Проповеди

Я тут купил книжку – спасибо людям, что их привозят, – и прочитал. Шел Макарий Египетский по пустыне и увидел череп. Ткнул он его посохом, и череп заговорил.

Как это – череп в пустыне? Нет, правда все. По весне мы с Марьей на кладбище служили литию и много их – ведро – насобирали. Почему в пустыне? Какой такой череп в пустыне? И это может быть. Я жил в Мологе. Какой прекрасный город! Сколько церквей, сколько домов! Всё затопили. «Плещут холодные волны»...

И тогда Макарий спросил:

– Кто ты?

– Я – идольский жрец.

А монахи любопытные, страсть!

– Ну, и как тебе там?

– Кругом геенна.

– А есть ли утешение?

– Когда батюшка служит и высыпает частички, вынутые из просфор, в Чашу, говоря: «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею Честною, молитвами святых Твоих», – тогда как будто роса.

– А есть кому еще хуже, чем вам?

– Мы не знали Бога, и нам так. А кто знал Бога и отступился от Него, тем еще хуже.

Давно это было. Был тут на этом месте мужской монастырь. За оградой на месте престола крест стоит. Игумен был хороший плотник, имя его не сохранилось. И друг у него был Дионисий Глушицкий¹⁰⁷ – художник. И вот приехал Дионисий, и говорит ему игумен:

– Я сделаю доску большую, какую смогу, а ты нарисуешь.

И нарисовал святой Дионисий Глушицкий на память икону Спасителя.

А время идет. Приехал архиерей:

– Как так? В таком маленьком городе такая икона?

Забрали в Ростов. И много лет прошло. Проезжал тут царь, а жители в подарок ему шубу из романовской овцы (их тут разводят, легкая такая). И его родственникам. Ну, понравилась шуба царю.

– Услуга за услугу. Что вам?

– Ничего нам не надо. Хотим, чтобы икону нам вернули.

– Какую икону?

– А такую.

– Хорошо.

И нашли ту икону в Ростове среди хлама. Сделали носилки и на руках 40 человек несли. Не доходя четырех километров, остановились. Надо омыть, а воды нет. Волга далеко. И забил из-под иконы ключ¹⁰⁸. Сколько потом его пытались засыпать!

Исповедую Тебе, Господу Богу моему и Творцу, во Святей Троице Единому, славимому и покланяемому, Отцу и Сыну и Святому Духу, вся моя грехи, яже содеях во вся дни живота моего.

Грехов – как в море песку. Первый грех – позабыли Бога, второй грех – потеряли стыд.

А как позабыли Бога? Господи, ведь живем-то – сытые, обутые, одетые. Слава Тебе, Господи, за Твои милости! Дай, Господи, здоровья тем людям, кто нас поит, кормит. А стыд потеряли: вот баба молодая, а и то – на пенсии. Ах, ты зараза! Родные мои! «В поте лица твоего снеси хлеб твой»¹¹⁰. Стыд потеряли, обленилися. Работай! Тебе не надо –людям надо!

Как-то я намедни был в Доме престарелых, старух ходил причащал. Как сделано-то: обуты, одеты, чистота идеальная, кормят – даже яблоки! А что это? Тебе не надо? Людям надо. «В поте лица твоего снеси хлеб твой». Что потопаешь, то и полопаешь. Работать надо.

Молитва. Человек – как птица без крыльев, так человек без молитвы жить не может. Родные мои! Аух! Устаём, скоро восемь десятков. Да Господи, утром-то встанем: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Разок хоть перекреститься правильно, чем сто раз вот так. Обед пришел. Вот бы где помолиться-то и «Отче наш» бы прочитать – да и забыли. Дак опять: «Господи, благослови!» Вечер пришел. Радикулит какой-то, да у кого давление бывает, а у кого и нет. Дак хоть подойди к постели-то, да и сообразного: «Да слава Тебе, Господи! День прошел, благодарю Тебя, Господи!» Вот это маленькие три-то молитвы, а их желательно каждый день повторять. Это очень желательно, а еще кроме того к этому и прибавить – и похвально.

А я еще так молюся: «Господи, за молитву праведников сохрани грешников!» А праведников много еще есть. Я одной женщине (она померла – Царствие ей Небесное!) говорю:

– Слушайте, вот говорят, католики бывают, да вот какие-то баптисты.

Она мне и говорила:

– Хоть ты священник, а погляди на меня.

Ну, гляжу. Крестится:

– Во имя Отца... Батюшка, какой я рукой крешуся?

– Правой.

– Я православная, значит. И мы все, слава Богу, православные.

Родные мои! Не завидуйте, не осуждайте! Ну, обидят – ну, прости да не мсти! Да! Лучше простить, чем мстить. Родные мои! «Да не зайдет солнце во гневе вашем»¹¹¹.

А жить? А кто без греха? И лишка поедим, а коли-коли да и ... Господи! Бывал я молодой. Когда поминки, я стопку выпью, а какая-нибудь старуха – две... «А-а, старуха, ах, ты зараза баба!» Вот и осудил! Грешны! И многие еще и не то делали, прости нас, Господи!

А вот как пример к этому скажу. Это было на моей памяти. Служил владыка – где не скажу. И священник – простой да не ученый. Хорошо. А ученые-то батюшки, те на него и написали. Они завидовали ему чего-то. Написали владыке – Царствие Небесное! А владыка был Никодим. Ему написали. Вызывает этого священника и говорит:

– Слушайте, вот на тебя грамота подписана трёмя-четырёма батюшками. Ты вот, бывает, пошутишь, бывает, и посмеешься. А когда выпьешь – сколько ты?

Я говорю:

– Сколько нальют, владыко, всё выпью, но лишнего я не пью. – И в общем всякие грехи имел этот батюшка. – Владыко, прости! Владыко, прости.

А кто без греха-то? Прости, Господи. Потом пришло дело и говорит:

– Слушайте, батя, а говорят, ты католик.

Этот старик выпрямился, стал и говорит:

– Ваше Высокопреосвященство, я родился – тятя был православный, дедко с бабкой, вся семья наша православная. И я, как был крещен в Святой Православной Церкви, так и сейчас есть. А которые на меня наклеветали...

Не клевещи. Владыка Никодим похлопал по плечу этого священника и говорит:

– Слушай, ты за меня помолися. Пойди с миром.

И с тех пор тот дедко и сейчас служит. Только где, я не знаю.

Вот и мы, родные мои! Все грешные. А кто без греха-то? Да. Мы молимся, родные мои! А люди-те работают. Вот сколько нас есть, а хоть одна, хоть один есть в лаковых сапогах? Нету. Кто залатает ватник? Никто не залатает, когда у него иголки-то нету. Потеряли, избаловалися. Кто ткёт? Кросенни у кого не найдёшь. Да. Давай-ко, тятя, пекти-то. И пекти не будут – обленилися.

А молиться-то, родные мои!

– Батюшка, вот за это не молюся, за то.

– А что не молишься?

– Да неверующая она.

Ты сама будь верующая. А Господь веровал, и я верую. По примеру Спасителя: «Господи, прости им, не знают бо что творят!»¹¹² Верно? Верно. Ты еще спишь, а –дай, Господи, праведным пекарям! – месят хлеба ночью, да нам напекут. А мы да зажралися – «черствая»! Пеки сама! Дай, Господи, пекарям! Сохрани, Господи, праведных шоферов! Зайдём в автобус-то, да полчаса-час да постоять – как заорём да зашипим. Ух, негодные старухи! Дай, Господи! За всех молитеся, по примеру Спасителя. Ну, обидят... Господи, ну, прости этих.

Родные мои, и молиться! Как можешь, так и молись. Скажу пример. Едет архиерей в один знаменитый монастырь. Глядит: на палубе да что за народ?

– Господи, – он говорит, – что там такое?

Говорят:

– Владыко, во-о-от островок. На этом островке живут святые люди.

Владыка говорит:

– Нет, святые или не святые, никто знать не может.

– Владыко, правильно. Живут святые люди...

Ну, архиерей – сила, велит лодку отчалить. Подъехали к островку. На этом островке стоят три человека, ухватившись за руки. Кланяются ему. Под благословение подошли. Он говорит:

– Что вы за люди?

– А мы, – говорят, – владыко, когда-то мы были рыбаки, потерпели крушение и дали обещание: Господи! Где мы очутимся на твердой земле, с этой земли не уйдем. Вот очутилися на этом острове. С тех пор здесь живем. В год раз к нам приезжает священник с материка, нас исповедует.

Он говорит:

– Хорошо, а как же вы молитесь?

– А мы, – говорят, – владыко, знаем, что Святая Троица во Едином Существе. Нас трое, и Святая Троица – Трое, и мы вот молимся: «Трое Вас и трое нас. Помилуй нас, Один Бог!»

Архиерей говорит:

– Нет, отцы и братья, да нет! Давайте я вас научу «Отче наш».

И лепечут – и выучилися. А он еще говорит:

– За меня молитеся! И вот этих молитв-то у вас хватит.

– Спасибо, владыко, уж нам спеть будет «Отче наш»!

Владыка благословил их, сам сел в лодку и на корабль. Архиерей говорит:

– Какие еще люди есть на Святой Руси!

Плывет, спать не хочет, ходит по палубе. И глядит: что-то, откуда едет, там какой-то необыкновенный свет. Владыка говорит:

– Видно, их избенка горит.

Нет, горит свет этот ярче И ярче, ближе и ближе. Глядит, эти старики-те ухватилися за руки, да и бегут по морю-то да руками машут:

– Владыка, ведь забыли мы молитву ту. Научи нас, родный!

А владыка говорит:

– Вот что, братие, я архиерей, облачен высшей от Бога властью священства, но по морю бегать не умею. А вы простые люди, а по волнам бегаете!

– Да как же, владыко, нам молиться? – спрашивают.

– Как молилися, так и молитеся.

– Ну, спасибо, владыко!

И пошли наши старички обратно. Милые мои! И вы ничтоже сумняшеся, как я говорил, утром: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь». В обед: «Господи, благослови!» Вечером: «Слава Тебе, Господи!» А кто к этому может прибавить – и желательно, и похвально, и полезно.

Когда-то я жил в монастыре. Ну, вот после трапезы, когда у кого именины, и попоем. И пели стишок:

Как надо мною совершили

Обряд Крещения святой,

Тогда на грудь мне положили

Мой милый крестик дорогой.

Родные мои! Ведь забыли крест. А кто без крестов, тот не Христов. Если он крест не носит, значит, другой крест у человека того. Да! Молитеся с крестиком! Ну, нельзя на работе, а домой-то придешь: «Милый мой крестик, я тебя не потерял, я тебя помню». Еще помните: кто без крестов, тот не Христов.

И церкви. Родные мои! Ну, время, ну, обстоятельства. Было, закрывалися церкви. А все равно – «Дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дней»¹¹³. Видим. Я сам видал Троице-Сергиева Лавра в каком была запустении! Я в 35-м году был там, когда было запустение. А теперь цветет, яко крин¹¹⁴. И тута у Господа все готово. Сейчас сарай, а завтра храм Божий.

Так идешь мимо закрытой-то церкви-то – да мысленно: «Дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дней!»

Не обижайте никого. Родные мои! Творите благо, избегайте злато – в почете будете! Не объедайтеся, не опивайтеся – здоровы будете! Да. А чего еще пуще: употреби труд, имей мерность – богат будешь! А так и празднословием грешим, и осуждением грешим. Пускай делом не согрешили, а мыслью-то...

Родные мои! И кровным грехом грешим, и убийством грешим. Вон как-то начальник милиции, подполковник или не знаю... только он большой – Борькя – хват. Приехал из Ленинграда, стал дом ремонтировать. За мной пришел, говорит:

– Отец Павел, пойдем покрасим потолок.

Я говорю:

– Пойдем, подкрасим потолок.

Окошко открыто. Вдруг птички прилетают в окно да щебечут, да вокруг нас. Я говорю:

– Борькя, чё-то сделалося!

Вышли, а гнездышко-то обсохло да и упало. А птички-те жалеют детей-то. Взяли в корзиночку этих детей, туды на чердак приколотили гвоздики, повесили – яйца, всё тамо.

А женщины что делают? Только что почувствовала, что во чреве имеет, сами знаете куда ходят. Да прости, Господи, баб безумных! Грешат. Дак не только в этом грехе женщины – и мужчины, кто это позволяют. И этим грехом грешим.

Родные мои! И пост. Время пришло. Двадцатый век...

Святитель Тихон когда жил, был у него Кузьма – старик. Хорошо. Как-то Кузьма идет в церковь. Пост Великий, перед Вербным воскресеньем. Рыбак идет, Ванькя:

– Отец Кузьма, вот я судака поймал!

Он говорит:

– Дай тебе, Господи, здоровья!

Отдал ему судака, на Вербное воскресенье наварим ухи. Вота, Кузьма не съел судака-то. А идет Филипп, другой старик, 20 годов не видалися. Говорит:

– Кузьма, мне 80 годов. Пришел с тобой проститься, помирать буду.

Дак ну, Кузьма:

– Господи, пост еще будет, дак он, может, еще не доживет до будущего года. Сейчас сготовлю судака.

Домой принес в келью, велел наготовить, наварить, нажарить. Огромный судак тот был. Ладно, обедня отошла. Пришли, а дверь-ту не заперли. Вдруг открывается дверь, входит святитель Тихон, а они судака едят, жареного. Те в ноги святителю. А он говорит:

– Братие, любовь превышает пост.

Ты молоко-то пей, а из людей кровь не пей.

Родные мои! Не особо давно позвали меня в-на Борок:

– Отец Павел, приди мамку причасти.

Пришел. Интеллигентный дом. Что ты! Пироги – вакса: ешь и пачкайся! Живут – страсть! Палку не докинешь – богачи, ради своих трудов. Женщину причастил, напутствовал. Этот мужчина говорит:

– Отец Павел, знаешь что? Ты к нам никогда так не зайдешь, а вот я, пользуясь случаем, пригласил тебя к мамке-то. Погляди, как мы живем.

Как распахнул дверь-ту, а на столе-то, робята! Нажарено, напекено.

– Отец Павел, на любое место!

Я говорю:

– Парень, ведь пост.

А он и головушку повесил, говорит:

– Недостоин, недостоин посещенья твоего.

А жена-то все вздыхает. Я думаю: «Господи, а пост будет».

– Парень! Режь пирога, давай рыбы, давай стопку!

Господи, робята! Напился, наелся на две недели. И домой пришел с радостью, и парню благотворил. Дай ему. Господи, доброго здоровья! А пост-то! Поститеся да молитеся, когда люди не видят. Верно? Верно! Вот так-то.

Слушай, вот старуха была. Постилася, молилася всю жизнь. Старость пришла – наша старуха, аух! ослепла. Сидит на завалинке. Сын ее не обижал, внучата не обижали. Ну, что есть, то и ешь! Сердобольная соседка идет:

– Михайловна! Вот я тебе с грибами похлебки принесла. Сёдни постный день-то.

– Ой, да спасибо, Оля!

Идет сын:

– Что, тебя, зараза, не кормят?

Как эту каструлю взял, этой Оле пендаля дал. Оля через дорогу летела, каструля летела незнамо куды в крапиву. Мать – за шиворот домой. Долго Михална стонала.

Ты молоко-то пей, а из людей кровь не пей. Верно? Верно. Вот так.

Знали старуху, она умерла, постница была страшная. Вдруг шла старуха, упала, а мужик – пьяница Васькя ехал, подобрал ее и в больницу привез – вон, в Марьино. Говорят:

– Отец Павел, Дуня Предтеченская в Марьине в больнице.

Пришел, доктору говорю:

– А чё?

– Дак и чё – упадок сил. Видишь, испостилася.

Когда она вышла из больницы, я ей говорю:

– Ты постилася только, а Васькя, который тебя привез, он Божью заповедь исполнил – «да болен был, и вы посетили Меня»¹¹⁵.

А пост – да, хорошо поститься, но в настоящее время лучше не поститься, чем без ума поститься.

Еще пример. Мужик умный-умный, жена у него умная-умная и дети умные. Как-то за мной:

– Отец Павел, маму надо причастить.

– Приду.

Прихожу. Мать лежит – другая комнатка, в чистоте. Поисповедовал. Ну, и домой. Он говорит:

– Нет, отец Павел, я знаю, что не придешь к нам никогда. Тебя никогда не зазвать. Да погляди-ко как мы живем-то.

Господи! Зашел. Стол. А на столе пироги – вакса: ешь и пачкайся. Всего на столе. Я говорю:

– Родной мой! Ведь пост!

А он говорит:

– Слушайте, я отпросился с работы, отпустили. Жена ночь не спала, попекушки да папушники пекла. А ты вот от нас и куска хлеба...

Думаю:

– Господи! «Согреших на Небо и пред Тобою»¹¹⁶! Давай!

Сам на стол.

– Отец Павел, бахнем маленько?

– Дак давай.

Родные мои! Попил, поел. Он говорит:

– Дак спасибо тебе, родной батюшко! Всех детей принесу крестить.

А вот домой-то пришел – хватит, ты там наелся. Не кажите себя перед Богом праведником, ни перед людями¹¹⁷. Не делай въяве, а делай втайне. И Господь тебе воздаст.

Так, родные мои! Кто помогали в ремонте церкви – спасибо вам! Дай вам, Господи, доброго здоровья! И не говорите, когда отец Павел сделал. Все это сделала ваша копейка, и староста ничё не сделала. А это сделали вот эти старухи. И крышу покрыли. Сохрани вас Господи! Молитеся. Так как молилися, так и молитеся. Не завидуйте. Творите благо, избегайте злаго – спасены будете!

Сегодня исповедались очень много народа. Поэтому слушайте. И в этом, если грешные, сознавайтесь. Это такая притча есть. Вот слушайте.

В одном месте прошел слух, что Спаситель придет в этот город. Сам Христос. А кто хороший человек, благочестивый человек, Он придёт в гости к нему. А Он каждый день к нам, каждый час к нам. А у этого человека благочестивого будет гостить.

Одна женщина – церковь она посещала, каждый день Евангелие читала, молилась, вела прекрасную жизнь, но гордость у нее была. И вот она сама себе говорит: Спаситель ко мне придет, обязательно придет. Напекла, наготовила. Этого не было, а пример, притча. Все наготовила. Ждет Спасителя. Самовар вскипела, мармашели наварила, пирогов напекла, яишницу сделала по-простому – Спаситель придет. Притом же она Евангелие каждый день читала.

Идет мальчишка – сосед и говорит:

– Тетя Маня, ради Христа, пойдем, помоги, с мамой плохо сделалося. Стонет, а мне ее не поднять.

– Не пойду. Ко мне Гость придет. А ты пришел, нахрямдал тута в грязных сапогах.

Прогнала ребенка. Ну чего. Мальчишонка домой пришел, мать поправилася. Слава Тебе, Господи!

А Мария ждет, она верила-верила неложному слову Христа. Обед прошел. Нет. Все глаза проглядела – нету Христа. Ладно. Идет из другой деревни мужчина:

– Мария, коровушка телится, да неладно. Пойдем, помоги ради Христа, ты по коровам-то понимаешь.

– Уходи, ко мне Гость придет, я Гостя жду.

Нету. Прогнала мужика. Мужик пришел домой, корова-то отелилась. Ладно.

А Мария ждет Христа, не дождется. Поздний-поздний вечер. Входит мужчина и говорит:

– Слушай-ка, баба, я овдовел давно да пропился. А как, сами знаете – стопочки да рюмочки доведут до сумочки. Пропился, бельишко на мне-то старенько. Улатай, постирай.

Во принес грязного-то белья!

– Уходи, провалился бы ты.

Выгнала:

– Я Гостя жду.

Нету Гостя. На варенье мухи насели, пирог как дуб сделался, зачерствел, самовар – все уголья пережгла. Нету Гостя, не пришел к ней Христос. Уснула.

Видит сон. Пришел к ней Спаситель. Она говорит:

– Господи, я верю неложному Твоему слову, потому что каждое слово Твое истинно. И вот сказали, что Христос придет, я ждала Тебя.

Он говорит:

– Да, Мария, Я за твою благочестивую жизнь, за твою любовь к храму Божиему к первой тебе пришел. Я к тебе три раза приходил, а ты Меня три раза выгнала.

– Господи. Нет, этого не было.

– Евангелие читаешь?

– Господи, ежедневно.

– Дак вот, говорит, баба, слушай, вот здесь написано: «Болен был, а вы посетили Меня»¹¹⁸. Это приходил-то не Васют-ко, а это Я к тебе приходил, а ты Меня выгнала.

– Не знала, Господи. Ну, а второй-то раз когда?

– А второй раз мужик-от пришел, попросил тебя. Я послал мужика-то, Я навел на коров, чтоб тебя испытать, твою веру. «В беде были, а вы помогли Мне». А ты Меня выгнала.

– Господи, не знала! А третий раз когда. Господи?

– А третий-то раз приходил опять Я к тебе. «Наг был, а вы одели Меня»¹¹⁹.

– Не знала, Господи!

Врешь, зараза, знала! Потому что вот тут написано: «Кто сотворил единому из малых сих, Мне сотворил»¹²⁰. А ты Евангелие читаешь. Вот, родные, вот из этого примера, этого поучения, себе сделайте пример. Это нехороший пример.

А прекрасный пример. Идет мужчина. Вдовец, похоронил жену, ребенок Васютко, годов восьми, мальчик маленькой... Ну, вдовья жизнь, знаете какая. Завтра Рождество Христово. А Вася-то:

– Сегодня, – говорит, – обязательно придет, папка, к нам Спаситель.

– Да полно, Вася.

– Тятя, придет Спаситель!

И ждет. Нету. Уже вечер. Глядит: а на улице-то да ребятишки-те и бьют какого-то мальчишку. Васькя был здоровый, растолкал мальчишек, кому морду набил, кому пендаля дал, всех этих разбойников. Мальчишку привел домой:

– Избили тебя.

А мальчишка еще прекраснее. Вечер. Умыли, причесали, напоили, накормили. А он говорит:

– Папка, у меня двое сапог-то, а у мальчишки-то и пальцы вывалися, отдадим валенки-те.

Он говорит:

– Вася, я ж твоей воли не отнимаю. Пожалуйста, отдай валенки.

Мальчишка сияющий, радостный ушел. Добрые люди! Прошло несколько время, Васек ждет Спасителя.

Идет мужчина и говорит:

– Добрые люди! Завтра Рождество Христово, покормите, поесть охота, озяб.

– Да милый дедушка, да дай тебе, Господи, здоровья!

Накормили, напоили и с собой папушников дали. Ушел старик радостный.

Васькя ждет Христа. Нету. Ночь, фонари загорелися, горят. Вася в окошко глядит. Господи, милостивая Царица Небесная!

– Какая-то женщина, папка, какая-то баба стоит у столба-то да и с ребенком. Пойду. Известно, какой-нибудь пьяница морду начесал да и выгнал. Папка, человек она.

Привел ее в избу. Накормили, напоили, ребенка обиходили. Чего делать? Опять говорит:

– Тятькя, куды же они пойдут в мороз-то, в метель-то, пускай ночуют.

– А где?

– Да вот где: ты на диване, я на сундуке, а они на нашей кровати.

– Дак пускай.

Успокоилися, уснули. Снится Васеньке сон. Пришел Сам Христос. Обласкал его:

– Чадо ты Мое милое, будь ты счастлив на всю свою жизнь.

– Господи, а я Тебя днем ждал.

А Он говорит:

– Я к тебе три раза приходил. Дорогой мой, ты три раза Меня принял, ты три раза Меня ублаговолил.

– Господи, не знал.

– Вот не знал, а принял Меня. Первый раз ты не мальчишку спас от рук ребятишек – хулиганов, а Меня спас. Как и Я, заплевания и раны принял, так и мальчишка этот. Будь счастлив, Мой родной!

– Господи, не знал. Я бы им все зубы выбил. Аух. А второй раз когда, Господи, Ты ко мне приходил?

– А второй раз Я к тебе приходил: не нищий, это Я к тебе приходил. А вы со Мной сами-то корочки ели, а Мне папушников, самое мягкое отдали с отцом.

– Ну, Господи, ну а третий-то раз, может, я бы Тебя и узнал.

– А третий раз Я у тебя и ночевал с Пречистой-то Своей Матерью.

– Как?

– Она бегала в Египет от Ирода, так же Я пришел. Ты Меня у столба как в египетской пустыне нашел и домой привел, накормил, напоил, свою постельку отдал. Будь счастлив, Мой родной! Пусть тебе солнце всегда в глаза светит, а не сзади.

Родные мои! Васютко просыпается утром:

– Папка, а где же женщина-то с ребенком?

– Аух! Нету.

– Папка, а валенки-то мы отдали нищему, да вон они стоят.

Вот и вы так же. Родные мои! А мы чего делаем? «Да уходи... Нахрямдают...» Пустили бы, а накормить-то? Мы сами да зажралися, не знаем чего спить да съесть. А кто попросит кусок, дак – о, пьяница – зараза! Да ты не пьянице даваймо, а человеку. Закрой глаза перед собой, и Бог будет с тобой. Добро делай верующему и неверующему. Не нам судить – пьяница ли, разбойник ли. А помни, первый – разбойник вошел в Царствие Небесное.

– Помяни мя. Господи, во Царствии Своем.

И Господь сказал:

– Сегодня же будешь со Мной в раю¹²¹.

И мы делай, как разбойник благоразумный, и Господь тебя помилует. А молиться за всех надобно, за всех – и за верующих, и за неверующих по примеру Христа: «Господи, прости, не знают бо что творят». Родные мои! А я еще так молюся: «Господи, за молитвы праведников сохрани грешников».

Сейчас пост. Пост телу чистота, пост душе красота, пост Ангелов радование, пост бесов горе. Что бы тебе не поститься? Одна живет. Кто тебе чего сделает? Да никто. Хоть редьки ешь, али свеклы, али капусты. Уж как теперь не поститься – только постись. Но надо помнить: будьте мудры яко змея, а целы яко голубие¹²². Двадцатый век. Пословица есть: пляши, враже, як пан каже. Предлагаемое да ешьте.

При жизни святителя Тихона был у него в монастыре Кузьма. Вот перед Страстной неделей в Великом посте Кузьма идет в церковь. А егонный приятель несет судака. Говорит:

– Отец Кузьма, я тебе судака несу на Вербное воскресенье.

– Дай тебе, Господи, здоровья! На целковый.

Судака отнес домой, опять идет в церковь. Вота! Яков, приятель егонный, 20 годов не видалися.

– Яков, как ты попал сюда?

– А вот так попал. Пришел прощаться, мы с тобой больше не увидимся. Из Питера приехал к тебе.

«Пост. А чего я пощуся? Пост еще будет, а Якова я больше не увижу». Бегом воротился, судака очистил, из головы и потрохов уху сварил, а это зажарил. Поставил. Родные мои! Судак в печке стоит. Пошли в церковь с Яковом помолиться.

– Яков, пойдем! У меня есть.

А дверь-то не заперли. Сидят, едят судака-то. Раскрывается келья, дверь, входит святитель Тихон. Они ему в ноги:

– Владыка, прости!

– Робята! Ешьте! Любовь превышает пост. Ты последнее ему зажарил и отдал. Ешьте на здоровье!

И сам, а он великий постник был, святитель Тихон, и кусок рыбы съел, и ухи похлебал. И вы так же.

Слушай, а как же святитель Митрофан говорит: употреби труд, имей мерность, не объедайся, не опивайся – здоров будешь. А всего шибче: твори благо, избегай злаго – спасен будешь! Вот так. Ищите прежде Царствия Божьего, а остальное всё приложится¹²³. Полегонечку, помаленечку.

Родные мои! Молитва – это крылья. Как птица без крыльев, так и человек без молитвы. Аух! Ноги отказалися, глаза не видят, да как молиться? Да хоть утром-то: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Обед пришел: «Господи, благослови!» (А тебе дольше нужно.) Вечер пришел: «Слава Тебе, Господи!» Это обязательно. А кто прибавит к этому ещё – и желательно, и похвально. Потому что человек без молитвы, как птица без крыльев.

Родные мои! Копейки потеряешь – наплевать. Какую одежу потеряешь да украдут – да наплевать. Совесть. У совести нет зубов, а она загрызет до смерти. Я пожил на веку, повертелся и на спине и на боку. Да как чиста-то совесть, старухи: да придешь – чего поешь, да как лягешь – на чем лягешь. Да как спишь – Господи! – дольше бы не будили! А как грязна-то совесть: из бани придешь, чаю напьешься крепкого, сахару как льду сахарного, папушник мягкий и похлебка теплая – всего нахлебался. Лягешь – а что-то не спится! Аух! Совесть... Не теряйте. Совесть потерять – самое страшное.

Родные мои! А еще всех страшнее – человеку в глаза посмотреть. Пашка, дура, мы с тобой 25 годов живем, не стыдно в глаза-то посмотреть? Вот и вы так. Я часто видел, идут навстречу две родные сестры. Одна видит, что идет вторая, наплюет навстречу. Родные мои! «Друг друга тяготы носите, и так исполните закон Христов»¹²⁴. А вы, архиереи и протоиереи, работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему вечно.

* * *

О. Павел: Мирное и благоденственное житие, здравие, благоденствие и в очах Твоих поспешение подаждь, Господи, Святейшем Патриарху Пимену, и Высокопреосвященнейшему Платону, архиепископу Ярославскому и Ростовскому, со всем освященным собором, братиям и прихожанам святаго храма сего, освяти и сохрани от огненнаго запалення и всяка-го прилога вражия храм же сей святый непоколебим, незыблем, освяти и сохрани и молящихся в нем – на многая лета!

Иерей: Священноархимандриту Павлу, настоятелю святаго храма сего, прихожан святаго храма сего, всем-всем предстоящим и молящимся – многая лета!

О. Павел: Вот чего, слыхали, пели? И не скулите, что хвораете да голова болит. Работайте. Сено коситё, картошку обихаживайте, по грибы ходитё, малину щиплите, свёклы да капусты садитё. Помнитё: без труда не вынешь рыбку из пруда. Поняли? (Поняли.) Что потопашь, то и полопашь. Да. А теперь время-то пришло, да все зажралися, у всех много всего. Да? Белый хлеб не едим, мармашель не едим. Да. Так вот что, а набаловалися. Вино лопают бабы-те. Бабы, помните, душечки: стопочки да рюмочки доведут до сумочки .... А пока вам доброго здоровья!

Вот что, родные! Бог знает: я здесь 25 лет. Годы у меня уже как зрелая ягода. Сегодня жив, завтра лопну. Так, родные мои, за 25 лет мне никому не стыдно в глаза поглядеть, никто меня не обидел. А Бог знает: как ягода лопну, да и все. Сегодня хожу, а завтра... Да и наплевать... А молитеся за меня, может, еще и поживу у Царицы Небесной. Вот жизнь... А вам спасибо, доброго здоровья. Дай вам, Господи! Что не так? Эй, Марья, и тебе спасибо! Храни вас, Господи! А пока еще поживу. Потихоньку да помаленьку. Но только знаю: был конёк, а стал горбунок. Пока – храни вас, Господи!