I. Литература церковного пения

Сочинения рукописные начинаются с XVI столетия. В них мы находим исторические известия о упадке и возстановлении церковного пения; в них читаем сведения ο постепенном забытии крюковых нот и переложении их на линейные. Из них узнаем участие одних людей в сохранении древних напевов и заботливость других ο внесении к нам западного пения со стороны Литвы и Малороссии. Все они указывают на происшествия XVI и XVII столетий и заменяют нам собою скудость летописных известий. Будущий историк нашего песнопения, вероятно, обратит все свое внимание на собрание этих источников и укажет собирателям Русских рукописей всю их важносгь. Исчислим здесь доселе известные источники:

1)Сочинение неизвестного писателя ο пометах крюкового знамени, по учению Шайдурова. Его надписание: Сказание ο подметках, еже пишутся в пении над знаменем.

В XVI столетии, новогородец Иван Акимов Шайдуров изобрел знаки из 7-ми гласных букв для пояснения крюковых нот. Эти знаки писались между крюками киноварью. Неизвестный писатель в«Сказании ο подметках» изложил учение изобретателя. Текст сего сказания начинается так: «Подобает ведати ο сем: яко не красоты ради пишутся над знаменем подметки, но указуют осмогласного пения силу в согласиях; понеже в седми согласиях человеческий глас, поя, изменяется, из согласия в согласие превивается. Более седми согласий отшод несть во всех осми гласех. Сими подметками в мудрых местех пение утвержается и отнюдь в забвение не прилагается. Сие уложение к нашему учению знаменного пения новогородца Ионна Иоакима сына Шайдурова истинно есть и не ложно, к научению достойно ко всякому пению разумительно. Яко же бо струнное бряцание ово дебелый глас испущает, а ино среднии, а не малейший, тако и сие подобне мусикийному согласию». Сказание свое писатель разделил на три части. В первой, под общим надписанием, изложены правила и значения помет в пении. Вторая имеет свое надписание: «Сказание Божественного пения ο подметных словех, еже пишутся над знаменем не красоты бо ради, но указуют силу и крепость велию в согласии осмогласного пения». Текст сей части начинается словами: «Искони убо преблагий Бог промышляет ο добре человечестем и подая комуждо благая на пользу, яже к угождению своему, то и сие Божественное дело в разумение истины приведе». Писатель излагает правила ο пометах. В этой части находим известие ο древних знаках: «Прежде бо сих седми слов согласных древнии Божественного пения учители подметные слова имеша, но непотребнии, и не суть истинны беша: понеже бо каждо учитель по евоему умышлению подметныя слова писаше, и того ради у них велие несогласие бываше. Сия же суть истиннии, вельми потребнии коеждо бо подметное слово свое согласие имеет. Α еже древние учителие подметныя слова имеша, а не истиныеша, и се не дивно. Множицею бо лет свершенных муж оскуде, то сие отроча обрете: и еже премудрых мимо тече, невежам дадеся: и еже учителем утаися, то учеником открыся». Писатель Сказания не называет здесь по имени ни учителей, ни отроча – изобретателя помет.

Третья часть имеет надписание: «Указ ο иных подметных словах известного ради разумения и явственного познания божественного пения». Текст начинается словами: «Пишутся u иныя слова подметные, а указуют же оне: како знамя пети, идеже подобает борзо, или тихо пропети, или гласом закинути, или покачати, или во едино согласие два или три знамя пропети, или ударити, или вниз гласом отдати». Здесь писатель не упоминает ο Шайдурове. ІІолагаем, что этот Указ принадлежит к древним сочинениям. Замечательно, что в учении Шайдурова пометные буквы не имели еще значения Италианских нот: ут, ре, ми, фа, соль, ля. Это изменение помет совершилось во второй половине XVII века, и едва ли не с появлением учения Мезенца. По неимению верных данных, невозможно определить, кто такой был Щайдуров, и когда он жил? ¹Учение его произвело в Русском церковном пении совершенный переворот и принято было повсюду. Может быть, со временем, этот переход от древнего пения к пометам будет обьяснен удовлетворительнее. По крайней мере, теперь, упадок пения в ΧΥΙ веке остается для нас загадкою. Из значения Шайдурова помет видим только, что Русские потеряли древнее значение крюковых нот. Иначе, для чего было изобретать новые знаки?

2) Книга, глаголемая Какизы, Столповому и Казанскому знамени сиречь ключ. Эта книга состоит из собрания разных статей и принадлежит к первой половине XVII века. В ней находим: Имена строкам, κακо которая зовется и како поется. –Именование строкам по числу двустом и четырем надесять. –Сказание и известно разсуждение существоваше фитам, сущим числом речении шестьдесят седмию. –Имена столповому знамению, како которое именем звати. –Толк знамени столповому. В разных списках находим разный состав сего сборника. Составитель сей книги, без всякого сомнения, был только сборником статей, написанных задолго до него и другими лицами.

Позднейшие переписчики изменяли и дополняли текст сей книги по-свосму. Трудно угадать первоначальный состав сего сборника. До появления сочинения Мезенца, он был единственным руководством после учения Шайдурова. Статьи: Имена столповому знамени и толк знамени столповому известны в списках ΧΥΊ столетия. Следовательно, оне составляют основание древней литерагуры, а не книги Какиз. Мы можем предполагать, что все статьи сборника принадлежали к древним руководствам церковного пения; но не можем определить: Русские ли оне, или переводные? Толк знамени столповому – есть статья переводная, взятая от Греков. В одном списке ХѴII века cтарого сборника мы нашли краткую статью об учении Шайдурова.

Вот она: Ино сказание ο пометах и согласии седми слов прежних дидаскалов, сиречь учителей. «Се некий дидаскал, сиречь учитель, в преславной и велицей России, просиявший доброгласием Божественного пения, именем Иоанн Иоакимов ему же просто наречение Шайдуров. Сей убо Иоанн многим прилежанием и великим тщанием изобрете знаменного пении изящное доброгласие. Кому открыл Бог подлинник пометкам».

Сочинитель сего сказания не знал даже, что Шайдуров был новогородец. Слова: «некий дидаскал» указывают, что он писал по преданию, может быть, спустя более ста лет. Подобное забвение часто встречается у писателей ХѴП века. Статья ο Казанском знамени принадлежит ко второй половин XVI века. Это знамя, вероятно, появилось в Казани с прибытием Святителя, Св. Гурия. Кто его был изобретателем? Что заставило Русских изменить основные знаки крюковых нот? Какая была необходимость заменять один знак другим? Для чего соединены были вместе знаки Столпового и Демественного пения? Ни на один вопрос не находим ответа. Так бедна еще наша литература.

Заглавие сей статьи: Имена Столповому и Казанскому знамени. Како и коим именем коеждо знамя назвати Столповое и Казанское.

«Зде изложение существенно, како которое с коим знаменем поется: Статии светлая против Параклиса Казанскаго, Статия мрачная против Крюка Казанскаго. Посему и прочая разумевай».

Крюковыя книги Казанского знамени писались по большой части в две строки: одна киноварью, а другая чернилами. Книг с таковым письмом сохранилось очень не много.

3)Сочинение Патриарха Всероссийского Гермогена: Послание наказательные Гермогена Патриарха Московского и всея России ко всем людям, паче же Священником и Диаконом ο исправлении церковного пения.

Его послание начинается словами: «Поведают нам Христолюбивые люди со слезами, а иные писание приносят, а сказывают, что де в мирских людех, паче во священниках и иноческом чине вселися великая слабость и небрежение, ο душевном спасении нерадение, и в церковном пении великое исправление. По преданию Св. Апостол и по уставу Св. Отец церковного пения не исправляют, и говорят де голоса в два и в три, в четыре, а где и в пять и в шесть. И то нашего Христианского закона чюже».

Святитель описывает в послании упадок церковного пения, говорит ο небрежности посещающих храмы Божии: «Вем бо многих собирающихся не Бога ради, ниже послушания ради глагол. Овех убо зрю дремлющих, овех сюду и обойду озирающих, иных друг ко другу глаголющих». Все это происходило эпохи Самозванце и Междоцарствии, когда многие из Русских действительно забывали все свои обязанности. По упомининаю Гермогеном печатного Устава, издавшего в 1610 году, полагаем, что и самое послание было написано им не ранее 1611 года. Его послание приводили Русские Святители на Московском Собор 1651 года, как доказательство давно начавшегося упадка пения, как необходимость возстановления его.

4) Слово Мартемиана Шестака, справщика Московского ІІечатного Двора, написанного в 1652году: К божественные, блаженные и святые ревности тщанием Боголюбезных народов Православных слово избрано от Божественных писаний, известителъно вкупе и обличительно, на иже Церковь Божию неправе хранящих и не по преданию Святых Апостол и Богоносных Отец пение совершающих.

Слово Шестака начинается: «Сподоби Господи, истинный Боже, Иисусе Христе, за Церковь Твою святую, упование наше и надежю, с прежебывшими Святыми и нас подражателями быти». Во всем его обширном слове говорится ο упадке церковного пения, укоряется раздельноречное пение, восхваляется одно единогласное– пение на речь. Сочинитель ссылается на Московский Собор 1651 года и послание Патриарха Гермогена. Он жил и писал в то самое время, когда Собором была признана необходимость возстановления церковного пения. Не был ли Шестак членом первой Коммиссии, назначенной после Собора для исправления пения?

5) Сочинение инока Евфросина ο церковном пении, написаное в 1651 году: Сказание ο различных ересях и хулениях, содержимых от неведения в знаменных певчих книгах.

Сказание Евфросина начинается словами: «Утробою моею болезную и зельне распаляюся, и душею моею содрагаюся, зря посреди Церкви Российския возрастишь терн, от не добре мыслящих насаждейше в красногласном пении». Сочинение его для Истории церковного пения необходимо в указании упадка сего Искусства в России. Вот как он изображает состояние пения в его время: «Точию бо нашим пением глас украшаем и знаменные крюки бережем, а священныя речи до конца развращены противу печатных, письменных древних и новых книг, и не точию развращаем, но и Словенского нашего языка, в нем же родихося и Священному Писанию учихомся, чюжи, не свойственны и сопротивны. Где бо обрящется во Священном Писании нашего природного языка Словенского диалекта сицевая, несогласные речи: сопасо, пожеру, во мощь? волаемо, и земи, людеми, соньдаяй? Егда убо они (учители) от кого умелиши будут, еже изучитися от них тому их красногласному пению, тогда смлят мзду велию и паче меры, и учат пети по часом и по иным кратким урочным временам. Да еще кто и ничему не изучится у них, но они мзду емлят безмерную. Α егда видят кого остроумна естеством и вскоре познаюше пение их и знамя, тогда они исполшися зависти сокрывают от учеников своих древних мастеров добрые переводы и учат пети по перепорченым и не с прилежанием, того ради, дабы кто от ученик их не был горазде их, точию бо един славим был от человек паче всех. Да и межь собою тые краснопевцы, укоряющеся, друг друга поносят, себя кииждо величает, и хваляся глаголет: аз есм Шаидуров ученик!Α ин хвалигся: Лукошковым учением. Ин ведает Баскаков перевод, ин–Усольский, ин Христьянинов. Α и текст ими же сии певцы хвалятся, не сыскати: не ведомо, кто где был и в то, которое время, аще и в недавние времена были² или по чьему велелию такое пение завели? с совету ли Св. Соборные Церкви, или научением премудрых некоторых мужей? Многа убо и безчисленная злая опись в знаменных книгах: редко такой етих обрятется, которой бы был не испорчен в речах во всяком знаменном пении. В наших знаменных книгах миогое обретается: Инде речи неприличные, последующему разуму приложены, а во иных местах нужнейшие глаголания разуму отъяты. Книги харатерные были писаныя, и по них нето то такоже, яко глаголем: на речь, а не якоже ныне всякие глаголы буквами лишни переломаны. Во многие лета младые отрочата, учившеся пети у подобных себе, а иные писати, доныне списывают друг у друга перевод с перевода и тетрадки с тетрадок, не зная добр ни силу речи, ни разум стиха, ни буквы ведая, и в той переписке от ненаучения, или от недосмотра описываются. И ныне роспеты: дванадесять Миней все, Общая Минея, Октаи, Триоди и плачевные стихи, яже на погребении, и Псалтирь. И вы, господие наши, Отцы и братья, и мы, бедные с вами, положим по разсуждению общий совет, по церковным законам любовно ο соединении, восплачемся пред Господом, сотворшим нас, и прибегнем и припадем ко благочестивому Самодержцу, Государю, Царю и Великому Князю Алексию Михаиловичу всея России, и к Святейшему великому господину, в духовном чине отцу и богомольцу его, Иосифу Патриарху Московскому и всея России и помолим, еже бы исправить с печатных церковных книг и с харатейных книг: Ирмолой и Октой и Стихирари в существенном разуме речеи и имеи, приказати бы и повелети им, Государем добрым певцом и знаменщиком противу грамматического художества и истинного разума в именах, и глаголах и в прочих частех, по согласию точек и запятых, и разума верхних сил, знамя положити, в научение всему Православному Християнству, против древних переводов харатейных». Сочинение инока Евфросина указывает нам еще на особенную сторону певцов: на их прение о правильности пения наречного и раздельноречного, – прение, доселе продолжающееся мсжду нашими так называемыми старообрядцами. Два столетия не могли истребить этих споров России.

6)Сочинение инока Тихона Макарьевского, бывшего прежде келарем Саввы Звенигородского монастыря, а потом казначеем патриаршей казны, написанное после 1680 года: Сказание ο нотном гласоблажении, и ο литерных знаменных пометах, и ο знамени нотном, еже в сем ключе разумения написано по линиям и спациям простого клявеса.

Сочинитель составил свод крюковых нот с линейными, изобрел ключ и лествицу восходящих и нисходящих нот. При рисунке его ключа находятся разные надписания: «Ключ разумения отверзает дверь божественного пения. Сии трие естествогласии: ут, ре, ми– составляют все святое пение. «Пойте Богу нашему, пойте, Цареви нашему пойте». Его лествица была перепечатана в сочимении Митрополита Евгения и прилагается во всякой нотной крюковой азбуке; с разными, по большей части, произвольными изменениями.

Сочинение Макарьевского было переходом от старого крюкового пения новому. Оно начинается введением: «Починается первый голос: ут дебелониским гласом от нижния степени первыя спации». Труд Макарьевского представляет важное пособие при изучении крюковых нот. В конце своего сочинения он поместил вирши в 34 стихах. Из начальных букв этих стихов составляется: Трудился ο cем монах Тихон Макариев.

Вот первые восемь стихов из его вирш;

Трудолюбивый ο Бозе песнорачителю.

Разума же того бодрый снискателю,

Усердно ο божественном пении прилежи,

Добродетельное житие перед Богом покажи.

Имей к нему веру свою без сомнения,

Любезно той научит тя без закоснения,

Сон многии и леность от себе отложи,

Язык же свой от всякого зла удержи.

Из крюковых знаков Макарьевский выставил в начале своего сочинения:

1) Крюк,

2) Запятая и Крыж,

3) Стати,

4) Стрела,

5) Голубчик,

6) Переводка,

7) Паук,

8) Скамиаца,

9) Змеица,

10) Сложение,

11)Tpyба,

12) Дуба,

13) Кулизма и Полкулизмы,

14) Палка,

15) Чашка,

16) Челюстка,

17) Два в челну,

18)Мечик,

19)Хамило.

Но в приложенных образцах находятся и другие знаки. Вариантов для основных знаков у него очень мало. Так: при знаке Стрела выставлены из вариантов с запятою, облачком, громная, мрачная, малая, средняя с подчашием, трясогласная, трясострельная. Сокращение почти невероятное, и объясняется только тем, что Макарьевский представил в крюковых знаках образцы пения краткого и малого, а не пространного.

7)Сочинение иеизвестного писателя ο наименовании и изображении крюковых нот: Имена Столпового знамени, како именуются. Здесь нет ни правил пения, ни полного собрания крюковых знаков. Это, вероятно, отрывок из какого-нибудь большого сочинения. Его вносили в сказание ο пометах и в книгу Какиз.

8)Сочинение неизвестного Писателя о таинственном значении крюковых нот: Извещение и описание ο Столповом знамени, какое знамение по наречию зовется и по подписанию прежних песнорачительных снискателей. Се есть малое описание имени к похвалению тех знамений. Сочинитель объяснял значение крюковых нот так: «Первое знамя Параклит–есть послание Св. Духа на Апостолы. Крюк– крепкое ума блюдение от зол. Змеица – земныя славы и суеты мира сего отбегание. Кулизма–ко всем человеком любовь нелицемерну имети». Это извещение было перепечатано в сочинении Β. Μ. Ундольского.

9)Сочинение неизвестного писателя ο Русском церковном пении: Предисловие Какизам, сиречь ключу Столповому знамени и Путному изложению существенно премудрых Poccийских логофетах. Сочинение замечательное по свои известиям ο состоянии пения в России и ο Русских сочинителях церковного пения. Полагаем, что все три сочинения (7, 8 и 9) составляли одно целое произведение какого-нибудь писателя, теперь нам неизвестного. Замечательно, что к древнему тексту сего Предисловия переписчик XVII века прибавил Русские известия ο нашем пении в ХУІ веке. Текст сего Предисловия начинается: «Благоволением Бога Отца Вседержителя, Творца всем видимым и невидимым, и споспешением сопрестольного и единородного Сына Его, Бога и Господа нашего Иисуса Христа, и содействием пресвятого и животворящего Духа, того единого Божества и единого существа иеразделимые Троицы, по благодати, яко ο ней создана быша всяческая, яже на небеси горе, и яже на земли низу».

Это Предисловие к Какизам было перепечатано М. П. Погодиным в «Москвитятине» (1846 г. JVF УІ, стр. 183)и в сочинении Β. Μ. Ундольского по списку Стихираря, принадлежащего ныне Кн. М. А. Оболенскому. В этом списке, кроме внесения Русских известий, переписчик выбросил настоящее надписание: Предисловие какизам и вставил свое новое: Предисловие, откуду и от коего времени начася быти в нашей Русской земли осмогласное пение, и от коего времени и от кого пошло на оба лика пети в церкви. ³Переписчик сего предисловия, как видно из слов его, был москвич и знал только одни Московские происшестви. Он думает, что пение: Осмогласное, Знаменое и Троестрочное изложено было Русскими Риторами и сомневается в достоверности известия Степенной книги, что при Ярославе пришли в Киев три певца из Греции, знатоки пения Знаменного, Троестрочного и Демественного: «нам же убо мнится, яко и се не истинно есть, понеже во всех Греческих странах и в ІІалестине, и во всех обителех, пение отлично от нашего пения»Этого мало. Он не постигает, откуда могли Греки взять пение осмогласное: «и откуду убо сим трием певцам взявши осмогласное пение? Знаменное и Путь против Знаменного изложен подобно философской премудрости. Так ошибочно разсуждали Московские певцы XVII века ο происхождении Русского пения. Вся его мудрость заключается в передаче предания Московского Священника Феодора Христианина. Из этого предания он сообщает нам: были в Новгороде старыс певцы: Савва Рогов и брат его Василий, родом Кореляне. Сей Савва обучил пению попа Феодора Християнина, Ивана Носа и Стефана Голыша. Василий пошел в иночество, где назван Варлаамом, был в Ростове Митрополитом, считался знаменным распевщиком и творцем. В Новгороде был и другой знаменитый певец–Игумен Маркел Безбородый, который роспел Псалтирь. В Твери славился диакон своею мудростию в пении: он роспел стихиры Евангельские. Ученики Саввины: Христианин и Нос были любимцами Царя Иоанна Васильевича, жили с ним в Александровской Слободе. Там Иван Нос роспел: Триоди, Крестобогородичны и Богородичны Минейные. Христианин был в Москве учителем многих учеников и знамя его славилось в XVII веке. Стефан Голыш из Новгорода переселился к Строгановым, в Усольскую страну, роспел много знаменного пения и у Строгоновых обучил Ивана Лукошку. Сей Лукошка сам был творцем и кончил жизнь свою в монашестве с именем Исаии. Предания переписчика Предисловия Какизм имеют историческую достоверность, потому что подтверждаются другими писателями. Инок Евфросин, писатель 1551 года, знал об этих певцах, но не знал, где они жили и когда? Как жаль, что предания наших певцов не простираются далее половины XVI века.

10)Фиты из праздников Господских, городичных и нарочитым Святым, им же имена, и лица и развод. В этом сочинении представлены избранные напевы по фитам. С начала помещено: название фиты, потом ее крюковые знаки и наконец развод. В разных списках состав этого сочинения представляется в разных видах. Эта книга, как учебник, вероятно, изменялась по воле певца и переписчика. Совсем в другом виде излагалась она при азбуках крюкового пения. Примеры взяты: из Ирмология, Октоиха и ІІраздников. Книгу Фиты из праздников мы относим к числу древних сочинений. Из нее составлена была в последствие книга Фитник,

11)Ο церковном пении, како начатся пение в Церкви Божией на оба лика. Это сочинение Греческое и известно у нас в двух переводах, в полном и сокращенном. Оно начинается словами: «Святый Игнатий Богоносец, третий по Апостоле Петре бысть в церкви Антиохистей. Той яже Никифор глаголет, со Апостолы многое время пожив».

12)Наука всея Мусикии, аще хощеши разумети Киевское знамя и пение согласное и чинносочиненное. Это сочинение начинается словами: «Простое вразумение твоего ума в шестоименитом знамени, еже воздвижает глас с разумом везде, обращающе горе и к низу, носим их скорым и косным шествием, в возвышении руки к низу опущаемо и паки вверх хождением воздвижимо и сие глаголется: такт. Начертываема сице лота Римская: ут, ре, ми, фа, соль, ля, фа, ми, ре, ут. Сицева есть азбука тому знамени Киевскому». В этом «шестоименитом Киевском знамени» изложено учение Италиянского пения, как оно существовало в Киеве во второй половине XVII века. Вызов Киевских певчих в Москву начался с 1632 года при Царе Алексие Михайловиче и при Патриархе Иосифе. Из известных певцов партесного пения тогда находились в Киеве: Василий Пикулийский и старец Братского монастыря Иосиф Загвойский.

13)Ο пении Божественном, по чину мусикийских согласий состроенном, ради благочиния церковного от любопытных художников и хитрецов составленном, паче же всем предводптелем богоносным отцем Иоанном Дамаскиным, иже яко славии весну украси церковь духа преисполненными своими божественными осмогласными пении. От многих же святых писании свидетельство прилежно избрано, яко благо и зело во истнну благочинне в Малой России сие вчинися на посрамление будушных висканий Римских. Это сочинение имеет в начале предисловие: «Буйство всякое кроме учения есть. И ненаученые, Ниже ненаказанные в буйстве обетоахом своего разума, премудрых вкупе же и премудрость в буйство мнением превращают». Текст расположен в вопросах и ответах. Прилагаем здесь первый вопрос и ответ ο Мусикии.

«Вопрос: Что есть Мусикия?

«Ответ: Мусикия есть согласное художество и преизящном гласовом разделении, известное в пении, разнство и познание приличных благих гласов и злых. Мусикия есть вторая философия и грамматика, гласы степенми изменяющая, якоже в словесной философии, или в грамматике исиравление словес, свойства, слог, речение, разсуждение, познание и нарицание стихиям всем качеством и количеством. Мусикия есть все степени гласов имущая: умиления и радости, притворенным сочинением, яко риторски, или философски, красяще слухи слушающих, яко же бряцанием воздушных орудий, такожде и языком словеса по степенем водящих, и глас нижайшие, средние и высокие издающая».

В этом сочинении находим сведения ο Троестрочном пении, забытом ныне и старообрядцами. Киевлянин знал его, но к нему не благоволил, как видно из следующего его отзыва: «вопрос: Троестрочное пение мусикийское ли?

и ответ: Не только мусикийское, но u красногласное составление, некиим древним мужем составленное, ведущим Грамматику. Тем же и гласов суть три: низ, путь, верх, свой коигождо глас имущий и воединосогласующие. То премудрейшее пение есть и скорейшее, на три гласы, сиречь на три строки слагается, иже и нарицаются: концерты.

«Вопрос: Троестрочное пение коего тону есть, сиречь гласу?

«Ответ: В Троестрочном пении обрести тона не мочно, понеже ас на един тон сложено; но обаче все обрести сведущему не дивно. Ныне же в пении ничто есть в нем согласно, токмо несогласное тригласие, шум и звук издающее, u несведующим благо мнится, сведующим неисправно положению разумеется. Тем же сие пение ни единогласящим, ни красногласящим пением мусикии, но правилу грамматичному не исправляется. Единым бо началом наченьшеся, в триех степенех и пятых, вниз и вверх опустя п переходя, разногласуют и не имут чину гласовнаго. В троестрочном пении подобие гласу несть, яко в мусикии, кроме отрочат; и тии обаче егда восходят на десятые и осмыи, разликуют».

Писатель сего сочинения был киевлянин. Он возстает против органов и всяких инструментов. В половине ХѴШ столетия его сочииение было переделано и выпущено кем– то под другим надписанием, без предисловия: Силлогизм на противящихся и ненавидящих мусикию и сладкопение, на подражающих троестрочному пению и безчинным воплям хомонии. В переделанной редакции, в конце, находится известие ο трудах Черниговского Архиепископа Лазаря Барановича в сочинении духовных псалм, доселе известных в Малороссии. «Покойный Архиепископ, блаженныя памяти, Лазарь Баранович Черниговский, отвращая народ от мирских песен, u поучая, дабы песни мира оставляли, вместо же их хвалу Богу и Богоматери воздавали, многия песни обратил на божественныя, и, без сомнения, в народ предавал. Хотя согласие было мирских песен, но текст сочинял божественный, дабы при случаях, вместо пустошных божественныя словеса были петы и добромыслие в сердцах вкоренялось. Ты же любезный читателю, внимай, а его, Архиерея Божия, поминай: какое великое иго носил в божественном священнослужении, в духовном правлении, в сочинении божественных книг, которые его труды u ныне явствуют; Меч духовный, Труды словес; а к сему и мирския песни на божественныя преставлять сыскал время, ο чем было в таковом всликом сане и в отягчении великих дел и помыслити невозможно. ⁴

14. Сочинение Александра Мезенца, составленноепод надзором Сарского Митрополита Павла, с шестью знатоками пения и известное в народе нашем под именем Нотной Грамматики: Извещение ο согласнейших пометах, вкратце изложенных со изящным намерением, требующим учитися пения, от нижайшия убо степепи к высоте восходящих даже до вторыянадесять степени, яже с прежнем пении написаны быша в знамении. Мезенец разделил свое сочинение на три части. В первой у него изложено: ο безпризначном знамени, во второй: ο призначном знамени, в третьей: ο пении на первую и вторую обоих частей знамени и лиц, ο дроби и тонкости, и мере противу нотного гласоступания.

Это сочинение есть одно из лучших пособий для изучения крюковых нот и заслуживает издания. Сочинитель изложил в предисловии исторический ход возстановления церковного пения в половине ХУІІ столетия, в тексте поместил правила пения, в конце отдельно присоединил образцы крюковых нот и их разные видоизменения. Важная заслуга его для нас состоит в сличеии крюковых нот с линейными. В каком виде передал он в перевод крюковые ноты при переложении их на линейные–это другой вопрос. Решение его будет зависеть от основательного изучения пения Греческого, Болгарского и старого Русского. Как он установил старый Греческий диатонический размер в новом, гармоническом, Европейском, пении как сохранил напев Болгарский, как передал нам все разнообразие Русских напевов, можсм только тогда определить, когда будут приведены в известность все источники, когда будут критически пересмотрены все рукописные нотные книги, когда мы можем определить с точностию все оттенки наших напевов, существовавших в Русском церковном пении в продолжение семисот лет. Работа вековая, едва доступная нашему поколению, –но работа необходимая, без которой мы никогда не можем иметь верного понятия ο нашем церковном пении.

Представляем здесь вполне любопытное предисловие Мезенца: «Всесильнаго, преблагаго и всебезначальнейшаго Бога Отца благоизволением, и единороднаго Боra Сына Его споспешением, и единосущнаго и сопрестольнаго всепресвятаго Духа Бога Его содействием, и единого Бога в Троице, и Троицу во единице, от всея видимыя и невидимыя твари непрестанно славимаго и поклоняемаго, соблагоизволися благочестивейшему великому Государю нашему, Царю и Великому Князю Алексию Михайловичу, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержцу, во преходящее время, лета 7160 (1651)ο церковном знаменном пении всяком пределе учинити, еже бы всякое пение было во истинноречном пении везде во градех и честных обителех и селех устроено равночинно и доброгласно. И в тое время на тое божественное u святыя Божия церкви дело, его царским повелением, в царетвующем граде Москве дидаскалов собрано было к тому знаменному устроению. Его царского Величества во градех и честных обителех и селех разных чинов от святыя Кожия Церкви чиноначальников и всякаго церковнаго чина избранных людей 14– человек. И от того времени учившиеся от иностранных окрестных царств рати и брани, в них же до Его Царскаго Величества многие царственные и земские великие дела были. Еіце в те же времена, грех ради наших, на царствующий град Москву u на пределы его прииде моровое поветрие: того ради и сие Божие и святыя Его Божия цсркви дело праворечное зпаменное правление пресечеся. По тех же временах от 163 и 164и нидайше тех лет начаша царствующаго града Москва во всех градех и в монастырех и в селех знаменного пения малоискуснии мастеры, коегождо всяк от себя, исправляти на нравую речь пение и во единосогласие не приидоша. Ове же грубии и зело малоискуснии на сие великое дело дерзнуша, и от того их дерзновения везде, во всех грядех и селех, учинилось велио разгласие, что и во единои церкви не токмо трием или многим, но и двема пети согласно стало не возможно. Видев же сие благопрозрачный Великий Государь наш, Царь и Великие Князь Алексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец, полагает совет ο святом Духе со отцем своим и богомольцем, со святейшим Иоасафом, Патриархом Московским u всея России: и повелеша богомольцу своему, преосвященному Павлу Митрополиту Сарскому и Подонскому паки мастеров собрати, добре ведущих знаменное пение, и знающих того знамени лица и их разводы и попевки Московскаго, что Христианинов, и Усильских и иных мастеров, еже в попевках переводы их именуются. Преосвященные Павел Митрополит, Его Царским велением и святейшего ІІатриарха благословением, собрав мастеров 6 человек. И тии первее исправиши знаменаго пения по истинноречию сия ирмос, кроме согласных литорных помет, старо-Словесно-Российским обыкновенным знамением. Пометам же, которыя прежде быша, зде указание намерения ради, вкратце изъявиша».

Мезенец крюковые знаки разделил на четыре рода. В первом у него поставлено: единосостепенное знамя, во втором: двоегласное знамя, в третьем: тригласостепенное знамя, в четвертом: четверостепенное знамя. Последний род подразделяется у него на особый вид: на четверогласоспятное знамя. Его понятия ο крюковом пении, как знатока и лица, облеченного ГІравительством на усовершенствование церковного пения, весьма замечательны. Мы представляем их здесь в извлечении.

«Безпризначное знамя поется по степенем во указательныя согласныя сии литеры: гн, ги, м, гв. И ныне в нашем старороссийском знамени сим согласным пометам, сими известительными литерами в печатном тиснении быти невместно; но вместо тех согласных указательных литер знамя в пении признаками гласоизвестительные по степенем на три части расчинихоям. Понеже всякое пение возвышается и снижается тремя естествогласии до вторыя на десять степени, аще возможно и вящше. «Сие убо таинственное, сиречь сократительныя знамя учинено и снискано и сими имены прозвано прежними, Словено-Российскими церковными песнорачителями и знаменотворцами до настояшаго сего времени за четыреста лет и вящше ⁵. Понеже во многих харатейных ирмологиях и прочего церковного пения с сим знамением тщах обретохом летописная подписания: кто которую знаменного пения книгу писал, и яже в ней знаменная писания любомудрствовал, и в коем граде, или в монастыре, и в которое время и при каковом–либо случае.

Первые убо быша в начале сего знамени творцы церковные песнорачители в столичном Российские Державы Богом спасаемом граде Киеве. ІІо неколиких же летех от Киева сие пение и знамя некиими люборачителями принесеся до великого Новаграда, а от великаго Новаграда распростреся и умножиша толиким долговременством сего пения учения во все грады и монастыри велико-Российския Епархии и во все пределы их. И тако и доныне нами сим знаменем церковное красногласие (по обыкновению, еже в нашем роде учинено учению) держимо суть не худе, но добре, и благочинне и благоисправне, последуя прежним нашим церковным, иже по Бозе, песнорачитилям и сего многочисленного знамени растворителем. Аще и во прежиих, старохаратейных, письменных, раздельноречных иаших Словено-Российского знаменного пения книгах знамя и в нем многоразличныя сокровенныя лица и попевки тайно водимы суть, и не имущим кому в том много сокровенном личном знамени смысла осязатсльства, и в пении силы мнятся быти пелет, и неблагопотребны, и невнятоприемны, и то их нетщевание ο сем многочастном и тайнозаменном знамени и лицах от неискуства, сиречь от ненаучения и крайняго невежества бывает. И ныне песни, возникшие от новых песноснискателей, крупнодушествующие и блазняшеся ο сем, кроме учения, уповающе на свое своеумие, не приемше в сем знамени и в лицах меры и совершенного познания, превозносящеся мыслию, мнят сие старо-Словено-Российское в сокровенноличном знамени пение приводиши в органогласонотное пение и тем нотное пение исправити добре⁶. Вем по истине, еже без науки привести и исправити никакоже возможно. Нам же великороссиянам, иже непосредственно ведущим тайно водительствуемого сего знамения гласы, и в нем многоразличных лиц и их разводов меру, силу и всякую дробь и тонкость, ни кая же належит о седминотном знамени нужда, но, за благость и человеколюбие смыслодавца Спасителя нашего Бога употребляется святые его Божии церкви в пении нашею обыкновенно Словено-Российскою знаменною наукою, кроме великого сомнения и пренятия, власте и добре».

«На како испрежде люборачительми употреблялися знамена и лица, такожде и мы, даже и доныне, довольствуемся старых лишь знаменем. И ο сем нашем старо-российском знамени и тайно закрытых лицах не ищут, порицают и блазнятся. Понеже тии, малоискуснии и необыковеннии, дерзающе, порицают и укоряют, наипаче же реции весьма охуждают, глаголюще: яко неудоболепно, ниже вместно сему нашему знамени и сокровенниим лицам изящным быти противо нотнаго знамени. И то яве есть, яко от своего им неведения и недоумения такой случай включается».

В конце своего сочинения Александр Мезенец поместил вирши в 32 стихах. Из начальных букв этих стихов составляется: трудился Александер Мезенец и прочии. Вот первые восемь стихов из его вирш:

Тщание убо с прилежанием приятно.

Радостн учащему будет внятно,

У Бога всем всегда милости просити,

Должны ему честь и хвалу приносити,

И уповая нань никто же постыдится,

В любве ради его текий не утрудится,

С желанием просящему вся дается.

Яже обретши в сей книз не отженется.

15)Сочинения Николая Дилецкого и диакона Московского Стретенского собора Иоанникия Трофимова Коренева принадлежали к Италиянскому учению, принесенному к нам со стороны Литвы. Из их произведений известны⁷:

А. Грамматика пения мусикийская, или известные правила пения в слове мусикийском, в них же обретаются шесть частей, или разделений. Издадеся в Смоленску, в лето от Рождества Спасителя нашего и Бога 1677, Николаем Дилецким.

Б. Идея грамматики мусикийской, составленная прежде Николаем Днлецким в Вильне, послежде же, им же переведена на Словенский диалект в царствующем град Москве, лета от создания мира 7187 (1679).

Β. В славу Св. Троицы славимого Бога, сия книга, Мусикия, написася первое с писем древних доброписцев, второе изысканием диакона Иоанникия Трофилова сына Коренева, что служил у Великого Государя на сешех, въ соборе Сретения Господня, последний же соверишся Николаем Павловым сыном Дилецким, лета 7189 (1681)Maй в 30 день. Дилецкий составил прежде в Вилне пространную Грамматику нотного пения, потом в Смоленске, в 1677 году, переделал из нее краткую, а по приезде своем в Москву, исправил труд диакона Коренева, в 1681 году. Его сочинения вытеснили у нас крюковое пение. Что заставило наших отцов променять свое родное пение на чужое? Что увлекательного нашли они в пении пришельца? Теория ли его пленила их, или его концерты? Вот вопросы, которые долго будутъ занимать наших исследователей. Из посвящения его Г. Д. Строганову: Идея Грамматики мусикийской видно, что в Москве уже возбуждено было стремление к Италиянскому пению. Когда он появился в Москве, учение его уже не было новостию. Ο пении происходили споры. Там Киевские певцы распевали свои концерты. Но мы не знаем: Киевляне ли были творцами нового пения, или они усвоили себе чужое? Дилецкий славился пением и сам называет себя творцом и художником. Из всех его сочинений заслуживает внимание: Грамматика пения мусикийского, которая составляет почти одно и то же с его Идеей грамматики, за исключением немногих дополнений и изменений. ІІредоставляем обозрение его Грамматики, чтобы вернее судить о теории, которую пришелец предложил нашим отцам. В кратком предисловии своем: «вводящая зри с прилежанием опасным» говорит: «Не тако пространне, яко же некогда в Вильне написах Грамматику мою, но сокращенне, разделивше ю на двое, сиречь на основательнаго и изобразительнаго мусикия, зде начинающе прежде устроевающаго певца ныне предлагаю». В первои части изложено у него: Мусикийского художества обучение. Вот его понятие ο мусикии: «Мусикия есть, кая пением своим, или игранием сердца человеческая возбуждает к веселию, или к сокрушению и плачу. И паки есть мусикия, кая пением твоим, или игранием вверх и вниз меру показует, или действует. Колика есть мусикия? Двойственная. Первая в фантазии, еже есть в изображении гласов. Вторая в ключе мусикийских гласов. По фантазии мусикия есть тричисленная: веселая, ужасная, умилительная u смешанная. Веселая сия есть, кая ушеса человеческая и сердца возбуждает к веселию. К ней все веселыя церковныя и мирския пения належат. Ужасная сия есть, кая сердца человеческая возбуждает к жалости: яко же плач и надгробная пения. Смешанная сия есть, кая ушеса человеческая единого возбуждает к веселию, вторицею к печали: яко мирския пения печальныя, иде же суть ноты мирския ужасныя в веселой пропорции положенныя. В церковной мусикии егда единою бывает каденция, или падение веселое, паки же умилительное. Всякая мусикия имать шесгь нот: ут, ре, ми, фа, соль, ля. Мусикия в ключе есть четверочисленная: дуральная, бемолярная, диэзусовая и смешанная».

Во второй части изложено учение ο литерах основательных. Здесь находим: «Литеры основательные мусикии сия суть: А. В. С. D. E. F. G. их есть в ключе седмь». Сочинитель излагает здесь учение: ο ключе, клавишах и такте, ο согласии литер, ο секстах и диспозиции. Ноты, по его понятиям, бывают: двойственные в согласиях: власныя и не власныя. Свойственными он называет: терции и квинты, несвойственными: сексты, кварты, септимы и секунды.

Третья часть посвящена правилам изобретения. Ο них он говорит: «до самых моего изобретения приближающеея правил наказую да присно помешаеши ο мусикии: что сия есть? И всем уверяю, яко мною преданная не суть терции ради, токмо ради концертов, откуду имаши изобретати концертовыя фантазии». Здесь он руководствуется нравилами какого-то Мильчевского, сочинителя: Мши? Триумфальной, ссылается на концерты своего изобретения, приводит указание из Замаревича, совершенного художника мусикии.

В четвертой части изложено учение ο противоточии. Здесь находим: «противоточие имянуется, егда гласы един пению единому в знамениях точек, в пении своем положенных, концертуют, или борятся единою в нотах нарицающихся в терции и квинты, наипаче же в квартах, секстах и септимах. Концерт или борение непротивоточное сице есть, егда гласы, един единаго постизающе, борятся. Фуга сице есть, когда связанными дващи, или трищи чвертками гласы два не чрез правило восшествие или нисшествие поют, что может быти и в правильных фантазиях. Совершенный мусикий, или певец имянуется: ре ля соль ре дис фа ут, несовершенный же: ре ля соль ре. В хоральных творениях, в концертах наказую последовати в противоточии: в концертовых фантазиях имати последовать художнику Зюски, его же издания суть: Песни Моисеевы; в хоральных имати последовати: Коляде; в противоточии: Замаревичу, совершенному художнику мусикии и концертовых фантазий.

В пятой части помещено краткое учение: о устроениях. Сочинитель здесь говорит, что первое устроение есть: секундалес, пение мусикийское, положенное чрез вторую ноту, или литеру; второе: терциалес, коего пение полагается в терциях; третье кварталес, коего пение полагается в квартах; четвертое: квинталес, коего пение полагается в пятых литерах; пятое сексталес, коего пение полагается в шести нотах, или когда в пении спадают на шестую ноту; шестое: септималес, коего пение полагаегся на седьмую ноту, или когда падение бывает на седьмую ноту; седьмое октавалес, когда пение полагается чрез октавы, или чрез осмыя литеры. Каждое устроение обьяснено у него примерами.

Шестая часть содержит учение: о оставших речениях. Здесь у него изложено учение; ο бемолях и диезах. Диезы у него разделяются: на цисми, аисми, фисми, гисми. Далее показывает различие пения от игры на органах. Здесь он указывает на образцы: Рожицкого, регенга Королевской капеллы. ІІосле сего у него изложено учение ο изобретении фантазии. «Изобретение» – говорит он – «висит на правилах, яже предах, и оттуда имаши образовати Фантазии, яко же концертовыя, тако и терциальные. Обаче юже сего имаши образовати чрез такты, полтакты, чвертки, полчвертки, чрез связанныя и различныя пропорции. Фантазия всякая, коим устроением располагается, где узрим сие же ведуще: яко можно от всякой литеры начати Фантазию образовахи, такожде и располагати». Вот его понятия ο Ирмологионе: «Ирмологион происшел от мусикии и основание свое имеет в литерах: а, b, c, d, e, f, g. Кроме сего, яко не везде такт содержит. В Фантазии есть не концертовой, точию естественного есть правила. Диезы в Ирмологиону не полагаются».

Дилецкий в конце своей Грамматики поместил: Эпилог к трудолюбивому чительнику, в котором он объяснял, по чьему желанию был предпринят сей труд. «Кому в честь и хвалу (Благословен будя во Веки от веков)! Понеже от него и чрез него вся есть наша, и его нам излитая капля премудрости непостижима, якоже Риторика, философия, Богословия и иная, во благодарение ему самому. От него бо прияхом труд сей u ему принесем, его святой воли; и хвала творяще не во игралищных коих песнях, токмо в богодухновенных псалмех мое упование бысть, еже бысть. Про что молю и ничто же больше не требую. Аще еси душевен сего чтец во блаженном успении, аще ли еси мирские, отвещай любви ради Божия ο Николае Дилецком, в живых еще обретающимися (вам жити во многая лета желаю): вечная память. К тебе, благодетелю мой милостивый, Тимофей Дементианович, с апострофиею моею возвращуся, молю, да милостивне сие восприемли мое начертание, еже ми повелел издати, и самаго меня под кровом да сохраниши. Аз понеже солгах, ибо обещах сей труд в малом положении написати; здесь же на части продолжих. Тебя, благодетеля моего, всех правящу, в сохранение себя под кров твой служебне вручающе, ο прощении прошу и молю. Желатели твои благ сущих и грядущих всегдашний Николай Дилецкий».

Из сего обозрения выводим, что Николай Дилецкий был у нас основателем школы Италианского пения. Он познакомил наших отцов с Западным пением; он ввел у нас партесное пение и концерты в XVII веке. Его теория есть сколок с учения ІІольских певцов: Рожицкого, Зюсит, Коляды, Замаревича и Мильчевского. Грамматика его есть труд замечательный и весьма важный памятник в нашей литературе. Но кто такой был Дилецкий? Мы решительно не знаем.

16) Азбуки крюкового пения. Азбуки крюкового пения встречаются разного состава. Едва ли можно теперь отыскать первоначальную редакцию, не испорченную, без новейших дополнений. Самовольные внесения и изменения переписчиков видны на каждом листе. Более встречается азбука раздельноречного пения, нежели наречного. ІІервые принадлежат к древнему составу, а вторые суть изуродованные копии с первых.

Азбуки раздельноречного пения состоят из двух главных редакций:

Заглавие первой редакции: Азбука певчая с Богом почитаема хотящим учитися пети знаменные какизы, по ним же и церковное всякое пение.

Заглавие второй редакции: Азбука знаменного пения ради удобного скоропонятия учащимся и к способности произвождения действительного пения. Сочинена в порядке предлежащим видом.

Первая редакция состоит из следующих статей: 1)Проучки по какизам. Проучки, или уроки состоят из крюковых нот с буквами (пометами) в числ 9 примеров. 2)Имена знамен и поступки. Здесь при названии крюковых нот представлены и самые изображения. 3)ІІопевки осмогласного пения. Здесь представлены примеры крюкового пения на 8 гласов. Это отделение имеет свое надписание: «подобает ведати известно: на колико строк поется осмгласное пение, и како которыя строки имянуются, избраны со всего осмогласника ирмосы, и с господских праздников и с триодей, чтобы ими познан всяко осмогласное пение, и выучив сии строки по согласию с текстом, потом гладким пением накрепко, чтобы помнить им, где которая строка стоит вскоре вызнают в существо всякое пение осмгласное и колико строк во всех осми гласех». 4)Фитник с Богом починаем. Здесь представлено пение по нотам на 8 гласов, с разводами и примерами, взятыми из Ирмолога, Октоиха и Триодей. Книга Фитник встречается в отдельных списках двух разных редакций. Первая редакция состоит из образцов пения. Средину занимает текст с крюковыми знаками; на полях помещены фиты. Например: на поле киноварью написано: Господь, над ним: фита поводная, которая состоит из знаков: стрела поводная, фита, змеица, стати светлая. В тексте помещен развод этой фиты.

Вторая редакция состоит также из образцов пения. Средину занимает текст на 8 гласов, каждый глас отдельно. На полях помещены фиты: название и ее крюковое изображение.

Составители азбук разместили Фитник по–своему. У них в тексте пишутся вместе: и фиты, и развод. На полях помещены отметки: глас1-й и проч. Например: кииоварью: фита роговая, лицо; далее чернилами ее изображение; потом киноварью: развод и вслед за тем чернилами текст и крюковые знаки развода. В списках XVI века книги: ІІраздничник, Новогородского письма, помещались на полях фиты и их изображения с иазваниями. В спискахХѴII века той же книги на полях помещалось одно название, а слово развод вносилося в текст.

Вторая редакция в начале имеет: Предисловие, лествицу и ключ; составлена по сочинениям Макарьевского и Мезенца. Из сочинения первого взяты: лествица и ключ, а из второго – изображени крюков и правила пения в сокращенном виде. Вот предисловие этой редакции: «Речение учителево к хотящим учитися. Братия моя и друзи!Подвизайтеся ο святем надлежащем сем пении кииждо по своей со тщанием силе. Первее в помощь нам, немощным, да призван будет слезно Господь, Творец неба

И земли, и Пресвятая Богородица, и вси Святии Его угодники. ГІочинаем нелестно, но бодро и безсонно. Аще и мнози во училищах поучаются, мали же от них навыкновени обретаются; понеже леностны и нерадивы являются».

Образцы пения в этой редакции взяты из разных книг без всякого порядка. В начале образцов полагаются так-называемые стихи, вероятно, произведение школьных учителей, на нотах крюковых. Вот один из них: «Отец сыну тако приказывает: учись мое милое чадо пению».

В числе учебников находятся у наших сгарообрядцев множсство тетрадок. Все эти новые произведения, по болышей части, компиляции переписчиков, гуслицких крестьян.

17)Сочинение ο крюковом пении, приписываемое знаменитому Бортнянскому. «Проект об отпечатании древнего Российского крюкового пения, разсматриваемый в двух главных отношениях: в отношении всех старообрядческих церквей и в отношении Великороссийских Церквей. Это сочинение начинается: «Всеобщее и национальное Российских церквей пение, принятое в Отечестве нашем, вместе с внутренним вероисповеданием, древность мелодии своей и достоинство заимствовало вь источниках древнейшей Греческой мелодии. Пространство и движение пения сего везде открывают нам натуральное расположение чистого, древнего диатонического рода; а ход мелодии оного возвещает нам начало тоже древнейших Греческих тоноположений, отличающихся прямым или относителным соединением тетрахордов». Сочинитель в своем Проекте предлагает издавать в печати крюковые книги нотного пения и укоряет новейших переписчиков в искажении крюков. В изложении много помещено замечательных известий.

Печатные источники состоят из актов и ученых изследований наших писателей ο состоянии церковного пения. К сожалению, из актов известно очень мало и все они относятся ко второй половине XVII столетия. Ученыя изследования принадлежат писателям XIX века.

1)Грамота Государя, Царя и Великого Князя Алексия Михайловича в Кострому Игумену Богоявленского монастыря Герасиму и Никольскому попу Георгию Алексееву: ο надзоре за правильным чтением и пением во время отправления церковной службы 1651 гола, ноября 6 дня⁸.

2)Грамота Новогородского Митрополита Никона в Соловецкий мопистырь Архимандриту Илье: с извещением ο соборном установлении чинного и единогласного церковного чтения и пения во время отправления церковной службы. 1651 года. ⁹

3)Грамота Государя, Царя и Великого Князя Алексия Михайловича в Сийский монастырь Игумену Феодосию ο надзоре за правильным чтением и пением во время отправления церковно службы. 1651 года, Марта 25. ¹⁰

В трех грамотах находим, что Московским Соборным 1651 года уложением было 9 Февраля: ввссти во всех церквах единообразное пение, избрать для надзора искусных священников, виновных подвергать наказанию и доправления пения, во ввех церквах для ведома читать свиток соборного уложения.

4)Грамоты, наказы, отписки, челобитные и расспросы ο вызове из Киева певчих в Москву, в числе 15 актов, с 1651 до 1656 года. ¹¹Вызовы Киевских певчих были в 1652 и 1656 годах. В первый раз были вызваны из Киевского Братского монастыря Архидиакон Михаил и с ним 11 человек. Этими певчими управлял Феодор Тернопольский. Сначала их поместили в доме С. Л. Стрешнева, а потом перевели в Андреевский монастырь, где прежде помещалось ученое братство. В июле месяце того же года. Государь приказал отпустить их обратно в Киев. Певчие прожили в Москве не более пяти месяцев. В это короткое время они не могли преобразовать наше старое пение. Тернопольский считался творцом строчного пения. В 1656 году отыскивали в Киеве старца Иосифа Загвойского для управления партесным пением в Москве. Эти указания наводят уже на особенное появление в Москве партесного пения. Видим, что псреворот совершился: но когда и кем, за неимением актов обозначить невозможно.

1) Историческое разсуждение вообще ο древнем христианском богослужебном пении, и особенно ο пении Российской Церкви с нужными примечаниями. Издание 1-е: Воронеж 1799 г. в тип. Губер. Правл. Издание 2-е: С. Пбург, 1804 г. , в тип. Синод. в 4.

Это первое сочинение Киевского Митрополита Евгения ο церковном пении было произнесено в публичном собрании Воронежской Семинарии 1797 года, Февраля 12, а потом повторено в Александроневской Семинарии. Здесь в первый раз разсмотрено было наше пение в историческом виде, и, в последствие времени, служило руководством для всех других изыскателей.

2) 0 Русской церковной музыке

Напечатано было в журнале: Отечественные Записки, 1821года № XIX, стр. 145–157. Это второе сочинение Митрополита Евгения написано было в виде письма к Барону Розенкапфу на вопрос Гейдельбергского профессора Тибо. ІІри статье были приложены в снимках1)Лествица нот восходящих и нисходящих. 2)Название знаменам; по ошибке, вероятно гравера, многие знаки изображены не в своем виде, а других и совсем нет.

3)Опыт вокальной, или певческой музыки в России от древних времен до нынешнего усовершенствования сего искусства, с любопытными замечаниями об отличных авторах и регентах вокальной музыки и с двумя гравированными фигурами старинных певческих нот. Соч. Николая Горчакова. М. , 1808 г. , в тип. Решетникова, в 12. И снимками Н. Горчакова гравер рагпорядился по-своему. На первом надпись: ноты однострочные, а между тем здесь троестрочные: три строки крюковых нот, а четвертая текст. На втором надпись: ноты троестрочные, а пение изложено на нотах однострочных, одна строка нот, а другая текст. Самые крюковые знаки не имеют надлежащего вида¹² .

4)0б уставном и партесном церковном пении в России. Соч. Н. Горчакова.

Напечатано было в жѵрнале: Москвитянин , 1841 года , Ч. V, стр. 191.

5)Краткое историческое сведение о песнопениях нашей церкви,

6)Исторические сведения ο пении Греко-Российской Церкви. Обе статьи напечатаны были в журнале: Христианское Чтение 1831 г. , Ч. XLII, стр. 70, Ч. XLIII, стр. 132–186.

7)Ο пении в России. С. П. б. 1834 г. в тип. Плюшара, в 12. Это сочинение известного нашего писателя А. Ф. Львова состоит из трех отдельных статей:

1)Ο музыке вообще. 2)Ο церковном пении в России. 3)Ο простонародных Русских песнях. Во второй своей статье он не соглашается с мнением писателя Ο пении на 8 гласов, помещенном в Христианском Чтении.

8) Книги нотные. Статья ο нотных книгах и ο пении напечатана была в книге: Историческое обозрение богослужебных книг Греко-Российской Церкви. Издание 1-е. Киев, 1836 г. , в тип. Киевопечерской Лавры, в12, стр. 152–174.

9)Руководство к сочинению Русского церковного пения. Напечатано было в книге: Практическое руководство к сочинению музыки, в пользу самоучащихся и в облегчение учителей, с прпложениями особенных правил для сочинителей Русского церковного пения. Соч. Л. Фукса. перевод с немецкого С. Пб. 1830, в тип. Края, в 4, стр. 123–130. В особой тетради он приложил образцы нот церковного пения, взятые из сочинений Бортнянского и других.

10)Краткий взгляд на состояние музыки в России. Статья эта напечатана была в книге: История музыки. Соч. Штаффорда, с примечаниями, поправками и прибавлениями Г. Фетнса. Пер. с франц. Е. Воронова. С. Пб. , 1838 г. , в тип. Гуттенберговой. Статья ο состоянии музыки в России составлена была переводчиком под наблюдением Князя В. Ф. Одоевского и дополнена его примечаниями. Известие ο Русском церковном пении заимствовано из Христианского Чтения.

11)Замечания для Истории церковного пения в России. Соч. В. М. Ундольского. Напечатаны были в Чтениях, издаваемых Московским, Историческим Обществом (1846 г. №111), с приложением двух снимков с рукописного Кондакаря XII века, хранящегося в библиотеке Троицкой Сергиевой Лавры.

Во всех исчисленных здесь ученых изследованиях находим одни исторические данныя; но никто из Русских писателей не входил в разбор нотных рукописных книг, никто ие подвергал их критическому изследованию. Сотни рукописей хранятся в наших библиотеках без всякого призрения. Восстановление крюкового пения без разбора рукописей невозможно. Как можно отыскать напевы Греческие, Болгарские и Русские? С нотными книгами нужно то же делать, что совершается при издании летописей и актов. Иначе ведь наши труды будут напрасны. Мы будем возстановлять не дрсвнес пение, а разбирать современные нам напевы. И для чего же? Неужели для того, чтобы от старых ошибок переходить к новым?

Литература Русского церковного пения представляет нам его быт в разных видах. Сначала мы находим его в первобытной жизни, когда пение принесено было к нам из Греции и Болгарии, когда мы были только последователями своих учителей. Эта эпоха была Греко-Болгарская. Литература этого быта нам неизвестна. ІІотом мы видим его в эпохе Русскои, самобытной, когда она указывает нам на творцов пения, на новые сочинения, появлявшиеся в России. Обе эпохи еще не початы Русскими изследователями. Ο первой эпохе мы знаем более по преданиям нашим старых Писателей, более замечаем по сохранившимся древним памятникам. Здесь все темно, непонятно; она для нас как– будто чужая. И Историк проходит ее в безмолвии, и в летописях нет ответа. Α без объяснения этой эпохи, что мы можем понять? В эпохе Русской мы видим Искусство на высшей степеии; мы следим за его переходами; мы знаем его падение. И здесь Литсратура пения доставляет нам самыя ограниченные сведения. Быт Русского пения еще не объединен. Наши певцы и творцы пения действовали тогда отдельно, в разных городах. Единства между ими не было. Далее мы следим за его вступлением в эпоху Московскую. Здесь Литература пения представляет уже свои данные, указывает все перевороты. Источники ее принимают историческую достоверность. Певцы соединяются вместе. Является в пении единство. Наконец открываем зпоху переходную, ознакомившую наших отцов с Европейским пением. Здесь видим их увлечение от Греко-Русского пения к Италианскому. Здесь Литература пения представляет все данные к изучению этой эпохи. Певцы и их произвсдения взошли в сферу исторических исследований. Знание церковного пения возведено на степснь прочной Науки; оно систематически изучается в русских училищах и капеллах; оно выходит из–под влияния Западных учителей и возвращаетея к Русскому самостоятельному быту. Здесь оно блюдется под крепкою защитою Русских Царей и охраняется их твердою волею.

В таком обширном значении мы смотрели на Литературу Русского цорковного пения, как на единственный способ его изучсния. Искренно желаем, чтобы наше пение было подвергнуто изследованию ученых Русских писателей.