Видение пророка Иезекииля о Новом Храме и Новом Иерусалиме

главы 40–48

В двадцать пятом году по своем переселении (в четырнадцатом по разрушении Иерусалима), в начале года¹, в десятый день месяца, пророк перенесен был духом в землю Израилеву, поставлен на высокой горе, на которой было, как бы здание города к югу. И вот человек, которого вид, как бы вид блестящей, полированной меди, с льняной вервию в руке и тростью для измерения, стоит у ворот этого здания. Здание это было, – здание храма. Человек тот повелевает пророку быть внимательным ко всему, что он будет ему показывать; и начинает показывать постепенно все составные части храма, всему делая тщательное измерение. Соответственно тому порядку, в каком показано было пророку все здание храма, он описывает сначала внешний двор (Из.40:5–27), потом внутренний двор (Из.40:28–47), далее, собственно, храм в двух его частях: передней (святое) и задней (святое святых), ближайшую его окружность: притвор, боковые комнаты (Из.40:48–26, Из.41); священные комнаты внутреннего двора (Из.42:1–14); обьем всего здания храма (Из.42:15–20).

Из описания видно, что храм, показанный теперь пророку в общем виде и составе имел близкое сходство с храмом Соломоновым, построенным по образцу скинии Моисеевой. Как прежний, так и новый храм окружали два двора, внутренний для священников и внешний для народа. В стенах обоих дворов, на разных сторонах, были ворота, из которых восточные ворота внешнего двора, как находившиеся на лицевой и передней стороне всего здания, были главные. Но при сходстве того и другого храма в общем виде, и расположении частей, в видении пророка замечаются некоторые отступления в частностях, и именно в измерениях. Таковы измерения величины жертвенника (Из.43:13 и сл.), ширины притвора и боковых комнат (первый двумя локтями более в ширину, последние на один локоть менее), так что здание храма получает в длину круглое число 100, в ширину 50 локтей². И прочие числа также округлены и большей частью приведены во взаимную симметрию (25, 50, 100, 500). По той же симметрии и вход в галлереи храма указан не только на южной стороне, но и на северной (Из.41:11, Сл. 3, Ц. 6, 8). Кроме того, у пророка не упоминается ни о ковчеге завета во святая святых, ни о столе для хлебов предложения во святилище. Последний, кажется, заменяется жертвенником для курений (Из.41:22, Сл. Исх.30:1 и сл. 3 Ц. 6, 20. 22. 7, 28), который называется столом (Из.44:16). Восточная дверь внешнего двора не отверзается ни для кого, кроме князя. Еще одна особенность храма, виденного пророком, – необыкновенная обширность внешнего двора, как бы в соответствие потребностям, многочисленности и религиозной ревности будущих чтителей Иеговы³.

По измерении здания, пророк приведен был, руководившим его мужем, к восточным воротам внешнего двора. Здесь, он видит, как слава Бога Израилева шла от востока, производя шум, как бы многих вод и освещая землю, – и как она вошла в храм этими вратами. Перенесенный духом на внутренний двор, пророк видит, как она наполнила весь храм, – слышит Бога, говорящего к нему из храма: «сын человеческий, се место престолу Моему и место стопам ног Моих, где Я вечно буду жить среди сынов Израилевых» (Из.43:1–7). Эту славу Бога Израилева пророк видел в шестом году своего переселения, перенесенный духом в храм иерусалимский. Тогда она за нечестие и беззакония жителей Иерусалима оставила храм, удалившись сначала к порогу святилища (Из.9:3; Из.10:3–4), потом к восточным вратам внешнего двора (Из.10:19) и наконец, из средины города на гору, лежащую к востоку (Из.11:23). Теперь пророк видит славу Божию, – теми же вратами, какими она вышла, возвращающуюся в храм, чтобы уже никогда впредь не оставлять его.

Эту славу Божию пророк подробно описывает в первой главе при первом ее явлении ему на реке Хеваре. Кратко сказать: это было большое огненное облако с огненной херувимской колесницей внутри, над которой на (как бы) сапфировом престоле восседал Бог в виде мужа, окруженного со всех сторон радужным сиянием.

Далее, пророк получает от Бога наставление о размерах жертвенника и об освящении его (Из.43:13–27). Согласно с постановлением Моисея (Исх.29:35–37; Лев.8:33 и сл.), очищение жертвенника должно совершиться чрез семидневное принесение жертв за грех и всесожжений с символом очищения, – солью. Затем, пророк опять приводится к внешним восточным вратам и получает повеление, чтобы врата сии были заперты для всех, по той причине, что Иегова Бог Израилев вошел ими. Только князю дозволялось входить ими и в притворе их есть хлеб пред Иеговой, то есть, скушать жертвенную трапезу. С повелением о восточной двери внешнего двора соединяется повторение прежнего видения. Приведенный к северным вратам внутреннего двора перед храмом, пророк снова видит, что слава Божия наполняла весь дом (Из.44:1–4).

Тут пророк получает от Бога наставление о правах и обязанностях священников (Из.44:5–45), об участках, какие при разделении земли должны быть отделены для священников, левитов и князя (Из.45:1–12), о жертвах и праздниках (Из.45:12–46, 15). Об участках священников, левитов и князя говорится ниже при общем разделении земли; поэтому, мы остановимся здесь на богослужебных учреждениях, обращая внимание на отступления от прежнего устройства.

О первосвященнике не делается никакого упоминания, но его обязанности отчасти возлагаются на священников, потомков Садока (44, 22). Отменяется вечерняя жертва и из годовых праздников, – праздник пятидесятницы и великий день очищения, что находится в связи с упразднением первосвященника и ковчега завета. Вместо дня очищения учреждается праздник очищения в начале года, в первом месяце, в первый день месяца (Из.45:18–20), и увеличивается количество утренней жертвы и жертв праздничных. При этом особенная полагается важность в предписаниях закона о чистом и нечистом.

В ближайшем отношении к святилищу поставляется князь. Мы видели выше, что ему одному предоставлен вход в восточные врата внешнего двора. Теперь на него возлагается попечение о жертвах, ему предоставляется принимать дары и приношения для жертв. Таким образом, он получает некоторое преимущество перед священниками. Однако, он не приносит самих жертв, а только присутствует при жертвоприношении. Входя восточными внешними вратами, он становится у вереи восточных врат внутренних, которые должны быть отворены до вечера в субботний и первый день месяца. Отсюда он смотрит, как священники совершают жертвоприношения; стоя у порога ворот, он во главе народа поклоняется Иегове (Из.46:1–5).

От врат внутреннего двора пророк введен был на внутренний двор, и ему показаны были места для варения жертв и приготовления хлебов священниками. Выведенный на внешний двор, где ему показаны были очаги, на которых левиты должны были варить жертвы народные (Из.46:19–24), пророк опять приведен был к дверям храма. Здесь он видит, как из-под порога храма течет вода по правую сторону храма; к югу от жертвенника, след. в юго-восточном направлении. Выведенный северными вратами (восточные не отворялись ни для кого, кроме князя) вне двора, пророк и здесь видит ту же воду, текущую в том же направлении. По мере течения, вода в ручье прибывала. Вливаясь в море (Мертвое), она исцеляет воды его, так что в нем может жить разнородная рыба. По берегам ручья росли дерева с неувядаемыми листьями и каждый месяц приносящие новые плоды (Из.47:1–12).

Все видение о храме заключается повелением, данным пророку от Бога о новом разделении земли обетованной (Из.47:13–48, 35). Область нового царства заключается в границах, предписанных первоначально законом к западу от Иордана (Из.47:15 и след. сл. Числ.34). И два с половиной колена, жившие к востоку от Иордана, вместе с прочими, получают участки в собственном Ханаане, земле обетования. Каждому колену отводится по равному участку, от севера к югу, во всю ширину земли обетованной. Иноземцы наравне с сынами Израиля получают долю в том колене, где они живут (Из.47:22–23). Почти в самой средине, ряд колен прерывается священной областью, заступающей место прежнего Иерусалима и заключающей в себе: а) землю священников с храмом, б) землю левитов, в) область города и г) княжеский удел. Особенная важность этого участка требовала, чтоб он отделен был от участков колен и занял средину страны (возвышение). Части его распределялись так: начиная с севера 25000 тростей в длину и 10000 в ширину назначались для священников, в средине четырехугольник по 500 тростей в каждой стороне для храма. К югу от земли священников назначалось также 25000 тростей в длину и 10000 в ширину для левитов. Далее к югу 25000 тростей в длину и 5000 в ширину для области города, в средине четырехугольник по 4500 в каждой стороне для города. По сторонам этих участков остальное пространство к востоку и западу обращалось в наследственный удел князю, чтобы князья вперед не притесняли народа и не присваивали принадлежащих ему земель (Из.45:8). Подле священной центральной области с северной стороны помещается колено Иудово, с южной, – Вениаминово. Дале к северу располагаются колена: Рувимово, Ефремово, Манассиино, Невфалимово, Ассирово, Даново; к югу, – Симеоново, Иссахарово, Завулоново, Гадово. Таким образом, колено Иудово переносится в северную половину, напротив коленам прежнего северного царства назначаются участки на южном конце. Сличая начертанное пророком устройство нового царства с прежним, не трудно заметить преимущество первого перед последним. Новыми учреждениями уничтожалось всякое преимущество, всякое различие одного колена перед другим, предупреждалась возможность нового разделения царства, давалось более свободное и более общее устройство, – союзное государство общей центральной областью нераздельно соединялось в одно целое.

***

Первый вопрос, который возбуждается при истолковании этих отступлений пророческого видения от закона Моисеева, этих перемен и улучшений в прежнем устройстве, вопрос от которого действительно должно отправиться, чтобы придти к надлежащему уразумению всего видения, есть вопрос о том, нужно ли понимать буквально это новое устройство храма, богослужения и царства?

Предположим, что в описании храма и в прочих определениях пророка, относящихся к устройству царства, находится смысл буквальный. Но в этом случае, естественно, было ожидать, что обратившиеся к Богу и научившиеся уважать пророков Иудеи, по возвращении из плена, во всем, что касалось до устройства храма и царства, сообразовались бы с указаниями и наставлениями пророка. Но история не показывает этого. Не ясно ли отсюда, что предначертания пророка иудеи понимали не буквально? И сем ближе они были ко времени пророка, чем более могло быть между ними даже современников пророка, тем важнее делается это обстоятельство. В нем мы имеем живое свидетельство о древнейшем первоначальном разумении пророческого видения.

Сама невозможность буквального исполнения предписаний пророка, в которой некоторые западные толкователи видят главную причину, почему они не были приведены в исполнение возвратившимися из плена иудеями, ясно показывает нам, что пророк и не имел в виду буквального исполнения своих предписаний. Так, невозможно было, по крайней мере не удобоисполнимо на деле, равномерное распределение участков между всеми коленами, из которых (не говоря о том, что колено Симеоново почти не существовало) одни были сильнее и многочисленнее других. Если бы, например, всем коленам даны были большие участки, какие именно требовались для сильнейших колен Иудова и Ефремова, то не достало бы земли; а малыми участками, конечно, не могли довольствоваться сильнейшие колена. Но ужели пророк так был недальновиден, что предписывал невозможное? Забывая о том, что внешнее возвращение в Ханаан было только внешним выражением внутреннего обращения народа к Богу, говорят, что для приведения в исполнение плана разделения земли не доставало самого первого и главного условия, – возвращения из плена всех колен Израилевых. Но кому же лучше и ближе было знать, как не самому пророку, что не говоря о десяти коленах, еще по разрушении Самарии отведенных в Ассирию Салманасаром, даже из позднейших переселенцев Иудейского царства, по многим обстоятельствам, не все могли, хотя бы и хотели, возвратиться в прежнее отечество?

Итак, если пророк не имел в намерении буквального исполнения своих предписаний, то весь его план нового устройства Израиля не есть ли чисто идеального свойства? По-видимому, все затруднения, представляемые буквальным разумением пророческого изображения, совершенно устраняются и устанавливается правильный взгляд на дело тем предположением, что пророк собственно ничего здесь не предписывает, ничего не предсказывает, но только представляет идеал нового царства, новых лучших учреждений, что все его определения, отступающие от древнего закона, суть только стремления к совершеннейшему устройству, – соответственно возвышенному нравственному духу законодательства. Но такой взгляд на дело далеко не соответствует истинному понятию о значении пророческого служения и существе ветхозаветного пророчества, как действительного, Божественного предызображения действительных будущих событий.

Но не возвышаются до истинного понятия о пророке и об отношении пророчества к событию и те, которые решаются неопределенно признать, что в идеальном изображении пророка находится многое по духу Мессианское⁴. Еще же менее исчерпывают содержание пророчества те, кои думают, что пророк не имел никакой другой цели, кроме желания пробудить и укрепить в сердцах пленных соотечественников надежду на восстановление храма, и вообще утраченного ими политического и религиозного быта. Для этой одной цели было бы неестественно такое пространное описание, были бы излишни все подробности изображения, хотя подробность в описаниях и составляет отличительную принадлежность пророка.

К полному уразумению и точнейшему определению смысла пророческого видения служат многие черты в его составе явно символические, которые с вышеприведенных точек зрения, естественно не могли надлежащим образом быть поняты или приняты во внимание, которые однако, по тесной связи их с целым изображением, имеют большую важность, тем более, что некоторые из них составляют заключение к предшествующему. Сюда относятся изображение объема нового храма⁵, видение вселения славы Божией в святилище, источник, изливающийся из храма в Мертвое море, равномерное распределение земли, необыкновенная обширность города. Это не чувственные, реальные изображения, не образные представления идей пророка вообще, не осуществившиеся в действительности, но символические пророчественно-мессианские черты, духовно, тем не менее действительно, осуществившиеся с явлением Мессии.

Символическое значение многих черт в пророческом видении подтверждается аналогией. Как пророк в других местах своей книги обрядовый закон Моисеев в его символическом значении применяет к изображению мессианского времени, видно между прочим из Из.20:39 и сл., где он говорит, что тогда Израиль будет истинно служить Богу на святой горе храма, что Иегова тогда с благоволением примет народ свой, и там потребует, и пожелает от него приятных Ему даров и начатков. Здесь все богослужение является, как выражение таких духовных отношений между Богом и Его народом, в каких, в другом случае, пророк видит истинный признак нового времени, – как символический носитель излияния Духа, которым преисполненный Израиль будет тогда наслаждаться внутреннейшим общением с Богом. Какое духовное представление пророк соединяет с символическим изображением вселения славы Божией в святилище, ею прежде оставленном, он объясняет Из.11:16 говоря, что сам Бог будет для народа святилищем во время его скорби (плена). В главах (Из.36; Из.39), предшествующих видению о храме, с которыми, следовательно, оно находится в тесной связи, пророк, преимущественно собственными словами и выражениями, изображает время спасения, предвозвещает главным образом духовное обновление и оживление народа; но и здесь святилище принимается в том же духовном смысле: «и поставлю среди их святилище мое на век, и узнают народы, что Я Иегова, освящающий Израиля, когда святилище Мое будет находиться среди их вечно» (Из.37:27–28).

Много сходных мест находится у других пророков; такая символика составляет общую принадлежность пророческого представления. Но мы ограничимся тем, что у ближайших по времени к Иезекиилю пророков имеет особенно поразительное сходство с представлением нашего пророка. Так Иеремия, к которому Иезекииль находится в самом близком отношении, восстановление и возобновление теократии изображает, как воссоздание Иерусалима. Нечистые места войдут в его окружность, весь город будет святилищем Иеговы и не разрушится, не распадется вечно (Иер.31:38 и сл.Иер.3:16–17. Сл. Из.47:13 и сл. Из.48.) Тот же пророк предсказывает, что богопочтение и священство будут продолжаться во времена Мессии, число левитов и священников чрезвычайно умножится и заключен будет новый завет с ними (Иер.33:18–23). Пророчество Иезекииля о славе нового храма повторяет после плена Аггей и с особенной силой подтверждает его, тогда как настоящее далеко не соответствовало славному обетованию. Захария видит ангела, измеряющего новый Иерусалим, который своей обширностью далеко превосходит прежний (Зах.2:5 и сл.). Священный светильник храма служит ему символом нового духовного снабдения и оживления людей Божиих (Зах.4). У него Мессия строит новый храм и при своем царском достоинстве отправляет в нем служение священника (Зах.6:13 и сл.). Но особенно близко к видению Иезекииля изображается у него, как из Иерусалима вытекает источник живой воды и священный город возвышается во всей обширности своей, и стоит вечно. Народы приходят в него для празднования с Израилем праздника кущей и без примеси нечистого приносят истинно священные жертвы Иегове (Зах.14). Все подобные символические изображения других пророков представляют, как видно, только краткие и общие очерки, которые в видении Иезекииля развиты во всей подробности, изображены со всей яркостью.

Что все видение пророка есть образное представление в священных символах закона новой теократии, новых религиозных и общественных учреждений в царстве Мессии, также ясно можно видеть из обстоятельств времени и положения пророка. Как сыну священника, по самому званию, особенно приверженному к закону, глубоко проникнутому его духом, ему слишком дороги были эти древние формы, теперь разрушенные и уничтоженные. Живя в них всей душой, он никак не думал, чтобы могло погибнуть то, что было установлено Богом на вечное время. Он верил и надеялся, что разрушенное теперь вновь оживет, одушевится новым дыханием жизни и явится в полном блеске. Он ничего так не желал, как и во Израиле возбудить веру в то, что древние дары благодати осуществятся некогда во всей их силе и славе. И вот сходит на него Дух Божий, и духовный его взгляд возвышается над печальными развалинами, и с удивительной ясностью, со всеми особенными чертами является перед ним светлый образ будущего в восстающих из развалин древних формах, в преисполненной божественными благословениями стране, теперь опустошенной. Естественно, что образ будущего в видении представляется в образах древних, освященных божественно. Естественно также, что пророческий взгляд не связуется однако данными подробностями священных символов закона, не останавливается на их форме, но проникает в духовное содержание и существо их. Пророк видит, что полное осуществление, лежащей в основании их идеи, наступит со временем Мессии; поэтому прежде всего надобно возвратиться к тому духовному значению, какое имеют древние Моисеевы учреждения, чтоб открыть духовное содержание, какое пророк соединяет с теми формами по отношению ко времени Мессии.

Не входя в подробности, не вдаваясь в произвольные и утонченные, лишенные исторического основания, объяснения, мы остановим внимание на главных частях пророческого изображения, раскроем пророчественный духовный смысл его в общих чертах, следя за, проникающими и одушевляющими целое, идеями пророка. Слава Божия наполняет весь храм; во святая святых нет ковчега Завета, которым ограничивалось присутствие Божие в прежнем храме. Еще пророк Иеремия, предвидя горестную утрату ковчега Завета, в утешение народа, для которого эта потеря могла казаться невознаградимой, говорил, что настанет время, когда в нем не будет никакой надобности (Иер.3:16). Новый храм и не имеет в нем нужды, потому что Бог вселяется не только во святая святых, но и во святом. В новом храме нет ни завесы во святое, скрывавшей священные предметы от непосвященных, ни завесы во святое святых, отделявшей собственное место присутствия Бога от места присутствия священников. Соответственно полнейшему присутствию Бога, более величественному проявлению славы Божией в храме и окружающие его дворы получают особенную святость, которой они прежде не имели. Желая показать это новое преимущество дворов, пророк входит в подробнейшее и тщательнейшее описание их. Не ошибаясь можно сказать, главная мысль его та, что весь храм, с окружающими его дворами, одинаково и нераздельно свят. Но особенную важность имеет здесь то, что святость храма распространяется и на внешний двор. Назначение этого двора оставалось тоже. Здесь, как и в прежнем храме, будет собираться народ для поклонения Иегове. Святость двора указывает, таким образом, на чистоту и святость тех, которые будут приходить сюда. Они не позволят себе осквернить священные места, подобно отцам своим, на которых с такой силой жаловался пророк Исаия (Исаи.1:10–15). Замечательно также, что соответственно объему всего храма, чрезвычайно увеличивается сам обьем внешнего двора, указывая на многочисленность будущих почитателей Иеговы, на их усердие к богослужению, на их ревность к исполнению обязанностей Богопочитания. Что же изображает это вступление Бога в полное обладание храмом, это ближайшее отношение, эта непосредственная связь между домом Божиим и двором народа, наконец, это освящение двора, или нравственное преобразование народа, что изображает все это, как не полное и совершенное откровение Бога, как не вселение Его между людьми и новое теснейшее общение с ними во времена Мессии, как не последующее тогда духовное обновление людей, которое сделает их вполне достойными сего общения с Богом ? Не тоже ли самое символически изображается здесь, что говорили прямыми словами пророк Иеремия и сам Иезекииль: «вот наступают дни, говорит Иегова, когда Я заключу с домом Израилевым завет новый; вложу закон Мой внутрь их и на сердце их напишу его; и буду им Богом, а они Моим народом. Все они будут знать Меня от малого до великого, и греха их уже не буду помнить» (Иер.31:31–34). «И дам вам новое сердце, и новый дух вложу внутрь вас; и возьму из тела вашего сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. И вложу внутрь вас дух Мой» (Иез.36:26–27).

Далее, пророк изображает новую теократическую жизнь, источником и средоточием которой будет новый храм, или говоря собственно, которая будет плодом нового теснейшего общения с Богом и духовного обновления народа. Обновление будет полное, обнимет, как религиозную, так и гражданскую жизнь. В первом отношении устраивается новое лучшее богослужение, новое совершеннейшее священство, образуется новый круг праздников. Во втором отношении дается новое мудрое гражданское устройство: князь получает особый наследственный участок; отводятся особые участки для священников, левитов, для города; затем вся обетованная земля делится поровну между коленами, иноземцы получают часть в наследии обетования, князь поставляется в особенной близости к храму; ему поручается наблюдение за отправлением праздников, к нему поступают взносы для жертвоприношений. При всем том, его права и обязанности строго разграничиваются от прав и обязанностей священников. Все эти формы новой теократической жизни, изображаемые пророком, как плоды ближайшего общения между Богом и Его народом, не явно ли служат образами новой жизни религиозной, нравственной, общественной, принесенной на землю с новым и полнейшим откровением Бога в Иисусе Христе и Его Церкви, с новым и теснейшим общением, в которое чрез Него Бог вступил с человеком? Новое богослужение не осуществилось ли в поклонении Богу духом и истиной, составляющем существо религии Христовой? Новое священство, – без видимого главенства первосвященнического, не есть ли священство Церкви Христовой в разных степенях его, не имеющее на земле никакого первосвященника, кроме первосвященника вечного, Иисуса Христа, который есть Глава всей Церкви? Не говоря о том, что все верующие во Христа, все члены Церкви Христовой, без всякого различия звания и происхождения, имеют одинаковое участие в правах благодати, и гражданское законодательство, одушевляемое духом любви Христовой, взаимного братства во Христе, не стремится ли к тому, чтобы по возможности уравнять все сословия и каждого члена общества порознь в правах и преимуществах гражданских? Это строгое разграничение прав и обязанностей священников и князя по отношению к делам религии, эта близость последнего к Богу, не указывают ли на взаимное разграничение прав и обязанностей духовной и светской власти в Церкви Христовой, на то особенное положение, в какое поставлена в ней верховная власть? Христианский государь получает освящение от Церкви и принимает на себя обязанность блюстителя ее интересов и попечителя о ее благосостоянии и безопасности.

С особенной ясностью представляется духовному взгляду новое благодатное царство Мессии в последующем у пророка изображении той полноты благословений, которая из святилища храма прольется на возрожденный к новой жизни народ. В этом потоке, изливающимся из под порога храма и вливающимся в Мертвое море, своим положением и направлением соответствующем действительному потоку Кедрону, в этом потоке, все более и более увеличивающемся и своими струями делающим здоровыми и животворными вредные и смертоносные воды Мертвого моря, можно ли не видеть прекрасного образа благодати Христовой, обилия благодатных средств, принесенных с неба на землю Сыном Божиим для уврачевания и воскресения к новой духовной жизни мертвого грехами человечества? Вода и в особенности живая, в Св. Писании обыкновенно служит образом Божественных благословений, как духовных, так и чувственных, орошающих пустыню бедной и горестной жизни человека, и превращающих ее в цветущий и плодоносный сад (Ис.41:17–18; Ис.44:3). Поток более и более прибывающий, так живо изображающий никогда не оскудевающую полноту благодати и ее постепенное возрастание и преспеяние в душе у пророка, вместе с тем, указывает на необыкновенный, так сказать, обьем благословений Божиих, на постепенное увеличение царства Божия на земле по внешнему объему. Он образно представляет прямо выраженную им прежде мысль, что в благословениях нового царства Божия примут участие все народы (17, 23, 31, 6. 10), что познание Иеговы наполнит землю, как воды покрывают дно моря (Ис.11:9). Тоже самое изображается далее появлением и необыкновенным размножением разнородной рыбы в исцеленных влиянием потока водах Мертвого моря. Образ рыб прекрасно дополняется образом растущих по берегам ручья дерев с неувядаемыми целительными листьями и каждый месяц приносящих новые плоды. Первый указывает на внешнее чрезвычайное распространение царства Божия, последний на внутренние свойства оживляемых благодатью членов этого царства, которые и сами будут приносить плоды, и других оживлять и врачевать. Как живо этот образ целительного потока и животворных дерев, заимствованный пророком с изображения рая с его рекой (Быт.2:10), с его древом жизни (сл. Из.31:4; Из.34:29; Из.36:35), изображает благодатное обновление и возрождение людей к новой, исполненной духовных плодов и Божественных благословений жизни; так наоборот, подверженное проклятью Мертвое море с его бесплодной, смертоносной для всего живущего окружностью, служит выразительным образом сделавшегося мертвым для духовной жизни человечества, утратившего благословение и блаженство рая. Только лужи и болота, куда не входит живая и целебная вода реки, остаются в прежнем состоянии проклятия и смерти; только те, которые не откроют сердца своего для принятия благодати и не захотят быть исцеленными, не будут участвовать в Божественных благословениях. А которое из племен земли не войдет в Иерусалим для поклонения царю Иегове воинств, на тех дождя не будет (Зах.14:17).

Образ, вытекающего из под храма, потока и последующее изображение нового Иерусалима, св. Иоанн Богослов (Ап.21:22) соединяет вместе для изображения будущего небесного Иерусалима. Ветхозаветный пророк описывает новый Иерусалим в виде четырехугольника, в каждой стороне которого по трое ворот и по 4500 тростей, всего кругом 18000 тростей. Врата города называются именами колен Израилевых. И имя граду с того дня: Иегова там (Из.48:30–35). И у новозаветного пророка духовный небесный Иерусалим имеет двенадцать врат; на вратах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых. «С востока трое врат, с севера трое врат, с юга трое врат, с запада трое врат. Город расположен четырехугольником, по измерению ангела, в двенадцать тысяч стадий. Храма же в нем не было; ибо Господь Бог Вседержитель, – храм его и Агнец. Чистая река воды жизни, светлая как кристалл, исходила от престола Бога и Агнца. Среди улицы города, и по ту и по другую сторону реки, – древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды и листья дерева для исцеления народов. И ничего уже не будет проклятого, но престол Бога и Агнца будет в нем» (Откр.21:10; Откр.22:3). Так новозаветный пророк, для изображения будущего духовного Иерусалима и блаженного состояния чистых и святых его обитателей, заимствует черты с описанного ветхозаветным пророком нового Иерусалима, который должен был заменить разрушенный в его время прежний Иерусалим. Но в этом можно видеть уже решительное указание на то, что и ветхозаветный пророк начертывает образ того же духовного Иерусалима или Царства Христова, во временном ли его продолжении, с его земными благословениями, или вместе и в его вечном продолжении, в его нескончаемом торжестве на небе?

В заключение скажем, что символическое значение видения Иезекииля подтверждается согласием отцов и учителей Церкви. Если и справедливо, что они углубляясь в созерцание таинственного значения подробностей, имеют в виду не столько герменевтическую строгость своих изъяснений, сколько их назидательность для веры и благочестия; однако, в существе дела, все они принимают рассматриваемое видение в преобразовательном смысле о Церкви. Мы видели, что все видение представляет символическое пророчество о будущем более полном откровении и проявлении славы Божией, о новом более близком и тесном общении Бога с человеком, плодом которого будет возрождение человека к новой лучшей жизни внешней и еще более внутренней, духовной, неисчерпаемое обилие высших благословений. Но когда же исполнилось это пророчество, как не с устроением на земле воплотившимся Сыном Божиим новой и совершеннейшей Церкви, в которой Бог вступает в теснейшее благодатное общение с человеком, в которой заключается неисчерпаемый источник благодатных даров и духовных благословений? Великая благочестия тайна, явление Бога во плоти совершилось при посредстве избранной от родов Пречистой и Непорочной Девы Марии. Чтобы устроить на земле Церковь и вступить в благодатное общение с человеком, Слово Божие вошло в Ее девственную утробу и заимствовало от Нее плоть. Поэтому, св. Церковь пророческое видение, о входящей в храм и водворяющейся в нем славе Божией, разумеет о воплощении Сына Божия от святой Богородицы и Приснодевы Марии, называя ее в преимущественном смысле освященным храмом, храмом Божества. Описание этого видения вместе с изображением премудрости, устрояющей себе дом и сновидением Иакова Лествицы, соединяющей небо с землей, она избрала для чтения на Богородичные праздники. В заключении дверей, которыми вступала в храм слава Божия, она в особенности видит прообраз тайны вышеестественного, безсеменного рождения Христова или воплощения Сына Божия от Приснодевы. Это показывает следующая церковная песнь: «Новое чудо и боголепное, девическую бо дверь затворенную яве проходит Господь, наг во входе и плотоносец явися во исходе Бог, и пребывает дверь затворенной. Сию неизреченно, яко Богоматерь величаем». При этом, нужно заметить, что как бы в предостережение от излишеств и произвола, какие дозволяют себе некоторые толкователи в применении внешней типики к обрядовому закону Моисея, св. Церковь не соединяет никакого преобразовательного значения с тем повелением, которое дано Богом относительно князя, предоставлявшим ему преимущество входить притвором этих врат и есть в них хлеб пред Иеговой.