Еди́нство Би́блии
Еди́нство Би́блии, вероучительная истина, вытекающая из догмата о боговдохновенности Священного Писания, согласно которому оно создано людьми под воздействием единого Духа Божьего. Поверхностный взгляд с трудом улавливает в Библии это единство; она скорее представляется ему пестрым собранием книг, написанных в разное время, в разных жанрах, отражающих различные, а подчас и противоречивые богословские концепции. Только вера в единство Откровения, даруемого на протяжении веков, способна помочь человеку осмыслить Единство Библии, увидеть в элементах Писания звенья одной цепи.
Первая попытка отрицания Единства Библии была предпринята во 2 в. гностиками и *Маркионом Синопским, которые стремились отсечь Новый Завет от Ветхого, отрицая при этом Божественное происхождение последнего. В свою очередь, иудейские толкователи стояли на противоположной точке зрения, признавая только Ветхий Завет. Церковь Христова в лице своих отцов и учителей недвусмысленно осудила оба эти подхода. Мч.*Иустин Философ говорил, обращаясь к иудею Трифону: «Не иного Бога почитаем нашим, а другого вашим, но признаем Одного и Того же (выделение наше. – А. М.), Который вывел отцов ваших из земли Египетской рукою крепкою и мышцею высокою, не на другого кого уповаем (ибо нет другого), кроме Того, на Которого и вы, – Бога Авраама, Исаака и Иакова. Наша надежда, впрочем, не чрез Моисея и не чрез Закон; иначе не было бы различия между вами и нами» (Диалог с Трифоном Иудеем, 11). Ту же мысль мы находим и у свт. *Иринея Лионского: «Тот и другой Завет произвел один и тот же Домохозяин – Слово Божие» (Против ересей, IV, 9, 1). «Для чего Евангелие у Маркиона и манихея, отрицающих Закон? – пишет свт.*Афанасий Великий. – Ветхим доказывается новое, а новое свидетельствует о ветхом. Посему отрицающие последнее исповедуют ли то, что оным доказывается?» (К епископам Египта и Ливии, IV). Блж. *Августин спрашивает: «Что называется Заветом Ветхим, как не прикровение Нового, и что – Новым, как не откровение Ветхого?» (О Граде Божьем). «Мы знаем единого Установителя и Ветхого и Нового Завета, и сему самому ясно научает Он нас устами пророка Иеремии (Иер.31:31–33). Сими словами ясно дал видеть, что давший Ветхий Завет дает и Новый» (блж.*Феодорит Киррский. О том, что Один и Тот же дал и Ветхий и Новый Завет).
Эти и подобные им многочисленные высказывания св. отцов опираются:
1) на то, что изначально Ветхий Завет был священной книгой Церкви Христовой;
2) на свидетельства Нового Завета, в котором постоянно подчеркивается его связь с Ветхим – через пророчества, прообразы, центральные вероучительные истины (Единый Бог, Завет, Откровение, священная история, мессианство, эсхатология и т. д.); и
3) на общность основных нравственных заповедей Ветхого и Нового Завета.
Однако единство не означает тождества. Ветхий Завет есть чаяние, а Новый – исполнение. В свете Евангелия Церковь определяет, какие элементы Ветхого Завета являются временными, а какие – непреходящими. Ко временному относятся несовершенное ветхозаветное понимание мессианства, многие уставы Закона и сам принцип законнической религии (см. статью *Закон и законничество). Этот принцип был введен по Промыслу Божьему как педагогическое средство, чтобы «соразмерять уроки с силами обучаемых» (блж. Феодорит Киррский. Толкование на Быт.1) и «приспособительно к слабости слушающих» (свт.*Иоанн Златоуст. Беседы на Быт.III,2). Неоднородность частей самого Ветхого Завета обусловлена и особенностями эпох, и личными чертами священных писателей, и самим историческим характером библейского Откровения. Оно давалось не сразу в готовом виде, а постепенно, в соответствии с духовным состоянием людей Ветхого и Нового Завета.
Обетование требовало веры, причем полнота его смысла была сокрыта до времени. Апостол Павел, говоря о Законе как о «детоводителе ко Христу» (Гал.3:24), отмечал, что спасение всего мира оставалось эсхатологической «тайной», которой не ведали древние поколения (Кол.1:26–27). Тайна эта как бы прорастала в обетованиях Ветхого Завета, чтобы осуществиться в Новом Завете.
Единство Библии связано с тем, что Священное Писание отражает непрекращающийся диалог между Богом и человеком, историю, которая исполнена верой и отпадениями, колебаниями и преданностью до конца. Эта история, по словам митр. *Филарета (Дроздова), «разделяется на две части великою эпохою воплощения Сына Божия. Доселе простирается история Церкви ветхозаветной, сохранявшейся верою в грядущего Мессию; отселе начинается история Церкви новозаветной, собранной и распространенной по всему миру во имя Иисуса Христа пришедшего» («Начертание церковно-библейской истории», СПб., 18365). Поэтому без Ветхого Завета многие места Нового Завета остались бы непонятными, они проясняются только через знание дохристианской части Библии (ср. такие понятия, как Мессия, Завет, Царство Божье, и такие имена, как Авраам, Давид и т. д.).
Единство Библии оттеняется сквозными темами, которые проходят по всей ткани Священного Писания от Бытия до Апокалипсиса. Темы эти имеют три аспекта.
1) Тайна Бога. Господь Един; Он Творец Вселенной; Его Слово действует в мире как сила, созидающая и поддерживающая бытие. Бог «свят», т. е. превышает все тварное; природа Его личностна; Его воля направлена ко благу.
2) Отношение Бога к человеку. Сущий открывает Себя людям – от первых библейских теофаний до прихода в мир Богочеловека. В диалоге Бога с миром инициатива исходит от Него. Это Он призывает апостолов, как некогда призвал Авраама и пророков. Он избирает отдельных лиц и группы людей в качестве призванных служителей Своего Домостроительства (от Авраама через ветхозаветный народ Божий к новому народу, соединенному во Христе). Слово Божие обращено к людям (Откровения Ветхого Завета и Откровение Воплощенного Слова); Бог заключает Завет во имя любви к людям и дает им Обетования. «Человек не в силах уничтожить любовь Божию, как он не в силах заслужить ее» (Маккензи). Даже когда призванные отворачиваются от этой любви, она находит себе новых избранников (*«остаток»), принимающих ее дар.
3) Отношение человека к Богу. Ответ человека на призыв Господень выражается в вере, надежде и любви. Вера есть безусловное доверие к Богу (от веры Авраама до веры во Иисуса Христа, которой учит апостол Павел). Вера неотделима от надежды на исполнение обетований, на приход Царства Божьего, в котором будет полностью царить только воля Творца. Вся Библия – от *Первоевангелия (Быт.3:15) до Апокалипсиса – пронизана этой надеждой. Уже Моисей призывает: «люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всеми силами твоими» (Втор.6:5; ср. Втор.10:12; 30:16; Пс.30:24; 118:97). Грех не есть «сакральная скверна», как у язычников, а измена любви Божьей, удаление от любящего Господа. Служение Ему лишь на начальных стадиях имеет обрядовый характер; уже в *Декалоге оно тесно связано с этическими нормами. У пророков этот *этический монотеизм достиг необычайно высокого уровня, преодолевая магическое сознание (ср. Мих.6:8). Слова «милости хочу, а не жертвы» (Ос.6:6) освящены и подтверждены Христом Спасителем (Мф.9:13), Который все ветхозаветное учение выразил в двух главных заповедях – о любви к Богу и к ближнему (Мк.12:28–33; Лк.10:25–28). Таким образом, когда свт. Ириней Лионский говорил о Е Единстве Библии (Против ересей, IV, 13), он имел в виду именно эти непреходящие аспекты Ветхого Завета, которые связывают древнее и новое генетически и исторически, будучи Откровением воли Единого Бога.
• Baker D.L., Two Testaments, One Bible, Downers Grove (Ill.), 1976; Rowley H.H., The Unity of the Bible, L.-Phil.,1953; см. также статьи.: *Богословие библейское; *Святоотеческая экзегеза.