ЧЕЛОВЕК

Дыхание «жизней» в природе человека. – Три течения духовно-жизненной силы его. – Ум, сердце и воля человека в их нормальных и зараженных грехом отправлениях, – Сердце и воля с точки зрения их сравнительной важности в душе. – Жизнь Триединого Бога как ключ к пониманию начальности и глубинности воли в богообразном человеческом существе – Взаимоотношения воли с умом и сердцем – Библейские и церковно-богослужебные изречения о значении воли в икономии душевной жизни, – Принадлежность настроения любви ко всем трем душевным силам, но с укоренением ее в воле, – Мысли Священного Писания и святых отцов по поводу значения воли для любви. – Воля и благодать Божия. – Переход к учению о единстве Божия Существа.

Христианство ставит своею целью уврачевать и облаженствовать падшего человека, уклонившегося от самоотверженной любви к Богу и ближним вследствие погружения в страсти самолюбия. Для ясного понимания образа воссоздания человеческой природы, поврежденной грехом, следует предварительно рассмотреть ее устройство.

При создании первого человека Творец вдохнул в его тело «дыхание жизни» (Быт.2:7)¹, то есть душу с тремя течениями ее жизненной силы – телесным, душевным и духовным.

Наличие в нашем телесном организме жизненного действия души видно из того, что самосознание ее остается неизменным, несмотря на развитие в разных возрастах. Оживотворяя нашу телесность, жизненная сила души представляет собою бессмертное семя телесности, по слову Писания: «Бог дает тело, как восхощет, и каждому семени свое тело» (ср. 1Кор.15:38). После же своего разлучения с тленным телом в час смерти человека это семя как бы разоблачается и уготовляется для произращения нового, бессмертного тела в день всеобщего воскресения мертвых².

Пока на земле душа не разлучилась еще с телом, ее деятельностью и силой в теле непрерывно поддерживается кровообращение. И по словам Священного Писания, "душа всякой плоти в крови" (ср. Лев.17:11). Оттого возмущение души волнует в нас кровь, воспламенение воспаляет и разгорячает, душевное исступление почти останавливает кровообращение. Равным образом нервная система нашего тела обязана своей чувствительностью и управлением именно нашей душе. Тело – одежда души и вещественность, нужная для ее связи с чувственным миром и для действия в нем.

Собственно «душевное» течение силы нашего духовного начала направлено ко всей житейской среде и земному обиходу. Его действием душа творит науки, искусства, ремесла и созидает свой практический быт, обнаруживая здесь три свои главные способности: ум, чувство и волю.

Высшая сторона душевной силы, которою люди соединяются с Богом, есть дух (πνεῦμα). О духе Священное Писание упоминает, например, в словах: «ваш дух, душа и тело во всей целостности да сохранится без порока» (ср. 1Сол.5:23). И еще: «слово... проходит до разделения души и духа» (ср. Евр.4:12). В духе лежат идеи, понятия бесконечного и нравственного, предчувствия духовных вещей и закон самоотверженно-любвеобильного действования. Человеческий дух способен непосредственно от Бога принимать напечатления и веяния Божественной силы, слышать Божии слова, созерцать тайны горнего мира, провидеть будущее. В то время как тело и душа человека являют в себе наиболее свойства растительной и животной жизни, его дух есть высший орган, воспринимающий благодать Святого Духа и служащий храмом Святого Духа (Рим.8:9; 1Кор.2:12, 3:16, 6:19; 2Кор.6:16). Ему свойственно воспарять к высшему ведению и уразумению Божественной истины.

При несвязанности страстями души и тела дух человека необыкновенно облагораживает и приспособляет к единству любвеобильного настроения все деятельные обнаружения ума, чувства и воли. Он все время противостоит разложению и распаду, открывающемуся пред ним в бытии, и от ощущения – первичного явления познания, перерабатываемого в представления, понятия и умозаключения, – поднимается к общим понятиям. Посредством их он осознает, наконец, все познаваемое в едином Первоначале, Боге.

Познание чистым духом окружающего мира никогда не разрывается с чувством сердца. Это опознание всего уразумеваемого в Боге состоит в том, что представления чувственного мира сердечно переживаются духом как впечатления от Божиего творения, как явление свойств и действий Божиих, непрерывно возрастающее в направлении простоты, глубины и единовидности. Дух держит чистое сердце горящим чувствами благоговейной и преданной Богу любви, движет Его прославлять, благодарит Бога в ответ на переливающуюся в него от Божия Существа силу Божественной любви. Сердечное предстояние духа человеческого Богу в неизъяснимо приятном чувстве возбуждает его к могучей деятельности любви благодатию Божией.

Сообразно тому и воля наклоняется чистым духом к выбору побуждений безусловно ценных, угодных Богу и становится устойчивой и даже вовсе непоколебимой в добре. От частого сообразования с изволением Божиим она привыкает действовать только в духе боголюбия, определять себя исключительно к делам самоотвержения и соблюдения евангельского закона самоотверженной любви, преодолевая легко всякие искушения.

Таково влияние духа на все стороны жизни человеческого существа при условии его чистоты. Когда же он связывается страстями, тогда его познания становятся разрозненными, самодовлеющими, чуждыми сердечности, чувство его тускнеет для полного отражения силы Божией любви, а воля начинает действовать по низменным себялюбивым побуждениям.

Силою духа, подкрепленного благодатию Божией, душа и тело обычно приспособляют свои отправления к единообразной жизни любви. В этом случае разуму, совестному чувству добра и жажде богообщения в духе подчиняются рассудок, симпатическая чувствительность и свобода практического самоопределения души, а также способность воображения, органическая чувствительность и свобода мускульных движений, связанные с телом.

Из сказанного о телесной, душевной и духовной жизни человека следует, что ее предназначение, по мысли Библии, заключается в свободном достижении единовидности в Боге или всецелости настроения любви.

В психологическом смысле любовь проста и разнообразна, открывается же в нераздельности трех душевных сил. Она не слагается из обособленного действия той или иной силы души, а единовременно образуется всеми тремя силами. Сложение их влияний не дало бы в итоге действительной простоты и единства настроения любви. Потому-то нельзя сказать, что любовь распределяется по душевным силам или из них составляется. Она содержится в душе нераздельно и тождественно и охватывает полнотой своего настроения все душевные силы без смешения их проявлений.

Что же касается процесса развития ее, то в нем нельзя не отметить одной характерной особенности. До момента оживления се́рдца любовию человек обычно наклоняет себя к действиям любви по сознанию долга, без сердечного чувства их приятности. В этом смысле при начальных попытках к самораскрытию любви нельзя не признать за волей некоторую преимущественность обнаружения, сравнительно с умом и сердцем. И наша дальнейшая речь о выразительных напряжениях воли любящего будет касаться не общего тонуса его душевной жизни, а только его самочувствия при аскетическом режиме. Конечно, безусловной аксиомой следует признать то, что средоточие чувства любви у людей принадлежит сердцу, из которого «источники жизни» (Притч.4:23). Но в практическом отношении дела любви осуществляются волей. На эту бесспорную мысль наталкивают нас самые характеры деятельно любящих. У них воля, не заслоняя собою равные ей и самобытные в отправлениях ум и сердце, служит как бы местом их опочивания и объединяющей их простоты. «Волевые явления возникают (в людях) раньше всех других. Они составляют первичный, а потому и основной факт душевной жизни (и)... ее типический процесс, по образцу коего протекают все другие душевные явления... В каждом душевном процессе требуется допускать волевую сторону этого процесса и рассматривать ее как главнейшую».

Пробуждение воли в новорожденных младенцах до прояснения еще их мышления, падение ее в грех после ума и сердца, врастание в нее ума характером мышления, а чувствительности – утвердившимися вкусами резко показывают в ней драгоценный источник неиссякаемой энергии любви. Без утверждающейся в добре воли, в сущности, нет и христианства. «Христианство преимущественно есть дело... конца не имеющее... Умовая сторона в нем совне стоит, как свечи и лампы в рабочей. Работа идет при свете. Ум – помощник и споспешник, но не главный производитель». Сама благодать Божия сочетавается только с решениями и усилиями к добру воли, происходит ли это усилие главным образом в ее области или преимущественно в области ума и сердца. Добрые и греховные «решения человека на дела... собственно и подлежат суду» Божию. В них ярче всего сказывается принадлежность человека к царству естественному или духовному и развитие им плотяности, душевности или духовности.

Что касается ума и сердца в отношении к волевой жизни вообще, то и они, безусловно, влияют на нее. Так, ум руководит волей нашей во многих случаях и направляет ее в ту или другую сторону по своему усмотрению. И сравнительно с чувством способность воли занимает положение далеко не всегда господствующее. Напротив, очень часто «желание порождается» в душе чувством.

У совершенных же, по словам святого апостола Павла, «чувства навыком приучены к различению добра и зла» (Евр.5:14). Их «сердце влечется к благу истинному, а где сердце, там и воля». Постоянство в жизни текучего сердца устанавливается в конце концов его сложившимися вкусами.

Ввиду своего деятельного значения в душе способность воли с полным правом может быть названа энергией умственных и сердечных отправлений. На фоне общего течения душевной жизни волевые навыки приспособляют к своему направлению нередко и образ нашего мышления, и тон чувств.

Раскрытые нами мысли о положении воли в икономии душевной жизни отображают в себе со всей точностью взгляды Библии и Церкви на данный вопрос.

«Бог, читаем в Ветхозаветном Писании, «от начала сотворил человека и оставил его в руке произволения его. Если хочешь, соблюдешь заповеди и сохранишь благоугодную верность. Пред человеком жизнь и смерть, и чего он пожелает, то и дастся ему» (ср. Сир.15:14–15, 17). У праведных людей «в законе Господа воля» (Пс.1:2) и "желание их есть одно добро» (Притч.11:23). Спаситель и Его апостолы в новозаветные времена определенно учили о практической важности для человека доброго волевого устроения, послушания Богу, добрых дел (Мф.25:34–40), уклонения от «прежних похотей« (1Пет.2:11; 2Тим.2:22), »святости" во всех поступках (1Кор.7:34).

Подражая образу библейских воззрений на волю, составители церковно-богослужебных молитв и песнопений весьма часто говорят о твердости помысла страдающих за Христа святых, о неизвращенности их желания к Богу и приближении их (к Нему), Великому Свету, крайним желанием. Во святых, по словам церковного богослужения, поистине чудны «возненавидение земного», увядание желания плоти и «уязвление чистым и светлым желанием». Они «не оскудевают до старости в искании Бога», вооружении себя «жалом божественного желания» Его и мученическом возлюблении Креста Христова добрым произволением. «Принесение всего желания в жертву Богу» лучше всего выражало беззаветное стремление угодников Божиих к самоотвержению и богоугождению.

Определением положения воли среди прочих душевных сил с жизненно-практической точки зрения мы достаточно подготовили почву к уяснению себе того, насколько воля придает оттенок практицизма христианскому настроению любви. Подтверждение этой мысли дают, например, такие библейские изречения: "Любовь, читаем в Библии, состоит в том, чтобы мы поступали по заповедям» (ср. 2Ин.1:6), «я люблю заповеди Твои более золота, и золота чистого» (Пс.118:127), восклицает псалмопевец.

Именно силою воли осуществляется «Божественная любовь, прилепляющая к возжеланию чистейшего Божества неотторжимо». Все мы «желательную часть души настраиваем наилучшим расположением, коему имя любовь». «Кто что любит, тот того и желает конечно, а чего желает, то улучить подвизается».

«Без желания Бога и Божественного любовь к Богу не может состояться». «Стремление и любовь почти одно и то же, потому что ведь мы не стремимся к тому, чего не любим, но нельзя (нам) не стремиться к тому, что любим». Применительно к аскетической норме блаженная жизнь состоит, таким образом, в совершенстве хотения. «Необходимо, чтобы человек... волею совершенно любил Бога... Живущий во Христе... имеет вечную жизнь в воле, посредством любви достигая неизреченной радости».

Соответственно этому деятельную любовь можно определить как окрашенное сердечной чувствительностью и сознанием ума расположение воли и навык ее объединяться с любимыми однородной деятельностью. «Не любим словом и языком, учит апостол Иоанн Богослов, но делом и истиною» (ср. 1Ин.3:18). Любовь – движущая волевая сила; знание здесь – освещение пути; чувство – умение (как и где) следовать по пути. Расположения любить оседают в волевых навыках преимущественно совершением добрых дел. Добрые дела крепят и усиливают влечения любви и увеличивают очаг любвеобилия в глубинах воли. При совершении добра воля человеческая совпадает с Божественной и тем обогащает себя умножением благодатной силы любить Бога и людей.

Рассмотренная нами оригинальная картина соотношения воли с умом и сердцем в человеческой природе изображает главным образом природную сторону человеческой любви. В дальнейшем следует раскрыть вопрос о Божественной стороне любви попутно с определением нравственного смысла догмата о единстве Божием.