Седмица 13-я по Пятидесятнице
Понедельник. О христианской благотворительности.
Сегодня мы читаем, как Апостол побуждает коринфских христиан помочь своим иерусалимским братьям. Но обратим внимание, что забота Его как бы даже и не о самих нуждающихся. Он не старается принудить, потребовать, психологически надавить. Он снова и снова подчеркивает: «Говорю это не в виде повеления»; «я даю вам совет. Ибо это полезно», и полезно не кому-то, а, в первую очередь, именно «вам» самим. И вместо того, чтобы рисовать бьющую по нервам картину голода и нищеты, Апостол старается оживить в памяти коринфян Всемилостивый образ Господа Иисуса, Который, «будучи богат, обнищал ради вас, чтобы вы обогатились Его нищетою».
Апостол также приглашает полюбоваться духовной красотой македонских христиан, «ибо они среди великого испытания скорбями преизобилуют радостью, и глубокая нищета их преизбыточествует в богатстве их радушия». Апостол пишет, что македоняне не просто послушались его, не просто согласились, но даже «сами просили… принять дар и участие их». И даже не просто просили, но просили «весьма убедительно». Апостол радуется, что они были доброхотны «по силам и сверх сил», что они совершили «не только то, чего мы надеялись, но они отдали самих себя, во-первых, Господу, а потом и нам по воле Божией». И это – «среди» собственного «великого испытания скорбями» и собственной «глубокой нищеты»! Так, причиной добродетели должно быть не столько внешнее побуждение, сколько – свободный духовный выбор пути подражания Господу и Его святым.
И не должно быть усердия не по разуму. Господь и без нашей помощи может все: «ибо многих Он исцелил, так что имевшие язвы бросались к Нему, чтобы коснуться Его. И духи нечистые, когда видели Его, падали пред Ним». Господь в силах и Один всех накормить, как когда-то Свой народ в пустыне, как написано: «кто собрал много, не имел лишнего; а кто – мало, не имел недостатка». Но такова уж Его воля о нас, что «нищие всегда будут среди земли твоей; потому Я повелеваю тебе: отверзай руку твою брату твоему, бедному твоему, и нищему твоему на земле твоей» (Втор.15:11). И хорошо, когда ты с радостью, от чистого сердца делишься тем, что у тебя есть. Но иные ревнители, желая «организовать» кому-то помощь, начинают суетиться, давить на всех, и вместо пользы создают смуту и в себе, и вокруг. Не одобряя такой суеты, Апостол пишет, что жертвовать надо «по достатку». «Ибо если есть усердие, то оно принимается, смотря по тому, кто что имеет, а не по тому, чего не имеет. Не требуется, чтобы другим было облегчение, а вам тяжесть, но чтобы была равномерность».
Апостол и обратился к коринфянам, потому что видел в них нормальный духовный рост, видел, что они изобилуют «всем: верою и словом, и любовью», и к тому же сами «желали того еще с прошлого года». И о совершенстве македонской церкви он пишет не в укор, а просто приглашает полюбоваться прекрасным, совершенным плодом, до уровня которого – он верит – и коринфяне достигнут в свое время.
Вторник. О взаимодействии воль
Апостол Павел объясняет Коринфянам, почему его сотрудник, Тит, пришел к ним. И сначала он говорит: «Благодарение Богу, вложившему в сердце Титово такое усердие к вам». На этом бы можно и остановиться.
Но Павел продолжает. Он упоминает и о своей роли в этом деле. Он пишет: «я просил его».
А еще далее мы узнаем, что и при действии Бога, и при действии Павла, Тит, все же, совершил то, что совершил, единственно по решению своей доброй воли. Он, «будучи весьма усерден, пошел к вам добровольно». Но если делает Бог, человек может ли прибавить? А если делает человек, то причем тут еще кто-то?
Но вспомним, что вот же и Иуду Господь тоже избрал и призвал. У всех евангелистов, когда перечисляются Апостолы, с ними непременно именуется Иуда. И в его сердце Господь влагал благие намерения; и он видел все, что творил Иисус, и слышал, чему Он учил. И все-таки везде, где перечисляются Апостолы, после имени Иуды у всех евангелистов стоит: «… который и предал Его». Воля человеческая и здесь с самого начала рядом с Божьей волей; но с самого же начала не в согласии, а в упорном противлении.
Бог сделал все, чтобы спасти Иуду. И всякий пастырь должен сделать все, чтобы привести к Богу заблудшую овцу. А для этого пастырь, во-первых, не должен давать повода в чем-либо обвинить себя, и тем самым положить пятно на Божье дело. Поэтому отправляя Тита за милостыней, Павел посылает с ним некоего брата, «остерегаясь, чтобы… не подвергнуться от кого нареканию, при таком обилии приношений». «Ибо мы, – пишет Павел, – стараемся о добром не только пред Господом, но и пред людьми». Обратим также внимание, что и брата он посылает не случайного, а как бы и без него всеми избранного, «во всех церквах похваляемого за благовествование». Таким образом добровольное усердие одного, хотя и многократно испытанное, – многократно усиливается «по великой уверенности» остальных братьев. Апостол и удачу своих дел видит только «в соответствии усердию» других. Видя это усердие, он даже говорит как бы о ненужности своих, тем не менее, непрестанных трудов: «Для меня, впрочем, излишне писать вам о вспоможении святым, ибо я знаю усердие ваше».
Таинственно всякое самоопределение человеческой воли, таинственно и взаимодействие воль. Без Божьей воли не можем ничего творить. Но Божья воля не будет исполнена без человеческой доброй воли. Нужен и тот, кто возвестил бы Божью волю, ибо «как веровать в Того, о ком не слышали? Как слышать без проповедующего» (Рим.10:14)? Цель же доброго пастыря – чтобы человек сам, добровольно пришел к Богу. И если человеческой доброй воли не получилось, то бессмысленно и пастырю говорить о своих трудах…
И вот – вершина, когда все три воли соединяются вместе, когда ни одна – в начале, ни одна – в конце; ни одна – причина, ни одна – следствие. Теперь можно радостно вздохнуть: «Благодарение Богу, вложившему в сердце Титово такое усердие к вам. Ибо хотя я и просил его, впрочем он, будучи весьма усерден, пошел к вам добровольно». Именно об этом и молился Иисус перед Своими крестными страданиями: «Да будут едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня» (Ин.17:21).
Среда. О духовном воинствовании
Продолжая о милостыне, Апостол пишет, что она «не только восполняет скудость святых, но и производит во многих обильное благодарение Богу». «Ибо, видя опыт этого служения, они прославляют Бога за покорность исповедуемому вами Евангелию Христову и за искреннее общение с ними и со всеми». Апостол и старался так совершать дело сбора милостыни, чтобы оно было «как благословение, а не как побор» (2Кор.9:5), чтобы оно было не столько из кармана в карман, сколько от души к душе.
Но все же ему не удалось избежать обвинения, что он и его сотрудники поступают только «по плоти». И ему снова приходится оправдываться, доказывать, что он, ходя во плоти, не по плоти воинствует, и что «оружия воинствования нашего не плотские», и цель – не поражение плоти, но – «разрушение твердынь» окамененных сердец. «Этим оружием», – продолжает Апостол, – ниспровергаем не то, что дела, но – бьем в самый корень, ниспровергаем самые «замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушание Христу».
А далее мы видим, как сражается Апостол. И защищаясь, он старается видеть пред собой не врагов, а невольно заблуждающихся, искренне, но не по разуму ревнующих о торжестве духа над плотью. Апостол просит, чтобы они, прежде чем осуждать других, всмотрелись бы в себя: «На личность ли смотрите? – говорит он. – Кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе суди, что, как он Христов, так и мы Христовы». Посмотри на свою веру, на свою преданность Христу и посмотри, как трудно духовное намерение воплотить в дело, чтобы в каждом твоем служении столь же прославлялся Христос, как Он царствует в твоем сердце. Взгляни на себя и изнутри, и со стороны, и тогда не осудишь другого.
И в самом деле, как легко ошибиться в соотношении духа и плоти. Даже внешние проявления Божественного Духа Христова люди могли истолковать, будто «Он вышел из себя»! А когда Его дела прямо-таки вопияли о себе, то люди даже дерзали говорить, что «Он имеет в себе веельзевула», князя бесовского, и его силой творит чудеса!
Имея власть и по плоти производить суд, Павел не спешит прибегнуть «к той твердой смелости, которую» надо было бы «употребить против некоторых». Он старается до конца исчерпать духовное оружие. Обратим внимание, что он до последнего момента старается никого не обвинять в непослушании. Он считает непослушание чем-то невозможным и немыслимым. Он обещает наказать «всякое», как бы неизвестно чье «непослушание», – когда «ваше послушание», то есть послушание живых, конкретных людей, – «исполнится». Он до последней возможности избегает прямого спора, прямого противостояния по плоти человека человеку, потому что «если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот». Он до последнего момента не отталкивает человека, стараясь, чтобы тот ожил, пробудился, опомнился бы..
Ну а уж если человек весь безнадежно превратился в живое непослушание истине, то он без всякой пощады подлежит отлучению от церкви, потому что – и так перестал быть частью дома, живущего покорностью «Евангелию Христову».
Четверг. О хуле на Святого Духа
Господь сказал: «Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили. Но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению».
Бог Дух Святой – третье Лице Святой Троицы. Бог Отец, Бог Сын, Бог Святой Дух – Троица единосущная и нераздельная. Все три Лица всецело участвуют во всех Божественных делах. Нам открыто, что единственное различие Божественных Лиц в том, что Бог Отец не рождается и не исходит; Бог Сын предвечно рождается от Отца; а Бог Святой Дух предвечно исходит от Отца. В остальном – нет такого свойства, которое было бы присуще только одному Лицу; нет такого дела, которое совершало бы только Одно Лицо. Но: иное свойство единого Божества наиболее открыто в Отце, иное – в Сыне, иное – в Святом Духе. Так, в Символе веры только Бог Отец называется: «Вседержителем, Творцом неба и земли», – хотя, конечно, это присуще во всей полноте и Сыну, и Святому Духу. Исповедуя веру в Бога Сына, Символ веры говорит о Его сошествии с небес, о Его воплощении, распятии, воскресении и т.д. Но конечно же, сходя с небес, Он по Божеству ни на миг не отлучился от Отца, и ни на миг не был вне Святого Духа.
Дух же Святой в Символе веры назван: «Духом животворящим», и «глаголавшим пророки». Он все животворит, всему дает жизнь. И Святым же Духом через Пророков и Апостолов написаны Священные книги Ветхого и Нового Заветов. Конечно же, и Отец, и Сын равно причастны этому. Но все же по неисповедимой премудрости Божией именно Святой Дух назван животворящим и глаголавшим через пророков.
Таким образом и окружающий нас мир, и Священное Писание, это – две написанные Святым Духом книги, яркими словами говорящие о Боге. Обе эти книги всегда перед нами. Выходит, что благая деятельность Бога Святого Духа наиболее открыта для нас. «Ибо мы не напрягаем себя, как не достигшие до вас», – говорит Божественное Писание, – «потому что достигли до вас благовествованием Христовым». А где больше дано, там больше и спросится.
Он – Дух истины, а значит тот грешит хулой на Святого Духа, кто считает Священное Писание лишь делом рук человеческих, лишь измышлением человеческого ума. Бог Святой Дух – Господь животворящий, а значит тот грешит хулой на Него, кто считает природу лишь «диким совпадением диких случайностей», а не прекрасным произведением Премудрого Творца. И крайним выражением хулы на Святого Духа является самоубийство, когда человек по своей воле раз и навсегда захлопывает обе эти книги, отказавшись найти в них смысл.
Бог прощает все, в чем человек искренне просит прощения. Но если не просят – кого прощать? Господь говорил: «Верьте Мне… а если не так, то верьте Мне по самым делам» (Ин.14:11). А если мы и слов Его не хотим слышать, и дел не хотим видеть, то чем еще возбудить в нас веру, чем подвигнуть к покаянию?
Пятница. О кознях сатаны
Везде, где приходилось Апостолам сеять семя Слова Божия, они сталкивались не только с разной землей, но и с теми, кто грубо и сознательно не давал им делать свое дело. И эти противники тоже везде были разными. Но обычно эти «лжеапостолы, лукавые делатели» принимали «вид Апостолов Христовых», и скрывались под какой-нибудь ярко выраженной добродетелью. В Коринфе они отличались чрезвычайным аскетизмом. Но истинный аскетизм невидим. Он не выпячивает себя. Он только для Бога. А ложный всегда на поверхности и всегда сопряжен с осуждением других, с предъявлением непомерно высоких требований. Ложный аскет сурово обвиняет всех в корысти и в угождении плоти, что всегда производит впечатление на неутвержденные души. А Павел говорит, что это и «неудивительно, потому что сам сатана принимает вид Ангела света». Ведь и сатана, и его бесы – бесплотные духи: они и вовсе не нуждаются ни в пище, ни во сне.
«Горе живущим на земле и на море, потому что к ним сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени» (Откр.12:12), – говорит Откровение Иоанна Богослова. И вдвойне – горе, потому что и чувственным, и мысленным очам он способен являться именно в виде Ангела. В житиях святых сохранилось много тому свидетельств. Однажды он явился святому Симеону Столпнику на огненной колеснице и на огненных конях, и говорит: «Слушай, Симеон! Бог неба и земли послал меня к тебе, чтобы взять тебя, подобно Илии, на небо. Ибо святостью твоего жития ты достоин такой чести»! Симеон не распознал вражеского прельщения и сказал: «Господи! меня ли грешного хочешь взять на небо»? И поднял Симеон правую ногу, чтобы ступить на огненную колесницу, но вместе с тем осенил себя крестным знамением. Тогда диавол с колесницею исчез, как пыль, сметенная ветром.
И когда он является невидимо, чтобы внушить греховное желание, то он представляет грех как нечто высокое и достойное. Никогда никакой соблазнитель не скажет: я пришел погубить тебя. И нет в мире такого злодеяния, которого нельзя было бы так или иначе объяснить и оправдать. Послушаешь, что говорят или пишут о себе величайшие злодеи, и умилишься, какие они все, оказывается, замечательные, чувствительные люди, и какой жертвой людской несправедливости видят они себя, получив суровый приговор! Но «конец их будет по делам их».
А те, о ком писал Апостол Павел, сначала пленяли людей своим аскетизмом, а потом – брали над ними жесточайшую тираническую власть. Видя такое тяготение Коринфян к «сильной руке», при их нечувствительности к истине, Апостол с грустью говорит: «вы терпите, когда кто вас порабощает, когда кто объедает, когда кто обирает, когда кто превозносится, когда кто бьет вас в лицо. К стыду говорю, что на это у нас недоставало сил» (2Кор.1:20–21).
Все надо рассматривать со всех сторон. Истинный служитель Христов обо всем добром может сказать: и я это могу. Так, если в одних церквах Павел «причинял издержки, получая от них содержание на служение», то в Коринфе он не стал этого делать. Он, как говорит книга Деяний, придя в Коринф, нашел там неких Акилу и Прискиллу, и «по одинаковости ремесла остался у них и работал: ибо ремеслом их было делание палаток» (Деян.18:2–3). «Почему же так поступаю?– объясняет Павел, – Потому ли, что не люблю вас? Богу известно! Но как поступаю, так и буду поступать, чтобы не дать повода ищущим повода, дабы они, чем хвалятся, в том оказались бы такими же, как и мы».
Истина всегда целостна, а ложь однобока, хотя этот единственный бок может очень сильно выпячиваться. И за одним только аскетизмом, и за одним только чудотворством, и за одним только знанием Писания, и за одним только тщательным соблюдением богослужебного устава, – за всем этим, в отдельности взятым, может таиться враг нашего спасения.
Суббота. О Божественной мудрости
Апостол пишет, как важно, чтобы в новообращенных вера утверждалась «не на мудрости человеческой, но на силе Божией» (1Кор.2:5). Он радуется, что благовествование его в Коринфе было «не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1Кор.2:4). Но положив такое основание, Апостол говорит, что от верующих не закрыта и мудрость; но мы, – продолжает он, – «проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей». Премудрость эта дается «не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святого» (1Кор.2:15). Премудростью в собственном смысле является Сам Господь Иисус Христос, Сын Божий. И все, что Он говорил, будучи на земле, отличается, с одной стороны, удивительной простотой: все ясно, все на поверхности. И в то же время всегда чувствуешь, что под этой простотой, как под гладкой поверхностью моря, – неисчерпаемая глубина.
Однажды фарисеи придумали очередной хитрый вопрос: «Учитель! … Как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет»? Любой прямой ответ был бы против Иисуса. Если не давать, значит – против римской власти. А если надо, значит соглашается с рабством богоизбранного народа.
Обычный человек пустился бы в длинные рассуждения, или сказал бы что-нибудь необдуманное. А Господь начинает с того, до чего бы мы с вами никогда не додумались, но что является совершенно очевидным, с чего просто нельзя не начать. Он говорит: «Покажите Мне монету, которою платится подать». И сами же ответьте: чье на ней «изображение и надпись»? И они сами же ответили: «кесаревы». И сразу каждому ясно, что надо отдавать «кесарево кесарю, а Божие Богу».
В словах и поступках Божьих людей – тот же дух: неожиданный поворот, и – совершенно точное раскрытие вопроса. Один подвижник изгонял беса из человека, а бес сказал ему: «Не выйду, если не скажешь мне, кто праведники, а кто грешники»? А подвижник и говорит: «Грешник я, а кто праведник – знает Бог».
Читаешь такое, и думаешь: как все просто! В следующий раз и я так же смогу, и у меня так же получится! Но и в следующий раз не получится, потому что тут нужно не просто остроумие, не просто опытность и начитанность. Нужно стяжать самое начало премудрости, которое есть «страх Господень» (Притч.1:7). Поэтому и пишет Апостол: «Мудрость же мы проповедуем между совершенными», между научившимися всегда ходить пред лицем Господним. Если бы эта премудрость была в людях, то «не распяли бы Господа славы». А кто стал причастником этой премудрости, тому Господь даже говорит: «Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать: ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас» (Мф.10:19–20).
Ну а кто уже готовится к исходу из этой жизни, тому Апостол, еще при жизни испытавший, что нас ждет, – тоже премудро, коротко и исчерпывающе свидетельствует: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».
Воскресение. О злых виноградарях
Неделя 13-я
Некий хозяин сдал свой виноградник в аренду. Хозяин этот – могущественный человек: у него есть власть и силы наказывать злодеев. Но он на удивление терпелив: посылает одних слуг, потом других. Он бесконечно верит в силу добра. Хотя из предыдущих посланников кого били, а кого и убивали, он все же напоследок посылает и сына. Он надеется, он даже уверен (а иначе бы он сына не послал), что тут-то у них проснется совесть, и они «постыдятся сына моего». Сын же – одного духа с отцом: послушно идет туда, где неоднократно проливалась кровь. И лишь когда окончательно обнаруживается, что совесть у злодеев мертва, – только тогда хозяин предает их злой смерти, а виноградник отдает другим.
А что за люди эти виноградари? Не будем уже говорить об их совести, но неужели они не знают силы хозяина и не боятся ни его самого, ни законов своей земли? Может быть очень уж выгодно они арендовали виноградник и думали, что хозяин ничего не понимает в делах? Может быть считали, что хозяин у них в руках и не посмеет отплатить за зло? А может быть того же духа, как тот злой должник, который ни во что поставил прощение ему огромного долга (Мф.18:23–32)? Или – как те завистливые работники, которые фактически не признавали за хозяином права распоряжаться своим добром (Мф.20:1–15)? – Ни те, ни другие, ни третьи просто-напросто не признавали права собственности. И тем, и другим, и третьим – так или иначе говорится: «Друг!.. разве я не властен в своем делать, что хочу»? – И платить сколько хочу, и прощать кому хочу, но и требовать свое, сколько мне положено. Это – мое, и я никому не должен отчитываться.
Писание со всей определенностью утверждает, что «не любящий брата, которого видит», не «может любить Бога, Которого не видит» (1Ин.4:20). А если я не признаю права собственности за человеком, за братом моим, то как я смогу признать право Верховного всемирного Собственника? Как я смогу оценить милость Его прощения, как я признаю за Ним право каждому уделять, сколько Он сам считает нужным, и как я смогу считать себя должником, обязанным что-то давать Ему в свое время? Не случайно всякому насильственному переделу собственности обязательно сопутствует и борьба против Бога.
А значит, на пути к Богу необходимо научиться и уважать право собственности, и даже считать его священным: не подсчитывать чужие доходы, не судить, как ими распоряжаются. И – не требовать, а смиренно просить, и не обижаться, когда не считают нужным дать.