Житие преподобного и богоносного отца нашего Георгия Святогорца

Память его 27 июня¹⁹⁸

По преставлении святого и великого отца нашего Евфимия Господь наш Иисус Христос даровал стаду Своему, православному народу грузинскому, для утверждения и наставления в вере другого пастыря и просвещенного мужа – преподобного отца нашего Георгия, именуемого Святогорцем.

Святой и преподобный Георгий, родом грузин, был племянником святого Иоанна и двоюродным братом св. Евфимия. Родители его происходили из Самцхийской области, а сам он был уроженец Триалетской области. Отца его звали Иаковом, а мать – Марией.

Иаков был одним из приближенных грузинского царя Георгия I (умер в 1027 г.). Однажды Иаков по приказанию царя Георгия отправился послом к шаху персидскому. После благополучного возвращения Иаков поселился в поместье, где жило семейство Марии. Иаков, увидев благочестие ее родителей, полюбил добрые и простые их нравы и истинно христианскую жизнь. Единственная дочь была благословением сей благочестивой четы. По любви к родителям Мария не хотела выходить замуж, хотя было немало знатных людей, желавших взять ее в супруги.

Иаков, видя красоту Марии и ее благонравие, просил ее родителей: «Соблюдайте для меня дочь вашу. Если я возвращусь благополучно, то возьму ее себе в супруги, останусь жить у вас и буду вам сыном». С Божией помощью Иаков одержал победу над врагами и возвратился домой благополучно. Царь встретил его с почетом и щедро наградил. Иаков приехал к родителям Марии, которые и выдали дочь свою за него, и совершили обряд венчания по уставу Церкви Православной. Бог благословил супругов, как праотцов Иакова и Рахиль, как обилием богатства, так и чадородием: родились у них три сына и три дочери.

Благочестивые супруги дали обет посвятить Богу своего первенца, и первой родилась у них дочь, которая во святом Крещении наречена была Феклой в честь первомученицы Феклы. Когда ей исполнилось семь лет, родители отдали ее в Самцхийский девичий монастырь, именуемый Тадзрийский¹⁹⁹, и вручили ее игумений Сабиани, жене святой жизни. Она приняла отроковицу с великим радушием, как свою дочь, и воспитала ее в строгой христианской нравственности. После дочери у Иакова и Марии родился сын, которого во святом Крещении нарекли Феодором, а по свидетельству «Патерика Афонского» – Иоанном. После этого родители дали обет: если родится у них еще младенец мужского пола, посвятить его Богу.

Однажды Мария увидела во сне светлого и окруженного славой мужа, который сказал ей: «Вот родится у вас сын, агнец, который избран Богом. Посвятите его Владыке Христу по данному вами обету и назовите его Георгием». Проснувшись, Мария со страхом и радостью рассказала виденный ею сон Иакову. Оба со слезами возблагодарили Бога и стали ожидать исполнения предсказания. По прошествии девяти месяцев, в 1014 году, родился у них освященный и избранный Богом младенец, обещанное сокровище Иверской Церкви. В Святом Крещении родители, согласно приказанию, полученному в сновидении, нарекли его Георгием, что значит «возделыватель земли». И воистину: возделал этот священный муж ниву святой Иверской Церкви и утучнил ее своими наставлениями, подвигами и писаниями.

Отрок возрастал телесно и духовно, направляемый Духом Святым, и уже в малолетстве исполнен был страха и любви Божиих. Он уподоблялся дереву, насажденному у божественного источника, которое давало в благое время обильный плод. Когда блаженному отроку было семь лет, родители исполнили данный Богу обет; отдали его в упомянутый Тадзрийский девичий монастырь, где пребывала его сестра. Праведник яко финикс процветет, яко кедр, иже в Ливане, умножится. Насаждени в дому Господни, во дворех Бога нашего процветут (Пс. 91; 13), – говорит Псалмопевец. И блаженный отрок возрастал в благочестии в том женском монастыре и поучался Священному Писанию от сестры своей Феклы. Подобно Моисею, отрок Георгий был чрезвычайно красив лицом и имел стройное телосложение. Он жил в монастыре три года, ему было десять лет, и уже в это время отрок Георгий показывал необыкновенную остроту ума и благоразумие во всех делах, подобно старцу, украшенному сединами мудрости. Он был для всех предметом удивления: как для близких и родственников, так и для знавших его. Рука Божия хранила блаженного еще с отроческих лет.

«Был я, – рассказывал сам святой, – во время прогулки на берегу реки, именуемой Кция. По ту сторону увидел я отрока, одетого в платье пламенного цвета, который стал звать меня к себе, говоря: «Приходи ко мне, будем петь здесь с тобой и играть!» Когда я направился туда, прекрасный отрок, одетый в светлое платье, внезапно взял меня за руку и сказал мне: «Будь со мной, ибо я лучше его и более тебе друг, чем он,» – и не дал мне идти к тому отроку. Таким образом он спас меня от погибели. Потом уже узнал я, что звавший меня к себе отрок, одетый в платье пламенного цвета, был враг душ наших, диавол, который хотел погубить меня в водах реки. Отрок же взявший меня за руку и спасший от потопления был Ангел Хранитель, приставленный Богом ко мне со дня святого Крещения».

Богоизбранный отрок Георгий и в другой раз был избавлен чудесным образом от погибели. Когда он еще находился в вышеупомянутом женском монастыре, страшный пожар вдруг охватил всю обитель, а юный Георгий крепко спал в своей келье. Ему опять предстал светлый отрок, который разбудил его, взял за руку и вывел из огня невредимым. Недалеко от обители, на расстоянии ста пятнадцати шагов, была маленькая часовня, Ангел Божий привел его туда, поставил там и сделался невидим.

Блаженный имел двух дядей по отцу, которые были старше его родителя, людей исполненных страха Божия, богоносных отцов. Старший, Георгий, прозывался писателем, потому что был некогда начальником над письмоводителями при дворе царя Давида Куратпалата. А младшего звали Саввой. Они оба жили в монастыре Хахульской Божией Матери, что на берегах реки Куры, в добром согласии друг с другом, потому что при богатстве внешнем богаты были и духовно. Эти богоносные отцы, услышав о добрых свойствах души их племянника, написали своему брату Иакову, чтобы он прислал или привез к ним в обитель сына своего. Иаков немедленно исполнил их волю и повез Георгия в Хахульскую обитель. Приехав туда, Иаков сперва ввел сына в храм Пресвятой Владычицы и поручил его Ее покровительству, затем отдал Георгия своим братьям и отправился домой, славя и благодаря Бога.

Увидев, что отрок украшен старческим благоразумием и кротостию души, его дяди возрадовались, возблагодарили Бога и привели Георгия к игумену той лавры, отцу Макарию. Настоятель возрадовался духом и благословил отрока, приняв в число своих духовных чад. После этого отрока повели принять благословение великого подвижника и светила Иверской страны Василия, сына Баграта²⁰⁰, который, ради жития иноческого оставив высокий свой сан, был просветителем Иверии. После этого Георгия привели еще к Антонию²⁰¹, по прозванию Светило, богоноеному отцу, который благословил отрока и с миром отпустил его. Так, приняв от всех подвижников благословение, Георгий возвратился к себе.

Преподобные отцы, дяди отрока, желали дать племяннику должное христианское воспитание, чтобы он впоследствии послужил Церкви Христовой. Посему они отдали его одному строгому подвижнику, просвещенному Святым Духом, великому Иллариону Тулаеву, или Туалели, сиявшему житием своим. Старец духом провидел, что Георгий будет украшением Церкви, принял его и начал воспитывать. Георгий, возрастая телесно, преуспевал и в изучении Священного Писания, церковного пения, греческого языка, философии, риторики и всего чиноположения церковного. Он превосходил своих сверстников во всем, отличаясь необыкновенной памятью и рассудительностью. Юноша подробно изучил все церковные книги, особенно же прилежно Ветхий и Новый Завет.

Фероз, сын Джоджика, и его добродетельная супруга, царевна, сестра упомянутого Василия Багратида, желали найти богобоязненного добродетельного человека, который бы мог руководить их в духовной жизни и неотлучно пребывал бы с ними. В конце концов они вместе решили пригласить Георгия-писателя, дядю блаженного юноши. В нем Фероз и его супруга видели то сокровище, которое искали, и стали умолять его поселиться с ними и быть их руководителем. Наконец, после долгих уговоров старец согласился, оставил Хахульскую лавру и стал жить у них. Фероз с супругой имели его наставником во всех делах – и духовных, и житейских. Старец взял с собой в дом Фероза Георгия, бывшего в то время уже канонархом и отлично знавшего все церковные песнопения. Юноша был опорой своего дяди во всех делах, ибо дядя его был уже в довольно преклонном возрасте.

Благочестивые супруги, увидев благонравие юноши Георгия, были рады, и жена Фероза даже усыновила его. Юноша достаточно долго оставался в доме этих благочестивых людей. Спустя некоторое время Фероза оклеветали, обвинив в измене государю, и по приказанию царя Василия Вулгаронтона обезглавили (в то время область Триалетская находилась под влиянием Византии), а жену Фероза государь приказал отправить в Константинополь, где она оставалась двенадцать лет. В столице греческого царства нареченная мать дивного юноши отдала его для научения философии и риторике не светским учителям, а монахам, основательно знавшим эти науки и украшенным добродетельной жизнью. Итак, в продолжение тех двенадцати лет юноша Георгий весьма тщательно изучал науки, так что даже вызывал удивление своих учителей.

По прошествии двенадцати лет по приказу царскому вдова Фероза возвратилась в Грузию, в свое поместье Тварпатап в Триалетии, и взяла с собой блаженного юношу. Тут он узнал, что мать его преставилась, а отец его Иаков по причине преклонных лет, одиночества и телесного расслабления, жил у брата своего Георгия в Тварцатапе. Юноша Георгий отправился в Хахули к своему дяде Савве и остался там. Святой с отроческих лет стремился к монашеской жизни. Когда же ему было двадцать пять лет, он принял постриг от рук великого аскета, престарелого блаженного Иллариона Тулаева, украшения подвижников Хахульской лавры, который был прежде еще, как было сказано, по вступлении Георгия в обитель, первым его наставником в добродетельной жизни.

Вскоре после этого монаху Георгию захотелось удалиться от всех, кто нарушал его покой,и поклониться святым местам Палестины. Такое намерение промыслительно внушено было ему Богом. Сила Божия руководила и сохраняла будущего светильника Иверии и на пути в Иерусалим.

Старец Макарий и все братия лавры, узнав о решительном поступке блаженного Георгия, сильно огорчились и разослали людей по всем дорогам, чтобы во что бы то ни стало найти его. Блаженный знал, что его будут разыскивать, и поступил по примеру Афанасия Великого: снял с себя свои одежды, отдал их нищему, а его ветхое рубище надел сам. Взяв себе в попутчики одного мужа, одержимого нечистым духом, юноша отправился с ним дальше и таким образом скрылся от искавших его.

«Во время пути, – говорил сам святой, – мы вошли в лес, и здесь нас застигла ночь. Была страшная гроза, и дул сильный ветер. Семь раз дух повергал попутчика моего на землю с криком и плачем. Я, – говорит святой, – встал на молитву и молился всю ночь, прося Господа об исцелении бесноватого».

По молитве блаженного Господь даровал его спутнику здравие, и Георгий привел его в один монастырь, который был на их пути. Там исцеленный и остался жить, а преподобный отправился дальше, терпя всякие беды и напасти. Блаженный только раз в день принимал пищу, несмотря на трудности пути. Наконец он достиг Черной горы, что в Малой Армении, где некогда спасался великий пустынник Никон с двумястами учениками. На этой горе была обитель, где подвизались монахи – грузины и греки. Отсюда Георгий отправился на Дивную гору, в монастырь святого и блаженного Симеона Дивногорца, поклониться гробам блаженного Симеона и преподобной Марфы, матери его. Он обошел все обители на этой горе, посетил множество святых подвижников, живущих там, и, приветствуя каждого из них, просил их молитв и благословения.

Затем преподобный стал искать себе наставника, которому он мог бы открыть свои намерения и душевные тайны, зная, что монаху нет никакой возможности пребывать в подвигах без руководителя. Наконец он обрел себе наставника, некоего строгого подвижника, живущего в расселине скалы, мужа святого и богодухновенного. Сей дивный затворник был Георгий, родом грузин, светило своего времени. К нему-то и пришел Георгий, открыл ему тайны души своей и сделался его учеником и последователем в подвигах, подобно тому, как святой Иоанн поревновал подвигам дивного Мартирия на горе Синайской.

Великий подвижник Георгий, провидя духом будущее величие соименного ему ревнителя благочестия и талант, скрывавшийся в нем, возрадовался и возблагодарил Бога, что в стране Иверской есть еще люди, которые могут быть полезными Церкви. Был он рад и тому, что украсившие грузинский язык и литературу труды святого Евфимия, прекратившиеся с его смертью, могут быть продолжены усердием этого ученого и богодухновенного мужа. Строгий подвижник, провидя это, поселил пришедшего к нему блаженного Георгия в монастыре святого Романа. Блаженный пребывал в этой обители три года в великих подвигах душевных и телесных. Ему было тридцать лет. Старец-подвижник, зная, что его ученик достиг в меру возраста Христова и стяжал мудрость духовную, облек его в великую схиму. Наконец старец послал Георгия в желанный для него путь – в Иерусалим.

Достигнув Святого Града, блаженный с великим усердием поклонился всем его святым местам. Прожив некоторое время в Иерусалиме, блаженный возвратился опять к своему наставнику, старцу Георгию. Вскоре старец вручил ученику книги Священного Писания на греческом языке, чтобы тот перевел их на грузинский. Блаженный Георгий по своему смирению отказывался взять на себя такой ответственный труд, как перевод священных книг, говоря наставнику: «Отче, невозможно требовать от меня этого, такое дело по силам только богобоязненным и премудрым мужам, подобным отцу нашему, святому авве Евфимию». Старец отвечал: «Чадо мое, Тот, Кто сего святого мужа избавлял неоднократно от смерти, удостоил его дара ведения языков и помог перевести на грузинский язык Священное Писание. Тот даст и тебе помощь, потому что Он милует и любит наш род, мы же будем молиться святому Евфимию, чтобы он помог тебе довершить начатое им святое дело».

Так наставник с большим трудом убедил наконец блаженного Георгия отправиться на святую Афонскую гору оканчивать труд преподобного Евфимия. Перед отъездом старец говорил блаженному: «Сказано в Писании у пророка Исаии, что от Сиона выйдет закон, и слово Господне – из Иерусалима (Ис. 2;3). Так как страна наша просвещена отсюда, т.е. из Иерусалима, то и закон должен исходить отсюда же. Доселе страна наша держалась правой и непорочной веры, а теперь здесь сеются семена лжеучения богомерзких армян и начинают распространяться книги, переведенные ими сообразно их заблуждениям в вере. Поэтому Всемилостивый Бог обратился к нам и воздвиг из среды нашей нового Златоуста, отца нашего Евфимия. Апостол нашей страны, он очистил Церковь нашу и перевод Св. Писания от вкравшихся лжеучений, обогатил Церковь переводами многих священных книг на наш язык и составлением канонических правил. Как бы орошенная от источника жизни, вся наша страна исполнилась книгами, содержащими учение истинно православное».

Напутствуемый сими и другими наставлениями, блаженный Георгий отправился на святую Афонскую гору. Проходя через Анатолию, святой достиг некоей реки и, так как она была глубока, не мог перейти на другой берег. Вдруг он увидел на противоположном берегу прекрасного юношу, сидящего на белом коне, который сказал ему: «Входи в реку, не бойся». После чего, устремившись к нему навстречу, взял Георгия за руку, благополучно перевел его на другой берег и стал невидим. Сам блаженный говорил потом, что хранителем и руководителем его был святой великомученик Георгий. Оттуда с Божией помощью святой благополучно дошел до святой горы Афонской и прежде всего поклонился иконе Пресвятой Владычицы Богородицы, именуемой Иверской, затем с великим усердием поклонился гробам блаженных и святых отцов наших Иоанна и Евфимия. Братия обители с великим радушием приняли блаженного Георгия и успокоили его после долгого странствия.

В обители святой по своему обыкновению жил по строгим правилам монашеской жизни и семь лет провел в беспрекословном послушании у всей братии. Смирение пришельца, строго исполнявшего все послушания монастырские, было столь велико, что его приняли сперва за простеца и невежду: ибо в продолжение этих лет никто не мог предполагать в нем глубоких его познаний. И духовник его, старец Георгий, узнав, что блаженный ученик его не посвящен в сан иерейский, а потому и не начинал труда над переводом Священного Писания, весьма огорчился и послал к нему с Черной горы ученика своего Феодора, мужа благочестивого, и высказал через него свое негодование по причине неповиновения и непослушания его старческой воле.

Блаженный же Георгий не начинал труда не потому, что не хотел или же не умел переводить, но потому, что считал и называл себя недостойным исполнить такое великое дело, ибо знал сказанное в Божественном Писании, что смиряющий себя вознесется (Лк. 14,11), и сказанное в писаниях Святых Отцов, что мать всем порокам – суетная слава. Но теперь, получив от старца строгое вразумление, он смиренно со слезами решился принять сан иерейский. В скором времени Георгий был назначен благочинным при соборном храме и начальником над певчими и занимал эти должности некоторое время. Наконец, почувствовав, что его долг – употребить свой дар на благо Церкви, и из послушания своему старцу, он стал завершать перевод церковных книг, не оконченный святым Евфимием.

Начал свой перевод блаженный Георгий с Синаксария, ибо книга эта была только вкратце изложена Евфимием, которому потребовалось много времени для перевода других книг. После Синаксария блаженный Георгий полностью перевел Евангелие по зачалам, затем праздничные паремии, Большой требник, затем книгу Бытия, завершил и пополнил не оконченный святым Евфимием перевод Минеи сентябрьской, как первого месяца церковного года, затем перевел апостольские послания. Эти переводы блаженный сделал, будучи благочинным обители Иверской.

Братия обители, видя святую и непорочную жизнь преп. Георгия и то, какой светильник возжегся на их горе, возвели его в сан игумена и посадили на месте святого отца нашего Евфимия. Это совершилось против воли св. Георгия и не без препятствия со стороны части братией, которые избрали на это же место другого, отчего на одной должности оказалось два лица. Долго противился этому преподобный и требовал, чтобы избрание одного из двух совершилось по жребию. В обители был такой обычай бросать жребий: имена избранных писали на листах бумаги и полагали под престолом соборного храма. По принесении Бескровной Жертвы вынимали один из листов, и тот, чье имя было написано на бумаге, поставлялся настоятелем. И теперь поступили так же. Три раза выпадал жребий с именем блаженного, и все единогласно признали, что Георгий поставляется на эту должность Промыслом Божиим. Поэтому он принял жезл настоятельский.

От сего времени преподобный умножил подвиги и труды свои и совершенно отказался от вина и сочной пищи, под верхним платьем носил вретище и во всем служил примером для всей братии обители. Своими делами показывая истинный путь в царствие Божие, он, подобно опытному кормчему, направлял других к благочестивому житию. Тогда явился весь его талант мудрого строителя дома Божия. Преподобный Георгий живо напомнил братии святого Евфимия, основателя обители Иверской. Он исправил весь чин монастырской жизни, а особенное внимание обратил на богослужение. Братия беспрекословно принимали от него все, как будто это исходило из уст самих святых апостолов и святых отцов.

С самого прибытия своего на Святую Гору блаженный старался тщательно и подробно расспросить братий обители и близких учеников преп. Евфимия об ангелоподобной жизни сего святого мужа, блаженного отца его Иоанна, Торникия и подвизавшихся вместе с ними в этой обители других святых отцов Иверской страны. Затем блаженный Георгий подробно узнал о начале построения святой Иверской обители, об обычаях ее и правилах, установленных святым Евфимием. Святой Георгий выведал в точности все, что только можно было, от знавших св. Евфимия и по оставшимся после него разным рукописям и составил его житие в назидание будущим поколениям. Над этим святой трудился, еще будучи благочинным. Став настоятелем, блаженный вновь воздвиг от основания соборный храм Успения Пресвятой Богородицы. Об этом свидетельствует и надпись, сделанная святым на медном кругу, лежащем на полу в центре собора под паникадилом: «Я утвердил столпы эти, и ввек не подвигнутся. Георгий, монах, ивериец и ктитор».

Окончив построение собора, блаженный установил в нем драгоценную раку для мощей святого и богоносного отца нашего Евфимия, с великой честью перенес их из церкви Крестителя в собор, где они и почивают до сего дня. Десницу же Евфимиеву, богомудрыми писаниями просветившую народ иверский, положил в особенный ковчег, вместе с честными мощами святого первомученика и архидиакона Стефана, святого священномученика Игнатия Богоносца, святого мученика Иакова Персского, который был рассечен по суставам, святых мучеников Космы и Дамиана Аравийских, святых сорока мучеников Севастийских, святого великомученика Пантелеймона и многих других святых. И ковчег этот всегда носил с собою, так что имя Евфимиево от Святой Горы до горы Черной славилось нераздельно с именами других великих угодников Божиих.

Желая благоговейно почтить и мощи преподобного Иоанна, блаженный Георгий перенес их из церкви Всех Святых в соборный храм и положил вместе с мощами его сына, преподобного Евфимия. После сего стал он искать и мощи блаженных отцов, трудившихся вместе с Евфимием над переложением Священного Писания на грузинский язык: Арсения, епископа Ниноцминдского, ради безмолвия на Святой Горе оставившего свою кафедру в Кахетии, и святого, исполненного божественной мудрости монаха Иоанна Грдзелидзе. Их мощи почивали вне монастыря, близ церкви преподобного Симеона Столпника. Эти святые мужи в тесных кельях, у самой этой церкви, вели строгую аскетическую жизнь и там мирно скончались о Господе. По обычаю хоронить великих подвижников на местах их трудов они и погребены были близ храма, в их кельях.

Не зная, где именно положены мощи, блаженный был в великой скорби и печали. Но Промысл Божий открыл ему это. На могиле этих блаженных отцов выросли финиковые деревья, корни которых обвили тела блаженных отцов так, что они находились между корнями как бы обернутыми во что-то, и от этих фиников исходило необыкновенное благоухание. После долгих поисков блаженный Георгий наконец нашел эти мощи в корнях деревьев, вынул их, торжественно перенес в соборный храм и положил ниже мощей святых Иоанна и Евфимия, в притворе южной части соборной церкви, где они и почивают до сего дня. Преподобный повесил над гробницами святые иконы с неугасимыми лампадами и установил, чтобы три неугасимые лампады горели на гробницах.

Соборный храм не был покрыт свинцом, и потому, когда шел дождь, вода просачивалась внутрь и портила драгоценные фрески. Блаженный решил просить у императора Константина Мономаха пособия, чтобы покрыть храм, и для сего отправился в 1050 году в Константинополь. Когда государю доложили о прибытии блаженного Георгия, государь был очень рад, ибо почитал святого и уповал на его молитвы; царь сам вышел к нему навстречу и после приветствия и поздравления с благополучным прибытием спросил: «По какой причине пожелала явиться к нам святыня Ваша, человек Божий?» Святой отвечал: «Радуйся о Христе, о пресветлейший, благочестивейший и самодержавнейший государь! Я, один из слуг твоих, осмеливаюсь предстать пред тобою и прошу твое величество приказать дать нам свинец для покрытия храма Пресвятой Богородицы, чтобы он совершенно не разрушился от дождя, и да возносятся в нем молитвы о здравии и благополучии твоего величества!»

Император с радостью принял просьбу блаженного и приказал немедленно отпустить ему столько свинца, сколько нужно, из собственной его казны и доставить на Афон на царских кораблях. Блаженный возвратился в свою обитель и немедленно покрыл свинцом собор, затем построил над ним купол, покрыв также свинцом, поэтому храм этот до сего дня остался невредимым и сохранил свой прежний вид. Кроме того, блаженный испросил новые хрисовулы, которыми подтверждались древние, и тем немало расширил владения монастырские.

В то время, когда благочестивейший царь всей Грузии Баграт IV и мать его царица Мария, супруга царя Георгия I, посетили Константинополь, блаженный Георгий отправился в столицу, чтобы представиться своему царю. Царь и царица Мария со всеми вельможами, видя святого, были в великой радости, потому что знали о нем еще с молодых его лет и много слышали о его высокодобродетельной жизни. Они приняли благословение преподобного и благодарили Бога, что удостоились видеть светило и украшение Грузинской Церкви. Благодаря оказанным ими милостям св. Георгий привел в надлежащий порядок все монастырские дела.

После сего Мария, мать царя, сделалась ученицей блаженного и приняла от его рук иноческое пострижение. Она испросила у Мономаха на годовое содержание монастыря литру золота и сама дала преподобному столько же на вечное поминовение своей души. Примеру царицы последовали и вельможи: одну литру пожертвовал ученик святого Георгия, некто Арсений, на поминовение своей души. Получив в дар от разных людей много других сокровищ, блаженный Георгий возвратился на Афон, в обитель Иверскую.

Когда царь Баграт пребывал в Константинополе, он услышал странное известие о том, что в городе живет некто, родом самарянин, будто бы происходящий из рода Симона-волхва, по имени Инкан, известный своим чародейством и волхвованием, и с ним его товарищи, знающие это искусство. Узнав об этом, Мономах приказал привести к себе Инкана с его помощниками и велел, чтоб они своим чародейством истребили диких зверей вокруг столицы. Получив это приказание, они истребили множество зверей.

Тогда и царь Баграт IV призвал их к себе и просил объяснить, каким образом истребили они такое множество диких зверей. Те отвечали ему: «О государь, этого достигли мы нашим искусством, а истребляем мы их таким образом. Там, где есть дикие звери, мы кладем большой кусок мяса, над которым мы прежде того нашептывали, сами влезаем на дерево, растущее рядом, и кричим так, как кричат те звери, которых мы хотим истребить. На наш голос во множестве сходятся дикие звери и, найдя мясо, начинают есть его и немедленно издыхают».

Царь сказал: «Пока не увижу сам, я вам не поверю». Волхвы попросили тут же для удостоверения приказать привести собаку и, когда ее привели, положили перед ней кусок мяса, над которым произнесли заклинание. При царе находился и блаженный, который скорбел духом, помышляя о том, что неприлично смотреть на это не только царю, но и простым людям. Он изобразил крест на куске мяса, который бросили собаке, и собака съела кусок. Ее вывели, чтобы она не издохла в комнате, но, выйдя во двор, собака осталась невредимой. Посрамленные чародеи стали просить царя, чтобы он приказал отвести св. Георгия во внутренние комнаты и велел привести другую собаку. По просьбе царя блаженный вошел внутрь дворца, и была приведена собака; ей бросили другой кусок мяса, над которым сначала нашептали, и собака, съев кусок, немедленно пала на землю бездыханной. Все стоявшие тут, увидев, что не издохла та собака, которая съела кусок мяса, осененный святым крестом, а издохла другая, поняли, что тут действовала благодать Божия, посрамившая безумцев.

После сего царь Баграт, увидев добродетельную, благочестивую, ангелоподобную жизнь блаженного Георгия и будучи сам очевидцем описанного чуда, предложил ему принять сан епископа и занять первую кафедру в Мингрелии, Чкондийскую, стараясь всеми силами уговорить старца поехать с ним в Грузию. В Чкондийской епархии была знаменитая обитель с тем же названием, богатая гробами многих мучеников и славная своей просветительской деятельностью среди горцев-язычников. Царь в соборном храме этой обители приготовил себе склеп. В то время архиепископ, который был и настоятелем монастыря, скончался, и кафедра оставалась свободной. Эту кафедру царь и предлагал занять святому, но афонский труженик смиренно отказался принять сан святительский. Пробыв несколько времени в столице и приведя в порядок все монастырские дела, преп. Георгий поспешил возвратиться на Святую Гору в свою обитель, где с любовью встретила его братия.

Вскоре после сего он снова явил свою силу над духами нечистыми. В одном из отдаленных поместий Иверской обители, в пустынных ущельях Фракии, в деревне, именовавшейся Ливадой, жили славяне, выходцы из далеких стран. Тогда это были люди крайне дикие, грубые, не просвещенные истинной верой, поклонявшиеся мраморному женообразному идолу-бабе. Они приписывали идолу творение всевозможных чудес, думая, что он посылает и снег, и дождь, освещает землю солнцем, луной, звездами, и приносили ему разные жертвы.

Узнав об этом, блаженный скорбел о таком душевном омрачении словесных творений и, странствуя сухим путем в Царьград, посетил этих язычников. Жители деревни, признававшие над собой господство обители Иверской, гостеприимно встретили ее настоятеля и между прочим предложили ему: «Если хочешь получить во всем благополучие, то помолись нашей богине, чтоб она помогла тебе». Святой отвечал им: «Хорошо, покажите только мне вашу богиню». Святой отправился с ними в глухие дебри, где находился истукан и, взглянув на идола, сказал: «Отложим молитву до завтра, а завтра я поговорю и посоветуюсь с нею», – и отправился назад.

На другой день на рассвете святой, взяв с собой эконома своей обители и еще двух мужей, отправился с ними к идолу. Придя на место, преп. Георгий осенил себя крестным знамением и начал читать первую главу Евангелия от Иоанна: В НАЧАЛЕ было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог и далее. Идолопоклонники сказали ему: «Молчи, а то богиня поразит тебя смертью». Святой, улыбнувшись, продолжал читать святое Евангелие. Окончив чтение и снова осенив себя крестным знамением, он взял в руки тяжелый молот и стал колотить им по идолу, мрамор стал крошиться, и блаженный таким образом полностью разрушил идола. Всем народом овладел ужас и страх, но преподобный проповедал им Христа Спасителя и с помощью Божией обратил их к святой вере. Блаженный Георгий обладал и даром пророчества, что, по словам описателя жития его, служит свидетельством его непорочной жизни.

В то время империей правила вдова Мономаха императрица Феодора, бывшая уже в преклонных летах. Она просила царя Баграта, чтобы он отдал ей дочь свою царевну Марфу на воспитание и затем писала ему, что хочет сделать ее наследницей своего престола. Царь Баграт IV с большой охотой исполнил эту просьбу и послал свою дочь в Константинополь, под надзор матери своей, царицы-инокини Марии, находившейся в то время в столице. Вскоре по приезде царевны императрица скончалась, и в то самое время прибыл в столипу по монастырским делам и преподобный Георгий.

Когда царевна прибыла в столицу, блаженный, по духу прозорливости, вслух пред всеми сказал: «Сегодня царица отошла к Богу, и сегодня же въехала другая». Царевна, пробыв несколько времени в столице, возвратилась к отцу. Но спустя некоторое время император Константин Дука просил царя выдать дочь свою Марфу за его сына. Слышавшие прежде предсказание блаженного удивились, что так явно исполнилось его пророчество, и благодарили Бога. Преподобный начал тяготиться настоятельством, он жаждал строгой, уединенной жизни. Часто странствуя в Царьград по делам своей обители и в самой лавре, обремененный непрестанною заботою о многочисленной братии, блаженный Георгий с прискорбием сознавал, что завещание духовного его отца, затворника Сирского, не исполняется и данный ему от Бога талант зарывается в землю, ибо перевод священных книг – постоянная благочестивая цель всей его жизни – вперед не подвигался.

Посему преподобный начал просить себе увольнения от должности настоятельской. И сколько ни умоляла его братия, со слезами припадая к ногам его, Георгий, приведя в порядок все монастырские дела и устроив все по чину, оставил обитель. Не взяв с собою ничего, оставив при соборном храме даже все переведенные им книги, он вышел из обогащенного им Иверского монастыря в таком убожестве, что некоторые боголюбивые люди сочли нужным дать ему немного хлеба для продолжения странствия.

За этим вскоре последовало и второе его бегство, ибо сперва он уклонился только от должности настоятельской и хотел водвориться в уединении на Святой Горе, но потом, видя, что и в пустыне не может обрести желанного безмолвия от молвы людской и непрестанных посещений, решился совершенно оставить Афон. Блаженный пришел к своему наставнику, преподобному старцу Георгию, на Черную гору. Тот, увидев его, опечалился и сказал: «Не знаешь ли, что сказал Господь апостолу Петру: Если любишь Меня, то паси овец Моих (Ин. 21;15). А ты оставил стадо Христово и пришел ко мне». Старец убедил святого возвратиться назад, и блаженный сын послушания отправился на Святую Гору.

Братия при виде своего отца с великой радостью приняли его и снова вручили ему обитель, но Георгий снова недолго оставался настоятелем: через некоторое время после возвращения с Черной горы, устроив дела монастырские, он снова оставил обитель, желая беспрепятственно заниматься переводами священных книг. Так как братия не хотела отпустить его, он отправился в столицу и просил императора освободить его от настоятельской должности. Государь не желал лишиться столь великого мужа и всячески удерживал его. Но, уступая просьбам преп. Георгия и ходатайству царицы Марии, матери царя Баграта, как сказано выше, проживавшей в столице, наконец дал ему отпустительную грамоту. Заручившись царской грамотой, блаженный отправился опять на Черную гору к своему старцу и был с великим радушием принят братией обители Черной горы.

После сего царица Мария отправилась в Антиохию, желая оттуда поехать в Святой Град Иерусалим на поклонение Живоносному Гробу Христову. Правителю города и Патриарху Антиохийскому заранее было послано императорское приказание принять царицу с подобающей честью и так же, с почестями, проводить ее в Иерусалим. Прежде же они были уведомлены о том святым Георгием, который тогда находился в Антиохии. Градоправитель советовался с Патриархом в присутствии святого Георгия. «Как поступить, – говорили они, – подобает ли православной царице, матери иверского православного царя, отправиться во владение сарацин?». Ибо в то время Святая Земля находилась в руках неверных. Когда царица приехала, ей доложили через блаженного Георгия об этом неудобстве и советовали отложить путешествие в Святую Землю. Царица хотя и огорчилась, но не противилась благоразумному предостережению Патриарха и других мудрых людей. Однако, желая исполнить данный ею обет, она просила блаженного Георгия отправиться в Палестину с дарами и пожертвованиями от нее храму Воскресения Христова и иерусалимским бедным и немощным, а также с приготовленной ею церковной утварью для разных монастырей.

Это поручение нелегко было для труженика, который более всего искал уединения и покоя, чтобы ничто не отвлекало его от перевода божественных книг, однако приятно было ему исполнить и волю царственной своей дочери для спасения души ее. Помнил он и апостольские слова: Ибо дело служения сего не только восполняет нужды святых, т.е. верных Богу, но и избыточествует многими благодарениями Богу и прославлением Бога за покорность Евангелию Христову и за искреннее общение (2Кор. 9; 12–13). И при помощи Божией, с одним лишь учеником св. Георгий благополучно прошел все опасные места на пути к Святому Граду.

Там святой посетил многих подвижников, раздал щедрую милостыню царицы бедным, нищим, вдовам и сиротам, а церковную утварь и сокровища передал туда, куда они предназначались. В то время преподобный Прохор по воле благочестивого царя Баграта строил в Святом Граде грузинскую обитель в честь Животворящего Креста на том месте, где срублено было древо для Креста Господня. Георгий помог этому блаженному отцу во многом и споспешествовал скорому построению обители. Преподобный Прохор просил Георгия прислать для его обители переведенные им священные книги, из числа первых его трудов, но в то время блаженный не мог исполнить сей просьбы. Уже после кончины преп. Прохора его ученики приобрели у блаженного Георгия месячные Минеи, полную Цветную триодь и другие богослужебные книги.

Окончив дела, преподобный отправился из Святого Града на Черную гору, а оттуда в Антиохию, где пребывала царица Мария. Блаженный утешил царицу извещением об исполнении ее поручения, и она скоро отправилась в Грузию, к сыну своему царю Баграту, где и окончила дни свои.

Преподобный Георгий, возвратившись из Палестины, вновь принялся за переводы святых книг на грузинский язык, продолжая богоугодное дело блаженного Евфимия. Святой Георгий трудился и днем и ночью без всякого отдыха, не оставляя при этом и своего обычного иноческого правила и церковных служб. Как трудолюбивая пчела, готовил он сладчайший мед в своем улье – переложение священных книг на язык иверский, которым усладил этот дотоле несовершенный язык, исправив все, что было до него переведено неверно или грубо, и неоцененным сокровищем обогатил свою Церковь.

На основании самого верного текста преподобный исправил грузинский перевод Нового Завета, сделанный еще в V веке, а также другие священные книги, которыми пользовались в Грузии, в которых по причине невежества или невнимательности переписчиков, а иногда, может быть, и умышленно, были допущены грубые ошибки, искажавшие подлинный смысл текста. Это происходило потому, что в то время армяне-монофизиты, жившие во множестве в Грузии, переписывая для грузин книги, вносили в них свои еретические заблуждения. Все, что было начато или не вполне изложено блаженным Евфимием, Георгий окончил, распространил и тащательно сличил с подлинниками греческими. Блаженный трудился над переводами и в безмолвии монастыря на Черной горе, и во время путешествия в Иерусалим по поручению царицы, на Афоне и в Константинополе. Местом пребывания св. Георгия были то обитель св. Симеона Дивногорца, то пустынь Романова, или монастырь Калиппост.

Будет назидательно перечислить те книги, которые блаженный перевел на грузинский язык и которыми пользуются в Иверии до сего дня, да будут известны всем труды и пастырская деятельность преподобного во утверждение Православия. Вот некоторые из этих книг: 1) Полный Синаксарий. 2) Деяния апостольские, все послания святого апостола Павла и Соборные послания всех апостолов. 3) Апостол на годовые праздники, 4) Двенадцать Миней. 5) Стихиры, тропари и кондаки на все Господские и Богородичные праздники, а также на праздники некоторых великих святых. 6) Стихиры и ирмосы, много других церковных песнопений и все стихиры постные. 7) «Шестоднев» Василия Великого. 8) Послания священномученика Игнатия Богоносца. 9) Псалтирь. 10) Часослов. 11) Октоих. 12) Цветная триодь. 13) «Поучения, читаемые в Великий пост» Феодора Студийского. 14) Пятокнижие Моисеево с толкованием св. Иоанна Златоуста. 15) Книга Деяний VI Вселенского Собора. 16) Соборные послания св. Кирилла, Патриарха Александрийского, и других святых против несториан. 17) Книги св. Григория Нисского.

Блаженным было переведено и много других святых и назидательных книг, коими он обогатил свою Церковь. Неусыпными своими трудами и ревностью о благе Церкви Георгий равно изумлял и греков, и грузин, и сирийцев. Сам Патриарх Антиохийский Иоанн весьма уважал его, часто призывал к себе для духовной беседы и советовался с ним не только о пользе душевной, но и о делах церковных.

Некогда злоумышленники подожгли город, и среди других прекрасных зданий сгорел и соборный патриарший храм святого апостола Петра. Патриарх был в глубокой печали, блаженный своими речами увещевал и утешал его, и по прошествии некоторого времени первосвятитель оставил свою скорбь. Он сам говорил блаженному: «Если бы ты, отче, не был со мной в то время, когда я был в неутешной печали, то душа моя вселилась бы во ад».

Когда на Антиохийскую кафедру возведен был Феодосий III, преемник Петра с 1057 года, философ, человек ученый и опытный в духовной и гражданской жизни, особенный случай сблизил и сего Патриарха с блаженным. В Сионской обители на Дивной горе, кроме братии-греков, много было и грузин. Частью по любоначалию и зависти, частью вследствие недоразумения, монахи-греки старались выжить грузин из этой обители. Они искали благовидного предлога к тому и, наконец, высказали подозрение, что грузинские братия неправославные.

Посоветовавшись между собой, греки послали своих доверенных к Патриарху Феодосию III, и те сказали ему: «Помоги, Святейший Владыко, и освободи нас от великой беды! Избавь нас от людей пришлых, иноземцев – грузин, которых в нашей обители около шестидесяти человек. Они не понимают сами, что толкуют, и не имеют никакого понятия о вере христианской. Таких людей нельзя терпеть».

Услышав это, Патриарх сказал им: «Может быть, эти грузины неправославные и не имеют общения с грузинами православными?» Греки ответили: «Не знаем, грузины они или армяне, но только мы никогда не видели, чтобы их старший служил Святую литургию в нашем храме».

Правду сказали они, что начальник грузин не служил литургию. Не служил же он по следующей причине. Старейшим над грузинами в этой обители избран был один из отшельников, пришедший из провинции, который по обычаю ходил в сандалиях и короткой мантии. Придя в соборный Сионский храм, он стал у колонны и как-то нечаянно запачкал ее пьедестал. Увидев это, монахи-греки оскорбились и стали смотреть на грузин недружелюбно. Когда же этот отшельник служил Святую Литургию в короткой мантии, надев поверх нее священническое облачение, и в сандалиях, то это послужило им соблазном.

В действительности же монахи-отшельники иверские до последнего времени, почти до конца ХVIII века, ходили все без исключения в сандалиях и в короткой монашеской мантии. Этому же обычаю следовали и все грузинские монахи, жившие за пределами Иверии. Даже совершая литургию, они не снимали своей одежды, а только поверх нее надевали священническое облачение. Так же поступал и начальник грузин в Сионской обители. Греки же увидели в этом что-то еретическое и положили не дозволять грузинам совершать Святую литургию в соборе обители, хотя он построен был грузинами. Никакой же другой причины для этого запрещения не было, и сами греки не могли такой представить. Патриарх удивился рассказанному и сказал доверенным греков: «Нет ли между этими грузинами такого, который бы умел говорить по-гречески и знал Священное Писание?» Грекам не хотелось признаться, что им известен такой человек, так как они знали, что блаженный Георгий лучше их понимает Писание и основательно знает грузинский и греческий языки. Но против воли они должны были сказать, что есть среди грузин один монах – грамматик по имени Георгий, который переводит греческие книги на свой отечественный язык. Узнав об этом, Патриарх приказал немедленно привести его к себе. Они привели блаженного к святителю. Патриарх приветствовал его и, пригласив сесть, начал беседовать с ним, предлагая разные вопросы из священных книг. На все вопросы блаженный давал достойные и мудрые ответы. Патриарх сказал ему наконец: «Честной отец, благословен Бог, что я видел твою святость! Милостью Божией вижу я, что, хотя ты родом и грузин, но основательно знаешь греческий язык, как если бы ты был греком. Но вот в вероисповедании твоих соотечественников-монахов есть некоторые недостатки». И, указав на вышеизложенное, прибавил: «И поэтому между ними и нами есть некоторого рода разделение».

Услышав это, блаженный тремя перстами осенил себя крестным знамением и прочитал вслух Никео-Константинопольский Символ православной веры. Затем он изложил основы православного исповедания грузин, и все были удивлены таким неожиданным исходом дела, ибо Дух Святой говорил его устами.

«Благословен Бог во всем! – воскликнул Патриарх.– Кто это нашел у грузин недостатки в исповедании православной веры? Не более ли других исповеданий, – сказал он, имея ввиду армян и католиков, – Грузинская Церковь отличается чистотой, святостью и апостольским вероучением?» Этому публичному исповеданию свидетелями были несколько митрополитов, епископов и знатных вельмож Антиохии, все единодушно славили Бога, ублажали Георгия и осыпали его похвалами. Патриарх разгневался на доносчиков-монахов и наложил на них церковную епитимию, но блаженный стал просить Патриарха простить их, и тот внял его просьбам. Эти люди, желая причинить грузинам зло, напротив, сделали им добро и оказали великую услугу, возвысив их в глазах первосвятителя и всех знатных людей Антиохии. С того времени Патриарх утвердил пребывание грузин в Сионской обители, а блаженного Георгия отпустил с великой честью, сказав ему: «Иди, отче, с миром, ибо теперь я сам увидел и удостоверился, что вы благочестивы и нет у вас ничего противного православному закону».

Блаженный оставил святителя и, радуясь о Господе, отправился на Черную гору. Вслед за тем на грузин возвели новую клевету. Те же самые монахи, прийдя к Патриарху, сказали ему: «Святый Владыко, храмы грузин и епископы их не подчиняются ни одному из Патриархов. Все свои церковные дела они решают вообще без ведома восточных Патриархов, они сами поставляют себе Католикоса и епископов. Это не по церковному правилу. Ни один из двенадцати апостолов не был у них и не основал у них Церковь, поэтому их должно подчинить нашему Антиохийскому патриаршему престолу святого апостола Петра, как это и было прежде. Так как грузинская паства весьма малочисленна и Иверия граничит с областью, подчиняющейся нашей Патриархии, они должны здесь посвящать своего Католикоса, чтобы было одно стадо и один пастырь».

Посоветовавшись об этом с близкими ему людьми, Патриарх снова призвал к себе блаженного Георгия и осторожно заговорил о сем деле: «Блаженный отец, хотя ты и из грузин, но образованием и знанием Священного Писания нисколько не уступаешь нам. Следовало бы, чтоб Церковь ваша и пастыри ваши подчинялись нашему престолу, и вот почему. Ваша область граничит с нашей, и вначале, после того, как она была просвещена проповедью святой Нины, она была в ведении Антиохийского Патриархата. Следует восстановить прежний порядок. Это можешь сделать только ты. Если ты напишешь своему царю, то из уважения к тебе, он сделает все, что нужно. Я знаю, что ты напишешь только доброе и благое, как ревнитель о благе своей Церкви, а если царь не послушается, то я напишу другим Патриархам о жестокосердии вашего царя и народа. Напишу также, что Иверская Церковь управляется не по апостольским канонам и правилам и что она не основана ни одним из двенадцати апостолов. Это поставит вас в затруднительное положение, и тогда царь ваш все-таки приедет к нам и изъявит полное подчинение нашему престолу за себя и весь народ свой». И многим другим Патриарх угорожал Георгию.

Блаженный кротко ответил: «Святейший Владыко! Как я могу сделать это без затруднения? Какие безумцы внушили это тебе? И почему ты считаешь безумным и несмысленным наш народ, столь простосердечный и кроткий и в вероисповедании своем совершенно согласный с Церковью Греческой? Позволь мне, последнему из моих братий, дать за них ответ. Вели подать сначала книгу о странствованиях и деяниях святого апостола Андрея, и я докажу вам, что Церковь наша была основана апостолом». Патриарх приказал Феофилу Грузину, который впоследствии стал митрополитом Тарсийским, находившемуся при нем, принести эту книгу. Блаженный, прочитав начало, обратился к Патриарху со следующими словами: «Святейший Владыко, ты хвалишься тем, что занимаешь кафедру святого первоверховного апостола Петра. Знай, что мы просвещены Первозванным Андреем, братом апостола Петра, который самого Петра призвал ко Христу и показал ему Свет Истины. Мы достояние и паства св. Андрея, им крещены в святой купели. А один из двенадцати апостолов, Симон Кананит, и погребен в нашей стране, в области Абхазской, в древней Никопсии. Этими апостолами просвещена наша страна, и мы с того времени, как познали Единого Бога, ничего противного Его закону не делали, и никогда наша Церковь не была единомысленна с прежними мучителями стада Христова и со всеми другими противниками Православия, она проклинает и чуждается их. Церковь наша была и есть верна апостольским преданиям и канонам. На каком же основании следует нашей Церкви подчиниться вашему престолу?

Святой, прикровенно обличая неверность предложенных доводов, сказал: «Святейший Владыко, званый должен подчиниться звавшему. Святой апостол Петр, как званный своим братом, должен подчиниться ему, как звавшему и показавшему Истину. Поэтому и престол ваш, как престол святого апостола Петра, должен бы подчиниться нашему престолу, престолу его брата, апостола Андрея Первозванного».

К сему святой прибавил: «Святый Владыко, кто это называет нас не знающими веры Христовой и не понимающими закона Божия, тогда как себя вы величаете хранителями и блюстителями истин православия? Владыко, были времена, когда во всей Греции до такой степени потрясено было православие, что трудно было найти в ней такую церковную область, где бы исповедовали чистую апостольскую веру. Между тем в то время, как и теперь, наша страна твердо хранила преданное ей апостолами сокровище православного исповедания. В то трудное время почти не было православного храма в греческих областях, так что негде было посвятить во епископа св. Иоанна, поэтому его рукоположили у нас, в нашем патриаршем храме у животворящего и мироточивого столпа Мцхетского, и затем он послан был на кафедру Готфскую, как об этом свидетельствуют и наш, и ваш Большой Синаксарий».

Когда святой окончил свою речь. Патриарх сказал епископам и стоявшему там народу: «Видите этого монаха? Как он один всем нам дает во всем полный и правильный ответ! Постараемся не противоречить ему, а то он докажет нам незаконность нашего требования и словом, и делом, и мы будем побеждены им».

После сего публичного исповедания веры и защиты Иверской Церкви блаженным Георгием его стали любить и уважать и Патриарх, и все граждане антиохийские. Все смотрели на него как на своего учителя и наставника, сам Патриарх во всем, касающемся спасения его души, спрашивал совета у блаженного. Подобно своему предместнику, блаженному Иоанну, он посылал за ним и приглашал к себе ради душеполезных советов.

Благочестивый царь Баграт узнал, что святой Георгий окончил перевод почти всего канона церковных книг и что переведенными им книгами пользуются во всех монастырях на Дивной горе, населенных большей частью грузинами, а также и во всех иверских монастырях в пределах Антиохийекого и Иерусалимского Патриархатов, и повелел переписать эти книги, чтобы по ним совершалось богослужение в самой Грузии. Над этим много трудился блаженный Антоний Липарит, происходивший из княжеского дома Орбелианов, настоятель обители святого Варлаама в Абхазии, где и узнал благочестивейший царь Баграт о трудах блаженного Георгия на благо Церкви.

Антоний послал из своей обители святому Георгию богатые дары за его труды, впредь положил до своей смерти посылать их блаженному каждый год и всячески содействовал его трудам, понимая великую их пользу. Кроме того, Антоний писал много похвальных речей и отзывов о трудах святого Георгия. Через некоторое время все храмы и монастыри Грузии украсились и обогатились книгами, переведенными преподобным, в каждой обители и в каждом храме старались иметь списки книг блаженного Георгия и даже считали это своей обязанностью. Прежде же в таких переводах чувствовалась во всей Грузии самая крайняя нужда.

Царь Баграт со своим наследником Георгием, вдовствующая царица Мария и Католикос со всеми епископами единодушно положили вызвать блаженного из Антиохийской области в Грузию, желая лицезреть украшение и утверждение их Церкви, принять от святого благословение и получить назидание. Царица Мария, духовная дочь преподобного Георгия, убеждала его в письме от лица своего сына, царя Баграта: «Святой отец! На Дивной горе обители наши малы, и страна эта нам чуждая. Наше же царство обширно и славно среди других государств, и епископских кафедр, храмов и монастырей в нем много. Господь Бог да умилит святость Вашу прибыть к нам, чтобы благословить нас и просветить наши души. Святой отец, пусть не только трудами Ваших рук будут украшены наши храмы, хотим и сами просветиться и вверить Вам нашего наследника и все наше семейство, чтобы его руководила и наставляла святыня Ваша». Получив это письмо, блаженный Георгий смутился духом. Он не хотел соглашаться, всячески избегая славы человеческой и житейских забот. Кроме того, святой боялся, что на него возложат епископский сап и тем лишат сладостного монашеского уединения. Поэтому блаженный старец написал царю, что не желает оставить своего уединения и не знает, есть ли на то воля Божия. Тогда благочестивый царь Баграт собственноручно удостоверил святого, что не будет ничего сделано вопреки его воле. Георгий по долгом размышлении решил бросить жребий, как он и всегда поступал перед началом какого-либо предприятия. Обычно он брал два листа бумаги, на одном писал, а другой лист оставлял чистым и полагал их под святым престолом. После совершения на этом престоле литургии преподобный Георгий вынимал бумагу и поступал так, как указывал жребий. На этот раз выпал лист с надписью «Отправиться». Заключив, что на это есть воля Божия, старец написал второе письмо боговенчанному царю Баграту IV, сообщая, что хочет приехать. Царь весьма обрадовался и прислал за ним своих слуг, а с ними ослицу и деньги для путешествия, и написал Патриарху Антиохийскому письмо с просьбой не задерживать блаженного, но всячески способствовать его скорейшему приезду на родину. Блаженный скоро собрался в путь с некоторыми близкими ему учениками. Прежде всего они помолились у гроба святого и преподобного Симеона Дивногорца и у гроба его матери преподобной Марфы, испросили у всех братии обители молитв и благословения, взяли проводников и с миром отправились в Грузию по пути через Месопотамию, верхом на ослах. Но, достигнув реки Евфрат, путники узнали, что турки-сельджуки овладели всей Месопотамией и прилежащими к ней областями Греческой империи. Чтобы не попасть в руки варваров, блаженный Георгий и его ученики изменили направление пути и поехали через Севастию, думая, что этой дорогой они смогут, не подвергаясь опасности, благополучно добраться до места. Однако турки и там опередили их и предали город сначала грабежу, а потом и огню. Не ведая о том, путешественники чуть было не попали в руки врагов, но Промысл Божий сохранил их. Приближаясь к городу, они вдруг услышали голос: «Куда идете?» Голос этот привел их в смущение, они повернули в противоположную сторону и пробирались через дикие горы, подвергаясь величайшей опасности, и после утомительного странствования днем и ночью прибыли наконец в Кесарию Каппадокийскую. Оттуда путники отправились дальше и прибыли в город Евхаит, где пострадал в гонение Диоклетианово святой великомученик Феодор. Епископ города, муж святой жизни, оказал им гостеприимство и беседовал с ними о спасении души. Погостив несколько времени у него и отдохнув, святой Георгий и его ученики отправились в грузинский город Самисон, расположенный на берегу Черного моря. Тут они продали своих ослов, сели на корабль и благополучно прибыли в крепость Поти, при устье реки Риона, древнего Фазиса.

Потийский правитель города сообщил о приезде их царю Баграту, который тогда находился в северо-восточных областях государства, т.е. в Карталинии. Царь немедленно послал к инокам одного из своих сановников с приказанием принять блаженного с великой честью и привести его во дворец в город Кутаис. Им сопутствовал епископ Кутаисский Иларион, смиренно ставший в число учеников аввы Георгия. Они вместе отправились в Карталинию, где находился тогда царь.

Когда иноки были на расстоянии трех часов пути от царского лагеря, царь выслал навстречу святому епископов и вельмож, а сам дожидался его у входа в свои палаты. Царь встретил блаженного с великой радостью, обнял его, облобызал, принял его благословение и, взяв за руку, ввел в свои палаты, где была приготовлена трапеза. Царь посадил блаженного рядом с собой и от величайшей радости вдруг воскликнул: «Благословен Бог! Ныне спасение моему царству, ибо я удостоился видеть пред собой нового Златоуста».

Вместе с царем радовались все богобоязненные и христолюбивые его вельможи и в веселии говорили: «Благословен Господь, явивший нам такового мужа для спасения нашего!» Все понимали, что к ним пришел отец и учитель, светило Грузинской Церкви и царства.

В то время царь Баграт вел войну с мятежными князьями Абашидзе, которые, возгордившись своим богатством, силой и множеством подвластного им народа, хотели взять самого царя в плен и опустошить его владения. Долго царь готовился усмирить мятежников, наконец, собрав войско, он окончательно подавил мятеж и взял в плен пятерых братьев Абашидзе. Когда царь возвратился с победой, преподобный Георгий вошел к нему в палаты и поздравил его с благополучным окончанием похода. Царь ответил: «Отец святой, много раз я поднимал оружие на врагов Христовых, но никогда не имел успеха, ныне же ради твоего пришествия совершилось чудо, и Бог даровал нам победу святыми твоими молитвами». Когда был вновь установлен порядок в местности, где был мятеж, царь снял свой лагерь, так как уже наступали холода и начиналась зима, и отправился в Абхазию, где предполагал провести зиму вместе со своим войском и отдохнуть. В Абхазии зимой бывает довольно тепло благодаря близости моря. Царь взял с собой и блаженного Георгия. По пути они заехали в Чкондийскую обитель. Епископ, настоятель обители, ученик святого, просил его перезимовать там, и блаженный остался в монастыре.

Весной благочестивый Баграт, возвращаясь в Карталинию, заехал в Чкондийскую обитель к св. Георгию. Царь дал блаженному в управление славную обитель Недзви в Карталинии, бывшую тогда лаврой. Затем царь перевел святого оттуда, дав ему славную и богатую обитель Шдберди в Кларджетии, находившуюся близ его резиденции. Царь желал, чтобы блаженный бывал при нем как можно чаще, и не раз говорил ему:"Отче святый, мы поторопили тебя с прибытием к нам, потому что желали, чтобы ты руководил души наши ко спасению и избавил Церковь нашу от вкравшихся в ее учение недоразумений и недостатков. Отче, тайное обличи тайно, а явное уврачуй явно, без всякого лицеприятия, ибо все, что прикажешь мне твоим отеческим повелением, то приму как бы из уст самих апостолов и исполню».

Сказав это, царь взял за руку своего наследника Георгия и подвел к блаженному со словами: «Вручаю тебе душу отрока сего и потребую ее от тебя на Страшном Суде пред Господом». Старец благословил наследника и, помолившись Богу, сказал: «Господи Боже, прослави отрока сего в сей жизни и в жизни будущей и возвеличи его, подобно Константину Великому, и покори ему всех врагов его».

Так старец взял на себя воспитание отрока и стал наставлять его, как приличествовало званию и положению царевича. Блаженный написал для отрока душеполезные сочинения, по которым он должен был заниматься, и для каждодневных занятий дал ему письменные правила из Священного Писания и из разных светских полезных книг. Царевич с величайшим прилежанием и старанием стал изучать все, что преподавал ему блаженный учитель его. Георгий стал духовником царя, его семейства и Католикоса, многие епископы и священники также обращались к нему за духовными советами, равно как и многие знатные вельможи, дворяне, иноки и инокини, люди богатые и бедные. Просвещенный свыше, человек Божий просветил и всю свою страну, где прежде было много неустройств в духовных и гражданских делах. Пользуясь своим положением при дворе и уважением клира и народа, блаженный обратил внимание царя и Католикоса на имеющиеся недостатки.

Первое свое обличение бесстаршно и нелицемерно обратил он против самого Баграта, увещевая его, чтобы кафедр епископских не вверял он невеждам и нечестивцам, привыкшим к суете мира и бродяжнической жизни, но чтобы избирал людей достойных, знающих Св. Писание и церковное чиноположение, воспитанных в иночестве добрыми наставниками, дабы молитвами их преуспевало в мире царство и миряне не были осуждены за грехи духовные. Благодаря стараниям святого было установлено, чтобы епископы не возлагали рук на людей неопытных в духовной жизни, чтобы те, кого поставляли на церковные должности, были хорошо знакомы с учением Церкви и своими обязанностями и украшены благочестивой жизнью. Епископам предписывалось внимательно следить за жизнью иереев их епархий, не с превозношением и тщеславием, а в духе кротости, желая спасения их душ, и наставлять священников не допускать до причастия Святых Таин людей недостойных. Требовалось, чтобы иереи и диаконы хранили любовь и повиновение епископам, с благоговением совершали богослужение и вели добродетельную жизнь, которая бы служила назиданием для прихожан.

Святой старец поучал также царя о суде и правде, внушая ему, чтобы он, по слову Давида, оправдывал смиренного и убогого и из лицеприятия не склонял весов правосудия, особенно же – чтобы возлюбил он милостыню, ибо милость и правду любит Господь, и чтобы царь прежде исправлял недостатки в себе самом, а потом уже искоренял бы их в народе. Подобным образом наставлял блаженный иноков и инокинь, не оставил без своего попечения судей и народ, но учил их соответственно нуждам каждого звания: невеждам напоминал он о нужде познания, богатым внушал милосердие, бедным – терпение, и не с пустыми руками отпускал своих слушателей. Георгий укреплял и восставлял падших, исцелял уязвленных стрелою невидимого врага, спасал утопающих в волнах страстей, не допуская их до конечной гибели, и, как искусный кормчий, направлял всех к безбурной пристани. Многими своими трудами святой возвысил нравственность и образование народа.

С согласия царя и Католикоса он учредил училище для восьмидесяти мальчиков, чтобы воспитать из них будущих пастырей и учителей отечественной Церкви. Народ сразу же хорошо понял благотворность этого учреждения, матери с великой радостью приводили туда своих детей. В училище принимались дети из всех сословий, и, таким образом, высшее духовное образование проникало во все слои общества. Этим блаженный более всего содействовал просвещению Иверской страны. Ученик св. Георгия Григорий так рассказывает о том, как совершилось собрание сирот и каким образом блаженный совокупил воедино такое множество их: «Сначала мы узнали, что на своей родине бедствуют близкие великого аввы: два его племянника, сыновья его сестры и их малолетние дети. Георгий принял их по словам Писания: »...присного рода твоего да не отвергнеши». Других сирот собрал он из чуждых мест: тех обрел в пустыне, этих выкупил из рабства или спас от погибели нравственной и от такого падения возвел их на степень пресвитеров Христовых. Весть о том, что Георгий призревает сирот, распространилась по всей Иверии, и дети стали собираться к нему отовсюду. Иных приводили родители и иногда тайно оставляли у дверей его дома, зная, что святой позаботится о них. Другие дети сами убегали из родительских домов под кров блаженного и, бросаясь к нему на грудь, просили принять их к себе. И таким образом собралось их до восьмидесяти человек. К тому, чтобы собрать этих сирот, было много причин: во-первых,богоподражательное милосердие святого, во-вторых, сильное его желание, чтобы его соотечественники еще в детстве изучали переведенное на родной язык Священное Писание. Была еще и третья причина: блаженный, много видевший подвигов, совершаемых иноками Святой Горы, и знавший, что немного ученых мужей приезжает оттуда в страну Иверскую,что и те вскоре возвращаются на Афон, желал собранных им детей, как словесное стадо, привести в святую церковь отца нашего Евфимия и сделать их певцами или чтецами, чтобы память богоносных мужей совершалась здесь торжественно. Блаженный избрал некоторых опытных и знающих Священное Писание мужей и сделал их своими сотрудниками в училище, а сам был главным преподавателем Закона Божия. Предметами изучения были Священное Писание, церковное чтение и пение, преподавались и некоторые другие предметы.

Несмотря на множество забот, Георгий никогда не оставлял иноческого правила, исполняя его строго, по данному Богу обету. Он всегда пребывал в посте и молитве. Потому он и имел дар наставлять и исправлять других. В то время, когда блаженный находился со всеми близкими ему в Чкондийской обители, к епископу, настоятелю обители, приехал один диакон, имевший к нему рекомендательное письмо от архиепископа. Диакон принял иноческий постриг от рук блаженного. По неопытности в духовной жизни и самомнению (по причине знатного происхождения и видной внешности) он хвалился своими подвигами, любовью ко Христу и дерзновением к Нему и даже говорил, что Сам Христос явился ему в видении. Диавол, вечный враг спасения душ человеческих, навел на этого брата страшное уныние и сожаление о том, что он, будучи таким молодым, оставил мир и стал монахом. Несчастный не подумал пойти к духовному отцу и открыть ему это. Он дошел почти до отчаяния и чуть было не лишился веры во Христа.

Ученик преподобного Григория пишет: «Пришел он ко мне и сказал: «Должен ли всякий человек открывать своему духовнику брань, восставшую в его душе, и просить у него молитв об избавлении?» Я сказал ему, что, конечно, честнейший брат, дело это весьма доброе, полезное и благоугодно оно Богу»,– говорит Григорий. Он отвечал мне на это: «Окажи мне любовь, отче, найди мне монаха, который бы мог быть мне духовником, и расскажи ему о постигшем меня бедствии». В то время блаженный был у епископа Чкондийского, и, когда он возвратился, Григорий поведал ему о несчастье брата. На другой день блаженный велел Григорию позвать к себе иеродиакона. Когда тот пришел, Григорий ввел его сперва в свою келью и наставлял его без страха открыться во всем св. Георгию. Затем Григорий отвел его к блаженному и ушел. Иеродиакон открыл святому свою душевную брань, и блаженный сказал ему: «Чадо, не пей более вина, чтобы избавиться от постигшего тебя бедствия». Иеродиакон ответил ему: «Отче, страна эта жаркая, а там, где я живу, бывает страшная жара. Я пью вино по необходимости, чтобы не впасть в болезнь». Блаженный же сказал: «Чадо, я буду посредником между тобой и Богом. Если только сохранишь заповедь мою и не будешь пить вина, то не постигнет уже тебя никакая болезнь – ни душевная, ни телесная».

Иеродиакон умолял святого сделать его своим учеником, но святой отказался исполнить его просьбу, пока иеродиакон не оставит своего прежнего духовника. «Не положено в одно время иметь двух духовников»,– сказал святой и отпустил его. Иеродиакон возвратился к Григорию совершенно спокойным и радостным. С того времени он совершенно перестал касаться вина, разве только когда принимал Святые Тайны, и немедленно избавился от своего недута. Впоследствии он говорил Григорию, что с того времени, как тот ввел его к блаженному, он почувствовал такую внутреннюю свободу, что в его душе не осталось даже никаких следов прежней тяготы и болезни.

В Иверии был один знатный и весьма богатый епископ, который всей душой заботился о том только, чтобы украшать храмы Божии и делать вклады из своих средств для поминовения его после смерти в монастырях. Для этого он собирал деньги и крепко хранил свое сокровище, нисколько не обращая внимания на бедных и нищую братию, заботиться о которых – прямая обязанность каждого епископа.

Однажды этот епископ пришел к св. Георгию и открыл ему свои мысли и борьбу, происходившую в его душе. Блаженный же сказал ему: «Владыко, эта брань восстала в твоей душе по наущению диавола, который вложил в тебя мысль украшать храмы и делать вклады в монастыри, чтобы тем самым лишить бедных и нищих самого необходимого. Своим жестокосердием ты доводишь многих почти до голодной смерти. Между тем Господь не заповедует украшать Его храмы, а говорит: алкал Я, и вы не дали Мне есть, жаждал, и вы не напоили Меня (Мф.25; 42). И вселенский великий учитель святой Иоанн Златоуст наставляет, что милостыня, данная нищим, приемлется Самим Богом, и как нужно заботиться о них, чтобы иметь надежду на милость и благоволение к себе Самого Владыки Христа!»

Блаженный указал на примеры сострадания и нищелюбия в Ветхом и Новом Завете: «Смотри, Владыко, как свидетельствует об этом книга Царств, где повествуется, что, когда пророки, укрываясь от гнева царицы Иезавели, спрятались в Гергесинах в двух пещерах, их немало времени питал царедворец Авдий. Не из любви ли к Богу делал это вельможа? Не от Него ли ожидал себе воздаяния? Не читаем ли и о святом Клименте, как он учил детей, а блаженная София, его мать, содержала их и была ему сотрудницей во всем. Также поступали и Зотик-священник, жена, дети и рабыни его, и Сампсон Странноприимец, который оказывал всем без исключения великие благодеяния, а священномученик Вавила, епископ Антиохийский, был благодетелем для своей паствы». Этими и многими другими примерами блаженный Георгий наставил епископа на путь истинный и вразумил, как богоугодно распорядиться своим имуществом. Когда по грехам нашим, как говорит описатель жития Григорий, Иверская страна подверглась нападению султана сельджукидов Альп-Аслана, блаженный с учениками своими находился в городе Ахалкалаки Джавахетском. Однажды в полдень, когда святой был среди своих учеников, на лице его внезапно выразились сначала изумление, потом испуг. «Скоро гнев Божий постигнет этот город»,– сказал он немного погодя и немедленно велел всем собираться в путь. Мы все, около восьмидесяти человек, удалились из города вечером того же дня, а чрез три дня город был действительно опустошен и сожжен, а жители частью перебиты, а частью уведены в неволю.

Пребывая в земле Иверской, многое исправил блаженный Георгий в церковных обрядах и всем показал путь к вечной жизни, объяснив заповеди и церковные правила письменно и словесно. Так умножил он данный ему от Бога талант, ибо просвещение и принесение стольких душ в жертву Богу едва ли не выше было и чудного его перевода Божественных книг. Блаженный Георгий довершил дело проповеди святых апостолов Андрея и Симона, ибо Первозванный прошел всю Иверию, а Кананит совершенно вселился в ней. Там почивают святые его мощи.

По откровению свыше Георгий уразумел, что уже приблизилось время его кончины, и подвигся духом идти на Святую Гору, желая положить свои кости там, где воссиял ему свет разума Божественных Писаний. Помолившись Богу, он отправился к царю, чтобы объявить ему о своем намерении оставить отечество и сказал: «Благочестивейший государь! Как послушник твой, я повиновался воле твоей, оставив место своих трудов, где я был покоен вдали от мирских треволнений. Теперь послушай же и меня, убогого: прощу тебя, отпусти меня в места моих прежних подвигов, пошли меня назад и напутствуй твоими святыми молитвами и благословением. Я хочу быть близ могил моих духовных отцов и по кончине моей лечь рядом с ними, подобно патриарху Иакову, который скончался в Египте и был перенесен по его завещанию в общую гробницу его отцов, и положен вместе с Авраамом и Исааком. Если благочестие твое приобрело что-нибудь от моего присутствия и устроилось твое царство, благодать и честь принадлежат тебе, а не мне, потому что ты призвал меня возделывать ниву божественную, а не сам я пришел сюда. Во свидетельство тому прими свое письмо ко мне, в котором ты написал, что я живу без всяких забот о своей стране и Церкви Иверской. Я прибыл к тебе, в царство твое, и все должное исправил, теперь же отпусти меня к Царю вселенной, в Царьград, собирающий и упокоевающий всех тружеников. Велий Господь и хвален зело во граде Бога Сил, как говорит Псалмопевец (Пс. 47; 2)».

Государь проливал слезы от печали, умолял святого оставить свое намерение, но ничто не могло удержать преподобного Георгия от исполнения принятого решения. Все царство скорбело о нем, все, как дети, плакали о разлучении со своим отцом, ибо все сановники и епископы были его духовными чадами. Царь проводил святого с большим почетом, написал дружественное письмо императору Константину Дуке, вручил это письмо и богатые подарки для императора своему сановнику, который сопровождал святого.

Преподобного Георгия также сопровождали знатный муж Свингизи, монах Петр, бывший некогда патрикием, архиепископ Иоанн Бедиели, вельможа Аарон и много учеников блаженного. Они отправлялись в путь в то время, когда царевна Марфа выдана была замуж за сына Константина Дуки. Царица Мария, прощаясь с Георгием, напомнила ему: «Отче, вот как исполнилось твое предсказание о том, что Марфа будет царицей!»

Блаженный со своими учениками сел на корабль и после многотрудного плавания достиг Константинополя. На другой день по прибытии преподобный Георгий был приглашен в царские палаты императором, который и прежде знал его, и теперь слышал о нем похвальные отзывы. Когда святого провели в царские палаты, он поклонился венценосцу, произнес краткое приветствие, сотворил молитву о нем и благословил его. Царь, увидев ангелоподобное лицо блаженного и подивившись красноречию его, сказал Патриарху, стоявшему подле: «Благодарю Бога и царя Баграта Севастоса, что он послал нам сего подобного Ангелам мужа. Хотя он родом и грузин, однако хорошо знает православное учение и уставы нашей Церкви».

Императору подали письмо от царя Баграта Севастоса, и он прочитал вслух следующее: «Радуйся, о боголюбезный государь! Посылаю твоему величеству человека, подобного бесплотным, наставника всего нашего царства. Прими его, как подобает твоему величеству. Молитвами его Господь Вседержитель да утвердит царство твое». Между вельможами, окружавшими императора, когда тот беседовал с Георгием, было много знатных латинян и армян. Среди них был и царь армянский Гагик, бежавший в Царьград из своей столицы Ани, покоренной сарацинами. Вероятно, для того, чтобы рассеять ложное мнение некоторых греков, считающих грузин невежественными и не вполне православными и для того, чтобы все увидели мудрость старца, а также и для общего назидания император Константин начал при всех расспрашивать святого о различии между верой православной и другими исповеданиями, а затем о причине разделения двух Церквей. Святой дал мудрый и обстоятельный ответ.

Царь спросил еще преподобного, в чем разница между Грузинской Церковью и армянской и нет ли в первой каких-либо отступлений от правил и постановлений Церкви Греческой. Блаженный, услышав это, громко, от лица всей Церкви Грузинской произнес Символ веры. Затем он подробно изложил по порядку православное вероучение и мудрыми словами в защиту веры своего народа удивил императора и всех его вельмож.

Затем святой сказал государю: «Вот вера, которую исповедует наш народ от времен святых апостолов и святой равноапостольной Нины до наших дней. Один раз приняли мы ее и уже никогда не изменяли и не изменим ей. И, если Богу будет угодно, наш народ будет содержать ее до скончания века». Тогда император сказал блаженному: «Благодарю Бога, что Он удостоил меня видеть тебя и слышать твои дивные суждения о вере».

Государь, обрадованный тем, что Георгий, приведя ясные доказательства, достойно и мудро защитил вероисповедание грузин пред всеми вельможами и знатью, снова обратился к блаженному. «Если имеешь, отче, нужду в чем-нибудь, то я с великой радостью исполню твою просьбу», – сказал он и милостиво отпустил его. Святой возвратился к себе. Тут встретил его настоятель Иверского монастыря на Афоне Георгий Олтисели, муж высокой подвижнической жизни, бывший тогда в Царьграде. Он возрадовался, увидев блаженного, и сказал: «Благословен Бог! Сам Господь привел тебя обратно. Вот и монастырь твой пред тобою».

На другой день преподобного опять позвали в царские палаты. Он вместе с настоятелем обители Иверской отправился туда. и через некоторое время они предстали пред императором. Он ласково принял их и сказал блаженному: «Отправляйся, честнейший отец, в свою обитель, где начал ты свои подвиги, и продолжай там воспитание твоих сирот, ибо так писал о тебе нам наш брат. царь Баграт Севастос. Доброе дело, что он прислал к нам настоятеля лавры Иверской, но покажи мне твоих сирот, чтобы я мог оказать им милость». Император обещал исполнить тотчас все, о чем они попросят его, затем он повелел Георгию отправляться снова на Афон, сказав: «Если тебе не достанет чего-либо, отче, немедленно уведоми меня, и я помогу тебе». Получив такие обещания, иноки возвратились к себе.

На другой день, 24 июня, был праздник Рождества святого Иоанна Крестителя. Георгий с некоторыми близкими учениками своими отправился в Студийскую обитель, чтобы поклониться честной главе великого проповедника и Предтечи. Поклонившись святыне, они причастились в обители Святых Таин и отправились на подворье их монастыря – Ксеалон.

Возвратившись домой, блаженный почувствовал небольшой жар. Близкие ученики святого думали, что это сделалось с ним после путешествия от чрезмерной усталости, так как святой имел привычку ходить пешком и никогда не ездил. По причине болезни преподобного Георгия его ученики оставались три дня дома, не выходя никуда, а на четвертый, накануне праздника святых апостолов Петра и Павла, блаженный велел готовиться к встрече с императором. Незадолго перед тем его уведомили, что государь желает видеть его сирот за городом в долине, называемой Филопатрос. Близкие ученики просили святого, чтобы он отложил встречу с императором по причине своей болезни до другого, удобного времени. Святой во всеуслышание сказал: «Если нынче не явимся к государю и не увидим его, то завтра уже не будем иметь никакой нужды в нем». Окружающие не смели противоречить ему, поэтому, собравшись, отправились к указанному месту.

Святой по причине слабости поехал на ослице. Достигнув долины Филопатрос, Георгий стал ожидать приезда государя. Тут был уже упомянутый Петр-монах, сопровождавший царевну Марфу, и вместе с ним Георгий составил челобитную государю.

Когда император приехал, все пали ниц, поклонились и пропели ему многолетие. Государь был изумлен множеством детей и их малолетством, ибо некоторым было едва ли по семи лет, и все они были облечены в короткие монашеские мантии. Державный похвалил милосердие страннолюбивого старца. Блаженный подал челобитную царю и сказал ему: «Я собрал этих сирот в Иверии и обучил их с помощью Божией, а теперь представил их пред лицо царского твоего величества. Воспитывай их по своему благоволению и охраняй как молитвенников о душе твоей, ради благоденствия собственных твоих чад. После Бога вручаю их души тебе». Рядом с императором стояли три его сына, армянский царь и римские сановники.

Государь приказал детям пропеть по-гречески наизусть часы, они тотчас исполнили это, затем приказал исполнить некоторые другие песнопения. После этого сам блаженный велел пропеть «Ныне отпущаеши», возвещая свое близкое отшествие к Богу. По окончании пения св. Георгий сказал, что завтра он переселится в вечность, но никто из слышавших не мог понять сказанного.

В конце царь поблагодарил и похвалил блаженного за просвещение его соотечественников и распространение между ними греческого языка, приказал выдать тысячу златиц сиротам и сказал: «Честнейший отец, монаршей милостью благоволю исполнить все, о чем ты просишь в челобитной, и с радостью сделаю это». Услышав о такой милости, все поклонились государю, и он уехал во дворец в сопровождении своей свиты.

Святой со своими сиротами отправился к себе. День клонился уже к вечеру, приближалось навечерие праздника святых первоверховных апостолов Петра и Павла. По обыкновению отслужили великое повечерие, святой благословил всех на отдых, а сам лег в постель, выпив самую малость какого-то напитка. Келейники хотели бодрствовать при нем и служить ему, но он не согласился и просил, чтобы остался только один из них на случай какой-либо крайней нужды. Начинался день праздника, была среда, 29 июля. Отслужили утреню по полному чину. Затем блаженный призвал к себе старших из братий и сказал: «Настал день моего отшествия в вечность, и поэтому прошу вас утешить всех». Он завещал по отшествии его соблюдать установленный чин и порядок. В то время некоторые братья отправились в храм Апостолов Петра и Павла, а некоторые оставались дома со старцами-дворянами и придворными вельможами Стефаном и Симеоном, которые в этот день находились у преподобного.

В третьем часу дня святой велел по обыкновению зажечь восковые свечи, воскурить фимиам и начать четырем чтецам читать по очереди, каждый по главе, святое Евангелие. Святой во время этого чтения сидел в постели и слушал. Когда последний чтец окончил Евангелие, то Георгий, перекрестив его, сказал: «Слава Тебе, Господи».

Сохранивший до своей блаженной кончины стремление к уединенной жизни, он не желал, чтобы во время его успения произошло какое-либо смятение, поэтому просил соблюдать молчание. Затем он вытянул ноги, сложил крестообразно руки и, погодя немного, осенил себя крестным знамением. На болезненном лице выступили капельки пота, блаженный произнес слова Господа: «В руце Твои, Господи, предаю дух мой», – глубоко вздохнул и предал святую свою душу в руки Божии, имея от роду пятьдесят два года, в 1066 году. Старцы велели иеромонаху, стоявшему у его главы, закрыть ему очи. По переселении святого в вечную жизнь братия дали немедленно знать об этом Петру-монаху. Он отправился во дворец и сказал государю: «Мир державе твоей и вечная радость тебе с чадами твоими! Тот святой старец, монах, который вчера представил тебе восемьдесят сирот и вручил их твоему попечению, ныне отошел к Богу. Ты, владыка земли, предпослал его к Владыке небесному. Вчера в это время он прощался с тобой, а нынче, разлучившись от святого своего тела и получив прощение от всех, достиг пристани Божественной. Вчера просил он у тебя милости своим сиротам, а нынче он молится о тебе Отцу сирот, Защитнику вдов и Владыке царей земных».

Император прослезился, на некоторое время задумался и затем сказал: «Слава Тебе, Господи Боже, что душу блаженного старца Георгия, подобно душам других праведников, Ты принял в обители Свои! Блажен ты, святой старец, что отошел ко Господу, надеюсь на твои святые молитвы, коими можешь помогать мне. Волю твою исполню непреложно». И приказал принести к себе челобитную, поданную ему блаженным. В ней было написано следующее: «Государь боголюбезный, приими под свое покровительство этих сирот, как подобает твоему величеству, и оставь их, чтобы они возносили за тебя молитвы Господу нашему Иисусу Христу и чтобы благоденствовали чада твои. Для утверждения Афонского Иверского монастыря пожалуй царскую грамоту с золотой печатью, чтобы обитель наша была совершенно свободна и чтобы эти сироты воспитывались и содержались в ней, и чтобы за все сие живущие в обители молились за тебя вечно Богу».

Прочитав, император благосклонно принял просьбы святого и немедленно приказал своему протонотарию приготовить две царские грамоты с двумя золотыми печатями. Одна из них, как просил блаженный, подтверждала все жалованные грамоты, имеющиеся в Иверской обители, и предупреждала всякое посягательство на ее права. В силу второй грамоты никто не смел выселить сирот из обители Иверской или причинить им какое-либо зло, так что они могли воспитываться и содержаться как чада Церкви за счет обители.

Император вручил обе грамоты монаху Петру, дал ему деньги, множество свечей и ладана и варенье с миндалем, велел поставить все это у гроба святого, сказать, что государь просит у него благословения, и прибавить от имени царя: «Вот, я исполнил твою волю и ныне прошу тебя: не забывай меня в святых твоих молитвах пред Господом». Петр, приняв грамоты и дары от государя, исполнил все, как было ему приказано, орошая гроб блаженного слезами.

В то время, когда честное тело Георгия лежало в доме, пришла одна женщина, бывшая ученицей святого, которая не успела увидеть его после того, как прибыл он из Грузии. Теперь, узнав о его кончине, она пришла и припала к его ногам, проливая горячие слезы и рыдая неутешно, и со скорбью говорила преподобному, как живому: «О отец мой святой, что ты сделал со мною? Я имела в душе много тайного, что желала передать тебе, и с нетерпением ожидала тебя, но долгое время не видела твоего святого лица». И многое другое, рыдая, говорила она и затем ушла домой.

Эта женщина написала на бумаге все тайное, что имела в душе, положила бумагу в пакет и запечатала. Придя на другой день ко гробу, она положила пакет на грудь блаженному, при этом принесла ко гробу множество свечей и ладана и пожертвовала для братии овец. Женщина проливала у ног блаженного горячие слезы, затем взяла с его груди пакет и сказала ученику святого Григорию: «Прошу тебя, честнейший брат, положи этот пакет за пояс блаженному. Надеюсь, что Господь помилует меня и изгладит грехи мои». За сим она со слезами поклонилась телу святого и с плачем пошла к себе, Григорий исполнил ее просьбу и положил пакет за пояс блаженного.

Тело святого Георгия положили в ковчег из негниющего дерева и торжественно перенесли на корабль. Вся братия и все сироты, и ученики сели на тот же корабль и отправились на Афон. Когда приближались они к месту, называемому Эксамини, корабль остановился, с него сняли ковчег с мощами и отправились далее уже сухим путем, поскольку была угроза нападения морских пиратов. Путникам предстояло пройти шесть миль до того места, где их должен был ждать тот же корабль.

На большую телегу положили ковчег с мощами, все книги и вещи блаженного, а все братия, окружив телегу, с пением и славословием сопровождали мощи богоносного отца. Впереди телеги шли диаконы, сзади – иереи, а с обеих сторон – остальная братия с сиротами.

Из сирот блаженного самым младшим был Пантелеимон, которого преп. Георгий любил более всех. В пути он занозил себе ногу, нагнулся, чтобы вынуть колючку, и попал под колеса телеги, так что она проехала по его спине. Братия, увидев это, закричали в один голос, думая, что телега раздавила его. Но верный слуга Господень, блаженный Георгий, по милости Христа Человеколюбца, получил от Него такую благодать, что и по смерти своей подавал сиротам своим помощь. По естественным законам такая тяжелая телега должна была раздавить отрока, но, к изумлению всех, он тотчас встал на ноги и пошел.

Дивен Бог во святых Своих, Бог Израилев, творяй чудеса Един (Пс. 67; 36)! Братия расспрашивали Пантелеимона, не болит ли у него спина. «Я не чувствовал даже, что по мне проехала телега», – ответил он и не по годам разумно добавил, что благодать святых мощей сделала колесо столь тяжелой телеги таким легким, что он ничего не почувствовал. И, невредимый, отрок продолжал путь.

Наконец процессия перешла Эксамини, все снова взошли на корабль и благополучно достигли Святой Горы. Монахи обители Иверской с величайшей радостью приняли путешественников, своих братий, и усопшего отца своего, как бы живого наставника и пастыря. С теми же почестями, с какими некогда встречали они блаженные останки Евфимиевы, встретили и раку Георгия: ученики святого с молитвами и псалмопением принесли ее в соборный храм Успения Пресвятой Богородицы и поставили пред гробницею святого и великого отца нашего Евфимия.

Братия монастыря не могли назначить места погребения без указания Католикоса Иверского Иоанна III и Петрамонаха, и тело святого оставалось сначала близ гроба святого Евфимия, а по прошествии трех дней перенесено было в церковь Всех святых, где стояло целый год. Ровно через год с согласия всей братии лавры и монаха Петра, по приказанию Католикоса настоятель Иверской обители Георгий Олтисели открыл гроб, и, к величайшему удивлению всех, тело святого оказалось совершенно нетленным, ни один волос не спал с его головы и бороды. Даже самое платье его сохранило совершенно прежний свой цвет и вид.

Тогда ученик блаженного Григорий вспомнил про письмо, которое он положил святому за пояс, и наедине рассказал об этом одному иеромонаху. Иеромонах по просьбе Григория вынул из-за пояса святого запечатанное письмо, раскрыл его у гроба преподобного и с величайшим удивлением увидел, что лист был совершенно чистым, все, что было написано на нем, изгладилось. Письмо снова положили святому за пояс. Затем братия обители торжественно, с псалмопением перенесли гроб блаженного из церкви Всех святых в соборный храм и положили в мраморной раке близ раки святого Евфимия, 24 мая, в день памяти святого Симеона, чудотворца Дивногорского (+ 596 г.). По благословению Католикоса Грузинская Церковь установила в этот день празднование памяти св. Георгия.

По распоряжению Патриарха Иверского была написана великолепная икона Божией Матери, изображающая Ее сидящей на престоле с Предвечным Младенцем на руках. Справа Ей предстоит святой Евфимий Святогорец, а слева – блаженный Георгий, украситель нашей Церкви и просветитель народа иверского. Братиям обители приказали поставить эту икону между двумя раками святых и повесить пред ней неугасимую лампаду во славу и похвалу Пресвятой Троицы, Ейже подобает всякая слава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.

О преподобне и богоносне отче наш Георгие, собеседниче Ангелов, апостолов сотрудниче, наставниче иноков, украшение отцев, святителей славо, похвало иереев, христианом покрове и всем нам, тепле молящим ти ся, скорый помощниче и великий заступниче! О всеблаженне Георгие, славо, державо, звездо и украшение Церкве Иверския, моли возлюбленнаго тобою Господа Сил, да сохранит бедствующую Церковь Иверскую и избавит нас от всех зол и от враг, видимых и невидимых. Умоли, отче преподобне, Царя Славы, да подаст рабом Своим благочестивую христианскую жизнь, веры православныя непорочное исповедание, кончину непостыдну и водворение со Ангелы, сожительство с преподобными, сопричастие с мученики, да удостоимся лицезрения в Троице поклоняемаго Бога, Емуже Единому подобает всякая слава, честь и держава ныне и в бесконечныя веки. Аминь.