Предварительные рассуждения

Все в том согласны, что тому, кто предпринимает учение предложить о какой-нибудь важной материи, надобно сперва положить истины такие, кои бы служили руководством к большему уразумению того ученья. Cиe, ежели где инде, то в Богословии наблюдать гораздо потребнее, потому что cия наука чем других есть превосходнее, тем погрешности в оной и недостатки опаснее. Понеже в иных науках погрешающий человекам токмо некоторый вред причиняет, а в богословских истинах заблуждающий непосредственно Самому Богу повинен бывает, непосредственно Его Самого бесчествуя. Почему и здесь прежде, нежели самое о Боге и Церкви Его христианское учение представится, полагаются рассуждения о Богословском учении вообще, о истинах, до естественного благочестия касающихся, и о Священном Писании, яко подлинном и точном Богословии основании. Сии предварительные рассуждения не только послужат нам к лучшему уразумению богословского учения, но и гораздо большую придадут важность доказательствам. Итак,

§1. Христианская Богословия есть глубочайшее о Боге учение к произведению спасительного в человеке благочестия, из Священного Писания предлагаемое.

§2. Она иначе в Св. Писании именуется 1) точнейшим изъяснением пути Господня (Деян. 18: 26); 2) словом премудрости (1Кор 12:8); 3) возвещением свидетельства Божия (1Кор 2:1) и 4) уготованием пути Господня и даянием спасения (Лк. 1:77).

§3. Предмет Богословии, или материя, около которой она упражняется, суть истины о Боге и Церкви.

Под именем Бога означается всесовершеннейшее Существо, Которое Себе вины и начала не имеет, а прочему всему есть первоначальною действующею Причиною. А Церковию зовется общество людей, истинным благочестием Богу угождающее.

§4. Хотя же Богословия рассуждением своим касается и ангелов, и видимого миpa отчасти, но о сих материях в ней слово предлагается единственно токмо для того, чтоб явственнее показать силу, премудрость и благость Божию, а не для самих их, и потому они в Богословии суть предметами побочными, Бог же и Церковь суть предметы первые. Бог главный Предмет, а Церковь – второстепенный. О сих двух вещах и в Символе веры, и во всем Св. Писании, во-первых, предлагается.

§5. Здесь приметить нужно: 1) что в Богословии не все то, что касается до Бога, краеиспытно представляется (понеже Он един токмо так о Самом Себе ведает), но то токмо в ней о Боге изъясняется, что вмещает человеческое естество, или сколько наша немощь понести может, и сколько Бог Сам о Себе открыть благоволил; 2) да и из того, что можно по откровению знать о Нем, не все в Богословии предлагается, но токмо то, что служит к произведению в человеке истинного благочестия.

§6. Да не подумает же кто, что будто бы для того, что Бог есть непостижим или, каков Сам в Себе есть, совершенно недоведом, – не надобно и рассуждать, и говорить об Нем ничего. Ибо не оставил нас Бог во всеконечном невежестве, но сперва чрез естественный промысл, а потом чрез Св. Писание объявил нам нечто о Себе, сколько понятию нашему вместительно. Прекрасно о сем говорит св. Кирилл Иерусалимский: «Но речет кто: аще непостижно есть существо Божие, то почто ты о сих поведаеши? Ответствует: еда убо, зане всея реки испити не могу, на потребу тоя в меру не приму? еда зане всего солнца очесным зрением вместити не могу, то к моей нужде с удовольствием не воззрю? или зане в вертоград великий вшедши, всего овощного существа позобати не могу, то хощеши ли мя алчна всячески отъити? Хвалю и славлю нас сотворшего, веление бо естъ Божие, глаголющее: Всякое дыхание да хвалит Господа. Славити убо Владыку, а не изрещи ныне тщуся, но ведый, яко славити достоинства не достигну, в дело благочестия вменяю, егда о сем поне мало потщуся».

§7. Понеже Бог есть всесовершен, то бесчисленные до познания Его касаются истины, которых тварям всех и вместить невозможно. Того ради весьма потребно, дабы Сам Он означил нам те истины, которые мы о Нем знать должны, дабы Ему хотя несоразмерную, но приличную хвалу воздать. Без сего величеству Божию благоугодной чести мы оказывать не можем. Понеже и каждому то приятно бывает чествованье, которое по воле его от других производится.

§8. Почему благоутробный Бог и действительно необходимо нужное для нас о Нем знание нам показал чрез пророков и апостолов Своих (Иак. 1:18), которые сперва бывшие им откровения Божии проповедывали устно (2Пет. 1:21; Мф. 16:17), а потом по Его же повелению написали в книги (Исх. 17:14, 34:27; Втор. 31:9; Ис. 30:8; Авв. 2:2; Откр. 1:19). Сии книги называем мы Св. Писанием, в котором вся Богословия первоначально содержится. Следовательно, главная причина Богословии есть Сам Бог. Ибо Кто первым Начальником есть Откровения, Тот и Богословии; а учители суть токмо служители.

§9. И посему хотя от ученых людей в рассуждении способа познания или начале, из которых знание о Боге почерпается, и делится Богословия на естественную и вышеестественную, или откровенную, но собственно и по приличию одна токмо откровенная именуется Богословиею. Ибо содержащееся в ней познание о Боге, поскольку источником себе имеет разум Божий, есть совершеннейшее и удалено от всякого сомнения, понеже всякое наияснейшее человеческое рассуждение нас удобнее обмануть может, нежели чтоб слово Божие солгало когда. А естественная, поскольку не есть в состоянии проникнуть всех к ведению необходимо потребных таин Божиих, имея основанием истины, токмо из союза вещей разумом нашим извлекаемые, не собственно называется Богословиею, будучи токмо частию оной и руководством к ней.

§10. Впрочем, поскольку в сем сочинении будет речь касаться и неверных, кои Св. Писание не приемлют, то потребно не только сперва некоторые предварительные истины из здравого разума предложить, но и везде пристойные из оного полагать изъяснения.

§11. Конец Богословии есть произведение в человеке истинного благочестия, ибо все намерение Богословского учения состоит в том, чтоб произвести у человека в уме добрые мысли о Боге и во всем сообразные воле Господней поступки. А кто cиe иметь потщится, тот будет благочестив, ибо благочестие есть такое поведение разумной твари, чрез которое честь Творца изображается; что иначе прославлением величества Божия именуется, – и сей есть первейший конец Богословии. К сему концу что прямо или непрямо как-нибудь не клонится, то совсем не принадлежит до Богословии.

§12. Другой конец Богословии, подчиненный первому, есть спасение человеческое, ежели взять оное по второй части его, ибо и из него слава Божия проистекает. Да еще и состоит оное, по первейшей своей части, в восстановлении Христом в человеке истинного благочестия: воздвиже рог спасения нас в дому Давида отрока Своего – служити Ему преподобием и правдою пред Ним вся дни живота нашего (Лк. 1:69, 75). В сем-то и живот вечный состоит, чтоб от всего сердца истинным Богом признавать как Отца, так и Единородного Его Сына (Ин. 17:3). А вторая уже часть спасения состоит в очищении наших грехов и избавлении нас от вечного мучения.

§13. Из сего явствует, что истины богословские, по отношению к употреблению нашему, суть двояки: одни служат к тому, чтоб произвести в человеке добрые мысли о Боге, а другие способствуют к учинению во всех способностях человеческих правых поступков. Ибо благочестием зовется всецелое богопочтение, состоящее в вере нашей и делах, благоприятных Богу. Сим-то поведением честь Творца нами выражается.

§14. А поскольку человек в сей жизни (по причине частых своих грехопадений) несовершен бывает в благочестии, а токмо начинает быть таковым (Рим 8:23) и потому как бы в пути еще, ведущем к Богу, соблюдая благочестие, пребыает (Пс. 118:1), то благочеcmиe наше нынешнее называется в Св. Писании путем Божиим, или к Богу (Деян 18:26; Быт. 18:19; Мк. 12:14). В будущей же жизни в полное совершенство пришедшее, то же именуется животом вечным (Ин. 2:31, 3:15).

§1. Богословия естественная на две части разделяется, из коих первая о богопознании, а другая о богопочитании предлагает.

§2. Что Бог есть, то явствует 1) от бытия света сего , 2) от его красоты, 3) от искания верховного добра, 4) от совести, 5) от чудес, 6) от намерения и конца каждой вещи.

1)Бытие какого б ни было сущего есть либо случайное, либо необходимо нужное. Необходимо нужное сущее есть то, что неотменно находится и никак не может не быть, почему оно и никаким переменам не подлежит, никогда не кончится и не имеет никакой в бытие производящей его причины. А случайное есть то, что и не быть может или иным образом быть; что подвержено разным переменам, имеет себе начало и конец и некоторую бытия своего причину непременно. Миp сей есть случайный, ибо все вещи, миp сей составляющие, имеют себе начало и конец и разным подлежат переменам, т.е. родятся и портятся, делаются и разрушаются, стареют и согнивают и пр. Каждая вещь случайная имеет неотменно бытия своего причину – чего ради она есть или почему ее не стало, для чего она таким, а не другим образом в бытии своем находится. Ибо иначе, то есть ежели бы была какая-нибудь вещь без причины, то несуществующему бы приписаны были действия. Но преизвестная истина, что то, чего нет, действовать не может. И посему ничто, или несуществующее, никому бытия дать не может, следовательно, мир сей бытия своего неотменно имеет причину, которая от него, как от своего произведения, есть отличная; и, следовательно, она есть не мир и не часть его, ибо никакая вещь создать или произвести сама себя не может, но всегда от другой, прежде нее находившейся вещи производится или рождением, или творением. Например, трава от травы, скот от скота, человек от человека происходит и рождается – оная причина не может быть существом случайным (ибо иначе не была бы она от мира различною), но должна быть необходимо нужным существом. Сию причину называем мы Богом.

2) Мы везде в мире зрим красоту, которая состоит наипаче в том, что все имеет приличное расположениe, удивительный во всех частях размер, различие, перемены, череды и что всякая вещь к соблюдению всего мира стремится. Например, когда мы возведем очи свои на небеса, то увидим в пустом пространстве плавающие несчетные и неизмеримые тела небесные, которые каждое в своем беге одно другому не мешают. Земля наша могла бы на неисчетное множество градусов удаляться от солнца, так как и приближаться к оному. Кто же показал ей такое расстояние, в котором находясь она заимствовала б от солнца столько света и теплоты, сколько требует природа находящихся на ней вещей. Положение ее в рассуждении солнца могло б быть совсем другое. И кто дал ей из всех возможных такое положение, которое чрез перемены лета, зимы, осени и весны все страны на ней по большой части делает обитаемыми? Кто повелел Луне непрестанно следовать за Землею? И кто с таковою точностью измерил ее расстояние, что чрез то океан удерживается в беспрестанном своем движеньи, и притом так, что никак не может выступить из положенных ему пределов? Кто между поверхностью океана и возвышенною поверхностью земли учинил толь мудрый размер, чтоб от исходящих многочисленных паров усилившийся беспрерывный дождь не мог потопить последней, но паче чрез непродолжительный и реки все другие страны были напоеваемы? Кто поставил солнце в так правильном расстоянии от земли, чтоб оно жаром своим ей вреда не причинило? И кто, наконец, двум толь тесно соединенным и сродным стихиям, каковые суть вода и воздух, дал толь различный закон: чтоб воздух своей повсюду разливающейся силы не мог терять, а вода не могла б с оною соединяться и претворяться в воздух? Когда посмотрим на землю, то видим различные травы, цветы, дерева, златые, сребреные, железные и прочие руды, камение различное и животных, на службу нашу устроенных, притом ветры и дожди, здравию нашему и плодам земным способствующие. Сего человек силами своими сделать не может, кольми ж паче прочие вещи? Того ради по необходимости заключить следует, что сей прекрасный и преогромный мира состав Некто премудрый и всемогущий Художник устроил, который есть Бог.

3) Люди никогда своим желаниям в рассуждении искания добра конца не имеют, но одно из другого припложают. И сколько б человек в жизни сей счастлив ни был, сколько б много довольств ни имел, однако никто не может желание свое столь удовольствовать, чтоб оно к большему чему не устремлялось. А хотя б и все то, что ни желал, получил человек, но однако в сей жизни и самые приятные вещи многим употреблением и привычкою теряют свою приятность, и для того люди новыми себя повседневно хотят веселить приятностями. Но чтоб желание наше было удовольствовано, надобно добро пресовершенное и неизменяемое, а такое добро есть един токмо Бог.

4) Когда мы сдлаем добро, то чувствуем от собственной совести внутрь себя радость, а когда сделаем худо, то хотя б того и никто не видал, мучимся и чего-то боимся, – таковое внутреннее чувствование без сомнения уверяет нас, что есть Некто всеведущий и правосудный Судия, Который добрых награждает, а злых наказывает.

5) Когда мы составление и удивительное строение сего света, или преизрядное сложение человеческого тела, или произращение плодов и различиe трав и употребление оных в уме своем представим, то все оное так расположено увидим, что нет ничего такого, что напрасно было б сделано, а все соответствует намеренному своему концу. Многие же в природе существа, не имея ни разума, ни чувства, сами по себе не могут устремлять себя ни к какому концу, которого и не предвидят. Следовательно, от Иного Некоторого к концу тому управляемы бывают, Которого мы называем Богом. Ибо все то, что не может само чрез себя стремиться к концу своему, а однако ж стремится, оное к концу тому от иного управляемо бывает.

6) В свете бывают иногда такие приключения, кои превышают всего естества чувствам подлежащие силы, как и засвидетельствовано от достойных вероятия людей во все времена. А как ничто не может творить дел выше сил своих, то по необходимости заключить следует, что есть некоторое, хотя и невидимое, всесовершеннейшее Существо, от Которого те вышеестественные действа производятся в мире.

§3. Не следует отрицать бытия Божия из того, что Бога никто не видел. Ибо находятся и другие такие вещи, которые зрению телесных очей наших не подлежат, о бытии коих, однако, мы нимало не усомнимся. Например, мы довольно уверены, что находит ветер, хотя оного и не видим, потому что мы слышим шум и чувствуем силу его на себе самих; мы несомнительно ведаем, что внутрь нас у каждого имеется душа, поскольку мы можем нас самих от других, вне нас находящихся вещей отличить; также и вещи, вне нас находящиеся, одну от другой распознать. Телу же таковые действия вовсе не вместительны, поскольку и в самых коренных оного составах, т.е. четырех стихиях, разума не находится. Подобно уверены мы о запахе и о голосе, хотя и не видим оных.

§4. Но скажет кто-нибудь: Мы совершенно существа Божия постигнуть умом нашим не можем.

Решение. Из сего не следует заключать, что нет Бога, ибо свойственно низшего состояния вещам не понимать высших себя. Например, скотина не понимает, что такое человек, а не только чтоб знала, каким образом люди правят государствами, течение звезд примечают и по морю плавают.

§5. Весьма безрассудное мечтание также есть думать, акибы из случайного атомов или самомалейших различного рода частиц телесных стечения толикое мира сего величество составилось. Понеже случайное стечение благочинию и приличию, в мире сем зримому, не только не есть свойственно, но и весьма противно. (Да еще какому благочинию? – И в самой малейшей точке нерушимому и неповрежденному.) Cиe утверждать есть то же самое, как верить, что акибы, по случаю сошедшися, камни и бревна могли составить сами собою великолепный дом или из раскиданных ненарочно букв сочинилось исправное какое стихотворение. И ежели сие есть дело совсем невозможное, то как атомы оные, не имея в себе разума и будучи мертвы, могли самих себя в такой порядок привести и расположить?

§6. Еще вопреки говорят: Ежели бы Бог был, то явственно б было из произведений cиe. Но из произведений того не видно, ибо Бог есть бесконечный, произведения же видны нам токмо ограниченные.

Omветствую: Не всегда такова есть причина, каковы ее произведения. Одинакова причина с произведением своим бывает токмо тогда, когда оная бывает одного существа со оным; а когда причина с произведением своим разнородны, тогда бывает инаковая причина, а инаковы ее произведения. И потому не всегда причина произведению своему бывает равна, но иногда оные в качествах своих и различны, т.е. когда причина с произведением своим не одного существа.

§7. Именем свойств Божиих называем мы все то, что можно Богу внутренне приписать и о Нем сказать.

§8. Первейшее понятие о Боге есть Его всесовершенство, которым Он от всех прочих вещей отличается.

§9. Что Бог есть всесовершеннейшее существо, то явствует оттуда, что все то, что не имеет в себе всех совершенств в самом превосходнейшем степени без наималейшей скудости, что б оно ни было, не есть Бог.

§10. Итак, Бог все то, что можно иметь, имеет в себе навсегда, и нет в Нем никакой скудости и недостатка. Следовательно, Бог есть необходимо нужное Существо, ибо иначе не всесовершен бы был.

§11. Кто все совершенства в себе имеет, тот не может вне себя в другом ком-нибудь иметь бытия своего причины. Так, Бог Сам в Себе имеет бытия Своего причину.

§12. Кто сам в себе имеет бытия своего причину, тот не зависит от другого. Убо Бог есть независящий.

§13. Когда Бог не зависит ни от кого, то следует, что Он не быть не может и есть неизменный.

§14. Что не может не быть, то не имеет начала и конца. Ибо иначе переменилось бы его естество и могло бы когда-нибудь не быть. Следовательно, Бог есть вечный. Понеже тот, кто начала и конца пребыванию своему не имеет, называется вечным.

§15. Из вышеписанного также явствует, что Бог никаких Себе не имеет пределов, ни степеней, но есть неизмеримый по всем своим совершенствам, почему нет в Нем никаких акибы еще возможных совершенств.

§16. Он есть Дух бестелесный, плоти и костей, ни прочих составов и частей телесных никаких не имеющий. Почему Бог чувствам mелесным не подлежит, то есть нетленен и бессмертен, имеет разум, которым все понимает вдруг и преясно, и волю свободнейшую и к добру всегда стремящуюся.

§17. Притом Бог правосуден, милосерд, везде на всяком месте есть, всеведущ, всемогущ, Творец и Хранитель миpa.

§18. Многим всесовершенным быть нельзя, ибо в таком случае целое совершенство на части раздробилось бы, которые, ежели бы вместе сложились, то сделали бы нечто совершеннейшее. И потому ежели бы много богов было, так бы они все были несовершенные. Следовательно, Бог есть един

§19. Посему опровергается мнениe и тех, кои два начала действущие, т.е. доброе и злое, полагают, ибо таким двум началам бесконечным быть нельзя. Первое – для того что такие начала должны бы быть везде; но не могут быть везде. Ибо ежели везде будет бесконечное добро, то не будет нигде зла; а ежели везде зло, так не будет нигде добра. Второе – ежели бы те противные два начала были, то их концы, вместе сшедшись, непрестанную бы брань имели, а в такой брани должна которая-нибудь сторона победу взять, т.е. Бог, как всемогущ, то зло истребит; а иначе не будет всемогущ, всегда при себе имея неприятеля. Tpemьe – для того что всякое зло не есть что-нибудь положительное, но только лишение добра. Например, грех не что иное есть, как неимение сходства с законом Божиим; неправда есть лишение правды; нечистота есть неимение чистоты; блуд есть неимение целомудрия. Понеже нет ни одного зла существенного, всякое бо существо само чрез себя добро есть и зла, поскольку зло, выключая, в ком оно вмещено бы быть могло, нет на cвете. А оно всегда есть в вещи доброй (как, например, грех в человеке) и всегда от вещи доброй происходит, не по естеству вещи, но по случаю, когда вещь с дороги заблуждает и от настоящего порядка отходит. И такие заблуждения есть зло. Почему нельзя допустить прохождения в бесконечность в винах зла, т.е. будто бы надобно проходить до такого бесконечного зла; но всякое зло может заключаться в какой-нибудь вещи доброй, от которой по случаю сделалось.

§20. Мир сей, который видим, не всегда, как теперь находится, пребывал, ибо 1) ведомы суть начала многих народов и государст, как ныне пребывающих, так уже и погибших; также и тех, которые прежде всех страну какую-либо или часть земли населять начали или на островах обитать; 2) известны первые вещей изобретатели, также начатки свободных наук и прочих художеств и их учредители и заводчики; 3) ведомо, когда какой язык не был или таков не был, каков ныне есть, например, сирский, халдейский и арапский произошли от еврейского, также и многие npoчие от других родились, – то надобно думать что и первоначальные имели начало свое; 4) нет древнейших историй Моисеевых; не покажет никто до семи тысяч лет никаких городов, царств, воинских браней и прочих дел человеческих. А хотя китайцы баснословят, что их государство стояло до сорока тысяч лет назад, но ту их баснь ученые люди из их же книг сильно обличают.

§21. Также и мир сей не сам от себя произошел. Понеже когда мы рассудим о существе и о пребывании миpa всего вообще и о частях его в особенности, то со удивлением усматриваем великолепие, различную красоту и взаимный союз вещей. Всякая же вещь имеет свое бытие или сама от себя, или от другого существа. Но все, кроме Существа Всесовершеннейшего, не имеет своего бытия само от себя. Ибо взирая мы на ужасную небесную огромность, понимаем, что небо есть тело движущееся, тонкое, прозрачное и великолепное, сложенное из материи и формы, естеству его свойственных, но не есть тело живущее, потому что оно не растет. И если тело небесное не растет, то оно ни чувства, ни разума не имеет. А если небо не имеет разума, чувства и жизни, то оное еще многих в себе совершенств не имеет, чего ради оно и пребывания своего само от себя не имеет, но от Существа Всесовершеннейшего бытие свое получило. И если небо само от себя пребывания своего не имеет, но от Вины Всесовершеннейшей произведено, то оно ни солнцу, ни луне , ни звездам, ни огню, ни воде, ни земле виною быть, а наипаче вещей одушевленных, чувствующих и разумных, произвести не могло, для того что небо в себе разума, чувства и жизни не имеет; а что само чего не имеет, того и другим дать не может. А когда небо толь великое и пространное не есть вина миру, то, без сомнения, ни солнце, ни луна, ни звезды, ни огонь, ни воздух, ни вода, ни земля виною мира быть не могли, потому что оные вещи, как вещи бездушные, вещей других произвести, а особливо, как части целого мира, осуществовать не могли, но сами все в небе и под небом заключаются и количеством своим меримым меньше неба несравненно. А если небо и стихии не суть вина миру, то ни одушевленные, ни чувствующие мир наполняющие вещи, ни же разумный человек виною миру быть не могли, ибо они сами имеют пребывания своего начало, средину и конец, то есть родятся, живут и умирают, а чрез сию перемену и всего мира бытия начало и конец неоспоримо доказывают. И если человек, из всех видимых вещей совершенством разума своего превосходнейший, не есть вина миру, то ни преизящный Ангел, потому что и ангельская доброта, как случайная, перемене подлежит. А все, что перемене подлежит, то не есть всесовершенно. А что не есть всесовершенно, то, как своего пребывания само от себя не имеет, так и миру бытия дать не может, к чему требуется могущества безконечного. Следовательно, мир не есть виною самого себя.

§22. Не много здесь сильны епикуры, которые думали, что мир из атомов, т.е. мелких, при сиянии солнечном видимых пылинок сделался. Ибо cиe противно повседневному опыту, когда видим, что из тех порошинок и маленького деревца никогда не вырастет; и такого порядка, какой мы ныне в миpe видим, в том безразборном частиц слеплении никогда не было примечено.

§23. Итак, явственно стало, что един Бог токмо есть Создатель миpa, Который всемогущею Своею рукою привел оный из небытия в бытие.

§24. Бог, создавши свет сей, не оставил его, но непрестанно о нем промышляет, сохраняя всех вещей бытие и силы и все к наилучшим концам премудро управляя. Что доказывается

§25. Первое, от бытия Божия – ибо когда Бог есть, то и промысл Его есть. Сие следствие так истинно, что не требует дальнего доказательства. Понеже кто бытие Божие признает, а промысл Его отвергает, тот уже Бога не Богом почитает, но некоторым праздным существом, ничего не знающим, ничего не могущим и ни о чем не пекущимся и, следовательно, несовершенным представляет. Ибо какое будет Его совершенство, если Он совсем не радит о Своих делах, сидит праздным при управлении мира и все отдает на волю людям, когда и между людьми наиболее о делах своих радеющих почитают благоразумными, а в праздности, как Сарданапал оный, живущие и все во власть подданым отдающие за самых бесчеловечных почитаются владельцев. А как нельзя иметь настоящего о Боге понятия, пока мы себе не представим, что Он есть всесовершеннейший, то отсюда и явствует, что, допустив бытие Божие, должно допустить и промысл, яко совершенство Божие составляющее качество.

§26. Второе, от естества созданных вещей – понеже всякая тварь, какая б она ни была в свете, поскольку из ничего произведена, то тем самым ни во что б и обратилась, ежели б тою ж самою силою, которая ее произвела, не была сохраняема, ибо их одна сущность никакого в своем понятии не включает бытия. Понеже из того, что они теперь суть, не следует, что и впредь будут, разве виновник их паки будто сотворит их, или от единого к другому пренесет их времени, то есть промыслит об них и утвердит оных в одинаком состоянии бытие и тако оное продолжит.

§27. Tpemьe, от порядка во всех частях, мир сей составляющих, примечаемого – понеже где есть порядок, там должен быть всенепременно такой, который бы чинно распределял и располагал. Например, если бы кому из нас случилось обозреть по пространному морю корабль плывущий, и плывущий путем правым, самым лучшим и безопасным; или видеть воинство, порядочно управляемое, т.е. по способным местам к пленению, к прогнанию и разбиению неприятельские силы водимое, в краткое время с немногою силою и почти с никакою своею тратою бесчисленные полки побеждающее; или преобширное какое-нибудь государство, всяким благополучием процветающее, – то не сказали ли бы мы, что все это не само собою, но некоторого мудрого человека разумом, смотрением и правлением к так доброму концу ведомо и упраляемо есть.

Но в миpe есть порядок, т. е. наипристойнейшее расположение и приличная перемена находящихся вещей, движение времен, сохранение и произведение всякого рода тварей, и прочее благообразие везде усматривается. Примером сему мы возьмем себе едино токмо лиц человеческих различие, понеже в толиком количестве бесчисленных народов не можно сыскать и единого человека, который бы другому лицем во всем был подобен, хотя в оном лице частей и не много есть, – что несказанно много к благоустройству общества человеческого служит, и без того превеличайшие бы в жизни у нас происходили замешательства. Подобный порядок и в каждой вещи, на небеси или на земли сущей, находится, то, следовательно, сей в свете порядок хранится от некоторого ума. Но кто cиe иной может делать кроме Бога?

Итак, из сих доводов заключается, что мир управляется и от начала бытия своего доселе продолжается промыслом Божиим и ничего в оном не бывает по необходимости или року.

§28. Из всего вышепредложенного следует, что человек, яко разумная тварь, глубочайшим к Богу обязан почтением, как убеждает его к тому не только крайнее Божие великолепие, но и неотрицаемый долг благодарности. Ибо неблагодарный, по общему признанию всех народов, недостоин того, чтоб его земля носила.

§29. Хотя же и каждая тварь обязана Творцу своему отдавать достодолжное благодарение и почитание, но поскольку Бог человека паче прочих тварей облагодетельствовал и высшее богопочтение требует разума и усердного духа, то он наипаче и должен все свои силы душевные и телесные употреблять для воздаяния всевысочайшей чести Ему.

§30. Почему нет ничего свойственнее человеку, как иметь благочестие. Закон оного вложен нам внутрь души нашей от самой Богом данной природы. Ибо если б совесть, по баснословию вольнодумческому, зависела токмо от воспитания, то б совершенные лета выгнали cиe суемыслие столь легко, как и прочие детские воображения, или, по крайней мере, всего бы легче было исцелить ее угрызения, но, поистине, удобнее солнце от запада к востоку возвратить, нежели cиe сделать. Не в нашей воле состоит увериться внутренно, чтоб доброе дело злым, а злое добрым почиталось, хотя мы и имеем наружное искусство давать каждой вещи другой вид. Совесть может на время навыком быть утеснена и ожесточена, но совсем быть искоренена – никак. Она хотя наподобие заключенного огня на некоторое время и погашается, однако ж все тайно тлеет до тех пор, пока, наконец, вдруг еще с большим усилием прорывается.

§31. Действия, которыми мы изъявляем свое почитание Богу, все почти утверждаются на рассуждении Его величественных свойств, а именно, когда Бог не токмо Сам благ есть, но еще и всякой благости податель, то Его непременно любить надобно. Когда Он столько велик и силен, что все как из ничего создать, так и опять ни во что обратить может, то надобно, чтоб мы всевозможным образом Его почитали. Когда Он наш Творец и Виновник, то должны мы Ему во всем повиноваться, чтоб изъявить тем свою зависимость от Него. Когда Он все опасности отвратить и от всякой беды свободить может, то неотменно следует, чтоб мы на Него единого уповали. Когда Он бесчисленные совершенства в самой превосходнейшей степени в Себе имеет, то мы должны Его всегда хвалить и славить. Когда Он прещедрый Благодетель всем, то должно Его благодеяния всегда в памяти содержать и всеми образами благодарить. Когда Он есть пресвят и ревностный правды любитель, то мы должны всеусердно исполнять все то, никакого случая не пропуская, что Он посредством совести, в нас всажденной, повелел нам, т. е. пред Ним во всех своих делах, словах и помышлениях так поступать, как пред всемогущим всей твари Содетелем, пред всеблагим Отцем и пред Судиею праведнейшим. Приличествует с ближним своим обходиться любовно, везде наблюдая справедливость, и самих себя вести целомудренно и трезво, почему видно, что богопочтение чрез всякое худое дело опорочивается и что хотящему истинно почитать Бога должно быть любителем добродетели.

§32. Благотворения к нам Божии не окончиваются при гробе нашем, но простираются в бесконечность. Он и по смерти сей нашей уготовал нам жизнь, в которой, по благости Его, добродетельным людям будет благополучие некончаемое, а злым, по правосудию Его, наказание неизбежное.

§33. A cиe утверждается, во-первых, на несравненно высшем превосходстве любви Божией пред нашею. Ибо ежели мы чувствуем в себе даже пламенное рвение, чтоб сделать непрестанно счастливыми тех, коих мы любим, то Бог и кольми паче своих усердных почитателей, не только в сей краткой, но и в будущей бесконечной жизни всяким добром и удовольствием снабдить не оставит. Ибо здесь хотя и получает себе каждый награждение или наказание, но отчасти, а не всегда и везде.

§34. Второе, утверждает cиe правда Божия, ибо может ли без воздаяния у Бога остаться тот, кто счастие свое основывал даже на слезах и бедствии подобных себе человеков, кто гнал невинность, Божество порицал и ругался добродетели, но при всем том даже до конца своего процветал в счастливейших обстоятельствах? Нет, так Правитель мира учинить не благоволит, но откроет святость Свою Своею правдою.

§35. Притом ежели б не было будущей жизни, то благочестивые и добродетельные люди, которые в сей жизни по большой части бывают гонимы и всякие претерпевают несчастия, беднейшее бы паче скотов имели состояние.

§36. Да и самое бессмертие души человеческой сему согласует. Ибо когда душа наша есть бессмертна, то непосредственно следует из того, что жизнь ее будет простираться и после смерти телесной навсегда и бесконечно.

§37. Что же душа наша есть бессмертна, то явствует как из того, что она есть начало жизни в человеке, так и из того, что она есть бестелесна. Ибо может ли перестать быть то, что есть самое начало или источник жизни? или разрушиться то, что ни из каких частей не сложено? А что душа не есть телесна и не машина, то явствует из свойств ее, тел и машин. Ибо тело, какое б в нем расположениe ни было, разума и воли, которые мы в душе нашей усматриваем, вместить не может; так же и машина сама себя не знает и не предприемлет самопроизвольных или свободных действий. Она не есть свободное существо, но подвластна потребным и одно за другим следующим определениям, и все идет в ней кругообразно. Когда первый ход обошел, то все начинается опять тем же порядком. Такого качества человек есть только отчасти, а не совсем. Кругообращение крови в нем, перемена сна и бдения, сытости и голода происходят механически. Но мысли его и самопроизвольные деяния производятся без механического порядка; они по большой части зависят от произволения его.

Итак, может ли что иное быть душа наша, как разве токмо бестелесный дух?

§38. Естественное сие богопознание и богопочитание, хотя и на самой истине основано, если от здравого разума порядочно происходит (никогда бо естество не может откровению противиться, потому что обоих сих причина Бог), и притом полезное и нужное, поскольку основания и свойства в себе содержит истинного благочестия и руководством нам есть к Божественному откровению, показуя его надобность и объявляя свойства истинного откровения, однако оное по падении есть очень несовершенное и совсем не довольное ко спасению средство, стало быть. И сие доказывается тем, что мы теперь разумом своим многих к знанию очень надобных истин богословских постигнуть не можем, ибо человек, последуя разуму, хотя и дознает, что Бог есть и что Он все совершенства в Себе имеет превосходнейшие, но всякий притом ведает,

1) что то познание есть слабое, очень темное и несовершенное. Несовершенство его видеть можно, ежели оное сравним с познанием Божественного откровения. Естественное Богопознание сколь слабо и удобопреклонно, пример показывают на себе язычники, которые или, в гнусное суеверие впадши, славу нетленного Бога пренесли к созданным тварям (Рим. 1: 23), или в другое зло, т.е. в безбожие, что видим на мудрецах века сего, безбожием ослепленных. По сей причине Павел, невзирая на естественное богопознание язычников, времена их называет временами неведенья (Деян. 17:30).

2) Что мир сей есть не вечен, но когда-нибудь от Бога создан, нам понятно; но времени и способа произведения в бытие оного совсем не знаем.

3)Также что род человеческий не был вечно, но когда-нибудь от Бога произведен и от единого поколения разумножился, разумом доходим, но иcmopии о начале рода человеческого, равно как и о первом прародителе, и разумножения oт него толикого множества народов не ведаем.

4) Что душа в нас находится и есть бессмертна, хотя здравый разум и понимает, но какое оной после сей жизни состояние и как она себя может предуготовить достойно к блаженству, весьма темно познает, а совершенно не постигает.

Так же и о других многих, к показанию совершенного знания надлежащих вещах, как то о первоначальной вине, слабости и к злу преклонении ума человеческого и проч., естественной Богословии совсем неизвестно.

§39. Но более всего недостаток естественной Богословии состоит в том, что она нимало не довольна к получению вечного спасения.

1) Мы видим, что человек не только не воздает должного Богу почитания, но, напротив, еще пред чистейшими правосудия Божия очами обретается повсечастным закона Его преступником. Все мы поистине до единого по большой части в жизни своей не следуем от Бога данному разуму, но страстям. Мы делаем то, за что после приходим в раскаяние, да еще и поправиться не можем в том, ибо многократно с нами случается то же, что и оной Медее: я вижу лучшее и похваляю, но последую худшему.

2) Чтоб так Богу создать человека, Божиим свойствам непристойно. Откуда явно, что человек в ином совершеннейшем и несравненно лучшем состоянии был произведен, нежели в каком находится теперь. Доказывают cиe видимые еще в разных местах следы и остатки первоначальной человеческой красоты. Откуда же то зло, спросишь, которое мы в себе чувствуем? Все, что ни есть и бывает, происходит или от Бога, или от произволения самовластной твари. Преблагой Бог злу причиною быть не может, так как сладкой воды источник горести не испускает. Следовательно, повреждение естества от нашего произволения есть.

Отсюда видишь, что мы бесчисленными своими грехами всегда 1) святейшего и праведнейшего Бога бесконечно раздражаем и оскорбляем, ибо всяким грехом вечный и непременяемый закон Божий разоряется и человек воле Божией противится. И потому 2) совершенный Его на себя навлекая гнев, жесточайшую за то после сей жизни должны понести казнь. Ибо что беззакониями своими мы заслужить можем, как токмо, чтоб правосуднейший Бог нас от Своего милосердия отверг? А за сим следуют все несчастия. Не должно отсюда заключать, чтоб Бог не имел сожаления и милосердия к бедности человеческой, но опять же не можно принять и того, чтоб человек сам чрез себя милосердия Божия достоин быть мог; разве бы захотели думать, что в Боге правды нет и что в Нем милосердие слепое; следовательно, что Он праведника и беззаконника почитает за одно, что о Божестве и помыслить страшно. Не защитится нечестивый вольнодумец от строжайшего за беззакония Божиего наказания ни своею организациею, Творцем ему данною, ни бесконечною любовию Божиею, которая будто не назрит строго человеческие беззакония. Понеже что касается до организации, или снабдения членами, способными к произведению как добрых, так и худых действий, то пусть почувствует самого себя поистине вольнодумец: сам, сообразуясь внутреннему ощущению сердца своего, до безумия сердится и бесится, когда его жена или домашние и прочие слуги следуют его примеру, предаются роскоши, играют в карты и ведут жизнь распутную. Разве они не так, как и он, организованы? Так для чего ж сложение тела слугам служит в порок, а господину вменяется в добродетель? Что ж надлежит до любви Божией, то сей-то любви и должен вольнодумец бояться наиболее, ибо ежели любит Бог чистосердечных своих почитателей, то должен Он ненавидеть и наказывать тех, кои своими насмешками над благочестием нетвердыми делают сих почитателей Его и соблазняют их беззаконными своими примерами и таким образом похищают у Бога души, увлекая их купно с собою в погибель.

4) От сего крайнего нашего несчастия каким образом избавиться и паки прийти в прежнее благополучное состояние, Богословия естественная совсем не ведает. Ибо разум человеческий, на котором Богословия естественная имеет свое основание, не может нам дать никакой твердой надежды о прощении Божием, потому что не показывает нам средства, чрез которое бы нашими преступлениями раздраженного Бога умилостивить и с Ним примириться было можно. Покаяние и соболезнование о соделанных нами грехах к тому не довольны, а наипаче потому, что прежние грехи у нас повседневно усугубляются, разум же ни пособить сему повреждению, ни переменить оного не может.

§40. Итак, когда мы посмотрим на самих себя и увидим, что мы, в самом величайшем находясь бедствии, никак не можем сыскать себе такого спасительного средства, чрез которое бы от того можно было свободиться, – впадаем в отчаяние, но когда рассуждаем неисчерпаемую Божию благость, то с сей стороны ободряет нас надежда и наше отчаяниe разгоняет. Ибо ежели мы, впрочем злы будучи, видя бедствующее животное, сожалеем и от сожаления мечемся, хотя подать помощь и из бедствия извлечь оное, а гораздо более сожалеем, ежели видим человека, например, утопающего, то кольми паче Тот, Который никогда и нипочему зол быть не может, а всегда благ и щедр есть бесконечно, возмилосердствует, видя Свою тварь, страждущую падением в страсти и в злоключения, и покажет ей Сам то спасительное средство, чрез которое Он в беззакония погрузившийся человеческий род с собою примирить благоволил. Cиe показание, или сообщенное от Бога человеу объявление тех истин, к познанию которых человек чрез свое собственное рассуждение никак бы дойти не мог, называется по приличию Божиим откровением.

§41. Все народы узнали необходимость Божественного откровения, почему иной принял изустное иудейское предание, иной – магометанский Алкоран, иной из самых язычников – Оракулы, иной – Священное Писание, отчасти христианами, отчасти иудеями принятое. Но как сии откровения во многих местах сами себе противоречат, а двум или больше противоречивым не можно быть истинными, то следует, что из всех сих откровений одному которому-нибудь должно быть истинному и Божественному, которое с крайним рачением надлежит исследовать.

§42. Сему исследованию не из числа невозможных быть должно, ибо как откровение необходимо для спасения стало нужным, то, без сомнения, хотел Бог, чтоб оно известно было всем смертным. А известным быть не может, ежели не будет иметь подлинных знаков, по которым бы можно было отличить оное от всех прочих откровений, и сии знаки не инде где искать должно, как в самом том откровении, о которых в следующей главе покажется.

§43. Хотя надобность и необходимая нужда Божественного откровения от всех разумных людей признана, однако, противоборствуя тому, гордые натуралисты почитают истину сию ложною. Ибо говорят они, что нет нужды в откровении, и свое мнениe сими резонами утверждают: 1) что закон естественный есть единый Божеский закон и достаточен в научении человека в том, что есть добро и что зло; 2) что известен он всем обитающим на земле и посредством разума и совести в сердце написан; 3) что он совершенно непременен, ибо основаниe свое имеет на непременном вечном основании вещей; 4) что премудрость Создателя не может ничего сверх сил требовать, а потому и не имеют смертные исполнять оной обязанности далее сил своих. Итак, кто к сему стремится и предмет бытия своего по возможности исполнит, тот достигнет последнего своего определения и сим образом одними естественными силами без откровения спасется.

Ответствую: Неосновательность натуралистских против Божественного откровения возражений показывается следующим образом.

1) Хотя о совершенстве закона естественного самого по себе никто не будет сомневаться,однако из сего не следует отметание Евангелия, для того что оное не есть закон. Искренний совет мудрого друга обязывает себе следовать, хотя и не повелительным голосом произносится. Должно быть оному послушным, дабы быть благополучным. Таков есть Евангельский совет Божий о блаженстве нашем.

2) Естественный закон хотя и написан в сердце всех человек, но есть ли он всегда достаточным учителем добра и зла? Кто знает его во всем пространстве и во всех отношениях? Кто может его отличать от предрассуждений и чувственных побуждений? Что одному кажется справедливым, другой находит оное совсем несправедливым. Кто будет здесь судиею и объяснит всю внутреннюю ограниченность? Та же натура, которая научает усматривать погрешности чужие, научает скрывать свои собственные. Не Божественное учреждение, но человеческая непримечательность и развращенное употребление тому причиною. Итак, может ли закон Божий со всею своею святостию и совершенством подать нам утешение и имеет ли тогда он силу спасительную?

3) Божественным откровением естественный закон не переменяется, но паче утверждается, и недостатки, с нашей стороны бываемые, оным дополняются. Почему и предписания естественного закона чрез откровение яснее и бессомнительнее человеку становятся.

4)Что мы не обязаны делать добро сверх сил наших, cиe есть мнимо натуралистского безумия дозволение и отговорка, которую не позволено ни единому подчиненному употреблять покрывалом беспутству своему. Да и подлинно, ежели б столь соблазнительное и неопределенное правило осталось в силе своей, то куда б девалось правило деяний человеческих? Правда, Бог совершенства, человечество превосходящего, по премудрости и благости своей не может требовать, ибо творение не имеет ни всеведения, ни всемогущества. Не имея же совершенства сего, пребывает оно не подвержено за оное наказанию и есть предметом любви Божией. Но совершенства такого, к достижению которого человечеству дана способность, Творец имеет право требовать. Он точно знает меру сил человеческих. Кто употребляет их во зло и леностно или, злостно похотям своим порабощаясь, делается неспособным к совершенствованию, тот подвергает себя наказанию и становится предметом помилования Божеского. Когда ж человек и cиe презирает, отметая благодатное посредство, то чем намерен он пред Богом оправдаться и отвратить следствие погибели? Какой праведный суд освободит расточителя от заплаты долгов своих, для того что ему заплатить нечем? Освободит ли он его от наказания, когда он еще к тому же и подаваемую ему от поручителя помощь его презрел?

Поревнование же к действительному достижению предмета бытия человеческого есть дело верою подкрепленного христианина, а не сластолюбивого натуралиста, который, ежели рассмотреть его внутренность, так отстоит от оного, как ночь от дня.

Итак, по каким правилам хотят славиться натуралисты достижением блаженства чрез силы злоупотребленной натуры и от Бога учиненное откровение отметать во истребление всякого утешения?

§44. Отступление от сего Божеского света произвело странные учения языческой философии до самого того времени, когда Евангелие разогнало мрачность. Каждое от источника сего отступление производит мнения, на несколько времени ослепляющие и возмущающие, доколе познается и откроется неосновательность оных и заблудшие возвратятся паки к источнику откровенной мудрости. И, таким образом, истина Божественного откровения торжествует.

§45. Как истинный свет отличается от обманчивого или блудящего огня по рассмотрении и сравнении их между собою натуры, так и истинное откровение не можно инако познать, разве по рассмотрении натуры его и по сношении оного с прочими откровениями.

1) Итак, когда конец сего откровения состоит в том, чтобы показать, в чем наш разум недостаточен, явствует, что не можно почесть то откровение за Божественное, которое то единственно в себе содержит, что уже известно и здравому разуму.

2)Но как разум наш слаб особливо в удовлетворении правде Божьей и в снискании сил, потребных к совершению хотения Божия, то из сего явствует, что Божественному откровению показать нам должно довольное средство к удовлетворению бесконечной правды Божией и к снисканию новых оных сил.

3) А понеже сему откровению должно быть Божественному, то само чрез себя явствует, что в нем надобно быть всему истинному, святому и достойному Бога.

4) Напоследок, как все люди в самом начале человеческого рода имели недостаток в сем откровении, то следует, что истинное и Божественное откровение долженствует быть самое древнее и еще совечное роду человеческому.

5) И потому бы так сохраняемо было, чтобы ни от древности времени, ни от нерадения людей не получило себе никакого ущерба.

§46. Итак, все cиe приняв за справедливое, яснейше видеть можно, что ответы идольские, или Оракулы, которыми язычники были обмануты, недостойны имени откровения Божеского, ибо 1) не наградили они недостаток нашего разума, 2) и единого нам не показали средства к умилостивлению Бога, разве самое гнуснейшее, как то игры, борьбы и самым язычникам ужасные людей заклания, 3) также ничего почти не говорили без сомнения, ничего святого и ничего толь твердого, что бы обманы жрецов наружу не вывело, 4) и напоследок, не только начала их, но и 5) конец нам всем известен.

§47. Нет причины, для которой бы и магометане присвоивали Божество своему Алкорану, ибо 1) Что в нем дополняет разум, не более ли его истребляет? 2) Какое другое показывает средство к примирению с Богом, кроме телесных оскорблений, постов, омовений и странствований в Мекку? и какой источник открывает своим последователям, откуда бы они могли себе почерпать силы к добродетели? 3) Что в нем достойное Бога? Сколь много в него внесено из других откровений! Сколько набито басен! Сколь много неосновательного и слабого! 4) Наконец, новость его известна и самим магометанам, знающим довольно, что сему их свертку мало чем больше тысячи лет.

§48. Но что ты можешь найти и в жидовском Талмуде, кроме тонких и суеверных вопросов об обрядах и о праве иудейском? Но cиe 1) награждает ли недостаток разума? 2) показывает ли средство к примирению с Богом и изъявляет ли довольно сил к деланию добра? 3) сколь много там внесено басен! а ежели что и есть здравого в мишне, то оное обезображено или совсем испорчено Гемарою, или толкованием, довольно изъясняющим везде суеверие учителей, их безумие и желание выдумывать всякое; 4) новость сего дела известна, понеже оное произошло уже по истреблении Иерусалима.

Итак, во всех сих откровениях не можно найти ни единого знака истинного и Божественного откровения.

§1. Чего ты инде попустому ищешь, то, по благости Божией, мы, христиане, у себя в Священном Писании имеем. Ибо Священное Писание, или Библия

1) все то обильно награждает, в чем наш разум слепоту свою чувствуem. Оно показывает нам сотворение всех вещей из ничего и начало человеческого рода, первобытную его непорочность и последующее падение. Оно совершеннейше наставляет нас о сущности и хотении Божиих. Оно о воскресении тела, о будущем суде и о состоянии праведных и грешных после смерти тому нас научает, до чего бы разум наш никак дойти не мог. Каждый в нем удобно найти может все высокое, все святое и преизрядное.

2)Священное Писание показывает нам Христа, совершеннейше за весь род человеческий Богу удовлетворяющего, с которым сопряженные верою делаются подлинно участниками благодати Божией. Оно также показывает и Духа Святаго, сии заслуги Христовы в верных подтверждающего, восстановляющего в них образ Божий и дарующего новые силы, так что отрожденные и освященные, будто как новое творение, могут удобно исполнять Божие хотение и отчасу более успевать в добродетели.

3)В Священном Писании нет ничего недостойного Бога, но все так писано, что изображает Божественное происхождение свое. Речь везде простая, однако ж с весьма великою силою сопряженная, порядок истории всех совершеннейший, пророчества о самых великих делах истиннейшие, правила к житию весьма святые и столь сильными доводами утвержденные, что самое сердце пронзают и истину свою ежедневно показывают.

4)Священное Писание есть самое древнее, а притом,

5) Божиим промыслом будучи соблюдено,цело и невредимо до нас дошло.

Итак, когда все знаки Божественного откровения находятся в Священном Писании, то одно токмо оно и есть по справедливости Божественное откровение. Что же о нем знать надобно, то в следующих главах объявляется подробнее.

§2. Священное Писание есть слово Божие, чрез пророков и апостолов, непосредственно от Святаго Духа вдохновенных, написанное, дабы из него человеки научались истинному Богопознанию и всему тому, что к приобретению жизни вечной служит.

§3. Не иные же книги должны мы признавать за Божественное Писние или словом Божиим почитать, как две: Ветхий и Новый Заветы.

§4. Сии Священного Писания Ветхого и Нового Завета книги различными называются именами, а именно: 1) слово Божие, для того что от Самого Бога чрез пророков и апостолов нам объявлено и предано, 2) Божественное Писание, 3) книги Закона, 4) Ветхий и Новый Заветы, 5) Священное Писание, 6) а простое и обыкновенное имя их есть Библия, то есть книги. Так же именуются за свое над другими превосходство, акибы они едины были книги.

§5. Которые суть именно книги Священного Писания, исчисляет древний православной Церкви учитель преподобный Иоанн Дамаскин, по преданию первенствующей Церкви, чрез святых Отцев, пастырей и учителей продолжающемуся, в четвертой книге о православной вере следующим образом: «Правильные книги сице считаются: пять Законных, Бытия, Исход, Левит, Числа, Второзаконие – и се первое Пятокнижие, еже и Закон нарицается. Таже и другое Пятокнижие, зовомое Писание, у некиих же Священнописание, яже суть тако: Иисус Навин, Судии с Руфью, Царств первая со второю в книзе единой, третья же с четвертою в книзе единой и две Паралипоменон такожде в единой книзе. Се второе имаши Пятокнижие. А третье Пятокнижие стихами есть сочиненное: Иов, Псалтирь, притчи Соломони, Екклесиаст, того же и Песни песней. Четвертое Пятокнижие Пророческое: дванадесять Пророков книга едина, потом Исайя, Иepeмия, Иезекииль же и Даниил. Таже обе Эздрины, во едину совокупляемые книгу, и Есфирь, Панарет же, или сокровище всех добродетелей, cиe есть премудрость Соломоня и премудрость Иисусова, юже отец Сирахов на еврейском языке сочини, внук же сего единоименный Иисус, а сын Сирахов на еллинскиий переведе, аще и зело добродетельны и добры суть, обаче со оными не счисляются, ниже обретахуся положены в ковчезе.

Нового же Завета сии суть книги: Евангелия четыре: от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна; Деяния святых Апостол, Лукою Евангелистом написанные; Соборных посланий седмь: Иаковле едино, Петровы два, Иоанна три, Иудино едино; Павла Апостола четырнадцать посланий; Апокалипсис Евангелиста Иоанна».

Что Священное Писание есть слово Божие, или мысли Самого Бога, в Писании изображенные, то показывают следующие доводы.

ПЕРВЫЙ ДОВОД о божественности Священного Писания есть изящность и превосходство учения, в оном содержащегося.

§6. Учение, в Св. Писании обретающееся, в двух частях заключается, в членах веры, т. е. заповедях нравоучения. И потому что надлежит до веры или что должно нам знать о Боге и вещах Божественных, то Св. Писание о Боге и о тайнах спасения нашего столь изрядно рассуждает, что превосходнее ничего выдумать не можно. Оно предлагает нам понятиe о Боге, достойное величества Его. Оно изображает Его быти Творца и Промыслителя Mиpa сего, и что Он есть Существо пресовершенное и всех высочайшее, единое, духовное, ни от кого не зависящее, вечное, беспредельное, всеведущее, всемогущее, предовольное, в трех лицах состоящее. Оно в тех наипаче местах, которые всего нужнее человеку, имеет изобилие, а именно: где о спасении человеческом говорит, там более всего благость Божию яко самое ближайшее к тому совершеннейшего Его естества свойство проповедует и человеку, на всякое беззаконие от поврежденного естества своего стремящемуся, показывает, каким образом надлежит ему примириться с Богом, т. е. не чрез подлое скотов приношение, ни чрез скверные и мерзкие страсти, ниже чрез какие телодвижения, но чрез бесценную кровь воплотившегося Бога. А что в Св. Писании находятся и такие догматы, которые превосходят понятиe наше, и тому дивиться не должно, потому что неиспытаны судьбы Господни и неисследованы путие Его. Кто бо разуме ум Господень? или кто советник Ему бысть? (Рим. 11:33). Что ж касается до заповедей, оное тем святее, что человеку предписывает самый превосходный путь к совершенству, ибо повелевает Бога любить всем сердцем и всею душею; ближнего не только не обижать, но еще всячески стараться ему в нуждах вспомоществовать; да не только cиe делать другам нашим, но и самым неприятелям вместо отмщения благодетельствовать; богопочтения от нас требует пристойного Божеству и разумной твари – духом бо и истиною кланяться повелевает; притом велит, чтобы, отвергшись себя самих, и самый корень пороков истребить, т. е. все злое вожделение, помысл и похоть, всякий взор прелестный и всяк вид греха прочь от себя отдалив, единому служили Богу. Также научает нас Св. Писание глубокому смирению, чтоб нимало не превозноситься пред Богом и человеками; чудному беззлобию, как то ударившему в ланиту обратить и другую; высокому воздержанию как от брашен, так и от страстей, – словом, научает всякой правде, как то почитать всякого по достоинству и никому зла не только не делать, но и в сердце того не держать. Вообще ж о заповедях христианских сказать поистине должно, что и со здравым разумом весьма сходны, и ни в каких нехристианских книгах столь исправного и непорочного нравоучения сыскать не можно. Сверх того, Св. Писание как в преподавании догматов веры, так и в предписании правил нравоучения везде имеет согласование с правилами премудрости Божией. Понеже Св. Писание, дабы удобнее в тварях достигнуть своего намерения, всегда соображается с мерою силы творения и снисходит к понятиям и образу мыслей и самого простейшего человека. И потому-то оно иудеям в самом начале тайну Пресвятой Троицы хотя и показует чрез Моисея, однако яко младенцам еще тогда бывшим, как бы под некоторым покровом, которым то же таинство гораздо явственнейше открывает после чрез пророков, когда достигли иудеи как бы юношеского уже понятия; но несравненно яснейшим представляется чрез Самого Христа и Его апостолов в Новом Завете христианам. Подобным образом поступает Св. Писание и в нравоучении. Ибо иудеям, как младенцам, несовершенным в вере и склонным всегда бывшим к отпадению от Бога, многие легкости попустило на время, которые в Новом Завете христианам вовсе запрещены, как, например, бросать жен ради жестокосердия иудеев, чтоб они их не убивали; отмщевать обиды свои, чтобы ради того не отпали от закона Моисеева и не пристали бы к идолопоклонникам, которых обычаи весьма глубоко вкоренены были в голове их от того еще времени, как жили они во Египте. Но в христианах, наставляемых от Нового Завета, сии и подобные недостатки совсем никакового места не имеют. Cиe есть превосходство и отменная изящность учения, в Священном Писании находящегося.

А как всякое превосходное добро и совершенство, которого мир в себе не имеет, происходит от Самого Бога, яко от Источника оного, то и в Священном Писании превосходное и по всему изящное учение, которого мир не токмо не имеет, но и вся мирская мудрость не могла достигнуть того, произошло от Самого Бога. А следовательно, и само Св. Писание, из которого состоит то учение, есть истиннейшее слово Божие.

ВТОРОЙ ДОВОД божественности Священного Писания есть древность оного.

§7. Ибо Священное Писание есть самое древнее, понеже нет древнейшего писания, как Моисеево Пятокнижие. Моисей жил около 500 лет прежде Гомера, a прочие писатели, сколько их ни есть, все гораздо моложе него. Например, из всех иноверных историков древнейшим почитается Санxoниатон Финикийский, т. е. хананейский писатель, коего писание с финикийского языка перевел на греческий филон Вивлий; а из того перевода некоторые места выписал Евсевий Памфил, первый христианский историк, и в свои книги о Евангельском предуготовлении, в первую и в десятую, включил; но он, по свидетельству Порфирия, около двухсот лет моложе Моисея. Пишет же Порфирий, что Санхониатон оный к тому своему писанию в наставление получил некоторые книги от Иеровоама, некоторого священника бога Фева. А кто тот Иеровоам был, толкует его нам само Св. Писание в книге Судей (Суд. 6:32, 7:1, 2). Было же cиe имя второе Гедеону судии во Израили, по сокрушении Ваала идола ему данное, как в той же книге явствует; и таким образом и самый Санхониатон, которого нет древнее никакого историка, есть гораздо позднейший Моисея, кольми ж паче прочие историки, после него не скоро еще бывшие. Когда же Св.Писание есть самое древнее, то оно подано от Бога, поскольку самое первое п и с а н и е о Боге и вещах Божественных , разуму человеческому неведомых, есть от Самого Бога подано. Ибо человек сам собою Божественных таин проникнуть не мог, понеже никак не силен великого Бога умом и собственными чувствами постигнуть. А ежели бы советы и расположения предвечного Божиего величества постигало человеческое помышление, то не было бы между Богом и человеком никакого различия.

ТРЕТИЙ ДОВОД от события предсказаний, в Священном Писании находящихся.

§8. Писание, содержащее в себе о самых случайных и от естественных причин не зависящих обстоятельствах предсказания собывшиеся, есть от Бога, ибо кто, кроме единого Бога, может предсказать точно будущее? Будущее такое, которое от природных причин не зависит и предшествующих своих знаков никаких не имеет; но единственно такое, которое от Бога или от людей делается по произволению, как, например, такое-то государство имеет произойти, сей народ возвыситься, а оный в упадок придет; то будут такие-то люди думать и оное делать в cиe время и на таких-то местах. Кто, говорю, таковое будущее кроме единого Бога, от Которого ничто не скрыто, предвидеть может?

В Священном же Писании таких предсказаний находится премножество: например, Бытия в гл. 49 предсказание праотца Иакова об имеющем быть Иудином начальстве и о пребывании его до пришествия Мессиина сделано, когда еще ни малейшего признака того нигде не было и потомкам его долговременное сперва порабощение во Египте следовало. Исайя предсказал о разорении Иepyсалима чрез вавилонян, когда иудейское государство в цветущем состоянии было и с вавилонянами мир имело. Предсказал и имеющее быть Киром из того плена избавлениe иудеям, и самого Кира даже по имени назвал за двести лет с лишком. Ибо Исайя Пророк жил при Иезекии, царе Израильском, после которого до пленения вавилонского еще восемь царей было во Иерусалиме, как видно из 2-й книги Паралипоменона. По пресечении царей иудейских и разорении Иерусалима иудеи были в пленении вавилонском седмьдесят лет. Да потом уже Кир, разрушив Вавилонскую монархию, повелел всенародно открытым своим указом всех в Халдеи и прочих странах бывших иудеев отпустить в свое отечество и разоренный храм Иepycaлимский обновил (Ис. 10:44). Иеремия означил в гл. 25, сколь долго будут находиться иудеи в плену вавилонском. Не меньше славные и у Даниила в гл. 2, 7, 8 и 11 предсказания находятся, где о разорении одних, о восставлении других царств в свете и их приключениях столь ясно предвозвещено, что Пророк неверным людям возмнился не будущая предглаголати, но прошедшая повествовати. Также пророчества в Евангелиях о разорении Иерусалима и о расточении иудеев: Мф. 24:15, 22; Лк. 19:41, 44, 21:20, 24 . Знатные также пророчества и во 2-ой и 3-ей главах Апокалипсиса, где в виде посланий к семи Церквам, в малой Азии находящимся, изображает Христос угрожение Свое им за небрежение о благочестии и леность их, которые угрожения уже сбылись, ибо в древние времена в сей стране самый цвет христианства был, а ныне тут едва и следы какиe-либо найти можно. Словом, пророки предсказали о Христе: в которое время Он придет, где родится и от кого, что будет делать и проч. Сих и прочих в Св. Писании находящихся предсказаний событие столь ясно, что не только христианские, но и языческие писатели то засвидетельствовали.

А как человек кроме Бога, что и завтра случится, узнать не может, то, без сомнения, писание, которого сочинитель за пятьсот или за тысячу лет вперед знает будущие приключения, есть от Самого Бога.

Правда, предсказывают нечто и твари, как то бывали иногда у язычников от идолов ответы, но оное бывает токмо о таких приключениях от злого духа, в идолах действующего, кои от него же самого и сделаны быть имели после. Но поскольку и сам о том, удастся ли то ему к концу привести, совершенно известен не был, то давал ответы обоюдные: или о таких, кои от причин естественных необходимо следуют, или о том, что в скорости быть имело и уже некоторые предшествующие тому знаки находились проницательнейшему духу сему явствуемые. Но никакого нет пророчества у язычников, подобного Данииловым или Апокалипсическим и прочим, в Св. Писании находящимся.

§9. Был в III столетии по Воплощении из язычников великий враг христиан именем Порфирий, против благочестия христианского пятнадцать книг написавший, из которых в 12-ой на опровержение Даниила Пророка составленной, пишет, акибы имя Даниила в книге той ложно было внесено и будто бы составлена она была во Иудее во времена Антиоха Епифана от какого-нибудь жидовина, который тогда бывшее уже вещей состояние будто будущее описал. Но опровергает того нечестивца, во-первых, библиотека Александрийская, в которой по повелению еще Птоломея Филадельфа, царя Египетского, от седмидесяти двух толковников, переведенных на греческий язык, находились книги Ветхого Завета, между которыми и книга Даниила Пророка. А Иосиф Флавий во 2-й книге древностей Иудейских повествует, что священники иерусалимские еще Александру В показывали Даниилово о нем пророчество, да и самая материя Порфирия обличает, ибо в гл. 7 упоминаемый четвертый зверь Римскую Монархию означает и десять рогов – десять царств, из Римской Монархии составившиеся, посреди же тех рогов малейший рог возрастший означает Папу или антихриста.

ЧЕТВЕРТЫЙ ДОВОД, что Священное Писание от Самого Бога произошло, есть удивительное пророков и апостолов сходство во всем.

§10. Писатели святых книг, в Библии содержащихся, были разные и в разных веках жили, но согласие в тех писаниях показали удивительное. Но токмо что разве на иных местах сказано кратко, а на других пространнее; в одном месте таинственно, а в другом просто и самою вещию; тут несколько темно, а инде яснее. А когда едва и один человек, какого б разума и учения превосходного ни был, не всегда бывает постоянен, весьма же редко два или три об одной и той же материи пишущие, во всем между собою соглашаются, то подлинно Божеского действа знак, ежели столь многие люди, толиким расстоянием времен и мест между собою отдаленные, в учении спасительном, которое предложили, во всем между собою согласны, и ни в чем один другому не противоречат.

§11. Не умаляется же важность сего оттуда, что в Св. Писании находятся некоторые места о менее нужных вещах будто сами себе противные. Здесь мы должны больше признавать свое скудоумие и неведение, а не порочить, для того что невразумительно нам показуется. В правильном же рассмотрении надобно рассуждать нам всякие обстоятельства, до основательного познания надлежащие, а именно, что оные писания сочинены в самые древнейшие времена и в местах, разные последи перемены имевших. Надлежит же и то ведать, что книги Ветхого Завета написаны были таким языком, которым давно уже люди перестали говорить, и, таким образом, сила свойств оного языка оттуда нам стала неуразумительна.

ПЯТЫЙ ДОВОД, что Священное Писание есть слово Божие, доказывает то удивительная проповеди апостольской сила.

§12. Удивительный успех или действие проповеди апостольской ясно доказывает, что она не человеческою, но Божиею силою производима была. Поскольку при всех к тому препятствиях в краткое время по всему земному кругу распространилась и весьма твердо укоренилась так, что уже никакие учения Апостольского человеческие науки обессилить, никакое забвение загладить и никакая надежда своим ласканием обольстить, ни мучительство всеми орудиями истребить не могли.

Учение христианское к вероятию не токмо само по себе претрудное, поскольку в себе содержит тайны, уму человеческому не постижимые, но еще иудеям соблазнительным, а язычникам глупости исполненным казалось. Ибо проповедовали апостолы Христа, Который родом был иудеянин, тектонов сын и родителей имел убогих; да и Сам уже во время Своего посольства так был нищ, что и места к упокоению Своему лишался, и при том скончал живот Свой смертью поносною и ужасною, распят будучи на кресте, в которой Его кончине апостолы все спасение человеческое заключали и учили, что нигде инде кроме Христовой на кресте смерти спасения сыскать не можно. Cиe довольно было в странном народе учению апостольскому исходатайствовать презрение, но при том препятствие к принятию того еще умножалось, когда приходящим в веру Христову налагаемы были весьма тяжкие плотскому их состоянию законы, например, бросить обыкновения и веру отцев своих, воздержать свои желания, укрощать свои страсти, переменить свое беззаконное житие, вести впредь воздержную, честную и непорочную жизнь и претерпеть прежде самые большие муки, нежели отвергнуть проповедуемые им истины.

Проповедали оное учение двенадцать бедных человек, которые не имели ни силы, ни богатства, ни искусства в науках и, следовательно, мало могли склонять людей, чтоб им верили и следовали. Проповедали же, во-первых, иудеям, тем крайним врагам своим, которые Христа нарочно смертию поносною на большее поношение умертвить у Римской власти и испросили; всяк бо у них повешенный на древе проклятым человеком назывался (Втор. 12:22, 23) и самое то место, где он висел, осквернял. Потом проповедали грекам и римлянам, и не простому из них токмо народу, который, за дикостию и жестокостию тогдашних своих нравов, таковой проповеди вместить ни каким образом не мог, но также и властям, гордым и самомнительным философам, которые по единой своей крайней глупости как ту проповедь презирали, так и самых проповедников почитали за последних людей. Проповедь апостольская была без всякого красноречия и человеческой мудрости и самая простая.

Противились учению и учителям властители и начальники сильнейшие и философы мудрейшие всеми силами; из коих первые запрещали апостольское учение принимать своими указами, зa преступление же повеления их в сем наказывали бесчестием, ссылкою, узами, темницею, лишением чести и всего имения (казнены были последователи учения апостольского и с самыми учителями различного рода муками и смертьми), и притом отвращали от того ласканиями, угрозами и обещанием чести и других временных выгод. Вторые препятствовали учению сему произрастать многими и различными хитросплетенными доводами и коварными мнениями. Сколько ж тогда было знатных языческих философов, всякому из истории известно. Но при том не только кто другой тогда за христово учение гнал и утеснял, но и самые родители чад своих убивали без пощадения; а чада, напротив, смело растерзывали родителям утробу, лишь бы только приметили, что Христос внутрь их изображен. А об общем оном публичном уложении иудейском уже и не упоминаю, в котором точно было изображено, что кто Иисуса Христа исповесть, отлучен сонмища да будет. Словом сказать, против столь малочисленных проповедников учения Христова весь свет, как будто против некоего страшного всеобщего неприятеля, с крайнею злобою вооружился и всеми способами ко истреблению самих их и к обруганию проповеди их устремлялся.

Итак, возможно ли, кажется, в сем наитруднейшем предприятии благополучного ожидать успеха? Но невозможная человеку возможна суть Богу. Ибо против двенадцати человек, предлагавших учение без всякого витийства и человеческой мудрости, не могли устоять ни царей тогдашних разнообразные прещения, ни философов хитрословесия, ниже буйного народа волнования. Понеже апостолы чрез краткое время столько привели к вере, что весь круг земной наполнен стал христинами. И что было удивительнее, которые сих проповедников сперва за буесловов и неистовых вменяли, многие потом у них учениками быть возжелали и которому учению, как буйству, смеялись, то за истиннейшую премудрость признали. Итак, кто здесь не видит ясное Самого Бога действие?

Но как учение апостольское в Св. Писании содержится, да оно ж и с прочими священными писателями точно сходно и при том именно книги Ветхого Завета называет словом Божиим на многих местах, то ни малого не остается сомнения учение христианское почитать за учение, Самим Богом открытое.

Я ведаю, что и проклятый оный змий Магомед великую часть звезд небесных хоботом своим вслед себя отторгнул и арианская нечестивая ересь во времена великого Афанасия так сильно разумножилась, что думали всей вселенной сим пожаром быть пожертой; так же и идолопоклонство столь далеко распространилось, что едва несколько точию душ, не поврежденных оным, остались в роде Авраамовом. Но о магометанском нечестии кто не ведает, что оно вооруженною рукою утверждено и притом на всякие сласти отворяет дверь? А Христос своим посланникам не только меча, но и жезла брать не приказал, и притом христианское учение, как мы видели, своим последователям возвещало весьма скорбное и тесное житие; аpиaнство же под защитою особливо придворных, т. е. сильных людей, возросло, а идолопоклонство еще и самых царей заводчиков своих имело, которым противиться трудно.

ШЕСТОЙ ДОВОД Божественности Св. Писания есть подтверждение оного от писателей чудесами.

§13. Чудеса суть знаком и печатию Божества; они доказывают присутствие при себе силы вышеестественной и всемогущей. А как писатели книг Св. Писания делали для подтверждения истины учения своего различные чудеса, то явственно отсюда, что учение их как словесное, так и писанию преданное, есть от Бога, ибо Бог не стал бы в подтверждение ложного учения творить чудеса. Не можно почесть их ни притворными, ни подложными, поскольку многие из оных творимы были всенародно, а притом засвидетельствованы такими книгами, в коих и будущее предвозвещено неложно.

СЕДЬМОЙ ДОВОД, коим показывается Божественное начало книг Св. Писания, есть признание самих врагов в том.

§14. Какое другое сочинение имеет такое преимущество, чтоб самые его неприятели свидетельствовали о его истине? Но христиане находят ту же у жидов Библию, которую они и сами имеют. Ибо жиды книги Ветхого Завета в таком уважении содержат, что в синагогах своих хранят их на месте возвышенном и сколько возможно украшенном и считают так же, как и мы, за истинное слово Божие. Еретики, почитая свои вымыслы из Св. Писания выведенными, то же делают, и хотя не каждая ересь все священные книги приемлет, однако и не все отвергает; а кто все отвергает, тот уже не еретиком, а неверным называется. Магомет не только Св. Писания не похулил, но и много оттуда в свой Алкоран поместил. Главнейшие Св. Писания истины похвалены и от языческих мудрецов, как о том у Гроция в 4-ой книге об истине благочестия христианского в §12 видеть можно.

§15. Скажешь: Злочестивые суть лжесловесники, которые пременили истину Божию во лжу, того ради и свидетельство их никакой важности не имеет. Ответствую: Тем-то и удивительнее Бог строит, что и самые те, кои впрочем неправым наше благочестие почитают, как бы поневоле с Валаамом вместо клятвы благословение подают нам. И потому их свидетельство касательно божественности Св. Писания должно быть важным, поскольку ни страх, ни ласкательство, но токмо чудодействующая сила Божия их к тому преклонила.

§16. Вот доказательства, подтверждающие божественность Св. Писания. Теперь следуют опровержения прекословий тому, и, во-первых, что некоторые предлагают из 3-ей книги Ездры (3Ездр. 14:21), будто бы при разорении храма Соломонова вместе сожжены и книги Ветхого Завета, то явствует ложь сего как из того, что книга та есть подложная, так и из того, что в подлинной книге Св. Писания, т. е. Неемии, в гл. 8 пишется сему противное. Там изображается, что рекоша Эздре писарю, да принесет книгу закона Моисева, и принесе Эздра и проч. Итак, когда требовано было, чтоб принесена была книга, и действительно по требованию принесена была, то была оная, а не вновь сочинена. Чего ради и Христос, и апостолы ныне книги находящиеся, яко подлинно Моисеевы и Пророческие во свидетельство приводят и называют словом Божиим.

§17. Не есть неимоверное, что в Св. Писании повествуется об остановлении солнца, о возвращении тени на солнечных часах, об осле, хозяина своего укоряющем, о превращении жены в столп соляной и прочих чудесах, поскольку такие случаи превосходят токмо силы естества, а не всемогущую силу Божию.

§18. Скажешь: Находится в Св. Писании нечто, естеству отвратительное и недостойное Бога, как-то приказывается Аврааму родного своего сына на жертву принести, а пророку Осии – пояти себе жену блудницу. Ответствую: Бог, приказывая Аврааму сделать cиe, не то намерение имел, чтоб неповинного сына убил, но чтоб его самого веру всем показать. Также и пророку Осии не то повелевается, чтоб он действительно смешался с блудницею, но чтоб он взял себе притчею блудницу и незаконно рождаемых детей, дабы под таковым иносказанием чувствительнее израильтянам представить их служениe в идолопоклонстве и от оного отвратить.

§19. Не умаляют важности книг Ветхозаветных Новозаветные, когда в них законом предписанные обряды немощными и худыми стихиями названы (Гал. 4:9), ибо так оные названы рассуждаемые сами по себе, без отношения ко Христу. Но из сего не следует, будто бы и Писание Ветхозаветное было немощно и худо, ибо в оном для того и предложено все, чтобы привести ко Христу.

§20. Возражают: Ежели бы Св. Писание было слово Божие, то все бы оным были к вере приведены. Ответствую: Не следует из того, что Св. Писание есть слово Божие, то и все бы к вере были приведены, ибо Бог свободности твари Своей насилия сделать не благоволит. И потому не обвиняется слово Его, что не все веруют, поскольку свободности свойство такое, чтобы ничему и никому оная в делах своих подчинена не была, а токмо себя самую в оных началом имела.

§21. Возражают: Св. Писание содержит в себе нечто неистинное, как то будто бы Христос Самарянин и беса имел (Ин. 8:48) и будто бы Бог гласа грешникова не слушает (Ин. 9:31 ). Ответствую: Св. Писание двояким образом содержит в себе предлагаемое, т. е. или повествуя токмо о чем-либо исторически, или само утверждая что-либо. О чем оно уверяет утвердительно, то всегда справедливо. А что повествуется исторически или внесенные чьи-либо слова, то не всегда истинно, что видно и в приведенных здесь словах. Но таковые слова не суть мнения Св. Писания, а тех лиц, коим там приписаны они, и потому не следует наводить неправости Св. Писанию.

§22. Хотя богодухновенные мужи и по случившимся некоторым происшествиям, т. е. или ради отражения злословий неверных иудеев, или ради утверждения истины против еретиков, или ради утешения самих верующих писали, однако все cиe по именному Божию повелению и внутреннему Духа Св. движению делали они. Например, когда Св. Евангелист Лука говорит: изволися и мне писати (Лк. 1:3), то о служебном своем произволении он здесь токмо упоминает, которое без сомнения от Божия управления зависело, ибо (мы) не довольны есмы (и) помыслити что яко от себе; но довольство наше от Бога (2Кор. 3:5). Правда, Богодухновенные мужи иногда делали и говорили нечто и по собственному хотению или разуму (например, Ион. 1; 2Цар. 7:3 и 1Кор. 7:12, 25), но оное в Св. Писании содержится токмо исторически, а само Св. Писание от них издано непосредственно действием Св. Духа (2Пет. 1:21; 2Тим. 3:16).

§23. Не есть смеха достойным, что о Мельхиседеке в послании ко Евреям написано, что он без отца, без матере, без причта рода, поскольку cиe разумеется так, что в Св. Писании отца и матери и рода его не воспомянуто, а не так, что будто бы вовсе у него не было ни отца, ни матери, ни рода.

§24. Скажешь: Св. Писание вину действующую имеет сотворенную, т. е. писателя человека. Ответствую: Человек вина действующая писания есть второстепенная, а не первоначальная и не сочинитель, но орудие Божие, или служитель.

§25. Скажешь: В Библии находятся погрешности и противоречия. Например, у Матфея приводится Иеремия Пророк (Мф. 27:9), но слов тех у Иеремии нет, а находятся оные у Захарии (Зах. 11:12). Также (1Тим 2:14) пишется: Адам не прельстися, когда, напротив, он прельщен от жены (Быт. 3:12). Ответствую: Здесь не говорит Евангелист, что написанное Иеремией Пророком сбыстся, но говорит реченное. И посему никакой тут лжи не находится. Ибо что Иеремия Пророк устами своими токмо сказал, о котором глаголании здесь у Евангелиста Матфея упоминается, то последователь Иepeмиин Захария Пророк написал в своей книге. А Апостол говорит здесь не то, чтоб не прельщен был Адам, но токмо то, что не прежде жены и не от змия прельщен непосредственно, но посредством жены.

§26. У Иезекииля Пророка (Иез. 4:12, 15) написанное рузумеется о сушеном навозе для печения оным хлеба, по причине недостатка дров, а не о ядении оного вместе с хлебом.

§27. Скажешь: Говорит Христос: веруяй в Мя, якоже рече Писание, реки от чрева его потекут воды живы (Ин. 7:38). Но сего изречения нигде нет в Писании.

Ответствую: Христос приводит здесь не словеса, но разум Писания, подобно как говорим, что из Св. Писания научаемся мы о тайне Святой Троицы, хотя речения сего, Троица, и не обретаем в нем. Ибо вещь самая, т. е. что Бог един по существу, а в трех лицах, довольно ясно в Св. Писании выражается; также и о Духе Святом, водам уподобленном и наподобие вод изливаемом, на многих местах Писание свидетельствует, как то Ис. 44:3, 4 и 55:1; Иоил. 2:28, 29. Поскольку места из Ветхого Завета приводятся в Новом Завете не всегда слово до слова, но иногда один только смысл и сила (например, Мф. 2:6), а особливо касающееся до Христа и Церкви – иногда в смысле прообразовательном (например, Ин. 19:36; Еф. 5:31, 32), иногда в иносказательном (например, Мф. 17). Притом не редко приводятся места по переводу 70-ти толковников, а инде и по древнейшему Сирскому переводу, например, Еф. 4:8 даде даяния человеком из 17-го Псалма.

§28. Скажешь:В Деян. 20:35 пишется, что Христос сказал: блаженнее есть паче даяти, нежели приимати, но ни у одного Евангелиста нет сего.

Ответствую: Павел Апостол приводит здесь не написанное у Евангелистов Христово изречение, ибо не все во Евангелии писано (Ин. 20:30, 21:25).

§29. Скажешь: В Мф. 5:43 слышасте, яко речено есть, возлюбиши искреннего твоего, и возненавидиши врага твоего; но слов возненавидиши врага твоего во всем Св. Писании не обретается.

Ответствую: Сими словами Христос токмо изобличает неправое толкование тогдашних учителей, которые так толковали закон Божий, а не то, что будто бы так было где в Св. Писании положено, ибо не говорит писано, но речено, т. е. от книжников тогдашних, поскольку и речение слышасте присовокупляется.

§30. Скажешь: В 1Пар. 21:1 приписывается то сатане, что в 2Цар. 24:1 приписывается Богу.

Ответствую: Что сатана внушил Давиду исчислить народ, дабы упованиe Царя сего отвлечь от Бога, а основать на собственной его силе и высокости, cиe ненавистнику рода человеческаго есть столь сродно, как тьма свойственна ночи. О Боге же не написано, что Он внутренно внушил Давиду исчислить народ свой, как то учинил сатана; никак! а написано (как искусные с еврейского переводят): «Таким образом возбудил Давида, чтобы он сказал: иди исчисли Израиля и Иуду – и так открыл то, что он помышлял уже в сердце своем». А отсюда и явствует, что не одно приписывается на сих местах действие Богу и диаволу. Ибо великая есть разность – внушить, или мысль во ум вложить злую на какое-нибудь богопротивное дело, и подать только случай обнаружить чрез слова внутреннее помышление, то уже начатое внушением сатаны. А иные говорят, что в книге Царств эллипсис, или фигура, опущение, находится.

§31. Скажешь: В Писании Богу присвояются непристойные принадлежности, как то раскаяние, ненависть, гнев, ярость, даже искушение и ожесточение человеков.

Ответствую: Когда мы порядочно рассмотрим мнимые сии неприличные выражения Св. Писания, то увидим, что они кажутся таковыми в глазах философствующих духов, а не миpy, который мыслил тогда не столь строго философически, но по простоте своей представлял себе великого Бога человеком и потому приписывал он Богу страсти человеческие. Ибо праотцы первого миpa думали, что cиe есть хорошо, почему и Бог отпускал им время их неведения. Будет ли родитель гневаться на дитя свое, когда оно по-детски мыслит? Оскорбится ли Государь простотою крестьянина, когда он о нем по-крестьянски мыслит? Итак, не Божеский, а человеческий тех времен образ мыслей есть начало таковых выражений, когда человеколюбец Господь о своих совершенствах и непостижимых судьбах по-человечески благоволил изобразить в Писании, благоутробно снисходя к нашему понятию. И самые наши просвещенные времена оправдают такие изречения, которые не буквально разумеются. Но в прочем нигде Св. Писание не приписывает Богу злых и отвратительных свойств, как то: зависти, лжи, обмана и проч., почему без всякого сомнения всяк содержать должен, что Св. Писание есть истинное слово Божие.

1) О вине начальной.

§32. Из того, что Св. Писание, или книги, в Библии содержащиеся, суть слово Божие, непосредственно следует, что причина оного действующая, начальная, или (яснее сказать) сочинитель Св. Писания, есть сам Tpиипocmacный Бог, Отец, Сын и Святой Дух. Он как начал то, закон на двух скрижалях перстом Своим начертав (Исх. 31:18), так и все в книгах Ветхого и Нового Завета содержащееся, вдыхая писцам, до конца продолжал, как свидетельствуется (2Тим 3:16), все Писание Богодухновенно. Также Евр. 1:1; Ин. 1:18; 2Цар. 23:2.

§33. Впрочем, cиe действие Божие, коим Он изобразил слово Свое буквами, хотя и от всех трех Божественных лиц произошло, однако по обычаю Св. Писания Духу Святому собственно восписуется. Ни бо когда волею бысть человеком пророчество, но от Святаго Духа просвещаемы глаголаша святии Божии человецы (2Пет. 1:21). Мы же не дух мира сего прияхом, но Дух, иже от Бога, да вемы, яже от Бога дарованная нам, яже и глаголем, не в наученых человеческия премудрости словесах, но в наученых Духа Святаго, духовная духовными сразсуждающе (1Кор. 2:12, 13). А что не об одном устно проповеданном слове здесь говорится, то явствует из 20-го стиха у Петра, где изображено всякое пророчество книжное, или писанию преданное; а у Павла из 9-го стиха Дух Святой открыл пророкам и апостолам сокровенную мысль Свою о Своих Божественных совершенствах, внутренно сообщая им правое знание и разумение таин Своих (Еф. 1:9).

§34. Но, говорят противники, ежели б начальною причиною Св. Писания был Бог, то б Христос апостолам приказал писать. Ответствую: Cиe и учинено от Христа , когда приказано апостолам, чтоб они учили всех народов (Мф. 28:19), ибо учат обыкновенно не токмо живым голосом, но и писанием. А притом когда велено апостолам учить всех народов и во всех концах вселенной, то не можно сего учинить единым устным проповеданием, но и писанием. Да и именно Иоанну в Апокалипсисе двенадцать раз повелено писать. Неправильная отговорка, что будто бы апостолам следовало всем писать, ежели б было общее приказание к тому; ибо к писанию довольно и того, чтобы некоторые писали, a прочие оное своим согласием одобрили.

§35. Причиною побудительною, для коей благоволил Бог слово Свое изобразить писанием, было как крайнее Его милосердие: сказав нам тайну воли Своея, по благоволению Своему, еже прежде положи в нем (Еф. 1:9), так и бедность человека последнейшая, понеже без откровения, которое есть Светильник ногам нашим, ходил человек по пустыням непроходимым и пути Господня вовсе не знал (Прем. 5:7).

Скажешь: Евангелие Бог нам дал подлинно по милосердию Своему, но о законе, который есть письме убивающее ( 2Кор. 3:6) и гнев соделовает (Рим. 4:15), не так думать надобно. Ответствую: И закон по милосердию Своему Бог писанию предал, ибо ежели б сего Он не сделал, то хуже бы скотов мы жизнь нашу провождали. Почему Псаломник особенное благодарение воздает Богу, что Он возвестил слово Божие Иакову, оправданья и судьбы Своя Израилю (Пс. 47:8).

2) О вине служебной.

§36. Вина служебная Св. Писания суть пророки и апостолы (2Пет. 1:21; Исх. 17:14, 34:27; Ис. 8:1, 30:8; Авв. 2:2; Откр. 1:11, 21:5; Мф. 10:20).

§37. Хотя священные писатели предали писанию не только то, что им было из откровения известно, но изъяснили письменно и то, что чувствовали (1Ин. 1:1–4) или другим опытом могло быть явственно, однако ничего не писали без Божественного вдохновения – как в рассуждении самых вещей, о коих пишут, так и в рассуждении слов и образа речи, каковые ими употреблены. Сия истина, во-первых, доказывается из намерения Св. Писания, которое состоит в том, дабы научить людей, каким образом получить вечное спасение чрез веру во Христа, и дабы подать им самое точнейшее правило в вере и жизни добродетельной, никогда в погрешность привести не могущее (Ин. 20:31; Пс. 118:105; 2Тим. 3:16, 17; 2Пет. 1:19; Пс. 18:8). Но таковое намерение тщетно бы осталось, ежели бы не только вещи, и самые слова от Самого Бога не были вдохновенны. Второе, и самое Св. Писание cиe довольно доказывает, особливо Павел святый ясно подтверждает, что все Пиcаниe богодухновенно и полезно есть ко учению, ко обличению, ко исправлению, к наказанию еже в правде (2Тим. 3:15, 16). Сему согласует и Петр святый, то же подтверждая во втором послании, где говорит, что от Святаго Духа просвещаеми глаголаша святии Божии человецы (2Пет. 1:21). Третье, особливо же ясное находим свидетельство Христа Спасителя, обещающего Духа Святого послать апостолам (Лк. 24:49; Ин. 15:26). Что и действительно исполнилось, когда в скончании Пятидесятницы ислолнишася вси Духа Святаго и начаша глаголати иными языки, якоже Дух даяше провещавати (Деян. 2:4).

§38. А посему и охранил Бог писцов своих от всякой погрешности как в вещах, так и в словах, понеже в Св. Писании содержащиеся истины ни самим себе, ни разуму, ни опыту, ни истинам всеобщим не противоречят.

3) О предмете, или содержании.

§39. Предмет, или материя, о которой Св. Писание нам предлагает, есть или нарочитый, или побочный. Нарочитый предмет или такие вещи, о которых у писателя бывает первое намерение дать ясное познание, – Бог и спасение человеческое. А побочный суть все прочие вещи, в Св. Писании содержащиеся, как то различные истории, родословия и хронологии, также вещи, до астрономии, физики и политического состояния надлежащие, которые хотя рассуждаемы будучи сами по себе просто, к знанию для спасения не нужны; однако от Бога открыты, как кажется, для лучшего уразумения Св. Писания и удобнейшего объяснения догматов веры и заповедей нравоучения.

§40. Но вся сила и существенное содержание, или, так сказать, средоточие Св. Писания, содержится в учении о Христе Искупителе рода человеческого. Ибо хотя в Св. Писании и многие находятся вещи, как то: заповеди закона, наставление о Божиих свойствах и делах, установление жертвоприношений и обрядов, пророчества, также описание разных явлений Божиих, и чудес, и обещаний, притом многих действий и человеческих, однако все cиe клонится не к иному чему, как токмо к откровению предвечного Божия совета об искуплении рода человеческого и примирении с Богом чрез Спасителя нашего Иисуса Христа. Так, например, закон, приводя нас к познанию своей пред Богом повинности, заставляет искать избавителя; пророчества Его предвозвещают, жертвы и обряды предозначают, различные явления

Божии и чудеса или приуготовляют нас к принятию веры Христовы, или в большую ясность приводят действия Христовы; а обещания Божии все, поскольку нас уверяют о милости Небесного Отца, на Иисусе Христе, яко на нашем у Бога Ходатае, утверждаются. Св. Писание свидетельствами о сем преисполнено, из коих здесь некоторые предлагаются: Его же Моисей писа в Законе и Пророцы, обретохом Иисуса (Ин. 1:45). Также Пс. 39:8; Лк. 24:25, 26 и 27; 2Кор. 1:20; Ин. 5:39.

4)О конце.

§41. Конец, каковой имел премилосердый Бог, говоря к людям в писаниях Своих, без сомнения был не тот, чтобы питать любопытство их и учинить витиями и мудрецами, ниже угодить нашему воображению, но на точий конец слово Божие от Бога нань предано и от Богодухновенных мужей написано, дабы мы, держась его, спасение вечное получили. Сия писана быша, говорит Иоанн святый, да веруете, яко Христос есть сын Божий, и да верующе живот имате во имя Его (Ин. 20:31). И Павел поучает: елика преднаписана быша, в наше наказание преднаписашася, да терпением и утешением Писаний упование имамы (Рим. 15:3). Откуда и Христос иудеев к испытанию писаний отсылает: Испытайте Писания, яко вы мните в них имети живот вечный (Ин. 5:39). И сей есть преднамеренный со стороны Божией конец, т. е. спасение человеческое.

§42. Другой конец руководственный находится, который клонится к тому, чтобы подать человеку средства те, чрез которые Бог уставил спасти его; чтобы человека, находящегося во тьме неведения и погибели, светом богопознания просветить, отвлечь от суеты, обратить к Богу, насадить в сердцах веру и добродетель – словом, чтоб дополнить недостатки и несовершенства нашего разума.

§43. Есть еще конец Св. Писания, который называется последний. Оный есть слава Божия, проистекающая как от человеческого спасения, так и от богопознания и богопочитания.

§44. Поскольку мы видим из истории того же Св. Писания, что слово Божие прежде Моисея святым мужам преподавалось словесно, то надобно здесь разрешить вопрос: для чего со времен Моисеевых оное предано писанию?

Премилосердый Бог слово Свое, или откровение к бедствующему роду человеческому, благоволил, по Своей премудрости, чрез Богодухновенных мужей изобразить на письме для причин весьма важных, из коих примечаются наипаче от учителей церковных следующие.

Во-первых, Божественное откровение написано для того, дабы истина, Богом открытая, пребыла незабвенною чрез все века. Ибо слышанное, хотя бы и весьма сильно в памяти впечатлено было, весьма удобно истребляется и теряется; а что написано, то всегда пребывает цело. И для сего благоволил Бог к роду человеческому беседовати чрез Писание.

Вторая причина – что по бесчисленном умножении рода человеческого Божественное по всем странам откровение изустны м учением не могло быть продолжаемо. Ибо когда в тесных пределах еще заключалась Церковь, тогда удобно было распространяться слову Божию от одного к другому живым гласом, но в то время, когда жил Моисей, различные народы по всему свету бесчисленно умножились и потому весьма неудобно стало чистую веру изустным преданием от одного к другому распространять.

Третья причина – чтобы самые благочестивые люди, по причине слабой памяти Божию волю забвению предавши, с правого пути не совратились в заблуждения, будучи к тому или от злых людей, или диавольским обманом, который преобразует себя иногда для прельщения во Ангела светла, приведены.

Четвертая причина – жизни человеческой краткость. Ибо прежде потопа жившие люди столь были долговечны, что живали до восьми и до девяти сот лет (Быт. 5), откуда и удобно могли святые праотцы один другому предавать Божественное откровение. После же того не могли столь долговременно люди продолжать жизнь свою (Быт 47:9). И cия краткая жизнь не малым препятствием сделалась к продолжению Божественной истины изустным преданием одному после другого.

Пятая причина – дабы имели люди непоколебимое основание, крепкую подпору завсегда и прибежище во всем в Св. Писании.

§45. Книги Св. Писания разделяются на книги Ветхого и Нового Завета (Евр. 1:1; Рим. 1:1, 2, 3; Деян. 26:22; 2Кор. 3:14).

Ветхого Завета книги суть те Св. Писания книги, которые до Рождества Христова по плоти чрез пророков написаны и преданы Церкви, в коих содержится закон, предуготовляющий человека к совершенному принятию веры Христовой, пророчества, обеты и прообразования благодати Евангельской, также и истории о Божием строении от начала миpa до пришествия Христова.

Нового же Завета суть книги те, которые написаны по воплощении Христовом чрез апостолов, в коих описывается обещаний, пророчеств и проображений ветхозаветных исполнение, и яснее проповедуется великое милосердие Божие, заслуженное страданием и смертию Иисуса Христа.

§46. Под именем целости здесь разумеется то, что все книги Св. Писания, в правило веры и нравов от Бога данные, целы доселе находятся, так что ни едина как Ветхого, так и Нового Завета книга не потерялась и не истреблена нарочно. А под именем невредимости означается то, что в Св. Писании учение пребывает все таково, каковым было сперва от богодухновенных мужей написано и Церкви предано без всякой порчи и повреждения и в той же силе и ныне находится.

Примечание. Правда, что случается с другими книгами, то и с книгами Св. Писания случиться могло, т. е. от небрежения или неискусства списывателей некоторых письмена, или слоги, или речения в них переменены, опущены и прибавлены в некоторых зкземплярах, однако в таком случае обыкновенно те почитаются правее, коих больше есть и кои старее других. А чтобы все книги были попорчены хитростию или другим каким образом, особливо что касается до учения или другой какой знаменитой истории, того нельзя доказать ни самыми теми книгами, ни свидетельствами тех времен. Что же говорили точные неприятели учеников Христовых, оное надлежит почесть за поношение, нежели за свидетельство.

§47. Итак, мы утверждаем что Священное Писание между толиким бешенством тиранов и между толикими раздорами жидов и христиан пребыло доселе в целости и без повреждения, так что чрез все сии случаи ничего его не убыло.

§48. И, во-первых, что правильные книги Ветхого Завета даже до сего дня все в целости находятся, и от всеобщей порчи в важных наипаче вещах предохранены, и дошли до нас так, как сначала Духом Св. были преподаны и богодухновенными мужами написаны, и что ни от злобы иудеев, ни от нерадения книжников, ни от дерзости переписчиков никакового повреждения и потери не претерпели, то довольно видно из следующих доказательств:

1) поскольку даны они от Бога людям в правило веры и дел ко спасению, то ежели бы в них собственное разумение пропало, или какая бы оных книга вовсе потерялась, или с умысла утрачена была, то бы они не могли больше показать образа как веры, так и некоторых дел, а по сему и Бог не достиг бы Своего конца, чего сказать не можно.

2) Божественный промысл столь тщательно блюдет богодухновенные книги, что ниже единой черте от закона дает погибнути (Лк. 16:17), то кольми паче не попустит, чтобы целые книги пропали.

Ежели бы иудеи сии книги изменили, то бы без сомнения противные себе дел повествования исключили; но сего не учинили, ибо христиане самых первых веков из их же еврейских книг сильно доказывали жидам, что их начальник Иисус есть Тот Самый Meccия, Который издревле обещан иудейским праотцам. Да и ныне те же самые истины, до христианской Церкви надлежащие, и особливые о Христе пророчества в еврейском подлиннике находятся.

3) Неповрежденность еврейских книг Ветхого Завета доказывается также и отсюда, что иудеи переписывают те книги, а потом сводят с великим благоговением и осторожностию, так что счет даже знают, сколько раз которая буква в какой книге повторяется.

4)Притом за триста лет до воплощения Христова тщанием Египетского царя Птоломея Филадельфа еврейские книги переведены на греческий язык от седмидесяти двух толкователей; также переведены оные книги на халдейский и иудейский (то есть полусирский) языки, отчасти прежде, а отчасти и после времен Христовых, которые переводы как у самих иудеев, так и у весьма многих язычников издавна в руках были. Итак, божественные книги хотя и на других языках находиться стали, однако в одной силе и разуме с первоначальными. И затем переменять уже их весьма неспособно.

5) После Христова Рождества изданы другие греческие переводы, как то: Аквилов, Симмахов, Феодотионов – которые сведены с переводом семидесяти двух толковников от Оригена и от других, однако не примечено в них различия, что касается до истории и важных вещей.

6) Сверх сего, многие из евреев приняли христианское благочестие. Многие ж и христиане, как то Ориген, Иероним и другие, научились еврейскому языку, коим легко бы было, учиня сношение с древними, как переводами , так и еврейскими ж книгами уличать иудеев, если бы они что-нибудь ложное внесли после в те книги, и всем о том объявить. Однако не только того никогда от них не бывало, но, напротив того, много слов приводят из Ветхого Завета в таком разуме, в каком имеются и ныне в еврейских книгах.

7)В книгах Нового Завета свидетельства, почерпнутые из Ветхого Завета, те же самые точно находятся, какие и в еврейском доселе стоят. Да и Христос, обличая пороки тогдашних книжников и фарисеев, не выговаривал им, что подложные или несколько перемененные содержат они Моисейские или Пророческие книги.

8) Да и не могли иудеи еврейских книг Ветхого Завета ни прежде, ни после времен Христовых испортить. Ибо кроме того что самые древние переводы таковому повреждению быть препятствовали, 1) оные книги, а особливо Моисеевы и Пророчеств, всегда в синагогах были читаны публично; 2) экземпляров еврейских во всех землях, где ни жили иудеи, бесчисленное находившееся множество и 3) Мазаретов тщательное наблюдение, кои в древнейшие времена все стихи и слова и буквы считали, дабы чего не пропало, всеобщей порчи не допустило.

9) Сверх же всего, если здраво рассудить только о том, как-то далеко распространился по всему свету народ иудейский, который везде хранил в целости оные книги, то совсем неимоверно будет, чтоб повреждено было Писание. Поскольку иудеи, рассеянные по всему свету, никак не могли собрать всех списков, дабы их испортить, хотя б и захотели то сделать. Да притом и как могли бы они склонить друг друга к такому делу или обмануть всех на многие сонмы разделившихся своих единоплеменников, находящихся во всех вселенной странах, теми подложными книгами? А наипаче неудобность сия увеличивается, когда рассудим, что у всех иудеев с самого младенчества твердо вкоренено, чтобы за божественные книги, если нужда потребует, охотно жизнь свою положить, как свидительствует Иосиф Флавий у Евсевия в третьей книге церковной истории, в главе десятой.

§ 49. Что ж также касается до Нового Завета, то и в том нет никакого сомнения, что cии книги все в целости находятся и без всякого повреждения дошли до нас, ибо

1)От Бога с тем даны cии книги, чтоб люди с ними сообразовали как веру, так и дела свои, – то возможно ли тому статься, чтобы Бог не достигнул своего намерения? Из чего следует, что нет в сем составе книг подложных, но точно от тех людей написаны, коих имена в заглавиях имеются.

2) А что и перемены в книгах Нового Завета не учинено, то явствует из того, что нет никаких знаков оных. Ибо если бы переменено что было с особливым намерением, то конечно бы можно было перемененные главы распознать от неперемененных, чего в Св. Писании приметить не можно, потому что удивительное в нем повсюду находится согласие смысла.

3) Что христиане, по великой своей прилежности и благочестивому усердию к сохранению и преданию потомкам истины, как лишь только кто из числа апостолов или иной в то время живший богодухновенный муж выдавал какое писание, тотчас переписывали с подлинника многие копии и рассылали по всем странам христианским и к самым отдаленным и друг другу несведомым народам.

4) Тогда ж сии книги переведены на разные языки, как то на сирский, ефиопский, аравитский, римский, которые переводы и доныне целы и не разнятся от греческих книг почти ни в чем.

5)Самые подлинники блюли до несколька сот годов по Христе, как о том именно пишет и Тертуллиан в книге об учреждениях еретиков, в гл. 36, где так говорит: «Протеки Апостольской Церкви, у которых еще и доныне кафедры апостолов на своих местах стоят, у которых подлинные писания тех читаются, самый глас и вид оных живо изображающие». Что же здесь Тертуллиан говорит о подлинниках, руками самых апостолов писанных, то в том уверяет нас предыдущее и последующее сей статьи, в той же главе находящееся. Ибо сперва говорит сочинитель так: «Ежели хочешь любопытство лучше удовольствовать в деле спасения твоего, то протеки…» – и прочее здесь упоминаемое продолжает. А после сего изречения представляет те единственно Церкви, к которым св. апостол Павел послания писал.

6)Во всех книгах св. отцев и других учителей церковных взятые из Нового Завета места по всему сходны с подлинником греческим, который мы теперь имеем; также которые Златоуст, Иероним, Ориген и другие толковали в своих книгах стихи, те же самые и до наших времен дошли в книгах Нового Завета без всякой перемены.

7) К тому ж сии книги от древних времен поныне читаются вседневно везде от христиан в их церквах вслух. Итак, если б кто предприял прибавить, или убавить , или переменить хотя малое что в них, то б тотчас было открыто всем истинным христианам, которые никак того сделать не допустят.

8)Сверх сего, с самых первых веков христианства возродились разные секты, которые хотя в некоторых маловажных членах между собою и разнствуют, однако все, признавая согласно, что Св. Писание есть истинное слово Божие и содержит единственное правило их веры и нравов, всегда имели одна над другой ревностное и прилежное наблюдение, чтоб ни одна сторона ничего в оных переменить, прибавить и убавить не могла.

Сии и прочие резоны всеобщему повреждению книг Нового Завета быть не допускали.

Примечание. Хотя и есть некоторые в них словоразличия (variantes lесtiones), но поскольку оные произошли по большой части от неосторожности переписчиков, то в членах веры никакого обмана произвести не могут, потому что они смысла не переменяют, кольми паче не противоречат. Итак, из них никоим образом не можно заключить, чтобы подлинник был испорчен, а хранится в книгах цел и невредим.

§50. Скажешь: Многие книги потерялись, о которых воспоминается в Св. Писании, как то: Книга брани Господней, Книга праведного, Книга

словес Соломоних, Книга словес дней Царей Израилевых, Книга Самуила Видящего, Словеса Нафана Пророка и Словеса Гада Провидящего, книга Ахии Силониты, книга Иоиля Видящего, Послание к Коринфяном первое и написанное из Лаодикии.

Ответствую: Вовсе отрицаю, чтобы сии книги потерялись. Ибо которые от противников пропадшими почитаются и здесь исчислены, те, буде правильные книги, то и ныне оные в Библии, хотя под другими наименованиями, находятся; а иные, хотя и упоминаются в Св. Писании, не суть правильные книги. Поскольку не следует из того, что приводят священные писатели или что богодухновенные мужи писали, чтобы все то содержалось в правильных книгах. Ибо кто сомневаться будет, что будто бы богодухновенные мужи кроме Божеских книг не писали и других особенных? Но так устроил промысл Божий, дабы те токмо книги оставить основанием веры, которые мы доныне имеем, поскольку оные довольны к достижению намерения Создателева. А что не следует из того, что приводят св. писатели, чтобы всему тому быть в каноне, явствует оттуда, что у оных вносится нечто и из светских писателей, Арата и Эпименида стихотворцев, которых сочинения, без сомнения, никто не почтет за Священное Писание.

§51. Поскольку источник Св. Писания есть разум Божий, то оно ко всему тому, на что оное дано, есть довольно, или совершенно. А когда cиe мы утверждаем, то не говорим так, что будто бы оное содержало в себе и самые тайны Божие, как то образ рождения Сына Божия и исхождения Духа Св. и прочее единому Богу известное. Также нет речи у нас ни о вещах средних, ниже о том, что будто Богословия теми же самыми словами, какими преподают учители, явственно находилась в Св. Писании. Но здесь только утверждается то, что Св. Писание все, что до богопознания и богопочитания для приобретения жизни вечной касается, содержит в себе преизобильно, или самою вещию явственными словами изображая, или по силе своей чрез правильное заключение имея оное; и нет в нем в рассуждении сих вещей ни в чем недостатка.

§52. Сие же подтверждается, во-первых, тем, что Бог весьма строго запретил, чтобы к Св. Писанию ничего прибавлять мы не дерзали. Говорит Бог: да не приложите к словеси, еже Аз заповедаю вам, ниже да отымете от него (Втор. 4:2). Также пишется: не приложи к словесем Его, да не обличит тя, и лож будеши (Притч. 30:6). Аще мы или Ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. 1:8, 9).

§53. Второе, явствует Св. Писания совершенство и довольство из того, что оно о всем, для получения вечного спасения нужном, довольно показывает. Ибо, как говорит св. апостол Павел, всяко писание Богодухновенно и полезно есть ко учению, ко обличению, ко исправлению, к наказанию еже в правде, да совершен 6удет Божий человек, на всякое дело благое уготован (2Тим. 3:16, 17). Здесь все ко спасению нужного учения главизны исчислены, к познанию которых может Св. Писание наставить человека.

Скажешь: Из одного слова полезно не можно заключить, чтоб было Писание довольно, поскольку не все то, что полезно, есть довольно.

Ответствую: Мы не из одного токмо слова полезно доказываем свое мнение, но из всей оной Павловой речи, которою он свидетельствует так быть полезным Писание, что может человека умудрить, и показать все ко спасению нужное, и учинить человека Божия совершенным и на всякое дело благое уготованным. Но такая польза есть довольство.

§54. Скажешь: Каждая ли книга Писания или все вообще довольны ко спасению? Ибо ежели утвердишь первое, то кажется, что Бог без причины многие книги предал; а ежели последнее, то говорят паписты, будто бы не все цело правило оных ныне находится.

Ответствую: И то и другое можно утвердить. Ибо каждая книга сама по себе довольна есть, но для того токмо времени, в коем оная одна токмо и находилась. Понеже в последующие времена таинства веры полнее долженствовали открыты быть, Моисей, самый древний писатель, все Евангелие, что до сущности его касается, в себе содержит, почему и довольно было Моисеево писание людям того времени.

Также и все число книг Св. Писания довольным по справедливости почесться может. Ибо ежели и тогда, когда еще не все книги оного находились, было Св. Писание довольно для людей того времени, то кольми паче ныне, когда большее число книг находится, не только довольно, но и весьма довольно есть, поскольку Св. Писание ныне, в полноте своей будучи, не токмо что все нужное в себе содержит, но и преизобильно содержит, на многих местах о том же часто напоминая, увеличивая и объясняя оное. А мнение, поставляющее некоторые книги пропадшими, совсем ложно, как в четвертой здесь главе довольно показано.

§55. Скажешь: Еще много есть догматов, для спасения необходимо знать нужных, кои в Св. Писании не находятся.

Ответствую: Но cиe неправда. Ибо Св. Писание о всем нужном ко спасению нас довольно научает, а о прочем, что в Св. Писании не находится, никто не может уверить, чтобы оное ко спасению необходимо знать было нужно.

§56. Когда произносится здесь мнение о ясности Священного Писания, то надлежит оное разуметь не о явственности вещей, в Священном Писании находящихся, но о единых токмо словах, которыми Священное Писание те вещи для понятия человеческого изображает. Ибо без сомнения в нем заключаются тайны, уму не постижные, однако тайны те явственными и простыми словами предлагаются.

§57. Сия ясность Священного Писания, в словах состоящая, двояко может рассуждаема быть: или по своему естеству, или относительно к чтущему и слушающему. Хотя само по себе, или по своему естеству, Священное Писание и явственно есть, однако чтоб и слушающим, и читающим было понятно, Бог по Своей премудрости благоволил уставить некоторые средства, которые б человек употреблял для уразумения оного.

§58. Итак, мы утверждаем, что самые нужные ко спасению истины в Священном Писании так явно и ясно преподаются, что всякий, с надлежащим npиготовлением наблюдая от Бога уставленный порядок, оные читающий или слушающий, уразуметь их может. И cию ясность, во-первых, самое Священное Писание подтверждает: Имамы известнейшее пророческое слово, емуже внимающе яко светилу, сияющу в темном месте, добре творите, дóндеже день озарит и денница воссияет в сердцах ваших (2Пет. 1:19). Также Втор. 30:11, Пс. 118:105; 2Кор. 4:2, 3, 4. Во-вторых, и собственный каждого с прилежанием и вниманием читающего опыт свидетельствует, ибо не ясно ли и не бессомнительными ли словами Священное Писание учит, что Бог есть един, что Он вечный, неизмеримый, преблагий, премудрый, всемогущий и праведный; что единым Его изволением и повелением весь мир сей как сотворен, так и теперь управляется; что человек в самом начатии миpa по образу и по подобию Божию создан, но из оного благополучия за преступлениe свое изгнан и всех своих потомков учинил греху рабами. Бог же, над родом человеческим умилосердився, послал на землю единородного Своего Сына Иисуса Христа, и оный Сын Божий, Который от века купно со Отцем пребывает, принял на Себя плоть в преблаженном Девическом чреве, распят был, погребен, воскрес и после на небеса вознесся и, так своею смертию правосудию Божию совершенно удовлетворив, спасение вечное нам исходатайствовал. О прочем здесь не упоминаю, что также ясно содержится в Священном Писании, как то, например, написанное в Десятословии и в Господней молитве.

§59. Правда, чтобы ничего не было темного в Св. Писании, того и из нас никто не говорит. Понеже мы совершенно знаем, что Св. Пиcaниe имеет в себе свои глубины, однако довольно известно, что оно в тех местах, которые до искупления и спасения нашего касаются, светится ясным Евангельским светом. Темнота же та находится токмо или в тех местах, где речь есть о вещах меньше важных и до спасения нашего не надлежащих; или хотя в некоторых и таких, кои заключают в себе важное и нужное учение, однако на премногих других сходственных местах о том же довольно ясно и вразумительно в нем предложено.

§60. Хотя Св. Писание в рассуждении вещей, к верованию для приобретения спасения необходимо нужных, и есть ясно, то есть явственными словами и выражениями тайны спасения нашего предлагает, однако не так, чтоб и самым простым, и невеждам, в чтении Писания нимало не упражнявшимся, к разумению равным образом удобно было. Понеже Бог благоволил уставить некоторые средства, которые бы при чтении или слушании оного человек, желающий постигнуть разум написанного, употреблял. А притом находятся в нем места, к разумению труднейшие. Того ради предлагаются правила, к уразумению Св. Писания служащие, посредством которых может читающий или слушающий

найти истинный и настоящий смысл, или разум написанного.

§61. Итак, если хочешь сокровенную мысль, Духом Святым в Писании изображенную, выразуметь, то прежде всего 1) к Богу прибегни и молись, чтобы Он мысленные твои очи просветил; 2) все предрассуждения отбрось; 3) со всякою внимательностию читай и обо всем входи в подробное рассуждение; 4) старайся намерение писателя познать, куда речь свою наклоняет, 5) обстоятельно уразуметь значение речений и сочинение слов, а для сего нужно знаниe еврейского и греческого языков иметь; 6) рассматривай порядок слов и мнений, с прочими в той речи находящимися делай согласие, также и того, что вместе соединено, не раздирай и не разбрасывай; 7) сношение подобных мест делай и темные яснейшими изъясняй; 8) старайся, чтоб всякое твое толкование было согласно Символу, молитве Господней и Десятословию и 9) чтобы служило к прославлению имени Божия и назиданию ближнего; 10) от смысла буквального, который из самого знаменования слов выводится, и от собственного речений значения отнюдь не отступай и ничего в несобственном знаменовании не бери, разве нужда необходимая и пристойный порядок того требовать будет; 11) наконец, находятся некоторые места, кои особенными науками, как то знанием древностей, истории и прочими, объясняются.

Сии суть средства, которые употреблять нужно всякому желающему постигнуть разум Св. Писания. А буде кто не в состоянии сам собою достигнуть какого-нибудь средства, например, не может знать еврейского языка для разумения книг Ветхого Завета, то таковой должен спрашивать у искусных в том; также у святых Отец и других учителей церковных искать толкования.

§62. Из всех вышепомянутых принадлежностей Св. Писания справедливо заключить должно, что Богословии первейшее основание есть едино токмо Священное Писание.

§63. И хотя святые праотцы, от Авраама до Моисея жившие без всякого писания, живым Божиим гласом наставляемы, спаслись, однако нам уже такового гласа и наставления Божия ожидать не следует, но от слова Его написанного совета и наставления искать должно, по словеси Христову: испытайте писания (Ин. 5:39; Мф. 11:27).

§64. А когда говорится, что первейшее основание Богословии есть Св. Писание, то сим купно объявляется, что все богословские истины, т. е. и члены веры, и заповеди нравоучения, мы должны почерпать из Св. Писания, им слово наше подкреплять и до него всякое учение, нам ли от кого или от нас кому предлагаемое, относить и согласное оному принимать, а противное отметать. И cиe доказывается

Первое, тем, что учение наше должно быть неложное и непреложное. А как едино токмо слово Божие есть неложно, ибо небо и земля мимоидет, говорит Христос, словеса же моя не мимоидут (Мф. 24:35), и святой Давид говорит ко Господу: свидения Твоя уверишася зело (Пс. 92:5), а напротив, всяк человек лож (Пс. 115:2), то, чтоб истинным и непреложным наше учение было, требуется подтверждение из слова Божия.

Второе, доказывается примером Самого Христа и свидетельством апостольским. Христос диавола, Пиcaниe превращающего (Мф. 5:7), Саддукеев, воскресения мертвых не приемлющих (Мф. 22:29), уличает из Писания. И святой апостол Павел повелевает не паче написанных мудрствовати (1Кор. 4:6).

Tpemьe, примером Соборов Вселенских и всех древних святых Отцев, которые всякие ереси Писанием только опровергали.

Четвертое, так делать научают нас св. Отцы. Кирилл Иерусалимский в 4-ом Поучении Огласительном под числом 17 учит о том следующими словами: «Не подобает о святых и Божественных веры тайнах, ниже в случае без Божественных Писаний предавати, ни просто прением и словесным ухищрением прелагатися. И мне, сие тебе глаголющему просто, не веруй, аще доказательства поведаемым от Божественных Писаний не приимеши. Се бо есть спасение веры нашея, еже не от изобретения словесного, но от доказательства Божественных писаний силу имать».

Святой Афанасий Великий в 30-м Послании Праздничном при конце, по исчислении Ветхого и Нового Завета книг, пишет так: «Сии книги суть источницы спасения. От сих, аще кто жаждет, да почерпает словеса Божия. В сих единех учение правоверия благовествуется. Никто же к сим да приложит что, ниже да отымет». Святой Василий Великий в кратких правилах на первый вопрос, можно ль и полезно ли есть делать что доброе, или говорить, или мыслить самому от себя без свидетельства Богодухновенного Писания, ответствует так: «Если Господь наш Иисус Христос сказал о Дусе Святом, что не о Себе глаголати имать, но, елика аще услышит, глаголати имать», и проч ., из коих словес великий церковный учитель сей заключает, чтоб мы и паче, которые всегда требуем Святаго Духа, яко наставника и учителя на путь истинный, и разум наш, и слова, и дела на словесах Божиих утверждали. И в 26-м Правиле нравоучений своих, в главе 1, говорит: «Надлежит учителю всякое слово или вещь утверждать свидетельством Богодухновенного Писания в совершенное утверждение истины, в посрамление же неправды». Святой Амвросий Медиоланский в 1-ой книге о покаянии, в главе 5 пишет: «О Боге должны мы рассуждать по собственным Его изречениям, а не по чужим». Также и св. Иоанн Дамаскин: «Невозможно нам, кроме Божественне от Божественных слов Ветхого и Нового Завета изглаголанных, или реченных, или откровенных, что­-либо о Бозе рещи или всячески разумети».

§65. Спросишь: Что должно разуметь о Церковных преданиях и святых Отец писаниях?

Ответствую: Как святых Отец писания, так и Церковные предания слову Божию, в Св. Писании находящемуся, согласные и у древнейших Церковных писателей в свои сочинения внесенные, хотя принимать должно, однако смешивать или сравнивать со словом Божиим никак не надобно. Понеже иное есть слово Божие, а иное святых Отец писания и Церковные предания. Святых Отец писания суть книги, их трудами сочиненные, содержащие в себе или изъяснения слова Божия, или особенные проповеди, на основании оного к народу сказыванные, или другие вещи, о которых надобность церковная и польза общая тогда требовала. Преданья Церковные здесь разумеются такие от Христа и апостолов учиненные завещания, кои явственно в Св. Писании не обретаются, но живым гласом токмо верным сообщенные и в Церкви содержимые. Однако оные, буде о нужных для спасения вещах учение в себе содержат, то, без сомнения, по силе, чрез правильное заключение в Св. Писании находятся; а буде не находятся, то не столь нужное в тех учение заключается, чтоб уже без знания того спастися нельзя, но о вещах средних, которых никак с догматами и заповедьми, в Св. Писании обретающимися, сравнить не можно. И потому как предания, так и святых Отец писания в приличных местах употреблять можно, а иногда и должно. Однако из них свидетельства, истине Божественной согласные, приводить не для доказательства и придачи к слову Божию, но токмо для объяснения, дабы показать, что так и древние оные учители, так и первенствующая Церковь, наше учение подтверждающие, Божественные Священного Писания изречения разумели и толковали, как и мы ныне.

§66. Спросишь еще: Какое употребление здравого разума в Богословии?

Ответствую: Он не допускает нас, чтоб мы обмануты были. Помощью оного можем мы рассуждать, крепки ли суть предлагаемые доказательства и можно ли на оные совершенно положиться. Ежели таковы суть, то здравый разум уверит нас, что оные принять неотменно надобно; только наблюдать крепко надобно, чтоб разум просвещен был Св. Писанием, а не противоречил бы истинам оного (1Кор. 4:6; Притч. 3:7).

Итак, окончено то, что прежде надлежало объявить. Теперь следует уже приступить к самому учению, на откровении основание имеющему.