Беседа 1. О том, что такое молитва Иисусова по своей форме и содержанию, о ее первом делательном, или трудовом, периоде, о необходимых условиях ее правильного прохождения и о ее плодах
Иерей. Ваши последние слова как будто приоткрывают тайну Иисусовой молитвы. Если эта молитва, как Вы говорите, напечатлевает в сердце постоянную молитвенную память о Господе нашем Иисусе Христе, и соединяет с Ним наше сердце, и становится как бы стражем сердца от всяких нечистых и греховных движений, а через это регулирует и всю жизнь христианина, то ведь это и есть самое важное и необходимое в деле христианской жизни. Самые обширные богословские познания, начитанность в святоотеческой литературе и в богослужебных книгах, если все это остается достоянием только ума и памяти и не доходит до глубины сердца, не управляет жизнью человека и всеми его поступками, остаются мертвым и неиспользованным сокровищем. И конечно, в этом случае Иисусова молитва становится важнее и необходимее всех этих теоретических знаний. Это соображение вызывает во мне особенный интерес к этой молитве. И я прошу Вас простить меня, если, предлагая Вам свои вопросы, я буду говорить о вещах по-видимому совершенно ясных и удобопонятных, не требующих никакого разъяснения и всем известных; я буду это делать единственно для того, чтобы в столь важном и чрезвычайно интересном вопросе не упустить из внимания ни одной мелочи, тем более, что я уже предупредил Вас о своем крайнем невежестве в этом вопросе.
Итак, первый мой вопрос заключается в следующем: какая надобность в Иисусовой молитве, когда Православная Церковь облает неисчислимым множеством молитв домашних и церковных, составленных по внушению Св. Духа святыми по жизни и высокими по дарованиям песнописцами: Иоанном Дамаскиным, Косьмою Маиумским, Романом Сладкопевцем, Андреем Критским, Иосифом Песнописцем и другими, а также великими св. отцами: Василием Великим, Иоанном Златоустым, Ефремом Сириным и другими, и, кроме того, данных нам Самим Господом Иисусом Христом и Его Пречистою Материю? Во всех этих молитвах, тропарях, канонах, стихирах заключается так много глубокого, трогательного и разнообразного содержания, что в них может найти свое выражение всякое человеческое религиозное чувство, настроение, потребность, нужда, всякое горе и всякая радость, всякая мольба и всякая благодарность; они могут всякую душу научить, вразумить, напитать, согреть, утешить, просветить, одушевить, исправить и направить... Зачем же, вместо того, чтобы пользоваться всем этим разнообразным духовным церковным богатством, ограничивать себя одною покаянною молитвою мытаря, как будто вся религиозная жизнь человека сводится к одному только покаянию? Простите меня за мой, может быть, наивный вопрос, но не откажите дать Ваше разъяснение.
Инок. Что касается Ваших слов об ограничении всех молитв одною покаянною молитвою мытаря, то если бы это и было так, в этом не было бы ничего соблазнительного и противного Евангелию. Ибо покаяние лежит в основании всей христианской жизни. Кто научится покаянию, тот научится христианской жизни. Иисус Христос начал проповедь Свою проповедью покаяния: «Оттоле начат Иисус проповедати и глаголати: покайтеся, приближися бо Царство Небесное» (Мф. 4, 17). Заповеди блаженства, которыми Иисус Христос начал Свою Нагорную проповедь, ублажают прежде всего смиренных и плачущих. Но сейчас речь не об этом. Ваш вопрос происходит от очевидного недоразумения. По-видимому, Вы полагаете, что Иисусовой молитвой предлагается заменить все существующие домашние и церковные молитвословия и песнопения.
Совсем нет. На это никто не дерзает. Все, существующее в Церкви, имеет Божественное происхождение, установлено для нашего спасения и никакой отмене не может подлежать! Иисусова молитва ничего не отменяет и имеет своею целью только вспомоществовать тому же делу спасения, которому служит все в Церкви Христовой. «Не думай, – пишет один из делателей и наставников Иисусовой молитвы, – что, заставляя обучаться умному деланию, св. отцы наносят ущерб псалмам и канонам. Да не будет этого! Ибо все это дано Церкви Духом Святым. И все ее священнодействия заключают в себе все таинство домостроительства Бога-Слова до самого Второго Его Пришествия, а также и нашего воскресения. И нет в церковных установлениях ничего человеческого, но все является действием Божественной благодати, не возрастающим от наших достоинств, не умаляющимся от наших грехов» (Житие и писания Молдавского старца Паисия Величковского. М., 1847. С. 107).
«Церковь Христова, – пишет другой делатель Иисусовой молитвы, – назданная на основании апостол и пророк, сущу краеугольну Самому Иисусу Христу (Ефес. 2, 20), имеет стоять непоколебимо до скончания века на своем вечном основании, которое есть Иисус Христос. Все в ней, учрежденное Духом Святым, должно быть исполняемо нами беспрекословно, как дело Божие, установленное нашего ради спасения». Итак, речь идет не об отмене или замене каких-либо церковных установлений, а об особом вспомогательном молитвенном делании, которое, содействуя установлению и укреплению внутреннего, сердечного, молитвенного, единения с Господом Иисусом Христом, не только не мешает домашней или церковной нашей молитве, но еще и помогает ей быть более сосредоточенной, углубленной и действенной. То правда, что не знающим грамоты Церковный Устав предлагает заменять недоступные им молитвословия Иисусовой молитвою, но это вызывается очевидной необходимостью, невозможностью для них пользоваться богослужебными книгами.
Пустынники и отшельники заменяют молитвой Иисусовой церковное богослужение отчасти по этой же причине, отчасти по характеру своего особенного духовного подвига.
Иерей. Благодарю Вас за это разъяснение. Не откажите еще дать точное определение, что Вы называете Иисусовой молитвой? Ведь каждая молитва, обращенная ко Господу Иисусу Христу, может быть названа Иисусовой молитвой, и таких молитв очень много. Мне хотелось бы знать, как нужно правильно произносить Иисусову молитву?
Инок. Молитвой Иисусовой мы называем не что иное, как благоговейное призывание спасительного имени Господа нашего Иисуса Христа – во всякое время, при всяком занятии и на всяком месте. Выражается эта молитва обычно следующими словами: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго (или грешную)». Короче можно сказать так: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя (грешнаго или грешную)». В этой своей форме она как раз соответствует словам св. ап. Павла: «Хощу пять словес умом моим глаголати... нежели тьму языком» (1Кор. 14, 19). Можно сказать и еще короче: «Господи, помилуй»
Иерей. Чем объясняется то, что с молитвою о помиловании мы обращаемся не к Пресвятой Троице, не к Богу Отцу и не к Святому Духу, а к Сыну Божию?
Инок. Вам, конечно, известно, что мы обращаемся с молитвами к Пресвятой Троице («Пресвятая Троице, помилуй нас»), и к Богу Отцу («Отче наш»), и к Св. Духу («Царю Небесный»). Но в данном случае мы обращаемся к Сыну Божию. Причина этому понятна. Мы обращаемся к Сыну Божию не потому, конечно, чтобы Сын Божий преимуществовал в Тройческом Единстве Божества, но потому, что Он стяжал нас Богу и Отцу Честною Своею Кровию и есть наш Спаситель и Примиритель с Божественною правдою.
Он принял в Свою Божественную Личность наше естество, искупил нас от грехов наших Своею жизнью, смертью и воскресением, понес за нас наказание, которое неотложно лежало на нас за наши грехи – прародительские и свои личные. И потому, по всей справедливости, мы и должны молиться Ему, как нашему Спасителю. Он есть наш Посредник, Ходатай и Примиритель; только Им и через Него наши молитвы получают свою силу, и мы имеем доступ к Отцу Небесному: «Аще что просите от Отца во имя Мое, то сотворю» (Ин. 14, 13).
Нет сомнения, конечно, что и всякая другая молитва, обращенная ко Господу Иисусу Христу, составленная св. отцами, богодуховенна, божественна и причастна благодатной силы, по мере нашего должного к ней отношения, но при своей, большей или меньшей, многосложности, не имеет той легкой удобности, чтобы можно было читать ее постоянно, во всякое время, при всяком занятии, на всяком месте. Однако, при всей своей краткости и простоте, молитва Иисусова заключает в себе все, что принадлежит Сыну Божию, как по домостроительству нашего спасения, так и по Его Божественному Ипостасному состоянию. Исповедуя Его Господом и Сыном Божиим, мы признаем Его истинным Богом, единосущным Отцу и Св. Духу, а называя Его Иисусом Христом и прося «помилуй нас», исповедуем таинство домостроительства, которое было благоугодно Ему совершить нас ради человек и нашего ради спасения; мы признаем Его своим Спасителем, Который только один и может спасти нас. А в этом, как известно, и состоит вся сущность нашей христианской веры, Евангелия и всего Христова учения. Св. Иоанн Богослов, оканчивая свое Евангелие, говорит: «Сия же писана быша, да веруете, яко Иисус есть Христос, Сын Божий, и да верующе живот имате во имя Его» (Ин. 20, 31). Словом, молитва Иисусова соединяет нас с Сыном Божиим ближайшим образом, в Нем делает нас причастными вечной жизни. По слову того же апостола: «В Том живот бе» (Ин. 1, 4).
Иерей. Ваши слова дали мне вполне достаточные предварительные разъяснения о молитве Иисусовой, и теперь мы можем перейти к главному вопросу: о значении молитвы Иисусовой в духовной жизни христианина и о том, как надо проходить эту молитву.
Инок. Мы уже отчасти коснулись этого вопроса. Теперь с Божией помощью приступим к более глубокому и подробному его рассмотрению. Наша молитва может быть троякого рода. Постигает нас какая-нибудь беда, болезнь, тяжкое горе или трудные житейские обстоятельства, из которых мы не видим благополучного выхода, и тогда наша душа, даже у людей равнодушных к религии, сама собою раскрывается для горячей молитвы к Богу о помощи. Или придет к нам неожиданная радость, произойдет благоприятный поворот в болезни дорогого существа, откроется выход из безвыходного, казалось, положения, и сердце наше снова само собою загорается благодарной молитвой ко Господу. И в том и в другом случае молитва вспыхивает в душе нашей непроизвольно и бывает искренней и горячей. Это один вид нашей молитвы. Но проходит момент, вызвавший горячий молитвенный порыв нашего сердца, и мы можем снова погрузиться в обычное наше безразличие и равнодушие к молитве.
Есть другая молитва, совершаемая в определенном порядке и постоянная. Утром и вечером мы совершаем установленное молитвенное правило, читаем молитву перед принятием и после принятия пищи, в праздничные дни посещаем церковное богослужение. Мы делаем это или потому, что находим в этом религиозное удовлетворение, или по чувству долга, или по обычаю и привычке. Выполняя свою молитву, мы иногда переживаем те религиозные чувства и настроения, о которых говорится в читаемой или слушаемой молитве, а иногда остаемся совершенно безучастными и невнимательными, погруженными в свои собственные мысли. Вам, конечно, известно, как мало бывает иногда связана эта наша домашняя и церковная молитва с нашим образом жизни, с нашими вкусами, привычками, даже с нашим образом мыслей.
Прочитав, не всегда внимательно, наши утренние или вечерние молитвы, отстояв всенощную или литургию, мы считаем, что выполнили свой долг перед Богом, «воздали Божие Богови», и теперь можем со спокойным сердцем, уже не вспоминая о Боге, всецело отдаваться своим житейским делам и заботам, пустым разговорам, пересудам, сплетням и развлечениям, не думая о соответствии нашей жизни воле Божией. Таким образом, между молитвою и жизнью не получается взаимной связи. Между ними существует какое-то разъединение. Молитва не только не влияет на нашу жизнь, не только не руководит ею, но мы даже склонны думать, что такого влияния и такого руководства и не должно быть, иначе жизнь станет очень скучной, если мы все время будем думать о Боге. Однако такой разрыв между молитвою и жизнью совсем не соответствует духу христианства. Христианство требует единства и цельности веры и жизни. У нас же выходит, что то, что мы получаем (если только получаем) в нашей домашней и церковной молитве, мы растрачиваем нашим образом жизни и нашими привычками. И от этого мы не видим в себе никакого духовного плода, никакого духовного роста, никакого успеха и улучшения в нашей духовной жизни, да и самая молитва превращается в формальное, скучное занятие.
Иерей. То, что Вы говорите, совершенно верно и является большим злом в нашей мирской жизни, и я, как мирской священник, могу подтвердить справедливость ваших слов. Я даже скажу больше: мы сами, пастыри, нередко погрешаем этим разделением жизни на две половины – духовную и светскую, другими словами, служим одновременно и Богу и мамоне. Но какой же выход из этого положения?
Инок. Выход есть. Он заключается в следующем: нужно, чтобы в нашем сердце образовался некоторый постоянный духовный молитвенный союз с Богом, установилось наше неразрывное молитвенное единение с Господом Иисусом Христом, и оттуда, из сердца исходила бы двигающая сила, направляющая всю нашу внутреннюю и внешнюю жизнь согласно духу и заповедям св. Евангелия.
Иерей. Но как же создать в нашем сердце такой, как Вы говорите, союз с Господом, или постоянное молитвенное сопребывание с Ним?
Инок. На этот вопрос Церковь отвечает своим учением об Иисусовой молитве, умом в сердце совершаемой. Наша общая печальная ошибка заключается в том, что мы не пользуемся молитвой как постоянной духовной силой, направляющей нашу духовную жизнь. Это я говорю не только об Иисусовой, но и о всякой другой нашей молитве. Мы смотрим на молитву лишь как на известную дань Богу. Уплатил эту дань, прочитал или выслушал положенные молитвы – значит, выполнил все, что от меня требуется. Я могу теперь жить и делать что угодно. Придет пост, покаюсь – и опять за прежнее. Мы не смотрим на молитву как на нашу постоянную спутницу и сотрудницу в правильном ходе нашей внутренней и внешней христианской жизни, не смотрим, конечно, потому что у нас нет и заботы об устроении нашей жизни по-христиански. Для того же, чтобы наша жизнь была устроена по-христиански, необходимо, чтобы прежде всего наше сердце было устроено по-христиански, ибо в нем истоки нашей духовной жизни. Достигнуть этого правильного устроения сердца и помогает нам Иисусова молитва, которая, укореняясь в сердце, начинает управлять оттуда всей нашей жизнью. Здесь-то и открывается третий вид молитвы как постоянного внутреннего молитвенного делания, имеющего целью, при помощи Божией, привести к напечатлению в сердце постоянной молитвенной памяти о Господе Иисусе Христе, при помощи которой преодолеваются нечистые движения сердца и утверждается правильная духовная христианская жизнь. Это значение Иисусовой молитвы не есть что-либо новое – оно во все времена сознавалось в Православной Церкви.
И хотя все наши молитвы могут иметь такое же значение, как Иисусова молитва, но не с таким удобством. Иисусова же молитва, ввиду ее краткости и возможности пользоваться ей при всяком занятии, во всяком месте и во всякое время, а также и ввиду самого ее содержания, имеет в этом отношении особенное преимущество. Употребление ее освящено самим Евангелием: вспомните жену-хананеянку, слепцов иерихонских и др. случаи. И потому она во все времена и повсюду употреблялась в Православной Церкви для этой цели и рекомендовалась св. отцами и подвижниками. Употреблялись, правда, в прежние времена, и другие краткие молитовки, выражающие то или иное состояние христианской души и направленные к той же цели. Посредством их частого, громкого или безмолвного в сердце, произношения верующие поддерживали в себе постоянную память о Боге и молитвенное и благоговейное с Ним общение. Св. Кассиан говорит, что в Египте в его время обычною краткою молитвою был 2-й ст. 69-го псалма: «Боже, в помощь мою вонми; Господи, помощи ми потщися!» О св. Иоанникии Великом пишется в житии, что он всегда повторял такую молитву и перемежал ею чтение псалмов: «Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый». Другой некто постоянною своею молитвою имел такие слова: «Аз яко человек согреших, Ты же яко Бог щедр, помилуй мя!» Иные и другие возлюбляли для себя молитовки. Но, как было сказано, уже в самые древние времена очень многими избираема была молитва: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», которая постепенно и вошла во всеобщее употребление и даже в Устав Церковный. Видим указание на нее у св. Ефрема, св. Златоуста, св. Исаака Сирианина, св. Исихия, свв. Варсонофия и Иоанна, св. Иоанна Лествичника. Св. Иоанн Златоуст говорит о ней так: «Умоляю вас, братие, никогда не нарушайте и не презирайте правила молитвы сей. Монах должен – ест ли, пьет ли, сидит ли, служит ли, шествует ли путем, или другое что делает – непрестанно взывать: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!» – да имя Господа Иисуса Христа, сходя в глубь сердца, смирит держащего тамошние пажити змия, душу же спасет и оживотворит. Непрестанно пребудь с именем Господа Иисуса, да поглотит сердце Господа и Господь сердце, и будут два сии воедино». И в другом месте: «Не отлучайте сердца своего от Бога, но пребывайте с Ним и сердце свое храните всегда с памятованием Господа Нашего Иисуса Христа, пока имя Господа вкоренится внутрь сердца и оно ни о чем другом помышлять не станет, – да возвеличится Христос в вас».
Подобное же пишет и св. Иоанн Лествичник: «Память Иисусова да срастворится с дыханием твоим».
В правиле Пахомия Великого, преподанном ему ангелом, вместе с другими молитвами указано и сто молитв Иисусовых. Св. Игнатий Богоносец, муж апостольский, которого в его младенчестве Господь Иисус Христос поставил в пример смирения своим ученикам, получил, прозвание «Богоносца» потому, что он, по его собственным словам, всегда носил в сердце имя Господа Иисуса Христа.
И Вы сами хорошо знаете, как много святым именем Иисуса Христа чудес совершили и как много за это имя пострадали св. апостолы и мученики Христовы!
Иерей. Вот Вы сказали, батюшка, приводя слова св. Иоанна Златоуста, что он обращался со своим наставлением о молитве Иисусовой к монахам. Может быть, это духовное делание Иисусовой молитвы настолько высоко и трудно и требует такой отчужденности от всего житейского, что им заниматься следует одним только монахам, а не мирянам?
Инок. Совсем нет. Делание Иисусовой молитвы для всех спасительно. Вот послушайте, что говорит об этом православный русский еп. Иустин: «Всякому истинному христианину нужно всегда помнить и никогда не забывать, что ему необходимо соединяться с Господом Спасителем всем существом своим: надобно дать Ему, Господу, вселиться в уме и сердце нашем, необходимо начать жить Его пресвятою жизнью, – Он принял плоть нашу, а мы должны принять и Плоть и всесвятой Дух Его, – принять и хранить навсегда. Только такое соединение с нашим Господом доставит нам тот мир и то благоволение, тот свет и ту жизнь, кои потеряны нами в Адаме первом и возвращаются теперь от лица Адама второго – Господа Иисуса Христа. А к такому соединению с Господом, после причащения Тела и Крови Его, лучшее и надежнейшее средство есть умная молитва Иисусова, которая читается так: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!». Обязательна ли эта молитва Иисусова и для мирян, а не для одних только монашествующих? Непременно обязательна, потому что всякому христианину необходимо соединиться с Господом в сердце, а к сему соединению лучшим способом служит молитва Иисусова» (Умное делание. О молитве Иисусовой, § 183).
Свт. Симеон, архиепископ Солунский, заповедует и советует архиереям, священникам, всем монахам и мирским на всякое время и час произносить эту священную молитву, имея ее как бы дыханием жизни.
У свт. Григория Паламы читаем: «Пусть никто не думает, братия мои христиане, будто одни лица священного сана и монахи долг имеют непрестанно и всегда молиться, а не миряне. Нет, нет: все мы христиане имеем долг всегда пребывать в молитве... И Григорий Богослов учит всех христиан и говорит им, что чаще надлежит поминать в молитве имя Божие, чем вдыхать воздух... Имейте во внимании и способ молитвы, как возможно непрестанно молиться, – именно молиться умом. А это всегда можем делать, если захотим. Ибо и когда сидим за рукоделием, и когда ходим, и когда пищу принимаем, и когда пьем, всегда умом можем молиться... Телом будем работать, а душою молиться...» (Умное делание, § 52).
Свт. Игнатий во 2-м томе своих сочинений говорит: «Постановлением св. Церкви законополагается всем неграмотным и не знающим Свящ. Писания наизусть заменять молитвословие и псалмопение молитвою Иисусовой» (С. 257). И в другом месте: «Всем христианам можно и должно заниматься молитвою Иисусовой с целью покаяния и призывания Господа на помощь, заниматься со страхом Божиим и верою, с величайшим вниманием к мысли и словам молитвы, с сокрушением духа» (Там же).
То же самое говорит и свт. Феофан Затворник и все другие наставники Иисусовой молитвы.
Конечно, у монахов есть свои преимущества в прохождении Иисусовой молитвы: их уединенная жизнь, отстраненность от мирских забот, молитвенная обстановка, опытное руководство. Но и среди мирян, несмотря на всю их житейскую суету, наблюдаются, хотя и не часто, случаи высокого преуспеяния в молитве Иисусовой, о чем Вы можете прочитать, например, в письмах Оптинского старца прп. Амвросия (Собрание писем. Вып. 2. Письмо 399. С. 119). О примерах прохождения мирянами Иисусовой молитвы в его время рассказывает и свт. Игнатий Брянчанинов (Сочинения. Т. 1. С. 207). Да и мы сами могли бы указать подобные случаи. Мы не можем, однако, не упомянуть, что наставники Иисусовой молитвы делают различие в прохождении Иисусовой молитвы между новоначальными и мирянами с одной стороны и более преуспевшими с другой и строго предостерегают от самовольного и гордостного преждевременного устремления к высшим степеням молитвы. Я немного забегаю вперед, но раз уже начал, то скажу. Тот же свт. Игнатий пишет: «Упражнение молитвою Иисусовой имеет два главнейших подразделения, или периода... В первом периоде предоставляется молиться при одном собственном усилии; благодать Божия, несомненно, содействует молящемуся, но она не обнаруживает своего присутствия... Во втором периоде благодать Божия являет ощутительно свое присутствие и действие, соединяя ум с сердцем, доставляя возможность молиться непарительно или, что то же, без развлечения, с сердечным плачем и теплотою... Душою и целью молитвы и в том и в другом состоянии должно быть покаяние. За покаяние, приносимое при одном собственном усилии, Бог дарует, в свое время, покаяние благодатное» (Умное делание, §§ 191–194).
Молитва первого периода именуется делательной, или трудовой и покаянной, молитва второго периода – благодатной и самодвижной, оставаясь вместе с тем и покаянной, каковой она должна быть всегда. К упражнению в молитве первого рода и к преуспеянию в ней св. отцы приглашают всех христиан. Но они строго воспрещают начинающим и новоначальным преждевременное усилие взойти умом во святилище сердца для благодатной молитвы, когда эта молитва еще не дана Богом. Когда придет время, Господь Сам возведет на нее делателя молитвы. «Благодать Божия, – пишет свт. Игнатий, – сама собою, в известное ей время, по ее благоволению, переводит подвижника молитвы от первого образа молитвы ко второму. Если благоугодно Богу оставить подвижника при первоначальной молитве покаяния, то да остается он при ней, да не ищет высшего состояния, да не ищет его в твердом убеждении, что оно не приобретается человеческим усилием, – но даруется Богом. Пребывание в покаянии есть залог спасения. Будем довольны этим состоянием; не будем искать состояния высшего. Такое искание есть верный признак гордости и самомнения, такое состояние приводит не к преуспеянию, а к преткновениям и погибели. Для стяжания глубокой сердечной молитвы необходимо значительное приуготовление». (Сочинения. Т. 2. С. 257).
Боюсь, что я преждевременно коснулся вопроса о степенях Иисусовой молитвы и этим нарушаю порядок нашей беседы.Прошу простить мне это. Но, с другой стороны, это предупреждение облегчит Вам понимание дальнейшего хода Иисусовой молитвы. В связи со сказанным должен прибавить еще несколько слов. Не думайте, что степени Иисусовой молитвы есть что-либо искусственно установленное. Нет, это необходимая принадлежность всякого естественного органического возрастания. Молитва есть жизненное дело: усваивается она не отвлеченным рассуждением, а жизненным опытом и трудом. Узнав на опыте одно состояние молитвы, молящийся переходит к следующему, более высокому, если на то будет воля Божия, а не по своему усилию. В этом делании невозможно ни пропустить промежуточную ступень, ни проходить ступени в обратном порядке. Это так же, как в физическом возрастании человек переходит незаметно от детства к отрочеству, от отрочества к юношеству и т. д. Перейдя на следующую ступень, он чувствует себя уже иначе, нежели на предыдущей. Юноша – уже не отрок и никогда не вернется ни к отрочеству, ни к младенчеству. Но для отрока нет ничего обидного в том, что он не юноша: не пришло еще время. Так и в духовной жизни существуют свои духовные ступени, по которым надо терпеливо восходить, в свое время, и нет ничего обидного в том, чтобы стоять на разных ступенях. И никто не должен жаловаться, почему ему не доступно то, что доступно другому. Каждому следует принять свой возраст со смирением, без преждевременного и горделивого притязания на старший возраст, который ему все равно не по силам.
Иерей. Ваши слова о возрастах в Иисусовой молитве меня, действительно, очень заинтересовали. Не можете ли Вы сказать об этом подробнее? Какие это возрасты? Чем они различаются? Можно ли определить их число? Какая их последовательность? Как нужно восходить по ним?
Инок. Потерпите немного, батюшка! Вы обо всем услышите в свое время. Помните только, что о возрастах в деле молитвы надо знать не для удовлетворения одной только любознательности ума, от этого пользы не будет, но нужно их познавать самим опытом и трудом молитвы, кому как Бог подаст. Однако возвратимся к теме нашей беседы. Рассмотрим ближе порядок Иисусовой молитвы, условия ее благотворного действия в нас и те духовные плоды, которые она может приносить нам даже на первых порах своего правильного делания. По словам свт. Феофана, молитва Иисусова есть прежде всего такая же молитва, как и все прочие молитвы. Она так же не может твориться вне связи с нашим телом. Она так же сопровождается крестным знамением, поклонами поясными и земными. Наши уста и язык произносят слова молитвы; наш ум, имеющий средоточие в голове, внимает словам молитвы; наше сердце чувствует эти слова и отзывается на них. При правильном сочетании всех этих элементов получается правильная молитва.
Свт. Феофан указывает сначала условия правильности всякой нашей молитвы, не только Иисусовой. Он говорит: «Не словом только надо молиться, но и умом, и не умом только, но и сердцем, да ясно видит и понимает ум, что произносится словом, и сердце да чувствует, что помышляет при сем ум. Все сие в совокупности и есть настоящая молитва, и если нет в твоей молитве чего-либо из сего, то она есть или несовершенная молитва, или совсем не молитва. По нашей оплошности бывает, что иной раз язык произносит святые слова молитвы, а ум блуждает невесть где, или и ум понимает слова молитвы, а сердце не отзывается на них чувством. Полная и настоящая молитва есть та, когда со словом молитвенным и молитвенною мыслью сочетавается и молитвенное чувство. Как же научиться такой молитве? Перед самым началом молитвословия поставь себя в присутствие Божие до сознания и чувства Его с благоговейным страхом, и восставь в сердце живую веру, что Бог видит и слышит тебя, что Он не отвращается от молящихся, но благоволительно взирает на них и на тебя в час молитвы сей, и окрылись упованием, что Он готов исполнить, и действительно исполнит, прошение твое, если оно душеполезно для тебя. Настроясь так, произноси молитвы твои, всеусильно углубляясь в них и всячески заботясь о том, чтобы они исходили из сердца, как твои собственные. Не дозволяй вниманию твоему отклоняться и мыслям твоим улетать на сторону. Как только сознаешь, что это случилось, возврати мысли свои внутрь и начинай опять молитвы с того пункта, с которого внимание твое отклонилось... Не дозволяй себе спешить в молитвословии, а все его благоговейно, как священное дело, с терпением доводи до конца» (Невидимая брань. М., 1912. С. 144).
Это правило общей молитвы применимо и к Иисусовой молитве, которая так же, как и другие молитвы, может быть совершаема правильно или неправильно. Уста могут произносить Иисусову молитву, а внимания к молитве может и не быть: ум может блуждать невесть где или засоряться посторонними помыслами. Может и ум быть на месте и внимать словам молитвы, а сердце оставаться безучастным. Для правильности Иисусовой молитвы требуется, чтобы при произношении ее и ум внимал словам молитвы, и сердце чувствовало бы эту молитву. Таковы общие условия ее правильного совершения.
Теперь перейдем к отдельным, частным, условиям ее благотворного действия в нас. Что требуется от нас, чтобы Иисусова молитва приносила добрый плод в сердцах наших? Мы уже упоминали, что Иисусова молитва, на какой бы степени она ни стояла, непременно должна сопровождаться покаянным чувством. Этого требует и самое ее содержание. Ведь мы просим в ней «помилования». О необходимости покаянного чувства учат все наставники Иисусовой молитвы. «Пребывать в мире с Богом нельзя без непрерывного покаяния, – пишет свт. Феофан. – Условие к миру с Богом ап. Иоанн поставляет такое: «Аще сердце наше не зазрит нам» (1Ин. 3, 21). Если нет ничего на совести, можно иметь дерзновение и доступ к Богу в чувстве мира, а если есть, то мир нарушается. Бывает что́ на совести – от сознания греха. Но, по тому же апостолу, мы никогда не бываем без греха, и это так решительно, что тот уже лжец, кто иначе думает и чувствует (1Ин. 1, 8). Следовательно, нет минуты, когда бы кто не имел чего на совести, вольного или невольного, а потому нет минуты, когда бы не возмущался его мир с Богом. Отсюда следует, что всенеобходимо очищать свою совесть, чтоб быть в мире с Богом. Очищается же совесть покаянием; следовательно, непрерывно должно каяться. Ибо покаяние смывает всякую скверну с души и делает ее чистою (1Ин. 1, 9). Покаяние сие состоит не в словах только: «Прости, Господи, помилуй, Господи», – но при нем неизбежны все действия, условливающие отпущение грехов, то есть: сознание определенной нечистоты помысла, взгляда, слова, соблазна или другого чего-нибудь, сознание своей в том виновности и безответственности без самооправдания, молитва об оставлении ради Господа до умирения духа. Что касается до великих грехов, то те тотчас должно исповедать духовному отцу и принять разрешение, ибо в тех не успокоишь духа одним повседневным покаянием. Таким образом, обязанность непрерывного покаяния есть то же, что обязанность содержать совесть в чистоте и безукоризненности» (Умное делание, § 156).
«Приступая к молитве, – пишет другой наставник Иисусовой молитвы, – нужно молить Господа о том, чтобы дал нам увидеть свое бедственное, греховное состояние, в котором находимся все мы; всю свою нищету духовную, убожество и свое совершенное бессилие в деле добра; чтобы дал нам иметь сердце сокрушенное и болезненное и чувство нужды в Его Божественной, всесильной помощи, которую и просить непрестанною молитвою». «Молитва Иисусова, – продолжает он же, – обязательно должна быть погружена в покаянные чувства; каковое настроение должно быть непрекращаемым во всю нашу жизнь, согласно учению о сем предмете всех св. отец. При упражнении молитвою нужно иметь целью, чтобы сокрушением, слезами и умилением очистить сердце от грехов и земных пристрастий и сим уготовить себя для принятия Господа Иисуса в чистой небесной неразвлекаемой молитве, в которой и составляется наше с Ним примирение и духовное общение. И только здесь, именно в чистом сердце и глубоком искреннем смирении, с любовью к ближним, и могут состояться и действовать высшие меры истинной сердечной молитвы, соединяющей нас с Богом и дающей нам вкусить в Нем вечный живот».
То же самое пишет о необходимости покаянного духа при молитве Иисусовой и свт. Игнатий Брянчанинов: «Начинать делание молитвы Иисусовой надо с начала, а не с средины и не с конца. Начинают с средины те, которые, без всякого приготовления, усиливаются взойти умом в сердечный храм и оттуда воссылать молитву. С конца начинают те, которые ищут немедленно раскрыть в себе благодатную сладость молитвы и прочие благодатные действия ее. Должно начинать с начала, то есть совершать молитву со вниманием и благоговением, с целью покаяния, заботясь единственно о том, чтобы эти три качества постоянно соприсутствовали молитве» (Сочинения. Т. 1. С. 223).
В другом месте Свт. Игнатий пишет, что «от всякого неверного шага, от всякой ошибки или обмана и прелести, от всякого ложного, нездорового чувства в начале делания молитвы Иисусовой спасает одно – покаяние или плач. При упражнении молитвою Иисусовой и вообще молитвою вполне и со всею верностью предохраняет тот вид смирения, который называется плачем. Плач есть сердечное чувство покаяния, спасительной печали о греховности и разнообразной, многочисленной немощи человека. Плач есть дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно, которое Бог не уничижит, то есть не предаст во власть и поругание демонам, как предается им сердце гордое, исполненное самомнения, самонадеянности, тщеславия. Плач есть та единственная жертва, которую Бог принимает от падшего человеческого духа, до обновления человеческого духа Святым Божиим Духом. Да будет наша молитва проникнута чувством покаяния, да совокупится она с плачем – и прелесть никогда не воздействует на нас» (Сочинения. Т. 1. С. 226).
Еще с бо́льшею настойчивостью требует от своих учеников покаянного чувства и болезнования сердца при молитвенном делании великий Молдавский старец прп. Паисий Величковский. Он настаивает, чтобы они проходили молитвенный труд «сокрушенным сердцем». Он напоминает им слова св. Иоанна Лествичника, который говорил: «Если мы и высокую жизнь проходим, а сердца болезненного не приобретаем, то все это притворно и суетно». И св. Григорий Синаит говорит: «Болезнь сердечная, и смирение, и труд послушания по силе каждого с правотою сердца совершают дело истины». И он же снова: «Всякое делание, телесное и духовное, не имеющее сердечного труда, никогда не приносит плода совершающему его, ибо Царство Божие усилием берется и употребляющие усилие достигают его, как сказал Господь. Хотя бы кто-нибудь безболезненно и многие годы трудился или трудится, но не заботится с горячим усердием сердца совершать труды покаяния, бывает чужд чистоты и не причастен Духу Святому». И еще: «Кто трудится с небрежностью и леностью, то, хотя бы он, казалось, и много работает; никакого плода не получает, ибо идущие неболезненным путем впадают от уныния в неполезные попечения и помрачаются». То же самое говорит и св. Симеон Новый Богослов: «Кто не подражает Христовым страстям покаянием, слезами, смирением, послушанием и терпением, особенно же нищетою и скорбями, поношением и поруганием и не бывает причастником Его позорной смерти, тот не может быть и сопричастником Его духовного здесь воскресения и не может получить благодати Св. Духа, ибо Божественный Павел говорит: «Если с Ним страдаем, то с Ним и спрославимся...». Ибо без покаяния и слез, как мы сказали, ничто из сказанного не может быть когда-нибудь и не будет ни в нас самих, ни в других». Он же и в другом месте говорит: «Никто не может доказать от Божественного Писания, чтобы без слез и всегдашнего умиления мог очиститься от страстей и чтобы кто-нибудь из людей мог достигнуть святости, или получить Духа Святого, или увидеть Бога, или почувствовать Его внутри себя в своем сердце без предварительного покаяния и умиления, ибо только по мере слез, печали и покаяния все это производит Божественный огонь умиления». И снова говорит: «Берегитесь, чтобы вам не лишиться иметь в себе Христа и чтобы вы не отошли с пустыми руками из этой жизни, и тогда восплачете и возрыдаете».
Приводя эти слова св. отцов, прп. Пайсий со слезами убеждает братию исполнять заповеди Христовы и приобретать себе сердце сокрушенное и смиренное.
Имея покаянное сердце, приступающий к деланию молитвы Иисусовой должен позаботиться также и о том, чтобы вся жизнь его была в соответствии с этим священным деланием и не противоречила ему. Это второе необходимое условие правильно совершаемой Иисусовой молитвы. Св. Макарий Великий пишет: «Сколько велики и неисповедимы обетованные Богом блага, столько же многих требуют трудов и подвигов, с надеждою и верою совершаемых. И сие явно из следующего: «Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой и по Мне грядет» (Мф. 16, 24). И еще: «Аще кто... не возненавидит отца своего, и матерь, и жену, и чад, и братию, и сестер, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик» (Лк. 14, 26). Большая же часть людей столько неразумны, что желают получить Царствие, наследовать вечную жизнь, вечно царствовать со Христом (что весьма высоко и выше всякого понятия), а живут по собственным своим хотениям, и им последуют, вернее же сказать, последуют тому, кто посевает в них такие суетные и явно вредные мысли» (Слово 4. Гл. 22). «Кто принуждает себя исключительно и всеусильно к молитве, но не трудится о приобретении смирения, любви, кротости и всего сонма прочих добродетелей, не внедряет их в себя насильно, – пишет тот же св. Макарий, – тот может достигнуть только до того, что иногда, по прошению его, касается его Божественная благодать, потому что Бог по естественной благости Своей человеколюбиво дарует просящим то, чего они хотят. Если же получивший не приобучит себя к прочим добродетелям, упомянутым нами, и не стяжет навыка в них, то или лишается полученной благодати, или, вознесшись, ниспадает в гордость, или, оставаясь на низшей степени, на которую взошел, уже не преуспевает более и не растет. Престолом и покоем, так сказать, для Св. Духа служат смирение, любовь, кротость и, последовательно, все святые заповеди Христовы».
Тот же св. Макарай пишет: «Если смиренномудрием, простодушием и благостию украшены не будем, то вид молитвы никакой пользы нам не принесет». И не о внешних только добрых делах должен заботиться делатель Иисусовой молитвы, но и о достижении внутренней чистоты сердца. «Как кто может сказать о себе: так как я пощусь, живу в пустыне, раздаю свое имущество, то я свят! Но свят ли тот, кто не очистил своего внутреннего человека? И не просто воздержанием от зла достигается чистота, но истреблением зла в совести своей достигается истинная чистота. Войди ты, кто бы ты ни был, к военнопленной и рабе греха душе твоей, и рассмотри до дна мысли твои, и глубину помышлений твоих исследуй, и ты увидишь в недрах души твоей ползающего и гнездящегося змия, убившего тебя отравою частей души твоей. Ибо сердце неизмеримая есть бездна: если ты убьешь этого змия, то похвались перед Богом чистотою твоею. Если же нет, смири себя, как немощный и грешный, моляся Богу о тайных твоих» (Слово 1. Гл. 1).
«Прежде других добродетелей простота, как в сердце, так и в речах, взаимная друг к другу любовь, и радость, и смирение да будут непременно как некоторое основание положены в братстве, да не сотворим бесполезным наш труд, возносясь друг пред другом и друг на друга ропща» (Там же).
«Желающий приступить ко Господу, и сподобиться вечной жизни, и быть домом Божиим, и удостоиться Духа Святого, чтобы непорочно и чисто творить по заповедям Господним плоды его, должен так начать. Во-первых, веровать твердо Господу, и всего себя предать словам заповедей Его, и во всем отречься мира, дабы ум не вращался ни в чем из видимых вещей, и всегда непоколебимо пребывать в молитвах, и не отчаиваться в ожидании, что Господь призрит и поможет во всякое время. Затем постоянно понуждать себя ко всякому доброму делу и ко всем заповедям Господним, хотя бы для пребывающего в сердце греха и желания к тому не было. То есть принуждать себя к смирению пред всеми людьми, считать себя меньшим и худшим всех, не ища ни от кого чести себе или похвалы, или славы, как того требует Евангелие, но только всегда иметь пред глазами своими Господа и Его заповеди и Ему одному стараться угождать. Так же принуждать себя к кротости, хотя бы и противилось тому сердце. Подобным же образом быть милостивым, приветливым, сострадательным, добрым, сколько возможно к тому себя принуждая. И иметь всегда пред своими глазами и смирение Господне, и жизнь, и обращение, содержа их всегда в своей памяти незабвенно как образ и пример для себя. И сколько есть сил понуждать себя к непрестанному пребыванию в молитвах, всегда прося и веруя, чтобы пришел Господь, и обитель сотворил в нем, и наставил и утвердил бы его во всех заповедях Своих, и чтобы душа его стала домом Иисусу Христу. И, таким образом делая теперь с насилием над собою и против воли сердца, он привыкнет потом ко всякому доброму делу, ко всегдашней памяти о Господе, ко всегдашнему ожиданию Его великой благодати и любви. И тогда Бог, видя такой его труд и принуждение себя к добру, даст ему истинную молитву Христову, даст глубину милосердия, истинное человеколюбие и, просто сказать, подаст ему все плоды духовные» (Прп. Макарий Великий. Слово 1. Гл. 13).
Мы указали те качества, какие должен укреплять в себе делатель Иисусовой молитвы, но должны указать еще и то, с чем ему приходится бороться в себе: рассеяние внимания, трудность сосредоточить его на словах молитвы, блуждание мыслей, а также все время лезущие в голову посторонние помыслы. Все это преодолевается у новоначальных не своими силами, а смиренным прибеганием под защиту Божию, деланием молитвы Иисусовой. По мере того, как молитва все более и более укрепляется в сердце и все живее и глубже делается чувство своего предстояния перед Господом, молитва делается чище и свободнее от рассеянности и помыслов становится.
У свт. Игнатия Брянчанинова мы находим следующее разъяснение о разделении помыслов по их происхождению: «Вступивший умом в подвиг молитвы должен отречься и постоянно отрекаться как от всех помыслов и ощущений падшего естества, так и от всех помыслов и ощущений, приносимых падшими духами, сколько бы ни были благовидными те и другие помыслы и ощущения – он должен идти постоянно тесным путем внимательнейшей молитвы, не уклоняясь ни налево, ни направо. Уклонением налево называю оставление молитвы умом для беседы с помыслами суетными и греховными; уклонением направо называю оставление молитвы умом для беседы с помыслами по-видимому благими. Четырех родов помыслы и ощущения действуют на молящегося: одни прозябают из благодати Божией, насажденной в каждого православного христианина св. крещением, другие предлагаются ангелом-хранителем, иные возникают из падшего естества, наконец, иные наносятся падшими духами. Первых двух видов помыслы, правильнее, воспоминания и ощущения содействуют молитве, оживляют ее, усиливают внимание и чувство покаяния, производят умиление, плач сердца, слезы, обнажают перед взорами молящегося обширность греховности его и глубину падения человеческого, возвещают о неминуемой никем смерти, о безызвестности часа ее, о нелицеприятном и Страшном Суде Божием, о вечной муке, по лютости своей превышающей постижение человеческое. В помыслах и ощущениях падшего естества добро смешано со злом, а в демонских зло часто прикрывается добром, действуя впрочем иногда и открытым злом. Последние двух родов помыслы и ощущения действуют совокупно по причине связи и общения падших духов с падшим человеческим естеством, и первым плодом действия их являются высокоумие, в молитве рассеянность. Демоны, принося мнимо духовные и высокие разумения, отвлекают ими от молитвы, производят тщеславную радость, услаждение, самодовольство, как бы от открытия таинственнейшего христианского учения... Вслед за демонскими богословием и философией вторгаются в душу помыслы и мечтания суетные и страшные, расхищают, уничтожают молитву, разрушают благое устроение души. По плодам различаются помыслы и ощущения истинно-благие от помыслов и ощущений мнимо-благих» (Сочинения. Т. 1. С. 211).
Вы спросите меня, замечаются ли в этом начальном периоде Иисусовой молитвы какие-либо плоды этого делания? Несомненно замечаются, если кто старательно выполняет вышеуказанные условия, т. е. молится со вниманием, с благоговением и с покаянным чувством.
Главным плодом молитвенного делания свт. Феофан считает не теплоту и сладость, а страх Божий и сокрушение (Умное делание, § 226).
Свт. Игнатий так говорит о плодах молитвы: «Первоначальные плоды молитвы заключаются во внимании и умилении. Эти плоды являются прежде всех других от всякой правильно совершаемой молитвы, преимущественно же от молитвы Иисусовой, упражнение которою превыше псалмопения и прочего молитвословия. От внимания рождается умиление, а от умиления усугубляется внимание. Они усиливаются, рождая друг друга; они доставляют молитве глубину, оживляя постепенно сердце; они доставляют ей чистоту, устраняя рассеянность и мечтательность. Как истинная молитва, так и внимание и умиление суть дары Божии» (Там же, § 74).
То же говорит и свт. Феофан: «Плод молитвы – сосредоточение внимания в сердце и теплота. Это естественное действие. Достигать сего всякому можно. И молитву сию творить всякому можно, не монаху только, но и мирянину» (Там же, § 77).
У свт. Игнатия далее читаем следующие слова о плодах молитвы при условии постоянства в ней: «Будем молиться постоянно, терпеливо, настойчиво. Бог, в свое время, даст благодатную, чистую молитву тому, кто молится без лености и постоянно своею нечистою молитвою, кто не покидает малодушно молитвенного подвига, когда молитва долго не поддается ему. Образец успеха настойчивой молитвы Иисусовой видим в Евангелии. Когда Господь выходил из Иерихона в сопровождении учеников и народного множества, тогда слепец Вартимей, сидевший при пути и просивший милостыни, узнав, что Господь проходит мимо, начал кричать: «Сыне Давидов, Иисусе, помилуй мя». Ему воспрещали кричать, но он тем более кричал. Последствием неумолкаемого крика было исцеление слепца Господом. Так и мы будем вопить, несмотря на восстающие из падшего естества и приносимые диаволом помыслы, мечтания и ощущения греховные, для воспрепятствования нашему молитвенному воплю, – и несомненно получим милость».
«От непрестанной молитвы подвижник приходит в нищету духовную: приучаясь непрестанно просить Божией помощи, он постепенно теряет упование на себя; если сделает что благопоспешно, видит в том не свой успех, а милость Божию, о которой он непрестанно умоляет Бога. Непрестанная молитва руководствует к стяжанию веры, потому что непрестанно молящийся начинает постепенно ощущать присутствие Бога. Это ощущение мало-помалу может возрасти и усилиться до того, что око ума яснее будет видеть Бога в Промысле Его, нежели сколько видит чувственное око вещественные предметы мира; сердце ощутит присутствие Бога. Узревший таким образом Бога и ощутивший Его присутствие, не может не уверовать в Него живою верою, являемою делами. Непрестанная молитва уничтожает лукавство надеждою на Бога, вводит в святую простоту, отучая ум от разнообразных помыслов, от составления замыслов относительно себя и ближних, всегда содержа его в скудости и смирении мыслей, составляющих его поучение. Непрестанно молящийся постепенно теряет навык к мечтательности, рассеянности, суетной заботливости и многопопечительности, теряет тем более, чем более святое и смиренное поучение будет углубляться в его душу и вкореняться в ней. Наконец, он может прийти в состояние младенчества, заповеданное Евангелием, соделаться буим ради Христа, то есть утратить лжеименный разум мира и получить от Бога разум духовный. Непрестанною молитвою уничтожается любопытство, мнительность, подозрительность. От этого все люди начинают казаться добрыми, а от такого сердечного залога к людям рождается к ним любовь. Непрестанно молящийся пребывает непрестанно в Господе, познает Господа как Господа, стяжает страх Господень, страхом входит в чистоту, чистотою в Божественную любовь. Любовь Божия исполняет храм свой дарованиями Духа» (Умное делание, § 38).
«Плодом молитвы бывает постепенно расширяющееся зрение своих согрешений и своей греховности, отчего усиливается умиление и обращается в плач. Плачем называется преизобильное умиление, соединенное с болезнованием сердца сокрушенного и смиренного, действующее из глубины сердца и объемлющее душу. Потом являются ощущения присутствия Божия, живое воспоминание смерти, страх суда и осуждения. Все эти плоды молитвы сопровождаются плачем и, в свое время, осеняются тонким, святым духовным ощущением страха Божия... Страх Божий – ощущение совершенно новое. Страх Бржий – действие Св. Духа. От внушения этого чудного действия начинают истаивать страсти, ум и сердце начинают привлекаться к непрерывному упражнению молитвою. По некотором преуспеянии приходит ощущение тишины, смирения, любви к Богу и ближним без различия добрых от злых, терпение скорбей как попущений и врачеваний Божиих, в которых необходимо нуждается наша греховность. Любовь к Богу и ближним, являющаяся постепенно из страха Божия, вполне духовна, неизъяснимо свята, тонка, смиренна, отличается отличием бесконечным от любви человеческой в обыкновенном состоянии его, не может быть сравнена ни с какою любовью, движущеюся в падшем естестве, как бы ни была эта естественная любовь правильною и священною. Одобряется закон естественный, действующий во времени, но закон вечный, закон духовный настолько выше его, насколько Св. Дух выше духа человеческого. О дальнейших плодах и последствиях моления святейшим именем Господа Иисуса останавливаюсь говорить, – заканчивает свт. Игнатий свои слова, – пусть блаженный опыт научит им и меня и других» (Сочинения. Т. 1. С. 290–291).
Таковы, по свидетельству опытных наставников, даруемые Богом плоды Иисусовой молитвы, постепенно приобретаемые ее усердными делателями.
На этом мы закончим нашу первую беседу о молитве Иисусовой и в следующий раз поведем речь о делательной, трудовой и о самодвижной Иисусовой молитве, а также о тех трудностях и неправильностях, которые бывают при этом умном делании.