Отделение первое, содержащее в себе послания, относящиеся к собору, написанные прежде его составления

Возлюбленнейшему сыну, пресвитеру Евтихию, епископ Лев.

До нашего сведения довел ты письмом любви своей, что ересь несторианская старанием некоторых вновь воскресает. Мы с своей стороны пишем, что такая заботливость твоя нам приятна; ибо свидетельством такого твоего расположения духа служит самая речь, которую мы получили. Почему не сомневаемся, что Виновник веры кафолической Господь поможет тебе во всем. А мы, как только разузнаем полнее о тех, нечестием которых это сделалось, сочтем за необходимое, при помощи Божией, позаботиться о том, как бы исторгнуть с корнем нечестивую заразу, давно уже осужденную. Бог да сохранит невредимым тебя, сын возлюбленнейший! – Дано первого числа июня, в консульство славнейших мужей Постумиана и Зенона.

Возлюбленнейшему брату, епископу Флавиану, епископ Лев.

Когда христианнейший и милостивейший император, при своей святой и похвальной вере, заботясь о мире Церкви кафолической, прислал нам письма о том, что́ у вас произвело шум и смятения: то мы удивились твоему братству, как ты мог молчать пред нами о том, в чем состоял этот соблазн, и не счел за лучшее постараться, как можно скорее, уведомить нас об этом посланием твоего благочестия, дабы мы не могли сомневаться относительно справедливости совершившихся событий. Ибо мы получили просьбу от пресвитера Евтихия, который жалуется, – что он, по обвинению епископа Евсевия, незаслуженно отлучен от общения; особенно же жалуется на то, что он, быв позван на суд, присутствовал на нем и не отрицался быть, да притом утверждает, что на самом суде он предложил аппелляционную просьбу, которая однако же не была принята. Этим обстоятельством он был вынужден выставить в городе Константинополе протесты. Когда вышли у вас такие дела, мы до сих пор не знаем, по какой справедливости он отлучен от церковного общения. Итак, обращая внимание на это обвинение, мы хотим знать причину такого твоего поступка, равно как хотим, чтобы все было доведено до нашего сведения; ибо мы, желая, чтобы суды над священниками Господа были здравые, но не узнав всех обстоятельств, никакого не можем постановить определения в ту или другую сторону, пока достоверно не узнаем обо всем, что́ произошло. А посему пусть твое братство известит нас подробнейшим донесением чрез благонадежное, преимущественно же способное, лице о том, какая возникла у вас новизна против древней веры, которая должна быть защищена самым строгим рассуждением. Ибо и церковное правило, и благоговейная вера благочестивейшего императора обязывают нас к великому попечению о мире христианском, дабы, пресекши разномыслия, ненарушимою сохранить кафолическую веру и, возвратив от заблуждения тех, которые защищают неправильное, оградить нашим авторитетом тех, которых вера была правая. И в этом отношении не может представиться никакого затруднения; потому что упомянутый пресвитер признается в собственной просьбе, что он готов исправиться, если в нем найдется что-либо достойное укоризны. Ибо в таких случаях, любезнейший брат, нужно особенно заботиться о том, чтобы, без шума прекословий, и любовь сохранить и истину защитить. И поэтому, так как любовь твоя видит, что мы по необходимости озабочены таким предметом, то пусть она поспешит объяснить нам, как можно полнее и яснее, то, что́ надлежало сделать прежде, дабы между показаниями разных сторон мы не обманулись каким-либо недоумением и дабы не питалось разномыслие, которое должно быть уничтожено в самых своих начатках; потому что в нашем сердце, по внушению Божественному, пребывает то правило, чтобы постановления досточтимых отцов, утвержденные свыше и относящиеся к прочности веры, не нарушались чьим-либо неправильным толкованием. Бог да сохранит тебя невредимым, возлюбленнейший брат. – Дано 12 числа мая, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Епископ Лев Феодосию Августу.

Какую защиту приготовил Господь своей Церкви в вере вашей кротости, это открывается даже из тех писем, которые вы прислали ко мне; и мы радуемся, что в вас не только императорская, но и священническая душа: потому что, сверх императорских и публичных забот, вы имеете благочестивейшее попечение о вере христианской, т. е. печетесь о том, дабы в народе Божием не усиливались расколы, или ереси, или какие-либо соблазны; ибо тогда только будет в отличном состоянии и ваша империя, когда сохранится в ней исповедание единого Божества в вечной и неизменной Троице. Что же касается до того возмущения, которое произошло в церкви Константинопольской и которое могло так возбудить нашего брата и соепископа Флавиана, что он лишил общения пресвитера Евтихия, то об этом мы еще не могли с очевидностию разузнать. Ибо упомянутый пресвитер хотя послал чрез просьбу к апостольской кафедре жалобу на свою скорбь, впрочем он только кратко уведомил о некоторых вещах, утверждая, что он, сохраняющий постановления Никейского собора, напрасно обвинен в разности веры. Записка же обвинителя его, епископа Евсевия, списки которой прислал к нам выше упомянутый пресвитер, никакой не заключает в себе очевидности обвинения; и хотя он наводит на пресвитера вину в ереси, а в чем она состоит, ясно не выразил, тогда как и сам епископ исповедует, что он держится определений Никейского собора. Поэтому мы ниоткуда не могли ничего узнать. А так как и разум веры и похвальное попечение вашего благочестия вознаградили заслуги в этом деле: то необходимо уже не давать места какому-либо подлогу. Но прежде надлежит известить нас относительно того, в чем должно обвинять его, дабы прилично судить о том, что́ хорошо дознано. К выше упомянутому же епископу я уже отправил письмо, из которого он может понять, как неприятно мне то, что он до сих пор молчит о случившемся, тогда как ему надлежало прежде всего позаботиться о том, чтобы донести нам обо всем. Впрочем мы надеемся, что он, хотя после нашего увещания, уведомит нас, так чтобы, приведши в ясность то, что́ доселе кажется скрытым, можно было судить о том, что согласно с учением евангельским и апостольским. – Дано первого числа мая, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Святейшему и блаженнейшему отцу и сосвященнику Флавиан (желает) о Господе всякого блага.

Нет ничего достопочтеннее для священников, как благочестие и правильное проповедание слова истины, что и сам ты знаешь, возлюбленнейший Богу. Ибо в этом состоит вся наша надежда на спасение и воздаяние обещанных благ. Поэтому мы должны делать все и подвизаться за истинную веру, за изложения (веры) и учение святых отцов, так, чтобы всегда и при всех потрясениях оставалось все это целым и невредимым. Итак, необходимо было нам, когда мы увидели в настоящее время, как нарушается православная вера и возобновляются ереси Аполлинария и Валентина монахом Евтихием, не презирать этого, но для предостережения народа обнаружить это открыто. Ибо этот Евтихий, удерживая в себе скрытую болезнь развращенного учения, злоупотребляя нашею кротостию, недобросовестно и бесстыдно начал распространять между многими собственное нечестие, говоря, что прежде вочеловечения нашего Спасителя Иисуса Христа были два естества – божеское и человеческое, а после их соединения в Нем стало одно естество; он не знает ни того, что говорит, ни того, что утверждает (1Тим.1:7). Ибо единение двух, сошедшихся во Христе, естеств, состоит не в том, будто эти естества слились своими свойствами вместе, во едино, но в том, что свойства естеств пребывают совершенными во взаимном общении. Присовокупил он еще и другое нечестие, утверждая, что тело Господа, образовавшееся от Марии, не есть нашего существа и не человеческого состава; но хотя и называет его человеческим, однако же не признает его односущественным ни нашим телам, ни родившей Его по плоти. И это он говорил, несмотря на то, что в деяниях Святого вселенского собора, бывшего в Ефесе, прямо сказано в посланиях против нечестивого Нестория так: «Хотя соединились вместе различные естества: но один есть Христос, Сый Божий, в двух естествах; не так впрочем, чтобы уничтожилось в Нем различие естеств по причине их соединения, но, лучше сказать, чрез неизреченное и непостижимое сочетание во едино божества и человечества, для нас один стал Господь Иисус Христос». И это не неизвестно твоей святости, так как ты вполне читал деяния, бывшие в Ефесе. Евтихий, считая их за ничто, нимало не думает о том, что он подлежит наказанию, определенному на том святом вселенском соборе, так как чрез его слова и выражения многие простейшие в вере вводятся в заблуждение относительно сего предмета. Посему-то, когда он был обвинен достойнейшим уважения Евсевием, и после того, как, быв призван на собор, произнес собственными словами свойственное ему учение, мы осудили его, как чуждого истинной веры, что покажут вашей святости все действия, какие постановлены нами против него и о которых мы выскажем в сих наших письмах. – Справедливым считаю известить вас и о том, что тот же Евтихий, заслуживший справедливое каноническое осуждение, который своими последующими действиями должен бы загладить первые и совершенным покаянием и многими слезами умилостивить Бога, а также и наше сердце, сильно сокрушенное его падением, облегчить истинным раскаянием, не только ничего этого не сделал, но даже покусился совсем возмутить нашу церковь, публично распространяя на наши будто бы несправедливости жалобы, исполненные злоречия, и сверх сего принося моления благочестивейшему и христолюбивейшему императору, также полные высокомерия и дерзости, и таким образом попрал все божественные правила. Но когда шли таким образом дела, мы получили от вашей святости письма чрез достойного удивления нашего сочлена Пансофия, из которых узнали, что тот же Евтихий отправил к вам просьбы, исполненные всякой лжи и коварства, утверждая, что он во время суда предложил апелляционные жалобы и на меня и на самый этот святой собор, призывая быть судиею ваше святейшество, – чего никак не было им сделано. Он солгал и в этом деле, надеясь чрез ложь привлечь к себе благосклонность вашу. – Итак, святейший отец, ты, который был возмущен всем тем, что́ поднято им и произведено как против меня, так и против святейшей Церкви, и что́ делается теперь, – с свойственною тебе правотою, действуй право, как этого требует священство, исполняя долг собственный и общий, и правило святых церквей, а также укрепи веру благочестивейшего и христолюбивейшего императора нашего. Ибо дело наше требует только вашего утешения и защищения, чем должны вы, по собственному сознанию, привести все к миру и спокойствию. Ибо таким образом ересь, которая возникла, и смятения, которые произведены ею, при содействии Божием и чрез ваши письма, весьма легко низложатся, не будет нужды и в соборе, который уже объявляется, дабы чрез это каким-либо образом во всех концах не возмутились и святейшие церкви. Я и все, которые со мною, приветствуем все братство, которое с вами. Будь невредимым о Господе, для Церкви и для нас, и молись за нас, благочестивейший и святейший отец!

Флавиан, епископ Константинопольский, благочестивейшему и христолюбивейшему императору нашему Феодосию (желает) всякого блага.

Ничто столько не требуется от священника Божия, просвещенного догматами божественными, как то, чтобы он был готов удовлетворить всякому, требующему от него ответа относительно нашей надежды и благодати. «Ибо не стыжусь благовествования Божия, потому что оно есть сила Божия во спасение всякому верующему» (Рим.1:16). Поэтому, так как мы, по милосердию Царя всех – Христа Бога, соделались причастниками священнодействия благовествования, то право и неосужденно мудрствуем, всегда следуя божественному писанию и изложению (веры) святых отцов, собиравшихся в Никее, и в Константинополе, и в Ефесе при священной памяти Кирилле, который был епископом Александрийским; и проповедуем одного Господа нашего Иисуса Христа, рожденного по божеству от Бога Отца безначально прежде век, в последние же дни, для нас и для нашего спасения, (родившегося) по человечеству от Девы Марии, совершенного Бога и совершенного человека, по восприятию разумной души и тела, единосущного Отцу по божеству и единосущного Матери по человечеству. Итак, исповедуя Христа в двух естествах, после Его воплощения от святой Девы и вочеловечения, мы исповедуем в одной ипостаси и одном лице одного Христа, одного Сына, одного Господа. И не отрицаем, что одно естество Бога Слова воплощенное и вочеловечившееся; потому что из двух (естеств) один и тот же есть Господь наш Иисус Христос. А тех, которые возвещают или двух сынов или две ипостаси, или два лица, а не проповедуют одного и того же Господа Иисуса Христа, Сына Бога живаго, анафематствуем и признаем чуждыми Церкви; и прежде всех анафематствуем нечестивого Нестория, а с ним и мудрствующих так, как свойственно ему, и то же говорящих: и да отлучатся таковые от всыновления, обетованного истинно верующим. (И после сего присовокупил и в замечаниях написал): Господи, Христе Боже, помоги нам! (И еще): Это я написал своею рукою для удовлетворения вашего величества и для того, чтобы низложились злословящие наше благое и простое пребывание во Христе.

Блаженнейшему и боголюбезнейшему отцу и сослужителю Льву Флавиан (желает) о Господе всякого блага.

Ничто не укрощает лукавства диавола, этого неудержимого зла, полного смертоносным ядом. Ибо он, носясь туда и сюда, ищет, кого бы убить, кого бы победить, кого бы поглотить (1Петр. 5, 8). Поэтому нам нужно бодрствовать и укрепляться молитвою к Богу, чтобы мы могли избежать роковых его нападений. Ибо мы научились из божественных писаний, что должно следовать нашим отцам и не переменять древних определений. Итак, отложив свой плач и слезы, которые я проливаю непрестанно о том, что находящийся в моем подчинении клирик уловлен злым демоном, а я не мог освободить его и отнять у этого волка, – я, который готов положить за него свою душу, теперь начинаю повествовать о том, каким образом он похищен, как он отступил от божественного призвания и, отклоняя от себя наставления отцов, презирая их постановления, убежал к тому, кому свойственно погублять. – Есть некоторые, кажущиеся в своей одежде овцами, а внутри они «хищные волки» (Мф. 7, 15), которых мы должны узнавать от плодов их. Они с первого вида представляются от нашего общества; но они не от нашего общества. Ибо, если бы они были от общества нашего, то пребыли бы с нами (1Ин. 2, 19). Когда же они стали изрыгать нечестие, тогда то, что прежде они скрывали, сделалось открытым: ибо всякое зло должно обнаружиться пред всеми. Есть же люди с слабою верою, которые не знают божественных наставлений и которых они вместе с собою низвергают в пропасть, превращая и уничижая учение отцов и все прочее божественное писание к собственной своей погибели. Каковых людей мы должны предусматривать и много оберегаться от них, дабы некоторые другие, обольщенные их нечестием, не отпали от своего утверждения. Ибо они изощрили свой язык, как змии, и имеют яд в устах своих, как аспиды (Псал. 139, 4). Это пророк возвестил об них. Таковым явился между нами Евтихий, бывший некогда пресвитером и архимандритом, который мыслил как будто согласно с нашим учением и держался его; но он подтвердил нечестие Нестория и за Нестория приготовился на брань, которая предпринята была против Нестория; а изложение веры, составленное 318-ю святыми отцами, и послание к Несторию, написанное священной памяти Кириллом, равным образом его же послание к восточным (епископам), с которыми все были согласны, пытался превратить, восстановляя давнее учение нечестивого Валентина и Аполлинария; и не убоялся он заповеди истинного Царя, сказавшего: «всяк, кто соблазнит одного от малых сих детей, лучше бы ему было, если бы повешен был на нем жернов осельский и он потонул бы в глубине моря» (Мф. 18, 6), Отверг он своим вероломством всякую совесть и, сбросив с себя покров неверия, которым прикрывался, утверждал на нашем священном соборе, говоря решительно, что не должно исповедовать Господа нашего Иисуса Христа состоящим из двух естеств, после Его вочеловечения, так как Он познается нами только в одной ипостаси, в одном лице, – и что самое тело Господа будто бы не односущественно нам, на том основании, что, быв воспринято от нас, оно соединилось с Богом Словом ипостасно; напротив, он говорил, что, хотя Дева, которая родила Его по плоти, односущественна нам, сам Господь не воспринял от нее плоти, односущественной нам; и тело Господа не есть тело человеческое, называется же человеческим потому, что оно от Девы; таким образом он думал вопреки учению всех отцов. Но чтобы не распространить своего письма, я не стану говорить много; а о том, что мы сделали относительно его (Евтихия), мы послали письмо к вашему блаженству, в котором показали, что мы лишили его пресвитерства, так как он связал себя такими заблуждениями, и приказали ему не иметь в монастырях никакого значения, и отлучили его от нашего общения, дабы ваша святость, зная то, что́ сделано нами относительно его, удостоила своим объявлением о нечестии его всех епископов, находящихся под властию вашего блаженства, для того, чтобы кто-нибудь по неведению того, как он мыслит, не относился к нему, как к православному, или письмом, или каким другим образом. – Я и те, которые со мною, премного приветствуем все во Христе братство, которое находится с вашим благочестием. Будь невредим о Господе для нас и молись за нас, боголюбезнейший отец!

Лев, епископ Рима, возлюбленному брату Флавиану.

Прочитав послание любви твоей, которое так.... и прочее, как излагается ниже во втором заседании.

Возлюбленному брату Юлиану епископ Лев.

Хотя мы, чрез отправленных нами из Рима по делу веры, послали пространнейшее письмо к брату Флавиану против заблуждений необычайного нечестия: впрочем, так как мы получили послание любви твоей чрез нашего сына, диакона Василия, которое очень нам понравилось пламенем кафолического чувства, то мы прилагаем еще и эту страницу, которая будет весьма согласна с тем письмом, дабы вы единодушно и твердо противостали тем, которые хотят превратить Евангелие Христа; потому что у нас и у вас одно просвещение Св. Духа, одно учение. Кто не принимает этого учения, тот не член тела Христова и не может быть прославлен тою Главою, в которой не признает своей природы. Какая же польза этому неблагоразумнейшему старцу (Евтихию), под именем ереси несторианской терзать образ мыслей тех, благочестивейшей веры которых он не может растерзать? Ибо сколько отступил от истины Несторий, отделив божество Слова от существа воспринятого Им человека, столько же удалился от истинного пути и тот, кто проповедует рождение единородного Сына Божия от чрева блаженной Девы так, будто Он имел только вид плоти человеческой, но самая плоть не была соединена действительно с Словом. Кто не видит, какие чудовищные понятия рождаются от зтой чудовищной лжи? Ибо отрицающий Посредника Бога и человеков, человека Иисуса Христа, необходимо должен исполниться многими нечестиями; он должен присоединиться или к Аполлинарию, или благоприятствовать Валентину, или принять сторону Манихея, из которых ни один не признавал во Христе действительности человеческой плоти. Ибо если эта плоть не воспринята, то вместе с плотию нужно отвергнуть не только разумную душу в Том, кто был во образе Божием, и, пребывая одним и тем же, явился во образе раба, как человек, но даже и то, что Он был распят, умер и погребен, что Он воскрес в третий день, что Он восседает одесную Бога Отца, что Он придет судить живых и мертвых в том самом теле, в котором был присужден к смерти. След., если не верить, что Христос воспринял истинное и всецелое естество истинного человека, то этим упраздняется вся тайна нашего искупления. И ужели потому, что во Христе были явлены все признаки божества, должны считаться ложными доказательства Его тела? Напротив, для спасения твари не нужно ли признать действительными доказательства того и другого естества? Что́ принадлежит божеству, того плоть не умаляет; что́ принадлежит плоти, того божество не уничтожает. Ибо один и тот же есть вечный от Отца и временный от Матери; в своей силе невредимый, в нашей немощи страждущий; в троичном Божестве одного и того же естества с Отцом и Св. Духом, в воспринятии же человека не одного существа, но одной личности, так что Он один и тот же есть богатый в бедности, всесильный в немощи, бесстрастный в страдании, бессмертный в смерти. Ибо Слово не превратилось какою-либо своею частию в плоть, или в душу, потому что естество божества всегда все просто и неизменяемо в своей сущности, не получает какой-либо для Себя убыли или приращения, и так облаженствовало воспринятую на Себя природу, что она пребывает прославленною в прославляющем. И почему бы могло казаться странным или невозможным то, чтобы Слово и плоть и душа соединились в одном Иисусе Христе так, чтобы Он был один и тот же Сын Божий и сын человеческий, когда плоть и душа, которые весьма различны по природе, составляют одно лице даже и без воплощения Слова? И не гораздо ли легче совместить в себе это единство Божеству своею силою, нежели удерживать его человеческой немощи в своих неделимых существах? – Таким образом ни Слово не переменилось в плоть, ни плоть в Слово; но то и другое пребывает в одном, и один остается в обоих, не разделяясь различием, и не сливаясь смешением, и не так, чтобы иной был от Отца, и иной от Матери, но один и тот же иначе (рождается) от Отца прежде всякого начала, и иначе от Матери по исполнении времен, для того, чтобы Ему стать Посредником Бога и человеков – человеком Иисусом Христом (1Тим. 2, 5), в котором обитала бы «вся полнота Божества телесне« (Кол.2:9). На этом основании и приписывается превознесение тому, что воспринято, а не Тому, кто воспринял; потому что, как говорит апостол, »Бог Его превознес и даровал Ему имя, которое выше всякого имени, так чтобы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и исповедал бы всякий язык, что Он есть Господь Иисус Христос во славу Бога Отца» (Флп.2:9–11). – А в рассуждении того, чт́о на суде епископов осмелился говорить Евтихий, будто во Христе до воплощения были два естества, а по воплощении стало одно, необходимо было подвергнуть его, для объяснения своего исповедания, многим тщательным вопросам со стороны судей, чтобы он не обошел мимо, как нечто незначительное, то, что излил в таком изобилии, почерпнувши сам из ядовитых учений. Думаю, что говорящий это имел то убеждение, будто душа, которую воспринял Спаситель, прежде, нежели получила свое рождение от Девы Марии, находилась на небе, и с нею соединилось Слово во чреве. Но этого не выносит слух и разум кафолический, потому что Господь, сошедший с неба, ничего не взял с Собою такого, что́ принадлежало бы нашему бытию, и не принимал Он души, которая существовала бы прежде, ни плоти, которая не была бы заимствована от тела матери. Ибо наша природа не так воспринята, чтобы она наперед была сотворена, а потом воспринята, но так, что она получила свое происхождение вместе с воспринятием. Поэтому, за что́ справедливо осужден Ориген, который утверждал, что души не только живут, но и различным образом действуют прежде, нежели они вселяются в тела, за это должен необходимо подлежать наказанию и сей (Евтихий), если он не захочет отвергнуть своей мысли. Ибо происхождение Господа по плоти хотя имеет некоторые свои особенности, которыми Он превосходит наше человеческое происхождение, как, например, то, что Он один зачат и рожден чрез Св. Духа от пренепорочной Девы без пожелания плоти, или то, что Он так произошел от девического чрева, что и деторождение открылось и девство сохранилось; но Его плоть не была иной природы, чем наша, и в начале не иным образом была сообщена Ему душа, как и всем прочим людям, которая превосходила все другие души не различием своего происхождения, но высотою добродетели. Ибо она ничего не имела в себе противного от пожелания своей плоти, не допускала противоречия желаний, при борьбе разных волей. Телесные чувства действовали без влияния на них закона греха, и чистота их движений управлялась силою Божества и разума; не увлекалась она (душа) обольщениями и не упадала при обидах. Истинный человек был соединен с истинным Богом, который не был сведен с неба к предварительно существовавшей душе, и не был сотворен из ничего по плоти, но имел одну и ту же личность в божестве Слова и общее с нами естество по телу и душе. Ибо не был бы Он Посредником Бога и человеков, если бы не был один и тот же Бог и человек, оставаясь истинно в том и другом естестве один и тот же. – Подлинно к обширности рассуждения побуждает нас величие предмета; но нет надобности много трудиться для твоей образованности, в особенности же потому, что мы чрез своих послов отправили к Флавиану достаточные письма с тою целию, чтобы утвердить не только души священников, но и самого народа. Веруем, что милосердие Божие устроит так, чтобы без потери чьей-либо души, вопреки козней диавола, и защищены были здоровые, и уврачевались получившие рану. – Дано в июньские иды, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Возлюбленным сынам, Фавсту и Марцеллину и прочим архимандритам, епископ Лев.

Хотя по делу веры, которую покусился возмутить Евтихий, я послал своих приближенных, чтобы они присутствовали при защищении истины, впрочем считаю делом сообразным то, чтобы отправить послание и к вашей любви: потому что не сомневаюсь, что вы столько заботитесь о благочестии, что никак не можете слушать равнодушно богохульства и нечестивые возгласы, сохраняя в сердцах своих апостольское наставление, которое говорит: «если кто будет благовествовать вам не то, что вы приняли, анафема да будет» (Гал.1:9). Что же касается до образа мыслей вышеозначенного Евтихия, который, как нам известно из чтения самых дел, осужден справедливо, то и мы определяем, что он должен быть отвергнут, так что, если этот неразумный захочет упорствовать в своей неправоте, то пусть имеет соучастие с теми, заблуждению которых он последовал. Ибо справедливо должен быть вне Церкви тот, кто отвергает во Христе человеческую, т. е. нашу природу. Но если бы он, по милосердию Духа Святого, исправившись, отказался от нечестия своего заблуждения и осудил бы с полным удостоверением то, что́ проклинают кафолики, то мы не хотим отказать ему в прощении, так как для Церкви Господа тут не будет никакого вреда. Поэтому кающийся может быть принят, и одно заблуждение да будет отвергнуто. О великом же таинстве благочестия, в котором чрез воплощение Бога Слова состоит наше и оправдание, и искупление, как мы рассуждаем по преданию отцов, достаточно, как я думаю, изложено в посланиях, которые я послал к моему брату Флавиану, так что чрез внушение вашего предстоятеля вы должны узнать, что́ мы желаем утвердить в сердцах всех верных, согласно с Евангелием Господа Иисуса Христа. – Дано в июньские иды, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Благочестивейшему и человеколюбивейшему Феодосию Августу епископ Лев.

Сколько Божественное провидение благоволило иметь попечение о делах человеческих, это показывает внушенная Духом Божиим заботливость вашей благосклонности, которая ничего не хочет видеть в Церкви кафолической неуспокоенным и расстроенным; потому что вера, будучи сама в себе одна, ни в чем не может быть неподобна самой себе. Почему, хотя Евтихий, сколько открывает порядок епископских действий, представляется заблудившимся по несмыслию и неблагоразумию, и ему надлежало бы отступить от своего убеждения, справедливо признанного достойным осуждения: впрочем, так как ваше благочестие, которое для славы Божией весьма благоговейно уважает кафолическую истину, определило быть в Ефесе собору епископов с тем, чтобы этому несмысленному старцу открылась истина, в которой он крайне слепотствует, то я послал моих братьев, епископа Юлиана и пресвитера Рената, и сына моего, диакона Илария, которые могли бы по важности предмета заменить мое присутствие и принести с собою такое чувство справедливости и благоснисхождения, по которому, – так как не может быть никакого сомнения относительно того, в чем состоит чистота христианского исповедания, – и осудилась бы неправота целого заблуждения, и заблудивший, если бы раскаялся и стал просить себе прощения, получил бы благоснисхождение епископов; потому что он сам оставил себе место к этому благоснисхождению, когда в своей просьбе, которую прислал к нам, обещался исправиться во всем, чего не одобрило бы наше суждение о том, что в его мыслях худо. А как Церковь кафолическая верует и учит относительно таинства воплощения Господа, об этом подробно говорится в посланиях, которые отправил я к нашему брату и соепископу Флавиану. Дано в июньские иды, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Славнейшей и человеколюбивейшей дочери Пульхерии епископ Лев.

Какую надежду должна обещать себе Церковь Божия от веры вашего человеколюбия, это я часто подтверждал многими доказательствами, потому что вы, как научены внушением Св. Духа, во всем покорили свою власть Тому, по дару и покровительству Которого царствуете. Поэтому, так как я узнал из донесения моего брата и соепископа Флавиана, что в церкви Константинопольской произведено некоторое разномыслие против чистоты веры христианской, виновник которого Евтихий, и самое содержание соборных действий объяснило нам вид всего дела: то достойно будет вашей славы то, если заблуждение, которое произошло более от несмыслия, нежели от злоумышления, будет уничтожено прежде, нежели оно, по дерзости неправоты, приобретет себе какую-либо силу от согласия неблагоразумных. Ибо сколько отступил от истины Несторий, который утверждал, что Господь Иисус Христос родился от Девы Марии только человеком: столько же отдалился от пути кафолического и сей, думающий, что происшедший от той же Девы не был одной с нами природы, так что Он носил только образ раба, почему и был подобен и сообразен нам, но в Нем не было действительности, а одно будто бы некоторое подобие нашей плоти. Итак, бесполезно тем доказывать, что Господь наш, сын блаженной Девы Марии, есть человек, которые не верят, что Он есть человек от того рода и семени, о котором возвещается в начале Евангелия. Поэтому много скорблю и много сокрушаюсь, что тот, кто прежде сего казался похвально рассуждающим о рассматриваемом нами предмете, дерзнул прибавлять пустое и крайне развращенное против единственной нашей и наших отцов надежды. Так как сам он видел, что образ мыслей его неразумия оскорбляет кафолический слух: то ему надлежало бы оставить свое мнение, дабы не возмущать предстоятелей Церкви до того, чтобы навлечь на себя приговор осуждения. Почему, если он захочет оставаться при своем убеждении, то никто не может пособить ему. Ибо управление апостольской кафедры держится такого правила, чтобы весьма строго поступать с упорствующими и оказывать снисхождение исправляющимся. Посему, так как я великую полагаю надежду на чистейшую веру вашего благочестия: то умоляю славнейшее ваше благоснисхождение, знаменитейшая и благочестивейшая дочь, – как твоя святая заботливость всегда вспомоществовала проповеди кафолической, так и ныне покровительствуй ее успеху. Ибо ныне подвергается рассуждению не какая-нибудь незначительная частица нашей веры, которая была бы менее ясна, но несмысленное противление дерзает нападать на то, чего Господь не хочет оставить неведомым ни для кого в своей Церкви. А поэтому, по обычаю своего благочестия, благоволите потрудиться, чтобы все, что́ безумие изрекло богохульного против единственного таинства человеческого спасения, было удалено от душ всех; и если бы сам впадший в это искушение раскаялся, так чтобы собственными устами и подписом осудил то, что́ думал худо, то был бы восстановлен в свое прежнее достоинство. О чем, да знает ваше благочестие, я писал моему брату и соепископу Флавиану, и посланным мною поручил, чтобы милость была оказана, коль скоро будет отвергнуто заблуждение. А дабы не было заметно моего отсутствия, согласно с распоряжением благочестивейшего императора, по которому составляется епископский собор, я послал своих братьев, епископа Юлиана и пресвитера Рената, и сына моего, диакона Илария, которые могли бы заменить мое присутствие. Но тому, кто находится в заблуждении, мы лучше советуем, чтобы, где он возбезумствовал, там и раскаялся бы, и где заслужил осуждение, там получил бы и разрешение. – Дано в июньские иды, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Лев, епископ кафолической Римской церкви, благочестивейшей Пульхерии Августе.

Какую защиту приготовил Господь своей Церкви в вашей благоснисходительности, это я часто доказывал многими доводами, и все, чем в наши времена владеет священническое попечение против нападающих на кафолическую истину, Он отнес преимущественно к вашей славе; потому что, как научены вы внушением Духа Божия, во всем покорили свою власть Тому, по дару и покровительству Которого царствуете. Поэтому, так как я узнал из донесения моего брата и соепископа Флавиана, что в церкви Константинопольской произведено некоторое разномыслие против чистоты веры христианской, виновник которого Евтихий, и самое содержание соборных действий разъяснило нам вид всего дела: то достойно вашей славы то, чтобы заблуждение, которое, как я думаю, произошло более от бессмыслия, нежели от злоумышления, было уничтожено прежде, нежели оно, по дерзости неправоты, приобретет себе некоторую силу от согласия неблагоразумных; ибо невежество нередко доходит до тяжких падений, и особенно впадает в диавольскую пропасть неосторожная простота, по которой, как я думаю, подкрался дух лжи к вышеупомянутому (Евтихию). Ибо, когда он думает, что благочестивее рассуждает о величии Бога Сына, если отрицает в Нем действительность нашего естества: то сим самым признает, что Слово, Которое стало плотию, всецело имеет одно и то же естество. И сколько Несторий отпал от истины, когда утверждал, что Христос родился от Девы Марии только человеком, столько же и сей удалился от кафолического пути, когда не верит, чтобы от той же Девы Марии произошло наше существо, желая таким образом понимать, что оно было существо одного Божеского естества, так что носило один образ раба и было только подобно и сообразно нам, т. е. имело лишь некоторое подобие с нашею природою, а самой действительности ее не содержало. Итак, бесполезно тем доказывать, что Господь наш, сын блаженной Девы Марии, есть истинный и совершенный человек, которые не верят, что Он человек от того рода, о котором возвещается в Евангелии. Ибо Матфей говорит: «Книга родства Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамля» (Мф.1:1) – и таким образом следует порядку рождения, пока доводит наконец линию родов до Иосифа, которому обручена была Матерь Господа. А Лука, в обратном порядке исчисляя степени поколений, доходит до самого начала рода человеческого, т. е. до первого Адама, и таким образом показывает, что и новый Адам имеет то же естество. Знаем, что всемогущество Сына Божия для научения и оправдания людей могло явиться так, как являлся Он патриархам и пророкам, т. е. в одном виде плоти, когда или вступал в борьбу, или давал слово и вместе с этим не отвергал даров гостеприимства, или даже принимал предлагаемую Ему пищу; но те подобия были изображением того человека, существо которого долженствовало заимствоваться от поколения предшествующих отцов, и имели значение таинства. И поэтому самого таинства нашего примирения, предопределенного от вечности прежде времен, не могли исполнить никакие образы; потому что еще не снизошел Дух Святой на Деву, и сила Вышнего еще не осенила ее, и внутри девственного чрева еще не создала Премудрость себе дом. Наконец Слово стало плотию, и образ раба и образ Бога соединились в одно лице; Творец времен родился во времени, и Тот, Кем все сотворено, Сам родился между всеми. И если бы новый Человек, явившийся в подобии плоти греха, не воспринял нашей ветхости, и Единосущный Отцу не благоволил сделаться единосущным Матери, и Единый безгрешный не соединил с Собою нашей природы: то плененное человечество оставалось бы все вообще под рабством диавола, и мы никаким образом не могли бы воспользоваться победою Победителя, если бы она была совершена вне нашей природы. По причине же этого чудного участия нам передается таинство возрождения, так что чрез самого Духа Святого, от Которого зачать и родился Христос, вновь возрождаемся духовным рождением и мы, которые рождены чрез пожелание плоти. Почему евангелист говорит о верующих: «они не от крови, ни от похоти плоти, ни от похоти мужа, но от Бога родились» (Ин.1:13). Кто непричастен этой неизреченной благодати, кто исключает из своей веры то, что́ нас главным образом спасает, тот не может наследовать всыновления детей Божиих. Поэтому много скорблю, много сокрушаюсь, что тот, кто прежде казался похвально рассуждающим об рассматриваемом нами предмете, дерзнул прибавлять суетное и крайне нелепое против единственной нашей и наших отцов надежды. Так как сам он видел, что образ мыслей его безумия крайне противен слуху кафолическому: то ему надлежало бы отступить от своего мнения, дабы не волновать предстоятелей Церкви до того, чтобы заслужить и получить приговор осуждения. Почему, если он захочет оставаться при своем убеждении, то никто не может помочь ему. Ибо управление апостольского престола держится такого правила, чтобы весьма строго поступать с упорствующими и оказывать снисхождение кающимся. Посему, так как великую полагаю надежду на чистейшую веру твоего благочестия: то умоляю славу твоего благоснисхождения, – как твоя заботливость всегда содействовала кафолической проповеди, так и ныне благоприятствуй ее успеху; может быть, для того и попустил ее Господь подвергнуться этому искушению, чтобы можно было узнать, каковы те, которые скрывались внутри Церкви, которых однако же не должно оставлять без попечения, дабы потеря их не сокрушала нас самих. Августейший же и христианнейший император, желая как можно скорее прекратить возмущение собором епископов, который он хочет созвать в Ефесе, слишком короткое и малое назначил время, определив для собрания первый день августа; потому что от третьего дня майских ид, когда мы получили письмо от его пресветлости, большая часть времени должна быть употреблена на то, чтобы можно было распорядиться отправлением священников, которые были бы способны для дела. Ибо то, чего ожидает его благочестие, т. е. что и я должен присутствовать на соборе, это, хотя бы требовалось на основании какого-либо прежде бывшего примера, теперь вовсе не может быть исполнено: потому что слишком неопределенное положение настоящих дел никак не позволяет мне отлучиться от народа такого города; да и сами производящие смятение пришли бы в некоторое отчаяние, если бы увидели, что я, по случаю церковного дела, захотел оставить отечество и апостольскую кафедру. Посему, так как, вы знаете, относится к общественной пользе то, чтобы, при полном дозволении вашей благосклонности, не отказать любви и молениям моих граждан, то считайте, что в этих моих братьях, которых я послал вместо себя, и я также присутствую с теми, которые там будут находиться; им сказал я полно и ясно, что́ нужно соблюдать относительно самого предмета, довольно для меня объяснившегося и ходом дел, и признанием того, о ком идет рассуждение. Ибо теперь рассуждается не о какой-либо малой частице нашей веры, которая была бы менее объяснена, но безрассуднейшее противление дерзает нападать на то, чего Господь не хочет оставлять неведомым ни для кого в своей Церкви, ни мужескому полу, ни женскому; потому что и самое краткое исповедание кафолического символа, которое двенадцать апостолов составили в таком же числе мыслей, столько защищено небесным ограждением, что все мнения еретиков могут быть сражены одним собственным его мечем. Если бы Евтихий захотел чистым и простым сердцем принять полноту этого cимвола, то не отступил бы ни от одного из положений священнейшего Никейского собора, – и если бы он понял, что этот символ составлен святыми отцами, то ни одной мысли, ни одного слова не возвысил бы против апостольской веры, которая одна. И посему, по обычаю вашего благочестия, благоволите потрудиться, чтобы все, что́ безумие произнесло богохульного против единственного таинства человеческого спасения, было удалено от душ всех; и если бы сам впадший в это искушение раскаялся, так чтобы письменным удостоверением осудил свое заблуждение, то пусть не будет ему отказано в прежнем его чине. О чем, да знает твоя благоснисходительность, я писал к святому епископу Флавиану, дабы не была пренебрежена любовь, коль скоро будет отвергнуто заблуждение. – Дано в июньские иды, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Епископ Лев святому собору, собравшемуся в Ефесе, (желает) о Господе всякого блага.

Благочестивейшая вера благосклойнейшего императора, зная, что к его славе по преимуществу относится то, если внутри Церкви кафолической не будет произрастать никакое зерно заблуждения, оказала такое уважение к божественным догматам, что для исполнения Святого своего намерения призвала авторитет апостольской кафедры, как бы желая от самого блаженнейшего Петра получить разъяснение того, что́ было похвалено в его исповедании, когда на вопрос Господа: «за кого почитают Меня, Сына Человеческого» (Мф. 16, 13), ученики представили различные мнения людей; но когда сами они были спрошены, как веруют, то первый из апостолов, соединив в кратком слове полноту веры, сказал: «Ты Христос, Сын Бога живого» (Мф. 16, 16), т. е. Ты, Который истинно сын человеческий, и вместе истинно Сын Бога живого, – Ты, говорю, истинный в божестве, и истинный во плоти и, сохранив свойства двоякого естества, один в том и другом. – Если бы Евтихий смысленно и живо веровал этому, то никак не удалился бы от пути веры. Поэтому и Господь отвечал Петру: «блажен ты, Симон, сын Ионин; потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец мой, Который на небесах. И Я говорю тебе, что ты Петр, и на этом камени построю Мою Церковь, и врата ада не одолеют ея» (Мф. 16, 17–18). Слишком далек от состава этого здания тот, кто не принимает исповедания Петра и противоречит Евангелию Христа, показывая, что он никогда не прилагал своей заботливости узнать истину, и напрасно носит почтенный вид тот, кто никакою зрелостию души не украсил седину своей старости. Впрочем, так как не должно оставлять без попечения и таких, и христианнейший император весьма справедливо и благочестиво пожелал составить собор епископов, дабы полным рассуждением могло уничтожиться всякое заблуждение: то поэтому и я послал моих братьев, епископа Юлиана, пресвитера Рената и сына моего, диакона Илария, и с ними нотариуса (писца) Дульцития, испытанной нами веры, которые заменили бы мое присутствие на святом собрании вашего братства и общею с вами мыслию постановили бы то, что́ должно быть благоугодно Господу, т. е. чтобы прежде всего, осудив гибельное заблуждение, рассудили бы даже и о восстановлении того, кто заблудил неблагоразумно, если только он, приняв истину, вполне и открыто осудит собственным голосом и подписом еретические понятия, в которых запутался по несмыслию, чт́о он и сам объявил в своей просьбе, которую прислал к нам, обещая, что он во всем готов последовать нашему суждению. Получив же послание от нашего брата и соепископа Флавиана, мы совершенно полно отписали ему о том, что́, казалось, относилось до нас, так чтобы, по уничтожении того заблуждения, в котором находился обесчестившийся им, в похвалу и славу Бога во всем мире одна была вера, одно и то же исповедание, и "о имени Иисуса поклонилось бы всякое колено небесных, земных и преисподних, и исповедал бы всякий язык, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Филип. 2, 10). Аминь. – Дано в июньские иды, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Возлюбленнейшему сыну, пресвитеру Фавсту, епископ Лев.

Мне всегда приятно беседовать с тобою и удовлетворять своему желанию приветствовать тебя; потому что знаю тебя с похвальной стороны, как стража чистейшей веры, который не влается всяким ветром учения, но стоит твердо на основании пророков и апостолов, которое есть Христос. Почему, когда придет Сын человеческий в своем божестве для очищения всего мира, ты явишься как избранное зерно, достойное быть положенным в житницу вечности. Итак, получив от тебя послание чрез сына моего Парения, и исполняя с своей стороны взаимное приветствие, убеждаю твое совершенство, сын возлюбленнейший, чтобы ты не смущался о евангелии рождения Господа Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова по плоти; потому что эта вера побеждает мир, когда кто верует, что Иисус есть Сын Божий. Если же возникнут какие-либо вопросы относительно веры, то советуем тебе писать к нам пространнее о том, что́ относится к общей пользе, и мы примем с удовольствием тех, которые доставят их нам.

Возлюбленнейшему и досточтимому сыну Евтихию Петр, епископ Равенны.

Печальный прочел я твое печальное послание, и горестные твои строки пробежал с должною горестию; потому что как нас исполняет небесною радостию мир церквей, согласие священников, спокойствие народа, так низлагает и сокрушает нас братское разномыслие, в особенности, когда оно происходит из таких причин. В течение тридцати лет человеческие законы решают вопросы человеческие; а рождение Христа, которое в божественном законе представляется неизъяснимым, после стольких веков подвергается безрассудному исследованию. На чем преткнулся Ориген, исследователь начал, как пал Несторий, рассуждая о естествах, – это не безызвестно твоему благоразумию. Волхвы своими таинственными дарами исповедали Христа в пеленах, как Бога (Мф. 2, 11); а священники жалким вопросом испытывают, кто Тот, Который родился от Святого Духа девственным рождением? Когда Иисус в пеленах издал плач, то воинство небесное возгласило: «слава в вышних Богу» (Лк. 2, 14). И теперь ли поднимать вопрос о Его рождении, когда «о имени Исусове поклоняется всякое колено небесных и земных и преисподних» (Флп. 2, 10)? – Мы, брат, говорим вместе с апостолом: «аще и разумехом по плоти Христа, но ныне ктому не разумеем» (2Кор. 5, 16). Мы не можем пытливо исследовать о Том, Кому должны принесть честь и воздать страх; должны мы ожидать, а не разбирать Того, Кого исповедуем, как Судию. – Так отвечаю, брат, на твое послание кратко; готов писать пространнее, если напишет ко мне что-нибудь об этом предмете наш брат и соепископ Флавиан. Если же тебе покажется это неприятным, так как ты написал свою любимую мысль: то каким образом мы можем рассуждать о тех, которых не видим по причине их отсутствия, и что они думают, не знаем по причине их молчания? Нельзя признать справедливым посредником того, кто выслушивает одну сторону так, что ничего не хочет принимать от другой стороны. Советуем тебе, достопочтенный брат, чтобы ты с покорностию внимал всему, что написано блаженнейшим папою города Рима; потому что св. Петр, который живет и восседает на своем престоле, открывает ищущим истину веры. Ибо мы, по любви к миру и вере, помимо согласия епископа Римского, не можем расследовать о предметах веры. Да благоволит Господь сохранить любовь твою невредимою на долгое время, возлюбленнейший и достопочтенный сын!

Возлюбленнейшему брату Флавиану Лев, епископ Римский.

Получил я послание любви твоей вместе с деяниями, которые совершены у вас по вопросу о вере. И так как благосклоннейший император, озабоченный миром Церкви, хочет созвать собор, хотя очевидно, что дело, о котором идет рассуждение, нисколько не требует соборного исследования: то я извещаю тебя, брат возлюбленнейший, что вслед за сим придут те, которых я назначил по этому делу. И не было надобности писать теперь с большею подробностию; так как, по милости Божией, о том, что́ мы считаем нужным для этого дела, ты полнее узнаешь из тех писем, которые они принесут с собою. – Дано в пятнадцатый день июльских календ, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Епископ Лев Феодосию Августу.

По получении послания твоего, я усмотрел, что много должна радоваться вселенская Церковь; потому что твоя благосклонность не хочет, чтобы вера христианская, которою чествуется и прославляется Божество, оставалась в ком-либо различною и несогласною. Ибо какими человеческими делами успешнее можно привлекать милосердие Божие, как не тем, если всеми будет воздаваться Его величию одно благодарение и священнодействие одного исповедания? В том и состоит благочестие священников и всех верных, когда они не иначе мыслят о том, что́ единородным Сыном Божиим – Словом сделано для нашего искупления, как сам Он повелел о Себе веровать и проповедовать. Поэтому, хотя ко дню епископского собора, который назначен вашим благочестием, мне никак нельзя явиться, потому что на это не было прежних примеров, и настоящая необходимость не позволяет оставить своего города, особенно же потому, что предмет веры так очевиден, что по разумным причинам можно было бы удержаться и от созывания собора: впрочем, сколько благоволил Господь помочь мне, я приложил свое усердие, чтобы в некоторой мере повиноваться определениям вашей благосклонности, назначив от себя моих братьев, которые были бы способны к отсечению соблазнов, по справедливости дела, и которые бы заменили мое присутствие; ибо возникший вопрос не таков, чтобы можно или должно было колебаться сомнением. – Дано в двадцатый день июльских календ, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Возлюбленнейшему брату Флавиану епископ Лев.

Что́ и сколько любовь твоя перенесла в защищении кафолической веры мы узнали от диакона, который украдкою убежал из Ефеса. И хотя прославляем Бога, укрепляющего тебя силою своей благодати: впрочем нам необходимо болезновать о падении тех, чрез кого истина подвергается нападению и потрясается самое основание целой Церкви. А так как Божественное Провидение всегда являет своим необходимую помощь: то да знает твое братство, что мы для общего дела ничего не опустили такого, что надлежало сделать, дабы прежде всего достигнуть того, что полезно всему обществу верующих. Между тем, любовь твоя должна мужественно терпеть то, что́, как она не сомневается, послужит ей в вечную славу. Податель этого краткого послания может рассказать тебе верным и точным словом, к чему, при помощи Господа, по своему усердию к вере и любви, мы стремимся. – Дано в третий день октябрьских календ, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Человеколюбивейшему и славнейшему Феодосию Августу, епископ Лев и святой собор, составившийся в Риме.

Получив послание вашей благоснисходительности, которое по любви к вере кафолической прислали вы прежде сего к престолу апостола Петра, мы возымели такую уверенность в защищении вами истины и мира, что в рассуждении этого предмета, столь простого и огражденного, думали мы, ничего не могло быть такого, что́ принесло бы вред, в особенности же, когда на собрание епископов, которому вы повелели состояться в Ефесе, были посланы столь ученые мужи, так что, если бы Александрийский предстоятель (Диоскор) позволил огласить в слух епископов те послания, которые они представили собору и Флавиану, то таким объявлением чистейшей веры, которую мы приняли и сохраняем, как внушено нам от Бога, успокоился бы шум всех несогласий, так что ни невежество не безумствовало бы более, ни ненависть не нашла бы случая делать вред. Но когда частные расчеты действуют под покровом благочестия, то чрез это нечестием весьма немногих сделано то, что пострадала целая Церковь. Мы узнали, не чрез какого-нибудь недостоверного вестника, но от самого точного повествователя тех действий, которые совершены, от нашего диакона Илария, который, чтобы против воли не быть вынужденным подписаться, едва убежал, – от него-то мы узнали, что на собор сошлись весьма многие епископы, собрание которых могло бы принести пользу и совещанию и суждению, если бы тот, кто присвоил себе место начальника, захотел сохранить священническую умеренность, так что, как этого требовал обычай, когда бы свободно были произнесены мнения всех, то по спокойном и правильном рассмотрении было бы определено то, что́ и с верою согласно, и заблуждающим послужило бы к снисхождению. На самом же суде, как узнали мы, присутствовали не все из собравшихся; потому что, как мы знаем, одни были удалены, другие допущены, которые, по мысли вышеупомянутого епископа, простерли невольные руки к нечестивым подписам; так как они знали, что если бы они не исполнили того, что́ им было повелено, это повредило бы их благосостоянию; а сам он произнес такое мнение, что, когда нападают на одного человека, то подверглась бы жестокости вся Церковь. Когда посланные нами от кафедры апостольской увидели все это, до того нечестивое и противное вере, что они не могли бы согласиться с этим ни при каких притеснениях: то постоянно должны были, как и следовало, свидетельствовать на этом соборе, что апостольская кафедра никак не примет того, что́ на нем постановлялось. И в самом деле, должно нарушиться всякое таинство веры (чего да не будет во времена вашего благочестия), если это зловреднейшее преступление, которое превосходит всякое тонким образом обманывает неосторожных и так обольщает неблагоразумие некоторых подобием благочестия, что под видом спасительного внушает вредное: то поэтому умоляем вас, отдалите от мысли вашего благочестия искушение веры и благочестия, – и то, что допускается по вашим временным законам, исполните в рассуждении божественных догматов, т. е. чтобы человеческое превозношение не делало насилия Евангелию Христа. Вот я, христианнейший и достоуважаемый император, вместе с моими сосвященниками, исполняя долг чистой любви к досточтимому вашему благочестию и желая, чтобы вы во всем были приятны Богу, которого за вас молит Церковь, дабы нам не быть осужденными за свое молчание пред судилищем Христа Господа, умоляем вас пред неразделимою Троицею единого Божества, которое оскорбляется таким действием и которое само есть ваш хранитель и виновник вашей империи, – умоляем и пред святыми ангелами Христа, чтобы вы повелели, дабы все оставалось в том положении, в каком было прежде всякого суда, пока не соберется большее число епископов со всего мира. И вы не должны допускать, чтобы на вас пал чужой грех; потому что (нам необходимо это сказать) мы опасаемся, чтобы тот, благочестие которого пало, не навлек на вас негодования. Имейте пред очами, и со всею силою ума благоговейно воззрите на славу блаженного Петра, на общие с ним венцы всех апостолов, на победные знаки всех мучеников, у которых была не иная какая-либо причина к страданию, как исповедание во Христе истинного божества и истинного человечества. Так как этому таинству ныне некоторые неблагоразумные нечестиво противоречат: то со слезами и стенаниями умоляют вашу кротость все церкви наших областей, все священники, чтобы вы, как справедливо подали свой голос наши послы, и как епископ Флавиан подал апелляционную записку, повелели составиться внутри Италии вселенскому собору, который бы все возникшие несправедливости так порешил, или укротил, чтобы более не оставалось ни какого-нибудь сомнения в вере, ни разделения в любви, при сошедшихся из восточных областей епископах, из которых если одни, быв побеждены угрозами и несправедливостями, отступили от стези истины, то были бы воззваны к чистоте спасительными врачевствами, а другие, которых вина более важна, если бы, при лучших советах, успокоились, то не были бы отлучены от единения с Церковию. После же этой представленной апелляции необходимо нужно потребовать, чтобы засвидетельствованы были определения никейских канонов, которые составлены епископами всей вселенной, и которые приложены здесь ниже. – Покровительствуйте кафоликам, по вашему и ваших родителей обычаю; дайте свободу защитить веру, которую, при истинном благоговении вашей благосклонности, не может подавить никакая сила, никакой мирской страх. Когда же мы подвизаемся за дела Церкви, то вместе с этим подвизаемся и за целость вашего царства, чтобы вы, в спокойствии и справедливости, обладали своими провинциями. Защитите против еретиков непоколебимое состояние Церкви, дабы и ваша империя была защищена десницею Христа. – Дано в третий день октябрьских ид, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Славнейшему и милостивейшему императору Феодосию епископ Лев.

Давно – изначала на бывших соборах мы получили такое полномочие от блаженнейшего Петра, первого из апостолов, что имеем авторитет столько защищать истину ради вашего мира, чтобы, при ее ограждении, никому не было дозволено возмущать ее в ком-либо, пока наконец совсем не будет удален вред. Итак мы подтверждаем, что собор епископов, который вы повелели созвать в городе Ефесе по делу Флавиана, противоречит и самой вере и наносит рану всем церквам, что дознано нами не от какого-нибудь недостоверного вестника, но от самих достопочтеннейших епископов, которые были нами посланы, и от вернейшего повествователя бывших происшествий – нашего диакона Илария. А такая вина произошла от того, что те, которые были собраны, произнесли свои мнения о вере и заблудившихся не от чистого сознания и правильного суждения, как этого требовало обыкновение. На самом даже суде, как узнали мы, присутствовали не все из собравшихся; потому что, как мы знаем, одни были удалены, другие допущены, которые, по мысли выше упомянутого епископа, простерли невольные руки к нечестивым подписам; так как они знали, что если бы они не исполнили того, что им было повелено, это повредило бы их благосостоянию: а сам он произнес такое мнение, что из-за него подверглись бы жестокости все церкви. Посланные нами от апостольской кафедры, видя, что это крайне нечестиво и противно кафолической вере, объявили об этом нам. Почему, кротчайший из императоров, удалите, просим вас, от мысли вашего благочестия искушение веры и благочестия, чтобы человеческое превозношение не делало насилия Евангелию Христа. Вот я, христианнейший и достоуважаемый император, вместе с моими сосвященниками, исполняя долг чистой любви к досточтимому вашему благочестию и желая, чтобы вы во всем были приятны Богу, которого за вас молит Церковь, дабы нам не быть осужденными за свое молчание пред судилищем Господа, умоляем вас пред неразделимою Троицею единого Божества, которое оскорбляется таким действием, и которое само есть ваш хранитель и виновник вашей империи, – умоляем и пред святыми ангелами Христа, чтобы вы повелели, дабы все оставалось в том положении, в каком находилось прежде всякого суда, пока не соберется бо́льшее число епископов со всего мира. И вы не должны допускать, чтобы на вас пал чужой грех; потому что (нам необходимо это сказать) мы опасаемся, чтобы тот, благочестие которого пало, не навлек на вас негодования. Имейте пред очами, и со всею силою ума благоговейно воззрите на славу блаженного Петра, на общие с ним венцы всех апостолов, на победные знаки всех мучеников, у которых была не иная какая-либо причина к страданию, как исповедание во Христе истинного божества и истинного человечества. Так как этому таинству ныне некоторые неблагоразумные нечестиво противоречат: то со слезами и стенаниями умоляют вашу кротость все церкви наших областей, все священники, чтобы вы, как справедливо подали свой голос наши послы, и как епископ Флавиан подал апелляционную записку, повелели составиться внутри Италии вселенскому собору, который бы все возникшие несправедливости так порешил, или укротил, чтобы более не оставалось ни какого-нибудь сомнения в вере, ни разделения в любви, при сошедшихся из восточных областей епископах, из которых если одни, быв побеждены угрозами и несправедливостями, отступили от стези истины, то были бы воззваны к чистоте спасительными врачевствами, а другие, которых вина более важна, если бы, при лучших советах, успокоились, то не были бы отлучены от единения с Церковию. После же этой представленной апелляции, необходимо нужно потребовать, чтобы засвидетельствованы были определения никейских канонов, которые составлены епископами всей вселенной. – Покровительствуйте кафоликам, по вашему и ваших родителей обычаю; дайте свободу защитить веру. Когда же мы подвизаемся за дела Церкви, то вместе подвизаемся и за целость вашего царства, чтобы вы в спокойствии и справедливости обладали своими провинциями. Защитите против еретиков непоколебимое состояние Церкви, дабы и ваша империя была защищена десницею Христа. – Дано в третий день октябрьских ид, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Епископ Лев и святой собор, сошедшийся в городе Риме, Пульхерии Августе.

Если дошли до вашего благочестия послания, которые по делу веры отправлены чрез наших клириков: то без сомнения вы, при внушении вам Господа, могли приготовить врачевство тем делам, которые совершены против веры. Ибо когда вы не принимали стороны священников, когда не стояли за благочестие и веру христианскую? Но если к вашей кротости до сих пор не могли прибыть посланные, потому что едва один из них, наш диакон Иларий, убежавши, возвратился к нам: то мы рассудили вновь повторить свои послания. И чтобы наши мольбы были сильнее, мы приложили копии с тех посланий, которые не дошли до вашей благосклонности; умоляем вас усильнейшими прошениями, – горестнейшие совершились дела, против которых вам нужно восстать от императорского престола, тем бо́льшее приложите попечение о славе благочестия, которым вы отличаетесь, дабы чистота кафолической веры не была нарушена какою-либо случайностию человеческих несогласий. Ибо то, чего мы надеялись от составившегося в Ефесе собора, что́ он должен был успокоить и восстановить врачевством мира, – это не только пришло в большее расстройство, но еще (о чем должно очень скорбеть) обратилось к разрушению самой веры, по которой мы считаемся христианами. И те, которые нами были посланы (из которых один, избегая насилия Александрийского епископа, присвоившего себе все, верно возвестил нам о ходе совершившихся дел), возглашали на том соборе, как и следовало, не столько против суда, сколько против неистовства одного человека, представляя, что все, производившееся по насилию и страху, они не могут предпочесть таинствам Церкви и самому символу, составленному апостолами, и что они, не смотря ни на какие притеснения, не отступят от той веры, которую весьма полно изъясненною и в порядке изложенною принесли на святой собор от кафедры блаженного апостола Петра. Когда чтение этой веры, по требованию епископов, не было дозволено, для того именно, чтобы, отвергнув ту веру, которая увенчала патриархов, пророков, апостолов и мучеников, упразднить (что и сказать ужасно) рождение Господа нашего Иисуса Христа по плоти и исповедание истинной Его смерти и воскресения: тогда мы написали об этом предмете, как могли, к славнейшему императору и, что́ особенно важно, к христианину, приложив также и копии с прежних своих посланий, чтобы он не допустил какою-либо новизною повредиться той вере, в которой он, быв возрожден благодатию Божиею, царствует. Так как епископ Флавиан из всех твердо стоит в нашем общении, – так как то, что́ сделано без рассмотрения справедливости и вопреки всех канонов, никакой разум не допустит считать окончательно решенным, – и так как собор Ефесский не только не уничтожил соблазна разделения, но еще увеличил его: то пусть назначится для составления собора внутри Италии и время и место, с тем, чтобы, взвесивши жалобы и предъявления той и другой стороны, с бо́льшею тщательностию пересмотреть все то, что порождено преткновениями и злобою, дабы без нарушения веры, без насилия благочестию, возвратились к миру Христову те священники, которые по немощи вынуждены были подписаться, и дабы низложились одни только заблуждения. Чтобы нам достигнуть этого, благочестие твоей, совершенно нам известной, веры, которое всегда содействовало предприятиям Церкви, пусть благоволит заявить наше покорнейшее моление пред благосклоннейшим императором, к которому сделано особое посольство от кафедры блаженнейшего апостола Петра, чтобы он прежде, нежели эта междоусобная и гибельная война усилится внутри Церкви, дал способы, при содействии Божием, восстановить единство, зная, что все то будет полезно могуществу его империи, что, при благосклонном его расположении, будет сделано для свободы кафолической. – Дано накануне октябрских ид, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Епископ Лев и святой собор, который составился в городе Риме, клиру, достопочтенным мужам и народу, находящемуся в Константинополе, возлюбленным сынам, (желают) о Господе всякого блага.

После того, как дошло до нашего сведения то, что́ совершилось в Ефесе против общего всех чаяния, признаемся, дух наш возмущен великою скорбию; и мы нелегко могли бы поверить, что столько было позволено несправедливости, если бы сын наш – диакон Иларий, который был послан нами вместе с прочими, не возвратился назад бегством, уклоняясь того, чтобы не сделаться участником несправедливой мысли; потому что, когда там подали наши голос противоречия, то ему не хотел внимать Александрийский предстоятель, присвоивший себе одному всю власть и насильственно увлекший в соучастие своей воли прочих священников, которые силою были вынуждены подписаться, не могши приискать никакой достаточной причины к осуждению. Но мы верим, что такие дерзости нисколько не будут приятны благочестивому и христианнейшему императору. И теперь, так как мы узнали, что церковь ваша по этой причине находится в рассеянии, мы признали за нужное вас утешить и ободрить своими посланиями, дабы вы противостояли нечестию вероломных в защищении кафолической веры. Ибо мы не хотим, чтобы ваша любовь была ниспровергнута этим горестным событием, когда бо́льшая слава имеет последовать за вашим постоянством, если никакие угрозы, никакой страх не возмогут отторгнуть вас от вашего достохвального епископа. И всякий, кто бы осмелился, пока жив и невредим Флавиан, ваш епископ, нападать на его священников, никогда не будет в нашем общении и не может считаться в числе епископов. Мы как анафематствовали Нестория за его упорство, так осуждаем на равное отлучение и тех, которые отрицают действительность плоти нашей в Господе Иисусе Христе. Итак станьте в духе кафолической истины и примите это апостольское наставление, преподаваемое вам нашими устами: «ибо вам даровано о Христе не только то, чтобы веровать в Него, но и то, чтобы страдать за Него» (Филип. 1, 29). Не думайте, возлюбленнейшие, будто над святою Церковию или теперь не достает, или не будет впредь Божественного Промысла. Ибо чистота веры тогда-то и сияет, когда отделяется от нее примесь заблуждений. Поэтому еще раз и еще заклинаем вас и вместе увещеваем пред лицом Господа, чтобы вы никакими хитростями, никакими убеждениями кого-либо не отступали от веры, в которой вы утверждены и в которой, как мы знаем, пребывает христианнейший император; но в лице вашего епископа пред очами сердца имейте Того, за которого он (ваш епископ) не убоялся претерпеть все, что́ ему нанесено было; мы желаем, чтобы вы во всем были ему подражателями, дабы могли иметь с ним и общую награду веры. – Дано в октябрьские иды, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Епископ Лев и святой собор, который составился в городе Риме, клиру, достопочтенным мужам и народу, находящемуся в Константинополе.

Хотя великая скорбь поражает нас при воспоминании того, что́ сделано в Ефесе на соборе священников, потому что, как поведает единогласная молва и как подтверждает самое положение дел, там не было соблюдено ни правило справедливости, ни благочестие веры: впрочем мы радуемся за ревность вашего благочестия и в возгласах святого народа, образцы которых дошли до нас, похваляем общее усердие всех вас; ибо у добрых сынов пребывает и живет справедливая любовь к своему наилучшему отцу; и вы не допустите, чтобы с какой-либо стороны было повреждено просвещение кафолического учения. Без всякого сомнения, как открыл вам Дух Святой, те приобщаются заблуждению манихеев, которые отрицают, что единородный Сын Божий воспринял истинного человека нашего естества и все Его телесные действия хотят принимать за призрак одного подобия. Дабы вы не имели сочувствия этому нечестию в ком бы то ни было, мы отправили уже к вашей любви, чрез сына моего Епифания и Дионисия – нотариусов римской церкви, увещательные послания, в которых мы охотно представили вам требуемое вами утверждение, дабы вы не сомневались, будто мы отказываем вам в нашей отеческой заботливости, и что мы всеми мерами стараемся о том, чтобы, при содействии милосердного Бога, низложить все соблазны, которые произведены людьми нечестивыми и безрассудными. И пусть не дерзает обольщать себя своею священническою почестию тот, кто побежден нечестием мысли, достойной проклятия. Ибо, ежели неведение едва терпимо в простых людях, то во сколько раз более оно является не заслуживающим ни извинения, ни снисхождения в тех, которые начальствуют, особенно же, когда они начинают защищать вымыслы превратных мнений и вовлекают в единомыслие с собою, или обманом, или ласковостию, некоторых нерассудительных! Такого рода люди отвергаются от святых членов тела Христова, и кафолическая свобода не должна допустить, чтобы на нее возложено было иго неверных. Ибо должны считаться вне дара благодати Божией и вне таинства спасения человеческого те, которые, отрицая во Христе естество нашей плоти, и противоречат Евангелию и противоборствуют символу. И не понимают они того, что по своему ослеплению впадают в ту опасность, что не стоят твердо в истинах ни страдания Господа, ни Его воскресения: потому что то и другое упраздняется в Спасителе, если не признается в Нем плоть нашего рода. И в какой тьме неведения, в каком закоснении нерадения находятся они, когда ни от слуха не научились, ни чрез чтение не вразумились относительно того, что́ в Церкви Божией так единогласно пребывает в устах всех, что, между прочими таинствами нашей веры, об истине плоти и крови во Христе не молчит даже и язык младенцев! Ибо в таинственном раздаянии духовной пищи преподается и приемлется то, что мы, получая существо небесного хлеба, и сами переходим в плоть Того, Кто Сам стал нашею плотию. Поэтому и для утверждения любви вашей, которая похвальною верою противодействует врагам истины, пристойно и благовременно воспользуюсь и выражусь апостольским изречением и смыслом: «сего ради и аз, слышав вашу веру о Христе Иисусе, и любовь, яже ко всем святым, не престаю благодаря о вас, поминание о вас творя в молитвах моих: да Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, даст вам Духа премудрости и откровения, в познание Его: просвещенна очеса сердца вашего, яко уведети вам, кое есть упование звания Его, и кое богатство славы достояния Его во святых, и кое преспеющее величество силы в нас, верующих по действу державы крепости Его, юже содея о Христе, воскресив Его от мертвых, и посадив одесную Себе на небесных, превыше всякого начальства и власти и силы и господства, и всякого имене, именуемего не точию в веце семь, но и во грядущем. И вся покори под нозе Его: и Того даде главу выше всех Церкви, яже есть тело Его, исполнение исполняющего всяческая во всех» (Еф.1:15–23). Пусть скажут нам эти противники истины, когда всемогущий Отец, или по какой природе превознес Сына своего превыше всего, или какому существу покорил все? Ибо божество Слова во всем равно и сосущественно Отцу, и Рожденный довременно от вечности одинаковое имеет могущество с Родившим. Подлинно Творец всех естеств, чрез которого все произошло и без которого ничто не состоялось (Иоан. 1, 3), выше всего, что Им сотворено, и сотворенное никогда не было не подчинено своему Творцу, которому от вечности принадлежит – быть не иначе, как от Отца, и не иным, как сам Отец. Если же Ему придана власть, если прославлено Его достоинство, если превознесена высота: то, значит, менее превозносящего был Тот, кто превознесен, и не обладал богатством того естества, в полноте которого имел нужду. Но думающего таким образом увлекает в сообщество с собою Арий, развращению которого много благоприятствует это нечестие, отрицающее естество человеческое в Боге Слове; потому что, когда таковой считает за постыдное признавать в величии Божием Его уничижение, то сим самым или признает ложным во Христе образ Его тела, или все Его действия и страдания телесные скорее отнесет к божеству, нежели к плоти. А если он дерзнет защищать что-либо подобное, это будет совершенно безумно; потому что ни благочестие веры, ни смысл таинства не допускают, чтобы или божество потерпело нечто, или в чем-нибудь солгала истина. Итак бесстрастный Сын Божий есть Бог, у которого со Отцом и св. Духом одна неизменяемая сущность Троицы, т. е. то, что́ Он есть по бытию, всегда есть; но по исполнении того времени, которое предназначено было в вечном совете и предсказано знаменованием пророческих слов и действий, соделавшись сыном человеческим, не чрез превращение своего существа, но чрез воспринятие нашей природы, пришел взыскать и спасти то, что́ погибало (Лук. 19, 10). Пришел же не местным приближением, ни чувственным движением, так как бы стал присутствовать там, где прежде не был, или отступил оттуда, откуда прибыл; но пришел чрез то самое, чем Он должен был показать Себя, и что́ в Нем было видимо и обще с видящими Его, т. е. восприняв во чреве Матери человеческую плоть и душу, так что Тот, кто был во образе Божием, соединил в Себе и образ раба и подобие плоти греха (Рим. 8, 3), чрез что божественное не умалил человеческим, но божественным возвеличил человеческое. Ибо такова была вина всех смертных, перешедшая от первых родителей, что, при сообщении первородного греха потомкам, никто не избежал бы осуждения наказания, если бы Слово не сделалось плотию и не вселилось в нас (Иоан. 1, 14), т. е. в том естестве, которое было одного с нами рода и одной крови. Поэтому апостол говорит: «яко же единого прегрешением во вся человеки вниде осуждение: такожде и Единого оправданием во вся человеки вниде оправдание жизни. Яко же бо ослушанием единого человека грешни быша мнози, сице и послушанием Единого праведни будут мнози» (Рим. 5, 18–19). И опять: «понеже бо человеком смерть бысть, и человеком воскресение мертвых. Якоже бо о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут» (1Кор.15:21–22). Таким образом все те, которые родились от Адама, во Христе получили возрождение, имея свидетельство веры и об оправдании благодати и о сродстве естества. Кто не признает этого естества, воспринятого единородным Сыном Божиим во чреве дщери Давидовой, тот отлучает себя от всякого таинства веры христианской и, не зная Жениха, не разумея и невесты, не может быть участником в брачном пиршестве. Ибо плоть Христа есть покров Слова, которым облекается всякий, кто истинно исповедует сие Слово. А кто стыдится Его и отвергает как бы недостойное, тот не может получить от него никакого украшения, и хотя бы такой приступил к царскому торжеству и присоединился нагло к священной вечери, впрочем, как бесчестный собеседник, не может утаиться от разборчивости Царя; но, как засвидетельствовал сам Господь, будет взят, и, связанный по рукам и ногам, отошлется в кромешную тьму, где будет плач и скрежет зубов (Мф. 22, 13). Поэтому, кто не исповедует во Христе человеческого тела, тот сам признал себя недостойным таинства воплощения и не может иметь участия в этом таинстве; о чем возвещает апостол, говоря: «зане уди есмы тела Его, от плоти Его и от костей Его: сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину», и изъясняя, что это означает, присовокупил: «тайна сия велика есть: аз же глаголю во Христа и во Церковь» (Еф.5:30–31). Итак от самого начала рода человеческого всем людям возвещен Христос, имевший придти во плоти, в которой, как написано, и будут два в одной плоти; эти два суть: Бог и человек, Христос и Церковь, которая произошла от плоти Жениха в то время, когда она, при истечении из ребра Распятого крови и воды, получила таинство искупления и возрождения. В этом и заключается новое состояние твари, которая в крещении совлекается не одежды истинной плоти, но порчи осужденной ветхости, для того, чтобы человек сделался телом Христовым, так как и Христос есть тело человека. Почему мы называем Христа не Богом только, как еретики манихеи, – и не человеком только, как еретики фотиниане, – и человеком не в таком смысле, будто у него чего-нибудь недостает из того, что без всякого сомнения принадлежит человеческой природе, например, или души, или мысли разумной, или плоти, которая не была бы заимствована от жены, но которая составилась от Слова чрез превращение Его и изменение в плоть, каковые три ложные и пустые мысли высказаны тремя различными партиями еретиков аполлинаристов, – и не говорим, что блаженная Дева Мария зачала человека без божества, который, быв произведен Святым Духом, после был воспринят Словом, за что достойно и справедливо осудили мы Нестория, который проповедовал это; но говорим, что Христос, Сын Божий, есть истинный Бог, рожденный от Бога Отца без всякого начала времени, и что Он же есть истинный человек, рожденный от Матери человека, по истечении известной полноты времени, и что Его человечество, по отнощению к которому Отец больше Его есть, ничем не умалило Его естества, которым Он равен Отцу; но то и другое вместе есть один Христос, который весьма истинно сказал – по божеству: «Аз и Отец едино есма» (Ин.10:30), – и по человечеству: «Отец болий Мене есть» (Иоан. 14, 28). – Эту веру, возлюбленнейшие, истинную и несокрушимую, которая одна образует истинных христиан и которую, как мы понимаем и одобряем, вы защищаете благочестивым усердием и похвальною любовию, держите весьма твердо и всегда доказывайте. И так как после Божественной помощи вам должно снискать еще благосклонность христианских императоров: то со смирением и мудростию испросите, чтобы милостивейший император благоволил согласиться на наше прошение, – объявить полнейший собор, дабы таким образом, при помощи милосердого Бога, и здоровые получили бо́льшую силу, и больным доставлено было врачевство, если бы только они согласились врачеваться. – Дано в октябрьские иды, в консульство славнейших мужей Астерия и Протогена.

Славнейшей и благочестивейшей Августе диакон Иларий.

Не нужно мне говорить, что я имел усердие придти после собора в Константинополь; потому что явная была к этому необходимость, которая побуждала меня представить послания блаженнейшего папы, отправленные к вашей благосклонности, а вместе с этим исполнить лежавший на мне долг почтения и к вашему благочестию и к непобедимейшему и христианнейшему императору. Но этому законному моему намерению противостало то препятствие, которое враждебно всякому добру и которое расположение христиан обращает в сетование, т. е. Александрийский епископ, весьма сильный в осуждении невинных мужей. Ибо после того, как я не мог сделаться общником несправедливой его воли и мысли, он старался привлечь меня на собор (Ефесский) страхом и кознями; так как он или сделал бы то, что мне оставалось бы поддаться его обольщениям (чего да не будет) и согласиться на осуждение святейшего епископа Флавиана, или за мое сопротивление задержал бы меня, так что не было бы возможности ни прибыть в Константинополь к вашему благочестию, ни возвратиться к церкви Римской. Но однако ж, что касается до осуждения досточтимейшего и святейшего мужа: то я, возложив свое упование на помощь Христа, сохранил себя невинным и целым; потому что никакие бичи, никакие мучения не могли бы вынудить меня на согласие с его мыслию. Оставив все, я удалился оттуда, возвратившись в Рим местами неизвестными и непроходимыми, дабы явиться пред досточтимейшим папою верным повествователем обо всем, что́ сделано в Ефесе. Итак, пусть достойная уважения благосклонность ваша знает, что прежде упомянутым папою, совокупно со всем западным собором, осуждается все, что́ сделано епископом Диоскором в Ефесе, вопреки канонам, по одному мирскому возмущению и неприязни, и это никаким образом не может быть принято в тех частях, которые постановлены не без оскорбления веры и обдуманного рассуждения мужа святейшего и невинного, по одному насилию выше упомянутого епископа. А что́ с твердым и мужественным достоинством высказано мною относительно веры, то я считаю излишним говорить об этом; ибо можете узнать это из посланий блаженнейшего папы. Посему, знаменитейшая госпожа и милостивейшая императрица, достоуважаемое ваше благочестие не должно оставлять того, чему оно охотно положило начало, но с священною ревностию о вере и с твердою волею сохранять.

Государю Феодосию, славному, победителю и триумфатору, постоянному императору и отцу, Валентиниан, славный, победитель и триумфатор, постоянный император и сын.

Когда я прибыл в город Рим для умилостивления Божества, в следующий день пошел в храм апостола Петра, и там, после священной ночи апостольского дня, был умоляем и Римским епископом и вместе с ним другими, собравшимися из разных областей, писать к вашей кротости относительно веры, которая – хранительница всех верных душ, – как говорят, возмущена. Эту веру, преданную нам от наших предков, должны мы защищать со всем подобающим благочестием и сохранять в наши времена достоинство собственного нашего благоговения к блаженному апостолу Петру; ибо, – государь священнейший отец и досточтимый император, – блаженнейший епископ города Рима, за которым древность преимущественно пред всеми признала первенство священства, должен иметь место и возможность судить о вере и священниках. А для этого, по обыкновению соборов, и Константинопольский епископ приглашал его письменно по случаю происшедшего спора о вере. Итак, я не отказал ему, когда он этого требовал и заклинал общим нашим спасением, и согласился обратиться к твоей кротости с своим прошением о том, чтобы выше упомянутый священник, созвав со всего мира прочих священников внутри Италии, удалив всякий предрассудок и узнав при тщательном расследовании в самом начале все дело, которое возникло, произнес бы суждение, какого требуют и вера и разум истинного Божества. Ибо в наши времена дерзость не должна торжествовать над потрясенным благочестием, когда до сих пор была сохраняема непоколебимая вера. Для лучшего же удостоверения вашего достоинства, мы отправили даже деяния, из которых ваше благочестие уразумело бы и желания и воззвания всех.

Государю Феодосию, победителю и триумфатору, постоянному императору – сыну, Галла Плакида, благочестивейшая и славная, постоянная императрица и мать.

Так как при самом вступлении в древний город мы имели то усердие, чтобы почтить блаженнейшего апостола Петра: то, при нашем поклонении пред алтарем мученика, досточтимейший епископ Лев, окруженный множеством епископов, которых он, по причине первенства или достоинства своего места, собрал из бесчисленных городов Италии, едва сдерживаясь, прослезился после молитвы пред нами за веру кафолическую, представляя также в свидетели самого верховного из апостолов, к которому мы недавно прибыли, и смешивая слезы с словами, расположил и нас к участию в своем плаче. Ибо немалое лишение заключается в том, что́ сделано; потому что вера, которая в продолжении стольких времен правильно сохраняема была священнейшим нашим отцом, Константином, который первый воссиял христианином для империи, возмущена согласно с мнением одного человека, который, как говорят, ничего более не произвел на соборе в городе Ефесе, кроме ненависти и споров, нападая на Флавиана, епископа Константинопольского, силою и страхом воинов, за то, что он прислал жалобу к апостольскому престолу и ко всем епископам здешних стран чрез тех, которые отправлены были на собор досточтимейшим епископом Рима, и которые, по определениям Никейского собора, обыкновенно присутствуют на соборах, – государь священнейший сын, досточтимый император. Итак, в этом деле твоя кротость, противодействуя таким волнениям, пусть повелит, чтобы истина веры и кафолического благочестия сохраняема была неомраченною, так чтобы по правилу и определению апостольского престола, который и мы признаем старейшим, с восстановлением Флавиана в достоинство священства и пребыванием его во всем невредимым, суд над ним перенесен был на собор апостольской кафедры, на которой считается первым тот, кто удостоился получить небесные ключи и кто украсил собою первенство епископства. Почему и нам должно во всем сохранять уважение к этому величайшему городу, который признается владыкою всех городов. Нужно же со всею тщательностию позаботиться еще и о том, чтобы то, что в прежние времена сохранял наш род, не было унижено нами, и чрез такой пример не произошли бы расколы между епископами и святыми церквами.

Государю Феодосию, триумфатору, постоянному императору и отцу, благочестивейшая и славная Ликиния Евдоксия, постоянная императрица – дочь.

Всем известно, что твоя кротость имеет такое попечение и заботливость о кафолической вере, что вы совершенно воспретите делать ей какое-либо оскорбление. Ибо, когда мы прибыли в Рим и вступили на порог храма святейшего апостола Петра: то Лев, блаженнейший епископ города Рима, вместе с другими весьма многими епископами, предстал пред нас с своим прошением, говоря, что все учение веры возмущено на всем Востоке и произошло то, что вся вера Христова приведена в совершенное смешение. Он оплакивал Флавиана, епископа Константинопольской церкви, изгнанного по причине ненависти Александрийского епископа, свидетельствуясь святынею самых достойных благоговения мест и спасением нашей кротости, требовал того, чтобы я по этому делу послала письмо к твоей благоснисходительности, государь священнейший отец и досточтимый император. Итак, приветствуя тебя, прошу справедливости, чтобы твоя кротость благоволила дать врачевство этим делам и повелела исправить то, что́ сделано худо, дабы при собрании всех, что́ уже предположено, было всецело рассмотрено, на составившемся внутри Италии соборе, дело веры и христианского благочестия, которое возмущено. Ибо из написанного видно, что весь спор возбужден здесь от того, что епископ Флавиан устранен от дел церковных.

Благочестивейшая Галла Плакида, постоянная императрица, Элии Пульхерии, благочестивейшей и постоянной императрице.

Движимые чувством благочестия, мы пожелали взглянуть на Рим, при многочисленных стечениях, и почтить своим присутствием пределы святых, о которых нам известно, что они за свою добродетель обитают на небе и не презирают того, что́ находится долу. Ибо мы считаем делом законопреступным презирать установление праздников. Итак, когда мы находились при блаженном апостоле Петре, там досточтимейший папа Лев, окруженный множеством священников, первый предстал пред нас по достоинству своего сана. Он, по причине вздохов наполнявшей его скорби, не мог ясно высказать в словах своего желания. Впрочем превозмог себя твердостию священнической мудрости, так что удержал немного свои слезы и ясно выразил дело оскорбленной веры, как ее защитник. Из его речи мы узнали, что в наши времена потрясена вера кафолическая, которую до сих пор сохраняли родители нашего рода, начиная от нашего отца Константина. Ибо говорят, что возбуждено нечто злонамеренное против Константинопольского епископа по воле какого-то одного человека. Итак мы узнали, что на Ефесском соборе, на котором ни один не соблюл ни священнического чина, ни правила, все произведено без рассмотрения того, что́ божественно; потому что, как говорят, высокомерие и несправедливость взяли силу для осуждения некоторых; что в наше время представляется ужасным. Итак, благочестивейшая и досточтимая дочь – Августа, вера собственно должна возыметь свою силу. Поэтому твоя благосклонность, которая всегда действовала с нами заодно, пусть и теперь благоволит одинаково с нами мыслить относительно веры кафолической, так чтобы все, постановленное на оном возмутительном и жалком соборе, было отменено со всею силою, дабы, при невредимом пребывании всех, дело о епископстве отправлено было на суд апостольской кафедры, на которой держит начальство над священством первый из апостолов – блаженный Петр, получивший даже и ключи небесного царства. Мы должны отдать во всем первенство бессмертному общению, которое владычеством своей силы наполнило весь мир и нашей империи предоставило управлять вселенною и охранять ее.

Государю моему Валентиниану, постоянному императору, Феодосий.

В самом начале послания от твоего величества показано, что твоя кротость прибыла в Рим и приняла прошение от Льва, досточтимейшего патриарха. Мы воздаем полное благодарение Божественному величию за твое, господин священнейший сын и досточтимый император, невредимое прибытие в город Рим. Что же касается до того, что сказал тебе упомянутый досточтимейший муж, то об этом, как мы думаем, весьма ясно и обстоятельно изложено в нашем послании к нему; и он узнал, что мы ни в чем не отступили от отеческой веры и предания наших предков. Ибо мы ничего более не желаем, как хранить ненарушимо таинства отеческие, преданные нам чрез преемство. И так как нам стало известно, что некоторые возмущают святейшие церкви вредною новизною: то по этой причине мы определили, чтобы составился собор в Ефесе. Таким образом, в присутствии досточтимейших епископов, с полною свободою и совершенною истиною, отлучены недостойные священства и восприняты те, которые признаны достойными. И мы знаем, что ими ничего не сделано противного правилу веры и справедливости. Итак, весь спор прекращен священным судом. А Флавиан, который признан виновником вредной новизны, получил достойное наказание. И с удалением его царствует в церквах всякий мир и всякое согласие, и процветает не иное что, как чистая истина.

Государыне моей Плакиде, досточтимой императрице, Феодосий.

Из послания твоей кротости мое постоянство узнало, о чем досточтимейший патриарх Лев просит твое постоянство. Поэтому в настоящем своем послании мы объявляем, что, относительно сказанного досточтимейшим епископом часто было писано и полнее и яснее, из чего без всякого сомнения видно, что мы ничего иного не определяли, не постановляли и не думали, кроме веры отеческой, или божественного учения, или определений досточтимейших отцов, которые уже давно по моему повелению собрались в Ефесе, подобно тому, как это было при священной памяти Константине в городе Никее. Но мы приказали постановить в Ефесе только то, чтобы все, которые возмущали святые церкви вредною язвою, были достойно удалены. И это досточтимейшими пресвитерами было определено не к сокрушению, а к согласию и чистому скреплению достойной уважения веры. Флавиан же, который, как говорят, был зачинщиком этого спора, по священному приговору удален от дел церковных. Итак, зная это, твоя кротость, госпожа священнейшая мать и досточтимая императрица, пусть не подозревает и не думает, будто мы когда-нибудь мыслили противно преданной нам вере, как говорят некоторые.

Государыне моей Евдоксии, досточтимой императрице, Феодосий.

Хотя мы всегда утешаемся посланиями любви твоей и принимаем их с полным удовольствием сердца, – хотя привыкли мы с радостию соглашаться на все твои требования, госпожа священнейшая дочь и досточтимая императрица: но в рассуждении настоящего дела, т. е. относительно Флавиана, который был епископом, наша кротость вполне объяснила все, что́ последовало по этому делу, досточтимейшему архиепископу Льву. Твоей же приятности заблагорассудили мы внушить только то, что упомянутый Флавиан удален от дел церковных судом священным, с тою целию, чтобы прекратить в святых церквах спор всеобщего сомнения. И когда это уже однажды отсечено, то после этого ничего более не возможно сделать.

Епископ Лев Феодосию, постоянному императору.

Хотя всеми посланиями вашего благочестия вы величайшую подали нам надежду на успокоение относительно тех забот, какие мы имеем за веру, потому что вы так восхваляете собор Никейский, что никак не допустите, как часто уже писали вы, отступить от него священникам Господа: но, дабы мне не показаться действующим в предосуждение кафолического покровительства, я подумал, что не должно ничего писать безрассудно, обоюдным образом, касательно поставления того, кто начал председательствовать в Церкви Константинопольской, не избрание его отрицая, а ожидая объявления кафолической истины. Умоляю, пусть ваша благосклонность примет это великодушно, так что, если он покажет себя в отношении к вере кафолической таким, каким желаем мы, то мы полнее и безопаснее возрадуемся за его искренность. А чтобы не мучило его какое-либо подозрение относительно нашего расположения, я удаляю всякий повод к затруднению, и ничего такого не требую, что́ касалось бы неудобным или сомнительным; но побуждаю к тому, чего не должен отрицать ни один из кафоликов. Ибо известны и явны всему миру те, которые или на греческом, или на латинском языке, просияли в проповеди кафолической истины. К их знанию, или учению подходят даже некоторые нашего века, из писаний которых происходит равное и многообразное наставление, которое как низложило ересь Нестория, так пресекло и то заблуждение, которое к несчастию теперь оживает вновь. Итак, пусть тщательно перечитает он то, какая вера относительно воплощения Господа хранима была святыми отцами и всегда одинаково была проповедуема; и если он усмотрит, что послание блаженной памяти Кирилла, епископа Александрийского (которым он хотел исправить и уврачевать Нестория, обличая развращенную его проповедь и яснее излагая веру никейского определения, и которое, быв прислано от него, положено в ящик апостольской кафедры), согласно с смыслом предшествовавших писаний: то пусть еще пересмотрит деяния Ефесского собора, к которым присовокуплены и приложены блаженной памяти Кириллом свидетельства кафолических священников относительно воплощения Господа против нечестия Нестория. Пусть не презрит прочитать даже и мое послание, которое он найдет во всем согласным с благочестием отцов. И если бы он сам собою понял то, что ему полезно, и чего он должен требовать и желать, – если бы наконец он от всего сердца согласился с мыслями кафоликов, так чтобы искреннее исповедание общей веры объявил свободным подписом пред всем клиром и целым народом для извещения апостольской кафедры и всех священников и церквей Господа: то, при успокоении всего мира в одной вере, мы все могли бы сказать то, что воспели ангелы о родившемся от Девы Марии Спасителе: «слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение» (Лк. 2, 14). А так как и мы, и наши блаженные отцы, учение которых мы чтим и сохраняем, единодушно пребываем в одной вере, как свидетельствуют о сем и предстоятели всех областей: то пусть священнейшая вера вашей благосклонности сделает то, чтобы как можно скорее дошли до нас писания Константинопольского епископа, какие требуются от одобренного и кафолического священника, т. е. открыто и ясно свидетельствующие, что если кто иначе верует и говорит о воплощении Бога Слова, нежели как выражает и мое и всех кафоликов исповедание, такого он отлучает от своего общения, дабы мы по справедливости могли оказывать ему братскую любовь о Христе. А чтобы скорее и успешнее совершилось это дело чрез веру вашей благосклонности, при содействии Божием, я отправил к вашему благочестию моих братьев и соепископов – Абундия и Астерия, а также Василия и Сенатора пресвитеров, благоговеинство которых мне известно; чрез них, при ясных наставлениях, какие мы послали, вы можете благосклонно узнать то, какое правило нашей веры, так что, если Константинопольский предстоятель будет согласен от всего сердца с этим нашим исповеданием, то мы, успокоенные, как надлежит, возрадуемся за мир церковный; и пусть не остается никакого сомнения относительно того, будто мы действуем по распространившимся подозрениям. Если же некоторые остаются в разномыслии с чистотою нашей веры и авторитетом отцов: то пусть ваша благосклонность согласится созвать вселенский собор внутри Италии, о чем вместе со мною просит и собор, сошедшийся по этому предмету в Риме, дабы, при соединении всех вместе, подано было врачевство исправления тем, которые отпали или по неведению, или по страху, и дабы никому не оставалось возможности лгать на собор Никейский так, чтобы нашелся противник его вере; ибо и всей Церкви и вашей империи полезно то, чтобы один Бог, одна вера и одно таинство человеческого спасения содержалось в одном исповедании целого мира. – Дано в семнадцатый день календ августа, в консульство славнейших мужей Валентиниана в седьмой раз и Авиена.

Победители Валентиниан и Маркиан, славные, триумфаторы, постоянные императоры, досточтимейшему Льву, архиепископу славного города Рима.

Мы получили свою высочайшую власть Божиим проведением и избранием знаменитейшего сената и всего войска. Поэтому относительно достоуважаемого и кафолического благочестия веры христианской, – при содействии которой, полагаем, мы обладаем силою нашего могущества, – надеемся, что твоя святость, содержащая начальство в епископстве божественной веры, справедливо должна быть успокоена в самом начале нашим высочайшим посланием; потому что мы побуждаем и просим, чтобы твоя святость молила вечное Божество о твердости и благосостоянии нашей империи, и потому, что мы имеем такое намерение и желание, чтобы с уничтожением всякого нечестивого заблуждения чрез имеющий быть созванным собор, при твоем авторитете, воцарился между всеми епископами веры кафолической совершенный мир, чистый и непорочный, чуждый всякого преступления. – Дано в Константинополе, в седьмое консульство государя нашего Валентиниана, постоянного Августа, и (в консульство) Авиена.

В десятый день календ сентября, в консульство государя нашего Валентиниана, благочестивейшего императора нашего, восьмое, и Авиена, славнейших консулов, было послано высочайшее послание от государя нашего Маркиана, постоянного императора, к святейшему епископу Льву, в котором показано, что посланные этим досточтимейшим мужем приняты с радостию; почему благоволил бы он со всею поспешностию прибыть туда сам и созвать собор, или, если покажется ему это неудобным, объявил бы о сем своим посланием, дабы при епископах, созванных высочайшими предписаниями, в каком городе будет угодно, определено было то, что сообразно с верою.

Досточтимейшему Льву, епископу славного города Рима, Маркиан.

Относительно нашего старания и молитвы твоя святость не сомневается; так как мы желаем, чтобы истинное благочестие христиан и вера апостольская пребывала твердою и сохранялась в благочестивом духе всем народом. Ибо мы не сомневаемся, что безопасность нашего могущества поддерживается правильною верою и благоволением нашего Спасителя. Посему мы охотно и, как следовало, с благосклонностию приняли тех досточтимейших мужей, которых твоя святость отправила к нашему благочестию. Теперь остается, – если угодно будет твоему блаженству прибыть в здешние страны и составить собор, – чтобы благоволено было сделать это по любви к вере; и таким образом ваша святость удовлетворит нашим желаниям и определит то, что полезно для святой веры. Если же окажется затруднительным то, чтобы ты прибыл в эти страны: то пусть твоя святость известит нас об этом собственным посланием, дабы мы разослали наши высочайшие послания по всему Востоку и самой Фракии и Иллирику о том, чтобы в какое-нибудь. определенное место, где нам будет угодно, собрались все святейшие епископы и определили, что полезно благочестию христиан и вере кафолической, как определит твоя святость по церковным правилам.

Послано было также высочайшее послание от блаженной памяти Пульхерии к тому же святейшему мужу с известием о том, что боголюбезнейший архиепископ Константинопольский Анатолий, отложив всякое заблуждение, без всякого замедления подписал послание, присланное недавно к блаженной памяти Флавиану, и уже согласен на то, чтобы состоялся какой-нибудь собор в странах Востока; также и о том, что тело блаженной памяти Флавиана перенесено в Константинополь для погребения в базилике апостолов; епископы же, которые были единомысленны с блаженной памяти Флавианом и были посланы в изгнание, будут возвращены, с тем, чтобы они снова получили свои церкви по решению собора.

Благочестивейшему Льву, епископу церкви славного города Рима, государыня Пульхерия, досточтимейшая императрица.

Мы получили послание твоего блаженства с полным уважением, какое прилично всякому епископу; из него узнали мы, что вера твоя чиста и такова, какую должно оказывать со всякою святостию храму Божию. Поэтому я и мой государь, кротчайший император, мой супруг, всегда пребывали и пребываем в сей вере, уклоняясь всякого развращения, искажения и злонамеренности. Равным образом и святейший Анатолий, епископ славного Константинополя, содержит ту же веру и благочестие, и принимает апостольское исповедание твоих посланий, отвергнув то заблуждение, которое измышлено в нынешнее время некоторыми, о чем яснее может узнать твоя святость из собственного его послания; он без всякого замедления подписал также послание кафолической веры, которое прислало твое блаженство к священной памяти епископу Флавиану. И посему пусть твоя досточтимость позаботится каким-либо образом и благоволит назначить, чтобы все епископы Востока, а также Фракии и Иллирика, как это благоугодно и нашему государю, благочестивейшему императору, моему супругу, в самом скором времени собрались из восточных областей в один какой-либо город, и там, составив собор, при твоем руководстве, рассудили бы, как этого требует вера и христианское благочестие, о кафолическом исповедании и о тех епископах, которые прежде сего отделились. А за сим да будет ведомо твоей святости, что, по повелению нашего государя и кротчайшего императора, моего супруга, тело священной памяти епископа Флавиана перенесено в славный город Константинополь и с подобающею честию положено в базилике апостолов, в которой обыкновенно были погребаемы предшествовавшие ему епископы. Равным образом, указом своим повелел он (император), что и те епископы, которые по той же причине, что были единомысленны с святейшим Флавианом относительно веры кафолической, посланы в ссылку, должны быть возвращены, с тем, чтобы, по утверждению собора и одобрению всех сошедшихся епископов, снова получили епископство и собственные свои церкви.

Победители Валентиниан и Маркиан, славные, триумфаторы, постоянные императоры, ко всем благоговейнейшим епископам всех стран.

Всем занятиям должны быть предпочитаемы божественные дела. Ибо, мы верим, при благоволении всемогущего Бога, общество будет сохранено и улучшено. А так как возбуждены некоторые недоумения касательно нашей православной веры, о чем свидетельствует и послание боголюбезнейшего архиепископа славного города Рима – Льва: то нам благоугодно было, чтобы составился святой собор в Никее, городе вифинском, дабы, при общем согласии всех, по исследовании всей истины и по устранении всякого пристрастия, которым уже злоупотребили некоторые и возмутили святое и православное благочестие, яснее открылась истинная наша вера, так, чтобы наконец уже не могло быть никакого сомнения или разномыслия. Поэтому твоя святость, с какими угодно будет тебе боголюбезнейшими епископами церквей, находящихся под управлением твоей святости, которых ты признаешь способными и опытными в учении православного благочестия, пусть поспешит прибыть в упомянутый город Никею ко дню сентябрьских календ. (А кто отвергнет имеющий быть вселенский и целому миру полезный собор, тот и погрешит пред самым Божеством, и оскорбит наше благочестие). Да ведает также твоя святость, что и наше величество будет находиться на этом почтенном соборе, если только какие-нибудь государственные нужды не задержат нас в походе.

Победители Валентиниан и Маркиан, славные, триумфаторы, постоянные императоры, Анатолию (епископу Константинопольскому).

Всем занятиям должны быть предпочитаемы божественные дела. Ибо, мы верим, при благоволении всемогущего Бога, общество будет сохранено и улучшено. А так как возбуждены некоторые недоумения касательно нашей православной веры, о чем свидетельствует и послание боголюбезнейшего епископа славного города Рима – Льва: то нам благоугодно было, чтобы составился святой собор в Никее, городе вифинском, дабы, при общем согласии всех, по исследовании всей истины и по устранении всякого пристрастия, которым уже злоупотребили некоторые и возмутили святое и православное благочестие, яснее открылась истинная наша вера, так, чтобы наконец уже не могло быть никакого сомнения или разномыслия. Поэтому твоя святость, с какими угодно будет тебе боголюбезнейшими епископами церквей, находящихся под управлением твоей святости, которых ты признаешь способными и опытными в учении православного благочестия, пусть поспешит прибыть в упомянутый город Никею ко дню сентябрьских календ. Да ведает также твоя святость, что и наше величество будет находиться на этом почтенном соборе, если только какие-нибудь государственные нужды не задержат нас в походе. Бог да сохранит тебя на многие лета, святейший и досточтимейший отец! – Дано в шестнадцатый день июньских календ, в Константинополе, в первое консульство государя нашего Маркиана, постоянного императора, и имеющего быть объявленным⁴.

Долг нашего усердия требует, чтобы согласно определено было то, что относится к святому и православному благочестию, дабы уничтожилось всякое сомнение и восстановился надлежащий мир в святейших кафолических церквах. Ибо, мы думаем, это должно быть предпочитаемо всем делам. И так как мы хотели присутствовать на святом соборе, а нас удерживают в походе общественные и необходимые пользы: то да благоволит ваше благочестие не считать за важное то, что вы терпите отсутствие нашей кротости, но молитесь, чтобы мы, при содействии Божием, хорошо располагая тем, что имеем в руках, могли прибыть туда, дабы в присутствии нашего благочестия определилось то, что возбуждает всякое разногласие и вопросы, и утвердилась бы истинная, досточтимая и православная вера.

Стремление нашей кротости состоит в том, чтобы предпочтительно пред гражданскими делами сохранять в мире святые церкви Христовы с их священниками и блюсти невозмутимою и непоколебимою от всякого рода людей православную веру, которую мы признали, чтобы наша империя содержала ее. Поэтому, когда возникло некоторое развращенное разногласие, мы возымели великое попечение о том, чтобы со всех мест собралось вместе в Никее множество святых епископов, дабы при всеобщем согласии уничтожилось в корне всякое волнение, и на последующее время прочно утвердилась досточтимая вера. А так как собравшиеся по нашему определению все досточтимейшие епископы ожидают присутствия нашей власти, что́ при помощи Божией и будет, спустя немного времени, а некоторые, как мы узнали, нахлынувшие в Никею клирики и монахи и мирские, привыкшие возмущать и расстраивать Богу приятное благочиние, покушаются произвесть шум, восставая против того, что нам угодно: то мы сочли за необходимое отправить к твоей светлости это послание, чтобы ты с полною властию и всячески изгонял из города и из самых этих областей, как клириков, проживающих там без нашего приглашения, или без дозволения своих епископов, будут ли то клирики, находящиеся в этом чине, или какие-либо отлученные своими епископами, так и монахов и мирских, которых никакая причина не призывает на собор, так чтобы на составившемся святом соборе, без всякого возмущения и шума, совокупно всеми утвердилось то, что́ имеет быть открыто Господом Христом. Ибо знай, что если или прежде прибытия нашей кротости, или хотя и после его, найден будет там проживающим какой-либо мятежник, то тебе угрожает неизбежная опасность.

Епископ Лев святому собору в Никее (Халкидоне), возлюбленнейшим братиям, (желает) о Господе всякого блага.

Я желал, возлюбленнейшие, чтобы по любви к нашему собранию, все священники Господа стояли в одном благоговеинстве кафолической веры и чтобы никто не поддавался или ласкательствам, или угрозам мирских властей, так чтобы отступить от пути истины. Но так как часто происходит многое такое, что́ может возбуждать раскаяние, а милосердие Божие превосходит вины согрешающих, и наказание для того замедляется, чтобы могло иметь место исправление: то должно быть принято полное благочестия намерение благосклоннейшего императора, который пожелал, чтобы, для низложения козней диавола и для восстановления церковного мира, собралось ваше святое братство, сохраняя при этом право и честь апостольской кафедры блаженного апостола Петра, так что приглашал и нас к этому своими посланиями, дабы и мы присутствовали на святом соборе, чего однако же не могли дозволить ни нужды времени, ни какое-либо обыкновение. Впрочем в этих братиях, т. е. епископах Пасхазине и Луценцие и пресвитерах Бонифацие и Василие, которые отправлены от апостольской кафедры, пусть считает ваше братство, что и я присутствую на соборе и пребываю с вами неотлучно, потому что теперь нахожусь в этих моих наместниках и давно уже присущ вам возвещением кафолической веры, так что вы не можете не знать, как мы веруем на основании древнего предания, и не можете сомневаться в том, чего мы желаем. Поэтому, возлюбленнейшие братия, совершенно отложив дерзость спорить против веры, от Бога нам внушенной, пусть умолкнет суетное неверие заблуждающих. И не следует защищать то, чему не должно веровать; потому что, на основании евангельского авторитета, пророческих внушений и апостольского учения, весьма ясно и полно изложено было в наших посланиях, которые мы послали к блаженной памяти Флавиану, каково должно быть благочестивое и искреннее исповедание относительно таинства воплощения Господа нашего Иисуса Христа. А так как нам известно, что по развращенной зависти возмущено состояние многих церквей и что очень многие епископы за то, что не приняли ереси, лишены своих кафедр и отправлены в ссылку, а на место оставшихся поставлены другие: то прежде всего пусть к этим ранам будет приложено врачевство справедливости, и пусть никто не будет лишен собственности так, чтобы другой пользовался чужим. И если бы, как мы желаем, все оставили заблуждение: то никто не должен лишиться своей чести; но надлежит возвратить право собственности со всеми преимуществами тем, которые подвизались за веру. Постановления же первого Ефесского собора, на котором председательствовал блаженной памяти епископ Кирилл, положенные собственно против Нестория, должны оставаться, дабы осужденное в ту пору нечестие не льстило себя надеждою в чем-либо потому, что Евтихий поражается справедливым отлучением. Ибо чистота учения веры, которую мы проповедуем тем же Духом, которым возвещали ее и наши святые отцы, одинаково осуждает и преследует как несторианское, так и евтихианское нечестие, с самыми их виновниками. – Здравствуйте о Господе, братия возлюбленнейшие! – Дано в пятый день июльских календ, (в консульство славнейшего мужа Аделфия).

Победители Валентиниан и Маркиан, славные, триумфаторы, постоянные императоры, боголюбезному собору.

Когда мы поспешали прибыть на святой собор, то нас удержала причина общественных и чрезвычайно важных дел. Но мы узнали из того, что написано вашею святостию, что многие из вас затрудняются как телесною немощию, так и другими различными причинами. Почему, хотя нам и предстоит необходимость замедлить здесь по весьма многим и важнейшим делам общественным: впрочем мы рассудили, что попечение о святой и православной вере должно предпочесть всему. Ибо и благочестивейшие епископы и пресвитеры, которые прибыли из древнего города Рима вместо святейшего и Богу возлюбленнейшего архиепископа Льва, требовали от нашей кротости, чтобы мы всячески постарались быть на святом соборе, утверждая, что, при отсутствии нашего благочестия, им нельзя прибыть туда. Итак, согласно с требованием вашей святости, и мы сами, желая, чтобы как можно скорее составился ваш святейший собор, спешим прибыть к вам в самом скором времени. Поэтому, если угодно будет вашему благочестию, благоволите перейти в город Халкидон. Туда не замедлим мы явиться, хотя нас и задерживают здесь общественные дела. Ибо, признаем мы, всему надлежит предпочитать то, что споспешествует истине и православной вере, а также миру и благоустройству святых кафолических церквей; не сомневаемся, что это будет также приятно и вашей святости

Пусть теснота города не затрудняет вас, и пусть за отсутствием нашей кротости далее не отлагается святой собор. Благоволите молиться за нашу империю, чтобы и враги наши сделались нам покорными, и утвердился мир во всем мире, и римские дела текли бы в спокойствии, что́, мы надеемся, делаете вы даже и теперь. – Бог да сохранит вас, святейшие, на многие лета.

Самодержцы, кесари Валентиниан и Маркиан, победители, триумфаторы, величайшие, постоянные Августы, святому собору, который по воле Бога и нашему определению составился в Никее.

Мы уже давно объявили и в прежних своих посланиях высказали вашему благочестию, чтобы вы перешли в город Халкидон для утверждения того, что́ определено святыми нашими отцами относительно святой и православной веры, дабы множество православных более не вдавалось различными образами в заблуждение, но чтобы все исповедовали Господа нашего и Спасителя Христа, как должно и как определили святейшие наши отцы. Ибо мы, по причине пламеннейшей нашей ревности по вере, необходимейшие пользы общественных дел отложили в настоящее время, много желая, чтобы в присутствии нашей кротости утвердилось то, что относится к православной и истинной вере. Мы думаем, что и до вашего слуха дошло случившееся в областях Иллирика, что́ хотя по воле Божией и не осталось без заслуженного наказания, однако ж польза общественных дел требовала прибытия в Иллирик и нашей кротости. Но поскольку, как сказано прежде, мы думаем, что ничего не должно предпочитать вере православной, дабы она имела силу: то поэтому мы откладываем далее этот поход. И теперь этим нашим высочайшим посланием просим ваше благочестие, чтобы вы без всякого отлагательства прибыли в город Халкидон. А так как из донесения, сделанного нашей кротости Аттиком, архидиаконом царствующего города и святейшей кафолической Церкви, мы узнали, что ваша святость опасается, чтобы последователи Евтихия, или кто другой не возымели замысла произвесть возмущение, или какой-либо шум: то по этой причине уведомляем вас. чтобы вы, ничего не опасаясь, прибыли в город Халкидон. Ибо, по милости Божией, надеемся, что без всякого волнения и шума, определив справедливо и Богу приятно все то, что́ относится к православной и истинной вере, каждый из вас в самом скором времени возвратится в свое место. Итак, поспешите прибыть, не делая никакой отсрочки по какому-либо занятию, дабы чрез вашу медленность не имело замедления открытие истины. Ибо у нас то желание, чтобы, при умилостивлении Божества, по счастливой развязке дела, поспешно возвратиться опять к счастливейшему походу. – Бог да сохранит вас на многие лета, святейшие и Богом возлюбленнейшие отцы. – (Дано в десятый день октябрьских календ, в Ираклее).