Препятствия к Венчанию и восприемничеству при Крещении

Виды и степени родства и свойства, исчисление степеней и о значении родства и свойства как препятствия к браку по действующим узаконениям¹

Работа обер-секретаря Святейшего Синода Сергея Григоровского «О родстве и свойстве», впервые опубликованная в 1894 г., посвящена указанию степеней родства и свойства, препятствующих заключению церковного брака. Вследствие своего практического удобства брошюра, снабженная множеством рисунков и схем, выдержала до революции ряд переизданий. К работе приложена статья того же автора, написанная в 1899 г., о запрещениях к восприемничеству при Святом Крещении. Книга будет полезна священникам, а также всем православным христианам, готовящимся вступить в брак или крестить своих детей.

В церковно-приходской практике священнослужителю нередко приходится иметь дело с такими вопросами, правильное разрешение которых является для него в большинстве случаев затруднительным вследствие отсутствия в нашей духовной литературе сборников действующих по духовному ведомству узаконений². С особенною настоятельностью сказывается для священнослужителя потребность в таких чисто практического характера сборниках при разрешении вопросов из области брачного права, и прежде всего одного из существеннейших отделов этого права – отдела о родстве и свойстве. Дабы не допустить брака в запрещенных церковными правилами степенях родства и свойства³ и тем не навлечь на себя строгой ответственности пред духовным судом⁴, священнослужитель должен уметь с точностью вычислить родство или свойство между брачующимися, а затем разрешить на основании действующих узаконений и вопрос о дозволенности или недозволенности брака при наличности исчисленных степеней родства или свойства между желающими сочетаться браком.

В помощь священнослужителям при разрешении этой далеко не легкой и ответственной для них задачи мы и предложили в 1894 г. настоящий наш труд, в коем имели в виду в возможно краткой и простой форме изложить существенные понятия о родстве и свойстве, способы вычисления степеней родства и свойства и, наконец, действующие по духовному ведомству узаконения относительно браков, воспрещенных по родству и свойству между брачующимися. Быстрое распространение брошюры «О родстве и свойстве» убеждает нас в действительной потребности нашего духовенства в подобных практических изданиях. Удовлетворить этой потребности по одному из существенных вопросов церковно-приходской практики было искренним желанием автора настоящей брошюры, но он в то же время далек от мысли признавать свой труд безупречным и полагает, что не кто иной, как сами священнослужители, сталкиваясь в своей церковно-приходской практике со всевозможными недоумениями по данному вопросу, всего скорее могли бы указать автору действительные недостатки и пробелы в предлагаемой ныне брошюре и тем с пользою послужить общему делу. С усердною просьбою об этом мы и обращаемся к нашим пастырям, заранее принося тем из них, кто откликнется на нашу просьбу, глубокую искреннюю признательность.

Родство подразделяется на следующие четыре вида: родство кровное или плотское, родство духовное, родство по усыновлению и родство физическое – незаконное.

Кровным родством называется связь двух или нескольких лиц (мужского и женского пола), образующаяся путем происхождения, естественного рождения их одно от другого или от одного общего им всем родоначальника. Близость или отдаленность кровного родства определяется степенями; степенью же называется связь одного лица с другим посредством рождения; таким образом счет степеней определяется числом рождений: «степени по родству рассуждаются сице: якоже отец и сын един еста степень; отец бо роди сына и есть едино родство» (Кормчая⁵, глава 50, часть II); «елико же рождений, толико же и степеней» (Закон Градский⁶, грань 7: Кормчая, глава 48), т. е. сколько рождений между данными лицами, в такой степени родства они и находятся. Так, между мною и моим дедом два рождения, следовательно, и две степени кровного родства. Ряд степеней, продолжающихся непрерывно, одна за другой, составляет родственную линию. Степень, от которой идут две или более линий, называется в отношении к ним коленом, а самые линии в отношении к своему колену – отраслями или поколениями.

Родственные линии, по своему направлению, бывают двух родов: прямые, которые в свою очередь подразделяются на восхождящие и нисходящие, и боковые или побочные. Отсюда и самое кровное родство надо понимать в двух видах: кровное родство по прямой линии – восходящей или нисходящей – и кровное родство по боковым линиям.

Прямая восходящая линия составляется из степеней или рождений, идущих от данного лица к его предкам: отцу, деду, прадеду и т. д.

Прямая нисходящая линия составляется из степеней или рождений, идущих от данного лица к его потомкам: сыну, внуку, правнуку и т. д.

Боковыми линиями называются, одна в отношении к другой, две или более отраслей, происходящих от одного общего им родоначальника: так, двоюродные братья, происходя от общего им родоначальника – отца их отцов – деда, состоят в кровном родстве по боковым линиям. Боковые линии бывают: первая, вторая, третья и т. д. Первая боковая линия идет от первой восходящей степени, т. е. от отца и матери данного лица к братьям и сестрам его, от них к племянникам и т. д. Вторая боковая линия идет от второй восходящей степени, т. е. от двух дедов и двух бабок данного лица к его дяде, от него к двоюродному брату и т. д. Третья боковая линия идет от третьей восходящей степени, т. е. от четырех прадедов и четырех прабабок к их нисходящим.

При вычислении степеней кровного родства прежде всего необходимо иметь в виду, что между мужем и женою не полагается степени, так как между ними нет рождения: «Муж и жена не составляют разных степеней, но суть всегда един и тойдже степень, понеже друг друга не рождает, ниже от единого отца рождени суть» (Кормчая, глава 50, часть II). С другой стороны, определение степеней кровного родства не находится ни в какой зависимости от того, чрез кого происходит это родство: по мужской ли линии (чрез отца – по восходящей и чрез сына – по нисходящей линии) или по женской линии (чрез мать – по восходящей и чрез дочь – по нисходящей линии); точно так же и в боковых линиях (чрез сестру ли или брата и т. д.); счет степеней в том и другом случае одинаков.

Чтобы определить степень кровного родства между данными лицами по прямой – восходящей или нисходящей – линии, необходимо лишь сосчитать число рождений между ними. Так, между мною и моим прадедом три рождения (по восходящей линии), между мною и моим праправнуком четыре рождения (по нисходящей линии), следовательно, с прадедом я состою в третьей степени кровного родства по восходящей линии, а с праправнуком в четвертой степени того же родства по нисходящей линии (рис. 1 и 2)⁷.

Рис. 1

Рис. 2

Чтобы определить степень кровного родства между данными лицами по боковым линиям, необходимо лишь, так же как и при определении кровного родства по прямой линии, сосчитать число рождений между ними: начиная от одного из них до общего их родоначальника и от сего последнего до другого из лиц, между которыми отыскивается степень родства.

Так, в первой боковой линии я состою с моим, например, двоюродным внуком или двоюродною внучкою в четвертой степени родства⁸.

Во второй боковой линии я состою с моим, например, родным дядею или теткою в третьей степени родства⁹.

В третьей боковой линии я состою с моим, например, двоюродным дедом или бабкою в четвертой степени родства¹⁰.

При всяком определении близости родства, за доказательство приемлются приходские (метрические) книги и, смотря по званию лиц, коих родство отыскивается, родословные дворянские книги, городовые обывательские книги, ревизские сказки и прочие акты состояния¹¹.

В кровном родстве по прямой – восходящей или нисходящей – и по боковым линиям брак воспрещается, согласно циркулярному Указу Святейшего Синода от 19 января 1810 г., в основание коего указа приняты 18-я глава книги Левит и 54-е правило VI Вселенского Собора, до четвертой степени включительно. Собственно говоря, браки в кровном родстве по прямой линии вообще воспрещаются, так как вступление в брак в пятой степени этого родства является уже немыслимым и незаконным по летам брачующихся¹². В пятой степени кровного родства по боковым линиям хотя и допускается вступление в брак, но на сие необходимо предварительно испросить разрешение архиерея.

Примечание. По Градскому закону, грань 7 (Кормчая, глава 48), брак в родстве кровном по прямой линии безусловно воспрещается: «Возбраненным браком сице повелеваем восходящих и нисходящих до конца», – а в боковых линиях возбраняется до шестой степени включительно: по 50-й главе Кормчей, часть 2, до седьмой степени включительно («еже от крове запрещается даже до седмаго степене»).

Духовным родством называется родство, происходящее чрез восприятие кем-либо крещаемого при Святом Крещении. Родство это циркулярным указом Святейшего Синода от 19 января 1810 г. (в основание коего указа, по вопросу о духовном родстве, принято 53-е правило VI Вселенского Собора) было признано препятствием ко вступлению в брак лишь между восприемниками с одной стороны и воспринятыми и родителями последних – с другой: «Ежели которую восприимет от Святаго Крещения, не может оную посем пояти себе в жену, понеже уже есть ему дщерь, ниже матерь ея». Засим, указом Святейшего Синода от 31 декабря 1837 г., официально было объявлено несуществующим родство между восприемником и восприемницею, хотя эти лица не считались в родстве и по смыслу вышеприведенного указа Святейшего Синода от 19 января 1810 г. В последующее же время в целом ряде сепаратных¹³ определений по делам о дозволении вступить в брак в духовном родстве Святейший Синод разъяснил¹⁴, что духовное родство должно быть признаваемо лишь между родителями крещаемого младенца и восприемлющими оного лицами одинакового с ним пола, так как в объяснении Требника пред последованием о крещении сказано, что при совершении таинства Крещения необходим лишь один из восприемников, а именно: при крещении лица мужского пола – восприемник, при крещении лица женского пола – восприемница («един довлеет восприемник, аще мужеский пол есть крещаемый; аще же женский, токмо восприемница»); вследствие сего нет основания, говорится в определении Святейшего Синода 1873 г. по делу Анны Гульдынской, относить родство на других церемониальных лиц, когда они будут присутствовать при крещении и пожелают, согласно образцу метрической книги, подписаться при записи о событии как свидетели. Из приведенного разъяснения Святейшего Синода о духовном родстве, таким образом, явствует, что духовное родство признается и браки в оном родстве воспрещаются лишь между следующими лицами: а) между восприемником и матерью им воспринятого и б) между восприемницею и отцом ею воспринятой.

Примечания:

1) В указе Святейшего Синода от 18 июня 1834 г. на имя Слободско-Украинского Преосвященного¹⁵, между прочим, сказано, чтобы к обрядовому действию при крещении была допускаема лишь одна пара восприемников и только ее одну записывать в метрики.

2) В определении Святейшего Синода № 28 от 6 октября 1824 г. (по делу купца Жадимировского) разъяснено, что значение восприемника при Святом Крещении не может быть усвояемо восприемнику иноверных, присоединяющихся к православию при Святом Миропомазании, так как и самое бытие восприемников при Святом Миропомазании не указывается законами Церкви.

3) По Градскому закону (Кормчая, глава 48), грань 7, брак в духовном родстве воспрещается между восприемником и его сыном с одной стороны и воспринятою, ее матерью и дочерью – с другой: «Юже от Святаго Крещения приим девицу, не может ее пояти женою последи, яко дщи ему есть, но ни матерь ее не может пояти, ни дщере ее, но ни сын его, понеже ни како же иного не может ввести к отечестей любви», – а по 50-й главе Кормчей брак в духовном родстве воспрещается «даже до седмого степене».

4) О восприемниках при Св. Крещении православных детей, числе их и о сущности и значении восприемничества см. статью С. Григоровского в № 2 «Церковных ведомостей» за 1899 г.¹⁶

Усыновление или, выражаясь языком старины, сынотворение есть искусственный способ приобретения детей или через особливо установленный для сего церковный обряд, практиковавшийся в древней Руси и ныне имеющий лишь историческое значение, или путем юридическим, в порядке суда светского – гражданского.

Обычай усыновления или сынотворения через посредство религиозного христианского обряда, по особому церковному чиноположению, заимствован древней Русью из Византийской империи¹⁷ и действовал у нас приблизительно до XVIII столетия, хотя самый чин церковного усыновления продолжает и по наше время помещаться в Большом Требнике. Вот этот религиозный обряд, как он изложен в «последовании в сыноположение» в означенном Требнике: «Стоит хотяй паки родитися сын или дщерь от внутрь дверей святаго жертвенника и приемник от вне, оба свещи держащем возженныя. Священник, нося священническую одежду, творит молитвы: Трисвятое, Пресвятая Троица, Отче наш, и другая». Затем священник прочитывает две особливые, на этот случай установленные молитвы. «И приемлет отец сына от жертвенника, сын же падает к ногама отца и попирает его отец в выю, глаголя: днесь сын мой еси ты, аз днесь родих тя. И возставляет его. Таже целуют друг друга. Священник творит отпуст, и благословляет я, и учит я».

Вполне естественно, что доколе в нашей Древней Руси усыновление или сынотворение совершалось через посредство особого религиозного обряда, составляло церковный акт, до тех пор и самая юрисдикция по делам о таковом усыновлении – все вытекающие из него последствия как в области чисто брачного права (родственные соотношения между усыновителями и усыновленными), так и в сфере права гражданского (наследственного), относились к предметам ведения власти и суда церковного. Вполне естественно, с другой стороны, что и решались все эти дела и вопросы об усыновлении и, в частности, о значении его как препятствия к браку на основании тех же законоположений, какие в свое время действовали в Византийской империи, откуда, как уже мы сказали, был заимствован и самый обряд церковного усыновления. Так, из дошедшей до нас¹⁸ грамоты митрополита Киприана, относящейся к 1404 г., об усыновлении вдовою приемыша явствует, что вопрос о праве наследования по усыновлению подлежал ведению духовной власти, которая при решении этого вопроса руководилась Прохироном или, что то же, Градским законом. Точно так же и по вопросу об усыновлении церковном как препятствии к браку в нашей Древней Руси действовали те же византийские законы, что с несомненностью можно заключить из того обстоятельства, что в славянских рукописных Кормчих начиная с XIII века, как утверждает профессор Бердников, постоянно помещался византийский Градский закон¹⁹, в коем, а именно в 7-й грани, приведены все нормы, касающиеся усыновления как препятствия к браку. По византийским законам, действовавшим потом, после падения Византийской империи, и в православной восточной, и в нашей Церкви, усыновление, в церковной его форме, вообще приравнивалось, в смысле порождаемых им родственных отношений, к восприемничеству от купели Святого Крещения и составляло препятствие ко вступлению в брак в тех же степенях, как и последнее, т. е. до седьмой степени включительно.

По Градскому закону (Кормчая, гл. 48) родство по усыновлению считалось препятствием для вступления в брак: усыновителю с женою, дочерью и внукою усыновленного; сему последнему – с матерью, теткою, сестрою, женою, дочерью и внукою усыновителя²⁰. В 50-й же главе Кормчей прямо полагается запрещение на вступление в брак в родстве по усыновлению «до седмаго степене, якоже и от Святаго Крещения сущее, в нисходящих точию».

Так разрешался вопрос об усыновлении как препятствии к браку, доколе это усыновление совершалось через посредство Церкви, с ее благословения. Но в XVIII веке обряд церковного сынотворения перестал у нас действовать, как свидетельствует об этом архиепископ Санкт-Петербургский Гавриил (Кременецкий) в составленном им, – во исполнение данного Святейшему Синоду Высочайшего повеления об издании в народ так называемой книжицы, или листа, о браках, – трактате о порядке и условиях заключения браков. Вот что, между прочим, говорит преосвященный в этом трактате: «В Российской нашей империи, хотя и случается то, что кто кого принимает сына или дщери место, но то бывает без всякого церковного молитвословия и церемонии, на одних только приватных словах и часто усыновленный сам собою усыновившего или сей оного, по какой-либо благословной вине, оставляет и за то по законам никакому штрафу не подвергается».

С прекращением церковной формы усыновления дальнейшая судьба у нас на Руси вопроса об усыновлении и значении его как препятствия к браку была такова.

Впервые Святейший Синод высказал свой взгляд по вопросу об усыновлении как препятствии к браку в известном историческом деле «О сочинении и издании в народ книжки, или листа, о степенях родства, в коих брак воспрещается, и о днях, в которые венчания браков церковными правилами не дозволено». В именном Высочайшем указе императрицы Екатерины II от 6 июня 1765 г.²¹, положившем начало этому историческому делу, на котором по его важности мы остановимся с возможной подробностью, объявленном Духовной комиссии о церковных имениях, изображено следующее: «Понеже от долгого времени Самою Ее Императорским Величеством здесь примечено, что дозволения ныне не дается от преосвященных архиереев к бракосочетанию желающим в такие дни, в которые за несколько тому лет запрещения отнюдь не было, почему Ее Величеству и сумнительство оказалось, что или в том поступается по произволению больше архиерейскому, а не по правилам церковным, или правила церковные каждый преосвященный толкует себе различно; а таковым же образом, как известно, и в других епархиях поступается, и наипаче делаются в том от простых священников затруднения по дальним городам и деревням; того ради повелеть соизволила: чтоб преосвященные, присутствующие в комиссии, с согласия с Святейшим Синодом немедленно сочинили такой лист или книжку в народ, в которой бы целого года дни были означены, в которые именно запрещается быть бракосочетанию, дабы во всем государстве православный закон исповедающие не имели в бракосочетании никакого затруднения, но ведали бы сами во всем году о точности сих дней и потому оные себе сами избирали; и в той же книжке издано бы было и уведомление в народ, в каком свойстве именно бракосочетанию быть запрещается по правилам церковным».

Приведенный Высочайший указ от 15-го числа того же июня был предложен Комиссией о церковных имениях Святейшему Синоду «для действительного и непременного по оному указу исполнения». По выслушании этого указа – причем в журнале сказано, что «особливо о последней материи (т. е. о том, в каком свойстве брак воспрещается) происходило довольное рассуждение и чинены с книгами справки», – Святейший Синод постановил: «Приискать имеющиеся о браках в Святейшем Синоде дела и из них подлежащее также и о днях, в кои бранившимся венчаться не запрещается, выписав, доложить». Из дальнейшего хода дела видно, что в течение 1765 и 1766 гг. Святейший Синод неоднократно подвергал обсуждению затронутый Высочайшим указом вопрос. Так, в деле Святейшего Синода 1765 г. № 291, отмечены бывшими следующие заседания Святейшего Синода, посвященные исключительно данному вопросу: 4 и 6 июля, 8 августа, 30 сентября, 3, 5, 19 и 31 октября, 2 и 4 ноября 1765 г. и 22 мая, 4 октября, 6 и 20 ноября 1766 г. О всех этих заседаниях в журналах Святейшего Синода повторяется такая запись: «Рассуждение происходило о браках, притом читаны были Пандекты²², Кормчая книга и прочие книги и книги на разных диалектах, а напоследок положено рассуждение о том еще иметь впредь». Далее в журнале Святейшего Синода от 19 декабря 1766 г. приведена запись: «Как имеющееся в Святейшем Синоде о браках дело, так и сочинение Синодального члена преосвященного Гавриила, архиепископа Санкт-Петербургского, при отправе Синодальной Канцелярии взять в Москву». Из сего журнала, таким образом, усматривается, что к этому времени появился уже известный обширный трактат о браке, составленный и представленный в Синод членом оного архиепископом Санкт-Петербургским Гавриилом – (Кременецким)²³. Впоследствии трактат этот был заслушан Святейшим Синодом²⁴, им пересмотрен, исправлен и изготовлен «для публикации в народ» от лица Святейшего Синода²⁵.

Вот что говорится в упоминаемом трактате по вопросу об усыновлении как препятствии к браку: «Пятое и последнее аки бо сродство бывает по усыновлению, то есть, когда бы кто кого принял в сына или дщери место, по любви и благоволению своему к оным. В греческой бывшей империи, по законам оныя, так как и в сродстве от крове, даже до осмаго степени усыновленныя лица с усыновившими самими, или с их единокровными, в брак вступить возбранялися; наипаче же когда, по Новелли, или новом законе 24-м императора Льва Премудрого, оный чин усыновления с церковною церемониею и молитвами был отправляем: где и усыновленные в наследие усыновивших по законам вступали. В Российской нашей империи, хотя и случается то, что кто кого принимает сына или дщери место, но понеже то бывает без всякаго церковнаго молитвословия и церемонии, на одних только приватных словах и часто усыновленный сам собою усыновившаго, или сей онаго, по какой-либо благословной вине, оставляет, и за то по законам никакому штрафу не подвергается: то чтоб и к бракосочетанию, по примеру греческому, даже до осмаго степени притязать, правильной вины не предвидится; разве токмо для честности супружества и честности имени отечества, между одними ближайшими единокровными и усыновленными бракосочетание неблагопристойно».

Невзирая на то что названный трактат, а вместе с тем и книжка, или лист, о степенях родства, как ранее замечено, был уже совсем изготовлен «для публикации в народ», однако издан он не был и, всего вероятнее, потому, что к этому времени открыла свои действия известная екатерининская Комиссия о сочинении нового уложения; но трактат этот послужил основным материалом для наказных пунктов по делам брачным синодальному депутату (митрополиту Новгородскому Дмитрию Сеченеву) в эту Комиссию, что явствует из журнала Святейшего Синода от 23 июля 1767 г. № 1, где сказано: «Спрошено и слушано сочинение Синодального члена преосвященного Гавриила, архиепископа Санкт-Петербургскаго, о тайне супружества и рассуждено: вписать в наказ депутату от Святейшего Синода, для предложения к рассуждению в Комиссию о сочинении нового уложения».

В этих наказных пунктах по отношению к вопросу об усыновлении как препятствии к браку предполагалось внести в новое уложение такое правило: «Которые приимут от посторонних людей младенцев вместо сына или дочери, со оными усыновленными усыновителям и рожденным от них детям в брак не вступать, а далее родства не протягать»²⁶. Но и нового уложения, как известно, издано не было, а потому и предполагаемое правило о браках по усыновлению осталось лишь в области неосуществленных проектов.

Возвращаемся снова к возбужденному в свое время Высочайшим повелением вопросу о сочинении особого листа, или книжицы, о браках. Вопрос этот, как видно из архивного дела Святейшего Синода за 1765 г. № 291, имел свою дальнейшую историю, связанную и с интересующим нас вопросом об усыновлении как препятствии к браку. В 1777 г. 20 августа императрица Екатерина II в письме к преосвященному Гавриилу, архиепископу Новгородскому, напоминала о нем в таких выражениях: «Пятнадцать лет тому назад еще мною предвидимо было, что потребны объяснительныя постановления для брачных обязательств, кои от меня Синоду в 1762 г. приказано было сочинить, но и по сие время осталось то без исполнения». Это напоминание повело к тому, что в Святейшем Синоде был составлен новый проект о браках – условиях их заключения, родстве и свойстве как препятствиях к браку и проч. – неизвестно кому принадлежащий, хотя профессор А. С. Павлов приписывает его митрополиту Новгородскому Гавриилу (Петрову). В этом трактате по вопросу об усыновлении как препятствии к браку было высказано следующее: «В прежняя времена почиталось родством усыновление, где определялся в супружествах известныя степени. Но как сие ныне не в употреблении, почему оставить сие лучше без внимания». Не видно, чтобы и этот трактат получил какое-либо практическое применение; приостановился вместе с тем, на некоторое время, и самый вопрос об издании листа, или книжицы, о браках. Лишь спустя 18 лет после приведенного письма императрицы Екатерины II вспоминается о нем в журнале Святейшего Синода от 31 декабря 1796 г. № 11.

Вот что записано в этом журнале: «Докладывано экспедициальным секретарем о состоящем в числе нерешенных дел по именным Высочайшим указам, 1-му – 1744 г. декабря 14 дня, о учинении Синоду для народной публики указа, чтоб обоего пола сочетающийся в супружество, по сговоре при формальном обручении, самовольно себя в противность правил не оставляли и в свойстве не женилися, дабы всяк ведая, преступления чинить не дерзали; 2-му – 1765 июня 15-го; 3-му подтвердительному того же года августа 29 числа, о сочинении книжицы для публики в народ с изъяснением, в которые дни запрещается быти браковенчанию и в каком свойстве не дозволяется; да 4-му – 1792 г. марта 21-го дня, о учинении во все епархии строгого подтверждения, чтобы приходские священники от венчания браков в запрещенных к тому степенях родства или свойства остерегалися, которые подтверждения и учинены, а между тем и к сочинению выше повеленного положения полная выписка изготовлена, но как в 1787 г. по определению Святейшего Синода напечатана вновь против прежнего издания книга Кормчая, в которой все степени родства, возбраняющия вступать в браки и другия о сем предосторожности, против прежнего же положения напечатаны, а упомянутая выписка сочиняема была из того же в Кормчей книге положения, почему тогда же Святейшим Синодом рассуждаемо было издание оной особой о сем книжицы в печать остановить; для того приказали сие дело, исключа из числа нерешенных, отдать в архив с роспискою и о том с сего журнала в приказный стол дать копию».

Так завершился, с окончанием царствования императрицы Екатерины II, возникший по ее мысли вопрос об издании книжицы, или листа, о браках. В самом начале нового царствования вопрос этот был поднят вновь. 28 мая 1798 г. состоялось в Святейшем Синоде следующее постановление (из дела канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода за 1798 г. № 1659): «Слушано и окончено исправлением сочиненное Святейшим Синодом, во исполнение именных Высочайших указов, к сведению священству и мирским особам, православный закон исповедающим, изъяснение о браках, в каком именно свойстве по правилам церковным запрещается быть бракосочетанию и с какими предосторожностями оное когда совершать. Приказали: означенное изъяснение, переписав набело и переплетя в бархат, представить Его Императорскому Величеству на Высочайшее утверждение Синодальному Господину обер-прокурору и кавалеру князю Василию Алексеевичу Хованскому при всеподданнейшем его рапорте». Во исполнение изложенного постановления Святейшего Синода синодальный обер-прокурор князь Хованский вошел к императору Павлу I с нижеследующим всеподданнейшим докладом: «По вступлении моем во Всемилостивейше возложенную на меня должность Синодального Обер-Прокурора, с одной стороны, найдя, что остаются без должного выполнения три Высочайшие повеления, 1) от 13 декабря 1744, 2) 6 июня 1765 и 3) 29 числа августа 1777 гг. о сочинении обстоятельного постановления для брачных обязательств, а с другой, по течению дел опытно видя, что многие священники, не имея у себя в виду на сии случаи правил, впадают иногда неумышленно в преступление, совершая недозволенные браки или под сим предлогом дают иногда место и намерения, преклоняясь на сие законопротивное действие обольщениями или угрозами в брак вступающих, нанося сим те вредные для общества последствия, что с расторжением беззаконных браков расстраивается наследие, отечество лишается добрых граждан, общество порядочных членов: остается жена без подкрепления, невинные дети без покрова и приличного воспитания, рождаются вражды и тяжбы, обременяющие как духовные, так и светские правительства. Убеждаясь всеми сими обстоятельствами и сообразуясь воле Вашего Императорского Величества, ко благу верноподданных клонящейся, я долгом звания моего поставил убедительно настоять у Синода, дабы для сведения священства и мирских особ, православный закон исповедающих, сделано было изъяснение о браках, в каком именно свойстве по правилам церковным запрещается быть бракосочетанию и с какими предосторожностями оное когда совершать, дабы при разрешении чрез сие всякого сомнительства и священники остерегались уже умышленно по какому-либо пристрастию впадать в преступление, и вступающие в брак равномерно при предостережении собственно себя и родственников своих не отваживались вовлекать священников в оное лестью и угрозами, ведая, что оное не останется без ответа тех и других и браки, с нарушением предписанных правил обвенчанные, будут расторгнуты. Синод, руководствуясь правилами святых отец и другими узаконениями, и присовокупи к тому собственное свое рассуждение, постановление сие, под неослабным наблюдением с моей стороны, привел ныне к окончанию; а как оное относится к повсеместному исполнению и всенародному извещению и служить должно государственным законом для всех и каждого, православный закон исповедающих, то и предлагал я Синоду, чтобы прежде нежели оное напечатано и пущено будет в действие, представить оное на Высочайшее Вашего Императорского Величества усмотрение, что самое исполнить Синод поручил мне». В ответ на этот всеподданнейший доклад Святейшему Синоду в июле 1798 г. было сообщено, что «Государь Император, за всеми существующими по сему предмету законами, издревле почитаемыми и свято наблюдающимися, до сего пункта, яко весьма важного, касаться за благо не приемлет».

Доселе, таким образом, мы видели, что в синодальный период Русской Церкви вопрос об усыновлении как препятствии к браку если и восходил на обсуждение высшей церковной власти, то не самостоятельно, а попутно с другими общими вопросами о браке и никогда не получал сколько-нибудь определенного решения, оставаясь все время в области предположений; а только что приведенный ответ императора Павла I с твердостью подчеркнул необходимость в церковных вопросах о браке хранить устои старины, почитая за благо к не касаться их. Но царствование императора Павла I было кратковременно, а уже в самом начале нового Святейшему Синоду вновь пришлось вернуться к брачному вопросу и создать свой знаменитый циркулярный указ от 19 января – 17 февраля 1810 г. о браках в родстве и свойстве, тот указ, который и доныне, за весьма небольшими изменениями и дополнениями, остается основным законом по объемлемому им предмету. Но прежде чем перейти к нему, остановимся еще на частном случае, по поводу которого Святейшему Синоду пришлось высказать свое заключение специально по вопросу о значении усыновления. В 1804 г. коллежский советник Горюшкин и отставной майор Казаков обратились на Высочайшее имя с ходатайством о подтверждении учиненного ими по обряду Церкви, изображенному в Большом Требнике, усыновления воспитанников их, посторонних сирот. По поводу этого ходатайства по повелению императора Александра I было потребовано от Святейшего Синода заключение: «О точном разуме правил церковных, на сей случай установленных, правильно ли поступили священники, усыновление сие совершившие, были ли прежде сему примеры и какие права предоставляются по сим правилам детям, таким образом усыновленным»²⁷. В ответ на это требование Святейший Синод мнением от 23 мая 1804 г. высказал, что «подобных вышеозначенному усыновлению примеров в Святейшем Синоде гласных не было, и хотя по правилам церковным усыновления таковые и дозволяются и священники, совершившие означенные в прошениях Горюшкина и Казакова усыновления, поступили правильно, на основании постановлений Кормчей книги и Требника, но сие и бываемые в других местах усыновления должно относить единственно к чистоте супружества, доброй нравственности желателей содействовать таковому усыновлению, поскольку между одними ближайшими единокровными и усыновленными бракосочетание не благопристойно, а чтобы оно простиралось до породы достоинства и наследия, того по церковным правилам, кроме родства, присваивать не можно, а зависит сие от рассмотрения гражданских правительств, руководствуемых государственными узаконениями». Заслушав таковое мнение Святейшего Синода, Государственный Совет постановил, с Высочайшего утверждения от 11 июня 1804 г., чтобы усыновлений, по обрядам Церкви совершаемых, никак не признавать усыновлением гражданским и не простирать на них никаких прав дворянства, рода и имения, и на сем основании в просьбах Горюшкина и Казакова, об утверждении сделанных ими по обрядам Церкви усыновлений, отказал²⁸. И на этот раз мы имеем дело лишь с одним из многих мнений Святейшего Синода по вопросу об усыновлении, не облеченным в какую-либо положительную законодательную норму. Но прошло после этого шесть лет, и появился знаменитый циркулярный указ Святейшего Синода от 19 января – 17 февраля 1810 г. Указ этот завершил собою длинный, как мы видели, ряд предшествующих ему суждений и предположений Святейшего Синода по вопросам брачного права и составляет единственный и поныне действующий почти во всей его полноте законодательный акт, так сказать, исключительную догму нашего брачного церковного права. Он объемлет все руководящие положения, выработанные нашею высшею церковною властью – Святейшим Синодом, относительно браков в родстве (кровном и духовном) и свойстве и представляет ту отличительную особенность, что в нем, сравнительно с прежде действовавшими правилами, значительно сокращены пределы родства и свойства как препятствия к браку. Так, приняв за основание 18-ю главу книги Левит и канонические постановления 53-го и 54-го правил VI Вселенского Собора, указ этот возбраняет браки в родстве кровном – по прямой и боковым линиям – ив свойстве двухродном лишь до четвертой степени включительно, а в родстве духовном лишь между восприемниками с одной стороны и воспринятыми и родителями последних с другой, тогда как прежде, например, в духовном родстве браки воспрещались до седьмой степени. Что же касается усыновления как препятствия к браку, то и циркулярный указ 1810 г. и дополнительные к нему циркулярные же указы от 25 апреля 1841 г. и 28 марта 1859 г., трактующие о свойстве трехродном и воспрещающие браки в этом свойстве лишь в первой степени, совершенно умалчивают о нем, и причину сему надо видеть в том, что, во-первых, церковное усыновление у нас, как было сказано ранее, перестало действовать еще с XVIII века, а во-вторых, усыновления гражданского наша история не знала почти до конца XIX столетия. Если мы проследим за сим и дальнейшее, с 1859 г. и до последних дней, развитие нашего церковно-брачного законодательства, то и здесь усмотрим те же резко заметные явления, а именно: полнейшее забвение вопроса об усыновлении и его значения как препятствия к браку и затем решительное стремление вообще расширить сферу возможности вступления в брак или, иначе говоря, сократить пределы ранее поставляемых к тому препятствий. Так, циркулярным указом от 13 мая 1903 г. № 5, Святейший Синод признал возможным предоставить епархиальным преосвященным, по мере усмотрения ими нужды и неизбежности со стороны брачующихся, разрешать совершение браков в четвертой степени двухродного свойства, что доселе, согласно знаменитому циркулярному указу от 19 января – 17 февраля 1810 г., было воспрещено, за исключением лишь двух случаев: браков с сестрою невестки (жены брата) и с сестрою зятя (мужа сестры); спустя же год после этого, новым циркулярным же указом от 20 июня 1904 г. № 13, Святейший Синод уже прямо предписал епархиальным преосвященным разрешать таковые браки беспрепятственно, не испрашивая на сие его утверждения. Вот тот полностью исчерпанный материал, который должен быть принят в соображение при обсуждении и решении вопроса о том, имеются ли неоспоримые основания для признания усыновления одним из препятствий к вступлению в брак.

К какому же выводу можно прийти, разрешая этот вопрос при освещении его данными приведенного нами материала? По нашему мнению, выводы эти таковы: 1) Древняя Русь знала особую форму усыновления или сынотворения, носившую характер религиозного христианского акта и совершавшуюся при посредстве Церкви, по установленному церковному чиноположению; заимствуя готовую форму усыновления из Византийской империи, наша Церковь, естественно, перенесла и на самое существо усыновления, на его значение в вопросе брака тот же взгляд, какой был начертан в законах византийских: она, так же как и там, приравнивала усыновление до известной степени естественному рождению (adoption naturam imitatur – византийское определение усыновления) и связывала с ним почти те же препятствия ко вступлению в брак, какие полагала и для лиц, находящихся между собою в узах родства кровного или духовного; 2) раз усыновление совершилось при посредстве Церкви, с ее благословения, вполне понятно, что оно должно было составлять и действительно составляло предмет ведения суда духовного, и доколе усыновление носило в себе характер церковного акта, все вытекающие из него вопросы, касающиеся брака, могли быть разрешаемы не кем иным, как только судом духовным; 3) в XVIII веке обряд церковного усыновления у нас перестал действовать, усыновления или сынотворения церковного более уже не было, вот почему в дальнейший Синодальный период истории нашего церковно-брачного законодательства вопрос об усыновлении если и был предметом обсуждения высшей церковной власти, то лишь попутно с другими вопросами брачного права, но он никогда не получал того или иного решения, которое можно было бы назвать юридической нормой; он лишь обсуждался, а не решался; знаменитый же циркулярный указ Святейшего Синода от 19 января – 17 февраля 1810 г., посвященный специально выяснению объема и пределов препятствий к браку со стороны родства (кровного и духовного) и свойства, даже и не касается усыновления как такового же препятствия, совсем обходит его молчанием: раз церковного усыновления не существовало, у Святейшего Синода не было повода входить о нем в суждение.

Нет у нас церковного усыновления и в настоящее время, но взамен у нас с 1891 г. введен другой род усыновления, а именно усыновление как институт гражданского права, совершаемое через посредство суда светского – гражданского, вне ведения церковной власти, без всякого ее участия. Следовательно, весь вопрос сводится к тому, не служит ли препятствием к браку усыновление гражданское. Обращаясь за разрешением этого вопроса к ныне действующим у нас гражданским узаконениям, мы не усматриваем здесь указаний на то, чтобы усыновление и с точки зрения суда гражданского признавалось препятствием к браку. Правда, гражданский закон рассматривает усыновление как препятствие к браку, но только в отношении к иноверцам христианского исповедания; так, относительно лютеран закон²⁹ гласит: браки между усыновленными и усыновившими воспрещаются, пока усыновление законным образом не уничтожено; относительно лиц римско-католического вероисповедания в «Положении о союзе брачном» 1836 г., действующем в губерниях Царства Польского, в статье 35 сказано, что родство и свойство гражданское составляет препятствие к браку между усыновившим и его нисходящими, между усыновленными и от брака рожденными детьми одного и того же лица, между усыновленным и женою или мужем лица усыновившего. Что же касается до общих, ныне действующих у нас гражданских узаконений об усыновлении, относящихся к лицам православного вероисповедания, то ни в положении об усыновлении от 12 марта 1891 г.³⁰, ни в Высочайше утвержденном 3 июня 1902 г. мнении Государственного Совета об улучшении положения незаконнорожденных (внебрачных) детей нет постановления, возбраняющего брак по усыновлению. Но обратимся к ближайшему рассмотрению законов об усыновлении от 12 марта 1891 г. и 3 июня 1902 г. По закону 1891 г.³¹ лицам всех состояний без различия пола, кроме тех, кои по сану своему обречены на безбрачие, дозволяется усыновлять своих воспитанников, приемышей и чужих детей, но при условии, если у лица усыновляющего нет собственных законных или узаконенных детей. Отличительною чертою закона 1891 г., как это видно и из приведенной статьи, является то, что он, как было и до него, не только не допускает, но и прямо возбраняет данному лицу усыновлять собственных внебрачных детей; так, в решении общего собрания Правительствующего Сената 1893 г. № 23 высказано, что существовавшее в законе запрещение усыновлять своих незаконнорожденных детей сохраняется и при действии закона 1891 г., ибо в нем о возможности такого усыновления ничего не говорится. Правда, в последующей своей практике Сенат изменил только что приведенный его взгляд на усыновление, указав в решении того же общего собрания 1899 г. № 21, что поскольку новый закон, т. е. 1891 г., не повторяет воспрещения прежнего закона усыновлять своих детей, то таковое усыновление возможно; но это колебание практики Сената не может ослаблять твердости ясно выраженного постановления закона. Наоборот, новый закон – от 3 июня 1902 г. – всецело направлен к заботе об участи внебрачных детей, к облегчению им достижения естественного влечения – доступа в семью их родителей; закон этот, категорически разрешая усыновлять собственных внебрачных детей, допускает для сего даже некоторые изъятия из общего порядка об усыновлении. Так, ст. 1501 Высочайшего повеления от 3 июня 1902 г., между прочим, гласит, что для усыновления собственных внебрачных детей допускаются следующие изъятия: 1) усыновлять может совершеннолетний и ранее достижения им тридцатилетнего возраста и не будучи восемнадцатью годами старше усыновляемого³²; 2) усыновление допускается и в том случае, если у лица усыновляющего есть собственные законные или узаконенные дети; тогда как усыновление чужих детей, при наличности у лица усыновляющего собственных законных или узаконенных детей, не допускается³³.

Вот сущность гражданских законоположений об усыновлении. В них, как видим, нет прямого указания на то, чтобы усыновление считалось препятствием к браку³⁴. Но так как ныне действующий закон об усыновлении – приведенное Высочайшее повеление от 3 июня 1902 г. – разрешает данному лицу, при известных условиях, усыновлять наряду с чужими детьми и своих собственных внебрачных детей, и их по преимуществу, то, казалось бы, только в сем последнем случае усыновление должно быть признаваемо безусловным препятствием к браку, но не само по себе, не как таковое, а потому, что в этом случае связываются усыновлением лица, и без того уже состоящие между собою в родственной связи, в так называемом физическом родстве. Последнее правилами как древней Церкви³⁵, так и современной нам³⁶ признавалось и признается вполне равносильным родству кровному и считается настолько же и в тех же пределах препятствием к браку, как и родство кровное.

К исчисленным видам родства необходимо присоединить еще родство физическое (незаконное), происходящее от внебрачного полового сожительства. Если кровное родство признается препятствием ко вступлению в брак лицам, состоящим в таком родстве, то, казалось бы, нет основания не считать таким же препятствием и в той же мере и родство физическое: ведь естественные права крови, естественная связь родителей и детей в том и другом родстве одинаково крепки, как справедливо замечает профессор А. С. Павлов в своем сочинении³⁷. И действительно, физическое родство признавалось препятствием к браку, хотя и не в той широте, как родство кровное, и Градским законом, грань 7 (48-я глава Кормчей), и 50-й главою Кормчей, запрещавшими отцу вступать в супружество с незаконнорожденною его дочерью и сыну его – с незаконнорожденною сестрою: «Родный бо отец не поймает от блуда рождьшуюся ему дщерь; никии же сын отца своего дщерь рождьшуюся ему от блуда не поимет, сестра бо ему есть». Была попытка и у нас поставить физическое родство, в смысле препятствия к браку, наравне с родством кровным, но попытка эта и осталась попыткою, а именно: в эпоху Екатерининской комиссии о сочинении нового уложения Святейший Синод полагал внести в оное следующее правило о браках в физическом родстве: «Дети, рожденные не от законной жены, которые будут известны, должны при браке почитаемы быть в степенях равно с законными детьми»³⁸, – но так как нового уложения не было издано, то и синодальный проект не получил осуществления. Современные нам церковные и гражданские узаконения совсем не упоминают о физическом родстве как препятствии к браку, может быть отчасти и потому, что констатирование этого родства является делом почти невозможным, так как и самая незаконная связь лишь в исключительных случаях становится фактом признанным путем надлежащего суда³⁹. Но эта трудность констатирования незаконной связи и вытекающего отсюда родства не устраняет, тем не менее, необходимости, в интересах брака и чисто нравственного чувства, в регламентировании и этого вида родства в смысле законного препятствия к браку.

Что касается практики Святейшего Синода, то здесь мы встречаемся с целым рядом сепаратных определений, в коих Святейший Синод признает физическое родство вполне равносильным родству кровному и считает его таким же препятствием к браку, как и родство кровное. Так, например, в определении от 17 марта 1877 г. № 488 Святейший Синод изъясняет, что незаконноприжитые дети полагаются по родству и свойству наравне с законными детьми. Еще шире и определеннее высказался Святейший Синод о значении физического родства в своем определении от 7 октября / 9 ноября 1864 г. № 2581 по поводу запроса одного из Преосвященных о том, следует ли дозволить девице, лишенной девственности, вступить в брак с братом изнасиловавшего ее. По соображении сего вопроса со Святым Евайгелием (Мф. 19, 5–6), первым посланием апостола Павла к Коринфянам (6, 16), книгою Левит (18, 6) и правилом святителя Василия Великого (87), Святейший Синод нашел, что по отношению к требованиям Церкви незаконное сожитие мужчины с женщиною принимается за равносильное с законным браком основание для определения видов и степеней родственной между собою связи родственников этих незаконножительствующих лиц, ибо девица с лишившим ее девства, хотя и против воли ее, есть с ним плоть едина, так же как едина плоть все совокупляющиеся законно, а потому разрешение девице вступить в брак с братом лица, лишившего ее девственности, было бы равносильно разрешению ей сочетаться браком с братом ее мужа. По сим соображениям брак разрешен не был. Из приведенных определений Святейшего Синода явствует, что и браки в физическом родстве должны быть воспрещаемы в тех же пределах, в тех же степенях, в коих они возбраняются по родству кровному или свойству. А потому священник, буде откроется таковое родство между лицами, желающими сочетаться браком, отнюдь не должен приступать к совершению оного, не испросив предварительно по сему поводу разъяснений и указаний от епархиального архиерея.

Свойством называется родственная связь, возникающая чрез брак лица одного рода с лицом другого рода. Таким образом, существенное различие свойства от кровного родства заключается в том, что в кровном родстве все родственники принадлежат к одной фамилии, к одному роду, в свойстве же путем брака сближаются, делаются «своими» лица двух или нескольких самостоятельных, отдельных родов, имеющих каждый своего особого родоначальника; отсюда и самое название этого сближения – свойство.

Виды свойства обусловливаются числом отдельных родов, сближенных путем брака. Так, если чрез брак вступили в родственную связь лица двух родов, то свойство будет двухродное, если лица – трех родов, то и свойство будет трехродное и т. д.

Свойство двухродное бывает: а) между одним из супругов и кровными родственниками другого, например, между мною и родным братом моей жены, и б) между кровными родственниками одного супруга и кровными родственниками другого супруга, например, между моим родным братом и родным братом моей жены (рис. 3).

Рис. 3

Братьями и сестрами сводными называются те, которые имеют обоих родителей разных, но сближенных между собою браком отца одного и матери другого из таких детей. Между собою сводные братья и сестры находятся во второй степени, но не кровного родства, как родные дети, а двухродного свойства, а в отношении к новому своему отцу (отчиму) или матери (мачехе) каждый из них состоит в первой степени двухродного свойства (рис. 4).

Рис. 4

Единокровными братьями и сестрами или детьми называются те, которые произошли от одного отца, но разных матерей (рис. 5).

Рис. 5

Единоутробными братьями и сестрами или детьми называются те, которые произошли от одной матери, но разных отцов (рис. 6).

Рис. 6

Как единокровные, так и единоутробные дети между собою состоят во второй степени кровного родства, как и дети от одного отца и одной матери. Засим, единокровное дитя по отношению к новой своей матери-мачехе (рис. 5, а) и единоутробное дитя по отношению к новому своему отцу-отчиму (рис. 6, б) состоят в первой степени двухродного свойства.

При счете степеней в свойстве необходимо, как и в родстве кровном, иметь в виду принцип единства между мужем и женою, т. е., что между ними степени не полагается. Для определения степени двухродпого свойства между двумя данными лицами стоит лишь сосчитать число рождений, в каждом роде отдельно, от одного из данных лиц до того «супруга» из этого же рода, чрез брак которого с «супругом» из другого рода возникло сближение, свойство родов, восходя при этом в каждом роде от данного лица лишь до ближайшего общего его родоначальника с «супругом». Сумма рождений, сосчитанных таким путем в каждом роде, и будет показателем степени свойства между данными лицами.

1) Между одним супругом и кровными родственниками другого: а) я с родным братом моей жены – во второй степени двухродного свойства, или б) я с родною племянницею моей жены – в третьей степени (рис. 7).

Рис. 7

Из этих примеров, таким образом, видно, что кровные родственники жены находятся с мужем ее в таких же степенях свойства, в каких степенях кровного родства они состоят с нею, т. е. кровные родственники одного супруга в тех же степенях свойственники другому супругу.

2) Между кровными родственниками одного из супругов и кровными родственниками другого: а) мой родной брат с родною племянницею моей жены – в пятой степени двухродного свойства; б) мой родной племянник с родною племянницею жены – в шестой степени (рис. 8[М.А.2] )⁴⁰.

По циркулярному указу Святейшего Синода от 19 января 1810 г., в полной силе действовавшему до последнего времени, в двухродном свойстве браки воспрещались до четвертой степени включительно. Но при этом необходимо было иметь в виду, что если чрез брак и в дозволенных степенях свойства происходит смешение родственных имен, т. е. если таким браком старшие члены рода низводятся на степень младших и умаляются в своих правах или наоборот, то на заключение такого брака, а равно и вообще в сомнительных случаях, должно быть, согласно указу Святейшего Синода от 28 марта 1859 г., испрошено разрешение епархиальной власти⁴¹.

Рис. 8

Это смешение родственных имен имеет в виду и 50-я глава Кормчей книги (ч. 2): запрещая браки в двухродном свойстве до пятой степени включительно, она в то же время относительно браков в шестой и седьмой степенях этого свойства говорит: «В неких (случаях) запрещается в седьмом и разрешается в шестом; в неких же разрешается в седьмом и запрещается в шестом», – т. е. если чрез брак в этих степенях происходит смешение родственных имен, то брак «не бывает» («идеже имена сливаются, брак не составляется»); если же такого смешения не происходит, то брак «бывает». Так, в 50-й главе Кормчей говорится: «Отец же и сын пояти себе в брак можета меньшую тетку и внуку (т. е. двоюродных тетку и племянницу). Степень шестый бывает». И в то же время: «Отец и сын не поемлета себе в брак две вторыя сестры стрыйныя, т. е. троюродных сестер. Степень седмый не бывает»; «чего ради, – ставит Кормчая вопрос, – простихом отцу и сынови пояти в брак малую тетку и внуку, две же вторыя стрыйныя сестры не прощаем», и отвечает: «Понеже отец и сын поемлюще в брак малую тетку и внуку суть еще в месте отца и сына, двух же вторых стрыйных сестер поятие творят отца и сына шваграми (т. е. шуринами, как бы равными между собою) и в первом убо не сливаются имена: а идеже имена сливаются, брак не составляется».

В настоящее время вопрос о том, в каких степенях двухродного свойства браки воспрещаются, стоит несколько иначе. Вследствие многочисленного поступления ходатайств о дозволении вступления в брак в четвертой степени двухродного свойства, Святейший Синод в апреле 1903 г. признал необходимым войти в рассмотрение по существу таких ходатайств. Обсудив представленный для разрешения сего вопроса материал из области как положительного церковного права, так и церковной практики за истекший синодальный период, Святейший Синод нашел, что отдельные случаи разрешения браков в четвертой степени двухродного свойства, за исключением браков с сестрою невестки (жены брата) и с сестрою зятя (мужа сестры), нередко повторяются в делах Святейшего Синода прежних лет, причем в каждом случае дозволения таких браков Святейшим Синодом были принимаемы в уважение особливые обстоятельства и причины, побуждавшие брачующихся просить о повенчании их, при наличности между ними указанной степени свойства. Ввиду изложенного Святейший Синод циркулярным указом от 7 мая 1903 г. № 5 предоставил епархиальным преосвященным, по мере усмотрения ими нужды и неизбежности со стороны брачующихся во вступлении в брак в четвертой степени двухродного свойства, разрешать совершение таковых браков, за исключением браков с сестрою невестки (жены брата) и с сестрою зятя (мужа сестры), но с тем, чтобы, перед приведением даваемых ими, преосвященными, разрешений в исполнение, разрешения эти были представляемы на благоусмотрение и утверждение Святейшего Синода. Последовавшим же за сим спустя год циркулярным указом от 20 июля 1904 г. № 13 Святейший Синод признал возможным предоставить епархиальным преосвященным самим разрешать беспрепятственно, при наличности особливых к тому обстоятельств и причин, совершение браков в четвертой степени двухродного свойства, за исключением ранее указанных двух случаев – браков с сестрою невестки (жены брата) и с сестрою зятя (мужа сестры), – с соблюдением требуемых законом предбрачных предосторожностей и без представления последовавших разрешений на утверждение Святейшего Синода. В объяснение и оправдание приведенного распоряжения Святейшего Синода, умалившего до известной степени строгость церковных постановлений (канонов) по данному вопросу, можно было бы указать и на то, что последовательное и неуклонное проведение в жизнь требований циркулярного указа Святейшего Синода от 19 января – 17 февраля 1810 г. о воспрещении браков в четвертой степени двухродного свойства в большинстве случаев неизбежно ведет к пагубным, нежелательным и нетерпимым с христианской точки зрения последствиям. Так, лица, получившие отказ в повенчании их, в дозволении им вступить в супружеское сожительство с благословения и освещения церковного, вступают, по немощи своей, в незаконное сожительство, в союз блуда. В некоторых случаях они совершают и иного рода преступные деяния: невзирая на воспрещение, путем введения в заблуждение о своем родстве священнослужителей, все-таки вступают в недозволенные браки, которые потом расторгаются духовным судом, а рожденные от таковых браков, как и от незаконного сожительства, дети, нисколько не повинные в грехе их родителей, обрекаются на печальную и тяжелую участь детей внебрачных, происшедших от прелюбодеяния. Наконец, под влиянием Высочайшего указа от 17 апреля 1905 г. об укреплении начал веротерпимости Святейший Синод, в ограждение чад Православной Церкви от искушения отпадения в инославные исповедания, в коих браки в свойстве дозволительны в более близких степенях, нашел возможным, по особо исключительным ходатайствам преосвященных архиереев тех епархий, где преобладает смешанное население, допускать повенчание браков и в тех двух случаях, которые упомянуты как изъятие в вышеприведенных циркулярных указах Святейшего Синода от 7 мая 1903 г. № 5 и 20 июля 1904 г. № 13.

Свойство трехродное, возникающее в том случае, если в свойство от двух родов через новый брак входит третий род, бывает: а) между одним из супругов и свойственниками другого супруга, например, между мною и женою родного брата моей жены, т. е. невесткой моей жены, и б) между кровными родственниками одного из супругов и свойственниками другого супруга, например, между моим родным братом и женою родного брата моей жены, т. е. невесткою последней (рис. 9).

Рис. 9

При вычислении степеней трехродного свойства между двумя данными лицами, из коих одно всегда входит в состав первого, а другое – третьего рода (или, конечно, наоборот), следует определить: двухродное свойство одного из данных лиц с тем лицом во втором роде, чрез брак коего с одним из членов третьего рода получилось сближение трех родов, а затем – двухродное свойство того же лица во втором роде с другим данным лицом. Сумма полученных в том и другом случае степеней двухродного свойства и будет показателем степени трехродного свойства между данными лицами.

Примеры вычисления степеней трехродного свойства

1) Между одним из супругов и свойственниками другого супруга: а) я с дочерью невестки моей жены – в третьей степени трехродного свойства или б) моя жена с моею невесткою – во второй степени (рис. 10 и 11).

Рис. 10

Сумма степеней:

а) Я и брат моей жены – 2 степени двухродного свойства.

Брат моей жены и дочь невестки моей жены (падчерица первого) – 1 степень двухродного свойства.

Итого ­ 3-я степень

Рис. 11

Сумма степеней:

б) Моя невестка и я – 2 степени двухродного свойства. Я и моя жена – 0 степеней.

Итого ­ 2-я степень

2) Между кровными родственниками одного из супругов и свойственниками другого супруга: а) мой родной брат и невестка моей жены – в четвертой степени трехродного свойства или б) мой родной племянник и невестка моей жены – в пятой степени (рис. 12).

Рис. 12

Сумма степеней:

а) Мой брат и брат моей жены – 4 степени двухродного свойства.

Брат моей жены и невестка моей жены (жена первого) – 0 степеней.

Итого ­ 4-я степень

б) Мой племянник и брат моей жены – 5 степеней двухродного свойства.

Брат моей жены и невестка ее (жена первого) – 0 степеней.

Итого ­ 5-я степень

В трехродном свойстве браки воспрещаются безусловно лишь в первой степени⁴². В основание этого положения Святейший Синод принял правило Кормчей книги (глава 50, часть 2), где сказано: «Еже от трехродных, сие в первом точию степени запрещается по закону; обычай убо запрещает и прочее». Что же касается до последующих степеней, то теми же циркулярными указами Святейший Синод предписал епархиальным архиереям ни в каком случае не запрещать повенчания лиц, состоящих между собою в четвертой степени трехродного свойства, и разрешать, по усмотрению нужды, сочетание браком тех лиц, которые находятся между собою во второй и в третьей степени трехродного свойства; следовательно, для повенчания в сих степенях свойства священнослужитель должен иметь разрешение своего архиерея.

Действующие узаконения не дают нам ответа на вопрос о том, остается ли образовавшееся чрез брак родство и свойство между данными лицами и их родственниками и после прекращения этого брака или путем расторжения его, по указанным в законе причинам, или вследствие признания его, как совершенного в нарушение установленных положений о браке, незаконным и недействительным. Попытаемся, однако, разрешить этот вопрос на основании практики духовного суда, частных его определений, прямо или косвенно соприкасающихся с данным вопросом. Так, в нашей книге «Сборник законов о браке и разводе»⁴³ приведено определение Святейшего Синода⁴⁴, коим установлено, что браки расторгнутые или признанные незаконными и недействительными должны быть включаемы в число трех последовательно дозволенных браков. Значит, таковые браки, по прекращении их, не считаются как бы совсем не бывшими, а, прекращаясь сами, оставляют некоторый след в судьбе бранившихся, ограничивая их права (в отношении числа браков) на вступление в новые браки. Тем паче, несомненно, браки расторгнутые или признанные незаконными и недействительными не могут проходить без следа, быть игнорированы в вопросе порождаемой всяким браком как таковым родственной связи, родства по крови как между самими бранившимися, так и их детьми и родственниками каждого из них. В самом деле, если внебрачное половое сожительство творит родство вполне равносильное родству кровному – да иначе и быть не может, ибо естественные права крови, естественная связь родителей и детей в том и другом случае одни и те же, – если незаконное сожитие мужчины с женщиною принимается за равносильное с законным браком основание для определения видов и степеней родственной связи незаконносожительствующих лиц как между собою, так и с их родственниками⁴⁵, то может ли быть иной взгляд на значение в вопросе о родстве и свойстве браков расторгнутых, а равно и незаконных и недействительных?

Если законный брак, прекратившись сам собою, чрез смерть одного из супругов, не погашает тем самым родственного союза, той родственной или свойственной связи, которые образовались чрез брак, то ничего иного нельзя сказать и о браке, прекратившемся путем его расторжения или признания незаконным и недействительным, ибо сила не в том, как прекратился брак, а в том, что брак был, было половое сожительство мужчины и женщины, а оно и творит те естественные физические последствия, тот, если можно так выразиться, элемент крови, которым всецело исчерпывается содержание, сущность понятия родства и свойства. Итак, по нашему разумению, развод или признание брака незаконным, если и прекращают брачный союз между супругами и ведут за собою утрату ими всяких личных и имущественных прав одного над другим, то, однако, не погашают союза родственного, который чрез брак этих супругов был или мог бы быть при нерасторжении их брака. А потому, хотя бы брак данных супругов и был расторгнут или признан незаконным, с ним все-таки необходимо считаться при разрешении вопроса о дозволенности или недозволенности браков между лицами, которые стали родственниками или свойственниками чрез этот расторгнутый или признанный незаконным брак. Такова точка зрения на эти браки и духовного суда⁴⁶.

В приведенных рисунках свойство исчислено между данным лицом и:

1) женою сына – снохою (или мужем дочери – зятем);

2) падчерицею (или пасынком);

3) тестем (или тещею) сына;

4) свекром (или свекровью) дочери;

5) сыном (или дочерью) пасынка (или падчерицы);

6) падчерицею (или пасынком) сына (или дочери);

7) сводною сестрою (или братом);

8) сестрою жены – свояченицею (или братом мужа – деверем);

9) сестрою зятя – мужа дочери (или братом зятя);

10) свекровью (или свекром) сестры;

11) тестем (или тещею) брата;

12) внуком (или внучкою) пасынка (или падчерицы);

13) мачехою (или отчимом) деда (или бабки);

14) падчерицею (или пасынком) сестры (или брата);

15) падчерицею (или пасынком) внука (или внучки);

16) тещею (или тестем) внука;

17) свекровью (или свекром) внучки;

18) бабкою (или дедом) зятя;

19) бабкою (или дедом) снохи;

20) сестрою (или братом) отчима (или мачехи);

21) сводною двоюродною сестрою (и наоборот);

22) падчерицею (или пасынком) дяди (или тетки);

23) дочерью (или сыном) пасынка (или падчерицы) внука (или внучки);

24) сводною сестрою (или братом) жены брата – невестки (или зятя – мужа сестры);

25) сестрою (или братом) жены сводного брата (или мужа сводной сестры);

26) племянником (или племянницею) мачехи (или отчима);

27) племянником (или племянницею) снохи;

28) то же зятя, т. е. мужа дочери;

29) теткою или дядею снохи;

30) то же зятя, т. е. мужа дочери;

31) дядею или теткою отчима или мачехи;

32) двоюродною сестрою жены (или братом мужа);

33) племянницею (или племянником) мужа сестры (или жены брата);

34) между данным лицом и вдовою двоюродного брата первой жены данного лица.

35) дядею (или теткою) мужа сестры (или жены брата);

36) двоюродною сестрою (или братом) зятя, т. е. мужа дочери;

37) между данным лицом и вдовою его отчима;

38) между пасынком данного лица от первой жены последнего и падчерицею от второй – между данным лицом и падчерицею его отчима;

39) между данным лицом и невесткою его отчима – женою брата последнего;

40) между данным лицом и вдовою племянника отчима данного лица;

1) Стрый – родной дядя по отцу.

2) Уец – родной дядя по матери.

3) Стрый великий – двоюродный дед.

4) Стрый малый – двоюродный дядя.

5) Великая тетка – двоюродная бабка.

6) Малая тетка – двоюродная тетка.

7) Стрыйные первые братья и сестры – двоюродные братьд и сестры.

8) Стрыйные вторые братья и сестры – троюродные братья и сестры.

9) Внучатные братья и сестры – троюродные братья и сестры.

10) Братанич и братанка – племянник и племянница по брату.

11) Сестричищ и сестрична – племянник и племянница по сестре.

12) Внук и внучка стрыйные – двоюродные племянник и племянница.

13) Внучатные племянник и племянница – троюродные племянник и племянница.⁴⁷

1) Свекор – отец мужа.

2) Свекровь – мать мужа.

3) Деверь – брат мужа.

4) Золовка или свесть – сестра мужа.

5) Тесть – отец жены.

6) Теща – мать жены.

7) Швагер или шурин – брат жены (брат жены называется также свояком).

8) Свояченица – сестра жены.

9) Зять – муж дочери или сестры.

10) Сноха или невестка – жена сына.

11) Невестка – жена брата.

12) Зять – брат мужа сестры.

14) Сватья и свахи – родители мужа и жены между собою.

15) Отчим – муж матери (к детям ее от прежнего мужа).

16) Мачеха – жена отца (к детям его от прежней жены).

17) Пасынок – сын мужа от прежней его жены или сын жены от прежнего ее мужа.

18) Падчерица – дочь мужа от прежней его жены или дочь жены от прежнего ее мужа.

В дальнейшем двухродном свойстве названия родственников к каждому из супругов заимствуются от кровного родства, с прибавлением слов: по мужу, по жене, например: дед, племянник и т. д. по мужу или жене.

В трехродном свойстве:

1) Ятров – жена деверя (т. е. брата мужа).

2) Свояк – муж свояченицы (т. е. жениной сестры).⁴⁸

Назначение восприемников при Святом Крещении, выражаясь языком тех церковных источников, которые изъясняют нам это назначение, заключается в следующем: восприемники суть свидетели крещения ими воспринятых, споручники за тех, кого восприяли от святой купели, поручители пред Церковью за крещаемых и особенно при крещении младенцев; восприемники зде, т. е. при крещении, держат лицо крещаемого и за него обеты Богу творят, Символ веры исповедуют; восприемники обязаны, когда воспринятые ими в возраст приходить начнут, наставить их к благочестию, вере и Закону Божию, споспешествовать им в учении и утверждении в житии христианском, стараться припомнить им обеты крещения и силу его так, чтобы отроки сами в твердость оные изучили и разумели, увещевать их чистоту хранить, правду любить, любви держаться⁵⁰. Чтобы соответствовать своему высокому назначению и быть в силах выполнить столь важные налагаемые на него Церковью обязанности, восприемнику самому необходимы знание, чистота и твердость веры, разумение сущности Таинства Крещения и произносимых при нем обетов. Отсюда понятно, что нельзя смотреть на восприемников как на простых участников в обрядовой стороне Таинства Крещения и предоставлять это высокое звание всякому желающему. Ввиду столь важного значения восприемничества при Святом Крещении и возлагаемой на священнослужителей, совершающих это таинство, обязанности иметь тщательное наблюдение и попечение, чтобы в восприемники были избираемы и допускаемы лица достойные сего звания, священнослужители нередко, как это видно из поступающих в редакцию «Церковных Ведомостей» запросов, встречаются в своей приходской практике с разнообразными затруднениями и недоумениями по вопросам о восприемничестве. Мы предлагаем все имеющиеся по сему предмету церковные узаконения, при руководстве которыми легко могут быть устранены эти затруднения и недоумения.

Первый вопрос – кто и почему не может быть восприемником при крещении православных детей. Вот перечень тех лиц, за которыми церковные узаконения не признают права быть восприемниками:

Малолетние. Малые отроки, яко невежды еще в вере, к делу восприемника не годятся⁵¹. Малолетним как наименование крестного отца и крестной матери несвойственно, так и исполнение соединенных с сим наименованием обязанностей невозможно; посему приходскихм священнослужителям вменяется в обязанность требовать непременно, чтобы в восприемники избираемы были люди совершенного возраста, а не достигших совершеннолетия – для восприемника 15 и для восприемницы 13 лет – к званию восприемников не допускать, кроме случаев крайней необходимости и совершенной невозможности иметь восприемников совершеннолетних⁵².

Иноверцы (и в частности, раскольники – по указу Святейшего Синода Рижскому Преосвященному от 17 декабря 1884 г.). При крещении младенцев смотреть должен священник, дабы восприемник был и правоверен, и знающий нужные члены веры ко спасению⁵³. Крещаемый, исходя от спасительные бани, должен быть восприемлен от единого верного человека⁵⁴; иноверные же лица не признаются пригодными для сего по причине своего иноверия и из опасения, что Символ веры их испорченный, а ежели они будут отрока наставлять, то, конечно, в свою веру отведут⁵⁵. Если же по каким-либо обстоятельствам случилось быть восприемником иноверному, то он обязан при крещении произнести Символ Церкви Православной⁵⁶. При затруднениях найти православных восприемника и восприемницу в местностях с преобладающим иноверным населением следует совершать крещение при одном восприемнике, если крещаемое лицо мужского пола, или при одной восприемнице, если оно женского пола; при невозможности приискать и одного православного восприемника из среды мирян обязанность восприемника или восприемницы могут быть исполняемы самим священником, совершающим таинство крещения, или псаломщиком, или же их супругами, сообразно полу крещаемого⁵⁷.

Не могут быть восприемниками: совершенные невежды в вере, явные грешники и вообще лица, упавшие в общественном мнении по своей жизни⁵⁸, и, наконец, монашествующие⁵⁹.

Никто не может быть восприемником своих собственных детей. «Аще будет приимец детища своего, разлучается своея жены, сиречь, матере детища: занеже быша себе кумове» (Номоканон, статья 209). По поводу этого правила Номоканона приводим следующие разъяснения известного авторитета канонического права недавно умершего профессора А. С. Павлова. «Не подлежит сомнению, – говорит профессор А. С. Павлов в своем сочинении “Номоканон при Большом Требнике”⁶⁰, – что древняя Церковь не знала правила, не допускающего родителей к восприятию своих детей от купели крещения. Напротив, имеются прямые и ясные свидетельства о том, что до VIII века как на Востоке, так и на Западе восприемниками христианских детей всего чаще были их родители. Приведенная же 209 я статья Номоканона (в которой дальнейшая практика восточной Церкви стала усматривать препятствие к восприемничеству родителями своих собственных детей) есть лишь логический вывод из 53-го правила Трулльского собора, запретившего в этом каноне брак между восприемником или восприемницею и овдовевшими матерью или отцом воспринятого на том основании, что “родство по духу важнее союза плотского”, т. е. брачного, но вывод, произвольно сделанный позднейшею церковною практикою и потому не имеющий значения тожественного толкования соборного правила. Да и что можно признать, – продолжает профессор А. С. Павлов, – не совместимым с идеей христианского брака в том обстоятельстве, если плотские родители детей усыновят их себе и духовно – чрез восприятие от купели крещения? Если главный долг восприемников по отношению к воспринятым состоит в попечении об их христианском воспитании, то разве плотские родители крещеного младенца устраняются восприемниками от исполнения того же долга? Напротив, долг этот, можно сказать, исключительно и всецело лежит на самих родителях, так как присутствие особых восприемников при крещении детей обратилось теперь, в наше время, в простую обрядовую формальность. При таком положении дела, конечно, нельзя придавать безусловно обязательной силы правилу обычного церковного права, не допускающему родителей к воспринятию своих детей от купели крещения».

Теперь переходим к разрешению наиболее недоуменного в церковно-приходской практике вопроса о том, могут ли муж и жена быть восприемниками: а) одного и того же чужого младенца и б) не одного, а разных детей, но в одном и том же семействе – одних и тех же родителей.

Первый по времени ответ на этот вопрос находим в 211-й статье Номоканона, гласящей: «Аще муж и жена крестят единому человеку дитя, повелеваем, ктому не смеситися друг другу, понеже кумове вменяются», – т. е. брак должен быть расторгнут и, следовательно, из опасения сего супруги не могут быть восприемниками одного и того же чужого младенца⁶¹.

В настоящее время приведенная 211-я статья Номоканона не имеет никакого практического значения и должна почитаться отмененною. Уже на первых порах Святейший Синод высказал сомнение в канонической важности и обязательной силе этой статьи; так, в одном из дел⁶² Святейший Синод дает следующее заключение, неоднократно потом повторяемое им и по другим делам: «А что в Требнике напечатан Номоканона пункт 211, и тот пункт весьма сумнителен потому, что от кого изложен и в которые лета, того не напечатано и весьма неизвестно». До издания циркулярного указа от 31 декабря 1837 г. действие этого сомнения выражалось в том, что Святейший Синод оставлял без расторжения браки лиц, бывших до или после вступления их в брак восприемниками одного и того же чужого младенца, хотя вместе с тем выражал, что впредь браки между восприемником и восприемницею не должны быть допускаемы. В циркулярном же, по Высочайшему повелению, указе от 31 декабря 1837 г. Святейший Синод разъяснил епархиальным преосвященным (хотя та же мысль была высказана уже в циркулярном указе Святейшего Синода 1810 г.), что так как при крещении, как показано в Требнике пред последованием о крещении, довлеет быть одному восприемнику или одной восприемнице, смотря по полу крещаемого, то нет основания считать восприемников состоящими в каком-либо духовном родстве и потому воспрещать им вступление в брак между собою. Таким образом, с изданием циркулярного указа 1837 г. приведенная 211-я статья Номоканона потеряла свою силу и, следовательно, вопрос о праве мужу и жене быть восприемниками одного и того же чужого младенца должен быть ныне, при действии упомянутого циркулярного указа 1837 г., разрешаем в смысле положительном. Тем более, конечно, не должно быть возбраняемо мужу и жене быть восприемниками разных детей, хотя бы и одних и тех же родителей.

О числе восприемников. Отвечающие на этот вопрос церковные узаконения определяют бытие при крещении лишь одного восприемника, в зависимости от пола крещаемого. Так, в первые века христианства, когда крещение обыкновенно совершалось над возрастными лицами, мужчину воспринимал диакон, а женщину – диаконисса⁶³. Точно так же и относительно восприемников при крещении детей в нашей Православной Церкви до настоящего времени сохраняет полную силу внесенное в Требник, пред последованием о крещении, правило: «Ведати подобает, яко во Святом Крещении един довлеет восприемник, аще мужеский пол есть крещаемый, аще же женский, токмо восприемница, в нужде же смертней может крещение быти и без восприемника», – обязанности которого в таком случае принимает на себя священник, совершающий крещение. Однако наряду с действием приведенного церковного правила у нас, как и в восточной Церкви, постепенно вошло в обычай совершать крещение при двух восприемниках – мужчине и женщине – в параллель плотским родителям крещаемого. Обычай этот, являясь фактом, не подлежащим сомнению, признан и законами церковными⁶⁴, но признание это не идет далее простого допущения двух лиц к обрядовому действию при крещении и записи этой пары в метрические книги; в духовное же родство, через восприемничество, с крещаемым и его родителями и при двух восприемниках входит лишь один: восприемник – если крещаемое дитя мужеского пола, восприемница – если крещаемое дитя женского пола. Если же, что нередко встречается в церковно-приходской практике, к восприятию от купели приглашают не одну пару восприемников, а многих лиц, то в этом случае следует допускать к обрядовому действию только одну, преимущественно для сего назначенную родителями или родственниками крещаемого, пару, воспоминаемую и в молитвах, и только эту действующую пару вносить в метрические книги, отнюдь не записывая прочих⁶⁵.

Что касается, наконец, заочного восприемничества, также нередко практикуемого, то оно, не имея за собою канонического основания, прямо противоречит церковному чиноположению о крещении, в силу которого восприемники при самом совершении крещения должны давать положенные обеты за крещаемого, произносить Символ веры и т. д.

О родстве и свойстве как препятствии к браку см. также:

1. Павлов А. С. Курс церковного права. СПб., 2002 (1-е изд. – Сергиев Посад, 1902). С. 222–223 (о восприемниках), 239–256 (кровное и духовное родство, а также свойство и усыновление как препятствия к браку).

2. Никодим (Милаш), еп. Далматинско-Истрийский. Правила Православной Церкви с толкованиями: [В 2 т.] Т. 1. СПб., 1911. С. 538–545 (комментарий к 53-му и 54-му правилам VI Вселенского Собора).

3. О браке и разводе, о детях внебрачных, узаконении и усыновлении и о метрических документах: Сборник церковных и гражданских законов с дополнениями и разъяснениями на основании циркулярных указов и сепаратных определений Святейшего Синода, с отдельной статьей о родстве и свойстве и с приложением графической таблицы степеней свойства / Сост. С. Григоровский. 12-е изд. СПб.: Синод, тип., 1912. 328 с.

4. Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковно-служителей. Ч. П. Издательский отдел Московского Патриархата, 1993 (репринт издания 1913 г.). С. 987–994 [восприемники при крещении]; 1174–1188 [родство как препятствие к браку]; 1264–1273 [определение родственных отношений между брачующимися].

5. Цыпин В., прот. Препятствия к браку // Журнал Московской Патриархии. 1989. №3. С. 75–76; 1989. № 4. С. 73–74 (в соавторстве с прот. Геннадием Нефедовым); 1989. № 5. С. 75–76 [о кровном, духовном и гражданском родстве, а также свойстве]; 1989. № 6. С. 75.

6. Он же. Последствия брака // Там же. 1989. № 6. С. 75–76; 1989. № 7 С. 75–76 (в соавторстве с прот. Геннадием Нефедовым).

7. Ригин В., прот. Применение канонов о браке в современных условиях // Вестник пастырского семинара / ПСТБИ. М., 1996. № 2. С.15–24.

8. Цыпин В., прот. Курс церковного права. Клин, 2002. С. 182–183 (о восприемниках), 561–567 (кровное и духовное родство, а также свойство и усыновление как препятствия к браку).

9. Макарий (Веретенников), архим. О степенях родства // Альфа и Омега. № 4 (38). М., 2003. С. 102–111 (литература).

10.Цыпин В., прот. Брак. Препятствия к заключению Б. // Православная энциклопедия. Т. 6. М., 2003. С. 153–160.