А. А. Папков

Христианство, как религия «откровенная», должно сохранить всю свою самобытность и автономию в своих внутренних делах, а потому и христианская церковная община, по самой природе своей, должна быть свободной и самостоятельной в проявлениях своей жизни. Вся конструкция ее вытекла из обновленного и просветленного светом Христовым человеческого духа, оказавшегося по своей сущности способным к восприятию и усвоению христианских истин. Вот почему христианская община, по своему строю, выше всяких других человеческих союзов, как сословных, так и основанных на каких-либо материальных интересах, – союзов, в которых сила нравственного взаимодействия сочленов друг на друга стоит в прямой зависимости от процветания в государстве именно христианской общины. В христианской церковной общине все люди почитаются братьями во Христе, и все они, имея во главе духовного отца и наставника, сосредоточиваются вокруг видимого своего центра – храма, для совершения общественной молитвы и для выполнения христианских обязанностей. Таким образом, христианская община является семьей высшего порядка, созидающей духовное родство между сочленами, и в ней вся жизнь должна строиться на великом начале «любви», заповеданном самим Спасителем, Начальником жизни.

Таковыми, по природе своей, были многочисленные церковные общины – «церкви», учрежденные и собранные Св. Апостолами в различных областях Малой Азии, на островах Средиземного моря, в Филиппах, в Фессалониках, в Коринфе и других местах. Всем христианам известны незабвенные места из Деяний и Посланий Апостольских, в которых сообщаются подробности об учреждении первых христианских церквей.

Эти церкви, имея во главе избранных своих епископов, пресвитеров (Деян. 14:23; Евр. 5:1; Тит. 1:5), составляли по апостольским изречениям одно тело во Христе, а все принадлежавшие к церкви верующие порознь – были один для другого членами этого тела (Рим. 12:4, 5; 1Кор. 1:10; 3:16, 17; 6:15; Еф. 1:23; 4:4; Гал. 3:28). Более подробный состав Церкви св. Апостол Павел определяет так: «И иных Бог поставил в Церкви во-первых Апостолами, во-вторых пророками, в-третьих учителями; далее иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки» (1Кор. 12:28). Вся же Церковь в совокупности почиталась «родом избранным, царственным священством, народом святым, людьми взятыми в удел» (1Пет. 2:9).

Такая Церковь, сохраняя единство духа в союзе мира (Еф. 4:3), была по существу своему «трудовым братством» (1Сол. 4:11; 2Сол. 3:12; Еф. 4:28) и своей главной обязанностью почитала братолюбие (Евр. 13:1), которое выражалось в благотворении, в общительности (Евр. 13:16; 2Кор. 8:19) и в примирительном братском суде (1Кор. 6:1–8).

Согласно сему, благотворение понималось в смысле делания всякого духовного и материального добра ближним (Гал. 2:10; 6:2, 10; Еф. 4:28; 1Сол. 5:14; 1Тим. 5:16; 2Кор. 9:1; Иак. 1:27), общительность – в смысле собрания верующих для взаимного непрерывного назидания, наставления и научения в делах веры и славословия, для взаимного покаяния и молитв (Еф. 5:19; Кол. 3:16; 1Сол. 5:11; Евр. 3:13, 10:25; Иак. 5:16), и наконец, братский суд – в смысле примирительного суда, вверяемого наиболее разумным членам местной церкви (1Кор. 6:1–8).

Все эти первоначальные христианские общины имели общее церковное имущество для удовлетворения всяких нужд своих братий, и между ними не было никого нуждающегося (Деян. 2:44–47; 4:32, 34, 35). Но существование такого общего церковного имущества для благотворительных целей вовсе не исключало обладания христианами личной собственности, и при производстве общих сборов на дела благотворения предписано было соблюдать равномерность раскладки и доброхотность подаяния (2Кор. 8:13, 14; 9:7; Деян. 11:29, 30). Известно также, что св. Апостолы, постоянно пребывая в молитве и служении слова, предоставили «пещись о столах» выбранным из среды верующих (Деян. 6:1, 2, 3), а также обеспечили материально пресвитеров и наставников выделением части из приношений верующих на нужды церкви (1Кор. 9:13; Гал. 6:6)².

Этим апостольским деянием навсегда положено начало гласного управления общецерковными имуществами, предназначенными на дела благотворения, церковного устроительства и обеспечения причта, путем выборных членов из среды христиан общины, поставленных на эту службу св. Апостолами, с правами их заместителей. Именно, по завету апостольскому, «надо стараться о добром, не только пред Господом, но и пред людьми»; и такой способ управления и заведывания «церковным достоянием» представляется наилучшим, в виду тех нареканий, которым можно подвергнуться при единоличном способе управления и распределения сего достояния (2Кор. 18–21; 1Тим. 4:8; сравн. 1Тим. 5:9).

Во всякой местной церкви занимались благотворением, и при ней была общая касса («арка»), которая наполнялась еженедельными добровольными взносами (стипс; 1Кор. 16:2), и кроме того на вечерях любви (агапы; 1Кор. 11:20, 33) собирались приношения натурой («обляции»), которые распределялись между клиром и местными бедными. Эти дары любви порождали сердечные связи, и сила христианской общины заключалась в этой связи всех членов, знавших друг друга и помогавших друг другу, или, как говорит св. Апостол, служивших друг другу «тем даром, какой получил, – как добрые домостроители многоразличной благодати Божией» (1Пет. 4:10).

Особенно необходимо отметить ту громадную роль, которую христианство предоставило дотоле умаленной в общественном значении женщине. Иисуса Христа, как известно, окружала также группа служащих женщин, и Церковь христианская укрепила за ними это служение, особенно направляя его на дела милосердия, сострадания и помощи³. Таким образом, в христианской общине заключалась сила «соединенного малого», которая всегда больше силы «индивидуального большого».

Вся эта общинная благотворительность вовсе не исключала частной благотворительности, которая процветала в древней церкви; никогда Церковь, освятившая начатки благотворения, не присваивала себе исключительного права на благотворение и не ставила его под непосредственное свое ведение, а также своих служителей. Устраивая общение богатых с бедными на общих трапезах, в которых принимал участие и епископ, вводя простоту в быте и одежде, лучше всего сглаживавшую неравенство в имуществе, и стремясь дать человеку внутреннее душевное счастье, христианство никогда не рассматривало (подобно социализму и в частности – коммунизму) бедность и нужду, как зло, требующее немедленного устранения. Оно старалось только облегчать это зло, снимая непосильное бремя с бедствующих и нуждающихся, и всегда учило, что подаяние милости есть не внешний закон, а внутренний, основанный на любви⁴. Исполнение же этого акта любви достигается лучше всего на церковной почве, ибо дающий приносит этот дар Богу, а нуждающийся получает его от Бога, и в этом молитвенном единении и состоит духовная польза для обоих. Но, независимо от этой материальной помощи, христианство требует еще духовной помощи в отношении своих ближних, а именно: «советовать своему ближнему, направлять его, учить, утешать, прощать ему, с терпением сносить его, и молиться за него». Всеми этими требованиями переполнены Апостольские послания, и эти добрые побуждения, требующие нравственного настроения и навыка, можно приобрести и укрепить лишь в великой христианской школе – в церковно-приходской общине, которая одна способна развить должный дух религиозно-церковной общительности между людьми.

Таковы были существенные черты собранных и утвержденных св. Апостолами христианских церквей (в разных местностях Азии и Европы), которые понимались в смысле выделившихся христианских общин, правоверующих, с епископами и пресвитерами во главе, с помощниками для дел церковного устроительства и благотворения, как из мужчин, так и из женщин (Рим. 16:1, 12; 1Тим. 3:11; 5:9 и след.; Деян. 11:30, 15:6), и составляющих все в совокупности единую вселенскую соборную Церковь, с единой главой – Иисусом Христом.

Как бы ни казались серьезными и неотложными внешние мероприятия, способствующие перенесению вопроса о возрождении православного прихода на чисто практическую почву, как то: признание за приходом прав юридического лица, организация «приходского управления» и проч.⁵, однако все они по своему значению отступают на второй план пред главной задачей, которая должна быть положена в основу всего «приходского преобразования». Мы разумеем здесь восстановление «христианской общительности», как между пастырем и паствою, так и между самими прихожанами.

Появится эта чудодейственная общительность – воскреснет и приход; не будет в приходе духа братолюбия – все формальные меры, предпринятые в целях приходского возрождения, не приведут к благим результатам.

В подтверждение этой основной мысли мы здесь только заметим, что христианская общительность между духовенством и мирянами вытекает из величайшего понятия о Церкви, как «Теле Христовом», – связывающего всех христиан («царственное священство», по выражению Апостола Петра) в одно неразрывное, органическое целое. Таким образом в Церкви все верующие являются полноправными членами, и это Тело (как говорит известный канонист епископ далматинский Никодим, в своем сочинении «Православное церковное право») «только тогда будет здорово и будет преуспевать, когда все члены его будут иметь полную жизненную силу и когда между ними будет правильная общественная связь и единство».

Дальнейшие соображения епископа Никодима о характере такой связи и единства настолько примечательны и представляются столь необходимыми для усвоения и заучения их христианами, что мы считаем уместным привести здесь нижеследующую цитату из указанного выше сочинения.

«Без этого единства всех членов церкви, – продолжает епископ Никодим, – без совместного действия их по собственному произволению в пользу общего блага, неизбежно должен пострадать хотя который-нибудь из членов и, наконец, самая цель церкви не будет достигнута. (Климент римский, 1 посл. к Корин., гл. 37). Согласно с этим необходимо является потребность, чтобы каждый член церкви, без различия своего положения в ней, содействовал по силам и способностям своим общему делу, ради которого существует самая церковь (Еф. 4:14–16), и следовательно, это содействие входит как в обязанность иерархии, так и верующих мирян.

Власть иерархии в церкви основывается на божественном праве, и только апостолам и их преемникам принадлежит в церкви право учить, священнодействовать и духовно управлять. Но средства божественные не исключают и средств человеческих, и божественное действование в церкви не только не ухудшается от человеческого содействия, но прямо требует его для большего успеха дела Божия на земле. Если верующие миряне и не имеют права быть органами божественного действования в церкви, то, как люди и христиане, они располагают теми же средствами и силами для блага, какие имеют и пастыри церкви; поэтому они могут и должны употреблять свои силы во всем, что касается блага церкви. Употребление власти учительства в церкви принадлежит иерархии, и мирянин, который, обойдя иерархию, присвоит эту власть себе, подлежит осуждению; но такому же и еще сильнейшему осуждению подложит и член клира, который, независимо от своего епископа, начнет поучать в церкви. Между тем, в связи с общим учением может и каждый мирянин содействовать в этом иерархии именно тем, что, посвятив себя разработыванию церковного учения в различных его отраслях, как учитель в школе, отец в семействе, начальник и т.п. в каком-либо обществе, сделает, что известные люди усвоят христианское учение и будут вести себя согласно этому учению; церковь всегда примет его труды с похвалою, и иерархия не может видеть в этом никакого вреда своим правам⁶.

Власть священнодействования принадлежит исключительно иерархии. Но в церкви все ее верующие члены святы и суть живые члены Тела Христова и, как таковые, все верующие миряне, вместе с иерархией, составляют одно священство (1Пет. 2:9); своими молитвами при богослужении они вступают в таинственную сторону священнического служения; вместе со священником молитвенно призывают на литургии Духа Святого на принесенные дары; вместе с епископом молятся о сошествии благодати небесной на рукополагаемого. Одним словом, верующие миряне бывают соучастниками каждого общественного богослужения в церкви, принимая таким образом активное участие и в этой отрасли церковной власти, к которой в частности призваны члены иерархии.

Самое большое участие верующих мирян церковь всегда признавала в делах, касающихся третьей отрасли церковной власти, вверенной иерархии, именно во власти управления внешнею жизнью церкви. Это участие проявлялось как в церковных соборах, так и в выборе священнослужителей и в управлении церковным имуществом⁷.

Права иерархии и права верующих мирян определяются в церкви самою основою церковного устройства, чем определяется также и отношение между правами тех и других. Иерархия, как таковая, получила власть свою в церкви по божественному праву и, следовательно, без этой власти не могло бы быть и самой церкви; но так как власть эта дана иерархии не для нее самой, а для церкви, которую составляют верующие миряне вместе с иерархией, причем верующие миряне должны быть живыми и деятельными членами церкви и всеми своими силами и способностями содействовать общему благу и преуспеянию ее, то и права их должны быть признаны иерархией во всех делах, касающихся церкви. Согласно характеру необходимости иерархической власти в церкви, применительно к правам иерархии должны быть определены и права мирян в церкви, и как первая призвана руководить, так вторые содействовать всему, что касается церкви. Духу православной церкви соответствует только совместное, в точно установленных границах, действие в ней иерархии и верующих мирян. Восточные патриархи, сказав в своем окружном послании 6 мая 1848 года православным христианам всего мира, что страж благочестия само тело церкви, то есть самый народ – выразили этим основную истину православной церкви и определили все значение права народа в церкви»⁸.

Это содействие и соучастие верующих мирян во всех трех отраслях церковной власти – часто ими забывается, еще чаще плохо усвоено и совершенно слабо практикуется, чем и нарушается то непрестанное и активное христианское церковное «общение» между духовенством и мирянами, которое категорически требуется по духу христианской Церкви.

Для осуществления этого общения, по нашему крайнему разумению, надо начать с закрепления братолюбивых связей между священником прихода и хотя небольшой группой истинно преданных делу церкви прихожан, которые несомненно существуют в каждом приходе. Эта связь явится живой ячейкой в приходе, и этот первоначальный кружок самым своим существованием и совершением добрых дел постепенно притянет к себе силою веры и любви других прихожан, и, таким образом, возникнет естественным путем крепкая приходская община. Сближение, так называемой, интеллигенции с духовенством произойдет, как нам кажется, не на почве догматических рассуждений и соглашений, а на почве общего доброго дела, которое заставит их уважать и полюбить друг друга.

Одной из главных забот этой живой приходской ячейки, этого первоначального приходского кружка может быть, на первых порах, забота о том, чтобы прихожане перезнакомились между собой и, по возможности, сблизились друг с другом.

В настоящее время мы все, «приходящие» в столичные и городские храмы, слишком чужды друг другу, и знакомство наше по церкви чисто случайное, поверхностное, тогда как оно должно быть полным и всеобщим. В центр прихода, в его храм, стекаются люди для присутствования при богослужении, для общественной молитвы, и нет места на земле, где бы с такою полнотою мог совершиться высокий подъем духа в людях, как в храме. Сколько молитв в храмах возносится людьми, страждущими от материальных невзгод и горюющими скорбями земными! Сколько людей стоит тут же в храме, в молитвенном созерцании, имеющих достатки, знание и опыт, и которые могли и желали бы помочь этим страждущим, бедствующим и неимущим! Возможно ли для истинных христиан ограничиться одним присутствием на богослужении и затем разойтись чуждыми друг другу?

Когда этот первоначальный приходский кружок разрастется и появится организованная приходская община, то она на первый план должна поставить учреждение «воскресных приходских собраний» (в самом здании храма или вне его), которая явятся естественным и необходимым окончанием воскресных молитвенных соединений христиан в церквах. На этом «приходском собрании» должны быть предложены и разрешены дела благотворительные в обширном смысле слова; а так как во исполнение завета Христова участь детей христианских обществ должна быть выдвинута на первый план, то самою главною заботою такого собрания является забота о «детских нуждах», духовных и материальных.

Вот почему вопрос о необходимости знания всеми детьми прихода начатков закона Божия, порядка богослужения, кратких исторических и географических сведений о родине, чтения, письма и счисления, а равно о необходимости хорового пения – должен быть разрешен приходским собранием в положительном смысле, и приходская община обязана иметь в своем ведении и по возможности на своем иждивении первоначальную церковно-приходскую школу, куда должны непременно поступать с 7-ми летнего возраста все дети прихожан, какого бы звания, состояния и достатка они ни были. Это соединение детей всех сословий в приходской школе, года на два или на три, представляется необходимым в видах христианской дисциплины, причем желательно, чтобы и уроки закона Божия, объяснение главнейших молитв и порядка богослужения, а равно обучение хоровому церковному пению, происходили в приходском храме, и чтобы ученики старшего возраста, непременно оказывали доступную им помощь причту, как при богослужении, так и в содержании храма.

В пояснение нашей мысли об устройстве церковно-приходской школы приведем заслуживающую внимания небольшую историческую справку. Религиозные начала и церковная дисциплина были в старину настолько сильны в русском православном обществе, что способствовали сплочению и организации на церковной почве русской учащейся молодежи. Мы здесь разумеем «юношеские» (младшие) братства, учреждавшиеся в XVII веке при северо- и юго-западных городских старших братствах и состоявшие из учащихся молодых людей, не женатых, вступавших с благословения патриархов и митрополитов в братское общение для выполнения тех же церковно-благотворительных задач, которые осуществлялись в широком виде старшими братствами. Какой поучительный урок содержится в этом отрадном общественном явлении нашей старины (столь неосновательно иногда обвиняемой в пристрастии к «обрядности») для настоящего времени, когда повсеместно замечается в нашей учащейся молодежи полное шатание умов и совести и почти совершенное отсутствие духа истинной церковности. Этот дух должен быть развиваем с самих юных лет, и описанное выше устройство всесословной церковно-приходской школы, по нашему крайнему разумению, должно способствовать этому развитию⁹.

Другою важною обязанностью проектируемого нами приходского собрания должно быть служение делам благотворительности вообще, причем мы полагаем, что действительная христианская благотворительность может осуществляться только на церковной почве – и всего удобнее на приходской почве. Показная, шумная, светская благотворительность, не создавая никакой внутренней нравственной связи между дающим и получающим, мало кого может удовлетворить¹⁰. Каждый в тайнике души своей сознает, что деньгами нельзя откупиться от величайшей обязанности, возложенной на человека «нести бремена и тяготы друг друга». Надо также помнить, что, по замечанию опытных филантропов, истинная бедность, стыдливая и скрывающаяся, распознаваться может всего скорее и надежнее именно на церковной почве, когда бедняк знает и уверен, что к нему в дверь стучится добрая рука и по добрым христианским побуждениям. К тому же следует добавить, что церковно-приходская благотворительность требует активного участия всех христиан в приходе, и это «участие всех» и составляет ту школу нравственности, которую может по преимуществу дать христианский приход.

Многовековая история христианской церковной общины содержит столько примеров и способов истинно христианской благотворительности, начиная от вечерей любви (агап), трапез для бедных и кончая учреждениями самых разнообразных богоугодных заведений, а равно указывает на самую многостороннюю практику в применении христианской благотворительности на деле, при помощи разных должностных лиц, как то диаконов и диаконисс, что современная церковная община может из этого богатого источника черпать себе любые образцы учреждений и должностей для воссоздания их и при современном строе жизни. Особенно желательно было бы восстановление по приходам звания диаконисс, которые по свойственной женскому сердцу деликатности, могли бы свободно проникать в приходские дома для оказания самой разнообразной помощи всем истинно нуждающимся. Для осуществления всех этих просветительных и благотворительных дел, наша православная церковная община, очевидно, должна иметь свое церковно-приходское имущество, собираемое по преимуществу в церкви, управление которым и должно быть вверено церковно-приходскому совету.

Кроме христианско-просветительных, благотворительных и церковно-устроительных дел, христианская общительность требует от членов церкви еще братского назидания, поучения, собеседования и в некоторых случаях – братского суда. И нашему православному приходу есть о чем поговорить, есть чему назидаться и поучаться. Печальные общественные явления последних лет в русской жизни нам с ясностью указывают на то, что русская православная семья больна. Болезнь эта слишком сложна, а потому требует обстоятельного диагноза. Мы этого вопроса касаться не будем, а укажем лишь на некоторые выдающееся болезненные симптомы, а именно: на легкость фактического расторжения брака, на увеличение числа неверующей и не дисциплинированной, ни нравственно, ни церковно, молодежи и на увеличение числа православных девушек, предающихся позорному ремеслу.

Кто же может помочь этой беде, как не церковная семья, т. е. приход, если бы он существовал в действительности. В такой сплоченной церковной семье, где люди соединены духовным родством и почитаются братьями, несомненно нашлись бы старейшие, опытные и уважаемые прихожане – которые отыскали бы истинно-христианские способы и средства деликатно и участливо вмешаться вовремя в семейные недоразумения и вовремя участливыми расспросами и советами заставить нерадивых родителей приводить своих детей в церковь, где бы эти дети, относясь сознательно ко всему, что в церкви совершается, могли с юных лет подчинить себя спасительной церковной дисциплине, требующей и исправного хождения в церковь, и деятельного отношения к богослужению, и понимания читаемого в церкви священного писания и молитв, поющихся в ней и, наконец, исполнения христианской обязанности исповеди и причащения св. Таин. Раз эта дисциплина принята и усвоена с детства, она у большинства людей останется на всю жизнь.

Что касается до тяжелого вопроса о проституции, то в этом отношении мы ограничимся ссылкою на известную речь по сему предмету сенатора А. Ф. Кони, который, на основании добытого им материала, указывал, что среди петербургских падших женщин и девушек оказался поразительно малый процент из старообрядок-раскольниц, и, как нам удалось выяснить, причиной тому служит забота старообрядческой церковной общины не допускать своих женщин и девушек до позорного ремесла¹¹. Если старообрядческой церковной общине под силу эта нравственная забота о своих сочленах, то, несомненно, она будет по силам и нашим православным, возрожденным церковным общинам, которые не только в это важное дело, но и во весь православный обиход могли бы внести освежающую нравственную струю, как например, простоту в женской одежде, и эта мера намного бы смягчила наши нравы и несколько сгладила бы неравенство в имуществе сочленов христианского союза.

Но всех благих результатов деятельности возрожденного православного прихода зараз и не исчислить! Он таит в себе бесчисленное количество творческих сил, дремлющих пока в ожидании всеобщего пробуждения и просветления. Наши храмы, стоящие теперь большую часть дня замкнутыми и пустыми, могли бы превратиться в истинные светочи христианства, когда в них кроме часов, предназначенных для богослужения и богомоления, будут, по примеру Константинопольских церквей во времена св. Иоанна Златоуста, собираться: молодое поколение – для изучения начатков веры и для церковного хорового пения, а взрослые – для внебогослужебных чтений и бесед, а равно и для обсуждения своих церковно-приходских дел. Таким образом храмы на Руси могут быть постоянно открытыми, и вечером, освещенные изнутри, они но нашим деревням, селам и городам будут казаться спасительными маяками и привлекать и во внебогослужебное время верующих православных для дел любви, просвещения, милосердия и назидания. Возрожденный православный приход поможет также православному священнику занять в обществе подобающее его сану положение и сумеет предоставить ему правильную сферу влияния на общественные дела, не только силою священнической свободной проповеди, отвечающей на запросы дня, но и прямым участием в земско-общественной деятельности мирян.

Только при возрожденном и самостоятельном приходе может быть поднят и разрешен в удовлетворительном смысле вопрос об избрании приходами своих священно- и церковнослужителей. Избрание своего духовного руководителя, своего духовника – есть неотъемлемое право христианской церковной общины, и оно, как и всякое другое право, может временно ослабевать в своем применении, но уничтожиться никогда не может. Приходский пастырь, очевидно, должен быть материально обеспечен и все требы исполнять безвозмездно, и тогда все поводы к мелочным пререканьям сами собой отпадут, как у священника, так и у паствы, и это обстоятельство послужит еще к большему укреплению христианской общительности в приходе.

Нам остается сказать еще несколько слов о том государственном значении, которое кроется в факте возрождения православного прихода. Государство, признавшее христианство господствующей религией, должно заботиться не столько о духовенстве, или же о духовно-гражданском ведомстве, сколько о процветании и укреплении церковных общин, так как существование этих нравственно дисциплинированных союзов, ничего не стоящих государству, заботящихся о своих сочленах, в том числе и о своих причтах, значительно облегчает задачу провинциального управления.

Так, например, заботы государства о низшей мировой юстиции могли бы значительно быть облегчены, если бы наши возрожденные церковные общины приняли на себя примирительное разбирательство маловажных гражданских и уголовных дел всех тех прихожан, которые обратятся к суду совета приходского, в качестве особого вида третейского суда, а также и рассмотрение всех случаев, имеющих место при исполнении причтами духовных треб. По древне-каноническим правилам, такой братский примирительный суд был всегда вверяем церковным общинам, как местным церквам… Это сознание, что церковная община имеет право на мировой братский суд для своих сочленов, оказалось столь живучим, что при начертании правил для приходов Приамурской области в конце пятидесятых годов был предоставлен приамурской церковной общине такой примирительный разбор дел своих соприхожан.

При успешной деятельности и жизненной крепости церковных общин может также сильно облегчиться роль государства по отношению к расколу. Люди сведущие в делах раскола замечали, что сила раскола лежит в общинной организации его последователей – в том, что в нем само общество имеет прямое и непосредственное участие и влияние на все дела церковные, не исключая и назначения пастырей, что в расколе, следовательно, предоставлена большая свобода для выражения религиозного чувства. Поэтому и в отношении к расколу общинное устройство православного прихода было бы, с одной стороны – лучшим противодействием раскольнической пропаганде среди народа, а с другой – могущественным средством для привлечения раскольников к православию, каковое средство представляется более целесообразным чем нынешняя почти бесплодная и дорогостоящая миссионерская деятельность среди старообрядцев.

Нельзя не обратить также внимания и на ту помощь, которую могли бы оказать правительству правильно устроенные, жизнеспособные и самостоятельные православные приходы в годину бедствий, постигающих разные местности России, как то: неурожаи, землетрясения, наводнения, пожары, распространение заразных болезней и т. п., а также и во время аграрных волнений и беспорядков. На кого могло бы более спокойно и уверенно опереться правительство при раздаче бедствующему населению пособий и разных средств по глухим местностям наших губерний, как не на представительство церковных общин, всюду существующих, прекрасно знающих свое население и пользующихся от него уважением и доверием? Кто бы мог вернее и скорее предупредить начинающееся волнение в народе, как не нравственно настроенная и дисциплинированная церковная община?

Мы твердо и непоколебимо убеждены в том, что для современной России не существует более жизненного вопроса, чем «вопрос приходский», ибо не только народ, но и образованные классы всего более нуждаются в духовном оздоровлении, в тесном и органическом сближении между собою и с духовенством, в той школе нравственности, которую может дать лишь православный приход. Экономическое благосостояние, развитие торговли и промыслов, установление правильного сельского хозяйства, упорядочение народного школьного дела – одним словом всяческие внешние материальные успехи – приложатся естественным путем к нравственно-развитому, сильному духом народу. Вопрос «приходский» есть по преимуществу вопрос совести, а потому пусть каждый, кто бы он ни был, – государственный ли сановник, иерарх церкви, ученый, публицист, скромный деятель, мужчина или женщина, – разрешает его по совести, и это будет служить лучшим залогом правильного его разрешения.