II. Преподобный Феодосий Печерский и его поучения

В обстоятельствах жизни преп. Феодосия Печерского (– одного из первых представителей монастырской проповеди в южной Руси) современников особенно поразил его пламенный, но замечательно цельный и сильный характер. Черты его жизни, сохраненные у его биографов XI века⁴⁰, обрисовывают его, по преимуществу, как подвижника, на которого успело весьма сильно подействовать христианство. Всю свою жизнь, начиная с молодых лет, он неуклонно и упорно трудился над осуществлением иноческого идеала. Усвоив его уже с детства, он до самой смерти своей, не только старался осуществить его в самом себе, но и других – примером и словом стремился увлечь по тому же пути к нравственному совершенствованию.

Родом из Васильева, нынешнего Василькова (Киевской губернии), он молодые годы до принятия иночества провел в Курске (Черниговской губернии), куда по воле князя переселились его родители. Еще будучи отроком, он чуждался детских игр, любил носить одежду, покрытую заплатами, каждый день посещал церковь и внимательно прислушивался к чтению божественных книг. Жажда духовного знания заставила его упросить родителей отдать его какому-либо учителю для обучения. Научившись грамоте изумительно скоро, он впоследствии восполнил свое первоначальное образование через чтение богослужебных книг, житий святых и творений св. Отцов⁴¹.

13 лет лишившись отца, св. Феодосий остался под надзором матери, женщины, обладавшей при мужской физической силе твердым характером и вспыльчивым нравом⁴² и с этого времени с особенным усердием посвятил себя благочестивым подвигам⁴³, которые вскоре стали для него школой тяжелых душевных испытаний. В лице своей матери он нашел сильное стеснение для своих подвигов. Поэтому он принял решение удалиться из-под родительского крова и однажды ночью присоединился к палестинским поклонникам («странникам»). Спустя три дня мать узнала, что он ушел со странниками и догнала его. Возвращенный насильно домой, он занялся в Курске просфоропечением. Но через два года⁴⁴ он во второй раз тайно удалился из дому и поселился в одном окрестном городе у священника, где также занялся просфоропечением. Здесь он пробыл довольно продолжительное время, но опять был найден матерью, которая воротила его домой. Однако и эта неудача не смутила его и после вторичного возвращения в Курск, где на время он был взят посадником («властелином града») к церкви («и повеле же емоу да пребывает у него в церкви»), у будущего печерского подвижника созрело окончательное решение стать иноком. В третий и последний раз он оставил родной город, удалившись в Киев, где в то время уже было много монастырей. Нигде, однако, вследствие его бедности не принимали его. Наконец, услышав о преп. Антонии, жившем в пещере, он явился к нему и, получив от него благословение, принял пострижение от Никона, как догадываются, в 1055 или – 1056 году.

Здесь иноческая карьера преп. Феодосия, не встречая уже препятствий, пошла быстро. Когда только что был выстроен монастырь и князь Изяслав взял из него игумена Варлаама, чтобы поручить ему игуменство в монастыре св. Димитрия, св. Феодосий, бывший тогда уже в сане иеромонаха, выдвинулся настолько, что стал игуменом Печерской обители⁴⁵. Это назначение дало ему возможность осуществить его заветные мысли, и к годам игуменства преп. Феодосия в Печерском монастыре (которое он не оставлял до самой своей кончины, последовавшей 3 мая 1074 года) относятся главнейшие труды его на пользу Киево-Печерского братства и духовного образования, состоявшие в привлечении многих иноков в Печерскую обитель, в благоустройстве монастыря, в ряде обычных для св. Феодосия аскетических подвигов и во введении общежительного студийского монастырского устава. В тесной связи с чертами его характера и этими трудами была и деятельность его как учителя-проповедника.

Студитов устав одной из существеннейших задач жизни иноков поставлял религиозное самообразование и взаимное обучение и уже этим требованием побуждал членов братства к учительству. По введении этого устава в Киево-Печерскую обитель, она и стала действительно рассадником духовных писателей, воспитавшим в своих стенах немало «учительных» епископов и иноков.

С другой стороны, вводя в свою обитель общежительный устав, связанный с именем св. Феодора Студита, преп. Феодосий, как игумен, взыскательный к самому себе и строгий к другим, не мог не наблюдать зa неукоснительным исполнением этого устава. Бесспорно, что учреждение строгих порядков не могло привиться к среде иночества без затруднений. И преп. Феодосием было потрачено немало времени и труда, чтобы направить иноческую жизнь согласно новому уставу. В кельях, по Студитову уставу, воспрещалось инокам иметь какую-либо собственность (из одежды и пищи) сверх положенной. Преп. Феодосий, наблюдая за исполнением этого требования, обходил кельи и, найдя что-либо возбраненное, повелевал бросать в огонь найденное, а сам провинившемуся делал наставление в нестяжательности. После повечерия инокам возбранялось посещать друг друга для праздных разговоров, а предлагалось проводить время в молитве, чтении, пении псалмов и в труде. И преп. Феодосий имел обычай каждую ночь обходить монастырь и наблюдать, чтобы не было нарушения этого правила. Если он слышал беседу где-либо, то ударял в дверь, а на другой день утром призывал виновных и обличал⁴⁶. Но помимо частных наставлений, нарушения монастырского устава заставляли преп. Феодосия обращаться к братии и с церковными поучениями, часть которых и посвящена действительно правилам (внешнего) поведения. В общепонятных, безыскусственных наставлениях он учил иноков быть внимательными к церковному пению, к преданьям отеческим и книжному почитанью, ходить с согбенными на персях руками, при встрече кланяться друг другу, не иметь в кельях никакой собственности, читать жития святых, спешить к началу богослужения, входя в церковь петь Святый Боже и затем делать три земных поклона, стоять в церкви не прислоняясь к стене, наблюдать благочиние и порядок при пении псалтыри и т. п. Но так как подобные отступления от требований монастырской дисциплины прежде всего могли происходить от того или иного понимания иноческого идеала, то еще чаще преп. Феодосий обращался к раскрытию нравственного учения применительно к монашескому быту. Это и было излюбленным содержанием его поучений, в котором отразились отчетливо черты нравственного облика самого автора – с его стремлением к суровому подвижничеству, настойчивостью, смирением, задушевной любовью к своей пастве и отсутствием какой-либо раздвоенности между словом и делом. В своих поучениях (как и в жизни) преп. Феодосий прежде всего – смиренный аскет; задача его внушить братии истинный идеал подвижничества и применить его к частной жизни иноков своей обители. На иночество он смотрит как на поприще труда и печалей. Он требует от братии всецелого отречения от мира, нестяжательности, воздержания, постничества, смирения, терпения, покаяния, постоянного пребывания в молитве, безленостном бдении, пении псалтыри и почитании книжном, постоянного наблюдения за помыслами и т. п. В отношении к игумену – он требует от братии повиновения и откровенности, обличает ее за ропот, возникший по поводу строгого искуса при принятии членов в братство. В отношениях к другим – он желает видеть у иноков любовь и уважение к ближнему. «Отец Феодосий, говорит его биограф преп. Нестор, поучал братию не превозноситься ничем, но быть смиренным и не гордиться, а быть покорным всякому... Проходя один мимо другого, говорил он, со смиреньем кланяйтесь друг другу, как прилично монаху». «Черноризцам необходимо, учил он, иметь любовь ко всем «меньшим», а к старшим покоренье и послушание». Не отрицая общественного служения иноков и не терпя праздности, он побуждал их своими трудами кормить странных и убогих.

Такие черты в содержании поучений заставляли даже предполагать, что в них св. Феодосий был подражателем пр. Феодора Студита, устав которого он применил к своему монастырю и имя которого он упоминает в своих поучениях. Но горячность чувства и задушевность тона этих поучений заставляют думать, что эти свойства явились здесь лишь как отражение душевных качеств и убеждений самого проповедника, который, по словам его жизнеописателя, наставляя братию, нередко умолял ее со слезами на глазах. – Применяясь к потребностям своей паствы, он излагал ей свои наставления в форме поучений – языком ясным, простым, в которых при множестве текстов из Св. Писания лишь изредка встречаются метафорические выражения, заимствованные из богослужебных книг. Проповеди св. Феодосия всецело примыкают к немногочисленной группе безыскусственных, чуждых витийства, но проникнутых неподдельным убеждением проповедей домонгольского времени.

Говоря о наставлениях преп. Феодосия, его жизнеописатель преп. Нестор не оставляет никакого сомнения в том, что поучений этих в свое время было сказано весьма много. Неусыпно следя за нравственным состоянием печерской паствы, преп. Феодосий не упускал случая предлагать ей наставления как вне храма, так и в храме⁴⁷. Так, по словам преп. Нестора, св. Феодосий имел обыкновение каждую ночь посещать все кельи монахов, желая увидеть жизнь каждого из них; и когда слышал кого молящимся, то став прославлял о том Бога, когда же слышал сошедшихся двух или трех вместе и беседующих, то ударял рукой в дверь, давая тем знать о своем приходе. На другой день утром призывал их и не вдруг обличал, но начинал речь издалека, и вразумлял их, таким образом желая видеть, какое они имеют усердие к Богу⁴⁸. Не менее часто, по свидетельству биографа, преп. Феодосий обращался к братии и с церковными поучениями: «Иногда сам он поучал братию в церкви духовными словами, говорит преп. Нестор, а иногда приказывал великому Никону, который, читая книги, поучал братию; а иногда преподобному отцу нашему Стефану, бывшему в то время экклезиархом, и после игуменом сего монастыря, по смерти блаженного Феодосия и, наконец, епископом во Владимирской области»⁴⁹. Преп. Нестор излагает и самое содержание некоторых из поучений преп. Феодосия.

Кроме иноков св. Феодосий нередко поучал и бесстрашно обличал и мирян, за что и пользовался большой славой у современников. «Он часто поучал от святых книг князей, бояр и народ, свидетельствует преп. Нестор, и за это пользовался от всех величайшею любовью и почетом. Его уважали не за нарядное платье, или светлые одежды, или за большое его имение, но за чистое житие и светлую душу я за многие поучения, проникнутые силою Духа Святого»⁵⁰. Преп. Нестор упоминает также и об обличительном послании преп. Феодосия к князю Святославу, которое начиналось словами: «глас крови брата твоего вопиет на тебя к Богу подобно Авелевой»⁵¹. Но как это послание, так и большинство его наставлений, быть может незаписанных своевременно, до нашего времени не сохранились.

В настоящее время преп. Феодосию приписывают следующие произведения⁵²: А) два общенародных поучения: 1) «поучение блаженного Феодосия, игумена Печерского, о казнях Божиих» (нач. «Наводит Бог, по гневу своему»), 2) «слово писано святым Феодосием мнихом – о тропарных чашах» (нач.: «И се ведуще, братия, обедне и трапезе», по другим спискам: «И се буди ведомо: на обедне и трапезе»); Б) пять поучений к братии: 3) «слово святого Феодосия о терпении и о любви» (нач.: «Что внесем, любимици мои, в мире сем...»), 4) «слово святого Феодосия о терпении и о любви» (нач.: «Многажды друзии отгоними много»), 5) «поучение святого Феодосия о терпении и милостыни» (нач.: «Возлюблении! Притчю приимите злострадания и терпения»); 6) «поучение святого Феодосия о терпении и о смирении» (нач.: «Подвизайтеся, трудници, да приимете венец терпения вашего»); 7) «поучение святого Феодосия о хожении к церкви и о молитве» (нач.: «Слышим убо Господа, пророком глаголюща»); В) 8) поучение к келарю; Г) два поучения, надписанные именем св. Феодора Студита; 9) «в вторник 3 недели поста на часех святого Феодора игумена студийского·слово утешно к братьи о душевней пользе» (нач.: «Аз грешный и ленивый, погребыи талант свои в земли») и 10) «в среду 3 недели поста святого Феодора игумена студийского поучение о пользе душевней» (нач.: «Тем убо аз ныне дерзнух се писати вам»); Д) 11) несколько «отрывков» (обыкновенно их насчитывают четыре) из поучений преп. Феодосия, находящиеся в житии его, составленном преп. Нестором; Е) 12–13) два. ответных послания к князю Изяславу (Ярославичу): одно богослужебно-канонического характера («Впрошенье Изяслава князя, сына Ярославля, внука Володимира, игумена Феодосия Печерского монастыря», нач.: «Что возмыслил еси, боголюбивый княже, вопрошати мене» – о заклании животных в воскресный день и о посте в среду н пяток), и другое – о латинах («того же Феодосия к тому же Изяславу» – о латинах, нач.: «Аз, Федос, худый мних раб есмь»; в других списках начало иное); Ж) две молитвы: 14) «молитва святого Феодосия Печерского за вся крестьяны» (нач.: «Владыко Господи Человеколюбче! Иже суть вернии») и 15) «молитва св. Феодосия, написанная по просьбе Симона Варяга» (нач.: «Помяни мя, Господи, егда приидеши в царствии си, и вздати хотя»).

Из числа этих сочинений далеко не все относятся к разряду учительных произведений. Из числа же последних несомненными⁵³ произведениями св. Феодосия признаются пять наставлений к братии⁵⁴, а четыре так называемых отрывка, из его поучений, находящиеся в житии (принадлежащие по изложению перу преп. Нестора), только со стороны содержания служат для характеристики преп. Феодосия, как автора⁵⁵. Наконец, два поучения, надписанные именем св. Феодора Студита, считаются за произведения св. Феодосия, только гадательно56.      Н. К. Н.

Что внесем любимици мои, в мир сей, или что имамы изнести? (1Тим. 6:7). Не оставихом ли мира, и яже в мире, (по) заповеди Христовы, глаголавшаго: иже⁵⁷ възненавидить всего и последуеть ми, несть ми ученик (ср. Лк. 14:26, 33), и пакы: иже мя аще любить и слово мое схранить, и иже душу свою погубить мене ради, обрящеть ю (Ин. 14:23). И любы Божия не в словесех съвръшается, но в делех детельных (ср. Mк. 8:35; Μф. 10:39; Лк. 9:24). Рече бо: иже пребудеть в заповедех моих аз възлюблю и явлюся ему сам (Ин. 14:21). Заповедь бо нову даю вам да любите друг друга, якоже и аз възлюбих вы, и по сем разумеют вcu, яко мои ученици есте, аще любовь имаете междю събою (Ин. 13:34–35). Да аще храним заповеди Его, и Он възлюбить насъ. Рече бо Иисус в оном долзем и нощнем наказании к Июде Скариоту, глаголавшему, како есть, яко нам хощеши явитися, а не всему миру, и отвещав Иисус и рече ему. аще кто слово мое възглаголеть, и Отець мой възлюбить и, и к нему приидеве, и обитель в него створив а не любяй мене, иже словес моих не сохранить (Ин. 14:22–25). Аз бо есмь виноград истинный, и Отець мой делатель есть, и всяка лоза, не творящии плода о мне, посекается, а творрщиа плод отребится, да болий плод сотворить (Ин. 15:1–2). Аще бо кто во мне не пребудеть, и извержется вонъ. Яко же и лоза, съсхнет и сбирають ю, и в огнь влагають, и сгораеть (Ин.^: 15:6), такожде и мы, отци моп и братиа, аще потщимыся заповеди Его творити, да словеса Его в нас будуть, и плод створимъ. О сем бо, рече, прославися Отець мой, да плод мног створите, и будете мои ученицы (Ин. 15:8). И кто не удивится, възлюблении, яко Богу прославитися нашими делесы? И колика на нас худых любы Его излияся! Яко же бо, рече, възлюби мя Отец и аз възлюбих вы (Ин. 15:9). Болше сея любве никто же не имать, да кто душу свою положить за другы своя; вы бо, рече, есте друзи мои (Ин. 15:13–14).

И та слышасте, нам убогым кацемь (какими) достоит длъжным быти? Не сердце ли в нас горитъ? И та вся слышаще, нам нимало от съвести своеа въсклоняющимся? Что бо добро створихом Ему, да нас изъбра, изведе ны от маловременнаго житиа сего? Не вси (ли) уклонимся (уклонихомся) и неключими быхом работати Ему? не в след ли похотей идохомъ? И Он не презре нас в толице зле сущим ни възгнушася естьства нашего, и въсприим рабий образ уподобися нам (Флп. 2:7) и вся та отвори, да мы спасены будемъ. Глаголаше бо: вся, елико створять вам человеци, и вы творите им такожде, и всякому просящему в вас дайте, и взяти хотящим у тебе не отвратите, (Мф. 5:42) и будете съвръшени, якоже Отець мой свершен есть (Мф. 5:48). Якоже сиаеть солнце на злыа и на добрыя, такожде и дождить, не токмо на рабы своя, но и на съпостаты своя (Μф. 5:45). И не себе бо ради сниде Слово Божие на землю, но всех ради (Срв. Евр. 2:9), и за вся пострадати смерть восприятъ. И Петрови бо некъгда в обрезаннцех пребывающу и с теми ядущу, а иноязычник гнушающуся, не свесил (ли) ему Господь съсуда некакого, полна суща нечистых годъ? И глаголаше ему: заколи и яжъ. И что же рече Петръ? Господи николиже нечисто не вниде в уста моя. И что противу тому услыша? Рече бо: еже Бог очисти, человек да не осквернавить. (Деян. 10:11–14). И Богу тако сътворшу, и тако повелеющу рабом своим в годы своя. И како аз могу, грешный и недостойный раб ваш противник Богу быти, оному о мне тако творящу? Трость бо не пишеть сама, аще не будет пишущаго ею, ниже прославиться секира без секущаго ею. Сами бо весте, братие моя и отци, яко не аз послах проповедник своих дая всем покаание, но Отець, живый в вышних пославый единородного Сына своего за избавление всего мира (Сравн. 1Ин. 4:9). Темже, братие моя, дръжаще междю собою любовь истинну, и въсприимемь благаго Бога нашего закон чисть, и заповеди Его непорочны съблюдем тружающеся в бдении и в молитвах молящеся за весь мир без престани (=непрестанно), да тем получим царство небесное о Христе Иисусе, Господе нашем ему же⁵⁸.

Многажды друзии отгоними мною искушениа ради, а не не останутся, дóндеже получать святый тот даръ: то, что створю, невем убогый. Аще бо умолчю, вашего ради роптаниа, угождаа вам вашеа ради слабости: то камение възъпиеть (Сравн. Лк. 19:40). Не аз бо то глаголю, но они, светила вселенныа всея, истиннии стлъпи правыя веры, всадители, наставници всему доброму благонравию, вожди истиннии и светила негасущая. Ныне бо печалуемь и скорбим о инех Богоувидении, о немже бы нам радоватися и хвалу въздати благому Владыце, иже в первый на десять час пришедшим не похули их опождения (опоздания), но тужде мзду дарова им юже из утра делавшимъ; ропщющи бо на винограднаго владыку (Mф. 20:1–16: друже, не обижю тебе, – не тако ли съвещах с тобою, и не леть ли ми в своих яко же хощю? (Мф. 20:13–15). Ныне же аз худый, в уме прием заповедь благаго Владыкы, се вещаю вамъ: Лепо бо бяше нам от трудов своих кръмити убогыа и странныя, а не праздным пребывати, преходити от келии в келию. Слышасте бо Павла, глаголюща: яко нигде же ту ни (туне) хлеба не ядох но нощь делах (2Фес. 3:8), а в дне проповедах и руце мои послужистаси, мне и инемъ: и паки: праздный да не ясть (2Фес. 3:10). Мы ничсоже того не сотворихомь. Аще бы не блогодать Божиа приспела нас и кръмила боголюбивыми человеки: что быхом сътвориси, на своя труды зряще? Да аще речемъ: пениа ради нашего, или поста ради, или бдениа, та нам вся приносять, и за всех бо за приносящих ни единою поклонимся. Слышасте бо притчю о десяти дев мудрых а е҇ несмысленныхъ. Вещеваеть бо святое Евангелие: мудрыя же девьство съблюдоша, и светильникы своя украсиша (Мф. 25:1–13) милостынями и верами, и внидоша в чрътог радостный, и никому же не възбраняющю имъ. Оныже буяя како нарекошася? Понеже девьственую печать съблюдоша неразориму, и в пощении и в бдении, в молитвах стончиша (=утончили) плоть свою, масла же и милостыни не принесоша в светильницех своих душ и того ради изъгнани Быша из чрътога, и тогда възыскаша продающих милостыня нищих но не обретоша; уже бо затворишася двери человеколюбиа Божиа.

Да нелепо нам есть, възлюблении, посылаемых от Бога на пользу душам и телесем нашим от Боголюбивых человек удержати себе, но и инем подати требующимъ. Луче бо, рече апостол даяти, нежели взимати (Деян. 20:35). Блажен рече, разумеваяй на нища и убога: в день лют избавит и Господь (Пс. 40:2 ). И пакы: блажени милостивии, яко ти помиловани будуть (Mф. 5:7). Да не уподобимся онем роптивым иже чрева ради падоша в пустыни, ни помышляем бесовских помышлений, иже всевають в сердца наша неподобнаа, недающе нам хвалы въздати Богу о всех благодатех Его, еже к намъ. Слышите бо, в что изыде роптание онехъ: не первее ли, егда ведяше я Моисей к морю Чрьмному и столпом огньным облачномъ? И они, забывше онех казни, и елико сътвори им Бог в Египте Моисеом и Аароном не възъпиша ли на Моисея, что извел ны еси зде, да умрем ныне в пустыне сей? Не луче ли, да Быша гроби наши в Египте были? Да егда проведе их Бог скозе Чрьмное море рукою Моисеовою, и врагы их потопи, и приидоша в Мерры, и обретоша ту горкыа воды, и пакы ускориша и забыша дел Божиих възропташа на Моисея, глаголюще: чьто пиемь? се бо въвел ны еси в пустыню сию безводную, неимущи никакояже утехи. И не ослади ли им Бог горкых водъ? То не осташа в разуме. Но по тех всех чудотворных (= после чудес) поклонишася телцю: то потребил бы я Бог от лица земли? И пакы воду им ис камени источи, и хлебы им с небесе дарова; то или похвалиша Бога безъблагодатнии (=неблагодарные)? Но начаша глаголати: егда подаваем от хлеба иноязычникомъ? И не от всех ны слово сии есть, тайне ропщющихъ; но того деля глаголю то всем да не вси приимуть, яко квас (как закваску) зло сребролюбна. Глаголаше: почто гыбель сиа бысть; можаше бо сему распродатися на мнозе и дати убогым (Mф. 26:9. Сравн. Мк. 14:5). И последиже не продасть ли Июда Учителя своего на тридесятех сребреницехъ? А сам удавися (Мф. 27:5).

И како ми не стенати и не тужити, любимици мои, и та вся слышаще в васъ? И аще быхом глагол възглаголали ино пророческое слово: кто дасть главе моей камение и очима моима источники слез да плачюся день и нощь дщере людий моихъ? (Иер. 9:1). Удалихомбося в пустыню, по писанию, и чаем Бога, спасающаго нас и не изведе ли нас пакы из Египта, от мира в пустыню сию безводную, не рукою Моисеовою, но благодатию Божиею? И что облиховани (поруганы) быхом братиа моя и отци. что бо принесосте от имений своих на место се, или что аз требовах от вас приимая вы в обитель сию и в человеколюбие Божие, что нас лишеных вся ли подаст нам молитвами святыа Богородица? Да тем молюся вам от всея душа моея, любимици мои, не пребываим в дводушии, да не прогневаем благаго Владыкы, якоже и они непокоривии, но въздадим хвалу благому Владыце, он же тако о нас смотрить, и вся нам изобилия иодаваеть, не помня немощей нашихъ. И длъжны есмы к Нему глаголати оно Давидово слово: что есмы грешнии, Господи мой, Господи, о иже ты и нас изъбра, и та вся нам дарова? Смирихъбося, рече, спаси мя (Пс. 93). К в смирении нашем помянул ны Господь, о Христе Иисусе, Господе нашемъ.

Възлюблении! Притчю (пример) приимите злостраданиа и тръпениа – Пророки, иже глаголаша нам именем Господнимъ. Ныне бо блажим тръпящая. Терпение Иовле слышасте и кончину Господню видяще, яко премилостив есть и щедр (Иак. 5:10–11) п длъготерпелив и не помня злоб нашихъ. Како бо есть не премилостив иже туне нас спасе, от небытиа в бытие привед всяческая, небесная и земнаа, и нам обнови путь нов собою? Мертвы бо ны суща, въринувшимся самоволне и у (в) дебрь греховную, не презре нас ни отвержеся насъ; но възыска и обрет и на раме понесе, и одесную Отца посади: то како несть милостив и человеколюбивъ? Не мы възыскахом Его, но Он насъ. Не пророкы ли прежде предасть в толикы беды и напасти? Овии бо камением побиваеми, и друзии же претираеми. инии же в пещь вметаеми, инии к лвом (Сравн. Евр 11:37). И та вся створи нас деля. Святии бо в толице суще беде и печали, не стужи си, но на помощь Его призывающе глаголаху: ускори, потщися на помощь нашу, яко вся мощна от Тебе. В толице бо тузе суще, не отрекоша Божиа помощи, но мужьскы тръпяху. И Апостоли гоними, и в темницю всажаеми, и укоряеми, и не стужиша (стужити – унывать) си в толиках бедах не отврьгоша от упованиа своего. Помянем же святыя мученицы, и тръпению их кто почудится, видя их толицеми страстьми облежаща, яко и самую плоть ту презрети Христа ради? И преподобныа отця оны видим в колице терпении житие свое скончаша, ихже памяти творяще и житиа их иочитающе, хвалим Творца, укрепившаго я ярем благый Его понести. Акы звезды сиающе в памятех своих просвещають душа наша, прибегающих к нимъ.

Тем же молю вас братиа моя любимая, не отврьзем упованиа своего, еже имать мзды и въздаание велико. Тръпениа бо имате тръвание (терпением вооружимся), да волю Божию сътворше, приимете обещание. Не призва бо нас то благоволение Его зде, да всех земных насытимся; не бо и того ради нас сътвори, да обещници будем временному сему житию лености деля нашея. Но отрясем молю вас любимици мои, уныние наше. Помянем прьвый свой вход како быхом но егда к дверем монастырским приидохом не все ли обещахомся тръпети, и поношениа, и укорениа, и уничижениа, и изгнаниа? Не тогда бо токмо, егда пред святыми дверцами стоаще ответ деяхом о своем обещании, акы и на страшнем дни пред видимыми послухы (свидетелями) и пред невидимыми, и самого Владыку и Бога нашего иризвахом на послушство глаголюще: се Христос сде стоить невидимо. Блюди кому ся обещаеши: никто же бо тебе на се не нудить. И ныне же та вся обещаниа наша ни в чтоже вменихомъ. Покорение бо належить нам и тръпение, но и того не имамъ. Истаеваеть бо душа наша по вся дни, иже не вижду вас тщащеся о своем обещании. Житиа бо святых почитающе, и от тех затыкающе ушы своя, яко не слышати мужства (мужество) ихъ. Не ны бо что предословие речеть, то и того амина не можеть изъглаголати, но тогда боле уста своя стиснемъ; а о ином ничсоже глаголати. Но на неподобныа речи, и на укорение, и на гневание несмы лениви. На то бо уста своя отврьзем и очи не дремливи, ухо вне. Ибо трубе (кампан – било), убуждающи нас на святое славословие и на вся годины, и образ свой в том подавающи нам не малы благостыня. Рати бо належащи и трубе воиньстей трубящи, никтоже можеть спати: и воину Христову лепо ли есть ленитися? Да или то они за тщую славу и изгыбающую не помнять ни жены, ни детей, ни имениа. Да что мню имение, еже есть хуже всего, но и главы своея ни в что же помнять, дабы им не посрамленым быти. Да якоже суть сами временнии: тако и слава их с животом скончевается. Нам же не тако. Но аще стерпим борющеся с супостаты нашими, и, одолевше, приимем славу безконечную и чьсти неизреченныа сподобимся. Билу бо ударяющу и образы сим гласы нам тако испущающе, аще не речию възвещающе нам но образом глаголет нам призываа к святой церкви на Божественное пение. Приходяще же с страхом стоим до отпущениа иереева, главу долу покланяюще, а ум имуще к Вышнему, и тако улучим царство небесное о Христе Иисусе, Господе нашемъ.

Подвизайтеся, трудници, да приимете венец тръпениа вашего: Христос бо ждеть входа нашего. И въждезем (засветим) светильникы наша любовию и послушанием кротостию и смирением и срящем Христа непостыдным лицем глаголюще к намъ: приидете, иже мене ради потружавшесь в молитвах и в бдениих и в всякых службах и приобщитеся благых всяк – иже речеть ленивым и нерадивымъ: идете от мене проклятии (Μф. 25:41), не знаю васъ; яко же вы не слышасте гласа раб моих пророк и апостол и святыми Евангелии позывающа в царство небесное: тако и Аз вас не слышу, но ему же последовасте, тому же и обещници будете мукам безконечнымъ.

Билу бо ударяющу нелепо ны есть лежати, но въстати на молитву, якоже ны богоносивый Феодор учит и Давидьское оно слово в уме имеюще и глаголати, готово сердце мое, Боже, готово (Пс. 107:2). Да егда второму клепанию скончевающеся (после вторичного звона в клепало), тогда и своя ногы вготовим на сшествие церковное, помысла своего недряхла имуща, но весела, и въздающе хвалу жизнодавцю Богу препроводившу нам връсту нощную, и в устех имеюще пророка Давида и царепсалмоса, в немже глоголеть: възвеселихся о рекших мне, в дом Господень внидем и прочье (Пс. 121:1). Такожде входяще в церковь и Святый Боже поюще, таже с лепотою поклонившеся Христу трижды до земля, и с великою боязнию и с страхом стати безмолвно при стене, гласы немлъчными въспевающе к Вышнему, иже нас грешных сподобил входа церковнаго, неимеюще собе подъпоры стены, ни стлъпа, еже нам суть на честь створена. Егда бо и к другом приходимъ: то достоить нам поклонение створше до земля и связавше руце, аки рабу Божию, стати пред ним и Христа о сем подражающе издражати (с семит. = греч.). Видим бо Его предстояща пред Пилатом и поругаема, и не глаголюща ни чсоже. И повелено ны есть другом толикы чьсти даяти смирениа ради, имже добродетельныа венца украшаемъ. Еже бо не поклонитися другу своему и руце долу повесити, то неродивых муж и ленивых и в уме ярящихся. И в церкви боле того есть: на честь бо нам стлъпи суть и стены церковныа, а не на безчестие. Кадящу прозвитеру святый олтарь, и нам чающим присещениа кадилнаго, нелепо с леностию стояти, но страх великый имети, святое бо кадило образ Святаго Духа есть, да не лишимся того любимици! Да егда приобрящемся благодати Святаго Духа кадилным присещением и на место свое шедше, и стати ны лепо есть с всякою кротостию, якоже в уставе пишеть, сон отложивше и мертва себе сътворити к копасанием и к кашлю, акы нечувствьна, с умилением молитися Богу, да послеть нам помощь скончати нам в блазем тръпении заутреню и канон да егда присещением Божиим въсиаеть в душах нашихъ. И по пении: Бог Господь, егда начнем псалтырное пение, не леть ны есть друг друга прихватити стихов и пению мятеж творити не мал но на старейшаго сторону взирающе, и без того початиа нелепо есть починати никомуже: тако бо доброчиньство бываетъ. И егда починающе песнь или аллилуа, покланяние междю собою творити, подражающе о сем ангелы, длъжны есмы; взирати в том на старейшину стороне, да егда он поклонится последующимь его, должни есмы. Добролепнии ангелы безплотныа видеша пророкы поюща, и поклоняющася, и Богу хвалу въздающе с престояниемъ: нам же кацем быти достоить, сподобившимся с ангелы Богу невидимому служити и престояти, от Него мъзды длъжныа чаемъ? Тот бо съвесть сердца наша, кого деля пристоим в святой церкви. Да не ленимся, любимици мои, о годинах и о службе своей испытающему вся дела наша и помышлениа наша; открыем съгрешениа наша сде пред худым человеком да тамо не обличена будуть предо вселенною. И блюдем годин заутрьних и обеденных и павечернихъ: иже бо погубляеть годины лености ради, татбе подобно есть, украдаа святаа; проклято бо есть, еже дело Божие с неродством (Сравн. Гал. 3:10).

Да не ленимся, любимици мои, братиа и отци и чада духовнаа избраннаа! С слезами бо глаголю горкаа словеса к вашей любви: понеже вам глаголю, сам не створю. И на мне дньсь сбысться реченное от пророка: грешнику же рече Богъ: вскую ты поведаеши завет мой усты твоими (Пс. 49:16); ты же наказание възненавиде и низъврьже словеса моа вспять; аще видяше тате, течаше с ним и с блудникы участие свое полагаше и на брат свой клеветаша, и на сына матере своея полагаше съблазн – сие створил ecu и умолчахъ: да не буду подобен тебе, обличю тя и поставлю пред лицем твоим грехы твоя, да разумеють вcu, забывающеи Бога, егда къгда похитить, и не будет избавляющаго (Пс. 49:16–22). И пакы: усты твоими сужю ти, рабе лукавый, добрее бы ти было, да бы възвратил сребро мое, дал бых тщивым делателем вдал иже Быша ми въздали с прибытком (Лк. 19:22–23. Сравн. Мф. 25:26–27). Да нужда ми есть глаголати к вашей любви вся та, да не кьто умреть в моем молчании лютым грехом – о Христе, Иисусе, Господе нашемъ.

Слышим убо Господа, пророком глаголюща к нашему учительству: сыне человечь, стража дах тя дому Израилеву, да иже видя рать приходящу, а не възвещаеши, кровь их изыщю от руку твоею (Иез. 3:17–18); аще ли возвестиши, а они не слушають, сами в своеи крови умруть. Господь глаголет в Евангелии: Аще съгрешить брат твой, иди, обличи его пред тобою и тем единемъ. Да аще покается, приобрящеши брата твоего·, аще ли неродити начнеть, пойми с собою два·, аще ли о двою небрежеть, то пред церковию, аще ли и о церкви неродити начнеть, да ти будеть, яко иноязычник и мытарь (Μф. 18:15–17). Ныне же несть како ми глаголати, и како не обличати по части когождо васъ? Съзва бо ны благодать Святаго Духа и молитва Святыя Богородица в сю обитель – в единодушие и в единоумие и в едину волю, – да будеть бо воля твоя, яко на небеси, и на земли (Мф. 6:10; Лк. 11:2). Мы же многы воля хощем имети. Егда бо година церковнаа позоветь нас на святый събор и тогда сердца наша сотона омрачить леностию, яко не ити с тщанием в церковь на святое събрание, – не реку в церковь, но и на тот обедъ. А о павечерници несть ми зле глаголати: колико възвещал есмь о том и несть послушающаго ни единагоже! И како ми молчати о том или не стонати? И аще бы возможно по вся дни глаголал бых и с слезами моляся, и к коленом вашим припадая, дабы ни един же нас оставил годины молитвеныа. Аще бо кто ниву делает или виноград да еже видить плоды проростающа: и труда не помнить за радость, и к Богу на молитву подвизается, дабы ему събрати плодъ. Аще ли видить свою ниву наростшю тернии многа: то что створить? Не охабитьлися (не удалится ли от) таковаго деаниа. Колико бо лет минуло, ни единаго виждю, пришедша к мне, и глаголюща: како ми спастись! Но несть того в нас никогда же обрести. И егда портища съпроста не дадять, или свиты, или иного, еже есть се на потребу: то велику печаль собе створим в томъ. А иже годины погублеемъ: то и того не помним ни о том печалуем ни на сердце си възносим но таим в собе, якобы того не ведати никому же. И се ныне не на укорение вам написах но убуждаю вас да бысте ся остали таковаго неродства (нерадения). Еже бо вам глаголю, собе, да молю вы ся, чада моя любимая и братиа и отци, въспрянем от съна леностнаго и не опечалеем Св. Духа. Приидете, поклонимся и припадем Ему, и въсплачемся пред Господем сътворшем нас и варим лице Его покаанием и в псалмех въскликнемь Ему (Пс. 94:1–6), и просим зде, да приимет и толцем да отврьзеть нам (Сравн. Мф. 7:7; Лк. 11:9). И сеим слезами, да радостию пожнем рукояти (рукоять – сноп, – ср. Пс. 125:6); и плачемся зде, да царство небесное получим и тамо утешение постигнеть ны. Скорби бо сеа нашеи, вздыхание, и труди, ничтоже суть противу будущей славе (Ср. Евр. 12:11; 2Пет. 2:19; Рим. 8:35), рече Апостол яже уготовал есть нам благый наш Богъ. Да отселе потщимся всею силою въздати Ему труды своя, акы жрътву чисту (Евр. 12:2), взирающе на Начальника вере и Съвршителя Иисуса емуже слава, честь и дръжава.