О духовной жизни
О духовной жизни, как идеальной норме человеческой жизни в условиях даже земного существования человека, с полной решительностью и определённостью заговорило христианство. Идея духовного рождения в отличие от плотского (Ин.3:5, 6; ср. Рим.8:5–16); идея духовного человека в отличие от человека душевного и плотского (1Кор.2:10, 16; 1Кор.3:1–9; ср. 1Кор.15:45; ср. Иуд.1:19); идея духовной жизни в отличие от плотской (Гал.5:15–26; ср. Гал.6:8; ср. Рим.8:2, 5; Еф.2:2; ср. Рим.8:9; 2Тим.1:7; 1Пет.2:5 и др.), – это основные идеи христианского мировоззрения в той его части, которую можно назвать антропологией. Более того, как нельзя излагать христианское мировоззрение вне идеи греха и добра, идеи падения человека в Адаме и спасения во Христе, так и христианскую антропологию нельзя строить вне идей: духа и духовности, плоти, плотяности11 и душевности. Если Новый Завет, раскрывающий домостроительство спасения человека во Христе, говорит о человеке и о его жизни, то здесь первее всего утверждается, как особенность христианства и Христианской жизни, духовность (жизни) и самая жизненная задача человека христианина определяется, как преобразование себя в духовного человека и стяжание духовной жизни. (Рим.8 гл.); иначе цель христианства и дело спасения во Христе рассматриваются как неоправданный человеком. (1Петра 1 и 2 гл. Рим., Гал. и пр.)
Фактически в её зарождении и проявлении эта духовная жизнь, как и всякая другая жизнь, открывается как известный процесс развития тех новых начал, коими определяется её типическая особенность от начал обычной естественной человеческой жизни. И сам этот процесс, и те основные начала, которые присущи духовной жизни, как особому типу жизни, и которые дают ей своеобразное содержание, по существу своему определены и раскрыты в Новозаветном Откровении; частнее в тончайшей своей структуре и разнообразии индивидуальных проявлений, они раскрыты в богатой сокровищнице аскетических писаний св. отцев и писателей церкви, особенно первых веков христианства.
В этом отношении научная богословская мысль в деле разработки и выяснения вопросов, связанных с идеей духовной жизни, а равно и самой этой идеи, находится в весьма благоприятных условиях, так как в обилии имеет для себя материал первоисточной ценности и изначальной давности, обновляемый и утверждаемый при том же в живом церковном сознании и в самой христианской жизни постоянно, и неизменно. Научная богословская мысль может эту идею духовной жизни брать в рассмотрение и раскрытие в разных её сторонах и чем полнее и частнее будут раскрыты эти стороны, тем полнее, конечно, получится научное раскрытие и самой этой идеи. Задача здесь только в том, чтобы, охватив эти частные стороны, рассматривать их в единстве общей цели: уяснения идеи духовной жизни; – сюда направлять всё внимание при раскрытии частных вопросов, чтобы типичность духовной жизни, как явления особенного в наличных условиях человеческой жизни, предстала выпукло и ярко. Нам кажется, что для этой цели – возможно полного научно-богословского уяснения и раскрытия идеи духовной жизни в христианстве – необходимо направить работу мысли приблизительно к следующим вопросам или явлениям из сферы христианской жизни: необходимо раскрывать не только саму природу этой духовной жизни и её особенности, в которых она проявляется и с которыми она является в жизни человеческой, но утвердить прежде всего даже само её бытие, как факт христианской жизни, могущий быть предметом научного богословского исследования. Ведь то же самое недоумение, которое высказал ещё фарисей Никодим, пришедший ко Христу ночью (Ин.3:9), по поводу слов Спасителя о необходимости духовного рождения; – «како могут сия быти?» (Ин.3:9) остаётся и теперь в отношении к этому явлению. Характерным показателем этого, кажется, может служить какая-то неопределённость и невыясненность в научной богословской мысли вопроса о составе человека в смысле признания его дихотомии12 или трихотомии13. Есть ли дух в человеке, как особая сила или составная часть его природы, или это только особое состояние души человека – её духовность, вместе с тем особое состояние и тела – духовность тела? Можно ли поэтому говорить о духе и о духовной жизни, как предметах научного исследования, а не ограничиваться только тем, что на основе данных откровения и святоотеческих творений описывать свойства и стороны этих явлений? Эти вопросы, думается, пора давно уже выдвигать в основу христианской метафизики и антропологии, а система христианского нравоучения вне этих вопросов остаётся без фундамента. Вот почему далее, при выяснении идеи духовной жизни, так как носителем её (т. е. духовной жизни) является человек (христианин), необходимо в природе самого человека найти данные или как бы некий орган, который и был бы основанием для признания у человека этой духовной жизни, как явления вполне возможного. А так как раскрытие и явление этой жизни в христианстве мыслится, как плод божественных благодатных сил, то необходимо уяснить и ту основную стихию или силу, которая созидает и источает эту духовную жизнь, а равно и ту почву или среду жизни, которая способствует росту этой жизни и её обеспечивает. Так само собой намечаются в деле научно-богословского раскрытия идеи духовной жизни и в целях полного её уяснения вопросы не только о самой природе духовной жизни, о её свойствах и о её бытии, но и о природе человека, о благодати Святого Духа, как источнике её, и о Церкви или церковной жизни, как сфере проявления, раскрытия и роста этой новой жизни.
Далее: духовная христианская жизнь идейно в системе христианского мировоззрения и реально в наличности христианской жизни связана неизменно с подвигом; – об этом ясно говорит и Слово Божие, и наличность жизни, и писания св. отцов, и жизнь всех христиан спасающихся. Отрицать, что идея подвига связана в христианстве с идеей духовной жизни, а факт подвига или борьбы связан с наличностью христианской духовной жизни, как неотъемлемый её элемент, невозможно. Вот почему для полноты раскрытия вопроса о духовной жизни необходимым является уяснение внутренней, органической или причинной связи между подвигом и духовной жизнью, иначе целая сторона и весьма характерная особенность духовной жизни останется обойдённой. Излишне, конечно, повторять или доказывать здесь, что для констатирования факта постоянной связи в системе христианского мировоззрения и в наличности христианской жизни идей: – подвига и духовной жизни – даётся в полном обилии материал всей Новозаветной и святоотеческой письменностью. Здесь сама работа может иметь почти чисто механический характер сводки разных мест из Священных писаний, подтверждающих данный факт. Большей проникновенностью должна отличаться работа по уяснению внутренней причинной связи этих двух фактов и это возможно, конечно, только на почве уяснения, как самой природы духовной жизни, так и природы человека спасающегося. Здесь и может отрыться вся необычайность и сверхъестественность природы духовной жизни, как явления абсолютно нового в мировой жизни. Так, в совокупности всех указанных ними вопросов, как точек отправления для работы мысли в деле раскрытия идеи духовной жизни, кажется, может даваться достаточное основание для того, чтобы в результате работы иметь право вполне уверенно и определённо говорить о духовной жизни, – что она утверждается христианством как непреложный факт, но факт возможный только в христианстве: что она утверждается, как факт и явление совершенно новое, особенное и выходящее из порядка явлений естественной человеческой жизни. Утверждается затем, как явление по природе сверхъестественное (от Св. Духа), но для человека вполне не только свойственное, но и выражающее норму его бытия и потому обязательное для него, хотя и немыслимое вне подвига и борьбы под условием пребывания в сфере благодатной церковной жизни. Дальше можно говорить, что в этой духовной жизни христианство указывает проявление на земле Царства Божия и свойствами этой духовной жизни уясняется и раскрывается самое понятие Царства Божия в его внутренней природе, и, наоборот – в чертах изображения Царства Божия можно иметь изображение типических черт духовной жизни, так что Царство Божие и святая духовная жизнь в приложении к человеку в христианском мировоззрении и жизни могут быть рассматриваемы как понятия разнозначащие.
Нам хочется в настоящей небольшой заметке, посвящённой вопросу о духовной жизни, остановиться несколько на этой именно последней, несомненной для всякого читавшего Новый Завет, связи идей: Царства Божия и духовной жизни, – и в анализе данных Нового Завета, относящихся к идее Царства Божия, найти данные для определения типических природных свойств духовной жизни, как явления нового и особенного. Мы не будем также здесь останавливаться на доказательстве мысли о связи или даже почти тожественности в христианстве идей Царства Божия14 и духовной жизни, ибо это свелось бы к бесконечному выписыванию или пересказыванию мест Св. Писания И. Завета. Достаточно, кажется, в данном случае напомнить, что сам Христос Спаситель, говоря о Царстве Божием, что оно «внутрь человека есть», эту идею Царства Божия переносит и прилагает, как факт, к внутренней духовной жизни человека, а св. Апостол эту самую идею Спасителя выразил уже вполне определённо, когда сказал, что: «Царство Божие есть праведность, мир и радость о Дусе Святе», (Рим.14:17), а ведь это есть плод духовной жизни, как сам же Апостол сказал в другом месте (Гал.5:22). Напомним ещё и то, что все приточные речи Спасителя о Царстве Божием, когда Он говорил, что «подобно есть Царство Небесное: зерну горушичну, квасу, полю, семени, жемчужине, неводу, человеку такому-то и такому-то», утверждают это именно предметное единство и связь идей Царства Божия и духовной жизни, ибо все эти притчи Спасителя раскрывают не что иное, как законы роста, типы и разные состояния духовной жизни человека. То же самое даётся и в нагорной беседе Господа И. Христа, раскрывающей нам идеальную природу Царства Божия достигшего людей, пришедшего в силе и открывающегося как идеально высокое внутреннее духовное богатство новых, святых настроений души человеческой. К великому сожалению, у нас и в специально экзегетической литературе и даже нравственно-аскетической, очень мало обращается внимания на эту именно сторону значения, в частности, притчей Господа о Царстве Небесном, что в них можно иметь раскрытие законов и характеристику особенностей духовной жизни в её процессе и существе. Всё дело большей частью сводится к регламентации так называемых христианских добродетелей, чем и угашается дух жизни, дышащий со страниц Новозаветных Писаний.
Разумеем в данном случае, конечно, так называемую научную разработку указанного материала в научно-богословских трудах экзегетического или нравственно-аскетического характера. Совершенно иное отношение к тому же самому материалу в экзегетических и морально-аскетических писаниях святых отцов. Здесь раскрытие идеи Царства Божия и идёт в глубину духовной природы человека, к законам её бытия, к её процессу, приблизительно по тому типу или способу, какой даёт один преподобный отец: «Царство Божие внутрь Вас есть», сказал Спаситель; а внутрь нас есть ни что иное, как знание или незнание истины, наличность пороков или добродетелей, которыми и устрояется в нашей душе Царство Божие или диавола, говорит этот преподобный отец. Посему, продолжает он, кто имеет только пороки, тот пребывает в царстве диавола, а кто имеет добродетели, чистоту духовную или по слову Апостола: «мир, праведность и радость о Дусе Святе, тот уже здесь на земле находится в Царстве Божием и имеет его в себе» (Иоанн Кассиан). Это типичная святоотеческая точка зрения на Царство Божие, в смысле понимания его как некоего внутреннего состояния человека, как известного уклада, главным образом, внутренней духовной жизни человека и вне этой внутренней связи идеи Царства Божия и духовной жизни у них не рассматриваются. Вот почему, думается, и мы имеем достаточное основание в Новозаветных и святоотеческих писаниях, чтобы говорить о связи этих указанных идей и даже их внутреннем единстве и в тех чертах, коими в Новозаветном откровении изображается Царство Божие, иметь данные для определения и раскрытия хотя общих типических свойств и характерных природных особенностей так называемой духовной жизни в отличие её от всякого другого типа жизни.
Кажется, основным признаком и характерной особенностью проявления на земле Царства Божия – св. духовной жизни в человеке, – по коим оно сказывается не только как действительный факт и явление, но и как явление совершенно новое, особенное и небывалое в наличности и условиях обычной человеческой жизни, можно признать несводимость этого явления на явления обычного для нас естественного порядка жизни. В этом обычном естественном порядке жизни указанное явление никак не может находить себе ни своего объяснения, ни оправдания. Частнее: так как Царство Божие, как духовную жизнь, берём мы в её проявлении в личности человеческой, то указанную выше характерную его особенность можно усматривать в беспримерном факте господства человеческой личности над всей природной необходимостью и законами, так называемой, естественной жизни. Царство Божие в людях и открывается в мире как нечто особенное тем, что ставить человека выше всякой природной необходимости и её законов, действующих, как в греховной природе самого человека, так и в повинующейся закону греха всей мировой жизни и всех творений, в цепи коих состоит человек, говоря иначе: оно открывается прежде всего как некая особая сила, но сила не физическая, а духовная, почему о нём и говорится, что оно пришло в силе (Мф.9:1), и открывается тоже не в слове только, но в силе (1Кор.4:20). Конечно, здесь совершенно излишне говорить и доказывать, что Царство Божие, как новая духовная жизнь, открылось на земле и стало фактом только с воплощения и рождения Господа, а раскрываться стало главным образом со времени выхода Господа на дело общественного служения после крещения во Иордане. Обращают на себя невольно внимание следующие факты, внутренняя связь коих достойна примечательности: схождение Св. Духа на Иисуса Христа при Крещении, Его подвиг в пустыне непосредственно после крещения, затем Его проповедь о Царстве Божием и первые проявления этого приблизившегося и пришедшего уже Царства Небесного, когда Христос по словам Евангелиста «в силе духовной возвратился из пустыни» (Лк.4:14). Для нас в данном случае Господь Иисус Христос является и должен быть рассматриваем как Сын Человеческий, как родоначальник нового человечества, новый наш Адам, а посему всё явленное им в своём человечестве или вернее Богочеловечестве есть раскрытие идеальных законов и нашей человеческой жизни, поскольку, с одной стороны, наша личность тоже богоподобна («вы бози есте», говорит пророк), а с другой, поскольку Сын Человеческий Господь Иисус Христос «приобщился нашей плоти и крови». (Евр.2:14).
Итак, что же можно находить на страницах Евангелия в качестве подтверждения мысли об особенностях природы Царства Божия, как явления стоящего и ставящего человека выше природной необходимости и обычного для нас порядка жизни?
Евангелисты все согласно говорят, что Царство Божие в лице Господа Иисуса Христа открылось прежде всего видимым для всех образом в необычайном обилии чудотворений, в неиссякаемом богатстве духовной силы Божией, превозмогающей, как духовную, так и телесную греховную немощь человеческой жизни. «Оттоле начат, – говорит Евангелист об Иисусе Христе (Мф.4:17), – Иисус проповедати и глаголати: покайтеся приближибося Царствие Небесное... и прохождаше всю Галилею, уча на сонмищах и проповедуя Евангелие Царствия, целя всяк недуг и язву в людех» (Мф.4:23). «И изыде слух Его (т. е. Иисуса Христа) по всей Сирии и приведоша к Нему вся болящыя различными недуги и страстми одержими и бесны, и немощны, и разслабленные жилами и исцели их», – продолжает тот же Евангелист повествовать о первых шагах деятельности Господа (Мф.4:24). И так далее, все страницы Евангелия постоянно говорят о непрестанной силе чудотворений Господа, сопровождавшей Его проповедь и учение, так что и Евангелист кратко, но весьма характерно и выразительно сказал о Господе, с этой именно стороны определив Его деятельность: «Он изгнал духи словом и вся болящия исцели, да сбудется реченное Исаием пророком, глаголющим:«той недуги наша прият и болезни понесе»» (Ис.53:4; Мф.8:17). Но этого мало: можно видеть ещё, что и Сам Господь Иисус Христос, ставил явление и открытие на земле Царства Божия и чудотворения в самую тесную внутреннюю связь: в последних (т. е. чудесах), как бы указывалась и определялась природа и наличность на земле Царства Божия. Напомним факт посольства Иоанном Крестителем своих учеников к Иисусу Христу для решения вопроса: «Ты ли еси грядый или иного чаем?» (Мф.11:3). Господь не стал доказывать ничем иным Своего мессианского достоинства, например, ссылкой ни ветхозаветных пророков, а просто велел ученикам Иоанновым передать ему то, что они видели и слышали здесь, а именно: «слепые прозревают, хромые ходят, прокажённые очищаются и глухие слышат, мёртвые воскресают и нищие благовествуют»... (Мф.11:5). Для пророка, каким был Иоанн Предтеча, по мысли Господа, все эти перечисленные явления вполне были достаточны, чтобы видеть в них явление на земле иного царства и иного духовного царя, – Христа Мессию. Далее, совершенно то же можно усматривать в словах Евангелиста по поводу отправления Господом 12-ти апостолов на проповедь по городам и весям израилевым: «призва обанадесять ученики своя, даде им власть на дусех нечистых, яко да изгонять их и целити всяк недуг и всяку болезнь» (Мф.10:1), говорит Евангелист Матвей, приводя речь к апостолам Самого И. Христа: «ходяще же проповедуйте, глаголюще, яко приближися Царствие Небесное: болящие исцеляйте, прокаженные очищайте, мертвыя воскрешайте, бесы изгоняйте» (Мф.10:7–8); то же самое наставление Христос Спаситель даст и 70 апостолам при их отправлении на проповедь. Мы знаем, что апостолы, возвратившись с проповеди, с радостью говорили Господу: «Господи и бесы нам повинуются» (Лк.10:17), свидетельствуя этим о действительной какой-то новой силе, появившейся у них вместе с проповедью о пришествии Царства Небесного. Это же самое видим и при посольстве Христом апостолов на проповедь по воскресении: «шедше проповедите Евангелие всей твари, – говорил Господь ученикам, – ... знамения же верующим сия последуют: именем Моим бесы ижденут, языки возглаголют новы, змия возмут, аще и что смертно испиют, не вредит их, на недужные руки возложат и здрави будут». (Мк. 16:16–18). Это уже обетование на вечные времена, до скончания мира, как и самая проповедь Евангелия Царствия Божия должна быть являема до кончины мира. Кажется не нужно доказывать, что дальнейшая история Царства Божия на земле только подтверждает наличность и действительность этого обетования Христова.
Итак, Евангелие фактами чудотворений вполне утверждает, что в лице Господа Иисуса Христа Царство Божие открылось, как некая духовная сила, стоящая и ставящая человека, восприявшего это царство, выше всякой природной необходимости.
Но Господь не только утвердил делом и словом этот особенный характер Царства Божия, с которым оно явилось для всякого даже внешнего наблюдения в поразительных чудесах, но открыл и утвердил и саму его (т. е. Царства Божия) внутреннюю природу: «если Я, – говорит Христос фарисеям, объяснявшим Его чудеса силой вельзевула, – о Дусе Божии изгоню бесы, убо постиже на вас Царствие Божие» (Мф.12:28).
Итак, чудеса, как сила над всякой другой силой и над природой, по словам Христа Спасителя, есть явный признак того, что достигло до человека Царство Божие, но чудеса, творимые только о Дусе Святе. Вот почему и в другом случае, именно в назаретской синагоге, Господь, прочитав место из книги пророка Исаии: «Дух Господень на Мне, его же ради помаза мя благовестити нищим, посла мя исцелити сокрушенные сердцем.., проповедати лето Господне приятно...», – и сказав, что это всё ныне исполнилось на Нём, несомненно указывал этим не только внешнее проявление Царства Божия – «лета Господня приятна» – и самую внутреннюю его природу, говоря: «Дух Господень на Мне».
Так потом и после Своего воскресения Он заповедал Апостолам Своим сидеть во Иерусалиме «дондеже облекутся силой свыше» и «приимут силу, нашедшу Святому Духу на них». Апостолы, несомненно, так и понимали это раскрытие Царства Божия в лице и деле Иисуса Христа, – как явление особой духовной силы, по природе своей сверхъестественной и не сводимой на явления естественного порядка жизни. Евангелисты синоптики прямо говорит, что Иисус Христос после крещения «исполненный Духа Святого возвратился от Иордана и ведён был духом в пустыню для искушения от диавола и там 40 дней ничего не ел, был со зверьми, и когда уже скончалось всё искушение от диавола и Христос победил искушение, Он «возвратился в Галилею в силе духовной"» (Лк.4:14).Таким образом Царство Божие, открываясь в мире в явлениях и ставя в чудесных знамений этом отношении человека выше всякой природной необходимости, несомненно в своей природе носить высшую Божественную силу, как видим это не только из примера Богочеловека Иисуса Христа, но и из примера св. Апостолов, коим Спаситель послал Св. Духа, – силу Святого Духа, делающуюся однако как бы собственностью человеческой личности через особый процесс подвига, как показывает пример искушений Христа Спасителя.
Обычно мы мало вдумываемся в эту Евангельскую историю искушений Господа от диавола в пустыне, даже и после того, как и светская литература в лице великого Достоевского, чисто пророческим, вдохновенным словом раскрыла нам глубокий философский смысл этой сокровенной от глаз мира и решительной встречи Господа с диаволом в пустыне. («Братья Карамазовы» соч. Достоевского, глава о великом инквизиторе).
А между тем эта история весьма хорошо объясняет природу духовной жизни. Нам хочется, хотя вкратце, напомнить главные моменты этой таинственной истории. Христа искушал диавол прежде всего хлебом, склоняя Его употребить божественную свою силу на служение своему чреву и тем признать интересы и нужды плоти и внешней жизни выше интересов духа и спасения. Хлебами действительно можно увести человека куда угодно, и люди всюду пойдут за человеком, имеющим возможность всегда накормить их, как и выразил эту мысль прямо Христос следовавшему за ним народу после чудесного насыщения 5.000 чел. в пустыне: Он прямо обличил их скрытое побуждение влечения ко Христу, сказав: «вы ищете Меня, потому что ели хлебы» (Ин.6:26).
Это – современный идол, которому непрестанно кланяется человек, за которого продаёт не только совесть свою, душу свою, милосердие и правду, но и самого Христа. Мы не можем так же дерзновенно сказать искусителю этого рода: «не хлебом будет жив человек, но словом Божиим», как сказал Христос; скорее скажем наоборот, или погрешим против правды, сказавши первое.
Искушал Христа диавол тщеславием и гордыней, предлагая ему ринуться с кровли храма и, оставшись без вреда, этим суетным, самохвальным и бесполезным чудом привлечь себе поклонение народа и повести его за собой, как бессмысленное стадо, поражённое и ослеплённое необычайным чудом. Итак, Бог разума и свободы стяжал бы себе слепое поклонение наэлектризованной необычайным явлением стадной толпы и не было бы тут места духу Божию, ибо где он, Дух Божий, там и свобода. Люди не в силах победить этого искушения, как его победил Христос и идол суетной славы, тщеславия и гордости крепко приковывает их к себе.
Искушал Христа диавол и властолюбием, обещая дать ему весь мир за поклонение себе. И отверг Господь властно это дерзкое предложение лукавого, ибо как же Он мог бы спасти мир от диавола, Сам поклонившись ему. И как бы Он мог потом говорить, что пришёл послужить всем и положить душу свою за всех. Это начало жизни, этот путь смирения и служения другим нам понятен мало и с трудом принимается и мирится с нашим настроением; и мы обычно не только сами кланяемся за власть и господство сатане, но продаём за них и Христа, и правду Его, и ближних своих.
К этому, так сказать, общечеловеческому и принципиальному смыслу искушений Христа Спасителя по тем трём, как бы основным началам жизни, которыми движется по преимуществу человеческая жизнь (сытость, властолюбие и гордость), нам хотелось бы привнести ещё специальное освещение этих искушений, выразимся: аскетическое, применительно к пастырско-мессианской задаче Христова служения, а отсюда применимое и к психологии каждого человека, и к уяснению начал духовной жизни.
Несомненно, в основе этих искушений, которыми диавол хотел толкнуть Господа на путь тех же законов жизни, по которым строится вся человеческая жизнь, в смысле внутренней психологической причины их (т. е. искушений), лежит предположенная диаволом и в отношении ко Христу, как это свойственно всем прочим людям, духовная, внутренняя несвобода, рабство духа человеческого в самоопределении его (человека) к тому, к чему человек всегда прилагает свои силы и устанавливает всегда отношение своего свободного я. Мы бы сказали, что эти самоопределения у каждого из людей сводятся к трём главным сторонам:
1) самоопределение в отношении к своему телу;
2) самоопределение к внешнему миру и
3) самоопределение в строгом смысле слова к самому своему духовному содержанию жизни, так сказать, к самому себе, к своей личности, взятой в цельности духовно-телесного существа и в полноте содержания жизни.
Искажение нормы первого самоопределения ведёт к служению телу в широком смысле этого слова: – в смысле всей внешней человеческой культуры, начала коей чувственность и сытость.
Искажение нормы второго самоопределения ведёт к жадности, к началу власти над окружающим и захвата его в свои руки, с проявлением этого начала в алчности, в страсти стяжания, в покорении и владении всем видимым15.
Наконец, искажение нормы третьего самоопределения ведёт к гордости, когда вся жизнь и всё содержание её полагается в самом себе, как единой основе жизни, а сама личность человеческая возводится в абсолют, в нечто самодовлеющее и самоотрешённое. В этих трёх направлениях у каждого человека постоянная внутренняя неустойчивость, борьба и искушения. Сила внутреннего противоборства должна направляться именно сюда, – к установке нормы отношений личности или человеческого я к указанным сторонам жизни. Норма эта выразится: по первому пункту, в господстве духа над телом; по второму – в господстве духа и в свободе его от власти мира над ним, т. е. в свободе от начал стяжания, властолюбия, приобретения и проч.; по третьему пункту эта норма выразится в само-свободе, т. е. в положении себя актом свободного же сознания и воли не в самом себе, как конечной причине, и не в тех проявлениях своей жизни, кои могут говорить об известном величии человека, а в положении себя в Высшем Бытии, в Боге, Коего отобраз носит в себе дух наш и Коим даётся свобода к бесконечному развитию жизни, что уже совершенно невозможно при состоянии той связанности, которая устанавливается качеством самозамкнутости и самодовлеемости, сводящейся на практике жизни только к одним явлениям условного мира.
Господь Иисус Христос победил искушения диавола, сохранив идеальную норму отношений Своей духовной Богочеловеческой природы и личности по этим именно трём указанным отношениям. Этим и парализовалось, этим и устранялось в Его дальнейшем пастырско-мессианском и духовном служении всякое проявление, и даже самая возможность проявления этих искажений норм жизни человеческой, и созидание Царства Божия, которое Он пришёл устроить на земле, пошло по иному пути и на иных началах, нежели устроение царства человеческого.
Характерную черту психологии или внутренней жизни падшего и греховного человека составляет в нём отсутствие внутренней свободы, конечно понимаемой не в смысле только произвола и свободы выбора (т. е. формально), а поминаемой в смысле моральной верности идеалу совершенной жизни. Воистину грех есть рабство богоподобного человеческого духа и связанность его и пленение его теми тремя началами (или сторонами) жизни, о коих мы говорили. И всё, что в жизни нашей проявляется, как раскрытие начал сытости, власти и гордости, есть именно изнесение из сокровищ внутреннего человека того характерного для падшего человека самоопределения, которое происходит внутри каждого из нас и которое кончается, к несчастью, подчинением свободы нашего духа началам: самости, плоти и миру.
Вот почему Спаситель и говорил, что истина и свобода только в Нём Одном и в жизни по вере в Него: «если уверуете в Меня, – говорит Он, узнаете истину, и истина свободит вас». (Ин.8:32). И апостол говорит, что только «закон духа жизни о Христе Иисусе свободил его от закона греховного плоти...» (Рим.8:2). Мы не будем теперь говорить о «законе плоти», а заметим только, что всё, нами рассмотренное в приложении к психологии Христа Спасителя в Его искушениях, всё это есть достояние и закон жизни греховной общечеловеческой.
В нашей внешней жизни, как бы на поверхности, отражается уже то, что происходит внутри, а внутри и происходит это постоянное колебание в самоопределении человека по трём указанным отношениям и нарушение нами по силе греха нормы отношений нашей духовной природы в этих самых пунктах.
Когда дух человека рабствует телу, – происходит всё то, что в жизни относится к делам плоти и к началу сытости. Когда дух рабствует страсти захвата и стяжания, происходят дела по началу властвования. Когда дух рабствует гордости и самости, являются дела с печатью сих настроений.
Хочется именно думать, что в искушениях Христа Спасителя и была со стороны диавола попытка толкнуть как-бы Господа в Его мессианско-пастырском духовном служении на путь рабства и духовного бессилия, а не той свободы, какая мыслится в идее Царства Божия на земле. И это случилось бы, если бы Господь наш путём 40-дневного подвига и борьбы (Евангелист говорит о Христе, что Он «бе со зверьми, искушаем сатаною…»), постом и молитвой не стяжал духовную силу и не утвердил ту духовную свободу и норму по человеческой своей природе, которая нами всегда нарушается в указанных нами отношениях человека: к собственному телу, к внешнему миру и к собственной личности. В самом деле, если бы Господь явил слабость духа и подчинил его потребности плоти, или, если бы увлёкся тщеславием и гордостью, или увлёкся бы властолюбием, то что Он мог тогда проповедать людям и что мог созидать, как не ту же самую человеческую греховную жизнь, выражаемую началами сытости, тщеславия и власти, выше которой Он и Сам не мог стать?
Победивши искушения диавола и отвергши те пути греховной жизни, кои предлагались Христу Спасителю искусителем и сводились на принципы «похоти плоти, похоти очес и гордости житейской», на коих по слову Ев. Иоанна Богослова строится вся человеческая жизнь (1Ин.2:16«все, что в мире похоть плоти, похоть очес и гордость житейская – несть от Отца».), Иисус Христос должен был явить Собой в жизни и указать в замен отвергнутого что-либо своё лучшее и действительно совершенно новое, что уже выходило бы из пределов изречения премудрого: «нет ничего нового под солнцем». На чём же утверждался Христос Спаситель, как на новом начале в созидании жизни или царства Божия, которое явилось в Его лице на землю и раскрылось в чертах и свойствах Его духовной жизни? Ответ на это могут, по нашему мнению, давать те слова Господа, коими Он отвечал на предложения искусителя. На предложение претворить камни в хлеб и тем самым подчинить дух плоти и служить ей преимущественно своими духовными силами Христос сказал: «не хлебом единым жив будет человек». Так телу, как принципу и содержанию жизни, Христос противопоставляет дух, как главное начало и содержание жизни, по реченному им: «слова мои дух суть и живот суть» (Ин.6:63).
На предложение броситься с кровли храма Христос отвечал: «не искушай Господа Бога твоего». Какой духовный смысл этого ответа Господа и что, собственно, Он выразил этим? Господь хорошо конечно знал, что он может чудесно спастись и не разбиться, бросившись с кровли храма, как Сын Божий, – но выходило, что это совершенно ненужное чудо делилось как бы только с целью подчеркнуть свою близость к Богу и как бы горделиво явить особое на себе покровительство Божие. Это совершенно в духе грешных людей, которые часто, пользуясь близостью к великим и сильным мира сего, нарочито без нужды и смысла стараются как бы подчеркнуть эту свою близость к ним, испытывая этим и искушая их милость к себе с целью пошлого самоуслаждения этой близостью и похваления. То же самое пошлое чувство внушалось диаволом Господу через такое событие (чудо), которое никому не нужно, кроме тщеславного чувства. Но Господь, «не восхищением непщевавый быти равен Богу...» (Флп.2:6), отверг это пустое тщеславие и гордость, утвердив начало смиренномудрия16 или вернее целомудрия (σωφρονισμοῦ), как правильного отношения своего к Богу по богочеловечеству.
Предложение диавола поклониться ему и получить власть над миром Христос отразил словами: – «Господу Богу Одному нужно кланяться и тому Единому служить». Что может означать этот ответ? Несомненно, то, что по мысли Христа наши отношения к миру должны проходить через призму служения Богу: нужно раскрывать свою деятельность внешнюю только в служении Богу и вне Бога не устанавливать отношений к миру, так как вне Бога эти отношения к миру непременно сведутся на захват мира и властвование над ним. А когда воля будет предана Богу и человек главным образом Ему только будет кланяться и служить, то и его отношения к миру будут нормальны. Мир будет рассматриваться как владычество и область Божия, а посему и отношение к нему будет раскрываться в духе служения и покорности Богу, т. е. в духе смиренной любви, в коей проявляется и служение Богу и воплощается богоподобное наше отношение к окружающему. Можно сказать, что вопрос об отношении к миру решается Христом по следующему принципу: к миру нужно устанавливать отношение только через Бога и через служение Богу, т. е. в духе любви.
Итак, теперь можно определить, что Христос Спаситель поставил, как начало своей деятельности и какие принципы Он утвердил для раскрытия того царства, которое Он принёс на землю, это: жизнь во имя духа (а не плоти, как предлагал диавол), на началах смиренной любви к Богу и миру (вместо тщеславного и горделивого стремления всем владеть). Отсюда всё, что в царстве Божием, в противоположность тому, что в мире (похоть плоти, похоть очес и гордость житейская), есть власть духа и духовной силы, любви и целомудрия. Это в личности Христа Спасителя всё и открылось в дальнейшей Евангельской истории. Это и в апостолах, это и во всех христианах, ибо в этом сущность христианской жизни. Посему Ап. Павел, говоря о внутреннем благодатном служении христианского пастыря, призванного созидать Царство Божие на земле, т. е. те святые начала жизни, которые принёс на землю Христос, – и сам благодатный духовный дар пастырства определяет, как дарование духовной силы, любви и целомудрия: «не бо даде нам Бог духа страха, но силы и любве и целомудрия» (2Тим.1:7). Таким образом, прилагая к раскрытию идеи царства Божия то, что даётся нам в раскрытии духовного смысла искушений Господа, можно говорить, что слова Евангелиста о «духовной силе» Господа, с которой Он возвратился в Галилею из пустыни искушений для проповеди Царства Божия, обозначают собой не только явление чрезвычайных знамений, как характерных признаков проявления на земле Царства Божия, («убо постиже на вас Царстие Божие»), но и явление особой внутренней духовной силы в личности Богочеловека, открывшейся (силы) в господстве её над теми сторонами и началами жизни, которые обнимают собой всё существо и основное содержание греховной человеческой жизни и порабощают себе человека (похоть плоти, похоть очес и гордость житейская). «Духовная сила», с которой возвратился из пустыни искушений Христос Спаситель, есть сила над властью греха в личности человека и над властью его и следствиями во внешней жизни и природе; это явление по существу новое, неведомое миру вне христианства.
Если же в личности Иисуса Христа нужно усматривать первое явление на земле Царства Божия17 и помнить, что оно «внутрь есть» и проявляется «в радости, праведности и мире о Духе Святе», то уже и по тем данным Нового Завета, кои мы привлекли для выяснения идеи Царства Божия, можно определить его, как явление сверхъестественное, божественное, открывающееся в личности человеческой силой свободы её от греховных законов жизни в нём самом и господством над всем естественным греховным порядком внешней жизни. Короче: Царство Божие есть особая жизнь личности человеческой на началах Божественной благодати Святого Духа, раскрывающаяся в неведомых миру свойствах; господства человека над грехом и всеми его проявлениями. Ещё короче из примера Иисуса Христа: Царство Божие есть жизнь на началах духа по закону смиренной любви к Богу и людям. В этом смысле совершенно понятны уже слова Христа Спасителя, что Царство Божие «внутрь есть», и слова Апостола, что оно «не пища и питие, а праведность, мир и радость о Духе Святе», как определяющие по существу идею и природу Царства Божия, как особой святой жизни личности. Понятны и слова Спасителя: «если послушаете меня, познаете истину и истина свободит Вы» (Ин.8:32), или слова Апостола: где Дух Господень, там и свобода (2Кор.3:17), определяющие характерную особенность этой жизни, как свободы от насилий греха.
Итак, думается, теперь можно говорить, что Царство Божие и духовная жизнь в христианском мировоззрении и в частности в той его части, которую можно назвать антропологией, суть понятия равнозначащие: Можно поэтому о духовной жизни, как об особом типе жизни, говорить, что природа её есть благодатная – Святый Дух; носитель её человек – его богоподобная личность, его Дух; свойства её – сила духовной свободы, смирения и любви, а процесс её творчества есть подвиг этой личности в борьбе с искушениями греха. Всё это открылось в личности Богочеловека (в фактах схождения св. Духа, искушений и проявления общественного служения Христа) и раскрыто, как можно видеть, в писаниях св. Апостолов и св. отцов. Эта духовная жизнь есть явление воистину новое и необычайное, явление неведомое и невозможное для мира греховного и вне христианства. Напомним опять, как законник Никодим был непонятлив к речи Спасителя о необходимости нового рождения от Духа Святого и необходимости новой духовной жизни для вхождения в царство небесное. «Имеете ли Вы Духа Святого?», спрашивал Апостол Ефесских христиан, и те отвечали, что они даже не знают, что есть Св. Дух. Так в отношении к природе и источнику духовной жизни Святому Духу. Тоже и в отношении её свойств в личности человека: «если бы вы были от мира, то мир своё любил бы, и так как вы не от мира, то посему и ненавидит вас мир» (Ин.15:19; Ср. 1Ин.3:13). Вот почему дарование Святого Духа связывается с подвигом искупления, совершённым Христом Спасителем, делом тоже необычайным и новым, и с этим же делом связывается обновление человека и начало новой его благодатной духовной жизни на земле.
Если всякая вещь познаётся лучше по противоположности или сопоставлению её с другой, отличной от неё, то и для уяснения типа духовной жизни, конечно, было бы полезно противопоставить её типам жизни плотской и душевной, о которых и новозаветное откровение, и писания св. отцов всегда говорят в связи взаимного противопоставления и взаимоотрицания. Позволим себе привести в заключение настоящей статьи слова одного св. отца о типах жизни плотской, душевной и духовной.
«Живущие плотски и плотское мудрование всегда в себе пребывающим имеющие, будучи совершенно плотяны. Богу угодить не могут, как омрачённые смыслом и никаких лучей божественного света к себе не пропускающие. Ибо приналёгшие на них облака страстей, наподобие высоких стен, отгораживают их от духовных светочей, и они остаются без света. Будучи расстроены и повреждены во внутренних чувствах душевных, не могут они воззреть на мысленные красоты Бога, видеть свет во истину истинной жизни и стать выше ничтожных видимых вещей. Но как бы оскотинившись и мирским переполнившись чувством, привязывают ум к видимому и всё попечение и труд обращают на преходящие блага, друг с другом из-за них воюют, а бывает, что и души свои за них полагают, прилепившись к богатству, славе и плотским удовольствиям и великим лишением почитая неимение их. К ним праведно, как от лица Божия, изречено пророческое оное слово: не имать Дух Мой пребывати в человецех сих, зане суть плоть» (Быт.6:3).
«Душевно живущие и потому называемые душевными суть какие-то полоумные и как бы параличом разбитые. Никакого никогда не имеют они усердия потрудиться в делах добродетели и исполнении заповедей Божиих, и только славы ради человеческой избегают явно-укоризненных дел. Одержимы будучи самолюбием, сей питательницей пагубных страстей, всё попечение обращают на сохранение здоровья и услаждение плоти, – от всякой скорби, от всякого труда и всякого злострадания из-за добродетели они отказываются, паче надлежащего питая и грея враждебное нам тело. Держась такого образа жизни и поведения, оземленяют они ум, отучневший от страстей, и делаются неспособными к приятию мысленных и божественных вещей, коими душа отторгается от земли, и вся устремляется к мысленным небесам. Так страждут они, потому что обладаемы ещё суть вещественным духом, по коему любят свои души, и исполнение своих желаний всему предпочитают. Будучи чужды Духа Святого, они непричастны и даров Его; почему и плодов божественных не увидишь в них, – не только любви к Богу и ближнему, радости в нищете и скорбях, мира душевного, искренней веры и всестороннего воздержания, но и сокрушения, слёз, смирения и сострадания: всё в них полно надмения и гордости. В глубины Духа входить не имеют они сил: ибо нет в них света, который руководил бы их к тому и отверзал их ум к уразумению Писаний, а других, когда они вещают о том, слушать неохочи они. Праведно потому и о них изрёк Св. Апостол: душевен человек не приемлет яже Духа Божия, юродство бо ему есть: и не может разумети; зане духовне востязуется» (1Кор.2:14).
«Духом ходящие, духовную всецело восприявшие жизнь, благоугодны Богу, как Ему, яко назареи, себя посвятившие, и всегда об одном заботящиеся, чтоб очищать души свои трудами подвижническими и соблюдать заповеди Господни. Готовые и кровь свою пролить за любовь к Господу, они плоть свою истощают постами и бдениями, дебелость сердца утончают слезами, уды яже на земли умерщвляют злостраданиями (произвольными лишениями), молитвой и богомыслием, ум исполняют света и светлым его соделывают, отвержением своих пожеланий освобождают души свои от пристрастия к телу и становятся совершенно духовными; почему духовными не только признаются, но и именуются от всех праведно. Они, идя к бесстрастию и любви, окрыляются к созерцанию творения, и оттуда приемлют ведение сущего через сокровенную в Боге премудрость, одним тем даемую, которые стали выше тела уничижённого. Прешедши таким образом всякое чувство мирское и мыслью просвещённой став выше чувства, они светлы бывают разумом, и посреди церкви и многочисленного собрания верных отрыгают благие словеса из чистого сердца, и бывают для людей соль и свет, как и Господь изрёк о них: «вы есте свет мира; вы есте соль земли» (Преп. Никита Стифат. См. Доброт., V т., 111–113 стр.).
Е. Феодор
* * *
В христианстве синонимом бездуховности является плотяность: бездуховный человек есть «тело плоти», плотская целостность, человек плотяный. Бездуховность может быть сопряжена либо с неразвитостью тяги души к бытию духа, либо с усталостью преодолевать инерцию экзистенции и эгоизм.
Святитель Феофан пишет: «Плотян – не естеством, а внутренним настроением, то есть ищу только того, что плоть услаждает или устрояет моё лишь земное благобытие…». – Прим. эл. ред.
Дихотоми́я (греч. διχοτομία: δῐχῆ, «надвое» + τομή, «деление») – раздвоенность, последовательное деление на две части, более связанные внутри, чем между собой. Способ логического деления класса на подклассы, который состоит в том, что делимое понятие полностью делится на два взаимоисключающих понятия. – Прим. эл. ред.
Трихотоми́я (от греч. τριχοτομία – разделение натрое) – богословский термин, отражающий концептуальный взгляд на человека как на трёхсоставное существо (как на состоящего из духа, души, тела). Большинство св. отцов придерживались дихотомической точки зрения. – Прим. эл. ред.
Царство Божие, конечно, берётся в его проявлениях на земле в приложении к человеку.
Нужно заметить, что у Ев. Луки искушение Господа царствами мира, на горе́ поставлено вторым искушением и понимается св. отцами, как искушение Господа сребролюбием в широком смысле этого слова: владения всем, как первое искушение хлебами понимается в смысле искушения похотью плоти-тела; а третье – броситься с храма – искушение тщеславием и гордостью, какой порядок искушений психологически более последователен (у Ев. Матфея второе искушение на кровле храма), ибо у св. отцов основными страстями считаются; чревоугодие, сребролюбие – стяжание вообще и гордость: от сих уже и все прочие страсти. Первые две страсти полагают начало категории страстей телесно-душевных, последняя – духовных.
Смиренномудрия потому, что он имел достоинство, но смирился: св. отцы различают смиренномудрие от смирения тем, что смиренномудрие есть сознание недостоинства при наличности достоинства.
«Если я о Дусе Божии изгоню бесы, убо постиже на вас Царствие Божие»... «Покайтесь, приблизилось Царствие Божие», – говорит Спаситель.