Преподаватель Догматического богословия, Леонов Алексей Михайлович для «Азбуки веры»
Повествования о том, как человек приходит к Богу, представляют собою особый жанр современной православной публицистической литературы. Такого рода произведения ‒ не просто рассказы об эпизодах чьих-то судеб. Религиозная значимость содержания подобных повествований усматривается не столько в возможности для читателей ознакомиться с фактами из биографий авторов этих работ, сколько в возможности ознакомиться с различными сторонами их духовного опыта, опыта восхождения от неверия к вере, от жизни по своеволию к жизни в согласии с Божественной волей.
Что касается моего личного опыта, крещен я был в раннем детстве (и это событие стало одним из первых моих шагов на пути к Богу, пусть даже тогда я и не осознавал его значимости). Между тем моё сознательное становление как христианина стало осуществляться лишь несколькими десятилетиями спустя. Столь длительный хронологический пробел между крещением и началом процесса воцерковления можно, конечно же, объяснять исходя из той исторической обстановки, в которой мне выпало жить, как и прочим гражданам СССР. Если кратко, эта обстановка характеризовалась господством в стране атеистической марксистко-ленинской идеологии. Христианская проповедь в этот период почти не звучала. Более того она заглушалась и подавлялась как средствами органов государственной власти и сил правопорядка, так и мощнейшими средствами коммунистической пропаганды. Влияние атеистической идеологии на умы граждан было столь колоссальным, что выйти из-под его пяты было не просто; жизнь по лекалам марксизма-ленинизма считалась в народно-массовом сознании в порядке вещей. Хотя Церковь формально была отделена от государства, а государство от Церкви, на практике этот фундаментальный правовой тезис проявлялся в ином: в отделении Церкви от граждан СССР, в жестком контроле над церковной деятельностью, в подавлении «чрезмерной» церковной инициативы и активности со стороны государственных властей. Само собой, понятно, что на данном этапе исторического развития советского социалистического общества о массовом обращении и/или воцерковлении его представителей едва ли можно было даже мечтать. Массовое обращение и воцерковление граждан стало возможным с развитием перестроечных процессов в стране, с отказом государства от господства коммунистической идеологии, с практической реализацией идей религиозного и межрелигиозного плюрализма.
Сей период ознаменовался резким увеличением количества храмов, духовных школ, тиражей издаваемой православной литературы, активизацией проповеднической деятельности Русской Церкви. Тогда-то и произошло моё знакомство с христианской литературой, и прежде всего со Священным Писанием (как известно, во времена советской власти Библию было крайне трудно «достать»), откуда и получилось узнать, а после понять, насколько возвышенна и глубока Православная вера (православное вероучение) и как далеко отстоит её подлинное содержание от той жалкой, насмешливой креатуры, под маской которой оно представлялось в оценках пропагандистов и агитаторов КПСС. Конечно, это объяснение нельзя назвать безусловно исчерпывающим, но всё же достаточно ёмким и объективным ‒ можно. Относительно детального представления частных причин моего затянувшегося «духовного застоя», можно предположить и сказать ‒ едва ли это вызовет большой интерес у широкого читателя.
Что можно добавить по данному поводу? Думаю, не погрешу против истины, если скажу об этом периоде как о периоде возрождения православной духовности (хотя, надо зафиксировать, в это время множились не только православные храмы и школы, но и тоталитарные деструктивные секты) ‒ многие граждане открывали для себя Православие через духовную литературу. В значительной доле случаев результатом подобного знакомства становилось приобщение к Церкви ‒ то есть то, что уже можно назвать некоторым утверждением человека на пути единения с Богом; иногда ‒ результат ограничивался формированием у читателей лояльного отношения к Православию, восприятием Православия как одной из форм религии вообще, как специфического направления мировой философии, как одной из ветвей международной или национальной культуры. Мой путь был осилен по первому варианту.
Значимым событием, повлиявшим на формирование моего религиозного мировоззрения, миросозерцания и мироощущения, стало поступление в Санкт-Петербургский Православный Институт Религиоведения и Церковных Искусств. Здесь произошло моё знакомство с Богословием как наукой, а если точнее: с Богословием как с совокупностью отраслей цельного научно-богословского знания. По завершении обучения мне довелось в нём трудиться в должности преподавателя Православного Догматического Богословия. Затем трудился в других духовных образовательных заведениях. Уместно отметить, что многолетнее преподавание не превратилось в надоедливую, удручающую рутину. И это личное наблюдение демонстрирует, насколько красиво по сути вероучение Церкви.
Мы привели этот бесхитростный довод в связи с тем, что в отношении Православных (в частности, на дискуссионных площадках) нередко задаются вопросы (иногда в качестве провокационных): «А что, если ваш опыт был ошибкой или заблуждением?», «Вы не опасаетесь, что все зря, что ваше мировоззрение может быть ошибочным и впереди пустота?» «Что в вашей дальнейшей жизни подтвердило тот первый опыт?», «Можете ли вы утверждать, что не потеряли критического мышления после того, как вошли в Церковь?» и т. п.
Так вот, исходя из моего личного духовно-преподавательского опыта, удостоверяю: глубокое, верно организованное погружение в содержание Православного Богословия не только не лишает христианина способности рационально, критически относиться к основам веро- и нравоучения, не только не вызывает у него чувства отторжения этого учения, но и напротив: сильнее утверждает его в вере, в истинности выбранного им спасительного пути.
Конечно, встречаются случаи, когда тот или иной человек, основательно изучив те или иные научно-богословские дисциплины, вдруг «осознаёт», что его мировоззрение ‒ ошибочно, что весь его духовный опыт ‒ ошибка, что впереди ‒ за гранью жизни и смерти ‒ его ждёт пустота. И здесь, вероятно, ‒ не без лукавого.
Собственно, вера в истинность фундаментальных положений вероучения, тем, в частности, и отличается от опытно полученного знания, что подразумевает необходимость доверия (Богу, Писанию, Церкви). Рассматривая веру с иной стороны, утверждаем, что вера ‒ дар Божий. Помимо прочего это утверждение означает, что состояние верующего (подразумевающее доверие Богу и Церкви, стремление исполнять волю Божью) есть особое духовное состояние, поддерживаемое благодатью Божьей по нескончаемому человеколюбию и беспредельному милосердию Божию. Если верующий не дорожит этим даром, он, конечно, может веру и попрать.
Подводя под сказанным итоговую черту, отметим, что я осветил лишь немногие стороны своего опыта. При этом нарочито опустил мистическую и аскетическую стороны. Отчасти он был позитивным, отчасти негативным. А чтобы ответить на главный тематический вопрос ‒ пришёл ли я к Богу? ‒ необходимо внести определенные теологические установки. Во-первых, нужно определиться, что именно мы подразумеваем под понятием «приход к Богу». С одной стороны, скажем, что, например, всякий верующий, и я здесь не исключение, приходящий в Православную Церковь (как в масштабном значении, так и в храм, на молитву, богослужение), приходит к Богу (замечу, что Церковь ‒ место особого Божественного присутствия, дом Божий). С другой стороны, пришедшим к Богу (в особом осмыслении выражения) может именоваться достигший святости человек (духоносец, богоносец). Если использовать данное выражение в этом контексте, мне, конечно же, ещё идти и идти…
Комментировать