I. Дореволюционная историография протестантизма в России: официальный ракурс

Протестантизм в России получил начало почти одновременно с Западной Европой. Великим князем Василием были вызваны в 1524‒1533 с Запада ремесленники, художники, торговцы и аптекари. Около того же времени прибыли в Россию шведские купцы, получившие право торговли в России по договору 1524. При Иване IV были вызваны в Россию толмачи, лекари, хирурги, типографщики. Между всеми этими лицами было немало последователей учения Лютера¹², которым было предоставлено свободное отправление их богослужения, даже преимущественное перед католиками (последним не дозволялось иметь в Москве костелов), так как было замечено, что они не обнаруживают стремления к занятиям политикой и пропагандой. Впрочем, некоторые протестанты возымели надежду обратить в свою веру самого царя. Удостоенные собеседований с ним о вере, они вели споры о вере и письменные. Одерборний рассказывает, что царю нравились проповеди пастора Бакгорна, что он смотрел на учение Лютера «как близкое к истине», любил пасторов, как людей ученых; из них некоторые прямо склоняли его к принятию «Аугсбургского вероисповедания»¹³. Русские летописцы отмечают, что «Бомелий чуть не отвел царя от православной веры». Английскому пастору Коле царь поручал изложить письменно сущность англиканского учения, и это изложение понравилось ему.

Лютеране в 1570 шлют к Ивану IV посольство с намерением вступить с ним и русской церковью в союз, причем дают посольству тайное поручение обратить в лютеранство самого царя. Во главе посольства находится пастор «чешских братьев» Рокита¹⁴. В первой же беседе по делам веры царь разочаровал послов, резко напал на главные положения лютеранства и категорически запретил протестантам не только пропаганду протестантизма, но и вход в русские храмы. Однажды лифляндский пастор сравнил перед царем Лютера с ап. Павлом; царь будто бы ударил его хлыстом по голове и сказал: «Убирайся к черту со своим Лютером». Пастора Фому, единомышленника Феодосия Косого¹⁵, он, ударив палкой по голове, спустил под лед в Двину. Однако взятые в плен во время Ливонской войны (1558‒1582) немцы и шотландцы тысячам были расселены в разные города с правом свободного исповедания своей веры. Из Нарвы протестанты появились и в самой Москве и сначала поселились в слободе Кукуе, а потом – в самом центре города. В «Немецкой слободе» у них в 1560‒1565 была своя община, пастором которой был Виттерман, а между членами – лифляндские дворяне, состоявшие при особе царя; при общине с 1575 была своя кирха, но без колоколов. В 1580 приказано было лютеранскую кирху и дома при ней разрушить и построить новые – за городом. Кирха деревянная, при одном пасторе, была готова в 1584. В других городах России, где находились немецкие поселенцы и пленники, они также образовали из себя общины, но кирх не имели, а собирались на молитву в дома пасторов. Упомянутый Виттерман переходил из города в город. Другой пастор – Скультет – проповедовал у протестантов Новгорода и Казани. В общем во времена Грозного протестантам жилось в России лучше, чем в самой Германии, Великобритании, Франции и Швеции, где они должны были вести такую страшную борьбу за существование.

При Федоре Ивановиче было много протестантов в его пятитысячном иностранном отряде. Царствование Бориса Годунова было самое благоприятное для протестантов. В Белом городе в Москве для них построена была кирха на средства главным образом самого царя, для которой проповедники были вызваны из Германии. При Лжедмитрии I протестанты пользовались полной свободой; но при Лжедмитрии II подвергались опасности быть истребленными поголовно – их спасла Марина Мнишек. Это гонение было вызвано непочтительным отношением к русской святыне: во время даже венчания лжецаря протестанты в Успенском соборе ругалась над иконами, сидели и спали на них. В 1626 лютеранская община в Москве распалась на две. Вождем выделившихся был проповедник Яков Нейенбург. В 1643 священники московские жаловались царю, что в их девяти приходах, близ церквей, немцы завели корчмы, и всякое осквернение от немцев русским бывает, и от немцев их приходы пустеют. Царским указом было поведено в Китае, Белом городе и слободах «ропоты в немецких дворах сломать, дворов немцам у русских людей не покупать». В 1643 по просьбе доктора Белау повелено было немцам построить Михайловскую кирху на месте, где позднее были воздвигнуты «Красные ворота».

При царе Михаиле в Москве появляются храмы реформатские. По Олеарию¹⁶, реформаты еще в XVI в. имели там капеллу деревянную, внутри Белого города; по другим, такая капелла была построена лишь в 1629, при ней был пастор Булеус, а после него – Карвникель. В 1643 обе церкви, лютеранская и реформатская, вследствие указанной жалобы были закрыты. Число протестантов в Москве, однако, год от года увеличивалось: к концу царствования Михаила их было там уже до 1000 семейств лютеран и реформатов. Появились они также в Ярославле, Вологде, Холмогорах. Московское правительств ставило себе за правило для государственных нужд призывать из-за границы только протестантов, а не тех, кои «папежской веры». При царе Алексее эмигрировало особенно много протестантов в Россию вследствие ужасов Тридцати летней войны. Царь Алексей позволил оставаться в Москве только тем, которые согласны были присоединиться к православию; остальным (за исключением лиц особенно почетных и нужных) было велено переселиться в Кукуй (1633). В данном месте немцам оказалось лучше – просторнее; эта местность сделалась обширной благоустроенной колонией; здесь лютеране имели две церкви, а кальвинисты – одну голландскую и одну английскую.

В 1662 по ходатайству саксонского двора в Москве образовалась особая лютеранская община – саксонская, первым пастором которой был Иоганн Грегори¹⁷, личность замечательная и выдающаяся; к нему в «театральную школу» для обучения отданы были 26 избранных русских юношей. В конце царствования Алексея Михайловича знатные и богатые немцы обитали снова в центре столицы: в 1672 в самом Китай-городе было три больших каменных здания для их жития и складов товара. Шведам после мира позволено было строить свои дома в Москве, Новгороде, Пскове, Переяславле и Белгороде, где было дано право им править свою службу в своих жилищах, но особых храмовых зданий строить не позволено. На разных заводах около Москвы и Тулы существовали у них свои молитвенные дома. Все они были очень богаты и давали хорошее содержание пасторам. Всех немцев в 1673 в России жило не менее 18 тыс. При Федоре Алексеевиче в русской армии 38 полков солдатских и 25 рейтарских имели командирами немцев. При царевне Софье в русскую службу были приняты эмигрировавшие из Франции гугеноты. В 1689 состоялся указ, чтобы иностранцев пускать в Россию не иначе как по опросу, а в Москву без личного указа государя вовсе не пускать. К началу XVIII в. всех протестантов было в Москве до 20 тыс., а во всей России до 30 тыс.

С первого появления в России набожные протестанты, из-за своих религиозных убеждений ушедшие из отечества, не упускали случая пропагандировать свою веру. Умных и образованных проповедников между ними было немало, но и миряне были сведущи в своем богословии. Успеху пропаганды способствовало и то, что русская церковь была проникнута особенной антипатией к тому самому католичеству, которое отрицало протестантство, и уже раньше в самой русской церкви были энергичные протесты со стороны русских людей против церковной иерархии и злоупотреблений и пороков духовенства. Пропагандисты открыли свои нападения на практические нравственные недостатки русской церкви. В частности, средствами пропаганды были: 1) устные проповеди ученых пасторов, иногда на русском языке, с намеками на ошибочность русских верований. Лучшими из таких проповедников были Георг Оке и Бартольд Ватер – последний проповедовал и в других городах, кроме Москвы. 2) Распространение протестантских сочинений в русских переводах. В 1552 датский король по просьбе Ивана IV вместе с художниками и типографами прислал ему «Аугсбургское исповедание» и «Катехизис»¹⁸ Лютера в русском переводе, с тем чтобы привезшие их типографы напечатали их в тысячах экземпляров. Густав Адольф завел в Стокгольме славянскую типографию, и протестантские книги отправлялись контрабандой в Россию. 3) Протестантские школы, существовавшие в Москве при всех трех протестантских церквах. 4) Высшие школы, художественные и иные в Москве, в которые поступали для обучения и русские. Жалобы ревнителей православия на успехи протестантизма в России начинаются с Максима Грека (ок. 1550), обличавшего Лютера как иконоборца и указывавшего на многие антиправославные явления русской религиозной жизни, происходившие от протестантизма.

Первым русским протестантствующим вольнодумцем был дьяк Матвей Башкин¹⁹. Как видно из противоиконоборческого сочинения острожского священника Василия, переведенного по приказу царя Василия Шуйского на великорусский язык, и сочинения «Об образе, о кресте и иных артикулах веры» (20-е гг. XVII в.) неизвестного автора, пропаганда при царе Василии, благодаря смутным временам, усилилась. Издание в 1627 катехизиса Лаврентия Зизания²⁰ в нескольких тысячах экземпляров было делом протестантской пропаганды, так как в нем и после исправления его игуменом Илиею сильно выражено в некоторых местах лютеранство, а не опровержение его, почему он был запрещен, а взамен его издано несколько отдельных полемических статей и сборников. Какие именно идеи протестантского учения смущали в середине XVII в. русский религиозный мир, видно из соч. протопопа Ивана Наседки: «Изложение известно от Божественных писаний на злоименные Лютеры». Книга эта представляет собой апологию иконопочитания и молитв ко святым, коленопреклонений и крестного знамения при молитве, постов и др. обрядов. Из новых вопросов лютеранских и противолютеранских, в сравнении с прежними сочинениями на русском языке, в сочинении Наседки затронуты: отвержение монашества, возражения против таинств, против авторитета вселенских соборов и святых отцов, истинности и святости церкви Восточной, а также вопросы церковно-исторические – о летосчислении, о кирхах и др. Видно, что все эти вопросы обсуждались в обществе, будучи внесены в него влиянием протестантизма. Автор рассматривает предметы не только оборонительно, но и наступательно.

Крупный факт в истории протестантизма в России составляет прибытие в Москву датского принца Христиана-Вальдемара в качестве жениха царевны Ирины Михайловны. Возник вопрос о необходимости обращения его в православие, что, ввиду несогласия на то принца, при сильном желании осуществления этого брака с обеих сторон, вызвало и многократные устные собеседования, и переписку датских богословов с патриархом, и обильную письменную полемику пастора Фильгобера с Наседкою, обнимающие почти все богословие, насколько оно в православии отличается от протестантизма. После этого в течение 30‒40 лет в пропаганде протестантизма наступает большое затишье вследствие сурового отношения к нему царя Алексея Михайловича. В его «Уложении» положена смертная казнь за совращение из православия. С самого начала его царствования в 1649 немцы были выселены за город, и о пропаганде заключают лишь по тому, что в 1671 были изданы сочинения царского духовника Савиновича против лютеран и в 1672 соч. иерусалимского патриарха Досифея «Мечец духовный» – против кальвинистов. При начале раскола старообрядчества протестантская пропаганда подступала и к раскольникам.

Наплыв иностранцев и европейских идей при Петре не мог пройти бесследно для известного успеха протестантизма. Типическим представителем интеллигентных русских людей того времени, которые подпадали под влияние протестантства, был известный Тверитинов²¹. Но и в среде самой церкви оказались крупные деятели, не чуждые влияния протестантизма даже в теоретическом богословии, как Феофан Прокопович²². В ограждение православия Стефан Яворский, Феофилакт Лопатинский, Магницкий, Поликарпов и др. издали сочинения: «Камень веры», «Рожец духовный», «Слово о предопределении», «Показание ересей Лютера и Кальвина» (соч. Лихудов). Учреждение Московской академии, по-видимому, было вызвано необходимостью научной борьбы с протестантизмом, так как ученые, приходившие в Москву из Киева, принимались с недоверием как «латинская часть». Стесняемая внутри России, в Москве, протестантская пропаганда с большей свободой действовала на северо-западной окраине. Особенные успехи она сделала в отошедших к Швеции по Столбовскому договору (1617) Ингрии и Карелии и нескольких русских городах, которые остались за шведами. В них прекратилось даже существование православной иерархии (карельской епархии). Оставшиеся православные были поручены попечению новгородских владык, но, несмотря на всю их ревность к охранению этой паствы, положение ее было бедственное, и перебежчиков отсюда в Новгородскую область была «тьма», вследствие «вере теснения великого». В Стокгольме печатались лютеранские книги на русском и карельском языках и распространялись среди русского населения, назначались награды русским, изучившим Лютеров катехизис, пасторы проповедовали русским на русском языке. Таким образом многие русские были обращены в лютеранство. Чтобы предохранить от них Новгород, их не пускали в соборную церковь и о каждом приезжем «доискивали». Не раньше как по Ништадтскому миру (1721) отпавшие паствы были возвращены православной церкви (см. «Историю русской церкви в Финляндии», в «Историко-статистическом описании С.-Петерб. епархии», СПб., 1871, и И. А. Чистович, «История православной церкви в Финляндии», СПб., 1851). По мнению Цветаева, «при образовании русского раскола старообрядчества и других сект, особенно рационалистических, пропаганда протестантства имела большое значение, принимая самый разнообразный, изменчивый и неуловимый характер». Такое решительное утверждение не представляется достаточно обоснованным. Но бесспорным является сходство хлыстовского вероучения с протестантски-квакерским учением Кульмана, духоборческого – с чисто квакерским, молоканского – с протестантствующим, тверитиновским. Первое есть отпрыск квакерства, второе – более чистая отрасль его, молокане же – возврат к чистому протестантизму, начавшемуся в России с XVI в.

Сетуя на успехи протестантизма в России, беспристрастные историки не могут не отметить и умственно-образовательного воздействия на русское общество этой вековой борьбы православных с пропагандой протестантизма, проникновение, при ее содействии, протестантской науки в Россию и начатое при Петре сближение русской богословской науки с западной. Указывают также на полезное воздействие протестантизма, в лице его лучших представителей, на нравственную сферу жизни русского общества, на церковно-практическую жизнь; многочисленные суждения, беспристрастные и пристрастные, о нравах русских людей и русских пастырей, о всем церковно-обрядовом строе в России действовали исправительно на русских (см. «Историю русской церкви» П. В. Знаменского, 1870, стр. 364). Петр I, страстный поклонник европейской цивилизации, не чужд был некоторого сочувствия протестантизму. Протестантские историки говорили иногда, что Петр I никого в мире так не чтит, как великого германского реформатора. Но отношение этого государя к протестантизму было делом лишь его личного доброжелательства и любознательности. «Уложение» царя Алексея не было отменено, а в нем за совращение из православия полагалась смертная казнь. Пропаганда протестантам была строго запрещена. В 1719 издан указ не иначе дозволять смешанные браки (протестантов с православными), как под условием крещения и воспитания детей в православии. Но в собственной своей религиозной жизни протестантизм ничем не был стеснен при Петре I. При нем все (четыре) протестантские кирхи в Москве были уже каменные; даже на заводах и фабриках в окрестностях Москвы были две такие кирхи; появились кирхи в Туле, Новгороде, Казани и Астрахани, где прежде были только протестантские общины с проповедниками, но без кирх. В Воронеже были две каменные кирхи, в которых проповедовали многоученые пасторы. Со времени учреждения коллегий протестантством, как и другими иностранными исповеданиями, заведовала коллегия иностранных дел, которой были зарегистрированы все кирхи с их пасторами. Последние представляли в коллегию отчеты о состоянии протестантизма в России, о числе кирх и пасторов при них, а коллегия ежегодно представляла о том в Синод. При Петре I английские богословы делали попытку соединения англиканской церкви с православною. Синод сделал постановление о том, чтобы не перекрещивать, а лишь миропомазывать протестантов при обращении их в православие, затем по вопросу о воссоединении с англиканами Синод вошел в сношение с восточными патриархами, которые дали отрицательный ответ, находя непримиримые догматические противоречия между двумя церквами.

При Анне Ивановне и в регентство Бирона немцы-протестанты заняли особое, выдающееся положение по отношению к церкви; господствующая в государстве религия и ее иерархи до известной степени сделались гонимыми. Начались бедствия некоторых иерархов Православной церкви после обнародования в 1728 написанного Стефаном Яворским еще при Петре I сочинения «Камень веры» по поводу ереси Тверитинова. Едва Феофилакт, архиепископ Тверской, успел издать его, как появилось «Послание Буддея к другу в Москве против Стефана Яворского» – подписано оно было не профессором Буддеем²³ за границей, а кем-то в Москве. Феофилакту велено было написать объяснение на это послание, что за него сделал Рибейра, доминиканец, живший при испанском посольстве в России. Бирон и Феофан Прокопович были в высшей степени озлоблены на Феофилакта за издание «Камня веры». Когда он просил позволения самому лично ответить Буддею, императрица изъявила согласие, но затем ему было сказано, чтобы он не только не делал возражений Буддею, но и не поминал бы о нем под страхом смерти. Все протестанты в России и за границей прониклись негодованием против Феофилакта. Явилось сочинение «Молоток на камень веры», в котором отчасти опровергалось сочинение Стефана, главным же образом содержалась грубая брань. К этой полемике присоединились доносы давнего противника Феофилакта, Феофана Прокоповича, о том, что сочинение Рибейры против Буддея опасно для государства; он представил в канцелярию Бирона «Камень веры» и Феофилактову апологию на него как также вредные для государства. Феофилакт был лишен звания члена Синода и отбыл в Тверь. «Камень веры» был запрещен, и все экземпляры его были отобраны. Киевский митрополит Варлаам, отдельно издавший «Камень веры» в Киеве, после суда в Тайной канцелярии был лишен сана и сослан в Белозерский монастырь. Феофилакта после суда в той же канцелярии три месяца содержали под стражей, потом возвратили в Тверь. После нового доноса на него со стороны людей, ему всем обязанных, его снова допрашивали; из Синода его взяли в канцелярию Бирона, три раза вздергивали на виску и били батожьями; три года держался он затем под тайным караулом, и после того, как его постиг паралич, его объявили лишенным сана и монашества, заперли в Петропавловскую крепость, где страдалец пробыл два года. По низвержении Бирона указом правительницы было велено признавать его по-прежнему архиепископом, и его поместил у себя в доме С.-Петербургский митрополит Амвросий. Это был беспримерный факт мученичества православного пастыря в православном государстве – от протестантов, случайно стоявших во главе государственного управления.

При императрице Елизавете придворные и высокопоставленные лица из протестантов «не смели не уважать православия». Ею были даны некоторые преимущества протестантам, принимающим православие. Многие протестанты из прибалтийских дворян в ее царствование обратились в православие. При Екатерине II и ее двух ближайших преемниках в Россию переселилось с Запада много меннонитов²⁴ и гернгутеров²⁵, получивших большие земельные наделы в губерниях Екатеринославской, Таврической, Самарской и др. Особенности этих сект – решительное отсутствие всякой пропаганды и полная замкнутость церковной и общественной жизни. В новейшей истории протестантизма в России заслуживают особенного внимания массовые обращения из лютеранства в православие латышей и эстов в прибалтийских губерниях, начавшиеся в сороковых годах XIX в. В этом деле особенно потрудились рижские архиепископы Филарет Гумилевский, Платон Городецкий и Арсений Брянцев. В XIX в. в России под влиянием протестантизма возникли секты: штундисты²⁶, сильно распространившиеся в простом народе в южных губерниях, пашковцы²⁷ и так называемая «апостольская община», или редстокисты²⁸ (по фамилии лорда Редстока, ее основателя).

В Северо-Западной России, где появление протестантизма было подготовлено гуситством²⁹, успех его был очень значителен в XVI в. Друг Гуса, Иероним Пражский, в 1413 был в Литве и Вильно и вел горячие беседы о вере с вел. князем Витовтом, который хотел объединить всех своих подданных не только в одном государстве, но и в одной церкви, без всякого деления ее на католическую и православную. С этой целью он учредил особую митрополию для Юго-Западной Руси. Отправляя на Констанцский собор Григория Цамблака, он надеялся, что тот вернется в отечество с проектом новой церкви для Литвы, той церкви, которую проектировал Иероним. Но Гус погиб на костре, а на соборе русские иерархи объявили, что хотят оставаться тем же, чем были. Тем не менее гуситство пустило глубокие корни и в народе, и в обществе литовском. Чешское национальное движение, едва не увенчавшееся успехом в виде учреждения единого самостоятельного славянского государства из Силезии, Польши, Литвы и Богемии, находило себе большое сочувствие у поляков и литовцев. Все вообще гуситские идеи, главным же образом религиозные, быстро распространялись в Польше и Литве. Это подготовило начало протестантизма в Юго-Западной Руси. Он распространялся в Белоруссии, на Волыни, в Литве и Галиции не только из Польши, Восточной Пруссии и Курляндии, но также из Лейпцига, Франкфурта и вообще из самой Германии, преимущественно через торговые сношения и переселения немецких протестантов – ремесленников, купцов, ученых и художников в Вильно и другие города. Из них многие оказались настойчивыми и умелыми пропагандистами протестантизма. Таковы были Фр. Лисмонини (1521), Авр. Кульва, основавший школу на 50 человек и с церковной кафедры проповедовавший лютеранство, хотя имел звание католического ксендза, Ян Винклер и др. В1545 Альберт, принц прусский, прислал в Литву протестантских миссионеров, распространил в народе тысячи лютеранских сочинений, учредил в Кенигсбергском университете стипендии для литвинов-лютеран. В 1544 в Вильно поселился наследник престола Сигизмунд Август, открытый сторонник протестантизма, окруженный последователями нового учения. Лютер, Кальвин и др. присылали ему свои сочинения и переписывались с ним. Сделавшись королем, он на сеймах заявил решительное желание преобразования церкви, для чего предлагал составить собор, на котором бы присутствовали и реформаторы: Кальвин, Беза, Меланхтон и др. Но идея его не осуществилась благодаря искусной интриге папского нунция. Тем не менее при нем протестантизм быстро распространился среди купцов и ремесленников немецкого происхождения. С целью обращения православных в 1562 был издан на русском языке катехизис Лютера. В правление Сигизмунда Августа гуситы, лютеране и кальвинисты имели кирхи на Волыни, в Литве и Белоруссии. На Быховском собрании протестантов (1560) два проповедника, Вертан и Николай Житный, были избраны для проповеди протестантизма в Червонной Руси, где ими и были устроены кирхи в Перемышле и Яжелбицах. В 1562 литовские реформаты соединились с чешскими братьями в одно общество, оригинально организованное, с элементами чистого православия. Чешские братья привнесли в жизнь общин благочестие и свою обычную чистоту нравов. В эту новую «церковь» перешло много православных, в среде которых не было сильных характеров и ученых людей, которые могли бы с успехом бороться с пропагандой протестантизма. Лишь простой народ крепко держался веры отцов. В это же время в Западной Руси и Польше нашла себе место крайняя протестантская секта – социнианство³⁰. Оно занесено было из Великороссии учениками Башкина, игумена Артемия, Феодосия Косого и др. При жизни их протектора, князя Николая Радзивилла, они стояли в оппозиции к кальвинизму; но иезуиты сокрушили их самих.

Протестантизм поддерживался правительством до 1572, когда начинается открытое и жестокое гонение на него. В эту эпоху гонений у протестантов Северо-Западной Руси созревает мысль о соединении с православием. Состоялось несколько съездов протестантов с православными. На съезде в Вильно после долгих споров лютеране и кальвинисты пришли к соглашению между собой в учении о таинствах, а затем на генеральном синоде протестантов с православными в том же году в Сандомире, а потом в Позе были выработаны 22 положения, касающиеся церковной дисциплины и общественной нравственности. В 1578 литовские протестанты взяли было на себя инициативу воссоединения всех протестантов, с этой целью отправив послание в Германию к имперским князьям; но эта попытка не имела успеха, и литовские протестанты сосредоточили свои усилия на сближении и объединении с православными, чтобы совместными силами бороться против католичества. Совещания представителей происходили в Торне в 1595, где установлено было начало взаимной веротерпимости, в Бресте в 1596, в Вильно в 1599. Виленское православное братство вступило в союз с виленской реформатской общиной для совместной деятельности в защите себя от угнетений католичества. В позднейшие времена протестанты и православные собирались на конференцию в Радоме в 1767, после которой сеймовые депутаты Польши перед портретом Екатерины II подписали акт терпимости. В общем протестантская пропаганда не имела большого успеха среди православных, главным образом вследствие постепенного ослабления в безуспешной борьбе с католичеством внутренних образовательных сил протестантов. Средства для привлечения православных особенно обсуждались на генеральных синодах протестантов. В Женеве в 1629 на латинском языке, а в 1633 – на греческом появилось с именем константинопольского патриарха Кирилла Лукариса, несомненно православного, «Восточное исповедание православной веры», изложенное совершенно в духе кальвинизма. Успеху этой фальсификации положило конец составление «Православного исповедания веры» киевским митрополитом Петром Могилой³¹, утвержденного Ясским собором (1643) и четырьмя патриархами Востока с бывшими при них епископами.

Протестантизм в Северо-Западной и Юго-Западной России имел, несомненно, известное благотворное воздействие на внутреннее состояние Православной церкви: дружественный союз протестантизма с православием для совместной борьбы с католичеством в периоды процветания протестантизма способствовал обновлению и поднятию уровня церковно-общественной жизни православных. Протестантизм содействовал учреждению и преобразованию церковно-приходских «братств», столь много принесших пользы православию в борьбе с католицизмом. Протестантизм был особенно полезен православию своим влиянием на развитие образования: в протестантских школах Литвы получило научное образование большое число православных, из которых многие оказались превосходными православными богословами; западно-русская церковь (братства и отдельные лица) по образцу протестантских школ устраивала свои школы. В типографиях печаталась масса сочинений не только по богословию, но и по другим наукам; образовались ученые кружки, развивавшие необычайную литературную деятельность; во всем этом непосредственное содействие и руководство оказывали православным протестанты. Историки Западной и Южной Руси превозносят школы литовских реформатов, лютеран и моравских братьев, называвшиеся «гимназиями» или просто школами, но по научному уровню далеко превосходившие привилегированные католические академии и факультеты. Методы преподавания в этих реформатских школах были превосходны. Русские юноши, обучавшиеся сначала в католических школах, толпами переходили в школы реформатские, по образцу которых потом основывали свои русские (как, например, школы: острожская, туровская, львовская, виленская, киевская, брестская, минская, бельская, буцкая и т. д.). Усовершенствованные педагогические приемы (главным образом знаменитого славянского педагога Яна Амоса Коменского) создали ряд самостоятельных ученых почти по всем отраслям знания, произведениями которых обильно пользовались русские богословы и проповедники, хотя иногда не без ущерба для чистоты учения.

В нравственном отношении протестантизм разрушительно действовал на монастырский аскетизм, но своим благочестием и строгостью жизни протестанты много способствовали очищению нравов между православными, особенно возвышению общественных добродетелей – человеколюбия, благотворительности, честности, трудолюбия.

1. Краткие исторические сведения. Протестантские идеи стали проникать в Россию почти одновременно с распространением их в Европе, в германских государствах. В Древней Руси их первоначально пропагандировали главным образом гамбургские и кенигсбергские купцы, торговавшие в Новгороде и находившиеся в постоянных и оживленных сношениях с новгородцами. Впрочем, скоро, еще при жизни Лютера, не замедлили появиться у нас, и притом в самой Москве, и протестантские общины, правильно организованные. Лютер умер 18 февраля 1546 г.; а уже в последние годы княжения Василия Ивановича (1524‒1533) в Москву прибыли многие «люторы», как называли в допетровской Руси его последователей, – в лице «дохтуров», аптекарей, торговых людей, художников и разного рода ремесленников. Еще большее число протестантов – «дохтуров гораздых», «барберов» или цирульников, пускавших больным кровь, «пушкарников», «художников», «искателей злату и серебру», «мастеров хитрых», «изуграфов, в науки наученных» – было вызвано в Россию царем Иваном Васильевичем Грозным. Они явились в Москву и были поселены на Варварке вместе с своими семействами, прислугою, помощниками и подмастерьями. Кроме Москвы в это время немцы-протестанты жили уже общинами и в других русских городах: Владимире, Угличе, Костроме, Нижнем Новгороде, Твери, Казани и Архангельске. В письмах к своим землякам жившие в Москве немцы сами не скрывали того, каким расположением Иоанна Грозного они пользовались. Он хвалил их обычаи и, по жалобе одного из них, оштрафовал на 60000 рублей самого московского митрополита... за какую-то обиду, причиненную немцам. По их словам, он постоянно просил у них советов и гордился своим немецким происхождением, утверждая, что род его происходит от баварских владетелей и что даже название русских сановников боярами вообще означает баварцев. Об этом говорит Ценг. Но вот и рассказ Флетчера³³: «Иоанн, велев одному английскому золотарю сделать для него блюдо и хорошенько взвесить отданный ему слиток металла, примолвил: „не верь моим русским: они все воры“. – „Но, называя всех русских ворами, заметил золотарь, – вы забываете, Ваше Величество, что Вы сами принадлежите к их числу“. – „Нет, отвечал Иоанн, я – не русский: мои предки были немцы“». Дабы утвердить связь с немцами, – говорит наш историк Карамзин, – Грозный хотел женить своего сына на немецкой княжне, а дочь выдать замуж за немецкого князя. Мало того: он ведь даже и сам хотел жениться на немке.

В царствование сына Грозного, Феодора Иоанновича, 5000 немцев уже служили в русских войсках. Борис Годунов не только вызвал в Россию множество немецких ремесленников и техников, но и оказывал особенное покровительство протестантам, бежавшим в наши пределы из разных западно-европейских государств по причине тогдашних религиозных войн и жестокого преследования как лютеран, так и реформатов. «Не печальтесь, – говорил он этим несчастным беглецам, – мы в три раза возвратим вам то, что вы там потеряли: дворян мы сделаем князьями, меньших людей – боярами; слуги ваши будут у нас людьми свободными; мы дадим вам землю, людей и слуг, будем водить вас в шелку и золоте, кошельки ваши наполним деньгами; мы не будем вам царем и господином, а отцем, а вы будете нашими детьми, и никто, кроме нас самих, не будет над вами начальствовать: я сам буду вас судить, и вы останетесь при своей вере. Но за это вы должны поклясться по своей вере, что будете служить нам верою и правдою... Молитесь, немцы, Богу о нашем здравии: пока мы живы, вам ни в чем не будет нужды, – и даже это (Годунов указал на свое жемчужное ожерелье) я разделю с вами».

В царствование Михаила Феодоровича протестантские общины существовали уже в Серпухове, Ярославле, Вологде и Холмогорах, а в самой Москве проживало более тысячи немецких семейств. Алексей Михайлович не менее своих предшественников покровительствовал немецким переселенцам, наплыв которых особенно усилился после злосчастной Тридцатилетней войны на западе. Он предоставлял им почетные места при своем дворе и охотно определял их на гражданскую и военную службу. При нем уже прочное положение заняли протестантские общины в Новгороде, Пскове, Переяславе и даже Белгороде; а всех проживавших тогда в России протестантов – лютеран, реформатов и кальвинистов – насчитывали до 18 000. В царствование Феодора Алексеевича и в правление царевны Софии Алексеевны немцы в России по-прежнему продолжали пользоваться различными льготами, покровительством, почетом и доверием: 38 полков пехоты и 25 полков рейтарских находились под командою почти исключительно немецких военачальников.

О том, как широко были раскрыты для иностранцев двери в Россию при Петре Великом и какое покровительство оказывал немецким протестантам этот первый русский император, не благоволивший, как известно, к католикам, – нечего, конечно, и говорить. В этом отношении Петр далеко оставил за собою всех своих предшественников, не исключая и Годунова. Он держал себя с немцами запросто: дорожил их дружбою, нередко бывал восприемником их детей, весело проводил с ними время в их Немецкой слободе за кружкою пива, щедро дарил их своими деньгами. Ради протестантов и к соблазну своих православных подданных – не говорим уже о раскольниках – он допустил даже так называемые смешанные браки.

При ближайших преемниках Петра общественное положение немецких протестантов в России ничуть не ухудшилось. При Анне Иоанновне Россия была сдана почти в аренду немцам: Бирон и его сподвижники бесконтрольно распоряжались во всей России и управляли ее жизнью, не исключая и Православной церкви. Петр III царствовал по указанию своих немецких руководителей. Екатерина Великая отвела немецким колонистам обширные степи Новороссии и Саратовского края... На императоров Павла I, Александра I, Николая I и Александра II немцы не могут жаловаться...

Отличаясь вообще редкою веротерпимостью, русское правительство, начиная уже со времен Василия Ивановича и его сына Иоанна Грозного, всегда предоставляло поселившимся в России протестантам право свободно исповедовать свою веру и беспрепятственно совершать свои богослужения. Правда, в первое время ни в Москве, ни в других русских городах протестантам не дозволяли строить отдельных кирок и особых молитвенных домов. Для совершения своих богослужений они обыкновенно собирались в домах своих пасторов – «в клетях при доме немецкого попа». Но это продолжалось не много лет. Уже в 1575 г. царь Иван Васильевич Грозный позволил немецким протестантам построить особую кирку, хотя, кажется, и не в самой тогдашней Москве, а в двух верстах от Кремля, на правом берегу реки Яузы, в Немецкой слободе, называвшейся тогда Налейкою, где немцам дозволено было селиться еще при Василии III Ивановиче; впрочем, на основании некоторых данных, можно думать, что первая протестантская кирка в Москве была построена гораздо ближе к Кремлю, именно – на «поганом» (ныне – «чистом») пруде. В 1580 г. в Москве существовала также и другая кирка – в «земляном» или «большом городе», близ теперешних «красных ворот». В 1601 г. Годунов позволил протестантам построить кирку уже в самом «белом городе», близ православной церкви, ныне именуемой «Святителя Николая на столбах», недалеко от Покровских ворот. Есть основание утверждать, что в эпоху самозванцев лютеранская кирка находилась даже и в самом московском Кремле; но отсюда она, кажется, скоро была перенесена на другое место, именно – на Моховую, где в настоящее время стоит университет. В 1626 г. была построена лютеранская кирка пред Флоровскими воротами. В 1643 г., когда в «белом городе» сгорела кирка, построенная с разрешения Бориса Годунова, придворный врач, бывший профессор Дерптского университета, Иван Белау испросил у Михаила Феодоровича позволение устроить на том же месте новую, так как ездить в кирку за город «от чиста сердца молить Бога за государево многолетнее здоровье и счастливое воздержание скипетра великого российского государя» ему нельзя «того ради, что по всяк час рано и поздно нужно готовым быть к обереганию царского многолетнего здоровья безотступно и отлучатися нельзя». Мало этого. В царствование Михаила Феодоровича в Москве были построены еще две реформатские кирки – голландская и английская. В 1662 г. в Москве появилась саксонская лютеранская община, имевшая свою особую кирку. Император Петр I не только охотно разрешал протестантам строить в Москве и Петербурге различные кирки, но и оказывал им на этот предмет щедрое пособие из государственной казны, не отличавшейся в то время особым излишеством, клал при их построении первый камень, присутствовал при их освящении, а иногда даже и сам пел в них лютеранские гимны и псалмы. Не стесняло русское правительство немцев в построении кирок и в других городах России, кроме Москвы и Петербурга. Так, в 1594 г., при сыне Ивана Грозного, Феодоре Иоанновиче, была сооружена лютеранская кирка в Нижнем Новгороде; а при Петре Великом протестантские кирки появились уже и в Туле, и в Казани, и в Новгороде; а в Воронеже были устроены две лютеранские кирки даже раньше, чем образовались там протестантские общины, ввиду предположения Петра поселить в этом городе корабельных мастеров и матросов, вызванных им из Голландии, Англии и Германии. Сначала протестантам, проживавшим в Москве и других городах, не разрешали ставить крестов на их кирках, устраивать колокольни и иметь колокола; но уже в 1601 г. сам Годунов, на свои собственные деньги, построил колокольню при кирке в «белом городе» в Москве и повесил на ней три колокола.

При каждой кирке был особый пастор или проповедник; при некоторых московских кирках бывало, впрочем, и по два пастора, на которых возлагалась обязанность – совершать различные богослужения и произносить проповеди дважды в неделю: по средам и воскресеньям. Если же в каком-либо провинциальном городе протестантская община почему-либо не могла иметь своего особого пастора, то к ней наезжали проповедники из Москвы. Уже Иоанн Грозный предоставил право всем немецким пасторам разъезжать с евангелическою проповедью по всей тогдашней России и повсюду устраивать по своему усмотрению протестантские общины или приходы. В Москву пасторы были присылаемы различными немецкими протестантскими университетами, но чаще всего – дерптским. Так, первый протестантский пастор Виттерман прибыл в Москву именно из Дерпта; Григори получил ординацию в Дрездене; Петр Ран был прислан теологическим факультетом из Кенигсберга... По свидетельству Бранда, сопровождавшего посольство бранденбургского курфюрста в 1673 г. в Москву, а также и Таннера, немецкие пасторы уже в их время получали от русского правительства определенное жалованье, именно – лютеранские по 400 руб. в год, а реформатские – по 500 руб.: деньги для того времени – громадные! Кроме того, они пользовались еще достаточным содержанием от своих прихожан и значительными заграничными субсидиями...

2. Внутреннее устройство и управление протестантских общин. Как известно, Лютер отверг все внутреннее устройство Католической церкви вместе с его истинными и ложными основаниями, как противоречащее евангельскому учению и искажающее его. Он не признал для себя и своих последователей никакого обязательного канонического значения ни за правилами свв. Апостолов, ни за постановлениями вселенских и поместных соборов. Что же касается частных источников римско-католического церковного права – лжеисидоровых декреталий, постановлений разных западных «соборов» и множества изданных папами булл, энциклик и подобных им законодательных актов, – то о них нет нужды и упоминать. Своим последователям Лютер запретил даже читать их. Мало этого. В присутствии своих слушателей – студентов теологического факультета Виттенбергского университета – и большой толпы народа он торжественно сжег классический сборник канонов и других церковных правил, известный в Католической церкви под именем Corpus juris canonici. Свое догматическое учение он изложил потом в двух своих – большом и малом – катехизисах и в так называемых шмалькаденских артикулах христианского учения. Меланхтон³⁴ дополнил его аугсбургским исповеданием и апологиею последнего (в 1531 г.). Но ни Лютером, ни Меланхтоном не было издано никаких законодательных актов относительно общего устройства и управления протестантскими приходами. Это дело они отдали в руки представителей светской власти. По их учению, высшая церковная власть должна принадлежать государю страны, как главе церкви: cujus est regio, ejus est religio!³⁵ А потому короли, князья, курфюрсты или вообще представители светской власти в имперских странах обязаны были заботиться как об устройстве, так и об управлении своей местной церкви – Landeskirche. Таким образом, изданным королями и курфюрстами уставам, законам и парламентским актам суждено было в протестантстве заменить собою Правила свв. Апостолов и каноны вселенских и поместных соборов. Понятно, что в первое время не могло быть, конечно, и речи о том, что бы протестантские общины получили стройную, однообразную, общецерковную организацию. В различных странах светские правительства издавали различные уставы, которыми и определялось устройство и управление протестантских общин в каждом отдельном государстве. Общим принципом немецкие правители отдельных государств признали, однако же, то, чтобы протестантским общинам была предоставлена свобода внутреннего самоуправления и устройства внутренней церковной жизни. Вследствие этого каждая протестантская община получила право устраивать свою религиозную жизнь в той форме и по тем нормам, которые она находила наилучшими. Впоследствии, благодаря соглашениям представителей протестантских общин на различных съездах, конгрессах и синодах, в немецких странах мало-помалу сложился и общий тип самоуправления протестантских приходов, представляющийся в следующем виде. Высшая церковная власть в каждом лютеранском приходе стала принадлежать общему собранию прихожан. На этих собраниях были избираемы приходские проповедники или пасторы, определялось их содержание, были установляемы их права и обязанности по отношению к приходской общине; делалась раскладка взносов на построение и ремонт кирок и пасторских квартир; производилась проверка израсходованных приходских сумм; обсуждаемы были различные приходские нужды. Вместе с этим в лютеранских приходах не замедлили появиться и исполнительные органы общих приходских собраний, в виде коллегиумов, комитетов, конвентов, приходских советов и т. п. Тем не менее долгое время протестантские общины в немецких странах жили изолированною, отдельною, одна от другой независимою жизнью, не имея общего, высшего, центрального, правительственного органа и для всех обязательного устава. Вследствие этого как строй и состав коллегиальных исполнительных органов в протестантских приходах, так и права и обязанности их чинов были чрезвычайно различны: однообразия не было даже в протестантских приходах одного и того же города. Общим принципом оставались только коллегиальность и выборное начало.

У нас, в России, с самого начала своего появления, протестантские общины получили устройство аналогичное с тем, каким отличались и протестантские общины, из которых вышли наши колонисты; преимущественно же образцами для них служили приходы Остзейского края. Высшая церковная власть в протестантских общинах и у нас принадлежала общему собранию прихожан, которое обыкновенно бывало один раз в год, хотя, по требованию обстоятельств, могло созываться и чаще. Постоянным исполнительным органом его служил коллегиум, во главе которого стоял президент – непременно лицо светское, – патрон, устроивший в приходе кирку, богадельню, школу или сиротский приют, или вообще наиболее почетный и авторитетный член общины, но ни в каком случае не пастор. Число членов коллегиума, которые назывались попечителями, надзирателями или заседателями, в различных общинах было различно. Как президент, так и члены приходского коллегиума были избираемы на общем собрании прихожан; но срок службы их не был точно определен никаким законодательным актом. В большинстве только смерть президента или кого-либо из членов коллегиума давала повод общему приходскому собранию произвести выборы новых лиц взамен умерших; выбывших добровольно или удаленных за допущенные ими злоупотребления замещали также вновь избранными лицами. Пасторы и церковные старшины или старосты были, по должности, обязательными членами приходских коллегиумов. Ведению коллегиумов подлежали все дела протестантских общин, не исключая и бракоразводных. На общих же приходских собраниях, кроме избрания членов коллегиума, были избираемы и члены ревизионных комитетов, которым принадлежало право контроля над действиями коллегиумов. О результатах своей ревизии, особенно по приходу и расходу приходских сумм, они обязаны были ежегодно представлять отчет общему приходскому собранию.

Действующие ныне в России законы «управления духовных дел христиан протестантского исповедания» (Свод Законов по изд. 1896 г. т. XI, ст. 252‒1108) были изданы первоначально 28 декабря 1832 г. Образцами для них послужили главным образом Прусские церковные законы. По этим законам, согласно так называемой «территориальной системе», глава государства признается и главою церкви, потому что ему должна принадлежать власть над всем, что находился в пределах его государственной территории. В области религиозной жизни он осуществляет свою власть частью чрез общегосударственные законодательные учреждения (в делах церкви внешних), частью чрез специально-церковное правительство (в делах церкви внутренних). Высшим органом церковно-протестантского управления в Пруссии является так называемый генеральный синод, в состав которого входят все генерал-супер-интенденты, т. е. высшие церковные администраторы, которых, по власти управления, можно уподобить епископам, затем – депутаты, избираемые провинциальными синодами, и, наконец, лица, назначенные по усмотрению государя или вообще правительства. Впрочем, генеральный синод не есть постоянный и непрерывно действующий орган высшего церковно-протестантского управления в Пруссии: он созывается государем только чрез каждые шесть лет. Постоянным же высшим органом церковно-протестантского управления в Пруссии служит Oberkirchenrath т. е. верховный церковный совет, председателем которого всегда и непременно должно быть светское лицо; а членами его могут быть как светские, так и духовные лица. Если генеральный синод, постановления которого только тогда получают силу законов, когда они утверждаются государем, должен быть признан вообще органом церковного законодательства, то верховный церковный совет есть высшее учреждение административно-исполнительное: ему подчинены все консистории, ведающие дела церковных округов, уподобляющихся нашим епархиям. Консисториям же подведомственны дела и лица пробстских (благочиннических) округов, а пробстам – приходы.

Такой строй церковного управления для лютеранских общин удержан и русским законодательством: различие можно усматривать разве только в том, что прусский верховный совет в русских законах именуется генеральной консисторией, хотя и это название – обер-консистория – заимствовано русским законодателем из законов менее значительных протестантских государств Германской же империи. Впрочем, так как в России, кроме лиц евангелическо-лютеранского исповедания, проживают еще члены и других протестантских разновидностей, то русский законодатель определил и их государственное положение особыми уставами. Таким образом, в Своде наших законов (т. XI) есть уставы: 1) для евангелическо-аугсбургских общин; 2) для евангелическо-реформатских обществ: в С.-Петербурге, Москве, Риге, Митаве, Ревеле, в Царстве Польском и Архангельске; 3) для немецких колонистов в Закавказье; 4) для евангелических братских обществ в Сарепте и Прибалтийских губерниях; 5) для шотландских колонистов в Каррасе, базельских колонистов в г. Шуше, для меннонитов и для баптистов.

3. Общие законоположения о протестантстве в России. Законами Российской Империи протестантам не только предоставлена полная свобода исповедания их веры и совершения их богослужений (Свод Законов по изд. 1896 г. т. XI, ст. 1 и 2), но и тщательно охраняются как чистота, так и неповрежденность их вероучения. По нашим законам (ст. 253), из самих лютеран никто не должен дозволять себе распространять словесно или письменно мнения, противные лютеранскому учению. Профессоры и учители Закона Божия, церковного права, церковной истории и различных богословских наук в лютеранских учебных заведениях непременно должны принадлежать к евангелическо-лютеранскому исповеданию, а при вступлении в должность они обязываются даже присягою наставлять юношество и преподавать свои науки согласно с учением своего исповедания (ст. 225). Евангелическо-лютеранские проповедники или пасторы также, пред поступлением на должность, дают присягу наставлять и поучать своих прихожан только согласно с правилами лютеранского исповедания (ст. 254). Но, охраняя чистоту и неприкосновенность лютеранского вероучения, русский законодатель (ст. 256) строго воспрещает лютеранам всякого рода прозелитизм или пропаганду и неуважение к другим верам, свободно исповедуемым в империи. По нашим законам (ст. 779), лютеранские консистории, генерал-супер-интенденты (епархиальные администраторы вроде епископов) и пробсты (благочинные или окружные администраторы) должны тщательно следить за тем, чтобы подчиненные им духовные лица, а насколько от них зависит, и находящиеся в подведомственных им округах миряне ни в каком случае не дозволяли себе нарушать каким бы то ни было образом доброго согласия с прочими религиями, свободно исповедуемыми в государстве Русском, и чтобы ни словами, ни иным каким-либо способом не побуждали других иноверцев к переходу в лютеранство. Проповедники или пасторы должны всячески даже отклонять тех, которые, принадлежа к другому, равно покровительствуемому в государстве, исповеданию, будут просить их о наставлениях в лютеранских догматах или же об исправлении для них какой-либо духовной требы, а тем более – о принятии их в лютеранскую общину. Надлежащее разрешение на это законным образом может быть испрашиваемо у министра внутренних дел, а в Кавказском крае – у главноначальствующего гражданскою частью (ст. 6 и след.) лишь самыми лицами иностранных исповеданий, желающими переменить веру, но – без всякого участия лютеранского духовенства. Порядок этот не отменен и в настоящее время. Только 5 июля 1904 г. циркуляром Министерства внутренних дел губернаторам было разъяснено, что «переход лиц, принадлежащих к одному из инославных христианских исповеданий, в другое таковое же разрешается губернаторами». Что же касается Именного Высочайшего указа 17 апреля 1905 года, то им «признано, что и отпадение от Православной веры в другое христианское (а следовательно, и протестантское) исповедание или вероучение не подлежит преследованию и не должно влечь за собою каких-либо невыгодных в отношении личных и гражданских прав последствий, причем отпавшее по достижении совершеннолетия от православия лицо признается принадлежащим к тому вероисповеданию или вероучению, которое оно для себя избрало». В частности, согласно циркуляру Министерства внутренних дел губернаторам от 18 августа 1905 г., лица, желающие перейти из православия в одно из инославных христианских исповеданий (а следовательно, и в протестантство) обращаются о том к местному губернатору непосредственно или чрез уездную административно-полицейскую власть (исправник, уездный начальник). В последнем случае уездная административно-полицейская власть безотлагательно представляет заявление губернскому начальству и одновременно с сим сообщает о желании отпадающего причислиться к иному исповеданию православному приходскому священнику по принадлежности. Губернатор, по получении заявления, как непосредственно ему поданного, так и переданного уездною административно-полицейскою властью, немедленно уведомляет о том православное епархиальное начальство и засим, не позднее чем в течение месячного (ныне – 40-дневного) срока со дня получения заявления, препровождает таковое на усмотрение местного инославного духовного начальства. О совершившемся присоединении православного к инославной вере инославное духовное начальство извещает губернатора, который сообщает о том надлежащей православной духовной власти.

Лютеранские проповедники или пасторы, без особого разрешения начальства, могут допускать только евреев к наставлению в догматах своего вероучения, когда они изъявляют желание перейти в лютеранство; но в этом случае лютеранские консистории обязаны следить за тем, чтобы, при присоединении евреев к лютеранству, были соблюдаемы все существующие по сему предмету постановления. Лютеранские проповедники или пасторы могут присоединять к своим общинам, без всякого разрешения, только лиц, принадлежащих к разным евангелическим протестантским исповеданиям. Для них лютеранские пасторы могут беспрепятственно совершать и все духовные требы. Для перехода из одного евангелическо-протестантского исповедания в другое достаточно, чтобы лица, желающие этого, представляли свидетельства проповедников прежних своих приходов об изъявлении ими этого намерения. Проповедники, принимающие их по таким свидетельствам в другое протестантское исповедание, обязаны, однако же, о всяком переходе этого рода доносить, чрез местную консисторию, Министерству внутренних дел. <...>

Понятие о лютеранском приходе. Действительными членами евангелическо-лютеранской общины могут быть только лица, исповедующие лютеранское вероучение, основанное на пророческих и апостольских писаниях Ветхого и Нового Завета, и признающие своими символическими книгами апостольский, никейский и афанасиевский символы веры, неизмененное аугсбургское вероисповедание, а также и изъяснения, внесенные в сборник, известный под именем Liber Concordiae (ст. 252)³⁶.