О́нъ же воззрѣ́въ на́нь и пристра́шенъ бы́въ рече́: что́ е́сть, Го́споди? Рече́ же ему́: моли́твы твоя́ и ми́лостыни твоя́ взыдо́ша на па́мять предъ Бо́га:

и ны́нѣ посли́ во Иоппі́ю муже́й и призови́ Си́мона, нарица́емаго Петра́:

се́й стра́нствуетъ у нѣ́коего Си́мона усмаря́, ему́же е́сть до́мъ при мо́ри: то́й рече́тъ тебѣ́ глаго́лы, въ ни́хже спасе́шися ты́ и ве́сь до́мъ тво́й.

И я́коже отъи́де А́нгелъ глаго́ляй Корни́лiю, пригласи́въ два́ от рабо́въ свои́хъ и во́ина благочести́ва от служа́щихъ ему́

и сказа́въ и́мъ вся́, посла́ и́хъ во Иоппі́ю.

Воу́трiе же, путьше́ствующымъ и́мъ и ко гра́ду приближа́ющымся, взы́де Пе́тръ на го́рницу помоли́тися, о часѣ́ шестѣ́мъ.

Бы́сть же прiа́лченъ и хотя́ше вкуси́ти: гото́вящымъ же о́нѣмъ, нападе́ на́нь у́жасъ,

и ви́дѣ не́бо отве́рсто и сходя́щъ на́нь сосу́дъ нѣ́кiй, я́ко плащани́цу ве́лiю, по четы́ремъ кра́емъ привя́занъ и ни́зу спуща́емь на зе́млю,

въ не́мже бя́ху вся́ четвероно́гая земли́ и звѣ́рiе и га́ди и пти́цы небе́сныя.

И бы́сть гла́съ къ нему́: воста́въ, Пе́тре, заколи́ и я́ждь.

Пе́тръ же рече́: ника́коже, Го́споди, я́ко николи́же ядо́хъ вся́ко скве́рно или́ нечи́сто.

И [се́] гла́съ па́ки къ нему́ втори́цею: я́же Бо́гъ очи́стилъ е́сть, ты́ не скверни́.

Сі́е же бы́сть три́щи: и па́ки взя́ся сосу́дъ на не́бо.

Я́коже въ себѣ́ недоумѣва́шеся Пе́тръ, что́ бы бы́ло видѣ́нiе, е́же ви́дѣ, и се́, му́жiе по́сланнiи от Корни́лiа, вопро́шше и увѣ́дѣвше до́мъ Си́моновъ, ста́ша предъ враты́

и возгла́шше вопроша́ху, а́ще Си́монъ, нарица́емый Пе́тръ, здѣ́ стра́нствуетъ.

Петру́ же размышля́ющу о видѣ́нiи, рече́ ему́ Ду́хъ: се́, му́жiе трiе́ и́щутъ тебе́:

но воста́въ сни́ди и иди́ съ ни́ми, ничто́же разсужда́я: зане́ А́зъ посла́хъ и́хъ.

[Зач. 25.] Соше́дъ же Пе́тръ къ муже́мъ по́сланнымъ къ нему́ от Корни́лiа, рече́: се́, а́зъ е́смь, его́же и́щете: ка́я е́сть вина́, ея́же ра́ди прiидо́сте?

Они́ же реко́ша: Корни́лiй со́тникъ, му́жъ пра́веденъ и боя́йся Бо́га, свидѣ́телствованъ от всего́ язы́ка Иуде́йска, увѣще́нъ е́сть от А́нгела свя́та призва́ти тя́ въ до́мъ сво́й и слы́шати глаго́лы от тебе́.

Призва́въ же и́хъ учреди́: нау́трiе же Пе́тръ воста́въ и́де съ ни́ми, и нѣ́цыи от бра́тiй, и́же от Иоппі́и, идо́ша съ ни́мъ:

и нау́трiе внидо́ша въ Кесарі́ю. Корни́лiй же бѣ́ ча́я и́хъ, созва́въ сро́дники своя́ и любе́зныя дру́ги.

Я́коже бы́сть вни́ти Петру́, срѣ́те его́ Корни́лiй, и па́дъ на ногу́ его́ поклони́ся.

Пе́тръ же воздви́же его́, глаго́ля: воста́ни: и а́зъ са́мъ человѣ́къ е́смь.

И съ ни́мъ бесѣ́дуя, вни́де и обрѣ́те собра́вшыяся мно́ги:

рече́ же къ ни́мъ: вы́ вѣ́сте, я́ко не лѣ́по е́сть му́жу Иуде́анину прилѣпля́тися или́ приходи́ти ко иноплеме́ннику: и мнѣ́ Бо́гъ показа́ ни еди́наго скве́рна или́ нечи́ста глаго́лати человѣ́ка:

тѣ́мже и безъ сумнѣ́нiя прiидо́хъ призва́нъ: вопроша́ю вы́ у́бо, коея́ ра́ди вины́ посла́сте по мене́?

И Корни́лiй рече́: от четве́ртаго дне́ да́же до сего́ часа́ бѣ́хъ постя́ся и въ девя́тый ча́съ моля́ся въ дому́ мое́мъ: и се́, му́жъ ста́ предо мно́ю во оде́жди свѣ́тлѣ

и рече́: Корни́лiе, услы́шана бы́сть моли́тва твоя́, и ми́лостыни твоя́ помяну́шася предъ Бо́гомъ:

посли́ у́бо во Иоппі́ю и призови́ Си́мона, и́же нарица́ется Пе́тръ: се́й стра́нствуетъ въ дому́ Си́мона усмаря́ бли́зъ мо́ря: и́же прише́дъ возглаго́летъ тебѣ́.

А́бiе у́бо посла́хъ къ тебѣ́, ты́ же до́брѣ сотвори́лъ еси́ прише́дъ: ны́нѣ у́бо вси́ мы́ предъ Бо́гомъ предстои́мъ слы́шати вся́ повелѣ́нная тебѣ́ от Бо́га.

[Зач. 26.] Отве́рзъ же Пе́тръ уста́, рече́: пои́стиннѣ разумѣва́ю, я́ко не на лица́ зри́тъ Бо́гъ,

но во вся́цѣмъ язы́цѣ боя́йся Его́ и дѣ́лаяй пра́вду прiя́тенъ Ему́ е́сть:

сло́во, е́же посла́ сыно́мъ Изра́илевымъ, благовѣству́я ми́ръ Иису́съ Христо́мъ: Се́й е́сть всѣ́мъ Госпо́дь:

вы́ вѣ́сте глаго́лъ бы́вшiй по все́й Иуде́и, наче́ншiйся от Галиле́и, по креще́нiи, е́же проповѣ́да Иоа́ннъ:

Иису́са, И́же от Назаре́та, я́ко пома́за Его́ Бо́гъ Ду́хомъ Святы́мъ и си́лою, И́же про́йде благода́телствуя и исцѣля́я вся́ наси́лованныя от дiа́вола, я́ко Бо́гъ бя́ше съ Ни́мъ:

и мы́ есмы́ свидѣ́теле всѣ́хъ, я́же сотвори́ во странѣ́ Иуде́йстѣй и во Иерусали́мѣ: Его́же и уби́ша, повѣ́шше на дре́вѣ.

Сего́ Бо́гъ воскреси́ въ тре́тiй де́нь и даде́ Ему́ явле́ну бы́ти,

не всѣ́мъ лю́демъ, но на́мъ свидѣ́телемъ преднарече́ннымъ от Бо́га, и́же съ Ни́мъ ядо́хомъ и пи́хомъ, по воскресе́нiи Его́ от ме́ртвыхъ:

и повелѣ́ на́мъ проповѣ́дати лю́демъ и засвидѣ́телствовати, я́ко То́й е́сть нарѣче́нный от Бо́га Судiя́ живы́мъ и ме́ртвымъ:

о Се́мъ вси́ проро́цы свидѣ́телствуютъ, оставле́нiе грѣхо́въ прiя́ти и́менемъ Его́ вся́кому вѣ́рующему въ О́нь.

[Зач. 27.] Еще́ же глаго́лющу Петру́ глаго́лы сiя́, нападе́ Ду́хъ Святы́й на вся́ слы́шащыя сло́во.

И ужасо́шася и́же от обрѣ́занiя вѣ́рнiи, ели́цы прiидо́ша съ Петро́мъ, я́ко и на язы́ки да́ръ Свята́го Ду́ха излiя́ся:

слы́шаху бо и́хъ глаго́лющихъ язы́ки и велича́ющихъ Бо́га. Тогда́ отвѣща́ Пе́тръ:

еда́ во́ду возбрани́ти мо́жетъ кто́, е́же не крести́тися си́мъ, и́же Ду́хъ Святы́й прiя́ша, я́коже и мы́?

Повелѣ́ же и́мъ крести́тися во и́мя Иису́съ Христо́во. Тогда́ моли́ша его́ пребы́ти у ни́хъ дни́ нѣ́кiя.

Французский (LSG)

Il y avait à Césarée un homme nommé Corneille, centenier dans la cohorte dite italienne.

Cet homme était pieux et craignait Dieu, avec toute sa maison; il faisait beaucoup d'aumônes au peuple, et priait Dieu continuellement.

Vers la neuvième heure du jour, il vit clairement dans une vision un ange de Dieu qui entra chez lui, et qui lui dit: Corneille!

Les regards fixés sur lui, et saisi d'effroi, il répondit: Qu'est-ce, Seigneur? Et l'ange lui dit: Tes prières et tes aumônes sont montées devant Dieu, et il s'en est souvenu.

Envoie maintenant des hommes à Joppé, et fais venir Simon, surnommé Pierre;

il est logé chez un certain Simon, corroyeur, dont la maison est près de la mer.

Dès que l'ange qui lui avait parlé fut parti, Corneille appela deux de ses serviteurs, et un soldat pieux d'entre ceux qui étaient attachés à sa personne;

et, après leur avoir tout raconté, il les envoya à Joppé.

Le lendemain, comme ils étaient en route, et qu'ils approchaient de la ville, Pierre monta sur le toit, vers la sixième heure, pour prier.

Il eut faim, et il voulut manger. Pendant qu'on lui préparait à manger, il tomba en extase.

Il vit le ciel ouvert, et un objet semblable à une grande nappe attachée par les quatre coins, qui descendait et s'abaissait vers la terre,

et où se trouvaient tous les quadrupèdes et les reptiles de la terre et les oiseaux du ciel.

Et une voix lui dit: Lève-toi, Pierre, tue et mange.

Mais Pierre dit: Non, Seigneur, car je n'ai jamais rien mangé de souillé ni d'impur.

Et pour la seconde fois la voix se fit encore entendre à lui: Ce que Dieu a déclaré pur, ne le regarde pas comme souillé.

Cela arriva jusqu'à trois fois; et aussitôt après, l'objet fut retiré dans le ciel.

Tandis que Pierre ne savait en lui-même que penser du sens de la vision qu'il avait eue, voici, les hommes envoyés par Corneille, s'étant informés de la maison de Simon, se présentèrent à la porte,

et demandèrent à haute voix si c'était là que logeait Simon, surnommé Pierre.

Et comme Pierre était à réfléchir sur la vision, l'Esprit lui dit: Voici, trois hommes te demandent;

lève-toi, descends, et pars avec eux sans hésiter, car c'est moi qui les ai envoyés.

Pierre donc descendit, et il dit à ces hommes: Voici, je suis celui que vous cherchez; quel est le motif qui vous amène?

Ils répondirent: Corneille, centenier, homme juste et craignant Dieu, et de qui toute la nation des Juifs rend un bon témoignage, a été divinement averti par un saint ange de te faire venir dans sa maison et d'entendre tes paroles.

Pierre donc les fit entrer, et les logea. Le lendemain, il se leva, et partit avec eux. Quelques-uns des frères de Joppé l'accompagnèrent.

Ils arrivèrent à Césarée le jour suivant. Corneille les attendait, et avait invité ses parents et ses amis intimes.

Lorsque Pierre entra, Corneille, qui était allé au-devant de lui, tomba à ses pieds et se prosterna.

Mais Pierre le releva, en disant: Lève-toi; moi aussi, je suis un homme.

Et conversant avec lui, il entra, et trouva beaucoup de personnes réunies.

Vous savez, leur dit-il, qu'il est défendu à un Juif de se lier avec un étranger ou d'entrer chez lui; mais Dieu m'a appris à ne regarder aucun homme comme souillé et impur.

C'est pourquoi je n'ai pas eu d'objection à venir, puisque vous m'avez appelé; je vous demande donc pour quel motif vous m'avez envoyé chercher.

Corneille dit: Il y a quatre jours, à cette heure-ci, je priais dans ma maison à la neuvième heure; et voici, un homme vêtu d'un habit éclatant se présenta devant moi, et dit:

Corneille, ta prière a été exaucée, et Dieu s'est souvenu de tes aumônes.

Envoie donc à Joppé, et fais venir Simon, surnommé Pierre; il est logé dans la maison de Simon, corroyeur, près de la mer.

Aussitôt j'ai envoyé vers toi, et tu as bien fait de venir. Maintenant donc nous sommes tous devant Dieu, pour entendre tout ce que le Seigneur t'a ordonné de nous dire.

Alors Pierre, ouvrant la bouche, dit: En vérité, je reconnais que Dieu ne fait point acception de personnes,

mais qu'en toute nation celui qui le craint et qui pratique la justice lui est agréable.

Il a envoyé la parole aux fils d'Israël, en leur annonçant la paix par Jésus Christ, qui est le Seigneur de tous.

Vous savez ce qui est arrivé dans toute la Judée, après avoir commencé en Galilée, à la suite du baptême que Jean a prêché;

vous savez comment Dieu a oint du Saint Esprit et de force Jésus de Nazareth, qui allait de lieu en lieu faisant du bien et guérissant tous ceux qui étaient sous l'empire du diable, car Dieu était avec lui.

Nous sommes témoins de tout ce qu'il a fait dans le pays des Juifs et à Jérusalem. Ils l'ont tué, en le pendant au bois.

Dieu l'a ressuscité le troisième jour, et il a permis qu'il apparût,

non à tout le peuple, mais aux témoins choisis d'avance par Dieu, à nous qui avons mangé et bu avec lui, après qu'il fut ressuscité des morts.

Et Jésus nous a ordonné de prêcher au peuple et d'attester que c'est lui qui a été établi par Dieu juge des vivants et des morts.

Tous les prophètes rendent de lui le témoignage que quiconque croit en lui reçoit par son nom le pardon des péchés.

Comme Pierre prononçait encore ces mots, le Saint Esprit descendit sur tous ceux qui écoutaient la parole.

Tous les fidèles circoncis qui étaient venus avec Pierre furent étonnés de ce que le don du Saint Esprit était aussi répandu sur les païens.

Car ils les entendaient parler en langues et glorifier Dieu.

Alors Pierre dit: Peut-on refuser l'eau du baptême à ceux qui ont reçu le Saint Esprit aussi bien que nous?

Et il ordonna qu'ils fussent baptisés au nom du Seigneur. Sur quoi ils le prièrent de rester quelques jours auprès d'eux.

Латинский (Nova Vulgata)

Vir autem quidam in Cae sarea nomine Cornelius, cen turio cohortis, quae dicitur Italica,

religiosus et timens Deum cum omni domo sua, faciens eleemosynas multas plebi et deprecans Deum semper,

vidit in visu manifeste quasi hora nona diei angelum Dei introeuntem ad se et dicentem sibi: «Corneli».

At ille intuens eum et timore correptus dixit: «Quid est, domine?». Dixit autem illi: «Orationes tuae et eleemosynae tuae ascenderunt in memoriam in conspectu Dei.

Et nunc mitte viros in Ioppen et accersi Simonem quendam, qui cognominatur Petrus;

hic hospitatur apud Simonem quendam coriarium, cui est domus iuxta mare».

Ut autem discessit angelus, qui loquebatur illi, cum vocasset duos domesticos suos et militem religiosum ex his, qui illi parebant,

et narrasset illis omnia, misit illos in Ioppen.

Postera autem die, iter illis facientibus et appropinquantibus civitati, ascendit Petrus super tectum, ut oraret circa horam sextam.

Et cum esuriret, voluit gustare; parantibus autem eis, cecidit super eum mentis excessus,

et videt caelum apertum et descendens vas quoddam velut linteum magnum quattuor initiis submitti in terram,

in quo erant omnia quadrupedia et serpentia terrae et volatilia caeli.

Et facta est vox ad eum: «Surge, Petre, occide et manduca!».

Ait autem Petrus: «Nequaquam, Domine, quia numquam manducavi omne commune et immundum».

Et vox iterum secundo ad eum: «Quae Deus purificavit, ne tu commune dixeris».

Hoc autem factum est per ter, et statim receptum est vas in caelum.

Et dum intra se haesitaret Petrus quidnam esset visio, quam vidisset, ecce viri, qui missi erant a Cornelio, inquirentes domum Simonis astiterunt ad ianuam

et, cum vocassent, interrogabant si Simon, qui cognominatur Petrus, illic haberet hospitium.

Petro autem cogitante de visione, dixit Spiritus ei: «Ecce viri tres quaerunt te;

surge itaque et descende et vade cum eis nihil dubitans, quia ego misi illos».

Descendens autem Petrus ad viros dixit: «Ecce ego sum, quem quaeritis; quae causa est, propter quam venistis?».

Qui dixerunt: «Cornelius centurio, vir iustus et timens Deum et testimonium habens ab universa gente Iudaeorum, responsum accepit ab angelo sancto accersire te in domum suam et audire verba abs te».

Invitans igitur eos recepit hospitio. Sequenti autem die, surgens profectus est cum eis, et quidam ex fratribus ab Ioppe comitati sunt eum.

Altera autem die introivit Caesaream; Cornelius vero exspectabat illos, convocatis cognatis suis et necessariis amicis.

Et factum est, cum introisset Petrus, obvius ei Cornelius procidens ad pedes adoravit.

Petrus vero levavit eum dicens: «Surge, et ego ipse homo sum».

Et loquens cum illo intravit et invenit multos, qui convenerant;

dixitque ad illos: «Vos scitis quomodo illicitum sit viro Iudaeo coniungi aut accedere ad alienigenam. Et mihi ostendit Deus neminem communem aut immundum dicere hominem;

propter quod sine dubitatione veni accersitus. Interrogo ergo quam ob causam accersistis me».

Et Cornelius ait: «A nudius quarta die usque in hanc horam orans eram hora nona in domo mea, et ecce vir stetit ante me in veste candida

et ait: "Corneli, exaudita est oratio tua, et eleemosynae tuae commemoratae sunt in conspectu Dei.

Mitte ergo in Ioppen et accersi Simonem, qui cognominatur Petrus; hic hospitatur in domo Simonis coriarii iuxta mare".

Confestim igitur misi ad te, et tu bene fecisti veniendo. Nunc ergo omnes nos in conspectu Dei adsumus audire omnia, quaecumque tibi praecepta sunt a Domino».

Aperiens autem Petrus os dixit: «In veritate comperio quoniam non est personarum acceptor Deus,

sed in omni gente, qui timet eum et operatur iustitiam, acceptus est illi.

Verbum misit filiis Israel evangelizans pacem per Iesum Christum; hic est omnium Dominus.

Vos scitis quod factum est verbum per universam Iudaeam incipiens a Galilaea post baptismum, quod praedicavit Ioannes:

Iesum a Nazareth, quomodo unxit eum Deus Spiritu Sancto et virtute, qui pertransivit benefaciendo et sanando omnes oppressos a Diabolo, quoniam Deus erat cum illo.

Et nos testes sumus omnium, quae fecit in regione Iudaeorum et Ierusalem; quem et occiderunt suspendentes in ligno.

Hunc Deus suscitavit tertia die et dedit eum manifestum fieri

non omni populo, sed testibus praeordinatis a Deo, nobis, qui manducavimus et bibimus cum illo postquam resurrexit a mortuis;

et praecepit nobis praedicare populo et testificari quia ipse est, qui constitutus est a Deo iudex vivorum et mortuorum.

Huic omnes Prophetae testimonium perhibent remissionem peccatorum accipere per nomen eius omnes, qui credunt in eum».

Adhuc loquente Petro verba haec, cecidit Spiritus Sanctus super omnes, qui audiebant verbum.

Et obstupuerunt, qui ex circumcisione fideles, qui venerant cum Petro, quia et in nationes gratia Spiritus Sancti effusa est;

audiebant enim illos loquentes linguis et magnificantes Deum. Tunc respondit Petrus:

«Numquid aquam quis prohibere potest, ut non baptizentur hi, qui Spiritum Sanctum acceperunt sicut et nos?».

Et iussit eos in nomine Iesu Christi baptizari. Tunc rogaverunt eum, ut maneret aliquot diebus.

Таджикский

Языки

Дар Қайсария Корнилюс ном марде мирисади фавҷи ба ном Итолиявӣ буд

Ва бо тамоми аҳли байташ парҳезгор ва Худотарс буда, ба қавм садақоти бисьёре медод ва ҳамеша назди Худо дуо мегуфт.

Рўзе, тақрибан соати нўҳ, фариштаи Худоро ошкоро дар рўъё дид, ки назди ў омада, гуфт: “Эй Корнилиюс!“.

Ў ба вай нигариста ва ба ҳарос афтода, гуфт: “Худовандо чӣ мефармоӣ?“ Ба ҷавоби ў гуфт: “Дуоҳои ту ва садақоти ту дар ҳузури Худо зикр ёфтаанд;

Акнун ба Ёфо кас фиристода, Шимъўнро, ки лақабаш Петрус аст, даъват намо:

Ў назди Шимўъни даббоғе ки хонааш дар соҳили баҳр аст, меҳмон аст; ў ба ту хоҳад гуфт, ки туро чӣ бояд кард“.

Чун он фариштае ки бо Корнилиюс сухан гуфт, нопадид шуд, ў ду нафар аз навкарони худ ва як сарбози парҳезгорро, аз онҳое ки дар хизматаш буданд, даъват намуд

Ва тамоми ҳодисаро ба онҳо нақл карда, онҳоро ба Ёфо фиристод.

Фардои он, ки онҳо роҳ паймуда, ба шаҳр наздик мешуданд, Петрус тақрибан соати шаш ба боми хона баромад, то ки дуо гўяд.

Дар он ҷо гурусна монда, хост чизе бихўрад, ва ҳангоме ки барои ў муҳайё мекарданд, ҳолати бехудӣ ўро фаро гирифт,

Ва осмонро кушода дид, ва инак зарфе сўи ў нозил мешуд, монанди сурфаи калоне ки аз чор гўшааш овезон ба замин мефуромада бошад;

Дар дохили он ҳар гуна чорвои замин, ҳайвоноти ваҳшӣ, хазандагон ва мурғони ҳаво буданд.

Хитобе ба гўшаш расид, ки мегуфт: “Эй Петрус, бархоста, забҳ кун ва бихўр!“

Аммо Петрус гуфт: “Ҳошо, Худовандо, зеро ки ҳаргиз чизе ҳаром ё палид нахўрдаам“.

Бори дигар хитобе ба гўшаш расид, ки мегуфт: “Он чи Худо пок кардааст, ту ҳаром нахон“.

Ин ҳодиса се бор такрор ёфт, ва он зарф ба осмон баромад.

Чун Петрус бисьёр мутаҳайир шуда, фикр мекард, ки ин рўъё чӣ маънӣ дошта бошад, фиристодагони Корнилиюс хонаи Шимъўнро суроғ карда, назди дарвозаи он омаданд

Ва нидо карда, пурсиданд: “Оё Шимъўне ки лақабаш Петрус аст, дар ин ҷост?“

Дар сурате ки Петрус ҳанўз дар бораи рўъё андеша мекард, Рўҳ ба ў гуфт: “Инак, се мард туро суроғ мекунанд;

Пас, бархоста, фуруд ой ва ҳеҷ шубҳа накарда, ҳамроҳо онҳо бирав, зеро ки Ман онҳоро фиристодаам“.

Петрус назди одамоне ки аз ҷониби Корнилиюс сўи ў фиристода шуда буданд, фуромада, гуфт: “Манам он касе ки суроғ мекунед; ба чӣ кор омадаед?“

Гуфтанд: “Корнилиюси мирисад, ки Марди некўкор ва худотарс ва назди тамоми қавми яҳудӣ некном аст, аз фариштаи муқаддас фармон гирифтааст, ки туро ба хонаи худ даъват намояд ва суханонатро бишнавад“.

Онҳоро ба хона таклиф карда, зиёфат дод, ва рўзи дигар бархоста, ҳамроҳашон равона шуд, ва чанд нафар аз бародарон, ки аҳли Ёфо буданд, бо ў рафтанд.

Фардои он ба Қайсария расиданд. Конилиюс, ки хешу табор ва дўстони наздикашро даъват карда буд, ба онҳо интизорӣ дошт.

Вақте ки Петрус дохили хона мешуд, Корнилиюс ўро пешвоз гирифта ва бар пойҳояш афтода, таъзим кард.

Аммо Петрус ўро ба по хезонда, гуфт: “Бархез, зеро ки ман низ инсон ҳастам“.

Бо ў сўҳбаткунон ба хона даромада, дид, ки мардуми бисьёре ҷамъ омадаанд;

Ба онҳо гуфт: “Шумо хуб медонед, ки ба яҳудӣ бо шахси бегона муошират доштан ё наздик шудан мамнўъ аст, вале Худо ба ман дастур дод, ки ҳеҷ касро палид ё наҷис надонам;

Бинобар ин, вақте ки даъват шудам, бечуну чаро омадам, ва акнун мепурсам: аз барои чӣ маро даъват намудаед?“

Корнилиюс гуфт: “Чор рўз пеш аз ин ман то ҳамин соат рўза доштам ва дар соати нўҳум дар хонаи худ дуо мегуфтам, ки ногоҳ шахсе бо либоси нуронӣ пеши ман пайдо шуд

Ва гуфт: ́Эй Корнолиюс! Дуоҳои ту мустаҷоб шуд ва садақоти ту дар ҳузури Худо зикр ёфт;

Акнун ба Ёфо фиристода, Шимўънро, ки лақабаш Петрус аст, даъват намо: ў дар хонаи Шимъўн ном даббоғе дар соҳили баҳр меҳмон аст; ў чун биёяд, бо ту сухан хоҳад ронд́.

Дарҳол назди ту фиристодам, ва ту хуб кардӣ, ки омадӣ; алҳол ҳамаамон дар ҳузури Худо ҳозирем, то ҳар он чиро, ки Худо ба ту фармудааст, бишнавем“.

Петрус ба сухан оғоз карда, гуфт: “Акнун яқин донистам, ки Худо рўйбинӣ надорад.

Ва аз ҳар қавм ҳар кӣ аз Ў тарсад ва аз рўи адолат рафтор кунад, дар ҳузури Ў мақбул аст.

Ў каломи Худро ба бани-Исроил фиристода, ба василаи Исои Масеҳ, ки Худованди ҳама аст, башорати сулҳу осоиштагӣ дод.

Шумо аз воқеъ ки дар сар то дари Яҳудо рўй дод хабардор ҳастед, ки он баъд аз таъмиде ки Яҳьё мавъиза намуд, аз Ҷалил оғоз шуда буд:

Исои Носириро Худо бо Рўҳулқудс ва қуввати Худ татҳин кард, ва Ў ба ҳама ҷо рафта, корҳои нек мекард ва ба ҳамаи онҳое ки дар қайди иблис буданд, шифо мебахшид, зеро ки Худо бо Ў буд;

Мо шоҳидони ҳамаи он корҳое ҳастем, ки Ў дар кишвари яҳудиён ва дар Ерусалим ба ҷо овард, ва онҳо Ўро ба салиб овехта, куштанд.

Худо Ўро дар рўзи сеюм, эҳьё кард, ва Ўро зоҳир сохт.

Аммо на бар тамоми қавм, балки ба шоҳидоне ки Худо пешакӣ баргузида буд, яъне ба моён, баъд аз эҳьё шудандаш аз мурдагон, бо Ў хўрдаем ва нўшидаем,

Ва Ў ба мо фармуд, ки ба мардум мавъиза намоем ва шаҳодат диҳем, ки Худо Ўро Довари зиндагон ва мурдагон таъин кардааст.

Тамоми анбиё бар Ў шаҳодат медиҳанд, ки ҳар кӣ ба Ў имон оварад, ба василаи исмин Ў гуноҳҳояш омурзида хоҳад шуд“.

Ин суханон ҳанўз бар забони Петрус буд, ки Рўҳулқудс бар ҳамаи шунавандагони калом нозил шуд,

Ва имондорони махтун, ки ҳамроҳи Петрус омада буданд, дар ҳайрат афтоданд, ки атои Рўҳулқудс ба ғайрияҳудиён низ ҷорӣ шудааст,

Зеро шуниданд, ки онҳо ба забонҳо сухан ронда, Худоваднро ҳамду сано мехонданд. Он гоҳ Петрус гуфт:

„Оё касе метавонад ба онҳое ки Рўҳулқудсро мисли мо низ ёфтаанд, бо об таъмид гирифтанро манъ кунад?“

Ва фармуд, ки онҳоро ба исми Исои Масеҳ таъмид диҳанд. Ва аз ў хоҳиш карданд, ки якчанд рўз назди онҳо бимонад.