Аналогично. Как по мне "хождение по "старцам"" - это самое нездоровое занятие в современном православии.
Когда то в них был смысл. Вполне духовно-практический. В их советах, наставлениях и т.д. По простой причине - народ был неграмотный, да и у грамотных книг то было мало. А серьезных духовных трудов не было вообще! У нас же творения Св. Отцов на русский язык перевели и издали, а много и выложили, (хоть и далеко не все). Бери и читай!
Это раньше рядовой человек про
Исаака Сирина знал только имя (кто пограмотнее еще и житие). А сейчас любой может почитать. Сейчас столько душеполезного переведено - хватит на всю жизнь и еще останется. Кого ищут? Кого то мудрее
Иоанна Златоуста?
"Хождение по "старцам"" это завуалированное бегство от себя. Ну и банальная лень души.
На мой взгляд нельзя так упрощенно понимать значение старцев, как только толкователей веры православной.
Например,
архимандрит Рафаил Карелин тоже был грамотным, с высшим образованием и, как монах, имел еще во времена СССР доступ и к книгам св.
Иоанна Златоуста, и преп.
Исаака Сирина. Но вот что он пишет
о старце схиигумене Савве:
"Встречи со старцами убедили меня, что
христианство проповедуется не только словом, но прежде всего – силой благодати, которая оживотворяет слово, делает его светоносным, а истину христианства очевидной и, дерзну сказать, как бы осязаемой. Благодать проникает в глубины сердца и дает человеку возможность пережить встречу с неведомым для него духовным миром. То, что при этом испытывает сердце человеческое, можно выразить словом «радость». Радость, которая не похожа на обычное эмоциональное переживание,– радость обретения самого главного в жизни – Того, Кто выше всякого слова.
Истинный проповедник христианства – только тот, кто стяжал благодать Духа Святого. Он проповедует о Христе даже когда молчит. Тайна будущего века открывается через благодать. Тот, кто стяжал ее, сам становится источником незримого света. Эта тайна отражается в его глазах, наполняет его слова духовной силой, от человека веет всепроникающим теплом, в котором хочется согреться,– как в зимнюю ночь окоченевшему от ледяного холода путнику хочется согреться, как бы оттаять около горящего костра.
Тот, кто стяжал благодать, становится очевидцем и свидетелем истины христианства. Более того, в своем лице он являет
христианство миру, может быть, сам того не сознавая. На человека в определенном духовном состоянии благодать действует так ощутимо, что его надежда переходит в уверенность: он говорит, как имеющий власть, он молится, не сомневаясь, что его молитва будет услышана. Но в то же время он знает, что это действует не он, а благодать, посетившая его, и еще больше смиряется перед величием дара.
Нам надо знать умозрительные истины христианства, как карту дорог – тому, кто отправляется в далекий путь,– знать, чтобы не ошибиться и не пойти по ложной тропе. Но тот, кто занят только изучением богословия и других наук, полагая, что этого достаточно для спасения, подобен человеку, который часами сидит над картой, тщательно изучает ее, но так и не решается выйти за порог своего дома.
Путь христианина – стяжание благодати. Изучение церковных наук в духовных школах, знакомство с творениями святых отцов – это одеяние души, которое для многих необходимо, но это еще не сам человек: внутренне он образуется через подвиг жизни. Человек, исполняющий евангельские заповеди, понимает Евангелие лучше, чем ученый богослов, потому что ощущает в своей душе силу благодати, которая заключена в нем; понимает более глубоко, чем это может выразить человеческое слово. Он чувствует Евангелие как саму жизнь души.
...
Самым большим событием в своей жизни я считаю встречу со схиигуменом Саввой (Остапенко)(1)
6. Впервые я встретился с ним в 1955 году в монастырском корпусе Троице-Сергиевой Лавры, когда он ожидал приема у наместника обители – архимандрита Пимена (будущего Патриарха всея Руси).
...
Я подошел к нему, взял благословение и попросил уделить мне несколько минут. Я спросил о том, что считал самым главным: как научиться Иисусовой молитве. Отец Савва внимательно посмотрел на меня. Кажется, ему понравился мой вопрос. Он стал излагать мне учение святых отцов об Иисусовой молитве по «Добротолюбию». Я был удивлен тем, что он помнил наизусть целые страницы из святоотеческих творений. Прежде я читал «Добротолюбие», но в его устах оно звучало по-другому. Слова отцов были как бы оживотворены и согреты его личным молитвенным подвигом. Я воспринимал их так, будто слышал в первый раз. Словно раньше, открывая книгу, я видел ноты, а теперь слышу их дивное звучание.
...
Как странно: если бы те же слова, которые произнес отец Савва, я услышал от другого человека, они осели бы в памяти ума, а сказанное отцом Саввой вошло, как острый клинок, в глубину сердца и осталось там навсегда.
Встреча со схиигуменом Саввой стала для меня самым главным свидетельством того, что существует нечто великое и невыразимое словом – истинная жизнь с Богом, без чего обычная жизнь – только медленное умирание.
Я поцеловал руку отца Саввы, и какое-то чувство подсказало мне, что моя жизнь будет неразрывно связана с ним.
...
Молитвы такой силы, которой обладал отец Савва, я не встречал ни у кого. Я воспринимал его как преемника праведного
Иоанна Кронштадтского.
https://azbyka.ru/otechnik/Rafail_Karelin/na-puti-iz-vremeni-v-vechnost/2
