Людие Твои...
Алтарница Тамара
Я понимаю, что сейчас мысли всех устремлены к Честному Поясу, пребывающему у нас в стране, и в частности, в нашем городе, и все же решила поместить сегодня этот коротенький рассказ об одном человеке, который, я уверена, у Пресвятой Богородицы на особом счету...
Сегодня я была у себя в соборе, на Литургии, и среди прочих молитвенных нужд была у меня нужда помянуть ныне приснопамятную матушку Тамару, служившую у нас в храме... алтарницей. Когда я, при случае, о ней рассказываю, все удивляются: женщина? алтарница?.. Да, это было именно так. Почему это было так, я не знаю, Господь знает, и этого достаточно.
Когда я пришла в Троицкий собор, «я моложе и лучше, кажется, была» и потому бывала там очень часто, гораздо чаще, чем теперь. И, когда бы я ни пришла, всегда встречала там высокую, худенькую пожилую женщину со светлыми серыми глазами на иконописно строгом лице.
Она приходила в храм самая первая – и уходила самая последняя, позже даже свечниц, которые сидят за свечными ящиками до семи вечера. Уходила с пакетами – и приходила с пакетами же, где лежали выстиранные и выглаженные полотенчики, или покровцы, или облачения на аналои, срачицы на престол, или еще какое-нибудь храмовое облачение. В своей квартирке она только ночевала и спозаранку снова спешила в свой единственный настоящий Дом.
Я не могу сказать, что мы с ней были дружны. За те три года, что мы с ней почти дистанционно были знакомы, мы обменялись, быть может, десятком фраз. Но до сих пор помнятся те редкие случаи, когда она одаривала коротенькой улыбкой. Это было так, как иногда на затянутом облаками небе вдруг откроется синее окошко, брызнет оттуда солнышко – и опять сомкнутся облака…
Однажды я простыла и с неделю не была в храме. И вот как-то раз приснилась мне матушка Тамара. В своем черном рабочем халате, она просто стояла передо мной и смотрела на меня. Потом, ничего не сказав, растворилась. Я проснулась и почему-то сразу посмотрела на часы. Было ровно четыре ночи. Ночи со среды на четверг.
А в пятницу вечером мне позвонила одна наша прихожанка, Р., и сказала: «А у нас грустные новости… Матушка Тамара умерла…» (Р. очень ее любила и была с ней поближе многих из нас.) «Когда?!» – чуть не вскричала я, мгновенно вспомнив свой сон. «В ночь со среды на четверг…»
Оказывается, наша матушка Тамара лежала последние дни в больнице: было у нее белокровие... Но я знать об этом не знала, если бы знала – как-то думала бы о ней, молилась бы, быть может. Но в те дни, когда меня не было в храме и я сама болела, я о ней не вспоминала, так что, с точки зрения формальной логики, с моей стороны это ночное явление ничем не было индуцировано. Но если смотреть на него сквозь призму накопленных Церковью знаний о посмертии, оно находится в полном соответствии с представлением о том, что душа, расставшаяся с телом, посещает те места и тех людей, которых оставила на земле. И если среди этих людей ее посещения была удостоена и я, то, думаю, именно как одна из прихожанок ее Дома (а другого дома, повторюсь, у нее, можно сказать, не было), которых она в ту ночь напоследок обходила .
Было это 21 октября 2004 года, уже семь лет назад. И сейчас я решила об этом рассказать, чтобы кто-нибудь еще, кроме тех из клира, кто в те годы служил, и отца Сергия, нашего диакона, на ектеньях и на панихидах неизменно поминающего приснопамятную Тамару, да тех немногочисленных прихожан, которые ее еще застали, о ней помолился.
Матушка Тамара считала себя великой грешницей. И, если мы допустим, что это и в самом деле было так, то порадуемся о том, что долготерпеливый и многомилостивый наш Господь поставил ее как раз на то место, где ей удобнее всего было свои грехи искупить…
Алтарница Тамара
Я понимаю, что сейчас мысли всех устремлены к Честному Поясу, пребывающему у нас в стране, и в частности, в нашем городе, и все же решила поместить сегодня этот коротенький рассказ об одном человеке, который, я уверена, у Пресвятой Богородицы на особом счету...
Сегодня я была у себя в соборе, на Литургии, и среди прочих молитвенных нужд была у меня нужда помянуть ныне приснопамятную матушку Тамару, служившую у нас в храме... алтарницей. Когда я, при случае, о ней рассказываю, все удивляются: женщина? алтарница?.. Да, это было именно так. Почему это было так, я не знаю, Господь знает, и этого достаточно.
Когда я пришла в Троицкий собор, «я моложе и лучше, кажется, была» и потому бывала там очень часто, гораздо чаще, чем теперь. И, когда бы я ни пришла, всегда встречала там высокую, худенькую пожилую женщину со светлыми серыми глазами на иконописно строгом лице.
Она приходила в храм самая первая – и уходила самая последняя, позже даже свечниц, которые сидят за свечными ящиками до семи вечера. Уходила с пакетами – и приходила с пакетами же, где лежали выстиранные и выглаженные полотенчики, или покровцы, или облачения на аналои, срачицы на престол, или еще какое-нибудь храмовое облачение. В своей квартирке она только ночевала и спозаранку снова спешила в свой единственный настоящий Дом.
Я не могу сказать, что мы с ней были дружны. За те три года, что мы с ней почти дистанционно были знакомы, мы обменялись, быть может, десятком фраз. Но до сих пор помнятся те редкие случаи, когда она одаривала коротенькой улыбкой. Это было так, как иногда на затянутом облаками небе вдруг откроется синее окошко, брызнет оттуда солнышко – и опять сомкнутся облака…
Однажды я простыла и с неделю не была в храме. И вот как-то раз приснилась мне матушка Тамара. В своем черном рабочем халате, она просто стояла передо мной и смотрела на меня. Потом, ничего не сказав, растворилась. Я проснулась и почему-то сразу посмотрела на часы. Было ровно четыре ночи. Ночи со среды на четверг.
А в пятницу вечером мне позвонила одна наша прихожанка, Р., и сказала: «А у нас грустные новости… Матушка Тамара умерла…» (Р. очень ее любила и была с ней поближе многих из нас.) «Когда?!» – чуть не вскричала я, мгновенно вспомнив свой сон. «В ночь со среды на четверг…»
Оказывается, наша матушка Тамара лежала последние дни в больнице: было у нее белокровие... Но я знать об этом не знала, если бы знала – как-то думала бы о ней, молилась бы, быть может. Но в те дни, когда меня не было в храме и я сама болела, я о ней не вспоминала, так что, с точки зрения формальной логики, с моей стороны это ночное явление ничем не было индуцировано. Но если смотреть на него сквозь призму накопленных Церковью знаний о посмертии, оно находится в полном соответствии с представлением о том, что душа, расставшаяся с телом, посещает те места и тех людей, которых оставила на земле. И если среди этих людей ее посещения была удостоена и я, то, думаю, именно как одна из прихожанок ее Дома (а другого дома, повторюсь, у нее, можно сказать, не было), которых она в ту ночь напоследок обходила .
Было это 21 октября 2004 года, уже семь лет назад. И сейчас я решила об этом рассказать, чтобы кто-нибудь еще, кроме тех из клира, кто в те годы служил, и отца Сергия, нашего диакона, на ектеньях и на панихидах неизменно поминающего приснопамятную Тамару, да тех немногочисленных прихожан, которые ее еще застали, о ней помолился.
Матушка Тамара считала себя великой грешницей. И, если мы допустим, что это и в самом деле было так, то порадуемся о том, что долготерпеливый и многомилостивый наш Господь поставил ее как раз на то место, где ей удобнее всего было свои грехи искупить…
