Глава 5-я. Административный, учительский, воспитательский и проч. персонал Свято-Владимирской школы за 1889‒1914 г.г.

Митрополитами за это время были:

а) Исидор (Никольский) (1860‒1892 г.г.)

б) Палладий (Раев) (1892‒1898 г.г.)

в) Антоний II (Вадковский) (1898‒1912 г.г.) и

г) Владимир (Богоявленский) («с 1912-го г.»)²³⁷.

Из них, по словам воспитанниц двух первых выпусков (напр., М.К. Мартыновой), митрополит Исидор ни разу не был в Св.-Владимирской школе, существовавшей при нем около 3-х лет.

О посещении школы митрополитом Палладием очень тепло рассказывается в упоминавшихся выше рукописных «Воспоминаниях» воспитанниц 1-го выпуска. Приготовления к встрече «гостя», самая встреча... описаны ярко, непосредственно, трогательно.

Посещение произошло 14 января 1893 г. По словам современниц, митроп. Палладий присутствовал еще раз на выпускном экзамене 1-го курса школы (весной 1894 г.).

Митрополит Антоний, бывший «почетным попечителем» школы еще в сане «епископа Выборгского» и потом «архиепископа Финляндского», близко принимал к сердцу интересы ее со дня основания школы и до самой своей кончины. Об этом мы уже имели случаи говорить раньше. Его портрет, как сказано выше, висит на западной стене «музыкального» зала, и недаром. Владыка Антоний не раз совершал церковные службы для воспитанниц и в самой «школе», и в Казанской церкви Новодевичьего монастыря..., и на Митрофаниевском подворье, и в Обер-Прокурорском доме на Литейном проспекте...

Воспитанницы 1-го выпуска в своих «Воспоминаниях» не раз говорят об этом с любовью несомненною и неподдельною:

а) Матвеева «Нюша» (в статье «Всенощная в доме Екатерины Александровны»; время служения не обозначено),

б) Е. Онисимова («Первая архиерейская служба – 17-го марта; год не указан; в Казанск. церкви монастыря Новодевичьего)

в) А. Несмелова («He забудем Таню»; там же отпевал эту воспитанницу школы еп. Антоний в февр. 1892 г.).

О службах преосвящ. Антония говорили мы уже и выше в речи о школьном храме и пр. О них есть и печатные сообщения: чит., напр., в цитов. брошюр С.И. Миропольского «Cв.-Владимирская... школа»... (Киев, 1892 г., стр. 11, 12). Воспитанницы ездили даже в Духовную Академию посмотреть и послушать служение еп. Антония (о чем пишет в цитов. «Воспоминаниях» А. Раудам: чит. ее «Архиерейское служение в Академии»; время не указано)...

Преосвященный не раз присутствовал при школьных церковных службах, о чем есть речь, напр., и в цит. «Воспоминаниях» (статья «Фали» Князевой «Возвращение в школу». Речь, между прочим, о молебне пред началом учения. Присутствовавший Владыка Антоний сказал и назидательное слово, как это он делал и в других случаях)²³⁸.

Владыка Антоний часто посещал школу во всякое время: вечером, во время дневных уроков, во время экзаменов, в школьные праздники (когда устраивались концерты, «елки»...). E. Кривошеина в статье («Воспоминаний») «Экзамены», вспоминает о присутствии Владыки на школьных экзаменах. М. Мартынова (2-го выпуска) в сохранившемся ее сочинении (под заглавием «Преосвященный в школе») восторженно вспоминает о посещении Владыкою школы 27-го сент. 1893 г. во время уроков. Бывшие воспитанницы передавали, что иногда совсем неожиданно Владыка приезжал вечером в школу, заходил в классы, расспрашивал о занятиях, беседовал... совсем «запросто», как старший товарищ. О присутствовании его на школьных экзаменах не раз говорит в своих, посвященных школе, брошюрах и С.И. Миропольский (см. цитов. «Св.-Владим. шк.», стр. 16... 20...; цитов. «Пам. Кн.», стр. 21...) (ср. «Церк. Ведом.» 1893 г., № 24, стр. 905‒906. 1892 г., № 29, стр. 1036, 1037: «Св.-Владимирская женск. церк. учит. школа в С.-Петербурге») и друг.

О присутствовании Владыки на школьной «елке» чит., напр., у свящ. Н. Виноградова в его брошюрке: «Две идеи» (СПб. 1905 г., стр. 4), на «рождественском школьном празднике» – чит. хотя бы у М. Иванова («Новое Время»: 1904 г., 5 января, № 9999 «Св.-Владим-я церк.-учит. школа»).

Воспитанницы прежних выпусков полны воспоминаниями о внимании Владыки Антония к школе... и готовы говорить о нем без конца. Прот. о. В.А. Акимов – один из законоучителей школы, передает, что Владыка нередко приезжал и к нему, в частности, на уроки...

Мы уже говорили раньше о том, что преосвящ. Антоний принимал участие в выработке школьного Устава. Нам известно, что он пересматривал школьные «Программы»... и проявлял усиленное внимание к делу всяких улучшений в Св.– Владимирской школе... Да, это был воистину «Попечитель», «Покровитель» ее... Руководитель!.. За то и воспитанницы платили ему глубокою любовью, что особенно выразилось в дни смертельной его болезни и по его кончине. Когда пишущий эти строки говорил воспитанницам специального класса (27-го окт. 1912 г.) лекцию о болезни... митр. Антония, они не могли удержаться от слез, плакали и потом, жалея Владыку. 3-го ноября 1912 г. они ездили в «Крестовую» Лаврскую церковь, и здесь, у гроба почившего Владыки пели панихиду, приведя присутствовавших в восторг и умиление. Служили панихиды по нем и у себя в школе, напр.,10 ноября (в 9-й день по смерти митрополита) того же года, 2-го мая 1913 г. (в полугодовой день по кончине Владыки) и пр. 21-го апреля 1913 г. снова ходили в Лавру, и здесь пропели великолепно и трогательно панихиду на могиле митрополита и пр.²³⁹

Митрополит Владимир за недолгое свое пребывание на столичной кафедре уже успел проявить выдающееся внимание к Св.-Владимирской школе. Он посещал уроки Закона Божия, литературы..., в школьной церкви (в первое свое посещение) говорил воспитанницам назидательное слово (между прочим, по поводу графа Л. Толстого)... Служил в школьном храме молебен по окончании 1912‒13 уч. года (28 мая 1913 г.), и затем в «Голубом зале» подарил каждой из окончивших курс девочек по экземпляру «Нового Завета», сказав, что это для них лучший «путеводитель» в предстоящем им жизненном пути... Замечательный, действительно, подарок и замечательные слова! В жизни часто приходится человеку стоять на распутье и спрашивать: куда идти, как поступить? Но стоит ему открыть «этот» путеводитель..., и сомнений как бы не бывало...

Присутствовал Владыка в школьном храме 15 декабря 1913 г. при исполнении воспитанницами акафиста в честь Казанской Божьей Матери... 10-го марта 1914 г. Владыка присутствовал в школьном храме во время заупокойной по К.П. Победоносцеве литургии, сказал прочувствованное и талантливое слово воспитанницам, отслужил вместе c Моск. митрополитом Макарием панихиду в храме, и даже ходил на могилу покойного, где служил литию, после чего посетил столовую учениц и разделил с ними поминальную трапезу...

Школа и в будущем твердо надеется на благостное покровительство и на крепкую поддержку своего Начальника – Владыку Владимира...

Ее наметили В.И. Шемякин (бывший имперский Наблюдатель церковных школ в России) и о М.А. Буткевич (по словам П.П Мироносицкого). Екатерина Александровна уже в то время пользовалась широкою известностью, как зарекомендовавшая свой высокий педагогический талант в «Школе Императорского Женского Патриотического Общества» у «Нарвских ворот», где она состояла Попечительницею...

Летом 1889 г., когда она (дальше рассказ идет на основании ее личного мне сообщения от 28 февр. 1914 г.) жила на даче в Сергиевской Пустыни около Петербурга (в монастырской гостинице), неожиданно приехали Еп. Митрофан (Председатель Совета Братства Пресвятой Богородицы в С.-Петербурге) и о. М.А. Буткевич. Предложили ей взять в заведывание выстроенный последним каменный дом (около Новодевичьего монастыря) для помещения в нем – доме, школы (или, если будет угодно, богадельни...).

Екатерина Александровна съездила на место. Посмотрела... Кругом пустыня... Что делать с домом? Уж, конечно, не богадельню же в нем помещать... Школу? Да... Но средств не было в распоряжении... Тем не менее, дело наладили: помогали – «Братство», «монастырь», Ратьков-Рожнов (см. о нем выше и ниже)... А трудно было...

Когда открылась при церковно-учительской школе церковно-приходская, то что за «публика» сюда явилась? Сорванец на сорванце... He признавали никакой дисциплины. Мальчики таскали девочек за косы. Стояли на столах... Шумели... А и столы-то были, как говорится, «с бору, да с сосенки» ―разнокалиберные, кое-откуда собранные о. Буткевичем... Учительница A.М. Невская (см. о ней ниже) приходила в положительный ужас, и не знала, что делать с сорванцами и буянами... После перевели этих крикунов в жалкий деревянный домик – во двор ... (см. об этом выше), где их выдисциплинировала понемногу «умница», и преданная делу Е.М. Наумова (см. о ней ниже)...

Дела понемногу налаживались. Но теперь трудно, даже невозможно же представить, что за сумбур был в самом начале, какие трудности приходилось преодолевать, какие затруднения испытывать... Но слава Богу! Все перенесли...

Много поддерживал с самого начала и еп. Антоний, ректор Духовной Академии (после С.-Петербургский митрополит)...

Были попытки охарактеризовать Е.А. Победоносцеву, как Начальницу школы, попытки, не лишенные талантливости (чит., напр., С.И. Миропольского цитов. брош. «Св.-Владим-я... школа», стр. 20, 21, 22 и сл д.; ср. цитов. брошюр. о. Н. Виноградова: стр. 6, 7), но читаете эти характеристики и чувствуете, что это «не то..., слишком бледно, не достаточно выразительно... А почему? Да потому, что невозможно выразить всего того, что такое для школы ее Попечительница... Можно это только «почувствовать» тому, кто присмотрелся более или менее к Екатерине Александровне, к ее «делам», кто сколько-нибудь проник в ее настроение...

Если Св.-Владимирская школа имет известную физиономию, определенный отличительный характер, то исключительно благодаря своей Попечительнице... и никому другому больше. И это не преувеличение. Это – бесспорный факт. Странно было бы не отметить его.

Все последние 25 лет Екатериною Александровною отданы безраздельно ее школе. Все это время, каждый, можно сказать, день данного 25-летнего периода она жила жизнью школы, стараясь «вдохнуть» в последнюю «душу живу»... Вникала во все, не считая ничего мелочами. Ведь из мелочей состоит и вся наша жизнь. Имея в виду подготовить солидных, и стоящих на должной высоте учительниц, она обращала всегда огромное внимание на выбор преподавателей и преподавательниц, учебников и учебных пособий всякого рода, на улучшение преподавательских «Программ», на ученические сочинения, и подготовку воспитанниц к ним чрез чтение книг и пр., сама лично знакомилась с письменными ученическими работами и давала соответствующие указания (так мне говорили «дети» школы). Для развития детей устраивала публичные лекции в школе, читавшиеся посторонними лицами... Присутствуя на уроках, она, по окончании их, нередко дополняла слова преподавателей своими разъяснениями, а иногда и исправляла их, стараясь в тоже время не уронить преподавательского авторитета в глазах учениц, и достигая этого со свойственным ей талантом и уменьем. Особенно часто присутствовала на уроках Закона Божия, в течение первых, напр., годов при законоучителе о. В.А. Акимове не опуская, по его словам, решительно ни одного урока... Ведь ясно же всякому, сколь велико значение этого предмета в школе, и сколь важно поставить его на должной высоте...

Чтоб проверить, и без того ей, впрочем, хорошо известные, знания воспитанниц, Е. A-а терпеливо сидит, обычно во время производства экзаменов, и внимательно вслушивается в ответы ученические, a по окончании того или иного экзамена опять дает те или иные наставления по поводу произведенного испытания... Имея в виду воспитать образцовых в нравственном отношении кандидаток на учительские должности в церковных школах, Е. A-а матерински заботилась всегда о нравственной чистоте воспитанниц, о развитии в них искренности, о приучении к трудолюбию..., о крепком внушении им преданности долгу, прежде всего, и больше всего...

О том, что строго-церковное направление всюду выступало на первом плане, излишне уже и говорить. В результате забот Попечительницы образовалось какое-то особое в школе настроение, в высшей степени симпатичное, чистое, одухотворенное... и настолько прочное, что оно, несомненно, сохранится и после... за стенами школьными. Материнские заботы сделали то, что в школе не имеют и понятия о наказаниях, по их ненадобности... Самым большим наказанием для учащихся могло бы быть только одно, это потеря расположения Екатерины Александровны. Нравственная чуткость, нравственный такт, душевная деликатность... стали, благодаря Екатерин Ал-не, отличительными, характерными чертами ее духовных «детей»... Заботясь о познаниях последних, об их воспитании, Е. A-а разнообразит их жизнь и некоторыми удовольствиями, устраивает домашние вечера, концерты, елки, причем дарит каждой то, что всего больше ей нравится и всего больше подходит к ее вкусам... Как заботливая мать, Е. A-а отлично знакома с этими вкусами, наклонностями... своих «детей», и не говоря последним ни слова, долго и внимательно обдумывает те сюрпризы, какими можно было бы их обрадовать... И радости получающих эти подарки обычно не бывает пределов. He бывает конца и их удивлению прозорливости Екатерины Ал-ы, знавшей кому и что подарить... Устраивает она же поездки воспитанниц по церквам, музеям, монастырям, экскурсии, напр., на Валаам, в Крым и пр., и каждый раз с расчетом, чтоб они –ученицы, изо всего этого извлекли для себя ту или иную пользу, а не одно лишь удовольствие...

Оканчивают воспитанницы курс школы, Е. A-а знает, кто из них, и где, был бы более подходящим и более полезным, и принимает зависящие от нее меры к тому, чтоб их непросто устроить, а возможно целесообразнее. He забывает их и потом, хлопочет за них и пр.²⁴⁰ И они все отвечают ей, «как бы родной матери» – безграничною любовью, пишут радостные письма, где откровенно изливают свои к ней чувства... Посторонний человек, не знающий лицом к лицу Екатерины Ал-ы и ее «детей», ничего в этих письмах и не понял бы, не мог бы понять.

До того здесь – в школе, все диковинно, необычно... He мудрено, что учительницы-воспитанницы Св.-Владимирской школы с восторгом спешат в нее в дни каникулярного времени, напр., рождественских, пасхальных... праздников, спешат, минуя дома своих родителей... Их влечет сюда особенный магнит, это сердце их «матери» – Екатерины Ал-ы, которая всех их помнит, обласкает, согреет, утешит..., всем поможет... Чтоб узнать, какие чувства питают к ней ее воспитанницы, почитайте [не говорю, их «Воспоминания», о которых выше была речь²⁴¹, и в искренности которых, как подаренных воспитанницами лично Екатерине Александровне, иные скептики могут, пожалуй, и сомневаться, хотя и напрасно, конечно...], напр., «Дневники» школьные, писанные ученицами – каждою для себя только, но никак не для других, и случайно попавшие в руки пишущего эти строки... Дай Бог, чтоб дети питали такие чудные чувства к своим плотским родителям, какие изливаются в «Дневниках» ученицами школы по отношению к их духовной матери – Е. A!..

«Е. A-а», ― писала мне A. С. Семенова, ― «была для нас чем-то высоким, святым..., и до сих пор она осталась тою же любящею, благотворящею... О ней говорить нельзя, можно только чувствовать»...

Словами не высказать всего... Можно было бы без конца писать о ней..., и все-таки не сказать, нет ― не сказать, не высказать всего того, что хотелось бы, что следовало бы о ней... Это последнее, действительно, можно только почувствовать... Человеческое слово в данном случае слишком бедно... Оно не в состоянии исчерпать глубины чувства говорящих об Екатерине Ал-е... Е. A-а – воистину «клад» для школы. В данном случае, говоря о ней, я должен был все это высказать. Иначе я поступил бы дурно. Щадить скромность Екатерины Александровны, всегда крайне неодобрительно относящейся к каким бы то ни было похвалам по ее адресу, здесь я не желаю, не могу, и даже не имею права. Дело идет не об Екатерин Ал. лично, а о школе, об ее значении для школы, которая приобрела себе всеобщую известность не только в России, но и за границей, благодаря своей Попечительнице...

«Министерский» ее ум все видит и предусматривает, во все проникает и естественно враждебно относится ко всякому формализму, сколько-нибудь вредящему делу. Сухие «отношения», «доношения», «бумага за номерами», «отписки»... и пр., убивающие иногда все живое, загромождающие собою самую жизнь, ей естественно чужды. «Советы», «Правления» – все это под ее руководством теряет всякую мертвенность, формализм... и превращается в самую жизнь... Благодаря Екатерине Ал-е, «школа» представляет собою что-то особенное, необычное, единственно в своем роде... Говорят (напр., о. Н. Виноградов, стр. 6, 9 цитов. брошюрки) это –«семья-школа». Верно, но не достаточно – выразительно...Не просто «семья», а семья «идеальная», и не просто «школа», а школа «идеальная»... Посетители школы – иностранцы (англичане, ,французы) приходят в естественное и необычайное изумление... при виде того, что здесь находят. «О, если бы у нас – в Париже», восторженно говорил один французский патер, пребывавший в «Голубой школе», ― «была такая школа, то решительно весь город сбегался бы смотреть на нее»!..²⁴²

Светский писатель, совершенно чуждый Св.-Владимирской школе и «духовному Ведомству», г. М. Иванов, которого при всем желании чьем-либо никак уж нельзя заподозрить в каком-либо пристрастии, между прочим, писал: «вряд ли найдется и у нас, и в иностранных государствах много школ, которые могли бы соперничать со Свято-Владимирскою школою: обстановкою, внимательностью ко всем мелочам дела и к потребностям учащихся... Идеал школы... здесь, кажется, достигнут... Здесь практически разрешены многие педагогические вопросы, которые в педагогии до сих пор составляют камень преткновения»²⁴³.

Нужно ли еще что-либо сюда прибавлять? А такою школа сделалась благодаря Екатерине Александровне. Нужно ли еще что-либо продолжать для характеристики последней, как Попечительницы, Начальницы школы? Можно только пожелать одного, чтоб Екатерина Александровна оставалась на ее славном посту еще много-много лет!.. К славе ее школы, на пользу родины нашей!²⁴⁴..

В день 15-летия школы Е. A-а получила следующее приветствие от С.-Петербургского митрополита Антония:

«Поздравляю Вас с пятнадцатою годовщиной Князь-Владимирской школы. Под Вашим руководством, под теплыми лучами Вашей к ней любви школа выросла, развилась, расцвела и процвела. Но и для Вас лично связь с школой была важным событием Вашей жизни. Школа Вас захватила и завоевала, слилась с Вами органически, отобразила в себе Вашу личность, стала Вашим образом и подобием. Ее жизнь стала Вашею жизнью и Ваша жизнь ее жизнью. Такое неразрывное единение школы и ее руководительницы есть явление необычайно редкое, а может быть и исключительное. История отметит Вашу великую заслугу для нашего просвещения.

А теперь примите мои сердечныя Вам пожелания, молитвою растворенные, чтобы этот органический Ваш союз со школой продолжался дольше и дольше, до последних пределов жизни Вашей, которые да продлит Господь на многие десятки лет.

Милость Божия да будет с Вами всегда.

1904. Окт. 22. Пятница. М. А.»

По «Уставам» школы ― первому (1889 г.) и второму (1894 г.), «Игумения Воскресенского Новодевичьего Монастыря», как мы видели, «состояла Помощницею Попечительницы («Почетной» по Уставу 1889 г. и просто «Попечительницы» по Уставу 1894 г.). Устав же третий (1899 г.), как видно из предыдущего нашего изложения, уже не знает этой должности. Игуменьею монастыря, как известно, была «Валентина» Ивановская «с 1888 года»²⁴⁵ и по 29-е июля 1904-го г. Высокообразованная (обучалась «в Одесском Екатерининском Институте и оконч. курс в С.-Петербургской консерватории; пострижена в монашество в 1879 г...»)²⁴⁶ – мать игуменья умела ценить молодую школу, и с своей стороны всячески содействовала ее успеху (уже говорено было о пожертвовании ею земли для школы, о помощи школе строительными материалами..., о «содержании» воспитанниц...). При ней воспитанницы, как было упомянуто, пользовались иногда даже игуменским садом для прогулок. Когда у них еще не было своего – школьного. Она посещала иногда школьные экзамены (см. об этом, напр., у С.И. М., цит. брош. «Cв.-Владим. школа...²⁴⁷. «Участливое отношение» ее «к школе», засвидетельствованное в печати²⁴⁸ и единогласно констатируемое воспитанницами прежних выпусков, проявлялось, между прочим, в том, что она, передавали мне (М.К. Мартынова и др.), давала деньги «на елку», или, как она выразилась, «девочкам на сапоги» и проч.

* * *

С основания школы Почетным Попечителем ее числился «Тайн. Советн. Владимир Александрович Ратьков-Рожнов», впоследствии Д. Т. С. и «сенатор», «хорошо известный своей общественной и благотворительной деятельностью, бывший городской голова С.-Петербурга (1893‒1898 г.г.), кандидат прав С.-Петербургского Университета» и пр. Умер 2-го апреля 1912 г.²⁴⁹ Об его отношениях к «школе» речь уже была выше.

Воспитанницы прежних курсов (Т. Федорова...) говорили, что Ратьков-Рожнов проявлял некоторое внимание к школе только «до смерти К.П. Победоносцева Это с грустью констатировала и сама Екатерина Александровна. В свое время он присутствовал нередко даже на школьных экзаменах²⁵⁰...

«Старшими Надзирательницами» (по «Уставам»: 1889 и 1894 г.г.) или просто «Надзирательницами» (по Уставу 1899 г.) школы, являющегося ныне (с 1899 г.) «ближайшими помощницами Попечительницы», были следующие лица:

1) Иванова Мария Феодоровна (ныне Попова²⁵¹) – «дочь диакона». Окончила столичный Мариинский Институт и высшие Педагогические Курсы (на Гороховой ул. в С.-Петербурге). Сначала «в течение года служила учительницею в сельской земской школе». На должность «Старшей Надзирательницы» приглашена была «со дня открытия» Св.-Владимирской школы. Служила здесь «всего лишь два месяца». В то же время преподавала «русский яз. и арифметику», «а в церк.-приход. школе – Закон Божий совместно с о.В.А. Акимовым». Все часы свои отдавала школе, заботясь о воспитанницах..., и «с грустью» покинула свое дело, вынуждаемая к тому серьезной «болезнью горла». «С января» (1890 г., а школа открыта 22 окт. 1889 г., как было сказано раньше), во время болезни М.Ф. Ивановой, «была приглашена» исправлять ее обязанность «приходящая учительница из Нарвской женской Школы Императорского женского Патриотического Общества» (Марья Ивановна Барчук, она преподавала все предметы вместо заболевшей...). Однако, «болезнь туго поддавалась лечению. В течение 6-и недель» больная оставалась «без голоса, и по совету врачей должна была» покинуть «службу при школе»... С «самым отрадным чувством» вспоминает о последней и доселе. И о ней вспоминают ее воспитанницы с любовью и благодарностью за то, что приучала их к «чистоте и опрятности», «строго» следя за исполнением ими долга.

«Бывало, требует», – говорит А.С. Семенова, – «чтобы вытирая полотенцем стакан, не оставляли даже и малейшей в нем шерстинки»...

«После молебна, перед началом учения, мы пошли в столовую, ― пишет А. Логинова (в сборнике «Воспоминания» цитов. выше, ст. «Поступление в школу 1889 г.»). Здесь «две барышни заботливо ухаживали за нами. Это были наши учительницы. Одну звали Марья Федоровна»... «Когда мы скучали по родным, которых только что покинули..., то она своими «ласковыми» разговорами о «школе», расспросами успела разогнать нашу печаль». «Слава Богу», – «думала я,» – «и в Петербурге есть люди добрые, заботливые»²⁵²...

2) «На место» Ивановой «24 марта» 1890 г. «определена дочь священника Ярославского уезда Смирнова Серафима Николаевна, окончившая курс в Ярославской женской гимназии с золотою медалью, и прослушавшая педагогический курс в 8 классе»²⁵³. Она служила в «школе» дольше Ивановой («1890‒1894 г.г.»). Преподавала «русский язык, историю» (ср. об этом ниже в § об о. В.А. Акимове) «и географию»²⁵⁴. Очень тепло отзывается о ней С.И. Миропольский. По его словам, она была «дорогим приобретением для школы. С солидной подготовкой соединяла редкую добросовестность и искреннюю теплоту души. Любила свое дело, учениц, не щадила своих сил», «трудясь» и «жертвуя даже здоровьем». «Всем сердцем входила в положение учениц, и жила одною с ними жизнью.

Нравственное влияние ее на учениц» было и «очень сильно, и благотворно. По своему» превосходному «характеру была любима всеми», и прежде всего, конечно, ее ученицами. «Русский яз. преподавала мастерски». Познания ее учениц очень выдавались. Между прочим, они «приобрели такой навык в письменных работах, какой сделал бы честь любой гимназии». «Прекрасно» преподавала она и «словесность», при отсутствии необходимых учебников. Мастерски преподавала «теорию словесности» «на образцах», от чего изучение предмета было живым, чуждым сухости. Образцы изучались, штудировались всесторонне, и затем «выводились» соответствующие «определения». Прекрасно вела она преподавание и прочих предметов. В своих письмах к Екатерине А. Победоносцевой «девочки называли Серафиму Николаевну милой и доброй»... «Среди воспитанниц она» была «доброю старшею сестрою»...²⁵⁵ В своих «Воспоминаниях»²⁵⁶ ученицы рисуют ее с наилучшей стороны, отмечая ее необычайное трудолюбие, отзывчивость, пишут, что «молятся» об ее «здоровье», вспоминают об ее прекрасном преподавании, об ее «дружеских беседах, светлых, добрых», об ее «ласковости, заботливости»... Завидная характеристика!

Несомненно, С.Н. Смирнова была выдающеюся Надзирательницею. Одна маленькая иллюстрация ее отношений к девочкам. В 1893 г. поступили в Св.-Владимирскую школу, между прочим, две девочки, очень скучавшие по родному дому (одна из них – И.И. Васильева, рассказывавшая об этом). Выучат, бывало, уроки, сядут под парту, закроются передниками и плачут... без конца. Раз увидела это Серафима Николаевна, вызвала их в коридор и стала расспрашивать,.. «Скучно без папы и мамы», с плачем говорили девочки. Долго и любовно утешала их и уговаривала добрая Надзирательница... не хуже родной матери. Цели достигла, а благодарные ученицы рассказывают об этом через 20 лет!

«Все несла она на своих плечах», – пишет мн А.С. Семенова (1-го выпуска школы).

«С окончанием нашим» (весной 1894 г.) «окончила и она свою... ношу, тяжела» последняя «оказалась для нее, не выдержали нервы»... Излишне уже и говорить, что и при ней поддерживалась неукоснительно во «всем здании» прежняя «педантическая чистота и опрятность»...²⁵⁷

3) Фокина Елизавета Валериановна, сменившая С.Н. Смирнову, служила года три («1894‒1897 г.г.»)²⁵⁸. Она «окончила курс в Архангельской Мариинской женской гимназии», и в Св.-Владимирской учительской школе преподавала «русский и церковно-славянский язык и историю»²⁵⁹. Она оставила по себе добрую память. Между прочим, следует сказать, что если теперь в храме школы девочки прекрасно, с полным смыслом читают, то благодаря именно ей. Она (по словам о. К.В. Ивановского) научила этому, она положила начало такому превосходному, всех умиляющему, делу, которое потом и стало поддерживаться, и поддерживается блестяще доныне.

4) Давыдова Мария Евгеньевна. Годы ее «надзирательства» в «школе «1897‒1901»²⁶⁰. А в числе преподавательниц она называется в «Отчете Братства» уже «за 1892‒3 г.» (стр. 50). Она «окончила курс С.-Петербургской учительской школы». Была «классной учительницей старшего отделения церковно-приходской школы» при Св.-Владимирской учительской²⁶¹. Сделавшись после «надзирательницей» учительской школы, преподавала «географию»²⁶². В настоящее время состоит «старшею учительницею» в «Леснинской женской (Седлецкой губ., Константиновского уезда) второклассной церковной школе» – «с 15 августа 1903 г.» в звании «инокини»²⁶³. На мою просьбу к ней написать что-либо о себе, она скромно ответила (от 7-го декабря 1913 г.), что труд ее в Св.-Владимирской школе был «маленький», и что она «была» лишь «исполнительницей» воли «своего начальства».

5) Казанская Раиса Ивановна («сентябрь 1901‒1908 г.г.»)²⁶⁴. Образование получила в «Царскосельском женском училище Духовного Ведомства». На службе вообще состояла с 9 января 1869 г.²⁶⁵ В «школе » не преподавала никакого предмета. Ушла по болезни. Через несколько месяцев потом и скончалась (сообщила М.Б. Скворцова).

6) Безпальчева Вера Феодоровна назначена митрополитом Антонием «на вакансию надзирательницы 19-го декабря 1908 г.» «Переведена» из г. Курска, где она состояла «начальницей Епархиального женского училища». Получила широкое образование ― «окончила Харьковский Институт благородных девиц», а затем «Императорскую Академию Художеств со званием внеклассного художника и педагогические курсы при Академии Художеств». «В Курске» состояла на указанной службе «с 22-го ноября 1895 г. по 19-е декабря 1908 г.»²⁶⁶. Спокойная, уравновешенная, серьезная... Вера Феодоровна всегда за делом. Предмета никакого не преподает. Уже нынешний Владыка-митрополит отозвался о ней (от «26-го февраля 1913 г.»), что она служит в «школе» «с 19 го дек. 1908 г. с знанием дела и усердием»²⁶⁷. Продолжительный воспитательский опыт и присущий ей трезвый взгляд на вещи, весьма ценны в В. Ф-е, и поныне (к счастью для школы) остающейся в должности надзирательницы²⁶⁸.

А) Законоучители

1) прот. Михаил Андреевич Буткевич. О нем уже была выше речь (см. І-ю гл.). Уже было выяснено, какие огромные труды он подъял при устройстве школьного здания, сколько сил вложил в это святое дело... По открытии школы 22-го октября 1889 г. о. Протоиерей и был первым ее законоучителем и «наблюдателем» (см. немного выше). Законоучительствовал он одновременно и в церковноприходской школе²⁶⁹. Но к сожалению, его законоучительская деятельность продолжалась очень недолго, каких-либо месяца два... В его формулярном списке, между прочим, читаем (за 1910-й год): «Советом Братства Пресвятой Богородицы выражена благодарность» о. Буткевичу «за построение каменного здания церковно-учительской Владимирской женской школы 1889 г. 19-го октября; состоял законоучителем Св.-Владимирской женской учительской школы. 1889 г. окт. 23»...²⁷⁰

После того, в течение долгих еще лет, о. Буткевич продолжал свою многоплодную пастырскую деятельность, удивляя и восхищая всех своею исключительною работоспособностью и энергиею. О годе кончины его было уже упомянуто в своем месте. «Дьяческий сын Киевской епархии» он окончил «С.-Петербургскую Духовную Семинарию в 1865 г.». «Во священника рукоположен в 1867 г.», а «к Воскресенскому монастырю перемещен в 1882 г.»²⁷¹ и оставался здесь около 29 лет!²⁷²

2) Свящ. Василий Александрович Акимов. «Сын диакона» «Орловской епархии (род. в 1864 г.)». «В 1888 г. окончил курс С.-Петербургской Духовной Академии» под № 20-м (из общего числа 57-и) по 1-у разряду²⁷³. «Состоял законоучителем в Св.-Владимирской образцовой церковно-приходской школе» в «1889‒1891 г.г.» и «в Св.-Владимирской церковно-учительской» в «1889‒1899 г.г.» «Кроме того, состоял учителем церковно-славянского языка» в последней школе в «1890‒1892 г.г.» «и церковной истории» там же в «1891‒1899 г.г.». По словам писавшей мне (в фев. 1914 г.) воспитанницы 1-го выпуска школы Т.Ф. Федоровой, о. В.А. Акимов «занимался» еще «историей гражданской со 2-м выпуском около полугода» (а в прочее время и этому выпуску, и от начала до конца 1-му преподавала гражд. историю С.Н. Смирнова, см. выше в §-е о «надзирательницах»; «до нее никто не занимался» этою историею, и самое преподавание гражд. истории «началось в школе» лишь «с 1892 г.»). Сам о. В.А. Акимов, однако, сообщал (по телефону, 13 февр. 1914 г.), что вообще преподавал церковно-гражданскую историю вместе, а отдельно не преподавал гражданской истории, которую читал только де 1-му выпуску в Царском Селе на «учительских курсах» (были «в Царскосельской церковно-приходской школе» «летом 1895 г.», см. у С.И. М. «Пам. Кн.», стр. 31, 29‒30, 32‒34), ездил в Царское Село со станции Сиверской по Варш. жел. дороге. «В 1899 г. преподано ему Архипастырское благословение за отлично-усердные и полезные труды по преподаванию Закона Божия в Св.-Владимирской женской церковно-учительской школе, и одновременно начальством» после дней «объявлена искренняя благодарность за примерное в течение 10 лет преподавание в школе Закона Божия и благотворное влияние на воспитанниц оной»... «Состоял членом комиссии по устройству Св.-Владимирской церковно-учительской школы с 1895 по 1898 г.».

Вот сухие данные о деятельности (в Св.-Владимирской школе) о. Василия, этого энергичнейшего (с 1902 г.) о. Протоиерея, и поныне неутомимо трудящегося на пастырском поприще в звании «Настоятеля» столичной «Покровско-Коломенской Церкви» (с «15-го сентября 1898 г.»), при которой он священнодействует еще «с 31-го августа 1891 г.»²⁷⁴.

Сделаем некоторые добавления к сказанному, пользуясь личными его нам сообщениями. О. Василий был «законоучителем», между прочим, «в вечерних классах Нарвской Школы для рабочих Императорского Технического Общества (1888‒1890 г.г.), в утренних классах той же Школы (1889‒1890 г.г.)» и пр.²⁷⁵ «Попечительницей этой Школы была Е.А. Победоносцева», которая здесь хорошо узнала о. Василия, и как талантливого законоучителя «пригласила» в Св.-Владимирскую школу, где он и начал свою службу «около рождественских праздников 1889 г.», именно в учительской школе. В «церковно-приходской же» начал преподавание еще раньше, «чрез какую-нибудь неделю после 22-го октября 1889 г.», так что едва ли здесь и преподавал о. Буткевич, хотя в противном, впрочем, уверяют современницы (напр., Т.Ф. Федорова, любезно представившая мне от 23 января 1914 г. перечень лиц, учительствовавших в церковно-приходской школе). Может быть во всяком случае, что о. Буткевич несколько времени и преподавал в церковно-приходской школе, или числился здесь преподававшим... Екатерина Александровна, «не вмешиваясь в преподавание» о. Василия и предоставив последнему свободу, тем не менее зорко следила за ведением им своего дела. Ведь Закон Божий был не только главным предметом Св.-Владимирской школы того времени, но и составлял «суть» всей последней, был более, чем центром в ней всего прочего. Все это, разумеется, и понятно... Первенствующее место за Божьим Законом остается, конечно, и теперь, но ныне в тоже время внимание воспитанниц отвлекается еще и некоторыми такими предметами, о каких в те дни говорить не приходилось, благодаря чему можно было тем больше внимания сосредоточить на главном предмете. «Е. A-на присутствовала решительно на каждом уроке » о. Василия (ср. выше). Это – подвиг с ее стороны, но факт был налицо. «С 9-и часов утра и до 10-и ч. вечера она чуть не ежедневно проводила в своей школе. Здесь и обедала». «Раза два в течение месяца присутствовал на уроках Закона Божия и преосвященный Антоний». «Бывали иногда местный губернатор, известный педагог Рачинский и другие видные лица». Если было заранее известно о предстоявшем посещении кого-либо из них, то «о. Василий вызывался» в таких случаях «в школу экстренно, хотя бы по расписанию уроков у него и не полагалось в те часы». И понятно. Все интересовались естественно главным в школе, а этим главным, как и сказано, было преподавание Закона Божия. «Образцовую постановку» его и желательно было показать и подчеркнуть. Отцу Василию предоставлено было преподавать по такой программе, по какой он сам находил лучшим. Константин Петрович Победоносцев, бывало, говаривал: «всякие программы – путы для умных и камень прибежища для глупых». «Важно, чтоб о. законоучитель был с огоньком», – будил душу..., – говорили Константин Петрович и Е. A-a. А все это и было налицо у о. Василия, который постепенно выработал программу, каковая «целиком в сущности потом и была напечатана» при введении Устава 1894 г. (об этом отчасти уже говорилось нами выше)²⁷⁶.

Как умный законоучитель, враг всякого формализма в столь живом деле, «о. Василий не ставил баллов, не поставил ни одного в течение десяти лет своего преподавательства». «Баллы ставили только на экзамене митрополит или архиереи»... Прекрасный законоучитель не хотел, разумеется, расценивать на баллы живую душу... Его преподавание было сплошная поэзия, заставлявшая забывать о земном, переносившая умы учениц туда..., в высь... И вдруг бы сухая проза, какие-то сухие баллы, подобно грубому аршину, измеряющие ученическую душу... «Хожу, бывало», – говорил о. Василий, – «по классу», и стараюсь коснуться самой души слушательниц, затронуть самые священные ее струны. Особенно хотелось выяснить пред ними «внутренний смысл» служб церковных, какие они так сильно любили. И по-видимому, о. Василию удалось расшевелить, разбудить своих чутких впрочем, слушательниц.

Дело кипело... Обращал особенное внимание на осмысленное совершение церковных служб. От него желали, чтоб служил просто и вразумительно, что он, конечно, прекрасно понимал и сам и служил превосходно.

«Исповедь» была особенным священнодействием. Это была далеко не формальность. Духовник изучал каждую душу, чтоб знать, как и чем на нее сильнее подействовать, как удачнее настроить ее по-Божьи и пр. Он не уезжал в это время домой, «в школе и обедал»... «К экзамену представлял конспект» для руководства воспитанниц и к сведению экзаменаторов. Но вел экзамен не формально, а превращал его в беседу.

«Все хотите быть счастливы?», – спрашивал о. Василий.

«Да», ― слышалось в ответ.

«А что нужно для этого?», – следовал новый вопрос...

И таким путем постепенно раскрывалось мировоззрение воспитанниц и обнаруживались их познания, настроение...

«Учебного курса» обычно не спрашивали. Ни у кого не возникало даже и малейшего сомнения в том, что ученицы его знают все великолепно. Экзаменационная беседа «прерывалась пением» стихир и пр. Благодаря всему этому, экзамен и мог быть, и не был скучным для гостей, каковыми бывали «сам К.П. Победоносцев, В.А. Ратьков-Рожнов, И.С. Сидорский (Директор Канцелярии Обер-Прокурора Св. Синода), преосвящ. Антоний» и др.

В «Отчете Бр.» за 1889‒90 г. (стр. 7), между прочим, говорится, что «по инициативе протоиерея Буткевича и при его участии велись в Св.-Владимирской «школе беседы и чтения. Участвовали: о. Каллиников, иеромонах Антоний²⁷⁷ и студенты С.-Петербургской Духовной Академии. Слушателей собиралось до 200 человек, которые почти каждый раз выражали искреннюю благодарность лекторам». Эти «чтения для народа», по словам о. Акимова, происходили в «Голубом зале». Между прочим, сам о. Василий начал было «толковать паримии». Но (упоминавшийся выше) преосв. Митрофан (викарий Ладожский) – Председатель Братства Пресв. Богородицы²⁷⁸, нашел, что народ только приносит в здание ужасную грязь, которую потом трудно отчищать... Чтения так и прекратились. О. Акимов имел не больше двух чтений – всего... А замысел был симпатичен, ведь «Братство» (см. § 1 цитованного в свое время «Устава» его) «имеет целью... распространение», между прочим, «религиозно-нравственного просвещения»..., для чего (см. § 2) устраивает... «вне богослужебные собеседования» и т.д. Школа была в ведении Братства (сначала), кругом – обширная масса народа, нуждавшегося в такого рода просвещении... Далее, и служа в своем приходе, о. Акимов по первому же приглашению приезжал совершать всенощные и пр. для учениц Св.-Владимирской школы, напр., в квартире Обер-Прокурора и т.п. Много сил, труда, знаний отдал школе о. Василий за довольно длинный десятилетний период.

He удивительно, что все отзывы о нем, как законоучителе школы, в высшей степени благоприятны. С.И. Мирон-ий²⁷⁹ пишет:... «о. В. Акимов – человек... талантливый. С отличным знанием предметов своих соединяет уменье преподавать. Относясь к делу с любовью,... проникнут желанием... подействовать на нравственную настроенность» учениц... «Закон Божий для него не формальный предмет изучения, а живое орудие нравственного воспитания в религиозном духе. Преподает..., как пастырь добрый», «заботясь» о христианском образовании их «сердца», о развитии их «религиозного сознания». «Уроки его теплы», «церковно-назидательны», «живы, разнообразны, занимательны», интересны. «Результаты» его преподавания «блестящи, как это показали» экзамены... «Познания» воспитанниц «по Закону Божию превосходят размер требований программ» (по «Катихизису», «Св. Истории», «Церк. Истории»). Ученицы знают «наизусть много важнейших текстов Св. Писания, обыкновенно в школах не изучаемых» (напр., евангельский «текст об учреждении таинства Евхаристии», «пророчество Даниила о седминах» и пр.). Превосходны были «ответы учениц» и «по церковному Богослужению». «Усвоен порядок церковных богослужений». «Обнаружено основательное знакомство с богослужебными книгами», «заучено много церковных песнопений, тропарей, богородичных и гласовых стихир». «В церковно-славянском языке воспитанницы успели», в свою очередь, «прекрасно» ― в отношении «чтения», «перевода», «грамматического» разбора... «Экзамены по Закону Божию не только радовали, но даже удивляли испытующих, так удачны были ответы воспитанниц, и так основательны и обширны были сведения их в этом важнейшем предмете»...

В своем письме ко мне А.С. Семенова (1-го выпуска шк.) называет о. Василия «в высшей степени симпатичною личностью», человеком «прямым», говорившим «откровенно», «без лукавства», «в глаза»... Это де было, хотя иногда и «больно», но зато «полезно». Преподавал высоко-назидательно, проникал в самые сердца... «Большое» ему «спасибо!».

В своих «Воспоминаниях»²⁸⁰ воспитанницы называют своего о. Василия «славным, умным батюшкою»...

«В класс входит батюшка», – пишут они²⁸¹ – «такой добрый, приветливый. Нам очень нравятся уроки Закона Божия, особенно когда батюшка с нами рассуждает, разрешая и выясняя разные религиозные вопросы»...

Покинул Св.-Владимирскую школу о. Василий «потому, что не мог совместить» свою службу здесь и «настоятельство» в приходской Церкви, в чем к сожалению убедился на опыте... Но не забывает школы и теперь, посещая ее и по временам, и даже служа в ней..²⁸²

3) Священник о. Константин Васильевич Ивановский из Ярославской епархии. Блестяще (под № 3-м из 73-х) окончил курс в С.-Петербургской Духовной Академии в 1890 г. по 1-му разр., оставлен здесь профессорским стипендиатом и после педагогической службы в Литовской Духовной Семинарии..., «рукоположен во священника 30 июня 1896 г.» и «1-го июля» того же года назначен «на священническую вакансию к Воскресенскому женскому монастырю» в С.-Петербурге. «С 1-го сентября 1896 г. состоял законоучителем образцовой церковно-приходской школы, находящейся при Св.-Владимирской церковно-учительской школе». «Согласно представлению Попечительницы» последней, назначен «резолюциею митрополита Антония» «на должность законоучителя» и «церковно-учительской» школы «с 21-го сентября 1899 г.» А затем со «2-го октября» того же года «согласно прошению перемещен к домовой церкви Св.-Владимирской церковно-учительской школы, с увольнением от занимаемого» им дотоле «при Воскресенском женском монастыре места». В 1906 г. возведен в сан Протоиерея. В то же время состоял в качестве «члена» в «Училищном Совете при Св. Синоде» (с «26 ноября 1899 г.»), в «Учебном Комитете при Св. Синоде» (с «8декабря 1904 г.») и пр. За свою деятельность имеет много всякого рода наград и отличий. «13-го июня 1913 г. назначен на должность Помощника Председателя Училищного Совета при Св. Синоде и Председателя Издательской Комиссии сего Совета, с увольнением», между прочим», от должности законоучителя Св.-Владимирской церковно-учительской школы и Настоятеля церкви школы». Но однако согласно просьбе Попечительницы последней, т.е. Св.-Владимирской школы, «3-го сентября 1913 г. Св. Синод» «возложил» на о. К.В. Ивановского «исполнение обязанностей Настоятеля при церкви» этой школы. Эти обязанности он исполняет и поныне ...

Таковы некоторые биографические данные об о. К.В. Ивановском, имеющие для наших целей то или иное значение, и извлеченные нами из официального формулярного списка... Отсюда видим, что о. Ивановский К.В. служил при «школе» очень долго. При церковно-приходской школе, в частности, 17 лет, при учительской – 14, а при храме школьном служит и поныне.

О своем законоучительстве о. К. В-ч пишет (в письме ко мне от «14-го дек. 1913 г.»): «Всегда было стремление поставить» воспитанниц «под возможно близкое, непосредственное воздействие слова Божия. Отсюда – ежедневное чтение на утренней молитве дневного зачала из Евангелия. Пока я жил рядом со школою» (в монастырском причтовом доме), «я ежедневно приходил к 8 часам утра на утреннюю молитву, полагал начало ей, делал отпуст, иногда говорил немного по поводу дневного Евангелия».

Так было 10 лет (1899‒1909)», после чего о. К. В-ч переселился на квартиру в город и жил уже не совсем близко от школы. «В первом классе мы изучали Ветхозаветную Св. Историю. Смирновых, Соколовых, Поповых и т.д. мы не брали и в руки, а пользовались «Историческими чтениями из книг Ветхого Завета».

Ветхий Завет изучался с точки зрения развития Мессианской идеи. Важнейшие ветхозаветные пророчества в первом же классе заучивались наизусть на церковно-славянском языке с надлежащими пояснениями, и Вы знаете» (да, это, скажу, совершенно справедливо), «что» ученицы «помнили их и в дальнейших классах».

«Во втором классе» – Евангельская история, и опять, конечно, без всяких учебников – по Евангелию. В начале года экземпляры Св. Книги, обыкновенно в голубом переплете, я раздавал на урок с соответствующим словом о значении Книги и о надлежащем обращении с нею. Екатерина Ал-а любила сама присутствовать при этом, и час раздачи Евангелия приобретал у нас особую важность и торжественность.

Чтение Евангелия той или другой девочкой среди класса – перед образом (с зажженной при нем лампадой) мы все слушали обыкновенно стоя, а затем садились и беседовали о прочитанном. В начале и конце урока девочки пели те или другие церковные песни, отвечающие евангельским чтениям».

«В третьем «клaccе – Богослужение и История Церкви до Константина Великого. Здесь опять старались обходиться без учебников. С Богослужением знакомились непосредственно по церковно-богослужебным книгам. Историю Апостольской Церкви изучали по «Деяниям». Для дальнейшего курса пользовались «Историей Православной Церкви» – издан. К.П. Победоносцева. Иногда в этом классе предлагались ученицам письменные работы по Богослужению».

«В четвертом и пятом классах – Катихизис м. Филарета и История Церковная – общая и русская. He ограничиваясь краткими текстами, приводимыми в Катехизисе, мы прочитывали их в контексте по самым Свящ. Книгам и многое, иногда, целыми главами (1Кор. 13 гл., 15 гл. и др.) запоминали буквально. Общие положения Катихизиса освещали и восполняли соответствующими примерами из Священной, Церковной Истории или из современной окружающей жизни. По Истории и в этих классах пользовались указанным изданием КП. Победоносцева, а также о. П. Смирновым, Знаменским и др.»

«В шестом классе – курс Богословия», о котором раньше говорилось нами и который о. Е. Васильевичем отпечатан и потому общеизвестен. «В некоторые годы в 6-м классе предлагался еще небольшой курс «О христианском воспитании по учению слова Божия и Отцов Церкви» (ср. выше: нашу речь о школьных «Программах»). Курс этот напечатан о. Ивановским К.В. для школьного употребления.

«В седьмом классе ― чтения из слова Божия и беседы по поводу прочитанного, причем выбиралось обыкновенно то, что имеет преимущественное, ближайшее отношение к ожидающей воспитанниц педагогической деятельности». «Было стремление придать урокам характер бесед, не было баллов и наказаний, а после экзаменной – заключительной беседы, всем ставились полные баллы (5).

Пение различных церковных песней, в зависимости от содержания урока, практиковалось во всех классах». «Когда стал практиковаться в школу прием окончивших уже второклассные школы» (следовательно, прямо в 4-й класс), «тогда в 4-м классе читалось Евангелие, в 5-м проходился Катихизис с дополнениями, а в остальных делалось то же, что и прежде».

«Батюшка о. Константин» – неизмеримо крупная величина в Св.-Владимирской школе. В течение своего многолетнего законоучительства он сумел создать в школе особую атмосферу, особое настроение учениц, возбудить в них твердую любовь ко Христу, к Церкви..., к Государю, к Родине..., к долгу, к предстоящему им трудному делу... Эта настроенность их сразу же бросается в глаза постороннему человеку. О. В.А. Акимов и о. К.В. Ивановский, следовавшие один за другим в учительской Св.-Владимирской школе, это два несокрушимых ее столпа, надежно поддерживавших ее в течение почти всей ее четверть вековой жизни...

Зато и как же в «школе» любили и любят о. Константина! Как его уважают! Беседует в классе в течение урока. Выходит..., но за ним выходит и весь класс ― окружают его, ходят по коридору, продолжая классную беседу, пока звонок не позовет батюшку в другой класс и т. д. Ловят каждое его слово, взгляд..., внимательно вслушиваются в его ласковые и серьезные речи...

Формализма в его преподавании – никакого. Для него важнее всего было зажечь добрый огонек в учащихся, удовлетворить их душевные запросы, рассеять сомнения. «Иной раз», – говорил мне как-то о. К. Васильевич, – «до Катихизиса и не доберешься на урок »... «Почему?» Да потому, что любознательные воспитанницы, желающие до всего добраться, засыпают вопросами, на которые приходится отвечать и отвечать, разумеется, обстоятельно. Напр., П.Я. Захарова (VІІІ-го вып.), с ее бурнопламенностью, всегда, бывало горит желанием получить разъяснения чуть не десятка вопросов сразу. И отлично! Польза отсюда получалась большая и несомненная...

Успевали делать и прямое дело ― выполнить программу... Служит батюшка в школьном храме, внятно, спокойно, без намека на какую-либо рисовку, с глубоким благоговением, весь уходя в молитву... Ученицы проникаются его настроением – все до единой. Читает молитвы, акафист, говорит ектении, читает Евангелие... Кажется, проще, бесхитростнее невозможно прочитать, но в тоже время никому, решительно никому не прочитать более разумно, более действенно, с большим смыслом.

Его служение – особенное..., и кто ищет театральности, ходульности, жестикуляции, выкриков, тому незачем приходить в Св.-Владимирский школьный храм... Ласковое, доброе лицо, ровное, ровное, спокойное всегда обхождение с окружающими неотразимо влекут к нему всякого... За всем смотрит, во все вникает..., обо всем заботится. На экзаменах беседует с ученицами чисто отечески. He видно и признаков того, что в этих случаях обычно бывает в других учебных заведениях, где экзаменующиеся и боятся, и хитрят..., а экзаменующие обычно напускают на себя важность, строгость... Здесь не экзамен, а какой-то праздник. Все ликуют, радостны, веселы... Одна перед другой рвутся отвечать... Да как отвечают? Все ... до последней... He бывает ответов иных, кроме отличных. Видно, что все любят Закон Божий, видно, что все прочувствовали то, что изучали... И жалуются на то лишь, что не позволяют им отвечать без конца... Зато иных батюшка спрашивает и по два раза. В этих случаях не бывает конца радости вызываемых... Какая твердость знаний! Целые главы слова Божия читаются наизусть свободно, как по книге. В ответах, чуждых механического заучивания, строго разумных и осмысленных, неотразимо чувствуется глубокая религиозность, твердая вера во Христа, в Его святую Церковь... Ни ученицам, ни экзаменующим не хотелось бы, чтоб экзамен по Закону Божию прерывался²⁸³...

При таких условиях уже не приходится и думать о баллах, из-за чего так обычно хлопочут в других учебных заведениях, где иногда бывает нужен только балл, а не знания, не настроение... О каких тут наказаниях, прещениях могла бы быть речь с такими ученицами? Для них ужасным наказанием было бы лишиться благорасположения своего батюшки... Уезжают по домам..., батюшка приходит в школу, дает советы, помогает... Таинство исповеди же у него, как у о. Акимова, превращается в священнодействие из священнодействий... С одной стороны, раскрывается ученицами вся душа..., вся без остатка, а с другой дается вразумление, назидание любящее, отеческое..., даруется во имя Христово прощение, утешение...

Исповедь в «школе» – великий христианский праздник, к которому долго и тщательно готовятся, благодаря указаниям батюшки. Когда ученицы узнали летом 1913 года о том, что батюшка о. Константин уже покинул школу, то в своих письмах скорбели об этом неутешно... «He будет уже более такой чудной исповеди», – писали он ... «Ни у кого другого не желаем исповедываться»... А с какою любовью к ним – этим духовным детям своим – он приобщал их! Стоило посмотреть... Одна такая служба эта ценнее сотни красноречивых – теоретических лекций...

С какой бы стороны ни взглянуть на о. Константина в его школьной деятельности, чувствуете всюду, что это – огромная нравственная сила... Чтоб доставить ученицам и удовольствие, и в тоже время богатую духовную пользу, о. Константин сопровождает их в экскурсиях, напр., летом 1912 г. на Валаам (о чем речь еще будет впереди), все время заботясь о них, как родной отец... Зато они с бесконечною радостью спешат к нему на квартиру, когда он приглашает их к себе в великие праздники, кто может, стремятся к нему на дачу... И всюду встречают от него и от его сердобольной супруги одну только ласку, лишь один теплый привет... Пишут к нему летом, пишут по окончании курса, уже служа учительницами и пр. Благодаря любезности о. Константина, я имел возможность пробежать целую гору этих писем и, читая их, признаюсь, иногда плакал слезами восторга, радости за такого батюшку и за таких его учениц. Побольше бы их! To любовно «поздравляют» они о. Константина «с Ангелом», то просят (и очень часто) «помолиться за них», «с грустью» вспоминают о «говенье» в школе, которое более нигде и никогда уже не повторится, говорят, что «нигде больше нельзя так молиться, как там» – в «Голубой школе»... «Что бы дала», – пишет одна, – «за единственную хотя бы всенощную в школе?» Когда я, – пишет другая, – рассказывала своим маленьким ученицам о Св.-Владимирской школе и о нашем о. Константине, то одна из слушавших малюток неожиданно воскликнула: «я исправилась бы, если б имела карточку батюшки»... Как это трогательно! Та в письме горюет, «почему не спрашивает» ее батюшка по Закону Божию? Уж не сердится ли на нее? Эти, скорбя о том, что «не ответили» батюшке «уроков», пишут ему, объясняют причины и всего больше боятся, чтоб он не подумал про них чего-либо худого, он именно, а не другой кто-либо... Эта с невероятною скорбью в сердце пишет батюшке о том, что «не все сказала» ему «на исповеди». «А ведь Вы это знаете? Как же я теперь явлюсь? Боюсь, что не придется причаститься... Это будет больно»... Другая пишет из деревни: никогда не забуду Ваших, батюшка, слов – драгоценных ― «больше всего храни сердце твое». Помня Ваши советы, всякий раз заранее «обдумываю: хорошо ли будет то или это..., и потом поступаю» так или иначе. «Часто раздражаюсь. Стыдно за это», за «массу недостатков» своих, и следуя Вашему совету, стараюсь исправиться... «Посещать больных – трудное дело» (можно заразиться), – пишет его ученица из глухой деревни, – но помня Ваши слова, «я посещала их» и... довольна... Та, выходя замуж, просит обвенчать ее в школе Св.-Владимирской... и умоляет, чтоб обвенчал ее непременно о. Константин, который для этого специально приезжал с дачи в город среди лета, и пр... Наш «тихий» батюшка, –зовет его одна из Св.-Владимирских учениц. Именно «тихий»... Я не могу даже представить, чтоб он возвысил на кого-либо свой голос... «Тихий», всем доступный, всеми любимый, – «кроткий отец для всех, способный огорчаться, но не сердиться, любящий»..., пишет другая... «Дом Училищного Совета», – еще пишет одна из многочисленных корреспонденток о. Константина, – «такой большой, лестница – такая красивая, комнаты нарядные, так-то страшно делается... Как туда обратиться?» Похлопочите уже Вы за нас, батюшка наш!..

Но... довольно! И разве можно передать здесь хоть сотую долю того, что пишут и писали о своем батюшке ученицы? Из этих откровенных писем видно одно несомненно, что влияние о. Константина, и притом, самое благотворное, наилучшее, идеальное... и только оно одно, не подлежало и не подлежит никакому сомнению, и было огромно, исключительно по своему непередаваемому значению... Мое личное убеждение сложилось в данном случае давно и неизменно ― о. Константин никем незаменим в Св.-Владимирской школе, никем и никогда..., и его уход из законоучителей ее должно только и только оплакивать... Чтоб оценить его, нужно сначала понять... Благодарность к нему в «школе» и о детях не должна никогда не только умирать, но и ослабевать далее и в малейшей степени... Да!²⁸⁴

4) Священник о. Георгий Яковлевич Извеков «из Калужской епархии. Окончил курс Киев. Дух. Академии» (под № 22-м из 46-и) «со степенью кандидата богословия» (по 2-му разряду) «в 1898 г.». Служил «псаломщиком» при православной Церкви в Праге (в Богемии²⁸⁵)..., законоучителем и настоятелем С.-Петербургского Александровского ж. Института... Ныне состоит вторым священником при русской посольской Церкви в Берлине (в Германии). Законоучителем Св.-Владимирской учительской школы был очень недолго, в течение одной лишь сентябрьской трети 1913‒1914 уч. года. В декабре 1913 г. получил назначение в Берлин. Сам о. Георгий писал мне о себе (от 3-го дек. 1913 г.): «Здесь» (т.е. в Св.-Владим. школе) «чувствую, что от меня требуют священнодействия». «Баллов нет»... (что о. Извеков справедливо одобряет).

«В 6-м классе преподаю Богословие по книге Прот. К. Ивановского «Правосл... христ. уч. об истинной вере и жизни». «В 5-м и 4-м классах» (а других, кроме этих трех, в 1913‒1914 уч. г. и не было) – «Катихизис и Церковную Историю» (в издан. «К.П. Победоносцева»). «Уроки Закона Божия начинаются во всех классах» общим «пением и непременно на тему урока» (что о. Извеков резонно хвалит). «При изучении» Закона Божия «очень сильно чувствуется» «отличное знание» ученицами Евангелия, В. Завета, Богослужения» (что, замечу, и понятно, так как все ученицы перед этим прошли школу у незаменимого о К.В. Ивановского).

5) Священник Иоанн Феодорович Альбов – «законоучитель и Настоятель Церкви при Михайловск. Артиллерийской Академии и Училищ ». Из «Костромской епархии». В «1898 г. (9 июня)» окончил курс столичной Дух. Академии (по 1-му разряду) со степенью кандидата богословия (под № 10 из 49-и)²⁸⁶. «В том же году рукоположен во священника к Церкви Предтечи и Крестителя Господня Иоанна (Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви)»²⁸⁷ на Выборгской стороне в С.-Петербурге. Отсюда потом перешел к настоящему месту службы. В Св.-Владимирской учительской школе состоял законоучителем, по его словам, «с 7-го января 1914 г.» (уроки начал «с 14-го января»). Такая смена законоучителей в течение одного и того же учебного года сама по себе конечно, печальна. Законоучителям – каждому, приходится тратить время на знакомство с ученицами, со степенью их познаний, приспособляться к положению вещей..., да и ученицам нужно бывает привыкать к речи нового учителя, к его требованиям, к методу... О. Альбову пришлось лишь доканчивать начатое другим... Я помню его высокие и идеалистические порывы на студенческой скамье и после, и льщу себя надеждой, что они и поныне нисколько не погасли (а быть может, еще более разгорелись). К сожалению, о. Альбов по окончании уч. г. – увы! – покинул школу..., а мог бы быть очень полезен ей...

Б) Учители и учительницы²⁸⁸

1) Церковно-славянского языка

а) Елизавета Михайловна Наумова: «1889‒1892 г.г.»²⁸⁹ «Дочь С.-Петербургского 2-й гильдии купца, окончившая курс С.-Петербургской Земской Учительской Семинарии и учившая 22 года в сельской земской школе Гдовского уезда»²⁹⁰, она «была назначена на должность учительницы» при школе с самого основания последней, с 22-го октября 1889 г.²⁹¹ Помимо церковно-учительской школы, она состояла учительницей и в церковно-приходской при учительской, в одном из двух ее «отделений»²⁹². «Оставила» службу при Св.-Владимирской школе «в конце 1891‒92 уч. года»²⁹³. Часть уроков, по заявлению о. В. А. Акимова (по телефону: 8-го февр. 1914 г.), на время²⁹⁴ была передана ему, может быть два-три урока, с тою целью, чтоб он научил воспитанниц, как следовало, читать в Церкви. Уча их чтению, он разве лишь по необходимости иногда занимался грамматикой, которую преподавала г. Наумова... На ее обязанности лежало и преподавание «чистописания»²⁹⁵. С.И. Мирон-ий отзывается о постановке последнего вполне сочувственно: «чистописание ведется с полным успехом»; «все девочки твердо усвоили четкий и красивый почерк»...²⁹⁶ Об успехах по «церковно-славянскому языку» говорено уж выше (в § об о. В.А. Акимове).

б) Свящ. Григорий Спиридонович Петров ― «1892‒1894 г.г.»²⁹⁷. В 189й г. окончил курс в С.-Петербургской-Дух. Академии по 1-му разр. под № 15 из 50-и²⁹⁸. В списках преподавателей Св.-Владимирской школы числится за 1892‒3 и 1893‒4 уч. г.г.²⁹⁹ Он был законоучителем в церковно-приходской школе после о. В.В. Белогостицкого (о нем см. ниже), а в учительской преподавал только церк.-слав. язык. «В 1893 г. определен к церкви св. Благоверного и Великого Князя Александра Невского, что при Михайловской Артиллерийской Академии и Училище, на Выборгской стороне в С.-Петербурге, и утвержден законоучителем Академии и Училища»³⁰⁰.

Похвала С.И. Миропольского весной 1893 г. по адресу воспитанниц учительской школы, дававших прекрасные ответы по церк.-слав. языку³⁰¹, до известной степени, конечно, должна быть поставлена и на счет преподавателя о. Петрова. Воспитанницы вспоминают об о. Г. Петрове тепло: «славный, добрый; с ним весело, интересно; мы его очень любим и всегда рады, когда он приходит в школу»...³⁰² Вспоминают, как он служил в «Голубом зале», где еще стояла рождественская елка, молебен при наступлении 1893-го года, и как они приглашали его прийти к ним на их «елку» и пр.³⁰³ Вспоминают об его участии во встрече митрополита в школе (14 янв. 1893 г.)³⁰⁴. По рассказам учениц о. Петрова, его уроки производили хорошее впечатление...

К сожалению, дальнейшая его (уже вне Св.-Владимирской школы) деятельность, речь о которой не имела бы отношения к нашей задаче и потому нами не ведется (в свое время мы писали о ней немало, напр., в «Ц. Вестн.», «Hoв. Врем.», «Заре» и пр.), пошла по совсем ложной дороге... и привела его – увы! – к потере священнического сана! Можно ли было предвидеть это в те дни, когда он преподавал в школе Св.-Владимирской?! Можно ли было думать, что он ответит и черной неблагодарностью облагодетельствовавшему его К.П. Победоносцеву?.. Впрочем, о нем довольно!..

в) Елизавета Валериановна Фокина ― «1894‒1897 г.г.³⁰⁵ Речь о ней уже была выше, когда говорилось о «Надзирательницах» школы. Здесь прибавим лишь то, что С.И. Миропольский в свое время с большою похвалою отзывался о постановке в школе преподавания церковно-славянского языка этою, конечно, учительницею³⁰⁶.

«На уроках» этого «языка», ― писал он, ― «воспитанницы не только прочитывают по славянскому тексту события священной истории, читают псалмы, жития, песнопения, но также многое изучают наизусть... На последнем, напр., испытании по церковно-славянскому языку в младшем классе учительской школы девочки читали свободно наизусть 14 псалмов (3-й, 15-й, 21-й, 22-й, 26-й, 37-й, 50-й, 62-й, 69-й, 87-й, 120-й, 136-й, 141-й, 145-й). Такое изучение, продолжаясь через весь курс, обогащает воспитанниц обильным материалом церковного характера, вводит их в дух языка славянского, сродняет их с языком Церкви, и в тоже время дает возможность законоучителю пользоваться готовым материалом... При изучении псалмов воспитанницы свободно разъясняют места пророческие, прообразы, делают сближения событий Ветхого и Нового Завета»... «Ведется постоянно перевод изучаемого». «Систематически» проходится «грамматика церковно-славянского языка»... как вещь, конечно, бесспорно необходимая и полезная...

г) Татьяна Феодоровна Федорова – воспитанница первого выпуска Св.-Владимирской церковно-учительской школы (1889‒1894 г.г.), окончившая ее «с правами домашних Наставниц». В «1894‒95 учебном году» состояла на службе «в образцовой школе» при Св.-Владимирской учительской. В «1895‒1902 г.г. была воспитательницей (с 1899 г. – «классной наставницей») в учительской школе и преподавала славянский яз., русский, пение, чистописание, рисование». «С 1902 г.» и по настоящее время состоит «учительницей образцовой школы и преподавательницею славянского языка в учительской»³⁰⁷.

Вся жизнь ее отдана на служение родной «Almae Matri», ее воспитавшей. Других интересов, кроме школьных, у ней нет. Стоит посмотреть (а я часто это видел), с какою любовью она подводит в школьном храме малышей из церковно-приходской школы ко Кресту, к Евангелию..., чтоб понять, что это за педагог...

Примечание. По словам П.П. Мироносицкого (см. о нем ниже), он в свое время преподавала «III-у выпуску» «рус. яз.» («в 1897‒8 уч. г.») и «VІ-у выпуску» «церковно-славянский» (см. его письмо ко мне от 17-го дек, 1913 г.) «в 1903‒4 г.» (его письмо ко мне от 21 февр. 1914 г.).

2) Русского языка

а) Мария Феодоровна Иванова: см. выше в § о «Надзирательницах». Она, по ее собственным словам, преподавала два месяца (в 1889 г.) до своей болезни. В течение последней преподавала все предметы вместо нее Мария Ивановна Барчук (см. выше), приглашенная быть временною ее заместительницею. Так писала мне сама М.Ф. Иванова (ныне Попова) от 15-го февр. 1914 г.

б) Серафима Николаевна Смирнова: «1890‒1894 г.г.» См. о ней выше в § о «Надзирательницах». Там охарактеризовано было и ее преподавание «русск. языка и словесности».

в) В то же время «в 1890‒1891 г.г.» преподавала «русский язык и словесность», а также арифметику Ольга Александровна Мякотина (вышедшая в 1891 г. замуж). Из этих двух учительниц первая (С.Н. Смирнова) преподавала в старшем классе, а вторая – в младшем (появившемся с осени 1890 года)³⁰⁸. После Ольги А. Мякотиной – «по 1893 г.» преподавала:

г) Екатерина Ивановна Улегина³⁰⁹, «окончившая курс в Костромской женской гимназии»³¹⁰. Последняя (по сообщению Т.Ф. Федоровой) состояла учительницею и в образцовой церковно-приходской школе, a в учительской преподавала еще и арифметику³¹¹. Е.И. Улегина (должно думать, что и О.А. Мякотина) преподавала русский язык «в 1-м классе» учительской школы³¹².

д) Елизавета Валериановна Фокина. О ней уже говорилось в § о «Надзирательницах». Русский язык преподавала «с 1895 по 1897 г.»³¹³. В тоже время, т.е., «с 1895 года» и «до 1899-го», состояла учительницею того же языка:

е) Татьяна Феодоровна Федорова³¹⁴, о которой немного выше мы уже сообщали.

ж) В течение дальнейших годов преподавание русского языка отошло к «классным Наставницам», о коих будем ниже говорить особо.

С. И. Мироп-ий говорит, что «занятия» Е.И. Улегиной «по русскому яз. в младшем отделении шли очень успешно, как показали испытания» весной 1892 г.³¹⁵ Вообще, о школьных экзаменах этих он свидетельствует³¹⁶, что они были всецело удачны. Ясно было, что ученицы «отчетливо и твердо усвоили весь курс грамматики.» «Давали правильные определения частей речи, безошибочно делали грамматический разбор, составляли примеры на грамматические правила и» превосходно «читали наизусть стихотворения». Это – по русскому языку.

«Пo словесности» (у С.Н. Смирновой) экзамен весной 1892 г. был весьма интересен, в свою очередь. «Ученицы читали наизусть» известный «образец», «разбирали», «показывали, к какому роду поэтических произведений он относится, и давали определение прочитанного вида поэтических сочинений». «Знания воспитанниц» были «тверды, отчетливы, разумны... Тайна успеха заключалась в том, что в преподавании было отброшено все лишнее и взято было лишь существенное. Такое преподавание, сберегая время и сосредоточивая занятия и внимание учениц, дало возможность не только своевременно пройти курс, но и сделать многи его повторения. Явилась возможность изучить массу поэтических образцов», что «благотворно повлияло на выработку устной и письменной речи воспитанниц, вообще дававших ответы языком правильным, свободным, чистым. Учительница, видимо, обращала должное внимание на произношение и прозаических образцов. Воспитанницы читали их прекрасно»...

«При испытании по русскому языку и словесности на экзамене рассматривались и письменные работы учениц. На эти работы было обращено особенное внимание, и они были поставлены в тесную связь с преподаванием словесности». «Часть» их «была посвящена более прочному усвоению преподаваемых уроков. Так, ученицы писали о былинах, сказках, исторических песнях, лирических произведениях, романе и повести, драме, баснях, об отличии прозы от поэзии..., характеристики (Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна – по Гоголю, Лиза по «Дворянскому Гнезду», «Летописец» по Пушкину...), излагали прочитанное и рассказанное и составляли самостоятельные работы на данные темы (Чем привлекательна зима? В лесу летом; Святки – рассказ; Охотой много можно сделать – рассуждение. Что я читала? Друг познается в нужде; придумывали рассказы на пословицы...). Приобрели хороший навык в связном и свободном изложении своих мыслей; писали все грамотно; упражнения исполнялись тщательно, писались четко, опрятно». «Некоторые работы» особенно выдавались из ряда прочих своими отменными достоинствами. «Очень удовлетворительны» были и «упражнения воспитанниц младшего отделения».

Тот же С.И. Миропольский и в 1893 г.³¹⁷ не менее сочувственно отзывается о добрых результатах преподавания в школе русского яз, и словесности. «Темой для экзаменационного сочинения старшего класса послужило описание путешествия к чудотворной икон Богоматери – «Всех Скорбящих Радости» («в селении Стеклянного Завода» в С.-Петербурге). Сочинения оказались написанными прекрасно. Ученицы обнаружили твердый навык в отчетливом изложении предмета, правильность стиля, чистоту языка; правописание оказалось безукоризненным. Писали... без всякой помощи»... «Очень хороши были ответы по грамматике русского языка»...

И в 1896 г. он же³¹⁸ по-прежнему благоприятно высказывался о преподавании русского языка в школе. Между прочим, хвалил обычай, «широко» в ней практиковавшийся, «заучивать наизусть стихотворения» и пр. и «давший прекрасные плоды». В упомянутом году, – говорит он, – «воспитанницы среднего класса выучили наизусть и отвечали на экзамен 39 стихотворений: Спаситель – Толстого, Степная дорога – Никитина, Степь – его же, 17 окт. – Майкова, В поле –Берга, Весна – Майкова, Mope – Жуковского, Видение – Уколова, Монастырь – Толстого, К Рейну – Языкова, Сладость молитвы – Никитина. По прочтении псалма – Хомякова, Москва – Вяземского, Слава Божия – Хомякова, Постом – Майкова, Благословение природы – А. Толстого, Новый Завет – Никитина, Святая Русь – Вяземского, Вечер в лесу – Майкова, Крестный ход в Кремле – Вяземского, Ночь на жнитве ― Майкова, Ко гробу Кутузова ― Пушкина, Украинская ночь – Гоголя, Летней ночью – Ивина, Летний вечер – его же, Деревня – Пушкина, Сумерки-Ночь – Ивина, Мальчик в лаптях – Ф. Глинки, Весна – Фета, Степь – Розенгейма, Ночь – Пальмина, Нива – Лермонтова, Сосна – его же, Душа ― А. Толстого, После грозы – Яхонтова, Кремль при лунном свете – Загоскина, Русь – Луговой, Утро – Майкова».

«Письменные упражнения воспитанниц были обильны и велись в правильной системе, с особым тщанием, причем требовались не сочинительство, а простое, ясное изложение, последовательность мысли, правильность выражений, чистота стиля и грамотность»...

В журн. «Народ. Образование»³¹⁹ говорится, что «все воспитанницы» Св.-Владимирской школы «ко времени окончания курса привыкают свободно владеть пером» («весьма важное достоинство учительницы!»).

В отчете о «Церковной школе на Всероссийской выставке 1896 г. в Нижнем Новгороде»³²⁰, между прочим, читаем: из фигурировавших на выставке «письменных упражнений» учениц церковных школ «образцовыми и характерными по самостоятельному изложению мыслей» оказались «работы учениц Свято-Владимирской церковно-учительской школы в С.-Петербурге».... «Упражнения написаны на темы из священной и гражданской истории, из природы и жизни, быта сельского и ученического, причем все эти темы, проникнутые единством основной мысли, решаются учащимися с одинаковым интересом и вниманием. Доброе настроение, религиозное чувство и здравые понятия – вот характерные особенности произведений юных авторов»...

«Весьма интересными оказались дневники учащихся» в Св.-Владимирской школе. «В записках о посещении уроков в образцовой церковной школе ученицы представили свои замечания о ходе обучения Закону Божию, грамоте и счислению. Делая заметки о результатах своих практических занятий в школе, будущие учительницы яснее уразумевали, и глубже запечатлевали в своем сознании приемы обучения опытных учителей. Наряду с объективным изложением своих наблюдений некоторые ученицы выражали и критическое отношение не только к поведению и ответам учащихся, но и к самому учителю.

Так как главная цель церковной школы – религиозно-нравственное воспитание, и будущий учитель должен быть вместе и опытным воспитателем, то с этою целью каждой ученице старшего класса Св.-Владимирской школы поручается воспитание одного из детей младшего возраста» (в свое время уже говорилось об этом в нашей книге). «Отсюда получили свое начало педагогические дневники и характеристики, в которых юные ученицы изобразили своих еще более юных питомцев»³²¹.

«С неослабевающим интересом читаются эти занимательные произведения. В них, словно живые, проходят перед Вами ученики то религиозные, добрые и правдивые, то способные, любознательные, смышленые, то хитрые, самолюбивые и лживые или неряшливые, рассеянные и тупые. Здесь же изображены радости и скорби самих воспитателей, употребляемые ими меры исправления худых, и средства поощрения хороших учеников. Таким образом, Св.-Владимирская церковно-учительская школа всем строем своей жизни и преподавания развивает у будущих учителей народных убеждение, что вся задача их деятельности, через соединение обучения с воспитанием, состоит в утверждении в народе религиозных и нравственных понятий»...³²²

Наглядным и неотразимым свидетелем того, как высоко было поставлено преподавание русского языка и словесности в Св.-Владимирской школе за все время ее существования, являются:

1) цит. «Воспоминания» воспитанниц первого выпуска школы, где налицо, как и сказано уже было выше, 29 отдельных произведений ученических, написанных толково, ясно, просто, сердечно, литературно...

2) Школьный журнал «Звезда»³²³, выходивший уже в конце 25-летней жизни школы (в 1911‒1913 г.г.) свидетельствует своим содержанием, что изучение родного языка здесь прогрессирует все больше и больше.

3) Издавались «журналы» в Св.-Владимирской школе и раньше (напр., лет 6‒8 тому назад). Они сохраняются, и являются наглядным подтверждением того, что школа всегда отлично понимала значение изучения родного языка...

4) Письма воспитанниц к разным лицам, дневники и пр., все это в данном случае является серьезным свидетелем истинности наших тезисов в настоящем случае.

Примечание. Чит. примечание, оканчивающее § о преподавателях церковно-славянского языка.

3) Истории русской словесности

а) Афанасий Михайлович Ванчаков, «1892 г.» (со второй половины) – «1897 г.» (оканчивая первой его половиной)³²⁴. Кандидат Московской Дух. Академии (выпуска 1884 г.) – в настоящее время состоит «Наблюдателем церк.-приходских школ и школ грамоты»во всей Империи³²⁵. Нужно заметить, что по Уставу 1889 г. (см. выше), преподавание «истории русской словесности», как особого предмета, не требовалось сколько-нибудь ясно. И судя по отчету С.И. Миропольского об экзаменах, происходивших в «школе» весной 1892 г., эта «история» и не преподавалась (преподавались «грамматика», «теория словесности»..., см. несколько выше у нас в нашей книге)³²⁶. Тем не менее, лица, школою заведовавшие, нашли необходимым (еще до Устава 1894 г.) ввести преподавание и данной «истории», как предмета, бесспорно, необходимого, что ясно уже и само собою. А.М. Ванчаков и был первым преподавателем.

А. Михайлович пишет о своем преподавании следующее.

«У меня было 2 урока в неделю в старшем классе, а так как курс каждого класса был по 2 года, то всю историю словесности я проходил с ученицами в течение двух лет. Старался знакомить девочек с самыми произведениями русских писателей. Сам читал им эти произведения (иногда во внеурочно время, в праздники) и побуждал их к чтению». Впрочем, «они и сами любили читать русских классиков, увлекались ими, и многое запоминали из прочитанного (учили наизусть много стихотворений по своему выбору» или по указаниям «учительниц», а в особенности «Екатерины Александровны, которая часто бывала на уроках, и любила слушать, когда девочки с пониманием и с огоньком» произносили «то или другое стихотворение»). «Для запоминания классных объяснений давались учебные руководства и пособия» с соответствующими «нуждам» пояснениями, дополнениями... «Сочинений» назначал «мало». «Это лежало, главным образом, на» обязанности «учительниц», «но перечитывал и пересматривал прочитанные» уже «учительницами» ученические работы».

A.М. Ванчаков был не только преподавателем в школе.

«Я», – пишет он, – «вскоре» же «после начала» своих «занятий по преподаванию получил ордер Обер-Прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева», о «назначении меня членом Совета школы, в помощь Попечительнице», и затем «был нередко приглашаем на совещания» по вопросам жизни школы, «происходившие часто», на коих обычно «присутствовал» в качестве «живого участника» «архиепископ, а потом и митрополит Антоний. Но при этих совещаниях очень редко составлялись какие-либо протоколы. Принятые решения прямо приводились в осуществление»³²⁷ (что разумеется, можно только одобрить. За журналами, да протоколами, отношениями, да бумагами за номерами, чаще всего уходит куда-то в сторону и самое дело, где канцелярщина подобная процветает, поглощая собою самую жизнь...)».

«Когда же вырабатывались Программы или Положения, то такие вещи обыкновенно печатались, и если нужно было утверждение Св. Синода или законодательное, то посылались» по соответствующему «адресу»...Так сказать, контр-ордера не последовало и доселе, так что и поныне A.М. Ванчаков мог бы чувствовать себя чем то вроде «инспектора», что ли, школы, «главным образом» конечно «по учебной части»...

А. М-ч же до последнего времени не забывает Св.-Владимирской школы. Помимо посещений ее в школьные праздники, он иногда приходит специально для того, чтобы что-либо прочитать воспитанницам, которые потом вспоминают об этом с благодарностью... He мудрено, что в свое время его преподавание удостоилось лестной аттестации, напр., со стороны С.И. Миропольского, и притом, не раз ― в 1893 г. и в 1896 г. Говоря об «ответах воспитанниц» (на экзамене весной 1893 г.) «по истории словесности», С.И. М. назвал их «очень хорошими»³²⁸. Похвалил он же их ответы и на экзаменах весной 1896 г.³²⁹ С восторгом о нем вспоминает, напр., воспитанница 1-го вып. А.С. Семенова в письме ко мне от 9-го ноября 1913 г.

б) Игнатий Онисимович Аралов. Преподавал в течение «1897‒1898 уч. г.»³³⁰. Воспитанник столичного Историко-Филологического Института. Служил чиновником в М. Нар. Просвещения. Занимал в последние годы должность «Делопроизводителя 7-го класса» (в «Департаменте Нар. Просв.»). Теперь служит в г. Орле Инспектором Алексеевской гимназии. Как преподаватель, отличался сухостью, требовательностью, педантичностью. Явно, что он, посему, мало подходил к атмосфере Св.-Владимирской школы, которую ему и пришлось скоро покинуть³³¹.

в) Димитрий Иванович Абрамович. Магистр богословия и профессор С.-Петербургской Духовной Академии по «кафедре русского и церковно-славянского языка, и истории русской литературы (1898‒1909 г.г.)»³³² – он преподавал в Св.-Владимирской школе («теорию словесности и историю русской литературы») «с 1898 г. по 1902 г.»³³³. Служит на «Высших Женских Курсах» в С.-Петербурге, в «Императорской Публичной библиотеке» и пр.³³⁴

г) Георгий Захарович Кунцевич. «Магистр русской словесности, прив.-доц. С.-Петербургского Университета» и пр.³³⁵ – он был преподавателем («словесности и истории русской литературы») в «двух старших классах» школы недолгое время «с 1902 по 1903 г.»³³⁶ (точнее, в течение 1902‒3 уч. г.). Его ученицы лично мне передавали о «хорошем впечатлении» от уроков своего учителя...

д) «С 1903-го по 1906-й г.» снова преподавал в школе И.О. Аралов³³⁷, приглашенный Екатериной Александровной. Очевидно, трудно было найти даже и в столице человека, который удовлетворял бы требованиям Св.-Владимирской школы, искавшей идеальных преподавателей... Попечительница школы, посему, сделав два опыта по оставлении последней г. Араловым, сочла за лучшее вернуть его. Возвратившись сюда, последний на этот раз пробыл здесь дольше...

е) Михаил Феодорович Быстров – «член Учебного Комитета при Св. Синоде, Председатель педагогического Совета жен. гимн. Шуйской» и пр. «Оконч. курс С.-Петербургского Университета»³³⁸. Он писал мне (от «28 ноября 1913 г.»): «Я был приглашен в Св.-Владимирскую школу... в сентябре 1906 г.», и оставался там преподавателем «до сентября 1912 г.» «Преподавал сперва в IV (теорию словесности) и в VI классах, потом – в V и VII и, наконец, в VI и VII классах. Преподавание велось в IV кл. по учебнику Белоруссова, в V и VI кл. по учебнику Незеленова и в VII по моим «Очеркам русской литературы после – Пушкинского периода». Главною целью моего преподавания было ознакомление учениц с самыми текстами литературных произведений, чтобы они знали автора, а не об авторе, чтобы они живо чувствовали всю художественную прелесть изучаемого образца. В VІІ классе ученицы на уроках читали составленные ими самими рефераты на заданные мною темы. Каков был результат моих занятий, судить не мне». Мне лично пришлось быть на экзамене по истории русской литературы в VII классе Св.-Владимирской школы (29 мая 1912 г.), и я настойчиво утверждаю, что отвечавшие действительно знали русских писателей, а не о русских писателях лишь. Эта приятная особенность ответов неотразимо бросалась в глаза. Видел я тогда же и экзаменские работы учениц VII класса – строго литературные и содержательные. Их одних было бы достаточно для доказательства полной и солидной подготовленности воспитанниц к учительству в школах.

ж) Священник Иаков Николаевич Ктитарев. В 1904 г. окончил курс в С.-Петербургской Духовной Академии по 1-му разряду (под № 32 из общего числа 67-и)³³⁹. «В Св.-Владимирской школе» преподает «историю русской литературы с 20 сентября 1912 г.» и по настоящее время³⁴⁰.

В письме ко мне от «26 ноября 1913 г.» он сообщает: «В V классе в течение 1912‒13 уч. гг. были прочитаны ученицами, и освещены преподавателем с исторической и литературной стороны ― Жуковский (романтическое направление на Западе и в русской литературе), Карамзин (сентиментализм в западно-европейской и в русской литературе), Крылов, Пушкин, Гоголь, Лермонтов». Изготовлялись «домашние и классные письменные работы» (на «такие», напр., «темы»: «Почему Жуковский может быть другом читателя, Поэзия – религии небесной сестра земная, Образовательное и воспитательное значение «Писем русского путешественника», Любовь к родине в «Истории Государства Российского», Нравственные мотивы в поэмах Пушкина, Влияние воспитания Онегина на его последующую жизнь, Трагизм личности Бориса Годунова по драме Пушкина, Галерея портретов в «Мертвых душах» Гоголя, Нравственный смысл комедии «Ревизор», Лирики Лермонтова как общая характеристика его поэтического творчества»).

«В VII классах» за тот же год «были прочитаны и критически рассмотрены С. Аксаков, Григорович, Достоевский, Л. Толстой, Фет, А. Майков, Тютчев, А. Толстой, Островский, Данте, Сервантес, Шекспир, Гете. Письменные работы были предложены на темы ― Природа и люди в изображении Аксакова; Вера в Бога и в бессмертие души, как основа художественного творчества Достоевского; Неудачные приемы исторической критики Л. Толстого в «Войне и мире»; Значение лирики Фета; Христианство и язычество в изображении Майкова; Россия и ее будущее по верованию Тютчева; Идеализм и материализм в освещении А. Толстого; Временное и вечное в «Дон-Кихоте» Сервантеса; Люди и страсти в драмах Шекспира».

Теоретическое изложение курса неизменно сопровождалось практическим изучением поэта, чтением его произведений в классе (с объяснениями) и во внеурочное время. Каждый поэт не только изучался, но был переживаем. Много произведений выучено наизусть, причем особое внимание уделялось приемам выразительного чтения. Метод преподавания был по-преимуществу лекционный. Познания учениц проверялись путем репетиций». Их успехами преподаватель, по его словам, был всегда доволен...

Примечание. Ниже будет сказано, что по особому – исключительному случаю, преподавал в 1907‒8 уч. гг. «историю всеобщей литературы» и «довел ее до конца ХVІІІ в.» П.М. Ивановский (преподаватель «гражданской истории»). См. § о преподавателях «гражд. истории».

4) Истории гражданской

а) В отзывах С.И. Миропольского об экзаменах в Св.-Владимирской школе, сделанных в 1892 и 1893 гг.,³⁴¹ почему-то нет упоминаний об экзамене по «гражданской истории». Умолчание тем более непонятно, что «с 1890 г. до 1894 г.»³⁴² историю преподавала здесь Серафима Николаевна Смирнова, о которой, как мы уже говорили выше, г. Миропольский всюду отзывается с исключительным восторгом, и которая, как следует думать, преподавала и этот предмет с никогда не покидавшим ее успехом. Вероятно, экзамена по «истории» в упомянутые годы и не было. С другой стороны, до С.Н. Смирновой никто не преподавал в школе этого предмета.

б) Свящ. Василий Александрович Акимов преподавал историю в «1894‒5 г.г.»³⁴³

в) Елизавета Валериановна Фокина – в течение «1895‒7 г.г.»³⁴⁴ Делая краткий отзыв о преподавании в Св.-Владимирской школе «истории», С.И. Миропольский в 1896 г. между прочим писал³⁴⁵: «изучение русской истории сопровождается избранным чтением исторического материала в живых очерках наших лучших историков». Он справедливо рассуждал (да так смотрели на дело и в «школе»), что «русская история... имеет и воспитательное значение»..., «представляя училище духовной доблести и патриотизма», почему де и «проходится» здесь «обстоятельнее» всеобщей³⁴⁶...

г) Аркадий Григорьевич Болдовский – «воспитанник Киевской Духовной Академии (ум. в 1906 г. Служил в «Учебном Комитете при Св. Синоде», и был «постоянным сотрудником журн.» «Церк. Ведомости»³⁴⁷... В «школе» служил недолго ― «с 1897 г. до января 1898 г.»³⁴⁸.

д) Протоиерей Михаил Иванович Хитрово. «Кандидат» Московского Университета и Московской Духовной Академии, даровитый и высоко-настроенный пастырь, выдающийся педагог..., впоследствии «Помощник Председателя Училищного Совета при Святейшем Синоде» – он зарекомендовал себя преподаванием, между прочим, «истории» еще «в московских учебных заведениях» (а отчасти, и своими литературными трудами)³⁴⁹... Поэтому, естественно, он был приглашен и в Св.-Владимирскую школу, где и преподавал «с 1898 г.»³⁵⁰, но сравнительно недолго. «Скончался 27 апреля 1899 г....³⁵¹

е) Петр Михайлович Ивановский. Отлично окончил курс в С.-Петербургской Духовной Академии в 1886 г. (по 1-му разряду под № 6-м из общего числа 96-и челов к)³⁵², и неизменно служил и служит на педагогическом поприще в различных учебных заведениях. В настоящее время состоит Инспектором столичной Петровской женской гимназии.

О своей службе в Св.-Владимирской школе он пишет (мне) от «20 ноября 1913 г.» следующее: «Я состою преподавателем русской и всеобщей истории в школе с 1-го ноября 1899 г. Кроме истории, по желанию Е.А. Победоносцевой, занимался психологией с ученицами специального (VII) класса в течение трех лет (1903, 1905 и 1907 г.г., VII класс» тогда «был через год»). «В 1907 г., когда при школе был открыт, в виде опыта, VІІІ дополнительный класс», «я приглашен был читать историю всеобщей литературы, которую довел до конца XVIII в. К сожалению, опыт не повторился, и мой курс остался незаконченным».

Преподавание в школе носит такой характер, «несколько» необычный для «других школ»: «урочная система чередуется с лекционной, классное преподавание разнообразится рефератами учениц на разные темы исторического и историко-литературного характера».

П.М. Ивановский – опытный и ценный педагог, еще пред поступлением своим на службу в Св.-Владимирскую школу, представивший Попечительнице обстоятельный печатный «Конспект чтений по истории русского быта в педагогическом классе Елисаветинского Института» (С.-Петербург. 1898 г. Стр. 1‒40), свидетельствующий о серьезном понимании им дела. Солидным и цельным преподавателем я лично знал его еще с 1886 г., когда он служил в столичной Дух. Семинарии (преподавал «историю и обличение русского раскола»). Мое мнение о нем вполне сохранилось и после того, как я побывал на экзамене по «истории» в VІ классе Св.-Владимирской школы 22 мая 1912 г., и выслушал здесь превосходные ответы его учениц, делавшие честь и «школе», и учителю...

5) Математики

а) Мария Феодоровна Иванова. Преподавала арифметику всего «лишь два месяца» по открытии школы (в 1889 г.). Во время ее болезни преподавала М.И. Барчук. О той и другой мы уже говорили в § о «Надзирательницах», а также в § о преподавательницах «русского языка».

б) Ольга Александpoвна Мякотина. Была преподавательницею тогоже предмета в течение «1890‒91 г.г.»³⁵³ Речь о ней уже была в § о преподавателях русского языка.

в) Екатерина Ивановна Улегина. О ней я уже говорили выше, в том же параграфе. Арифметику она преподавала после той же О.А. Мякотиной, после которой она преподавала и русский язык. Годы ее учительства «с 1892 по 94»³⁵⁴.

У С.И. Миропольского читаем: «учительница арифметики г-жа Улегина – трудолюбивая, усердная, и знающая свое дело наставница. По недавности занятий в школе, она еще не приобрела опытности, тем не менее ученицы ее хорошо усвоили преподанное, хотя можно было бы пожелать им более находчивости в умственном счислении»... Они «прошли простые числа, именованные и дроби. На экзамене» (весной 1892 г.) «правильно решали задачи, верно давали определения арифметических действий и вообще отвечали хорошо»³⁵⁵... «Значительный успех обнаружили в арифметике» и в 1893 г. («простые и десятичные дроби, правила товарищества и смешения)»...³⁵⁶ Е.И. Улегина преподавала в школе также и «географию» (см. ниже).

г) Варвара Александровна Мякотина. Значится преподавательницей с «1892‒3 уч. г.г.»³⁵⁷ «по 1897 г.», поступившею на службу вслед за уходом из школы ее сестры ― Ольги А. Мякотиной³⁵⁸. Кроме арифметики, В.А. Мякотина, «окончившая Екатерининский Институт и Педагогические курсы» в С.-Петербурге, преподавала в Св.-Владимирской учительской школе еще и географию, а также состояла «учительницею в школе грамоты» при вышеназванной учительской³⁵⁹. С.И. Миропольский в отзыве о «школе» от 1896 г. коротко замечает, что «программа арифметики» здесь «обнимает собою полный курс ее, и заканчивается изучением методики преподавания этого предмета в начальной школе»..., и только³⁶⁰.

Сказанное выше об успешных экзаменах весной 1893 г. относится и к В.А. Мякотиной, преподававшей в то время, наряду с Е.И. Улегиной. Ясно, что учительница стояла на должной высоте. В.А. Мякотина. как видно из предыдущего, в течение некоторого времени преподавала одновременно с Е.И. Улегиной, поступив в школу, однако, позже последней, так как весной 1892 г. С.И. Миропольский знает только Е.И. Улегину и не упоминает о В.А. Мякотиной³⁶¹.

д) Александра Васильевна Зверинская. Годы ее службы в школе ― «1897 и 1898 г.г.»³⁶².

е) Василий Петрович Корнаков. «Оконч. С.-Петербургский учительский Институт»³⁶³.

По моей просьбе он сообщил о себе от 13-го ноября 1913 г. следующее: «В Св.-Владимирскую школу я был приглашен в первый³⁶⁴ раз на летние курсы по географии и физике в 1898 году. А с 1-го сентября того же года я поступил в школу уже преподавателем математики, географии и физики в старшие классы, и служил до своего отъезда в Олонецкую губернию на должность Инспектора народных училищ, т.е. до 1-го октября 1900 года».

ж) Семен Ильич Шохор-Троцкий. Годы его службы в «школе» с «1900-го» (после ухода В.П. Корнакова) «по май 1906-го»³⁶⁵. Это – известный в столичном педагогическом мире преподаватель, получивший образование в русских и заграничных высших учебных заведениях и автор многих трудов по математике. К сожалению, принимал «участие в декабрьской (1905 г.) политической забастовке»... Он энергично настаивает на «необходимости согласования обучения и преподавания с требованиями психологии вообще, и психологии детского и юношеского возрастов в частности», и на «вытекающей отсюда необходимости построения всего курса математики на методически подобранных задачах и упражнениях, а не на объяснениях учителя и не на тексте учебника», считает «необходимыми» «по каждому отделу математики две книги для учителя (одну – по методике преподавания данного предмета и другую – содержащую методически расположенный подбор задач и упражнений, подлежащих проработке со стороны учеников под непосредственным руководством учителя) и две для учеников (одну – задачник, содержащий задачи и упражнения, подлежащие самостоятельной проработке со стороны учеников, и другую – содержащую краткое изложение учений данного предмета для приведения усвоенного учениками в логически стройную систему)»... «Много раз руководил летними педагогическими курсами для народных учителей и учительниц»...³⁶⁶ Преподавание его, как видно из предыдущего, оригинально до известной степени и не лишено целесообразности...

з) Иван Димитриевич Яковлев. Числится среди преподавателей школы как «преподаватель математики» в 1906 г. Начал службу здесь«с 1905 г.». «Оконч. курс в С.-Петербургском Университете». В списке значится преподававшим одновременно с С.И. Шохор-Троцким³⁶⁷.

и) Всеволод Иванович Романовский. «Окончил курс С.-Петербургского Университета». Преподавал «с 1 сентября 1906 г.» (после Ш.-Троцкого С.И.) «по август 1908 г.»³⁶⁸ В настоящее время «экстраорд. профессор по кафедре чистой математики» в Варшавском Университете, «магистр чистой математики»³⁶⁹. Женат на воспитаннице школы Ел. Е. Кожемякиной (оконч. специальный класс в 1908 г.).

і) Норберт Болеславович Завадский. Время его службы в школе ― «1908 год» (с сентября) и «1909-й» (до начала 1909‒10 уч. г.г.)³⁷⁰. Служит в столичном «Ремесленном училище Цесаревича Николая»³⁷¹.

к) Димитрий Эдуардович Теннер (ныне «ген.-м.», служащий в «Николаевском кадетском корпусе», на «Педагогических курсах военно-учебного ведомства», и состоящий «Помощником директора педагог. муз. воен.-учебн. завед.»³⁷² «Оконч. курс Педагог. курс. воен. уч. вед.». В Св.-Владимирской школе преподавал с «1-го сентября 1909 года» и оканчивая 1911‒12 уч. годом³⁷³. В 1907‒8 уч. г.г. преподавал временно и по особому случаю, см. ниже о VIII-м дополнительном классе.

л) Василий Петрович Корнаков. Он уже был в числе преподавателей «школы» «до 1-го окт. 1900 г.» («с 1-го сент. 1898 г.»), о чем выше и говорено. Теперь возвратился сюда опять.

«По выходе в отставку из Минист. Нар. Просвещения», – пишет он мне (от «13-то ноября 1913 г.»); «я вновь поступил в школу преподавателем с 1-го октября 1909 г., и состою таковым и по настоящее время. Преподаю математику (арифметику, алгебру и геометрию) и методику в V, VІ и VII классах».

Примечание. Преподавала математику (ученицам ниже V-го класса) также и классная наставница – Александра Ильинична Андреева (о ней см. ниже в параграфе о преподавателях «физики»...). Об этом письменно свидетельствует Т.Ф. Федорова. В настоящее время преподает математику (ученицам ниже V-го кл.) классная наставница Матрона Борисовна Скворцова (см. о ней ниже в § о «классных наставницах»). См. и письм. свидетельство Т.Ф. Федоровой.

6) Географии

а) Серафима Николаевна Смирнова³⁷⁴. О ней уже говорено выше не раз (как о «Надзирательнице», как об учительнице «русского языка»... и «истории»). Сказав, что она «прекрасно» преподавала «словесность»..., «мастерски» – «русский язык»..., С.И. Миропольский прибавляет: «не менее успешно проходились» у ней «общие сведения из математической, физической и политической географии, положенные во II-м классе. Heсмотря на сухость этого обозрения – вследствие его общности, девочки прекрасно его усвоили»³⁷⁵. Имеем в виду отзыв С.И. Мир-го об экзаменах, бывших в школе весной 1892 г.

б) Екатерина Ивановна Улегина ― см. выше о преподавателях математики и русского языка.

в) Варвара Александровна Мякотина ― см. § об учителях математики.

Две первых учительницы преподавали географию одновременно ― С.Н. С. в старшем классе, а Е.И. У. в младшем. Третья преподавала этот предмет после второй – Екатерины И. Улегиной. Одобрительный отзыв С.И. Миропольского о преподавании в школе географии (ученицы «обнаружили значительный успех» в этом предмете) сделанный им в 1893 г.³⁷⁶, относится, конечно, главным образом к С.Н. Смирновой, дольше других (из числа этих трех лиц) преподававшей ее, и затем к Е.И. Улегиной, преподававшей предмет к тому времени в течение целого учебного года. В.А. Мякотина, вероятно, еще не приступала в рассматриваемое время к преподаванию именно географии. Это говорим предположительно (т.е., отмечаем последнее обстоятельство), по невозможности установить точные данные.

г) Мария Евгеньевна Давыдова³⁷⁷. О том, что она была «Надзирательницею» и преподавательницею географии, уже было сказано в § о «Надзирательницах»³⁷⁸. «Географию» – как предмет преподавания, она взяла после В.А. Мякотиной. дольше других (т.е. С.Н. Смирновой и Е.И. Улегиной) остававшейся в «школе».

д) Василий Петрович Корнаков (с 1-го сент. 1898 г. до 1-го октября 1900 г.) ― см. о нем выше (в § о преподавателях математики).

е) Леонид Николаевич Зверинцев – «доктор философии Цюрихского Университета»³⁷⁹. Преподавал «с 1-го сент. 1903 г. по май месяц 1907-го года»³⁸⁰. Как видно отсюда, был промежуток времени, в течение которого преподавателя географии в «школе» не было³⁸¹), Л.Н. Зверинцев в настоящее время, между прочим, преподает географию же в столичной «Демидовской женской гимназии»,в «Институте Принц. Терезии Ольденбургской», состоит «Секретарем Общества землевед. при Императорском С.-Петербургском Университете»...³⁸² Видимо, в его лице имеем человека, всецело преданного изучению географии... и не расстающегося с ней.

ж) Анна Петровна Михайловская. В 1900 г. окончила II-й специальный класс (а в 1899 г. – VІ-й класс) Св.-Владимирской школы³⁸³. Начала службу в церковно-приходской школе при Св.-Владимирской учительской «с 1900‒1901 уч. г.г.» (с «1 сент.»). С «1-го ноября 1903 г. – классная наставница» и «учительница физики, географии и русского языка до V-го класса». Географию преподавала, в частности, «с 1908 г.» «по 1912 год» («за исключением 1910-го г.»)³⁸⁴. В ноябре 1912 г. вышла замуж и покинула службу при школе.

з) Манева Николаевна Аристарова. Окончила VІІ-й специальный кл. Св.-Владимирской школы в 1907 г. (и потом VІІІ-й дополнительный кл. в 1908 г.)³⁸⁵. Служила в школе с «1 сент. 1907 г.»³⁸⁶ до 1913 г. (в январе 1913 года вышла замуж и покинула службу в школе). «С августа 1908 г. по декабрь 1912 г.» преподавала «музыку» («рояль и фисгармонию»)³⁸⁷.

и) Зинаида Феодоровна Мельниченко. В 1908 г. окончила VIІІ-й дополнительный класс Св.-Владимирской школы³⁸⁸. Служит при школе с «1 дек. 1908 г.»³⁸⁹.

7) Дидактики (с 1889-го до 1903 г.г.) и «Теории образования и воспитания» (с 1903-го г.)

а) Сергей Иринеевич Миропольский – магистр Москов. Дух. Акад. (оконч. курс в 1866 г. под № 8)³⁹⁰. Известный деятель. Преподаватель Харьковской и С.-Петербургской Дух. Семинарий, «член-ревизор Учебного Комитета при Св. Синоде», «Помощник Управляющего Канцелярией Св. Синода», член Училищного Совета при Св. Синоде, «член Комиссии для выработки проекта Положения о церковно-приходских школах», редактор «Народного Образования», пом. редактора «Ж. М. Н. Просв.», автор многочисленных трудов по педагогическим вопросам, «любитель и знаток церковного пения» и пр.³⁹¹, С.И. Миропольский естественно был только желанным деятелем и в Св.-Владимирской школе. Ее он горячо и нелицемерно любил, и прекрасно знал, как это видно уже из цитованных выше его брошюр и статей о данной школе.

С.И. Мироп-ий преподавал здесь дидактику в «1892‒1896 г.г.»³⁹²

«Дидактика», – говорит он³⁹³, – «в общей части раскрывает нравственное значение должности учителя, его обязанности, качества и влияние на детей. Затем представляет учение об ученике, как живой личности, в семье и в школе. Раскрывает воспитательные средства школы, разъясняет, чему и как учить в ней, и наконец, излагает внешнее и внутреннее устройство школы. Методика начального обучения проходится при участии всех учителей, каждым по своей специальности, не столько в теоретическом изложении, сколько в применении на практике, на пробных уроках воспитанниц в образцовой школе»...

Талантливый и опытный преподаватель – Сергей Иринеевич, достигал огромных успехов, и пользовался искреннею и глубокою любовью учениц, как это видно, напр., из их «Воспоминаний», неоднократно цитованных нами выше.

«Добрый Сергей Иринеевич», – писали они... Даже «ужинал» с ними на именинах у Попечительницы школы»³⁹⁴.

Он входил в их положение, в их интересы. Когда по мысли С.Н. Смирновой (см. о ней выше), девочки пожелали написать «Воспоминания» свои, и поднести их на память Екатерине Александровне, то Сергей Иринеевич «объяснял», как лучше привести эту затею в осуществление, как писать...³⁹⁵

1) Об уроках его вспоминают с восторгом.

«Сейчас», – пишет одна из учениц³⁹⁶,–«урок дидактики. Как мы любим этот предмет! С. Иринеевич объясняет так просто, хорошо... Кажется никогда бы не соскучились слушать его задушевные, простые речи». Иногда «так увлечешься, так заслушаешься, что» и «не заметишь, как пройдет целый час, и вдруг раздается звонок»...

«Нам теперь преподают новую, очень интересную науку – дидактику», – пишет другая ученица³⁹⁷. «Всегда с особенною радостью спешим на эти уроки. Так просто и ясно объясняет нам С. Иринеевич. Так глубоко западают его слова в душу, что невольно хочется подражать тому высокому идеалу, который рисует он перед нами в своих... задушевных» речах. «Хочется возвышаться и улучшаться душею»...

Как знаток пения... (ср. выше), С.И. Миропольский учил воспитанниц светскому пению (в то время, как А.А. Митропольский, о котором см. ниже , обучал только духовному), устраивал спевки, всячески муштровал девочек, и давал с ними в школе домашние концерты. К.П. Победоносцев не сочувствовал этому. «Вот – где сидят у меня эти песни» (какие распевались в «концертах»), говаривал он, указывая на свой затылок...³⁹⁸

Известны труды С. И. в данном случае, «Музыкальная грамота для всех – учебник пения для народных школ», «Русский хор. Сборник трехголосных пьес»³⁹⁹ и проч.

В своих «Воспоминаниях» ученицы пишут, что, напр., к дню Ангела Е.А. Победоносцевой (24 ноября 1892 г.) С. Иринеевич «разучивал» с ними «хорошенькие пьесы, им же для» них и «составленные», для чего специально приезжал в школу «по вечерам». «Под» его «руководством» ученицы «исполнили религиозно-патриотические пьесы... и несколько избранных песенок, которые «по секрету, как сюрприз, разучивали ко дню именин» своей «дорогой Попечительницы»..⁴⁰⁰

До С. И. Миропольского дидактика не преподавалась в школе, еще не успели наладить ее. Но в своей брошюре о школе от 1892 г. (Киев, стр. 8) он посему, в числе преподавателей и не называет учителя этого предмета.

б) Елена Андреевна Воронова. Она сама о себе пишет (от 3-го марта 1914 г.): «Служила в Св.-Владимирской школе с сентября 1900 по декабрь 1906 г.» «Преподавала естествоведение, педагогику и психологию. Преподавание вела преимущественно путем бесед и записок, которые составляла по методам проф. Кайгородова, Коменского, Ушинского, Нечаева... и по другим новейшим руководствам. Переменила, затем, педагогическую деятельность на тюремную»... Образование получила отчасти домашнее, «по всем научным предметам брала уроки у лучших преподавателей на дому». Но «для изучения методов преподавания прошла курс С.-Петербургской Учительской Семинарии». Е.А. Вороновой принадлежат интересные книги ― «К тихой пристани» и «Школа в Алуште» (изд. Учил. Сов. при Св. Синоде).

в) «По уходе Е.А. Вороновой», преподавал этот предмет Порфирий Петрович Мироносицкий – магистр богословия, высокообразованный и опытный педагог, один из основных «столпов» школы, незаменимый для нее (подобно о. К.В. Ивановскому)... и всецело ей преданный человек...

Он пишет мне (от «17-го декабря 1913 г.»): «По окончании курса в Духовной Академии (Казанской) в 1891 г., я был учителем сначала в Мордовском Качиме (1891‒2 уч. г.), a потом в русском Качиме, где основал двухклассную школу по типу теперешних второклассных (1892‒3, 1893‒4 уч. г.г.). В Петербург переселился в окт. 1894 г. Здесь был учителем двухклассной ц.-прих. школы в Галерной Гавани (1894‒96 г.г.). В Св.-Владимирскую школу был приглашен с осени 1896 г.» (об этом см. ниже в § о преподавателях пения).

С тех пор в течение 18-ти лет Порфирий Петрович неизменно и служит этой школе, которой нельзя и вообразить (не говорю уже об Екатерине Александровне Победоносцевой) без него, без о. К.В. Ивановского... О П.П. Мирон-м, как преподавателе пения, буду говорить особо. Здесь же скажу о нем, как преподавателе «Теории образования и воспитания».

«Под именем» последней в «школе» преподавалась «педагогика», а вместе с нею и «психология». «Преподавание педагогики (методики р. яз. и пения)», – говорит П. П-ч, «сблизило меня с образцовой школой, где я давал показательные уроки и слушал пробные уроки учениц» «учительской школы». «Благодаря этим занятиям, я разработал и опубликовал совершенно новый для русской школы метод преподавания грамоты, который в педагогической литератур получил название словозрительного метода и метода Словечко, по имени составленной мною книжки для обучения грамоте, и изданной в двух видах ― для учеников и для учителя. Последняя ― с методическими указаниями для учителя. Впервые обучение по новому методу было проведено в 1908‒9 г.г., для чего Словечко, не носившее еще тогда этого названия, было мною отлитографировано в небольшом числе экземпляров. Экземпляры этого (1-го) издания были» предъявлены «на церк.-школьной Выставке весною 1909 г. Метод Словечко в Св.-Владимирской школе выдержал уже шесть учебных сезонов (1908‒1913)».

31 мая 1912 г. мне пришлось побывать на экзамене по «психологии» в 6-м классе. Экзамен продолжался много часов. Требовались обстоятельные и осмысленные ответы. Воспитанницы оказались на высоте положения. Их ответы сделали бы честь ученикам 4-го класса Духовных Семинарий!

г) Петр Михайлович Ивановский. Об его преподавании психологии уж было говорено (см. § о преподавателях «гражданской истории»).

д) Свящ. И.Н. Ктитарев. О нем уж была речь в § о преподавателях «истории русской литературы»...

О своем преподавании в Св.-Владимирской школе «опытной психологии (и элементов логики)» о. Ктитарев писал мне (от «19 января 1914 г.): «этот предмет «проходится в VI кл. в форме бесед с учащимися, применительно к учебнику Челпанова. Читаются рефераты.

Темы ― религиозное чувство, моральное чувство, эстетическое чувство, воля и ее развитие, характер и его образование, литературные произведения как источник психологии.

Пособия ― Бэн, Рибо, Джемс, Селли, Гефдинг, Сутерланд, Гюйо, Смирнов, Снегирев, Челпанов, Бергсон и др.»⁴⁰¹.

8) Естествоведение (этот предмет не упоминается в «Уставах» 1889-го и 1894-го г.г., но уже преподавался при том и другом. Уделялся один недельный урок на «Беседы о природе, ее силах и явлениях». При «Уставе» 1899 г. преподавание было расширено, a потом – с 1903 года, было выделено под рубрикою «Естествоведение». Особо преподавание «физики, космографии, химии, ботаники, зоологии» ― см. обо всем этом у нас выше).

а) Физики и космографии

аа) Яков Игнатьевич Ковальский ― «с 1-го октября 1899 г.» и до конца 1913‒14 уч. года. «Оконч. курс Харьковского Университета»⁴⁰².

Он сам пишет о себе (в письме на мое имя от «13-го ноября 1913 г.») следующее:... «Ученицы, окончившие 6 классов, весьма часто» поступают учительницами во «второклассные школы, где» им «приходится преподавать некоторые сведения по физике и космографии. Ученицы же, окончившие 7 классов, очень часто получают места преподавательниц в церковно-учительских школах, где требуются уже весьма серьезные знания по физике и космографии. С этим» и «приходится считаться при выборе объема и метода преподавания физики и космографии. Да кроме того, надо иметь в виду и количество учебных часов, крайне недостаточное»... С теми ученицами, которые «поступали в первый класс и пребывали в школе 6‒7 лет, занятия шли более правильно, и они выходили из школы достаточно подготовленными». Но иногда поступают прямо в 4-й класс из «окончивших второклассную и даже двухклассную школу». Они «остаются в» Св.-Владимирской «школе только 3‒4 года». «А так как подготовка во второклассных и двухклассных школах в общем не особенная, то работа» с ними здесь – в Св.-Владимирской школе, уже «гораздо труднее».

«Трудно надеяться на хорошие результаты при том малом времени», какое «отводится на физику и космографию.

Я начинаю занятия с V-го класса и мне дают в V-м кл. 2 часа, в VІ-м – 2 и в ІІ-м (бывает не каждый год) – тоже 2 часа»... В «некоторых» случаях «приходится дополнять и расширять программу» (о ней см. у нас выше), «чтоб... подготовить» более или менее учениц к «преподаванию в двухклассных и в учительских школах. Так, напр., в текущем» (1913‒14-м) уч. «году в V-м кл. веду повторительный курс физики, дополняя теми сведениями, которые нужны» ученицам «как будущим учительницам». «Если удастся» по обстоятельствам, то «я бы хотел уделить хоть 1/2 часа в неделю на космографию.

В VI-м кл. оканчиваю повторит. курс физики, и насколько возможно, знакомлю с приготовлением простейших приборов и с методическими указаниями, а иногда и руковожу пробными уроками» (когда это «необходимо и возможно»)⁴⁰³. «Кроме того», дают «некоторые сведения по космографии.

В VІІ-м кл. (в этом году его нет) заканчиваю космографию, делаю добавления по механике, и обязательно руковожу пробными уроками, хотя всегда чувствую, что всего этого крайне мало».

Post scriptum. «Речь идет не о формулах, не о математическом изложении физики и космографии, а лишь об элементарном понимании этих наук, и об уменье преподавать их как во второклассных школах, так и в церковно-учительской. При этом учительница должна уметь собрать простой прибор и показать с ним опыты, а следовательно – должна уметь и стеклянную трубку согнуть, и в пробке сделать отверстие, и обращаться со спиртовой лампой, а иногда и с более сложными приборами. Одно дело – иметь понятие о приборе, и другое – уметь сделать с ним опыт. одно дело – знать явление, и другое – уметь объяснить его⁴⁰⁴. Для всего этого нужна практика, а следовательно – необходимо время, которого у нас нет. Приходится... выбирать лишь «самонужнейшее»... А между тем «Св.-Владимирская школа по своим стремлениям заслуживает», чтоб ей «помогли», от кого это зависит, и в данном отношении «устроиться как надо»...

К резонной и обстоятельной речи Я.И. Ковальского можно прибавить только одно слово: «да!».

бб) Анна Петровна Михайловская. См. о ней выше в § о преподавателях географии. «Физику» преподавала ученицам «ниже V-го класса» «с 1-го ноября 1903 г.».

вв) Александра Георгиевна Николаева. «В 1907 г.» окончила VІІ-й специальный класс Св.-Владимирской школы и в 1908 г. – IIІ-й дополнительный (см. у нас ниже VІІ-ю главу). «С 1 сентября 1907 г.»⁴⁰⁵ преподавала в школе «физику» ученицам «нижнего класса». Служила здесь «по 1910 г.»⁴⁰⁶.

гг) Александра Ильинична Андреева. Одновременно с А.Г. Николаевой окончила в Св.-Владимирской школе и VII-й, и VІІІ-й классы (см. ІІ-ю гл. нашей книги). Служит в школе с «1 сентября 1907г.»⁴⁰⁷. Состоит «классною наставницею». Преподавала здесь «математику, физику, английский язык». В настоящее время преподает только «два последние предмета» (физику – ученицам ниже V-го класса)⁴⁰⁸.

б) Естествоведение в тесном смысле слова

аа) Елена Андреевна Воронова: «1899‒1903 г.г.»⁴⁰⁹. См. о ней выше в § о преподавателях «дидактики».

С.И. Миропольского уже в 1896 г. говорил о преподавании в «школе» «необходимых» («в целях дополнения общего образования воспитанниц») «сведений о «природе, ее силах и явлениях в виде живых, общедоступных бесед»⁴¹⁰. Говорил он о том же еще и в 1893 г. (воспитанницам де «сообщались необходимые сведения о земле, о солнце, о планетах, о временах года, о метеорологических и некоторых физических явлениях», причем ученицы на экзаменах весной названного года «давали очень хорошие ответы»⁴¹¹. Ни в том, ни в другом случаях он, однако, не называл преподавателей. Обязанность вести «беседы о природе»... могла лежать на преподавателях «географий», тем более, что, как говорил С.И. Миропольский еще в 1892 г.⁴¹²), в школе сообщались сведения из географии «математической» (или астрономической)⁴¹³, «физической» и т.д. М.К. Мартынова в письме (от 18 февр. 1914 г.) сообщает, что действительно, «не было особого преподавателя» по данному предмету, и что необходимые «сведения сообщались на уроках русского языка», так как де «естествоведение не считалось» в школе «отдельным предметом».

бб) Иван Иванович Полянский. Оконч. курс в С.-Петербургской Духовной Акад. в 1896 г. по 1-му разр. (под № 11-м из общего числа 65)⁴¹⁴, а «в 1900 г.» и в С.-Петербургском Университете по «физико-математическому факультету (по разряду естественных наук), где затем был оставлен на 2 года для приготовления к профессорскому званию по кафедре зоологии»... В Св.-Владимирской школе «преподавал естествоведение с сентября 1903 г. в течение трех учебных лет, т.е. до сентября 1906 г. Одновременно состоял преподавателем естественной истории в Пажеском Е. И. В. Корпусе, методики естествоведения на С.-Петербургских Высших Женских Естественно-научных Курсах и продолжал специальные работы по зоологии в Университете».

И.И. Полянскому «пришлось впервые применять в школе Программу естествоведения для церковно-учительских школ, только что перед тем утвержденную Св. Синодом, и продолжающую действовать и теперь» (см. у нас выше о «Программах»). Она была «составлена» И.И. Полянским «по поручению Училищного Совета при Св. Синоде. Преподавание по ней велось в двух старших и в специальном классах». Сообщались «сведения из химии с минералогией, ботаники и зоологии».

«Следуя в общем указаниям Программы», И.И. Полянский «выдвинул на первое место следующие особенности преподавания. Наряду с пользованием различными наглядными пособиями», он «довольно широко поставил опыты по химии, частью – по физиологии человека и растений. Материал и приборы для опытов подбирались простые и дешевые. По химии с минералогией (и геологией)» И. Иванович, «избегая большого количества формул и описательного материала, чем обычно не в меру перегружены краткие учебные курсы, на небольшом количестве фактов стремился уяснить основные химические законы и явления, с указанием их роли в природе, изучить только важнейшие породы и процессы, из которых слагаются состав и жизнь земной коры.

По ботанике и зоологии на первое место выдвигались физиологические и биологические данные. Форма органов изучалась в связи с отправлениями, особенности организации и образа жизни – в связи с особенностями окружающей среды. Такое направление (взамен морфолого-систематического, внешне-описательного) вносит в преподавание логический элемент, благодаря чему естествоведение приобретает большее значение для развития мыслительной способности учащихся, делается предметом интересным и легким для усвоения.

На протяжении своего курса» И.И. Полянский «делал методические указания относительно применения тех или других сведений в начальной и низшей школе. При этом выяснялся объем и характер первоначальных бесед о природе. Основное методическое требование – наглядность и активное участие учащихся. Дети должны исходить из рассматривания изучаемых предметов и явлений сами, с помощью учителя, описывая, что видят, и делая выводы, а не наоборот. Т.е. объяснения учителя не должны предшествовать непосредственному ознакомлению с предметами, явлениями или наглядными пособиями.

В специальном классе были организованы И.И. Полянским практические занятия, на которых ученицы сами проделывали опыты по химии, частью по физиологии, и работали с микроскопом. В качестве руководств и пособий для учениц применялись книги И. Полянского – «Чтения по естествоведению» (1-я ч. этой книги потом переработана в отдельный Популярно-научный курс химии) и О трех царствах природы; проф. Е. Тимирязева – Жизнь растения и В. Львова – Начальный учебник зоологии»⁴¹⁵.

И.И. Полянский – ныне Член Учебного Комитета при Св. Синоде и «Ученого Комитета Министерства Народного Просвещения»⁴¹⁶ и проч.⁴¹⁷

вв) Сергей Павлович Кравков. «Окончил курс С.-Петербургского Университета»⁴¹⁸. «Доктор агрономии» и ординарный профессор Университета⁴¹⁹.

В письме на мое имя от 15-го января 1914 г. он пишет о себе: «Я преподавал естествоведение в школе» Св.-Владимирской «с осени» (с 1 сентября) «1905 г. до осени 1912 г. Единственной причиной оставления мною школы был полный недостаток времени, за избранием меня профессором Университета.

Преподавал я в разных классах химию, ботанику и зоологию... Занятия по химии неизменно сопровождались практическими работами самих учащихся. Последние 1½‒2 месяца (март, апрель) я обычно посвящал в старшем классе изложению методики естествоведения.

Что касается характера, направления и метода преподавания естествоведения в школе, то я в общем придерживался той же системы, которая была установлена до меня И.И. Полянским. То же самое я должен сказать и про рекомендуемые учебники, хотя часто существующие руководства меня мало удовлетворяли, и тогда ученицам приходилось по моему совету, прибегать к подробным записям моих уроков. В результате у них создавались довольно обширные и подробные рукописные курсы».

С.П. Кравков бесспорно пользовался симпатиями своих учениц, тем более, что иногда на их вечерах играл очень красиво на скрипке.

гг) Анатолий Александрович Гавриленко – «кандидат естественных наук»⁴²⁰, «хранитель зоологического кабинета» при С.-Петербургском Университете, «преподаватель Петровской Женской Гимназии» в С.-Петербурге⁴²¹. «Состоял в Св.-Владимирской школе учителем естествоведения с 15-го сентября 1912 г. до конца 1913‒14 уч. г.г. Преподавал ботанику и химию. В качестве учебников были введены, по ботанике – учебник проф. Палладина, по химии – Григорьева. Прохождение курса химии сопровождалось опытами и практическими занятиями»⁴²².

Примечание. По сообщению воспитанниц, окончивших ІІ-й специальный класс в 1907 г. (напр. 3.Ф. Мельниченко⁴²³), в бытность их в этом классе, им «читал лекции о природе и ее красотах, о том огромном мире, который существует помимо человека», профессор Димитрий Никифорович Кайгородов, хорошо известный всей читающей русской публике ученый⁴²⁴. В VII-м же классе этим ученицам читались особо лекции по предмету «гальванопластики».

9) Пения

а) Алексей Арсеньевич Митропольский. Окончил курс в С.-Петербургской Дух. Академии в 1882 г. по 1-му разряду⁴²⁵. Служил в Тверской и С.-Петербургской Дух. Семинариях. «В мае 1893 г.» поступил уже «священником» в столичный Новодевичий монастырь. Отсюда перешел «в феврале 1896 года» к Знаменской Входо-Иерусалимской церкви, где и пребывает поныне в сане Протоиерея.

Как превосходный преподаватель пения в столичной Дух. Семинарии, поставивший здесь, помню, хор на небывалую дотоле высоту, и преданный делу до самозабвения, Алексей Арсеньевич был приглашен в Св.-Владимирскую школу вскоре после ее открытия (по словам матушки Варвары Реут, через год; см. о матушке этой »немного ниже) и оставался здесь «по 1896 год».

Имел здесь «три недельных урока, кроме общих спевок к предстоявшим церковным службам». «Изучение церковного пения велось путем практического усвоения церковных напевов», причем делались «теоретические выводы относительно технического и мелодического устройства напевов». Уроки пения «посещали» известный регент митрополичьего хора «Гр. Ф. Львовский, С.И. Миропольский» (о нем см. у нас выше), известный, и поныне здравствующий, столичный «дирижер и композитор» «A.А. Архангельский», «какой-то епископ Англиканской церкви, вместе с известным английским знатоком России – Биркбеком» и др.

«Управлял хором» во время Богослужений «большею частью сам» А. Арсеньевич «лично, но изредка практиковались в этом и лучшие, в музыкальном отношении, воспитанницы». «В церкви пела обычно вся школа целиком». «Под» его «руководством часто пелись всенощные в квартире Обер-Прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева», а когда была выстроена школьная церковь, то службы пелись обычно уже здесь под его же, конечно, управлением. А. Арсеньевич, по его словам, получал за свой труд в «школе» «от 40 до 60 р. в учебные месяцы»...⁴²⁶

С.И. Миропольский весной 1892 г. писал: «Учитель церковного пения г. Митропольский – знаток своего дела, и обладает опытностью в преподавании. Он – хороший хормейстер, основательно знает церковные напевы, занимается своим делом с любовью, и в течение года достиг таких результатов, которые лучше всего рекомендуют его практическое уменье вести дело. Девочки занимаются пением с особенным интересом»...⁴²⁷

«Экзамен по церковному пению был торжеством школы. Ученицы в этом предмете достигли вполне отрадных успехов. Церковную ноту они усвоили настолько, что могут свободно, с листа, петь вновь всякое песнопение. Гласовые напевы они изучили твердо. Гласы на «Господи воззвах» и стихиры, они поют с канонархом, и поют чудесно, в очень красивом и оригинальном переложении г. Львовского, написанном специально для школы. Воспитанница-канонарх, такая мастерица в своем деле, что ей могли бы позавидовать и в монастыре. Многие песнопения по мелодии и тексту, ученицы свободно исполняют и по памяти. При отличном знании нот и церковной гаммы, ученицы обнаружили твердую и верную интонацию, хорошо развитый слух и достаточный навык в ритмике. Некоторые воспитанницы могли писать мелодию на доске под диктовку, со слуха, что встречается чрезвычайно редко в наших школах, где пение преподается обыкновенно по старой рутине.

Ученицы хорошо ознакомлены и с итальянской нотой. Хоровое пение их отличается стройностью, выдержкой и разумным исполнением. Некоторые из воспитанниц приучились уже владеть камертоном и управлять хором. Искусству этому предполагается впоследствии обучить всех воспитанниц»⁴²⁸.

Через год, он же (весною 1893 г.), говоря о школьных экзаменах, заявлял: «По церковному пению воспитанницы достигли... замечательных успехов. Они одинаково хорошо усвоили как церковную квадратную ноту, так и круглую итальянскую. По церковному обиходу они могут петь любое песнопение с листа, без приготовления».

Испытание производилось поодиночно и совокупно... Вместе с другими петь легко, но это еще не знание. Только тот хорошо усвоил пение, кто без всякой поддержки, самостоятельно может свободно петь, такое именно знание и требовалось от воспитанниц. Вызванная брала камертон, задавала себе тон песнопения, и затем свободно пела предложенное. Равным образом и при хоровом пении ученица давала по камертону тон всем голосам, и затем управляла пением, давая такт рукою.

Такие знания в наших школах чрезвычайно редки, a между тем для будущих учительниц они необходимы. При этом воспитанницы усвоили наизусть текст всех исполняемых церковных песнопений. Ответы их вызывали общее одобрение, да и нельзя было не похвалить их познания в пении. Они свободно исполняли всякий спрошенный глас на Господи воззвах, на Бог Господь. Наизусть пели ирмосы воскресные на все гласы, и что особенно замечательно, наизусть же пели четырехголосные переложения догматиков знаменного распева. Все эти песнопения, а равно и все тропари праздников, каждая могла исполнять одиночно, в основной мелодии, и хором, вместе с другими воспитанницами. При этом они твердо отвечали, когда, на каком богослужении поется известное песнопение, в какой церковной книге его можно отыскать и т.д.

По теории пения ученицы также показали прекрасные успехи... В следующем году они будут изучать методику церковного пения, что довершит их отличные знания, и вполне подготовит к преподаванию этого важного предмета в церковно-приходских школах»⁴²⁹.

В 1896 г. С.И. Миропольский снова дает столь же лестную аттестацию и учителю пения, и его ученицам. «Законоучитель» в Св.– Владимирской школе всегда «имел помощь от учителя пения... Стихиры, догматики, тропари и кондаки, ирмосы и другие песнопения, в особенности в порядке богослужения, живо и торжественно представляют то или другое священное событие и производят неизгладимое впечатление, когда поются в церкви с должным разумением и благоговением. Благодатными чувствами, вложенными в церковные песнопения, запечатлеваются в умах и сердцах учащихся события священной истории и истинной веры в школе. Школа роднится по духу преподавания закона Божия с народною верою. Народ привык к церковному освящению событий из священной истории, и к тем чувствам и впечатлениям, с которыми преподает нам истины веры сама Церковь. Мы привыкли к церковным песнопениям. И если бы нам запели церковную песнь, известную по содержанию на непривычный для слуха нашего лад, на не указанный ее глас, нас лишили бы благодатного утешения ощутить в душе своей священные чувствования церковной песни. Таким церковным способом наставлялся или воспитывался, и наставляется в Законе Божьем православный русский человек издревле».

Это воспитание применяется и в Свято-Владимирской школе. На уроках пения воспитанницы изучают почти все общеупотребительные песнопения наизусть, и притом, сознательно. А в песнопениях не только указываются события священной истории, но излагается и догматическое учение. Так, в богородичных догматиках с полнотою и ясностью изложено учение о воплощении Сына Божия, причем приводятся прообразы Пресвятой Девы. Но главное, при этом соединении предметов в школе, образуется особая, так сказать, религиозная атмосфера, которою дышет вся школа, и которая «образует в душе учащихся восприимчивость и чуткость к усвоению учения веры и любви сердцем, всею душею»...⁴³⁰

«Программа церковного пения обнимает собою весь круг годичного Богослужения православной Церкви. В основу ее положено изучение церковного осмогласия по нотным изданиям Св. Синода... Рядом с изучением церковных песнопений идет изучение теории пения и оснований гармонии, в пределах потребностей для руководства хором, так как воспитанницы приготовляются быть учительницами в школах.

В V-м классе они уже по очереди сами управляют хором на спевках и на Богослужении. Постоянно обращаясь с церковными нотными книгами, и исполняя по ним песнопения, воспитанницы достигают искусства исполнять церковную ноту свободно, без приготовления, с листа, а также писать ноты под диктовку, определяя интервалы по слуху. Благодаря отчетливому усвоению гласовых строк, воспитанницы навыкают петь стихиры прямо по октоиху, обиходу и триоди, с запевами и канонарханием, на все 8 гласов. Последние, и ранее бывшие испытания воспитанниц, обнаружили в них такие знания и навыки в пении, какие едва ли можно встретить в других учебных заведениях, не исключая и духовных, не только женских, но и мужских...

Девочки-крестьянки обнаруживают такую любовь к церковному пению, с такою охотою и усердием им занимаются, что успех обучения надо усвоить и их трудам»..., а не одному лишь «значительному числу уроков по этому предмету»... «В внеклассное время» они «поют и светские хоровые пьесы, изящные по мелодии, безупречные по тексту. Репертуар их довольно обилен, и служит для них в часы отдыха и прогулок невинным развлечением»...

Впрочем, светским пением, как уже и сказано, заведывал любительски сам С.И. Миропольский, а не A.А. Митропольский. С. Иринеевич, скажем уже кстати, «сам писал текст хоровых пьес, и гармонизовал мелодию его». Он «издал для общего употребления» даже «сборник таких пьес»... (см. выше в § о С.И. Миропольском)...⁴³¹

«Экзамен по церковному пению, как всегда, был торжеством школы. Воспитанницы готовились» к нему «как к празднику». Присутствовали на экзамене «Антоний, архиеп. Финляндский, еп. Гурий – Председатель Учил. Сов. при Св. Синоде, Обер-Прокурор Св. Синода К.П. Победоносцев, его товарищ – В.К. Саблер и др. почетные посетители.

Воспитанницы вызывались по группам, так что каждая группа представляла как бы маленький хор (1 и 2 сопрано и альт)»...⁴³² Дальше⁴³³ С.И. Миропольский повторяет буквально тоже, что писал и в 1893 г. (см. у нас выше)...

«В течение испытания», – говорит он в заключение, – «воспитанницы исполнили почти весь круг богослужебных песнопений»⁴³⁴.

Все эти похвалы по адресу А.А. Митропольского безусловно заслуженны. Пишущий эти строки сам лично наблюдал нечто подобное в другом учебном заведении, где этот превосходный учитель пения был преподавателем. Отрадно, что с момента открытия школы пение здесь попало в столь надежные руки. Да, при том, оказался налицо еще другой доброволец-учитель и знаток пения ― С.И. Миропольский!

О том, что пели «всенощные», напр., «хорошо», говорят и воспитанницы в «Воспоминаниях» своих, цитованных не раз уже выше (чит., напр., Нюши Матвеевой ст. «Всенощная в доме Екатерины Александровны»)..., называя А. А. М-го «заботливым»... (см. статью А. Семеновой и А. Логиновой «День Ангела Е. A-ы.», 1892 г.»),

б) Матушка Варвара (Реут). Прот. A.А. Митропольский писал мне (в дек. 1913 г.), что его «помощницею в низшем отделении школы была монахиня Варвара, нынешняя регентша монашеского хора в Новодевичьем монастыре». В «Отчетах Братства» достопочтенная матушка Варвара числится преподавательницею школы за все время подчинения последней Братству⁴³⁵.

Называет ее в числе учительниц и С.И. Миропольский в 1896 г. как «помощницу учителя по пению» в учительской школе, и как «учительницу пения» – в церковно-приходской школе⁴³⁶. И

И сама она пишет мне (от 21 февраля 1914 г.): «Я поступила учительницей пения во Владимирскую школу с самого основания ее, т.е. с 1889 г., и преподавала как хоровое пение, так и теорию пения 8 лет. Первый год занималась совершенно одна», «а затем 4 года совместно с о. А. Митропольским. Всего в учительской школе занималась 5 лет, a 3 последних года (6-й‒8-й) – только в церковно-приходской» (ср. выше слова С.И. Мироп-го). «В монастыре» Новодевичьем матушка – «с 2-летнего возраста». «В 1903 г. пострижена в монашество с именем Серафимы». «С 1902 г. управляет монастырским хором». «Теорию пения» изучала у «монастырского учителя пения, преподавателя Придворной капеллы – Степана Александровича Смирнова»...

Воспитанницы первого выпуска (С.А. Семенова и Л. Логинова; см. их ст. в «Воспоминаниях» «День Ангела Е. Ал-ы. 1892 г.») припоминают, что под «руководством матушки Варвары» пели в Обер-Прокурорском доме «стихиры в честь Святой Великомученицы Екатерины, догматик гласа недели и концерт Исповемся Тебе, Господи»...

«Большую» благодарность приносит и матушке Варваре, и Алексею Арс. Митропольскому А.С. Семенова (воспитанница 1-го выпуска) в своем письме ко мне от 15 дек. 1913 г. за те знания по пению, какие та и другой сообщали ученицам.

«Хорошие, добрые люди»... Оставили по себе «светлые воспоминания»...

«На выпускной экзамен пения» (весной 1894 г.), – пишет она, – «приехал даже Константин Петрович. Экзамен происходил в Голубом зале. Комиссия была многолюдна. Нас было 19 человек, да не меньше было и экзаменаторов. К. П-ч предлагал вопросы. Экзамен носил характер торжественного праздника. Каждая из нас выступала и показывала свои познания. Пусть даже и немногое было нами обнаружено, но оно же потом принесло огромный плод». «После, когда мы учительствовали, приходилось устраивать хоры с голоса, за неимением инструментов. Я, напр., создала три хора, и первый из них процветает и доселе. Сердце радуется, когда слышишь от прежних малышей, а ныне уже – отцов и матерей, о том, что по летам они съезжаются в село и здесь распевают мою Херувимскую, т.е., когда-то со мною разученную ими»...

Примечание. В «Отчетах Братства» за два года ― за «1892‒3-й» и за «1893‒4-й», упоминается в ряду преподавателей школы «диакон Райков». Т.Ф. Федорова на мой вопрос об о. Райкове ответила письменно («11 февр. 1914 г.»): «о Райкове никто ничего не помнит» в школе. Вероятно, он был недолго. «Одна из нас говорит, что он как будто бы был минутным учителем пения». Ясно, что он не оставил после себя заметного впечатления. Одна из давних воспитанниц образцовой школы смутно вспоминает о каком-то о. диаконе, который преподавал пение недолго, и почему-то чуть ли не ежедневно учил малышей петь все одну и туже песенку «Соловьем залетным юность пролетела»... Но как звали о. диакона, она не помнит. Прот. В.А. Акимов сообщил мне (20 февр. 1914 г. по телефону), что это был диакон Филарет Семенович Райков, о котором говорят «Отчеты Братства» («не окончил курса в Новгородской Духовной Семинарии»... В С.-Петербурге служил с «1890 г.» при «домовой церкви 2-й гимназии», и был в тоже время «законоучителем приготовит. и 1 кл. гимназии»⁴³⁷. Он де и преподавал пение, вероятно, в церковно-приходской школе, а не в учительской, где были в те годы: A.А. Митропольский и монахиня Варвара. С.И. Миропольский о нем не упоминает нигде. Этот о. диакон уже скончался.

в) Порфирий Петрович Мироносицкий. О нем уже была речь, как о преподавателе «Теории образования и воспитания». О своем преподавании пения в Св.-Владимирской школе П. Петрович писал мне (от «17-го дек. 1913 г.»), что «был приглашен сюда с осени (с 1 сент.) 1896 г.» (см. выше в параграфе о преподавателях «дидактики») «преподавать начальные сведения по гармонии только что окончившим курс молодым учительницам II выпуска».

«С осени 1897 г., –пишет он далее, – «я сделался преподавателем» («ІІІ-у выпуску», см. VІІ гл.) «теории музыки и русского языка в старшем классе. Летом 1898 г. преподавал этому же классу (III-у курсу школы) теорию на... курсах в Царском Селе. 15-го июля 1898 г. управлял впервые хором этих учениц в присутствии архиепископа Финляндского Антония (был первый светский вечер). 6-го августа 1898 г. впервые управлял этим хором в Царскосельском соборе за ранней литургией. С осени 1898 г. сделался преподавателем и хорового пения, и сколько помнится, впервые управлял полным хором во всенощную под 22-е октября. Впрочем, яснее помню какой-то водосвятный молебен, к которому пришлось спеваться на первых порах моего дирижерства».

«Кроме пения и теории музыки, я преподавал в школе»,как и сказано уже, «русский язык» («в 1897‒8 уч. г.»), а также «и церковно-славянский в 1903‒4 г.» («VІ-му выпуску», см. VII гл. книги)...

«Для потребностей Св.-Владимирской школы я обработал новые в русской школе методы обучения певческой грамоты. Основы этих методов заимствованы мною в английской школе, где они известны под именем Tonik Sol – Fa Method или Метод подвижного До, и применяются в двух системах или нотациях ― буквенной и нотно-линейной. Обе эти системы применяются в Св.-Владимирской школе, и опубликованы мною в учебных книгах «Ноты – буквы» (для учителя и для учеников) и «До-Ми-Соль».

«Для школы же (учительских классов) составлены мною Записки по теории музыки и Начальное учение о музыке». «Мой курс Гармонии печатается теперь в Народном Образовании».

«В качестве дирижера школьного хора я составил и издал от имени школы в пяти книгах Церковное пение, Круг богослужебных песнопений для женского хора». «Многочисленные мои переложения и аранжировки светских хоров, исполнявшиеся на школьных музыкальных вечерах и концертах, не изданы, и имеются в рукописях».

«Heмало мною написано и переводов (в стихах) текстов иностранных хоровых произведений, или совсем еще у нас неизвестных в переводе, или же имеющихся в переводах неудачных.

Из подобных переводных вещей изданы только две детских оперы:

1) Сон Старого Года и

2) Часы.

Обе исполнялись в школе еще по рукописям».

«Наконец, для школы написан и Акафист Божьей Матери, изданный Училищным Советом при Св. Синоде»...

Что такое П.П. Мироносицкий для Св.-Владимирской школы как преподаватель пения, это невозможно и выразить словами. В течение своего продолжительного управления школьным хором он совершил чудеса, давно уже замеченные и записанные печатными станками. Так, еще в 1899 г, (см. «Новое Время» за 1-е марта 1899 г., № 8264; фельетон «Музыкальные наброски» – известного М. Иванова) №, описывая «музыкально-литературный вечер» в Св.-Владимирской школе, не находит достаточного числа выражений, чтоб надлежащим образом высказать свое восхищение школьным пением, чудною его в школе постановкою, исключительно превосходным его здесь преподаванием.

«Школа достигает», в данном случае, «результатов по истине изумительных»... «Количество знаний огромное»... «Характер пения истово церковный. Исполнение стройное, торжественное, радостное, проникнутое искренним чувством и силою выражения. Дикция хора ясная, отчетливая»... Он с необычайною «твердостью и уверенностью переходит из одного гласа в другой», что «и для опытных церковных певцов» обычно «не легко». «Разнообразие напевов... Целый музыкальный букет, изящный... Сильно выработанное чувство хорового согласия... Вполне дисциплинированный хор. Верность интонации безупречная»... Ни «малейшего понижения тона в продолжении вечера...

Хоры из Жизнь за Царя, из Опричника и Онегина произвели особенно сильное впечатление, точно их слышали в первый раз»... «Подражание струнным инструментам» было «настолько близким и правдоподобным, что казалось, слышите настоящий оркестр»... «Слушатели» были «в восторге»...

«Поет вся школа». Пред нами «достойный образец» для «подражания»... «Какой богатый запас изящных знаний понесут» отсюда ученицы «в народную школу. Сколько истинной радости и наслаждения доставят они своими знаниями и учащимся, и тем, кто будет их слушать!»...

Коротко сказать, отзыв г. N-а («авторитет которого в данной области» г. М. Иванов безусловно признает) и о вечере, и об общей постановке пения в школе – сплошь восторженными...

В 1904 г. М. Иванов передает уже свои личные впечатления (см. «Новое Время»: 1904 г., 5-е января, № 9999; фельет. «Св.-Владимирская церковная учительская школа»). Он был в школе на «музыкально-литературном вечере»... и потом писал: «репутация хора не преувеличена; голоса нежные, свежие, хорошие; в исполнении слышится молодое увлечение»... «He помню, чтобы в консерваториях, музыкальных и иных школах, где мне приходилось слышать женское хоровое пение, я испытывал такое хорошее впечатление, какое вынес здесь»... В школе «пели с таким вкусом и любовью, что уже смотреть» на певиц «было приятно, не то, что слушать... Есть в русском народе красивые голоса... Программа была безусловно светского характера»...

В 1910 г. г. Н. Энгельгардт – опять сторонний школе и светский ценитель, пишет уже исключительно о церковном пении тех же воспитанниц (см. «Новое Время», 1910 г., 26-е ноября, № 12468 «Реликвии светлейшего»): «дивное пение прервало мои думы. Началась панихида... Невозможно описать впечатление на душу пения, бесстрастно-ангельского, истового, строжайше-православного, исходящего из женственных душ, трогательного, нежного... Хор... школы Е.А. Победоносцевой – вот образец для певчих-девушек в хорах... Светские девушки..., будущие жены и матери, с их кристальными, непорочными голосами, со всей теплотой верующей... женской души, придают пению свой особый, невыразимый колорит»...

Прот. Ф.Н. Орнатский (ныне Настоятель Казанского Собора в С.-Петербурге) в 1901 г. попал в школу на елку, и в свою очередь, пришел в восторг от того, что услышал... «Поют, да как поют! Удивительно здесь поставлено пение, душа школы, ее краса. Поют без задавания тона, не выстраиваясь по голосам... Великолепно было пение хора»... Ученицы «поражали слушателей своей музыкальной памятью»... (см. журнал «С.-Петербургский Духовный Вестник», 1901 г., № 2 «Школа»)...

Можно читать по вопросу о пении в школе еще, напр.:

1) о. Н. Виноградова «Две идеи» (СПб. 1905 г.)

2) М.И. Макаревского «Художественное воплощение святой мечты» (СПб. 1904 г.) (ср. «Ж.», цит, статью «Освящ. церкви при Cв.-Влад. шк.»..., «Ц. Вед.» 1902 г., № 1)

3) проф. А.А. Бронзова:

а) «Вечер духовного пения (28 марта)» («Колокол», 1911 г., 30 марта, № 1502)

б) «Post scriptum к фельетону Вечер дух. пения» («Колок.» 5 апр. 1911 г., № 1507)

в) «Исполнение акафиста в честь Казан. Бож. Мат.» («Колок.», 25 окт. 1911 г., № 1667)

г) «Святой уголок» («Колок.», 17 дек. 1913 г., № 2294)

д) « Чего ждут от воспитанниц... Св.-Владимирской школы» (цит. выше)

е) «Праздник труда» (цит. выше)

ж) «Храмовой праздник Cв.-Вл. школы» («Колок.», 24 ноябр. 1911 г., № 1692)

з) «На дорогой могиле» («Колок.», 15 март. 1912 г., № 1782)

и) «Чудный концерт» 29 апр. 1912 г. (СПб. 1912 г.))

і) «Из дневника учительницы» (цит. выше)

к) «Рай на земле» («Хр. Чт.» 1912 г., сент.)

л) «Расцвет Колокольчиков» (цит. выше)

м) «Тихий ветерок» («Колок.», 12 марта 1914 г., № 2360)

н) «Женская Духовная Академия» (ibid. 26 февр. 1914 г., № 2348) и друг.

Трудно было бы перечислить то, что писалось о прекрасном школьном пении на столбцах хотя бы одной лишь газ. «Колокол», особенно в самые последние годы. Под влиянием этих статей многие приезжали в столицу, чтоб только послушать чудный школьный хор, и затем уезжали домой – удовлетворенными.

Воспитанницы поют прекрасно и в своем голубом храме, и в других школьных помещениях на своих «вечерах», в своих «концертах»... Так же поют они, когда приходится, и вне своей школы. Напр., в ноябр. 1912 г. при гробе митроп. Антония в «Крестовой» Лаврской церкви они пели панихиду (чит. выше). Слушавший их простой люд плакал от умиления, и выражал свое удивление П.П. Мироносицкому. Весной 1913 г. они же пели панихиду на могиле того же митрополита на Лаврском кладбище... (чит. выше) и снова заставили слушателей плакать. 17-го марта 1901 г. школа пела, по словам П.П. Мироносицкого, при освящении церкви в здании Училищного Совета на Кабинетской (в СПб.) – 20-го мая 1909 г. при открытии «Всероссийской церковно-школьной Выставки»... (по словам П.П. Мир-го же...

3.Ф. Мельниченко (см. о ней выше) пишет о своем времени (в цитов. выше письме от 31 янв. 1914 г.): «всякую весну 11 мая ездили мы прежде в Казанский Собор, там пели обедню и молебен – в одно время с семинаристами, а потом с Исидоровскими воспитанницами. В одну из первых поездок 6 человек из нашего класса пели Святый Боже (кто, не помню)»...

«Спасибо за то, что Вы», – писала П.П. Мироносицкому Гл. Васильева (І-го вып.), – «научили петь, и вселили в душу любовь к пению, которая умрет только вместе со мною... А там, может быть, воскреснет опять – обновленная»...

Не мудрено, что так идеально обучаемые церковному пению воспитанницы Св.-Владимирской школы и сами потом ведут преподавание пения не менее же хорошо. Стоит послушать, как они прекрасно подготовляют в данном случае хотя бы малышей в церковно-приходской школе, где дают практические уроки. Под руководством воспитанниц (A.T. Исидоровой, И.Ф. Голубевой) малыши, напр., 19 февр. 1913 г. превосходно исполнили отрывки из оперы «Жизнь за Царя». Под руководством воспитанницы Е.А. Кудевич выполнили обширную и сложную программу они же на елке 26 дек. 1913 г. (поставлена была опера «Спящая Царевна»...)... и проч. и проч. Подобных случаев и не пересчитать. Выбрал только лично мне известные из самого последнего времени.

А в сельских и вообще провинциальных школах, где воспитанницам Св.-Владимирской школы приходится потом учительствовать, они творят положительно чудеса. За примерами ходить недалеко.

Передо мной лежит художественно-изданная «Программа литературного музыкально-вокального вечера Балаковской Женской Второклассной Учительской Школы», бывшего «9 февр. 1914 г.». Пять воспитанниц Св.-Владимирской школы, учительствующих в Балакове (Самарской губ.): г.г. Авдеева Д. Д., Евстафьева 3.П., Козлова А. К. Исидорова А. Т. и Титова Н.В. сумели мастерски подготовить певиц, и дать восхитивший местных жителей концерт (в состав его, между прочим, вошли: «Лето – вальс из оперы Сон старого года, муз. Флетчера», «Легенда, муз. Чайковского» ― «Хор русалок из оперы Русалка Даргомыжского», «Цыгане – муз. Шумана» и мн. др.).

Или еще: «12-го февр. 1914 г. в Староладожской второклассной женской учительской школе состоялся литературно-музыкально-вокальный вечер»... Талантливое руководство учительницы Т.А. Гусаровой» (воспитанницы Св.-Владимирской школы) «заставляло восхищаться достигнутыми ею результатами в передаче художественных произведений... Вечер имел... громадный художественный успех». «Хор... славится» «и своим церковным пением»... иногда «приглашается и в Новую Ладогу»... («Колокол», 18 февр. 1914 г., № 2341 ― «Вечер» г. Попова»).

Нам вообще приходилось слышать о массе подобных случаев (в школах столичной епархии Щегловской, Колпинской и пр., где руководительницами пения являются Св.-Владимирские же воспитанницы)... И всем этим мы обязаны Порфирию Петровичу..., незаменимому⁴³⁸, как и о. К.В. Ивановский...

г) Мария Кирилловна Мартынова. Окончила курс Св.-Владимирской школы в 1896 г. «С 1896-го по 1897-й г.» была «учительницей пения, славянского языка и рукоделья в церковно-приходской школе», а с «1897-го г.» и по настоящее время состоит воспитательницей, или, по терминологии Устава 1899 г. – «классной наставницей» (с 1-го сент. 1899 г.), и учительницей пения и русского языка (ниже V-го класса) в учительской школе»⁴³⁹. Еще во время своего ученья в школе она помогала учителю пения – A А. Митропольскому, который, конечно, ее прежде всего разумел, говоря, что иногда («изредка») «управляли хором» и «лучшие воспитанницы»... Она является незаменимою помощницею учителя пения П.П. Мироносицкого, в его отсутствие устраивая спевки, управляя в церкви хором... Как опытная классная наставница и учительница, внимательная, рассудительная, осторожная, школе всецело преданная, она – неотъемлемый член последней. Это осязательно сказалось в 1912‒13 уч. г., когда она получила годичный отпуск, которым, впрочем, почти и не пользовалась, не имея сил расстаться со своими школьными обязанностями.

Побольше бы таких самоотверженных деятельниц! При К. Петровиче и при М. Кирилловне можно быть спокойным за школьное пение.

10) Новых языков

Преподавание их не требуется в Св.-Владимирской школе Уставом 1899 г., как не требовалось и Уставами 1889-го и 1894-го г.г. О преподавании их молчит и С.И. Миропольский. В то время, когда он знал школу, новые языки, конечно, не преподавались. Иначе он упомянул бы о них... Желая дать своим «детям» возможно больше знаний, которые могли бы после в жизни пригодиться, школа, наконец, ввела и преподавание новых языков.

Из преподавательниц:

а) немецкого языка известны по «Спискам» Анжелла Генриховна Земмель и нынешняя – с 1912 г., Эльфрида Ивановна Нахтман («оконч. курс уч. Св. Анны и педагогич. курсы при Мариинской гимназии» в С.-Петербурге; состоит в то же время учительницею немецкого языка и в С.-Петербургской «Женской Гимназии Императрицы Марии Александровны», «бывшей Мариинской»⁴⁴⁰

б) Английский язык преподает, как уже и было говорено, А И. Андреева (см. § о преподавателях «физики»...). Немецкий и английский языки, по богатству серьезной литературы, наиболее полезны и необходимы.

в) Менее их нужен в данном случае французский язык. По словам воспитанниц прежних курсов, одно время преподавался, впрочем, и этот последний: VІ-у выпуску (см. ниже о VІІІ-м дополнительном классе письмо 3.Ф. Мельниченко).

Каждый курс изучает оба языка ― и английский, и немецкий. Некоторые ученицы, лично мне известные из числа уже окончивших курс, достигали значительных успехов, свободно читали английские и немецкие книги. Таковые даже они и получали на «елках» от Попечительницы... Мог бы назвать, напр., 3.П. Евстафьеву (оконч. VII специальный класс в 1912 г.) и многих других.

11) Музыки

а) Рояли и Фисгармонии

аа) Роберт Николаевич Фромметт ― «с 1898-го по 1902-й г.»⁴⁴¹. Лично мне он был известен в начале 90-х годов истекшего столетия как прекрасный пианист.

бб) Иосиф Иванович Несиоловский ― «с 1-го октября 1901 г.» и по настоящее время⁴⁴². «Окончил курс С.-Петербургской Консерватории»⁴⁴³. He раз приходилось слушать его превосходную игру во время школьных концертов. Ученицы стараются подражать достойному учителю.

вв) Манефа Николаевна Аристарова ― «с авг. 1908 по декабрь 1912 г.»⁴⁴⁴. См. о ней выше в § о преподавателях географии. На концертах школьных не раз выступала, задушевно играя на фисгармонии, что было отмечено, между прочим, и мною, напр., в статье «Вечер духовного пения»... («Колокол» за 30-е марта 1911 г., № 1502) и др. Также играла она и на рояле. Свои особенности старалась передать ученицам.

гг) Любовь Максимовна Зеленина. В 1911 г. окончила І-й, а в 1912 г. VІІ-й (специальный) класс Св.-Владимирской школы. С осени того же, т.е., 1912-го г., состоит «учительницей образцовой школы»⁴⁴⁵ и преподавательницей музыки в учительской школе⁴⁴⁶. При прекрасном голосе («сопрано»), она обладает несомненными качествами и талантливой пианистки. Терпеливо аккомпанирует на обычных школьных «вечерах». He может и мыслить себя вне «школы». Достойная воспитанница достойной воспитательницы М.К. Мартыновой.

б) Скрипки

аа) Иван Иванович Смирнов ― «с 1898-го по 190-й год»⁴⁴⁷.

бб) Алексей Александрович Саломон: «с 1-го сентября 1901 г. по 1908 г.»⁴⁴⁸. «Окончил курс в С.-Петербургской Консерватории»⁴⁴⁹. В «Архиве Учил. Сов.» встречается замечание, что «19 января 1904 г.» Училищный Совет назначил «А.А. Саломону за дополнительные уроки в Св.-Владимирской школе (в 1902 г.) 120 р.». При помощи «дополнительных» уроков преподаватель очевидно хотел добиться возможно лучших успехов своих учениц. И добился. В 1904 г. г. М. Иванов (в цит. стать «Hoв. Bp.»: № 9.999) в отчете о «музыкально-литературном вечере» в школе, между прочим, писал: «очень чисто и дружно играли скрипачки. Этим классом заведует г. А. Саломон, известный преподаватель»... Похвала ученицам есть в тоже время похвала и «школе»...

вв) Борис Александрович Михаловский. Учился «в С.-Петербургской Консерватории (по классу скрипки проф. Ауэра). Окончил курс в 1895 г. со званием свободного художника». «Занимался» потом «в Варшаве и в Париже»у известных профессоров. «В 1898 г. поступил І-й скрипкой в Придворный оркестр», а «в 1902 г. – старшим преподавателем в инструментальные классы Придворной Капеллы, где состоит и по сие время». В «оркестре» покинул службу «в 1904 г.» В Св.-Владимирской школе служит «с 1 сент. 1909 г.» «Выступал солистом» в различных «концертах».

«Автор сочинений» «Об игре на скрипке (1901 г.); Основы скрипичной техники (1903 г.); Скрипичная техника с точки зрения природы инструмента... (1909 г.)». «По поручению Учил. Сов. при Св. Синоде составил в 1904 г. Руководство в игре на скрипе применительно к церковному пению (учебник для школ Синодального Ведомства)»...

«В Св.-Владимирской школе ежедневно занят 3 часа. Имею около 40 учениц. Остальные занимаются у моей помощницы Л.М. Зелениной» (в 1913‒14 уч. г.г. в школе 71 воспитанница). «Конечная цель скрипичного преподавания в Св.-Владимирской школе – дать ученицам возможность разбирать те партии, которые придется разучивать в хоре. Помимо классных занятий, где каждая ученица играет отдельно, часто устраиваю совместную игру, причем исполняются лучшие произведения музыкальной литературы (Бетховена, Шопена, Генделя и друг.). Лучшие ученицы достигают некоторого совершенства в сольной игре, и могут сыграть недурно концерт средней трудности, напр., Роде, Берио и друг. Совместная игра пользуется у учениц, по-видимому, предпочтением, и в этом отношении исполнение их, по отзыву окружающих, бывает иногда очень хорошим»...⁴⁵⁰

Почтенный преподаватель скромно умаляет свои успехи, которые в действительности приводят в восхищение всех окружающих и слышавших хотя бы раз его учениц на школьных концертах. В его лице школа имеет весьма ценное приобретение... и безусловно дорожит им.

гг) Любовь Максимовна Зеленина («с 1912 года»)⁴⁵¹. См. о ней несколько выше. Она – такая же способная скрипачка, как и пианистка. Об ее игре мы имели случай говорить и в печати ― чит. цит. выше на ту брошюру «Расцвет Колокольчиков» (стр. 6) и др. Школа, конечно, сумеет сохранить эту учительницу у себя...

Примечание. В школьных «Делах» (см. «Арх. Учил. Сов.») за 1903 г. упоминается «учительница музыки В. Корнилова» (ей Учил. Совет от 3-го окт. 1903 г. назначил пособие, наряду с другими, о которых ходатайствовала Попечительница школы). Это, вероятно, Вера Корнилова (оконч. VІ-й кл. Св.-Влад. школы в 1901 г. и Vll-й – в 1902 г., см. гл. VII наш. книги). По словам М.К. Мартыновой (сказанные 1 марта 1914 г.). В. Корнилова была временною учительницею музыки и оставалась в школе недолго.

12) Рисования с иконописанием

а) Алексей Васильевич Серебряков («свободный художник Императорской Академии Художеств») ― «с 1889-го по 1901-й г.»⁴⁵².

«Учитель рисования г. Серебряков», – пишет С.И. Мироп-й, ― «с опытностью и отличным знанием дела соединяет дар увлекать воспитанниц своим искусством. Занятия рисованием так нравятся девочкам, что они считают их не работой, а отдыхом и удовольствием. Такая постановка занятий чрезвычайно облегчает успех дела, а успех этот можно назвать замечательным»⁴⁵³. «По рисованию на экзамене» (весной 1892 г.) «были представлены образцы ученических работ за весь год. Ученицы замечательно быстро подвинулись в рисовании, благодаря столько же искусству учителя, сколько и своему усердию. Копии с рисунков и икон положительно хороши. Некоторые из воспитанниц начали уже работать масляными красками. Можно надеяться, что к концу курса в школе воспитанницы будут мастерицами в иконописании»⁴⁵⁴.

Весной 1893 г. тот же С. И. Мироп-й снова говорит о школьном экзамене по иконописанию: «на экзамене были представлены работы учениц – копии с икон масляными красками. Воспитанницы настолько успели в иконописании, что и теперь уже могут добывать себе этим искусством кусок хлеба. Многие копии написаны мастерски. Нам не приходилось еще встречать таких успехов даже в духовных семинариях, где преподается иконописание в течение всего шестилетнего курса»⁴⁵⁵.

В 1896 г., повторяя прежние похвалы по адресу А.В. Серебрякова (см. брош. «Св.-Влад. шк.», стр. 15), С.И. Мироп-й пишет: «рисование идет с образцов и с натуры карандашом и тушью. Когда рисунок будет тверд и правилен, воспитанницы начинают работать красками масляными и акварелью. Письмо собственно икон делается с изящных образцов. Рисуют почти все воспитанницы, но некоторые достигают большого мастерства и обнаруживают талант. Некоторые воспитанницы изучают живопись по золоту и приготовление икон чеканной работы»⁴⁵⁶...

В 1896 г. «церковная школа» имела случай показать себя «на Всероссийской Выставке в Нижнем Новгороде». Об этом по одному поводу мы уже говорили выше (см. § о преподавателях «русского языка»). «Для... выставки», в частности «иконописных работ... школ экспонаты по церковной живописи представила» и «Св.-Владимирская С.-Петербургская школа». В «отчете» о «Выставке» по этому поводу читаем: «некоторые из работ, как напр., произведения... Петербургской Князе-Владимирской школы, отличаются художественным исполнением» и т.п.⁴⁵⁷

Выше уже было говорено об участии А.В. Серебрякова в украшении школьного храма художественными изображениями его кисти. Эти изображения – прочный и красноречивый памятник его таланта и его заслуг для школы, его любви к школе... He удивительно, что воспитанницы первого выпуска школы вспоминают об A.В. Серебрякове с теплыми чувствами. В своих (цитованных) «Воспоминаниях» ученицы благодарно говорят, что, когда они захотели поднести Екатерине Александровне «альбом», то А. В-ч «пообещал изготовить заглавный лист с рисунками»⁴⁵⁸.

Свое обещание он и выполнил, дав в высшей степени изящное и художественное изображение в различных позах воспитанниц учительской школы и малышей из школы церковно-приходской...

В другом месте они пишут: «сейчас – урок рисования. Мы суетимся, бегаем, вынимаем из шкафа свои рисунки, оригиналы и садимся рисовать. Некоторые потихоньку ходят на цыпочках» и «смотрят, что нарисовано у соседки», «высказывая при этом свои мнения. Алексей Васильевич и матушка Елисавета руководят нашими занятиями. Живопись нам нравится, и мы охотно и с любовью ею занимаемся»⁴⁵⁹...

б) Елисавета (Блынская) – «матушка Новодевичьего монастыря». Была «помощницею учителя по рисованию»⁴⁶⁰. О ней упоминает уже «Отчет Братства» «за 1889‒90 г.г.» (стр. 7)⁴⁶¹. С чувствами глубокой благодарности вспоминает о ней и об A.В. Серебрякове, напр., А.С. Семенова (1-го выпуска школы) в письме ко мне от 15 дек. 1913 г. Вспоминают и другие ученицы, о чем см., напр., выше в § об А.В. Серебрякове. Матушка Елисавета и матушка Варвара (Реут, см. выше) обещали было ученицам «написать» для «альбома» «изображения св. Великомученицы Екатерины и св. Покровителя школы – Князя Владимира»⁴⁶², но воспитанницы нарисовали сами, Л. Семенова – изображение св. Владимира, Т. Федорова –изображение св. Екатерины и А. Раудам – изображение Ангела-Хранителя (все эти изображения следуют в «альбоме» за заглавным листом).

С.И. Миропольский весной 1892 г. писал, что «полезною помощницею учителю служит матушка Елисавета, которая приходит из монастырской иконописной школы и руководит внеклассными занятиями учениц»⁴⁶³. То же самое буквально говорит С.И. Мироп-й о матушке Елисавете и в 1896 г...⁴⁶⁴

Преподавала в Св.-Владимирской школе, по ее словам (см. «письмо» ко мне от 8-го марта 1914 г.), со дня открытия школы, т.е. с 1889 г., «до 1902 г.» «вместе с А.В. Серебряковым». «Бывая в школе, часто заменяла классную надзирательницу, но конечно, только в первые годы – до 1896 г.».

в) Татьяна Феодоровна Федорова «преподавала рисование в 1895‒1902 г.г.», см. выше в § о преподавателях ц.-слав. языка; в § об «Елисавете Блынской» – преподавательнице рисования.

г) Александр Никанорович Новоскольцев. «Окончил С.-Петербургскую Императорскую Академию Художеств с Б. Золотой медалью». «Академик»⁴⁶⁵. «Автор картин» «Последние минуты митрополита Филиппа», «Cв. Сергий благословляет велик. кн. Димитрия Донского перед его походом против Мамая» и др.⁴⁶⁶

«В Св.-Владимирской школе», – пишет он мне от 2-го декабря 1913 г., – «я работаю учителем с 1901 г., а штатным преподавателем лишь с 1 февраля1907 г. В 1905 г. ученицами школы, под моим руководством, были написаны в стиле XVI‒VII ст. нашей православной церковной живописи иконы для целого иконостаса. Этот иконостас пожертвован школою», но «куда, в какую церковь – не знаю» (по словам учительницы П.С. Емельяновой, сообщившей мне сведения 23 февраля 1914 г. устно, иконы рисовались для Порт-Артура, но туда не попали, п. ч. он был взят. Их взяло Военное Ведомство, но где он теперь – неизвестно). «Другие иконы, написанные ученицами школы в том же стиле и также для целого иконостаса, были на Выставке в здании Училищного Совета на Кабинетской», где кроме того «были выставлены портреты, этюды и другие работы учениц» же, выполненные «под моим руководством. Эти иконы, и некоторые из этюдов и рисунков, находятся в настоящее время в Св.-Владимирской школе в живописном классе. В церкви нашей школы иконы двунадесятых праздников для аналоя написаны нашими» же «учениками. Таковы успехи, а на вопрос ― как и что именно преподается, имею честь сказать следующее.

В старших классах изучается живая натура, т.е., пишут и рисуют фигуру (одетую) с живого человека, лицо, руки и проч. Знакомятся с правильными пропорциями частей лица, рук и строения всей человеческой фигуры, а также овладевают живописной техникой масляных красок. До рисования с живой натуры, в средних классах рисуют голову и руки с гипсовых копий с произведений древнего классического искусства (греч., римск.) и итальянского ренессанса, а в живописном классе пишут nature-morte, и тут же попутно знакомятся с техникой масляной живописи.

В младших же классах рисование преподается для всех как общеобразовательный предмет. Здесь преподаются некоторые общие перспективные понятия, как выведенные из наблюдений, сделанных самими ученицами. Научаются сознательно относиться к видимым предметам – дальним и близким (предмет существует в действительности, и предмет кажется нашему глазу; перспективный рисунок и рисунок геометральный), для чего необходимым пособием служат геометрические фигуры и тела.

В начале 900-х годов моя программа преподавания рисования, живописи и иконописания была одобрена Попечительницею школы» – Екатериною Александровною «и покойным Константином Петровичем».

«P.S. Ученицы имеют – каждая, свой альбом, куда заносят свои впечатления, полученные от чтения или из жизни, изображают свою мысль рисунком, красками, углем, как хотят, и что хотят. Работа эта внеклассная. Были девочки, обладавшие большой фантазией и чудным воображением, напр., г. Васильева (скончалась несколько лет назад)»⁴⁶⁷.

A.Н. Новоскольцев состоит преподавателем в школе (к счастью для нее) и до настоящего времени.

д) Аполлинария Ивановна Анихнова. В 1900 г. окончила VІІ-й специальный класс Св.-Владимирской школы (см. ниже списки учениц во ІІ-й гл. нашей книги). Служит в школе с «1 сентября 1900-го» же года⁴⁶⁸. Была «один год» учительницей в церковно-приходской школе⁴⁶⁹, а в учительской состоит «с 1 сентября 1901 г. классною наставницей», и преподавательницей «чистописания и рисования»⁴⁷⁰. Под ее влиянием ученицы пишут в высшей степени отчетливо и чисто, красиво и изящно, рисованием занимаются с любовью. «Классная наставница» – образцовая, идеальная во всех отношениях⁴⁷¹, и подобно другим (М.К. Мартыновой. М.Б. Скворцовой, А.И. Андреевой, 3.Ф. Мельниченко...), пользуется беззаветной любовью учениц. Иногда управляет школьным хором (особенно, напр., в 1912‒13 уч. году). Ценное для школы приобретение. Замечательно, что 4 сестры «Анихновых» окончили Св.-Владимирскую школу, и все – блестяще...

13) Чистописания

а) Елизавета Михайловна Наумова. Речь о ней и о преподавании ею, между прочим, «чистописания» уже была в § о преподавателях «церк.-слав. языка». Она, как было сказано, служила в школе (со дня ее открытия) «в 1889‒1892 г.г.».

б) Клавдия Николаевна Неудачина. «Окончила курс Александровской С.-Петербургской ж. гимназии»⁴⁷². В числе учительниц школы за 1891‒2 уч. г.г. она не называется С.И. Миропольским в его брош. «Св.-Влад. школа»... (Киев, 1892 г.). А в «Отчетах Братства» за 1892-й‒3-й (стр. 50) и 1893-й‒4-й (стр. 56) г.г. она уже значится. В 1896 г. С.И. Миропольский называет ее «классной учительницей младшего отделения» «церковно-приходской школы»⁴⁷³. По словам М.К. Мартыновой⁴⁷⁴, она преподавала «чистописание» в учительской школе. Служила, по словам Т.Ф. Федоровой⁴⁷⁵, «по 1902-й г.»

в) Татьяна Феодоровна Федорова. См. о ней в § о преподавателях церк.-слав. языка. Там было сказано и о преподавании ею, между прочим, «чистописания» в то время, когда она, по ее словам, «в 1895‒1902 г.г. была воспитательницей в учительской школе» и пр.

г) Аполлинария Ивановна Анихнова. См. о ней выше в § о преподавательницах «рисования» и пр.

14) Рукоделья

а) Мать Надежда – «рясофорная монахиня Новодевичьего монастыря»⁴⁷⁶. По открытии школы, как известно, «взялись учить пению, рисованию и рукоделью рясофорные монахини... Анастасия, Варвара, Елисавета и Надежда»⁴⁷⁷.

О Варваре и Елисавете уже говорено (в §§-х о преподавателях «пения» и «рисования»). О матушке Надежде говорим сейчас: «она преподавала в течение «1889‒1891 г.г.», как об этом писала мне 6 марта 1914 г.

«На моей обязанности», – прибавляла она в письме, – «было – шить детям платья и белье».

Мать Надежда и по настоящее время живет в Новодевичьем монастыре. О деятельности же в «школе» матери Анастасии следов не оказалось. «Отчеты» молчат, впрочем, даже и о матери Надежде, о трудах коей узнаем только из указанного выше документа. Нет упоминаний о матушке Анастасии и в цитов. «Воспоминаниях»⁴⁷⁸.

б) Александра Максимовна Меринова. О ней упоминают «Отчеты Братства» (как об «учительнице рукоделья») за 1890‒1-й (стр. 38) и 1891‒2-й (стр. 44) г.г. Ее называет весной 1892 г. и С.И. Миропольский, прибавляя, что она – «из воспитанниц Нарвской школы Патриотического общества»⁴⁷⁹ (об отношениях к этой последней школе Екатерины Александровны Победоносцевой уже говорено в § об В.А. Акимове; ясно, что Попечительница взяла оттуда уже хорошо известную ей учительницу).

«Рукоделье», – говорит С. И. Миропольский⁴⁸⁰, – «составляет одно из постоянных занятий учениц в неклассное время. Благодаря хорошему преподаванию научных предметов, они имеют довольно досуга, поэтому и в рукоделье успехи учениц также хороши. Девочки вяжут, шьют, вышивают с большою охотой. Уменье в этом деле всегда пригодится в жизни. Учительница рукоделья опытна в своем деле, и настойчива в достижении добрых плодов обучения».

Занятия рукодельем обыкновенно соединяются с чтением. Девочки работают, а надзирательница, или одна из учительниц, что-нибудь читает им. Такое соединение занятий чрезвычайно нравится воспитанницам»...

«Как-то вечером», – говорит С. И. Миропольский⁴⁸¹, – «совершенно случайно зашел я в школу»... и «встретил картину, которую не часто встретишь в школах. Собравшись вокруг большого стола, девочки работали при свете лампы, и вполголоса тихо и стройно пели церковные песни, подготовляясь к вечернему Богослужению. И как это все просто, задушевно, искренно и трогательно!»

В «Отчетах Братства» «за 1892‒3-й» (стр. 50) и «1893‒4-й» (стр. 56) «г.г.» упоминается «учительница рукоделья г-жа Александрова. Весной 1893 года С.И. Миропольский, присутствуя в школе на экзаменах, заметил, что «по рукоделию воспитанницы приобрели хороший навык как в простых домашних, так и в тонких женских работах»⁴⁸².

г) В 1896 г. С. И. Миропольский «учительницей рукоделья» называет Анну Петровну Артамонову, окончившую курс в Патриотической школе»⁴⁸³.

«Что касается занятий рукодельем», – говорит он⁴⁸⁴, ― то школа ограничивается тем, что практически полезно и необходимо для женщины в домашнем быту». 3десь «учатся вязанью, шитью и кройке, и шьют для себя белье, передники и платьица, вяжут чулки, теплые платки, и приготовляют все принадлежности из несложного, но очень опрятного и даже изящного костюма.

Учительница рукоделья, обучая девочек, имела в виду приготовить из них будущих учительниц этого искусства. Нет сомнения, что в школах они введут обучение рукоделью, столь важное в простом сельском быту».

д) Екатерина Ивановна Луцкевич преподавала «рукоделье» в «1898‒99 г.г.»⁴⁸⁵.

е) Вера Антоновна Балтянская ― «с 1899 г. до сентября 1907 г.»⁴⁸⁶. «Окончила курс в СПб Патриотической школе»⁴⁸⁷.

ж) Анна Семеновна Семенова. Воспитанница перваго выпуска школы (см. VІІ-го главу нашей книги). Здесь служит «с сентября 1907 г.» и по настоящее время. «В 1894‒1898 г.г. состояла учительницей пения и вела одно отделение в церковно-приходской школе села Хредина Лужского уезда, СПб. губ. В 1898‒1903 г.г, учительствовала в Казанской школе при подворье Топловского женского монастыря в г. Феодосии, Таврической губ. В 1903 ‒1904 г.г. – в г. Харькове в Александро-Невской церк.-прих. школе на Заиковке. В 1904‒1907 г.г. – в С.-Петербурге в Сретенской церк.-прих. школе – в Полюстрове»⁴⁸⁸.

Преподавая «рукоделье» в учительской школе, она преподает в тоже время «арифметику» в образцовой⁴⁸⁹. «Архив Учил. Сов.» («Дела» школы) говорит, что она «обучает вязанью, шитью, кройке... в церковно-приходской» же «школе»... Сама она подтвердила это 8 марта 1914 г. А вообще на службе состоит «с 1894 г.»⁴⁹⁰.

Всецело преданная родной школе учительница, возвратившаяся сюда после значительного перерыва лет с тем, чтоб и не уходить отсюда – из воспитавшего ее гнездышка... Школа и гордится такими своими детьми...

Желая усовершенствоваться в своих познаниях, А.С. Семенова окончила курс в известной столичной «школе кройки и шитья» А.А. Базаровой, и потому ведет свое дело мастерски, образцово. В Св.-Владимирской школе уже несколько лет практикуется такой превосходный обычай. Для производства экзамена приглашаются г. Базарова и Член ремесленной Управы. В их присутствии назначаются воспитанницам работы ― должны тут же снять мерку со своих подруг, скроить платье..., «сметать»... Только хорошо подготовленным ученицам такое задание под силу... А между тем в школе все и всегда выполняют его блестяще, получая, без исключений каждая, высшую отметку. Рассматриваются на экзамене и годовые работы учениц. Каждая потом получает «диплом от ремесленной Управы»..., удостоверяющий ее познания и права... (за каждый диплом приходится платить школе в Управу по 3 р.)⁴⁹¹.

27 апреля 1912 г. я лично имел случай рассматривать годичные работы воспитанниц, выставленные в помещении школьной Библиотеки, и помню, пришел в удивление при виде тонких и художественно-исполненных вещей... (см. об этом в брош. проф. А.А. Бронзова «Расцвет Колокольчиков», цит. выше, стр. 14)... Честь и слава и учительнице, и ее ученицам!

15) Гимнастики

Надежда Ивановна Рождественская. О ней уже была выше речь (в предыдущей главе нашей книги) о том, что она открыла собою преподавание гимнастики в школе (с начала 1909‒10 уч. г.г.), дотоле не преподававшейся (преподавание не указывалось и «Уставом», хотя было делом бесспорной необходимости), о преподавании ею гимнастики в вечерние часы, о 5-и недельных уроках (по 1½ ч. каждый), причем воспитанницы четырех классов школы разделяются на 3 группы, на каждую из коих приходится, таким образом, по 2½ недельных часа (а когда бывает 3 класса, тогда деление является еще более простым...), о вознаграждении учительницы...

В) Классные наставницы

В предыдущей главе нашей книги было говорено об учреждении должности «классных наставниц» (Уставом 1899 г.) – по одной для каждого класса, об их обязанностях и пр.

Этими «наставницами» в Св.-Владимирской школе были:

а) Татьяна Феодоровна Федорова. См. о ней выше в § о преподавателях церк.-слав. яз. и др. Воспитательницей, а потом и «классной наставницей» она была, как сказано уже «в 1895‒1902 г.г.» о предметах, ею преподававшихся, см. у нас раньше. Они перечислены уже в вышеназванном параграфе. Служит и теперь.

б) Марья Кирилловна Мартынова. См. о ней в § о преподавателях пения. Служит и ныне.

в) Матрона Борисовна Скворцова. О ней уже была речь в § о преподавателях «математики». Матрона Борисовна – воспитанница 1-го выпуска школы (см. VII-ю главу нашей книги). Служит здесь «с 1 сентября 1899 г.»⁴⁹² и по настоящее время «классною наставницею, и учительницею математики» (см. выше) «и русского языка (ниже V-го класса)»⁴⁹³. Преподавала «теорию словесности и некоторые предметы в образцовой школе »⁴⁹⁴. В высшей степени тактичная, умная, образцовая классная наставница и преподавательница, в служении святому делу не жалеющая своего здоровья, которым она едва ли может похвастать... Вдумчивая, осторожная, осмотрительная... – она в высшей степени благотворно влияет на воспитанниц. Она, Марья К. Мартынова, Аполл. И. Анихнова, А.И. Андреева, 3.Ф. Мельниченко – редкие воспитательницы... (об этом уже было говорено выше), все вместе создающие чудную, особую атмосферу Св.-Владимирской школы⁴⁹⁵. Ср. ниже (немного) «примечание».

г) Аполлинария Ивановна Анихнова. См. о ней в § о преподавателях «рисования».

д) Анна Петровна Михайловская. См. о ней в § о преподавателях «географии». )

е) Александра Ильинична Андреева. См. о ней в §§-х о преподавателях «физики», «математики», «новых языков». См. еще немного ниже ― примечание.

ж) Зинаида Феодоровна Мельниченко. О ней см. в § о преподавателях «географии». «Преподавала» «историю» «и некоторые предметы в образцовой школе». «Теперь преподает историю и географию» в учительской школе⁴⁹⁶. См. следующее примечание.

Примечание. Преподавая те или другие предметы, «каждая воспитательница» («классная наставница»), кроме того «занимается в своем классе русским языком»⁴⁹⁷.

* * *

А) Законоучители

1) Протоиерей Михаил Андреевич Буткевич. О нем речь была в § о законоучителях в учительской школе. Там говорилось и об его законоучительстве в церковно-приходской школе.

2) Священник Василий Александрович Акимов ― «1889‒1891 гг. См. о нем там же.

Примечание. Об участии в законоучительстве Марии Феодоровны Ивановой см. в § о «Надзирательницах» школы Св. Владимирской.

з) Священник Василий Васильевич Белогостицкий. В 1891 г. окончил курс в С.-Петербургской Духовной Академии под № 36-м (из общего числа 50-и) по 2-у разряду⁴⁹⁹. Был законоучителем в церк. приходской школе «с 1891‒2 уч. г.г.» «по октябрь 1892 г.» Преподавал «по утвержденной Св. Синодом Программе», получая «25 р. в месяц»⁵⁰⁰.

4) Священник Григорий Спиридонович Петров поступил непосредственно после о. Белогостицкого⁵⁰¹. Речь о нем уже была в § о преподавателях «церковно-славянского языка».

5) Священник Иоанн Карпович Лабутин. В 1894 г. окончил курс в СПб Дух. Академии под № 27-м (из общего числа 51-го) по 1-му разряду⁵⁰². «Состоял законоучителем в Князь-Владимирской одноклассной церковно-приходской школе с декабря 1895 г. по июль 1896 г.»⁵⁰³. Это был ревностный, талантливый, преданный Церкви пастырь, с огнем, каким он непрерывно горел, и какой сжег его раньше времени. Энергичнейший председатель «Общества ревнителей веры и милосердия», организовавший в 1901‒2 гг. публичные лекции в Юсуповом саду (в здании «Общества спасания на водах»), привлекавшие массу слушателей (в числе лекторов был и пишущий эти строки), образцовый проповедник – о. Иоанн угас слишком рано, о чем приходится только пожалеть..⁵⁰⁴ Я всегда восхищался этим редкостным пастырем, наблюдая его деятельность при церкви «Воскресения Христова» у Варшавского вокзала... (скончался на службе при Сенновской церкви, переведенный перед этим от Варшавского вокзала в село Смоленское по Шлиссельбургскому тракту, что крайне губительно отразилось на его нервах и здоровье..., и возвращение в «город» уже не восстановило надломленного здоровья, надорванных сил). Таких пастырей беречь бы, как «зеницу ока»...

6) Священник о. Константин Васильевич Ивановский ― «с 1 сентября 1896 г.» до конца 1912‒13 уч. года. См. о нем выше в § о «законоучителях» учительской школы.

В дополнение к сказанному раньше следует прибавить, что детвора церковно-приходской школы, видимо, очень его любила (мне самому приходилось со стороны наблюдать это), и как умела, выражала ему свое расположение. Его простые и доступные малышам речи, его ласковый и ровный характер, его неизменная доброта..., все это не могло не располагать к нему детских чутких сердец. С каким восторгом дети, бывало, его приветствовали! Глазенки сверкают, на лицах улыбки... Иногда он как будто бы напускал на себя строгость. Но малыши не очень-то в нее верили. Уж слишком противоречили ей его неизменно добрые глаза...

7) Священник Иоанн Георгиевич Благодатов. В 1912 г. оконч. курс в Сбп. Дух. Акад., где обучался в сане священника под № 39-м (из общего числа 65-и) по 2-у разр.⁵⁰⁵ Почтенный батюшка, симпатичнейший мой ученик по Академии, писал мне (от «28 ноябр.

1913 г.») о себе следующее. «В школе занимаюсь только с 15 сентября» сего 1913 г. От о. Константина осталось мне хорошее наследство. Вижу в детях интерес к вере Христовой, интерес и ума, и сердца, и вся моя задача сводится теперь к тому, чтобы поддержать этот интерес, раздуть эту искру в пламень. Отношение ко мне детей – сердечное. И очень часто урок переходит в такую же простую» непринужденную «беседу о Боге, какие дома веду со своими детьми». Всего больше забочусь о том, чтобы «пробудить в детях искреннюю, глубокую любовь к Богу, твердую веру, благочестивую настроенность. Вот почему особенно подробно говорю о страданиях Спасителя за нас, и о мучениках за веру Христову. И с каким вниманием» малыши «слушают эти рассказы!» «Я иду навстречу» детворе, и стараюсь, насколько позволяет время..., «дать» ей «больше, чем требуется Программою». «Священную историю рассказываю по Библии, без тех» неудачных «сокращений», которые часто встречаются в учебниках, и имея цель облегчить», в действительности «только затрудняют» учащихся «своей сухостью удивительной и краткостью». Нет, «самый лучший учебник по Закону Божию – Библия, а самый лучший руководитель – любовь»... «Во всем стараюсь следовать доброму прим ру о. Константина, руководясь его ценными указаниями»... Даст Бог – о. Иоанн поддержит в образцовой школе тот чудный дух, какой здесь царит, благодаря о. К.В. Ивановскому. А большего и не нужно...

Примечание 1. По словам о. диакона Новодевичьего монастыря – Владимира Стефановича Чистосердова⁵⁰⁶, он «на короткий срок» замещал законоучителей в образцовой школе, следуя указаниям «Программы двухклассной церковно-приходской школы». Но времени, когда это могло быть, он к сожалению не называет. А с другой стороны, некоторые старожилы школы утверждают совсем иначе. Напр., учительница Т.Ф. Федорова уверяет, что он «был» в школе «только диаконом года 4‒5 перед отцом Петром», и подобно последнему, «служил только в торжественные праздники», вообще в торжественных случаях⁵⁰⁷. Учительница М.К. Мартынова пишет: «мн кажется», что о. Чистосердов «никогда не был» законоучителем в образцовой школе...⁵⁰⁸ Впрочем, о. В.А. Акимов устно подтвердил мне, что о. Чистосердов некоторое время законоучительствовал в образцовой школе.

Примечание 2. По смутному заявлению некоторых членов Св. Владимирской школы, в ней (не то в «образцовой», не то в «учительской» школе, вернее, полагают, в последней) будто бы самое короткое время законоучительствовал Прот. Иоанн Гаврилович Рождественский – магистр богословия и законоучитель С.-Петербургского Технологического Института (лично мне известный как ученый богослов, высокообразованный пастырь и превосходной душевной настроенности человек, добрый, отзывчивый, как опытный преподаватель...; в 1875 г. прекрасно окончил курс в СПб Дух. Академии по богословскому отделению). И запрашивал его об этом письменно, но к сожалению, не получил никакого ответа (может быть достопочтенный о. Протоиерей не находит нужным говорить о своем слишком кратковременном законоучительстве, если оно и было)...

Б) Учительницы

Учительницы образцовой школы обычно являются «энциклопедистками» своего рода, преподавая все предметы – каждая в своем классе, и лишь те или другие из них преподавали и преподают здесь только известные предметы, состоя в то же время учительницами в церковно-учительской школе... О многих из них речь уже была выше, когда мы называли преподавательниц учительской Св. Владимирской школы.

Учительницами в церковно-приходской школе были сначала лица, получившие образование где-либо «на стороне» (в «Епархиальных Училищах», в «Учительских Семинариях», в «Гимназиях»...), а потом – воспитанницы Св.-Владимирской учительской школы. В период времени подчинения школы «Братству Пресв. Богородицы» учительницами были лица, конечно, сторонние Св.-Владимирской школе, которая еще не успела подготовить своих кандидаток (ведь и первый выпуск школы состоялся только в 1894 г., в котором школа уходила уже из ведения «Братства»).

Эти лица:

1) Александра Михайловна Невская. «Дочь священника Орловской губернии, окончившая курс в Орловском Епархиальном Училище и четыре года учившая в сельской земской школе»⁵⁰⁹. A.М. Невская состояла в «одном» из двух «отделений» церковно-приходской школы (при учительской Св.-Владимирской) преподавательницею со времени открытия ее, и «оставила школу в конце» 1891‒2 «учебного года»⁵¹⁰.

2) Елизавета Михайловна Наумова. См. о ней выше в § о преподавателях «церк.-слав. языка» в учительской школе.

3) Екатерина Ивановна Улегина. См. о ней выше в §§-х о преподавателях «русского яз.», «математики», «географии» в учительской школе.

4) Матушка Варвара. См. выше в § об учителях «пения» в учит. школе.

5) Клавдия Николаевна Неудачина. См. выше в § о преподавательницах «чистописания» в учит. школе.

6) Варвара Александровна Мякотина. См. выше в § о преподавателях «математики» в учит. школе.

7) Наталья Петровна Петропавловская. Годы ее службы в школе ― «1892» (с сентября) – «1894»⁵¹¹.

8) Клавдия Сергеевна Замятина. Ее имя появляется в «Отчетах Братства Пресв. Богородицы» впервые «за 1892‒3 гг.» (стр. 50). Есть и в «Отчете» «за 1893‒4 гг.» (стр. 56). Служила «по 1895 г.»⁵¹².

9) Мария Евгеньевна Давыдова. См. о ней выше в § о «надзирательницах» школы.

[В течение того же периода времени состоял преподавателем пения в церковно-приходской, по-видимому, школе, как известно, диакон Ф. С. Райков, см. о нем выше в § о преподавателях «пения»].

Из воспитанниц Св.-Владимирской церковно-учительской школы, бывших затем, или и поныне состоящих преподавательницами в церковно-приходской школе (при учительской), оказываются следующие:

1) Анна Семеновна Семенова. См. о ней выше в § о преподавательницах «рукоделия» в учит. школе.

2) Матрона Борисовна Скворцова. См. о ней выше в § о «классных наставницах» в учит. школе.

3) Татьяна Феодоровна Федорова. См. о ней выше в § о преподавателях «церк.-слав. яз.» в учит. школе, а также и в других § (напр., в § о «классных наставницах»...).

Эти три воспитанницы І-го выпуска Св.-Владимирской школы, ко благу ее, служат здесь и поныне, являясь живым преданием их почтеннейшей «Almae Matris», их вскормившей и воспитавшей, и зная ее со дня ее основания.

4) Мария Евгеньевна Воробьева. Воспитанница 2-го выпуска, окончившая курс Св.-Владимирской школы в 1896 г. (см. ІІ-ю гл. нашей книги). Годы службы ее в церк.-прих. школе «1896‒1903-й»⁵¹³. Выше уже было говорено (смотри ІV-ю главу нашей книги), что «с осени 1903 г., по расстроенному здоровью», она «должна была оставить занятия» в школе, получив потом «пособие» в размере 300 р. (от Училищного Совета при Св. Синоде)...

5) Марья Кирилловна Мартынова. См. о ней выше в § о преподавателях «пения» в учит. школе, в § о «классных наставницах».

6) Аполлинария Ивановна Анихнова. См. о ней выше в § о преподавателях «рисования» в учит. школе и в других §§.

7) Ирина Ивановна Васильева. Воспитанница 3-го выпуска школы – она в 1899 г. окончила І-й класс, а в 1900 г. и VII-й специальный (см. VІІ-ю главу нашей книги). Выше мы уже упоминали о ней, напр., в ІV-й главе нашего труда, характеризуя С.Н. Смирнову..., говоря об исходатайствовании Васильевой И.В. пособия по случаю выхода ее замуж в 1908 г. (12 ноября), до какового времени и продолжалась ее служба в школе, начавшаяся «с 1 сентября 1901 г.»⁵¹⁴. Энергичная особа – она продолжает и доныне свое образование, чтобы завоевать себе прочное положение в обществе. С 1914‒15уч. гг. снова учительствует здесь же.

8) Парасковья Сергеевна Емельянова. Одновременно с И.И. Васильевой окончила VІ-й и VІІ-й класс Св.-Владимирской школы (см. ІІ-ю гл. нашей книги). С «1 сентября 1900 г.» преподает «все предметы» в достающемся на ее долю «классе образцовой школы»⁵¹⁵. Преподает и поныне. Жизнерадостная и энергичная деятельница, своим оптимизмом благотворно влияющая на малышей, опытная преподавательница, преданная школе и своему долгу, П.С. Емельянова ― ценное приобретение для Св.-Владимирской школы. О ней мы уж упоминали случайно в IV-й главе нашей книги.

9) Анна Петровна Михайловская. См. о ней выше в § о преподавателях «географии» в учит. школе...

10) Анна Никифоровна Никифорова. В 1899 г. окончила VІ-й, а в 1900 г. – VII-й класс (специальный) Св.-Владимирской учительской школы (см. VІІ-ю гл. нашей книги). Служит в церковно-приходской школе (при учительской Св.-Владимирской) «с 1 сентября 1903 г.» и по настоящее время, преподавая «все предметы» в достающемся на ее долю «классе»⁵¹⁶. Спокойная и уравновешенная натура, какою А. Никифоровна представляется постороннему наблюдателю, она обладает большим опытом педагогическим, бесспорно любит свое дело, внимательно заботится о малышах (что можно видеть уж в школьном храме) и потому является высокоценною для школы деятельницею. 20 июля 1914 г. вышла замуж, но школы пока не покинула.

Третий выпуск школы дал ей, таким образом, пять учительниц, из которых четыре с честью служат в ней и поныне.

11) Ольга Антоновна Цеханович. Окончила VI-й класс Св. Владимирской школы (в составе 2-го выпуска) в 1896 г. (см. VІІ-ю главу нашей книги). Служила в образцовой школе в «1896‒1899 г.г.», после чего вышла замуж⁵¹⁷.

12) Зинаида Феодоровна Мельниченко. См. о ней выше в §§-х о преподавательницах «географии» и о «классных наставницах» в учит. школе.

13) Любовь Максимовна Зеленина. См. о ней выше в § о преподавателях «музыки» в учит. школе.

Примечание. На 1913‒14 уч. год были оставлены в качестве временных преподавательниц при церковно-приходской образцовой школе (вместо пользовавшихся отпуском учительниц Т.Ф. Федоровой и П.С. Емельяновой) по всем предметам:

1) Анастасия Павловна Дрожалова (специалистка в особенности по рисованию)

2) Ольга Филаретовна Клишина (специалистка особенно по пению)

3) Мария Ивановна Коробкова (специалистка в особенности по математике, пению) и

4) Александра Васильевна Белобородова (специалистка особенно по пению, музыке).

Но последняя получила назначение на должность учительницы церковной школы в Ставрополь-Кавказский и покинула Св.-Владимирскую школу 10-го октября 1913 г.

Все эти четыре лица с выдающимися успехами окончили в последней VI-й класс в 1912 году и VII-й ― специальный, в 1913-м г.

* * *

Оканчивая речь о пр подавателях и преподавательницах в Св. Владимирской (учительской и образцовой при ней) школе, мы должны сказать следующее. Из предыдущих страниц всякий может видеть, что за учебная «Программа», что за «предметы» были здесь – в этой школе, с одной стороны, и с другой, что делали исполнители и исполнительницы этих программных... требований. Мы должны сказать, что требования последние в школе всегда удовлетворялись полностью, и что школа, посему, даже если смотреть на дело с чисто-формальной только точки зрения, стоит вне всяких нареканий, на высоте подобающего ей описания. Чтоб это удовлетворение было по возможности более целесообразным, более плодотворным и существенным, в интересах его, и для пользы дела, приходилось иногда отступать от «буквы» программной... Но такие отступления делались крайне осторожно, в высшей степени обдуманно, и в конце концов лишь к пользе дела... и потому могут быть только приветствуемы. Они ведь допускаются и в других местах... и допускаются неизбежно, необходимо. «Уставы», «Программы» набрасывают только общий вид, а частности, по различным условиям местным и пр., ведь всегда могут быть, и должны быть, предоставлены на усмотрение исполнителей дела, лишь бы последнее в итоге от этого не только не страдало, но даже выигрывало.

Школа Св. Владимирская, исполняя в учебном отношении все, на нее возложенное, в тоже время делала всегда большее, прямо от нее не требовавшееся. Это мы уже неоднократно видели выше, и, с своей стороны, только приветствуем.

Вся сложная школьная машина функционировала правильно. Преподаватели учительской школы, церковно-приходской и нераздельной от последней школы грамоты, пока последняя здесь существовала и обслуживалась или особыми, как мы видели, педагогами, или преподававшими в церковно-приходской..., все были на своих местах и высоко держали врученное им знамя. Дай Бог, чтоб дело преподавательское и воспитательское (как о последнем, в свою очередь, можно судить на основании уже характеристик воспитательского персонала, сделанных выше) и впредь шло столь же блестяще и успешно в школе, как оно шло и идет доселе... в ней⁵¹⁸.

Раньше мы представляли немало примеров того, что делала школа в учебном отношении сверх требовавшего «буквой» «Уставов» и «Программ»... Предложим вниманию читателей здесь еще один характернейшей пример⁵¹⁹, свидетельствующий красноречиво о заботливости школьного Начальства, и о самоотверженной деятельности преподавательского персонала.

Имею в виду следующий случай ― открытие в Св.-Владимирской школе VІІІ-го дополнительного класса, практиковавшееся пока один только раз в течение 1907‒8 уч. г. Хотелось дать воспитанницам еще более законченное образование..., и вот класс был открыт. Цель была блестяще достигнута..., благодаря совместной деятельности, энергичной и неустанной воспитанниц и преподавателей, из коих некоторые были приглашены специально для учительства в этом классе, как это будет видно дальше.

Одна из воспитанниц последнего (3.Ф. Мельниченко) от «З1-го января 1914 г.» писала мне об этом единственном в своем роде классе: «...С восторгом, боясь пропустить слово, слушали мы» (в VІІІ-м классе) «лекции по истории новой русской литературы (читал г. Пушин⁵²⁰)», а также «по истории иностранной литературы» («читал П.М. Ивановский», см. о нем в § о преподавателях «истории» в учит. школе)... «По иностранной литературе писали рефераты; усердно, и насколько могли, красиво и старательно»... Я.И. Ковальский (см. о нем выше в § о преподав. «физики и космографии») «расширял прежние» наши «знания по физике и космографии», но «сообщал и много нового». «Д.Э. Теннер преподавал из высшей математики» (о нем см. выше в § о преподав. «математики»). «Много часов в неделю занимались английским, французским языками, музыкой (рояль и скрипка), а некоторые», кроме того, «еще и живописью». Время уходило быстро. Жаль было до слез всякого часа... Душа рвалась на работу...

Жили мы... в прелестных голубых комнатах по двое, и в одной – трое. Всех нас было 9 человек – 9 муз. Гостиная наша была таже, что и теперь» «в 1913‒14 г.» Разумеются помещения под музыкальным залом и под комнатою Попечительницы, ныне занимаемые учительницами и гостиной учительской... «Класс наш – нынешний VІ-й» (т.е., крайний к домам монастырского причта во втором этаже, выходящий окнами на Забалканский просп.). «Хорошенькие столики», имеющиеся теперь в старшем (обычно специальном) классе, «впервые сделаны для нас»... «Как все было хорошо!»⁵²¹

В виду того, что в Св.-Владимирской школе всегда было образцово поставлено преподавание, благодаря прекрасным, вообще, преподавателям, она всегда пользовалась и пользуется исключительно завидной, заслуженной ею репутацией... He мудрено, что ее энергично хвалят уже «Отчеты С.-Петербургского Епархиального Братства». Напр., в «Отчете » за 1891‒2 г. читаем: «в ряду школ Петербурга первое место по праву занимает церковно-учительская школа, с церковно-приходскою и школою грамоты, устроенная при Воскресенском Новодевичьем монастыре»... (стр. 8).

В «Отчете» за 1892‒3 г. написано тоже: «первое место среди школ Петербурга, бесспорно принадлежит школе церковно-учительской при Воскресенском женском монастыре, с находящимися при ней школой церковно-приходской и школой воскресной. Здесь и просвещенная ревность... Попечительницы, и высокий уровень умственного и нравственного развития учащихся, и постоянный бдительный надзор начальства, и близость к храму Божию..., все содействует возвышению этих школ на степень образцовых»,.. (стр. 14‒15).

В «Отчете» за 1893‒4 г. говорится, что «1 мая 1894 г... в квартире г. Обер-Прокурора Св. Синода... С.И. Миропольский сообщил сведения о Св.-Владимирской церковно-учительской школе – образцовой по своей постановке»... (стр. 4‒5). «Украшением всех школ церковно-приходских, как в Петербурге, так и во всей епархии, служат школы Св.-Владимирская»...и др.(названа еще одна только: «Гаваньская») (стр. 11)...

«Отчет» за 1894‒5 г. говорит, что «работы детей» церковно-приходской школы (при Св.-Владимирской учительской, которая к тому времени, равно как и церк.-приходская, уже «вышли из ведения Совета Братства») «по чистописанию, грамматике и арифметике представляют образец школьных работ этого рода»... Учительницы, выпущенные Св.-Владимирскою школою, «в течение отчетного года вели вверенное им дело с постоянной и выдающейся добросовестностью, с безукоризненной аккуратностью в посещении и выполнении уроков, с полной любовью к труду, при ровном, постоянно снисходительном и любовном отношении к детям. Эти особенности в одинаковой мере могут быть отнесены к каждой из учащих... Равномерное внимание ко всем предметам программы и тщательное выполнение методических предписаний... общее всех их свойство». «Важна близость церковно-приходских учительниц к народу, из которого они вышли... Скромное, но твердое чувство собственного достоинства при полной благовоспитанности, и ревнивое отношение к чести воспитавшей их школы, при заметном стремлении оберегать ее всеми мерами... завершают их общий облик». (стр. 15‒16).

В «Отчете» за 1895‒6 г. отмечено, «что все стороны письменных работ – каллиграфия, правописание, грамматическая часть со стороны этимологии и даже синтаксиса, арифметические упражнения... в образцовой школе при Князе-Владимирской церковно-учительской... поставлены прекрасно» (стр. 18)...

Мы уже неоднократно приводили лестные свид тельства С.И. Миропольского о церковно-учительской Св.-Владимирской школе ― об ее преподавателях, воспитательницах и пр. Прибавлять что-либо еще к сказанному раньше считаем уже совершенно излишним.

И чем дальше шло время, тем более и более совершенствовалась учебно-воспитательная часть школы, что и естественно, конечно. Все учители и воспитательницы, учительницы... в школе всегда были на подбор, подготовляя подобных же себе и в лице своих учениц воспитанниц. Напр., уже в самое последнее время пишущему эти строки приходилось слышать наилучшие рекомендации о воспитанницах «Владимирских», ныне учительницах, от заведующих школами Балаковской, Самарской губ., Ярищенской, Орловской губ., Новомлинской, Черниговской губ. и др.

И слава Богу!

Чего еще лучше, когда ознакомившись с педагогическими приемами... «Владимирских» учительниц, приглашают их к себе даже «земские» школы (напр., в с. Васильевке Самарской губ., и пр.)?! Это – уже лучшая аттестация для «Голубой школы» и ее детей, при известном, вообще недоброжелательно-ревнивом отношении «земств» к церковной школе!..

Школьный «врач» появился, как мы видели, лишь по «Уставу» 1899 г. До того времени воспитанницы, как сказано, пользовались услугами монастырского врача (см. § 9 Устава 1894 г.; см. еще начало ІІ-й гл. нашей книги). Монастырским врачем был, по словам М.К. Мартыновой (см. ее «письмо» ко мне от 29 янв. 1914 г.), Александр Димитриевич Левитский (здравствующий, и поныне достопочтенный «Консул. Надежд. родовспомог. завед.», «Чл. попеч. Мариин. больн. для бедн.» и пр.)⁵²². Он и лечил поступавших в монастырский лазарет воспитанниц.

Действующий Устав 1899 г. учредил в школе должность врача (см. выше гл. ІV нашей кн.). «Co времени введения положения о ней» школьным врачем состоит Владимир Николаевич Гречанинов («консул. Максимил. лечебницы», врач при «Николаевской Императорской Военной Академии» и пр.⁵²³

«В виду отсутствия инструкции, которою очерчивалась бы деятельность врача школы», ― пишет он от 2-го февр. 1914 г. (на мое имя), – «характер моей работы вырабатывался самостоятельно, причем мне отчасти помогло» следование «требованиям, предъявляемым к школьным врачам другими Ведомствами... Мои посещения школы (раза три в неделю) имеют целью, главным образом, лечение. Что касается амбулаторных больных, то осмотр их производится совместно с надзирательницей школы в особой, назначенной для этой цели комнате, так называемой аптечке» (у нас выше уже была о ней речь), «в которой находится шкаф с необходимыми для амбулаторного лечения медикаментами, инструментами и перевязочным материалом. При приеме амбулаторных больных присутствуют и принимают участие в их лечении и некоторые из воспитанниц старших классов» (об Е.А. Пановой и А.И. Фоменко уже упоминалось).

«Первоначально этот порядок был допущен по недостатку в школе фельдшерицы, но впоследствии» это «оказалось полезным и для самих воспитанниц», которые таким путем получают «возможность приобретать познания, далеко не лишние в их будущей деятельности. В случаях надобности в специальном лечении, воспитанницы посылаются для амбулаторного лечения к специалистам, чаще всего к зубным врачам, в сопровождении лазаретной фельдшерицы, хотя, к сожалению, эти поездки отнимают у нее много времени и сил, необходимых для ухода за стационарными больными лазарета. Но с этим приходится мириться, за неимением в школе другой фельдшерицы» для подобных целей, т.е., для сопровождения больных к специалистам... «В случае заболевания кого-либо из живущих в общежитии школы, требующего, по признанию школьного врача, лазаретного лечения, такие лица помещаются в больницу при монастыре», о которой уже была выше речь.

«В первые годы моей службы в школе, монастырская больница помещалась в старом, тесном деревянном доме, и для больших Св.-Владимирской школы были отведены две комнаты, в очевидный ущерб интересам больных монастыря, которым и без того было тесно в этой больнице».Потом выстроено «новое» – нынешнее каменное здание больницы, о котором уже была речь раньше.

Что касается прежнего деревянного здания, то оно перенесено на новое место. Прежде оно стояло к югу от деревянной Казанской церкви, и по словам монахинь, которых я расспрашивал, было соединено с последнею⁵²⁴ крытым ходом. А теперь оно отнесено к стене, выходящей на Забалканский просп., и помещается, так сказать, в северо-западной части монастыря. Его назначение теперь ― быть «бесплатной лечебницей для бедных приходящих».

План верхней части нынешнего больничного здания, отведенной специально для нужд Св.-Владимирской школы, был уже в свое время дан нами. Из упомянутых в свое время «4-х комнат» верхнего этажа здания, назначенных «для больных» учениц, «одна палата – на 6 кроватей, одна на две и две маленьких – на одну кровать каждая»... (но можно поместить и до 14 человек, см. выше). «Все стены окрашены масляной краской, полы устланы линолеумом» (ср. у нас выше в IV гл. книги), «а в коридоре, ванной и уборной – метлахскими плитками. В двух последних помещениях низы стен – изразцовые. Ванны фарфоровые. Даны все условия для содержания всех помещений в чистоте. Много простора, много света» (ср. IV гл. нашей книги).

«Получив... такое образцовое помещение для своего лазарета, Св.-Владимирская школа весь инвентарь для него завела», как уже и сказано нами выше, «на особо ассигнованные Св. Синодом средства... Таким образом в настоящее время школа, в отношении лечения своих обычных больных, вполне обеспечена, и только в исключительных случаях, главным образом в случаях надобности в оперативном пособии, она помещает своих больных в какое-либо большое лечебное заведение г. Петербурга.

Больше всего школа обязана в этом отношении Крестовоздвиженской и Кауфмановской Общинам Красного Креста. Острозаразные больные (корью, скарлатиной, дифтерией) пользуются в детской больнице Принца Ольденбургского»... «Дело лечения больных в значительной степени» всегда «облегчалось» и облегчается «тем живым участием, какое принимала» и принимает в нем г-жа Попечительница школы, ходатайствовавшая о постройке нового здания для лазарета, и затем всегда предупредительно идущая» и шедшая «на помощь своими денежными средствами, когда таковых у школы не хватает», или не хватало.

Фельдшерицами в лазарете, по словам М.К. Мартыновой (см. ее письмо ко мне от 29 января 1914 г.), были мать Пантелеимона, которая уже умерла, и «мать Александра Невзорова», которая состоит в данной должности и поныне. Кроме того, в «Архиве Учил. Совета»г содержащем «Дела» Св.-Владимирской школы, называется в качестве «заведующей больницей» еще А. Диаконова (от «3-го октября 1903 г.»), о пособии для которой школа ходатайствовала пред «Советом». Это, по словам М.К. Мартыновой, воспитанница 2-го выпуска школы, окончившая курс в 1896 г. (см. ниже VІІ-ю гл. нашей книги)⁵²⁵.... «Фельдшерица мать Александра», по ее собственным словам (см. ее письмо ко мне от 4-го марта 1914 г.)), «служит в лазарете с основания Владимирской школы». «Мать Пантелеимона служила» с ней еще в старом лазарете. «А теперь, т.е., с основания нового» лазарета, мать Александра – «одна».

На долю матушки-фельдшерицы выпадает немало хлопот. Помимо сложных и непрерывных забот о больных, в помещении старого лазарета ей необходимо бывает ходить за больными в помещение школы, приводить их оттуда, отводить туда из лазарета... Мне лично не раз приходилось видеть сколько трудов и трогательной заботливости проявляет матушка в ее материнских отношениях к заболевшим учащимся...

Мы уже имели случаи выше отмечать участливое отношение Новодевичьего монастыря к Св.-Владимирской школе. Здесь снова должны отметить то же. Да, не чужда эта обитель школе «Голубой», не чужда (не говорю уже о том, что и в монастырской школе учительствует, напр., воспитанница Св.-Владимирской же школы Варвара Ив. Крамаренко – 3-то выпуска, см. ниже VII гл. нашей книги)... И честь ей – святой обители!

В частности, относительно матушки Александры мне писали (от 4 марта 1914 г.) воспитанницы школы в высшей степени трогательно: «как много материнской заботы и ласки встречает здесь», в лазарете – «каждая из нас! Heсмотря на то, что лучшие силы матушки были утрачены ею здесь, она и поныне с неизменною – прежнею же любовью продолжает неутомимо трудиться для восстановления наших юных сил, за что все мы бесконечно ей благодарны»... (следуют подписи семи учениц всех классов школы: М. Кожемякиной, А. Полубояриновой, Е. Пановой, П. Артемовой, А. Мизюлевой, М. Цветковой, М. Белобородовой).

а) До 1-го сентября 1903 г. хозяйственною частью (под постоянным и непосредственным руководством со стороны Попечительницы школы) заведывал Петр Степанович Даманский (нынешний г. Товарищ Обер-Прокурора Св. Синода) и отчасти другие ― Александр Александрович Осецкий (нынешний г. Директор Хозяйственного Управления при Св. Синоде), барон Врангель... П. Степанович – кандидат С.-Петербургской Духовной Академии выпуска 1885 г., a A.А. Осецкий – кандидат той же Академии выпуска 1892 г. Первый окончил курс под № 72 (из общего числа 102-х) по 2 разряду⁵²⁶), а второй – под № 36 (из общего числа 45-и) с «званием действительного студента»⁵²⁷. А.А. Осецкий в письме на мое имя (от 3-го ноября 1913 г.), впрочем, говорит, что его «соприкосновение с жизнью Св.-Владимирской школы» было и «случайно» как бы, и «кратковременно» (после П.С. Даманского), и «ничтожно» («летом такого-то года наблюдал за производством ремонтных работ в школе» и пр. в таком же роде). Барон Врангель, ― передавали мне в школе старожилы, – «временно» исправлял экономские, и вообще хозяйственные обязанности за Петра Степановича... Все это были, словом, действительно – случайные в школе люди.

Что же касается Петра Степановича, который больше 10-и лет со дня открытия школы заведывал хозяйственною, экономскою ее частью, то его заслуги пред школою были бесспорно велики.

«Все хозяйство», – говорил мне о Петре Степанович о. В.А. Акимов (14 ноября 1913 г. по телефону), лежало на нем. Особенно трудно было его – Петра Степановича, дело в самом начале.., когда оно только налаживалось, когда притом материальных средств у школы еще не было надежных..., достаточных – главное... О, как трудно бывало иногда его положение! Но он трудился без оглядки, без отговорок старался исполнять свои обязанности, и исполнял... успешно. Ему пришлось и не раз участвовать в различного рода перестройках, пристройках, о которых выше много раз мы уже говорили, в ремонтах... Содержание дома, учениц... и всякие, сопряженные со всем этим, хлопоты, являлись делом трудным, но все это и подобное было преодолеваемо... И школа расцветала и с внешней стороны все более и более..., между прочим, благодаря и Петру Степановичу, имя которого в школе не забудется...»

б) «С 1-го сентября 1903 года» и по настоящее время заведует хозяйственной частью школы Никифор Феодорович Шенец, о котором уже приходилось упоминать в четвертой главе нашей книги, когда шла речь о проведении в школе электрического освещения, о постройке нынешнего здания образцовой школы, об устройстве школьного сада, о заведении в школе молочного хозяйства и пр. Никифор Феодорович – кандидат С.-Петербургской Духовной Академии, окончивший в ней курс в 1888 г. под № 28 (из общего числа 57-и) по 1-му разряду⁵²⁸.

«Несу», – пишет он о себе в письме на мое имя от 16-го декабря 1913 г., ― «не только обязанности по хозяйственной части, заключающиеся в титуле моей школьной должности» («блюстителя по хозяйственной части»), «но и секретарско-делопроизводственные, так как по Высочайше утвержденным 7 июня 1899 г. штатам» нашей «школы не положено особой должности ни секретаря, ни даже письмоводителя. А между тем школа, имеющая интернат, дающая пансионеркам полное казенное содержание, несомненно должна вести, и ведет, разнообразную переписку с разными учреждениями и лицами. Вся эта переписка лежит на мне... Работа эта – будничная, неприметная, но в последнее время, с установлением ежегодного приема в школу, увеличившаяся, особенно по делам о допущении к испытаниям для поступления» в последнюю. Вообще «о моей деятельности» в школе, скромной, но уносящей массу времени и хлопот, пусть даже и маленьких иногда, но непрерывных..., можно судить, конечно, лишь по ее «результатам», видным постороннему наблюдателю.

в) До 1898 г. «бельем» школьным «заведывали» ученицы школы «под присмотром учительниц», а «с 1898 г.» и по настоящее время – особое лицо, Елена Ефимовна Рязанцева⁵²⁹. Об ее помещении уже было говорено раньше при описании школьного здания (в IV гл. книги). Ее обязанности, добросовестно и заботливо ею выполняемые, настолько сложны, и отнимают столько времени, что воспитанницам, при все более и более увеличивавшихся их обязанностях, было уже положительно невозможно заведывать этим делом, всегда им милым и приятным, без ущерба для их ближайшего ученического дела...

Богослужение для воспитанниц школы совершали обычно о.о. законоучители ― о. Буткевич М.А. (как видно, напр., из «Воспоминаний» учениц 1-го выпуска, цитованных выше, см., напр., статью Т. Федоровой «Христос воскресе»; дело было, когда о. Михаил уже не состоял законоучителем, но своих добрых отношений со школой не прерывал), о. В.А. Акимов (об этом уже было говорено выше...), о. К.В. Ивановский и др. (напр., о. Г.С. Петров, о чем, в свою очередь, была уже речь выше же)... Отцы В.А. Акимов и К.В. Ивановский – вот чьи службы школа обычно слышала за все время своего существования. Все остальные «батюшки» – случайные лишь явления в ней... Но о «батюшках» уже говорено...

Из сослуживших им о.о. диаконов известны своею продолжительною, и как бы постоянною прикосновенностью к школьному храму о. В.С. Чистосердове и о. Петре – иеродиаконе Александро-Невской Лавры.

а) Об о. Чистосердове уже упоминалось в § о законоучителях церковно-приходской школы. Он пишет о себе (от «1-го ноября 1913 г.»): «При церкви школы я исполнял диаконские обязанности в продолжение 13‒14 лет за вознаграждение в 70 р. в год. Затем отказался по нездоровью и по трудности совместительства со своими прямыми обязанностями»..., т.е., при Новодевичьем монастыре, где о. В.С. Чистосердов служит – благодарение Богу! и поныне. В «Делах» школы (имеющихся в Архиве «Училищного Совета») есть, напр,, упоминание о том, что «22 декабря 1903 г.» Училищный Совет при Св. Синоде назначил «о. диакону Влад. Чистосердову за Богослужения в церкви» школьной «в 1903 г. 75 р.» (следовательно, не 70!).

Отец В.С. Чистосердов оставил по себе в школе отличные воспоминания.

б) С «1-го апреля 1908 г.» служит при школьной церкви симпатичнейший о. Петр. Родом из «Полтавской губ.», сын «крестьянина» – о. Петр (в мире «Прохор Никитин Борисов») «в 1891 г. 17 дек. поступил в Александро-Невскую Лавру», где и остается поныне. «25 июня 1904 г.» (38-и лет от роду) «пострижен в монашество», и уже «15 августа» того же года «рукоположен во иеродиакона». Покойный Владыка – митрополит, лично знавший о. Петра как диакона с приятным голосом («бас»), назначил его «для служения в Св.-Владимирской школе». О. Петр состоит «членом» («пожизненным») некоторых «братств», имеет «медали» и проч.⁵³⁰ Служит прекрасно. В школе к нему привыкли. И странно было бы не слышать его приятного служения в торжественные дни...

в) He совсем редко приглашался служить в школьном храме еще до о. Петра, а иногда и при нем о. Симеон Феодорович Шевцов, ныне о. диакон при «церкви Волковского кладбища в С.-Петербурге». Его приятный тенор нравился покойному К.П. Победоносцеву, который и распорядился посылать его для служения в школу. A о. Симеон в то время состоял на псаломщической вакансии в церкви Училищного Совета на Кабинетской. Здесь был еще и другой диакон, следовательно, отсутствие одного (именно о. Симеона) не могло сколько-нибудь неблагоприятно отозваться на совершении Богослужений в храме Совета... Отец Симеон, между прочим, участвовал и в отпевании самого Константина Петровича (13 марта 1907 г.)⁵³¹. Служил, действительно, весьма красиво.

г) Случайно приглашались иногда оо. диаконы и из других мест: с Афонского подворья (Забалканск. просп., 25), из Александро-Невской Лавры (кроме о. Петра)...⁵³² 24-го и 25-го марта 1914 г. служил приезжий из Новгородской епархии диакон о. Михаил Петрович Петров – хороший баритон...

Диаконы принимают участие в служении в школьном храме вообще лишь в большие праздники и в торжественных случаях. В обычное время служит один священник без диакона.

Швейцар в жизни школы Св.-Владимирской играет скромную, но заметную роль. Мимо него проходят в школу и из школы; он доставляет корреспонденцию; он звонит «на уроки» и пр. Даже отныне – с 1914 года, на колокольне –«к службам церковным», он исполняет мелкие и постоянные поручения обитателей школьного дома. Он сопровождает воспитанниц на «вокзалы», и покупает билеты в железнодорожных кассах, сдает их вещи в багаж... Он прислуживает в церкви, исполняя обязанности церковного сторожа и даже пономарские и пр. и пр. Словом, швейцар мелькает всюду. Всюду услуживает, всюду нужен... Поэтому нельзя пройти молчанием «этих» все-таки членов школьной корпорации...

Co дня открытия школы в ней было три швейцара ― Сисой (года три), Владимир (не дольше) и Михаил (с 1895 г. и до настоящего времени).

Сисой и Владимир – родные братья. Пока Сисой был швейцаром, Владимир служил в школе же дворником и затем сменил первого. Воспитанницы первых трех выпусков с добродушною улыбкою вспоминают этого «стража», т.е., Владимира. Он любил утешать их. To, бывало, убеждал скучавших по «родным», что в школе веселее, «не в пример, скажем, деревне», то для успокоения плакавших, из-за того, что «не выучили урока по Закону Божию и обидели тем самым батюшку», говаривал: «есть..., из-за чего горевать!.. Вот еще.. Да со всеми-де так бывает». То, будучи школьным «цырульником», стриг воспитанниц, а мальчишки, бывало, звали их: «извощики», «извощики»... И снова приходилось ему утешать... Видимо, был оригинальный тип.

С 1895 г., как и сказано уже, швейцаром состоит бравый и расторопный, вежливый и услужливый Михаил Васильев. Еще раньше этого я знал его, служившего в столичной же Духовной Семинарии сначала на очень скромном, а потом и на довольно ответственном в низшем служительском «мире» посту, за человека умного, распорядительного, честного... В Св.-Владимирской школе сначала он был только швейцаром и в церкви не прислуживал. Здесь обязанности церковника исполнял вначале некто Александр Иванович – ламповщик из Обер-Прокурорского дома, что на Литейном проспекте (№ 62). Но при известной его «слабости», Александр Иванович, бывало, иногда не являлся к исполнению своего долга. Происходили недоразумения... Посему нашли за лучшее возложить обязанности церковника на расторопного, смышленого и трезвого Михаила, который, по его словам (в ноябре 1913 p.), служит в церкви уже 11-й год (а к концу 1914 г. следует прибавить к этому счету еще один год). В то время, как швейцар прислуживает в церкви, швейцарские обязанности исполняет обычно истопник. Михаил, по его словам, получал вознаграждение: сначала 12 р. в месяц, потом (еще при П.С. Даманском) – 15 p., а теперь получает 25 р.⁵³³ Ныне – «потом. почетн. гражданин».

Других представителей низшего служительского мира школы, не столь заметных или не столь характерных..., не видим надобности называть⁵³⁴.