Древняя история России

Восточные славяне сначала разделялись на многие племена. Между отдельными племенами часто происходили раздоры и неприязненные столкновения. По мере того, как размножалось какое-либо племя, оно желало занять побольше земли. Но на эту же землю часто предъявляло свои права и другое соседнее племя. Они ссорились между собою и начинали воевать. Споры и столкновения между племенами восточных славян происходили также из-за рыбных ловлей, сенокосов, пастбищ для скота, и т.п. К этому присоединялась и внешняя опасность. Окружавшие восточных славян народы, видя, как славяне не ладили между собою, нападали на их землю, грабили и разоряли их владения. Славяне легко справились бы со своими недругами, если бы они действовали сообща, заодно. Но вся беда в том-то и заключалась, что между ними не было единства, не было одной общей власти, которая бы объединяла их. Наконец, внутренние постоянные раздоры надоели восточным славянам, и они, видя, как соседние народы живут гораздо спокойнее их, под управлением своих князей, решили и сами устроить у себя государство и во главе его для управления всем народом поставить князя. Эта мысль возникла и созрела прежде всего среди северных, или, так называемых, ильменских славян, которые ближе других своих родичей жили к соседним народам, имевшим у себя государство, и находились с ними в постоянных сношениях.

Призвание новгородцами варяжских князей. Ильменские, или новгородские славяне, решившие устроить у себя государство, собрались, по обычаю своему, на вече. На вече нужно было, прежде всего, выбрать государя, который бы был общим начальником всех родов. Сначала думали избрать таким государем одного из своих же старейшин. Но эта мысль потом была оставлена, по совету умного новгородского старейшины Гостомысла. Он посоветовал новгородцам призвать к себе князя из чужой земли. Такой только князь, по его словам, мог быть справедливым и беспристрастным судьею и правителем всего народа, так как не был связан ни родственными, ни какими другими интересами ни с одним из славянских родов. Новгородцы послушались совета своего старейшины и отправили своих послов за море к одному варяжскому племени. Послы славянские пришли к варягам и сказали им: „земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет; приходите княжить и владеть нами“. Целое варяжское племя, под управлением трех братьев – Рюрика, Синеуса и Трувора, пришло к новгородцам и стало ими править. Это варяжское племя называлось Русью. От него и вновь основанное славянское государство стало называться русским. Это важное событие – основание русского государства – совершилось в 862 году по Р. Хр.

Рюрик. Сначала все три брата – Рюрик, Синеус и Трувор – вместе правили русским государством. Рюрик жил в Новгороде, Синеус – в Белоозере, Трувор – в Изборске. Через два года после основания русского государства, Синеус и Трувор умерли. Тогда один Рюрик сделался князем русского государства и родоначальником последующих наших князей и царей.

Рюрик княжил всего 17 лет (862–879 г.). Он был умным и деятельным государем. Сам он жил в Новгороде, который потому и сделался столицею русского государства. Рюрик заботился об устройстве порядка в русском государстве. Во все города он послал своих мужей, бояр для управления. Кроме того, сам он с воинами, или дружиною, часто объезжал свою землю и везде производил суд и расправу. Рюрик умер в 879 году, оставив после себя малолетнего сына Игоря.

Аскольд и Дир. Варяги, явившиеся для устроения русского государства, были народ чрезвычайно предприимчивый и отважный. Два брата – Аскольд и Дир, не из рода Рюрика, выпросились у этого последнего, чтобы он отпустил их с родом их идти походом на далекий Царьград. Рюрик дал свое согласие на это. Аскольд и Дир, набравши дружину, поплыли обычным «варяжским» великим водным путем на юг. Плывя по р. Днепру, они увидели в одном месте, на правом берегу реки, красивый городок и спросили: «чей это город»? Жители отвечали: «было у нас три брата – Кий, Щек и Хорив; они построили этот город, а потом умерли, и мы теперь платим дань хазарам». Аскольд и Дир вышли на берег, заняли город и остались в нем жить. Этот город был Киев. После они созвали к себе в Киев большую дружину, подчинили все славянское племя полян и стали им управлять, как настоящие князья. Из Киева они предпринимали даже поход на Царьград (865 г). После похода они приняли христианство, которое тогда уже, следовательно, начало проникать к нам из Греции.

Олег. После смерти Рюрика, за малолетством сына его Игоря, русским государством начал управлять родственник Рюрика – Олег. Правление его было продолжительно (879–912 г.). Он был весьма мудрым правителем и счастливым завоевателем. При Олеге русское государство стало быстро расширяться. Набрав большую дружину, Олег отправился с нею по великому водному пути на юг. В верховьях р. Днепра он легко завладел Смоленском, посадил там для управления близкого человека и подчинил своей власти здешних славян – кривичей и дреговичей. Потом таким же образом покорил Олег и г. Любеч, подчинив себе живших около него славян. Плывя далее вниз по Днепру, Олег подошел с своею дружиною к Киеву. Киев чрезвычайно понравился своею красотою Олегу. Он ловко овладел им, убил Аскольда и Дира и подчинил своей власти славянское племя – полян. Киев настолько полюбился Олегу, что он остался в нем жить навсегда и, назвав его «матерью русских городов», сделал столицею русского государства вместо Новгорода. Из Киева Олег с своею дружиною предпринимал походы на славян, живших на западе и на востоке от Днепра: древлян, северян, радимичей и др.

Таким образом, при Олеге многие племена восточных славян вошли в состав русского государства. Олег мудро управлял своим так распространившимся государством. С своею дружиною он часто объезжал землю, производил суд и определял дань. На содержание князя и его дружины все славянские племена были обложены данью. Дань платилась преимущественно естественными произведениями: хлебом, мехами; только богатый Новгород платил ее серебром. Вблизи Киева у Олега были деревни, населенные его прислугою. Тут были устроены загородные дворы и в них складывалось всякое добро. Олег был вместе с тем предприимчивым и искусным военачальником.

В конце своего управления русским государством, он совершил отважный морской поход на Грецию. На двух тысячах ладьях (в каждой по 40 воинов) он подплыл к Константинополю. Греки загородили вход в гавань цепями. Олег приказал вытащить лодки на берег и стал опустошать окрестности греческой столицы. Потом он подступил к самому Царьграду, желая овладеть им. Греки сильно испугались и предложили русскому князю богатые дары Олег принял дары и согласился заключить с греками мир. Мирный договор с греками был весьма выгоден для русских. Русские купцы теперь могли торговать в Царьграде, не платя за это пошлины. В знак своей победы над греками, Олег прибил свой щит на ворота Царьграда. Так рано русские доходили до Константинополя с намерением овладеть им. Олег возвратился из Греции в Киев с богатою добычею в виде золота, серебра, шелковых дорогих тканей и т.п. Вскоре после того он умер. Русский народ, дивясь удали и счастью Олега, прозвал его в рассказах и песнях о нем вещим, т.е. мудрым чародеем.

Игорь. По смерти Олега, русским государством стал управлять сын Рюрика Игорь. Его княжение (912–945 г) было уже не так счастливо, как правление вещего Олега. Против Игоря восстали древляне – славянское племя, жившее на северо-западе от Киева. Игорь усмирил их и наложил на них дань. Потом против русских поднялись печенеги, народ монгольского племени. Игорь отразил со своею дружиною и печенегов, которые однакоже после того почти полтора века разоряли южные окраины русского государства. Уже в конце своего княжения (в 941 и 944 г.г.) Игорь, по примеру Олега, предпринимал походы против греков на Константинополь. Первый поход Игоря под Константинополь окончился неудачно. Греки рассеяли и уничтожили много судов Игоря страшным действием греческого огня. Второй поход Игоря был удачнее, но и он не мог сравниться с походом Олега.

Игорь на этот раз соединился с печенегами и собрал большое войско. Греки испугались и предложили Игорю значительный выкуп с тем, чтобы он заключил с ними новый торговый договор. Игорь согласился. Однакоже заключенный им договор был менее выгоден для русских, чем договор Олега. Мирный договор Игоря с греками сохранился до нашего времени. Из него, между прочим, видно, что при Игоре в Киеве была уже довольно многочисленная христианская община. Киевские христиане пользовались свободою. Они имели церковь св. пророка Илии, в которой, следовательно, открыто собирались к богослужению. Когда был заключен договор с русскими, то греческий царь, в присутствии русских послов, дал присягу у себя в Царь-граде на верность договору. Потом греческие послы пришли в Киев, чтобы принять присягу от русских в том же. Давая клятву, Игорь призвал греческих послов на холм, где стоял идол Перуна. Князь и все русские язычники положили свое оружие, щиты, золото и клялись так: „если нарушим мир, нам не будет помощи от Перуна, пусть не защитят нас щиты наши, и будем побиты своими же мечами, стрелами и другим оружием, пусть будем рабами и в нынешний век и в будущий». Христианская же Русь присягала на верность договору с греками в своей церкви Свято-Ильинской.

После примирения с греками, Игорь пошел собирать дань с древлян. Древляне выдали, сколько от них потребовал князь с дружиною. На пути в Киев Игорь остановился и сказал своей дружине: „идите вы домой с данью; а я вернусь, похожу еще“. Древляне, узнав, что Игорь возвратился к ним за новою данью, посоветовались с своим князем Малом и сказали: «повадится волк на овец, все стадо уничтожит; убьем лучше его». Так они и сделали. Напали неожиданно на Игоря, бывшего с малою дружиною, и жестоко убили его.

Святая Ольга. Игорь оставил после себя малолетнего сына Святослава. За его малолетством, правление государством приняла в свои руки вдова Игоря – княгиня Ольга. Княгиня Ольга оказалась весьма мудрою правительницею русского государства (945–957 г.). Она, прежде всего, отомстила древлянам за смерть своего мужа, как того требовали обычаи времени, и снова подчинила древлян русскому государству.

Она с большим войском осадила главный их город Коростен, выжгла его дотла и умертвила всех древлянских старейшин – князей. Древляне смирились и стали по прежнему платить дань русской княгине.

Усмирив древлян, Ольга стала править мирно русским государством. Больше всего она заботилась о внутреннем порядке и устроении государства. Она объехала все земли и подробно определила размер дани и повинностей, какие должны были исполнять подвластные русскому государству племена. Но больше всего княгиня Ольга прославилась тем, что она первая из княжеского Рюрикова дома приняла христианство.

Игорь не преследовал христиан, но не хотел и принимать христианской веры. Ольга, жена его, превосходила своим умом мужа. Она видела и поняла полное превосходство христианства пред языческою верою, какой держался русский народ. Христианство сделалось известным русскому народу рано, благодаря постоянным и близким сношениям – торговым и военным – русских с греками. Мы видели уже, что русские князья, начиная с Олега, Аскольда, Дира и Игоря воевали с греками и заключали с ними торговые договоры. Такие сношения русских с греками служили самым лучшим и верным средством к знакомству наших предков с православною верою греков, к принятию ее именно из Греции и к подготовлению последующего сильного влияния греческой образованности на весь строй древне-русской жизни. Благодаря постоянным сношениям русских с греками, в Киеве постепенно увеличивалось число христиан. При Игоре их было уже так много, что они отличались от язычников, отдельно давали клятву и имели свою церковь. Если же у киевских христиан была церковь, то при ней должны были быть и священники, которые, разумеется, охотно знакомили всякого, желавшего узнать христианскую веру. Княгиня Ольга, как мудрая правительница, внимательно смотревшая за всем, заботливо устроявшая русскую землю, имела, таким образом, полную возможность узнать христианскую веру. А узнав ее, она убедилась, при помощи Божией, в ее превосходстве пред язычеством и правоте, после чего пожелала сделаться христианкою. Сначала она была тайною христианкою, а потом, когда уже передала правление своему сыну Святославу, приняла и св. крещение.

Крещение св. Ольги. Для крещения Ольга отправилась в Царьград. Ее сопровождала туда большая свита. Свита состояла из князей, купцов и множества слуг. По рассказу нашего русского летописца, княгиню Ольгу крестил в Царьграде сам патриарх, а восприемным отцом ее был греческий император Константин Багрянородный.

Император Константин Багрянородный также рассказывает в своих записках о приезде русской княгини Ольги в Царьград, о сделанном ей приеме и угощении, но ничего не говорит о ее крещении там. Возможно, что княгиня Ольга крестилась в Киеве от бывших там христианских священников, а в Царьград ездила уже после крещения для того, чтобы видеть столицу православного христианства, поклониться святыням ее и принять благословение от патриарха.

По возвращении из Константинополя, княгиня Ольга жила все время в Киеве и занималась воспитанием малолетних детей своего сына Святослава. Она умерла в 969 г. Перед смертию она завещала похоронить ее по христиански и не устроять по ней обычной у русских язычников тризны. Святослав исполнил просьбу матери. Русский народ хранил память о княгине Ольге, как мудрой правительнице. Древние русские писатели прославляют ея святость и благочестие. По словам нашего летописца, она была как бы «денницею пред появлением солнца, зарею пред светом, луною», озарявшею русскую землю, погруженную тогда в непроницаемый языческий мрак. Церковь наша причислила великую княгиню Ольгу к лику святых и наименовала ее равноапостольною.

Святослав. Когда сын св. Ольги сделался совершеннолетним, то его, по обычаю времени, посадили на стол княжеский, и он стал править государством. Русское государство к тому времени было уже обширное. В него входили многие племена восточных славян. Святослав, бывший князем 15 лет (957–972 г.), начал еще дальше расширять русское государство. Он задумал покорить себе славянские племена, жившие на юге, по реке Дунаю. Покорив их, он хотел было даже самую столицу своего государства перенести из Киева на Дунай. Только преждевременная смерть помешала ему исполнить это свое намерение.

Характер и походы Святослава. Святослав имел чрезвычайно воинственный характер. Трехлетним ребенком он ходил с матерью и дружиною на древлян мстить за смерть своего отца. Сделавшись князем, Святослав весь отдался любимому военному делу. По описанию современников, он был среднего роста, весьма строен, имел широкую грудь, голубые глаза и длинные усы; волосы на голове у него были выстрижены, за исключением одного клока, висевшего по обеим сторонам, что означало его знатное происхождение. В одном ухе висела серьга, украшенная камнями. Белая одежда его отличалась только чистотою от одежды его воинов. Святослав любил воевать. Он собрал около себя храбрых дружинников и ходил с ними на врагов налегке и быстро, как барс. Ни возов, ни котла он не возил с собою и мяса не варил, а нарезав тонкими ломтями конину, зверину и говядину, пек на угольях и ел. Шатра у него тоже не было: постелет конский войлок, подложит под голову седло – и спит. Святослав отличался прямотою характера. Он никогда не нападал на врагов врасплох, нечаянно, а всегда раньше посылал сказать им: «иду на вас», и потом уже отправлялся против них. Святослав сначала покорил хазар и вятичей. Потом он пошел на болгар, живших на Дунае, взял у них 80 городов и сел княжить в главном из них – Переяславце. В это самое время печенеги напали на Киев, где оставалась мать Святослава Ольга с маленькими внуками, и осадили его. Киевлянам, впрочем, удалось подать весть князю о своем стесненном положении. Святослав поспешил с Дуная в Киев и прогнал печенегов.

Настал мир. Но Святослав скучал в Киеве. «Нелюбо мне в Киеве», говорил он матери и боярам, «хочу жить в Переяславце на Дунае; там середина моей земли, туда сходится всякое добро; от греков золото, ткани, овощи разные; от чехов и венгров – серебро и кони; из Руси – звериные кожи, воск, мед, рабы». Но св. Ольга упросила своего воинственного сына остаться в Киеве, хотя до ее смерти. Святослав послушался матери.

Похоронив мать, Святослав разделил русскую землю между своими сыновьями – Ярополком, которому дал Киев, Олегом, которого послал к древлянам, и Владимиром, которого выпросили себе новгородцы, а сам возвратился на Дунай и стал опять воевать с болгарами. За болгар вступились греки, которые боялись, чтобы Святослав, покорив болгар, не стал воевать и с ними.

Однажды многочисленное греческое войско окружило Святослава и его воинов. Русские смутились, но Святослав воодушевил их своею речью. «Нам теперь некуда деться», говорил он, «волею-неволею надо стать лицом к лицу с врагами. Не посрамим земли русской, но ляжем здесь костьми. Мертвым нет срама! Если побежим, то осрамим себя. Нельзя нам бежать. Станем же крепко! Я пойду впереди вас, когда моя голова ляжет, тогда о себе думайте». Дружина на это отвечала: «где твоя голова ляжет, там и мы свои положим». С этими словами Святослав и его воины бросились на греков и победили. Но греки скоро собрали еще большее войско против русских.

Святослав увидел, что ему нельзя бороться с малым войском против сильной греческой рати, и должен был заключить с греческим царем мир; после свидания с царем, он удалился домой. Греки дали Святославу и его воинам богатые дары. С большою добычею возвращался Святослав в Киев. По дороге на Днепровских порогах на него напали печенеги, предупрежденные вероломными греками. Русские постояли за себя, храбро защищались, но их было очень мало в сравнении с врагами. Печенеги одолели, перебили русских, убили и самого князя.

Вера христианская сделалась известной в той стране, где находится наше отечество, очень рано. По преданию, записанному и в нашей летописи, еще св. апостол Андрей Первозванный вместе со своими учениками, проповедуя евангелие, по указанию выпавшего ему жребия, в северных странах, доходил до северных берегов Черного моря, поднимался выше по р. Днепру и посетил некоторые местности нынешней русской земли. Нам ничего неизвестно о том, какими плодами сопровождалось благовестие Первозванного апостола в русской земле и обратил ли он кого либо из жителей ее в христианство. Но мы достоверно знаем, что уже в первом и следующих за ним столетиях христианская вера существовала и ее исповедники были весьма многочисленны на Крымском полуострове и по северному побережью Черного моря. Здесь были греческие поселения. В этих поселениях было много христиан. Между ними и восточными славянами, жившими к северу от них, поддерживались живые торговые сношения. Путем этих сношений христианство могло проникать и, действительно, проникало в среду русских славян очень рано. Сохранились также рассказы о том, что русские славяне иногда предпринимали набеги и походы на греческия поселения, расположенные не только по северному, но и по южному побережьям Черного моря. Эти походы совершались уже в VII и VIII в. в. по Р. X. Очень часто, после таких походов, русские славяне принимали христианскую веру. Таким образом, уже в это раннее время могли быть христиане среди восточных славян. В IX в., особенно со времен образования русского государства, при помощи северных варягов, христианство должно было еще более усилиться между русскими славянами. Варяги давно уже были знакомы с Грецией и Константинополем, куда они часто путешествовали и с торговой и с военными целями по великому водному пути «из варяг в греки». Поэтому, среди варягов было много православных христиан. Они-то и могли быть проповедниками и распространителями православного христианства и среди русских славян. Одним из любимых занятий у наших первых князей и населения русского были военные и торговые сношения с Грецией. Путем этих сношений также насаждалось и множилось христианство на Руси. При Игоре в Киеве было уже очень много христиан, которые имели церковь и священников. Жена Игоря св. Ольга приняла христианство. Но все это были только частичные обращения русских в христианство. Это были только приготовления к общему крещению Руси, которое совершилось при св. князе Владимире.

Св. равноапостольный князь Владимир. Владимир был младший сын Святослава. Он был воспитан своею бабкою, св. княгинею Ольгою. Св. Ольга уже в детское сердце своего внука Владимира вложила расположение и любовь к христианской вере. К сожалению, скоро, со смертию св. Ольги, ея благодетельное влияние на Владимира прекратилось. Но в Киеве, как мы знаем, было много христиан во время св. Ольги и Святослава. Если бы Владимир оставался в Киеве после смерти своей бабки, св. Ольги, то в нем, наверное, не заглохло бы расположение к христианской вере, вложенное в его душу св. Ольгою. К сожалению, Владимир вскоре после смерти св. Ольги, по указанию отца и просьбе новгородцев, должен был отправиться в Новгород. В Новгороде тогда христиан было мало и было весьма сильно язычество. Языческая среда окружала здесь Владимира и могла постепенно, если не совсем угасить, то, по крайней мере, много ослабить силу любви и расположения его к христианству. По смерти отца своего, когда начались междоусобные распри между старшими братьями Владимира, он бежал в Скандинавию в варягам. Там он находился тоже среди грубых язычников, и в этой среде еще более ослабели его детские христианские впечатления, и, наоборот, в душе его здесь образовалось сильное и глубокое расположение к язычеству. Таким образом, когда после смерти старшего брата Ярополка, в 980 году Владимир занял киевский княжеский стол, то он явился сюда уже ревностным язычником.

Первые христианские мученики в Киеве – Феодор и Иоанн. При начале княжения Владимира в Киеве, язычество здесь, видимо, ожило. Первым ревнителем языческой веры был сам молодой князь Владимир. Он приказал поставить в Киеве много идолов. На холме против княжеского терема возвышался идол Перуна – деревянный с серебряною головою и золотыми усами. В других местах были поставлены идолы Даждь-бога, Стрибога и др. Христианам в Киеве стало трудно и опасно жить. Язычники готовы были уже обратиться к преследованию христиан. Но и христиане не оставались в бездействии. Они старались привлечь на свою сторону молодого и доброго, хотя и воинственного, князя Владимира. Скоро совершилось в Киеве событие, которое заставило призадуматься и Владимира.

Владимир, подобно отцу своему, в начале своего княжения в Киеве, любил воевать. Он воевал со славянами, жившими в Червонной Руси (теперь Галиция), с литовцами, с болгарами и др. народами. После одного весьма удачного похода на литовцев, Владимир захотел принести благодарственную жертву богам. Собрал он на совет по этому поводу старцев и дружину. Решено было принести богам человеческую жертву. Бросили жребий, который, по проискам язычников пал на Иоанна, сына одного христианина киевского, по имени Феодора. Посланные от князя и веча потребовали обреченного на жертву богам сына христианина. Но Феодор не только не дал своего сына язычникам, но еще и обличил их за их веру в безжизненных идолов. «Не дам сына своего вашим богам», говорил он, «есть один только Бог, Которому служат и кланяются греки, Который сотворил небо и землю, и солнце, и луну, и звезды, Который сотворил человека, а ваши боги что сделали?» Язычники отошли, но скоро явились и снова стали требовать жертву богам. «Пусть ваши боги», отвечал им Феодор, «пошлют кого-нибудь одного из своих взять сына моего, а вы о чем хлопочете?» Язычники озлобились, подсекли сени дома христианина Феодора и убили его и сына его Иоанна. Но речи Феодора, вероятно, тогда же сделались известными и Владимиру и заставили его призадуматься над вопросом о вере, к чему были и другие побуждения.

Принятие св. Владимиром христианства. Во время Владимира в Киеве было много людей разных вер. Были здесь христиане греческие и латинские, евреи, магометане. Все они хотели, чтобы русские язычники, во главе со своим князем Владимиром, приняли их веру. Владимир после мученической смерти христиан и обличительных речей одного из них, начал и сам задумываться о вере. Поэтому он допустил к себе сведущих людей разных вер и начал с ними беседовать. Еврейская и магометанская веры не понравились нашему князю. Также не захотел он долго слушать и латинских христиан. Наконец, пришел к нему один греческий ученый. Он сначала разъяснил князю, в чем заключается христианская вера, а потом показал ему картину Страшного суда. На картине были изображены по правую сторону праведники, идущие в рай, по левую – грешники, осужденные на вечные мучения. Владимир сказал: «хорошо тем, которые по правую сторону, и плохо стоящим по левую» – «Крестись», сказал ему греческий проповедник, «и ты будешь стоять по правую сторону». – «Подожду немного», ответил ему на это наш князь. По своему обыкновению, Владимир собрал старцев и дружину и стал совещаться с ними о вере. Решили общим голосом послать добрых мужей и на месте изведать веры разных народов. Так и сделали. Когда явились русские послы домой, Владимир снова собрал совет старцев и дружины. Пришедшие послы говорили, что вера магометанская и немецкая им чрезвычайно не полюбились. Наоборот, они хвалили веру греков. «Когда мы стояли у греков в храме во время службы», докладывали они князю и народу, «то не знаем, на небе или на земле были мы. И как всякий, вкусив сладкого, не захочет горького, так и мы, познав веру греческую, не хочем иной». А дружина и старцы, со своей стороны, сказали: «Государь, если бы худа была вера греческая, то не приняла бы ее твоя бабка Ольга, а она была мудрейшая из жен». После того решено было принять греческую веру. Скоро у Владимира с греками началась война. Владимир осадил и взял греческий город Корсунь. Тотчас же он послал сказать греческим царям, чтобы они выдали за него свою сестру, а иначе он и с Константинополем сделает то же, что и с Корсунем. Цари ответили, что они не могут выдать свою сестру-христианку за князя-язычника. Владимир отвечал, что он согласен креститься. Греческая царевна Анна с архиереями и священниками явилась в Корсунь, где Владимир сначала крестился, а потом повенчался с греческою царевною.

Крещение Руси. По возвращении из Корсуня в Киев, Владимир прежде всего крестил своих сыновей и самых близких к нему людей. Воинам своим он велел рубить идолов. Одних идолов рассекли на части, других сожгли, а главного идола Перуна привязали к хвосту лошади и потащили с горы в Днепр. 12 человек били истукана палками и затем бросили в Днепр. В то же самое время по Киеву ходили архиереи и священники и учили народ христианской вере. Им помогали те христиане, которые прежде были в Киеве. Сам князь во всем содействовал им. Наконец, было объявлено, чтобы все киевляне пришли в назначенный день на реку. Народ, любя своего князя, исполнил его желание. Если бы новая вера не была правая, рассуждали русские люди, то князь и дружина не приняли бы ее. Прибыл на берег и сам князь с духовенством. Приступили к крещению. Священники освятили воду. Все вошли в реку, причем взрослые держали младенцев на руках. Во время крещения народа, князь молился Богу, чтобы русские люди удостоились узнать истинного Бога и Господь утвердил правую веру в земле русской. Так совершилось крещение киевлян. Это было в 988 году. Вслед за тем Владимир начал крестить жителей и других городов русской земли.

Начало и устройство русской Церкви. Владимир Святой был крестителем русского народа. Он же был и устроителем русской православной Церкви. По желанию св. Владимира, к нам были присланы из Греции митрополит, епископы и священники. Митрополит и епископы были частию греки, частию болгары. Сначала митрополит и епископы находились при св. Владимире в Киеве. Затем князь стал посылать епископов по разным городам земли русской для того, чтобы чрез них скорее распространялась вера среди русского народа. Отправляя в удельные города своих сыновей и бояр, св. Владимир посылал с ними и епископов, которые имели при себе священников. По прибытии в свой город, князь, с благословения епископа, строил христианский храм и при нем помещение для епископа. Епископ, при содействии князя и бояр, начинал строить другие храмы и обращать население края в христианство. Так получили начало наши первые епархии, которых появилось несколько уже при жизни св. Владимира.

Св. Владимир заботился об устроении основанной им русской Церкви. Он призвал к себе митрополита и епископов из Греции. Само собою разумеется, что он должен был позаботиться о том, чтобы дать им средства к жизни, указать их обязанности и права. С этою целию св. Владимир, по совету и с благословения митрополита, издал свой церковный устав. В этом уставе он назначил десятую часть всех княжеских доходов в пользу устроенной им Богородичной церкви, получившей от того название Десятинной, и указал те дела, какие должны были подлежать суду церковному, равно как и тех людей, которые должны были находиться под покровительством Церкви.

Благоустроенная св. Владимиром русская Церковь была митрополией константинопольского патриархата. В течение первых четырех столетий своего существования, русская Церковь находилась в полной зависимости от константинопольского патриарха. Патриарх сам, с состоявшим при нем собором, без всякого участия русских князей и архиереев, избирал и назначал митрополита для России и притом преимущественно из греческих или же южно-славянских уроженцев. Митрополиты русского происхождения, в первое время существования русской Церкви, бывали весьма редко у нас.

Кроме того, что патриарх константинопольский избирал и назначал русского митрополита, он призывал его к себе в Царьград, в случае нужды, на соборы, давал ему указания относительно церковного управления, посылал свои грамоты на Русь, а иногда отправлял туда своих доверенных людей из лиц духовного звания.

Во внутренней жизни своей русская Церковь была самостоятельна. Митрополит был главным начальником русских архиереев и всей нашей Церкви. Он поставлял епископов, которых избирал сам народ во главе с князьями. В особенных случаях митрополит собирал подчиненных ему епископов на соборы. На этих собраниях русских святителей обсуждались важнейшие нужды русской Церкви и решались вопросы, касавшиеся церковной жизни всего русского народа.

Так устроенная, облагодетельствованная и покровительствуемая св. князем Владимиром русская Церковь и сама благодетельно влияла на государство и на народ наш, сделавшийся христианским. Православная Церковь обособила русский народ от всех других окружавших его народов неверных и иноверных. Православная Церковь даровала русскому народу просвещение, ввела его в семью народов образованных. Православная Церковь смягчила и облагородила дикие и суровые нравы народа русского, утвердив среди него законы христианские, возвышенные, человеколюбивые. Между Церковью и государством, при св. князе Владимире и его преемниках, существовало полное согласие и единение. Владимир любил приглашать к себе митрополита и епископов и совещаться с ними о всех важнейших делах государственных.

Св. митрополит Михаил. Первым русским митрополитом был св. Михаил. Родом грек (а по некоторым известиям сириец), он отличался образованием и благочестием. Он был главным советником и сотрудником св. князя Владимира в устроении русской Церкви, в деле распространения Христовой веры среди русского народа и насаждения первоначального просвещения на Руси.

По сказаниям Степенной книги и некоторых летописей, св. Михаил, первый наш митрополит, был насадителем веры Христовой в Новгороде. Сам митрополит св. Михаил, с шестью епископами, в сопровождении Добрыни, дяди св. Владимира, и Анастаса Корсунянина в 990 году прибыл в Новгород. Как и в Киеве, здесь прежде всего народ, под влиянием наставлений святительских, сбросил идолов с тех мест, на которых они были поставлены для почитания, причем идол Перуна был свергнут с особенным поруганием в р. Волхов. После того приступили к наставлению людей в вере Христовой. Архиереи и священники проповедывали евангелие сперва в Новгороде, а затем во всех окрестностях его. Следствием их проповеди было то, что многие крестились, и вскоре по городам и селам новгородской области были устроены храмы и для них были поставлены священники. Устроивши доброе дело, положивши прочное начало для дальнейшего распространения Христовой веры среди окрестного населения, св. митрополит Михаил созвал к себе всех этих пастырей. Он напомнил им апостольское наставление, чтобы они внимали себе и всему стаду, в котором их поставил Св. Дух, чтобы сами свято хранили православную веру и христианскую любовь и других в том же утверждали; потом, благословив каждого из них, святитель возвратился вместе с своими спутниками в Киев.

В следующем 991 году, св. митрополит Михаил таким же образом посетил для насаждения веры Христовой ростовскую область. Его сопровождали и теперь четыре епископа, Добрыня и Анастастий. Ревностные проповедники обратили здесь весьма многих язычников в христианство, крестили их, воздвигли многие храмы, рукоположили для них священников и диаконов и устроили клир церковный.

Можно думать, что св. митрополит Михаил принимал непосредственное участие в деле распространения веры Христовой и в других областях земли русской, разделяя в этом отношении труды равноапостольного просветителя России, св. князя Владимира.

Св. митрополит Михаил был главным сотрудником и руководителем св. князя Владимира также и в другом великом деле, именно в насаждении первых семян христианского просвещения среди русского народа.

По свидетельству Степенной книги, св. митрополит Михаил призывал к себе учителей и поучал их, чтобы они не только учили детей грамоте, но и наставляли их в православной вере и благонравии, действуя на них не гневом и жестокостью, но любовью, ласковостью и страхом, согреваемым любовью, и благоразумно приспособляясь в своих уроках к понятиям и силам каждого своего ученика.

Св. митрополит Михаил, вместе с другими первыми русскими архиереями, деятельно помогал св. князю Владимиру также и в устроении им русского государства, по требованиям и началам новой христианской веры, принятой русским народом. Св. князь Владимир совещался с митрополитом и архиереями, когда составлял свой церковный устав; к ним же он обращался, прежде всего, за советами и в других важных случаях.

В летописи рассказывается следующий пример такого участия русских архиереев во главе с митрополитом в делах общественных. Однажды, когда на Руси умножились разбои, епископы пришли к св. князю Владимиру и сказали ему: «вот умножились разбойники, – зачем ты не казнишь их»? Он отвечал: «боюсь греха». Епископы заметили: «ты поставлен от Бога на казнь злым, а на милость добрым; тебе следует казнить разбойников, только с испытанием». Владимир послушался голоса святителей и решился отменить древний народный обычай, по которому за разбой была взимаема только вира, или денежный штраф, и начал, согласно греческим законам, казнить злодеев смертью за убийства. Вскоре однакоже, когда потребовались средства для покрытия издержек военных, епископы, вместе с боярами, снова пришли к св. князю Владимиру и предложили ему восстановить виры с тем, чтобы они шли на покупку оружия и коней. Св. Владимир и теперь послушался голоса святителей, сказавши: «да будет так», и начал жить по устроению отца своего и деда.

Влияние христианской веры на характер св. князя Владимира. Св. православная Церковь, утвержденная на Руси св. князем Владимиром, под управлением митрополита, действуя на новопросвещенный народ посредством живой проповеди Слова Божия и богослужения на церковно-славянском языке, произвела сильное и решительное влияние на преобразование всей жизни русского народа.

Преобразуя самую душу народную, христианская вера, принятая русским народом по расположению и любви к ней, совершенно добровольно, начала постепенно объединять русский народ внутренне и сообщать могучую внутреннюю силу государству русскому. Христианская вера принесла к нам готовые правила на все частные случаи, прямые ответы на все запросы, прежде их возникновения у младенчествовавшего еще народа, и постепенно стала проводить их в глубину внутреннего, частного, семейного и общественного быта. Вера Христова, с первых же времен принятия ее русским народом, подчинила своему влиянию и водительству все духовное развитие русского человека, своим благодатным освящением дала силу всем сторонам народной жизни и сделалась основой всего народного мировоззрения и характера.

Лучшим и первым примером такого благотворного влияния христианства на жизнь русского народа служит сам просветитель его, св. Владимир равноапостольный. Сделавшись христианином, св. Владимир стал совсем другим человеком. Прежде Владимир был весьма предан чувственности, имел несколько жен и наложниц; теперь он отпустил всех этих жен и наложниц и оставался верным одной жене своей, греческой царевне Анне, с которою сочетался христианским браком. Прежде мы видели Владимира жестоким, мстительным, кровожадным, даже братоубийцей; теперь сердце его сделалось таким кротким, добрым и сострадательным, что он боялся наказывать и злодеев, считая это грехом. Прежде Владимир был страстным войнолюбцем, не щадил народа своего, тысячами погибавшего и разорявшегося во время войн; теперь же он почти совсем прекращает войны и если поднимает иногда оружие на врагов, то единственно для защиты своих владений от них. Больше же всего наши древнейшие писатели прославляют св. князя Владимира-христианина за его милосердие и нищелюбие, бывшие живым плодом его христианской любви к ближним. Помня слова евангелия: «блаженны милостивые», он велел всякому убогому и нищему приходить к себе на двор и брать здесь все необходимое: пищу, питье и куны (деньги) из княжеских запасов. Но и этого казалось мало доброму князю. «Немощные и больные не могут дойти до двора моего», говорил он, и потому велел снарядить телеги, наложить на них хлеба, мяса, рыбы, различных овощей, меду и квасу в бочках, и все это развозить по городу, спрашивая: «где больные и нищие, что не могут ходить»? Всем таким раздавали все нужное. Св. князь Владимир также одевал нагих, выкупал должников и пленных, освобождал находившихся в рабстве. Со всеми он был ласков, всем доступен: Он любил слушать Слово Божие, думал о Боге, творил много добрых дел. Весь народ любил св. князя Владимира и дал ему прозвание: «Красное Солнышко». Православная Церковь признала благоверного князя Владимира за его веру и добрые дела святым и равноапостольным, ибо он, подобно апостолам, просветил христианскою верою целую страну, нашу родину. «Если прежде он и предавался нечистой похоти», говорит древний летописец наш, «если он и сотворил многие грехи, за то после он все эти грехи покрыл прилежным покаянием и милостынями».

По следам благочестивого отца шли и дети св. князя Владимира: Борис и Глеб. Они также служат примером благодетельного влияния христианской веры на жизнь русского народа. Борис и Глеб, по сказаниям древних описателей жития их, с самых ранних лет были исполнены страха Божия, любили поучаться в чтении Слова Божия и житий святых, стремясь подражать им в жизни, были смиренны, кротки, целомудренны и, по примеру своего отца, творили дела христианской любви и милосердия к ближним. Умирая мученическою смертию, они молились за своих убийц. В жизни и смерти своей святые братья-страстотерпцы явили высокий пример сыновней и братской любви и глубочайшего смирения.

Монашество на Руси. Принятие христианства у всех народов и во всех странах всегда сопровождалось великим подъемом духа в обществе. У русского народа этот подъем духа особенно заметен в начале его христианской истории.

Это объясняется еще тем, что русский народ принял веру Христову по внутреннему расположению и любви к ней, совершенно добровольно. Русские послы, мужи мудрейшие, отправленные св. Владимиром в разные страны для предварительного знакомства с верою разных народов, по возвращении своем на родину, с особенною любовию отзывались именно о православной вере, которую они видели в Греции. С великим восторгом отзывались они также и о красоте богослужения, какое видели у греков. «Мы не можем забыть красоты, которую видели в Константинополе; всякий человек, как отведает раз сладкого, уже не будет принимать горького», говорили они. Но что сразу познается человеком, как прекрасное и сладкое, то, очевидно, прямо соответствует внутреннему настроению и характеру человека и народа. Потому-то и православие было принято русским народом с особенной любовью и готовностью, как такая вера, которая наиболее соответствовала его характеру и потребностям его духа. Оттого же вера Христова и произвела такое могущественное влияние на всю жизнь русского народа. Согласная с мирным характером русского народа, она была быстро принята им и совершила коренной переворот в умственной и нравственной жизни его.

Особенно замечательным выражением сильного воздействия Христовой веры на жизнь русского народа и лучшим проявлением высокого подъема духовного, какой она вызвала в нашем народе, служит монашество.

Монашество появилось у нас с самых первых времен существования русской Церкви. Сначала оно существовало в виде добровольного религиозно-нравственного подвига жизни, не определенного никакими правилами, совершенно свободного. Люди, одушевленные верою во Христа, желавшие спасения души своей и встречавшие препятствия к осуществлению этого благочестивого желания в мирской жизни, удалялись от мира, уходили в леса или горные пещеры, и там в уединении спасали свои души. Другие, будучи неспособны подвизаться в полном уединении, собирались по нескольку человек вместе и селились вблизи какой-либо церкви, построивши для того себе келлию или же вырывши пещеры. И эти первоначальные монашеские собрания были совершенно свободными во внутренней своей жизни, не имея никаких определенных правил и уставов. Только с течением времени появились у нас благоустроенные монастыри, как места жительства и подвигов монахов.

Монастыри и вообще монашество имели великое значение в жизни новопросвещенного христианскою верою русского народа. Монастырь, как пристанище душ высоких, которые порывались в область блаженного успокоения от забот жизни, стремились к вечным законам добра и правды, пользовался особенною любовью русских первохристиан. В древнерусских монастырях воссияли великие подвижники, явившие новопросвещенному народу не только примеры чистоты веры и высокого благочестия, но и самоотверженного служения ближним на поприще благотворения, евангельского благовестия среди неверных, христианского просвещения окрестных стран и отдаленных от Киева концов русской земли.

Древнерусские монахи не чуждались практической деятельности, которая сильно способствовала развитию разумно-нравственной жизни народа. В монастырях сосредоточивалось духовное образование, списывались книги, приготовлялись иконы и распространялись и те и другие в народе. В монастырях занимались вопросами не о материальных средствах или выгодах, но о высокой цели и назначении жизни человеческой, о трудном пути к достижению этой цели. Там собирались люди избранные, высоко-образованные, по своему времени, развитые более других; они всякому страннику, посетителю и вообще нуждавшемуся могли дать мудрый совет, полезный урок для жизни, разрешить затруднение или недоумение его. В мире большею частию желали жить и наслаждаться чужим трудом, старались насытить чувственные страсти, руководились личными расчетами и употребляли для выполнения их неправду, насилия, обман и коварство; в монастырях, напротив, народ видел добровольные лишения, презрение к богатству, великую борьбу с чувственными стремлениями, неумолимую строгость к своему самолюбию; здесь он находил правый суд и готовность к самообвинению пред вечною истиною и бесконечным благом. Созерцание такой высокой жизни приводило в изумление посетителей древнерусских монастырей, а строгие уроки, осуществлявшиеся в жизни, возбуждали народ к возможному подражанию. В этом отношении древнерусские монастыри имели особенно благодетельное значение в жизни новопросвещенного русского народа, как живой противовес прежним языческим понятиям и началам нравственной жизни. На встречу богатырю, гордому своею физическою, телесною силою, безнаказанно дающему полную волю своим страстям, из пещер и монастырей выходил другой богатырь, вооруженный нравственною силою, величием нравственного подвига, славою торжества духа над плотию, – выходил монах-подвижник. В совершавшейся незримой нравственной борьбе этих двух богатырей юное русское христианское общество было всецело на стороне второго, ибо хорошо чувствовало и понимало, что его подвиги выше и труднее подвига первого, и этим своим сочувствием заставляло, первого богатыря признавать себя побежденным, снимать свой железный панцирь и просить другого, более почетного в глазах всего народа – мантии монашеской. Под глубоким влиянием монашества на древнерусское общество, богатырь Илия Муромец, в конце своих дней, принимает монашеский подвиг и слагает свои кости в монастыре.

Древнерусский монастырь привлекал к себе всех. Сюда собирались князья, вельможи и прочие люди за духовною пользою; там получали правители народа человеколюбивые советы, а часто и угрозы судом Божиим, в случае несправедливых притязаний. Древнерусские иноки были часто самые практические люди, обращали свои взоры на мир и преследовали там личные страсти и общественные беспорядки, нередко с опасностью для своей жизни. Древнерусские монастыри служили центрами торговли, правильного труда и рассадниками образованности. Около монастырей собирались селения и, таким образом, заселялись пустынные и безлесные места. На монастырские земли охотно шли крестьяне, находя там льготную жизнь и защиту от неправды. Вообще русские монахи были строгими хранителями и защитниками интересов народа. Они принимали под свой убогий кров гонимых и страждущих всякого рода и давали им помощь и утешение. В монастырских житницах хранились запасы хлебные, и во время неурожая и голода нуждающиеся толпами стекались в обители, которые кормили их иногда по 1000 человек в день. Бедным монастыри давали всегда пищу и одежду, а больным врачебное пособие. Из монастырей древнерусских выходили многочисленные благовестники – миссионеры, которые проповедывали Евангелие в разных странах России. Отсюда же выходили со временем и наши русские архиереи.

Св. митрополит Иларион. Замечательнейшим из первых русских подвижников, живших еще до учреждения у нас правильно устроенных монастырей, был святый Иларион, бывший четвертым по общему счету и первым собственно русским по происхождению митрополитом. До посвящения своего в митрополиты он был священником при церкви в любимом селе великого князя Берестове. Он отличался необыкновенным благочестием и высоким просвещением между своими современниками. Благочестие свое он явил особенно тем, что, не ограничиваясь обыкновенным исполнением своих обязанностей, стремился к высшим духовным подвигам. Он часто удалялся из села Берестова на близ лежащую гору, где ныне находится Киево-Печерская лавра, выкопал себе там среди леса небольшую пещеру в две сажени и в ней предавался уединенной молитве и богомыслию. За эти свои достоинства смиренный священник и был избран в 1051 г., по воле великого князя Ярослава, собором русских епископов, по принятии им монашеского пострижения, в сан митрополита.

Избрание Илариона русским митрополитом было для своего времени выдающимся и необыкновенным событием. До Илариона русские митрополиты избирались и назначались константинопольским патриархом. Они присылались к нам уже посвященными из Царьграда. В лице Илариона русский митрополит впервые был избран и поставлен собором русских архиереев, по воле русского великого князя, из природных русских людей. В этом многознаменательном событии в первый раз было высказано желание и сознание, что русская церковь, подобно другим частным церквам, должна быть независима в собственном внутреннем управлении. Ближайшим поводом к избранию и поставлению своего русского митрополита, без всякого сношения с константинопольским патриархом, послужило несогласие нашего князя с византийским двором, по случаю недавней войны. Правда, прошло уже более трех лет с тех пор, как война окончилась миром; но еще свежа была у русских память о том вероломстве, с каким греки начали ее, и особенно о той жестокости, какою они заключили ее. 800 русских пленных и во главе их любимый всеми воевода Ярослав Вышата, которых греческий император приказал ослепить и потом, по заключении мира, отпустить на родину, были живыми свидетелями этой жестокости. Потому великий князь Ярослав Мудрый, желая прервать единственную нить своей зависимости от греческого императора, по воле которого происходило в Царьграде поставление всех вообще митрополитов, а следовательно и русского, решился сам избрать и поставить для русской церкви митрополита. Это избрание и поставление Илариона в сан митрополита совершилось вполне законно, и летописец по сему поводу замечает, что Сам «Бог князю вложи в сердце» поставить митрополитом Илариона. Для соблюдения единства с константинопольскою церковью оставалось только, по избрании и посвящении Илариона в митрополиты, испросить ему благословение и утверждение от константинопольского патриарха. Это и было сделано.

Св. митрополит Иларион оставил по себе славу великого проповедника и просвещенного святителя. Еще в сане священника им написано «Слово о законе и благодати», вместе с похвалою кагану нашему Владимиру и молитвою к Богу от лица земли русской.

Слово это справедливо почитается драгоценным перлом всей древнерусской духовной письменности. Оно состоит из трех частей, которыя, будучи, по-видимому, разнородными, имеют тесную внутреннюю связь между собою и составляют одно художественное целое. В первой части красноречивый проповедник показывает превосходство евангельского закона, т.е. веры Христовой, пред законом Моисеевым, и говорит о распространении ее между народами и в особенности в земле русской; во второй – восхваляет равноапостольного князя Владимира, просветившего землю русскую сею спасительною верою, столько превосходящею закон Моисеев; в третьей обращается с молитвою к Богу от лица всей новопросвещенной земли русской. Все эти три части означены в самом заглавии слова: «о законе, Моисеем данном, и о благодати и истине, Иисус Христом бывших, и како закон отъиде, благодать же и истина всю землю исполни и вера во все языки простреся и до нашего языка русского, и похвала кагану нашему Владимиру, от него же крещени быхом, и молитва к Богу от всея земли нашея». «Слово о законе и благодати» было произнесено Иларионом священником, как полагают некоторые, в Десятинной церкви, где был погребен св. Владимир, в день кончины равноапостольного князя, 15 июля, у самого гроба его. Оно служит прекрасным образцом древнерусского ораторского искусства. Другое произведение св. митрополита Илариона – исповедание веры, произнесенное им, по всей вероятности, при самом поставлении его в митрополиты, служит образцом догматического изложения веры наших предков. А оба произведения св. митрополита Илариона красноречиво свидетельствуют о том, что просвещение, насажденное у нас св. князем Владимиром, прекрасно принялось и, политое заботами о нем сына его, Ярослава Мудрого, скоро достигло высокой степени процветания.

Преподобные Антоний и Феодосий. Первоначальниками монашеского общежития у нас в России были преподобные Антоний и Феодосий.

Преподобный Антоний родился в городе (ныне местечко черниговской губернии) Любече и при крещении получил имя Антипы. С юных лет исполняясь страха Божия, он рано почувствовал в себе стремление к уединенной жизни. Ища места для подвигов, он решился идти на св. гору Афон, которая уже в то время славилась святостью жизни своих отшельников и служила рассадником православного монашества. Обходя монастыри св. горы и видя строгий подвижнический образ жизни афонских иноков, он решил остаться здесь и просил игумена одной обители постричь его в монашество. Игумен согласился, постриг его и дал ему имя Антония. Антоний избрал для себя образ жизни отшельнической и поселился недалеко от монастыря, в котором постригся. Строгость жизни Антония и преуспеяние его в духовных подвигах радовали всех. Но скоро постригший Антония игумен призвал его к себе и велел ему возвратиться в Россию, сказавши: «Антоний! иди опять в Россию, и да будет тебе благословение от св. горы, ибо многие черноризцы произойдут от тебя».

Антоний возвратился в Киев. Ища себе, здесь места для подвижнической жизни, он долго обходил монастыри (вышеупомянутые нами добровольные собрания иноков, живших, вероятно, около церквей), но ни в одном из них не пожелал остаться. Обходя дебри и горы, пришел он, между прочим, на гору, где находилась небольшая пещера, ископанная для себя священником села Берестова, впоследствии митрополитом Иларионом, который уединялся сюда по временам для богомыслия и молитвы. Полюбив это место, Антоний поселился на нем, помолившись усердно Богу со слезами «Господи», говорил он в молитве своей – «утверди меня на месте сем, и да будет на нем благословение св. горы и моего игумена, который меня постриг». Это было в 1051 году, немного спустя после избрания и поставления Илариона в митрополиты. Антоний сам постриг Илариона в монашество и поселился в его пещере, которую расширил собственными руками. Слава о строгой и святой подвижнической жизни Антония, исполненной непрерывных трудов, поста и молитвы, распространилась везде, и к нему начали приходить русские люди, искавшие уединения или же желавшие получить только благословение святого мужа. Некоторых избранных Антоний принимал к себе для совместных подвигов по их просьбе. Прежде всех удостоился этой чести преп. Никон. После него пришел к Антонию преподобный Феодосий.

Замечательна судьба этого последнего избранника Божия с самых первых лет его жизни. Родиной его был г. Василев (ныне Васильков, уездный город киевской губернии), откуда родители его переселились в Курск. Феодосий с самых ранних лет жизни начал обнаруживать в себе благочестивое настроение души. Каждый день он ходил в храм и внимательно слушал там чтение Божественных книг; чуждался детских игр, не любил светлых одежд, какие давали ему родители, и одевался в простые и убогие. Отрок Феодосий сам упросил родителей отдать его в научение книжное к одному из городских учителей и вскоре так успел в учении, что все удивлялись разумности отрока, который отличался, кроме того, совершенной скромностью. Будучи 13-летним отроком, Феодосий лишился отца и остался под надзором матери своей – женщины строгой, хотя любившей сына своего, но не сочувствовавшей его удалению от всего мирского.

Смирение Феодосия в это время простиралось до того, что он вместе с слугами матери своей ходил на работы и не чуждался никакого дела. Услышав о святых местах, где Господь Иисус Христос жил и совершил наше спасение, Феодосий пожелал видеть их и поклониться святыням их. Поэтому, когда однажды чрез Курск проходили странники, направлявшиеся в Иерусалим, то Феодосий упросил их взять его с собою и тайно от своей матери, не имея ничего, кроме худой одежды, отправился с ними из дома. Мать узнала об этом, догнала сына, с гневом возвратила его домой и, после наказания, подвергла его строгому заключению. Освободившись от заключения, Феодосий высшее утешение находил в том, что ежедневно ходил в храм Божий. Заметив, что в некоторых храмах не служат литургии, по недостатку просфор, он начал покупать пшеницу, молол ее своими руками и пек просфоры. Одни из просфор он приносил и отдавал в храм, другие продавал, а вырученную сумму денег или употреблял на покупку новой пшеницы, или раздавал нищим. Так прошло более 12 лет. Ни убеждения матери, ни насмешки сверстников не могли отклонить благочестивого юношу от его занятий и образа жизни. Мать еще один год терпела и снисходила своему сыну, а затем начала действовать угрозами и побоями. Этим она довела Феодосия до того, что он тайно убежал из Курска в соседний город к одному священнику, у которого и жил, проводя благочестивый образ жизни. Скоро однакоже мать отыскала его и здесь и, строго наказав его, привела домой и решительно запретила ему печь просфоры. Феодосий по прежнему продолжал ходить в храм и для большого умерщвления плоти возложил на себя железные вериги. Мать заметила это и подвергла сына новому наказанию и побоям. Но ничто уже не могло удержать благочестивого юношу от стремления его к подвижнической жизни. Феодосий твердо решил удалиться из дома матери и посвятить себя подвижнической жизни.

Однажды мать его отлучилась из дома на несколько дней. Феодосий воспользовался этим и, взяв с собою несколько хлеба, ушел в Киев. Не зная дороги, он, к своему счастью, увидел купеческий обоз, медленно направлявшийся в Киев, издали последовал за ним и достиг через три недели святого города. В Киеве Феодосий обошел все монастыри, просил в каждом из них принять его, но, вследствие своей бедности и убогих одежд, не был принят ни в одном из них. Тогда, услышав о преподобном Антонии, подвизавшемся в пещере, Феодосий отправился к нему, пал к ногам его и со слезами умолял старца принять его к себе. «Видишь ли, чадо», – сказал ему Антоний, – «пещера моя скорбна и тесна. А ты юн и, как думаю, не в состоянии выносить скорби на месте сем». Феодосий отвечал старцу: «Сам Христос Бог привел меня к твоей святыне, честный отче, да спасуся тобою, и потому я буду творить все, что ты повелишь». Антоний, благословив юношу, принял его к себе и повелел преподобному Никону постричь его и облечь в иноческую одежду. Это было около 1051 года. Новый инок со всею ревностию предался трудам подвижнической жизни, так что даже Антоний и Никон дивились его воздержанию, смирению и послушанию, и все вместе прославляли Бога. Через четыре года после того пришла в Киев мать Феодосия, долго и напрасно перед тем искавшая его. Она сначала уговаривала сына оставить пещеру и возвратиться в мир. Сын решительно отказался исполнить просьбу матери. Это так подействовало на мать, горячо любившую своего сына, что она сама решила оставить мир и поступить в киевский женский монастырь св. Николая. Феодосий остался жить с Антонием и Никоном, и все вместе они составили первое братство славного впоследствии Киево-Печерского монастыря. «И можно было», говорит о них преподобный Нестор, «видеть три светила, сиявшие в пещере и разгонявшие тьму бесовскую всякою молитвою и постом; разумею преподобного Антония, блаженного Феодосия и великого Никона. Они в пещере молились Богу, и Бог был с ними».

Основание и устройство Печерского монастыря. Преподобные Антоний и Феодосий были – первый основателем, а второй устроителем Печерского монастыря в Киеве (ныне Киево-Печерская лавра). Вслед за прибытием к Антонию преп. Феодосия, начали собираться к нему и другие иноки: Варлаам, Ефрем и др. Когда число братии умножилось до 12 или 15 человек, то прежняя пещера, в которой начал свои подвиги Антоний, стала тесной. Иноки расширили ее, вырыли себе келлии и церковь, в которой и начало совершаться богослужение.

Это – первоначальное место подвигов печерских иноков, известное теперь под именем дальних пещер, где сохранилась доселе и первоначальная пещерная церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Священником, совершавшим богослужение, был сначала Никон, а затем, когда он ушел на Тьмутараканский остров, его место занял преп. Феодосий. Этим малым печерским братством управлял пока преп. Антоний. Но он был человек созерцательного направления и высокого духовного настроения, побуждавшего его искать уединения. Поэтому, преп. Антоний скоро уединился, затворился в одной келлии пещеры, а вместо себя поставил над братией игуменом Варлаама. Вскоре после того преп. Антоний совсем оставил созданное им иноческое братство, перешел на другой соседний холм, вырыл там для себя новую пещеру, где теперь находятся ближние пещеры лавры, и поселился здесь.

Иноческое печерское братство продолжало умножаться и устрояться. Игумен Варлаам, видя увеличение братии, с благословения преп. Антония, устроил над дальними пещерами небольшую деревянную церковь, во имя Успения Пресв. Богородицы, на том месте, где ныне стоит каменная церковь во имя Рождества Пресв. Богородицы.

Спустя немного времени, когда, число братии еще более увеличилось, иноки печерские вместе с игуменом своим положили совет построить открыто целый монастырь и обратились за благословением к преп. Антонию. Антоний, дав свое благословение и согласие, послал сказать великому князю киевскому Изяславу: «князь мой, вот Бог умножает братию, а места у нас мало; отдай нам всю гору, находящуюся над пещерою». Князь охотно согласился на это. Тогда братия с игуменом заложили великую каменную церковь, оградили монастырь забором, поставили келлии и стали переселяться из пещер в этот новоустроенный монастырь, названный Печерским от пещер, в которых прежде жили его иноки.

Окончательное устройство Печерского монастыря совершилось уже при игумене его преп. Феодосии.

Около 1057 г. великий князь Изяслав построил монастырь во имя своего ангела, св. Димитрия, и перевел туда игуменом Варлаама, печерского игумена. Тогда братия Печерского монастыря, посоветовавшись между собою, пришла к преп. Антонию и просила его поставить нового игумена. Антоний указал им на Феодосия, как более всех послушливого, кроткого и смиренного. Иноки, с радостию, поклонившись старцу, признали над собою игуменом Феодосия, которого они и сами предварительно избрали единодушно.

Препод. Феодосий, сделавшись игуменом, не оставил своего прежнего образа жизни, исполненного глубокого смирения, послушания и постничества, но еще более усилил свои подвиги, так что всем он был слугою и живым примером.

В то же время преп. Феодосий занялся ревностно устройством монастыря своего – внешним и внутренним. Он закончил устройство келлий и ограды вокруг монастыря и затем переместил в новоустроенный монастырь братию из пещер. Это совершилось, по свидетельству препод. Нестора, в 1062 г.

Потом преп. Феодосий стал думать о внутреннем благоустроении своей обители. С этой целью он приобрел устав монашеского жития, так называемый студийский, и ввел его в своем монастыре, быть может, с некоторыми изменениями.

Устав, введенный преп. Феодосием в Печерском монастыре, был уставом общежительным, почему и преп. Феодосий называется начальником общего жития монашеского в России. От Печерского монастыря, который был старейшим у нас, этот устав перешел и в другие древнерусские монастыри, устроившиеся во всем по образцу Печерского киевского монастыря. Таким образом, знакомясь с устройством Печерского монастыря, мы чрез это самое познакомимся и с другими древнерусскими монастырями.

Во главе Печерского монастыря, по уставу, введенному преп. Феодосием, был игумен, которому помогали в управлении монастырем следующие старшие лица: доместик (уставщик), церковные строители (пономари), эконом, келарь, ключник, начальник хлебопеков и вратарь.

Братия монастыря разделялась на 4 разряда: одни еще не были пострижены и ходили в мирской одежде; другие, хотя и были пострижены, но не ходили в монашеской одежде; третьи были пострижены и носили мантию; четвертые были облечены в великую схиму.

В обители все совершалось не иначе, как с благословения игумена и с молитвой.

В церкви, куда собирались ежедневно на все службы, преп. Феодосий имел обыкновение предлагать им духовные поучения; а иногда поручал читать такие поучения из книг преп. Никону и Стефану.

В келлиях братии не позволялось держать ничего своего: ни пищи, ни одежды, сверх положенной, ни другого какого-либо имущества. Если же преп. Феодосий, обходя келлии, находил у монахов что либо подобное, то приказывал это бросать в огонь, а сам поучал провинившегося брата о нестяжательности.

Занятия братии в келлиях состояли в молитве, чтении и пении псалмов и приличных для монаха рукоделиях. После повечерия инокам запрещалось ходить друг к другу по келлиям и беседовать вместе. Сам преп. Феодосий каждую ночь обходил все келлии и, если слышал в келлии молитву инока, то благодарил Бога, а если слышал беседу собравшихся монахов, то ударял рукою в двери келлии и уходил, а на утро призывал провинившихся и обличал.

Во взаимных отношениях между собою преп. Феодосий внушал братии смирение и покорность. Сам преподобный с величайшею заботливостью и любовью следил за нравственным состоянием своей братии и не упускал ни одного случая, чтобы преподать каждому приличное наставление.

И не столько правилами устава, какой принял преп. Феодосий для своей обители, не столько устными наставлениями он поучал и руководил свою братию в деле нравственного совершенства, сколько примером своей святой, высокой, истинно, подвижнической жизни. Везде и всегда он был первым и всем и во всем показывал пример.

Под руководством такого наставника, неослабно следившего за духовною жизнью иноков, воспитались многие вполне достойные его ученики. «Таких черноризцев собрал Феодосий», – говорит о них преп. Нестор, – «которые, как звезды, сияют в земле русской! Одни из них были великие постники, другие отличались бдением, третьи – коленопреклонением для молитвы. Одни принимали пищу чрез день или чрез два, другие питались только хлебом с водою, иные вкушали вареную зелень, а иные и невареную»...

Как на один из труднейших и высоких подвигов жизни в Печерской обители, можно указать на затворничество. Первым затворником был сам основатель монастыря – преп. Антоний.

Одним из важнейших дел преподобных Антония и Феодосия на пользу Печерского монастыря было заложение ими великой каменной церкви во имя Успения Божией Матери. Это совершилось в 1073 г. В том же году скончался преп. Антоний, а в следующем – преп. Феодосий. Церковь была отстроена вчерне при игумене Стефане, непосредственном преемнике преп. Феодосия. Шесть лет она после того стояла неотделанною. В 1083 г., при четвертом игумене печерского монастыря Никоне, прибыли из Царьграда греческие художники и начали украшать великую церковь мозаикою, фресками и иконами. Внутренняя отделка ея продолжалась пять лет, до самой кончины Никона. Освящение церкви совершилось уже при игумене Иоанне 14 августа 1089 года. Эта церковь, строившаяся около 15 лет, отличалась необыкновенным великолепием и красотою. Ее стены и иконостас блистали росписью, разноцветною мозаикою и прекрасною иконною живописью; пол состоял из разнородных камней, расписанных узорами; верх был позолочен, а большой крест на главном куполе был сделан из чистого золота. Отличавшаяся таким великолепием и необыкновенною красотою, великая церковь Печерского монастыря во имя Успения Божией Матери сделалась широко известною на Руси. По ее образцу, в древности строились у нас многие Успенские церкви в разных местах. Так, Успенские храмы мы видим в древности во Владимире на Клязьме, Ростове, а несколько позже в Москве, в Троице-Сергиевском монастыре и др. местах. Драгоценнейшую святыню великой Успенской церкви Печерского монастыря составляла (и ныне составляет) чудотворная икона Божией Матери, именуемая Киево-Печерскою. Она была принесена из Царьграда каменоздателями, прибывшими в Киев около 1083 г. для сооружения великой Печерской церкви.

Благоустроенный совне и внутри, славившийся святостью жизни своих иноков, Киево-Печерский монастырь имел великое значение для древней Руси. Многие его иноки сияли истинным благочестием, которое проникало от них и в жизнь князей, бояр и всех вообще русских людей. Из Киево-Печерской обители вышло много знаменитых архиереев и славных проповедников. За это вся земля русская чтила обитель Печерскую. Благочестивые христиане посещали ее, усердно молились у гробов усопших святых подвижников и приносили монастырю щедрые пожертвования. Монастырь украсился дивными зданиями. Но не на одно только внешнее благоустройство шло богатство монастырское. Оно давало возможность инокам делать много добра: убогого приютить, нищего накормить, сироту пригреть и воспитать, помочь человеку в беде. Эти дела любви и милосердия христианского еще больше возвышали Печерскую обитель в глазах русского народа и еще дальше разносили славу ее.

Некоторые из иноков Печерских не довольствовались трудами, подвижническою жизнью в обители. Они горели ревностью о душевном спасении и других людей; они шли к язычникам и, обращая их ко Христу, своею проповедью и учением открывали им свет духовный. Многие из них жизнью своей заплатили за святую ревность к вере, пострадав от диких язычников. Но и это не останавливало ревности Печерских иноков, так как они знали, что нет большей любви, как если кто положит душу свою за других людей; и потому на смену мученикам-миссионерам шли новые проповедники.

В то же самое время Киево-Печерский монастырь был главным рассадником христианского просвещения и книжного образования в древней Руси.

Следовательно, недаром русский православный народ так высоко чтил и чтит обитель Печерскую. Не напрасно к угодникам Печерским, подавшим нам высшие примеры богоугодной жизни, творившим много добра нашему народу, бывшим великими учителями миссионерства и просвещения земли русской, теплым молитвенникам за наше отечество, и теперь, как в те далекие времена, с верою прибегает русский народ.

Преподобный Нестор Летописец. Преподобный Феодосий, устроитель Печерского монастыря, при жизни своей приказывал и пред кончиною своею завещал инокам его непрестанно трудиться. Многие из них, помня эту заповедь игумена, занялись, между прочим, книжным делом. Они переписывали церковные книги и распространяли их в народе, помогая тем его просвещению. Иные занимались поучением народа. А еще иные сами писали службы церковныя, жития святых и повести о важных событиях, напр., о начале земли русской, о первых наших князьях, крещении Руси и т.п.

Из таких иноков Печерских, послуживших святому делу христианского просвещения русского народа, особенно замечателен преподобный Нестор Летописец.

Он жил в XI веке. Семнадцатилетним юношей он пришел в монастырь и был принят преподобным Феодосием. Благодаря своей любознательности и усердному чтению книг, он сделался образованным иноком. В то время многие приходили в Печерский монастырь помолиться Богу, поклониться святыням обители, испросить благословение у св. угодников Божиих, посоветоваться со старцами. Туда сходились со всех концов земли русской и знатные и простые, богатые и бедные, старые и молодые. Преподобный Нестор слушал рассказы приходивших, присматривался ко всем, узнавал о всем замечательном, что совершалось на Руси. В обители жили разные старцы, от которых преподобный Нестор мог слышать о том, что совершилось до него – в давнее время. Благословясь, преподобный Нестор решил записать на память потомкам все, что он сам видел и слышал. Сначала он написал житие святых страстотерпцев Бориса и Глеба, где рассказал также и о начале христианства в России. Потом он составил житие преподобного Феодосия, где, кроме жития и подвигов сего угодника, рассказывает первоначальную историю Печерской обители. Свое повествование о житии преп. Феодосия Нестор заключает следующими словами: «таким образом все, что слышал я с испытанием о блаженном и великом отце нашем Феодосии от старейших меня отцев, бывших в то время, все то и написал я, грешный Нестор, меньший из всех в монастыре преп. отца нашего Феодосия».

Преподобному Нестору принадлежит между прочим и первый труд записи замечательных событий из русской истории. В этой записи события располагаются по годам, почему она и называется Летописью, а сам преп. Нестор – Летописцем. Из этой летописи, которую продолжали другие иноки, мы узнаем о том, как жили наши предки в глубокую старину. В тишине келлии, вдали от суеты мирской, набожный инок, думая не о славе земной, а лишь о том, чтобы сделать добро, рассказывает в своей летописи о всем, что считает достойным передать памяти потомков. Правдивое слово летописца повествует нам о жизни русской земли; о войне и мире, о правлении князей, о чудесах угодников Божиих, о пророчествах, о знамениях небесных и многом другом. Глубокое религиозное чувство и горячая любовь к родине светятся в рассказах летописца. Дорог посему для русских людей усердный труд летописца; славно и дорого для нас и имя первого из них, преподобного Нестора Летописца. В киевских лаврских пещерах есть много гробниц с нетленными мощами св. угодников Божиих; на одной из них написано: «преподобный Нестор Летописец». Этот угодник Божий завещал нам, русским, горячо любить свое дорогое отечество и ревностно изучать родную историю.

После смерти Владимира, который единодержавно управлял русским государством, это последнее разделилось на несколько отдельных самостоятельных частей – княжеств. Этими отдельными княжествами управляли сыновья св. Владимира, который сам пред кончиною своею указал каждому из них особые уделы. Один из сыновей Владимира, Ярослав Мудрый, снова объединил всю русскую землю. Подобно своему отцу, он был, по выражению нашего летописца, «самовластцем в русской земле». Но Ярослав Мудрый перед смертию, в 1054 году поделил всю русскую землю, которою владел один, между пятью своими сыновьями. Ярослав завещал своим сыновьям жить в мире и согласии. Но недолго Ярославичи исполняли этот отцовский завет. Между ними начались распри, несогласия, вражда и войны. С того времени русская земля надолго поделилась на многие уделы, и настал особый период в жизни русского государства, продолжающийся до конца XVI в. и называющийся обыкновенно удельным.

Главную отличительную особенность удельного периода составляет то, что русская земля в это время разделяется па несколько отдельных частей между князьями – Рюриковичами.

Потомки Рюрика владели русской землей сообща, поделив ее на уделы. Сколько было князей в доме Рюрика, столько образовалось и уделов. Между князьями один был старший и назывался великим князем. Он княжил обыкновенно в стольном городе земли русской, напр. в Киеве, а с упадком его, во Владимире на Клязьме и затем в Москве. Когда великий князь умирал, то на его место садился не старший его сын, а старший в роде между всеми князьями. Прежняя волость нового великого князя доставалась опять таки не сыну его, а старшему в роде княжеском по великом князе. Никто не владел одною и тою же волостью постоянно, с детьми и внуками, но все двигались и переходили с одного княжества на другое. Князья женились, по тогдашнему обычаю, рано, детей у них бывало по многу. Поэтому князей – Рюриковичей на Руси все прибавлялось. Скоро едва не на каждый город приходилось по князю, так что сколько было городов на Руси, столько было и князей и особых уделов, которыми они управляли.

Известно, что в единении многих заключается сила. В удельный период Россия разделилась на множество уделов и потому ослабела. Она и совершенно погибла бы в борьбе с врагами, если бы и в этот удельный период не было на Руси сдерживающих начал, объединивших весь русский народ, распавшийся на несколько отдельных частей – уделов. Самою важною и надежною опорою единства русского народа в это время служила его вера православная и Церковь. На Руси тогда было много уделов, народ подчинялся различным князьям, но везде и всегда он чувствовал себя единым народом, потому что исповедывал единую веру. На Руси тогда было много князей, часто враждовавших между собою, но русская Церковь православная имела одного митрополита, которому подчинялись и голоса которого слушались все русские епископы, в каком бы княжестве они ни святительствовали. Митрополит русский, как глава, начальник и представитель всей русской Церкви, служил тогда центром объединения всего русского народа. Митрополиты русские тогда в большинстве случаев назначались и поставлялись в Константинополе, откуда присылались в Россию уже посвященными. Как независимые от князей русских и, в частности, от великого князя в своем избрании и поставлении, русские митрополиты позволяли себе иногда решительно и мужественно выступать на защиту истины и не стеснялись обличать даже самих князей. Привыкши на родине у себя в Греции видеть единую высшую царскую власть, наши древнерусские митрополиты и в России стремились поддерживать власть великого князя и тем содействовать поддержанию политического единства в России. В своих увещаниях и обличениях князьям наши митрополиты старались склонить их к миру, согласию, единодушию и повиновению великому князю. Так, напр., в 1097 г. митрополит Николай, удерживая русских князей от междоусобной борьбы, по случаю ослепления волынского князя Василька, говорил им: «если станете воевать друг с другом, то поганые возьмут землю русскую, которую приобрели отцы ваши; они с великим трудом и храбростию поборали по русской земле и другие земли приискивали, а вы хочете погубить землю русскую». В 1135 г. митрополит Михаил, по желанию великого князя Ярополка, услышавшего о возмущении новгородцев, писал к ним послание, в котором убеждал их прекратить смятение, а на некоторых налагал даже клятву; новгородцы послушались и примирились с великим князем. В следующем 1136 г. тот же митрополит Михаил примирил великого князя Ярополка с черниговскими князьями Олеговичами и тем прекратил взаимную брань. В 1195 г., когда киевский князь Рюрик отдал несколько городов зятю своему Роману Мстиславичу, волынскому князю, а великий князь суздальский Всеволод требовал этих же самых городов себе, угрожая в противном случае войною, Рюрик, равно не желая и нарушить клятву и начинать войну с великим князем, призвал к себе на совет митрополита. Митрополит Никифор дал следующий совет князю: «князь! мы поставлены от Бога в землю русскую, чтобы удерживать вас от кровопролития, да не проливается христианская кровь в русской земле. Если ты дал волость младшему в обиду старейшему и целовал первому крест, то я снимаю с тебя крестное целование и принимаю на себя. А ты послушайся меня: возьми волость у зятя своего и отдай старейшему; Роману же на место ея дашь другую». Рюрик так и поступил, и дело уладилось без кровопролития.

Поддержанию единства в земле русской во времена уделов содействовало отчасти также и особенное положение великого князя и отношение его к другим младшим князьям. Великий князь занимал в отношении к младшим, удельным князьям, место отца. Занимая это место, он должен был охранять интересы рода, обращаться с ними по родственному, поступать во всем и всегда по справедливости. С своей стороны, удельные князья должны были почитать великого князя, как своего отца, относиться к нему с глубоким уважением, слушаться его советов и подчиняться его распоряжениям, имевшим в виду общие интересы. Но если только великий князь забывал о своих отеческих обязанностях в отношении к удельным князьям, начинал предпочитать собственные выгоды и выгоды своих детей интересам князей, или когда желал обращаться с ними не по родственному, не как с сыновьями, а как с подчиненными, своими подручниками, то удельные великие князья отказывали в повиновении великому князю, и тогда начинались на Руси междоусобия, войны, кровопролития и неустройства. Таким образом, положение великого князя на Руси в удельное время было непрочно и власть его не сильна. Только некоторые князья приобретали особенную силу своей власти и имели особенное влияние на удельных князей, благодаря своему выдающемуся нравственному характеру и уму. Такие великие князья являлись тогда истинными спасителями России посреди частых княжеских междоусобий, которые составляют одно из характерных явлений русской жизни во времена уделов.

Княжеские усобицы и борьба с половцами. Самое прискорбное явление в жизни русского народа во времена уделов составляли постоянные княжеские усобицы. Взаимные вражды и войны между князьями имели самые гибельные последствия для русской земли. Они влекли за собою обеднение народа, разорение страны, разграбление и опустошение городов и селений чуждыми племенами. Княжеские усобицы происходили чаще всего от того, что князья никак не могли согласиться между собою при распределении уделов: великие князья поступали несправедливо с младшими князьями, а эти последние иногда, благодаря своему строптивому характеру, не желали слушаться и покоряться старшему князю. Коренная же причина княжеских усобиц, происходивших в удельный период, заключалась в том, что русский народ еще не успел к этому времени вполне усвоить дух новой христианской веры, недавно принятой им. Русские князья, за некоторыми счастливыми исключениями, не возвышались над всею массою русского народа, бывшего христианским по имени и внешности, но в душе остававшегося еще грубым. Оттого даже напоминания о Боге, ответе в будущем мире, клятве и крестном целовании не всегда производили должное действие на наших князей.

Князья наши не всегда добивались своих уделов и переходили из одного княжества в другое по правде и обычаю. Оттого после поднимались между ними ссоры и войны. Великий князь не всегда был всем удельным князьям государем-отцом и примирителем. Иные великие князья мирволили одному, обижали другого, виноватого оправдывали, а правого обвиняли. В тех же случаях, когда великий князь поступал не по правде, или же удельным князьям казалось, что он не по-отцовски к ним относится, они поднимались на него самого и бились с ним.

Иногда бывало и так, что наши князья заботились не о благе земском, а только о том, как бы добыть себе лучший удел – обидеть слабого и увеличить на его счет свою волость, захватить в свои руки великокняжеский стол, отомстить своим действительным, или же только мнимым недругам.

Если у враждовавших между собою русских князей недоставало своих собственных сил и средств для борьбы с противником, то они звали к себе на помощь иноземцев. Один звал на свою родную землю венгров, другой – ляхов, третий – половцев.

Все эти иноземцы, явившись в наше отечество, по призыву самих же русских князей, немилосердно и беспощадно опустошали его. Доставалось от них и тем, на кого они были призваны, и тем, за кого они приходили сражаться. Иногда эти иноземцы, раз призванные русскими князьями, и сами приходили потом на русскую землю войною, грабили ее, жгли города и села, избивали или же уводили с собою в плен русских людей. Горько и тяжело было тогда русскому народу от этих иноземцев.

Особенно много пришлось потерпеть древней Руси от дикого народа – половцев. Половцы пришли с востока, истребили печенегов, которые прежде также враждовали с русскими, и сами заняли кочевья печенегов в ближайшем соседстве с Русью. В первый же год после смерти Ярослава Мудрого, лишь только начали зарождаться наши удельные усобицы, половцы показались в пределах переяславского княжества. Однако русские скоро заключили с дикими половцами мир, и они ушли в свои степи назад. В 1061 году половцы снова пришли воевать на русскую землю. Князь Всеволод Ярославич вышел к ним навстречу, но половцы победили его и много разоряли южную Русь, прежде чем ушли к себе в степи. То было первое зло от поганых и безбожных врагов, по словам нашего летописца. В 1068 г. опять множество половцев наводнило русскую землю. На этот раз русские соединились вместе и вышли навстречу врагам. К сожалению, битва русских с половцами на берегах р. Альты была несчастна для наших князей. Они потерпели поражение и разбежались по своим уделам. Вслед затем между нашими князьями – Ярославичами начались междоусобия. А в это самое время половцы рассеялись по всей русской земле и страшно опустошали и разоряли ее. Тогда князь черниговский Святослав собрал все силы и вышел с ними на врагов. Половцы были разбиты, причем многие из них пали от меча, а другие погибли в реке, князя же их русские взяли в плен. Но и после того половцы не переставали тревожить и разорять русскую землю.

Распри детей Владимира святого. Святополк Окаянный и святые Борис и Глеб. Княжеские усобицы начались очень рано, еще в семействе просветителя России, св. Владимира. Владимир святой имел несколько сыновей. В летописи называются имена 12-ти его сыновей. Старшим между ними, после смерти Вышеслава и Изяслава, был Святополк, рожденный от вдовы Ярополка, брата Владимира. За ним следовал Ярослав и другие. Самыми любимыми сыновьями Владимира святого были Борис и Глеб, рожденный, по некоторым древним сказаниям, от греческой царевны Анны, жены Владимира святого.

Они отличались особенным благочестием и красотою души и тела. По выражению преп. Нестора, они сияли посреди своих братьев, как две светлые звезды. Как малолетних, отец держал их при себе. Благодаря этому, Борис и Глеб росли под благотворным влиянием своего отца. Борис был правдив, тих, щедр, кроток, смирен и сострадателен. Он любил читать священные книги, особенно жития святых и мучеников. Он много думал о прочитанном и старался подражать святым в своей жизни. Глеб, младший из двух братьев, неотлучно находился при брате, слушал чтение и творил милостыню нищим, вдовицам и сиротам. Потому-то преимущественно пред всеми и любил отец этих двух своих сыновей, видя на них действие благодати Божией. Решившись, наконец, расстаться с любимыми своими сыновьями, св. Владимир, не желая разлучать братьев, связанных глубокой любовью, дал им соседственные уделы – в Ростове и Муроме.

Но чем более любил св. Владимир Бориса и Глеба, тем более ненавидел их брат их Святополк, нелюбимый отцом. Едва скончался св. Владимир, как Святополк, прибывший на то время в Киев, поспешил погубить святых братьев, готовя ту же участь и всем прочим.

Посланные им из Вышгорода убийцы встретили Бориса на берегах реки Альты близ Переяславля, когда он возвращался из похода против печенегов, предпринимавшегося им по приказанию отца. Была ночь под воскресенье. Борис, предупрежденный о приближении убийц, приказал поставить свой шатер, вошел в него и начал слезно молиться Богу; потом велел бывшему при нем священнику служить заутреню, во время которой сам пел. Между тем убийцы находились уже около самого шатра, в который не смели войти, слыша пение праведного князя. По окончании заутрени, Борис причастился св. Христовых Таин, простился со всеми бывшими при нем слугами и лег на свой одр. Тогда присланные Святополком убийцы бросились в шатер, пронзили несчастного князя и избили многих его слуг. Князь-мученик, после новых ударов копьем в самое сердце, предал дух свой Богу, с молитвой за своих убийц, 24 июля, спустя восемь дней по смерти отца. Немедленно после этого Святополк отправил убийц для погубления и другого брата – Глеба. Убийцы встретили его на устье р. Смядыни близ Смоленска и, овладев судном, на котором плыл князь, страшными угрозами принудили собственного его повара зарезать своего господина. Юный Глеб подобно брату Борису, не оказывал сопротивления и, с молитвою за своих убийц, был убит 5 сентября того же года. Как видим, юные страстотерпцы – князья являют собою первый пример на Руси истинно христианского благочестивого воспитания детей и вместе первый образец взаимной братской любви.

Церковь русская и народ причислили неповинно убитых князей Бориса и Глеба к лику святых, а Святополка за его страшные злодеяния все возненавидели и прозвали Окаянным.

Ярослав Мудрый. Одним из замечательнейших сыновей Владимира святого был Ярослав. Он был, по старшинству, четвертым сыном Владимира. Матерью его была Рогнеда. При разделении отцом уделов, Ярослав получил сначала Ростов. Впоследствии, когда умер старший сын Владимира – Вышеслав, княживший в Новгороде, отец перевел Ярослава в Новгород. Здесь застала его и смерть отца.

Борьба Ярослава со Святополком. Святополк, убивший Бориса и Глеба, а несколько позже и Святослава, князя древлянского, намеревался перебить и всех остальных своих братьев. «Перебью всех братьев», – говорил он, по свидетельству летописца, – «и приму один всю власть на Руси». Но этот злой умысел его был разрушен Ярославом, князем новгородским. Когда печальная весть об убиении Бориса и Глеба Святополком пришла в Новгород, Ярослав пошел войною против Святополка. Войска Святополка были разбиты и сам он бежал в Польшу, к своему тестю польскому королю Болеславу Храброму. Польский король дал помощь своему зятю. Святополк, при помощи польских войск, в свою очередь, разбил Ярослава и выгнал его из Киева. Ярослав бежал в Новгород. Он думал уже совсем удалиться из русской земли за море, боясь мщения со стороны Святополка и страшной участи братьев. Новгородцы пожалели своего князя и предложили ему идти против Святополка, который стал еще более ненавистен русским за то, что призвал поляков на русскую землю. Святополк между тем успел поссориться с Болеславом Храбрым, который отказался помогать ему в борьбе с Ярославом. Святополк выступил против Ярослава, пришедшего с новгородцами, один, имея небольшую дружину и призванных им на помощь печенегов. Войска братьев сошлись на берегах р. Альты,, где был некогда убит св. Борис. Войско Святополка было разбито совершенно. Сам Святополк должен был бежать снова в Польшу. Там он и погиб без вести. А Ярослав тогда беспрепятственно занял великокняжеский киевский престол. После смерти брата его Мстислава и успокоения остальных своих родичей – князей, Ярослав сделался единодержавным правителем всей русской земли. С того времени все заботы его были устремлены на внутреннее устройство государства. Ярослав мудро управлял русским народом, который и прозвал его за то Мудрым князем.

Заботы Ярослава о распространении и утверждении христианства и книжного просвещения на Руси. Особенно замечательны были заботы Ярослава Мудрого о распространении христианской веры и просвещения среди русского народа, В этом отношении он был истинным сыном и продолжателем великого дела своего отца. Владимир святой насадил в русской земле христианство, а Ярослав Мудрый заботился о возрастании посеянного, поливая его своими трудами. При Ярославе христианская вера распространилась особенно на севере и северо-востоке (в Новгороде, Ростове и др. городах). Ярослав был усердным любителем просвещения. Еще будучи князем в Новгороде, он завел здесь училище для обучения юношей. Он любил чтение, собирал книги, приказывал переводить их с греческого языка на славянский и переписывать со славянских подлинников. Списанные книги он велел положить в церкви св. Софии, где их могли читать все желавшие.

Украшение Киева. Ярослав Мудрый много сделал для украшения своего стольного города – Киева. По свидетельству митрополита Илариона, «он славный город Киев обложил величием, как венцем».

До Ярослава Киев занимал небольшое пространство, находившееся (приблизительно) между нынешним Михайловским монастырем, углом Большой Владимирской и Большой Житомирской улиц и склоном горы по-за Десятинною церковью до места, где ныне стоит Андреевская церковь.

Этот «Владимиров» город был обнесен стеною, в которой находились ворота: северо-восточные – на вершине нынешнего Андреевского спуска, южные, ведшие к нынешнему Михайловскому монастырю, и западные – против нынешней Софийской площади. Ярослав Мудрый, отразив нападение печенегов, в 1037 году заложил «град великий Киев».

К прежнему «Владимирову» городу он присоединил значительные пространства на запад и северо-запад от него. Новый город он обнес валом и оградил стеною. На западной стороне городской стены он построил каменные ворота и украсил их золотом, почему они и получили название «Золотых ворот». Над этими воротами Ярослав устроил церковь Благовещения Пресвятые Богородицы, «да радость всегда будет граду тому святому Благовещением Господним и молитвами Св. Богородицы и архангела Гавриила», думал при этом благочестивый князь. В новоустроенном своем городе Ярослав Мудрый создал две каменные церкви – одну пред Золотыми воротами во имя своего небесного покровителя, великомученика Георгия Победоносца, другую, недалеко от первой, во имя св. Ирины, ангела супруги его. В старом «Владимировом» городе Ярослав построил для себя «великий двор» рядом с прежними теремами св. Ольги и св. князя Владимира, как думают, около нынешней Трехсвятительской церкви.

Св. София. Самым замечательным украшением Киева была построенная Ярославом Мудрым церковь во имя Св. Софии. Обстоятельства построения этого храма были таковы. В 1036 году, когда великий князь находился еще в Новгороде, он получил известие, что печенеги напали на Киев. Собрав войско, Ярослав поспешил в Киев. Здесь, присоединив к своим войскам еще киевскую дружину, он выступил против врагов, которых было несметное число. Произошла страшная сеча, продолжавшаяся целый день. К вечеру Ярослав одолел врагов. Печенеги, преследуемые русскими, побежали в разные стороны. Одни из них потонули в реках, другие пропали бесследно. С того времени печенеги, бывшие опасными и злыми врагами русского народа, более уже не осмеливались беспокоить Русь. В память такой важной победы, на месте ее, Ярослав и заложил каменный храм во имя Св. Софии, или Ипостасной Премудрости Божией, Господа Иисуса Христа, в 1037 году.

Храм был построен по образцу знаменитого Софийского храма в Константинополе, только в гораздо меньшем размере и с некоторыми особенностями, напоминающими архитектуру Солунских греческих церквей. Внутри киевская Софийская церковь была крестообразная и имела галереи с трех сторон: западной, северной и южной; восточная сторона ее имела пять полукружий. Своды храма и хоры поддерживались колонками, большею частию сложенными из кирпича. Храм имел два боковых придела и, следовательно, как думают, три престола. На храме возвышалось 13 куполов. При храме находилась крещальня. Особенным великолепием и богатством отличалось внутреннее устройство. Летописец говорит, что Ярослав украсил Софийскую церковь золотом, серебром и сосудами. Алтарь храма сверху до низу был украшен мозаическими по золотому полю изображениями. Над горним местом, на самом полусводе алтаря, на золотом мозаическом поле возвышалось величественное изображение Богоматери. Пресвятая Дева изображена стоящею с воздетыми вверх руками; на ней – голубой хитон, охваченный узким красным поясом, из-за которого спущен белый убрус. Широкий золотистый покров осеняет ее главу и плечи и опускается на обе стороны до колен. Это изображение, составляющее и теперь главное украшение храма, называется обыкновенно «Нерушимой стеной». Под нею, во всю ширину алтарного полукружия, идет замечательное мозаическое изображение Тайной вечери и другие. Купол, дуга и столпы под куполом были покрыты такими же украшениями. Все столпы храма были также украшены превосходными фресковыми работами греческих мастеров. Пол церкви был устлан плитами из белого мрамора и красного камня. Ход на хоры также был украшен различными изображениями бытового характера.

Киевский храм Св. Софии был кафедральною митрополичьею церковью. При этом храме был построен дом, в котором жили русские митрополиты, пока они оставались в Киеве. День освящения храма Софийского в Киеве (4 ноября), как главнейшего во всей России храма, почитался всенародным праздником.

Русская Правда. Ярославу Мудрому принадлежит начало сборника древних русских законов, под названием «Русской Правды».

Сборник этот существует в нескольких различных редакциях – полных и сокращенных. Самая старшая, дошедшая до нас, редакция относится к концу XIII в. Несомненно, что некоторые статьи «Русской Правды» были составлены позже Ярослава, при его сыновьях и внуках. Думают, что первые 17 статей сборника принадлежат времени Ярослава. Законы Ярославовой «Правды», по содержанию своему, разделяются на три отдела: первый содержит в себе узаконения об убийстве, второй – о личных оскорблениях, третий – о делах по нарушению чужой собственности.

Главным предметом законоположений «Русской Правды» служат случаи обид и вреда, наносимых одними лицами другим. За все вообще преступления – убийство, увечье и побои – полагалась месть. Если не было мести, то платились князю штрафы, имевшие разные размеры, смотря по свойству обиды и по званию обиженного. Если преступник не мог уплатить штрафа, то он лишался всего имущества и дом его предавался разграблению. Воровство считалось тяжким преступлением. Хозяин имел право даже убить, как пса, пойманного вора, если он сопротивлялся и не дозволял связать себя. Сверх наказаний за преступления, в «Русской Правде» содержались постановления о наследстве. Все сыновья, по закону, делили отцовское наследство между собою поровну; сестра при братьях не получала ничего, но они обязаны были выдать ее замуж. Так поступали, если не было завещания; но умирающий отец мог и иначе распределить свое состояние между детьми. В «Русской Правде» содержались еще постановления о рабах. Рабами делались пленные, несостоятельные должники и те, которые женились на рабынях, не заключивши условий с их господами. Суд творил сам князь, а при отсутствии его – княжий наместник. Местом судебного разбирательства был княжий двор и двор его наместника. Обиженный должен был представить свидетелей; но можно было обойтись и без них, если были на лицо ясные доказательства обиды: знаки побоев, увечья. Если было трудно решить, виноват или не виноват обвиняемый, который сам не сознавался, то прибегали к испытанию водою и железом. Обвиняемого заставляли брать голыми руками раскаленное железо или опускать руку в кипяток. Если он при этом не обжигался, то признавался невинным. Равным образом, если не могли рассудить споривших между собою, то предоставляли им выходить на поединок: кто побеждал, тот и считался правым.

Издание «Русской Правды», как видим, было великим делом Ярослава Мудрого. «Русская Правда» и теперь служит дорогим памятником, свидетельствующим о влиянии христианской веры на нравы русского народа, о жизни и быте нашего народа и его общественном устройстве.

Завещание Ярослава. Ярослав Мудрый пред смертью разделил русскую землю, которой правил один, между пятью своими сыновьями.

Старшему Изяславу он дал Киев и Новгород, Святославу – Чернигов и Муром с Рязанью, Вячеславу – Смоленск, Всеволоду – Переяславль и Игорю – владимир-волынскую область.

Умирая, Ярослав собрал всех своих сыновей и дал им такое завещание. «Вот я отхожу от этого света, дети мои»! говорил он. «Любите друг друга, потому что вы братья родные, от одного отца и одной матери. Если будете жить в любви между собою, то Бог будет с вами. Он покорит вам всех врагов, и будете жить в мире. Если же станете ненавидеть друг друга, ссориться, то и сами погибнете, и погубите землю отцов и дедов ваших, которую они приобрели трудом своим великим. Так живите же мирно, слушаясь друг друга. Свой стол-Киев поручаю вместо себя старшему сыну моему и брату вашему Изяславу: слушайтесь его, как меня слушались; пусть он будет вам вместо меня». А обращаясь к старшему сыну – Изяславу, Ярослав дал ему лично следующее завещание: «если кто захочет обидеть брата, то ты помогай обиженному».

С того времени земля русская надолго разделилась на несколько уделов, и между князьями нашими начались споры и усобицы.

Владимир Мономах. Смуты и междоусобия князей непрерывно продолжались во все время, когда великокняжеский престол киевский занимали один вслед за другим сыновья Ярослава: Изяслав, Святослав и Всеволод.

Сначала Святослав, князь черниговский, сговорившись с братом своим Всеволодом, князем переяславским, выгнал из Киева Изяслава и сам сделался великим князем. Когда Святослав умер, то Всеволод, отличавшийся между своими братьями самым мирным и спокойным характером, не хотел обижать старшего брата Изяслава. Он отдал ему Киев, а себе взял Чернигов. Но недолго мир царил между русскими князьями. Сын умершего Святослава не хотел, чтоб его отцовский черниговский удел доставался дяде его Всеволоду. Поэтому он, подговорив других князей и призвав на помощь диких половцев, пошел с ними войною против Всеволода. Олег разорил черниговскую область и прогнал из Чернигова Всеволода, который бежал к своему брату Изяславу в Киев. Изяслав заступился за Всеволода и братья пошли на Чернигов. Произошла кровопролитная битва между войсками враждовавших князей. Войска Олега Святославича были разбиты, но во время сражения был убит Изяслав. Его место на великокняжеском престоле занял Всеволод. Он был набожен, правдив и всею душою заботился о бедных и несправедливо обиженных. Несмотря на это, княжение его в Киеве было еще более беспокойно, чем в Переяславле.

Только сыну Всеволода, Владимиру, прозванному Мономахом, удалось успокоить несколько междоусобия в древней Руси.

Владимир Мономах начал выделяться из среды современных ему князей особенными дарованиями еще в молодых летах, при жизни своего отца. Он помогал отцу в борьбе с Олегом Святославичем и утешал его, когда он был изгнан племянником из Чернигова. Он был правою рукою престарелого отца и во время княжения его в Киеве. Уже в это время начала ясно определяться особенно одна привлекательная черта в характере Владимира Мономаха – его миролюбие. Благодаря своему миролюбивому характеру и острому, проницательному уму, Владимир Мономах не раз являлся спасителем Руси от смут и междоусобий княжеских, после смерти отца.

Заботы Владимира Мономаха о примирении князей и победоносные походы его против половцев. Миром ознаменовал Владимир Мономах самое вступление свое в среду удельных князей, как наследник своего отца.

Когда умер отец его, Всеволод, то Владимир Мономах сказал сам себе: «если сяду на престол отца моего, то будет у меня война с Святополком, потому что он – старший в роде». Поэтому, заботясь больше всего о мире в русской земле, Владимир Мономах призвал на киевский великокняжеский престол Святополка Изяславича, а сам взял себе Чернигов. Скоро после того половцы пришли воевать русскую землю. Святополк Изяславич хотел было сам управиться с врагами. Но умные люди посоветовали ему призвать на помощь Владимира Мономаха. Владимир пришел с войском своим на помощь великому князю, но пред походом советовал ему лучше помириться с врагами, чтоб не проливать христианской крови. Святополк Изяславич не послушал мудрого совета. Произошла сеча между русскими и половцами на берегах р. Стугны. Русские были разбиты. Владимир Мономах едва спасся с малою дружиною, а брат его Ростислав погиб при переправе через р. Стугну. Святополк Изяславич тогда вынужден был заключить мир с половцами, женившись на дочери их хана. Скоро наступила новая смута на Руси из-за споров между князьями. Олег Святославич воспользовался бедствиями Руси и снова привел половцев на Чернигов. Владимир Мономах, не желая быть виновником смут и пролития христианской крови, уступил Олегу Святославичу черниговское княжество, а сам перешел в Переяславль, как свою отчину. Только, заключая договор с Олегом Святославичем, Владимир Мономах требовал, чтобы он боролся со всеми своими родичами – русскими князьями против общего врага русского народа – половцев.

И впоследствии Владимир Мономах всегда желал, чтобы русские князья жили между собою в мире и согласии, общими силами защищали русскую землю от врагов и все вместе общим голосом решали всякие междоусобия свои и все вообще важнейшие вопросы. Поэтому и Олега Святославича Владимир Мономах звал в Киев, чтобы посоветоваться об общих делах и урядицах земли русской с другими князьями пред архиереями, духовными лицами, дружиною и старейшинами народа. Но Олег Святославич отверг этот мудрый совет, сказав гордо: «не меня судить игуменам да черни». Владимир Мономах даже войною хотел заставить Олега Святославича жить в Киеве и соединиться с другими князьями. Но съезд князей в Киеве так и не состоялся. Только в 1097 году, по настоянию и совету Владимира Мономаха, собрались русские князья того времени в г. Любече. Здесь они с общего согласия постановили такое решение: «зачем мы губим русскую землю, сами друг против друга начиная распрю, а половцы разоряют нашу землю и рады, что между нами война; теперь пусть будет в нас одно сердце и защитим русскую землю: пусть каждый охраняет свою отчину». Все князья целовали крест во свидетельство того, что они будут исполнять одно общее решение. «А кто отныне на кого пойдет, на того будем все и честный крест», сказали в заключение все князья и, целовав крест, разошлись по своим отчинам. Но согласие между русскими князьями было непродолжительно.

Вскоре после Любечского съезда, князь Давид Игоревич, опасаясь своих родичей – князей Ростиславичей и особенно смелого и решительного князя Василька, подговорил великого князя Святополка захватить Василька Ростиславича. Святополк послушался и дозволил жестоко ослепить Василька. Когда Владимир Мономах услышал об этом, то он ужаснулся, заплакал и сказал: «такого зла еще не бывало в земле русской ни при отцах, ни при дедах наших». Вся земля русская поднялась тогда против великого князя Святополка, допустившего неслыханное злодеяние. Все русские князья, во главе с Владимиром Мономахом, подступили с своими войсками к Киеву. Уже готово было совершиться страшное кровопролитие. Святополк испугался и думал бежать из Киева. Но киевляне не пустили его. Зная миролюбивый характер и мудрость Владимира Мономаха, они поступили так: послали к нему мать его и митрополита. Митрополит от имени киевлян обратился к Владимиру Мономаху с такою речью: «молим, князь, тебя и братьев твоих, не губите земли русской. Если начнете между собою войну, то поганые будут радоваться и возьмут землю нашу, которую отцы ваши и деды приобрели великим трудом; храбро борясь за нее, они приискивали себе и другие земли, а вы хотите погубить свою». Услышав эти слова, Владимир Мономах заплакал и сказал: «поистине, отцы наши и деды берегли русскую землю, а мы хочем погубить». Князья примирились, но к сожалению, ненадолго.

Скоро между ними поднялись новые смуты. По предложению Владимира Мономаха, русские князья в 1100 г. снова собирались в Витичеве для разрешения взаимных споров и установления мирных отношений. На этом съезде князья, действительно, сговорились и надолго примирились между собою.

Пользуясь наступившим миром, Владимир Мономах уговорил всех русских князей предпринять общую борьбу против половцев, которые были злейшими врагами Руси и не раз жестоко опустошали и разоряли ее. Князья послушались Владимира Мономаха и дважды ходили на половцев, нанесли им сильное поражение и навсегда прогнали их за Дон. В 1113г. умер киевский великий князь Святополк. Киевляне не хотели никого иметь своим князем, кроме Владимира Мономаха. Владимир долго отказывался, но затем ради общего дела согласился. При нем на Руси все было спокойно. Все князья слушались его и повиновались ему, как отцу. Он свято хранил клятвы, любил дружину и народ. За это и народ русский любил своего великого князя. Даже иностранные государи почитали его. Греческий император Алексей Комнен прислал ему св. крест из Животворящего Древа, царский венец (шапка Мономаха), цепь, державу, скипетр и золотые бармы (оплечье), принадлежавшие прежде императору Константину Мономаху (почему и Владимир получил название Мономаха). Теперь эти драгоценные регалии хранятся в Москве, в Оружейной палате. Владимир Мономах скончался 74 лет от роду. Весь народ искренно оплакивал его. Добрая память о нем долго жила в народе. Памятью о нем и примерами его жизни и деятельности руководились многие последующие русские князья. Потомки его (Мономаховичи) долго пользовались любовию русского народа.

Поучение Владимира Мономаха. Владимир Мономах оставил после себя поучение детям своим. В нем он дает наставления, как должно жить христианину, и подтверждает эти наставления примерами из жизни своего отца и своей собственной.

«На Волге встретили меня послы братьев», – говорит Мономах в своем поучении, – «и сказали: соединись с нами, изгоним Ростиславичей и волость у них отнимем; если же ты не с нами, то не желаем иметь с тобою ничего общего». Я отвечал: «хотя вы и гневаетесь, не могу идти с вами и совершить клятвопреступление». Отпустив их, взял в печали псалтырь, раскрыл его и напал на следующее место: «вскую печалуеши, душе? Вскую смущаеши мя? и прочая. Я, собрав эти великия слова, поразмыслил над ними и написал: если не любите следствие какого-либо дела, не предпринимайте самого дела. «Вскую печальна еси, душе моя? Вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповемся Ему». Не помогай лукавящим; не завидуй творящим беззаконие, потому что лукавящие погибнут, послушные Господу овладеют землею... По истине, дети мои, поймите, как человеколюбив Бог, как Он милостив и премилостив, а мы люди грешные и смертные. Если кто нам зло сотворит, мы хочем того немедленно погубить и кровь его пролить; между тем как Господь наш, властный в жизни и смерти, терпит, когда грехов у нас выше головы, и во всю жизнь поступает с нами, как отец, любящий свое дитя, наказывающий его и опять выражающий к нему любовь. Господь наш указал нам путь к победе, которая доставляется тремя добрыми делами: покаянием, слезами и милостынею. Поймите, дети мои, что заповедь Божия не тяжела, если этими тремя делами можно освободиться от грехов своих и не лишиться царства Божия. Ради Бога не ленитесь и не забывайте, умоляю вас, этих трех дел: они не тяжки. Не одиночеством, не монашеством, не голодом, коему подвергают себя иные добрые люди, но малым делом можно заслужить милость Божию... Восхвалите, дети мои, Бога, давшего нам милость Свою, и послушайте мое ничтожное и нескладное наставление. Послушайте меня и приимите если не все, то хотя половину. Когда Бог умягчит ваше сердце, испустите слезы о грехах своих и скажите: «как блудницу и разбойника, и мытаря, так и нас грешных помилуй». Не грешите ни одну ночь, если можете, кланяйтесь до земли трижды, не забывайте этого и не ленитесь, ибо этими ночными поклонами и пением человек побеждает диавола и освобождается от грехов, совершенных днем. Даже ездя на коне, если ничем не заняты и других молитв не знаете, беспрестанно в мыслях повторяйте: «Господи, помилуй»; молиться так гораздо лучше, чем думать безлепицу. Более всего не забывайте бедных, по возможности кормите их, окажите покровительство сироте, сами оправдайте вдову, не допускайте, чтобы сильные обижали слабых. Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить; если кто будет достоин смерти, не губите души христианской. Говоря что либо – доброе или недоброе, не клянитесь именем Бога, не креститесь, ибо во всем этом нет надобности; но если будете крест целовать относительно братьев или кого либо другого, то исполняйте крестное целование, чтобы, изменив ему, не погубить души своей. Уважайте епископов, священников и игуменов, с любовию принимайте от них благословение, не сторонитесь от них, любите их и по возможности одаряйте, чтобы они молились Богу за вас. Более всего не имейте в сердце и уме гордости. Мы должны знать, что мы смертны, сегодня живы, а завтра в могиле. Все, чем мы обладаем, не наше а порученное нам Богом на малое время. В земле сокровищ не зарывайте, ибо это – великий грех. Старых чтите, как отца, молодых – как брата. В доме своем не бездействуйте, за всем смотрите. Не полагайтесь на тиуна и отрока, чтобы гости ваши не посмеялись над домом вашим и обедом вашим. На войне не ленитесь, не полагайтесь на воевод, не предавайтесь еде, питью, сну. Сами расставляйте стражу и ночью, все устроив, тут же ложитесь, чтобы встать рано утром; оружия не слагайте с себя, ибо в случае тревоги человек погибает от лености. Не лгите, не предавайтесь пьянству и разврату; от всего этого разрушается и дух и тело. Путешествуя по своим владениям, не давайте ни своим, ни чужим отрокам возможности наносить вред в селах и на полях, чтобы не подвергнуться проклятиям. Когда же остановитесь где-либо – накормите и напойте хозяина. Особенно почитайте гостей, откуда бы они к вам ни пришли. Будь они знатны, добры или злы – почтите их если не подарком, то пищею и напитком, потому что они, странствуя, разносят по всем землям добрую или недобрую молву о человеке. Посетите больного, сопровождайте покойника, ибо все мы смертны. При встрече, приветствуйте человека, сказав ему доброе слово. Жену свою любите, но не давайте ей власти над собою. В заключение всего имейте страх Божий. Добрых знаний, которые имеете, не забывайте; при том учитесь тому, чего не знаете, как мой отец, который, сидя дома, знал пять языков, и была ему за то честь от других народов. Леность – мать всякого зла; она заставит забыть известное и не научит новому; привыкнув же делать добро, человек не будет ленив ни в каком добром деле. Да не застанет вас солнце в постели; так жил мой блаженный отец и все совершенные мужи. Утром он воздавал Богу хвалу; а потом, при восходе солнца, прославлял Господа с радостию; затем он садился думать с дружиною или творить суд, ехал на охоту или чтобы проехаться; ложился спать, ибо от Бога присуждено спать в полдень: в это время почивает и зверь, и птица, и человек».

Рассказав затем о своих подвигах во время походов и на охоте, Владимир Мономах в заключение всего обращался к своим детям и ко всем читателям своего поучения с таким наставлением. «Прочитав это писание», – говорил он, – «постарайтесь быть прилежными в добре, славя Бога со святыми Его. Не бойтесь, дети, смерти ни от войны, ни от зверя, но творите мужеское дело, как Бог подает. Я ведь, тоже был в опасности и в битвах, и на охотах, падал с коня; но никто не убьет вас и не повредит вам, если не будет на то воли Господней; но коль скоро от Бога назначено будет умереть, то ни отец, ни мать, ни братья спасти ни смогут. Отеческое наблюдение хорошо, но Божие еще лучше“.

Андрей Боголюбский. Другим замечательнейшим, после Владимира Мономаха, князем земли русской во время уделов был Андрей Боголюбский. Если Владимир Мономах оставил по себе память князя миротворца, то Андрей Боголюбский прославился особенно тем, что положил на Руси основание твердой единодержавной княжеской власти и перенес столицу русского государства с юга на северо-восток России, из Киева в свой родной город – Владимир на Клязьме.

Андрей Боголюбский был князем владимиро-суздальской области. Эта отдаленная, окраинная страна долго находилась в таком пренебрежении среди русских удельных князей, что никто из них не желал брать ее в управление. А между тем владимиро-суздальское княжество было и весьма обширно и занимало весьма выгодное географическое положение. Оно обнимало собою все верхнее течение реки Волги с ее притоками и лежало на пути торговых сношений между севером, югом и востоком. В то же самое время дремучие, непроходимые леса защищали его от набега степных кочевников.

Благодаря этому выгодному географическому положению и другим условиям, во владимиро-суздальском княжестве образовалась мало-по-малу та коренная ветвь русского народа, которая известна под именем великорусского племени. Первым князем суздальской области был св. Борис, сын Владимира святого. После него долго совсем не было князей в этой далекой и глухой стране. Только уже Владимир Мономах, раздавая уделы своим сыновьям, посадил в суздальском княжестве расчетливого и деятельного сына своего Юрия, прозванного впоследствии Долгоруким. Почти сорок лет правил Юрий суздальским княжеством. За это время он успел сделать много для благоустройства и возвышения своего княжества. Он .построил здесь много укрепленных городов, провел дороги, создал много храмов и содействовал развитию промыслов и торговли в крае. Считая себя наследником великокняжеского престола, после смерти отца своего Владимира Мономаха, он в то же время стремился овладеть и Киевом. За это свое стремление он и получил у современников прозвание Долгорукого. Долго боролся Юрий Долгорукий с своим племянником Изяславом Мстиславичем из-за киевского велико-княжеского престола, но никак не мог достичь этой цели, при жизни Изяслава. Только после смерти последнего, Юрий Долгорукий, по праву старшинства и опираясь на свою силу, занял киевский великокняжеский престол. Юрий Долгорукий до самой смерти оставался великим князем и, умирая, видимо, желал передать велико-княжеское достоинство и киевский престол своему сыну Андрею, прозванному впоследствии Боголюбским, который и был настоящим основателем могущества владимиро-суздальского княжества.

Отношение Андрея Боголюбского к южной Руси. Андрей Боголюбский не разделял стремлений своего отца к южной Руси. Он, как и отец, желал быть великим князем на Руси, но не на юге, а на севере ее. Андрей не любил южной Руси. С нею Андрей хорошо познакомился еще при жизни отца, по воле которого он сидел в Вышгороде, около Киева. Уже в это время он имел возможность убедиться, что в Киеве смотрят на суздальцев весьма недружелюбно и покоряются их князю только из страха. В это же время Андрей узнал, что киевляне привыкли менять своих князей, строптивы и непослушны. Наконец, в это же время Андрей имел возможность убедиться в том, что князья – правители других княжеств, стремясь, завладеть Киевом, могут раньше или позже возобновить борьбу с ним. По всему этому Андрей не любил южной Руси и, видимо, не желал оставаться в Киеве по смерти отца. Он более был привязан к северу, где он родился и воспитался и где жить было лучше и безопаснее и от соперников, и от внешних врагов, напр. половцев. Поэтому он решился оставить Вышгород даже без отцовского благословения и возвратился на свою родину.

У Андрея Боголюбского, как видно, еще при жизни отца его, созрел план не только удалиться из южной России на север, но и утвердить на своей родине, в суздальской земле, средоточие, из которого можно было бы управлять делами всей Руси. Но ему, действовавшему в этом случае против отцовской воли, нужно было освятить свой план в глазах народа каким-нибудь особенным правом. До того времени князья занимали свои престолы или по праву старшинства, или же по избранию народа. Андрей Боголюбский желал освятить задуманное перенесение великого княжения с юга на север Руси небесным благословением.

В Вышгороде, где княжил Андрей, в женском монастыре была икона Пресвятой Богородицы, привезенная из Царьграда и писанная, по преданию, евангелистом Лукою. Народ чтил икону, как чудотворную. Рассказывали, между прочим, о ней, что, будучи поставлена у стены, она ночью сама отходила от стены и становилась посреди церкви, показывая как будто вид, что она желает уйти в другое место. Однако же взять ее открыто нельзя было, потому что жители Вышгорода не позволили бы сделать это. Поэтому Андрей решил перенести икону в суздальскую землю тайно. Подговоривши одного священника женского монастыря и диакона, Андрей ночью вынес икону из монастыря и вместе с княгинею и расположенными к нему людьми бежал в суздальскую землю. Путешествие иконы в суздальскую землю сопровождалось чудесами. На пути своем она творила чудеса. У Андрея уже в это время был, видимо, готов план поднять город Владимир (на Клязьме) выше старейших городов области – Суздаля и Ростова. Но он хранил эту мысль до поры до времени в тайне. Поэтому он пока проехал с иконою мирно Владимир и не оставил ея там, где, по его плану, ей надлежало быть впоследствии. Однакоже не хотел Андрей везти икону и в Суздаль или Ростов, потому что, по его расчету, этим городам не следовало давать первенства. И вот в 10 верстах от Владимира, по пути в Суздаль, совершилось чудо, разрешившее недоумение и затруднение Андрея. Вдруг кони под иконою остановились. Запрягли в колесницу других, более сильных лошадей, но и те не смогли сдвинуть ея с места. Князь остановился, раскинул шатер и заночевал в поле. Ночью во сне князю Андрею явилась Божия Матерь с хартиею в руке и приказала ему не везти Ея икону ни в Суздаль ни в Ростов, а поставить ее во Владимире, на месте же видения построить каменную церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы и основать при ней монастырь. Поутру князь объявил об этом видении своим приближенным. Тогда же на месте видения князь заложил село, названное Боголюбовым. Это село впоследствии сделалось любимым местом жительства Андрея, который от него получил у современников и прозвание свое Боголюбского. В этом селе Андрей выстроил каменную церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы и богато украсил ее; ее утварь и икона были покрыты драгоценными камнями и финифтью, а колонны и двери блестели позолотою. В этой же церкви была временно поставлена и икона Божией Матери, принесенная Андреем из Вышгорода. Впоследствии она была перенесена Андреем Боголюбским во Владимир, почему и получила свое название Владимирской. Позднее она была перенесена из Владимира в Москву, где и находится теперь в Кремле, в Успенском соборе.

Перенесение столицы во Владимир. Так заблаговременно Андрей Боголюбский создал задуманный им план перенесения столицы суздальского княжества, а со временем (с 1169 г.) и всего великого княжества русского во Владимир. Когда Юрий Долгорукий умер в Киеве, то ростовцы и суздальцы, вопреки распоряжению умершего князя, единодушно избрали Андрея князем всей своей земли. Но Андрей не поехал ни в Суздаль, ни в Ростов, а основал свою столицу во Владимире, где он построил великолепный храм Успения Божией Матери, в который перенес из Боголюбова и чудотворную икону Богоматери.

Он так поступил потому, что решил утвердить новый порядок управления государством и возвысить власть и значение князя. Андрей Боголюбский знал, что в старых городах – Ростове и Суздале были и старые предания и привычки, значительно ограничивавшие власть и нрав князя. Ростовцы и суздальцы избрали Андрея своим князем на вече. Они считали власть князя ниже своей вечевой власти. Живя в Ростове или Суздале, Андрей мог иметь постоянные пререкания с горожанами, которые гордились своим старшинством и ревниво оберегали свои права. Напротив, во Владимире, который ему всецело был обязан своим возвышением, Андрей мог чувствовать себя спокойнее и распоряжаться свободнее. Так он, действительно, и поступал. Решительный в своих действиях, он удалил от себя братьев и других родичей, а также и тех из своих бояр, которых считал недостаточно преданными себе. Такими мерами Андрей Боголюбский сосредоточил в своих руках сильную единодержавную власть.

Живя во Владимире, Андрей, как сильнейший князь, подчинил себе и других русских князей и распоряжался делами всей русской земли. Он не думал о совершенном уничтожении уделов, но только желал, чтобы удельные князья были в полной зависимости от него, были скорее наместниками его, чем самостоятельными князьями. За это многие удельные князья не любили Андрея Боголюбского. Ненавидели его также и многие из его бояр за то, что он не спрашивал их советов и не терпел ни малейшего противоречия с их стороны. На этой почве возник заговор против князя. Андрей Боголюбский был убит своими родственниками Кучковичами в селе Боголюбове, где он проводил большую часть времени. За его мученическую кончину и добродетельную жизнь Церковь причислила князя Андрея к лику святых. По отзывам своих современников, он был набожен, благочестив, сострадателен к бедным. Нередко, он по ночам сам входил в храм, зажигал свечи и подолгу молился пред образом. Свою ревность к вере православной он обнаружил еще несколькими походами против соседнего болгарского царства, населенного магометанами. Походы его увенчались успехом, и многие болгары-магометане крестились.

Успенский храм Богоматери и другие памятники старины во Владимире. Замечательны заботы Андрея Боголюбского об украшении г. Владимира. Сделав этот город столицею своего государства, Андрей Боголюбский принимал все меры к тому, чтобы как можно более возвеличить его. Город Владимир, прежде малый и незначительный, сильно разросся и населился при Андрее. Жители его состояли преимущественно из переселенцев, ушедших к Андрею из южной Руси на новое жительство. Андрей построил во Владимире много церквей. Самою замечательною из них была Успенская.

Она положительно поражала современников великолепием и блеском иконостаса, паникадил, стенною живописью и обильною позолотою. По свидетельству летописца, амвон и три церковных двери были обиты золотом и серебром. Иконы были обложены золотом, жемчугом и другими драгоценными камнями. Паникадила и подсвечники были серебряные и золотые. Служебные сосуды, рипиды, три ковчега для хранения св. даров были вылиты из чистого золота и украшены драгоценными камнями. Купол храма был позолочен.

Кроме Успенского храма, Андрей Боголюбский построил во Владимире Спасский и Вознесенский монастыри. Каменные храмы этих монастырей отличались также великолепием и богатством украшений.

Великий Новгород; особенности страны. Андрей Боголюбский успел подчинить себе большинство русских удельных князей. Голоса Андрея слушались почти все южно-русские города и области во главе с древним Киевом. Менее успешны были его попытки подчинить своей власти вольный город – Великий Новгород.

Великий Новгород был главным городом обширной самостоятельной области. Эта область имела некоторые особенности и в самой природе своей, и в истории, и в характере и складе народной жизни.

Новгородская область находилась в крайнем севере древней Руси. Она была занята ильменскими славянами, издревле поселившимися здесь среди финских племен – чуди и веси. Вся эта страна была покрыта дремучими лесами и непроходимыми болотами. Такие земли, конечно, не были удобны ни для земледелия, ни для скотоводства. Но зато эта страна во всех направлениях пересекалась реками и озерами, которые служили удобными путями сношений, преимущественно торговых. Оттого в жителях новгородской области рано развился дух предприимчивости. Они занимались торговлею. С целию обмена товаров, они входили в сношения с другими народами, пролагали новые пути для торговли, разыскивали новые места для сбыта своих товаров. Рядом с широкою торговою предприимчивостью шла плодотворная колонизаторская деятельность их. Очень рано они проникли далеко на север и восток русской земли, завели торговые и промысловые поселения на берегах Белого моря и впадающих в него рек, в пермском и вятском краях, на берегах реки Печоры и в др. местах. Главными городами новгородской области были Великий Новгород и Псков; меньшими городами (пригородами) были Изборск, Великие Луки, Старая Русса и Торжок. Впоследствии (с 1174 г.) в. состав новгородской области входила и вятская община, основанная выходцами (укшуйниками, повольниками) Великого Новгорода.

История Новгорода и его области. Великий Новгород был одним из древнейших городов русской земли. Он лежал на великом водном пути из «варяг» (Скандинавии) в Грецию. Поэтому он считался в самом центре политической жизни новообразовавшегося русского государства. Новгородцы принимали важное участие в призвании князей русских. Новгород сначала находился в зависимости от киевских князей, которые управляли им чрез своих наместников (посадников). Первым новгородским князем был Владимир святой, которого новгородцы выпросили себе у Святослава. Владимир впоследствии дал Новгород в удел своему сыну Ярославу Мудрому. Ярослав, в благодарность за любовь и услуги, оказанные ему новгородцами, освободил их от уплаты дани Киеву и предоставил им многия права и преимущества. Владимир Мономах посадил в Новгороде своего сына Мстислава, который, в свою очередь, передал новгородский стол сыну своему Всеволоду-Гавриилу. Особенно прославился своими подвигами на защиту свободы Новгорода князь Мстислав Удалой. Он мужественно отстоял новгородскую вольность в столкновении Новгорода с владимиро-суздальскими князьями.

Особенности общественного устройства Новгорода. Благодаря тому, что Великий Новгород находился вдали и в стороне от других городов и областей русских, в нем образовались, развились и утвердились некоторые особенности общественной жизни и устройства. Вот главнейшие из них.

Новгород рекою Волховом разделялся на две половины: Софийскую, в которой находился детинец (крепость) и внутри его главная святыня города – храм Св. Софии, и Торговую, где находилась торговая и вечевая площадь. Обе стороны делились на концы, а концы – на улицы. На Софийской стороне жили владыка (т.е. архиепископ), посадник, другие власти и все новгородское боярство; на Торговой стороне жили торговые люди и вообще низшие классы городского населения; князь жил вне города, в особом поселке, называемом городище. Вся новгородская область делилась на пятины, как назывались ближайшие к Новгороду пригороды, которых было пять, и волости, как назывались остальные владения новгородской общины. Во главе управления новгородскою областью было вече. Так называлось общее собрание всех свободных новгородских граждан. Вече решало все важнейшие вопросы внешней и внутренней жизни области. Вече выбирало всех представителей исполнительной власти: посадника, тысяцкого и сотника. На вече избирался впоследствии и владыка, т.е. архиепископ новгородский, который пользовался большим уважением и значением в самом Новгороде и во всей новгородской земле. С половины XII века новгородское вече присвоило себе даже и право выбора князя. Князь был необходим новгородцам, как беспристрастный посредник для разбора их внутренних усобиц и споров, которые часто возникали у них, при их свободном самоуправлении. Избранному князю новгородское вече предлагало известное условие, которое он обязывался исполнять во все время занятия им княжеского новгородского престола. С особенным вниманием новгородцы охраняли свои права и вольность от покушения со стороны князя своего. Если князь не желал исполнять принятого им при избрании условия, то новгородцы просили его удалиться из их города, а иногда даже и сами удаляли его. В военное время новгородский князь бывал воеводою, который командовал войском и защищал с ним Новгород и его владения. В мирное время князь новгородский являлся судьею, который судил граждан по местному закону и местным обычаям, вместе с другими выборными городскими властями.

При таком своем устройстве, Новгород, опираясь на свои права, свободное отношение к другим городам и областям и особенно на свое выгодное географическое положение, быстро разбогател, разросся и приобрел важное значение в ряду остальных русских княжеств. В своих сношениях с иноземцами и другими русскими городами и княжеством новгородцы называли свой город «Господином Великим Новгородом». Сознавая вольность и силу своего города, они горделиво говорили обыкновенно: «кто против Бога и Великого Новгорода»? или «не бывать Торжку Новым-городом, или Нову-городу Торжком». Центром всей внутренней жизни новгородской земли был кафедральный храм во имя Св. Софии. Новгородцы всегда сражались за Святую Софию, и с гордостью говорили: «где Св. София – там и Новгород». Новгороду вредили больше всего частые распри и несогласия, происходившие в среде его вольных, буйных и свободолюбивых граждан.

В конце первой половины XIII века Россию постигло великое бедствие. Россия была завоевана и порабощена монголами. Монгольское иго тяготело над русским народом около двух веков. Оно произвело сильное влияние на весь дальнейший ход истории русского народа. Во время завоевания России монголы страшно опустошили ее. Они разорили все, что встречалось им на пути: города, села, монастыри, церкви и т.п. После страшного урагана, пронесшегося над русскою землею в виде татарского погрома, Русь представляла печальную пустыню. Следствием разорения, произведенного татарами, был, прежде всего, упадок просвещения. Весьма многия книжные сокровища древней, до-монгольской Руси погибли безвозвратно в пламени пожаров, которыми озарялся весь путь хищнического завоевания Руси татарами. Библиотеки и школы, какие только существовали у нас до того времени, также были разрушены. Оттого прежнее просвещение, достигшее у нас сравнительно высокой степени развития, как это видно особенно из произведений нашего митрополита Илариона, пало и надолго заменилось простой грамотностью. В то время, как до-монгольская Русь имела князей, знавших по пяти иностранных языков (Всеволод Ярославич), монгольская Русь представляет нам немало примеров безграмотности даже в среде князей. Следствием татарского нашествия было также крайнее обеднение народа. Во многих местах народ, спасшийся от меча, погибал массами от голода. Тяжкие подати, наложенные на русских завоевателями, еще более увеличили бедность русского народа, стонавшего под игом монгольским. Наконец, иго монгольское сопровождалось значительным огрубением нравов русского народа. В течение двухвекового рабства русский народ позаимствовал у своих поработителей немало грубых обычаев и привычек. Но, при таких отрицательных следствиях монгольского ига, это последнее оказало и некоторое доброе влияние на жизнь русского народа. Великое бедствие, обрушившееся на русский народ в виде нашествия татарского и тяжкого монгольского ига, невольно обращало взоры русского народа от земли к небу. Одну из главнейших причин постигшего его несчастия русский народ увидел в своих грехах пред Богом, в том, что он не отстал еще от своих языческих верований и, наравне с Богом истинным, чтил идолов, молился и приносил им жертвы. Такое объяснение русским народом причины постигшего его несчастия лучшие люди русские, например, духовные учителя, еще более укрепляли и поддерживали в нем своими поучениями и обличениями. Следствием всего этого было углубление народа в новую, недавно принятую им веру – христианскую, проникновение в народное сознание христианских верований и усиление благочестия. В вере православной народ русский теперь увидел главнейшую основу своей духовной жизни и самую прочную опору своей силы в борьбе с своими врагами. В числе их, кроме татар, скоро появились еще новые, в виде шведов, ливонских рыцарей и литовцев, исповедывавших хотя и христианскую, но инославную – католическую веру. Из среды народа русского, воспитанного в твердых правилах православной Церкви, в виду великой опасности, угрожавшей нашему отечеству, явились самоотверженные борцы за веру и народность русскую. Около них соединился весь русский народ, общими усилиями монгольское иго было свергнуто и Русь получила свободу.

Чингизхан. Монголы пришли на Русь из дальней Азии. Все народы, находившиеся на пути их завоеваний, должны были подчиниться их стихийной силе. Монголы имели обыкновение стариков избивать, а молодых принимали в свое войско. Так были покорены ими и татары – народ азиатский, совершенно смешавшийся с монголами и вместе с ними завоевавший Русь. Незадолго до 1224 года, среди монголов явился сильный хан Темучин, получивший прозвание Чингизхана. Под его начальством, монголы завоевали Китай и всю Азию до самого Каспийского моря. Два полководца Чингизхана отделились от него, перешли через Кавказ и двинулись к Дону в половецкие степи. Половцы были разбиты и массами устремились на Русь. Князь половецкий прибежал на Русь и стал просить русских князей помочь ему в борьбе с татарами. «Мы теперь побиты», говорил он, «а если нам не поможете, то порубят и вас: сегодня взята наша земля, а завтра возьмут и вашу». Русские князья и сами думали так, что лучше встретить татар на чужой земле, чем на своей. Поэтому они выступили в поход против татар. Хитрые монголы хотели отговорить русских князей от этого предприятия, говоря, что они пришли только на половцев, своих холопов, и обещая совсем не трогать русских владений. Русские князья не поверили им и, умертвив послов татарских, выступили в степи. Первая встреча русских с татарами оказалась весьма успешной для нас. Русские победили татар и захватили много стад их. Но скоро затем, к несчастию, среди русских князей начались обычные несогласия, оказавшиеся весьма гибельными для них.

Битва на Калке. Несмотря на раздоры между князьями, русские все-таки собрали большое войско и снова отправились против татар. В 1224 году русские и татары встретились на берегу небольшой реки Калки, на крайнем юге России. Храбро бросились русские на татар, но, к сожалению, не все. В то время, как одни, во главе с князем Мстиславом Удалым, сражались с врагами, другие спокойно смотрели на бой. Половцы первые не выдержали и бросились бежать. Они расстроили русские дружины, которые также обратились в бегство. Мстиславу Удалому едва удалось спастись с немногими воинами. Не избежали наказания за свою измену и те русские князья и воины, которые не принимали участия в сражении. Татары окружили их укрепленный лагерь, но не могли взять его. Тогда они предложили русским добровольно сдаться, обещая отпустить их в родные страны. Русские, еще мало знавшие вероломных татар, поверили им и открыли вход в свой лагерь. Татары, как хищные звери, бросились на русских и всех их перебили. А князей русских, которые не желали помочь своим братьям, они связали, бросили на землю и, положив на них доски, сели на них пировать и праздновать свою победу. Такую жестокую смерть придумали татары для русских князей, изменивших своим братьям. После битвы на Калке татары не пошли на русскую землю, но возвратились в свои степи и там пропали на несколько лет. Видно, и между ними, как и между русскими, происходили тогда междоусобия. Но скоро они возвратились и стали воевать русскую землю.

Покорение Руси татарами. Прошло 18 лет после несчастной для русских битвы на Калке. О татарах не было никаких известий на Руси. У татар шли свои неурядицы. Чингизхан умер, поделивши свои земли перед смертью между своими сыновьями. Один из них, по имени Угедей, сделался старшим, великим ханом. Был у Чингизхана еще внук по имени Батый. Ему не было дано ничего из владений Чингизхана. Но дядя его, новый татарский великий хан, дал ему много войска и позволил ему завоевать себе земли, сколько захочет. Батый так и сделал. Он собрал много народа и с этою ордою, по прозванию золотою, перешел Уральские горы и устремился на русскую землю.

Русские князья уже успели позабыть и о татарах, и о своем поражении в битве с ними на р. Калке. С полною беспечностью они предавались своим взаимным спорам и раздорам, а о приготовлении к отражению татарского нашествия и не думали.

Татары, прежде всего, завоевали земли болгар, живших к востоку от Волги. Они разорили их города и селения, жителей перебили, а спасшиеся болгары убежали на русскую землю. Пошли за ними на Русь и злые татары. В 1237 году Батый со всею своею ордою напал на рязанское княжество, которое первым лежало на пути татарского нашествия.

Завоевав один город, Батый послал сказать рязанским князьям, чтобы они выдали ему из всего своего достояния десятую часть: князей, простых людей, коней и всего имущества. Князья рязанские отвечали послам Батыя: «когда нас всех не станет, то все будет ваше». Князья рязанские стали просить помощи себе против страшного врага у великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича. Юрий Всеволодович, вероятно, помня старую неприязнь с рязанскими князьями, не захотел помочь им. Он надеялся сам управиться с татарами. Но этим он только облегчил татарам покорение рязанского и своего княжества. Татары обложили Рязань. Рязанцев было совсем мало по сравнению с врагами: их приходилось по одному человеку на сто татар. Как ни храбро сражались рязанцы, но татары взяли их город, а их самих и князя их Юрия перебили, церкви и монастыри пожгли. Затем татары разорили и всю область рязанскую, так что, говорит летописец, некому было плакать по отце, по матери, о детях или братьях: все вместе лежали мертвыми.

Разорив рязанскую область, татарская орда устремилась дальше. Скоро она подошла к владениям великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича, который не хотел помочь рязанским князьям. Юрий Всеволодович послал против татар сына своего с войском. Но оно было совершенно разбито татарами под Коломною. Татары взяли и разорили сначала Коломну и затем Москву. Разорив всю окрестную область, татары пошли на Владимир, столицу суздальского княжества.

Самого великого князя не было в столице. Он удалился на восток к Волге собирать войско, а во Владимире оставил своего сына Всеволода с малою дружиною. Одна часть татарской орды окружила г. Владимир, а другая пошла на Суздаль. Суздаль был менее защищен и укреплен, а потому татары легче взяли его и разорили до основания. Затем соединенными силами они приступили к Владимиру. Как ни мужественно владимирцы отражали врагов, но татары одолели их, разрушили своими страшными орудиями городские стены и ворвались в город. Князь Всеволод хотел умилостивить врагов покорностью и богатыми дарами, но был жестоко убит ими. Княжеское семейство, епископ, бояре и множество народа скрылись было в особой палате, на хорах Успенского собора, куда татары не могли проникнуть. Тогда они обложили стены храма лесом и зажгли. Все скрывшиеся в храме погибли: кто задохся от дыма, а кто сгорел в огне. Взятый город был разорен и сожжен, церкви и монастыри, богато украшенные Андреем Боголюбским, были совершенно разграблены, жители перебиты.

Между тем великий князь Юрий Всеволодович собрал войско и стоял с ним на берегу р. Сити, в ожидании татар. Когда дошла до князя печальная весть о погибели его столицы, всего семейства его и о разорении всего княжества, то князь горько заплакал. Он плакал не столько о присных своих, сколько о множестве народа христианского, который погиб от злых татар. Скоро татары окружили великого князя: Юрий Всеволодович отчаянно сражался с татарами. Но татары, как и всегда, одолели силою своею, убили князя и все войско его истребили.

Опустошив всю суздальскую область, татары пошли на Тверь, взяли этот город и разорили его. Та же участь постигла и Торжок, которому не успели подать помощь новгородцы. Из Торжка татары думали было идти на Новгород Великий, но убоялись, так как приближалась весна, дорога могла попортиться и им могла грозить великая опасность. Поэтому они повернули назад, причем у г. Козельска встретили сильнейшее сопротивление со стороны его жителей. Последние так мужественно бились с татарами и так много перебили их, что татары прозвали Козельск «злым городом».

Два года воевали татары северо-восточную Русь и разорили ее совершенно. После того, в 1239 году Батый со своим войском отправился воевать южную Русь. Сначала татары взяли и разорили Переяславль и Чернигов. От Чернигова они двинулись к Киеву, который славился, как мать городов русских. Батый сначала послал одного из своих полководцев осмотреть Киев. Киев, несмотря на недавние многократные разорения его во время княжеских междоусобий, поразил послов Батые своей величественностью, красотой, богатством и многочисленностью церквей. Татары тогда еще с большею силою стали стремиться, чтобы овладеть этим городом. В декабре 1239 года подступил Батый со своею несметною ратью к Киеву. По свидетельству летописца, от скрипения телег, рева верблюдов и ржания коней киевляне не могли даже расслышать друг друга. В Киеве тогда не было князя. Незадолго пред этим Киевом овладел галицкий князь Даниил, который, при приближении татар, удалился на родину, оставив вместо себя тысяцкого Димитрия. Татары сначала попробовали было овладеть Киевом при помощи хитрости, какую они употребляли по отношению ко многим другим русским городам. Они предложили киевлянам добровольно сдаться, обещая пощадить их город. Но киевляне, вместо всякого ответа на известную уже им. хитрость татар, убили послов Батыя. После того татары стали приступом брать Киев. День и ночь они били стенобитными машинами в стены Киева, пока, наконец, не разрушили их. Началась страшная сеча между нападавшими и осажденными: стрелы татарские затемняли свет для русских, а от стука и лязга щитов и кольев не слышно было криков и стонов сражавшихся. Киевляне защищались отчаянно, но должны были отступить пред несметною силою татар. Татары захватили стены городские и улеглись на них отдыхать на ночь. Киевляне отступили и огородились тынами около Десятинной церкви. На другой день возобновилась страшная сеча около церкви. Многие киевляне заперлись в самой церкви, куда снесли много драгоценностей и имущества. От тяжести подломились столбы и стены, на которых держались верхние каморы церкви. Тогда татары взяли церковь, сожгли ее, а заключившихся в ней перебили. Киев татары разоряли в течение нескольких дней: ограбили и сожгли монастыри и церкви, истребили множество книг и других памятников старины. Славный и величественный город был разрушен и долго после того оставался в великом запустении.

Киевом закончили татары свой погром и завоевание русской земли. Они так ослабели силами в отчаянной борьбе русских с ними, что не могли продолжать далее своего завоевательного похода в западную Европу. Таким, образом, русский народ своею кровью спас западно-европейские народы от погрома татарского.

Отношение татар к православной Церкви и русским князьям. Татары, после разорения Киева и покорения всей русской земли, возвратились в свои степи и начали там кочевать. В устьях реки Волги они поставили городок из кибиток – Сарай, где жил их хан. Сарай сделался столицею золотой орды татарской, покорившей Русь. Отсюда татарские ханы и управляли всею русскою землею.

Русь после татарского погрома представляла ужасный вид. Города и селения были разрушены. Повсюду виднелись одни лишь развалины. Где прежде стояли цветущие и красивые города, там теперь была совершенная пустыни. На полях, на дорогах, среди обгорелых развалин церквей и домов, – словом везде валялись трупы убитых или умерших от голода, которых некому было предать христианскому погребению. Тихо и печально было повсюду в русской земле, точно на кладбище. На целые сотни и тысячи верст тянулись выжженные, или потоптанные поля. Одни лишь хищные звери рыскали по ним. Не слышно было более голоса пахаря. Вместо того раздавалось карканье воронов, сидевших на трупах.

С того времени настало для Руси тяжелое время. Русь подпала под иго татар, которое продолжалось около 200 лет и сопровождалось самыми печальными последствиями для русского народа. Татары были дикий народ; одичал много и русский народ, находившийся в рабстве у них. Татары были не образованы: пало и у нас просвещение, которое до того времени существовало у нас и значительно распространилось было в русской земле. Татары жили преимущественно грабежом и убийством, с покоренных народов они требовали большой дани, а если их требование не исполнялось, то они нападали на страну таких народов и грабили ее без всякого сострадания. Не раз они грабили таким образом и русскую землю; не раз они предпринимали завоевательные походы на Русь. Вследствие всего этого сильно обеднел русский народ и надолго задержалось его развитие – умственное, нравственное и материальное.

Татары веровали в единого Бога, но вместе с тем почитали и других богов и поклонялись их идолам. Они думали, что должно с уважением относиться и к богам других, даже покоренных ими, народов. Этим они надеялись приобрести себе благоволение богов других народов и облегчить покорение последних. Поэтому татары относились довольно терпимо к вере всех вообще покоренных ими народов. Так же они относились и к православной вере русского народа. Татары не стесняли веры народа русского, не запрещали и не препятствовали русским исполнять обряды, требовавшиеся их верою. Они даже с уважением относились к русскому православному духовенству – митрополитам, епископам и остальному духовенству.

Татары, видно, не хотели раздражать духовенство русское, так как знали, что оно пользуется сильным влиянием на народ. Татарские ханы запрещали своим послам, отправлявшимся в русскую землю, оскорблять святыни русского народа и обижать духовенство. Если в золотую орду приезжали русские митрополиты и епископы, то татарские ханы принимали их хорошо и относились к ним с уважением. Сохранились так называемые ярлыки ханские, которые были выданы татарскими ханами русским митрополитам. В этих ярлыках подтверждались татарскими ханами те права, какими пользовалась православная Церковь и православное духовенство на Руси до покорения ее татарами. Татары так дорожили расположением русского духовенства к ним, что освобождали его даже от уплаты дани. Но все это бывало только в мирное время, когда между татарскими ханами и русскими князьями существовали добрые отношения. Во время же войны татары не давали никакой пощады ни русскому духовенству, ни святыням русского народа. Во время походов на русскую землю, как и при первоначальном покорении ее, татары прежде всего бросались на монастыри и церкви, грабили их, разоряли и жгли. Не щадили они тогда и русского духовенства, но, наоборот, прежде всего избивали его. К русским князьям татарские ханы относились с гордостью и презрением, как владыки к своим рабам. В 1243 году Батый потребовал к себе в орду всех русских князей. Не ехать было нельзя, так как Батый грозил страшною местью и самим ослушникам и их землям. Потому русские князья поспешили в орду. Первым явился сюда суздальский князь Ярослав Всеволодович, брат погибшего великого князя Юрия Всеволодовича. Это очень понравилось Батыю, и он признал Ярослава Всеволодовича старшим, великим князем. Теперь, во время монгольского ига, утверждение в звании великого князя, а иногда даже и распределение уделов между русскими князьями стало зависеть от воли татарского хана, как владыки и повелителя русских князей. По первому требованию хана, русские князья обязаны были являться к нему в орду. Здесь русским князьям приходилось переносить много унижений. Так, они должны были становиться на колени перед ханом, проходить в его палатку между двух огней и исполнять другие языческие татарские обряды, противные христианской вере. Кто не слушался или не исполнял этих унизительных обрядов, тех татары мучили и убивали.

Св. Михаил Черниговский и боярин его Феодор. Когда русскую землю постигло нашествие татар, в Чернигове княжеский престол занимал Михаил Всеволодович. Это был благочестивый князь, глубоко преданный отеческой православной вере, правдивый, прямой и решительный человек. Когда Батый с своею ратью подступил к Киеву, то Михаил Черниговский находился здесь. Он дал совет киевлянам не слушать льстивых речей послов Батые и убить их. За это татары питали злобу против Михаила. Они хотели его завлечь к себе в орду и там во что бы то ни стало убить. Знал это и князь Михаил. Поэтому, когда пришло приказание от хана явиться ему в орду, то Михаил, хотя и знал, что едет на верную смерть, все-таки решил ехать, чтобы страну свою избавить от разорения татарского. Отправляясь в орду, Михаил готовился к смерти и потому навсегда прощался с своими родными и со всем народом. С ним поехали черниговские люди; и между ними один боярин по имени Феодор. Когда Михаил Черниговский прибыл в орду, то татары начали его заставлять, чтобы он прошел между двух огней и поклонился их идолам. Многие князья русские, по страху, исполняли эти требования татар. Но благоверный князь Михаил не захотел исполнить их. «Не подобает нам, христианам», – сказал он, – «проходить сквозь огонь и кланяться солнцу и огню. Мы поклоняемся Господу нашему Иисусу Христу. Богам вашим не поклонюся и не послужу и повеления вашего беззаконного хана не послушаю». Бывшие с князем Михаилом русские люди, боясь лютой смерти, уговаривали своего князя исполнить требования татар. Один только боярин Феодор одобрял решимость князя и поддерживал его мужество. Батый велел мучить князя Михаила, а после лютых мук ему отрубили голову. Вслед за князем замучили татары и его верного, боярина Феодора. Обоих их русская Церковь причислила к лику святых, как страдальцев за веру православную. По убиении черниговского князя св. Михаила, Батый велел еще разорить его область – черниговскую.

Св. Александр Невский; Невская победа и Ледовое побоище.

В ХIII веке русскому народу грозила двойная опасность. С юго-востока на русскую землю нахлынули татарские полчища, разорили и опустошили ее, и затем надолго покорили ее себе, наложив тяжкую дань на народ. В то же самое время с северо-запада угрожали русскому народу немцы. С запада они теснили русских в лице ливонских рыцарей, а с севера – в лице шведов. Трудно сказать, какой враг был более страшен и опасен для русского народа – юго-восточный – татары, или северо-западный – немцы. Татары, по крайней мере, не отнимали у русского народа самого дорогого достояния его – веры православной; они довольствовались только внешним рабством русского народа, оставляя ему внутреннюю, духовную свободу. Немцы же несли с собою не только внешнее, но и внутреннее порабощение. Они желали не только покорить русских себе, но и обратить их в свою латинскую веру, которая всегда была не люба русскому народу. Тяжкое, страдное время наступало тогда для русской земли. Но именно в самые трудные времена особенно проявлялось милосердие Божие к русскому народу. Господь послал русскому народу великого защитника от двоякого врага в лице благоверного князя Александра Невского, который одновременно и защищал русскую землю от нападений немцев, и своим ходатайством пред татарским ханом предотвращал жестокие опустошения ее дикими татарами.

Александр Невский был сын Ярослава Всеволодовича, первого великого русского князя после татарского нашествия. Молодость свою он провел в Великом Новгороде, где был удельным князем. Трудно ему было здесь жить со свободолюбивыми новгородцами. Но ради любви к родине и вере православной, которой угрожали немцы, Александр терпел все. Новгородцы также любили и дорожили добрым и неустрашимым князем, хотя, по обычаю своему, часто не ладили с ним. В 1240 г. шведы, под предводительством Биргера, ополчились на Новгород. Их побуждал к этой войне римский папа, не любивший новгородцев за то, что они защищали соседних финнов от немцев и не давали им обращать финнов в католичество. Александр Ярославич помолился у св. Софии и выступил с новгородскою ратью против шведов. Русские и шведы сошлись на берегу реки Невы, при впадении в нее Ижоры. В воскресенье 15 июля 1240 г. Александр Ярославич с новгородцами напал на шведов и совершенно разбил их. За эту славную победу Александр получил от современников прозвание Невского. Сохранилось сказание, что святые братья Борис и Глеб помогали в этой битве со шведами своему сроднику Александру Невскому. В память Невской победы над шведами Александр Невский установил праздновать 15 июля в честь св. равноапостольного князя Владимира.

Вскоре после того Александр Невский не поладил с новгородцами и оставил их. Между тем, новгородцев начали беспокоить и теснить другие немцы и с другой стороны. Ливонские рыцари завоевали сначала земли, которые занимали соседние с Новгородом эсты и латыши, а потом стали воевать и самые новгородские пригороды. Новгородцы видели, что их никто не может защитить от немцев, кроме Александра Невского. Тогда они послали к Александру своего владыку Спиридона просить его в Новгород для защиты от немцев. Александр не хотел вспоминать обиды ему от новгородцев и поспешил к ним на помощь. Быстро с новгородскою ратью он очистил от врагов всю новгородскую область и освободил Псков от немцев.

Между тем немцы собрали большую рать против Александра. Александр Невский знал об этом. По обычаю своему, он сам первым решил идти на врагов. Русские и немцы встретились на Чудском озере. Это было 5 апреля 1242 года. Озеро было покрыто еще льдом. Завидев приближающихся врагов, Александр Невский поднял руки к небу и сказал: «рассуди, Боже, спор мой с этим высокомерным народом!» Битва была упорная и жестокая. Копья сражавшихся с треском ломались. Лед даже побагровел от крови и трескался местами. Немцы не выдержали и побежали. Русские с торжеством преследовали их на протяжении 7 верст. Эта битва известна под именем «Ледового побоища». Так защищал русскую землю Александр Невский от немцев.

Отношение его к татарам. Иначе относился Александр Невский к татарам. Он видел, что с татарами, которые были сильны своею численностью, русские до поры до времени не могут справиться. Для этого русским нужно было окрепнуть после страшного опустошения, какое произвели татары во время своего нашествия на русскую землю. К тому же, русским недоставало еще единства, чтобы думать о свержении с себя монгольского ига. Наконец, Александр Невский своим острым умом прекрасно понимал и то, что татары, при своей веротерпимости, не так опасны для русских, как немцы. Имея все это в виду, грозный победитель немцев старался ладить с татарами. После смерти своего отца, Александр Невский сделался владимирским князем, а потом получил от хана и велико-княжеский титул. Александр несколько раз ездил в орду с богатыми дарами и успел приобрести расположение хана. Хан дивился мужественному виду русского князя и умным речам его и говорил своим вельможам: «правду мне говорили, что нет князя, подобного ему». Александр Невский, в свою очередь, особенно старался внушить русскому народу терпение и покорность по отношению к татарам. Это было особенно трудно для князя-народолюбца. Новый хан татарский велел сделать новую народную перепись на Руси, в том числе и в Новгороде. Новгородцы до тех пор не платили дани татарам, так как не были покорены ими. Не хотели они и теперь платить постыдную дань татарам. Только убеждения любимого князя, прибывшего в Новгород с татарскими послами, и страшная весть о том, что татарские полчища идут на Новгород, подействовали на новгородцев. Но только что уладилось дело с новгородцами, как поднялись смуты в других городах. Татарские баскаки собирали дань с русских самым бесчеловечным образом в Суздале, Ростове, Ярославле и Владимире. Русские возмутились против этих жестокостей, прогнали татарских сборщиков податей, а иных убили. В сильную ярость пришел тогда хан. Падало подозрение на самого Александра. В орде уже начали было собирать войска, чтобы наказать русских. Тогда Александр Невский с опасностью для своей жизни поспешил в орду. Видно, нелегко ему было умилостивить хана, так как зиму и лето он прожил в орде. Но зато ему удалось спасти русскую землю от нового разорения. Из орды Александр Невский возвращался уже совсем больным. Дорогою он и скончался в 1263 г. Русский митрополит Кирилл, живший тогда во Владимире, получил печальную весть о кончине князя во время церковной службы. Со слезами на глазах, обращаясь к народу, он сказал: «солнце отечества закатилось». Никто не понял сначала его слов. Митрополит долго не мог продолжать речь от слез, а затем воскликнул: «не стало Александра!» Все оцепенели от ужаса при этих словах, а потом начали плакать, причем и духовенство, и бояре, и весь народ говорили: «теперь мы погибаем». Так все считали Александра Невского необходимым для спасения отчества. Тело Александра погребли во Владимире. Церковь русская причислила его к лику святых. В начале XVIII в. император Петр I заложил новую столицу русского государства на берегах р. Невы, где некогда Александр одержал славную победу над шведами. Петр I построил в Петербурге лавру во имя святого Александра Невского. Сюда были перенесены и мощи его, где они покоятся и доселе, составляя высочайшую святыню всего русского народа.

Татарское нашествие сопровождалось страшным погромом России. Русь сильно ослабела после этого нашествия. Необходимы были особенные усилия, продолжительный покой и многие другие благоприятные условия для того, чтобы Русь могла оправиться от страшного разорения и опустошения, произведенного татарами.

Южная Русь со стольным Киевом особенно сильно была разорена монголами, гораздо больше, чем северо-восточная. К тому же татары, после покорения Руси, поселились и кочевали ближе к юго-западной, чем к северо-восточной Руси. От времени до времени татарские полчища, а иногда просто нестройные толпы татарской орды врывались в пределы южной Руси и грабили и опустошали ее. Вследствие таких новых разорительных набегов татар, юго-западная Русь не могла оправиться от первоначального погрома, произведенного монгольским нашествием. Она не могла начать самостоятельной спокойной жизни. Из южной Руси жизнь начала постепенно отливать на северо-восток: туда перешли на жительство русские митрополиты, туда же был перенесен и центр политической жизни. Средоточием государственной и церковной жизни в северо-восточной Руси сделался сначала Владимир на Клязьме, а потом постепенно стала возвышаться Москва. Около Москвы начала собираться вся северо-восточная Русь, крепнуть, усиливаться, расширяться и постепенно подготовлять свое освобождение от татарского ига.

Юго-западная Русь не могла уже завязать узла самостоятельной государственной жизни. Киев долгое время находился в том разоренном виде, в каком оставили его татары Батыя. Юго-западная Русь не могла теперь жить самостоятельно. Волею-неволею она должна была стать под защиту и покровительство другого, более сильного государства. Сначала юго-западною Русью владели и управляли сильные галицко-русские князья, потомки того князя Даниила галицкого, который овладел Киевом накануне его разорения Батыем. А в XIV веке, когда галицко-русское княжество ослабело в борьбе с польским государством и потом совсем было завоевано и присоединено к Польше ее королями, юго-западная Русь перешла под власть и покровительство Литвы, которая к тому времени значительно усилилась. Так, с XIV века юго-западная Русь начала собираться около Литвы, а северо-восточная – около Москвы. Проследим исторические судьбы сначала первой, а затем уже второй.

Гедимин и Ольгерд.

На западной границе древней Руси по берегам р. Немана и в окрестных странах, среди лесов и болот, издавна жил народ, известный под именем литовцев. Литовцы были язычники и поклонялись идолам, причем главным божеством их был огонь. Литовцы принадлежали к арийскому племени и по своему быту были более родственны славянам. Литовцы разделялись на многие племена, между которыми главными были литва и жмудь. Во главе отдельных литовских племен находились князья, которые, как и русские князья, постоянно враждовали между собою. Еще со времен Ярослава Мудрого русские князья вели борьбу с Литвою. Много и успешно воевал с литовцами еще Роман, князь галицко-русский, который держал в трепете литовских князьков.

Постоянная опасность со стороны соседей заставляла невольно литовцев думать о необходимости объединения. В XIII в., как раз в то самое время, когда Русь была ослаблена нашествием татар, в Литве явился мужественный и умный князь по имени Миндовг. Миндовг умом и хитростью возвысился над другими князьями и начал их беспощадно избивать или изгонять. Таким путем он успел соединить в своих руках власть почти над всем литовским народом. В то же самое время он успешно защищал свою землю от немцев и от галицко-русского князя Даниила. Пользуясь тем, что Русь была разорена и ослаблена татарами, Миндовг присоединил к своим владениям часть полоцкой области и некоторые другие русские земли. Миндовг за свою жестокость и хитрость был нелюбим всеми. Он был убит князем Довмонтом, которого он оскорбил и выгнал с родины. Миндовг положил только начало объединению Литвы.

Настоящим основателем великого княжества литовского был Гедимин, который управлял Литвою с 1315 по 1340 г. Будучи храбрым воином, Гедимин вместе с тем был умным и правдивым правителем своего государства. Всю свою жизнь он провел в войнах. Он воевал с немцами, галицко-русскими князьями и татарами, нападения которых на свое княжество он успешно отражал. Сам он не любил начинать войны с соседями, а наоборот, старался расширять свои владения мирным путем. Так, при помощи родственных связей, он мирно присоединил к Литве витебскую область и подчинил Волынь своему влиянию. Южно-русские области даже и не противились особенно присоединению их к Литве.

Под властью сильного литовского князя русским жилось спокойно, свободно и хорошо. Гедимин не теснил и не обижал русских людей. Вере православной русского народа он оказывал всякое уважение. Он не препятствовал даже и литовцам своим креститься и принимать православие. Многие из его сыновей приняли православие и поженились на русских княжнах. Они скоро выучились говорить по-русски, назывались русскими именами и мало-по-малу становились во всем русскими людьми. Русским людям так хорошо жилось в Литве под властью Гедимина, что многие из них даже добровольно переселялись не только из юго-западной, но и из северо-восточной Руси в Литву. Гедимин охотно принимал их, давал им разные льготы, даже на десять лет освобождал их от податей. Таким образом, хотя русские при Гедимине и подчинялись Литве, но зато и сами они в многих отношениях распространяли русское влияние на литовцев.

То же самое продолжалось и при сыне Гедиминовом Ольгерде. Ольгерд (1345–1377 г.) присоединил к своим владениям еще некоторые области юго-западной Руси,, напр., киевское, черниговское и северское княжества. Благодаря тому, что в состав Литвы вошло такое значительное пространство чисто русских земель, в Литве еще более начало усиливаться русское влияние. Сам Ольгерд усердно поддерживал все русское в Литве. В Вильне, главном литовском городе, и во многих других местах Литвы появились теперь православные монастыри и церкви. Литовцы стали все чаще и чаще принимать православие. Некоторые из них свою преданность и ревность к православию запечатлели даже мученическою смертию. Так, при Ольгерде пострадали за православную веру св. виленские мученики, литвины по происхождению, Иоанн, Антоний и Евстафий, которых Ольгерд казнил, по настоянию жрецов языческих, раздраженных успехами православия в Литве. Русский язык и русская грамота быстро и сильно распространились в Литве. Сам Ольгерд, по преданию, принял православную веру, обе жены его были из русских княжен, а многие из его сыновей были несомненно православными.

Если бы и дальше дело шло так, как при Гедимине и Ольгерде, то можно было бы ожидать, что русские и литовцы со временем совершенно слились бы вместе и образовали бы одно могущественное государство. По всему было видно, что это государство было бы русское, так как русские совершенно подчинили себе литовцев во всем. Можно было даже ожидать, что это западно-русское государство, образовавшееся на месте Литвы, могло со временем слиться с северо-восточным русским государством, которое начало тогда собираться около Москвы. В таком случае весь русский народ снова соединился бы вместе и, быть может, тогда бы мы совсем не видели той бедственной участи, какая готовилась для юго-западной Руси. К сожалению, положение юго-западной Руси, вошедшей в состав Литвы, существенно изменилось, и притом к худшему, при сыне Ольгердове – Ягайле.

Ягайло. После смерти Ольгерда, великим князем литовским сделался старший сын его Ягайло, в православии Иаков. Ягайло во многом был непохож на своих деда и отца. Не имел он ни особенного ума, ни правительственной опытности, ни мужественного и твердого характера. Зато много у него было хитрости. К тому же он был ленив и больше проводил время в потехах и удовольствиях, чем в заботах об укреплении и защите от врагов государства, полученного от отца. Он не жил мирно и со своими родичами. Он коварно захватил и приказал тайно умертвить своего дядю (брата Ольгерда) Кейстута. Сильно теснил он и сына несчастного своего дяди, по имени Витовта, который от преследований Ягайла принужден был даже бежать к немцам. За все это не любили Ягайла его подданные: не любили его одинаково и литовцы и русские.

Теснимый совне – немцами, угрожаемый русскими московского государства, нелюбимый у себя на родине, Ягайло задумал найти опору для себя на стороне, в соседней Польше. К северо-западу от Литвы издревле жили поляки. Они были славянского происхождения и родственны русским. Поляки уже давно приняли христианскую веру, но только по вероисповеданию римско-католическому, латинскому. К тому времени, о котором мы говорим, поляки уже образовали довольно сильное государство. Однако польское королевство было и меньше и слабее Литвы. К тому же Польшу тогда сильно теснили немцы. В начале княжения Ягайла в Литве, королевский род в Польше совершенно вымер. Осталась в живых одна только молодая королевна, по имени Ядвига. Польские паны стали приискивать своей королевне жениха. Самым выгодным для своего государства женихом королевны они признали литовского князя Ягайла. Чрез посредство женитьбы его на Ядвиге они надеялись Литву присоединить к Польше. Ягайло и сам разделял такие планы польских панов. Кроме надежды на усиление своей власти в Литве, Ягайло привлекали и побуждали стремиться к браку с польскою королевною блеск польской короны и красота невесты. В 1385 г. Ягайло отправил своих послов в Польшу сватать Ядвигу. При этом он обещал соединить Литву с Польшею на вечные времена, принять латинскую веру, крестить язычников в христианство и даже обратить православных, в том числе и русских жителей Литвы, в католическую веру. В 1386 году Ягайло, действительно, принял сам латинскую веру и повенчался с Ядвигою. Свадьба была справлена торжественная. Радовался Ягайло, радовались поляки, а больше всего радовались латинские монахи, которые давно уже с нетерпением ожидали времени, когда они могут заняться обращением литовцев в католичество.

В конце 1386 года Ягайло с женою поехал в Литву. Вслед за ним отправились туда и латинские монахи. Ягайло вез с собою множество золотых, серебряных и медных образков, с сукнами, ожерельями, головными уборами и другими вещами для подарков новокрещенным. Простой литовский народ с радостию встречал своего князя, который, наконец, после долгого отсутствия возвращался из Польши в Литву. Но не на радость своему народу возвращался домой Ягайло. Приехав в Вильну, он издал повеление, чтобы весь народ литовский, и православные и язычники, принимали латинскую веру. Всем непослушным он грозил суровыми наказаниями, а новообращенным обещал разные льготы. В назначенный день все язычники из окрестных селений были собраны в Вильну. Целыми толпами их вводили в реку, поливали водою, клали на них знамение креста, давали каждой группе особое крещеное имя и, одарив образками, бусами, белыми сермягами и красной обувью, отпускали домой. Бедняков-литовцев больше всего привлекали эти подарки, так что многие приходили креститься по два и по три раза. В то же самое время латинские монахи заливали священный огонь язычников, рубили священные деревья и рощи, убивали священных ужей и ящериц. Так крестил Ягайло со своими латинскими монахами литовских язычников. Однако же далеко не все, даже язычники-литовцы, принимали латинскую веру. Целая область, под названием Жмудь, не хотела принимать латинскую веру и даже с оружием готова была восстать против незваных своих крестителей. Тем более не желали православные жители Литвы менять свою православную веру на латинскую. Ягайло хотел силою заставить их переходить в латинство. Но православные восстали против Ягайла и достигли того, что получили для Литвы отдельного князя в лице двоюродного брата его Витовта. Витовт лучше Ягайла относился к русским, хотя и он все-таки старался располагать их к переходу в латинство. После смерти Витовта, Литва уже навсегда соединилась с Польшей и образовала с нею одно литовско-польское государство.

Литовско-польское государство. Недаром Ягайло старался окатоличить жителей Литвы. Этим он хотел как можно более сблизить их с поляками. Той же самой цели он стремился достигнуть и разными другими средствами. В 1387 году он учредил в Вильне католическое епископство. В грамоте, данной первому католическому Виленскому епископу, Ягайло еще раз торжественно повторял обязательства, данные им прежде в Кракове. В этой грамоте он говорил, что дал обет и клятву призвать, привлечь, даже принудить к повиновению римской церкви всех литовцев обоего пола и всякого звания, к какой бы вере они ни принадлежали. С этою целию он стал запрещать литовцам, крещенным в латинскую веру, вступать в брачные союзы с русскими иначе, как только под условием, чтобы русские сами пред этим обратились в латинство. Если же русские, уже вступив в брак с литовцами, не отказывались от своей веры, то Ягайло заставлял их это делать силой, прибегая иногда даже к телесным наказаниям. Бывали примеры, когда русские за свою преданность православной вере платились своею жизнью. Так, когда два православные литовца, занимавшие важные места при Ягайле, не захотели отречься от православной веры, то он предал их многим мукам и, наконец, казнил смертью. Такая твердость православных исповедников сначала несколько охладила ревность Ягайлы и его католический фанатизм. Но прошли годы, и Ягайло, научаемый польскими панами, латинскими монахами и ксендзами, начал принимать новые меры к скреплению союза Польши и Литвы, к образованию из них одного польско-литовского государства. А так как главным отличием русских и литовцев от поляков была вера, то Ягайло и польское правительство вообще больше всего старались об обращении православных литовцев и русских в католичество. Они думали расположить православных жителей Литвы к этому, между прочим, предоставлением особенных прав католикам и ограничением прав православных. Так, в 1413 году на общем сейме поляков и литовцев в Городле был составлен договор. По смыслу этого договора, Литва и Польша соединялись в одно государство, в один народ. По смерти Витовта, власть над Литвой должна была перейти к Ягайлу, а потом к его детям; если же Ягайло умрет прежде, – то поляки должны были избрать Витовта своим королем. Литва получила теперь сеймы и должности. Литовскому дворянству, по городельскому постановлению, присвоялись польские гербы и другие преимущества, но пользоваться ими, равно как и занимать высшие должности, могли только лица латинского вероисповедания. Со времени городельского сейма в Литву начали проникать польские учреждения, латинская вера, польские обычаи, – одним словом, Литва начала усиленно ополячиваться и окатоличиваться. Этой общей судьбе подпали и все те русские области, которые вошли в состав Литвы.

Победа Витовта и Ягайла над Тевтонскими рыцарями при Танненберге (1410 г.). Далеко не все литовцы охотно принимали латинскую веру. Особенное сопротивление насильственному обращению в латинство оказало одно литовское племя – жмудь. Из-за этого племени давно уже спорили Ягайло и Витовт, с одной стороны, и немецкие тевтонские рыцари, с другой. Немецкие рыцари сами добивались крестить жмудь, чтобы чрез то сильнее закрепить над нею свою власть. Но горько и тяжко было несчастной жмуди от этих крестителей.

Вот как жаловались на это жмудины в своих посланиях к князьям и властителям всей Европы. «Выслушайте нас, угнетенных и измученных»! писали жмудины. «Выслушайте нас, князья духовные и светские! Орден не ищет душ наших для Бога, он ищет земель наших для себя. Он довел нас до того, что мы должны ходить по миру, или разбойничать, чтоб было чем жить. Рыцари хуже татар. Все плоды земли нашей и пчелиные ульи рыцари у нас побрали, не дают нам ни зверя убить, ни рыбы ловить, ни торговать с соседями. Что год – уводят детей наших в заложники; старшин наших засадили в тюрьмы в Пруссии, а других тут же со всем домом сожгли; сестер и дочерей наших силою увезли, а еще крест святой носят! Сжальтесь над нами! Вспомните, что мы такие же люди, как и все, сотворены по образу и подобию Божию, а не звери какие! От всей души желаем быть христианами, но желаем креститься водою, а не кровию». В другой раз они. говорили самим рыцарям, когда те пришли собирать с них дань: «куда вы идете грабить нас? У нас и без того много ксендзов и тому подобных людей, которые отбирают у нас шерсть, мед и молоко, а в учении христианском не наставляют». Прошли годы в такой борьбе жмуди с орденом.

Наконец, Ягайло и Витовт, примирившись между собою, решились вступиться за несчастных жмудинов. Они собрали все силы, какие были у них, против ордена. В 1410 году они с большим ополчением из полков русских, литовских и польских вступили в самые владения рыцарей в Пруссии. Большие силы из разных стран Европы собрали и тевтонские рыцари. 10 июля при Танненберге произошла великая битва, подобная Куликовской битве. Рыцари уже стали одолевать. Но устояли против них русские, особенно смоленские полки, и дали время оправиться ослабевшим польским и литовским воинам. Рыцари понесли страшное поражение.

После этого сильно упал их орден, А жмудь перешла теперь под власть Ягайла и Витовта. К несчастию для нее, и новые ее властители продолжали принуждать ее к принятию латинской веры. В течение нескольких лет, Ягайло и Витовт крестили многих жмудинов, построили для них костелы и учредили епископство в Медниках. Самоуправство и притеснения новых ксендзов еще более раздражали жмудь. Вспыхнуло восстание по всей жмуди. Народ набросился на костелы, многие из них разорил и разграбил, ксендзов перебил, и сам епископ едва спасся бегством от раздраженного и ожесточившегося народа. Тяжко поплатился он за это. Витовт с большим войском поспешил в Жмудь и произвел среди нее ужасное кровопролитие. Одних старшин было казнено более 60, а простого народа до 5000 человек. Виновных топили, вешали, расстреливали, рубили, секли. Жмудь смирилась и покорилась. Вновь появились гордые ксендзы, а за ними и епископ. Так, кровопролитием и началось распространение латинства в Литве, и завершилось его торжество в Жмуди. Совсем не так водворялось православие в Литве. Мирна и тиха была проповедь его, как проповедь истинно христианская. Ничья кровь не была пролита из-за этой проповеди, кроме крови трех виленских святых мучеников, пострадавших от языческих жрецов.

В то время, когда юго-западная Русь, вошедшая в состав Литвы, а по соединении этой последней с Польшей, подпавшая под власть иноверного польского правительства, много терпела и страдала от него за свою веру православную, Русь северо-восточная постепенно собиралась около Москвы и готовилась к тому, чтобы свергнуть с себя ненавистное монгольское иго. Город Москва основан в XII в. Прежде то место, где теперь стоит Москва, принадлежало боярину Кучке. На высоком берегу р. Москвы, при впадении в нее р. Неглинной, находилась красивая усадьба этого боярина. Боярин Кучка пользовался милостию суздальского князя Юрия Долгорукого. На его дочери Юрий Долгорукий женил своего сына, впоследствии знаменитого князя Андрея Боголюбского. Спустя некоторое время, Юрий Долгорукий за что-то прогневался на своего боярина Кучку, приказал его самого казнить, а имение его взял себе. Юрию Долгорукому понравилась Кучкина усадьба. Он приказал огородить ее деревянною стеною и заложил здесь город, названный Москвою, по имени р. Москвы.

Иоанн Калита. В первый раз Москва упоминается в наших летописях под 1147 г. Долго Москва была незначительным городком суздальской области. Она начинает возвышаться только с XIII в. Александр Невский, распределяя города между своими сыновьями, меньшему Даниилу дал в удел г. Москву с несколькими селами и деревнями. Так основалось московское удельное княжество. Первый князь его Даниил успел увеличить его пределы присоединением к Москве больших городов – Переяславля Залесского и Коломны. Князь Даниил основал близ Москвы монастырь в честь своего небесного ангела. В Даниловском монастыре он был и погребен, после смерти, и там же мощи его находятся и доселе. Сын Даниила, второй московский князь Юрий присоединил к московскому княжеству еще г. Можайск. Преемник его и брат, третий московский князь Иоанн Даниилович был настоящим основателем могущества московского княжества. Он же был вместе с тем и первым собирателем северо-восточной Руси около Москвы.

Иоанн Даниилович известен у нас в истории с прозванием Калиты. Так прозвали его современники за то, что он постоянно носил при себе сумку с медными деньгами (по тогдашнему – калиту), которые он раздавал нищим и убогим. Иоанн Калита еще при жизни брата своего Юрия, который часто и подолгу бывал в отлучках, правил Москвою. Сделавшись настоящим князем, по смерти брата, Иоанн Калита показал себя мудрым правителем государства.

Был он расчетливым хозяином, умел добывать деньги, беречь их и употреблять в дело. При помощи денег, Иоанну Калите удалось выхлопотать себе у татарского хана право собирать на орду дань с удельных русских князей. Собирая дань для татар, Калита не забывал и себя. Благодаря этому, казна московского князя все более и более увеличивалась. Скоро Калита так разбогател, что начал скупать у бедных князей их города, села и деревни. Иоанн Калита не любил воевать с другими. Он предпочитал мирно обделывать свои дела в орде, при помощи своей богатой казны. Хан татарский благоволил к Иоанну Калите, и потому никто ни из татар, ни из русских удельных князей не смел обижать владений московского князя. Стало тогда тихо и спокойно в княжестве Калиты. Воры и грабители в нем стали переводиться, благодаря тому, что князь сам зорко смотрел за этим. Русские люди начали понимать и убеждаться, какое благо и польза происходят от сильной и единой княжеской власти. Бояре от других князей охотно переходили на службу к богатому и умному московскому князю. Они приводили с собою целые тысячи своих людей и тем способствовали заселению московской области. У московского князя было много свободной земли, и потому он охотно принимал к себе переселенцев и раздавал приходившим к нему боярам большие поместья.

Скоро московский князь так разбогател и усилился, что начал приказывать другим князьям, и те его слушались. Иоанн Калита велел в Твери в церкви Спаса снять большой колокол и перевезти его в Москву. С Великого Новгорода Калита собирал в свою казну большие деньги.

Св. митрополит Петр. Возвышению Москвы при Иоанне Калите весьма много содействовал переселившийся сюда из Владимира русский митрополит св. Петр.

Наши митрополиты сначала, как мы уже знаем, жили в Киеве. А когда Киев со времени Батыева разорения опустел, то митрополиты стали проживать большею частию во Владимире, хотя считали местом своего жительства Киев. При Данииле Александровиче, московском князе, русский митрополит перешел на постоянное жительство во Владимир. После Максима русским митрополитом сделался св. Петр. С юных лет он прославился благочестием, строгою жизнью и делами христианского милосердия. Если ему нечего было подать нищему, то он творил милостыню иконами, которые сам писал. В зимнее время он иногда отдавал бедным с себя власяницу. Сделавшись игуменом и потом митрополитом, св. Петр оставался по прежнему смиренным, кротким и сострадательным нищелюбцем. Он многократно увещевал русских князей хранить между собою мир и заклинал их не проливать напрасно христианской крови. Радея о благе духовного чина и всего народа русского, св. Петр сам ездил в орду к хану, который милостиво принял его и дал охранную грамоту русскому митрополиту.

Объезжая однажды свою митрополию, св. Петр заехал в Москву. Князь московский Иоанн Калита хорошо принял митрополита. Калита понравился св. Петру больше всего за свой разум, миролюбие и доброту. Св. Петр с того времени полюбил Иоанна Калиту и стал часто навещать его и подолгу проживать в его городе. «Если послушаешь меня», – говорил он Иоанну Калите, – «воздвигнешь храм Пречистой Богородице и меня успокоишь в своем городе, то с сыновьями и внуками прославишься паче других князей, град сей будет славен во всех городах русских, святители в нем поживут, одолеет он врагов своих, и кости мои будут положены в нем». Иоанн Калита послушался св. Петра. Он начал строить первую в Москве каменную церковь во имя Успения Богоматери, а св. Петр стал готовить в ней себе каменный гроб. Скоро он преставился и был погребен в Москве.

Иоанн Калита построил в Москве еще другую каменную церковь во имя архангела Михаила. В этом храме он сам был погребен и после того начали в нем погребать всех московских князей и царей. Успенский и Архангельский храмы и доселе служат главными святынями Москвы. Новый митрополит русский св. Феогност не желал оставить дома и гроба чудотворца св. Петра и поселился на жительство также в Москве. С того времени Москва навсегда сделалась местом жительства русского митрополита. Это обстоятельство имело весьма важное значение в деле возвышения Москвы среди удельных русских княжеств. На Руси князей было тогда много, а митрополит один. К митрополиту, как главе Церкви русской, все князья относились с большим уважением. Его голоса слушались все. А митрополит во всех спорах московского князя с другими русскими князьями всегда старался поддерживать первого, возвышая его тем пред другими. К митрополиту в Москву по делам церковным собирались епископы из разных городов русских. Обращались к нему по тем же побуждениям и князья, и другие мирские люди. Благодаря этому, Москва сделалась как бы церковною столицею всего русского народа. На Москву народ русский постепенно стал смотреть, как на главный город Руси.

Сыновья Калиты и св. митрополит Алексий. Иоанн Калита умер в 1340 г. Перед смертью он поделил свое княжество между женою и тремя сыновьями, но с таким притом расчетом, чтобы старший сын его Симеон был гораздо сильнее своих братьев и всех вообще русских князей. Русские князья поехали в орду за ярлыком на великое княжение, но переспорить богатого московского князя никто из них не мог. Мало того, что великокняжеский Владимирский стол достался Симеону Иоанновичу, но и все русские князья были подчинены ему ханом татарским. Теперь удельные князья русские перестали быть равными московскому князю, а сделались подначальными ему. Многим русским князьям это не понравилось, но они ничего не могли поделать и волей-неволей должны были смириться, а другие стали даже добиваться вступить в родство с московским князем. Московский князь Симеон стал тогда гордо относиться к подначальным русским князьям. За это его и прозвали Гордым князем. Зато с братьями своими Симеон Гордый жил в мире и согласии. В договорной грамоте, которую они заключили между собою, они решили быть всем заодно до смерти, старшего брата своего иметь и почитать вместо отца и величать его «господином великим князем».

Опираясь на свое богатство, благоволение хана татарского и поддержку со стороны братьев, Симеон Гордый сурово обходился с удельными князьями и городами, которые не хотели знать его власти и слушать его. С Великого Новгорода он, как и отец его, брал большие деньги. Литва начала было войну с Москвою, но скоро прекратила, убедившись, что ничего не может поделать с сильным князем московским. В разных русских княжествах в это время продолжались смуты и усобицы, а в московском княжестве царствовали мир и покой; из тех народ бежал, спасаясь от беспорядков и кровопролития, а здесь он отдыхал и обрабатывал землю.

Одно только великое несчастье постигло в это время московскую землю. В ней появилась страшная моровая язва, которую народ прозвал черною смертию. От моровой язвы перемерло множество народа в Москве, а в 1353 году умер и сам великий князь Симеон Гордый. Умирая, он дал своим братьям такое завещание: «лихих людей не слушайте, которые станут вас ссорить. Слушайте отца нашего, – владыку Алексия да старых бояр, которые отцу нашему и нам добра желали».

Владыка Алексий, которого слушаться завещал Симеон Гордый своим братьям, был митрополит московский и всероссийский, преемник Феогноста. Как и два его предшественника (св. Петр и св. Феогност), св. Алексий митрополит жил постоянно в Москве и много помогал князьям ее устраивать свое государство и усиливать его. Св. Алексий происходил из рода черниговских бояр Плещеевых и родился в конце XIII или в самом начале XIV века. Родители св. Алексия переселились из Чернигова, после разорения его татарами, в Москву, где вырос и воспитался их сын, будущий первосвятитель русской Церкви. Сделавшись митрополитом, св. Алексий весьма деятельно поддерживал московских князей в их борьбе с иноземными государями, напр., литовскими великими князьями и с удельными русскими князьями. Не раз св. Алексий, по просьбе московских князей, отправлялся в орду и своим ходатайством пред ханом защищал московское княжество и всю вообще русскую землю от татарского разорения. В орде св. Алексия очень уважали и слушали его просьбы по следующему поводу. У хана Чанибека жена Тайдула три года болела глазами. Чанибек послал грамоту московскому князю Симеону, в которой писал: «слышал я, что Бог ни в чем не отказывает молитве главного священника вашего; пришлите его ко мне, пусть он исцелит мою жену». Св. Алексий поехал в орду, помолился Богу над ханшею, возложил руки на ее глаза, и больная прозрела. Тайдула наградила св. Алексия богатыми дарами и деньгами, на которые он построил в Москве Чудов монастырь. Хан отпустил нашего митрополита с великим почетом, и с той поры татары считали его чудотворцем и уважали его.

Когда Симеон Гордый умер в 1353 г. бездетным, то его удел вместе с великокняжеским титулом перешел к младшему брату его Иоанну II. Многие удельные князья, и особенно суздальский, старались получить ярлык на великое княжение, но не могли осилить московского богатого князя. Иоанн II был, по свидетельству современников, «кротким, тихим и милостивым» князем. Он так и известен в истории под именем Иоанна II Кроткого. Иоанн Кроткий едва ли бы мог поддержать первенствующее значение Москвы, если бы не помогали ему в этом умные бояре и особенно св. Алексий. Следуя совету умершего брата, Иоанн Кроткий во всем и всегда слушался мудрых советов св. Алексия. Св. Алексий, в свою очередь, любил доброго князя и охотно исполнял его просьбы и поручения. Так, когда новый татарский хан Бердибек стал грозить Руси погромом, то св. Алексий, по просьбе князя Иоанна Кроткого, ездил снова в орду и чрез Тайдулу, мать грозного хана, преклонил его гнев на милость.

Димитрий Донской. Иоанн II Кроткий умер в 1359 году. Он оставил по себе малолетних наследников – двух сыновей и племянника. Все русские князья поспешили в орду и стали добиваться у хана ярлыка на великое княжение. Хан отдал было великое княжение суздальскому князю Димитрию Константиновичу. Но Москва привыкла уже занимать в русской земле первое место. Ей трудно было примириться с тем, чтобы не в ней жил великий русский князь. Тогда московские бояре повезли в орду старшего сына умершего князя, Димитрия Иоанновича. При помощи богатых даров и особенно благодаря ходатайству св. Алексия митрополита, они достали у хана ярлык на великое княжение для своего малолетнего князя Димитрия, который, за свою победу над татарами на Куликовом поле на Дону, известен в истории с именем Донского.

Суздальский князь также не хотел отступиться от великого княжения. Московские бояре тогда посадили на коней всех своих трех малолетних князей и пошли войною на суздальского князя. Долго боролся и сопротивлялся суздальский князь, но в конце должен был уступить. Московский князь Димитрий Иоаннович сделался великим князем. Он продолжал дело своих предшественников. Несмотря на свою молодость, он успешно боролся с удельными князьями и подчинял их одного за другим своей власти. В этом очень много и сильно помогал ему св. митрополит Алексий, который и ему служил так же усердно, как его отцу и дяде. Так, когда один князь захватил Нижний Новгород и не хотел его отдать московскому князю, то за последнего вступился св. митрополит Алексий. Он послал в Нижний Новгород игумена – преподобного Сергия Радонежскаго, который от лица митрополита приказал запереть в Нижнем Новгороде все церкви и прекратить богослужение. Это заставило строптивого князя смириться и подчиниться московскому великому князю. В другой раз преподобный Сергий Радонежский ходил послом от великого князя Димитрия Иоанновича в Рязань, с которой у московского князя была давняя вражда. Преподобный Сергий Радонежский тихими и кроткими речами уговорил Олега, князя рязанского, помириться и покориться московскому князю. Особенно долго и упорно боролась с Москвою Тверь, но и она при Димитрии Иоанновиче должна была смириться пред московским князем. Тверской князь просил помощи даже у зятя своего, литовского князя Ольгерда. Ольгерд три раза поднимался войною против Москвы, много причинил ей бед, но все-таки должен был примириться с Димитрием, ничего не добившись. Тогда смирилась и Тверь, давняя соперница Москвы.

Так московское княжество при Димитрии Донском расширилось, окрепло и сделалось самым могущественным на Руси. Димитрий Донской чувствовал себя настолько сильным, что стал подумывать о том, чтобы сбросить с себя и монгольское иго. К счастью, как раз в это время в орде татарской происходили долгие усобицы и неурядицы. Этим воспользовался Димитрий Донской, собрал значительные силы и нанес татарам жестокое поражение.

Куликовская битва. Когда прекратились беспорядки в орде, то великим ханом в ней сделался Мамай. Раздраженный тем, что Димитрий Донской не присылал дани, Мамай отправил в 1378 году против него большое войско. Но Димитрий Донской разбил его на берегах р. Волги в рязанской области. Мамай еще более раздражался и пылал желанием отомстить русскому князю. В 1380 г. он собрал всю татарскую силу и сказал: «пойдем на русского князя и на всю силу русскую, как было и при Батые, христиан уничтожим, церкви попалим и законы их изгубим». Мамай так гордо и уверенно говорил еще и потому, что надеялся на помощь литовского князя Ягайла. Но Димитрий Донской не убоялся. Когда гордые речи татарского хана были переданы ему, он сказал: «еще наша рука высока». Димитрий Донской начал готовиться к тому, чтобы, как следует встретить врагов.

Он послал за своим двоюродным братом Владимиром Андреевичем и за другими русскими князьями. Почти все они соединились около московского князя, кроме Олега рязанского. Рязанская область пред тем несколько раз была опустошаема татарами. Олег думал на этот раз спасти свою отчину, покорившись Мамаю. Под начальством Димитрия Донского собралось огромное войско, до 200.000 чел., какого раньше еще никогда не собиралось на Руси. Димитрий стал с войском своим у Коломны, а Мамай со своими бесчисленными полчищами расположился за Доном. Мамай послал к московскому князю еще раз с требованием дани, какую русские платили при Узбеке. Димитрий готов был платить дань, но только не прежнюю, которую считал слишком большою и тяжелою.

20 августа Димитрий подвинулся со своими войсками до р. Оки, где к нему присоединился двоюродный брат его Владимир Андреевич. 6 сентября русская рать подошла к Дону. Между тем в Москве боялись за исход дела, начатого Димитрием. Русские женщины плакали о своих сыновьях, которые пошли с князем против татар. «Бедные наши дети»! говорили они, – «лучше бы нам не родить их, чем рождать на верную смерть». Общее уныние немало смущало нашего великого князя, который и без того опасался за благополучный исход своей борьбы с татарской ордой. К счастью, преподобный Сергий Радонежский прислал как раз в это время свое благословение и ободряющую грамоту князю Димитрию. «Иди, князь», – писал он, – «Бог и святая Богородица помогут тебе». Димитрий, ободренный словами святого старца, собрал князей и начал держать с ними совет, как, быть дальше. Одни советовали: «иди, князь, за Дон»; а другие говорили: «не ходи, ибо сильно умножились враги наши; тут не одни татары, а и литва и рязанцы». Но Димитрий Донской потому и спешил так, что желал предупредить возможность соединения литовского князя с Мамаем. Поэтому Димитрий послушался первых советников и велел наводить мосты на Дону. Ночью он стал переправляться с войском своим через реку. На другой день, при восходе солнца, стоял густой туман, который помог русским незаметно перейти через Дон. Когда в третьем часу прояснилось, то русские уже стояли за Доном на чистом поле, при устье р. Непрядвы. Это было 8 сентября 1380 года. Скоро начали появляться и татары. От множества войск, собравшихся на поле, известном под именем Куликова, дрожала земля, гудели окрестные холмы, по свидетельству современного летописца. «Бог нам прибежище и сила»! – воскликнул Димитрий Донской и двинул свои стройные полки на татар. Началась страшная сеча. Такой битвы еще никогда не было у нас от начала Руси.'

Все поле на 10 верст кругом было залито кровью человеческою. От множества тел убитых воинов не было проезда коням. Сначала стали было одолевать татары, которые превосходили русских своим множеством. Но в засаде, в соседнем лесу, скрывались еще свежие русские полки, под начальством князя Владимира Андреевича и московского воеводы Димитрия Волынского. Владимир Андреевич с нетерпением рвался в бой, но Волынский удерживал его говоря: «еще нельзя: ветер дует нам в лицо». Скоро ветер переменился. «Теперь пора», – сказал Волынский, и засадное войско с силою ударило на татар. Получив подкрепление, русские сломили татарскую силу и обратили врагов в бегство. Они гнали их до р. Мечи и захватили весь их стан. Владимир Андреевич, решив победу русских над татарами, велел трубить в трубы. Стали собираться славные победители татар. Но между ними не оказывалось великого князя. Начали расспрашивать всех: «кто видел Димитрия Ивановича»? Одни говорили, что он тяжело ранен и находится между трупами убитых; другие утверждали, что видели, как он один отбивался от четырех татар, но потом потеряли его из виду; иные говорили еще, что великий князь, весь израненный, удалился пешком с поля битвы. По просьбе Владимира Андреевича, обещавшего большую награду тому, кто найдет его брата, все бросились искать великого князя. После долгих поисков, два воина нашли, наконец, Димитрия Ивановича. Усталый, он лежал под ветвями срубленного дерева в стороне от поля битвы, и едва дышал. Весь панцирь его был избит, но на теле его не было ни одной смертельной раны. Владимир Андреевич, которому сказали об этом, тотчас полетел к великому князю и с радостию возвестил ему о победе русских над татарами.

Значение Куликовской битвы. Куликовская битва имела весьма важное значение в истории русского народа. Она была первым победоносным шагом русских в их борьбе с татарами за свою свободу и независимость. Разбитый русскими, Мамай бежал в орду. Там он был побит другим ханом Тохтамышем. Этот Тохтамыш, захватив в свои руки всю власть над татарами, через два года после Куликовской битвы пошел снова на Русь, обманом взял Москву и разорил ее в то время, когда Димитрий Донской находился в отсутствии. Русь снова была обложена данью в пользу татар. Но все-таки Куликовская победа русских над татарами нисколько не потеряла от этого в своем значении. Память об этой победе живо напечатлелась в русском духе. Много раз и после того татары давали себя чувствовать русским. Но впечатление от Куликовской битвы не умирало. Русь уже испытала, что можно не только отражать грозных татар, но и истреблять многочисленные их полчища, а в этих полчищах и заключалась вся сила, все могущество татарской орды. С памятью о Куликовской битве Русь возрастала, крепла и дожидала только лучших времен, чтобы вступить в решительную борьбу с татарами. А когда наступило это время, то объединенная около Москвы Русь довершила над всею татарскою ордою то, что она прежде сделала над Мамаевым полчищем на Куликовом поле. Русь, как увидим, рассеяла, истребила и стерла с лица земли эту грозную прежде силу. Таким образом, Куликовская битва была как бы предвестницею не только освобождения Руси от татар, но и обратного поражения ею этих последних. В этом заключается самое важное нравственное значение ее. Память о Куликовской битве и доселе живо хранится в русском народе. Согласно установлению Димитрия Донского, в субботу пред 26 октября (день ангела Димитрия Донского) по всей православной России совершается молитвенное поминовение убитых воинов. Это поминовение установлено Димитрием Донским, по совету препод. Сергия Радонежского.

Преподобный Сергий Радонежский.

Монгольское иго оказало и свое благотворное влияние на русский народ. Всякое вообще несчастие, а тем более великое бедствие отрезвляет человека. Оно заставляет человека остановиться, задуматься над самим собою и своею жизнью. Всякое несчастие русский благочестивый человек склонен объяснить прежде всего, как наказание Божие за грехи. Потому человек, впавший в несчастие, большею частию исправляется в нравственном отношении. Что бывает с отдельным человеком, то самое повторяется и в жизни целого народа. Такое великое бедствие, как монгольское иго, было понято им, как наказание за грехи. Поэтому, оно сопровождалось весьма сильным подъемом религиозного духа в русском народе. Это выразилось, между прочим, в усиленном стремлении благочестивых русских людей к монашеству. Монашество, и прежде пользовавшееся любовию русского народа – теперь сделалось идеалом, можно сказать, всякого благочестивого русского человека, даже князья и княгини наши этого времени оканчивали свою жизнь большею частью в монашеском звании. Оттого время монгольского владычества на Руси было временем особенного процветания монашества у нас. Никогда у нас в другое время не строилось столько иноческих обителей, сколько их возникло на Руси за это время. Вся вообще русская жизнь в то время отлила с юго-запада на северо-восток. Соответственно этому и русское монашество тогда особенно процветало на северо-востоке. Южно-русские монастыри были или совершенно уничтожены, или, по крайней мере, сильно разграблены во время татарского нашествия. Самый важный из южно-русских монастырей – Киево-Печерский – долгое время после татарского погрома находился в развалинах и потерял свое прежнее значение. Его заменил для русского народа возникший во время господства монгольского ига на Руси Троице-Сергиевский монастырь, основанный недалеко от Москвы преподобным Сергием Радонежским…

Преподобный Сергий назывался в мире Варфоломеем. Он был сын ростовского боярина Кирилла и его супруги Марии. Прежде родители Варфоломея были знатны и богаты, но потом, вследствие татарских разорений, тяжкой дани в орду, неурожаев и других несчастий, сильно обеднели. А когда ростовская область совсем обезлюдела, то боярин Кирилл со всею своею семьею переселился в маленький городок Радонеж, находившийся на границе московской области, в уделе младшего сына Иоанна Калиты, князя Андрея. У Кирилла, и Марии было три сына: Стефан, Варфоломей и Петр. Средний из них, Варфоломей, родился 3 мая 1319 г. и в детстве не отличался большими способностями. Когда наступило время учиться грамоте, то он отставал от своих братьев и сверстников, что сильно сокрушало Варфоломея и родителей его. Однакоже, с течением времени, терпением и трудом, при помощи молитвенного благословения явившегося ему однажды в видении чудного старца, Варфоломей развил свой смысл и особенно полюбил чтение священных книг. В раннем возрасте у него явилось стремление к иноческой жизни. Братья его женились, но Варфоломей просил родителей отпустить его в монастырь. Родители не согласились дать свое благословение на просьбу Варфоломея при своей жизни, так, что он только после их смерти мог исполнить свое заветное желание. Между тем старший брат его, Стефан, овдовев, принял иночество и поселился в Хотьково-Покровском монастыре, который находился недалеко от Радонежа и в котором были погребены его родители, пред смертию тоже принявшие монашество. Сюда же, в Хотьков монастырь, пришел и Варфоломей, передав все оставшееся после смерти родителей имение младшему брату Петру. Но в Хотькове монастыре Варфоломей оставался недолго. Он стремился душою к молитвенному уединению. Он упросил своего брата Стефана поискать с ним такого места, где бы можно было основать пустынножительство. После долгих поисков, братья, действительно, нашли в соседних лесах, недалеко от Хотькова, верстах в 10 или 12 от Радонежа, на овражистых берегах р. Конгуры посреди глухого бора, удобное для задуманной ими цели место. Братья, помолившись Богу, срубили келлию и маленькую церковь, которая освящена была во имя Пресвятой Троицы.

Это происходило в начале княжения Симеона Гордого. В глухом и уединенном лесу братья-подвижники сначала терпели крайний недостаток и нужду во всем. Старший брат Стефан недолго оставался здесь и перешел в Москву, где поступил в Богоявленский монастырь. Живя здесь, он подружился с иноком Алексием, сделавшимся впоследствии русским митрополитом, и чрез него приобрел расположение митрополита Феогноста. Скоро Стефан сделан был игуменом Богоявленского монастыря, причем великий князь и, по его примеру, многие бояре избрали его своим духовным отцем. Стефан пользовался, несомненно, таким своим положением для того, чтобы помогать своему младшему брату в устроении основанной им обители.

Основание Свято-Троицкой лавры. Варфоломей между тем оставался в своем лесном уединении. Он принял здесь монашеское пострижение с именем, Сергия, по месту своего происхождения получивши наименование Радонежского. Сергий предался пустынным подвигам, изнуряя свою плоть постом и неутомимым трудом. С великим терпением он переносил все лишения и опасности от хищных зверей, которых много водилось в окрестных лесах, разделяя с ними свою скудную пищу. Когда был недостаток в хлебе, подвижник сам терпел голод, но ежедневно полагал хлеб на известном пне для медведя, который за то показывал ему свою привязанность. Прошло года 2–3 в таком уединенном подвижничестве. Слух о пустынном подвижнике стал распространяться в соседних местах. Когда братии собралось достаточно, они построили себе келлии и стали совершать ежедневную службу в ранее построенной церкви, кроме литургии, так как у них не было еще священника. С течением времени, по усиленной просьбе братии, Сергий согласился принять на себя священство и звание игумена новооснованной им обители. Для посвящения он отправился в Переяславль Залесский к епископу Афанасию Волынскому, который в то время управлял церковными делами, за отсутствием митрополита Алексия, находившегося в Царьграде. Афанасий посвятил Сергия в сан священника и вместе игумена. Сделавшись игуменом, Сергий Радонежский еще с большей ревностью стал устроять свою обитель.

Как игумен, Сергий Радонежский во многом напоминает преп. Феодосия Печерского, которого житие ему, несомненно, было хорошо известно и которому он, видимо, старался подражать. Сергий Радонежский служил для своей братии образцом во всем, стараясь учить ее примером своей жизни. Он сам исполнял все монастырские работы: рубил дрова, носил воду, молол жито, сеял муку, пек просфоры, варил кутью и т.д. Он обыкновенно носил самую простую и бедную одежду, покрытую заплатами. В то же время Сергий строго следил за жизнью своих иноков: ночью он обыкновенно обходил келлии и, если в какой либо келлии слышал разговоры, то на утро призывал к себе провинившихся иноков и увещевал их, без гнева и суровости, тихими и кроткими словами. Хотя Сергий не отвергал никого из приходивших к нему иноков, но всегда медлил пострижением, давая каждому время, чтобы испытать себя и привыкнуть к монастырской жизни. Так, управляемая мудрым игуменом, обитель продолжала расти и устрояться. Начались приношения и вклады в нее от разных христолюбцев. Некоторые из приходивших к Сергию иноков отдавали в монастырь все свое имущество. Обитель украсилась новым, более просторным и благолепным, храмом.

Слух о св. подвижнике и его обители между тем распространился далеко, даже за пределами Москвы; дошел и до Царьграда. Константинопольский патриарх Филофей прислал Сергию крест и схиму с грамотой, в которой советовал ему устроить в своей обители общежитие. Сергий, с благословения митрополита Алексия, исполнил желание и совет патриарха. Монастырское имущество в обители преп. Сергия было собственностью всей братии. Никому не дозволялось иметь своего достояния. В обители были учреждены должности келаря, подкеларника, уставщика; введены были послушания трапезников, поваров, хлебников, служителей больным и др. Преп. Сергий устроил при своем монастыре и странноприемный дом, где имели приют и кормились нищие и убогие. Преподобного Сергия знали теперь и относились к нему с великим уважением, великий князь Димитрий Донской, митрополит св. Алексий, святители, князья, бояре и др. русские люди. Великий князь часто приходил в монастырь к преп. Сергию и просил у него помощи молитвенной и совета в разных затруднительных обстоятельствах. Сергий Радонежский оказывал великие услуги русскому князю и сильно помогал ему в деле собирания северо-восточной Руси около Москвы и подготовления ее освобождения от татарского ига. Как уже знаем мы, преподоб. Сергий содействовал примирению великого князя Димитрия с князьями – рязанским и нижегородским. Кроме того, в 1358 и 1363 гг. преп. Сергий путешествовал в свой родной город – Ростов для того, чтобы уговорить ростовского князя Константина не предпринимать ничего против великого князя Димитрия Донского и признать его власть над собою. Преп. Сергий благословил Димитрия Донского на борьбу с татарами и дал ему даже двух воинов из среды своих иноков. Накануне Куликовской битвы преп. Сергий ободрял Димитрия Донского своим нарочитым посланием, которое придало колебавшемуся князю много решимости и мужества. Много и других великих услуг оказал преп. Сергий Радонежский русскому государству в самые трудные минуты его жизни. Князь и митрополит св. Алексий высоко ценили заслуги преп. Сергия. Митрополит сильно желал иметь его своим преемником на первосвятительской русской кафедре. Однажды св. Алексий, призвавши к себе преп. Сергия Радонежского, хотел надеть на него золотой крест. Но преп. Сергий решительно отказался от такой высокой почести, сказавши: «от юности своей не был я златоносцем; в старости же хочу тем более пребыть в нищете». Так и скончался преп. Сергий Радонежский 25 сентября 1392 года в скромном звании игумена Троице-Сергиева монастыря.

До конца своей жизни преп. Сергий Радонежский, вместе с любившим его митрополитом св. Алексием, заботился особенно о распространении и процветании на Руси монашества. Сам он непосредственно основал, кроме Троицкого, еще пять других монастырей; ученики его также много потрудились в устроении иноческих обителей в северо-восточной Руси. Устроение обителей иноческих самим преподобным и его многочисленными учениками составляет также весьма важную заслугу преп. Сергия Радонежского пред русским государством, так как монастыри в то время имели высокое значение.

Св. Стефан Пермский.

Древне-русские монастыри имели весьма важное церковно-общественное значение в том отношении, что они служили училищами и рассадниками миссионерства, т.е. распространения христианства среди разных языческих и инородческих племен, решительно со всех сторон окружавших поселения русского народа. Так, напр., весь обширный север и северо-восток России был населен разными финскими племенами. Русскому народу нужно было подчинить эти племена своему влиянию и приобщить их к своему государству. Самым верным путем к этому служило распространение среди финских племен, державшихся грубой языческой веры, христианства. Этим делом занимались преимущественно, почти исключительно, наши иноки. Ища удобного места для уединенных молитвенных подвигов, они уходили из монастырей центральной России, удалялись на далекий север и северо-восток и там, среди дремучих, непроходимых лесов, заводили монастыри. Слава об их строгой подвижнической жизни широко распространялась среди окрестного населения, и к ним собирались другие иноки и вообще люди, искавшие уединения для молитвы и подвигов. За ними следовали разные выходцы из России и окрестные жители, так что около монастырей со временем образовывались целые селения, посады и даже большие города. В этих поселениях возникала торговая жизнь и завязывались живые сношения с окрестными инородцами. Так, инородческие племена, сначала подозрительно и даже враждебно относившиеся к русским, ближе знакомились, примирялись и дружились с ними. Иногда из наших монастырей выходили иноки, которые всецело посвящали себя и всю свою жизнь делу распространения христианства среди языческих инородческих племен. Самым замечательным из таких иноков-миссионеров был св. Стефан Пермский.

Св. Стефан Пермский был сын соборного дьяка г. Устюга ростовской области. Устюг находился на границе между Русью и поселениями зырян. Потому здесь издавна существовали живые сношения между русскими и зырянами. Таким образом, будущий апостол пермской страны мог знать зырян еще с детских лет. 18-летним отроком Степан поступил в монастырь св. Григория Богослова, находившийся в Ростове. В этом монастыре была развита миссионерская деятельность среди иноков его. Под влиянием живого примера старших, могла зародиться мысль о миссионерстве среди зырян и у молодого инока Стефана. Решив посвятить себя миссионерской деятельности, св. Стефан начал серьезно готовиться к этому. На это приготовление он употребил 13 лет, причем, видимо, знакомый с житием просветителей славянских, св. братьев солунских – Мефодия и Кирилла, старался подражать им. Он хорошо изучил греческий язык. Потом он изобрел алфавит зырянской азбуки. С помощью этого алфавита и знания греческого языка, св. Стефан перевел на зырянский язык самые необходимые священные и богослужебные книги. После такого приготовления, св. Стефан отправился на проповедь христианства среди зырян. Проповедь его с самого начала сопровождалась весьма большим успехом. Этому успеху содействовало, прежде всего, то, что он проповедывал Евангелие зырянам на понятном для них языке. Кроме того, св. Стефан располагал зырян на свою сторону еще тем, что ничего не брал в свою пользу из тех обильных приношений, какие давали ему обращавшиеся в христианство. Когда христианская вера, проповедуемая св. Стефаном, начала так успешно распространяться среди зырян, то начали волноваться особенно языческие зырянские волхвы. Они стали возбуждать своих соплеменников против христианского проповедника, говоря, что он послан к ним московским правительством, что если зыряне примут христианскую веру, то они сделаются подданными Москвы, которая станет собирать с них подати и т.д. Зыряне смущались, слушая подобные речи своих волхвов. Но нисколько не смущало это св. Стефана. Необыкновенное мужество и спокойствие, с каким он продолжал неутомимо свою проповедническую деятельность, содействовало ее успеху и плодотворности. Тогда волхвы зырянские решились на самое крайнее средство для того, чтобы унизить христианского проповедника в глазах своего народа и подорвать его влияние на зырян. Самый главный зырянский волхв, по имени Пам, предложил св. Стефану, в доказательство превосходства своей веры над зырянскою, пройти сквозь огонь и воду, покрытую льдом. Он думал, что св. Стефан убоится и откажется.

Но христианский проповедник смиренно сказал: «я не повелеваю стихиями, но Бог христианский велик: я согласен». С этими словами он взял волхва за руку и пошел к зажженному костру. Испуганный волхв упал на землю и отказался от испытания. Народ едва не убил посрамленного волхва и после того стал еще больше прежняго обращаться в христианство. Для большого обеспечения будущих успехов распространения и утверждения христианства, св. Стефан поступал еще таким образом. Он привлекал к себе маленьких детей зырянских, обучал их грамоте и из них подготовлял себе будущих помощников и продолжателей в деле распространения христианства среди зырян. Когда обратившихся ко Христу в пермском крае оказалось весьма много, то св. Стефан отправился в 1383 г. в Москву просить, чтобы для этого новопреосвещенного края была учреждена особая епархия и поставлен епископ. Московский митрополит Пимен поставил епископом пермским самого просветителя зырян, св. Стефана. Возвратившись уже в сане епископа, св. Стефан продолжал еще с большею ревностью заниматься распространением христианства среди зырян и устройством своей епархии. Между прочим, в голодные годы он на свои средства снабжал бедных хлебом, и его архиерейская казна была всегда открыта для помощи нуждающимся. Он неоднократно ходатайствовал пред московским правительством о прощении зырянам недоимок, об ограничении самоуправства и поборов княжеских чиновников. Хлопотал он также и пред новгородским вечем о прекращении грабежей новгородской вольницы в пермском крае. За все это паства зырянская чрезвычайно любила св. Стефана. В 1393 году св. Стефан отправился в Москву ходатайствовать о нуждах своей паствы пред правительством, заболел там и умер. Он был погребен и мощи его доселе пребывают в Москве в кремлевской церкви, известной под именем «Спас на Бору».

Пермская паства глубоко опечалилась, когда узнала о кончине своего святителя. Скорбь ее еще более усиливалась тем обстоятельством, что даже и мощи его были оставлены в Москве, а не отданы его пасомым. Свои чувства к почившему просветителю своего края зыряне выразили особенно ясно в «Плаче земли пермской» о св. Стефане. «Лишились мы», говорится здесь, «доброго промышленника и ходатая, который Богу молился о спасении душ наших, а князю доносил наши жалобы. Пред боярами и всякими властями он был нашим теплым заступником, избавлял нас от насилия и тиунской продажи, облегчал от тяжкой дани. Сами новгородцы, укшуйники, разбойники слов его слушали, не воевали нас. Если бы гроб твой находился в земле нашей, как к живому, мы приходили бы к тебе. За что обидела нас Москва? Она имеет у себя и митрополитов, и святителей, а у нас был один епископ и того взяла себе». Церковь причислила Стефана к лику святых, а в истории ему присвоено имя «апостола зырян». Это имя, по всей справедливости, ему должно принадлежать. Трудами св. Стефана целый обширный край сделался христианским и, благодаря этому, совершенно слился с русским государством.

Соловецкая обитель. Кроме миссионерского, древне-русские монастыри имели весьма важное колонизационное значение.

Иноки заходили на далекий север, населенный инородческими племенами, расчищали лесные дебри, обрабатывали пустынные места и заводили в них правильное сельское хозяйство. К обработке земли иноки, выходившие из центральной Руси, применяли улучшенные и усовершенствованные способы возделывания полей и орошения, заводили различные машины для ведения сельского хозяйства. Инородческое население, сначала враждебно относившееся к инокам, потом ближе узнавало их и, обласканное и облагодетельствованное ими, привыкало к ним, присматривалось к ведению ими хозяйства и, таким образом, мало-по-малу осваивалось с христианской верой и перенимало русские обычаи. Так совершилось, при посредстве наших северо-восточных монастырей, обрусение северного края России, населенного инородцами.

Самым замечательным в ряду подобных монастырей, имевших важное колонизационное значение, является Соловецкая обитель. Начало этому монастырю положили два инока – Герман и постриженик Кирилло-Белоозерской обители Савватий, которые в 1426 г. поселились на одном из пустынных Соловецких островов, посреди угрюмого и холодного Белого моря. Настоящим же устроителем Соловецкой обители был инок Зосима, уроженец прионежского селения Толвуя. Он собрал довольно многочисленную братию, построил деревянный храм, обнес его оградою и устроил в нем, с благословения новгородского архиепископа Ионы, монастырь. Впоследствии, по смерти Савватия, Зосима вместе с Германом выхлопотал для своего монастыря у новгородских властей грамоту на владение всею группою Соловецких островов. Препод. Зосима долгое время был игуменом этой обители и много потрудился для ее благоустройства. Иноки этого монастыря занимались преимущественно земледелием и различными ремеслами: рыболовством, пчеловодством и т.п. Благодаря терпению и усиленным трудам иноков, Соловецкий монастырь впоследствии достиг значительной степени процветания.

Преемники Донского. Великий князь Димитрий Донской скончался в 1389 г. Перед смертию своею он разделил города московского княжения между всеми своими сыновьями, а старшего своего сына Василия благословил своею отчиною, великим княжением. Этим своим завещанием и передачею великого княжения старшему своему сыну, без всякого сношения с татарским ханом, Димитрий Донской положил первое начало новому порядку престолонаследия в московском государстве от отца к старшему сыну. Сыну своему Василию I Димитрий Донской передал уже довольно обширное государство. Василий I вступил в управление государством, имея значительную опытность, так как в последние годы жизни своего отца разделял с ним постоянно труды управления. С самого начала своего княжения, Василий Дмитриевич стал заботиться о дальнейшем расширении своего государства. Следуя примеру своих предшественников, он достигал этого преимущественно мирными средствами.

Так, в 1342 году, он купил себе у хана Тохтамыша ярлык на Нижний Новгород, Муром и некоторые другие города, принадлежавшие к разным уделам. Запасшись ханскими ярлыками, он вошел в тайное соглашение с нижегородскими боярами, которые предпочли служить сильному московскому князю и передали ему свой город. При этом князе Руси пришлось еще раз испытать хищническое нашествие татарской орды, и только чудесное заступление Богоматери спасло её от страшного разорения со стороны грозного завоевателя Тамерлана. Этот великий татарский хан назначил ханом золотой орды Тохтамыша, своего подручника. Тохтамыш захотел быть самостоятельным ханом и восстал против Тамерлана. Тогда Тамерлан пошел на него войною, разбил его войска, занял Сарай, а оттуда пошел на русскую землю. Это было в 1395 году. Василий Дмитриевич собрал большое войско и стал с ним на берегу р. Оки, в ожидании татар. В то же время решено было перенести образ Владимирской Божией Матери в Москву. Современный летописец рассказывает, что в тот самый день, когда жители Москвы встречали икону Владимирской Божией Матери, Тамерлан, бывший уже в рязанской области, внезапно повернул назад со всею своею ордою и ушел из пределов русской земли. Русский народ, благодарный за избавление отечества от татарского разорения, стал с того времени праздновать в честь Владимирской иконы Божией Матери, которая была поставлена в Успенском московском соборе. Воспользовавшись смутами, наступившими в орде после ухода Тамерлана, Василий Дмитриевич перестал было платить татарам дань. Тогда мурза Эдигей, распоряжавшийся в орде, внезапно напал на московскую область, опустошил ее и, взяв большой выкуп за отступление, ушел из России. Василию Дмитриевичу пришлось еще воевать со своим тестем, литовским князем Витовтом, который хотел бы присоединить к своим владениям города русские Новгород и Псков. Война между русскими и литовцами окончилась миром, причем границею между владениями тех и других назначена была р. Угра.

Василию Дмитриевичу, скончавшемуся в 1421 г., на основании того порядка престолонаследия, начало которому положил Димитрий Донской, наследовал десятилетний сын его Василий II Васильевич, впоследствии прозванный Темным.

Новый порядок престолонаследия еще не успел тогда утвердиться в Москве. Василию Васильевичу пришлось отстаивать его силою. Родной дядя его Юрий Дмитриевич, опираясь на прежний порядок, основывающийся на праве старшинства, вступил с ним в борьбу за великое княжение. Для решения спора, дядя и племянник поехали в орду. Хан утвердил на великокняжеском престоле Василия. Несмотря на это, Юрий продолжал борьбу с Василием. Эта борьба, которую продолжали и сыновья Юрия – Василий Косой и Димитрий Шемяка, шла с переменным счастьем для боровшихся. Сначала победил Юрий, занял Москву и умер великим князем. Потом Василий II Васильевич выгнал из Москвы Василия Косого, занявшего было ее после смерти отца, ослепил его и сделался великим князем. Но вскоре после того Димитрий Шемяка хитростью захватил Василия II Васильевича, ослепил его и сам занял Москву. Но он недолго продержался в ней: скоро он был разбит Василием, бежал в Новгород и там закончил свою бурную жизнь. Таким образом, Василий II Васильевич вышел победителем из борьбы за новый порядок престолонаследия, хотя и потерял в ней зрение, за что и получил в истории прозвание Темного. Победе нового порядка престолонаследия над старым весьма много содействовали бояре московские, духовенство и народ. Все они помогали Василию Темному, так как ждали прекращения междоусобий за старшинство.

Утвердившись окончательно на великом княжении, Василий Темный уничтожил все уделы в московском княжестве, кроме пермского.

Все северо-восточные области признавали его власть. Рязанским княжеством управляли его наместники, а малолетнего рязанского князя он перевез в Москву. Князь тверской признал над собою власть Василия Темного. Даже сам Господин Великий Новгород клятвенно обязался не принимать к себе князя, враждебного Москве, заплатив предварительно Василию Темному большой выкуп за поддержку, оказанную Димитрию Шемяке. Таким образом, уже Василий Темный успел объединить около Москвы почти всю северо-восточную Русь, которая частью непосредственно входила в состав московского государства, частью признавала над собою власть великого московского князя.

Умирая, Василий Темный благословил в 1462 г. своего старшего сына Иоанна, который помогал ему в управлении государством, великим княжением, причем дал ему гораздо большее число городов, чем всем остальным четырем своим сыновьям вместе.

Митрополит Исидор и Флорентийское соединение.

Сначала у нас, в России, был один митрополит. Во время удельных войн и междоусобий, единый русский митрополит служил объединению всего русского народа, разделявшегося на множество отдельных княжеств. Со времени перенесения столицы русского государства из Киева, сначала во Владимир на Клязьме, а потом в Москву, куда переселился и русский митрополит, юго-западная Русь начала домогаться того, чтобы у нее был свой особый митрополит. Так, при м. Алексии в Киеве, по просьбе литовского великого князя, был особый митрополит сначала Роман, а потом Киприан. По смерти митрополита св. Алексия и следовавших за его смертью замешательств, снова единым митрополитом на Руси сделался Киприан, который сначала был митрополитом только юго-западной Руси. Когда умер м. Киприан, то и Москва и Литва просили цареградского патриарха прислать им отдельного для каждой из них митрополита. Патриарх однако не уважил этой просьбы и прислал м. Фотия – одного для всей Руси. Фотий сначала управлял один всею русскою Церковию, причем он жил попеременно то в Москве, то в Киеве. Но затем, когда м. Фотий стал отдавать предпочтение во всем Москве и поддерживать московского князя в борьбе его с литовским князем, то этот последний начал силою домогаться в Константинополе, чтобы для юго-западной церкви был поставлен особый митрополит. А когда патриарх цареградский не пожелал исполнить этой его просьбы, то Витовт, великий князь литовский, собрал всех западно-русских епископов и заставил их избрать и посвятить для западно-русской церкви особого митрополита, без всякого сношения и благословения константинопольского патриарха. Западно-русские епископы волею-неволею должны были исполнить требование Витовта, который грозил иначе обратить в католичество все православно-русское население своего княжества. Западным русским митрополитом был избран и самими епископами был посвящен Григорий Цамблак. Но он недолго был митрополитом. После его смерти, м. Фотий снова стал один управлять всей русской церковью. Литовский князь тогда примирился с Москвой и перестал хлопотать об особом митрополите для своих областей.

После смерти м. Фотия в Москве наступила смута, и долго не присылали из Царьграда к нам митрополита. Наконец русские сами избрали себе в митрополиты рязанского епископа Иону и послали его, по обычаю, в Константинополь для посвящения. Но было уже поздно. Там еще раньше приезда Ионы посвятили митрополитом на Русь грека Исидора.

Митрополит Исидор поспешил к нам на Русь с особой целью. Греция и Царьград находились тогда в весьма затруднительных обстоятельствах. Их сильно стесняли турки. Император и патриарх не видели никакой возможности самим совладеть с приближавшимся страшным врагом. Стали искать помощи на Западе, у латинских народов. Папа римский, который имел тогда большую (даже светскую) власть во всей Западной Европе, обещал помочь грекам, если только греческая церковь признает его власть над собою и соединится с римскою, латинскою церковью. Греческий император думал, что когда несогласия между греческою и римскою церквами уладятся, то все западные христианские народы, по слову папы, поднимутся на неверных турок и спасут греческое царство. Поэтому он согласился на предложение папы и даже самого патриарха греческого склонил на свою сторону. Решено было, что вселенский собор для соединения церквей состоится в Италии. В 1437 г. греческий император, патриарх, многие архиереи и знатные миряне, после долгих приготовлений, отправились из Царьграда в путь. Русскому митрополиту Исидору, в это именно время посвященному пред отъездом его в Москву, было поручено подготовить и русскую церковь к задуманному соединению. Вместе с тем ему было наказано от патриарха приехать на собор с русскими архиереями и послами от русского князя. Исидор был сам сторонником церковного соединения. По приезде в Москву, он скоро стал готовиться к отъезду на собор. Великому князю Василию Темному сильно не нравилась затея греков и нашего митрополита. Самое место собора в земле не православной не обещало русским ничего доброго. Поэтому наш великий князь уговаривал митрополита Исидора не ездить на собор и остаться дома. Но митрополит Исидор не согласился. Тогда великий князь сказал митрополиту: «отче, мы не велим тебе идти в латинскую землю, но ты нас не слушаешь; так смотри же, приноси нам древнее благочестие, какое мы приняли от прародителя нашего, святого Владимира; а нового, чужого не приноси, не примем». Митрополит Исидор поклялся крепко стоять за православие и поехал, взяв с собою суздальского епископа Авраамия и многих других русских людей. Собор состоялся сначала в г. Ферраре, а потом был перенесен во Флоренцию. Папа римский стал сразу требовать, чтобы православная церковь подчинилась ему решительно во всем. На это не соглашались многие греческие архиереи и особенно митрополит ефесский Марк. За соединение церквей, вопреки своему обещанию, данному в Москве, больше всех стоял наш митрополит Исидор и многие другие. Греческий император также поддерживал мысль о соединении церквей. После весьма долгих споров, 5 июля 1439 г. было составлено и подписано соборное решение.

Согласно этому решению, папа признавался верховным властителем по всей христианской церкви, все православные патриархи должны были признавать его власть над собою, православная церковь должна была принять все то, чем отличалась от нее латинская, которая уже давно во многом отступила от истинной веры Христовой; православной церкви предоставлялось только право совершать божественную службу по-гречески, или по-славянски, а не по-латински, как везде было принято на Западе. Это решение подписали наш русский митрополит Исидор и суздальский епископ Авраамий, который, впрочем, сделал это против совести и воли своей, уступая насилию м. Исидора, который приказал даже заточить его за противоречие себе. В награду за такое усердие в пользу соединения церквей, папа наградил нашего митрополита Исидора разными высокими почестями. Довольный и радостный, м. Исидор отправился из Флоренции в Москву. На пути он разослал свои грамоты в земли литовские, ливонские и русские о состоявшемся соединении церквей. Весною в 1441 г. м. Исидор приехал в Москву с грамотой от папы к нашему великому князю. Духовенство и народ во множестве собрались в Успенском соборе и с нетерпением ожидали митрополита. Наконец, м. Исидор явился в собор. К изумлению всех, пред ним несли латинский крест. Стали совершать службу. Вместо вселенских патриархов на ней поминали римского папу. Предстоящие дивились и недоумевали. Но когда после литургии архидиакон м. Исидора прочитал с амвона флорентийскую соборную грамоту, то все пришли в ужас. Великий князь в сильном гневе тут же сказал: «не бывало этого ни при отцах, ни при дедах наших». Великий князь обозвал митрополита латинским прелестником, велел свести его с амвона и заточить в Чудовом монастыре. После того русские архиереи и духовенство, по воле великого князя, собрались вместе и рассмотрели флорентийскую соборную грамоту, расспросили и Авраамия суздальского о том, как происходило дело на соборе, и затем порешили, что флорентийское соединение несогласно с Божественными правилами и древним преданием, а потому русская церковь не признала этого соединения. Великий князь убеждал м. Исидора, чтобы он покаялся, отстал от латинской ереси и возвратился к древнему благочестию. Но Исидор не согласился и оставался в заточении целое лето. Осенью он бежал в Тверь, но там его схватили и посадили в тюрьму. Со временем м. Исидор бежал из своего заточения сначала в Литву, а после в Рим, где и закончил свою жизнь.

Св. митрополит Иона.

После бегства м. Исидора, русские епископы, по желанию великого московского князя, собрались и выбрали своим митрополитом рязанского епископа Иону, которого и раньше, еще до Исидора, желали иметь своим первосвятителем. Русские епископы сами посвятили м. Иону, так как в Греции в то время, по случаю нашествия турок, происходили большие смуты и прервались сношения между Русью и Грецией. Великий князь Василий Темный послал в Царьград грамоту, в которой писал, что м. Иона посвящен русскими архиереями по великой нужде, а не по гордости, как и прежде иногда делалось; что русская церковь до скончания века пребудет в православии, всегда будет искать благословения греческого патриарха и во всем будет согласна с ним. С того времени московские митрополиты начали поставляться у себя на Руси своими русскими архиереями и перестали ездить за посвящением в Царьград. Так русская церковь со времени м. Ионы сделалась уже самостоятельною, независимою от константинопольского патриарха. В то же самое время литовский князь добился назначения особого митрополита для западно-русских православных епархий, входивших в состав литовского княжества. Так, со времени м. Ионы, русская, прежде бывшая единая, церковь разделилась надолго на две церкви-митрополии: северо-восточную, или московскую, и юго-западную, или киевскую.

Митрополит Иона отличался великим благочестием. В то же самое время он проявил широкую патриотическую деятельность. Вместе с другими русскими иерархами он горячо стоял за установившийся в Москве к тому времени порядок престолонаследия от отца к сыну. Поэтому, он деятельно помогал Василию Темному в борьбе с его противниками и особенно с Димитрием Шемякою. Так, вскоре по вступлении на митрополичью кафедру, Иона писал во все русские области окружную грамоту. В этой грамоте он горячо и сильно обличал клятвопреступление Шемяки, увещевал его сторонников пощадить свои души, не проливать христианской крови, покориться великому князю, причем непокорным угрожал проклятием. Когда затем Шемяка ушел в Новгород, то митрополит Иона несколько раз отправлял туда своих послов с грамотами, в которых убеждал новгородцев не поддерживать Шемяку и не иметь общения с ним, как с отлученным от церкви, если он не примирится с московским великим князем. Митрополит Иона скончался 31 марта 1461 г. Русская церковь причислила его к лику святых.

В конце XIV и особенно в XV в. Москва возвысилась над всеми удельными княжествами русскими. Московский великий князь в это время сделался единодержавным государем Руси. Его голоса слушались все прочие русские князья.

Многия исторические обстоятельства и условия содействовали такому возвышению Москвы. Важное значение здесь имели особенное уменье и особенная ловкость, с какими действовали московские князья в достижении намеченной цели.

Они поняли, что главное средство возвыситься над другими князьями заключается в собственной силе и благоволении татарских ханов. Поэтому они больше всего заботятся об увеличении своих владений и притом не войною, но мирным путем. В то же самое время они особенно стараются о том, чтобы сохранить благоволение ханов и этим путем удержать за собою великокняжеское достоинство. Возвышению московских князей над другими содействовало также и то, что им удалось изменить порядок престолонаследия: вместо перехода власти от старшего к старшему в роде – ввели они престолонаследие – от отца к старшему сыну. Начало этому порядку положил Димитрий Донской. Порядок этот скоро утвердился в Москве. Малочисленность московской княжеской семьи и недолговечность ее членов. особенно содействовали утверждению в Москве нового порядка престолонаследия. Выгодное географическое положение Москвы, в свою очередь, способствовало возвышению Москвы на степень главного города России, ее столицы. Москва была более других, городов русских удалена от внешних врагов. В тоже самое время она занимала весьма выгодное и удобное положение в торгово-промышленном отношении. Ослабление и распадение татарской орды со второй половины XIV в. помогало московским князьям в достижении ими своих целей. Возвышению Москвы содействовали также и неустройства, господствовавшие в других русских княжествах в то время, когда в Москве был полный мир. Все лучшие русские люди поняли это и сплотились около Москвы. В Москве они увидели спасительницу отечества. На Москву они смотрели, как на такое средоточие русской земли, в котором должна она собрать все свои силы для борьбы с внешними врагами и с внутренними беспорядками. И вот в Москву переходят русские первосвятители. Их содействие московским князьям имело особенно важное значение в деле возвышения Москвы. Наши митрополиты, равно как и все вообще наше духовенство – способствовали утверждению в Москве самодержавия, которое было так необходимо для объединения Руси и освобождения ея от внешнего – татарского ига.

Торжество самодержавия в московском государстве. Христианство с первых времен своего появления на Руси изменило понятия русского народа о высшей – княжеской власти. До христианства русский князь был строителем и распорядителем земли, начальником народа, который сам избирал его. В то время князь был только первым и главным между равными ему людьми. При выборном начале, каждый мог сделаться главою народа, князем. Княжеская власть, по представлению народа, имела человеческое происхождение. Христианство принесло к нам совершенно новые понятия о высшей власти и ее происхождении. По учению христианскому, всякая власть, а следовательно и княжеская, происходит от Бога. Нет власти, которая бы не происходила от Бога; существующие власти от Бога установлены; а потому противящийся власти противится Божию установлению. Так учит христианство. Такие христианские понятия преподавало русскому народу его духовенство, которое, на основании того же христианского учения, всегда внушало народу повиновение, послушание и вообще почтение к представителям высшей власти – князьям.

Наше первоначальное духовенство пришло к нам из Греции. Высшее же духовенство, особенно митрополиты, присылалось к нам в Россию из Греции в течение многих веков после принятия русским народом христианской веры. В Греции же в то время высшая гражданская власть существовала в виде самодержавной власти. Греческие (византийские) цари были самодержавными, неограниченными правителями государства. Они вместе с тем были верховными покровителями православной церкви. Они созывали вселенские соборы и иногда принимали деятельное участие в них. Они своею властию утверждали постановления этих соборов, следили за соблюдением того, что говорили божественные и священные каноны о правых догматах и о благоустройстве христианской жизни. Они защищали православную церковь от внутренних врагов ее – еретиков. Наконец, они всегда принимали самое живое участие в жизни и деятельности церкви: утверждали назначения патриархов, митрополитов, архиереев, следили за соблюдением всеми христианами нравственных законов и требований. Такая высокая, всеобъемлющая и неограниченная власть греческих царей считалась у греков происходящею от Бога, священною. Поэтому царь греческий посредством особого священнодействия помазывался на царство и причислялся к разряду лиц священных, имевших на себе благодать Божию. Корона, скипетр и держава служили внешними знаками самодержавной власти греческих царей.

Наши митрополиты и архиереи с весьма раннего времени начали переносить все эти особенности власти греческих царей на русских великих князей. Они хотели видеть наших великих князей единственными и главными государями всей русской земли. Их власть они признавали священною, как происходящую от Бога. Они считали их покровителями Церкви. Они хотели, чтобы наши князья следили за исполнением их подчиненными не только гражданских, но даже и нравственных своих обязанностей, награждали добрых и казнили злых. По мере того, как ослабевала Греция, возвышалась во мнении нашего высшего духовенства и всего народа наша Русь, а также власть ее великих князей. Окончательное завоевание Греции турками совпало с окончательным возвышением Москвы. Не только русские, но и сами греки стали теперь смотреть на Москву, как на преемницу Царьграда, на русское православное царство, как на средоточие всего православного мира, на московских великих князей, как на покровителей и защитников всей православной Церкви. Под влиянием духовенства, среди нашего народа все более и более распространялось и утверждалось убеждение, что московские великие князья – наследники греческих царей. Прямое их родство с греческими царями чрез Владимира св. и Владимира Мономаха оправдывало это убеждение. Теперь на нашего великого князя постепенно переносятся все признаки высшей власти греческих царей – самодержцев. Наш московский великий князь, по словам современников, является теперь единственным в подсолнечной православным государем, единственным поборником благочестивой веры, православным великим самодержцем. Так восторжествовало у нас в Москве самодержавие, которое, после православной веры, явилось другим главным основанием могущества возраставшего русского государства, собравшегося около Москвы.

Иоанн III. Первым русским самодержцем из московских князей был Иоанн III Васильевич (1462 – 1501 г.), сын Василия Темного. Он был умным, деятельным, решительным и настойчивым в преследовании поставленных себе целей, государем. С государственными делами он был хорошо знаком, потому что помогал еще своему отцу в управлении государством. Ему досталось от отца обширное и сильное государство, главенство которого признавали уже все русские удельные князья. Иоанн III явился последовательным продолжателем деятельности своих предшественников, направленной к объединению русской земли около Москвы. Он начал свою объединительную деятельность с Великого Новгорода.

Покорение Новгорода. Великий Новгород стал испытывать на себе силу Москвы еще до Иоанна III. Мы уже знаем, что еще при отце и деде Иоанна III, Великий Новгород должен был платить большие деньги Москве. Сами новгородцы смотрели на эти платившиеся ими Москве деньги не как на дань, но как на откуп от сильной Москвы с тем, чтобы она не отнимала их земель. А между тем Иоанн III, по примеру своих предшественников, требовал с новгородцев пошлин, как постоянной дани, домогался, чтобы новгородцы «держали его имя честно и грозно», повиновались ему, как своему государю. Гордый Новгород не отдавал пошлин великому князю, снова занимал земли, отнятые Москвою, оскорблял его людей и наместников. В тоже самое время новгородцы задумывали нечто еще более серьезное. Они видели, что им самим не справиться с усилившеюся Москвою. Поэтому, они искали вокруг себя союзников и покровителей на случай решительной борьбы с Москвою. Такую союзницу и покровительницу они думали найти в лице Литвы, давней соперницы Москвы.

В Новгороде образовались две партии: одна держала сторону Москвы, другая сторону Литвы. Между партиями происходила постоянная борьба. Оттого и в Новгороде было вечное беспокойство и замешательство. Это и дало повод Иоанну III вмешаться во внутренние дела Великого Новгорода и покончить с его вольностью. Новгородцы вызвали гнев Иоанна III, прежде всего тем, что без его ведома пригласили князя из Литвы. Вскоре после того литовская партия в Новгороде стала требовать от новоизбранного владыки Феофила, чтобы он ехал для поставления не к московскому, а к литовскому митрополиту. Иоанн III все это терпеливо сносил, хотя и не скрывал своего гнева на новгородцев. Между тем, в Новгороде все более и более усиливалась литовская партия. Во главе ее стали бояре Борецкие, руководительницей которых была мать их вдова – Марфа, известная в истории под именем Марфы Посадницы. Опираясь на свое богатство и поддержку своих приверженцев, Марфа Посадница распоряжалась в Новгороде, как желала.

Под влиянием литовской партии, новгородское вече решило было отправить посольство к польско-литовскому королю с просьбою о принятии им Великого Новгорода в свое подданство. Это переполнило меру терпения Иоанна III. В 1471 г. он собрал большое войско и отправил его против новгородцев. Другая часть московской рати послана была в двинскую область, принадлежавшую новгородцам. Новгородцы дважды были разбиты московским войском. Многие из новгородских бояр, в том числе и Борецкие, попали в плен. Некоторые из них были казнены, а другие сосланы, в том числе была сослана и сама Марфа Посадница, впоследствии постриженная в монашество. Иоанн III желал сурово поступить с Новгородом. Но его умолил новгородский владыка Феофил, которого, как преданного Москве, послушал князь. Иоанн III на этот раз согласился удовольствоваться большим денежным выкупом новгородцев и обязательством их не поддаваться Литве и посылать своих архиепископов для посвящения к московскому митрополиту; кроме того, Иоанн III совсем отнял у новгородцев двинскую область и присоединил ее к московским владениям. Так установилась зависимость Великого Новгорода от Москвы, но пока одна только внешняя: во внутреннем управлении Новгород оставался самостоятельным и при прежнем своем устройстве.

Иоанн III дважды посетил Великий Новгород, судил и разбирал жалобы его граждан, причем строго соблюдал все новгородские обычаи. Но, видно, Иоанну III не нравились эти обычаи, и особенно постоянная борьба новгородских партий, на почве которой всегда могла возникнуть измена Москве в пользу соседней Литвы.

Иоанн III ожидал только благоприятного повода к тому, чтобы усилить и закрепить зависимость Великого Новгорода от Москвы. Скоро такой повод представился. В 1477 г. новгородские послы, явившиеся к Иоанну III, назвали его не господином, как было принято, но государем. Иоанн III тотчас же послал спросить новгородцев, какого государства они желают. Новгородцы стали уверять послов Иоанна III, что они никогда не называли его государем, что это сделали послы без всякого согласия веча. Иоанн III обиделся такими речами новгородцев и в 1478 г. отправил против них сильное войско. Великий Новгород не смел сопротивляться и сдался во всем на волю Иоанна III. Последний уничтожил вече, забрал из Новгорода в Москву вечевой колокол, переселил в Москву и в другие города многих новгородских бояр, а на их место отправил в Новгород других, преданных себе. Вслед за Новгородом, Иоанн III присоединил к своим владениям и тверское княжество (1481 г.). После того независимыми от Москвы остались только рязанское и северское княжества, да еще псковская область. Но и они все во всем слушались сильного и грозного московского князя.

Свержение татарского ига. Одною из великих заслуг Иоанна III было окончательное свержение татарского ига с русского народа. Уже при предшественниках Иоанна III значительно ослабела зависимость Москвы от золотой орды. Последняя страдала внутренними неурядицами. От нее отделились две части, образовавшие независимые татарские царства: казанское и крымское. Русь перестала бояться татар. Вся зависимость русских князей от ханов золотой орды состояла в том, что они принимали с почетом ханских послов, становились на колени пред басмою (изображением ханским) и в таком положении выслушивали ханские грамоты; в редких случаях московские князья уплачивали дань ханам. Но Иоанн III не желал и этого делать. Под предлогом болезни, он уклонялся от унизительного обряда при приеме ханских послов. А в 1480 г., когда явились в Москву послы хана Ахмата, Иоанн III разорвал ханскую грамоту, изломал ханское изображение и велел убить послов ханских, кроме одного. Этого последнего он отпустил к хану, которому велел сказать, что, если он не оставит в покое князя, то и с ним будет поступлено так же, как с его изображением. Разгневанный хан с сильным войском пошел на Русь, чтобы наказать непокорного князя. На помощь себе он пригласил еще литовского князя. Но Иоанн III не испугался. Он принял меры к тому, чтобы ослабить силу своего врага. Он вступил в союз с крымским татарским ханом, врагом золотой орды. Кроме того, одну часть своего войска, под начальством надежного полководца, Иоанн III послал Волгою разорять самую столицу Ахмата. С другою частью войска Иоанн III пошел навстречу самому Ахмату. Враги сошлись на берегу реки Угры. Литовский князь не пришел на помощь Ахмату, так как московский союзник – крымский хан напал на Литву. Русские и татары стояли друг против друга. Никто не решался первый сделать нападение. Вдруг Ахмат получил известие, что отряд русского войска, отправленный Иоанном III, напал на беззащитную столицу золотой орды и разоряет ее. Ахмат поспешно возвратился к себе в орду. Это было в 1480 году, который обыкновенно и считается годом окончательного свержения татарского ига. Вскоре после того, крымский хан, при помощи Иоанна III, совсем разорил золотую орду, которая и перестала существовать. Вместо нее образовалось новое татарское царство – астраханское. Кроме него, были еще два татарских царства – казанское и крымское, с которыми впоследствии Русь вела борьбу, пока не покорила их себе и не присоединила их владения к своим.

Борьба с Литвою. Кроме татар, Иоанн III вел войны еще с литовскими князьями. Причина борьбы Москвы с Литвою заключалась в том, что Иоанн III первый из московских государей начал предъявлять права на возвращение Москве западно-русских областей.

Многие западно-русские области были завоеваны литовскими князьями, когда Русь была разорена татарами. После соединения Литвы с Польшею, западно-русские области вошли в состав польско-литовского государства. Православным жилось в этом государстве весьма тяжело. Их преследовали за исповедание православной веры. Спасаясь от этих преследований и вообще ограничений своих прав, многие западно-русские князья и люди стали переходить от польско-литовских королей к московскому князю Иоанну III. Из-за этого возгорелась первая война между Иоанном III московским и Казимиром польским. В самом начале войны Казимир умер. Его сын и преемник Александр заключил мир с Иоанном III. При этом Александр уступил Иоанну III области раньше перешедших к нему князей, признал за ним титул «государя всея Руси» и женился на дочери его Елене. Но мир между тестем и зятем был непродолжителен. Нарушителем его явился Александр литовский. Он притеснял жену свою Елену за то, что она не хотела переменить православную веру на католическую, преследовал православных своих подданных, перестал называть Иоанна III «государем всея Руси». Иоанн Ш вынужден был объявить войну своему зятю. Война была весьма удачна для Москвы. Литовцы потерпели несколько поражений. Александр поспешил заключить мир с московским князем. По этому миру Москва получила от Литвы всю северскую область.

Покорение турками южных славян и греков. В то время, как Русь постепенно освобождалась от татар, православный восток, на котором жили греки и родственные нам славяне, постепенно подпадал под власть монгольского народа – турок. Турки впервые появились из Азии на Балтийском полуострове еще в XIV в. Они сначала завоевали страны подвластных Греции славянских народов – болгар и сербов. В 1389 году они нанесли жестокое поражение сербам на Коссовом поле. Теперь очередь была за греками. Турки постепенно подходили под Царьград (или Константинополь). В 1453 году они взяли и разрушили этот город, бывший столицею греческого царства. На развалинах этого последнего они основали свою империю, столицею которой сделали тот же Константинополь. Чудный храм во имя св. Софии, некогда поразивший послов Владимира св., был обращен турками в магометанскую мечеть. После покорения турками Греции и разорения ими Константинополя, Русь осталась единственным православным царством, а Москва действительным средоточием православия.

Брак Иоанна III с Софиею Палеолог. Во время завоевания Константинополя турками, погиб в битве последний греческий император Константин XI Палеолог. Брат его Фома Палеолог с дочерью Софиею бежал в Рим. Здесь их принял под свое покровительство папа. Римские папы давно уже желали как-нибудь завязать сношения с московским государством. Они имели в виду подчинить своей власти русскую церковь. Нам уже известна их попытка устроить Флорентийское соединение. Вот и теперь римский папа задумал воспользоваться греческой царевной Софией Палеолог для своих целей. Он отправил своего посла к московскому князю Иоанну III и предложил ему жениться на царевне Софии. Иоанн III в 1465 г. овдовел и, действительно, думал жениться во второй раз. Предложение папы пришло как раз вовремя. Иоанн III в 1472 г. женился на греческой царевне Софии Палеолог. Этот брак имел весьма важные последствия. Он возвышал значение московского князя и содействовал усилению его власти, как именно самодержавной власти.

Женившись на греческой царевне, которая была последней представительницей греческого царского рода, Иоанн III делался как бы естественным наследником греческих царей. На этом основании он соединил древний герб московский (св. великом. Георгия Победоносца, поражающего копьем змия) с гербом византийского царства (черного орла с двумя головами, обращенными в противоположные стороны). Этим самым Иоанн III как бы всем открыто показал, что он действительно наследник греческих царей. Соответственно такому своему положению, Иоанн III окружил себя особенным блеском, пышностью и великолепием. К князьям и боярам он теперь стал относиться еще более горделиво, чем его предшественники и сам он прежде. Сама София Палеолог, как женщина умная и сравнительно образованная, имела большое влияние на своего мужа. Она, разумеется, говорила своему мужу о тех широких сношениях с другими народами, какие имела ее родина – Греция, покоренная турками, передавала ему также о красоте и великолепии разоренного турками Царьграда. Иоанн III со времени своей женитьбы на Софии Палеолог завязывает сношения с другими образованными государствами. Эти сношения существовали у нас раньше, напр., при Ярославе Мудром, но, после завоевания Руси татарами, они прекратились. Иоанн III первый из московских князей возобновляет их, после чего они уже не прекращались у нас. Иоанн III начал украшать свою столицу – Москву, каменными зданиями. Из Италии он выписывал разных мастеров и художников. Один из них (Аристотель Фиоравенти) построил величественный храм во имя Успения Богоматери на месте пришедшего в совершенную ветхость храма, построенного еще при Иоанне Калите. При Иоанне же III были построены в Москве – в Кремле Архангельский (на месте прежней обветшавшей церкви) и Благовещенский соборы. Все они существуют и доселе. При Иоанне III московский Кремль был обнесен каменною стеною с башнями и воротами. Иоанн III выстроил и для себя каменный дворец и при нем особенную каменную палату для торжественных собраний и приемов иноземных послов. Эта палата, построенная итальянскими мастерами, существует и теперь под именем «Грановитой». Иоанн III выписывал в Москву из чужих стран мастеров не только по строительному, но и по другим искусствам: рудников, серебреников, пушкарей, лекарей, музыкантов и др. Так при Иоанне III украшалась Москва и возвышалась в глазах не только своих русских людей, но и других народов. Иоанн III собрал все вместе русские законы и издал их в одном сборнике под названием «Судебника». Изданием Судебника вводилось единство в судопроизводство и управление русским государством, собравшимся около Москвы. К сожалению, на характере Судебника Иоанна III отразилось влияние татарского ига, тяготевшего над русским народом в течение двух веков.

Ереси стригольников и жидовствующих. При Иоанне III в Москве происходили сильные волнения в народе, вызванные появлением злой ереси жидовствующих. Эта ересь возникла первоначально в Великом Новгороде. Она явилась здесь, как продолжение прежде существовавшей (в XIV в.) ереси стригольников. Стригольники-еретики, существовавшие в Пскове и Великом Новгороде, отрицали священство, все другие таинства и все вообще обряды православной церкви. Стригольники произвели великую смуту среди православных псковичей и новгородцев. Эти последние сами расправились с еретиками; одних казнили, других побросали в тюрьмы. Ересь после того притихла, но не прекратилась совсем. Во второй половине XV      в. в Великом Новгороде явился еврей-караим Схария. Он возобновил прежнее еретическое волнение. Явилась в Великом Новгороде новая, еще более жестокая ересь под именем ереси жидовствующих. Эта ересь представляла смешение христианства с жидовством. Оттого она и получила свое название.

Еретики жидовствующие отрицали Св. Троицу, божество Господа Иисуса Христа, церковные таинства, почитание святых, креста и икон, отвергали священство и ставили Ветхий Завет выше Нового. После покорения Великого Новгорода Москвою, ересь жидовствующих проникла в Москву. Здесь она нашла для себя большую поддержку в приближенных Иоанна III. Еретикам удалось даже на престол митрополита московского провести своего сторонника Зосиму.

Первым борцом против жидовствующих явился новгородский архиепископ Геннадий. К этой борьбе он привлек знаменитого тогда подвижника Иосифа Волоцкого. Иосиф Волоцкий написал против жидовствующих целое замечательное сочинение под заглавием «Просветитель». По настоянию и советам Иосифа Волоцкого, Иоанн III в 1504 г. созвал в Москве собор. На соборе ересь жидовствующих была осуждена, как самая вредная. После того еретиков одних казнили, других заключили в тюрьмы, а иных разослали по разным местам. Ересь утихла. Во время борьбы с ересью архиепископом Геннадием были собраны все вместе книги св. Библии.

Василий III. Преемником Иоанна III был сын его от Софии Палеолог Василий III (1505–1533).

Избранию его на московский великокняжеский престол предшествовала сильная борьба придворных партий. У Иоанна III от первой его жены был сын Иоанн, известный под названием Молодого. Он был женат на Елене, дочери молдавского господаря. Иоанн Молодой умер, оставивши после себя вдову Елену с сыном Димитрием. От второй жены своей – царевны Софии Палеолог Иоанн Ш имел сына Василия. Сам собою возникал вопрос о том, кому из двух – Димитрию или Василию быть наследником и преемником Иоанна III. По тому порядку престолонаследия, какой установил Димитрий Донской и какой практиковался в Москве до Иоанна III, наследником и преемником его должен был быть Димитрий, как сын старшего сына Иоанна III. Бояре московские разделились на две партии: одна – старая – стала за Димитрия, сына Елены, а другая – новая – стояла за Василия, сына Софии. Сначала было победила первая партия. Димитрий был уже торжественно объявлен наследником престола, а Василий с матерью своею Софиею были удалены от двора Иоанна III. Но со временем София и ее сын возвратились к двору, их партия восторжествовала над противною, и Василий был объявлен наследником Иоанна III, а после смерти сего последнего он сделался и великим московским князем.

Василий III деятельно и неуклонно следовал во всем своим предшественникам и особенно отцу – Иоанну III. Как сын Софии Палеолог, он еще более возвысил и усилил самодержавную власть московского государя. Он окружил себя необычайным великолепием, блеском и пышностью. На князей и бояр он смотрел не иначе, как на своих слуг, обязанных ему повиноваться во всем беспрекословно. С непокорными он расправлялся самовластно, быстро и строго. Василия III все не только русские люди, но даже и иноземцы считали неограниченным самодержцем. Василий III признается у нас последним собирателем русской земли. Он докончил объединение русской земли около Москвы. Он уничтожил последние свободные города и удельные княжества.

Вольным городом при Василии III был на Руси Псков, меньший брат Великого Новгорода. В Пскове происходили постоянные несогласия между боярами и черными людьми. Однажды псковичи обидели наместника московского князя. Василий III воспользовался этим, уничтожил без всякого сопротивления псковское вече, забрал в Москву вечевой колокол из Пскова и уравнял Псков во всем с другими московскими городами (1510 г.). Князь рязанский задумал было завести сношения с крымским татарским ханом, который враждебно относился к Москве. Василий III вызвал последнего рязанского князя в Москву, заключил его здесь в темницу, а княжество его присоединил к московским владениям (1520 г.). За рязанским княжеством та же участь постигла и северское княжество (1523 г.). Так прекратились на Руси уделы, а с ними и удельные неурядицы. Московский великий князь сделался единодержавным повелителем всего русского, или, что тоже – московского государства. Прежние удельные князья наравне с московскими боярами сделались слугами московского государя.

Василий III вел еще войны с Литвою и с татарскими царствами – казанским и крымским. Война с Литвою была удачна для Василия III. В 1514 г. он присоединил к своим владениям древний русский город Смоленск, который отнял у Литвы. Труднее было бороться Василию III с татарскими царствами. Казанцы и крымцы не могли быть теперь опасны для могущественной Москвы. Но они постоянно беспокоили Русь своими дикими набегами. Однажды оба хана татарские – казанский и крымский – соединились вместе и сделали нападение на Русь. Они подступили даже к самой Москве. Василий III был застигнут врасплох и должен был оставить столицу. Татары не могли взять Москвы и ограничились опустошением русских владений и пленением многих русских людей. С того времени Василий III предпочитал подарками предупреждать подобные вторжения в Россию и опустошения ея татарами. Но близился уже конец и этим остаткам врагов и поработителей Руси.

Иоанн IV. Василий III был дважды женат. От первой жены своей Соломонии он не имел детей. Он развелся с нею и женился вторично на Елене Васильевне Глинской, племяннице князя Михаила Глинского, перешедшего от литовского князя на службу к Василию III. От второй своей жены Василий III имел двух сыновей, Иоанна и Юрия. Старшему из них – Иоанну было всего три года, когда умер Василий III (в 1533 г.). Умирающий князь благословил великим московским княжением своего старшего 3-х летнего сына Иоанна. Он сделался великим князем и правил русским государством под именем Иоанна IV Грозного (1533–1584 г.).

Детство Иоанна IV, его венчание на царство и брак с Анастасией Романовной.

В виду малолетства великого князя, правительницей государства сделалась его мать Елена. Ее правление продолжалось 5 лет (1533–1538 г.). Положение молодой и малоопытной правительницы было весьма затруднительно. Затруднения увеличивались еще от того, что подняли голову внешние враги Руси, и почти непрерывно шли распри и борьба между боярами, окружавшими правительницу. Елена должна была военною силою защищать владения московского государства от Литвы, крымских и казанских татар. Сначала Елена во всем руководилась советами своего дяди, князя Михаила Глинского. Впоследствии он был заключен в темницу и его место занял любимец правительницы, князь Оболенский. Боясь братьев умершего своего мужа, правительница Елена велела и их заключить под стражу. Понятно, что, посреди такой тревожной жизни и деятельности, Елена не могла заниматься воспитанием своего сына Иоанна. Последний рос, будучи предоставлен самому себе. Между тем в 1538 г. умерла Елена. Правление государством перешло к боярской думе. Между боярами начались распри, зависть и вражда. Бояре разделились на партии. Пошли разные насилия, ссылки, кровопролитие. Сначала взяла верх партия Шуйских. Потом их одолели Бельские во главе с любимцем Иоанна IV, князем Иваном Бельским. Наконец, Шуйским удалось убить Бельского, свергнуть сторонника его, митрополита Иоасафа, и завладеть молодым князем.

Иоанн IV обладал от природы острым умом, впечатлительным и восприимчивым характером. Как и при матери, он и теперь рос без всякого воспитания, образования и присмотра. Себялюбивые бояре, когда нужно было, заискивали и унижались пред ним; а иногда позволяли себе обращаться с ним грубо, резко, насмехались над памятью его родителей, убивали на его глазах любимцев его и делали ему многие неприятности. Все это производило сильное действие на душу подраставшего князя. В его характере рано начали обнаруживаться недобрые свойства. Князь любил, напр., мучить животных и наслаждаться их страданиями. С толпою своих приближенных он позволял себе иногда издеваться над людьми и даже мучить их, давить, напр., лошадьми и т.п. Бояре не только не останавливали князя, но еще и потворствовали его диким выходкам.

Посреди такой неблагоприятной обстановки, подрастал князь Иоанн. По временам на него находило как бы просветление. Он с жаром принимался за чтение книг, какие только попадались ему под руки. При его предшественниках, в Москве была собрана довольна значительная княжеская библиотека. Над приведением ее в порядок, при отце Иоанна IV – Василии III, трудился известный Максим Грек. Книгами этой библиотеки пользовался Иоанн IV. Он читал книги св. Писания, исторические, русские летописи, творения св. отцов и др. Обладая острою памятью, он все прочитанное запоминал твердо и впоследствии пользовался своими познаниями. Присматриваясь понемногу к окружавшей обстановке, Иоанн IV начал замечать, что бояре злоупотребляют им. Несмотря на свою молодость, он решил отделаться от бояр, которые захватили в свои руки власть и распоряжались ею совершенно произвольно. Когда ему было только 13 лет, он велел однажды схватить князя Андрея Шуйского, главаря правившей всем партии, и замучить его. Показав свою власть боярам и напугавши их, Иоанн IV начал вести прежнюю буйную и разгульную жизнь. На дела правления он в это время не обращал никакого внимания.

Когда Иоанну IV исполнилось 16 лет, он объявил своим боярам, что желает венчаться на царство. Это было для многих неожиданностью. Но никто не противоречил молодому князю. В 1547 году Иоанн IV, действительно, венчался на царство при самой торжественной обстановке, напоминавшей ту, при какой в свое время Иоанн III венчал своего внука Димитрия.

Видимо, что Иоанн IV знал эту историю. Он желал, чтобы венчание его было во всем подобно венчанию древних греческих царей. Поэтому, думая, что венчание на царство митрополитом недостаточно, Иоанн IV обращался к константинопольскому патриарху и просил его подтвердить своим благословением его венчание на царство. Патриарх в 1561 году прислал Иоанну свою благословительную грамоту. Со времени своего венчания на царство, Иоанн IV принял титул «царя» московского и всея России.

Вскоре после венчания на царство, Иоанн IV решил жениться. В деле своей женитьбы он также подражал своему деду, Иоанну III. Последний женил своего сына Василия точно так же, как женились греческие цари. Так же решил поступить и Иоанн IV. Из множества собранных со всего государства красивых девушек Иоанн IV выбрал себе в жены дочь боярина Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина Анастасию Романовну. Выбор молодого царя оказался весьма удачным. Блиставшая внешнею красотою Анастасия Романовна имела и душу прекрасную. Она имела весьма благотворное влияние на своего мужа. Иоанн IV заметно изменился к лучшему.

Тому же самому содействовали и другие события, совершившиеся в Москве вскоре после венчания на царство и женитьбы Иоанна IV. В Москве произошел страшный, небывалый пожар. В пламени огня погибло несколько тысяч людей, и большая часть города сгорела. В народе начались волнения, перешедшие скоро в открытый мятеж. Только находчивость и решительный образ действий помогли молодому царю справиться с народным бунтом и усмирить его. Все эти события произвели неотразимое и сильное действие на душу царя. Он сделался набожным, серьезным, сблизился с людьми незнатного происхождения, но испытанной нравственности, и стал заниматься государственными делами. Наступило лучшее время царствования Иоанна IV, когда молодой царь слушался советов священника Сильвестра и Алексея Адашева.

Сильвестр и Адашев. Сильвестр был священником Благовещенского придворного собора Он отличался строгой жизнью и начитанностью. Будучи духовником, он был известен с этой стороны Иоанну IV и раньше. Но особенное сближение между ними совершилось во время страшных событий в Москве, поразивших впечатлительную душу молодого царя. Во время народного волнения, следовавшего за великим пожаром, Сильвестр явился однажды к царю и стал заклинать именем Божиим, чтобы он опомнился, оставил свою прежнюю жизнь, сам взялся за дела государственные и тем успокоил народ, много терпевший от неправедных своих правителей и судей. При этом он говорил царю о чудесных явлениях, бывших ему от Бога. Речь священника, явившегося при таких исключительных обстоятельствах, поразила царя, и он сразу поддался влиянию Сильвестра. Сильвестр тогда познакомил царя со своим другом Алексеем Адашевым. Иоанн Васильевич с того времени начал советоваться с Сильвестром о всех важных делах государственных. Алексею Адашеву он поручил принимать челобитные от бедных и обиженных и разбирать их внимательно. Влиянию Сильвестра и Алексея Адашева приписываются лучшие деяния Иоанна Васильевича, относящиеся к тому времени, когда царь имел их вблизи себя. В 1550 году царь созвал в Москве первый земский собор из выборных людей всякого чина.

Когда выборные люди явились в Москву, царь в воскресенье после литургии вышел с крестным ходом из Кремля на Лобное место и здесь пред всеми произнес речь, обращенную к митрополиту Макарию, как первому после царя лицу в государстве. Царь говорил, что он не виноват в несчастиях и бедствиях, какие претерпел народ от самоуправства бояр в его малолетство. «Нельзя исправить минувшего», говорил Иоанн Васильевич, «но в будущем могу вас спасать от подобных притеснений и правительств: соединимся все любовью христианскою. Отныне я ваш судья и защитник». Земскому собору Иоанн Васильевич предложил вновь пересмотренный и дополненный Судебник. Отличие этого Судебника от прежнего Судебника Иоанна III заключалось в том, что в нем были назначены строгие наказания правителям и судьям, виновным в неправедном суде и взяточничестве. Иоанн Васильевич позволил также городским и сельским жителям выбирать из своей среды доверенных лиц (старост и целовальников). Эти доверенные избранники народа должны были присутствовать на суде царских наместников и следить за решением дел. Выборным же людям были поручены раскладка и сбор податей, а также суд над ворами и разбойниками. В некоторых областях дозволено было жителям самим избирать излюбленных старост, которые и правили областью вместо царских наместников.

После земского собора, в 1551 году Иоанн IV Васильевич созвал и духовный собор.

Он состоялся под председательством митрополита Макария знаменитого книжника, составителя Великих Четьих Миней, которые содержали в себе все сокровища русской письменности до половины XVI в. Сам царь принимал деятельное участие в рассуждениях духовных отцов собора. Он обратился к церковному собору с пространной речью. В этой речи своей царь наметил главнейшие вопросы, о которых должен был рассуждать собор. В них он говорил о беспорядках в русской церкви, упадке народной нравственности, отступлении от церковного устава при совершении служб, о неправильном писании икон, порче книг, о невежестве народа и множестве суеверий, грубых пороков и языческих обрядов, существовавших в среде нашего народа и т.п. Собор внимательно отнесся к вопросам, предложенным царем. Он рассмотрел их, имел суждения и о других недостатках, существовавших в религиозно-нравственной жизни народа, и сделал целый ряд постановлений, в которых указывал меры и средства к исправлению замеченных недостатков. Все эти постановления изложены в ста (100) главах. Оттого и самый собор 1551 года принято называть Стоглавым. Как на главную и коренную причину всех недостатков, накопившихся в народной жизни, Стоглавый собор указал на крайний упадок просвещения в русском народе, его невежество. Это был совершенно справедливый приговор. Действительно, благодаря двухвековому рабству у татар, просвещение среди русского народа сильно пало: не было школ, не было книг, слишком мало было грамотных людей.

Вскоре после Стоглавого собора Иоанн IV завел было в Москве книгопечатню. Первые наши русские печатники – диакон Иоанн Феодоров и Петр Тимофеев Мстиславец – успели напечатать только (несколько церковно-богослужебных книг. Вскоре их обвинили в порче книг и даже в ереси, так что они принуждены были спасаться бегством. Но и после их бегства книгопечатание в Москве продолжалось.

Покорение Казани. Устроив несколько внутренние дела государства, Иоанн IV Васильевич обратил внимание на внешние дела.

Самую главную заботу для московского правительства в его время доставляли отношения к татарам. Золотая орда татарская, которая держала в подчинении у себя Русь 200 лет, была разрушена еще дедом Иоанна Васильевича – Иоанном III. Но от нее осталось еще наследие в виде татарских царств – казанского, астраханского и крымского. Отец Иоанна Васильевича много воевал с этими татарскими царствами. Самым сильным и беспокойным из них было казанское царство. Со времен Василия III в Казани постоянно боролись между собою две партии: московская, стоявшая за союз с Москвою, и крымская, державшая сторону Крыма. Борьба этих партий выражалась в частой смене ханов. Когда одолевала крымская партия и ставила своего хана, казанцы тотчас поднимались войною против Москвы. Московскому царству не было покоя от этих вторжений казанских татар в его владения. Иоанн IV Васильевич задумал покончить с таким беспокойным соседом.

Он решил завоевать Казань. Поход на Казань, устроенный им, был настоящим крестовым походом православной Москвы против мусульманского царства. На 2 октября 1552 года Казань была взята приступом. Тотчас после вступления в город, царь велел ломать в нем мечети и вместо них строить православные храмы. Этим было положено первое начало действительному обрусению целого татарского края. Вслед за Казанью была покорена и Астрахань (в 1556 г.), бывшая главным городом другого небольшого татарского царства, образовавшегося после падения золотой орды в устьях р. Волги.

Покорение Казани и Астрахани было одним из величайших деяний и славною заслугою Иоанна IV Васильевича для русского государства. Мало того, что оно освобождало русскую землю от беспокойных и хищнических соседей, оно предоставляло в распоряжение русского .предприимчивого народа целый обширный и плодотворный край, расположенный по Волге и ее притокам до самого Каспийского моря. Кроме того, покорение Казани, сильного татарского царства, наводившего прежде ужас на все население русского государства и заставлявшего иногда трепетать самую Москву, было само по себе великим героическим подвигом. Этот подвиг высоко поднял Иоанна IV Васильевича в глазах современников и в памяти потомков. Русский народ не мог забыть такой великой заслуги Иоанна Васильевича для государства и в своих песнях особенно прославил его, как завоевателя Казани. После покорения Казани и Астрахани оставалось еще одно татарское царство – крымское. Оно также доставляло много хлопот и беспокойств Москве. Крымские ханы нередко совсем неожиданно вторгались в пределы московского государства, производили в нем страшные опустошения и уводили с собою целые десятки пленников. Иоанн Васильевич принимал разные меры против подобных набегов: строил на южных границах своего государства крепости, делал засеки и посылал иногда легкие отряды войска, которые вместе с казаками спускались по Дону или по Днепру и опустошали крымские владения. В один из таких походов (в 1559 г.) русское войско успело пробраться даже до самого Крыма и освободить из татарской неволи многих русских пленников. Некоторые советовали Иоанну Васильевичу совсем завоевать Крым и присоединить его владения к своим. Но Иоанн Васильевич благоразумно воздержался от такого трудного предприятия. Покорение Крыма было делом невозможным в то время. Помимо того, что Крым находился очень далеко от Москвы и был отделен от нее обширными и трудно проходимыми степными пространствами, он еще находился под покровительством и защитою турецкого султана. Таким образом, воевать с Крымом значило воевать с Турцией. А для такой войны Русь была еще тогда недостаточно сильна. Да и помимо того у нее были другие, более неотложные и важные задачи: обрусение завоеванных уже татарских царств и получение доступа к Балтийскому морю.

Св. Гурий, Варсонофий и Герман. Иоанн IV Васильевич воевал с татарами не ради только войны. Он хотел обезопасить восточные границы своего государства от беспокойных соседей и подчинить этих последних русскому влиянию. Самым верным средством для утверждения русского влияния в завоеванном крае он совершенно справедливо считал распространение в нем христианской веры; поэтому, вслед за покорением Казани, Иоанн Васильевич поспешил открыть здесь особую епархию. В 1555 г. первым архиепископом казанским был избран святитель Гурий. Выбор этот был самый лучший. Святитель Гурий еще прежде заявил себя опытным просветителем народа и миссионером. Отправление его на епархию было обставлено необыкновенною торжественностью. Это был как бы новый духовный поход на казанское царство. Святителя Гурия проводили из Москвы, а равно и встречали во всех городах, лежавших на пути от Москвы до Казани, торжественным крестным ходом; новый святитель ехал в свою епархию с иконами, книгами, церковною утварью и богатою казною государя, предназначавшеюся на построение монастырей и церквей. Ему дан был подробный наказ, как обращать людей к истинной вере. Ему внушалось при этом привлекать к себе неверных только ласкою, заступлением перед властями, крестить только волею, а не насилием, печаловаться за подсудимых пред воеводами и судьями, обличать неправды судей, участвовать с ними во всех советах. Своим учением и добрым обхождением св. Гурий весьма благотворно действовал на покоренных инородцев и в 9 лет своего архиерейства обратил их в православие многие тысячи. Сотрудниками его в этом деле первоначального насаждения христианства в казанском крае были св. Варсонофий и Герман. Св. Варсонофий, благодаря своему знанию татарского языка и нравов татарских, был особенно полезным сотрудником св. Гурия. А св. Герман был его преемником и достойным продолжателем дела, начатого св. Гурием.

Ливонская война.

Иоанн Васильевич, подобно своему деду и отцу, желал иметь постоянные сношения с иноземными государствами Западной Европы. Эти сношения были необходимы для того, чтобы русские могли сделаться более просвещенным народом, А для того, чтобы иметь сношения с иноземными государствами, русскому народу необходимо было получить доступ к берегам Балтийского моря. Прежде русские владели этими берегами, но впоследствии они были отняты у русских ливонскими рыцарями. Ливонцы вместе с поляками старались препятствовать сношениям русского народа с другими государствами. Они не пропускали в Москву ученых и художников, которые могли бы принести русским просвещение и научить военному искусству и без того страшную для них Россию. Так они поступили и в 1547 г., когда уговорили немцев не отпускать к русским более 100 мастеров, нанятых нашим царем для различных работ. Иоанн Васильевич тогда решил объявить ливонцам войну.

Она началась (в 1558 г.) весьма успешно для русских. Русские опустошили ливонские земли и взяли 20 городов. За ливонцев вступился польский король, которому они отдались в подданство. Тогда Иоанн Васильевич объявил войну и полякам. Сначала и эта война с Польшею шла счастливо для русских. Русские овладели Полоцком. Польский король стал просить мира, причем отдавал русским Полоцк и завоеванные ими ливонские города. Для решения вопроса о войне Иоанн Васильевич созвал (в 1566 г.) земский собор, который положил продолжать войну. Война возобновилась, но уже без прежнего счастья для России. В Польше в это время умер король. Поляки избрали себе королем Стефана Батория, замечательного полководца. В то же самое время Иоанн Васильевич вынужден был объявить войну и Швеции. Поляки и шведы стали сильно наступать и теснить русских с двух сторон. Иоанн Васильевич решил просить мира, причем обратился за посредничеством к папе. Папа с радостью схватился за удобный случай и послал в Москву иезуита Антония Поссевина, который более говорил об унии, нежели содействовал заключению мира. Иоанн Васильевич решительно отверг предложение папы о соединении церквей и сам заключил мир с Польшей и Швецией. Русским пришлось уступить полякам и шведам некоторые из своих владений. Так неудачно окончилась ливонская война. Иоанн Васильевич больше всего сожалел о том, что он не овладел берегами Балтийского моря, которые были так нужны для России. Потерпев неудачу здесь, настойчивый царь завязал торговые сношения с англичанами при посредстве северного Белого моря.

Опричнина. Неудача в войне с ливонцами произвела сильное действие на Иоанна Васильевича. В это же время случилось и в семейной жизни его большое несчастие.

В 1560 г. умерла его любимая жена Анастасия Романовна, которую Иоанн Васильевич сильно любил и которая имела большое влияние на него. К этому же времени относится и удаление Иоанном Васильевичем от себя и от своего двора прежних его советников. При царе не стало Сильвестра и Адашева. Иоанн Васильевич охладел к своим прежним советникам за то, что они часто противоречили ему и иногда осуждали его действия и распоряжения. Особенно ему прискорбно было слушать обличительные речи Сильвестра, говорившего, что все несчастия, постигшие в это время царя, как-то: неудача в войне с ливонцами, болезни его самого, жены и детей, были Божиим наказанием ему за то, что он не послушал советов Сильвестра и начал войну с Ливонией. Но Иоанн все еще мирился с своими советниками и терпел их около себя, пока следующее событие совершенно не оттолкнуло его от них. Однажды царь сильно заболел. Не надеясь выздороветь, он выразил желание, чтобы бояре присягнули на верность его сыну – малолетнему Димитрию. Между боярами произошло разногласие. Одни хотели присягать, а другие, помня, что делалось в малолетство самого царя Иоанна Васильевича, отказывались. Сильвестр и Адашев вели себя в это время неискренно и не поддержали решительно больного царя. Царь неожиданно выздоровел. Тотчас после того он удалил от себя своих советников. Под влиянием всего этого, в характере царя начала замечаться резкая перемена. Он стал печален, задумчив и скрытен.

Скоро в царе начали обнаруживаться прежние недобрые качества его характера. Он стал казнить бояр. Кончилось тем, что подозрительный царь решил совсем оставить Москву и переселился в Александровскую слободу (в 1564 г.). Через месяц он прислал отсюда письмо митрополиту и всему народу, в котором извещал, что хочет отказаться от престола, так как бояре изменяют ему и не заботятся о государстве, а духовенство заступается за них и не дает царю наказывать их. Вся Москва пришла тогда в ужас. Стали просить царя, чтобы он не отказывался от престола. Иоанн Васильевич согласился, но с тем условием, что ему более не будут мешать расправляться с изменниками так, как он захочет. После того Иоанн Васильевич разделил все свое государство на две неравные половины: одну – большую – составляла земщина, которая была поручена в управление особым земским боярам; другая – меньшая – составляла его собственный двор, или т.н. опричнину. Эта последняя состояла из особо избранных царем людей, преданных ему вполне, большею частию незнатного происхождения. Они назывались опричниками, или кромешниками, и содержались доходами с некоторых областей и городов. Опричники давали особенную присягу служить одному царю, доносить на изменников, не знаться с земскими людьми, отказывались даже от родного отца и матери, чтобы знать одного только царя. Они ездили верхом на лошадях, украшенные собачьими головами и метлами, привязанными к седлам, в знак того, что они должны грызть царских лиходеев и выметать с русской земли измену.

Окруженный опричниками, царь устроил в укрепленной Александровской слободе свой двор наподобие монастыря. Он усиленно молился Богу, неопустительно посещал все церковные службы, сам читал и пел на клиросе. А в промежутках между службами и молитвою он усиленно казнил своих лиходеев – бояр, которых подозревал в измене. Всех, заподозренных в измене, хватали опричники, привозили в Александровскую слободу и здесь, после страшных пыток, предавали казни. Царь казнил не только бояр, но даже и своих ближайших родственников, напр., своего двоюродного брата. Однажды в запальчивости царь убил за противоречие своего сына Иоанна. Царский гнев иногда постигал целые города, в которых подвергались казням целые тысячи людей. Так, в это время своей жизни, Иоанн Васильевич со своими опричниками ходил в Великий Новгород, который был обвинен в намерении предаться польскому королю, и там в течении 6 недель производил страшные казни. Все эти казни, которыми царь Иоанн Васильевич выводил измену и утверждал самодержавие в России, произвели страшное действие на современников. За эти казни они и прозвали его Грозным царем.

Святой митрополит Филипп. В это печальное время жизни Иоанна Васильевича пострадал от его грозной руки митрополит Филипп. Положение митрополитов русских при Грозном было чрезвычайно трудное. Первым митрополитом при нем был Макарий. Он не дожил до учреждения опричнины. Преемник его, Афанасий, не выдержал ужасов времени и через год оставил кафедру по болезни. Следующий митрополит Герман еще до своего посвящения потребовал было решительно уничтожения опричнины. Но разгневанный царь выгнал нареченного митрополита из митрополичьего дома и вызвал в митрополиты соловецкого игумена Филиппа. Св. Филипп происходил из боярского рода Колычевых. В молодости своей он служил при дворе Василия III. Потом он удалился в монастырь и вел строго подвижническую жизнь. Его едва уговорили исполнить волю царя и принять предложенный высокий сан, с условием, не вступаться в опричнину. Но прошло всего только несколько месяцев, и митрополиту стало не под силу молчать, при виде жестокости царя и страшного своеволия опричников. Сначала митрополит уговаривал царя тайно, наедине; но потом, видя безуспешность таких увещаний, начал обличать царя публично. Однажды царь в одежде, присвоенной опричникам, подошел в церкви к святому Филиппу и попросил его благословения. Митрополит не дал благословения царю и сказал ему: «не узнаю царя в такой одежде, не узнаю его и в делах царства. Убойся суда Божия; мы здесь приносим Богу бескровную жертву, а за алтарем льется кровь неповинная». Царь стал грозить митрополиту, но в ответ на свои угрозы услышал от него следующие слова: «я пришлец на земле и готов пострадать за истину: где же вера моя, если умолкну». Царь затаил гнев против безбоязненного владыки. Скоро произошло между ними новое столкновение. Митрополит однажды увидел опричника, стоявшего в тафье (шапке в роде скуфьи) на голове во время чтения евангелия. Он обратил внимание царя на такое неблагочиние опричника. Но последний ловко спрятал головной убор, а царю объяснили, что митрополит нарочито сделал выговор царю, чтобы унизить его пред народом. Царь решился удалить св. Филиппа с митрополичьей кафедры. Нашлись клеветники с обвинениями на святого. Его судили и решили лишить сана. 8 ноября 1568 г. опричники буйною толпою ворвались в храм, где св. Филипп совершал литургию, сорвали с него архиерейские одежды, одели в лохмотья и с позором выгнали из церкви. Сначала его бросили в тюрьму, а затем послали в заточение в тверской Отрочь монастырь. Через год, проезжая мимо Твери, Иоанн Грозный послал одного из главных своих опричников – Малюту Скуратова взять благословение у св. Филиппа. Св. Филипп не дал благословения, и тогда опричник, как говорят, задушил праведного архипастыря.

Покорение Сибири Ермаком. Среди печальных событий последних лет жизни Иоанна Грозного, утешительным было одно только – покорение Сибири Ермаком. Сибирью называлось тогда обширное татарское царство, лежавшее за Уральскими горами по рекам Тоболу и Иртышу. Оно получило свое название от главного города – Сибири.

Русские северо-восточные поселения уже давно вошли в соприкосновение с Сибирью. Эти поселения предоставлялись московскими государями разным предприимчивым промышленникам, на известных льготных условиях. В числе таких богатых промышленников были братья Строгановы. Они, с разрешения царя Иоанна Грозного, заняли обширные пустопорожние земли по р. Каме, которые и обрабатывали и заселили русскими людьми. Для защиты от соседних инородцев, они строили маленькие крепости и содержали ратных людей. Больше всего русские поселения беспокоили шайки татарского сибирского хана Кучума. Для того, чтобы навсегда обезопасить свои поселения и промышленные предприятия от нападений сибирских татар, Строгановы решили, с согласия московского правительства, завоевать сибирское царство. Для этого они начали собирать войска. В числе других русских ратных людей они принимали к себе на службу донских вольных казаков. Один из них, Ермак Тимофеевич, снарядил, по поручению Строгановых, целый отряд и с ним пустился в Сибирь. Этот отряд был невелик, но зато был вооружен огнестрельным оружием. Это последнее навело ужас на сибирских дикарей, рассеявшихся при первой же встрече с русскими. Ермак завладел Сибирью, столицей Кучумова царства. После того одни сибирские дикари сами подчинились Ермаку, а другие были покорены им силою оружия. Утвердив свою власть в Сибири, Ермак снарядил особое посольство в Москву к царю Иоанну Грозному, с подарками ему и просьбой принять все сибирское царство под свою власть. Иоанн Васильевич милостиво принял посольство, простил казакам их прежние разбои, послал Ермаку свои царские дары и вместе отправил своих воевод для принятия сибирской страны в русское подданство. Иоанн Грозный был рад присоединению Сибири особенно потому, что это случилось после неудачной ливонской войны. Вскоре после того Ермак во время одной стычки с Кучумом был убит. Но русское владычество в Сибири утвердилось уже прочно и продолжало со временем распространяться далее до Восточного океана и границ Китая.

Царь Феодор Иоаннович. Иоанн Грозный скончался 18 марта 1584 года. После него осталось два сына: старший Феодор и младший Димитрий. Царем сделался старший из них, Феодор Иоаннович. По отзывам современников, он был слаб и телом и духом. Не отличаясь особенными способностями и не имея хорошей подготовки, так как и преемником отца по царствованию он сделался неожиданно, вследствие нечаянной смерти старшого брата своего Иоанна, Феодор Иоаннович тяготился делами государственного управления и большей частью устранялся от них. Большую часть времени он проводил в молитве, посещении церковных служб и путешествии по монастырям, будучи человеком глубоко религиозным. Государством управляли за него большей частью приближенные к царскому двору бояре. Сначала наибольшим влиянием на царя пользовались его родственники по матери, напр., дядя боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев, а также Шуйские, Мстиславские и другие бояре. Со времени же женитьбы Феодора Иоанновича на Ирине Годуновой, возвысился брат этой последней – Борис Федорович Годунов.

Годунов был человек умный и хитрый. Вошедши в доверие царя, он стал всем распоряжаться в государстве. Прежние советники царя попытались было устранить Годунова тем, что, при содействии митрополита Дионисия, хотели устроить развод царя с неплодною женою его – Ириною. Но Борис Годунов вовремя расстроил их заговор. Дионисий был низложен и заменен преданным Годунову митрополитом Иовом; бояре, враждовавшие против Годунова, были разосланы по разным отдельным городам. Еще раньше были отправлены в ссылку ближайшие родственники царя, напр., Нагие; между прочим брат Феодора Иоанновича, царевич Димитрий, вместе со своею матерью Мариею, был сослан в Углич. Тогда Борис Годунов сделался почти полноправным распорядителем русского государства. Он был опытен в государственном управлении. Ему удалось заключить счастливый договор с Швецией, которая возвратила России прежде завоеванные у нее города. При нем некоторые кавказские народы приняли подданство русское. С Англией Борис Годунов завел правильные торговые сношения, для чего устроил на Белом море Архангельскую гавань. От набегов крымских татар Борис Годунов старался обезопасить южные границы русского государства. Для этого он построил там новые городки и укрепления, в которых содержал готовое войско для отражения татарских набегов. Из внутренних распоряжений, состоявшихся при царе Феодоре Иоанновиче, при главнейшем участии Бориса Годунова, особенно замечательно прикрепление крестьян. До того времени крестьяне составляли в России свободное сословие землепашцев. Они жили на землях, отведенных дворянам и боярским детям, и, пользуясь землею помещиков, обязаны были часть времени работать на помещика и сверх того платить известные повинности в пользу государства. Если крестьяне были почему-либо недовольны своим помещиком, то они могли пользоваться «правом свободного перехода», т.е. по окончании полевых работ у одного землевладельца, после осеннего Юрьева дня (26-го ноября), они имели право переходить на земли другого хозяина. Это право свободного перехода было выгодно только одним богатым владельцам земель, мелкие же помещики и государство терпели от него ущерб. Поэтому Борис Годунов убедил царя Феодора Иоанновича издать запрещение крестьянам переходить от одного помещика к другому, под страхом суровых взысканий (1597 г.). Это прикрепление крестьян к земле было полезно в некоторых отношениях. Но в то же самое время оно послужило началом развившегося впоследствии у нас крепостного права.

Учреждение патриаршества. При царе Феодоре Иоанновиче в Москве было учреждено патриаршество.

Событие это не вносило ничего существенно нового в жизнь русской церкви. Оно имело важное значение в том отношении, что возвышало первосвятителя русской церкви и положение этой последней в ряду других православных церквей. Наша северо-восточная русская церковь (московская митрополия) сделалась независимой от константинопольского патриарха еще с половины XV в., когда русская церковь разделилась на две митрополии: московскую и киевскую. В то время, как киевская митрополия находилась в подчинении у константинопольского патриарха, московская митрополия была самостоятельна. Московский митрополит и избирался и посвящался собором русских архиереев без всяких сношений с константинопольским патриархом. По мере того, как увеличивался объем русской церкви и возвышалось ее положение, как единственной самостоятельной православной церкви, существовавшей в независимом и могущественном русском царстве, возвышалось и значение нашего первосвятителя – митрополита. Сами восточные патриархи признавали его во всем равным себе. Самое положение московского государства требовало возвышения нашего первосвятителя на степень патриарха. Со времени Иоанна Грозного московские великие князья, принявшие царский титул, стали помазываться на царство особым чином. В Москве думали, что царя должен помазывать на царство патриарх. К тому же в конце XVI в. произошли события в Москве, показавшие наглядно все неудобство того, что у нас не было патриарха. К нам в это время начали приезжать восточные патриархи. Хотя наши митрополиты и считали себя во всем равными патриархам, но тем не менее, по церковному чиноположению, они должны были занимать низшее место сравнительно с патриархами и отдавать им подобающее уважение. В Москве нашли это неудобным и потому стали заботиться об учреждении патриаршества.

В конце 1588 г. в Москву приехал за милостынею константинопольский патриарх Иеремия II. Борис Годунов, по поручению благочестивого царя Феодора Иоанновича, стал просить патриарха Иеремию учредить у нас в Москве патриаршество. Иеремия сначала, по разным соображениям, не соглашался, но потом уступил настойчивым просьбам русских и поставил нам патриарха (1589 г.). Впоследствии все патриархи утвердили учреждение патриаршества в России своею грамотою и признали нашего патриарха пятым в ряду других восточных патриархов.

Патриарх Иов. Первым нашим патриархом был Иов. До возведения в патриархи, он был митрополитом в Москве. Патриарх Иов много и с успехом потрудился над благоустройством русской церкви в ее новом положении. Он заботился особенно о распространении христианства среди языческого населения России, об исправлении богослужебных книг и поддержании благочиния в духовенстве и народе русском. К сожалению, спокойная деятельность его по благоустройству русской Церкви была прервана наступившим скоро у нас Смутным временем. Во время московской смуты патриарх Иов явил себя великим патриотом. Он со всею возможною силою боролся против самозванцев. Он посылал грамоты свои в Западную Русь с увещанием не верить Лжедимитрию, рассыпал такие же грамоты по всей России, в которых доказывал, что Лжедимитрий – не кто иной, как беглый монах Григорий Отрепьев, и предал последнего публичной анафеме. Патриаршество Иова окончилось со вступлением первого самозванца в Москву. По приказанию его, патриарх Иов был низложен и сослан в Старицкий монастырь, где и скончался в 1607 г.

Убиение царевича Димитрия. У царя Феодора Иоанновича был младший брат – царевич Димитрий. Так как Феодор Иоаннович был бездетен, то царевич Димитрий считался его наследником и мог сделаться его преемником на царском престоле. Царевич Димитрий с матерью своею жил в Угличе. 15 мая 1591 г. он неожиданно, во время игры во дворе, умер. Народ заподозрил в смерти царевича некоторых лиц, будто бы подосланных Борисом Годуновым зарезать царевича Димитрия. Жители Углича, сбежавшиеся по набатному звону во двор, где умер царевич, убили заподозренных лиц. Когда весть об этом страшном событии достигла Москвы, то царь Феодор Иоаннович сильно смутился. Он горько оплакивал смерть брата и даже сам хотел ехать в Углич. Но Борис Годунов отговорил его от этого намерения. По предложению Годунова, была отправлена в Углич особая комиссия из духовных лиц и бояр, которая должна была расследовать дело. Следователи донесли царю Феодору Иоанновичу и его думе, что царевич Димитрий сам накололся ножом в припадке падучей болезни, а жители Углича, по наговору Нагих, убили ни в чем неповинных людей. За это мать царевича, Марию Нагую, жену Грозного, постригли в монашество, с именем Марфы, и заключили в монастырь, братьев ее посадили в тюрьму, а жителей Углича переселили в Сибирь. Но народная молва продолжала считать главным виновником смерти царевича Димитрия – Бориса Годунова. Убиение царевича Димитрия принесло величайшее несчастие русской земле. С его смертию прекратился царский род. А это было одним из поводов к возникновению в нашем государстве великой смуты.

VIII. Юго-западная Русь под владычеством Польши

В то время как северо-восточная Русь, под управлением московских царей, успела освободиться от татар и продолжала крепнуть и расти, юго-западная Русь, по прежнему, находилась в польской неволе.

Эта неволя началась еще с того самого времени, как западно-русские области вместе с Литвою вошли в состав соединенного польско-литовского государства. Поляки всеми возможными мерами старались прикрепить к своему государству русское православное население юго-западной Руси. Русское дворянство они привлекали на свою сторону больше всего правами, которые они, на основании городельского постановления (1413 г.), давали только тем русским дворянам, которые меняли свою родную православную веру на католичество. К сожалению, таких охотников – изменою родной вере купить себе права и преимущества – среди русских дворян с течением времени находилось все больше и больше. Кроме прав и разных гражданских преимуществ, русских дворян привлекал еще внешний блеск польского государства. Но дворянство составляло только незначительное меньшинство среди многочисленного населения западно-русских областей, входивших в состав польско-литовского государства. Поляки старались и другие классы русского населения этих областей ополячить и окатоличить. Лучшим средством для окатоличения и ополячения городского населения они признали введение во всех западно-русских городах такого же устройства, какое было в польских городах. Это устройство было известно под именем Магдебургского права, так как оно было заимствовано поляками из немецкого города Магдебурга. Город, получивший магдебургское право, пользовался самоуправлением. Граждане из своей среды избирали градоправителей, т. наз. бургомистров и советников, т. наз. ратманов. Бургомистры и ратманы, в свою очередь, подчинялись особому градоначальнику, который назывался войтом и которого назначал король из среды дворян. Ремесленники в западно-русских городах, имевших магдебургское право, получили также особое устройство, по образцу немецкого. Они разделялись на особые сообщества, или товарищества, называвшиеся цехами. Были цехи кузнецов, столяров, сапожников и т.д. Каждый цех подчинялся своему особому выборному управлению, имел особые права и свое особое знамя. Благодаря магдебургскому праву, в жизнь и устройство жителей западно-русских городов начали проникать многие обычаи и формы, заимствованные из польского гражданского права и судоустройства.

Несмотря на все такие меры, принимавшиеся поляками к ополячению русского населения Западной Руси, это последнее и в XV и XVI веках продолжало крепко держаться своей народности.

Главною опорою русской народности служили в Западной Руси вера православная и язык русский. Несмотря на частные измены, большинство западно-руссов и в это время не только твердо держалось своей народности и своего языка и веры, но и принимало нарочитые меры к тому, чтобы укрепить их и сохранить и на будущее время.

Союз между Польшею и Литвою всецело основывался на единстве верховного правителя – короля. Русские люди, преданные своей вере и народности, пользуясь благорасположением к Литве и Руси последних польских королей из рода Ягайла (Сигизмунда I и Сигизмунда II Августа), домогались особенно того, чтобы в Литве был свой особый, отдельный от Польши великий князь. Так, в 1526 г. высшие литовско-русские чины просили короля Сигизмунда I дать им на великое литовско-русское княжество своего сына Сигизмунда Августа. Они при этом говорили так: «когда великое княжество будет иметь свою корону, тогда нельзя будет присоединить его к короне польской, потому, что эта корона не может быть вплетена, т.е. включена в другую корону. Тогда панам великим нельзя будет домогаться, чтобы это наше государство было унижено и присоединено к ним, но будет равное братство и приязнь за одно против каждого неприятеля». Король Сигизмунд I исполнил эту просьбу литовско-русских чинов, но не вполне. В 1529 г. он привез своего сына в Вильну, провозгласил его великим литовско-русским князем, но не надел на него короны и не оставил его в Литве. Заботились литовско-русские патриоты также и о том, чтобы свое народное управление и судоустройство оградить от влияния польского. Им удалось составить общий свод законов для всех земель литовско-русского государства, который и был утвержден в том же 1529 г. под названием статута. Литовско-русский статут значительно содействовал обособлению Литвы и Западной Руси от Польши. Статут был составлен на основании литовско-русского права. Он был написан на русском языке. Польшу этот статут признавал страною чуждою, а поляков – иноземцами, которые не имели даже права занимать общественные должности и приобретать земли в Литве и Западной Руси. Если бы, напр., поляк женился на девице, или вдове из литовцев, или русских, то он мог получить приданое только деньгами, но не родовым имением литовско-русских фамилий. Если же, несмотря на статут, поляки захватывали какие-либо общественные должности, или земельные владения в Литве и Западной Руси, то литовско-русские дворяне протестовали против этого и жаловались королю на сеймах. Король большею частию вынуждался слушать эти жалобы и исполнял законные просьбы своих литовско-русских подданных. Литовско-русские дворяне доходили в своем стремлении к обособлению от Польши даже до того, что не позволяли, чтобы польские чиновники, сопровождавшие короля во время его поездок в Литву и Западную Русь, переезжали границу; если же они въезжали с королем в Литву и Западную Русь, то рассматривались, как гости и чужеземцы. В 1544 году король Сигизмунд I, уступая настойчивым просьбам своих литовско-русских подданных, передал управление литовско-русским государством своему сыну Сигизмунду II Августу. Последний переехал в Вильну и отсюда стал управлять своим государством. При Сигизмунде II Августе получили силу и влияние лучшие литовско-русские дворянские роды. Теперь все русское получило заметный перевес над польским в Литве и Западной Руси. Заботами литовско-русских патриотов статут был пересмотрен и исправлен, с разрешения Сигизмунда II Августа. К сожалению, такие порядки в Западной Руси продолжались недолго. В 1548г. умер Сигизмунд I, и королем сделался его сын, Сигизмунд II Август, который под своею властию соединил снова Польшу, Литву и Западную Русь.

Люблинская уния и польское влияние в юго-западной Руси. Сигизмунд II Август, как бывший великим литовско-русским князем, сам лично сочувствовал литовским и русским своим подданным. К этому его располагало еще и то, что он женитьбою своею на княжне Радзивилл породнился с одною из самых знатных литовских фамилий. Но и он не мог ничего сделать против начавшегося среди поляков усиленного стремления к окончательному соединению Литвы и Западной Руси с Польшею.

К тому же он обладал очень слабым характером. Между тем у поляков явились весьма серьезные побуждения к тому, чтобы решительно добиваться совершенного соединения Литвы и Западной Руси с Польшею. Сигизмунд II Август был бездетен. С его смертию прекращался королевский род Ягайлы. А этот королевский род служил главною и почти единственною связью между Польшей и литовско-русским княжеством. Поляки серьезно опасались, чтоб со смертию бездетного короля их – Сигизмунда II Августа, не порвалась эта связь, и Литва с Западной Русью не отделилась от Польши. Поэтому польские магнаты стали придумывать разные средства к тому, чтобы закрепить связь между Польшею и Литвою. Сначала в 1564 г. слабохарактерный Сигизмунд II Август на одном из сеймов объявил, что он, как государь Ягайлова дома, отрекается от своих наследственных прав на литовско-русское государство в пользу польского государства. Такой поступок короля сильно смутил и опечалил литовцев и русских. Они справедливо видели в этом начало своей кабалы и неволи, в которую хотела обратить их Польша. Поляки, действительно, теперь еще решительнее стали стремиться к подчинению Литвы и Западной Руси своему государству. Польша нарочито побуждала Литву к войне с Москвою, но сама нисколько не помогла ей. Этим Польша хотела ускорить окончательное соединение Литвы с собою.

Подготовив это соединение, поляки, наконец, принялись за дело решительно. 10 января 1569 г. в г. Люблине был назначен съезд польских, литовских и русских чинов для обсуждения вопроса о совершенном соединении литовско-русского государства с Польшею.

Король, по проискам поляков, был главным сторонником этого соединения. Он сам явился на съезд. Польских магнатов съехалось сюда гораздо больше, чем литовских и русских. Между литовскими и русскими дворянами в это время не было уже такого единомыслия, как прежде. Поляки ловко воспользовались этим. Они разъединили своих противников и начали их привлекать на свою сторону частями и постепенно. Литовские паны, которых было больше, оказали более сильное сопротивление и даже начали разъезжаться из Люблина, не желая соединения Литвы с Польшею. Тогда поляки принялись за русских, которых было меньше и потому с ними легче было справиться. Ласками и обещанием всяких наград и угрозами за сопротивление поляки добились того, что представителя юго-западных русских областей, напр. Полесья, киевского, подольского и Волынского края, присягнули на унию, т.е. окончательное гражданское соединение этих областей с Польшею. После того полякам уже легко было справиться и с литовцами. Последние также приняли унию, хотя после весьма продолжительного и упорного сопротивления, затянувшегося на шесть месяцев.

Только 1 июля 1569 года совершилась Люблинская уния. Польские паны ликовали. Много и красно они говорили о своей Люблинской унии. Они прославляли ее, как такое соединение, которое состоялось свободно, непринужденно, на правах равенства соединившихся народов – польского и литовского, и которое обещало мир, могущество, славу и счастие обоим народам. Но такою Люблинская уния была только на словах, а не на деле. На деле она велась лестью и насилием, совершилась под воздействием угроз отнятия имений и должностей у тех, кто не соглашался на унию.

Люблинская уния сильнейшим образом содействовала преобладанию польского влияния в Литве и в Западной Руси. На основании соединения Люблинского, поляки получили право занимать должности и приобретать имения в Западной Руси. Они с великою охотою стали пользоваться этим правом. Поэтому со времени Люблинской унии в западно-русских областях стали во множестве появляться польские чиновники и помещики. Вместе с ними в западно-русских областях начали появляться и приобретать силу польские обычаи, польская речь и т.п. Некоторые из западно-русских областей (северо-западные) сохранили и после Люблинской унии, по крайней мере, право иметь свое войско и пользоваться своими законами; другие (юго-западные) из них были теперь прямо присоединены к Польше, получили одинаковые с нею законы и правительственные учреждения. При таких условиях, западно-руссам стало гораздо труднее теперь, чем прежде, отстаивать свою веру православную и народность русскую. Поляки, несмотря на свое обещание, данное при заключении Люблинской унии не касаться веры и народности русских, теперь стали особенно ополячивать и окатоличивать Западную Русь.

Брестская церковная уния. Прямым и естественным продолжением Люблинской унии была Брестская уния, совершившаяся в 1596г. в г.Бресте Литовском. Люблинская уния была гражданским соединением Западной Руси с Польшею, а Брестская уния, по крайней мере, по расчетам поляков, должна была служить церковным соединением Западной Руси с Польшею.

Такая тесная связь Брестской церковной и Люблинской гражданской унии совершенно понятна. Главным препятствием к гражданскому соединению Литвы и Западной Руси с Польшею служило вероисповедное различие. Русский народ крепко держался своей православной веры и потому сторонился католической Польши и больше льнул в сторону православной Москвы. Поэтому польское правительство так усердно и заботилось о том, чтобы православный русский народ сделать католическим. Высшее дворянство русское поляки привлекли в католичество обещанием ему прав и привилегий. Со времени Люблинской унии, они стали употреблять еще и другие средства для достижения той же самой цели. Так, польское правительство призвало в Литву и Западную Русь католических монахов – иезуитов. Иезуиты были призваны в Литву сначала для борьбы с протестантством, которое незадолго пред тем явилось в Западной Европе, как протест против многих и разных злоупотреблений в католической церкви, и успело уже проникнуть в Литву, где оно особенно сильно начало распространяться среди знатных литовских дворянских фамилий. Иезуиты умело взялись за дело, для которого они были призваны в Литву. Они начали открывать свои школы, в которых воспитывали подрастающее поколение в строго католическом духе. Школы их были устроены весьма хорошо и потому стали приобретать себе сочувствие среди литовцев. Кроме того, торжественным богослужением, проповедью и сочинениями, направленными против протестантства, иезуитам удалось возвратить многие литовские роды из протестантства в католичество. Покончив с протестантством, иезуиты принялись затем за православных. Легче всего им было действовать на русское православное дворянство, которое и прежде сравнительно легче меняло свою православную веру на католическую, ради разных привилегий. Но, к счастью, не все русские дворянские роды были такими. Среди них находилось много и таких, которые ни за какие блага и преимущества не желали менять православие на католичество, и даже, наоборот, готовы были до самоотвержения защищать его. Горожане и простой русский народ поголовно держались православия. Тогда иезуиты, убедившись, что русский народ нельзя прямо обратить в ненавистное ему латинство, придумали другой способ для достижения той же цели. Они стали постепенно распространять в среде западно-русского народа мысль об унии, т.е. соединении православной Церкви с латинскою под одним общим главою – римским папою. Они говорили, что в такой унии нет ничего преступного, в принятии ее не содержится никакой измены своей вере. Вся уния, по их уверению, будет состоять единственно в том, что православные западно-руссы признают своим главою и духовным начальником римского папу, а затем все остальное, как-то: вера, обряды, богослужение и пр., останется у них прежнее, без всякой перемены. А между тем за такую, по-видимому, малую уступку иезуиты обещали православным великие, разумеется, мнимые блага: равенство с католиками, свободу от всяких преследований и др. На самом деле иезуиты вовсе не рассчитывали давать таких благ православным западно-руссам. Они думали, что православные, сделавшись униатами, не остановятся на полдороге и перейдут затем в латинскую церковь. Таким образом, иезуиты и все вообще те которые подготовляли в Западной Руси унию, смотрели на эту последнюю, как на временную меру, как на мост, чрез который они думали перевести православных западно-руссов из православной Церкви в католическую. Мысль об унии, пущенная иезуитами в западно-русский православный народ, нашла в нем, к сожалению, многих сторонников. Православная западно-русская Церковь находилась в то время в очень печальном положении. Польские короли, как католики, сделали все для того, чтобы расстроить ее. Польским королям принадлежало, между прочим, право назначения на епископские и другие высшие церковные должности. Пользуясь этим правом, они проводили на означенные должности, людей, часто совсем недостойных, в лучших случаях совершенно неподготовленных и нерасположенных к исполнению тех обязанностей, какие на них возлагались. Благодаря этому, среди православных архиереев и вообще православного западно-русского духовенства появилось много недостойных лиц. К тому же главным начальником западно-русской Церкви оставался и теперь, как и прежде, константинопольский патриарх. Константинопольские патриархи никогда лично не посещали западно-русской православной Церкви, не следили за деятельностью ее митрополитов, архиереев и всего вообще духовенства. Это, в свою очередь, содействовало появлению некоторых беспорядков и неустройства в западно-русской православной Церкви. Между тем в 1589 году, константинопольский патриарх Иеремия II посетил западно-русскую православную Церковь. Ему указали и сам он заметил в ней много беспорядков и неустройства. Патриарх сделал некоторые распоряжения с целию исправления этих беспорядков: переменил митрополита, назначил своего наблюдателя за деятельностью архиереев, предоставил некоторые особенные права мирянам, напр. братствам и т.п. К сожалению, эти меры не исправили беспорядков, а между тем среди самих православных западно-руссов, посеяли вражду, несогласие и разделение. Все это еще более содействовало подготовлению иезуитами всего необходимого для введения в Западной Руси унии. В своих книгах, которые они стали во множестве писать и распространять среди православных западно-руссов, иезуиты делали разные нападки на православную Церковь, обвиняли константинопольских патриархов в недосмотре, духовенство в небрежном отношении к своим обязанностям и т.д. Теперь и среди православных западно-руссов стали находиться лица, которые сочувствовали унии, напр., князь Константин Острожский и др. Правда, они понимали унию не так, как иезуиты. Они смотрели на унию как на добровольное, братское соединение всей восточной православной Церкви с западною латинскою церковью. Они допускали даже признание папы главою объединенной церкви, но вместе с тем желали полного сохранения неповрежденной православной веры, обрядов православных и т.д. Но находились, к сожалению, среди православных западно-руссов и такие, которые сознательно соглашались на унию в том виде, как предлагали ее иезуиты. Между прочим, два западно-русских, православных епископа – луцкий – Кирилл Терлецкий и владимиро-волынский – Ипатий Поцей прежде других сделались сторонниками унии. Их побуждали к этому некоторые личные соображения и, между прочим, боязнь потерять свои места. Эти два епископа успели склонить на свою сторону и еще некоторых других. Митрополит пока не соглашался с ними, но, по слабости характера, и не противодействовал им. Королем в Польше был тогда Сигизмунд III, который сам был воспитанником иезуитов и потому во всем покровительствовал им. Кирилл Терлецкий и Ипатий Поцей подали ему от имени всех епископов западно-русской православной Церкви заявление о своем согласии подчиниться римскому папе, если всей западно-русской православной Церкви будут оставлены вера, обряды и богослужение на славянском языке, а епископам ее будут даны права, равные с правами католических епископов. Король с радостью принял такое заявление епископов, охотно дал им обещание исполнять все их желания и даже силою заставил митрополита принять сторону епископов. Тогда митрополит и епископы, задумавшие принять унию, обратились с посланием к своей пастве, надеясь, что она вся пойдет за ними. К счастью, среди мирян, особенно между знатнейшими дворянами нашлись такие, которые, соглашаясь на принятие унии с латинскою церковью, настаивали, чтобы об этом была спрошена вся восточная православная Церковь, все восточные и московский патриархи, и только с их согласия было принято окончательное решение. Но такой оборот дела, при котором, разумеется, не могла состояться затея иезуитов, не соответствовал видам епископов – сторонников унии. Последние решили действовать самостоятельно и продолжали тайно сноситься с иезуитами. Об этом узнали ревнители православия. Один из них – князь Константин Острожский написал и разослал повсюду послание, в котором разоблачал намерения и действия митрополита и епископов – сторонников унии. Последние тогда увидели, что медлить нельзя.

В конце 1595 г. Кирилл Терлецкий и Ипатий Поцей тайно отправились в Рим и там осмелились от лица всего русского духовенства и народа просить папу о принятии западно-русской православной Церкви под свое верховное главенство. Папа охотно согласился исполнить просьбу самозванных представителей православной западно-русской Церкви, которые принуждены были при этом прочитать публично искаженный символ веры. Когда об этом поступке Кирилла Терлецкого и Ипатия Поцея узнали в Западной Руси, то все были возмущены. Князь Острожский и другие православные западно-русские дворяне, бывшие на сейме в Варшаве в 1596 г., потребовали от короля Сигизмунда III, чтобы он лишил места епископов, изменивших православной вере и позволивших себе самовольные действия. Король не сделал этого, но поручил митрополиту киевскому созвать церковный собор в г.Бресте Литовском, для рассмотрения дела относительно введения унии в западно-русской Церкви. В октябре 1596 г. состоялся, действительно, собор. Православные, собравшиеся в Брест, сразу разделились на две неравные половины: одна – большая – собралась под председательством экзарха константинопольского патриарха, как главного архипастыря западно-русской Церкви, архиепископа греческого Никифора, а другая – меньшая – имела у себя во главе митрополита и епископов, принявших унию. Собор, бывший под председательством патриаршего экзарха, несколько раз приглашал к себе митрополита и епископов – униатов, но они не пожелали явиться. Тогда православные провозгласили их лишенными сана, а самую унию отвергли. Униатское собрание, в свою очередь, предало проклятию все православное духовенство, не пожелавшее принять унию, и открыто провозгласило унию с латинскою церковью, обратившись ко всему православному западно-русскому населению с воззванием, приглашавшим его принять унию. Так хитростью, обманом и лестью совершилась и проклятиями началась пресловутая Брестская церковная уния.

Преследования православия. Уния хитростью и насилием была навязана западно-русской православной Церкви. Народ западно-русский ненавидел унию и не желал принимать ее. Поэтому, распространение унии в Западной Руси, как и самое введение ее, совершалось путем насилий, принуждения и преследований. Преследованиям, прежде всего, подверглись первые противники унии и защитники православия.

Так, патриаршего экзарха, архиепископа Никифора король Сигизмунд III потребовал для суда на сейм, происходивший в Варшаве в 1597 г. Тут взвели на него разные обвинения и клеветы, будто он – самозванец, турецкий шпион, не имевший никакого полномочия от вселенского патриарха. Архиепископ Никифор защищался сам. Защищал его пред королем и князь Острожский, который отстаивал при этом и все дело православного собора в Бресте, как дело законное и справедливое. В сильной речи кн. Острожский напоминал королю его клятвенные обязательства уважать права православной Церкви в Западной Руси, говорил о своих и всего православно-русского дворянства заслугах королю и государству, просил справедливости для невинно-судимого Никифора, грозил, наконец, судом Божиим за неправду. Но все было напрасно. Никифора осудили, заключили в крепость, где он и умер мучеником. Это была первая жертва латинско-польской и униатской неправды, совершенной в обиду православному Востоку, у которого нашла себе помощь Западная Русь в борьбе с унией. Для того, чтобы совсем лишить Западную Русь этой помощи, король Сигизмунд III издал вскоре указ, которым повелевалось не пропускать в Западную Русь никаких пришельцев и посланцев с Востока, а тех, какие явятся, гнать и преследовать. Сильным преследованиям от латинян и униатов подверглись и те два епископа западно-русские – львовский Гедеон Балабан и перемышльский Михаил Копыстенский, которые остались верными православию. Тотчас же после Брестского собора, 10 октября 1596 г. митрополит – униат объявил окружною грамотою по всей митрополии, что епископы львовский и перемышльский, равно как и все вообще архимандриты, игумены, протопопы и священники, не последовавшие за ним в унию, преданы проклятию и лишены сана навсегда, и потому православные не должны признавать их за своих епископов и вообще за своих духовных отцов, как проклятых, а кто станет их признавать, тот сам да будет проклят со всеми своими детьми. Король не только подтверждал это незаконное распоряжение митрополита – изменника, но и с своей стороны издал (15 декабря 1596 г.) приказ всем православным западно-русским, чтобы они не признавали Гедеона Балабана и Михаила Копыстенского своими епископами и не имели с ними никакого общения, как с низложенными и проклятыми. Трудно было, разумеется, двум оставшимся православным епископам проходить свое служение при таких обстоятельствах. Но они не унывали. Они смело и решительно боролись с униатами, дружно поддерживаемые своими пасомыми и ревнителями православия, подобными напр., князю Константину Острожскому. Опираясь на эту поддержку, они старались не допускать вторжения в свои епархии униатских митрополитов. Особенно Гедеон, епископ львовский, отличался силою духа, ревностью в борьбе с отступниками и заботами о всей православной западно-русской Церкви. На это он имел право по званию патриаршего экзарха, каковое звание дал ему вселенский патриарх. Он поставлял диаконов, священников, игуменов и архимандритов не только для своей епархии, но и для других западно-русских епархий, в которых епископами были униаты, не признававшиеся тамошними православными жителями. Безбоязненно он и сам посещал такие епархии, совершал в них освящение церквей, антиминсов и рукоположения в священные должности. За это на него страшно злобились латиняне и униаты. Особенно восставал против него такой ревнитель унии, как Ипатий Поцей, который вскоре сделан был униатским митрополитом. Он жаловался на Гедеона то королю, то папе, а по временам издавал грозные проклятия на него. Но все было напрасно. Гедеон твердо стоял на своем месте и устоял в своем долге до конца жизни. Как мудрый и ревностный архипастырь, Гедеон наставлял, утешал и укреплял в вере православных своей и других епархий своими окружными посланиями. Кроме того, отчасти по собственной ревности, отчасти по указаниям восточных патриархов, он устроил в своей епархии высшую школу для православных, завел книгопечатню, издавал церковные и учительные книги. Все это он делал для того, чтобы предохранить православных от совращения в унию. Когда в 1607 г. ревностный архипастырь скончался, то латиняне и униаты употребили все усилия к тому, чтобы отнять у православных львовскую епархию. Но это им не удалось. Православные отстояли свою епархию и избрали преемником Гедеону верного и благочестивого Иеремию Тиссаровского, который впоследствии, по смерти Михаила Копыстенского, епископа перемышльского, долгое время оставался единственным православным епископом на всю Западную Русь. Таким же гонениям и преследованиям подвергался и Михаил Копыстенский, по смерти которого униаты, к великой обиде православных, захватили в свои руки его епархию, и Иеремия Тиссаровский. Больше всего униаты стремились к тому, чтобы совсем лишить православную западно-русскую Церковь епископов. В таком случае они рассчитывали совсем уничтожить православие в Западной Руси. Но и православные сознавали опасность, какая угрожала им, в случае лишения епископов. Поэтому они особенно берегли своего единственного архиерея Иеремию Тиссаровского, которому помогали, особенно в поставлении священников, православные архиереи, приезжавшие в Западную Русь с Востока.

Еще более тяжким преследованиям подвергли униаты православных священников. Их мучили, били, лишали мест и доходов, желая таким образом обратить их в унию.

Во Владимире Волынском при церкви святого Василия был твердый в православии священник Мартин. Он безбоязненно совершал церковные службы для своих православных прихожан, несмотря на то, что в том же городе жил величайший ревнитель унии Ипатий Поцей. Последний страшно злобствовал на православного пастыря, но до времени терпел его. Но вот что совершилось в 1600 г. накануне праздника Рождества Христова. Священник Мартин служил заутреню. Вдруг, внезапно ворвались в церковь с шумом и криком до 20 вооруженных слуг Поцея, схватили священнослужителя и повлекли его к Поцею. Поцей, прежде всего, собственноручно ударил его в лицо, потом, вошедши в самую церковь и ставши на амвон, приказал представить ему священника Мартина в полном облачении и с чашею в руках. Поцей сам отобрал у него чашу, велел снять с него священнические одежды и, взяв ножницы, остриг ему голову на 4 стороны, поручив диакону выстричь ее всю. Подобным образом и главный сообщник Поцея, Кирилл Терлецкий, епископ луцкий, делал невероятные насилия и допускал жестокие преследования православных священников в своей епархии. Так, близ Луцка при монастырской Спасской церкви был благочестивый священник Стефан Добрянский. Он еще на Брестском соборе 1596 г. явил себя смелым противником унии и ее защитника – Кирилла Терлецкого. Непоколебимо противился он унии и после, когда Кирилл стал силою вводить ее в церквах г. Луцка. Потому православные из города стали обращаться к нему с духовными требами. Тогда жестокий униатский владыка подослал своих людей, которые подстерегли священника Стефана, когда он возвращался из города в свою церковь, схватили его и спустили под лед в р. Стырь. Православные занесли жалобу на Кирилла Терлецкого, подтвердили ее свидетельскими показаниями об убийстве, но справедливого суда так и не дождались.

Преследования униатами православного духовенства имели главною своею целью то, чтобы отнять у православных их церкви и монастыри. Особенно желали они отнять у православных побольше их монастырей. Но и православные, понимая, какое великое значение имеют монастырские обители, особенно древния и славившиеся своими святынями, сколько могли, отстаивали свои монастыри.

Особенно прославилась в этом подвиге Киево-Печерская лавра. Король Сигизмунд издал приказ о взятии лавры и ее имений под власть униатского митрополита Михаила Рагозы, желая тем наградить его за содействие унии и насадить унию в самой лавре. Король посылал даже несколько раз своих чиновников для отобрания лавры у православных и передачи ея митрополиту – изменнику. Но лаврская братия, во главе со своим архимандритом Никифором Туром, каждый раз мужественно отражала посланных короля, не допустила их даже и в ограду лавры, сказав им: «знаем, зачем вы приехали и какие листы имеете от короля; тех листов и видеть и слышать не хочем, и монастырь наш будем крепко охранять. Король ничего не имеет до нас, и мы не должны слушать его, так как он нарушает наши права и вольности». Так же мужественно защищался от унии Киево-Печерский монастырь и при следующем архимандрите благочестивом и просвещенном Елисее Платенецком. Со временем за лавру вступилось православное дворянство киевской области. Оно добилось того, что король отменил свое распоряжение о передаче лавры униатскому митрополиту. Король даже просил папу, чтобы и он отменил свою буллу (грамоту) о том же самом. И папа, как это ему ни неприятно было, должен был уступить просьбе короля. Так Киево-Печерская лавра – древнейшая и славнейшая православная обитель не досталась униатам и никогда не была в их власти. Не дались в руки униатам и другие киевские монастыри: Михайловский, Пустынно-Никольский, Кирилловский, Межигорский. Но зато иные, как напр., Выдубицкий под Киевом, Троицкий в Вильне, Троицкий в Слуцке и др., были силою захвачены униатами.

Трудно затем и перечислить все те обиды и притеснения, гонения и преследования, каким латиняне – униаты подвергали православное население Западной Руси, особенно простой народ, после введения Брестской церковной унии. Вот как изображал эти преследования во всеуслышание на Варшавском сейме в 1620 г., в присутствии короля, посол от волынского русского дворянства, знаменитый ревнитель православия Лаврентий Древинский. «Уже в больших городах», – говорил он, – «церкви запечатаны, имения церковные расхищены, в монастырях вместо монахов скот запирают... В Могилеве и Орше церкви также запечатаны, священники разогнаны. В Пинске то же учинено: монастырь Лещинский в питейный дом превращен. Вследствие сего дети без крещения от сего света отходят; тела мертвых без церковного обряда из городов вывозятся; народ без исповеди, без приобщения Святых Тайн умирает... Кто греческого закона и к унии непреклонен, тот в городе жительствовать, купечество и продажу питей производить и в ремесленные цехи принят быть отнюдь не может. Если же кто, в городе отважившись жить, умрет, того тело мертвое по обряду церковному к погребению препроводить, до больного с Тайнами Христовыми открыто идти – невольно. В Вильне же не вопиющее ли притеснение? слыханное ли до сего? Тело мертвое благочестивого когда хотят за город проводить, то те самые ворота, коими все ходят и ездят, даже жиды и татары, запирают, так, что принужденными себя находят православные в те ворота, коими смрад и токмо нечистоту городскую вывозят, мертвеца своего выносить. Даже в получении воды бедные крайне нуждаются; монахов, непреклонных к унии, ловят, бьют и, на вольной дороге их имая, в узилище заключают... Коротко сказать: давно уже великие и неслыханные притеснения российский наш народ как в Короне, так и в великом княжестве литовском переносит». Таким-то преследованиям за свою веру и народность подверглись православные жители Западной Руси после введения Брестской церковной унии.

Церковные братства.

Несмотря на такие жестокие преследования, православные не унывали и боролись, сколько могли, со своими недругами. Правда, борьба была весьма неравная. На стороне униатов стоял король, воспитанник иезуитов, их поддерживало правительство, за коим, скрывались латиняне, особенно иезуиты, которые собственно и создали унию и теперь всеми мерами поддерживали ее. Несмотря на все это, уния, ненавистная русскому народу, слишком слабо развивалась и сделала весьма ничтожные успехи за первое двадцатипятилетие своего существования. Православные также имели своих защитников. Их поддерживали в борьбе с униатами, прежде всего, восточные православные патриархи. Они часто писали в Западную Русь свои пастырские послания, в которых увещевали православных терпеть обиды и преследования, быть твердыми в своей истинной отеческой вере и дружно действовать против своих врагов. Из других мест православного Востока также раздавалось слово, ободрявшее и укреплявшее православных западно-руссов в борьбе с унией. Так, например, на св. Афонской горе в это время была дружина русских православных иноков. И вот, как только они услышали о Брестском соборе, об отступлении митрополита и некоторых епископов в унию, они тотчас, написали сильное послание к православным Западной Руси, с увещанием к ним быть твердыми в вере и с обличением тех, которые отступили от православия. Были и среди самих, православных западно-руссов великие и сильные ревнители, которые и теперь, как и прежде, возвышали свой мужественный голос на защиту родной веры. Одни из них, например, знаменитые князья Острожские, а также Стеткевичи, Ходкевичи и др., действовали самостоятельно и отдельно. Они строили храмы Божии, основывали монастыри, заводили типографии, издавали сочинения, написанные в защиту православия. Другие же соединялись вместе и заводили церковные братства.

Эти западно-русские церковные братства составляли самую важную и сильную опору православной веры в Западной Руси во время гонений и преследований ее латинянами и униатами. Братства существовали в русской православной Церкви и прежде. Основанием для них служило евангельское учение о взаимной братской любви между христианами. Образцом для них была первохристианская община, между членами которой существовала истинная христианская любовь, полное единодушие и единомыслие. Братства и братчины появляются в русской Церкви с самого первого времени ее существования. Были они, в частности, и в западно-русской Церкви. Но особенное распространение и особенное значение они получили здесь со времени введения унии, когда православию стала грозить серьезная опасность. В это время они получили и особенное правильное устройство, сообразное той исключительной цели, с какою они теперь существовали. Это были правильно устроенные братские союзы православных христиан, соединившихся вместе для защиты своей православной веры. Такие братские союзы устроялись преимущественно под кровом какого-либо монастыря, или приходского храма. В состав членов его входили однакоже не одни только прихожане известного храма, но нередко православные обитатели различных, иногда отделенных одна от другой обширными пространствами областей Западной Руси. В своем устройстве и деятельности западно-русские церковные братства руководились общими правилами, на которых существовали в Польше различные цеховые общества. Все эти общества существовали в Польше в силу общего так называемого Магдебургского права. Этим же правом отчасти пользовались и западно-русские православные братства. Единственно, только этим и можно объяснить то, что польское правительство, так враждебно относившееся к православию, терпело у себя православные церковные братства, главнейшею задачею деятельности которых было поддержание православия и защиты его от латинян и униатов. Заслуги западно-русских церковных братств в этом отношении весьма важны. Они устрояли на свой счет училища для воспитания православных детей в духе своей народности и веры, заводили книгопечатни и издавали сочинения в защиту своей веры, строили и содержали богадельни и больницы. Константинопольские патриархи ценили полезную деятельность церковных западно-русских братств и предоставляли некоторым из них особые права, например, право непосредственной зависимости от патриарха, право отлучения от Церкви изменивших православию, обличения заблуждавшихся, наблюдения за священниками и даже за самими епископами. Особенно замечательными были следующие западно-русские церковные братства: Богоявленское в Киеве, Виленское Свято-Духовское в Литве, Львовское в Галиции, Луцкое на Волыни, Слуцкое и Могилевское в Белоруссии.

Восстановление западно-русской православной иерархии в 1620 г. и новые преследования православных. К 1620 году, благодаря преследованиям, каким латиняне и униаты подвергали православных, западно-русская православная Церковь находилась в весьма печальном положении. Самое большое несчастие ее заключалось в том, что ей грозила опасность остаться без высшей иерархии, т.е. архиереев. Своего митрополита она не имела еще со времени Брестской церковной унии. Из архиереев у нее был один только львовский епископ Иеремия Тиссаровский. Сердце сжималось от боли у ревнителей православия, когда они представляли себе то время, когда умрет их последний епископ. Их враги могли тогда сказать, что православной Церкви в Западной Руси совсем нет, так как без епископа нет Церкви. Из такой опасности православную западно-русскую Церковь вывел иерусалимский патриарх Феофан, прибывший весною 1620 г. на обратном пути из Москвы в Киев. Здесь он остановился в странноприимном доме Богоявленского братства, при его братском монастыре. Он имел полномочия от константинопольского патриарха заняться устройством западно-русской Церкви, находившейся под его высшею властью. Православные западно-руссы чрезвычайно обрадовались высокому и дорогому гостю, посетившему их в такое трудное для них время. Как пчелы матку, так и они окружили любовью и заботами своего патриарха, охраняя его от врагов – латинян и униатов, которые всячески старались помешать Феофану заняться устройством дел в западно-русской православной Церкви. Это им однако не удалось. Патриарх Феофан сделал много добра для западно-русской православной Церкви. Он благословил и утвердил Богоявленское братство в Киеве и дал ему особенные права. Он утешал гонимых православных и укреплял их в вере. Но самым важным его делом было восстановление западно-русской православной иерархии.

Совершилось это дело так. Когда слух о приезде патриарха в Киев распространился в Западной Руси, к нему стали съезжаться послы со всех городов и от всех церковных братств. Все они говорили патриарху о бедственном состоянии православной Церкви в Западной Руси, о тех преследованиях, какие терпели они от униатов и поляков. Указывали они патриарху и на ту величайшую опасность, какой могла подвергнуться западно-русская православная Церковь в случае прекращения у нее высшей иерархии, со смертию единственного епископа. Поэтому православные просили усердно патриарха послать им епископов в захваченные униатами епархии. Патриарх сначала колебался и не решался исполнить эту просьбу православных западно-руссов, боясь короля и поляков. Но гетман Сагайдачный и казаки, выступившие тогда на защиту родной веры, обещали патриарху принять его под свою опеку и не дать врагам в обиду. Тогда патриарх согласился и предоставил самим православным избрать лиц, достойных архиерейства. Постепенно затем он с другими восточными православными епископами посвятил для православной западно-русской Церкви митрополита (Иова Борецкого) и пять архиереев. Так совершилось восстановление высшей иерархии в Западной Руси.

Восстановление православной иерархии имело весьма важное значение для всей Западной Руси. Она имела теперь церковь с совершенным устройством, имела своих законных архипастырей. Последние, с благословения патриарха и на основании наставлений его, деятельно принялись было за восстановление порядков и благочиния в своей Церкви. В 1621 году они собрались в Киеве на совещание, во время которого рассуждали о мерах к утверждению русских людей в православии, к защите их от преследований и т.п. Все это должно было раздражать врагов православия, которые уже надеялись было скоро торжествовать совершенную гибель православной Церкви. Начались новые, еще более сильные преследования православных в Западной Руси. Латиняне и униаты старались доказать, что та иерархия, которую поставил иерусалимский патриарх Феофан, незаконна, что сам патриарх Феофан поступил незаконно, так как он действовал без полномочия от вселенского патриарха и без согласия короля, что те лица, которые были поставлены им в епископы, не имели права занимать этих мест, по законам польского государства. Многое и другое говорили они против православных и добились того, что король издал указ, которым поставленные патриархом Феофаном епископы признавались незаконными архипастырями. Самым жестоким преследователем православных в это время явился полоцкий униатский епископ Иосафат Кунцевич.

Он отнимал у православных жителей своей епархии церкви, закрывал их, прогонял священников, бросал их и мирян в тюрьмы. Даже сами латиняне и униаты осуждали Кунцевича за его жестокости, какие он позволял себе в отношении к православным. Иные из них уговаривали его и советовали ему не раздражать православных. Кунцевич не унимался и дошел до крайнего безумия. Мало того, что он поотнимал у православных все церкви в городах своей епархии, но он не позволял им совершать богослужения даже в домах и в шалашах за городом. Изувер хвалился, что он не боится за унию даже и смерти, и сам напрашивался на смерть. Кунцевич, действительно, был убит. Он сам был главным виновником своей гибели. Он погиб не за веру, как думали его последователи, а за свои противохристианские жестокости и неистовства. Смерть его – не кончина христианского мученика, а нечто похожее на самоубийство. Православные сильно и горько поплатились за его смерть. Ожесточенные его смертию, латиняне, начиная с папы и короля, и униаты теперь с особенною жестокостью и силой набросилась на православных и стали преследовать их.

Митрополит Петр Могила. Преследования православных латинянами и униатами несколько стихли только в 1632 г. В этом году умер польский король Сигизмунд III, причинивший, по внушениям и проискам иезуитов, особенно много зла русскому народу и православной церкви в Западной Руси. На его место был избран сын его Владислав. Этот Владислав одно время был кандидатом на царский престол в Москве. Он соглашался, в случае избрания его царем московским, даже принять православную веру. Владислав относился гораздо лучше к православным своим подданным, нежели его отец. В том же 1632 г., когда он сделался королем, при его участии были составлены особые «статьи успокоения русского народа» в Польше, или условия соглашения между православными и униатами. По этим, статьям, православной Церкви в Западной Руси обеспечивалась полная свобода и спокойствие. Православные получили теперь право иметь своего митрополита и епископов. Так как прежних митрополита и епископов православных, поставленных патриархом Феофаном, польское правительство не желало признать, то православные в том же 1632 г. избрали себе нового митрополита и епископов. Митрополитом был избран архимандрит Киево-Печерской лавры Петр (Могила). Он был сын молдавского воеводича, человек очень просвещенный, благочестивый, ревнитель православия, обладавший живым и сильным характером. Он много потрудился в деле получения православными вышеупомянутых статей успокоения русского народа, и за это православные почтили его высоким саном митрополита. Митрополит Петр Могила много и с успехом потрудился в деле благоустроения православной западно-русской Церкви.

Одним из первых действий его в Киеве было возвращение от униатов захваченных ими здесь церквей и монастырей и обновление их. Он начал с кафедрального Киево-Софийского монастыря, который, по изгнании из него униатов, оказался в состоянии крайнего разорения. Митрополит Петр (Могила) обновил его на свои собственные средства и при пособии благочестивых жертвователей. Заботился он о восстановлении благолепия в православном богослужении, о распространении просвещения, благочестия и благочиния в духовенстве и народе. Он собрал около себя многих сподвижников, особенно из среды благочестивых и просвещенных иноков Киево-Печерской лавры и Николаевского и Братского монастырей. Трудился и сам он, трудились под его руководством и эти сподвижники его в проповеди и школьном учительстве, в исправлении и издании богослужебных книг, в составлении и распространении учительных книг, особенно таких, которые содержали в себе объяснение и защиту учения, обрядов и установлений православной Церкви, или обличение латино-униатских нападок на нее и собственных лжеучений противников ее. Особенно важно составленное им и рассмотренное на соборах в Киеве и на Востоке «Православное исповедание веры». По мысли митрополита Петра Могилы, сподвижники его описывали жития киево-печерских подвижников и святых и чудеса от них в доказательство силы и святости православной Церкви. Как первосвятитель всей западно-русской православной Церкви, митрополит Петр Могила созывал церковные соборы для общего совещания о делах Церкви. Он назидал православное население Западной Руси своими окружными пастырскими посланиями, учительными письмами к братствам разных городов. По временам и сам митрополит Петр Могила посещал города и братства в пределах Западной Руси, повсюду ободряя православных к твердому стоянию за свою веру и народность. По примеру митрополита Петра Могилы, действовали и другие православные архипастыри, бывшие тогда в Западной Руси.

Киевская академия. Одним из важнейших дел митрополита Петра Могилы было, без сомнения, преобразование и благоустройство Киевской академии. Киевская академия, в виде братской школы, была основана киевскими Богоявленскими братчиками раньше Петра Могилы, в 1615 г. Она предназначалась для начального образования детей православных из среды как самих братчиков, так и других жителей Западной Руси. Главными предметами преподавания в ней были катихизис и греческий язык. Преподавание в ней совершалось на славянском языке. Оттого и самая школа называлась еллино-славянскою. Таковы были и все вообще школы, заводившиеся и содержавшиеся западно-русскими православными братствами. Разумеется, и эти школы приносили величайшую пользу православной Церкви и русскому народу. Главное значение их заключалось в том, что они утверждали подрастающее поколение западно-русского народа в непреложных истинах православной веры и в любви к своей народности. Но, по мнению некоторых из среды тогдашних западно-руссов, таки братские школы были недостаточны для своего времени. Необходимо было, чтобы школы приготовляли православных борцов за веру православную и народность русскую. Этого школы братские не могли делать. Нужно было завести школы такие же, какие существовали у противников православия – латинян вообще и, в частности, иезуитов. К числу так рассуждавших принадлежал и митрополит Петр Могила, который и сам получил образование в подобных школах. Сделавшись митрополитом, Петр Могила задумал было в Киево-Печерской лавре устроить школу по образцу латинских школ. Но киевские Богоявленские братчики упросили его не делать этого, не ослаблять их школы разделением ученых сил, а лучше преобразовать их школу. Митрополит Петр Могила так и сделал. Он преобразовал братскую Богоявленскую школу и устроил ее по образцу латинских школ; теперь она стала называться коллегией. Главным предметом преподавания в ней сделался латинский язык, на котором ученики коллегии обязаны были говорить и писать.

Все преподавание в ней было направлено к тому, чтобы приготовить людей, способных твердо защищать истины веры и опровергать все возражения против них. Киевская академия сделалась главной среди всех православных школ Западной Руси. Она сосредоточила около себя лучшие умственные силы. Она уже при жизни м. Петра Могилы приготовила многих сильных и умных защитников и борцов за православную веру. Впоследствии она сделалась образцом, которому подражали в своем устройстве все наши духовные школы.

IX. Смутное время московского государства

Великие бедствия и преследования от врагов своих переносила Западная Русь в конце XVI и в начале XVII веков. Не менее тяжелое время переживала тогда и северо-восточная Русь. Она только что было успела собраться около Москвы и окрепнуть под единодержавным и самодержавным правлением ее царей. Собравшись с силами, она уже начала было заниматься внутренним благоустройством и приступила к расширению своих пределов на счет соседних народов, особенно своих давних врагов – монголов. Православная Церковь в северо-восточной Руси также достигла к этому времени высшего своего развития и благоустройства. Под управлением патриархов, она только что начала было распространять православие среди жителей государства, исповедывавших языческие религии. И вот в то самое время, когда северо-восточная Русь, собравшаяся около Москвы, вошла в силу и начала развиваться дальше, над нею разразилась страшная буря, потрясшая ее благосостояние до основания. Северо-восточная Русь, по воле Провидения, должна была пережить «великую» московскую смуту, иначе называемую «лихолетьем», чтобы путем нового испытания еще более окрепнуть, еще более сплотиться, и потом уже с новыми силами направиться на путь дальнейшего величественного развития. «Московская смута», без сомнения, причинила много вреда бывшему тогда еще молодым северо-восточному русскому государству. Величайшей опасности подверглись самые основы московского государства, на которых оно выросло и окрепло, т.е. православие, самодержавие и русская народность. «Смутное время» обнаружило много и отрицательных, дурных сторон государственной жизни русского народа, которые до того времени скрывались внутри и потому были мало заметны. В это время раскрылась во всей своей наготе пагубная рознь отдельных областей и городов, еще так недавно совершенно разъединенных между собою, а также и общая слабость государственного строя. Все это русский народ, лучшие люди его увидели во время «лихолетья» и, увидев и узнав слабые стороны своей государственной жизни, начали затем принимать меры к уврачеванию открывшихся язв. Отрадно сознавать, что и здесь, в северо-восточной Руси, как и в Западной Руси, спасителем главных основ своей жизни – православия, самодержавия и народности – был сам же русский народ.

Объединившись под руководством лучших людей из среды духовенства и народа, русские покончили с великою смутою, освободили отечество от врагов внешних и внутренних и дали полное торжество исконным началам своей государственной жизни. После «смуты» православная вера русского народа еще более окрепла, народное самосознание сделалось еще более ясным и самодержавная власть царская, торжественно восстановленная сознательно-свободным решением народа при избрании Михаила Феодоровича Романова на царство, приобрела для себя еще более прочное нравственное основание. Одним словом, северо-восточная Русь в «Смутное время» значительно обновилась. «Московская смута» имела в себе зародыши того обновления России, которое совершил впоследствии император Петр I. Таково значение «Смутного времени» в истории нашего отечества. Как увидим сейчас, Церковь православная, управляемая патриархами, служила в годину бедствий главною руководительницею русского народа в религиозно-нравственном отношении и явилась истинною спасительницею государства и русской народности.

Борис Годунов.

Главные и основные причины смуты, происходившей в московском государстве, скрывались в глубине самой народной жизни. Смута была подготовлена, без сомнения, всею предшествующей жизнью государства, создавшегося на развалинах удельно-вечевой Руси и собравшегося около Москвы. Ближайшим, же поводом к возникновению смуты послужило прекращение царского рода в Москве, Это обстоятельство дало повод польскому королю Сигизмунду III, которым руководили иезуиты и вообще латинское духовенство, добиваться царской московской короны. С другой стороны, освобождение царского престола открыло широкий простор для честолюбивых бояр московских и разных самозванцев попытать себе счастия и сесть на царском престоле. Все это, взятое вместе, и дало повод к возникновению смуты, которая, очевидно, была уже подготовлена раньше.

Когда умер последний царь московский из дома Рюрикова, Феодор Иоаннович (1598 г.), и когда от управления, государством отказалась его супруга, царица Ирина, поступившая в монастырь, то царем сделался брат ее Борис Феодорович Годунов.

Народная молва обвиняла Бориса Годунова в том, что он достиг царского престола преступлением (убийством царевича Димитрия) и искательством. Борис Годунов был умный и хитрый человек. Он устроил так, что его избрал своим царем весь русский народ в лице земского собора, созванного в Москве, по желанию самого Бориса Годунова. Последний был действительным правителем русского государства в последние годы царствования Феодора Иоановича. Поэтому он вступил на царский престол, имея богатый опыт правительственной деятельности и достаточный запас знания государства. Был он к тому же от природы умным и способным человеком.

Сделавшись царем, Годунов принялся энергично за устройство русского государства. Он задумал вступить в живые сношения с иноземными государями и отправил за границу несколько русских юношей, чтобы они могли там получить образование и быть потом помощниками ему в устроении государства. Но беда была в том, что русский народ не любил Бориса Годунова и несчастия преследовали его во все время его управления русским государством. Кроме того, что народ русский подозревал Бориса Годунова в тяжком грехе цареубийства, Годунова не любили еще за его характер. Он был человек крайне мнительный и подозрительный. К окружающим его он относился с недоверием.

Больше всего он боялся измены и покушений со стороны более его знатных боярских родов погубить его и самим занять царский трон. Таким настроением и характером царя ловко пользовались разные подозрительные и нечестные личности. Они стали выслуживаться пред царем доносами ему на бояр. Следствием этого были многочисленные опалы и ссылки бояр. В числе многих других, пострадавших от подозрительности Бориса Годунова, была и вся семья бояр Романовых, сыновей боярина Никиты Романова, брата царицы Анастасии – первой жены Иоанна IV Грозного. Старший из пяти сыновей боярина Никиты Романова – Феодор Никитич, казавшийся Борису Годунову, благодаря его природным дарованиям, наиболее опасным, пострижен был в монашество с именем Филарета и сослан в один из отдаленных монастырей; жену его также постригли в монашество и сослали, а сына их, молодого боярина Михаила Феодоровича, будущего царя, равно как и всех других членов семьи Романовых, разослали по разным городам. Такие действия Бориса Годунова естественно вызывали в народе нелюбовь к царю и недовольство им. К тому же русскую землю постигли в это время великие стихийные бедствия. Сначала в течение трех лет был неурожай в России, а потом, вследствие голода, начался страшный мор. Появилось много голодных и бездомных людей, которые, не имея убежища, выходили на дороги и поступали в шайки разбойников. От разбойников не стало ни проезда по дорогам, ни покоя в селах и городах. Даже под самыми стенами Москвы появились подобные разбойнические шайки, которые грабили всех и доходили до такой дерзости, что вступали в битву с царскими войсками.

Напрасно царь Борис старался дать обедневшему народу и голодным и бездомным людям средства заработать на казенных постройках. Он не жалел даже собственных средств, щедро раздавая народу деньги из. царской казны и хлеб из царских житниц. Несмотря на это, народ по прежнему продолжал роптать на царя, говоря, что все бедствия посылаются на него от Бога в наказание за преступления Бориса. При таком настроении, достаточно было появиться какому-либо самому нелепому слуху, чтобы весь народ поверил ему, и тогда неизбежна была всеобщая смута. Такие слухи и не заставили себя долго ждать. В народе начались толки о том, что царевич Димитрий не убит, но спасся и скрывается где-то за границей. Так была подготовлена у нас самая благоприятная почва для самозванщины.

Самозванцы. Когда в Москве и во всем государстве русском происходили такие волнения, в соседней Польше явился первый самозванец, известный под именем Лжедимитрия I. Это было в половине 1603г. Сам Лжедимитрий I говорил о себе, что он истинный царевич Димитрий, сын царя Иоанна IV Грозного, спасенный преданными людьми от подосланных Борисом убийц, и что вместо него в Угличе был убит другой какой-то ребенок. По рассказам же некоторых современников, это был Григорий Отрепьев, сын галицкого служилого человека. В конце XVI в. он, будто бы, явился в Москву и постригся в монашество. За свои смелые речи о своем, будто бы, царском происхождении Отрепьев был сослан в отдаленный монастырь, откуда успел бежать в Польшу, где он получил образование. Из Польши Отрепьев перешел в Запорожье, где, живя между казаками, обучился военному делу. Из Запорожья Отрепьев снова перешел в Польшу, где поступил на службу к одному важному пану. Здесь он и заявил впервые о своем царском происхождении.

Поляки, начиная с короля Сигизмунда III, и особенно иезуиты схватились за самозванца, как за самое подходящее орудие против России. Поддержанный и ободренный поляками, которым он обещал всевозможные блага, в случае, если займет в России царский престол, самозванец, быть может, сам уверенный в своем мнимом царском происхождении, стал готовить поход в Россию. Когда весть об этом дошла до Москвы, то Борис Годунов сильно смутился и стал еще более подозрительно относиться к боярам, которых считал виновниками появления самозванца. В Западную Русь патриархом Иовом, по желанию Бориса Годунова, были отправлены многочисленные грамоты, в которых разоблачались действительное происхождение и прошлая жизнь самозванца. В то же самое время патриарх предал Отрепьева публичной анафеме и в целом ряде посланий своих к народу русскому просил всех не верить самозванцу. Между тем этот последний с шайкой своих польских сторонников, преимущественно разных искателей приключений, вступил в пределы русского государства. Здесь к нему пристали многие казаки и московские служилые люди, почему-либо недовольные своим правительством. Многие русские города, очевидно, под влиянием доверия к самозванцу, в котором видели истинного царевича, передались ему. Эти успехи настолько ободрили сторонников Лжедимитрия I, что они даже нанесли поражение войскам царя Бориса, при первой встрече с ними. Но во втором сражении войска самозванца были совершенно разбиты и рассеяны. Дело его могло бы тогда совершенно погибнуть, если б несчастие с царем не помогло ему. В апреле 1605 г. царь Борис Годунов неожиданно для всех скончался. Царский престол занял его сын – Феодор. Но молодой и малоопытный царь в такое бурное время, какое тогда переживала Россия, не мог удержаться на престоле, вокруг которого волновался народ, ненавидевший род Годуновых и постоянно смущаемый слухами о явлении царевича Димитрия.

Самозванец, узнав о смерти царя Бориса, воспрянул духом, собрал остатки своего войска и пошел с ними прямо на Москву. Жители городов, чрез которые он проходил, выходили к нему навстречу с иконами, с хлебом и солью, приветствуя его, как своего прирожденного царя. Когда Москва узнала о приближении Лжедимитрия и отношении к нему русских городов, то в столице произошло народное возмущение, во время которого был убит молодой царь Феодор Годунов. Скоро Лжедимитрий вступил торжественно в Москву и объявил себя царем. Народ на первых порах спокойно отнесся к самозванцу, в котором видел истинного царевича Димитрия. Лжедимитрий начал распоряжаться в Москве по-своему. Патриарха Иова велел низвергнуть с престола и сослать в монастырь, а на его место поставил своего кандидата – грека Игнатия. Многих он располагал в свою пользу милосердием и ласковым обхождением, а также умным ведением государственных дел. Лжедимитрий мечтал о сношениях с иноземными государствами и союзе христианских народов против турок. Обещаний, данных им польскому королю, папе, иезуитам, он решительно не исполнял и ничего не предпринимал для введения латинской веры в России. Этим он оттолкнул от себя своих польских сторонников. В то же время и русский народ начал ослабевать в своем первоначальном увлечении самозванцем и расположении к нему. Больше всего русских возбудила против Лжедимитрия его женитьба на польке – католичке Марине Мнишек, а также отступление от русских православных обычаев и пристрастие ко всему иноземному. Этим неудовольствием ловко воспользовались бояре, которые также считали себя обиженными самозванцем. 17 мая 1606 г. произошло в Москве возмущение, которым руководил боярин Василий Шуйский и во время которого был убит самозванец. Царем был избран тот же боярин Василий Иванович Шуйский.

Но и его положение на царском престоле было непрочное и весьма шаткое. Он был избран на царство не по желанию всего народа, не на земском соборе, как водилось раньше, а небольшой партией преданных ему бояр. Бояре, выбравшие Шуйского царем, добились от него некоторых ограничений царской власти. Это также не понравилось русскому народу, который не мог относиться с таким же полным уважением к нему, с каким относился к настоящему самодержавному царю. Василий Шуйский не пользовался даже и доверием среди народа. При Годунове он уверял всех, что царевич Димитрий не был убит в Угличе, но спасся, и что, следовательно, явившийся в Польше Димитрий есть истинный царевич. А при Лжедимитрии I тот же Шуйский возбуждал народ против самозванца, распространяя слух, что царевич Димитрий, действительно, был убит в Угличе и что, действительно, Лжедмитрий, бывший тогда царем в Москве, есть самозванец. Сделавшись царем, Шуйский начал рассылать по всем русским городам грамоты, в которых также доказывал самозванство Лжедимитрия. Но этим он только вредил себе. Русские города, недавно еще верившие в Лжедимитрия и недавно еще получившие из Москвы грамоты совершенно обратного содержания, теперь растерялись и не знали, кому и чему верить. Прежде они всецело верили Москве, а теперь стали колебаться в этой своей вере. А разные беглецы московские, бездомные люди и все вообще недовольные московским правительством, скрывшиеся в окраинные области, еще более усиливали и поддерживали в разных русских областях недовольство против Москвы. Так снова возникла сильная рознь в России, поднялся общий ропот и недовольство. Народ, казалось, искал себе подходящего повода, угодного человека, чтобы соединиться около него и поднять новую смуту. Такой человек, новый самозванец, действительно, скоро явился.

Вскоре же после воцарения Шуйского в самой Москве и в других городах стали говорить, что 17 мая был убит кто-то другой, а не царь Димитрий, который спасся и бежал в Польшу. Шуйский поспешил перенести мощи царевича Димитрия из Углича в Москву и всенародно, объявлял, что царевич, действительно, был зарезан в Угличе. Но нелюбимому царю никто уже не верил, припоминая, что он прежде говорил совсем другое. Так почва для появления и успеха нового самозванца была совершенно приготовлена. Скоро в северской области появилось разом несколько самозванцев: одни из них выступали под именем царевича Димитрия, другие под именем Петра, мнимого сына умершего царя Феодора Иоанновича.

Все это были совершенно сознательные самозванцы, вызванные, очевидно, обстоятельствами времени. Многие из них погибли бесследно. Только один, явившийся в Стародубе под именем Лжедимитрия II, продержался более или менее долго. Он даже имел значительный успех в борьбе с царем Василием Шуйским. Разбив высланное против него войско Шуйского, Лжедимитрий II пошел на Москву и, не доходя до нее, остановился и надолго поселился в Тушине, близ Москвы. Отсюда он получил в истории прозвание «Тушинского вора». К нему переехали из Москвы некоторые сторонники Лжедимитрия I, а также собрались разные искатели приключений из среды поляков, наших донских и запорожских казаков. Многие северо-восточные русские города, недовольные Москвою и Шуйским, также пристали к самозванцу. Одна только Троице-Сергиева лавра, явила для всех добрый пример верности отечеству и клятвенному целованию. Она, осажденная поляками и тугаинцами, ни за что не желала изменить Шуйскому и этим самым других удержала от измены. В самой даже Москве, под влиянием высокого подвига Троице-Сергиевой лавры, началось было патриотическое возбуждение. Но в это время Василий Шуйский заключил договор со шведами, которые дали ему помощь для подавления внутренних беспорядков. Это дало повод польскому королю Сигизмунду III, враждовавшему с Швецией, объявить войну России. Сигизмунд III осадил своими войсками Смоленск, который мужественно защищался. На помощь своему королю поспешили все поляки, бывшие в стане Тушинского вора. Это заставило последнего бежать из Тушина в Калугу, после чего и весь его стан распался и рассеялся. Освободившись от одного врага, царь Шуйский послал большое войско, под начальством своего брата Димитрия, на помощь русским, осажденным в Смоленске. Но поляки совершенно разбили русскую армию. Эта неудача с новою силою пробудила в жителях Москвы недовольство против царя Василия Шуйского, которого к тому же русские подозревали в отраве его племянника Скопина Шуйского, незадолго пред тем явившего себя истинным героем в деле очищения русской земли от врагов и неожиданно для всех скончавшегося.

В Москве произошло сильное народное возмущение, во время которого, несмотря на заступничество патриарха, Шуйского низвергли с царского престола и постригли в монашество, а братьев его заключили под стражу. Это было в 1610 г. После того наступило в России междуцарствие и самое бедственное состояние государства.

Бедственное состояние России. Русское государство после низвержения Шуйского осталось без главы. Между тем положение его было положительно ужасное. На западной окраине его стоял польский король Сигизмунд, осаждавший Смоленск и собиравший около себя русских изменников. В новгородской области воевали шведы, которые из союзников теперь сделались врагами и желали воспользоваться бедственным состоянием России, чтобы завладеть этой областью. Некоторые из южных русских городов приняли сторону Лжедимитрия II, который потому продолжал бесчинствовать и держать Москву в страхе. Такое расстройство государства, в котором к тому же не было внутреннего согласия и единства мыслей, лишало возможности русский народ серьезно заняться выбором царя.

Управление государством временно находилось в руках боярской думы, во главе которой стоял патриарх. Патриарх предлагал избирать в цари некоторых из русских бояр, между прочим и молодого Михаила Феодоровича Романова. Но бояре, враждовавшие между собою, не могли согласиться в выборе царя. К тому же польское войско стояло недалеко от Москвы. Начальник его от имени своего короля потребовал, чтобы русские выбрали своим царем королевича польского Владислава. Бояре и особенно патриарх сначала не хотели и слышать об этом кандидате. Но потом, с одной стороны, страх пред Лжедимитрием II, а с другой стороны, угрозы поляков силою занять Москву – заставили бояр и даже патриарха избрать своим царем королевича Владислава, от которого требовали только, чтобы он принял, православную веру. 27 августа 1610 года Москва присягнула Владиславу. Для переговоров с польским королем об этом деле, было отправлено из Москвы особое посольство во главе с митрополитом ростовским Филаретом Никитичем Романовым. В полной уверенности, что переговоры окончатся благоприятно и царем, будет Владислав, русские, вопреки предупреждениям патриарха, впустили в Москву польское войско, которое и заняло Кремль. Так самая столица русского государства оказалась в руках иноземцев. Между тем переговоры русского посольства с польским королем затянулись. Сначала Сигизмунд откладывал дело, под предлогом осады Смоленска. При этом он всячески убеждал русских добровольно сдать ему Смоленск, на что однакоже они не согласились. А затем, когда Смоленск был взят (3 июня 1611 г.), Сигизмунд явился в Польшу и взял с собою русских послов, с которыми обращался, как с военнопленными. Во время переговоров с послами Сигизмунд вдруг стал требовать, чтобы русские избрали своим царем не сына его Владислава, а его самого. После взятия Смоленска, которое Сигизмунд считал равносильным завоеванию России, в столице которой стояло польское войско, притязания поляков еще более увеличились. Но это только помогло русским выйти из тяжелого затруднения. Теперь они увидели и поняли, чего им должно было ожидать от поляков. Теперь уже ни послы русские, оказавшиеся в плену у поляков, ни Москва во главе с патриархом, который в междуцарствие был главным лицом в государстве, не желали и слышать о польском кандидате на царский престол.

К счастию, в это же время Тушинский вор был убит в Калуге (11 декабря 1610 г.). У России остался один враг – поляки. По почину и с благословения патриарха, русские города и области стали пересылаться между собою грамотами и собирать ополчение для спасения Москвы от врагов.

Св. Патриарх Гермоген. В тяжкое Смутное время, какое переживала Россия, явился ее истинным спасителем, хранителем основных начал ее жизни и руководителем всего народа патриарх. Этим Патриархом был Святитель Гермоген. Еще будучи казанским митрополитом, он показал себя архипастырем ревностным, твердым и великим патриотом. Когда Лжедимитрий I, сделавшись царем, задумал жениться на Марине Мнишек, то Гермоген решительно потребовал, чтобы последняя приняла православие: иначе он грозил признать самый брак самозванца незаконным. За свою твердость в этом деле Гермоген был выслан из Москвы в Казань. Когда Лжедимитрий I был убит и Шуйский сделался царем, Гермоген был избран в патриархи.

Патриарх Гермоген, видимо, не сочувствовал Шуйскому, как человеку. Но, ценя выше всего покой и счастие отечества, он твердо стоял за царя Василия Шуйского. Когда возникло в Москве первое возмущение против Шуйского, то патриарх Гермоген один был на стороне его и на этот раз успел отстоять его. Недовольные Шуйским вывели патриарха на Лобное место и, тряся его за ворот, требовали от него публичного согласия на перемену царя. Гермоген не убоялся разъяренной, бушующей толпы и, не щадя собственной жизни, заступился за царя. Когда через год вторично возмутились против Шуйского, силою свергли его с престола и постригли в монашество, то п. Гермоген и теперь восставал против насилия, не хотел признавать пострижение царя в монашество законным, требуя, чтобы те, кто произносил за него монашеские обеты, сами исполнили их. Но особенную силу духа, мужество и непоколебимое стояние за веру и отечество явил п. Гермоген в тяжкое время междуцарствия. Долго и сильно противился он избранию в цари польского королевича Владислава, и согласился с мнением сильной, господствовавшей тогда боярской партии только под тем непременным условием, чтобы королевич Владислав принял православие. Когда же в Москву дошел слух, что царем хочет сделаться король Сигизмунд, который был известен, как великий гонитель православия в Западной Руси, то патриарх Гермоген первый возвысил голос на защиту отечества. Он стал открыто говорить о той великой опасности, какой подверглась бы Русь, если бы ее царем сделался поляк-католик. Гермоген безбоязненно разрешил всех русских от присяги, какую они дали Владиславу.

По его почину и с его благословения, из Москвы была разослана грамота, в которой москвичи выставляли на вид религиозное единство всех русских людей и священное значение Москвы, призывая все русские города к соединению против общего врага. Началось великое народное движение. В русском народе, потрясенном продолжительной смутой, произошел духовный переворот. Высокий подъем народного духа выразился в патриотических сношениях русских областей и городов между собою, теперь, в виду общего врага, сознавших себя членами одного великого народа. Во главе всего этого народного движения стоял патриарх Гермоген. Кроме него, русские города и области не хотели знать никакого другого начальства. К нему они посылали все свои грамоты, в которых извещали о сборе ратных людей для освобождения Москвы от поляков. Бояре польской партии в Москве за это сильно негодовали на патриарха. Во время одного горячего спора боярин Салтыков бросился даже с ножом в руках на мужественного патриарха. В другой раз, когда тот же Салтыков и поляки требовали от патриарха, чтобы он возвратил обратно шедшие к Москве земские рати из разных русских городов, угрожая ему в противном случае даже смертью, патриарх безбоязненно отвечал им: «благословляю всех довести святое дело до конца, ибо вижу попрание истинной веры от еретиков и от вас, изменников, и разорение святых Божиих церквей, и не могу слышать пения латинского в Москве». Тогда патриарха заключили под стражу в Чудовом монастыре и не велели никого пускать к нему. Первое движение городов и областей на защиту Москвы не удалось. После смерти лучшего русского вождя – Ляпунова, убитого казаками уже под Москвою, русские земские ополчения разошлись. Тогда бедствия русской земли еще более увеличились. Москва по-прежнему оставалась в руках поляков. Псков признал какого-то нового самозванца. Некоторые области провозгласили своим царем сына Марины Мнишек от Тушинского вора. Новгород был взят шведами, которые желали посадить на царский русский престол одного из своих королевичей. Сигизмунд польский собирался с сильною ратью идти на помощь полякам, осажденным в Москве. Но в это время поднялось другое земское ополчение. Оно имело гораздо больший успех, чем первое. Патриарх Гермоген имел утешение из своей темницы благословить новые земские рати, шедшие из Нижнего Новгорода к Москве. Вскоре после того (17 января 1612 г.) он скончался в темнице, будучи, как думают, заморен голодом. Церковь причислила его, как мученика и страдальца за веру и отечество, к лику святых.

Деятельность Троицкой лавры. В минуту общего патриотического возбуждения, каким ознаменовался конец Смутного времени, высоким служением на благо родины заявили себя и многие русские монастыри. Некоторые из них щедро помогали из своих средств правительству. Иные обители не щадили даже драгоценностей из своей ризницы и церковной утвари, которые они вместе с деньгами приносили на алтарь отечества. Но особенно среди русских обителей прославилась своей высокополезной патриотическою деятельностью в Смутное время Троице-Сергиева лавра. В разное время она пожертвовала на нужды государства более 65.000 рублей (по тогдашнему счету), кроме драгоценностей из ризницы. Но еще более пользы она сделала для государства, потрясенного внешними и внутренними невзгодами, своим призывом, обращенным ко всей русской земле встать на защиту родины и для спасения Москвы от врагов. В Сергиевой лавре того времени собрались мужи, сильные духом и верою. Они-то сумели воодушевить простых иноков на самоотверженные подвиги и мужественную оборону обители от польских войск. Эти же сильные верою и духом мужи приняли деятельное участие в возбуждении того народного земского движения, которое привело к спасению отечества. Для возбуждения народного духа. и патриотического воодушевления, они пользовались грамотами, которые составлялись в лавре и рассылались из нее по разным областям и городам русского государства. Архимандрит Троице-Сергиевой лавры. Дионисий и келарь ее Авраамий Палицын особенно прославились своею деятельностью в это Смутное время. Они собрали около себя иноков-скорописцев и поручали им переписывать увещательные грамоты к русскому народу. Лавра доставляла эти грамоты в ближайшие к ней города. Там они читались, переписывались и пересылались дальше. Везде эти грамоты живо обсуждались народом, который и был подвигнут ими на защиту отечества и спасение Москвы.

Минин и Пожарский. Какое сильное действие производили на русский народ призывные троицкие грамоты, можно судить по следующему примеру. В конце 1611 г. одна из таких грамот была получена в Нижнем Новгороде и прочитана в соборной церкви при многочисленном народе. Грамота произвела сильнейшее впечатление. Все воодушевились и готовы были на всякое самопожертвование ради спасения погибавшей родины. Необходим был только добрый почин. И вот из среды народа выходит земский староста, занимавшийся мясной торговлей, Косьма Минин-Сухорук, и обращается к своим согражданам с такой речью: «если хочем помочь Москве, то мы не должны ничего жалеть; дома продадим, жен и детей заложим, и будем бить челом – кто бы вступился за православную веру и был у нас начальником». Эта простая воодушевленная речь вызвала еще большее возбуждение в народе. Нижегородцы общим голосом порешили немедленно приступить к собиранию казны и рати, и затем идти освобождать Москву от поляков. Об этом своем решении они тотчас же написали в другие соседние русские города, которые также призывали встать единодушно на защиту отечества и православной веры. Предводителем нижегородского земского ополчения был избран, по желанию народа, князь Димитрий Пожарский. Он был всем известен, как честный человек, храбрый воин и разумный полководец. Он участвовал в первом земском ополчении, сражался под Москвою в войсках Ляпунова, был ранен и лечился в своей нижегородской вотчине от ран. Узнав об избрании его народом, князь Пожарский с радостью согласился стать во главе нижегородского ополчения, причем распорядителем казны ратной был избран Косьма Минин. Скоро к нижегородскому ополчению стали собираться ратные люди из других областей и городов. Когда поляки, сидевшие в Москве, узнали о грозном ополчении русском, двигавшемся на освобождение Москвы, то они испугались и стали требовать от п. Гермогена, чтобы он запретил ополчению идти к Москве. Но п. Гермоген благословил ополчение Минина и Пожарского, а изменников проклял. Когда нижегородское ополчение подошло к Москве, то не сразу начало военные действия против поляков, запершихся в столице. Между русскими не было согласия. Дело в том, что под стенами Москвы стояли еще нестройные остатки первого земского ополчения, рассеявшегося после смерти Ляпунова. Они состояли преимущественно из казацких масс, находившихся под командою Трубецкого и Заруцкого. Войска Заруцкого настолько враждебно относились к нижегородскому ополчению, что думали было убить князя Пожарского. К счастью, иноки Троице-Сергиевой лавры и здесь явились вовремя со своими патриотическими увещаниями. Келарь лавры Авраамий Палицын сам явился в стан казаков и уговорил их действовать заодно со всем русским войском. Между тем на помощь полякам, осажденным в Москве, спешило сильное польское войско под начальством гетмана Ходкевича. Тогда русские, соединившись вместе, совершенно разбили поляков и прогнали их. Вслед затем Китай город (часть Москвы) был занят русскими. Поляки с немногими русскими боярами заперлись в Кремле. Но после трехмесячной тяжкой осады они вынуждены были сдаться на милость русских. Весть об освобождении Москвы быстро разнеслась по всей русской земле. Король польский Сигизмунд думал было идти на помощь своим под Москву, но когда услышал, что Кремль взят русскими, возвратился назад. Так Москва была освобождена и Русь спасена от иноземных врагов.

Избрание на царство Михаила Феодоровича Романова. Теперь, после освобождения Москвы и очищения русской земли от врагов, русским оставалось совершить еще одно важное дело – избрать себе царя. Горьким опытом в течение всего Смутного времени русский народ достаточно убедился в том, как ему трудно было оставаться без самодержавного царя. Поэтому-то вожди народного ополчения, духовенство и бояре решили прежде всяких дел заняться избранием царя. Для этого в Москве был созван земский собор. От всех областей, городов и сословий были вызваны представители на этот собор. Городам было указано, чтобы они прислали в Москву на земский собор лучших людей, честных и ничем незапятнанных, и дали им полномочия на избрание царя. Когда выборные люди со всей русской земли съехались в Москву, то сначала они все в течение трех дней постились и молились и затем уже приступили к совещаниям о том, кого избрать царем. После долгих рассуждений, все единодушно решили, что на царский престол должен быть избран свой русский и православный, а не иноземец, или иноверный какой-либо князь. Кроме того, совесть народная подсказала выборным русской земли избрать на царский престол своего природного русского и православного государя из такого боярского рода, который не был замешан с какой либо стороны в минувших смутах и который заявил себя своим добрым служением на пользу отечеству в это трудное время. Таким, по общему мнению выборных русских людей, был боярский род Романовых. Он находился в родстве с прежним царским родом. Члены его всегда честно служили русскому государству. Один из членов этого рода – митрополит ростовский Филарет Никитич – уже несколько лет томился в тяжком плену у поляков за то, что мужественно отстаивал интересы своего отечества. Поэтому все согласились, что царем должен быть избран 16-летний сын Филарета Никитича – Михаил Феодорович Романов. 21 февраля 1613 года это решение было принято земским собором. Народ русский любил дом Романовых. В народе уже прошел слух, что выборные хотят избрать Михаила Феодоровича Романова царем, и народ единодушно одобрил этот выбор. Поэтому, когда 21 февраля 1613 года духовенство и бояре, прямо с собора земского, вышли на Красную площадь и спросили у собравшегося здесь во множестве народа – кого они желают избрать в цари, все, как один человек, закричали: «Михаила Феодоровича Романова». Он и был призван на царство.

На долю царя Михаила Феодоровича Романова и его ближайших преемников – первых царей из дома Романовых – выпала чрезвычайно трудная деятельность.

Главная задача этой деятельности состояла в том, чтобы успокоить потрясенное до основания долголетнею смутою русское государство, уничтожить всякую рознь, появившуюся в нем, и устроить его. Положение русского государства, пережившего смуту, было тяжелое. Внешние враги с разных сторон теснили его. На севере шведы разоряли новгородскую область. На западе поляки продолжали воевать русские области и города. С юга крымские татары непрерывно беспокоили своими дикими набегами на русские владения. К этим внешним бедствиям присоединились не менее тяжкие внутренние нестроения. Хотя Москва и была освобождена от поляков, но она была страшно разорена. В великом разорении находились и другие области русского государства. Остатки польских войск, опустошавших русскую землю в Смутное время, и теперь продолжали бесчинствовать, под начальством польского полководца Лисовского. Казаки также грабили и разоряли мирных жителей, и самую Москву иногда держали в трепете. Марина Мнишек, жена Лжедимитрия I, со своим сыном от второго самозванца, скрылась в Астрахани с некоторыми своими сторонниками под начальством Заруцкого. Астраханская окраина и ближайшие к ней места, поэтому, также находились в беспокойном состоянии. Ко всему этому присоединялось еще то, что, вследствие долгих и тяжких войн, перенесенных Россией, народ русский и вся страна страшно обеднели, а бояре «изверились и измалодушествовались» за время частых перемен и измен.

В таком состоянии первые цари из дома Романовых приняли русское государство под свое управление.

И с Божией помощью, они постепенно и незаметно успокоили и устроили русскую землю. Самое счастливое условие их деятельности заключалось в том, что они пользовались величайшею любовию со стороны русского народа. Из рук народа, в лице выборных людей, они приняли неограниченную самодержавную царскую власть, которую утвердили государи старой династии с таким трудом, путем долгой и упорной борьбы с удельными князьями. Царская самодержавная власть первых царей из дома Романовых никем уже более не оспаривалась. Даже, наоборот, русские люди, наученные горьким опытом Смутного времени, самозванщины и междуцарствия, теперь старались всеми мерами о том, чтобы охранить и укрепить самодержавную власть своих любимых царей. Опираясь на любовь народную, неограниченную власть и содействие лучших русских людей, первые цари из дома Романовых и начали постепенно устроять русское государство на основании исконных русских начал: православия, самодержавия и русской народности. Они успешно борются с Польшей, возвращая от нее Малороссию, и с Швециею, которая уступает Москве многие русские области, очищают государство от внутренних врагов и устрояют прочный порядок в православном русском царстве, нарушенный смутной эпохой. И только самый конец правления первых царей из дома Романовых, совпавший с концом древнего периода нашей истории, омрачается появлением раскола – старообрядчества, возникшего у нас на почве умственного невежества – печального наследия нашего от времен татарского ига.

Михаил Феодорович. 21 февраля 1613 года был избран на царство Михаил Феодорович Романов.

Ему было в это время всего 16 лет. Молодой новоизбранный царь, только что перенесший весь ужас осады московской, проживал теперь с своею матерью инокинею Марфою в Костромском Ипатьевском монастыре. Полученная ими весть об избрании Михаила Феодоровича на царский престол не радовала ни его самого, ни мать его. Они прекрасно сознавали, в каком расстроенном состоянии находилось тогда русское государство, и какая трудная деятельность предстояла будущему русскому царю. Поэтому, когда из Москвы явились вскоре в Кострому послы от земского собора, с извещением молодому царю об избрании его на престол, то и он, и мать его стали решительно отказываться от такой высокой чести. Только угрозы послов собора, что все могущие быть от того бедствия русского государства падут на Михаила Феодоровича и его мать, заставили Михаила Феодоровича принять царский венец. Как трудно и опасно было положение новоизбранного царя, показывает следующий пример. Поляки, везде бродившие тогда по Руси, лишь только узнали о том, что Михаил Феодорович избран на царство, решили погубить его. С этой целью отряд польских воинов отправился в Кострому, разыскивая Михаила Феодоровича, место жительства которого им было точно неизвестно. На пути они зашли в с. Домнино костромского уезда, вотчину бояр Романовых. Они обратились к крестьянину этого села Ивану Сусанину и потребовали чтобы он указал им, где живет их боярин, недавно избранный на царский престол. Сусанин сразу понял, что задумали поляки, и решил, как ему поступить, чтобы спасти русского царя. Он завел поляков в дремучий лес, где и сам погиб от руки врагов, но и их погубил и тем спас русского царя. Между тем 2 мая 1613 г. Михаил Федорович отправился в Москву, а 11 июня того же года он венчался на царство.

Молодой царь, прежде всего, занялся очищением государства от внутренних врагов. Посланные им войска, под начальством опытных полководцев, в числе которых был и князь Пожарский, рассеяли и истребили шайки поляков и казаков. Царския войска в далекой Астрахани настигли и Заруцкого с Мариной Мнишек и ее сыном, причем Заруцкий и сын Марины были казнены, а сама она заключена в тюрьму. За очищением государства внутри, следовал целый ряд войн с внешними врагами. Царь Михаил Феодорович воевал со шведами, которые разоряли новгородскую область и принуждали самих новгородцев присягнуть Швеции.

Война эта была неудачна для русских. Шведы превосходили русских лучшим вооружением и знанием военного искусства. Только Псков оказал мужественное сопротивление шведскому войску, находившемуся под командой самого короля. Эта последняя неудача шведов ускорила мир между русскими и шведами. По столбовскому договору (1617 г.), шведы отказались от Новгорода, но за то удержали многие земли, находившиеся прежде под властью русских. Но самое большое несчастье для русских заключалось в том, что они теперь были совершенно удалены от берегов Балтийского моря, которые так были необходимы русским для сношений с иноземными народами.

Михаил Феодорович вынужден был также воевать и с Польшею, и притом дважды в течение своего царствования. Первый раз войну начали сами поляки, лишь только русские окончили шведскую войну. Польские войска, под начальством королевича Владислава, вступили в русские пределы. Владислав надеялся на то, что русские, незадолго пред тем желавшие иметь его своим царем и даже присягавшие ему, не будут оказывать ему сильного сопротивления. Но он обманулся в своих расчетах. Правда, некоторые из ближайших к границе русских городов сдались полякам, так как были слабо укреплены. Но чем дальше подвигались поляки вглубь Руси, тем все большее и большее сопротивление они встречали. Владислав решил идти прямо на Москву, при чем надеялся на помощь от казаков под начальством их гетмана Сагайдачного. Но казаки не пришли. Тогда Владислав сам начал переговоры о мире. В 1618 г. было заключено на 14.5 лет Деулинское перемирие между поляками и русскими. Это перемирие не было выгодно для Руси, которая уступала Польше Смоленск и всю северскую область. Владислав, королевич польский, не отказался даже от прав своих на московский престол. Поэтому, лишь только окончился срок перемирия, как началась новая война России с Польшей в 1632 г. Хотя Россия готовилась к этой войне, приняла деятельные меры для лучшего устройства своего войска и для обучения его правильному строю по иноземному обычаю, однакоже и вторая война ее с Польшею, начавшаяся весьма успешно, окончилась неудачно для русских. По новому миру с Польшей, русские должны были возвратить полякам многие из тех городов, которые были приобретены по Деулинскому перемирию, и, кроме того, заплатить большую сумму денег.

Но в тоже самое время Россия получила и большую выгоду, так как Владислав, король польский, обязался, при заключении мира, навсегда отказаться от своих притязаний на московский престол и признал Михаила Феодоровича московским государем.

После примирения с Швецией и Польшей, у московского государства остался один только беспокойный сосед, продолжавший враждебно относиться к русским. Этим врагом были крымские татары.

Для защиты от них Москва пользовалась услугами донских казаков, живших между Москвою и Крымом. В 1637 г. донцы совершили удачный поход против крымских татар и завладели сильною крепостью – Азовом. Донские казаки отправили посольство в Москву по этому поводу и просили Михаила Феодоровича принять их под свое покровительство и прислать им помощь. Михаил Феодорович созывал по этому случаю земский собор. Последний, внимательно обсудивши дело, решил, что русскому государству не следует пока начинать борьбу с Крымом, который находился тогда, как и прежде, под покровительством Турции. Предшествовавшей смутой и продолжительными войнами наше .государство было настолько ослаблено, что ему не под силу была новая борьба с Турциею, которая в то время была еще значительно могущественна. К тому же у нашего царя и правительства его было много забот и по внутреннему устройству своего государства.

Во внутреннем устройстве государства заботы Михаила Феодоровича были направлены главным образом к тому, чтобы улучшить областное управление и восстановить государственное хозяйство, расстроенное внутренними смутами и войнами. Особенно много сделано было им для улучшения государственного хозяйства. Вследствие продолжительной неурядицы, раскладки податей и сбор налогов и повинностей сделались неправильными, и потому казна государственная совершенно опустела. А между тем постоянные войны требовали значительных денежных сумм, которых правительство не имело. Михаил Феодорович принимал меры к тому, чтобы устроить всеобщую перепись в русском государстве и сообразно с нею распределить подати. Когда эта мера оказалась недостаточной, то он вызвал в Москву выборных людей от всех сословий русского народа, которые должны были сообщить правительству точные сведения о действительном состоянии русских областей и городов и о положении отдельных классов русского населения, равно как и указать меры, какие могли быть приняты для улучшения этого положения. На основании сведений, собранных таким путем, правительством царя Михаила Феодоровича были изданы многия полезные распоряжения касательно внутреннего благоустройства русского государства. Михаил Феодорович, подобно предшественникам своим, прежним московским царям, сознавал нужду в просвещении и необходимость его для русского народа. С этою целию он старался поддерживать дружественные сношения с иноземными государствами, напр. датским, шведским и французским.

Патриарх Филарет Никитич. Советником и деятельным помощником молодого царя Михаила Феодоровича в его заботах о внутреннем устройстве русского государства, освободившегося от смуты, был его родной отец – патриарх Филарет Никитич.

После смерти доблестного первосвятителя русской церкви – Гермогена, у нас наступило время междупатриаршества. Патриарха не назначали потому, что ожидали возвращения из польского плена отца новоизбранного царя Михаила Феодоровича – Филарета Никитича, который был в то время ростовским архипастырем. Дожидаться пришлось долго.

Филарет Никитич возвратился из плена только в 1618 году, после заключения Деулинского перемирия. В следующем году он был посвящен в сан патриарха приезжавшим в Москву Иерусалимским патриархом Феофаном. Как отец царя, страдалец за отечество, Филарет Никитич занял высокое и почетное положение в государстве русском. Ему, как патриарху, был присвоен титул великого государя и, по распоряжению царя, воздавались особенные почести. Все распоряжения по делам государственного управления издавались от имени царя и его отца – патриарха. Филарет Никитич к тому же был опытным старым царедворцем, хорошо знавшим государственное управление. Поэтому царь Михаил Феодорович постоянно советовался со своим отцом по делам государственного управления и ничего не делал без его согласия. Оттого-то его распоряжения оказывались весьма полезными для русского государства. Филарет Никитич сделал много полезного и для русской Церкви. При нем началось исправление церковно-богослужебных книг и обрядов, в которые вкралось много неправильностей. Все управление русской Церковью патриарх Филарет распределил на отдельные части, которые находились под ведением особых учреждений, называвшихся приказами.

Алексей Михайлович. Царь Михаил Феодорович скончался 12 июня 1645 года. Он передал сравнительно умиротворенное, но еще не вполне успокоенное русское царство своему 16-летнему сыну Алексею Михайловичу.

Алексей Михайлович по характеру своему во всем походил на своего отца. Как и отец, он был добр, ласков со всеми, кроток и тих. За такой характер свой царь Алексей Михайлович получил у своих современников название «Тишайшего». Будучи добрым государем, Алексей Михайлович доверял другим, особенно на первых порах своего управления государством. К сожалению, многие бояре, которым доверял царь, напр., Морозов, Милославские и др., злоупотребляли этим и позволяли себе делать обиды своим подчиненным и вообще всему народу. И прежде начальники областей русского государства не всегда отличались добросовестным отношением к своим обязанностям. А теперь, при молодом, добром и милостивом царе, бояре и начальники различных частей государственного управления стали позволять себе еще большие злоупотребления. В народе началось брожение и недовольство. Стал раздаваться ропот со всех сторон. К тому же народ русский, вследствие продолжительных войн в прежнее царствование, сильно обеднел. Поэтому он не имел средств платить новые налоги, какие вводило правительство для пополнения опустевшей царской казны. Вследствие всех этих причин, через три года по вступлении на престол Алексея Михайловича, поднялось сильное народное волнение в Москве. Многие бояре, которыми был особенно недоволен народ, были убиты. Правительству с трудом удалось усмирить взволновавшийся народ. Волнение распространилось было из Москвы и на другие города и области, напр., Великий Новгород, Псков и др. Здесь народ русский был недоволен правительством еще за те преимущества, какие были предоставлены иноземным торговцам, напр., английским, в России. Царь Алексей Михайлович отменил все эти преимущества, и народ после того постепенно успокоился. Жалобы русского народа на различные нестроения в русском государстве, которые были заявлены недовольными во время усмиренного волнения, обратили на себя полное внимание доброго царя Алексея Михайловича.

Для устранения обнаруженных нестроений, царь решил составить новое полное собрание законов. Это дело было поручено опытным людям – боярам. Когда они окончили свой труд, то со всего русского государства были созваны в Москву выборные люди, которые пересмотрели составленный сборник законов вместе с его составителями. После того этот новый сборник законов был утвержден царем и в 1649 году был объявлен под именем «Соборного уложения царя Алексея Михайловича». Новое «Уложение» устранило многие беспорядки во внутреннем управлении русским государством. Но всем нуждам обширного государства, только что пережившего великую смуту и сильно истощенного войнами, оно не могло удовлетворить. Вот почему в последние годы управления царя Алексея Михайловича поднялось в русской земле новое сильное народное волнение, известное в нашей истории под именем бунта Стеньки Разина.

Стенька Разин был донской казак. Донские казаки, хотя и признали над собою власть московского государства при Михаиле Феодоровиче, но и после того продолжали по временам делать набеги на московския владения. На Дон к казакам сбегались и все бездомные и беспокойные люди, которые не могли почему-либо ужиться в мирном московском государстве. Так со временем на Дону собралось множество беспокойных, отважных, бездомных «голутвенных», как их называли современники, казаков и прочих людей. Вся эта голыдьба ожидала только надежного руководителя для того, чтобы начать грабежи и насилия над мирными жителями московского царства. Таким предводителем голыдьбы казацкой и прочих бездомных людей и беглецов и явился Стенька Разин. О нем и доселе еще хранится память в нашем народе, который поет песни о Стеньке Разине, удалом донском казаке. Собрав около себя многочисленную рать, Стенька Разин перешел с Дона на Волгу, разграбил здесь царские караваны, захватил Астрахань и долго грабил персидских купцов, разъезжая по Каспийскому морю. Возвратившись в Астрахань, Стенька долго бесчинствовал здесь со своею ратью, а затем бросился вверх по Волге, причем захватил и разграбил много городов. Смотря на такие успехи дерзкого Разина, народ массами переходил на его сторону, и волнение, поднятое Стенькой Разиным, росло и ширилось в московском государстве. Побывав на Дону, Стенька Разин снова вернулся на Волгу и начал подумывать о походе на самую Москву. Тогда царь Алексей Михайлович послал против бунтовщиков сильную рать, под начальством опытных полководцев, которым приказал непременно изловить разбойника.

Много усилий пришлось употребить царским воеводам, прежде чем им удалось рассеять рать Стеньки Разина и самого его поймать, при содействии донских казаков. Пойманный и привезенный в Москву, Стенька Разин был казнен, после чего и народное волнение постепенно успокоилось. Последние годы царя Алексея Михайловича прошли в мирных заботах его о государстве.

Богдан Хмельницкий и подданство Малороссии. При царе Алексее Михайловиче пределы русского государства значительно расширились посредством присоединения Малороссии к Москве. Малороссия давно уже, еще со времен перехода Юго-Западной Руси под власть Литвы, отделилась от русского государства.

Малороссы чувствовали свое родство с московским государством, родным ему по происхождению, вере и обычаям. Только необходимость и сила заставляли их оставаться под владычеством Польши, к которой они перешли со времени соединения Литвы с Польшею. Но тяжело малороссам жилось под властью Польши. Больше всего они терпели за то, что твердо держались своей православной веры и русской народности. К половине XVII века гонения и преследования малороссов поляками за веру и народность настолько усилились, что малороссы принуждены были взяться за оружие для защиты своих человеческих прав. Произошло несколько народных восстаний под предводительством смелых и решительных атаманов (начальников). Но все эти восстания закончились неудачно для малороссов. Зачинщики и участники их были жестоко казнены поляками, после чего преследования православных малороссов еще более усилились.

Весь народ малороссийский был враждебно настроен в отношении к Польше и только искал надежного руководителя, чтобы восстать поголовно против своих гонителей и мучителей. Таким народным вождем и явился Богдан Хмельницкий, бывший в то время казацким сотником. Богдан Хмельницкий с крепким умом и хорошим образованием соединял беззаветную любовь к родине, мужество и решительную, настойчивую волю. Благодаря всем этим качествам, Богдан Хмельницкий пользовался большим влиянием среди своих соотечественников.

Лично оскорбленный и неудовлетворенный за свои жестокие оскорбления поляками и возмущенный бесчеловечным гнетом и преследованиями своего народа, Богдан Хмельницкий поднял восстание и обратился ко всему народу с воззванием стать на защиту попираемой веры и народности русской. На клич любимого вождя собралось многочисленное казацкое войско. Пригласив на помощь еще крымских татар, Богдан Хмельницкий дважды (на Желтых Водах и под Корсунью) нанес страшное поражение высланным против него польским войскам (1648 г.). Этот успех еще более воодушевил малороссов. К Хмельницкому стали собираться новые силы и войско его скоро возросло до 150,000 человек. На счастие малороссов, в Польше, по случаю смерти короля Владислава, начались обычные смуты и неурядицы при выборе нового короля. Разбив еще раз польские войска, Богдан Хмельницкий вступил в пределы Польши. Тогда новый польский король стал просить Хмельницкого приостановить поход, обещая исполнить все требования малорусского народа. Но когда это обещание не было исполнено, то Богдан Хмельницкий нанес новое поражение под Зборовым польскому войску, находившемуся под начальством самого короля (1649 г.). Теперь поляки вынуждены были заключить договор с казаками на условиях, весьма выгодных для малорусского народа. Но поляки и на сей раз не исполнили своего обещания. Тогда началась новая борьба казаков под начальством Богдана Хмельницкого в союзе с крымским ханом против Польши. Но эта борьба была уже не так удачна для малороссов, как первая. Вследствие измены крымских татар, казацкое войско было разбито под Берестечком и восстание малороссов было жестоко подавлено Между поляками и малороссами был заключен новый договор, отменявший все права и преимущества, предоставленные поляками Украине прежним договором. Тогда началась новая резня по всей Украине. Ожесточенные победители целыми тысячами истребляли русский народ, выдумывая для него самые жестокие казни. К довершению бедствия, Польша купила помощь крымских татар, дозволив им в продолжение сорока дней грабить, разорять и уводить в плен русских жителей, не трогая поляков. Тогда крымские и ногайские орды рассеялись по Украине, и весь край загорелся и задымился огнем и кровью. «О, какое горе!» восклицает летописец, «какой плач, какое стенание! Язык не может выразить всего ужаса этих дней: растление девиц, посрамление супруг, лишение имуществ, стыд неволи и цепей». «Зажурылась» тогда Украина и увидела, что нет ей спасения в Польше. Целыми селениями тогда народ русский с правого берега Днепра устремился на левый, во владения родного и единоверного ему московского государства. Царь Алексей Михайлович велел не препятствовать переселению малороссов в пределы русского государства и отводить им свободные места. Скоро целый край заселился беглецами и получил наименование Слободской Украины.

Богдан Хмельницкий чутко прислушивался к желаниям своего народа. Убедившись, что малорусский народ желает стать под покровительство единоверного русского царя, он и сам обратился к Алексею Михайловичу с. усиленною просьбою о заступничестве.

«Пожалей нас, государь православный», писал гетман, «умилосердись над православными Божьими церквами и нашей невинной кровью. Ничего не исполняют поляки, что с нами постановили: святые Божьи церкви, какие обещали отдать нам из унии, не отдали, да еще обращают в униатские и те, которые оставались у нас. Они хотят искоренить православную веру в народе нашем, и для того собрали на нас коронные войска свои; они ругаются над святынею, мучат христиан православных духовного и мирского чина и делают такие жестокости, что вашему царскому величеству и слушать будет тяжело. Со слезами просим твое царское величество: не дай, великий государь, клятвопреступникам и мучителям разорить нас до конца; приими нас под свою крепкую руку». Малороссия и раньше просила царя Алексея Михайловича принять ее в свое подданство. Но в Москве не решались сделать этого, так как знали, что за принятием Малороссии Москвою в свое подданство тотчас же последует война с Польшею. А Москва сильно не желала до поры до времени этой войны. Но теперь, когда преследования православных в Малороссии поляками достигли крайней степени, Алексей Михайлович решил принять Малороссию в свое подданство.

Созван был в Москве земский собор, который и решил; гетмана со всем войском и со всеми городами и землями Малороссии следует принять под великую руку государя, чтобы не допустить их в подданство турецкого султана или крымского хана. Патриарх Никон со всем духовенством благословил это решение, принятое и царем Алексеем Михайловичем. Алексей Михайлович послал своих бояр для принятия Украины под власть московского государя. Когда прибыли в Украину царские послы, то Богдан Хмельницкий 8 января 1654 г. собрал общую малороссийскую раду в г. Переяславле (ныне уездный город Полтавской губернии) и предложил всему народу добровольно избрать себе одного из четырех государей: султана турецкого, хана крымского, короля польского, или паря московского. Тысячи голосов отвечали: «волим под царя восточного православного! Лучше нам умереть в нашей благочестивой вере, нежели доставаться ненавистнику Христову, поганому». Так Малороссия перешла в подданство московскому государю.

Как и ожидал царь Алексей Михайлович, он должен был вести две войны с Польшею из-за Малороссии. Первая война была весьма удачна для Москвы. Но успехи московских войн, были остановлены шведами, которые также объявили войну Польше. Алексей Михайлович вынужден был заключить мир с Польшею, чтобы вслед затем начать войну с Швецией. Вторая война наша с Польшей была уже не так удачна для Москвы. Оба государства сильно были истощены и потому поспешили заключить перемирие в 1667 г. на 13.5 лет. По этому договору (Андрусовскому), к России перешла только восточная, или левая половина Украины, а на правой стороне, или западной, за нею остался временно один только Киев, вся же вообще правобережная (т.е. расположенная на правой стороне р. Днепра) Украина осталась под Польшею. В Малороссии после того начались большие и продолжительные смуты. Гетманы малороссийские переходили то на сторону Москвы, то на сторону Польши, а иногда вступали в сношения и с крымскими ханами. Только уже по вечному договору 1686 г. между Россией и Польшей, левобережная Украина и на правой стороне г. Киев навсегда перешли под власть Москвы.

Патриарх Никон. Самым замечательным сотрудником Алексея Михайловича в делах государственного управления, в первые годы его царствования, был патриарх Никон.

Патриарх Никон был сын крестьянина нижегородской области. В детстве он, рано лишившись матери, много претерпел от своей мачехи. Нужда, которую терпел будущий патриарх в детстве, сильно закалила его характер и расположила его к монашеству. В молодых летах, самоучкою научившись грамоте, Никон ушел в монастырь. На 20-м году жизни, после смерти отца, он, по убеждению родственников своих, вышел из монастыря и поступил сельским священником, сделавшись кормильцем родной осиротевшей семьи. Умный и благообразный священник сделался известным московским купцам, которые перезвали его к себе в Москву. Здесь Никон лишился всех своих детей, после чего уговорил жену свою постричься в монашество и сам поступил в число братии одного из северо-русских монастырей. Никон побывал в нескольких монастырях и везде всех поражал необычайною строгостию своей подвижнической жизни. За это он скоро был избран игуменом одного из монастырей. Во время одной из своих поездок в Москву, по делам своего монастыря, Никон сделался известным царю Алексею Михайловичу. Он произвел на этого последнего такое сильное впечатление, что царь оставил его в Москве и сделал архимандритом Новоспасского монастыря, где находилась усыпальница царского дома Романовых, и приблизил к себе. Каждую неделю Никон должен был являться к царю для духовной беседы, доклада и ходатайства о всех, нуждавшихся в царской помощи. С этого времени началось быстрое возвышение Никона. В 1648 г. он был сделан новгородским митрополитом. Будучи в Новгороде, Никон много содействовал усмирению народного бунта, причем сам едва не был убит возбужденным народом.

В 1652 г. умер п. Иосиф, и царь выразил желание видеть патриархом Никона. Никон долго отказывался от этой высокой нести и согласился стать патриархом только под тем условием, если царь и бояре и весь народ дадут ему обещание слушаться его во всем, почитать его, как архипастыря своего, и предоставят ему возможность устроить Церковь, как он пожелает. Царь и народ дали такое обещание, и Никон сделался патриархом. Он пользовался неограниченным доверием царя. Во время своего отсутствия из столицы в польскую войну, царь предоставлял п. Никону даже управление государством. Своим умелым управлением п. Никон заслужил еще большее доверие и любовь царя, который дал ему даже титул «великого государя». Снова, как и при п. Филарете Никитиче, в царствование Михаила Феодоровича, наступило у нас двоецарствие. Все делалось в русском государстве по указу великого государя-царя и по благословению великого государя-патриарха. П. Никон, надеясь на доверие и любовь царя, держал себя независимо и гордо в отношении к боярам и совершенно самостоятельно управлял Церковью и духовенством. В русской Церкви он начал вводить многие исправления, а с подчиненным духовенством обращался строго. Благодаря всему этому, у п. Никона явилось много врагов из среды приближенных к царю бояр и духовенства. Царю стали наговаривать на патриарха и восстановлять его против последнего. Патриарх Никон неспособен был идти непрямою дорогою. Он не обращал внимания на козни своих врагов, презирал их и в то же время некоторыми неосторожными своими действиями подкреплял их наговоры царю. Царь тоже был неспособен на открытое объяснение со своим другом – патриархом. Царь стал только удаляться от патриарха. Последний подавал вид, что не замечает этого, и не принимал никаких мер к восстановлению прежней любви и доверия царя к нему. Так постепенно установились крайне натянутые отношения между царем и патриархом. Достаточно было одного незначительного оскорбления, нанесенного царским боярином посланному патриарха, чтобы этот последний решился на такой неосторожный шаг, как оставление патриаршей кафедры и удаление из Москвы в один из монастырей, устроенных Никоном. Враги, как нельзя лучше, воспользовались ошибкою патриарха и стали еще более возбуждать и вооружать царя против Никона. Последний скоро понял свою ошибку, хотел и искал примирения с царем, но враги его приняли все меры к тому, чтобы не допустить этого. Был созван собор в Москве, который известен под именем Большого Московского собора и на который были приглашены два греческих патриарха и множество русских архиереев. Собор рассмотрел дело п. Никона, осудил его и лишил патриаршего сана, после чего он был отправлен в ссылку. Уже после смерти царя Алексея Михайловича, при его сыне Феодоре Алексеевиче, Никон был освобожден от заточения, но на пути из ссылки в Москву скончался недалеко от Ярославля.

Исправление богослужебных книг. Самым замечательным делом п. Никона в пользу русской Церкви было исправление богослужебных книг. В наши церковно-богослужебные книги ко времени п. Никона вкрались многие неисправности и ошибки.

Происхождение их было таково. До XVI в. церковно-богослужебные книги употреблялись у нас только в рукописном виде. Они переписывались разными лицами, иногда совсем неподготовленными к тому и даже прямо невежественными. Иное эти переписчики не разбирали в старинных рукописях, а иного просто не понимали, а потому и писали так, как им казалось лучше и вернее. Последующие переписчики повторяли прежде допущенные ошибки или извращения. Так уже в половине XVI в. в наших, церковно-богослужебных книгах явилось много ошибок и неисправностей. Лучшие русские люди, и особенно более просвещенные из среды нашего духовенства, сознавали эти ошибки и необходимость их исправления еще в XVI веке. Так уже на Стоглавом соборе (1551 г.) рассуждали об этом и о мерах к исправлению замеченных ошибок. Самый верный путь к прекращению дальнейшей порчи богослужебных книг был указан собором в книгопечатании. Действительно, со второй половины XVI в. некоторые богослужебные книги у нас начали печататься. Но, к сожалению, рукописи, с которых печатались наши первые богослужебные книги, не были предварительно исправлены. Поэтому ошибки и неисправности, бывшие в рукописях, перешли и в печатные наши церковно-богослужебные книги и еще быстрее стали распространяться повсюду. На основании этих ошибок и неисправностей в богослужебных книгах, в нашей Церкви стали употребляться и обряды неправильные и несогласные с обрядами православной Церкви, в частности, греческой. Некоторые из русских сами сознавали это. При патриархе Филарете Никитиче приступили было к исправлению богослужебных книг, но, за отсутствием опытных и образованных справщиков, дело это остановилось. Между тем в Москву начали часто приезжать за сбором милостыни греческие архиереи. Они замечали некоторые неправильные обряды, употреблявшиеся в русской Церкви, и неисправности в церковно-богослужебных наших книгах, и обращали на это внимание русских, между прочим, и патриарха Никона.

Патриарх Никон со свойственной ему энергией взялся за исправление церковно-богослужебных книг. Он собрал множество древних греческих и русских рукописей, сличил их и исправил наиболее важные ошибки в некоторых церковно-богослужебных книгах. После того он созвал в Москве собор (1654 г.), который решил приступить к исправлению всех церковно-богослужебных книг. Работа закипела, и скоро были исправлены многие богослужебные книги, которые, по рассмотрении их собором, были разосланы по всем монастырям и церквам русским, с приказанием отбирать везде старые неисправные книги. К сожалению, дело исправления богослужебных книг и другие преобразования патриарха Никона вызвали противодействие со стороны многих, следствием чего и явился в нашей Церкви раскол.

Происхождение раскола. Против исправлений, какие начал вводить патриарх Никон в русской Церкви, многие восставали главным образом по личному нерасположению к самому патриарху. Таковы были некоторые из среды московского духовенства, прежде сами принимавшие участие в исправлении богослужебных книг, но потом отставленные от этого дела патриархом Никоном. Но находились среди русского общества многие и такие, которые восставали против самого исправления богослужебных книг и обрядов. Вследствие недостаточного своего умственного развития и долголетней привычки к известным обрядам, они никак не могли представить себе возможности исправления богослужебных книг и обрядов. Они считали их священными и неизменными. На всякую попытку исправления книг, да еще притом печатных, к которым русские люди тогда относились положительно с благоговением, они смотрели, как на порчу их, а на всякое исправление обрядов, как на порчу и повреждение догматов веры, как на ересь. Наконец, находились между противниками патриарха Никона и такие, которые, восставали собственно против того способа, каким патриарх Никон вел это дело, и против тех средств, какие он употреблял для замены старых богослужебных книг и обрядов новыми. Их раздражали, обижали и возбуждали слишком решительные и крутые меры, какие употреблял для этого патриарх Никон. А между тем п. Никон не прислушивался к голосу народа и не обращал внимания на все возражения против исправления богослужебных книг и обрядов, какое начал он. Опираясь на доверие и поддержку со стороны царя, он шел прямою дорогою к раз намеченной цели. Созванный им собор 1656 года не только одобрил задуманное патриархом дело исправления богослужебных книг и обрядов, но и произнес проклятие на неповинующихся Церкви Божией. Тогда некоторые из противников исправления книг и обрядов смирились и принесли покаяние, а упорные были разосланы в отдаленные монастыри. Но скоро совершилось падение патриарха Никона, что несомненно содействовало усилению противодействия начатому им доброму делу. Собор 1667 года, осудив патриарха Никона, в то же самое время одобрил совершенные или только начатые им церковные исправления. Тот же собор произнес клятву на всех, кто решился бы не принять этих исправлений. Такие были признаны противниками Церкви, самовольно отделившимися от нее, или раскольниками. Так явился у нас раскол, который составляет одно из примечательных явлений русской истории.

Раскол объединил в себе всех тех, кто не признал не только исправленных при патриархе Никоне книг и обрядов богослужебных, но также и всех вообще нововведений, которые проникли в государственную и общественную жизнь русского народа при Алексее Михайловиче. После осуждения раскола Большим Московским собором, началась борьба с расколом мерами не только духовными, но и гражданскими. Раскольники отвечали на эту борьбу открытым сопротивлением. Средоточием раскола, непосредственно после осуждения его Большим Московским собором, явился, между прочим, Соловецкий монастырь. Здесь нашли себе приют многие ревнители древнего благочестия, старых обрядов и книг богослужебных. После нескольких попыток к вразумлению их, царь Алексей Михайлович в 1668 г. послал против упорных войско. Раскольники заперлись в стенах монастырских и на приглашение сдаться отвечали выстрелами. Так начался открытый разрыв раскола с православно-русскою Церковью и государством. Решительные меры, принятые после этого нашим правительством против раскола, вызвали бегство раскольников на окраины и в дремучие леса, а также распадение их на многочисленные толки.

Феодор Алексеевич. Царь Алексей Михайлович умер в 1676 г. Он оставил после себя двух сыновей – Феодора, Иоанна – и 6 дочерей от первого брака его с Милославской и одного сына Петра и двух дочерей от второго брака с Нарышкиной. Умирая, Алексей Михайлович благословил на царство своего старшего сына Феодора. Молодой 14-летний царь имел слабое здоровье, хотя отличался умом и получил хорошее образование под руководством ученого монаха Симеона Полоцкого. Благодаря слабому здоровью и малой опытности в делах правления государством, Феодор Алексеевич много полагался на своих сотрудников из среды приближенных бояр. При нем московское государство должно было вести упорную войну с Турцией из-за Украины. Малороссийский гетман Дорошенко изменил Москве и передался под покровительство турецкого султана. Война закончилась перемирием, по которому Москва уступила часть западной Украины Турции. При Феодоре Алексеевиче продолжались волнения в русской Церкви, вызванные появлением раскола. Раскол заметно усиливался. Правительство начало принимать против него строгие меры. Московский собор 1682 г. положил усилить средства к разысканию раскольников, запретил продажу раскольнических тетрадей и книг, подчинил строгому надзору домовые церкви, часовни и скиты, служившие притонами для раскола, и стал сокращать их число. Меры эти вызвали в Москве раскольнический бунт, усилившийся вследствие смерти Феодора Алексеевича. Незадолго до своей смерти Феодор Алексеевич созвал земский собор, на котором было уничтожено местничество, что служило предвестником коренного преобразования России, совершенного Петром Великим.