Святитель Феофан Затворник о молитве Иисусовой, в письмах к схиигумену Герману и схимонаху Агапию

Выдающийся святитель Феофан Затворник оставил обширное и драгоценное духовно-литературное наследие. Особое место в нем занимают его ответы разным лицам, просившим у него совета или духовной помощи, решения недоуменных вопросов, утешения в скорбях, облегчения в бедах... Со всех сторон России стекались эти просьбы в Вышенскую пустынь, где преосвященный Феофан пребывал в течение последних 28 лет своей жизни, причем 22 года их них он находился в строгом затворе. До этого им уже был пройден значительный жизненный и духовный путь, отданный служению Церкви Божией на различных поприщах и в разных местах.

Весь величайший и бесценный опыт, накопленный за годы жизни, и особенно в годы затвора, святитель использовал в своей обширной переписке с многочисленными корреспондентами, среди которых были представители всех сословий, от сановников до крестьян. Ежедневно почта приносила от 20 до 40 писем, и епископ Феофан обязательно отвечал на каждое из них, чутко угадывая духовное состояние и потребности писавшего и находя для каждого идущее прямо к сердцу необходимое слово. Он обладал редким даром просто, ясно, лаконично говорить о самых сложных предметах, о самых глубоких вещах.

В 80-х годах прошлого столетия к святителю Феофану за духовным руководством обратился духовник Гефсиманского скита при Троице-Сергиевой Лавре, впоследствии игумен Зосимовой пустыни, о. Герман. Причиной, побудившей о. Германа обратиться к святителю, было желание научиться молитве Иисусовой, к стяжанию которой он стремился в течение всей своей подвижнической жизни. Он не успел научиться молитве у своего первого наставника, иеросхимонаха Александра, вследствие скорой кончины последнего, а еще более потому, что этот старец по смирению не брался обучать других. Предоставленный самому себе, о. Герман «начал понемногу уклоняться в широту пространного пути, – как он писал в письме к святителю, – сперва стал с большим интересом следить за событиями жизни мира, потом, побуждаемый желанием и другим передать свои впечатления, уже не мог удержаться от продолжительных разговоров и пересудов; наконец, привязался даже к временному, тленному... В душу внедрилась пустота, сердце охладело к молитве, а воспоминание прежней жизни уязвляет меня и побуждает снова искать руководства». Пришлось о. Герману обращаться за советом к оптинским и особенно к валаамским инокам. Однако все они были склонны к так называемому «художественному производству» молитвы. По их указанию и о. Герман стал прибегать к нему, но внутреннее чувство всегда подсказывало ему, что означенный прием несовершенен и опасен. Господь, видя со стороны о. Германа искреннее и усердное искание, внушил ему обратиться за разъяснением к преосвященному Феофану, великому учителю монашества нашего времени. «К Вам, Владыко, я обращаюсь за помощью, к Вашим стопам повергаюсь в надежде, что Вы не откажете научить меня, как избегнуть пристрастия к миру, прилепиться всею душою к Богу», – писал он святителю. Между ними завязалась переписка. Читая ее, нельзя не заметить, как вначале о. Герман усердно налегал на внешние приемы молитвы, он не только спрашивал о них, но даже их отстаивал. О. Герман сообщает святителю о различных формах и видах художественных приемов.

В ответных письмах святитель Феофан упоминает вскользь о внешних приемах молитвы, как имеющих некоторое значение только для отдельных лиц при непременном, однако, условии подчинения их внутреннему деланию, и положительно не советует о. Герману прибегать к ним, считая их второстепенными и даже опасными при отсутствии опытного руководителя, а подвижников, пользующихся ими, иронически называет шептунами, сопунами, кликушами и тому подобными именами. Что касается приятных ощущений и той сладости, которая будто бы появляется при указанных приемах, то он признает все это духовным сластолюбием и находит «пустым», «мишурным», ничего не значащим, проистекающим от кровной теплоты сердца и ведущим часто к самообольщению и прелести. В то же время святитель Феофан дает о. Герману много полезных наставлений.

В последующее время о. Герман так проникся мыслями Вышенского затворника о молитве, что говорил о ней не иначе, как словами своего великого наставника, перед памятью которого он благоговел. Свою любовь к нему он потом засвидетельствовал, установив на его гробнице неугасимую лампаду.

Выше мы упомянули о том, что о. Герман обращался за наставлением к валаамским инокам, занимавшимся «художественным деланием» молитвы. Этими иноками были схимонах Агапий, архимандрит Агафангел и схимонах Никита.

Схимонах Агапий ранее обучался своим наставником иеросхимонахом Антипой, передавшим ему афонскую традицию исихиазма внутреннему сердечному деланию, т. е. навыку непрестанной Иисусовой молитвы. Но эта наука из наук и художество из художеств требует большой предосторожности и обучение ей обязательно должно совершаться под руководством преуспевших в ней. Лишившись же вышеуказанного наставника, о. Агапий был предоставлен всецело самому себе и вместе со своими учениками впал в ошибку или, как выразился святитель Феофан, – в прелесть.

Вскоре после смерти своего наставника, иеросхимонаха Александра († 1878), о. Герман прибыл в Валаамский монастырь, чтобы познакомиться с о. Агапием. В беседе с ним о. Герману показалось, что о. Агапий придавал чрезмерно большое значение внешним приемам молитвенного делания. Они вели долгие беседы об этом предмете. Видя многие труды и ревнование о. Агапия о снискании этого сокровища – Иисусовой молитвы – и его большой опыт, он попросил о. Германа дать ему письменное наставление об этом делании, что и получил (см. Приложение I, О молитве Иисусовой). По глубокому смирению о. Герман не решился сделать свое заключение на данное письменное наставление, а направил его к святителю Феофану, прося объяснения. Святитель Феофан нашел, что «художественное делание» проходится старцем о. Агапием не вполне правильно и объяснил в чем именно. Схиигумен Герман сообщил об этом о. Агапию, который с любовью принял это как отеческое наставление, и буквально схватился обеими руками за Вышенского затворника; между ними началась оживленная переписка, приведшая в скором времени к благим результатам. Опубликовавший эту переписку архиепископ Омский и Семипалатинский Сильвестр пишет в своем заключительном слове:

«В письмах одинаково поражают смирение и глубина разумения сокровеннейших высоких движений духа в одном, высота духа вместе с детской простотой – в другом».

Так насажденное иеросхимонахом Антипой вновь было оживлено святителем Феофаном и возросло в древо великое. О. Агапий настолько преуспел в этом духовном искусстве, что являлся опытным кормчим и для других.

Под мудрым и опытным руководством святителя Феофана образовался небольшой кружок делателей Иисусовой молитвы, которые, достигнув сами высокого преуспеяния, стали наставниками для других.

В данном сборнике мы предлагаем боголюбивому читателю письма святителя Феофана, написанные им к схиигумену Герману и не издававшиеся ранее письма к схимонаху Агапию. Заключают сборник письма о. Агапия к схиигумену Герману.

В письмах некоторые имена остались скрытыми под литерами, и мы не решились их раскрыть, не имея у себя под руками оригиналов. Надеемся, что читатель сам догадается из вышеизложенного, о ком пишет святитель.

Эта переписка имеет непреходящее значение для современного читателя, так как в ней запечатлен духовный опыт подвижников русского православия.

Преосвященнейший Владыко,

Милостивый Архипастырь!

Слухи о Вашей доброте и готовности оказать каждому посильную помощь придали мне смелость припасть к стопам Вашего Преосвященства и испросить руководства, как поучаться в памяти Божией, стяжать которую издавна составляет желание моего сердца.

Пользуясь в течение 10 лет духовным окормлением старца, посвятившего себя всецело молитвенному подвигу, я имел возможность убедиться, каких благ сподобляются причастники этого чудного делания, и возымел желание прелюбезнейшее и сладчайшее имя Господа нашего Иисуса Христа носить всегда в сердце. Хотя делание мое и сопровождалось какою-то сердечною сухостью, но пример старца, разгоревшегося к нему столь сильною любовью, что даже присутствие людей было ему в тягость, а прелести мира утратили для него свое обаяние, всячески побуждал меня понуждать себя к молитве.

По кончине моего наставника, предоставленный самому себе, я начал понемногу уклоняться в широту пространного пути: сперва стал с большим интересом следить за событиями жизни мира; потом, побуждаемый желанием и другим передать свои впечатления, уже не мог удержаться от продолжительных разговоров и пересудов; наконец, привязался даже к временному, тленному... В душу внедрилась пустота, сердце охладело к молитве, а воспоминание прежней жизни, как бодцами уязвляет меня и побуждает снова искать руководства. Оглядываюсь кругом, и никого не вижу: грех ради моих не могу познать сокровенных рабов Божиих!

К Вам, Владыко, я обращаюсь за помощью, к Вашим стопам повергаюсь в надежде, что Вы не откажете научить меня, как, избегнув пристрастия к миру, прилепиться всею душою к Богу.

Простите, Милостивый Отец и Архипастырь, что я дерзаю утруждать Вас просьбою, но какая-то уверенность, что она будет исполнена и я услышу от Вас, что речет о мне Господь Бог, придала мне смелость решиться на это.

Затем, испросив Вашего архипастырского благословения и святых молитв, имею честь быть.

Вашего Преосвященства нижайший послушник,

недостойный NN

* * *

22 декабря 1886 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший ο. Ν!

Бывши столько времени под руководством старца, Вы, конечно, все слышали, что требуется. – Припоминайте и исполняйте, не отлагая на завтра.

У Афонцев есть книги: «Путь ко спасению» (очерк Аскетики); «Что есть духовная жизнь»; «Письма о духовной жизни»; «Невидимая брань...» Приобретите их и учитесь из них... не знать, а делать.

Еще чем обеспокоена бывает совесть, все то тотчас надобно оставить. К сему разряду, думаю, относится все, что Вы навязали на себя, после смерти старца.

Того, что считается необходимым в деле спасения и преуспеяния, нельзя миновать никоим образом, как ни прикрывай то, надо исполнять.

Молитва Иисусова, в силе своей, является не в начале, а в конце преуспеяния, как цвет и плод. Ей предшествует тяготение внутрь.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Прошу помолиться о моей многогрешности.

Е. Ф.

* * *

26 февраля 1887 года

Милость Божия буди с Вами!

Молитва – дело внутреннее. Все, что при этом делается внешно, к существу дела не принадлежит, а есть внешняя обстановка.

Все, что бывает будто хорошего от этой внешности, кажется только хорошим, а не есть. Потому на это никакого внимания обращать не должно.

То, что Вы делаете, лучше бросить. Главное, в чем надо упражняться, есть память Божия, или хождение в присутствии Божием. Старайтесь приобресть навык всегда быть в сознании и чувстве, что находитесь под оком Божиим, проникающим всю глубину вашего сердца и все внутренние движения ваши видящим.

Молитва Иисусова стоит в числе средств к успеху в навыке ходить пред Богом.

Все, что надо знать о производстве сей молитвы, находится в книге о невидимой брани. Там и посмотрите.

Главное тут: стать вниманием в сердце и взывать к Господу, вездесущему.

Лучше стоять, чем сидеть. О дыхании, положении головы и прочем лучше не думать совсем... А все внимание обратить на внутренний строй.

Корень доброго внутреннего строя есть страх Божий. Его надо сделать неотходным... Он будет все держать в напряжении и не даст распускаться ни членам, ни мыслям, созидая бодренное сердце и трезвенную мысль.

Но всегда помнить надо и чувствовать, что успех в духовной жизни и во всех ее проявлениях есть плод благодати Божией. Духовная жизнь вся от Пресвятого Духа Божия. У нас и свой есть дух, но бессильный. В силу вступает он, когда осенит его благодать.

Спасайтесь!

Ваш доброхот Е. Феофан

* * *

22 октября 1887 года

Милость Божия буди с Вами!

Ищите и обрящете, обетовал Господь. Вы ищете, и будьте уверены, что найдете.

Чего искать должно? Живого осязаемого общения с Господом. Дает сие благодать Божия, но нам необходимо и самим трудиться о том. Куда же обращать труд? На то, чтоб всегда памятовать о Господе, яко близ и даже в сердце сущем. Чтобы в сем успеть, советуется навыкнуть молитве Иисусовой: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, повторяя ее непрестанно с мыслею о Господе, яко сущем в сердце или близ сердца. Стань вниманием в сердце пред лицем Господа и говори: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного. – Все дело в этом и есть, и по существу дела больше ничего не требуется.

Все, что, кроме этого, придумывается, придумывается только в пособие к сему главному. Старцы говорят: держи внимание в сердце или на конце языка и руку держи у груди; старица говорит, вообрази Распятого Господа и, как живому, Ему говори твою молитовку. Если для них это помощно, пусть себе делают, только пусть не считают этого главным делом. Другие делали так: сядет на маленькое стульце, что под ноги подставляют, прижмет голову к груди, пригнется к коленам и дышит, одну половину молитвы говорит, вдыхая воздух, а другую – выдыхая... Трудясь так, навыкают молитве, а потом и другим советуют то же... И пусть, только б не считали, что в этом все дело и есть. – Но это все и подобное сему – не дело, а приделки. Дело: стать умом в сердце пред лицем Господа и говорить Ему молитву. При сем ведай, что умная молитва есть стояние умом пред Господом с воздыханием к Нему, а молитва Иисусова: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя... есть словесная, внешняя молитва.

Сим способом память Божия утвердится в уме, и лик Божий будет в душе, как солнце. Положи холодную вещь на солнце, она согреется. Так согреется и душа от памяти о Господе, который есть умное солнце. А что потом будет, после увидишь.

Первый труд – навык повторять непрестанно молитву Иисусову... И начинайте, все твердите и твердите, но все с мыслию о Господе.

И все тут...

Где сердце? – Где отзывается и чувствуется печаль, радость, гнев и проч., там сердце. Там и вниманием стойте... Сердце телесное есть мускулистый серчак – мясо... но чувствует не мясо, а душа, для чувства которой мясное сердце служит только орудием, как мозг служит орудием для ума.

Старцев не осуждайте. – Верно они начинают держанием внимания на конце языка, а потом переходят к сердцу. Ну и пусть их; только б не почитали этого умным деланием, равно как говорения молитвы Иисусовой. То и другое есть внешнее дело, телесное... Умное дело – одно: умом и сердцем к Господу возноситься.

Воображение Распятого Христа есть ли существенное дело? – Нет, и оно тоже – помощное, а не главное. – Старица правду говорит, что для удержания ума от блуждания хорошо воображать предмет образно... Это можно... Но к одному образу привязываться нет резонов. Господь теперь во славе, седит одесную, – и все святые окрест Его. – И так можно воображать. Но лучше без образов обойтись, ибо воображение грубая сила. Лучше в одной вере стоять, что Господь близ, чем воображать. – Старица привыкла, и образ Распятого Господа слился у нее с сердечною молитвою, в которой все дело. – Что старица углубляется в молитву до забвения всего, это, истинно, и есть милость Божия, ради ее смирения, без коего не дано было бы сие...

Она не в прелести, а в истине.

Не можете отстать от празднословия. Празднословие – самое разорительное дело. Равное ему зло, когда прогуливаются, не соблюдая чувств... Успеху в молитве то и другое очень мешает. Когда начнет утверждаться в сердце молитва Иисусова, тогда язык свяжется... Его свяжет благоговейнство пред Присущим Господом.

Ведайте также, что надо так вести дела свои, чтоб совесть ни в чем не осуждала, и если осуждает, надо тотчас умиротворить ее покаянием. – И тело надо облегчить малоястием, и малоспанием, и преутруждением...

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Ваш доброхот Е. Феофан

Р. S. Есть ли у Вас книга «Невидимая брань»? Там подробно изложено дело молитвы... Извольте читать и вникать.

* * *

28 ноября 1887 года

Милость Божия буди с Вами!

Очень рад, что недоумения Ваши разъяснились. Налегайте более на умное предстояние Господу, чем на телесные при сем делания и положения.

Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

24 марта 1888 года

Милость Божия буди с тобою!

Что говорила старица о видимых предметах, как нужных при молитве, я думаю, ты не так понял. Надобно всячески стараться, помышляя о Боге, помышлять о Нем, как о Духе чистейшем, не имеющем никакого вида и образа. Но иметь такое помышление дает только благодать, когда образуется в сердце чувство к Богу. До тех же пор помышление наше о Боге не совершенно, смешано с какою-либо формою. Напр., Пророк говорит: предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть¹. Это есть образ. Другой подобный: камо пойду от Духа Твоего и от лица Твоего камо бежу? Аще взыду на небо, Ты тамо еси; аще сниду во ад, тамо еси; аще возму криле мои рано и вселюся в последних моря, и тамо бо рука Твоя наставит мя и удержит мя десница Твоя.² И это образ вездесущия Божия... Так и при всяком другом помышлении о Боге и божественных вещах... Мысль старицы та, что нам трудно освободиться от образов при мысли о Боге; а ты понял, что должно всегда иметь образ, и что без такого образа и молиться нельзя. Это твоя ошибка, а не старицы. Изволь же всячески стараться о том, чтобы молиться без образов Божиих... Стой в сердце с верою, что и Бог тут же есть, а как есть, не соображай. Молись и ищи, чтоб благодать Божия дала тебе, наконец, чувство к Богу.

Кто это придумал: держать внимание на губах или на конце языка?! Дурно придумано: брось. В сердце старайся быть вниманием, и больше нигде. – Что ум после нескольких молитв убегает из сердца и от памяти Божией отстает, это от слабости внимания и от равнодушия к молитве. Не дорожит душа молитвою и спешит отделаться от нее поскорей, бормоча ее кое-как. – Взыщи страх Божий и с ним приступай к молитве и молись, внимание держа на смысле слов молитвенных. – Затем коротенькие молитовки и молитва Иисусова употребляются, чтоб привить к сердцу чувство к Богу и тем приковать внимание. Но если будем небрежно относиться к молитве, то никогда не преуспеем в ней. Помни также, что молитва одна не бывает в совершенстве, а вместе со всеми добродетелями. По мере усовершения добродетелей совершенствуется и молитва. Главнейшая суть: страх Божий, целомудрие, смирение, сокрушение, плоти умерщвление, терпение, любовь... Когда они будут, явятся и другие все, а с ними и молитва.

«Количеством ли молитв и поклонов себя определить или о внимании более заботиться?» – Без внимания молитва не молитва. След., это главное. Но при этом надо и правилом определить количество молитв и поклонов. Это для домашнего молитвословия. Лучше всего для успеха в молитве ходить в церковь на все службы и там стараться в благоговейной быть молитве. Посмотри в Слав. Добротолюбии сказание о Максиме Капсокаливите и подражай ему. Когда получишь, что он получил, тогда будет у тебя и молитва настоящая. – На боку лежа, ничего не приобретешь...

Спрашиваешь о брате некоем. Скажи ему все, что здесь прописано, и довольно... Губы и язык пусть оставит, а делает, как у Отцов написано, т. е. стоит вниманием в сердце. Можно ему посоветовать: оставь все эти прибавки, будь только в сердце и с чувством, падши на землю, вопий: Господи помилуй! Вот как Максим Капсокаливит. – И все так пусть трудится. В церковь пусть ходит не упустительно, дома побольше кладет поклонов и пусть непрестанно твердит какой-либо молитвенный стишок со вниманием и благоговением, особенно же молитву Иисусову. – Предел труда – чувство к Богу неотходное, или то, что получил Максим Капсокаливит. – Особенно надо плоть утончить постом, бдением и трудом телесным и постоянно держать ее в напряжении, как солдат на разводе. Да рассеяния бегать, празднословия и смеха, и чтения пустого. И все пойдет добре.

Трудить себя надобно и преутруждать без жалости.

Благослови тебя Господи!

Спасайся!

Твой доброхот

* * *

7 мая 1888 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший ο. Ν!

Вы хорошо сделали, что прислали мне письмо ***цев. Я прежде не понимал их. Теперь добре понял и вижу, что они считают делом существенным держание внимания на конце языка, губ и пальцев, прижатых к груди над левым сосцом, и потому состоят в прелести. Это опасное положение. Но еще хуже то, что они и других тому же учат, как делу неотложно важному. Никакой в этом важности нет.

Существо молитвы в умном предстоянии Господу со взыванием к Нему, в чувстве или благодарения, или славословия, или прошения, или сокрушения, или страха, или упования, или другого какого чувства, к Господу относящегося, так что коль скоро нет какого-либо к Господу чувства, то и молитва не в молитву. Когда кто в чувстве, то ему некогда обращать внимание на внешнее положение как всего тела, так и разных частей его, – губ, языка, пальцев. – В сердце надо стоять вниманием, но не пред сердцем, а пред Господом. Если Господа нет во внимании, то и молитвы нет.

* * *цы утверждаются на том, что, при производстве молитвы по новоизобретенному ими способу, они чувствуют нечто в сердце, должно быть, приятность и теплоту... Это ничего не доказывает: приятность эта и теплота мишурная, пустая... Прежде когда-то были молодцы, которые вниманием своим упирались на пупок; их за то прозвали пупниками. Конечно, и они что-либо ощущали. – Мне сказывал один, что он чувствует нечто, когда вниманием своим стоит на хребте, против груди, назади... Что же, и признать это дело правым потому, что он чувствует нечто? – Не тем надо нам оправдывать свои делания, что нечто чувствуем от них, а тем, что они указаны нам древними Отцами. ***цы не могут на то ссылаться, потому что их прием есть их изобретение, как сами они сознаются. Да они ничего не сказали на Ваш вопрос, согласен ли такой прием с наставлениями Отцов, а начали не зная что сплетать о том, какими членами произносятся слоги в словах: Го-спо-ди, по-ми-луй. К чему эта речь или это мудреное пусторечие?

Видя теперь, что ***цы состоят в прелести и стараются других столкнуть туда же, я вынуждаюсь сказать Вам: прежде говорил я Вам: слушайте их, а теперь говорю: не слушайте, потому что они сбились с дороги прямой.

Вы много поклонов кладете. Это хорошо; но старайтесь, чтобы при этом были и внимание к Господу и чувство.

Самое приличное нам чувство есть сокрушение: дух сокрушен – сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит.³ – Это бывает от страха Божия, а страх Божий оживает от памяти о смерти и о суде Божием. – Всякий раз, как приступаете к молитве, восстанавливайте в себе страх Божий и сокрушение и затем молитесь, не давая ослабеть сим чувствам. Удобнее всего быть в страхе Божием и сокрушении в церкви. Позаботьтесь с сими чувствами всегда быть в церкви. – А потом и дома будете в них... И благо Вам!

Пересмотрел письмо старцев и их ответ на Ваш вопрос. – В письме⁴ есть хорошие мысли, их можно иметь во внимании. С чем же не следует соглашаться, я то вычеркнул.

Отвечали ль Вы на их ответ? – Если нет, ответьте так: так как Ваш прием молитвенный Вы не могли оправдать отеческими указаниями, то я отказываюсь следовать Вам, боясь попасть на ложный путь: новшества пагубны. Ими враг роет нам яму.

Тому брату юному, которому передали Вы прием старческий, скажите, чтоб бросил его. Пусть возбуждает в себе дух сокрушения и смирения и с сими чувствами молится Господу, стоя вниманием в сердце и всегда ходя в присутствии Божием и памяти смертной. – Пусть ищет и молится о том, чего искал и что нашел Максим Капсокаливит. Вот прямой путь. У него не видно никаких особых приемов, а была одна жажда того блага, которое получил, наконец. Благо, то есть духовный огонек и теплота. Но совсем другие от тех, кои порождаются старческими или другими какими приемами. – Когда даст Господь дар тот, тогда все пойдет иначе, и молитва Иисусова иначе будет звучать.

Господь да благословит Вас!

Спасайтесь!

Прошу молитв.

Ваш доброхот

(Вопрос. Так ли я понимаю о молитве: если я буду о чем-нибудь Вас просить, то потребуете ли Вы от меня держания ума на губах или на конце языка или перевода дыхания и прочего, разве одного внимания к особе Вашей? – Так и Господь мой).

* * *

17 июня 1888 года

Милость Божия буди с Вами!

Вижу, что Вы поняли, в чем дело молитвы. Извольте теперь и действовать так. – Утром, как проснетесь, пройдите мысленно все божественные истины, по символу веры, о единосущной Троице и беспредельных свойствах и совершенствах Божеских, всеведении, вездесущии, вседержительстве и проч., о творении, промышлении, воплощении Бога-Слова во спасение и искупление наше, o Его страданиях, смерти, воскресении и вознесении... о сошествии Духа Святого, об основании св. Церкви Божией чрез св. Апостолов, о конце мира и суде Божием и о вечной участи каждого по делам его, о милости Божией к нам, что принадлежим единой истинной Церкви и надежду имеем чрез нее обетований Божиих сподобиться и здесь, и в смерти, и по смерти. – Пересмотр этот породит чувство к Богу и соответственные сему чувству воззвания к Богу. Вот и молитва. Потом и во весь день старайтесь быть в таком чувстве, дома ли Вы, или в церкви, неисходно стоя в сердце пред Господом. – Действеннее всех других помышлений – мысль о смерти, о суде и о последнем решении вечной участи нашей. – На сей мысли и держитесь долже. – От cего родится дух сокрушен, и сердце будет сокрушенным и смиренным, коих никогда не уничижает Бог. – Вот вся программа дела внутреннего. – Будьте же таковы.

Какие книги читать? – Купите у Афонцев Сборник о трезвении и молитве... Тут много собрано отеческих учений о молитве, и читайте понемногу каждый день, чтоб поддерживать чрез тο молитвенное настроение. Возьмите у них тоже Псалтирик св. Ефрема, где собраны его молитвенные к Богу вопли. Перечитывайте чаще книгу: Что есть духовная жизнь? – и главы о молитве в книге Невидимая брань... Добротолюбие русское. Это мною составленные книги, но в них моего ничего нет: все отеческое. Только книга: Что есть духовная жизнь, вся моя, но учение в ней не мое, мои только слова, а в других поименованных здесь книгах и слова не мои: все отеческое. – Кто желает навыкнуть молитве, тому надо читать только о молитве.

Со ***цами лучше разойтись совсем: к ним не для чего ездить; и отвечать на их вопросы не отвечайте, и писем не пересылайте. О конце языка и губах они писали ко мне, и я писал им то же, что и Вам. Поэтому они спрашивают Вас, не пишет ли кто ко мне из Вашей обители, и под людьми с высшим образованием, кои, по их мнению, не способны следовать преданиям, они разумеют меня... Я держусь преданий древнеотеческих, а новоизобретенных приемов не могу принимать.

О полунощнице после всенощной в уставе надо смотреть. – Я думаю, что лучше прочитывать ее с сердечным вниманием... Вместо кафизмы можно поклоны с молитвою Иисусовою – сотню.

Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

22 августа 1888 года

Милость Божия буди с Вами!

Смиренные чувства Ваши, что, столько проживши на свете и в монастыре, никаких успехов не видите, будто не начинали, благословенны, и всегда будьте в них, и как проснетесь, первое слово Ваше к Богу да будет: дай мне, Господи, положить начало благое!

Так говорится впрочем обще о всем, но надо присмотреться, чего именно не достает, и это постараться приобрести.

Вы, ведь, не вор, не разбойник, не пьяница, не блудник, не драчун... и обще – поведение Ваше хорошо. Чего же недостает? И от чего совесть не покойна и не довольна? Тут же сами отвечайте: от того, что Бога не помню. – Это правда: без памяти Божией, без страха Божия, без чувства к Богу сделать душу довольною нельзя. – Если так, то об этом теперь и заботу всю надо иметь. Молитва, о коей все толкуем, и есть прямой к сему путь. Вы трудитесь в сем. Да благословит Господь труд Ваш.

Мысль, будто заниматься молитвою Вам еще не время, – не верна. Все должны молиться сердцем и умом. Всякая другая молитва не молитва. Извольте же трудиться, не лениться.

Есть у Вас Симеон – Новый Богослов? – Возьмите и читайте его снова, если читали. Если нет, купите у Афонцев и читайте, хоть первый том. – Он очень научает страху Божию.

Письма старцев пришлите. Мне желательно знать, как они мудрствуют о молитве.

Спрашиваете, молиться ли за иноверцев? За самоубийц?.. Делайте, как Церковь велит. Так и тем, кои просят о сем, отвечайте.

Благослови Вас Господи!

Ваш доброхот

(Вопрос. Скажите мне, Господа ради, так ли я продолжаю молитву: находясь в церкви, келье или где случится, я стараюсь собрать свои чувства и представить пред собою Господа необразно, при этом уста мои смыкаются, язык остается без движения, и только умом и сердцем говорю молитву; тогда-то все телесные члены мои приходят в строй, чувство благоговеинства к Господу овладевает мною, и ясно зрю свое ничтожество?!)

* * *

2 октября 1888 года

Милость Божия буди с Вами!

Задолжал я Вам ответами. Прошу извинения. Берусь исправить сие упущение.

Не помню, ответил ли я Вам на письмо, где поминаете о старце обители П... – Но напишу на него ответ. Пусть и повторение будет. Письмо от 9 августа.

Сначала Вы изображаете, как умно молитесь и с какими чувствами, и спрашиваете, можно ли так? – Отвечаю: Можно. Благослови, Господи, всегда так молиться, если помните, что писали. – Потом прибавляете: «скорблю, что редко молюсь такою молитвою... молитва отходит, и опять рассеиваюсь»... Скорбеть об этом очень надо. Но винить никого стороннего не следует: своя вина. Чтоб утвердиться в такой молитве, во-первых, молите Господа, всякого добра дарователя, да даст Вам так молиться, и, во-вторых, чаще приступайте к такой молитве. Придет навык, по благодати Божией. Рассеиваюсь... Кто виноват? – Не рассеивайтесь. И как только заметите, что мысли пошли блуждать, тотчас опять ворочайте их. Привыкайте быть в памяти Божией и памяти смертной. Будет сокрушение, и не даст мыслям рассеиваться. Вслед за сим спрашиваете: «продолжать ли такую молитву, или умом сходить в сердце?» – А это, что сказали Вы, где же бывает? Сему негде быть, так внутри. Стоите пред Господом, без образов, в присутствии Господа... и испытываете добрые чувства. Чего же еще? Тут все. Разве только Вы в голове производите сие?!! – Нет, в сердце надо стоять. Но сердца не помнить, а только Господа зреть. – Все так выразить можно: «стоять в сердце умом пред Господом и молиться».

Вопрос: когда я стою в сердце, нужно ли там изображать какие-либо образы: Троицу или что другое? – решается сам собою. Если стоите пред Господом без образа Его, то какие еще образы тут уместны? – Им и появиться нельзя: Бог-Троица не имеет образа. Представлять Ее образно нельзя и не следует. Господь Спаситель по воплощенному домостроительству имеет образ человеческий; но Ему надо предстоять без образа, в одном сознании Его присутствия.

Монах из обители П... хорошо делает, что трудится в молитве Иисусовой. Но не забывает ли он, что дело не в словах и не в количестве молитв Иисусовых, а в навыке быть всегда в памяти о Господе. Количество хорошо выдерживать, чтоб не разлениться, но главное, чтоб при сем мысли и чувства были святые. Плод молитвы главный не теплота и сладость, а страх Божий и сокрушение. Их постоянно надо возгревать и с ними жить, и ими дышать.

Монах сей Святую Троицу зрит образно в сердце. – Святая Троица-Бог невидим, сокровенен есть и образа не имеет. Надо стоять в сознании вездеприсутствия Божия, а образов строить не должно. Он говорит, что мысль о сем нашел у Отцов. Спросите его, у каких? Я не помню, чтоб кто из них поминал о сем. Те, которые о духовных делах строят свои мысли, чтоб дать им все, ссылаются на Отцов. Без поверки нельзя принимать таких слов за истину.

Брат сей сказал, что даже не понимает, что это за благоговеинство и страх Божий. Это очень дурно. Пред Царем кто может стоять без страха?! Не тем ли паче пред Богом?! – В Киеве, в Лавре был брат, который говаривал: «смотрите, с Богом-то не станьте запанибрата». Уж не эта ли беда у брата того? – Не дивно, когда у него плод молитвы определяется только теплотою и сладостью. Это – сластолюбие духовное. Главное – страх Божий и дух сокрушен... теплота и сладость хороши в деле духовном; но не ими надо определять цену деланий духовных.

Вы говорите, что иногда забываете счет молитв по четкам. Беда не велика. Когда есть припадания к Господу, яко присущему со страхом и упованием, это лучше всякого выполнения числа молитв.

Можно ли Вам исполнять иногда правило св. Пахомия молитвенное? – И очень можно. Сказать Вам еще что полезное, как просите, не имею. «Ищите всегда быть с Господом, и обрящете».

Письмо от 9 сентября опять говорит ο П... брате, в сердце образно зрящем Святую Троицу. – Приведены доказательства его от Отцов. 1-е из Аввы Дорофея русского. Это не Отец, и книга его запрещена. Она содержит много назидательного, но имеет и неодобрительные мысли, в числе коих и то, что Святая Троица не вдруг вселяется в человека, а по годам: в 1-й год вселяется Дух Святой, во 2-й – Сын Божий, в 3-й – Бог Отец. Есть и еще что-то. Под конец книги перечисляет черные дни, что есть пустое суеверие... Но он не говорит об образе Пресвятой Троицы, а только, что лица Святой Троицы вселяются одно за другим, через год. Грех его состоит в том, что он разделяет лица Святой Троицы, а они исповедуются нераздельными. – Тоже и у Варсонофия, отв. 121-й, не говорится об образе, а только, что в чистое сердце вселяется Отец, Сын и Дух Святой нераздельно. – Выходит, что брат твой свое мудрование ничем не доказывает, а самовольно так воображает. Напомните ему, что он Бога прогневает.

Тетрадь об умном делании ***ских хитрецов прочитал. Эта лучше первой, прежней. Но есть много неточностей в словах... Потому лучше не читайте ее. О молитве читайте сборник О трезвении и молитве: там собрано все, что отцы о сем говорили. Не худо просматривать и те главы в книге о духовной брани, кои говорят о молитве...

И сего много довольно. – Лучше трудиться в делании молитвы, нежели мудрствовать о ней и читать мудрования. Дело очень просто...

Благослови Вас Господи!

Ваш доброхот

(Вопрос. До сих пор выражение отцов, что умом надо стоять в сердце, я понимал в том смысле, что при молитве нужно помнить об одном только сердце, и недоумевал какой такой внешний предмет необходимо дать при этом уму. Теперь же я объясняю это себе вот как: когда я стою умом пред Господом, вне всяких образов, а только в сознании Его присутствия, тогда ум мой бывает в сердце. – И вот, когда я обращаю все внимание на то, чтобы быть в чувстве вездеприсутствия Божия, и, углубившись в смысл изречений Давида: камо пойду от Духа Твоего u om лица Твоего комо бежу?⁵ и предзрех Господа предо мною выну,⁶ – умно предстоять Ему, я ощущаю какую-то особенную живость духа, в противность той мертвости, которая мною обладала, когда я старался помнить об одном сердце и привести ум в такое положение, чтобы он был, по выражению Отцов, выше или над сердцем, думая, что в этом только и состоит настоящая молитва... Прошу Вас, поясните мне, правильны ли мои понятия и так ли я молюсь?)

* * *

27 декабря 1888 года

Милость Божия буди с Вами!

С праздником поздравляю. Да исполнит Господь душу Вашу всякими утешениями духовными.

Все, что писали Вы об образе, коим стараетесь молиться, хорошо. Трудитесь так и впредь.

Храните память Божию и память смертную. От них страх Божий будет в силе. От страха – внимание к себе и всем делам своим, мыслям и чувствам. От сего – трезвенная благоговейная жизнь. От сей – страстей подавление. От сего – чистота. От чистоты – с Богом пребывание, не мыслями только, но и чувством.

Трудитесь. Труд все преодолевает с Божией помощью.

Когда исполняете правило св. Пахомия, то дома только это делайте, а в церкви идет уже правило, т. е. служба. И со своим туда примешиваться не след. В церкви внимайте тому, что читается и поется, и сообразные с тем держите мысли и чувства. Когда неразборчиво читают, свою молитву говорите Господу или только мысленно с благоговением возноситесь к Нему, с поклонами. Старайтесь за всякою службою довесть сердце до разогрения, и по выходе из церкви блюсти его.

Все сие Вы уже делаете. Я только напоминаю, утверждая, что так и должно.

Вы поминаете про поклоны. Поклоны надо класть. Ими подогревать надо сердце, когда оно станет охладевать.

Поклоны – телесная работа. С ними надо соединять мысль о Боге и чувство к Нему.

Образ воздержания, какой имеете, когда готовитесь к службе, не худ. Но не забывайте при сем паче душу приготовить: вера, страх Божий, дух сокрушен, предание себя Господу и от Него чаяние помощи на дело сие... сим украситься подобает.

Поминаете про леность. Где есть ревность о спасении и страх Божий: там нельзя быть лености: места ей нет. Скажите, кто видит, что в хате пожар, тот будет лежать, развалившись на печи?!.. Так и тот, кто страх Божий и страх смерти имеет, не может лениться в беспечности. – Этим и прогоняйте леность.

Св. Церковь не знает иноверцев и не поминает их, но пока они живы, молится обще об обращении их. У иноверцев свои поминатели есть. Туда пусть обращается хотящий их поминать. Частные лица – родные, приятели – могут у себя молиться о них, творя это, как дело любви, и опираясь на что-либо достойное в поминаемых.

* * *цы пошли неправою дорогою, и слушать никого не хотят, а свои мудрствования хотят навязать, как отеческое предание. – Их предать лучше Божию милосердию.

Господь да управит путь Ваш!

Ваш доброхот

* * *

17 марта 1889 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший ο. Ν!

Не успел ответить я на первое письмо, се и второе...

Благодарствую за память, и готов бы ответить Вам, но времени не имею. Столько собралось дел! Между тем к Вам писать надо все важные рассуждения...

Подождите немного, пока опростаюсь. Тогда и начнем наши рассуждения.

Я могу работать только утром. Вечером моя голова гожа только на таракание о чем простом.

Благослови Вас Господи!

Ваш доброхот

* * *

14 июня 1889 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший ο. Ν!

Я не писал к Вам, потому, что спешил окончить Добротолюбие; а по окончании его отдыхаю.

Вопросы Ваши, оставленные нерешенными, извольте повторить. А вновь предложенный решаю так.

Ничто не мешает иметь брата, и с ним держать откровение помыслов. Исповедь же надо держать по монастырскому порядку. По временам впрочем можно исповедаться, у кого угодно.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

7 июля 1889 года

Милость Божия буди с Вами!

Молитва духовная не зависит от телесного какого-либо напряжения, как например, натиска вниманием к сердцу или стеснения дыхания и подобное. Она творится умным путем. Начинать ее надо поставлением себя в присутствие Господа, и затем, предав всего себя Господу, и верою и упованием воодушевясь, обращать к Нему молитву свою, просто, по-детски. Чувства при сем, какие Бог пошлет, теми и довольствоваться. Дело духовное не в восторгах: самое лучшее его проявление есть «дух сокрушен, сердце сокрушено и смиренно». Как Вы написали, что когда представляете присушим Господа, то лучше бывает: так всегда и делайте.

Что Вы исповедали послушников, в этом нет ничего грешного. В грамоте иереям, по посвящении их, означается, что ему дается власть исповедовать и разрешать кающихся, как все другое церковное совершать. Сия власть и вам дана в самом посвящении. Но употребление ее в монастыре подлежит монастырским уставам. В нашем монастыре кто у кого хочет исповедуется, хотя духовник есть определенный. Не лучше ли потихоньку спросить настоятеля?

Благослови Вас Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот

(Вопрос. Когда мысленно прохожу символ веры, то в уме нехотя рисуются образы, и так как при всем моем старании не могу освободиться от них, то смущаюсь и боюсь, не дойду ли я таким образом до прелести? Как понять все то, что написано о молитве у Симеона Нового Богослова в словах 8-м и 9-м?)

* * *

1 сентября 1889 года

5 сентября 1889 года

Милость Божия буди с Вами!

Целый месяц все собирался писать, и насилу собрался.

Боитесь образов? Бояться образов надо не всяких, а только мечтательных и притом таких, кои к Божескому существу относятся, которое невидимо и чуждо всякой образности. Все же относящееся к тварям образно и может быть воображаемо. И Господа Спасителя, по человеческому Его домостроительству, воображать можно. Еще надо во время молитвы не держать в уме образов, а, представ умно Богу невидимому, изрекать к Нему благоговейное слово. Сего надо искать и обретется.

По Псалтири следованной можно службу править, и когда служить треба. И сократить можно, положив, например, вместо кафизм класть поклоны, как означено в той же Псалтири. Можно и все службы отправить поклонами, как опять указано в той же Псалтири... Там означены две меры: для мирян и ленивых монахов и для монахов усердных. Если последняя мера покажется слишком великою, можно взять середину между ею и первою. Не надо поблажать лености. Молитва усердна никогда не бывает длинна, т. е. не кажется длинною.

Умом в сердце проходить молитву Иисусову, без движения языка, можно. Это лучше язычной молитвы. Язычная пусть бывает в пособие умной... Иногда язычная молитва требуется для твердости умной.

Когда после молитвы со вниманием и чувством ум отходит от молитвы и развлекается, надо возвращать его на свое место, а себя побранить, сокрушиться пред Господом и опять молиться со вниманием и чувством. Хорошая молитва всегда есть милость Божия и дар благодати... Не трубить и Господа благодарить надо.

Что написано у св. Симеона Нового Богослова о неисправной молитве, то совершенно верно... Как быть? – Надо исправно молиться, отгоняя невнимание, равнодушие и беспечность: ибо это в руках наших.

Ищите и обрящете.

Спасайтесь!

* * *

15 октября 1889 года

Милость Божия буди с Вами!

Полюбились Вам поклоны... И добре. Но не забывайте, что под поклонами должна идти молитва от сердца, – от сердца славословить Бога, от сердца благодарить, от сердца просить, своим ли словом, – что лучше, – или заученным, только чтоб всюду было сердце...

Если хотите, чтобы Псалмы не развлекали, прочитайте толкование их и уясните смысл их... Потом, никогда много не читайте... и читайте неспешно, вдумываясь в каждое слово. Когда разогреется от cего сердце, можно оставить Псалмы... Помните сказание о некоем старце, что он только одну славу прочитывал, а потом уходил в сердце и созерцание... и так молился.

О поклонах, – поясные ли класть или земные, – что толковать? Но так хорошо, как Вы делаете: десять поясных и один земной... Можно свободно класть, когда в пояс, когда до земли.

Поклоны поклонами, а главное – жизнь исправная. Исправная жизнь идет со страхом и трепетом, от памяти Божией не отходящей и всякий шаг сопровождающей. Отсюда трезвенность. Но вперед всего – ревность о спасении, сильная и безжалостная.

Четвертый том Добротолюбия весь обращен к киновитам⁷, и там не толкуется о молитве. Том пятый – о безмолвниках⁸ более, и там – о молитве. Но во всем Добротолюбии никаких моих пояснений нет: все отеческие Писания.

Мне думается, что Вам не следует отталкивать брата из ученых. Но что знаете, то сказывайте ему в простоте, а чего не знаете, о том говорите: не знаю. Будет ли что из этого, или не будет, это можно не иметь во внимании. Пост – спасительное дело, и служение литургий – благотворно. – Что скажут προ N..., если ничего не выйдет, или выйдет худое... N за это не ответчик. Как Бог благословит. Бог любит тружеников, только б они смиренны были и о себе много не думали. Истинно доброго ничего не можем мы делать без Господа и благодати Его.

Вопрос монахини o N⁹ решен первыми словами: «молиться иногда словами, иногда умом». – Только пояснить надо, что и умом нельзя молиться без слов, только слова сии не слышатся, а там внутри, в сердце, мысленно произносятся. Сказать это лучше так: молись иногда словами звучными, а иногда беззвучными, неслышными. Заботиться надо только о том, чтоб и звучная и беззвучная молитва исходила из сердца.

Прочее, тут прибавленное, – прибаутки, именно: «закрыть глаза, сжав уста и зубы, выговаривай слова молитвы не касаясь языком зубов... придерживай дыхание... чрез ноздренное дыхание это еще лучше»... Сии и подобные приложения никуда не гожи... Когда из сердца молитва, тогда все забывается. А неопытные прочитают это, и станут так делать и верить, что это-то и есть настоящая молитва.

Вопрос верно относился к молитве Иисусовой. – Сколько нагородили прибауток к святой сей молитве?!! – А дело просто: веруешь ли, что Господь Иисус Христос есть единый Спаситель твой? – Если веруешь, взывай к Нему: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя. А мудрецы мудреные про веру забыли, а все внимание остановили на словах; тут у них пошли сказки и про язык, и про губы, и про дыхание, и про голову с бородою, и про сидение.

Не молитва одна нужна, но и ревность о спасении сильная... Когда есть сия ревность, она уж научит, как быть. И совесть чистою блюсти надо: это – главное...

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

27 ноября 1889 года

Милость Божия буди с Вами!

Ходил к Вам брат на совет и с ним что-то сделалось недоброе. Вы отослали его к ο. Ν, и от того он получил пользу. Если тот полезнее, и пусть к тому ходит.

Другой брат такой же все еще к Вам ходит и не отходит. – И пусть ходит. И говорите ему всегда полезное со смирением и любовию. А потом, когда уйдет, станьте и помолитесь о нем потеплее.

Поминайте слово Апостола: «если и впадет человек в какое согрешение, вы духовные исправляйте такового в духе кротости».¹⁰

Вы загадываете бросить старчество. Ο. N хорошо сказал Вам – не отсылать никого от себя. Хорошо, что приходят и каются. – И не отсылайте никого, хоть бы 70 раз седмерицею¹¹ кто приходил и каялся все в том же грехе. – Всех принимайте радушно, отечески, как Отец в притче. – Не хмурьтесь, не принимайте строгой речи, жалейте и сокрушайтесь вместе с ними. Не укоряйте и не осуждайте, а считайте их больными и насилуемыми врагом. Воодушевляйте их на борьбу обещанием помилования и избавления от страсти, если строго станут держать себя и употреблять средства, какие Вы предлагаете. Против страсти похотной – пост и молитва, и неотступная память Божия со страхом, что стрела правды Божией может поразить при самом деле греховном, и под. – Хорош труд телесный до утомления... Но главное – твердая решимость противостоять греховным позывам.

Пословица есть: взялся за гуж, не говори, что не дюж. – И несите сию братнюю тяготу, не пятясь назад.

Читать ли писания Преосв. Игнатия? – Читайте... Только статью о смерти не читайте, и то не всю, а только несколько листов, кажется, в начале, где он говорит, что душа и Ангел телесны, и доказывает. Эти листы вырвать лучше из книги. Вся статья очень назидательна, а эти листки портят ее. Враг его подзадорил. Можно думать (и я так думаю), что душа и Ангел – духовны по естеству, но облечены тонким эфирным телом, а чтобы они по естеству были тело, так думать нельзя.

Προ уроки ο. N, – что я назвал прибаутками, – они значатся в Вашем клочке, – вот: закрывать глаза, прижимать уста и губы, выговаривать слова молитвы, не касаясь зубов, придерживать дыхание, ноздренное дыхание выше, кто сильнее, пусть выговаривает слова молитвы сильнее, чтобы сердце чувствовало.

Благослови Вас Господи!

Ваш доброхот

* * *

3 января 1890 года

Милость Божия буди с Вами!

Примите и от меня поздравление и с праздниками, и с новым годом. Да будет все Вам во спасение.

Что писано было об ο. N со слов чужих, то полагаю лучше предать забвению. Передававшая приплела тут нечто и от себя, а отделить это от слов ο. N невозможно. Ныне с молитвою Иисусовою не знаю как обращаются. Сколько напридумали прибауток! – A о существе дела совсем забывают. Оттого выходит, что одни только на словах и останавливаются, твердят: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, но без всякой мысли и чувства. Я называю их шепотниками, или шептунами. Другие останавливаются на ноздренном дыхании и сопят. Это сопуны. Показались еще какие-то такие, которые, будто не имея сил остановить внутреннего движения, начинают кричать: Иисусе... Иисусе... Ии... Ии... Это кликуши.

А дело молитвы сей просто: стань умом в сердце пред лицем Господа и взывай: Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, или только: Господи помилуй... милостивый Господи, помилуй мя, грешнаго... или другими какими словами. Сила совсем не в словах, а в мыслях и чувствах... На этом и стойте, и все прибаутки отвергайте, и сами и других тому учите.

Что Вы освободились, хоть не совсем, от докук, – милость Божия. Пользуйтесь ею и пекитесь свое внутреннее благоустроить, ходить непрестанно в памяти Божией и памяти смертной и тем возбуждать помысл бодренный и ревнивый о спасении.

Прошу вымолить у Господа и для меня сие благо.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

26 февраля 1890 года

Милость Божия буди с Вами!

О молитве я говорил то, что говорил, потому что из молитвы Иисусовой не знаю что сделали. Думают, что как только стал кто творить сию молитву, то этим одним уже все сделал. Молитва сия стала у них как заговор какой: твори ее, приложив к сему и те телесные положения, о коих инде говорится, и все получишь. Вот и мурлычут, а сердце остается пусто, и мысли бродят, даже и срамные движения приходят, а им ничего, будто все такое в порядке вещей. – У иных приходит при этом малая теплота, и они кричат: вот благодать, вот благодать! – И не вспомнят, что говорят опытные: смотри, придет легкая теплота, не дивись, это от естества, а не от благодати.

Чего ищут молитвою Иисусовою? – Того, чтоб канул в сердце благодатный огонь, и началась непрестанная молитва, чем и определяется благодатное состояние. Ведать подобает, что молитва Иисусова, когда искра Божия падет в сердце, раздувает ее в пламень; а сама не дает сей искры, а только способствует к приятию ее. – Чем способствует? Тем, что собирает мысли воедино и дает душе возможность стоять пред Господом и ходить в присутствии Его. – Главное – стояние и хождение пред Богом с вопиянием к Нему из сердца. Так делал Максим Капсокаливит... Так пусть делают и все, ищущие благодатного огня, a о словах и положениях тела не заботятся. Бог смотрит на сердце.

Я против того говорю, что иные совсем забывают о вопиянии из сердца... Вся забота у них о словах и положении тела, и отчитав в сем положении известное число молитв Иисусовых, с поклонами, опочивают на сем, с неким самомнением и осуждением ходящих в церковь на общую уставную молитву. Иные весь век так проживают, и пусты бывают от благодати.

Если б кто спросил меня, как мне справлять дело молитвенное, и сказал бы ему: привыкай ходить в присутствии Божием или храни память Божию и благоговеинствуй; для поддержания сей памяти избери несколько коротеньких молитовок или прямо возьми 24 молитовки Златоустовы и часто повторяй их с соответственными мыслями и чувствами. По мере навыка будет просветляться голова памятию Божиею и согреваться сердце. В сем положении уканет наконец в сердце искра Божия – луч благодати. Его ничем не произведешь, он исходит прямо от Бога... Тогда можешь остаться с одною Иисусовою молитвою и ею раздувать молитвенную искру в пламень.

Таков прямой путь.

Что касается до ο. Ν, ничего не умею сказать Вам. Управляйтесь с ним, как Вас Бог вразумит.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

4 марта 1890 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший о. N!

Все, что Вы писали в последнем письме (18 февраля), добре написано. Молитва Иисусова, с верою в простоте сердца творимая, всегда душеспасительна. – Вредным может оказаться художество, какое с нею соединяют. От этого остерегать надо... Можно не вдруг на молитву сию налегать, а сначала всякий пусть навыкает молиться от сердца положенными молитвами и молитвами в церкви. Потом, когда заметите, что кто начинает углубляться в молитву, можете предложить ему творить молитву Иисусову непрестанно, и при сем блюсти память Божию со страхом и благоговением. – Молитва первое дело. Главное, что ищется молитвою, есть получение того огонька, который дан был Максиму Капсокаливиту... Сей огонек никаким художеством не привлекается, а подается свободно благодатию Божиею. Для чего требуется труд молитвенный, как пишет св. Макарий... Хочешь стяжать молитву, говорит он, трудись в молитве... Бог, видя как ты усердно ищешь молитвы, даст молитву.¹² Это путь Максима... Два года бился он от сердца, ища молитвы, – и получил дар молитвенный... Сие преподавайте всем.... Но прибавляйте, что дом молитвы – чистое сердце, и совесть спокойная и ревнование о всякой добродетели и засеменение их в сердце.

Не смущайтесь, что Вас укоряют. За это Бог даст силу Вашим урокам. Только смиряйтесь, и в простоте сердца все творите.

Старец или брат, который говорил Вам: утренних и вечерних молитв довольно. Разумеется это для келейного правила, с быванием на всех службах. – Конечно, довольно. Только надобно, чтоб и церковные и домашние молитвы совершаемы были со вниманием и от сердца. Промежутки же все наполнять надо памятию о Боге – со страхом и сокрушением сердца. – Но при всем сем помнить следует – или иметь в виду последнюю цель – получение того огонька, который дан был Максиму Капсокаливиту...

Открывать помыслы, как Вы знаете по опыту, весьма благотворно. – Читать книги тоже хорошо; и это может при случае подать вразумление. Но там пишутся общие указания; а на частные случаи лучше искать пояснение у живого знатока дела... Пристращаться к чтению дурно. Это не ведет к добру, – и восстановляет некую стену между сердцем и Богом. Развивается при сем любопытство и совопросничество пагубное.

Сумасшествие от молитвы Иисусовой может произойти тогда, когда творя сию молитву, не отстают от каких-либо грехов и привычек грешных, кои осуждает совесть. При сем внутри происходит глубокий разлад, прогоняющий всякую мирность сердца... Отсюда помутиться может голова, и понятия прийти в смятение и запутанность.

Мужайтесь – и ведите свое дело со страхом и крепким упованием на помощь Божию, всегда готовую. – Когда приходят к Вам, нельзя же выгонять их палкою вон. Не за худом и не с худом приходят. Отказать им в слове, когда знаете, что сказать, так же худо, как не подать милостыню, когда есть из чего.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

С душеспасительным постом и забыл Вас поздравить. Поздравляю и желаю Вам провести его весь достодолжно, чтоб и Светлое воскресенье встретить радостнее.

Ваш доброхот

* * *

6 мая 1890 года

Милость Божия буди с Вами!

Христос воскресе!

Запоздал я ответом Вам: прошу извинить. Первое Ваше слово об огоньке... что это такое? – Отв. – Когда Бог даст, тогда узнаете. Не вкусивши сладости меда, нельзя познать, что это за сладость. Так и тут! – Обнаруживается сие – постоянным чувством к Богу.

Зажигательным стеклом Вы хорошо объяснили, как зажигается внутренний огнь. Так и делайте. – Как стоять пред Господом умом и сердцем? – Как стоят пред Государем: так и здесь надо. У Пророка говорится: предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть и проч.¹³ В настоящем виде является сие предзрение уже по приятии огня. – Дара сего просить не противно Богу. Что у иных дело сие оканчивалось худо, не благодать виновна, а тот, кто получил и не сохранил.

О деньгах. Когда есть своя потреба, удовлетворите ее, а остальное раздайте бедным, и оставайтесь ни с чем. – Главное – не полагать надежды в деньгах. Монастыри проживут, а бедным тяжело бывает.

Спрашиваете: «не то ли огонек, когда стоишь на молитве с благоговением и чувством своего ничтожества?» – Это связано с огоньком; но при нем оно неотходно. Огонек приходит без усмотрения. И всегда чрез таинства исповеди и св. Причастия.

Что у ***цев, то нас не касается. Помоги им Господи не соступить с правого пути. – Ο. N сам не может писать. Пишет X. – Он описывал мне образ художественного делания молитвы – никуда не гожий. Художество в молитве последнее дело, а у них оно первое... И слушать не хотят. – Пишет, что так учат Отцы... а у Отцов того не говорится... все ихнее изобретение, – и, кажется, этого X. У него душок недобрый. Спаси его, Господи, и благоустрой. Лучше молиться о них, а не осуждать их. Бог да благоустроит их.

Художественный образ делания молитвы изображается у Отцов как внешнее пособие и подчиняется внутреннему деланию. А ныне большею частию усваивают только внешнюю сторону, не радея о внутренней. – Чуть-чуть явится какое теплое движение в сердце, они решают: вот дал Бог... и предаются мечтаниям о себе. Затем осуждают всех, не держащих художественного образа молитвы, и не только это, но и церковные молитвословия, и тех, кои строго держатся его, стараясь не опускать. – От сего у них преуспеяние внутренней молитвы прекращается и они остаются с одним внешним деланием. – И духовная жизнь престает.

Извольте более печься о внутренней молитве, отвлекая вниманье от внешнего...

Труд молитвенный приводит к получению дара молитвы.

Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

13 июня 1890 года

Милость Божия буди с Вами!

Все Вами сказанное и делаемое относительно ходящих к Вам на совет совершенно правильно. И прибавить к тому нечего. Написано: ведущему добро творити и не творящему грех ему есть¹⁴. – Добро ли – дать совет потребный, когда знаешь, что требуется? Конечно, – добро. След., и надо так действовать.

При постриге бывают поручители. Вот они и старцы для постригаемых. Очень жаль, что у нас в монастырях не введено как уставное дело... такое руководство, чтоб было старчество и открыванье помыслов с вопрошанием. – Это враг злодействует: ибо вопрошание и совет, и открытие помыслов врагу страшны. Впрочем хоть это не введено форменно, а на деле везде есть и ведется. Мало-мало нужда, сейчас и идут нуждающиеся к тем, от коих чают получить удовлетворение.

N послушник пусть терпит, а то привыкнет шататься и толку никакого не выйдет. Я в монастырские дела не вмешиваюсь. О. архимандрит ведет дела по своему разумению. Он – мудрый управитель.

Благослови Вас Господи всяким благословением.

Для руководства держите всегда под руками книгу Варсонофия и Иоанна, Лествицу, Писания Аввы Дорофея.

Там много случаев разрешается... По ним и другие можно решать.

Ваш доброхот

* * *

10 сентября 1890 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший ο. Ν!

На два письма не отвечал я Вам по лености. Прошу извинить – и не бранить.

В первом письме пишете о молитве хорошо, – именно, что приемы при молитве, как держать внимание и какое давать положение телу и некоторым членам его, не существенное дело в молитве... а как кому лучше, так пусть и держит себя.

О молитве главная забота, чтоб она шла из сердца. Настоящая сердечная молитва – дар благодати, подаемый чрез таинства Исповеди или Причащения. И по послании такого дара, подогревается он теми же таинствами. Отличительная черта сего дара – непрерывность молитвы, которая выражается чувством к Богу, иногда при словах молитвенных, а иногда без слов.

Что дает благодать, того свой труд никак не может дать. Он только приготовляет к принятию дара – и по получении его подогревает его – вместе с таинствами.

У св. Отцов было законом: нудить себя на молитву – дома, в церкви и за делами, и на прогулках, и во время свободное от всего. Вот и все, что нужно знать о молитве.

Молодым – новоначальным – должно ли умную назначать молитву?

Молитва без умного и сердечного к Богу обращения – не молитва. Это надо растолковать новоначальному. Молитву же пусть совершает по молитвеннику, всячески стараясь, чтоб со словами шли мысли и чувства. Сим трудом новичок приучится к молитвенным оборотам речи... а потом и сам своей речью станет совершать молитву, когда она подвигнется от сердца. А без молитвенника оставлять новоначального никак не следует... исключая тот случай, если он прежде своего новоначалия ознакомился с умною к Богу молитвою.

Во втором письме – больше о некоем брате молодом... и падающем. Делайте по указанию Господа: прощая и разрешая 70 раз седмерицею. Не Господь ли говорит: грядущаго ко Мне не изженуѴ Потому всякого приходящего с покаянием принимайте... утешьте, воодушевите... и епитимию налагайте – небольшую по силам... частые, хоть немногочисленные поклоны... с молитвою мытаревою: Боже милостив мне буди падшему! Милостивый Господи, помилуй мя падшаго.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Ваш доброхот Е. Феофан

И забыл о духовничестве. Коли Вам лучше, что оно миновало Вас, то и думать о нем нечего. Господь знает, что творит.

* * *

5 октября 1890 года

Милость Божия буди с Вами!

Благослови Вас Господи добре направить такого сынка, как о. N... Дело спасения одно для всех – искреннее покаяние и решимость, крепкая, как смерть – ходить прочее право, и в мыслях, и в чувствах, и в делах...

Господь да управит путь его! Дайте ему прочитать книжку Путь ко спасению, и Что есть духовная жизнь.

Как Вы решаетесь приготовляться к молитвословию – это есть настоящее дело. Есть три слова о молитве – у Афонцев. Там между прочим и о том есть речь, что Вы себе придумали. Выучите на память 24 молитовки св. Златоуста... И ими можете начинать молитвословие. – И так – в продолжение дня часто повторять их. Они все должное содержат. Чрез них удобнее переходить к непрестанной молитве с молитвою Иисусовою. Особенно начинающим это пригоже. – Все дело в том, чтоб навыкнуть внимание держать всегда на Господе вездесущем и всевидящем, и всем спастись желающим и готовым способствовать тому.

Этот навык не даст скорбеть – внутренняя ли или внешняя скорбь беспокоит: ибо он доставляет душе полное удовлетворение, которое, насыщая душу, не даст места никакому чувству скудости и недостаточества, повергая себя и все свое в руки Господа и порождая чувство Его непрестанного заступления и помощи.

Вы – духовник. Купите нож острый-острый, – положите его у себя пред глазами, – и почаще посматривайте на него, приводя всегда на память закон, по коему духовнику положено отсекать язык, если он откроет кому исповедуемые ему грехи, или каким-либо намеком даст догадаться о них. Я имею основание думать, духовники исполняют это... Не помнят такие, какое от cего зло, т. е. от того, если распространится мысль, что духовники не скромны: исповеди пойдут неполные, а там и совсем прекратятся.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

29 октября 1890 года

Милость Божия буди с Вами!

Достопочтеннейший o. N!

Не помню, по какому случаю написал я Вам о молитве для новоначальных. Верно, какие-либо слова письма Вашего подали к тому повод.

Моя мысль такая, что новоначальных прежде надо научить молиться как следует готовыми молитвами, для того чтоб они усвоили себе и мысли, и чувства, и слова молитвенные. Ибо к Богу и слово должно быть обращаемо боголепное. Когда Учитель заметит, что они достаточно в этом успели, тогда пусть скажет им, как молиться не чужими, а своими словами, – свои личные потребы духовные к Богу молитвенно вознося, и моля Его милостиву быть к нему и помочь ему. В это же время можно им предложить молиться коротенькими молитовками, указав образец их в 24-х молитовках св. Златоуста, и разрешив ему набирать и др. подобные молитовки из Псалмов, из молитв церковных, и самому составлять их.

Сими коротенькими молитовками они добре навыкнут держать внимание не развлекающимся во время молитвы. Тут наконец можно им преподать уроки о молитве Иисусовой, не обставляя ее никакими внешними приемами, и одно только внушая: износить сию молитву из сердца.

Молитва из сердца всякая должна исходить, – и другая какая молитва – не молитва. И молитвы по молитвеннику, и молитвы свои, и коротенькие молитовки – все должны идти из сердца к Господу предзримому пред собою. Тем паче такою должна быть молитва Иисусова.

Я разумею упражнение в молитве келейное. – Церковная молитва пусть течет по тому, что читается и поется в церкви. В среду того можно вставлять и свою молитву и молитвы коротенькие, особенно на ектениях или когда не слышится и не разумеется читаемое и поемое.

За сим все ваши вопросы о молитве решайте, как хотите. Требуйте только, чтоб не ленились и чтоб молитва всегда шла из сердца. Сидеть на молитве никогда не позволяйте. Пусть стоят благоговейно. Сидеть с молитвою Иисусовою – дурной обычай.

С братом, который падает и падает, – а между тем» испытывает иногда духовные движения, – управляйтесь как знаете. Молитесь о нем и его заставляйте молиться о себе самом, являя ему иногда милость, иногда строгость.

Книга Варсонофия и Иоанна очень потребна для духовников и руководителей. Читайте и учитесь.

Правду говорит Ν, что ныне нет настоящих руководителей. – Однако же с одним Писанием и отеческими уроками оставаться не следует. – Необходимо вопрошение. Паисий Немецкий так решил: два или три единомысленных пусть составят союз и друг другом руководят или друг друга вопрошают, ведя жизнь во взаимном послушании, со страхом Божиим и молитвою в умеренной строгости аскетической.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

14 января 1891 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший ο. Ν!

Вы, я думаю очень дивитесь, что столько времени нет от меня письма. Причина вот в чем: семь недель хворал от простуды; но тут уж не до переписки. Теперь все прошло, чуточку осталось хворости.

Пишу Вам, чтоб только сказать об этом, и утолить Ваше беспокойство о неотвечании моем, если только оно есть.

На письма Ваши отвечать не берусь. Надо перечитывать Ваши письма, а это труд тяжелый, потому что Вы пишете обыкновенно много, почерк же Ваш очень неживописен. – Прошу извинить мне сию леность.

Желаю Вам всего хорошего, – и внешнего и паче внутреннего. Да хранит Господь в Вас доброе настроение монашеское.

Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

26 февраля 1891 года

Милость Божия буди с Вами!

Достопочтеннейший ο. Ν!

Поздравляю с постом!

Даруй Вам Господи провесть его постнически и духовно, в покаянии и сокрушении.

Мне не противно получать письма от Вас и отвечать Вам, только вопросы Ваши не всегда мне под силу, потому что я не имел никакой практики, а вопросы Ваши все практичные. Вот и в последнем письме спрашиваете о слове чадо при исповеди и о кресте над разрешаемым. – Об этом надо спрашивать духовников старейших и благоговейных, которые много видели и слышали. Скажу однако же что думаю: надо действовать так, как показано в чине исповедания: ибо он написан для всех. Если впрочем слово чадо иной раз смущает, говорить: рабе Божий. Что касается до креста, то его неотложно следует полагать: ибо во имя и в силу его дается и действенно бывает разрешение.

Вы пишете: «работаю, как новоначальный с послушниками». – Я не понимаю, в чем эта работа? – Хорошим же или неодобрительным делом она может быть только от духа, с каким делается. На это и смотрите и соответственно с тем себя держите.

Когда видите, что Вас чернят, принимайте то, как целительные грязи. Вы добре делаете, что не теряете братского расположения к тем, которые прилагают к Вам это врачевание.

Моя хворость почти прошла; осталось немножко головокружения, которое, тоже чаятельно, пройдет.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

4 апреля 1891 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший ο. Ν!

Благослови, Господи, Ваше духовничество. – Господь возложил на Вас сие иго. Он и силу подаст к понесению его, – и мудрость к действованию по нему целесообразно. Если всегда следовало Вам в молитве пребывать, то тем паче теперь.

Души, которые будут приходить к Вам на исповедь, – Бог будет приводить к Вам. В этом смысле и принимайте всех, как Богом посланных, и заботьтесь исполнить то, за чем они посланы.

Посланы же они за чем бывают? За тем, чтоб Вы уврачевали их, – или, вернее, сообщили им Господне врачевание: ибо врач душ один Господь.

Медикаменты все в духе и сердце Вашем. Господь будет приводить их в движение или изготовлять. Вместо рук, берущих и прилагающих врачевания, – у Вас язык, или слова. Апостолов посылая на проповедь, Господь говорил: не пецытеся, како или что возглаголете.¹⁵ И к Вам это приложимо. Предайте себя Господу и веруйте, что когда нужно будет особенно целительное слово, оно польется неудержимо и сложится самым целительным образом. – Составьте сами себе молитву или несколько кратких молитовок, в коих выражались бы потребности настоящего Вашего чина, – и ими молитесь, почасту повторяя их.

Вы спрашиваете относительно отлучения от св. Причастия. – Мне думается, что коль скоро исповедывающийся являет сокрушение и полагает нелицемерное намерение воздерживаться от греха, подвергающего сему отлучению, то этого можно не делать, не по поблажке, а из опасения, как бы от сего хуже не было. В первые времена причащались часто... и тогда отлучение длилось недели, месяцы, редко годы... А теперь – причащаются болыиею частью один раз в год... и отлучение будет длительно. – Где возьмет силы кающийся и ищущий исправления?! – И будет отлучение – предание его в когти врагу. – Потому полагаю, что лучше ограничиваться наложением епитимии, – только с осмотрительностью и применительно к делу. – Опыт научит.

Благослови Вас Господи!

Ваш доброхот Е. Феофан

Р. S. Еще не было отослано это письмо, как получаю другое. – Но в ответ на него прибавить нечего. Вы хорошо поступаете в том, в каком смысле принимаете приходящих, и как исповедуете, и епитимии налагаете. Благослови Господи труды Ваши. Молитесь много и усердно, чтоб Господь не оставлял Вас внушением, как поступать с кающимися.

Спасайтесь!

* * *

5 июля 1891 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший о. N!

Пишете, что приобрели книжку: Душа и Ангел не тело, а дух. – Добре! Читайте, и другим давайте, или советуйте приобресть. Тут излагается прямая истина; но есть лица, которые держатся противоположной сему лжи, – небезопасной: ибо если душа тело, то зачем нам воздерживаться от телесного? Яждь, пий и веселись!¹⁶

Но Вы будете неправы, если и о всех сочинениях Преосв. Игнатия будете думать дурно. В них излагается прямая истина о духовной жизни, и все словами Отцов, хотя не везде указывается, где взяты мысли. Потому его следует читать, не морщась.

Мокрое полотенце класть на грудь... кто-то делает из ныне подвизающихся. И писал ко мне. Это не относится к делу молитвы, а к тем случаям, когда разгорячается кровь сердца при искусственном делании молитвы, чтоб умалить жар крови. Этот жар не духовное явление, а кровяное, и происходит от неумеренного употребления искусственных приемов при молитве Иисусовой. Кроется при сем и то, что они искусственное делание молитвы Иисусовой почитают главным делом, и кровяную теплоту сердца при сем настоящею духовною молитвою Иисусовою. Кто так думает, тот в прелести.

Что Вас от череды уволили, это значит, что Вы причислены к старцам. Однако же это не затем делается, чтоб поблажать лежебочеству, а чтоб прилежнее предавались Вы духовным деланиям и умному пред Богом священнодействию в сердце. – Ваше желание, что редко служите, – напрасное; ибо не Вами избрано, и братця напрасно колет Вам глаза, что Вы череды не исправляете. Говорите им: други мои, не моя воля; за то же, что я смиренно покоряюсь распоряжениям Отцов наших, укорять меня не следует.

Об уединении лучше не думайте. Если оно нужно для Вас, Бог устроит его для Вас, когда придет срок. – Ему должно предшествовать сильное тяготение внутрь.

Благослови Вас Господи!

Прошу Ваших молитв. Спасайтесь!

Ваш доброхот

* * *

31 июля 1891 года

Милость Божия буди с Вами!

Да поможет Вам Бог в Вашем духовничестве!

Как Вы поступаете при исповедании и причащении больных и престарелых богадельников, так и поступайте. Богадельникам же и больным советуйте мысленно от сердца молиться Господу.

Что Вы писали о неких совершателях молитвы Иисусовой, кои кладут руку на стол и под пальцами собирают внимание, то это неуместные причуды. Причуда и то, что некто пальцами правой руки ударял в ладонь левой, и так собирал ум и молился. – Вы предлагаете мне разъяснить дело молитвы... Но тут и разъяснять нечего. Стань умом в сердце пред лицем Господа и взывай к Нему: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго! – Это будет труд молитвенный. Смотря по тому, как кто усердно будет трудиться, Господь, видя труд, даст ему молитву духовную, которая бывает плодом благодати Святого Духа. Вот и все, что следует говорить и разуметь о молитве Иисусовой. Все же прочее придумываемое к делу нейдет. – Это враг отвлекает от настоящей молитвы.

Старцу, слышащему шум и ощущающему прикосновения... нечего более сказать, кроме того, что Вы говорили: не обращать внимания. Пусть молитву присоединяет всякий раз: Отче наш... может с верою и запрещение от лица Господа произносить над врагами!

Что лоб у него красный был, это, верно, от того, что он бухает им об пол. Пусть перестанет это делать...

Поклоны хорошо класть... Все молитвенники советуют это делать, а бухать об пол нет нужды.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

* * *

15 сентября 1891 года

Милость Божия буди с Вами!

Спешу Вам писать – по поводу Вашего желания заехать мимоездом в Вышенскую пустынь, где я живу, чтоб поговорить со мною лицом к лицу, – что заехать можете, но поговорить со мною не придется, потому что я никого не принимаю уже давно-давно. На то, чтобы так поступить, есть у меня большие причины. Высказать их не могу, но должен признаться, что они не аскетического свойства.

Это у меня не затвор, а запор. Потому, если другой причины заехать на Вышенскую пустынь не имеете, то и не трудитесь заезжать.

Духовничество Ваше, судя по тому, что Вы пишете, идет исправно. Господь да поможет Вам и да подаст разум и рассуждение, молитесь о сем, и когда приходится действовать, действуйте в молитвенном расположении, не допуская отнюдь своей воли и властности неразборчивой.

Келейные правила, какие даете новоначальным, хороши. Твердите им больше, чтоб навыкали хранить память Божию и смертную, и ходили в духе сокрушенном и смиренном.

Что всех допускаете к св. тайнам, мне думается, не худо... Но требуйте твердой решимости – воздерживаться прочее от грехов. Эта решимость есть настоящая сокровищница для святых и божественных тайн. – И епитимию налагайте и строго требуйте исполнения... Которые вновь грешат, журите без гнева, а с сожалением, – и воодушевив, разрешайте... с увеличением епитимии небольшим.

Молитва бывает нерассеянною, когда на сердце есть чувство к Богу. Учите всех возгревать сие чувство – молитвою же, богомыслием, – и благотворениями по силе.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

* * *

30 октября 1891 года

Милость Божия буди с Вами!

Удивило меня Ваше желание иметь что-либо из одежд моих. Если б Вы были враг мне, и я желал бы Вам сделать зло, то ничего не мог бы придумать удобнее, как это. Бесы юлят около меня и часто разживаются то малым, то большим чем. Пошли я Вам одежду, – то, как она знакома им, они тотчас нахлынут к Вам в келию, и не один легион, а счету нет. Так по сей причине я никак не могу решиться послать Вам, что Вы желаете, потому что я не враг Вам.

Какие это глупые студенты, что верят Л. Толстому, который ни во что не верит. У него нет ни Бога, ни души, и ничего святого. Он пишет глупости только для того, чтобы смутить верующих, и все криво толкует. – На воинах и войнах часто видимое Бог являл благословение, и в Ветхом и в Новом Завете. А у нас сколько князей прославлены мощами?.. кои однако же воевали. В Киево-Печерской Лавре в пещерах есть мощи воинов. Воюют по любви к своим, чтоб они не подверглись плену и насилиям вражеским. Что делали французы в России?.. и как было не воевать с ними...

Ужели и о поклонении икон колеблется их верование? Уж это ни на что не похоже... К таковым будьте безжалостны. – Не разрешайте, если не обещают изменить свои мысли.

Что на Вас смотрят ошибочно, почитая Вас святым, это не велик для них грех. Но если Вы в самом деле подумаете о себе как о святом, то это дело небезопасное. Извольте с собою рассудить о сем пред лицем Бога... и умудряйтесь смирять помысл свой. Да у Вас есть впрочем врачеватели. Это те, которые не хвалят Вас, а порицают. Они воистину омывают Вас... и от того, если хоть слегка подумаете, что Вы состоите во святых.

Да – стоит допытаться, от чего иные сами отлучают себя от Причастия; может быть совесть после исповеди что-нибудь порассказала им вяжущее их, несмотря на Ваше разрешение.

Что Вы не смотрите сурово на исповедающихся, это ничего, в порядке. Но шуточного в обращении ничего не допускайте... Будьте радушны, приветливы – и словом, и взглядом, и обхождением.., но без шуток. Иначе они подумают, что даете поблажку.

Любите учеников своих; так должно. Но нет ли плотской любви? – Сами смотрите... и не допускайте ей быть. Кажется, это различить не совсем трудно.

Что вечером отворенною имеете дверь для имеющих нужду в Вашем слове, это хорошо. Я слышал, что в Оптиной пустыни духовник подолгу двери не затворяет... и к нему прибегают иногда в полночь.

Te послушники, что почти каждый день ходят, если приходят по духовным нуждам, пусть ходят. Но говорите с ними всегда только о духовных вещах, – и сказав должное, отпускайте.

Оставшись, сами Богу исповедуйтесь во всем, – и испрашивайте Его вразумлений на всякие случаи.

Благослови Вас, Господи, всяким благословением.

Спасайтесь!

И обо мне не забывайте молиться, ибо я многими немощами обложен; особенно любовию к покойной жизни и высокоумием. Мне думается, что я всезнайка... а писака такой, что во всем свете нет такого... и прежде не было, и едва ли будет.

Ваш доброхот

* * *

17 ноября 1891 года

Милость Божия буди с Вами!

Относительно нощных осквернений нельзя одного правила держаться, потому что разные бывают тут обстоятельства. Бывает истечение влаги совсем несознаваемое... а иное бывает с сознанием, но без всякого похотения и телесного и душевного, и даже с сопротивлением ему во сне. Эти два случая ни к чему не полагают препоны... ни даже к принятию тайн и служению литургии. Довольно сокрушиться сердечно и сказать духовнику. Но когда при сем бывают срамные мечтания с вожделением, согласием и желанием, тогда, исповедав сие духовнику, лучше воздерживаться и от того, о чем Вы сказали, и от всего другого, требующего особенной чистоты, пока испарится все скверное из души и тела. – Впрочем, духовник, смотря по лицу, может все разрешить... ибо и крайняя нужда бывает. – Посмотрите в книге Варсонофия и Иоанна... кажется там есть; есть кажется и у св. Лествичника и особенно у Кассиана.

Вы спрашивали о постригаемых: будете ли вы меня слушать? – Мне кажется, так нельзя говорить... слушаться надо настоятеля или начальника.

Как быть старцу, которому по ночам стужают бесы? – Так быть, как есть, ничего не прибавляя. – Пусть отбросит всякий страх и встречает сие без смущения и робости. Пусть ограждается крестным знамением и молитвою... пусть плюет на них, бранит и в ад посылает. В житии св. Антония есть на это уроки. Найдите и почитайте старцу. – Главное не робеть, и в чувстве силы о Господе отгонять их.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

* * *

7 января 1892 года

Милость Божия буди с Вами!

Получил оба Ваши письма. На первое все собирался ответить... а тут и второе подошло. – В том и другом письме главный предмет – хорошо ли творит молитву Иисусову некий, новоопределившийся к Вам послушник, научившийся ей по рассказам странника. – Я думаю, что хорошо. Если б он был в прелести, это тотчас обнаружилось бы в его взоре, несколько диком, и, особенно, в упорстве стоять на своем. Как этого нет, то можно спокойно позволить тому послушнику продолжать свое делание. Внушите только ему, чтобы при молитве имел страх Божий и память Божию неотходную, – особенно то, чтоб тотчас сказывал, когда случится что особое в сем его делании.

Второй у Вас предмет – то, как вы ведете дело исповеди и разрешения. – Мне думается, что не худо. Но поставьте в числе маленьких своих молитовок молитовку, чтоб Господь Сам, по милости Своей подавал Вам внушение и руководство, как поступить. Сами же никогда не действуйте с предерзостию и своеволием (я так хочу), но всегда со смирением и страхом Божиим.

Что Ваши собраты не благоволят к Вам и образу Вашего действования, и даже иных отвлекают от Вас, не смотрите на то. Кого Бог посылает к Вам, того никто не отвлечет, и тому не помешает добраться до Вас.

Если от череды освободили Вас, то когда же Вы служите? – Верно, когда Вам вздумается послужить, никакой чередной не откажет Вам, и будет рад, получая чрез то некое облегчение в труде своем.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

* * *

17 марта 1892 года

Милость Божия буди с Вами!

Задолжал я Вам не одним ответом, – но ничего, думается, потому что у Вас там толки идут o том, о чем мне нечего сказать, кроме – устрояйтесь, как знаете. – Но в последнем письме у Вас речь о серьезном деле – о схиме. – Можно и шутя посхимиться, – и тут нечего задумываться. А если взять на себя схиму, как следует, то не оберешься, сколько найдет думаний. Вот сими то думаниями Вам и следует наполнять голову, когда дошел до Вас слух, будто Вас хотят посхимить. – Первая мысль – хотят другие, не Вы сами. Стало не Ваша потребность имеется в виду, а что-то помимо Вас. – Пусть эти другие – начальственные лица; но в таком важном деле, как схима, и они не должны действовать по одной своей воле, а должны поиметь во внимании и тех, коих хотят посхимить. – И Вас они должны спросить, если хотят сделать дело по Богу. – Вот Вам и вторая дума, – что сказать, когда спросят? – И думайте об этом. – Вы спрашиваете меня, как Вам быть. Я ничего не могу сказать решительного. Сами решайте. – Схима указывает, что носящий ее мертв или есть мертвец, но живой. Мертв для сей жизни, а живет другою жизнью. На схиме множество крестов. Это значит, что схимник распят, висит на кресте и пошевельнуться не может. – Если у Вас это самораспятие есть, или Вы усердно желаете его, и готовы для него на все; то это будет свидетельствовать, что Вы готовы для схимы. – Сим и решите вопрос. Но если Вы не распяты еще, – и желание Ваше распять себя двоится... то лучше повременить осхимливаться. Время терпит... Вы не стары... Но и вот как можно повернуть дело. Самораспятие – внутреннее дело. Внешнее указание на него схимою – будь не будь, все равно. Оно ничего не прибавит к внутреннему. Но вот что может случиться: показание самораспятия будет, а самого самораспятия не будет. – Что же будет в таком случае, посхимление?!! Комедия – на смех. Люди м. б. не посмеются, и Ангелы не станут смеяться, а скорее плакать. Смех подымут одни бесы, и такой, что если б наш слух открылся для услышания его, то мы все пооглохли бы. – Конечно, отсутствующее самораспятие во время схимления можно потом подогнать, – да кто знает, что будет потом? – Нет, гораздо надежнее прежде распяться, а потом схимиться. Можно удовольствоваться и начатками самораспятия, с твердою волею неотложно продолжать его и доводить до зрелости. В таком случае, будет предлежать труд, как обставить себя, чтобы соприкосновенности Ваши не мешали созрению Вашего самораспятия.

Если Вы спросите, посоветовал бы я Вам посхимиться помимо всяких рассуждений? – Нет, не посоветовал бы. Почему? Сам не знаю почему; но не посоветовал бы.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

* * *

20 июля 1892 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший ο. Ν!

Премного провинился я пред Вами. Прошу извинить, простить и разрешить мне грех сей.

Вы прописали свои подвиги – от просыпания утреннего до заснутия ночного. Это обычная жизнь всех порядочных людей. Цена ее зависит не от того, что делается, а от того, в каком духе делается. Если сквозь все сии деяния проходит страх Божий, и исполняется при сем заповедь св. Павла: плоти угодия не творить в похоти, то все в порядке, – и еще порядочнее, если удовлетворение потребам творится с ворчанием, подражая тому старцу, который бранил тело, двигаясь ко сну.

Ο. N сребролюбец. Сребролюбец есть идолослужитель, а Вы так легко произносите о себе такой суд. Если когда раздаете, не чувствуете жаления денег, то тут нет страсти сребролюбия, а есть только любоимание. Желание иметь деньги, чтобы были под руками на всякий случай – свою потребу или потребу ближнего. Хоть и в таком случае есть нитка, привязывающая, но она паутинная. Ничего неимение – цель. И блаженны, сумевшие устроить быт свой по сему началу. Но требование сего начала так широко, – что и сору чтоб не было в келии. Как нам с Вами быть? Там коверчик, так диванчик, так креслы, там стулья, все мягко... и глазу приятно. А сапожки, а чулочки, а рясочка, а подрясничек... и проч. и проч... Где же тут отщепенство от мира... Мир в объятиях наших... с целованиями и прижиманиями!! – Я это с себя списываю. Денег лучше не накоплять, а так: одна рука берет, а другая отдает. Деньги пусть полежат до случая – отдать. И довольно...

О. Иоанн Кронштадтский – Божий человек. Молитва его к Богу доходна, по великой вере его. Господь да хранит его в смирении и преданности Его святой воле, и в самоотвержении. – У него не одна книжка, а до 15 или более. Потрудитесь приобресть. Они все невелички... как та, которая есть у Вас... Образ исповеди, им ведомый, вероятно, держится с благословения Владыки Митрополита... Но о. Иоанн и частно исповедует... а то все те, которые не имеют что особенно сказать или спросить. – У него бывает народу не до 200, а 2000.

Это милость Божия!!...

Благослови Вас, Господи!

Ваш доброхот

* * *

20 сентября 1892 года

Милость Божия буди с Вами!

Долго я не отвечал Вам. Виноват! – А между тем у Вас предлагались очень важные вопросы. – Первый о молитве Иисусовой. – Я думаю, что ***цы хорошо делают, не налагая на новоначальных правило молитвы сей. Надо подождать, пока начавший дело потрудится в молитве церковной и домашней; и только внушить ему, чтоб молился всегда от сердца с памятованием о Вездесущем Боге, Коему молится, и с пониманием молитвенных слов, веруя, что Господь близ есть, внимает молитве его, и готов исполнить прошение его, если он как следует молится... Подолже подержать его в сем порядке. Потом, когда он привыкнет внимательно молиться сим образом, передать ему и правило молитвы Иисусовой.

В творении молитвы сей учить учащихся, чтоб не ограничивались заучением одних слов, а чтоб всегда при сем Господа имели пред умными очами своими, и к Нему обращая слова молитвы так держали себя, как держали бы себя, если б стояли пред Государем и просили его о чем-либо. – Да будет дух сокрушен и сердце сокрушенно и смиренно.

Тот послушник, что писал на сердце молитву Иисусову, видно, всю силу молитвы полагал в словах. – Пусть навыкает ходить в присутствии Божием и всякое дело послушания совершает наилучшим образом, ведая, что Господь смотрит на него... и за хорошее исполнение послушания готовит ему награду, а за небрежное (лишь бы с рук долой), или ничего, или что-нибудь наказательное... Сим образом привыкнет он молиться умно и собранно.

То, чего должно искать молитвою, это есть водружение в сердце тихого, но теплого чувства к Богу неотходного; восторгов же и особенных движений не домогаться, а когда Бог пошлет особенные молитвенные чувства благодарить за них, а не присваивать себе, и не жалеть, когда отойдут, как бы о потере какой великой, а всегда от них смиренно нисходить к тихому чувству к Господу.

Второй – о разрешении. Хорошо делаете, что сокрушающегося разрешаете прямо, не налагая епитимии; но говорите ему: брате, сохрани сей дух сокрушен и подновляй его, когда ослабевает. – А тому, кто холодно исповедуется, – тому, разрешив его, скажите: брате, позаботься стяжать и утвердить в себе дух сокрушен, а для сего клади по три земных поклона в церкви или дома, с молитвою: дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно даруй мне Господи!

Благослови Вас Господи!

* * *

15 ноября 1892 года

Милость Божия буди с Вами!

Смущаетесь по поводу своего духовнического служения. – Нельзя не смущаться: дело – большой важности. Но молитесь, чтобы Господь вразумлял Вас всякий раз. Молитву сию введите в свое молитвенное правило, и во всякое другое время, если ум вознесется к Богу, прилагайте молитвенное слово и о своем духовничестве... Сие обращение к Богу со страхом привлечет Вам помощь от Господа.

Берите пример с Ап. Павла... как он строго отнесся к кровесмеснику; а потом, когда тот искренне раскаялся, тотчас простил ему все и стал ходатайствовать за него пред Церковью. Искреннее раскаяние открыло путь согрешившему к стяжанию помилования. Смотрите на приступающих к исповеди, и коль скоро видите раскаяние, разрешайте. – Но на все случайности по делу исповеди правила постановить нельзя. Молитесь, чтобы Бог вразумлял.

Касательно поклонов в столовой – сами Вы сказали, что встревать в распоряжения настоятеля Вам не следует. Ну – и говорить нечего. – Что смущаются подпадающие под сию епитимию... затем ведь и дается епитимия, чтоб погрешившему чувствительно было... Молитве тут никакого нет унижения... больной врачуется... поклоны, чтоб молился согрешивший. ·

О духовничестве – толкуйте там с духовниками. У Вас там их немало. Вот и толкуйте, поверяя друг другу свои затруднения... и вместе решайте, как быть.

Строгость – хорошее дело... Она отрезвляет. Но бывает, что от исповеди отбивает и в отчаяние ввергает. Снисходительность расслабляет решимость к доброй жизни кающихся... а бывает и обратное действие.

Умудряйтесь, как Вам Бог поможет.

Нарушители 7 заповеди размножаются и разнообразятся. Что будем делать? Слишком глубокие корни дел сих лежат в естестве нашем... и падают будто поневоле. Борьба эта тяжелее всех других. Но воодушевляйте на борьбу, – и иной найдет силу устоять против нападков сих.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Молитв Ваших прошу.

* * *

18 декабря 1892 года

Милость Божия буди с Вами!

Духовником Вас сделали, – и несите сие послушание. Какие по сему делу встречаются недоумения, совещайтесь со старцами своими, или спрашивайте у настоятеля, не сказывая однако же имен, коих лиц дело касается.

Вы хорошо ответили настоятелю, что не находите удобным сказывать ему о делах кающихся. Сего никто не должен знать, – даже и Вы сами забывать старайтесь.

Приходит помысл уклоняться и от принятия кающихся... Теперь это не в Вашей власти. Можно было не принимать духовничества; а теперь уж поздно об этом думать. – Но принимая всех милостиво, от всех требуйте сокрушения покаянного и твердого намерения воздерживаться от грехов. Если какой хладнокровно рассказывает то и то наделал... – такому можно сказать: поди-ка, недельку походи в церковь, и помолись, чтоб пришел тебе дух сокрушения и решимости не грешить. И тогда приходи, я посмотрю.

Тому, кто говорит, что при нем всегда находится серафим, велите сделать испытание сему серафиму, именно... верует ли он в Господа Иисуса Христа и крестное знамение пусть положит на себя. – В отечниках так пишется, – и Ангелы, коих пытали сим образом, хвалили пытавших. Враг не может стерпеть крестного знамения. – Причащаться ему нет препон.

Которые наизусть знают молитвы – утренние и ночные, хорошо делают. И пусть читают... только неспешно, с мыслями и чувствами, кои выражаются словами молитвы. Так молиться лучше, чем по молитвеннику. – И Евангелие учить на память хорошее дело... и псалмы. Благословляйте всех на это.

О том, что в деревню ушел и жениться хочет, слова Апостола имеем: лучше жениться, чем разжижаться.¹⁷ Если преодолеть, лучше сделает; а если не надеется преодолеть, пусть женится.

В прежнем письме – поминали Вы о нескольких братьях... что открывают все Вам. Это хорошее дело. Принимайте, – и дело говорите им. Один из них, говорите Вы, умную молитву творит, похоже на то, как описывает Симеон Новый Богослов не настоящий образ молитвы. – Что делать с такими, не умею сказать. – Мне думается, что им можно говорить: главное стой в вере, что Господь Иисус Христос есть, – и близь есть.., все видит, что у тебя на душе. И с сею верою взывай к Нему. – Воображения же, какие при сем бывают, не считать, что они истину выражают – т. е. что и на деле все так есть на небе, как ты воображаешь. Ибо это никому не известно... Сами воображения пусть до времени остаются. Только не надо считать их, что они истинны.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

* * *

14 марта 1893 года

Милость Божия буди с Вами!

Вы меня поздравляли с началом Четыредесятницы, – а я поздравляю Вас с концом ее. – Вот и страстная! – Да запечатлеются страсти Господни в сердце Вашем, вызывая и соответственные чувства сокрушения и смирения.

В прежнем письме, – январском, – Вы писали, что всех разрешаете приступать к св. тайнам... Это очень милостиво и, думаю, непротивно Господу всемилостивому. Но, также думается, не расслабить бы тем приходящих. Искреннее раскаяние всегда достойно снисхождения; но приходящих к исповеди равнодушно можно как-нибудь расшевеливать... Спросите иного, можно ли отложить разрешение его на сколько-нибудь времени?.. Не затруднит ли это его в каком-либо отношении?.. Если можно; то и отложите, наложив на это время епитимию – поклонами, воздержанием в пище, и сне... паче же сокрушением. Когда искренно исполнит, тогда и разрешите – и увещевайте, чтоб воздерживались от грехов.

Писали Вы также о слышимых некими голосах. – Мысль Отцов древних – не обращать на это внимания, не углубляясь в причины. Думайте так сами и других учите... Невниманием пристыдить врагов, и они перестанут так чудесить.

Какие книги советовать читать новоначальным? – Какие общедоступные. Таковы: св. Златоуст, Ефрем Сирианин, Авва Дорофей, св. Тихон. – Можно ли позволять читать какие-либо истории? Можно. Четь-Минею пусть читают. Повести и романы тоже суть историйки. Но все житейского свойства. Лучше не касаться их. – Напасть можно на соблазнительные.

Когда утомлены бываете беседами с приходящими, тогда по отходе их не вдруг становитесь на молитву, а успокойтесь наперед духом... потом исполняйте свое молитвословие... а леность отгоняйте... Это дурная гостья... и одна не приходит.

Из того, что о молитве Иисусовой не упоминается, нельзя заключать, что она не была в употреблении. Дело не в словах, а в краткой молитовке. Такая не одна была в употреблении. Св. Кассиан пишет, что в Египте употребляли такую молитовку: Божв в помощь мою вонми, Господи помощи ми потщися. – В других местах другие были в ходу молитовки, как: упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый... Еще: Аз яко человек согреших, Ты же яко Бог щедр помилуй мя, видя немощь души моея. – Между ними и молитва Иисусова. – Но потом – отдано преимущество молитве Иисусовой.

Назначение кратких молитовок – способствовать собранию мыслей и трезвению. Сила не в словах, а в чувстве к Богу. Оно скоро образуется у трудящихся над молитвою.

Вот это и есть умная молитва. Ум, стоя в сердце, зрит Бога и умно исповедуется Ему призыванием Его... Чувство к Богу есть непрестанная молитва без слов.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

* * *

15 июля 1893 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший ο. Ν!

Виноват, что так долго не писал Вам. Прошу извинить и простить. Я полагал, что у Вас все обстоит благополучно, потому не беспокоился. Но ведь и в самом деле так было и есть. Остается Вам только Бога благодарить.

Вопросы, о коих спрашиваете решения... точно затруднительны... Но примените их к тем случаям, в которых предстоит последний час. – В этих случаях всех причащать можно. Причащайте и в тех, о коих говорите. – К тому же – можно брать во внимание прежнее состояние тех лиц, что они верующие, что всегда исповедались и причащались... благоговейно. – То прежнее Господь применит к последнему... и благодать получится несомненно.

Милость Божия буди с Вами,

Спасайтесь!

* * *

1 ноября 1893 года

Милость Божия буди с Вами!

Поздравляю с благополучным совершением Вашего святопоклонного путешествия и с добрыми плодами, собранными от старцев, созревших в духе жизни.

* * *ский старец, до поту молящийся, кажется, стоит у Вас под вопросом: можно ли, хорошо ли, позволительно ли так. Если он от этого получает ощутительную для себя пользу, то для него хорошо так действовать. Но что он покушается и всем наложить такой же образ исправления молитвенного своего правила, это несправедливо и небезопасно. Потому что не все одного склада, а у всякого свой. Еще: если он думает, что следует

всех обязать так молиться, то считает образ своего молитвования существенно необходимым, а он не может быть таковым, яко внешний и телесный. Если старец получает пользу от своих поклонов до поту... то это не от этого, а от того, что внутренно, – умом и сердцем он возносится к Богу надлежащим образом, а не потому, что утомляется и потеет. – У других старцев молитва бывает высока и сильна не от такого полагания поклонов, а от внутренних молитвенных расположений. У иных она была неподражаемо высока даже без поклонов... Был старец, – и вероятно не один он таков, – который, воздев руки к небу, пред приятием пищи... в 3 часа – стал молиться и промолился так, стоя до утра, когда солнце взошло, и своим действием пробудило его.

Что старец укорил N за что-то, это целительное врачевание для N... И пусть воспользуется им.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Е. Феофан

Прошу молитв.

* * *

22 ноября 1893 года

Милость Божия буди с Вами!

Во всех случаях, которые Вы прописали, с одной стороны – воля настоятеля, а с другой – законная форма дела. Мне думается, что лучше всегда слушаться настоятеля. Повелеваюший настоятель берет на себя ответ за то, если повелеваемое им в каком-либо отношении не совсем право, и Вам можно то исполнять, не боясь ответа пред Богом.

Читать разрешительную молитву над отпеваемым должен бы тот, кто исповедал его пред смертию и причащал. Но послушания ради может сие исполнить и всякий из отпевающих, когда приказывают. Тут, можно сказать, разрешают всем отпевающим. Читайте разрешение не думая, только молясь, да простит Господь усопшего.

Принимать от Евангелия постригаемых безвестных, – после выслушания их прекрасных обетов, тоже можно. Обеты ими даны, a о том, чтоб они и исполняемы были давшими их – главный попечитель настоятель, да и вся братия должны иметь об этом заботу. На что же и братство? – Вы записывайте тех, коих бываете приемным Отцом и молитесь о них усердно, поручая дальнейший их успех в иночестве Господу – многомилостивому.

Послушание в больнице и богадельне – духовническое, самое для Вас многоплодное. Всякое утешение, какое Вы доставите лицам сих учреждений, Господь Себе примет... и Вам воздаст утешением. Может быть, это немножко трудновато... Но Господь близ и видит труд... Приложите все сердце к сему послушанию.

Что Вам говорил ***ский N, то добрые речи. Строгость правил обратим лучше на себя, а других предоставим Господу, видящему немощи немощных и милующему их. Разрешение на исповеди скорее расположит разрешаемого быть исправным прочее, нежели самая справедливая епитимия.

Почему некоторые иконы бывают чудотворными? – Потому, что Богу так угодно. – Чудотворение ни от кого, кроме Бога, не бывает. Сила тут не в иконах, и не в людях прибегающих, а в Божией милости... Как Владыка всего, Бог всякую вещь может обратить в оружие своей милости.

Ваше богомольное путешествие, полагаю, многому Вас научило. – По миру, особенно по обителям, много рассеяно богомудрых людей, – могущих уразумевать волю Божию во всех обстоятельствах.

Благослови Вас Господи, и все труды Ваши!

Спасайтесь!

Прошу молитв Ваших – многогрешный и многонемощный

Е. Феофан

* * *

7 декабря 1893 года

Милость Божия буди с Вами!

Достопочтеннейший ο. Ν!

Ждали Вы – ждали ответа, – и не дождались. А он был уже у ворот. Немножко бы еще подождать, – и он был бы в Ваших руках, чтоб избавить Вас от труда напоминать мне о моей лености.

У Вас еще куча вопросов. Буду отвечать с удовольствием; но от лености не отказываюсь. Потому Вашему терпению все же будет некое искушение. У Вас вопросы все практические, а отвечать на них неголоволомно.

Посланное Вами получил... Икона святого благолепна... Ее наклеить на доску, – и будет икона, как и другие... Лаком только покрыть, спиртным, картинным. На доску же прежде наклеить холст, а на холст икону бумажную... потом лаком покрыть. – Я это сделаю.

Календари – все хороши. Но лучше всех Гатцука, который первый изобрел календари такого вида. В них все есть, – о чем бы ни потребовалась справка; а это и есть первое достоинство календарей. Вам открыл Бог дорогу – трудиться над больными душою и телом. Самое потребное и драгоценное дело, в исправлении коего недостаточно одной человеческой мудрости, хоть будь семи пядей во лбу... Один Бог тут настоящий Учитель. Спаситель относительно всей христианской жизни сказал, – что для сего один должен быть у нас Учитель – Христос... но в деле Вашего труда это преимущественно имеет место. Да не оставит Вас Господь своим вразумлением и помоганием!

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Е. Феофан

* * *

7 августа 1884 года

Милость Божия буди с Вами,

достопочтеннейший о. Агапий!

Кроме того, что Вы видите в помянутой Вами книжке о молитве Иисусовой, я ничего Вам прибавить не умею. Если для Вас мало того, то потрудитесь сами просмотреть об этом в той книжке, на которую та книжка указывает.

А что покажется и после недостаточным, – спрашивайте у своих, Богом Вам данных руководителей: настоятеля обители, духовного Вашего Отца, Отца восприемного, – и у единомысленных братий.

Я скажу только, что сила не в словах молитвы, а в духовном настроении – страхе Божием и в преданности Богу, и во всегдашнем внимании к Богу, и ему предстоянии умном.

Молитва Иисусова есть только пособие, а не самое существо дела.

Положите себе жить в памяти Божией и ходить в присутствии Божием, – и это одно приведет Вас к доброму концу.

Все же от благодати Божией, без благодати Божией, никакими другими способами ничего духовного приобресть нельзя. Как уканет благодать в сердце, – тогда все пойдет, как следует быть.

Имеем Господа Спасителя, хотящего все спасти. Докучать Ему надо. И подаст. Читали в Добротолюбии, как один некто два года бился... и добился, что огонек в сердце затеплился.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь!

Прошу молитв.

Е. Феофан

* * *

3 мая 1885 года

Милость Божия буди с Вами!

Достопочтеннейший о. Агапий!

Тому состоянию, в котором Вы себя чувствуете во время св. поста, нельзя не нарадоваться.

Благослови Вас, Господи, и всегда так пребывать.

Воспримите смиренное ничего о себе непреписывание, видение одних своих недостатков, погрешностей, и опущений и болезненное из сердца взывание: Боже, милостив буди мне, грешному. И благодать Божия никогда не отдалит от Вас своего осенения и покрова! – Аминь.

– Послушание, на Вас наложенное, надо нести. Это враг Вас мутит. И все Ваши изветы – его изделия.

Без послушания быть в обители стыдно. И Вам дано послушание для избежания сего стыда, – и притом такое, которое подручнее всякого... Вы исполняете его сидя, одним словом. Что легче слова? А добра от него сколько?! – Вы говорите: не способен. – Об этом не Вам судить, а о. игумену. Да Вам и думать о способности, или неспособности не следует, а приказано делать и делайте, не рассуждая. – Рассуждал Марк, кажется, когда Авва ему велел сдвинуть камень большой?! – Так и Вам следует. – «Ни ума, ни жизни нет у меня подходящей к таковому послушанию», говорите Вы... Если этого не было в Вас, в какой-либо мере, – о. игумен, конечно, не тронул бы Вас. Разве он враг братий, которых отряжал на вашу долю...

– «Ученики – помеха в молитве». – Ни какое доброе дело не может быть помехой в молитве: добрые дела и молитва – родные сестры... и одна другой руку подают... Всего очевиднее, по этому внушению можете догадаться, что смущает Вас враг. – «Старчество затруднительно ныне». А когда оно было свободно от затруднительности? По самому свойству своему оно затруднительно. Но ему всегда присуща помощь свыше. – И непосредственное внушение, что сказать... Вставьте во всегдашннюю молитву свою призывание помощи на свое послушание и она будет приходить...

– «Старчество малоплодно». Это несправедливо. Никакое слово не останется бесплодно. Только плод не тотчас появляется... Да, как Вы судите о плодах?! Если бы Вам повелено было всех сделать святыми, другое дело. А Вам сказано только: придут братия, сказывай, что Бог пошлет. «Отвечай за них». – Если не будете отвечать, а как скоро Вы с любовию говорите все должное – Вы свое дело сделали... и отвечать не за что.

– «Поступают в монастырь не ради спасения». Коль скоро кто пришел в монастырь, значит у него есть духовная зазноба... Это вначале она слаба. Вам предстоит развить ее и усилить. И трудитесь. Труд с Божией помощью все преодолевает.

– Припоминайте, как запущенные поля делают плодоносными.

– Молитесь о всех, Вам врученных со слезами, каждому испрашивая благопотребного... и себе просите вразумления. И потом не беспокойтесь, ни что еще сказать, ни что из того вышло...

– Разве Бог отказался от учеников Ваших?! Они Его суть и Вы не можете о них пещись, сколько Он.

– Припомните, что малоуспешность иногда скорбь причиняет потому, что от этого гонор старческий страдает. И поопаситесь сего.

– Читайте Варсонофия и Иоанна, Лествицу, Кассиана. Шлю Вам Добротолюбия 2 том.

Спасайтесь!

Ваш доброхот Е. Феофан

* * *

23 июля 1886 года

Милость Божия буди с Вами!

Достопочтеннейший о. Агапий!

Был у нас о. Михаил и доставил мне Ваше письмо. Вы укоряете меня, что не ответил Вам на два письма Ваши.

На одно письмо я ответил и подробно. Но потом получил второе, где Вы пишете, что я не ответил Вам на первое. Из cего я заключил, что письмо не дошло до Вас. Почему, считая писание бесполезным, когда письма не доходят, не ответил на второе.

Если я плохо поступил, прошу извинения.

Мне не неприятно вести с Вами беседу, в чаянии научиться от Вас духовному деланию. Вы нашли драгоценную бисеринку. Слава Богу!. Теперь держите ее, – и по какой-либо ошибке не продайте или не променяйте ее на глиняные тетерки.

Пребывайте в том, что есть, болезненно припадая к Господу, да соблюдет он в Вас великий дар сей неутраченным. Я не имею что сказать Вам, и пишу, чтоб приложить прошение – помолитесь, чтоб и мне многомилостивый Господь даровал сию бисеринку ... и прежде того, чтоб даровал мне духа покаяния и утвердил в нем: ибо без этого никакой дар не дается, и пользы не приносит.

Вы что-то поминали о порядках в монастыре... Какое нам с Вами дело до тех порядков? Они не на нашей шее лежат. Тот и пусть кряхтит от них, кому они поручены...

Спасайтесь!

Е. Феофан

* * *

2 октября 1886 года

Милость Божия буди с Вами!

Достопочтеннейший о. Агапий!

Получил Ваше последнее письмо. Благодарствую, что Вы не серчаете на меня за мое неписание. Вы Все спрашиваете и желаете слышать о духовном; а я по этой части недоучен. Почему и нахожу, что лучше помалкивать, чем говорить, не зная дела. Ведь очень худо, – если бы кто спросил: куда дорога на Валаам? – и я указал бы ему такую, по которой он не зная куда зашел бы. В духовной же жизни эти неподходящие указатели еще пагубнее.

Память Божия, память смертная, дух сокрушен и болезненное к Богу припадание: о Господи, спаси мя! О Господи, благопоспеши же!

Се – прямая дорога! Не мое это слово, – а всех старцев – прямо на дело смотрящих. Кто попадет на это... тому нечего охать!

Посылаю Вам книжки – «Невидимая брань! – Вам, – о. Александру, что теперь схимник, и о. Агафангелу...

Желаю, чтоб Вы нашли в этой книге, все Вам нужное.

Прошу Ваших св. молитв!

Благослови Господи всех Вас!

Ваш богомолец Е. Феофан

* * *

23 марта 1886 года

Милость Божия буди с Вами!

Очень рад начать опять с Вами беседу. – Бог да благословит Вашу братскую о Господе любовь!

Очень утешительно видеть, что Ваша ревность о делании внутреннем пребывает в Вас и занимает внимание Ваше.

По силе моей разрешу Ваши недоумения и вопросы: «Можно ли, при молитве Божией Матери, Ангелам и Святым – стоять вниманием в сердце?» – Можно. Где же стоять, как не там. Молитва всякая должна из сердца идти. След. там и внимание должно быть. Разность же молитвы состоит только в смысле и вере, с коим молимся. Все одно как поклон, – кланяемся пред иконой Спасителя – Спасителю, – пред иконой Божией Матери, поклон, как поклон, разности не имеет: разность вся в духе и значении поклона.

«Есть ли какая разница молиться со вниманием внутри сердца или при устах, внимая словам молитвы, (со смиренным и покаянным чувством, при неотходном памятовании Бога вездесущего и всезрящего со страхом и благоговением)». – Последние слова составляют дух молитвы. У кого это есть, тот стоит в сердце; ни о словах, ни об устах помышлять ему некогда, и на ум не приходит. Эти слова: при устах внимая, – новая выдумка, нигде у св. Отцов не встречаемая. Кто-то еще придумывает: стоять вниманием на конце языка, прежде когда-то были умники, которые внимание держали на пупе и их прозвали пупники; а этих, – наших модников, – надо прозвать язычниками и губниками... Вот Ваши же слова, отчеркнутые, – составляют существо молитвы; все прочее наклонение головы, стеснение дыхания, сидение на стульце, введение слов молитвы через ноздренное дыхание, – и эти – конец языка и губы – будь-нибудь; это простая обстановка, ничего существенного не имеющая. Образец для молитвенного труда дал Максим Капсокаливит (о нем смотри в Слав. Добротолюбии). Два года молился, пока огонек уканул в сердце. – Это был дар благодати; и отселе у него стала непрестанная молитва, истинно духовная. И доселе у него была теплая и усердная молитва, но настоящая молитва стала после огонька. Сие отцы и братия, подобает иметь во внимании, заботе и попечении. Обстановка молитвенного труда – несущественное дело. И при сей обстановке некая теплота приходит в сердце; но это наша трудовая, а не благодатная. Считать и эту благодатной есть прелесть. Так говорит Никифор, так Игнатий и Каллист... и другие.

Второго вопроса не понимаю. Говорите что-то о помощи уст и языка, а между тем слова говорятся в сердце... Если в сердце... то зачем тут мысль об устах и языке? Надо все внешнее выбросить... Имей то, что отчеркнуто, и все тут. Стань так, и клади поклоны, взывая: господи помилуй! – и др...

3 воп. – «Можно ли говорить: Г. И. X. Богородицей помилуй нас». – Можно. Но откуда родился вопрос? – Не взывает ли в Церкви: Свят, Свят, Свят еси Боже, Богородицей помилуй нас? –

Можно ли вместо слова: мя говорить: нас? – Можно. Когда молитва о себе: мя; когда о всех или многих: нас.

Мысль о молчании и уединении, добрая мысль. – Но ведь Вы и так сидите один, с кем говорить? – Иногда же поговорить с братом единомысленным куда как хорошо. – К тому же бываете в Церкви. Если при сем при выходе брат спросит о чем, уж ли рыкнуть на него, яко лев? Так, я думаю, Вам вот как можно: Церковь да келия – закон неотложный; без крайней нужды никуда не выходить; по братским келиям не ходить, а по лесу можно пройтись, чтоб вместе со всяким дыханием восхвалить Господа; особенно же за тем, чтоб испытать, твердо ли душа вниманием стоит в сердце. И для здоровья это не худо. – Самому на беседу не навязываться, а когда кто в нужде духовной заведет речь, надо поговорить с ним добре. Это тоже, что капитал – пустить в оборот; а все молчать, когда даже спрашивают, есть тоже, что деньги в сундуке запрятать и беречь без всякой от них прибыли.

Когда при умилении слезы приходят сами собою, пусть идут; а когда не приходят и одного умиления сердечного достаточно. – Можно раздразнить себя на слезы и поплакать, но не следует этого считать чем-нибудь, хотя слезы всегда умягчают сердце.

О. Агафангелу.

– Одно дело откровение помыслов, и другое – исповедь.

– Первое есть подвижническое правило, старческое, второе – таинство Церкви.

В каком смысле назначены к Вам ученики, – в том ли, чтоб Вы исповедали их, разрешали и эпитимии на них налагали, или чтоб только выслушав их откровение, Вы давали им руководство, чтоб рассеивали смущение, разъясняли недоумение, утешали? – Только в последнем смысле. По сказаниям Отцов, душеспасительно само откровение, как откровение, без всяких прибавлений. Приемлющий откровение, может сказать: ну, ничего, Бог простит, и прибавит: положу немного поклонов... Но это не то, что бывает в таинстве исповеди. – Это отеческое благожелание. Производство дела такое касается грехов простительных; тут само откровение – дает прощение.

Явное же нарушение заповеди разрешается действием таинства исповеди. При каких грехах можно ограничиться одним откровением, какие требуют исповеди. – Это старцы пусть разрешат между собою, – общим советом. Вам, как иеромонаху, можно совершать таинство исповеди для своих учеников, и это будет настоящее разрешение и эпитимия, если наложите – очистительная будет. – Но делать ли это самому по себе или испросить настоятеля? В монастыре есть общий духовник – исповедник. – Исповедание кроме его есть новость в монастыре. Но ничего нового никто в монастыре вводить не может без воли настоятеля. Потому следует Вам спросить настоятеля. – Но если Вы иной раз найдете удобным совершить таинство исповеди, то тут греха не будет: ибо Вы имеете на то власть, а будет только нарушение порядка монастырского. – Как Вам быть, – уж сами смотрите. – Я бы сказал: если не выйдет никакого нестроения в монастыре, совершайте таинство исповеди над своими учениками, когда нужно... по требнику. – Но лучше испросить у настоятеля позволение.

Благослови Вас Господи!

Спасайтесь! Прошу молитв!

Ваш доброхот Е. Феофан

* * *

6 июня 1888 года

Милость Божия буди с Вами!

Вот и добре! – Благослови Вас, Господи, быть так, как написали. И совсем забудьте и кончик языка и губки свои святые. А будьте исполнителями правила, Филофеем Синайским изреченного: «С утра стань у сердца и именем Иисуса бей ратников». – В молитве что много заботиться о словах и произношении их? Все должно быть поглощено чувством к Богу, или сокрушением, или благодарением, или славословием, или прошением чего потребного для души и для тела, и для внешнего положения, с верою и упованием. Такие чувства и подобные им да порождают вопль к Богу, и сей вопль будет настоящею молитвою, – и, скажу, единою истинною. – Прежде начала молитвословия надо оживлять сии чувства, размышлением, напряжением внутренним на них, и молитвою о них; а потом и весь день пребывать с ними. И будет сие непрестанная молитва. Искание у Господа с верою и упованием и сокрушением всякое благо духовное истогает из рук Божиих. И молитву испросить достодолжную. Имейте в мысли Максима Капсокаливита. Вопиял он от всей души и от всего помышления своего, и Господь даровал ему... И это дарованное стало для него источником духовной жизни. Сего ищите и о сем вопийте. Не сласти ищите духовной, а того, чтоб со страхом и трепетом стоять пред Господом, Божеское воздавая ему поклонение. Будет Вам сие, по богатству милости Господней.

Говоря о состояниях вашей молитвы, на третьем месте полагаете недоброе состояние, которое изображаете так: «бывает так стеснительно, что ни ум, ни сердце не могут произносить молитвенных слов, а, как бы умученные и убитые, находятся в неподвижном стоянии внутри, в чувстве своего ничтожества и покаяния...» Не умею понять, почему Вы такое состояние называете недобрым? –

Стоять внутри неподвижно, и конечно пред Господом, есть хорошее состояние.

Если при этом имеется еще чувство своего ничтожества и покаяния, то лучше и желать ничего нельзя. И стойте так, не отходя от Господа, целый день. Дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит.

Чувство ничтожества – мытарев глас спасительный; чувство покаяния – дверь в Царствие. Если таковым именно Ваше состояние бывает, то им нечего тяготиться, а надо развивать чувство ничтожества и покаяния, и разогревать до пламенности. Может быть, Вы не точно описали его, а судя по словам Вашим, его не следует считать худым. – Во всяком случае, не надо при сем обращаться за помощью к устам и концу языка. Ничем вещественным и телесным духовного добыть нельзя. Скорее следует обращаться к Богомыслию и размышлять о Божиих свойствах, делах и таинствах. Если это трудно, читайте какие-либо молитвы на память, или какой-либо псалом, или свою слагайте молитву по состоянию своему: ибо Господь близь. И это вернее поправит Ваше состояние, если оно действительно нехорошо.

Далее пишите: «Я имел некоторое сомнение, думая, что умная молитва выше устной пред Богом», но мое предыдущее письмо уверило Вас в противном.

Так говорить нельзя не имея каких-либо пояснений. Я же не помню, какое течение мыслей привело меня к тому, чтобы сказать так. – Повторю Вам положение о молитве. Молитва есть ума и сердца возношение к Богу, или вопль из сердца к Богу. Сие возношение и сей вопль могут иметь место в душе и исторгаться из сердца, без слов, т. е. не облекаясь в слова, или, как обычнее, они облекаются в слова, ими выражаются. В первом случае молитва бывает бессловная, а во втором – словесная. Такое слово, молитву выражающее, бывает или внутреннее, там, в сердце, образующееся, или не внутреннее только, и внешнее, языком и гортанию произносимое. Первое есть умное, мысленное, а второе – устное. – Словесная молитва бывает еще своя, своим словом изрекаемая, или чужая, – заученная, или по молитвеннику читаемая.

Всякая словесная молитва, внутренним или устным, своим или чужим словом выражаемая, – одинаковой есть цены пред Богом, коль скоро выражают молитвенные чувства и мысли к Богу, или сопровождаются ими. Внутреннее слово свое всегда исходит из сердца и ума, потому молитва внутренним словом своим всегда есть молитва настоящая. Молитва же заученным словом может не сопровождаться соответственными мыслями и чувствами и потому не быть молитвою, а только звуком молитвенным. – По сим определениям извольте различать, когда умная молитва может быть ниже устной.

В 1-х, это может быть только со словесною молитвою, не своим, а чужим заученным словом мысленно произносимою; и во 2-х при сем в душе не имеется соответственных молитвенных чувств.

После такого разъяснения, полагаю, Вы не будете ошибаться в различении молитвы от молитвы, хоть у меня в письме и не так ясно, что сказано.

Прилагаю ответы на Ваши вопросы:

1) На литургии побыть в Церкви довольно и на одной, и ее, как и вечернее правило, келейной молитвою заменить можно. О последнем, кажется, надо испросить разрешение у настоятеля. Да и о первом, если у Вас положено, чтоб лица, подобные бывали на всяком собрании церковном. –

2) Скоро ли лучше, или не скоро молитвословить? Вопрос этот у Вас самих решен. Вы говорите: «Стараюсь всякое молитвенное слово доводить до чувства, и чувствую от сего большую пользу». Старайтесь всегда так делать, – и вопрос – скоро или медленно – совсем не родится.

3) «Люблю читать, но и молитву ради чтения оставлять сомневаюсь». – Молитва выше чтения; потому оставлять молитву ради чтения незаконно. – Чтоб сии духовные делания одно другому не мешали, надо точно определить молитвенное келейное правило мерою и числом, и всегда исполнять его в настоящем молитвенном духе, не оставляя, не умаляя, и не ускоряя исполнением его не ни ради чего... Еще: за чтением ли, или за другим каким делом найдет молитвенный дух, оставлять надо всякое дело и молиться.

Можно это и сидя, или ходя, но лучше стать на обычное место и класть поклоны, пока душа насытится. Главное наше дело к Богу приближение, которое бывает преимущественно в молитве. Молитве потому все должно уступить.

4) «Что такое молитва без слов?» – Есть неподвижное пребывание в молитвенных чувствах к Богу, не произнося ни в уме, ни устами никаких слов. Это высшая степень молитвы. Непрестанною молитвою может быть только такая молитва. То, что Вы назвали недобрым состоянием молитвы, близко подходит к этому.

Да будет дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно... и будет молитва в душе.

О. Агафангелу. Что Вы после хлопот по смотрению за постройками, беретесь за чтение, это хорошо, когда мысли разбрелись и душа опустела. Чтение соберет их и займет душу Божественными предметами. Но потом надо отдать долг и молитве. Молитесь усерднее и собраннее в Церкви. Укрепившись там, будьте в памяти о Боге и о Его присутствии с соответственными чувствами, и во все время надзора за постройками. Молитва таким образом не будет подавляема, а разве только на немного пресекаема... И добре будет. – Определите время для молитвы келейной и исполняйте его неотложно. Прочие за тем дела келейные распределите как знаете, включив в сей порядок и чтение. О избиремых в настоятели. Кто же может смело сказать, что он гож для настоятельства? – Потому лучше с этой стороны и не смотреть на дело избрания в настоятели. А надлежит смотреть на него, как на назначение послушания. Пусть принимают сие как назначение в монастыре на привратничество, водовозничество, хлебопечение... и всякое вообще монастырское послушание. И исполняют его всеусердно, со всяким рассмотрением и вниманием. Сказать, что негоже, и просить, чтоб уволил от сего, нет греха. Но упорничать недолжно. Вот все, что требовалось разъяснить Вам.

Извольте исполнить мою покорнейшею просьбу: перепишите сие письмо и все прежние письма, и копии пришлите, чтоб мне знать, что написано Вам. Память у меня слаба. – Благослови Вас, Господи! Спасайтесь!

Ваш доброхот Е. Феофан

* * *

15 июля 1888 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтенный о. Агапий!

Благодарствую за память и молитвы Ваши о моей многогрешности, да услышит их Господь и да уврачует немощи мои. – Спрашиваете, как отнестись к болезням, относитесь так же, как и к слепоте, – то есть как о слепоте радуетесь, так радуйтесь и о других болезнях, и благодарите Бога искренне, ибо от Бога и все ко благу нам.

Лечиться ли? отчего же не лечиться! и лекаря и лекарство Бог сотворил, разве излишне он их сотворил? нет; А затем, чтобы они болезни врачевали, отвращение от лекаря и лекарства – Богу укор.

Не лечиться можно, определяя себя на терпение, но надо бояться, как бы не прокралась самонадеянность «пусть-де лечатся слабые... А мы сильные» – за такое о себе думание – находит ропотливость. Лучше так: пришла болезнь, полечитесь; пройдет боль от лекарства – Слава Богу. Не пройдет – терпеть и Бога благодарить.

Не могу, говорите, трезвиться и бодрствовать. – Если это, как пишите, находит и отходит, то это ничего... А если тянется долго, надо взбодрить себя богомыслием или созерцанием таинства веры нашей, особенно – смерти, суда, рая и ада. Страх Божий надо разогревать, в нем великая возбудительная сила. От ослабления его находят леность, нерадения и сонливость. Имеем врача душ и телес. – К нему со всеми нуждами прибегать подобает, ибо сам зовет: придите ко мне вси... Сами говорите, что молитва внутренняя помогает, на нее и налегайте. – А это что: невоздержание в пище и лакомство? – полагаю, что Вы клевещите на себя: какое у Вас там лакомство! Щи да каша или хлеб да вода. – А как Вы управляетесь с душевными немощами, помыслами... лучше этого ничего придумать нельзя. Благослови, Господи, так Вам быть, внутренно ли молиться своею молитвою, или слушать, что читается и поется? Возогревайте свою внутреннюю молитву, и при ней слушайте... молитва внутри – печка, а слушание – дров в печку подбрасывание: у нас поется и читается все молитвенное. Но если слушание разбивает внутреннюю молитву, то лучше оставаться со своею сею молитвою; но на литургии надо и мыслями и чувствами идти вслед за службою. Вот еще что надо помнить – в Церковь собираемся на общую молитву, чтоб и мысль, и чувство, и слово было у всех одно; иначе не получим, что обетовал Господь, когда два или три молятся.

Спасайтесь!

Ваш доброхот Еп. Феофан

* * *

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтенный о. Агапий!

Оба письма Ваши получил я за раз, приношу благодарность и благожелания. Прошу не забывать меня и в молитвах Ваших.

Вы наговорили на себя в письме так много, что, не умея поверить тому, нашел лучшим понимать то в противном смысле именно так: когда Вы говорите, что не имеете чего-либо, я разумею так сам: что вы то имеете и говорю: слава Богу...

Все немощи, какие Вы написали, и у меня есть... Я вижу их и стараюсь преодолевать их и уврачевать. Иногда успех бывает, а потом опять старое. Скажу, однако же, как я поступаю. Главная и у меня с Вами забота о трезвении и умной молитве, они вместе идут, и одно без другой не бывает.

Умная молитва по форме очень проста и, кажется, очень доступна вот: низойдя умом в сердце, и установясь там пред лицем Господа, взывай о том, чего ищешь. Молитвы ли ищешь, взывай, Господи! даруй мне молитву; трезвиться ли ищешь, – взывай, Господи! даруй мне трезвение; терпение ли ищешь, взывай, Господи! даруй мне терпение... и прочее и все так...

Лучше всех взываний есть: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго... Творите так и будете иметь умную молитву. Но беда наша в том, что мысли разбегаются, за ними уходит и внимание, и ум начинает блуждать вне и не знаете куда заходит. Молитва и пресекается, хоть и стоим на молитве. Как же быть? Не вижу нигде указаний; одно все говорят: когда опомнишься, воротись опять в сердце, и начинай опять взывать из сердца, взывай и о том, чтоб ум не убегал вовне. Опять убежит ум, опять вороти его, опять берись взывать и все так... Что же выйдет? Будет ли конец сему убеганию? Надо бы ему быть; но у нас с Вами все не клеится. Мне думается, что если приложить к сему борению самоукорение на себя и прошение у Господа трезвения, то Господь, увидев наше терпеливое искание и искренее желание трезвения, подаст нам по милости Своей. Трезвение есть дар благодати и самому его достигнуть невозможно, а надо только трудиться над исканием его и молить о нем Господа с чаянием Божия пресыщения. Как искать? Замечаете ли, что когда в сердце есть чувство, тогда внимание не отходит от сердца: потому заключаю, что если делать так, чтобы приступить к умной молитве не иначе, как наперед возбудив в сердце какое-либо святое чувство, то внимание не отойдет от сердца; с вниманием будет там ум и умная молитва. Попробуйте так, может быть, дело пойдет на лад. Какое чувство? всякое святое. Славословие, благодарение, сокрушение, страх Божий, самоуничижение и прочее... Помолившись так, сядьте и почитайте что духовное, – лучше всего о трезвении и молитве, потом походите и подумайте, а то поговорите с кем все о том же. А блуждание мыслей как? Когда будет чувство в сердце, они не будут блуждать. Когда кран в самоваре отвернуть, вода течет неудержимо, а когда завернешь кран, вода останавливается; так и с мыслями, все текут и текут, завернешь кран и перестанут. Это завернутие крана есть возбуждение святого чувства в сердце, и держание его.

Это будет все искание, увидит Господь и даст искомое. Надо облещись в одежду смирения, и держать глубокое чувство своего ничтожества и скудости во всем... когда нет такого чувства, Господь не даст дара трезвения.

Больше об этом не умею что сказать. Еще жалуетесь на недостаток терпения, терпение никак не водворится в Вас, если не будете держать глубокое чувство, что все встречающееся с Вами, встречается по воле Божией; потому встречайте то с полною покорностью воле Божией, как бы Бог стоял пред Вами и приказывал Вам терпеть. Когда водворится в Вас такая уверенность, тогда рай будет у Вас на душе, хоть бы Вы горели в огне. – Тут же придет и смирение и нищета духовная... и все тревоги прекратятся.

Скорое читанье заученных молитв, конечно, нехорошо; а ведь это в Вашей же власти; как заметите это, прекращайте, и начинайте читать неспешно.

Мера для читающих молитвы по молитвеннику или на память – имейте понимание и сознание читаемого, так читайте, чтоб все читаемое сознаваемо было. Этим и скорость определяйте.

Помните Вы 24 молитовки св. Златоуста? Прочитывайте их почаще, прибавьте к ним другие из псалмов или церковных песнопений, и тоже затвердите, – читайте с соответственными мыслями и чувствами. Можно ими и все молитвенное правило заменять, но для Вас в этом нужды нет.

Что-то Вы помянули об отношении своем к монастырю, Вам до него дела нет, там настоятель есть, других начальственных лиц достаточно; как их Бог вразумит, так и делают. Вы же только молитесь: Помоги им Господи! вразуми, укрепи!!!...

Е. Феофан

* * *

22 ноября 1893 года

Милость Божия буди с Вами,

Достопочтеннейший о. Агапий!

Беретесь прочитать мои книжки. Мне всегда приятно слышать, что кто-либо читает мои книги. Думаю, – почитает, и если найдет что, поклончик положит и о помиловании, меня многогрешного. Дивиться буду, если Вы найдете у меня что-либо пригодное для Вас. Вы – зрелая ягода, а мои писания новоначальнические все.

Помолитесь, чтобы Бог иногда дал мне разум написать кому-либо что-нибудь полезное. .

Большая Вам милость, что молитва Ваша бывает нерасхищаемая. Но говорите, что случается страдать от охлаждения. – Откуда у Вас быть охлаждению? Оно приходит, когда лишнее съесть, лишний час заснешь, чувства распустишь, наслушаешься, и особенно, когда много наговоришь...

Всего этого, я думаю, у Вас нет. Откуда же охлаждение Ваше? От чего-нибудь внутри недоброго. Бывает оно от самодовольства. Чтобы утолить розспор, душа самодовольная, – и ничего ей больше не нужно; от того и молитва холодна. – Сознание своих нужд духовных рождает чувство скудости духовной, и тогда душа невольно начинает вопить к Господу: Господи помоги, Господи вразуми, Господи укрепи и утеши! Я думаю, что и это у Вас есть, то есть нищета духовная...

Так должно быть у Вас охлаждение от того, что душа, день, другой, третий, пятый, десятый, – потрудившись добре в молитве, чтении и богомыслии, – все со вниманием и чувством, требует наконец отдыха... паузы, перерыва напряженной деятельности.

В таком случае, я думаю, ничего не поделаешь... Остается только терпеть ее... все обычное, по уставу заведенное, исполнять... а охлаждение терпеть, моля Господа смиловаться и воротить подобающее чувство. – И пройдет...

Ибо это состояние проходчиво. Ведь Вы ходите в церковь?!

Бывание в церкви с терпением и вниманием тоже расшевелит душу. Постоянное охлаждение бывает только при постоянном грехолюбии и греходелании... а без этого оно всегда переходчиво.

У всех Отцов поминается об охлаждении... и все дают уроки, как быть в сем случае. Учитесь у них.

Прошу Ваших молитв!

Благослови Вас Господи!

Е. Феофан

* * *

1886 год

Милость Божия буди с Вами!

Достопочтеннейший мой батюшка, о. Герман!

От всей души желаю я Вам всего доброго и полезного яже к животу и христианскому благочестию, с любовью и великим почтением кланяюсь, письмо Ваше 31 декабря получил, от сердца благодарю. Вы требуете от меня во всем недостаточного: духовного совета о Иисусовой молитве. При устной и гласной молитве всевозможно старайтесь держать внимание, а ум заключайте в разумение молитвенных слов, также и при умной молитве, а при сердечной немного повыше левого сосца и отнюдь не опускать ум, где-нибудь быть около сердца ли снизу или со стороны. Это очень опасно, а если внимание не сосредоточивается в верхней части сердца, то гораздо безопаснее упражняться молитвою устною и...

... я для сего Вам сие и пишу, чтобы Вам удобнее их было познать, каким они духом обладают, Божиим или льстивым, имеют ли плоды духа. Любовь к Богу и ко всем нелицемерную, радость духовную, от чистой совести происходящую, долготерпение во всех скорбных обстоятельствах, благость и милосердие к ближним, искренность духа, сердечную простоту, несомненную веру в промысел Божий, кротость и смиренномудрие, ненадеяние на себя и на свои духовные дарования, отсечение своей воли и своего собственного рассуждения, нищету духа, плач сердца от постоянной своей видимой и невидимой греховности, воздержание во всем и без пристрастия ко всему; вот батюшка истинный дух правильного молитвенника, а у неправильного молитвенника бывает всему противное. А в молитве должно наблюдать не одно количество, но больше качества, а качество молитв истинных – это «сицевое» самоуничижение, сердечное умиление, нерассеяный ум, вера, страх Божий и смирение; такового молитвенника Бог не уничижит и от своей милости его не отринет. О келейном правиле с поклонами так пишет Василий Великий – «аще какой монах не исполняет келейное правило, считается у Бога мертвым и недействительным, аще какой монах не прочитает на каждый день 1. 3. 6. и 9 часа в тот день ниже хлеба да яст». Цель и намерение всех наших трудов и духовных подвигов непременно должны быть таковые: 1) всегдашним умным хранением и Господних заповедей деланием искоренить душевные и телесныя страсти и худые привычки; 2) и насадить в духе, душе и теле истинные добродетели; напоследок в 3-х с благою надеждою причаститься не зазорной совестью, зрелыми плодами св. Живоносного Духа, об которых обозначенно выше. А если не так, Любимиче мой, о. Герман, то от наших трудов и подвигов не будет никакой пользы, а можем еще и повредиться. Пред Богом лучше истинно кающийся грешник, нежели тщеславный и гордый праведник, по общему мнению св. Отцов. Прелестное тщеславие хочет и любит хвалиться даже самыми светлосияющими добродетелями, следующими: и родовыми смирением, терпением, послушанием, нестяжательностию, высоким постом и бдением, рассудительностью, умилением и сердечным покаянием, чистотою и умною сердечною молитвою, – вот где наш главный подвиг душевный, к сему высокому и тонкому предмету все должно быть наше старание, всегдашнее внимание и сердечное трезвение, по сему то и сказано: «бдите и молитесь, да не внидете в напасть». Мы, честный отче, должны исполнять добродетели не за их красоту, сладость или духовность, но по нашей обязанности к Богу и за Его Божественные заповеди. Первое наказание человеку от Бога – нерассуждение и ума ослепление, и первое дарование Святого Духа, правое рассуждение и ума просвещение, и неисходное внимание, в сердце стояние. Бываемое в ночи мечтание и воображение разных картин, это по примечанию мудрых, бывает в человеке, ради душевных сокровенных страстей, преимущественно сих трех: Тщеславия, Высокомудрия и Самоугодия...

* * *

Милость Божия буди с Вами,

Боголюбивейший наш батюшка, о. Герман!

Мы все, Ваши духовные друзья, усердно, умносердечно издалека Вам кланяемся и смиренно просим земным поклонением Вашего отеческого благословения и св. молитв, и при помощи Божией за предстательство Богородицы желаем Вам от Господа Бога временного и вечного блага, яже к животу и благочестию и к преуспеянию христианского совершенства... Об рукописи Вашего старца особенно Вам сообщить нечего... в ней вредного и опасного нет, а все изложено от опыта и простоты. Только насчет келейного правила он пишет несогласно с разумом св. Отцов, и говорит: «Для чего давать правило?... Писано бо есть: бдите и молитеся, и еще: молитеся непрестанно». А св. Отцы наши говорят так: только совершенные в духовной жизни не требуют правила, а прочим всем необходимо иметь правило, только чтобы оно было сообразно с душевными и телесными силами, по умной способности каждого, какою кого Бог наградил, как Он и Сам в св. Своем Евангелии объяснил: овому дан один тапант, овому же два, овому же пять, каждому no его силе, а зарывать талант в землю нерадением и нечувствием никому не заповедал и даже за сие строго наказывает. Мы Вам, батюшка, правила не определяем, а Вы сами с благоразумием себе уставьте. Дело не в количестве правила, а в качестве оного, а иных приводит и количество к качеству, а у преуспевших бывает больше уже от качества количеств. Мы Вашего устроения хорошо не знаем; Вы для себя можете лучше сие устроить, только все делайте по разуму Божию, и по воле Божией, и во славу Божию, а не в свою, и всевозможно избегайте праздности, многословия и многоспания – это самые злые враги молитвенного преуспеяния. Когда Господь даст Вам тихую и внимательную молитву, больше всего ей прилежите. Молитва не в словах заключается и не в числе слов, а во внимании и сердечном смирении, чувстве покаяния, веры, страха Божия, любви к Богу и ближнему. На духовной Божией любви, как к Богу, так и к ближнему, все наше спасение основано. Все законы и пророки на сих двух заповедях содержатся. Иоанн Златоуст так пишет: что мы делаем без любви к Богу и ближнему, там Христос уже не имеет, где главы подклонити, а любовь познается в исполнении Господних заповедей. Тот, – говорит, – любит Меня, кто слово Мое соблюдет, а кто Меня не любит, тот и слов Моих не соблюдет... Вы пишете насчет грудной тесноты и боли. Вы на сие обратите внимание всестороннее, нет ли у Вас неумеренной ревности и разгорячения – поскорее развить умно-сердечную молитву? Это, батюшка, очень вредно, а должно во время молитвы в первоначальных ее степенях соединять ум с сердцем посредством внимания и молитвы без собственного разгорячения, с тихостию и спокойствием духа, без особенного плотского и кровяного напряжения. Насильственным душевным и телесным чувством истинно духовной молитвы приобрести невозможно. Она даруется Богом в свое время не за нашу плотскую ревность, а за духовное чувство смирения и всегдашнее покаяние, и посильное усердное упражнение, а от неумеренности и кровяного разгорячения многие повредились и вредятся...»

* * *

Милость Божия буди с Вами,

Боголюбивейший наш батюшка, о. Герман!

Вседушно желаем Вам всякой Божией милости и во всем духовного преуспеяния, и издалеча с сердечною любовию Вам кланяемся, и умно припадаем к Вашим стопам, и с живою верою просим Вашего отеческого благословения и св. молитв. Письмо мы от Вас получили, за что Вас премного благодарим; не знаем, по какой причине мы, в чем Вас просили, Вы нам ничего не ответили, а именно, мы просили объяснить для нашей духовной пользы об умном внимании и о предметах духовной памяти во время молитвы, но мы с терпением подождем, а все-таки просим объяснения, и сотвори любовь – насчет этого предмета нам что-нибудь опиши: у нас и вначале было такое намерение, чтобы друг друга духовно назидать, и от вредного предотвращать. И мы не стыдимся о своем скудоумии: оно для нас очень прилично по воспитанию и по нашей нравственной жизни, и мы, батюшка о. Герман, душевно расположены больше назидаться, нежели назидать, а истинная любовь, присвоенная Божиею благодатию, не ищет своего, а стремится к общей пользе. Мы Вам желаем несколько объяснить о памяти и предметах для Вашей духовной поверки, и мы не столько Вам пишем от собственного опыта, сколько от слуха истинных и нелживых уст. Во время умной чистой молитвы, а особенно, когда сподобится ум непарительности и вниманием прилепится в молитве к сердцу неисходным пребыванием, тогда в очищенной памяти, чуждой всякого мечтания и разнообразных вещественных предметов, вот чем бывает память занята: 1) своим пред Богом ничтожеством и зрением непрестанной своей греховности, в чувстве непрестанного покаяния и во всегдашнем ожидании смерти, по смерти строгого испытания от лукавых бесов и неизвестного определения в вечности, второго Христова и страшного пришествия и окончательного, неумытного и вечного от Бога определения всякому разумному существу; 2) памятью о пречистых Христовых страданиях и всей Его земной жизни, и o Его Божественном изречении, в Ветхом и Новом Завете написанном, св. Апостолами и св. Отцами изъясненном, что к нашему спасению относительно и o Его Божественном о нас домостроительстве; 3) о Божественных свойствах: первое – о Божием всеведении, o Его всемогуществе и премудрости, o Его вседержительстве, благости и человеколюбии, правосудии и долготерпении. Вот, батюшка о. Герман, все сии Божественные и духовные предметы так тесно срастаются с нашею памятью в чистом, умносердечном молитвенном делании, и они в чистой беседе с Богом не препятствуют, а больше нас возбуждают к духовной ревности, яже по Богу.

Чистая молитва и называется беседою с Богом, а память и размышление о духовных и божественных предметах, сами собой в чистом уме и сердце непрестанно возникающих, называются богомыслием; их ясно понимать можно только собственным опытом, а прежде опыта надо пользоваться духовною и живою верою, от постоянного умного делания и исполнения Господних заповедей проистекающею. Только, батюшка, еще прибавляем Вам: вышеозначенные духовные предметы действуют на душу и тело, и на наш дух по мере умного, сердечного и истинного делания и непрестанного в нем упражнения, и действуют на сердце и на нашу память не все вдруг, а попеременно, однако непрестанно: иногда действует сильно память смертная; иногда больше действует Суд Божий и вечное неизвестное определение; иногда память о Царствии Небесном, а иногда об адском вечном мучении; иногда сильно действует страдание Господне и земная жизнь нашего Спасителя, Его распятие и смерть ради нашего спасения, воскресение и на небеса вознесение, и Его второе страшное пришествие; иногда сильно действует на нас память истинных Христовых подвижников, ради любви Христовой до кончины все перетерпевших; иногда действует неизъяснимо словом на все наше грешное существо страх Божий от живой веры в Его при нас присутствие, если мы только углубим в наш ум и сердце, что мы стоим, ходим, делаем, сидим, едим, пьем, говорим, глядим, слышим все как бы пред очами Божиими, при Его всеведении, всемогуществе и вседержительстве, премудрости и благости. Вот о сих последних непрестанно водруженная в уме и сердце память всего больше может привести нас к истинному умносердечному чистой молитвы деланию и к духовному совершенному преуспеянию, а не одни только наши слова молитвенные могут нам доставлять истинную и непрестанную молитву. И это Вам буди известно, батюшка о. Герман: во время умной молитвы, собранной и непарительной, вышеозначенные духовные предметы бывают в памяти без воображения, безвидно, неколичественны, а только в одной чистой памяти без всяких образов, в нашей памяти действующих вместе с памятью Бога. Помимо же умной молитвы можно упражняться богомыслием и размышлением тонкочастным о всех Божественных судьбах и о Его Божественных свойствах, насколько Божия благодать будет просвещать наш ум и сердце о Божественных истинах. Вот, батюшка о. Герман, по мере нашего скудоумия и по душевному о духовной любви расположению мы Вам отчасти объяснили о памяти и духовных предметах, которые рождаются от непрестанной умной молитвы и Божией памяти, а если мы что не так написали, Бога ради просим исправления: мы веруем, что Вы можете поправить, а нас в ошибках Бога ради простите...

Еще прибавляем от преизбытка духовной любви нашей к Вам и к Вашему и нашему преуспеянию, что вышеписанное о духовных предметах и Божественных свойствах не на всех действует одинаковым чувством: на иного действует больше память смертная, на иного суд Божий и неизвестное вечное определение, на иного спасительные Христовы страдания, на иного страх Божий и непрестанная память о Божием присутствии, всезрительстве, всемогуществе и вседержительстве, на иного сильно действует Божие благодеяние и долготерпение. И вот что тут надо заметить нашим умным вниманием и душевным чувством: который предмет из обозначенных нами на кого чаще и сильнее действует к горению нашего духа и к ревности о благочестии, тот и надо себе сильнее присваивать и тверже его укреплять во все наши душевные чувства. Одно духовное чувство, тяготеющее в нашем уме и сердце и в незабвенной памяти, довольно способно нас подвигнуть к духовной ревности, и пробудить наши духовные чувства от душевной дремоты и нашего нерадения, и привести нам на память и прочие духовные предметы. Только для сего требуется, батюшка, самоотвержение своего разума и своего хотения, и взять крест – сиречь умерщвление от всего страстного и любосластного, и идти путем господних заповедей и живою верою без всякого сомнения и самонадеянности, при содействии в нас Божией благодати, до последнего издыхания нашей жизни. Претерпевый до конца той спасется. Благослови нас, отче святый, и помолись за нас, и прости нас...

Святитель Феофан Затворник «Наставление в духовной жизни». М., 1994. С. 3–6.

Епископ Арсений (Жадановский). Воспоминания. М., 1995. С. 66–96. Строитель Зосимовой пустыни схиигумен Герман. Рукопись «Материалы по истории Валаамского монастыря» – Жизнеописание схимонаха Агапия. С. 10–11. Архив Ново-Валаамского монастыря (Финляндия), Еа-154.

ПИСЬМА К СXIИГУМЕНУ ГЕРМАНУ

Текст писем печатается по изданию: «Ответы епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни, на вопросы инока относительно различных деланий монашеской жизни». Тамбов, 1894.

ПИСЬМА К СXIМОНАХУ АГАПИЮ

Текст писем печатается по изданию: «Памяти преосвященного Феофана, затворника Вышенского». Полтава, 1905.

ПИСЬМА СXIМОНАХА АГАПИЯ К СXIИГУМЕНУ ГЕРМАНУ

Рукопись «Выписки отца Агапия...». С. 10 об.–17 об. Архив Ново-Валаамского монастыря (Финляндия), № 8270.

«Сборник о молитве Иисусовой», М., 1994. С. 491–495.

Составлено схимонахом Агапием и его сподвижниками, просмотрено и исправлено святителем Феофаном.

1. ОБ УСТНОЙ МОЛИТВЕ. В сокращенном слове она говорится так: Господи помилуй, Господи Иисусе Христе помилуй мя грешнаго, а в полном – так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. В начале она произносится большею частию принужденно и неохотно, и по мере упражнения и себя к ней принуждения, если только есть решительное намерение посредством молитвы с помощью Божией благодати умалить всесторонние страсти, она от частого в ней упражнения, по мере умаления страстей, время от времени будет делаться легче, приятнее и желательнее. При устной молитве всевозможно должно стараться держать разум в словах молитвы, говорить неспешно, все внимание сосредоточивая в мыслях, выражаемых словами, а когда ум будет увлекаться в посторонние помыслы, без смущения опять вводить его в слова молитвы¹⁸. Нерассеянность уму дается не скоро и не тогда как захотим, а когда смиримся и когда Бог благоволит. Сей Божий дар временем не определятся, ни же количеством молитв, а сердечным смирением и Христовою благодатию и всегдашним себя к ней понуждением. Из устной внимательной молитвы бывает переход к молитве умной, которая называется так тогда, когда одним умом к Богу устремляемся или зрим Бога...

2. ОБ УМНОЙ МОЛИТВЕ. При умной молитве необходимо держать внимание в сердце пред Господом. По мере нашего усердия и смиренного тщания в молитве дарует Бог первое дарование уму нашему – собранность и сосредоточенность в молитве. Когда внимание к Господу делается неотходным, то оно есть внимание благодатное, а наше собственное внимание всегда бывает принужденное. От такой умной молитвы бывает переход к сердечной внутренней молитве, если только есть опытный учитель, очень удобный и свободный. Когда чувствами сердца с Богом бываем, а любовь к Богу сердце исполняет, тогда такая молитва носит название сердечной.

3. О МОЛИТВЕ ВНУТРЕННЕЙ СЕРДЕЧНОЙ. В Евангелии изречено: аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой.¹⁹ Если применить эти слова к делу молитвы, то они будут означать следующее: кто хочет законно подвизаться в молитвенном подвиге, пусть прежде отвергнется своей воли и собственных разумений, а потом понесет крест, то есть – труд тот душевный и телесный, который неизбежен при этом подвиге. Предав себя всецело неусыпному попечению Божию, надо смиренно и благодушно переносить этот труд ради истинного блага, которое даруется усердному молитвеннику от Бога во свое ему время, когда Бог своею благодатию положит пределы нашему уму и уставит его неподвижно с памятью Божиею в сердце. Когда подобное стояние ума сделается как нечто естественное и постоянное, оно носит у Отцов название СОЕДИНЕНИЕ УМА С СЕРДЦЕМ; при таком устроении уму уже не бывает желания быть вне сердца, напротив того, если по каким-либо обстоятельствам или многою беседою удержан будет он вне сердечного внимания, то у него бывает неудержимое желание опять возвратиться внутрь себя с какою-то духовною жаждою и с новым усердием опять заняться созиданием своего внутреннего дома. При таком сердечном устроении у человека из головы переходит все внутрь сердца, и тогда как бы некий умный свет озаряет его всю внутренность, и что он ни делает, ни говорит, ни помышляет, все делается с полным сознанием и вниманием. Он может ясно видеть тогда, какие приходят к нему помыслы, намерения и желания и охотно понуждает ум, сердце и волю на послушание Христово, на исполнение всякой Божией и отеческой заповеди; всякое же уклонение от них заглаживается чувством сердечного покаяния и сокрушения с непритворным жалением и с приболезненным смиренным припаданием к Богу, прося и ожидая свыше помоши к своей немощи. И Бог, смотря на такое его смирение, не лишает его Своей благодати.

Буди Вам известно, что умносердечная молитва приходит в сердце иным скоро, а иным не скоро. Я знаю трех лиц: одному пришла как только было сказано в самый этот час; другому пришла через шесть месяцев; третьему – через десять месяцев; а одному великому старцу – через два года. И это почему так бывает – одному Богу только известно.

Еще ведайте, что прежде истребления страстей молитва бывает иная, и иная по очищении сердца от страстей: первая есть помощница при очишении сердца от страстей; а вторая – есть как бы некий духовный залог будущего блаженства. Делайте так: когда почувствуете вхождение ума в сердце и воздействие молитвы, то давайте полную свободу такой молитве, удаляя все неблагоприятное ей; и пока она будет – ничего другого не делайте. Когда же не чувствуете такого влечения, тогда молитесь молитвою устною с поклонами, стараясь всячески внимание держать в сердце пред лицем Господа. Разогреется сердце и при таком образе молитвования.

Трезвитесь и бодрствуйте, а особенно во время умно-сердечной молитвы. Никто так Богу не благоугоден, как тот, кто занимается правильно умно-сердечною молитвою. Когда Вам неудобно или времени нет упражняться в молитве, то всевозможно храните в себе при всяком Вашем занятии молитвенный дух, т. е. имейте в памяти Бога и всячески напрягайтесь умными очами зреть Его пред собою со страхом и любовию, и, чувствуя Его пред собою сущим, с благоговейною покорностью во всех своих делах предавайте себя Его вседержительству, всемогуществу, всезрительству и всеведению так, чтобы во всяком Вашем деле, слове и помышлении памятовался Бог и Его святая воля. Вот в чем состоит сокращенно дух молитвенный! Необходимо должно сей дух иметь любителю молитвы, и насколько возможно всегдашним сердечным вниманием подводить свое разумение под Божие разумение и покорно и благоговейно покоряться Ему; также и свои хотения и желания подводить под Божие хотение и всецело предать себя Божию разуму и Божию хотению. – Всячески надо стоять против духа произвольности или желания и позывов действовать ничем не стесняясь. Сей дух нашептывает: это мне не под силу, на это у меня времени недостает, или за это браться мне еше не время, надо погодить, или – обязанности послушания препятствуют, и многое подобное. Кто слушает его, тот никогда не навыкнет молитве. – В содружестве с сим духом состоит дух самооправдания, который приступает и начинает действовать после того, как кто-либо, увлекшись духом произвольного самочиния, сделает что-либо такое, за что совесть беспокоит его. Тогда дух самооправдания разные употребляет извороты, чтобы обмануть совесть, и неправость свою выставить правостию. – Бог да сохранит Вас от сих злых духов.

Святитель Феофан Затворник (Георгий Васильевич Говоров, 10. 1. 1815. † 6. 1. 1894) – родился в семье священника с. Чернавского Елеикого уезда Орловской губ. Окончил Ливенское духовное училище, Орловскую семинарию (1837) и Киевскую духовную академию. В Киеве принял монашеский постриг (1841) с именем Феофан, рукоположен во иеродиакона и иеромонаха. Инспектор духовных учебных заведений, ректор С.-Петербургской духовной академии. Совершал поездки в Святую Землю и Константинополь. Хиротонисан (посвяшен) во епископа Тамбовского и Шацкого (1.6. 1859). Епископ Владимирский и Суздальский (1863–1866). Стремясь к уединению, подал в Св. Синод прошение об увольнении его на покой с правом пребывания в Вышенской пустыни Тамбовской губернии (1866). Устроив в своих кельях малую церковь во имя Крещения Господня, святитель пребывал в богослужении, молитве, богомыслии и трудах писательских. Его перу принадлежат толкования Священного Писания, сочинения по христианской нравственности и основам святоотеческой психологии, переводы трудов аскетических, включая «Добротолюбие». Из 28 лет пребывания в пустыни 22 года находился в полном затворе. Прославлен на Поместном Соборе Русской Православной Церкви, посвященном 1000-летию Крещения Руси. Память 10 января.

Иеросхимонах Александр (Александр Димитриевич Стрыгин, 1810 † 9. 2. 1878) – родился в Козельске Калужской губ. в благочестивой семье казака. Был женат, от этого брака родился сын. Вступил в число братии Оптиной пустыни (в 1838 г., на 1-й неделе Великого поста). В 1843 г., после смерти своего наставника (иеросхимонаха Льва, 1841), прожив в обители 5 с половиной лет, переместился по предложению игумена Антония в Николо-Черноостровский монастырь г. Малоярославца Калужской губ. Здесь был пострижен сначала в рясофор, а затем в мантию с наречением имени Агапит. В 1849 г. о. Агапит переместился в г. Харьков в архиерейский дом. Здесь был рукоположен во иеродиакона, а через год – во иеромонаха. В 1851 г. вступил в Гефсиманский скит при Троице-Сергиевой Лавре. В 1858 г. переселился для большего безмолвия вглубь леса в пяти верстах от скита, в местечко Торобеевская. Впоследствии здесь была выстроена церковь во имя св. Духа Параклита, с приделом во имя св. Иоанна Крестителя Господня. Пострижение в великий ангельский образ – схиму принял на день Введения во храм Пресвятой Богородицы (21 ноября), в Успенской церкви, с наречением имени Александр. В 1861 г. о. Александр перешел обратно в скит. Многие из братии скита ходили к нему за советами или для того, чтобы найти утешение в скорбях, и те, которые имели к нему расположение, получали от его беседы облегчение и утешение, так как старец был наставником мудрым. В 1862 году, 23 ноября, по благословению святителя Филарета, митрополита Московского, он удалился в полный затвор, в пещеру, где пребывал до 9 марта 1865 г. В 1871 г., 1 августа, о. Александр, отслужив раннюю литургию в Успенском храме, перешел в келью при церкви на кладбище, в скиту, и затворился в ней. Здесь он прожил до своей кончины.

Схимонах Никита (Николай Евдокимович Филин, 1832 † 21. 4. 1907) – родился в деревне Григорьевка, Шулецкой волости, Ростовского уезда, Ярославской губ. в крестьянской семье. Вступил в число братии Валаамского монастыря (5. 10. 1874). Пострижен в монашество (12. 5. 1884) с наречением имени Нифонт. Проходил разные послушания, 4 года был гостинником. Братия любила его за ласковый характер, приветливость и заботы обо всех. Подвизаясь в Коневском скиту, о. Никита проходил науку умного делания у схимонаха Агапия-слепца, состоявшего в переписке со святителем Феофаном, затворником Вышенским († 1894). Его духовными сподвижниками были: архимандрит Агафангел, иеромонах Климент и схимонах Иоанн Молчальник († 1894). За истинно-подвижническую жизнь был удостоен пострижения в схиму (16. 1. 1892), с наречением имени Никиты, в честь святителя Новгородского Никиты. В этом же году о. Никита переместился на жительство в скит св. Иоанна Предтечи. Нес подвиг старчества. Обладал даром прозорливости, о чем свидетельствует митрополит Вениамин в своей книге «Божьи люди».

Иеросхимонах Антипа I, Афонский (Александр Георгиевич Ликиан, 1816. † 10. 1. 1882) – родился в селе Калаподешти, Текунчского уезда в Молдавии в благочестивой семье диакона. В Валахии он вступил в число братства небольшого монастыря. Здесь он прожил около 2-х лет, обучаясь умной молитве у схимонаха Гедеона. Архимандритом Димитрием, настоятелем молдавского монастыря, был пострижен в монашество с наречением имени Алимпия. Вскоре о. Антипа вступил в число братства афонского греческого монастыря «Есфигмен». Около 4-х лет он трудился здесь в поварне. Впоследствии был пострижен в схиму с именем Антипа и удалился на жительство в пустыню. Его духовным руководителем был пустынник, схимонах Леонтий, научивший его внутреннему сердечному деланию. Затем о. Антипа перешел в молдавский скит, здесь он был рукоположен в иеродиакона, а потом во иеромонаха, исполнял послушание – келаря. Вскоре по делам скита о. Антипа был отправлен в Россию за сбором подаяний. Здесь в первый год своего пребывания он посетил Валаамскую обитель. И как только эакончились его дела по сбору подаяний в пользу молдавского скита, с благословения своих молдавских старцев (6. 11. 1865) прибыл он на Валаамский остров и поселился в скиту Всех Святых. Он был духовным руководителем и старцем для многих братий, в числе его учеников были – схимонах Агапий-слепец и иеросхимонах Антипа II.

Архимандрит Агафангел (Алексей Иванович Амосов, 1841 † 31. 12. 1909) – родился в деревне Алексеевская Сольвычегодского уезда Вологодской губ. в семье зажиточных поселян. Вступил в число братии Валаамского монастыря (1868), зачислен в послушники (1872). Пострижен в монашество (17. 4. 1880) с наречением имени Агафангел. Рукоположен в сан иеродиакона (1882), а во иеромонаха (1885). Проходил послушание ризничего. Его духовным руководителем был сам игумен Дамаскин (Кононов, 1882), ученик старца, иеросхимонаха Евфимия, бывшего под руководством схимонаха Феодора Свирского. Самыми близкими его друзьями были иноки, преуспевшие в духовной жизни: Кириак, Иоанн Молчальник, Никита, Антипа, Агапий, переписывавшийся со святителем Феофаном Затворником и просиживавший целые ночи за духовными речами, и иеросхимонах Алексий'. Последнее время о. Агафангел, преуспевший в делании молитвы Иисусовой, сам был избран одним из старцев – руководителей в духовной жизни. Игумен Валаамской обители старец Маврикий (1918) был его учеником. Указом Св. Синода (31. 12. 1891) о. Агафангел был назначен настоятелем Александро-Свирского монастыря, на Свирском подворье в СПб (30. 1. 1892) возведен в сан архимандрита. Восемнадцать лет был настоятелем Александро-Свирской обители о. архимандрит Агафангел и за это время ранее пришедшую в большое расстройство и запустение обитель, он привел в полное внутреннее и внешнее благоустройство. Заботясь об обители о. Агафангел, истинный ученик о. Дамаскина, был в то же время и истинным руководителем братии и в духовной жизни. С самого начала он ввел общежитие и старческое руководство новоначальных. Богослужение он устроил по чину Валаамскому. Заболев заворотом кишок, он уже всем говорил, что не поправится. Перед смертью он сподобился приобщения Св. Христовых Таин. Погребен был напротив алтаря Преображенского собора, могила его сохранилась и до ныне.

Схиигумен Герман (Гавриил Симеонович Гомзин, 20. 3. 1844 † 17. 1. 1923) – родился в Звенигороде Московской губернии в благочестивой семье стекольщика (отец его, Симеон Матвеевич Гомзин, завершил свои дни рясофорным монахом Гефсиманского скита). Учился живописи у известного художника И. И. Иванова. Вступил в число братии Гефсиманского скита (20. 2. 1868, на 1-й седмице Великого поста). Пострижен в рясофор (25. 6. 1870), а потом в мантию (29. 11. 1877) с наречением имени Герман – в честь святителя Германа, архиепископа Казанского. Наряду с прочими, проходил иконописное послушание. Ему принадлежали Черниговская и Скорбящая иконы Божией Матери. Им были поновлены почти все иконы пещерного храма, а также образа и настенные росписи Иверской часовни, написаны портреты своего духовника старца Александра (Стрыгина, † 1878) и скитоначальника архимандрита Антония (Медведева, † 1877). К этому времени относится его переписка со святителем Феофаном Затворником. Рукоположен во иеродиакона (5. 7. 1880) и иеромонаха (17. 8. 1885). Братский духовник Гефсиманского скита (13. 3. 1892), духовник больницы и богаделенного скита (1893). Среди его духовных чад были будущие митрополит Антоний (Храповицкий), епископ Арсений (Жадановский), игумения Иоанна – настоятельница Борисоглебской Аносиной пустыни: По благословению старца Варнавы Гефсиманского, с 12-ю учениками перешел в Зосимову пустынь, приняв настоятельство (26. 9. 1897). Иконы его письма (всего 24) украшали соборный храм пустыни и кельи монахов. Среди них были образы Нерукотворного Спаса, Успения Богородицы, Черниговской и Тихвинской икон Божией Матери, изображение основателя пустыни схимонаха Зосимы. Из множества монастырских уставов он выбрал устав Саровской обители (тот же, что и на Валааме). Стремясь устроить внутреннюю духовную жизнь обители на основах старчества, процветавшего в Оптиной пустыни, о. Герман способствовал тому, чтобы характерной чертой Зосимовой пустыни стало откровение помыслов и всецелое послушание старцу-духовнику. Владыка Серафим (Чичагов) писал: «о. игумен Герман опытно изучал иноческую жизнь еще под водительством известного старца Гефсиманского скита иеросхимонаха Александра, питомца основателя старчества в Оптиной пустыни о. иеросхимонаха Льва, и был в духовном общении с известным святителем-затворником Феофаном. Духовная опытность о. Германа и знание им всех сторон монашества содействуют спасительному устроению монашеской жизни в Зосимовой пустыни, которая имеет характерную особенность иночества – старчество. Этим благодатным даром обладал, как известно, основатель пустыни схимонах Зосима...» В результате наветов был ненадолго переведен в Махрищеский монастырь (14. 9 – 4. 11. 1909). Епископом Арсением (Жадановским) пострижен в великую схиму (28. 7. 1916). Скончался схиигумен Герман незадолго до закрытия обители. Пофебен в пустыни.

Схимонах Агапий (Александр Андреевич Молодяшин, 1838 † 7. 4. 1905)–родился в деревне Уткино Ростовского уезда Ярославской губернии в крестьянской семье. С юного возраста он страдал глазной болезнью, и эта болезнь в конце концов довела его до полной слепоты. Вступил в число братии Валаамского монастыря (22. 5. 1864). Пострижен в мантию (4. 4. 1870), с наречением имени Агапий. Проходил послушание в качестве хозяина на монастырском огороде. Его духовным руководителем, старцем, был иеросхимонах Антипа (постриженик Афонской горы, † 1882). Им же о. Агапий был келейно послрижен в великую схиму (в возрасте 40 лет). Из-за болезни глаз о. Агапий совершенно ослеп и был уволен за штат (26. 8. 1883). Оставшись без духовного руководства, он уклонился с правого пути, к этому же времени относится его знакомство со схиигуменом Германом, а через него он вступает в переписку со святителем Феофаном. Переписка святителя Феофана с о. Агапием была издана протоиереем Иустином Ольшевским (впоследствии Сильвестр, архиепископ Омский и Семипалатинский). По выходе за штат на о. Агапия было возложено послушание старчества. Вскоре молва о высокой духовной опытности о. Агапия перелетела стены Валаамской обители. Неотступные слезные просьбы богомольцев заставили настоятеля монастыря благословить о. Агапия открыть двери своей кельи и для мирских лиц, желавших получить от него духовный совет. Скончался он в возрасте 67 лет. Погребение о. Агапия состоялось в Лазареву субботу на братском кладбище.