Предисловие

1Тим. 1:1. Павел, посланник Иисус Христов по повелению Бога Спаса нашего и Господа Иисуса Христа упования нашего.

Надпись сия по духу сходна с надписями всех других Посланий святого Павла, а по выражениям напоминает надпись Послания к Титу. Она короче сей последней и может быть сочтена сокращением ее. И там говорится, что проповедание Евангелия вверено Апостолу по повелению Спасителя нашего Бога, как и только там это относится паче к Господу Иисусу, а здесь паче к Богу Отцу, или к Богу в Троице поклоняемому. И там вводится указание на упование, как и здесь, с тою лишь разностию, что, тогда как там в основание упования положено обетование неложного Бога, здесь представлено основание самому обетованию в лице Господа Иисуса, равно как в Нем же видится и осуществление уповаемого – обетованного.

«Павел, посланник», αποστολος. «Поскольку намерен писать законоположения Тимофею (и в лице его всей Церкви), то провозглашает себя Апостолом, чтоб слово свое сделать достойным беспрекословного приятия. Не мое, говорит, буду изрекать, но Пославшего меня; смотри же не преслушай» (блаженный Феофилакт). «И везде в своих Посланиях святой Павел к своему имени прибавляет имя Апостола, научая сим слушателя, что не должно полагать, что сказанное им есть слово человеческое; потому что посланник ничего не говорит от своего лица; следовательно, назвав себя посланником, он тотчас обращает мысль слушателя к Тому, Кто его послал. Посему он во всех Посланиях ставит это имя напереди, доставляя чрез это своим словам высшую степень достоверности» (святой Златоуст).

«Посланник, по повелению Бога». «Не сказал: «зван», – но: «по повелению». Выражение: по повелению – сильнее выражения: «зван» (святой Златоуст). «Апостол дает знать ученику, что не восхитил он Апостольское звание, но получил повеление от Бога предлагать всем спасительную проповедь» (блаженный Феодорит). «Звание Апостола было велико, высоко и досточтимо; почему видим, что Павел везде указывает на основания сего звания своего (желая показать), что он не восхищает себе чести, но приемлет ее (как справедливо ему принадлежащую) и что так поступает вследствие необходимости («долг имею неотложный, Владычнее повеление исполняю» [блаженный Феофилакт]). Притом, когда он называет себя «званным» (Рим. 1:1) и когда говорит: «волею Божиею» (1Кор. 1:1) и подобное, – всем этим устраняет всякую мысль о любочестии и гордости. Потому что как тот, кто домогается той чести, которая не была дана ему от Бога, подлежит строжайшему осуждению, так и тот, кто отстраняет от себя и отвергает ее, становится виновным в другого рода грехах, – в непослушании и непокорности. Поэтому Павел и теперь, в начале Послания к Тимофею, говорит о сем в таких словах: «Павел, посланник Иисус Христов по повелению Бога» (святой Златоуст).

Апостол по повелению Бога. «Где же дано такое повеление? В Деяниях, где говорит Дух Святый: «отделите Ми Варнаву и Савла» (Деян. 13:2), где Господь Иисус говорит к самому Павлу: «иди, яко Аз во языки далече послю тя» (Деян. 22:21). Но что Сын или Дух повелел, то святой Павел означает повеленным от Отца. Ибо едина есть воля Пресвятой Троицы» (Экумений). И здесь святой Павел повеление об Апостольствовании представляет исходящим от Бога Спаса и Господа Иисуса, «почитая власть такую в равной степени принадлежащею Им» (святой Златоуст). «Вместе с Богом наименовал и Владыку Христа, показывая Им равночестие, и Бога назвал спасением, а Христа – упованием, не разделяя сим имен и не усвояя того одному, а другого другому, но то и другое разумея о каждом; потому что и блаженный Давид то и другое приписал одному Лицу: «услыши ны, Боже, Спасителю наш, упование всех концев земли» (Пс. 64:6)» (блаженный Феодорит).

К слову: «Бога» – приложено здесь: «Спаса нашего». Под словом: «Бог», – когда оно стоит одно, обычнее разумеется Бог Отец; а при слове: «Спаситель» – всегда помышляется Господь Иисус, Сын Божий, воплотившийся нашего ради спасения. Соединены же Они здесь по нераздельности Отца и Сына, по коей все Отчее есть Сыновнее, и Сыновнее – Отчее. Можно при слове: Бог – помышлять здесь и о Боге в Троице поклоняемом, Отце, Сыне и Святом Духе. Ибо как все домостроительство спасения устроено, так и спасение каждого верующего устрояется, по благоволению и «прозрению Отца, во святыни Духа, в силу послушания и кропления Крове Иисус Христовы» (1Пет. 1:2). Бог нераздельно есть Спаситель наш: ибо нераздельны все действия Бога Триипостасного.

Господь Иисус Христос наименован упованием нашим; потому что Он с нами есть «до скончания века» (Мф. 28:20); если же Он с нами, то «кто на нас?» (Рим. 8:31). Паче же потому так наименован Господь Иисус, что в Нем созерцается осуществление уповаемого, пресекающее всякое колебание упования. Он есть сшедый и восшедый: сшел, воплотился, умер на кресте, воскрес, вознесся на небо и седит одесную Отца. Это всё нашим естеством и нас ради. Наше естество провел Он сим путем, новым и живым, чтоб все воочию видели, куда вводит путь шествия вслед Господа, и все горели несомненным упованием, что, где Он, там будут и слуги Его (Ин. 12:26).

Соединенно же наводит Апостол на сии помышления о Боге Спасе в Троице поклоняемом и о Сыне воплощенном, уповании нашем, – не недоброму поблажая обычаю выделять в мысли Сына воплощенна из Триипостасной Единости, а напротив, научая Сына и воплощенна созерцать нераздельным от Сей Триипостасной Единости: ибо Он воплотился, «не оставл недра Отча», и ничего ни привнес, ни умалил, ни изменил в тайне Божеской Троичности. Научает же он сему таким наведением: Бог Триипостасный – Спас; но упование спасения – Господь Иисус – Сын воплотившийся. Но как Бог – Спас, если нет упования спасения, положенного в Сыне воплотившемся? Следовательно, Сын и воплотившийся там есть, в Боге Триипостасном, – и утверждается то о Нем помышление, что Он есть Спас.

Чего ради святой Павел внедряет здесь во внимание наипаче сии наименования: Бога – Спаса, Господа Иисуса – упования, и притом тем и другим осеняет вместе с Тимофеем и себя? Видится, что належала нужда воодушевляться. Может быть, святой Павел был вытеснен из Ефеса неприязненностию и святого Тимофея там оставил в опасности от ее злокозненностей. Почему благовременно возводит помышления его к Спасу и упованию: чем «ободряет дух его, говоря как бы: мы имеем Спасителя – Бога и надежду – Христа. Мы много терпим, за то имеем великие надежды; мы подвергаемся опасностям, нам строят козни, но мы имеем Избавителя, – не человека, а Бога. Следовательно, ни Избавитель наш не изнеможет, потому что Он Бог, и, какие бы ни угрожали нам опасности, они не одолеют нас; ни надежда наша не посрамит нас, потому что наша надежда – Христос. Мы переносим несчастия, (укрепляясь) сими двумя, – или тем, что скоро избавимся (спасемся) от бедствий, или тем, что питаем себя лучшими надеждами. Следовательно, что бы мы ни перенесли (здесь), говорит он, все настоящее ничего не значит» (святой Златоуст).

1Тим. 1:2. Тимофею присному чаду в вере: благодать, милость и мир от Бога Отца нашего и Христа Иисуса Господа нашего.

«Присному», γνησιω, – подлинному, настоящему, истинному. «В вере» – показывает, в каком отношении и чрез что стал чадом, – не по естеству, а по вере, коею породил его духовно, как и о коринфянах сказал: «о Христе... Иисусе благовествованием аз вы родих» (1Кор. 4:15), – и как вообще о христианах говорит святой Петр: «порождени не от Семене истленна, но неистленна, словом живаго Бога и пребывающа во веки» (1Пет. 1:23). Говорит же все сие святой Павел, изъявляя теплую любовь свою к Тимофею, как отца к сыну, – похваляя его, как явившего такую веру, что походил ею на святого Павла, как сын на отца, – и воодушевляя его к перенесению трудностей, какие неизбежно должен был встретить в настоящее время в Ефесе.

Такие мысли находим у святых Отцов разнообразно выраженными. Святой Златоуст говорит: «сходное с сим выражение употребил Апостол и в Послании к Коринфянам, когда сказал: «о Христе Иисусе аз вы родих», – то есть родил по вере. Слово: «присному» – прибавил он, желая выразить этим, что он совершенное и большее, нежели другие, имеет с ним сходство; притом не только это (хотел он выразить), но и свою любовь и великое к нему расположение. Заметь также, какая в этом (заключается) похвала (для Тимофея), что Апостол называет его не только сыном своим, но и присным чадом. В вере между ними не было никакого различия. И у людей по законам естества случается, что сын бывает похож на отца, однако не в такой мере, как (когда сие сходство имеет основание) в Боге (по вере); потому что тогда сходство бывает совершеннее. Здесь, хотя они по естеству одно и то же, однако ж различаются между собою во многих других отношениях, – цветом, видом, разумом, возрастом, произволением и другими душевными и телесными, наружными и внутренними свойствами; а там (в Боге, по вере) ни одно из этих различий не имеет места». Блаженный Феодорит пишет: «Апостол весьма кстати сочетал слово: «вера» – с именем, выражающим благоволение (чадо); потому что не природа, но вера сделала Тимофея чадом (святому Павлу); уверовав в Божественную проповедь, удостоился он того, чтобы Божественного Апостола называть отцом». Приложим и сказанное блаженным Феофилактом: «Чаду в вере», – то есть мною рожденному чрез веру. Похваляя же его, называет не только чадом, но и «присным» – «присным» потому, что Тимофей паче других сохраняет сходство с ним по вере, и потому, что святой Павел искренно любил его. Очень премудро приложил он: «в вере», – чтоб наиболее воодушевить в ней Тимофея. Ибо если сначала он показывал такую веру, что удостоен именоваться чадом Павла, и чадом присным, то тем паче в нее, как во всеоружие, должен он облещись теперь, чтоб не смущаться и не падать (духом при належащих стеснениях). Являть мужественное дерзновение есть дело веры».

«Благодать, милость и мир». – «Милость» – неточное начало; ибо, помилосердовав о нас, Триипостасный Бог устроил нам дивный образ спасения; «благодать», – как сила, действующая во спасение всякого верующего, приемлема будучи чрез святые таинства во святой Церкви по вере; «мир», – как вожделеннейший плод в нас милости и благодати человеколюбивого Бога.

Все же сие «от Бога Отца и Господа Иисуса Христа». Не говорит только: «от Бога Отца», – чтобы кто, углубляясь в созерцание всемилостивого Бога, по делу устроения нашего спасения, не устранял из мысли Сына Божия воплощенна, без Коего никто не приходит ко Отцу. Не говорит только и: «от Господа Иисуса», – чтобы кто, обозревая дело устроения нашего спасения, не пресек восхождения своего к источнику его помышлением о Сыне воплощенном, но простирался выше и глубже, – к Богу Отцу, в тайну Триипостасного Бога. Но соединяет то и другое, чтоб научить нас, в деле устроения нашего спасения, нераздельно действующими созерцать Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Единого, и Сыном воплощенным не заслонять Отца и Духа, и тем паче не упираться на едином человеческом Его естестве или на едином человеке Иисусе.

Зачем здесь, как и в Послании к Титу, усугублено молитвенное благожелание прибавлением: «милость»? Затем, что пастыри и учители имеют нужду в сугубой помощи и теплейшем благоволении Божием (святой Златоуст, блаженный Феофилакт, Экумений).

Внушай всем не заниматься иными учениями и баснями, а все внимание и ревность обращать на главное – святую христианскую жизнь по вере.

1Тим. 1:3, 4. Якоже умолих тя пребыти во Ефесе, идый в Македонию, да завещаеши неким не инако учити, ниже внимати баснем и родословием безконечным, яже стязания творят паче, нежели Божие строение, еже в вере.

«Якоже». Соответствующей сему «якоже» частицы нет. Ее надобно дополнить своею мыслию, так: как я упросил тебя остаться в Ефесе сделать то и то, то и делай это. Я пропишу тебе на это несколько указаний и правил. Правила сии – содержание Послания. – «Умолих». «Сыну отцом быть умоляему не следовало; но, по теплой к нему любви, и вместе, чтоб показать ему пример смирения, Апостол умоляет его» (Амвросиаст). Тут могло быть дело взаимной любви. Святой Тимофей желал идти с святым Павлом, боясь за него по причине трудностей и опасностей, каким он мог подвергнуться в дальнейшем пути, при неприязненности к нему неверующих, которая, вероятно, выжила его и из Ефеса. Почему надо было упросить его оторваться на время от любимого и старательно блюдомого учителя-отца. И святой Павел не мог не видеть трудов и опасностей, какие должен был встретить святой Тимофей, оставшись в Ефесе. Почему не повелевает ему властно: останься, но умоляет, чтоб это было делом собственного произволения, которое могло придать ему более силы к понесению труда и опасностей и устранить всякую возможность ропотливости. Святой Златоуст говорит: «послушай, какая кроткая речь, как он говорит к нему не голосом учителя, а слуги. Он не сказал: я приказал, или – повелел, или даже – убеждал; но что? «Умолих тя». – Впрочем, не со всеми учениками мы должны так поступать, но только с кроткими и благонравными; а с другими – испорченными и не вполне преданными – иначе: подобно тому, как и он, в другом месте пиша, говорит: «обличай со всяким повелением» (Тит. 2:15)».

«Пребыти во Ефесе», προσμειναι, – переждать, перебыть немного без меня; потому что Апостол имел намерение скоро возвратиться, если не окажется нужды замедлить (1Тим. 3:14, 15).

«Идый в Македонию». Святой Павел не оставил бы Ефеса, не устроив там всего, если б не заставила его какая-либо крайняя нужда. Нужда сия могла и его лично касаться, как в первый раз, еще до уз, когда он верующими упрошен был удалиться по причине угрожавшей ему смерти. Могла она быть и со стороны Македонских Церквей. Там что-нибудь требовало неотложно личного присутствия святого Павла. Он и отправился туда, оставив в Ефесе наместником своим святого Тимофея, в уверенности, что он один сможет устроить, что предлежало там устроять.

«Да завещаеши неким», παραγγειλης; что значит и просто возвещать, и – возвещать повеление и заповедь, приказывать, властно к чему обязывать. «Не сказал: умоли, но: «да завещаеши», – что отзывается властною строгостию» (святой Златоуст, блаженный Феофилакт). «Неким». Не указывает определенных лиц; потому что они, конечно, были известны святому Тимофею. Или, может быть, этим внушает святому Тимофею: в речах к верующим не означать поименно инако учащих, чтоб тем не раздражить их еще более. Святой Златоуст говорит: «он не перечисляет их по именам, дабы гласностию обличения не соделать их еще более бесстыдными». Впрочем, ниже он указывает двоих, Именея и Александра, преданных сатане (1Тим. 1:20).

«Не инако учити», μη ετεροδιδασκαλειν, – что значит: «иные учения привводить» (блаженный Феофилакт), – «инако», не как повелено, учительствовать. Норма христианского учения была преподана Господом, запечатлена и восполнена Духом Святым и составляла «образ здравых словес» (2Тим. 1:13), который Апостолы всюду передавали новопросвещаемым. Поскольку происхождение сего учения от Бога, Который есть самая истина, было для Апостолов так осязательно очевидно; то они всякое, не только противное, но и разное от сего, учение справедливо считали несовместным с верою Христовою – и такое убеждение передавали всем верующим. Они не терпели, чтоб верующие вступали в спор, а прямо, с первого взгляда отвращались от всякого учения, которое было «ино». У вас несомненная истина, говорили они; почему все «иное» – не истина, нечего вам и слух свой осквернять, открывая его для таких речей. Коль скоро оказывался кто-либо такой, который, нахватавшись отынуды «иных» учений, начинал заводить о них речь вслух верующих; то они заграждали ему уста, запрещая говорить, или совсем изгоняли из общества верных, если таковые не покорялись такому запрещению. Как сами действовали, так заповедывали действовать и тем, которых оставляли в Церквах вместо себя, – так теперь заповедует и святой Павел Тимофею: не позволяй никому привводить иные учения.

Святой Павел не определяет, что это было за иное учение и кто были иноучащие. Довольно одного того, что учение было ино и учащие учили инако, чтоб отвратиться и отвращать от того и этих. Когда бы всегда это правило сохранялось среди верующих, сколько бы уклонений от истины предотвращено было одним этим!

Эти инако учащие могли быть и из язычников, которые, покушаясь согласить веру Христову с языческими мудрованиями, составляли некое смешанное учение и его начинали проповедывать. Но вернее положить, что они были из иудеев; ибо тогда о предметах веры могли рассуждать терпимо сколько-нибудь только иудеи. Наши толковники так и говорят, что то были иудеи. Святой Златоуст говорит: «здесь находились некоторые лжеапостолы из иудеев, которые хотели снова привлечь верных к закону (Моисееву); в этом повсюду обвиняет их Апостол. Между тем они делали это не столько по внушению совести, сколько по тщеславию и из желания иметь учеников; потому что они соперничали с блаженным Павлом и питали к нему зависть». Так и другие.

«Ниже внимати баснем и родословием безконечным». – «Ниже внимати» – внимания не обращать, в уме не держать, не заниматься, – не иметь такими предметами, о коих обычно говорят: из ума у меня это не выходит, а напротив такими, о коих говорят: стоит ли об этом думать и говорить? Святой Павел ставит законом, что коль скоро какое учение ино от учения богопреданного, то от него тотчас следует отвращать и ухо, и ум, не заводя споров и состязаний.

«Басни и родословия» были и у язычников, и у иудеев. «Басни», μυθοι, – языческие – все мудрования язычников, особенно их мифология, содержание которой составляло родословие их богов. Блаженный Феофилакт пишет: «очень вероятно, что Апостол здесь намекает и на еллинов; ибо и у них есть мифы и родословия, в коих они ведут каталог своих богов» (то же и у святого Златоуста). Родословие у иудеев – то, что «они перечисляли обычно своих дедов и прадедов, мечтая тем присвоить себе некую историческую славу» (блаженный Феофилакт). «Перечень дедов и прадедов проводили они до Авраама, думая ими прикрасить себя, сами не делая ничего достойного похвалы» (Экумений). Басни же иудейские – «не самое учение закона, но иудейское толкование оного, называемое у них Вторословием (Мишна)» (блаженный Феофилакт). «Безконечными» (απεραντοις от: περας – предел, цель, конец) назвал Апостол басни и родословия или потому, что толкам об этом конца нет, или потому, что толки об этом не имеют доброй цели и пользы никакой не приносят, или потому, что они запутаны, не имеют определенности, так что их трудно схватить умом (святой Златоуст, Экумений, блаженный Феофилакт). В наше время баснями, от коих следует отвращать и слух, и ум, можно назвать фантастическую историю самообразования мира, без творческого Божиего действия.

«Яже стязания творят паче». – «Стязания», εκζητησεις, – изыскания, исследования, совопросничество, пытание. «Стязание трактует, что, от чего, для чего, как, каким образом сделалось и есть то или другое, – что не способствует, а скорее препятствует спасению» (Амвросиаст). Помянутые басни и родословия, как человеческие измышления, не носят печати удостоверяющего в истине авторитета; почему раздражают пытливость и порождают стязания или изыскания и образуют навык к тому. Навыкший же сему тем уж только и занимается, что пытает; отчего область веры заслоняется, тускнеет, забывается, и душа наполняется пустыми и бесплодными представлениями и соображениями. – Тогда вера замирает; если же при сем пытливость добывает такие самодельные определения и решения, которые несогласны с верою, то вера совсем разоряется.

Так изыскания не творят «Божия строения, еже в вере». – «Строение», οικονομιαν, – экономию. Экономия занимается хозяйственным добром, его приобретением, умножением и употреблением, чтобы всем в доме всего было достаточно. Дом Божий – Церковь, устрояющая спасение верующих. Бог наполнил сей дом всяким добром во спасение наше. Экономия Божия в сем доме состоит в том, чтоб все беспрепятственно пользовались всяким добром, находящимся в нем, и устрояли чрез то свое спасение. Распоряжается всем здесь Божия благодать; рука, приемлющая от нее нужное добро, есть вера. Что способствует вере, то способствует приятию всякого добра от благодати к совершению спасения, и чрез это благоприятно Божией экономии; а что не таково, то не благоприятно Божией экономии. Апостол утверждает, что стязания, порождаемые человеческими измышлениями, неблагоприятны Божией экономии, «Божию строению, еже в вере», – расстраивают веру, – сию единственную руку, предназначенную и гожую к приятию добра из Божией экономии, раздаваемого щедро благодатию, и тем пресекают действо спасения, созидаемого благодатию по вере. Наши толковники преимущественно обращают внимание на эту зловредность для веры, происходящую от стязаний и изысканий. Блаженный Феофилакт пишет: «Бог ввел такую экономию, чтоб в ней все было принимаемо верою; а они вводят изыскания, расстроивающие сию Божию экономию». Экумений спрашивает: «какая Божия экономия?» – и отвечает: «та, чтоб блага Его принимать верою, потому что они непостижимы; а заводить изыскания относительно каждого из них противно Божиим по дому Его распоряжениям». Поясняет сие блаженный Феодорит: «излишние изыскания неразумны, а вера просвещает ум и открывает Божественное домостроительство».

Святой Златоуст пространнее рассуждает о сем предмете, и прочитывать его суждения не бесполезно во всякое время. Приводим их.

«Видишь ли, как он порицает неуместное исследование? Ибо, где есть вера, там не нужно исследование; где ничего не нужно исследовать, зачем там заниматься исследованием? Исследование разоряет веру: кто исследует что-либо, тот еще не дошел до (познания) того; невозможно, чтобы верил тот, кто занимается исследованием. Посему-то Апостол и говорит: не будем заниматься исследованием, потому что исследование уже не есть вера; ибо вера действует успокоительно на ум. Но (скажет кто), как же Сам Христос Господь сказал: «ищите, и обрящете» (Мф. 7:7) и: «Испытайте Писания» (Ин. 5:39)? В первом месте «ищите» означает прошение, сильное желание; а в другом «испытайте Писания» не только не налагает никакой обязанности исследования, но даже устраняет ее; «испытайте» – то же, что: изучайте и узнавайте подлинный смысл Писания, не для того, чтоб вечно заниматься исследованием, а чтобы прекратить всякое исследование. Бог восхотел даровать нам многое, но наш ум не объемлет величия Его домостроительства. Поэтому то, что составляет величайшее врачевство для душ наших, должно совершаться при помощи веры: наши исследования несообразны с домостроительством Божиим. А что устрояется при помощи веры? То, что мы приемлем Божий благодеяния, соделываемся лучшими, ни в чем не сомневаемся, ни об чем не недоумеваем и приходим в совершенное успокоение. Между тем то, что совершает и устрояет вера, разрушает наша пытливость, возбуждая множество вопросов и ниспровергая веру. – Не будем же заниматься изысканиями; ибо мы для того и называемся верными, чтобы несомненно верили тому, что нам сказано, и ни в чем не сомневались. Если бы сказанное нам происходило от людей, тогда следовало бы заниматься исследованием сего; но так как оно происходит от Бога, то нужно только благоговеть пред этим и верить сему. Если же не будем верить этому, то не будем убеждены и в том, что существует Бог. Ибо как ты можешь знать о том, что существует Бог, когда ты подвергаешь исследованию Его слова? Первый признак того, что ты знаешь Бога, состоит в том, чтобы верить сказанному Им, не требуя ни объяснений, ни доказательств. Справедливо подвергать исследованию учение еллинов, потому что оно изобретено человеческою мудростию; а наше учение открыла нам благодать Святаго Духа».

1Тим. 1:5. Конец же завещания есть любы от чиста сердца и совести благия и веры нелицемерныя.

Там сказал, чем не следует заниматься, а здесь указывает, на что исключительно должно быть обращено все внимание и устремлена ревность. Тут главное – любовь, а ее качествование, оживление и направление составляют чистое сердце, совесть благая и вера нелицемерная. И все они нераздельны, одна в другую входят, одна другую поддерживают и возращают. Любовь – райское многоплодное древо, а почва, атмосфера, теплота, свет и влага, необходимые для питания и возращения сего древа, суть чистота сердца, покой совести и вера нелицемерная. Вот о чем надлежит ревновать и вот как должно направлять всю заботу и все напряжение сил! Се – конец всего.

Для пасомых в этом последняя цель нравственных стремлений, а для пастыря – «конец завещания», παραγγελιας, -пастырских увещаний, советов, повелений, трудов и забот. Сюда направь свою деятельность и, когда успеешь сделать своих пасомых такими, чтоб означенные добродетели, – любовь чистосердечная, добросовестная и верою проникнутая, – составляли отличительные черты их нрава; тогда явишься пастырем добрым, делателем непостыдным. «Тебе, говорит святой Павел Тимофею, надлежит научить их, чтоб искренно любили благодетеля Бога и имели чистую веру, подкрепляемую свидетельством совести» (блаженный Феодорит). Тогда и никакое иное учение не проникнет в них, и никакими баснями не станут они заниматься. Иное учение производит разделение. Когда союз любви крепок до того, что никакое разделяющее влияние не сильно его расторгнуть, тогда, не поддаваясь расторгающей силе иноучения, он отразит и самое иноучение. «Если внедришь в них любовь, то и всякий растленный догмат не найдет среди них места», – пишет блаженный Феофилакт. И святой Златоуст говорит: «ничто не приносит такого вреда человеческому роду, как пренебрежение дружеских отношений и малая заботливость о сохранении их; между тем опять ничто не может дать такого хорошего направления жизни, как старание поддерживать их всеми силами. Такое (пренебрежение) послужило источником всех ересей. – Почему Павел, сказав: «да завещаеши неким не инако учити», – показывает в любви путь, которым можно сего достигнуть».

«Конец завещания – любы». Какая любовь? Всесторонняя, и к Богу, и к ближним. Любовь к Богу ревнует о славе Божией, следовательно, и о том, чтоб всюду царствовала истина Божия; такая же ревность не допустит, чтоб поднимала где-либо голову ложь, противная истине Божией. Любовь к ближним ревнует об их благобытии временном, паче же об их блаженстве вечном; и, так как последнее условливается сохранением веры чистою и неповрежденною, ревнует, чтоб никакое иное учение не повредило чистоты их веры.

«Любы от чиста сердца», – ибо бывает любовь и от нечистого сердца (Экумений) и такая, которая самое сердце делает нечистым. Это любовь плотская. Бывает любовь эгоистическая, которая любит не во благо любимого, а для себя; почему, коль скоро потребуется жертва самоотвержения, она не выдерживает пробы и отступает назад. Любовь настоящая все сердце наполняет и любит без всяких расчетов, не ограничиваясь одним чувством, но всегда спеша к делу. Святой Златоуст толкует: «о какой любви говорит Апостол? Об искренней, которая не ограничивается одними словами, но проистекает из душевного расположения, благоумия и сострадания. «От чиста, – говорит, – сердца», – то есть из прямодушного взаимно-общения, или искренней дружбы».

«Любы – от совести благия», – такой, которая не допускает, чтоб совесть упрекнула в том, что не все сделано, чего она требовала для любимого, или такой, которая, при всей готовности и всем усилии делать все для блага другого, никак, однако ж, не допускает ничего такого, что противно требованиям совести, или прямым заповедям Божиим. Она любит брата, но не паче Бога, а ради Бога, за волю Которого всегда стоит совесть, носительница ее. Или любовь от совести благой есть такая любовь, о бытии которой в сердце свидетельствует совесть, о которой говорит не слово или внешнее показательство, но «внутренний помысл, который не может лгать пред самим собою. Ибо есть ли кто такой, кто притворялся бы пред самим собою или покушался от себя укрыться?» (Экумений).

«Любы – от веры нелицемерныя». Взаимная любовь насаждена в сердце; она есть естественное в нас чувство. Все естественно любили бы себя взаимно, если бы не привзошел эгоизм, вследствие падения. После сего рядом с симпатическими чувствами, из любви исходящими, у нас стоят и чувства эгоистические, погашающие любовь симпатизирующую. В естественном порядке у иных преобладают эгоистические чувства, и тогда нет хода требованиям любви; а у иных – чувства симпатические, и тогда любви большой простор. Эта последняя любовь, по естественному настроению, действующая по сочувствию и состраданию, есть качество, достойное уважения; но она не имеет полной цены или веса, если не освящается отношением своим к Богу, то есть если не проникается верою, чтоб из нее черпать источное возбуждение, воодушевление и крепость. Только при этом любовь восходит на степень любви крепкой, яко смерть; а без сего нечем поддерживать самоотвержения, жертв которого поминутно требуют дела и труды любви.

Вера нелицемерная обнимает все догматы; и они все действительно таковы, что коль скоро нелицемерно содержатся сердцем, то непременно вызывают чувства и дела любви и воодушевляют на них; особенно таковы догматы о промышлении, искуплении и будущем блаженстве. Бог все видит и все, что по любви к Нему делается для братии, принимает так, как бы оно непосредственно делалось для Него; верующий сему как не поспешит чрез руку брата вложить требуемое в руку Божию? Сын Божий, воплотившись, предал Себя за нас; верующий сему пожалеет ли приносить в жертву Ему требуемое в помощь братиям о Господе? Вера внушает, что жертвуемое брату слагается в вечных кровах Божиих, чтоб потом самому же жертвующему послужить как бы коштом вечным в Царствии Небесном; какой же верующий сему нелицемерно поскупится «сеять о благословении, чтоб о благословении и пожать» (2Кор. 9:6)? Так любовь наитствуется, освящается, множится и укрепляется верою нелицемерною.

1Тим. 1:6. В нихже нецыи погрешивше, уклонишася в суесловия.

«Погрешивше». αστοχησαντες. "Слово: αστοχειν – употребляется о тех, кои неискусно стреляют» (блаженный Феофилакт), не в цель, но мимо цели направляют стрелы. Указал Апостол цель для пастырских и учительских трудов в любви от чистого сердца, доброй совести и веры нелицемерной; теперь говорит о худых последствиях, если кто из них не к этому направляет свои заботы и усилия, и о последствиях для них самих, как учителей. Некоторые, говорит, не к этой цели направляя свои учительские труды, уклонились в суесловия, то есть к тому, что пред сим осудил, к басням, родословиям и бесплодным изысканиям. «Уклонились», εξετραπησαν, – сбились с прямой дороги, направились в сторону. Святой Златоуст говорит: «Апостол правильно выразился: αστοχησαντες; потому что нужно искусство для того, чтобы прямо в цель направлять удары, а не мимо нее. Поэтому необходимо, чтобы они были управляемы Духом Святым; ибо много есть причин, которые совращают с прямого пути, – между тем только одну цель нужно иметь в виду». – Одна есть норма истины, – богопреданная; что лежит вне области, ею очерчиваемой, то не может носить печати истины, и, кто говорит о том, пусторечит. А пусторечивый что за учитель? Таким образом уклоняющийся от означенной цели по тому самому теряет титло настоящего учителя.

1Тим. 1:7. Хотяще быти законоучители, не разумеюще ни яже глаголют, ни о нихже утверждают.

Сказав, что они уклонились с прямого пути, теперь объясняет, в чем это уклонение (блаженный Феофилакт), – именно в том, что захотели или вздумали учить закону, когда время закона уже прошло. Было время для закона, – и тогда, кто учил закону, не суесловил; а теперь, когда сила закона уже престала, выступать учителем его значит трудиться попусту, суесловить. Действуя так, продолжает Апостол, они «не разумеют яже глаголют», – не знают, что говорят, – сами себя обличают в том, что «не знают цели закона, ни времени, до коего ему предназначено было властвовать» (блаженный Феофилакт). «Если б они знали закон, то веровали бы во Христа; ибо, зная как должно закон, они увидели бы, что он препровождает ко Христу» (Экумений). Слова: «глаголют» и «утверждают» – не на разность предметов указывают, а на степень напряжения в учении. Утверждают, настойчиво твердят, что без того и того, в законе определенного, спастись нет возможности. Блаженный Феофилакт пишет: «о чем это утверждают? Может быть, об очищениях и разных других телесных деяниях, соблюдавшихся по закону». Это он заимствовал из святого Златоуста, который говорит: «вероятно, они рассуждали о законе и много говорили об очищениях и о других внешних обрядах».

Но кто такие они были? Как видится, они были в среде верующих, но не понимали силы веры и толковали о силе закона. Блаженный Феодорит пишет: «Апостол дает разуметь, что говорит это не о явных противниках, но об утверждающих, что уверовали в Господа, но искажающих Евангельское учение, предположив, что несмысленные их рассуждения премудрее словес Божиих. А что они были из иудеев, ясно дает сие видеть сказанное: «хотяще быти законоучители».

Святой Златоуст делает здесь общее наведение об омрачении ума чрез уклонение от главной цели – чистосердечной и добросовестной любви в духе веры. «Неведение, – говорит он, – получило свое начало от уклонения от любви. Когда душа предается предметам плотским, тогда притупляется ее проницательность; и, когда она уклоняется от любви, тогда помрачается ее умственный взор. В ком укореняется привязанность к скоропреходящему, тот, находясь в состоянии опьянения от страстей, не может уже быть нелицеприятным судиею истины».