IX. Подготовка к пастырскому служению. Специализация. Образ пастыря в святоотеческом освещении. Обязательные качества пастыря по изображению св. отцов и пасторологов: внутренняя чистота, любовь к горнему миру, разнокачественность, уважение к святыне, знание природы своей должности

Пастырская деятельность при единстве лежащей в основе ее идеи и единстве цели может иметь разные оттенки, принимать разные направления соответственно разным индивидуальным способностям и склонностям пастырей, а равно и по разным условиям службы. Она может быть преимущественно миссионерской, школьно-законоучительской, приходской, апологетическо-научной и т. д.⁵⁴

Каждый такой род пастырской деятельности требует специальной подготовки, специальных знании, ибо каждый род пастырской деятельности должен проходиться научным методом: с применением многовекового пастырского опыта, с использованием соответствующих научных знаний, с соблюдением порядка, системы. Наши православные духовные заведения, не исключая и высших (академий, факультетов), давали кандидатам священства общую подготовку, не стремясь их специализировать. Нам известно лишь одно учебное заведение в России – миссионерские курсы при Казанской духовной академии, подготовлявшее деятелей для миссии среди инородцев – магометан. О существовавших в России, как и о существующих в Болгарии пастырских школах еще менее, чем о семинариях и богословских факультетах, можно сказать, что они подготовляли или подготавливают добрых кандидатов для пастырского служения в различных его направлениях. Разнокалиберность по развитию и предварительной подготовке и чаще всего незначительная подготовленность поступавших и поступающих в эти школы, в связи с кратковременным курсом учения, приводили и приводят обыкновенно к тому, что они развивают, как выразился один крупный церковный деятель, фельдшеризм в пастырстве, выпуская на великое служение деятелей недостаточно развитых, слабо обученных, к серьезной и плодотворной работе не способных. О подготовке пастырей по специальностям в таких школах не может быть и речи.

В католической церкви, где действует приученный к системе и строгому во всем порядку латинский ум, дело специализации пастырей поставлено фундаментальней. Разные католические монашеские ордена: францисканцы, бенедиктинцы, миссионеры, иезуиты и др. со своими школами являются учреждениями, подготавливающими духовных специалистов: миссионеров, проповедников, духовников, воспитателей, благотворителей и т. п. Вслед за подготовкой школьной в этих орденах идет подготовка служебная, когда молодые и еще малоопытные деятели проходят свое служение под руководством старейших, испытанных, умудренных. Такой же порядок поддерживается у католиков и в приходской (внемонастырской) работе, где молодые ксендзы служат сначала викариями при опытных настоятелях и потом уже занимают настоятельские места. Такая система подготовки опытных духовных деятелей – несомненное достижение римско-католической церкви, отвечающее целям служения и нуждам Церкви, заслуживающее не только внимания, но и подражания с нашей стороны.

Пастырское Богословие в настоящем отделе не может заниматься исследованием условий и способов подготовки к работе в областях отдельных пастырских специальностей. Это составляет задачу других наук и частью другого отдела нашей науки, носящего название «прохождение пастырского служения». Тут же мы должны заняться вопросом о подготовительном воспитании пастыря как пастыря вообще, о развитии в нем тех качеств и свойств, которые необходимы на всех поприщах пастырского служения и отсутствие которых лишает пастыря пастырского образа, а его служение – должной плодотворности.

Идеальный образ пастыря, к усвоению и претворению которого должен стремиться подготавливающий себя к пастырскому служению, как должна стремиться и подготавливающая пастырей школа, думаем, живо предносится каждому из нас. В немногих словах, но ярко рисует желательный образ пастыря о. Иоанн Кронштадтский. «Как с солнцем, – говорит он, – неразлучны свет и теплота, так с лицом иерея должны быть неразлучны святость, учительность, любовь, милосердие ко всем, ибо чей сан носит он? Христов. Кого он столь часто приобщается? Самого Христа Бога, Его тела и крови. Потому священник должен быть тоже в мире духовном, в кругу своей паствы, что солнце в природе; он должен быть светом для всех, живительною теплотою, душою всех».

Эти золотые слова дополним выдержками из творений св. отцов и учителей Церкви.

Говоря о пастырском служении, св. отцы прежде всего обращают внимание на величайшие обязанности пастыря, делающие его положение исключительным: «Он должен стоять с ангелами, славословить с архангелами, священнодействовать со Христом, воссозидать создание, восстановлять образ Божий, творить для горнего мира» (св. Григорий Богослов); «вязать и решить грехи, молиться за целый город, за всю вселенную и умилостивлять Бога за грехи всех, не только живых, но и умерших; призывать Св. Духа, совершать страшную жертву, касаться общего всех Владыки» (св. Иоанн Златоуст); «так как священнослужение совершается на земле, но по чиноположению небесному, то совершитель этого служения должен быть настолько чист, что как бы он стоял на небе посреди небесных сил»⁵⁵. «Обязанности священника требуют от него ангельского совершенства, почему священник должен иметь душу чище самых лучей солнечных»⁵⁶. По замечанию св. Григория Богослова, пастыри должны быть небесны⁵⁷.

Касаясь обязанности пастыря «быть всем для всех», св. отцы отмечают потребную для этого многогранность души. Пастырь «должен быть, – говорит св. Иоанн Златоуст, – важен и не горд; суров и благосклонен; властен и вместе общителен; беспристрастен и услужлив; смиренен и не человекоугодник; строг и милостив»⁵⁸. «Он должен знать все житейское и должен быть отрешен от всего. Так как ему приходится обращаться с мужчинами, которые имеют жен, воспитывают детей, распоряжаются слугами, обладают богатством, отправляют общественные должности, то он должен быть разнокачественен. Разнокачественен, но не лукав, не льстец, не лицемер, должен иметь полную свободу и совесть»⁵⁹.

Такая же разнокачественность требуется от пастыря и в отношении его долга учительства. «Какие, – говорит св. Григорий Богослов, – нужны сведения, чтобы врачевать других, чтобы исправлять образ жизни и перст покорять духу; ибо не одинаковы понятия и стремления у мужчины и женщины, у старости и юности, у нищеты и богатства, у начальников и подчиненных. Нелегко иметь над ними смотрение. Одних назидает слово, другие исправляются примером. Для иных нужен бич, а для других – узда, ибо одни ленивы и неудобоподвижны к добру и таких нужно возбуждать; другие сверх меры горячи духом и неудержимы в стремлениях подобно молодым, сильным коням, бегущим далее цели, – таких нужно обуздывать. Иногда нужно гневаться, не гневаясь; выражать презрение, не презирая; терять надежду, не отчаиваясь; других нужно врачевать кротостью, смирением и выражением участия к ним»⁶⁰.

Для выполнения столь высокой и столь многотрудной задачи пастырю недостаточно одного только благочестия; ему нужны еще и специальные знания и предварительная подготовка. «Положим, – говорит св. Григорий Богослов, – что иной непорочен и взошел на верх добродетели; все еще не вижу, каким запасшись знанием, на какую понадеявшись силу отважится он на такое начальство. Ибо править человеком, самым хитрым и изменчивым животным, по моему мнению, действительно есть искусство из искусств и наука из наук. Для меня кажется непростым и немалого духа требующим делом – каждому «даяти во время житомерие» (Лк.12:42) слова и с рассуждением вести домостроительство наших догматов... Брать на себя труд учить других, пока сам еще не научился достаточно, и, по пословице, на большом глиняном сосуде учиться лепить горшки, т. е. над душами других упражняться в благочестии, по моему мнению, свойственно только людям крайне неразумным и дерзким... Для пляски и игры на свирели есть наука, и им учатся, и на то нужны время, непрерывные труды и усилия, иногда надобно тратить деньги, приискивать людей, которые бы объяснили науку, предпринимать дальние путешествия, а также делать и терпеть все, чем приобретается опытность. А мудрость, которая все превосходит и заключает в себе все блага, ужели почтем для себя столь легким и незатруднительным делом, что всякому стоит захотеть, и будет мудрым? Большое невежество так думать». По адресу не сознающих своего невежества св. отец замечает: «Мне кажется, прилично сказать о них Соломоново слово: «есть лукавство, еже видех под солнцем», «мужа непщевавша себе мудра быти» (Еккл.10:5), «если какой недуг, то сей именно достоин слез и рыдания» (Притч.26:12)⁶¹.

Так как внешность служит зеркалом души, так как неопрятность, неряшливость, невоздержанность, нескромность отталкивают, а противоположные им качества привлекают и располагают человека, то св. отцы, преимущественно западные, стараются напомнить и о внешних достоинствах пастыря. Особенно много внимания этой стороне уделяет св. Амвросий Медиоланский в своей книге «De officiis ministrorum». Получивший блестящее светское воспитание, принадлежавший до своего посвящения к высшему светскому классу, св. Амвросий понимал, какое огромное значение имеет внешность в тайне влияния на человеческие души. Те или иные телодвижения пастыря, тембр голоса, развязность или молчаливость, опрятность или неряшливость и т. п. не ускользают от взора пасомых и производят на них доброе или дурное впечатление, усиливая или ослабляя таким образом пастырское влияние. Св. Амвросий хочет, чтобы скромность отличала все действия, все движения пастыря, и в отсутствии скромности он уже видит зловещий признак. Св. Амвросий свидетельствовал, что он часто судил о человеке по манерам и не обманывался. «Вы помните, дети, – пишет он, – одного близкого нам человека (amicum), который хотя, казалось, и зарекомендовал себя особым усердием, однако мною не был принят в клир исключительно потому, что его телодвижения были весьма неприличны; затем, когда в клире я заметил еще одного, который своей горделивой походкой резал мне глаза (verbere oculos feriret meos), то приказал ему не ходить впереди меня. И я не обманулся в моем решении, так как и тот и другой отступили от церкви; таким образом, что обнаруживала походка, то подтвердило и вероломство их... В их походке ясно просвечивало некоторое легкомыслие»... «Не считаю также приличным, – замечает дальше св. Амвросий, – слишком быструю ходьбу, если к тому не побуждает опасность или действительная необходимость. Ибо многие, запыхавшись, искривляют, как мы можем замечать, рот; это искривление рта – раз у них нет настойчивой необходимости – является знаком озлобления». «Есть ведь походка, заслуживающая одобрения, – это та, в которой проявляется достоинство, степенность и важность, – признак спокойного духа». Но не одобряет св. Амвросий и тех, которые «в своих медлительных действиях подражают комедиантам», «в каждом шаге, кажется, наблюдают соразмеренность»⁶².

«Самый голос, – пишет дальше св. Амвросий, – не должен быть слабым, вялым и женственным (каким его обычно нарочно делают очень многие ради особой важности), но должен обладать всеми качествами мужского голоса. Ибо красота жизни в том и состоит, чтобы держаться того, что соответствует (известному) полу и (известному) лицу... Впрочем, как не одобряю излишней нежности, так точно (не одобряю) грубости и невежливости».⁶³

Подобным же образом смотрели и другие отцы. Блаж. Феодорит еп. Киррский считает, что пресвитеру следует быть «степенным и в выговоре (дикции), и в наружности, и во взгляде, и в походке... дабы и в теле было видно душевное целомудрие»⁶⁴. А бл. Иероним внушает: «Темных одежд не носи, точно так же как и светлых», и советует избегать как изысканности, так и неопрятности: первое говорит о любви к удовольствию, а второе – о тщеславии. «Похвально носить льняную одежду, но не обращать внимания на ее ценность». Между прочим, он советует клирику носить в кармане носовой платок, а не хвастаться тем, что умеет обходиться без этой принадлежности туалета⁶⁵.

Времяпровождению пастыря св. отцами также уделяется достаточно внимания. Св. Амвросий против праздного шатания клириков по частным домам. «Почему ты, – говорит он, – не употребляешь на чтение (Св. Писания) то время, когда ты бываеш свободен от церковных дел? Почему ты не посещаешь Христа, почему ты не беседуешь со Христом, почему ты не слушаешь Христа? С ним мы беседуем, когда молимся. Его мы слушаем, когда читаем божественные писания (oracula). Что нам за дело до чужих домов? Один есть дом, который объемлет всех»⁶⁶. Что касается выбора знакомств, то св. отец советует иметь знакомство с пожилыми и вообще с людьми испытанных нравов. «Сколько обращение с равными нам по возрасту приятнее, столько же со старшими безопаснее и полезнее, ибо при опытности старших нравственность младших украшается, как цветами благовонными». В особенности св. отцы рекомендуют осторожность в обращении с женщинами. «Ты не святее Давида, не мудрее Соломона», – замечает бл. Иероним.

Св. отцы не оставляют пастыря без своих наставлений и относительно пищи и пития. Бл. Иероним советует ему довольствоваться растительной пищей и никогда не наедаться до пресыщения, напротив, забывать иногда об обеде, и по крайней мере об ужине⁶⁷. А по поводу употребления вина этот отец замечает: «Помни – Лота победил не Содом, а победило вино»⁶⁸. В другом месте он предостерегает, чтобы неумеренное употребление пастырем вина не заставило публику повторять слова одного философа: «С ним поцеловаться – все равно, что вина хлебнуть»⁶⁹.

Папа Григорий Великий в своем сочинении «Правило Пастырское» дает такое наставление касательно качеств пастыря: «Всемерно должно стараться, чтобы в пастыри и архипастыри поставляемы были, в образец жизни, только такие мужи, которые, умерши для всех плотских страстей, живут уже духом, которые отложили всякое попечение о мирских благах, не страшатся никаких бедствий, помышляют только о благах внутренних. Им не противоречит уже ни тело их под предлогом немощи, ни дух не смущается оскорблениями. Не помышляя о чужом добре, они охотно раздают собственное. Они всегда готовы от чистого сердца и от души извинять и прощать ближнего, не снисходя, впрочем, преступлениям его до слабости. Они не позволяют себе ничего противозаконного, а противозаконные действия других оплакивают как свои собственные грехи. Они соболезнуют чужому несчастию»⁷⁰.

Чтобы полнее представить в святоотеческом освещении образец истинного пастыря, взглянем бегло на действия недоброго пастыря, как они св. отцами обрисовывались с натуры.

Наблюдая, как клир пополнялся нередко людьми недостойными, зараженными тягчайшими пороками, св. Григорий Богослов восклицал: «Всем отверст вход в незапертую дверь, т. е. к священству, и кажется мне, – слышу глашатая, который стоит впереди и возглашает: приходите сюда все служители греха, ставшие поношением для людей, чревоугодники, отяжелевшие от толщины, бесстыдные, высокомерные, пьяницы, бродяги, злоречивые, одевающиеся пышно, лгуны, обидчики, скорые на ложную клятву, мироеды, незаконно налагающие руки на чужое достояние, убийцы, обманщики, льстецы пред сильными, львы по отношению к слабым, двоедушные рабы, гоняющиеся за переменчивым временем, полипы, принимающие, как говорят, цвет камня, ими занимаемого, недавно оженившиеся, кипучие, с едва пробившимся пучком на бороде, в глазах их – неудовлетворенная любовь, потому что избегают явной, невежды в небесном, люди, обнаруживающие свою черноту, – приходите смело: для всех готов широкий престол, приходите и преклоняйте выи под простертые десницы (для посвящения). Общее достояние воздух, общее достояние – земля, для всех и престолы»⁷¹. «Восседающие на высоких престолах, мы – враги немощей и в то же время мертвецы, непрестанно заражающие (других) новыми и новыми недугами», – замечает тот же св. Григорий⁷². «Я не из числа пастырей, – говорит о себе св. Григорий, – которые млеко едят, волною одеваются, тучное заклают (Иез.34:3–4) или продают (святыню) и говорят: «благословен Господь и обогатихомся (Зах.2:3), не из тех которые пасут самих себя, а не овец»⁷³. Св. Григорий осуждает недостойных епископов, которые любили ходить с пышной свитой, в обращении с другими они казались величавыми. По роскоши в жизни «они хотели равняться с консулами, правителями областей, с знатнейшими из военоначальников. Если им приходилось выезжать, то они ездили на отличных лошадях, блистательно высились на колеснице. Они любили, чтобы встречали и провожали их с подобострастием, чтобы все давали им дорогу и расступались перед ними, как перед дикими зверями, как скоро даже издали увидят грядущего епископа»⁷⁴. В другом месте тот же отец бичует пастырей-чревоугодников. «Бегут с многолюдной свитой, – иронизирует он, – на праздничный, или именинный, или похоронный, или свадебный обед, чтобы все предать расхищению – иное истребить собственными зубами, а иное предоставить своей свите. Поздно же вечером, едва переводя дыхание от пресыщения, с трудом влекут они домой больное чрево и, еще не избавившись от прежней тяжести, спешат на другой большой пир»⁷⁵. «Пастыри, – продолжает св. отец характеризовать недобрых пастырей, – по отношению к слабым как львы, а по отношению к сильным – как собаки, всюду сующие свой нос и пресмыкающиеся чаще у дверей людей приятных, нежели у дверей людей мудрых. Они гоняются больше за приятным, чем за полезным. Один из них хвалится своим благородством, другой – красноречием, третий – богатством, четвертый – своими связями, а те, кто не может похвалиться чем-либо подобным, хвастаются пороками». «Пастыри погрешают непременно в одном из двух: или, имея сами нужду в снисхождении, чрез меру снисходительны, так что не пресекают порока, а учат пороку, или же строгостью власти лишь прикрывают свои собственные порочные дела»⁷⁶. Св. Георгий видит единственную пользу от таких пастырей: народ, наблюдая их отвратительные дела, получит отвращение к пороку. Продолжим обличения великого святителя. «Одни, – говорит он, – состязаются за престолы, восстают друг против друга... Предлогом споров у них – Св. Троица, а истинной причиной – невероятная вражда»⁷⁷. А блаж. Иероним говорит о пастырях, которые «боялись законов гражданских, но зато Евангелием пренебрегали»⁷⁸. Подобную же характеристику недостойных пастырей дает и западный отец св. Григорий Великий. Можно было бы без конца продолжать святоотеческие обвинения по адресу недостойных пастырей, но думаем, что и приведенных достаточно.

Теперь, соответственно нашей цели, резюмируем приведенные суждения св. отцов и учителей Церкви, сделав из них выводы.

Совершаемое «по небесному чиноположению» служение пастыря требует от него соответствующей душевной чистоты. Отсюда первая задача приготовления к пастырскому служению – воспитание в кандидате священства такой чистоты с устранением всего, что суетит ум и развращает сердце. Частные качества, необходимые для пастыря, которые необходимо в нем воспитать, указаны ап. Павлом в его послании к Тимофею (1Тим.3:2–12).

Призываемый действовать в области небесного мира, при сослужении ангелов⁷⁹, будущий пастырь должен воспитать в себе тяготение к горнему миру, любовь и привязанность к нему, а также любовь к средствам познания этого небесного мира и приобщения к нему. Первейшими из таких средств являются: беседа со Христом (молитва) и слушание Христа (чтение Слова Божия). О важности и значении молитвы для пастыря мы будем говорить дальше. Что же касается чтения Слова Божия, то вообще долг пастыря – поучаться в законе Господнем день и ночь (Пс.1:2). Но некоторые части Слова Божия имеют особо близкое касательство к пастырскому служению и поэтому требуют от пастыря особо внимательного отношения к ним. Таковы: все евангелие Иоанна как наиболее возвышенное и духовное, открывающее тайну божественности Христа и неземную красоту духовного мира, а также послания ап. Иоанна и его Откровение с учением о конечных судьбах человечества. Вообще же для пастырских целей, для уразумения сущности и обязанностей пастырского звания дают обильный материал евангельские главы: Мф. V–VII, X, XXIII; многочисленные притчи Спасителя; II Кор., изображающее нужное внутреннее настроение пастыря в отношении пасомых; кн. Деяний Апостольских с описанием пастырских трудов св. Апостолов; пастырские послания ап. Павла, а из ветхозаветных – пророческие писания, и особенно писания пр. Иеремии и Иезекииля. Уже из изложенных выше святоотеческих выдержек мы должны заключить, что обязательным дополнением Св. Писания должны служить писания св. отцов, и в особенности: св. Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Амвросия Медиоланского, бл. Иеронима, Григория Двоеслова и др.

Трудность и сложность пастырского служения, проистекающая из обязанности пастыря править человеком, самым хитрым и изменчивым животным, требуют, чтобы готовящийся к пастырству воспитал в себе «разнокачественность», или пастырскую мудрость, как сказал Спаситель: «Будьте мудры как змеи, и просты как голуби» (Мф.10:16), дающую пастырю возможность «всем быть вся» (1Кор.9:22).

Такая мудрость не дается как нечто готовое и не может возникнуть ex abrupto – она является результатом отчасти природных дарований, отчасти – планомерной тренировки духа кандидата священства, вырабатывающей спокойность, ровность, выдержанность характера. Такая мудрость может быть приобретена изучением жизни, характеров, нравов человеческих, общим развитием пастыря, его способностью понимать запросы и нужды человеческой души и правильно отвечать на них. Последнее в значительной степени, если не всецело, зависит от его интеллектуального и морального развития⁸⁰.

Движущим, побудительным началом во всей пастырской деятельности должно быть сознание, что духовные овцы изнурены и рассеяны (Мф.9:36), и вытекающая из такого сознания решимость помочь им, или сострадательная любовь. К воспитанию такого сознания, как и вызываемого им устремления, и должны быть направлены усилия подготавливающего себя к пастырству.

Гармоническому состоянию ума и сердца пастыря должна отвечать гармония во всей его внешности: интеллигентности духа, понимаемой в лучшем смысле этого слова, должна сопутствовать внешняя интеллигентность пастыря. Все, раздражающее чужой глаз, коробящее слух, смущающее душу ближнего, должно устраняться пастырем из внешнего уклада и обихода его жизни. Пастырь должен помнить, что он – для всех и у всех на глазах. Для этого ему необходимо воспитать у себя изящный вкус, благородные манеры, интеллигентность в обращении, чтобы и внешним своим видом он мог одних к себе располагать, других – облагораживать. К сожалению, в православном пастырстве на эту внешнюю сторону руководители часто не хотят обращать должного внимания: мало следили и следят у нас за внешним обликом кандидата пастырства. Между тем неуклюжесть манер, неряшество в одеянии, неумытые, с грязными ногтями руки, воняющий рот, грязная, непричесанная борода, растрепанные и грязные волосы так же отталкивают от пастыря одних, как неприличная роскошь, ханжество, лицемерие и т. п. качества – других.

Укажем еще два требования, которым должен отвечать пастырь и которые должны быть приняты во внимание подготовляющимися к пастырству: 1) пастырь должен питать и всегда проявлять глубокое благоговение к святыне; 2) он должен знать и проникновенно понимать природу своей должности. Первое требование косвенно вытекает из приведенного учения св. отцов, когда они с величайшим благоговением говорят о пастыре как о тайнодействователе; второе является естественным дополнением к только что изложенному, необходимым для того, чтобы приготовление к пастырству было всесторонним и законченным. Скажем особо о том и другом требовании.

Благоговение перед святыней требовалось еще в Ветхом Завете. Нарушение этого требования, как показывают примеры Надава и Авиуда (Лев.10:1–7), Озы (2Цар.6:6–7) и др., карались смертью. Пророки изрекали проклятие на неблагоговейных служителей Божиих.

«Проклят всяк, творяй дело Господне с небрежением» (1Иер.48:10), – говорит пророк Иеремия. В Новом Завете у ап. Павла мы имеем замечательное место, свидетельствующее о естественных последствиях неблагоговейного обращения со святыней. Сказавши о величайшей, благотворнейшей для достойных силе таинства Тела и Крови Христовых, ап. Павел затем замечает: «Кто ест и пьет (от чаши Христовой) недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны, и немало умирает» (1Кор.11:29–30). А история христианской Церкви указывает много примеров явного Божьего наказания неблагоговейных.

Благоговение не дается сразу как нечто внешнее и готовое, оно впитывается постепенно, создаваясь как определенное и прочное настроение, пускающее свой корень в глубокие тайники души. Если не брать каких-либо чрезвычайных случаев, когда под влиянием исключительных обстоятельств сразу совершается переворот в душе человека, мистически настраивающий его, обыкновенно благоговейность человека ведет свое начало от колыбели, от материнских религиозных чувств и обращений, поддерживается примером и закрепляется упражнением. Благоговейность пастыря к святыне является одним из главнейших мотивов при оценке пасомыми его личности, его привлекательности, его соответствия своему назначению. Доверие к пастырю, не умеющему выражать должного благоговения к святыне, не может быть полным, хотя бы другие его (пастыря) качества были превосходны. Мы намеренно выразились «не умеющего», ибо не только надо иметь в душе чувство благоговения, но и надо уметь выражать это чувство вовне. Неизбежно поэтому заключение: кандидат пастырства должен воспитывать и возгревать в себе благоговейное чувство ко всем святыням и со всем вниманием проявлять его⁸¹.

Также необходимым мы сочли упомянуть об обязательности для кандидата пастырства знания «природы» принимаемой должности, под каковым термином проф. A. Vinet разумеет, собственно, практическую сторону пастырского служения. «Я думаю, – говорит он, – не приписывая этому средству слишком большой важности, было бы хорошо в границах благоразумия и умеренности под мудрым руководством браться за исполнение некоторых пастырских трудов. Это сделало бы жизнь студента серьезнее, так как эти труды по самой натуре серьезны, и бросило бы с самого начала на теорию свет практики. Область богословия и пастырства предлагает слишком много теоретиков, которые не соображают практики, и практиков, которые ничего не знают в теории»⁸².

Мы не хотим придавать решительного значения практической опытности пастыря, ибо в пастырском служении главное – духовное горение, – то, что вдохновляет пастыря: его вера, любовь и ревность о Господе. Пастырь, обладающий только ловкостью в обращении, искусством придавать своим действиям красивые формы, техникой и знанием службы, но без внутреннего огня, был бы хорошим техником, мастером своего дела, а не истинным пастырем. Но, с другой стороны, и одно вдохновение без умения выражать его и без знаний потеряет значительную долю своего влияния.

К сожалению, мы и в нашем XX веке встречаемся с утверждением противоположного характера: что выучка и образование совсем не обязательны для священника. «Некоторые сектанты и фанатики, – говорит D-r Palmer, – считают всякое специальное приготовление через обыкновенный путь человеческого научения, и особенно ненавистную им научную подготовку, делом излишним и даже вредным. При этом они выходят из следующего соображения: если Св. Дух просвещает верующего и говорит через него, то не нужно никакого учения, потому что пастырь будет проповедовать не человеческую, а божественную мудрость; а если Св. Дух не говорит через человека, то гимназия и университет, кафедры и библиотеки не могут восполнить этого недостатка». В доказательство справедливости такого мнения обыкновенно приводят примеры из первых веков христианства (еп. Фирм – купец, еп. Север – суконщик, еп. Александр – угольщик)⁸³. Подобные суждения и утверждения слышались и слышатся и у нас. Иногда они возглашались даже с академической кафедры. И они не новы. Оказывается, они пережили много столетий, ибо они раздавались и в пору великих учителей Иоанна Златоуста и Григория Богослова, вызывая с их стороны самые решительные возражения.

Известный церковный историк, проф. А. П. Лебедев пишет, что «некоторые пастыри того времени в страшном самообольщении ничего не хотели слышать ни о каких требованиях касательно умственного развития, как скоро им сообщена благодатная сила в рукоположении, которая, по их разумению, должна была заменять естественную развитость ума, но, конечно, не заменяла. Некоторые лица, совершенно не приготовленные к званию пастыря, непосредственно от разных житейских профессий, часто профессий самого низкого сорта, переходили к пастырскому служению и потому не обладали богословским образованием»⁸⁴. Св. Иоанн Златоуст со скорбью заявлял: «Берут в священники каких-то невежд и делают их приставниками стяжания, за которое заплатил собственною кровию Сын Божий»⁸⁵. Эти невежды, по словам св. Григория Богослова, не давали себе отчета, что такое священство, и в простоте души думали, что управлять душами человеческими – то же, что пасти стадо овец или быков. Иногда они не были знакомы с элементарными началами богословия. «У нас, – говорит св. Григорий, – совершенно не установлена граница между «учить» и «учиться», это дело у нас в беспорядке и затруднении, так что большая часть из нас, прежде, нежели оставят детскую школу... думают уже быть учителями и руководителями душ»⁸⁶. «Невежественные и простые священники считали себя святыми, потому что они ничего не знали», – свидетельствует бл. Иероним⁸⁷.

Это явление, принимавшееся многими как естественное и нормальное, вызывало резкие обличения со стороны великих учителей. Наблюдая печальную картину священнического сословия, св. Григорий саркастически восклицал: «Никто не останавливайся вдали (от священства) – земледелец ли, или плотник, или кожевник, или зверолов, или кузнец, никто не ищи себе другого вождя, т. е. пастыря над собой: лучше самому властвовать, чем покоряться властвующему. Брось из рук кто большую секиру, кто рукоять плуга, кто мехи, кто дрова, кто щипцы, и всякий иди сюда, все теснитесь около божественной трапезы»⁸⁸. А св. Иоанн Златоуст считал это явление источником многих зол. «Мы сами обезображиваем священство, – пишет он, – поручая его людям вовсе неопытным, которые, не узнав прежде, сколь велики силы души их и сколь трудна обязанность, охотно берут ее на себя, а когда приступят к делу, тогда по неопытности пребывают во мраке и на вверенный им народ навлекают множество зол»⁸⁹.

В противовес такому взгляду св. отцы стараются доказать необходимость образования, и притом глубокого и всестороннего. В похвальном слове Григорию Богослову св. Василий Великий говорит: «Не должно унижать образования, как рассуждают об этом некоторые, напротив, надобно признать глупыми и невежественными тех, кто, держась такого мнения, желали бы всех видеть подобными себе, чтоб в общем недостатке скрывать свой собственный недостаток и избежать обличения в невежестве»⁹⁰. А по поводу ссылки некоторых, что Апостолы были простецами и, однако, победили мир, св. Григорий Богослов замечает, что Апостолы находились под особенным действием благодати, а пастыри Церкви действуют среди обыкновенных условий и обыкновенными способами, а потому должны обладать образованием как наилучшим способом действовать на паству⁹¹. «Врачом может быть только тот, – говорит св. Григорий Богослов, – кто знает свойства болезней, художником может быть только тот, кто сделал многие опыты в составлении красок и в изображении видов, между тем духовного находят весьма легко, конечно, не такого, который был бы хорошо приготовлен, но скороспелого, который в одно время и посевается, и созревает, напоминая собою миф о гигантах. Мы сразу создаем священников и повелеваем им быть мудрыми, хотя они не владеют никакою мудростью и к прохождению должности ничего не приносят с собой, кроме доброй воли»⁹². «Каким образом, – говорит другой великий отец, св. Иоанн Златоуст, – кто-либо, оставаясь невеждою, будет обличать противников веры и заградит им уста? Да и какая нужда заниматься чтением и литературою, если потребно невежество?».

Кроме основательного знания догматов веры, что согласно требуют оба св. отца, св. Григорий Богослов считает, что пастырю надо быть многосторонне образованным «для приличной со всяким беседы. Ибо одни, будучи по способностям младенцы, требуют самых простых первоначальных уроков, а другие имеют нужду в премудрости, желаемой совершенными (1Кор.2:6)⁹³. В частности, св. Григорий считал необходимым для пастыря знать философию, а также иметь отчетливое понятие о душе, о мире, о материи, разумных существах и пр. И. Златоуст учит, что со знанием у пастыря должно соединяться красноречие, ибо пастырь в слове, словом и через слово совершает свое служение.

Выдвигаемый некоторыми в наше время вопрос, что кандидату пастырства достаточно одного благочестия и что последнее может вполне компенсировать отсутствие образования и пастырского опыта, давал о себе знать еще во времена Иоанна Златоуста. И этот великий отец в своем трактате о священстве дал определенный ответ. Рассуждения его по данному вопросу сводятся к следующему: никакая жизнь, как бы высоконравственна она ни была, пусть это будет даже высшая – аскетическая, все же она еще не может быть достаточным условием для возложения на кандидата пастырского дела. Причина этого в том, что пастырство имеет свои особые условия, особые нужды, требования, запросы, особую природу и требует особых подвигов и трудов. Прежде всего пастырь должен быть знаком с миром, с общественной жизнью, какого знания не имеют аскеты. Вообще св. отец считает, что подвиг священства труднее и многознаменательнее монашеского, как труднее управлять кораблем в открытом, бушующем море, чем в тихой, закрытой пристани. «По этой причине, – рассуждает Златоуст, – весьма немногие с монашеского подвижничества переходят на подвиг священства. Да и то большею частью обнаруживают свою неопытность, падают духом и встречают случаи весьма неприятные и затруднительные... недоумевают, затрудняются, приходят в такое состояние, что сами не знают, что делать. Многие из них, кроме того что не приумножают добродетели, теряют и то, что принесли с собой»⁹⁴. «Знаю многих, – говорит в другом месте св. Златоуст, – из проведших всю свою жизнь в затворничестве и изнуривших себя постом, которые, пока пребывали в уединении и пеклись только о себе, более и более преуспевали, а когда явились к народу и должны были исправлять невежество людей, тогда одни из них с самого начала оказались неспособными к такому делу, а другие хотя и продолжали служение, но оставили прежнюю строгость жизни, причинили величайший вред себе и не принесли никакой пользы другим»⁹⁵.

И это писал величайший св. отец в IV веке. С того времени как природа невежества, так и природа образованности не изменились. Но для пастырства за XV веков трудности возросли, достигли в наше время крайних пределов. Ныне мир восстает на Бога; ныне в верхах религия имеет страшного врага в лице позитивной науки, а в низах против нее вооружаются охватываемые материализмом народные массы. Материалистическое мировоззрение силится задушить религиозное, вытравить Бога из сердец человеческих. Одним благочестием нельзя победить этого врага. Законченному материализму должен быть противопоставлен религиозный идеализм как законченное и научно обоснованное мировоззрение. Наука должна опровергаться наукой же, подкрепляемой высокими примерами жизни, но ни в каком случае не одними только, хотя бы и самыми благочестивыми, воздыханиями.