Записка о научном издании славянского перевода Библии и проект означенного издания

В ознаменование 100-летней годовщины со дня учреждения С.-Петербургской Духовной Академии, в 1909 г., Совет Академии ходатайствовал пред Св. Синодом об удовлетворении одной из настоятельных потребностей академической научной жизни–образовании при Академии особого фонда на издание памятников древней славянской и русской письменности, непосредственно связанной с уяснением исконных основ нашей русской церковной жизни и мысли. Ходатайство это не получило удовлетворения. Между тем, по требованию нового устава духовных академий, научная деятельность составляет право и обязанность не только отдельных членов академической корпорации, но и всей Академии в целом, как высшего духовного ученого учреждения (§ 1, п. 2). В то же время и запросы академической науки–в особенности в отделах, не заполняемых трудами иностранных и наших отечественных университетских ученых – в настоящее время таковы, что неизбежно требуют широкой, совместной разработки разросшихся научных материалов и, главным образом, самостоятельного академического их издания. Издательская организация при нашей Академии, в виде существующих только подпиской академических журналов – „Христианское Чтение“ и „Церковный Вестник“, – совершенно не приспособлена к удовлетворению такого рода научных запросов. Необходим научный орган, непосредственно отвечающий настоятельным академическим потребностям, не связанный с требованиями и вкусами широкой публики. Не касаясь вообще многочисленных вопросов академической науки, требующих чисто академической коллективной разработки, я почитаю своим долгом в настоящем случае остановиться на одной исключительной и неотложной по своей важности академической научной потребности, связанной с самой сущностью академической науки и с глубокими интересами общецерковного, общественно-просветительного и национального характера.

Средоточием всех нитей русской старины и нравственной основой современной церковной и народной жизни и академической науки является Библия. И для уяснения письменного церковного наследия нашей старины и для удовлетворения многочисленных научных современных потребностей академических и вне-академических деятелей настоятельно необходимо иметь славянскую Библию в возможно точном виде. Между тем наша славянская Библия современного синодального издания решительно не удовлетворяет этим неотложным запросам. Вышедшая из рук исправителей петровского и елизаветинского времени, наша славянская Библия почти за два века своего существования в настоящем виде, – по составу и характеру своего текста, – весьма значительно отстала от тех требований, какие в праве предъявить к ней запрос даже не ученого читателя. Нельзя не упомянуть, что даже самая драгоценная часть славянского перевода Библии – перевод кирилло-мефодиевский – исчез из современной славянской Библии почти бесследно под разными позднейшими наслоениями и даже искажениями текста. Академическая наука в настоящее время располагает весьма значительным новым материалом, неизвестным прежним петровским исправителям, касательно надлежащего вида славянской Библии, и научным опытом в его использовании. Поэтому новое, применительное к уровню современной науки, научное издание славянской Библии составляет одну из самых неотложных нужд и обязанностей современной Академии.

Правда, потребность в научном издании Библии ощущается не только деятелями духовной школы, следовательно, и осуществления этого издания возможно ожидать со стороны других, заинтересованных лиц и учреждений. Мы можем указать на заинтересованность этим делом четырех почтенных научных установлений: Императорской Академии Наук в Спб., Императорской Археографической Комиссии в Спб., Императорского Московского Археологического Общества в Москве и Комиссии по изданию LХХ при гёттингенском королевском обществе наук в Гёттингене. Императорская Академия Наук от съезда славянских филологов, бывшего в С.-Петербурге в 1903 г., в интересах уяснения источников славянской филологии и литературы, приняла для исполнения постановление следующего содержания: „войти с ходатайством в Св. Синод о полном научном издании славянского перевода книг Ветхого Завета по древнейшим существующим рукописям“ (Предварительный Съезд русских филологов. Бюллетени. С.-Петербург 1903, стр. 54). Нам не известно последствие этого постановления съезда славянских филологов, но интерес к изданию Библии, как главнейшего источника для славянской филологии, в настоящее время выливается в Императорской Академии Наук в более осязательную форму – в форму самостоятельного издания Библии в Трудах возникающего по почину Императорской Академии Наук Союза славянских Академий. Издание славянской Библии предполагается поставить в центр работ общеславянского ученого дружества, как основной и священный памятник славянского взаимообщения на заре славянской истории и как лучший залог их начинающейся теперь совместной деятельности в области науки.

В Императорской Археографической Комиссии издание библейских книг в славянских текстах XVI в. входит в план издания Четь-Миней митр. Макария, куда библейские книги четьей и толковой редакций входят под различными числами месяцев, применительно к дням церковной памяти священных писателей Библии. Библейские книги – вследствие значительности их размера и особенностей их содержания от другого четьяго материала – предположено издавать не в порядке их расположения в каждом месяце, а в конце издания всех месяцев, по обозначению Комиссии „во второй срок“. В Императорском Московском Археологическом Обществе имеется давний интерес к тексту древней славянской Библии. Еще на одном из первых всероссийских археологических съездов было сделано (архим. Амфилохием) предложение о желательности издать древнейший текст Библий. С учреждением при Обществе в 1892 г. Славянской Комиссии, обращения к изучениям текста древне-славянской Библии делаются все чаще и чаще. Наконец, в 1907 г., в этой Комиссии поднят был в докладе проф. А. В. Михайлова во всей полноте вопрос об издании древне-славянского перевода Библии, вызвавший принципиальное сочувствие О-ва этому делу. Такое же суждение по вопросу о желательности научного издания славянской Библии, по поводу актовой речи в С.-Петербургской духовной академии в 1911 г., было в Славянской Комиссии и в 1911 г. Решено было использовать единственно доступное в настоящее время для Комиссии средство подвинуть к осуществлению означенное дело при помощи возбуждения этого вопроса на XV всероссийском археологическом съезде в Новгороде. Вопрос об издании Библии на новгородском археологическом съезде 28 июля 1911 г. был поставлен в докладе проф. И. Е. Евсеева о „новгородской геннадиевской Библии 1499 г.“ Съездом единогласно была принята резолюция, в виду не только научного, но и общественного и национального значения Библии, просить Св. Синод принять на себя труд научного, авторитетного издания славянского текста Библии.

В существующей с 1909 г. Комиссии по изданию текста LХХ при Гёттингенском королевском обществе наук славянская Библия вызывает интерес не сама по себе, а как один из служебных материалов для уяснения греческого текста LХХ, наравне с переводами с этого текста коптским, эфиопским, армянским, грузинским, арабским. Все эти переводы с LХХ в Комиссии предположено издавать по мере надобности в целях наилучшего использования их для восстановления LХХ. Нельзя не отметить, что Гёттингенская Комиссия владеет уже самым полным подбором сведений об источниках славянского библейского текста в виде инвентарного каталога всех доступных исследователю богослужебных, четьих и толковых рукописей библейского текста в размере около 4.200 номеров, хранящихся в библиотеках русских, юго-славянских, западно-европейских и азиатских.

Как видно, во всех четырех возможностях издание славянской Библии предполагается приспособить к специальным в каждом случае целям – филологическим, археографическим, к роли служебного свидетеля о виде ее греческого оригинала. Библии, в смысле Божественного Откровения, в смысле 1000-летнего носителя лучших заветов славянского духа, возможные издания эти не обещают. Поучительно, как действуют в подобных случаях коллегии, обладающие должною степенью нравственного самоуважения. Из опасения поставить в указанное сейчас оскорбительное служебное положение текст Veteris Latinae, из желания сохранить за ним свойственное ему самостоятельное значение, римские охранители манускриптов древне-латинского перевода прибегли к исключительной, крайне решительной мере: когда в 1909 г. сотрудник гёттингенской Комиссии LХХ явился в Ватикан с просьбою дать ему для использования списки древне-латинского перевода, то в Ватикане немедленно было сделано распоряжение о надлежащем научном использовании этих списков силами своей комиссии по пересмотру текста Вульгаты. Услуги стороннего исследователя этим были отклонены. Такое решение – в ограждение чести нашей академической науки, а равно в обеспечение надлежащего вида славянской Библии, применительно к потребностям нашей русской духовной школы и жизни – нельзя не признать наилучшим и для издания нашей славянской Библии. И наша славянская Библия естественно должна быть издана не сторонними учреждениями – филологическими, археологическими или иностранными учеными обществами, а единственным в России по положению духовным ученым установлением – Духовною Академиею.

Академическое издание Библии, при надлежащем осуществлении, должно иметь весьма важное научное, общественно-просветительное и национальное значение.

И прежде всего научное издание славянской Библий должно помочь надлежащему уяснению начального момента славянского просвещения. Исторические источники, относящиеся к этому моменту, наукой использованы. Для изучения личностей свв. первоучителей славян и для обрисовки исторической обстановки их деятельности новых документов более не имеется. Остается не допрошенным только самый основной труд свв. братьев первоучителей – их перевод Св. Писания. Восстановление и издание этого перевода даст самый лучший способ использовать этот последний и существенный источник деятельности свв. первоучителей.

Помимо этого исторического значения славянского текста Библии, этот текст сам по себе бесспорно важен, как один из этапов в история обще-библейского откровенного текста. Как теперь наукой выяснено, начальный славянский библейский перевод имеет определенное историческое значение в деле передачи библейского откровения (см. нашу актовую речь в Спб. Д. Ак. в 1911 г.), и с этой точки давно, с XVIII в., служит предметом тщетных поисков западно-европейской науки. Восстановление и опубликование древне-славянского текста Библии было бы незаменимым вкладом в общую сокровищницу текстов библейского откровения, большим приобретением для нашего общественного сознания, как восстановление несправедливо забытой народной святыни, и естественным ответом на указанные законные запросы науки. Вместе с тем, как единственно органически цельный и, следовательно, ценный в библейском смысле, из всех славянских переводов древнейший кирилло-мефодиевский текст Библии был бы всегда основным критерием для оценки других славянских текстов до принятого ныне, сборного и малоценного печатного текста включительно. Его родственная связь с органическими разветвлениями других греческих библейских текстов ярко восстановила бы глубокую и непрерывную традицию нашего восточно-православного библейского понимания непосредственно от золотого века христианской мысли, грубо нарушенную в ныне принятой славянской Библии тенденциозным наслоением XV века и другими проявлениями ненамеренного, но тем не менее обидного еклектизма.

Как исключительный по важности исторический момент, как крупнейший факт письменности, наш древне-славянский библейский текст давно рассматривается при изучении письменности, как своего рода масштаб или хронологический критерий для древне-славянских и древне-русских памятников неопределенного происхождения. Текст того или иного славянского перевода в таком памятнике дает руководящую хронологическую и часто географическую дату для определения времени и места происхождения памятника. При посредстве такого библейского критерия Толковая Палея, напр., была отнесена из разряда переводных памятников юго-славянских к памятникам русским, и это общее определение Толковой Палеи с течением времени блистательно подтвердилось подробным разбором ее состава. Еще более важное и незаменимое значение должно иметь научное издание славянских библейских текстов для целей и потребностей славянской филологии, в частности истории церковно-славянского языка в его собственном смысле. Удовлетворение этой научной потребности было бы со стороны церкви вполне законной отплатой 1000-летних заслуг церковно-славянского языка в деле христианского просвещения славянских народов, развития их национальной письменности и народного языка.

Но древнейший этап в истории библейского текста далеко не единственный предмет поисков и ожиданий науки в области славянских библейских переводов. С последующим развитием этого текста наука соединяет также немаловажные интересы. Укажем на один факт из области текстов следующего за кирилло-мефодиевским симеоновского периода, именно на использованные недавно наукой по славянскому переводу не сохранившиеся на греческом языке отрывки толкований Ипполита на книгу Песнь Песней и полное, значительное по объему, толкование на книгу пророка Даниила того же писателя. Судьба этого последнего произведения в истории русской духовной науки довольно знаменательна. Оставленное без внимания духовно-академическими исследователями, затерянное в греческом оригинале, но сохранившееся в славянском переводе (между прочим в ркп. Московской Духовной Академии), произведение это было замечено у нас университетским специалистом (И. И. Срезневским), чрез него сделалось доступно гёттингенскому ученому Н. Бонвечу, было использовано Бонвечем и издано в Трудах Прусской Академии Наук. В этом издании оно оказалось доступным специалисту Казанской Духовной Академии, было переведено им на русский язык и издано в Казани, в 1898 г. Кратчайший путь в Казань из Св. Троице-Сергиевой Лавры для примечательного отеческого истолковательного творения, сохраненного судьбою на славянском языке, пролег чрез Гёттинген и Берлин!.... И при установившихся условиях академической издательской деятельности, при начальственном поручении академиям давать в своих изданиях русские переводы свято-отеческих произведений с полным умолчанием об оригиналах – такое явление нельзя не признать печальною, но неотвратимою необходимостью! Можно указать и теперь целый ряд столь же важных произведений восточной отеческой письменности истолковательного характера, известных только в славянских текстах, которые ожидают первоначальной обработки и издания их в Гёттингене и Берлине. Назовем имена Геннадия патр. Константинопольского V в., митр. Никиты Ираклийского и других.

То, что привлекает к славянским текстам Библии взоры археологии и археографии, связано с значением Библии в истории нашего национального духовного просвещения. Многоразличные разветвления и оттенки нашей древней русско-славянской религиозной мысли, жизни и искусства чаще всего восходят к такому или иному осмыслению Библии, а не иных духовных основ, как свято-отеческая или апокрифическая письменность, – несомненно влиятельных, но все таки второстепенных отражений сущности нашей древней церковности. Издание и уяснение всей истории славянской Библии должно было бы существенно помочь раскрытию хода нашей духовной мысли в неясный еще, так сказать, доисторический период ее развития.

В особенности незаменимым нам представляется издание древне-славянской Библии для непосредственных академических задач и потребностей. Помимо потребности иметь этот текст как важный в указанных сейчас отношениях научный памятник, как материал для необходимого исправления принятого текста Библии, это издание должно было бы иметь самое благотворное влияние на подъем и оживление вообще научной академической деятельности. Академическая наука несомненно воспользовалась бы новым научным предприятием, связанным с небывалой доселе в наших академиях коллективной самостоятельной разработкой библейского текста в целях уяснения своего собственного взгляда на задачи, постановку и форму разрешения библейских вопросов, доселе неизбежно связанных с иностранной разработкой. Как ни странно, мы – наследники, и, по-видимому, ценители Византии – еще не удосужились взять на себя труд хотя бы одного научного издания несомненно важного для нас греческого текста Библии, ни разу не прикоснулись к разработке какого-нибудь другого восточного текста Библии, – до сих пор пользовались только иностранными изданиями библейских текстов. Но еще более странно, что с таким же невниманием относилась наша наука и высшая церковная власть и к усовершению своего родного, славянского текста Библии... Примеры московской и казанской духовных академий, имевших счастливую возможность сосредоточить свои силы над работами по изучению славянской и русской письменности в 50–60-х годах XIX столетия, ясно указывают, что последствия таких работ весьма плодотворны. То, что дано в „Прибавлениях к творениям св. отец“ в Московской Духовной Академии, в период составления ученого Описания рукописей Московской Синодальной Библиотеки под руководством о. А. В. Горского и в „Православном Собеседнике“ за время ознакомления Казанской Духовной Академии с рукописями Соловецкой Библиотеки, составляет незаменимый вклад духовных академий в область изучения наших славянских и русских церковно-литературных и исторических первоисточников. Путем удовлетворения одной из самых существенных назревших потребностей науки нашего времени – научного издания славянской Библии – и наша Академия могла бы внести свою лепту в область этих изучений, как она с достоинством удовлетворяла запросы в других областях богословского знания. И удовлетворение этой задачи тем более следует отнести на долю нашей Академии, что в Петербурге сосредоточено самое большее количество доступных духовным академиям источников славянского библейского текста. Исторические условия властно возложили исполнение этой ожидаемой от духовной науки задачи на С-Петербургскую Духовную Академию, и уклонение от нее без ущерба для ученого достоинства Академии, нам кажется, нужно считать невозможным.

В общественном смысле научное издание славянской Библии должно будет иметь то значение, что оно восстановит в обществе авторитет, присущий славянскому тексту, утраченный им вследствие исключительного монопольного господства у нас решительно устарелого для настоящего времени – елизаветинского издания. Органический недостаток этого издания состоит в том, что оно – в полный разрыв с исконною традициею цельного, бывшего в церковном употреблении до него, славянского текста – представляет искусственное сочетание разнообразных текстов Библии греческих и в особенности латинских текстов неодинакового научного достоинства, случайных, неавторитетных по происхождению, нередко спорных и даже неприемлемых. Весьма соблазнителен, напр., по своей недоказанности и несоответствию с практикой восточной церкви, заимствованный с XV в. от католиков прием этого издания ставить на-ряду с каноническими книгами книги неканонические, иногда при том в переводе решительно недостойном помещения в славянской Библии (укажем на перевод елизаветинских справщиков книги Иудифь). Для знатоков и ревнителей церковно-славянского языка не может не казаться неуважительным к духу славянского языка внесение слов и форм русского языка в текст этой печатной славянской Библии, систематическое обрусение текста, как в свою очередь ревнителем чистоты русского языка не может не казаться прискорбным искусственное или ненамеренное славянизирование русского синодального перевода Библии. В таких примерах синодального славянского библейского текста (из кн. Иудифь), как заседание 6₁₇, ковер для повседневного употребления 12₁₅, старцев 13₂₁, вождоначальник 13₁₅, иудивы 14₇, толкне (аор.!) 14₁₄, яко рабов беглецов уязвляху их 16₁₂, посланников вин. п. 1₁₁, всячески отмстити 1₁₂, сообщи с ними тайну 2₂, пешце́в, коней, тысящей 2₅, (из I кн. Маккав.) до краев 1₂, на кораблях многих 1₁₇, прииде бежащ 15₁₁, скотами, гадами Быт. 1₂₈, от всех скотов, от всех гадов Быт. 6₂₀ – ни один знаток славянского языка не признает ничего славянского, кроме славянского синодального шрифта.

Славянская Библия стоит на первом месте в ряду основных национальных памятников не только русских, но и всего славянства. С нею связан первый момент приобщения славянства к вере Христовой, письменности, гражданственности и ко всем вообще преимуществам исторической жизни. С нею соединены и самые знаменательные события славянской государственной и церковной истории. Это своего рода драгоценный венец духовного единения славян, полученный из приснопамятных рук равноапостольных просветителей славян – свв. братьев Кирилла и Мефодия в IX в., в самом начале славянской исторической жизни. С этим символом единения славян неразрывно связан завет восточно-кафолической свободы в сообщении откровения верующим, применительно к условиям их понимания и развития, в противоположность западной римской нетерпимости к местным языкам, к национальным особенностям в деле религии. Отсюда неоспоримое преимущество нашей славянской Библии пред национальными переводами ее на западно-европейские языки: то, что славяне получили при самом принятии христианства, как знак и залог их свободного следования Слову Божию, западные народы могли получить только чрез много столетий после своего просвещения и при том почти исключительно путем кровавой борьбы с Римом, путем духовного с ним разрыва. Те из западно-славянских народов (чехи, поляки), которые под напором римской миссии утратили принятый ими первоначально восточный обряд, все таки сохранили и при римском обряде завет кирилло-мефодиевского наследия в виде остатков древнеславянской Библии в древней чешской и польской Библии и положили их в основу своих национальных переводов Библии XIV–XV вв., как бы знаменательно подчеркивая, что порывать с этим заветом они не могут: разрыв с ним для них был бы равносилен отречению их от своего лучшего национального достояния. Наиболее же стойкий из окатоличенных славянских народов – хорваты – в некоторой своей части (4 епархии) до настоящего времени сохранил трогательную, благоговейную привязанность к древне-славянскому тексту в глаголической его передаче, не смотря на многочисленные анафемы и прещения папского Рима против их народной церкви. Нечего говорить, что оставшиеся верными начальным заветам славянского просвещенья славяне южные – болгары и сербы, – а за ними и наши предки, русские, хранили и оберегали свою драгоценную святыню, как наилучшее достояние своей национальной и духовной жизни. С IX по XV вв. мы видим постоянные следы удивительной заботливости к священному тексту и его постоянному усовершенствованию со стороны болгар и сербов. Знаменательные события их исторической жизни, их национальные и духовные подъемы неизбежно сопровождаются заботами о наилучшем уяснении и жизненном приспособлении славянской Библии к уровню развития народа. Зарождение национальной жизни и оживление государственности западных славянских племен в IX в. стоят в связи и под глубоким влиянием перевода Св. Писания на славянский язык. Национальный расцвет Болгарии в IX–X вв., при царе Симеоне, ознаменовывается новым замечательным переводом библейских книг с толкованиями, вслед за только что появившимся великим памятником свв. Кирилла и Мефодия – их переводом Библии. Тяжелая година испытаний пред завоеванием Болгарии турками во второй половине XIV в. также стремится найти для себя утешение и опору в новой капитальной переработке перевода священных книг (в трудах тырновского патр. Евфимия), как в последней надежде национального и духовного существования народа. При таких же условиях производится пересмотр священного славянского текста в последние дни сербской государственности и в первые годы турецкого господства в Сербии в XIV–XV вв.

На смену порабощенным южным славянам, в конце XV века, заботы о тексте Библии, равно как и о других сторонах духовного просвещения славян, берет на себя Русь, до того времени только в незначительной степени принимавшая участие в этой области в трудах болгар и сербов. С первого раза деятельность русских проявилась весьма успешно. В конце XV в., во время окончательного объединения русских земель под властью Москвы и завершения Новгородом своих просветительных работ пред передачей их Москве, в Новгороде, по частному почину новгородского архиепископа Геннадия, был сделан библейский свод из существовавших в Новгороде древних библейских переводов, с внесением в Библию, под влиянием католиков и по указанию латинской вульгаты, книг неканонических. Делались в это время и другие более или менее полные библейские своды (таков виленский 1502–1507 гг.), но история славянской Библии связана у нас только с новгородским сводом Библии архиеп. Геннадия 1499 г. Этот замечательный для своего времени труд новгородского архиепископа мог быть прекрасным началом для дальнейших работ по устроению славянской Библии. И, действительно, он послужил основою для другого знаменитого частного предприятия XVI в. – Острожского издания Библии 1581 г. Это частное издание принято было русскою церковию как официальный церковный библейский текст, но, к сожалению, дальнейшего усовершения не получило. В 1663 г. издание это без всякого пересмотра было перепечатано в Москве. Можно было рассчитывать, что этот текст найдет себе пересмотр в трудах почтенного ученого XVII в. Епифания, но, к несчастию, возникли иерархические смуты, связанные с делом патриарха Никона, и ученая энергия Епифания была направлена на другие книжные потребности тогдашнего времени. С 1712 г., под влиянием трех высочайших указов (1712, 1744, 1750), издание это было пересмотрено Св. Синодом и издано в 1751 г. Пересмотр этот, исполнявшийся без личной заинтересованности исправителей, „библейных архимандритов“, посылавшихся на это дело, по большей части, как на тяжелое послушание, при том без достаточной подготовки, не соответствовал ни значению предмета, ни достоинству высшего русского церковного управления. Не смотря на такое свое скромное достоинство, издание это в 1769 г. окончательно вытеснило из церковного употребления остававшиеся еще в богослужебных чтениях остатки древнего, драгоценного перевода св. первоучителя Кирилла. В настоящее время издание это перепечатывается без всяких перемен и выполняет роль единственного текста славянской Библии. Если от последнего частного пересмотра острожского издания 1581 г. русская церковная власть не торопилась с пересмотром и исправлением временно взятого ею для церковного употребления этого частного издания 170 лет, то и теперь, после начала единственного, предпринятого церковною властью, по царскому указу, пересмотра Библии 1712 г. минуло 200 лет, а со времени окончания этого пересмотра – 1751 г. благополучно прошло 160 лет, и признаков заботы о новом пересмотре Библии не видно.

Нельзя сказать, чтобы достоинству незаменимого национального сокровища, свыше 1000-летней колыбели силы и духа славянства, вполне соответствовала такая степень заботливости нынешних носителей славянских идеалов!.. Мы не удивляемся, что доверившиеся хранителю славянских святынь некоторые младшие представители славянства уже проявляют попытки воссоздать собственными силами древнейший драгоценный для всех вид славянской Библии без его исторических неудачных наслоений и небрежения. Укажем на хорватское издание глаголических библейских текстов в серии Publicationes Academiae palaeoslavicae Veglensis I–V (Ѵеglае 1903–1910), обязанное своим осуществлением чешскому канонику Иосифу Вайсу. Нет сомнения, что эта дорогая для горсти хорватских глаголитов попытка является в значительной степени следствием стремления освободиться от русифицированной и безнадежно порвавшей связи с органически чистым древним славянским переводом принятой ныне славянской Библии, вошедшей с XVII в. в состав исконного глаголического богослужебного текста. Прикровенное, но не лестное для охранителей национальной славянской святыни осуждение младших братьев, – к сожалению, не безосновательное. Жизненные национальные святыни не могут безнаказанно оставаться в пыли и забвении.

В виду указанных соображений, научное издание славянской Библии следует признать настоятельною потребностью не только академического, но и общественно-просветительного и национального характера. Практическое осуществление этого предприятия ближайшим образом составляет обязанность С.-Петербургской Духовной Академии, как духовно-ученого установления (устав акад. § 1, п. 2), наиболее благоприятно поставленного к источникам и способам осуществление этого дела. Задачу этого издания, по нашему мнению, должно составлять воспроизведение всех видов священного текста – богослужебного, четьего и толкового – известных в славянских переводах, начиная с восстановления древнейших переводов свв. Кирилла и Мефодия и до позднейших опытов переложения некоторых книг в конце – XVII в., в период деятельности киевской академии. Такое издание представило бы славянскую Библию во всем ее историческом объеме и проявлении.

Главнейшие виды древнего славянского библейского перевода совпадают с тремя определенными моментами славянской истории: деятельностью славянских первоучителей, временем болгарского царя Симеона и подъемом литературной деятельности в Болгария и Сербии в XIV–XV вв. Отдельные части Библии и отдельные книги исправлялись и переводились по нескольку раз и в другое время, вне этих моментов. Таким образом научное издание должно представить отдельные библейские книги в нескольких (от 2–5) параллельных и последовательно расположенных самостоятельных текстах в сопровождении избранных по особому подбору важных для истории текста разночтений из рукописей соответствующего типа.

Рукописный материал для научного издания славянской Библии весьма обширен: для книг ветхого завета славянских рукописей разных типов насчитано свыше 4000 списков богослужебных, четьих и толковых. Полный указатель этих рукописей приготовлен к печати на немецком языке в геттингенской комиссии по изданию текста LХХ. Рукописей для книг новозаветных должно оказаться еще больше. Не все списки из этого громадного числа имеют одинаково ценное значение для восстановления настоящего чтения каждого вида. Ценными для издания, может быть, окажется только ¹/₁₀ часть всего количества. Но определить эту наиболее ценную среду рукописей, с выделением из нее основных и вспомогательных списков, возможно только при посредстве особого исследования. Это ознакомление с общим составом рукописей славянского текста, а затем и личными особенностями всех рукописей, должно составить первую предварительную работу в деле подготовления материалов для издания. Для каждой библейской книги предстоит определить типичные, пробные стихи в виде особого указателя, по которым и могут быть проверены все намеченные рукописи. Исключение могут составить те книги, которые особенно бедно представлены рукописями или окажутся в руках исследователей, способных личными усилиями победить все трудности непосредственного ознакомления с рассеянными повсюду списками книги. Определенные по этому сравнению семейства рукописей каждой библейской книги в своих основных списках должны быть скопированы для надлежащей дальнейшей обработки. Этим заканчивается общий подготовительный прием изучения славянских текстов. Дальнейший, самый существенный момент в этом деле – подробное изучение всех признанных важными списков каждой редакции, подведение разночтений и последовательное расположение редакций в их хронологическом порядке. Сюда же, в качестве заключительной, исчерпывающей задачу работы, может быть отнесено изучение текста толкований и других памятников древней литературы, в которых встречаются показания о той или иной древней редакции текста. В эти два момента в общем входит вся важнейшая работа по осуществлению указанного предприятия.

Характер нового научного издания славянской Библии должен определяться теми интересами, какие соединяются в науке с этим изданием и какие нами указывались пред этим. Библия должна быть представлена в этом издании в полном объеме, т. е. в нее должен входить, кроме канонических книг ветхого и нового завета, и тот состав неканонических ветхозаветных писаний, который в истории связан с нашей славянской Библией с XV века. Тексты должны быть изданы точно, согласно требованиям филологической критики, вне всякой связи с какими-нибудь практическими соображениями.

В число участников издания должны войти прежде всего филологи-слависты из состава духовных академий и университетов, а также близкие к этому делу по своим занятиям и научным интересам богословы-экзегеты и патрологи. Участие филологов вызывается самым существом дела и не требует объяснений. Специалисты экзегеты и патрологи могут быть полезны в вопросе изучения многочисленных толкований библейского славянского текста: одно толкование на Псалтирь, напр., представляет компиляцию из 53 различных толкований. Вообще первое научное издание славянской Библии, как высокое по значению национальное дело, должно бы объединить в себе не только отечественных, но и заграничных славянских научных деятелей-специалистов по филологическим и библейским исследованиям.

Продолжительность издания славянской Библии по намеченному плану в настоящее время в точности определить трудно, в виду неизвестности многих основных условий. Все таки мы едва ли особенно уклонимся от истины, если скажем, что, при самом упорном, беспрерывном труде, при возможном ныне составе работников, она выйдет за пределы одного академического поколения. Английское, оксфордское большое издание греческого текста ветхого завета Холмза-Парсонза 1798–1828 г., в 5 томах, в лист, начато было подготовкой в 1788 г., следовательно, было исполнено в течение 40 лет – при меньшем объеме и при несомненно более простом задании, чем то, какое, по условиям современного состояния науки, предполагается для славянского издания. Введение в издание Нового Завета, чего не было в английском издании, и обработка разночтений текста по редакциям, чего также не было в оксфордском издании, – должны оказать значительное влияние на продолжительность славянского издания по сравнению с английским даже при условии, что напряженность работы в нашем издании будет ничуть не меньше, чем в английском. Геттингенское издание греческого текста LХХ также рассчитано не на меньший срок, чем оксфордское издание. Обработка I-го тома научного критического издания Лютеровой Библии (изд. 1906 г.) по 2 рукописям заняла шестнадцать лет непрерывной работы. При более замедленном, чем у англичан и у немцев, ходе русской научной работы, срок нового научного издания Библии – если не последует исключительно благоприятных обстоятельств – можно исчислить приблизительно в 50–60 лет, т. е. в период двух академических поколений непрерывной сосредоточенной деятельности.

Средства на осуществление столь важного духовно-культурного, общественного и национального дела, во имя важности этого предприятия, следовало бы, если бы Совету Академии было угодно, при посредстве Святейшего Синода, испросить у нации, в ее представительных учреждениях. Этот способ нам кажется более предпочтительным по сравнению с непосредственным обеспечением предприятия – если бы таковое оказалось возможным, из средств Св. Синода – и по сравнительной значительности потребной суммы и по желательности придать этому делу присущий ему по праву национальный характер. Русский народ жертвует большие средства на создание и поддержание своих народных святынь, на расширение и обеспечение своих народных идеалов: строит и украшает храмы, монастыри, драгоценные раки, иконы, посылает миссии. Тот же народ, в лице своего правительства и общественных учреждений, заботится об изучении и охранении памятников письменной и вещественной старины, связанных с прошлою жизнью народа, об уяснении всех сторон своего прошлого. Императорская Академия Наук, с специальным отделением по изучению русского языка и словесности, Императорское Общество Истории и Древностей Российских при московском университете и другие многочисленные общества разных наименований изучают и издают всевозможные письменные памятники славянской и русской старины до легенд и апокрифов включительно. Общества археологические таким же образом заботятся об изучении и должном обнародовании вещественных памятников из круга их специальности. И государство и общество с полным сознанием необходимости и важности дела поддерживают значительными средствами эти учреждения. В этом сказывается высокий государственный и национальный смысл внимательных к науке о родной старине представителей народных интересов. Только для духовной науки нет до настоящего времени места среди попечений государства и общества. Ее развитие поручается тем силам и средствам, которые полностью расходуются на преподавание науки и связанную с этим преподаванием монографическую разработку научных предметов, без возможности всестороннего документального изучения и издания ее источников, по полному отсутствию средств. Ныне, с новым устройством академической жизни и в виду ожидаемого обновления всего церковного строя, нельзя по признать благовременным заявление о нуждах духовно академической науки и в частности, для начала осуществления указанной уставом ученой деятельности академии – о необходимости определенного денежного фонда для научного издания славянской Библии.

Исчисление средств, предполагаемых к испрошению чрез посредство Св. Синода из высших государственных установлений на осуществление издания Библии может быть произведено только в приблизительном размере. Основанием для такого исчисления возможно взять нормальную в настоящее время расценку научного труда: 1) стоимость подготовительных работ, т. е. опись и исчисление всех существующих списков библейских книг, изготовление каталога пробных мест для всех книг, копирование списков, признанных особенно важными для издания, изучение толкований и не библейских текстов, содержащих места из древних библейских переводов, поездки для означенных целей в русские и иностранные библиотеки, предварительные издания, напр., каталога пробных стихов, и т. п., 2) ученую обработку текста каждой книги и 3) стоимость печатания. Предварительные работы потребуют, при возможности воспользоваться некоторыми уже сделанными, даровыми материалами, пять тысяч рублей. Ученая обработка текста ветхого и нового завета представит круглым счетом по наименьшей разверстке четыре раза взятый объем ветхозаветной части Библии и шесть раз повторенный Новый Завет. Основания к такому определению объема следующие: ветхозаветные книги войдут в научное издание Библии не менее как в двух редакциях каждая книга, некоторые в 3, 4, 5 редакциях, а Псалтирь, может быть, в большем числе редакций; собрание вариантов и других сопроводительных примечаний займет не менее двух объемов ветхозаветной Библии. В Новом Завете – по наметившимся в ученой литературе примерам – будет не менее четырех самостоятельных редакций основного текста и не менее двух объемов Н. З. вариантов и сопроводительных примечаний. Применительно к изданию славянской Библии в 8⁰, М. 1900 г., ветхий завет вместится средним числом на 70 листах, Н.З. на 30 листах. В переводе на указанный выше объем, новое научное издание ветхого завета займет 280 печатных листов, издание Нового Завета 180 листов, всего 460 листов. Оплата работ, подобных предполагаемым здесь, в Императорской Археографической Комиссии и Императорской Академии Наук выражается в сумме 50–100 рублей за печатный лист, соразмерно трудности работы и количеству потребного времени. Предполагая возможность расценки для всех вообще текстов в размере 75 рублей за печатный лист, мы предвидим необходимость для некоторых, более сложных и трудных книг, как Псалтирь, поднять расценку оплаты, может быть, свыше 100 рублей за лист. Этот повышенный размер платы сотрудникам предполагается покрыть из возможного остатка от более пониженной оплаты (50, вм. 75 руб.) работ по другим более простым по исполнению текстам священных книг. Прилагая среднюю расценку ко всему количеству исчисленных листов, мы получим 75 х 460 = 34.500 руб., потребных для оплаты научного труда специалистов, имеющих быть приглашенными к изданию древне-славянской Библии. В общем, таким образом, оплата ученого труда для критической обработки текста древне-славянской Библии потребует в год, в течение 60 лет издания, по 575 руб., или по 2.875 руб. в пятилетие, по 5750 руб. в десятилетие, на какие сроки необходимо было бы испрашивать определенные ассигновки, в виду длительного характера работ и неудобства для них более кратковременных, напр. ежегодных, ассигновок.

Техническое оборудование издания, т. е. набор, бумага на 1200 экземпляров Библии, печать, корректура с другими типографскими расходами, может быть исчислено по расчету на 460 печатных листов по прилагаемому образцу шрифтов и ценах Спб. Синодальной Типографии, по смете этой типографии, в следующих цифрах:

1) Набор 200 листов мелкого

шрифта по 80 р. за лист………. 16.000 р. – к.

2) Набор 260 листов крупного

шрифта по 40 р. за лист......... 10.400 „ – „

3) Бумага на 460 листов по 14 р.

стопа, считая 1 ст. 6 ¹/₄ д. на

1 лист, по 18 р. 38 к. на лист… 8.454 „ 80 „

4) Чтение типографск. корректуры

460 л. х 4 р      …………………………. 2.760 „ – „

5) Чтение авторских корректур

по 50 к. за час, считая по

5 часов на 1 л., т. е. по 2 р.

50 к. х 460 л       …………………… 1.150 „ – „

6) Печать обертки       26      „      –      „

7) Брошюровка 1 р. 20      к. х 460 л.       552 „ – „

------------------------------------------

Итого стоимость типографских работ       41.182 р.      80      к.

Ежегодно, по расчету на 60 лет, 686 руб. 38 коп.

Итак, вся сумма, потребная на полное научное критическое издание славянского текста Библии, в течение 60 лет потребует

1) на оплату научной работы…… 34.500 р. – к.

2) на типографские работы      ………..41.182 „ 80 „

3) на подготовительные работы….5.000 „      – „

-------------------------------------

Всего…………….80.682 р. 80 к.

За вычетом 5.000 руб., необходимых единовременно на подготовительные работы, остальная сумма 75.682 руб. 80 коп., разложенная на 60 лет, выразится в сумме 1.261 руб. 38 коп. ежегодной ассигновки, или 6.306 руб. 90 коп. в пятилетие.

Если иметь в виду, что Св. Синод проявляет попечение об усовершенствовании или практическом приспособлении текста Библии к потребностям, главным образом, школы – разумеем, к сожалению, мало полезные для своего назначения издания Нового Завета на 4 языках, издания в 90-х годах славянского и греческого Паримийника – и что попечение это относится к одной из существенных обязанностей высшей русской церковной власти, можно надеяться, что Св. Синод не откажет принять на себя, на счет специального типографского капитала, расходы по печатанию первого научного текста Славянской Библии в исчисленном выше размере – 686 руб. 38 коп. в год. При таком условии показанная выше сумма ежегодного расхода в 575 руб. на научные работы по изучению и восстановлению величайшего религиозного, научного и национального памятника для высших наших законодательных учреждений – Государственной Думы и Государственного Совета, можно думать, не покажется обременительной.

В соответствие с изложенным, практическое осуществление указанного здесь научного издания славянского текста Библии в общем может почитаться возможным при следующих условиях:

1. При С.-Петербургской Духовной Академии, согласно § 1, пункту 2 академического устава, учреждается Комиссия для научного издания славянского текста Библии.

2. В состав Комиссии входят, кроме соответствующих по своим занятиям профессоров и доцентов С.-Петербургской и других духовных академий, ученые специалисты из членов Императорской Академии Наук, профессоров русских университетов и вообще лиц, заявивших себя известностью в области изучения славянского библейского текста.

3. Первый состав Комиссии избирается Советом С.-Петербургской Духовной Академии из лиц, ближайшим образом изъявивших готовность принять на себя труд но разработке той или иной части предположенного издания. Впоследствии Комиссия определяет и пополняет свой состав путем собственного избрания желательных участников, с уведомлением о сем Совета Академии.

4. Потребные для издания средства, в виду исключительно высокого научного, духовно-просветительного и национального характера предприятия, испрашиваются, по ходатайству Совета Академии, Святейшим Синодом, по приведенному выше сметному исчислению, от высших государственных представительных учреждений.

5. Непосредственное наблюдение за деятельностью Комиссии и попечение об удовлетворении имеющих возникнуть потребностей Комиссии принадлежит Совету С.-Петербургской Духовной Академии. Ему Комиссия ежегодно представляет отчет о своей деятельности.