Глава девятая

Второй раздел Польши (1792 – 1793 гг.).

V. Учреждение Минской, Изяславской и Брацлавской епархии 13 апр. 1793 г.). Перевод на нее Виктора Садковского с заграничной переяславской кафедры. Переяславское викариатство Киевской епархии в пределах России. Деятельность Виктора Садковского на новой кафедре в деле воссоединения униатов. Третий раздел Полыни (1794 – 1795 г.). Вопрос об открытии новых епархий в пределах Минской архиепископии – второклассной Брацлавской и Подольской и викариатства Минской епархии – епископства житомирского (на Волыни).

VI. Житомирская епархия и её состав.

VII. Брацлавская и Подольская епархия: их устройство и состав. Территория Минской епархии после образования Брацлавской и Житомирской епархий. Причины непостоянства и спутанности территорий западнорусских епархий в конце XVIII в. Отписка Полоцкой губернии от Псковской епархии и присоединение её к Могилевской епархии 10 янв. 1795 г., переименованной в Могилевскую и Полоцкую. Затруднения по обращению униатов в православие в Могилевской епархии при преемнике Георгия (Конисского) Афанасии (Вольховском).

Изменение территорий малорусских, южных и отчасти западнорусских епархий в связи с образованием новой Вознесенской губернии и изменением состава соседних с ней губерний – Киевской, Екатеринославской. Брацлавской и др. (17 марта – 18 июля 1796 г.). Состав епархий: Киевской, Минской (в её территорию вошли еще новые губернии – Виленская и Слонимская). Екатеринославской, в состав которой вошла Вознесенская губерния, обнимавшая собой, между прочим, земли, приобретенные от Турции. Церковноепархиальное управление Молдо-влахийской митрополией. Викариатство Белградское-Бендерское (1791 –1792 г.).

Колонизация Северного Кавказа. Распространение и восстановление христианства среди народов Северного Кавказа, особенно осетин и кабардинцев. Осетинская Духовная Комиссия. Ее деятельность и внутреннее неустройство. Преобразования в Комиссии. Открытие Моздокского и Моджарского (Можарского) викариатства Астраханской епархии (1793 г.). Епископ Гаий (Такаов – 1793 – 1799 г.). Устройство Моздокского викариатства; власть Моздокского епископа в пределах Кавказской области, составившей территорию Моздокского викариатства. Значение его в деле распространения христианства на Северном Кавказе. Преждевременное прикрытие Моздокского викариатства (1799 г.) и присоединение его территории к Астраханской епархии.

Викариатство Иркутской епархии – епископство Кадьякское (1796 г.). Христианство на Компанейских островах в Великом океане близ берегов Северной Америки. Русские деятели там: Степан Глотов и Ив. Гр. Шелехов. Открытие Кадьякского викариатства (1796 г.). Трагическая кончина посвященного на кадьякскую кафедру епископа Иоасафа (Болотова) 1799 г. Присоединение Кадьякской области и паствы к Иркутской епархии (1799 г.). В необъятной Сибири остаются, по-прежнему, два епископа. Малочисленность русских епархий и состав их по смерти Екатерины II и при вступлении на престол Павла Петровича.

В 1792 году 8 декабря состоялся второй раздел Польши между Россией, Австрией и Пруссией. 27 марта 1793 года главнокомандующий русскими войсками в Польше генерал-аншеф Михаил Никитич Кречетников, назначенный генерал-губернатором новоприсоединенных областей, всенародно объявил манифест о присоединении к России от Польши навсегда «всех замыкающихся в нижеописанной черте земель и жителей их, а именно: начиная черту сию от селения Друи, лежащего на левом берегу р. Двины, при угле границы Семигалии, откуда, простирайся на Нороч и Дуброву и следуя по частному рубежу воеводства Виленского на Столпцы, проводя на Несвиж, потом на Пинск, а оттоль проходя через Кунев между Вышегорода и Награблы близ границы Галиции, с коей смыкаясь простирается по оной до реки Днестра, наконец, спускался всегда по течению сей реки, примыкает к реке Егорлыку – пункту прежней границы в той стороне между Россией и Польшей.¹⁰²⁴

Из огромного пространства новоприсоединенной земли некоторые уезды-поветы и др. земли, по смежности и способности, предположено было присоединить к пограничным с ними русским губерниям – Полоцкой (остаток воеводства Полоцкого, не присоединенный при первом разделе Польши), Могилевской – от новой границы Полоцкой губернии до р. Березины (только без города Бобруйска), Киевской и Черниговской (Мозырский округ и часть воеводства Киевского) и к Екатеринославской (часть Киевского и Брацлавского воеводств).

Всю остальную новоприобретенную землю Высочайшим указом от 13 апреля 1793 года повелено было разделить на три губернии – Минскую, Изяславскую и Брацлавскую.¹⁰²⁵

Одновременно с губернским устройством новоприсоединенных областей, 13 апреля 1793 г., последовал Высочайший указ о церковно-епархиальном устройстве их.

Из трех новых губерний составлялась одна самостоятельная епархия, по имени этих губерний получившая название «Минская, Изяславская и Брацлавская». Она положена была во второй класс после Могилевской, заняв в ряду всех русских епархий 11-е место. Во главе епархии, составленной из трех губерний, встал епископ переяславский и бориспольский Виктор Садковский с титулом «архиепископа минского, изяславского и брацлавского, коадъютора митрополии Киевской и Слуцкого Святотроицкого монастыря архимандрита».¹⁰²⁶

Епископ Виктор являлся только титулованным коадъютором Киевского митрополита, так как по смыслу указа в своей новой епархии был независимым от него. По должности и наименованию коадъютора он имел к киевскому митрополиту прежние отношения, которые выражались в том, что Виктор Садковский признавал первенствующее положение Киевского митрополита среди малорусских и западнорусских архиереев. Равным образом Синод часто обращался к митрополиту по общецерковным делам западной Руси, касавшимся властности Минской архиепископии.

Местом жительства минского епископа Виктора оставался слуцкий Св.-Троицкий монастырь.

* * *

Киевский митрополит, после назначения епископа Виктора Садковского на минскую кафедру, не остался без ближайшего викария. «В рассуждение обширности Киевской епархии», тем же указом 13 апреля 1793 года в пособие киевскому митрополиту дан особый викарий с титулом прежнего коадъютора – епископа переяславского и бориспольского. Местом жительства ему назначался один из монастырей Киевской епархии «по способности», т. е. по удобству жить в нем самом викарию и помогать киевскому митрополиту. Новый киевский викарий не пользовался никакими особенными правами. Положение его в Киевской епархии указом 13 апреля сравнивалось с положением великорусских викариев в Новгородской и Московской епархиях. Жалование ему шло по положению от 15 марта 1787 года о штатах малороссийских епархий. Указом 4 июля 1793 года положение епископа переяславского и бориспольского определилось точнее. Ему велено пребывать в Переяславле и жить в местном Вознесенском монастыре, где была кафедра самостоятельных переяславских и бориспольских епископов, но особого собора и консистории у него не полагалось. В управление викарию переяславскому отданы были церкви гг. Переяславля и Борисполя с уездами. Самому викарию велено быть «под начальством вышнего своего архиерея синодального члена митрополита Самуила (Миславского).¹⁰²⁷ Переяславскую и бориспольскую викарную кафедру 14 августа 1793 г. занял епископ Димитрий (Устинович), бывший префект Киевской академии.¹⁰²⁸

* * *

Область ведения, территория и состав новой епархии Виктора Садковского определился далеко не сразу. Дело в том, что гражданский распорядок новоприсоединенных областей был еще далек от своего завершения, а поэтому точное расписание церквей, отходивших в ведение минского архиепископа и соседних с ним архиереев было предоставлено сделать киевскому митрополиту, по сношении с местным генерал-губернатором и коадъютором преосвященным Виктором Садковским. Вместе с тем Св. Синод требовал от митрополита Самуила Миславского немедленно представить расписание церквей по малороссийским и западнорусским епархиям, подведомым ему.

Тогда же Св. Синод предписал преосвященному Виктору, во избежание неустройства среди духовенства, взять в свое управление все православные церкви, отошедшие от Польши к России. Это синодальное распоряжение было временным и имело силу до представления киевским митрополитом расписания церквей по епархиям и высочайшего утверждения его. Св. Синод, очевидно, предвидел, что доставить скоро сведения о православных церквах в бывших польских областях не так легко. И действительно, 8 мая 1793 года киевский митрополит писал Св. Синоду: «представить в скорости требуемого расписании не можно, поскольку, как мне довольно известно, положение границ новоучреждаемых и смежных губерний и уездов, те новые губернии составляющих, еще не назначено и отделение некоторых земель, по способности, к прикосновенным к ним прежним владениям российским еще не учинено».

Губернское устройство и точное проведение уездных границ вновь присоединенных областей затянулось до конца XVIII в. Но Св. Синод не стал дожидаться окончательного устройства западнорусских губерний, в виду исключительного положения края, где, то усиливаясь, то ослабевая, шло воссоединение западнорусских униатов ч и положение православия среди латинства, по-прежнему, оказывалось не из легких.

Св. Синод торопился вводить русский епархиальный порядок в бывших польских областях и начал действовать главным образом через Минскую Консисторию. Церкви и монастыри в областях, отходивших к губерниям Могилевской и Полоцкой, Екатеринославской, Черниговской и Киевской, в церковном отношении он подчинил епархиальным архиереям этих губерний.¹⁰²⁹

Минская архиепископия, в составе трех губерний,¹⁰³⁰ заняла огромную территорию, на которой, при вступлении епископа Виктора на кафедру в 1793 г., насчитывалось только 329 церквей.¹⁰³¹

Вскоре после открытия Минской епархии число православных церквей в ней быстро увеличилось. Это явление объясняется тем, что 22 апреля 1794 года Императрица Екатерина «высочайше повелеть изволила», чтобы Св. Синод «препоручил» минскому архиепископу обнародовать пастырскую свою грамоту с вызовом «обитающих в епархии его» на возвращение к «благочестию», т. е. из унии в православие. Одновременно Императрица распорядилась, чтобы новый генерал-губернатор новоприсоединенных областей Тутолмин (по смерти Кречетникова) покровительствовал желающим возвратиться «к истинной их матери-церкви благочестивой», оказывая им защиту и пособие. Все сведения о воссоединившихся приходах и лицах должны были сосредоточиться у генерал-губернатора и быть известны униатским архиереям, чтобы они и униатское духовенство не имели никакого прикосновения к присоединившимся. За этим следил сам генерал-губернатор.¹⁰³²

Епископ Виктор Садковский, поставленный во главе духовенства, с своей стороны принял все меры к успешному возвращению народных масс из унии в православие. Он разделил весь район воссоединения, для удобства действий, на округи и в каждую округу, для заведывания делом воссоединения назначил особых «благочинных» из монастырских начальников, или достойнейших священников.¹⁰³³ Для выработки планов и начала действия на 30 июля 1794 г. созван был собор представителей православного духовенства в Лебединском Георгиевском украинском монастыре – в 3 верстах от Чигирина.

Несомненно, что бурный мятеж, как раз к это время, возгоревшийся в Польше в противовес успехам русской власти и переходу народных масс из унии в православие, перекинувшийся в области, присоединенные к России, задержал быстроту обращений. Во главе грозного восстания встал даровитый польский генерал Фаддей Костюшко, к тому же не все русские деятели проявили мужество в русском деле, боясь раздражения униатского духовенства. Таков был брацлавский губернатор Берхман, очевидно, чуждый русских интересов. Знаменитый граф Александр Васильевич Суворов разбил мятежников, взял в плен под Мацеевичами предводителя восстания – Костюшко, после чего неприятель, боровшийся с шумом целый год, был попран, обезоружен и обращен в ничто. Польша исчезла с карты Европы. Только тогда православные в Польше вздохнули легче и началось воссоединение с необыкновенной быстротой и успехами.¹⁰³⁴ Повсеместное массовое воссоединение началось с конца августа и к началу октября 1794 г. по Брацлавской и Изяславской губерниям присоединилось уже более 700 церквей, при них около 500 священников и до 350 000 прихожан. Особенные успехи наблюдались в Брацлавской губернии, где присоединилось 632 церкви с 423 священниками и 311 181 прихожанами. Это объясняется тем, что польский мятеж не коснулся Брацлавской губернии. В Изяславской губернии присоединение шло медленнее и не без препятствий. Однако и здесь по 1 января 1795 г. присоединилось 615 приходов с 432 священниками. Много приходов присоединялось без священников, остававшихся в унии.

Само собой, понятно, что при исключительной быстроте воссоединения униатов не все шло в порядке, тем более, что архиепископ Виктор Садковский как раз в это время занемог. Губернаторы изяславский Берхман и брацлавский Тутолмин звали его на Украину для водворения порядков, но владыка не мог встать с постели. Исправление внутренних непорядков в деле воссоединения выпало на долю архимандрита Варлаама (Шишацкого), впоследствии епископа житомирского, а затем могилевского, стяжавшего печальную известность принесением присяги Наполеону. Более всего затруднений встречалось при назначении священников в присоединенные приходы. В конце февраля 1795 года по Минской епархии на Украине, т. е. в Брацлавской и Изяславской губерниях, насчитывалось 1607 присоединившихся церквей, два базилианских монастыря, 1032 священника и миллион прихожан, из 1607 церквей 575 церквей оказалось без священников, так как их священники остались в унии. По дополнительным сведениям, от 13 и 23 марта присоединенных еще оказалось около 200 церквей, до 150 священников и около 86 000прихожан. Очень заметно было, что всюду недоставало священников. Поэтому шли постоянные требования в Киев, Чернигов и Новгород-Северск о скорейшей высылке большого числа священников из этих епархий. Епископ Виктор просил высылать их прямо на Украину для ускорения дела, в то же время архимандриту Варлааму вменялось в обязанность немедленно давать им приходы. Вследствие недостатка священников приходилось останавливать воссоединение некоторых приходов с православием, или присоединять их к другим приходам. Из 183 приходов, воссоединившихся в Изяславской губернии к 1 января 1795 г., – 151 присоединены к другим приходам, а 38 приходов удержаны от присоединения. Все это, конечно, мешало успехам православия.

Оправившись от болезни, епископ Виктор Садковский в марте 1795 г. отправился на Украину лично посмотреть, что там делалось; около 20 апреля он был в Житомире; тут владыка прожил до конца мая, а лето провел в Виннице. В конце августа через г. Слуцк он отправился на торжества открытия Минского наместничества, которые начались 22 сентября и окончились 2 октября 1795 г.¹⁰³⁵ Во время этой последней поездки на Украину архиепископ Виктор познакомился с положением православия на Волыни и в Подолии, но с тем, чтобы передать обе украинские области вместе с вновь присоединенными от Польши землями в ведение архиереев, поставленных на новые кафедры и епархии, отделенные от Минской архиепископии, управлять которой одному архиерею не представлялось никакой возможности.

* * *

Осенью 1794 года произошел третий раздел Польши. По этому разделу к России отошли земли, начиная от прежних с Россией границ Галиции, вдоль по старой границе австрийских владений до р. Буга и далее вниз по течению её до литовских рубежей, обнимавшие собой всю остальную часть Волынского и часть Хельмского воеводств и лежавшие на правом берегу реки Буга.¹⁰³⁶ Все эти земли, естественно, должны были отойти к Минской архиепископии. С новыми областями Минская епархия могла разрастись до необыкновенных размеров. По своей территории и числу церквей она превосходила бы все тогдашние русские епархии. Минская епархия и без того оказывалась в исключительных условиях, а по территории, числу церквей и внутренней жизни представляла собой ненормальное явление. Она требовала от епископа Виктора необыкновенной энергии. При всей энергии и знании дела он, однако, не мог справиться со всеми делами по своей епархии, касавшимися, главным образом, воссоединения униатов, о чем сам доносил Св. Синоду.

Правительство вполне понимало положение епископа Виктора. Поэтому Императрица лично назначила особую «комиссию» для выработки мер «к лучшему успеху дела воссоединения». Комиссию составили митрополит новгородский Гавриил (Петров), канцлер граф Александр Андреевич Безбородко и генерал-губернатор Минской, Изяславской и Брацлавской губерний Тимофей Иванович Тутолмин. Комиссия обратила свое внимание на епархиальное устройство областей, отошедших от Польши к России, где шло воссоединение униатов. Имея в виду множество церквей Минской архиепископии, она сначала предполагала определить в Изяславскую губернию только викария Киевской митрополии «для удобнейшего исполнения церковных дел на месте». С таким мнением не согласился митрополит Гавриил. «В рассуждение весьма обширного расстояния новоприсоединенных мест, простиравшегося от Курляндии до Волыни и по другую сторону по Днепру в Подолию», он находил необходимым дать особого викария минскому архиепископу. Перевод Киевского викария в Подолию он считал невозможным в виду того, что в Киевской епархии, «яко не малочисленной церквами», при слабом здоровье Киевского митрополита необходим постоянный викарий, который жил бы в Киеве без отлучки.

При дальнейшем обсуждении вопроса Комиссия выработала сложный проект, которым, между прочим, из наличного состава Минской епархии выделялась одна самостоятельная епархия и учреждалось особое викариатство Минской епархии. Местная кафедра второго класса, степенью под Новгород-Северской, проектировалась для Брацлавской губернии с титулом для архиерея «брацлавский и подольский». Минскому викарию предполагалось дать титул «изяславского» или «житомирского».

Св. Синод, заслушав проект Комиссии, 2 апреля 1795 г. составил доклад на Высочайшее Имя, в котором говорилось, что «архиепископ минский (Виктор Садковский) доносил, что в составлявших его епархию трех присоединенных от Польши губерниях – Минской, Изяславской и Брацлавской – обратилось в православие 2328 церквей, при них более 1 000 000 прихожан... Кроме того церквей в епархии столько, сколько нет ни в одной епархии, а обширность трех губерний столь велика, что архиерею одному по пастырскому своему долгу все градские и сельские церкви и священнослужителей, кольми же паче в должном распоряжении, каково при сем важном происшествии (т. е. воссоединении униатов) по разным встречающимся обстоятельствам весьма нужно, успеть «невозможно». Сверх того, в тех же губерниях по ведомостям показано униатских необращенных церквей 2996. Эти церкви, по объяснению минского архиепископа, не укоснят присоединиться к православию. Но для этого должны быть прилагаемы сугубые труды и личное архиерейское посещение селений, как для утверждения в вере обратившихся, так и для надзора за местным духовенством.

По всему сказанному, Св. Синод, с своей стороны, вполне соглашался с проектом Комиссии и считал необходимым, во-первых, учредить в Брацлавской губернии особую местную архиерейскую кафедру II класса, во-вторых, в пособие минскому архиепископу определить викария «житомирского» с особой консисторией и штатом, наравне с третьеклассными архиерейскими кафедрами.

Чтобы не затягивать надолго важного дела, Св. Синод тогда же указал кандидатов на новые архиерейские кафедры: в Брацлавскую епархию он наметил члена Московской Синодальной Конторы архимандрита Донского московского ставропигиального монастыря Иоанникия и архимандрита Голутвина второклассного монастыря, Коломенской епархии, Иоанна; в викарии житомирские Синод представил известного сотрудника Виктора Садковского архимандрита Дятловицкого монастыря, Минской епархии, Варлаама и архимандрита воронежского второклассного Акатова монастыря Амвросия.¹⁰³⁷

Через десять дней после доклада Св. Синода, 12 апреля 1795 года, последовал указ, в котором говорилось, что «так как более миллиона из российского народа, под обладанием польским бывшего и ныне к древнему его отечеству паки присоединенного, лестию и насилием с пути правого в соединение с римской верой совращенного», оставили свое заблуждение «и к истинной матери их православной восточной Грекороссийской церкви добровольно соединились, да и нет сомнения, что и прочие им единомышленные таковому же спасительному примеру последовать будут..., то, при сем расширении православия и по тому умножению благочестивых церквей для лучшего управления дел духовных, на первое время в обширной епархии новоприсоединенных областей учреждается один местный архиерей» и, кроме того, «в помощь минскому архиепископу определяется один викарий».

Указом новому местному архиерею, согласно проекту Комиссии, присваивался титул епископа «брацлавского и подольского», а викарий минский должен был именоваться «епископом житомирским». Соответственно этому, титул минского, изяславского и брацлавского архиепископа заменялся титулом «архиепископ минский и волынский»,¹⁰³⁸ вместо «минский и изяславский», как предполагалось в синодальном докладе. Из представленных кандидатов тем же указом утверждены на Брацлавскую кафедру – Иоанникий, на Житомирское викариатство – Варлаам. Кафедральным городом Брацлавской епархии назначен Каменец-Подольск с францисканским монастырем, а житомирскому епископу кафедральным городом указан город Острог.¹⁰³⁹

* * *

Вместе с учреждением новых архиерейских кафедр в пределах Минской архиепископии последовало переустройство западнорусских епархий по образцу великорусских епархий. Для монастырского чина, из которого выбирались председатели в заседаниях консисторий и другие должностные лица по епархиальному управлению, а равно для помещения семинарий, указом 12 апреля, согласно проекту Комиссии, во всех трех епархиях учреждалось по одному первоклассному монастырю в каждой отдельной губернии и области. В первоклассные епархиальные монастыри обращались лучшие униатские монастыри со всеми их угодьями и доходами. Кроме первоклассного мужского монастыря в каждой губернии открывался второклассный православный женский монастырь также из униатских монастырей.

Указ о новых штатных епархиальных монастырях проведен полностью в жизнь далеко не сразу. Пришлось составить особую Записку и представить ее особым докладом на Высочайшее утверждение. По этой Высочайше утвержденной Записке для большего удобства в сношениях по делам с гражданской властью, минский архиепископ должен был перенести свою кафедру из Слуцка в губернский город Минск, где было два униатских монастыря – мужской и женский, один около другого, имевшие общую церковь. В один из монастырей переводился православный Петропавловский монастырь, не имевший своих зданий, другой монастырь, какой удобнее, предполагалось приспособить под архиерейский дом. Отстраивавшаяся церковь Петропавловского монастыря обращалась в кафедральный собор. Штатный женский монастырь, за неимением для него подходящего униатского монастыря в Минской губернии, оставался в Слуцке в одном из тамошних благочестивых, т. е. православных монастырей.

Минский архиепископ, переходя в Минск, именовался, по-прежнему, коадъютором митрополии Киевской и архимандритом слуцкого монастыря.¹⁰⁴⁰ Вместе с устройством Минской епархии получили полное устройство Житомирская и Брацлавская епархии.¹⁰⁴¹

3-го июня 1795 года в Киеве в соборной лаврской церкви состоялось посвящение Варлаама в епископа житомирского. Ему была дана ризница упраздненной Устюжской епархии, хранившаяся в Вологодском архиерейском доме. Так как эта ризница оказалась очень бедной и даже не имела некоторых принадлежностей архиерейского богослужения, то недостающие вещи были дополнены из Александро-Невского монастыря и приготовлены из гардероба Императрицы, отданного для ризниц новоприсоединенного края.¹⁰⁴² Выехав из Киева 6 сентября, епископ Варлаам 7 сентября был в Житомире, а 9 – в г. Остроге и вступил в самостоятельное управление своей епархией.

По решению новгородского митрополита Гавриила, синодального обер-прокурора А. И. Мусина-Пушкина и генерал-губернатора Тутолмина, от 14 апреля 1795 г., одобренному Императрицей, первоклассный мужской православный монастырь Житомирского викариатства учреждался в мужском униатском монастыре города Острога. Униатские монахи выводились из него и на место их назначался настоятель-архимандрит с братией по штату I-го класса. В виду того, что в монастыре было обширное каменное здание, достаточное не только для помещения самого архиерея со штатом, но и для консистории с семинарией, то этот же монастырь отводился под архиерейский дом. Женский второклассный монастырь учреждался на месте женского униатского монастыря в местечке Корце.¹⁰⁴³

Определяя положение житомирского викария, С. Г. Рункевич полагает, что он получил все права местного епархиального архиерея, и если он был назван викарием, то, как будто, только для того, чтобы не оставить епархию преосвященного Виктора при крайне незначительном числе церквей.

При определении на кафедру, викарий получал из Минской Консистории все дела, касавшиеся его епархии, брал в свое ведение распоряжение всеми священниками, вызываемыми собственно для его епархии, и даже получал указы непосредственно из Св. Синода, «как и прочие епархиальные преосвященные». Его отношение, как викария, к минскому архиепископу было так определено в указе Св. Синода: «при всем том состоять ему, епископу, яко викарию, в ведомстве местного архиепископа минского».¹⁰⁴⁴ Это отношение выражалось, впрочем, лишь несколько первых месяцев, в том, что викарий житомирский, получая указы от Св. Синода непосредственно, отвечал и вообще вел сношения с Св. Синодом через минского архиепископа.¹⁰⁴⁵

В качестве полноправного епархиального архиерея, минский викарий, епископ житомирский, получил в свое ведомство территорию, совершенно обособленную от Минской архиепископии, хотя у епископа Варлаама оказалось много хлопот с определением отдельных границ его епархии.

В высочайшем указе об определении Варлаама епископом житомирским в составе его епархии названы только Житомирский уезд с г. Житомиром, по которому назывался епископ, и Острожский уезд с городом Острогом, где должен быть архиерейский дом, и по которому житомирский викарий назывался еще «острожским». Что касается других городов Изяславской губернии, то распределение их по епархиям, соответственно их «близости и способности», Св. Синод предоставил сделать самому архиепископу минскому, «по сношению» с генерал-губернатором Тутолминым.¹⁰⁴⁶

16 сентября преосвященный Варлаам, извещая минского архиепископа Виктора о своем прибытии в епархию, писал, что он пока «воздерживается от дел», так как имеющие составить его епархию уезды ему «еще не препоручены». Задержка в определении территории житомирского викариатства произошла не от архиепископа Виктора, а от того, что губернаторы новых губерний слишком долго не извещали его о новом распределении городов по губерниям. Дело в том, что по указу от 13 апреля 1793 года, когда учреждены были три наместничества – Минское, Изяславское и Брацлавское. Изяславское наместничество составлялось из двух областей – Волыни и части Подолии. Но обе эти области скоро оказались достаточными для того, чтобы в каждой из них составилось особое наместничество. Поэтому через два года – 5 июля 1795 г. Изяславское наместничество было, разделено на два – Волынское и Подольское. Этот передел задержал ответ епископу Варлааму.¹⁰⁴⁷

Не имея точного указания границ своей епархии, Варлаам «до времени» вступил в управление только двумя уездами, названными в указе. 22 октября он открыл Консисторию и с этого времени «относительно двух сих уездов (житомирского и острожского) дела течение возымели». Впрочем, житомирскому викарию не так долго пришлось оставаться в неопределенном положении, относительно границ своей епархии. 16 октября 1795 г. ему послано было извещение о том, что по решению минского архиепископа вместе с генерал-губернатором Тутолминым в состав Житомирской епархии должна войти вся Волынская губерния, образованная из 13-ти городов с уездами, а именно: Владимир, Домбровица, Житомир, Заславль, Ковель, Лабунь, Луцк, Новгород, Волынск, Овруч, Острог, Радомысль, Ровно и Чуднов.¹⁰⁴⁸

Разграничение новых губерний и образование уездов в связи с определением епархиальных территорий произошло не сразу. Помимо того, скорому церковно-административному устройству некоторых городов и уездов на Волыни много помешал полнейший упадок в них Православия под гнетом унии. В Волынской губернии и Житомирской епархии такими городами и уездами были некогда славные два города – Владимир Волынский и Луцк с их знаменитыми братствами и бедный город Ковель. Все три города в 1796 году состояли в Волынской губернии, но не значатся в Житомирской епархии по ведомости 1797 года.¹⁰⁴⁹ В ведомости они опущены потому, что были новыми городами, превращенными в уездные лишь 5-го июля 1795 года, заменив собой в 1796 году старые уездные города Лабунь, Домбровицу и Чуднов, оставшиеся за штатом, т. е. без уездов. Между тем в ведомости 1797 г. эти безуездные города показаны с уездами.¹⁰⁵⁰

В 1797 году, но реестру от 14 декабря, на территории Житомирской епархии в 10-ти уездах, без Ковельского, Луцкого и Владимирского, насчитывалось 816 приходских церквей и 2 церкви в Полонском девичьем монастыре, Лабунского уезда. Число православных церквей Житомирской епархии, несомненно, скоро увеличилось, вследствие воссоединения униатов и увеличения состава епархии. Как видно из ведомостей о присоединении униатов на Волыни, до 18 сентября 1796 года там присоединилось 205 приходов с 140 священниками и 97 000 прихожан; к январю 1797 г. прибавилось еще 40 приходов с 17 000 прихожан, к сентябрю – 30 приходов и 12 000 прихожан и в октябре 32 прихода с около 10 000 прихожан. Это, по словам С. Г. Рункевича, были воссоединившиеся церкви трех новых уездов Волынской губернии, отошедших к ней от Подольской – Владимирского, Ковельского и Луцкого.¹⁰⁵¹ Таким образом, к 1798 году в Житомирской епархии насчитывалось более 1100 церквей, в том числе Ковель с уездом – 61 ц., Луцк – 154 ц., Владимир – 172 ц.¹⁰⁵²

Состав и пределы Житомирской епархии в границах, установленных при её учреждении, оставались недолго. В самом конце XVIII в. территории Житомирского викариатства, как и Брацлавской епархии снова изменились.

13-го мая 1795 года в большом московском Успенском соборе м. Платон (Левшин), в сослужении собора московских иерархов, хиротонисал архимандрита Иоанникия в епископа брацлавского и подольского. Ему назначена была ризница упраздненной Переслав-Залесской кафедры, хранившаяся в московском архиерейском доме.¹⁰⁵³ Выехав из Москвы после 8 августа, через Киев епископ Иоанникий в сентябре прибыл в свою епархию. На границе епархии его встретил «нарочитый чиновник», который вместе с уездными земскими смотрителями попеременно сопровождал владыку до кафедры. Целый конвой земских смотрителей окружал епископа Иоанникия «в уважение к его сану» и для охраны следовавшей с преосвященным ризницы.¹⁰⁵⁴ При такой торжественной встрече и шумной поездке брацлавский владыка не предвидел, что его ожидало на месте.

В указе 12 апреля 1795 г. об учреждении Брацлавской епархии и устройстве ее, по образцу великорусских епархий, в первоклассный мужской монастырь в Брацлавской губернии обращался униатский базилианский монастырь в местечке Шаргороде.¹⁰⁵⁵ Во главе его становился архимандрит со штатом братии по классу. В этом монастыре, как в Острожском Житомирской епархии, можно было поместить брацлавского архиерея. Но в виду того, что это местечко состояло в помещичьем имении, в Петербурге считали шаргородский монастырь не подходящим для помещения архиерея «с высоким положением». Более подходящим местом для жительства брацлавского владыки находили областной город Каменец-Подольск. Там стоял упраздненный францисканский монастырь, имевший каменные строения, где можно было поместиться самостоятельному архиерею со штатом и консисторией. Он возводился в первоклассный монастырь по Каменецкой области, будучи превращен в православный монастырь с архиерейским домом. Для женского второклассного монастыря Брацлавской губернии назначался православный женский монастырь, именуемый могилевский, но лишь временно, до устройства нового здания в губернском городе, в виду того, что униатских женских монастырей для преобразования в православный в Брацлавской губернии не оказалось. В Каменецкой области под женский монастырь II класса отводился в самом городе Каменце-Подольском корпус с церковью, выстроенный для униатской семинарии.

Вместе с преобразованием монастырей и назначением места жительства новым архиереям Св. Синода, предписал соседним архиереям – киевскому митрополиту епископам могилевскому, черниговскому, новгород-северскому и белгородскому найти в своих епархиях достойных кандидатов в архимандриты первоклассных, монастырей Брацлавской и Житомирской епархий и, если возможно, из лиц, знающих польский язык. Из тех, же ближайших епархий предполагалось взять достойных, настоятельниц женских монастырей в новые епархии, равно набрать штаты архиерейских домов, если окажется, недостаток в людях из местных монахов, или лиц, согласных принять монашество. Оттуда же предлагалось брать кандидатов священства из дьяконов и даже священнослужителей. Сам епископ Иоанникий, подобно минскому архиепископу Виктору Садковскому, получил наставление, как обращать униатские церкви и униатов в православие и как поступать с униатскими священниками, не пожелавшими принять православие. Преосвященному минскому предписано отправить, без замедления, епископу Иоанникию все дела и ведомости, относившиеся к Брацлавской епархии с приложением сведений о том, сколько городских и уездных церквей и монастырей, мужских и женских отходило в Брацлавскую епархию, при этом требовалось назвать настоятелей монастырей и показать число братии и т. д.¹⁰⁵⁶

Все, касавшееся внешнего устроения новых западных епархий и обязанностей архиереев, было подробно изображено в указах и наказах, которые епископ Иоанникий знал ранее торжественного въезда в свою епархию. Одного только не предусмотрели в Петербурге и не знал сам Иоанникий, это то, что ему негде было жить, да и ризница, при разборе ее, оказалась в самом плачевном состоянии, многие вещи, за ветхостью никуда не годились, другие требовалось переделать, некоторые вновь делать. Но эту беду скоро устранили, затратив до 200 рублей.

Главную беду оказалось нелегко устранить. В Каменце-Подольском в 1795 году ничего не было устроено для помещения самого архиерея и его штата, хотя губернаторам брацлавскому и Волынскому нарочито было поручено приготовить помещение для преосвященного Иоанникия.¹⁰⁵⁷ Францисканский монастырь в г. Каменце, назначенный для помещения в нем архиерея, оказался совершенно негодным для жилья. Он носил на себе все следы намеренного опустошения, без окон, без дверей, без печей. В таком же состоянии был и полуиезуитский монастырь, назначенный для первоклассного мужского монастыря, к тому он был занят складом казенного провианта.¹⁰⁵⁸

Преосвященный Иоанникий, прибыв в свою епархию, все-таки заехал в Каменец-Подольск, зашел в францисканский монастырь, осмотрел его здания и тотчас отправился в Шаргород в Свято-Троицкий монастырь, бывший базилианский, где находили неудобным жить брацлавскому архиерею. И этот монастырь, стоявший в 120 верстах от Каменца-Подольского, обращен был в православный монастырь только в октябре 1796 года и то лишь потому, что Иоанникий решительно заявил о своем намерении поселиться именно в Свято-Троицком монастыре. Базилианские монахи более года, после правительственного распоряжения о преобразовании монастыря, прожили в шаргородском монастыре. Представители губернской власти, в лице начальника Подольской губернии Вердеревского, объясняли своему епископу, почему ему не приготовлено место жительства в Каменце. В утешение обездоленному и «в знак расположения» к архиерейской особе, Вердеревский 11 ноября 1795 г. вместе с объяснением послал Иоанникию «цуг – шесть лошадей».¹⁰⁵⁹

Устроившись в Шаргородском монастыре (с 1-го октября 1795 г.), преосвященный Иоанникий вступил в полные права епархиального архиерея. Об устройстве Консистории он позаботился еще в бытность в Москве. По его просьбе, от 31 мая 1795 г., Св. Синод назначил секретарем её приказного нижегородской консистории Ивана Охотина. Сам Иоанникий хорошо знал Охотина в бытность свою архимандритом нижегородского первоклассного Печерского монастыря и присутствующим нижегородской консистории. Штат присутствующих и консисторских чиновников (канцеляристов, копиистов, повытчиков и т. п.) был набран на месте – в Шаргороде.¹⁰⁶⁰

Быстрая организация брацлавской консистории, а через то, всего епархиального управления вызывалась массой дел в новой епархии, порученной ведению епископа Иоанникия. На обширной территории Брацлавской епархии при самом учреждении ее, по донесению генерал-губернатора Тутолмина, только в составе Брацлавской губернии, насчитывалось – 1442 церкви.¹⁰⁶¹ Но, соответственно титулу Брацлавского епископа и назначенному ему указом 12 августа месту жительства в Каменце, в состав Брацлавской епархии должна была войти также Подольская область или губерния, образовавшаяся 3 июля 1795 года с губернским городом Каменцем-Подольским.¹⁰⁶²

И действительно, по ведомости о числе церквей и священнослужителей, составленной в Брацлавской духовной Консистории в конце 1795 года, и представленной в Св. Синод, Брацлавскую епархию составляли следующие уезды: Брацлавский, Тульчинский, Пятигорский, Липовецкий, Винницкий, Хмельницкий, Махновский, Сквирский, Литинский, Могилевский, Ямпольский, Бершадский, Гайсинский, Каменецкий, Ушицкий, Вербовецкий, Проскуровский, Зиньковский, Грудецкий, Староконстантиновский, Базилийский, Кременецкий, Ямпольский (второй) и Летичевский – всего 24 уезда. В них при двух соборных храмах насчитывалось – 2048 приходских церквей, кроме архиерейского (кафедрального?) собора и архиерейского дома, тогда еще не существовавших.¹⁰⁶³

Таким образом, при вступлении Иоанникия в управление Брацлавской епархией ее составляла не одна, а две губернии – Брацлавская и Подольская в полном их составе по указу 5 июля 1795 года. В ведомости 1795 года о церквах Брацлавской епархии не назван Дубновский уезд, входивший в состав Подольской губернии. Он, пропущен в ведомости, за неимением сведений о православных церквах. По другим сведениям, и г. Дубно с уездом показан в Брацлавской епархии. С пропущенными церквами в ней насчитывалось – 2119 церквей,¹⁰⁶⁴ т. е. на 61 церковь больше, чем по ведомости 1795 года. Эта 61 церковь, очевидно, приходилась на г. Дубно с уездом.

10 декабря 1795 года епископ Иоанникий сдал в свою Консисторию предложение об учреждении духовных правлений. В силу этого предложения с начала 1796 г. постепенно открывались духовные правления Брацлавской епархии. Прежде всего (15 февраля) учреждено: 1. Правление в г. Вербовец. В 1797 г. г. Вербовец остался за штатом, почему Правление из него было переведено в Могилев-Подольский: 2. 7 марта – Вроцлавское; 3. 4 марта – Литинское; 4. в начале того же марта учреждено Ямпольское правление. В начале 1799 г. Ямпольское духовное правление было переведено в центральное местечко Томашполь, откуда в начале XIX в. оно снова было возвращено в Ямполь; 5. в том же марте открыто Гаийсинское дух. правление; 6. 7 февраля Угшицкое – в местечке Миньковцах, вместо г. Ушица; 7. Грудецкое правление, за неимением места в г. Грудеке (ныне местечко Проскуровского у.), устроилось в с. Гриновцах; 8. Зиньковское – в Зинькове, ныне местечко Летичевского у.; 9. Проскуровское – в местечке Черноостровке (в апр. 1796 г.); через четыре месяца – 21 июля оно было переведено в Проскуров; 10. Винницкое – в г. Виннице; 11. Бершадское – в г. Бершаде (ныне местечко Ольгопольского уез.), в 1797 г. оно переведено в г. Ольгополь (быв. Чечельник); 12. Летичевское правление – в г. Летичеве, откуда в 1798 г. было переведено в местечко Меджибож, а через год оно возвращено снова в Летичев; 13. Хмельницкое – в г. Хмельнике, ныне заштат. городе Литипского уез.; 14. позже всех – 2 июня 1796 г. учреждено правление в Каменце-Подольском – в бывшем базилианском Свято-Троицком монастыре. Таким образом, в 1796 году в Брацлавской епархии открыто было – 14 духовных правлений. Три из них – Грудецкое, Зеньковское и Хмельницкое прекратили свое существование в 1797 г., когда их города оказались за штатом, т. е. без уездов. Любопытно, что г. Могилев с уездом, вследствие дерзости и неповиновения местного протоиерея Кунинского епархиальному начальству, остался без особого правления, пока Духовная Консистория оставалась в Шаргороде.¹⁰⁶⁵ Впрочем, духовные правления Брацлавской епархии окончательно устроились тогда, когда первоначальный состав епархии несколько изменился.

При обзоре учреждения духовных правлений, а равно разделения уездов Брацлавской епархии на десятоначальства или благочиния, нельзя не отметить того обстоятельства, что административно-организаторская деятельность епископа Иоанникия по Брацлавской епархии касалась тех уездов Брацлавской и Подольской губерний, которые можно назвать старыми и более или менее постоянными в составе его епархии.

В списке духовных правлений нет уездов Махновецкого (91 цер.), Липовецкого (101 цер.), Пятигорского (90 цер.) и Сквирского (84 цер.), бывших в Брацлавской губернии, но в конце 1796 года отошедших к Киевской губернии; равным образом нет Базилийского (77 цер.) и Кременецкого (74 ц.) уездов Подольской губернии, тогда же отошедших к Волынской губернии, причем Базилия осталась без уезда. Всего от Брацлавской епархии по названным уездам отошла 691 церковь.¹⁰⁶⁶ Впрочем, Базилийский уезд скоро снова поступил в Подольскую губернию. Кроме того, в 1798 году к ней отошли из Новороссийской губернии уезды Балтский (прежде Еленский), Ольгопольский и часть Богопольского, разделенные между названными уездами. Вследствие прикрытия уездов Бершадского, Вербовецкого, Грудецкого, Зиньковского, Тульчинского и Хмельницкого границы 12-ти уездов Подольской губернии изменились.¹⁰⁶⁷ Старо-Константинов с уездом и 90 церквами, Кременец и Дубно (сколько церквей неизвестно) отошли к Волынской губернии. С такими переменами в составе Брацлавской и Подольской епархии и вследствие присоединения униатских приходов количество её церквей колебалось между 1620 – 1770. Между тем ранее число церквей Брацлавской епархии превышало – 2000. По крайней мере, епископ Иоанникий в 1795 – 1796 гг. в одной Брацлавской губернии насчитывал – 1090 цер., в том числе 3 мужских и 3 женских монастыря, да в Подольской губ. – 1056 цер. и 4 небольших монастыря. В унии оставалось только в Дубенском повете несколько церквей. Обращение униатов в православие произошло при Викторе Садковском. При самом Иоанникии были случаи только единичных присоединений. В Житомирской епархии с вновь приписанными уездами число церквей доходило до 1270.¹⁰⁶⁸ Числу церквей той и другой епархии соответствовали территории их. Особенно большой по пространству оставалась Брацлавская епархия, состоявшая из двух губерний.

Само собой, понятно, что Минская и Волынская архиепископии, из которой выделились две обширные епархии с тысячами церквей, уменьшилась в несколько раз, заключившись в границы только Минской губернии менее, чем при двухстах церквах, если не иметь в виду двух новых (1795 г.) литовских губерний – Виленской и Слонимской с десятком разбросанных в них православных церквей. Количество православных церквей Минской епархии по уездам распределялось очень неравномерно, в Бобруйском уезде было – 8 церквей, в Борисовском – 13, Давидгородском – 35, Игуменском – 7, Минском – 3, Мозырском – 47, Несвижском – 2, Пинском – 33, Поставском – 2, Слуцком – 48, а всего – 198 церквей, не считая в этом числе монастырских церквей. Большей частью это были бедные деревянные храмы, одиноко разбросанные по селениям обширной епархии. Даже не всякий город имел более одной церкви; в некоторых городах Минской епархии и губернии тогда вовсе не было православных церквей.¹⁰⁶⁹ В Мозыре стояло 5 церквей, в Борисове – 3, Пинске – 2, Давидгородке, Игумене и Несвиже – по одной, в Слуцке – 10, кроме монастырских. В Минске сначала была одна монастырская церковь. Когда же Минск указом 12 апреля 1795 г. объявлен кафедральным городом, то там отстроен Екатерининский кафедральный собор из церкви Петропавловского монастыря, переведенного на место базилианского. В половине 1796 г. в Минске устроена еще кладбищенская церковь. В марте 1795 года минский епископ Виктор Садковский разделил свою епархию, в объеме Минской губернии, на 12 благочиннических округ, назначив в каждую благочинного с помощником, кроме дисненского и слуцкого благочиний, где у благочинных было по три помощника.¹⁰⁷⁰ После указа 12 апреля 1795 г. у минского архиепископа Виктора Садковского осталась привилегия иметь житомирского епископа своим викарием. Но этот викарий, управлявший Житомирской епархией на правах самостоятельного архиерея, стоял к минскому архиепископу в таких же отношениях, в каких находился сам Виктор Садковский к киевскому митрополиту, именуясь «коадъютором митрополии Киевской».

С учреждением двух новых епархий, от минского архиепископа отошла воссоединенная Украина и на его долю осталась не воссоединенная Минская губерния – вся «Литва», где русские и православные начала были сильно подавлены польско-латинским гнетом. Между молодым униатским духовенством встречались люди, прекрасно знавшие альварову науку и польский язык, а русский язык у них считался уделом простоты и необразованности. Не лучше рядового духовенства были благочинные. Преосвященный Виктор Садковский доносил, что в его епархии духовенство почти забывает русский язык, в Брацлавской епархии едва наберется три благочинных, которые могли объясняться по-русски, остальные настолько ополячились, что не понимали предписаний, писанных по-русски... Даже литургия И. Златоуста для такого духовенства писалась польскими буквами.¹⁰⁷¹ Поэтому архиепископу Виктору в сравнительно большой епархии, но бедной православными церквами, предстояла труднейшая работа, которой он занялся, не дожидаясь указа об открытии Брацлавской и Житомирской епархий. Но этот указ не замедлил последовать, он застал архиепископа среди миссионерских трудов.

Воссоединение униатов Минской губернии началось с марта 1795 года. Месяц прошел почти без успехов: присоединился только один приход с Михайловской церковью в Великом Бокове Мозырской округи, в апреле присоединились две приходских церкви, 4 приписных церкви и 3 каплицы – все в Мозырском округе. В мае начались присоединения не только во всем Мозырском повете, но также в пинском, борисовском, бобруйском, слуцком, давидгородском и даже поставском, минском и вилейском. Особенно успешно шло воссоединение в мае и июне. К осени оно ослабело. К январю 1796 года в Минской губернии было присоединено 94 приходских церкви, 30 приписных, 39 часовен, 18 священников и 79 953 души прихожан.¹⁰⁷²

Дальнейшим успехам воссоединения униатов много мешали местные помещики, выступившие на помощь униатским священникам. Они проявили особую энергию с 1796 года, когда стало заметно, что гражданское правительство охладело к делу воссоединения. Вследствие гонений и нестерпимых мучений от помещиков, более десятка приходов снова оставили православие. Печаль деятелей по воссоединению усилилась еще тем, что «совращение» не ограничилось Минской губернией, оно, как язва, распространилось и по всей Украине, причинив затруднения преосвященным – волынскому, киевскому, подольскому (брацлавскому) и черниговскому. Впрочем, «развращение» на Украине далеко не имело таких серьезных последствий, как в Минской епархии. В Минской епархии на 94 воссоединенных прихода оставалось 80 невоссоединенных священников. Число воссоединившихся приходов составило только пятую часть всех бывших здесь униатских приходских церквей, которых вместе с каплицами и филиальными церквами насчитывалось – 862.¹⁰⁷³

Архиепископу Виктору не долго пришлось управлять Минской архиепископией в сокращенных пределах и трудиться над воссоединением униатов. 13-го мая 1796 года последовало высочайшее повеление Св. Синоду, которым он перемещался на Черниговскую епархию, архиепископом минским и волынским, коадъютором митрополии Киевской и слуцкого монастыря архимандритом назначался тогда же епископ феодосийский Иов (Потемкин), викарий екатеринославский.¹⁰⁷⁴ Архиепископ Виктор только 29 июня покинул г. Слуцк и отправился в Чернигов от трудов на покой. Слуцк с Святотроицким монастырем оставался кафедральным городом Минской архиепископии при новом архиепископе еще несколько лет, хотя указом 12 апреля 1795 г. минская кафедра переносилась в Минск. Но на деле это перемещение произошло в 1799 году при архиепископе Иове.¹⁰⁷⁵

Архиепископ Иов прибил в Слуцк 9 августа 1796 г. Первым вопросом, которым занялся новый минский владыка, был вопрос о воссоединении. На долю Иова, вследствие некоторых «неустройств» в деле воссоединения, досталось десятка полтора «развращенных» приходов, число которых увеличивалось новыми донесениями. Но этому деятельность преосвященного Иова направилась к ослаблению совращений.¹⁰⁷⁶ Действительно, по словам С. Г. Рункевича, время управления Минской епархией архиепископа Иова может быть названо временем прекращения совращений, но вместе с тем оно есть время прекращения воссоединения униатов с православием. Рост православия уже остановился и немногочисленные присоединения при Иове с половины 1796 г. можно считать отдельными случаями. В 1797 г. было присоединено только 6 приходов с 3000 душ, в следующем году 22 прихода и около 15 000 прихожан, но за то в 1799 г. только 2 прихода, в 1803 г. 1 приход и тем дело остановилось совсем. С 1795 г. по 1801 г. в Минской епархии по официальным донесениям присоединено 123 приходские церкви, 33 приписных, 41 часовня или каплица, при них священников только 32, прихожан 100 127 человек, из них в 1800 и 1804 гг. обращено только 3 церкви и две каплицы.¹⁰⁷⁷ Если иметь в виду, что 34 церкви присоединены в начале 1795 г., и вошли в состав 198 церквей, которые оставались в ведении минского архиепископа после отделения от его епархии двух новых епархий, то всех церквей с вновь присоединенными церквами с 1796 г. по 1799 г. в Минской архиепископии должно быть не больше – 284. При несколько изменившемся составе Минской епархии в самом конце XVIII в. их оказалось даже меньше, всего – 251 церковь.¹⁰⁷⁸

Слишком незначительным количеством церквей Минской епархии можно объяснить то обстоятельство, что число духовных правлений в ней увеличилось в 1796 г., только одним – Борисовским правлением, учрежденным, по желанию духовенства, на обычных основаниях. С новым правлением в Минской епархии стало семь, а именно: Бобруйское, Борисовское, Мозырское, Пинское, Речицкое, Слуцкое и Давидгородское, скоро уничтоженное. С 1798 года оно вошло в состав Мозырского правления. Кроме семи правлений там было еще три благочиния – Вилейское, Игуменское и Минское. Правления помещались в уездных городах. Только Бобруйское правление, на первых порах, находилось в Глуске по той причине, что Глуск имел «многих и давних благочестивых жителей», в Бобруйске некоторое время, даже не было ни одной православной церкви.

В 1798 году, при новом распределении границ уездов, духовные правления переменили свои районы, распределившись по уездам, причем, где в уезде было незначительное число церквей, там остались только благочинные.¹⁰⁷⁹

Что касается монастырей Минской епархии, то до присоединения западнорусских областей к России в епархии преосвященного Виктора (Садковского), именовавшегося переяславским и бориспольским (1785 г.), их было около тридцати пяти.¹⁰⁸⁰ После присоединения западнорусских областей и образования в этих областях трех епархий число монастырей собственно Минской епархии значительно сократилось, так как некоторые отошли к соседним епархиям – Брацлавской, Житомирской, Могилевской и Псковской, другие остались за пределами России, а следовательно, и Минской российской епархии, хотя большая часть из них не прерывала с ней сношения. В 1795 году все литовские монастыри поступили в Минскую епархию, но зато все украинские монастыри отошли от нее в Киевскую епархию с переяславским викариатством,¹⁰⁸¹ так что в ведении архиепископа Виктора осталось мало монастырей, и те находились в крайне бедственном состоянии. Только виленский и минский монастыри имели кое-какую приличную утварь. Извне минские епархиальные монастыри, большей частью, грозили развалиться, а с внутренней стороны они оказывались без сил, т. е. без монахов. Преосвященный Виктор положил много трудов и забот о внешнем и внутреннем благоустройстве своих монастырей. По крайней мере, он всеми силами старался, чтобы монастыри не прикрывались. Только два монастыря Бершадский и Трехтемировский прекратили свое существование во время варшавского заключения преосвященного Виктора.

Преемник архиепископа Виктора – Иов (Потемкин) получил в управление достаточно монастырей. После всех отделений в Минской епархии оставалось еще 20 монастырей, 18 мужских и 2 женских, мужские: братский – Симеоновский, виленский – Св.-Духовский, грозовский – Иоанно-Богословский, грозовский Николаевский, дисненский – Воскресенский, друйский – Благовещенский, дятловский – Преображенский, евейский – Успенский, кейданский – Преображенский, кронский – Троицкий, минский – Духовский, Петропавловский, морочский – Успенский, пинский – Богоявленский, слуцкий – Преображенский братский, слуцкий – Троицкий, старчинский – Петропавловский, сурдегский – Святодуховский, якобштадский – Святодуховский, женские: виленский – Благовещенский и слуцкий – Ильинский.

При таком количестве монастырей по ведомости 1796 года в Минской епархии числилось всего 48 монахов и 11 послушников. Были монастыри, где жил только настоятель (кронский, евейский и слуцкий – братский), были и такие монастыри, в которых совсем не было братии, например, кейданский. В таких монастырях богослужение совершали временно проживавшие там вдовые и престарелые монахи. В 1797 г. монастыри слуцкий, братский и кейданский закрыты, по представлению архиепископа Иова.¹⁰⁸²

В 1811 году в Минской епархии оставалось 10 монастырей, в них насчитывалось 46 монахов, кроме 6, бывших в архиерейском доме, и 8 в «заграничных монастырях». Заграничными монастырями Минской епархии оказались пять монастырей, которые до раздела Польши были в ведении преосвященного Виктора, а после разделов не отошли к российским владениям. Этими монастырями были: бельский – Николаевский, заблудовский – Успенский и дрогиченский – Троицкий, отошедшие к Пруссии, и дрогиченский – Преображенский и яблочинский – Онуфриевский, отошедшие к Австрии. Минский архиепископ Иов прекратил сношения с ними, хотя сами монастыри, по старине, обращались по духовным делам (посвящение в монахи, выдача мира и т. п.) к нему. Св. Синод еще в 1797 году разрешил преосвященному Иову, с согласия и по просьбе прусского и австрийского правительств, удовлетворять духовные нужды монастырей, но в другие ни в какие дела не вступать.

После Тильзитского мира (25 июня 1807 г.), по которому Белостокская область присоединена к России, а из польских областей, присоединенных к Пруссии, образовалось герцогство Варшавское, три монастыря, бывшие в прусских пределах, отошли к России и по указу Св. Синода, 28 октября 1807 г., причислены к Минской епархии.¹⁰⁸³

Из всех монастырей Минской епархии первоначально только два были в штате: мужской минский – Петропавловский, первоклассный и женский слуцкий – Ильинский, второклассный. В 1797 г. причислен к второму классу виленский – Св.-Духовский мужской монастырь. Все прочие монастыри Минской епархии, как и всех епархий возвращенного от Польши края, пока не имели ни штатов, ни определенных «степеней в сравнении с другими». Зато от них не были отняты в казну их земли и угодья. После указа Императора Павла Петровича от 18 декабря 1797 года, разрешавшего учреждать архимандрии в третьеклассных монастырях, в Минской епархии даже в заштатных монастырях, в Бресте и Грозове, в 1798 г. были учреждены архимандрии. Зато минский первоклассный монастырь недолго оставался штатным. С переходом туда архиепископа Иова и устройством кафедрального собора штатный первоклассный минский Петропавловский монастырь переведен в Пинск в здание бывшего иезуитского монастыря, находившегося, при Рождество-Богородицкой соборной церкви и переименован в Богоявленский, как назывался заштатный пинский монастырь. Монастырю отданы угодья соборной церкви, а соборной церкви, переведенной в Феодоровскую церковь, отданы земли бывшего Богоявленского монастыря (7 сентября 1799 г.).¹⁰⁸⁴

* * *

Состав и пределы Минской епархии, как и других епархий, образовавшихся в областях, возвращенных от Польши, определились только к самому концу XVIII века. До этого времени территориальные границы новых западнорусских епархий и примыкавших к ним трех малорусских, Белорусской-Могилевской и даже некоторых великорусских епархий (Псковской; не могли установиться, с одной стороны, вследствие постепенности территориальных присоединений при разделах Польши и затянувшегося гражданского устройства их, с другой – в силу спутанности влияния представителей малорусской и западнорусской иерархии в деле епархиального управления и по присоединению униатов к православию с их приходами, церквами и духовенством в западнорусском крае.

При епархиальном неустройстве во вновь присоединенной обширной западнорусской окраине русское правительство не знало и не могло сразу определить область влияния в ней того или иного кафедрального центра. К тому же Польша и Уния, господствуя в захваченных русских областях, внесли в эти области своеобразные черты церковного управления и правового положения православной иерархии.

При своеобразных условиях существования православной церкви в польско-литовских областях между православными архиереями происходили столкновения из-за управления церквами, особенно монастырями с их фундушами. Не менее века существовали натянутые отношения между киевскими митрополитами (архиепископами) и белорусскими архиереями из-за влияния киевских иерархов на церковные дела в Белоруссии. Еще епископ белорусский Сильвестр Святополк-Четвертинский (1707 – 1728 гг.) настойчиво просил Святейший Синод, своей властью освободил его от всякой зависимости со стороны Киевского архиепископа. Просьбами об этом и горькими жалобами на то, что киевский архиепископ, ко вреду православия в Польше, вмешивался в его епархию, т. е. продолжал управлять православными монастырями в пределах княжества литовского, наполнены все предсмертные прошения и доношения Сильвестра, писанные им императрице Екатерине I, императору Петру II и Св. Синоду. Известный белорусский епископ Иосиф Волчанский (1735 – 1742 гг.), впоследствии, архиепископ московский, считал крайне неудобным подчинение некоторых белорусских монастырей, находившихся в его епархии, киевскому архиепископу. От этого происходили даже замешательства в управлении епархией.

Решение долголетнего спора между киевскими и белорусскими архипастырями о монастырях досталось на долю Георгия Конисского, которому 14 мая 1759 г. переданы «в смотрение и управление» белорусские монастыри, мужские: Тупичевский, Марковский, Илутеинский, да женский – Кутеинский же «и протчие, какие внутрь епархии его находились и до епархии Киевской принадлежали». За киевским митрополитом оставалось только право посвящать в эти монастыри игуменов и игумений. Последнее ограничение вызывалось тем, чтобы кто-либо из православных, особенно из католиков и униатов, не сказал, что передачей монастырей «в досмотр и управление» белорусскому епископу нарушены фундуши и королевские привилегии, которыми монастыри владели и в силу которых они должны подчиняться киевскому митрополиту.¹⁰⁸⁵ Правом Киевского митрополита ставить игуменов и игумений в некоторые белорусские монастыри объясняется и то, что выше названные монастыри, а также Борколабовский и Буйницкий много позже одновременна значились и в Киевской и в Белорусской епархиях нарушая территориальное единство той и другой епархии.

После первого раздела Польши (1772 г.) у русского правительства была мысль все православные монастыри и церкви, оставшиеся в Польше, разделить между тремя православными епархиями – Киевской, Могилевской и Переяславской. Как известно, в 1783 г. через белорусского епископа наводились справки о расстоянии заграничных православных церквей и монастырей от этих епархий. Но преосвященный Георгий, лучше других понимавший интересы и нужды православно-русского дела в Польше, отрицательно отнесся к такой мере поддержки православия в польских пределах. Он опытно знал, что кроме неприятных столкновений между архиереями по разрозненному управлению заграничными монастырями ничего не выйдет, особенно если иметь в виду, что эти малорусские архиереи не знали местных законов и обрядов. По мнению преосвященного Георгия, только непосредственность и единство управления заграничными церквами и монастырями могли способствовать развитию и упорядочению православной церковной жизни в польских владениях. Поэтому белорусский владыка настойчиво выступил с серьезным проектом об учреждении особой православной епископии в Польше, в качестве викариатства Киевской митрополии, предлагая на новую кафедру назначить слуцкого архимандрита (Виктора Садковского), как человека, знающего «местные законы и порядки», ему лучше всего подчинить все православные монастыри и церкви в Польше. Мы знаем, что этот проект был осуществлен почти полностью.

Георгий Конисский предлагал учредить коадъюторство Киевской митрополии для управления заграничными монастырями и церквами опять-таки потому, что поляки, во главе с министрами, признавали у себя власть только одного Киевского митрополита.

Таким образом, киевский митрополит с одной стороны объединял под своей властью заграничные монастыри и церкви, с другой, он же вносил в управление ими двойственность, официально становясь рядом с местными архиереями и даже выше их, хотя киевские митрополиты сами сознавали, что они «по отдаленности расстояния и нахождения в другом государстве, не могли, как следует, смотреть за заграничными церквами и монастырями».¹⁰⁸⁶ Тем труднее было добиться самостоятельности переяславским епископам, жившим в русских владениях. Даже высокопоставленный минский архиепископ должен был носить титул коадъютора Киевской митрополии. В то же время все западнорусские архиереи чувствовали себя самостоятельно, и митрополит не имел права вникать в духовные дела их епархий без ведома местных архиереев или Св. Синода. Все это заметно отражалось на спутанности управления малорусскими и западнорусскими епархиями, архиереи которых часто входили в сношения с киевским митрополитом и между собой. Путаница осложнялась еще тем, что сами архиереи не знали, по-настоящему, сколько было православных приходов и монастырей в западнорусских областях и в ведении каждого из них, и что творилось в епархиях. Нам известно, как трудно было собирать сведения о православных церквах заграничной Переяславской епархии, и что делалось в витебском Маркове монастыре, оказавшемся в междуведомственном положении.

Были и другие причины, способствовавшие спутанности и непостоянству территорий западнорусских епархий. Причины эти общие великорусским епархиям, но они осложнялись местными условиями положения православия в западнорусских областях и обращениями из унии в православие и наоборот.

В силу той важности, какую Екатерининское правительство придавало губерниям, губернское устройство всегда предшествовало епархиальному. Епархии с их учреждениями стояли на втором плане. При постоянных переделах губерний и широких правах губернаторов западнорусский православный архиерей мог совершенно запутаться в определении своих территориальных полномочий. Массовые и единичные обращения униатов в православие еще больше затягивали и запутывали дело упорядочения епархиальных территорий. Наконец нельзя не обратить внимания на то, что губернаторы не были безучастны при обращении униатов в православие. Мало этого, авторитет православного архиерея часто держался на власти губернатора. Без губернаторской грамоты трудно было рассчитывать на успех обращений униатов в православие. Совращение православных в унию могла остановить только губернаторская грамота. По одному этому при малейшем изменении в составе губерний требовалось изменять территории западнорусских епархий, применительно к губерниям, чтобы распоряжения губернаторов и действия архиереев согласовались. Для ослабления униатской пропаганды требовалось единство епархиального управления с губернским. Примером в данном случае может служить Псковская епархия, к которой еще в 1772 году была присоединена Полоцкая губерния, где уния была господствующей.

Вскоре после присоединения Полоцкой губернии к Псковской епархии началось постепенное обращение полоцких униатов в православие. Оно усилилось после того, как из Полоцка выбыл униатский архиепископ Иассель Смогоржевский. Целые селения, во главе со священниками, начали обращаться в православие. Но вот назначают в Полоцк нового униатского архиепископа и обращения прекратились. У православного Псковского архиепископа не оказалось способов поддержать обращения и предотвратить совращения из православия в унию. Без губернаторских грамот и совместной деятельности тут нельзя было обойтись. Псковский архиепископ Иннокентий в своем докладе Св. Синоду от 10 ноября 1794 года объяснял успех православия в Минской и других епархиях именно губернаторскими грамотами и согласным действием тамошних архиереев с губернаторами. А поэтому он просил непременно разослать губернаторские грамоты по Могилевской и Полоцкой губерниям. Из церковных мер для успехов православия он указал на необходимость построить за казенный счет православные церкви в городах Дрисне, Режице, Велиже, Городне (Городище) и Сураже, Полоцкой губернии, где совсем не было православных церквей и где православные, по необходимости, ходили в униатские церкви. Сами православные, по малочисленности и бедности, не могли построить для себя особых церквей. Между тем православные священники могли принимать у себя обращавшихся из унии и удерживать от совращений. Архиепископ Иннокентий лично обращался к правительственной помощи, но гласа его не слушали,¹⁰⁸⁷ вероятно потому, что Псковская губерния и местная архиерейская кафедра со Смоленской губернией составляли особое генерал-губернаторство, а Полоцкая губерния принадлежала, к Могилевскому генерал-губернаторству. ¹⁰⁸⁸

Св. Синод решил просить Императрицу обнародовать грамоты об обращении униатов в Полоцкой и Могилевской губерниях; за одно он высказался за присоединение Полоцкой губернии к Могилевской епархии, чтобы при единстве генерал-губернаторского управления обеими губерниями управлял один епархиальный архиерей. Св. Синод имел в виду еще то, что Псков дальше от Полоцка, чем Могилев, и униатские дела лучше были известны могилевскомх7 архиерею с его Консисторией, чем псковскому. Высочайшее распоряжение п правительственное определение о присоединении Полоцкой губернии к Могилевской епархии состоялось 10 янв. 1795 г. С этого времени Могилевская, Мстиславская и Оршанская епархия переименована в Могилевскую и Полоцкую. Тогда же в Могилевскую епархию посланы были грамоты об обращении униатов в православие.¹⁰⁸⁹

Скоро последовавшая кончина «столпа церковного» – архиепископа могилевского Георгия Конисского (13 февраля 1795 г.) – задержала рассылку грамот и территориальное переустройство Могилевской епархии. Указ Св. Синода от 18 мая 1795 г. о присоединении Полоцкой губернии к Могилевской епархии обнародован был только при преемнике Георгия епископе Афанасии (Вольховском) II, назначенном на могилевскую кафедру 5 марта 1795 г. из старорусских викариев Новгородской епархии.¹⁰⁹⁰

Таким образом, проект 1784 года о соединении Могилевской и Полоцкой губерний в одну епархию с наименованием её епископа могилевским и полоцким осуществился только через десять лет, после чего города Полоцкой губернии: Полоцк, Дриза, Себеж, Невель, Динабург, Резица, Люцин, Витебск, Велиж, Городище и Сураж вошли в состав Могилевской епархии, в которой некоторые из них были прежде и отошли к Псковской епархии сравнительно недавно – при образовании Могилевской епархии в пределах России в 1772 г.¹⁰⁹¹

С обнародованием правительственных грамот дело пошло также не гладко. «До сих пор», писал 30 июня епископ Афанасий обер-прокурору Св. Синода, «избранные светские стряпчие и заседатели для опубликования Ее Императорского Величества рескрипта и грамоты не едут», отказываясь «не назначением казенных подвод». Преосвященный обращался за разъяснением к губернатору, но тот ответил: «успеем еще». «Здесь истинно, спустя рукава за дела принимаются», жаловался могилевский владыка на полоцкого (?) губернатора Лопатина. Кстати заметить, губернатор Лопатин был своеобразный администратор и миссионер. Получив Высочайший Указ об обнародовании грамоты, призывающей к воссоединению, он предписал всем униатским священникам своей губернии явиться к нему, чтобы «преподать им убедительный совет» присоединиться к православию. В то же время Лопатин писал униатскому архиепископу Лисовскому и просил его благословить униатских священников на переход в православие. Лисовский сделал как раз наоборот. Он собрал униатское духовенство (священников) и «всеми силами увещевал их, дабы крепко стояли, и никто не помыслил от унии отстать». Когда униатские священники явились к губернатору, он давал им убедительный совет присоединиться к православию, но вместе с тем прибавлял, что «скипетр Ее Императорского Величества покровительствует и другие религии». Конечно, ни один из униатских священников не согласился быть православным. Генерал-губернатор Пассек сделал легкий выговор губернатору Лопатину за «его ревность, но вместе с тем и за неосторожность».¹⁰⁹²

Если так кончилось дело непризванного миссионера-губернатора Лопатина при территориальном единстве власти генерал-губернатора и могилевского епископа, то оно могло кончиться меньшим, если бы не было этого единства.

Опубликование грамот затруднялось еще тем, что во многих местах не было церквей, где-бы можно объявлять грамоты после литургии. Тут приходилось обнародовать грамоты через управлявших земской полицией, предварительно сносясь с генерал-губернатором.

При таких условиях присоединение к православию совершенно не прекратилось только благодаря энергии епископа Афанасия, положительно осаждавшего синодального обер-прокурора своими жалобами на бездействие гражданского начальства в Могилевской и Полоцкой губерниях. Епископ Афанасий сумел преодолеть упрямство и интриги униатского духовенства и даже бунты униатов, о которых он писал Синоду в сентябре 1795 года. К концу 1795 года в обеих губерниях присоединилось к православию 105 церквей, при них 34 священника, 3 дьякона, 1 иподьякон, 54 315 душ муж. пола и 53 370 душ. жен. пола, а всего 107 685 душ муж. и ж. пола и нераздельно, т. е. вместе мужского и женск. пола, 114 994 душ.¹⁰⁹³

После присоединения к Могилевской епархии Полоцкой губернии в 1795 г. её территория на северо-западе увеличилась вдвое против прежней. Число православных церквей в ней, однако, далеко не соответствовало количеству городов и обширности пространства епархии, к 1797 году их насчитывалось – 385.¹⁰⁹⁴ Такое количество православных церквей свидетельствовало лишь о том, что уния в Могилевской епархии в конце XVIII века оставалось еще сильной, особенно это нужно сказать о Полоцкой губернии, где в некоторых городах с уездами было всего по одной церкви. Соответственно увеличению территории Могилевской епархии уменьшилась Псковская епархия, состоявшая из трех губерний – Псковской, Рижской и Полоцкой. С 18 мая 1795 г. она введена в границы двух губерний – Псковской и Рижской.

* * *

Изменение епархиальных территорий на северо-западной окраине, в пределах Могилевской и Псковской епархий, в 1795 году вызвано, главным образом, церковными интересами – обращением униатов в православие. На юго-западной окраине в то же время шел губернский передел, в связи с образованием новой Вознесенской губернии, вследствие прироста населения и присоединения новых областей от Турции. Губернский передел на юге-западе повлек за собой территориальный передел малороссийских епархий, захвативший собой и западнорусские епархии.

Екатеринославский генерал-губернатор граф Зубов доносил, что Екатеринославская губерния вследствие присоединения к ней новых областей необыкновенно увеличилась пространством и по количеству населения. Управлять такой губернией стало нелегко. Поэтому граф Зубов находил нужным образовать новую Вознесенскую губернию, отделив к ней часть Брацлавской губернии, земли, приобретенные от Порты, и три уезда Екатеринославского наместничества – Херсонский, Елисаветградский и Новомиргородский. Губернским городом новой губернии предполагалось сделать г. Вознесенск,¹⁰⁹⁵ названный так по храму в честь Вознесения Господня. Новый административный центр становился в низменной части, в 3 верстах от р. Буга, на правом берегу его притока Мертвовода в окрестностях местечка Соколов, известного здесь во времена владычества запорожцев. В урочище Соколы находилась постоянная переправа через Буг. До постройки присутственных мест в г. Вознесенске, губернское управление сосредоточивалось в Новомиргороде.

Новое Вознесенское наместничество составили (1795 г.) 12 городов с уездами, а именно: Вознесенск, Херсон, Елисаветград, Новомиргород, Богополь, Тирасполь, при средней крепости, против устья Ботны, Еленск, бывшая Балта, Ольгополь, бывший Чечельник, Умань, Екатеринополь, бывшее местечко Кальноболотово, Чигирин и Черкасы. Кроме 12 городов с уездами к Вознесенской губернии отнесены безуездные или приписные города Очаков (Вознесенского округа или уезда), Николаев и Борисполь (Херсонского у.), Одесса, по-татарски – Гаджибей, Овидиополь, по-татарски – Аджидера, Дубоссары и Григориополь (Тираспольского у.)

Следовательно, Вознесенская губерния заняла огромное пространство, заключенное между бассейном притоков р. Синюхи, левобережьем Днестра, Черным морем, низовьями р. Ингула и бассейном р. Буга до впадения в него справа р. Кадыма.¹⁰⁹⁶ Большая часть новой губернии была известна с именем Очаковской области, входившей в состав Екатеринославской губернии.

При образовании Вознесенской губернии, к ней отошло огромное пространство в южной и юго-западной частях Екатеринославского наместничества: города Херсон, Елисаветград и Новомиргород с уездами, г. Очаков, Николаев и другие населенные места по берегу Черного моря. Взамен отошедших уездов к Екатеринославской губернии присоединены два уезда Киевской губернии – Хорольский и Миргородский, а третий – Гадяцкий уезд приписан к Черниговской губернии. Дело в том, что вследствие приписки к Киевской губернии значительного числа душ из Изяславской (Волынской) и Брацлавской губерний, она оказалась слишком большой в территориальном отношении и по количеству населения. В этом отношении Киевская губерния могла превзойти самую большую законную норму.

17-го марта 1795 года произведен гражданский распорядок областей при учреждении Вознесенской губернии. Через четыре месяца, 18 июля 1795 г., решено ввести в соответствие с гражданским губернским делением, три малороссийские епархии – Киевскую, Черниговскую и Новгород-Северскую. Это решение последовало в силу прежнего указа от 27 марта 1785 года о приведении епархиальных территорий в соответствие с губернскими. По новому губернскому распорядку уездов Хорольский и Новомиргородский округи причислялись к Екатеринославской епархии, а Гадяцкий к Черниговской. В г. Гадяче с собором тогда было – 6 церквей, в уезде – 65 церквей; всего в Черниговскую епархию поступило от Киевской – 71 церковь. При таком переделе верховья р. Псела сделались юго-восточной границей Черниговской епархии с Белогородской. Киевскому митрополиту велено передать в Екатеринославскую Консисторию и Черниговскую Дикастерию все дела, книги и ведомости, касавшиеся отошедших областей. Передача ведомостей и книг, при постоянном изменении состава епархиальных территорий, затянулись. Черниговский епископ Иерофей, не получая нужных ведомостей, даже жаловался на то Св. Синоду 3 августа 1795 года.

Гораздо труднее оказалось установить область ведения самого Киевского митрополита и границы его епархии, к которой отходила часть православного населения из новых, еще неустроенных губерний, выходивших тогда из состава Минской епархии. Там не сразу можно было определить кто православный, кто униат, где стояли православные церкви и где униатские каплицы. Между тем киевскому митрополиту предписывалось снестись с изяславским и брацлавским губернаторами и сообщить Св. Синоду о всех вновь посетивших в Киевскую епархию церквах и приходах. Тут-то и вышло большое затруднение. Никак нельзя было добыть сведений об этих церквах и приходах, несмотря на то, что еще со времени учреждения Минской епархии (1793 г.) начали приводить в известность её православные приходы.

Митрополит Самуил писал о том Виктору (Садковскому), но ответа не было. Мало этого, киевский владыка даже не знал, где находился сам Виктор. 24 июля 1795 г. он писал Св. Синоду: «реестры от архиепископа минского и поныне не представлены и где он, преосвященный, имеет место своего пребывания, или обращается достоверного сведения нет».

При исключительной неупорядоченности епархиальных территорий священно-церковнослужители областей, отошедших к Киевской губернии и намеченных к отписке в Киевскую епархию, оказались еще в большем затруднении, чем сам архиерей, оставшись «без надлежащего по духовной части управления». Митрополит Самуил постоянно получал от них прошения по разным церковным делам и нуждам, однако, без «особливого повеления Св. Синода», не рассматривал этих прошений.

Архиепископ Виктор отмалчивался на запросы к нему, очевидно, потому, что Брацлавская и Изяславская (Волынская) губернии находились уже в ведении новых архиереев, назначенных на Брацлавскую и Житомирскую кафедры. Св. Синод знал, что оба новые епископы отбыли в свои епархии, но вместе с тем он был уверен, что они еще не успели устроиться в своих епархиях и организовать епархиального управления во главе с Консисторией, следовательно, требовать от них сведений, нужных киевскому и черниговскому архиереям, было невозможно. Поэтому Св. Синод 9 сентября 1795 г. сам предписал архиепископу Виктору доставить требуемые сведения. Только после этого и то не сразу – 23 октября, архиепископ Виктор из Слуцка кратко ответил, что он сам не имеет обстоятельных ведомостей и собрать их трудно.

Впрочем, архиепископ Виктор еще 24 августа без всякой проверки отослал киевскому митрополиту Самуилу и екатеринославскому епископу Гавриилу ведомости о церквах, отходивших в Вознесенскую и Киевскую губернии. Ведомости были получены от правителя Брацлавской губернии генерал-майора Ф. О. Берхмана. Губернаторские ведомости не представлялось возможности проверить в Консистории, так как благочинные присылали в Консисторию очень необстоятельные ведомости и то редко. Собирание сведений по Житомирской епархии затруднялось еще тем, что дела «по сей материи» одни были лично у епископа житомирского, другие в его походной конторе, третьи оставались в консистории. Помимо всего сказанного, волынский и минский губернаторы не торопились давать сведения о селениях, отходивших из их губерний в другие губернии.¹⁰⁹⁷

После долгой переписки и сношений с различными лицами и учреждениями к концу 1795 года в состав Киевской епархии вошли все церкви, находившиеся в ведении Белоцерковского (быв. Васильковского уез.), Богуславского, Каневского и Рожевского благочиний, Ставинского, Чернобыльского и Корсунского Духовных Правлений.¹⁰⁹⁸ Следовательно, с конца 1795 года территория Киевской епархии оказалась на левом и правом берегах Днепра. На правом берегу Днепра она занимала значительную часть нынешней Киевской епархии, а на левом большую часть нынешней Полтавской губернии. В новом составе территория Киевской епархии почти пополам разделялась р. Днепром. Это обстоятельство в большей мере, чем прежде, затрудняло сношение местных епархиальных органов управления с Киевом. Раньше по правую сторону Днепра собственной Киевской епархии принадлежало небольшое пространство около Киева. Теперь здесь находилась почти половина киевской епархиальной территории с местами и церквами, возвращенными от Унии, а потому требующими особой бдительности со стороны епархиального архиерея и его пособников. Между тем большинство киевских епархиальных церквей оставалось по левую сторону Днепра.¹⁰⁹⁹ Одно это могло говорить за то, что территория Киевской епархии в конце 1795 года определилась ненадолго. Польза дела требовала сосредоточить ее на одной правой стороне Днепра, где стоял Киев. Так действительно и вышло через два года.

Сведений о том, сколько церквей поступало в Киевскую епархию из Брацлавской и Изяславской (Волынской) губерний, м. Самуилу едва-ли удалось получить от архиепископа Виктора до своей смерти, последовавшей 5 января 1796 года. В конце 1795 г. и в начале 1796 г. происходил такой сложный передел территории, монастырей и церквей Минской архиепископии между пятью и даже шестью епархиями (Киевской, Черниговской, Брацлавской, Житомирской, Екатеринославской и Могилевской Белорусской), кроме самой Минской, что архиепископ Виктор с трудом мог узнать, сколько церквей оставалось в его собственной епархии в пределах Минской губернии, не считая заграничных.

Когда от Минской епархии были отделены новые епархии, преосвященный Виктор неофициально простирал свое влияние на те монастыри и церкви, которые после второго раздела Польши недолго оставались вне границ Российской Империи – в Литве.

После подавления польского мятежа, поднятого поляками во главе с генералом Косцюшкой, и третьего раздела Польши, Россия получила громадное пространство земли в Литве. 14 декабря 1795 года из вновь присоединенных областей образованы были два новых наместничества или губернии – Виленская и Слонимская. Виленскую губернию составили одиннадцать городов: Вильно – губ. гор., Ошмяны, Свенцяны, Видзы, Вилькомир, Поневеж, Шавли, Тельш, Россиены, Ковно и Троки. Слонимскую губернию составили города: Слоним (губерн.) Новогрудек, Лида, Гродно, Волковиск, Пружаны, Брест, и Кобрин.¹¹⁰⁰

Как видно, две новые губернии тянулись довольно широкой полосой по всей западной русской границе до Балтийского моря, севернее р. Немана. Кстати заметить, эта русская западная пограничная полоса новых владений тогда же продолжилась к северу до Рижского залива присоединением к России Курляндии. В том же 1795 г. Курляндия составила особую Курляндскую губернию из девяти городов: Митава (губ.), Бауск, Фридрихштадт, Якобшат, Тукум, Виндава, Голдинген, Газенпот и Либава.¹¹⁰¹

На обширном пространстве двух губерний – Виленской и Слонимской, по словам С. Г. Рункевича, не было и десятка православных церквей. Эти немногие церкви разбросаны были по всем углам новоприсоединенного литовского края. С. Г. Рункевич даже не знает, был-ли особый указ, формально вводивший православные литовские церкви в ведение преосвященного Виктора, или они вошли сами собой.¹¹⁰² Между тем митрополит Евгений (Болховитинов) положительно говорит, что в виду малочисленности церквей и городов некогда самой большой Минской епархии, к ней были присоединены две новые губернии – Виленская и Слонимская, образованные 14 декабря 1795 г.¹¹⁰³

Литовские области, в составе двух губерний, значительно увеличили территорию Минской епархии, она снова стала одной из обширнейших епархий, хотя число церквей в ней после воссоединений 1795 и 1796 гг. не перешло за двести.¹¹⁰⁴

Нужно только взглянуть на географическую карту, чтобы видеть, как велика опять стала территория Минской епархии. На востоке р. Березиной она отделялась от Могилевской епархии, к югу её территория спускалась почти до верховьев р. Стыря, притока Припети и Буга, где проходила галицкая граница, с запада Минская епархия по р. Зап. Бугу граничила с тогдашними австрийскими владениями, выделенными из Польши; на северо-западе по р. Неману она сходилась с прусскими владениями; на севере граница Минской епархии шла по линии от Палангена при Балтийском море, севернее неманского лимана, к Динабургу Полоцкой губ. до Друи и Дисны (по р. Зап. Двине), где сходились западная и северная границы Могилевской епархии.

По обширности территории Минскую епархию, в составе трех губерний, можно сравнить с тогдашней Екатеринославской епархией.

* * *

Территория Екатеринославской епархии, после присоединения к ней вновь образованной Вознесенской губернии, увеличилась за счет Киевской епархии (уезды Хорольский и Миргородский), но главным образом за счет земель, присоединенных от Польши и от Турции. Земли, присоединенные от Порты, заключались между Бугом, Черным морем и Днестром. На севере их граница: шла от Днестра к р. Кадыме, где стоял г. Балта (Еленск), и по Кадыме до впадения её в Буг, где стоял г. Ольвиополь. Земли, присоединенные к Вознесенской губернии от Польши, оттягивали северо-западную границу Екатеринославской епархии к верховьям притоком р. Синюхи – Горного и Гнилого Тикичей. Здесь Екатеринославская епархия сходилась с Брацлавской и Киевской епархиями.

Что касается земель, присоединенных от Турции, то они еще в конце 80-х гг. XVIII в. по церковным делам сносились с екатеринославским архиепископом Амвросием Серебренниковым, получившим 22 декабря 1789 года титул местоблюстителя Молдо-Влахийской экзархии. В 1791 г. 26 декабря он, с Высочайшего соизволения, в помощь себе в г. Яссах посвятил в епископа белградского (аккерманского) и бендерского архимандрита Гавриила (Банулеску-Бодони), из молдавских дворян, бывшего тогда ректором Екатеринославской семинарии и находившегося вместе с Амвросием при дунайской армии. Епископ Гавриил поселился в Яссах и был как-бы, викарием Амвросия. 11 февраля 1792 г., после заключения Ясского договора (29 декабря 1791 г.), по воле Екатерины II, он был назначен митрополитом молдо-влахийским, и по особому местному чину вступил на митрополичий престол. Молдавия и Валахия в это время были еще заняты русскими войсками, хотя по Ясскому договору должны снова отойти к Турции, и, следовательно, в церковном отношении под власть константинопольского патриарха. Когда, летом 1792 г., русские войска очистили занятые области, константинопольский патриарх потребовал от Гавриила отречения от митрополии. Гавриил, будучи поставлен по воле русского правительства, не согласился сделать этого без указа Екатерины II и Св. Синода, за что 19 июня 1792 г. ночью был арестован новым молдавским господарем Александром и отправлен в Константинополь, где посажен в тюрьму при патриаршем доме. Впрочем, по настоянию русского правительства, он скоро был освобожден. Посвятивший его архиепископ Амвросий 30 августа 1792 г. возвратился в свой кафедральный город Полтаву, где 13 сентября скончался. На его место 10 мая 1793 г. был назначен гонимый м. Гавриил (Банулеску-Бодони), получивший за свою верность Екатерине и Синоду от самой Императрицы крест, украшенный драгоценными камнями и белый клобук.¹¹⁰⁵

В качестве митрополита Екатеринославского и херсонского, Гавриил в пределах своей епархии имел только те земли, которые отошли от Турции по Ясскому миру и затем вошли в состав Вознесенской губернии. Они не заходили за реку Днестр. Однако и с этими землями, и с местами, отошедшими от Польши в территориальном отношении Екатеринославская епархия при м. Гаврииле, после 1795 года, оказалась одной из обширнейших. Заключая в себе две губернии, она обнимала весь тогдашний населенный юг России от среднего течения Днестра через низовья р. Дона до калмыцких степей и реки Кубани, где сходилась с Астраханской епархией.

Митрополит Гавриил управлял обширной Екатеринославской и Херсонской епархией с помощью викариев, епископов феодосийских и мариупольских.¹¹⁰⁶ Как известно, область ведения екатеринославских викариев не ограничивалась управлением над греками, поселившимися в Мариуполе и Таврической области. Она простиралась на вновь строящиеся тогда церкви по бассейнам рр. Егорлыка и Кубани, растягивая территорию Екатеринославской епархии к юго-востоку более, чем на тысячу верст от среднего течения Днестра до верховьев Кубани.

* * *

В бассейне р. Егорлыка, притока р. Маныча, впадающего в Дон, и в верховьях р. Кубани с её притоками ведомство епископа феодосийского и мариупольского, викария Екатеринославского, сходилось с ведомством астраханского викария, епископа моздокского и можарского, или моджарского.

Моздокское и Можарское викариатство, Астраханской епархии, учреждено по именному указу, данному Св. Синоду 19 апреля 1793 года. К этому времени русское влияние успело укрепиться на Северном Кавказе, с одной стороны – вследствие развившейся государственной колонизации, с другой – вследствие начавшейся миссионерской деятельности среди кавказских инородцев, преимущественно осетин, отчасти среди кабардинцев, победивших осетин.

Русская колонизация верховьев рр. Куры и Терека относится собственно к 60 гг. XVIII в., но усилилась в начале 70 гг., с появлением на Волге Емельки Пугачева; она обязана правительственному выселению волжских и хоперских казаков и частью жителей центральных мест тогдашней России. Новонаселенные станицы растянулись на протяжении 500 верст от вновь основанного в 1763 году города Моздока до Азова.

В 1759 г., или несколько позже, к местам, где возник г. Моздок, прикочевал владелец Малой Кабарды князь Когорко-Кончокин с подвластными ему кабардинцами. Князь Кончокин принял христианство с именем Андрея Иванова. Тогда то, в 1763 году, была построена крепость Моздок, а в ней при коменданте Иванове сооружена православная церковь за казенный счет. После постройки Моздока по бассейнам р. Терека, верховьев Кумы, Куры и Кубани явился ряд крепостей, составивших Моздокскую укрепленную линию. Места по этой линии стали заселяться с начала 70-х гг. ХVIII в., преимущественно волжскими казаками. В 1770 году сюда была переселена часть волжских и донских казаков, к ним переселились горцы разных племен, принявшие христианскую веру. На Моздокскую линию в 1777 г. перешли на жительство калмыки, принявшие православие, в числе около 300 кибиток. Однако преобладающим населением Моздокской линии, по-прежнему, оставались волжские казаки. Они в 1774 г. были высланы против Пугачева. Когда большая часть их перешла на сторону Пугачева, екатерининское правительство упразднило волжское казачье войско, как самостоятельное установление, переведя казаков в 1777 г. на Терек. Здесь они населили несколько крепостей и станиц. Так возникли крепости Екатеринодарская, основанная наместником Кавказа П. С. Потемкиным в 1778 г., Георгиевская (г. Георгиевск), основанная в 1777 г., Константиноградская (Пятигорск) и Александровская, Павлодольская и Марьинская. Около того же времени (в 1776 или 1777 г.) построена Ставропольская крепость (Ставрополь-Кавказский). В 1780 г. в ней уже была церковь. В Ставропольской крепости, вместе с драгунами Владимирского полка, поселились хоперские казаки, а затем явились туда выходцы из внутренних губерний. Тогда же образовались станицы Северная, Московская с церковью св. Николая – 1788 г., Донская также с православной церковью – в 1790 г. и др. станицы. Всего, таким образом, образовалось 10 станиц.

Как видно из названий станиц, их населили выходцы из разных мест коренной России. К переселенцам были приписаны отставные служилые люди и все, случайно оказавшиеся на р. Тереке. Все эти станичники вошли в состав, так называемого, «Аграханского казацкого войска». Земли, освободившиеся после выселения волжских казаков по р. Волге, заселились экономическими крестьянами. Оставшиеся на Волге волжские казаки сосредоточились в станицах Александровской, Пичуженской и посаде Дубовке.

С развитием русской колонизации на Северном Кавказе при Екатерине II, на Кавказскую линию стали назначаться особые командующие. Из них особенно много сделал для усиления русского влияния на Северном Кавказе генерал-поручик Павел Сергеевич Потемкин, управлявший с 1782 г. При нем было открыто Кавказское наместничество (1785 г.), с преобразованием крепостей и станиц в города – Ставрополь, Екатериноград, Георгиевск и Александров. Вместе с Кизляром и Моздоком они образовали Кавказскую область с областным городом Екатериноградом, вошедшую вместе с Астраханской областью (областной город Астрахань) в состав Кавказского наместничества.¹¹⁰⁷

Хотя Кавказская область при учреждении наместничества стояла на первом месте и дала название самому наместничеству, однако гражданское и церковное преимущество осталось за старой Астраханью и Астраханской епархией. Это отчасти объясняется тем, что церковная и государственная жизнь на Северном Кавказе, как и на юге тогдашней России, ослабели со смертью Гр. Потемкина (5 октября 1791 г.).

Что касается распространения христианства среди инородцев Северного Кавказа, то оно имело некоторый успех между осетинами и кабардинцами, однако не такой, какого можно было-бы ожидать при более организованной миссии.

В 1744 году 11-го июня совместными заботами грузинского духовенства, при живейшем нравственном и материальном содействии русского светского и духовного правительства, на Северном Кавказе учреждено было особое миссионерское общество под именем «Осетинского Подворья». Общество имело своей целью восстановление и распространение христианства среди осетин и ингушей. Во главе миссии встал грузинский архимандрит Пахомий с товарищами. Этими товарищами были также грузины – игумен Христофор и Николай и протопоп Георгий Давыдов, помощник управителя новокрещенских дел, живший в Казанской епархии. Впрочем, последнего не видно среди действующей миссии.

Миссионерам первоначально предполагалось дать инструкцию, по примеру инструкции, составленной камчатскому миссионеру архимандриту Хотунцевскому, но затем Св. Синод и Правительствующий Сенат, при самой отправке миссионеров (17 декабря 1744 г.) из одних грузин, решили не давать им инструкции, боясь подозрений со стороны пограничных народов, особенно же со стороны турецкого и персидского правительств.¹¹⁰⁸ Местом пребывания осетинских миссионеров были города Кизляр, затем Моздок.

Организация миссии оказалась неудовлетворительной. В следующем 1745 году на помощь грузинам миссионерам и для подготовки русских миссионеров на Кавказе были присланы русские люди. Грузины-миссионеры давно заявили себя. Среди них шли нелады и доносы. На архим. Пахомия доносили, что он для проповеди и обращения осетинского народа к правоверию находился не внутри Осетии, но близ самой Грузии, и что у него крестился только «самый подлый народ, который «не имел на себе рубашки» и т. п. Особенно недостойным миссионером оказался игумен Николай с братом князем Кайхосром Махотеловым. В 1748 г. бывший при осетинской Комиссии поручик Бибирюлев, по поручению Пахомия, доносил Св. Синоду, что Махотеловы «чинили не только препятствия и возмущение в крещении осетинского народа, но и отвращали его от подданства Высочайшей Его Императорского Величества протекции». Так 10 июня 1747 г. собралось много народа, желавшего креститься. Кайхосро, увидев народ, стал кричать: «зачем они даром крестятся, им за крещение надлежит получить в награду – мужчинам по двадцати рублей, а женщинам половину этого и по паре платья». Осетины, конечно, не крестились. Этого мало – братья Махотеловы неоднократно перед народом называли архимандрита Пахомия с братией шпионами и хвалились, что убьют их до смерти. Картаульские и чимские старшины – Теза, Тока, Амистад, Гучий, Гагий и Маза заявили в 1748 г., что Махотеловы «худым своим действием, словом и делом их земли излицемерили и народ возмутили и от крещения остановили и христианству много убыли учинили и их, осетинцев, с черкесами возмутили». По местному обыкновению возмутителей следовало убить. Но их защитили Пахомий с братией. После следствия оба брата Махотеловы из Кизляра были сосланы – игумен Николай в один из монастырей Устюжской епархии, а князь Кайхосор в Военную Коллегию для определения в военную службу.¹¹⁰⁹ При таких ревнителях православия трудно было ожидать больших успехов для христианства среди инородцев Северного Кавказа. Однако в первый год существования Осетинской миссии там уже насчитывалось до 200 новокрещенных иноверцев.¹¹¹⁰ Св. Синод, видимо, доверял только начальнику миссии, почему, по выезде архимандрита Пахомия с осетинскими старшинами, в Петербург по делу игумена Николая, он поручил астраханскому епископу Илариону следить за ходом миссии и деятельностью оставшихся миссионеров, от которых никак нельзя было получить сведений о числе крестившихся. Св. Синоду пришлось посылать особый указ, чтобы ему доставлялись сведения о крестившихся. Только после этого указа епископ Иларион в июле 1752 года, со слов оставшегося при Осетинской Комиссии, названной так вместо «Осетинского Подворья», донес Св. Синоду, что «грузинские персоны для проповеди находились по разным местам Осетии в середине Большие Горы» и что, по отъезде архимандрита Пахомия, «во всех осетинских уездах» крестилось мужеского и женского пола с малолетними 255 душ, из коих некоторые в великом посте были у исповеди и св. Причастия.¹¹¹¹ Такое количество новокрещенных не говорит за блестящий успех миссии.

Делу миссии много мешали кабардинские владельцы, державшие осетин на холопском положении и не желавшие христианского просвещения своих холопов. Поэтому русскому правительству пришлось особым конвоем казаков охранять самих миссионеров и православные храмы с утварью в Осетии. При таком положении православной миссии на Северном Кавказе русская колонизация значительно помогала успехам христианства, особенно когда возник г. Моздок и в нем поселились подполковник Гак и крестившийся в Петербурге Кончокин с женой и детьми.¹¹¹²

Сколько ни старалось русское правительство об успехах Осетинской Духовной Комиссии, миссия мало приносила пользы, находясь в руках грузинских персон. В 1765 году в Осетию даже явились от папы два католических патера с миссионерской целью. Но подполковник Гак запретил им проповедовать и жить в Осетии. Коллегия иностранных дел одобрила распоряжение Гака. Происки нацистов, хотя не имели успеха, однако еще больше помешали православной миссии в Осетии.

По сведениям Комиссии с 1746 по 1764 год обратилось в христианство только 2085 душ обоего пола. Но астраханский преосвященный тогда же доносил, что вследствие нерачения духовных персон и «за неисправлением служб, едва-ли сей новопросвещенный народ имеет какое понятие о христианском законе».¹¹¹³

В 1768 году над Осетинской Комиссией стряслось величайшее горе. Новый её начальник архимандрит Григорий, из людей неученых, был убит 2 февраля в местечке Гуриеле. После такого несчастья сама Комиссия была преобразована, вступив во второй, не лучший период своего существования. Св. Синод, будучи уведомлен о печальном событии в Комиссии и получая от кизлярских комендантов плохие отзывы о миссионерах, долго обсуждал вопрос о дальнейшем существовании Комиссии и её деятельности, затем решил назначить начальником Комиссии «для обращения осетинского народа в веру грекороссийского исповедания», вместо архимандрита, ученого протопопа, при нем должны быть два священника из российских ученых и два священника-грузина, два дьякона из российских ученых и один грузин, пять дьячков, из них трое русских и два грузина. Всем миссионерам было назначено, по тогдашнему, приличное жалованье.¹¹¹⁴ На протопопа возлагалась обязанность следить за обучающимися в Моздокской школе (открыта 1764 г.) осетинскими молодыми людьми и наставлять их в Законе Божием.

В правилах преобразованной Комиссии поставлен пункт о постройке церквей и часовен в Осетии.

Предыдущий печальный опыт в Комиссии заставил Св. Синод точно установить, во-первых, отношения между членами Комиссии, во-вторых, отношения самой Комиссии, к местной епархиальной и светской власти. При новой организации Комиссии, священники, дьякона и дьячки – все, без исключения, отдавались «в смотрение и управление» определенному протопопу, все же вместе с протопопом по духовным делам подчинялись астраханскому архиерею. Но высшим начальником Комиссии, кажется, являлся местный комендант, так как «без ведома и наставления» кизлярского коменданта «собой» ей не велено «ничего не предпринимать». О результатах деятельности и успехах проповеди требовалось доносить Св. Синоду и астраханскому архиерею по полугодиям. Местом пребывания Комиссии, собственно протопопа, оставался г. Моздок. Остальные члены Комиссии должны были жить в Осетии, т. е. в разъездах, хотя и протопоп для ревизии и лучшего изъяснения и истолкования христианского закона обязывался выезжать в Осетию.¹¹¹⁵

В 1771 год\, согласно новому положению, начальником Духовной Осетинской Комиссии определен протопоп Афанасий Лебедев. Св. Синод 9 апреля того же года дал ему специальную инструкцию, предисловием к- которой была самая убийственная характеристика осетинских миссионеров и их деятельности.¹¹¹⁶

Миссионерская деятельность Осетинской Духовной Комиссии, во главе которой с 1771 г. встал русский протоиерей, оказалась плодотворнее, чем прежде. С 1771 г. по 1790 г. она успела просветить до 6000 осетин, с прежде и после обратившимися к 1792 году осетин-христиан насчитывалось 8199 душ.¹¹¹⁷

И комиссия, и русское правительство в конце XVIII в. старались крестить больше знатных осетинских старшин, чтобы они своим примером вызвали подражание со стороны народных масс. Более влиятельные из осетин, обыкновенно, вызывались в Россию, где, после наставления христианским истинам, их крестили. В 1787 году в Херсоне крестился Курман Кубатиев с именем Александра. Восприемницей была сама Императрица Екатерина II. Тогда же князь Потемкин воспринимал при крещении старшин алагирских, закских и карских селений. В Моздоке из них крестились тагаурские старшины Максим и Петр Дударовы, из старшин алагирского рода – Соломон Гуреев, из старшин закских – Григорий Аришханов и из нарских – Петр Шаликов.¹¹¹⁸ Между тем осетины-простолюдины, принявшие христианство в прежние годы, за неимением церквей и постоянного богослужения, мало по малу обратились к прежним заблуждениям. Только те из них, которые жили вблизи православных селений и входили в сношения с русскими, остались христианами.¹¹¹⁹

Сказанного о положении осетин-христиан и деятельности Осетинской Духовной Комиссии почти за полвека её существования, кажется, достаточно, чтобы понять, насколько медленно делалось великое дело христианского просвещения иноверцев Северного Кавказа. В связи с этим не быстрее развивалось русское влияние на них, хотя русская колонизация края заметно шла впереди христианской миссии. Но и ей трудно было развиться среди наций, враждебных «русской» вере.

Наконец, через полвека поняли, что русское правительство не могло выполнить своих государственных и церковных задач на Северном Кавказе только такими мерами, как колонизация, слабо организованная миссия и реформа гражданского управления с подчинением отдаленного края астраханскому губернатору, по церковным делам астраханскому епископу.¹¹²⁰ Не доставало одной самой важной меры, которая искони служила прочным связующим звеном окраин Коссии с её центром. Такой мерой всегда было открытие православных епархий на тех окраинах, где вместе с русской государственностью зарождалась русская церковь. В истории старой и новой Руси государственные интересы шли рука об руку с интересами православия. Области, возвращенные от Польши, вместе с русским государственным устройством получили православных архиереев в лице архиепископов и епископов минских, брацлавских и житомирских. Серьезность и сложность русского дела на Северном Кавказе требовала того же. Так и случилось. Разница лишь в том, что 12 апреля 1793 г. в Минской, Брацлавской и Изяславской губерниях учреждено коадъюторство Киевской епархии – архиепископство Минское с широкими правами местного архиерея, на Северном Кавказе тогда же открыто только викариатство Астраханской епархии с именем Моздокского и Можарского. Правда, оно во многом приравнивалось к самостоятельным третьеклассным епархиям, но стояло много ниже Минской архиепископии.

В указе Св. Синоду от 19 апреля 1793 г. изложены ближайшие побуждения к открытию Моздокского викариатства с кафедрой в Моздоке. Такими побуждениями были, во-первых, лучшая постановка миссии для распространения христианства среди осетинцев, во-вторых, обширность Астраханской епархии, не позволявшая астраханскому архиерею иметь ближайшее радение о народах Северного Кавказа. На астраханского викария, названного в указе епископом моздокским и можарским, возлагались все обязанности Духовной Осетинской Комиссии, касательно просвещения народностей, обитавших по близости к пределам России.

Менее чем через месяц после указа 12 мая на моздокскую и моджарскую кафедру назначен был архимандрит Гаий (Такаов).¹¹²¹ В том же мае, в праздник Вознесения, он прибыл в свою епархию и служил первую службу в г. Моздоке.

Моздокское викариатство поставлено наряду с третьеклассными епархиями с тем различием, что штат Моздокского архиерейского дома и Консистории уменьшен на 37 человек по причине малочисленности церквей в епархии епископа Гаия. На школу для обучения горских жителей с 1777 года полагалось особое содержание.

Согласно указа 19 апреля, по сношению с рязанским, тамбовским и кавказским генерал-губернатором Гудовичем, Св. Синод передал в ведение преосвященного Гаия церкви городов – Моздока, Кизляра с монастырем и других городов и крепостей с их уездами по Кавказской (Моздокской) линии.

Викарию моздокскому представлено право устроить Консисторию, разрешать постройку церквей для новокрещенных, ставить к ним священников. Преосвященный Гаий осуществлял свои права, устроив в Моздоке Консисторию, архиерейский дом и певческий хор. Все это говорит за то, что Моздокская и Можарская епархия в значительной степени приравнивалась к самостоятельным епархиям.

Главной целью учреждения Моздокской епархии было просвещение христианством инородцев, живших близ Кавказской линии. В этом сложном деле, одинаково связанном с церковными и государственными задачами коренной России, в силу господства государственных интересов права генерал-губернатора оказывались, едва ли, ни выше прав Моздокского епископа. Дело в том, что, руководясь инструкцией, составленной еще в 1771 г. для Осетинской Комиссии, преосвященный Гаий по указу 19 апреля не мог действовать совершенно самостоятельно, как глава миссии. Он обязывался сноситься с генерал-губернатором Гудовичом по некоторым вопросам. Так для успешного распространения и утверждения христианства между осетинами и другими инородцами ему предложено заботиться о возобновлении храмов, остатки которых сохранились в Осетии, и, в случае надобности, строить новые, если местные жители в состоянии содержать храмы и духовенство при них. Однако «к сему приступить ему, преосвященному епископу», писалось в указе, «не иначе, как по предварительном о сем господина генерал-губернатора уведомлении». В удобное время епископу Гаию рекомендовалось посещать новопросвещенные селения, но опять предварительно известив о том Св. Синод и снесшись с генерал-губернатором. Относительно отправления духовных лиц в Осетию и подвод для них моздокский владыка непременно должен был прежде всего испрашивать согласия генерал-губернатора, который затем делал соответствующие предписания кизлярскому коменданту. Словом, в деле христианской миссии среди кавказских народностей епископ Гаий во многом зависел от рязанского, тамбовского и кавказского генерал-губернатора, жившего под Москвой, или даже в самой Москве.

Устройство архиерейского дома, монастырей, особенно обеспечение их и церковное строительство в Моздокской епархии много зависело от того-же генерал-губернатора. С половины 1794 года преосвященный Гаий начал долгую переписку с генерал-губернатором Гудовичем об отводе земли и разных угодий под архиерейский дом и два монастыря, которые велено учредить указом об открытии Моздокско-Можарского викариатства. Даже сам план архиерейского дома был представлен первоначально генерал-губернатору, а потом уже самим генералом-губернатором передан епископу Гаию. Постройка в Моздоке монастырей – мужского Преображенского второклассного и женского Успенского началась только в 1796 году. Дело осложнилось еще тем, что просимая сумма на постройку архиерейского дома и монастырей, не была отпущена. Только старанием епископа Гаия архиерейский дом и монастыри были выстроены в 1798 году, хотя не окончательно. Для мужского монастыря отводилось место между Моздоком и Казачей Луковской станицей при р. Тереке, для женского монастыря – на правой стороне Моздока к Кизляру.

Архиерейский дом, особенно монастыри Моздокской епархии поражали своим убожеством. Положение их на окраине требовало от русского правительства иного отношения к церковным учреждениям, преследовавшим не только церковные и культурно-просветительные, но еще государственные задачи среди окраинных не русских народностей. При этом нужно помнить, что прошло только 30 лет с тех пор, как Государство воспользовалось миллионными богатствами церковных учреждений, и ему было на что строить архиерейские дома и монастыри на окраинах.¹¹²²

Нечего говорить о важном деле воспитания и обучения юношества при моздокских монастырях; оно оставалось, по-прежнему, в плачевном состоянии, хотя указом об учреждении Моздокской епархии требовалось обратить особенное внимание на школу для обучения инородцев.

Несмотря на все невыгодные условия существования Моздокского викариатства, за время управления им епископа Гаия (1793 – 1799 г.) число церквей в Кавказской. области увеличилось вдвое, сравнительно с прежним. При сдаче Моздокской епархии преосвященным Гаием астраханскому архиепископу Платону (Любарскому) в ней насчитывалось 75 церквей, в том числе 2 соборных, 53 приходских и 20 молитвенных домов; при них 4 протоиерея и 157 приходских священников и церковнослужителей.

Гаий был единственным епископом моздокским, и можарским. В 1799 году Моздокское и Можарское викариатство упразднено. Причиной скорого закрытия его, по докладу Св. Синода, послужила малочисленность церквей. Территория ее, в составе городов Моздока, Кизляра, Георгиевска, Александрова и Ставрополя с уездами, присоединена к Астраханской епархии, оставшейся без викария. Мужской и женский монастыри упразднены, как еще не вполне устроенные и требовавшие от казны значительных сумм для своего устройства. Церкви и здания их, оставленные без призора, постепенно разрушались. Мужской монастырь скоро сгорел. Уцелевший архимандричий дом сначала достойно приспособлен был под богадельню. Впрочем, и монастырская богадельня скоро прикрылась. Новочеркасская Дух. Консистория не могла придумать ничего лучшего, как продать архимандричий дом-богадельню с аукциона.

Лучшая участь постигла женский монастырь. Около него поселились осетины-новокрещены, и монастырская церковь сделалась их приходской церковью.

Сам епископ Гаий получил новую епархию – Саратовскую, только что открытую с кафедрой в Пензе. Все, что можно было перевезти из Моздокского архиерейского дома, было перевезено в Пензу, сам дом и вещи неудобные к перевозке пришлось продать с аукциона, а деньги употребить на обзаведение архиерейского дома в Пензе. Архиерейские земли и угодья, конечно, отошли казне.¹¹²³

Таким образом, Моздокско-Можарское викариатство совершенно преждевременно прекратило свое существование, не успев достигнуть ни одной из тех важных целей, ради которых оно было учреждено.

По докладу Св. Синода новый обширный край остался без своего особого архиерея лишь по той причине, что в нем было мало церквей. Последнее обстоятельство, с миссионерско-просветительной точки зрения, напротив, должно бы послужить к тому, чтобы Моздокское викариатство, с трудом и кое-как устроившееся на новом месте, было преобразовано в совершенно самостоятельную епархию. Сделать этого без достаточных средств не представлялось возможности. А поэтому сочли за лучшее прикрыть окраинное викариатство, чтобы небольшие средства его употребить на новую епархию, открываемую ближе к центру. К тому же правительство в то время больше интересовалось западным краем, чем югом, у которого не осталось такого покровителя, каким был светлейший князь Гр. Ал. Потемкин.

Немного ранее Моздокского викариатства прекратило свое существование другое окраинное викариатство Иркутской епархии епископство Кадьякское. Оно, можно сказать, почти не существовало. Трагическая кончина кадьякского епископа Иоасафа (Болотова) положила конец Кадьякскому викариатству, открытому на крайнем северо-востоке в новых русских владениях также с миссионерской целью.

Из истории распространения христианства в Сибири на крайнем северо-востоке и образования территории Иркутской епархии уже известно, что первыми насадителями христианства на компанейских островах (Сигхе, Агхе, Кадьяке и Уналашке) в северной части Великого океана, у берегов Северной Америки были русские мореплаватели, искавшие личных выгод. Об одном из них живо сохранилась память, то был яренский гражданин Степан Глотов. 1-го сентября 1759 года Глотов на боте «Иулиан» московского купца Никифорова приплыл к острову Умнаку, в 200 верстах от Уналашки. Здесь он пробыл до 23 мая 1762 г. и познакомился не только с жителями Умнака, но и Уналашки, возвещая им о христианской вере. Сын умнакского таэна первым принял христианство и получил в христианстве имя Ивана с фамилией по восприемнику – Глотова. Крестившись сам, Иван Глотов много содействовал распространению христианства среди алеутов. Но лишь Степан Глотов оставил остров Умнак, алеуты начали избивать русских и христиан, другой русский промышленник Соловьев седмерицей отплатил алеутам за убийство русских. Совершенно изменился и Глотов в отношениях к алеутам. Другие русские промышленники, приплывшие туда же на десятках кораблей, относились к островитянам не лучше. Так продолжалось с 1763 г. по 1783 г., и о распространении христианства среди алеутов за этот двадцатилетний период не могло быть речи. Материальные интересы поглотили всех и дурно отразились на нравах самих русских и туземцев.

Наконец в 1783 году на компанейские острова прибыл рыльский именитый гражданин Гр. Ив. Шелихов. Он поставил задачей своей деятельности на островах внутренний мир между островитянами и русскими, улучшение торговли, но, главным образом, распространение всеми мерами православной веры среди инородцев и исправление нравов.

Шелихов встал во главе монопольной торговой российско-американской компании с товарищами-учредителями Голиковым и Мельниковым. В целях распространения христианства он просил назначить проповедников на острова и вместе с товарищем Голиковым обещался не только доставить членов миссии к месту пребывания, но и содержать их за свой счет.

Вследствие просьбы компанейцев из С.-Петербурга была снаряжена миссия из восьми лиц, во главе с архимандритом Иоасафом Болотовым. 24 февраля 1794 г. миссионеры прибыли в Иркутск, а с вскрытием Лены отправились в дальнейший путь. По прибытии на место, двое из членов миссии – иеромонахи Ювеналий и Макарий проявили особую ревность в деле распространения христианства на острове Кадьяке и прилегавших к нему местностях до Аляски. Они крестили всех, инородцев, с которыми встречались на своем миссионерском пути. Иеромонах Ювеналий запечатлел свою проповедь мученической кровью, будучи убит, по наущению шаманов. Макарий возвратился в Иркутск. Прочие миссионеры вместе с проповедью христианства совершали богослужение среди новокрещенных и обучали их детей начаткам веры и грамоте в кадьякском миссионерском училище.

Главный покровитель миссионеров Шелехов не удовлетворялся миссией, во главе которой стоял только архимандрит. Он находил полезным для более успешного распространения христианства на острове Кадьяке и прилегавших к нему островах, начиная от Ситхупака и Афогняка, чтобы во главе кадьякской миссии стал епископ. Эта мысль так увлекла Шелехова, что он многое преувеличивал на возлюбленных им островах. Население островов ему представлялось чуть не в удесятеренном количестве – вместо пяти тысяч – пятьдесят тысяч. Следствием благочестивого увлечения Шелехова было его ходатайство перед правительством об открытии Кадьякской епархии в миссионерских целях.¹¹²⁴

Впрочем, важность дела сама собой требовала особого внимания к далекой окраине, тем более, что находились исключительные покровители миссии, в лице компанейцев. Поэтому ходатайство Гр. Ив. Шелехова было удовлетворено, согласно представлениям с далеких островов.

19 июля 1796 года последовал указ об учреждении, викарной епископской кафедры на острове Кадьяке.¹¹²⁵ В указе отмечено миссионерское значение новоучреждаемой кафедры и высказана надежда, что с учреждением викарной Иркутской епископии на острове Кадьяке распространение православной веры среди народов, обитавших «в части Северной Америки», пойдет еще успешнее. Иркутскому викарию давался титул епископа «кадьякского и, прочих прилежащих к тому островов».

В виду высоких задач и цели Кадьякской епископии, русское правительство нашло неудобным содержание её возлагать на компанейцев, оно положило кадьякскому епископу с его штатом казенное содержание, как прочим викариям, в размере 4030 руб; 80 коп. в год. Епископом назначался начальник кадьякской миссии архимандрит Иоасаф с тем, чтобы посвящение его совершено было в Иркутске. На проезд его с островов в Иркутск для посвящения и обратно, а также на первоначальное обзаведение положена особая сумма в 2000 руб. Таким образом, правительство, можно сказать, внимательно отнеслось к материальному обеспечению Кадьякского викариатства. При этом необходимо заметить, что указом об открытии Кадьякской епископии в миссию определен специальный переводчик из тобольских купцов Осип Прянишников с окладом 225 руб. в год.¹¹²⁶

Прошло около трех лет со времени указа, от 19 июля 1796 года, до тех пор, пока в марте 1799 года в Иркутске состоялось посвящение архимандрита Иоасафа в епископа кадьякского. Это посвящение в истории Русской Церкви является едва-ли не исключительным, так как было совершено только одним иркутским и нерчинским епископом Вениамином I (Багрянским).

Вскоре после посвящения, епископ Иоасаф в том же 1799 году отправился в далекий путь к месту служения со свитой в 12 человек и богатой, по преданию, ризницей. До Охотска путешественники доехали благополучно. В Охотске они пересели на компанейский корабль «Феникс». В дальнейшем пути пучина моря поглотила несчастный «Феникс» и его пассажиров. Когда, где и при каких обстоятельствах случилась катастрофа, осталось вечной тайной, так как никто не спасся из бывших на корабле. Из того, что близ острова Кадьяка – резиденции епископа, морские волны не раз выбрасывали свечи, воск и обломки разных вещей, имевших церковное назначение, можно полагать, что гибель «Феникса» и его пассажиров произошла у самой цели плавания епископа Иоасафа с штатом. Вместе с епископом погибли известный миссионер и сотрудник мученика Ювеналия – иеромонах Макарий и иеродьякон Стефан. Между погибшими был архиерейский певчий, брат знаменитого американского миссионера на острове Уналашке Иннокентия (Вениаминова), впоследствии епископа Камчатского, а затем митрополита московского. Вероятно, тогда же погиб переводчик Прянишников.

Роковое событие ужасом поразило сибиряков, особенно компанейцев, так энергично добивавшихся учреждения епископии на американских островах в интересах Православия и для более прочного влияния России на дальнем северо-востоке близ берегов и на берегах Сев. Америки.

Гибель епископа Иоасафа со всей свитой заглушила мысль о Кадьякской епархии; мало того, даже обычные действия миссии отодвинулись назад и остановились.

Инициатор учреждения епископской кафедры на острове Кадьяке с другими компанейскими островами Гр. Ив. Шелихов не переживал страданий от ужасной катастрофы с епископом Иоасафом. Он не дожил даже до указа об учреждении Кадьякской епископии, скончавшись 20 июля 1795 года в г. Иркутске, где, очевидно, жил, дожидаясь решения живо интересовавшего его вопроса.

После гибели епископа-миссионера Иоасафа местности и паства, предназначавшиеся в его ведомство, снова вошли в состав территории и паствы Иркутского епископа.¹¹²⁷

Таким образом, самая отдаленная русская окраина, целое полустолетие добивавшаяся своего епископа, хотя бы викария, оказалась несчастной в этом отношении. Сначала Св. Синод как то безучастно отнесся к серьезной мысли известного миссионера Иоасафа Хотунцевского о назначении епископа начальником Камчатской миссии (1749 г.), затем вполне разработанный самим Св. Синодом доклад об учреждении Якутской и Камчатской епархии в 1784 году не был конфирмован Императрицей,¹¹²⁸ наконец, когда правительство пошло навстречу частной инициативе и назначило епископа на Кадьяк, в качестве викария Иркутского, морская стихия разрушила уже сделанное дело. После рокового события с епископом Иоасафом необъятная Сибирь, перешагнувшая через компанейские острова в Великом океане на берега Северной Америки, осталась в ведении только двух самостоятельных архиереев Тобольского и Иркутского, не имевших, так нужных им, викариев. Даже сложные проекты передела епархий в 1764 году и после, соответственно губернскому делению, как-то обходили Сибирь. Об открытии особой Колыванской епархии, в пределах Колыванской губернии, заговорили в 1784 г., но скоро замолчали, найдя число церквей в ней недостаточным. Между тем еще в 1783 году число её жителей достигало 170 000. К концу века, это число несомненно возросло до 200 000. При таком количестве жителей самостоятельному епископу в Колыванской епархии было между кем потрудиться, особенно, если иметь в виду полуинородческое население губернии. Еще больше нужды было в открытии новой особой епархии в пределах Тобольской губернии, состоявшей из двух областей Тобольской и Томской с населением в 514 700 жителей, более, чем достаточным для составления двух епархий.

Вообще нужно заметить, что Русская церковь по епархиальному устройству в продолжение всего XVIII века. не пережила тех ненормальностей, которые отмечались, в ней всегда, и на которые обращено было особое внимание в конце XVII века.

* * *

По смерти Екатерины II (6 ноября 1796 года) русских епархий было слишком мало, сравнительно с пространством общей территории Русской Церкви, количеством её храмов и числом православного населения. В территориальном отношении некоторые епархии, например, Казанская, Вологодская, Вятская, Екатеринославская и др., оставались необыкновенно велики; простираясь на тысячи верст, они заключали в себе по две, по три губернии. О сибирских епархиях нечего говорить. Помимо того, в продолжение всего ХVIII в. удержался обычай поручать одному архиерею управление двумя, иногда даже тремя епархиями, сохранявшими полное административное устройство и не терявшими своей территориальной обособленности. Это прежде всего нужно сказать о Тамбовской епархии до 1758 г. Ее судьба на некоторое время или навсегда постигла Крутицкую, Владимирскую, Устюжскую и другие епархии. Как ни странно, в ХVIII в. Московская епархия часто управлялась чужим архиереем.

Москва еще в 1742 году получила своего особого архиерея и сделалась первоклассным епархиальным центром. Однако после того Московская кафедра часто оставалась без своего архипастыря. Многолюднейшая Московская епархия в довольно продолжительные периоды междуархиерейства не раз управлялась крутицкими владыками. С 10 июня 1745 г. по 14 апреля 1748 г. ей управлял архиепископ крутицкий Платон (Малиновский), с 14 июня 1754г. по 25января 1758г. – архиепископ Иларион, с 16 сентября 1771 г. по 20 января 1775 г. – архимандрит Самуил. Затем сама Крутицкая епархия (с 1785 г.) поступила в ведение Московской Синодальной Конторы, а вместе с тем в ведомство московского митрополита. В одном из своих писем к Амвросию (Подобедову), архиепископу казанскому, бывшему крутицкому, московский митрополит Платон (Левшин) писал: «четыре епархии на руках, дела много, а помощников мало. Епархии расстраиваются, а мы приказным порядком, без хозяев, мало помогаем. Бог ведает, что за судьба таковая церкви Его».¹¹²⁹ После упразднения Крутицкой кафедры (1788 г.) область Крутицкой епархии поручена была митрополиту Платону на правах епархиального архиерея. Так, по крайней мере, думала сама Императрица Екатерина II. Известно, когда митр. Платон, находясь в опале, просил Государыню отпустить его (в марте 1796 г.) в Киев на богомолье, Императрица полуиронически ответила ему: «если по болезни нужно Вам движение, то не лучше ли объехать свою, или порученную Вам Крутицкую епархию, которых пространство довольно велико, а из того может произойти и польза для вашего здоровья, и польза для епархии».¹¹³⁰ Новгородская и С.-Петербургская епархии, как известно, с 1775 года состояли в ведении одного архиерея – митрополита Гавриила, человека весьма занятого, в качестве члена Свят. Синода.

Не лишено интереса и то обстоятельство, что некоторые викариатства, как Севское, Московской епархии, и Олонецкое, Новгородской епархии, долго не возводились на степень самостоятельных епархий, хотя территории их и количества церквей в них было вполне достаточно для того, чтобы тому и другому викариатству быть самостоятельными при самом учреждении их.

Что касается вообще викариатств, то открытие их во второй половине XVIII века можно назвать явлением исключительным. Такие обширные епархии, как Казанская, Белгородская, Рязанская и некоторые другие оставались без викариев. Очевидно, по смерти Петра I проект 1724 года о викариатсвах был забыт.

Таким образом, вопрос о территориальном устройстве русских епархий и управлении ими при кончине Имп. Екатерины II обстоял едва ли лучше, чем в начале века, когда одному рязанскому или Крутицкому митрополитам не в мочь было управлять двумя-тремя епархиями. Такая ненормальность наблюдалась в Европейской России. Нечего говорить про Сибирь. До прибавки архиереев в Сибири очередь дошла не скоро, хотя еще в 1681 – 1682 гг. сознавалась неотложная нужда в открытии новых епископских кафедр в стране, где жило много народа, «Христа не знающего».