«Извлечения из Феодота» и «Избранные места из пророческих книг»

Александрия, крупный культурный центр, где сталкивались религиозные воззрения Востока и Запада, где теософические системы Индии, Халдеи и Египта и еврейская каббала входили в соприкосновение с лучшими плодами древнегреческой культуры, должна была, как это и a priori можно уже предполагать, явиться одним из главных центров еретического гносиса, возникшого на почве стремления создать такого рода систему, которая заключала бы в себе решение богословских и космологических проблем в их философской постановке¹.

Действительно, из Александрии вышли или жили и учили в ней такие видные представители гносиса, как Василид, сын его Исидор, Карпократ и Епифан, Валентин и многочисленные ученики их². Богатые дарованиями, получившие прекрасное образование³, плодовитые писатели⁴, эти вожди гносиса увлекали за собой верующих и подчиняли себе представителей языческой мысли. Как велико было их влияние в Александрии и какое громадное значение имели они в жизни Александрийской церкви, об этом можно судить по той горячности, с какою обычно спокойный и терпимый к чужим мнениям⁵ Климент говорит о гностиках. Он рисует их как людей, исполненных гордости и самодовольства, как людей, которые истину приносят в жертву своему честолюбивому стремлению блистать среди толпы и на невежестве других создают свою славу. «He возвращайся к ересям, пишет знаменитый катехет: ибо они, не зная сущего Бога, всячески спорят⁶ (между собой)»⁷. Еретики «и не желают обратиться к истине, потому что боятся отказаться от обмана своего самолюбия и не могут подтвердить свои мнения, так как насилуют Писание»⁸. Видя, что им угрожает опасность не относительно одного (какого-либо) догмата, но относительно (самого) существования ересей, то заботясь не о том, чтобы найти истину (ибо они пренебрегли как ничтожным тем доступным всем и готовым, что встретили у нас), но о том, чтобы превзойти общее веры, они удалились от истины. «Ибо, не изучив тайн церковного гносиса и не вместив величия истины, по своему легкомыслию не дойдя до глубины вещей, поверхностно прочтя писания, пренебрегли ими»⁹. «Итак, гордясь мнимой мудростью, они проводят жизнь в спорах, очевидно, заботясь более о том, чтобы казаться (философствующими), чем философствовать»¹⁰. И как дурные дети запирают учителя, так и эти (еретики) исключают из своей церкви пророчества, опасаясь изобличения и наставления. Они сочиняют многочисленные лжи и вымыслы с той целью, чтобы казалось, что они не принимают писаний по разумным основаниям. Таким образом, они нечестивы, потому что противятся божественным заповедям, т. е. Святому Духу. Как пустыми миндалинами называются не только те, в которых ничего нет, но также и те, в которых сердцевина ни на что не пригодна, – подобно этому мы говорим, что еретики лишены воли Божией и преданий Христовых, являясь виновниками учений горьких поистине как горький миндаль, кроме того, что, благодаря действию истины, они не могли отвергнуть или скрыть»¹¹.

Так понимая деятельность вождей и руководителей гносиса, Климент необходимо должен был вступить в литературную полемику с ними, тем более, что проблемы, служившие предметом его размышлений, были те же, что и гностиков¹², разрешались же им в направлении противоположном еретическому гносису. В Строматах Климента много места отведено полемике, и главными противниками, с которыми александрийский катехет не упускает случая поломать копья, являются гностики. Многочисленные фрагменты, приводимые александрийским катехетом из сочинений последних, для церковно-исторического знания имеют громадное значение, так как они проливают свет на одно из интереснейших и в то же время наименее обследованное явление из истории древне-христианской мысли и жизни. Но особенно важное значение в этом отношении должно принадлежать двум отрывкам, которые как в кодексах, так и изданиях находятся после VIII книги Стромат. Первый из них – «Извлечения из сочинений Феодота и так называемого восточного учения времен Валентина» (Ἐκ τῶν Θεοδότου καὶ τῆς ἀνατολικῆς καλουμένης διδασκαλίας κατὰ τούς Οὐαλεντίνου χρόνους ἐπιτομαί) обычно называется Excerpta ex Theodoto («Извлечение из Феодота»). Второй отрывок – «Избранные места из пророческих книг» (Ἐκ τῶν προϕητικῶν ἐκλογαί) – обычно называется Eclogae propheticae.

По вопросу о том, что, собственно, представляют собой эти два отрывка, на Западе имеется довольно обширный ряд исследований, из которых наиболее значительным не по объему, конечно, но по основательности и вероятности решения данной проблемы является труд Arnim’а-De octavo Clementis Stromateorum libro (Rostochii 1894). Основной тезис этого исследования, получивший почти общее признание среди историков древне-христианской литературы,¹³, таков: Excerpta ex Theodoto и Eclogae propheticae представляют собой извлечения из сочинений гностиков, сделанные Климентом.

Excerpta ex Theodoto дают изложение учения Феодота¹⁴ и других представителей восточной школы валентиниан¹⁵. Соответственно характеру Excerptorum, изречения приводятся в них то с ϕησί¹⁶, то с ϕασί¹⁷, то с οἱ ἀπὸ Οὐαλεντίνου ϕασί¹⁸, то с именем Феодота¹⁹ как автора тех или иных сообщений. Совершенно особняком стоят отдельные и краткие замечания относительно василидиан²⁰; в остальном «Извлечения из Феодота» касаются валентиниановской школы. Сообщения Климента различного рода. Они содержат иногда истолкование отдельных мест Священного Писания, иногда изложение воззрений гностиков. Тот, кто сообщает нам эти последние сведения, чувствует себя в противоречии с основными положениями гносиса и присоединяет свои краткие замечания к тому или другому пункту изложения. Он ставит иногда: ἡμεῖς δὲ, как нечто противоположное изложенному учению, и пытается на основании Священного Писания и разума обосновать свою точку зрения. Таким образом характер этого фрагмента довольно пестрый: он то представляет собой объективное изложение догматов гносиса, то окрашивает их в свете субъективных мыслей, то излагает их в порядке последовательного и стройного развития идеи, то прерывает их рядом кратких замечаний, которые не стоят ни в какой связи ни с предыдущим, ни с последующим. Ясно, что автором эксцерптов является не тот, кто желает научить других, но тот, кто прерывает изложение своими краткими замечаниями²¹.

Проф. А. И. Сагарда

§ 1. «Отче! говорит: в руки твои предаю дух Мой» (Лк.23, 46)²². София, говорит (Феодот), произвела Логосу тельце, духовное семя²³. Облекшись в него²⁴, Спаситель сошел (на землю). Поэтому во время страданий Он передает Софию Отцу²⁵, чтобы получить ее от Отца и чтобы здесь не быть удержану²⁶ левыми (злыми)²⁷ силами²⁸. Таким образом все духовное семя, избранных²⁹, передает Он чрез приведенное изречение.

Избранным семенем (ср. 1Петр.2, 9) мы называем и искру, возжигаемую (ср. Ис.42, 3) Логосом, и зрачок глаза (Втор.32, 10), и зерно горчичное (Мф.13, 31), и закваску (Мф.13, 33)³⁰, объединяющую в вере (Ефес.4, 13), по-видимому, разделенные народы.

§ 2. Валентиниане говорят, что когда было образовано тело психическое, то избранной душе, находившейся в состоянии сна, вложено было Логосом семя мужское, которое есть истечение ангельскаго, чтобы не было недостатка (в нем). И это семя заквасило, объединяя то, что казалось разделенным: душу и плоть, раздельно и созданные Софией. Сон же Адама был забытье души, которая не допускала, чтобы семя духовное, вложенное в душу Спасителем, отделилось от нее. Это семя было истечением мужского и ангельского семени. Поэтому Спаситель говорит: «спасешься ты и душа твоя»³¹.

§ 3. Действительно, Спаситель, придя, пробудил душу от сна и возжег искру, ибо «глаголы Господа сила» (Лк.4, 32). Поэтому Он сказал: «Да светит свет ваш пред людьми» (Мф.5, 16). И по воскресении Своем, вдунув апостолам Духа (Ин.20, 22), дунул от Себя землю, как пепел, и отделил, возжег же искру и оживил (L: ἐζωποίει).

§ 4. По многому смирению Господь явился не как ангел, но как человек, и когда во славе Он явился апостолам на горе (Мф.17, 1–8; Мк.9, 2–8; Лук.9, 28–36), то не ради Себя сделал это, но ради Церкви, которая есть«род избранный» (1Петр.2, 9), чтобы она узнала прославление Его по исходе из плоти. Ибо Он был горний свет, и явившееся во плоти и здесь видимое не ниже горнего (1Тим.3, 16) и не отделилось (от Него) или переместилось свыше сюда, меняя место за местом, чтобы одно получить, а другое оставить, но сущее всюду было и у Отца, и здесь³², ибо оно было силой Отца³³. Кроме того, должно было исполниться и это слово Спасителя, Который сказал: «есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого во славе» (Мф.16, 28; Мк.9, 1; Лк.9, 27). Итак, увидели и скончались Петр, Иаков и Иоанн.

§ 5 Почему (апостолы), увидев светлое зрелище, не были поражены, услыхав же голос, пали на землю? Потому что уши недоверчивее глаз и неожиданный голос более пугает. Иоанн Креститель, услыхав этот голос, не испугался, потому что услыхал в духе, привыкшем к такого рода голосу (Мф.3, 17; Мк.1, 11; Лк.3, 22). Простой же человек, услыхав, был бы поражен. Поэтому Господь и говорит им: «Никому не сказывайте о том, что видели» (Мф.3:17; Мк.9, 9). Однако апостолы не плотскими глазами увидели свет (ибо нет ничего родственного и близкого между тем светом и этой плотью), но сила и изволение Спасителя укрепили плоть для созерцания. Кроме того, что увидела душа, она передала находившейся с ней чрез сплетение в общении плоти. «Никому не говорите», чтобы узнав, кто есть Господь, не удержались наложить руку на Господа (Мф.26, 50), и не осталось бы неисполненным домостроительство, и смерть не отступила бы от Господа, ибо она напрасно испытывала бы Его бесконечно. Один голос на горе был уже уразумевшим призванным, поэтому они и удивились, так как свидетельствуем был тот, в кого они (и сами) верили, другой же на реке был имеющим верить, поэтому они, находясь под руководством книжников, и пренебрегли этим голосом.

§ 6. Выражение: «в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»³⁴, валентиниане понимают так. Началом они называют Единороднаго, которого и Богом исповедуют³⁵, как Богом открыто называет его далее и Иоанн, говоря: «Единородный Бог, сущий в лоне Отца, тот явил» (Ин.1, 18). Словом же «в начале», т. е. в Единородном, в Уме и Истине, (апостол) указывает на Христа, Логоса и Жизнь³⁶. Поэтому справедливо (ап. Иоанн) и Его (Логоса) назвал Богом сущим в Боге Уме. Что находилось в Нем, Логосе, было Жизнь (cp. Ин.1, 3 и сл.), Его сизигия³⁷. Отсюда Господь и говорит: «Я есмь Жизнь» (Ин.11:25, 14:6).

§ 7. Итак, неведомый Отец восхотел, чтобы эоны познали Его, и чрез помышление о Самом Себе, с целью познать Себя, Дух познания, сущего в гносисе, произвел Единородного. Так произошел и происшедший от гносиса, т. е. отческого Помышления, гносис, т. е. Сын, потому что Отец был познан Сыном (Мф.11, 27; Лк.11, 22). Дух же любви, произойдя от Истины, как гносис от Помышления, смешался с духом познания, как Отец с Сыном, и Помышление с Истиной. И Единородный Сын, пребывший в лоне Отца (Ин.1, 18), чрез гносис изъясняет эонам Помышление, потому что Он произошел от Его лона; видимый же здесь не есть единородный, но апостолом исповедуется «как единородный» – «славу как единороднаго» (Ин.1, 14), потому что один и тот же есть и перворожденный среди твари³⁸, и Иисус единородный в Плероме. Он таков, что может обитать в каждом месте. И никогда нисшедший не отделяется от пребывающаго. Ибо апостол говорит: «сам восшедый и есть нисшедый» (Еф.4, 10). Образом Единородного (валентиниане) называют Демиурга³⁹. Поэтому и дела образа те же (что и первообраза)⁴⁰.

Поэтому и Господь, сделав образом духовного воскресения мертвых, которых воскресил, воскресил их не нетленными по плоти, но имеющими опять умереть.

§ 8. Мы же Богом в Боге называем того же Логоса, о котором говорится, что Он находится в лоне Отца (cp. Ин.1, 18), беспредельный, неизмеримый, единый Бог. «Все чрез Него было» (Ин.1, 3), т. е. по ближайшему действию того же Логоса – как духовное, так умопостигаемое и чувственное. Он недра Отца явил (Ин.1, 18), Спаситель и Перворожденный⁴¹ всей твари (Кол.1, 15). Тот же Единородный, по беспредельной силе которого действует Спаситель⁴², этот есть свет (Ин.1, 4) Церкви, прежде находившейся во мраке и неведении. «И тьма Его не объяла» (Ин.1, 5)⁴³: отступники и прочие из людей не познали Его, и смерть не обладала Им.

§ 9. Вера не одна, но различны (веры). По крайней мере Спаситель говорит: «да будет по вере твоей» (cp. Мф.9, 29). Отсюда сказано: «званые с пришествием антихриста заблудятся, для избранных же (это) невозможно»⁴⁴. Поэтому (Спаситель) говорит: «Если возможно, и избранных моих». Снова: когда говорит «изыдите из дома Отца моего» (Ин.2, 16), званым говорит. Снова: возвратившемуся с чужбины и расточившему имения свои, для которого закололи откормленного теленка, призвание говорит, равно и тогда, когда царь призвал на брачный пир находящихся на дорогах (Мф.22, 9). Итак, все призваны одинаково «ибо (Бог) посылает дождь на праведных и неправедных и солнцем сияет на всех» (ср. Мф.5, 45), избираются же более уверовавшие⁴⁵, по отношению к которым (Спаситель) говорит: «Отца моего не видел никто, кроме Сына» (Ин.6, 46), «вы свет мира» (Мф.5, 14), и: «Отче святый, освяти их именем Твоим» (Ин.17, 17).

§ 10. Но ни духовное и умопостигаемое, ни архангелы, ни первозданные⁴⁶, ни даже Он (Логос) не есть без образа и вида, без формы и без тела, но имеет собственный образ и тело, сообразно Его превосходству над всеми духовными существами, равно как и первозданные, сообразно их превосходству над существами подчиненными им. Ибо рожденное вообще не лишено естества, но по образу и телу оно не подобно телам, находящимся в этом мире. Здешнее бывает мужеского и женского рода и различается между собой. Там же единородный и собственно умопостигаемый, имеющий свой вид и свою сущность чистейшую и господственнейшую, ближайшим образом участвующий в могуществе Отца; первозданные же, хотя и различаются числом и каждый из них ограничен и описуем, но сходство предметов доказывает их единство, равенство и подобие. Ибо нет того, чтобы одному из семи первозданных предоставлено было больше, другому меньше, и они не нуждаются ни в каком преуспеянии, потому что с (самого) начала получили от Бога чрез Сына вместе с первым бытием и совершенство. Он же называется «светом неприступным» (1Тим.6, 16), «как единородный» (Ин.1, 14) и «перворожденный» (Кол.1, 15), «то, чего глаз не видел и ухо не слышало и на сердце человека не приходило» (1Кор.2, 9), и не будет такового ни среди первозданных, ни среди людей. Они же «всегда видят лицо Отца» (Мф.18, 10), лицо же Отца – Сын, чрез которого познается Отец⁴⁷. Итак, созерцающее и созерцаемое не может быть без формы и вида. Видят глазом не чувственным, но таким, какой дал им Отец – умственным.

§ 11. Когда Господь сказал: «не презирайте единого из малых сих, истинно говорю вам: ангелы их всегда видят лице Отца» (Мф.18, 10), то этим указал, что какова природа первозданных, таковыми будут избранные, достигнув совершенного преуспеяния: «Блаженны чистии сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф.5, 8). Как же может быть лицо у бестелесного? Небесные тела благообразные и умопостигаемые видел апостол. Каким же образом назывались бы и их различные имена, если бы они были не описуемы в отношении форм, образа и тела. «Иная слава небесных, иная земных» (1Кор.15, 40). Одна слава ангелов, другая архангелов. По сравнению со здешними телами (например, звездами), они кажутся бестелесными и безвидными, но, в сравнении с Сыном, являются измеримыми и чувственно воспринимаемыми телами. Так и Сын по сравнению с Отцом. Хотя каждое из духовных существ имеет собственно силу и собственное домостроительство, но они не только вместе произошли, но и получили совершенство, общее и нераздельное служение.

§ 12. Первозданные видят Сына и самих себя и ниже стоящие существа, как и архангелы – первозданных. Сын же, называемый лицом Отца, есть начало отческого созерцания. Ангелы – умопостигаемый огонь и умопостигаемые духи, очищенные в отношении естества; высочайшее же нравственное преуспеяние – совершенный умопостигаемый свет от умопостигаемого очищенного огня, «то, во что желают проникнуть ангелы» (1Петр.1, 12) – говорит (апостол) Петр. Сын же еще чище этого огня, «свет неприступный» (1Тим.6, 16) и «сила Божия» (Рим.1, 16) и, по апостолу, мы искуплены Его «драгоценною, непорочною» и чистою кровию (1Петр.1, 18–19). «Одежды» Его просияли как свет, лицо же как солнце (Мф.17, 2), на которое нелегко смотреть.

§ 13. Он есть хлеб небесный и духовная пища жизни изобильная для пищи и ведения, свет людей, т. е. Церкви. Вкусившие хлеба небесного умерли, ядущий же истинный хлеб духовный не умрет. «Хлеб живый» есть Сын, данный Отцем желающим вкушать. «Хлеб, который Я дам, говорит: плоть моя есть» (Ин.6, 51), или (хлеб), которым питается плоть чрез евхаристию, или, что и вернее, Его плоть есть тело Его, «которое есть церковь» (ср. Ин.6, 51; Пс.77, 24), «хлеб небесный», благословенное собрание, потому что избранные по своей сущности произошли из одного и того же естества и достигнут того же самого конца.

§ 14. Демоны называются бестелесными не потому, что они не имеют тела (ибо они даже форму имеют; поэтому и чувствуют наказание), но, будучи тенью по сравнению с духовными телами спасаемых, они называются бестелесными. И ангелы телесны, поэтому они видимы. Но и душа тело. Поэтому апостол (говорит): «Cеется тело душевное, возстает тело духовное» (1Кор.15, 44). Каким же образом наказываемые души, будучи бестелесными, чувствовали бы (наказание). «Бойтесь», говорит (Спаситель), «могущого после смерти ввергнуть и душу и тело в геенну» (Мф.10, 28; Лк.12, 5). Ибо видимое не очищается огнем, но в землю возвращается. Лазарь и богач прямо показывают, что душа есть тело с телесными членами (ср. Лк.16, 24).

§ 15. «Как мы носим образ перстного, будем носить и образ небесного» (1Кор.15, 49), духовного, делаясь совершенными. (Апостол) снова говорит об образе, потому что есть тела духовные. И снова: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу» (1Кор.13, 12). Ибо тотчас же мы начинаем узнавать... чье лицо, образ, форма и тело. Форма созерцается формой и лицо – лицом и познаваемое познается в отношении форм и сущностей.

§ 16. И голубь, которого одни называют Святым Духом, василидиане – слугой, валентиниане – духом Помышления Отца, видим был как тело (ср. Мк.1, 10; Лк.3, 22; Ин.1, 32–33)⁴⁸, нисшедшее на плоть Логоса⁴⁹.

§ 17. По учению валентиниан, Иисус и Церковь и София есть возможное смешение всех тел. Человеческое смешение из двух смешивающихся в брак семян совершает бытие одного ребенка, и тело, возвратившееся в землю, смешивается с землей и вода с вином, но лучшие и более превосходные тела имеют легкое смешение: дух, например, смешивается с духом. Мне же кажется, что в данном случае бывает не смешение, а подлеположение. Конечно, не в том смысле, что божественная сила, поселившись в душе, освящает ее по мере нравственного преуспеяния. «Бог есть дух и, где хочет, дышит» (Ин.4:24, 3:8). Ибо сила распространяется не сообразно сущности, но соответственно силе и крепости: прилагается же дух к духу, как и дух к душе.

§ 18. Спаситель, сойдя на землю, видим был не только ангелам – поэтому они и благовествовали о Нем (сp. Лк.2, 10) – но и Аврааму и остальным праведникам, сущим в упокоении среди правых (сp. Мф.25, 33–34). Ибо сказано: «(Авраам) рад был увидеть день мой» (Ин.8, 56), т. е. пришествие во плоти. Поэтому Господь, восстав, благовествовал праведникам, сущим в упокоении, и избавил и ввел (сp. 1Петр.3, 19)⁵⁰, и все под сенью его будут жить. Ибо явление Спасителя здесь – тень Его славы у Отца. Тень света не мрак, но сияние.

§ 19. «И слово стало плотию» (Ин.1, 14), не только по явлении (здесь на земле), сделавшись человеком, но и в начале тот же Логос (стал плотию), сделавшись сыном в переносном смысле, но не по существу. И снова Он «стал плотию», действуя чрез пророков. Сыном же этого же Логоса называется Спаситель. Поэтому (сказано): «В начале было Слово, и Слово было у Бога. Что было в нем, жизнь есть» (Ин.1: 1, 4); Жизнь же есть Господь. И Павел (заповедует): «Облекись в нового человека, созданного по Богу» (Ефес.4, 24), т. е. веруй в Него, Богом, по Боге и в Боге созданного Логоса. «Созданное по Боге» может показать цель преуспеяния, которой человек намерен достичь, равной с «преследуй цель, для которой ты создан». Гораздо яснее и определеннее говорит (апостол) в другом месте: «Он есть образ Бога невидимого»; затем прибавляет: «перворожденный всей твари» (Кол.1, 15). Ибо образом невидимого Бога называет Сына того же Логоса, перворожденного всей твари, потому что рожденный бесстрастно, Он был творцом и родоначальником всякой твари и сущности. В нем Отец все сотворил. Поэтому и говорится, что Он принял образ раба, не только плоть по явлении здесь, но и самое естество. Рабским же это естество названо потому, что оно подвержено страданиям и подлежит действующей и главнейшей причине.

§ 20. Выражение: «прежде денницы родил тебя» (Пс.109, 3) мы слышим относительно перворожденного Бога Слова, и «прежде солнца» и луны и всякого создания «имя Твое» (Пс.71, 17).

§ 21. Выражение «По образу Божию сотворил их, мужеска и женска сотворил их» (Быт.1, 27), говорят валентиниане, сказано о наилучшем произведении Софии, мужское которого – избрание, женское же – призвание. Мужским они называют ангельское, женским самих себя, совершенное семя. Таким образом и при Адаме мужское семя осталось у него, все же женское семя, омужествленное им, сделалось Евой, от которой (ведут начало) женщины, как от того мужчины. Мужское вместе с Логосом находится, женское же омужествленное объединяется с ангелами и обитает в Плероме. Поэтому говорится, что жена переменяется в мужа, и здешняя церковь в ангелов⁵¹.

§ 22. И когда Апостол сказал: «Иначе что делают крестящиеся для мертвых» (1Кор.15, 29), для нас, говорит, крестились ангелы, частью которых являемся мы. Мы, умерщвленные этим состоянием, мертвы; мужские же, не причастные к такого рода состоянию, живы. Если мертвые не воскресают, то для чего и крестимся? Итак, мы воскреснем, восстановленные равноангельными мужским, члены к членам. «Крестящиеся же для (нас) мертвых» ангелы крестятся, говорят (валентиниане), из-за нас для того, чтобы и мы, имея имя, не встретили препятствия со стороны Ороса и Креста проникнуть в Плерому. Поэтому и при руковозложении в конце говорят – «в ангельское искупление», т. е. в то, которое и ангелы имеют, чтобы получивший искупление был крещен тем же именем, каким крещен и его ангел. Ангелы в начале крестились во имя сшедшего на Иисуса в виде голубя и искупившого Его. Нуждается же в искуплении и Иисус, чтобы не быть удержану Мыслию, как говорит Феодот.

§ 23. Валентиниане называют Иисуса Утешителем, потому что он пришел, полный эонов, так как из целого (Плеромы) вышел. Ибо Христос, оставив произведшую Его Софию, придя в Плерому, просил о помощи оставленной вне Софии, и, с согласия эонов, производится Иисус Утешитель оставленному эону. Во образ же Утешителя Павел сделался апостолом воскресения. Немедленно после страданий Господа и он послан был на проповедь. Поэтому и двояко проповедовал Спасителя, как рожденного и пострадавшого чрез левых, потому что, имея возможность познать Его сообразно этому месту, убоялись, и духовно из Св. Духа и Девы, как познают его правые ангелы. Ибо каждый по-своему знает Господа, и неодинаково видят лицо Отца все ангелы малых сих, избранных, имеющих быть в том же самом наследии и совершенстве. Лицо же (Отца) – Сын, и что постижимо в Отце, созерцают, наученные Сыном; остальное же в Отце непознаваемо.

§ 24. Валентиниане говорят, что дух, которого каждый из пророков имел для своего служения, излит на всех членов церкви. Поэтому и знамения Духа: исцеления и пророчества, совершаются чрез церковь. Но они не знают, что Утешитель, постоянно действующий теперь в церкви, одной и той же сущности и силы с постоянно действовавшим в Ветхом Завете.

§ 25. Валентиниане определили ангела как слово, имеющее благовестие о сущем. Они и эонов называют соименно Логосу логосами. Апостолы, говорит, перемещены на двенадцать знаков зодиака, ибо как последние управляют рождением, так апостолы наблюдают за возрождением.

§ 26. Видимой стороной Иисуса была София и Церковь совершенных семян, в которую облекся чрез тельце⁵² Спаситель, как говорит Феодот. Невидимой же стороной Его было имя, которое есть «Сын Единородный». Поэтому, когда Господь сказал: «Я дверь», то это значит, что вы, совершенное семя, дойдете до предела, которым являюсь Я. Когда же Он Сам войдет, то вместе с Ним в Плерому войдет и семя, дверью собранное и введенное.