Глава I. Историческое обозрение монастырских событий

«Священными изображении и храмы, и жертвами, и священными сосуды и иными вещьми в Писаниях и умышлениях, очи зрящих ум возводят к Боговедению и первообразному. Тако и аз во славу Божию создах по образу того великого Иерусалима святое ограждение (монастырь) на ведение и воспоминание приснопамятного святого Иерусалима, в нем же спасительные страсти нашего ради спасения содеяшася». (из «Возражения Святейшего Патриарха Никона на 13 вопрос Стрешнева и ответ на оный Паисия Лигарида»).

«Бе вельми любимо мне место сие, понеже красно зело. Аще кто не веровати сему хощет, да искусит вещию: мню бдагодатию Божиею и аз искус ведати доброту мест к житию иноческому, но нигде же такова красна видех; яще бы кто искусом восхотел видети то святое мести временно, мню яко никто же восхощет изыйти из него вечно; прочее же не буди нам по своему желанию хвалити, или претися, но иже искуом познав уразумеет лучшее?» (Из книги «Рай мысленный» 1658 года, стр. 64)

На Истре Воскресенске в России знаменит,

И Новым свет его Иерусалимом чтит,

Зря в нем подобие того святого храма,

В котором Божий Сын, спасаяй род Адама,

Торжественно воскрес от гроба, яко Бог,

И к земнородным тем явил щедрот залог,

Которые в себе всяк верный ощущает.

Читатель, посетя святые здесь места,

Почтим любовью тем самого Христа!

1791 года. (Стихи, приписываемые Державину, начертанные при входе в храм Воскресения Христова на стене колокольни).

Известно, что в 1653–1655 году Святейший Патриарх Никон, с соизволения Благочестивейшего Царя Алексея Михайловича устроил в Новгородских пределах, на Валдайском озере (наименованном Святым Озером) иноческую обитель в честь чудотворной иконы Пречистой Богородицы Иверской и нового исповедника Филиппа, Митрополита Московского и всея России Чудотворца, стараясь и в устроении самых монастырских зданий подражать Афонской Иверской обители. На пути к сей-то излюбленной Патриархом обители, от царствующего града Москвы, по Волоколамской дороге, случалось не раз Патриарху останавливаться на ночлег «опочивати и стояти» в селе Воскресенском, отстоящем за 45 поприщ от Москвы, в вотчине Боярина Романа Федоровича Бобарыкина. Село это, подобно тому, как прежде село Валдай, лежащее на пути из Новгорода в Москву, весьма полюбилось Святейшему Патриарху своим действительно красивым местоположением на нагорном берегу излучистой реки Истры. Место, занимаемое ныне обителью представляло и тогда, как теперь, полукруглый полуостров, который окружает дугообразное течение реки Истры, обнимающее собою пространство более полутора версты, а посреди этой дуги или полукруга находится довольно правильная возвышенность такого же полукруглого вида, ограниченная с севера высоким и крутым берегом, с запада и юга скатами, а с востока пригорком; напротив же всего этого полуострова, за рекою Истрою, протягиваются, на подобие вала, довольно высокие горы, обнимающие пространство верст на 5 и более, украшенные березовыми рощами, у подножия коих, спускаясь к реке, стелются луга, поля и долины. Прибавим к сему, что и самая возвышенность, на которой стоит ныне монастырь, была покрыта в то время густым лесом. Святейший Патриарх, пленяясь красотою этого места, положил во уме своем, если благоволит Бог и будет на то Царское соизволение, создать и здесь иноческую обитель. Началом к осуществлению сей мысли была покупка в 1656 году села Воскресенского, с окрестными деревнями и пустошами, у тогдашнего его владельца, Стольника Романа Бобарыкина, в вотчину ново созданного (1655 г.) Иверского монастыря. В подлинной на сие купчей, между прочим, написано: «Се аз, Роман Федоров сын Бобарыкин, продал есмя вотчину свою, Великого Государя Святейшего Никона, Патриарха Московского и всея России строения, в монастырь Пречистые Богородицы Иверские и иже во Св. Отца нашего Филиппа Митрополита и Св. Иакова Чудотворца, что в Новгороцком Уезде, на Святе Озере, Архимандриту Деонисию с братиею, или кто по них впредь иные Архимандриты и братья будут, в Московском Уезде, в Горетове, да в Сурожском станех село Воскресенское, что была деревня Саватова на реке на Песочне, а в том селе церковь Воскресения Христова, со всяким церковным строением и с колоколами, да двор вотчиников, со всяким же дворовым строением, да двор прикащиков, да четыре двора людских, да житной двор. Да под тем же селом Воскресенским, на большой на Волоцкой дороге, пустая деревня Макрушино, а в ней гостинной двор, для стояния приезжих людей, на речке на Песочне, со всяким же дворовым строением; да к тому же селу деревня Котельниково на реке на Истре (а в ней крестьян...) Да деревня Рычково, а Крючково тож (а в ней крестьян...) Да к тому ж селу Воскресенскому с деревнями припущены в пашню пустоши (следует исчисление оных). А в той моей вотчине, в селе Воскресенском, что была деревня Саватова, и в деревнях и в пустошах, которые в сей купчей имяны написаны, пашни пахатные и перелогом и лесом поросло, по писцовым книгам, и с церковною пашнею 219 четвертей с осминою в поле, а в дву по тому ж, и сенные покосы в той моей вотчине к селу и деревням и пустошам, по писцовым книгам с лесы и с болоты и с рыбными ловли и со всеми угодьи, куда ходит к той вотчине к селу и деревням и к пустошам исстари плуг, и соха, и коса, и топор по старым межам, с хлебом, который хлеб ржаной и яровой сеян к нынешнему ко 164 (1656) году, в прок без выкупу. А взял я, Роман, из Государевы Патриаршей келейной казны у сего, Архимандрита Деонисия с братьею, на ту свою вотчину 2000 рублев. А роду моему, Романову, и племени до той моей вотчины впредь дела нет, по тому что те вотчины у отца моего, Федора Васильевича, и у меня купленые, а не родовые; да в Поместном Приказе мне, Роману, та своя вотчина записати в записные вотчинные книги за Иверским монастырем, а на то послуси: Иван Соколов, Алексей Варколапов, Артемей Мансуров, Андрей Калинин, Михайло Микитин, Иван Белово, Микита Степанов, Федор Зыков; а купчую вотчиную писал Ивановской площади Подьячей Федька Кирилов. Лета 716І (1656 году), Июня в 3 день». На подлинной купчей позади писано: «К сей купчей Роман Бобарыкин вотчину свою продал, и деньги взял, и руку приложил». Далее рукоприложение послухов (свидетелей) и помета Поместного Приказа: «165 (1657) года, Июня в 27 день та вотчина по сей купчей в Поместном Приказе в записные вотчинные книги за ним, Великим Государем Патриархом Никоном, записана, а пошлин по Государеву указу в его, Государеву, казну в Поместный Приказ не взято. Припис Дьяка Степана Шишкина. Справа Подьячего Андреяна Яковлева»².

Не подлежит сомнению, что прежде покупки места, занимаемого ныне Воскресенскою обителью, и «села Воскресенского с деревнями и пустошами», Святейший Патриарх имел совещание с своим «собинным другом», Царем Алексеем Михайловичем. Земляные работы, на приготовление места к строению на нем монастыря, как надобно полагать, начались в том же 1656 году; первоначально место для монастыря было очищено от росшего на нем леса; за тем южная покатость возвышенного полуострова была сравнена с природным берегом, что от севера, и для этого придумано было вокруг полуострова, с западной и южной стороны, ископать речку (названную Золотушкой), и полученную чрез то землю возить на полуостров для уравнения верхней его площади; потом построена деревянная теплая церковь во имя Живоносного Воскресения Христова с трапезою и келарнею и с служнею, с папертными мшеными, вокруг же монастыря с трех сторон выкопан ров, а в рву по одну сторону, к образовавшемуся чрез то валу, прислонены бревна, дабы не осыпалась земля; бревна сверху осыпаны землею и земля покрыта дерном, и по всему тому валу и самородному берегу устроен рубленой деревянный город в две стены с 8 башнями.³ Из них первая башня с приезду была четвероугольная; в ней проезжие ворота в монастырь, и над воротами образ Воскресения Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, писан Греческим письмом в треугольном киоте, а среди башни поставлены: Деисусы (10 икон). Перед воротами через ров был мост с перилами точеными, по сторонам лавки с опушками, а над мостом покрыто тесом, у ворот же два затвора: на одном затворе калитка, да «на затворе же две личины львовые с кольцами литые медные, да в тех же воротах четыре пушки медные в станках на колесах, да восемь пушек железных (чугунных?) без станков»⁴.

Собрано братство, поставлен в главе его, избранный самим Патриархом, Игумен Стефан, и, по уготовлении им к освящению новозданной церкви, Святейший Патриарх пригласил на ее освящение самого Царя, со всем Царским Домом и Синклитом. Освящение это, как пишет Шушерин, совершал сам Патриарх со всем Освященным Собором, 18 Октября, 1657 года. После же освящения Благочестивый Царь, походя вокруг монастыря и взойдя на взгорье, находящееся к востоку от монастыря, называемое ныне Елеон (где находится каменная восьмигранная с шатровым верхом часовня с водруженным в ней, в 1658 г., большим каменным крестом), и посмотря отсюда на ново созданный монастырь и его живописные окрестности, в душевном восторге воскликнул: «Воистину благоволи Бог исперва место сие предуготовати на создание монастыря; понеже прекрасно, подобно Иерусалиму»⁵. Пробыв в гостях у Патриарха и 19 Октября, Царь, 20 числа Октября, рано по утру, выехал из Воскресенского монастыря, по обещанию своему, в свой любимый монастырь Пр. Саввы Звенигородского (21 верста), откуда, чрез посланного от Патриарха в след за Царем с благодарственным письмом и с благословенным хлебом старца, прислал к Святейшему Патриарху Никону собственноручное письмо следующего содержания: «Великому Государю и Отцу Нашему, Святейшему Никону Архиепископу царствующего великого града Москвы и всея Великие, и Малые и Белые России Патриарху, сын твой возлюбленный, Царь Алексий, челом бьет. Изволишь, Государь про нас ведать, и Мы милостью Божиею и твоими, отца Нашего, молитвами пришли в Савинский монастырь к (20) Октября, в четвертом часу дни, дал Бог здорово, а потом тебе отцу своему, челом бью на хлебе. Да ты ж жалуешь пишешь, тужишь о Нас, и аще Бог даст живы будем, за твоими пресвятыми молитвами, и паки не зареклися, и не зарекаемся, и паки приезжать. А старца твоего, Государева, Нового Иерусалима, препокоив, отпустили к тебе; и стрельцов Саввы Чудотворца пять на десять человек послал. Царь Алексий, со многою любовью радостною, лобызав честную десницу твою, Государеву, челом бью». Обрадованный письменным подтверждением названия данного самим Царем ново созданной обители «Новый Иерусалим», названием столь любезным его слуху, как согласовавшимся с тайным желанием его сердца, Патриарх, сняв с этого письма копию, подлинное тогда же вложил в серебряный ковчежец, и приказал хранить оный в обители, на память позднейшим родам⁶.

После освящения деревянной церкви и утверждения за ново построенным монастырем, сперва Царским словом, а потом письмом, названия «Нового Иерусалима», Патриарх Никон возымел гениальную мысль создать в сем монастыре храм по истинному подобию Иерусалимского храма Воскресения Господня (построенного иждивением Св. Равноапостольных Царей Константина и, матери его, Елены в IV веке по Р. X.), как говорит сам Строитель, «образом, мерою и добротою». Для сего, по свидетельству Шушерина, послан тогда же⁷ в Святой град Иерусалим Живоначальной Троицы Сергиева монастыря Келарь Старец Арсений Суханов для доставления Патриарху точной модели и описания вида, размеров и украшений Палестинских святынь: храма Воскресения Господня с кувуклией (часовней) Гроба Господня, и Вифлеемского храма Рождества Христова, что, согласно желанию Патриарха, и было исполнено Старцем Арсением также благоуспешно, как и первое поручение (1654 г.) о приобретении на Афоне харатейных книг. Модели эти и до настоящего времени хранятся в числе «достопамятностей» монастыря, для показания малого начала великого дела, которое справедливо служит, и будет всегда служить предметом удивления посетителей сей Св. обители, возбуждая справедливое сожаление, что нигде в России не построено «истинное подобие» и другой замечательной святыни Востока, разумеем Константинопольский храм, Св. Софии Премудрости Божией, особенно дорогой для нас, Русских по историческим воспоминаниям из первого периода нашей Церковно-Христиинской жизни.

Время основания каменного Соборного Воскресенского храма в точности не известно. Сочинитель монастырского «Летописца»⁸ (Архимандрит Никанор), ссылаясь на выше приведенную надпись Елеонского креста, относит основание Воскресенского храма к 18 Октября, 1657 года:

От мироздания 7166 года,

От Христова воплощения 1630 года,

Седьмого месяца Октоврия Числа на десять осьмого,

Крест, идеже престолу быти водрузи,

И яко на камени основание положи».

Тогда как по смыслу речи, Октября, 1657 года, указывает лишь на время освящения бывшего деревянного храма Воскресения Христова и на водружение креста на Елеоне, в память посещения при этом случае Воскресенской обители Царем Алексеем Михайловичем⁹. Основание же каменного храма Воскресения Христова вероятнее будет отнести к 1 Сентября, 1658 года, согласно надписи на колоколе (вылитом при Патриархе Никоне и перелитом в последствии с сохранением прежней надписи), которая гласит: «От зачала всего мира бытия 7167, от воплощения Слова Божия 1658 году, Сентября в 1 день, начало святые вещи сей, бытия Нового Иерусалима Воскресения Христова монастыря».

Годичное же время, протекшее от освящения деревянной церкви Воскресения до заложения каменного соборного храма (1 Сентября, 1658 года), было необходимо не для одной посылки Арсения Суханова в Иерусалим за моделью и планами, но еще более для приготовления материалов, потребных для столь громадной постройки: белого камня, кирпича, извести, леса, не говоря уже о созвании и распределении рабочих и мастеров разного рода. Вскоре по освящении храма Воскресения Господня в ново созданной обители (18 Октября, 1657 г.), Патриарх должен был расстаться с нею и уехать в Москву, куда требовали его дела его высокого звания, как Патриарха Московского и всея России. Управление ново созданною обителью было поручено одному из приближенных к Патриарху лиц, Игумену Стефану, который в жалованной грамоте к Воскресенскому монастырю на место в Москве для подворья, от 9 Октября, 1657 года, еще значится Игуменом, а в Январе 1658 года уже называется Архимандритом; из сего следует заключить, что он возведен в этот сан во время торжества освящения деревянной церкви Воскресения Христова, 18 Октября, 1657 года. Из Москвы Патриарх не переставал сноситься с монастырем посредством грамот, которых в монастырском архиве упоминается пять (уцелело же в копиях две): две относятся к 1657, и остальные три к 1658 году. Содержание их следующее: а) первая грамота к Архимандриту Стефану да к Наместнику старцу Зосиме с братьею, что посланы в Воскресенский монастырь крестьяне Анкудинко Карпов с товарищи, и что велено им жить за Воскресенским монастырем, 166 года, Ноября в 27 день (1657 года); б) вторая грамота к ним же, что куплено село Рожествено с деревнями, и крестьян, Анкудинку Карпова с товарищи, велено перевести в то село Рожествено и деревни, 166 года, Декабря в 18 день (1657 г.), за приписью Дьяка Ивана Калитина; в) третья грамота в Воскресенский монастырь к Архимандриту Стефану с братиею (1658 г.), что посланы в Воскресенский монастырь с детьми Боярскими 32 семьи Белорусцов с женами и детьми, и велено им жить в разных деревнях, и под тою грамотою тем Белорусцам именная роспись, Марта в 1 день, за приписью Дьяка Ивана Калитина; г) четвертая грамота к Архимандриту же Стефану с братией о вымененной вотчине в Рузском Уезде, селе Казанове, с деревнями и с пустошьми, пересмотря велено принять на лицо 166 (1658 г.), Апреля в пятый день, за приписью Дьяка Ивана Калитина; д) пятая грамота (того же 1658 года, без означения месяца и числа) Великого Государя, Святейшего Никона, Патриарха Московского и всея России, в Новый Иерусалим Живоносного Христова Воскресения, Архимандриту Стефану, да Наместнику Старцу Зосиме с братиею, по той грамоте велено быть в Воскресенском монастыре в портных мастерах Ипатке Вонифатьеву, и под тою грамотою подклеена его, Ипатова, отпускная грамота; за приписью Дьяка Ивана Калитина. Из сих грамот уцелели в списках лишь две, которые и приводятся в приложениях к сей главе.

На закладке каменного соборного храма Воскресения Господня 1 Сентября (1658 года) уже не видим ни Царя, ни Синклита, ни Освященного Собора; ибо с начала 1658 года, говоря словами Шушерина, «нача быти бессоветие и раздор между Царем и Святейшим Патриархом»; по сему и туга Патриарха о Царе, выраженная в письме к нему из Воскресенской обители в Савинскую, после освящения церкви (18 Октября, 1657 года), очевидно имела уже свое понятное обоим значение, и обещанию Царя, которым он утешал Патриарха, и тогда уже растворявшего радость вожделенного свидания предчувствием близкой разлуки – обещанию, что он «не зарекся и не зарекается и паки приезжать к нему, Патриарху, в гости в ново созданную обитель», суждено было остаться без исполнения; ибо упомянутое «бессоветие и раздор» к средине 1658 года уже достигли своей вершины. После известной истории с Патриаршим слугою, жестоко обиженным Царским родственником, Боярином Богданом Матвеевичем Хитрово, и оставшейся безнаказанною, после двукратного уклонения Царя от личного свидания с Патриархом в дни нарочитых праздников, 8 Июля (день празднования иконе Богоматери) и 10 Июля (положение в Успенском Соборе части ризы Господней), совершив последний раз божественную литургию в Соборном храме Успения Божией Матери, Патриарх поставив к иконе Владимирской Богоматери жезл Св. Митрополита Петра и, взяв старческий посох, отправился на свое Воскресенское подворье, что на Ильинской улице, сопровождаемый народом. Здесь он пробыл три дня в ожидании свидания с Царем, но, не получая никакой вести от Царя, и справедливо огорченный таким невниманием к нему «собинного друга и возлюбленного сына», решился окончательно оставить столицу. В простых плетеных Киевских колымагах, взятых в Новодевичьем монастыре, из коих в одну сел сам, а в другую положил свои вещи, Патриарх отправился по пути в Воскресенский монастырь, не приняв посланной в след за ним от Царя кареты.

Так совершилось переселение Патриарха из Москвы в любимое уединение: «Се удалихся бегая, и водворихся в пустыни», говорил он в утешение душе своей. Уповая на Бога, он не переставал «чаять соскорбящего, но не бе»; напротив, те самые, которые вменяли себе в честь казаться, если не быть, его друзьями и благоприятелями, теперь говорили: «Нам не надобен Патриарх добр и Крутицкий Митрополит!» (Питирим, управлявший делами Церковными по отшествии Патриарха).

Но возвратимся к пребыванию Патриарха в своей Воскресенской обители. Прибыв в нее вечером 13 Июля, 1658 года, Святейший Патриарх прожил здесь до вечера 30 Ноября, 1666 года, следовательно 8 лет, 4 месяца, 17 дней. В течении этого времени он выезжал из обители всего три раза, а именно: в первый раз в 1659 году в Москву, когда, по поводу распространившегося слуха о нашествии Крымского Хана, предложено было ему от Царя избрать безопаснейшее место, но Патриарх, отказавшись от предложения переселиться в Калязинский монастырь, поспешил возвратиться в Воскресенский монастырь. Спустя два месяца после сего Патриарх предпринял (с соизволения Царя) поездку в монастыри своего строения, Иверский и Крестный, откуда возвратился в Феврале месяце 1660 года, и наконец в третий раз выезжал в Москву в 1666 году, по известному письму Боярина Никиты Зюзина, где пробыл несколько дней.

В течение лета 1658 г. в Воскресенском монастыре, по распоряжению Патриарха, построен, в 150 саженях от монастыря, на берегу реки Истры, Скит или «Отходная пустынь», по образцу подобных зданий на Св. Афонской Горе, в виде пирга (башни) о четырех ярусах с кельями и церквами: во имя Богоявления Господня в третьем ярусе и Св. Первоверховных Апостол Петра а Павла в главе или трибуне над плоскою кровлею, помощенною белым камнем и огражденною каменною балюстрадою; позади верхней церкви колокольница с одним колоколом, замурованным в столбе; вход весьма тесный, вьющийся спирально вокруг среднего основного столба, а против верхней церкви на крыше малая летняя келья (в сажень длиною) с каменным ложем, накрытым тростниковою рогозиною. Богоявленская церковь освящена (по надписи на под престольном кресте) 22 Июня, 1658 года, а церковь Св. Апостол Петра и Павла 29 числа того же месяца и года. В это тесное здание, по свидетельству Шушерина, Патриарх уединялся для молитвы и богомыслия во все св. посты из обители, которая в его время по справедливости должна быть названа Патриаршею уже и по одному своему многолюдству; ибо в ней в 1665 году собралось до 500 человек братии (монашествующих и бельцов), пришедших под начальство Патриарха со всех концов не только России, но и из-за рубежа. Шушерин говорит, что в братии Воскресенской обители при Патриархе были, кроме Великорусов, многие иноземцы: Греки и Поляки, Черкасы (Малороссияне) и Белорусы, и новокрещеные из Немцев и Евреев: «Приезжаху ж (пишет он же) мнози из многих стран и земель иноземцы, хотящи видети лица его и зрети такового великого строения, он же всех с радостию приимаше». Тот же Шушерин описал довольно подробно жизнь Патриарха и его времяпровождение в Воскресенском монастыре; последуем за его указаниями, как очевидца. Патриарх, говорит он, жил в обители самым строгим подвижником, служа для братии образцом в трудах иноческих. Прибыв в монастырь, он немедленно облекся в бедную и суровую одежду, и возложил на себя железные вериги, весившие, как в последствии оказалось, более 14 фунтов¹⁰. В мантии простого манатейного сукна, только с источниками, он первый являлся по звону колокола в церковь, и оставлял ее не прежде, как преподав благословение своей многочисленной братии. Каждый день по окончании литургии он со слезами выслушивал пред чудотворною иконою Божией Матери (Троеручицы) молебен Пресвятой Богородице, «поемый во всякой скорби душевной и обстоянии». Келейное правило исполнял неопустительно, по уставу Анзерского скита, в коем полагал начало своей иноческой жизни и правилу которого по сему остался верен до смерти. Пищу его составляли: хлеб, огородные овощи, а в праздничные дни уха из мелкой рыбы, единственным питьем служила чистая вода из «Живоносного Источника», чудесно открывшегося при копании подземной церкви обретения Креста Господня. В простой бараньей шубе, в рясе «из влас агнчих пепеловидного цвета», подпоясанный усменным (кожаным) поясом, покрытый куколем, или в войлочной шляпе с широкими полями, (сохранившейся на память его и доселе), в кожаных сафьянных полусапожках, подбитых железными подковками, Патриарх первым являлся на работы по строению Воскресенского храма и оставлял их последним. Сам с братиею ловил рыбу из ископанных им же прудов, строил мельницы, разводил огороды и плодовые сады внутри и вне монастыря, рубил и расчистил лес для посева хлеба, осушал болота проведением канав, косил и убирал сено на ряду со всеми, поощряя всех собственным примером к трудам телесным и душевным. Завел при монастыре школу для детей монастырских служебников, в которой обучали их, кроме грамоты, иконописанию и разным ремеслам; некоторые из учеников этой школы, в последствии (по выбытии Патриарха из Воскресенской обители) взяты в Царскую Мастерскую палату и поступили для усовершенствования в иконописи в число учеников знаменитого в свое время Царского иконописца, Симона Ушакова¹¹.

В праздники и Царские дни, пишет Шушерин, Патриарх являлся Архипастырем. В простой, но благообразной, одежде, с Архиерейским жезлом в руке, входил он в церковь и совершал божественную литургию по чинопоследованию Архиерейскому, рукополагая при сем в монастыри своего строения и приписные к ним пустыни и монастырки Иеромонахов и Иеродьяконов и в монастырские села Священников и Дьяконов. По совершении же литургии он разделял с братиею монастырскую трапезу. Среди строгих подвигов благочестия Патриарх не забывал дел милосердия, желая стяжать себе милость на суде. Он повелел братии принимать и покоить в обители своей всех странных и пришельцев, которые приходили сюда во множестве для поклонения святыне и за получением благословения Святейшего Патриарха. Они питались в монастырской трапезе и содержались безмездно в течение трех дней на монастырской счет, и не только люди, но и самые их скоты, говорит Шушерин. Не редко случалось, что в Воскресенскую обитель уклонялись утомленные походом ратники, возвращавшиеся на родину с поля битв. Сердобольный Патриарх сам угощал их в братской трапезе и даже омывал им ноги, по заповеди Евангельской, говорит Шушерин. В иные дни таких гостей бывало у Патриарха до двух, или трех сот, но, по благодати Божией, обитель не оскудевала ничем необходимым. Послушаем свидетельства о сем самого Патриарха, которое заимствуем из письма его к посланцу Иерусалимского Патриарха Севасту (Севастьяну) Дмитриеву от 1663 года. «Аще бы ведал, яко воздаяния от мене, смиренного, ищеши, а не от Бога (писал ему Патриарх в ответ на письма, коим упомянутый Севаст Дмитриев выражал свою скорбь о не имении извещения касательно получения, посланного им, Дмитриевым в дар Патриарху некоего поминка), то никако восхотел бы прияти и тебе оскорбити; ибо Павлов есмь ученик и подражатель: «руце мои послужиста мне и сущим со мною.» И инде есть писано: «своими уроки доволитися»; ибо благодать Божия питает во святой обители нашей не менее 1000 человек, разве странных и нищих братий, и есмы во всяком довольстве, без нужды и ни от кого просим, или приемлем, разве дающего пищу алчущим, от единого Бога»¹².

И благочестивый Царь, слыша о многих трудах и подвигах Святейшего Патриарха, неоднократно присылал к нему с милостынею по тысяче и по две тысячи рублей, также и на пищу братии приносы: при том отдал ему на пропитание три великих обители его строения: Иверскую, Крестную и Воскресенскую со всеми приобретенными Патриархом к ним вотчинами, дабы преподать ему средства в содержании, как самых сих монастырей, так и в строении великой церкви по Иерусалимскому образу, приказав в то же время с его монастырских вотчин не брать в казну никаких сборов, за монастырями же сими состояло тогда более 6000 душ крестьян (а в 1764 г. за одним Воскресенским 16287 душ муж. пола). Сверх того ежегодно присылал ему Государь за соляные Камские варницы по 2000 рублей¹³, и теми Государевыми деньгами и доходами из своих новопостроенных монастырей Патриарх строил церковь Божию, говорит Шушерин, подавая во всем пример другим».

С заложением же в Воскресенской обители каменного соборного храма по Иерусалимскому образцу образовались при монастыре различные мастерские, и все потребное для строения и украшения сего колосального здания, делалось искусством и можно сказать руками многочисленной братии; но душою и главным двигателем всего дела во все время оставался сам Патриарх и потому достойно и праведно есть то распоряжение Промысла Божия, в силу коего забыты имена второстепенных деятелей сего дела и над всеми царит имя великого человека, который был в одно и то же время и мудрым зодчим и простым работником; ибо, как повествует очевидец Шушерин, «сам выходил вынимать из печи кирпичи и носил их на строение, вероятно памятуя, что деяние есть к видению восход, и по сему худшее покорити лучшему, плоть поработити духу».

В делах монастырских (уцелевших от бывших в монастыре пожаров), тщательно нами рассмотренных, упоминается лишь о двух монастырях, способствовавших Патриарху в строении и благоукрашении Воскресенского Соборного храма. Строитель сей обители Старец Сергий Турченинов, «иже (по свидетельству Шушерина) в навершении святые великие церкви и во всех иных монастырских исправлениях зело трудися тщанием прилежным, никто же тако ин, яко же он, художество же имеяй лияние колокольное; лияние бо рук трудов его все колокола во обители Воскресенской, кроме единого великого колокола, и тут он с мастером трудился». Старец Сергий пережил Патриарха и имел утешение видеть доконченным его великое создание. Он скончался в глубокой старости, в первой четверти прошлого столетия. Другой пособник Патриарха был Петр Иванов сын Заборской, по свидетельству его надгробной надписи, «золотых, серебряных и медных, ценинных и всяких рукодельных хитростей изрядный ремесленный изыскатель, потрудивыйся о украшении сея святые церкви в ценинных и в иных делах немалое время». Он скончался в 1665 году, Июля в 2 день, и погребен самим Патриархом под входной лестницею Голгофского придела, у южной стены его, рядом с Иподьяконом Никитою, пострадавшим за Патриарха по известному Зюзинскому делу, и скончавшимся нужною смертью в том же 1665 году.

В восьмилетнее свое пребывание в Воскресенской обители Бог судил Патриарху видеть и плоды трудов своих: он успел окончить вчерне почти весь храм, доведя его до сводов, и освятил в нем три церкви, а именно: Голгофскую (верхнюю) и под нею церковь во имя св. Иоанна Предтечи Господня, «иже за истину пострадав радуяся», где прозрительно и приготовил себе тогда же место вечного упокоения, и церковь во имя Успения Богоматери, построенную в соответствие Голгофской и Предтеченской в левом (северном) крыле храма, на месте, где в Иерусалимском храме находится темная палатка, называемая по сему темницею (состоящая из трех отделений, из коих в среднем престол во имя «Скорбящей Божией Матери»).

Голгофская церковь была любимым местом служения Патриарха. На Голгофе же Патриарх совершил и свою последнюю литургию в Воскресенском храме. Вот как описывает оную Шушерин: «На Собор, имевший судить Патриарха, по воле Царя собрались, в Феврале 1666 года, пастыри Русской Церкви, а в Ноябре того же года прибыли, по вызову же Царскому, и два Восточные Патриарха, Александрийский Паисий и Антиохийский Макарий, в следствие чего Ноября 29 дня, по изволению Царя и согласию Восточных Патриархов, отправили в Воскресенский монастырь, от имени всего Освященного Собора, Архиепископа Псковского, Арсения, и двух Архимандритов: Богоявленского, что за Ветошным Рядом в Москве, Архимандрита Герасима, и Спаского, что в Ярославле монастыре, Архимандрита Сергия, с несколькими Игуменами, а для сопровождения Патриарха в Москву отряд стрельцов под командою Полковника. На предъявленный ему от лица Собора вызов немедленно явиться на Собор в Москву, Патриарх окончательно отвечал: «На собор аз буду, точию вмале поуправляюся». Посланные, расставшись с Патриархом, пошли на гостиный двор и послали в Москву гонца с уведомлением, что Никон на Собор намерен идти, но еще не идет. А меж тем Патриарх слушал в церкви вечерню и повечерие, приказал Архимандриту Герасиму и всем священнослужителям (Иеромонахам и Иеродьяконам) готовиться сослужить ему по утру, при совершении божественной литургии; возвратясь же в свои кельи, приказал вычитать себе обычное келейное правило (по Азерскому Уставу) и церковное и три канона: Иисусу Сладчайшему с Акафистом Божией Матери и Ангелу Хранителю). После правила отдал распоряжение относительно предстоящей поездки в Москву, приказав взять с собою: выносной крест и три книги: Псалтирь со возследованием, Правила Св. Апостол и Св. Отец (Кормчую) и свои возражения на 30 вопросов Боярина Симеона Стрешнева, и на ответы ему Газского Митрополита Паисия Лигарида. Затем, по прошествии некоторого времени, Патриарх приказал благовестить к утрени, по утрени же, призвав к себе духовного своего отца (Иеромонаха Леонида), исповедався совестию своею в чистом покаянии, освятил, со всем причтом своим елей и помазал оным себя, весь причт и всю братию, и, возвратясь в келью свою, приказал прочесть себе Часы и Правила ко св. Причащению.

«Архиепископ же и Архимандриты, присланные за Патриархом, послали ему извещение, что они желают быть у него, Государева ради дела. Он же отказался немедленно принять их, приказав сказать им: «Аз ныне готовлюся к Небесному Царю»; и тотчас же приказал благовестить к литургии. Придя же в церковь, в сопровождении свещеносцев и певчих, Патриарх облачился по обычаю, во вся святительские одеяния, и начал совершать литургию в церкви Св. Голгофы. Вскоре прибыли туда же и Архиепископ Арсений с прочими своими спутниками. Спаский Архимандрит Сергий, по свидетельству Шушерина, тогда же поднял в церкви громкий и неприличный спор о ново исправленных книгах и Греческом пении. Услышав шум и заметив от кого происходит он, Патриарх подозвал к себе Иподьякона Германа, в последствии Настоятеля сей обители, и приказал ему сказать Архимандриту Сергию, дабы он немедленно вышел из церкви: тогда же и остальные, посоветовавшись между собою, все вместе вышли из церкви и стали на крыльце святой Голгофы.

«Святейший же Патриарх приказал певчим петь всю литургию по Гречески «Киевским согласием» (напевом) и с умилением приобщился сам, и приобщил сослужащих Св. Христовых Тайн, по заамвонной же молитве, разгнув книгу «Бесед Апостольских (говорит Шушерин), поучаше братию много о терпении, во еже бы им напасти и беды претерпевати с радостию». Имея это краткое свидетельство Шушерина, что Патриарх «чтяше в беседах Апостольских», легко домыслиться, что прощальная его беседа к своим ученикам была заимствована им из книги Деяний Апостольских, по образцу беседы Св. Апостола Павла к Пресвитерам церковным в Милите (20:18–27). Подобно сему Апостолу, и Патриарх Никон, свидетельствуясь Господом Иисусом, мог с дерзновением сказать внимавшим его беседе: «Вы весте, яко от первого дня, отнеле же приидох сюда, како с вами все время бых, работая Господеви со всяким смиренномудрием и многими слезами и напастьми, прилучившимся мне от навета (злых людей). Яко ни в чесом от полезных обинуяся, еже сказати вам и научити вас перед людьми (и келейно), засвидетельствуя всем вам яже к Богу покаяние и веру, яже в Господа нашего Иисуса Христа. И ныне се аз, связан духом, гряду в царствующий град, яже в нем хотящая приключиться мне не ведый, точию, яко Дух Святый свидетельствует глаголя: «яко узы меня и скорби ждут». Но не едино же поношение творю, ниже имам душу мою честну себе, разве еже скончати течение мое с радостью, и службу, юже приях от Господа Иисуса, засвидетельствовати Евангелие благодати Божии. И ныне аз вем, яко к тому не зрите лица моего вы вси, в них же проповедуя царствие Божие. Тем же свидетельствую вам во днешний день, яко чист аз от крове всех, не обинухся бо сказати вам всю волю Божию. И ныне предаю вас, братие, Богови и слову благодати его, могущему наздати и дати вам наследие во освященных всех». И конец сей беседы, по свидетельству Шушерина, был таков же как и Павловой: «мног бо плачь бысть всем, скорбяху же вси, наипаче о словеси, еже рече: «яко к тому не имут лица его узрети». Окончив поучение, по отпусте литургии, Патриарх, преподав всем мир и благословение, удалился в свои кельи.

Когда же Патриарх выходил из церкви, стоявшие на крыльце дерзко кричали в след его: «Что ты нас держишь, не откажешь, не прикажешь?», особенно же Архимандрит Сергий крепко наступал на Святейшего невежеством своим». Патриарх же кротко отвечал ему: «Говори, что хочешь: я твоим словам не внимаю и не слушаю». По входе же в кельи, куда, в след за ним, вошли и присланные, Патриарх, обращаясь к Архиепископу, спросил: «Чего ради ты утра сего присылал ко мне и хотел возвестить Государской Указ?» Архиепископ на сие отвечал: «Сей есть Государской Указ тебе, дабы ты изволил прийти к Москве на Собор, и аще ли же не пойдеши, и тогда мы пойдем и возвестим Великому Государю». Святейший же Патриарх Никон отвечал на сие кратко словами Иоанна Златоустого: «Слава Богу о всем; готов есмь и иду» и, приказав запречь свои сани, немедленно вышел из кельи; ибо день начал уже склоняться к вечеру (в оно время, добавляет Шушерин, пост бе Рождества Христова против (на кануне) первого числа месяца Декемврия); вся братия Воскресенской обители со слезами провожали своего Архипастыря и отца от монастыря до каменного креста на так называемой, Елеонской горе. Здесь Святейший Патриарх, помолясь у креста, и возложи на себя епитрахиль и омофор, приказал Иеродьякону возгласить ектенью о Благочестивейшем Государе и о всем Царствующем Доме, за всю братию св. обители и всех Православных Христиан, и по отпусте преподал всем мир, благословение и прощение. За тем окинул слезящим взором свою любимую обитель, вероятно, в предчувствии, что он видит ее и Богособранное им братство в последний раз, и, сев в подъехавшие сани, отправился в путь. Братия же и служебники Воскресенской обители, а равно и монастырские слуги, провожавшие его, долго стояли у креста, еще не зная грядущего, но ясно сознавая всю великость своей потери; скорбные и смущенные, они возвратились в монастырь, скорбя наипаче о том, «еже рече, яко к тому не имут лице его узрети». Предчувствие Патриарха сбылось, ему не суждено было живому возвратиться в свою любимую обитель. На другой день по низложении (12 Дек.,1666 г.), Патриарх был отправлен в Ферапонтов монастырь, где оставался до кончины Царя Алексея Михайловича (29 Генваря, 1676 года).

В Воскресенском монастыре и доселе сохраняется большая картина, изображающая Святейшего Патриарха во всем величии его Святительского сана, с жезлом в одной руке, тогда как другая покоится на разогнутой книге, беседующего с братией от Св. Писания. Он окружен сонмом ближайших учеников его (всего 8 человек); в первом ряду: Архидьякон Евфимий, Иеромонах Леонид (духовник Патриарха), Иподьякон Герман (держащий перед Патриархом разогнутую книгу); во втором ряду: Дьякон Иосия, Архимандрит Герасим (Настоятель обители), Поддьяк монах Илиодор и мальчик Поддьяк Серафим (держащий в руках окуляры и четки Патриарха). Картина эта, по монастырскому преданию, изображает беседу Патриарха после служения в Голгофской церкви. Время ее написания определяется тем, что изображенный на ней Архимандрит Герасим, как известно, настоятельствовал в сей обители с 1659 по Декабрь 1665 года, то есть, именно в описываемый нами период; картина эта (обновленная несколько лет тому назад Г-м Подключниковым) служит по сему любопытным дополнением к жизнеописанию Святейшего Патриарха, знакомя нас с лицами, окружавшими Святейшего в его 8 летнее пребывание в своей любимой обители. Низложение Патриарха не могло пройти бесследно и для братии любимой им обители; по свидетельству Шушерина, враги Никона (духовные и светские) многих из иноков Воскресенского монастыря подвергли суду, и за тем заключению под стражу и заточению в дальних монастырях. Многие из таких узников и жизнь свою окончили в темницах. Некоторые из числа братии Воскресенской обители, после заточения Патриарха в Ферапонтов монастырь, имели благородную смелость добровольно (а не с повеления Царева) последовать в заточение за своим пастырем и учителем; ІІІушерин сохранил имена этих доблестных иноков: «Иеромонах Памво Варлаам (иже последи бысть ему духовником), Иеродьяконы: Маркелл и Мардарий; крылошане же и простые монахи: Виссарион и Флавиан, и инии мнозии братья, но много зла прияша и гонения и в заточениях по разным странам и местам Поморским». Сам жизнеописатель Патриарха, Поддьяк Иван Корнилиевич Шушерин, был сослан в ссылку в Новгород, где, по его словам, пробыл 10 лет, и возвращен лишь в 1680 году, по ходатайству Царевны Татьяны Михайловны, у которой был «в особой милости, паче инех сверстник своих чину того». Он был Крестовым Дьяком у Царевен, скончался в 1693 году и погребен близ своего благодетеля, под Голгофою, в трапезе предела Св. Михаила Архангела.

Со времени построения Воскресенского монастыря (в 1656 году) до низложения Патриарха Никона (в 1666 году), управляли Воскресенскою обителью три Настоятеля: первым был Игумен Стефан, возведенный при освящении первого храма обители (деревянного) в 1657 году, 18 Октября, в сан Архимандрита; второй Архимандрит Герасим с 1659 по Декабрь 1665 года, скончался и погребен в сей обители. Место его занял Архимандрит Акакий, из Казначеев той же обители, возведен в сан Архимандрита самим Патриархом 25 Декабря, 1665 года, управлял по 1669 год, скончался и погребен в сем монастыре.

Чрез год по низложении Патриарха (в 1667 году), когда Царь Алексей Михайлович, в Декабре месяце, по обычаю, приезжал на храмовой праздник Пр. Саввы Звенигородского, тогда Воскресенский Архимандрит Акакий, по чину, как было при Святейшем Патриархе, ездил в Саввин монастырь с образом и хлебом в поднос Великому Государю, при чем докладывал ему, Государю, «о чине и уставе церковном и монастырском и о звоне», что, де, в Воскресенском монастыре чин и устав церковный и монастырской звон отменны, не как в прочих обителях Московских». На это Царь Алексей Михайлович приказал Архимандриту изустно своим Государевым словом: «Как, де, было у вас при Патриархе, чин и устав монастырской и звон, так вы пойте и звоните, ничего не переменяйте!» И в то же время, из того же похода, из Саввина монастыря приезжал в обитель Воскресенскую, для соглядания строения великие каменные церкви и всего монастыря и церковного чина и монастырского, Его Царского Пресветлого Величества Духовник его, Протопоп Государев, Андрей Саввинович, и он приказывал Государским словом Архимандриту с подкреплением великим, чтобы чина и устава церковного и монастырского, как было при Святейшем Патриархе Никоне, пение, чтение и звон, так бы все творили, а ничего не изменяли¹⁴.

Но «соглядание строения великой каменной церкви» на этот раз не имело никаких последствий: строение это остановилось тотчас же по удалении Патриарха в заточение, как по недостатку средств, так и еще более, по недостатку исполнителей¹⁵, и оставалось в том самом виде, как было при выезде Патриарха из обители, до конца 1678 года, в котором Воскресенский монастырь впервые удостоился Царского посещения после опалы, постигшей его, вкупе с Патриархом, и состоявшей главным образом в забвении его высокого значения, которое лежало в его основании.

Хотя со стороны врагов Патриарха и была попытка лишить Воскресенский монастырь части всех вотчин, приобретенных в его пользу Святейшим Патриархом, но разбор прав на владение оными повел лишь к тому, что вотчины эти (кроме вотчин приписных монастырей), как приобретенные законно и правильно, были утверждены за монастырем в 1668 году особою Соборною грамотою, важной уже и по тому, что в ней сделан подробный перечень того, чем владел Воскресенский монастырь с 1658 по 1678 год, в котором обратилось на него милостивое внимание Царя и Великого Князя, Феодора Алексеевича. Ближайшим последствием сего было возвращение Воскресенскому монастырю, как прежних его приписных монастырей, с их вотчинами, так и приписка к нему многих новых монастырей, с их вотчинами, о чем будет упомянуто в своем месте.

Воскресенский монастырь и по низложении Патриарха, окруженного в самом заточении своем частью своей любимой братии, продолжал считать себя как бы подвластным своему знаменитому Настоятелю, и поддерживал, сколько мог, духовное с ним общение. У Шушерина сохранился трогательный рассказ о посылке из Воскресенской обители в Ферапонтов монастырь нарочных, Иеромонаха Мисаила и нескольких послушников с поминками к Патриарху, о прибытии которых он был предупрежден особым видением, о коем рассказывал окружающим так: «Яко обретшуся ми, рече, в неких зданиях каменных превеликих зело, и абие обретеся тут Московского Большого Собора Протопоп Михаил, аки бы докладывая нам о освящении некоея церкви; и тако нам вкупе из тоя явльшиеся палаты идущим, в другую и в третию, и елико нам далее идущим, толико являхуся нам палаты краснейшие. Вшедшим же нам во внутреннюю, яко бы в пятую и вящши, и таково бяше ту здание, яко неудобь сказаемо, и удивляющимся нам о таковом великом и прекрасном здании, и абие внезапу явися юноша благообразен зело, и рече ми: «Что удивляешися, святче Божий, сему зданию?» мне же отвещавшу ему: «Како не имам удивлятися сему таковому величеству и красоте здания сего?» он же рече ми: «Знаеши ли ты, чие суть здание сие?» Мне же отвещавшу ему: «Никако же, Господи мой, не вем»; он же рече ми: «Здание сие, яже ты зриши, твое суть, еже ты создал еси своим терпением; но потщися совершити путь своего течения; еще же ти и се глаголю, яко днесь имаши свой хлеб ясти», и абие невидим бысть юноша, и видение преста. Сие бо видение сам Блаженный Никон сущим братиям с ним поведа; они же, слышавше сие, во уме имуще. «Того дня, в час благовеста святые литургии, приидоша к Блаженному Никону, по обычаю, приставники и Архимандрит и тоя обители (Ферапонтовой) Игумен и Келарь, яко да проводят, по обычаю, в церковь Святейшего Патриарха. Седшим же им и слово продолжающу Блаженному «о пользе», и абие с гостиницы прииде вестник, глаголя, яко приидоша от обители Воскресенской Нового Иерусалима, его строения, Святейшего Патриарха, Иеромонах Мисаил с прочими трудниками; повеле же Блаженный им внити; они же, вшедше, поклонение сотворше от Архимандрита и братии, со умилением слезне благословение испросиша, и сами получиша, и посланное с ними Блаженному вручиша: денег 200 рублев и 10 хлебов братских трудов, тако ж и от рыб и иных запасов немало. Святейший же, прием сие с радостью велиею и слезами; благодари Вседержителя Бога, дающего пищу всякой твари, и рече, яко сбытся днесь видение нощи сея, глаголющее мне, яко «днесь имаши свой хлеб ясти». Весь тот день Патриарх был в духе, и за обедом в первый раз выпил с приближенными заздравную чашу за Царя и все Царское семейство, сказав: «Да не до конца пребудет вражда наша с Царем! Се ныне питие сие про здравие Благочестивейшего Царя со всеми вкушаю»¹⁶.

Мысли Патриарха, говорит Шушерин, во все время его заточения были постоянно обращены к его любимой Воскресенской обители, и самое заветное желание его было возвратиться в нее, для докончания начатого им строения Соборного Воскресенского храма. Сделавшись тяжко болен в Ферапонтовом монастыре и готовясь к смерти, Патриарх писал в монастырь к Строителю Сергию и старшей братии грамотку, в которой усердно просил их, в случае его смерти, походатайствовать у Царя разрешения быть, по крайней мере, погребенным в Новом Иерусалиме, под Голгофою. Но враги его были сильнее преданной ему братии, и все ожидания опального Патриарха остались посему втуне. В ответ на «прощальную грамоту», истребованную у него для Царя, посланы ему богатые поминки, но о возвращении в Воскресенский монастырь не было помину ни теперь, ни после. Царь Алексей Михайлович скончался 29 Генваря, 1676 года, написав, в своем духовном завещании, между прочим, следующие замечательные строки: «От отца моего духовного Великого Господина, Святейшего Никона, Иерарха и Блаженного Пастыря, аще и не есть ныне на престоле сем, Богу тако изволившу, прощения прошу и разрешения» (См. Церковную Историю Платона, 2, 364).

Услышав о смерти своего бывшего «собинного друга» и возлюбленнаго сына, Никон воздохнул от глубины сердечные, прослезился и, обратив взоры к небу, сказал: «Воля Господня да будет! Аще бо здесъ нами прощения не получи, но в страшное пришествие Господне судитися имать». На требование письменного разрешения усопшему Патриарх сказал: «Мы исполняем слово Господне: «оставите, и оставится и вам,» и присовокупил: «Бог его простит»!

«И от времени того (с 1678 года), Господу Богу изволившу свыше милостию своею на обитель нашу призрети, яко же на древний Иерусалим, паки Царским повелением здание здати начаша».

(См. предисловие к Церковному Уставу сей обители, писанное Архимандритом Никанором в 1685 году).

Благочестивейший Царь Алексей Михайлович скончался 29 Генваря, 1676 года. На престол Московского Государства взошел третий Царь из дому Романовых, юный сын покойного, Феодор Алексеевич. Но ни положение заточенного Патриарха, ни положение его любимой обители, от сего не только не изменилось к лучшему, но, говоря словами Шушерина, «на блаженного Никона паки дьявол бурю восставляет чрез свое орудие, злых человек».

Врагам Патриарха нетрудно было оговорить его юному Царю в небывалых преступлениях против мира Церкви и Государства, возвести на него новые, небывалые вины, из опасения, как бы сердце Царево не преклонилось на милость, потом и на любовь к тому, кто был некогда грозою их своеволия. Попущением Божиим, новые козни против Патриарха удались вполне, все сделано по форме: наряжено следствие, назначены самые беспристрастные (?) следователи, найдены свидетели, и отягченного болезнями и долгим томлением старца Патриарха, прямо из церкви, куда он был вызван для допросов, яко злодея, окружив стрельцами, под строгим наблюдением перевезли в заточение из Ферапонтова в Кириллов Белозерский монастырь, а келейных иноков и сострадальцев его: Иеромонаха Варлаама и Дьякона Мардария, сослали в Крестный монастырь. Келейные же и все вещи его, следователи, описав и запечатав, послали в след за ним в Кириллов, но не для пользования Патриарха, а лишь для хранения впредь до Царского указа. Из всех келейных вещей, напоминавших узнику об его прежнем сане, осталась при нем лишь одна панагия и две Патриарших печати, но это показалось опасным для властолюбивого его соперника Иоакима, и по «некоем времени» он послал своего Ризничего Дьякона Иоакинфа, отобрать у Никона и эти вещи; при этом может быть, был расчет и на сопротивление, но Святейший отдал их присланному без всякого прекословия.

Нельзя не заметить, что личная вражда к Патриарху Никону его преемников, Питирима и Иоакима, отразилась и на судьбах его любимой Обители. Они не оставляли от времени до времени напоминать ей о своем влиянии и значении. Данных, подтверждающих это дошло до нас несколько в отрывочных сведениях, в виде или менее кратких заметок, оставшихся в монастырских актах и книгах. Так, например под 1672 г. находим такую заметку: «Во 181 году, Декабря в 17 день (1672), по указу Великого Господина, Святейшего Питирима, Патриарха Московского и всея России, и по грамоте из Патриаршего Разряду, Патриарший Ризничий, Иеродьякон Иоакинф, приехав в Воскресенский монастырь, взял Св. мощи из ризницы в деревянном ящике; из того ящика пересмотря Воскресенского монастыря с Ризничим Сергием и перебрав в раковинную шкатулю, а что Св. Мощей, и тому следует роспись»¹⁷.

В 1674 году, Октября в 10 день последовала грамота из Патриаршего Приказа, за подписью Дьяка Тимофея Симоновского на имя Архимандрита Филофея с братиею, коей велено: «книги письменные и харатейные, и Латинские и Греческие, пересмотря взять к Москве». В следствие сего взято из Воскресенского монастыря и его Московского подворья в Патриаршую ризную казну 500 книг которым тогда же была составлена опись в азбучном порядке Печатного Двора Справщиком Евфимием с Ризничим Иеродьяконом Иоакинфом. Грамотою Патриарха Иоакима 1676 года, от 4 Ноября (из Патриаршего Приказа) повелено все книжные заводы и слова отлитые из Воскресенского монастыря взять к Москве, во исполнение чего оные и были тогда же сданы под расписку Патриаршему Ризничему Иеродьякону Иоакинфу, а в следующем 1677 году грамотою из Патриаршего же Приказу, от 4 Марта, велено: «Старца Каллистрата, который вырезывал искосы, и в чем отлиты слова были, прислать к Москве»¹⁸.

Итак, Патриаршая Воскресенская обитель, по неисповедимым судьбам Божиим, разделяла отчасти судьбу ее знаменитого основателя: в то время, как он томился в заточении, она оставалась в забвении и небрежении, но не забывал об ней лишь ее знаменитый основатель, по свидетельству Шушерина, во все время заточения Патриарха: все его земные помыслы, чувства и желания были устремлены к ней. Ему хотелось и пожить еще лишь для того, чтобы самому довершить начатое в ней здание великого храма Воскресения Господня по Иерусалимскому образцу, и возлечь в нем на вечный покой. Милосердый Господь, во время свое, внял молитве верного своего раба, по сказанному в Писании: «Даст ти Господь по сердцу твоему, и весь совет твой исполнит», и тем явил всем благоволение к делу, им во славу Божию предпринятому. Начатый им храм был довершен, согласно его намерению и предначертанию, хотя и не им самим, а все же ради его, так сказать, в силу его завещания, а сам он получил лишь часть желаемого – обрел в своей любимой обители и храме, им основанном, место вечного упокоения, будучи при том почтен Патриаршим погребением, в присутствии самого Царя.

Орудием для примирения юного Царя с Патриархом Бог избрал благочестивую тетку его, одну из сестер Царя Алексея Михайловича, Благоверную Царевну и Великую Княжну, Татьяну Михайловну. О сем Иван Шушерин (Крестовый Дьяк Царевны посредник ее благодетельных отношений к Воскресенской обители) пишет следующее: «Благочестивому же Царю Феодору Алексеевичу, в возраст совершенный приспевающу, нача рассматривати о Блаженном Никоне, како изгнан и заточен, и много о сем всячески испытуя. Благородная же и Благочестивая Царевна и Великая Княжна, Татьяна Михайловна, тетка Благочестивого Царя Феодора Алексеевича, из детского своего возраста зело любяше Святейшего Никона Патриарха, и почиташе его яко отца и пастыря; зря же толикое Блаженного многое время во изгнании страждуща и многие скорби от немилостивых приставников приемлюща, возжале душею и умилися сердцем, воспоминая Блаженного добродеяния и труды, яже иногда попечение велие имея о всем доме их Царском, во время великого поветрия морового, како преходя с ними от града во град, и от места до места, спасая и соблюдая их, ища благорастворенного воздуха от поветрия того. И видя Благочестивого Царя Феодора Алексеевича, племянника своего, ревность благу имеюща о Никоне Блаженном, нача воспоминати ему часто, како бывшу ему на престоле и любовь имевшу со отцем его Благочестивым Царем Алексеем Михайловичем, и како спасая их от поветрия морового, и всякие его благодеяния, подробно ему сказывая, и како изгнан бысть, и терпение его в заточении. И о строении монастыря Воскресенского и о наченшейся каменной великой церкви, юже основа Блаженный во образ Святые Иерусалимские церкви, яже есть во граде Святем Иерусалиме Воскресения Христа Бога нашего, идеже Гроб Спасителев и Голгофа Святая со всеми Спасительными его страстями, яже ныне стоит не совершенна, во всяком великом презрении, и не имуща о сем ни от кого попечения, еже бы ту святую церковь совершити, и яко да улучит свободу от заточения Никон Блаженный. Благочестивый же Царь Феодор Алексеевич слышав сия о Блаженном Никоне, и о строении монастыря Воскресенского и о святей церкви от многих, яко пречудна зело и стоит в великом презрении, в несовершении, начат о сем размышляти; воссия бо свыше благодать Пресвятого Духа в сердце его, и отверзошася ему умные очи его его к милости щедрот; и первее убо начат милость свою являти ко обители Святей Воскресенской и желая видети ю, аще от многих о сем и возбранен весьма, но положи намерение благое быти тому, еже видети своими очима»¹⁹.

Первым знаком внимания юного Царя в Воскресенской обители было, как читаем во вкладной ее книге, следующее: «В 7186 (1678) году, Июля в 24 день, по Указу Великого Государя Царя и Великого Князя Феодора Алексеевича, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержца, Спальник Иван Иванов сын Колычев, приехав в Воскресенский монастырь ко Архимандриту Филофею и Соборным Старцам и всей братии, Великого Государя Указ сказал, чтобы Архимандрит собором молебствовали о его, Государском здравии и о победе на Турок, его, де, Государевым счастьем тех Турок под Чигириным побили. И того ж числа, на первом часу нощи, учиня благовест и звон во вся колокола, и Архимандрит Филофей со всем Собором облачась и в церкви Божией у Честного и Животворящего Креста, что именуется Голгофа, молебствовали по чину, а он, Спальник Иван Иванов сын Колычев у молебна в той же церкви и до отпуску стоял же, и по отпуске молебна он, Спальник Иван Иванов сын Колычев, Архимандриту Филофею в руки дал 50 рублей и сказал, что Великий Государь жалует ему, Архимандриту, и всей братии те деньги за молебство, и Архимандрит и вся братия у него, Спальника, у Ивана Иванова сына Колычева, приняв те деньги, били челом Великому Государю, и кланялись вкупе все».

Таково было начало обращения лица Царского к любимой обители опального Патриарха. Продолжим простой рассказ монастырского летописца: «Да того ж (1678) года, Августа против 10 числа, за два часа до дни (10 Августа восход солнца в 4 часа 12 минут), приехал в Воскресенский монастырь Царский Спальник Василий Семенов Змеев, и Архимандриту Филофею с братиею сказал Царский Указ, чтобы они собором молебствовали о его, Государском, здравии и о победе на Турки: его, де, Государским счастьем тех Турок под Чигириным побили. И Архимандрит Филофей того числа сам служил на Голгофе Святую и Божественную литургию и, учиня благовест и звон, молебствовал по чину со всем Собором, а Спальник Василий Семенов сын Змеев во святую литургию и до отпуска всего молебна, стоял в той же церкви, а по отпуске молебна он, Спальник Василий Семенов сын Змеев, Архимандриту Филофею дал 50 рублей, и сказал, что Великий Государь жалует ему, Архимандриту Филофею, и всей братии за молебство, и Архимандрит и вся братия у него, Спальника, у Василия Семенова сына Змеева, те деньги приняв, били челом и Великому Государю кланялись все вкупе».

Но этим лишь началось обращение лица Царского к Воскресенской обители. Оставалось главное: расположить юного Государя к посещению обители самолично, что и учинилось советом и тщанием той же чтительницы Святейшего Патриарха, Царевны Татьяны Михайловны: «Того ж 1678 года, Августа в 30 день (читаем во вкладной книге обители), по Указу Великого Государя Царя и Великого Князя Феодора Алексеевича, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержца, из Приказу Большого Дворца, прислана его, Великого Государя, грамота за приписью Дьяка Протасья Никифорова, в Воскресенский монастырь Архимандриту Филофею, да к Строителю Иеромонаху Феофилакту, да к Казначею старцу Сергию, с братиею, о том, что изволит он, Великий Государь, по обещанию своему идти в Воскресенский монастырь молитися, и чтоб к его, Государскому, пришествию изготовить и устроить все, и его, Государского, пришествия ожидать вскоре».

Самый же приход Государев описан в монастырском летописце так: «Во 187 году, Сентября в 5 число (то есть, в том же Генварском 1678 году), благоволил прибыть в Воскресенскую обитель Великий Государь Царь и Великий Князь Феодор Алексеевич, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержец, и благоверная Государыня Царица и Великая Княгиня, Наталия Кирилловна, с благородными Государями Царевичами, и Великими Князьями, Иоанном и Петром Алексеевичами, и с благородными Государынями Царевнами и Великими Княжнами, Ириною Михайловною и Татьяною Михайловною, и с благородными Царевнами и Великими Княжнами, Евдокиею Алексеевною, Марфою Алексеевною, Софиею Алексеевною, Екатериною Алексеевною, Мариею Алексеевною, Феодосиею Алексеевною, Наталиею Алексеевною. Пришествие их в Воскресенский монастырь было дня в пятом часу (в 9 часу утра), и того дня святую и божественную литургию изволили Великие Государи слушать²⁰ у Креста Животворящего, в каменной церкви, что именуется Голгофа, и по своему Государскому праведному обещанию пожаловали в монастырь церковной утвари: ризу, стихарь с принадлежностями²¹. На сей раз Государь пробыл в Воскресенской обители с своим Царским семейством целых три дни (до 8 Сентября). А с Сентября в 8 день, (как значится во вкладной книге) Великий Государь, по своему, Государскому, обещанию изволил идти из Воскресенского монастыря молится в Савин монастырь Сторожевского, к Преподобному Чудотворцу Савве, а Архимандрит Филофей и Строитель Иеромонах Феофилакт, и Казначей старец Сергий, со всею братиею у Святых монастырских врат били челом Великому Государю и подносили образ Воскресения Христова, и хлеб и рыбу, и по выходе из монастыря во Святых монастырских вратах Великий Государь, приняв образ Воскресения Христова, и хлеб и рыбу, и помолясь образу Воскресения Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, что написан на Святых вратах и пожаловал Архимандриту и всей братии полтораста рублев денег, и жаловал Архимандрита, и Строителя, и Казначея и всю братию к своей, Государевой, руке, и Архимандрит Филофей, приняв деньги и целовав со всею братиею его, Государскую руку и ему, Великому Государю, били челом. А от Воскресенского монастыря (замечено при сем по вкладной книге Саввы Чудотворца) Сторожевский монастырь имеет расстояние в 15 поприщах». Из предисловия к Церковному Уставу и Чину (написанного Настоятелем обители, Архимандритом Никанором 1686–1689 гг.) узнаем, что в это первое посещение обители Царь Феодор Алексеевич вопрошал начальствующих; Архимандрита Филофея, Строителя Германа и Казначея Сергия, о уставе церковном и о чине монастырском: «како было при Святейшем?» И сказали ему мы все подробно како предал нам Святейший чин и устав монастырский во всех хранити. И Царское Величество изволил во обители нашей пробыти два дни, и рассмотре душевными своими, телесными очима, яко ничто же в чине церковном и уставе согласуется, как было при Святейшем в пении, и в чтении и во всяком благочинии церковном и монастырском, но мало нечто, и то все превращенно и нововводно, ни Русское, ни Греческое, ни Киевское, чин и устав его Архиерейский потеряли, а иногда не приняли. И повеле Царское Величество устав церковный и чин монастырский, како было предано церкви Святейшим Никоном Патриархом хранити и во веки твердо нерушимо, вскоре написати и в Савин монастырь прислати. И того дни Великий Государь Царь изволил идти в Савин монастырь. И бысть Царское повеление вскоре, и начаша писати тоя же нощи; писцы же трудившиеся в деле сем, сея же обители постриженцы, добре видевше истину известно, понеже, бывшу всем во обители при Святейшем, и по преселении его, все были начальницы церковнии, уставщиками: в первых Строитель Герман, прежде бывший из младенчества Святейшего келейник, потом же был Архимандрит обители сей Воскресенской, второй Иеромонах Тихон, третий Иеродиакон Инокентий Свинской (Брянскаго Свенского монастыря), тут же и аз убогий Nіkаnоr (Никанор, в последствии Архимандрит сей обители) трудился. И написаша весь устав церковный и чин монастырский по чину, как было при Святейшем, и послаша его к Москве к Великому Государю, подписав своими руками». Таковы добавочные сведения о первом посещении Воскресенской обители Царем Феодором Алексеевичем со стороны одного из очевидцев.

За сим первым последовало шесть других посещений Воскресенской обители Царем Феодором Алексеевичем, что ясно доказывает, сколько она полюбилась Благочестивому Государю. Во вкладной книге читаем: «В том же 1678 году в Ноябре месяце, по Царскому Указу из Приказа Большого Дворца прислана в монастырь его, Государева, грамота, а велено в монастыре все учинить стройно, и ожидать его, Государского, пришествия вскоре, что изволил он, Великий Государь, по обещанию своему помолитися в Воскресенский монастырь. А Декабря против 5 числа, в седьмом часу нощи, было Великого Государя пришествие в Воскресенский монастырь, и в пятом числе обедню изволил он, Великий Государь, слушать на Голгофе, и после обедни он, Великий Государь, в церкви же Божией Архимандриту Филофею, Строителю Иеромонаху Феофилакту с братиею пожаловал: жалованную грамоту на две соляные варницы в Камских усольях, за которые варницы наперед сего давано по две тысячи рублев на год, да сосуды церковные, что по его, Государскому, указу строены те сосуды на Москве». В предисловии к Церковному Уставу читаем, что, при этом вторичном посещении Царя, был представлен ему устав обители, изложенный, по его желанию, письменно, и последствием сего было, что он изволил приказать из уст своих, Царское свое слово; имянно Архимандриту Филофею, Строителю Герману и Казначею Сергию, чтобы у них в церкви Божией церковное пение, чтение и чин весь монастырский, как было при Святейшем Никоне Патриархе, все хранилось твердо и неизменно».

В следующем 1679 году Царь Феодор Алексеевич в третий раз благоволил посетить Воскресенский монастырь. Это посещение записано в монастырской вкладной книге следующим образом: «188 году, Ноября в 25 день (а следовательно в Генварском 1679 году) по Указу Великого Государя Царя и Великого Князя Феодора Алексеевича, из Приказу Большого Дворца прислана его, Великого Государя, грамота в Воскресенский монастырь ко Архимандриту Филофею и Строителю старцу Герману с братиею, велено: Сытного Дворца Стряпчему Леонтию Течеву с товарищи, как приедут, давать им для варения пива и квасов и бражек и кислых щей суды и котлы и наполы, и что к тому варенью понадобится и к его, Государскому, шествию в себе было готово и стройно. И Ноября в 27 день Стряпчий с ключом, Михаил Тимофеевич Лихачов, едучи в Нилову пустынь, и будучи в Воскресенском монастыре, Великого Государя милость Архимандриту Филофею Строителю старцу Герману с братиею сказал, и на пищу его, Государскую, милость привез и отдал: десять белуг, двадцать осетров, и Государского пришествия приказал ожидать вскоре. И Ноября в 29 день Великий Государь Царь и Великий Князь Феодор Алексеевич, посетил Воскресенский монастырь с Благоверными Царевнами и Великими Княжнами, Татьяною Михайловною и Евдокиею Алексеевною, а пришествие Великого Государя было в третьем часу дня, а Благоверным Государыням Царевнам дня часу в седьмом, и Великого Государя и Благоверных Царевен Архимандрит и Строитель встречал соборне во облачении по чину в Святых монастырских градных вратех. И взошед Великий Государь на монастырь, не ходя в свои, Государские, хоромы, изволил идти и ектенью пети в церкви Честного Креста, что именуется Голгофа, а после ектеньи изволил Великий Государь, походя и осмотря Церковного основания и строения, идти в свои, Государские, хоромы, и будучи он, Великий Государь в монастыре, Декабря до 1 числа,²² монастырские строения и с Благоверными Царевнами соглядал, и по своему, Государскому, праведному обещанию изволил идти в монастырь Чудотворца Саввы».

Плодом третьего посещения Царем Воскресенской обители было решительное объявление воли Царской о продолжении начатого в оном Патриархом Никоном строения каменного соборного храма во имя Воскресения Христову по Иерусалимскому образцу. Надзор за работами поручен выше упомянутому Стольнику Царскому Михайле Тимофеевичу Лихачову. Шушерин сообщает о сем решении следующие подробности: «Бывшу Благочестивому Царю Феодору Алексеевичу в обители Воскресенской, узре своима очима строение святого монастыря и великие каменные церкви здание большое и несовершенное, и обитель стоит на месте прекрасном, возлюби зело, и о сем вельми удивися, яко здание таковое пречудное оставлено в презрении великом, воздохнув от сердца, ревностию же возгоревся по Бозе, яко же иногда древние Цари Благочестивые Греческие, Константин Великий, Иустиниан и Феодосий, положи мысль благу во уме своем и в сердце, яко да совершит ту великую каменную церковь, яко же и бысть. И о сем соизволи Царь благочестивый Ближнему своему человеку, именем Михаилу, по реклу Лихачову, обитель святую во всяком снабдении ему вручити и о строении великие церкви попечение имети».

«И тако, Господу Богу изволившу свыше своею милостию на обитель святую призрети, яко же на древний Иерусалим, паки Царским повелением запустелое здание здати начаша. Быть же в презрении обитель святая и незнаема никем и великая церковь не строена 14 лет и 3 месяца от дня взятия из Воскресенского монастыря в Ферапонтов Святейшего Никона Патриарха²³; и тако по воле великого Спасителя нашего Бога, строющего всяческая зиждительным своим словом и тщательным усердством Царя благочестива, словом и делом, начася к совершению приходити. И бывшу Благочестивейшему Царю во обители дни многи, удоволи же и братию милостынею довольно, и возвратися (через монастырь Пр. Саввы) к царствующему граду Москве, и тако нача почасту во обитель святую Царь приходити».

Под 1680 годом, во вкладной книге, встречаем запись о четвертом посещении Воскресенского монастыря Царем Феодором Алексеевичем нарочито для празднования в сем монастыре праздника Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, «188 (1689), Августа в 28 день, по Указу Царя и Великого Князя Феодора Алексеевича, из Приказу Большого Дворца прислана его, Великого Государя, грамота во обитель Святого Живоносного Христова Воскресения ко Архимандриту Варсанофию, к Строителю Старцу Герману с братиею, Сытного Дворца Стряпчему Филату Коротневу с товарищи, как приедет, давать им для варенья пив и квасов и бражек и кислых щей, суды и котлы и наполы, что к тому варенью понадобится, и к его, Государскому, шествию все б было готово и стройно.

«И в 189 года, Сентября в 18 день (то есть, в том же 1680 Генварском году), прибыл в Воскресенский монастырь из Иосифова Волоколамского Великий Государь Царь и Великий Князь Феодор Алексеевич, всея России Самодержец, с Благоверною Государынею Царицею и Великою Княжною Агафиею Семионовною, и с Благоверными Царевнами Великими Княжнами Анною Михайловною, Евдокиею Алексеевною и Софиею Алексеевною. Пришествие Великого Государя было во обитель Святого Живоносного Христова Воскресения в первом часу нощи, в первой четверти, а Благоверных Государынь Царевен и Великих Княжен в начале во втором часу нощи. И Великого Государя Архимандрит и Строитель соборне во облачении по чину во Святых монастырских градных вратах с Животворящим Крестом и со святою водою встречали; и взошед Великий Государь на монастырь и не ходя во свои Государские хоромы, изволил идти в церковь Честного и Животворящего Креста Господня, что именуется Голгофа, и после ектеньи Великому Государю Архимандрит и Дьякон и крылошане говорили орацыи, и после того изволил Великий Государь из церкви идти во свои, Государевы, хоромы, и вечерню указал у Креста петь без звону, а вечерню изволил слушать²⁴, после божественной литургии изволил Великий Государь, Царица и Царевна, походя и осмотря церковного монастырского здания, и того ж числа в последнем часу дни изволил Великий Государь идти к Москве, и Архимандрит Варсанофий, Строитель Герман, Казначей старец Сергий, со всею братиею у Святых монастырских ворот Великому Государю били челом и образ Воскресения Христова и хлеб ему, Великому Государю, и Благоверным Государыне Царице и Царевнам, подносили, и по выходу из монастыря Великий Государь, приняв образ и хлеб, пожаловал Архимандриту, и Строителю, и Казначею, и всей братии, денег полтораста рублев и полотенцами, и к своей, Государской руке жаловал; Архимандрит, и Строитель, и Казначей, и вся братия, целовав его, Государскую, руку, и приняв его, Государское, жалованье, и ему, Великому Государю, били челом».

В том же 1680 году, в Декабре месяце как замечено во вкладной книге, Государево жалованье: «сделан, по приказу Государя, в Золотой Палате, из монастырского золота крест большой золотой, на верху (с передней стороны) на малом кресте писано Распятие Господне и крест, и слова наведены финифты разными. Семь запон алмазных, а в них двадцать пять алмазиков; запонка яхонтовая, в средине яхонт травчатой, а кругом запоны яхонтиков малых, искор червчатых 30, кругом креста в коймах 218 искор яхонтовых червчатых. Да в том же кресте мощей: Святого Апостола Андрея Первозванного, мученика Мины Александрийского, мученика Гавриила Египетского, мученика Корнидалия Египетского, преподобного Даниила Столпника. А весу в том кресте 5 ф. 15 золотников²⁵. Его же, Великого Государя, жалованья: ширинка тафта белая, круг ширинки вязано жемчугом и золотом, в репьи вершка на два накищена золотом, весу 83 золотника».

В том же 1680 году Царь Феодор Алексеевич удостоил посетить Воскресенскую обитель в пятый раз. Во вкладной книге о сем написано так: «189 года, Декабря во 2 день (а, следовательно, в Генварском 1680 году), в первом часу нощи бысть пришествие Великого Государя Царя и Великого Князя Феодора Алексеевича с Благоверной Государыней Царицей и Великой Княгиней Агафией Симеоновной, и с Благоверными Государынями и Великами Княжнами Царевнами имена не проставлены), а вечерню Великий Государь изволил слушать у Честного Креста, и Декабря в 3 день изволил Великий Государь, по своему праведному обещанию, идти из Воскресенского монастыря молитися к Пренодобному Чудотворцу Савве Сторожевскому, и Строитель старец Герман, да Казначей старец Сергий, с братиею у Святых монастырских врат Великому Государю поднесли образ Воскресения Христова и хлеб, а по выходе из монастыря, во Святых монастырских вратах Великий Государь, приняв образ Воскресения Христова и хлеб, пожаловал Строителю старцу Герману и всей братии полтораста рублей, и Строитель старец Герман и вся братия Великому Государю кланялись в землю». В 1681 году Воскресенская обитель двукратно удостоилась получить знак Царского к ней внимания, а именно: «Марта 16, в третьем часу дни, по Указу Великого Государя Царя и Великого Князя Феодора Алексеевича, приехал в Воскресенский монастырь Стряпчий с ключом Михаил Тимофеевич Лихачов, и Архимандриту Герману и всей братии Указ Великого Государя сказал, чтобы соборно молебствовать о его, Государеве, многолетном здравии, и Архимандрит Герман того ж часу со Священники и со Дьяконы и со всею братиею, учиня благовест и звон, и в церкви Честного Креста молебствовали по чину со всем Собором, а Стряпчий с ключом Михайло Тимофеевич до отпуску всего молебна стоял, а по отпуске молебна он, Стряпчий с ключом, Михайло Тимофеевич, Архимандриту Герману дал пятьдесят рублев, и сказал, что Великий Государь жалует ему, Архимандриту, и всей братии те деньги за молебство, и Архимандрит и вся братия кланялись».

«Июля 12, того же 1681 года, по Царскому же Указу, приехал из Москвы во обитель Святого Живоносного Воскресения Стольник Михайло Феодорович Ртищев, и Архимандриту Герману и всей братии сказал, чтоб соборно молебствовали о здравии и многолетии Государя Царевича и Великого Князя Илии Феодоровича, и того ж часу Архимандрит Герман со Священники и Дьяконы соборно молебствовали у Честнаго Креста, что именуется Голгофа, и он, Михаил Федорович, стоял до отпуску молебное пение, и по отпуске молебна дал Архимандриту Герману Великого Государя жалованье братии на милостыню 100 рублев денег».

В Августе месяце, того ж 1681 г., Благочестивый Царь Феодор Алексеевич, толико возлюбивший Воскресенскую обитель, посетил ее в шестой раз, для отдания последнего сыновнего долга своему крестному отцу и собинному другу его родителя, Святейшему Патриарху Никону, скончавшемуся на пути из заточения в свою любимую обитель около Ярославля, 17 Августа, 1681 года. Сему предшествовали следующие события. Еще в предшествовшее посещение Государем Воскресенской обители, в 1680 году (Декабря во 2 день), он впервые заявил братии о своем желании возвратить им их Архипастыря. Вот что повествует о сем Шушерин: «Бывшу, пишет он, Благочестивому Царю во святой Воскресенской обители, Архимандриту тоя обители, Варсанофию, жития сего тогда отшедшу (а мы видели, что это событие относится именно к концу 1680 года), повелевает убо Царь, яко да изберут себе братия Архимандрита, и еще к сему сице прирек (восия бо свыше над него солнце правды, Христос Бог наш, положи ему в сердце мысль благу): «Аще хощете, да взят будет семо Никон Патриах, наченший обитель сию, иже нача и великую церковь созидати к совершению, и вы дадите мне прошение (о сем) за своими руками, сиречь, челобитную, и Бог милостивый помощь подаст, и то дело исправится» и бысть тако. Обители же тоя Строитель Герман и Казначей Сергий и многие от братии Царскому лицу его предстояще, слышавше же слова из уст его, возрадовашася радостию велею от всего сердца, и шедше, возвестиша слово сие всей братии; братия же, сия слышавше, хвалу и славу воздаша в Троице славимому Богу и Пречистой Богородице, яко таковое Бог творит угодником своим, и абие вси единодушно написаша Великому Государю прошение, сицев образ имущее: «Царю Государю и Великому Князю Феодору Алексеевичу, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержцу, бьют челом богомольцы твои, Воскресенского монастыря Строитель старец Герман, Казначей старец Сергий с братиею: Благоволением Божиим, Великий Государь, в превеличестве милости, не точию человеческими, но и бесплотных умов смыслы, необъятого Бога нашего, твоего Благочестивейшего, нашего ж и всех Христиан единого Владыки и Царя, присно обносящему тому прелюбимое и любящее над всех его самого сердце, обращающего во благоугодное изволение, яко же весть сам по премудрому, и преклонившего в неизреченное ко всем благоутробие и конечную милость, и ко святей сей обители, и великому сему подобнообразному первого на месте животодательных Христовых страстей и живоносного его пресветлого Воскресения созданного храма, и к нам, нищим твоим, Государевым, рабом и богомольцем, о них же радуемся превеликою радостию и торжествуем торжествованием премногим, яко и прешедши море печалей и страстей Чермное Моисеом, и вселишася в землю обетования, всегдашние радости о Христе воскресшем во Иерусалиме. Токмо малое не достает, благий Владыко, яко не уподобихомся древним Израильтяном, изнесшим кости, от глада их избавльшего Иосифа от Египта, и в новых Константинонопляном, умоливишм Благочестивого Царя Феодосия о возвращении Иоанна Златоустого от Коман, яко и до сего времени моления не прострохом о отце нашем, избавльшем нас от глада неслышания словес Божиих и удоволишего нас насыщением тучного тельца и Агнца, ими же питающиеся во веки не умирают. Тем ныне молим твоего Благочестивейшего нашего Государя Царя богоподобное благоутройство, помилуй нас, нищих, твоих богомольцев: подаждь церкви исполнение, приведи кораблю кормчего, пошли пастыря стаду, пристави главу к телу, Христоподражательного нашего наставника, Святейшего Никона, проведшего нас через море мира, яко Моисея, повели, да и землю обетования, юже наследствуем твоим всещедрым богадарным подаянием обильно, такожде наследствовати и нам да разделит, яко Иисус и Елеазар, ведый всех по рассмотрительному комуждо достойному приличеству. Изведи из темницы душу его, яко Блаженного иногда Игнатия Патриарха Цареградского из заключения, повели освободити из Кирилова монастыря в монастырь Живоносного Христова Воскресения, растущий в высоту повсюдного прославления, яко древо плодовитое, при исходищах твоего богато даровитого и щедролюбного излияния насаждаемый и упоеваемый, да и он с нами купно твоих пребогатых щедрот насладится и в старости возвеселится. Царь, Государь, смилуйся!»

На подлинной челобитной позади пишет тако:

«К сей челобитной Строитель старец руку приложил.

Казначей старец Сергий руку приложил.

Резных дел мастер старец Ипполит руку приложил.

К сей челобитной бывший Архимандрит Исаия руку приложил.

Бывший Архимандрит Филофей руку приложил.

Соборный Иеромонах Тихон руку приложил.

Иеромонах Исаия руку приложил.

Уставщик Иеродьякон Евстратий руку приложил.

Иеромонах Петроний руку приложил.

Иеромонах Сысой руку приложил.

Иеромонах Варлаам и вместо Иеромонаха Памвы да монаха Боголепа по их прошению руку приложил.

Иеромонах Антоний руку приложил.

Иеромонах Иоанн руку приложил.

Иеромонах Гедеон руку приложил.

Иеромонах Иоасаф руку приложил.

Иеромонах Рафаил руку приложил.

Иеромонах Паладий руку приложил, и вместо монаха Иустина и Максима и Иеромонаха Ионы руку приложил.

Иерусамлянин Иеромонах Авраам Степурин руку приложил.

Иеромонах Филарет руку приложил.

Иеродьякон Мардарий руку приложил.

Иеродьякон Диоген руку приложил.

Иеродьякон Дамаскин руку приложил.

Иеродьякон Иоиль руку приложил.

Иеродьякон Илия руку приложил.

Иеродьякон Серафим руку приложил.

Иеродьякон Ефросин руку приложил.

Иеродьякон Иоасаф руку приложил.

Клирик монах Гавриил руку приложил.

Чернец Авель руку приложил.

Чернец Феогнос руку приложил.

Монах Феодосий руку приложил.

Монах Петр и вместо монаха Симеона руку приложил.

Монах Иоасаф руку приложил.

Иеромонах Феофилакт и вместо больных старцев: Филарета, Иоакима, Варсанофия, да детей своих духовных: Иосифа, Ферапонта, Иринарха, Иоиля, Леонтия, Игнатия, Герасима, Пахомия, Васьяна, по их челобитью, руку приложил.

Иеромонах Варлаам вместо пономарей: Геласия и Симеона, по их велению руку приложил.

Иеромонах Феофилакт вместо монаха Захария, Николая и Мисаила, по их челобитью, руку приложил».

В этом списке мы встречаем имена постриженцев Святейшего Патриарха, из которых некоторые добровольно (а «не с повеления Царева», замечает Шушерин) разделяли с ним и заточение, почему и справедливо называются «сострадальцы его», каков, например, Иеромонах Варлаам и Памво, разлученные с Патриархом в 1676 году, во время перемещения его из Ферапонтова в Кириллов, и сосланные, вместе с Иеродьяконом Мардарием, в Крестный монастырь, а возвращенные в Воскресенскую обитель, вероятно, в 1679 году.

Благочестивый Царь, получив таковое молитвенное прошение от братии Воскресенского монастыря, по прибытии в Москву объявил свою мысль Патриарху Иоакиму, что он желает возвратить из заточения Святейшего Никона Патриарха с тем, чтобы он, пребывая в построенном им Воскресенском монастыре, мог завершить начатое им здание Соборной церкви. Не получив от Патриарха утвердительного ответа на свое предложение, Царь собрал в Патриаршей Крестовой Палате весь Освященный Собор, но и здесь, не смотря на то, что большинство Архиереев поддерживало просьбу Царя, Патриарх Иоаким остался непреклонен в своем упорстве. Царь же, по весьма понятной причине, не решился принять на свою личную ответственность решение столь немаловажного вопроса. Тем не менее, желая чем-либо облегчить страдальца и показать ему свое сердечное участие к его судьбе, Царь послал к Патриарху Никону своеручно написанное письмо, в коем просил его молить в Троице славимого Бога, Пречистую Богородицу и всех Святых о их Царском многолетнем здравии и стоянии всего мира, и ожидать к себе его Царской милости и рассмотрения. Письмо же это отправил к Патриарху с Иеродьяконом Мардарием, который не задолго перед тем был возвращен из заточения в Крестном монастыре (Архангельской Губернии Кольского Уезда) вместе с Иеромонахом Варлаамом (оба келейные Патриарха), по ходатайству Благочестивой тетки Царя, Царевны и Великой Княжны, Татьяны Михайловны.

Патриарх радостно принял Царское писание, возрадовался душею и сердцем, духовно о Господе Бозе и, хвалу воздав Спасителю всех Богу, яко призре на смирение раба своего, и свыше своею святою благодатию даровал Благочестивому Царю духовное жаление сердца о нем и о его любимой Воскресенской обители и о совершении начатой им церкви, и тем всем получил малую отраду от всех скорбей и печалей.

Но хотя блаженный Никон и удостоверился в милостивом внимании к нему Царя, но, будучи отягчен болезнью, все более и более оскудевал в силах, а в то же время и Царь, по выше сказанной причине, не мог ускорить исполнение своего желания, хотя и скорбел о сем душою.

Когда же болезнь Патриарха заметно усилилась, тогда Настоятель Кириллова монастыря, Архимандрит Никита, написал в Москву к Патриарху Иоакиму письмо, коим извещал Его Святейшество, что монах Никон весьма изнемогает и близ смерти, и что он уже принял схиму, без перемены имени, и особоровался св. елеем, при сем спрашивал: как прикажет Патриарх поступить в том случае, когда Господь Бог переселит Никона от сей жизни: как и кому его погребсти и о поминовении, имени его, иде положить тело его, и о всем прочем, как прикажет он распорядиться? Патриарх же Иоаким, получив это донесение, ни мало не медля, и не сказав о сем ничего Царю, ответил Кирилловскому Архимандриту, что посхимить Никона разрешает, а в случае смерти чин погребения над ним ему, Архимандриту, творить монашеской просто, как и прочим монахам чин погребения бывает, а тело его положить в Кириллове же монастыре, в церковной паперти.

Узнав о содержании сего письма, Царь послал к Патриарху приказание возвратить посланного с этим письмом с пути, но получил в ответ, что письмо это уже должно быть на месте.

Блаженный же Никон, видя себя в великой болезни и уже близ смерти, написал своеручно краткое послание к «сынам и ученикам своим» и ко всей братии своей любимой Воскресенской обители, следующего содержания: «Благословение Никона Патриарха сыном нашим: Архимандриту Герману и Иеромонаху Варлааму, монаху Сергию, монаху Ипполиту и вкупе всей братии. Ведомо вам буди, яко болен есмь болезнию великою, вставать не могу, на двор выйти не могу ж, лежу во гноищи, и исходящее из мя под себя (извергаю), а милость Великого Государя была, что хотел меня взять по вашему челобитью и писал жаловал своею рукою, а ныне то время не совершилось, и его милостивого Указу несть: умереть мне будет внезапу. Пожалуйте, чада моя, не попомните моей грубости, побейте челом о мне еще к Государю; не дайте мне напрасно смертью погибнуть; ибо моего жития конец приходит; а каков я, и то вам про меня скажет Иоанн, которой от вас живет на Приказе, в Богословском»²⁶.

Когда это письмо достигло Воскресенской обители, Архимандрит Герман и вся братия исполнились плача, сетования и слезного рыдания, узнавши о своем отце и Пастыре, что он находится в такой великой болезни и уже близ смерти. Письмо это Архимандрит Герман тогда же вручил Царю, моля его со слезами о возвращении своего отца в созданную им обитель.

Царь, получив письмо, и видя из оного, что Святейший находится в такой великой болезни и близ смерти, весьма возжалел о нем и, умилившись душою, снова начал молить Патриарха Иоакима и весь Освященный Собор, «да возмется от заточения Патриарх Никон». На что Патриарх и весь Собор отвечал единогласно: «Буди по воле Твоей, Благочестивый Царь!»

Получив наконец благословение от Патриарха и всего Собора о исполнении своего желания, Царь немедленно послал в Кириллов монастырь Конюшенного Приказа Дьяка Иоанна Чепелева, приказав ему: «взять блаженного Никона, аще жив есть, или мертв», и доставить в его строение, в Воскресенский монастырь. Посланный спешно отправился в путь и скоро достиг Кириллова монастыря. Блаженный же Ннкон еще за день, или за два, до пришествия оного Дьяка в монастырь, хотя и был в великой болезни, неоднократно собирался в путь, побуждая к тому же и сущих с ним братий; они же, не зная ничего о случившемся в Москве, приписывали это усилившейся болезни и беспамятству. В тот же день, в которой посланный от Царя прибыл в Кириллов монастырь, Блаженный Никон начал настоятельно собираться в путь и, одевшись в свою одежду, велел себя вынести и посадить в кресла, стоявшие в предсении или на крыльце, и говорил окружавшим его: «Аз готов есмь, а вы чего ради не убираетеся?» Они же, слыша сие, недоумевали, полагая, что это он говорит по болезни.

Но каково же было удивление, когда, в след за этими сборами, прибыл к их кельям посланный с повелением Царевым, возвестить Блаженному Никону Царскую милость, что благочестивый Царь благоволил возвратиться ему в его строение, Воскресенской монастырь. Святейший, хотя и с великим трудом, но встал, воздавая тем подобающую Царю честь в лице его посланного. Немедленно начали уготовлять в путь струги; ибо из Кириллова путь предлежит вниз по реке Шексне; по уготовлении же всего необходимого к речному плаванию, довезли Блаженного до места, где стояли струги в санях и, с великим трудом посадивши его в один из стругов (ибо он в это время уже был весьма труден от немощи), тронулись в путь, вниз по реке Шексне.

Архимандрит же Воскресенского монастыря, Герман, с братиею, послали на встречу Блаженному Никону выше упомянутого Иеромонаха Варлаама, жившего все время с ним в Ферапонтове монастыре, и Иеродьякона Серафима (бывшего его Подьяка), да из Мологи, из приписного Афанасьевского монастыря, Строителя Иеромонаха Тихона. Сии присланные встретили Патриарха, когда струг его еще не достиг реки Волги, за 20 поприщ, и тут, приняв его благословение, испросили оное Архимандриту и всей братии Воскресенской обители.

Блаженный же всем подал мир и благословение, и по сем продолжал путь тою же рекою; когда доплыли до реки Волги, и посланный хотел продолжать путь, то есть, идти Волгою вверх, Блаженный Никон не пожелал сего, но приказал плыть Волгою же вниз до города Ярославля: жители лежавших по всему сему пути городов и сел исходили во сретение сему необычному поезду и, принося все потребное, провожали оный далече со слезами.

Таким образом 16 Августа, рано по утру, достигли монастыря Пресвятой Богородицы Толгской, находящегося в 6 верстах от Ярославля, по реке Толге. Не доезжая же полверсты до монастыря, Блаженный Никон, изнемогая вельми от болезни, приказал пристать к берегу, и здесь в последний раз причастился Св. Христовых Тайн запасными дарами Святого Великого Четверга, от рук своего духовного отца, Никиты, Архимандрита Кириллова монастыря. Когда же пристали к берегу, близ самого Толгского монастыря, Игумен оного со всею братиею вышли на встречу Святителю; бывший же Архимандрит Спаского, что в Ярославле, монастыря, Сергий (тот самый, который, во время осуждения Блаженного Никона, когда он содержался под стражею на Патриаршем дворе, причинил ему многие, больше всех других, досады и оскорбления), теперь видев Блаженного, что он уже близ смерти и умилившись сердцем, со слезами припал к ногам его, со многими умильными словами, вопия: «Прости мя, Святче Божий, яко всех сих поношений на тя, яже ты понесл еси, повинен аз, досаждения и всякую злобу святыни твоей во время изгнания твоего творя, угождая Собору».

При сем рассказал и бывшее ему в тот день видение: «Ему, сказывал он, после Божественной литургии, по вкушении братской трапезы, когда лег немного уснуть, вдруг явился мне во сне Святейший Патриарх Никон, говоря: «Брате Сергие, восстани, сотворим прощение!» и, в след за сим, постучал в мою дверь монастырский сторож, с известием, что шествует Волгою Святейший Никон Патриарх, и уже близ монастыря, Игумен и братия пошли на встречу ему. Я же, сие видев и от стража слышав, вострепетал и ужаснулся и, встав от сна, едва пришед в себя, побежал в след братии, и вот пришел сюда к Твоей, Владыко, Святыни, прося прощения». Получив же желаемое прощение от Святейшего и оросив руки и ноги его многими слезами, отошел, облегченный в своей совести, поведая всем о своем видении и его чудесном событии.

Блаженный же Никон, еще не достигши до города Ярославля, стал изнемогать все более и более и быстро приближался к смерти. Граждане Ярославские, услышав о пришествии его, с радостью поспешили в сретение ему, видя своего Пастыря во свояси и к своим возвращающегося; но увидев его лежащего на смертном одре и близ смерти, с великим плачем и рыданием припадали к стопам его, прося его благословения и прощения, и целуя его руки и ноги.

От этого всенародного собрания суда с большим трудом вошли в устье реки Которости, при чем струг, на котором был Блаженный Никон, народ влек на себе, одни идя по берегу, а другие бредя по пояс в воде. Когда же причалили к берегу, близ обители Всемилостивого Спаса, пришел Воевода городской со множеством народа, также и Архимандрит Спаский со Освященным Собором обители своей, одним словом подвигся весь город, принося потребное и прося благословения.

Блаженный же Никон в это время уже изнемог в конец и, не могши ничего говорить, оставлял целовать свою десницу со сложенными для благословения перстами; народное же множество, окружив струг, весьма утесняли его. Видя это, Архимандрит Кирилловского монастыря, Никита, и Дьяк Чепелев, приказали струг, на котором находился Патриарх, перевести на другую сторону реки. При наступлении же вечера, когда в городе начали благовестить к вечернему пению, Блаженный Никон, изнемогший до конца, и начал озираться по сторонам, как бы видя неких, пришедших к нему, или за ним. Потом стал тщательно оправлять своими руками лицо, волоса, браду и одежду, как бы готовясь в путь. Архимандрит же Никита, братия и присланный Дьяк, видя, что Блаженный готовится испустить последнее дыхание, начали петь над ним исходное последование.

Блаженный же, простерся на уготованном одре и, преподав последнее благословение своим учеником, руце к персем пригнув со всяким благоговением и в добром исповедании, благодаря Бога о всем, а наипаче о том, что сподобился в страдании совершить свое течение, уснул с миром, предав душу свою в руце Бога, его же возлюбил от юности своея. Отошел же от жития сего в вечное блаженство в лето от создания 7189 (1681), Августа в 17 день, на 76 году от рождения.

Архимандрит же Спаской обители со всем Освященным Собором отпел над представшимся только одну литию. Весть о кончине Святителя снова привлекла к его стругу множество народа, с Воеводою во главе, которые все с плачем и слезами окружили его смертный одр, желая проститься с отшедшим от сего мира Святителем. Сопровождавший его Дьяк немедленно поехал в Москву, дабы возвестить Благочестивому Царю, что Святейший Патриарх отошел на вечный покой.

Царь же, еще не зная ничего о преставлении Блаженного Никона, послал на встречу ему свою Царскую карету со множеством лошадей с Царской конюшни. Посланные с нею прибыли в Ярославль уже на второй день по его преставлении и, видя Блаженного преставшимся, устроили возило (дроги) со всяким опасением твердо и, возложивши на оное гроб с телом Блаженного, отправились в путь к царствующему граду, Москве. В городах и селах, лежащих на пути, сретали тело Блаженного со псалмами, поя литии, и провожали со слезами погребальную колесницу. Когда же достигли Александровской Слободы, Игуменья тамошнего девичьего монастыря со всеми сестрами, числом не менее 200, вышли на встречу вне монастыря со звоном и славословием поюще литию, со многими слезами и рыданием, оплакивая лишение своего пастыря и учителя; проводив же печальный поезд с версту за Слободу, и облабызав десницу Святейшего, возвратились во свояси с великим рыданием.

Когда же приблизились к обители Живоначальные Троицы Сергиева монастыря, тогда Настоятель оной, Архимандрит Викентий, вышел на встречу вне монастыря с причтом церковным и со всею братиею, и тут, пред самыми вратами, отпев соборно литию над гробом и целовавше тело Блаженного, все со слезами возвратились в свою обитель. Еще не успело отойти от Троицкой обители печальное шествие, как прибыл из Москвы Дьяк Чепелев, возвещая повеление Царское, дабы Архимандрит Кириллова монастыря, Никита, немедленно отправился в Москву; провожать же тело Блаженного до Воскресенского монастыря приказано Троицкого монастыря Архимандриту Викентию.

Бывшу же оному Дьяку пред лицем Царским, Царь вопросил его о Блаженном Никоне, как он видел его еще живого, и о кончине и о духовной. Он же рассказал Царю все подробно, а о духовной сказал: «Благочестивый Царь! Я не раз напоминал о сем Блаженному Никону, чтобы он написал духовную. Он же отвечал мне, что «теперь духовной не хощу, но токмо едино глаголю вместо моея духовныя: «да будет мир и благословение Благочестивейшему Государю Царю и Великому Князю Феодору Алексеевичу, всея России Самодержцу, и всему их Царскому Дому, а о душе моей и о грешном моем теле, о погребении и о поминовении, о всем да будет он, благой Государь, душе моей духовная и строитель, и елико благоволит, тако и сотворит».

Благочестивейший же Государь, слышав сие, возжалел и весьма умилился о Блаженном Никоне и сказал: «Аще тако Святейший Патриарх надежду на мя положи, воля Господня да будет и, елико Бог помощи подаст, в забвение аз его не положу,» и повелел тело Блаженного везти в Воскресенский монастырь.

В то же время Царь послал к Патриарху Иоакиму и повелел звать его со всем Освященным Собором в Воскресенский монастырь на погребение Блаженного Никона, Патриарх же звавшему отвечал: «Буди по его воле Государской: готов есмь аз, иду на погребение, во всяком прошении Патриархом Никона именовать не буду, а просто монахом, яко же Собор повелел; аще же восхощет Царь Никона Патриархом именовать, то не буду».

Отказавшись сам присутствовать на погребении, Патриарх отпустил на оное Митрополита Новгородского, Корнилия, приказав ему, касательно поминовения, дабы он во всяком прошении поминал усопшего так, как повелит ему Царь.

Погребение Святейшего Патриарха Никона, при соучастии самого Царя, во вкладной книге описано так: «139 (1681) году, Августа в 25 день, Великого Князя Феодора Алексеевича всея Великие, и Малые и Белые России Самодержца, и Государыни Царицы Великой Княгини Натальи Кирилловны, и с Государем Царевичем и Великим Князем, Петром Алексеевичем, и Государынями Царевнами и с Великими Княжнами, с Татьяной Михайловной, с Евдокией Алексеевною. с Марфою Алексеевною, с Софиею Алексеевною, с Екатериною Алексеевною, с Мариею Алексеевною, с Федосиею Алексеевною, с Наталиею Алексеевною, пришествие было в третьем на десять часу дни (в 6 часу по полудни, ибо 25 Августа в Москве светить начинает в 5 час. 13 мин., заходит солнце в 6 час. 42 минуты; долгота дня: 13 час. 29 мин.). И того числа Великий Государь слушал вечерню у Креста, что именуется Голгофа. И Августа в 26 день, в другом часу дни, по Указу Великого Государя начали благовестить вход по чину церковному, и погодя с час стали в те же колокола благовестить, по трижды в колокол с перемежкою, и Великий Государь изволил идти в церковь, и в церкви Новгородской Митрополит Корнилий, Кириллова монастыря Архимандрит Никита, Савина монастыря Архимандрит Силивестр, Воскресенского монастыря Архимандрит Герман, со Священники и со Дьяконы, облачась и взяв иконы, пошли в ход ко Кресту, что водружен прямо обители Светлого Христова Воскресения, и Великий Государь изволил в ход идти, и в ходу указал своим, Государевым, певчим петь стих: «Днесь благодать Святаго Духа нас собра», и у Креста Великого Государя встречал Троицы Сергиева монастыря Архимандрит Викентий, во облачении со Священники и со Дьяконы, и у тела Патриарха Никона стоял он же, и у Креста пели: «Со духи праведными»²⁷ а пропев указал Великий Государь тело нести до монастыря Священником и Дьяконом попеременно, и идучи пели «Святый Боже», и пришед в монастырь тело Патриарха Никона поставили в церкви каменной Успения Пресвятые Богородицы, и в той же церкви изволил Великий Государь слушать, и Благоверная Царица, и Благородный Царевич и Царевны, Божественную литургию, а по отходе Божественной Литургии указал Великий Государь идти всем к прощению к Патриарху Никону и целовать в руку; и после того отпевали над ним по чину и погребли в церкви у Святого Предтечи Иоанна того ж числа (26 Августа), в девятом часу дня, в другой четверти. И в церкви каменной у Иоанна Предтечи Благородные Государыни Царевны изволили слушать заутрени, и по отходе заутрени изволили петь по Патриархе Никоне панихиду, и Благоверная Царевна и Великая Княжна Татьяна Михайловна, по своему праведному обещанию, пожаловала в церковь церковные утвари, ризы²⁸. И того дня Великий Государь Божественную литургию изволил слушать в церкви каменной у Честного Креста, а Благоверная Царица и Царевич в церкви Успения Пресвятые Богородицы, и Благородные Царевны в церкви Иоанна Предтечи²⁹.

И Августа в 27 день Великий Государь, по своему Государскому обещанию, изволил идти из Воскресенского монастыря в Савин монастырь, а Архимандрит Герман, Казначей Старец Сергий со всею братиею у Святых ворот Великому Государю подносили образ Воскресения Христова и хлеб, и по выходе из монастыря во святых монастырских вратах Великий Государь принял образ Воскресения Христова и хлеб, пожаловал Архимандриту Герману, Казначею старцу Сергию и всей братии полтораста рублев, и Архимандрит Герман со всею братиею, приняв деньги, Великому Государю кланялись в землю. И вышед Великий Государь из святых ворот, монастырских градных врат, пожаловал Архимандриту Герману своей Государевой конюшни иноходца бура, и Архимандрит Герман Великому Государю кланялся в землю».

У Шушерина в описании того же события встречаются некоторые подробности, которых недостает выше приведенному сказанию, а именно: «И бысть, пишет он, того всего действия в той день над телом Святейшего Никона Патриарха: хождения ко кресту по тело его и служения святые литургии и чина погребения и всего продолжения времени 10 часов и две четверти (от 5 часов утра до 3 пополудни): толико Царь Благочестивый душевною любовию своею трудися, всеми чувствы своими душевными и телесными.

И по скончании всего действия того, Царь Благочестивый вниде в ризницу соглядати священных служащих одежд его Архиерейских, и Корнилию Митрополиту Великого Новаграда дарова лучший саккос, алтабас белый серебряный, и омофор алтабас золотой, и иное одеяния Архиерейская драгая, и сто рублев денег, прочим же Архимандритом и всему Освященному Собору и причту церковному прилучившимся тут на погребении, всем дая казны своея Царския неоскудно, токожде и братию удоволив, и милостыни дав довольно и нищим.

Братии же, иже суть жили при Святейшем Патриархе в монастыре Воскресенском, и с ним во изгнании в Ферапонтове и в Кириллове монастырях, его постриженцы, всех Царь одари, овым рясы, кафтаны теплые под сукнами и камками, тако ж и холодные всякие одежды и иные келейные его вещи, раздая коемуждо противу чину его и трудов, а сие розданное братии, всякие вещи келейные казны Святейшего Никона Патриарха, привезено за ним из Кирилова монастыря. А суды всякие серебреные, медные, оловянные и всякая рухлядь, отдано в монастырскую казну, а денег тысячу рублев на церковное строение в казну же отдано.

И почтив Митрополита и Собор весь, отпусти их с миром во свояси. Сам же Благочестивый Царь, пребыв дни довольные во обители, и братию удоволив, паки возвратися к царствующему граду Москве, и имеяй попечение велие о Блаженном Никоне, яко Святейший Патриарх Иоаким, Блаженного Никона Патриарха именовати не повеле, и о сем положи в сердце своем мысль благу, еже писати о сем ко Вселенским Патриархом еже и бысть.

Оставшиеся же Блаженного Никона Архиерейские его одежды: митру, саккосы, мантии с источники другими и клобуки и прочие одежды взя к Москве; в монастыре же остави, для воспоминания о предбудущая лета братии и прочих жителей, един саккос и омофор и прочее Архиерейское одеяние, яже приличествует ко служению Архиерейскому, мантию и патерицу, вся сия повеле в ризнице хранити твердо»³⁰.

Митру и саккосы, еже взяты к Москве, посла Царь Святейшему Иоакиму Патриарху, митру поминовения ради Блаженного Никона; Патриарх же не прия, и та митра дана бысть Смоленскому Митрополиту Симеону.

Саккосы же и клобуки и мантии и иные Архиерейские его одежды, по Царскому рассмотрению, розданы Архиереем, поминовения ради Святейшего Никона Патриарха.

Ведомо же буди и о сем, како погребен бысть Святейший Никон Патриарх: по преставлении бо его, егда привезоша тело его, и не дошедше до монастыря за едино поприще, идеже монастырской мельничной двор, зовомый Воскресенской, на речке Песочне, и тут, по повелению Цареву, привезше, сташа, и гроб Божественного внесше в келью, и пришедше из монастыря Архимандрит Герман со Священницы, принесоша вся одеяния новая: свиту белого сукна от влас вельбужих Греческую, юже сам Блаженный себе от давных лет уготова, во время своего бытия до изгнания в Воскресенском монастыре, до преставления его, рясу бархата таусинного, мантию Архиерейскую со источники и скрижальми, панагию и схиму.

Архимандрит же со Священницы, облекше во вся Блаженного Никона, тело же его невредимо отнюд от вони злосмрадные, аще и десятодневно пребысть, в толикое бо теплое время ни мало повредися, но яко того часа преставися; лице же и плоть его ни чем не изменися, но все тело его цело и тлению не причастно бе.

И паки положиша во гроб, в нем же привезоша в монастырь; по отпетии надгробного возследования, поставиша гроб дубовой с телом Блаженного в новоизсеченный каменный гроб; камень же той, в нем же гроб изсечен во дни Святейшего Патриарха Никона, егда бывшу ему в Воскресенском монастыре до изгнания, повелением его привезен той камень с Океана моря, церковные ради потребы, драгою ценою куплен.

Егда же благоволи Бог преставитися ему от жизни сея, тогда убо Царь Благочестивый в камени том гроб истесати повеле; и тому бывшу, егда каменосечцы той камень секуще, первее пилами отпиловавше доску, толстотою в два вершка, таже в глубину секуще, елико вместитися деревянному гробу, и издолбиша той камень с великим трудом; бе бо зело тверд, зовомый алебастр драгоценный, другого такового не обретается нигде, и в церкви Иоанна Предтечи под Голгофою Святою, в двери входа, на правой стороне, в углу, ископавше ров, елико вместитися тому каменному гробу, и по отпетии надгробного последования, принесше гроб с телом Блаженного во оную церковь Предтечеву.

Царь же Благочестивый с Преосвященным Митрополитом соблаговоли сам, своима Царскима рукама оный гроб деревянный с телом Блаженного Никона Патриарха в новосеченный алебастровой каменный гроб положити; полагая же, поя с Митрополитом и прочими всеми стихиры приличные тому, и покрыв оною доскою каменною, юже отпиловаше с того же камени большого, а деревянного гроба крышку положиша верху тоя каменные доски, и вверху гроба сведоша кирпичной свод в земле неглубоко, и поровняша с помостом равно тоя церкви.

И паки вера сердца благочестивого Царя к обители святой приложися и любовью разжегся ко блаженному Никону, и возжеле от всея души своея совершити великую церковь, и повеле делающим к совершению немедленно поспешати.

Сокровища же из своея Царские казны повеле даяти неоскуд, на всякия потребы к церковному делу, злата, и сребра, и денег и церковных утварей: риз стихарей, поручей, епитрахилей, драгоценных сосудов златых и серебряных и иных вещей множество, яже прилична суть церкви святой и олтареви, монастырей и пустынь со крестьяны и со всеми угодьями, и село Троицкое с деревнями, яже суть близ монастыря, иже бе прежде Романа Бобарыкина, даде Царь монастырю в вечное владение. Но обаче желая сердце его паче всего и попечение велие имея непрестанно во вся дни жизни своея о совершении великие церкви.

Но содетеля нашего изволение великого Бога бысть тако: общий дом человеческого естества, смерть, жизнь благочестивого Царя Феодора Алексеевича, всея России Самодержца, прекрати; святая же душа его ко Господу отыде в вечное блаженство; тело же его гробу и земле предадеся лета 7190 (1682) года, месяца Апреля в 27 день; желаемого же не получи, яже душа его и сердце желало во вся дни жизни своей, видети великую церковь в совершенстве и освященну».

О внутренних делах обители в описываемый нами период (царствования Царя Феодора Алексеевича), сведений в уцелевших делах обители находим весьма немного, и те далеко не полные. Так узнаем, что, по челобитной Архимандрита Филофея (с 1673 по 1680 г.) с братиею, в 1679 году, то есть, с возобновлением строения великие церкви, дела монастырские были перенесены из разных Приказов в Мастерскую Великого Государя Палату (а от сего Воскресенский монастырь по делам вотчинным состоял в Хлебном Приказе). В росписи этих дел с 1679 по 1682 год значатся:

1. Указ Великого Государь Царя Феодора Алексеевича о описи Воскресенского монастыря и всякой монастырской казны³¹ и об отставке Строителя Феофилакта.

2. Указ Царя Феодора Алексеевича о старце Германе, как ему велено быть в Воскресенском монастыре Строителем.

3. Именной Указ Царя Феодора Алексеевича: повелено быть в Воскресенском монастыре Архимандриту Тихону, бывшему Архимандриту Макарьева монастыря.

Отпуск грамоте (по сему делу) Макарьева монастыря ко Архимандриту с братиею и наказ черной Подьячему.

Отписка из Макарьева монастыря от Архимандрита с братиею что они бывшего Архимандрита Тихона и Подьячего отпустили к Москве.³²

4. Именной Указ Феодора Алексеевича Воскресенского монастыря судные всякие дела из Дворцового Судного Приказу взять в Приказ Большого Дворца.

5. Отпуск грамоте в Воскресенский монастырь Строителю старцу Герману: велено в том монастыре Тихвина монастыря Архимандриту Варсонофию быть, а прежнего Архимандрита Филофея за старостью отставить.³³

6. Челобитная подписная о Левкиеве да о Сосновской пустынях, чтобы приписать к Воскресенскому монастырю.

Отпуск Памяти в Поместный Приказ, сколько за Левкиевой и за Сосновской пустынью крестьян и бобылей, дворов и пашни и сенных покосов и иных всяких угодий, и дело о сем.

7. Челобитная подписная Воскресенского монастыря Архимандрита Варсонофия, чтобы по прежнему Указу в Тверском Уезде Федоровский Астраханский, Дудин, в Верее Спаской (Вход Иерусалимский), в Дмитровском – Пятницкой Берендеев, в Углицком Афанасьевской, а вместо Давыдовы пустыни и Покровского монастыря и Зосимины пустыни Успенского монастыря с вотчинами, в Мосальском – Боровенскую, в Малоярославецком Уезде Малаго Тихонову пустынь, да на Курмыше Рожественской монастырь с вотчинами приписать к Воскресенскому монастырю.

8. Челобитная Воскресенского монастыря Архимандрита Варсонофия с братиею, чтобы, вместо Ярославецкого Уезду Малого Тихоновы пустыни, приписать Тихонову же пустынь, что в Луху.

9. Челобитная, чтобы в Луховском Тихонову пустынь, да в Переяславском Уезде Резанского Федосееву, да в Клинском Зосимову пустынь, приписать, к Воскресенскому монастырю.

10. Докладная выписка о приписных монастырях и Указ (1680 г.), за пометою Думного Дьяка Парфены Пятова, а велено приписать к Воскресенскому монастырю в Тверском (Уезде) Страганской, Дудин, Федоровской, в Дмитровском Пятницкой (Берендеев), на Курмыше Рождественской, в Карачеве Воскренской (Тихонов); в Мосальском Боровенскую , в Луховском Тихонову, в Переславском Уезде Резанского Федосееву, в Клинском Уезде Зосимину пустынь, с вотчинами и со крестьяны; по писцовым и переписным книгам и по дачам, и отпуске в те монастыри к Игуменам и Строителям и к Воеводам послушные грамоты.

11. Челобитная и отпуск грамоте в Звенигород, чтобы Левкиева монастыря деревни и крестьяны от Волоцкого Уезду Ламского и Дмитровского и приписать к Звенигороду, а крестьяны их судом и расправою велено ведать на Москве, в Приказе Большого Дворца.

12. Такие же челобитные и отпуск грамот в разные места об отписке крестьян, принадлежащих Воскресенскому монастырю, от одних городов и приписке к другим, для ведания в оных судом и расправою.

13. Челобитная, чтоб Воскресенского монастыря в городах Воеводам приписных их монастырей крестьян судом и расправою ведать не велено, кроме татиных и разбойных и убивственных дел.

14. Девять отпусков грамот черных на Углеч, в Переславль Резанской, в Дмитров, в Мосальск, в Курмыш, в Тверь, в Клин, в Лух, в Барачев, к Воеводам, чтобы приписных монастырей крестьян и бобылей, которые в тех городах и Уездах есть, им, Воеводам и приказным людям, ни в чем ведать не велено, кроме татиных и разбойных и убивственных дел, и в вотчины их ни для каких дел не посылать.

15. Черная Память в Приказ Большого Дворца о послушной грамоте Переславского Уезду Резанского в Жерновский монастырь, чтоб велено тот монастырь приписать к Воскресенскому монастырю.

16. Указ Царя Феодора Алексеевича в Воскресенский монастырь: велено быть того ж монастыря Строителю старцу Герману, Архимандритом.³⁴

Отпуск грамоте о сем к Казначею старцу Сергию.

17. Подписная челобитная о приписании Углицкого Уезду Николаевского Улеминского монастыря к Воскресенскому.

18. Указ Царя Феодора Алексеевича в Воскресенский монастырь быть Строителем Казначею старцу Сергию, а Казначеем старцу Мардарию.³⁵

19. Именной Указ в Помории Крестный монастырь с селы и с деревнями и с пустошьми и со всеми угодьи и с рыбными ловлями велено приписать к Воскресенскому монастырю.

20. Указ о приписке к Воскресенскому монастырю Муромского Уезду Николаевской Бутылинской пустыни (по челобитной всех того монастыря бобылей).

21. Указ Переславского Уезду Резанскую Федосееву пустынь, что была к приписке к Воскресенскому монастырю с вотчинами и со крестьяны и со всеми угодьи, велено приписать к дому Преосвященного Павла, Митрополита Резанского и Муромского, а вместо того монастыря Федосеевы пустыни приписать к Воскресенскому монастырю из Резанской Епархии в Ряжском Уезде Семионовской, а в Резанском Покровской Нищевской монастыри.

22. Челобитная Николаевского Улеминского монастыря Игумена Иосифа и Казначея старца Арсения с братиею и со вкладчики и со слуги и со служебники, чтоб тому монастырю в приписи к Воскресенскому монастырю не быть.

Указ о сем: в приписке к Воскресенскому монастырю быть не велено, а велено быть особь, по-прежнему.

23. Челобитная Каргопольского Уезду Крестного монастыря Архимандрита Паисия с братиею, чтобы оному Крестному монастырю в приписке к Воскресенскому монастырю не быть, и Указ быть не велено, а быть особно по прежнему.

24. Челобитная Воскренского монастыря Архимандрита Германа с братиею на Стольника Михайла Федорова сына Пушкина, что он, Михайло, приезжал приписной их Зосиминой пустыни (в Клинском Уезде) в деревню Кушакову с людьми со своими и со крестьяны, увел четырех лошадей и в убытках, и о том черной наказ Приставу Савве Басову: велено ему ехать в Клинской Уезд в вотчину Михайла Пушкина, и сказать ему Государев Указ, чтобы он, Михаил, ехал к Москве.

25. Челобитная Воскресенского монастыря властей на Алексея Давыдова сына Лопырева с товарищи, что он Алексей Переславского Уезду деревни Рожинцевой у крестьян отогнал 16 лошадей, да 15 животин, и о бою монастырских их крестьян, Андрея Ефимова с товарищи.

26. Челобитная Архимандрита Филофея³⁶ о Благовещенском монастыре, что на Медыне, и Указ: велено им в Медынском Уезде Благовещенский монастырь с распашною и с усадебною землею и пустошьми Челюскиною и Разбойниковой и всякими угодьями владеть им.

27. Челобитная Архимандрита Германа, чтобы в Дмитровском Уезде Пятницкий монастырь Берендеев приписать к Воскресенскому монастырю. Челобитная Иосифа, Митрополита Рязанского, чтобы тот Пятницкий монастырь был у него в Епархии, а к Воскресенскому монастырю не приписывать.

28. Указ, что у строения каменной большой церкви быть Афанасию Дмитриеву Зиновьеву (1679 г.).

29. Челобитная Архимандрита Германа об отдаче им на постройку Московского подворья, кирпича, свай и извести, сложенной на их, монастырском, дворе, приготовленных для устройства каменных оград на улице. Указ велено отдать безденежно.

Итак из этого видно, что Воскресенский монастырь с 1679 года, то есть, сначала строения великой церкви и во все царствование Феодора Алексеевича († 1682) состоял в ведении Мастерской Палаты Отделения Приказа Большого Дворца, и что сам Царь принимал деятельное участие во всем, что относилось до внутреннего внешнего благоустройства сей обители, сам сменял и назначал не только Настоятелей, но Строителей и Казначеев, приписывал к обители пустыни, давал монастырю несудимые грамоты и т. д., словом, был к Воскресенскому монастырю в тех же самых отношениях, как отец его, Алексей Михайлович, к Саввинскому Сторожевскому, считая ее своим собинным богомольем и «наипаче, как выражается Шушерин, попечение велие имея непрестанно во вся дни жизни своей о навершении великие церкви».

После погребения Патриарха Царь до кончины своей (последовавшей ровно через 8 месяцев после сего события а именно: 27 Апреля, 1682 года) успел побывать еще раз (7 и последний) в своей любимой обители в том же, 1681 году, Ноября под 30 число. Это посещение описано во вкладной монастырской книге так: «190 года, Ноября против 30 числа (1681), Великого Государя Царя и Великого Князя Феодора Алексеевича, всея России Самодержца, пришествие было во обитель Святого Живоносного Христова Воскресения, в пятом часу нощи, на первой четверти³⁷, и Архимандрит Герман со Священники и со Дьяконы и со всею братиею встречали его, Великого Государя, во святых монастырских вратах по чину, и вшед в монастырь, изволил Великий Государь идти в церковь в каменную, что именуется Голгофа, и будучи на Голгофе, изволил идти в церковь Иоанна Предтечи, где погребен Святейший Никон Патриарх, и пел литию, и Декабря в 1 день пожаловал Великий Государь Архимандриту Герману и Строителю старцу Сергию и всей братии на милостыню 50 рублев, да больничной братии 3 рубля 1 алтын 2 деньги, да в монастырскую казну 100 руб. Того ж числа изволил идти Великий Государь в Савин монастырь, и Архимандрит Герман, Строитель старец Сергий с братиею во святых монастырских вратах по чину подносили ему, Великому Государю, образ Воскресения Христова и хлеб».

От 1682 до 1706 года. В царствование Царей Иоанна и Петра Алексеевичей совместно, (от 1682 по 1696), одного Царя Петра Алексеевича (от 1696 до 1706 г.)

«Церковь же великая (пишет Шушерин) в недовершении остася по смерти Благочестивого Царя Феодора Алексеевича всея России. Но еще милостивый Бог, Творец всего мира и Содетель, молитвами отца нашего, великого Архиерея, Святейшего Никона Патриарха, не остави обители сея быти в забвении, положи мысль благу в сердце Великим Государем Царем и Великим Князем Иоанну Алексеевичу и Петру Алексеевичу, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержцам, и Государыням Благоверным Царицам и Благородным Царевнам, яко же и Великому Государю Царю и Великому Князю Феодору Алексеевичу, попечение о навершении великие церкви, и верою ко Господу, Спасителю нашему Богу, и любовию ко обители святой, тщанием своего Царского Величества, каменную великую церковь вскоре совершиша, иже Святейший Никон основа во славу и честь Христу, Богу нашему, и в похвалу Российскому Государству, понеже в те лета таковые преизрядные церкви величеством и подобием и изрядными многими вещами, на подобие Иерусалимские церкви, не обреташеся нигде.

И тако, за благоволением великого Спасителя нашего Бога и молитвами начального фундатора, основателя Святые обители, Святейшего Патриарха Никона, пособием и благоволением Великих Государей Царей и Великих Князей, и Благородные Царевны Татианы Михайловны и Софии Алексеевны, та святая великая церковь достроися.

Ко освящению же тоя великие церкви вся потребная приуготови Государыня Благородная Царевна Татиана Михайловна из своей Государской комнаты: сосуды златые и серебряные, украси Евангелие Святое драгоценное и воздухи драгие, своими руками труждаяся, такожде и кресты златые и серебряные устрои, и иконостас великий, сыи Царские (резные) драгие и мудрые работы, флемованный весь позлащенный, местные же святые иконы и аналойные письма драгоценного златом и жемчугом и камением драгоценным украси.

Ризы и стихари, епитрахили, поручи и поясы из материй драгоценных, книгами и всякими утварями, яже суть церкви и олтареви прилична, всем удоволи неоскудно, и денежные казны к совершению Божии церкви довольно дая. И тако всех Творец и Зиждитель Бог устрои, по желанию и благому намерению Государыни Благородные Царевны и Великие Княжны Татианы Михайловны, яко же душа ее святая непрестанно желая видети в совершении церковь Святую, тако Бог и сотвори, соверши и освяти Пресвятым Своим и Животворящим Духом, силою и действом, чрез Архипастыря всея России, великого Архиерея, Святейшего Патриарха Иоакима Московского и всея России».

Но прежде чем приступим к описанию пришествия в Воскресенскую обитель Царского семейства на освящение великой каменной церкви (18 Генваря, 1685 г.), и самого сего торжества, заметим, что по кончине Царя Феодора Алексеевича Воскресенская обитель удостоилась двукратного посещения членов Царского семейства. Особенно замечательно посещение ее Правительницей Государыней Царевной и Великой Княжной Софией Алексеевной, в сопровождении своей тетки, Царевны Татьяны Михайловны, очевидно и побудившей племянницу к посещению обители, чтобы обеспечить себе ее помощь в докончании строения великой церкви. Посещение сие во вкладной монастырской книге записано так: «191 года, Сентября в 11 день (1682 г.), Благородные Государыни Царевны и Великие Княжны, Татианы Михайловны и Софии Алексеевны пришествие во обитель было в том же числе, в третьем часу дни, во второй четверти, и Архимандрит Герман со Священники и со Дьяконы во облачении встречали со крестом и со святою водою во святых монастырских вратах, а вшед в монастырь изволили они, Государыни, идти в церковь каменную, что именуется Голгофа и Святые Божественные литургии изволили слушать туто ж, а по отпуску изволили идти в церковь Св. Иоанна Предтечи, где погребен Святейший Никон Патриарх, и по нем пели панихиду, а по отпуске панихиды изволили идти кушать в Архимандричью келью, а после кушанья изволили идти в больницу, а из больницы были в церкви у гроба Никона Патриарха, а от гроба в осьмом часу изволили идти в Государево дворцовое село, Павловское, и Архимандрит Герман со Священники и Дьяконы и с братиею подносили во святых монастырских вратах образ Воскресения Христова и хлеб»³⁸.

В 1683 году, по Указу Царей Иоанна и Петра Алексеевичей, прислано из Серебряной Палаты в Воскресенский монастырь большое серебряное блюдо весом 8 фунтов 51 золотник; на нем сверху (по обводу) вырезана надпись: «Божиею милостью Великий Государь и Великий Князь Алексей Михайлович всея России». (Блюдо цело и хранится в ризнице).Того же 1683 году, 4 Декабря, посетил Воскресенскую обитель Царь Иоанн Алексеевич с Царевнами и Великими Княжнами Татьяною Михайловною, Софиею Алексеевною, Марфою Алексеевною, как значится во вкладной книге, и Архимандрит Никифор, Строитель старец Сергий, со Священники и Дьяконы во облачении и с братиею во святых монастырских вратах встретили их по чину, и Великий Государь, вшед в монастырь, изволил идти в церковь каменную ко Кресту, что именуется Голгофа, а из церкви изволил идти в свои Государские хоромы. И будучи в Воскресенском монастыре, Великий Государь пожаловал в монастырскую казну денег 100 рублев, да братии на милостыню 50 рублев. А из монастыря изволил Великий Государь идти, по своему праведному обещанию, молиться в Савин монастырь Сторожевского, Декабря в 6 день, в седьмом часу дни, в последней четверти, и Архимандрит Никифор, Строитель старец Сергий, со Священники и со Дьяконы и с братиею, во святых монастырских вратах подносили Великому Государю и Благородным Царевнам иконы Воскресения Христова и хлеб».

Следующее пришествие Царского семейства в Воскресенскую обитель было к освящению великой каменной церкви, совершенному 18 Генваря, 1685 года. Это приснонамятное для Воскресенской обители событие описано сходно как во вкладной книге, так и в особой статье.

«В лето 7193 (1685), Генваря 15 день, Великий Государь Царь и Великий Князь Иоанн Алексеевич, всея Великие, и Малые, и Белые России Самодержец, и тетка его, Государева, Великая Государыня, Благородная Царевна и Великая Княжна Татиана Михайловна со Благочестивыми Царицами и Благородными Царевнами, по благому намерению своему, идти соизволиша из царствующего града Москвы ко освящению великие новозданные каменные церкви, во обитель Нового Иерусалима, Живоносного Христова Воскресения, и шли большою Савинскою дорогою на дворцовое свое село Павловское, а с Москвы пошли в час ночи, вечернее и утреннее кушание было в селе Павловском.

И Генваря же в 16 день, после обеднего кушания, пошли в Воскресенский монастырь в час нощи до вечерни; встречал Великого Государя, прошед крест каменной за слободою, Боярин Петр Васильевич Шереметев, да попред его дорогописец Окольничий Матфей Петрович Измаилов с товарищи, и в то время к пришествию Государскому в монастыре был благовест в большой колокол, а как к монастырю и монастырем шел был звон большой по чину, а во святых вратах Великого Государя встречали Воскресенского монастыря Архимандрит Никифор во облачении со Священницы и Дьяконы, с Честным Крестом Христовым и со святою водою, и со свещами, да Строитель старец Сергий и Казначей с братиею по чину. И изволил Великий Государь идти в новую великую соборную каменную церковь и, святые иконы целовав, пошел в церковь Предтечеву, и быв у гроба Святейшего Никона Патриарха, и потом пошел в свои Государские хоромы. Такожде и Государыням Благородным Царевнам и Благородным Царицам встреча была по сему выше писанному образу, и от святых врат изволили они, Государыни, быть прежде к той же великой каменной соборной церкви, и в Предтечевой церкви вечерню слушать, а после вечерни пошли в свои, Государские, хоромы, вечернее кушанье было в хоромах, все их, Государское, с дворцов. Генваря же в 7 день ко утрени Государыням и Благородным Царевнам выход был в старую Воскресенскую деревянную церковь, а Великий Государь слушал утреню у себя, в хоромах, где жил Святейший Патриарх Никон. Того же числа Святейший Иоаким Патриарх со Архиереи: с Преосвященным Варсонофием, Митрополитом Крутицким, с Вологодцким Архиепископом Гавриилом, с Колмогорским Архиепископом Афанасием, и со Архимандритом и со Игумены, и с клиросом церковным, пришел в монастырь пред литургиею: у монастыря, за святыми вороты, встречал Святейшего Патриарха Боярин Петр Васильевич Шереметев с товарищи, да Полковник, а в святых вратах Воскресенский Архимандрит со священницы во облачении и Строитель с братиею, с Честным Крестом Христовым. А с Москвы шел он со властьми Полоцкою дорогою, и стан был в монастырской вотчине, в селе Черневе, того же Воскресенского монастыря; и вшед во святые врата, Святейший Патриарх пошел монастырем, в старую Воскресенскую деревянную церковь, а из церкви идти изволил в свою келью, провожали Полковники и приказные его люди и домовые. Божественную литургию Великий Государь с домом своим, и Святейший Патриарх со властьми, слушали в той же старой Воскресенской церкви; кушание было Великим Государям подаваемо в хоромах с дворцов, а Святейшему Патриарху и властем из монастыря. А против 18 числа с вечера Великая Государыня Благородная Царевна и Великая Княжна София Алексеевна слушать изволила всенощное в новой каменной великой соборной церкви одна, Архиерей был Колмогорский Архиепископ Афанасий, на правом крылосе пели Государевы певчие, а на левом крылосе Воскресенского монастыря крилошане, а к малой вечерни Великому Государю и Патриарху выходу не было, а был выход ко всенощному Великому Государю и Благочестивым Царицам и Благородным Царевнам, и Святейшему Патриарху, в Воскресенскую деревянную теплую церковь, пели Патриаршие певчие, благовест был за седьм часов.

Генваря в 18 день, в пол часа дни, благовест был в волавые колокола, применяя по обычаю, как к ходам и освящению церкви указано. Святил в великой церкви святую воду, на первом часу дни, Воскресенского монастыря Архимандрит, со Священники и Дьяконы, а после освящения во втором часу дни, в тое великую церковь пришел Святейший Иоаким Патриарх со Архиереи, и Архимандриты, и Игумены, и со всем Освященным Собором, и по входе, знаменався у святых образов, облачался на своем, святительском месте в одежды, к потребе освящения святые церкви, по преданному великому чину; и в то время во святую церковь пришли Благочестивые Государыни Царицы и Великие Княгини, такожде и Благородные Государыни Царевны и Великие Княжны, стояли на своих, Государских, местах за запоны тафтяными, а Святейший Иоаким Патриарх велел начинать Протодьякону чин действа освящения церкви, и во алтаре святых таинств; в действе том трудился Святейший Патриарх и с ним Архиереи, и во время того действа пришествие было в церковь Великому Государю, и отдействовав благочиние, Святейший Патриарх, со всем Освященным Собором, и Благочестивый Государь Царь, со своим Царским Сингклитом и всенародным множеством, пошли по мощи святые, в Воскресенскую деревянную церковь, с хоругви, и с честными кресты, и чинно с молитвопрошением, и взяв святые мощи из той церкви, назад шли тем же путем до южных церковных дверей, а от южных дверей вокруг всея новые великой каменной церкви, подле самую церковную стену, а с началу и до совершения обхождения в ходу том святые мощи нес, на главе возложив на дискос, честне Святейший Иоаким Патриарх, а за ним несли святую воду и кропило на серебрянном блюде: святою водою кропил Преосвященный Гавриил, Архиепископ Волоцкий и Белоозерский, и вшед в южные двери, пошли на левую сторону, за столп, двором церковным, и стали от западных столпов, где изображен Гроб Господень, ответ действовать, по преданию церковного освященного чину, а Государыни Благородные Царевны и Благочестивые Царицы стояли во предгробии Христове, и Святейший Патриарх кадил по обычаю пред ответными завесами Крест Христов, и Святое Евангелие, и священные мощи, и святые образа, Царя, а потом Цариц и Царевен, и вкруг всея церкви, и чин священный с прочими входящими, и по каждении творил ответ, и по ответех, вшед во святую соборную церковь, начали часы говорить, и совершать Божественную литургию по чину, а Колмогорскому Архиепископу Афанасию указал Святейший Патриарх помазывать святым миром по стенам и по столпам окрест всея великие церкви, и Афанасий Архиепископ святым миром помазывал по устроенному восходу, от нижнего помосту церковного в высоту вящши двою сажен, в познание всем людем. А после литургии Великий Государь и Благородные Царевны и Благочестивые Царицы пошли в свои хоромы, а Государыня Благоверная Царевна и Великая Княжна София Алексеевна, по намерению своему, изволила ходить вкруг всей каменной новоосвященной церкви, и против церковной задней стены изволила место указать, к задним монастырским воротам, где строить впредь церковь с трапезою теплою каменною, и службы по чину Иерусалимскому, и пошла в хоромы, а после того Святейший Патриарх и власти, которые в служении, по зову были в хоромах у Великих Государей, и у Благородных Царевен были же, и Великий Государь и Благородные Великие Государыни Царевны, Святейшего Патриарха и властей жаловали дарами; а что их, Государского, жалования даров Святейшему Патриарху и властем в подношении было, и то ведомо по записке на казенном дворе; кушание было подано в хоромах с дворцов, а в подношение Великим Государем указные кушание, яства и питие Воскресенского монастыря возносил Боярин Петр Васильевич Шереметев, да Воскресенский Строитель старец Сергий; и с столом Государева жалования к Святейшему Патриарху ходил, и властем указные именные яства, и ковришки, и яблошники, подавал Боярин Петр Васильевич Шереметев, а Бояре того числа были у стола Великого Государя, ели в передней, а от монастыря была им отсылка на двор: хлеб, и рыба, и питие, и конские кормы по Указу, а иным послано: живая рыба, и стрельцом корм и питие было монастырское по Указу же, а комнатным и походным Стольником и Стряпчим отсылки, опрично людей их корму, и того ничего не указано, а царедворцем и Патриарша дому чином того числа даван корм и питание монастырское по Памятем. После кушания Государыням Царевнам был выход в пустыню, в церковь Святых Богоявлений и Святых Верховных Апостолов, где, отходя, жил Святейший Патриарх Никон; к вечерни им, Государыням, выход был же в новоосвященную великую церковь, а Святейший Патриарх был у вечерни в той же новоосвященной церкви, а Великий Государь вечерню и на завтра утреню слушал у себя, в хоромах, а Государыни Благородные Царевны и Благородные Царицы и Святейший Патриарх Генваря в 19 числе утреню слушали в великой новоосвященной каменной церкви, и изволил Патриарх петь большую панихиду по Святейшем Патриархе Никоне, и после панихиды, подав Великим Государям Святейший Патриарх благословение и мир по чину, на их Государской милости со властьми благодарив, и хвалу Богу воздав, пошел к Москве другою дорогою на свое Патриарше село Дмитровское. По Указу Великих Государей провожали Святейшего Патриарха до саней Бояре за святые ворота, и Архимандрит Воскресенской с братиею образ, и хлеб, и рыбу сему Святейшему Патриарху и властем подносили во святых воротах, по обычаю монастырскому, а черных властей на освящении тое церкви были: Воскресенский Архимандрит Никифор, Спаского монастыря Андроньева Архимандрит Пахомий, да Знаменского монастыря Архимандрит Ефимий, да Воздвиженского монастыря Игумен Ефрем, да Новицкого монастыря Игумен, да Успенский Протопоп Михайло, да Благовещенский Протопоп Меркурий, и Протодьякон Иоанн, и прочие служебницы соборные великие церкви, и властелинские чины по обычаю были. Того же числа Великий Государь слушал литургию в теплой деревянной церкви, а Государыням Царевнам выход был в новоосвященную каменную церковь. На правом крылосе литургию пели Государевы певчие, а на левом Воскресенские крилошане, и после литургии кушание подавали Великим Государем, а подавали в хоромах поскору, а Бояре с головы по зову Боярина же Петра Васильевича Шереметева и Воскресенских властей ели в кельи, в которой он, Боярин, стоял, подле Государевы мастерские, а иные Бояре розъехався, ели по своим стоялым дворам. А после кушания Великий Государь и Государыни Царевны и Благочестивые Царицы пошли из Воскресенского монастыря в Савин монастырь Сторожевского чудотворца в седмом часу дни, а к подъему их, Государскому, благовесту и звону не было, и Воскресенского монастыря Архимандрит да Строитель с братиею Великим Государем образ, и хлеб, и рыбу семгу подносили по чину в святых вратах, и на отпуске к руке Великие Государи их жаловали, а от святых врат к горе ко кресту каменному, где надписание о сем месте, прозванном Новым Иерусалимом, провожал Великого Государя и Государынь, Благочестивых Цариц и Благородных Царевен, Боярин Петр Васильевич Шереметев и Сыскного Приказу Дьяки, которые с ним, Боярином, в походе том были. А после их, Государского, походу (на освящение сего храма 1685 г., 18 Генваря) оставлены (в монастыре) Государственного Посольского Приказу Подьячий Иван Иванов, да живописец Карп Иванов, а велено им тоя великие каменные церкви учинить чертеж и места все описать, измерить подлинно, и подписание списать по местам, таково же, как и в новоосвященной церкви устроено, и меру всему снять, и что на таблицах подписано, и в подписях на колоколах вылито, списать же, и прежний деревянный образец той церкви из Воскресенского монастыря взять и привезти к Москве в Государственный Посольский Приказ, и тот чертеж подать, и образец объявить Боярину Князю Василию Васильевичу Голицыну.

Для сохранения же вечного церковных сокровищ сея преславные и дивные великой Воскресенской каменной Живоносного Христова Воскресения, яже ныне по образу Иерусалимские церкви совершися и освятися (1685 года, 18 Генваря), утвари церковной и сосудов, и ризной казны прежнего и нынешнего Великих Государей жалования, и строения Святейшего Никона Патриарха на лицо досмотрит, такожде и в книго хранительной казне и новых книг на лицо же осмотря, по Указу Великих Государей, описать, оставлен Приказу Сыскных Дел Дьяк Борис Остолопов, и те описные книги, и о церковном строении надписание, и чин пришествию Государскому, впредь будущим на память родам, написав во святей обители, привесть Великим Государем к Москве, и подать в Сыскном Приказе Боярину Петру Васильевичу Шереметеву и по тому их Государскому Указу о сем учинено.

В Воскресенском монастыре:

Нового Иерусалима соборная каменная великая церковь Воскресения Господа Бога и Спаса Нашего, Иисуса Христа, состроена во образ Иерусалимской Церкви.

Долгота великой церкви

А мерою та церковь от западу, от самой стены до переграды церковной³⁹, двора церковного, 13 сажень и 6 малых четвертей⁴⁰ и 1/8 доля чети малой. От переграды в длину самой церкви к церковным дверям до бруса алтарного 9 сажен без 5 осьмушек. От церковных дверей до ступени, где всход на горнее самое место, полпяты (4½) сажени, а ступеней до вышней степени семь, и того места под степенями до стены тонкой, которая на седьмом степени, сажен с двумя малыми четвертьми. А от седьмой степени, еже есть стена на седьмой степени вкруг великого алтаря, толстота той три четверти малых и пол малой четверти.

А от алтарной стены до восточной церковной стены полторы сажени с малою четвертью, с тремя осминки.

Всего длина от стены до стены, опрично церковных стен, 30 сажен без осьмушки малой четверти.

Мера великой церкви в ширину

А поперек той великой церкви мерою от полунощной стены, до полустолпа, что в дверях средней стены, шесть сажень без трех осмин малые четверти. А от полустолпа того другой стены до полустолпа ж великой церкви шесть сажень и две малых четверти и две осмины малые же четверти.

А от полустолпа до самой стены к великим вратам на южную страну седмь сажень без трех малых четвертей.

Всего в ширину тоя великие церкви 19 сажень без малые четверти, по Иерусалимской мере.

Мера великой церкви в вышину

В вышину великая церковь от помосту железного до сводов, на которых глава большая основана, и до верхних хор, 13 сажень, великой церкви под главою в шеи и с сводами главными 9 сажень с полусажению⁴¹.

Всего в высоту церкви и в шеи церковной внутри 22 сажени. От шеи до креста высоты в дугах главных две сажени с полусажению.

Крест в высоту полпяты сажени, а под крестом яблоко с нижнею золоченою ступицею сажень с третью. Всего до креста от шеи в вышину ж полчетверти сажени с третью.

Обоего в высоту великой церкви креста 30 сажень с третью.

Мера алтаря великой церкви

В алтаре великие тоя церкви на степенях четыре столпа, на месте по два столпа; высота от четвертого степени по две сажени с малою четвертию; на тех столпах учинен свод над алтарем: над теми столпами и сводами в большей церковной стене от востоку пять окон великих.

В том же алтаре посреди святая трапеза мерою в высоту аршин с шестью вершки; на ней дцка каменная от полудни на северную страну мерою два аршина с треми вершки, а с востоку к западу дцка мерою два аршина без получети малой; на жертвенник положена дцка каменная же большая.

Мера подземных церквей

За алтарем же ход вниз по каменной лествице к востоку, идеже обретен Крест Христов и прочая: самая стена, что в дверях, с первого степени лествицы имать едину сажень, и от того места к степени, что в дверях, 29 степеней, и до нижнего (степени) полшесты (5½) сажени и малая четверть и три осмины.

Свод над лествицею в дверях от помосту до верху полторы сажени без пяти осмушек малой четверти, а самые двери в высоту сажень и полтрети малой четверти, широта полсажени и полторы четверти малых; ширина лествицы на последнем степени внизу полторы сажени и три малые чети и три осмушки, что на том месте, когда обретен Крест Христов, и в то время стояла Царица Елена. А среди лествицы и церкви два выхода по обе стороны церкви на монастырь⁴², «двери у выходов деревянные, а у лествицы третья дверь с решеткою; а из тое церкви из алтаря на низ просечено подобно окну и сделаны каменные кресла о трех ступенях, где сидела во Иерусалиме Царица Елена и искала Креста Христова. Длина той церкви от первого степеня лествицы, от запада на восток и чрез алтарь до стены, пол осмы сажени и пол третьи малой чети, а до сводов церковных до перететивей (арок) четыре сажени без двух малых четвертей и без двух сажень малые четверти; среди церкви той четыре столпа, на них же сведен свод, меж столпов с полудня на полнощь две сажени и полторы малой четверти; ныне тут два престола, един Иакова Брата Божия, у второй Царей Константина и Елены. Из тое церкви на восток с полуденной страны алтаря лествица внизу от церковного помосту, с нижнего помосту же в церковь одиннадцать ступеней, мерою три сажени без полтрети малой четверти, и тут пещера, идеже лежа Крест Христов, ныне тут церковь Обретение Честного Креста. Высота месту тому сажень, а к полунощной стране тут же учинен другий престол Кирияка Патриарха Иерусалимского, и в подобие того креста устроен в церкви той крест из мрамору ценинной. И те выше писанные четыре престола в земляных церквах не освящены⁴³, а над тем местом свод каменный три сажени с четвертью и стена каменная; а от сводов все то место с востока на запад, три сажени без трех малых четвертей, а поперек полчетверти сажени и две малые четверти. В той же нижайшей церкви под столпами два кладезя. У большой каменной первой лествицы около алтаря великого в высоту от церковного помосту две сажени без трех малых четвертей.

Врата церковные

С полудня врата великие, ими же входим в церковь, поперек полторы сажени без малой четверти, а другие мало вящши в широту; промеж тех врат столп в стене, церковной, до нижнего поясу четыре сажени без четверти большей и без трех осмин малой четверти. В высоту те двери две сажени и две малые четверти.

А с северной стороны двери единым входом, подобны тем же великим дверям, а на тех всех дверях по окошечку длинному, а в них устроены великие продолговатые стекла. С наружную страну вверху написан образ Воскресения Христова на обоих входах.

Мера вокруг всей церкви и с колокольней

А по исчислении меры Иерусалимской вкруг великие каменные церкви с наружную ж страну, мерою сто седьм сажень, опрично униженных (подземных) церквей и колокольни, а вкруг земляных церквей мерою 32 сажени. Да вкруг колокольни мерою 30 сажень и три четверти сажени. А всего мерою вкруг великие соборные церкви и к ней присовокупленных и в земли униженных церквей и колокольни сто пятьдесят три сажени без четверти.

Кувуклия или часовня Гроба Господня

Палатка, еже зовется Гроб Христов, посреди двора церковного, под великим самым шатром, снаружи с полудня в нощь две сажени и две осмины малых четвертей; та же палатка внутри три четверти больших без двух осминок, а с востоку на запад одна сажень без двух четверти малых и без осминки.

Двери самого Гроба Христова в высоту полсажени без полупяты осмушки, порог нижний на два перста, а ширина тех дверей четверть большая с осмушкою; двери те не затворяются никогда, но и по погребении Христовом те двери завалены были каменем; толстота в стене в дверях четверть большая с тремя осмушки, а внутри тоя палатки писан образ на левой стране «Снятие со креста», а по другую страну «Положение во гроб Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа». На третей стране, с полунощную страну, два Ангела у гроба седяща, тут же и Гроб Христов в Иерусалимскую меру.

А против востоку на стене же написан образ Воскресения Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, а с восточной страны над дверьми гроба образ Иосифа и Никодима⁴⁴.

Вкруг палатки же Гроба Господня написаны по местам образы: Пресвятые Богородицы и Святых Апостолов со страстьми, в девяти местах.

А иное строение и лампады описаны в описях церковных с прежних книг подлинно, сего же 193 (1585) году, Февраля в 20 день, а подписи о том написаны впереди с церковными иными подписьми.

Тут же место в подобие, идеже положено было пречистое и животворное тело Христа Бога нашего, от помосту в высоту пол шесты четверти малых с осмушкою, в длину сажень без двух четвертей и без осмушки, в ширину поверх доски пол сажени без четверти и без двух осмушек, а до края и до стен выкладено белым камнем. Где у Гроба, сущего во Иерусалиме, была лавочка, тут же впереди Гроба Христова приделана палатка невелика, мерою, с полудня в нощь сажень, и шесть малых четвертей, а в длину, с востоку на запад, сажень и пять четвертей малых и полпяты осмушки (4½): двери тоя палатки в высоту сажень без трех малых четвертей и без трех осмин, а в ширину пять четвертей малых и три осмины; толстота стен в дверях пол сажени и четверть малая и две осмушки с затвором, а в дверях дцка от разных и негниющих преславных древ и костей Палестинские работы; обрезан образ на той дцке по вочеловечении Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, а в подножии видение Марии Магдалины, егда виде в вертограде Господа⁴⁵. Пред дверьми тоя палатки по обе стороны помостец, посторонь его перильца каменные и балясы белого камени; на верху Гроба Господня над палаткою, вместо двух древянных теремков, сделан осмигранный шатрик каменной, а на тех осмигранях, в таблицах учиненных писаны тропари осмогласные по Октаю; над тем четыре оконца продолговаты, над ними маковочка невелика, в ней в хоругви на медном листе поставлен образ Воскресения Господа и Спаса нашего, Иисуса Христа⁴⁶, а в той палатке с приходу у дверей пред устьем палаточных дверей Гроба Христова лежит белый камень, в подобие отваленного камени от Гроба Господня; в толстоту тот камень, с полудня в нощь, три четверти малых и три осмины малой четверти, а поперек, с востоку на запад, четверть большая без двух осмин, в высоту две четверти малых; тут же на стене написан Ангел Господень.

И из той палатки на полуденную страну в стене сделаны два оконца, а к полунощной стене одно, а у Гроба Господня, вместо Иерусалимских мраморных десяти столпичков к стене приделано ценинных десять столпичков.⁴⁷

А что позади Гроба Христова, от западу на восток, означено по Иерусалимскому описанию Кофтская церквица, и в сей церкви тое церквицы нет, токмо в стене место, а на столпу подпись.

А от той церквицы до великих столпов церковных сажень и четверть малая и пять осминок, а столпы снизу грановитые, мерою толстота им пол сажени и три четверти малых без трех осминок, а от столпов тех до самой большой стены церковной сажень и две четверти малых без осмины. Палатка же та, что у Гроба Христова спереди приделана, зовется, по писанию Иерусалимскому, престолом Сербским.

Тут же великие столпы, что приделаны к грановитым столпам: мерою от востоку на запад две сажени и две четверти без двух осминок, а поперек три сажени без большие чети. И на тех столпах сведены верхние своды, а на них изнутри церкви всход и верхние обходы; промеж больших столпов четыре столпа великие. На них же и глава великие церкви, мерою с востока на запад, среди самые церкви пять сажень и две осмины, а поперек четыре сажени и три четверти больших и малая четверть.

Голгофа

А от нижнего помоста церковного в высоту Голгофа и с сводом по самый мост две сажени и три осмушки; а от того мосту, что над Голгофою, до сводов две сажени и треть осмушки; а от того места по ценинной пояс, до таблиц мраморных, две сажени без двух малых четвертей и без полумалой четверти; а выше сводов Голгофы на коемждо основано шея и глава пять сажень без большой четверти и без малой четверти.

Гора же Голгофа, по Иерусалимскому описанию, разделена на два места: едина от стены с полудня церковной, и то место называют «Снятие со креста», а иное «Распятие»; тут есть дверь с Голгофы на полудень, ту бо и врата ныне из Голгофы на особую лестницу в сей церкви есть чудно литые медные.⁴⁸

На Голгофе же место, что называют «Снятие со креста», с полудня на полнощь, от самой церковной стены до столпа, что на средине, мерою одна сажень и три четверти больших и пол третьи осмушки, а в столпе пол сажени с осмушкою, и всего вместе том от стены и с лавочкою до черты, что у среднего столпа меж распятия, две сажени и четверть большая и малая четверть, а вдоль с двемя лавочками, с восточную и западную, пол пяты сажени и полторы четверти малых, кроме стены западной, на ней же сделаны ныне у церкви той перила с древянною решеткою. А над Голгофою же на сводах место порожнее, к нему лестница, и вместо Иерусалимские древянные лестницы сделана в сей церкви каменная лестница.

С полудня на север мера от стен до столпов церковных семь сажень и малая четверть, а поперек с востоку на запад, и от дверей, что на верху, к окнам на двор и до краю, четыре сажени с четвертью.

Над самою же Голгофою, с полудня в нощь, место пять сажен помощено широким плинфом, вкруг по стенам балясы каменные сквозные, и поясы ценинные сделаны красоты ради, в прибавку сверх росписи Иерусалимской.

Наружный и внутренний вид и украшения великой церкви

У великой же церкви западных дверей и входу от западу нет, токмо стена вкруг двора церковного кругла, в ней же церквицы и палатки в стене той по росписи Иерусалимской указуют места, созданные надписанием; а с востоку та церковь позади вящшего алтаря стенами сделана четыреугольно, и местами помощено вкруг великой главы и против глав обходами и многими всходы преизящне. Внутрь же всея великие церкви и двора церковного и во главе имать поясы и подзоры видением и красотою зело различны, и летопись надписание вкруг всей церкви и о таинствах церковных, ценинными словами образчатыми, еже в предбудущие роды родов написася.

Столпы и палаты (галереи)

Около Гроба Христова, вкруг двора церковного, под великим шатром и в великой церкви 20 столпов четвероугольных, 6 грановитых да 6 круглых, и на тех 20 столпах своды и на сводах другие ж своды с полатьми, а на тех полатях и верхних обходах вкруг 16 столпов; в той же церкви великих грановитых 10 столпов, да четверогранных 6, и всех столпов по разным местам в той церкви 70, опрично тех, что внизу, в церкви Иакова Брата Божия, и меньших столпов.

Высота церкви и шатра, что над часовнею Гроба Господня, и широта шатра.

Под шатром великим до своду 12 сажень, а в своде до полуглавия в высоту того же числа 9 сажень с полу сажень; в полуглавии над шатром в высоту пол третьи сажени; всего в высоту в шатре до креста 24 сажени; крест с яблоком и рукавом на полуглавии две сажени с полусаженью; всего в высоту до креста и с крестом 26 сажень с полусаженью; в ширину шатра внутри 43 сажени, вкруг всего под сводами.

Приделы внутри великой церкви

По правую страну великие церкви церковь Святого Иоанна Предтечи, в ней же положен Святейший Патриарх Никон, освящена, а подле той церкви от южной страны палатка, а от нее к востоку церковь Святых Двунадесяти Апостолов, неосвящена⁴⁹.

А от того места направо от входных южных дверей в стене церковь Архиерея Николая Мирликийских (чудотворца) не освящена же, а по левую страну великие церкви от северных врат церковь Пречистые Богородицы Успения, освящена, и велика и светла зело⁵⁰.

А из церкви великой вышед на южную страну, отворотясь на восток к лестнице, что на Голгофу всход, у лестницы на правой стране палатка, где уготовано место быть церкви Преподобные Марии Египтяныни, а позади ее другая на углу палатка, в ней живет монах, устроенный на службу пещи просфоры, а из нее всход на верхние обходы, что над Голгофою, учинены по алтарю великие церкви крестообразно идти. По правую страну южных дверей к колокольни и под колокольнею великие церкви церковь Всех Святых, что была Андрея Первозванного, не освящена; в ней иконостас ценинной; прошед тое церковь, на право лестница круглая на колокольню, а с колокольни ход на церковь учинен в стене церковной.

Опись колокольни великой церкви

Колокольня каменная высокая сделана по образу Иерусалимскому, с окнами продолговатыми большими, о трех поясах снизу, делана четвероугольна, а с половины под верх ведена на осмь углов с подзорами и репьями ценинными, от земли в высоту до главы 29 сажень, а во главе и что над главою крест, три сажени с полусаженью; а что на ней колокол и какие на тех колоколах образцы и царские, и подписи вылиты, то писано в сих книгах впереди особь статьею.

Окна церковные

В великой каменной Воскресенской церкви и вкруг ее присовокупленных церквах и во дворе церковном, и на нем в шатре великом, и в главных щеях, во всех окнах слюдных и стекольчатых, и посредних сто одна окончина сделаны вновь.

Обходы или открытые галереи на кровле здания

Вкруг той великие церкви и шатра двои обходы вымощены в два кирпича широких, между их от сводов слано скалами⁵¹ и левкасом с смолою, для водотечи⁵² заливано натвердо по краям; вместо стены толстой поставлены сквозные балясы⁵³, и для схода воды учинены спуски.

Наружные и внутренние украшения

Внутри и снаружи учинены в церкви и в дверях и в окнах везде столпы и рамы, и фрамуги, над ними гзымс, ценинными разными образцами, а в иных местах над окнами и под поясом нижним херувимы сделаны из ценинных же образцов самым добрым мастерством; шатер великий до главы золоченой покрыт мраморною чешуею⁵⁴; на великой церкви под крестом большим золоченным прорезным главные большие дуги еще не покрыты.

Позади великие церкви старая деревянная Воскресения Христова церковь с теплою трапезою и с келарскою и с хлебодарнею⁵⁵, да на городовой стене церковь же Трех Святителей с папертью, со всею же утварью освящены⁵⁶; а что в великой соборной новозданной Воскресенской церкви и к ней присовокупленных: на Голгофе, и Успения Пресвятые Богородицы, и в Предтечевой, и в Воскресенской старой деревянной, и Трехсвятской древянной же церквах, церковной утвари, и во отхожей пустыне, где жил Святейший Патриарх Никон, и те все утвари церковные, и ризная, и книгохранительная казна, и в церквах всякое строение, порознь по Указу Великих Государей описано после освящения великие церкви, нынешнего же 193 (1685) году, Февраля в 20 числе, из Приказа Сыскных Дел, по его же, Дьяка Бориса Остолопова, описки, все на лицо, как ризная казна и святые иконы, и книги, и всякие церковные вещи, описаны были в ризнице у Ризничего Иеромонаха Сильвестра, а книгохранительная казна у Иеродьякона Диогена.

А. Подписи 1685 года

Вшед в великую церковь с южной страны в великие врата, и на право палатка над дверьми, на стене написано: «Из церкви Иоаниа Предтечи на полдни двери, там⁵⁷ палатка темная и помощена мрамором (разных) цветов; из тое палатки на восток другая палатка; здесь же, на том месте, церковь Святых Апостол дванадесяти»⁵⁸.

А от той палатки от дверей к церкви Иоанна Предтечи, у дверей тоя Предтечевой церкви, по правую страну у столпа, подпись: «На сем месте тамо гроб, о нем же пишет сице:

«Царь Болдвинов был вторый Иуда Маккавеос,

Надежда, упование отечеству,

Крепость церковная и красота церкви и отечеству,

Его же вси боялись и вси дань давали:

Государь Египетский, мучитель Дамаску,

Ох, увы мне, в том малом

Трелакотном гробе затворен есть»⁵⁹.

Да над дверьми Предтечевой церкви подпись: «Под Святою Голгофою, церковь Иоанна Предтечи; тое церковь держат Греки; в ней тамо гроб Мелхиседеков, первого Архиерея Иерусалимского; зде же, на сем месте, гроб Святейшего Архиерея Никона, Патриарха Московского».

Против той церкви и Голгофы столп на левой стране, а на нем подпись: «Вшед в великую церковь, против Голгофы лежит камень мрамор белый един, а не составной, около его перилце железное, высота пяди доброй, на том месте, егда снемше со креста Иосиф Аримофей, и Никодим тело Иисусово, и снемше с Голгофы, тут положиша и помазаша смирною, со алоем смешану, и в плащаницу обвиша».

От того столпа и от Предтечевой церкви, идучи к великому алтарю, на правой стране подпись на стене: «Зде лежит славный Годифредус Булион, иже ту всю землю взял, для веры, и душу его Бог покоит в мире. Аминь»⁶⁰.

От той подписи двери большие, а от тех дверей к большому алтарю, на столпу подпись: «От сего места подле переграды Греческой церкви, тамо во всю стену гробы Болдвинов, жен и детей их».

От тех столпов, пошед кругом великого алтаря, и прошед лестницу, что на Голгофу под перететивьем⁶¹, что ходят из великого алтаря по лестнице на Голгофу, и тут, ниже перететивья, на правой стороне, на стене подпись: «От святые Голгофы расселася гора во время оное, егда на кресте возопи Иисус гласом велиим и испусти дух; нецыи же глаголют, яко тою скважнею спаде кровь Христова на главу Адамову.»

А что из великого алтаря лестница на Голгофу, и у дверей, которые к великому алтарю, на стене подпись: «На сем месте во время распятия стояла Пресвятая Богородица со иными женами; от Креста Христова сажени полтретьи, в самой стене церковной, на том месте учинены двери».

От той подписи палатка ниже перететивья внизу в стене ж, а у той палатки над дверми подпись: «Стена дольше крестов, в ней окно едино точию есть во храме, храмец тамо Абоссян⁶², в нем же камень есть из мрамора, накропленного в широту и долготу лактя единого, на нем же Исаак имяше закалаем быти».

От тое палатки по лестнице, что ходят в ризничную палатку, двери, а над ними подпись: «На сем месте тамо кельи Святейшего Патриарха Иерусалимского, здесь же, на том месте, ризница»⁶³.

От той лестницы и от ризницы церковь не освящена, и святых икон в ней нет, а над царскими и над северными и над южными дверьми подпись на ценинных образцах: «Церковь на месте, идеже поругашася воини Христу, и пакости деяху ему».

В той же церкви, у правого крилоса, на стене подписано: «В ней служат Хабежи⁶⁴, еже есть Ефиопи; тут, под престолом часть колоны, и на той колоне сидел Христос, егда клали на него терновый венец».

От той церкви в той же стене двери в церковь Обретения Честного Креста, а над теми дверьми подпись: «Лестница во храм, чрез юже нисходится ко храму Святые Елены, последи ко храму Обретения Святого Креста, вся каменная, содержит аки степеней тридцать. Посреди тое лестницы, по обе стороны выходы по лесенкам в палатки, а из них, палаток, двери проходные на монастырь»⁶⁵.

А как по лестнице сошед вниз в церковь Обретения Честного Креста, и в той церкви, на левой стране у алтаря, на стене подпись: «Церковь Царя Константина и матери его Елены: зде служат Армяне».

Подле того алтаря другой алтарь, на левой же стороне, у того алтаря на стене подпись: «Церковь Святого Апостола Иакова Брата Господня»⁶⁶.

Тут же, на правой стране большого среднего алтаря, место Царицы Елены; над тем местом подпись: «Седалище Святые Царицы Елены, в кое время искала креста Христова».

А оттуду пошед по другой лестнице еще вниз, что об одиннадцати ступенях, в церковь Святого Священномученика Кириака, и вшед в нее, в алтаре, на правой стране, подпись: «Церковь Святого Священномученика Кириака, иже бе прежде Жидовин Иуда, иже указа крест Христов; зде служат Франки».

Да тут же у алтаря, где обретен Крест Христов, на алтарной стене подпись: «Алтарь Обретения Честнаго Креста Господня»⁶⁷.

А оттуда из нижней церкви по большей лестнице на запад, вышед в великую церковь ко алтарю большому, на правой стране церковь не освящена, а в ней над царскими и над северными и над южными дверьми подпись: «Церковь на месте, идеже разделиша воины ризы Христовы, и меташа жребия». Тут же подписано у правого крилоса на стене: «Зде служат Армяне».

Противо тое церкви, на левой стране на алтарной на большей круглой стене подпись: «Стена низкая Греков, окружающая святилища».

От того места подле не освященной церкви на правой же стране палатка, а в нее двери, а над дверьми подпись: «На сем месте тамо в стене были церковные двери, а ныне замуравлены, зде же на том месте палатка»⁶⁸.

От тое палатки, по ту же страну церковь не освящена, а в ней подпись над царскими, и над северными, и над южными дверьми: «Церковь, в нее же титла написанная от Пилата: Еврейски, Гречески, Римски».

В той же церкви у правого крилоса на стене подпись: «В ней же служа Хабежи, люди черные, иже от великие Ефиопии, Христиане»⁶⁹.

От тое церкви палатка, а на ней над дверьми подпись: «На сем месте сделана палатка, а в ней сказывают стал тамо некий Христианин много лет»⁷⁰.

От тое палатки церковь Успения Пресвятые Богородицы; идучи в ту церковь на правой стране палатка, что именуется темница, над дверьми палатки подписано: «Как идти из церкви Пречистые Богородицы в великую церковь, и на левой стране у дверей на земле лежит камень широк, сквозь его пробиты две скважены круглые, а в те две скважены вложены были нози Христовы, яко бы в колоду, и на том месте тамо учинена трапеза, и ныне никто не служит».

В той же церкви, как идти в великую церковь, по правую страну северных дверей, на стене подпись: «К царским дверям, от дверей идти подле стены на восток и в самом углу церковь Пресвятые Богородицы невелика, и темна, и низка, от мосту до верху одиннадцати пядей в высоту; тут держат Греки, а прежде сего держали Ивери; зде же, на том месте, церковь Пресвятые Богородицы, нарицаемая Успения, изряднейшая и светлейшая, и пространная, яко же зрится всеми».

Прошед чрез великие врата, на северной стране, на стене подписано: «От Мароницкой службы идти подле стены полунощной на восток, и на лево двери из церкви».

И пошед немного (на запад) алтарь Марии Магдалины, и на стене на углу столпа подпись: «Алтарь Марии Магдалины: зде служат Марониты»⁷¹.

Подле того алтаря другой алтарь, у того алтаря на стене подпись: «На сем месте тамо алтарь вящший, зде же, на том месте, церковь»⁷².

Противо тех же престолов на стене подписано, на западную страну: «На сем месте тамо на левой стране у стены стоят Римские органы».

Тут же, идучи на запад, на той же правой стране палатки, у ней над дверьми подпись: «От двух мест, что против Гроба Христова, впрям на полнощь, двери в церковь Римских старцев, и вшед в двери, на правой стране, в самом углу, за железною решеткою, часть столпа каменного, к нему же привязан бяше Христос Бог наш, и мучен в палатах Пилатовых, а высота ему пол четверти пяди; тут служат Франки литургию, а в Латинских книгах пишет Блаженный Иероним, сыскана на святом Сионе, и оттуда взято на то место, идеже ныне; сказывают, де, что другая часть того столпа в Цареграде, у Патриарха, в церкви и теперь есть⁷³, а третья часть сказывают в Риме, у Папы, в костеле Святых Апостол, такожде и Трифон Корабейников пишет в своем Хождении; зде же на том месте церковь не освящена»⁷⁴.

А в ту палатку вшед, на левой стене подпись: «В той же Римской церкви посреди учинен гроб камением выкладен; глаголют о нем, на том, де, месте стояла Богородица, егда Христос, Бог наш, по востании явися ей».

От той палатки на правой же стране, во окружии, на стене, у окна подпись: «Подле той же Римской церкви, против колокольни, на полнощь, тамо престол Римской; тут была изстари часть древа Креста Христова, и ныне есть того животворящего древа не велика, учинен крест длиною в вершок, и вставлен в инный крест, а сверх его положено стекло белое Венецкое, а целуют то Святое древо Франки; ныне тут место свободное».

А от того места идучи, по правой же стране, в стене палатка, а у палатки над дверьми подпись: »На сем месте тамо келия Хабежская». От тое палатки мало прошед, в той же стене палатка же, у ней над дверьми подпись: «На сем месте тамо от Сирианские церкви и от гробов Иосифа и Никодима с полунощи кельи Хабежские дощатые».

От той палатки идучи, на правой стране, промеж стен лестница на верхние полати, а от той лестницы и от дверей по стене в окружении подпись: «На сем месте, тамо меж столпов и стены под полатями служба Сирианская».

От той подписи противо лестничных дверей, что на полати, в той же стене, где учинены два гроба, а у той палатки на стене подпись: «На сем месте тамо в стене в пещере гробы Иосифа Аримафея и Никодима порозжия».

От тое палатки палатка же, в нее учинены двери, посторонь дверей на стене подпись: «На сем месте тамо от западу пригорожена церквица Кофтская».

От той палатки по той же стене во окружии же подпись: «На сем месте тамо служат Хабежи, противо самого гроба Господня».

От той Хабежской службы пошед, на той же стене к лестнице, что на верхние полати, во углу, к стене колокольней, на той же правой стране к окну подпись: «На сем месте тамо келья Сирианская»⁷⁵.

От той подписи промеж стен лестница вверх на полати, а у той лестницы на углу подпись: «Лестница на верхние полати».

От лестницы на той же правой стране до кельи Кофтьской; а у той кельи у дверей на стене подпись: «От великих врат на лево, тамо келья Кофтьская меж столпов досками загорожено, зде же на том месте церковь Св. Николая Архиепископа Мирликийских чудотворца, не освящена». Вошед в церковный двор к палатки, что зовется Гроб Господень, и у той передней палатки, что приделана ко Гробу Господню снаружи, на правой стене дверей, где написан образ Иосифа, ниже того образа подпись:

«Иосиф Аримофей ученик потаенный,

Не оставляет своего учителя устрашенный:

Нощию к учителю прихождаше,

И о Царствии небеснем вопрошаше,

Да не отведают о сем Иудеи зловернии,

Да не ижденут его от сонма безвернии.

От зависти Иудеи на Христа зло помышляют,

И народ много всегда на него возмущают».

По другую страну тех дверей, на стене же, образ Никодима; у образа подпись:

«Муж благий и праведный Никодим,

Пришедый ко Пилату, ста пред ним;

Испроси тело Иисусово со креста,

И со Иосифом у Гроба Христова предста,

Не убояся Иудейска страха,

Надеясь на помощь Бога блага,

Бысть и нас царства своего»⁷⁶.

Над тою палаткою в киоте образ Спаса Нерукотворенного, на древянной дцке, и на том образе подпись: «Отверзи ми, сестро моя и ближняя моя, голубица совершенная моя, яко глава моя наполнися росы, и власы мои окропиша ми нощию».

А внутри тоя палатки, что приделана ко Гробу Господню, над малыми дверьми Гроба Господня написано на стене Распятие Господа и Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, а от Распятия Господня на правой стране, у самых дверей, на стене написаны образ Апостолов Иоанна и Петра, а выше тех образов на той же стране, к распятию Господню, на стене же подпись: «Зде стояла Мария Магдалина, егда погребоша Господа, яко же пишет во Евангелии от Марка зачало 75».

Да позади Гроба Божия, к полунощной стране, на столпу на стене подпись: «Позади Гроба Божия от западу тамо приделана церквица Кофтская, зде же той церкви несть»⁷⁷.

На колокольнице колоколов:

1. Колокол большой Воскресенский, весом 500 пудов, а на нем вылито: Образ Воскресения Христова; на нем же подпись, тропарь; «Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу, единому безгрешному» до конца весь, да четыре Евангелиста, да посторонь Воскресения Христова персона Государя Царя и В. К. Алексея Михайловича всея России Самодержца, тридесятолетным образом, и его Благочестивые Государыни Царицы и Великие Княгини Марии Ильиничны персона же 29 летным образом. Да Благоверного Царевича и В. Князя Алексея Алексеевича персона же седьмолетным образом; в подножии у Благоверного Царевича вылит лев. Да Никона Патриарха персона же: в правой руке держит церковь, а в левой колокол, а над ним подпись: «Никон Божиею милостью Патриарх».

На том же колоколе, в верхнем поясу подпись: «От зачала всего мира бытия 7167, от воплощения Слова Божия 1658 году, Сентября в 1 день, начало святые вещи сей бытия, Нового Иерусалима Воскресения Христова монастыря».

Да местами подпись же около колокола: «Того восток, Запад, Север, Юг. Весна, лето, осень, зима».

Да в нижних двух поясах подпись же: «Приидите убо, и видим и навыкнем сей вещи и образу, (кий) разум и кая истинна, к ней же образ сей знаменует, небо туне, яко же прилучися, сию потребу узакониша божественнии законы: но разум имуще, яко да ради знамения и образ к началообразных истин восходити возможем: начальное коло, не имущее конца безначального Отца, собезначальное горнее коего венца, собезначальное рождение сына от отца, а звукогласное исхождение около венца, исхождение Святого Духа от Отца, нераздельные Троицы всеприличное бытие рещи, и несть ни един кроме инех, или без инех, глаголему или разумеваему, идеже аще именуется. Четыре же Евангелиста, четыре столпи миру, и четыре добродетелей от Евангелия научаемся: мужеству, мудрости, целомудрия, правде. Ибо четыре части миру суть: восток, запад, север и полудние, а четверочастно круг лету венчается: весною, летом, осенью и зимою, и четверочастне земля состоится: Европою, Азиею, Америкою, Африкою».

2. Колокол всесвяцкой, весом 200 пуд. А на нем вылиты двонадесятные минеи Святых во весь год (в лицах). На том же колоколе в верхних поясах подпись: «В древнем законе повеле Моисею Господь Бог сотворити себе две трубы сребряны кованы: Царю, да будут ти на созвание сонму, и воставляти полки, и да трубиша има, и да соберутся к тебе весь сонм, пред дверьми храма свидения, и да трубят знамения, сынове же Аарони, жертвы да трубят трубами и да будет в закон вам вечный рождение ваше в день веселия вашего и в праздниках и в новомесячьих ваших, да вострубите трубами и на всесожжения и на трубы спасений ваших, и да будет вам на воспоминание пред Богом вашим. А Господь Бог наш сице законоустрои нам Божественною благодатью, духовные трубы новому Израилю, доброгласные кимвалы, или рещи обчим словом, колокола, и елицы слышав доброгласные сия и духовные трубы в праздники господские и всяку молитву в дни и в нощи, усердно без лености собирания, не како пред храмом свидения, древнего сеннописанного закона, но внутрь храма Господня, и не на едины чувственные вополчахуся (враги), но на невидимые, по писанному: облечете бо ся во вся орудия Божия, яко возмощи вам стати противу кознем дьявольским».

В нижних поясах того же Всесвяцкого колокола подпись: «Несть наша брань к плоти и крови, но к началом и ко властем и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным, и елицы победиша, о таковых сбыться другое писание: «Святии вси победиша царствия, содеяша правду, получиша обетование», и паки: «Побеждающего сотворю столпа церкви Бога моего; и по мале рече: «Побеждающему дам сести со мною на престоле моем, якоже и аз победих и седох со отцом моим на престоле его»; и паки: «Побеждай наследит вся, и будет ему Бог, и той будет мне в сына»; и паки: «Побеждающему дам ясти от древа животного еже есть посреде рая Божия»; о них же есть инде речеся: «Сии суть приидоша от скорби великие, и испраша ризы своя в крови агнчи, сего ради суть пред престолом Божиим, и служат ему день и нощь, в церкви его поюще песнь нову, глаголюще: «Достоин еси прияти книгу и отверсти печати сия, яко заклан бысть, и искупи нас Богови кровию своею, от всякаго колена и языка, и люди и племен, сотворил еси нас Богови нашему Царя и Иереа, и воцарихомся на земли» с ними Бог их, отымет всяку слезу от очию их, и смерти не будет к тому, ни плача, ни вопля, ни болезни не будет к тому, яко первая мимо идоша; блажени творящие заповеди его, да будет же область им на древо животное, и вратами внидут во град, с ними же сподоби, Боже, и нас, причастником быти; строптивым же и неверным, и скверным убийцам, и блуд творящим, и идоложерцем, и всем лживым, часть их в озере горящем огнем и жупелом». Слит сей кимвал во славу Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, в монастыре святого его Воскресения, рекомом Нового Иерусалима, тщанием и труды смиренного Никона, Божиею милостью Патриарха, с прочими трудившимися, при Архимандрите Герасиме, лета 7173 году, Ноемвриа в 3 день, а от воплощения Бога Слова 1664, индикта 20; вылил колокол того же монастыря монах Сергий, а святцы набирал того же монастыря трудник Петр Заборский».

3. Колокол тресвяцкий, весу сто пуд, а на нем вылиты образы трех Святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, да подле них подпись; вылиты же кондаки и тропари, да в нижних поясах подписано же: «Лета 7174, Января в 21 день, от воплощения Бога слова 1666, во славу Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, и святого его Воскресения, лит сей колокол на имя Святых Трех Святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, и с воображением образ тех в царство Великого Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержца, мздою и трудами смиренного Никона Патриарха, с прочими разными хитростьми монахом Паисием и колокольного дела монахом Сергием того же монастыря».

Да средних и малых двенадцать колоколов без подписей стоят, прикреплены на железных петлях.

Да на той же колокольне часы железные боевые с перечасием, три колокольчика, да пять чашек медных, да часовой колокол.

Списано в монастыре Воскресенском лета 7193 (1685), месяца Июня в 20 день. Верно.

Б. Подписи учиненные после 1685 года (с 1686 по 1698)

Летописец сея святые обители Воскресенские, еже есть Новый Иерусалим.

Таблица сия сложенная, яве положися,

В ней же о обители сей описася,

Како, и когда, и ким строити начата бысть,

И о церкви сей велицей описано есть.

Читателю честный о сем вонми внятно,

О сем бо зде истинно описано явно,

Во царство державы Благочестивейшего

Великого Государя, Царя тишайшего,

О Христе Бозе вечна и благочестива,

Страшна врагом противным и Христолюбива,

Самодержца Алексея Михайловича,

Еже от прадед своих царства Наследича,

Княжеств, царств и многих земель Обладателя,

Московского Великого Князя и Правителя

России всея Великие, и Малые и Белые.

Право храня вся люди благочестивые,

Егда правившу кормило церкви святыя.

Российска Государства люди честные,

Святые православные нашея веры,

Оборонителю на противные нашея веры,

Еже во Архипастырях высочайшему.

Честнейшему Архиерею и Святейшему,

Никону Архиепископу Москвы града,

Всея России Патриарху сии стада.

Сей во благочестии и церковном правлении,

Твердо подвизася во всяком хранении.

Ко благочестию и вере всех наставляя,

Аки отец слово истинны исправляя,

Апостольским преданием и Святых Отец,

Юные и старые уча, аки отец,

Горнего ища, долняя вся презирая,

Щит веры имея, ко брани на бесов простирая,

О благочестии истинный бысть ревнитель,

Советом Царя благочестива и собора

Монастыря три построи, монахов сбора.

Есть же и до днесь, яко светила сияют,

Дивно бо в них чудеса присно бывают,

Господу Богу тако изволившу быти,

Любезне щедроты своя на всех излити.

В лето 7161, от Рождества Христова 1652,

Обитель первая Иверская прекрасна,

Матери Божия образ свят чудотворный,

Весь украшен златом и перлом, яко цветозарный.

Общее жительство в сих обителех имуще,

Еже есть ко спасению путем текуще.

На море океяне вторая обитель,

Дивный бо там крест устроен чудотворитель,

А яже в нем положено и святых мощей,

Есть бо не менее двою сот дражайших вещей.

Святого Животворящего древа часть,

Но и ризы Спасителя нашего Христа часть.

Той же монастырь нарече Ставрос по Грецку.

Иже бо именуется Крест по Славенску;

Ибо видим есть всем плавающим в море,

Яко пресветла луна стоит на острове,

Радостно приходящии той крест целуют:

«Кресту Твоему поклоняемся, Владыко», глаголют

Ясно о обители сей описую,

О велицей же церкви зде знаменую,

Господа Иисуса Христа о воскресении.

Глаголю же о начатии и о совершении:

165 году Святейший Патриарх Никон здати нача

Древяную первее церковь, ту и оконча.

Еще правившу престол Патриарший,

Апостольские святые церкви бе старший,

Шествия творя в сей монастырь Воскресенский,

Бе бо с ним и Собор Священный Архиерейский

На освящение храма древянного,

Еже есть Воскресения си тридневного,

Освящену бывшу месяца Июня

Онаго же седмонадесятого си дня;

И бе ту Царь Благоверный на освящении,

Боляре и весь Сигклит в приобщении;

Абие по освящении того

Иде Царь с Священнейшим окрест монастыря сего,

Радуяся и славя Христа Бога о сем,

Таково дело начавше здати в месте сем.

Христа Бога Святейший призывая,

Еще вящше здание начати желая,

И дошедша има горы Елеона,

Лавры сея к востоку бе прямо Сиона;

Места сего на широту пространства зряше,

Сюду и сюду, и возлюбиста е вящше,

Абие Царь Благочестивый сице рече,

Имя монастырю сему тако нарече:

«Новый Иерусалим монастырь Воскресенский,

Яко же и древний Иерусалим Палестинский.

Да будет се звание обители вечно,

Имя бо сие святого града бе честно».

Руки своея писания изобрази,

Царь Благочестивый, мнения всем отрази,

Иже глаголют, яко Никон сам прорече:

Еже Новый Иерусалим, тако бо Царь нарече.

То писание Патриарх в ковчежец вложи,

Ради вечного прославления положи.

По воли Творителя сего света,

Нынешнего настоящего лета

От мироздания 7165 года,

От Христова воплощения 1650 года седьмого;

Месяца Октоврия числа на десять осьмого,

Крест, идеже престолу быти, водрузи,

И яко на камени основание положи,

И свидетельствует о сем той водруженный,

Оный крест на горе Елеоне каменный,

Крест той каменный подписан в познание,

В извещение всем чтущим и в показание.

Аще кто хощет истинно о семь уведати,

Сам да идет на Елеон гору, и тамо писание оно видити.

Начата же бысть сия церковь великая монастырская,

Такова, яко же бе и Палестинская,

Оного же лета еще бывшу Патриарху на престоле,

Российска Царства на Первоархиерейском столе,

Року того же месяца Июля в 10 день отыде

От царствующего града, семо прииде;

Ибо зданию сему тщательно прилежа,

И жив зде осмь лет месяце три Богу служа,

Сим бо летом прешедшим отсюдю преселен,

Тако изволившу Богу далече свезен,

На Белоозеро в монастырь Ферапонтов,

На вящший бо труд и терпение в Кирилов,

Абие пять на десять лет тамо пребывавшу,

А зданию во обители сей преставшу,

При Святейшем Никоне Патриархе

Вделано великие церкви в высоту 15 сажень,⁷⁸

Паки в лето бысть 187 (1679),

Человеколюбец Бог призре на святое;

Ибо во царство бе Царя ей благосерда,

Еже и к обители сей милосерда,

Самодержца Феодора благочестива,

Тишайшего Царя Христолюбива,

Абие церковь сию паки совершати нача,

И в царствие свое той не доконча,

Любовью сердца о Святейшем возжале,

Из Кирилова бо его взяти повеле;

Смерть бо того во Ярославле сконча на пути,

К Богу отыде, обители не допусти,

Убо о сем Царь благочестивый возжале,

Того в Лавру Воскресенску вести повеле,

Юже сам Никон Патриарх сию заложи,

Оного бо тело Царь ту во гроб положи,

В церкви Святого Предтечи Иоанна,

Под Голгофою, что из камени сдолблена,

Идеже расседеся гора в страсть Христову,

И скваженею тою кровь Христова тече на главу Адамову,

И там гроб Мелхиседека, Архиерея Иерусалимского,

Зде же гроб Никона Патриарха Московского,

О сем бо заповеда нам сам, егда жив бе,

Но умертвии тело свое положити зде,

Есть же и писание руки его о сем,

Во обители сей днесь видимо всем;

Се бо вскоре и Царь Феодор к Богу отыде,

Самодержавнейший сего света изыде.

Лавры же сей не остави Бог в презрении,

Яже мнозии мнеша не быти в совершении,

Но еже верою своею ко Господу Богу,

Милость творя ко обители сей премногу,

Благородная Государыня Царевна,

Татиана Михайловна Великая Княжна,

Ревнуя по Господе Бозе всеусердно,

Тщательно желая творити благосердно,

Недокончаемое дело повершити,

Сию великую церковь совершити,

Обитель сию в толикую славу облече,

Бодрым бо своим тщанием к любви привлече

Великих Государей, Царей и Великих Князей,

Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича,

Великие и Малые и Белые России Самодержавцев всея,

Они же, яко истинные послушатели,

Великие бо Монарси и Правители,

Милостивым призрением своим призреша,

Церковь бо сию свершити благоволиша;

Ибо в царство их Великих Государей свершися

Сия великая церковь и украсися,

Казною их Великих Государей здаша,

Пребогатым бо даянием во вся быша,

Ко освящению церкви сея сподобляя,

Вся же потребные вещи устрояя,

Государыня Благоверная Царевна

И Великая Княжна Татиана Михаиловна,

Из своих сокровищ лучшая своя ту вда,

Церкви бо и алтареви вся Богу преда;

Жизни бо вечные на небеси желая,

Устрои дом Божий, надежду полагая;

На небесная бо и вечная взирая,

Уготова ко освящению прекрасну,

Тщательне устроиша в России преславну,

Юже всесвятейший Иоаким Патриарх

Российский освяти ю, яко Иерарх,

Ту бе на освящении Царское Величество,

Освященный Собор, Сигклит и народу множество.

Архиереи: Варсонофий, Митрополит Сарский и Подонский,

И Гавриил, Архиепископ Новгородский,

Афанасий, Архиепископ Колмогорский,

И Архимандрит Никифор Воскресенский,

Богу изволившу совершитися сему,

Такову зданию мнози дивятся всему,

Людие вернии, приходяще отвсюду,

Еже слава изыде о сем повсюду,

Иностраннии издалеча шествие творят,

Любезне со удивлением здание зрят;

Церковь же сия освятися в пролетие,

Бе тогда 7193, месяца Иануариа осмо на десятое,

Убо сим настоящим летом совершена,

Еже сложеную сию таблицу скончена.⁷⁹

Надпись с таблицы каменные, какова обретается в церкви Иоанна Предтечи, на гробе Святейшего Никона Патриарха.

Аще кто любит милостивого Бога и земных знати,

Кий дар благий дается от Бога, се изволи читати,

Зде пришед о лежащем во гробе сем внимай,

Суща в мире вся како той остави, познай:

Горних ища, рода земна весьма отречеся,

Братства Анзер при море монахом почтися,

Един в Кожезерской немало пустыни,

От печалей удален, живяше во святыни,

Рвы, враги и вся сети удобь прехождаше,

Хранити братство ради тех принужден бяше,

Манием дивным даде ему Бог стражу стада,

Постави его пастыря всего си града,

Архиерея России всей преименита,

Отца святейша, всем концам знаменита,

Никона Патриарха, неверным всем страшна,

Слогов правые веры и дел снискателя ясна,

Вся добре в шесть лет с Царем в совете исправльша,

Узре враг того многих от бед лютых избавльше,

Подвиги же в начальных и меньших зависть дерзку,

Ту зря он победитель сходит в Воскресенску,

Абие зиждет во образ Иерусалимский

Воскресшего велий храм, яко Палестинский,

Место всех страстей Спаса Гроба Святого,

При тех же найдение Креста Честного,

Яко Давид тая присно поминает,

Сыновство имже прияхом да не забывает.

Тая зря дьявол, от злобы не престает,

Огнь себе погнещает, того изгоняет

От места сего, в нем же пожив девять годов,

Любезно совершая многих трудов,

Тщательно во изгнании той живот проводи,

В лето пятое на десять того Бог возврати.

Царя егда воздвиже к тому благосердна,

Феодора и ко всей церкви милосерда,

Алексеевича, Царю в похвалу и славу,

Чадо благо отчю целя язву,

Самодержца великих царств того преславна,

Всея России Владыку ясна и преизрядна,

В его же милости от уз и скорби бысть свободен,

По воли Бога преставися леты доволен,

Положися во гроб Царскима рукама,

Архиереом бо сопричтен того же устнама,

И елика в памяти творися всем явно,

Седмь тысящь сто осьмдесять девятого славно,

Стократно воздающего Царь Бога подражая,

В двадесять девять крат любовь свою к нему являя,

Августа в двадесять шестом за сим прииде,

Господственне положися, яко и отыде,

Христу в надежде оставль земна, к нему же и мы,

Моляся зовем: «Покой дух его со Святыми!»

Надпись над входными дверьми Предтеченской церкви.

Никон Патриарх Всесвятейший,

В добродетелях краснейший,

Его же Господь Бог прославил

И в горний Сион управил,

За святыню его жития,

Как являют зде о нем бытия:

Клевету, изгнание и труд

Великодушно понес муж мудр,

Святитель Божий избранный

За труд свят Богом знаменанный.

Вечно, Святителю, с Богом пребывай,

И нас, чтущих имя твое святое, поминай,

Предстоящи пред престолом Господа Бога,

Да и нам преподастся милость его многа.

В. Надписи разных годов XVII столетия

Подпись в великой церкви внутри кругом сводов на ценинных образцах:

Сказание о церковных таинствах, яко храм или церковь мир есть, сие святое место, Божие селение и соборный дом молитвы, собрание людское; святилище же тайны, т. е., алтарь, в нем же служба совершается; трапеза же есть Иерусалим, в нем же Господь водворися и седе, яко на престоле, и заклан бысть нас ради. Предложение же Вифлеем есть, в нем же родися Господь. Просфора три имать знамения: и по первому убо разуму знаменует овча, еже нас ради на заколение приходящее; по иному же разуму наше приведение, по другому же умышлению соборному Пречистую являет Богородицу, от нее же Агнец Божий родися. Проскомидия ж двоякие праздники знаменует: рождение и заколение вкупе сотворяемо, начало и конец таинства изъявляет, с ними ж копье, и губу, и трость спасенных страстей образы: звездица есть звезда возвестившая волхвом великий свет; покрывала таже суть яко на младенцы, пелены и яко добродетели образование; теплота же теплоты Духа Святого нашествие; святого же хлеба воздвижение, еже на небеса Вознесение, рекше в Вифлееме устроение, яко же да отнюду начнет в нем родися сосвященствовати святая таинства. Антиминс же и потир и дискос сосуды честнии, с ними же жертвенное совершается, обаче идти по опасному видению Промысла, Божественное наслаждение, торжество достойных назнаменует. Изобразися же сие таинство в лето 7175 году, Сентября в 1 день⁸⁰.

Подпись вокруг шейки соборные главы по изразцам отливная (1685 года):

Начало основанию Нового Иерусалима 1656 года Святейший Никон Патриарх в царство Великого Государя Царя Алексея Михайловича застрои. 1679 г. Царь Феодор Алексеевич до сводов воздвиже. 1685 г. Великие Государи Цари Иоанн и Петр Алексеевичи совершиша.

Надпись, вырезанная на каменной плите в церкви Всех Святых над могилою Архимандрита Германа (1681–1682):

Нынешнего 191 (года, 11 Декабря дневного),

Из начала степени шестоизбранной,

Рачитель писания хитроученый,

Ко Господу отыде в покой вечный,

Храня закон Божий и отечный,

Архимандрит Герман обители сея,

Никоном си Всесвятейшим Иерархом,

Московские и всея России Патриархом,

Бяше ученик его бывый присный,

Аз же есмь овчато обще многогрешный,

Рану на всех жалости остави скончася.

На месте сем тело (его) земле предася,

Пас церковное стадо год и девять месяц,

Дая образ всем, им же бе присный отец,

Изрядная сочини псалмопения,

Разумностью та и расположения

Сложно писание над гробом положи⁸¹,

Известно о бытии отчи сотвори;

Аз же, любовь его к себе поминая,

Таково подписание сочиняя,

Любящим прочитать сие положи,

Аще кто разум имать

Ино зримое, лучше изложи.

На надгробной плите, вставленной в стену близ южных входных врат, где была дверь (ныне заложенная), ведшая, через предел Марии Египетской, на Голгофу, следующая надпись: «Лета 7193, Февраля в 25, преставися раб Божий, Патриархов Иподьякон Никита Никитин, и положен бысть зде под лествицею Святые Голгофы на месте, идеже прежде во Иерусалиме покаяся Мария от Египта пред образом Святые Богородицы. Того же года, Июля во 2 день, преставися раб Божий Петр Иванов сын Заборской, золотых, серебреных и медных, ценинных и всяких рукодельных хитростей изрядный ремесленный изыскатель, потрудивыйся зде о украшении сея святые церкви в ценинных и иных делех не малое время, и положен зде на ряду с Иподьяконом Никитою⁸², сподобися погребенным быти от самого Святейшего Никона Патриарха Московского.

По освящении храма Воскресения Господня, в том же 1685 году, Мая в 15 день, Воскресенский монастырь опять удостоился посещения Царя Иоанна Алексеевича, с супругою Царицею и Великою Княгинею Параскевою Феодоровною и с Царевнами и Великими Княжнами, Татьяною Михайловною и Софиею Алексеевною. Пришествие их во обитель было в четвертом на десять часу, во второй четверти, и Архимандрит Никифор, Строитель старец Сергий, Казначей Иеродьякон Никанор, со Священники и Дьяконы, во облачении и с братиею, встречали Великого Государя во святых монастырских вратах по чину, а вшед в монастырь, изволил идти в великую церковь ко Иоанну Предтечи, где погребен Святейший Никон Патриарх, а из церкви изволил Великий Государь идти в свои Государские хоромы, и будучи Великий Государь в Воскресенском монастыре, пожаловал властем и братии на милостыню 50 рублев, да в казну 50 рублев, да в больницу на милостыню 14 рублев. А из Воскресенского монастыря изволил идти Великий Государь молитися в Савин монастырь Сторожевского Мая в 17 день, в третьем на десять часу, в последней четверти, и Архимандрит Никифор, Строитель старец Сергий, Казначей Иеродьякон Никанор, с братиею, во святых монастырских вратах подносили Великому Государю, и Благоверной Царице, и Благородным Царевнам образ Воскресения Христова, и хлеб, и рыбу семгу.

Таким образом внимание Царского семейства к Воскресенской обители с освящением ее соборного храма, не умалялось, но еще возрастало. Мы видели, что еще в 1685 году, в бытность свою на освящении соборного храма, Правительница Царевна София Алексеевна, тотчас по Божественной литургии, когда Царь (Иоанн Алексеевич), Царица и прочие Царевны, пошли отдыхать в свои хоромы, она «по намерению изволила ходить вокруг всей каменные новоосвященные церкви, и против церковной задней стены изволила место указать к задним монастырским воротам, где строить впредь церковь с трапезою теплою каменною и службы по чину Иерусалимскому, и пошла в хоромы». Строение этой церкви продолжалось 10 лет. Оно довершено лишь в 1692 году, и освящена в присутетвии главной виновницы сего дела, Благочестивой Царевны и Великой Княгини Татьяны Михайловны (а Царевна София Алексеевна в это время уже томилась с 1689 г. в Новодевичьем монастыре невольной постриженницей оного под именем инокини Сусанны), 14 Декабря Святейшим Патриархом Адрианом, как видно сие из следующей надписи, в пожертвованном при сем случае ею же напрестольном Евангелии: «Лета 7201, месяца Декемвриа дня 12 (1692), сие святое Евангелие строено тщанием Государыни Благородные Царевны и Великой Княжны Татианы Михайловны, и по благому и святому своему намерению милостиво пожаловала во святую обитель сию, в дом Живоносного Христова Воскресения Нового Иерусалима, что на реке Истре, строения Святейшего Никона, Патриарха Московского и всея России, ради своего Царского многолетнего здравия и душевного спасения, желая себе вечного на небесех вселения и Божия лица зрения, со Христом царствования и со Святыми ликования, дóндеже мир вселенней стоит и сия святая обитель, вечно, неподвижно, неотъемлемо и нерушимо, из сея св. обители не износить. Пожаловала сие Евангелие Святое своима Царскима рукама в пришествие свое, егда же освящение бысть юже она Государыня Благородная Царевна построи во святой обители сей церковь во имя Рождества Христа Спасителя нашего Бога, прекрасну, и к ней присовокупи три трапезы каменные зело велики: едина общая всем человеком приходящим молитися, вторая братии, идеже ясти, третия гостиная мирским ясти всяких чинов людям. А церковь Рождества Христова новую каменную трапезную святил Великий Господин, Святейший Кир Адриан, Архиепископ Московский и всея России и всех Северных Стран Патриарх, того же лета и месяца Декемвриа дня 1З, на память Св. Мучеников: Евстратия, Авксентия, Евгения, Мардария и Ореста; тогда бысть во обители Настоятель сей же обители, постриженец Святейшего Никона Патриарха, Архимандрит Никанор, Строитель старец Сергий Турчанин; братии тогда было не менее двою сот, а подписал сие Евангелие аз, Архимандрит Никанорис, властною рукою, по преставлении Патриарха в 12 лето».

А в предшествовавшем 1691 году, 7 Генваря, Царевна Татьяна Михайловна пожертвовала в Воскресенскую обитель драгоценное сокровище: «длань десные руки Св. мученицы Татианы», в сребро позлащеном ковчеге.

В 1690 году, по Указу Царей Иоанна и Петра Алексеевичей началось строение вокруг монастыря новой каменной ограды вместо прежней (деревянной), к строению которой был определен Стольник Михаил Протасьевич Аксаков. Окончена в 1694 году. Вид ее представляет неправильный шестиугольник; наружная вышина стен 4 сажени и 7 вершков, окружность 432 сажени с небольшим. На ней, по углам и в средине, 8 башен, которым приданы имена врат Иерусалимской городской стены. В средней башне восточной стены над св. вратами устроена каменная церковь во имя Входа во Иерусалим Христа Спасителя, начата строением в 1694 и освящена в 1697 году (в Мае месяце). Церковь трех Святителей, Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, устроенная первоначально на городовой стене при кельях Святейшего Патриарха Никона, при построении вокруг монастыря новой каменной ограды, перенесена на иное место, а именно: на западную сторону монастыря, в устроенной там усердием Царевны и Великой Княжны Татьяны Михайловны, каменной больнице. Освящена в 1698 году, 18 Апреля, и с тех пор именовалась больничною⁸³. В то же время продолжалось и устройство внутри соборного храма Воскресения Господня приделов по Иерусалимскому образцу. Мы видели, что из числа сих церквей Голгофская, Предтечевская и Успенская освящены самим Святейшим Патриархом Никоном (1658–1667), а для пяти приделов: трех заолтарных: Поругания, Разделения риз и Лонгина Сотника, и для придела Св. Михаила Архангела, что под Голгофою, и Всех Святых (под колокольнею), были еще при Патриархе уготованы ценинные (изразцовые) иконостасы. Освящены же в описываемый нами период (1682–1706) следующие приделы внутри соборного храма:

1. Святителя Николая Чудотворца, устроенный усердием супруги Царя и Великого Князя Иоанна Алексеевича Параскевы Феодоровны, освящен в 1685 году.

2. Подземная церковь Св. Равноапостольных Царей Константина и Елены, в 1690 году, Октября 12 дня.

3. Церковь Св. Иоанна Предтечи Господня, устроенная и освященная самим Патриархом Никоном в 1662 году, после же погребения в оной Святейшего Патриарха (в 1681 г.), обновлена усердием Царевны и Великой Княжны Татьяны Михайловны, и вторично освящена в 1690 году.

4. Св. Архистратига Михаила и прочих Бесплотных Сил под Голгофою, приведена к окончанию усердием Крестового Дьяка Царевен (ученика и жизнеописателя Святейшего Патриарха Никона), Иоанна Корнильевича Шушерина, и сына его, Михаила, здесь погребенных. Освящена 1690 г., Апреля 29 дня.

5. Церковь Всех Святых (под колокольнею) освящена в 1690 году, Апреля 6 дня.

И в описываемый нами период времени (1681 по 1700) Воскресенский монастырь по своим вотчиным делам продолжал состоять сперва в ведении Государевой Мастерской Палаты (с 1679 г.), а потом (с 1684 г.) в ведении Приказа Сыскных Дел, находившегося тогда под управлением Боярина Петра Васильевича Шереметева с товарищи (см. относящийся к сему акт в Приложениях).

Из упомянутой выше Росписи дел, перенесенных в 1679 году из разных Приказов в Мастерскую Государеву Палату, к этому периоду (1682–1706) относятся следующие:

1. Челобитная Луховского Николаевского Тихонова монастыря, об отчислении его от Воскресенского монастыря (1683).

2. Челобитная 191 (1683) года Великим Государям Воскресенского монастыря Архимандрита Никифора (1683–1686), чтобы монастырских их крестьян и подвод под хлеб и под лес и ни в какую гоньбу к Москве и в города иметь не велели.

Память (1683) из Каменного Приказу, по Указу Великих Государей велено строить вверху каменные палаты, где были прежде сего Государынь Царевен деревянные хоромы (терема), а к тому строению для дела ценинных образцов формы взять из Воскресенского монастыря, какие понадобятся. Послать из монастырской Палаты их, Государеву, грамоту.

4. Шацкого Уезду Андреянова пустынь выменена у Митрополита Рязанского вместо Богоявленского монастыря, что на Рязани.

5. Отпуск Великого Государя грамот (в Мае 1683 г.) по городам Воскресенского и приписных к нему монастырей, судом и расправою слуг и служебников и вотчиных крестьян и бобылей во всяких расправных делах велено ведать Их, Великих Государей, Мастерской Палате, а из городов Воеводам и Приказным людям для правежу стрелецкого хлеба и ячменя и полоняничных денег и не для каких дел к ним не посылать.

6. Челобитная Воскресенского монастыря властей и отпуск Великих Государей грамотам в разные города по росписи, какова подана к тому отпуску, чтобы Воскресенский монастырь и к нему приписных монастырей с вотчинных крестьян к губным делам и к тюрьмам в целовальники не выбирать, и в строение и во всякие расходы ничего с них не имать, и служилым людям в их вотчины не посылать, и без грамот и всякого Приказа вотчинных крестьян Воеводам не имать, и убытков и разорения не чинить.

7. Подписная челобитная Воскресенского монастыря властей 193 (1685) г., велено того монастыря вотчинам, которые написаны к тому монастырю в жалованных грамотах по Памяти из Патриаршего Приказа, быть за тем монастырем неподвижно и бесповоротно.

В следствие этой-то челобитной и дана Воскресенскому монастырю та жалованная грамота, которую можно назвать венцом всех Царских милостей, внимания к этой обители, милости достойно завершивший период ее пятидесятилетнего существования, грамота, которой утверждались за монастырем на вечное время все его вотчины, права и преимущества, и засвидетельствована пред лицом всего Государства отменная от других к ней Царская милость. Приведем начало этой, по истине отменной от других грамот:

«Божиею милостью, Мы, Великие Государи Цари и Великие Князи, Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержцы (следует полный титул), Наше Царское Величество, и тетка Великих Государей, Великая Государыня, Благоверная Царевна и Великая Княгиня Татиана Михайловна, и сестра Наша, Великих Государей, Великая Государыня, Благоверная Царевна и Великая Княжна София Алексеевна, пожаловали обители Святые Живоносного Воскресения Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, что в Московском Уезде на реке Истре, богомольцев Наших: Архимандрита Никанора, Строителя старца Сергия, Казначея Иеродьякона Мардария и всю общежительную братию, и кто по них впредь в той обители Архимандриты, и Строители, и Казначеи, и братия будут, велели им против прежних их отчинных крепостей, каковы они подали в Московском Судном Приказе на отчины тоя святые обители, на села и деревни, и на селищи, и займищи, и на пустоши, и на пашни, и лесы и сенные покосы, и на рыбные ловли, и на соляные промыслы, и на всякие к ним принадлежащие угодья, дать сию Нашу, Великих Государей, Нашего Царского Величества, жалованную грамоту, для вечного утверждения тех отчин с принадлежащими к ним всякими угодьями за тою святою обителью быть непременно неподвижно, имея Наше, Государское, милостивое усердное к той святой обители Живоносного Воскресения Господа Бога и Спаса нашего, Иисуса Христа, призрение строя ее, во всем подражая, по нем Всемогущем Господе Бозе нашем Вседержителе, дабы та святая обитель в Православии и в благочестии и изобилии в веке непременно и неподвижно паче сияла, на славу и честь и хвалу ему, Всемогущему Господу Богу, Спасу нашему, Иисусу Христу, Вседержителю, в Троице славимому, и великолепному имени его пресвятому, и для вечного блаженного поминовения, подражающим же по нем, Всемогущем Господе Бозе нашем Вседержителе, по премногу во благочестии, преславно великого Российского, Царствия престол содержащих и усердно тоя святую обитель строящих, и милостивно и милосердо к ней призирающих, вечные и досточудные и достойные блаженные памяти достойного, Отца Нашего, Великих Государей, Великого Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержца, и вечные и досточудные достойные блаженные памяти достойного брата Нашего Великих Государей, Великого Государя Царя и Великого Князя Феодора Алексеевича, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержца, и ради моления за Нас, Великих Государей, и за Наше Царское Величество, и за тетку Нашу, Великих Государей, Великую Государыню Благоверную Царевну и Великую Княжну Татиану Михайловну, и за всех Нашего Царского Величества Наследников, и за всю царствия нашего Державу, и за всех сущих в ней Православных Христиан, и для того, что та святая обитель от иных обителей и монастырей отменно строена Нашею Государскою милостью, но образ святые великие Иерусалимские церкви, и в тое святую обитель Наше, Великих Государей, пришествие бывает и те все вотчины, с принадлежащими к ним всякими угодьями, наданы к той святой обители Нашим, Государевым, милостивым и милосердым жалованием, и в той святой обители положено тело Великого Господина, Святейшего Никона, Патриарха Московского и всея России».

В конце подтверждается, чтоб за оказанные обители милости, они выну возносили молитвы за Царя, за весь Царский Дом, Сигклит и всех Православных Христиан, и подтверждается Настоятелю и братии «пещися непрестанно неусыпно со всяким рачительством и намерением добрым, чтоб та святая обитель во благочестии и во всякой святости и во изобилии день от дне с прибавлением всякого блага множилась, и распространялась, и преславно сияла.

Дана сия жалованная вечно утвержденная грамота в Богоспасаемом граде Москве в лето от создания мира 7194 (1686) Марта в 1 день».

На подлинной грамоте, на обороте, подпись Великого Государя, у грамоты печать красного воску на золотых шнурах.

В 7501 (1693) г. имянным Указом приписан к Воскресенскому монастырю в Тверском Уезде Савватиев монастырь, с его вотчинами.

К 1694 году все церковные монастырские здания и стены, строенные также Царским иждивением, были окончены⁸⁴ и придали монастырю значение укрепленного места, а события конца XVII века вполне оправдали это распоряжение. Под стенами монастыря, опираясь на него, как на укрепленное место, регулярные войска (бывшие потешные) в 1698 году выдержали сражение против взбунтовавшихся стрельцов, и событие это по справедливости должно занять свое место на страницах монастырской летописи.

Пользуясь пребыванием Царя за границей, стрельцы, недовольные вообще его преобразованиями, а в частности тем, что, по его приказанию, их не пускали к Москве, но переместили несколько полков из-под Азова на Литовскую границу, эти-то полки затеяли бунт и пошли к Москве. При этом была у них речь: с солдатами (регулярного войска) не биться, по малолюдству (их всего было 2200 человек), а обойти Москву и засесть в Серпухове, или Туле, и писать в Белгород, Азов, Севск и другие города к тамошним стрельцам, чтоб шли к ним немедленно, всем вместе идти к Москве и бить Бояр. Страх напал на жителей Москвы, когда узнали о приближении стрельцов. Зажиточные люди начали со всем имением разъезжаться в дальние деревни. Между Боярами начались споры о мерах; наконец мнение Князя Бориса Алексеевича Голицына взяло верх, и положено было выслать против мятежников Боярина Шеина с Генералом Гордоном и Князем Кольцовым-Масальским; войска у них было около 4000 и 25 пушек.

17 Июня Царское войско встретило стрельцов под Воскресенским монастырем, при паромной переправе через реку Истру, расположенных по ту сторону реки. Стрельцы прислали к Боярину Шеину письмо, в котором жаловались, что в Азове терпели всякую нужду, зимою и летом трудились под городовыми крепостями, потом из Азова перешли в полк к Князю Ромодановскому; голод, холод, и всякую нужду терпели, человек по полтораста их стояло на одном дворе, месячных кормовых денег не ставало и на две недели; тех, которые ходили по миру, били батогами.

Из Торопца Ромодановский велел вывесть их на разные дороги по полку, отобрать ружье, знамена и всякую полковую казну, и велел коннице, обступя их вокруг, рубить. Испугавшись того, они не пошли в указные места, идут к Москве, чтоб напрасно не умереть, а не для бунту; пусть дадут им хотя немножко повидаться с женами и детьми, а там, как представится случай, и они опять рады идти на службу.

Шеин, заняв выгодную позицию на береговой высоте, командующей над переправою, отправил Гордона в стан к стрельцам объявить, что если они возвратятся в указные места и выдадут бегавших в Москву, также заводчиков настоящего бунта, то Государь простит их и жалованье будет им выдано в указных местах, по тамошним ценам. Гордон понапрасну истощал всю свою риторику, как сам выражается, уговаривая стрельцов; они отвечали, что или помрут, или будут на Москве, хотя бы на малое время, а там пойдут всюду, куда Великий Государь укажет; на дальнейшую риторику Гордона отвечали, что зажмут ему рот. Иноземцу не удалось. Шеин отправил Русского Князя Кольцова-Масальского уговаривать стрельцов; к нему вышел один из заводчиков, десятник Зорин, с черновою неоконченною челобитною, в которой исчислялись прежние заслуги стрельцов и косвенные жалобы на Царского любимца, Лефорта, порицались действия самого Царя. Зорин требовал, чтобы челобитная эта была прочтена перед всем Царским войском. Разумеется, это требование не было исполнено, и Шеин из него мог ясно видеть, что переговоры и увещания усилили только дерзость стрельцов, тогда как успех против них не мог быть сомнителен: это была нестройная толпа, не имевшая предводителя при недостаточном вооружении. Начали приготовляться к битве: в обеих ратях служили молебны: стрельцы исповедались и дали клятву помереть друг за друга без всякой измены. В последний раз послали им сказать, чтобы положили оружие и в винах своих били челом Государю, в противном случае начнется стрельба из пушек. Стрельцы отвечали: «Мы того не боимся: видали мы пушки и не такие». Но Шеин и тут шел постепенно: увидавши неуспешность переговоров, увещаний и угроз на словах, он попробовал постращать посильнее, велел выстрелить, но так, что ядра перелетели через головы стрельцов. Это еще более их ободрило, они стали распускать знамена, бросать вверх шапки и готовиться к бою. Но другой залп – и Стрельцы замялись, не смотря на то, что некоторые кричали: «Пойдем против большого полка грудью на пролом, и хотя умереть, а быть в Москве». Еще два залпа – и немного их оставалось в обозе, который немедленно был занят Царскими войсками. Битва продолжалась не более часу. В Царском войске было ранено только 4 человека, один смертельно, у стрельцов убито 15 человек и ранено большею частью смертельно 37 человек. Разбежавшиеся из обоза были переловлены; Шеин разбирал и смотрел у них, кто вор и кто добрые люди, и которые в Москве бунт заводили. И после того были розыски и великие пытки им, стрельцам, жестокие, и по тем розыскам многие казнены и повешены в их, стрелецком, обозе, а иные вешаны на дороге; остальных разослали в монастырь под стражу.⁸⁵

В монастырских столбцах нам удалось найти один акт, в котором, впрочем, стороною упоминается, хотя не о самом сем событии битве с стрельцами под монастырем Царских войск, но о следствиях для Воскресенского монастыря стоянки под его стенами Царского войска. Монастырские власти подали Государю челобитную, в которой, между прочим, писали: «В прошлом, де, в 206 (1698) году, по его, Великого Государя Царя и Великого Князя Петра Алексеевича Указу, Боярин и Большого полку Воевода, Алексей Семенович Шеин с товарищи, со многими ратными конными и пешими полками, стояли у них под Воскресенским монастырем, на полях и на лугах, Июня с 17 числа Июля по 10 число, и ратные их люди на монастырских и на крестьянских полях ржаного и ярового хлеба потравили и потолочили многое множество, а на лугах и по заполью сенные покосы и около самого монастыря по версте, и по две, и по три, и по четыре, и по пяти, и побольше, все потравили ж без всякого остатку, и у монастырских слуг и у служебников из огородов многие овощи побрали и лошадьми потравили, и дворовое строение и городьбу обожгли, и в прудах рыбу выловили до остатку, а из монастыря разным всяких чинов людям в дачу хлеба и лоя изошло многое ж число, и стрельцов больше дву тысящ человек (речь очевидно идет о пленных) в выше писанные числа кормили все монастырским же. И от того монастырю, и слугам, и служебникам, и крестьянам учинилась во всем скудость большая». Последствие этой челобитной, и даже была ли подана она куда следует, не известны.

Монастырское предание говорит, что Царь Петр Алексеевич через год после кровавой расправы на Москве с бунтовщиками (в 1699 году), посетил место сражения его войск с стрельцами и Воскресенской монастырь, и что памятью сего посещения служит, де, Андреевская лента и знаки сего ордена⁸⁶, снятые Царем с себя и оставленные в монастырской ризнице на память. Предание это отчасти подтверждается тем, что в описях прошлого столетия лента эта и знаки ордена Св. Андрея Первозванного названы принадлежащими Императору Петру І. Лента эта и знаки ордена хранятся и по ныне в числе драгоценностей в монастырской ризнице, вместе с Георгиевской лентой, по преданию, оставленной здесь же, в подражание Царю Петру, Императрицею Екатериною, учредительницею сего ордена.

В том же 1699 году посетил Воскресенский монастырь один из иностранцев, писавших о России, а именно Корб, Секретарь Посольства Священной Римской Империи. В Дневнике, веденном им во время своего пребывания в Московском Государстве, Корб, между прочим, описал и посещение их Посольством Нового Иерусалима в Июне месяце 1669 году: «8 и 9 числа. Господин Чрезвычайный Посол (Гвариент-Ралли) отправился в монастырь Светлого Воскресения, находящийся в 6 Немецких милях от Москвы. Монахи чина Св. Василия старались с похвальною заботливостью почетно принять Господина Посла. Они вынули из садка живую рыбу и подносили с щедрой вежливостью пиво, вино и кушанья, приготовленные по Русскому обыкновению. Это радушное гостеприимство объясняется тем, что Царские Министры поручили их хлебосольству этих гостей. 10 числа. Монастырь окружен большими стенами, мы введены каким-то монахом, нам показали трапезную всего братства и келью каждого монаха; последние слишком малы. Храм этот громадное и достойное внимания здание, стоило огромных издержек Патриарху Никону, и представляет в точности вид церкви, находящейся в Иерусалиме на горе Голгофе, разные часовни (приделы) которой приводят на память страдания Христа. Когда мы осматривали этот храм, пришел к нам Виниус, Думный Дьяк Сибирского Приказа и Начальник почты, с Бранденбурским Резидентом; мы с ним здесь обедали за столом; кроме какого-то Поляка, принявшего Русскую Веру и знающего Латинский язык, находились еще другие монахи высших степеней. После обеда отправились мы в имение Виниуса, отстоящее отсюда на несколько миль». (См. «Чтения в Императ. Обществе Истории и Древн. Рос.» 1867 г., кн. I, стр. 178 и 179).

С учреждением Монастырского Приказа в 1701 году наступили новые порядки, тяжело отозвавшиеся на внешнем, а, в следствие того, и на внутреннем быте и Воскресенской обители; но зная, что до 1706 года еще длилась жизнь Благочестивой Царевны и Великой Княжны Татьяны Михайловны, теплой покровительницы Воскресенской обители, можем утвердительно сказать, что тягость этих новых порядков для Воскресенской обители должно быть несколько облегчалась и смягчалась посредничеством Царевны, которую, как известно, почитал и сам Преобразователь за ее невмешательство в интриги терема, погубившие двух ее племянниц, честолюбивую Софью и недалекую Марфу.

Нельзя было не уважать благочестивую старицу, Татьяну Михайловну, жизнь которой вся была посвящена добродеяниям и молитве. Кто исчислит ее труды по Бозе и молитвы, ее бесчисленные благодеяния церквам и св. обителям, ее милостыни убогим и нищим, до забвения собственных нужд и потребностей? Ее чувствительное сердце сохранило глубоко память отеческих попечений Святейшего Патриарха о всем их венценосном семействе, когда он, исполняя поручение Царя, своего собенного друга и возлюбенного сына, во время морового поветрия, переезжал с ними с одного места на другое, «не давая сна очима своима и веждома дремания», ища безопасного от заразы места и успокоения для вверенного ему драгоценного сокровища. Оплакав его осуждение и заточение, Татьяна Михайловна перенесла всю силу своей духовной любви и преданности к своему духовному отцу и учителю неземной мудрости на его любимую, и тогда всеми забытую и оставленную, Воскресенскую обитель. Когда же, по кончине брата ее, Царя Алексея Михайловича, не имевшего довлеющей силы духа, чтобы, презрев Боярскую интригу, помириться во время с своим лучшим другом и мудрым советником, взошел на престол племянник Царевны, кроткий и благочестивый Царевич, Феодор Алексеевич, Татьяна Михайловна твердо решилась расположить юного Царя к облегчению участи Святейшего Патриарха, а равно и к продолжению начатого им в Воскресенской обители великого здания храма Воскресения Господня по Иерусалимскому образцу. Одною силою убеждения, столь сродного сострадательному и любвеобильному сердцу женщины Христианки, Царевна Татьяна Михайловна сумела достигнуть того, что сердце юного Царя мало по малу прониклось любовью и уважением к великому Святителю, который к тому же был и его восприемным от святой купели отцом. Царь посетил Воскресенскую обитель в первый раз 5 Сентября, 1678 году и, пораженный величием церковного здания, начатого Патриархом Никоном, но уже 12 лет остававшегося в совершенном забвении, как, поведает предание, глубоко вздохнул о таком пренебрежении, и «оттоле, скажем словами Шушерина, по воле великого Спасителя нашего, Бога, строющего всяческая зиждительным своим словом, обитель святая Воскресенская нача в соверщение приходити». Монастырские же предания, устные и письменные, а равно и описи церковного монастырского имущества, свидетельствуют согласно, что Благочестивая Царевна Татьяна Михайловна, в течении своей долголетней и благоплодной жизни, как при Патриархе, так, и еще более, по его заточении и блаженной кончине, была, так сказать, Ангелом Хранителем Воскресенской обители и полагала великое тщание о ее благоукрашении и благосостоянии. Заботливость ее, по свидетельству одной из монастырских записей, простиралась и на поддержание в сей обители чина и устава, преданного Святейшим Патриархом. Ближайшим же посредником в ее сношении с монастырем и властями был один из учеников Святейшего Патриарха и его жизнеописатель, Крестовый Дьяк Царевны, Иван Корнильевич Шушерин, и его сын и преемник по званию, Крестовый же Дьяк, Михаил Иванович Шушерин. Монастырское предание, называя здание нынешней монастырской трапезы дворцом Царевны Татьяны Михайловны, поведает, что она часто посещала свою любимую обитель, особенно же во время святых постов, а пребывая в ней, любила молиться уединенно на Св. Голгофе и на месте погребения Святейшего Патриарха. Так-то тверды и постоянны бывают привязанности, основанные на высоком чувстве духовной дружбы и любви! Уневестив себя от юности небесному Жениху, Христу, богомудрая Царевна, во всей своей долголетней жизни тщилась подражать благими нравами и целомудренным житием тезоименитой ей, Св. мученице Татиане, бывшей, как известно, диаконисой Римской Церкви. Пережив своего духовного наставника 25 годами, Татиана Михайловна скончалась в маститой старости на 71 году от рождения, 24 Августа, 1706 году⁸⁷, и погребена в Московском Вознесенском девичьем монастыре.

Лета 7198 (1690), Мая в 6 день, по Указу Великих Государей Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея Великие, и Малые, и Белые России Самодержцев, и по наказу из Поместного Приказу за приписью Дьяка Григория Молчанова, велено Стольнику Михаилу Протасьевичу Аксакову, да Воскресенского монастыря Строителю старцу Георгию быть в Воскресенском монастыре у городового каменного строения, а на то строение на теску и на известное зжение камень ломать в Звенигородском Уезде, Великих Государей Дворцового села Михайловского, в берегах Москвы реки, по обе стороны, где обыщется ниже и выше Хотяжи до села Васильевского, а известь жечь в старых вертках, и вновь строить и класть те припасы на земле в тамошних местах, где пристойно, а на иные мелкие припасы и работным людям от того строения в раздачу за работу даны деньги из Поместного Приказу. Да на то ж каменное оградное строение велено збирать деньги с приписных монастырей и с вотчин Луховского Уезду с Тихоновой пустыни, Мосальского Уезду с Боровенского монастыря Карачевского Уезду Воскресенского монастыря, Углецкого Уезду Афанасьсвского монастыря, и на те деньги к тому строению припасы, какие понадобятся, покупать и работных людей подрежать, а кому имянем, и за какое дело и сколько денег в дачу будет, и то записывать в книги, а деньги отдавать с расписками, также что чего будет, куплено и по которой цене, записывать имянно ж.

И по тому Великих Государей Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержцев, Указу, у Столпника у Михаила Протасьевича Аксакова, и у Строителя старца Сергия, на то оградное каменное строение, на покупку всяких припасов и на наем работных людей в прием Великих Государей жалования денег, и что тех денег в даче против подрядных записей: подрядчиков за каменную ломку и за известное зжение и за покупной белой и бутовой камень, и по которой цене куплено, и от выбутки того годового и башенного строения подрядчикам и работникам в даче за работу раздачи приемным деньгам Воскресенского монастыря Строителя старца Сергия 198, году с Марта месяца, и то все писано в сих книгах ниже сего.

А. Приход деньгам Великих Государей жалования 198 (1690) году:

а. Марта месяца в 19 день Великих Государей Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея Великие, и Малые и Белые России Самодержцев, жалования на оградное каменное строение Строитель старец Сергий принял из Поместного Приказу две тысячи рублев денег, которые деньги взяты из Приказу Розыскных Дел.

б. Марта в 27 день Великие Государи Благоверные Царевны и Великие Княжны Татьяны Михайловны жалования принято на городовое строение денег двести рублев, которые взяты на помяновение по Боярине Иване Михайловиче Милославском.

в. Августа в 5 день принято у Крестового Дьяка Михаила Шушерина на городовое строение денег двести рублев, которые дал вкладу по себе и по родителех своих Стольник Степан Дмитриевич Борисов.

г. Приход 199 (1691) году:

По Указу Великих Государей велено выдать на городовое строение из Поместного Приказу пятьсот рублев да из разных Приказов пятьсот же рублев.

д. Июня во 2 день:

В 200 (1692) году по Указу Великих Государей велено выдать на городовое строение из Поместного Приказу семьсот рублев.

е. 201 (1693) году по Указу Великих Государей велено выдать из Поместного Приказу в Воскресенский монастырь на позолоту главы, что на великой каменной церкви, по медным листам 500 рублев.

Итого 4600 рублев.

В. Приход оброчных и всяких сборов с приписных монастырей 199 (1691) году:

а. Сентября в 1 день принято приписного Карачевского Воскресенского монастыря Тихоновы пустыни с крестьян оброчных денег на 198 год с Марта по Сентябрь 199 году 85 рублев 16 алтын 4 деньги.

б. Сентября в 23 день принято Углицкого Уезду приписного Афанасьевского монастыря, что на Мологе, Веретейской волости с крестьян оброчных денег на 198 год с Марта по Сентябрь, 199 году 60 рублев.

в. Декабря в 11 день принято из Поместного Приказу у Подьячего Никифора Румянцева денег 239 рублев, 30 алтын, которые збираны по Указу Великих Государей на городовое каменное дело в прошлом во 198 году в Поместный Приказ Воскресенского и приписных монастырей с вотчин с крестьянских и с бобылевских дворов по полуполтине.

г. Генваря в 16 день Луховского Уезду приписного Воздвиженского монастыря принято со крестьян на прошлой на 198 год с Марта по Сентябрь 199 году оброчных денег 200 рублев.

д. Февраля во 2 день Карачевского Уезду приписного Воскресенского монастыря Тихоновы пустыни принято у Казначея старца Михаила всяких тамошних сборов 48 рублев 13 алтын 2 деньги.

Итого оброчных и всяких сборов в приходе на 199 (1691) год 623 руб. 26 алт. 4 деньги.

Примеч. Если класть круглым числом, что сбор оброчных и полуполтинных денег доставляли в год по 660 рублев, то выйдет, что в 4 года собрано от этой статьи 2600 рублев, что с Государевым жалованьем 3700 рублей составит 6300 рублей, собственно на оградное строение издержанных (кроме кирпича).

Из расходных статей заметим: а) подрядная запись: 198 году, Марта в 19 день, подрядился Московского Уезду Великих Государей Дворцовой Островской волости деревни Богдановской крестьянин Андрюшка Прокофьев поставить в Воскресенской монастырь к городовому строению каменных припасов, две печи и обжечь в известь мерою ширина из земли сверх верти 17 сажень, вышина 18 пядей аршинных, да наломать и вытесать белого камени 25000, мерою половина аршинного, другая трех четвертного, а шириною все равны, пяти и шести вершков, толщиною в четверть аршина. Да бутового камни 150 сажень (ценою за сажень по 11 алтын по 4 деньги), в меру, в какую водится. А от того всего припасу ряда дать денег: за известь от печи по 90 рублев, за камень за 1000 по 10 рублев по 3 алтына по 2 деньги, от буту за сажень по 11 алтын по 4 деньги. И всего за те припасы ряда денег 485 рублев.

б. Марта в 20 день Даниловских сараев Федор Васильев сын Обжигальщиков подрядился поставить в Воскресенской монастырь каменных припасов: извести обжечь три печи, белого камени наломать и вытесать 25000, половина аршинного, другая трехчетвертного, бутового камени 150 сажень. И за те все выше писанные припасы ряда дать денег: за известь от печи по 90 рублев, за камень за тысячу по 10 рублев 3 алтына 2 деньги за бут за сажень по 11 алтын 4 деньги. Всего 575 рублев.

в. 198 году в розных месяцах и числах куплено к городовому строению бутового дикого камени розных сел и деревень у крестьян 190 сажень, дано за сажень по полтора рубли.

г. 199 году куплено бутового дикого камени 83 сажени с полсаженью, и дано за сажень по полтора рубли.

д. Куплено к городовому строению к кружалам гвоздей двоетесных и однотесных 12000, дано 11 рублев.

е. Перевезено наймом с Хотяжи в Воскресенской монастырь белого аршинного и трехчетвертного камени, дано за провоз со ста камней по рублю по пяти алтын.

ж. Во 199 (1691) году работнику Ивашку Чуксею с товарищи от передней городовой стены и от двух наугольных башен от выбутки и что у городовой стены вал выровняли, дано ему за ту работу по ряду 50 рублев.

з. 198 году, Мая в 10 день, Окольничего Михаила Юрьевича Татищева, вотчин его Дмитровского Уезду села Никольского крестьянин каменных дел подрядчик Якушка Григорьев сын Бухвостов с товарищи подрядился делать около Воскресенского монастыря под городовую стену, как быть стене городовой и башням, рвы копать и сваи бить и бутить, а ряда от того дела имать от выбутки по сажени в дробную трехаршинную сажень по 1 рублю по 6 алтын по 4 деньги за сажень.

н. В 202 (1694) году куплено на Соркинских заводах к городовому делу решеточного железа 71 пуд, дано за пуд по 13 алтын по 2 деньги, да связного 62½ пуда, дано по 11 алтын по 4 деньги за пуд.

Из сказки Патриарха Никона по известному его делу 1663 года с бывшим владельцем села Воскресенского, Романом Бобарыкиным, видно, что «в прошлых годах (1658 года) бил челом он, Роман, Патриарху, чтоб Патриарху на старом Воскресенском (церковном) месте построить монастырь девичь, на память родителем его, а он, Роман, которые деньги взял за вотчину за Воскресенское и за Кашино, даст те на строение, а после своего живота и деревню Бобырево и двор в вечной поминок. И Никон Патриарх, по уговору, на том месте почал запасы готовить и церковь деревянную поставил, и кельи строили , и известь возили, и старицы собраны. И говорил Патриарх Роману, чтоб он деньги на строение прислал, и старицам хлеб и деньги, по уговору, давал. И Роман в том слове своем не устоял, денег не прислал.

И Патриарх, видя его неправду, велел монастырь на ином месте построить. И в том Патриарху учинишася великие убытки, а ныне (т. е., в 1663 году) в том монастыре пятнадцать стариц, а иногда и больше, и тех стариц и по се число, по его, Романову, уговору, кормит Патриарх своим хлебом и обуват и одеват.

И на те старицы у Никона Патриарха в нынешние дорогие хлебы исходит на пятнадцать стариц хлеба, и денег, и рыбы, и соли, на всякой год со 166 (1658) году, на всякую старицу по полторы четверти ржи, овса то ж, и того 45 четвертей, да по полуосьмине круп грешневых, овсяных то ж и того полтринадцати четверти, восемь пуд соли, 10 пуд рыбы семги. Да того ж девичья монастыри Игуменьи с сестрам денежного жалованья по рублю старице, да дворнику на всякий год по три четверти ржи, овса то ж, и того 6 четвертей, пуд соли, денег по 4 рубли; да им же, старицам, на недостатки, чего не достанет на год, дается сполна, без отказу, всякой обиход. Да они ж, старицы, ходят в монастырь (Воскресенской) к обедни, по вся воскресения и праздники Господские, человек по десяти и больше. И их после обедни всех кормят без отказу братскою пищею; и он, Роман, по своему уговору, им, старицам, хлеба ни единые четверти, и денег ни единого рубля, не давывал по се число.

И в другоряд он, Роман, приезжал в Воскресенской монастырь и, бил челом Патриарху, по прежнему уговору, о монастырском же строении, чтоб девичь монастырь перенести на старое Воскресенское (церковное) место, деревянную церковь и кельи.

И Патриарх ему говорил, что монастырь перенесет, а работником (на то дело) быть его, Романовым, и перевозить ему, Роману, своими крестьяны или наймом, и церковь каменная поставить и роспись уговору, как Патриарх говорил ему, Роману, послал. И Роман, забыв свое обещание уговор полюбовной, написал роспись, а в ней написал небылицу, что не возможно таковому делу никогда статися, а вотчины и двора своего в росписи не написал и денег не написал же, а ей, ей, по священному Евангелию, хотел дать после своего съезду с Москвы (т. е., после 1658 г.) двор и вотчину и деньги, которые за вотчину взяты, для ради своего душевного спасения и телесного здравия и родителей его вечного поминовения. И мы за его, Романа, Бога молим, и родителей его поминаем по се число; а буде он Роман, свое слово исполнять, как говорил, и мы в священных ектеньях станем за него Бога молить особо, как и за прочих Боголюбцев и вкладчиков великих. А какову роспись Патриарх ему, Роману дал, как было говорено, и какову роспись к Патриарху он, Роман, прислал, и с тех росписей списки слово в слово под сей сказкой:

Росписи

171 (1663) года, Мая в 5 день, роспись Святейшего Патриарха Никона девичью монастырю, как быть, и о каменной церкви, какова дана Роману Федоровичу Бобарыкину, роспись против сей росписи слово в слово. Буде похочет Роман Федорович, за оставление грехов своих, перенесть девичь монастырь на старое место церковь деревянную и кельи и ограду, плотников Патриарх дает своих, кому работать и собрать, а возить Роману Федоровичу или своими крестьяны, или наймет, по его то воле; работники свои ж, кому плотником у родьему и умшения быть; а как совершится монастырь, священнику и причетником земли вымерять Патриарх велит, против старой меры, сколько было у Романа дано денежные руги и хлеба Священнику и причетником и старицам двадцатим, почему Роман изволит, для ради своего душевного спасения. И то бы объявил, и чтоб и впредь было постоятельно, Священнику и причетником и старицам надежно. Церковь каменную поставит Патриарх: внутри пять сажень вдоль и поперек, алтарь со круглостию вдоль две сажени, а поперек, что и церковь же, паперть спереди, внутри полторы сажени, у паперти двери, а у церкви трои от запада, от лета (юга) от севера; по каменному делу: толщина стен церкви с пояса в четыре кирпича, вышина до сводов четыре сажени, внутри четыре столпа по мере, на них маковица по надобью, тем образцом, каковы в Воскресенском (монастыре) на алтаре ныне есть, и мера та ж, связи дубовые, железных нет, и купить негде, от Государя заказ крепкой, нам не велено продавать, а и зде купить негде; делать (церковь) два года, одным летом не изворотиться, за своим делом (постройкою в Воскресенском монастыре Соборной каменной церкви), а ему, Роману Федоровичу, деньги, которые взяты за вотчину село Воскресенское с деревнями и пустошами, дать на строение, а после живота своего и вотчина и двор (бывшее сельцо Бобырево, ныне погост Троицкой) дать в тот девичь монастырь в вечной поминок, и в том бы Роман Федорович укрепился письмом, а Патриарх то ж письмо дает.

Того ж числа и Роман Федорович Бобарыкин подал роспись о поставлении девичья монастыря своим непостоятельством, что такому делу нельзя ни которыми делы статися, не помня души своей и прежнего своего слова, как было у него с Святейшим Патриархом говорено о том монастыре. А Патриарх дал ему роспись против прежнего своего слова о том девиче монастыре, и он, Роман, не хотя с Патриархом сделки учинить, и хотя собою правь быть и всем завладеть, пишет в своей росписи, не боясе суда Божии, мимо первого своего слова, следующее: «На старом церковном месте поставить каменную церковь с пределы на погребах и на подклети, одному пределу быть теплому для зимнего времени, как в верху у Рожества⁸⁹, а мерою настоящая церковь пяти сажень, а трапеза четырех сажень, а паперть круг всей настоящей церкви поперек полуторы сажени, а вышина церкви и приделам, и на паперти колокольни, каковы доведутся; а около церкви сделать ограда каменная, стена по пяти десять сажень, а вышиною, какова у Здвиженья на Москве, а в стене сделать десять келий, а чтоб были промеж дву келий сени, поперек полторы сажени, а в тех сенях сделать по два чулана, да по одному отходу, а на тех на десяти кельях сделать запасные палатки; а церковь и ограда и кельи набутить и из земли вывесть нынешнего 171 (1663) году, а совершить церковь и кельи во 172 (1664) году, а ограда совершить во 173 (1665) году, а покрыть церковь и кельи в два теса, а ограда покрыть кирпичом, а в тое церковь образы и книги и ризы и сосуды церковные и колокола и всякие церковные потребы дать из старые, а чего старых церковных потреб не будет в лицах, и то все дать новое. Да к той же церкви дать усадьба Боярская вся и огорода и гумна и где были людцкие и поповы дворы и огороды, а земля дать та, что Святейший Патриарх сперва дал с Саватовской земли, по 20 четвертей в поле, а сенных покосов дать от Рычковской от средней дороги, да вниз по обе стороны Песочны до деревни Трусова. А на то церковное строение и на ограду в прибавку я дал тысячею рублев серебреных денег, а к той церкви попу и церковным причетникам и старицам, что было по се число давано и что свеч и ладану и вина церковного, и в то ж церковь давано было, и впредь тоже давать из Воскресенского монастыря; а к тому, что доведется, я напишу ж из старого моего даяния на то церковное строение, по первому Святейшего Патриарха договору, что мне Боярин Никита Иванович Романов давал за то за одну вотчину, за село Воскресенское с деревнями и с пустошми, восемь тысяч рублев денег, и я на то церковное строение даваной цены поступился полусеми тысячи, а деревня Кашино дана у меня без хлеба тысяча сто рублев; и Святейший Патриарх за тое мою вотчниу прислал только семьсот рублев денег, и я и то ему четырех сот рублев поступился на то ж церковное строение. Да ныне я поступаюся на то ж церковное строение, что у меня из Саватова, из Кашина и из Подсосенья, с пол пожал и с старых скирдов хлеба свезено 3462 четверти. Да я ж поступаюся для тово ж церковного строения, против своего челобитья, земляного и леснова владенья и всяких своих разоренных дел, а на крестьян оборонь дать по прежнему договору. Да Святейший же Патриарх взял у меня силою монастырскую пустошь Кирдеево, и просил той пустоши пожаловать дать на десять же лет луга, что владели Бояре Никита Иванович Романов да Князь Алексей Никитич Трубецкой. А будет против сей росписи Святейший Патриарх не изволит каменные церкви устроить, и ему велеть перевесть собою из девичья монастыря церковь и всякая строенья и поставить на старом церковном месте, а образы и книги и ризы и всякие церковные потребы отдать из старой церкви; а к той церкви усадьбы и землю и всякие угодьи дать против первой статьи сей росписи. А всех трех вотчин за 3452 четверти хлеба и за Бобыревской за достальной за недоплатной хлеб за 320 четвертей и за поморную животину, что от насильства и от бескормицы померло в два годы, и на земляное и за лесное владенье и за тринадцать приездов и за бесчестные свои и племянника своего и за всякое разоренье, дать вся земля и со крестьяны по Песочню, а за монастырскую за оброчную пустошь Кирдеева дать руги против сей росписи, как в первой статье написано.

А будет не изволить Святейший Патриарх по третьему договору, и я ему тое свою вотчину променю, а против той вотчины дать ему Нахабино да Чернево, чем Святейший Патриарх владеет, все, а за монастырскую пустошь против первой росписи, а больше тово поступатца и разделки учинить не мочно, а будет зделки не будет, а девичю монастырю впредь быть на старом нашем церковном месте со всем Святейшего Патриарха строеньем и с ругою; а как на том месте будет девичь монастырь, и мое дание будет же по силе, что мочно».

Мы уже привели отзыв об этой росписи современной записи, а именно, что роспись эту Роман Бобарыкин подал своим непостоятельством и писал в ней то, что такому делу нельзя ни которыми делы статися, не помня души своей и прежнего своего слова, как было у него с Святейшим Патриархом говорено о том монастыре. Сделки не последовало, а по сему и требование Романа Бобарыкина о перенесении девичья монастыря на старое Воскресенское церковное место оставлено Патриархом без удовлетворения. Что же касается до образов его Романа Бобарыкина, моленья, стоявших в старой церкви села Воскресенского на время (т. е., временно), упоминаемых Бобарыкиным в одной из его росписей по тому же делу, то Патриарх повелел тогда же возвратить их по принадлежности. Приводим список с расписки получателя, сохранившийся в делах монастыря:

«171 года, Мая в 5 день, Роман Бобарыкни взял своего моленье Воскресенского монастыря у Архимандрита Герасима двадцать один образ, оклады басемные ветхи, да образ Николая Чудотворца без окладу, да образы праздники Господские и Богородичные и Святые, о расписку писал по приказу Государя своего, Романа Федоровича, человек его, Федка Тотарин. А у подлинной росписки прописано: Роман Бобарыкин руку приложил».

После низложения Патриарха Никона Стольник Роман Федорович Бобарыкин, пользуясь благоприятными для него обстоятельствами, не только возобновил дело о поставлении церкви на старом церковном месте села Воскресенского, а кстати сделал и попытку возвратить все село Воскресенское в свое владение, полагая, что для этого достаточно будет одного голословного обвинения на опального Патриарха «в насильстве и разорении». Для сего он подал на Собор челобитную «на бываго Патриарха Никона, во многом его насильстве и во всяком его разорении», обвинил Патриарха, будто бы он «великою своею силою взял у него, Романа, насильством подмосковные его вотчины, село Воскресенское, да село Кашино с деревнями, и с дворовым и со всяким вотчиным большим строением и с мельницею и с хлебом стоячим и с молоченым и с пустошми, и в том, де, селе была отца его, Романова Федора Васильева сына Бобарыкина и его, старое строенье, деревянная церковь во имя Воскресения Христова с приделы, а в той церкви была служба вседневная. И за те его обе вотчины и за большое строение хотел он, Никон, в той вотчине на старом церковном месте поставить церковь во имя Воскресения Христова с пределы и ограду, и в ограде кельи и службы все каменные построить; и он, де, Никон, по договору с ним ничего того не учинил, и не проча себе той его вотчины, церковь и большое свое строение дворовое все сломал и перенес с той земли на иные пустые места, где от веку церковь не бывала, а старое церковное место покинул впусте и под пашню. И он; де, Роман о том бил челом ему, Никону, чтоб по договору с ним, на том старом церковном месте устроить церковь и службы каменные, и он, де, на том месте, где было быть тому церковному и монастырскому всему каменному строению, положил запас и известь, чем было на том старом церковном месте церковь и ограду и в монастыре службы устроить каменные, а покамест то каменное дело совершится, а он, де, Роман, на том же старом церковном месте вновь положил на деревянную церковь бревна, и Никон, де, на том месте новую деревянную церковь поставил с его земли, с того церковного старого места, свез на иную землю; а старая, де, церковь на новом и есть ныне стоит в пусте и без пения, и у той, де, старой церкви он же, Никон, приделы обсек, и стояла, де, та старая церковь у него не в строении и сгнила и вся стала ветха. А которые власти из монастырей отдавали ему вотчины к тому Воскресенскому монастырю, будто на промен на малые его и на худые места, для своей чести из пожитков, и те монастырские многие земли жилые ж таковы ж близки к тому Воскресенскому монастырю, что его земли (Бобарыкина). И по Указу Великого Государя и по изложению Святейших Вселенских Патриархов и нас, Патриарха (т. е., Иоасафа Патриарха Московского), от того монастыря те вотчины поворочены в старые монастыри, где которые были по прежнему, а тот Воскресенский девичь монастырь поставлен на Григорьеве земле Ларионова, а не на его земле, Бобарыкина. И Святейшим Вселенским Патриархам, и нам, Святейшему Патриарху, пожаловать бы его, Романа (Бобарыкина), велети б те его вотчины из купленных вотчин Воскресенского монастыря в вотчину ему, Роману, дать, а на старом бы церковном месте церковь и службу устроить, и чтоб на том старом кладбище Православные Христиане впредь без поминку не были, и в разорении свой указ учинить».

И в нынешнем во 176 (1668) году, Июня во 2 день, Святейшие Вселенские Патриархи и мы, Святейший Патриарх, слушав его, Романова, челобитья, указали: «Воскресенского монастыря в вотчине в селе Сафатове (Воскресенское тож), что бывший Никон Патриарх купил у него, Романа Бобарыкина, устроить церковь Воскресения Христова древяную на старом церковном месте и службу вседневную Воскресенского монастыря властем, а Священнику, которой к той церкви призван будет, и причетником руга давать, чем им сытым быть, и потребы церковные: вино церковное, свечи и ладан, из Воскресенского ж монастыря давать. А в вотчинах ему, Роману, которые продал бывшему Патриарху Никону, отказать, потому что он те свои вотчины ему, Никону, продал своею волею, а не насильством у него взял». Так то солга неправда себе, и от своих словес осудися!

Согласно сему Указу Собора 1667–1668 годов власти Воскресенского монастыря построили в селе Воскресенском деревянную церковь, которая и была освящена в 1670 годах во имя Вознесения Господня. Церковь эта простояла до конца прошлого столетия, в котором (в 1799 году) была построена на том же месте нынешняя каменная приходская церковь Воскресенского посада по благословенной грамоте Митрополита Платона, существующая и по ныне.

Что сталось с девичьим Воскресенским монастырем? Если верить свидетельству Романа Бобарыкина, что деревянная церковь этого монастыря в 1668 году уже стояла без службы и без пения, и принимая в соображение, что сам Роман в своей челобитной уже не упоминает вовсе о девичьем монастыре, то с достаточною вероятностью можно предположить, что в это время он уже не существовал, и что собранные Патриархом старицы, по его удалении из Воскресенского монастыря, а вскоре за тем и из Москвы, говоря языком того времени «разбрелись розно». Так кончилось 8 летнее существование девичей Воскресенской обители, основанной и содержимой иждивением Святейшего Патриарха Никона в селе Воскресенском.