Толкование на Евангелие от Матфея в неделю третью (Мф.6:22–33)

Святое нынешнего Евангелия учение содержит великую глубину душеполезных мыслей. Почему если кто не с достодолжным вниманием читает оное, то найдет и смысл трудным, и сочинение слов без надлежащей связи, и заповеди, по немощи естества нашего, неудобоисполнительными. Но если кто испытает Евангельские слова, по заповеди Господней, с должным вниманием и любоиспытанием, то и смысл покажется ясным, и связь слова удивления достойною, и заповеди нетрудными и спасительными. Таковый в сих Евангельских Спасителя нашего словах, во-первых, узрит, каковая предосторожность нужна есть душе человека, да не возобладает им пагубная сребролюбия страсть; потом услышит Божественные ответы на представления, бываемые от ослепленных сребролюбцев, и обличения на их маловерие и суемудрое ослепление; наконец познает, каким образом Божественный учитель возвышает человеческое сердце от многотрудного мятежа мирских похотений и возжигает в душах пламень Божественной любве. Таковому убо небесному учению с ревностью и любовию внемлите.

Мф.6:22. Рече Господь: светильник телу есть око: аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет.

«Светильник телу есть око. Аще око твое будет просто, то есть здраво, то все тело твое будет светло», то есть: всякое движение частей и членов тела твоего бывает тогда благонамеренно, пристойно и так как бы среди света производимое. Руки благопристойно протязаешь, принимая что, либо приближаясь к чему, либо чего касаясь, либо что неся, либо что двигая, управляешь соразмерно ногами, ходя, либо бегая, либо скача; каждый из членов телесных по надобности двигаешь, как хочешь, и все вообще тело безошибочно образуешь по своему намерению, стоя, сидя, наклоняясь, лежа, востая.

Мф.6:23. Аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет. Аще убо свет, иже в тебе, тьма есть: то тьма кольми?

Если же око твое лукаво будет, то есть, повреждено и болезненно, то все тело твое темно будет; всякое, то есть, движение твоего тела будет несовершенно, непорядочно и подобно бываемым ночью и в темном месте. Движения твои тогда бывают такие же среди света, каковы они бывают среди тьмы, при здравствующих очах. Итак если очи твои, свет сущие твоего тела, будут темны: то колико темнее и несовершеннее будут движения тела по свойству темного? Но какую цель имеют сии Спасителя нашего слова? Какой прикрывают смысл сии имена? «Светильник» значит наставника, по сему: «светильник ногама моима закон твой» (Пс.118:105), то есть, наставник мой закон Твой. Око же значит разум: понеже разум и видит, и слышит. Тело же означает расположения и производимые посредством тела дела, из коих добрые суть светлые, а худые и непотребные – темные. И так, весь иносказуемый смысл в сей притче есть таковый: наставник каждого телесного расположения и действия есть разум. Если разум твой есть прост и непорочен, то и расположения и дела тела твоего бывают благие и Богоугодные; если же разум твой лукав, то и всякое расположение и действие твоего тела бывает лукаво и развращенно. Пoелику, если твой разум, данный тебе от Бога для просвещения и руководства твоего, помрачится лукавыми помыслами, то кольми паче будут темны и развращенны расположения и пожелания тела твоего, сущыя тьма, пoелику стремятся и клонятся всегда ко греху. Если военачальника око лишится света, то под его начальством водимые воины коликое потемнение и смущение претерпят! Если кормчий ослепнет, то колико восслепотствуют управляемые им мореплаватели! Если разум непрестанно помышляет о лукавых делах, то и деяния мои без сомнения должны быть гнусны и лукавы: ибо разум наставляет, разум управляет, дело за разумом последует. Каковые суть в разуме помышления, таковые и человеческие действия. Почему необходимо нужно присное, беспрерывное иметь внимание на охранение чистоты, непорочности ума нашего. Пoелику же Богочеловек представил слово о умозрении и деянии, о наставнике и наставляемом, о разуме и теле; то, дабы мы не погрешили, думая, аки бы разум наш можем мы посвящать Богу, а тело – суетности, и следственно двум господинам работать, присовокупил и нижеследующее:

Мф.6:24. Никтоже может двема господинома работати: любо единаго возлюбит, а другаго возненавидит: или единаго держится, о друзем же нерадети начнет: не можете Богу работати и мамоне.

Никто не может служить двум противных мнений господинам. Если же единодушны будут и согласны, то и той же может и двум служить: ибо два едино суть, так как «сердце и душа веровавших едина бе» (Деян.4:32), хотя их и многие были тысячи. Но что о господах противных мнений упоминает Господь, сие явствует из последующих слов: «не можете Богу работати и мамоне». Мамона есть слово сирское и значит богатство и сокровища. Сии убо два господина, Бог и мамона, суть несогласные и противные. Бог есть праведен и делания правды требует от рабов Своих: «праведен Господь, и правды возлюби: правоты виде лице Его» (Пс.10:7); мамона есть неправедна, и рабов своих принуждает творить дела неправедные: «сотворите себе други от мамоны неправды» (Лк.16:9). Бог хочет рабу Своему быть щедролюбивым и милостивым, мамона – скупым и немилосердым. Бог рабу Своему повелевает пригвождать ум и сердце к небеси, а мамона и мысль и сердце низводит на землю. Почему не может один и тот же работать двум вместе: но или единого возненавидит, то есть мамону, и возлюбит другого, то есть Бога; или прилепится к мамоне, и возненавидит Бога. Дважды же о том же упомянул Господь для того, чтобы показать нам, что удобное есть прехождение от единого господина к другому, и чтоб таким образом сребролюбца поставить безответным. Якоже прилепляемся к мамоне и презираем Бога, тако и с таковою же удобностию, если хощем, ненавидим мамону, хотя ей и работали, и любим Бога. Приметь еще и сих слов важность: «или единаго держится, о друзем же нерадети начнет». Сие значит то, что если кто бывает рабом Божиим, тот нерадит о сребролюбии: кто же бывает слугою сребролюбия, тот нерадит о Боге. Знал Господь, что сему сребролюбец противуречет, говоря: и как я могу отвратить лице мое и нерадеть о мамоне? Я, будучи человек, нужду имею в пище, питии и одеянии: сего не всегда и везде можно сыскать. Почему необходимость требует заботиться и запасать и для старости, и для немощи, и для всякого случая жизни моей. О таковом возражении сребролюбца хотя не упомянул Господь, однако дает и на оное ответ, говоря:

Мф.6:25. Сего ради глаголю вам: не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете, ни телом вашим, во что облечетеся: не душа ли больши есть пищи, и тело одежди?

Бог, создав человека, тогда же назначил ему дело и служение. «И взя Господь Бог человека, егоже созда, и введе его в рай сладости, делати его и хранити» (Быт.2:15). Подобно и тогда, когда его изгнал из рая, паки заповедал ему, говоря: «в поте лица твоего снеси хлеб твой» (Быт.3:19). Видим мы и небошественника Апостола, труждающегося и работающа своими руками, и своим рукоделием пособляющего нуждам своим, и с ним сущих питающего (1Кор.4:12; Деян.20:34). Еще же слышим, что он не токмо повелевал именем Иисуса Христа питаться трудом нашим, но и наказывал празднолюбца лишением пищи: «аще кто не хощет делати, ниже да яст» (2Сол.3:10). Так почему же Господь наш повелевает: «не пецытеся»? Запрещает Он излишество и неумеренность, а не труд и рукоделие. Иное есть привязанность духа нашего к заботе о пище и одеянии, а иное – работа и труд, предприемлемый для снискания пищи и одеяния. Посему-то не сказал Господь просто: не пецытеся о пище, питии и одеянии; но: «не пецытеся душею вашею», то есть, не привязывайте всю душу вашу к попечениям о том, что ясте, и что пьете, и во что оденетесь. Речение «что» значит попечение и заботу о количестве и качестве яств и одеяний. Воздержный человек довольствуется пищею, какова нужна есть для подкрепления жизни, и одеянием, которое способно прикрыть наготу его. Почему или никакого, или весьма малое имеет о сем попечение. Невоздержный и роскошный ищет многих, разных и многообразных яств, многих светлых и разнообразных одежд; почему и можешь видеть, что все его сердце привязано к заботам о том. Господь наш не сказал: прижми руки твои, и сиди празден чрез весь день, и Я подам тебе пищу, питие и одеяние; но не будь, говорит, раб чрева твоего, не предавай всего ума твоего на службу плоти твоей. «Сего ради глаголю вам». «Сего ради»: поколику никто не может двум разномысленным господинам работать; ты не буди раб чреву и плотской твоей прихоти, да соделаешься рабом Бога и Господа твоего. Спаситель наш многие доказательства приводит, да убедит нас принять сие спасительное учение. Первое есть от Божия всемогущества. Душа твоя, говорит, есть честнейшая пищи, тело твое лучше одеяния. Бог создал душу твою, и сотворил тело твое: так неужели сей Бог, давый тебе честнейшая и большая, не может ниспослать тебе меньшего и худшего, то есть, пищи и одеяния? За сим же убеждением приводит вскоре и другое, взимая оное от сокровищ Божественного Своего промысла.

Мф.6:26. Воззрите на птицы небесныя, яко ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш небесный питает их: не вы ли паче лучши их есте?

Приводит в пример не Израильский народ, которому Промысл Божий манну и крастели в пищу ниспослал, ни Илию, которого чрез врана насыщал, но птицы небесные, то есть, летающие по поднебесному воздуху, о коих к Пророк Давид пишет: «отверзаеши Ты руку Твою, и исполняеши всякое животно во благоволение» (Пс.144:16). «Дающему скотом пищу их, и птенцем врановым призывающим Его» (Пс.146:9). Упомянул же о сем во первых, да от меньшего дойдет к большему доказательству, и изобличит неразумие маловерных человеков. Посмотри, говорит, на воздушные птицы: «сии ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы», как творят многозаботливые человеки: однако Отец небесный питает их. Ты же их гораздо превосходнее: ты словесен, они бессловесны; ты бессмертен, они смертны; ты господин, они рабы; те для тебя, а не ты для них стал быть. Если убо Бог тех питает: то не лучше ли паче тебя, владыку оных, препитает? По сем доказательстве и другое еще представляет, почерпнутое от немощи человеческой и от тщетности его попечений.

Мф.6:27. Кто же от вас пекийся может приложити возрасту своему лакоть един.

Кто может, хотя бы денно и нощно пекся, придать к возрасту тела своего хотя лакоть един? Никто. Видишь ты, говорит, что попечение твое о прибавлении и приращении тела твоего совсем недействительно есть. Бог растит тело твое; ты и того, как растит, совсем не постигаешь: однако и при сем не полагаешься, чтобы Бог, растяй тело твое, таковое творяй дело чудное и пренеудобное, мог подать тебе пищу и питие, но всю твою заботу прилагаешь на приобретение оных и думаешь, что попечение твое питает тебя, а не Бог.

Мф.6:28. И о одежди что печетеся? смотрите крин сельных, како растут: не труждаются, ни прядут.

Обличает, яко суетное, и о одеянии человеческое попечение. Почему же так, как на попечение о пище приводил в пример птиц, не приводит паки птиц, как-то: лебедя, павлина, голубя и других, чудно испещренных по неизреченной премудрости и могуществу Божию? Неодушевленные и нечувственные, то есть крины (лилии) сельные, суть нижайшего степени пред одушевленными и чувственными, каковы суть птицы. Того для убо представляет крины, а не птиц, чтобы сим показать, что не токмо о одушевленных промышляет, но и о самых последнейших и бесчувственных злаках: да чрез сие изобличит еще более маловерие человеческое. Ибо если о крине, то есть о травке скоро увядающей, печется Бог и украшает ее толикою красотою и изрядством: то кольми же паче печется о одеянии по образу Своему сотворенных человеков? Крины же из всех растений представляет в пример ради их прямости, белизны и возвышения от земли, что есть изображением правдивости, непорочности и возвышения от земных дел. Приметь паки, что как о пище не сказал Господь: не трудитесь, ни сейте, ни жните, но: «не пецытеся»; так и о одеянии не сказал: не трудитесь, ни прядите, но: «что печетеся?» Пoелику намерение Господне не есть упразднение трудов, земледелия, рукоделия, но отвлечение от многомятежного попечения о мирских суетах; намерение Божие то есть, чтобы человек пекся о Божественном, а не о мирском, Богу работал, а не мамоне; тот конец, чтобы уверить, что старания наши, без помощи Божией, суть тщетные, но Бог есть вся совершаяй. Почему говорит: «и о одежди что печетеся?» Посмотрите на крины сельные: они ни труждаются, ни прядут, но однако растут одеянные и чудно покровенные.

Мф.6:29. Глаголю же вам: яко ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих.

Искусство хотя подражает природе, но никогда не превышает красоту оной. Какой бы живописец изобразил, или белильщик убелил, или красильщик начертал одежду столько светло, как крин? Славен и знаменит был Соломон премудростию своею и богатством: «и возвеличися Соломон паче всех царей земных богатством и мудростию» (2Пар.9:22). Любил он одеяние белое, яко знак непорочности, и желал, чтобы белую одежду носили всегда люди: «во всяко время да будут ризы твоя белы» (Еккл.9:8; Иосиф. кн. 8, гл. 2). Сказывают, что он одевался в одеяние белое: но одеяние свое убелил ли когда так, как крин? Ни премудрость его изобрела средства, ни богатство доставило ему способ к составлению таковой и толикой белизны. Красота крина превзошла всю славу Соломона. Малейшему естественному творению уступил премудрейший паче всех человеков. И праведно: ибо творения естественные суть дела Божия, а искусственные – строение человеческое. Показав убо Господь славу Соломонову низшею красоты кринов, выводит потом и обличение, говоря:

Мф.6:30. Аще же сено сельное днесь сущее и утре в пещь вметаемо, Бог тако одевает: не много ли паче вас, маловери?

Что есть крин? Сено сельное, то есть, злак или трава полевая. Ныне видишь ее на поле, – заутра засыхает, и ты ввергаешь оную в пещь. Убо, говорит Он, – о маловерные людие! если Бог сено сельное, траву подневную, толико украшает, что красота ее превосходит и одеяния преславного Соломона: то не гораздо ли больше попечется Он о вашей одежде? Вы – творение Его бессмертное, песнословцы славы и почитатели Божества Его вечные; ради вас благоволил дать закон, помазал Пророков, ниспослал Сына Своего в мир, уготовил бесконечное Царствие. Видя же на сене сельном, ныне сущем и заутра увядающем, толь попечительный Божий промысл, – видя, говорю, крин толико украшенный, как можете сомневаться о промысле Божии о вас? Усомнитесь ли, что Бог подаст вам нужную пищу и нужное одеяние? О, воистину сие есть маловерие!

Мф.6:31. Не пецытеся убо глаголюще: что ямы, или что пием, или чим одеждемся?

Вот вся цель и заключение Евангельских Спасителя нашего словес. Но приметь паки, что не говорит: не пецытеся совсем, сиди празден и жди ниспослания с небеси пищи и одеяния себе: не сие говорит Он, но излишество обвиняет и хочет освободить человеков от рабства чревослужения и от работ многосуетных о лишних убранствах. Смотри же, как соблюли сию заповедь небесные люди, Богоблаженные Апостолы. Они не хотели оставить Евангельскую проповедь ради приобретения трапезы: «не угодно есть нам, оставльшим слово Божие, служити трапезам» (Деян.6:2); не рассудили однако за благо совсем оставить, презреть таковую нужду. Не сказали они: оставьте всякое попечение, Бог нам с небес пошлет пишу и одеяние; но все свое попечение посвятили на молитву и на Евангельскую проповедь, определили же седмь мужей для приуготовления необходимо нужного. «Усмотрите убо братие мужи от вас свидетельствованы седмь, исполнены Духа Свята и премудрости, ихже поставим над службою сею: мы же в молитве и служении слова пребудем» (Деян.6:3–4). Убо из примера сего видим, что слова Спасителя нашего излишество попечений о плотском запрещают, и истребляют привязанность духа нашего к земному и мирскому. Но для чего ж?

Мф.6:32. Всех бо сих язы́цы ищут: весть бо Отец ваш небесный, яко требуете сих всех.

«Языцы», то есть неверующие в истинного Бога, прилепляют мысль свою к пищам, к питиям и одеяниям: ибо иные из них думают, что слепая судьба править, как случится, человеческими делами, и не веруя, что Бог печется о нужном для всякого человека, стараются, сколько сил достает, о предуготовлении всего нужного для своего наслаждения. Иные же, ни будущего суда чая, ни воскресения мертвых ожидая, все свои попечения посвящают на удовольствия и наслаждения в настоящей жизни: «да ямы, говорят, и пием, утре бо умрем» (1Кор.15:32). Нам же христианам, верующим, что Бог о всех промышляет, и чающим грядущего суда и жизни вечной, не лепо есть жить и заботиться наподобие язычников. Что самое и на другом месте показал Господь в сих словах: «мнящиися владети языки, соодолевают им, и велицыи их обладают ими: не такоже будет в вас» (Мк.10:42–43). Те, беззаконные имея мудрования, беззаконные и дела творят в жизни своей: но нам, имеющим святую веру, надобно иметь святые и нравы. Вы, глаголет Богочеловек, веруете в истинного небесного Бога, Иже Отец есть ваш и ведает, что имеете вы нужду во всех сих, то есть, в пище, питии и одеянии. Смотри же, како отвсюду убеждает. Не говорит: весть Бог, но «весть Отец ваш», – да чрез сие покажет Его к нам отеческую любовь; потом присовокупил и сие: «яко требуете всех сих», да объяснит сим всевидящее промысла Его око. Посему убо, яко всемогущий Бог, вся может, елика хощет; яко Всеведец, знает нужная нам; яко Отец, подает потребная; а яко Отец чадолюбивейший и беспредельно благоутробный Бог, наставляет еще нас и обещает, глаголя:

Мф.6:33. Ищите же прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам.

Слово правда взимается за всякую добродетель. «Остави ныне, сказал Спаситель наш Своему предтече Иоанну: тако бо подобает нам исполнити всяку правду» (Мф.3:15), то есть, всякую добродетель. В таковом же смысле берется и сие: «блажени алчущии и жаждущии правды; и еще: «блажени изгнани правды ради» (Мф.5:6, 10): убо и вышеприведенное речение «правды» берется за всякую добродетель, которая от Бога есть: поколику Бог есть источник всякой добродетели, и от Него подаются человекам силы к творению оной. Смотри же, коль беспредельное есть человеколюбие Божие! Сказавшу Господу нашему: «ищите прежде царствия Божия и правды» – и творения добродетели, – следовало бы сказать: потом же ищите уже и нужного для вас; но Он сие премолчал, а присовокупил сие: «и сия вся приложатся вам». Если мы искать будем от Бога, да подаст нам царствие Свое и да сподобит нас быть любителями добродетели: то Он обещает нам дать, аки прибавок, и пищу, и питие, и одеяние и все необходимо нужное. Христианине! говорит Он и тебе: ищи небесных, а Я подам тебе и земная. Ты, будучи бессмертен, не дерзай просить от Меня малозначащего и временного: ищи царствия Моего, ищи добродетели, а Я дам тебе и вся благая земная.

Слышали вы, возлюбленная моя братия, коль ясно Владыка Христос доказал суетность многопопечительности нашей, и коль твердо уверил, что Сам Он подаст все для нас необходимо нужное. Слышали, что никто не можете работать Богу и мамоне. Бог и сребролюбие суть две противные вещи. Убо раб Божий не есть раб сребролюбия, и кто делается рабом сребролюбия, не есть тот уже раб Божий. Итак мы или совсем не верим словесам Божиим, или безумствуем и совершенно беспамятствуем. Бог повелевает: «ищи царствия Моего» (Мф.6:33); ты же ищешь земных металлов. Бог говорит: старайся быть добродетельным; ты же денно и нощно заботишься скопить богатства. Бог, если будешь работать Ему, обещает тебе не только небесные благие, но и самые земные: ты же делаешься пленником сребролюбия, и все благо и все счастие в нем полагаешь. О сем знаете ли, как говорит человек, «восхищен бывый до третияго небесе и слышавый неизреченные глаголы»? (2Кор.12:2, 4) «Корень, пишет он, всем злым сребролюбие есть: егоже нецыи желающе заблудиша от веры, и себе пригвоздиша болезнем многим» (1Тим.6:10). По сему убо Божественному учению, сребролюбие, во-первых, причиняет вся злая; во-вторых, приводит в заблуждение и отлучает от веры, и в-третьих, многими болезнями удручает, то есть, пронзает и прободает сердце человеческое, яко меч изощренный. Сии же три вещи суть толь злы, что, кажется, превосходят вероятие. Однако, если разберем со вниманием дело, увидим, что и сии три истинно несомнительно за сребролюбием последуют.

Вижу я, во-первых, сколько есть болезней, терзающих сердце сребролюбца. Он желает всегда собирать сребро, а никогда и ничего не издерживать; желает, говорю, всегда видеть мамону усугубляему, а никогда – оскудевающу. Сего желает, к сему прилепляется, сим воспламеняется его сердце. Но сие невозможно есть по обстоятельствам житейским и естественным. Итак, он сам себя беспрестанно мучит и измождается. Живет в хижинке или конурке, одевается отребием, стол держит нищенский, слугу едва и одного, да и то негодного содержит; ничего не вкушает, чего бы желало насладиться его сердце. Однако пoелику, сколько бы он ни ужимался, нужда выжимает и на сии самые малые вещи из него несколько денег; того для и дом бывает ему несносен, и одеяние ненавистно, и слуга нетерпим, и самый хлеб горек в устах его, и всякая иная купленная вещь, сколько бы то ни было дешево, скорбь, печаль и тоску рождает в его сердце. Вот каковым образом сребролюбцы терзают самих себя от множества сокрушений!

Для скопления богатства ни днем они спокойны, ни нощию отдохновение получают. Восходят на горы, нисходят в недра земные, преходят реки и моря, шатаются повсюду, мучатся ежечасно, чтобы накопить денег. А пoелику во всяком мирском деле не токмо встречается счастие и прибыток, но и несчастие и убыток: то сребролюбец, если не приобретает и не приумножит своего богатства по своему желанию, впадает сердцем в скорбь и печаль; если же и свои потеряет деньги, меч обоюду острый пронзает тогда утробу его. Тогда-то в нем воздыхания, рыдания и скорби сердца язвительнейшие. Вот болезни, терзающие сребролюбцев!

Нестерпимое желание есть огнь палящий и попаляющий человеческое сердце. Получение желаемого предмета или совсем угашает, или несколько укрощает и ослабляет пламень страсти. Кипение злобы охлаждается, когда памятозлобец отмстит врагу своему; подслащивается горесть зависти, когда завистливый увидит несчастливым того, коему завидует; утушается похоти жар, когда похотливец удовлетворит мерзкому своему пожеланию: одна страсть сребролюбия есть неутолима, ненасытима, неугасающа. Страждущий водяною болезнию и сребролюбивый сходную имеет болезнь. Страждущий водяною болезнию чем больше пиет, тем паче жаждет: сребролюбивый чем больше сокровиществует, тем паче желает. Сия же ненасытимая сребролюбия страсть, сие пылающее и неугасимое денег желание, сия неутолимая жажда суть терзающие сребролюбцев болезни, по слову Богоносного Апостола.

Разберем же и сие, как сребролюбцы заблуждают от веры. Всяк верный человек верует, что единый Бог есть всемогущий: сребролюбец верует, что и сребро есть всемогущее. Всяк верный верует, что единый Бог может спасти его от всякой нужды и обстояния: сребролюбец чает, что деньгами предупредит все несчастия и отвратит всякую нужду. Се убо каковым образом сребролюбцы заблуждают от веры! Сколько поистине видим мы в древних историях отступивших от веры ради сребролюбия! Страшный един пример видеть можно на Иуде. Он, для приобретения тридцати сребреников, отверг веру во Христа и предал Его на смерть. Сколько же даже доныне продают благочестие сребра ради! Сколько отвергающих православие и впадающих в ересь для того токмо, чтобы не лишиться малого и низкого прибытка! Сколько, ради богатства, и самой во Христа веры отрицающихся, и впадающих в странные и злочестивые учения! Истинно убо и несомнительно есть Богоглаголивого Павла слово: «егоже неции желающе, заблудиша от веры».

Но еще и «корень, свидетельствует той же Апостол, всем злым есть сребролюбие» (1Тим.6:10). Корень всем злым: сие кажется слишком много. Что сребролюбец для снискания богатства и охуждает, и коварствует, и обманывает, и лжет, и клевещет, и грабит, и неправдует, и коварствует, и клятвопреступничает, и предает на смерть, и другие многие творит злодеяния, сие справедливо и доказано; однако сие не составляет всех злых: ибо кроме сих другие многие находятся беззакония. Почему же убо сребролюбие есть корень всем злым? Грех не другое что есть, как преступление закона; но закон весь и Пророки на любви висят: «в сию обою заповедию весь закон и Пророцы висят» (Мф.22:40). Всего закона исполнение есть любовь: «исполнение убо закона любы есть» (Рим.13:10). Следовательно, всем благим корень есть любовь; посему Бог и насадил оную на сердцах наших: «яко любы Божия излияся в сердца наша Духом Святым данным нам» (Рим.5:5). Любовь есть корень: ветви же, цвет и плод ее суть добродетели. Если же вырвешь с корнем из земли плодовитое древо, то земля твоя ничего другого не произрастит, кроме волчцов и терния. Если искоренишь из сердца твоего корень любви, то все твои дела не другое что будут, как беззакония и грехи.

Но какой же есть таковый человек, который искоренил из сердца своего Богом наслажденный корень любви? «Иже убо имать, глаголет на персех возлежавый Иоанн, богатство мира сего, и видит брата своего требующа, и затворит утробу свою от него: како любы Божия пребывает в нем?» (1Ин.3:17) Убо таковый человек не иной кто есть, токмо сребролюбец. Он имеет богатство мира сего, то есть, деньги, золото, сребро, богатство; он видит брата своего нища, алчущего, нагого, странного, немощного – и затворяет утробу свою, и нимало не милосердствует о них. Видит он иногда жену вдовицу всеубогую, окруженную многими малолетными сиротами, плачущими от жажды, стенающими от наготы; видит сиру и оставлену отроковицу, бедствующую потерять единое ее богатство, целомудрие: видит человека христианина мучимого в темнице и оковах, по причине встречающихся житейских коловратностей, и бедствующего с женою и чадами погубить веру; имеет притом богатство мира сего и может помочь в таковых жалостных обстоятельствах, и спасти души от смерти: но затворяет немилосердую свою утробу и делается слепым, глухим, расслабленным. Так кто ж не видит, что сребролюбец исторгнул из сердца любовь, то есть, корень всякого благотворения? И не думайте, что он не любит только брата своего, а любит Бога: ибо сие быть не может. Пoелику «не любяй брата своего, егоже виде, Бога, егоже не виде, како может любити?» (1Ин.4:20) Нет в сердце его любви Божией, так как нет любви и к ближнему. Бог повелевает, сколько можно, любить Его: «возлюбиши, гласит Он, Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем умом твоим, и всею крепостию твоею» (Мк.12:30). Сребролюбивого же и все сердце, вся душа, весь ум пригвождены суть к злату, да и всю крепость свою напрягает только на снискание оного. Почему не токмо всю, но ниже часть некую любви может отделить Богу. Пoелику убо недостает в сердце его корня всех благих дел, то все, следовательно, его дела злы бывают и развращенны. Хотя же и приметишь его воздерживающимся от некоторых грехов; не думай, аки бы он воздерживался от них или по любви к Богу, или по любви к ближнему. Таковой любви он не имеет: но воздерживается от оных по любви к злату. Опасается он, чтобы, сделав зло, не подпасть под суд и не истратить или все, или часть богатства своего. Убо таковое его воздержание от зла, по лукавому его намерению, не есть добродетель. Пoелику добро не есть добро, если не хорошо, то есть, не с добрым намерением бывает.

Для такового же человека, не имеющего к Богу и ближнему любви, чуждого всякой добродетели и исполнителя всех злых, может ли быть какая ко спасению надежда? Исправление и покаяние – сия единая есть всем грешникам надежда. Но сыщется ли пример покаяния и исправления человека сребролюбивого? Уцеломудрились блудницы, оправдались мытари, исправились разбойники, обратились нечестивые, покаялись гонители: но сребролюбца нет ни исправившегося, ни покаявшегося. Один имеем пример, но тот, кто живо представит его, содрогнется и отчается. Раскаялся сребролюбец Иуда: «раскаявся, пишет Евангелист Матфей, возврати тридесять сребреники архиереем и старцем» (Мф.27:3–5). Раскаялся, признался возвратил сребреники, возопил: «согреших, согреших; сказал: предах кровь неповинную, и поверг сребренники в церкви, отъиде», но какой плод был лжераскаяния его? «И шед, – той же пишет Евангелист, – удавися». О неизобразимого бедствия! О неутешимого несчастия! О зло, паче всех зол в мире сущих горшее! Ниже самое покаяние, врачующее всякий грех пользует сребролюбцу. Покаяние всякого грешника, пoелику есть истинно, врачует и заглаждает грехи: покаяние сребролюбца, пoелику не есть покаяние, но плотская ярость, доводит до удавления и отчаяния.

Но обратим взор наш на человеколюбие Божие. Знает Он, какова есть сила страсти сребролюбия, и какой вред причиняет она человеку. Знает, что сребролюбие есть болезнь неисцелимая: почему благоволил дать нам предохранительное от оной врачевство, врачевство сильное, действительное, святое, врачевство таковое, что ежели кто употребляет оное, то пребывает невредим и неприкосновенен для насильства и заразы сребролюбия. «Не пецытеся, предписал Он, душею вашею» (Мф.6:25). Но чтобы никто и никакой не мог представить причины к обязанию себя плотскими попечениями и к употреблению всех своих попечений на приобретение богатства, – еще паче умилосердясь, со обещанием сказал: «ищите прежде царствия Божия», – прилагайте все ваше попечение к творению добродетели; Бог же подаст вам, как бы в прибавок, все для вас нужное: «ищите прежде царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам» (Мф.6:33).

Итак, безумные и окаянные сребролюбцы! вы печетесь о злате, да послужит, как вы говорите, в нуждах ваших. Но нужда каждый час встречается: а вы, раболепствуя ему, ниже коснуться его дерзаете. Вы всеми силами стараетесь накопить денег, да возымеете покой: но они терзают вас многими за то мучениями. Самое злато, которое вы обожаете, и считаете оное своим хранителем и заступником и от всякой нужды избавителем, сие самое злато строит вам козни и сети, рождает многие несмысленные и зловредные пожелания, кои погружают вас во дно всегубительства и погибели. «А хотящии богатитися, вещает Дух Святой усты Павловыми, впадают в напасти и сеть, и в похоти многи несмысленны и вреждающия, яже погружают человеки во всегубительство и погибель» (1Тим.6:9). Какое же есть сие всегубительство? – Какое иное, кроме заблуждения от веры? Сребролюбец есть маловерен, да не реку неверен; пoелику не верует в Бога, Который обещает вся ему необходимо нужная: «и сия вся приложатся вам» (Мф.6:33). А какая есть погибель? – Какая иная, кроме нераскаяния и отчаяния?

Но я, скажешь ты, покаюсь при смерти моей. Но знаешь ли ты час смерти своей? Пусть так; знаешь ты, что завтра умрешь: но можешь ли тогда рушить любовь твою с обладавшим тобою толь долгое время сребролюбием? Можешь ли тогда возлюбить Бога от всего сердца и души и помышления и крепости? И кто поверит, чтоб ты мог в один час, или в малое течение времени, переменить толь долговременную привычку, которая превратилась почти в природу? Страшусь я, что для недуга сребролюбия не отыщется ни пластыря, ни смешения, ни повязки. Есть на оный единое точию предохранительное врачевство, вельми крепкое и сильное. Какое же именно? – Какое, как не то, которое предписал нам Врач душ и телес наших? Се предохранительное на сребролюбие врачевство: «не пецытеся душею вашею», и прочие слова, каковые слышали мы в нынешнем Евангелии. «Творяй сия, не подвижится во век» (Пс.14:5).