Слово на Плач Пресвятыя Богородицы, когда Она объяла, приняв со Креста, Честное Тело Господа нашего Иисуса Христа

Это – то, сладчайший Иисусе, что образно представили тогда волхвы, пришедшие из Персии в Вифлеем, принесли свои дары: не только золото, как Царю, и ливан – как Богу, но и смирну – как смертному, родившемуся тогда Тебе (Матф. 2, 11)¹. Это – то оружие, которое имело пронзить Мое сердце, как предсказал Симеон (Лук. 2, 35). Это – тот огонь, который Ты пришел низвести на землю, как это Ты Сам предсказал (Лук. 12, 49). Потому что более жгуче, чем огонь, для любящаго сердца Матери смерть единороднаго Сына Ея. В малом, чтобы не оказаться противоположными, даже Мне представляются слова Благовещения Гавриила (Лук. 1, 28–55). Потому что не только сейчас Господа нет со Мною, как Он Мне возвестил (Лук. 1, 28), но Ты, будучи бездыханным и среди мертвых, озаряеши внутренния сокровищницы ада, а Я, между тем, вдыхаю воздух и пребываю среди живущих. И, однако, Я не понимаю: за какую вину Ты был убиен? Потому что добродетель Твоя, как говорит Аввакум, покрыла небеса (Авв. 3, 3); а ныне Ты лежишь не имея образа, Ты – Который прекраснее, паче (всех) сынов человеческих (Пс. 44, 3), и не имея славы, будешь предан земле, Ты – славу Котораго возвещают небеса (Пс. 18, 2). И гробница, вырубленная в камне принимает Тебя, которую, как отсеченную без участия человеческих рук гору видел Даниил (Дан. 2, 34–35). Безстрастным явилось здесь Рождество Твое, как и в Купине Божественное Твое соединение с людьми (Исх. 3, 2–4), и на Иосифе (Прекрасном) был как образ представлен злой умысел Иудеев в отношении Тебя (Быт. 37, 11–28), как и подобие смерти – в Исааке (Быт. 22, 1–18). Итак, остается (неисполненной еще) тайна Твоего Воскресения, предъявленная в Ионе (Матф. 12, 39–40; Лук. 11, 29–30).

Увы, в камень Ты полагаешься как мертвый, Воздвизающий чада Аврааму из камней (Матф. 3, 9; Лук. 3, 8). Потому что если бы этого не было, то тогда когда, по причине Твоей спасительной Страсти, камни разсеклись 27, 51), многие не уверовали бы имени Твоему. Ты в жизни не имел где главу приклонить, как Ты Сам сказал Иудеям, которых прикровенно ты уподобил лисицам (Матф. 8, 20; Лук. 9, 58), по причине их хитростных замыслов, – но склонил ее, умерши на кресте, как постланный одр обретши благоразумную веру разбойника. Солнце обидело Меня – пусть скажет начинатель ей (Песн. 1, 5); зайде бо солнце еще среди полудне – пусть возвестит Иеремия (Иер. 16, 9). Да, чувственное (материальное) солнце облеклось во мрак, когда духовное Солнце Правды затмилось. И камни раскололись, вместе с которыми, мне представляется, и Мое сердце имеет разорваться. О, святая Плоть, которая чудесным образом из Моих кровей составилась, потому что и древний долг имел быть возмещен. По этой причине Мне Ты склонил небеса, Владыко, и как дождь сошел на руно (Суд. 6, 37–40; Пс. 71, 6), чтобы пойти на смерть, телеса усопших святых воскрешающую (Матф. 27, 52–53), а Меня, родившую Тебя, умерщвляющую. Что же это такое, о, возлюбленнейшее Мое Чадо? He нанося друг другу ущерба, взаимно смешенными оказались элементы, искони не могущие быть смешенными, и невещественный огнь Божества не опалил Мою утробу; а ныне иной огонь снедает всю Меня внутри и тяжко опаляет самое Мое сердце. Чрез Ангела Я приняла залоги радости, и отъяла всякую слезу с лица земли (Откр. 21, 4); и, вот, теперь в Моих слезах они получают приращение. Я знаю, что Ты снисходишь в ад, имея освободить заключенныя там души (1Петр. 3, 19), но и Мою душу возьми туда с Собою, на Своем пути проходя мимо Меня, заживо умершей, о, обнаженный и бездыханный Мертвец, и живаго Бога Слово, добровольно осужденный быть возвышенным на крест, чтобы всех привлечь к Себе (Иоан. 12, 32)! Какой из членов Твоего тела не потерпел страдания? Божественная для Меня Глава Твоя получила тернии (Матф. 27, 29), и они вонзились в Мое сердце. О, прекрасная и священная Глава, которую некогда Ты не имел где приклонить и отдохнуть, ныне только для гроба склонилась для того, чтобы почить и, как сказал Иаков, как лев уснуть (Быт. 49, 9)! О, желанная и любимая Моя Глава, приявшая удары тростниковой палкой (Матф. 27, 30; Марк. 15, 19), дабы исправить того, кто подобно гнилому тростнику был сломан со стороны лукаваго и ставший далеким от рая! О, Ланиты, приявшия заушения (Матф. 26, 67–68; Лук. 22, 64–65; Иоан. 18, 22; 19, 3)! О, Уста, иныя медоточивыя соты, хотя вы и вкусили горчайшую желчь и были напоены острейшим уксусом (Матф. 27, 34)! О, Уста, в которых не обретеся ложь (Исх. 53, 9), хотя и лживое лобзание предало Тебя на смерть (Матф. 26, 49)! О, Руки, которыя человека создали, а ныне были пригвождены ко кресту, и в аду простирающияся и касающияся рук, некогда коснувшихся запретнаго древа (Быт. 3, 1–6), и возставляющия от падения всего Адама; о, Ребро, пронзенное копием вследствие созданной из ребра (Адама) Праматери! О, Стопы, ступавшия по водам, и жидкую природу явно освятившия!

Увы Мне, Сын Мой, и старший Меня! Какое надгробное сетование и какия погребальныя песни воспою Тебе? Я больше не являюсь манноприемной Стамной, потому что душепитательная Манна в гроб изливается. Я уже больше не являюсь Неопалимой Купиной (Исх. 3, 2 сл.), потому что невещественным огнем Твоего гроба Я всецело спалена. Я уже больше – не златой Светильник, потому что Свет Мой поставлен под спуд (Матф. 5, 15). О, как много величий явил Мне Сильный (Лук. 1, 49)! Из всех родов Ты избрал Меня. Пророческими языками предвозвестил Меня. Имея придти с небес, путем известным Тебе Самому, Ты откладывал Свое пришествие в мир, не имея достойнаго Сосуда, могущаго принять Божество. Себе единому Ты обручил Меня, даже и прежде Моего зачатия. Я была приведена на свет жизни, и на кратчайшее время пребыла с Моими родителями. И вместе с тем, как я попрощалась с материнским молоком, я разсталась с Моими родителями, и вся была принесена Тебе в дар, и была помещена в храме, чтобы стать чистейшим Храмом для Тебя. Отец Мой и мать Моя оставили Меня, Ты же приял Меня (Пс. 26, 10), и кормил чрез Ангела, и, как говорит Давид: Хлеб ангельский яде человек (Пс. 77, 25). Я видела Ангела Первостоятеля, который говорил со Мной, как с Владычицей, котораго, когда Захария увидел раньше, пришел в разслабление чувств и онемел (Лук. 1, 5–23). И возрадовался младенец во чреве (Елисаветы) и своим взыгранием обменялся целованием (приветствием), покланяясь Тебе, бывшему тогда в Моем чреве (Лук. 1, 39–45). Ты разрешил в отношении Меня законы природы. Ты зачался без семени, как знал, и после рождения соблюл Меня Девой. Ты сделал Меня матерью, о чаде веселящейся, по выражению пророка Давида (Пс. 112, 9), ставшаго, посредством Меня, богоотцем; и высшей всех дщерей, которых Соломон сокровенным образом представил (Песн. 6, 7–8). Мне, хотя и весьма бедной в отношении материальных благ, цари принесли рабское поклонение². Ты явил Меня шире небес, от Которой Ты, Солнце славы, возсиял. И минуя все прочее чудесное, совершенное в отношении Меня, (Я скажу, что Ты сделал Меня блаженнейшей во всем человечестве, и чрез Меня Ты сделал то, что и небесный мир стал исполненным. А теперь, не знаю почему, все это смешалось и затмилось, и мед смешался для Меня с полынью. И ныне Я побуждаюсь умереть вместе с Тобою и быть похороненной вместе с Тобою, и сойти вместе с Тобою даже до ада. Светлым Облаком, предвидя, пророк наименовал Меня (Ис. 19, 1), вместо облаков, проливающей слезы. He обо Мне ли и это было предсказано: Оставится дщерь Сиона, яко куща (шатер) в винограде« (Ис. 1, 8)? Потому что, вот, как сорванный виноградный грозд предо Мною лежит чистый Грозд жизни, источающий живоносную Кровь, как вино, веселящее сердца верных (Пс. 103, 15). Увы, леденящий сей камень, как бы биемый железом Твоею мощною Рукою, духовными шипами ранит Мое сердце. О, почему у Меня не разорвется грудь, и тогда в более таинственном смысле я, вместо этого, высеку, как бы в камне, гроб для Тебя; как бы снова прииму Тебя в Моих внутренностях, и в Моем сердце упокою Тебя? Я – Камень неразрывный от Камня, несущаго Мою Жемчужину, Который, на основании богосияннаго озарения, усвоился Мне.

О, что же вместо этого Я вижу? Звезда, видимая в течение дня, когда Ты родился (Матф. 2, 1–2. 9), была новосотворенная Твоим величием, и Тебя, в тайне рожденнаго, небо возвестило; а сегодня и само чувственное солнце Ты скрыл, и навел ночь среди дня, устыжающую нечестивцев (Матф. 27, 35). Там звезда послала персиян, преклонивших колена пред Тобою; а здесь страх перед богоубийцами знаемых и друзей Твоих далеко удаляет от Тебя. Там – приношение даров и поклонение; а здесь – разделение риз и издевательство и венец глумлений (Матф. 27, 35. 39–44). Иудеи, которые раньше требовали знамение с неба (Матф. 12, 38; 16, 1), пусть увидят теперь солнце померкшее и скрывающее свет от достойных мрака. Ныне и этот храм, по иудейскому обычаю, оплакивает Тебя. Потому что как Иудеи, если слышали что кто богохульствует, в возмущении разрывали свои одежды; так и этот храм, как одежду, разрывает свою завесу (Матф. 27, 51), видя Тебя терпящим зло от богоборцев. Страдает и земля, волнуясь землетрясением, выразительно выражая скорбь о Твоем страдании (Матф. 27, 51). Но где же множество пяти тысячь мужей, которых, совершив чудо, Ты насытил (Матф. 14, 18–21)? Да, только Иосиф смело дерзнул обратиться к Пилату и просить от него Твое тело, дабы оно не осталось непогребенным (Марк. 15, 43–46). Где сонмы немощных, которых Ты исцелял от различных болезней? Или где те, которых Ты воскресил из ада? Только Никодим вынул гвозди из Твоих рук и из ног Твоих, и всего Тебя сняв с древа, горестно вложил в Мои объятия, которыя Тебя и раньше, когда Ты был Дитя, с радостью носили. И эти Мои руки, которыя служили Тебе, когда Ты был Ребенком, и ныне служат Твоему погребению. О, какое горестное погребение! Ты, Который даровал жизнь умершим, перед Моими очами лежишь мертвый. Некогда послужив Тебе младенческими пеленами, Я ныне забочусь о Твоих погребальных пеленах. Некогда Я умывала Тебя теплой водой, а ныне обмываю еще более теплыми слезами. Материнскими руками Я Тебя поддерживаю, но бездыханнаго и лежащаго по образу мертвых. Ты тогда покрывал Мое лицо Своими сладчайшими поцелуями. Тогда Я могла считать Себя счастливой тем, что чудесным образом Я явилась Родительницей Моего Создателя. А теперь, в свою очередь, Я могу считать Себя несчастнейшей оттого, что хороню Сына Моего. Тогда в рождении Тебя Я избежала болезней, а ныне в Твоем погребении Меня объяли болезни. Тогда по-младенчески Ты часто бывало засыпал на Моей груди, а ныне, как умерший, покоишься сном на той же груди. Я ублажаю Симеона, приявшаго Тебя в храме из Моих рук в свои (Лук. 2, 25–28 и сл.). И в то время, как пророки пророчествовали о вещах приносящих радость и говорящих о Моей славе, он единственный предсказал Мне сумрачныя вещи, связанныя с печалью (Лук. 2, 34–35). О, как Ты подверг Себя оплеваниям, Ты, Который Своим плюновением отверзал очи слепых (Марк. 8, 23; Иоан. 9, 1–7)? Как Ты стерпел заушения? Ты, Который бичем ударял торгашей священных предметов и изгнал их из пределов храма (Иоан. 2, 14–16)? Как Ты подъял поносную смерть, о, безгрешный Сыне? Твои руки и Твои Ноги были пронзены, но гвозди Я чувствовала простирающими боль в самую Мою душу. Ты был пронзен в ребра (Иоан. 19, 34), но и Мое сердце было тогда пронзено вместе с Тобою; вместе с погребением Твоим отдаю Себя гробу. О, что Мне жизнь, когда Тебя нет со Мною, о, Творец Мой и возлюбленнейший Сын!

Но где сонм учеников, чтобы вместе со Мною, скорбящей, восплакать? Поражен был Пастырь и овцы разсеялись (Матф. 26, 31). Голова спит, и руки и ноги пребывают без деятельности! И другие умирающие склоняют головы, но это происходит тогда, когда сначала уйдет дух человека; Ты же, наоборот, сначала склонил голову, затем велев смерти придти, предал Твой дух (Иоан. 19, 30). И колени Твои не были перебиты, потому что и в древности у приносимаго в жертву агнца никакая кость не была переломлена (Иоан. 19, 36; Исх. 12, 46). Покланяясь Страстям Твоим, Я с благоговением лобызаю Твое Тело. Я принимаю воду, истекшую из Твоего пронзеннаго ребра (Иоан. 19, 34), которой означается для меня баня пакибытия (возрождения) (Тит. 3, 5). Я принимаю также и кровь Твою, истекшую вместе с нею, в силу которой и в силу тайны, изображается крещение; которая своим окроплением освятила Благоразумнаго Разбойника и самого крестившагося тем крещением, которое приключилось Тебе (Марк. 10, 38). О, горькое оное вкушение от древа (познания добра и зла) (Быт. 3 гл.), которое привело к тому, что сущие от земли возвратились в землю. Но Ты же не от земли был создан не из глины был сотворен, ни совершил греха преступления (Божией заповеди). Потому что Ты – Сам Создатель, Сам – Творец; Сам – Установивший закон для твари. И что общаго между Тобою и смертью? Какое может быть сочетание между гробом и Самой Жизнью? Что есть средняго между престолом на небесах, и гробом на земле? Там Ты возседаешь вместе с Отцем (Марк. 16, 19; Кол. 3, 1), а здесь погребаем бываешь вместе с сотворенными. За добро Тебе воздал злом сей род прелюбодейный (Матф. 12, 39; 16, 4; Марк. 8, 38). Ныне Жемчужина повержена пред свиньями (Матф. 7, 6). Ныне Святыня предоставлена псам (Матф. 7, 6). Ныне древо влагается в Божественный Хлеб (Иер. 11, 19). О, неистовство сребролюбия, которым заболел Иуда: ибо не серебренники он приобрел, a – человеконенавистничество. И если он любил деньги, то зачем же пришел к Ублажающему бедных (Матф. 5, 3; Лук. 6, 20; 16, 20 и сл.)? И зачем, представляется, смешал в одно те положения, которыя не смешиваются? О, неизреченная икономия Твоя, Владыко³! Кто достойно воспоет Тебя как Бога? Кто как Мертваго подобающе оплачет? Но созижди в течение трех дней – как Ты сказал – Храм Твой, который разорил (Иоан. 2, 19–22). И поскольку Я не могу принести Тебе ни достойных воспеваний, ни подобающих надгробных сетований, то пусть во главе Моих слов стоит следующее: величаю дела Твоя, потому что в премудрости Ты творишь все (Пс. 103, 24). (S. Mariae Planctus. Migne. Patrologiae Graecae tomus 114 col. 209–217).