Глава II. Проблемы формирования философской системы Н. О. Лосского

Интуитивизм Лосского привлёк к себе внимание широких кругов русского общества. Как считает сам Лосский, интерес к его книге был вызван словом «интуиция», которое имело загадочную сущность для многих. В кругах старших философов отношение к интуитивизму было сдержанным.

Интуиция является основным понятием в философии Н. О. Лосского, но употребляется не в традиционном смысле. Интуиция обычно понимается как непосредственная данность истины, не требующая логических доказательств. Главные признаки интуиции и чувственной, и интеллектуальной, непосредственная данность, необъяснимость, беспричинность. Интуиция (средневек. лат. intuitio, от лат. Intueor – пристально смотрю) – способность постижения истины путём прямого её усмотрения без обоснования с помощью доказательства ⁹.

В истории философии термин «интуиция» трактовали по–разному.

Интуитивизм восходит ещё к философии Платона. В своём учении он трактовал эйдосы как особый мир умопостигаемых сущностей, не подлежащих чувственному восприятию. Из первичности идей Платон выводил реальность всего посюстороннего дифференцируя познание в зависимости от объекта на истинное и ложное. Он считал, что созерцание идей (прообразов вещей чувственного мира) есть вид непосредственного знания, которое происходит как сверхчувственное озарение.

Исключительное значение интуитивизму придавала и христианская теология, прежде всего восточная, православная. Именно в рамках интуитивизма сложилось целое направление апофатического богословия, у истоков которого стоял Псевдо–Дионисий–Ареопогит (VI в.). В эпоху Просвещения интерес к интуитивной философии значительно ослабевает вследствие утверждения рационалистического мировоззрения.

Декарт уже пользовался самим термином «интуиция» и утверждал: «Под интуицией я разумею не веру в шаткое свидетельство чувств и не обманчивое суждение беспорядочного воображения, но понятие ясного и внимательного ума, настолько простое и отчётливое, что оно не оставляет никакого сомнения в том, что мы мыслим, или, что одно и то же, прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемое лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное, чем сама дедукция» ¹⁰. Фейербах говорил о чувственной интуиции и трактовал её как чувственное созерцание.

Во второй половине XIX века, в обстановке все более усиливающегося духовного кризиса, в западно–европейской философии от классического рационализма и позитивизма начинается резкий переход к изначальному интуитивизму и мистике. На вершине этого процесса стоял А. Бергсон, который, по словам Л. И. Шестова, «позволял себе самые резкие нападки на разум», желая утвердить идею безосновности, иррациональности, сверх чувственности истинного познания.

Лосский создаёт своё учение интуитивизма, но он уже не спорит с другими его видами и в том числе с интуитивизмом Бергсона. Это направление возникает у русского мыслителя как результат исследования тайн познания, процесса возникновения знания.

Стремясь выработать новое теоретическое знание без предпосылок как интуитивное, Н. О. Лосский начал с исследования ложности предпосылок эмпиризма и рационализма, из которых вытекал вывод, будто все имманентное сознание должно быть моим индивидуально–психологическим состоянием. В качестве ложных предпосылок он нашёл неправильным использование понятий и субстанциональности.

Эмпиристы и рационалисты полагали, что чувственный состав восприятия есть результат причинного воздействия предметов внешнего мира на душевно–телесную жизнь познающего субъекта. Сторонники обоих направлений полагали, что все имманентное сознанию в процессе познавания – чувственное содержание восприятия, мыслимые содержания понятий, суждений, умозаключений, иначе все находящееся в сознании – есть состояние познающего субъекта, принадлежащее ему, как его психическая жизнь, подобно тому, как ему принадлежат его чувства и желания.

Отбросив эти предпосылки, Лосский показал, что непосредственны не только свидетельства опыта, находящегося внутри кругозора сознания субъекта, но и сам внешний мир. Эти два момента должны быть приняты за истину. Таким образом, учение о восприятии основывается на положении, что только акт созерцания, выбирающий для сознательного восприятия то или другое явление, есть проявление собственно человеческой воли. Действительное знание есть производимое в процессе восприятия самим индивидом, его интересами, влечениями, страстями. Таким образом, присоединение тех или иных сторон внешнего мира к составу индивидуальной сознательной жизни есть уже выборка, производимая своей волей. Человек волен выбирать, но то, что он выбирает, зависит от его интуиции. Именно это учение о восприятии и вообще о знании он назвал впоследствии интуитивизмом, при этом обозначая словом «интуиция» непосредственное созерцание субъектом не только своих переживаний, но и предметов внешнего мира в подлиннике. Его система психологии заключала в себе парадоксальное, на первый взгляд, сочетание волюнтаризма с интуитивизмом, то есть учения об активности «я» с учением о его созерцательности (относительной пассивности) в познавательных процессах. Созерцание есть тоже волевой акт, однако содержащий в себе момент пассивности, так как этот акт не творит созерцаемого предмета, а лишь выбирает, какой из множества сделать осознанным или познанным. Именно это сочетание волюнтаризма с интуитивизмом облегчало задачу доказательства, что жизнь «я» есть непрерывный ряд волевых действий.

Н. О. Лосский, анализируя акт познания в сознании человека, пришёл к выводу, что в нем осуществляются двоякого рода процессы: одни – проявления самого моего «я», усилия внимания, хотения, а другие процессы – данное мне извне, звук выстрела, например. Органическое ощущение касается тела, нечто данное и переживаемое, оно есть проявление не моего «я», а моего тела – ближайшего к моему «я» внешнего мира.

Цель, поставленная Н. О. Лосским, заключается в том, чтобы доказать, что вся жизнь состоит из процессов, имеющих строение волевого акта или начала его, то есть состоит из страдания, чувствования активности и произведённой этой активностью перемены. Поэтому главный тезис его первой книги заключается в том, что сознательные процессы, которые на основании непосредственного чувства относятся к своему «я» (интуитивизм), заключают в себе все элементы волевого акта и причиняются моими стремлениями (волюнтаризм). Главная философско–гносеологическая задача Лосского состояла в том, чтобы доказать основной тезис волюнтаризма: вся жизнь состоит из процессов волевого акта. Защита волюнтаризма была облегчена им различием «моих» и «данных мне» содержаний сознания: состояния «данные мне» вовсе не обязательно считать творением своей воли.

В действительности, под словом интуиция Н. О. Лосский понимал нормальные обычные способы восприятия и умозрения, но задался целью показать, что все они имеют характер непосредственного созерцания бытия в подлиннике. То что всякое познавание есть видение самой живой действительности, должно быть характерно и метафизическому умозрению, и научному наблюдению, и религиозному опыту. Теоретическое знание интуитивизма должно было оказать помощь лицам, стоящим на двух противоположных флангах, – и натуралистам, и религиозным мистикам. Объединение идеального и реального будет лейтмотивом всей философской деятельности Н. О. Лосского.

Интуитивизм сам по себе прост и проясняется при анализе познания окружающего мира. В самом процессе осознания познания мы задаём вопросы: Как происходит это познание? За счёт чего оно возможно? Н. О. Лосский, начиная с элементарного обстоятельства, что мы смотрим на мир, а он даёт нашему созерцанию богатый разнообразный материал, делает вывод об акте познания. Сам акт созерцания, выбирающий для сознательного восприятия то или другое явление или его свойство есть проявление моей воли, которая производится сообразно интересам, влечениям, страстям познающего человека. Таким образом, первый же акт познания есть присоединение тех, или иных сторон внешнего мира к сознанию человека; сам же выбор, производимый волей, осуществляется бессознательно, непосредственно, то есть интуитивно, но не иррационально. Такое созерцание человеком не только своих переживании, но и предметов внешнего мира в том виде, в котором они существуют в реальности, Лосский называл интуицией.

Тем, что истина реального бытия постигается созерцанием – Н. О. Лосский удовлетворял потребность натуралистов, эмпиристов, но тем, что она постигается интуитивно, – не расходился принципиально с религиозными мистиками.

«Знания есть не копия, не символ, не явление действительности в познающем субъекте, а сама действительность, сама жизнь, – отмечал Н. О. Лосский. – Все содержание знания складывается из самой мировой действительности, познавательная деятельность только подвергает её внешней обработке путём сравнения, не внося в неё новых по содержанию элементов; ей не нужно ни создавать ни... воссоздавать действительность; она сама дана в оригинале... Поэтому интуитивизм (мистический эмпиризм) не имеет оснований переоценивать в познавательной деятельности роль ощущений... или роль субъективного разума» ¹¹.

Интуитивизм Лосского не останавливается на первоначальном, чувственном, восприятии, развитое им, главным образом, в своих первых трудах по психологии. Позже он определяет сущность своего учения таким образом: «Интуитивизм есть учение о том, что познаваемый предмет, даже в случае знания о внешнем мире, вступает в сознание познающего индивидуума в подлиннике самолично и потому познаётся так, как он существует независимо от акта Познания, а интуиция – непосредственное видение, непосредственное созерцание предмета познающим субъектом... непосредственное имение в виду предмета в подлиннике, а не посредством копии, символа, конструкции и т. п.» ¹².

В «Мире как органическое целое» интуитивизм имеет своё развитие. А затем является тем единым звеном, которое скрепляет все части его философской системы и вехи творческого пути. В своей работе «Мир как органическое целое» Н. О. Лосский заявляет, что для понимания целостности многообразного мира нужно постичь его единство, которое является заданным, внешне обусловленным. Внутри себя же органическая связь мира развивается самодеятельно. Ни один предмет, ни одно явление не существует изолированно, а лишь в системе мирового целого. Глубокое единство элементов системы мира от крупных до самых мелких как бы «схватывается» познанием. Чувство этого единства, мира, его целостности, гармонии и есть интуиция высшего порядка, которая дана на высоком уровне абстракции и не является случайной. Она есть результат последовательной активной умственной работы: сначала восприятие отдельных элементов в сравнении, и в процессе сравнительного анализа нахождение внешних связей, внешне–общего; затем на базе этих данных происходит поиск внутренне–общего – всеобщей связи мира. Таким образом, человек познает и отдельные элементы той системы, которую представляет собой мир, и глубокое его единство в его единой линии эволюции мира. Это осознание действительности происходит вне пространства и времени, в мире логики. В таком понимании мира нет умирания, нет отмены, есть только изменение и целостное сохранение. Здесь нет неподвижности – есть взаимопроникновение прошлого, настоящего и будущего.

В совокупности элементов и различных аспектов мира философия призвана вскрыть внутреннюю взаимосвязь, которая образует мир как целое. Таким образом, Н. О. Лосский приходит к своей главной мысли понимания мира как органического целого.

Связывание в целостность того многообразия свойств, предметов, явлений, которые даны в созерцании, происходит согласно его концепции подсознательно, что является интуитивной работой ума. Здесь в работу вступает интеллектуальная интуиция. И, наконец, всеобщий закон связывания всех явлений мира подвластен только Богу и есть его творение. Человеку же он дан в мистической интуиции. Эти три вида интуиции: чувственная, интеллектуальная и мистическая – объединяют все учение Н. О. Лосского.

Н. О. Лосский, претендуя своей философской концепцией на высшее достижение мировой мысли и своеобразие, вводит новые термины, категории. Его язык сух, спекулятивен, метафизичен, оторван от внешней жизни и высоко возвысился над уровнем обыденного рассудка и представления. Мышление автора поднимается на высокий уровень абстракции. В своей философии он говорит уже о том, что есть тот уровень мышления, где невозможно представить то, что можно только мыслить. Уровень представления и созерцания остаётся далеко внизу по отношению к мышлению разумом. Лосский подчёркивает: «Философия, будучи наукою о мире как целом и о всяком предмете, поскольку он исследуется в отношении к мировому целому, шагу не может ступить без умозрения, потому что всякая связанность и целость – предмет не чувственного созерцания» ¹³. Поэтому читателю, желающему познакомиться с его философским творчеством, при чтении его трудов нужно набраться терпения, которое даст плоды знания высокого мышления и одухотворённости. «Умы, не воспитавшие в себе способности наблюдать сверхчувственные начала. Строят философские системы, стоящие на весьма низком уровне философской культуры» ¹⁴.

Приступая к освещению основополагающего произведения Н. О. Лосского «Мир как органическое целое», целесообразно ввести читателя в круг тех специфических категорий и терминов, которые использует русский учёный для разъяснения возможности восприятия разумом целостного мира. Классический философский язык предполагает при объяснении процесса познания использование таких категорий как субъект, объект, субстанция.

Субъект – тот, кто познает, а объект – то, что познает субъект, материальный или идеальный предмет познания. Согласно интуитивизму Лосского, познанный объект непосредственно включается сознанием познающего субъекта в его личность, он сам при этом существует независимо от акта познания. Так происходит созерцание других сущностей такими, какие они есть, в подлиннике. Оно возможно потому, что мир есть целое, органически взаимосвязанное внутри себя. Познающий субъект есть индивидуальное человеческое «я». Оно, по Лосскому, находится в этом мире, связано с ним. («Я» – некое сверхвременное и бытие). Отношение субъекта ко всем другим сущностям в мире, которое совершает интуиция, Лосский называет гносеологической координацией, которая является связью между идеальным и сущностным в материальных объектах. Сама она является познанием. Для познания нужно, чтобы субъект направил на объект целую серию целевых умственных актов – осознание, внимание и т. д.

Идеальное бытие – то, что не имеет ни временного, ни пространственного характера. Идеальное бытие – объект интеллектуальной интуиции. Реальное бытие – то, что дано во времени и пространстве.

Реальное бытие получает упорядоченный систематический характер на основе идеального бытия. Реальное бытие – объект чувственной интуиции. Но, кроме идеального и реального бытия, существует металогическое бытие. Это бытие, выходящее за пределы законов тождества, противоречия и исключённого третьего – божественная сфера, бытие бога. Металогическое бытие – объект мистической интуиции. Металогическое – сверхрассудочное, это познание выше законов традиционной формальной логики.

Лосский также вводит понятие, существенное для понимания его философии, – понятие субстанционального деятеля. Им обозначаются индивидуальное человеческое «я» и идеальная сущность любого материального предмета. Они могут быть определены термином «субстанция», но точнее, считает Н. О. Лосский, назвать их субстанциональным деятелем, так как он обладает творческой природой, творит все события и процессы, все реальное бытие и, в том числе, акты познания.

Психические процессы – это события, принимающие формы времени, а не пространства. События, которые протекают в пространстве и времени, – область телесного. Таким образом, субстанциональный деятель – идеальная, сверхпространственная и сверхвременная сущность.

Субстанциональные деятели, наделённые творческой силой, порождая реальные процессы, одушевляют их в соответствии с абстрактными идеями. Конкретно: идеальные деятели служат носителями абстрактных идеальных форм и тождественны между собой – консубстанциальны. Абстрактная консубстанциальность определяет общий порядок системы всего космоса, конкретная консубстанциальность – только сотворённого мира.

Деятели способны творить многочисленные системы пространственно–временных отношений, которые в совокупной взаимосвязи составляют систему космоса.

Основополагающим произведением творчества Н. О. Лосского является «Мир как органическое целое» и содержит те главные положения, которые он развивает в последующих работах по интуитивизму, этике, эстетике и теологии. В работе, которая принесла известность русскому учёному, формулируется как первый принцип целостности. Целое для Лосского существует изначально: «Первоначально существует целое, и элементы способны существовать и возникать только в системе целого» ¹⁵. Целое является основанием бесконечной множественности, условием познаваемости мира. И именно множественность обусловлена целым и существует во взаимоотношении своих единичностей.

Взаимодействие понимается Лосским диалектически, им исключается причинно–следственная как последовательно–временная связь вещей и событий в целом. Это обстоятельство очень важно для понимания органической связи в системе целого. Он подчёркивает то обстоятельство, что мышление, стремящееся понять этот мир как целое, сперва должно освободиться от внешнего рассудка. Последний способен воспринять лишь внешнюю связь отдельных вещей и событий, для него существуют только «сначала» и «потом». Лосский подчёркивает: «Взаимодействие вовсе не есть сумма двух действий, из которой второе следует за первым в ответ на него» ¹⁶. Существует «одновременное определение вещи А вещью В и наоборот... Такое отношение между вещами А и В становится понятными при допущении, что они... стороны единого целого, и свойства их существуют... лишь в составе системы» ¹⁷.

Целостность самого предмета познания требует целостности познания, т. е. системы познавания, или логики, связывающей знания в систему. Мир, который мы познаем, многообразен, но это многообразие упорядочено, оно не находится в хаосе, а целенаправленно, взаимосвязано и развивается. Для этого упорядочения нужен разум, «как такой деятель, который сам не состоит из хаотического многообразия, нуждающегося в упорядочении извне» ¹⁸. Разумность или духовность имеется в самом мире, она, как внутренняя его сущность, организует бесчисленное многообразие, является его единым основанием, которое делает мир живым организмом, а не мёртвым комплексом, разлагающимся на отдельные элементы. В мире есть разумное соединение множественности в целое и единое соотношение.

Говоря словами самого Лосского: «если отношения суть продукт духа, то наличность их в предметах, указывает на то, что духовность разлита во всем мире, даже и в материальной природе, и сколь бы загадочною она ни казалась, для решения проблемы нужно идти вперёд в безграничный мир, а не отступать назад в маленький уголок своего я, субъективируя отношения вопреки очевидности» ¹⁹. Раскрывая понятия мира как целого, Лосский подчёркивает, что в нем самом нет пространства и времени, нет его и в сущности процесса познания. Эти категории даны в помощь представлению о мире, когда мы постигаем мир как целое, то для него самого пропадает пространственность и временность. Они существуют только для отдельных его элементов, находящихся внутри него самого. Само же целое безгранично, безвременно, непреходяще. Целое мира – это не материальное бытие, оно не представляемо, ибо представляются всегда отдельные вещи и события, пространственно протяжённые и временно существующие, вечность не представляема. Целое – идеальная форма существования бытия. «Пространственность и временность принадлежат конкретным целым вещам и событиям, например, камню и падению его, что же касается отношений, даже пространственных и временных, они суть моменты конкретного целого, не пространственные и не временные» ²⁰.

Всякое бытие, преодолевающее разрозненность пространства и времени, Лосский называет идеальным бытием, следуя традиции, идущей от Платона. Именно отношения между элементами принадлежат к области идеального бытия. Их природа идеальна, но они не существуют без материальных элементов, членов этого отношения, которые относятся к реальному бытию. Идеальное выступает как внутренняя организованность реального мира. В данном случае организованность и органическое (целое) совпадают по своему значению. Оно поэтому по своей природе творческое и есть деятельная субстанция или субстанция–субъект одновременно. Субъект, в силу своей идеальности, есть существо сверхпространственное и сверхвременное. Субстанция–субъект мира творит из себя так же как творческая субстанция «я». Но Лосский отделяет «идеальное бытие как отношения» от идеального бытия как основы, субстанции мира. Бытие отношений законов он называет отвлеченно–идеальным. То единое, которое является субстанцией мира и организует целостность мира, он называет конкретно–идеальным бытием. Лосский считает это различие важным и отмечает: «Учения, ставящие субстанцию на одну доску с отношениями, не приемлемы потому, что при них становится непонятными отношения. Из приведенных выше соображений видно, что отношения предполагают существование некоторой основы, иной, чем они сами, и такая основа находится в субстанции, как бытии конкретно–идеальном» ²¹.

Отвлеченно–идеальное бытие – это фактически абстрактно всеобщее, к нему относятся те абстрактные явления, которые не обладают материальностью и в то же время обладают общностью идеального характера: например, число, формула, законы отношений величин, всякого рода отвлечённые понятия.

Конкретно–идеальным бытием обладает человеческое «я». Будучи само сверхвременным и сверхпространственным, оно, вместе с тем, всегда является носителем реальных временных и пространственных процессов, являясь причиной, порождающей эти процессы. Например, внутреннее «я» человека является носителем своего тела, чувств и желаний. Материальные элементы имеют своей причиной отвлеченно–идеальное бытие, то есть отношения, закон. Целостной творческой силой единения обладает дух. Он же является конкретно–идеальным бытием.

До сих пор речь шла о мире и его идеально–реальном бытие, но «выше мира есть ещё сверхмировое начало» ²². Лосский приходит к сверхмировому началу, а первоначало называет Абсолютным. Он подчёркивает, что сложность заключается не в том, чтобы объяснить, что оно есть, а в том, чтобы объяснить его существование, ответить на вопросы: как оно существует, зачем оно существует, почему оно существует.

Размышляя над этими вопросами, Лосский считает, что не исключено суждение такого рода: «А что, если мир есть творение Абсолютного, содержащее в себе единство и порядок только для того и лишь настолько, насколько это необходимо для пышного расцвета злобы, вражды и взвешенного сложного, развивающегося утончающегося мучительства?.. Может быть мы посажены в общественную клетку, как тарантулы и скорпионы, неизменно принимающиеся глодать друг друга. Тогда пришлось бы признать, что мир сотворён сатаной. Функция единства отнята у высшей субстанции и перенесена на само Абсолютное» ²³. Абсолютное – это высшая мировая субстанция, первичное мировое единство, первая и последняя причина мира. «Абсолютное есть творец множества субстанций, которые, будучи свободными в своей деятельности, могут добровольно, по собственному почину употребить свои силы на то, чтобы жить в своём творческом первоисточнике, в Абсолютном, или, выражая эту мысль языком религии: „жить в Боге“. Отсюда возникает царство мира, исполненное высшего единства и совершенства гармонии: все члены его, живя жизнью единого своего центра, живут не только в нем и для него, но также и друг в друге и ради друг друга. Это не отвлеченно–идеальное, а конкретно–идеальное единство. Это царство гармонии есть подлинное царство Божие» ²⁴. Главный вопрос, на который нам предстоит ответить: каково отношение Бога и мира, как творится мир.

Лосский отмечает: «Прежде всего, очевидно, что Абсолютное есть основание мира. К идее Абсолютного мы как раз с этой стороны и подошли, когда усмотрели, что мир не может существовать самостоятельно, потому что он есть единство многого... В отличие от причинности это творение совершается не во времени, и следствием его является бытие сверхвременных конкретно-–идеальных начал, субстанций, образующих систему мира» ²⁵.

Абсолютное есть сверхсистемное, которое уже относится к области металогического и не подчиняется законам традиционной формальной логики.

Реальное бытие, представляя пространственно–временные и временные процессы, связанные с идеальным бытием, которое состоит из множества субстанций, идеальных начал. Мир при этом понимается как система деятелей, субстанциально самостоятельных и, с другой стороны, сливающихся в одно существо. Такая система мира, одновременно состоящая из множества свободных, самостоятельных деятелей и в себе единая, как объединяющая множество отдельных начал, может быть мыслима, по Лосскому, только как творение Бога. «Такая система мира, состоящая из множества свободных, самостоятельных и вместе с тем исконно единых начал, не может сама быть источником своего бытия» ²⁶. Между единичным субстанциональным деятелем и идеальным бытием целого всегда сохраняется взаимопроникающее единство, как гармония единичного и всеобщего в составе всеобщего. В такой системе всякий субстанциальный деятель есть индивидуум, то есть единственный, своеобразный, незаменимый элемент мира, имеющего своё особое место и значение для всего мира, своё идеальное назначение. В таком соотношении не всеобщее господствует и определяет единичное, а единичное и всеобщее взаимно определяют друг друга и без своеобразия внутренней сущности единичного теряется связь.

Являясь творцом такого единства, Бог сверхличен и сверхсубстанциален. Творя гармоническое Царство Духа, в котором соединено воедино единичный и всеобщий дух, Бог выступает в трёх лицах. Это лицо, соединяющее в себе три, – лицо Творца. Соотношение троичности у Лосского является субстанциональным для обоснования его этического и эстетического учения.

Главное для Лосского – изначальное утверждение, что Бог не причастен ко злу, что он есть всеобщее Добро. В Идеальном бытии нет и не может быть зла. Царство Духа содержит только Добро и Красоту. На уровне всеобщего нет борьбы добра со злом, здесь есть только единство единичного доброго субстанциального деятеля со всеобщим добрым духом в Абсолютном Добре. Зло возникает на уровне материального проявления субстанциального деятеля, в силу его свободы и того, что материальность обладает не только притяжением, но и отталкиванием.

Следует особо обратить внимание на то, что, в отличие от восточных религиозно–философских учений, Лосский называет в качестве всеобщей субстанции дух, а не душу. Он обосновывает это следующим образом: дух не имеет материального характера, он абсолютно чист, а душа обладает материальностью. Именно психическое связано с материальным телом и есть психофизический процесс. Лосский поэтому предупреждает: «Это неверно, будто верховный хранитель мирового единства может быть назван душою, а мир его телом. В самом деле, душа, правда, объединяет тело, но вместе с тем является и виновницею материальности этого тела, иными словами, её активность всегда более или менее сохраняет характер исключительности, враждебной к тем или другим существам остального мира. Наоборот, Дух свободен от такой исключительности и потому не может иметь материального тела. Даже и в роли Мировой субстанции он обеспечивает единство и порядок мира, не становясь, однако в низшей сфере его в отношении того интимного взаимоопределения, которое существует между душой и материальным телом» ²⁷.

Дух в роли мировой субстанции не имеет материального тела потому, что материальное тело может существовать лишь в противоположности к какому–либо другому материальному телу – в актах отталкивания, обособления, отделения одного от другого, мировое целое не имеет вне себя тел, которым оно могло бы противополагаться, следовательно, материальные тела могут существовать только внутри мира, то есть только в отношении друг к другу, как единичные и множественные, как непроницаемые объёмы. В отличие от Царства духа, бытие, в котором есть материальная телесность, из–за господства в нем отталкивания предполагает враждебные отношения между его членами, и здесь неизбежна жестокая борьба за существование. Обладание благами, связанными с материальным телом, может находиться в центре у некоторых отдельных индивидуумов, потребляющих и истребляющих их. Такую сторону множественности мира Лосский называет душевно–материальным царством, или царством вражды. Однако, те индивидуумы, которые осуществляют божественную идею единения и всеобщей любви в пространстве, не имеют характера эгоистических отталкиваний, поэтому их тела свободны от той вражды, которая свойственна материальному миру. Это уже более высокий тип тела, который Лосский называет духовным, или телом, преображенным в смысле христианского учения о Преображении. Бытие таких людей, которые устремлены к единому духовному идеалу, и есть Царство Духа, или Царство Божье. Люди в нем являются индивидуальными центрами творческой деятельности, каждый из которых объединён с целым. Всего себя отдавая целому, человек получает обратно целое с такой полнотой и непосредственностью, что различие между единичным, отдельным и самой целостностью стирается. В Царстве Духа нет вообще смерти как разъединения элементов и субстанциальных деятелей, нет и частичной смерти, которая выражается в забвении, то есть отпадения пережитого в прошлое. Все отношения здесь пребывают в непосредственном общении и имеют внутренний характер, здесь нет противопоставления формы и материи. «Таким образом, – говорит Лосский, – в царстве Духа есть изменение, но нет отмены, нет умирания, есть предшествующее, но нет отпадения в область прошлого, ведущего бытие бледных бесплотных теней.

Остаётся поставить вопрос, могут ли продукты деятельности духа быть протяжёнными. Без сомнения, члены царства Духа способны не только творить жизнь в себе, но и создавать нечто вне себя. Конкретно, внешние продукты деятельности... могут быть только множеством ограниченных сосуществующих процессов, совокупность которых не остаётся разрозненною, но образует систему, заключаемую в единой форме производства» ²⁸.

Смысл этого Царства Духа заключается в его совершенстве, в том, что его жизнь есть совершенное Добро и Красота. Они возможны лишь там, где есть свобода. Поэтому Царство Духа, и только оно, есть Царство свободы. «Итак, отсутствие распадов в царстве Духа указывает на то, что все члены его живут, как одно существо: силы одного добровольно и безраздельно предоставлены в пользу остальных членов и наоборот, так что для каждого существа здесь возможна полнота творчества без всякого противодействия, приказаний, требований, просьб и угроз...» ²⁹.

Лосский различает сотворённые Абсолютом субстанции и затем жизнь этих субстанций. Сама субстанция, как сверхвременная сила, сотворена Абсолютом, но проявления этой силы, то есть жизнедеятельность субстанции есть дело её собственного творчества, вносящее в мир новое, иное, чем то, что определено к бытию самим Абсолютным. Чем больше в какой-либо деятельности субстанции творчества, тем большей свободой обладает она и сотворённый ею продукт. «Художественное произведение, например, живёт вне ума своего творца так интенсивно и приносит столь неожиданные плоды, что сам творец стоит в изумлении перед своим созданием» ³⁰.

Таким образом, царство Духа в философии Н. О. Лосского оказывается способным к творчеству в высшей степени и проявлению свободы, и «Бог есть творец мира, именно царства Духа. Но одним лишь отношением творения связь Его с миром не может исчерпываться. В самом деле область Духа есть царство Божие, потому что все члены этого Царства живут в Боге и для Бога» ³¹.

Идея целостности является основополагающей в творчестве Н. О. Лосского неслучайно. Вся русская философия устремлена к этому понятию, которое может выражаться по–разному: термином всеединства, соборности, Софии, всеобщим, но сущность остаётся той же.

Идея всеобщей связанности лежит в основе учения Хомякова. Он раскрывает её через понятие соборности как реального единства верующих в организме Церкви. Эта идея как учение о «всеединстве» составляет главную мысль философии В. С. Соловьева. Она же лежит в основе всего русского интуитивизма, представителем которого является не только Н. О. Лосский, но и С. Л. Франк, который в 1915 г. защищает магистерскую диссертацию («Предмет знания»), в которой касается онтологических условий возможности интуиции как непосредственного восприятия реальности, тем самым примыкая к течению интуитивизма. Они оба считали, что идея целостности заключается в надындивидуальном онтологическом единстве мира.

Идея «всеединства» В. С. Соловьева была продолжена в учении о Софии Премудрости Божьей С. Н. Булгаковым, П. А. Флоренским и Л. П. Карсавиным. У Булгакова София понимается как органическое единство идей всех тварей. В ней каждое существо имеет свой заданный ему Богом первообраз, осуществляет его в своей жизни и тем самым входит в организм Софии. Для Флоренского София есть «великий Корень мира», «единосущность» и «Тело Господа Иисуса Христа», понимаемое как «тварное естество, воспринятое Божественным Словом». Флоренский идею о «единосущности» считает отличительной чертой русской философии.

В центр своей философии проблему всеединства ставит Л. П. Карсавин, который понимает индивидуальную личность человека как всеединство во всех его временных моментах. Индивидуальная личность в то же время является только моментом всеединого человечества. Н. А. Бердяев пытается согласовать принцип всеединства со своим центральным принципом свободы. Согласно его учению, Бог, понимаемый как всеединство, есть Бог детерминизма. Такой Бог делает невозможной свободу. Однако сам Бердяев находится под сильным влиянием идей надындивидуального единства. Он считает, что в духе человек испытывает всю действительность как себе имманентную. Дух есть тождество субъекта и объекта, а душа и тело – их распад. Развивая учение Хомякова о соборности, Бердяев понимает Церковь как подлинное всеединство. В ней осуществляется полнота жизни мира, духовности и человечности. Идея реальной связи не только между человеческими индивидами, но и вообще между всеми элементами мироздания, и только в том числе между людьми, в той или иной форме разделяется самыми выдающимися представителями русской философии XX века. Н. О. Лосский эту идею назвал «конкретным идеал–реализмом». Своеобразие учения Лосского заключается в том, что он даёт метафизическое обоснование единству мира, разрабатывает теорию познания целого. С его точки зрения, познание представляет собой не что иное, как уяснение глубинного соотношения мировых элементов, их гармонической связи и эволюции.

Тем самым новое измерение получил в философии Лосского вопрос о времени, которому был совершенно чужд катастрофизм, отрицание исторической преемственности. Для «целого» нет времени, в нем – вечность. Н. О. Лосский не допускал уничтожения никакой традиции, для него в настоящем всегда сохранялось прошлое, органически сосуществуя с будущим. Подобно неоплатоникам, Лосский воспринимал мир и в его тварной сиюминутности, и в его вечной над мирной самотождественности; его время «позитивно», оно исключает «потерю любого содержания». Органическое миропонимание Лосского включало в единый процесс все движение мира – природное и социальное. Оно в равной степени было и натурфилософией, и культурологией. От целостности мира русский мыслитель шёл к целостности культуры, и это, несомненно, составляет его главную философскую заслугу.

Н. О. Лосский этизирует космос и космизирует мораль, для него бесконечная красота мира неотъемлема от красоты человеческого духа. Его философия напоминает святилище, храм. Здесь все гармонично и целесообразно, служит совершенному идеалу. Но это не католический храм, не готика, где все устремлено ввысь, венчает торжество божественного над человеческим. Это православная церковь, собор, в котором божество нисходит до человека, делаясь сопричастником его радостей и страданий. В этом единении – «Царство духа», «совершенное Добро и Красота» ³².

Лосский своеобразно обосновывает в своей философии идею единства как божественного предназначения людей. В единстве он видит смысл жизни человечества на Земле, божественный замысел «венца» творения мира. Божественное предназначение человека – осуществить в нашем реальном мире вражды стремление к единению и всеобщей любви то, что к чему действительно должны стремиться люди, преодолевающие материальные силы отталкивания, эгоизма и борьбы за существование. Такие люди тянутся к Царству Духа и достигают его.

Н. О. Лосский придерживается той точки зрения, что его интуитивизм глубоко отличен от имеющего такое же название учения французского философа Анри Бергсона. Действительно ли это так?

Различие есть, и чем дальше Лосский развивает свою систему, тем больше становится эта разница. Согласно Бергсону, реальное бытие иррационально, то есть непостижимо разумом, а воспринимается непосредственно, в этом смысле познаётся интуитивно. Французский мыслитель жёстко стоит на позициях иррационализма. Лосский пытается уйти от этой односторонности. Логика, логичность, рациональность рассматриваются им как необходимый момент в развитии познания человеком мира. В своём учении он пытается доказать, что система реального бытия наблюдается чувственной и интеллектуальной интуицией. Человек при этом выступает как сверхвременный и сверхпространственный деятель, и этим характеризуется индивидуальное человеческое «я», по терминологии Лосского. Оно как бы творит свои индивидуальные умственные акты внимания, воспоминания, желания и т. п., создавая реальное и идеальное бытие, вне пространства и времени.

Но в самом начале познания Н. О. Лосский находится на одной позиции с А. Бергсоном, выраженной в произведении «Материя и память». Они одинаково смотрят на ту роль, которую играют физиологические процессы в восприятии. Оно «схватывает» мир «в подлиннике» непосредственно, а стало быть, без подключения сознания.

Суть общих взглядов состоит также в том, что стимулирование отдельного органа чувств и физиологический процесс в коре головного мозга служат не причиной, а только стимулом, побуждающим познающее «Я» направлять своё внимание на реальное бытие. То, что выбирает «Я», – подсознательно.

Бергсон отделяет ум от интуиции. Ум, он считает, должен играть только служебную роль, а истинным органом является лишённая рациональности интуиция. Ум постигает только мёртвое и материальное, поэтому он хорошо обслуживает естественные науки. Жизненный поток и непрерывность изменяющегося мира ум «схватить» не может и всякий раз терпит неудачу. Уловить изменчивость и беспрерывность может только интуиция. Лосский, в отличие от Бергсона, рационализирует интуицию, считает, что тот впадает в бессмысленность, когда пытается доказывать в рациональных терминах, как фактически пользоваться разумом, отрицая его пригодность в философском доказательстве. Лосский считает, что мир и жизнь мира объясняет интеллектуальная интуиция, и в ней разум существен.

У Бергсона интуиция родственна скорее инстинкту, чем уму. Интуиция в его философии – это сознательный инстинкт, луч света, мгновенно проникающий и озаряющий. Такую интуицию Бергсон считает методом философии, её «органом». Его заслуга в том, что он восстановил в правах «сердце» истинной философии – метод, о котором говорили и Платон, и Фихте, и Шеллинг, и Гегель. Во второй половине XIX века о нем забыли, поскольку восторжествовали рационалистические тенденции в философии.

Бергсон сблизил инстинкт и метод философии и подвёл к выводу, что именно в таком виде он проявляется в творчестве. Художественное восприятие есть мост, соединяющий ум с инстинктом. Бергсон обосновал это соединение в эстетике. Он сделал почти то же самое, что Кант в «Критике способности суждений», когда примирил в ней знание и веру в эстетическом восприятии.

Н. О. Лосский уходит от такого примирения, рассматривая рациональный метод не только как интеллектуальную интуицию, но и как мистическую. Она даётся в интеллектуальном религиозном опыте, требующем спекулятивного мышления. Поэтому, критикуя Канта за утверждение ограниченности человеческого разума, он соглашается с Гегелем. Считает, что его философия не расходится с интуитивизмом. Взгляды на интуитивное понимание философии Гегеля Лосский изложил в статье «Гегель как интуитивист» ³³. В ней он во всем соглашается с немецким мыслителем, показывая глубокое понимание его философии и излагая её сущность в терминах своего интуитивизма.

В понимании мистической интуиции Н. О. Лосский далеко уходит от индивидуального освоения и творения мира. Оно происходит по космическому принципу: «Космический принцип несоизмерим с миром, следовательно он становится основой мира не через посредство диалектического развития, или эманации, или какого–либо другого вида отношения, допускаемого пантеизмом, но через посредство абсолютного творчества, иначе говоря, творчества или творения и ничто. Это библейское учение, грамматически недостаточно выраженное, не следует понимать более просто: для сотворения мира бог не нуждается в том, чтобы брать какой–нибудь материал как из себя, так извне; он сотворил мир как совершенно новое бытие, иное, чем он сам» ³⁴.

Н. О. Лосский также отмежевывается от «чистой» мистики, пытается уйти от её односторонности, но основные идеи мистической традиции он включает в свою философию. Более того, он развивает и научно обосновывает идеи Платона и неоплатоников. Это неслучайное явление в философии Лосского. Объективный идеализм даёт ему философское оправдание и обоснование догматов религии. Именно поэтому учение Платона и неоплатоников органически вошло в русское православие и мистику. Учение о боге, как творце всего мира, о высшем духовном мире, вечном, неизменном философски выводится из мира «идей» Платона.

Они имеют в интуитивизме своеобразную интерпретацию. В нем роль объективных идей играют субстанциональные деятели. Одни отличаются от других долей активности и содержанием. Абстрактные идеи пассивны, они не обладают способностью самооблачаться, перевоплощаться в различные формы. Субстанциональный деятель предназначен придать форму реальному процессу в соответствии с абстрактными идеями. Субстанциональный деятель – это творец отдельного. Он соединяет внутреннюю сущность с внешней формой или наполняет форму внутренним содержанием, делает её сущностной. Абстрактные идеи, безликие формы имеют ограниченное содержание. Субстанциональный деятель, будучи творческим, потенциально бесконечно богат по содержанию и не может быть исчерпан никакой комбинацией абстрактных идей, и сам может быть назван конкретно–идеальной сущностью. Он порождает реальный процесс и осуществляет его в соответствии с абстрактными идеями.

Таким образом, в интуитивизме Лосского конкретно–идеальные деятели являются носителями абстрактно–идеальных форм. Это значит, они являются реальным единством единичного и абстрактно–всеобщего в самих себе, и только за счёт осуществления этого соединения одного в другом они существуют как конкретные. Но сами сущности не отделены друг от друга – они сущности одной и той же конкретной всеобщности. Поэтому за счёт наличия субстанциальных деятелей во всяком отдельном весь мир соединён в целое.

Н. О. Лосский нередко акцентирует внимание на том, что его философия отличается и от монадологии Лейбница. И это неслучайно, так как его субстанциональные деятели очень похожи на монады. Главное своё отличие, как в отношении идей Платона, так и в отношении монад Лейбница, Лосский видит в понятии консубстанциональности субстанциональных деятелей, но полностью соглашается с ним в теории перевоплощения душ.

Как известно, Лейбниц является сторонником персонализма. Его монады, являясь самостоятельными идеальными сущностями, «не имеют ни окон, ни дверей», они закрыты.

Лосский отрицает эту непроницаемость. Субстанциональные деятели, как носители творческих сил, у него сепаратны, множественны, индивидуальны и независимы, но, как носители абстрактно–идеальных форм, они тождественны и образуют единое целое бытие. Они и независимы, и свободны, и в то же время образуют всеобщую связь идеального бытия. Лейбницу свойственна субъективистская интерпретация материального процесса. Лосский признает определенную зависимость материальных процессов от психических. В этом пункте его философия отличается от субъективизма Штерна, который является сторонником психофизического параллелизма. На Лосского наибольшее влияние оказали взгляды известного немецкого представителя антипсихологизма Рудольфа Германа Лотце. Он выступал за «чистую логику», свободную от психологии. Лосский воспринял у него положение о необходимости различать «психологический акт мышления» и его логическое содержание, независимое от психики человека. Акт знания (процесс мышления) и содержание знания – не одно и тоже. Под содержанием знания Н. О. Лосский понимал наличие в сознании субъекта объекта знания в подлиннике. Он тем самым стремился размежевать сферу психического и сферу действительного. Последняя выступала в качестве содержания значений понятий, суждений и умозаключений. Через все работы Лосского проходит критика субъективизма и агностицизма. Он не согласен с субъективизмом Дж. Беркли прежде всего в том, что тот превращает весь мир в психические состояния познающего индивидуума и пытается доказать невозможность другого бытия. Не разделяет взглядов Шуппе, так как тот, хотя и признает присутствие предметов внешнего мира в сознании и не сводит их полностью к психическим состояниям индивидуального «Я», но оставляет за ними значительный приоритет.

Н. О. Лосский, как известно, далёк от того, чтобы встать на позиции материализма, не приемлет механистичность материалистического познания. Опираясь на философские взгляды немецких романтиков, а также Шеллинга, Шопенгауэра, логику неоплатоников и метафизику Канта, Лосский разрабатывает новый метод познания. Он всегда уделял главное внимание вопросам гносеологии. Новый метод познания не самоцель, а средство перехода от теоретико–познавательных вопросов к онтологическим проблемам, вопросам этики и религии. Н. О. Лосский обосновывает необходимость взглянуть на мир с его «внутренней» стороны для того, чтобы проникнуть в сущность мироздания.

Мир для Лосского представляет собой органически взаимосвязанную целостную систему. Всеобщим этой системы является отношение, которое есть субстанциональный деятель. Он есть то, что является основой и, пронизывающей весь мир сущностью, он есть и то, что объемлет мир как целое – мировой дух. Деятели, являясь внутренней творческой силой, из самих себя творят мир. Будучи идеальными сами по себе, они своим активным действием придают форму в соответствии с тождественными принципами. Таким образом, они создают многочисленные системы пространственно–временных отношений, не распадающиеся в своём многообразии, а напротив, составляющие единую, целостную систему Космоса. Основой и связующим целым этой системы является высокоразвитый мировой субстанциальный деятель – дух.

Поскольку субстанциональные деятели состоят исключительно из абстрактно–идеальных принципов, их консубстанциальность (тождественность, одинаковость по сущности) названа абстрактной.

Общение между деятелями в системе космоса – это свободное подчинение общим формам, обусловливающим возможность космического процесса. Характер их общения не предопределён. Они не разрушают общей формальной системы космического единства, определенного абстрактной консубстанциальностью, которая является условием космического процесса, осуществление в нем абсолютных ценностей. Всеобъемлющая абсолютная ценность – это абсолютная полнота жизни. Она может быть достигнута деятелями посредством взаимного дополнения друг друга, посредством любви, интуиции, воздержания от взаимной враждебности, ограничивающей и объединяющей жизнь. Такая единодушная жизнь означает конкретную консубстанциальность. Совокупность принципов, составляющих абстрактную консубстанциальность и ведущих при строгом применении к конкретной консубстанциальности, может быть названа абстрактным логосом мира.

Каждая последующая стадия унификации (человечество, планета, солнечная система, вселенная) обладает более высокой творческой силой и возглавляет личность на более высокой стадии развития. Метафизика Лосского, таким образом, подобно монадологии Лейбница, является иерархическим персонализмом. Лосский поясняет его таким образом: «Система мира, состоящая из целого ряда независимых деятелей, объединённых вместе абстрактной консубстанциальностью, которая устанавливает единую систему космоса, не может рассматриваться как система, которая содержит в себе основу собственного существования. Оно необходимо указывает на то, что существует принцип, не принадлежащий системе мира и не являющийся ни в каком смысле системой многочисленных элементов, потому что система отношений предполагала бы существование другого, ещё более высокого принципа, который бы и составил её основу. Таким образом, основой системы мира может быть только принцип, который находится над миром, по ту сторону мира и возвышается над всеми системами. Этот принцип не соизмерим с миром, а потому, говоря о нем, его следует характеризовать только отрицательными предметами („негативная теология“) или предметами „вне“ – это не разум, но вне разума это не личное, но вне личности... это значит, сверхкосмический принцип свободен от мира: нет совершенно никакой необходимости для него быть основой мира. Мир не может существовать без сверхкосмического принципа, но последний мог бы существовать без мира. Философия открывает его посредством умозрения мира, то есть посредством интеллектуальной интуиции, направленной на мир, и ведущий к мистической интуиции, которая уже направлена на ту сторону мира, к сверхкосмическому, металогическому принципу» ³⁵.

Н. О. Лосский этим сложным объяснением структуры мироздания пытается ответить на вопрос: в чем источник движения мира и кто его создатель? Он, однако, исходит из определенной предпосылки божественного сотворения мира в христианском понимании. Русский мыслитель пытается доказать, что православно–христианские догматы не мешают философски обосновывать мироздание. Он хочет поэтому уйти от пантеизма и встаёт на позиции чистой метафизики. Его космический принцип несоизмерим с миром, поэтому сотворение происходит не в самом мире, а является диалектическим развитием или эманацией (творческим божественным нисхождением, процессом). Лосский пытается обосновать создание мира из ничто через абсолютное творчество или творение, таким образом, Бог творил мир, как новое бытие, иное, чем он сам.

Н. О. Лосский считает, что общие основы строения всего мира единообразны, но существует лестница развития. Она представляет собой несколько ступеней: на низшей ступени в материальном мире субстанциональный деятель от века является носителем духовных основ своего бытия и деятельности, которые проявляются телесным образом. Но духовная основа материального явления есть ничто иное, как его стремление к определенной цели абсолютной полноты бытия и совершенства. Оно может быть бессознательным, но всегда осуществляется, и в нем содержится источник эволюции. Таким образом, чистой бессвязной материи не существует. Изначально есть психоматериальное бытие. Далее сложной формой эволюции являются непосредственно психические процессы. Высшая форма эволюции – это духовная сфера. «Каждое сполна осуществлённое действие творится деятелями так, что содержит в себе духовную, душевную и телесную стороны» ³⁶. Поэтому лестница представляет главные три ступени: тело, душу, дух.

Таким образом, целостность мироздания творится Богом из ничто, как абсолютное совершенство. «Бог творит мир не как множество событий, а как совокупность существ, которые сами, независимо от Бога и друг друга, творят события, вступая друг с другом в отношения любви или вражды» ³⁷. Бог наделяет субстанциальных деятелей свободной творческой силой и ответственностью за свои творения. Душевные проявления деятелей имеют временную форму, а телесные проявления – пространственно–временную. Творя события, сами деятели свободны от этих форм. Они невременны и непространственны и распоряжаются этими внешними для них формами. Деятели являются носителями форм как способов своего действования. «Совершая действия отталкивания деятель создаёт себе телесность в форме относительно непроницаемого объёма; её можно назвать материальным телом деятеля» ³⁸.

Пространственное оформление деятеля – цвет, звук, тепло. Ступени развития субстанциональных деятелей «и соответственно этому степени усложнения их жизни крайне различны, начиная от таких упрощённых деятелей, как электроны, а кончая такими, как животное, человеческое „я“ и далее существа ещё более высокие. Деятели, осознавшие абсолютные ценности и долженствование осуществлять их в жизни, суть действительные личности» ³⁹.

Психоматериальная сфера – область, отпавшая от Бога, – является самой ограниченной в своих действиях. Например, «деятели, находящиеся в состоянии крайней изолированности, суть например, свободные электроны. Они способны лишь к очень обедненным действиям, например, отталкиваниям и притяжениям однообразным и повторимым» ⁴⁰. И, с другой стороны, «в царстве Божием нет взаимоотталкивания, а потому нет и материальных процессов. Тела членов Царства Божия могут состоять только из световых, звуковых, тепловых и т. д. чувственных содержаний, воплощающих абсолютно ценное духовное содержание и обладающих ценностью абсолютной красоты. Эта телесность нематериальная преображенная. Такие тела не обособлены друг от друга, а взаимопроникнуты. К тому же каждый член Царства Божия, будучи связан совершенной любовью со всем миром, обладает и телом космическим, то есть охватывающим весь мир» ⁴¹.

В реальном мире каждое существо стремится к осуществлению абсолютного совершенства. «Время есть условие возможности осуществления миром задачи, ради которой он сотворён, именно оно есть условие свободного тварного творчества, восполняющее первозданную сотворённую сущность деятелей собственною их активностью и активным сопереживанием Божественной полноты бытия» ⁴². Мироздание, взаимообусловленность этажей, ступеней, внутренней жизни существ, его населяющих.

Н. О. Лосский обращается к близкому его взглядам мировоззрению П. А. Флоренского, он отмечает: «Большая заслуга Флоренского заключается в том, что он сознательно ввёл понятие единосущия в онтологию мирового бытия: установив это подобие между строением мира и св. Троицы, он сильно подвинул вперёд разработку христианского миропонимания. Я подхватил мысль Флоренского о единосущем тварных личностей и... пришёл к различению понятий конкретного и отвлечённого единосущия. Тварные существа я понял, как спаянные друг с другом онтологически воедино тождественными формальными принципами деятельности их, принципами строения времени и пространства и т. п. Совокупность этих принципов, обуславливающих формальную разумность строения мира, я назвал Отечественным Логосом» ⁴³.

Занятия теорией знания и логикой очень затруднили для Лосского разработку метафизической системы. Н. О. Лосский жаловался: «Как только я приступал к обдумыванию какого–либо метафизического вопроса и начинал набрасывать заметки на бумаге, оказывалось, что я более занимаюсь условиями познаваемости того или иного предмета, чем самим предметом. К счастью, я давно уже был сторонником определенной метафизической системы, именно лейбницианского персонализма. Но мне предстояло глубоко переработать его в связи с моим интуитивизмом: нужно было выяснить интимную связь всех частей мира друг с другом, связь, благодаря которой познающее существо может нескромно заглядывать прямо в недра чужого бытия» ⁴⁴. И далее интересны мысли Н. О. Лосского о системе мироздания: «В своих поисках соотношения между высшими и низшими этажами бытия я приходил к очень странным гипотезам. Например, некоторое время я носился с мыслью о двух или нескольких этажах времени: акт, совершающийся во времени высшего порядка, может, согласно этой гипотезе охватывать, как нечто подчинённое себе, множество актов, протекающих во времени низшего порядка. Вскоре однако я отказался от этой хитроумной конструкции, поняв, что загадки бытия приводившие меня к ним, решаются просто и естественно сверхвременностью субстанциональных деятелей: отвлечённые идеи, носимые ими, непременны, а действиям своим они придают временную форму и охватывают их сверхвременно, как целое» ⁴⁵.

Таким образом Н. О. Лосский мироздание мыслит как то, что создано Богом, как личностным, но идеальным, присутствие которого на Земле выражается во вневременном и внепространственном: в природе – в Красоте, в человечестве – в Добре, в человеке – в Духе. В мире в целом отражена разумность строения – «Отечественный Логос», а само мироздание есть, по Лосскому, вся полнота бытия Отца.

Н. О. Лосский объясняет мироздание так, что в нем нет смерти в её идеальном понятии. В нем ничего не уходит и не проходит, в нем нет прошлого и будущего, есть только изменение в рамках настоящего и целого. Поэтому идеальной духовной смерти человека нет, есть только телесная смерть. «Она состоит в прекращении тех жизненных процессов, которые возможны не иначе как при сохранении союза главного субстанционального деятеля с подчинёнными ему деятелями. При распадении этого союза сами субстанциональные деятели не погибают: каждый из них есть существо сверхвременное, следовательно, вечное» ⁴⁶. Жизнь как таковая не исчезает, уничтожается только её биологическая форма, где есть отделённость и вражда. В этом отношении биологическая форма жизни несовершенна. Во всяком субстанциональном деятеле изначально заложено стремление к совершенству. Поэтому «во всех случаях смерть оказывается не полным уничтожением жизни, а наоборот, единственным путём для сохранения и продолжения жизни. В ненормальных условиях царства вражды положительно–отрицательное время есть истребитель всего несовершенного неудачного, ложного, преграждающего путь нашему дальнейшему развитию» ⁴⁷.

Телесная смерть кажется человеку самым страшным злом. Однако, если понимать цель мироздания и выполнять христианские заповеди, то отношение к ней может измениться. Главное назначение человека заключается в том, чтобы смирить «гордыню», полюбить Бога больше, чем самого себя. Тогда смерть покажется целесообразной. Лосский говорит: «Не надо, однако забывать, что она зло производное, следствие основного зла, состоящего в себялюбии, то есть грехе отпадения от Бога и нарушения ранга ценностей» ⁴⁸.

Рассуждать о бессмертии – это значит рассуждать о вечности души, то есть о предмете, не имеющем временной формы, следовательно, непредставимом чувственно. Н. О. Лосский, подходя к изучению проблемы жизни и смерти на философском уровне, считает, что цель философа заключается не в том, чтобы доказать само бессмертие души, а прежде всего в том, чтобы ответить на вопрос, существует ли возможность знания о таком предмете, как бессмертие души, и затем, как человек может избежать страха смерти. Идею бессмертия души как проблему теории знания он излагает в статье с соответствующим названием ⁴⁹.

Для того, чтобы истина приоткрылась человеку, его духу нужна жертва живого и преходящего, времени и жизни. И здесь наступает то, что современник Н. О. Лосского Н. А. Бердяев называет трагизмом. Казалось бы, дух человека, перед которым открылась истина, должен удовлетвориться и успокоиться, ведь цель достигнута и истина мира понятна, а вечность приоткрылась, но именно в этой ситуации дух впадает в противоречие с самим собой и появляется тоска по ушедшей молодости, остаётся сожаление о живом уходящем. Возникает вопрос, почему человек может понять смерть преходящего, но не может её принять и не может согласиться с её необходимостью по отношению к себе. Тоска о безвозвратном, тоска зрелого духа по юности своего тела. «Наше стремление к абсолютной истине глубоко трагично, эмпирически безысходно... – отмечает Бердяев. – Сущность трагизма лежит в глубоком несоответствии между духовной природой человека и эмпирической действительностью» ⁵⁰. Он считает, что трагизмом окрашены все сущностные моменты жизни человеческого духа: красота, любовь, свобода, истина – все это связано с трагизмом смерти. «...B самые главные, самые счастливые минуты жизни человека предостерегает трагизм и от этого трагизма нет спасения ни в общественном благоустройстве, ни в науке, – от него не скроют ни хорошо устроенные здания, ни тёплая одежда и не даст никакого утешения познание законов природы» ⁵¹.

Противоречие жизни и смерти на философском языке звучит как противоречие категорий конечного и бесконечного, и оно является одним из основных, которое объясняет противоречивый процесс всеобщего единства многообразного мира. Диалектический метод Гегеля позволил охватить мышлением понятие процесса жизни мира. Но понятие не примирило человека с субъективным трагизмом, и дух человеческий задаёт себе вопрос: зачем так? Этот вопрос страшен для человека, но он существует, раз поставлен.

Другой современник Н. О. Лосского К. Э. Циолковский именно так его и поставил, размышляя над теорией космических эр. Он говорит: «Есть вопросы, на которые мы можем дать ответ – пусть не точный, но удовлетворительный для сегодняшнего дня. Есть вопросы, о которых мы можем говорить, которые мы можем обсуждать, спорить, не соглашаться, но есть вопросы, которые мы не можем задавать ни другому, ни даже самому себе, но непременно задаём себе в минуты наибольшего понимания мира. Эти вопросы: зачем все это?.. Дирижабли, ракеты, второе начало термодинамики – это дело нашего дня, а вот ночью мы живём другой жизнью, если зададим себе этот проклятый вопрос. Говорят, что задавать такой вопрос – просто бессмысленно, вредно и ненаучно. Говорят – даже преступно. Согласен с такой трактовкой... Ну а если он, этот вопрос все же задаётся... И задаётся он не только здесь в светелке Циолковского, но некоторые головы полны им, насыщены им – и уже не одно столетие, не одно тысячелетие... Этот вопрос не требует ни лабораторий, ни трибун, ни афинских академий. Его не разрешил никто: ни наука, ни религия, ни философия. Он стоит перед человечеством – огромный, бескрайний, как весь этот мир, и вопиет...» ⁵².

Так или иначе, отвечая на вопрос о соотношении жизни и смерти, философы допускают бессмертие души, ибо разложение тела очевидно, недоказанным остаётся, существует ли и где человеческий дух. Н. О. Лосский ставит перед собой задачу доказать возможность изучения вечности души, того, что она поддаётся познанию. И это он считает самым слабым звеном в истории философии и в компенсации этого пробела видит свою заслугу.

Лосский делает акцент на том, что существуют два разных мира: временный ряд событий и безвременное бытие. Человек же развивает в себе умение отчётливо наблюдать только один из этих миров – временный. Поэтому, когда речь идёт о вечном «я», мы умеем только указать его наличность, но не рассказать о его безвременном содержании. Однако оно должно существовать и более богато, чем временная жизнь. «Вечность этого бытия указывает на его гармоническое отношение к остальному содержанию мира и на его всеобъемлющий фактор в противоположность временному ряду событий, который состоит из явлений, взаимно исключающих друг друга... Весьма вероятно поэтому, что если бы мы обладали совершенным знанием о вечном бытии, мы впервые в нем нашли бы конкретную полноту, а то существующее, которое теперь считается конкретным, оказалось бы бесконечно малой дробью, отвлечением от этой конкретной полноты» ⁵³.

Доказательство познания вечности индивидуального «я» Н. О. Лосский ставит для себя как основную задачу. При бессмертии родового «я», индивидуального бессмертия не было бы, и такое бессмертие не может соответствовать целям индивидуума. Потому, считает Лосский, тем более необходимо установить, какие нужно сделать дополнительные исследования, чтобы путём непосредственного наблюдения над «я» установить, есть ли вечное «я» и какое оно: «я» индивидуума или родовое?

Очевидно, для решения вопроса необходимо наблюдать не только своё, но и другие «я», и на этом основании или отвергнуть множественность вечных «я», или признать их. Так строит логику своих мыслей насчёт жизни отдельного человека Н. О. Лосский. Бессмертие индивидуальной души может быть доказано только тогда, когда будет доказана возможность её вечности. Лосский считает, что ссылки на вечность души как прирождённого чувства или идеи могут быть ложны.

Доказательство, придающее идее бессмертия души теоретическую ценность, может быть дано только в том случае, если оно осуществляется в духе имманентных теорий знания, то есть только в том случае, если вечность души может быть предметом наблюдения или может быть установлена путём умозаключения, опирающегося на наблюдение чего–либо вечного. Многие считают, что невозможно наблюдать вечность. Это заявление Лосский опровергает. Он говорит о том, что идея непрерывного существования вещей имеется в человеческом уме. Мы вправе задать вопрос: откуда же она возникла? По мнению Лосского, она есть продукт деятельности воображения, представляющего вещь существующую даже тогда, когда мы её не воспринимаем. «Акт знания (субъективная сторона знания), – отмечает он, – совершается в настоящий момент, а предметом знания может быть событие, совершающееся в другой момент времени, например, в прошлом или будущем; акт знания может длиться секунду, а предметом его может быть процесс, длящийся минуту, час, год, века. Способность обозревать в один миг процессы, занимающие продолжительное время, человек пользуется на каждом шагу... без помощи этой способности невозможно было бы восприятие движения» ⁵⁴.

Лосский отмечает, что освободиться от наклонности переносить временные свойства акта знания на его предмет очень трудно. Однако каждый учёный, когда начинает рассматривать не отдельные предметы, а закономерности в них, не представляет уже временные моменты знания. Из этого факта вытекает множество следствий. Лосский приводит два. Рассмотрим их, поскольку они имеют принципиальное значение для понимания его концепции.

Акт восприятия может доказать знание о существовании вещей вне момента восприятия.

Разнородность между предметом и актом знания может достигать большой степени: предмет знания может совсем не обладать временными свойствами, он может принадлежать к сфере бытия, а не бывания, то есть стоять вне потока изменений, как нечто сверхвременное, тем не менее на нем может быть сосредоточено внимание познающего субъекта: «акт созерцания может длиться одну секунду, но созерцаемое может быть вечным» ⁵⁵.

Лосский делает вывод, что то же самое распространяется на бессмертие души, то есть говорить о бессмертии – это значит иметь в виду безвременность, вечность. Следовательно, о бессмертии души знает тот, кто наблюдает в своей душевной жизни начало, стоящее вне течения событий душевной жизни. Однако без него они существовать не могли бы. События, совершающиеся в душевной жизни, радость, печаль, хотения, напряжение внимания и т. п. касаются человека, испытываются, как принадлежащие одному и тому же «я». Логика Лосского возвращает к тому, что решение вопроса о вечности или тленности человеческого духа должно быть достигнуто путём усовершенствования наблюдения над «я». Но именно здесь мы видим, что «человек наблюдает своё я, как несомненно стоящее вне потока событий, как бытие, абсолютно не сравнимое с событиями радости, печали, хотения и т. п. как бытие, в применении к которому вопрос – сколько времени оно будет длиться так же нелеп, как вопрос – какого цвета справедливость, зелёная она или голубая. Я – для человека выступает как наблюдаемый факт» ⁵⁶. Для этого, отмечает Лосский, нужно чрезвычайное напряжение: способности отвлечения и особое направление внимания, чтобы наблюдать «я» с такой отчётливостью, какая требуется для непосредственного решения вопроса о вечности души. Свою задачу Лосский видит в том, чтобы показать, что строение процессов знания не исключает возможности наблюдения таких объектов и что должны существовать люди с особенно развитой способностью такого наблюдения. Описание такого наблюдения Лосский возлагает на будущих учёных. Он пишет: «Проблема бессмертия души волнует не столько философов, сколько религиозных людей, не сомневаемся, что в мировой литературе, поскольку в ней выразился религиозный опыт человечества, должны найтись красивые описания наблюдений над душевною жизнью в духе теории интуитивизма, утверждающей возможность наблюдать вечное» ⁵⁷.

Для Лосского философия – это прежде всего наука. Она имеет свои всеобщие законы, которые пронизывают и связанную философскую систему. Философия имеет всеобщий характер и служит не одному человеку или нации, а всему человечеству, и эту своеобразную науку развивает общечеловеческая мысль. Именно поэтому, считает Н. О. Лосский, философия носит всеобщий характер.

Она, имея целостный взгляд на окружающий мир, на Вселенную, Космос, Бога, вырабатывает свой метод постижения их. Своеобразный способ целостного, философского постижения действительности предлагает наряду с другими классиками истории философии Лосский. Это интеллектуальная интуиция, которая предполагает не иррациональное восприятие вселенной, а напротив интеллектуальный опыт человеческого сознания, напряженную и длительную работу ума. Философский труд разума даёт результат постижения внутренней взаимосвязи мира как целого. Глубокое погружение в мысль о мироздании может привести к выводу о существовании всеобщей закономерности.

Такой процесс интеллектуального просветления во взгляде на мироздание Лосский считает философской интуицией. Она указывает напряженному разуму скрытое единое в хаотическом нагромождении элементов вселенной. В процессе изучения основных элементов и аспектов мира философия как наука призвана вскрыть их внутреннюю взаимосвязь, которая образует мир как целое ⁵⁸.

Но для выработки целостного миропонимания человеку нужно подняться на уровень высокого абстрагирования или выработать способность к высокой абстракции. Это значит: следует подняться над внешним опытом рассудка, видеть не столько внешние стороны предмета, сколько его внутреннее – сущность мышления – его переход к целостному освоению мира и пониманию его внутреннего основания, скрепляющей «нить» вечности и Бога. Эту способность Н. О. Лосский и определяет как интеллектуальную и мистическую интуицию.

Анализируя природу вселенского бытия, философия доводит этот анализ до крайнего предела, занимается такими аспектами мира и Бога, которые уже не поддаются никакому внешнему анализу, а составляют содержание всеобщих суждений. Чтобы успешно разрешить эту задачу, считает Н. О. Лосский, философия должна обладать способностью к спекуляции, то есть к интеллектуальной интуиции.

Таким образом, философия – это наука, её – предмет реальный мир как целое и Божественный мир совершенства, её метод – интеллектуальная и мистическая интуиция, её назначение – раскрыть внутреннюю связь единого «вселенского бытия» и наделить человека целостным миропониманием.

Все три вида интуиции, которые участвуют в познании, не выступают в чистом виде. Чувственная интуиция, проявляясь, например, как восприятие звуков, цветов, запахов и т. п. требует различения. Лосский подчёркивает, что воспринимается не звук вообще, а определенный звук. Эта форма восприятия «отдельного», определенного элемента мирового бытия, его выбор есть уже его идеальный момент. И это усмотрение отдельного возможно не чувственной, а интеллектуальной интуицией, умозрением. Несмотря на то, что все в познании начинается с чувственной интуиции, ей всегда сопутствует интеллектуальная. Она же может быть чистой, если предметом познания будут общие понятия, законы, то есть идеальное бытие. Но ей может сопутствовать мистическая интуиция, когда предметом становится само «я» или Абсолютное. Мистическая интуиция – это конкретная спекуляция или конкретное умозрение. Она является сложным явлением сознания в процессе познания.

Отвлечённое умозрение (фактически, это рассудок) применяется во всех специальных науках, но даже его достичь непросто, поскольку эволюция всех наших предков и собственные наши интересы выработали в нас способность сосредотачивать внимание преимущественно на чувственно–данной среде, на реальном пространственно–временном бытии и опознавать его... «Наглядность мешает созерцанию духовного бытия. То, что нужно для философии, именно опознание органической целости бытия, объемлющей сверхпространственно и сверхвременно реальную множественность» ⁵⁹.

Таким образом, для Лосского постижение целостного мира возможно на уровне сверхрационального. Возможна только сверхрациональная конкретная целостность, в которой рациональные элементы, подчинённые закону тождества и противоречия представляют единство противоположных определений. Чтобы постичь это единство мира, возвыситься над его противоречием, мышление должно быть сверхрассудочным, металогическим, с точки зрения традиционной формальной логики.

Спекулятивное, или умозрительное, знание есть то, что в религиозном сознании называется мистическим, таинственным, но таинственное оно только для рассудка, так как под мистическим понимается конкретное единство тех определений, которые рассудок воспринимает только в их разделении и противоположности. Таким образом, всеобщее развитие и есть мистическое, то есть выходящее за пределы рассудка, а вовсе не то, которое недоступно мышлению и непонятно ему.

Интуиция, по Лосскому, вовсе не освобождает от метода и логики. Интеллектуальную интуицию нельзя принимать на веру и ссылаться в доказательстве на внутреннее откровение. Знание, данное интуицией, обосновывается логически, только уровень логики, выше традиционной формальной, – это металогика, или то, что Гегель называет диалектической логикой.

Конкретный идеал–реализм Лосского есть раскрытие с помощью интуиции целостного единства чувственного, интеллектуального и мистического опыта в познании действительности. Он это подтверждает таким образом: «восходя от системы мира к Сверхмировому и Сверхсистемному началу, от всякого „что“ к Сверхчто, мы находим абсолютную полноту содержательности, которая обозначается термином Божественное ничто не вследствие своей пустоты и абстрактности, а как раз наоборот, вследствие своей несоизмеримой с мировым содержанием полноты. Такое начало обосновывает мир свободно творчески» ⁶⁰.

Если посмотреть на философский путь учёного–философа и его хронологию работ, то мы увидим следующую последовательность: интуитивизм, метафизика и идеал–реализм, этика, эстетика. Но речь идёт не только и не столько о том, как сам он представляет нам свой путь становления. Важнее понять, какой объективный смысл имеет его философия. Действительно, вклад Н. О. Лосского, если его оценивать с точки зрения целостного учения, которое сложилось как результат всей творческой деятельности, выглядит иначе, по сравнению с тем, если учитывать хронологию его становления. Объективно его система идеал–реализма есть взаимосвязанная целостная совокупность метафизических, этических и эстетических взглядов, пронизанная интуитивизмом как методом их формирования. Сама же система отражает многообразие бытия внешнего мира.

Таким образом, объективно теория интуитивизма не является особым направлением, а становится средством связи системы идеал–реализма. Поэтому, в целом, философскую систему Н. О. Лосского можно назвать интуитивным идеал–реализмом.

В. З. Зеньковский в своей «Истории русской философии» отмечает это достоинство и характерную особенность Н. О. Лосского, говоря, что «он едва ли не единственный русский философ, построивший систему философии в самом точном смысле слова...» ⁶¹. А один из современных исследователей русского духовного наследия Н. О. Лосского В. Ковалев отмечает: «Н. О. Лосский создал не только собственную законченную систему, но и осмелился сказать свой стиль изложения мыслей. К его работам даже применяли определение Шопенгауэра – „блестящая сухость“. Суть же его системы сводилась, по его словам, к органическому идеал-реализму» ⁶².

Системность, характерная черта философии Н. О. Лосского, приводит к внедрению в русскую философию западной традиции. Она возникает, по существу, из аристотелизма. На это обращали внимание западные славянофилы, которые связывали философский рационализм с соответствующей деформацией крестьянства. В русской философии осознание невозможности развивать философию только в рамках аристотелизма высказывает, однако, архимандрит Гавриил В. Н. Воскресенский ⁶³, автор замечательной в своём роде истории русской философии. Для него было очевидно, что лишь возобновление платоновской линии способно умерить претензии рационализма и объединить силы разума и духа. Аналогичными были соображения В. Н. Карпова ⁶⁴, который попытался развить из религиозных основ, в рамках и на основе чистой интуиции национальную русскую философию.

Идеал–реализм Н. О. Лосского – это такая логическая система, которая призвана возродить метафизику в её классическом понимании. Этим обстоятельством он пытался увести её от узких задач современного ему позитивизма, видевшего цель философии лишь в анализе и обобщении результатов отдельных специальных наук. В то же время Лосский ставит перед собой задачу, не лишая её особенности чисто русской традиции – духовности, решать всеобщие мировоззренческие проблемы логическим путём. При этом логика понимается как наука о законах мышления, на основе которых из исходного принципа строится стройная логическая система, пронизанная и как бы скреплённая этим принципом. В качестве такого принципа, или субстанции, Лосский выдвигает единую связь идеального и реального. Эта связь сама есть то единое, что существует в тварном мире, даёт реальность существованию мира, находится везде, во всем, делает мир органически связанным целым. Эта связь также есть то, что создаёт целое, а не раздвоенность, поэтому его система далека от дуализма и есть, скорее, диалектическое единство (одновременно и целое, и разделённое внутри самого себя), или триалектика, понимаемся как система соединения двух противоположностей в третьем.

Это введение логики в философию делает Лосского оригинальным в русской философии, ибо русские философы, подчёркивая религиозную духовность, так или иначе пренебрегали этой стороной философии. В то же время, сохранив русское своеобразие, его система встаёт в ряд мировой философской классики. Тем более, что он действительно до конца выдержал её в классическом стиле, так как представил три традиционные её части: логику, или метафизику, этику и эстетику. Связующей нитью в качестве теории познания проходит через всю эту систему интуитивизм. Различая интуицию на чувственную, интеллектуальную и мистическую, Лосский впервые в истории философии выделяет три вида интуиции и делает их особой сферой теоретического рассмотрения.

Античные мыслители исключали чувственность из интуитивного восприятия. Что касается мистической интуиции, то она преимущественно разбиралась теологами и включалась в систему обрядовых медитаций (систему ритуального сосредоточения). Лосский же примеряет все эти гносеологические формы в единой системе интуиции.

Начиная свою философию как основатель оригинального интуитивизма, Лосский показал и обосновал в нем одну из возможных концепций объяснения происхождения нашего познания, но далее работа и размышления над тайнами сознания и развития целостного мира приводят его к мысли, что философ обязан дать своё видение системы мирового устройства. Исследуя проблемы всеобщего бытия, Лосский приходит к выводу, что в мире все неразрывно связано, он есть целое, в нем все одинаково ценно и необходимо. Невозможно говорить о субъективном предпочтении большей важности идеального или материального, рационального или эмпирического, единичного или всеобщего и т. д. Они все одинаково необходимо существуют в целом и как целое, их связи органически переплетены. В качестве субстанции бессмысленно иметь в виду что–то одно, выбранное из многообразия существующего в этой целостной органической взаимосвязи. Субстанцией является сама связь субъекта и объекта, которую осуществляет субстанциональный деятель. Мир существует только как органическое целое, в котором эта связь имеет своё многообразие, он представляет собой не односторонний идеализм и не односторонний материализм, а взаимосвязь идеального и материального (реального).

Синтез нематериализма и реализма достигнут благодаря тому, что общие отвлечённые идеи подчинены индивидуальным субстанциональным деятелям.

В самом начале своего творческого пути Лосский пытается найти единство эмпиризма и рационализма, натурализма и мистики. Затем ищет общее в материализме и идеализме, объективизме и субъективизме, персонализме и универсализме, онтологизме и гносеологизме. Н. О. Лосский ничего не разделяет, все пытается соединить, привести к единству. Итак, он до самого последнего времени пытается добиться внутреннего сближения разных начал, соединённых им в одну систему. Его выручает, во всяком случае, тот общий методологический принцип, который все яснее «выступает у него по мере развития его системы. Как ни странно, но у Лосского мы не находим каких–либо интуиций (в обычном смысле этого слова), а вместо них он предлагает различные гипотетические конструкции, которые прилагает к объяснению тех или других тем. Это, если угодно, интуиция разума, то есть обычные построения, некие гипотезы» ⁶⁵.

Системность и стремление найти внутреннее единство стали характерными чертами философии Н. Лосского в целом. Он обосновывает это тем, что ни одно направление в философии, ни одна человеческая мысль не могут быть чистым вымыслом или случайностью. В них присутствует определенная необходимость, и отражается доля истины. Поэтому в человеческом наследии ничто не должно пропасть, исчезнуть в противоборстве. Все необходимо сохранить, как духовный опыт человечества.

Вопросы о Троице, Боге, его триединстве, происхождении зла волновали всех религиозных философов начала XX века, почти каждый из них считал своим долгом дать разъяснение того, как он их понимал. Н. О. Лосский высказывал оригинальную точку зрения по поводу троичности. Выдвигая в качестве миросистемы идеал–реализм и являясь основателем направления русского интуитивизма, он исходил из того, что наличие в чувственном восприятии внутрителесных ощущений, которые различны у разных субъектов, есть немаловажный источник различия восприятий одного и того же предмета. Лосский как интуитивист создаёт свою философию, основой которой является познание, основанное на троичности восприятия человеком мира, выдвигая при этом как способы познания три вида интуиции: чувственную, интеллектуальную и мистическую. Впоследствии он написал об этом специальную книгу, которую так и назвал «Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция» ⁶⁶. Мир же, воспринимаемый человеком в познании, представляя собой «органическое целое» ⁶⁷, имеет внутреннюю взаимосвязь, создающую целостность идеального и реального бытия. Эта целостность и является тем связующим третьим, которое придаёт миру реальность. Можно сказать, что у Лосского «мир как органическое целое» адекватно пониманию «мир как третье». Идеальность в мире – всегда внутри реальности, которой характерна внешняя форма, существующая опять–таки как третье – связь пространства и времени.

Основная мысль идеал–реализма заключается в том, что реальное бытие, то есть временные и пространственные события, возникает и существует не иначе как на основе идеального, то есть пространственные деятели творят свои проявления, придавая им логическое, временное и невременное, непространственное бытие: сверхвременное и сверхпространственное оформление.

К области идеального принадлежат сами по себе все отношения мира: гносеологическая координация, единство, множество, всецелость, тождество, схожесть, различие, противоречие, причинная связь, взаимодействие и т. п. Даже пространственные отношения реальных вещей – внутри, вне, далеко и т. п. – представляют собой идеальные моменты реализованной идеи времени. Так как сами по себе отношения не имеют временного течения, они являются событиями, распадающимися на внеположные во времени элементы, но составляют необходимое условие временной внеположности. Лосский отмечает, что стоит усмотреть хотя бы только одну эту идеальную взаимозависимость всех определённостей, и сразу станет очевидно, что мир есть целое, единое в такой же мере, как единая мысль. Все сущее, единое и целое имеет сторону непространственного и невременного единства. Усмотрение непосредственным образом этой идеальной целости мира, а также любого из аспектов её, является интеллектуальной интуицией, умозрением, мышлением, а обладание этой способностью есть разум.

Познавая идеальное в интеллектуальной интуиции, как и в чувственной, следует различать субъективную и объективную сторону – интенциональный акт интуиции и идеальный предмет, на который он направлен. Можно также следующими терминами обозначить две стороны: умозрение и предмет умозрения, мышление и мыслимое, понимание и понимаемое. Точно различать субъективную и объективную сторону интеллектуальной интуиции необходимо для того, чтобы с предельной очевидностью усматривать, что понимаемый смысл какой–либо вещи не есть психический процесс, что он вообще не есть событие, но относится к области невременного идеального.

Таким образом Н. О. Лосский утверждает познание как сферу идеального, происходящего вне времени и находящегося вне пространства, и оно есть то третье – отношение, или связь субъекта и объекта, субъективной и объективной сторон интуиции, определенного рода Троица.

Лосский опирался на Платона, первого в истории философии, кто в своём учении трактовал эйдосы как особый мир умопостигаемых сущностей, не подлежащих чувственному восприятию. Из первичности идей Платон выводил реальность всего посюстороннего бытия, дифференцируя ступени познания, в зависимости от объекта, на истинное и ложное. Вслед за античным философом исключительное значение интуитивизму и его троичности придавала христианская теология. В эпоху Просвещения интерес к интуитивизму значительно ослабевает вследствие утверждения рационалистического мировоззрения. И лишь во второй половине XIX века в обстановке все более усиливающегося духовного кризиса, намечается своего рода движение западноевропейской философии от классического рационализма и позитивизма к интуитивизму.

Наиболее оригинальной частью интуитивистской концепции Лосского является реальный пространственно–временный мир. Поскольку его важнейшими характеристиками являются реальные пространство и время, их соединение в третьем – реальном мире – очень важно. Именно описание их «возникновения» и их структуры имеет первостепенное значение. Для этого Лосский вводит в свою концепцию, как основу понятия субстанционального деятеля вместо деятельной субстанции, объясняя это необходимостью объявления творческого источника развития мира: «Сверхвременный и, следовательно, вечный носитель устойчивых свойств и изменчивых процессов принято в философии называть словом субстанция... Чтобы подчеркнуть, что в моем понимании субстанция есть не только носитель своих состояний, но и творческий источник их, я буду употреблять лучше слово субстанциальный деятель» ⁶⁸. Также Лосский признает, что существует некоторое «внутреннее» осознание субстанциальными деятелями своих собственных действий. Это осознание осуществляется во времени, но лишено пространственного определения, поэтому оно не попадает в сферу как материального, так и идеального бытия – это сфера психического (или жизни). Н. О. Лосский отмечает: «Психическая деятельность, сочетаясь с материальными процессами, придаёт им смысл, направляя их к цели усложнения жизни индивидуума, иначе сообщает им характер одушевленности...» ⁶⁹. Таким образом, Лосский выделяет три бытия: идеальное, материальное и психическое.

Сферу психических деятельностей субстанции он называет душой, а материальные процессы – её телом. К тому же Лосский признает, что субстанциальные деятели, из которых складывается «царствие вражды», отличаются между собой по степени развитости своего сознания. Лосский обнаруживает проявление субстанциального деятеля в любом живом организме, в любой живой клетке, в любом элементе неживой природы. В его понимании, тело и телесность есть свидетельства того, что действию субстанции противостоит другое действие. Мировая субстанция возвышается над «царством вражды». В результате, в своей философии Лосский приходит к своеобразной концепции «переселения душ» (метаморфоз): «...индивидуум совершает ряд переходов от одного типа жизни к другому путём собственной творческой изобретательности, путём подражания чужим творческим актам и усвоения их» ⁷⁰.

Через все труды Н. О. Лосского проходит убеждение о метафизической завершённости бытия и онтологическом предсуществовании совершенного, идеального мира, по отношению к которому наш мир выступает некоторой несовершенной «копией», бытие которого троично и представляет собой единство идеального, психического и материального.

Другая триада в философии Лосского: Абсолют (Бог), деятель (человек), метафизика (мир), они в целом представляют триединство. В чувственной и интеллектуальной интуиции познаётся единство этого бытия. Лосский объясняет творческую деятельность человека через субстанциального деятеля, который, будучи наделённым творческой силой, способен вносить в мир новые определённости и может осуществлять эти творческие акты, не иначе как охватывая, по крайней мере в своём предсознании, весь мир.

Индивидуальные деятели стоят выше носимых ими общих идей и производимых ими единичных действий, они служат посредниками между общим и единичным: «Они творят единичные события сообразно тем или иным идеям, например, поэт творит стихотворение сообразно правилам гекзаметра, ямба и т. п.» ⁷¹. Охватываемый субстанциальным деятелем, внешний мир для него и, не сотворённый им, мир принадлежит ему в предсознании только интенционально, так что сам субстанциальный деятель вовсе не есть Всеединство. Для того, чтобы совершить такие творческие акты, он должен быть в своей субстанциональной сверхкачественной основе существом, стоящим выше логических определённостей, т. е. началом металогическим, Богом. Сам по себе Бог сверхсубстанциален, но в отношении к миру он есть субстанция ⁷².

Главная задача, которую ставил себе Н. О. Лосский, чтобы раскрыть понятие Бога, была задача найти онтологическую спайку между элементами мира. В теории знания эта спайка была найдена им как координация познающего субъекта со всеми существами и процессами всего мира, но нужно было ещё найти условия самой этой координации. Соотношение между Абсолютом и миром решилось Лосским на основании того, что есть разность между Божественным Ничто, с одной стороны, и системой отвлечённо–единосущих мировых деятелей, с другой стороны. Они типологически отделены друг от друга пропастью и не могут иметь даже и частично тождественного друг другу содержания. Отсюда с необходимостью вытекает, что обоснование создания мира Абсолютом правильно выражено в христианском учении, согласно которому мир сотворён Богом из ничего таким образом: творя мир, Бог не нуждался ни в каком материале вне Себя и не заимствовал никакого содержания из Себя, творил мир из ничего. Божественное творчество, как сотворение мира, имеет характер абсолютного творчества в том смысле, что рядом с Собою Он создаёт нечто абсолютно новое, не тождественное Ему ни в каком отношении.

Лосский обосновывает создание Богом мира и то, что есть отношение между миром и Богом, тем, что Бог представляет сверхличное, сверхмировое существо и сверхсистемное начало. Понимание этого приводит к пониманию христианской Троицы. Он подчеркивает, что понять Троицу можно: «Учение о Триедином Боге некоторые люди считают противоречивым и потому отвергают его: они находят в нем невыносимую для нашего ума нелепость, именно утверждение, что три есть вместе с тем не три, а единица. В действительности противоречия в христианском догмате Троичности нет. Бог в своей невыразимой человеческими понятиями глубине есть существо сверхличное: поэтому нет никакого противоречия в мысли, что откровение Его осуществляется и для мира, и в Нем Самом, как жизнь Трех Лиц.

В учении о Едином Трехличном Боге заключается утверждение, что каждое Лицо Св. Троицы не замкнуто в Себе, но единодушно с двумя другими Лицами. И мы, земные ограниченные личности, до некоторой степени сходны с Божественным бытием, созданы по образу Божию. Так, наши личности тоже не замкнуты в отношении друг к другу; человечество и все существа в мире до некоторой степени единосущны друг с другом» ⁷³. Таким образом, Бог есть сверхличное единосущное начало. «Мысль, что мир существует не сам по себе, а сотворён Сверхмировым существом, есть истина абсолютно достоверная, строго и точно доказуемая. В самом деле, мир есть система многих существ, соотнесённых друг с другом; вне этой взаимной соотнесённости бытие их не только неосуществимо, но и немыслимо. Поэтому размышление о системе мира необходимо выводит за пределы мира и обязывает усмотреть стоящий над миром источник его – Сверхсистемное начало. Это начало глубоко отличается от мира: оно не может быть выражено никакими понятиями, заимствованными из состава мира. Действительно, если бы Оно подходило под какое–либо понятие, применимое также и к мировым существам, Оно было бы членом мировой системы и было бы взаимно связано с миром отношениями. Чтобы служить объяснением системы мира и отношений в нем, оно должно быть сверхотносительным, сверхсистемным источником мира» ⁷⁴.

Таким образом, Лосский доказывает, что Бог есть сверхмировое начало и имеет внешний по отношению к созданному Им миру источник, который находится внутри самого себя. «Мысль о творении мира Богом из ничего чрезвычайно проста, – пишет Лосский. – Понимать её нужно так: творение мира Богом есть проявление бесконечно большей творческой силы, чем та творческая способность, которая свойственна нам, людям. Творя мир, Бог не нуждается для этого ни в каком данном Ему материале» ⁷⁵. Вопрос о том, с какой целью Бог сотворил мир, Лосский объясняет таким образом, что смысл творения состоит в том, чтобы Божественное добро существовало не только в Боге, но и распространялось вне Бога на другие существа. Это может быть осуществлено только путём творения мира как совокупности деятелей, наделённых творческой силой и свободой, способных активно усваивать Божественное добро и участвовать в нем, т. е. быть сынами Божьими по благодати.

Но, вопрос о том, почему в мире существует зло, и кто его создал, мучил Лосского так же, как и всех религиозных философов. Он нашёл ему следующее объяснение. «Вслед за учением о положительных ценностях, т. е. добре, легко уже развить учение об отрицательных ценностях. Отрицательную ценность, т. е. характер зла (в широком, а не этическом лишь значении), имеет все то, что служит препятствием к достижению абсолютной полноты бытия. Это не предполагает, что зло (например, болезнь, эстетическое безобразие, ненависть, предательство и т. п.) как и добро оправданы сами по себе, так как зло есть нечто само в себе недостойное, заслуживающее осуждения; оно само в себе противоположно абсолютной полноте бытия, как абсолютному добру. Но в отличие от абсолютного добра зло не первично и не самостоятельно. Оно существует только в тварном мире, не в первозданной сущности, а, как свободный акт воли субстанциональных деятелей, и производно, как следствие этого акта. Кроме того, злые акты воли совершаются под видом добра, так как направлены всегда на подлинную положительную ценность, однако в таком соотношении с другими ценностями и средствами для достижения её, что добро подменяется злом» ⁷⁶.

Стало быть, зло, по Лосскому, это следствие свободного акта воли субстанциального деятеля. И, как отрицательная ценность, по сравнению с добром, осуществляя реальное бытие мира и тем же самым предоставляя диалектическую триаду.

Сотворённый Богом мир есть совокупность субстанциальных деятелей, способных к творчеству собственной жизни в рамках дарованной Богом индивидуальности. Каждый субстанциальный деятель тоже творец, но с меньшим, чем Бог, потенциалом: Бог творит из ничего, субстанциальный деятель – из данного.

Субстанциальные деятели первично не обладают раз навсегда данной «природой»; они вырабатывают её в процессе творчества. В своих действиях субстанциальные деятели (или уже – личности) обладают свободой: а) от предопределённости; б) от собственного прошлого; в) от Бога, так как он сотворил их свободными. Они могут сотрудничать между собой вплоть до образования сверхиндивидуальных единств (семья, нация, человечество). Поскольку характер таких единств свободен, входящие в него индивиды не утрачивают свою индивидуальность. Человек поэтому предоставляет собой «я», которое «есть господин всех своих проявлений... есть творческий источник и вместе с тем носитель своих проявлений и действий... „я“ не только сверхвременно, но и сверхпространственно» ⁷⁷. Лосский выражает позиции персонализма, видящего в личности основное бытие и основную ценность. Но личность может злоупотреблять свободой и, в силу неискоренимого эгоцентризма и наличия соблазнов, может встать на путь зла. Совершенная ограниченность мира, таким образом, существует более в замысле, чем в исполнении. Поэтому, возможно, не только творчество, но и разложение.

На этом тезисе построена этика Н. О. Лосского, объясняющая все виды зла, несовершенство вселенной из эгоизма субстанциальных деятелей, ведущего их к удалению от Бога и взаимному равнодушию или даже к борьбе друг с другом.

В этике Лосский стоит на позиции персонализма, который, однако, отличен от экзистенциализма. Он считает, что всякое существо есть сверхвременный и сверхпространственный деятель, ответственный за то, вносит ли он в мир своим характером и поступками добро или зло, потому что он не только свободно творит свой характер и поступки, но ещё, по крайней мере, и в подсознании связан со всей системой ценностей, а потому он может, если правильно использует свою творческую силу, вступить на путь абсолютного добра и тогда удостоится стать членом Царства Божия. Этика Н. О. Лосского теономна, т. е. основана не на человеческих (относительных), а на божественных (абсолютных) ценностях, но при этом утверждается, что человеческая личность есть основная, хотя и не абсолютная, ценность, которая не должна рассматриваться как средство для достижения нечеловеческих целей.

Важно отметить, что именно логически необходимое мышление, если оно осуществляется со строго логической последовательностью, неизбежно выводит за пределы себя и при обзоре мировой системы обязывает к усмотрению сверхлогического, сверхмирового начала. Таким образом, Лосский говорит о возможности понимания Бога только за пределами мира.

Положительное приобщение к Сверхмировому началу есть высокое проявление религиозной жизни и религиозного опыта, завершающихся в мистической интуиции, в которой Сверхмировое начало открывается как сверхбытийственная полнота бытия, но может открыться также в другом видоизменении того же опыта, как живой личный Бог. В том и другом своём аспекте Бог с предельной достоверностью обнаруживается как начало вездесущее и всепроникающее, которое выше всяких ограничений. Бог открывается миру как начало, которому ничто не чуждо; он не подчиняет себе ничью свободу, но Он никогда не отвернётся от человека, и, стоит только ответить любовью, Он окажется в самой глубине сердца, и душа при этом испытывает предельное удовлетворение от сознания, что Бог есть. Приобщение к Богу сопутствуется таким завершением любви к нему, которое выводит за пределы всяких личных, себялюбивых желаний. Не только самому овладеть этим царством, но и другим помочь идти к нему – таково рвение, возбуждаемое этим опытом. Это то положение, которое выделяет Лосский, но которое никогда бы не пришло в голову индусу, так как он может понять только индивидуальное спасение, совершенствование и преобразование, следуя положению: совершенствуй себя и ты будешь совершенствовать мир.

Данные тройственной интуиции познания – чувственной, интеллектуальной и мистической – отличаются друг от друга, но все они представляют различные аспекты единого осмысленного космоса. Бог дал человеку великие способности для творческого достижения полноты жизни и окружил его могущественными средствами борьбы со злом. Лосский подчёркивает, что если мы пребываем в царстве бессодержательного бытия, которое обрекает на лишения и скуку, то это потому, что сами упорно отворачиваемся от источника всякого добра, истины и красоты – Бога. В Троичном единстве Отца, Сына и Духа нам дан образ совершенной любви, благодаря которой осуществляется полная самоотдача лиц друг другу, полное единодушие, конкретное единосущее их. Таким образом, этика Лосского переплетается с логикой познания.

Его эстетика осталась неоформленной в специальной работе, основные её положения изложены в работе «Мир как органическое целое». Философ считает, что красота высокодуховна и она есть гармония мира. «Мир гармонии есть совершенное творение Божие». Красота творится в царстве Духа, и Дух творит красоту. «Оправдание и смысл этого царства Духа заключается в его совершенстве, в том, что его жизнь есть совершенное Добро и Красота» ⁷⁸. Поэтому всякий момент жизни человека обладает в духовном плане абсолютной ценностью и тогда прекрасен.

Н. О. Лосский считает, что добро и красота возможны там, где есть свобода, потому что Царство Духа и есть Царство свободы. Творческий человек не может быть несвободным, так как дух творчества освобождает его.

Таким образом, система идеал–реализма Лосского кроме внутренней связующей триадичности в рамках единства идеального и реального бытия в Боге, имеет ещё троичную структурную связь истины, добра и красоты, логики, этики и эстетики.

Н. О. Лосский пришёл к идее создания истории русской философии уже в конце своей творческой деятельности. Это было оправдано тем, что философия в России по сравнению с западноевропейской, имела небольшой срок для своего развития. Патриархом системной русской философии принято считать В. С. Соловьева, который создал основные свои произведения во второй половине XIX века. Н. О. Лосский, как и Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский и другие его современники – философы России, является представителем второй волны развития русской философии. Поэтому он сам, находясь в центре её создания, не придавал ей особого значения. Значимость и ценность русской философии Н. О. Лосский понял в тридцатые годы, когда взявшись за написание статьи о В. С. Соловьеве, он познакомился с трудами многих русских мыслителей, стремящихся выработать религиозное мировоззрение. Они удивили Н. О. Лосского своей высокообразованностью и способностью развивать новые концепции и направления, не похожие на западные. Он откровенно признается в этом: «Я открыл, что русские философы, начинавшие свою деятельность с увлечения идеями Соловьева, кончали тем, что далеко отошли от него...» ⁷⁹. Со временем это открытие привело Н. О. Лосского к созданию «Истории русской философии», которая впервые была напечатана на английском языке. На русском языке она вышла в Нью–Йорке в 1957 году.

Кроме «Истории русской философии» Н. О. Лосского подобного рода работы, включающие анализ всех направлений развития философской мысли в России, были изданы следующими авторами: Арх. Гавриилом (В. Н. Воскресенским) ⁸⁰, Э. Л. Радловым ⁸¹, М. Н. Ершовым ⁸², Б. В. Яковенко ⁸³, Г. Г. Шпетом ⁸⁴, Н. А. Бердяевым ⁸⁵, В. В. Зеньковским ⁸⁶, Г. В. Плехановым ⁸⁷.

Н. О. Лосский увидел, что русская философия развивает мировую, являясь в то же время феноменом, отражающим высокую степень зрелости отечественной мысли, внутреннюю потребность многих русских мыслителей в глубокой рефлексии, в изучении и развитии своих собственных национально–исторических традиций и идейных корней. Развиваясь в своей оригинальной, не спекулятивной и не позитивистской форме, а приобретая свою национальную форму выражения, русская философия со своими оригинальными идеями и оригинальным философским языком заняла своё скромное место во всемирной истории философии. Неслучайно Н. О. Лосский первую же главу начинает со слов: «Русская культура XIX и начала XX века имеет всемирное значение» ⁸⁸.

В своём произведении «История русской философии» Н. О. Лосский даёт общую характеристику своеобразия русской культуры. Сначала он говорит о появлении философских взглядов в первой половине XIX в. Затем открывает, начиная со славянофилов, свою своеобразную систематизацию различных течений русской философии. Славянофильство Лосский представляет философскими концепциями А. С. Хомякова, К. С. Аксакова и Ю. Ф. Самарина, а затем сравнивает их с западниками, к которым относит П. Я. Чаадаева, Н. В. Станкевича, В. Г. Белинского, А. И. Герцена. Заканчивает систематизацию направлений характеристикой диалектического материализма в России. Он не рассматривает историю русской философии как определенную схему различных направлений, а даёт живую картину разнообразных исканий русских мыслителей, соединяя их в направления, которые он выделяет как иррационализм, неогегельянство, неокантианство, логическое направление, интуитивизм, естественнонаучное направление, юристы–философы и др. Философию тех мыслителей, которых невозможно причислить к определенному течению, он излагает персонально.

Так Н. О. Лосский достаточно информативно и интересно рассказывает об идеалистической философии В. С. Соловьева, подробно излагает главы, посвящённые Б. П. Вышеславцеву, И. А. Ильину, В. В. Зеньковскому, Г. В. Флоровскому, раскрывает все основные положения духовной философии П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева, С. Л. Франка, Л. П. Карсавина. В своём произведении «Истории русской философии» производит реконструкцию отечественного историко–философского процесса, рассматривая его как целостное явление внутри развития мировой мысли. Своеобразие его воспроизведения системы возникновения русской философии заключается в том, что он вполне сознательно проецирует свои интуитивистские воззрения на живой процесс развития философии в России, как бы ищет «зерна», которые закладывались отдельными русскими мыслителями в историю для прорастания системной философии идеал–реализма. С этой же целью он неоднократно на страницах своей книги вступает в полемику с другими философскими концепциями и использует этот приём для более доступного изложения своих собственных взглядов на мир, познание и Бога.

Следует отметить также в субъективистском подходе Н. О. Лосского к освещению истории русской философии выделение в качестве основной гносеологической проблематики. Проблемам эпистемологии он уделяет много внимания при изложении российских разновидностей неокантианства, интуитивизма, трансцендентально–логического идеализма и другим школам, в которых теория познания имела важное значение.

Как и многие другие русские философы, Н. О. Лосский пытается сформулировать своеобразие русской философии. Надо отметить, что авторы истории видели его по–разному. Так, В. В. Зеньковский считает главной характеристикой русской философии устремлённость к человеку, его моральности: «Если уже нужно давать какие–либо общие характеристики русской философии, что само по себе никогда не может претендовать на точность и полноту, то я бы на первый план выдвинул антропоцентризм русских философских исканий. Русская философия не теоцентрична (хотя в значительной части своих представителей глубоко и существенно религиозна), не космоцентрична (хотя вопросы натур–философии очень рано привлекали к себе внимание русских философов), – она больше всего занята темой о человеке, о его судьбе и путях, о смысле и целях истории. Прежде всего это сказывается в том, насколько всюду доминирует (даже в отвлечённых проблемах) моральная установка: здесь лежит один из самых действенных и творческих истоков русского философствования» ⁸⁹.

Бердяев в своей «Русской идее» утверждает, что русским свойственны как раз религиозность и догматизм, и все философские темы постигаются через эту религиозность ⁹⁰.

3. Б. Яковенко вообще не находит никакого своеобразия в русской философии. Он считает: «Все, что Россия имела и дала философского – все это родилось либо из прямого подражания, либо из бессознательного подчинения себя чужим влияниям, либо из эклектического стремления слепить воедино несколько чужих мыслей» ⁹¹.

Единства в этом вопросе нет, и спор о своеобразии русской философии продолжается до сегодняшнего дня. Н. О. Лосский не давал однозначной оценки своеобразию русской философии, но, естественно, считал её особым направлением в развитии мировой мысли. В своей «Истории русской философии» одну из последних глав он назвал «Характерные черты русской философии». К ним относил и устремлённость к человеку, и религиозность, и моральность, и способность к высокой интеллектуальности.

Что касается оценки развития диалектического материализма в СССР, то он считал слишком вульгарным односторонний социологизм и неприятие других точек зрения. Он высказал своё впечатление об этом: «Особенно отталкивающее впечатление производит столь распространённый в наше время неумеренный социологизм в исследованиях историков литературы. Когда гениальное произведение литературы истолковывается как выражение феодально–аристократической идеологии или мелкобуржуазной среды и т. п., принимается и опошляется, как автор, так и его творение» ⁹².

Следует отметить то, что Н. О. Лосский издавал «Историю русской философии» в послевоенные годы, в условиях «холодной войны» с её «железным занавесом». Надо признать его как большого оптимиста и смелого, убеждённого в своей правоте человека, поскольку в то время на Западе было не популярно утверждать и писать о великих достоинствах русской философской культуры, которые должны осваиваться в мире и стать «достоянием всего человечества». В самой своей книге Лосский пытался показать на живом материале русской философии её близость и постоянное взаимодействие с философской мыслью Запада. Он затрагивал в этом произведении темы, не только не популярные на Западе, но и крамольные для существующего тогда Советского Союза, где господствовала единственно возможная философия материализма и воинствующий материализм. К этим темам относятся: ведущая культурно–историческая и мировоззренческая роль христианства в российской культуре, религиозно направленное своеобразие русской философии. Н. О. Лосский также подчёркивал и подробно рассматривал специфические черты религиозно–философской традиции XIX–ХХ вв., «вернул» на Родину (это случилось уже во времена «перестройки» – 90–е годы) преданных умолчанию марксистско–ленинской идеологией и «забытые» имена многих мыслителей России, разделявших религиозно–идеалистические взгляды.

Безусловно, «История русской философии» – далеко не идеальное и не совершенное произведение, отражающее субъективный взгляд русского мыслители на процесс формирования философии в России.

Его упрекали не только за субъективизм изложения, чего абсолютно избежать невозможно любому автору, но и, например, за трактовку начала развития русской философии. Он считает, что именно в первой половине XIX века мы можем обнаружить в России философские взгляды. Лосский пишет: «Русская философия начала развиваться только в XIX в., когда русское государство уже имело тысячелетнюю историю» ⁹³. Сегодня многие историки русской философии считают, что философская мысль зародилась в национальном сознании задолго до XIX века и своими корнями уходит во времена Киевской Руси и Московского царства.

Можно продолжить и дальше критику историко–философской работы Н. О. Лосского, но гораздо разумнее говорить о её оригинальности, достоинствах и уникальности, которые, безусловно, читатель найдёт в самом процессе изучения её содержания, в изложении автором её высокой духовности, своеобразной душевности и богатстве мировоззрения конкретных личностей русских мыслителей.