Глава четвертая. «Свидетельство» Паисия Дигарида, «Летописное», – указанное П. М. Строевым (в Библиологич. Словаре), Степенная книга и греческие книги, бывшие у Максима грека. Аркудий
Разобранными свидетельствами – Максима грека, хроники Ниенштедта и списка проф. Дабелова ограничивалось до самого последнего времени все то, что приводилось исследователями в доказательство существования библиотеки царя Ивана IV, состоявшей из множества греческих, латинских и еврейских рукописей. Защитником этого последнего мнения между прочим состоит А.И. Соболевский, который в статьях своих о сей библиотеке к этим старым доказательствам присоединил еще три новых: одно из них заимствуется им из показаний Паисия Лигарида, митрополита газского, жившего в Москве во второй половине XVII в., другое основывается на свидетельстве «летописного характера», сообщенном Π. М. Строевым в «Библиологическом Словаре» и третье указывается А. И. Соболевским в Степенной книге при рассказе о большом Московском пожаре 1547 г. Опираясь на эти новые и старые свидетельства, г. Соболевский и утверждает, что «существование царской библиотеки не только в XVI, но и в XVII веке не подлежит спору». Кроме этих новых доказательств, приведенных г. Соболевским, некоторыми выставляется еще одно четвертое, заимствованное из жизни и деятельности Максима грека450. – Эти новые доказательства мы теперь и рассмотрим.
Почти все русские исследователи вопроса о царской библиотеке XVI в. держатся того мнения, что она погибла или в один из пожаров Москвы XVI в., или в Смутное время. А. И. Соболевский представляет исключение в этом случае и говорит, что она существовала даже во второй половине XVII в. В этом последнем случае он всецело основывается на словах Паисия Лигарида, прибывшего в Москву 30 марта 1662 года451.
Через два месяца по прибытии в Москву 18 мая 1662 г. Паисий подал царю по делу патр. Никона свое письмо, к которому присоединил еще другое о дозволении ему заниматься греческими рукописями. Это последнее было следующего содержания: «вертоград, заключенный от алкающих и источник запечатленный от жаждущих, по справедливости почитаются несуществующими. Я говорю сие к тому, что давно уже известно о собрании вашим величеством из разных книгохранилищ многих превосходных книг; почему нижайше и прошу дозволить мне свободный вход в ваши книгохранилища для рассмотрения и чтения греческих и латинских сочинений. (Fama jam pridem innotuit, vestram majestatem serenissimam selectos libros in variis bibliothecis adeptam fuisse; propterea supplico instanterque precor, ut mihi liber aditus concedatur, eos tam graecos, quam latinos codices revisendi atque revolvendi)»452. Честь открытия этого письма Паисия Лигарида А. И. Соболевский напрасно приписывает себе (говоря: «нам посчастливилось найти известие»...), так как оно лет 70 тому назад напечатано (в IV томе Собрания Госуд. Грамот и Договоров) и с 30-х годов стало уже указываться исследователями в различных специальных работах. Так его не раз приводит И. М. Снегирев, касаясь греческих рукописей Патриаршей библиотеки, о нем говорит даже Тремер в своих статьях о библиотеке царя Ивана IV, помещенных в Московских Ведомостях453. Но все исследователи, которые только касались сего письма, утверждали, что речь в нем идет о греческих рукописях, хранящихся ныне в Синодальной библиотеке, что о дозволении заниматься ими именно и просит Паисий Лигарид. А. И. Соболевский держится в этом случае особого мнения. Он говорит, что «нет никакой возможности видеть в этих рукописях те греческия книги, которые по поручению Никона были приобретены в 1654–1655 годах Арсением Сухановым на Афоне и в других местах Востока», которые ныне хранятся в Патриаршей библиотеке; Паисий говорит здесь о принадлежащих царю издавна греческих и латинских рукописях (codices)»454.
Несмотря на такое положительное заявление после тех соображений, которые я сейчас приведу, думаю, никто не усумнится, что в этом письме речь идет именно о тех рукописях и книгах, которые привез Арсений Суханов в 1655 г. в Москву.
Прежде всего самый текст письма говорит против мнения г. Соболевского, что здесь идет речь об иноязычных рукописях, бывших в царской библиотеке еще в XVI веке. Паисий Лигарид пишет, что «уже давно стало известно, что царь приобрел в разных библиотеках избранные (отборные) рукописи». Лигарид не говорит, что царь имеет, что оне ему достались от предков, но что царь Алексей сам приобрел их, сам собрал их из разных библиотек. Паисий не говорит также, что эти рукописи находятся в царской именно библиотеке; он только просит у царя разрешение заниматься ими, иметь «свободный доступный в ваши книгохранилища». А встарину «царской книгохранительницей» называли даже библиотеку Московского Печатного двора. Патр. Адриан в 1696 г. предлагал передать книги из Посольского приказа «в их царскую книгохранительную палату на Печатной двор,... где в их царского пресветлого величества книгохранитѳльнице все книги их государския разобраны чином» и пр.455... Если мы обратимся к современным документам, то узнаем о какой покупке, приобретении царем Алексеем Михаиловичем греческих и латинских codices говорит Паисий Лигарид в приведенном выше письме.
Вопрос этот довольно определенно разрешает послание патриарха Никона Паисию Лигариду, написанное вследствие и в ответ на приведенное выше письмо последнего. Сообщив довольно подробно сведения по своему делу, обстоятельства и причины своей размолвки с царем, Никон в конце своего послания делает следующую приписку: «о книгах пишешь до царского величества, яко от многих стран собраны суть и запечатлены без пользы, несть была на се царская воля, но мы трудились в тех и есть ныне в далних наших монастырех отвезены». Никон возражает Паисию, говорит, что рукописи, о которых писал царю Лигарид, собрал не царь, «несть была на се царская воля», но что о приобретении их хлопотал патриарх Никон, «мы трудились в тех». Из этого ответа патр. Никона ясно, что в письме Лигарида речь шла не об иноязычных рукописях царской библиотеки, а о рукописях и книгах, собранных патриархом Никоном, привезенных при Никоне с Востока Арсением Сухановым и другими. Может быть, вследствие этого письма Паисия Лигарида допрашивали о них патр. Никона в 1662 г.456 В Патриаршей библиотеке в прежнее время кроме греческих рукописей было значительное собрание иноязычных печатных книг: латинских, греколатинских, греческих и др. Паисий Лигарид, как видно будет сейчас, пользовался и сими печатными книгами. Их-то он между прочим также разумеет, прося разрешить ему доступ в книгохранительницу457.
Какой царский ответ последовал на просьбу Паисия в 1662 г., – мне пока неизвестно; но о том, что Паисий интересовался именно книгами и рукописями, привезенными Сухановым, – свидетельствует тот aакт, что ему в 1671 г. из числа этих именно книг, находившихся тогда на Иверском подворье Воскресенского монастыря, были даны по царскому указу следующие 20 печатных и рукописных книг «для собрания книги о святейших вселенских патриархах «1) книга Феофана, епископа никейского похвальные слова, в полдесть, в досках; 2) книга Никифора Каллиста латинская, печатная, в десть; 3) книга Никифора же Каллиста, в десть, такова ж; 4) книга летописание краткое, в десть, печатная латинская; 5 и 6) две книги Дионисия Ареопагита, печатные, латинския, в десть, 1-й и 2-й том; 7 и 8) две книги Григория Богослова печатные, латинския, в десть; 9) книга Иоанна Зонара печатная, латинская, в десть; 10) книга Иустина Философа печатная, латинская, в десть; 11) книга Исидора пилусийского печатная, латинская, в десть; 12) книга Климента александрийского печатная, латинская, в десть; 13) книга Кормчая письменная, в десть; 14) книга Правильная о церковном чине и о заповедех отеческих, письменная, в полдесть; 15) книга Кормчая письменная, в десть, в досках; 16) книга Евстафия Киртахрана письменная, в полдесть, в коже; 17) книга Фотия патриарха цареградского письменная, в десть, в досках; 18) книга Ипполита папы римского письменная, в полдесть; 19) книга Фомы патриарха иерусалимского о армейской ереси, письменная, в десть; и 20) книга Иякова брата Господня на рождество пресв. Богородицы греческая, письменная, в полдесть». Документ, перечисляющий все эти книги, прямо озаглавлен: «179 г. марта в 23 день. По указу великого государя царя и великого князя Алексея Михаиловича, всеа великия и малыя и белыя России самодержца, взято с Иверского подворья из полаты книг и отдано газскому митрополиту Паисию для собрания книги о святейших вселенских патриархах». – Кроме этих 20 книг Паисием же впоследствии были взяты (только неизвестно когда) еще следующие 4 латинских книги: а) две книги Козмография, одна преложена вкратце, б) книга Анастасия о костельных вещех и о житии пап римских, и в) «книга польская писана против веры благочестивые». 14 июня 1676 (184) г. все эти книги были переписаны в «Товарной полате», причем оказалось среди них 10 греческих (1 печатная, остальные рукописные), 10 греколатинских печатных и 4 латинских и польских печатных же; на другой день 15 июня «те все книги, читаем в документе, по сей росписи к великому государю в хоромы взял кравчей князь Василий княж Федоров сын Одоевской». Впоследствии книги эти были возвращены в Патриаршую библиотеку, потому что большинство их можно указать в ней458.
Основанием для предположения, что Паисий в указанном выше письме просит о дозволении заниматься царскими, а не патриаршими рукописями служит единственно (кажется) то обстоятельство, что Лигарид с своей просьбой обращается к царю, а не к патриарху. Но это нисколько не говорит в пользу этого мнения так как мы имеем целый ряд свидетельств о том, что доступ к греческим рукописям, привезенным Арсением Сухановым, по удалении патр. Никона из Москвы зависел от царя, в виду того, что книги Патриаршей библиотеки, находившиеся на патриарш. дворе и на Иверском подворье, были за печатью боярина кн. Трубецкого и дьяка приказа Тайных дел. Разрешение царя должны были испрашивать и должностные лица, если кому-либо из них нужны были книги для порученного дела, даже заведывавшие Московским Печатным двором и др. Так Павел митрополит сарский, как начальник сего двора, в 1670 году писал царю: «по твоему указу на книжном Печатном дворе начаты печатать книги триоди цветныя, а для истинного свидетельства надобны к тому делу на греческом языке триоди цветная и постная; и триоди, государь, на греческом языке цветная и постная с иными книгами на Иверском подворье за печатью твоего великого государя приказу Тайных дел дьяка Федора Михайлова. И о том, что ты великий государь укажешь». И эти триоди действительно тогда же были взяты (4)459. После удаления Никона из Москвы, как говорено было выше, патриаршая казна была описана вся кн. Трубецким с товарищами и находилась за его печатью; доступ даже к русским рукописям возможен был только с разрешения царя, как показывает следующий факт. В 1658 году был учрежден особый Записной приказ, целью которого поставлено было «записывать степени и грани царственные» с царя Федора Ивановича по 166-й год, составить продолжение Степенной книги. Во главе приказа, подчиненного приказу Тайных дел, поставлен был дьяк Тимофей Кудрявцев, который, собирая материалы для своей работы, нашел нужным иметь у себя 4 русские рукописи (хронограф, степенную, летописец и чин и поставление на царство Алексея Михаиловича) из числа бывших в патриаршей казне книг «за печатьми боярина кн. А. Н. Трубецкого и окольничаго Р. М. Стрешнева». Он составил особую докладную выписку о сих рукописях и, по обыкновению, отдал ее дьяку приказа Тайных дел Башмакову для доклада царю. Башмаков, «прочетчи, отказал», велел ее в доклад отдать окольничему Р. М. Стрешневу. Последний также не взял этой выписки в доклад, а про книги сказал, что оне за печатью князя А. Н. Трубецкого. После этого отказа Стрешнева Башмаков согласился доложить царю выписку и 28 декабря 1658 г. передал Кудрявцеву, что государь указал взять книги у Стрешнева. Еще до доклада царю Кудрявцев обращался к Ал. Дурову, бывшему в числе описывавших патриаршую казну, с предложением– доложить о книгах боярину кн. Трубецкому, чтобы он дал Дурову перстень «те книги из-за печати своей вынять». Дуров отказал: «без боярина и окольничий Стрешнев не пойдет в казну, а мне и помыслить о том немочно, что итить за боярскую печать одному»460.
Этими именно обстоятельствами – удалением патр. Никона из Москвы и нахождением вследствие этого патр. казны за печатями оффициальных светских лиц – боярина кн. А. Н. Трубецкого, окольничего Р. М. Стрешнева и дьяка приказа Тайных дел–и объясняется появление просьб на имя царя о допущении к занятиям рукописями Патриаршей библиотеки.
Изложенного, думаю, достаточно, чтобы не сомневаться в том, что Паисий Лигарид в письме своем от 18 мая 1662 г. просил царя дозволить ему просмотреть греческие и латинские рукописи именно Патриаршей библиотеки, а не царской.
В связи с разобранным свидетельством Паисия Лигарида в письме к царю находится еще другое его же свидетельство, которое позволяет якобы «с решительностью сказать», что в Москве кроме греческих рукописей, привезенных Сухановым, находились еще другие греч. рукописи, именно в царской библиотеке....
В 1671 году был в Москве голландский посланник Николай Гейнзиюс (Heinsius), который от Паисия Лигарида в Москве получил между прочим перечень статей, входивших в состав одной находившейся тогда в Москве греческой рукописи, содержавшей беседы патриарха Фотия (Photii orationes). Так как этой рукописи ныне нет в Москве в Патриаршей библиотеке, то А. И. Соболевский предполагает, что она хранилась не в Патриаршей библиотеке, «а в каком-то другом собрании греческих рукописей, находившемся тогда в Москве. В каком? Не в том ли, которое заключало в себе не только греческия, но и латинския рукописи («codices») и об осмотре которого просил Паисий царя Алексея Михаиловича в 1663 году?» Таково новое соображение в пользу царской библиотеки. Но и оно говорит... против мнения г. Соболевского.
В приведенном выше документе, перечисляющем печат. книги и рукописи, взятые Паисием Лигаридом в 1671 году с Иверского подворья, читаем, что в числе сих книг Паисием была взята и «книга Фотия патриарха цареградскаго письменная, в десть, в досках» (кн. № 17). Итак ясно, что книга с беседами патр. Фотия, оглавление которой Паисий дал Гейнзию, находилась не в царской библиотеке, а была вместе с другими рукописями привезена Сухановым с Востока. Она была в Патриаршей библиотеке и в XVIII в., так как Ф. X. Маттеи собирался очевидно из нее издать некоторые беседы. В предисловии к Lectiones Mosquenses (Lipsiae, 1779 г., т. I, посвящен Герарду Фридриху Миллеру) он пишет: «ex eneditis autem potissimum publicabo: Specimena ex Anonymi Lexico… Chrisostomi, Photii, Gregorii Palamae et Josephi Bryennii quasdam orations». Эта рукопись, действительно, хранилась в том собрании греческих рукописей, «об осмотре которого просил Паисий царя Алексея Михайловича в 1662 году», – в Патриаршей библиотеке461...
Другого рода свидетельство, свидетельство «летописного характера» о царской библиотеке XVI в. указывается в одной выдержке, приводимой Π. М. Строевым в «Библиологическом словаре», именно записи в одной минее, «передающей ходившую после московского пожара 1547 г. молву, будто в этот пожар в Кремле сгорели «святые многия книги, греческия и русския, дивно преизрядно украшенныя», т.е. де-рукописи царской библиотеки. Запись эта приведена Π. М. Строевым так кратко, что действительно в этой передаче может подать повод к недоразумениям. Но к нашему счастью указываемая Строевым рукопись Троице-Сергиевой лавры, из которой взята им приведенная запись, сохранилась до нашего времени и благодаря этому мы получаем внолне ясное и точное представление об этом новом свидетельстве в пользу царской библиотеки XVI века. Что ркп. эта – та самая, которую разумел Π. М. Строев, в этом не может быть никакого сомнения. Все признаки, отмеченные Строевым, внолне приложимы к ней. Это, действительно, четья-минея (написанная Германом Тулуповым в 1627 году), хранящаяся в библиотеке Троице-Сергиевой лавры, выне под № 681, но в начале имеющая и старый № 7, под которым она прежде значилась и за каковым № указывает ее и Π. М. Строев. Итак, что же говорит «запись» в сей рукописи?
Прежде всего следует заметить, что благодаря краткости сообщения Π. М. Строева создалось ошибочное представление о характере сей записи, как записи современника-читателя, писца или владельца рукописи; между тем на самом деле она есть не что иное, как одна из статей четьи-минеи, находящаяся как в указанной Строевым рукописи Троице-Сергиевой лавры, так и в других подобных же рукописях, есть особое литературное произведение462. Статья эта, сравнительно довольно пространная, помещается в средине рукописи, под 2-м числом августа месяца, в день памяти Василия Блаженного463, озаглавливается «о великом и сугубом пожаре и о милостивом защищении, иже на воздусе заступлением Пречистые Богородицы», – и начинается следующими словами: благочестивому и христолюбивому и человеколюбивому великому князю Василию Ивановичу Богом утвержаемый скипетр Русского царства добре и благочестно содержа и благочестно содержа веру; и егда видя себе немощию одержима, яко не чувственное смиренномудрие возлюби, желая вместо земного царствия небесное царствие получити, приим иноческий образ и наречен бысть во иноцех Варлаам и радостною душею благонадежному Богу отъиде». Преемником своим он оставил сына Ивана, «суща 3 лет и 3 месяц»; «с ним же державствова» его мать вел. княгиня Елена 4 года и 4 месяца. По смерти ее «боляре и вельможи, видяще самодержца наследника царствию юна суща, яко благополучна и самовластно себе время видяще, и изволиша собрати себе множество имения, и вместо еже любити крещения (искренняго), яко в ненависть уклонишася, и кождо бо различных чинов желаху и ничтоже получаху, но обаче на мало время. И нача в них быти самолюбие и неправда, и желая и на восхищение чужого имения; и воздвигоша крамолу велию чюжу себе и властолюбия, друг друга лукавством не токмо в заточения посылаху или в темницах затворяху и юзами облагаху, но и самой смерти предаваху навыкшего убивственному совету, иже преже в полатах умориша и самех двух царских отраслей князя Георгия и князя Андрея Ивановичев. Такоже и сами на своих другов востающая, различными смертьми скончавшеся, и домы и села их наследовати, и от похищения чужого имения домы их наполнишася и сокровища их неправедного богатства умножишася. Не токмо же си едина содеваху, но и великим славам приразишася, дву митрополитов святительского престола лишиша – Данила и Асафа, Богу сице изволшу. И бысть по сих престолу их приити извольшу и ко преосвященнейшему митрополиту дивну Макарию. Многа же нестроенья тогда содеваху, да иже да самого возраста царска, дóндеже царь царским венцем венчася рукою того» митр. Макария и «законному браку приобщишася. – Человеколюбивый же Бог, милосердием своим долготерпя о наших согрешениих, ожидая нашего покаяния и не хотя конечной пагубе предати нас..., вышереченное неправедное богатство собрание огнем потребишася, вкупе с неправедным имением и праведного стежания множество огнь пояде. Сице попустившу Богу, востезая нас от всякого греха, иже бысть». Далее здесь идет сперва рассказ о пожаре, бывшем в Москве 12 апреля 1548 г.: «в лето 7056-е апреля 12 дня во вторник Светлой недели во граде Москве великий торг загореся, и мног товар погоре, и многия святыя церкви, и дворов множество и имения безчислено сгоре, мала часть осталась в новейшем граде Москве. Таков пожар попусти Бог, яко да приимут людие наказание и страх Господень обыдет их... Мы же тако милостивно от Бога наказаеми, нимало не исправихомся. И паки вскоре попусти Бог быти зелнейшему пожару». Об этом пожаре «откровенно бысть преже единаго дни» Василию Христа ради уродивому, рекомому Нагому. Сообщив сведения о нем, автор рассказа говорит, что Василий Блаженный, придя на монастырь Воздвижения Честного Креста, иже зовется на острове, ста пред церковью, молясь и неутешно плача. А во утрий день, месяца июля 21, в осмый час дни начался пожар. Вслед за этим в настоящем повествовании идет цветистое изложение событий самого пожара (привожу в сокращении): «июля в 21 день зогореся у Воздвижения, на острове, оттуда огонь разыдеся на многия улицы», была «буря сильная...» Выгоре все Занеглинение и великий посад и во обоих градех, старом и новом, и церкви и дворы и великий торг, яко в мгновение ока вся испепелишася. Не только деревянные здания, но и самое камение распадашеся и железо разливашеся и во многих каменных церквах и в полатах все выгоре. Наипаче же жалостнейша сего, яко и самые неизреченные церковные священные вещи и многия святыни... хитро устрояемые, во един час огнем потребишася... Множество бесценного узорочия, много церковные утвари и прочия неизреченныа и памяти достойные вещи, еще и царския драгия и преславные, яже от древних лет многия от прародитель стяжания, иже во святых церквах божественные иконы и честные кресты, наипаче же многия мощи святых и святыя многия книги греческия и русския, дивно, преизрядно украшенные, ризы же и одежда и сосуды драгия, злата же и сребра и драгаго жемчугу и камения многоценнаго и прочая неизреченные и неудобьсказанные всякия кузни, – и вся сия без вести быша464...»
Вот в полном виде то новое свидетельство, которое, по мнению А. И. Соболевского, ставит вне всякого сомнения существование громадного собрания иноязычных рукописей в царской библиотеке XVI в....
Рассказ этот говорит совершенно ясно, что в пожар московский, 21 июня 1548 г., сгорели во святых церквах божественные иконы, честные кресты, мощи святых и «святыя многия книги греческия и русския, преизрядно украшенныя» вместе с ризами, одеждами, сосудами, золотом и серебром, жемчугом и камением многоценным... Что в московских соборах были греческие рукописи, сомнения быть не может. Мы имеем положительные свидетельства о нахождении их в XVI в. в московском Успенском соборе, у иерея московского Благовещенского собора Сильвестра; вполне естественно допустить возможность их нахождения и в других московских соборах. – Но что же это свидетельство говорит о царской библиотеке? – Ничего. Оно даже и не упоминает о ней; говорит о рукописях, сгоревших в соборах, но ни слова не обмолвливается о рукописях царской библиотеки. А «святыми книгами» уже никто ни в XVI, ни в XVII вв. не назвал бы ни еврейские, ни латинские, ни греческие, содержавшие произведения языческих писателей...
Это же самое повествование о «великом пожаре» московском 1547 г. находим и в Степенной книге (17-я степень, глава 9), только он, по Степенной, был не 21 июля 1548 г., а 21 июня 1547 г.: повествование буквально одно и то же, дословно сходное, а при перечислении сгоревшего имеющее вставку, которая, вероятно, и служит опорой для привлечения этого свидетельства в пользу царской библиотеки XVI в. Именно здесь, в Степенной книге, это место так читается: сгорели «многая дражайшая безценная узрачия, многообразныя же и различныя св. утвари и прочая неизреченныя и памяти достойныя вещи, еще же и царския драгия и преславныя, иже от древних лет многая от прародитель стяжания, в святых же церквах, и в сокровищах царских и в святительских божественныя иконы и честные кресты, наипаче же многие цельбоносные мощи святых и святые многия книги греческия, дивно и преизрядно украшенныя, ризы же и одежды священныя и мирския, тако же и сосуды драгия, злата же и сребра, и жемчугу драгого, и каменья многоценнаго, и прочая неисщетныя и неудобь сказанныя всякоя кузни множество, и вся сия безвести быша»...465
Степенная книга, начатая митр. Киприаном, продолжена и изменена, как у нас обыкновенно утверждается, митр. Макарием. Им она доведена до XVI степени включительно, а последняя XVII степень, мне кажется, принадлежит митр. Афанасию (1565–1568); по крайней мере в Степенной книге Чудова монастыря, «собранной» сим митрополитом, эта степень (17-ая) уже имеется. В этой рукописи, в 17 степени, находится и приведенный рассказ о московском пожаре 1547–1548 гг., и притом в редакции, тождественной с печатным текстом (без каких-либо изменений466). Рассказ этот говорит, что в сей пожар «во св. церквах и в сокровищах царских и святительских» сгорели иконы, кресты, мощи и святые многие книги греческие, дивно и преизрядно украшенные, ризы и одежды, сосуды, золото, серебро, жемчуг и пр. Предыдущий рассказ говорил, что все это сгорело «во святых церквах», а сей прибавляет еще: «и в сокровищах царских и святительских». В этом только и заключается добавление Степенной книги сравнительно с разобранным выше; перечисление же сгоревшего одно и тоже в обоих. Оба эти рассказа находятся в зависимости друг от друга. Рассказ в Степенной книге, по моему предположению, принадлежит митроп. Афанасию и является источником для второго рассказа, который почти весь буквально заимствуется отсюда. Кому принадлежит повествование четии-минейное, мне неизвестно, но и оно существовало уже в XVI в., так как читается уже в ркп. Чудова монастыря.
Но и то добавление, которое мы находим в Степенной книге сравнительно с четии-минейным, не говорит в пользу царской библиотеки XVI в. Оно не говорит, что в ней именно сгорели греческие рукописи и мы имеем одинаковое право относить это ко всем трем указываемым хранилищам: 1) церквам, 2) «сокровищам царским» и 3) «сокровищам святительским». Составитель Степенной книги называет сгоревшие греческие книги – «святыми», «дивно и преизрядно украшенными». Эти эпитеты скорее всего подходят к книгам, которые находились в церквах, книгам богослужебным и вообще богословского содержания. Книги царской библиотеки (произведения классиков) не могли быть названы святыми, не могли быть дивно и преизрядно украшенными (драгоценные оклады разумеются). Если иноязычные книги царской библиотеки сгорели в московский пожар 1547–1548 гг., то какое же основание защитники мнения о громадном множестве в ней иноязычных рукописей имеют указывать на свидетельство Ниенштедта? Если сии рукописи сгорели в пожар 1547–1548 гг., то каким же образом мог видеть их пастор Веттерман в 1565–1570 гг.? О том, что именно из царских сокровищ сгорело в этот пожар 1547 г., мы имеем оффициальное показание в Никоновской летописи, записанное московским дьяком и потому заслуживающее наше полнейшее доверие. Именно сказав о начале пожара 21 июня 1547 г. с церкви Воздвижения Честного Креста, дьяк так далее описывает пожар в самом Кремле:
«Зогореся в граде у соборныя церкви Пречистыя верх, и на царском дворе вел. князя на полатах кровли и избы древяныя и полаты украшены, Златой и Казенный двор с царскою казною, и церковь на царском дворе у царской казны Благовещение златоверхая, и деисус Андреева письма Рублева, златом обложен, и образы, украшенные златом и бисером, многоценные греческаго письма прародителей его от многа лет собранных и казна великаго царя погоре, и Оружничая полата вся погоре с воинским оружием, и Постельная полата с казною выгоре вся, и в погребех на царском дворе под полатами выгоре вся древяная в них, и конюшня царская; и по многим церквам каменным выгорели деисусы, и образы, и сосуды церковные и животы многие людские... В городе все дворы и полаты горяше, и Чудовский монастырь выгоре весь, едины мощи св. вел. чудотворца Алексия, Божиим милосердием, сохранены бысть... Монастырь Вознесенской такоже весь сгоре, 10 стариц в нем сгореша и церковь Вознесение выгоре, образы и сосуды церковные, и животы люцкие многие, токмо един образ Пречистые протопоп вынес. И все дворы во граде «погореша»467... Таким образом Никоновская летопись, передающая оффиц. запись Московского правительства, при перечислении сгоревшего ни одним словом не обмолвливается о греч. книгах царской библиотеки; горела царская казна, горели Золотой и Казенный двор, Оружейничья и Постельная полаты и пр., сгорели, по летописи: иконы, сосуды церковные, драгоценности и пр., но чтобы где-либо в той или другой царской казне сгорели греч. рукописи, – здесь ничего не говорится. Итак, если в пожар 1547–1548 гг. в Москве и сгорели греческие рукописи, то именно те, которые были в церквах.
В доказательство существования в Москве в XVI в. особого собрания греческих и латинских рукописей, наконец, ссылаются еще на то, что Максим грек в бытность свою на Руси занимался переводами с греческаго языка, следовательно, де греческия рукописи тогда в Москве были и в довольно значительном количестве. Но и это последнее соображение в пользу царской библиотеки XVI в. нисколько не убедительно.
1) Великокняжеская библиотека, из которой, предполагается, брал рукописи Максим грек для своих переводов, была богата, если верить Веттерману и списку проф. Дабелова, совсем не теми сочинениями, переводом которых занимался Максим грек: он или исправлял перевод богослужебных книг или переводил богословские сочинения (отеческие творения), а в библиотеке Московских государей были произведения греческих и латинских классиков.
2) Пользовался ли Максим грек при своих переводах рукописями великокняжеской библиотеки, – это еще спорный вопрос. Кажется, вполне достоверно мнение, что переводы Максима грека предприняты были им по своей доброй воле, а не по поручению или приказанию царя или патриарха468. В «выписи из государевы грамоты о сочетании 2 брака и разлучении 1 чадородия ради, – творении Паисеином старца Ферапонтова монастыря», читаем, что, по заключении в Чудов монастырь старца Васьяна Косого, тамошний (Чудовской) архимандрит Иона доносил, что Максим грек и старец Савва святогорцы (жительствовавшие также в Чудове) «сходатая имеют себе доброписца Михаила Медоварцева и трие совокуплени во единомыслие и толкуют книги и низводят словеса по своему изволению и исправляют по своему разуму без согласия и без повеления твоего и без совета и без благословения митрополичьскаго и без собора вселенскаго. И Васьян согласился с ними же и творят укоризну царствию твоему... и вницают в неподобная и мерская суесловия. С ними же и Селиван чернец единосогласник»469… Если же Максим грек совершал свои переводы и исправления русских книг «без согласия и повеления царского», то каким же образом он мог при этом пользоваться рукописями или книгами царской библиотеки? Только относительно перевода одной Толковой псалтири мы имеем намек (но не прямое указание), что оригиналом служила рукопись из великокняжеской библиотеки470.
3) Максим переводил не только в бытность свою в Москве, но и вне ее, во время пребывания в ссылке в различных местах: Волоколамском Иосифовом монастыре, Твери и Троице-Сергиевом монастыре. Если мы даже допустим, что в бытность его в Москве – ему давались рукописи из великокняжеской библиотеки, то этого не могло быть, когда он был сослан из Москвы и подвергнут заключению.
4) Как выше в своем месте было отмечено, Максим при продолжении перевода одного толкования не мог отыскать в Москве его греческого оригинала; сомнительно, чтобы это могло быть, если бы великокняжеская библиотека была так богата греческими рукописями, как это думают некоторые.
5) Если мы подведем итоги всем переводам Максима грека, примем во внимание его различные слова и указания, находящиеся в них, то все-таки окажется, что для всех этих работ требовалось не так уже много греческих оригиналов, как обыкновенно предполагается. Им были переведены:
а) Толковая псалтырь; б) беседы Иоанна Златоустого на евангелия Матфея и Иоанна; в) толкования на деяния и послания апостольские; г) Метафрастово житие пресв. Богородицы; д) похвальное слово св. Василия великого мученику Варлааму; е) три небольшие статьи Метафраста: о св. апостоле Фоме, о чуде св. архистратига Михаила в Хонех и о мученичестве св. Дионисия Ареопагита; ж) слово св. Кирилла александрийского об исходе души и о втором пришествии. Кроме того, известно, что митр. Даниил настаивал на переводе истории Феодорита еп. киррского, греческий оригинал которой след. также был в Москве. Из богослужебных книг Максим грек занимался исправлением перевода: а) триоди, б) часослова, в) апостола и г) минеи праздничной. В «словах» Максима грека находим указания еще на несколько книг, бывших у него, каковы: сочинение Originum sive Etymologiarum libri XX Исидора Испалийского; б) «Иоанна Лодовика толкователя Августина еп. иппонского (был русский перевод?) и в) лексикон Суиды – Suidas471. Вот все указания, которые можно собрать касательно тех книг, которыми пользовался Максим грек при своих переводах, и которых всего можно насчитать не более 16 названий.
Откуда он брал их, нигде не говорится, но из слов и посланий Максима грека мы видим, что у него были: 1) книги, которые он привез с собой. В послании к Петру Шуйскому – он пишет: «другую благодать прошу у вашего велелепиа отдадите ми, яже с мною оттуда пришедшыа зде книгы греческыа на просвещение вкупе и утешение духовное окаянней душе моей»472. Какие именно книги были привезены Максимом греком – неизвестно; но в древних рукописях ему приписывается принесение в Москву книг Стефанита и Ихнилата, а спутнику его старцу Исаии – жития св. Саввы архиепископа сербского473. Более чем вероятно, что им принесены были и какие- либо другие книги, кроме отмеченных.
2) Книги, которые Максим грек получал от своих знакомых. Так Алексею Адашеву он пишет: «молю вас, Бога ради, послите ми на подержание Григориа Богослова, книгу греческую с толкованием, ради Бога послите ми ея» (Сочинения Максима грека т. II, стр. 386474). – В другом послании он пишет: «предложу вам и та, егда греческую книгу получу» (из 33 главы Иоанна Дамаскина. См. Сочинения Максима грека, т. III, стр. 76–77). – Кроме Адашева греческие книги Максим грек мог получать и от благовещенского священника Сильвестра, имевшего греческие рукописи, некоторые из коих дошли до нас475.
Кроме рукописей у Максима грека были и греческие печатные книги. В послании к одному князю он объясняет, что означают знаки якоря и рыбы, выставляемые типографом Альдом Мануччи в Венеции на своих изданиях. Эти издания след. были в Москве и их видел какой-то русский князь (Курбский?), иначе Максиму греку не было смысла объяснять этот знак Альдинских изданий. Но какия именно печатные книги и сколько их было у Максима грека в Москве, мы опять не знаем. В новейшей Библиографии греческой Эм. Леграна476 изданий по 1518 г., год приезда Максима грека в Москву, указывается всего 60, а по 1556 г., год смерти его, – 132. В числе этих изданий мы не находим ни одного, которое могло бы служить оригиналом для переводов Максима грека по толкованию Свящ. Писания, статей Метафраста, слов Василия великого и Кирилла александрийского, а также и истории Феодорита еп. киррского. При работах же по исправлению богослужебных книг русских Максим грек мог пользоваться и печатными изданиями греческими. Так издания часослова ( ̒Ωρολόγιοτ) были в Венеции 1509 г., Флоренции 1520 г., Венеции 1524 г., 1532, 1535, 1545, 1546477 (см. у Леграна под №№ 36, 63, 71, 87, 94, 115 и 118); триоди в Венеции 1522 и 1538 гг. (у Леграна под №№ 66 и 96)478. Лексикон Суиды, из которого встречаем выдержки в числе слов Максима грека, был издан в Медиолане 1499 г.479 Под книгой Григория Богослова, которую Максим грек просил у Адашева прислать на время (см. выше стр. 302), могло разуметься издание Gregorii Nazianzeni Theologi orationes lectissimae XVI. Венеция, 1516 г. Aldi et Andreae Soceri (см. у Леграна под № 50). При переводе текста псалмов (не толкований на них; имеется, как известно, перевод Максима грека одних псалмов) могли быть у Максима грека издания псалтыри – в Венеции, 1494 г., Альдо Мануччи; там же 1524, 1525, 1545, 1547 (см. у Леграна под 11, 70, 73, 117 и 120). Судя по заглавиям некоторых слов Максима грека у него было еще издание, описанное у Леграна под № 34 – Έξεψάλματα, περιέχοντα τά χάτω γεγραμμένα. ή̎γουν, τη̒ν άλψάβητον. τό παναγία τριάς. τό πάτερ η֙μῶν. Τη֙ν ευλογίαν τής τραπέζης, προ֙ του᷉ γεύσασθαι. Τη֙ν μετά τό γεύσασθαι, ευχαριστίαν. τά εν τψ᷉ ε֙σπερινψ аδόμένα, xaί α֙ναγινωσχόμενα. Τά ε֙ν τή᷉ θεία λειτουργία. Τά εν τψ μιχρώ άποδειπνω. Τό μεγαλύνει ή ψυχή μου. Τό ε֙λέησόν με ό θεός χατά τό με֙γα ε̎λεός σου. То֙ ό χατοιχώ᷉ν ε֙ν βοηθεία του᷉ ύψιστου.
Если из числа всех 16 книг, которыми пользовался Максим грек (указания на что находятся в его сочинениях и переводах), исключим книги и рукописи, привезенные Максимом греком с собой, и полученные им в Москве от частных лиц, то много ли останется на долю сокровищ царской библиотеки и имеем ли мы право на основании этого говорить о многочисленности в ней иноязычных рукописей?...
Итак и эти последниt свидетельства, недавно приведенные в доказательство существования в царской библиотеке XVI в. множества еврейских, греческих и латинских рукописей, не доказывают этого. Мы таким образом не имеем никакого твердого основания признавать эти сокровища в царской библиотеке. А недавно (в прошлом году) о. Павлом Пирлингом сообщено одно известие 1601 г., которое положительно свидетельствует об отсутствии в царской библиотеке множества греческих рукописей480.
Во второй половине 1600 года из Варшавы был отправлен в Москву Лев Сапега – поздравить Бориса Годунова с воцарением. 16 октября посольство прибыло в Москву. «С этим посольством, – пишет о. Пирлинг, – соединяется не безинтересное литературное воспоминание. В Риме ходил слух, что Кремль обладает драгоценными греческими рукописями; говорили, что император Иоанн прислал их туда накануне падения Византии, чтобы спасти их от невежественного хищничества турок. Кардинал Сан-Джорджо хотел очистить совесть по этому вопросу и поручил одному умному греку сопровождать Сапегу и навести справки в Москве. Петру Аркудию (так назывался избранник) было вполне по силам такое дело. Уроженец Корфу, блестящий ученик и первый доктор коллегии св. Афанасия, получавший от Григория XIV и Климента VIII поручения по делам унии, он находился в то время в Польше и путешествие на разведки в Москву должно было нравиться ему. Ревность и усердие не изменили ему. Он обратился сначала к русским, которые рассказали ему чудеса о византийских рукописях своего патриарха; но, продолжая свой допрос, Аркудий заметил, что мнимые сокровища сводились на обыкновенные церковные книги: псалтыри, евангелия, минеи и другия в этом же роде. Греки, находившиеся на службе царя, знали не больше, а прижатые к стене обявили определенно, что в Кремле не было никакой византийской библиотеки (que lе Kremlin ne posse̒dait pas de bibliothe֙que byzantine). Это свидетельство, замечает о. Пирлинг, должно принять к сведению (est a֙ recuellir). Аркудий с своей стороны убедился, и в письме из Можайска от 16 марта 1601 г., дрожа от холода, под убогим кровом, изложил кардиналу Сан-Джорджо результат своих. розысканий, не будучи в состоянии объяснить отсутствие греческих книг иначе, как разными гипотезами»481.
Вот новое свидетельство о царской библиотеке XVI в., говорящее прямо и положительно, что в Кремле «не было никакой византийской библиотеки»...
Запад еще до падения Константинополя начал собирать греческие рукописи. Ученики Мануила Хрисолора, одного из ученых греков, действовавших в Италии в XV в., уже отправлялись в Византию за приобретением греческих книг и об одном из них Джиовани Ауриспа известно, что он в бытность свою в Константинополе в 1422–1423 гг. скупил массу греческих книг как классических, так и византийских. Падение Константинополя помогло переселению сих книг в Италию. Несмотря на то, что во время событий 1453 г., по словам Виссариона митрополита никейского, погибло 120000 томов, все-таки весьма значительное число рукописей перешло в XV-XVI вв. из павшего Византийского царства на Запад. Большое собрание их оставил Венеции митр. Виссарион (ⴕ 1472), собиравший их из разных мест в том числе и из Константинополя. Не мало рукописей осталось в Италии после Андроника Каллиста (в Милане), Антония епарха и др. лиц, ездивших нарочно на Восток за их приобретением. Начало собранию греческих рукописей во Франции положил знаменитый грек Ян Ласкарис, потомок бывших византийских императоров. Основанием греческого собрания рукописей Эскуриальской библиотеки послужили рукописи, собранные Антонием епархом, а равно и принадлежавшие Диего Гуртадо Мендозе, поставщиком коего был грек Николай Софиан из Корфу. Посол в Константинополе короля римского Фердинанда – Ожье Гизелин Бузбек с 1555 по 1562 г. отправил целые воза греческих рукописей в Вену, хотя, по его собственному замечанию, ему приходилось собирать последния колосья на ниве, уже сжатой другими. – О собрании греческих рукописей заботились и римские папы. Знаменитый в истории Возрождения папа Николай V до завоевания Константинополя и после того скупал рукописи в Греции и в азиатских владениях турок при помощи особых тайных агентов, а о папе Григорие XV известно, что он во время тридцатилетней войны за помощь лиге выговорил у ней право на сокровища Палатинской библиотеки в Гейдельберге, славившейся своими греческими рукописями, кои в 1622–1623 гг. Лев Алляций и доставил в Рим. Запад занимала и судьба библиотеки византийских императоров, которая разыскивалась и в XVII и в XVIII в.482
Зная эту любовь Запада XV-XVII вв. к греческим рукописям, стремление каждого государя, а в том числе и римских пап, – иметь у себя возможно большее число сих рукописей, – мы нисколько не удивляемся тому факту, который открыл нам о. Пирлинг. Греческие рукописи везде разыскивали: и в Константинополе, и на Афоне, и в других местах бывшей Византийской империи; наконец обратили внимание и на ту страну, которая выдавала себя за преемницу Византии. Нужно думать, что Петр Аркудий употребил все усилия, чтобы сообщить вполне точные сведения по возложенному на него поручению и разузнал все. Русским скрывать от него о существовании византийской библиотеки незачем было; в их интересах наоборот было насказать возможно большее о ней, чтобы этим можно было хвастаться. Но результат всех допросов Аркудия был отрицательный: в патриаршей библиотеке оказались одни богослужебные книги, а «греки, находившиеся на службе царя, объявили определенно, что в Кремле не было никакой византийской библиотеки»...
Это известие вполне подтверждает то, что мы ранее, в предыдущих главах, доказывали разбором свидетельств о царской библиотеке XVI в., – именно, что в ней не было того множества греческих, латинских и еврейских рукописей, которое в ней другие исследователи воображают,
* * *
См. статьи А. И. Соболевского: а) в Новом Времени 1894 г., перепечатанные в Археологических Известиях 1894 г., 6–7; б) в Археологических Известиях 1897г., №№ 5–6; в) в Журн.Минист. Народн. Просвещения 1894 г., декабрь, стр. 430–434, рецензия книги Н.Лихачева «Библиотека и архив Московских государей в XVI в.» и г) возражения его мне на Рижском археологич. съезде, – см. в Протоколах съезда.
О приезде его см. в А. М. И. Д. Греческие дела 7170 г., д. № 11. В 7173 году он спрашивал разрешения царя пожертвовать в Успенский собор: евангелие, три святых литургии и акафист с деяниями изображенный, греческим диалектом через Нектария архиеп. погояницкого начертанный. См. ibid. 7173 г., д. № 1. – Выехал из Москвы в Палестину 5 марта 1673 г., 28 мая прибыл в Киев. Ibid. 7181 г., д. № 1. Царской грамотой киевским воеводам, полученной 5 сентября 1675 (184-го) года, велено было сказать Паисию, чтобы он ехал из Киева в Москву, не мешкав. 17 сентября он выехал, а 6 ноября приехал в Москву. 10 февраля 1676 года был еще в Москве. См. ibid. 7184 г., д. № 8. При отъезде Паисия из Москвы в 1673 г. «книги, которые он митрополит писал на Симоновском подворье, и хоромы и сад его и всякое строение приказано было беречь Посольского приказа переводчику Ник. Спафарию». В памяти об этом писано было: «жить Спафарию на том подворье в митрополичьих хоромах и переводить греческия и латинския книги и писать греческий, и славянский и латинский лексикон». Лигарид перед отъездом из Москвы просил дать ему «телегу с кожею, в которой одежду и книги мои возить». Ibid. 7181 г., д. № 1.
Собрание Госуд. Грамот и Договоров т. IV, № 28, стр. 120–121. Оба письма не имеют ни даты, ни какой-либо современной пометы о времени подачи их. Издатели несправедливо отнесли их к 7 июня 1663 г. Об этой ошибке и о том, что письмо подано 18 мая 1662 года см. у митр. Макария в Истории Русской церкви, т. XII, Спб. 1883 г., стр. 382, прим. 24-ое, и у Н. Гиббенѳта в Историч. исследовании дела патр. Никона, т. II, Спб. 1884 г., стр. 8–10. На подлинном письме помета: «подано 7 июня 1663 г.» сделана Н. Н. Бантышем-Каменским. (См. письмо это среди греческих грамот М. Г. А. М. И. Д. за № 615). Современного русского перевода этих писем Паисия Лигарида в делах Архива нет; напечатанный в С. Г. Г. и Д., очевидно, – новый.
См. И. М. Снегирева – Памятники Московской древности (о Синодальной библиотеке), М. 1845 г., стр. 179–180 и его же статью в Энциклопедическом лексиконе, т. V, Спб. 1836 г., стр. 565. Тремер «Библиотека Иоанна Грозного», М. 1891 г., стр. 8; он пишет: в письме Паисия Лигарида «очевидно говорится только о вновь учрежденной Патриаршей библиотеке».
См. Новое Время за 1894 г., от 21 октября, № 6698, или Археологич. Известия 1894 г. №№ 6–7.
См. выше, стр. 81.
См. Н. Гиббенета Истор. исследование дела натр. Никова т. I, стр. 227, 244–246: т. II. стр. 1014, 1052. Митр. Макария Историю Русской церкви, т. XII, стр. 382–386. Среди греческих дел Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел имеется несколько дел, касающихся Паисия Лигарида, его приезда в Москву (Греческие дела 7170 года, дело № 11), выезда из Москвы (7181 г., д. № 1) и пребывания в ней (7171 г., д. № 1; 7172 г., д. № 1. 7173 г., д. № 1; 7174 г., д № 2; 7175 г., д. № 2; 7176 г., д. № 1; 7177 г., д. № 1; 7178 г., д. № 1; 7179 г., д. № 2; 7180 г., д. № 2; Приказные дела 1672 г. июня 16 д., № 209); но в числе документов, находящихся здесь, нет ни одного, относящегося к приведенному письму Лигарида, либо содержащего какие-либо упоминания о нем, равно как и перевода его. Документы, здесь заключающиеся, почти все о выдаче поденного корма – пищи, питья и т. п. – О книгах, приобретенных Сухановым, допрашивали патр. Никона в 1662 и 1666 гг. См. Гиббенета Н. О. с., т. I, стр. 244, 246; т. II, стр. 1014, 1052.
Список печатных книг, бывших в Патриаршей библиотеке, см. в каталоге сей библиотеки 1773 г., в «Приложениях».
Государственный Спб. Архив, разряд XXVII, д. № 300. Печатные книги см. в каталоге Синодальной библиотеки 1773 г. (в Приложениях) за №№ 120, 20, 31, 32, 41, 42, 56 (кажется нет здесь 4-х книг, приведенных в списке книг, бывших у Паисия, под №№ 3, 9, 11:12). Рукописи – см. в описании архим. Владимира за №№ 246, 317, 479, 231; под указанной в списке за № 15 разумеется одна из описанных у архим. Владимира за №№ 320, 323, 327, 337, под № 20 = по описанию архим. Владимира за № 389 или 395. Рукописей за №№ 13, 17 и 18 – в Синод, библиотеке ныне нет. Ср. выше стр. 123, прим. 7-е.
См. выше стр. 123
См. вышѳ стр. 123 и мое исследование «Арсений Суханов», ч. I, стр. 419–420, прим. 93-е. Чтения в Императ. Обществе Истории и Древностей Российских за 1896 г., кн. IV (смесь).
Н. Гейнзий прибыл в Москву в октябре 1669 (178) года, а выехал в августе 1670 (178) г. Среди документов А. М. И. Д., касающихся его пребывания в Москве, нет ни одного о сношениях его с Паисием Лигаридом. См. Голландские дела 1669 г., д. №№ 2 и 3. Голландский стат. список № 7. Археологические известия и заметки, 1897 г., № 5–6, стр, 166–167. О сношениях Паисия Лигарида с учеными см. в Христианском Чтении 1889 г., № 11–12, стр. 672–676 (статья Лавровского Л. Я.) и за 1882 г. № 9–10, стр. 414–443 (статья Е. Л. «Две беседы патр. Фотия»). Сведения о Московской рукописи бесед патр. Фотия находятся в труде Combefis’a Bibliothecae graecorum patrum auctarium novissimum. Parisiis, 1672, стр. 299. Именно здесь читаем: Photii patriarchae Constantinopolitani epistolae, canones 1 et 2 synodi Cplit. Homiliastici generis, eius jam editis haud spernendo auctoramento futura, si quando docti alicujus viri opera Latio reddita et illustrata in vulgus emittantur. Syllabum contulit vir cl. ac eruditissimus Emericus Abbas Bigotius a Domino Heinsio nuper acceptum, cui ipsi ante annum, dum Liberorum Belgiae ordinum Legatum agens. Mosco iter haberet, Jllustrissimus, reverendissimusque Gazensis Metropolita D. Paisius Ligarides contulisset: nec ingratum lectori facturus videar, si meo hic Auctario, ubi ejus Epistolam ad Archiepiscopum Aquilliensem produco per viotissam apponam. За cим идет перечисление посланий Фотия в след. порядке: Φωτίου έπιστολαί: 1) папе Николаю. 2) Τοϊς θεοφιλεστάτοις συλλειτουργοίϛ, τώ θεοσεβεστάτω Οίχονόμω χαί Συγχέλλω τοῦ Θεοῦ πολιτῶν έκκλησίας. 3) Папе Николаю. 4) Κα̒νoνες έχτεθέντες παρά τή͂ς α̒γίας καί μεγάλης έν Κωνσταντινουπόλει πρώτης καί δευτέρας Συνόδου, τή͂ς συναλθιείσης έν τῶ πανσέπτω ναώ͂ τώ͂ν α̒γίων χαί πανευψήμων "Αποστόλων. Sunt autem canones numero 17. После этих правил помещаются Φωτίου όμιλίαι, в количестве 16. Первая беседа: 1) Αλλά ταῦτα με֙ν προηγουμένω λόγω τοϊς ήδη παρεσχευασμένοις προ֙ς το βάπτισμα, οϋπω δε֙ κατηρτισμένοις τήν τελειότητα... Десятая – όμιλία ρ̒ηθεϊσα ώς έν έκφράσει τού έν τοϊς βασιλειοις περιωνύμου ναού... Последняя 16) ομιλία λεχθεϊσα έν τώ άμβωνι τής αγίας Σοφίας...– В настоящее время известны только две рукописи с беседами патр. Фотия. Одна из них имеет 14 бесед и находилась в Константинополе на Святогробском подворье, а впоследствии перенесена была в иерусалимскую патриаршую библиотеку. Другая ркп. о беседами патр. Фотия находится в афонском Иверском монастыре (в лист, написана 26 апреля 1627 г. и принадлежала константиноп. патриарху Дионисию). Последняя рукопись афонская весьма близка к бывшей Московской: в начале до бесед патр. Фотия содержит теже самые статьи, которые были и в московской ркп., именно: два послания Фотия к папе Николаю и одно послание к антиохийской церкви, 17 правил св. и вел. собора, бывшего при Фотие в храме св. апостол. За этими статьями идут также 16 бесед сего патриарха и кроме того еще (что неизвестно – было ли в московской ркп.) его 275 писем к разным лицам, сочинение под названием Амфилохиа и два рассуждения о теле и душе. В виду этого сходства возникает мысль: афонская ркп. не есть ли московская, перешедшая на Афон неизвестно когда, но не ранее конца XVIII в. (ибо ее видел в Москве Маттеии)? В Catalogue of the greek manuscripts on mount Athos. By Spyr. P. Lambros, vol.l, Cambridge 1895 г., ркпп. Иверского монастыря не описываются. См. Христианское Чтение 1882 г., № 9–10, «Две беседы патр. Фотия» и «Четыре беседы Фотия архиеп. константинопольского». Архим. Порфирия Успенского. Спб. 1864 г. стр. 51–52. (Найдена им на Афоне 28 декабря 1858 г.).
Π. М. Строев. Библиологический словарь, Спб. 1882 г., стр. 5. Рецензия А. И. Соболевского книги Η. П. Лихачева в Журнале Мин. Нар. Просвещения. См. описание рукописей Троице-Сергиевой лавры, т. III, стр. 40–41. Статья эта есть: 1) в ркп. собрания графа А. С. Уварова № 419, в лист, хронограф XVII в., по описанию архим. Леонида за 1336. 2) В ркп. четии минеи Чудова монастыря за август месяц, № 15/317, л.л. 136 об. – 144 об., написанной «в лето 7108-го при Богом избранном и святым елеом помазаном, и крепко хранителе и поборнике святые истинные православные хрпстиянскио веры, благоверном и христолюбивом великом государе святейшем царе и великом князе Борисе Федоровиче всеа великие России самодержце, содещаго скипетры великих государств на Востоце и на Сивере сущих и иных многих стран государя и обладателя, и при ево благоверной и христолюбивой царице и великой княгине Марье Григорьевне и при их благородных чадех благоверном и христолюбивом царевиче князе Феодоре Борисовиче всея Росии, и благоверной и христолюбивой царевне Ксение Борисовне и при святейшем кир Иове патриархе московском и всея России». Написаны были 12 миней четьих в пудовом монастыре, повелением архим. Пафнотия с братиею, монастырскою казною. Статья о московском пожаре 1517–1548 гг. здесь дословно сходна с находящеюся в четии минеи Троице Сергиева монастыря и против последней не имеет никаких изменений. И 3) в четии минеи Милютинской за август месяц, ркп. Синодальной библиотеки, № 868, л. 196 об.
Потому что в ней говорится, что пожар этот предвидел Василий Блаженный, о коем здесь и сообщаются некоторые сведения.
Содержание статьи излагается по ркп. Троице-Сергиѳвой лавры, № 681, л. 156. Это тоже, что в Степенной книге, в 17-й степени, главы 7–9.
Книга Степенная царского родословия, изд. Г. Ф. Миллером, ч. II, М. 1775 г., стр. 245–247. Из Степенной книги заимствовал свой рассказ Н.М. Карамзин (т. VIII, гл. 3-я, стр. 57 по изданию Эйнерлинга).
О Степенной книге см. у М. О. Кояловича, Историю русского самосознания, Спб. 1884 г., стр. 83–84 н К. Бестужева-Рюмина, Русская история, Спб. 1872 г., стр. 34–35. В ркп. Степенной книги Чудова монастыря (№ 56/358) рассказ см. на лл. 744 об.–748. По лл. 3–8 внизу: «книга Чудова монастыря, собрана смиренным Афанасием митрополитом всея Русии». – Имеется несколько ркпп. XVI u XVII вв. Степенной книги, в коей она оканчивается XVI-ою степенью.
Русская летопись по Никонову списку, ч. VII, Спб. 1791 г. стр. 55–59.
См. выше стр. 201, прим. 4-ое.
Вследствие этого доноса был созван собор, после которого «отослаша в затоцы» Васьяна в Иосифов Волоколамский монастырь, Максима в г. Тверь к Исаакию епископу «до уреченных лет по заповеди вины предложения их», Савву в Зосимин, Селивана в Соловки, «доброписца же отослаша Михаила Медоварцева во град Коломну». Ркп. Императ. Публичной библиотеки, древлехранилища Погодина № 1597 (прежний № 37).
Что Максим грек переводил с рукописи, а не с печатной какой-либо книги видно из его слов, что оригинал «время повреди или писарей неведение растли». О том – где он хранился ом. выше во II-й главе, стр. 200 и 241.
См. Сочинения Максима грека, по Казанск. изданию, т. III, стр. 205, 278 и 283; т. I, стр. 33. Митр. Макария Истории Русской церкви, т. VII, Спб. 1874 г., стр. 265–307.
См. Сочинения Максима грека, по Казанск. изданию, т. II, стр. 419.
Максим грек. Исследование Влад. Иконникова. Киев 1865 г., стр. 81, 105. В «каталоге российским книгам библиотеки Павла Демидова» под № 669 значилась «книга глаголемая Ихнилат, содержит вопросы царя индийского и ответы Сифа философа индианина, сочинена Иоанном Дамаскиным, из Греции принесена Максимом греком, Св. горы иноком в лист». Чтения 1846 г. № 2, стр. 28. Ср. Библиограф. розыскания Ундольского М. 1846 г., стр. 13. Ену же приписывают и принесение книги Стефанита, которую также считали произведением Иоанна Дамаскина. А. Н. Пыпин. Очерк литерат. историч. повестей и сказок в Ученых Записках академии наук, т. IV, стр. 138. – Обзор хронографов, Андрея Попова. Вып. I, М. 1866 г., стр. 192.
В Шенкурске указывается пергаменная ркп. XIV в. Григория Богослова. К сожалению, неизвестно, кому она ранее принадлежала и как туда поступила. См. В. С. Иконникова «Опыт русской историографии», т. I, стр. 251.
Греческая псалтирь, принадлежавшая ему, ныне в Императорской Публичной библиотоке, в древле хранилище Погодина. См. Отчет библиотеки за 1852 г., стр. 35–36, прим. Несколько ркпп. Сильвестра же в библиотеке Спб. духовной академии, в числе ркпп. Кирилла Белозерского монастыря. См. ниже, в 5-й главе.
Bibliographiе Helle̒nique ou description raisonne̒e des ouvrages publie̒s en grec par des grecs aux XV et. XVI sie֙cles, par E̒mile Legrand. Paris. 1885.
1 См. у Леграна под № 25. То֙ μεν παρόν βιβλίον Σανίδα οι δε σννταξάμενοι τούτο ά̎νδρες σοφοί. Εν̎δημο; ρήτωρ. περί λέξεων κατά στοιχείον.
Здесь и далее указываются все издания по 1556 г., год смерти Максима грека, в виду того, что хронология трудов его достаточно точно не установлена и книги печатвые он мог получить и живя в Московском государстве.
Из изданий других богослужебных книг Легран указывает: а) октоих, в Венеции 1525 и 1549 гг. (под №№ 72 и 124); б) евхологий, в Венеции, 1526 и 1545 гг. (под 77 и 116); в) πεντηκοστάριον, в Венеции, 1544 г. под № 109; г) типикон, в Венеции, 1545 г. (под № 114): д) минею марта месяца, в Венеции, 1548 г. (под № 121) и е) апостол, в Венеции, 1550 г., два издания (под №№ 125 и 126).
Έλλάδιος έπι Θεοδοσίου του νεοΰ όμοίως... и пр. Другие лексиконы Эм. Легран указывает следующие: а) под № 44 – Ησυχίου λεξικόν. Венеция, 1514 г., Aldi et Andreae Soceri; б) под № 68 – Μέγα καί πάνυ ω֙φέλιμον λε̒ξικόν, ό̎περ γάρινον, Φαβώρινος, Ιίαμήρς, ό Nουκαίριας έπίσκοπος, εκ πολλώ͂ν και διαφόρων βιβλίων κατά στοιχεϊον συνελέξατο. Magnum ac perutile dictionarium, quodquidem Varinus Phavorinus Camers Nucerinus episcopus ex multis variisque auctoribus in ordinem alphabeti collegit. Рим, 1523.
Le Р. Pierling S. J. La Russie et le Saint-Sie֙ge, t. II (1897), стр. 375–376.
Отцом Павлом Пирлингом весьма любезно доставлены мне копии писем: а) Петра Аркудия к кардиналу Сан-Джорджо и б) Льва Сапеги к Клавдию Рангони.
В виду их весьма большой важности печатаю здесь и подлинный их текст, и русский перевод, сделанный С. С. Слуцким.
I. Письмо Петра Аркудия к кардиналу Сан–Джорджо. (Archives Doria, fonds Aldobrandini, 11 A, Lettre de Pietro Arcudio au-Cardinal San-Giorgio (autographe).
La libraria greca che certi huomini dotti suspicano che se ritrovi in Moscovia per grandiligenza che facessimo, adoperata anqo l'autorità del Sr. Cancilliero non fù mai possibile di saperne che ella qualche volta ci sia stata. Imperoche dimandando il Sr. Cancillier i loro primi senatori, se haverano quantità de libri, et havendo consuetudine li Moscoviti di rispondere che d’ogni cosa n ’hano grande abundantia, cusi dissero anco che haverano molti libri appresso il loro Patriarcha, et dimandando che libri, dissero psalterii, epistolarii, evangelii, menei, et in somma libri di chiesa per ufficiare, et facendo instanza il Sr. Cancelliero di sapere se il loro Duca havera veruna libraria greca, precisamente lo negarono che non vi era. Io anco nel pallazo dimandando non pochi cortegiani suoi, per interpretem, et anco molti Greci della natione, che servono al principe, mi dissero che veram ente non ci era simile libraria.
Et io I’ho molto verisimile, impero che se bene li Moscoviti fano, professione di osservar la religione greca, nondimeno in molte cose discrepano et in moribus toto coelo dissident. Ne posso credere che Pim perator de Greci tralasciando li Latini, l’humanità de queli et cortesia haveva molto bene proveto, havesse voluto ricorrere de un cosi barbaro.
Di que si vede che anco li huomini greci dotti et di queletu momento di quel tempo, come Theodoro Gaza, Argyropulo, Trapezuntio, Chrysolora et altri simili hebero refugio in Italia. Anzi il fratello dei Imperatore, che si chiamaro con questo titulo di Despota, che vol dire per eccellentia Signore, porto seco la testa dei glorioso Apostolo Andrea, et sene vene a Roma. L’istesso fecero doppo al tempo di Papo Leone dui fratelli Lascari, Musuro et altri homini dotti.
Di più in quel tempo il Duca di Moscovia non era in tanta grandeza, come si può chiaramente vedere dell ’historie, ma era tributario dil Tartaro, che novamente era comparso in questi paesi, et pose terrore in tutta l’Europa, et con tanta vile servitù era tributario, che andavo incontro all ’Ambasciatore del Tartaro, et gli offerira da bevere il late di cavallo, essendo questa bevanda molto grata a Tartari, che se per aventura cascava qualche giocciola, con la propria lingua la lecava in segno di honore et timore. Di più soleva estendere una preciosa veste sabellina, quale calcava il Tartaro nostre legeva le lettere del suo principe, et il Moscovita era obligato dargli gente etiamdio quando faceva guerra a principi christiani.
Primo che si liberò da simil servitù fu Ioanne Basilida, il quale prima per difesa da Tartari aedificò la forteza di Mosca, la qual nondimeno fù fabricata l’anno 1491 de un certo Pietro Antonio Solario, Milanese, come appare scritto con lettere latine sopra la porta di essa forteza. Et Constantinopoli fu presa inanzi a questo tempo. Come dunque è verisimile che l’imperator de Greci a simil Duca, che viveva in tanto et cosi continuo timore, havesse mandato cose preciose о librarie.
La onde io penso che una buona parte de libri graeci in quel tempo si siano transportati in Italia, massime che Sisto quarto quale fu promotto dal Card-le Bessarione, et fu suo theologo in humiliori fortuna, per persuasione dell’istesso cardinale ha redunato о almeuo grandemente augmentata la libraria Vaticana, laquale si chiamava anco Sistiana. Ne senza causa è depinto il Car-le Bessarione in essa...
Da Mosaisco, li 16 marzo 1601.
(Перевод): «О греческой библиотеке, о которой некоторые ученые люди подозревают, что она находится в Москве, – при всем нашем великом старании, и также с помощью авторитета г. канцлера, не было никак возможно узнать, чтоб она находилась когда-нибудь здесь. Ибо когда г. канцлер спросил первых сенаторов их, есть ли у них большое количество книг, то москвичи, имея обычай обо всем отвечать, что у них великое его изобилие, и здесь сказали, что у них многоˆкниг у патриарха; а когда спросил: какия книги, сказали: псалтыри, послания, евангелия, минеи и вообще церковныя служебныя книги; когда же г. канцлер настаивал, есть ли у их великого князя действительно греческая библиотека, они определенно отрицали существование таковой. Я также в доме спрашивал не малое число из стражи (свиты) своей, через переводчика, и также многие греки, по происхождению, служащие князю мне говорили, что, по правде, нет такой библиотеки.
И я считаю это весьма правдоподобным, ибо если московиты и исповедают сохранение греческой религии, то тем не менее они во многом отличаются от них, а в нравах расходятся со всем светом. Не могу поверить, чтобы император греческий, миновав латин, образованность и светскость которых была отлично засвидетельствована, пожелал бы прибегнуть почти к варвару.
Затем, известно, что и ученые и значительные греки того времени, как Феодор Газа, Аргиропуло, Трапезунтий, Хризолора и другие подобные, имели убежище в Италии. Так и брат императора, именующийся этим титулом деспота, который значит по преимуществу господин, несет с собою главу славного апостола Андрея и с нею уходит в Рим. То же сделали во время папы Льва два брата Ласкари, Музуро и другие ученые люди.
Далее, в то время в. кн. Московский не был в таком величии, как можно ясно видеть из истории, но был данником татарского хана, который недавно явился в те страны и навел ужас на всю Европу, и был данником со столь низким рабством, что выходил навстречу посланника ханского и предлагал ему пить кобылье молоко, так как это питье весьма любимо татарами, и если посланник нечаянно проливал несколько капель, то (князь) собственным языком подлизывал их в знак почета и страха. Кроме того, обыкновенно постилали соболий мех, на который посланник становился, читая письмо своего государя; а Московский государь обязан был давать людей, даже когда хан воевал против христианских князей.
Первый освободился от подобного рабства Иван Васильевич, который впервые, для защиты от татар, воздвиг крепость Московскую, каковая все же была построена в 1491 году неким Петром Антонием Солярием, милавцем, как явствует из надписи латинскими буквами над воротами этой крепости. И Константинополь был взят также в это время. Так как же правдоподобно, чтобы император греческий вверил драгоценныя вещи или библиотеки подобному, государю (Duca), который жил в столь великом и почти постоянном страхе?
Отсюда я думаю, что добрая часть греческих книг в то время была перенесена в Италию, в особенности, что Сикст IV, который был подвигнут кардиналом Виссарионом и был его феологом в более скромном положении, по убеждению сего кардинала собрал или по меньшей мере в великой степени увеличил библиотеку Ватиканскую, которая называлась также Сикстианской. Не без причины написан в ней кардинал Виссарион...
Из Можайска, 16 марта 1601».
II. Письмо Льва Сапеги к Клавдию Рангони, нунцию в Польше. (Archives Doria, fonds Aldobrandini, 11 A. Lettre de Lèon Sapieha à Claude Rangoni, nona de Pologne (copie):
.... «In negotio Jll-mi C-lis S-ti Georgii R-do, Petro Arcudio imposito, de quadam bibliotheca graeca apud Moscos inquirendi, summam ea in re curam adhibui, sed prout ex ipsis primariis senatoribus intellexi, nulla unquam eiusmodi bibliotheca in Moschovia extitit, et primo quidem more suo perplures esse libros graecos apud suum Patriarcham iactitarunt, verum cum diligentius institi, praecise negarunt se ullam bibliothecam celebrem, neque ullos graecos libros praeter paucos ecclesiasticos nimirum psalteria, libros epistolarum B. Pauli, evangeliorum caeterosque huiusmodi habere. Nullae enim scholae publicae et academiae in Moscovia extant, et qui graecam linguam probe calleant nulli vel admodum pauci iique transfugae reperiuntur...
Datum Mozaisko, 16 martii 1601.
(Перевод)… «В деле светлейшого кардинала Сан-Джоржо, возложенном на достопочтенного Петра Аркудия, – справиться у москвичей о некоей греческой библиотеке, – я приложил в этом деле крайнее старание, но, как слышал от самих главных сенаторов, никакой такого рода библиотеки в Москве никогда не было; сначала-то они, по обычаю своему, хвастали, что очень много греческих книг у их патриарха, но когда я тщательнее настоял, то определенно отрицали, чтоб у них была какая-либо знаменитая библиотека, ни какия-либо греческия книги, кроме немногих церковных, как, конечно, псалтырь, книга посланий блаж. Павла, евангелий и других этого рода. Ибо в Москве нет никаких общественных школ и академий, а знающих как следует греческий язык не находится совсем, или очень мало, да и то перебежчики...
Писано в Можайске, 16 марта 1601».
1 См. Васильевский В. Г. Обозрение трудов по византийской истории, в. I, Спб. 1890 г., стр. 1–10, 21, 22, 25, 48–49, 55–61. Слухи, что рукописи библиотеки византийских императоров находятся в султанской библиотеке в серале проверяли: а) в XVII в. французский посол в Константинополе Жирарден и б) в 1727–1730 гг. Севѳн. Оба они пришли к отрицательным результатам. Донесения их напечатаны в книге Delisle – Cabinet des manuscrits de la bibliothe֙que nationale, Paris, 1868, t. I, p. 296 и 380–385. См. также: Foerster – De antiquitatibus et libris manuscriptis constantinopolitanis commentatio. Rostochii, 1877. Все это указано в цитованной книге В. Г. Васильевского Обозрение и пр. стр. 60 и 61. А. И. Соболевский в Археологических Известиях и Заметках 1897 г. № 10, стр. 314, поместил небольшую особую статью, в коей спрашивал: куда делась библиотека последних византийских императоров? – О султанской библиотеке Г. П. Беглери (в Константппополе) сообщает следующее: «мне известно, что существует здесь так сказать библиотека дворцовая в Трезоре, которую посещали: Карл Миллер, Детие и Вамбери, которым турки показывали не охотно и не очень много рукописей, в том числе: ркп. Критовула, историка деяний завоевателя Константинополя, географию Птоломея, историю топографии Константинополя Михаила Эхмалота, план Юстиниановой колонны, историю Поливия, карту Константинополя, составленную Буондельмондом и некоторые другие ркпп. Из рассказов этих посетителей, а равно и некоторых интеллигентных турок, можно заключить, что в этой библиотеке существует много древних рукописей, кои турки скрывают, и из числа многих ящиков (в коих хранятся рукописи) показывают всегда знатным посетителям один или два ящика. Вамбери, хорошо зная, что в этой дворцовой библиотеке хранится и библиотека венгерского короля Матвея Корвина, захваченная турками в XVI в., несколько лет тому назад испросил у султана разрешение взять несколько (до 10) рукописей для Венгерской выставки, которые теперь находятся в Пѳште. Один интеллигентный пожилой турок передавал, что вовремя русско-турецкой войны 1828–29 гг. заведующий библиотекой из опасения, что русские могут взять Константинополь, спустил в находящуюся около Трезора цистерну много ящиков с древними рукописями, которые будто бы и по ныне там на ходятся». (Сообщено чрез посредство советника вашего посольства в Константинополе Ю. Н. Щербачева, предполагающего, что сия библиотека есть тот архивный склад, в который, по особому султанскому разрешению, он имеет право входить).