Вхо́димъ бо въ поко́й вѣ́ровавшiи, я́коже рече́: я́ко кля́хся во гнѣ́вѣ Мое́мъ, а́ще вни́дутъ въ поко́й Мо́й: а́ще и дѣло́мъ от сложе́нiя мíра бы́вшымъ.

Рече́ бо нѣ́гдѣ о седмѣ́мъ си́це: и почи́ Бо́гъ въ де́нь седмы́й от всѣ́хъ дѣ́лъ Свои́хъ.

И въ се́мъ па́ки: а́ще вни́дутъ въ поко́й Мо́й.

Поне́же у́бо лише́ни нѣ́цыи {остае́тся нѣ́кiимъ} вни́ти въ него́, и и́мже пре́жде благовѣствова́но бѣ́, не внидо́ша за непослуша́нiе:

па́ки нѣ́кiй уставля́етъ де́нь, дне́сь, въ Дави́дѣ глаго́ля, по толи́цѣхъ лѣ́тѣхъ, я́коже пре́жде глаго́лася: дне́сь, а́ще гла́съ Его́ услы́шите, не ожесточи́те серде́цъ ва́шихъ.

А́ще бо бы о́нѣхъ Иису́съ упоко́илъ, не бы́ о инѣ́мъ дни́ глаго́лалъ по си́хъ.

У́бо оста́влено е́сть [и еще́] суббо́тство лю́демъ Бо́жiимъ:

вше́дый бо въ поко́й Его́, и то́й почи́ от дѣ́лъ свои́хъ, я́коже от Свои́хъ Бо́гъ.

Потщи́мся у́бо вни́ти во о́ный поко́й, да не кто́ въ ту́ же при́тчу противле́нiя впаде́тъ.

Жи́во бо сло́во Бо́жiе и дѣ́йственно, и острѣ́йше па́че вся́каго меча́ обою́ду остра́, и проходя́щее да́же до раздѣле́нiя души́ же и ду́ха, члено́въ же и мозго́въ, и суди́телно помышле́ниемъ и мы́слемъ серде́чнымъ.

И нѣ́сть тва́рь неявле́на предъ Ни́мъ, вся́ же нага́ и объявле́на предъ очи́ма Его́, къ Нему́же на́мъ сло́во.

[Зач. 311А.] Иму́ще у́бо Архiере́а вели́ка, проше́дшаго небеса́, Иису́са Сы́на Бо́жiя, да держи́мся исповѣ́данiя.

Не и́мамы бо архiере́а не могу́ща спострада́ти не́мощемъ на́шымъ, но искуше́на по вся́ческимъ по подо́бiю, ра́звѣ грѣха́.

Да приступа́емъ у́бо съ дерзнове́нiемъ къ престо́лу благода́ти, да прiи́мемъ ми́лость и благода́ть обря́щемъ во благовре́менну по́мощь.

Латинский (Nova Vulgata)

Языки

Timeamus ergo, ne forte, relicta pollicitatione introeundi in re quiem eius, existimetur aliquis ex vobis deesse;

etenim et nobis evangelizatum est quemadmodum et illis, sed non profuit illis sermo auditus, non commixtis fide cum iis, qui audierant.

Ingredimur enim in requiem, qui credidimus, quemadmodum dixit: «Sicut iuravi in ira mea: Non introibunt in requiem meam», et quidem operibus ab institutione mundi factis.

Dixit enim quodam loco de die septima sic: "Et requievit Deus die septima ab omnibus operibus suis»;

et in isto rursum: «Non introibunt in requiem meam».

Quoniam ergo superest quosdam introire in illam, et hi, quibus prioribus evangelizatum est, non introierunt propter inoboedientiam,

iterum terminat diem quendam, «Hodie», in David dicendo post tantum temporis, sicut supra dictum est: «Hodie, si vocem eius audieritis, nolite obdurare corda vestra».

Nam, si eis Iesus requiem praestitisset, non de alio loqueretur posthac die.

Itaque relinquitur sabbatismus populo Dei;

qui enim ingressus est in requiem eius, etiam ipse requievit ab operibus suis, sicut a suis Deus.

Festinemus ergo ingredi in illam requiem, ut ne in idipsum quis incidat inoboedientiae exemplum.

Vivus est enim Dei sermo et efficax et penetrabilior omni gladio ancipiti et pertingens usque ad divisionem animae ac spiritus, compagum quoque et medullarum, et discretor cogitationum et intentionum cordis;

et non est creatura invisibilis in conspectu eius, omnia autem nuda et aperta sunt oculis eius, ad quem nobis sermo.

Habentes ergo pontificem magnum, qui penetravit caelos, Iesum Filium Dei, teneamus confessionem.

Non enim habemus pontificem, qui non possit compati infirmitatibus nostris, tentatum autem per omnia secundum similitudinem absque peccato;

adeamus ergo cum fiducia ad thronum gratiae, ut misericordiam consequamur et gratiam inveniamus in auxilium opportunum.