Азбука веры » Би́блия » И́ова » гл.7

И́ова, Глава 7

Толкования

Толкования главы

7:1

см.:Иов.14:6;

7:2

7:3

7:4

см.:Втор.28:67;

7:5

см.:Иов.2:7;

7:6

см.:Иов.8:9;Пс.89:6;Ис.38:12;

7:7

7:8

см.:Пс.38:14;

7:9

см.:Прем.2:1;

7:10

7:11

7:12

7:13

7:14

7:15

7:16

7:17

см.:Пс.8:5;

7:18

7:19

7:20

см.:Иов.9:29;

7:21

Церковнославянский (рус)

Не искуше́нiе ли житiе́ человѣ́ку на земли́, и я́коже нае́мника повседне́внаго жи́знь его́?

или́ я́коже ра́бъ боя́йся Го́спода своего́ и улучи́въ сѣ́нь? или́ я́коже нае́мникъ жды́й мзды́ своея́?

та́кожде и а́зъ жда́хъ ме́сяцы тщы́, но́щи же болѣ́зней даны́ ми́ су́ть.

А́ще усну́, глаго́лю: когда́ де́нь? егда́ же воста́ну, па́ки: когда́ ве́черъ? испо́лненъ же быва́ю болѣ́зней от ве́чера до у́тра.

Мѣ́сится же мое́ тѣ́ло въ гнои́ черве́й, облива́ю же гру́дiе земли́, гно́й стружа́.

Житiе́ же мое́ е́сть скоря́е бесѣ́ды, поги́бе же во тще́й наде́жди.

Помяни́ у́бо, я́ко ду́хъ мо́й живо́тъ, и ктому́ не возврати́тся о́ко мое́ ви́дѣти блага́я.

Не у́зритъ мене́ о́ко ви́дящаго мя́: о́чи твои́ на мнѣ́, и ктому́ нѣ́смь,

я́коже о́блакъ очище́нъ от небесе́: а́ще бо человѣ́къ сни́детъ во а́дъ, ктому́ не взы́детъ,

ни возврати́тся во сво́й до́мъ, ниже́ и́мать его́ позна́ти ктому́ мѣ́сто его́.

У́бо ниже́ а́зъ пощажу́ у́стъ мои́хъ, возглаго́лю въ ну́жди сы́й, отве́рзу уста́ моя́ го́рестiю души́ моея́ сотѣсне́нъ.

Еда́ мо́ре е́смь, или́ змі́й, я́ко учини́лъ еси́ на мя́ хране́нiе?

Реко́хъ, я́ко утѣ́шитъ мя́ о́дръ мо́й, произнесу́ же ко мнѣ́ на еди́нѣ сло́во на ло́жи мое́мъ:

устраша́еши мя́ со́нiями и видѣ́нiями ужаса́еши мя́:

свободи́ши от ду́ха моего́ ду́шу мою́, от сме́рти же ко́сти моя́.

Не поживу́ бо во вѣ́къ, да долготерплю́: отступи́ от мене́, тще́ бо житiе́ мое́.

Что́ бо е́сть человѣ́къ, я́ко возвели́чилъ еси́ его́? или́ я́ко внима́еши умо́мъ къ нему́?

или́ посѣще́нiе твори́ши ему́ по вся́ко у́тро и въ поко́и суди́ти его́ и́маши?

Доко́лѣ не оста́виши мене́, ниже́ отпуска́еши мя́, до́ндеже поглощу́ сли́ны моя́ въ болѣ́зни?

А́ще а́зъ согрѣши́хъ, что́ тебѣ́ возмогу́ содѣ́лати, свѣ́дый у́мъ человѣ́чь? почто́ мя еси́ положи́лъ прекосло́вна тебѣ́, и е́смь тебѣ́ бре́менемъ?

почто́ нѣ́си сотвори́лъ беззако́нiю моему́ забве́нiя, и очище́нiя грѣха́ моего́? ны́нѣ же въ зе́млю отиду́, у́тренюяй же нѣ́смь ктому́.

Рус. (Аверинцев)

Не повинность ли несет человек на земле, и не срок ли наемника – срок его?

Как раб, что изнывает по тени ночной, и наемник, что ждет платы своей,

так и я принял месяцы зла, и ночи скорби отсчитаны мне.

Ложась, думаю: «Скорей бы мне встать!» – и ворочаюсь от вечера до утра.

В червях и язвах тело мое, и на коже моей струп и гной.

Мелькают мои дни, как ткацкий челнок, и без упованья спешат к концу.

Вспомни, что дуновение – жизнь моя; уж не видать счастья глазам моим!

Видящий больше не увидит меня: воззрят Твои очи, а меня – нет.

Редеет облако, уходит оно: так сошедший долу не выйдет вспять.

В дом свой не вернется он, и место его не вспомнит о нем.

Потому не удержу я уст моих, и в утеснении духа моего скажу, и пожалуюсь в удрученин души моей!

Разве я пучина и разве я Змий, что Ты приставляешь ко мне дозор?

Чуть помыслю: «Утешит меня постель моя, и подымет мою горесть ложе мое», –

как Ты снами ужасаешь меня и наводишь на меня морок ночной!

Не дышать хотела бы моя душа; лучше смерть, чем моя боль!

Довольно с меня! Не вечно мне жить. Отступи от меня! Мои дни – вздох.

Что есть человек, что Ты отличил его, занимаешь им мысли Твои,

каждое утро вспоминаешь о нем, испытуешь его каждый миг?

Когда отведешь Ты от меня взор, отпустишь меня сглотнуть слюну?

Пусть я погрешил, – Тебе что я сделал, Соглядатай мой? Зачем Ты поставил меня, как цель для стрел, и сам для себя я в тягость стал?

Почему Ты не простишь мой грех и не взглянешь мимо вины моей? Ибо ныне во прах ложусь я: будешь искать меня, а меня – нет».

Латинский (Nova Vulgata)

Nonne militia est vita hominis super terram, et sicut dies mercennarii dies eius?

Sicut servus desiderat umbram, et sicut mercennarius praestolatur mercedem suam,

sic et ego habui menses vacuos et noctes laboriosas enumeravi mihi.

Si dormiero, dicam: Quando consurgam? Et rursum exspectabo vesperam et replebor doloribus usque crepusculum.

Induta est caro mea putredine et sordibus pulveris; cutis mea scinditur et diffluit.

Dies mei velocius transierunt quam navicula texentis et consumpti sunt deficiente filo.

Memento quia ventus est vita mea, et non revertetur oculus meus, ut videat bona.

Nec aspiciet me visus hominis; oculi tui in me, et non subsistam.

Sicut consumitur nubes et pertransit, sic, qui descenderit ad inferos, non ascendet

nec revertetur ultra in domum suam, neque cognoscet eum amplius locus eius.

Quapropter et ego non parcam ori meo; loquar in tribulatione spiritus mei, confabulabor cum amaritudine animae meae.

Numquid mare ego sum aut cetus, quia posuisti super me custodiam?

Si dixero: Consolabitur me lectulus meus, et assumet stratum meum querelam meam,

terrebis me per somnia et per visiones horrore concuties.

Quam ob rem eligit suspendium anima mea, et mortem ossa mea.

Desperavi; nequaquam ultra iam vivam. Parce mihi, nihil enim sunt dies mei.

Quid est homo, quia magnificas eum? Aut quid apponis erga eum cor tuum?

Visitas eum diluculo et singulis momentis probas illum.

Usquequo non avertes oculos a me? Nec dimittis me, ut glutiam salivam meam?

Peccavi; quid faciam tibi, o custos hominum? Quare posuisti me contrarium tibi, et factus sum mihimetipsi gravis?

Cur non tollis peccatum meum et quare non aufers iniquitatem meam? Ecce, nunc in pulvere dormiam; et, si mane me quaesieris, non subsistam!».

Немецкий (GNB)

Языки

Sein ganzes Leben muss der Mensch sich quälen,
für große Mühe gibt́s geringen Lohn.

Er gleicht dem Sklaven, der nach Schatten lechzt,
dem Knecht, der sehnlich auf den Abend wartet.

Auch mir ist solch ein Los zuteil geworden:
Sinnlos vergeht ein Monat nach dem andern,
und Nacht für Nacht verbringe ich mit Schmerzen.

Leg ich mich nieder, schleppen sich die Stunden;
ich wälze mich im Bett und kann nicht schlafen
und warte ungeduldig auf den Morgen.

Mein Körper fault und ist bedeckt mit Krusten,
die Haut bricht auf und eitert überall.

Ganz ohne Hoffnung schwinden meine Tage,
sie eilen schneller als ein Weberschiffchen.

Gott, denk an mich: Mein Leben ist ein Hauch;
mein Glück vergeht, ich seh es nie mehr wieder!

Noch siehst du mich, doch bald ist es zu spät;
blickst du dann wieder her, so bin ich fort.

Die Wolke löst sich auf und ist verschwunden;
genauso geht́s dem Menschen, wenn er stirbt:
Vom Ort der Toten kommt er nicht zurück.

Nie mehr betritt auf Erden er sein Haus,
und wer ihn kannte, wird ihn bald vergessen.

Deswegen werde ich den Mund nicht halten,
ich lasse meiner Zunge freien Lauf.
Was mich so bitter macht, das muss heraus!

Weshalb, Gott, lässt du mich so streng bewachen?
Bin ich das Meer? Bin ich ein Ungeheuer?

Wenn ich auf meinem Lager Ruhe suche,
der Schlaf mir meine Schmerzen lindern soll,

dann quälst du mich mit schauerlichen Träumen
und ängstigst mich mit schlimmen Schreckensbildern.

Mir wär es lieber, wenn du mich erwürgtest;
der Tod ist besser als ein solches Leben!

Ich bin es satt, ich mag nicht weiter kämpfen.
Mein ganzes Leben ist doch ohne Sinn.

Warum nimmst du den Menschen denn so wichtig,
dass du den Blick auf ihn gerichtet hältst?

Zur Rechenschaft ziehst du ihn jeden Morgen
und stellst ihn immer wieder auf die Probe.

Wann blickst du endlich weg, lässt mich in Ruhe,
so lang nur, dass ich einmal schlucken kann?

Wenn ich gesündigt habe ohne Wissen,
was tat ich dir damit, du Menschenwächter?
Warum bin ich das Ziel für deine Pfeile?
Bin ich dir wirklich so zur Last gefallen?

Kannst du denn meine Fehler nicht verzeihen
und meine Sünde einfach übersehen?
Nicht lange mehr, dann liege ich im Staub,
und suchst du mich, so bin ich nicht mehr da.«