Толкования на Книга Судей Израилевых 11:39

По прошествии двух месяцев она возвратилась к отцу своему, и он совершил над нею обет свой, который дал, и она не познала мужа. И вошло в обычай у Израиля

Иногда выполнение обещания или исполнение клятвы противоречит долгу. Как было в случае с Иродом, который поклялся дать дочери Иродиады все, чего она ни попросит, тем самым он разрешил предать смерти Иоанна, дабы не нарушить своего слова. Что же я могу сказать об Иеффае, который предложил свою дочь в жертву, поскольку она была первой, кто встретил его, когда он вернулся домой с победой? Он и выполнил клятву о том, что принесет в жертву любого, кто встретит его первым. И лучше было бы совсем не давать обещания, чем выполнять его ценою смерти своей дочери.

…Никогда я не позволю себе поверить, что вождь Иеффай дал свой обет иначе, как не подумав, когда он обещал Господу все, чего бы ни встретил на пороге своего дома по возвращении. Ибо он раскаивался в своей клятве после того, как навстречу ему вышла дочь. Он разодрал одежду свою и сказал: Ах, дочь моя, ты сразила меня; и ты в числе нарушителей покоя моего (Суд. 11:35). И хотя с благочестивым страхом и благоговением взял он на себя горькое исполнение своей жестокой задачи, он все же сделал это, и ему был предоставлен год, чтобы печалиться и скорбеть на будущие времена. Это была тяжкая клятва, но гораздо более горьким было ее исполнение, в то время как именно тот, кто исполнил ее, имел величайшую причину для скорби. Итак, это стало правилом и законом в Израиле год от года, что ежегодно дочери Израилевы ходили оплакивать дочь Иеффая Галаадитянина, четыре дня в году (Суд. 11:40). Я не могу винить человека, который счел необходимым выполнить свою клятву, и все же это была несчастная необходимость, которую можно было разрешить только смертью своего дитя. <…>

И вот то, что для уважаемых и ученых людей наполнено чудом, в случае этой девицы оказывается намного прекрасней, намного чудесней, когда она говорит своему опечаленному отцу: Делай со мною то, что произнесли уста твои (Суд. 11:36). Но она попросила отпустить ее на два месяца в горы с ее подругами оплакивать ее девство, обречённое на смерть. Но плач ее подруг не тронул ее, печаль не одолела ее, даже их сетования не удержали ее. Она не позволила ни дню, ни часу пройти незамеченными. Она вернулась к своему отцу и будто по своему собственному желанию и по своей собственной воле [она] убедила отца, когда он колебался, и действовала так по своему собственному выбору. Итак, то, что было страшной случайностью, стало благочестивой жертвой.

По прошествии двух месяцев она возвратилась к отцу своему, и он совершил над нею обет свой, который дал, и она не познала мужа. И вошло в обычай у Израиля

Иеффай, дав Богу обет заклать первого встретившегося ему после победы на войне, впал в детоубийство, потому что первой его встретила дочь, и он принес ее в жертву, а Бог не воспрепятствовал этому. И я знаю, что из-за этой жертвы многие из неверующих обвиняют нас в жестокости и бесчеловечии, но я бы сказал, что попущение этой жертвы есть доказательство великой попечительности и человеколюбия и что Бог не воспрепятствовал этому закланию, заботясь о нашем роде. Ведь если после той молитвы и обета Он воспрепятствовал бы жертве, многие и после Иеффая, в надежде, что Бог не примет, стали бы делать множество таких обетов и постепенно таким путем дошли бы до детоубийства. Но теперь, попустив совершиться ему на деле, Он отвел от него все последующие [поколения].

И [в знак того], что это правда, после заклания дочери Иеффая, дабы это событие было вечно вспоминаемо и несчастье не предалось забвению, у иудеев стало законом, чтобы девы, сходясь в определенное время, сорок дней оплакивали совершенное убийство и, возобновляя этим плачем память о жертве, вразумляли всех потомков и научали, что это произошло не по воле Божией. Иначе Бог и не попустил бы девам скорбеть и плакать. И то, что мои слова не догадка, показали последующие [события]. Ибо после этой жертвы уже никто не давал подобного обета Богу. Поэтому Он не воспрепятствовал этой жертве, а ту, которую Сам заповедал, − жертву Исаака, − остановил, чтобы показать тем и другим, что Он не услаждается такими жертвами.

По прошествии двух месяцев она возвратилась к отцу своему, и он совершил над нею обет свой, который дал, и она не познала мужа. И вошло в обычай у Израиля

Мы справедливо вопрошаем о том, не должно ли понимать совершение человеческой жертвы в ознаменование грядущих событий. Но если бы только это было так, то такого рода жертвоприношение не оскорбило бы Бога. Однако на самом деле Священное Писание ясно свидетельствует, что человеческие жертвы вызывают гнев Божий. Ибо когда Бог пожелал и повелел, чтобы все первенцы принадлежали Ему и были Его, Он, тем не менее, пожелал, чтобы первенцы рода человеческого выкупались своими родителями, с тем чтобы они не посвящали своих детей Богу путем принесения их в жертву. <…>

Очевидно, что Бог любит и вознаграждает венцом мученичества жертвоприношения следующего рода, когда праведник претерпевает несправедливые притеснения и гонения и борется за истину даже ценой собственной жизни, когда его убивают враги, которым он причинил боль во имя божественной справедливости тем, что он ответил добром на зло, ответил своею любовью на их ненависть… <…> В подражание Авелю тысячи мучеников отстаивали истину до самой своей смерти и были принесены в жертву кровожадными врагами. И поэтому Священное Писание говорит об отношении к ним Господа: Он испытал их [души праведных] как золото в горниле и принял их как жертву всесовершенную (Прем. 3:6). И поэтому апостол говорит: Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало (2Тим. 4:6).

Но это вовсе не распространяется на тот случай, когда Иефффай приносит свою дочь на всесожжение (Суд. 11:31). Куда скорее он приносит её в жертву в буквальном смысле, то есть по образу жертвоприношений Господу животных, не допустимых в качестве образца для жертвоприношений Господу людей. Деяние Иеффая на первый взгляд кажется похожим на деяние Авраама, приносящего своего сына Господу на всесожжение. Но в том случае Аврааму было повеление Господа. И Он повелел ему это вовсе не по образу всеобщего правила, как если бы для того, чтобы такого рода жертвоприношения совершались регулярно. Именно жертвоприношение такого рода общее правило запрещало.

…Поскольку Иеффай принес означенный обет Господу и одержал победу в битве и его дочь вышла первой ему навстречу, он выполнил свой обет. Это событие породило великий и весьма трудный для суждения вопрос как для исследующих это событие с благочестием и искренне интересующихся его [истинным] смыслом, так и для тех, кто из нечестивого невежества резко противопоставляют Ветхий Завет Новому и, расценивая описанное событие как ужасное злодеяние, доходят даже до таких утверждений, что Бог закона и пророки могли наслаждаться человеческими жертвами. Во-первых, позвольте нам ответить на их клеветнические обвинения, что всесожжения не доставляли удовольствие Богу закона и пророкам, или, как уж я предпочитаю выражаться, Богу Авраама, Исаака, Иакова. Что было угодно Богу в тех приношениях, так это то, что они исполнены смысла и знаменуют собой грядущее. Мы, как бы то ни было, располагаем самой сутью того, что предвещалось этими жертвованиями, которую Он желал передать для нас. Более того, имелась весомая причина, по которой эти жертвоприношения изменились настолько, что они не только более не требуются, но даже запрещены: и это всё здесь говорится к тому, чтобы мы не полагали, будто Богу угодны такие жертвы по плоти.

По прошествии двух месяцев она возвратилась к отцу своему, и он совершил над нею обет свой, который дал, и она не познала мужа. И вошло в обычай у Израиля

Почему Владыка Бог попустил заклать дочь Иеффаеву? Крайне несмыслен обет Иеффаев. Ибо надлежало ему представить, что вероятно прежде всего встретится ему пес, или осел, животное по закону нечистое. Посему Владыка Бог, научая чрез него других, делать обеты благоразумно и с ведением, не воспрепятствовал закланию. А что осуждает Бог подобные жертвы, свидетель сему блаженный Давид, который взывает: «и пожроша сыны своя и дщери своя бесовом. И пролияша кровь неповинную, кровь сынов своих и дщерей, яже пожроша истуканным Ханаанским, и убиена бысть земля их кровми», и так далее (Пс. 105:37–38). Да и Сам Владыка Бог говорит устами Пророка Иезекииля: «и взяла еси сыны твоя и дщери твоя, яже родила еси Мне, и принесла еси их рачителем твоим. Сие паче всякого блуда твоего» (Иез. 16:20–22); и показывая чрезмерность нечестия, присовокупил: «сего не помышлял Я, и не взыде на сердце Мое» (Иер. 32:35). Вознамерившись же испытать боголюбие Авраамово, хотя повелел Бог принести Аврааму в жертву сына; однакоже, сделав явным расположение праведника, воспрепятствовал закланию. Да и последующее обнаруживает несовершенство в Иеффае. Ибо, дав обет принести в жертву все, что ни встретится первое, когда увидел, что встретила его дочь, растерзал одежду свою, горько возрыдал, и позволил ей прежде оплакать себя, а потом уже принес в жертву. Но гораздо совершеннее дочь его. Ибо говорит: «аще отверзл еси о мне уста твоя ко Господу, сотвори мне, якоже изыде изо уст твоих, занеже сотвори тебе Господь месть врагом твоим, от сынов Аммоних» (Суд. 11:36). Итак Владыка Бог, научая, как должно делать обеты Богу, не воспрепятствовал закланию. После сего история показывает нам усердие Ангелов к Богу. Когда Маное пожелал принести Ангелу козлище; Ангел Божий сказал: «аще мя понудиши, не буду ясти хлеба твоего; и аще сотвориши всесожжение Господеви…, вознеси e» (Суд. 13:16), то есть, не имею нужды в пище, и жертвы не приемлю, последняя принадлежит Богу, а первая свойственна природе человеческой. Я и в пище не нуждаюсь, подобно человеку, и не восхищаю себе Божеской чести. И из сего явствует, что Ангелы, угощенные Авраамом, предложенную пищу потребили каким-либо иным образом.

По прошествии двух месяцев она возвратилась к отцу своему, и он совершил над нею обет свой, который дал, и она не познала мужа. И вошло в обычай у Израиля

Кажется… исполнение его (обета) жестоким и противным закону Божию. Но для предупреждения всякого невыгодного суждения о Иеффае и о его обете должно заметить:.. из той же книги Судей можно заключить, что Иеффай не принес свою дочь во всесожжение, что противно было Закону Божию, а только посвятил на служение Богу, с тем, чтобы она всю жизнь пребывала девой - и сотвори на ней обет свой, им же обещася; и сия не позна мужа.

Ст. 34-40 И пришел Иеффай в Массифу в дом свой, и вот, дочь его выходит навстречу ему с тимпанами и ликами: она была у него только одна, и не было у него еще ни сына, ни дочери. Когда он увидел ее, разодрал одежду свою и сказал: ах, дочь моя! ты сразила меня; и ты в числе нарушителей покоя моего! я отверз о тебе уста мои пред Господом и не могу отречься. Она сказала ему: отец мой! ты отверз уста твои пред Господом − и делай со мною то, что произнесли уста твои, когда Господь совершил чрез тебя отмщение врагам твоим Аммонитянам. И сказала отцу своему: сделай мне только вот что: отпусти меня на два месяца; я пойду, взойду на горы и оплачу девство мое с подругами моими. Он сказал: пойди. И отпустил ее на два месяца. Она пошла с подругами своими и оплакивала девство свое в горах. По прошествии двух месяцев она возвратилась к отцу своему, и он совершил над нею обет свой, который дал, и она не познала мужа. И вошло в обычай у Израиля, что ежегодно дочери Израилевы ходили оплакивать дочь Иеффая Галаадитянина, четыре дня в году

Возвратившись после поражения аммонитян, Иеффай исполнил обет свой, данный Богу. О способе исполнения обета Иеффаева думают различно. Многие древние толкователи утверждали, что Иеффай в самом деле принес свою дочь, вышедшую к нему первой на встречу после победы над аммонитянами, во всесожжение (ср. Св. И. Злат., Обозрение Книги Судей, Твор. св. И. Злат., т. 6, с. 637; Бес. к антиох. нар. (XIV) т. 2, с. 160−161). Другие же, особенно позднейшие (Генгстенберг, Рейнке, Кассель, Келер и др.), полагают, что дочь Иеффая осталась в девстве и была посвящена скинии для некоторого служения, сообразного с ее полом. Св. Ап. Павел видит в Иеффае пример лиц, победивших своей верой (Евр. 11:32).