Приходской Часослов без священника

Жизнь и тру­ды апо­сто­лов – Св. рав­ноап­о­столь­ная Нина, про­све­ти­тель­ни­ца Грузии

Свя­тая Ни­на бы­ла пле­мян­ни­цей Иеру­са­лим­ско­го пат­ри­ар­ха Юве­на­лия. Она с юно­сти всем серд­цем воз­лю­би­ла Бо­га и глу­бо­ко со­жа­ле­ла о лю­дях, не ве­ру­ю­щих в Него. По­сле то­го, как отец ее За­ву­лон ушел в пу­стын­ни­ки, а мать по­сту­пи­ла в диа­ко­нис­сы, свя­тая Ни­на бы­ла от­да­на на вос­пи­та­ние од­ной бла­го­че­сти­вой ста­ри­це. Ча­стые рас­ска­зы этой ста­ри­цы об Иве­рии (ны­неш­ней Гру­зии), то­гда еще язы­че­ской стране, воз­бу­ди­ли в Нине силь­ное же­ла­ние по­се­тить эту стра­ну и про­све­тить ее жи­те­лей све­том Евангелия.

Же­ла­ние это еще бо­лее уси­ли­лось, ко­гда она од­на­жды уви­де­ла в ви­де­нии Ма­терь Бо­жию, вру­ча­ю­щую ей крест из ви­но­град­ных лоз. И же­ла­ние ее сбы­лось, ко­гда ей при­шлось бе­жать в Иве­рию, спа­са­ясь от го­не­ния, воз­двиг­ну­то­го им­пе­ра­то­ром Дио­кли­ти­а­ном (284–305 гг.).

В Иве­рии свя­тая Ни­на по­се­ли­лась у од­ной жен­щи­ны в цар­ских ви­но­град­ни­ках и очень ско­ро сде­ла­лась из­вест­ной в окрест­но­стях, по­то­му что ока­зы­ва­ла по­мощь мно­гим страж­ду­щим. Узнав о си­ле ее мо­литв, боль­ные ста­ли во мно­же­стве при­хо­дить к ней. При­зы­вая имя Хри­сто­во, свя­тая Ни­на ис­це­ля­ла их и рас­ска­зы­ва­ла им о Бо­ге, со­тво­рив­шем небо и зем­лю, и о Хри­сте Спасителе.

Про­по­ведь о Хри­сте, чу­де­са, ко­то­рые со­вер­ша­ла свя­тая Ни­на, и ее доб­ро­де­тель­ная жизнь бла­го­твор­но дей­ство­ва­ли на жи­те­лей Иве­рии, и мно­гие из них уве­ро­ва­ли в ис­тин­но­го Бо­га и при­ня­ли Кре­ще­ние. Она об­ра­ти­ла ко Хри­сту в Гру­зии и са­мо­го ца­ря Ма­ри­а­на (Ме­роя), быв­ше­го до это­го языч­ни­ком. То­гда бы­ли вы­зва­ны из Кон­стан­ти­но­по­ля епи­скоп и свя­щен­ни­ки и по­стро­ен пер­вый в Иве­рии храм во имя св. апо­сто­лов. По­сте­пен­но по­чти вся Иве­рия при­ня­ла христианство.

Свя­тая Ни­на, не лю­бив­шая по­че­стей и сла­вы, уда­ли­лась на од­ну го­ру там в уеди­не­нии бла­го­да­ри­ла Гос­по­да за об­ра­ще­ние в хри­сти­ан­ство идо­ло­по­клон­ни­ков. Через несколь­ко лет она оста­ви­ла свое уеди­не­ние и от­пра­ви­лась в Ка­хе­тию, где об­ра­ти­ла в хри­сти­ан­ство ца­ри­цу Со­фию. По­сле трид­ца­ти­пя­ти­лет­них по­дви­гов свя­тая Ни­на мир­но скон­ча­лась 14 ян­ва­ря 335 го­да. На ме­сте ее кон­чи­ны царь Ма­ри­ан воз­двиг храм во имя ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия, даль­не­го род­ствен­ни­ка свя­той Нины.

С па­мя­тью свя­той Ни­ны свя­за­но на­хож­де­ние хи­то­на Хри­сто­ва. При рас­пя­тии Спа­си­те­ля этот хи­тон до­стал­ся по жре­бию од­но­му рим­ско­му во­и­ну и по­сле раз­ных со­бы­тий по­пал в Грузию.

См. так­же:

• Жи­тие свя­той рав­ноап­о­столь­ной Ни­ны, про­све­ти­тель­ни­цы Ибе­рии свт. Ди­мит­рий Ростовский
• Рав­ноап­о­столь­ная Нина, про­све­ти­тель­ни­ца Гру­зии еп. Алек­сандр (Миле­ант)

Краткое житие преподобного Иосифа Аналитина

Пре­по­доб­ный Иосиф Ана­ли­тин, Ра­иф­ский, стро­гий по­движ­ник, до­стиг вы­со­ко­го со­вер­шен­ства в ду­хов­ной жиз­ни, так что во вре­мя мо­лит­вы его осе­ня­ло пла­мя. Пред­ска­зав вре­мя сво­ей кон­чи­ны уче­ни­ку сво­е­му Ге­ла­сию, он мир­но скон­чал­ся в IV ве­ке, до из­би­е­ния от­цов Синайских.

Полное житие преподобного Иосифа Аналитина

Пре­по­доб­ный Иосиф Ана­ли­тин достиг высо­ко­го совер­шен­ства в духов­ной жиз­ни, так что во вре­мя молит­вы его осе­ня­ло пла­мя. Об Иоси­фе Ана­ли­тине упо­ми­на­ет­ся в Сло­ве мона­ха Аммо­ния о Синай­ских и Раиф­ских пре­по­доб­но­му­че­ни­ках (BHG, N 1300). Про­зви­ще он полу­чил по месту про­ис­хож­де­ния (г. Айла, ныне Эйлат, Изра­иль). Иосиф Ана­ли­тин под­ви­зал­ся в окрест­но­стях Раи­фа, постро­ив себе хижи­ну в без­вод­ной мест­но­сти. Одна­жды инок, при­шед­ший к нему за сове­том, уви­дел, как свя­той несколь­ко часов молил­ся, объ­ятый пла­ме­нем. Узнав об этом, Иосиф Ана­ли­тин поки­нул свое жили­ще. Уче­ник Гела­сий, при­шед­ший наве­стить Иоси­фа Ана­ли­ти­на, повсю­ду искал его и, не най­дя, решил посе­лить­ся в его хижине, напо­ми­нав­шей ему о люби­мом настав­ни­ке. Через 6 лет Иосиф Ана­ли­тин вне­зап­но посту­чал в дверь хижи­ны. На рас­спро­сы уче­ни­ка, где он был эти годы, ста­рец отве­тил, что нику­да не отлу­чал­ся и не про­пу­стил ни одной вос­крес­ной служ­бы в мона­сты­ре, про­сто он не был видим бра­тии, а теперь явил­ся, т. к. настал день его кон­чи­ны. Пред­ска­зав вре­мя сво­ей кон­чи­ны уче­ни­ку сво­е­му Гела­сию, дав Гела­сию настав­ле­ния в духов­ной жиз­ни, ста­рец без­бо­лез­нен­но ото­шел ко Гос­по­ду, лицо почив­ше­го про­си­я­ло незем­ным све­том. Уче­ник созвал бра­тию, и Иосиф  Ана­ли­тин был с поче­стя­ми погре­бен. Он мир­но скон­чал­ся в IV веке, до изби­е­ния отцов Синайских.

См. так­же:

• Иосиф Ана­ли­тин проф. А.П. Лопухин
• Иосиф Ана­ли­тин 

Пре­по­доб­ный Фе­о­дул был сы­ном пре­по­доб­но­го Ни­ла Пост­ни­ка (па­мять 12 но­яб­ря), опи­сав­ше­го уби­е­ние свя­тых от­цов в Ра­и­фе в V ве­ке. Еще в от­ро­че­ские го­ды пре­по­доб­ный Фе­о­дул уда­лил­ся вме­сте со сво­им от­цом на Си­най­скую го­ру, оста­вив мир. Во вре­мя на­па­де­ния вар­ва­ров на пу­стын­ни­ков пре­по­доб­ный по­пал в ру­ки раз­бой­ни­ков, ко­то­рые ре­ши­ли при­не­сти юно­шу в жерт­ву утрен­ней за­ре, ко­то­рую по­чи­та­ли вме­сто Бо­га. Но Гос­подь спас от­ро­ка по усерд­ной мо­лит­ве от­ца его, пре­по­доб­но­го Ни­ла: вар­ва­ры про­спа­ли вре­мя по­яв­ле­ния утрен­ней за­ри и, от­ка­зав­шись от жерт­во­при­но­ше­ния, за­хва­ти­ли юно­шу с со­бой. Про­дан­ный раз­бой­ни­ка­ми в го­род Елу­зу, пре­по­доб­ный Фе­о­дул был вы­куп­лен мест­ным епи­ско­пом, в до­ме ко­то­ро­го и был об­ре­тен бла­го­дар­ным от­цом. По­свя­щен­ные епи­ско­пом в пре­сви­те­ров, пре­по­доб­ные Фе­о­дул и Нил вер­ну­лись на Си­най­скую го­ру, где и слу­жи­ли Гос­по­ду до кон­ца жиз­ни. Нетлен­ные остан­ки их бы­ли пе­ре­не­се­ны в Ца­рь­град при им­пе­ра­то­ре Иустине Млад­шем (565–578) и по­ло­же­ны в церк­ви во имя свя­тых апо­сто­лов в Орфанотрофии.

См. так­же: “Вто­рое у­би­е­ние пре­по­доб­ных от­цов в Си­нае и Ра­и­фе” в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ростовского.

Житие преподобного Стефана Вифинского (Халкидонского)

Пре­по­доб­ный Сте­фан жил в VIII ве­ке. Под­ра­жая жиз­ни ве­ли­ких по­движ­ни­ков, он обо­шел мно­го оби­те­лей в Па­ле­стине, по­се­тил так­же пу­сты­ни ве­ли­ких от­цов – пре­по­доб­ных Ев­фи­мия Ве­ли­ко­го (па­мять 20 ян­ва­ря), Сав­вы Освя­щен­но­го (па­мять 5 де­каб­ря) и Фе­о­до­сия Ве­ли­ко­го (па­мять 11 ян­ва­ря). При­няв мо­на­ше­ство, пре­по­доб­ный Сте­фан ос­но­вал свою оби­тель в Вифи­нии, при го­ре Ок­сии, близ Хал­ки­до­на. В оби­те­ли, ко­то­рая но­си­ла на­зва­ние “Хи­но­лакк­ской” (“При гу­си­ном пру­ду”), со­бра­лось мно­го иноков.

Свя­той по­движ­ник про­ви­дел свою кон­чи­ну, и неко­то­рые из бра­тии удо­сто­и­лись ви­деть его слав­ное от­ше­ствие со Ан­ге­ла­ми в Гор­ние селения.

См. так­же: “Па­мять пре­по­доб­но­го Сте­фа­на” в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ростовского.

Пре­по­доб­но­му­че­ник Вар­ла­ам (в ми­ру По­хи­люк Вик­тор Се­ме­но­вич) родил­ся в 1870 году, в селе Пар­пу­ров­цы Вин­ниц­ко­го уез­да По­доль­ской губер­нии. Из кре­стьян­ской се­мьи, окон­чил цер­ков­но­при­ход­скую шко­лу. В но­яб­ре 1900 г. за­чис­лен в чис­ло по­слуш­ни­ков ки­ши­нёв­ско­го ар­хи­ерей­ско­го до­ма, 19 но­яб­ря то­го же го­да епи­ско­пом Ки­ши­нёв­ским и Хо­тин­ским Иа­ко­вом (Пят­ниц­ким) по­стри­жен в мо­на­ше­ство с име­нем в честь Вар­ла­а­ма, му­че­ни­ка Ан­тио­хий­ско­го. 16 ав­гу­ста 1904 г. ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на. 23 сен­тяб­ря то­го же го­да пе­ре­ве­ден в яро­слав­ский ар­хи­ерей­ский дом, 26 ап­ре­ля 1907 г. за­чис­лен в бра­тию сим­бир­ско­го ар­хи­ерей­ско­го до­ма, со 2 июня ис­пол­нял долж­ность каз­на­чея. 18 мая 1907 г. ру­ко­по­ло­жен во иеро­мо­на­ха. 16 де­каб­ря 1910 г. при­чис­лен к бра­тии ка­зан­ско­го ар­хи­ерей­ско­го до­ма, 31 ян­ва­ря 1911 г. на­зна­чен экономом.

В 1912 г. по соб­ствен­ной прось­бе за­чис­лен в бра­тию Ра­иф­ско­го в честь Гру­зин­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри муж­ско­го мо­на­сты­ря, слу­жил в при­пи­сан­ном к мо­на­сты­рю хра­ме в селе Ва­си­лье­ве, с ян­ва­ря по ок­тябрь 1917 г. — в селе По­ма­ры, за­тем вер­нул­ся в Ра­иф­ский мо­на­стырь. В 1922 г. в чис­ле 25 мо­на­ше­ству­ю­щих и 18 по­слуш­ни­ков Вар­ла­ам под­пи­сал по­ста­нов­ле­ние бра­тии о непри­зна­нии жи­во­цер­ков­ни­ков. По­сле за­кры­тия Ра­иф­ско­го мо­на­сты­ря Вар­ла­ам в 1928 г. был аре­сто­ван, через 4 дня осво­бож­ден, по ре­ше­нию кре­стьян­ско­го схо­да во­шел в клир при­ход­ской церк­ви, дей­ство­вав­шей в упразд­нен­ной оби­те­ли. В ян­ва­ре 1930 г. ГПУ спла­ни­ро­ва­ло ак­цию по аре­сту ино­ков, жив­ших близ упразд­нен­но­го Ра­иф­ско­го мо­на­сты­ря и вли­яв­ших на на­стро­е­ния кре­стьян, ко­то­рые про­те­сто­ва­ли про­тив за­кры­тия мо­на­сты­ря и кол­лек­ти­ви­за­ции. Ино­ки, в их чис­ле Вар­ла­ам, бы­ли аре­сто­ва­ны по­сле бо­го­слу­же­ния 27 ян­ва­ря 1930 г., в день пре­столь­но­го празд­ни­ка — пре­по­доб­ных от­цов, в Си­нае и Ра­и­фе из­би­ен­ных, и пре­про­вож­де­ны в ка­зан­скую тюрь­му ОГПУ. Мо­на­хам бы­ло предъ­яв­ле­но об­ви­не­ние в «звер­ском умерщ­вле­нии крас­но­ар­мей­цев в 1918 г.» (име­ла ме­сто рас­пра­ва мест­ных кре­стьян над на­пав­ши­ми на Ра­иф­ский мо­на­стырь крас­но­ар­мей­ца­ми, в ко­то­рой на­сель­ни­ки мо­на­сты­ря не при­ни­ма­ли уча­стия), в «ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции про­тив про­во­ди­мых ме­ро­при­я­тий пра­ви­тель­ства… в об­ла­сти пе­ре­устрой­ства сель­ско­го хо­зяй­ства», а так­же в том, что «с ко­рыст­ной це­лью удер­жа­ли мо­на­стыр­ское иму­ще­ство». Вар­ла­ам ви­нов­ным се­бя не при­знал. Рас­стре­лян вме­сте с 4 иеро­мо­на­ха­ми, 1 по­слуш­ни­ком и 2 ми­ря­на­ми по при­го­во­ру трой­ки ГПУ ТАССР от 20 фев­ра­ля 1930 г.

Про­слав­лен к мест­но­му по­чи­та­нию 6 ап­ре­ля 1997 г., об­ще­цер­ков­но — Ар­хи­ерей­ским юби­лей­ным Со­бо­ром РПЦ 2000 г.

Пре­по­доб­но­му­че­ник Ан­то­ний (Чир­ков) (1868–1930), в ми­ру Чир­ков Ан­тон Ива­но­вич, ро­дил­ся в 1868 го­ду^[1] в г. Чи­сто­по­ле Ка­зан­ской гу­бер­нии, в се­мье ме­щан.
В 1883–1887 гг. слу­жил в ар­мии.
В 1890 г. по­сту­пил в Ра­иф­ский мо­на­стырь, где 23 мар­та 1908 г. был по­стри­жен в мо­на­ше­ство, по­сле 1917 г. ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на, за­тем во иеро­мо­на­ха.
По­сле за­кры­тия мо­на­сты­ря в 1928 г. по­се­лил­ся в де­ревне Бе­­ло-Без­­вод­­ной, за­ни­мал­ся сто­ляр­ным де­лом.
23 ян­ва­ря 1930 г. был аре­сто­ван и пре­про­вож­ден в Ка­зань. Арест про­ис­хо­дил утром, в 6 ча­сов утра. К нему неожи­дан­но вло­ми­лось несколь­ко че­ки­стов и ста­ли про­из­во­дить обыск, од­на­ко ни­че­го, кро­ме ду­хов­ной ли­те­ра­ту­ры и об­ла­че­ний, не на­шли.
Аре­сто­ван­ные про­хо­ди­ли по груп­по­во­му “де­лу Ра­иф­ских мо­на­хов. Ка­зань, 1930 г.” О. Ан­то­ний не при­знал се­бя ви­нов­ным в предъ­яв­лен­ных об­ви­не­ни­ях.
20 фев­ра­ля 1930 г. был осуж­ден трой­кой при ПП ОГПУ Та­тар­ской АССР и при­го­во­рен к рас­стре­лу.
7 ап­ре­ля 1930 го­да, в день Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, был рас­стре­лян с дру­ги­ми ра­иф­ски­ми му­че­ни­ка­ми.
В 1996 г. Ан­то­ний был при­чис­лен к ли­ку мест­но­чти­мых свя­тых Ка­зан­ской епархии.

При­ме­ча­ния

^[1] В ба­зе дан­ных ПСТБИ ука­зы­ва­ют на неточ­ную да­ту рож­де­ния 1867 (1868?)

Иов (Про­то­по­пов) ( 1880 — 1930 ), иеро­мо­нах, пре­по­доб­но­му­че­ник (мест­но­чти­мый свя­той Казан­ской епар­хии). В миру Про­то­по­пов Иван Андре­евич, родил­ся в 1880 году в Одес­се. В 1907 году при­нял мона­ше­ство. До 1917 года жил в Киеве.

С октяб­ря 1917 года — келей­ник епи­ско­па Амвро­сия (Гуд­ко), иеро­ди­а­кон. Раз­де­лял все тяго­ты и невзго­ды жиз­ни Вла­ды­ки, был с ним неот­луч­но во вре­мя гоне­ний, аре­стов и муче­ни­че­ской кон­чи­ны, после кото­рой насель­ник Иов оста­вал­ся в Сви­яж­ском мона­сты­ре до его закрытия.

Аре­сто­вы­вал­ся два­жды в июле и авгу­сте 1918 года вме­сте с Вла­ды­кой Амвро­си­ем (Гуд­ко). Во вре­мя аре­ста Вла­ды­ки в г. Сви­яж­с­ке в июле 1918 г. о. Иов упро­сил чеки­стов аре­сто­вать его вме­сте с епи­ско­пом, дабы слу­жить Вла­ды­ке и в заключении.

После осво­бож­де­ния Вла­ды­ки из-под стра­жи они вре­мен­но посе­ли­лись в Казан­ском Спа­со-Пре­об­ра­жен­ском мона­сты­ре. Одна­ко вско­ре, несмот­ря на уго­во­ры, Вла­ды­ка Амвро­сий вер­нул­ся в Сви­яжск, где был сра­зу же аре­сто­ван. Когда по при­ка­зу Троц­ко­го 8 авгу­ста 1918 г. аре­сто­ва­ли епи­ско­па Амвро­сия, тогда же аре­сто­ва­ли и иеро­ди­а­ко­на Иова.

Их вме­сте вывез­ли из Сви­яж­ска на стан­цию Тюр­ле­ма Мос­ков­ско-Казан­ской желез­ной доро­ги. Там, из шта­ба 5‑й армии, сто­яв­ше­го в ваго­нах поез­да Троц­ко­го, вла­ды­ку Амвро­сия выве­ли в поле и уби­ли, а келей­ни­ка отпу­сти­ли, запре­тив ему сле­до­вать за сво­им люби­мым епи­ско­пом. Через несколь­ко часов о. Иов нашел на поле тело уму­чен­но­го Вла­ды­ки Амвро­сия. Он похо­ро­нил Вла­ды­ку на месте его муче­ни­че­ской кон­чи­ны и в про­дол­же­нии 12 лет пла­тил кре­стья­ни­ну, вла­дель­цу поля, что­бы тот не тро­гал того места, где поко­и­лось на неболь­шой глу­бине тело ново­му­че­ни­ка. В 1930 г. зем­ля ото­шла к кол­хо­зу, и в даль­ней­шем не уда­лось уста­но­вить судь­бу без­вест­ной моги­лы вла­ды­ки Амвросия.

С авгу­ста 1918 — иеро­ди­а­кон, затем иеро­мо­нах Раиф­ской пусты­ни. После закры­тия мона­сты­ря в июне 1928 года слу­жил в деревне Тага­наш до декаб­ря 1929 г., после чего посе­лил­ся в деревне Бело-Безводная.

23 янва­ря 1930 года был аре­сто­ван вме­сте с мона­ха­ми быв­шей Раиф­ской оби­те­ли. Про­хо­дил по груп­по­во­му “делу Раиф­ских мона­хов. Казань, 1930г.”. Винов­ным себя не при­знал. 20 фев­ра­ля 1930 г. был осуж­ден трой­кой при ПП ОГПУ Татар­ской АССР и при­го­во­рен к рас­стре­лу. 7 апре­ля 1930 года, в день Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­той Бого­ро­ди­цы, был рас­стре­лян с дру­ги­ми раиф­ски­ми мучениками.

В 1996 г. был при­чис­лен к лику мест­но­чти­мых свя­тых Казан­ской епархии.

Лите­ра­ту­ра:

Журав­ский А. Жиз­не­опи­са­ние новых муче­ни­ков Казан­ских. Год 1918‑й. Казань, 1995. (Мате­ри­а­лы к исто­рии Казан­ской церк­ви ХХ в.; Сб.1). С.51–53.

Новые пре­по­доб­но­му­че­ни­ки Раиф­ские. М., 1997. С.3,19–20,24.

Иосиф (Гав­ри­лов) ( 1888 — 1930 ), иеро­мо­нах , пре­по­доб­но­му­че­ник (мест­но­чти­мый свя­той Казан­ской епар­хии). В миру Гав­ри­лов Иван Илла­ри­о­но­вич, родил­ся 16 октяб­ря 1888 года в бла­го­че­сти­вой кре­стьян­ской семье. Про­жил послуш­ни­ком в Раиф­ской оби­те­ли 12 лет до постри­же­ния в мантию.

Поз­же, в 1930 г. на допро­се он сви­де­тель­ство­вал, что “в мона­стырь его заста­ви­ли посту­пить рели­ги­оз­ные убеж­де­ния”. Вна­ча­ле он был послуш­ни­ком в гости­ни­це и на пчель­ни­ке, а в 1910 г. был взят на воен­ную служ­бу биб­лио­те­ка­рем Офи­цер­ско­го собра­ния. В 1914 г. был демо­би­ли­зо­ван и, про­жив в мона­сты­ре 2–3 меся­ца, вновь был взят на вой­ну — каше­ва­ром. “Во вре­мя рево­лю­ции, — пока­зы­вал буду­щий ново­му­че­ник, — я был на фрон­те, и отно­сил­ся к пере­во­ро­ту, зная, что хоро­ше­го ниче­го не будет”.

В 1917 г. он вер­нул­ся в оби­тель, но в 1918 и в нача­ле 1919 был взят в рабо­чий бата­льон по раз­груз­ке ваго­нов. С 1919 г. до само­го аре­ста уже боль­ше не поки­дал монастыря.

4 янва­ря 1920 г. был постри­жен в ман­тию бла­го­чин­ным мона­сты­рей Казан­ской епар­хии игу­ме­ном Фео­до­си­ем (Луз­ги­ным) , буду­щим архи­манд­ри­том и насто­я­те­лем Раиф­ской пусты­ни. В том же году при­нял сан иеро­ди­а­ко­на. В июне 1928 г. Раиф­ская пустынь была закрыта.

После закры­тия мона­сты­ря кре­стьяне окрест­ных с Раи­фой сел орга­ни­зо­ва­ли общи­ну, куда вошло семе­ро из 30-ти быв­ших насель­ни­ков мона­сты­ря, сре­ди кото­рых был и о. Иосиф. При­ход­ской цер­ко­вью ста­ла Раиф­ская цер­ковь оби­те­ли. О. Иосиф был избран насто­я­те­лем при­ход­ской церк­ви, хотя в мона­сты­ре были иеро­мо­на­хи мно­го стар­ше по хиро­то­нии. Несмот­ря на закры­тие пусты­ни, вли­я­ние мона­ше­ства в Раи­фе оста­ва­лось по-преж­не­му вели­ко. К ино­кам при­хо­ди­ли кре­стьяне со всей Тата­рии, из Чува­шии и Марии. Боль­шин­ство Раиф­ских мона­хов не пере­ста­ва­ло совер­шать Таин­ства, испо­ве­до­вать, кре­стить, отпе­вать и даже слу­жить Литур­гию (иной раз в при­ход­ской церк­ви, иной раз — у себя дома). Такая ситу­а­ция не мог­ла устро­ить власть…

23 янва­ря 1930 г. в д. Бело-Без­вод­ной состо­я­лись пер­вые аре­сты: были аре­сто­ва­ны все про­жи­вав­шие в ней на посе­ле­нии мона­хи и несколь­ко цер­ков­ни­ков, все­го 19 чело­век. Одна­ко, вла­сти не доби­лись жела­е­мо­го резуль­та­та, о чем с сожа­ле­ни­ем сви­де­тель­ство­ва­ло обви­ни­тель­ное заклю­че­ние: “задер­жа­ние всех этих лиц не про­из­ве­ло того впе­чат­ле­ния, кото­рое оно долж­но было про­из­ве­сти сре­ди мона­ше­ству­ю­щих, так как не про­шло и четы­рех дней, как в Раи­фе собра­лись мона­ше­ству­ю­щие в чис­ле 25 чело­век, кото­рые 27-го янва­ря после бого­слу­же­ния и были задержаны”.

27 янва­ря 1930 г. в день пре­по­доб­ных отец в Синае и Раи­фе изби­ен­ных, в при­ход­скую цер­ковь, дей­ству­ю­щую на месте раз­гром­лен­ной в 1928 г. оби­те­ли, собра­лись на пре­столь­ный празд­ник быв­шие насель­ни­ки мона­сты­ря, а так­же при­быв­шие еще нака­нуне, ко все­нощ­ной, из Каза­ни, Сви­яж­ска и окрест­ных дере­вень пре­ста­ре­лые мона­хи­ни и бла­го­че­сти­вые миряне. Состо­я­лась послед­няя Боже­ствен­ная Литур­гия Раиф­ской бра­тии. Уди­ви­тель­но тро­га­тель­ная, печаль­ная и, вме­сте с тем, тор­же­ствен­ная была в тот день служ­ба. Слу­жи­ли про­вид­че­ски в крас­ных обла­че­ни­ях. В послед­ний раз при­ча­ща­лись бра­тия Свя­тых Таин, напут­ствуя друг дру­га перед гря­ду­щи­ми испы­та­ни­я­ми. После Литур­гии бра­тия слу­жи­ла моле­бен пред чест­ным обра­зом пре­по­доб­ных отец в Синае и Раи­фе изби­ен­ных. Пока бра­тия моли­лась небес­ным сво­им покро­ви­те­лям, окру­жив­шие храм новые вар­ва­ры, сами не ведая того, повто­ря­ли уже быв­шее мно­го веков назад, гото­вя Раиф­ским ино­кам вен­цы муче­ни­че­ские и испо­вед­ни­че­ские. Сра­зу после молеб­на все нахо­дя­щи­е­ся в хра­ме были аре­сто­ва­ны. Пре­ста­ре­лых мона­хов и полу­ослеп­ших ино­кинь без вся­ких объ­яс­не­ний затол­ка­ли в гру­зо­ви­ки и отпра­ви­ли в Казань .

Выяс­нив, что мона­хи, даже лишен­ные воз­мож­но­сти жить в род­ной оби­те­ли, про­дол­жа­ют ока­зы­вать зна­чи­тель­ное вли­я­ние на кре­стьян, отвер­гав­ших вся­кую анти­ре­ли­ги­оз­ную про­па­ган­ду и не спе­шив­ших всту­пать в кол­хо­зы, вла­сти реши­ли выдви­нуть про­тив ино­ков сра­зу три обви­не­ния: в аги­та­ции про­тив меро­при­я­тий совет­ской вла­сти, в убий­стве семи крас­но­ар­мей­цев в 1918 году (хотя никто из Раиф­ских мона­хов не при­ни­мал в этом уча­стия и вины их не было ника­кой) и сокры­тии мона­стыр­ско­го имущества.

Аре­сто­ван­ные про­хо­ди­ли по груп­по­во­му “делу Раиф­ских мона­хов. Казань, 1930 г.” Ни угро­зы сле­до­ва­те­лей, ни жесто­кое тюрем­ное обра­ще­ние не сло­ми­ли о.Иосифа. На допро­се он сви­де­тель­ство­вал: “Ни в каких поли­ти­че­ских пар­ти­ях не состо­ял и не состою. К совет­ской вла­сти я отно­шусь как к вла­сти, дан­ной от Бога, но власть от Бога долж­на испол­нять Божию волю, совет­ская же власть не испол­ня­ет волю Бога, а пото­му — не Божья власть, а сата­ни­че­ская. Она закры­ва­ет хра­мы, над­ру­ги­ва­ет­ся над свя­ты­ми ико­на­ми, учит детей без­бо­жию и т.д., т.е. испол­ня­ет сата­ни­че­скую волю… И луч­ше уме­реть с верой, чем без веры. Я явля­юсь насто­я­щим веру­ю­щим, и вера меня спа­са­ла в боях, и наде­юсь, что в даль­ней­шем вера меня спа­сет от смер­ти. Я твер­до верую в Вос­кре­се­ние Хри­ста и Его Вто­рое При­ше­ствие. Про­тив нало­гов я не шел, так как в Писа­нии ска­за­но: “Кеса­ре­во — кеса­рю, а Бого­во — Богу”. Винов­ным себя при­знать не могу. Ника­кой анти­со­вет­ской аги­та­ции не вел и не веду”.

20 фев­ра­ля 1930 года был осуж­ден трой­кой при ПП ОГПУ Татар­ской АССР, при­го­во­рен к рас­стре­лу. 7 апре­ля 1930 года, в день Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­той Бого­ро­ди­цы, был расстрелян.

В 1996 г. был при­чис­лен к лику мест­но­чти­мых свя­тых Казан­ской епархии.

Лите­ра­ту­ра: Новые пре­по­доб­но­му­че­ни­ки Раиф­ские. М., 1997. С. 3–10, 14, 17–18, 24.

Тупи­цын Петр (1906 — 1930), послуш­ник, пре­по­доб­но­му­че­ник (мест­но­чти­мый свя­той Казан­ской епархии).

Родил­ся в 1906 году в доб­рой кре­стьян­ской семье. Окон­чив сель­скую шко­лу, и будучи уже в юном воз­расте глу­бо­ко рели­ги­оз­ным, ушел ски­тать­ся по свя­тым местам, желая най­ти тихую оби­тель для уеди­нен­ной мона­ше­ской жиз­ни. Был Петр в раз­ных мона­сты­рях, но почти повсю­ду нахо­дил их либо закры­ты­ми, либо в разо­рен­ном состо­я­нии и под угро­зой закры­тия. Посе­тил он и Саров­ский мона­стырь и часто слы­шал, что есть-де под Каза­нью Раиф­ская пустынь, кото­рая не закры­та, и кото­рую очень под­дер­жи­ва­ют кре­стьяне окрест­ных сел.

Посту­пил послуш­ни­ком в Раиф­скую пустынь, где про­слу­жил до ее закры­тия в июне 1928 года.

После закры­тия мона­сты­ря в основ­ном про­жи­вал в д. Бело-Без­вод­ная неда­ле­ко от Раиф­ской пусты­ни, совер­шая палом­ни­че­ские стран­ствия на день-два, и гото­вил­ся к при­ня­тию мона­ше­ства. Отсю­да Петр ходил в Казань, а поз­же — око­ло 1,5 лет про­жил в д. Чури­ли­но, добы­вая себе хлеб раз­ны­ми рабо­та­ми или Хри­сто­вым име­нем. В нача­ле Филип­по­ва поста 1929 г. Петр вер­нул­ся в д. Бело-Без­вод­ная. С это­го вре­ме­ни он часто посе­щал быв­шую обитель.

Аре­сто­ван в 1930 году либо 23 янва­ря в д.Бело-Безводной, либо 27 янва­ря в Раи­фе, после бого­слу­же­ния в Раиф­ской церк­ви в пре­столь­ный празд­ник — память пре­по­доб­ных отец, в Синае и Раи­фе избиенных.

Про­хо­дил по груп­по­во­му «делу Раиф­ских мона­хов. Казань, 1930г.».

Сво­ей готов­но­стью постра­дать за Хри­ста, откры­тым испо­ве­да­ни­ем пра­во­слав­ной веры два­дца­ти­трех­лет­ний послуш­ник изу­мил даже сле­до­ва­те­лей. На допро­се он сказал:

«Я чело­век веру­ю­щий и готов постра­дать за веру, на кото­рую сей­час идет гоне­ние. Это гоне­ние — не новость. Его нуж­но было ждать, т.к. об этом пред­ска­за­но в Свя­щен­ном Писа­нии. Для пра­во­слав­ных хри­сти­ан насту­пят вре­ме­на еще более ужас­ные, и встре­тить их надо быть гото­вым, и пере­но­сить их с радо­стью»
20 фев­ра­ля 1930 г. был осуж­ден трой­кой при ПП ОГПУ Татар­ской АССР и при­го­во­рен к расстрелу.

7 апре­ля 1930 года, в день Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­той Бого­ро­ди­цы, был рас­стре­лян с дру­ги­ми раиф­ски­ми мучениками.

В 1996 г. был при­чис­лен к лику мест­но­чти­мых свя­тых Казан­ской епархии.

Лите­ра­ту­ра:

Журав­ский А. Жиз­не­опи­са­ние новых муче­ни­ков Казан­ских. Год 1918‑й. Казань, 1995. (Мате­ри­а­лы к исто­рии Казан­ской церк­ви ХХ в.; Сб.1). С.51–53.

Сер­гий (Гусь­ков) (1875 — 1930), иеро­мо­нах, пре­по­доб­но­му­че­ник (мест­но­чти­мый свя­той Казан­ской епар­хии).
Память 14 янва­ря (в день памя­ти пре­по­доб­ных отец, в Синае и Раи­фе изби­ен­ных).
В миру Гусь­ков Павел Ива­но­вич, родил­ся в 1875 году в бла­го­че­сти­вой кре­стьян­ской семье. Брат мона­хи­ни Вар­ва­ры (Гусь­ко­вой Веры). Окон­чив сель­скую шко­лу, Павел помо­гал отцу по хозяй­ству и меч­тал о мона­ше­стве.
1 мая 1898 года посту­пил в Раиф­скую пустынь послуш­ни­ком.
18 июня 1906 года при­нял постриг.
В 1909 году руко­по­ло­жен в сан иеро­ди­а­ко­на.
15 апре­ля 1910 года руко­по­ло­жен в сан иеро­мо­на­ха.
Ука­зом Духов­ной Кон­си­сто­рии от 12 фев­ра­ля 1914 г. о.Сергий был утвер­жден в долж­но­сти риз­ни­че­го.
В сен­тяб­ре 1918 г. по хода­тай­ству бра­тии вре­мен­но испол­ня­ю­щим обя­зан­но­сти насто­я­те­ля был утвер­жден о.Сергий, кото­ро­му при­шлось руко­во­дить мона­стыр­ской жиз­нью в тяже­лей­ший для свя­той оби­те­ли пери­од. Служ­бы про­хо­ди­ли в раз­граб­лен­ных хра­мах, сте­ны кото­рых сна­ру­жи были изры­ты шрап­не­лью, а изнут­ри осквер­не­ны дерз­ки­ми рука­ми без­бож­ни­ков, уже в 1918 г. содрав­ших сереб­ря­ные окла­ды с икон. Мона­стыр­ское хозяй­ство было раз­граб­ле­но почти пол­но­стью, и толь­ко риз­ни­ца, бла­го­да­ря о.Сергию, была сокры­та от кощун­ни­ков и сохра­не­на почти в цело­сти. Даже после июля 1920 г., когда насто­я­те­лем пусты­ни стал архи­манд­рит Фео­до­сий (Луз­гин), о.Сергий несколь­ко раз испол­нял обя­зан­но­сти насто­я­те­ля (в пери­од отъ­ез­дов о. Фео­до­сия)
После закры­тия мона­сты­ря (в июне 1928 г.) кре­стьяне окрест­ных с Раи­фой сел орга­ни­зо­ва­ли общи­ну, куда вошло семе­ро из 30-ти быв­ших насель­ни­ков мона­сты­ря. При­ход­ской цер­ко­вью ста­ла Раиф­ская цер­ковь оби­те­ли. О.Сергий посе­лил­ся в д. Бело-Без­вод­ная. Несмот­ря на закры­тие пусты­ни, вли­я­ние мона­ше­ства в Раи­фе оста­ва­лось по-преж­не­му вели­ко. К ино­кам при­хо­ди­ли кре­стьяне со всей Тата­рии, из Чува­шии и Марии. Боль­шин­ство Раиф­ских мона­хов не пере­ста­ва­ло совер­шать Таин­ства, испо­ве­до­вать, кре­стить, отпе­вать и даже слу­жить Литур­гию (иной раз в при­ход­ской церк­ви, иной раз — у себя дома).
В мае 1929 г. в Тат­ЦИКе про­шли кон­суль­та­ции с пред­ста­ви­те­ля­ми НКВД и Каз­РИ­Ка о судь­бе Раиф­ской пусты­ни и быв­ших ее насель­ни­ков. Вско­ре после­до­ва­ли пер­вые аре­сты под пред­ло­гом того, что мно­гие из мона­хов пря­та­ли от изъ­я­тия цер­ков­ную утварь, кото­рая при­над­ле­жит госу­дар­ству. Нашлись и те, кто ука­зал на о.Сергия и его сест­ру, мона­хи­ню Вар­ва­ру. В резуль­та­те обыс­ков ГПУ изъ­яло у о.Сергия цер­ков­ные обла­че­ния, а у дру­гих насель­ни­ков и кре­стьян кре­сты, цер­ков­ные сосу­ды и обла­че­ния. О.Сергий был аре­сто­ван и допро­шен. Он сви­де­тель­ство­вал: «Чашу (для Св.Причастия) не отдал еще и пото­му, что по рели­ги­оз­ным сооб­ра­же­ни­ям я ее отдать лич­но не могу».
20 декаб­ря 1929 г. о.Сергий был неожи­дан­но для него осво­бож­ден под под­пис­ку о невы­ез­де. Это была про­ду­ман­ная вла­стью акция с целью успо­ко­ить воз­му­ще­ние кре­стьян по при­чине аре­ста о.Сергия и заод­но выяс­нить отно­ше­ние к это­му дру­гих Раиф­ских мона­хов. Один сель­ский акти­вист докла­ды­вал по пово­ду аре­ста о.Сергия:
«Когда он (о.Сергий) сидел, в церк­ви была рас­про­стра­не­на про­во­ка­ция, что Сер­гия в ГПУ били и потом рас­стре­ля­ли. Веру­ю­щие рас­пу­сти­ли эти раз­го­во­ры по деревне, и мно­гие кре­стьяне воз­му­ща­лись жесто­ко­стью вла­сти, до тех пор, пока Сер­гия не выпу­сти­ли. Эта про­во­ка­ция — дело рук мона­хов»
Спра­вить­ся с вли­я­ни­ем мона­ше­ства на кре­стьян вла­сти не смог­ли и реши­ли орга­ни­зо­вать круп­но­мас­штаб­ную акцию.
23 янва­ря 1930 г. в д. Бело-Без­вод­ной состо­я­лись пер­вые аре­сты: были аре­сто­ва­ны все про­жи­вав­шие в ней на посе­ле­нии мона­хи и несколь­ко цер­ков­ни­ков, все­го 19 чело­век. Аре­сто­ван­ный вме­сте с сест­рой, мона­хи­ней Вар­ва­рой, о.Сергий был пре­про­вож­ден в Казань и допро­шен.
Выяс­нив, что мона­хи, даже лишен­ные воз­мож­но­сти жить в род­ной оби­те­ли, про­дол­жа­ют ока­зы­вать зна­чи­тель­ное вли­я­ние на кре­стьян, отвер­гав­ших вся­кую анти­ре­ли­ги­оз­ную про­па­ган­ду и не спе­шив­ших всту­пать в кол­хо­зы, вла­сти реши­ли выдви­нуть про­тив ино­ков сра­зу три обви­не­ния: в аги­та­ции про­тив меро­при­я­тий сов. вла­сти, в убий­стве семи крас­но­ар­мей­цев в 1918 году (хотя никто из Раиф­ских мона­хов не при­ни­мал в этом уча­стия и вины их не было ника­кой) и сокры­тии мона­стыр­ско­го иму­ще­ства.
20 фев­ра­ля 1930 года вме­сте с дру­ги­ми ино­ка­ми был осуж­ден трой­кой при ПП ОГПУ Татар­ской АССР, при­го­во­рен к рас­стре­лу.
Ни угро­зы сле­до­ва­те­лей, ни жесто­кое тюрем­ное обра­ще­ние не сло­ми­ли о.Сергия. После рас­стре­ла пяте­рых муче­ни­ков (5 апре­ля) о.Сергия тер­за­ли еще несколь­ко меся­цев. Как риз­ни­че­го закры­той оби­те­ли, к тому же неод­но­крат­но испол­няв­ше­го обя­зан­но­сти насто­я­те­ля, его допра­ши­ва­ли с осо­бым при­стра­сти­ем, при­ме­няя для это­го пыт­ки, доби­ва­ясь от него «при­зна­ния», где спря­та­на мона­стыр­ская риз­ни­ца, но так ниче­го и не узна­ли от него.
10 авгу­ста 1930 года был рас­стре­лян. Рас­ска­зы­ва­ли, что когда о.Сергия выве­ли из каме­ры для при­ве­де­ния при­го­во­ра в испол­не­ние, т.е. на рас­стрел, то, преж­де креп­кий, о.Сергий не мог само­сто­я­тель­но дви­гать­ся и его волок­ли под руки два кон­во­и­ра.
В 1996 г. был при­чис­лен к лику мест­но­чти­мых свя­тых Казан­ской епархии.

Лите­ра­ту­ра:
Новые пре­по­доб­но­му­че­ни­ки Раиф­ские. М., 1997. С.3–10,14,17–18,24.
Журав­ский А. Ново­му­че­ни­ки Казанские// Бла­гая весть (Казань). 1994. N1. С.4.

Источ­ник: https: tatmitropolia.ru

Пре­по­доб­но­ис­по­вед­ник Иоанн ро­дил­ся 23 мая 1875 го­да в де­ревне Ку­ла­ко­во Тро­иц­ко­го уез­да То­боль­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Афа­на­сия Кев­ро­ле­ти­на. Об­ра­зо­ва­ние по­лу­чил до­ма. В 1894 го­ду он по­сту­пил по­слуш­ни­ком в Кыртом­ский Кре­сто­воз­дви­жен­ский мо­на­стырь в Ир­бит­ском уез­де Перм­ской гу­бер­нии.
Мо­на­стырь был ос­но­ван в 1878 го­ду и на­хо­дил­ся в ста де­ся­ти вер­стах от Ир­би­та и в ше­сти­де­ся­ти вер­стах от Ала­па­ев­ска на бе­ре­гу ре­ки Кыр­том­ки. Ко­­г­да-то здесь бы­ли дре­му­чие ле­са и непро­хо­ди­мые бо­ло­та. Ос­но­ва­те­лем оби­те­ли был инок Адри­ан (в ми­ру Ан­дрей Мед­ве­дев). Вы­хо­дец из перм­ских кре­стьян, он неко­то­рое вре­мя под­ви­зал­ся на Афоне, где при­нял ино­че­ский по­стриг, а за­тем вер­нул­ся на ро­ди­ну и стал под­ви­зать­ся в перм­ских ле­сах. Через неко­то­рое вре­мя к нему при­со­еди­нил­ся дру­гой по­движ­ник – Ти­мо­фей Ше­ин, от­став­ной сол­дат из Туль­ской гу­бер­нии. Их тру­да­ми и воз­ник­ла оби­тель; в 1891 го­ду она по­лу­чи­ла от Свя­тей­ше­го Си­но­да офи­ци­аль­ное при­зна­ние. В мо­на­сты­ре бы­ло два хра­ма, и оба в честь Воз­дви­же­ния Чест­но­го и Жи­во­тво­ря­ще­го Кре­ста Гос­под­ня^[1]. В на­ча­ле ХХ ве­ка в мо­на­сты­ре бы­ло око­ло вось­ми­де­ся­ти че­ло­век бра­тии. Усло­вия жиз­ни здесь бы­ли до­воль­но су­ро­вы­ми. До две­на­дца­ти ча­сов дня ни­че­го не вку­ша­ли, и са­ма тра­пе­за со­сто­я­ла из про­стых и гру­бых про­дук­тов, хлеб по­да­вал­ся толь­ко ржа­ной. По­слу­ша­ние Ива­на в оби­те­ли за­клю­ча­лось в вы­дел­ке кож.
Он под­ви­зал­ся здесь шесть лет, на­хо­дясь в по­слу­ша­нии у ос­но­ва­те­ля оби­те­ли от­ца Адри­а­на, но по смер­ти его в 1902 го­ду пе­ре­шел в Вер­хо­тур­ский Ни­ко­ла­ев­ский мо­на­стырь. Здесь он нес по­слу­ша­ние ма­ля­ра и плот­ни­ка. Вско­ре на­сто­я­те­лем мо­на­сты­ря был на­зна­чен иеро­мо­нах Ксе­но­фонт (Мед­ве­дев), воз­ве­ден­ный впо­след­ствии в сан ар­хи­манд­ри­та. При нем в мо­на­сты­ре был со­ору­жен ве­ли­че­ствен­ный Кре­сто­воз­дви­жен­ский со­бор, в ко­то­ром бы­ла по­ме­ще­на глав­ная свя­ты­ня оби­те­ли – мо­щи свя­то­го пра­вед­но­го Си­мео­на Вер­хо­тур­ско­го.
20 де­каб­ря 1907 го­да по­слуш­ник Иоанн был по­стри­жен в ман­тию с име­нем Иг­на­тий в честь свя­щен­но­му­че­ни­ка Иг­на­тия Бо­го­нос­ца, па­мять ко­то­ро­го празд­ну­ет­ся в этот день. В 1909 го­ду мо­нах Иг­на­тий был ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на, а в 1913 го­ду, в день освя­ще­ния но­во­го со­бо­ра, – во иеро­мо­на­ха.
В 1925 го­ду Вер­хо­тур­ский мо­на­стырь был без­бож­ни­ка­ми за­крыт; мо­на­хи ча­стью оста­лись жить в го­ро­де, а ча­стью разо­шлись по окрест­ным се­лам и слу­жи­ли в при­ход­ских хра­мах. От­ца Иг­на­тия еще до за­кры­тия мо­на­сты­ря ча­сто по­сы­ла­ли слу­жить в раз­ные хра­мы, где не бы­ло на тот мо­мент свя­щен­ни­ка. С 1919 по 1922 год отец Иг­на­тий слу­жил в хра­ме в се­ле Сер­биш­на Невьян­ско­го рай­о­на. В 1922 го­ду в те­че­ние де­вя­ти ме­ся­цев он слу­жил в Ка­зан­ском хра­ме в за­во­де Кас­ли, с кон­ца 1922 го­да стал слу­жить в хра­ме в Верхне-Ис­ет­ском за­во­де, с 1923 по 1924 год – в хра­ме во имя пре­по­доб­но­го Сер­гия на за­им­ке^[2] Ис­ток. В 1924 го­ду он вер­нул­ся в Вер­хо­ту­рье и слу­жил до 1925 го­да в од­ном из мо­на­стыр­ских хра­мов.
В те го­ды лю­бой из свя­щен­ни­ков мог быть под­верг­нут неожи­дан­но­му аре­сту, и отец Иг­на­тий, зная это, ста­рал­ся укло­нять­ся, на­сколь­ко это бы­ло воз­мож­но, от встре­чи с со­труд­ни­ка­ми ОГПУ. Од­на­жды они при­шли в дом его ду­хов­ной до­че­ри в то вре­мя, ко­гда он там на­хо­дил­ся; де­вуш­ка спря­та­ла от­ца Иг­на­тия в под­по­ле, а са­ма на­столь­ко сме­ло и на­ход­чи­во от­ве­ча­ла при­шед­шим, что пол­но­стью от­ве­ла их по­до­зре­ния, что свя­щен­ник на­хо­дит­ся в до­ме, и они ушли, не про­из­ве­дя обыс­ка.
Впер­вые иеро­мо­нах Иг­на­тий был аре­сто­ван в 1925 го­ду и за­клю­чен в тюрь­му ОГПУ, где про­вел око­ло ме­ся­ца. Из тюрь­мы его вы­пу­сти­ли глу­бо­ким ве­че­ром, и он сра­зу по­шел к зна­ко­мым мо­на­хи­ням и стал сту­чать­ся, но, что­бы не быть услы­шан­ным по­сто­рон­ни­ми, в от­вет на их во­про­ша­ния ни­че­го не от­ве­чал. Бы­ло позд­но, они не зна­ли, кто сту­чит, и не от­кры­ва­ли ему. То­гда отец Иг­на­тий ска­зал жа­лоб­ным го­ло­сом: «Те­ща ме­ня на ули­цу вы­гна­ла, и здесь не пус­ка­ют». Его сра­зу узна­ли по го­ло­су и по то­му, что и рань­ше он тюрь­му на­зы­вал «те­щей», и впу­сти­ли.
С 1925 по 1927 год отец Иг­на­тий слу­жил в хра­ме в се­ле Дым­ко­во, в 1927 го­ду он был пе­ре­ве­ден в храм в за­во­де Ни­ко­­ло-Пав­­динск, а за­тем в Ир­бит. В 1928 го­ду его пе­ре­ве­ли в храм в го­ро­де Дол­ма­то­во, где он про­слу­жил два ме­ся­ца, а за­тем в се­ло Кис­ло­во. С 1929 по 1931 год он слу­жил в хра­ме в се­ле Фе­до­ров­ка, а за­тем – в се­ле Сер­биш­на, где и был аре­сто­ван.
В 1931 го­ду ОГПУ по­ста­ви­ло сво­ей це­лью уни­что­же­ние всех мо­на­ше­ских об­щин на Ура­ле. Аре­сты бы­ли про­из­ве­де­ны в на­ча­ле 1932 го­да. Все­го по де­лу толь­ко бра­тии Вер­хо­тур­ско­го мо­на­сты­ря бы­ло аре­сто­ва­но сто со­рок че­ло­век, и сре­ди них отец Иг­на­тий; он был аре­сто­ван 28 мар­та 1932 го­да. На во­прос сле­до­ва­те­ля, со­сто­ял ли иеро­мо­нах Иг­на­тий в контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции, он от­ве­тил: «Я дей­стви­тель­но со­сто­ял чле­ном мо­на­ше­ской ор­га­ни­за­ции, ко­то­рая по­сле за­кры­тия Вер­хо­тур­ско­го мо­на­сты­ря в 1925 го­ду про­дол­жа­ла су­ще­ство­вать непо­сред­ствен­но под ру­ко­вод­ством ар­хи­манд­ри­та Ксе­но­фон­та (Мед­ве­де­ва). К по­след­не­му я ез­дил ле­том 1930 го­да за по­лу­че­ни­ем со­ве­та, как к на­сто­я­те­лю. При­знаю, что дей­стви­тель­но, как мо­на­ше­ству­ю­щий, по сво­им взгля­дам и убеж­де­ни­ям был про­тив­ни­ком, диа­мет­раль­но про­ти­во­по­ло­жен уста­нов­кам и ме­ро­при­я­ти­ям со­вет­ской вла­сти, ина­че не мог­ло быть. Ес­ли раз­де­лять пол­но­стью взгля­ды со­вет­ской вла­сти, зна­чит, нуж­но пе­ре­стать быть мо­на­хом; быть мо­на­хом – зна­чит быть вра­гом со­вет­ской вла­сти и пар­тии. Для ме­ня мо­на­ше­ство бы­ло важ­нее со­вет­ской вла­сти, и я, есте­ствен­но, был и яв­ля­юсь вра­гом по­след­ней, но контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­ты не про­во­дил…»^[3]
За­вер­шая след­ствие, сле­до­ва­тель в по­след­ний раз вы­звал на до­прос от­ца Иг­на­тия и спро­сил, не хо­чет ли он рас­ка­ять­ся пе­ред со­вет­ской вла­стью, на что отец Иг­на­тий от­ве­тил: «На по­став­лен­ный мне во­прос, хо­чу ли я рас­ка­ять­ся пе­ред со­вет­ской вла­стью, по­ка­зы­ваю, что я рас­ка­и­вать­ся пе­ред со­вет­ской вла­стью не хо­чу и не бу­ду»^[4].
7 сен­тяб­ря 1932 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ при­го­во­ри­ло от­ца Иг­на­тия к трем го­дам ссыл­ки в За­пад­ную Си­бирь, и он вме­сте с груп­пой свя­щен­но­слу­жи­те­лей и мо­на­хов был от­прав­лен эта­пом в На­рым­ский край, где часть пу­ти им при­шлось прой­ти пеш­ком. В ссыл­ке отец Иг­на­тий за­бо­лел цин­гой, от ко­то­рой ему по­мог­ла вы­ле­чить­ся его ду­хов­ная дочь, при­е­хав­шая уха­жи­вать за ним и при­вез­шая со сво­ей па­се­ки мед.
Воз­вра­ща­ясь до­мой по окон­ча­нии сро­ка ссыл­ки, отец Иг­на­тий ока­зал­ся в од­ном ва­гоне с уго­лов­ни­ка­ми. Что­бы не при­вле­кать к се­бе вни­ма­ния, он стал при­ни­мать уча­стие в раз­го­во­рах, и да­же вер­тел в ру­ках па­пи­ро­су, изо­бра­жая, что со­би­ра­ет­ся за­ку­рить, и та­ким об­ра­зом бла­го­по­луч­но до­е­хал до Ека­те­рин­бур­га. Но здесь си­лы оста­ви­ли его, он ед­ва до­брал­ся до квар­ти­ры ду­хов­ной до­че­ри и на ее по­ро­ге упал. В Ека­те­рин­бур­ге, как и во мно­гих дру­гих круп­ных го­ро­дах, ему бы­ло жить за­пре­ще­но, и он по­се­лил­ся в ма­лень­ком вет­хом до­ми­ке на окра­ине Вер­хо­ту­рья. Ме­сто бы­ло глу­хое, и от­ца Иг­на­тия ста­ли бес­по­ко­ить здесь ху­ли­га­ны; но некий раб Бо­жий по име­ни Ми­ха­ил, ко­то­рый ра­бо­тал зуб­ным вра­чом и был по­стри­жен в мо­на­ше­ство, дал де­нег на по­куп­ку но­во­го до­ма, рас­по­ло­жен­но­го непо­да­ле­ку от Вер­хо­тур­ско­го мо­на­сты­ря, так что от­сю­да хо­ро­шо был ви­ден ве­ли­че­ствен­ный Кре­сто­воз­дви­жен­ский со­бор. Сю­да отец Иг­на­тий и пе­ре­ехал вме­сте с по­мо­гав­ши­ми ему по хо­зяй­ству ке­лей­ни­ца­ми, схи­мо­на­хи­ней Ев­до­ки­ей и мо­на­хи­ней Си­мео­ни­ей.
На­сту­пил но­вый пе­ри­од в жиз­ни по­движ­ни­ка, ко­гда он стал скры­вать­ся от ми­ра за внеш­ней фор­мой юрод­ства. Оде­вать­ся стал в свет­скую одеж­ду, ино­гда и в жен­скую, так что бы­ва­ло, что его не узна­ва­ли и хо­ро­шо его знав­шие. Неко­то­рое вре­мя он пас на окра­ине го­ро­да коз и был лю­бим­цем всех окрест­ных маль­чи­шек, ко­то­рые тес­ным круж­ком со­би­ра­лись во­круг него, с упо­е­ни­ем слу­шая его рас­ска­зы.
У от­ца Иг­на­тия оста­ва­лось мно­го ду­хов­ных де­тей, и он, на­ве­щая их, со­вер­шал в их до­мах Та­ин­ства. Ко­гда со­сто­я­ние здо­ро­вья не поз­во­ля­ло по­ки­дать дом, он при­ни­мал ду­хов­ных де­тей у се­бя в ке­ллии. Здесь отец Иг­на­тий вме­сте со сво­и­ми ке­лей­ни­ца­ми вы­чи­ты­вал весь бо­го­слу­жеб­ный круг.
Об этом пе­ри­о­де жиз­ни по­движ­ни­ка со­хра­ни­лись вос­по­ми­на­ния лю­дей, его знав­ших. Один из свя­щен­ни­ков рас­ска­зы­вал: «У ме­ня в па­мя­ти отец Иг­на­тий остал­ся че­ло­ве­ком на­ход­чи­вым, неуны­ва­ю­щим… Он слег­ка юрод­ство­вал, ис­кал по­во­да, что­бы его осу­ди­ли, по­сме­я­лись над ним. Од­на­жды при­шел в Ива­нов­скую цер­ковь на Пас­ху, в се­ре­дине служ­бы за­хо­дит и го­во­рит: “Про­спал я служ­бу, толь­ко что при­шел”. Уди­ви­лись, ко­неч­но, по­сме­я­лись. До­ма у се­бя то­же чу­дил: в жен­ский ха­лат оде­нет­ся, на го­ло­ве ску­фей­ка, как у звез­до­че­та, на­бок на­де­та, по сто­ро­нам два пуч­ка во­лос тор­чат, шея го­лая – это он вы­шел умы­вать­ся. Ке­лей­ни­цам его боль­шое тер­пе­ние тре­бо­ва­лось, что­бы его при­чу­ды вы­но­сить. Они толь­ко нач­нут что-ни­­будь ва­рить – он вый­дет на кух­ню, ка­стрюли пе­ре­вернет или огонь во­дой за­льет, а по­том быст­ро к се­бе в ке­лей­ку, в оде­я­ло за­вер­нет­ся и ле­жит ти­хонь­ко. Лю­бил сво­их чад на­зы­вать “стра­ши­ли­ща­ми”. Служ­бы со­вер­шал в кро­хот­ной сво­ей ке­ллии. Про кро­вать свою го­во­рил, что кто на нее ля­жет, тот по­лу­чит ис­це­ле­ние. И я, дей­стви­тель­но, это на се­бе ис­пы­тал».
Ду­хов­ная дочь от­ца Иг­на­тия рас­ска­зы­ва­ла: «Я жи­ла в Вер­хо­ту­рье, ра­бо­та­ла в швей­ной ма­стер­ской, а к от­цу Иг­на­тию хо­ди­ла бла­го­слов­лять­ся. На ра­бо­те у ме­ня не ла­ди­лось, ма­ши­на ло­ма­лась, ни­че­го не по­лу­ча­лось. Отец Иг­на­тий на­до мною по­сме­и­вал­ся: “Ну вот, ши­ла да по­ро­ла, ши­ла да по­ро­ла”. Но од­на­жды ска­зал: “Ты пра­вед­но­му Си­мео­ну мо­лишь­ся? А ведь он был порт­ной. Вот и про­си, что­бы он те­бе по­мог. Сво­и­ми сло­ва­ми про­си”. Я ста­ла мо­лить­ся и про­сить пра­вед­но­го Си­мео­на о по­мо­щи. И ста­ло луч­ше по­лу­чать­ся в ра­бо­те, слож­ные за­ка­зы ста­ли да­вать, луч­ше тех по­лу­ча­лось, кто рань­ше ме­ня на­чал ра­бо­тать. Но огор­че­ний все­гда бы­ло мно­го. Бы­ва­ло, бе­гу с ра­бо­ты к ба­тюш­ке – и, по­ка бе­гу, на ду­ше по­свет­ле­ет, при­хо­жу: “Бла­го­сло­ви­те, ба­тюш­ка! Сей­час сколь­ко хо­те­ла вам рас­ска­зать, да все за­бы­лось”. А он: “А ты рас­ска­за­ла, я слы­шал – вот про это и про это”. И прав­да я об этом ду­ма­ла, ко­гда к нему шла.
Как-то ве­лел мне по­лен­ни­цу скла­ды­вать. Я скла­ды­ва­ла, скла­ды­ва­ла – вот го­то­ва по­лен­ни­ца, а он по­до­шел, па­лоч­кой толк­нул – и она рас­сы­па­лась. Мне обид­но, а ба­тюш­ка ме­ня же и ру­га­ет: “Вот ка­кая бес­то­лочь, по­лен­ни­цу сло­жить не мо­жешь”. В дру­гой раз я в ого­ро­де гряд­ки ко­па­ла, бо­роз­ды де­ла­ла, а он сто­ит ря­дом и ру­га­ет: “Ка­кая же ты бес­тол­ко­вая, зем­лю ко­пать не уме­ешь. По­­ло­­жи-ка пал­ку – ви­дишь, неров­но!” Я ров­няю, ров­няю, он опять: “Ты ви­дишь – там ды­ра, там ды­ра”. Я оби­де­лась, ушла. По­том вер­ну­лась: “Ба­тюш­ка, про­сти­те, бла­го­сло­ви­те!” Он, ра­дост­ный, си­я­ю­щий, бла­го­сло­вил ме­ня, и я – как на кры­льях весь день.
Од­на­жды одел­ся стран­ни­ком, при­шел к од­ним ма­туш­кам, сту­чит, про­сит ми­ло­сты­ню, а они го­во­рят: “Нет ни­че­го!” А он все сту­чит, сту­чит по же­лез­ке. Они го­во­рят: “Ка­кой ни­щий! На­до по­смот­реть, не ута­щит ли че­го!” По­до­шли по­бли­же и узна­ли – это же отец Иг­на­тий. “Ба­тюш­ка, за­хо­ди!” А он: “А! Узна­ли, так за­хо­ди! Да не пой­ду я!” – И ушел».
Жи­тель­ни­ца Вер­хо­ту­рья рас­ска­зы­ва­ла: «Один раз да­ли ему в мо­роз ва­лен­ки. Он их стал на­де­вать и го­во­рит: “А что, в чу­­жих-то теп­ло”. Жен­щи­на ска­за­ла, сму­тив­шись: “Про­сти­те, ба­тюш­ка, и вправ­ду чу­жие”.
При­е­хал он как-то в од­но се­ло и при­шел в из­бу к зна­ко­мым. Хо­зяй­ка ста­ла его кор­мить: по­да­ла хлеб и по­хлеб­ку, а пи­ро­ги ута­и­ла. И при­нял­ся он есть да при­го­ва­ри­вать: “Са­­ми-то пи­ро­ги едят, а ме­ня по­хлеб­кой кор­мят”.
Ба­тюш­ка учил нас мо­лить­ся со вни­ма­ни­ем. К по­се­ще­нию служ­бы цер­ков­ной он сам от­но­сил­ся стро­го и нас то­му же учил. Од­на­жды мы во вре­мя служ­бы со­бра­лись ого­род ко­пать, при­шли бла­го­сло­вить­ся, а он: “А на служ­бу кто пой­дет?”».
В по­след­ние го­ды отец Иг­на­тий тя­же­ло бо­лел и неза­дол­го до смер­ти был по­стри­жен в схи­му с име­нем Иоанн. Ду­хов­ная дочь его рас­ска­зы­ва­ла: «Я си­жу в уго­лоч­ке, пла­чу и про­шу Ца­ри­цу Небес­ную, что­бы взя­ла на­ше­го ба­тюш­ку к Се­бе. А он го­во­рит: “Смот­ри­те, она мо­лит­ся, что­бы я умер”. Он лю­бил по­шу­тить. Как-то при­шли жен­щи­ны и спра­ши­ва­ют: “Тя­же­ло ле­жать, ба­тюш­ка?” А он и го­во­рит: “Так не бу­ду ле­жать, ме­ня дро­ва ко­лоть за­ста­вят”.
В день его смер­ти при­шло мно­го на­ро­ду и спра­ши­ва­ют: “Ба­тюш­ка, чи­тать ка­нон на ис­ход ду­ши?” А он го­во­рит: “Ра­но еще”. Через неко­то­рое вре­мя я на­ча­ла чи­тать, а он го­во­рит: “Не так на­до чи­тать”. И сам про­чи­тал пол­то­ры стра­ни­цы, а по­том уже не бы­ло сил чи­тать, и чи­та­ли дру­гие».
Иерос­хи­мо­нах Иоанн (Кев­ро­ле­тин) скон­чал­ся 27 ян­ва­ря 1961 го­да. Ле­том 1993 го­да бы­ли об­ре­те­ны его мо­щи и пе­ре­не­се­ны в Вер­хо­тур­ский Ни­ко­ла­ев­ский монастырь.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Ян­варь». Тверь. 2005. С. 129–137

См. так­же: Пре­по­доб­но­ис­по­вед­ник Иоанн (Кев­ро­ле­тин). С. Девятова

При­ме­ча­ния

^[1] Пра­во­слав­ные рус­ские оби­те­ли. СПб., б.г. С. 166.
^[2] За­им­ка – ху­тор.
^[3] ГААОСО. Ф. 1, оп. 1, д. 41750, т. 5, л. 373.
^[4] Там же. Л. 264.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru