протоиерей Геннадий Фаст
Кто же Сей? Книга об Иисусе Христе

Христос исторический

Христос исторический – не вопрос нашей веры. Это вопрос исторической достоверности существования Личности Иисуса. Христа любили, за Ним шли, например, Его ученики; Христа ненавидели, Его распинали Синедрион и толпа. Христу поклонялись; Его исповедовали православные, и о Нем заблуждались еретики; о Христе слагались мифы и легенды; в Него верили или не верили, как в Сына Божия, но никогда не вставал вопрос об исторической достоверности Его Личности. Если не считать такое сравнение слишком экзотическим, то Ленина тоже кто‑то любит, а кто‑то терпеть не может, за ними следуют, им противостоят, но никогда не обсуждается вопрос, существовал ли Владимир Ильич на самом деле?

Однако люди среднего и старшего возраста прекрасно помнят времена, когда им настойчиво и, как казалось, убедительно доказывали, что Христос – это миф, что Его никогда не было на свете, что все это – лишь выдумка. В борьбе с христианами это было важно.

Если бы какому‑нибудь историку удалось доказать, что Платона никогда не было, философия от этого ничего бы не потеряла, ведь остались бы его труды. Если бы нам вдруг когда‑нибудь доказали, что не было никакого Леонардо да Винчи, искусство от этого тоже мало бы потеряло: осталась бы «Тайная Вечеря», осталась бы «Мона Лиза» – и, в конце концов, какая нам разница, звали ли художника Леонардо или как‑нибудь иначе? Если бы даже когда‑нибудь удалось научно доказать, что не было Будды или Конфуция, то буддизм и конфуцианство от этого тоже ничего бы не потеряли. Все равно остались бы их учения, которые исповедуют люди. Но вот если действительно доказать, что Христа не было, то от христианства не останется ничего. Ведь христианство – не доктрина, не учение, которому, в конце концов, все равно, был Иисус из Назарета или не был.

Казалось бы, есть Нагорная проповедь, а раз так, то какая разница, кто именно произнес эти слова? Существует притча о блудном сыне, и какая разница, кто о нем впервые рассказал? Но так вопрос в христианстве стоять не может. Для нас важна именно Личность Христа. Если бы Его не существовало, то и от Нагорной проповеди, и от притч Иисуса не было бы никакой пользы, в них не было бы никакого смысла. Конечно, сказано неплохо, об этом следует подумать, и ничего больше…

Христианство существует во Христе, поэтому Христос исторический присутствует даже в «Символе Веры». Мы исповедуем: «Распятого же за ны при Понтийстем Пилате…» Почему в «Символе Веры» упоминается Понтий Пилат и не упоминаются Иуда или Каиафа – люди, куда более виновные в крестной смерти Спасителя? Ведь, если вдуматься, Пилат согрешил не более всех нас… На самом деле речь идет об исторической привязке. В те времена не было последовательного летоисчисления; греки отсчитывали время по Олимпиадам, римляне – по консулам. Когда библейский автор хочет датировать какое‑либо событие, он говорит, что оно произошло в такой‑то год царствования такого‑то царя в Иудее или в Израиле. И если сказано: «…при Понтийстем Пилате», то важен здесь не Пилат – он был римским прокуратором и сделал то, что обязан был сделать. Церкви важно отметить, что Иисус – это не только «Свет от Света», не только «Бог Истинный от Бога Истинного». Он – историческая Личность.

Бог входит в историю. Без этого нет христианства, так же как нет его без едино‑сущия Сына Отцу. Ведь победи Арий с его «Сын не единосущен Отцу», и христианства не было бы! Победи мифологическая школа, утверждавшая, что Христа на земле не было, — и христианство также оказалось бы тщетным!

Для подтверждения присутствия Сына Божия среди людей и включено это упоминание в Никео‑Цареградский «Символ Веры».

В течение многих веков историчность Иисуса Христа никем не оспаривалась: ни одному из гонителей христиан и в голову не приходило в ней усомниться. Одним из первых отрицателей оказался французский революционер Шарль‑Франсуа Дюпюи (1742–1807). В конце XVIII столетия он заявил, что Христа, возможно, никогда и не было. Первоначально фраза звучала лишь как вопрос. Впрочем, и древний змий сначала всего лишь спросил у Евы, правда ли, что Бог запретил им с Адамом вкушать плоды с древа познания добра и зла. Вот и на этот раз мысль была высказана и вскоре подхвачена другими…

Константин‑Франсуа Буажире (1757–1820), известный под псевдонимом Вольней, написал книгу, названную им «Руины». В ней автор противостоит христианству и солидаризируется с мнением Дюпюи. На чем же основывались такие убеждения? Ровным счетом ни на чем! И Дюпюи, и Вольней не были ни историками, ни археологами и не могли на равных полемизировать со специалистами. В область научную их мысль начинает внедряться несколько позже, в середине XIX столетия.

Тюбингенские богословы породили немецкую мифологическую школу. Самым ярким ее представителем был теолог, философ‑гегельянец, историк Бруно Бауэр (1809–1882). Он первым попытался аргументировать свое неверие во Христа. Перечислим его аргументы.

Аргумент первый: образ Иисуса возник в результате очеловечивания древнего ближневосточного божества Иешуа. То есть не сначала был человек Иисус, которого люди впоследствии признали Богом, а наоборот.

Аргумент второй: сказание о Христе представляет собой всего лишь один из вариантов античных и древних восточных мифов.

Третий аргумент: об Иисусе не упоминали современные Ему нехристианские писатели, — так называемый «аргумент молчания века». Если Иисус был, то почему, кроме как в Евангелиях, о Нем нигде ничего не написано? Историки о Нем молчат.

Аргумент четвертый: противоречия, встречающиеся в Евангелиях. Если бы в Новом Завете описывались реальные исторические события, то противоречий бы в нем не оказалось.

Наконец, было заявлено, что Евангелия вообще возникли века на полтора позже описываемых в них событий! На самом же деле все, по мнению Бауэра, происходило следующим образом: сначала в 67 году I века был написан Апокалипсис. Иисус в Апокалипсисе – отнюдь не историческая Личность. Это – таинственный и загадочный Сын Человеческий или Агнец, явленный пророческому взору Иоанна Богослова. Об историчности Его речь не заходит. Потом, через несколько десятилетий, возникают «Павловы послания», в которых их автор излагает некое учение, утверждая при этом, что Иисус якобы существовал реально. И уже только после этого возникают сами Евангелия, в которых содержатся повествования об Иисусе как об исторической Личности, где описывается, как Он родился, где крестился, как жил, ходил, где и как умер и воскрес. Вот такой ход событий был предложен Бруно Бауэром и поддержан Тюбингенской школой.

Одним из наиболее решительных отрицателей историчности Христа был немецкий писатель и философ, значительный представитель немецкого монизм 64 Артур Древе (1865–1935), опубликовавший в 1924 году «Миф о Христе». Кстати, Древе был не атеистом, а пантеистом, то есть исповедовал «всебожие», а в конце жизни склонился к ницшеанству и контактировал с идеологами Третьего рейха. Наконец, уже в 1954 году Р.Ю. Виппе 65 написал книгу «Рим и раннее христианство», в которой тоже утверждалось, что Христос был мифическим персонажем.

Мифологическая школа на Западе никогда не была преобладающей, но ее идеи были подхвачены коммунистами и, когда в 1917 году они захватили власть в России, мифологическая идея была объявлена научной. Считалось, что наука доказала: Иисуса Христа никогда не было. Поскольку вскоре между СССР и остальным миром опустился железный занавес и доступ к историческим исследованиям о Христе для абсолютного большинства наших сограждан оказался закрыт, людям стало казаться, что идея о мифологичности Христа возобладала повсеместно, тем более что западные коммунистические партии тоже взяли на вооружение эту теорию. Впрочем, в исторической науке она никогда всерьез не обсуждалась. Даже люди, придерживавшиеся откровенно атеистических взглядов, в большинстве своем вовсе не отвергали историчность Христа.

Любопытно, что первым дал отпор мифологической школе не кто иной, как небезызвестный Фридрих Энгельс, заложивший основы так называемого научного атеизма. Маркс был все‑таки экономистом, Ленин – политиком‑революционером, а вот атеизм, наш советский научный атеизм, своим появлением всецело обязан именно Энгельсу. При этом он отвергал теорию мифологической школы и говорил по ее поводу: «С религией, которая покорила Римскую мировую империю и в течение тысячи восьмисот лет господствовала над значительной частью цивилизованного человечества, нельзя разделаться, просто объявив ее состряпанной обманщиками бессмыслицей <…> По его (то есть Бруно Бауэра. — Г.Ф.) мнению, христианство как таковое возникает при Флавиях, новозаветная литература – только при Адриане, Антонине и Марке Аврелии. Вследствие этого у Бауэра исчезает всякая историческая почва для новозаветных сказаний об Иисусе и его учениках» 66.

Энгельс категорически не согласен с таким подходом. Сам он датирует Откровение Иоанна Богослова 67 годом, в отличие от традиционной церковной точки зрения, относящей появление этой книги к девяностым годам I века. Энгельс не отрицает историчности Христа. Да и Маркс отрицал ее с совершенно других позиций, нежели Бауэр, — он просто удивлялся: «Кого же мы распинали, если его не было?» Судя по всему, Маркс чувствовал себя преемником распинателей Христа… Впрочем, впоследствии мифологическая теория была воспринята и коммунистами.

Далекие от христианства мыслители XIX–XX веков (я специально называю атеистически настроенных ученых): Штраус, Ренан, Каутский, Фрезер и Робертсон признавали историчность Иисуса Христа.

Мифологическая школа отвергала христианские свидетельства, а свидетельства нехристианские считала позднейшими интерполяциями, которые сами христиане якобы позднее внесли в древние источники. Надо сказать, что уже в 1970‑1980‑х годах, при еще достаточно мощном СССР, ряд советских идеологов атеизма начали осторожно высказывать мнение, что Иисус – Личность историческая. При этом, конечно же, не Бог, а всего лишь человек…

Поразмышляем об аргументах мифологической школы. Первый из них сводится к тому, что древнее божество Иешуа было якобы со временем очеловечено. На самом деле такое божество специалистам неизвестно. Мифологисты ссылаются на Книгу Иисуса Навина, но всякий когда‑либо читавший ее прекрасно знает, что там нет описания этого божества. В книге Иисус Навин изображается полководцем, преемником Моисея, реальным историческим лицом. В тексте нет никаких намеков на то, чтобы кто‑нибудь его боготворил, кто‑нибудь ему поклонялся, да и сам Иисус Навин на это абсолютно не претендовал.

Кроме того, мифологисты ссылаются на Книгу пророка Захарии, в которой говорится о великом первосвященнике Иисусе. Здесь расчет делается на незнание Священного Писания. Дело в том, что Аггей и Захария – это два иудейских пророка, вернувшиеся из вавилонского плена под руководством Зоровавеля и первосвященника Иисуса, сына Иоседекова. Иисус, сын Иоседеков, также был реальным историческим лицом. Никакого обожествления Иисуса, сына Иоседекова, тоже не было.

Другие Иисусы в Библии не упоминаются, и вообще не существует ни одного древнего мифа, в котором речь заходила бы о таком божестве. Это – откровенный вымысел мифологистов.

Мифологисты говорят об отсутствии прижизненных изображений Иисуса. Если Он был исторической Личностью, то почему никто не запечатлел Его образ? Все найденные в катакомбах древнейшие изображения носят подчеркнуто символический характер: рыба, добрый пастырь, несущий на плечах ягненка, Орфей, покоряющий диких зверей своей игрой, и только в IV веке (самое раннее – в конце III столетия) появляются портретные изображения Иисуса.

На первый взгляд, этот аргумент выглядит достаточно убедительно. Однако в течение первых трех веков нашей эры у христиан попросту не существовало практики иконопочитания. Это – общеизвестный факт. Существовала лишь христианская символика, основанная на евангельских повествованиях.

В иудаизме портретов не было вообще, поэтому не существует и портретов царя Ирода, несмотря на то, что он именовался «Великим». При этом никому не придет в голову усомниться в его существовании. Нет портретов никого из современников Иисуса Христа. Нет, например, портрета Бар‑Кохб 67, поднявшего восстание против римлян и даже в начале II века считавшегося иудеями Мессией. И на монетах, отчеканенных Бар‑Кохбой, в отличие от римских монет, на которых всегда красовалось изображение императора, он наносил только символические рисунки.

Дело в том, что в те времена любые изображения людей воспринимались иудеями как проявление идолопоклонства. Схожее мнение было присуще и раннему христианству, зародившемуся в иудейской среде. Только богословское осмысление Боговоплощения позже даст импульс к развитию христианской иконографии.

Однако все же существуют два исторических свидетельства – это Нерукотворный Лик Христа и Святая Плащаница. Разумеется, никто не может предоставить стопроцентной гарантии, однако наиболее вероятно, что Туринская плащаница, находящаяся в Италии, и есть Плащаница Господня. В таком случае можно говорить о двух реальных изображениях Христа исторического. Естественно, есть немало критиков, которые это отрицают, тем более что Нерукотворный Лик до нашего времени не сохранился – он исчез в 1204 году, когда крестоносцы разграбили Константинополь. Подлинность же Плащаницы при желании может быть подвергнута сомнению. Однако следует иметь в виду, что научно обосновать свой скепсис сомневающиеся тоже не могут.

Представители мифологической школы искали прототипы Христа в мифах и легендах. Но таких преданий никогда не существовало. Тогда мифологисты пошли путем «параллелизма». Из различных мифов древности они скомпилировали некий образ Христа, Сына Божия. Мифологисты ссылаются на историю рождения Будды, на бегство Исиды с младенцем Гором, на распятие Митры и Марсия, на оплакивание Адониса Афродитой и на воскресение Осириса.

Действительно, в этом случае создается весьма отдаленное мифологическое подобие Иисуса, но всерьез относиться к такому подходу нельзя, ведь сборный мифологический образ откровенно сконструирован и лишь искусственно «подогнан» к образу Христа. Совершенно очевидно, например, что история рождения Будды не могла обсуждаться в иудейской среде – религиозно замкнутой, не шедшей ни на какие религиозные контакты с языческими народами. Вряд ли кто‑то из иудеев того времени вообще слышал что‑либо о Будде. К тому же для того, чтобы отыскать какие‑то параллели между рождением Будды и Рождеством Христовым, нужно обладать поистине богатейшей фантазией! В связи с рождением Будды не говорится о его рождении от девы. Буддисты лишь отмечают, что при этом происходили некоторые чудесные явления.

Вся эта мешанина из верований и преданий совершенно разных народов никоим образом не могла возникнуть в I веке и, безусловно, является плодом философских мудрствований века XIX.

Я не стану сейчас подробно рассказывать об Адонисе и Осирисе. Но воскресение Осириса – это образ весеннего воскресения природы, а его смерть – образ ее осеннего умирания. Все, что мы знаем об Осирисе, нисколько не напоминает Иисуса.

Другая идея, предлагаемая мифологической школой, — существование некоего исторического прототипа Господа. Ко второй половине XX столетия, когда все очевиднее становилось, что нет никаких оснований утверждать, будто Иисус – это миф, стали говорить так: историческая личность, пожалуй, все же была, но этот человек жил ранее Христа, и, дескать, уже потом, основываясь на этом прототипе, люди выдумали Иисуса.

Кандидатов в прототипы подыскивали долго и все никак не могли найти подходящего до тех пор, пока в Кумранских пещерах не были обнаружены рукописи 68, свидетельствующие об общине ессеев 69, живших на берегу

Мертвого моря. В свитках среди прочего говорится об «учителе праведности», которого некоторые исследователи поначалу отождествляли с Иисусом. Правда, позже выяснилось, что он умер за сто десять лет до Рождества Христова. К тому же даже весьма скудные сведения об «учителе праведности» нисколько не совпадают с евангельским образом Иисуса.

«Учителем праведности» оказался священник из рода Левия, учинивший раскол в Иерусалиме, отделившийся от иерусалимских иудеев и вместе со своими последователями удалившийся на берег Мертвого моря. Там образовалась религиозная община, отличавшаяся неукоснительным соблюдением Закона и суровым аскетизмом.

Все это очень мало напоминает Христа. Его‑то как раз обвиняли в том, что Он якобы нарушал Закон, относясь к нему неортодоксально. Одними из злейших врагов Иисуса были фарисеи – ревностные исполнители Закона. Кроме того, известно, что «Учитель праведности» дожил до глубокой старости и почил в мире, что также не похоже на Христа. Так что параллели между «учителем праведности» ессеев и Иисусом из Назарета, мягко говоря, натянуты. Так Христа можно сравнивать с кем угодно, хоть с Платоном!

Теперь обратимся к так называемому парадоксу «молчания века». Действительно ли, кроме Евангелий о Христе, никто и ничего не говорил? Мы уже упоминали о том, что, помимо двадцати семи новозаветных текстов, из которых четыре – Евангелия, существует еще около ста апокрифических книг. Что бы в них об Иисусе ни говорилось, но говорится‑то именно о Нем! При этом ни один из апокрифов не представляет Христа в качестве мифологического существа, но абсолютно все свидетельствуют о Нем как о Личности исторической. Разногласия с каноническими Евангелиями апокрифы обнаруживают в восприятии Спасителя, но не в Его историчности.

В I веке не существовало ни одного человека, которому было бы посвящено более ста книг. Не удостоился такой чести ни император Август, ни император Калигула, ни император Нерон. Если уж говорить о личности того времени, более всех засвидетельствованной письменными источниками, то это – именно Иисус из Назарета, и если Его историчность подвергать сомнению, то историчность всех остальных еще менее достоверна!

Имеются ли свидетельства об Иисусе Христе нехристианского происхождения? Они существуют, и мы рассмотрим некоторые из них. Например, знаменитый историк I века Иосиф Флавий был ортодоксальным иудеем и никогда не принимал христианства. Он был одним из руководителей иудейского восстания против римлян, но потом сдался и вместе с войском перешел на сторону недавних врагов. Его иудейское имя – Иосиф, а имя «Флавий» он получил уже от римлян. Те щедро отблагодарили его за отступничество, сделав патрицием.

Иосиф Флавий не имел не малейших оснований симпатизировать христианству – и как иудей, и как римлянин, поскольку и те, и другие ненавидели и гнали христиан. Впрочем, его честность как историка никто не подвергает сомнению. Известны две его знаменитые книги – «Иудейская война» и «Иудейские древности».

В «Иудейских древностях» мы встречаем три упоминания о людях, упоминаемых в Евангелиях. Так, в книге 18 Иосиф говорит об Иоанне Крестителе как о «праведном муже», призывавшем иудеев «соблюдать во взаимоотношениях справедливость, а к Богу – должное благоговение». Далее он свидетельствует о народном почитании Иоанна, о его заключении и казни Иродом70. Это свидетельство не о Христе, но о человеке, теснейшим образом связанном с Господом. Странно было бы, если бы Иоанн Креститель был исторической личностью, а Тот, Кого он крестил, — мифической…

В книге 20 «Иудейских древностей» мы читаем: «Аман почитал для себя благоприятным случаем, когда Фест (римский прокуратор, прибывший в Иерусалим после Пилата. — Г.Ф.) и Альбин находились еще в дороге, созвал собрание судей и, представив на судилище Иакова, брата того Иисуса, который именовался Христом, с некоторыми другими. И, сделав на них обвинение в нарушении Закона, предал их всех на побиение камнями».

Это – свидетельство о казни Иакова, брата Господня. Очевидно, что Иосиф Флавий не верит в Иисуса как во Христа; он лишь говорит, что так Его именовали, то есть ссылается на исторический факт.

Наконец, основное свидетельство Флавия, содержащееся в книге 18:«Около того времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он творил удивительные дела и учил людей, с удовольствием принимавших истину. Он привлек к Себе многих иудеев и многих эллинов. Это был Христос. По доносу первых у нас людей Пилат осудил Его на распятие, но те, кто с самого начала возлюбил Его, оказались Ему верны. На третий день Он явился им живой. Пророки Божии предрекли это и множество других Его чудес. И поныне существует еще род христиан, именуемых так по Его имени». На это свидетельство ссылается римский историк эпохи I Вселенского собора, отец церковной истории Евсевий Кесарийский (ок. 263–340).

Таким образом, утверждения Флавия были известны христианам уже в начале IV века. Текст этот звучит вполне по‑христиански: в нем исповедуется, что Христос воскрес из мертвых. Но мог ли Иосиф Флавий, не будучи христианином, писать об этом? Ориген71 в своем произведении «Против Цельса» (Contra Celsum), ожесточенно дискутируя с римским философом‑платоником, на Флавия не ссылается и представители мифологической школы в свое время не преминули отметить это.

Ясность внесла неожиданная археологическая находка. В 1912 году в Париже по флорентийской рукописи был опубликован арабский текст «Всемирной хроники» епископа Агапия Мандбиджского 72, в которой приведен тот же текст Иосифа Флавия, хотя и в несколько иной редакции: «В это время жил мудрый человек, которого звали Иисусом. Образ жизни его был достойный, и он славился своей добродетелью, и многие люди из иудеев и из других народов стали его учениками. Но те, кто стал его учениками, не отреклись от его учения. Они рассказывали, что он явился им через три дня после его распятия и что он был живым. Полагают, что он был Мессией, о котором пророки предсказывали чудеса».

Этот текст уже полностью свободен от «христианского налета» и вполне соответствует тому, что мог бы написать иудей или римлянин. Автор описывает события сухо и сдержанно, как беспристрастный историк. Скорее всего, именно эти строки и принадлежат Иосифу Флавию. То, что в позднейшей редакции было скорректировано в пользу христианской догматики, здесь отсутствует, зато присутствует абсолютная историческая достоверность. Что касается Воскресения Христова, то Господь действительно являлся не Иосифу Флавию и не Синедриону, а мироносицам и ученикам.

Таким образом, у нас есть все основания считать, что именно этот текст был изначальным, но потом христианские переписчики и переводчики на греческий могли откорректировать его, придав Флавию несвойственное ему отношение ко Христу, но при этом нисколько не исказив фактической стороны повествования. Евсевий Кесарийский обратился к поздней корректуре, Ориген же, скорее всего, не воспользовался этим аргументом в споре с Цельсом именно потому, что читал исходным текстом Флавия и не мог ссылаться на текст, который позже был отредактирован.

Другой нехристианский источник – это Талмуд73, в основе которого лежит Мишна74, записанная в I–II веках. В III, IV и V столетиях был составлен комментарий к Мишне.

В Талмуде есть упоминание об Иисусе Христе, достаточно неприязненное и сделанное вскользь, что неудивительно, так как Талмуд составлялся в эпоху, когда уже произошло размежевание христианской Церкви с иудаизмом. Однако это еще раз свидетельствует об исторической достоверности Личности Христа. Иудеи воевали не с мифом, а с реальным Иисусом, Который был распят в Иерусалиме. Вот этот текст (трактат Сангедрин, глава 6): «В канун Пасхи повесили Иисуса из Назарета. В продолжение сорока дней глашатай ходил перед ним, крича: “Он должен быть бит камнями, потому что занимался колдовством, соблазнял Израиль и увлек его на восстание. Кто имеет сказать что‑либо в его оправдание, пусть придет и свидетельствует”. Но не нашлось никого, чтобы его оправдать, и его повесили в канун Пасхи».

Свидетельство Талмуда почти в точности совпадает с евангельским, за исключением того, что в Новом Завете не говорится о сорокадневной продолжительности процесса. Об обвинениях Спасителя в колдовстве упоминается и в Евангелиях:

Фарисеи же <…> сказали: Он изгоняет бесов не иначе, как [силою] в вельзевула, князя бесовского (Мф.12:24).

Также в Новом Завете упоминается и обвинение в том, что Господь увлек народ на восстание:

Иудеи же кричали: <…> всякий, делающий себя царем, противник кесарю (Пп.19:12).

Разумеется, Синедриону, не принявшему Христа, Он представлялся соблазнителем. И «повесили» Его в канун Пасхи – датировка этого события совпадает с приведенной в канонических Евангелиях. Таким образом, Талмуд, у которого не было никаких оснований угождать христианам, подтверждает историчность факта Распятия Христа: ведь если бы христиане занимались мифотворчеством, иудеи не преминули бы их в этом уличить.

Раби75 Салман Цеви в трактате «Териак» пишет: «Иисус Назарянин родился в Вифлееме Иудейском при царе Ироде и умерщвлен в Иерусалиме при Понтии Пилате». Это – прямое историческое свидетельство.

Раби Элиезэр бен Гирканос (90‑130) рассказывает раби Акибе, благословившему Бар‑Кохбу на восстание против римлян и объявившему его Мессией: «Однажды я гулял по верхней улице Сепории и встретил одного из учеников Иисуса Назарянина, которого звали Иаков из Кефар‑Сехании. Он сказал мне: “В вашем законе написано: не приноси заработанного блудницей в дом Бога твоего. А можно использовать эти деньги на отхожее место для первосвященника?” Я не знал, что ответить ему, тогда он сказал мне: “Вот чему учил меня Иисус Назарянин: из заработанного блудницей собрала она это и на плату блудницы она это истратит. Из нечистоты пришло и в нечистое место пусть вернется”».

Мы не можем теперь судить, насколько правомерно эти слова приписываются Иисусу, но в принципе они не противоречат тому, что Он говорил. В любом случае Христос рассматривается Его откровенными недоброжелателями как реальная Личность.

Нам доступны и языческие источники. Римский историк Публий Корнелий Тацит (50‑120) составил «Анналы». В главе 15 он описывает пожар, случившийся в Риме при императоре Нероне в 64 году: «И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виновных и придал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат. Подавленное на время, это зловредное суеверие вновь прорываться стало наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежавшими к этой секте, а затем, по их указаниям, и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому».

Известны обвинения римлянами христиан в человеконенавистничестве: говорили, что они пьют кровь младенцев, что они – враги императора и государственности, что они отказываются от обычных человеческих радостей. В принципе, нечто похожее советские люди слышали еще лет тридцать тому назад…

Мы видим, что Тацит пишет о реальных исторических христианах, а не о каком‑то мифе. Христиане получили свое название от Христа, а далее идет прямая датировка: «… казненного при Тиберии прокуратором Понтием Пилатом».

Сторонники мифологической школы всегда будут твердить о позднейших интерполяциях, но никакими убедительными аргументами они не располагают. Все дело исключительно в их нежелании принять Христа. Текстологически и лингвистически приведенный фрагмент никак не отличается от остального текста «Анналов», да и христианский интерполятор явно не изображал бы своих единоверцев в столь неприглядном виде, как они представлены у Тацита.

Можно обратиться и к письму, отправленному Плинием Младшим в 108–110 годах императору Траяну из малоазийской провинции Вифиния, где он в то время был проконсулом. Плиний советуется с императором о том, как поступать с христианами. Проконсул пишет, что христиан, имеющих римское гражданство, он посылает в Рим, а с остальными расправляется сам, причем тех, кто отрекается, отпускает на волю:

«Они [христиане] утверждали, что вся их вина или заблуждение состояли в том, что они, обычно по определенным дням, собирались до рассвета, воспевали, чередуясь, Христа как Бога, и клятвенно обязывались не преступление совершать, а воздерживаться от воровства, грабежа, прелюбодеяния, нарушения слова, отказа выдать доверенное. После этого они обыкновенно расходились и приходили опять для принятия пищи, обычной и невинной, но что и это они перестали делать после моего указа, которым я, по твоему распоряжению, запретил тайные общества. Тем более счел я необходимым под пыткой допросить двух рабынь, называвшихся прислужницами, и не обнаружил ничего, кроме безмерного, уродливого суеверия, поэтому, отложив расследование, я прибегаю к твоему совету. Дело, по‑моему, заслуживает обсуждения, особенно вследствие числа тех, над кем нависла эта угроза: множество людей всякого возраста, всякого звания и обоих полов идут и будут идти на гибель. Зараза этого суеверия прошла не только по городам, но и по деревням и поместьям, но, кажется, ее можно остановить и помочь делу».

В деловой переписке проконсула и императора содержатся интересные для нас сведения о том, что богослужения совершались первыми христианами до рассвета, что они пели, чередуясь, то есть антифонно, и исповедовали Христа именно как Бога, а не как пророка.

Римский историк Светоний (70‑140) был придворным биографом императоров. В главе 25 «Жизнеописание Клавдия» он пишет: «Иудеев, которые по подстрекательству Хре‑ста заводили всякие смуты, он изгнал из Рима». Об этом же событии говорится и в Деяниях апостольских: Акила и Прискилла, вынужденные покинуть Рим, впоследствии стали соратниками святого апостола Павла.

Мифологисты отмечают, что у Светония написано именно «Хреста», а не «Христа», но греческое слово «Христос» в разговорной латыни вполне могло быть передано таким образом. И сейчас оно передается по‑разному в немецком, английском, испанском, французском и прочих языках. Из этого никаких выводов делать нельзя.

В главе 16 «Повествования о жизни Нерона» говорится: «Наказаны христиане, приверженцы нового зловредного суеверия».

Историчность Христа признавали и такие противники христианства, как например, Лукиан Самосатский (120–180) и греческий сатирик Цельс, с которым впоследствии будет дискутировать Ориген. Они не опровергают какой‑то нелепый миф, а противостоят реальной Личности, которую христиане боготворили и перед Которой преклонялись, утверждая лишь, что вера эта «нехорошая» и «неправильная». Если бы Личность Христа была мифом, то Его противники не замедлили бы укорить христиан в том, что они поклоняются Тому, Кого на самом деле не существовало. Это непременно отметили бы и иудеи, и римляне.

Что же касается вещественных памятников, то Святая Земля – на месте, так же как и вифлеемская пещера, где родился Иисус, и Голгофа, на которой Он был распят. Расколотую скалу я видел своими глазами; из колодца, рядом с которым Деве Марии явился Ангел, и сейчас черпают воду местные жители; на месте дома Иосифа и Марии в Назарете ныне возвышается католическая базилика; Сионская горница существует по сей день… Паломники сами все это видят, осязают собственными руками.

С предметами, так или иначе связанными с Иисусом, дело обстоит сложнее. Средневековье – эпоха романтическая. Как известно, увлечение реликвиями в то время было велико, и их тогда появилось очень и очень много. Как к ним относиться? Наверное, как кому подсказывает сердце. В Риме на каждом шагу – реликвии: ясли Христа, пелены, в которые был запеленат Младенец Иисус… Подлинность этих реликвий не может быть ни доказана, ни опровергнута. Хранились ли все эти предметы в течение первых веков? У святых отцов I–III веков упоминаний об этом не встречается.

Хитон и ризы Господни показывают в немецком городе Трире. У Христа были ризы и хитон, о котором метали жребий. Одежд было несколько. Гвозди, которыми Спаситель был прибит к кресту, якобы хранятся в самых разных местах. Всему миру известна Туринская плащаница. Значительная часть исследователей признает ее подлинность, хоть окончательное заключение наукой еще не сделано.

Подлинная Плащаница досталась крестоносцам при разграблении Константинополя в 1204 году. Далее ее след теряется. Через некоторое время была обретена Плащаница, хранимая ныне в Турине.

До 1204 года прослеживается исторический путь нерукотворного образа Христа Спасителя: Иудея – Эдесса – Константинополь. Это – вещественное свидетельство историчности Иисуса. Нерукотворный лик также исчез после разграбления Константинополя, но сохранились многочисленные списки с него.

Подводя итог, можно сказать, что историчность Христа не может подвергаться сомнению, зато мифологическая школа как появилась, так и бесславно канула в Лету Мы же веруем в Иисуса Христа как в реальную историческую Личность, в Которой узнали и увидели истинное Слово Божие, Божию Силу и Премудрость. Филипп говорит Иисусу:

Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас, на что Господь отвечает: Столько времени Я с вами, и ты говоришь: покажи нам Отца. Видевший Меня видел Отца (Ин.14:8–9).

---