- Древнее кладбище
- Елеонский монастырь
- Хаджа Ибрагим
- Священный Елеон
- Божественное Вознесение
- Монашеская гора
- Русский Елеон
- Наш вакуф
- Древности русского Елеона
- Русские постройки на Елеоне
- Через войны и разорения
- Лица Елеона
- «Ама»
- Арабки с русскою душою
- Подвижницы
Кто такие «арабки с русской душою» и почему у храма Вознесения иногда приходится ночевать между могил? Свежими впечатлениями от паломничества поделилась автор «Азбуки веры» Ольга Тулякова.
Древнее кладбище
В Израиль я прилетела второй раз, однако он опять встретил меня неласково: мне отказали в ночлеге. Вернее, когда мальчик-араб извилистыми улочками привёл меня к железным воротам Вознесенского Елеонского монастыря, бородатый сторож, похожий на монаха, сказал: «Приходи утром». А на улице темно, рюкзак давит, сил куда-то ехать уже нет, денег на хостел… есть, но очень жалко.
Я решила спать в палатке. Открыла карту и стала искать подходящий сад или парк. Какое там! В центре Иерусалима за последние тысячи лет всё застроено, но одна зелёная зона всё-таки нашлась – кладбище на склоне Елеонской горы. Вид оттуда прекрасный и соседи тихие. Палатку поставила между могил. Сверху её не видно из-за большой надгробной плиты, с боков скрывают деревья, снизу – крутизна холма.
Выглядит кладбище непривычно – всё полностью покрыто каменными надгробиями, свободной землёй и растительности почти нет. Клумб и цветов тоже – думаю, они сгорают под местным солнцем. Вместо цветов евреи кладут на могилы гладкие, с полкулака камни.
Это кладбище большое – во весь южный склон Елеона, древнее – ещё до времён Второго храма (500 лет до н.э.) и почётное – именно отсюда, с долины Иосафата (Кедронской долины) начнётся воскресение мертвых. Здесь в своё время зазвучит грозная труба Архангела, и восстанут на страшный суд Божий погребенные кости.
Путешественник XIX века Е.Л. Марков писал, что в средние века «старики-евреи из самых далеких стран бросали свои покойные, насиженные гнезда, свои прибыльные дела и приходили сюда на голые скалы Сиона, терпеть позор и лютые обиды от притеснителей-мусульман, чтобы только похоронить свои старые кости в соседстве священных гробниц царей и пророков».
Елеонский монастырь
Переночевав в палаточной «куще», утром я опять побрела в Елеонский монастырь. Вчерашнего сурового «монаха» сменил улыбчивый араб, который тут же пустил меня внутрь. За воротами было пусто и зелено, аллея стройных кипарисов вела к храму с греческим плоским куполом.
Открыв дверь, я тут же вспомнила русских посланцев в константинопольском храме: «Не знаем, на небе мы были или на земле». Стройно пел хор, утренние лучи ярко играли в алтаре и смешивались с туманом от кадила, всё веяло благоговением, казалось, я – в раю.
После литургии меня пригласили на трапезу. Пища была самой ближневосточной! Кроме привычного супа и каши на столе были маслины, оливковое масло, кунжутная паста – тхини, смесь специй – заатар, нутовое пюре – хумус и пресные лепёшки – питы.
Потом я осталась трудничать. Тут живы традиционные монастырские занятия: шитье золотом и бисером, иконопись и вязание четок, но необученным трудницам их не доверяют. Меня определили к матери Анастасии – главной по трапезной и сестре Евгении – главной по строительству. Я мыла посуду, чистила картошку, подметала двор и поливала цветущие клумбы (так необычно их видеть в марте!).
Восточный колорит чувствовался во всём: у храма росли пальмы и оливки, по двору гулял павлин, а ещё слышалась арабская речь. Сначала я удивилась, увидев, что сёстры владеют арабским, а потом оказалось, что для многих из них – это родной язык. Причём и по-русски эти сёстры говорят, как на родном, и церковно-славянским владеют в совершенстве.
Вообще, я бы назвала Елеонский монастырь не просто русским, а старорусским. Здесь сохранились и надписи с «ять», и благородная мягкость в общении, и фаянсовая посуда вместо пластика. Дело в том, что до 2010 года, когда Московская Патриархия и Русская Зарубежная Церковь Заграницей объединились, паломников из России на Елеоне не было. Приезжали только представители разных «волн» эмиграции.
Монахини показались мне приветливыми, атмосфера в монастыре доброжелательной – захотелось остаться здесь на месяц, до Пасхи. Но игуменья сказала, что приютить меня не сможет – в монастыре нет мест. Зато разрешила приходить на трапезу и послушание. Я согласилась, а ночевать решила там же, на иудейском кладбище. Однако мать Анастасия (арабка), когда узнала, замахала руками: «Ты что, это опасно, тут же кругом арабы! На службу придет Ирина, отведёт тебя к Ибрагиму в гостевой дом».
Хаджа Ибрагим
Его полное имя – Ибрагим Абу эль-Хава. Арабы из уважения к сединам добавляют «хаджа». Он принадлежит к древнему бедуинскому клану, который живёт на Елеоне уже более 1000 лет.
Несмотря на возраст (78 лет), почти каждый день Ибрагим приходит к Дамасским воротам Старого города, «уловляет» туристов и приводит их на чай или ночлег. Так же было при его отце и деде – они приютили тысячи пилигримов и туристов со всего света. «Нам нравится держать дверь всегда открытой и еду на столе», — говорит Ибрагим.
Его отец 50 лет работал охранником в русском Елеонском монастыре. Ребёнком Ибрагим часто там бывал, помнит доброе расположение монахинь и русские слова. «Я говорю на иврите, арабском, русском и английском, но моя семья научила меня самому важному из всех языков – языку приветствия. У меня нет замка на двери, я никогда не знаю, кто будет в моём доме».
Ибрагим мусульманин, но на Пасху красит яйца и раздает соседским арабским ребятишкам. Он не спрашивает, какая у тебя религия, чтобы проявить гостеприимство. «В монастыре говорят, что Вы в душе христианин. Знаешь, евреи то же самое говорят про свою веру».
До 60-ых Восточный Иерусалим (в том числе Елеон), населённый арабами-мусульманами, принадлежал Иордании. Затем его захватил Израиль, жителям пришлось нелегко, многие озлобились. Однако Ибрагим выбрал не насилие, а примирение. Он выступает за мир, особенно между братьями – арабами и евреями.
Ибрагим соучредитель «Иерусалимских миротворцев» и «Воссоединения Авраама» – групп религиозных лидеров, которые выступают за мирное сосуществование религий и за продвижение религии как силы в миротворчестве. «Я верю, что мы все дети Адама и Евы, все мы едины и должны любить друг друга. Но политики не хотят, чтобы мы жили вместе».
С этой миссией Ибрагим 28 раз был в Америке, 12 – в Англии, в Индонезии, в других странах. И даже в Индии. Туда он за свой счет отвозил тело погибшего в Иерусалиме индийского туриста, не различая для оказания помощи «ни эллина, ни иудея». Также ему довелось встречаться со многими «сильными мира сего», даже с Дональдом Трампом. «И как Трамп, гут?». «Нот гут, крейзи».
Вместе с многочадными семьями своих восьми детей Ибрагим живёт в другом доме, но в этот странноприимный заходит почти каждый день. Приносит большие сумки с продуктами и кастрюлями, готовит жареные овощи. Говорить, что еды много, и эту уже никто не будет бесполезно, Ибрагим привык всех кормить.
При мне в доме для пилигримов гостило пять православных паломниц, пастор-евангелист из Чехии, мессианский пастор из Бразилии, пара репатриировавшихся евреев, американец-протестант и англичанка, не имеющая отношения ни к одной религии. Справляться с хозяйством 4-х этажного дома Ибрагиму помогает русская паломница Ирина. Она пришла сюда три года назад, да так и осталась – готовит, стирает, моет, прибирается и кормит уличных кошек, которых Ибрагим опекает.
Английское «велком» и русское «ешьте» – два слова, которые я слышала от него чаще всего. Не знаю, что было бы с миром, если бы таких людей стало больше. Начать планирую с себя. Хотя бы в душе не умалять человека иного вероисповедания и чаще делиться с другими.
Священный Елеон
Мне удалось застать редкую картину – зеленеющий Елеон. В Израиле, «в земли пусте и непроходне, и безводне» уже к марту трава желтеет и иссыхает под ярким солнцем. В Иерусалиме это происходит позже, поскольку он лежит на высоте 700 метров над уровнем моря. Даже самое прохладное и ветреное место в Иерусалиме – Елен редко бывает зелёным.
Издали Елеонская гора напоминает скорее холм. Настоящую высоту (более 800 метров) ощущаешь, когда начинаешь подниматься – долго, тяжело, медленно. Или, когда с вершины видишь, как на ладони, весь Иерусалим до самых окраин, Палестинские территории и даже соседнюю страну – Иорданию.
Елеон считался священным уже в начале эпохи царей (XI в. до н.э.), здесь евреи отмечали Праздник кущей, сжигали жертвенное животное и жгли сигнальные огни, предупреждая дальние общины о начале нового месяца.
Местные называют гору Масличной или Оливковой – эти деревья тут росли издавна и растут до сих пор, особенно у подножия. Живут оливки сотни и тысячи лет, так что нынешние рощи вполне могли быть свидетелями евангельских событий.
Елеонская гора из-за своей высоты и крутизны даже сейчас заселена не так обильно, как долина, а в библейские времена здесь и вовсе было безлюдно. Вероятно, поэтому она описывается в Библии как место отдыха царя: и царя израильского Давида, и Царя славы Христа.
Иисус приходил на Елеон после утомительных пререканий фарисеев и саддукеев. Давид бежал сюда, изгнанный мятежным сыном: «Давид пошел на гору Елеонскую, шел и плакал; голова у него была покрыта; он шел босой, и все люди, бывшие с ним, покрыли каждый голову свою, шли и плакали».
Божественное Вознесение
Первым делом, когда закончила послушания, я пошла к месту, откуда вознёсся Господь. Вознесение, пожалуй, главное событие в библейской истории Елеонской горы.
Ни в одном Евангелии не сказано, где точно оно произошло: «извед их вон до Вифании», «возвратишася в Иерусалим, от горы, нарицаемые Елеон». Однако это место сохранилось в Предании. На нём в IV в. римлянка Пимения построила большой храм – Имвомон. Он не имел ни крыши, ни свода, чтобы можно было видеть небо, куда вознесся Христос.
Русский паломник игумен Даниил (XII век) так описывает Имвомон: «Вознесение же Господне есть наверх Елеоньския горы прямо к востоку… И посреди того двора есть создан, яки теремец кругло, и есть без верха, тако и во дне теремца, и в том теремци, под самым верхом тем непокрытым, лежит каменет (камень) святый, идеже стоясте и нозе причистеи Владыки Нашего и Господа».
Имвомон был разрушен, современная часовня Вознесения сооружена в эпоху крестоносцев, но камень Вознесения такой же, каким его видел Даниил: лежит в прямоугольной раме из мраморных плит и хранит выемку в форме отпечатка левой стопы. «Даниил видел здесь ещё две стопы, – пишет в XIX веке архимандрит Леонид (Кавелин), – но позже мусульмане высекли из скалы одну стопу и перенесли её в мечеть Ель-Акса, где он и сохраняется поныне».
Гоголь вспоминает: «На этой Элеонской горе видел я след ноги Вознесшегося, чудесно вдавленный в твердом камне, как бы в мягком воске, так что видна малейшая выпуклость и впадина необыкновенно правильной пяты». Епископ Порфирий (Успенский) в XIX веке писал, что поскольку стопа Спасителя обращена на север, русские паломники считали: «Он возносился на небо с лицом, обращенным к северу, к России, и, возносясь, благословлял её».
После всех исторических перипетий, часовня Вознесения оказалась на территории мечети. Её контролируют арабы, они же продают свечи и берут плату за посещение. Паломники XIX в. писали: «…право продавать восковые свечи в Вознесение, а равно и в субботу праведного Лазаря, принадлежит исключительно православной арабской фамилии Кари».
Вот как описывал празднование Вознесения Е.Л. Марков (XIX век): «Богомольцы стекаются сюда с полудня, с целью помолиться у «стопочки»… Наверху целые таборы богомольцев раскинули свои шатры, или, попросту, расположились под открытым небом… Азиатские и африканские христиане собираются на Масличную гору к празднику Вознесения почти в таком же множестве, как и на Пасху. Шум, пестрота, движение, как на огромной ярмарке. Всю ночь они должны пробыть без сна вокруг своих костров, слушая богослужение своих туземных священников в наскоро раскинутых походных алтарях».
И сейчас на Вознесение здесь вместе служат все церкви, придерживающиеся Юлианского календаря: греки, сирийцы, армяне, копты (русские служат в Елеонском монастыре). Двор вокруг часовни наполняет разноязычное пение: «Величаем Тя, Живодавче Христе, и почитаем еже на небеса с пречистою Твоею Плотию Божественное вознесение».
Монашеская гора
Если сравнивать горы, изобилующие монастырями, то Елеон уступит разве что Афону. Первые обители здесь появились в IV веке, а отшельники начали селиться ещё раньше, ведь в горе множество пещер пригодных для подвижнической жизни.
Во времена расцвета (V-VI вв.) на горе было более 200 обителей – мужские и женские, армянские и греческие, лавры и киновии. Они вместе с монастырями Иорданской долины, Иудейской пустыни и окрестностей Иерусалима, составляли Пустыню Святого Града – область древнего палестинского монашества.
Сейчас монастыри (русские и греческие, францисканские и кармелитские) на Елеоне тоже есть, но из всего шесть. Самый древний среди них назвать сложно, а вот самый новый – греческий Вознесенский монастырь. Он возник на месте древних руин стараниями архимандрита Иоакима в 1992 г.
Возрождать обитель о. Иоакиму было нелегко. Из послушников – только он и его старенькая мать Анастасия: вместе они терпели бедность и голод, нападения евреев-фанатиков и радикалов-мусульман. В 1995 г. неизвестные убили Анастасию и сильно покалечили самого архимандрита. От смерти его чудом спас русский иконописец, которого о. Иоаким бесплатно пустил переночевать.
Хотя архимандрита избивали, шантажировали, вымогали деньги, обворовывали, он продолжал создавать монастырь. И помнил, как 7-летним мальчиком увидел сон, в котором Христос, стоя на Елеонской горе сказал: «Отсюда Я поднялся на Небо, и сюда же приду. Сейчас это не Мое место, но ты Мне его приготовишь».
И о. Иоаким готовил: расчищал территорию, сажал цветы и фруктовые деревья, откапывал древние пещеры и останки монахов, а главное – построил храм. Но когда тот был почти закончен, полиция пригнала бульдозер и всё разрушили – оказалось, у о. Иоакима не было письменного разрешения на строительство.
Чудесным образом сохранилась подземная церковь: большая икона Вседержителя, сорвавшись с места, вдруг закружилась перед бульдозером, у него тут же сломался ковш, и разрушение прекратили.
Отец Иоаким умер в 2009 г. в навечерие Вознесения Господня и похоронен рядом с матерью. Храм и монастырь действуют до сих пор. Сейчас в нём живёт несколько сестёр разных национальностей: гречанки, русские, сербки, румынки.
Русский Елеон
Наш вакуф
История Елеонского Спасо-Вознесенского монастыря начинается со времени основания Русской Духовной Миссии в 1847 г. Её основная цель была нравственно руководить и облегчать быт паломников. Настоятель московского Иерусалимского подворья архимандрит Арсений писал: «В Иерусалиме никто столько не терпит бедности и нужды в пище и одежде и в самом убежище, как поклонники русские». Им приходилось выносить поборы турецких властей, грабежи разбойников, оскорбления мусульман, ночёвки в сырых и грязных сараях, исповедь у священников, не знающих русского.
Чтобы паломники могли молиться на родном языке, нужны были храмы, чтобы устроить их на ночлег и подлечить – гостиницы и больницы. А для всего этого нужна была земля. Больше всего её появилось при пятом начальнике Русской Духовной Миссии, архимандрите Антонине (Капустине). Собственно, он и создал ту Русскую Палестину, которую мы видим сегодня.
На Елеоне ему удалось приобрести 11 участков общей площадью более 5 гектаров. Но это было не просто. Османская империя, владевшая в то время Иерусалимом, запрещала российским подданым приобретать землю. Её для Миссии покупал православный араб, османский подданный Якуб Халеби и после сделки тут же оформлял дарственную на о. Антонина.
Кроме османских законов мешал кармелитский монастырь Pater Noster («Отче наш»), основательница которого Элоиза Аурелия де Босси, обладающая значительным политическим влиянием и несметным богатством, всячески препятствовала русским приобретать земли.
Чтобы в будущем не потерять русские участки, архимандрит Антонин оформил их как вакуф (особая форма собственности в шариате для имущества, переданного на религиозные или благотворительные цели). Он оговорил, что земли не подлежат продаже или обмену до его смерти, затем переходят Синоду, а если тот перестанет существовать – всем православным русским, если же и они исчезнут – в распоряжение Иерусалимского кадия (мусульманского судьи).
Эта идея встречала непонимание у российских чиновников, но позволила частично сохранить Русскую Палестину в мятежном XX веке, когда Российская и Османская империи перестали существовать, а Советское правительство эти участки интересовали не как святые, а как дорогостоящие.
И хотя часть земель была утеряна (в основном при Хрущеве), приезжая на Святую Землю мы, видим в монастырях и храмах русское богослужение и слышим русскую речь.
Древности русского Елеона
Архимандрит Антонин был членом многих исторических обществ, и при отборе участков для покупки большое внимание уделял археологическим раскопкам. Они позволяли подтвердить связь того или иного места с библейскими событиями и установить его почитание древними христианами.
Так, на Елеоне издавна был известен «камень Богородицы», где, по преданию, Она стояла во время Вознесения. При раскопках о. Антонин нашел рядом с камнем мраморные колонны V-VI вв., остатки золотой мозаики, полукружие алтаря и плиту с греческой надписью. Выяснилось, что здесь был храм женского монастыря. Над ним отец Антонин решил построить церковь и возобновить монастырь. Теперь это центральный храм русской Спасо-Вознесенской обители.
На том же участке было место, связанное с Иоанном Крестителем. По преданию здесь стоял дом Хузы – управляющего царя Ирода (у Димитрия Ростовского сказано, что и дворец Ирода стоял на Елеоне). Когда Иоанна Крестителя обезглавили и выдали ученикам тело, жена Хузы смогла найти во дворце Ирода голову Крестителя и захоронила её неподалёку от своего дома. Спустя время там копали фундамент, обнаружили святыню и воздвигли церковь.
При раскопках о. Антонин обнаружил там напольные мозаики V в. с углублением для честной главы Предтечи. Сейчас над ними стоит часовня в честь Первого и Второго Обретения главы Иоанна Крестителя.
Недалеко от этой мозаики нашлось ещё несколько – с изображением винограда, агнца, фазана, утки, рыбы и надписью на древнеармянском (армянские храмы появились на Елеоне в IV в). Теперь над мозаикой стоит Архимандричьий дом, в котором сберегаются мозаики и хранятся археологические находки о. Антонина.
Тут же была найдена ранневизантийская гробница, а рядом – большая пещера с мозаикой и армянской надписью. Дипломат, историк-любитель С.М. Дмитревский вспоминал: «Вся пещера… была наполнена человеческими костями… Через несколько времени вся эта масса под влиянием кислорода воздуха стала тлеть и превратилась в тончайшую пыль». Он же пишет, что рядом с Архимандричьим домом «нашли 16 каменных гробов, стоящих поверх земли, в виде четырех групп, с крестообразным проходом между ними. Гробы эти были плотно закрыты каменными плитами и тщательно замазаны известью».
В начале XX в. историк-византолог Е.С. Лукьянова восемь лет изучала эти находки и предположила, что все они – фрагменты огромной, ныне утраченной базилики «Елеона» времён Константина Великого.
Русские постройки на Елеоне
Главный собор будущего Спасо-Вознесенского Елеонского монастыря о. Антонин строил «престол в престол» на древней византийской основе. Закончить его удалось лишь через восемь лет – помешала русско-турецкая война, а освятить получилось лишь ещё через пять лет – помешала османская бюрократия.
Архимандрит Антонин называл Вознесенский собор «моя маленькая прекрасная Святая София». Он сам придумал поставить низкий купол наподобие константинопольской Софии, сам рисовал чертёж иконостаса, колокольни и внутреннего убранства.
Елеонская колокольня по тем временам была очень смелым проектом. И до сих пор – это самое высокое здание Иерусалима (64 метра). Стоит она вершине Елеона, на высоте 800 метров. Так что «Русская свеча», как её называют местные, вознесена высоко. Удивительная история произошла с её большим колоколом.
«Царь-колокол» весом 5 тонн был доставлен в порт Яффа. Дальше его надо было перевести за 60 километров в Иерусалим. Железной дороги нет, телега и кони не выдержат. Тогда о. Антонин «воззвал к люду Божию». Откликнулось более 100 человек (на 2/3 женщины), семь дней с помощью веревок и полотенец они тянули колокол, поставленный на самодельную повозку. Буквально на руках подняли его на Елеон.
Непонятно, как им это удалось, ведь даже сейчас, когда есть асфальтовая дорога, подниматься на Елеон нелегко. Очевидец писал: «Даже трудно предположить, чтобы в недалеком будущем повторилась здесь перевозка и постановка на место такой колоссальной вещи. Это мог сделать только русский поклонник, одушевленный безграничной любовью к своей святой вере».
Через войны и разорения
Изначально на Елеоне хотели открыть мужскую обитель, однако женщины селились здесь охотнее. Елеонская община сначала состояла всего из 15 сестёр, но постепенно росла: в 1907 г. было 70 сестёр, в 1914 г. – 180.
Жил монастырь небогато, на пожертвования и продажу рукоделий. Вся его история состояла из испытаний. С началом Первой мировой в кельях разместились сотни турецких и немецких солдат, монахиням пришлось уехать в Александрию или ютиться в греческих монастырях. В 1915 г. налетела саранча, и цветущий Елеон превратился в безжизненную пустыню. В 1917 г. пришли английские войска и заняли после турок монастырские постройки. Только в 1919 г. вернулись монахини, духовенство и возобновились службы.
Жили сёстры по-прежнему бедно. Митрополит Антоний (Храповицкий), вспоминал, что застал насельниц босыми и в прямом смысле оборванными. Представитель русского зарубежья А. П. Ладинский писал: «Жизнь здесь трудная и бедная… Вода собирается в цистерны в сезон дождей и ценится на вес золота… поэтому здесь нет ни огородов, ни единого цветка».
В 1947 г. на Святой Земле началась трёхлетняя война. Иорданские войска хотели сделать монастырь огневой точкой, чтобы обстреливать израильскую часть Иерусалима. Но схиигумения Антония резко воспротивилась и спасла монастырь от разрушения.
В начале 50-х в Елеонском монастыре жили 120 монахинь, половине было уже за 70, они умирали по 10 человек в год. И по-прежнему терпели нужду. Большую поддержку обители оказал Мефодий (Кульман) – епископ Кампанский, викарий Западноевропейского экзархата. За 20 лет он организовал 18 паломнических поездок. Хотя у пилигримов послевоенной Европы денег было не много, они старались жертвовать монастырю и очень помогли обители.
В 1967 г. в ходе Шестидневной войны Восточный Иерусалим (в том числе Елеон) был завоеван Израилем. Монастырь пострадал от обстрела, одна монахиня была убита. Несмотря на все испытания, Елеонский Вознесенский монастырь не закрылся и до сих пор возвещает о Христе. Сейчас здесь живёт 60 сестёр, и нужно молиться, чтобы они не повторили путь своих предшественниц – разорение, выселение, голод. Ведь Святая Земля опять не спокойна.
Лица Елеона
«Ама»
С 1951 г. монастырём управляла игуменья Тамара, в миру – великая княжна императорской крови Татьяна Константиновна Романова-Багратион-Мухранская, правнучка императора Николая I, дочь великого князя Константина Константиновича (поэта известного под псевдонимом «К. Р.»).
В огне революции Татьяна потеряла отца, любимого дядю, мужа, братьев, родину, положение, стала эмигранткой-беженкой и после трёх месяцев нового брака вновь овдовела. Её тётя, греческая королева Ольга писала: «Моя бедная, бедная Татьяна, ей только 31 год, и она пережила почти что только одни испытания…».
В 56 лет в Женеве княжна Татьяна стала инокиней Тамарой и переехала в Иерусалим, сначала в Гефсиманскую общину, а позже – в Елеонский монастырь. Здесь она до 85 лет несла послушание игуменьи.
Для Елеона её приход стал настоящим спасением. Сёстры тогда жили бедно. Во многих кельях текли крыши, и монахиням во время сильных дождей приходилось спать под зонтиком. Голодные, оборванные, без электричества, воды и дров они вынуждены были зарабатывать хлеб на стороне. Службы проходили при свечах и керосиновых лампах.
Игуменья Тамара разослала всем родственникам и знакомым письма с просьбой о помощи. Благодаря своему положению и связям она получила от них деньги и умело ими распорядилась. Также она развивала искусство вышивания митр, облачений, плащаниц и этим поддержала доход монастыря.
При ней сёстры перестали ходить в мир на заработки и носить лохмотья. В монастыре впервые появились электрические лампочки, водопровод, канализация, больница и возобновилась общая трапеза.
Чтобы спасти монастырь от обезлюдения, игуменья Тамара стала принимать в обитель девочек из древних православных арабских родов. Они за глаза по-арабски называли её «ама», то есть «мама».
Игуменья Тамара никогда не повышала на сестер голос, не распекала их публично. В быту она, великая княжна императорской крови и кузина Николая II, была крайне аскетична: ела из деревянной посуды, пользовалась простейшей одеждой и бельем. Её келья была открыта для всех, на двери даже не было звонка.
Она поддерживала русский дух в обители и старалась дать арабским девочкам хорошее образование: сама преподавала им русский и церковнославянский языки, русскую литературу.
Монахиня Феоктиста (Ягнам) вспоминает: «Матушка Тамара внушала нам уважение к таким понятиям, о которых почти не говорили наши родители: честь, чистота, смирение, достоинство, благородство… И мы, арабки, впитывали это всё от «амы».
Арабки с русскою душою
К началу 2000-ых в монастыре было более 10 арабок, из них большая часть – те девочки, которых приняла и воспитала игуменья Тамара.
Основной кузницей монастырских кадров были русские школы для арабских детей. Девочки изучали Закон Божий, русский и церковнославянский язык, иконопись, вышивание, ходили на праздничные службы. Принимали в монастырь в основном представительниц древних православных родов, насчитывавших несколько веков.
Мать Феоктиста (Ягнам) подвизалась на Елеоне с 16 лет. Она происходила из церковной, очень зажиточной арабской семьи и четверть века несла послушание помощницы игуменьи. Прекрасно пела, вышивала, профессионально писала иконы и всему этому обучала сестёр.
Мать Тамара (Хури) пришла в монастырь 8-летней девочкой вместе со своими тетями – монахинями Фотинией и Феоктистой. Фамилия «Хури» переводится как наша «Попова» – её отец, дядя и другие предки были православными священниками, а брат Димитрий – епископом. На Елеоне она подвизалась более 70 лет.
Мать Рафаила (Лел) поступила в «родной русский Елеон» после 6-го класса, по благословению духовника. Она происходила из старинной православной семьи, была искусной вышивальщицей и своим умением помогла обители поправить финансовое положение. Она вспоминала: «Настолько я люблю и предана своему родному русскому Елеону, что ни разу не была, в других монастырях».
Были случаи, когда родня противилась уходу в монастырь. Мать Веронику (Рахеб) ещё школьницей бабушка привезла в монастырь на пару месяцев. Но девочке понравилось, она решила остаться. Её отговаривала и бабушка, и родители, потом 25 лет за ней «охотились» родственники, но та не изменила решение. «По национальности-то я была арабкой, но всегда чувствовала себя русской. Меня так и звали: «арабка с русскою душой». Мать Вероника знала историю России, читала Пушкина, Лермонтова, Достоевского, «Мертвые души», «Войну и мир».
Школа при Гефсиманском монастыре действует до сих пор, но арабские девочки редко приходят на Елеон: количество православных арабов уменьшилось, да и дети уже не хотят монашеской жизни.
Мать Анастасия, у которой я послушалась в трапезной и которая переживала за мою ночёвку в палатке, тоже закончила эту школу и перешла из неё в Гефсиманию, а потом на Елеон. Мы с ней как-то сошлись. Я ощущала её внимание, заботу и поняла, почему сёстры называли старших монахинь «ама» – от них и вправду исходит материнская теплота.
Подвижницы
Однажды меня попросили прибраться на монастырском кладбище. Надписи на могилах познавательные: княгиня, профессор, инокиня, схимонахиня, игуменья, паломница. Думаю, про судьбу каждой из них можно снимать фильм и это будет небанальная история.
За уборкой я познакомилась с трудницей Еленой. Она каждую ночь ходит с Елеона на службу в храм Гроба Господня, по несколько часов там молится, не высыпается, но как-то находит силы на послушания. С ней же на ночные службы ходит Ирина, которая руководит порядком в странноприимном доме Ибрагима.
О таких подвижницах писал митрополит Антоний (Храповицкий): «После целодневных трудов всю ночь они посвящают молитве; беспрерывно поют и читают каноны и акафисты, а затем утреню и литургию. Эти женщины-поклонницы живут в великом подвиге и в великой нужде; это своего рода Обитель Неусыпающих».
О другой подвижнице я прочитала у писателя-паломника ХIХ века Е.Л. Марков. На Святой Земле он познакомился с инокиней Мариной. Она давно уехала из России и жила в пещере близ Силоама «с тульским самоваром и суздальской иконой». До этого она три года одна жила в пещере дикого Гозувитского ущелья, в двух верстах от иноческого скита. И хотя была уже не молода, не боялась ни трудностей, ни лихих людей.
«Другой араб здешний побоится на кручу лезть, куда она каждый день лазала. Ей – нипочем. Приправила себе лесенку веревочную, поднимется по ней, ровно паук по паутине в свою пещерку и спустится, куда нужно… А на ночь лесенку втянет к себе наверх, запрется на задвижку, вот ее и не достанет никто».
На второй день приборки кладбища (надо было полоть, подрезать, косить, окучивать) мы с Еленой так утомились, что сестра Евгения, ведавшая послушанием, отправила нас домой. Я с радостью согласилась, а Елена всё равно пошла доделывать то, что мы вчера не успели. Наверное, такие упорные и уходят потом в монастырь.
Комментировать