В известной книге отца архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые» есть интересный рассказ «Августин». Поскольку я тоже являюсь персонажем этого рассказа, мне хочется дать небольшое пояснение одного маленького эпизода, сыгравшего ключевую роль в поимке названного воришки.
Суть всего этого длинного повествования заключается в том, что еще тогда ему, Георгию, послушнику Псково-Печерского монастыря, удалось разоблачить настоящего прохиндея в Омске и святотатца-пономаря Сергея, выдававшего себя за какого-то мифического тайного подвижника, сошедшего с гор древней Иверии, то есть Грузии, называвшего себя позже, в Москве уже, монахом Августином и проживавшего теперь у его друзей в одной из столичных квартир.
Это довольно длинная история, подробно описанная отцом архимандритом, а ныне митрополитом Симферопольским и Крымским Тихоном. Так вот, поскольку я тоже являюсь персонажем этого рассказа, мне хочется дать небольшое пояснение одного маленького эпизодика, сыгравшего ключевую роль в поимке названного воришки.
В рассказе упоминается шофер Омского епархиального управления диакон Иоанн, представлявший тогда всю «полноту власти» означенной епархии. Назначенный архиерей из Берлина еще не прибыл, и из епархиальной власти были: секретарь — протоиерей Алексий Колмогоров, бухгалтер — Янченко Вера Михайловна и я, диакон — шофер.
Изначально прилетевшие гости остановились на одну ночь в ближайшей к собору гостинице «Ермак», по улице Тарской, а ранним утром, забрав послушника Георгия и кинооператора Валерия Шайтанова, я повез их в отдаленный колхоз Омской области, в поселок Воскресенка, где еще убирали с полей хлеб.
Промыслом Божиим, по словам отца Тихона, являлась сама поездка в Омск, чтобы разоблачить ряженого, так называемого «подвижника и монаха Августина», так ловко одурачившего очень многих, а вернее сказать — всех. Как нас, омичей, так и их, москвичей.
И я сейчас добавлю, что не только сама поездка была промыслом Божиим, но и те злосчастные для Августина две перламутровые пуговички на моем подряснике были тоже настоящим промыслом Божиим. Вполне возможно, будь они обычные, волка в овечьей шкуре могли бы и не опознать. Конечно, Господь нашел бы способ пресечь его похождения, но в описанной истории пуговички, без преувеличения, сыграли ключевую роль.
Какая ничтожная деталька — всего лишь две пуговички! Но это почти как в Евангелии: «…у вас же и волосы на голове все сочтены» (Мф. 10:30). В очах Божиих оказывается все, всякая мелочь имеет свой таинственный смысл. Так откуда же они взялись на моем украденном подряснике? Неужели и в самом деле архиерей привез мне (!) их аж из-за границы, как написано в рассказе.
Оказалось, действительно из-за границы. Их привез владыка Максим аж из Буэнос-Айреса! Дело-то в том, что правящих архиереев Священный Синод Русской Православной Церкви временами переводит с одной кафедры на другую по разным на то причинам, и епископ Максим до Омской епархии именовался Аргентинским и Южно-Американским. И там еще со времен первой послереволюционной эмиграции есть приходы, принадлежащие Русской Православной Церкви.
Прибыл владыка Максим именно оттуда в Омск. А точнее, он какое-то время проживал еще в Жировичском монастыре и уже оттуда направлен был на Омско-Тюменскую кафедру. Привез он, конечно, оттуда и свои личные облачения и подрясники. Из одного подрясника он давно вырос, он был мал, и оставалось просто его сжечь. Ну, кому подаришь красный подрясник? И какой батюшка будет такого цвета носить?
Может, сейчас и носят, но тогда священники предпочитали черные или серенькие. А уж архиерей — сам себе владыка— носил, какие хотел. И я тоже не составлял исключения. И наверное (сейчас уж не помню), матушка монахиня Евгения его действительно сожгла, предварительно срезав пуговички. А они были с небольшим зеленовато-бордовым переливом. Переливом, который позже и пресек «подвиги» лже-Августина. Это сейчас в любом монастыре такое изобилие подрясников и облачений, что глаза разбегаются. А тогда? Тогда приходилось искать сначала швею. И не сразу еще найдешь! И шить только под заказ. Готовых подрясников и в помине не было нигде.
Так вот, купил и я черный материал для пошива подрясника и стал рыться дома в своей железной (из-под леденцов) баночке с пуговками — какие же пришить? Нашел. Черные, с четырьмя дырочками внутри. Но они, извините, напоминали мне… папины кальсоны. Только у папы на штанах пуговицы были белые.
Тогда я и обратился к матушке Евгении, нет ли у нее каких-либо других? И матушка, недолго думая, отдала мне срезанные со старого архиерейского подрясника пуговки. Кстати, дырочек на них вообще не было. С внутренней, потаенной стороны они пришивались за выступающую часть с отверстием.
Вот такая оказалась длинная история с этими пуговичками, и так они оказались на моем диаконском подряснике. Но они, пожалуй, того стоят, чтобы и через столько лет о них упомянуть. Ведь, кажется, сущий пустяк. Какие-то пуговички! А вышла такая запутанная, длинная, назидательная и грустная история, с этим жалким и несчастным бедолагой Августином.
И когда с нами происходят какие-то непонятные нам события, пусть никто не думает, что это случайно. В притчах Соломона сказано: «В полу бросается жребий, но все решение его — от Господа» (Притч. 16:33).
Комментировать