Почему мы не верим в «общее священное мировоззрение»

• Возможно ли «общее священное мировоззрение»
• Апелляция к равенству
• Внешнее сходство
• Сведение религии к нравственности
• Бог, Аллах, Брахман, Сияющая Пустота…

Возможно ли «общее священное мировоззрение»

На днях, выступая на межрелигиозном форуме в Стамбуле, Патриарх Константинопольский Варфоломей изложил концепцию создания «общего священного мировоззрения». Он сказал, что это мировоззрение должно представлять собой структуру, в центре которой «лежит само Священное – высшая, абсолютная реальность, которая выражается различными способами: как Бог, Аллах, Брахман или как Сияющая Пустота».

Его выступление вызвало критику в православной среде – и нам стоит объяснить, почему.

Эта формулировка звучит привлекательно – и люди часто недоумевают, почему она вызывает неприятие.

Убежденные сторонники какого-либо мировоззрения – христиане или адепты какой-то другой религии, атеисты – всегда составляют меньшинство. Большинство людей просто живут, не задумываясь о том, во что они верят, и что из этого следует. Это, однако, не значит, что никакой картины мира у них нет – не бывает человека без картины мира. Просто она складывается незаметно для них самих, их обрывков разговоров, книг, фильмов, когда, например, в основу мировоззрения ложится запомнившаяся реплика любимого киногероя.

В наши дни такое «мировоззрение из воздуха» предполагает убеждение, что «все религии говорят об одном и том же», «по-разному выражают одну и ту же истину» и так далее.

Это убеждение формируется под влиянием целого ряда факторов.

Апелляция к равенству

Современная культура высоко ценит равенство. Британский философ Джон Хик, совершивший эволюцию от протестантского фундаментализма к гиперэкуменизму в стиле «все религии равны», например, руководствуется именно этим пафосом равенства. Он гневно восстает против расизма – стихийной веры в то, что только «наши», люди нашего цвета кожи, языка, культуры и религии являются в полном смысле слова людьми. Он пишет о том, что индуисты, например, могут быть не менее добродетельными людьми, чем христиане – а значит претензия на то, что христианство истинно, и вот индуизм – нет, отражают только традиционное высокомерие «белого человека».

Однако эта ситуация несколько иронична. Сама идея равенства всех людей – того, что я должен видеть в каждом человеке, в том числе другого племени, расы и культуры, существо столь же ценное и достойное уважения, как я сам и те, кого я считаю своими – порождение весьма специфической культуры. Ничуть не споря, что отдельные индуисты могут быть замечательно добродетельными людьми, мы можем обратить внимание на то, что в традиционной индийской культуре существует очень жесткая система каст, которая сохраняется несмотря на многолетние усилия индийского правительства как-то смягчить вызванное ей неравенство.

В античном мире мысль о равенстве всех людей тоже показалась бы дикой – еще Аристотель учил, что некоторые от природы являются рабами, и для них самих было бы гораздо лучше находиться в подчинении, а некоторые призваны править. От природы люди склонны проводить четкие границы между своим и чужим племенем, своей и чужой кастой, своим и чужим сословием. Идея, что человек по ту сторону классовой, расовой или культурной пропасти – такой же, как я, и я должен относиться к нему с уважением, совершенно контринтуитивна. Она с трудом пробивалась и в христианском мире.

Но в христианском мире она хотя бы была – и, например, в Британии конца XVIII века противники торговли чернокожими рабами выпустили фарфоровую статуэтку, изображавшую чернокожего в цепях, с надписью «Разве я не человек и не брат твой?». Человек мог разместить такую статуэтку у себя дома, чтобы показать своим гостям, что он поддерживает дело запрета работорговли. Но сама постановка вопроса – чернокожий мой брат – была возможна только в контексте веры, провозглашавшей единство человеческого рода, павшего в Адаме и искупленного во Христе. В других культурах было бы просто непонятно, с какой стати иноплеменник, да еще настолько не похожий на меня, мой брат.

Когда христианство стало ослабевать, расизм (на этот раз, «научный») явился во всей силе – такие светила биологии, как Томас Гексли и Эрнст Геккель «научно доказывали», что не только чернокожий никоим образом им не брат, но и внутри белой расы есть совершенно неравные между собой группы. «Тевтонская раса» (т.е. немцы, англичане и часть французов) – высший продукт эволюции, а вот ирландцы, славяне и разные неприятно-смуглявые жители южной Европы им в подметки не годятся. Отвергая библейскую веру, вы остаетесь без того основания, на котором держится сама вера в равенство.

Внешнее сходство

Другая причина, по которой люди могут считать религии «одним и тем же» – внешнее сходство. Человек, который видит религии, так сказать, «снаружи», отмечает много общего – люди пытаются взаимодействовать с какими-то невидимыми реальностями, создают для этого специально отведенные здания, особым образом украшают их, служители культов, облаченные в необычные одежды, совершают пришедшие из глубины веков ритуалы, поют религиозные гимны или читают из священных книг. Мир, собственно, религиозных убеждений от него сокрыт – а в мире внешней религиозности он видит много сходства.

Но это внешнее сходство является обманчивым. Книги выглядят похоже – как переплетенные листы бумаги – но это никак не делает их содержание одинаковым. Как-то я видел фотографию христианского храма в Тибете – он выглядел как типичная пагода. Указывает ли это архитектурное сходство на сходство богословское? Едва ли. Просто люди строят вместительные здания для собраний так, как им привычно в этом регионе.

В современном городе вы может перепутать школу с больницей – это обычно прямоугольные здания с большими окнами. Но в них происходят совсем разные вещи.

Сведение религии к нравственности

Еще одна причина, которой люди склонны верить в общность религий – то, что они все «учат нравственности», и в этом, как предполагается, и состоит их главная задача. Человечество пережило период «модернизма» – веры в прогресс и науку, в целом враждебной к религии – и теперь позицией «по умолчанию» очень часто является постмодернизм. Постмодернизм исходит из того, что истину вообще искать невозможно и не нужно. Более того, за притязаниями на истину как правило стоят притязания на власть. Поэтому постмодернизм с недоверием относится к «большим нарративам» – то есть религиозным или идеологическим повествованиям, которые пытаются объяснять смысл мироздания и человеческой жизни.

И религия, и «научный атеизм» – это все мифы народов мира. С ними не нужно бороться – напротив, если какие-то мифы помогают вам обрести покой и утешение, радость и надежду – да на здоровье. Религия в этой картине мира подобна игре, искусству или даже спорту.

Кто-то слушает Баха, а кто-то трясет цепями на рок-концерте, кто-то ныряльщик, а кто-то восходит на вершины гор. Кто из них прав? Это, для постмодерниста, бессмысленный вопрос.

Что может быть важно – это практические последствия ваших верований.

Исторически религии занимались поддержанием социальных норм, они учили людей, как им следует поступать – вот пусть этим и занимаются. Соблюдает человек «нормы общечеловеческого общежития», потому что чтит Бога и надеется на рай, или потому что желает благоприятной реинкарнации – неважно, важно, чтобы соблюдал.

При этом люди предполагают, что в нравственном отношении религии учат примерно одному и тому же. Это не совсем так – вспомним ту же кастовую систему, например – но мы можем признать среди адептов разных религий широкую область согласия о том, что такое хорошо и что такое плохо.

Однако свести религию к нравственности невозможно. Нравственность существует в контексте общих взглядов на реальность и на цель человеческой жизни – а эти взгляды у религий разные.

Религии вообще о другом. Они о поисках спасения. Глубоко в человеке есть сознание того, что с жизнью, которую ведет на земле – жизни, в которой есть вражда, страдание, неизбежное увядание, болезни и смерть – что-то глубоко не в порядке. И что человек должен найти какую-то другую, подлинную, истинную жизнь, в которой не будет всей этой трагической нелепости, боли и смерти.

И вот в своем учении о природе этой истинной жизни, о причинах нашего бедственного состояния, и о пути спасении религии радикально расходятся.

Бог, Аллах, Брахман, Сияющая Пустота…

Когда человек, далекий от какой-либо религиозной практики, слышит это перечисление, он автоматически воспринимает эти слова как «разные названия одного и того же», того «священного», к которому, кажется, обращены все мировые религии. Но это никоим образом не так. Это совершенно разные концепции, которые предполагают совершенно разный взгляд на реальность – и совершенно разные представления о спасении.

«Сияющая Пустота», Шуньята – понятие из Буддизма, и оно означает «отсутствие постоянного „я“ у личности» и «самобытия» у явлений. Само слово переводится с санскрита как «пустота», «незаполненность», «пустынность», «недостаток», «бессмысленность», «распылённость», что происходит от прилагательного «śūnya» – «пустой», «ничем не заполненный», «необитаемый», «одинокий», «лишённый чего-либо». Далай-Лама XIV, ссылаясь на выдающегося буддистского мыслителя Нагарджуну, описывает это понятие так:

«Сам Нагарджуна сказал, что ни одно явление не существует как абсолют. Это относится даже к самой пустоте. Даже абсолютная истина не существует как абсолют. Он сказал, что все явления обусловлены другими факторами, что они пребывают во взаимозависимости с другими явлениями. Именно поэтому все явления обладают природой пустоты, и сама пустота в данном случае не является исключением».

Это воззрение диаметрально противоположно библейскому теизму – мировоззрению, в центре которого находится Бог – тот, кто обладает самобытием, не опирается ни на что другое, Тот, кто приводит все творение из небытия в бытие и наделяет его реальностью.

Брахман – понятие из Индуизма, где оно означает «надличностный, индифферентный Абсолют, «Душу мира», первооснову всех вещей и явлений». Мы все, согласно индуизму, соотносимся с Брахманом как волны с океаном – и самая известная индуистская мантра «тат твам аси», то есть «ты то еси» утверждает тождество индивидуальной души и Брахмана. В Индуизме считается, что мы изначально божественны по природе, и целью духовной практики является осознание этого отрадного факта. Как пишет индуисткий мыслитель Шанкарачарья, «Я непоколебим и беспределен, Я есмь Говинда и Я же есмь Шива. Я исполнен радости наивысшей, Я бесконечен, Я нерожденный и бессмертный. Вечен Я и неизменен, бестелесен и неуничтожим, Я есмь Бытие, Сознание, Блаженство. И в Сущности своей Я пребываю вне пяти телесных оболочек».

Философски такая концепция называется «пантеизмом», и ее разделяет такое современное духовное движение, как New Age.

Проблема в том, что божество такого рода включает все на свете, то есть как добро, так и зло. Гитлер в такой картине мира – это тоже часть абсолюта.

Аллах – именование Бога в Исламе, и тут мы можем отметить, что подошли уже гораздо ближе к Богу Библии. Ислам – теистическая религия, то есть он провозглашает веру в личностного Бога-Создателя, Праведного и Милосердного, который сотворил мир и все существующее, перед которым люди несут ответственность за свои поступки.

Однако, в отличие от Бога Библии, Аллах не троичен, Он не воплощался, Иисус в представлениях мусульман никоим образом не Бог и не Сын Божий, но просто один из Пророков.

Наконец, Бог Библии – Он един по существу и троичен в Лицах. Как говорит Иисус в Евангелии, «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф.28:19). Мы отпали от этого Бога в грех. Бог-Сын ради нашего спасения воплотился и стал человеком в лице Иисуса Христа. Христос умер за наши грехи и воскрес из мертвых; через Его смерть и Воскресение Бог подает нам прощение грехов и вечную жизнь, которую мы принимаем с покаянием и верой через Таинства Церкви, которую Он установил.

Итак, это четыре существенно разных представления о духовной реальности, которые предполагают разные представления о пути спасения – так что одновременно уверовать в них, последовать им невозможно. Мы должны выбрать что-то одно.

Вернее, кого-то одного – того, кто сказал «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин.14:6).

Христос есть Истина – и мы, клирики и миряне, посланы, чтобы свидетельствовать об этой истине миру.