Первое Послание к Коринфянам

Вскоре по удалении Апостола Церковь Коринфская подверглась боль­шой опасности со стороны лжеучителей, которые, желая унизить авторитет Апостола в глазах Кориноян, стали распространять о нём несправедливые слухи: что он не учён и слабохарактерен, и что он, как несамовидец Христа, не мог сообщить истинного учения о Нём, и тем возбудили во многих Коринфянах желание именоваться учениками других учителей, лишь бы не уче­никами Павла; вследствие чего появилось в Церкви Коринфской несколько партий, носивших имена то Аполлоса, то Кифы, то Павла, то Самого Хри­ста, и каждая из них стремилась взять перевес над другими.

Кроме того, под руководством лжеучителей, не окрепшие в Христианской нравственности последователи Христа стали очень легко уклоняться от чи­стоты жизни, и в среде их появилось такое блуждение, какого не было слышно и между язычниками (1Кор. 5:1). Некоторые же, злоупотребляя свободой Христианскою, ели идоложертвенное и даже присутствовали при идольских жертвоприношениях (глава 8). Другие неправильно понимали воскресение мертвых и совсем отвергали оное (15 глава). Тяжущиеся искали суда у языч­ников (6 глава). Богатые нарушали порядок Христианских собраний, отказы­ваясь учреждать вечери любви или отделяясь для этого от бедных (11:20→). Женщины нарушали приличие, являясь к Богослужению с открытой головой (11:5→). Были недоумения о брачной жизни и безбрачии (глава 8-я) и многое другое, что вредило чистоте веры и нравов Христиан.

Все эти безпорядки и бедствия Церкви Коринфской побудили некото­рых из них, близких к Павлу, написать ему письмо обо всём и просить у него совета и разрешения возникших вопросов. Отчасти из этого письма, которое не дошло до нас, а более от доставивших ему письмо Коринфян, Стефанина, Фортуната и Ахаика (16:17–18), а также домочадцев благочес­тивой Коринфянки Хлои (1:11) Апостол подробно узнал, что делается в Коринфе, и со свойственной ему ревностью, поспешил на помощь юной Церкви.

Он сейчас же отправил туда своего любимого ученика Тимофея, чтобы тот напомнил Коринфянам об учении Павла (4:17); а между тем, пока Тимофей, имевший поручение посетить на пути и другия Церкви Македонии (Деян. 19:22), мог достигнуть Коринфа, Апостол послал им письмо. Это и есть наше первое Послание к Коринфянам.

Целью его, очевидно, было направить Коринфян на истинный путь, с которого они уклонились, уничтожить их разделения, удалить кровосмесника, указать правила Церковного благочиния, научить правильному употреблению духовных дарований и разрешить вопросы и сомнения, возникшие между Коринфянами и предложенные ему на разрешение.

Место и время написания Послания.

В некоторых Греческих кодексах находятся подписи, которые свидетель­ствуют, что это Послание было написано из Филипп, что в Македонии. По­водом к такой подписи могли послужить слова Апостола (16:5): прииду же к вам, егда Македонию прейду – Македонию бо прехожду. Но это случилось лишь в следующий год.

Теперь же Апостол находился в Ефесе. Отсюда он отправил Тимофея и Эраста в Македонию (Деян. 19:22), а сам остался в Асии и располагал воз­можностью пробыть в Ефесе до Пятидесятницы (1Кор. 16:8) – поэтому и приветствия Коринфянам шлёт от Церквей Асийских (16:19), и от Прискиллы и Акилы, которые в то время находились в Ефесе (Деян. 18:21–26).

Что касается времени написания Послания, то его можно определить с достаточной ясностью, если взять во внимание представляющияся в этом Послании данные и сопоставить их с указаниями книги Деяний. По словам Послания (16:8), Апостол намерен был оставаться до Пятидесятницы в Ефесе, а потом через Македонию идти в Ахаию (16:5–7); при этом он просит Коринфян собирать милостыню для Иерусалимских Христиан и надеется этот сбор или с письмами или лично доставить в Иерусалим (16:1–4), и действитель­но, в книге Деяний Апостольских Павел сам свидетельствует, что он доста­вил в Иерусалим эту милостыню (Деян. 24:17). Во время написания Послания Апостол уже отправил Тимофея, который имел поручение собирать милос­тыню в Македонии (1Кор. 4:17; Деян. 19:22); стало быть, это было в конце трёхлетняго пребывания Апостола в Ефесе, и именно весной 58 года, неза­долго перед Пасхой.

Всё Послание можно разделить на четыре части. В первой, после общего Введения (1:1–9), Апостол порицает Коринфян за их раздоры и несогласия, выразившиеся в разделении их на партии и за увлечение мудростью человечес­кою; уверяет, что цель проповеди Апостольской – утверждение Креста Христо­ва, в котором – высшая мудрость и сила Божия и в котором объединяются все учения (1–4 главы).

Во Второй части обличает Коринфян за допущение кровосмесника в своё общество, запрещает суды у иноверных, определяет употребление идоложертвенной пищи, даёт советы касательно брачной и безбрачной жизни, касательно идоложертвенных мяс, и, наконец, говорит о Христианской сво­боде применительно к употреблению пищи (5–10).

В Третьей – научает благочинному поведению при Богослужениях и осо­бенно при совершении таинства Евхаристии и при Вечерях Любви; научает пользование духовными дарами, между которыми указывает на главнейшие – веру, надежду и любовь, и в особенности – в последнюю, и советует даже сими дарами пользоваться благообразно и по чину (11–14).

В Четвёртой части утверждает истину воскресения мертвых на основании воскресения Иисуса Христа, и из неё выводит правило и требование лучшей добродетельной жизни. В итоге, преподав правила сбора милостыни для Иерусалима, Апостол предлагает ещё несколько правил и наставлений, и оканчивает приветствиями и обыкновенною припискою: благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами (15–16 главы).

(1–4 главы).

Апостол доказывает, что причиной разделения Коринфян на секты слу­жит искание мудрости человеческой, и советует искать мудрости Божией, о которой он проповедует.

В начале Послания Павел шлёт приветствие Церкви Коринфской от себя, как Апостола, и от Сосфена. Уже в этом приветствии он полагает основания для дальнейшего обличения Коринфян, указывая на то, что они, подобно прочим Христианам, призваны не кем-нибудь другим, а Иисусом Христом; в Нём они и освящены; Его же благодать он теперь и призывает на них; Его и благодарит за их совершенство в вере и добродетели. Таким образом, всё дело спасения относит к лицу Иисуса Христа (1:1–9). Из этого Коринфяне должны были заключить, что они обязаны всё относить к Иисусу Христу и в нём соединяться в единомыслии. Апостол и умоляет их об этом; потому что домашними Хлои сообщено ему, что Коринфяне носят имена тех учителей, которые их крестили. Но такое деление по учителям не свойственно Христианам, для которых всё сделано Христом, а не учителями (10–13).

Апостол Павел радуется, что он крестил из них очень немногих, так что не подавал повода величаться его именем (14–16). Как проповедник истинной, Божественной мудрости, он проповедовал без красноречия. И хотя эта проповедь, имеющая главным предметом своим крестную смерть Христову, кажется безумием; но, согласно с пророчеством Исаии, оказыва­ется безумною мудрость мира сего, а в безумии проповеди скрывается спасение для верующих (17–21).

О Божиих делах нельзя судить по-человечески; нельзя требовать от Бога чудес, как требуют того Иудеи; нельзя требовать мудрости, как думают Эл­лины, потому что Бог мудрее и сильнее людей (22–25). И мы видим, что Бог избирает немощных и безумных и через них спасает мир, чтобы таким образом доказать человеку, что спасение его зависит не от его сил, а от Христа, Который сделался нашей мудростью и спасением (26–31).

Глава 1:1. Сосфен брат. Хотя Апостол везде говорит от своего лица, но по скромности в начале полагает и имя Сосфена, чтобы показать, что он учит совместно и согласно с другими, и этим обличает Коринфян, которые придавали много значения лицу. [Из книги Деяний Апостол (18:17) известен Сосфен, начальник синагоги Коринфской, который между прочим подвергался нападению язычников за Павла, когда по наущению евреев сделан был донос на Павла правителю Ахаии, Галлиону. Обыкновенно отожествляют эти два лица и считают Сосфена книги Деяний обратившимся Христианином, который потом с Павлом привет­ствует Церковь Коринфскую, к которой он принадлежал по месту рождения.

Впрочем, Апостол после приветствия тотчас начинает говорить от своего имени].

Стих 2. Освященным о Христе Иисусе. Опять Апостол приписывает освящение не кому другому, а Христу, и даже точнее – во Христе. «Освящение, – по Златоустому, – омовение, очищение». Человек достигает истинного внутренняго очищения и освящения, когда вступает в такое тесное общение с Христом, что Христос становится внутренним жизненным элементом его; или, как в другом месте выражается Апостол: живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2:20).

[Тех же и нашем. Святой Иоанн Златоустый, Феодорит и другие связывают эти слова с именем Иисуса Христа, Который есть Господь и наш, и всех, во всяком месте призывающих имя Его].

Стих 4. Благодарю о благодати Божией данней вам. Это не captatio benevolentiae, столь обычное светским писателям и обыкновенным людям; но доказательство искренняго внимания Апостола к Церкви Коринфской, Которая, несмотря на безпорядки и распри, не лишена была обильных дарований духовных. Апостол далее объясняет, какую благодать имели Коринфяне.

Стих 5. Во всяком слове, и во всяком разуме [ε̉ν παντὶ λόγω καὶ πάση γρώσει. Λόγος указывает на объём познания Христианских истин, а γνῶσις – на разумение их]. Во втором Послании (8:7) Апостол указывает и на другия благодатныя дарования, которыми обиловала Церковь в Коринфе; но здесь с намерением Апостол гово­рит только о слове и о разумении против тех, которые увлекались красноречием своих учителей, и искали мудрости человеков.

[Стих 6. Свидетельство Христово, то есть Евангелие. Сам Иисус Христос пропо­ведь Евангелия называет свидетельством (Мф. 24: 14)].

[Стих 7. Не лишитися ни во едином даровании. Разумеется полнота благодатных даров, не только обыкновенных, сообщаемых всякому Христианину в таин­ствах, но и чрезвычайных, какие свойственны были Апостольскому времени.

Чающим откровения Господа, то есть Пришествия Христова.

Стих 8. Неповинных – тο есть таких, которых нельзя позвать на суд, по их неви­новности; в день Господа – день Второго Пришествия и Суда Господня].

[Стих 10. Да тожде глаголете вси. Всякое разделение начинается разногласием. Склоняя Коринфян к единству, Апостол требует прежде всего согласия, един­ства разумения, νοι, и мысли, γνώμη и различаются так, что первое означает теоретическую, а второе – практическую сторону Христианской жизни, или, как говорит Златоустый, первое относится к познанию, а значит и к вере, пос­леднее же к воле, а значит, к любви].

Стих 12. Аполлосов. По свидетельству книги Деяний (18:24–25), это был Александрийский Иудей, муж красноречивый и сведущий в Писаниях; он сначала был учеником Иоанна Предтечи, но впоследствии обращён в Христианство Акилою и Прискиллою. Некоторые считают самого Аполлоса виновником распрей Коринфских; но скорее нужно предположить, что его именем, так же, как и Павловым, пользовались соперничающие для повышения себя в глазах против­ников.

Кифин. Кифа – Пётр. Еврейское имя Петра приводится здесь, вероятно, пото­му, что его именем прикрывалась партия Коринфских Иудеев, обратившихся ко Христу. Неизвестно, проповедывал ли Пётр в Коринфе; но если он там и не был, то в Коринфе могли быть лица, получившие крещение от Петра, или считавшие Петра представителем содержимого ими учения.

Христов. Вопрос о том, была ли четвёртая партия, именовавшаяся Христовою, или, как утверждает Климент Римский (1Кор. 4:7), только три партии, так что слова: Аз же Христов составляют возражение Апостола. «Вы говорите между собой: один считает себя Павловым, другой – Аполлосовым, третий – Кифиным; а я, Павел, говорю, что я Христов». Такое объявление отчасти подтверждается другим выражением Апостола (3:22–23): аще Павел, или Аполлос, или Кифа: вся ваша суть: вы же Христовы, Христос же Божий.

Но общий ход мысли и образ выражения Апостола не оставляет сомнения, что были четыре партии – и если партия Христова не была отдельной, как и другия партии, то выделение других партий произвело то, что лица, не принадлежавшие ни к какой партии, составили как бы отдельную партию – Христову.

[Некоторые предполагают, что Христовыми назывались люди, видевшие Хрис­та и считавшие это своим преимуществом. Если такия лица и были в числе Коринфских Христиан, то их могло быть очень мало – и всё же нужно предполо­жить, что они отличались каким-нибудь мнением].

И потому следует определить, хотя предположительно, отличительныя черты каждой из упомянутых четырёх партий.

1) Считавшие своим главою Павла в учении были совершенно Православны, но слишком опирались на авторитет Павла и в противность другим партиям, особенно Иудействующим, выставляли его учение о Христианской свободе, на­рушая тем Христианскую любовь. И потому Апостол в предотвращение злоупотреблений его авторитетом, обращает их внимание ко Христу, единствен­ному Искупителю всех (стих 13).

2) Партия Аполлоса в существенном первоначально не разнилась от Павловых, потому что сам Аполлос считался учеником Павла и находился с ними в общении в последствии времени (4:6; 16:12). Но так как Аполлос славился своим красноречием и, может быть, держался свойственного Александрийским евре­ям мистического направления в изъяснении Ветхого Завета, то приверженцы его подвергались двоякой опасности:

а) С пренебрежением относиться к безыскусственной проповеди Апостола Павла и б) Впасть в ложный спиритуализм, отвергавший положительное содержание Христианства.

Вероятно, Апостол имеет в виду эту партию, когда говорит о человеческой мудрости и о препретельных словесех проповеди (2:4).

3) Называвшие себя Петровыми были, без сомнения, иудео-Христиане, хотевшие видеть в Христианстве продолжение Иудейства. Они считали своим главою Петра, потому что он иногда придерживался соблюдения обрядового Закона (Гал. 2:12→). Из этой партии впоследствии образовалась иудео-Христианская секта евионитов.

4) Наконец, партия Христовых могла отличаться тем, что, избегая делений и названий по учителям, отвергала авторитет всех Апостолов и превозносилась совершеннейшим пониманием Христианского учения (Смотрите: «Обозрение Посланий к Коринфяном», проф. Μ. Голубева).

Стих 13. Еда разделися Христос? Первое основание для уничтожения сектант­ства между Коринфянами – нераздельное единство Христово. Вторым будет то, что один Христос наш Искупитель: еда Павел распятся по вас?

Стих 16. Стефанинов дом. Стефанин, или собственно Стефана, был Коринфский Христианин. Апостол называет его дом начатком Ахаии (16:15). Может быть Епенет принадлежал к этому дому (Рим. 16:5).

Прочее не вем, аще кого иного крестих. Апостол мог сказать так не по свой­ственной всем людям забывчивости, а потому, что не знал наверное, кто из крещёных им мог в то время оставаться в Коринфе].

Стих 17. [Не посла мене Христос крестити, но благовестити. Апостол не безусловно отказывается от обязанности крестить, потому что это было бы против­но заповеди Христа: шедше научите вся языки, крестяще (Мф. 28:19); но пока­зывает, что главным призванием Апостолов было свидетельство или проповедь о Христе и Его учении; совершение же крещения, как дело сравнительно с про­поведью легчайшее, могло быть предоставлено их спутникам (Деян. 10:48).

Не в премудрости слова. Под этим выражением Апостол без сомнения, разумел философскую форму проповеди, которой особенное значение могла придавать партия Аполлосова].

Да не упразднится крест Христов. Здесь разумеется проповедь о Кресте Хрис­товом, или учение о спасительной смерти Иисуса Христа на Кресте. Но как сама смерть немыслима без орудия казни, то и проповедь о ней есть вместе пропо­ведь об орудии смерти, Кресте. Посему несправедливо некоторые преобразова­тели Церкви, действующие будто бы в духе древнеапостольского учения, вместе с отвержением всех внешних знаков и символов Христианства отвергают и крест Христов, поставляя истинное Богопочитание во внутреннем благочестии и в поклонении Богу духом и истиною. И для сих мудрователей, как некогда для указанных Апостолом, слово крестное юродство есть (стих 18).

Стих 18. Погибающими Апостол называет неверующих, а спасаемыми – верую­щих, придавая наименование по тому концу, которого они могут достигнуть (Феодорит).

[Стих 19. Погублю премудрость премудрых и прочее (Ис. 29:14). То, что пророк говорит о своём времени, исполнилось в высшем смысле при открытии благодатного царства в мире].

[Стих 20. Книжник – γραμματεύς – означает Иудейскаго, а совопросник – συζητητὴς – Греческого учёнаго, софиста (мудреца)].

Стих 21. В премудрости Божией не разуме мир премудростию Бога. Апостол изоб­ражает печальное состояние Человечесгва до Христа. Мир со всею своею пре­мудростью (философы и другие мудрецы), имея перед собой всегда открытую книгу природы, проповедующей о премудрости Бога Творца (Деян. 14:17; Рим. 1:19), и слыша внутри себя незаглушённый глас совести, постоянно вещаю­щей им о Боге, премудром Промыслителе мира (Деян. 17:27; Рим. 2:15) – этот мир при своей премудрости (при своём уме и познаниях) не познал Бога; называющие себя мудрыми обезумели и славу нетленного Бога изменили в об­раз подобной твари; а в нравственной жизни предались постыдным страстям (Рим. 1:22–23,25).

И не только язычники, но и Иудеи, почитавшие себя более других народов ведущими истину о Боге и хвалившиеся тем, что имеют лучший нравственный Закон – и они в своей мудрости не право разумели Бога и заблуждались, не зная Писания и силы Божией (Мф. 22и другия), и в нравственном отношении многие из них казались людям праведными, внутри же исполнены были лицемерия и беззакония (Мф. 23:28). Посему Бог благоволил спасти мир безумием проповеди, то есть такой проповедью, которая, по взгляду мудрецов века сего, казалась и должна была показаться крайне безумной. Она казалась такой пото­му, что говорила о предметах, не понятных и странных для обыкновенного ума человеческаго; потому что предлагалась людьми необразованными и неприго­товленными к делу проповеди (а поручать какое-нибудь важное дело таким людям по общему и обыкновенному смыслу значило напрасно терять и труд и время, и даже вредить делу!); потому, наконец, что и предлагалась в формах неискусных, без всякого красноречия, чем привыкла облекаться обыкновенная мудрость человеческая, чтобы сильнее и успешнее действовать на умы и сердца людей.

Стих 22. Иудеи знамения просят. Иисус Христос обличал своих современников в том, что они, видя множество чудес Его, не довольствовались тем, а требова­ли знамения с Неба, как бы свидетельства от Самого Бога, для доказательства Его Божественного достоинства (Мф. 12:38; 16:1). Такими знамениями они, оче­видно, считали чудеса, подобныя Синайскому Богоявлению при Моисее, остановлению Солнца при Иисусе Навине, грому испрошенному Самуилом, огню низведённому Илиею. С теми же требованиями знамений Иудеи, вероятно, обращались и к Апостолам.

Стих 23. Иудеем соблазн, Эллином безумие. Устрояя дело спасения людей, Бог избрал для сего такия средства, каких не избрал бы человек, чтобы тем лучше доказать людям, что спасение их невозможно для обыкновенных сил и средств человеческих, а вполне зависит от Бога. Это лучше всего открывается в самом способе, которым Иисус Христос совершил наше спасение: Он был распят на кресте, как величайший преступник.

Подобный образ действий Божиих для Иудеев кажется соблазнительным, для Эллинов безумным. Для Иудеев – видевших проявление силы Божией в знамениях и чудесах – становится странным и непонятным такое изменение десницы Всевышняго, чтобы Бог явился в зраке раба, а славный Мессия пострадал на Кресте. Эллины же, соглашаясь с преимуществами Христианского учения сравнительно с философскими, не могли понять, что значение Христианства и дела Христова не в учении только, не в истинах, Им проповеданных, но первее всего в кресте Христове. Видели они, как и их философы умирали в темницах, принимали яд за своё учение; но такая смерть была только подтверждением того, что они учили по убеждению. Между тем смерть Иисуса Христа, по учению Апостолов, считалась необходимой для спасения людей; этого-то и не понимали Эллины, и считали такую проповедь безумием (Деян. 17:31–32; 26:23–24). Но таков вообще порядок дел Божиих: то, что кажется по человеческому соображению бессильным и бе­зумным, то в руках Божиих делается сильнейшим и премудрейшим средством исцеления всех людей.

Стих 26. Премудри по плоти, то есть по наружности, по-житейски, по внешне­му учению (Златоустый). Мудрость по плоти – это та, которая приобретается ес­тественными средствами и усилиями человека; напротив, Христианская муд­рость – духовна, потому что происходит от Святого Духа.

(2:1–16).

Доказав ничтожество человеческой мудрости и показав, что истинная существенная мудрость происходит от Бога и в полноте дарована нам во Христе, Апостол теперь изображает эту Божественную премудрость с ея особенностями. Сначала он показывает, почему он проповедовал Коринфянам без всякой примеси мирской мудрости. В том убеждении, что Бог призи­рает Своею благодатью на уничиженных, он явился перед Коринфянами с простотою проповеди, без всякой прикрасы в речи, предоставляя действию Святого Духа (2:1–5).

Тем не менее он учил мудрости, которая выше всякой человеческой мудрости и которой даже не может понять естественно-чувственный че­ловек; для этого необходимо научение от Святого Духа (6–9). Только руково­димый Духом Святым может понять духовное и судить о нём; а Апостолы приняли Святого Духа и имеют ум Христов (10–16).

Стих 1. И аз [соединяет главу 2-ю с 1-ю]. Так как всякое самохвальство ис­ключено, и Христианин может хвалиться только в Боге, то и я, – говорит Апостол, – проповедывал Евангелие не возвышенною речью, не по превосходному словеси или премудрости, собственно: не по мере превосходства речи или муд­рости, но в явлении духа и силы (стих 4).

Стих 2. Не судих бо ведети что в вас, точию Иисуса Христа, и Сего распята. Евангелие по существу своему не есть теория, но фактическая истина и вполне Божественная история. В нём возвещается о Божественной любви, предавшей Единородного Сына Своего за грехи мира. Главный и средоточный факт этой истории – распятие Сына Божия на Кресте; главный пункт Христианского ведения – слово о Кресте. В этом лежит и основание для почитания Креста, как орудия спа­сительной смерти Христовой, избранного Богом для совершения на нём наше­го спасения. Стыдиться же Креста, как чего-то позорного и унизительнаго, зна­чит стыдиться Самого Христа, избравшего для нашего спасения такой позор­ный вид смерти; значит – стыдиться и тех яслей, в которых Он положен был по рождении, и того зрака раба (Флм. 2:7), в котором Он явился на Земле; сты­диться вообще признания Иисуса Христа своим Спасителем (Мк. 8:38) значит, наконец, признавать действия Самого Бога в спасении Рода Человеческого несоответствующими достоинству человека и величию самого дела.

Стих 3. И аз в немощи. [Под этою немощью Златоустый и другие Греческие толкователи разумеют страдания и преследования, которые Апостол терпел в Коринфе; другие разумеют болезнь, которая случилась с ним там; иные толкуют в смысле недостатка учёности и красноречия; некоторые же, наконец, относят к слабому телосложению Павла].

Принимая во внимание следующие два выражения: в страсе и трепете мнозе... лучше всего видеть здесь опасение Апостола за успех дела, естественно явивше­еся у него при сознании своего бессилия в виду затруднений, представившихся во время проповеди в Коринфе (2Кор. 7:15; Флп. 2:12).

Стих 4. Слово, λόγος и проповедь, κήρυγμα различают тем, что первое означает частную беседу, а второе – общественную проповедь. В препретельных человеческия премудрости словесных. Мысль та, что Апостол не старался убеж­дать красноречием. Но в явлении духа и силы. Дух здесь, конечно, есть Дух Святый, Который говорил через Апостола, а сила – сила чудес или сила, преобра­зующая души верующих сообразно со словом Евангелия. Некоторые соединяют эти слова и видят здесь духовную силу, которою действовал Апостол на сердца верующих, несмотря на недостаток силы красноречия и убедительности слова. Явление Духа, или доказательство Духа Ориген (Contra Cels. книга 1) видит в пророчествах, которые Апостол приводил в своей проповеди для Иудеев; а явление силы – в чудесах, которые он совершал перед язычниками.

Стих 6. Премудрость глаголем в совершенных. Премудрость, которую проповедывали Апостолы, есть Евангелие Христово, история Его жизни и дел на Земле и учение о Его искупительной смерти и воскресении. Этой премудрости вполне принадлежит совершенство в сравнении с недостаточной и несовер­шенной силой учения Ветхого Завета, и с обманчивой мудростью языческой.

[Другие относят совершенно к лицам, которым проповедано – и под совершен­ными разумеют вообще верующих, в противоположность миру неверующему, или только совершенных верою, сравнительно с младенцами по уму (14:20).

У язычников совершенными назывались те, которые посвящены были в самыя сокровенныя тайны религии. Апостол мог воспользоваться этим выражением для того, чтобы показать Коринфянам, почему он с самого начала не открыл им той высокой мудрости, которая превосходит всякую мудрость человеческую. Он говорит, что они тогда ещё не были совершенны; а он открывает эту муд­рость вполне только совершенным].

"Князьями века – апостол называет софистов, стихотворцев, философов и ри­торов, как приобретших красноречием знаменитость в настоящей жизни» (Феодорит, Златоустый); мог разуметь и начальников синагоги Иудейской, но не бе­сов, которые иногда называются начальниками мира сего: потому что к ним нет и не было проповеди.

Престающих, преходящих: это выражение может относиться и к князьям – и к премудрости, которая называется пустою, по изменчивости и гибельности пред­метов ея содержания. В этом смысле она противополагается мудрости вечной.

Стих 7. Премудрость Божию, в тайне сокровенную. Апостол говорит о Боже­ственной премудрости, которая открылась в деле нашего Искупления. Это Искупление исполнено тайн, и потому премудрость называется тайною; пред­назначенная к открытию ещё прежде веков и начав открываться в Ветхом Завете, она была сокровенна настолько, что самые лучшие умы едва прозирали в неё.

Стих 8. Никто же от князей века сего разуме. Это князья народа Иудейскаго, первосвященники и старцы людские, которые предали Иисуса Христа на распятие. Посему и Христос на Кресте молился: Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят (Лк. 23: 34).

[Стих 9. Но якоже есть писано: ихже око не виде, и ухо не слыша... Приведённое Апостолом место из Ис. 64удаляется и от еврейского подлинника, и от пере­вода 70-ти, и потому Ориген и другие считали эти слова заимствованными из апокрифической книги «Откровение Илии», Златоустый и Феодорит – из другой какой-нибудь утраченной книги; вернее же, что эти слова суть парафраз или свод многих выражений Исаии, кроме означенного выше: например, ещё 65:17].

Стихи 10–11. Дух вся испытует. Мудрость философов и князей века сего зави­сит от сил и средств человеческих, и ими она постигается. Мудрость Апостолов зависела от Духа Святого и, как безконечно высшая мудрости человеческой, не может постигаться силами духа человеческаго.

С другой стороны, как сознание человека может проникнуть в самыя сокровен­ныя действия и расположения души его; так и Дух Божий проникает в самую глубину путей Божиих. Поэтому человек, обладающий Духом Божиим, может проникнуть в самые тайные советы Божии и имеет мудрость Божию.

Стих 13. Духовная духовными срассуждающе. Мудрость человеческая избирает для рассуждения предметы земные, телесные; мудрость духовная, Божествен­ная, избирает и предметы духовные и, предлагая их людям, употребляет и средства духовныя, доказательства от предметов духовных. Так, по замечанию Феодорита, в подтверждение Завета Нового приводятся свидетельства из Ветхаго, который также духовен.

[Согласно с этим и в Русском тексте переводится: соображая духовное с духовным. Но Вульгата и Западные толкователи, противополагая этот стих последу­ющему, разумеют здесь людей духовных, которым Апостол, сообразно с их духовностью, предлагает и предметы духовные. Взятое отрывочно это выражение не противоречит и такому объяснению].

Стих 14. Душевен человек. Это то же, что и плотский, естественный, невозрождённый человек, занятый одними плотскими или житейскими расчётами и заботами, употребляющий свои душевныя и телесныя силы для достижения своих временных целей, ограничивающихся одною земною жизнью. В этом смысле есть и мудрость душевная (Иак. 3:15). Такой человек противоположен по своим свойствам и действиям человеку духовному, который имеет цели высшия, духовныя: прославление Бога и уподобление себя Богу; и средства, употребляемыя им для достижения этих целей, также духовны: вера и таинства, или лучше благодать Святого Духа; наконец, как возрождённый от Духа Святаго, стремящийся к духовному и укрепляющийся от действия в нём Духа Святаго, он и по свойствам своим становится духовен.

Душевный человек не принимает ничего духовного и не может принять, пото­му что не понимает и не видит других потребностей кроме тех, которыя со­ставляют принадлежность этой жизни; он даже противодействует тем явлениям которыя доказывают ему духовный – высший мир.

Стих 15. Духовный ни от единого востязуется. Духовный человек и духовный мир слишком высок и недоступен для рассуждения и понимания людей есте­ственных; и в то время, как он понимает всё физическое и душевное, его само­го никто не может понять, кроме, разумеется, такого же, как он, духовного существа, или кроме Духа Святого (Златоустый). Он сам в состоянии учить дру­гих, а в обучении другими не имеет нужды, ибо сподобился благодати Духа (Феодорит).

Стих 16. Мы же ум Христов имамы, то есть духовный, Божественный ум, познание, дух, какие были во Христе. Это не самопревозношение, а выражение глубокого убеждения, что Тот же Дух Божий, Который почивает во Христе как Главе Церкви, живёт и действует и в членах тела Его, во всех верующих.

(3:1–23).

Высокая премудрость Божественная, как занимающаяся предметами духовными, может быть сообщена только людям духовным. Но Коринфяне остаются ещё на степени младенцев, для которых нужна пища мягкая; и даже более, они ещё плотские, потому что между ними происходят споры о преимуществах того или другого учителя, тогда как все учители есть служи­тели Божии и сами по себе ничего не значат, а значит всё Бог (3:1–8). Говоря иначе: учители веры суть строители, возводящие здание Божие на основании, которое положил Сам Бог – на Иисусе Христе – и каждый из них заслуживает награду сообразно с тем, какой материал употребил для пост­ройки (9–15).

Итак, признавая себя храмом или зданием Божиим, которое воздвигну­то мудростью Божией, Самим Богом – Христианин не должен и искать дру­гой мудрости кроме Божественной, не должен и хвалиться другими учите­лями, кроме Христа (16–23).

Стих 1. Яко плотяным, яко младенцем о Христе. Апостол сравнивает первона­чальное состояние веры Коринфян с состоянием младенчества – и в то же время называет их плотяными (σαρκινοίς), потому что младенческий возраст преиму­щественно ограничивается внешним телесным развитием и посвящается дея­тельности животной, причём чувства ещё не приучены различать добро и зло (Евр. 5:14).

Стих 2. Млеком Апостол называет первоначальное учение, излагаемое обык­новенно в катехизисе или, ещё короче, в Символе Веры (Евр. 5:12; 6:1→).

Стих 3. Еще же плотстии есте, σαρκικοί. Различают плотского от плотяного тем, что первый означает имеющего свойства плоти, а последний – только принадлежащего плоти. Коринфяне не только были плотяны, принадлежали плоти – то есть находились на такой степени развития, какая свойственна младенцам – но и сделались плотскими, усвоили себе свойства плотских людей (Смотрите выше: 2:14, примечание), и не развивались, не усовершенствовались далее. Самыми ясными признаками плотских людей Апостол считает зависть, споры и разногласия. Проистекая главным образом от самолюбия человека, эти пороки служат к защищению и удовлетворению естественных нужд человека.

По человеку ходите. Поступаете, как люди невозрождённые.

Стих 4. Не плотстии ли есте? Продолжая своё доказательство, Апостол указы­вает Коринфянам, что они, величаясь по именам людей и как бы отказываясь от имени Божия, от имени Христова, ненамеренно высказывают, что они во­дятся не Духом Божиим, а авторитетом человеческим – и сами – человеки. [Стих 6. Аз насадих, потому что я проповедывал вам; Аполлос напои, после меня поддержал моё учение; Бог же возрасти, потому что успех зависел от Божией благодати (Феодорит)].

[Стих 9. Богу есмы споспешницы, соработники. Главная деятельность в устрой­стве Церкви принадлежит Богу; но Апостол не сомневается и себя назвать сотрудником и споспешником Божиим в этом деле].

[Стих 10. Яко премудр Архитектон основание положих – то есть я первый про­поведал вам о Христе, как Основателе нашего спасения].

Стих 11. Основания бо иного никтоже может положити. Исторический Хрис­тос, именно как Богочеловек и Искупитель, есть основание и краеугольный камень истинного Христианства и истинно-благочестивой жизни каждого Христианина. Где отвергается этот камень, там падает все здание веры и благочестия.

Пророки и Апостолы (Еф. 2:20) называются основаниями Церкви за своё учение, которое всё относится ко Христу. То есть Апостол Пётр и другие Апостолы мо­гут называться вторичными основаниями в том смысле, что они исповедывали и учили, что Христос есть Сын Божий, Спаситель мира (Мф. 16:16–17).

Стих 12–15. Аще кто назидает на основании сем, злато, сребро, камение чест­ное, дрова, сено, тростие: когождо дело явлено будет. Апостол сравнивает Цер­ковь со зданием, в основании которого положено учение об Иисусе Христе. На этом основании можно продолжать постройку из разных материалов. Апостол только требует, чтобы каждый наблюдал, как кто назидает – то есть, какие материалы употребляются для постройки. Под этими строительными материалами обыкновенно разумеют добрыя или злыя дела строителей, но так как здесь под зданием нужно разуметь Церковь, под строителями пастырей и учителей Церк­ви, то под материалами, из которых созидается Церковь, естественнее всего разуметь объяснения и толкования веры, предлагаемыя верующим.

По замечанию одного толкователя, те учители, которые учат о Лице и заслугах Иисуса Христа, об оправдании и возрождении и о подобных членах веры соглас­но со Священным Писанием, а также те, которые из этого учения извлекают для верующих утешения и полезныя увещания: те употребляют для постройки золото и серебро на основании, положенном Апостолами. Сеном же и соломой Апостол называет учения пустыя, странныя и безполезныя, каковы были во времена Апостолов предания Иудейских старцев и мнения человеческия (Fr. Balduini, Wittenb. Comm. in. Ep. Pauli, 1655, p. 314).

Но каковы бы ни были употреблённые строителями материалы, когождо дело явлено будет: ибо наступит некогда день Страшного Суда, когда произнесён будет Суд над делами каждаго, и когда обнаружится достоинство проповеданного учения. День этот огнём откроется и тогда-то произойдёт, что тот, егоже аще дело пребудет, еже назда, мзду приимет, а егоже дело сгорит, отщетится (потерпит урон, ζημιωθήσεται, detrimentum patietur). То есть, тот из учителей который на добром основании полагает недоброкачественные материалы, сено и тростие, пустые и безполезные обряды и умствования, тот не получит ника­кой награды, потому что труд его окажется пустым и ничтожным. Но при этом Апостол прибавляет, что сам он спасется такожде, якоже огнем, αυ̉τός δὲ σωθήσεται ου̉"τως δὲ ω̉ς διὰ πυρός.

[Судя по противоположности мысли этого стиха с предыдущим, следовало бы ожидать, что употребивший в дело худые материалы не только потеряет по­напрасну свой труд, но и сам будет осуждён: между тем, у Апостола, он, как будто, должен спастись. Возникает вопрос, как понимать это выражение: αυ̉τὸς δὲ σωθήσεται. Многие из Западных толкователей утверждают, что здесь указыва­ется на огнь чистилища, в котором должны будут очищаться души Христиан, запятнавших себя разными пороками, но при всём том соблюдавших веру и хотя отчасти трудившихся для Церкви и для спасения души: это мнение, как позднейшее измышление Римской Церкви (утверждённое на Флорентийском Соборе), не заслуживает здесь разбора и опровержения].

Святой Иоанн Златоустый это выражение понимает иронически, то есть, что не только дело строителя сгорит, но и сам он не спасётся. Сближая это мнение великого учителя Церкви с прямой речью Апостола, можно его представить так: когда наступает время испытаний, тогда все здание Церкви как бы охватывается огнём и тогда-то открывается твёрдость веры и искусство добродетели каждого из Ея членов. И как строившие свои дома из легко воспламеняемого вещества, в случае пожара, теряют всё и сами подвергаются величайшей опас­ности погибнуть; если же и спасаются от смерти, то с большим трудом и часто с уроном и повреждением членов, например, с затлевшеюся одеждою, с обго­релыми волосами, с обожжёнными членами: так и неразумные учителя веры, распространяющие безполезныя и суетныя учения, развращающие легковерных людей пустыми сказаниями своих измышлений, подвергают себя величайшей опасности погибнуть и, если пребудут нераскаянны, не спасутся от огня вечного мучения.

[В итоге нужно прибавить, что разобранное место есть одно из труднейших и, по мнению блаженного Августина, принадлежит именно к числу тех, которыя Апостол Пётр назвал неудобовразумительными (2Пет. 3:16)].

Стих 16. Храм Божий есте. Употреблённое раз сравнение Церкви со зданием Апостол переносит и к каждому верующему. Христианин есть не только живой камень (1Пет. 2:5), но и сам становится жилищем, малым храмом Духа Святого (Рим. 8:9,11). Этим возлагается на каждого верующего обязанность сохранять себя от всякой порчи и осквернения и стараться об украшении жилища Божия сообразными с величием и святостью Божией – делами.

Стих 18. Аще кто мнится мудр быти в вас. Для большего успеха в уничтожении распрей Апостол указывает причины их в надменности учителей своею мудро­стью, и в излишнем уважении к ним со стороны их приверженцев. Предостере­гая Коринфян от того и другого, Апостол советует желающему быть мудрым, в сем веке сделаться безумным, то есть казаться таковым или, лучше, принять с верою и исполнять то учение, которое считается безумием.

Это, во-первых, учение об Искупительной смерти и заслугах Иисуса Христа, что у Эллинов и других народов считается безумием (1:23); во-вторых, учение о бла­гочестивой и добродетельной жизни. На языке священных писателей, премуд­ростью называется благочестие и мудрецами благочестивые. В противность сей Божией премудрости, премудрость мира сего перед Богом является безумием.

Оно и понятно почему: мудрецы мира сего ищут разрешения задач своего бытия и достижения своих целей в одних своих средствах и силах в самих себе, пренеб­регая предлагаемыми от Бога средствами и содействием, часто даже не зная хорошо своей цели – и, конечно, ошибаются в своих действиях и не могут дос­тигнуть того, к чему стремятся. А при таковом положении их нельзя назвать мудрыми.

Стихи 21–22. В конце Апостол увещавает не хвалиться человеками, потому что не вы должны принадлежать тому или другому учителю, а они должны принад­лежать вам, то есть они должны служить вам для спасения вашего. И не учители только, но и весь мир, и жизнь и смерть, и настоящее и будущее – всё предназ­начено Богом служить вашему спасению; и потому всё – ваше, а вы – Христовы, то есть принадлежите Христу и по творению, и по Искуплению; должны при­надлежать Ему и по вашей любви к Нему: потому что кто любит кого, тот уже и отдаёт себя ему, принадлежит ему.

(4:1–21).

Существовавшие в Коринфе учительския партии, стараясь возвысить достоинство своего представителя, унижали и осуждали учителей другой партии. Апостол указывает настоящую точку зрения, с которой нужно смотреть на учителей веры. Они не более, как служители Христа и домостроители тайн Божиих. В учителе поэтому важна прежде всего верность тому долгу или служению, к которому он призван; но в этом случае для него, как и для других служителей Церкви, один судия – Господь, Которому он отдаст от­чёт, как Домовладыке, потому что ни он и никто не имеет ничего своего; то есть, нечем и хвалиться (1–7).

Если же Коринфяне хвалятся своими дарованиями, и если это произош­ло от избытка этих дарований, то он желал бы, чтобы они всегда пользова­лись такими дарованиями, и чтобы они не забывали, что за доставление им этих дарований проповедники Евангелия подвергались и подвергаются всевозможным оскорблениям, бедствиям и лишениям (8–13).

Вразумляя Коринфян как детей и считая себя преимущественно их от­цом, Апостол посылает к ним Тимофея, чтобы он напомнил им об учении Павла и вразумил возгордившихся успехами своей проповеди в Коринфе (14–21).

Стих 1. Строителей таинам Божиим. Домостроители или экономы избирались из рабов и получали от господ доверие и власть над имуществом. Апостол не без намерения употребляет это название, чтобы показать, что самыя важныя лица в Церкви есть всего лишь доверенные рабы Божии, и сами по себе не имеют власти над достоянием Божиим. Тайнами здесь называются тайны Христианской премуд­рости (2:7) и таинства, совершаемыя священнослужителями.

Стих 2. А еже прочее ищется. Речь эллиптическая. Апостол так говорит: мы служители Христовы и домостроители тайн Божиих; прочее же, что от нас требу­ется, это то, что требуется от домостроителей – именно верность.

Стих 3. От человеческого дне, απὸ α̉νθρωπι᾿ νης ημέρας. Мысль Апостола та, что он не боится ни суда Коринфян, ни суда других людей; [но буквальный смысл употреблённого Апостолом выражения тёмен. Иероним считает это цилицизмом (идиотизмом – или идиоматизмом – родины Апостола Павла – Киликии); другие считают это гебраизмом. Апостол Павел противополагает день человеческий дню Божию, а под днём Божиим у евреев разумелся день Страшного Суда; Феодорит – кратковременность естественной жизни; Феофилакт – величие человека, которое на языке Священного Писания называется днём. По сему последнему мнению, смысл выражения будет тот, что Апостол не боится никакого величия человеческаго. В Русском тексте свободно переведено: «как судят другие люди"].

[Стих 5. Похвала будет. По замечанию блаженного Феофилакта, Апостол из осторожности умолчал об осуждении, но его нужно подразумевать].

Стих 6. Преобразих на себе и Аполлоса. Апостол говорит, что сказанное им выше о себе и Аполлосе следует относить ко всем учителям веры. Не паче написанных мудрствовати. Выше (1:31; 3:21) Апостол советовал хвалиться только Богом и не гордиться людьми. Теперь он повторяет это правило.

[Некоторые разумеют здесь вообще всё Священое Писание, в котором в разных местах предлагается такой же совет. Златоустый и Феодорит видят здесь указание на заповедь Иисуса Христа о смирении (Мк. 9:3; 10:43–44, или Мф. 23:12); но в этом случае нужно предположить, что у Коринфян в употреблении было уже написанное Евангелие].

Стих 7. Что имаши, его же неси приял? Указание на то, что в деле спасения человека всё зависит от даров благодати Божией, так что человек ни на что не может указать, как на свою личную заслугу или добродетель; и всё, что он ни делает, делает по милости Божией и при содействии благодати.

Стих 8. Се сыти есте. Апостол разумеет насыщение духовными благами, наме­кая на вышеуказанное им питание их молоком (3:2).

Без нас воцаритеся. Христианам обещано было Царство Божие не в том только смысле, что они будут жить во Царстве славы, но что они будут сами царство­вать (Откр. 1:6; Рим. 5:17). Такое царствование было обещано преимущественно Апостолам (Мф. 19:28). Указывая на обещанныя Христианам блага, Апостол иро­нически, или, лучше, с сожалением упрекает Коринфян в том, что они, увле­каясь внешними преимуществами своих учителей и своими духовными дарованиями, вообразили, что они в самом деле сыты и богаты, что они уже получили царство, забывая в то же время, что Апостолы, которым обещана наилучшая доля в участии Царства Небеснаго, ещё далеко не по-царски живут.

Стих 9. Посланники последние. Τὸυς’ Αποστόλους έ̉σχατους [Русский и Славянский пере­воды τὸυς’ Αποστόλους принимают за нарицательное. В этом смысле Павел мог ска­зать о себе, как о последнем Посланнике, или Апостоле, по времени или сравни­тельно с другими Апостолами (15:8–9); мог он то же сказать и о всех Апостолах, как о последних по времени Посланниках Божиих. Но лучше перевесть с Златоустым, что Бог судил нам, Апостолам быть последними – этим Апостол хотел сми­рить гордость Коринфян, которые считали себя достигшими царства. При этом следует заметить, что ε̉"σχατοι – последними у Римлян назывались лица, выступавшее вслед за гладиаторами на борьбу с дикими зверями, большею частью преступни­ки, осуждённые на смерть. В связи с последующими выражениями, насмертники, ε᾿ πιθανατὶους – приговорённые к смерти и на позор, θέατρον разбираемое выражение показывает, что Апостол сравнивал свой подвиг с борьбою в амфитеатре и себя считан человеком, обречённым на смерть в битве со зверями.

Ангелом и человеком. Ангелы разумеются и добрые, которые дивятся мужеству Апостолов, и злые, которые стараются нанести им вред.

Стих 10. Мы буи Христа ради. Апостол называет себя буим, немощным и безчестным Христа ради, потому что такими Апостолы казались в глазах мира; а Коринфян называет напротив мудрыми, крепкими и славными – как потому, что они считали себя таковыми, так и потому, что им дана была возможность достигнуть этого; если же они не достигли, то Апостол этим возбуждает их к достижению.

Стих 15. Аз вы родих – то есть я первый положил начало вашему обращению ко Христу, положил основание Церкви Коринфской совершением таинств, пропо­ведью, постановлением необходимых пресвитеров. Другие учители Церкви Коринфской были только продолжателями Павла и многие – его учениками, на­пример, Аполлос.

Стих 16. Подобны мне бывайте – подражайте мне. Рождение от Павла обязывает Коринфян подражать ему в смирении и терпении, о котором речь выше.

Стих 20. Не в словеси Царство Божие, но в силе. Царство Божие есть то, в котором царствует Бог. Преимущественно оно на Небесех; но и на Земле оно утверждено Иисусом Христом и есть Его Церковь – как потому, что в Ней цар­ствует единая воля Божия, так и потому, что в Ней даются необходимыя Боже­ственных силы яже к животу и благочестию. В том же смысле, что каждый верующий, становясь членом Царства Божия на Земле, пользуется подаваемы­ми ему правами и средствами спасения, Царство Божие становится достоянием каждого Христианина, внутрь его есть (Лк. 17:21), и может обнаруживаться не в знании и слове, а в силе веры и добродетели. Об этом и говорит Апостол.

[Стих 21. С палицею ли прииду к вам. По словам Златоустаго, это значит: для наказания, для мучения, то есть чтобы умертвить или ослепить, как поступил Пётр с Ананией и Сапфирою (Деян. 5:9), или как он сам с волхвом Елимою (Деян. 13:11). Здесь он уже не сравнивает себя с прочими учителями, но говорит со властию (На послание Коринфяном беседа 14)].

Апостол видит нарушение Коринфянами Христианской чистоты в допущении ими кровосмесника в своё общество, а нарушение свободы – в обращении к языческим судилищам и в употреблении идоложертвеннаго. Исправляет же их ошибки отлучением блудника, удержанием от судов, указанием правильных понятий о браке и девстве, об идолах и о служении ближним.

1) Отлучение кровосмесника

(5:1–13).

Апостол из верного источника узнал, что в Коринфе один из Христиан находится в преступной связи с мачехой и что Коринфяне не удалили его из среды себя. Посему он требует, чтобы Церковь Коринфская, данной ей вла­стью от Иисуса Христа, при заочном участии самого Апостола, предала преступника отлучению, чтобы грех его не послужил закваской для дальнейших грехов (1–8). Напоминая им свои прежния заповеди о несообщении с блудни­ками и прочими нарушителями Закона, Апостол замечает, что это правило должно преимущественно соблюдаться в среде самих Христиан; и нет на­добности прилагать его во всей строгости ко всем людям (9–13).

Стих 1. Ни во языцех именуется. Связь кровосмесника с мачехой Апостол счи­тает страшным блудом, тягчайшим грехом, потому что такая связь была осуж­дена Законом Моисея (Лев. 19:8; 20:11) и даже в язычниках возбуждала всеоб­щее отвращение (Сис. рго Cluent. 5–6).

Стих 3–5. Необычайность преступления побуждает Апостола употребить и не­обычайный вид наказания. Не присутствуя в Коринфе телом, но переносясь туда духом, как предстоятель Церкви Коринфской, он требует всеобщего собрания верующих во имя Иисуса Христа, и силою, или полномочием, данным ему от Иисуса Христа, судил, определил предать такового сатане в измождение пло­ти, да дух спасется в день Господа нашего Иисуса Христа.

В чём состояло это предание сатане – достоверно неизвестно. Можно думать, что это было чрезвычайное действие власти Апостольской, принадлежавшее одним Апостолам, и после них отменённое совсем или заменённое другими более соответствующими времени действиями. По общему мнению, упоминаемое предание сатане есть отлучение от Церкви. Так как Христиане смотрели на Цер­ковь как на Царство Духа Божия, а всех неверующих почитали находящимися под властью диавола, то отлучение от Церкви признавали преданием во власть сата­ны. Эта власть диавола над отлучёнными, по замечанию многих отцов и учите­лей Церкви (Златоустаго, Феодорита, Августина, Феофилакта и других), как некогда над Иовом, обнаруживалась болезнями, беснованием и, в крайнем слу­чае – смертью (Сравните: Деян. 5:3–5, Анания и Сапфира; 13:8–11, Елима волхв). Действительно, Апостол предаёт кровосмесника сатане во измождение плоти, под которым можно разуметь болезни. Как власть исцелять недуги и прощать грехи принадлежала Апостолам, так, конечно, принадлежала им и власть вя­зать грехи и насылать болезни.

Да дух спасется. Одни разумеют здесь духовное дарование, которое имел до того времени преступник; другие – душу его; последнее вероятнее, потому что кровосмесник раскаялся и был снова принят в общение Церкви (2Кор. 2:6–8).

Под днём Господним Апостол разумеет день Пришествия Господня. Как принятие в Церковь, Крещение, совершалось во имя Иисуса Христа, так и отлучение от Неё.

Стих 6. Квасить. Вскисание всей массы теста от малой закваски служит Апосто­лу образом для объяснения тлетворного действия порочного человека на всё об­щество.

[Квасить, здесь – портить. Вульгата так и перевела: corrumpit].

Стих 8. В безквасиих чистоты и истины. Тот же образ кваса и безквасия, вызы­ваемый пасхою еврейскою, напоминает Апостолу о непорочной пасхе Христиан – Христе – и об обязанности Христиан блюсти себя в чистоте и истине.

[Стих 9. Писах вам в Послании. Златоустый и Феодорит разумеют это же Послание и видят здесь ссылку на предыдущей стих; но лучше разуметь Послание к Фессалоникийцам (2Сол. 3:14), где Апостол запрещает сообщаться с теми, кто не послушает его Послания].

Стих 11. Идолослужитель. Хотя Христиане перестали быть идолопоклонниками; но многие из них входили в капища (8:10) и, почитая идолов пустою вещью, без всякого опасения притворно совершали им поклонение. Из такого поведения разви­лось лицемерие, и рождался соблазн для немощных совестью.

С таковым ниже ясти. Первоначальная чистота нравов требовала совершенного удаления Христиан от нарушителей нравственного Закона. Снисходя к слабости своих чад, Церковь, всегда Сама чистая и строгая в Своих требованиях, требует от них, по крайней мере, не принимать участия в беззакониях грешников.

Стих 12. Что ми внешных судити? Внешними Апостол называет не принадле­жащих Церкви. Только такия лица, нехристиане, могут быть блудниками, пья­ницами и подобными; но то люди, стоящие вне союза с Церковью Христовою. На них власть Апостола не простирается: он их не судит, а будет их судить Сам Бог. Для Христиан же Апостол и наставник и судья. И потому, в силу своего права, он требует, чтобы они изъяли злого, развращённого из среды себя.

2) Суд у язычников и нецеломудрие

(6:1–20).

В отлучении кровосмесника Апостол дал Коринфянам прекрасный при­мер суда, принадлежащего Церкви относительно тех членов, которые как-нибудь оскверняют Ея чистоту и нарушают ея внутренний мир. Теперь Апо­стол естественно коснулся привычки некоторых Коринфян разбирать свои дела перед языческими судилищами. Такое искание суда у язычников, по мнению Апостола, несообразно с достоинством Христиан, предназначаемых быть судьями мира и даже ангелов, доказывает недостаток среди них способных лиц для суда, и самое главное – показывает в Коринфянах не оставленную и в Христианстве привычку судиться за обиды и обижать друг друга (1–8). На­помнив по этому поводу, что в Царство Небесное не войдёт ни один греш­ник, Апостол снова увещавает Христиан блюсти себя от блуда указанием на то, что тела Христиан есть члены тела Христова, что блуд есть грех против собственного тела, которое должно быть телом Христа и храмом Духа Святаго, что, наконец, Христиане, будучи куплены дорогой ценой, должны прославлять Бога не душою только, но и телом (9–20).

Стих 1. От неправедных. Так он называет язычников, вперёд показывая, что и суд у них неправеден и ходить к ним за судом – несправедливо. Святыми же называет верующих.

Стих 2. Святии мирови имут судии. Что обещано Иисусом Христом Апостолам (Мф. 19:28), то здесь Апостол Павел говорит о всех Христианах, потому что все Христиане составляют едино со Христом, единым Судиёй всего мира. Святой Иоанн Златоустый и блаженный Феодорит понимают слово судить в смысле осудить. Так Ниневитяне осудят род Израильский, не уверовавший во Христа (Мф. 12:41).

Стих 3. Ангелов судити. Разумеются ангелы падшие.

Стих 4. Уничиженных в Церкви, сих посаждаете. Смысл слов не совсем яс­ный. По объяснению Златоустаго, Апостол, предвидя возражение, что между Христианами нет лиц, способных разбирать тяжбы, требует, чтобы они пред­почитали судиться у своих самых последних людей, чем ходить к язычникам, потому только, что у них мудрые судьи. Обращение Христиан к суду язычников показывает признание ими превосходства язычников над собою, что, конечно, для них постыдно, так как язычники не имеют никакого значения для Церкви или в Церкви, и так как сами Христиане предназначены быть судьями всего мира и даже ангелов.

Стих 9. Неправедницы Царствия Божия не наследят. Понятие о неправедниках Апостол объясняет перечислением разного рода грешников. Царство Божие здесь то же, что вечное блаженство.

Стих 11. Но омыстеся, но освятистеся, но оправдистеся. Омовение – в Крещении освящение – в обильном излиянии Духа Святого на верующих в миропомазании и других таинствах. Здесь освящение разумеется в смысле отделения от прочих людей и получения благодатных сил к святости. Оправдание же понимается в смысле окончательного спасения, и потому оно у Апостола помещено после святости; в другом случае святость после оправдания (Рим. 6:22).

Стих 12. Вся ми лет суть, но не вся на пользу. Приведённое здесь выражение: вся ми лет суть, вероятно, составляло основание для оправдания тех людей, кото­рые злоупотребляли Христианской свободой, и, может быть, было заимствова­но из учения самого Апостола, который повсюду старался снять иго Закона Моисеева и исключительности Иудейской, главным образом выражавшейся в употреблении и запрещении известных яств. Пользуясь этим выражением, лже­учители прилагали его не только к употреблению безразличных предметов, пищи и пития, но и к блуду. Апостол даёт два ограничения для означенного выражения. Он говорит, что позволительно всё, но только полезное; позволительно всё, но только в такой мере, чтоб человек оставался властелином удовлетворения своих потребностей, чтобы ничему в своём теле не позволял владеть собою. При­том же эта позволительность может касаться только вещей безразличных, ка­ковы пища, питие, одежда; но не блуда, на который смотрели некоторые из Коринфян, как на дело естества, как на потребность плоти. В опровержение этого Апостол раскрывает истинное значение блуда, показывая его вредную сторону в том, что он прикрепляет человека к грешнице и оскверняет члены тела его, которые, между прочим, суть собственно члены Христовы.

Стих 13. Брашна чреву и чрево брашном. Злоупотреблявшие чистотою своей жиз­нью, по всей вероятности, указывали на то, что как для пищи есть чрево, так и для половых наслаждений есть свои органы, наличие которых у человека ука­зывает на законность удовлетворения их. Апостол говорит, что указанный ими пример неверен: как чрево, так и пища для Царства Божия не имеют значения; они будут уничтожены. Но тело человека все-таки будет воскрешено и вместе с духом человека будет удостоено вечного блаженства, и потому сохранение чис­тоты этого тела уже не может назваться безразличным. Блуд же оскверняет всё тело; а тело – составляет часть тела Христова, есть храм Духа Святаго. И как Бог воскресил Христа-главу, так воскресит и члены тела Его.

Стих 18. Блудяй во своё тело согрешает. Апостол разумеет осквернение и изнурение тела блудом, а равно и те вредныя последствия, которыя обнаружи­ваются в организме блудника.

Стихи 19–20. Несте свои: куплены бо есте ценою. Прославите убо Бога в телесех ваших, и в душах ваших, яко суть Божия. Златоустый (на это место) в приведённых словах видит указание Апостола на то, чтобы Христиане «и в душе не помышляли ничего порочнаго. Апостол постоянно напоминает нам, что всё у нас Владычне: и тело, и душа, и дух. Божиими же назвал он их не только потому, что Бог сотворил их, но и потому, что когда они сделались чуждыми Ему, Он вторично приобрел их ценою крови Сына. Вы, – говорит Апостол, – члены Христа, вы – храм Духа; не будьте же членами блудницы. Вы безчестите не своё тело, потому что это тело не ваше, а Христово. Если же у вас тело не ваше: то вы не имеете права безчестить тело другого, особенно когда оно при­надлежит Владыке, или осквернять храм Духа. Стыдись живущего в себе: это Утешитель; страшись сочетавшагося с тобой и усвоившагося тебя Себе: это Христос. Не сделался ли ты членом Христовым? Представляй это и будь цело­мудрен. Ты не имеешь власти над плотью на удовлетворение порочных пожеланий, а только на исполнение заповедей Божиих» (На 1 Кор. беседа 18:2).

3) Брак и безбрачие

(7:1–40).

От обличений против нарушения целомудрия Апостол переходит в со­ветах относительно целомудренной жизни в супружестве и девстве. На это вызывали его сами Коринфяне, спрашивая его письменно о том, нужно ли считать грехом сожительство мужа и жены. Из письма Коринфян к Апостолу видно было, что в Коринфе, под влиянием неправильного взгляда на брак и под видом благочестивого стремления к высшей добродетели, образовалось общество людей, удалявшихся от брачного сожительства, смотревших на брак, как на нечто греховное. По этой причине многие женатые люди жили, как не имеющие жён, а неженатые и вдовые опасались вступать в брак, чтобы не подвергнуться осуждению. Такое настроение некоторых членов общества преж­де всего отражалось на их семейной жизни и вело к несогласию между суп­ругами; оно влияло, далее, и на общественную жизнь.

Апостол, исправляя ошибочное воззрение Коринфян на брак и на супружеския отношения, показывает и преимущества девственной жизни, и чистоту и в некоторых отношениях необходимость брака. Он говорит, что брак необходим во избежание блуда, чтобы сатана не искушал невоздержанием, и что такая жизнь налагает на супругов взаимныя обязанности в обращении друг с другом (1–5). Впрочем, Апостол говорит это в виде позволения; он желал бы, чтобы все вели такую же жизнь, как и он. Но так как не все могут владеть собою, то он советует таким лучше вступать в брак, чем разжигаться (6–9).

Затем именем Господа запрещает разводиться, разведшимся же пове­левает оставаться в безбрачном состоянии или примириться (10–11). Но осо­бенное внимание Апостол обращает на браки с разноверными, каких тогда могло быть очень много, и требует, чтобы тот из супругов, который принял Христианство, оставался в сожитии с неверным, если тот согласен на это; потому что через такое сожитие верующего с неверующим может произойти обращение неверующего (12–17).

Вообще же он советует каждому оставаться в том звании и том состоянии, в каком кто находился до обращения в Христианство, не стыдясь ни обрезания, ни необрезания, ни рабства, ни свободы, и избирая себе лучшее (18–24).

Относительно девства Апостол предлагает свой личный совет, а не повеление Господа. Предпочитая девство супружеству, но не порицая и бра­ка, Апостол только показывает относительное преимущество первого перед вторым в том, что не вступившие в брак заботятся об угождении Богу, а оженившиеся стараются угодить супругам (25–35).

Посему, если кто находит неприличным оставлять свою дочь в девицах, тот не грешит; и если кто оставляет её незамужнею, тот не грешит; и если кто оставляет её незамужнею, тот хорошо делает, но должен иметь при этом большую твёрдость веры. Так точно и овдовевшая свободна выйти опять замуж; но лучше, если она останется вдовою (36–40).

Стих 5. Да пребываете в посте и молитве. Ясное указание на то, что уже в первенствующей Церкви были определённыя времена для поста и молитвенных собраний.

Стих 6. Глаголю по совету, а не по повелению. Этими словами Апостол очень хорошо определил, как должно понимать его слова относительно брака и безбрачия: он ничего не узаконивает и ничего не отменяет. (то есть, когда говорит: добро человеку жене не прикасатися (стих 1), то из противоположности нельзя заключать, что недобро прикасатися, и когда советует, кийждо свою жену да имат, то не поставляет это в заповедь для всех.

Стих 7. Дарование имат. И для брачной жизни, равно как и для девственной, требуется особенное содействие благодаря Божией, которое и составляет для каждого своё особенное дарование.

Стих 8. Якоже и аз. Апостол этим даёт разуметь, что он был девственник.

Стих 14. Святится муж неверен. Сожительство супругов, одного невернаго, а другой верной, не вредит благочестию и не делает чисто нечистою, потому что, – как объясняет святитель Иоанн Златоустый (на Кор. беседа 19:3), – верующая не участвует в нечестии своего мужа, а только имеет с ним общение брака, который не нечист. В этом браке чистота и святость жены, как бы побеждает нечистоту мужа и сообщается ему. Потому же и дети, рождённые от такого брака святы, то есть не нечисты. Притом же, в таком смешанном браке всегда сохраняется надежда на обращение неверующего к вере.

Впрочем, Златоустый замечает, что Апостол имел в виду не заключение брака между верными и неверными, а продолжение брачной жизни между теми лицами, которые жили в супружестве до обращения одного из них к вере и не хотят разлучаться и после того, как одно лицо приняло Христианство. Стих 21. Аще и можеши свободен быти, больше поработи себе. [Славянский перевод последних слов не совсем точен. Русский – лучшим воспользуйся. Смысл этого выражения обоюден. Большая часть толкователей понимают так, что Апостол советует воспользоваться свободой, как лучшим уделом. Святой Иоанн Златоу­стый, опровергая такое мнение, напротив, видит в мыслях Апостола требование порабощения и считает его для Христиан лучше свободы. Но кажется, что и то и другое понимание текста не противоречит мысли Апостола. Именно:] Апостол смотрит на рабство и на свободное состояние человека, как на вещи безразличныя в отношении к Христианству: раб делается в нём свободным во Христе, свободный – рабом Христа. Поэтому рабство не должно смущать никого и не побуждает его искать случая сделаться свободным, потому что Христианин не знает ещё, в каком состоянии он лучше может угодить Богу, в рабстве или на свободе; он только должен избрать лучшее, более соответствующее его наклонностям. Поэтому, может быть, для одного лучше поработить себя, оставаться в рабстве; для другого, напротив, стремиться к свободе. Выражаясь неопределённо, Апостол, кажется, хотел этим означить, что и то и другое состояние различных лиц, часто противоположных по своему характеру и взгляду, может быть хорошим.

Другие (Goldet) толкуют это место так, что если человек может освободиться от рабства, то лучше воспользоваться таковой возможностью (а в рабстве не оставаться), поскольку свобода есть дарованное Богом благо, благодаря кото­рому человек уподобляется Богу, так что отказываться от свободы добровольно значит пренебрегать даром Божиим и вредить самому себе. При этом необходи­мо помнить, что Христианство призвано преобразовать внутреннее состояние человека – только достигнув внутренней свободы, человек может положить ко­нец и внешнему рабству (смотрите также 1Кор. 7:23).

Стих 23. Не будите раби человеком. Хотя, как Апостол только что сказал (21 стих), призванный ко Христу в рабстве не должен смущаться этим состоянием, всё же на первом месте Христианин должен ставить служение Богу. По объяснению Феодорита, Апостол здесь «повелевает не иметь раболепного образа мыслей».

Стих 24. Кийждо в нем же призван быст, в том да пребывает пред Богом. По Апостолу, все звания и все состояния безразличны сами по себе и не могут служить препятствием к надлежащему угождению Богу – и потому изменять звание ради религии нет надобности, равно и видеть в каком-нибудь состоянии пре­имущество или препятствие для доброделания – неверно.

Стих 25. О девах совет даю. Не получив прямого указания от Бога относитель­но девства, Апостол берёт на себя смелость сам дать совет родителям касатель­но воспитания дочерей, и, одобряя заботы родителей о выдаче своих дочерей в замужество, раскрывает перед ними преимущество девства перед супружеством. Чтобы понять важное значение этого совета о девстве, нужно заметить, что древний дохристианский мир на женщину смотрел прежде всего как на мать, продолжательницу Человеческого Рода, воспитательницу детей и хранитель­ницу семейных устоев. Девство же всегда существовало в древних родовых религиях как религиозное установление – это были весталки, пифии, сивиллы, посвящавшие свою жизнь служению Богу и своему народу, возвещая ему волю Божию. Такия девственницы были даже у евреев: тимпанницы; но девство не допускалось жизнью общества и было чуждо ей. Апостол Павел так же указывает на такое служение девы – угождение Богу своим девством, а по настоящей нужде – то есть в связи с существовавшими гонениями на Христиан – признаёт за лучшее не об­ременять им себя семейными узами, чтобы в любой момент быть готовой пост­радать за Христа.

Стих 27→. Всё направляя к одной цели – святости и чистоте жизни, Апостол входит в более подробную оценку брачной и безбрачной жизни. Так как брач­ная жизнь требует исполнения разных обязанностей по отношению к жене, и препятствует благочинно и непрестанно служить Господу без развлечения (стих 35): то Апостол и даёт совет предпочитать девство, а потом и (стих 40) вдов­ство супружеству. Особенно в настоящее быстротечное (краткое) время жиз­ни, обязательство браком для Христианина может принести много скорби по плоти. Апостол хотел бы, чтобы Христианин стоял выше всех обязательств и удовольствий мира и плоти; чтобы ничто не препятствовало ему стремиться к Богу и благочестивой жизни: чтобы и женатые жили так, как неженатые, угождая Богу – и подавляемые земными горестями, плачущие, как неплачущие и про­чее, потому что одно только ценно и важно – вечное спасение, а всё, что в мире, сам образ мира – скоропреходящ (Златоустого на Посл. Кор. беседа 19:6).

Стих 28. Скорбь по плоти. Некоторые разумеют болезни рождения, которыя предлежат замужним женщинам, однако такое толкование не выдерживает кри­тики. Речь скорее идёт о внешних телесных нуждах, какие должны были особен­но удручать Христиан семейных во время гонений.

Стих 29. Время прекращено есть прочее. В Русском переводе: коротко. Сокращён­ное время, о котором говорит Апостол, можно думать, относится ко Второму Пришествию Иисуса Христа, которое близко для всех по мере приближения смер­ти. Некоторые же не без основания видят в словах Апостола пророчество о при­ближающихся гонениях на Христиан.

Стих 31. Преходит образ мира сего. Хотя слова Апостола можно понимать во­обще, о невечности и непостоянстве мира сего, но ближайшим образом они относились к Апостольскому времени. Внесённое в мир проповедью Апостолов Христианство, вызвало его на борьбу с собою, борьбу исполинскую и смертель­ную, которая должна была окончиться уничтожением прежних форм религии, общественной и семейной жизни. Язычество, столь враждебно отнёсшееся к Христианству, в котором увидело сокрушение древних родовых устоев, скоро почувствовало серьёзную опасность со стороны новой религии и предугадывало печальный для себя исход борьбы с Христианством. В союзе с государственною властью оно стремилось истребить враждебную религию, ослабить или, по край­ней мере, запугать Христиан преследованиями; но кровь мучеников была лишь плодотворным семенем для возраставшего и усиливавшагося Христианства.

Римская Империя, олицетворявшая в себе древний идеал государства и при­нявшая под своё покровительство древнюю религию, должна была отказаться от этой борьбы и уступить место новой религии – а потом вскоре, вместе с язычеством, пала и сама. Историки, изучившие причины упадка и падения гроз­ной вселенской монархии, положительно утверждают, что не порча нравов, не разнородность составных частей Римского государства, не многочисленныя нашествия варваров сокрушили древний Рим – но именно Христианство, одер­жавшее победу в идейной и духовной борьбе против Римского язычества. Ви­денный некогда пророком Даниилом камень, отторгшийся от несекомой горы и ударивший в ноги мирового колосса, истнил его до конца (Дан. 2:34–44).

Стих 39. Точию о Господе. Дозволяя второй брак для овдовевшей, Апостол тре­бует, чтобы Христианка выходила не за язычника, но за Христианина. Если и позволялось Христианке оставаться в замужестве за язычником, то лишь если это замужество совершилось до обращения её в Христианство. Брак же с иновер­ным Апостол не одобряет. На этом основании Российская Православная Греко-Восточная Церковь, дозволяя Своим чадам вступать в брак с инославными (католиками, армянами, лютеранами), не дозволяет брака с иноверными (ев­реями, магометанами, язычниками).

4) Об истинном употреблении Христианской свободы и злоупотребле­ниях против неё

(8–11:1).

а) Об идоложертвенном (8:1–23).

Если важно было исправление Коринфских Христиан по отношению к Христианской чистоте жизни, то ещё важнее и настоятельнее была нужда в исправлении их понятий и поведения относительно Христианской свободы, выразившейся в употреблении идоложертвенных. Сколько для Иудея казалась скверною пища, запрещённая Законом – столько для всякого Христианина была нечистою пища, посвящённая идолам и снедаемая в честь богов. На Соборе Апостольском было повелено не вкушать идоложертвенного (Деян. 15:29). Между тем Христиане постоянно были окружены язычниками, многие из них были членами языческих семейств; воздержаться вполне от идоло­жертвенного было почти невозможно, тем более, что язычники часто с умыслом оскверняли пищу примесью идоложертвеннаго, чтобы таким об­разом осквернить Христиан (житие Феодора Тирона, Февраля 17), и Христиане иногда, помимо желания, вкушали идоложертвенное.

Подобные случаи осквернения, при тогдашней строгой заботливости о чистоте поведения и жизни, стоили Христианам очень многих слез и душевного сокрушения: иные доходили до отчаяния; другие же, наоборот, не видя воз­можности уберечься от сих падений и руководясь высшим взглядом на идо­лов, впадали в другую крайность: они смело входили в капища, присутствовали при совершении жертв и спокойно принимали предлагаемую пищу, состоявшую из идоложертвенных мяс, в том, конечно, предположении, что как идол ничто, так и жертвуемое ему не имеет никакого значения.

Понятно, что многие, не имевшие такого познания и не отрешившиеся от прежних взглядов на идолов и на жертвы им, соблазнялись их поведением и осуждали их или и сами вкушали идоложертвенное. Видя в этом прежде всего нарушение заповеди о любви к ближнему, Апостол требует, чтобы в таких случаях Христиане руководились не знанием, которое надмевает, а любовью, которая умеет всё сделать так, чтобы никто из ближних не пострадал (8:1–3). Так, например, при употреблении в пищу идоложертвеннаго, хотя мы и уверены, что идол не бог и даже ничто, и что один только Бог Творец всего; но должны помнить, что не все возвысились до такого понятия и смотрят на идолов и на жертвы им как на что-то нечистое (4–7).

Правда опять, употребление той или другой пищи безразлично для религии, но нужно остерегаться, чтобы этим употреблением не соблазнился кто-нибудь немощный совестью и не стал бы есть идоложертвеннаго, не­смотря на него как на идоложертвенное; из-за чего он может впасть во грех. Апостол предпочитает лучше вовсе не есть мяса, чем ядением соблазнить ближняго (8–13).

Стих 1. [Об идоложертвенных. Эта глава по настоящему положению не пред­ставляет прямого практического приложения; но в историческом отношении она имеет важное значение. Притом же эта глава очень хорошо выясняет харак­тер Христианской свободы, и потому заслуживает внимания экзегета].

Вси разум имамы. Апостол говорит о более образованных и знающих людях и против них направляет своё обличение.

Разум кичит, то есть делает надменным, когда приобретаются знания только из простой любознательности, для того только, чтобы знать; разум кичит, когда человек узнаёт только для себя, из тщеславия; разум кичит, когда знания приобретаются и продаются для своей пользы. Но есть люди, которые старают­ся исправить свою собственную жизнь согласно с приобретёнными ими знаниями; здесь уже любы назидает; есть другие, которые заботятся о сообщении своих знаний ближним, о назидании неведущих – и тут любы назидает.

Стих 3. Познан бысть от него. Только в любви истинное познание. За любовь к Богу Бог любит нас, познаёт нас и даёт знание любящим Его.

Стих 4. Идол ничтоже есть; ου̉δὲν ει̉«δωλον, собственно: »нет никакого идола«, как дальше: нет иного бога, кроме Бога. [Идол, ει̉»δωλον, у Греков первоначально назывались души умерших, не имевшия тела и силы: то же, что у Римлян umbrae – тени; позднее это слово стало прилагаться у Эллинистов и у самих язычников к изображениям языческих божеств, потому что, как они верили, эти божества действенно присутствовали в своих изваяниях].

Апостол хочет сказать, что существующие в мире идолы на самом деле не изоб­ражают никакого бога, то есть, они не имеют силы и потому ничто, как и переведено в Славянском и Русском текстах,

Стих 7. Но не во всех разум, то есть не все возвышаются до такого понятия об идолах, что они не означают никакой действительной вещи. Совестию идольс­кою, или лучше (по Златоустому), с такими же мыслями, с какими вкушали прежде. В Русском: с совестью, признающею идолов.

Стих 8. Брашно нас не поставляет перед Богом. Апостол имеет в виду употребление идоложертвеннаго, которое, как и вообще всякая пища, ни одобряется, ни запрещается Христианством, и не составляет Богослужебного действия. Но, конечно, было бы непоследовательно видеть в этом выражении Апостола основание для противоречия тем правилам Церкви, которыя предписывают Христианам посты и устанавливают различие между постною и скоромною пи­щею. Устанавливая такое различие в пище, Церковь вовсе не имела намерена связывать совести Христиан употреблением той или другой пищи, и сделать их ответственными перед Богом за это, а указала лишь, какие из брашен более приличествуют одному времени и состоянию Христиан, какие – другому, чтобы таким образом успешнее достигнуть предположенной цели – посредством по­ста и воздержания возвысить дух Христианина и покорить плоть его. Долг Христианина исполнять эти требования Церкви из послушания, а не смотреть на них, как на фарисейское ограничение свободы Христианской.

Стих 13. Не имам ясти мяса во веки, да не соблазню брата моего. Этим замечанием Апостол окончательно указывает в рассматриваемом им вопросе акт любви Христианской. Вера, – по его разъяснению, – определяет отношение Христианина к языческому миру, показывая, что идоложертвенное не сквернит верующих, и что потому Христианин не должен бояться такого осквернения от соприкосновения с язычеством; иначе, – как замечает Апостол в другом месте, – Христианину сле­довало бы из мира выйти (5:10). Любовь же определяет взаимныя отношения Христиан, заставляя их соображаться при всяком поступке с совестью и пониманием ближняго.

б) О содержании служителей алтаря

(9:1–27).

Для указания правильного употребления Христианской свободы Апостол привёл в пример себя самого. Он отказывается не только от мясной пищи, чтобы не соблазнить своего брата, но и от многого, на что имеет несомнен­ное право. Будучи Апостолом и свободным, как и другие Апостолы, он имеет право есть и пить, имеет спутницами женщин и получает плату за свой труд, как получает её воин; пользуется плодами своих трудов, как пользуются земледельцы и даже рабочий скот (9:1–10). Но он не пользуется своим пра­вом, несмотря на то, что имеет перед глазами пример ветхозаветных свя­щенников и ясное повеление Господа: проповеднику Евангелия жить от проповеди (11–14). Он боится, чтобы, требуя чего-нибудь от своих слушате­лей, не потерять славы безкорыстного проповедника и не повредить про­поведи (15–18). Всем и всегда служил он безкорыстно, приспособляясь к нуждам и состоянию всех и отказывая себе в необходимом (19–23). В этом случае он подражал тем борцам, которые для получения победы в соперни­честве отказывают себе во многом (24–27).

Стихи 2–3. Аще ли кто мнит ся ведети что, не у ничто же разуме якоже подобает разумети. Это выражение напоминает слова древнегреческого философа Сократа, признанного Дельфийским оракулом самым мудрым из людей за то, что сказал, что “я знаю, что ничего не знаю”, видевшего цель философии в самопознании как пути к постижению Божественной истины и рассматривавшего знание как добродетель. На стенах же Дельфийского храма было начертано; «Познай самого себя».

Аще кто любит Бога, сей познан бысть от Него. Здесь внушается мысль о величии человека, любящего Бога: его знает Сам Владыка Вселенной. (В Рус­ском: Но кто любит Бога, тому дано знание от Него). Любовь является необходимым условием всякого познания, тем более Бога, Который есть Сама Любовь. Человек, любящий Бога, получает знание от Него и делается способным пони­мать и чувствовать нужды братьев своих.

Стих 5. Еда не имамы власти сестру жену водити, α̉δελφὴν γυναίκα περιάγειν. Это место разными толкователями понимается различно. Обыкновенно представ­ляют так, что Апостол говорит здесь о власти иметь жену, быть женатым на сестре-Христианке, как другие Апостолы, как братья Господни и как Кифа, о котором действительно известно, что он был женат (Мф. 8:14). Но Греческое περιάγειν γυναίκα не то же значит, что Латинское ducere uxorem – жениться, но водить жену в качестве спутницы, как и перевёл Русский переводчик. За Апос­толами, как за Иисусом Христом, ходили женщины, которые помогали им от имений своих и разделяли с ними труды проповеди; но Апостол Павел и Вар­нава, как видно, отказывались от сопутствования таких женщин, хотя, по сви­детельству предания, их действительно сопровождали некоторыя женщины, на­пример, первомученица Фекла и другия.

[Что касается вопроса о том, был ли женат Апостол Павел или нет – об этом уже древнее предание разделяется во мнениях. Евсевий (Ц. Ист., 3:31) не сомне­вается в его женитьбе; но большинство, опираясь на 1Кор. 7:8, держится противного мнения. Братья Господни здесь отличаются от Апостолов, потому что не были в числе 12-ти. Имена их у Марка 6:3. Об отличии их от соимённых им Апостолов: Иакова Алфеева, Симона Зилота и Иуды Иаковлева, смотрите Примечание к сведениям о писателе Соборного Послания Иакова].

Стих 6. Власти еже не делати, в Русском: не работать? Апостол спрашивает: разве мы одни (Павел и Варнава) не имеем права получать пропитание за свою проповедь, а должны непременно добывать себе его работою?

Стих 9. Да не заградиши устен вола молотяща. На Востоке, как и у нас на Юге России, обмолот хлеба производится животными, которых заставляют вытап­тывать ногами зерна из снопов, разбросанных по гумну. При этом работающее животное имеет возможность очень часто наклоняться и питаться не обмоло­ченным еще хлебом с зёрнами. Расчётливые владельцы разными способами вооружаются против такого самовольного питания рабочого скота и заграждают ему уста во время молотьбы хлеба. Запрещая подобныя действия, Закон Моисея имел в виду научить евреев кроткому обращению с рабочим скотом (Втор. 25:4). Апостол прилагает его к служителям Церкви.

Стихи 13–14. Не весте ли, яко делающии священная, от святилища ядят... Гово­ря о своей свободе и своих правах, Апостол коснулся и материального содержания, которое он должен был получать от своих Церквей, но которым он не хотел пользоваться. Основанием своих прав Апостол поставляет слово Спасителя: достоин есть делатель мзды своея (Мф. 10:10). На этом основании, воин получает содержание от государства, садовник питается плодами от виноградника, пас­тух молоком от стада; на этом основании, даже молотящий вол имеет право есть необмолоченный хлеб, лежащий под его ногами: тем более следует сеющим духовное пожинать хотя телесное. Если в Законе Моисеевом была заповедь: да не заградиши устен вола молотяща (Втор. 25:4), то, конечно, как замечает Апо­стол, не о волех радит Бог, но о людях глаголет. Значит, и по человеческому рассуждению и по закону справедливости, служащий алтарю должен жить от алтаря и от алтаря пользоваться.

Ветхий Завет обезпечивал положение священников и левитов начатками, десяти­нами и жертвами. Иисус Христос, посылая учеников Своих на проповедь, запре­тил им заботиться о своём пропитании и одеянии, или, как говорит здесь Апос­тол Павел, повелел проповедующим Евангелие от благовестия жити (стих 14).

Между тем уже Апостол Павел находил необходимым отделять вопрос о служении Евангелию от вопроса о материальном обезпечении своём. Имея право и возмож­ность воспользоваться от Коринфян средствами существования, он не пользо­вался ими, чтобы не повредить делу проповеди. В своих Посланиях он сам о себе свидетельствует, что, не желая быть никому в тягость, работал днём и ночью (1Кор. 4:12; 2Кор. 11:8; 1Сол. 2:9; 2Сол. 3:8), и Евангелист Лука утверждает, что ремеслом Апостола Павла было изготовление палаток (Деян. 18:3; 20:34). Высокий и важный пример, указывающий правильное отношение между служением духу и материальным обезпечением.

[В самом деле: там, где отказываются от всех выгод и преимуществ жизни для блага ближних, где отказываются от своей воли и даже иногда жертвуют своею жизнью ради служения истине и добру, там заявлять свои права на материальное обезпечение было бы непоследовательно и даже противно самой идее высокого служения, и, значит, противно духу Евангелия!

Добрее мне паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит (15), пишет Апостол. Не так ли должен поступать и всякий служитель алтаря, которому от­казывают в выгодах и преимуществах, свойственных его служению; но которого тотчас начнут упрекать в вымогательствах и корыстолюбии, как только он зая­вит свои требования на следуемое ему и заслуженное им материальное вознаграждение, а вместе с тем начнут унижать и то дело, которому он служит? Ни Евангелие, ни Апостол, ни закон гражданский, ни здравый смысл, ни при­меры и обычаи всех времён не запрещают служителю алтаря со алтарём де­литься и от жертвенника жить; напротив, они утверждают, что священнослу­жители имеют на это все права.

Но когда государство не может обезпечить духовенства, когда общество не может или не хочет доставить священнику средств существования, когда требование сих средств путём прав ведёт к ущербу дела Божия – и священнику грозят бедность, лишения и неизбежныя с ними страдания: то он должен решиться и на это.

Высокий, мученический, Апостольский подвиг! Но служитель алтаря не должен уклоняться и от него: он должен быть прежде всего служителем истины, само­отверженных подвижников духа! Тако тецыте, да постигнете (стих 24)].

Стих 20. Бых Иудеем, яко Иудей..., подзаконным, яко подзаконен. По замечанию блаженного Феодорита, «Божественный Апостол не менялся, соображаясь со временем, как утверждали некоторые, клевеща на него, но употреблял всякия средства ради пользы других». Возвышаясь над понятиями Иудеев и язычников и стремясь к обращению тех и других, он в обхождении с теми и другими посту­пал так, как будто он сам был Иудей или язычник.

С Иудеями воздерживался от запрещённых Законом яств, хранил Субботы и праздники, даже обрезал своих учеников. (Деян. 16:3; 21:26). По отношению к язычникам Апостол старался освободить их от Закона Моисеева, сам вкушал с ними пищу, которой не ели Иудеи (Гал. 2:12→), но не принимал только участия в тех языческих обычаях, которые были нарушением Закона нравственнаго; почему он и прибавляет: не сый беззаконник Богу, но законник Христу.

Стих 22. [Да всяко некия спасу; в Русском – с ограничением: чтобы спасти, по крайней мере, некоторых. Апостол показывает, что он всеми мерами заботится о спасении ближних].

Стих 24. В позорищи един приемлет почесть. «Там подвизаются многие, а по­бедителем провозглашается только один; здесь же каждым из подвизающихся доблестно удостаивается провозглашения» (Феодорит). Образ взят с ристалищ и других игр, бывших у Греков.

Стих 25. Подвизаяйся от всех воздержится. Борцы и состязатели на ристали­щах и публичных играх, готовясь к состязанию, обыкновенно воздерживались от излишней и даже необходимой пищи и питья, чтобы облегчить себе приобретение победы.

Стих 27. Умерщвляю тело мое, и порабощаю. Умерщвляю, – говорит, – то есть по­стом. Это то же самое, о чём говорит и Псалмопевец: смирях постом душу мою (Пс. 34:13), так что колена моя изнемогоста от поста и плоть моя изменися елеа ради (в Русском: лишилась тука. Пс. 108:24).

в) Об удалении от идольских жертв

(10:1–33; 11:1).

Своё рассуждение об употреблении идоложертвенного Апостол заключа­ет указанием на пример Израильтян, путешествовавших в пустыне.

Между теми Израильтянами и Христианами есть большое сходство. И там, как и здесь, было крещение, то есть переход через море, и причащение, то есть вкушение манны; но известно, что многие, вышедшие из Египта, погибли в пустыне, и это служит предостережением для Христиан, чтобы они не подражали евреям во зле, то есть не впадали, как они, в идолопоклонство и блуд, не искушали Господа и не роптали на Него (10:1–11). Поэтому они должны смотреть на постигшия их несчастья как на испытания, от которых Господь избавит (12–13); от идолослужения удаляться, потому что как участвующие в Евхаристии становятся причастниками Тела и Крови Христо­вых, так участвующие в принесении жертв идолам – бесам находятся в общении с ними, а находиться в общении и с Богом и с бесами невозможно (14–22).

Правда, что всё позволительно, но не всё полезно. Так, можно без смущения совести есть купленное на торгу, не опасаясь того, что там будет идоложертвенное; но если кто предупреждает об этом, то не следует есть, чтобы не смущать сказавшего (23–29). Поступая так, Христиане и в безразличных делах будут прославлять Бога и не подадут повода к соблазну, по­добно тому, как и Апостол во всех поступках своих искал пользы и спасения ближних (30–33; 11:1).

Стих 1. Под облаком Быша. Ветхий Завет был прообразом Нового: древний Из­раиль служил в своей судьбе и жизни образцом для нового, то есть для Христиан. Как спасённые из Египта находились под особенным водительством и покро­вом Божиим – что наглядно выразилось в предшествии перед ними облака (Исх. 13:2); так и спасённые от власти диавола находятся под особенным покро­вительством и руководством Божиим.

Стих 2. В Моисеа крестишася. «Там море уподоблялось купели, облако – бла­годати Духа, Моисей – иерею (точнее же Спасителю Христу), жезл – кресту, перешедший море Израиль – крещаемым, а Египтяне (преследующие евреев, бежавших с Египетским золотом – Ред.), представляли собою образ демонов, сам же Фараон служил изображением диавола» (Феодорит). Чтобы лучше сблизить переход евреев через море с крещением Христиан, нужно представить себе, чем был этот переход для евреев. Выведенные из Египта, пре­следуемые недавними притеснителями своими, в виду двух опасностей – сзади от преследования, впереди от волн моря – евреи должны были отказаться от вся­кой надежды на спасение собственными силами и ввериться Богу и Его вождю. Вступая в море за Моисеем, они погребали в бездне свою волю, шли на смерть, чтобы спастись от смерти. И вера не обманула их: твёрдою ногою стали они на другом берегу, свободные от рабства, которое они несли по ту сторону моря рождённые от новой лучшей жизни, с полной уверенностью, после недолговременного странствования по пустыне, войти в землю обетованную, и с непре­менною обязанностью повиноваться велению и водительству своего вождя – Моисея.

Стих 3. Брашно духовное ядоша. В переходе через Чермное (то есть Красное) море Апостол видит образ крещения, в питании манною и питии чудесно изве­дённой воды видит причащение. Посему он и называет манну духовною пищею.

Стих 4. От духовного последующего камене, α̉κολουθούσης πέτρας. Апостол здесь ясно называет Христа духовным камнем, Который следовал, сопровождал ев­реев во время странствования их по пустыне. С верою к нему обращались Мои­сей и Аарон, когда изводили воду из камня для жаждущего народа; с верою в Него же, в этот духовный камень, пили Израильтяне воду, чудесно источен­ную им. Напрасно поэтому некоторые хотят видеть здесь указание Апостола на какой-то материальный камень, который сопровождал евреев в пустыне и был подставкою для Ковчега Завета, а в указанных случаях изведения воды послу­жил источником чудесной воды. «Ибо, – возражает блаженный Феодорит, – если бы камень последовал за ними, или последовала вода из камня, то отчего бы им снова иметь нужду в воде?» Останавливаясь исключительно на слове последующаго, α̉κολουθούσης, которое здесь представляет наиболее тёмное для толкования место, можно сказать: чудо изведения воды повторялось в пустыне много раз, можно сказать следовало за Израильтянами, как следовала за ними манна – и это следование чуда у раввинов представлено в виде следования само­го камня.

Стих 8. Двадесять три тысящи. Моисей (Числ. 25:9) насчитывает 24,000. Истин­ное число, вероятно, колеблется между 23 и 24 тысячами. Некоторые же объяс­няют тем, что Моисей исчисляет падших от язвы в продолжении всего времени гнева Божия, а Павел во един день.

Стих 10. Нецыи от них ропташа и погибоша от всегубителя. Евреи постоянно роптали в пустыне – и потому это выражение Апостол мог употребить вообще; но большая часть толкователей видят здесь указание на какой-либо частный случай, например, когда весь народ еврейский, возмущённый рассказами соглядатаев земли Ханаанской, возроптал на Моисея и Аарона и хотел возвратиться в Еги­пет, за что и был осуждён на 40-летнее странствование по пустыне, а возмутившие народ соглядатаи были все поражены смертью (Числ. 14:1–37).

Русский перевод разумеет именно это событие (смотрите ссылку на параллель­ное место). Другие разумеют бунт Корея, когда некоторые из его сообщников погибли от язвы (Числ. 16). Язва, от которой погибли роптавшие, у Апостола называется всегубителем, по своему происхождению от сатаны.

Стих 13. [Искушение человеческое, то есть малое, соразмерное с природою и силами человека].

Сотворит со искушением и избытие, ε̉"κβασιν – выход из искушения. «Даже уме­ренных искушений мы не можем переносить собственною силою, но и в этом случае имеем нужду в помощи Божией, дабы преодолеть, а прежде нежели преодолеем, переносить их» (Златоустый).

Стих 16. Чаша благословения. Так у евреев называлась чаша вина, растворенного водою на пасхальной Вечери. Отец семейства, поднимая эту чашу, обыкновен­но произносил: «да будет благословен Сотворивший плод лозный!» На Тайной Вечери, по свидетельству Евангелистов (Мф. 26:27; Мк. 14:23), Иисус Христос, взяв чашу и благодарив Бога ευ̉χαριστήσας, подал ученикам эту чашу, как чашу Завета в крови Его. Отсюда совершаемая в воспоминание Его страданий вечеря названа Евхаристией, и сама чаша таинственно превращаемого в кровь вина названа чашею благодарения, или благословения.

Общение крове Христовы. Это выражение ясно показывает, что Апостолы в хлебе и вине Евхаристии видели и признавали действительное присутствие Тела и Крови Христовой, а не символическое какое-нибудь означение их.

Общение тела Христова. Точно то же замечает Апостол и о хлебе.

Стих 17. Яко един хлеб, едино есмы мнози. Причащение одного Тела, которое образуется из одного хлеба, делает всех верующих одним телом между собою и Тем, Кого они причащаются.

Стих 18. Израиля по плоти, то есть по естественному происхождению от Авраама – в противоположность Израилю по духу, то есть Христианам. В доказательство своей мысли о соединении всех Христиан в одно тело со Христом Апостол указывает на жертвы Израильския и выясняет их глубокое значение. Израильтянин, принося жертву Богу, получал часть ея обратно и разделял её с членами своей семьи: это было внешнее свидетельство участия его в жертве и общении с Богом, Которому приносилась жертва.

Стих 20. Бесом жрут, δαιμονίοις. Прежде Апостол сказал, что идол ничто, потому что он не изображает никакой действительной силы; но само служение идолам имеет глубокое значение. По своему нечистому источнику, оно называется служением бесам. Апостол заимствует это название из Ветхого Завета (Втор. 32:17; Пс. 95:5). Этим, конечно, взглядом руководствовались Апостолы на Соборе Иерусалимском (Деян. 15), когда запрещали Христианам из язычников вкушение идоложертвеннаго.

Общников быти бесом. Через вкушение идоложертвенного люди делаются общниками бесов. «Ибо если у людей общение соли и трапезы бывает поводом и знаком дружбы: то то же самое может быть и в отношении к бесам» (Златоустый).

Стих 28. Аще ли же кто вам речет. Апостол не запрещает общение с язычни­ками и участия в их трапезе – но не в идольских жертвах. На трапезе язычников могли быть яства, осквернённыя соприкосновением с идоложертвенным, окроплённыя кровью жертв; такия кушанья назывались ι̉εροθυια. Христиане, хотя бы и знали или были уверены, что подаваемыя кушанья суть освященныя жер­твами, по слову Апостола могли, не стесняясь, есть всё ради призвавшаго. Но так как другие гости, присутствующие при столе, видя, что Христианин вкушает освященное язычниками, могут считать его отступником от своей веры и общником в поклонении идолам, и спросят об этом или скажут ему с целью испы­тать его образ мыслей – то Христианин не должен уже есть, чтобы не дать пово­да ложно думать о себе.

Распри Коринфских Христиан об учительстве и о некоторых пунктах учения обнаруживались безпорядками при Богослужениях и неуменьем пользо­ваться духовными дарованиями. Апостол исправляет безпорядки и толкует Коринфянам о значении и употреблении различных дарований.

1) О благочинии в Богослужениях

(11:2–34).

В первенствующей Церкви не могло быть подробных и определённых правил для Богослужений Христианских. Апостолы руководствовались при установлении внешних форм Богослужения преданиями Иудейскими и личными соображениями, смотря по месту, времени и лицам, для которых назначалось Богослужение – то есть везде оно было различным.

Но уже с первых пор существования Церкви заметно было желание от­делить и отличить Христианское Богослужение от Иудейского и языческаго

Всё оно проникнуто было духом свободы, чистоты, простоты и назида­тельности. Личныя усмотрения предстоятелей Церкви определяли Частные действия при Богослужениях.

Но когда в Коринфе появились партии, руководившияся взглядами своих частных учителей, тогда естественно могли произойти безпорядки при са­мых Богослужениях. Пользуясь учением о Христианской свободе и в особен­ности учением о равенстве мужа и жены для Царства Божия, Коринфския Христианки позволяли себе входить в Церковныя собрания с непокрытою головою, как это делалось при языческих служениях; мужчины же, напро­тив, по Иудейскому и языческому обычаю, покрывали головы.

Исправляя эти нестроения, Апостол прежде похваляет тех, которые точно соблюдают его предания, потом, на основании того, что муж глава жене, постыжает мужей, покрывающих голову при молитве, равно как и жен, молящихся с открытою головою, и требует, чтобы они покрывались или – замечает с иронией-стриглись (11:2–6), раз им всё равно (остриженная го­лова считалась позором у евреев, тогда как у Греков это не имело значения).

Открытая глава мужа означает, что он носит на себе образ Божий, кото­рый не должно скрывать; покрытие главы женою означает ея зависимость от мужа (7–12).

Необходимость покрытия головы женщиною невольно сознаётся сами­ми женщинами, которыя считают честью для себя иметь большие волосы, а для мужа такие волосы служат безчестием. Впрочем, Апостол этого не вы­даёт за положительный закон и не желает ни с кем спорить об этом (13–16).

Переходя затем к безпорядкам, обнаружившимся при вечерях любви (агапах), Апостол указывает, что причина их лежит в разделении Коринфян на партии; что эти разделения унижают значение собрания для вечери Гос­подней; что преждевременное вкушение пищи неуместно в храме и обидно для бедных, между тем как их установления таинства Евхаристии Иисусом Христом открывается, что оно имеет важное значение – напоминать Христианам смерть Христову (17–26).

Посему недостойное и небрежное вкушение Тела и Крови Христовой служит к осуждению Христиан, как обнаруживается это в болезнях и смерт­ных случаях у Коринфян. В итоге, Апостол требует всем собираться и вку­шать вечерю в одно время, обещая лично явиться в Коринфе для устройства других дел (27–34).

[Стих 2. Хвалю вы, братие. Здесь опять не captatio benevolentiae (Сравните выше 1:4), как думают некоторые – потому что Апостол не способен был ни льстить своим читателям, ни заискивать их благоволения – но действительная похвала тем, которые сами исполняли предания Павловы, хотя и не находили возмож­ности останавливать тех, которые нарушали эти предания].

Стих 3. Глава Христу Бог. Христос по Своему человеческому естеству имеет главою Бога, потому что от Него вышел и творил Его волю. По отношению к верующим Он сделался нашею главою, вторым Адамом, родоначальником нового Человечества.

Стих 4. Срамляет главу свою. Какую голову? Свою ли в собственном смысле, или, как догадываются некоторые, Христа, Который есть Глава мужа, и отно­сит к Себе безчестие, причиняемое покрытием головы при молитве? Последнее вероятнее. Так как в покрытии головы высказывается подчинение – зависимость покрывающего голову, а Иисус Христос доставил Христианам свободу и власть над Землёю – то покрывающий свою голову унижает сам себя, унижает и своего Главу – Христа, как бы показывая своё рабство (сравните 2Кор. 3:13–18).

Вместе с тем Апостол имел в виду противопоставить Христиан евреям, кото­рые носили покрывала на своих головах, подражая Моисею, покрывавшему своё лицо – потому что евреи, по своему недостоинству, не могли взирать на отражавшуюся в лице Моисея славу Божию. Мы же вси, – замечает Апостол в другом месте (2Кор. 3:13–18), – как удостоившиеся в лице Единородного Сына Божия видеть славу Самого Бога Отца (Ин. 1:14; 14:9), можем откровенным лицем славу Господню взирать.

Стих 7. Образ и слава Божия сый. Причиной того, что муж не должен покры­вать своё лицо или голову во время молитвы, Апостол поставляет то, что он есть образ Божий, и потому, закрывая главу, он закрывает от других образ Божий.

Жена же слава мужу есть. Нет сомнения, что по ближайшему своему отношению к мужу и зависимости от него, жена своим поведением приносит мужу честь или безчестие, или, как говорит Апостол, бывает для него славой (или укориз­ной). И потому всё, что служит к собственной славе жены, или наоборот, что безчестит ее, или считается неприличным для неё, то должно быть относимо к самому мужу. Открывая свою голову, вопреки установившемуся приличию, жен­щина осрамляет свою голову, а тем самым она осрамляет и своего мужа. То, что здесь говорится о жене замужней, приличествует и всякой женщине: деви­це, как находящейся в зависимости от отца и составляющей славу отчого дома, и вдове, как носящей имя, а стало быть, и славу своего покойного мужа.

Стих 10. Ангел ради – подобно ангелам. Как ангелы, являясь перед лицом Божиим, не терпя зрети славу Божию, закрывают лица своими крылами: так и женщи­нам должно являться перед Богом не для того, чтобы показывать красоту – славу свою – а для того, чтобы смиряться пред славою Божиею, покрывая главу свою, украшенную волосами.

[Есть и другия объяснения этого места, основанныя на более употребительном переводе слов διὰ τοὺς α᾿ γγὲλους, для ангелов. Под этими ангелами разумели или предстоятелей Церкви (Апок. 1:20), или юношей, сияющих ангельскою чисто­тою жизни, или аггелов злых, которые могут пользоваться неприличным появлением женщин в храме, как средством соблазнять мужчин, или, нако­нец, ангелов добрых, которые, видя неприличное поведение женщин в храме, со скорбью удаляются от участия в наших молитвах. Но представленное в начале объяснение проще и естественнее].

Стих 14. Самое естество учит вы. У всех народов древности длинные волосы считались для женщин лучшим естественным украшением; напротив, у всех народов мужчины носили короткие волосы. Хотя в природе того и другого пола не представляется нам основания для обычая женщин отращивать волосы, а для мужчин – стричь их; однако из слов Апостола можно заключить, что с самой глубокой древности эти обычаи не считались произвольными, а есте­ственными, основанными на природе того и другого пола. Впрочем, Апостол замечает, что если бы кто стал отвергать естественность того или другого обы­чая, то он не хочет с такими спорить.

Стих 18. Сходящимся вам в Церковь. ε̉ν τη εκκλησία. Здесь Церковь не собрание верующих, а особенное место для собрания (стих 22), в отличие от обыкновен­ных Христианских домов. Уже во времена Апостолов были такие отдельныя и определённыя места для Христианских Богослужений.

Слышу в вас распри. Споры об учительстве не прекращались и в Церкви, то есть принадлежавшие к разным партиям Христиане становились в храме на мо­литву и садились за трапезу любви отдельно, каждый со своей партией.

Стих 19. Подобает и ересем в вас быти. Прежде всего здесь разумеются рас­при, разделения, которые клонились к нарушению порядка внешняго; потом и ереси догматического содержания. Но нужно заметить, что слово подобает не означает необходимости, а только предведение Апостола. Так и Иисус Христос предсказал: нужда есть приити соблазном (Мф. 18:7). Но, как выражается Златоустый, «не потому происходили соблазны, что Он предсказал о них; но пото­му Он предсказал, что они имели произойти».

Стих 20. Господню вечерю. Это не Евхаристия, как думали некоторые, а, как видно из дальнейшаго, это вечеря любви, агапа. «Был обычай в Церквах после таинственной литургии иметь общую трапезу богатым и бедным, и это служило великим утешением для бедных, потому что достаточные приносили из дому припасы, а живущие в нищете по общению веры участвовали в пиршествах» (Феодорит). Господнею могла называться и эта вечеря, потому что она соверша­лась в память преломления Господом хлеба перед учениками по воскресении (Лк. 24:30; Ин. 21:13), или в честь Господа и по образу вечери причащения.

Стих 23. Аз бо приях от Господа. Апостол из непосредственного откровения Иисуса Христа был научен не только основным истинам Христианства, но и историческим истинам.

Стих 25. Сие творите, елижды аще пиете, в Мое воспоминание. Эту заповедь Спасителя, на которой основывается право совершения величайшего из та­инств, таинства Тела и Крови Христовой, передаёт только Евангелист Лука и в одном только месте, при рассказе о преломлении хлеба (Лк. 22:19); Апостол Павел повторяет эти слова два раза, что показывает на особенную полноту откровения, сообщённого ему.

Стих 28. Да искушает человек себе. «Повелевает испытывать не одному друго­го, но самому себя, устрояя судилище без гласности и обличение без свидете­лей» (Златоустый). Впрочем, на основании сего повеления Церковь требует от чад Своих, приступающих к принятию Тела и Крови Христовых, чтобы они предварительно очищали свою совесть исповедью.

Стих 30. И спят доволни. Все согласны, что Апостол здесь разумеет смерть. Русский переводчик прямо перевёл: не мало умирает (Сравните выше 7:39). Но нельзя из этих слов сделать вывод, что внезапная смерть следовала тотчас за недостойным причащением или, что даже скорая смерть, или болезни обращали внимание Коринфян на главную причину их – недостойное причащение. Из слов Апостола можно понять, что он теперь только объясняет Коринфянам причину частых болезней и смертных случаев между ними.

Стих 32. Да не с миром осудимся. Мир здесь – все неверующие во Христа.

2) О духовных дарованиях

(12:1–31).

Положение первенствующей Церкви было таково, что Она для Своего утверждения и распространения нуждалась во многих чрезвычайных дарованиях. И они действительно изливались на Неё в обилии: таковы преимущественно были дар языков и дар чудес. Проявляясь вовне заметным образом, эти дары служили для язычников и для самих новообращённых лучшим свидетельством того, что в Христианах действует Дух Божий. В то же время эти дары служили поводом к превозношению одних перед другими и к несогласию. Обладавшие ими превозносились перед необладавшими; неимевшие завидовали имевшим.

Так, по крайней мере, было в Церкви Коринфской, и происходило от неразумия получавших дары. Восстановляя между Коринфянами истинное ведение о духовных дарованиях, Апостол доказывает, что всякое явление в Церкви есть уже дарование Духа. Так, даже исповедание или призывание Иисуса Христа Господом даётся Духом Святым. И все вообще дары, которыми обилует Церковь, все служения в Ней, несмотря на своё различие, производятся одним и Тем же Духом Божиим (12:1–11). Но как в теле все члены составляют одно целое, так и в Церкви, которая есть единое тело Христово, все обращённые составляют одно тело и проникнуты одним духом (12–13). Да­лее известно, что в теле каждый член совершает свои отправления сообразно своему назначению и служит ими для общей пользы, так что и неблагообразные члены пользуются вниманием человека наравне с благообразны­ми, и страдание одного члена отражается на других (14–26). То же делается и в теле Христовом. Бог установил в Церкви разныя служения – и Апостольство, и пророчество, и учительство, и каждому из членов уделяет нужные дары и силы. Но все не могут иметь одинаковыя дарования. Если же кто будет ревно­стно стремиться к большим дарованиям, то Апостол не отказывается указать ему лучший путь (27–31).

Глава 12:1. О духовных (подразумевается) дарованиях. Это прибавление оправдывается дальнейшим содержанием главы. По замечанию святого Иоанна Златоустаго, «всё это место весьма не ясно; неясность происходит от неизвестности предметов и от оскудения событий, которыя тогда были, а теперь не бывают».

Не хощу вас не ведети. Образ выражения, свойственный Апостолу, когда он хочет обратить внимание своих читателей на какой-нибудь важный предмет (Сравните 10:1; 1Сол. 4:13).

Стих 2. Егда неверни (в Русском: язычниками) бесте, ко идолом безгласным, яко ведоми ведостеся.

[Важность дарований, получаемых Христианами, и превосходство их перед так называемыми дарованиями язычества открываются прежде всего из того, что они не стесняют свободы, не насилуют сознания, как это было в язычестве, когда прорицания вынуждались силою]. Святой Златоустый находит, что здесь Апостол именно указывает на различие между гаданием и пророчеством. По его объяснению, смысл слов Апостола следующий: «в капищах идольских, когда кто бывал одержим нечистым духом и прорицал, то как бы ведомый и связанный, был увлекаем духом и нисколько не сознавал того, что говорил. Гадателю свойственно быть в исступлении, терпеть принуждение и насилие, увлекаться и неистовствовать, как бесноватому. А пророк не таков; он говорит всё с трезвою душою и здравым рассудком, зная, что он говорит».

Стих 3. Никтоже Духом Божиим глаголяй, речет анафема Иисуса. Иудеи злосло­вили путь Господень (Деян. 19:9), а язычники своими заклинаниями старались остановить силу Божию. Но кто находится под действием Духа Божия, тот не может хулить имя Иисуса Христа. Точно так же и никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым. Вот другая черта для различения гадателей и пророков – произнесение имени Иисуса Христа при заклинаниях. Если даже и бывали случаи, когда не признающие Иисуса Христа Господом употребляли Его Имя для изгнания бесов, как это делали сыновья Иудейского первосвященника Скевы (Деян. 19:13–16), то всё же такие люди, по свидетельству Самого Иисуса Христа (Мк. 9:39), не могли быть враждебны Ему и злословить Его вскоре после того, как сотворили чудо именем Его. Впрочем, здесь нарицание Иисуса есть исповедание Его, признание Его Сыном Божиим, как и в Послании Апостола Иоанна (1Ин. 4:2–3), а такое исповедание есть действие Духа Божия.

Стихи 4–6. Разделение дарований. Дар то же, что талант, способность, свойствен­ная различным членам Церкви. Апостол сравнивает Церковь с телом, и как в теле замечает различныя способности, отправления, так то же замечает и в Церкви (Рим. 12:6). Дарами же назвал Апостол потому, что даются по щедрости Божией. Указанием на происхождение различных даров от одного источника – Духа Святого – апостол хочет смирить превозносящихся этими дарами и успо­коить завистливыя пожелания не имеющих. Если одни имеют больше даров, то не должны думать, что другие вовсе не имеют их, а эти, в свою очередь, не должны жаловаться на неимение даров. Уже одно признание Иисуса Сыном Божиим есть дар Духа Божия и показывает, что Дух Божий действует в таком человеке.

Разделения действ. Разумеются как чудотворная, так и пророческая сила в их разнообразном приложении и проявлении. В этих трёх стихах различают действие Всех Трёх Лиц Пресвятыя Троицы. Дух Святый даёт дары – то есть способности духовныя; Иисус Христос назначает верующих к тому или другому служению; Бог Отец для исполнения служения сообщает особенныя силы. Но как в Дарующем нет разделения, так и для различных дарований, служений и действий одна сила и один источник. И цель всего этого – общая польза (стих 7). Как в теле все члены служат взаимно своими действиями и силами, так должно быть и в Церкви.

Стих 7. Явление Духа. Здесь надобно заметить, что в Апостольской Церкви действие Святого Духа в верующих обнаруживалось некоторыми внешними знамениями. Так, крещаемые прежде всего получали дар языков (Деян. 10:46; 19:6), другие – пророчествовали; многие – воскрешали мертвых, изгоняли бесов, совершали много и других чудес. Всё это служило как для язычников, так и для самих верующих видимым знаком того, что на крещаемых сошел Святый Дух. О таком явлении Духа Апостол и говорит здесь.

Стихи 8–10. Апостол исчисляет девять родов духовных дарований, между кои­ми на первом месте он поставляет слово премудрости, как способность прони­кать в глубины тайн Божиих, как слово откровения основных истин Христианства. Это по преимуществу дар, принадлежащий Апостолам и пророкам (1Кор. 2:7). Иному же слово разума. Это способность понимания откровенных истин; свой­ственная всем Христианам (Рим. 15:14; 1Ин. 2:27). Первое познаёт истины веры через непосредственное откровение, второе – через научное исследование. Далее вера – чудодейственная, могущая и горы переставлять (Мф. 17:20; 1Кор. 13:2). Впрочем, может разуметься и вера, спасающая от слуха, слух же глаголом Божиим (Рим. 10:17). Дарование исцелений и действия сил, различаются у Отцов тем, что первые означают чудотворную силу, обнаруживающуюся в исцелениях от разных болезней, а последние – в совершении других чудес, например, в воскрешении мёртвых, в наказании неверующих болезнями и прочее.

Пророчеством в Новом Завете называется не предсказание в собственном смысле будущаго, но такое духовное озарение или одушевление, когда верующий от­крывал другим истины веры, изъяснял и проповедывал их перед Церковью. Рядом с этим даром Апостол означает рассуждения духовом. По мнению Отцов, этот дар имел целью отличать истинное озарение от ложнаго, так как в Церкви могли появляться ложные пророки. Может быть, это был дар сердцеведения, какой мы видим у Апостола Петра (Деян. 5:3; 8:21), и вообще способность различать то, что происходит от Духа Божия и что от собственного знания и остроумия. Роди языков – способность говорить на разных языках, как она проявилась в Апостолах в день Пятидесятницы (Деян. 2:4) и как она долгое ещё время проявлялась в первенствующей Церкви в верующих (апостол далее объяс­няет, как пользоваться этим даром, 14:27). За даром языков следует сказание языков. Это было дополнение к предыдущему дару. Случалось иногда так, что говоривший на незнакомом языке сам знал, что говорил, но истолковать друго­му не мог, и это должен был делать другой (Златоустый).

Стих 11. Разделяя властию коемуждо, якоже хощет. Все роды дарований даются одним и Тем же Духом и, как дары Божии, сообщаются не по заслугам, а по усмотрению или воле Божией.

Стих 12. Тако и Христос. Надлежало бы сказать: так и Церковь; но Апостол наименовал здесь Христа, потому что Христос есть Глава Церкви – тела Его (Златоустый. Феодорит).

Стих 13. Единем Духом мы вси во едино тело крестихомся. Крещение Хрис­тианское – не только водою, но и Духом. Но Дух один и тот же для всех крещаемых. И все мы крещаемся для того, чтобы быть одним телом.

Духом напоихомся. Можно относить к причащению Тела и Крови Христовых, прямее же – к принятию чрезвычайных даров Святого Духа, сообщавшихся крещаемым в Церкви Апостольской. Иисус Христос принятие Святого Духа сравни­вал с питием воды живой (Ин. 7:37–39).

Стихи 14–26. Для объяснения действий и взаимных отношений членов Церкви Апостол указывает на действия и отношения членов человеческого тела, и через это сравнение выясняет необходимость для членов Церкви взаимной заботы, содействия и даже зависимости.

Стих 28. Положи Бог в Церкви первее Апостолов. Так назывались преимуще­ственно 12-ть непосредственных учеников-очевидцев Иисуса Христа, к кото­рым впоследствии присоединён был и Павел.

Второе – пророков. Разумеются пророки Нового Завета. Это были лица, соответствовавшия Апостолам в их проповеди, но не получившая непосредственного призвания от Иисуса Христа.

Таков, например, был Варнава. Так как эти лица, кроме Апостольских даров, имели и дар пророчества, то имя пророков и оставлено за ними в отличии от Апостолов.

Третие – учителей. Эти уже говорили не по внушению Духа Святаго, а по научению от других лиц, и были обыкновенными учителями в Церкви – некоторые же учителя по своей любви имели ведение от Бога (1Кор. 8:3).

Для пророков необходимо было озарение от Духа Святаго, для учителя доста­точно было собственного размышления.

Далее идут у Апостола без особенного порядка другия дарования – силы (чудодейственныя), исцеления, заступления – в Русском переводе вспоможения – то есть дар помогать слабым и защищать обидимых. Апостол не без намерения в числе благодатных даров поставляет и сей дар, в котором, по-видимому, не обнаруживается ничего сверхъестественнаго.

Апостол научает, что и для вспоможения бедным ближним нужно особенно воздействие Святого Духа; иначе, самыя благотворения могут получить ложное направление. Так, Варнава за свои жертвы для вспоможения бедным получает от Апостолов название сына утешения (Деян. 4:36), а Анания и Сапфира от тех же Апостолов и за такия же пожертвования для бедных подвергаются страшному наказанию (Деян. 5:1–11). Правления. Дар домостроительства Церкви. Некоторые разумеют попечения о странниках: естественнее же – дар управления Церковью. Наконец, роди языков. Апостол поставляет на последнем месте дар, которым наиболее превозносились некоторые из Коринфян, желая показать, что есть многие совершеннейшие и важнейшие дары в Церкви, к которым больше нужно и стремиться.

Стих 31. Ревнуйте дарований больших. Апостол с намерением говорит так, что­бы показать, что Коринфяие сами виноваты, что получили меньше даров; если же они желают больших даров, то он укажет им путь по превосхождению. Этот путь, как видно из последующего, есть любовь к ближнему.

3) О любви

(13:1–13).

Многочисленные дары, которыми обладали Коринфяне и которых желали, не вели их к единству, не связывали в одно тело и, как имеющие временное или случайное значение, были непостоянны. Указывая Христианам превосходнейший путь, Апостол изобразил перед ними духовный дар, от которого все прочие получают свою силу и достоинство, который служит средоточием всей Христианской жизни. Этот дар есть любовь. Апостол сопоставляет её с луч­шими, по мнению Коринфян, дарованиями и находит, что все они без люб­ви не оказывают никакого действия. Ни дар языков, которого Коринфяне так желают, ни пророчество и познание, которыми они так хвалятся, не имеют никакого значения без любви; ни даже мученичество не приносит пользы (13:1–3). Одна любовь совершенна; она отличается теми свойствами, которыя вносят в жизнь человеческую порядок и счастье, и она вечно будет существовать даже тогда, когда все другие дары прекратятся (4–8). Настоящее же наше состояние не есть состояние совершенства и полноты: то состояние наступит после. Тогда и знание и обладание будут полными; теперь же только гадательно, и потому теперь имеет силу и вера, и надежда, и любовь; но любовь всё-таки больше (9–13).

Глава 13:1. Аще языки человеческими глаголю и ангельскими. На первом месте для сравнения с любовью Апостол поставляет дар языков, который считался высшим у Коринфян. И чтобы ещё более усилить этот дар, прибавляет к человеческим языкам ангельские, под которыми разумеет не чувственные, но мысленные, на которых Ангелы песнословят Бога и беседуют между собою.

Стих 2. Имам пророчество. За даром языков Апостол вычисляет другие важные дары – пророчество, видение, веру, но и они не имеют значения без любви.

Стих 3. Раздам вся имения. От дарований Апостол Павел переходит к добродетелям которыя, как следовало бы ожидать, должны доставить права на Царство Божие: но и эти добродетели сами по себе не принесут пользы. Так, велика добродетель милосердия к неимущим; но и оно не принесёт пользы без любви; потому что часто совершается ради славы человеческой. Ещё выше подвиг мученичества, но и его могут сопровождать гордость, превозношение перед другими, и потому он будет безполезен без любви. Так, Спаситель упрекает в недостатке сей любви учеников, просивших у Него позволения сесть одесную и ошуюю; между тем эти ученики готовы и могли креститься крещением Иисуса Христа (Мф. 20:23).

Стихи 4–8. Любы долготерпит, милосердствует [...], любы николиже отпада­ет. Изображая любовь как высший союз совершенства – то есть как добродетель, соединяющую в себе самыя совершенныя свойства, а потому пригодную для всех состояний и отношений человека – апостол перечисляет эти свойства и с положи­тельной и с отрицательной стороны, не имея, конечно, намерения дать полной таблицы свойств этой всеобъемлющей добродетели, но стараясь преимущественно указать на те ея свойства, которых недоставало Коринфянам, а именно: долготерпение, милосердие, независтливость, смирение, благочиние, безкорыстие, кротость, простодушие, искренность, снисходительность, доверчивость, ожидание, терпеливость и, наконец, не­изменность. Любы долготерпит, не завидть, не превозносится. Коринфяне, очевид­но, страдали противоположными сим свойствам недостатками, когда делились на партии, хвалились своими учителями, ходили судиться у язычников.

Не безчинствует. И безчиние они показывали при трапезах любви. Любы ... вся любит (любить в Русском языке этимологически означает принимать любым, как своё родное, неотъемлемое от целаго, без чего жизнь будет неполноценна, и потому в Рус­ском тексте это слово переведено в смысловом выражении: покрывает – то есть тер­пит и прискорбное, и умалчивает о недостатках и погрешностях: Ή α̉γάπη ... ου̉ χαίρει). Это Апостол противополагает тем, которые любили судиться.

Николиже отпадает. Желая показать совершенство любви, Апостол доказыва­ет, что она неизменна – потому что всякая изменчивость, прекращаемость, есть при­знак несовершенства. Апостол тут сопоставляет другие дары и показывает их сравни­тельное несовершенство в том, что они имеют временное значение. Так пророчествия упразднятся, потому что всё будет понятно и доступно ведению: разные языцы умолкнут, потому что не будет различия между народами или говорящими, но будут всем едины уста и едино сердце; наконец, и наш несовершенный разум, наше ограниченное, частное ведение (γνῶσις) испразднится, потеряет силу, потому что будет заменено знамением полным, наглядным.

Стих 11. Егда бех младенец. Будущая жизнь сравнивается у Апостола с совершеннолетием, с возрастом совершенного мужа (Еф. 4:13). Ей предшествует младенче­ство: это жизнь настоящая.

Стих 12. Лицем к лицу, то есть непосредственно, близко и полно; не по догад­ке и соображению, не так, как мы можем заключить о заслонённом от нас предмете по тени, которую он бросает, но как он является нашим глазам лично. Якоже и познан бых – то есть Богом. И знание человека в будущей жизни будет совершеннее настоящаго. Сколько Бог познал и возлюбил человека, столько и человек будет познавать и любить Бога и ближних.

Стих 13. Ныне же пребывают вера, надежда, любы. Если вера есть уповаемых извещение (Евр. 11:1), то по явлении самих вещей нет уже потребности в вере. Так же и упование. В будущей жизни мы всё увидим; если же кто видит что, то и уповает (Рим. 8:24). Но любовь, напротив, не только не ослабеет, но должна ещё усилиться, потому что страсти успокоятся, зло искоренится, везде будет совершенство, и Сам Бог – Любовь будет совершать всяческая во всех.

4) О даре пророчества и даре языков

(14:1–40).

Из всех духовных дарований наиболее привлекал внимание Коринфян дар языков. Как ощутительный внешний знак внутренняго озарения Святым Духом, этот дар возбуждал в некоторых из них чувство гордости и вообще был неправильно понимаем и употребляем. Указав в предыдущем, сравни­тельно с другими дарами, низшее значение этого дара, Апостол требует чтобы Коринфяне после дара любви заботились о даре пророчества, потому что говорящий на языках назидает только себя, а пророчествующий или толкующий назидает всю Церковь; в этом отношении у говорящего на чужом языке есть сходство с трубою, которая издаёт неопределённый звук и нико­го не может побудить к сражению (1–11).

Для назидания Церкви нужно стараться о приобретении дара истолкования чтобы молитва предстоящего была понятна и для простого человека; и Апо­стол, владевший более других даром языков, предпочитает лучше истолко­вать в Церкви пять слов, чем тысячи произнести их на незнакомом языке (12–19).

Впрочем, дар языков имеет своё значение именно для неверующих, а про­рочество для верующих. Но при этом нужно стараться, чтобы неверующий, видя многих говорящих на незнакомых языках, не подумал, что Христиане беснуются: чего не может случиться с даром пророчества (20–25).

По двема, или множае по трем. Возможно, это одно из тех мест, которыя Апостол Пётр называл у Павла неудобовразумителъными, поскольку можно подумать, что здесь Апостол народов стремится урегулировать проявление в Церкви даров Божиих, представляя дело так, что Дух, Кото­рый хотя дышит идеже хощет (Ин. 3:8), всё же может действовать безпорядочно, то есть безчинно – апостол Павел здесь учит, что раз всё должно быть направлено к назиданию Церкви, то говорящих на незнакомых языках должно быть не более двух или трёх; пророков же не больше того – и все они должны говорить и пророчествовать порознь (26–33); жёны должны молчать в Церкви, а что захотят узнать – пусть узнают в доме от мужей (34–35). Вооб­ще же всё должно быть благообразно и чинно (36–40).

Стих 1. Держитеся любве, в Русском: достигайте.

[Это выражение многими издателями и толкователями относится к предыду­щей главе; но святые Златоустый и Феодорит, а равно и лучшия издания текста, ставят его во главе этого отдела, как переход от предшествующего рассуждения о любви к другим дарованиям].

Да пророчествуете. Пророчествовать здесь – в смысле понимать и объяснять пророческия писания Ветхого Завета и откровения и сказания Новозаветных про­роков, или просто объяснять сказанное на незнакомом языке, и потому этот дар имеет ближайшее отношение к дару языков.

Стих 2. Глаголяй бо языки. Толкователи разделяются в понимании этого дара языков. Первоначально его получили Апостолы в день сошествия Святого Духа (Деян. 2:5), как это и было обещано Иисусом Христом (Мк. 16:17); потом этот дар подавался и другим верующим (Деян. 10:46; 19:6). Особенно же, как видно из послания Апостола Павла к Коринфяном, этим даром владели многие Коринфские Христиане (главы 12–14). Но, рассказывая о его получении, Апосто­лы не объясняют, в чём он состоял, потому что этот дар был общеизвестен в древней Церкви – не сохранило повествования о нём и Священное Предание. Между тем, со временем он совсем иссяк в Церкви, и уже святой Иоанн Златоустый затруднялся объяснением этого дара своим слушателям – по оскудению событий, какие были тогда.

Самым простым и естественным представлением об этом даре будет то, что Христианин вдруг начинал говорить на языке дотоле ему неизвестном, напри­мер, на Персидском, Арабском и других, смотря по надобности. Этим достига­лась главная цель дара языков – проповедь Евангелия разным народам, и этому соответствует выражение глаголати иными языки (Деян. 2:4) и то обстоятель­ство, что свидетели чуда Пятидесятницы слышали Апостолов говорящими на тех языках, на которых они сами говорили издетства (9). И святые Отцы и Учителя Церкви, объясняя это чудо, почти все так представляли его (Златоустый, Феодорит, Ориген, Иероним и другие). Но так как собравшиеся с разных сторон Иудеи не могли понимать всего сказываемого ими, то речь их могла казаться только безпорядочною смесью разноязычных слов, речью изрядно захмелевших лю­дей (Деян. 2:13) или даже безумных (1Кор. 14:23).

Такое же непонимание речи говорящего на иностранном языке было и причи­ною того, что для объяснения сказанного нужно было истолкование. Однако, следующее выражение никто не понимает – показывает, что здесь речь говорившего языками не была речью на иностранном языке (в отличии от Деян. 2:13), поскольку из постоянно находившихся в Коринфе иностранцев наверняка на­шёлся хотя бы кто из признавших свою родную речь.

Стих 4. Себе зиждет. Возбуждённые Духом Святым Апостолы не только сами пришли в восторг, но и других возбудили к тому, и таким образом сказанное им могло быть понимаемо слушателями. В Коринфе этого не было, так что востор­женный Христианин, хотя и говорил неким языком, но не мог других назидать, привесть в восторг – необходим был ещё и толкователь. Пророчествующий же, или толкующий истины веры, не возбуждая в слушателях восторга, а дей­ствуя на обыкновенное чувство, может принести им больше пользы, потому что предлагает и назидание, и увещание, и утешение (стих 3).

Созидание себя есть укрепление и расширение веры новыми познаниями, какие может сообщать пророк.

Увещание это особое возбуждение воли к достижению целей Христианского призвания; утешение есть ободрение человека, подвергшагося несчастиям, укрепление в нём надежды.

Стих 5. Болий пророчествуяй. Это превосходство пророка перед сказателем язы­ком есть только условное: пророк был полезнее и назидательнее говорящего языком, поскольку говорящий языком мог лишь себя назидать, а пророчествующий – всю Церковь.

Стих 6. Во откровении, или в разуме, или в пророчествии, или в научении. Это четыре рода сообщения истин пророкам и пророками. Их соединяют по два: один внутренний и один внешний. Таким образом, откровение будет внутренним спосо­бом восприятия истин от Духа Святаго, открытие тайн и глубин Божиих; и проро­чество – внешний способ сообщения тайн Божиих, потом – разум (γνῶσις), внутренний способ изучения и усвоения Богооткровенных истин, и научение (διδαχὴ), внешний способ – наставление других в том, что Христианин уже изучил.

К сожалению, в Русском переводе представлено так, будто пророчество и учи­тельство были средствами разъяснения речи языками, а между тем это были дары самостоятельные, а для разъяснения речей на языках служил дар истолкования.

Откровение есть внутренний акт, совершающийся в душе человека, равно как познание. Что касается пророчества и учения, то первое является результатом внутренняго обнаружения откровения, а второе – внешним результатом познания. Через откровение человеку вдруг сообщается уразумение какой-либо одной стороны домостроительства Божия о нашем спасении, а познание предполагает довольно долгую работу человеческого ума над сообщёнными Духом Божиим ис­тинами веры.

Стих 9. Тако и вы. Апостол старается научить правильному употреблению дара языка, и для этого берёт в пример употребление музыкальных инструментов которые могут быть приятны и полезны только тогда, когда издают определён­ные звуки, знакомые слушателям. И дар языков может быть полезен для слушателей только тогда, когда слушатели понимают сказываемое.

Стихи 10–11. Роди гласов. [Глас здесь вместо язык. Апостол употребляет здесь φονὴ, то есть звуки, (в Русском это неверно переведено как различныя слова) вместо обычного γλῶσσα, потому, что это последнее у него означает язык, чудесно дарованный.

Ни един их безгласен, ά̉φωνον. Очевидно игра слов: глас безгласен, то есть без значения]. Апостол имел в виду ответить на то замечание Коринфян, что речь на незнакомом языке не может считаться неразумною потому только, что нет понимающего её. Указав в употреблении трубы пример того, как незнакомые звуки делают и хорошия орудия безполезными, Апостол представляет теперь другой пример в языке, как употребление незнакомого языка заставляет пред­положить в нём иностранца.

Стих 14. Дух мой молится, а ум мой без плода есть. Под духом разумеется духовное дарование, собственно дар языков, под умом – дар истолкования (Златоустый). Можно понять, что говорящий на языке приходил в экстаз, и в таком состоянии забывал об окружающих: его ум тогда не действовал.

Стих 15. Что убо есть? Помолюся духом, помолюся и умом. Прежде Апостол говорил о молитве языком в противоположность уму, теперь говорит о молит­ве духа в противоположность тому же уму; из чего можно заключить, что мо­литься духом значит молиться языком, на том языке, который сообщаем был Духом Святым, молиться в том экстатическом состоянии, которое испытывали удостоившиеся озарения Святого Духа. Молиться умом – с полным сознанием произносимого и поемого к назиданию общества.

Воспою духом, воспою же и умом. Различие между молитвою и пением в том, что молитва имеет целью получение благ, содействующих Божественному совершенствованию души (Мф. 5:48), а пение представляет собою хвалу Богу за полученныя блага – хвалу посредством произнесения гимнов или псалмов – ко­нечно, новых, Христианских. Псалмы эти писались имевшими дар языков.

Позднее тексты их были утрачены.

Стих 16. Понеже аще благословиши духом. Опять здесь духом вместо: на чудесном языке, потому что дальше говорится об ответе на общеупотребительном языке.

Исполняяй место невежды. Разумеется невежда, простой человек, не знакомый со Священным Писанием и нуждающийся в наставлении. Ибо если говорящий языками непонятен собранию из простых верующих, которые в таком случае приравниваются Апостолом к невеждам (ι̉διώτης) в познании истин веры, то такие участники собрания верных не могут и сочувствовать тому, что исполняет душу глаголющего языками – он даже не может сказать воистину, ей, да будет так, или, как пишет далее Апостол, – Како речет: аминь, по твоему благодарению, (ευ̉χαριστία).

Этими словами указывается на древний обычай Церкви отвечать на слова слу­жителя и учителя некоторыми словами и песнями. Евхаристия здесь, очевидно, таинство преломления хлеба. Апостол выражает ту мысль, что когда учитель Церкви, совершающий таинство Евхаристии, будет возглашать благословение Богу на непонятном языке, то присутствующее в Церкви, не понимая этого языка, не будут знать, где и когда произносить аминь и другия слова, которыя обыкновенно произносятся Христианами при Богослужении.

Стих 19. Пять слов умом моим глаголати. То есть сказать, в назидание других, с разумением.

Тмы словес языком, выражение, доказывающее, что дар языков не состоял в про­изношении бессвязных или нечленораздельных звуков.

Стих 20. Не дети бывайте умы. Переходя к новому ряду увещаний, Апостол ука­зывает на то, что употребление всякого дара духовного должно было осмыслено, и что если Коринфяне превозносятся даром языков и употребляют его и без пользы и без надобности, то они оказываются неразумными младенцами. А он желал бы, чтобы они были младенцами только в отношении неведения зла.

Стих 21. В Законе пишет. Законом называет здесь Апостол Ветхий Завет, и хочет выразить ту мысль, что Бог посылал Своему народу говорящих иными языками (иноплеменников, из числа которых и были многие Ветхозаветные проро­ки) тогда, когда этот народ не слушал Его пророков и не верил Его повелениям. Таким образом, речь на незнакомом языке для евреев должна была служить доказательством их неверия и знамением Божия гнева.

Понимая текст в его внутреннем значении, Апостол прилагает его к современ­ному дару языков и указывает, что разговор на незнакомом языке может быть обращён только к неверующим, к иноплеменникам; а для верующих лучше и важнее пророчество. Итак, если говорение языками есть знамение гнева Божия на неповеривших Иудеев, то пророчество есть знак милосердия Божия по отношению к верным, которые, однако, нуждаются в духовном укреплении, чтобы стать вполне твёрдыми в вере.

Стих 23. Внидут и неразумивии (стих 16 – невежды) или невернии. Под неверны­ми разумеются Иудеи и язычники. Вход их в Христианския собрания во время Богослужений ясно показывает, что эти собрания происходили не тайно и не в ночное только время, так что доступ к ним неверующих был всегда открыт и свободен.

Беснуются – μαίνεσθε. [Употреблённый здесь глагол означает: бесноваться, не­истовствовать, находиться в сильном возбуждении духа, исступлении, экстазе, вообще в таком состоянии, в каком находились пророки, пифии, герои в сра­жении, даже пьяные. Таким образом], здесь указывается, что говорящие языка­ми находились в экстатическом, иначе в воодушевлённом состоянии, которое для незнающих могло казаться опьянением (Деян. 2:13), или беснованием.

Стих 24. Обличается, истязуется, в Русском: судится. Здесь можно видеть, в чём состояло содержание пророчества в первенствующей Церкви. Объясняя или древния пророчества, или полученныя говорящими духом откровения, пророк обличал всякое проявление зла и нечистоты; потом произносил суд о жизни и деятельности Христиан, угрожал и Судом Божиим; но особенно потрясал душу неверующего тем, что открывал тайная сердца (стих 25).

Стих 28. Себе да глаголет и Богови. Апостол советует получившему откровение, при отсутствии толкователя, говорить одному себе, то есть внутри себя, и так, чтобы ведал и слышал только Бог.

Стих 32. И дуси пророчестии пророком повинуются. Против требования Апостола, чтобы пророки только по одному пророчествовали, а не разом несколько, Коринфяне, естественно могли представить то возражение, что может случиться, что разом получат откровение многие присутствующие в Церкви; так они разом начнут и говорить, побуждаемые откровением. Апостол отвечает, что истинное пророчество не то же, что пророчество оракулов, сопровождаемое насилием, принуждением. В Церкви Христианской, как и в ветхозаветной, пророческий дар подчиняется свободной воле и разумному требованию проро­ка, так что получивший откровение не вынуждается насильно тотчас же говорить и пророчествовать, но может спокойно ожидать удобного времени для пророчества.

[Стих 33. Яко во всех Церквах святых: как во всех святых Церквах имеет место такой порядок, так пусть будет и у вас].

[Стих 34. Закон глаголет. Требование молчания жён в Церкви Апостол основывает на Законе – очевидно, разумея заповедь, данную Богом Еве: к мужу тво­ему обращение твое, и той тобою обладати будет (Быт. 3:16)].

Стих 35. Срамно бо есть жене в Церкви глаголати. Неприличие жене быть учительницею Церкви состоит в том, что женщина, которая должна находиться в подчинении, в зависимости от мужей, делается их руководительницею. В этом происходит нарушение Богом установленной иерархии.

Стих 36. Или от вас слово Божие изыде? Восстановляя порядок в Церкви Коринфской, Апостол требует, чтобы Коринфяне подчинились ему, как обще­му для всех Церквей, потому что не от них идёт устав для порядка Богослужений и не они одни прияли евангельскую проповедь.

Стих 37. Господни есть заповеди. Указывает на особенное откровение Божие, бывшее ему; потому что в Евангелии нигде мы не находим заповеди об употреблении даров духовных.

Стих 38. Кто не разумеет, да не разумевает. Кто из вас найдётся такой, кото­рый не признает сказанного мною за Божии заповеди и не захочет подчиниться им, тот пусть и останется неразумным (Откр. 22:11), в своем ложном убеждении: я не считаю нужным спорить с ним (11:16).

Примечание. Стих 39 есть вывод сказанного в первых 25-ти стихах; стих 40 подытоживает 26–35 стихи. Первые стихи говорят о сущности и значении даров языка и пророчества, последние – об употреблении их.

(главы 15 и 16)

В Коринфе были сомневающиеся в воскресении мертвых или объяснявшие его аллегорически. Апостол убеждает в этой истине многими доказатель­ствами, более же всего связью ея с другими истинами Евангелия, и указы­вает образ воскресения тел в видимой природе. В итоге обещает прийти в Коринф и приветствует верующих от себя и от других.

1) Учение о воскресении мертвых

(15:1–58).

Учение о воскресении мертвых хотя не было присуще исключительно Христианству, но в нём только оно достигло той ясности и определённости, в какой мы имеем его теперь. Следуя учению Своего Божественного Учителя и на основании Его чудесного воскресения, Апостолы внесли и в сам символ учение о воскресении мёртвых (Евр. 6:2). Но новому учению и среди евреев встречались противоглаголющие (Лк. 20:27; Деян. 23:8), и ещё более, конеч­но, и сильнее противоглаголать должны были язычники, у которых и учение о бессмертии души не было признаваемо за истину (Деян. 17:18,32). Поэтому нет ничего удивительнаго, что многие из новообращённых язычников Цер­кви Коринфской и сами не понимали учения о воскресении мёртвых, и дру­гих колебали в вере. Апостол Павел, напоминая Коринфянам Евангелие, проповеданное им, требует, чтобы они были тверды и непоколебимы в этом учении, и представляет целый ряд доказательств для утверждения их в вере в воскресение мёртвых.

В решении этого важного вопроса Апостол, впрочем, не восходит к ка­ким-либо основаниям метафизическим или философским, чтобы на них утвердить истину воскресения: как дело веры, она и должна остаться пред­метом веры, а не философской мыслью, но он старается только показать связь этого догмата с другими догматами Христианской веры и необходимость согласиться с истинностью этого догмата или, отвергнув его, отвергнуть и все другие догматы Христианства.

Вера Христиан и спасение, а следовательно, и сущность проповеди Апостольской, основывались на учении о воскресении Иисуса Христа. Евангелие, которое Апостол проповедывал в Коринфе, состояло в том, что Христос умер за грехи наши по писаниям, и потом являлся Апостолам и другим верующим, и, наконец, самому Павлу, который хотя и младший из Апостолов по времени обращения, но равняется прочим Апостолам по тру­дам и по одинаковости проповеди, которая содержит те же истины, какие содержатся в проповеди других Апостолов (15:1–11).

А в этой проповеди один из главных догматов – воскресение Христа. Заб­луждаются поэтому те, которые отвергают воскресение мертвых. Если мёрт­вые не воскреснут, то и Христос не воскресал, и те, которые проповедуют о Его воскресении, клевещут на Бога, будто Он воскресил Христа. С отвержением же воскресения Христова, вера в Него безполезна, и верующие в Него, особенно пострадавшие за Него, несчастнее всех людей (12–19). Но Христос несомненно воскрес, следовательно, воскреснут и все те, которые связаны с Ним верою, подобно тому, как умирают все, связанные с Адамом происхождением.

Само воскресение мёртвых произойдёт во Второе Пришествие Христово, когда Он победит всех врагов Своих и последняго из них – смерть – и предаст всё Своему Отцу (20–28). Если не верить воскресению мертвых, то не должно и креститься во имя мёртвых, не должно и переносить за них страдания, и вся жизнь человека превратится в процесс питания. До такой нелепости в поведении и в суждениях можно дойти, и дошли Коринфяне, обращаясь с худыми людьми (29–34).

Что касается того, как и в каком теле воскреснут умершие, то образы можно найти в окружающей природе. Каждое посеянное зерно, развивает­ся, произрастая в земле, пускает корни, даёт ростки и превращается в растение по роду своему – так и каждое тело, земное или небесное, имеет свою отличную от других плоть (35–41).

То же будет и в воскресении мёртвых: посеянное или погребённое тлен­ное тело должно замениться нетленным, и душевное – духовным, потому что нынешнее наше тело, происходящее от Адама, созданного из персти назначено только для жизни на Земле, и в Царствие Божие войти не может; для этого Царства нужно другое тело, небесное – а это небесное тело полу­чаем мы от Господа, Который Сам пришёл с Неба (42–50). Поэтому все, даже неумершие до Второго Пришествия, должны подвергнуться внезапно­му изменению тел, и сама смерть есть не что иное, как само это изменение тленного в нетленное, и смертного в бессмертное.

После этого изменения смерть потеряет всю силу: она будет окончатель­но побеждена; и благодарение Богу, мы видели возможность такой победы в воскресении Иисуса Христа (51–57)! Апостол просит Коринфян быть твёрды­ми в вере и преуспевать в деле Господнем, надеясь, что труд их не останет­ся напрасным (58).

Стихи 3–4. Предах, еже и приях из непосредственного откровения Божия – яко Христос умре и погребен бысть. Апостол говорит о смерти и погребении Иисуса Христа, чтобы несомненным сделать воскресение Его: потому что воскресение возможно только тогда, когда последовала действительная смерть.

По писаниих. «Сим означается, что Иисус Христос умер и воскрес точно так, как о том пророчески написано в книгах Ветхого Завета». (Простр. Катехиз. о 5-м члене, вопр. 7).

[Стих 5. И явися Кифе. О явлении Петру говорит Евангелист Лука (24:34). Как это, так и последующия, упомянутыя Павлом явления Воскресшего приводятся с целью доказательства истинности Воскресения. Замечательно, что Апостол не упоминает о явлениях Иисуса Христа мироносицам – возможно, чтобы не подать повода Коринфским женщинам к превозношению.

Таже единонадесятим. Так и Вульгата: undecim, и многие Отцы. Но в Греческом печатном тексте, согласно со многими рукописными, равно как и в нашем Русском переводе читают двенадцати. Собственно говоря, ни то, ни другое число не соответствуют действительному числу Апостолов во время этого явления Иисуса Христа, потому что тогда их было 10, Фома же отсутствовал (Лк. 24:36; Ин. 20:24); но сам Лука говорит об 11-ти (24:33), потому что в то время счита­лось их столько, хотя в сборе и не все были налицо; точно так же и Апостол Павел мог считать Апостолов 12-ть, не обращая внимания на настоящее число присутствовавших. Число 12-ть было таким же техническим, как decemviri, centumviri, хотя число 10 и 100 большей частью были не полны].

Стих 6. Явися более пятисот братиям единою. Об этом явлении Евангелисты умалчивают. Думают, что это было явление тем из Галилеян, которые в это время были на празднике Пасхи и которые, будучи последователями Христа очень сожалели о Его смерти.

От них же множайшии пребывают доселе. Указание на живых ещё очевидцев воскресшего Спасителя должно было убедить самых неверующих в том, что Он действительно воскрес.

[Стих 7. Иакову. Это Иаков, брат Господень, который был впоследствии еписко­пом Иерусалимским. О явлении ему Евангелия и Деяния умалчивают].

Стих 8. Яко некоему извергу, явися и мне. Апостол говорит о себе с величайшей скромностью. Здесь он уподобляет себя выкинутому зародышу (τω έκτρώματι), который не включается в число людей (Феодорит).

Явление, о котором Апостол говорит, очевидно, бывшее ему на пути в Дамаск, хотя и было не скоро по вознесении воскресшего Христа.

[Стих 10. Есмь еже есмь, то есть благодатию Божиею я сделался из гонителя Церкви тем, чем теперь есмь, Апостолом. По замечанию Феодорита, «Апостол пытается скрыть своё богатство, и принужден обнаружить"].

Стих 12. Как ο глаголют нецыи в вас, яко воскресения мертвых несть. В челове­честве существует такая тесная связь между членами его, что смерть одного из людей есть уже доказательство смертности всех, и воскресение одного человека есть доказательство того, что все воскреснут. Тем более это оправдывается в тех случаях, где видится и утверждается какая-нибудь очевидная зависимость или связь между людьми. А именно открывается в отношениях между Адамом и все­ми людьми – потомками его, и опять – между Христом и верующими в Него, как членами тела Его. «Если тело наше есть член Христов, говорит святой Иоанн Златоустый (на I Кор. 6:14), а Христос воскрес, то и тело, без сомнения, пос­ледует за своею главою».

Стих 14. Тща вера наша. Цель нашего союза с Иисусом Христом и нашей веры в Него есть наше оправдание перед Богом во грехах, наше спасение; но эта цель не была бы достигнута, эта вера была бы напрасна, если бы она не предпола­гала воскресения Христова: ещё есте во гресех ваших: убо и умершии о Христе погибоша (17–18).

Стих 19. Окаяннейши всех человек есмы. Все философския учения, все религии, в том числе и Иудейская – ближайшая по духу и по исторической судьбе к Хрис­тианству – полагали для своих последователей земныя удовольствия и счастье как цель самых высших стремлений и как награду за строгое исполнение пра­вил, обрядов и прочих установлений.

Христианство не сулило ничего такого в этой жизни; напротив, своим последо­вателям оно часто рисовало картины бедствий, страданий на Земле, требовало даже отречения от временных благ и наслаждений жизни; оно развёртывало лишь карти­ну загробного блаженства. Но в том случае, когда последнее обещание оказалось бы неисполнимым, когда эта загробная жизнь с безконечным блаженством представилась бы плодом разгорячённого воображения или безполезной фантазией, тогда земная жизнь и деятельность Христиан, тесно связанная с этой мечтою, полная скорбей и лишений, безцельных и неосновательных, была бы безполезна, была бы очень жалка.

Стих 21. И человеком воскресение мертвых. Смерть людей совершилась по падению человека. Точно так же и воскресение людей должно было совершиться через человека. И посему Сам Бог, восхотевший восстановить человека, собла­говолил стать человеком.

Стихи 22–23. Вси оживут. По ходу мыслей Апостола, можно предположить, что должны воскреснуть только находящееся в союзе со Христом, верующие в Него. Действительно, Апостол представляет, что сначала воскрес начаток Христос, потом же Христовы. Но из ясного учения Христова (Ин. 5:28–29) и самих Апостолов видно, что должны воскреснуть все сущие во гробех: как верующие, так и неверующие, но последние – для осуждения.

Посему, чтобы кто не подумал, что и грешники спасутся, он присовокупляет: кийждо во своем чину, то есть, – по мысли Златоустого, – по своему достоинству.

Начаток Христов. Случаи воскресения мертвых, бывшие в Ветхом Завете, стояли на одной степени с другими чудесами и сопровождались посредничеством пророков или святых мужей: не таково было воскресение Иисуса Христа, совершенное безо всякого посредства Самим Богом. Те случаи воскресения были только случаями временного оживления умерших, так что воскресшие снова умирали: Христос же, раз воскреснув, уже не умирал: смерть Им ктому не обладает. (Рим. 6:9). В этом смысле Он не только первый, но и один воскрес из мертвых.

Стих 24. Та же кончина, то есть конец того порядка вещей, который произошел на Земле по греху, и по тому домостроительству Божию, которое имело целью спасти человека. Эта кончина поведет за собою конец Земли и нынешняго Неба и открытие Царства Божия на Небесех.

Испразднит всякое начальство и всяку власть и силу. По уверению Отцов, здесь разумеются начальства, власти и силы злых духов.

Стих 25. Дондеже положит вся враги. "Речение дондеже не означает здесь предела времени, но дает знать, что Христос несомненно всех покорит» (Феодорит).

Стих 26. Последний враг испразднится смерть. «Сила ея и теперь ослаблена, но действие ея прекратится только тогда, после всех, после диавола, после всего прочаго» (Златоустый).

Стих 28. Покорит Ему всяческая. Здесь разумеется человеческая природа Иисуса Христа, потому что по Божеству Ему, как Творцу и Вседержителю, все было и есть покорно.

И Сам Сын покорится, как выше было сказано; и предаст царство Богу и Отцу. Этим словам не противоречат слова 7-го члена Символа Веры: Его же Царствию несть конца, потому что тут разумеется безконечное царствование по Божеству, а предание Царства Богу и Отцу и покорение Ему сына относится к человеческому естеству Иисуса Христа.

Стих 29. Что сотворят крестящиися мертвых ради, υ̉πὲρ τῶν νεκρῶν.

Слова эти понимаются различно.

а) Святой Иоанн Златоустый, блаженные Феодорит и Феофилакт и другие свидетельствуют, что маркиониты совершали крещение для мертвых и за мертвых; именно, когда кто из оглашенных умирал некрещеным, то совершали крещение над ним, скрывая под постелью мертвеца кого-нибудь их живых и заставляя сего последняго отвечать вместо умершего на вопросы крещения.

По свидетельству Епифания, то же делали и Коринфяне. Трудно только доказать, чтобы во время написания Послания к Коринфянам были уже эти еретики и совершали свои суеверные обряды так, как это делали они во II-м веке. Допускающие действительность такого обычая у еретиков представляют доказательство Апостола Павла в том виде, что Апостол Павел, обычаем самих еретиков крестить, доказывает, что они веруют в воскресение мертвых, иначе незачем бы и крестить мертвых, если они не воскреснут.

б) Другие понимают здесь крещение для мервтых дел, яснее – отречение от мертвых дел, которое необходимо должно последовать за крещением. Тогда доказательство Апостола Павла можно будет связать с последующим: для чего мы крестимся, чтобы не творить мертвых дел? Для чего и страждем? Как воздержание от мертвых дел, так и страдания будут бесполезны.

в) Святой же Златоустый видит здесь еще указание и на исповедание веры, которое произносилось при крещении и в котором выражалось чаяние воскресения мертвым. Но это крещение, по апостолу, совершенно излишне для мервых тел.

г) Наконец, можно представить слова Апостола Павла в том смысле, что отвергающие воскресение мертвых напрасно делаются Христианами. Мы, – говорит Апостол, – в смерть Иисуса Христа крещаемся, а вы говорите, что воскресения мёртвых нет, а это всё равно, что и Христос не воскрес: стало быть, мы крес­тились во имя мёртваго.

Зачем же и креститься во имя мертвеца? Зачем, наконец, крещение тем, кото­рые умрут, для смертных людей?

Стих 30. На всяк час. «Из тщеславия, может быть, кто-нибудь решился бы пострадать один или два раза, но не на всю жизнь, подобно нам, – говорит Апостол; – а мы (Апостолы) посвятили на дело проповеди всю жизнь свою» (Златоустый).

Стих 32. [Аще по человеку со зверем боряхся в Ефесе, κατὰ ά̉νθρωπον, то есть, говоря по-человечески, следовало ли мне бороться со зверями в Ефесе. Об этой борьбе со зверями и об избавлении от этой опасности не говорит книга Деяний (глава 19); сам Апостол, перечисляя все претерпенные им опасности и беды (2Кор. 11:23–27), не упоминает об этой опасности. Поэтому многие толкователи принимают это выражение в переносном смысле, в значении борьбы с людьми, которые, подобно зверям, готовы были растерзать Апостола Павла, как это и было в Ефесе со стороны Димитрия среброковача (Деян. 19:23–40).

Да ямы и пием, утре бо умрем. Апостол доводит до крайности вывод из неверия отвергающих воскресение. Что тогда будет наша жизнь, без цели за гробом, без воскресения в будущем? Будем наслаждаться земными благами, пока живём, а умрём – не останется и следа. Так имено и представляли жизнь некоторые язычники! Но дух человеческий невольно возмущался при мысли о подобной животной жизни – и уже некоторые из языческих философов возвышались до мысли о бессмертии души за гробом. У евреев также не было положительного учения о бессмертии души и о воскресении; но святые патриархи и пророки, про­свещаемые Духом Божиим, высказывали веру в будущую загробную жизнь, не определяя ни состояния, в котором должны находиться люди, ни образа пере­хода к этому состоянию.

Только ко времени Иисуса Христа верование в загробную жизнь приняло характер определённого учения и высказалось в догматах воскресения тел и бессмертия души. В Христианстве оно сделалось несомненным, получив важное и лучшее доказа­тельство в воскресении Иисуса Христа.

Стих 33. Тлят обычаи благи беседы злы, φθείρουσιν ή̉θη χρήσθ’ όμιλίαι κακαὶ. По мнению историка Церкви Сократа (Книга 3:14), эти слова заимствованы Апо­столом из сочинения Греческого поэта Еврипида (480–402 годы до Рождества Христова). Но по указанию Иеронима (ер. 84) и других исследователей, эти слова буквально находятся в Таиде, сочинении комика Менандра (342–290 годы)]. Апостол желает предостеречь Коринфян от общения и споров с теми, которые отвергали воскресение и даже не признавали Бога.

Стих 34. Истрезвитеся праведно, в Русском: как должно. Состояние заблуждения, в которое были увлечены Коринфяне, Апостол сравнивает с состоянием опьянения или трудного пробуждения после глубокого сна, когда человек долго не может прийти в себя и располагает своими действиями, как должно. Указав на тлетвор­ное или опьяняющее действие худых бесед еретиков, Апостол убеждает Христиан отрезвиться, пробудиться от сна и не грешить, то есть не разделять тех непра­вильных мыслей о воскресении, которыя внушены были еретиками.

Неведение Божие нецыи имут, в Русском: не знают Бога. В таком неведении Бога Апостол упрекает не язычников, а самих Христиан, потому что говорит с ними, как со своими учениками. Неведение Бога, в котором обличает Апос­тол, касалось, главным образом, догмата воскресения мертвых, потому что неверие или непризнание этой истины вело к ниспровержению всего учения о Божественном всемогуществе, благости, Промышлении и падшем человеке и к отвержению всего учения о домостроительстве Божием; а это неверие было равносильно полному неведению Бога и Его высочайших свойств.

Стих 36. Ты ежи сееши, не оживет, аще не умрет. Приведённое Апостолом сравнение не представляет во всей строгости объяснения того, каким образом воскреснут тела (посеянное семя, как известно, не умирает, но произрастает пуская в земле корни и давая ростки); но оно, как нельзя лучше, показывает, что каждому состоянию свойственно особенное тело и каждому органическому существу уступлено право безконечного существования или продолжения своего рода.

Посеянныя зёрна, сгнивая в земле, сохраняют нетленным свой росток, зародыш будущего растения, совершенно сходного с тем, которое произвело его. Здесь не простая передача жизни от одного растения другому, но полное сохранение зародышей своей жизни, и проявление ея в новой форме.

Зерно – это человек в нынешнем его состоянии, существо единичное, особое отличающееся известными ему качествами, имеющее свою личную жизнь. Но вот это существо умирает, идёт в землю, сеется как зерно; погибает ли оно бесследно, сгнив, разложившись на составныя части? Нет; как зерно явится прекрасным растением, которое не отлично от брошенного в землю зерна, но есть то самое зерно, которое посеяно в земле: так и человек, истлевший в земле, превратится в прекрасное существо, с новым духовным телом; но не отличное от того человека, который умер; он будет тот же самый человек, только ставили нетленным.

Апостол не проводит далее параллели, не входит во все подробности сравнения; он хочет показать, какой возможен переход для органического существа из одного состояния в другое: человека он сравнивает не с растением, а с зерном, и переход зерна в растение – с переходом тленного человека в нетление.

Стих 38. Коемуждо семени своё тело. Несмотря на то, что с семенем произойдёт полная перемена, что оно явится в таком виде, какого вовсе не имело прежде; но этот изменённый вид, это новое растение будет вполне соответствовать тому зерну, которое было посеяно: из пшеничного зерна выйдет пшеница, из ржа­ного – рожь. Так и с человеком будет. Несмотря на совершенное различие буду­щего состояния, между ними будет соответствие, и тело праведника будет иначе прославлено, нежели тело грешника, и между телами праведников будет опять различие в славе.

Стих 39. Не всяка плоть, та же плоть. Разницу между настоящим телом и телом будущим, а равно между телами воскресшими Апостол объясняет тем, что и на Земле, теперь, есть различныя тела, смотря по их назначению, положению, жизни и прочему,

[Стих 41. Ина слава Солнцу, ина слава Луне. Слава – свет, блеск].

Стих 44. Душевное – ψυχικόν, духовное – πνευματικόν. Называет тело душевным в нынешнем его состоянии, потому что в нем преобладает органическая жизнь – то есть процесы питания, возрастания и воспроизведения; а это собственно и называется душою на языке священных писателей. В будущей жизни это самое тело сделается духовным, потому что будет вполне подчинено духу, разумному и свободному.

Стих 45. Бысть первый человек Адам в душу живу. По своему происхождению от Адама мы имеем и те свойства, которыя принадлежали ему; а он имел тело душевное, или, как говорит Апостол, был человеком душевным: и только по­степенно, следуя водительству Божию, преуспевая в исполнении заповеди Божией и вкушая от древа жизни, он мог сделаться человеком духовным. Но Христос, последний Адам, по происхождению своему от первого Адама, благоволивший соделаться человеком душевным и умереть душевною плотию, ожил духом (1Пет. 3:18), соделался духом животворящим, человеком духовным, родоначальником духовным человеком.

Стих 49. Да облечемся и во образ Небесного. Образ перстнаго состоит в немощи, безобразии и смертности, которые мы получили от падшего Адама через есте­ственное происхождение. Образ Небесного состоит в славе, силе и бессмертии, которые мы получаем от Христа через возрождение духом (Рим. 6:3–4).

Стих 50. Плоть и кровь Царствия Божия наследити не могут. Присовокупляет причину нашего изменения и самое сильное доказательство происходимости воскресения. Христос приходил проповедать открытие Царства Божия. Бытие это­го Царства так же несомненно, как бытие Самого Бога. Все люди призваны в это Царство; но они не могут войти в него, зане суть плоть и кровь. Возрождён­ные в крещении, обновлённые духом, они не делаются ещё духовными, не освобождаются от свойств и немощей телесного естества и остаются смертны­ми; стало быть, должны умереть плотию и кровию, чтобы ожить духом и войти в Царство Небесное.

Стих 51. Вси бо не успнем, вси же изменимся. Цель смерти изменить людей по телу так, чтобы они могли войти в Царство Божие; но для этой перемены не нужно длинных периодов времени; и если умирающие теперь и умершие давно долго останутся в состоянии тления на Земле, то не потому, чтобы это требовалось их телом, а для того, чтобы дать время и другим созреть в сей жизни и приготовиться для Царства Божия. Те же, которые будут жить во время самого открытия Царства Божия, изменятся мгновенно; их тела быстро превратятся из смертных в бессмертныя.

В последней трубе. Здесь труба взята в символическом значении (Откр. 8–11). Как в Ветхом Завете трубою являли начало праздников и торжеств, и созывали народ к войне, так и на Суд последний будет созывать труба – глагол Божий.

[Стихи 54–55. Пожерта бысть смерть победою. Место свободно приведено из Исаии (25:8). Там предсказывается, что поглощена будет смерть навеки. Здесь Апостол указывает, что, вследствие победы Христа над смертью, поглощение её уже как бы совершилось – и переносясь в чувстве восторга к будущему состоянию воскресших, словами пророка Осии восклицает: смерть, где твое жало? (Осия 13:14)].

Стих 56. Жало же смерти грех, потому что без греха она не имела бы власти над людьми. Сила же греха Закон. Это Апостол объяснил в Послании к Римля­нам (5:13: 7:5→).

2) Заключительные наставления

(16:1–24).

Обильное по разнообразию и обширное по важности предметов, своё первое Послание к Коринфянам Апостол завершает несколькими замечаниями и правилами, которые должны были показать и самим Коринфянам, и дру­гим, что все нестроения и сомнения в вере не поколебали Церкви Коринфской и что они так же быстро возвращаются к истине, как легкомысленно увлечены были в заблуждении. Помня и храня заповедь старейших Апосто­лов о незабвении нищих (Галл. 2:10), Апостол прежде всего даёт правило каса­тельно сбора милостыни для бедных Христиан Иерусалимских, именно, чтобы каждый по мере сил своих откладывал нечто в первый день недели, а с приходом Павла вручил бы ему для отправления в Иерусалим через своих избранных или через самого Павла (1–4).

Свой приход в Коринф он откладывает до зимы, а теперь остаётся в Ефесе, где предстоит ему обширная деятельность (5–9).

Затем просит позаботиться о посылаемом к ним Тимофее, указывает, что Апостол не согласился возвратиться в Коринф (10–12), и, возбудив их к твёрдости в вере и к любви, просит быть почтительными к дому Стефанина и ко всем труждающимся, выражает свою радость о Коринфских пришельцах и приветствует Коринфян от Церквей и братий Асийских; наконец, собствен­норучно приписывает им благопожелание благодати и любви (13–24).

[Стих 1. Ко святым. Далее (стих 3) видно, что это были верные в Церкви Иерусалимской].

[Стих 2. По единей от Суббот, то есть в Воскресенье. Ясное указание, что уже во времена Апостолов этот день праздновался Христианами].

Стих 3. С Посланьми сих послю. Из книги Деяний видно (20:3–16), что Апостол Павел сам отправился с милостынею в Иерусалим, стало быть, Послания от его лица были излишни.

Стих 5. Македонию прохожду. Настоящее время вместо будущаго, может быть, потому, что это был обычный путь Апостола в Коринф?

Стих 11. Да никтоже его уничижит. Указывает на сравнительную молодость Тимофея, почему многие из Коринфян могли не послушать переданных Павлом через него советов и повелений (1Тим. 4:12).

Стих 21. Целование моею рукою Па в лею. Указывает на то, что Послание только подписано было собственноручно Павлом, переписывал же оное другой.

[Стих 22. Маран-а ф а. Слово Сирское, значит Господь наш пришёл. Трудно объяснить, почему Апостол употребил здесь Сирское слово в связи с клятвою: была ли это общеизвестная форма отлучения, или только более сильная форма выражения мысли Апостольской. Некоторые видят здесь приспособление Апос­тола в употреблявшейся у евреев формуле проклятия: Шем-а ф а (Selden, de Synedr. 1:8); другие поступают проще, соединяя оба слова и читают: да будет отлучён до Пришествия Господа, как Русский перевод в подстрочном применении к это­му месту].