Предпасхальный пост в истории его развития

С самых первых веков своего существования христианская церковь освящает особого рода воспоминаниями все выдающиеся события и моменты из жизни Спасителя мира. В соответствии с их характером она устанавливает для своих членов то дни духовной радости и веселия, то дни печали и воздержания. К числу этих последних принадлежит и пост перед Пасхою. За все время своего существования он проводился в строгом воздержании и единственное различие заключалось лишь в том, что последнее не всегда и везде продолжалось одинаковый срок. В различные периоды и в различных церквах предпасхальный пост имел различную продолжительность. По крайней мере в Греции до IX приблизительно века не было единства во взглядах на данный предмет. Главная причина этого разногласия заключалась в неодинаковых взглядах на то, что должно служить точкою отправления предпасхального поста. Пока он совершался в воспоминание дней страдания и смерти Спасителя, его продолжительность равнялась двум дням, но как скоро его стали считать отображением сорокадневного поста Господа, то по необходимости увеличили до этого срока. Время господства каждого из указанных взглядов является, таким образом, и временем различной продолжительности предпасхального поста, С этой точки зрения история его развития представляется в следующем виде.

Первое по времени свидетельство о предпасхальном посте встречается у Иринея Лионского в письме к папе Виктору (189–198 гг.) по вопросу о времени празднования Пасхи. Соглашаясь с тем, что таинство воскресения Христова должно быть празднуемо только в воскресенье, он тем не менее просит папу не прерывать общения с некоторыми из современных ему христиан, которые держатся иных, унаследованных от предков, обычаев. Приведя в защиту своей просьбы несколько соображений, Ириней Лионский в заключение говорит: «дело идет не только о дне, но даже и о способе поста, одни счтают нужным поститься один день, другие два, иные еще более, а некоторые измеряют свой день сорока дневными и ночными часами»¹. Две первые даты просты и понятны, но последние нуждаются в объяснении. И что касается выражения: «постятся более двух дней», то при всей своей неопределенности оно не дает основания слишком удлинять продолжительность поста. Подобное понимание не вяжется с показанием Иринея, производящим то впечатление, что предпасхальный пост был не особенно долог. Сообразно с этим дата «постятся более двух дней» может быть понята в том смысле, что у некоторых пост начинался с четверга или среды и только в крайнем случае равнялся неделе. Большему перетолкованию подвергается вторая дата. Еще Руфин видел в ней первое по давности указание на четыредесятницу и в соответствии с эти переводил все место так: «nonnulli etiam quadraginta, ita ut horas diurnas nocturnasque computantes diem statuant». Такого же точно взглляда держатся в последнее время Вейцель² и Пробст³. Подобное понимание основывается на том положении, что часами Ирирей обозначает не продолжительность, но род или способ поста. В то время как одни, замечает Пробст, оканчивали пост с наступлением ночи, другие проводили в воздержании и ее. Но как видно из приведенного места, Ириней говорит только о роде поста и то, что разумеет под этим, разъясняет описанием различной его продолжительности. В силу этого нет основания отличать часы от дней и видеть в ней характеристику способа воздержания. Те же, что и у Иринея Лионского , два дня продолжался предпасхальный пост и по указанию недавно изданного памятника конца II ст. «Testamentum Domini nostri Jesu Christi»⁴. Только для больных он сокращается в нём до одного дня. Одинаково с приведенными свидетельствами показание Тертуллиана. В сочинении о посте он называет временем церковного предпасхального поста те дни, в которые отнят жених, прибавляя, что только они одни есть единственно законные для постящихся христиан⁵. Свидетельство Тертуллиана более чем определенно и ясно. Его достоверность николько не страдает и от того обстоятельства, что относится к тому времени, когда он прервал общение с церковью. Наоборот, в трактате о посте Тертуллиан выступает в роли защитника своего нового религиозного общества и полемиста против древней церкви, и потому простое благоразумие вменяло ему в обязанность избегать промахов и ошибок в показаниях о действительных событиях. К этому присоединяется и следующее соображение. Монтанисты, на сторону которых перешел Тертуллиан, не сокращали, а, наоборот, удлиняли предпасхальный пост. И так как он защищал их практику, то скорее мог найти достаточные побуждения увеличить срок обычного в церкви поста, чем сократить его. Ввиду этого совершенно непонятно, каким образом некоторые⁶ решаются утверждать, что молчание Тертуллиана о четыредесятнице доказывает ее существование в римской церкви в конце II и начале III в. Если Тертуллиан в противоположность кратковременному церковному посту стремился оправдать продолжительный пост монтанистов, то он должен был бы сослаться на подобную практику, раз она при нем где-нибудь существовала. И само собою понятно, что в таком случае он не мог обойти молчанием римскую церковь, если бы она предписывала поститься сорок дней. Ее практика была бы для него лучшим средством обезоружить противников монтанистов. Таким образом, показания Тертуллиана о кратковременном церковном посте не подлежат сомнению и оспариванию. Отмеченной им практики держалась латинская Африка, а так как она находилась в самом близком общении с римскою церковью, то и последняя, по всей вероятности, следовала тому же порядку. Показание Тертуллиана совпадает с свидетельством Иринея и в другом отношении. По словам последнего, некоторые из современных ему христиан постились более двух дней. То же самое явление отмечает и Тертуллиан. Защищая продолжительный пост монтанистов от возражений противников, он говорит, что и они увеличивают его срок сравнительно с предписаниями Писания и Предания. «Вот я вижу вас, замечает он, постящимися сверх тех дней, в которые был отнят жених». Таким образом, к двум законным дням поста при Тертуллиане присоединялись еще и другие; но сколько именно, он не указывает. Можно лишь думать, что даже самый продолжительный срок поста не превышал недели. В пользу этого говорит тот факт, что с такими размерами он выступает в позднейших Тертуллиана документах III в. Первое место среди них занимает сирийский памятник III в. – «Didascalia apostolorum». В нем мы находим уже вполне точное и определенное указание, что предпасхальный пост продолжался неделю. «В дни пасхи поститесь, замечает «Didascalia», начиная со второго (дня) до пятницы, вкушая в девятом часу хлеб, соль и воду; в пятницу же и субботу поститесь совершенно, ничего не вкушая»⁷. Но насколько еще нова и необычна подобная практика, можно судить по тому, что автор измыслил для ее оправдания своеобразное доказательство. Христиане второго столетия постились субботу и пятницу на том основании, что в эти дни был отнят жених. По словам же автора Дидаскалии, он был отнят со второго дня предпасхальной недели, т.е. с того понедельника, в который был составлен совет о предании Спасителя; в соответствии с этим и христиане должны поститься шесть дней. В той же самой стадии развития находится новая практика и при Дионисии Александрийском (половина III в.). Отвечая на вопрос еп. Василида, когда нужно прекращать предпасхальный пост, вечером ли в субботу, или же утром следующего дня при восходе солнца, как это делают в Риме, он пишет: «и шесть дней поста содержатся неодинаково и сходно друг с другом, одни проводят их без пищи, другие постятся лишь два дня, другие три, некоторые четыре; а иные ни одного. Но если некоторые не только не соблюдают непрерывного поста в течение первых четырех дней, но вовсе не постятся и даже роскошествуют, а потом прямо переходят к двум последни дням, пятнице и субботе, и, проведя их в непрерывном посте, думают совершить нечто великое и славное, раз воздержатся от принятия пищи до утра, то я думаю, что они вынесли меньшую борьбу по сравнению с теми, которые подвизались более продолжительный срок»⁸. Свидетельство Дионисия имеет, конечно, в виду практику александрийской церкви; но способ его выражения производит решительное впечатление, что того же самого порядка держалась и вся современная ему церковь. По крайней мере, показание Дидаскалии не оставляет сомнения в том, что он наблюдался в Сирии и, может быть, в соседней с ней Палестине. Прямым опровержением этого является, по-видимому, 10 поучение Оригена на книгу Левит. Доказывая в нем необязательность для христиан иудейского поста, он говорит: «так постятся те, которые предали жениха; мы же, имеющие жениха, не должны поститься. Не для того, однако, говорим это, чтобы ослабить христианское воздержание. Ибо имеем сорок дней, посвященных посту»⁹. Приведенное место служит самым обычным и распространенным доказательством существования четыредесятницы в III ст. Но подобное отношение к нему возбуждает сомнение. И, прежде всего, самая передача места Руфином не может названа точною: его нельзя считать надежным переводчиком. Как видно из предисловия к переводу «περὶ ἀρχῶν» и комментария Оригена на послание к Римлянам, Руфин позволял себе вольное обращение с оригинальным текстом. Так же точно поступал он, по собственному признанию, и с поучениями Оригена на кн. Левит. В виду этого вполне справедливо замечание De-la Rue: «произволом Руфина сделано то, что для читающего поучения Оригена неизвестно, говорит ли это Ориген или же Руфин»¹⁰. Достаточным основанием сомневаться в правильности передачи Руфином слов Оригена служит тот факт, что и у Иринея Лионского он нашел указание на четыредесятницу. Сообразно с этим он мог изменить и оригинальное чтение приведенного места. В противном случае свидетельство Оригена стояло бы в полном противоречии с показаниями таких современных ему памятников, как письмо Дионисия Александрийского к Василиду и Didascalia apostolorum. Единственным оправданием подобного разногласия может служить то соображение, что развитие предпасхьного поста может служить то соображение, что развитие предпасхального поста сделало быстрый шаг в самое короткое время. Но и оно не имеет за себя оснований. Наоборот, с шестидневным сроком поста мы встречаемся в александрийской церкви и после смерти Оригена, при Афанасии Великом. Непрочны для достоверности свидетельства Оригена и обычные ссылки на 13 гл. V кн. Апостольских постановлений и ХХ канон Ипполита: и тот, и другой документ носит, как доказано в настоящее время¹¹, следы позднейшей III в. переработки.

Из первых трех столетий не имеется, таким образом, ни одного указания, чтобы предпасхальный пост продолжался больше недели. В ином свете представляется практика IV и дальнейших веков. Свидетельства этого времени представляют уже решительное доказательство существования четыредесятницы. Такой именно смысл имеет пятое правило Никейского собоа, предписывающее, чтобы один из годичных провинциальных синодов падал на время пред четыредесятницею. И хотя некоторые¹² и возбуждают на основании контекста вопрос, не следует ли вместо τεσσαρακοστῆςчитать πεντεχοστῆς и тем ослабляют силу данного свидетельства, но тем не менее факт существования в IV в. сорокадневного поста не подлежит сомнению. О нем упоминает Евсевий¹³, замечая, что пред Пасхою, в течение шести недель христиане укрепляют себя постом; о нем говорит Кирилл Иерусалимский¹⁴, Лаодикийский собор 360 г., Епифаний¹⁵, и, наконец, Афанасий Великий. Свидетельство последнего дает даже возможность определить время окончания прежней практики и введения новой. Такой материал представляют пасхальные послания Афанасия. В первом из них, относящихся к 329 г., о четыредесятнице нет и упоминания, началом предпасхального поста является понедельник страстной седмицы. Ту же самую практику отмечает четвертое и пятое послание от 332 – 3 г., но во втором и третьем вместе со страстной неделей упоминается и сорокадневный пост. В виду этого с несомненностью можно сказать, что новая практика утвердилась в Александрии в сороковых годах IV в. Справедливость этого вывода подтверждается письмами Афанасия к Серапиону, епископу тмуитскому, которому за удалением его в Рим было вверено управление церковью. В письме от 340 г. Серапиону вменяется в обязанность «возвестить братьям сорокадневный пост и убедить их соблюдать его, чтобы мы, живущие в Египте, не подверглись поруганию за несоблюдение его в то время, когда постится весь мир». В 19 письме от 346 г. соблюдение четыредесятницы считается достойным приготовлением к празднованию Пасхи. «Кто считает излишним поститься 40 дней, тот не празднует Пасхи», пишет Афанасий Великий. Выражение первого из указанных писем: «когда постится весь мир», дает полное право предполагать, что новой практики держалась в IV в. не только восточная, но и западная церковь. И действительно, из западных писателей о ней говорит уже Амвросий Медиоланский¹⁶, затем бл. Иероним, Августин и папа Лев Великий¹⁷, называя ее божественным учреждением и апостольским установлением.

В первое время после установления четыредесятница продолжалась шесть недель. Но время исчислялось не везде одинаково. В западной церкви, особенно римской, в число шести недель включалсь и страстная седмица. Такой же практики держались, по свидетельству Сократа¹⁸, в церквах Иллирии, Греции и Египта, а, по указанию Созомена¹⁹, и в церквах Палестины. Кроме указанных лиц, о ней упоминает Евсевий²⁰, Кирилл Иерусалимский, который в поучении на великую субботу говорит об этих протекших днях четыредесятницы, Афанасий и Феодорит, по указанию которых между началом поста и праздником Пасхи протекает шесть недель. Наоборот, в церквах от Константинополя до Финикии предпасхальный пост обнимал семь недель – к 6 первым присединялась еще 7-я страстная. Помимо Созомена²¹, о подобной практике свидетельствуют Василий Великий²², Епифаний²³, Златоуст²⁴ и автор Апостольских постановлений²⁵. Но даже и при этой большей продолжительности поста на востоке количество постных дней получалось здесь то же самое, что и на западе. На западе не постились по воскресеньям, и потому всех постных дней насчитывалось 36 (6х6=36); на востоке же, кроме того, не постились еще по субботам, за исключением одной страстной, и в результате получились те же 36 дней (7х5+1). Эту цифру подтверждают пр. Кассиан²⁶, 66 пр. апостольских канонов, запрещающее под угрозой штрафа поститься в субботу, и 55 пр. Трулльского собора, порицающее обычай римской церкви поститься в субботу. В силу этого в церквах, державшихся первой практики, шестинедельный срок поста сократился до пятинедельного. Но мало-помалу и они усвоили практику остальных, и во всей восточной церкви водворилось однообразие. Перемена доказывается теми свидетельствами, которые присоединены к сочинению Иоанна Дамаскина о посте в издании Миня²⁷. Три из них говорят о семинедельной продолжительности поста в тех областях, где ранее господствовал шестинедельный пост. Одно принадлежит иерусалимскому патриарху Петру (524–544); другое афинскому еп. Иоанну, может быть, тому самому, который присутствовал на Константинопольском соборе 680 г., и третье подписывается именем Анастасия, патриарха константинопольского.

Так как четыредесятница обнимала шесть недель, то она начиналась с шестого, или, по другой практике, с седьмого предпасхального воскресенья. Начало поста падало на следующий понедельник. Подобный порядок существовал как в Греции, что подтверждается пасхальными посланиями Афанасия Великого, так и в Риме. Прямое указание на это находим в XVI беседе Григория Великого на евангелие: в ней он насчитывает ровно 36 постных дней. Как видно из этого свидетельства, описываемый порядок держался в Риме до 600 г. Но уже можно предполагать, что автор так назывемой Liber pontificalis стремится к увеличению прлодолжительности поста. По крайней мере он усвояет папе Телесфору предписание, обязывающее поститься перед Пасхою семь недель. Но если и существовала такая попытка, то она не была приведена в исполнение. Зато в III ст. предпасхальный пост получил в римской церкви иное осложнение. Именно, он увеличивается на четыре дня – его начало относится на среду пред первым воскресеньем четыредесятницы. Побуждением к этому служило желание, чтобы предпасхальный пост вполне соответствовал сорокадневному посту Господа. Такую именно продолжительность и имеет он в сакраментариях папы Геласия и Григория. И так как первый носит чисто римский характер, то безошибочно можно сказать, что увеличение поста началось в римской церкви. Но с течением времени введенная ею практика проникает и в другие церкви. Так, один провинциальный синод, начавшийся в 796 г. в Рисбахе и окончившийся в 800 г. в Зальцбурге, постановляет, чтобы среда пред четыредесятницею начинаналась торжественным совершением литании и литургии в девятом часу²⁸. Равным образом в правилах соборов парижского и Суасонского 753 г. выражение «среда пред началом четыредесятницы» является обычным и, судя по всему, давно установившимся термином²⁹. Таковы же точно свидетельства Амолярия мецкого, Ратрамна³⁰ и Энея Парижского³¹.

В подобном же направлении шло развитие предпасхального поста и на востоке. Но, как и прежде, введенный здесь порядок получил некоторые особенности. Суббота не считалась на востоке постом, и потому для получения сорока постных дней в соответствии с сорокадневным постом Господа предпасхальный пост увеличили до восьми недель. Но так как страстная суббота проводилась в пост, то весь пост равнялся 41 дню. С подобным порядком встречаемся еще в IV ст. Так, путешественница Сильвия Аквитания отмечает, что в иерусалимской церкви IV в. предпасхальный пост продолжался восемь недель, и всех постных дней было 41³². И только ввиду свидетельств Сократа и Созомена о шестинедельной продолжительности поста в Палестине должно сознаться, что указываемый Сильвией порядок существовал лишь в одном Иерусалиме и притом не особенно долго: Иерусалимский патриарх Петр, живший в первой половине IV ст., свидетельствует, что пасхальный пост продолжался при нем только семь недель. Практика иерусалимской церкви оказалась таким образом, приспособленною к практике остальной восточной церкви. Но зато с ее прежним порядком мы вновь встречаемся в VII ст. и притом не только у православных, но и отделившихся от них монофизитов. Из среды последних одно принадлежит Северу, патриарху антиохийскому, другое – коптскому александрийскому патриарху Вениамину, современнику императора Ираклия (610–641). В том же седбмом столетии говорят о новой практике и некоторые из православных писателей. Так, живший в первой половине этого века авва Дорофей, упоминая о семинедельном посте, о 36-ти постных днях, как приносимой Богу от целого года десятине, в то же самое время замечает следующее: «к эти неделям наши отцы прибавили и другие, отчасти для предварительного упражнения и приготовления к вступлению в подвиг поста, отчасти для того, чтоб освятить пост числом той четыредесятницы, в течение которой постился наш Господь. При исключении суббот и воскресных дней восемь недель дают 40 постных дней; пост в святую субботу считается сам по себе, так как это святейший и единственный в годичные субботы пост»³³. О той же самой практике говорит около 700 г. Анастасий Синаит. Но в то время, как Дорофей находит ее справедливой, Анастасий относится к ней отрицательно. «Должно знать, пишет он, что нет основания поститься в четыредесятницу восемь недель, как это делают ариане. Прибавлением одной недели они увеличивают установленные Господом 40 дней поста и не внимают словам Моисея: ты должен сохранять данное тебе слово, ничего не прибавляя к нему и не убавляя³⁴». Отмеченное отрицательное отношение к новой практике не прекратилось и в последующее время. Прямое указание на это находим у Иоанна Дамаскина. В посвященном посту рассуждении он замечает, что одни из его современников постятся семь недель, другие восемь³⁵. Сам он стоял на стороне последней практики, и это обстоятельство так встревожило одного монаха по имени Комиту, что Иоанн Дамаскин принужден был дать соответствующее объяснение. Защищая в нем восьминедельный срок поста, он называет его церковным установлением, законом и правилом, которое, однако, должно быть исполняемо добровольно, без принуждения. Последующие столетия не представляют уже следов разногласия. Так, Феодор Студит (ум. 826) говорит о посте без малейшего намека на его продолжительность, а в энциклике патриарха Фотия среди направленных против латинян обвинений находится и то, что они отделяют первую неделю поста от остальных, дозволяя в течение ее вкушение сыра и яиц³⁶. Папа Николай I формулирует это обвинение более точно. Западные христиане, говорит он, не воздерживаются в течение восьми предпасхальных недель от мяса и в течение семи – от сыра и яиц³⁷. Подобным же образом выражается Ратрамн: «греки говорят, замечает он, что мы не воздерживаемя, подобно им, восемь недель пред Пасхою от мяса и в иечение семи не прекращаем вкушения сыра и яиц»³⁸. Судя по этой полемике, новая практика утвердилась в восточной церкви IX в. самым прочным и положительным образом.

Начиная с VII ст., предпасхальный пост стал продолжаться восемь недель. Но с течением времени к ним были присоединены еще две предыдущие, как время отдаленнейшего приготовления к Пасхе. Начинающие их воскресные дни получили особые названия от евангелических чтений. Первое, десятое перед Пасхою, – «Κυριακὴ τοῦ τελώνου καὶ του φαρισαίου», второе, девятое перед Пасхою, – «Κυριακὴ τοῦ ἀσώτου». Первое, под именем ἑβδομἀς προσφωνήσμος или προσφωνῆς упоминается уже Феодором Студитом.³⁹ Первая из дальнейших восьми недель перед Пасхою считалась собственным временем приготовления к посту, почему в течение ее и запрещалось вкушение мяса. Иоанн Дамаскин называет ее, προνἡστιμος ἑβδομάς Феодор Студит, – τυροφάγος ἑβδομάς. Четыредесятница в собственном смысле начиналась со второй недели и обнимала шесть седмиц. Такого счета держится Феодор Студит. Сказав о первой неделе, он начинает описание дальнейших словами: «τὴν δὲ ἁγίαν καὶ μεμάλην τεσσαρακοστήν». От шести недель тот же Феодор отличает еще седьмую, или неделю страстей, ей он усвояет название ἡ ἅγια καὶ μεγάλη ἑβδομάς. Подобным же образом исчисляет восемь недель и Иоанн Дамаскин. «Из неписаного предания мы знаем, говорит он, следующий церковный обычай: неделя перед постом, в течение которой воздерживаются от вкушения мяса, постятся до вечера и не совершают последования 3, 6, 9 часа и литургии преждеосвященных даров; шесть недель поста, в течение которых в течение которых совершаются эти службы и воздерживаются от яиц, сыра и мяса. Для недели страстей установлен строгий пост, но нет последования преждеосвященной литургии; в великий четверг совершаются таинства. В следующую за ним пятницу и до вечера субботы и до вечера субботы наблюдается строгий и полный пост; вечером в субботу разрешается вкушение пищи, за исключением мяса, но в святейший день воскресения допускается вкушение и последнего»⁴⁰. Что касается характера поста в остальные шесть недель поста, то соответствующие указания находим у Феодора Студита. «В святую и великую четыредесятницу однажды в день около девятого часа мы вкушаем, говорит он, сухую пищу и зелень без масла, вино же только в субботу и в воскресенье; рыбы совсем не едим, за исключением субботы и вербного воскресенья в воспоминание Того, Который принял участие в вечери при воскрешении Лазаря. В святую же и великую неделю мы постимся всецело, не вкушая ни вина, ни елея, и только в ночь св. страстей нечто пьем по нужде для подкрепления. Подобный пост мы содержим до вечера субботы»⁴¹. Приведенное описание имеет в виду монастырский строй жизни; в обыкновенном же быту допускались известные послабления. Так, мирянам не запрещалось вкушение вина, оно позволялось даже монахам студийского монастыря.

Подобным же характером отличался и пост западной церкви. Все различие заключается в том, что в некоторых поместных церквах считалось непозволительным вкушение вина и рыбы, или по крайней мере об этом возбуждался вопрос. Указания подобного рода встречаются в письмах папы Григория I к английскому епископу Августину, и все они говорят за разрешение. С большими послаблениями проводился предпасхальный пост в северных католических странах. В течение долгого времени здесь разрешалось вкушение яиц и сырных продуктов. Подобная практика наблюдалась в Англии VII ст. и Франции IX. Указания этого рода находим у Бэды Достопочтенного⁴² и Энея парижского. «Франция, пишет последний, не воздерживается в течение четыредесятницы от вкушения молока, масла, сыра и яиц»⁴³. Ввиду указанных послаблений неоднократно предпринимались попытки к повсеместному введению более строгой дисциплины. Такой характер носят, между прочим, постановления Кведлинбургского собора 1085 г.

Как видно из указанных данных, в истории предпасхального поста различаются четыре основные момента. Точкою его отправления послужили дни страдания и смерти Спасителя (Мф. 9:15), и, в соответствии с этим, на первых порах, т.е. в течение двух первых веков, он продолжался только два дня. Более усердные присоединили к ним еще несколько предыдущих, и в результате этого, первого по времени, осложнения получилась в III ст. целая неделя поста. В IV в. предпасхальный пост обнимает уже 36 дней. И, наконец, в IV ст. стала мало-помалу устанавливаться всеобщая практика поститься 40 или 41 день. В этом объеме предпасхальный пост существует и до настоящего времени.