Январь

1 января

Святой Василий Великий родился около 330 года в Кесарии, столице Каппадокийской области. Все семейство его издавна отличалось строгим благочестием и пламенной верой, и многие из родных его пострадали за имя Христа во время гонения. Первые годы детства Василий провел в деревне у бабки своей Макрины. Благочестивая старушка рано вселила в сердце отрока пламенную любовь к Богу.

Потом пример и поучения родителей, живших в Неокесарии, укрепили в нем правила христианской веры. Старшая сестра святого Василия, Макрина, помогала родителям своим в заботах о воспитании многочисленного семейства. Любовь к Богу и изучение закона Господня были главным основанием этого домашнего воспитания. Детей приучали часто читать Священное Писание, размышлять о нем и внушали им желание исполнять волю Спасителя. «Понятие о Боге, – пишет святой Василий, – которое приобрел я с детства от блаженной матери своей и бабки, – возрастало во мне с раскрытием разума». Заметив в молодом Василии отличные способности, родители пожелали дать ему лучшие средства к образованию и отправили его учиться в Кесарию, в Царьград и, наконец, в Афины, которые славились тогда школами и преподавателями.

Василий быстро успевал в науках и скоро сделался одним из лучших учеников школы, но пребывание в Афинах могло быть пагубным для юноши менее твердых правил. Там господствовала языческая мудрость (философия), изукрашенная всем блеском ума и науки; на всех улицах стояли идолы; умнейшие и ученейшие философы проповедовали поклонение богам и говорили с презрением о христианах. Науки, искусство, словесность, жизнь – все было проникнуто духом язычества, но твердые правила и теплая вера, внушенные Василию с детства, помогли ему устоять против всех искушений. Он подружился с одним юношей по имени Григорий (впоследствии известным под именем святого Григория Богослова), который был, как и он сам, воспитан в благочестии и вере. Находясь в языческом городе, в кругу товарищей, увлеченных ложным блеском языческого мудрствования или суетой светских удовольствий, друзья постоянно стремились к высшей мудрости, к уразумению закона Божия и приобретению христианских добродетелей. Они ходили только в храм Божий и в училище, тщательно удаляясь от светских развлечений. Таким образом, пребывание в Афинах, пагубное для многих, подействовало на них благотворно. Постоянная борьба с тем, что окружало их, воспитала в них непоколебимую твердость духа и воли; изучение языческой мудрости до основания убедило их еще более в истине и превосходстве христианского закона, к которому они привязались всеми силами души.

Неразрывная дружба их, основанная на единстве стремлений и убеждений, крепла с каждым днем. Григорий в дошедших до нас сочинениях говорит с восторгом о друге своем и подробно описывает пребывание в Афинах. «Мы стали друг для друга все, – пишет он, – товарищи, сотрапезники и родные. Имея одну цель, мы непрестанно возрастали в пламенной любви друг к другу; казалось, что в обоих нас было одно упражнение – добродетель и одно усилие – стремиться от земного, жить для будущих благ. Мы вели дружбу и с товарищами, но не с наглыми, а целомудренными, не с задорными, а с миролюбивыми. Нам известны были две дороги: одна – это первая и превосходнейшая – вела к нашим храмам и тамошним наставникам, другая – это вторая и неравного достоинства с первой – вела к преподавателям наук внешних. Другие дороги – на зрелища, на народные сборища, пиршества – мы предоставляли желающим».

Не на всех учеников подействовало благотворно пребывание в Афинах. Вместе с двумя друзьями учился там Юлиан, племянник императора Константина, но он вынес оттуда непримиримую вражду к христианской вере и впоследствии сделался одним из жесточайших гонителей ее.

После пятилетнего пребывания в Афинах Василий возвратился на родину. Отца уже он не застал в живых, и ему предлагали занять его место и сделаться наставником при училище; но Василий не решался еще избрать себе образ жизни: ему хотелось сперва поклониться святым местам, где жил и страдал Христос, подробнее изучить Священное

Писание и узнать жизнь святых отшельников. Прежде всего он желал принять Святое крещение. До сих пор, исполняя ревностно все обязанности христианина и полный веры и любви к Богу, он не мог еще участвовать в таинствах, потому что не был крещен. У древних христиан таинство крещения часто совершалось уже над взрослыми. Одно предание говорит, что Василий принял крещение от Диания, епископа Кесарийского; другое – что он крестился в Иордане от иерусалимского епископа и что, когда святитель начал совершать таинство, молния вдруг озарила Василия; из этой молнии вылетел голубь, спустился на Иордан и, возмутив воду, опять взлетел на небо.

Василий поклонился с благоговением Гробу Господню и посетил святых отшельников в Палестине, Месопотамии и Египте. В это время стала особенно процветать иноческая жизнь; пустыни, горы, леса были населены отшельниками. Отрекшись от имущества, от радостей семейных, они проводили жизнь свою в постоянной молитве, в труде и строгом воздержании; одни жили в совершенном уединении, другие – в обителях и монастырях под руководством благочестивых мужей, известных строгой жизнью. Василий пожелал избрать такой образ жизни. На обратном пути он посетил Афины и там обратил к Богу бывшего учителя своего, Еввула. Три дня они беседовали о вере, забывая даже вкушать пищу: так сильно оба были заняты возвышенным предметом беседы. Наконец Еввул убедился в истине христианской веры и принял Святое крещение. «В чем заключается высшая премудрость?» – спросил он у святого Василия. «В памятовании смерти», – отвечал святой Василий. Действительно, если бы мы чаще помышляли о смерти, мы не привязывались бы так сильно к преходящим благам мира, а более бы старались о приобретении благ вечных.

По возвращении своем святой Василий поселился в пустынном месте, на берегу реки Ирис в Понтийской области. На противоположном берегу реки мать его и сестра Макрина основали женскую обитель. Тут, в прекрасной местности, окруженной лесом и водой, святой Василий жил некоторое время в совершенном одиночестве, предаваясь молитве и созерцанию Божия творения. В письмах своих к другу своему Григорию он с восхищением говорит о пустынной жизни своей, о пользе уединения для души, которая, вдали от суеты мирской, созерцая одно творение Божие, молитвенно возносится к Творцу своему.

«Бог открыл мне жилище по сердцу, – пишет он святому Григорию. – Мне дано видеть в действительности то, о чем мы некогда с тобой мечтали. Здесь высокая гора, покрытая густым лесом, орошенная с северной стороны светлыми, прохладными потоками. У подошвы горы пространная долина, изобильная ручьями; лес окружает ее со всех сторон. Два глубоких оврага разделяют ее на две части, с одного края низвергается водопад, с другого – непроходимая гора заграждает путь».

В этой прекрасной пустыне святой Василий провел несколько лет, и скоро вокруг него собралось множество благочестивых людей, желавших посвятить жизнь свою Богу. Святой Василий не удалялся от них: он желал, чтобы его отречение от мира было полезно для других, и вообще предпочитал общежитие отшельничеству. Так сделался он настоятелем обители. Братия пользовалась его советами и подчинялась правилам, которые он составлял для нее. Правила эти и доныне служат руководством для православного монашества. Святой Василий требовал от братии постоянной деятельности, считая праздность величайшим злом. Он сам был постоянно занят: изучал Священное Писание, писал толкования на него, молился, обрабатывал землю, сажал деревья. Друг его, Григорий, часто посещал его и разделял его занятия и труды. Он тоже был сильно привлечен пустынной жизнью, но не мог оставить престарелого отца своего, епископа Назианзского, который нуждался в его помощи.

Дела Церкви вызвали и святого Василия из любимой его пустыни. Армянская ересь распространялась в империи; надо было противодействовать ей всеми силами. Святой Василий был известен благочестием и ученостью своей; православные епископы обратились к нему, и он, чувствуя, что может быть полезен ближним, оставил избранное им пустынное житие.

Так как часто упоминается об арианской ереси, то считаем нелишним объяснить, в чем она состояла, и рассказать вкратце о событиях, касающихся ее.

Арий, пресвитер Александрийской Церкви в царствование Константина, утверждал, что Иисус Христос, Сын Божий, не равен Богу Отцу, что Отец создал Его и сообщил Ему Свое Божество. Это ложное учение, противное словам Святого Евангелия, нашло много последователей. Возникли споры и распри. Желая прекратить их, император Константин в 325 году созвал в Никее Первый Вселенский собор. Собор осудил ересь, или лжеучение Ария, его самого лишил священства и составил Символ веры, в котором Сын Божий признается единосущным Отцу; рожденным, не сотворенным. Этот Символ веры , дополненный на Втором Вселенском соборе учением о Духе Святом, принят и доныне неизменно сохраняется Православной Церковью. Через несколько лет после Никейского собора Арий был возвращен из ссылки. Лжеучение его вновь стало распространяться и нашло ревностного защитника в императоре Констанции, наследнике Константина. Во многих епархиях православные епископы были низложены и заменены арианами. Но и сами ариане начали спорить между собой и разделились на две партии: на ариан и полуариан.

Чтобы разрешить спор, Констанций пожелал созвать собор, но ариане убедили его разделить собор на два: западные епископы собрались в Римини, в Италии, а восточные – в Селевкии. Эти последние убедили и святого Василия, который был тогда чтецом Кесарийской Церкви, присоединиться к ним, надеясь найти в нем твердого защитника истины. Но, несмотря на старания святого Василия, на его сильные, красноречивые увещания, ариане восторжествовали на Селевкийском соборе и составили свой символ веры, в котором слово «единосущный» было заменено словом «подобосущный». Констанций потребовал от всех епископов согласия на это изменение. Не согласившиеся были низложены и изгнаны; многие, из страха и малодушия, подписались; в том числе Дианий, епископ Кесарийский. Тогда Василий не захотел оставаться при нем и снова удалился в свою пустыню. Он принялся за прежние труды свои, старался ограждать иноков от влияния ереси и писал поучения для христиан. Тут он написал сочинение о суде Божием, о вере и нравственные правила.

Но смуты не прекращались. По смерти Констанция Юлиан возбудил гонение на христиан, но не успел осуществить всех жестоких своих замыслов, потому что умер на втором году своего царствования. Краткое царствование Иовиана прошло мирно для Церкви, но со вступлением на престол Валента началось вновь гонение на православных, потому что император был ревностно предан арианству и старался всеми средствами утвердить и распространить ересь.

Во все это время святой Василий усердно помогал епископу Кесарийскому советом и содействием, не раз покидая любимую пустыню свою, чтобы увещевать колеблющихся, утверждал верующих. Епископ Кесарийский Евсевий, преемник Диания, был человек хотя и добронравный, но неопытный в делах Церкви и неспособный править ими среди таких трудных обстоятельств. Он обратился за помощью к святому Василию, который прибыл в Кесарию, принял сан священника и начал деятельно заниматься делами. Но Евсевий, по слабости человеческой, позавидовал, слыша повсюду похвалы святому Василию. Василий снова удалился в пустыню с Григорием.

Через некоторое время Евсевий, сознавая немощь свою, обратился к Василию, и с этих пор управление церковными делами перешло совершенно в руки Василия, который с непоколебимой твердостью противодействовал влиянию и проискам ариан и поучениями своими старался утвердить истинное благочестие в пастве своей. Он проповедовал ежедневно, иногда два раза в день; объяснял слушателям своим обязанности христианина и догматы христианской веры. Полный пламенной любви к Богу и благоговейного удивления красотой природы, он старался возбудить эти чувства и в сердцах слушателей своих. Убедительными и красноречивыми словами он описывал им красоту вселенной, стройность и порядок творений Божиих, мудрость и благость Создателя. Он внушал им благодарность к Богу и желание доказать ее добрыми делами и исполнением заповедей Господних. Он проповедовал любовь к ближним, милость и сострадание и сам подавал пример того, чему поучал. Грубая одежда и немного книг составляли все имущество его, но его заботами воздвиглись в Кесарии больницы и странноприимные дома, которые, по обширности их, святой Григорий Богослов называет целым городом. В Кесарии начался голод; святой Василий убедил богатых поделиться с нищими братьями своими, сам продал имущество, оставленное матерью, и все вырученные за него деньги раздал неимущим, помогая равно христианам, язычникам и иудеям. Неутомимый в трудах и заботах о благе общем, святой Василий сам ходил за больными, писал уставы для монашествующих и правила для воспитания юношества, являлся ходатаем перед светскими властями, заступником бедных и угнетенных, судьей и примирителем в тяжбах и спорах, ибо в это время даже дела гражданские часто решались судом церковным.

К этому времени относится составленная им по внушению Духа Божия литургия, известная под именем литургии святого Василия Великого; впоследствии святой Иоанн Златоуст ее несколько сократил для ежедневного служения. Литургия святого Василия Великого совершается у нас десять раз в году: 1 января, в день памяти святого, в пять воскресных дней Великого поста, в Великий четверг и в Великую субботу, в сочельники перед Рождеством Христовым и перед Богоявлением или в самые эти дни, когда сочельники бывают в дни субботние или воскресные. Кроме этого, святой Василий сложил несколько молитв.

Епископ Евсевий перед кончиной поручил святому Василию паству свою, но назначение Василия совершилось не без затруднения. Многие боялись его строгих обличений и потому старались помешать его избранию. Престарелый епископ Назианзский, отец Григория, узнав, что для назначения святого Василия в епископы недоставало одного голоса, пожелал перенести себя на носилках в Кесарию, и его прибытие решило избрание Василия.

С неутомимой ревностью святой Василий продолжал заниматься делами, заботясь особенно о водворении мира между верующими. Под его ведомством были Церкви многих областей Малой Азии: Понта, Галатии и Армении. Святая Церковь была везде взволнована ересью. Василий словом и письмами увещевал и наставлял верующих. Ему усердно помогали: брат его Григорий, который был епископом в городе Ниссе, Григорий Богослов и Евсевий, епископ Самосатский. Соединенные старания их сильно противодействовали успехам арианской ереси.

Император Валент, ревностный арианин, не мог видеть этого равнодушно и сам собрался ехать в Кесарию. Предварительно он послал туда одного из первых сановников своих, префекта Модеста, которому он поручил расположить святого Василия к соединению с арианами. Но Модест нашел в епископе непоколебимую твердость. Видя, что увещания остаются бесполезными, он стал грозить Василию изгнанием, лишением имущества, мучениями и смертью; но святой Василий спокойно отвечал:

– Если можешь, угрожай чем-нибудь другим; изгнания я не боюсь, ибо вся земля Господня; отнять имущество нельзя у того, кто ничего не имеет; муки мне не страшны, ибо верю и надеюсь, что страдания и смерть будут для меня благодеянием, потому что они скорее приведут меня к Господу, для Которого я живу и тружусь.

Префект был изумлен.

– Никогда никто не говорил со мной так смело, – сказал он.

– Вероятно, тебе еще не приходилось говорить с епископом, – отвечал святой Василий.

Тогда префект стал представлять ему все выгоды, которые Церковь получит, если Василий согласится исполнить волю Валента.

– Подумай, – говорил он, – как важно для Церкви, что великий император хочет соединиться с ней, а от тебя требуется немного: только чтобы ты исключил из Символа слово «единосущный».

– Конечно, – отвечал Василий, – очень важно для государя соединение с Церковью, ибо важно спасение души, но изменить даже одно слово в Символе веры я не могу.

– Подумай еще до завтра, – сказал Модест, отпуская Василия.

– Не нужно, – отвечал он, – завтра буду таким же, как и нынче.

Вскоре сам Валент прибыл в Кесарию. Модест донес ему о своей неудаче и советовал ему употребить против Василия силу; но император еще надеялся склонить епископа. В праздник Богоявления он отправился в церковь, где святой Василий совершал Божественную литургию, и был глубоко тронут торжественностью служения. Он не ушел поговорить со святым Василием, но вручил ему приношение для церкви. Через несколько дней Валент вновь посетил храм, в алтаре долго беседовал с Василием и услышал от него, как говорит святой Григорий, «Божие глаголы».

Но благое впечатление было непродолжительно. Ариане не переставали возбуждать Валента против святого Василия и наконец убедили его согласиться на изгнание епископа. Святой Василий уже собирался в путь, как вдруг у царя опасно заболел сын. Видя в этом казнь Божию, Валент поспешил отменить приговор: призвал святого Василия и просил его молитв. Ребенок на этот раз выздоровел, но умер через некоторое время. Однако гонения против святого Василия не возобновлялись; они свирепствовали во всех областях империи, кроме Каппадокии.

Заботы святого Василия касались не одной только его паствы: он постоянно старался водворить повсюду мир и согласие. Он ездил в Армению, заступался за святого Мелетия, старался возбудить участие западных епископов к братьям, гонимым на Востоке за православие. Все эти труды и заботы подействовали на здоровье его, всегда слабое: он был почти постоянно болен. Но при всей слабости телесной бодрость душевная не оставляла его, и он не переставал ревностно заниматься делами. К трудам присоединились огорчения: один из друзей его перешел к арианству; Евсевий Самосатский был изгнан Валентом; святой Афанасий Александрийский, твердый защитник православия, скончался. Святой Василий видел повсюду возрастающую силу лжеучения, враги воздвигали против него клеветы, друзья страдали или изменяли ему. Но друг его юности пребыл ему верен до конца его жизни, и эта искренняя дружба святого Григория была для святого Василия великим утешением среди непрерывных его забот и трудов. До нас дошла переписка их, она раскрывает пред нами нежную и любящую душу святого Василия. С радостью увидел он у себя святого Ефрема Сирина и приветствовал избрание святого Амвросия в епископы Медиоланские.

Наконец лучшие времена настали для Церкви. После Валента, убитого на войне, вступил на престол Грациан, который в начале своего царствования издал указ в пользу православия и возвратил из ссылки изгнанных епископов. Но эти события утешили только уже последние дни великого святителя. Удрученный болезнью и трудами, святой Василий скончался на сорок девятом году от роду, 1 января 379 года.

Рассказывают, что накануне его смерти к нему пришел знаменитый в Кесарии врач, иудей. Видя великую слабость святителя, врач велел все готовить к погребению и сказал, что Василий не доживет до утра. «Если доживу, – сказал Василий, – то примешь ли Святое крещение?» Врач, считая это невозможным, поклялся, что в таком случае примет христианскую веру, и с этим удалился. Василий же стал пламенно молить Бога, чтобы он на несколько часов продлил жизнь его ради спасения еврея, и получил просимое. На следующее утро врач едва мог верить глазам своим, когда увидел Василия, он пал на колена, восклицая: «Теперь верю, что Бог твой есть истинный Бог, и готов исполнить обещание свое».

– Я сам хочу и крестить тебя, – сказал святой Василий.

– Тебе нельзя встать, владыко, – отвечал врач, – ты слишком слаб.

– Господь укрепил меня, – сказал Василий.

С этими словами он встал с постели, отправился в церковь, сам совершал богослужение и, окрестив врача, причастил его Святых Таин. После этого, возблагодарив Господа, возвратился домой и к вечеру в тот же день предал душу Богу.

Смерть его возбудила в Кесарии глубокую печаль. При выносе его тела было такое стечение народа, что многие были задавлены в тесноте. Везде слышались вопли и рыдания, больные старались прикоснуться к телу его, надеясь получить исцеление.

Память святого Василия Великого совершается еще 30 января, вместе со святителями Григорием Богословом и Иоанном Златоустом. Церковь воспевает ему: «Во всю землю изыде вещание твое, яко приемшую слово твое, имже боголепно научил еси, естество сущих уяснил еси, человеческия обычаи украсил еси, царское священие, отче преподобие, моли Христа Бога спастися душам нашим».

В этот же день празднуется Обрезание Господне. Это один из великих праздников. Обрезание ветхозаветное было прообразом таинства крещения. Оно совершалось над восьмидневным младенцем, которому при этом давалось имя. Спаситель, в восьмой день по рождении Своем, был назван Иисусом. Православная Церковь с первых веков христианства празднует это событие. Язычники сопровождали празднование нового года шумными и часто бесчинными забавами. Христианская Церковь проводила этот день в молитве.

С 1700 года у нас, в России, первый день января считается началом года. Святая Церковь с коленопреклонением благодарит Господа за благодеяния, излиянные Им на нас в «мимошедшем лете», и просит Его благословить и наступающий год. До 1700 года новый год начинался у нас с 1 сентября, в день памяти святого Симеона Столпника, который в просторечии и называется Симеоном Летопроводцем. Церковный год и доныне считается с 1 сентября. Изменение в гражданском летоисчислении сделано императором Петром Великим. Еще ранее, до XV столетия, год начинался с 1 марта.

2 января

Великий светильник веры, чудный старец Божий, преподобный Серафим, Саровский чудотворец, родился в Курске в ночь с 19 на 20 июля 1759 года и во Святом крещении был наречен Прохором.

Родители преподобного Серафима принадлежали к торговому сословию. Отец его, Исидор Иванович Мошнин, имел близ Курска свои кирпичные заводы и занимался в качестве подрядчика постройкой каменных зданий – домов и церквей; он отличался искренним благочестием и приверженностью к православной вере.

Мать преподобного Серафима, Агафия Фотиевна, не менее мужа славилась благочестием и благотворительностью. При жизни и по смерти его она щедро помогала бедным, в особенности сиротам.

Прохор был не единственным сыном Мошниных: у него был старший брат Алексей, потомки которого в конце XIX века жили еще в Курске.

Прохор наследовал от своих родителей все их добрые качества: их благочестие, усердие к молитве, любовь к храмам Божиим, а особенно ту великую любовь к ближним, которая на небе стяжала ему неувядаемый венец, а на земле – ответную любовь всех приходивших к нему со своими скорбями и болезнями за утешением, советом и помощью.

Когда Прохору было семь лет, мать его в один из своих обычных осмотров храма, постройка которого была начата покойным отцом, взяла с собой сына на самый верх строившейся колокольни. Здесь семилетний мальчик потерялся из виду матери и по неосторожности упал на землю. Агафия сильно испугалась, но велика была ее радость, когда она, сбежав с колокольни, нашла его целым и невредимым.

Божественное промышление о юном Прохоре с большей яркостью и очевидностью выразилось через три года. Ему было десять лет, когда он начал учиться грамоте. Учение давалось ему легко. Но мальчик внезапно и тяжко захворал, так что родные не надеялись уже на его выздоровление. В это время больному Прохору в сонном видении в первый раз явилась Царица Небесная, являвшаяся ему, по собственному его признанию, двенадцать раз в течение его жизни, и обещала посетить его и исцелить от болезни.

Через несколько дней после виденного Прохором сна по городу шел крестный ход с чудотворной Курской иконой Знамения Божией Матери. Пошел сильный дождь, и несшие икону для сокращения пути направились проходным двором Мошниных. Агафия вынесла тогда на двор больного сына, чтобы он мог приложиться к чудотворной иконе. С этого дня Прохор стал быстро поправляться. Он успешно продолжал свое учение, выучился писать и с душевным расположением читал Библию и духовные книги.

Прохор более всего предпочитал уединенное богомыслие, ничем не развлекаемую и не волнуемую беседу души с Богом.

На восемнадцатом году жизни стремление покинуть мир и вступить на крестный путь иноческих подвигов окончательно созрело в душе Прохора.

В 1776 году Прохор простился со своей матерью и земной родиной, в горячей молитве мысленно посвящая всю свою жизнь на служение единому Богу. На прощание мать благословила Прохора небольшим медным литым распятием, которое он принял как дар Божий и, благоговейно возложив на себя, носил его на груди поверх одежды до самой кончины.

Прибыв в Киев, Прохор получил от прозорливого старца Китаевской пустыни Досифея благословение на иноческую жизнь в Саровской пустыни.

Из Киева Прохор вернулся в Курск, где прожил еще около двух лет, всецело отдавшись чтению душеспасительных книг.

В ноябре 1778 года, окончательно распростившись с родиной и близкими, Прохор вышел из Курска и благополучно прибыл в Саровскую обитель накануне праздника Введения Пресвятой Богородицы во храм, 20 ноября 1778 года.

Здесь, стоя в церкви за всенощным бдением, видя благочинное совершение службы Божией, внимая благолепному пению иноков, он радовался, что Господь указал ему здесь место для спасения души.

С любовью принял игумен Пахомий (сам курский уроженец) юного Прохора, в котором видел истинное стремление к иночеству, и определил его в число послушников. В точности исполняя все монастырские правила и уставы, Прохор заслужил расположение старцев. При келейном рукоделии или исполнении братского послушания молитва Иисусова была постоянно на устах и в сердце его. В часы досуга он занимался чтением Евангелия, Апостола, Псалтири, Четьих миней и святоотеческих творений.

В 1780 году Прохор тяжко занемог водянкой. Тяжелый недуг длился около трех лет, половину которых больной провел в постели.

Незадолго до своей кончины преподобный Серафим рассказывал, что во время болезни по причащении Святых Таин явилась ему Пресвятая Дева с апостолами Иоанном Богословом и Петром и сказала: «Он – нашего рода». Затем Она возложила Свою правую руку на голову больного; тогда материя, наполнявшая тело больного, начала выходить из отверстия, образовавшегося в правом боку. Признаки раны всегда оставались на теле преподобного Серафима.

13 августа 1786 года Прохор принял иночество с именем Серафим (что значит «пламенный»).

27 октября того же 1786 года инок Серафим был посвящен в сан иеродиакона.

Богу угодно было особенным образом подкреплять Своего избранника, которого не должна была миновать чаша горьких испытаний.

Особенно поразительно было явление преподобному Серафиму Господа Иисуса Христа за литургией в Великий четверток.

2 сентября 1793 года преподобный Серафим был рукоположен в иеромонаха.

20 ноября 1794 года он испросил благословение на пустынножительство у строителя Исаии и поселился в деревянной келье, в дремучем сосновом бору, на берегу речки Саровки, верстах в пяти от монастыря.

Проводя почти все время в молитве, он совершал правило Пахомия Великого и занимался чтением Священного Писания и творений святоотеческих.

Редкие посетители старца неоднократно видели, как отец Серафим, сидя на приступке у своей кельи, кормил медведя из своих рук и как потом этот медведь, по одному его слову, тихо уходил в лес.

Испросив у настоятеля благословение питаться одними овощами, старец три года употреблял в пищу одну вареную траву – сныть, а пил только воду.

12 сентября 1804 года пришли к преподобному Серафиму три человека из соседних крестьян и, найдя его в огороде, приступили к нему с требованием денег. Он отвечал, что денег у него нет, потому что он ничего ни от кого не берет. Тогда злодеи кинулись на него спереди и сзади и стали бить ногами, обухом и поленом. Оставив его полумертвым, они бросились в его келью, но все их поиски остались тщетными, и они бежали в ужасе, бросив безвинного страдальца окровавленным и изувеченным.

На другой день, едва оправившись от ударов, преподобный Серафим помолился, чтобы Бог простил злодеев, и сам, хотя с большим трудом, пришел в пустынь, где был вынужден остаться для поправления здоровья. Первые восемь суток были особенно тяжелы для него.

В это время он в тонком сне удостоился дивного видения Богородицы.

С этого дня ему стало лучше, но полное выздоровление потребовало от него пятимесячного пребывания в монастыре, вдали от его любимой пустыньки.

Почувствовав себя в силах продолжать пустынническую жизнь, преподобный Серафим снова ушел в свою прежнюю келью, где провел тысячу дней и ночей, стоя на камне с воздетыми к небу руками и молясь Богу словами мытаря: «Боже, милостив буди мне грешному!»

4 декабря 1807 года скончался строитель Исаия. Братия желала видеть настоятелем преподобного Серафима, но ревнитель пустынножительства отказался от этого и наложил на себя подвиг совершенного молчания, которому предавался около трех лет.

Уступая убеждениям нового строителя, Нифонта, преподобный Серафим 9 мая 1810 года переселился в монастырь и затворился в своей келье, в братском корпусе. В первые пять лет своего затвора преподобный Серафим по-прежнему предавался безмолвию и самоуглублению. Никто из братии не получал от него ответов на свои вопросы.

Но число посещавших Саровскую пустынь с целью увидеть преподобного Серафима постоянно увеличивалось. Господь, видя искреннее усердие их к Своему избраннику, благоизволил извести из-под спуда этот пламенный светильник истинной веры. И вот, вследствие нового явления Царицы Небесной, преподобный Серафим в 1815 году открыл двери своего затвора.

С этих пор доступный всем преподобный Серафим, к великой радости настоятеля и братии, со всеми беседовал о спасении. Желающих услышать от него слово утешения приходило в год до десяти тысяч из разных концов России.

Но, принимая всех в свою келью, преподобный Серафим сам не выходил из нее в течение пятнадцати лет.

25 ноября 1825 года Царица Небесная посетила преподобного Серафима, в сопровождении святителя Климента, епископа Римского, и Петра, архиепископа Александрийского, и повелела ему выйти из затвора и вернуться к оставленному им подвигу пустынножительства. С благодарным чувством преподобный Серафим поспешил в давно забытый им лес, где в двух верстах от монастыря была срублена для него новая келья, так называемая «ближняя пустынька». Возле нового места молитвенных трудов преподобного Серафима находился источник, ныне известный под именем Серафимова.

Теперь труды преподобного Серафима были разделены между этой местностью и обителью. Отправляясь в лес в два часа пополуночи, он возвращался в монастырь часов в семь или восемь вечера. При этом поверх подрясника из толстого черного сукна на нем неизменно бывал надет белый холщовый ветхий балахон и кожаная полумантия, которая защищала его от летнего зноя и осенних дождей; весной и осенью он носил сверху черный кафтан, а зимой шубу с рукавицами; сверху он подпоясывался белым, всегда чистым, полотенцем, а на груди носил медное распятие. Летом обувь его состояла из лаптей, а зимой он носил бахилы и коты³. По дороге в пустыньку и обратно он всегда носил за плечами холщовый мешок, наполненный песком и камнями, поверх которых лежала толстая книга в кожаном переплете, заключавшая в себе Евангелие и Апостол. На вопрос, для чего он это делает, преподобный отвечал словами святого Ефрема Сирина: «Я томлю томящаго мя». В руках обыкновенно держал он топор и рогатину, на которую опирался. В монастыре он оставался по воскресным и праздничным дням, в которые причащался Святых Таин за ранней литургией в больничной церкви.

Трогательное зрелище представляла согбенная фигура подвижника, когда он в мантии, епитрахили и поручах после принятия Святых Таин возвращался из церкви в свою монастырскую келью, окруженный многочисленными богомольцами, с любовью взиравшими на него и благоговейно жаждавшими получить его благословение. Но он шел, никого не благословляя, ни на кого не глядя, с очами, потупленными долу, всецело предавшись Богомысленному созерцанию.

Из желавших посетить преподобного Серафима и услышать от него слово назидания или утешения одни приходили к нему в келью, другие направлялись в ближнюю пустыньку. Все свои слова и рассуждения преподобный Серафим основывал на слове Божием. Некоторым по дару прозорливости прежде, чем выслушать их жалобы или просьбы, давал наставления, соответственные их тайным помыслам и сердечному расположению.

Его любвеобильное сердце не знало различия между приходившими к нему, какого бы кто ни был общественного положения, каким бы кто ни был обременен грехом, – он всех принимал с любовью, всех встречал земным поклоном, лаской во взоре и улыбкой на устах, всех трогал своим сердечным приветствием, всем говорил: «Радость моя!»

Сам неся крест Христов со всеми его скорбями, преподобный иных обличал, но кротко, стараясь разбудить голос заснувшей совести и указывая путь спасения. С особенной любовью заботился он о тех, в ком видел расположение к добру, утверждал их советами, наставлениями и указанием опасности на пути спасения, возбуждая в них любовь к Богу, умолял их твердо стоять за истину православия, любовь к которому часто выражал в поучительных беседах.

Время, которое преподобному Серафиму оставалось от сна и занятий с приходившими к нему, он проводил в молитве. Совершая со всей строгостью молитвенное правило о спасении своей души, он был в то же время великим молитвенником и ходатаем пред Богом за живых и усопших, за которых он возжигал в своей келье пред святыми иконами свечи и лампады.

Ранним утром в день Благовещения, 25 марта 1831 года, преподобный Серафим удостоился в своей монастырской келье нового посещения Богоматери, которое было как бы предзнаменованием его блаженной кончины и ожидающей его нетленной славы.

Впереди шли два ангела, за ними – святой Иоанн Предтеча и святой Иоанн Богослов в белых одеждах. А за ними уже следовала Богоматерь в сопровождении двенадцати дев, милостиво беседовавшая с преподобным Серафимом.

Видение кончилось тем, что Пресвятая Владычица сказала преподобному Серафиму: «Скоро, любимый Мой, будешь с нами».

За год до смерти преподобный Серафим стал чувствовать изнеможение. Поэтому он стал все реже ходить в свою пустыньку и в монастырской келье не всегда уже принимал посетителей, что весьма печалило многих. За полгода до смерти, прощаясь с некоторыми, он говорил: «Мы не увидимся с вами». Когда же они усиленно просили благословения приехать в Великий пост, чтобы поговеть и еще раз увидеть его, он уверенно отвечал:

– Тогда мои двери затворятся, и вы меня не увидите.

Незадолго до кончины один из братии, придя к преподобному Серафиму в семь часов вечера, застал его в сенях стоящим у гроба. В беседе с ним преподобный Серафим сказал иноку: «Дунь на свечку». Тот дунул и погасил.

– Вот так, – сказал преподобный, – угаснет и жизнь моя, и меня уже не увидят.

За неделю до своей кончины, в праздник Рождества Христова в 1832 году, преподобный Серафим, по обыкновению, пришел к литургии, которую совершал игумен Нифонт. Причастившись Святых Таин, он после литургии беседовал с игуменом, которого просил, чтобы его, когда он умрет, положили в сделанном его руками гробе.

1 января 1833 года, в воскресный день, преподобный Серафим пришел в последний раз в больничную церковь, сам поставил свечи ко всем иконам и приложился. Причастившись в обычное время Святых Таин, он по окончании литургии простился со всей братией, всех благословил, поцеловал и сказал в утешение:

– Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте: в нынешний день нам венцы готовятся.

Затем он приложился к распятию и к образу Божией Матери и, обойдя с обычным поклонением кругом престола, вышел из храма северными дверями, как бы знаменуя этим, что человек одними вратами входит в мир, а другими выходит из него.

Монах Павел, живший в келье по соседству с преподобным Серафимом, слышал, как он вечером в своей келье пел священные песни Пасхального канона.

В шестом часу утра 2 января 1833 года монах Павел, выйдя из своей кельи к ранней литургии, почувствовал в сенях около кельи преподобного Серафима запах дыма. Сотворив обычную молитву, он постучался в двери, но ответа не последовало. Тогда он вышел на крыльцо и рассказал об этом проходившим мимо братьям. Проникнув в келью, братия увидели, что на скамье около двери тлели лежавшие в беспорядке вместе с книгами разные холщовые вещи, приносившиеся к старцу по усердию богомольцами.

Пели уже «Достойно есть», когда в церковь прибежал молодой послушник, известивший братию о случившемся. Иноки поспешили к келье преподобного Серафима. Монах

Павел и послушник Иоанн, желая узнать, не отдыхает ли старец, стали в темноте ощупывать большое пространство его кельи и нашли самого старца. Принеся зажженную свечу, они увидели, что преподобный Серафим в своем всегдашнем белом балахоне стоит на коленях пред иконой «Умиления» Божией Матери, с открытой головой, с медным распятием на шее, с руками, сложенными крестообразно на груди.

Великий перед Господом подвижник уже окончил свое земное странствование и в Бозе почил навеки.

Восемь суток пребывало его тело в Успенском соборе пустыни, пока народ успел проститься с ним.

Преподобный Серафим был погребен на южной стороне алтаря Успенского собора; впоследствии над его могилой была сооружена часовня.

Открытие святых мощей преподобного Серафима, согласно определению Священного Синода, состоялось 19 июля 1903 года в присутствии Государя Императора, Государынь Императриц, Высочайших особ и более двухсот тысяч богомольцев.

В настоящее время святые мощи его покоятся в мраморной раке, созданной усердием Их Величеств, в Успенском соборе Саровской пустыни.

Чудесные исцеления, которыми прославился преподобный Серафим еще при жизни, с самой его смерти текли непрерывным потоком и не прекращаются доселе по слову действующего в них Господа: «Аз с вами есмь во вся дни до скончания века» (Мф. 28:20).

в тот же день

Праведная Иулиания родилась в пределах Муромских в царствование царя Иоанна Грозного. Осиротев в раннем детстве, она росла у бабки своей Лукиной, рожденной Дубенской, а потом у родственницы своей Араповой. Сирота не знала родительских ласк и с детства полюбила пост, молитву и милостыню. Между тем как сверстницы ее находили удовольствие в играх и забавах, ее высшей радостью было помочь бедному, послужить больному, приласкать сироту. В то время девушек мало учили грамоте; не приходилось Иулиании бывать и в церкви до замужества своего: церкви не было в деревне, где она жила, а девушкам отлучаться из дома было не в обычае. Сам Господь вложил в сердце девушки любовь к Нему и желание служить Ему. Шестнадцати лет Иулиания вышла за человека доброго, богатого и благородного – Юрия Осорнина, владельца села Лазаревского. В этом селе она и стала жить с мужем и с семейством его. Скоро все полюбили добрую и кроткую Иулианию. Муж ее часто отлучался по службе царской; а свекор и свекровь так полюбили ее, что поручили ей управление всем домом и хозяйством. Она была занята целый день, заботясь о порядке в доме, кротко управляла служителями, заботясь о том, чтобы все были сыты и всем довольны; не любила, чтобы ей служили и угождали, ибо в чувстве глубокого и искреннего смирения считала себя ниже других. Неохотно делала она выговоры тем из служителей, которые даже заслужили их, а старалась действовать на них кротостью и терпением. «Часто грешу я перед Богом, – говорила она, – а Бог меня терпит, потерплю и я, тем более, что хотя они подчинены мне, но в душе, быть может, они гораздо лучше меня перед Богом». Сирот и вдов она своими руками поила и кормила, обшивала и обмывала; работала иногда по ночам, чтобы заработанными деньгами иметь более возможности помогать бедным. Часть ночи проводила она в молитве; но почти никто не знал о тайных ее подвигах и благотворениях. Когда случался голод, то она сама себе отказывала в пище, чтобы более раздать нуждавшимся; во время эпидемий сама ходила за больными и на свой счет хоронила умерших.

Блаженная Иулиания имела много детей, которых она воспитывала в любви к Богу. Двое из сыновей ее были убиты; это очень огорчило ее, и она стала упрашивать мужа позволить ей вступить в монастырь; но муж удержал ее: «Твое дело, – говорил он, – воспитать детей для Господа». Один благочестивый и грамотный человек читал ей духовные книги. «Черные ризы⁴ не спасут нас, если живем худо, и белая риза – не пагуба, если творим волю Божию, – прочитал он в одной из них. – Худо делают те, кто, удаляясь в монастырь, бросает детей без призора; дети плачутся на них пред Господом». «Воля Божия да будет», – сказала Иулиания и осталась жить с детьми. С этих пор она все больше проводила времени в молитве и вела самую строгую жизнь: мало спала и почти всю ночь стояла на молитве. Она даже налагала на себя страдания, имея в мысли тем угодить Богу. Она любила слушать чтение духовных книг и, вразумленная Богом, объясняла смысл их домашним своим.

По смерти мужа своего она раздала обильную милостыню по церквям и монастырям и часто говорила детям своим: «Не плачьте о нем много, дети мои, смерть его говорит нам, что и нам надо готовиться на суд. Вместо слез творите милостыню по силе и храните между собой любовь».

Когда дети подросли, из всего состояния, оставшегося ей, она тратила на себя мало, а все раздавала бедным, так что даже не имела теплой одежды. При царе Борисе Годунове настал страшный голод; тогда она продала почти все, что имела, и кормила не только своих, но и чужих. Когда запасы хлеба совсем истощились, пришлось печь хлеб из лебеды и древесной коры; но, по молитве Иулиании, Бог оказывал ей милость: и хлеб этот был вкусен и питателен. Бедные во множестве ходили к Иулиании. «Зачем вы ходите к Иулиании? – говорили им иногда соседи ее. – Она и сама умирает с голоду». Нищие отвечали: «Много сел обходили мы, но ни у кого не ели такого вкусного хлеба, как у нее». Целые два года, все время голода, провела она в крайней скудости, но всегда была спокойна и весела, за все благодаря Бога.

Дожив до старости, она занемогла на самый праздник Рождества Христова, но и при немощи своей вставала ночью на молитву. В самый день кончины, на седьмой день болезни, она причастилась Святых Таин, благословила детей и дала им последнее наставление. «Еще в юности хотела я иночества, – сказала она им, – но по грехам моим Бог не сподобил меня этой милости; слава Богу за все!» Она предала душу Богу 2 января 1604 года и была похоронена рядом с мужем, в селе Лазаревском. Сын ее описал житие ее.

В тот же день совершается память святого Сильвестра, который был епископом в Риме при Константине Великом и с царицей Еленой присутствовал при Воздвижении Честного Креста Господня в Иерусалиме.

5 января

Святой пророк Малахия пророчествовал после возвращения иудеев из плена, за четыреста лет до Рождества Христова. Он укорял иудеев за то, что, сохраняя внешние обряды веры, они внутренне развратились и удалились от Бога, и предвещал явление Предтечи, который уготовит путь Господу (Мал. 3:1). Этот последний из пророков ветхозаветных указывал и на пришествие Мессии, Которого называет Солнцем правды (Мал. 4:2).

в тот же день

В IV веке император Ликиний жестоко преследовал христиан. В Каппадокийской области началось страшное гонение. Многие христиане положили жизнь свою за Христа; многие удалились из городов, чтобы в пустынях и горах дождаться прекращения бедствия. Между последними был молодой воин по имени Гордий. Он оставил город свой, Кесарию, и переселился в пустыню. Но и до пустыни доходили слухи о бедствиях христиан; Гордий нашел, что нехорошо скрываться в пустыне и пользоваться безопасностью, между тем как братья его страдают и умирают за имя Христа. Он решился возвратиться в город и открыто исповедать веру свою.

Происходило в Кесарии шумное празднество в честь Марса, одного из языческих богов; весь народ смотрел на конский бег и другие увеселительные зрелища. Вдруг среди собрания раздалась хвала Богу Небесному. Все в изумлении обратились к тому, кто дерзал произносить имя Бога истинного, – это был Гордий. В толпе было много родных и знакомых его, но они не сразу узнали его: он был в одежде плохой и бедной; по лицу его видно было, что он провел долгое время в труде и лишениях. Когда же они узнали, кто тот дерзновенный, который смеет славить имя Христа во время жестокого гонения, они ужаснулись, зная, что он идет на верную смерть, и старались уговорить его молчать, но уже воины схватили Гордия и повели его к градоначальнику, который присутствовал при конском беге и раздавал награды всадникам.

– Кто ты и откуда? – спросил градоначальник.

– Я христианин, – отвечал Гордий. – Христос моя надежда и защита, и я презираю богов твоих.

Разгневанный ответом, начальник велел предать Гордия мучениям. Он перенес их с изумительной твердостью, громко повторяя слова царя Давида: «Господь мне помощник; не убоюся, что сотворит мне человек. Не убоюся зла, яко Ты со мною еси!» (Пс. 22:4; Пс. 117:6,7).

– Что медлить? – говорил он игемону. – Усиливай мучения; покрытое ранами тело мое украсится одеждой нетления.

Игемон, видя твердость мученика и желая, для примера другим, убедить его отречься от Христа, велел прекратить мучения и стал уговаривать Гордия изменить вере своей, предлагая ему за отречение высокий сан и богатые дары.

– Можешь ли ты мне дать что-нибудь такое, что было бы лучше Царствия Небесного? – отвечал на это Гордий.

Тогда его осудили на смерть и повели к месту, где должна была совершиться казнь. Родственники и друзья следовали за ним и умоляли его пожалеть престарелых родителей, пощадить юность свою и не идти добровольно на смерть.

– Что вы плачете обо мне? – говорил мученик. – Плачьте о врагах Божиих, которые преследуют нас. Возжигая для нас огонь, они готовят себе пламя геенны и собирают гнев на день суда. Что же касается меня, то я готов и не раз умереть за Христа.

Но родственники продолжали плакать и скорбеть; они напоминали Гордию о всех житейских радостях, которых он лишается, упрашивали его спасти жизнь свою.

– Ты одним словом можешь спасти себя, – говорили они. – Отрекись от Христа на словах, но в сердце храни ту же веру. Господь всеведущий увидит, что ты сердцем веруешь в Него, и не осудит тебя.

– Могу ж я отречься от Создателя моего тем самым языком, который дал мне Господь, – отвечал Гордий. – В Писании сказано: «Сердцем веруется в правду, усты же исповедуется во спасение» (Рим. 10:10). Словами нашими осудимся и словами нашими оправдаемся, и Господь не сказал ли: «Иже отвержется Мене пред человеки, отвергуся его и Аз пред Отцем Моим, Иже на небесех» (Мф. 10:33)? Нет, отложим всякую ложь и исповедуем истину.

Сказав эти слова, святой мученик помолился, перекрестился и склонил голову под меч палача.

Память святого Гордея была особенно чтима в Кесарии, и святой Василий Великий сказал о нем похвальное слово.

Из примера мученика научимся, как свято мы должны хранить истину и как твердо исповедать имя и закон Иисуса Христа. Святой Гордий не захотел изменить вере и истине, чтобы спастись от смерти; а как часто выгода, удовольствие, страх наказания или насмешки заставляют нас изменять заповедям Господа! Постараемся всегда твердо исповедовать Господа словом и делами и ни за какие блага в мире не отрекаться от Его Божественного закона.

4 января

Святой евангелист Лука повествует, что Иисус Христос, кроме двенадцати учеников, которые следовали за Ним, избрал еще семьдесят апостолов и послал их в города и села проповедовать слово Его. Он дал им силу творить чудеса, не велел им заботиться о потребностях житейских, но призывать людей к вечной жизни. Когда эти семьдесят апостолов возвратились к Господу и с радостью сказали Ему: «Господи, и бесы повинуются нам именем Твоим», Иисус отвечал: «Не о сем радуйтесь, но о том, что имена ваши написаны на небесах».

После вознесения Иисуса Христа святые апостолы, укрепленные благодатью Духа Святого, усердно продолжали дело, завещанное им Господом. Они неутомимо обходили города и села, везде проповедуя слово Божие и крестя уверовавших во имя Отца и Сына и Святого Духа. Много они терпели бедствий и гонений; язычники вооружались против них, заключали их в темницы, предавали мучениям, но они всё переносили с терпением и твердостью. «Мы терпим голод и жажду, и наготу и побои, – пишет святой апостол Павел, – и скитаемся и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, а мы благословляем; нас гонят – мы терпим; нас хулят – мы молимся» (1Кор. 4:11–13). Вот какова была жизнь святых апостолов, жизнь, исполненная трудов и лишений, но осененная благодатью Божией; ибо они исполняли волю Божию. Сила Господня очевидно помогала им в делах их. Изгнанные из одной стороны, они шли в другую, и, таким образом, самое гонение способствовало распространению слова Божия. Апостолы проповедовали смирение и презрение богатства людям, привязанным к земным благам, славе и величию; они в жизни этой обещали только страдания. Уверовавшие подвергались страшным гонениям, а между тем вера христианская быстро распространялась и утверждалась в сердцах. Проповедь апостолов состояла, как говорит апостол Павел, «не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1Кор. 2:4). Они поучали не одними словами, но и примером добродетельной жизни, терпения, кротости и делами любви. Многие из апостолов скончались мученической смертью.

4 января Святая Церковь чествует память всех семидесяти апостолов вместе. Этот праздник называется Собором семидесяти апостолов, то есть собранием верующих для прославления семидесяти апостолов.

«Христовых учеников лик седмьдесят Божественно, вернии, в песнех восхвалим, – воспевает Святая Церковь, – теми бо вси навыкохом Троицу почитати нераздельную, и пребывают светильницы Божественныя веры».

5 января

В IV веке, когда иночество стало сильно распространяться, возникли и женские обители. Много дев вели самую строгую, подвижническую жизнь, всю преданную трудам и молитве. Между ними особенно известна Синклитикия. Она родилась в очень богатом и знатном семействе, которое из Македонии переселилось в Александрию. Воспитанная в роскоши, прекрасная собой, Синклитикия с юных лет думала лишь об одном: как бы угодить Господу; она сама возлагала на себя труды, тайно постилась, отказалась от брака, чтобы служить одному Богу.

По смерти родителей Синклитикии досталось большое состояние, но она раздала его бедным, а сама со слепой сестрой затворилась в усыпальнице родителей. Там она постоянно молилась, изучала Священное Писание, трудилась над собой, чтобы побеждать в себе всякую дурную мысль. Через несколько лет стали селиться вокруг нее благочестивые жены, желавшие пользоваться ее примером и советами. Смиренная Синклитикия, считая себя недостойной поучать других, указывала им на Священное Писание как на единственный источник всякой духовной мудрости. Постепенно, однако, собралось вокруг нее целое общество девственниц, и Синклитикия не могла отказаться руководить ими. Она постоянно убеждала их любить Бога, любить ближних, терпеливо и с благодарностью переносить труды и страдания, не гордиться никакими подвигами.

Поучая сестер таким образом, подвижница подавала им собой и живой пример всех добродетелей. Мучительная болезнь постигла ее; никто не слышал от нее жалобы, она только радовалась, что Богу угодно испытать ее, и переносила ужаснейшие страдания с терпением и твердостью духа. Она скончалась в глубокой старости.

В тот же день воспоминается и другая девица, посвятившая жизнь Богу, святая Аполлинария, дочь сенатора Амфиния, который правил всем государством в малолетство Феодосия Младшего. Некоторые историки называют его потому императором. Юная и прекрасная Аполлинария оставила роскошь и величие, чтобы смиренно служить Богу в иноческом чине.

6 января

Праздник Богоявления Господня, один из великих двунадесятых праздников, установлен еще во времена апостольские. Святые отцы говорят: «Да будету нас в великом уважении день, в который Господь явил и Свое Божество».

Святые евангелисты сообщают мало подробностей о земной жизни Христа Спасителя до Его крещения. В это время было Ему тридцать лет. Незадолго до того святой Иоанн Предтеча, сын священника Захарии, по повелению Божию, пришел в пустыню Иудейскую возвестить народу о близком пришествии давно ожидаемого Спасителя. Он призывал всех к крещению и покаянию, говоря: «Покайтеся, ибо близко Царствие Божие». Множество народа стекалось вокруг Иоанна, чтобы слушать учение его, ибо Иоанн был исполнен Духа Святого; многие спрашивали друг у друга: «Не сей ли есть Христос?» Но Иоанн говорил: «Я крещаю вас водою для покаяния, но за мною идет Тот, Кто сильнее меня и Которому я недостоин развязать ремень от сапог Его. Тот будет крестить вас Духом Святым и огнем».

И вдруг однажды, пока говорил, Иоанн увидел приближавшегося Спасителя. Иисус подошел, чтобы креститься от Иоанна. «Я бы должен креститься от Тебя, – воскликнул Иоанн, – и Ты ли идешь ко мне?» Но Христос сказал: «Не удерживай Меня, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду». И Иисус, войдя в Иордан, принял крещение от Иоанна. Когда Он выходил из воды, небеса отверзлись и Дух Святой сошел на Него в виде голубя, и с неба услышан был голос, говоривший: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором все Мое благоволение» (Мф. 3:1–16).

Таким образом, перед всем народом таинственно явилось Триипостасное Божество. Услышан был голос Бога Отца, свидетельствовавшего о Сыне Своем, Иисусе Христе; и Дух Святой, в виде голубя, сошел на главу Спасителя мира. Потому праздник называется Богоявлением. По принятии крещения от Иоанна Иисус Христос явился миру и начал учить народ. Он подчинился и в этом обычаю иудейскому: ибо у евреев никто не мог до тридцати лет принять на себя звание священника или учителя.

С тех пор всякий, желающий быть христианином, принимает крещение во имя Отца и Сына и Святого Духа. Этим священным таинством он вступает в общество христиан и делается соучастником благ, дарованных Иисусом Христом всем верующим в Него. Преступление первого человека сделало нас всех наследниками греха, проклятия и смерти, но вольное страдание и крестная смерть Сына Божия искупили первородный грех Адамов и сделали нас наследниками благодати и жизни вечной. На крещающегося призывается благодать Святого Духа, и он обещается служить Богу.

У древних христиан крещение совершалось чаще над взрослыми; но у нас над младенцами совершается это святое таинство. Восприемники за них отрекаются от греха и диавола и обещаются верно служить Богу.

Мы должны всегда помнить, что Святое крещение, сделавшее нас соучастниками вечных благ, посвятило нас служению Богу; и потому соблюдение заповедей Божиих должно быть для нас первой и главной заботой. Мы должны стараться исполнять обещание, данное нами при Святом крещении, моля Бога, чтобы дарованная нам благодать Духа Святого всегда пребыла с нами, ибо мы бессильны без этой Божественной помощи. Господь, любящий нас и умерший за нас, дает всесильную помощь Свою тем, которые искренно желают ее и веруют в Него.

В воспоминание крещения Иисуса Христа во Иордане в день Богоявления и накануне совершается освящение воды, которая потому и называется Богоявленской, и воспеваются следующие священные песни:

«Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, Троическое явися поклонение: Родителев бо глас свидетельствоваше Тебе, возлюбленного Тя Сына именуя, и Дух, в виде голубине, извествоваше словесе утверждение. Явлейся, Христе Боже, и мир просвещей, слава Тебе.

Явился еси днесь вселенней, и свет Твой, Господи, знаменася на нас, в разуме поющих Тя: пришел еси, и явился еси, Свет неприступный».

7 января

После Богоявления Господня Святая Церковь чествует того, кто сподобился совершить крещение над Спасителем мира. Она собирается для празднования в честь святого Иоанна Предтечи, величайшего из пророков, по словам Самого Иисуса Христа.

Иоанн Предтеча заключает собой ряд святых пророков, возвещавших о Спасителе. Он родился за шесть месяцев до Рождества Христова. Ангел, предвозвестивший о рождении его священнику Захарии, предрек и великие судьбы его: «Он будет велик пред Господом, – сказал ангел, – …и Духа Святого исполнится еще от чрева матери своей. Многих из сынов Израиля обратит он к Господу Богу их и предъидет пред Ним в духе и силе Илии… чтобы приготовить Господу народ совершенный» (Лк. 1:15–17).

Когда, по пророчеству ангела, у старца, священника Захарии, родился сын, Захария, исполнившись Духа Святого, ясно уразумел скорое пришествие Спасителя и стал пророчествовать о Нем и о новорожденном младенце. «И ты, младенец, – говорил он, – наречешься пророком Всевышняго, ибо предъидешь пред лицом Господним уготовать путь Ему, дать разум спасения людям Его во оставление грехов, просветить сидящих во тьме и тени смертной, направить ноги наша на путь мира» (Лк. 1:76,77,79).

Спасенный, по милости Божией, от смерти, которая постигла младенцев в Вифлееме и окрестностях, святой Иоанн Предтеча вырос в пустыне. Строгой жизнью, постом и молитвой готовился он к великому служению своему. Он носил одежду из верблюжьего волоса, питался акридами и диким медом и жил в пустыне до тех пор, пока Господь не призвал его проповедовать народу иудейскому. «Бысть глагол Божий ко Иоанну, Захарину сыну, в пустыне», – говорит святой евангелист (Лк. 3:2).

Тогда Иоанн, имея около тридцати лет от роду, явился близ Иордана, чтобы проповедью своей приготовить народ к принятию Спасителя. Чем же мог он «готовить Господу людей совершенных»? Он призывал народ к делам любви и правды, к смирению и покаянию, ибо только людям кротким и смиренным является Господь. Он особенно предостерегал иудеев от порока гордости, к которому они были очень склонны, считая себя избранниками Божиими и единственными хранителями закона. «Принесите плоды, достойные покаяния, – говорил им святой Иоанн, – и не мечтайте о себе, говоря: „Отцом имеем Авраама», – ибо может Бог из камней сих произвесть чад Аврааму» (Мф. 3:8–9). Множество народа приходило слушать святого Иоанна и желало принять от него крещение покаяния. Многие думали, что он есть обещанный Мессия; но он говорил о себе словами пророка Исаии, указавшего на него в пророчествах своих: «Я глас вопиющаго в пустыни: уготовайте путь Господень, правы творите стези Его» (Ис. 40:3). Наконец он указал народу на приближающегося Спасителя и, видя Его грядущего к себе, сказал: «Вот агнец Божий, Который берет на Себя грехи мира» (Ин 1:29).

Иоанн продолжал и после явления Иисуса Христа проповедовать покаяние и безбоязненно обличать пороки людей. Все почитали его как пророка. Царь Ирод, сын того, который избил младенцев вифлеемских, пожелал жениться на Иродиаде, жене брата своего. Иоанн говорил ему, что не следует ему совершать такой противозаконный поступок, и за это правое обличение, по повелению царя, был предан смерти.

Глубоко почитая память Иоанна Предтечи, о котором Сам Господь сказал: «Из рожденных женами не возставал больший Иоанна Крестителя» (Мф. 11:11), Церковь поет ему:

«Память праведного с похвалами, тебе же довлеет свидетельство Господне, Предтече: показал бо ся еси воистину и пророков честнейший, яко и в струях крестити сподобился еси Проповеданнаго. Тем же за истину пострадав, радуяся, благовестил еси и сущим во аде Бога, явльшагося плотню, вземлющаго грех мира и подающаго нам велию милость».

Святая Церковь вспоминает в этот же самый день перенесение руки святого Иоанна Крестителя из Антиохии в Константинополь. Святой Иоанн был убит в городе Севастии.

В бытность свою в этом городе святой апостол Лука пожелал перенести мощи его в Антиохию; но он не получил на то разрешения и мог только взять правую руку Крестителя. Когда в 956 году магометане овладели Антиохией, диакон перенес руку Крестителя в Халкидон, откуда она была привезена в Константинополь в вечер Богоявления.

Султан Баязет передал руку святого Иоанна Предтечи мальтийским рыцарям, которые в 1799 году прислали ее государю императору Павлу в город Гатчину. Перенесение ее в Гатчину празднуется 12 октября⁵.

8 января

С самого начала утверждения веры христианской в России православным приходилось отражать попытки латинян, старавшихся совратить их в римскую веру. С XIII века немцы утвердились на Балтийском побережье и старались сделать весь этот край подвластным Римской Церкви.

Дерпт, наш древний Юрьев, построенный Ярославом в крае, уже тогда принадлежавшем России, был в XV веке в руках немцев. Немногие русские жили в одном конце города, где стояла православная церковь Святителя Николая и Великомученика Георгия. Два священника, Иоанн и Исидор, усердно заботились о пастве своей, поучая ее и стараясь охранить от влияния немцев – латинян. Это раздражало последних; священники наши подвергались часто оскорблениям. Один из них, Иоанн, решился удалиться и, приняв во Пскове иночество с именем Ионы, подвизался до самой смерти в пещере, на границе Лифляндии. Церковь чествует его под именем преподобного Ионы Псковского.

Более суровая участь предстояла сослуживцу его, Исидору. Он продолжал переносить терпеливо оскорбления и твердо отстаивал истину православного учения в прениях с латинянами, которые возненавидели его. В праздник Богоявления, когда Исидор вышел с православными на реку Амовжу для освящения воды, их всех схватили и заключили в темницу. Укрепленные верой и увещаниями пастыря, все решились стоять за истину даже до смерти. Все причастились запасными Дарами и молили Бога о силе и помощи. Повели их в ратушу; бискуп немецкий стал убеждать их приступить к унии и, по крайней мере, сознаться, что ошибались, порицая римскую веру; все отказались и по повелению бискупа и совета были утоплены в реке Амовже, тут, где ими была устроена иордань. В числе пострадавших была молодая женщина с трехлетним ребенком. Это происходило 8 января 1472 года. Весной, когда растаял снег и пошла вода, нашли тела страдальцев на берегу Амовжи. В трех верстах от Дерпта посреди других лежал Исидор в священническом одеянии. Приезжие русские купцы похоронили их с честью, и Церковь стала впоследствии совершать память святого мученика Исидора и пострадавших с ним в день их кончины.

В тот же день совершается память святого Георгия Хозевита, преподобной Домники, жившей в V веке, святого мученика Иулиана, святой Василиссы, святых мучеников Кельсия, Антония, Анастасия, Мариониллы, Картерия, Феофила и Елладия, пострадавших при Диоклетиане, и преподобного Григория, чудотворца Печерского, жившего в конце XI века. В обители Печерской он славился благочестием, кротостью и даром чудотворения.

9 января

Святитель Филипп, называвшийся в мире Феодором, происходит от древнего знатного рода бояр Колычевых. Он родился в Москве в 1507 году, получил хорошее образование и поступил на службу царскую. Ему предстояли в мире высокие достоинства и почести, ибо родители его были богаты и знатны и его самого любил великий князь, малолетний Иоанн; но Феодора не пленяло земное величие, и он с молодых лет желал жить для одного Бога.

Однажды в церкви его особенно поразили слова Святого Евангелия: «Никто не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному усердствовать, а о другом нерадеть станет» (Мф. 6:24). Он решился не служить миру и богатству, а, оставив все, вступить в Соловецкий монастырь, который особенно привлекал его отдаленностью своей и строгостью правил. Феодору было около тридцати лет, когда он исполнил намерение свое. Не взяв ничего с собой, он отправился в путь. Недостаток средств и утомление принудили его остановиться на время у одного крестьянина, к которому он поступил в работники. Заработав у него немного денег, он продолжал путь и достиг наконец Соловецкой обители.

Игумен, старец Алексий, принял его благосклонно и назначил послушником. Безропотно и усердно стал Феодор исполнять возложенные на него обязанности: носил воду, рубил дрова, работал в кухне, на огороде и на мельнице: он служил всем с кротостью и оскорбления и даже побои переносил терпеливо. Нелегка была такая жизнь сыну богатого боярина, воспитанному в роскоши, но желание угодить Богу трудом и послушанием превозмогло все: Феодор не унывал в тяжком подвиге. Через полтора года игумен постриг его, и он был назван Филиппом.

В звании инока Филипп продолжал не ослабевать в труде и молитве и благочестивой жизнью своей заслужил любовь и уважение всей братии. Желая более уединенной жизни, он иногда, с позволения игумена, удалялся на пустынный остров и там весь предавался молитве и богомыслию. Игумен Алексий, видя его добродетели, пожелал вверить ему управление монастырем, ибо сам становился стар и хотел сложить с себя должность настоятеля; но Филипп на это не соглашался, считая себя недостойным управлять братией. Тогда Алексий, созвав иноков, велел им избрать себе настоятеля. Единодушно избрали Филиппа, и он принужден был отправиться в Новгород, чтобы принять от епископа рукоположение.

Из Новгорода известие о Филиппе дошло до родных его, имевших в Новгородской области богатые поместья. Они поспешили доставить ему часть имущества, приходившуюся на его долю. В Соловецкой обители приняли Филиппа с почетом, как настоятеля, но он упросил Алексия еще управлять обителью, а сам удалился в любимую свою пустыню над озером, которое и доныне в память его называется Филипповым. Только по кончине Алексия принял он начальство.

С величайшей ревностью стал святой Филипп исполнять новые свои обязанности. На все обратил он внимание – и на внутренний порядок монастыря, и на внешние средства его. Он с любовью и кротостью правил братией, подавая ей добрый пример и требуя от нее трудолюбия, послушания и благочестия. Обитель была очень бедна, даже при умеренных ее нуждах трудно было содержать многочисленную братию.

Святой Филипп употребил на нее все свои средства и потом обратился к царю, который, по просьбе его, даровал монастырю разные льготы и несколько деревень.

Филипп старался привести в порядок хозяйство своей обители: он улучшил земледелие, завел разные ремесла и промыслы, выстроил мельницу и выкопал обширный пруд; сам следил за всем, сам изобрел несколько орудий, чтобы облегчить труд работников, и всем подавал пример неутомимой деятельности. Благодетельный настоятель не менее заботился и о благе крестьян, принадлежавших монастырю. Он ввел строгий порядок в управлении деревень, вникал в состояние каждого и всех выслушивал с любовью и вниманием.

Святой Филипп желал соорудить теплую церковь с трапезой и выстроить несколько каменных зданий, вместо сгоревших деревянных; он опять обратился за помощью к царю, который охотно помог ему. Иоанн Грозный благоволил к обители Соловецкой и любил Филиппа, которого знал в детстве. Два раза в продолжение его игуменства он призывал его в Москву, в первый раз для составления Судебника, а во второй раз для открытия Казанской епархии. Всякий раз Филипп возвращался из Москвы полный радостных надежд для будущего России, ибо молодой царь правил мудро и справедливо; народ его был счастлив и благословлял доброго царя. Но вскоре все должно было страшно измениться.

С помощью даров царя Иоанна и увеличенных доходов монастыря Филипп соорудил каменный храм в честь Успения Божией Матери, потом построил больницу, каменные кельи, скит на одном из островов, устроил пристань; одним словом, совершенно обновил Соловецкую обитель. Он соорудил и второй храм, в честь Преображения Господня. Все было готово к освящению, как вдруг получил он от царя повеление ехать в Москву для духовного совета. Грустно было ему оставить обитель, в которой провел он 18 лет; он предвидел, что на трудный подвиг едет в Москву. Все изменилось с тех пор, как он был там; страшные вести об Иоанне долетали и до отдаленной Соловецкой обители и наполняли все сердца ужасом и скорбью. Незадолго перед этим был сослан в Соловецкий монастырь отец Сильвестр, бывший духовник Иоанна, и потому легко было догадаться Филиппу, какая участь ждет того, кто дерзнет высказать правду грозному царю.

Но необходимо познакомить читателя с царем Иоанном, чтобы ему были понятнее сношения его с Филиппом.

Иоанну было три года, когда он, по смерти отца, остался наследником престола Российского. Мать его правила государством, но вскоре умерла и она, и Иоанн поступил под попечительство родственников и знатных бояр. Они не исполняли, как следовало, обязанностей своих, не внушали Иоанну строгих правил добродетели, не старались искоренить в нем дурных наклонностей, а позволяли ему делать все, что ему хотелось, думая тем приобрести его расположение. Достигнув семнадцатилетнего возраста, Иоанн объявил, что хочет управлять сам, удалил опекунов своих, иных казнил и предался вполне необузданным страстям своим. Настало тяжкое время для России. Иоанн тешился зрелищем ужасных страданий, не заботился о благе подданных своих и только думал о собственном удовольствии. Народ страдал под жестоким игом. В довершение бедствий страшный пожар опустошил Москву; много людей погибло, другие потеряли все имущество; начались бунты и беспорядки. Иоанн в гневе искал виновных, чтобы предать их казни, как вдруг к нему явился один священник, по имени Сильвестр. Указывая Иоанну на пылающую Москву, он бесстрашно объявил ему, что сам царь – виновник всех несчастий, что бедствиями Господь наказывает его за жестокость и дурное правление. Слова правды, так редко доходившие до Иоанна, сильно подействовали на него. Он познал вину свою, лил слезы раскаяния, молил Бога о прощении и помощи и твердо решил исправиться. Через несколько дней, приобщившись Святых Таин, Иоанн созвал народ на площадь. Кланяясь на все стороны, он просил у него прощения за прошедшее и обещал в будущем заботиться о счастье подданных своих и править с любовью и правосудием.

Иоанн сдержал слово: он обратил все заботы свои на благоустройство государства, окружил себя мудрыми и честными помощниками, составил Судебник и стал управлять с такой мудростью и справедливостью, что заслужил любовь своего народа и уважение иностранных держав. И оружие его увенчалось славой: Иоанн покорил татарское царство Казанское; полководцы его ходили в дальнюю Тавриду; полным успехом Господь благословил предприятия доброго и заботливого царя.

Тринадцать лет Россия наслаждалась полным счастьем, но вдруг все опять изменилось. Иоанн стал тяготиться благими советами отца Сильвестра и друга своего Адашева. Вскоре затем умерла его супруга, добродетельная царица Анастасия, имевшая на него большое влияние, и в Иоанне вновь поднялись с ужасной силой страсти, на время подавленные. Удалив Сильвестра и Адашева под предлогом, что они советами своими стесняют свободу его действий, Иоанн окружил себя недостойными любимцами и льстецами и снова предался страстям и порокам. С каждым днем он становился свирепее и вполне заслуживал прозвание Грозного, под которым он известен в истории.

По мере того, как возрастала в нем жестокость, Иоанн становился мрачен и подозрителен. Он постоянно подозревал подданных своих в злых умыслах против себя и наконец решился избрать себе особенных телохранителей, на которых возложил все свое доверие. Он назвал их опричниками, а все, не принадлежавшее к ним, названо было земщиной. Несчастная земщина была совершенно отдана грубому произволу опричнины, которая находилась под особенным покровительством царя. Опричники могли грабить, обижать, убивать людей, на них не было суда, а малейшая жалоба против них была наказываема жестокими мучениями и смертью. Нельзя без ужаса читать повествования об этом несчастном времени. Вот в каком положении была Россия, когда Иоанн вызвал из Соловецкой обители игумена Филиппа, чтобы назначить его митрополитом.

С сожалением провожали святого Филиппа иноки Соловецкой обители. Все предвещало ему трудные подвиги, в Новгороде жители вышли к нему навстречу, умоляя его заступиться за них перед царем, ибо они были в опале и страшились гнева Иоанна Грозного; в Москве все трепетали перед опричниной. Святой Филипп твердо решился говорить всю правду царю, хотя бы и пришлось за нее пожертвовать жизнью. Прибыв в Москву, он старался убедить епископов содействовать ему, но все отказались, боясь казни. «Молчание ваше влечет душу царя ко греху, – говорил он им. – Вы им губите и свои души, ибо предпочитаете безопасность и тленную славу мира обязанностям вашим».

Иоанн принял Филиппа с уважением и начал словами из Священного Писания убеждать его принять сан митрополита. Вообще Иоанн любил употреблять слова Священного Писания и выказывать наружное благочестие. Иногда он вместе с опричниками соблюдал все внешние правила монашеского жития. В Александровской слободе, где он жил более, чем в Москве, постился, проводил дни и часть ночи в молитве и чтении Божественных книг. Он думал внешними обрядами благочестия утолить гнев Божий, который он заслужил жестокими поступками. Но Бог видит сердца и приемлет только ту молитву, которая совершается с любовью, с раскаянием, с искренним желанием быть Ему угодным. Иоанн же терзался угрызениями совести, но не каялся, не обуздывал страстей своих для Бога, не смирялся перед Господом, и потому его молитва оставалась бесплодной и не приносила мира и успокоения мрачной душе его.

Святой Филипп ужаснулся, когда увидел царя. Он помнил его благообразным и красивым, теперь же лицо его искажено было страстями: он преждевременно поседел, жестокость и пороки выражались в чертах его; он был ужасен.

Филипп стал убеждать царя уничтожить опричнину, он представлял ему все зло, которое она делает России; он даже не соглашался принять сан митрополита, если Иоанн не уничтожит ее. «О государь! – так заключил он речь свою. – Я знал тебя благочестивым поборником истины и искусным правителем твоей державы. Поверь, и ныне никто не замышляет против нее; оставь же неблагоугодное начало и держись прежнего твоего благочестия. Сам Господь сказал: „Аще царство разделится на ся, запустеет“ (Мф. 12:25). Общий Владыка наш Христос повелел нам любить ближнего: в любви к Богу и ближнему заключается весь закон».

Иоанн выслушал довольно благосклонно слова Филиппа, но они не произвели желаемого действия. Он не согласился уничтожить опричнины и требовал, чтобы Филипп без всяких условий принял сан митрополита. Надежда быть полезным отечеству заставила Филиппа покориться и даже подписать обещание не вступаться в дела двора и опричнины.

В 1566 году 25 июля святой Филипп был посвящен в митрополиты. Тут же, в храме, он обратил царю слово, в котором напоминал ему, что сила царя в любви и милосердии, в суде справедливом, что он должен удалять от себя льстецов, любить народ свой; он говорил, что сила нужна против врагов, но что любовью управляются подданные. Царь с благоговением слушал речь митрополита и потом продолжал оказывать ему всевозможное уважение. Надежда возникла во всех сердцах; все ободрились. Действительно, сначала можно было подумать, что эти надежды оправдаются. Иоанн, которого обыкновенно малейшее противоречие приводило в ярость, выслушивал благодушно правдивые слова митрополита; казни стали реже; даже опричники присмирели, видя уважение царя к Филиппу и боясь его обличений. Все благословляли доброе влияние митрополита и молили Бога, чтобы оно было продолжительно. Он между тем ревностно занимался делами Церкви, мудро правил паствой своей, построил небольшую церковь во имя преподобных Соловецких Зосимы и Савватия; церковь эта существует и теперь, но посвящена святому апостолу Филиппу.

Спокойствие продолжалось недолго. Легко понять, что влияние Филиппа на царя стесняло опричников и что они всеми средствами старались вредить ему. Иоанну не удался поход в Ливонию, он стал еще более мрачен и гневен, один из сродников Филиппа участвовал в неудачных переговорах с королем Польским, – все это послужило орудием против митрополита. Опричники старались внушить царю, что митрополит заодно с его врагами, и в то же время оклеветали много знатных бояр в злых умыслах против царя. Подозрение легко вселялось в мрачную душу Иоанна; снова начались страшные пытки и казни, кровь лилась рекой, всех объял ужас. Филипп решился обратиться к царю с увещанием. Он поехал в страшную слободу Александровскую.

– Государь! – сказал митрополит. – Почти Господа, давшего тебе царское достоинство! Соблюдай данную тебе от Бога заповедь; управляй в мире и законно. Земные блага преходящи, сохраняется только одно небесное сокровище – правда. Ты, облеченный высоким саном, должен более всего чтить Бога, от Которого принял сан, ты – образ Божий, но вместе и прах. Властелин тот, кто владеет собою, не рабствует страстям и побеждает любовью. Слыхано ли когда-нибудь, чтобы благочестивые цари сами возмущали свою державу?

Царь рассердился.

– Что тебе, чернецу, до наших царских дел?! – воскликнул он.

– По благодати Святого Духа, по избранию Священного собора и по Вашему изволению, я – пастырь Христовой Церкви, – отвечал Филипп. – Я должен вместе с тобой заботиться о благочестии и покое православного царства.

– Молчи! – воскликнул Иоанн. – И благослови нас на дела нашей воли.

– Наше молчание налагает грех на твою душу и всем приносит вред, – отвечал святитель. – Если на корабле один из служителей впадает во искушение, то кораблю от этого еще небольшая опасность, но если это случится с самим кормчим, то весь корабль может погибнуть. Мы должны говорить тебе правду, даже если бы пришлось за это положить жизнь.

– Владыко святый, – отвечал царь, несколько смягченный разумными словами митрополита, – друзья и близкие мои восстают на меня и хотят меня погубить.

– Государь! – сказал святитель. – Есть люди, которые обманывают тебя. Прими совет: не разделяй державы своей. Ты поставлен Богом, чтобы судить в правде людей Божиих, а не образ мучителя восприять на себя. Все проходит – и слава, и величие; бессмертно одно житие в Боге. Отжени от себя клеветников и устрой воедино народ твой, ибо благословение Божие пребывает там, где единодушие и нелицемерная любовь.

– Филипп! Не прекословь державе нашей, если не хочешь лишиться сана, – грозно возразил Иоанн.

– Я не искал этого сана, – отвечал митрополит, – а во время подвига не должен ослабевать.

Иоанн в гневе удалился. Прошло уже то время, когда слова правды могли возбудить в нем раскаяние, он ожесточил против них сердце свое, и правдивые обличения возбуждали в нем ярость. Чтобы не слышать их, он стал избегать встречи с митрополитом, которого возненавидел. Между тем ужасные казни продолжались. Митрополит с любовью утешал страдающих, укреплял их в вере и увещевал их возлагать надежду свою на Господа, обещавшего небесные блага тем, которые с терпением переносят скорби на земле. Он же сам твердо решился не щадить жизни своей, но стараться отвратить, если возможно, Иоанна от преступных дел его.

В Крестопоклонное воскресенье святой Филипп служил в Успенском соборе; к концу литургии вошел Иоанн с толпой опричников. Все они были в черных рясах и имели на головах остроконечные шлыки, в руках оружие. Иоанн подошел к митрополиту и ждал благословения, митрополит глядел на образ, как бы не видя или не узнавая Иоанна. Один из приближенных царя тогда сказал: «Святый владыко! Государь просит твоего благословения!»

Филипп взглянул на Иоанна и сказал: «В этом странном одеянии не узнаю царя; не узнаю его и в делах царства. О государь! Мы здесь совершаем бескровную жертву, а за алтарем льется невинная кровь христиан. У язычников даже есть закон и справедливость, есть милосердие, а в России их нет. Достояние и жизнь граждан не имеют защиты, грабеж и убийство совершаются именем царя. Ты высок на престоле, но есть Всевышний, Судья наш и твой! Как предстанешь на суд Его, обагренный кровью подданных? Государь! Говорю тебе, как пастырь душ: убойся Бога! Кто не любит брата, тот не Божий».

Иоанн страшно разгневался; он ударил жезлом об пол и воскликнул: «Чернец, нашей ли власти прекословишь? Увидим силу твою!»

В невыразимом гневе Иоанн вышел из храма: он решился погубить митрополита. Опричники еще более разжигали гнев его, к ним присоединилось несколько епископов; иные негодовали на Филиппа за строгие обличения его, другие желали угодить царю и его любимцам. Иоанн хотел предать митрополита суду и послал недоброжелателей его в Соловецкий монастырь, чтобы собрать против него обвинения. Это было довольно трудно. В обители все с любовью помнили о бывшем настоятеле и могли только свидетельствовать о добродетелях его и святой жизни. Но наконец угрозы и обещания склонили одного недостойного ученика Филиппа, Паисия, оклеветать митрополита, и посланные, достигнув желаемого, взяли клеветника с собой в Москву.

Иоанн обрадовался успеху дела, составили донос, нарядили суд, ибо Иоанн желал дать беззаконному делу вид правосудия; призвали Филиппа. Он понимал, что хотят погубить его, но смерть не страшила его. Он сказал царю: «Государь! Думаешь ли, что я боюсь твоих угроз или смерти? Честно дожил я до старости, честно предам душу мою Господу, Который рассудит между нами. Лучше мне умереть за свидетельство истины, нежели, в сане митрополита, безмолвно взирать на ужасы этого несчастного времени. Вот жезл святительский, вот клобук и мантия, которыми ты хотел возвеличить меня, возьми их назад. А вы, служители алтаря, – продолжал он, обратившись к созванному духовенству, – пасите верно стадо Христово, готовьтесь дать Богу ответ и страшитесь Царя Небесного более, чем земного». Сказав эти слова, святой Филипп снял с себя клобук и мантию и хотел удалиться, но Иоанн объявил ему, что он должен ждать суда, заставил его взять назад знаки достоинства своего и исполнять обязанности митрополита до тех пор, пока не окончится следствие.

Через несколько месяцев, в день архангела Михаила, святой Филипп, в полном облачении, готовился начать обедню в храме Успения, как вдруг с шумом вошел Басманов, один из любимцев царя, окруженный опричниками и со свитком в руках. Он велел читать бумагу; народ, изумленный, услышал, что Филипп – преступник и лишается сана святительского, как недостойный его. Вслед за этим опричники бросились на митрополита, сорвали с него святительскую одежду, надели на него ветхую ризу и метлами выгнали его из храма. Митрополит все переносил спокойно и утешал народ и духовенство. Посадили его на дровни и повезли в Богоявленский монастырь. Народ с плачем провожал любимого архипастыря, он благословлял его, увещевал его молиться Богу и хранить терпение и покорность.

На другой день привезли святого Филиппа в Кремль, снова были собраны епископы, под председательством царя. Филипп был спокоен, тут он в первый раз увидел обвинителя своего, Паисия. Сказав ему несколько слов, полных кротости, он обратился к царю, чтобы еще раз напомнить ему об обязанностях его. «Отстань, государь, от столь нечестивых деяний! – говорил он ему. – Вспомни, что добрые цари ублажаются и по смерти, о злых же никто не вспоминает с благодарностью. Постарайся принести плоды добродетели и собрать себе сокровище на небесах, ибо каждому воздается по делам его».

Иоанн был гневен, тем более, что никто не смел сказать слова против митрополита, который привел в изумление всех своим спокойствием и величием. Иоанн решился погубить Филиппа, но не дерзнул прямо осудить его на смерть, а как уличенного будто бы в тяжких преступлениях осудил его на заточение и повелел опричникам заключить его в темницу. Он знал, что опричники исполнят тайное желание его и не пощадят митрополита.

Действительно, святителю забили ноги в колодки, заковали руки и хотели уморить его голодом, несколько дней не приносили ему есть; но Филипп, привыкший поститься, остался жив. Князь Курбский рассказывает даже, что будто бы с ним заключили голодного медведя, который не коснулся его, и что, когда об этом донесли царю, он воскликнул: «Чары, чары готовит враг мой и изменник, Филипп!»

Через несколько дней Иоанн велел перевести Филиппа в Никольский монастырь, а между тем предавал пытке и казни родственников его. Он послал к нему в монастырь отрубленную голову любимого его племянника и велел сказать ему: «Чары твои не спасли его». Святой Филипп облобызал голову, благословил ее и сказал только: «Блажени, яже избрал и приял еси, Господи! Память их из рода в род».

Но вражда Иоанна еще не была удовлетворена. Его особенно сердило то, что народ целый день толпился у Никольского монастыря, жалел о святителе, говорил о его добродетелях, чудесах и страданиях. Он захотел удалить его из Москвы и послал в Тверь, в Отрочь монастырь. Много страданий вытерпел святой Филипп в продолжение пути и заточения. Плохая одежда едва защищала его от мороза; часто ему по несколько дней не приносили пищи; сторож обращался с ним грубо и жестоко. Но святой Филипп все переносил с кротостью, надеялся на Бога и молился за гонителей своих. В заточении провел он год.

Новгород навлек на себя гнев Иоанна Грозного, который со страшной дружиной своей отправился туда, чтобы предать виновных казни. Путь его шел на Тверь. Он не забывал о Филиппе и послал к нему Малюту Скуратова, одного из самых свирепых опричников, будто за благословением. Между тем святой Филипп, как бы предчувствуя близкую кончину свою, в этот самый день приобщился Святых Таин. Он молился, когда злодей вошел.

– Владыко святый! Благослови царя идти в Новгород, – сказал Малюта Скуратов.

– Благословляют только добрых на доброе, – ответил Филипп, – но делай то, для чего ты послан; не обманывай меня, испрашивая дар Божий.

Потом Филипп воскликнул: «Господи Вседержителю! Приими дух мой!»

Скуратов бросился на святителя и задушил его. После этого, выйдя из кельи, он сказал игумену и братии, что Филипп умер от угара, и велел поскорее похоронить его. Это было 23 декабря в 1570 году.

Через двадцать лет после этого, в царствование Феодора, кроткого и благочестивого сына Иоанна Грозного, иноки Соловецкой обители выпросили у царя позволение перенести к себе тело любимого настоятеля.

Когда выкопали гроб и вскрыли его, то нашли в нем нетленным тело святителя. С радостью и торжеством приняли его в обители и похоронили в могиле, выкопанной самим Филиппом перед отъездом в Москву. Чудесные исцеления совершались над гробницей святителя. В 1640 году, при царе Алексии Михайловиче, мощи его были торжественно открыты и в 1652 году перенесены в Москву новгородским митрополитом Никоном. Никон ездил за ними в Соловецкую обитель и там объявил настоятелю и братии о желании царя «возвратить мощи святого митрополита Филиппа в царственный град, да водворится опять на первопрестолии своем и да разрешит своим пришествием грех прадеда его, царя Иоанна». Перенесение многоцелебных мощей святителя празднуется 3 июля.

Останки святого страдальца покоятся в московском Успенском соборе, и Россия чтит благоговейно память великого святителя, который так ревностно исполнял разнообразные обязанности свои: явил пример послушания и смирения иноческим житием своим, пример неутомимой деятельности во время игуменства, неустрашимого мужества в сношениях своих с Иоанном и христианского терпения среди страданий.

«Первопрестольников преемниче, – взывает к нему Святая Церковь, – столпе православия, истины поборниче, новый исповедниче, святителю Филиппе, положивый душу за паству твою, темже яко имея дерзновение ко Христу, моли за Императора православного, за град же и люди, чтущая достойно святую память твою».

10 января

Все семейство святого Василия Великого отличалось благочестием и христианскими добродетелями. У него было три брата и пять сестер, и с молодых лет родители научили их любить Бога и стараться исполнять Его заповеди. Григорий, меньший брат святого Василия, похожий на него наружностью, получил, как и он, прекрасное образование и сделался красноречивым проповедником. Он женился на добродетельной девице, Феозве, и оба ревностно служили Господу. Он, в звании пресвитера, старался проповедью и пастырскими наставлениями объяснить закон Божий и противодействовать ложным толкованиям, которые в то время смущали верующих; жена же его, полная любви и сострадания к ближним, приняла звание диакониссы.

В первые века христианства общество верующих составляло как бы одно целое, одушевленное любовью к Богу и ревностью к исполнению Его святого Закона. Всякий член Церкви Христовой старался быть полезен всем – кто приношениями и пожертвованиями, кто собственными трудами. Многие жертвовали достоянием своим, и при церквах сооружались больницы, странноприимные дома, богадельни, училища, которые состояли под надзором епископов и священнослужителей. Тут принимали странников, лечили больных, призирали сирот и убогих. Из общества христиан избирались благочестивые жены, которые ходили за больными, их звали диакониссами. Диакониссам тоже поручалось объяснять новообращенным женам закон Божий, приготовлять их к принятию Святого крещения. Благочестивая Феозва чистотой и святостью жизни заслужила общую любовь. Святой Григорий Богослов, соединенный с семейством Василия искренней приязнью, особенно чтил Феозву и прославлял ее похвалами.

После смерти добродетельной супруги своей святой Григорий был назначен епископом в каппадокийский город Ниссу. Он мудро управлял Церковью и усердно помогал брату своему Василию, тогда епископу Кесарийскому, водворить согласие между верующими, смущенными лжеучением Ария. Но происками ариан, которым покровительствовал император Валент, он был лишен сана и провел несколько лет в изгнании. Его скитальческая жизнь была не бесполезна для ближних: он старался распространить истинное учение и утверждать христиан в вере и благочестии. Преемник Валента возвратил ему престол епископский. В 375 году смерть брата Василия и сестры Макрины глубоко опечалила его. Он в похвальном слове выразил чувства свои к брату и написал житие святой Макрины. Долго еще он продолжал неутомимо трудиться для блага всех, обозревал Церкви аравийские; в 381 году присутствовал на Константинопольском Вселенском соборе, на котором был дополнен Символ веры , составленный Никейским собором.

Святой Григорий скончался в 394 году в глубокой старости. Греки называли его отцом отцов. Он написал несколько поучений и книг в защиту истинной веры и обличение арианской и македониевской ереси. Поучительные слова его переведены на русский язык.

11 января

Преподобный отец наш Феодосий Великий, начальник общежительных монастырей, родился в середине V века в Каппадокийской области от благочестивых родителей, которые дали ему хорошее образование. Он занимался науками, но более всего изучал Священное Писание. Имея прекрасный голос, он был назначен церковным чтецом. Божественное писание сильно подействовало на его душу. Особенное впечатление произвели на него слова Святого Евангелия, убеждающие не привязываться к мирскому, а искать жизни вечной. Он усердно молил Бога, да наставит его, и, возложив на Господа упование свое, отправился в Иерусалим.

Проходя Антиохией, Феодосий встретил Симеона Столпника. Святой подвижник духом прозорливости узнал о приходе его и, когда увидел его, воскликнул: «На добро пришел еси, человек Божий, Феодосий!» Юноша пал на колени пред столпом угодника Божия, тот позвал его к себе на столп, предсказал, что он будет пастырем духовного стада, и благословил его. Феодосий, укрепленный благословением святого, продолжал путь свой, посетил святые места и решился посвятить жизнь свою Богу. Он поселился близ одного мудрого и благочестивого старца, Лонгина, жившего в окрестностях Иерусалима, чтобы воспользоваться его советами и примером и научиться у него трудному монашескому житию. Потом, по совету старца, он стал жить близ церкви и проводил дни в молитве. Вскоре молва о его добродетели разнеслась по окрестности, и многие стали приходить к нему за советами и поучением.

Но уважение, оказываемое ему, тяготило преподобного Феодосия, он решился удалиться и поселился в пещере, в которой, как говорит предание, останавливались на ночлег волхвы, приходившие поклониться Божественному Младенцу. В этой пещере преподобный Феодосий стал вести самую строгую жизнь: молился непрестанно, лил слезы сокрушения и устремлял все помышления к Богу. Воздержание его было так строго, что он в продолжение тридцати лет не вкушал даже хлеба, а питался только финиками, кореньями и овощами. Но совершенное уединение продолжалось недолго, к нему стали приходить люди благочестивые, искавшие его спасительного руководства. Любовь к ближним запрещала Феодосию удалять их от себя, число учеников его возрастало с каждым днем, так что пещера сделалась тесна для всех. Благочестивые отшельники тогда упросили преподобного Феодосия, чтобы он позволил им соорудить монастырь близ пещеры и обнести его оградою; все это они брались сделать собственными трудами. Преподобный Феодосий всем сердцем возлюбил уединение, но он чувствовал, что должен заботиться о вверившейся ему братии, и согласился на это. Он знал, что не в одном уединении телесном, но в отречении воли и тишине сердечной состоит подвиг иночества. Он вполне положился на волю Божию, и в скором времени Лавра воздвиглась. Приблизительно в это время устраивалась в окрестностях Иерусалима лавра Преподобного Саввы. Патриарх Иерусалимский впоследствии поставил преподобного Феодосия начальником общежительных обителей, а преподобного Савву – отшельнических, пустынных. Святой Феодосий первый ввел общежитие в своей Лавре.

В начале Лавра часто терпела недостаток, но Феодосий не терял надежды на Бога, и надежда его оправдывалась. Однажды приближался светлый праздник, а в обители не было даже и просфор для совершения литургии. Братия впала в уныние, но Феодосий не смущался и твердо уповал на Господа. Накануне праздника один благочестивый человек посетил обитель и щедро наделил ее всем необходимым. Подобная помощь Лавре посылалась беспрестанно, так что у нее скоро было не только все необходимое, но она даже имела возможность щедро помогать неимущим. В ней тогда учредились странноприимный дом и больница, воздвиглось несколько церквей. Феодосий принимал с любовью всех приходящих, сам служил странникам, ходил за больными, кормил нищих, для всех был утешителем и другом; в каждом человеке он видел любимого брата.

В обители преподобного находились иноки из разных народов: греки, армяне и пр. Они имели свои церкви, где на языке каждого народа совершалось богослужение, но во время причастия вся братия сходилась вместе в греческую церковь, посвященную Божией Матери, и в ней причащалась. Всех иноков было шестьсот девяносто три. Многие из них впоследствии сами сделались настоятелями монастырей, научившись у преподобного Феодосия разумному правлению и добрым подвигам. Преподобный с мудростью управлял многочисленной братией, умел с кротостью соединять и строгую справедливость. Он высоко чтил святого Василия Великого и руководился его иноческими правилами; сам же часто назидал братию поучениями, полными любви.

«Братия, – говорил он, – ради любви Господа нашего Иисуса Христа, давшего Себя за грехи наши, позаботимся о душах наших; вспомним суету кратковременного жития и помыслим о будущей нашей жизни, не будем лениться и проводить в праздности дни наши, отлагая до следующего дня доброе начинание; да не обретет нас смерть без благих дел, и да не изгнаны будем из чертога радости и слишком поздно восплачем о злом житии нашем. Тогда раскаяние уже будет бесполезно; теперь же время для него благоприятное, теперь дни спасения. Здесь покаяние – а там воздаяние, здесь делание – а там мздовосприятие; здесь терпение – а там утешение. Ныне Господь – помощник тем, которые от пути зла обращаются к Нему, а тогда будет праведным и строгим Судией, пред которым не утаится ни единая мысль; ныне долготерпением Его наслаждаемся, а тогда правосудие Его узнаем, когда мы воскреснем, одни – в жизнь вечную, другие – в муку вечную».

В это время царствовал император Анастасий, который был последователем ереси Евтихия, вопреки православию допускавшего во Иисусе Христе – Богочеловеке одно только Божеское естество. Это лжеучение было осуждено Четвертым Вселенским собором, бывшим в Халкидоне в 451 году; но Анастасий желал, чтобы определение этого собора было отвергнуто, и старался распространить ересь во всем государстве. Зная, что преподобный Феодосий пользуется всеобщим уважением, он старался склонить его к своим убеждениям и послал в обитель щедрые дары, думая тем расположить его к себе. Но преподобный Феодосий твердо держался православия и писал к императору, что он скорее умрет, нежели согласится уклониться от правил, утвержденных четырьмя Вселенскими соборами. После этого письма

Анастасий на время прекратил гонение на православных, но потом вдруг издал повеление не признавать Халкидонского собора. Тогда преподобный Феодосий, уже удрученный старостью, оставил обитель свою и пошел в Иерусалим. Там, став на ступени храма, он пред всем собранным народом провозгласил, что тот, кто не признает четырех Вселенских соборов, отлучается от Церкви. Никто не смел возражать подвижнику. Потом, с некоторыми из усерднейших учеников своих, преподобный Феодосий обходил окрестные города и села, утверждая истинное благочестие и обличая ересь. Узнав об этом, император сослал Феодосия в заточение, но вскоре за тем скончался. Тогда преподобный Феодосий с преподобными изгнанниками возвратился и снова поселился в своей обители.

Много чудес творил преподобный Феодосий, силой благодати Божией он исцелял больных и имел дар прозорливости. Незадолго до кончины своей, однажды он вдруг повелел ударить в колокол, чтобы собрать братию на молитву, и со слезами сказал инокам: «Молитесь, отцы и братия, молитесь! Гнев Божий посетил Восток». В самое это время Антиохия была разрушена землетрясением.

Преподобный Феодосий скончался в возрасте ста пяти лет. Он за некоторое время предузнал кончину свою и объявил о том трем епископам, которых особенно любил.

12 января

Дороги для единоплеменных нам славян, сербов, имена преподобного Саввы, просветителя Сербии, и отца его, преподобного Стефана-Симеона, собирателя земли Сербской. Они жили в XII веке и первой половине XIII. Так много сделали для своей страны эти святые мужи, что сербы почти только помнят свою историю со времен Стефана Немани, который, собрав под свою власть отдельные области Сербии, положил начало государственного порядка, и святого Саввы, который упрочил ее духовную самостоятельность.

До времени Неманя области Сербии не составляли одного целого государства. Они были независимы одна от другой, и правители их, которых называли жупанами, часто соперничали и враждовали между собой, стараясь усилить свои владения за счет других. Это дало возможность соседним странам – Греции, Болгарии, Угрии, или Венгрии, – вмешиваться в дела Сербии, ослабленной междоусобиями, теснить ее, отнимать у нее то одну область, то другую. Сами сербские жупаны во времена волнений прибегали к покровительству то императора греческого, то короля болгарского и даже папы римского, обещая ему за его помощь покорность в церковном отношении, ибо и в вопросах церковных сербы находились также под разнородными влияниями. Очень рано, еще в VI и VII веках, они узнали христианскую веру от греческих проповедников, но частые смуты и волнения, набеги гуннов и аваров, появление еретических сект, проникших из Болгарии в сербскую область Босну, – все это мешало чистой вере распространиться и утвердиться прочно. Во время, вечно памятное для всех славянских стран, в конце IX века, когда они все были озарены светом слова Божия чрез славянских апостолов, Кирилла и Мефодия, славянская служба и славянские книги проникли в Сербию, но в то же время часть сербских областей подпала под влияние Римской Церкви, которая давно имела притязания на Иллирик и соседние земли. Таким образом, в XII веке в Сербии можно было найти некоторые местности, в которых еще стояли языческие кумирницы, области, находившиеся под влиянием еретиков, которые отвергали таинства и христианскую Церковь, и, наконец, области, в которых все население было предано православию. В первой половине XII века один из жупанов сербских, Стефан Неманя, при помощи греческого императора Андроника присоединил под свою власть большую часть отдельных областей и стал именоваться господином всех сербских земель. Император греческий, помогая ему, надеялся владычествовать над Сербией, но Неманя не того хотел: он старался сделать страну свою полностью независимой от всякой посторонней власти и не только не подчинился Греции, но еще отнял у нее много городов, правил Сербией совершенно независимо и самодержавно и сделал ее могущественной и славной.

Освободив страну свою от зависимости гражданской, Неманя увидел необходимость освободить ее и от властолюбивых притязаний папы. Сам он был крещен во младенчестве латинским священником, ибо родился в области, в которой преобладала Римская Церковь; сам он, надо сказать, во времена трудные, когда он не достиг силы своей, давал папе повод думать, что останется его смиренным подданным. Но не могло укрыться от него, что папа ищет преобладания над Сербией и что вообще латинство враждебно свободному развитию народа и преуспеянию его; он мог убедиться в чистоте и истине Православной Церкви и решился разорвать всякую связь с Западной Церковью. На тридцатом году от роду он торжественно принял крещение по православному обряду и стал усердно строить церкви и монастыри, в которых служба совершалась православная, славянская. Как и в других славянских странах, народ был рад слышать о величии Божием на родном, понятном языке и горячо полюбил Стефана и дом его. Стараясь об утверждении истинной веры, Стефан строго преследовал остатки языческих обрядов и изгонял из страны своей еретиков.

У Стефана Немани было три сына: Стефан, Вукан и Растько. Последний, дарованный Богом по молитве родителей, когда уже они были в летах преклонных, был любимым сыном отца и матери. Они тщательно воспитывали его и радовались его успехам в науке и добродетели, надеясь, что, когда старшие братья будут отвлечены от семьи делами правления или войны, младший останется опорой их старости. Но Бог решил иначе и с ранних лет внушил Растько стремление к подвижнической жизни. Он скучал блеском и шумом двора, всего охотнее беседовал со странниками и иноками, которых радушно принимал отец его, и наконец, на восемнадцатом году, с одним иноком русского монастыря (Русика) на Афонской горе тайно ушел на Святую гору. Безутешно плакали родители и отправили воеводу с воинами искать сына. Посланники нашли его в русском монастыре и убедительно просили возвратиться, но Растько поспешил принять иноческий сан и был назван Саввой; посланные возвратились в Сербию, неся безутешным родителям княжескую одежду, которую сын их променял на убогую рясу, и волосы, которые остриг в знак отречения от мира. Это было в 1186 году.

Пожив недолго в Русике, молодой инок поселился в другом монастыре Афонском, Ватопеде, и оттуда посещал отшельников, посвятивших себя уединенному житию и всецело отдавших себя молитве. Эти отшельники жили для одного Бога. «Христа зрели они в сердцах своих, – так говорит о них писание жития святого Саввы, – их тесные кельи украшены были только травой; слух их оглашался шумом дерев и пением птиц. Иные скрывались в расселинах камней; другие, подобно птицам, гнездились на камнях морских, терпя дождь и ветер, летом опаляемые зноем, зимой перенося холод. Пища их была скудная, иные немного принимали хлеба, другие довольствовались древесными плодами и дикими растениями». К такой суровой жизни стремился всей душой юноша, воспитанный в роскоши и неге; он желал нести для Господа труды и лишения отшельнической жизни, но игумен не позволил ему этого, и он остался в Ватопеде, приняв ради любви к Господу не менее трудный подвиг смиренного послушания. Он трудился неутомимо; босой, во власянице, служил он братьям целый день, ночь проводил на молитве. Отец, примирившийся с мыслью, что сын его – инок, прислал ему много денег и запасов, и Савва, сам не пользуясь ничем, ходил по монастырям, раздавал пособия нуждающимся, устраивал и украшал обитель, в которой пребывал. Так прошло несколько лет.

Но не мог стерпеть отец разлуки с любимым сыном; он в письмах умолял его прийти к нему, но инок в ответах своих к отцу убеждал его оставить царство для иноческой жизни. «Припадаю к отцу моему, – писал он, – и молитвенно взываю: в земном твоем царстве апостольски ты подвизался и людей своих просветил православием, прогнал ереси, храмы бесовские опровергнул и церкви Божии соорудил и всем явил свое страннолюбие и милосердие, но еще подобает тебе исполнить одно евангельское слово: „Если кто хощет по Мне идти, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет“ (Мф. 16:24). Приятен тебе да будет совет мой: презри земное богатство, как бы не сущее, и все красное мира сего, как суетное и маловременное, и последуй мне тем же путем, который я себе приготовил в пустыне. Вселись со мною и упразднись от всего мирского, молитвою и постом приготовляй себя к созерцанию Божию. Если ты сподобился благодати во дни земного царствия, то и в пустыне смирением иноческого образа достигнешь венца и мою душу избавишь от печали любовию твоею и лицезрением, ибо я опять с тобою буду. Добрая моя мать да последует тому же примеру в своей области: молю вас, славы ради царствия и многого ради богатства, не опечальтесь моими словами, как некогда евангельский юноша».

Это письмо произвело сильное впечатление на Стефана. После тридцатисемилетнего славного правления он решился отказаться от власти и, собрав всех епархов и воевод и знатных мужей земли сербской, объявил им о своем намерении.

«Други мои, братья и чада, – сказал он, – внемлите слову моему: известно вам житие мое; каждого из вас вскормил я, как брата или друга, и вы были мне всегда послушны. Вот мы сохранили землю нашу, не разоренную от врагов, но не на оружие наше уповая спаслись, а верою во Отца и Сына и Святого Духа и силою креста укреплялись на врагов. Ныне заклинаю вас соблюсти чистою от ереси святую веру в единосущную Троицу, как мы ее прияли при Святом крещении, ибо мы изгнали от себя ересь. Умоляю вас быть верными, как бы мне лично, тому, кого я поставлю вместо себя; Божиим церквам и их служителям воздавать должную почесть, как и я делал».

Намерение Стефана произвело всеобщую печаль, но он был непоколебим; он передал власть старшему сыну своему, Стефану, которого венчал и назвал вместо себя великим жупаном; второму сыну поручил несколько областей, подчинив его старшему; и затем в основанной им обители Студенецкой принял иночество с именем Симеона; жена его последовала его примеру. Два года пробыл он иноком в сербской земле, но потом восьмидесятилетний старец переселился к любимому сыну своему на Святую гору.

Несказанно обрадовался инок Савва пришествию отца своего, вместе посетили они афонских иноков и пустынников, усердно поклонялись святыне и везде раздавали щедрые пособия на нужды монастырские; наконец и совершенно возобновили древнюю обитель, разрушенную морскими разбойниками, Хиландар. Святой Савва, посетив Царьград, испросил этот монастырь в дар от императора Алексия Комнина, родственника своего, и тогда щедрыми пособиями сербских владетелей этот монастырь был вновь выстроен и украшен и назван сербской Лаврой, будучи предназначен собственно для сербских иноков и богомольцев.

Старец Симеон недолго жил в возобновленном Хиландаре и около 1200 года радостно предал душу Богу, напутствуемый горячими молитвами любимого сына. Приняв на себя звание игумена возобновленного монастыря, Савва дал этому монастырю устав, в котором много поучал братию о терпении, любви к ближним, смиренной покорности; монастырь должен был быть общежительным, и при нем устроилась гостиница для принятия странных, нищих и больных. Много сербов с самого начала поселилось в этом монастыре, который и продолжал служить приютом для единоплеменников блаженных строителей его, Симеона и Саввы, которых именно благословляют и другие обители Святой горы за их щедрые благодушия.

Устроив совершенно Хиландар, инок Савва захотел исполнить свое давнее желание и жить в одиночестве. Он устроил себе келью с малой церковью близ монастыря Карей и, удалившись туда, еще усилил строгие подвиги свои, весь предавшись молитве и богомыслию. Господь в этом одиночестве утешил его чудным видением: однажды ночью явился ему отец его, облеченный славой, в светлом сияющем венце, и сказал ему, что наслаждается неизреченными благами в Царстве Христовом; вместе с тем он предрекал сыну, что ему многое остается сделать для Сербии, прежде чем достигнет вечного покоя. Обрадованный Савва долго молился и благодарил Господа, а в день кончины отца призвал игуменов и старцев афонских к торжественной службе при гробе отца. И внезапно гробница преподобного Симеона наполнилась благовонным миром, и все, изумленные чудом, благодарили Бога и славили преподобного Симеона мироточивого.

Вскоре после этого Савва был призван к новой деятельности для страны своей. Смуты поднялись в Сербии. Второй сын Стефана Немани, Вукан, недовольный своим уделом и подчиненностью брату, захотел сделаться независимым и нашел помощь у короля венгерского и у папы, которому обещал покорность. Папа, обрадованный надеждою укрепить свое влияние в Сербии, поспешил послать туда своего легата; в областях Вукана был собор под председательством папского легата, и на этом соборе были приняты некоторые правила Западной Церкви. Затем угорский король завладел Сербией и посадил Вукана великим жупаном под своим верховным владычеством. Несчастный Стефан, лишенный власти, решился прибегнуть также к сильному покровительству папы, изъявив ему покорность, но между тем писал и к брату Савве, извещая его о своих бедствиях и прося его прибыть в Сербию, чтобы примирить его с братом. Смуты в самой Угрии, к счастью для Сербии, прекратили участие короля угорского в ссоре двух братьев; а тем временем прибыл Савва (1208), неся торжественно прославленные останки отца своего, собирателя земли Сербской. Вражда братьев утихла, оба с благоговением поклонились мощам отца своего, оба с любовью приняли святого инока и торжественно перенесли останки преподобного Симеона в Студенецкий храм. Вукан отдал брату области, которые отнял у него, затем Савва, глубоко уважаемый всеми, действовал еще примирителем между Стефаном и другими врагами его, воспользовавшимися смутами в Сербии для своих выгод. По просьбе брата Савва согласился остаться на некоторое время в стране своей и принял звание архимандрита Студенецкой лавры. Примером своим и мудрыми наставлениями он действовал благотворно на иноков, которых утверждал в добрых правилах и благочестии; для обители он написал устав. Он обходил и всю Сербию, проповедуя слово Божие и поучая народ правой вере. Господь помог ему, сообщив ему чудотворную силу: больные получали исцеление по его молитве, множество народа стекалось по пути его: кто – желая получить от него помощь от недуга, кто – пособие в нищете, кто – доброе поучение. Святой Савва принимал всех с любовью, и вся Сербия славила преподобного, называя его просветителем земли Сербской.

Пробыв несколько лет в Сербии в подобных трудах, Савва опять пожелал возвратиться к отшельнической жизни в любимой своей карейской келье и с радостью увидел вновь Святую гору с ее многочисленными обителями и отшельническими кельями.

Но трудно было положение Стефана; вновь поднялась смута в Сербии, и вновь он, чувствуя слабость свою, стал нуждаться в помощи и чужом покровительстве. Тогда влияние Рима очень усилилось на Востоке. В самом Константинополе, со взятия его, был латинский патриарх. Области восточные принадлежали правителям, преданным римскому престолу; французы, немцы, венецианцы имели сильное влияние на дела Востока. Стефан решился сблизиться с западными властями – женился на внучке венецианского дожа Дандоло и вскоре изъявил покорность папе, прося у него королевского венца; обрадованный папа велел венчать его (1217). Стефан назвался королем Сербии, дал щедрые дары папе, одарил также латинское духовенство и монастыри; но все было сделано лишь с целью утвердить власть свою; и народ с неудовольствием смотрел на эти действия своего правителя и не считал законным и имеющим какую-нибудь силу его венчание на царство.

С грустью смотрел на все это инок Савва. В следующем году он отправился к греческому императору по нуждам Хиландарского монастыря; греческим императором был тогда Феодор Ласкарис, и пребывал он уже не в Царьграде, взятом крестоносцами-латинянами, а в Никее, где жил и патриарх. Патриарх и император с любовью приняли инока, и все, о чем он просил, было даровано ему. Тут пришла ему мысль попросить, чтобы в Сербии был назначен архиепископ из сербов; он надеялся, что эта мера поведет к утверждению и распространению православной веры, к которой был привержен сербский народ, но так как епископы бывали обыкновенно греками, то это ставило Сербскую Церковь в зависимость от греков и давало повод Сербии опасаться и политического влияния Греции, с которой Сербия не всегда была в дружественных отношениях. Император греческий согласился на просьбу Саввы, но пожелал знать, кого он хочет видеть архиепископом. Савва представил сербских иноков, сопутствовавших ему с Афона, и просил, чтобы из них был избран архиепископ; но император отвечал: «Все братья твои хороши, но ни одному не могу доверить высокого сана, к тебе одному расположена душа моя». Инок долго отрекался от сана, которого считал себя недостойным и нисколько не желал, любя более всего уединенную жизнь на Афоне. Но император и патриарх настаивали, убеждая его, Бога ради, принять сан архипастырский для пользы Сербии, чтобы слово учения его было сопряжено со властью и тем более могло быть действительно. Савва наконец согласился и с великим торжеством был рукоположен архиепископом всея Сербския земли.

Перед отшествием в страну свою он попросил у патриарха и императора права, которое должно было окончательно упрочить независимость Церкви Сербской, а именно чтобы впредь архиепископы сербские могли быть избираемы и рукополагаемы в самой Сербии собором сербских епископов. Эта просьба была неприятна и патриарху, и императору, но после некоторых колебаний и ее исполнили; Савва оставил Никею, унося надежду с помощью Божией устроить церковные дела в Сербии и с основанием в ней прочного и независимого церковного управления лишить повода и Рим, и Царьград искать в ней преобладания.

Сперва Савва прибыл на Афон и, обходя все обители, простился с местами, дорогими его сердцу; с грустью расставались с ним и афонские отцы, но уже в Сербии ожидал его с нетерпением брат его Стефан, больной, кающийся в малодушных уступках своих властолюбию папы. Прибытие и благословение святого Саввы возвратили ему здоровье и силы. Вместе поклонились они останкам отца и довершили великую соборную церковь на месте, называемом Житчи, где должен был быть престол сербских архипастырей. Весь народ встречал с радостной надеждой нового архиепископа своего, который должен был, при помощи свыше, восстановить в стране поколебавшуюся правую веру. Тотчас же по прибытии своем Савва, как архиепископ, посвятил двенадцать своих любимых учеников в епископы и послал их в епархию, поручив им тщательно поучать народ.

Затем, призвав в Житчи всех правителей и вельмож, епископов и игуменов сербской земли, святой Савва в соборной церкви торжественно облек Стефана в царскую багряницу, возложив на голову его царский венец, и провозгласил его милостью Божией самодержавным кралем Сербским. Этим действием он как бы уничтожил первое королевское венчание Стефана, не признанное народом сербским. Все радовались, и вся Сербия праздновала это событие. На следующий день архиепископ снова призвал всех в церковь и со святительского престола в присутствии короля стал учить народ слову Божию, убеждая его быть твердым в правой вере, молить о помощи против соблазна ереси и чистосердечно каяться в заблуждениях своих. Затем после чтения Евангелия он сам громогласно прочел Символ веры, который за ним повторяли король, все духовенство и весь народ. По исповедании веры он опять громко провозгласил, и народ за ним повторил все догматы православной веры, и затем еще два дня он в церкви предлагал народу поучения об истинной вере и честной жизни и заключил словами: «Ни добрая жизнь без правой веры не может принести нам пользу, ни вера без добрых дел не приведет нас к Богу».

Людей, совратившихся в ересь, сам пастырь потом поучал тщательно и с великой любовью, вновь присоединяя к Церкви покаявшихся; над латинянами, желавшими присоединиться к православию, совершал миропомазание. Посылал священников во все области, чтобы совершать таинства, ибо все это было в великом запущении по случаю распространившейся в это время ереси богомилов, отвергавших таинства; так что многие, считавшиеся христианами, были не крещены, и многие жили в браке без церковного благословения. Сам ревностный пастырь, не щадя себя, обходил опять всю Сербию со словом евангельским.

Но снова готовилась буря на Сербию. Краль Угорский позавидовал возвышению Стефана и объявил ему войну. Савва, горевший любовью к отечеству, оставил на время церковные дела и отправился в Венгрию. Там слава его и чудотворная сила, которой благословил его Господь, так подействовали на краля, что он не только отложил намерение свое, но и отрекся от латинской веры, чтобы принять православие. С благоговением слушал он поучения Саввы, видя в нем человека Божия и до конца жизни пребыл тверд в вере своей. Он особенно отличался сердечным смирением и милосердием, и венгры доселе считают святым этого короля Владислава, обращенного Саввой.

Недолго после этого жил Стефан; тяжело заболев, он принял из рук брата пострижение с именем Симеон и скончался (в 1224 г.), оставив четырех сыновей. Старший из них, Радослав, наследовал ему на престоле Сербском; Савва венчал его на царство. Стефан известен в истории под именем Стефана Первовенчанного.

Давно Савва стремился душой в те места, где жил и страдал Спаситель, и вскоре после венчания Радослава отправился в Иерусалим и с любовью поклонился святым местам и посетил палестинские обители. На возвратном пути через Грецию побывал он на любимой Святой горе и снова по возвращении в Сербию нашел свою страну взволнованной политическими смутами. Радослав, беспечный и неспособный, был лишен престола и принужден бежать. Он искал покровительства преподобного Саввы и по убеждению его решился вступить в монастырь, а брат его, Владислав, венчан был на царство.

Святой Савва продолжал усердно радеть о земле своей, строил церкви, монастыри, обходил разные области для проповедования слова Божия и вполне заслужил данное ему благодарными сербами название Просветителя земли Сербской.

Приближался конец жизни святого Саввы, он избрал себе преемника, а сам отправился на Восток, чтобы посетить страны, славные в истории христианства. Он снова посетил Иерусалим, оттуда Александрию, египетские пустыни, освященные подвигами стольких святых мужей, Синайскую гору, Антиохию и монастырь Преподобного Симеона Дивногорца и потом через Армению прибыл к родственному ему краю болгарскому Асеню, в город Тернов. Везде святитель был принят с уважением и любовью, и последние дни его жизни освятились чудными знамениями благодати Божией. Он чувствовал, что в Тернове настанет кончина его. Действительно, он заболел и 12 января 1237 года предал душу Богу со словами: «Слава Богу за все».

Краль Болгарский с великой честью похоронил тело преподобного в созданной им церкви Сорока Мучеников и только после усиленных просьб Владислава Сербского согласился, чтобы перенести в Сербию прославленные Господом останки святого Саввы. Множество народа стеклось в храм в день поднятия святых мощей, которые с торжеством были перенесены в Сербию и положены в Милишевском монастыре Вознесения, основанном Владиславом. Много чудес совершилось при гробнице святого просветителя сербской земли, о котором весь народ хранит благоговейную память. Его благодарят за утверждение православия в Сербии, к нему возводят начало всех благочестивых обычаев, доселе сохранившихся в земле Сербской, а народ верует, что Симеон преподобный и священный Савва охраняют землю Сербскую и молятся о ней, во времена бедствий являясь перед ее дружинами: один – в скромной одежде инока, другой – в светлом облачении святительском.

Воспоминая 12 января подвиги и труды сербского святителя, Церковь поет ему: «Пути, вводящаго в жизнь, наставник и первопрестольник и учитель был еси. Первее бо пришед, святителю Савво, отечество твое просветил еси, породив тое Духом Святым, яко древа маслинная в мысленнем рай насадил еси всеосвященная твоя чада. Тем, яко апостолом и святителем сопрестольна, чтуще тя молим: моли Христа Бога даровати нам велию милость».

в тот же день

Татиана, знатная и богатая римлянка, была воспитана отцом в христианской вере. Когда пришло время, она не захотела выйти замуж, а посвятила себя служению Богу и была назначена диакониссой. Она с усердием ходила за больными, посещала темницы, помогала неимущим и постоянно старалась угодить Господу молитвой и добрыми делами.

Положение христиан было в это время очень тяжелым: их жестоко преследовали языческие императоры и ежедневно предавали многих на мучение и смерть. В 222 году после убийства императора Гелиогабала шестнадцатилетний Александр Север вступил на престол.

Христине обрадовались, надеясь, что их участь облегчится, потому что мать царя, Маммея, слыла ревностной христианкой, но надежды их не исполнились, по крайней мере в начале царствования Александра. Он по молодости своей не входил во все дела, а правители и епархи продолжали преследовать христиан. Они издали повеление, чтобы все подданные императора принесли жертвы богам; того же, кто не исполнял этого повеления, судили как государственного преступника, не покоряющегося воле царя.

Привели и Татиану в храм Аполлона, чтобы она принесла жертву идолу, но девица помолилась Богу, и вдруг идол пал и разбился. Татиану призвал начальник города и стал увещевать ее отречься от Христа; но, видя, что она не склоняется на его увещания, он велел мучить ее. Жестоко мучили девицу, ударяли ее по лицу, выкололи ей глаза. Она все переносила с терпением и молила Бога, чтобы Он просветил мучителей ее светом истинной веры. Господь услышал ее. Слуги епарха, которым велено было мучить девицу, жалели ее и умоляли епарха прекратить мучения. Вдруг свет с неба осветил их, и душевные очи их отверзлись к познанию истинного Бога. Они увидели ангелов, укреплявших девицу среди страданий. Пораженные величием Бога, они упали к ногам мученицы, восклицая: «Прости нам, служительница истинного Бога!» Восемь из слуг епарха уверовали и, осужденные на смерть, скончались, исповедуя и прославляя Бога Небесного.

Святую Татиану мучили целый день и на ночь отвели в темницу. Во всю ночь чудесный свет озарял темницу, Татиана громко восхваляла Бога, и ангелы пели с ней и исцелили раны ее. Но это чудо не вразумило епарха, он снова предал девицу мучениям и наконец велел вывести ее на съедение зверям; но выпущенный на нее лев ласкался к ней. Тогда епарх, опасаясь, как бы чудесная помощь, которую Господь оказывал мученице, не обратила к Нему сердца язычников, велел отсечь ей голову мечом. Отец Татианы был также осужден на смерть.

13 января

Святой Иаков родился в месопотамском городе Низибии, на границе Персии и Римской империи. Он происходил из знатного рода, бывшего в родстве с царями армянскими, и получил в молодости хорошее образование, но почести мирские не привлекали его; желая служить Господу подвижнической жизнью, он удалился в пустыню и провел там много лет в трудах и молениях; летом он жил в лесах и на горах, зимой – в пещере, питался лишь зельем и кореньями, одевался в звериную шкуру. Но от уединенных подвигов Господь призвал его на другую деятельность. Иаков ходил проповедовать христианскую веру в Персии и с помощью Бога, даровавшего ему чудотворную силу, обратил многих к вере истинной.

Христиане низибийские пожелали иметь святого Иакова епископом, он долго отказывался из смиренномудрия, но наконец принял этот сан и умножил еще труды свои во славу Бога и пользу ближних; он наставлял паству свою, старался охранить ее от заблуждений, писал много сочинений, в которых объяснил истинное учение, принимал участие в Первом Вселенском соборе, осудившем лжеучение Ария.

По смерти императора Константина началась война между наследником его и персидским царем Сапором. Сапор несколько раз осаждал пограничный город Низибию, которым очень желал овладеть. Иаков молитвой и увещаниями укреплял дух осажденных, ободрял их среди опасности, поучая их твердо надеяться на помощь Божию. Силы Сапора были значительны, и однажды город, как казалось, должен был пасть, как вдруг, по молитве святого епископа, густая туча насекомых устремилась на войско персидское, ужаленные слоны и кони произвели смятение в войске; в то же время царю представилось, будто сам император защищает город со значительными силами, и он внезапно снял осаду. Через несколько лет после этого он овладел Низибией, но это было уже по смерти святого епископа, скончавшегося в 350 году.

14 января

Не одни труды и лишения пустынной жизни предстояли святым подвижникам, когда они удалялись от мира, многие еще подвергались нападениям разбойников, которые рыскали по пустыне, как львы, ища добычи. Святые отцы бесстрашно встречали этих варваров, ибо, предавшись вполне Господу Богу, они не боялись смерти. Часто они сами ходили к ним, чтобы проповедовать им слово Божие, и многих им удалось отвратить от зла и наставить на путь спасения. Особенно часто подвергались разрушительным набегам этих варваров обители, находившиеся на горе и близ горы Синайской. Там в IV веке и в V жило великое множество святых подвижников, иные в обширных обителях, другие в пустынных кельях и в горных пещерах. Тихая, безмолвная жизнь их была вся предана молитве и изучению Священного Писания, никто не знал об их тайных подвигах, о томительной внутренней борьбе со страстями и помыслами, но иногда чудные проявления благодати Божией озаряли их смиренную жизнь, дары чудотворения, прозорливости были не редки между святыми отцами, но каждый из них старался таить от прочих и добродетели, и подвиги свои, и славу свою, почитая смиренномудрие венцом иноческой жизни.

В IV веке варварское племя, влеммиане, производили страшные разбои в окрестностях Синая; они избили мирных жителей в Хориве, Тефровиле и Кидаре, расхитили имущество их, искали добычи и в обителях, но не нашли ничего и истерзали до смерти 38 иноков, живших близ Синайской горы. Иноки из другой обители поспешили прийти, чтобы похоронить тела убиенных, и тут же узнали, что во внутренней пустыне раифской убиты также все подвижники. Скоро это известие подтвердилось, и один молодой инок, спасенный от смерти, рассказал страшные подробности об избиении святых отцов. Как пронесся между ними слух о набегах, бывших в окрестности, миряне, жившие близ того места, стали готовить оружие свое; иноки же, которых было в обители до сорока трех, постоянно молились в храме, предавшись воле Божией и моля Его, да сотворит полезное душам их. Внезапно ночью показался корабль, приближающийся к берегу, обитель стояла недалеко от моря Черного. Миряне тотчас взялись за оружие, позаботились укрыть жен и детей своих и приготовились к защите; вооруженных мужей было до двухсот. Иноки же собрались в церкви, которая была окружена оградой.

Варвары высадились на берег в значительном количестве. Встретив вооруженных жителей, они вступили с ними в бой, победа осталась на их стороне. Они убили около полутораста человек, прочие бежали, жен и детей разбойники взяли в плен; потом они устремились с яростными криками к церкви, думая найти в ней сокровища, и окружили ограду. «Все бывшие в церкви ждали неминуемой смерти; кто ожидал ее мужественно, – рассказывал молодой инок, – кто плакал, кто благодарил Бога и утешал братьев; все же взывали: „Господи, помилуй!"» Тут настоятель, отец Павел, став посреди, сказал: «Послушайте меня, отцы и братья, грешного и последнего из всех. Вы знаете, что из любви к Господу нашему Иисусу Христу мы отказались от суетного мира, живем в этой суровой пустыне, в трудах, в голоде и жажде, неся благое Его иго и надеясь быть участниками небесных благ в Небесном Царстве Его. Более мы ни на что не надеемся, готовы к смерти всякий час. Если же Господу нашему угодно нас теперь освободить от земной жизни и призвать нас к себе, то неужели нам скорбеть и бояться? Не надо ли радоваться и благодарить? Ибо что может быть радостнее, как взирать на Бога и видеть славу Его? Вспомните, отцы и братья, как часто мы беседовали о подвигах и страданиях святых мучеников, как ублажали их память, как желали быть с ними! Ныне время пришло, потому не станем страшиться, скорбеть и смущаться, но предадим себя Богу и встретим смерть мужественно».

Эти слова ободрили иноков, и все отвечали: «Как ты сказал, честный отец, так и будет». И все запели: «Что бо воздадим Господеви, о всех яже воздает нам! Чашу спасения приимем, и имя Господне призовем» (Пс. 115:3,4). Затем настоятель, подняв руки к небу, воскликнул: «Господи Иисусе Христе, Боже Вседержителю! Упование и помощь наша! Не забудь нас, недостойных рабов Твоих, но помяни нашу слабость и укрепи нас в час сей, и приими жизнь нашу, как жертву благоприятную, яко тебе подобает и слава и честь, ныне и присно и во веки веков». – «Аминь», – сказали прочие и вдруг были утешены голосом как бы из алтаря: «Приидите ко Мне, вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы» (Мф. 11:28). Все в радостном трепете пали ниц. В то самое время варвары, перелезшие через ограду, ворвались в церковь с обнаженными мечами. Первого схватили они столетнего старца по имени Иеремия, стоявшего у самых дверей церковных, и сказали ему: «Укажи нам начальника вашего». Он спокойно отвечал им: «Думаете ли устрашить меня, враги Христа моего? Я вам не покажу начальника». Тогда варвары, придя в ярость, стали стрелять в него стрелами, и столетний старец первый перешел в жизнь вечную.

Настоятель, отец Павел, однако, тотчас же поспешил громко объявить о себе. «Скажи нам, где скрыто золото твое», – спросили грабители. Он отвечал обычным своим кротким голосом: «Уверяю вас, что ничего не имею, кроме ветхой одежды, которую вы видите на мне». Они же начали в него пускать стрелы и побивать его каменьями, потом мечами рассекли ему голову, и доблестный отец Павел пал мертвым рядом с Иеремией. Затем варвары рассеялись по церкви, рубя мечами направо и налево, кого убивая с одного удара, кому нанося жестокие раны; кровь лилась ручьями по церкви. Молодой инок, рассказавший все бывшее, милостью Божией уцелел; прикрытый ветками финиковыми, лежащими кучей в церкви, он не получил ни одной раны и был свидетелем всех ужасов, совершенных разбойниками. Избив в церкви иноков, они разбрелись по обители, все надеясь найти сокровища, но, не найдя ничего, отправились к кораблю, чтобы отплыть. К удивлению своему, они корабля не нашли, ибо сторож, которого они при нем оставили, убежал, отрезав веревку, и корабль был ветром прибит к другому берегу и разрушен. К довершению ужаса разбойников они увидели приближающуюся на них сильную рать. Известие о набеге их дошло до города Фарань, и там снарядили войско до шестисот человек. Не видя возможности спасения, варвары в ярости и отчаянии закололи всех пленных жен и детей, зажгли финиковую рощу, окружавшую обитель, и стали готовиться к сражению; но силы были не равны, после отчаянного боя все разбойники полегли на месте.

Между тем инок, спрятанный под финиковыми ветвями, встал и обошел всю церковь, осматривая лежащие тела избитых братьев. В живых остались только трое; но один из них был страшно ранен и умер в ночь, другие же при помощи молодого инока и мужей, прибывших из Фарани, честно похоронили тела святых подвижников. Тридцать девять человек были убиты варварами.

Прошло много лет. Иночество все сильнее и сильнее развивалось. Леса, ущелья гор, пустынные равнины, каменоломни были наполнены подвижниками, служащими усердно Господу. Гора Синайская была заселена иноками, между ними многие славились добродетелью и высокой мудростью, как, например, преподобный Нил Синайский. Он в ранней молодости слушал святого Иоанна Златоустого и уже тогда полюбил Господа Бога горячей душой. Знатное происхождение, богатство, образование открывали ему доступ к высшим должностям империи. Действительно, в довольно еще молодых летах Нил был епархом (губернатором) Константинопольским, но шумная жизнь и пороки столицы тяготили его душу; он жаждал пустынной жизни, преданной молитве и богомыслию; наконец он оставил мир, почести, огромное богатство и с молодым сыном своим Феодулом удалился в одну из синайских обителей. Своими руками выкопал он себе тесную пещеру и удивлял всех подвижников строгой жизнью и высокой духовной мудростью.

Страшное испытание послал Бог Нилу. Как и прежде, синайские обители подвергались частым нападениям разбойников. Особенно страшны были в это время дикие, кочующие арабы, которые жили лишь разбоем.

Разорив многие обители, избив в них святых подвижников, эти варвары напали на ту обитель, в которой подвизался Нил. Тут они многих отцов предали смерти, других взяли в плен. Взяли они и сына Нила и, видя, что он молод и прекрасен собой, решили принести его в жертву утренней звезде, которой поклонялись как божеству. Сам Нил не был убит варварами, от убежавшего пленного узнал он об участи, которая готовилась его сыну, и оплакивал его, как умершего. Через некоторое время после этого отправился он с некоторыми другими иноками в пустыню, чтобы предать земле тела святых подвижников, убитых варварами, – их было много. Проходя через город Фарань, Нил узнал, что тамошние начальники обвинили арабов в том, что они в мирное время произвели такой разбой, и требовали удовлетворения. По настоянию их разбойники были наказаны, а им было сказано принять обратно пленных. Нил присоединился к православным из Фарани, ибо желал узнать наверняка, что стало с его сыном. Как же благодарил он Господа, когда узнал, что сын его жив. Разбойники, приготовив все для жертвоприношения, при появлении утренней звезды сами заснули. Так как они были и утомлены, и пьяны, то проспали появление звезды. Когда проснулись, утренняя звезда уже скрылась, и надо было отложить жертвоприношение до другого дня. Между тем нашлась возможность продать пленных, и они продали юношу Феодула епископу Емесскому. Обрадованный отец поспешил в Емес, нашел сына своего у епископа в церковном клире, сам принял священство и возвратился с сыном в синайскую обитель, где провел всю остальную жизнь.

14 января Святая Церковь чествует память всех святых отцов, избиенных в Синае и Райфе, и творит также память преподобного Нила.

В тот же день память святых мучеников Ермила и Стратоника, замученных при Ликинии.

в тот же день

Мы часто видим, что Господь Бог для испытания воли Своей избирает орудия слабые, которые, по человеческому разумению, казались бы неспособными на великие дела и трудные подвиги, но, укрепленные благодатью Божией, они с успехом выполняют назначенное им дело. Затруднения не должны останавливать нас в благих предприятиях наших, перед началом каждого дела спросим себя только, достойно ли оно благословения Господня; и если так, то примемся за него с твердым упованием на помощь Божию, без которой мы ничего не можем сделать. Трудное дело поручил Господь ученикам Своим, когда Он велел им проповедовать Святое Евангелие. На простых неученых рыбарей вооружились цари и народы, мудрецы и ученые, но апостолам помогала десница Божия, их укрепляла Его благодать, и святое учение распространялось быстро, несмотря на препятствия и гонения.

На подобный апостольский подвиг Господь в IV веке призвал слабую девицу. Эту девицу звали Нина. Она была племянницей патриарха Иерусалимского, жила и воспитывалась в Иерусалиме. С юных лет она возлюбила Бога всем сердцем. Чувствуя, как благодатна вера во всемогущего и любящего Отца Небесного, как она утешает человека в скорби, сколько она внушает ему спокойствия и твердости, Нина глубоко жалела тех, кто еще не знал Святого Евангелия. В это время многие народы еще не были просвещены светом истинной веры, в том числе и народ, населявший Иверию (нынешнюю Грузию). Нина часто слышала об этой стране от иудеев, поселившихся там и приезжавших в Иерусалим на праздник Пасхи.

Частые рассказы об Иверии возбудили в сердце Нины сильное желание посетить эту страну и просветить жителей ее светом Евангелия. Чудесные видения еще усилили в ней это желание. Однажды она увидела во сне Божию Матерь, вручающую ей крест из виноградных лоз, а в другой раз ей явился Спаситель и дал ей свиток, на котором она прочла слова, сказанные Им апостолам: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф 28:19). Желание ее сбылось. Она с одной знакомой поехала в Ефес, там застигло ее гонение, возбужденное императором Диоклетианом. Принужденная бежать, она нашла убежище в Армении, вместе с Рипсимией⁶ и ее подругами, о которых рассказано в житии святого Григория, просветителя Армении. Страшная участь постигла несчастных девиц, но Нина, милостью Божией, спаслась и бежала в соседнюю страну, Иверию. Другое предание говорит, что она была взята в плен иверскими воинами, делавшими частые набеги на соседские страны. Как бы то ни было, прибытие ее в Иверию послужило к просвещению всей страны. Господь Бог не переставал помогать ей, явил через нее чудеса, которые скоро привели весь народ к познанию Его.

Вскоре после прибытия Нины в Иверию там происходило торжественное празднество в честь одного из главных богов. Вместе с толпой народа Нина пришла к тому месту, где стоял идол, которому курился фимиам и совершалось жертвоприношение. Царь Мириам, царица, воины и множество народа присутствовали при празднестве и благоговейно поклонялись идолу. Нина со скорбью смотрела на языческий праздник и пламенно молилась Богу, чтобы Он просветил людей, ходящих во мраке идолопоклонства. Вдруг среди ясного дня поднялась страшная гроза, идол пал, разбитый молнией. Все в ужасе разошлись, но Нина благословляла Господа, отвечавшего на ее молитву разрушением идола. Это случилось в тот день, когда христиане празднуют преображение Иисуса Христа.

После этого Нина поселилась у одной женщины, в виноградниках царских, и через некоторое время сделалась известной в окрестностях, потому что оказывала чудесную помощь всем страдающим. Больные стали во множестве приходить к ней, она молитвой исцеляла недуги их и говорила им о Боге, сотворившем небо и землю, о Христе, умершем для спасения людей. Слова иностранки, чудеса, которые она совершала, жизнь ее, вся преданная молитве и добрым делам, сильно действовали на окрестных жителей, и многие из них уверовали в Бога. Люди, исцеленные Ниной, предлагали ей богатые дары, звали к себе, но от даров она отказывалась и не хотела оставить убогой хижины своей; место, где она находилась, было ей дорого по преданию, слышанному ей еще в Иерусалиме от приходивших туда иудеев. Они рассказывали, что в этом винограднике зарыт хитон Господень, попавший в Грузию вот каким образом.

В глубокой древности, еще при пленении вавилонском, несколько семейств иудейских, рассеявшись по разным странам, поселились в Иверии. Свято храня древние свои обычаи, они ежегодно посылали избранных от себя мужей к празднику Пасхи в Иерусалим. От этих мужей иудеи, жившие в Иверии, услышали об Иисусе Христе, проповедовавшем в Иерусалиме. Они услышали об учении Его, о чудесах Его, узнали и о том, что книжники и фарисеи возненавидели Его и ищут Его смерти. Эти рассказы возбудили глубокое сочувствие в семействе одной старушки; когда ее сыну, Елиозу, пришлось ехать в Иерусалим, она со слезами умоляла его не участвовать в неправедных советах против Иисуса Христа. В бытность Елиоза в Иерусалиме Иисус Христос был предан. Елиоз видел страдания Спасителя и купил хитон Его у воина, которому он достался по жребию. По возвращении он уже не застал в живых матери своей. Предание говорит, что в самое то время, когда Христос Спаситель умер на кресте, она вдруг воскликнула: «Ныне совершилось падение царства Израильского», – и с этими словами упала мертвой. Елиоза встретила молодая сестра его Сидония. Когда она увидала у него в руках хитон Господень, она вырвала у него священную одежду, прижала ее к груди и тут же скончалась. Ее похоронили в царском саду вместе с хитоном, который нельзя было вынуть из рук ее. На этом месте, говорит предание, вырос величественный кедр.

Этот кедр находился в виноградниках царских, где жила Нина. Под тенью его она часто проводила целые ночи в молитве, прося Бога, чтобы он привел народ иверский к познанию истины. Чудесные видения подкрепляли ее веру. Однажды ей показалось, что множество черных птиц вылетело из царского сада, омывшись в водах Арагвы, они стали белы, как снег, и с высоких ветвей кедра оглашали всю окрестность райским пением.

Слух о чудесах, совершаемых Ниной, распространился по всей стране. Царица занемогла: видя, что врачи не помогают ей, она решилась послать за благочестивой иностранкой, о которой много слышала. Но Нина не пошла в царский дворец, а призвала царицу в свою убогую хижину, помолилась о ней, и больная выздоровела. «Не я тебя исцеляю, – говорила ей Нина, – но Иисус Христос, Сын Бога, Творца вселенной». Царица уверовала в Господа. Царь Мириам, в благодарность за исцеление супруги, послал Нине богатые дары, но она возвратила их и велела сказать царю, что богатства ей не нужны и чтобы он уверовал в Бога истинного. Чудесное исцеление совершилось также над родственником царя персидского, гостившим у Мириама; и он, исцелившись, уверовал. Тогда Мириам, страшась гнева царя персидского за обращение его родственника, вознегодовал на Нину и решился изгнать ее, но над ним самим Господь явил силу Свою и обратил его сердце.

Однажды на охоте царя вдруг окружил непроницаемый мрак. Испуганный, он звал приближенных своих, но они спокойно охотились, не замечая ничего: мрак сделался вокруг одного царя. Наконец царь в ужасе вспомнил слова Нины и воззвал к Богу, Которого она исповедует. Внезапно мрак рассеялся. Царь, пораженный чудом, пошел к Нине; получив от нее наставления в законе Господнем, он уверовал всем сердцем и решился принять Святое крещение. Он послал в Константинополь просить епископов и священников и по указанию Нины начал строить храм на том месте, где стоял священный кедр. Из кедра сделали первые столбы для храма и вырезали четыре креста, которые были посланы в разные области Иверской земли. Ряд чудес сопровождал построение храма и утверждал в сердцах всех веру во всемогущего Бога.

Император Константин, также недавно обращенный к истинному Богу чудесным явлением креста, поспешил прислать в Иверию патриарха Антиохийского, который окрестил уверовавших и назначил епископа в Иверию. Первый храм был посвящен святым апостолам, и Церковь Иверская установила празднование хитона Господня 1 октября.

Нина, не любившая почестей и славы, удалилась на гору, там в уединении она благодарила Господа, Который помог ей обратить идолопоклонников. Потом, чрез некоторое время, она оставила уединение свое, чтобы продолжать свой апостольский подвиг, посетила другие области Иверии и обратила к Богу кахетинскую царицу Софию.

После тридцати пяти лет апостольских трудов она почувствовала приближение смерти и призвала к себе царя Мириама и жену его. Благословив их, дав им последние наставления, она мирно отошла ко Господу. На месте, где она скончалась, в Кахетии, Мириам построил храм во имя великомученика Георгия, который, как говорит предание, был родственником Нины и считается покровителем Грузии.

15 января

В V веке, при императоре Льве Великом, жил в Константинополе богатый сановник по имени Евтропий. У него было три сына, старшие поступили на службу царскую, а младший, Иоанн, оставался у родителей.

Родители любили его более других сыновей своих, очень заботились об его воспитании и надеялись иметь в нем опору и утешение их старости. Иоанн заслуживал их любовь: он был кроток, послушен, прекрасно учился и любил Бога всем сердцем. Во время, свободное от уроков, он занимался не детскими играми, а читал Божественные книги или спешил в храм Божий.

Однажды в училище, куда ходил Иоанн, вошел один монах, который отправлялся на поклонение святым местам. Ученики обступили его и стали его расспрашивать о жизни и обычаях монастырских. Иоанн внимательно слушал рассказы инока: они возбудили в нем желание поступить в монастырь; ему показалось, что он ничем не может так угодить Господу, как трудами и лишениями монашеского жития. Он отвел монаха в сторону и сказал ему:

– Послушай меня, отец святой! Я желаю оставить мир и служить Богу, ибо часто читал и слышал, что мирское житие полно суеты и соблазна, а мне предстоят знатность и богатство. Исполни же мою просьбу: когда пойдешь обратно в монастырь свой, возьми меня с собой.

Монах увидел в отроке призвание к иноческой жизни и обещал исполнить его просьбу.

Через несколько дней Иоанн попросил родителей, чтобы они подарили ему Евангелие. Они, заказав написать Евангелие и изукрасив его золотом и дорогими каменьями, подарили его любимому сыну. Иоанн беспрестанно читал святую книгу и с нетерпением ждал возвращения инока, чтобы исполнить свое намерение. Наконец инок возвратился; Иоанн тайно ушел из дома родителей, сел на корабль и отправился с иноком в обитель, называемую обителью неусыпающих⁷ Родители долго искали его и неутешно скорбели, видя, что он не возвращается.

В обитель неусыпающих настоятель сначала не захотел принять Иоанна, считая его слишком молодым для трудов и лишений, которым подчинялись прочие иноки. Но, испытав его строгим послушанием и убедившись в его рвении и усердии, он постриг его. Иоанн удивлял всех своей ревностью к трудам иноческой жизни. Искренно желая угодить Господу, он безропотно исполнял самые тяжелые работы, служил всем с величайшим смирением, молился беспрестанно и хранил такой строгий пост, что настоятель принужден был удерживать его от чрезмерных лишений.

Так прошло шесть лет. Иоанн служил Богу с тем же усердием, но подвиг становился день ото дня труднее, потому что воспоминание об оставленных им родителях беспрестанно смущало его и наполняло его сердце глубокой скорбью. Среди самой молитвы мысль о родителях приходила ему на ум. «Что делают они теперь? – думал он. – Они, вероятно, плачут и скорбят, вспоминая обо мне». Лукавый пользовался его рассеянностью во время молитвы, чтобы внушать ему и другие помышления: Иоанн иногда вспоминал с некоторым сожалением о богатстве и роскоши родительского дома, о высоком сане отца, о почестях и мирских удовольствиях, покинутых им. Молитвой и усиленным трудом он старался отогнать эти грешные мысли. Помыслы о земных благах смирялись; но скорбь о родителях не переставала мучить его. Наконец здоровье его не вынесло тяжкой борьбы: он сделался так худ, бледен, что игумен заметил и сказал ему:

– Не говорил ли я тебе, сын мой, что Бог не требует от рабов Своих чрезмерных трудов и лишений, а ты не послушался меня и поднял бремя, которое тебе не но силам.

– Не труды и не лишения иссушили меня, святой отец, – отвечал Иоанн, – меня томит скорбь, терзает внутренняя борьба.

И тут же он искренно поведал игумену и скорбь свою о родителях, и суетные помышления, часто смущавшие его.

Игумен слушал со вниманием.

– Говорил я тебе, – сказал он ему, – что трудно иноческое житие и много требует отречений и силы.

Настоятель принял к сердцу страдания Иоанна и, помолившись, решился отпустить его к родителям. Он благословил его и велел ему отречься от сетей лукавого, не поддаваться соблазну богатства и земного величия и хранить непорочную жизнь. С сокрушением сердечным и со слезами слушал его Иоанн. Он долго молился, потом простился с братией и отправился в путь.

Не переставал он молиться и во все время пути, ибо чувствовал, что идет на трудное дело, ему хотелось и в доме родителей продолжать ту же строгую и воздержанную жизнь, как он вел в монастыре. Встретив нищего, Иоанн поменялся с ним одеждой и в ветхом рубище продолжал путь свой. Когда вошел он в Константинополь и увидел издали дом родительский, то упал на землю и, рыдая, благословлял и благодарил Господа. Был уже вечер, когда он подошел к дому; ворота были уже заперты. Иоанн провел всю ночь в молитве, прося Бога, чтобы Он помог ему устоять против искушений богатства и благочестиво окончить жизнь свою.

Настало утро; правитель дома вышел и, увидев нищего, сказал: «Что ты тут делаешь? Ступай вон! Сейчас господа выйдут». Шесть лет монастырского жития, трудов, лишений так изменили Иоанна, что домоправитель никак не мог узнать молодого господина своего в нищем, одетом в ветхое рубище.

– Не выгоняй меня, – кротко отвечал Иоанн, – я никому не сделаю зла, а Бог наградит тебя за твое милосердие.

Домоправитель сжалился над нищим и оставил его у ворот дома. Вскоре вышли родители его, отправляясь во дворец царский. Они прошли мимо сына, не узнав его, но Иоанн с трудом мог удержать волнение сердца, увидев их. Когда же они удалились, он, рыдая, упал на колени, долго плакал и молился и наконец решился не открываться родителям, а жить в нищете и смирении у порога их богатого дома.

Отец его, Евтропий, видя нищего, всегда сидящего у ворот дома, говорил себе иногда: «Как терпелив этот нищий! Он переносит и зной, и холод, и никогда не жалуется. Воистину таковых есть Царствие Небесное. Кто знает, – прибавил он, вздыхая, – не в таком ли убожестве живет и милый сын мой?» И, движимый состраданием, Евтропий стал заботиться о нищем: подавал ему щедрые подаяния и посылал ему пищу со стола своего. Но Иоанн все раздавал другим нищим, а сам питался одним хлебом. Мать Иоанна не была так сострадательна, как отец его. Она гнушалась нищего, лежавшего у порога дома, и однажды приказала выгнать его, но домоправитель, жалея его, устроил ему маленькую кущу, или хижину, чтобы он мог укрыться от взора госпожи.

В этой убогой куще Иоанн провел шесть лет в нищете, воздержании и молитве. Он видел ежедневно роскошь и богатство, окружавшие его родителей, видел оказываемое им уважение и знал, что все это могло быть и его долей, а между тем он терпел ежедневные лишения, страдал и от холода, и от зноя, сносил презрение, иногда оскорбления. Но если и возникали в сердце его суетные желания и сожаления, он боролся с ними. Решившись уже однажды принести земные блага в жертву Богу, он твердо сдержал этот обет и благодарил Господа, Который даровал ему счастье видеть любимых родителей и вместе силу устоять против искушения и соблазна мира.

По прошествии шести лет Господь возвестил ему во сне, что через три дня призовет его к Себе. Проснувшись, Иоанн воскликнул: «Благодарю Тебя, Господи, что меня, недостойного, хочешь сподобить покоя праведных. Молю Тебя, Владыко, помяни и родителей моих и спаси их по милосердию Твоему!» Потом, отыскав домоправителя, он поручил ему сказать госпоже своей, что он именем Божиим просит ее прийти к нему, потому что имеет что-то сказать ей.

– Что может поведать мне этот нищий? – сказала госпожа, когда домоправитель передал ей просьбу Иоанна. – Я его и видеть не могу.

– Иди, жена, – сказал муж ее, – не гнушайся нищих: их Бог избрал.

Но она все-таки не пошла.

Наконец Иоанн велел сказать ей: «Через три дня умру, если не побываешь у меня, будешь потом жалеть».

Понятно, что Иоанн желал проститься с родителями и особенно хотел видеть мать, чтобы этим последним свиданием тронуть сердце ее и возбудить в нем милосердие и сострадание. Она вышла из дома и велела принести к себе нищего, ибо он вдруг ослаб и уже не мог ходить. Иоанн покрыл себе лицо платком, чтобы скрыть волнение свое, и сказал матери:

– Скоро кончатся ваши попечения о мне, госпожа. Господь сказал: «Что сотвористе единому из сих братий Моих меньших, то Мне сотвористе» (Мф. 25:40). Он да воздаст вам, а я, хотя нищ и убог, хочу оставить вам один дар, но прежде всего молю тебя, госпожа, вели похоронить меня в куще, в которой я жил, и в этом ветхом рубище, ибо я недостоин иного места и лучшей одежды.

Сказав это, он подал ей Святое Евангелие и прибавил:

– А это да будет тебе и мужу твоему утешением и напутствием к жизни вечной.

Мать его, взяв Евангелие, стала внимательно рассматривать его и вдруг воскликнула:

– Как оно похоже на то Евангелие, которое мы дали сыну нашему!

И тотчас же пошла к мужу своему.

– Это то самое Евангелие! – воскликнул Евтропий. – Пойдем спросим у нищего, как оно ему досталось и не знает ли он чего-нибудь о сыне нашем.

Евтропий поспешно пошел к нищему.

– Ради Бога, – сказал он ему, – скажи, где взял ты это Евангелие? Где сын наш?

Тут Иоанн уже не мог сдержать чувств своих, он зарыдал и воскликнул:

– Я сын ваш Иоанн! Мне вы дали это Евангелие! Я виновник скорби вашей, но Святое Евангелие, вами данное, научило меня любить Бога более всего на свете и с терпением нести иго Его.

Родители упали на колени и обнимали сына своего, обливаясь слезами. Они радовались, что нашли любимого сына, и вместе с тем скорбели о том, что так долго не узнавали его и наконец обрели его, чтобы вновь расстаться с ним навсегда.

На третий день после этого преподобный Иоанн скончался, славя и благодаря Бога. Мать его, позабыв о его просьбе, облекла тело его в дорогие одежды, но вдруг впала в тяжкую болезнь. Тогда Евтропий сказал ей: «Следует нам исполнить волю сына нашего, не желавшего, чтобы его хоронили в богатой одежде» – и надел на него ветхое рубище, которое тот носил при жизни; тогда жена его внезапно выздоровела. Похоронили преподобного Иоанна на том месте, где стояла его убогая куща, и родители над гробницей его соорудили церковь и странноприимный дом. Там, в память его, принимали и кормили нищих, больных и странников. На подобные благотворительные дела они употребили все свое состояние и, когда скончались, были похоронены у гроба своего сына.

в тот же день

Древние греческие рукописи сохранили предание о трогательной встрече преподобного Антония Великого с преподобным Павлом Фивейским, первым пустынножителем.

Преподобный Антоний, подвизавшийся уже семьдесят лет в пустыне египетской, подумал однажды, что нет в этой пустыне другого отшельника и что он первый пустынножитель в Фиваиде; но Господь во время сна открыл ему, что есть во внутренней пустыне другой отшельник, который раньше него начал вести пустынную жизнь и угодил Богу трудами своими.

Проснувшись, преподобный Антоний взял свой посох и пошел искать того, о котором возвестил ему Господь. Три дня при нестерпимой жаре шел святой старец. В знойной, каменистой пустыне он ничего не видел, кроме следов диких зверей, наконец увидел гиену, которая быстро бежала. Антоний последовал за ней и пришел к пещере, но вход в пещеру был закрыт. Он начал умолять находившегося в ней отшельника, чтобы он отворил ему.

– Отвори мне, раб Христов, – говорил он, – я знаю, что я недостоин видеть тебя, но не уйду, пока не увижу лица твоего; не скрывайся от меня, ибо Бог возвестил мне о тебе.

Наконец отшельник отворил дверь, и оба старца, назвав друг друга по имени, обнялись с любовью.

– Зачем принял ты такой труд, – говорил преподобный Павел (так звали пустынника), – и посетил человека грешного и ничтожного? Молю тебя, расскажи же мне, как живет ныне род человеческий? Что делается в мире? Неужели есть еще идолопоклонники? Преследуют ли еще христиан? Я ничего об этом не знаю, ибо уже девяносто один год живу один в пустыне.

Преподобный Антоний отвечал на его вопросы; потом сам спросил у старца, почему он оставил мир. Во время разговора ворон прилетел и положил около пустынников хлеб.

– Щедр и милостив Господь! – сказал Павел. – Он устроил нам трапезу. Я ежедневно получаю от милости Его полхлеба, а ныне, ради твоего пришествия, Он прислал нам целый.

Поблагодарив Бога, старцы сели у источника, и Павел стал рассказывать Антонию жизнь свою.

– Я родился в Фиваиде, – сказал он. – Родители мои были христианами, дали мне хорошее образование и внушили любовь к Богу. Но я рано лишился их и остался наследником большого состояния, которое разделил с сестрой. Сестра была замужем за человеком алчным и злым, которому хотелось получить все наследство. Он решился донести, что я христианин, а в это время императоры Декий и Валериан жестоко преследовали христиан. Узнав о намерении зятя, я убежал в пустыню. После долгого странствования я нашел эту пещеру; около нее был источник воды и росло финиковое дерево, покрытое плодами. Пустынное житие полюбилось мне, и я не захотел более возвращаться в мир. Вот уже девяносто один год, как живу здесь, провожу дни в молитве, питаюсь пищей, которую посылает мне Господь, и плодами финиковой пальмы, ее листьями одеваюсь. Мне теперь сто тринадцать лет, и с тех пор, как я оставил мир, я никого не видел до твоего прибытия.

Старцы провели всю ночь в беседе и молитве. Наконец Павел сказал:

– Я давно знал, что ты живешь в пустыне; я и желал бы пожить с тобой, чтобы вместе служить Господу, но теперь наступает час кончины моей, и я благодарю Бога, приславшего тебя, чтобы предать грешное тело мое земле.

– Возьми и меня с собой, – говорил Антоний.

– Тебе еще надо пожить, чтобы укреплять других примером и наставлениями, – отвечал Павел, – но молю тебя, сходи в свой монастырь и принеси одежду, которую подарил тебе епископ Афанасий; ты меня в ней похоронишь.

Как ни отрадно было преподобному Павлу посещение Антония, но он, вероятно, желал провести один торжественные предсмертные часы; старец уже чувствовал, что смерть его близка. Антоний удивился, что Павел знает об одежде, действительно подаренной ему святым Афанасием

Александрийским, и поспешил исполнить просьбу святого отшельника. Несмотря на свою старость, на долгий, утомительный путь, он пошел в монастырь свой. Ученики, увидев его, стали расспрашивать, где он был, но он, едва отвечая им, взял мантию, подаренную святым Афанасием, и поспешил назад к Павлу, чтобы застать его живым.

На другой день во время пути видение возвестило ему о кончине Павла. Ему представились лики ангелов, пророков и апостолов и между ними Павел с лицом, сияющим неземною радостью, восходящий на небо. Антоний пал на землю и в глубокой скорби воскликнул: «Зачем оставил ты меня, отец святой? Зачем я так мало знал тебя и так скоро тебя лишился?» Он с поспешностью продолжал путь свой и, когда достиг пещеры, увидел преподобного Павла, стоявшего на коленях. Он обрадовался и стал рядом с ним на колени, думая, что тот молится. Но через некоторое время, не слыша ничего, не видя движения, он коснулся Павла и убедился, что он уже мертв. Антоний одел его в принесенную мантию и со слезами и молитвой вынес из пещеры тело святого отшельника. Вдруг он вспомнил, что ему нечем выкопать могилы, а песчаная земля была тверда как камень. Он уже думал идти в монастырь свой за заступом, как увидел двух львов, шедших к нему из глубины пустыни. Они легли около тела усопшего и начали когтями своими копать землю; вырыв довольно глубокую яму, они стали лизать ноги у преподобного Антония и потом медленно удалились.

Преподобный Антоний похоронил тело Павла, провел ночь на его могиле и потом возвратился в свой монастырь, взяв с собой пальмовую одежду святого отшельника. Он хранил эту одежду, как драгоценность, и надевал ее в самые торжественные праздники. Он рассказал о встрече своей с преподобным Павлом ученикам своим, которые записали этот рассказ. Преподобный Павел Фивейский считается первым пустынножителем.

Во II веке святой Поликарп, епископ Смирнский, много заботившийся о распространении истинной веры, посылал проповедников в разные страны, и между прочим в Галлию, нынешнюю Францию. Святая вера быстро распространилась на юге Галлии, но вскоре началось страшное гонение на христиан. Узнав об этом, святой Поликарп послал еще двух священников и диакона, чтобы укреплять христиан в вере истинной. Они радостно предприняли опасный путь, ибо в деле Божием не боялись опасности и труда; многие по слову их уверовали и крестились, в том числе семейство очень богатого и знатного человека по имени Фавст. Он упросил одного из священников, Венигна, идти к сестре его Леонилле, которая с тремя внуками жила в другом городе.

Леонилла радостно приняла благовестника, ибо была втайне христианкой, внуки же ее поклонялись идолам. Это ее очень огорчало, но при жизни отца их она не могла отвратить их от заблуждения, потому что он был очень ревностен к служению богам; но он недавно умер, и теперь Леонилла надеялась, что ее внуки познают свет истины. Она стала говорить им о Господе и, к великой радости своей, нашла их готовыми познать святую истину, ибо в предшествующую ночь они все трое видели сны, которыми Бог призывал их ко спасению. Выслушав наставление бабки и священника, они изъявили желание принять Святое крещение и с тех пор сделались ревностными служителями Иисуса Христа.

Три отрока-христианина стали сокрушать кумиров, которые находились близ места их жительства. Это дошло до начальников страны; они призвали их и убеждали отречься от веры во Христа; но юноши бесстрашно доказывали им нелепость идолослужения и единодушно славили единого истинного Бога; начальники стали их бить, грозили им жестокими истязаниями, смертью, но ничто не поколебало юных христиан. Тогда начальники, призвав бабку их Леониллу, сказали ей: «Если хочешь, чтобы внуки твои оставались живы, уговори их восстановить богов, которых они сокрушили, и принести им жертву, иначе же они погибнут мучительной смертью».

Леонилла отправилась к внукам своим и, видя их твердыми и непоколебимыми в вере, заплакала от радости и стала славить их и благословлять их на мученический подвиг. «Останьтесь тверды в законе Господнем, – говорила она им, – мужайтесь, вооружитесь верой. Жизнь сия, слава ее и богатство – все ничто, Царство же Божие вечно, и его искать, его желать – вот истинная мудрость. Не бойтесь же положить временную жизнь, не страшитесь мучений».

Святые юноши на допросе опять исповедовали веру свою и были преданы страшным истязаниям; но Господь помогал им, и среди мучений они славили и благодарили Бога. Они были ввержены в огонь, но оставались невредимы и, преклонив колена, спокойно и радостно предали души Богу; христиане честно похоронили тела их, оставшиеся невредимыми в огне.

Женщина по имени Иовилла, присутствовавшая при истязании и кончине святых мучеников, также уверовала в Господа и, объятая пламенной ревностью к вере, воскликнула всенародно: «Я раба Христа! Я исповедую Христа Бога живого и истинного и отвергаю ваших суетных идолов». Ее тотчас же схватили и предали истязаниям. Она продолжала славить Бога истинного, и тогда ее осудили на смертную казнь вместе с Леониллой, бабкой святых мучеников. Им обеим отсекли головы мечом. Это было в царствование Антонина, в конце II века.

17 января

Преподобный Антоний родился в Египте в середине III столетия от богатых родителей, которые воспитали его в законе христианском. На двадцатом году от роду он лишился родителей и остался наследником богатого имения и попечителем юной сестры. Искушения богатства и полной свободы, столь опасные для юноши, остались безвредны для Антония. Они не поколебали строгих правил благочестия, глубоко укоренившихся в его сердце. Он любил Бога более всего на свете и все думал о том, как бы угодить Ему.

Однажды, помышляя о том, как святые апостолы оставили все, чтобы следовать Христу, о том, что первые христиане повергали имущество свое к ногам апостолов, он вошел в церковь и вдруг услышал слова Евангелия: «Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое и даждь нищим, и имети имаши сокровище на небеси» (Мф. 19:21). Эти слова показались ему прямым ответом на его мысли, он в пламенной молитве возблагодарил Господа за указание, продал имение свое и деньги раздал нищим; поручил сестру благочестивым женщинам, а сам поселился близ почтенного старца, который с ранних лет посвятил себя Господу, жил в совершенном уединении. Антоний, пожив с ним некоторое время и его примером и наставлениями научившись строгой иноческой жизни, ушел в пустое место и там поселился в оставленной гробнице⁸. Стараясь постоянно устремлять мысли свои к Богу и забывать обо всем земном, он беспрестанно молился и изнурял тело свое бдением и самым строгим воздержанием. Он добывал себе пропитание ремеслом, которым вообще занимались монахи и отшельники: плел из пальмовых ветвей корзинки и менял их на хлеб.

Не сразу преподобный Антоний привык к пустынному житию. В душе его нередко возникали сомнения в избранном им пути, нередко возбуждались мысли о покинутых радостях мира, о богатстве и земном величии. Но все эти искушения при Божией помощи он старался удалять от себя молитвой и трудом. Он впоследствии говорил ученикам своим: «Кто живет в пустыне, тот свободен от трех искушений – от искушения слуха, языка и взора; одно только у него искушение – в сердце». На самом деле узнал преподобный Антоний, что это последнее искушение всех сильнее, что труднейшая борьба – борьба с самим собой. Враг наш действует на нас через нас самих, и если мы не будем постоянно стараться удалять от себя пустые и суетные мысли и направлять ум на благие помышления, то он приобретет над нами власть и мы сделаемся наконец бессильными против злых внушений его. Всю эту трудную борьбу с самим собой изведал преподобный Антоний.

Побыв около пятнадцати лет в оставленной гробнице, откуда он иногда посещал благочестивого старца, Антоний пожелал полного уединения. Ему было около тридцати пяти лет от роду, когда он переплыл реку Нил и поселился на восточном берегу ее, в полуразвалившемся укреплении. В этой суровой пустыне, населенной дикими зверями, он был лишен почти необходимых потребностей жизни, часто терпел голод, жажду, холод и зной, но все лишения были ничтожны в сравнении с внутренней борьбой, которая всего была тяжелее. Иногда воображение представляло ему в самом пленительном виде все радости мира, иногда возникали в нем мрачные помыслы, иногда какой-то томительный страх овладевал его душой, и пустыня для него наполнялась страшными, чудовищными образами. Но Господь не оставлял без помощи подвижника, искренне искавшего Его. Предание говорит, что однажды, томимый суетными помыслами, преподобный Антоний воскликнул в скорби душевной: «Господи, что мне делать? Хочу спастись, но помыслы мешают мне!» И вдруг он видит перед собой человека, похожего на него, который сидит и работает, потом оставляет работу и молится, а после молитвы вновь принимается за работу. Это был святой ангел, посланный преподобному Антонию для наставления. Он понял, что постоянный труд и молитва – лучший путь угодить Богу и приобрести покой душевный. Испытанный страданием и борьбой, он наконец с помощью Божией достиг светлого и спокойного состояния духа.

Двадцать лет провел преподобный Антоний в этой пустыне. Сначала его уединение только изредка нарушалось посетителями, но египетские пустыни все более и более населялись подвижниками, которые, узнав об Антонии, стали часто ходить к нему за наставлениями. Он сперва беседовал с ними чрез малое отверстие, проделанное в пещере; посетители все чаще и чаще приходили к нему и умоляли его руководить ими. Он наконец согласился оставить свое затворничество и помочь ближним той опытностью, которую приобрел долголетней борьбой. Толпами стали приходить к нему. Он всех принимал с любовью, давал желающим совета и наставления, силой дарованной ему от Господа благодати исцелял больных.

В это время свирепствовало жестокое гонение Диоклетиана. Преподобный Антоний узнал от приходивших к нему о страданиях христиан. Долгое уединение не погасило в сердце Антония любви к ближним. Он с некоторыми из учеников своих поспешил в Александрию, чтобы разделить участь христиан или, по крайней мере, помочь им словами любви и сердечного участия. Его не допустили в темницы заключенных, но он бесстрашно являлся на судилище и молитвой и словами укреплял христиан, подвергаясь сам опасности. Но Господь хранил его для пользы многих.

Возвратившись в пустыню, преподобный Антоний собрал вокруг себя множество учеников, которых наставлял советами и примером. Так образовался монастырь, называемый Писпер. Вскоре вся пустыня заселилась иноками; иные жили в общинах, другие отдельно, но всеми ими руководил преподобный Антоний, который считается основателем монашества. Поучения его к монахам исполнены мудрости, любви и глубокой опытности.

«Да будет первым для всех правилом – не ослабевать в предпринятых подвигах, – говорит он, – но постоянно, как бы начиная, приумножать доброе стяжание. Мы не найдем во всем мире ничего такого, что бы могло сравниться с обителями небесными; поэтому, отказавшись от земных благ, мы не должны превозноситься, как будто многим пожертвовали. Как верные рабы, мы должны постоянно трудиться, помня, что правосудный Мздовоздаятель в чем кого обрящет, в том и будет судить. Чтобы не впасть нам в беспечность, вспомним слова святого апостола: „По вся дни умираю“ (1Кор. 15:31). Когда встаете от сна, думайте, что не доживете до вечера; отходя ко сну, помышляйте, что, может быть, не увидите рассвета дня. Постоянно помните изменчивость и непостоянство всего на земле. Кто каждый день будет готовиться к смерти, предохранит себя от греха.

Священное Писание говорит: „Лучше муж долготерпеливый, нежели крепкий“ (Прит. 16:32). Итак, будем долготерпеливы, ибо в долготерпеливом Бог обитает. Будьте незлобивы: незлобие – источник жизни вечной. Старайтесь быть смиренными и удаляйтесь гордости. Гордость нечиста пред Богом, но смирение и сокрушение угодны Богу. Само милосердие Божие смирило себя даже до смерти, смерти же крестной. Убегайте и тщеславия, ибо от него многие погибли. Оно побуждает человека предпринимать многоразличные труды, посты, молитвы и ночные бдения, заставляет подавать милостыню пред людьми, и за все сие в будущей жизни награждает только стыдом и бесчестием. Будем обуздывать язык, чтобы не произнести худого слова. Худое слово вреднее яда. Рану, причиненную ядом, можно исцелить, но худого слова, когда оно произнесено, возвратить нельзя. Дети, старайтесь приобресть внимание и, приобретши, не оставляйте его. Кто приобрел духовное внимание ко всему, у того ум сделался здрав, страсти не могут получить власти над ним»⁹.

До нас дошло двадцать написанных поучений Антония к монахам. Он, кроме того, часто поучал словом. К нему беспрестанно приходили посетители, привлеченные славой о его мудрости и святой жизни. Так, посещали его Макарий Египетский, Макарий Александрийский, Иларион Палестинский и другие. Приходили даже к нему языческие философы, думавшие посрамить его своей ученостью, но и они уходили, изумленные глубокой его премудростью, освященной Божественной верой. Император Константин и сыновья его писали к преподобному Антонию, прося его советов. Он в ответе своем убеждает царей быть правосудными и милосердными и помнить, что Господь Бог есть Царь над всеми.

Но многолюдство и известность стали тягостны смиренному Антонию. Устроив монастырь свой, он снова желал уединения и решился идти в более пустынное место. Он взял с собой немного хлеба и отправился во внутреннюю пустыню. После трехдневного пути он пришел к горе, с вершины которой видны были Синай и равнины египетские. Тут он остановился, устроил себе тесную келью и стал жить один, посещая иногда монастырь свой и руководя братией письменными поучениями.

Ересь Ария, возникшая в это время, возбудила в преподобном Антонии сильное негодование. Он тщательно старался охранять иноков от влияния лжеучения.

«Арий, – пишет он, – Безначальному положил начало, Бесконечного и Неограниченного представляет конечным и ограниченным». Чтобы сильнее противодействовать ереси, отшельник решился сам идти в Александрию. Появление великого отшельника, вызванного из пустыни любовью к истине, произвело сильное впечатление в Александрии. Народ толпился вокруг него, по свидетельству святого Афанасия Александрийского, писавшего его житие, он там совершил много чудес и исцелений и обратил к Господу множество язычников. Он сильно содействовал святому Афанасию, старавшемуся утвердить православие, и впоследствии, когда святой Афанасий был изгнан, заступился за него пред императором.

Жизнь преподобного Антония в пустыне мало известна нам. Сохранилось предание о его встрече с Павлом Фивейским и о том, как он принял к себе в ученики другого Павла, который за смирение свое известен под названием преподобного Павла Препростого.

После встречи с Павлом Фивейским преподобный Антоний прожил еще лет пятнадцать. Возрастающая слабость уже не позволяла ему часто посещать монастырь, но он не переставал заботиться об учениках своих и посылал им письменные наставления, которые дышат любовью отца к детям своим.

Наконец, чувствуя близость смерти, он, несмотря на слабость сил своих, решился в последний раз посетить монастырь.

«Возлюбленные дети, – сказал он инокам, – выслушайте мое последнее наставление. Я более не увижу вас в сей жизни. Мне уже сто пять лет, сама природа дает знать, что пора телу моему разрушиться». Иноки слезами и стонами прерывали слова его. «Не плачьте, – говорил он им, – неуклонно идите избранным путем, сохраняйте чистоту душевную, не имейте общения с лжеучителями и твердо держитесь учения Господа нашего Иисуса Христа».

Иноки просили преподобного Антония провести с ними последние дни, но он желал умереть в пустыне своей. Перед смертью он призвал двух учеников, находившихся при нем, и благословил их, небесная радость изобразилась на лице его. Это было 17 января 355 года.

Долго ученики плакали и скорбели о нем. Со слезами показывали они посетителям келью, в которой он жил, деревья, которые он посадил, пруд, который он выкопал. Все в сердце своем хранили его память и усердно следовали его наставлениям. Вскоре гора, на которой стояла его пустынная келья, заселилась отшельниками, старавшимися подражать святому его житию.

18 января

Имя святого Афанасия Великого нераздельно соединено с историей христианской Церкви в IV веке. Он был одним из самых ревностных защитников истинного благочестия против лжеучения Ария и с невозмутимой твердостью духа претерпел бедствия и гонения за веру.

Святой Афанасий родился в конце III века в египетском городе Александрии. Епископ Александр, заметив в отроке отличные дарования и ревность к изучению Священного Писания, позаботился об его воспитании и потом посвятил его в диаконы. В этом звании он присутствовал с епископом Александром на Никейском Вселенском соборе и принимал живое участие в спорах с Арием.

Вскоре по возвращении из Никеи епископ Александр скончался. Общий выбор пал тогда на Афанасия, которого все уважали. Святой Афанасий долго отказывался, не считая себя способным охранять Церковь в такое трудное время. Наконец он должен был уступить общему желанию и был посвящен в епископа, имея двадцать восемь лет от роду.

Первые годы епископства святого Афанасия прошли довольно спокойно, в мирных занятиях по делам Церкви, но вскоре начались смуты, возбуждаемые арианами. Они очень старались о возвращении Ария из ссылки, и это им удалось. Арий, возвратившись, сумел обманом расположить к себе императора Константина. Он изъявил желание быть вновь принятым в Александрийскую Церковь, и Константин, считая, вероятно, это желание знаком, что он отрекается от заблуждений, осужденных Церковью, требовал от святого Афанасия, чтобы он принял Ария. Но Афанасий, знавший истину, не мог согласиться принять в Церковь Христову человека, который отвергал Божество Иисуса Христа. Он объяснил это царю. Константин не настаивал, но с этих пор ариане возненавидели Афанасия и старались всеми средствами вредить ему.

Они обвинили его во взимании неправедных доходов с Церкви, потом уверили императора, что будто бы Афанасий помогает врагам его. Епископ отправился в Никомидию, где тогда находился император, и легко убедил его в несправедливости этих обвинений. Константин с честью возвратил его в Александрию. Но враги его вскоре выдумали новые клеветы: обвиняли святого Афанасия в безнравственной жизни, рассказывали, что он умертвил одного архиерея, по имени Арсений, и хранит у себя отсеченную руку умершего, которую он будто бы употребляет для волхвований. Они даже показывали эту руку, найденную будто бы у Афанасия. Нашлись люди, которые поверили этой выдумке и прочим клеветам, возведенным на святого епископа, и Афанасий должен был явиться на суд в город Тир. К стыду клеветников, явился туда и сам Арсений. Его присутствие обличило ложность обвинений. Святой Афанасий полностью оправдался, но враги его не унывали и так восстановили против него императора Константина, что убедили его сослать Афанасия в Галлию, в город Трир. Преподобный Антоний Великий, незадолго перед этим посетивший Александрию, умолял императора возвратить святого Афанасия, но его ходатайство осталось безуспешно. Святой Афанасий жил в изгнании до смерти Константина, и уже сыновьями его был возвращен в Александрию.

Народ александрийский принял любимого пастыря с величайшею радостью, но ненадолго была ему эта радость. Один из сыновей Константина, Констанций¹⁰ которому досталась восточная часть империи, благоприятствовал арианам. Они убедили его объявить, что возвращение святого Афанасия в Александрию противозаконно, решено было назначить туда другого епископа. Народ, глубоко привязанный к святому Афанасию, не хотел признавать вновь назначенного Григория, арианина; Афанасий, чтобы не быть причиной распри, удалился в Рим, где его благосклонно приняли и папа Юлиан, и западный император Констанс. Под их защитой он мог бы жить спокойно, но его сильно тревожили вести из Египта и участь Александрийской Церкви. Арианский епископ Григорий жестоко преследовал всех тех, которые держались догматов православной веры или были привержены Афанасию. Жестокие казни совершались ежедневно; ариане угрозами побуждали православных быть в общении с ними, и везде торжествовало лжеучение.

Между тем два собора, один в Риме, другой в Сардине, рассмотрев обвинения, возведенные на Афанасия, признали его невинность; и тогда западный император Констанс потребовал от брата, чтобы он возвратил святому Афанасию епископство. Слабый Констанций страшился брата и написал к Афанасию, прося его возвратиться и обещая ему полную безопасность.

После семилетнего отсутствия святой Афанасий возвратился в Александрию. Он был принят с радостью и торжеством, народ толпами выходил к нему навстречу, приветствуя его радостными восклицаниями. Во всех домах совершались благодарственные молебствия. Те из христиан, которые из страха пристали к арианам, каялись ему со слезами в малодушии своем.

Он всех принимал с любовью и старался силой назидательного слова исправить зло, сделанное арианами, и утвердить православие.

Спокойствие было кратковременно. Констанс умер, и тогда Констанций стал опять сильнее покровительствовать арианам. Он послал сказать Афанасию, чтобы он выехал из Александрии, но Афанасий, еще незадолго перед этим получивший от императора письменное уверение в его расположении к нему, не мог оставить паствы своей, не имея на то письменного повеления. Он так ответил посланному и стал спокойно ожидать своей участи.

Удар не заставил себя долго ждать. Однажды святой Афанасий совершал вечернюю службу, как вдруг многочисленное войско окружило храм. Святой Афанасий, поняв, что пришли за ним, и не желая кого-либо подвергать опасности, велел народу разойтись. Но никто не уходил: все хотели защищать любимого архипастыря. Воины ворвались в храм, обнажили мечи, ранили несколько людей, но народ оставался в храме, богослужение продолжалось, и все присутствовавшие вторили за диаконом торжественный псалом царя Давида: «Славьте Господа, ибо вовек милость Его» (Пс. 105:1). Наконец священнослужители силой увлекли за собой епископа; тогда все разошлись, и святой Афанасий, пользуясь темнотой, спасся от преследовавших его.

Он некоторое время скрывался в самой Александрии, у одной благочестивой женщины, и потом удалился в пустыни египетские. И там искали его посланные от царя, но иноки и отшельники египетские были душой преданы святому Афанасию и скорее готовы были пожертвовать жизнью, чем выдать епископа.

Странствования святого Афанасия были не бесполезны для верующих: везде он поучениями своими утверждал святую веру и в сочинениях своих с силой обличал лжеучение. Все с благоговением слушали слова человека, столько пострадавшего за истину и явившего в бедствиях такую непоколебимую твердость духа и веры. Из глубины пустыни он еще правил Церковью и одушевлял твердых защитников истины. Место святого Афанасия в Александрии занял между тем епископ Георгий, человек жестокий и корыстолюбивый. Казни и гонения начались с новой силой и продолжались около шести лет, до смерти Констанция.

Юлиан вступил на престол. Скрывая сначала свою ненависть к христианской вере под личиной равнодушия и веротерпимости, он вызвал из ссылки всех изгнанных по делам Церкви. Святой Афанасий немедленно возвратился и занял свою епархию, которая была свободна, потому что александрийцы, выведенные из терпения жестокими поступками Георгия, незадолго перед тем изгнали его. Но Юлиан, вызвав из ссылки епископов, втайне надеялся, что спорами своими о вере они будут содействовать ему в его замыслах против христианской Церкви. Когда же он убедился, что поучения святого Афанасия распространяют и утверждают истинное благочестие, он воздвиг против него новые гонения. Под предлогом, что он не имеет права занять свою епархию, он прислал воинов, чтобы схватить его. Святой Афанасий спасся от преследователей, сел в лодку и поплыл по реке Нил.

Воины поспешили за ним и уже были близки к нему, как вдруг он велел обратить лодку и поплыл им навстречу. Таким образом, он спасся, не узнанный ими, и снова скрылся в обителях и пустынях египетских. Все эти гонения не поколебали его твердости. «Поверьте, – говорил он отшельникам египетским, которые старались утешить его, – мое сердце не бывает настолько полно упования во дни мира, насколько во время гонения, ибо я уверен, что, страдая за Иисуса Христа и укрепляемый Его благодатью, если буду умерщвлен, обрету еще большую милость у Него».

Удаляясь из Александрии, святой Афанасий утешал скорбящих друзей уверением, что это бедствие будет непродолжительно. Действительно, Юлиан скончался на втором году царствования, и наследник его, Иовиан, даровал мир Церкви. Святой Афанасий в четвертый раз возвратился в Александрию, но при Валенте, ревностном приверженце арианства, вновь принужден был удалиться. Он некоторое время скрывался в оставленной гробнице, но жители Александрии так неотступно молили императора возвратить им епископа, что Валент, боясь смут, позволил святому Афанасию снова занять архипастырский престол. Последние годы жизни святой Афанасий провел уже в Александрии, но в постоянной борьбе против ереси и в ревностных стараниях водворить мир и единомыслие во взволнованной Церкви.

Святой Афанасий скончался в 373 году, около восьмидесяти лет от роду.

В тот же день воспоминается и другой великий епископ Александрийский, святой Кирилл.

19 января

Преподобный Макарий родился в Египте в 300 году. Родители его, простые поселяне, были христиане благочестивые. Макарий в молодости пас стада отца своего. В описании жизни не упоминается о том, учился ли он в каком-нибудь училище, но сочинения его, дошедшие до нас и написанные по-гречески, доказывают, что он получил образование.

С малых лет Макарий пожелал удалиться от мира и служить Богу в совершенном уединении постом и молитвой, но родители его желали, чтобы он женился, и он покорился их воле. Жена его через несколько дней умерла, вскоре скончались и родители. Тогда Макарий поселился близ благочестивого подвижника и подражал его трудам, молясь непрестанно, храня самый строгий пост и изучая Священное Писание. Плетением корзинок добывал он себе необходимую пищу.

Так прошло несколько лет. Место, где жил преподобный Макарий, находилось близ селения. Тут Бог послал ему трудное испытание, жители селения оклеветали его в преступлении. Макарий снес безропотно незаслуженные упреки, оскорбления и презрение. Через некоторое время невиновность его открылась, поселяне просили у него прощения и, удивляясь его кротости и смирению, стали оказывать ему глубокое уважение. Тогда преподобный Макарий удалился в пустыню, ибо боялся похвалы людской. Он сперва поселился в пустыне Нитрийской и оттуда посетил преподобного Антония, который принял его с любовью и наставлял его полезными советами. Около тридцати лет от роду Макарий ушел в более отдаленную пустыню, Скитскую. Это была пустыня дикая, песчаная, лишенная всех удобств жизни и очень отдаленная от жилища людей. Но суровость ее не устрашила Макария, который постоянно старался забыть о всех земных благах, чтобы тем свободнее возноситься к Богу.

Вскоре и пустыня заселилась. Слух о святой жизни Макария привлек к нему других благочестивых людей, желавших пользоваться его поучениями. Когда таким образом собралось довольно большое количество пустынножителей, епископ той страны посвятил Макария в священника, чтобы он мог совершать богослужение. С этих пор он стал постоянно руководить братьями-пустынниками. Поучения его были полны простоты и мудрости. Однажды спросили у него: «Как нам молиться?» Макарий отвечал: «Говорите: „Господи, как Тебе угодно и как знаешь, помилуй меня!» И Господь, знающий, что вам надо, поможет вам». Однажды один из учеников преподобного Макария так оскорбил бранными словами жреца языческого, что тот в гневе хотел убить его. После этого Макарий встретил того же жреца и стал увещевать его с кротостью и любовью. Идолопоклонник пал к ногам его и воскликнул: «Я вижу, что ты человек Божий, умоляю тебя, сделай и меня христианином». Указывая на этот случай, преподобный Макарий говорил: «Худое слово и добрых делает худыми, а слово доброе и худых делает добрыми».

Одно событие в жизни преподобного Макария особенно знаменательно для каждого из нас. Однажды Господь открыл святому подвижнику, что в ближайшем городе живут две женщины, которые совершеннее его в добродетели. Макарий отправился в этот город, чтобы научиться от этих женщин. Он нашел их и расспросил об их жизни, думая, что, может быть, они совершили какие-нибудь необыкновенные подвиги, но рассказ их был очень прост. Они пятнадцать лет как были замужем за двумя братьями и все это время жили вместе, в любви и согласии, никогда не ссорились и исполняли с усердием все обязанности свои. Они пожелали было вступить в монастырь, но мужья их не согласились на это, и они безропотно покорились их воле. Живя в мире, они старались исполнять в точности заповеди Христовы, наблюдали строго за собой и не произносили даже праздного и худого слова. Такой праведной жизнью они угодили Господу, Который любит, чтобы мы в смирении и простоте сердечной исполняли обязанности, сопряженные с состоянием нашим. Во всяком звании, состоянии мы можем равно угодить Богу, если в сердцах имеем любовь и веру, покорность воле Божией, усердие к служению Господу. Макарий, узнав о жизни этих двух женщин, молил Бога, чтобы Он сподобил его так же благочестиво жить в пустыне, как они жили в мире.

Во время царствования Валентина, защитника арианской ереси, преподобный Макарий потерпел заточение на острове, в Египте, но после кратковременного изгнания вновь возвратился в свою пустыню. До нас не дошло много подробностей о его жизни в пустыне, она, вероятно, прошла в труде, в постоянной молитве, в строгом воздержании, в попечении о душевной пользе братии, которой он руководил, но он оставил нам пятьдесят бесед, которые знакомят нас с внутренней жизнью его.

Главный предмет этих бесед есть учение о благодати Божией. Без этой высшей помощи, дарованной Богом, мы не можем спастись и преуспеть в добре, но если мы будем искренно просить ее у Бога, стараться угождать Ему добрыми делами, то Бог, по благости Своей, дарует нам эту всесильную помощь.

«Господь знает ум твой, – пишет Макарий, – помышления и движения мыслей, надзирает, как ищешь Его, от всей ли души твоей, не с леностью ли, не с нерадением ли, и, когда увидит рачительность твою к исканию Его, тогда явится и откроется тебе и даст помощь Свою».

Преподобный Макарий учит нас, что в общении с Богом состоит вечная жизнь души, что Божия благодать, то есть сила и помощь Божии, столь же необходимы для души, сколько пища для тела. Без нее душа не живет.

«Горе душе, – говорит он, – если она остается только при одной себе, надеется только на дела свои и не имеет общения с Духом Божиим. Она умирает, не сподобясь вечной Божественной жизни. Как земля, оставленная самой себе, ежели не будет к ней приложено старание земледельца и если она не будет напояема дождем и согреваема солнцем, будет пуста и бесплодна, так и человеческое естество, будучи не в состоянии само по себе производить совершенные плоды добродетели, имеет нужду в духовном деятеле душ наших – в Духе Христовом».

Преподобный Макарий напоминает нам, что к Иисусу Христу мы должны прибегать с полной надеждой. Тот, Кто умер для нашего спасения, конечно, обратит внимание на наше искреннее желание найти Его и поможет нам.

«Младенец, – пишет он, – хотя ничего не может сделать и не может сам прийти к матери, но он движется и плачет, ища матери. Мать над ним сжаливается и радуется, что он ищет ее с усилием и плачет; она сама подходит к нему, побуждаясь любовью к дитяте, берет его на руки, прижимает к груди и кормит с великой нежностью. Так делает и человеколюбивый Боге приступающими к Нему и ищущими Его душой».

Искать Бога душой значит не только постоянно молиться Ему, но и стараться угодить Ему добрыми делами. Искренним старанием исполнять Его заповеди, вниманием к Его слову мы окажем нашу любовь к Нему.

Кроме пятидесяти бесед мы имеем от преподобного Макария несколько молитв, между прочими – молитву Ангелу Хранителю: «Святый Ангеле, предстояй окаянной моей душе».

Преподобный Макарий скончался в пустыне, будучи девяноста лет от роду и прославленным от Бога даром чудотворения.

в тот же день

В пустыне Келий, недалеко от той пустыни, в которую удалился преподобный Макарий Египетский, жил в то время другой благочестивый отшельник, Макарий Александрийский, память которого совершается в тот же день.

Преподобный Макарий родился в Александрии и в молодости торговал овощами; лет сорока от роду он принял Святое крещение и решился удалиться в пустыню.

Преподобный Макарий пришел в пустыню Келий, близ горы Нитрийской, где незадолго перед этим святой Аммон, пользуясь советами Антония Великого, основал пустынножительство. Скоро преподобный Макарий избран был в настоятели и стал руководить прочими пустынниками с мудростью и кротостью. Братьев в пустыне было около шестисот, но каждый из них жил отдельно в своей келье, занимаясь работой и молитвой, только по субботам и воскресеньям сходились они в храм, чтобы вместе слушать богослужение. Если кто не приходил, это был знак, что он или болен, или умер, тогда прочие братия шли в его келью, чтобы помочь ему или похоронить его. Кроме этих случаев, братья не сносились между собой и хранили безмолвие. Как пример их строгого воздержания рассказывают, что однажды кто-то прислал Макарию кисть винограда. Он послал ее одному больному брату, тот передал ее другому больному, и, наконец, кисть возвратилась цела к Макарию, перебывав у всех братьев.

Преподобный Макарий понимал, что и в этой жизни, строгой и воздержанной, может возникнуть опасность для души, что можно возгордиться подвигами и воздержанием, потому он в поучениях своих беспрестанно напоминал братии о смирении, доказывал, что послушание выше подвигов, и учил побеждать тщеславные помыслы молитвой и трудом. Его самого однажды искушала тщеславная мысль идти в Рим, чтобы там прославиться учением и чудесами. Он старался удалить от себя этот помысел как искушение от лукавого, но помысел продолжал беспокоить его. Тогда преподобный взял большую корзину, наполнил ее песком и с этой тяжелой ношей стал ходить по пустыне. Один из учеников, встретив его утомленным, хотел помочь ему, но Макарий сказал ему: «Томлю томящего меня» – и наконец возвратился в свою келью, изнуренный трудом, но победивший тщеславный помысел.

Святой отшельник был дружен с преподобным Макарием Египетским и вместе с ним пострадал во время гонения от ариан. Он совершал много чудес и скончался в 395 году в глубокой старости.

20 января

Преподобный отец наш Евфимий родился в середине V века в городе Мелитине. Родители его, которые долго были бездетны, при рождении сына обещались посвятить его Господу, и потому воспитание его было поручено церковнослужителю. Впоследствии епископ Мелитинский позаботился о его образовании, потом посвятил в пресвитера и поручил ему попечение о монастырях города. Иноческое житие полюбилось Евфимию, он хотел жить в уединении и безмолвии и на двадцать девятом году от роду поселился в пустынной келье, принадлежавшей монастырю Фаранскому¹¹ недалеко от Иерусалима. Тут Евфимий вступил в тесную дружбу с одним иноком по имени Феоктист. Вместе они старались угодить Господу беспрестанной молитвой, трудом и строгим воздержанием; вместе удалились в пустыню на святые дни Четыредесятницы¹².

В одно из странствований по пустыне преподобный Евфимий и Феоктист пришли к крутой скале, возвышавшейся над потоком, и нашли пещеру, которая служила убежищем диким зверям. Им давно хотелось уединенного пустынного жития, и они решились поселиться в этой пещере.

Некоторое время они оставались совершенно одни, но потом открыли их убежище, и к ним стали приходить иноки из монастыря Фаранскаго и другие благочестивые люди, желавшие получить от них наставления, потому что они оба, а особенно преподобный Евфимий, были известны еще в монастыре мудростью своей и добродетельной жизнью. Многие поселились около них; в пещере устроилась церковь, и Евфимий сделался настоятелем обители. Братия открывали ему совесть свою, и он мудрыми поучениями утверждал их в вере и наставлял на путь спасения.

«Братие, – говорил он им, – помните слова Спасителя: „Бдите и молитеся, да не внидите в напасть“ (Мф. 26:41). Отрекающийся от мира должен отречься от воли своей и хранить послушание и смирение; он должен постоянно иметь в памяти час смерти и Страшного суда. С богомыслием он должен соединить и постоянные труды, да избежит праздности и не питается плодами чужих трудов».

Слух о мудрости и святости Евфимия привлекал все более и более посетителей, которые поселялись около него, и обитель становилась все значительнее. Одно событие особенно послужило к возвеличению ее.

У одного персидского вельможи по имени Аспевет тяжко заболел сын. Аспевет был сперва военачальником в Персии. Во время гонения на христиан он, наравне с прочими начальниками, получил повеление строго преследовать

христиан и предавать их мучениям и смерти. Но Аспевет, добрый и сострадательный, сжалился над гонимыми христианами и многим помог спастись от преследований. Этим он навлек на себя гнев царя и принужден был удалиться из Персии. Император Греческий принял его и дал ему начальство над сарацинскими племенами, которые были ему подвластны. Бог наградил Аспевета за его милосердие и указал ему путь спасения. Как мы сказали, сына его поразила тяжкая болезнь: у него высохла половина тела. Отец призывал искуснейших врачей, но они не помогли страдавшему; он обращался к персидским мудрецам и волхвам; он просил помощи богов своих. Все было бесполезно – страдания молодого Теревона (так звали юношу) не облегчались.

Однажды, мучимый продолжительной болезнью, Теревон думал про себя: «Будет ли когда-нибудь облегчение моим страданиям? К чему послужили все греческие и персидские врачевания? Что знания волхвов и мудрецов наших? Где сила наших богов? Все это ложь и суета, и никто не поможет, если Бог истинный не даст помощи Своей». Потом, вздохнув глубоко, он воскликнул: «Боже великий и страшный, сотворивший небо и землю! Помилуй душу мою и избави меня от болезни!» С этой молитвой Теревон заснул; и вдруг он видит во сне, что подходит человек в монашеском одеянии, с длинной бородой с проседью, и спрашивает у него, чем он страдает. Теревон объясняет недуг свой.

– Обратишься ли к Богу, если Он исцелит тебя? – спрашивает монах.

– Обращусь, – отвечает юноша.

– Я – Евфимий, – говорит монах, – живу в пустыне палестинской, между Иерусалимом и Иерихоном; приходи ко мне, Бог мною исцелит тебя.

Проснувшись, Теревон рассказал отцу сон свой. Аспевет со всем семейством и множеством вооруженных слуг отправился в Палестину. Там он легко отыскал обитель преподобного Евфимия, имя которого было известно по всей Палестине. Испугались сначала иноки, когда увидели близ обители своей вооруженных сарацин; но, узнав, в чем дело, призвали настоятеля. Евфимий, выслушав рассказ Аспевета, подошел к больному, помолился о нем, ознаменовал его крестом, и вдруг больной выздоровел и стал славить Бога. Это чудо изумило всех. Идолопоклонники упали к ногам преподобного Евфимия, исповедуя Бога христианского и прося крещения. Евфимий научил их закону Христову и, когда убедился, что они искренно уверовали, крестил их во имя Отца и Сына и Святого Духа. Потом он удержал их при себе сорок дней, чтобы поучениями утвердить их в вере. Аспевет, при крещении названный Петром, привел много сарацин к познанию истинного Бога и впоследствии сам сделался настоятелем монастыря. Брат его тут же постригся и отдал обители все свое состояние, которое преподобный Евфимий употреблял на вспомоществование бедным и на строительство монастырских зданий.

Чудо, совершившееся над Теревоном, еще более прославило преподобного Евфимия. Но смиренный подвижник тяготился своей известностью и, оставив обитель, пошел искать уединения. В пустыне Зиф он поселился в пещере, в которой, по преданию, Давид скрылся от преследования Саула, оттуда он иногда посещал прежнюю обитель, управление которой поручил Феоктисту. Любя уединение и безмолвие, преподобный Евфимий сперва старался удалять посетителей, которые во множестве приходили к нему, но Господь в видении открыл ему, чтобы он не препятствовал селиться около него тем, кто желает спастись. Так устроилась новая обитель.

Лавра преподобного Евфимия была открыта для всех, он молитвой исцелял больных, принимал и питал нищих, никому не отказывал в совете и поучении. Особенно он славился даром прозорливости, узнавал сокровенные помышления сердца, и потому его поучения были особенно назидательны.

Поучениями своими преподобный Евфимий отвратил многих от ереси и обратил к истине. Царица Евдокия, жена Феодосия Младшего, увлеклась лжеучением Евтихия, но она искренно желала истины и обратилась за наставлением к Симеону Столпнику. «Удивляюсь, – отвечал он, – как ты, имея близ себя источник, обращаешься ко мне за водой: имеешь божественного Евфимия, – послушай учения его и спасешься». Царица последовала совету святого угодника и из Иерусалима, где она жила, отправилась в пустыню. Преподобный Евфимий наставил ее и обратил к истине.

Дожив до глубокой старости, преподобный Евфимий за некоторое время предузнал кончину свою.

Братия, думая, что он, по обычаю, пойдет в пустыню на Святую четыредесятницу, собралась проводить его, но он сказал: «Я пробуду с вами первую седмицу, а в субботу, в полночь, отойду от вас». Перед смертью, собрав всех братьев, он велел им избрать себе настоятеля и дал им последнее поучение.

«Отцы, братия и дети мои о Господе, – сказал он им, – прежде всего имейте между собой любовь, ибо что соль для пищи, то любовь для добродетели: добродетель узнается любовью и смирением. Блюдите себя, сохраняйте в чистоте тела и души ваши, храните устав Святой Церкви, помогайте страждущим. Если кто из братьев впадет в искушение, наставляйте его, укрепляйте его. Ворота монастыря да будут отверсты бедным и странным; все, что имеете, делите с ними, и Господь не оставит вас Своей милостью».

Пробыв несколько дней в постоянной, пламенной молитве, преподобный Евфимий спокойно предал Богу душу свою, в 457 году, девяноста семи лет от роду. Весть о его кончине опечалила всю Палестину, из всех монастырей и городов стеклись к нему на погребение, и много чудес совершилось при гробе его.

21 января

С первых времен христианства различные ереси волновали христиан, возбуждали между ними распри и несогласия. В VII веке возникло лжеучение монофелитов, которые в лице Богочеловека, при двух Его естествах, неправо признавали единство воли. Против этой ереси действовали и папа римский, и Софроний, патриарх Иерусалимский, но император Греческий, Ираклий, принял ее под свое покровительство. Он издал согласное с лжеучением изложение веры, которое разослал по всему государству. Ересь сильно распространилась. Но истина нашла твердого защитника в Максиме, человеке ученом и благочестивом, который пожертвовал жизнью за твердое исповедание православной веры.

Максим родился в Константинополе, от родителей знатных и богатых, получил прекрасное образование и занял важную должность при дворе императора. Видя, что в Константинополе распространяется ересь, Максим, преданный всей душой догматам православной веры, оставил двор и поступил в монастырь, где он вскоре был избран настоятелем.

Лжеучение все более распространялось. Преподобный Максим решился противодействовать ему всеми силами. Он отправился в Африку убеждать тамошних епископов твердо стоять за истину. В Карфагене он имел жаркое прение с Пирром, патриархом Константинопольским, который, со своей стороны, обходил города Африки, чтобы утвердить в них лжеучение.

Сила и красноречие, с которыми преподобный Максим доказывал истину, увлекли на время и самого Пирра. Он отрекся от заблуждений своих и присоединился к Вселенской Церкви; но впоследствии страх гонений вновь заставил его отречься от православия. После этого преподобный Максим поселился в Риме, где папа твердо стоял за истину.

Между тем Ираклий скончался, но преемники его также поддерживали ересь. Внук его, Констанс II, уничтожив Ираклиево изложение веры, издал в 648 году свой «Образ веры», или «Типос», который разослал по церквам. Он послал его и в Рим. Благочестивый папа Мартин отвечал, что он не отстанет от евангельского и апостольского учения; по совету Максима он созвал собор в Латеране и предал анафеме образ (изложение) веры, присланный Констансом. Когда царь узнал об этом, он возвел на папу разные клеветы и, хотя Мартин вполне оправдался, велел его ночью схватить и привести в Константинополь. Претерпев мучения и оскорбления, святой Мартин был послан в заточение в Херсон, где и скончался¹³ как исповедник веры Христовой.

Преподобного Максима ждала та же страдальческая участь. Его с двумя учениками схватили и привезли в Константинополь. Каждого из них посадили отдельно в темницу, где они вытерпели много страданий и оскорблений.

Преподобный Максим все переносил с терпением и кротостью. Когда его привели на суд, обвинили во вражде к царю, в измене, говорили, что он хотел предать в руки сарацин некоторые города и области Греческой империи, то он кротко отвечал: «Благодарю Бога моего, что я истязуем за преступления, которых и не совершал, да омоются этим вольные прегрешения мои». Максим очень хорошо понимал, что вся вина его состоит в том, что он не соглашается подписать «Образ веры», изданный императором, но ни увещания, ни угрозы не могли заставить его отречься от убеждений своих. После долгих прений сослали его с учениками во Фракию, отдаленную область Греческой империи.

Императору очень хотелось, чтобы преподобный Максим подписал свое согласие с его «Образом веры»; он надеялся, что его согласие привлечет и других к лжеучению. Он послал к нему, во Фракию, епископа Феодосия и некоторых сановников, чтобы уговорить его, но преподобный Максим опять так сильно защищал свои убеждения, что посланные сами согласились с ним и целовали крест и Евангелие в доказательство того, что обращаются к догматам, признанным Вселенской Церковью. Они даже обещали употребить все старания, чтобы убедить императора. Но, возвратившись в Константинополь, они опять пристали к ереси; и когда вскоре после этого Максим был призван в Константинополь, они не постыдились убеждать и его последовать их примеру. Император поручил им употребить все меры, чтобы склонить Максима. Они начали увещевать его лестными обещаниями.

– Мы желаем, – говорили они, – чтобы Господь обратил к нам сердце твое; мы с любовью примем тебя, с честью введем в церковь, поставим на первом месте и вместе приобщимся Святых Таин. Тогда будет радость не только в Константинополе, но и по всей вселенной, ибо тогда все пристанут к нам. Теперь же вот противники нашего исповедания на востоке и на западе, взирая на тебя, не присоединяются к нам и потому везде раздор и несогласие.

– Всех нас постигнет суд Божий, – отвечал преподобный Максим, – я не могу сделать того, чего вы желаете: не могу изменить святой истине.

Они стали убеждать его по крайней мере молчать и не разглашать своего учения.

– Молчать об истине – значит отвергать ее, – отвечал преподобный Максим.

– В сердце своем веруй, как хочешь, – говорили они, – мы тебе не мешаем.

– Господь велит не одним сердцем, но и устами исповедовать Его, – отвечал преподобный Максим, – ибо Он перед Отцом Небесным отвержет того, кто отрекся от Него перед людьми. И святой апостол говорит: «Сердцем веруется в правду, усты же исповедуется во спасение» (Рим. 10:10).

Посланные прибегли к угрозам; когда и это оказалось бесполезным, они в гневе бросились на Максима, били его, наносили ему оскорбления, но он продолжал хранить ту же твердость духа. Император изгнал его в Селимврию. Преподобный Максим и там не молчал, а старался поучениями своими утвердить истинную веру. Народ и духовенство во множестве стекались к нему, чтобы внимать словам его, исполненным мудрости и согретым пламенной верой. Узнав об этом, его удалили в Перверу; там заключили в темницу и через некоторое время вытребовали в Константинополь.

Снова призванный на суд, Максим на клеветы, оскорбления и ругательства отвечал с тем же кротким, но твердым спокойствием. Он говорил неправедным судьям: «Вспомните, что Господь сказал: „Каким судом судите, тем же будут судить и вас; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить“ (Мф. 7:2)». Несколько дней продолжались допросы. То спорили с преподобным Максимом о вере, то обвиняли его в государственных преступлениях и измене. Призывали учеников его и убеждали их подтвердить ложные показания некоторых клеветников на Максима, но они оставались верны учителю своему. Наконец, найдя Максима достойным наказания, судьи предали его в руки епарха.

Не щадя старости преподобного Максима, его жестоко били ремнями, так что земля вокруг него обагрилась кровью. На следующий день отрезали ему язык и правую руку, чтобы он не мог ни словом, ни делом провозглашать истины. Один из учеников его подвергся тем же страданиям. После того влекли их по улицам, показывая народу отрезанные языки и руки, и, ругаясь над страдальцами, наконец послали их обоих в заточение, в страну Скифскую¹⁴. Преподобный Максим так изнемог от ран, то принуждены были на носилках нести его. Ученик его, святой Анастасий, скончался дорогой; преподобный Максим прожил три года в заточении, в суровой и дикой стране, один, нуждаясь в самом необходимом, и скончался в глубокой старости в 662 году.

Несправедливые гонения и оскорбления не погасили в сердце преподобного Максима горячей любви к ближним. Это чувство отражается на каждой странице его прекрасной книги «О любви». Приводим здесь некоторые выписки из нее.

«Усматривающий в сердце своем хоть тень ненависти к какому-нибудь человеку за какой-либо проступок чужд любви к Богу, ибо любовь к Богу не терпит ненависти к человеку.

„Любящий Меня, – говорит Господь, – заповеди Мои соблюдает. Заповедь же Моя сия есть: да любите друг друга“ (Ин. 14:15; 15:12). Итак, не любящий ближнего не соблюдает заповеди; а не соблюдающий заповеди не может и любить Господа.

Как воспоминание об огне не согревает тела, так вера без любви не производит света ведения.

Как солнечный свет привлекателен для ока здравого, так чистый ум естественно влечется любовью к познанию Бога.

Чистый ум есть тот, который вышел из неведения и просвещается Божественным светом.

Чистая душа есть та, которая свободна от страстей и непрестанно веселится Божественной любовью.

Между человеческими действиями многие по естеству добры, но бывают недобрыми по какой-либо причине. Например, пост и бдение, молитва и псалмопение, милостыня и странноприимство по естеству суть дела добрые, но когда делаются из тщеславия, тогда уже не суть добрые.

Во всех наших делах Бог смотрит на намерение: для Него ли мы делаем их или ради иной причины.

Если сердишься на кого, молись о нем и молитвой, отделяя досаду от воспоминания о причиненном тебе зле, остановишь движение страсти. Став же дружелюбным и человеколюбивым, совершенно изгонишь гнев от души. Когда же другой озлобится на тебя, будь к нему ласков, смирен и общителен и отведешь его от страсти.

Душа разумная, питая к человеку ненависть, не может быть в мире с Богом, давшим нам заповедь, ибо Он говорит: если не отпустите человекам согрешений их, то и Отец ваш Небесный не отпустит вам согрешений ваших. Если брат и не хочет примириться, ты, по крайней мере, сохрани себя от ненависти, усердно молясь за него, и не злословь о нем ни перед кем.

Если желаешь не отпасть от любви Божественной, то не допусти брата своего уснуть в огорчении на тебя и сам не усни в огорчении на него, но иди, примирись с братом и, возвратившись с чистой совестью, принеси Христу дар любви в смиренной молитве».

22 января

Когда святой апостол Павел проповедовал в городе Листре и совершил там чудо, исцелив хромого, многие из жителей этого города уверовали в Господа, в том числе одна еврейка. Она, приняв к себе в дом святого апостола, просила его взять сына ее в число учеников своих. Юношу звали Тимофеем. Апостол Павел дал Тимофею наставления, удаляясь из Листры, он поручил его другим христианам и потом, видя, что юноша исполнен веры и любви к Господу, взял его с собой.

С этих пор святой Тимофей сделался верным спутником святого апостола Павла и любимым его учеником. Он с ним вместе трудился и терпел гонения, посещал с ним Ефес, Коринф и многие другие города и области Греции и Малой Азии и ревностно помогал ему распространять слово Божие. Иногда апостол Павел, вполне доверяя любимому ученику своему, посылал его к новообращенным, чтобы укреплять их в вере. С таким поручением был он послан к фессалоникийцам и коринфянам. К самому же Тимофею святой апостол Павел написал два послания, исполненные любви и мудрых поучений. «Ты, человек Божий, – говорил он между прочим, – убегай сребролюбия, а старайся успевать в правде, благочестии, вере, любви, кротости. Подвизайся добрым подвигом веры, достигай вечной жизни, для которой ты и призван и которую исповедал добрым исповеданием перед многими свидетелями» (1Тим. 6:11,12).

Святому Тимофею была поручена Церковь Ефесская. «Смотри, – пишет ему святой апостол Павел, – чтобы никто не пренебрегал юностью твоею, но будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте. Пока не приду, занимайся чтением, наставлением, учением. Не оставляй в пренебрежении находящегося в тебе дарования» (1Тим. 4:12–14). Держись правды, веры, любви, мира со всеми, призывающими имя Господа от чистого сердца. Глупых и невежественных состязаний удаляйся, зная, что они рождают ссоры, раб же Господень не должен ссориться, но должен быть приветлив ко всем, учителей, незлобен, с кротостию наставлять противников (2Тим. 2:22–25). Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, угрожай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием. Будь бдителен во всем, переноси оскорбления, совершай дело благовестника, исполняй служение свое» (2Тим. 4:2–5).

Тимофей исполнил повеления святого учителя своего. Он был первым епископом Ефеса и с ревностью старался утвердить веру христианскую; он также пользовался наставлениями и святого Иоанна Богослова, который проповедовал в Малой Азии и по смерти святого Тимофея, по возвращении своем с Патмоса, принял епископство Ефесское. Святой Тимофей до конца явил себя добрым воином Христа и в 91 году скончался мученической смертью за имя Господне.

Совершалось в Ефесе языческое торжество, и народ с пением и ликованием нес идолов вокруг города. Апостол Тимофей вышел навстречу шествию и стал проповедовать Бога истинного. Разъяренная толпа устремилась на него, начала бросать в него каменьями, бить палками и замучила до смерти. Христиане похоронили его в окрестностях города.

После многих лет по повелению царя Констанция одного из сыновей Константина Великого, честные мощи святого апостола Тимофея были перенесены в Константинополь и положены в храм Святых Апостолов, где покоились также мощи святого Луки и святого Андрея Первозванного.

23 января

Святой Климент родился в галатийском городе Анкире, от отца язычника и матери христианки, в середине III века. Мать его ревностно старалась обратить супруга своего, но эта радость не была ей дана; овдовев в молодых летах, она посвятила все заботы воспитанию единственного сына своего Климента, которого старалась сделать верным и усердным служителем Иисуса Христа. Такова была ревность ее к христианской вере, что, умирая, она только и молилась о том, чтобы сын ее сподобился мученического венца.

Маленький Климент остался совсем сиротой, но мать научила его уповать на Господа, как на милостивого и любящего Отца, и Бог не оставил его. Он послал ему добрую покровительницу. Одна приятельница умершей матери его, по имени София, взяла отрока к себе и воспитала его, как собственного сына. Эта София была очень добра и жалостлива. Во время страшного голода, когда некоторые язычники, не имея чем прокормить детей, бросали младенцев своих, София собирала несчастных к себе, питала и одевала их, Климент помогал во всем воспитательнице своей, учил детей и готовил их к Святому крещению. Дом Софии сделался училищем веры и благочестия.

Когда Климент вырос, он был поставлен чтецом в церкви, потом диаконом, пресвитером, наконец, двадцати лет от роду избран в епископа. Он продолжал учить детей и, при всех своих многочисленных занятиях, пас стадо Божие верно и усердно. Но скоро настало время, когда должно было исполниться моление его матери. Вспыхнуло Диоклетианово гонение, и святой Климент был приведен к допросу. Он мужественно исповедовал веру свою в Бога истинного и был страшно мучен; все дивились, как он мог остаться жив после жестоких истязаний, которые претерпел, но Господь Бог хранил его, очищал и укреплял его душу. Правитель Галатии решил отправить его в Рим; там святой Климент снова подвергся ужасным истязаниям и тюремному заключению, но имел счастье обратить к вере истинной великое число язычников. Многие из них сподобились мученического венца. Один из новоокрещенных, по имени Агафангел, сделался товарищем блаженного учителя своего и впоследствии делил с ним труды и опасности. Немало их еще предстояло святому Клименту. Из Рима он был послан в Никомидию, где снова подвергся страданиям вместе со святым Агафангелом; потом был снова мучим в отечественном городе своем Анкире, в Тарсе, провел много лет в тюремном заключении и, наконец, был умерщвлен по повелению языческого начальника в то самое время, когда совершал Божественную службу в пещерной церкви. Святой Агафангел был замучен до смерти несколько ранее этого времени.

В тот же день память святого Павлина Ноланского. Он родился в знатном и богатом семействе в Бордо, на юге Галлии (Франции), и получил блестящее образование. Двадцати лет он был уже сенатором и вскоре после этого правителем богатой области, Кампании. Увещания юной жены его, Терезы, святого епископа Амвросия Миланского и других христианских друзей, при помощи Божией, сильно подействовали на Павлина. Он уверовал в Господа Иисуса, и с этих пор вся жизнь его изменилась, будучи посвящена на служение Господу. Он оставил высокий сан, стал раздавать имущество бедным и, покинув богатое поместье свое, поселился в маленьком местечке Ноле, близ церкви и мощей святого мученика Феликса. Он слагал церковные песни, украшал иконописью церковь, постоянно заботился о бедных и страждущих. Посвятили его в пресвитера, потом в епископа. Немало пришлось блаженному Павлину претерпеть укоров и насмешек от бывших друзей, которые считали безумием его обращение и перемену в образе жизни, но Павлин, крепкий крепостью Христовой, не смущался молвой мирской и считал, что ничего не потерял, а приобрел неоцененное сокровище, когда уверовал и вполне предался Богу. Он сам дошел до бедности, раздав имущество бедным, но был счастлив и спокоен. В это время вандалы, часто нападавшие на

Италию, уводили с собой множество пленных. Святой Павлин употреблял все средства, чтобы выкупать невольников, и наконец сам отдал себя в рабство, чтобы выкупить сына бедной вдовы. Господин его, тронутый этим поступком и его высокой добродетелью, отпустил его с честью. Святой Павлин отошел к Богу в 431 году.

24 января

У богатого и знатного римского сенатора была одна дочь, Евсевия. Сам будучи христианином, он воспитывал и дочь свою в законе христианском; и когда она выросла, обручил ее с благородным юношей. Назначен был и день брака. Но девица имела лишь одно желание – служить Богу в труде и нищете. Она решилась оставить все: и родителей, и жениха, и роскошь, окружавшую ее, и блестящую будущность. Открыв намерение свое двум верным служанкам, она вместе с ними, тайно оставив Рим, отправилась в Александрию и оттуда на остров Кос. Здесь Евсевия жила со служанками своими, как с сестрами, в молитвенных подвигах, взяв с них обещание не открывать никому, кто она, и не называть ее иначе как Ксенией. Ксения значит «странница» или «гостья». «Я странница для Господа», – говорила она.

Пожив некоторое время на острове, Ксения встретила благочестивого старца, настоятеля обители в карийском городе Миласе. По просьбе Ксении старец взял трех дев под свою защиту, а Ксения, купив в Миласе дом, устроила небольшой храм во имя архидиакона Стефана и составила общину дев. Старец, блаженный Павел, постриг в иночество Ксению и ее подруг. Она затем была поставлена диакониссой. Ксения усердно исполняла обязанности этого звания, вела жизнь строгой подвижницы и скончалась во второй половине V века.

25 января

В рассказе о жизни святого Василия Великого мы не раз встречали имя друга его, святого Григория. Они учились вместе и трудились с одной общей целью: уяснить себе учение христианское и исполнить Божественные заповеди Христа Спасителя.

Святой Григорий родился около 328 года в небольшом городе Арианзе, недалеко от Назианза, в Каппадокийской области. Отец его был сперва язычник, но женой своей, благочестивой Нонной, обращен к истинной вере и впоследствии назначен епископом в Назианзе. Они были людьми богатыми. Святой Григорий в одном из своих сочинений с любовью говорит о добродетельных родителях своих.

«Мать моя, – пишет он, – наследовав от отцов благоугодную веру, наложила и на детей своих сию золотую цепь. В женском образе нося мужское сердце, она для того только касалась земли и заботилась о мире, чтобы здешнюю жизнь приготовить к жизни небесной… Родитель мой прежде служил идолам, был дикою маслиною, но привился к стеблю маслины доброй; он сед волосами и опытен умом, приветлив, сладкоречив. Это – новый Аарон или Моисей, посредник между людьми и Богом. От таких родителей произошел я».

В другом месте святой Григорий говорит о том, как святая Нонна, еще до рождения сына, посвятила его Богу, старалась дать благочестивое направление всем его мыслям. Как только Григорий выучился читать, она подарила ему книгу Священного Писания и, обнимая его, сказала ему: «Как некогда Авраам принес в жертву доброго сына своего Исаака, так и я, исполняя обещание свое, отдаю тебя на служение Богу. Исполни же мое материнское желание. Помни, что я вымолила тебя у Господа и что я о том теперь молюсь, чтобы ты был совершен». «Я покорился желанию матери, – продолжает святой Григорий, – и с самого детства старался быть благочестивым».

Так с малых лет мысли отрока были обращены к исполнению христианского закона. Он сам рассказывает чудный сон, который глубоко запечатлелся в его памяти и сильно подействовал на его детский ум.

«Однажды среди глубокого сна было мне такое видение: мне представилось, что подле меня стоят две девы в белых одеждах; обе прекрасны и одинаковых лет. Увидев их, я очень обрадовался, ибо понял, что они не простые смертные. И они полюбили меня за то, что я с удовольствием смотрел на них, как милого сына, целовали они меня и на вопрос мой, кто они, отвечали: „Одна из нас Чистота, а другая – Целомудрие. Мы предстоим Царю Христу. Но и ты, сын, соедини ум свой с нашими сердцами и светильник твой с нашими светильниками, чтобы тебя, очищенного и осиянного светлостью, перенесли мы на небеса и поставили перед светом Небесной Троицы». Сказав это, они улетели, и взор мой долго следил за ними»¹⁵.

Вместе с Григорием воспитывались брат его Кесарий и сестра его Горгония. Все трое прилежно учились под надзором добрых родителей. Христианская семья наслаждалась тихим семейным счастьем. Но родители Григория, желая дать сыновьям более обширное образование, решились отправить их в училище.

Десяти лет Григорий поехал учиться в Кесарию, где он впервые встретился со святым Василием. Потом он вместе с братом учился некоторое время в Александрии, а затем отправился в Афины.

Во время плавания Григория поднялась страшная буря, корабль был в великой опасности. Один из спутников Григория видел во сне, будто святая Нонна спасла погибавшее судно; Григорий также приписывал свое спасение молитвам доброй матери своей.

В Афинах Григорий опять встретил святого Василия, и тут соединила их самая тесная дружба. «Мы были все друг для друга, – пишет святой Григорий, – мы жили в одной комнате, у нас был один образ мыслей, были одни надежды, взаимная дружба наша становилась с каждым днем пламеннее и сильнее, у обоих была одна цель – жить добродетельно и приготовить ум свой к лучшему разумению христианской истины. Зависти мы не знали, а старались, напротив того, уступить друг другу первенство: мы поощряли друг друга к добродетели и старались устремить мысли наши к другой, будущей жизни. Мы вели дружбу и с товарищами, но только с теми, с которыми можно было не без пользы сойтись».

Впоследствии святой Григорий, указывая на цель, которая с ранних лет побуждала его к занятиям, говорил: «Я старался усвоить себе языческую ученость с намерением употребить ее в пользу христианского просвещения, чтобы знающие одно пустое красноречие, состоящее в громких словах, не превозносились и не могли опутать меня хитрыми своими умствованиями».

«Все познания, – говорит он еще, – я положил к стопам Христовым, чтобы они уступили слову Великого Бога, которое затмевает собой всякое извитое и многообразное слово ума человеческого».

После шестилетнего пребывания в Афинах друзья решились вместе оставить этот город. Просьбы товарищей, однако, удержали еще на некоторое время святого Григория; ему предлагали занять должность учителя философии, но он чувствовал такое тягостное одиночество по отъезде святого Василия, что вскоре тоже оставил Афины. В Константинополе он встретил брата Кесария и вместе с ним возвратился домой. Так исполнилась молитва святой Нонны, которая, прощаясь с сыновьями, говорила: «Дай Бог мне встретить вас возвращающимися вместе, как я теперь вас вместе провожаю».

По возвращении в дом родительский Григорий принял Святое крещение. Уже в Афинах тревожила его мысль, что он не может назваться христианином. Описывая землетрясение, случившееся в Афинах, он говорит: «Вся Греция колебалась, и я трепетал за свою душу: она не была еще омыта банею крещения».

Настало для святого Григория время избрать себе образ жизни. Святой Василий звал его к себе в пустыню. Туда влекло его и собственное желание. Святому Григорию нравилась жизнь, посвященная молитве и трудам, но он не решился оставить родителей, тем более что Кесарий находился при дворе императора, Горгония была замужем и он один мог оставаться дома. «Услуживая родителям, – пишет он, – я думал исполнить угодное Тебе, Царь мой, Христос! Ибо Ты даруешь детей смертным, дабы они имели в них себе помощь и ими, как жезлом, подпирали себе дрожащие члены. Заботясь о них и облегчая их труды, я думал, что делаю самое полезное и исполняю указанное природой».

Только на короткое время посетил он Василия в пустыне. Там отдыхал он от домашних трудов своих. Из писем святого Григория видно, как грустно ему было оставить друга и тихую пустынную жизнь. «Кто возвратит мне, – пишет он святому Василию, – наши молитвы и бдения? Кто возвратит мне мир и единодушие братий, изучение Божественных писаний и тот свет, который мы обрели в них, при руководстве Святого Духа? Кто возвратит мне ежедневные занятия наши – ломание камней, насаждение и поливание деревьев? Будь со мной духом и помогай мне преуспевать в добродетели. Утверждай меня молитвами своими в добре, которое мы приобрели вместе».

Труды святого Григория еще умножились после того, как он был посвящен в священники. Долго он не решался принять на себя эти обязанности, не считая себя достойным высокого звания священника. К тому же трудно было управлять Церковью в царствование Юлиана, врага христиан. Святой Григорий в нескольких обличительных словах описал действия этого государя, прежнего товарища своего в школах афинских, и с мужеством истинного отца Церкви защищал права христиан.

Но более всего утомляли Григория домашние заботы. Он сам описывал, как трудно ему было управлять рабами и имением отца, платить подати, толковать с несправедливыми судьями и видеть, как они извращают закон. Он долго надеялся, что со временем брат разделит с ним эти труды, но смерть Кесария поразила неожиданно горестью все семейство. В надгробном слове святой Григорий описал скорбь родителей и душевные качества брата своего. «Не гордясь ни ученостью своей, ни почестями, которыми пользовался Кесарий при дворе, он ставил выше всего, – говорит святой Григорий, – счастье быть и называться христианином».

Вскоре после этого умерла и Горгония. Святой Григорий описал нам эту добродетельную женщину, святая жизнь которой может служить примером для всякой христианки. «Она, – говорит святой Григорий, – была целомудренна без гордости. Но особенно достойно уважения то, что она обратила к вере и мужа своего и имела в нем не строптивого господина, а благого сослуживца, также и детей, и внуков, и все семейство свое, как единую душу, очистила и приобрела Богу. При жизни она служила детям своим образцом всего доброго; когда же она скончалась, память о ней осталась для домашних как бы безмолвным наставлением. Какая женщина лучше ее знала межу строгости и скромной веселости в обращении? В ней строгость не казалась угрюмостью, а обходительность вольностью, в них выражались благоразумие и кротость. Горгонию не украшали золото, пышные одежды и драгоценные каменья, она знала только румянец стыдливости. Чья рука была щедрее для нуждающихся? Она была матерью сиротам, дом ее был пристанищем для бедных родственников и имением ее пользовались нищие»¹⁶.

Около этого времени святой Василий был назначен епископом в Кесарию. К епархии его принадлежал и город Назианз, и Григорий ревностно помогал другу своему в попечениях его о Церкви. Святой Василий, заботясь о благе своей паствы, назначил его епископом в город Сасимы, не дожидаясь на это согласия Григория. Это огорчило последнего; жизнь в Сасимах представляла много неудобств, к тому же ариане оспаривали престол епископский. Он ненадолго уступил убеждениям святого Василия и потом, видя раздоры лжеучителей, удалился. Просьбы отца вскоре убедили святого Григория возвратиться в Назианз, чтобы помочь ему в управлении Церковью, взволнованной тогда лжеучением Ария.

В 374 году умер отец Григория, святая Нонна также вскоре после мужа отошла ко Господу. Святой Григорий принял на себя временное управление Церковью Назианзской, прося между тем, чтобы назначили нового епископа; потом он удалился в Селевкию. Там, в монастыре Святой Феклы, думал он окончить дни свои, но письма православных призывали его в Константинополь, где верующие терпели гонения от ариан и других лжеучителей. В это же время Григорий получил известие о смерти Василия.

Прибыв в Константинополь, святой Григорий со скорбью увидел, как сильно лжеучение утвердилось в этом городе. Все церкви принадлежали арианам. Святой Григорий поселился в доме одного родственника, и к нему стали собираться православные. Дом обратился в церковь, и святой Григорий назвал ее Анастасией, имя это значит «воскресение». Григорий надеялся, что здесь будет «воскресение» православия.

В этой церкви он молился с верующими и поучал их. Он старался удалить их от прений богословских, которыми увлекались жители Константинополя, объяснил, что сущность христианской мудрости состоит не в умении спорить и хорошо говорить о предметах богословских, но в любви, смирении и истинном самопознании. Живя в столице, он сохранил прежнюю простоту обычаев: не посещал многолюдных собраний, не искал общества знатных людей, носил бедную одежду, жил в труде и добровольной нищете. Враждебные ему пресвитеры смялись над его простотой, еретики боялись его сияния и даже не раз покушались лишить его жизни. Они бросали в него каменьями, восстановляли против него народ, иногда, вооруженные палками, врывались в малую, при святительском доме его, церковь, стараясь угрозами разогнать его слушателей. Ярость их увеличивалась по мере того, как более и более являлось в малую церковь Анастасии людей, желавших слушать святого Григория, а число этих людей постоянно возрастало. Никогда еще не раздавалось в Константинополе такого сильного, убедительного слова. Проповеди, произнесенные святым Григорием в Константинополе, упрочили за ним прозвание Богослова. В 380 году император Феодосий Великий прибыл в столицу. Он был горячо привержен православию и велел возвратить православным все церкви, которые были отняты у них арианами; арианский епископ выехал из Константинополя, а Григорий был торжественно введен в соборный храм самим императором как архиепископ. Этим исполнилось желание всех православных, которые приветствовали Григория радостными восклицаниями. Но эта торжественность была неприятна смиренному Григорию. Окруженный толпой царских вельмож и воинов, он шел в храм молча, с поникшей головой, видел вокруг себя толпы ариан, безмолвных, недовольных, уступавших только силе, а не убеждению. Само небо, казалось, не благоприятствовало торжеству: погода была пасмурная, небо было покрыто тучами, но как только Григорий вступил во святилище, яркий луч солнца блеснул из-за туч. Народ признал это за счастливое предзнаменование, и громко раздались радостные восклицания: «Григорий епископ!»

Это торжество Григория еще более озлобило ариан, они даже покусились на жизнь его. Святой Григорий занемог, знакомые ему люди посещали его дом, беспокоясь о нем. Вместе с прочими вошел юноша, подкупленный арианами, чтобы убить его. Вдруг он, рыдая, упал на колени и стал умолять святого Григория простить ему грех. Друзья святого Григория, окружив юношу, отвели его и узнали наконец, с каким умыслом он пришел. «Этот юноша хотел убить тебя, – сказали они святому Григорию, – а теперь он плачет и кается».

Святой Григорий призвал его к себе и сказал ему: «Господь да помилует тебя и да простит тебе грехи твои, только обратись к Нему всем сердцем и служи Ему верно».

В 381 году был созван в Константинополе Второй Вселенский собор, на котором, по смерти Мелетия, председательствовал святой Григорий, избранный в архиепископа по общему желанию императора Феодосия и жителей Константинополя. Но против этого избрания восстали некоторые епископы. Сам святой Григорий не желал сана архиепископа; здоровье его было слабо, и он давно желал мирной и уединенной жизни. Видя споры и разногласие, он сказал собранным епископам: «Пастыри Христовой Церкви! Стыдно вам враждовать и спорить между собой, когда вы других должны учить любви и миру. Умоляю вас именем Пресвятой Единосущной Троицы, устройте мирно дела Церкви. Если я причина вашего разногласия, я не лучше пророка Ионы, ввергните меня в море и утишите бурю вражды. Отнимите у меня престол, изгоните меня из города, я все снесу терпеливо, лишь бы восстановить мир и согласие».

Кротость святого Григория тронула до слез всех присутствовавших, которые не смели сказать слова против него, но по окончании собора святой Григорий упросил Феодосия отпустить его. Оставив Константинополь, он посетил Назианз, устроил там дела Церкви и отправился на родину свою, Арианз.

Наконец наступило для святого Григория время отдыха, он мог посвятить себя той уединенной жизни, которую всегда любил. Из всего имения родителей он оставил себе только тенистый сад, орошаемый источником. Тут проводил он время в молитве, тут написал многие из своих сочинений, между ними и те стихотворения, в которых рассказывает подробно обстоятельства своей жизни. Все сочинения его дышат любовью к Богу и ближнему и проникнуты живым сознанием величия и красоты природы. Возвышенные размышления о промысле Божием, о назначении человека, о начале бытия его соединены с красноречивыми описаниями видимого мира. Некоторые сочинения посвящены объяснениям и размышлениям о Священном Писании, о грехопадении первого человека, изгнании его из рая и проч. Святой Григорий очень любил и уважал науки и словесность. Сильно нападая на язычество, он уважал даже языческие училища, в которых преподавались полезные науки, и признавал, что ученость и наука особенно необходимы для защитника и служителя веры христианской.

Живя в уединении, святой Григорий продолжал принимать участие в делах Церкви, переписывался с друзьями и всегда был готов подать требовавшим утешение или совет. Так провел он последние годы, болезнь и старость не мешали ему вести строгую жизнь. После долгих трудов и горестных утрат он с терпением и благодушием ждал смерти, чтобы соединиться с Богом, Которого любил более всего.

«Ты, Милосердый! – писал он в то время. – Соблюди мою старость, мою седую голову, и пошли добрый конец моей жизни! Подай, уже мертвому для мира, конец жизни, подай усталому отдых, дай мне ту легкую, светлую жизнь, в ожидании которой вынес я столько горестей. Возведи в лики ангелов, приведи путника к Небесному чертогу, где слава Единого Великого Бога, сияющего в Трех Светах!»

Святой Григорий отошел ко Господу в 390 году, накануне смерти он поручил верному диакону своему отдать оставшееся имущество его бедным, которые призирались при Назианзской Церкви. В 950 году святые останки его перенесены были в Константинополь и положены в церкви Святых Апостолов. Позднее они были перенесены в Рим.

Церковь поет святому Григорию в день его памяти: «Пастырская свирель богословия твоего риторов победи трубы, якоже бо глубины Духа изыскавшу, и доброты вещания приложишася тебе. Но моли Христа Бога, отче Григорие, спастися душам нашим».

26 января

В Царьграде жил знатный и богатый сановник по имени Ксенофонт. Он был очень добр и благочестив, нимало он не гордился знатностью своей и был сердцем прост и смиренномудр, много помогал бедным и вообще старался исполнять все заповеди Господни. Жена его, Мария, была также добра и милостива. Бог дал им двух сыновей – Иоанна и Аркадия, которым они старались внушать любовь к Господу и закону христианскому. Когда Иоанн и Аркадий достигли юношеского возраста, родители отправили их в финикийкий город Верит, чтобы там в знаменитом училище довершить образование их. Они ничего не жалели для воспитания сыновей своих, ибо знали, как полезна и благодетельна наука.

Вскоре после отъезда сыновей Ксенофонт вдруг опасно занемог; жена его тотчас же известила об этом Иоанна и Аркадия, которые поспешили приехать. Отец их был чрезвычайно слаб; не надеясь выздороветь, он тотчас же призвал к себе сыновей, чтобы благословить их и дать им последнее наставление. «Дети мои, – говорил он им, – приближается кончина моя, если вы любите меня, то постарайтесь исполнить то, что я завещаю вам: во-первых, любите Бога и соображайте жизнь вашу со святым Его законом, стараясь во всем угождать Ему; подавайте милостыню убогим, защищайте вдовицу и сироту, посещайте больных и заключенных; старайтесь выручать невинно осужденных, храните мир со всеми, будьте верны друзьям вашим, благодетельствуйте врага, не воздавайте злом за зло, но будьте кротки, смиренны и целомудренны, подавайте церквам Божиим, почитайте священников и иноков, не забывайте тех, которые ради любви к Богу терпят лишения; подавайте щедро и не опасайтесь, чтобы от милостыни оскудело имение ваше, молитесь часто и внимайте поучениям святых мужей. Почитайте мать вашу и всегда исполняйте волю ее, будьте добры и снисходительны к служителям вашим, заботьтесь о них и любите их, как детей своих. Помните, дети, что скоро проходит жизнь земная и что слава ее ничтожна; храните заповеди Господни, и Бог мира да будет с вами».

Иоанн и Аркадий со слезами говорили отцу: «Не оставляй нас, отец, но умоли Господа, чтобы Он продлил еще жизнь твою; мы молоды, и нам нужны пример и попечения твои».

Господь действительно сжалился над скорбевшим семейством и возвратил здравие Ксенофонту. Когда он совершенно оправился от болезни, то отпустил сыновей своих в Верит, чтобы они продолжали учение.

Юноши на корабле отправились в Финикию. В первые дни ветер был попутный, и они плыли быстро и благополучно; но вдруг поднялась страшная буря, волны заливали корабль, кормчий уже не мог управлять им, все в ужасе ожидали, что он или разобьется о подводный камень, или погрузится в море. Все пришли в ужас и смятение, плакали, призывали Господа; Иоанн и Аркадий со слезами молили Бога, да сжалится над ними и спасет их ради добрых дел родителей их. Между тем корабельщики, видя, что буря не утихает, сели в лодку и уплыли, оставив на корабле Иоанна, Аркадия и служителей их. Несчастные были лишены всякой помощи; уже в корабле открылась течь, он наполнился водой и погружался в море; смерть казалась неизбежной. «Прощайте, добрые родители наши! – воскликнули бедные юноши. – Мы более не увидимся в мире сем, не насладимся вместе семейным счастьем! Что же ныне ваши родительские мольбы? Что благодеяния ваши? Неужели молитвы ваши не дошли до Господа, или наши грехи преодолели вашу добродетель и из-за них мы осуждены на преждевременную смерть? Давно ли мы скорбели об умирающем отце? Атеперь он будет неутешно плакать о нас! А ты, любезная мать! Ты надеялась скоро увидеть нас, уготовить нам брачный чертог! Но ты не увидишь и могилы нашей».

Между тем корабль все более и более наполнялся водой, братья еще раз обнялись, простились со служителями своими, помолились еще Богу и, взявшись за доски, стали ждать крушения корабля. Корабль погрузился в море, их же разнесли волны. Но рука Божия была над ними, никто не погиб, но все были разнесены волнами в разные стороны.

Иоанн, доплыв до земли, вышел на берег; но не столько радовался он о спасении своем, сколько скорбел о разлуке с братом. Его положение было, однако же, очень трудное. Один, лишенный всего, в незнакомой ему стране! Что делать ему?.. Но полный искренней веры в Бога, он не позволял себе роптать, а думал про себя: «Пусть будет воля Всевышнего, Он лучше нас знает, что хорошо и полезно нам. Он, может быть, для того и послал нам кораблекрушение, чтобы спасти нас от искушений земного величия; Он и всеведущ, и всякой душе желает спасения». Помышляя таким образом, Иоанн возносил теплые молитвы к Отцу Небесному о брате своем и о всех бывших на корабле; он умолял Господа избавить их от смерти и направить их на путь спасения.

Помолившись, он пошел искать приюта и после довольно долгого пути дошел до ворот монастыря. Привратник ввел его в обитель; услышав о бедственном его положении, одел, накормил и напоил. Иоанн пожелал сделаться иноком; игумен согласился принять его и через некоторое время, когда убедился в искренности его желания, постриг его. Иоанн вел жизнь строгую и благочестивую, трудился и молился усердно.

Аркадий, со своей стороны, также доплыл до берега неизвестной ему земли и молил Бога о спасении брата своего, скорбя неутешно о разлуке с ним. Он дошел до какого-то селения, где добрые люди сжалились над ним и дали ему все нужное. Тут он вошел в церковь, со слезами помолился о любимом брате и потом заснул у дверей церкви. Во сне увидел он брата, который говорил ему: «Не скорби о мне, брат Аркадий, ибо я жив милостью Божией». Этот сон чрезвычайно обрадовал Аркадия; успокоенный насчет брата, он долго не мог решить, куда ему идти и что ему делать. Возвратиться к родителям? Но мысль опечалить их вестью о брате удерживала его. Он вспомнил, что отец его часто хвалил иноческое житие, и решился вступить в монастырь. С этим намерением он отправился в Иерусалим. На пути встретился ему честный инок. Аркадий, поклонившись ему, сказал: «Помолись обо мне, отец святой, ибо я в великой печали» – «Не печалься, – отвечал инок, – ибо брат твой жив, и все, бывшие на корабле, спаслись. Иоанн, брат твой, вступил в монастырь, и ты увидишься с ним».

Аркадий удивился, слыша эти слова от незнакомого ему человека. Инок, встретившийся ему, имел от Бога дар прозорливости. По просьбе Аркадия инок ввел его в лавру Святого Харитона; тут он пожил с ним год, наставляя его в иноческом житии, и потом ушел в пустыню. Аркадий же остался в монастыре и исполнял усердно обязанности свои, день и ночь трудясь для Бога.

Прошло два года. Ксенофонт и Мария удивлялись и скорбели о том, что не получают известия от сыновей, и наконец решились послать верного служителя проведать их. Тот прибыл в Верит, но ничего не мог узнать об Иоанне и Аркадии: никто не видел их с тех пор, как они уехали из Царь-града. Служитель спрашивал о них в других городах, но нигде не мог получить ни малейшего известия. Он уже был на обратном пути к господам своим, когда в гостинице увидел монаха, лицо которого показалось ему знакомо. Вглядевшись пристальнее, он узнал в нем одного из служителей, отправленных с Иоанном и Аркадием, и тот узнал его. Он начал расспрашивать о них. Монах, вздохнув глубоко, поведал ему о случившемся: «Молодые господа наши утонули, – говорил он, – и из всех бывших с ними я, кажется, один спасся и вступил в монастырь, не решившись возвратиться к господам моим и опечалить их скорбной вестью».

Услышав это, верный служитель Ксенофонта очень опечалился и долго недоумевал, ехать ли ему домой с такой грустной вестью; наконец он решился возвратиться, но скрыть от господ то, что узнал. Когда он приехал в Царьград и Мария стала спрашивать у него, здоровы ли сыновья ее, то он ответил: «Они живы и здоровы, но я дорогой потерял письмо, которое они мне дали для вас». Но Мария видела грустное лицо служителя, и сердце ее смутилось. «Скажи мне всю правду», – сказала она. Не мог уже служитель утаить истину и со слезами поведал все, что слышал. Кто может вообразить себе скорбь бедной матери, лишившейся обоих сыновей своих, опоры и надежды старости ее! Но твердая вера в Бога спасла ее от отчаяния, она смиренно покорилась Его воле. «Да будет благословенно имя Господне! – сказала она. – Он творил, что угодно Ему. Господь дал, Господь и взял. Он знает, что нам на пользу». И она стала только заботиться о том, как бы смягчить этот удар для мужа своего. Его в это время не было дома, когда же он возвратился, то она некоторое время старалась скрыть от него печальную истину, но не могла долго превозмогать себя и наконец рассказала ему о крушении корабля. С той же покорностью воле Божией принял и Ксенофонт ужасную весть и всю ночь провел в молитве. К утру несчастные родители заснули, и Господь, по благости Своей, обрадовал их чудным сном. Они увидели сыновей своих во славе великой, предстоявших Господу Иисусу Христу.

Ксенофонт все еще надеялся, что сыновья его спаслись после кораблекрушения, и вместе с женой своей решился идти в Иерусалим, чтобы при Гробе Господнем помолиться о них. Поручив дом свой верным служителям, благочестивые родители отправились в путь. По дороге раздавали они обильную милостыню нуждающимся и так дошли до Палестины, где с благоговением посещали монастыри и места, освященные присутствием Господа. Тут однажды встретили они одного из служителей, бывших с Иоанном и Аркадием; но он ничего не мог сказать им, кроме того, что они уже знали, потому что после кораблекрушения не имел никакой вести о юных господах своих. Но другая встреча обрадовала Ксенофонта и Марию и исполнила их надежды. По милости Божией встретился им тот самый прозорливый старец, который ввел Аркадия в монастырь; он сказал им, назвав их по имени: «Не скорбите; дети ваши живы, Бог открыл вам славу, уготованную им на небесах. Продолжайте молиться Господу, и в Иерусалиме увидите вы сыновей ваших».

Полные радостной надежды, благочестивые родители продолжали молитвенные подвиги свои, а старец между тем прибыл в Иерусалим. Однажды, пока он отдыхал близ горы Голгофы, у храма Воскресения, к нему подошел молодой инок и с почтением поклонился ему. Это был Иоанн, пришедший из монастыря своего на поклонение святым местам. Старец, узнав Духом Божиим, кто он, сказал ему: «Где был ты, Иоанн? Отец и мать ищут тебя, а ты ищешь брата своего».

Удивленный Иоанн пал к ногам старца, восклицая: «Скажи мне, Бога ради, где брат мой, ибо тяжко скорбит о нем душа моя». – «Сядь подле меня, – отвечал старец, – и ты скоро увидишь его».

Иоанн сел около старца. Вскоре к ним подошел молодой инок, который, увидев старца, чрезвычайно обрадовался и пал к ногам его. Это был Аркадий, но братья не узнали друг друга, потому что трудная монашеская жизнь, пост и бдение сильно изменили их. Старец посадил подле себя Аркадия и потом, обратившись к Иоанну, стал расспрашивать его о роде и отечестве его. Иоанн начал подробно рассказывать всю жизнь свою: что он родом из Царьграда, сын богатого сановника, что он с братом Аркадием плыл на корабле в Верит, но что корабль был застигнут бурей и потонул. Аркадий, слушая повествование его, не мог сдержать чувств своих и со слезами воскликнул: «Иоанн, брат мой!»

«Я знал это, – сказал старец, – но молчал, чтобы вы сами узнали друг друга».

Братья обнялись, проливая слезы радости и славя и благодаря Бога, избавившего их от смерти и указавшего им путь ко спасению.

Через два дня Ксенофонт и Мария прибыли в Иерусалим. В храме они встретили прозорливого старца с двумя молодыми иноками и, пав к его ногам, молили его указать им сыновей их. Юноши узнали родителей своих, но, по повелению старца, склонили головы свои, чтобы те не видели лиц их. «Приготовьте у себя обед, – сказал старец, – я приду с этими учениками моими и скажу вам, где сыновья ваши».

Исполненные невыразимой радости, Ксенофонт и Мария приготовили у себя обед, и старец пришел с двумя юношами.

– Отец святой, – сказали родители, – открой же нам, как и где живут сыновья наши.

– Трудятся ради спасения своего, – отвечал старец.

– Да даст им Господь быть верными делателями на ниве Его, ибо Господь все устраивает к лучшему, – сказали благочестивые родители.

Помолчав немного, Ксенофонт сказал старцу:

– Добрых имеешь ты учеников, отец честный, лишь увидел я их, как сердцем возлюбил их. О, если бы таковы были и наши сыновья!

Тогда старец, обратившись к Аркадию, сказал ему:

– Сын мой, расскажи, где ты родился, где воспитан.

Аркадий дрожавшим от волнения голосом начал рассказ свой, упомянул о добрых родителях, которые воспитывали благочестиво сыновей своих, о том, как его с братом отправили учиться в Верит, и о крушении корабля, но не успел он окончить рассказа своего, как Ксенофонт и Мария со слезами начали обнимать сыновей своих. Все благодарили Господа, уготовавшего такую радость скорбевшему о разлуке семейству.

Ксенофонт и Мария пожелали тоже вступить в монастырь. Они продали все, что имели в Царьграде, рабов своих отпустили на волю и провели всю остальную жизнь в Иерусалиме, молясь и трудясь усердно и щедро благотворя нищим. Господь оказывал им милость Свою, прославил их даром чудотворения и дал им тихую и мирную кончину. Иоанн и Аркадий вели также жизнь строгую и благочестивую, стараясь во всем угодить Господу, и уже в старости отошли к Богу. Некоторые полагают, что Иоанн, сын Ксенофонта и Марии, был тем самым святым пустынником, который прославился под именем преподобного Иоанна Лествичнника.

27 января воспоминается перенесение честных мощей святого Иоанна Златоуста из Коман в Константинополь в 438 году.

28 января

Преподобный Ефрем родился в начале IV столетия в городе Низибии, в Месопотамии. Родители его были бедными земледельцами, добрыми и благочестивыми христианами. «Я от отцов получил наставление о Христе, – пишет он. – Родители мои внушили мне страх Господень. Видел я соседей, живущих в благочестии, слышал о многих пострадавших за Христа. Отцы при мне исповедали Его пред судьями, я родственник мученикам. Предки мои были нищие, питавшиеся милостыней. Деды были земледельцами. Родители занимались тем же»¹⁷.

Упоминая о всех этих обстоятельствах, преподобный Ефрем кается в том, что при таких благих примерах и при таких благоприятных условиях юность его, однако, прошла в легкомыслии и нерадении, что он не старался укрощать страстей своих, ссорился с соседями своими, был завистлив и раздражителен.

Маловажное само по себе обстоятельство при помощи Божией дало новое направление его мыслям. Однажды он запоздал в поле и остался ночевать с пастухом овец. В эту ночь волки напали на стадо и растерзали несколько овец, но владельцы стада не поверили этому и обвинили Ефрема в том, что он будто бы навел воров и с ними вместе обокрал их. Невозможно было доказать истину, и Ефрем был заключен в темницу. Вместе с ним содержались два человека, которые так же, как и он, были осуждены несправедливо. Все они сильно негодовали на неправедность судей и с нетерпением переносили незаслуженное наказание. Но однажды Ефрем услышал во сне голос, говоривший ему: «Будь благочестив – и уразумеешь промысел Божий. Перебери все свои дела и мысли – и поймешь, что если ты теперь и безвинно наказан, то заслужил наказание прежними поступками». Эти слова сильно подействовали на Ефрема, он стал припоминать все дела свои и нашел, что действительно был достоин наказания. Он рассказал сон своим товарищам; и они, подумав немного, сознались, что за некоторое время перед этим они действительно совершили преступления, несколько подобные тем, за которые были безвинно осуждены теперь. Но преступления эти остались тогда неизвестными и безнаказанными.

«При сих рассказах, – говорит преподобный Ефрем, – начал я приходить в сокрушение, потому что в этом было явное воздаяние». С этих пор Ефрем стал глубже вникать в самого себя; с сокрушением сердечным воспоминал он грехи свои и свое нерадение о законе Господнем. Два другие сновидения еще более утвердили его веру в благой промысл Бога, Который направляет все к пользе и благу людей. Ефрем сообщал товарищам мысли свои, и все узники, внимая словам его, сделались благодушнее и благочестивее.

Через некоторое время Ефрем был оправдан судьями; он вышел из темницы с добрым и благочестивым настроением духа. Пламенная любовь к Господу, глубокое смирение, сокрушение о грехах своих и искреннее желание приблизиться к Богу заменили прежнее равнодушие и беспечность. Он стал изучать Священное Писание под руководством отшельников и потом сделался учеником святого Иакова, епископа Низибийского, который полюбил его и особенно занялся его образованием. С ним он присутствовал на Никейском соборе. Когда город Низибия был осажден царем персидским, преподобный Ефрем с учителем своим увещевал унывших жителей и ободрял дух их молитвой.

По смерти святого Иакова преподобный Ефрем отправился в город Эдессу, где мог найти хороших наставников как в благочестии, так и в науках. Но так как он был беден, то нанялся в работники к содержателю бань, а все время, свободное от должности, он проводил в молитве и учении. В Эдессе было много язычников; преподобный Ефрем старался обратить их, объясняя им слово Божие.

Один благочестивый старец, слушая однажды эти увещания, был поражен премудростью преподобного Ефрема и, сблизившись с ним, склонил его к пустынной жизни.

Ефрем оставил город и стал жить в пещере, руководясь советами одного мудрого отшельника, который жил недалеко от него. В уединении он весь предался изучению слова Божия, все мысли его были устремлены к Богу и духовной жизни; он начал писать толкование на книги Моисея.

Но через некоторое время святая жизнь Ефрема стала известна в окрестностях, и к нему стали приходить за наставлениями. Предание говорит, что один пустынник имел о нем видение. Ему представились лики ангелов, державших исписанный свиток; один из ангелов вопрошал: «Кто на земле достоин принять этот свиток?» Голос назвал смиренного Ефрема, и ему ангел вручил свиток, исписанный небесными глаголами.

Слава преподобного Ефрема все более и более возрастала. Он тяготился ей и желал скрыться в более отдаленную пустыню. Но, убедившись, что может быть полезен ближним, он пожертвовал любовью своей к уединению и стал посещать город. Предание говорит, что к этому побудило его явление ангела.

Рассказывают, что, когда преподобный Ефрем был еще отроком, чудный сон предвозвестил его родителям будущее предназначение его. Они видели, что будто бы лоза виноградная вырастает из уст дитяти и покрывается гроздьями; все птицы небесные питаются ими; но плоды все умножаются. Действительно, не только жители Эдессы, но вскоре и все народонаселение Сирии и Месопотамии должны были питаться плодами духовной премудрости Ефрема, еще созревшей в уединении. Его сочинения дошли и до нас, и в сердце каждого внимательного читателя должны возбуждать чувства любви и смирения, которыми они проникнуты.

Каждому христианину, конечно, известна та умилительная молитва Ефрема Сирина, которой мы испрашиваем у Господа высших благ духовных. «Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей Господи, Царю! Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».

Этим чувством пламенной любви к Богу, глубокого сокрушения и смирения дышат все слова преподобного Ефрема. Он строго осуждает себя и только надеется на неизреченную благодать Господа. «В один день, – пишет он, – встав очень рано, вышел я с двумя братьями из благословенного города Эдессы, возвел очи свои на небо, которое, подобно чистому зеркалу, со славой осиявало звездами землю, и в удивлении сказал: „Если звезды сияют с такой славой, то не более ли воссияют неизреченным светом Спасителя праведные и святые, творившие волю Святого Бога, в тот час, когда придет Господь?»

Но лишь я вспомнил о том страшном пришествии Господнем, как содрогнулись кости мои; душа и тело затрепетали; я заплакал с болезнью сердечной и сказал, воздыхая: „Каким я, грешник, окажусь в тот страшный час? Как предстану престолу страшного Судии? Как мне, рассеянному, иметь место с совершенными? Как мне, бесплодному, явиться в число тех, которые принесли плоды правды? Что мне делать, когда святые в чертоге Небесном будут узнавать друг друга? Кто признает меня? Праведные будут в чертоге, нечестивые – в огне. Мученики покажут свои раны, подвижники – свои добродетели, а я что покажу, кроме лени и нерадения?“»¹⁸

Преподобный Ефрем был рукоположен во священника, но по смирению своему никогда не решался служить литургию, потому что не считал себя достойным совершать таинства. То же самое смирение и высокое понятие о добродетелях, которые должны украшать пастыря Церкви, заставили его уклониться от сана епископского, предлагаемого ему. Но хотя он и не был облечен духовной властью, однако поучениями своими охранял Церковь Эдесскую от лжеучений, которые тогда волновали все христианское общество. Особенно распространились в Месопотамии и Сирии заблуждения одного лжеучителя по имени Вардесан, который излагал свои мысли в поэтической форме. Стихи его были известны всему краю. Преподобный Ефрем, чтобы удобнее противодействовать ему, излагал и истинное учение в той же привлекательной форме, и жители Сирии и Месопотамии, забыв стихи Вардесана, с восторгом стали повторять вдохновенные песни преподобного Ефрема. Ефрем старался отклонить христиан от споров о догматах, порождавших столько ненависти и несогласия. Он глубоко скорбел об этих раздорах.

«Призванные в Церковь спорят, – говорил он, – и перед лицом истины обращаются к праздным вопросам, зависть и ревность ожесточили людей. Занимаются Писанием, но не для того, чтобы преуспевать в благочестии, а для того, чтобы свободнее проповедовать свои заблуждения и быть искуснее в спорах. Но только тому будет дано узреть Царя и получить от Него воздаяние, кто верно будет идти путем Царским».

«Послушайте, возлюбленные, блаженного голоса, который говорит ежедневно: „Приидите ко Мне, вси труждающиеся и обременении, и Аз упокою вы. Возмите иго Мое на себе, потому что Аз кроток есмь, милостив и смирен, и обрящете покой душам вашим“ (Мф. 11:28–29). Он возвещает тебе упокоение и со дня на день обещает жизнь. Приступи, не бойся. Владыка благ, ни в чем не имеет нужды, не требует рукописания всех грехов. Он прибежище от всех зол, врачует язвы и жизнь дарует в изобилии. Для тебя пришел Он из Отчего недра, для тебя воплотился, чтобы ты приступал к Нему без страха, для тебя вочеловечился, чтобы исцелить твои тяжкие язвы. С великою любовию и благостию Он призывает тебя к Себе.

Уготовьте сердца свои к принятию Святого Евангелия, и да не подавляет ума вашего многое попечение о житейском. Будем заботиться о необходимом, а не о роскоши. Если станете держаться умеренности, то будете иметь покой. А если погонитесь за тем, чтобы иметь у себя более других, то труда много, путь ненадежен, скорбь неутомима и жизнь многопопечительна. „Едино же есть на потребу», – как говорит Господь. Для души, братия, будем подвизаться и заботиться, и готовиться каждый день. Не будем тратить всего своего времени на попечение о теле. Но когда тело взалчет и потребует пищи, тогда вспомни, что и душа требует удовлетворения ее нужде. И как тело не может жить, если не вкусит пищи, так и душа мертва, если не приобщится духовной мудрости. Человек состоит из души и тела, и потому Спаситель сказал: „Не о хлебе едином жив будет человек“ (Мф. 4:4). И ты, как хороший приставник дома, душе давай душевной снеди, а телу телесной, а не одно тело свое питай, оставляя душу свою нуждающеюся во всем и голодною. Не дай душе умереть, но питай ее словом Божиим, псалмами, песнями духовными, чтением Божественных писаний, постом, молитвою, слезами, надеждою, помышлениями о будущих благах. Все сие и подобное сему есть пища и жизнь для души»¹⁹.

Поучения преподобного Ефрема Сирина еще при жизни его читались обыкновенно при богослужении. Слова его так утвердили истинную веру в Эдессе, что жители этого города оставались непреклонно тверды, когда Валентин старался ввести между ними арианское лжеучение. Видя неутешность стараний своих, он изгнал 88 человек из клира эдесского.

Желая научиться примерам великих подвижников, преподобный Ефрем посетил отшельников египетских и сирских и в Кесарии навестил святого Василия Великого. Рассказывают, что он вошел в храм в то время, когда святой Василий предлагал поучение народу. Слушая это поучение, преподобный Ефрем восклицал как бы вне себя: «Воистину велик ты! Воистину Дух Божий говорит тобою!» По окончании литургии, когда святой Василий, призвав его к себе, вопросил его о значении этих восклицаний, он отвечал ему: «Я видел белого голубя, сидевшего на плече твоем, и пламень огненный, исходивший из уст твоих!» Так Господь чудесными откровениями давал избранным служителям Своим уразуметь сокровенное для других.

Возвратившись в Эдессу, преподобный Ефрем желал провести остальную жизнь в уединении, удалился из города и опять поселился в пещере. Но любовь к ближним вызвала его на новые труды.

В Эдессе случился сильный голод, и затем последовали болезни. Преподобный Ефрем поспешил туда, чтобы помочь страждущим, как мог. Он сам ничего не имел, но увещаниями, исполненными христианской любви, он убедил богатых поделиться с неимущими. Он принял на себя раздачу подаяний, устроил больницы и служил несчастным с любовью и заботливостью.

Вскоре после этого преподобный Ефрем занемог. Чувствуя, что смерть его близка, он повторил поучения свои многочисленным посетителям, которые, услышав о его болезни, собрались вокруг него, благословил учеников своих, просил их похоронить его с величайшей простотой и молиться о нем, и мирно отошел к Господу. Это было в 378 году.

Высокими поучениями своими он заслужил наименование Сирского пророка.

29 января воспоминается перенесение мощей святого Игнатия Богоносца из Рима в Антонию и совершается память преподобного Лаврентия, затворника Печерского.

30 января совершается память трех великих святителей: святых Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. Этот праздник установлен с 1076 года. Некоторые христиане спорили между собой о том, кто из этих святителей более в Царствии Небесном. Тогда они, явившись одному епископу, объявили, что они все трое равны пред Богом, вследствие чего и было установлено празднование им вместе.

В этот же день память святого Ипполита епископа, приявшего мученический венец в Италии в III веке.

31 января

Святой Кир родился в Александрии и в юности изучил врачебное искусство. Любя ближних всем сердцем, он был счастлив тем, что помогал им, и никогда не соглашался брать что-либо за труды свои. Посещая больных, он в то же время наставлял их, говорил им о Боге истинном, убеждал их беречься от грехов, ибо недуг души страшнее всякого телесного недуга. Множество язычников, слушая его, оставляли заблуждения свои.

В это время император Диоклетиан жестоко преследовал христиан; велено было схватить Кира, но он из Александрии ушел в Аравию. Там присоединился к нему молодой воин по имени Иоанн, родом из Эдессы, который оставил все, чтобы служить Господу. Он стал учиться у Кира и подражать его святой жизни; вместе они помогали больным и проповедовали слово Божие.

Спустя некоторое время услышали они, что язычники повели на суд христианку Афанасию и трех юных дочерей ее, которых звали Феоктистой, Феодотией и Евдокией. Боясь, как бы они из страха мучений не отреклись от Христа, Кир и Иоанн решились идти в город Канон, где были христианки, чтобы убеждать их в твердости. Они знали, что сами подвергают жизнь свою опасности, но любовь к ближним победила в них всякий страх. Прибыв в Канон, они отправились в темницу, нашли там Афанасию и дочерей ее и убеждали их хранить твердую веру и не бояться отдать жизнь свою за Того,

Кто умер для нашего спасения. Об этом донесли градоначальнику Сириану; он призвал Кира и Иоанна и стал грозить им страшными мучениями, если тотчас же не принесут жертвы богам. Кир и Иоанн спокойно отвечали градоначальнику, что они не отрекутся от Христа, как бы жестоки ни были мучения. Тогда Сириан велел привести Афанасию с дочерьми и при них жестоко мучить Кира и Иоанна: бить их бичами, опалять огнем раны их, обливать их горячей смолой. Он думал этим достигнуть двойной цели: склонить самих мучеников к отречению и убедить к тому же и христианок. Но надежды его не сбылись. Сириан велел мучить Афанасию с дочерьми. Все с терпением перенесли ужасные страдания, возносясь всеми мыслями к Богу. Наконец Сириан осудил на смертную казнь Афанасию с дочерьми ее. Они радостно пошли на смерть и были усечены мечом. Церковь воспоминает их 31 января вместе с Киром и Иоанном.

По кончине мучениц градоначальник еще долго увещевал Кира и Иоанна; но когда убедился в их непреклонной твердости, то велел им отсечь головы. Они были казнены на том месте, где совершилась казнь святых мучениц. Христиане похоронили в одном гробе святых бессребреников, а в другом – святую Афанасию с дочерьми и поставили гробницы их в церкви Святого Марка.

28 июня Церковь воспоминает перенесение святых мощей Кира и Иоанна из Канона в Мануфин.