Введение к Евангелию от Μарка

Евангелие от Марка представляет собой простейшее изложение жизни и дела Христа-Спасителя, основной предмет перво-христианской, в частности, апостольской проповеди. В центре внимания автора стоит образ Христа. Евангелист передает нам факты и события из жизни Спасителя, не придерживаясь строгой хронологической последовательности.

До недавнего времени безыскусственность повествования рассматривалась, как недостаток; теперь же она по справедливости считается великим достоинством. Ведь Евангелие от Марка – не литературное произведение, а важнейший исторический документ, свидетельство о воплощенном Сыне Божием, записанное со слов очевидца и ближайшего спутника Спасителя в период Его земного служения. Если мы вдумаемся в это и примем еще во внимание то обстоятельство, что другие, более тщательно обработанные жизнеописания Христа пользуются, по-видимому, евангелием от Марка, как основой, то нам станет понятна оценка данная одним ученым этому евангелию, как «самой важной из всех когда-либо написанных книг». Если бы не было или не осталось никаких других новозаветных писаний, Церковь христианская и церковное учение все же существовали бы в виде, мало отличающемся от современного, ибо все основные истины христианства даны в евангелии от Марка.

Целый ряд исторических памятников, восходящих к первым векам существования христианской Церкви, свидетельствует о том, что уже к половине II века по P. X. евангелие от Марка, вместе с тремя остальными («каноническими») евангелиями, имело всеобщее распространение в христианских общинах, в последней же четверти того же века пользовалось уже всеобщим признанием, как говорящее о фактах, событиях и именах несомненных и достоверных.

Всеобщее признание подлинности и достоверности евангелия от Марка и отнесение его, вместе с евангелиями от Матфея, от Луки и от Иоанна, к разряду писаний, священных для Церкви, последовало не в силу какого-либо формального постановления, или чьего-нибудь предписания, но исключительно благодаря покоряющей силе самой истины свидетельствуемой в этих евангелиях.¹

На основании детальнейшего изучения текста (оригинала и переводов), дошедшего до нас в рукописях Нового Завета и в творениях некоторых древних церковных писателей, и содержании самого евангелия от Марка, в настоящее время и историческая наука с несомненностью установила подлинность этого евангелия, свидетельствуемую церковным преданием, принадлежность его именно св. Марку, установила и приблизительную дату написания – период между 65 и 70 годами по P. X. Возражения против подлинности этого евангелия возможны, по мнению крупнейшего современного историка древности, Эд. Мейера, только в результате предубеждения, основанного не на данных исторической науки, a только на отвлеченных субъективных соображениях.

Значение евангелия от Марка определяется прежде всего важностью тех фактов, которые оно передает, именно – жизни, смерти и воскресения воплощенного Бoгa. Однако не маловажным является и то, кем именно и как эти факты и события переданы; каким материалом пользовался автор; для кого, в каких целях и по какому поводу совершена была запись и тому подобное. Поэтому значение изучаемого нами евангелия может полнее выясниться только после более подробного ознакомления с основными данными касательно личности и жизни автора, времени, места и обстоятельств написания евангелия. Изложению этих данных и будет посвящено настоящее введение.

Имя автора, сохраненное церковным преданием и упоминаемое в других новозаветных писаниях, не упомянуто в его евангелии, так же, как и в других евангелиях не упомянуты имена их авторов, как таковых. Предание, однако, приписывает наше второе евангелие св. Марку и отожествляет его, как и большинство современных ученых, критиков и богословов, с Иоанном-Марком, упоминаемым в книге Деяния Апостолов и Марком посланий ап. Павла и Петра. Придерживаясь этого общепринятого взгляда, можно построить более или менее дельное и обоснованное «житие» или биографию св. Марка.

Имя Марк является его вторым, римским именем (Marcus); первое его имя еврейское – Иоанн. Евреи эпохи Христа, как и последних веков перед P. X., охотно принимали сами и давали своим детям вторые имена: греческие, в эпоху владычества греков (партия эллинистов), или римские, в эпоху римского владычества над Палестиной. Ср. Деян.1:23, 13:1, 20:4.

Мать Иоанна-Марка Мария, по-видимому, вдова, была членом Иерусалимской христианской общины и пользовалась в ней доверием и известностью. К ней прежде всего направился ап. Петр по освобождении его Ангелом из темницы. К ее дому вел крытый ход πυλὼν, в доме была сдужанка-девочка (παιδίσχη), по-видимому, придверница; дом этот служил местом собрания первых иерусалимских христиан. В ночь, когда Петр выведен был из темницы и пришел туда, «многие» из них «собрались и молились» (Деян.12:12). Возможно, что в этом же доме имела место и Тайная вечеря Спасителя (Мк.14:12–15) и последующие собрания апостолов и последователей Христа, не исключая и молитвенного собрания в день Пятидесятницы (Деян.1:13–20).

По-видимому, уже в то время Марк был членом христианской общины и был близко знаком Петру и другим главам Иерусалимской церкви. Более того, в ев. Мк.14:51–52 передается один эпизод, смысл которого становится понятным только при предположении, что юноша, о котором там говорится, был сам автор повествования, евангелист Марк, пожелавший отметить, в этом единственном пункте, свою причастность к евангельской истории. Возможно, что и слова молитвы Спасителя в Гефсиманском саду, когда ученики Его были отягощены сном (Мк.14:36), слышал юноша Марк, последовавший за учениками, прямо из постели, когда те ночью, после Тайной вечери, уходили из дома, где он жил со своими родителями.

Марк был в Иерусалиме во время голода 46–48 годов, когда Варнава и Савл привозили туда пособие от Антиохийской церкви (Деян.11:28–30). На обратном пути Варнава и Савл взяли его с собой в Сирию (Деян.12:25). Если этот именно Марк был родственником ап. Варнавы, упоминаемым в посланиях ап. Павла (Кол.4:10), то Варнаве, естественно было взять его к себе в качестве сотрудника (в качестве такого же сотрудника был им приведен ранее в Антиохию Савл из Тарса, Деян.11:25. Как сотруднику и родственнику, Марку естественно было и отправиться вместе с ап. Варнаваю в миссионерское путешествие, Деян.13:5. Служение ев-ста Марка во время этого путешествия было не столько благовестническим, как Варнавы и Савла, сколько имело характер личных услуг апостолам и технической помощи. Сюда могли входить различные хлопоты, связанные с путешествием, заботы о питании и крове, участие в качестве посыльного при различных переговорах подготовка встреч, передача сообщений и тому под.

Это служение Марка, однако, продолжалось недолго. Он вернулся в Иерусалим, оставив апостолов в Перге, в Памфилии (Деян.13:13). Оставление апостолов в самом начале их миссии послужило впоследствии поводом к разлучению ап. Павла с ап. Варнавою: «Варнава хотел взять с собою Иоанна» во II-е миссионерское путешествие, тогда как «Павел полагал не брать отставшего от них в Памфилии и не шедшего с ними на дело, на которое они были посланы» (Деян.15:36–40)· При оценке поступка Иоанна-Марка, нужно помнить, что Марк не был избран Духом Святым на проповедь евангелия язычникам, как были избраны Им Варнава и Савл, не был послан он на это дело и Антиохийской церковью. Решение апостолов оставить прибрежную полосу и, перейдя Таврский хребет, углубиться в Малую Азию могло показаться Марку слишком смелым и рискованным предприятием. He будучи посланным церковью или связанным каким-нибудь внешним обязательством, Марк мог считать себя и внутренне свободным от дальнейшего участия в этом подвиге веры. Пламенной ревности ап. Павла, однако, эта свобода могла представляться недостаточной преданностью делу распространения Евангелия Божия, если и не прямым малодушием.

Ап. Варнава иначе думал о св. Марке и об его отделении от апостолов в Памфилии и взял его с собой опять. Да и сам ап. Павел, по-видимому, ценил св. Марка в других отношениях и сотрудничал с ним в Антиохии в период своего пребывания там между первым и вторым своими путешествиями.

Расставшись в самом начале II-го миссионерского путешествия, апостолы Павел и Варнава отправились каждый в направлении к своей родине. Варнава, который был «левит, родом кипрянин» (Деян.4:36), т. е. происходивший из эллинистической² семьи, поселившейся нас О. Кипре, отправился на Кипр, Павел же; уроженец гор. Тарса Киликийского, отправился сухим путем через Сирию в Киликию, взяв с собою спутником Силу (Деян.15:39–41). Возможно, что и Марк был по одной линии своих предков кипрянином (ср. Деян.11:19–20, 21:16). По одному преданию, может быть только IV века, Марк, после мученической кончины апостола Варнавы на о. Кипре, отплыл в Египет и проповедовал в Александрии. Проповедь Марка в Александрии, подтверждается и другими источниками. В частности, в Церковной Истории Евсевия Кесарийского и в других, более поздних памятниках, указывается даже дата назначения первого преемника св. Марка в Александрии, именно 8-й год царствования Нерона (около 62 г. нашей эры).

Следующим упоминанием о евангелисте Марке в Новом Завете является Кол.4:10, где говорится: приветствует вас... и Марк, племянник Варнавы (о котором вы получили приказания: если придет к вам, примите его)» и Филимону³ ст. 23. В момент написания этих посланий св. ев-ст Марк был, по-видимому, в Риме. Можно предположить, что он имел намерение отправиться в Малую Азию, о чем ап. Павел уже и известил колосских христиан. В Рим Марк мог прибыть из Александрии. Апостола Павла он уже застал, вероятно, в узах и был принят им в общение, уже не как «служитель» (ὑπηρέτης, Деян.13:5, греч. текст), а как «сотрудник» (συνεργὸς Кол.4:11, Флм.1:24).

После этого евангелист Марк, по-видимому, возвратился на Восток, ибо во 2Тим.4:11, написанном ап. Павлом незадолго до смерти, ап. Павел просит ап. Тимофея, находящегося (как видно из сравнения 4:19 с 1:16–18) в Эфесе «взять и привести с собою Марка» к нему в Рим, «ибо он... нужен для служения». Если ев. Марк исполнил это желание и прибыл в Рим к апостолу, то он мог быть и свидетелем его мученической кончины.

Дальнейшее – хронологически – свидетельство мы находим в 1-м посл. Петра 5:13, где ап. Петр пишет христианам римских малоазийских провинций: «Приветствует вас избранная, подобно вам, (церковь) в Вавилоне и Марк, сын мой». Под Вавилоном, обыкновенно, следуя блаженному Иерониму и древним отцам, разумеют Рим⁴, столицу и духовный центр тогдашней мировой империи, названный этим именем по аналогии с знаменитой столицей Востока, бывшей для пророков олицетворением мира, восстающего на Бога и на народ Божий (напр., Ис.13–14, ср. Откр.18). Наименование же св. Марка «сыном» свидетельствует о духовной близости между двумя апостолами, аналогичной отношениям между апостол. Павлом с одной стороны и апп. Тимофеем и Титом с другой. Судя по Деян.12:12–14, можно предполагать, что Петр был близким другом и учителем матери Марка, Марии, и знал Марка со времени его детства. Естественно, в таком случае, сыновнее отношение Марка и служению его своему учителю, старцу-апостолу Петру⁵.

Служение Марка ап. Петру характеризуется в дошедших до нас памятниках древневосточной письменности (в твор. св. Иринея Лионск., Папия Иерапольск. и др.) термином ἑρμηνευτής, т. е., переводчик, истолкователь, секретарь, в данном случае – передающий по-гречески⁶ содержание проповеди (или учения) ап. Петра, произносимый на арамейском языке. Возможно также, что, как предполагают другие ученые, перевод или, скорее, передача содержания проповеди делалась с греческого языка на латинский, для тех из членов церкви, которые не знали греческого языка. Как ἑρμηνευτης, aп. Петра, св. Марк и явился впоследствии автором нашего второго Евангелия.

По свидетельству Папия Иерапольского (около половины II-го века), опирающегося на авторитет некоего «старца» современника св. Марка, последний сам не слышал Господа и не следовал за Ним. Подобное же свидетельство мы находим в так наз. Диалоге Адамантия (памятн. IV-го века), далее у Евсевия, у блажен. Иеронима и в др. памятниках. Однако, позднейшее предание представляет евангелиста Марка одним из семидесяти учеников и св. Епифаний Кипрский прибавляет, что ев. Марк был одним из тех учеников, которые отошли от Христа и не следовали больше за Ним (ев. Ин.6:66). По преданию евангелист Марк умер смертью мученика в Александрии. Это предание, однако, опирается на свидетельства, восходящие ко времени не ранее IV века.

Обратимся теперь к самому Евангелию от Марка.

а) Древние свидетельства об этом Евангелии

Древние свидетельства об евангелии от Марка позволяют нам проследить, лишь в общих чертах, историю его, начиная почти с самого времени его появления, именно, с I-го века по P. X. Сравнительная скудость свидетельств объясняется самой обстановкой того времени: частые и жестокие гонения на христиан; уничтожение их священных книг; дороговизна и непрочность самого материала, на котором писались книги; наконец, малая «книжность» самих древних христиан, отдававших предпочтение живому слову свидетелей Слова, очевидцев земной жизни Христа-Спасителя и их преемников – все это вместе не позволяет нам ожидать многого и заставляет нас еще более ценить то, что уцелело от гибели.

Отметим главнейшие из наиболее ранних свидетельств об Евангелии от Марка. У св. Поликарпа, еп. Смирнского, ученика ап. Иоанна Богослова и учителя св. Иринея, еп. Лионского, в его послании к Филипп. и в повествовании о его мученической смерти, далее в «Учении XII апостолов» (ок. 80–100 г.), в «Послании Варнавы» (памятн. нач. II-го века), в «Послании в Диогнету» (около 117-го года) и в других раннейших христианских документах имеются следы знакомства с ев-лием от Марка. В «Пастыре» Ерма (не позднее 156-го г.) и у Иустина, философа и мученика († в 165-м г.), имеются многочисленные указания на знакомство с ев-лием от Марка; в частности в «Диалоге с Трифоном-иудеем» Иустина, говорится о Христе, как о плотнике (τέκτονος νομιζομένου ср. Мк.6:3, без паралл. в др. евр.), передаются слова «Воанергес, т. е. сыны грома» (ср. Мк.3:17, без паралл. в других евангелиях). В том же Диалоге упоминаются ἀπομνη μονεύματα (воспоминания, мемуары) апостола Петра, под каковыми возможно, разумелось наше евангелие от Марка (см. ниже отд. «б» этого §, особенно свидетельство Папия Иерапольского). Более точные и пространные свидетельства дошли до нас в творениях св. Иринея, еп. Лионского (II-го века). Последний говорит о четверо-евангелии (τετρἀμορφον τὸ εὐαγγέλιον) а также и в отдельности об евангелисте Марке и его евангелии, приводя из последнего многочисленные прямые и точные цитаты (напр., он пишет: «Marcus... initium evangelic consciptionis fecit cic: Initium Evangelii Jesu Christi filii Dei» и т. д., в точности, как в самом евангелии Мк.1:1–3; далее цитируются буквально Mк.1:24, 5:31–41–43, 8:31–38, 9:23–44, 10:38, 13:32 и, с маленьким предисловием 16:19: in fine autem Evangelii ait Marcus: «Et quidem Dominus Jesus, postquam locutus est eis, receptus est in cаelum, et sedet et dexteram Dei»).

Из других свидетельств можно отметить свидетельство Афинагора, христианского апологета II-го века, так наз. Мураториев фрагмент канона⁷, Ипполита, еп. Римского († около 236 г.), Тертуллиана, христианского церк. писателя II и III вв., свидетельствующего о вере Карфагенской церкви, Климента Александрийского (II и нач. III в.) и др. Имеются и свидетельства о том, что ев-лие от Марка было известно среди восточных и западных еретиков, евионитов, докетов, особенно же гностиков.

Косвенным свидетельством служат различные древнейшие данные о «четверо-евангелии», поскольку евангелие от Марка всегда входило в состав 4-х канонических евангелий и в так наз. гармонии 4-х евангелий. О «четверо-евангелии», как указано выше, говорится у св. Иринея Лионск., однако, есть указания на то, что понятие это существовало и значительно ранее его. Наиболее ранним опытом составления из 4-х евангелий одного связного повествования («гармонии») является так наз. и «Диатессарон» ученика св. Иустина Мученика – Татиана (сокращение полного греческого названия книги – Εὐαγγέλιον Ἰησοῦ Χρίστοῦ τὸ διὰ τεσσάρων написанный (пo-сирски) вскоре после возвращения Татиана из Рима на его родину, в Месопотамию, в 172 или 173 гг. бывший во всеобщем распространении, если и не в исключительном употреблении, в древней Сирской церкви. (Однако, имеются основания предполагать, что подобные «гармонии 4-х евангелий» существовали и до Татиана и появились, как и списки «четверо-евангелия», вскоре после написания четвертого евангелия, от Иоанна, появившегося не позднее 115 г.).

С конца II в. ев. от Марка уже занимает прочное, никем нигде и никогда не оспаривавшееся место в каноне новозаветных книг. Оно приводится во всех древних списках Канонических книг и содержится во всех рукописях Нового Завета, как в греческом подлиннике, так и в древнейших переводах (сирском, древне-латинском и египетских). Древнейшие из дошедших до нас рукописей Нового Завета относятся только к IV, V и последующим векам.

б) Евангелие от Марка, как евангелие Петрово

Переходя к характеристикам самого евангелия от Марка, необходимо остановить внимание, прежде всего, на одной важной черте его, отмеченной уже в глубокой древности и, быть может, имевшей не последнее значение в признании ев. от Марка евангелием каноническим, боговдохновенным.

Папий, бывший в начале 2-й половины II в. епископом Иерапольским, друг св. Поликарпа Смирнского, ученика св. ап. Иоанна Богослова и сам бывший учеником современника Марка, некоего пресвитера Иоанна (по другим сведениям – самого ап. Иоанна) говорит, со слов последнего: Марк, будучи ἑρμηνεντής Петра, писал в точности все, что он запомнил; однако же, не в том порядке, в каком это говорилось или делалось Господом нашим; ибо он (т. е. Марк) ни слышал, ни следовал за Господом нашим, но, как сказано выше, он был с Петром, который и преподал ему потребное наставление (διδασχαλία), не задаваясь целью передать порядок (σύνταξιν) речений Господних.

To же мнение об евангелисте Марке, как ученике и переводчике (или истолкователе) ап. Петра и об ев. от Марка, как евангелии, в существе своем, Петровом, высказывают и св. Ириней Лионск., св. Иустин Философ и мн. др. древние писатели. Об распространенности этого мнения свидетельствует и тот факт, что в некоторых древних рукописях, в написании второго евангелия, наряду с именем Марка стоит и имя ап. Петра.

В правдивости этого указания, помимо этих внешних свидетельств и помимо имеющихся указаний о заботах самого ап. Петра о том, чтобы верующие и по (приближавшемся уже) отшествии его приводили на память его свидетельство о Христе (2 посл. Петра 1:15), убеждают нас и многочисленные внутренние данные самого второго евангелия.

Так прежде всего, только у Марка отмечены некоторые детали в повествовании о пребывании Христа в доме Петра и исцелении Петровой тещи. Далее, сам ап. Петр, в других евангелиях постоянно выдвигаемый на первое место, здесь всячески отодвигается на задний план. Когда его имя встречается впервые, он именуется просто Симоном (Мк.1:16–29–30–36 противопост. Мф.4:18, Лк.5:8). только начиная с 3-ьей главы он – Петр, да и тο перемена его имени отмечается лишь вскользь, без объяснений: ..."Симона, нарекши ему имя Петр» (Мк.3:16, противопост. Мф. 16:17–19). В 14-й гл. не упоминается имен двух учеников, посланных приготовить Пасху, тогда как из другого евангелия (Лк.22:8) мы узнаем, что это были Петр и Иоанн (полная аналогия с ев. от Иоанна, где часто скрывается имя самого евангелиста, ап. Иоанна; ср., напр., рассказ о призвании учеников в 1-й гл. ев. от Иоанна с рассказами о том же в других евангелиях). В той же главе (14-й) Господь обращается с упреком будто бы только к Петру, как бы; выделяя его, как слабейшего, из числа других учеников, и обращается к нему, не как к Петру уже, а как к Симону (37 ст. ср. Ин.21:15–17). Отречение Петра передается очень подробно (Мк.14:66–72). Как бы отмечая это падение Петра и возвещая прощение, Ангел, благовествуя мироносицам о воскресении Христовом, говорит им: «Скажите ученикам Его и Петру...» (Мк.16:7). Все это, вместе с другими соображениями и свидетельством предания, и дало основание древним писателям даже несколько преувеличивать участие апостола Петра в составлении евангелия от Марка. Блаж. Иероним, напр., прямо говорит, что евангелие писалось Марком «Petro narrante et illo scribente». Александрийские богословы (например, св. Климент Александрийский, Ориген) утверждают, что Петр знал о записи его проповеди Марком, позволял ему эту запись сделать и ее одобрил [отсюда в нашем «Житии св. апостола и евангелиста Марка»: «еже (каковое, т.е. евангелие) похвали Петр и Церкви предаде"].

Более подробный сравнительный анализ текста евангелия от Марка, в который здесь нет возможности входить⁸, раскрывает с полной очевидностью, что в основе повествования этого евангелия лежит рассказ учителя и наставника Марка, старца-апостола Петра, такого, каким мы его знаем из евангельской истории.

Приведенных данных (независимо от принятия того или иного решения вопроса о степени участия ап. Петра в самом составлении евангелия) вполне достаточно для того, чтобы считать, что евангелие от Марка представляет собою не что иное, как запись основного содержания проповеди о Христе великого Первоапостола, кровью своею засвидетельствовавшего свою верность проповеданной им истине и своему Господу и Учителю.

в) Когда, где, для кого и с какою целью было написано евангелие от Марка

Потребность в записи для римской христианской общины проповеди ап. Петра должна была выявиться особенно остро вскоре после мученической его смерти; однако, она могла быть и предвидена учениками его, в частности самим ев-стом Марком. Свидетельство св. Иринея Лионского о том, что 2-е евангелие было написано св. Марком «по отшествии (ἔξοδον – т.е. по смерти, ср. II п. Петра 1:13–15, 1:11; Лк.9:31) свв. Петра и Павла», более вероятно, чем приведенное выше Александрийское предание, по которому евангелие было составлено Марком еще при жизни ап. Петра, в смысле соответствия, как обстановке, так и возрасту ев-ста Марка. Следует заметить, что Ириней Лионский, как ученик св. Поликарпа Смирнского, живший в молодости в Малой Азии, имел и большую возможность узнать предания, как Восточной, так и Западной, в частности, Римской, церкви. Смерть ап. Петра можно, таким образом, считать раннейшею временной границей при определении времени написания евангелия от Марка (так наз. terminus a quo).

Дату этой смерти устанавливают довольно точно. По свидетельству римского историка Тацита, Нерон, желая отвести от себя подозрение в поджоге Рима в июле 64 года по P. X., обвинил в этом римских христиан. По некоторым данным, ап. Петр был казнен именно в это время (64–65) и был, по преданию погребен на Ватиканском холме, который находится неподалеку от Janiculum’a, места Нероновых садов. Позднейшей границей для написания евангелия от Марка (terminus ad quem) служит лето 70 года по P. X., когда был разрушен Титом (полководцем, сыном императора Веспасиана и, впоследствии, Римским императором) Иерусалим и Иерусалимский храм, так как евангелие предполагает Иерусалим и храм существующими и не содержит никаких указаний или намеков на их падение.

Местом написания евангелия от Марка был, скорее всего, Рим. Это явствует отчасти уже из того, что было сказано об авторе и его последнем местопребывании, поскольку оно нам известно. Это же свидетельствуется и преданием, в частности, Климентом Александрийским, Евсевием, блаж. Иеронимом, св. Епифанием Кипрским и др. Свидетельство св. Иоанна Златоуста о написании данного евангелия в Александрии стоит особняком и не находит подтверждения даже со стороны Александрийских писателей, которые не преминули бы воспользоваться этим преданием для возвеличения своей родины. В пользу Рима говорят и внутренние данные самого евангелия, позволяющие судить, в общих чертах, кому именно было адресовано, для каких читателей было, в первую очередь, написано евангелие от Марка.

О составе римской христианской общины мы можем судить, прежде всего, на основании послания ап. Павла, адресованного этой общине. Из этого послания («к Римлянам»), написанного в 53–54 г. (по другим – в 55–56 г.), явствует, что членами этой общины были в то время христиане, гл. обр., из язычников (ср. 1:5–6, 1:13; 11:13–32, 15:15–16, обращение во втором лице: «вам говорю, язычникам» в 11:13) хотя среди них была, по-видимому, и довольно влиятельная группа христиан из иудеев, на что указывают ссылки на Моисеев Закон (гл. 6–7, в частн. 7:1: «говорю знающим закон»), обсуждение некоторых вопросов, интересных более для христиан из евреев (гл. 4:9–11) и др. черты.

Ев. от Марка также имеет в виду читателей из язычников, а не из иудеев. Прежде всего, в евангелии от Марка гораздо меньше, чем в других евангелиях, уделяется внимания ветхозаветным пророчествам и Ветхому Завету вообще. Далее, различные географические названия, иудейские обычаи и термины, известные всем иудеям, здесь постоянно поясняются; напр., 1:5 («в реке Иордане»), 2:18 (ученики Иоанновы и фарисейские имели обыкновение поститься), 2:26, 7:2–3–4, 12:42, 14:12 и 15:42. В других случаях даются греческие переводы арамейских слов, напр., 3:17, 5:41, 7:11, 7:34, 10:46, 14:36, 15:22–34. Впрочем в последнем, т.е. переводе арамейских слов на греческий язык, нуждались не только язычники, но и иудеи-эллинисты. Более знаменательно приведение евангелистом Марком, в отличие от других синоптиков⁹, многих мало употребительных в самой Палестине, латинских терминов в греческой транскрипции, как напр., centurio (15:39–44–45), speculator (6:27), quadrans (12:42), sextarius (7:4 в форме xestes помимо более распространенных, как praetorium, legio, denarius, census (12:14). В 15:16 передается в буквальном греческом переводе, чисто латинское выражение satis facere. Уже это одно, помимо других соображений, заставляет предполагать, что автор имел в виду преимущественно читателей язычников или христиан из язычников, а не иудеев, особенно Палестинских.

С какою целью было написано евангелие от Mapка? Что именно имел в виду сообщить своим читателям автор? В самом его евангелии не дается прямого ответа на этот вопрос, как он дан, например, в ев. от Луки (1:1–4) и в ев. от Иоанна (20:31). Поэтому о нем можно лишь догадываться на основании различных косвенных данных. Прежде всего, в ев. от Марка обращает на себя внимание простота и безыскусственность рассказа, при отсутствии каких бы то ни было выводов и заключений. Уже из этого можно заключить, что цель повествования автора – чисто практическая и состоит она в самой передаче сообщаемых им фактов. Поскольку, однако, в первом стихе 1-ой гл. евангелия можно усмотреть некую, как бы, тему рассказа («благая весть об Иисусе Мессии, Сыне Божием») и некоторый художественный замысел, можно добавить к сказанному еще и то, что автор стремится начертать в своем евангелии образ Иисуса, как Мессии, Сына Божия, пользуясь для этого вполне достоверными и засвидетельствованными очевидцами фактами.

г) Образ Христа в евангелии от Марка

Если в ев. от Матфея Христос – Израильский Мессия, «Сын Давидов, сын Авраамов» (1:1), в котором нашли исполнение все ветхозаветная пророчества; если у Луки Христос – истинный Спаситель мира, в котором явлена божественная любовь к «незнатному мира и униженному и ничего незначащему» (1Кор.1:28); если у Иоанна Христос – предвечное слово, ставшее плотью, в котором явлена «вся полнота Божества телесно» (Кол.2:9); то у Марка Христос – «Сын Божий в силе» (Рим.1:4), «Бог Израилев, един творящий чудеса» (Пс.71:18), которому повинуются все силы природы. В кратком повествовании ев. от Марка сравнительно много места уделено описанию чудес Христа, рисующих Его божественное величие и силу¹⁰.

Однако, этим нисколько не умаляется и подлинная человечность Христа. Рисуя образ Христа в полноте Его Божественной силы и власти, евангелист не скрывает и тех фактов, которые, на первый взгляд могут казаться несовместимыми с наличием этой полноты. Так, он говорит о том, что Христос не мог совершить» в Назарете «никакого чуда» (6:5). Живо и подробно он повествует о чудесах, которые Христос совершил не в один момент и не только словом, но при которых были употреблены и некоторые внешние средства (7:32–35, 8:22–28). Говоря о самом Христе, евангелист передает много таких черт, которые говорят о тождестве человеческой природы Христа нашей; он отмечает не только такие Его чувства, состояния и свойства, как сострадание (6:34, 8:2), любовь (9:36, 10:16–21) и Его светлое спокойствие (4:36–40), но и Его строгость (1:43), Его гнев и негодование (3:5, 10:14), удивление (6:6), Его вздохи (7:34, 8:12) и скорбь (3:5), томление и переживание ужаса (14:33–34), Его нужду в отдыхе (4:38), чувство голода (11:12) и потребность в уединении (1:35, 6:31–32–46) и в поддержке (14:34–37–41).

Образ Христа остается образом совершенного Бoгa и совершенного человека. Христос в евангелии от Марка – не только Владыка природы, мира духов, стихий и болезней, но и Господь больного и измученного, бурного и мятежного, страдающего и томящегося сердца человеческого. И этой своей власти над человеческим сердцем Он достиг не только Своею божественного силою но и как человек, путем непрестанного труда, страданий, скорбей и слез, искушений, непрестанной молитвы, поста, беспредельного самоотречения и совершенного «послушания даже до смерти и смерти крестной» (посл. к Евр.4:15, 5:7–10; к Флп.2:5–11; и Мф.11:28–30; Ин.12:23–32). В Своей всеобъемлющей любви Господь Иисус разделял с каждым человеком бремя всей его многотрудной жизни, быв «всем для всех» и оставаясь в то же время одно с Небесным Отцом и Духом Истины. Мы видим и чувствуем в Его пути наш путь и в Нем. Самом самих себя, какими мы должны быть и каким есть каждый человек в замысле Божием.

д) Особенности евангелия от Марка

Сравнительно с другими, евангелие от Марка носит характер простого свидетельства очевидца. В Евангелиях от Матфея и от Луки, дающих более полную запись речений Спасителя, более уже заметно намеренное составление истории земной жизни Христа-Спасителя. В евангелии от Матфея, меньше в евангелии от Луки, заметен, кроме того, некоторый элемент систематизации материала по его содержанию: речения, содержащие основы нравственного учения Христова, у Матфея собраны вместе и переданы в виде одной проповеди (гл. 5–7), то же с притчами о царствии Божием (гл. 13) и др. Кроме того, у Матфея и у Луки более выступает на первый план сверхъестественная сторона, вследствие чего менее ярко, сравнительно с Марком, рисуется естественная, чисто человеческая сторона в жизни и личности Христа-Спасителя¹¹. Еще в большей мере это должно сказать о четвертом евангелии. Последнее представляет собою плод более глубокого проникновения в тайну личности Богочеловека, и в нем элемент художественный и богословский выступает всего ярче, хотя в нем сохранено и много первоначального материала и черт непосредственного наблюдения. В евангелиях Матфея и Луки почти отсутствуют выражения различных обыкновенных чувств Христа-Спасителя, приведенные в предыдущем параграфе (стр. 23 и 24). Естественные вопросы, как. напр., приведенные в Мк.9:16–21–33 опущены у них, а в Лк.9:47, прямо сказано: Иисус, видя помышления сердца их» и т. д., чем самый вопрос Мк.9:32 представляется ненужным. Выражение «не мог (Иисус) совершить там никакого чуда» (разумеется, не мог нравственно, вследствие отсутствия соотв. условий), Мк.6:5, смягчено в Мф.13:58: «И не совершил там многих чудес». Черты большой простоты в отношении учеников к своему Учителю, даже наивные выражения некоторой досады по его адресу, особенно, в начале их следования за Ним (Mк.4:38, 5:31, 6:37–56), также опущены у последних. Даже обычное обращение учеников ко Христу «Равви», или «Учитель» здесь заменено более подобающим «Господи»¹². Обращение «Равви» мы встречаем в устах Иуды (Мф.26:49).

В прямой связи с отмеченной особенностью евангелия от Марка стоит и совершенно исключительная объективность его повествования. Оно более других евангелий реалистично; факты передаются так, как они были видены очевидцами. Отсюда удивительная живость рассказа, яркость красок и драматичность всей истории, – качества, менее, разумеется, бросающиеся в глаза в переводах, чем в греческом подлиннике. См., например, рассказы о буре на Галилейском озере (4:35–41; в греческом тексте большею частью употреблено настоящее время: «говорит им», 35 ст., «берут Его», 36 ст., «поднимается», 87 ст.), об исцелении бесноватого (5:1–20), о пире Ирода (6:21–28), о насыщении 5. 000 человек (6:35–43), об исцелении слепого (8:22–26), немого (9:14–27), слепого Вартимея (10:46–52), о разговоре с богатым юношей (10:17–22). После быстрого перехода к повествованию о новом событии (автор часто употребляет слово «тотчас», «немедленно»), последнее рисуется спокойно и любовно, кратко, но точно и выразительно. Иногда автору достаточно одного слова, чтобы оживить картину. Ср. напр., 1:7: «наклонившись»; 6:53: «переправившись»; 14:67: «всмотревшись». Тот же эффект достигается и выбором соответствующих слов, теряющих, разумеется, свою особенность и меткость в переводе (напр., в 1:12 ἐκβάλλει русс. перев. «ведет», точнее – извергает. восхищает, увлекает; соотв. термины у Матфея ἀνήχθη «был возведен», у Луки ἤγετο «поведен был») и передачей прямой речи (напр., 4:39, 5:8–31, 6:31, 9:25..). Некоторые слова Спасителя евангелист Марк передает на Его родном, арамейском языке (Воанергес, Талифа кум, или куми, Еффаеа, Корван, Авва). Часто евангелист передает жесты и движения Христа (3:5, 5:30, 6:41, 8:33, 9:35–36, 10:1–21–23, 11:11..).

Обращает на себя внимание и обстоятельность рассказа. Евангелие от Марка, как правило, более других богато деталями, придающими рассказу точность и определенность. Автор тщательно указывает время, место, обстановку, число и тому под. (ср., напр., 1:35, 3:7, 4:1–38, 12:41, 13:3, 5:13, 6:7–40, 15:29–39–40,16:1–5). Часто рисуется и то впечатление, которое производят слова и действия Спасителя на народ и на учеников, вызывая удивление, ужас, изумление (1:22–27, 2:12, 6:2–3, 4:41, 6:51, 10:24–26–32...), стремление народа слышать все, что Он говорит, отчего часто вокруг Христа и Его учеников бывала толпа и теснота такая, что им часто не было места ни сидеть, ни даже стоять и не было времени даже для еды (2:2–4, 3:9–10–20–32, 4:1, 5:21–27–31...).

Евангелие от Марка может быть названо евангелием действия. Преимущественный интерес сосредоточен в нем на событиях и действиях, более на делах Христа, нежели на Его речах; самые речи эти передаются кратко и, главным образом, поскольку они связаны с освещаемыми событиями. В других евангелиях, наоборот, мы видим попытку передать в длинных, по необходимости, речах «учение» Христово. У Марка нет длинных речей, если не считать речи о конце мира и втором пришествии, в 13-й главе. Самое изображение, как общего хода событий, так и отдельных действий динамично: рассказ не прерывается соображениями автора относительно того и другого момента или лица, как это особенно часто наблюдается в евангелии от Иоанна (напр., Ин.12:4–7, 14–17, 32–34 и т. д.). Единственным вставным эпизодом, приведенным в пояснение сказанных слов, является история смерти Иоанна Крестителя от руки Ирода, в 6:16–29. В других случаях, когда пояснения имеют место, обычно в конце рассказа, к которому они относятся, они кратки и вызваны внутренней необходимостью (6:52, 16:8 и др.). Переход от одного рассказа к другому быстрый, прямой и непосредственный, не загроможденный длинными заключениями или предисловиями.

В распределении материала и установлении связи и общего хода событий евангелист Марк следует, по-видимому, более тому порядку, в каком отдельные эпизоды сложились в памяти его наставника, апостола Петра очевидца и участника этих событий, нежели их объективной последовательности. При всем том, однако, его повествование, наиболее, в известном смысле, примитивное и натуральное, более, чем другие, пригодно для того, чтобы служить канвой для восстановления и научно-критического построения евангельской истории.

е) Несколько слов о плане евангелия от Марка

Первый стих 1-й гл. евангелия от Марка («благая весть об Иисусе Христе») можно рассматривать как заголовок книги (существующий заголовок¹³ – позднейшего происхождения и не относится к тексту евангелия). Отрывок со 2 по 14 ст. 1-ой главы служит, по-видимому, кратким введением к собственно евангельской истории. Отдел с 1:14 по 9:50 посвящен описанию Галилейского служения Христа. 10-я гл. содержит очерк служения Его в Иудее, представляя собою беглый переход к отделу с 11 по 16:8, посвященному описанию последних дней земной жизни Спасителя. Отрывок 16:9–20 является заключением к Евангелию, соединяющим собственно евангельскую историю с апостольским периодом истории Церкви.

Известная планомерность намечается и в изображении проповеднического служения Христа-Спасителя. Оно начинается субботними поучениями в синагогах галилейских (1:39), затем в домах (2:2, 3:20–35). Поучение далее переходит в проповедь перед более многочисленным собранием на берегу Галилейского озера (2:18) или на горе (3:13). Когда стекаются уже огромные толпы народа, привлекаемые большею частью Его славою, как Целителя-чудотворца, Он проповедует им притчами, вследствие неспособности их к непосредственному восприятию Его учения (4:1–2). Наконец, с определенного момента, Он отдает большую часть Своего времени воспитанию и посвящению в тайны царствия Божия небольшой группы ближайших учеников, будущих проповедников евангелия. В результате этого воспитания, ученики признают в Нем Мессию (на пути в Кесарию Филиппову, 8:29). Дальнейшее наставление касается жертвенного характера Его служения (8:31). После усвоения учениками этого наставления Иисус восходит в Иерусалим (10:32–33), где Он, после непродолжительного периода общественного служения, и «пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по стопам Его» (1Пет.2:21).