Источник

Апрель

День первый. Память преподобного Прокопия Чешского

Прокопий, сын благочестивых родителей именитого рода, живших в Богемии (в конце Х-го и в начале XI-го века), родился в селе Хотиш; с детства был обучен славянской грамоте и потому имел возможность изучить науки, преподаваемые на славянском языке. Кончив учение, по желанию своему поступил в духовное звание и, получив сан священ­ника, ревностно распространял и поддерживал Православное христи­анское учение. Впоследствии, оставив мир, предался отшельническим подвигам в пустынном уединении. Здесь однажды нашел его в пещере герцог Ульрих, охотившийся за зверями в глухом лесу. Герцог с уча­стием отнесся к отшельнику, вступил с ним в беседу и, узнав о желании Прокопия, чтобы здесь была выстроена церковь во имя святого Иоанна Предтечи, охотно исполнил желание отшельника, и таким образом было положено основание обители на реке Созаве (около 1012 г.), которая стараниями Прокопия и пособиями герцога скоро пришла в цветущее положение. Преемник Ульриха – король Брячислав – также покро­вительствовал этому монастырю. Несмотря на это, Прокопию трудно было поддерживать Православие в борьбе против влияния папистов и много оскорблений приходилось ему принимать от них.

Незадолго до кончины своей Прокопий предсказал братии, что вскоре наступит гонение на них, но чтобы они не унывали, так как оно будет непродолжительное. Так и случилось. Прокопий преставился 1-го апреля 1053 года, а в 1055 году «Созавских иноков осыпали раз­ными поношениями; внушая князю (Спитигневу) разные выдумки и клеветы, говорили ему, что славянскою письменностью вводится ересь, и они совсем испорчены лицемерием; потому надобно выгнать их и ввести латинского аббата с братьями его».

И православных иноков выгнали и поместили в обители немецких ксендзов. Но король Вратислав в 1061 году возвратил изгнанников в их обитель, и даже обратился к папе с просьбою, чтобы он своим голосом утвердил славянское Богослужение. В ответ на это папа (Григорий VIII) отвечал королю: «Ваше высочество просили, чтобы совершалась у вас служба на славянском языке; мы никак не можем быть благосклонны к вашей просьбе. Мы убеждены, что не напрасно угодно было Богу, что­бы некоторые места Священного Писания были сокрыты и чтобы оно не всем было ясно и понятно, дабы через то не пришло в пренебрежение, или худо понятое не ввело в заблуждение. Потому, несмотря на ваше требование неблагоразумное, повелеваем властью блаженного Петра и во славу Божию – противостать суетной дерзости505 всеми силами».

Однако Вратислав не обратил внимания на волю папы: славянская служба продолжалась в Созавской обители (см. подр. 16 сентября).

Память святителя Мелигона, епископа Сардийского, в Лидии, Малой Азии

Для получения понятия о личности сегодня вспоминаемого Свя­тою Церковью епископа Мелитона – не ближе ли всего и не доступнее ли всего будет познакомиться с его образом мыслей, который выра­жается, например, в письме его к Римскому императору Антонину: «Бесстыдные доносчики, – пишет между прочим святитель Мели- тон, – жадные до чужого, находя благоприятный для них повод в им­ператорских указах, явно разбойничают, днем и ночью грабят невин­ных людей... Если это делается по твоему повелению, пусть делается в порядке; но быть не может, чтобы император справедливый захотел несправедливого. Мы охотно получаем награды за такую смерть, но просим тебя об одном, чтобы ты сам наперед узнал подвижников такой твердости... наша философия первоначально процвела среди варваров; потом – в могущественное правление Августа, предка твоего, встре­тилась с подвластными ему народами и – стала добрым покровом для твоего царства».

Напомнив потом, что христиан гнали только такие люди, как Не­рон и Домициан, продолжает: «Мы не чтим камней бесчувственных, но чтим Единого Бога, Который прежде всего и выше всего, и Христа Его – истинного Бога, предвечное Слово. Трудно вводить на путь ис­тины того, кто долгое время находился в заблуждении.

Но это – возможно. Кто понемногу начинает признавать заблуж­дение, тот начинает вспоминать об истине. Некоторые думают, что если они заблуждаются вместе с другими, то не оскорбляют правды. Нет, не могу извинить их. Если велика глупость одного, тем тяжелее глупость многих. Глупостью называю, если человек отступает от ис­тины и принимает то, чего нет. Действительность же подлинная есть то, что есть Бог. Все существует Его силою; Он не создан и не начинал быть, Он – от вечности и до века. Он пребывает неизменный, когда все изменяется, незрим очами, необъемлем умом, неизобразим словом... Если же кто, отступая от света, называет Богом что-либо другое, он признает тварь Богом. Что такое – боги языческие? Умершие люди. Что такое идолы? Дерево или металл. Стыдно свободному уму служить такой осязаемой лжи. Стыдно не узнавать Того, Кого так нетрудно узнать и в душе своей и в целом мире. Некоторые говорят: мы чтим то, что предали отцы. Зачем же дети бедняков или людей необразованных снискивают богатство или образование? Зачем дети слепцов видят, и дети хромых ходят? Нет, правда не требует того, чтобы человек сле­довал предкам, худо жившим; она требует, чтобы отступил он от их пути, чтобы не погибнуть, как они. Если отец твой шел прямою доро­гою, иди и ты; но если шел худым путем, уклонись от того пути и иди прямою дорогою, тогда и дети твои пойдут за тобою. Скорби о том, что отец твой был в заблуждении, – эта скорбь может быть полезна ему. А детям твоим говори: Бог есть Отец всем, Бог – без начала и не создан, все подчинено воле Его. Если этому научишься, о император Антонин, и с тобою дети твои, – передашь им в наследство сокровища, которые не погибают, спасешь душу твою и души детей твоих от того, что случится со всеми обитателями земли на Праведном Суде».

Эти немногие строки характеризуют блаженного епископа и как человека, и как писателя. Они выражают высоту христианина, обра­щающегося к язычнику, и высоту человека, могущего без лицеприятия говорить истину могущественному императору.

Епископ Мелитон вообще был из замечательнейших мужей II ве­ка – по своему обширному образованию, по своей пастырской деятель­ности и по сочинениям, предметом которых было Священное Писание. Для изучения его, так сказать, на месте, он совершил путешествие в Палестину. Он сам говорит: «На том самом месте, где происходили проповедь и события, я изучал книги Ветхого Завета».

При императоре Марке Аврелии епископ Мелитон, уважаемый всеми Церквами Малой Азии, принимал деятельное и примирительное участие в спорах о времени празднования Пасхи, волновавших Лао- дикийскую Церковь, по смерти ее пастыря мученика Сагария (память его 6-го октября) мирно преставился в 177 году и погребен в Сардах506.

День второй. Память преподобного Тита Чудотворца, пресвитера

С юных лет монах и подвижник (вероятно, в Студийской оби­тели Царьграда), был пресвитером и отличался кротостью, любовью и милостью ко всем; Бог прославил его многими чудесами. Скончался в IX веке.

День третий. Преставление преподобного Нектария Бежецкого

В рукописных святцах читаем о святых города Твери: «Преподоб­ный Нектарий, начальник Введенского монастыря Пресвятой Богоро­дицы, преставился в лето 7000 (1492) апреля 3 дня». По этим словам преподобный Нектарий был основателем Введенского монастыря, на­ходившегося в Бежецке и закрытого с 1764 года. Мощи его почивают под спудом507.

День четвертый. Память преподобного Зосимы Ворбозомского

Преподобный Зосима Ворбозомский, соименный преподобному Зо- симе Палестинскому, коего память 4 апреля, приобретал спасение на ме­сте глубоко безмолвном, на острове озера Ворбозомского, в 22 верстах от Белозерска. Начальное иноческое воспитание получил он у препо­добного Корнилия Комельского. Оставив Комельскую обитель, он под­визался на уединенном острове сперва один; потом построил храм в честь Благовещения Богоматери, и к нему собирались любители пустынной тишины. Люди мирские думают о себе, что они крепки, что мир – не по­меха спасению души. Печальная мечта! Ныне и вчера душа полна об­разами нечистыми, раздражающими страсти; ныне и вчера заняты всем, за исключением Бога; ныне и вчера убито время без пользы для души.

И это нипочем! «Как глаз, – говорит Василий Великий, – когда не­престанно движется и обращается то на стороны, то вверх, то вниз, не мо­жет ясно видеть предметы и, чтобы хорошо рассмотреть вещь, должен устремить зрение на нее одну; так и уму человеческому, когда развлекают его бесчисленные мирские заботы, невозможно ясно видеть истину»508.

Вдали от сует и тревог людских, на безмолвном острове, преподобный Зосима посвящал все свое Господу и заботился об одном – о душе. Нет­ление мощей его свидетельствует, что он шел верным путем; мирно почил в 1550 году509.

Память Преподобного Зосимы, отшельника Палестинского

О нем см. в житии преподобной Марии Египетской. Скончался ста лет, в 523 году.

Память Преподобного Иосифа Печерского болезненного

Страдая продолжительною болезнью, Иосиф дал обет: в случае своего выздоровления посвятить свою жизнь на служение в Печерском монастыре, что он и исполнил, когда избавился от болезни, и усердны­ми трудами, постом, молитвою и служением братии достиг прослав­ления от Господа нетлением по своей кончине. Преподобный Иосиф преставился в XIV-м веке. Мощи его почивают открыто в Феодосиевых пещерах в Киеве.

Память Святых мучениц Тарбы и Фервуфы с рабыней последней

Сестры персидского епископа Симеона, пострадавшего 17 апреля 344 года. Случайно заболела царица, и пронырливые жиды распустили при дворе слух, что она заболела вследствие чар Тарбы, желающей на царском семействе отмстить смерть брата. Царь велел главе магов произвести дознание, и как сестры с рабынею не изменили своей ве­ре, то и были осуждены на смерть за чародейство: перепилены надвое (4 апреля 345 года).

Память священномученика Никиты

Святой Никита, славянин албанский, подвизался иночески в Рус­ском Афонском монастыре и совершал здесь служение очередного свя­щенника. По ревности к безмолвию жил он потом в скиту святой Анны. По ревности к славе Господа Иисуса, оскорбляемой магометанством, он решился принять на себя звание обличителя магометанства. Оставив Афон, приходит он в Серрес и в Серрской обители несколько времени приготовляется молитвою к своему подвигу. Потом идет к местному начальнику магометанину и говорит, что желал бы, чтобы доказали ему, что магометанство – не заблуждение жалкое, которое каждый, кому дорога душа, должен бросить. Начальник собрал ученых и мулл. Когда ученые остались в стыде от обличений исповедника, его уговаривали ласками признать пророка Магомета, потом обратились к насилиям. Поклонники лжепророка, не будучи в состоянии оправдать магоме­танства разумными убеждениями, принялись оправдывать ударами насилия. Они подвергли исповедника самым зверским истязаниям за мнимое оскорбление Магомета. Стягивали голову его винтами, за­бивали иглы за ногти, повешенного вниз головою палили огнем. Му­ченик твердо переносил все и славил Христа Господа. Наконец судьи решили удавить его. И мученик скончался в вечер Великой субботы, 4 апреля 1808 года. Спустя три дня христиане выкупили у нечестивых тело священномученика и погребли его с честию; а спустя несколько времени Господь прославил мученика Своего несколькими чудесами. Так писали о подвигах мученика от 19 февраля 1809 года в Русик Кон- стантий, иеромонах Серресский, и местный врач Николай510.

Преподобного Феоны, митрополита Солунского, мощи которого находятся в монастыре святой Анастасии (в Галачисте), предстоятелем которого он был до возведения его на митрополичью кафедру. Преста­вился в XVI веке (см. Афонский патерик, изд. 4. ч. II, стр. 72 и в жизни святого преподобного Иакова – 1-го ноября).

День пятый. Память преподобной Феодоры Солунской

Солунская подвижница Феодора511 родилась на острове Эгине от ро­дителей благочестивых, ревнителей чистой веры. Выданная замуж, имела у себя дочку. Неприятельским нашествием вынуждена она была с мужем переселиться в Солунь. Здесь отдала дочь свою в монастырь, а потом, по смерти мужа, и сама приняла иночество в обители, где жила дочь ее. Порча души нашей так велика, что противовес, остающийся у нас для борьбы с нею, противовес разума и совести, не силен предохранять нас от самых дурных поступков. Что же делать нам с собою? Молиться и мо­литься, чтобы оживляла и укрепляла нас больных благодать Божия. Так поступала блаженная Феодора. Она для того и заперлась в монастырь, чтобы молиться и молиться, молиться молитвою, не развеваемою миром, молитвой вседушевной. И вот, укрепляемая благодатью, она трудами послушания и смирения, постом и самоотречением, молитвою и хвалою столько угодила Господу, что по смерти своей, последовавшей в 879 году, совершала разные чудеса. Когда спустя несколько времени скончалась игуменья обители и гроб последней ставили вблизи мощей Феодоры, то блаженная Феодора, отдавая честь настоятельнице обители, подви­нулась, как живая, и дала место усопшей игумении. Из тела ее истекала благовонная и целительная масть, и Феодора называлась мироточивой; масть исцеляла разные болезни. Когда турки (в 1430 г.) взяли Солунь, то, предав поруганию мощи святого великомученика Димитрия, то же неистовство фанатизма «показали и над мощами святой и мироточивой Феодоры, бросили их на землю и раздробили на части»512. Те, которые знают только жизнь животную, скотскую, не терпят видеть осязаемые знаки победы духа бессмертного над веществом. Жалкие люди! Бог по­ругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную (Гал. 6, 7–8).

Память святых мучеников Агафопода диакона и Феодула чтеца

Во время гонения на христиан, воздвигнутого Диоклетианом II в 303 году, когда многие христиане бежали из городов и скрывались в раз­ных местах, двое благочестивых служителей Церкви в Фессалонике: пре­старелый диакон Агафопод и молодой, прекрасный собою чтец Феодул остались в городе и день и ночь молились о Церкви Божией. Они без всякого страха ожидали мучений. Мучения не заставили долго ждать себя. Не таившие веры своей христиане были взяты и заключены в темницу. Правитель города Фавстин приказал привести к себе исповедников Хри­стовых. С бодростью предстали они перед ним и неустрашимо признали себя христианами. Затем на все увещания и угрозы со стороны правителя они отвечали только непоколебимым исповеданием святой веры.

Опасаясь, что твердость их будет служить ободряющим примером для других христиан, приведенных на истязание, Фавстин велел отвести Агафопода и Феодула в темницу. Здесь поместили их вместе с узниками, заключенными за разные вины и преступления. Ночью мученики усердно молились. Вслушиваясь в молитву их, тронутые ей, другие узники пере­стали бояться смерти, припали к ногам их и выражали раскаяние в грехах своих. Народ стал собираться к темнице и с удивлением и умилением вслушивался в речи праведников. Тогда донесено было о них правителю, что если долго оставлять в живых этих двух христиан, содержащихся в темнице, то они многих успеют отвести от службы богам... Снова по­званы были к правителю исповедники и, после многих напрасных угроз и увещаний, приговорены к смерти, а пока отведены в темницу. Здесь собрались к ним близкие и знакомые и печалились о них со слезами.

«О чем вы плачете?» – спросил их Феодул. «Как не плакать, видя вас в такой беде и опасности...» – отвечали любящие их. «Зачем вы перестали плакать о своих бедах, – спросил их Феодул, – и плачете о нас, когда нам предстоит лучшее?»

Проводя в оковах эту последнюю ночь в темнице, мученики, помо­лившись, уснули, и оба во сне были утешены видением, предвещавшим им мученическую кончину и вечную радость. Ободренные, они благо­дарили Господа и при наступлении дня спокойно пошли на последнее испытание и пребыли твердыми до конца. Наконец, их отвели к морю, связали им руки назад и, повесив камни на шею, утопили... Море вы­несло на берег тела их, и верующие предали их погребению.

Память Преподобного Марка Афинского по происхождению, Фраческого по пустынному житию в Ливии, в нынешней Тукра

Этот подвижник прожил в пустыне 95 лет... С радостными слезами встретил он по прошествии почти столетия впервые посетившего его человека – авву Cepaпиoнa, отшельника Египетского, ученика Иоанна, из внутренней Антониевой пустыни; благословив и поцеловав своего гостя, пришедшего к нему по указанию в сновидении, преподобный Марк так рассказал ему о себе: «Родился я в Афинах и учился разным наукам, проходил и философское учение. Потом, когда родители мои умерли, я отказался от этого мира, где всему предстоит смерть, и пред­лагал себя на служение Вечному Богу... Сбросив одежды, я на доске бросился в море и приплыл, куда принесло меня волнами по изволе­нию Божиему... Первые тридцать лет провел я здесь в великой нужде и в страдании; терпел и голод, и холод, и наготу, а главное, терзали меня искушения... Но в последующие годы плоть моя изменилась... Господь излил на меня Свою благодать... Я видел явления Царствия Небесного... Я постиг духом блаженство праведников... Теперь же на­ступил предел жития моего, и Господь послал тебя сюда, чтобы ты предал земле тело мое...»

Побеседовав еще с Серапионом до наступления вечера, сделав и ему некоторые вопросы о мире, о состоянии веры в мире, старец Марк сказал ему: «Брате, пробудь эту ночь без сна – ради кончины моей!»

И тогда, став на молитву, оба старца начали петь псалмы Давидовы. И опять, после некоторого молчания, Марк обратился к посетителю своему: «Брате, велик для меня сегодняшний день, величайший из всех дней жизни моей! Сегодня разрешается душа моя от страданий плот­ских, от уз земных и идет успокоиться в обители небесной, – и, взяв за руку Серапиона, прибавил: – пусть тело мое, это вместилище болезней, нужд и трудов, пребудет до общего воскресения в пещере этой, в ко­торой пребывал я во временной моей жизни... Ты же, Господи, отдели от него душу мою, так как ради Тебя терпел я и голод, и жажду, и наготу, и зной, и мороз, и всякие тяготы... Усните, глаза мои, не знавшие дре­моты во время ночной молитвы! Отдохните, ноги мои, потрудившиеся в ночном стоянии! Душою же отхожу я от временной жизни и всем, остающимся на земле, желаю спастись! Спаситесь, постники, скитаю­щиеся в горах и пещерах Господа ради! Спаситесь, узники Христовы, заточенные, изгнанные правды ради и не имеющие утешения, кроме Единого Бога! Спаситесь, иноки, трудящиеся для Бога день и ночь! Спаситесь, священники Господни, ходатаи перед Богом о людях! Спа­ситесь, христолюбцы, принимающие странников, как Самого Христа! Спаситесь, милостивые, достойные помилования! Спаситесь, богатые, благо-податливые и богатеющие перед Богом в Богоугодных делах!

Спаситесь, обнищавшие Господа ради! Спаситесь, благоверные цари и князья, праведный и милостивый суд творящие! Спаситесь, подвиж­ники поста и трудолюбия, спаситесь, любящие друг друга о Господе! Да спасена будет вся земля и все, живущие в ней в любви и мире!.. Спасись и ты, брат Серапион, потрудившийся Христа ради совершить путь в мою пустыню! Заклинаю тебя Господом Иисусом Христом: не бери ничего, ни даже единого волоса от убогого тела моего; не украшай его никакими ризами: пусть погребальною одеждою служат мне мои во­лосы, которыми покрыл меня Господь, и сам ты не оставайся здесь... »

И когда замолкли уста праведника, то душа его вознеслась на не­беса...

Серапион положил тело святого Марка в пещере и молился всю ночь. На другой день он совершил песнопение со слезами и, завалив камнем отверстие пещеры, сошел с горы, прославляя Господа и при­зывая на помощь святого. Возвратясь в свою обитель, он рассказал о Божием старце Марке-отшельнике Иоанну и ученикам его, и все с благоговением прославили Бога.

Преподобный Марк преставился около 400 года, имея от роду 130 лет.

Пмять святых пяти мучеников

После двух указов Диоклетиана: 1) разрушать христианские хра­мы, сжигать книги и лишать христиан всех гражданских прав и должно­стей, и 2) употреблять все миры, чтобы склонить христиан к отречению, а непокорных казнить, – последовал ряд страшных пыток и казней христиан во всех областях Римской империи. Тюрьмы переполнились заключенными за исповедание веры Христовой, так что недоставало уже места для настоящих преступников. В Египте в течение одного ме­сяца погибло до 17000 христиан; церковь в Никомидии была сожжена в самую ночь на праздник Пасхи, и в ней погибло до 20 000 христиан. Перестали служить для них убежищем даже и отдаленные пустыни: преследователи проникали и туда и пытали и казнили отчужденных от мира служителей Господа. По словам историка Евсевия, очевидца, в Фиваиде «гонение было страшное, число ежедневно умиравших в не­которых городах доходило до ста. Тела казненных лежали грудами; орудия казни тупились, и палачей недоставало для исполнения смерт­ных приговоров». Но все эти изощренные истязания и лютые казни не только не устрашали христиан, напротив, казалось, что воспламе­няли их исповедническое рвение до крайних пределов. Произвольно предавались они в руки мучителей и с восторженным радованием при­нимали смерть. «Едва произносим был приговор над одними, – пишет историк, – тотчас с разных сторон прибегали другие и исповедовали себя христианами, вовсе не смущаясь ужасами пытки. Сохраняя не­поколебимую веру в Бога, они с радостью, с улыбкою и благодушием принимали смертный приговор и до последнего издыхания возносили к Богу песнопения и благодарения».

Что еще более воодушевляло их и вместе с тем содействовало рас­пространению познания истинного Бога в неверующих, это были не­редкие чудесные проявления Божией помощи мученикам. Евсевий был свидетелем казни пяти мучеников в Тире Финикийском. Они были выведены на арену, и на них выпущено было несколько разъяренных диких зверей, которых продолжали дразнить раскаленными в огне железными прутьями. С яростью устремлялись звери на безоружных людей – христиан, но вдруг, удерживаемые какою-то невидимою си­лою, удалялись, не тронув их... Евсевий упоминает о юноше, стоявшем без оков – с распростертыми крестообразно руками: «Непоколебимый и бесстрашный духом, он усердно молился и не двигался, не уклонялся в сторону от того места, где стоял, между тем как медведи и пантеры, дыша яростью и смертью, почти касались его тела, и только Боже­ственная и неизреченная сила, не знаю как, замыкала пасть их, и они тотчас уходили назад... Пятерых мучеников, которых пощадили звери, казнили мечом, и тела их бросили в море513.

День шестой. Память святителя Евтихия, патриарха Константинопольского

Евтихий, архимандрит монастыря Амасийской митрополии, по­слан был вместо себя Амасийским митрополитом для участия в дея­ниях предположенного V Вселенского Собора и весьма дружелюбно принят был патриархом Миною и императором Юстинианом. Ког­да же патриарх умер до открытая Собора, то Евтихий (в августе 552 г.) призван был занять Константинопольский престол на сороковом году своей жизни и председательствовал на Вселенском Соборе, осудившем продолжателей ереси тесторианской.

Под конец жизни своей Юстиниан увлекся заблуждением одной из монофизитских сект, будто тело Христово было нетленное и, сле­довательно, не могло подвергаться страданиям. Когда же патриарх Евтихий обличил такое лжеучение и показал, что в таком случае и вся земная жизнь Христова была бы призрачною, то в январе 565 года был сослан в Амасию, в прежний свой монастырь. Жил он тут в по­сте и молитвах и приобрел общую любовь благотворительностью, творя много исцелений благодатию Христовою. Чрез двенадцать лет император Тиверий возвратил его на престол. Жители столицы при­няли его (2-го октября, в субботу) с необычайным торжеством: его посадили на ослицу, окружили с пальмовыми ветвями и устилали путь одеждами; всю ночь город был освещен. В воскресенье, 3 октября, он совершал Литургию в Софийском храме, и желавших приобщиться из его рук было так много, что приобщение продолжалось три часа. Святитель патриаршествовал вторично четыре года и шесть месяцев и скончался в 582 году. Во время господства латинян в Константино­поле мощи его (в 1246 г.) увезены в Венецию.

Память Преподобных Платониды, Вриенны, Февронии, Иерии и Фомаиды

Во второй Сирии, иначе в Месопотамии, отшельническая жизнь явилась рано. В горах, соседних с Низибией, называемых Синьджар (у греков Сигорон), пещеры служили жилищами для отшельников и от­шельниц514. К числу подвижников принадлежал святой Иаков, епископ Низибийский (314–350), известный как подвигами отшельничества, так и великим даром учения. Он уже писал наставления «чадам обе­та» и «о девстве»515. Древнейший из мужских монастырей Низибии на­ходился под управлением преподобного Маркелла в 300 году. В то же время тут же была община 50 девственниц.

Основательницею Низибийской общины дев была диакониса Пла- тонида, и она же была для нее примером богоугодной жизни. Церковная надпись говорит о ней:

«Платонида, носимая в широте небесной,

Добротами просияла по широте земной»516.

Платонида прославилась обителью своею. Устав ее был особенный и замечательный. Сестры принимали пищу раз в день. В пятницу они не должны были заниматься рукодельями, а с утра до вечера не выхо­дили из дома молитвы; после молитв и пения читалось и объяснялось Священное Писание517. В Сирской Церкви долго и после того сохраня­лась любовь к разумению Священного Писания. Известно, как много святой Ефрем Сирин занимался объяснением Священного Писания. Он же усилил в общинах дев пение святых песней518. Так уставила святая Платонида и для своей общины.

По правилам ее образовались высокие подвижницы Вриенна, Фо- маида, Иерия. Самый же великолепный цветок в этом саду Божием была святая дева Феврония519.

Феврония с детства жила в блаженной общине. Она на третьем году жизни отдана была тетке своей блаженной Вриенне, и та надзирала за нею со всей нужной любовью. Красота Февронии была поразитель­ная еще в детском возрасте. Вриенна принимала все меры для сохра­нения цветка своего. Едва девочка достигла возраста, допускавшего воздержание, ей приказано было принимать пищу через день. Входя в благочестивые мысли тетки своей и замечая, что здоровье нисколько не страдает от поста, Феврония скоро стала употреблять самое малое количество хлеба и воды. К этому она присоединила жизнь самую тес­ную: спала на узкой и короткой доске; если тревожили ночью мечты, вставала и читала Священное Писание или становилась на молитву.

Когда по смерти Платониды Вриенна стала настоятельницею общины, Февронии приказано было читать по пятницам Священ­ное Писание. Поскольку же из города собиралось много посетитель­ниц слушать слово Божие, то Феврония читала за занавесом, чтобы скрыть свою красоту даже и от особ своего пола. Чтение обыкновенно сопровождалось кратким объяснением, и Феврония так ясно и от­четливо говорила о смысле того или другого отделения Писания, что в целом городе стали говорить об уме толковницы. К этим случаям присоединялись похвалы сестер добродетелям и красоте Февронии. От того любопытство городских жительниц было раздражено, и они спешили слушать Февронию.

Особенно сильно заинтересована была Февронией Иерия, вдова сенатора, лишившаяся мужа на восьмом месяце замужества. Она была еще язычница, но искала истину и добро. Рассказы о Февронии вос­пламенили ее желанием – познакомиться с редкою девушкою. Она явилась в обитель; Вриенна встретила ее с почестью, приличною ее сану; но она бросилась к ногам ее и со слезами просила дозволить ей язычнице видеться и поговорить с Февронией; при этом объяснилась она, что родные вынуждают ее избрать другого супруга, потому имеет она душевную нужду в совете искренне-доброй души. Вриенна отве­чала, что племянница ее не может видеться ни с кем – таково правило жизни ее! «Я приняла ее, – говорила настоятельница, – от родителей на третьем году ее жизни, теперь ей 18 лет и по редкой красоте ее она доселе не показывалась никому из светских людей». Иерия со слезами уверяла в чистоте своих намерений. На слезную, настойчивую просьбу ее Вриенна согласилась, но предложила условие: ^рия снимет свой богатый светский убор и явится в одежде послушницы, так как Фев- рония никогда не видала светских нарядов. Иерия с радостью приня­ла условие. Они вошли к девственнице. Феврония, приняв Иерию за странницу-отшельницу, пала к ее ногам и обняла ее как сестру о Христе. После краткого разговора Феврония начала читать, и Иерия с такою жаждою слушала поучения, что вся ночь прошла в святом упражнении. На следующее утро настоятельнице стоило большого труда убедить Иерию расстаться с Февронией. Нежно обняв свою юную наставницу, Иерия возвратилась к себе. Сообщив родным о небесных поучениях, слышанных ею, она упрашивала их покинуть язычество и принять хри­стианскую веру. Сама она тогда же приняла христианство и стала самою искреннею исповедницею Христовою. И родители ее, по ее убеждению, также были крещены со всеми домашними их.

Между тем Феврония расспрашивала у Фомаиды, занимавшей второе место после Врданны, кто была посетительница, которая так горячо плакала при объяснении Священного Писания? Фомаида при­зналась, что это вдова сенатора Иерия. Феврония с изумлением заме­тила, что напрасно не предварили ее о том; в незнании говорила она так доверчиво, как говорят только с сестрою о Христе. Фомаида сказала, что посетительница желала того сама, и что ей нельзя было отказать по ее значению в обществе.

Иерия часто бывала в общине и, когда Феврония была опасно больна, она прислуживала ей со всем усердием любви, не отходила от нее до ее выздоровления.

В таком состоянии была эта святая община, когда император Дио­клетиан послал (в 310 г.) в провинцию второй Сирии Лисимаха, сына знаменитого Анфима, и Селения, брата Анфимова, для преследования христиан. Селений был человек в высшей степени жестокий и нена­видевший христиан столько же, как и сам император. Лисимах был совсем другой человек. Мать его христианка на смертном одре заве­щала ему со всей настойчивостью – покровительствовать христианам. Диоклетиан, очень уважавший Анфима, не хотел по уважению к отцу лишить сына его почетного места, но вместе, подозревая его в благо­склонности к христианам, дал место в виде испытания; Селений был назначен более в руководителя, чем в товарища Лисимаху. С ними послан был еще граф Примус, также родственник их.

Город скоро узнал об ожидавших его ужасах. Низибийцы услы­шали о жестокостях, совершенных Селением в Месопотамии и Сирии Пальмирской; там Селений истреблял огнем и мечом столько христиан, сколько попадалось в его руки; оставшихся от пламени и железа пре­давал на растерзание диким зверям. Лисимах терзался от этих жесто­костей. Он не раз говорил наедине Примусу: «Тебе известно, что мать моя была христианка и сильно склоняла к своей вере; я удержался лишь из боязни прогневить императора и отца, но на смертном одре я дал ей слово не предавать смерти ни одного христианина и обращаться с ними дружелюбно. Но что делает дядя с христианами, попадающимися в его руки? Умоляю тебя – не предавай их ему, а сколько можешь, помогай тому, чтобы спасались они бегством». Примус склонился на сторону добрых чувств, сдерживал преследование и давал знать христианским общинам, чтобы бежали, кто куда может.

Мучители приближались к Низибии. При вести об их близости пресвитеры, отшельники, сам епископ скрылись, где кто мог. Иноки­ни монастыря Вриенны хотели последовать примеру их и просили ее дозволения. «Враг далеко, – говорила Вриенна, – вы еще не видели его и уже хотите бежать. Борьба не началась, а вы уже падаете духом. Бедные дети мои! Будьте тверды. Останемся здесь – примем смерть из любви к Тому, Кто за нас пострадал и умер».

Увещание матери на первый раз подействовало на сестер общины, но потом одна из сестер сильно смутила их, и они трепетали грубых воинов. Настоятельница дозволила им скрыться. Они уговаривали и Февронию бежать вместе с ними, но святая девственница лежала больною и предала себя воле Божией.

Настоятельница, оставшись с Февронией и Фомаидой, молила Господа с воплем и слезами о защите, Фомаида успокаивала ее надеж­дами на Господа, Который, если не найдет нужным избавить от смерти, подаст силы и крепость пострадать для славы имени Его и для вечного блаженства. Вриенна несколько успокоилась. Но, смотря на больную племянницу, она опять заскорбела. Феврония спрашивала, о чем скор­бит она? «О тебе тоска ее, – сказала Фомаида, – смотря на молодость и представляя жестокость мучителей, наша мать не может не содро­гаться». «Прошу вас, – отвечала Феврония, – молиться за меня греш­ную, дабы Бог обратил милостивый взор Свой на меня; уповаю, что Он не откажет в помощи Своей при ваших молитвах».

Вриенна и Фомаида со всей нежностью уговаривали ее пригото­виться к твердой борьбе. Они указывали ей, что их схватят враги и пре­дадут смерти, а ее красота и молодость заставят предлагать ей разные обольщения – и богатство, и молодого жениха, и жизнь роскошную, лишь бы она отреклась от Христа Господа. Но пусть помнит Феврония, что девство – дорогой дар Господу, обет сохранять девство страшно нарушить, а отрекаться от Христа – еще страшнее. «Ты всегда была покорною дочерью моею, – говорила Вриенна, – ты знаешь, что взя­ла я тебя с рук кормилицы и, нежно воспитав, берегла чистоту души твоей!.. Утешь же старость мою верностью Господу. Помни, как весело страдали другие за Господа. Ливии отсекли голову, а другую сестру нашу Леонию сожгли; Евтропия на 12 году замучена вместе с матерью. Ты сама восхищалась тем, что Евтропия, тогда как решили пронзить ее стрелами, могла убежать, но предпочла страдать за Христа»520.

Феврония благодарила за наставления, внушавшие ей мужество. «Господу Иисусу посвятила я девство мое, – сказала она. – Ему отдам и жизнь мою». Ночь прошла в трогательных беседах.

С восходом солнца город был взволнован. Многие христиане были схвачены и отведены в темницу. Язычники донесли Селению об общине Вриенны. Воины выломали двери, схватили настоятельницу и подняли мечи над ее головой; Феврония бросилась к их ногам и умоляла сперва умертвить ее, чтобы не видать смерти матери-воспитательницы. При­был граф Примус и велел воинам удалиться. Узнав, что отшельницы скрылись, советовал и остальным бежать. Примус, возвратясь из оби­тели, сказал Лисимаху, что в обители остались только две старухи и одна девушка. «Клянусь богами, – прибавил он, – девушка – такая красавица, что, если бы не была бедна, лучшей невесты не видать тебе во всю жизнь». Лисимах напомнил, что по наставлению матери не мо­жет он деву обета отнимать для себя у ее Господа. Он умолял графа спасти жизнь трех дев.

Воин слышал разговор друзей и передал Селению. Селений тотчас послал захватить в обители Февронию и объявить в городе, что завтра Феврония будет судима.

Воины надели на шею Февронии железное кольцо, сковали ее окова­ми и повели из обители. Вриенна и Фомаида упрашивали взять и их; но те отвечали, что приказано представить в суд одну Февронию. Со слеза­ми еще раз Вриенна упрашивала Февронию быть твердою для Господа.

Все в городе скорбели о том, что схватили дорогую для них настав­ницу. Особенно же Иерия громко рыдала. Она с большой свитой от­правилась в судебную палату; а на дороге узнала Фомаиду и в мирской одежде с нею пришла на место. Явились Селений и Лисимах. Феврония введена с связанными за спиною руками и с железным ошейником. По желанию Селения Лисимах стал делать допросы.

«Свободная ли ты или раба?» – был первый вопрос. «Раба», – от­вечала святая. «Чья же раба?» – «Раба Господа моего Иисуса Христа». «Твое имя?» – «Я христианка и зовут меня Февронией», – отвечала святая. Селений сказал святой деве: «Клянусь богами, Феврония, что я не должен бы быть снисходительным к тебе; но твоя красота и скромность берут верх над моим гневом. Слушай же, дочь моя: боги свидетели, что брат мой Анфим и я избрали для Лисимаха невесту богатую и знатную; но я готов соединить твою руку с рукою Лисимаха. Посмотри на него: он молод, красив, знатен, богат; все состояние мое будет твоим прида­ным, – детей у меня нет. Император прольет милости на Лисимаха. Ты будешь самою счастливою женою. Но знай и то, что если не примешь предложения моего, клянусь всеми же богами, – ты не проживешь долее трех часов. Выбирай».

«Жених мой, – отвечала Феврония, – бессмертен. На Него не про­меняю никого. Никакие лестные обещания и никакие угрозы не пере­менят моего решения. Не нужно вам и тратить слов».

Не ожидавший такого твердого ответа, гордый Селений приказал сорвать с Февронии одежды ее и набросить лохмотья. Сквозь дырявую ветошь видна была нагота Февронии. Селений с хохотом сказал: «Не стыдно ли быть в таком виде пред нами?» «Если ты к этому оскорбле­нию, – отвечала Феврония, – присоединишь пытки железом и огнем, я готова и на них. Он, Господь мой, столько страдал за меня. Мне ли не терпеть за Него». «Бесстыдная девушка! – закричал Селений. – Ты, гордясь красотою твоею, величаешься тем, что выставлена эта красо­та напоказ всем». «Нет, – отвечала Феврония твердо, – нет, доселе ни одному мужчине не дозволяла я видеть лица моего; теперь же ре­шаюсь терпеть и пытки – только для Господа моего». «Хорошо! – за­кричал рассвирепевший Селений. – Пусть узнает пытки!» Он прика­зал привязать ее между четырьмя столбами и разложить тут же огонь, и в то же время, как будет жечь ее огонь, осыпать ее градом ударов. Это выполняли с такою зверскою жестокостью, что кровь полилась ручьями, и тело падало клочками. Многие из зрителей падали без чувств, другие громко требовали прекратить зверство. Но Селений был бесчеловечен. Уже тогда, как сказали, что Феврония умерла, приказал он остановить мучение.

Фомаида лежала без чувств; Иерия громко кричала: «Феврония – наставница моя! Тебя отнимают у меня; и Фомаиды лишаюсь я». Стра­далица приведена была в чувство водою. Судья сурово сказал: «Удачен ли твой первый бой, Феврония? Как находишь ты его?» «Ты можешь сам судить, – отвечала Феврония, – жестокость твоя победила ли мою слабость?»

«Повесить ее, – сказал мучитель, – драть бока ее железными ког­тями и жечь до костей». Палачи принялись за работу. Тело лилось вместе с кровью, огонь проникал до внутренностей. Святая сперва говорила: «Спаситель мой! Не покинь меня в страшный час». Потом страдала молча.

Многие из присутствовавших поспешили выйти из судебной па­латы, другие говорили страшному судье, чтобы приказал, по крайней мере, отнять огонь. Селений согласился и потом стал допрашивать мученицу. Феврония не в состоянии была отвечать. Судья велел за дерзость отрезать язык. Но судью остановили. Селений приказал вы­рвать зубы, и это исполнили.

«Поклонишься ли ты богам?» – кричал Селений. Он велел от­резать груди ее. Святая молилась: «Господи! Ты видишь, как страдаю; прими душу мою к Себе».

Когда отвязали ее от столба, она не могла держаться на ногах и упала.

Старица Вриенна оставалась в обители для молитвы; ей дали знать, как тверда питомица ее, и она благодарила Господа.

«Она умерла», – сказал граф Лисимаху, когда Феврония лежала без чувств на земле. «Нет, – отвечал тот, – она еще будет бороться за веру, для спасения других, – ты увидишь. Такая христианская твердость!»

Иерия, личность много значившая в гражданском быту, сказала Селению, что жестокость его оскорбляет человечество и гражданское приличие. Селений, побледнев от гнева, велел представить ее к допросу. «Не отринь и меня, Бог Февронии – наставницы моей! Соедини меня с нею», – сказала благая Иерия и спешила подойди к судье. Тиран начал было допрашивать Иерию. Но ему сказали, что мучение аристократки слишком опасно, народ и без того взволнован. Оставив Иерию в покое, он велел отсечь Февронии руки и ноги. Исполнили и это.

«Довольно, – сказал Лисимах Селению. – Пойдем обедать». «Нет, пока не увижу последнего вздоха ее, не уйду», – говорил Селений и ве­лел отрубить Февронии голову.

Придя к обеду, Селений в ярости бешенства размозжил себе го­лову о столб. Лисимах, узнав о страшной смерти дяди, просил При­муса устроить почетное погребение страдалицы Февронии. Останки мученицы собраны и погребены были в обители с почестями. Примус и Лисимах приняли христианство. В честь страдалицы начали строить храм в Низибии, и он освящен был на шестом году после ее кончины.

Если славною смертью святой Февронии произведено было силь­ное действие на сторонних людей и на граждан Низибии; то понятно, как много значила эта смерть для сподвижниц – сестер ее. В лучших из них, каковыми оказались и во время страшного испытания блаженная Вриенна, Иерия и Фомаида, смерть Февронии усилила ревность к под­вигам благочестия и одушевила надежды на сильную благодать Божию. Блаженная старица Вриенна окончила подвижническую жизнь свою спустя два года после освящения храма в честь мученицы – питомицы ее (318 г.). После нее осталась настоятельницею обители блаженная

Фомаида. Пламенная Иерия почила при гробе Февронии. В 322 году окончила подвиги свои святая Фомаида521.

Память святых Кирилла и Мефодия, славянских просветителей

В начале IX века в Солуни522, городе тогда населенном и особенно окруженном славянами, жил муж почтенный по душевным качествам, богатству и званию Лев, родом болгарин, но служивший при грече­ском императоре523. Супруга его Мария была также благочестивая жена. От этой доброй четы произошли просветители славян – Мефодий и самый младший, Константин, родившийся в 827 году.

Семи лет Константин обнаружил в себе сильную любовь к учению и быструю память; но особенно любил он изучать творения Григория Богослова. От неудовлетворяемой жажды учения он стал скорбеть: желал он учиться грамматике у Солунского инока, но тот отказался. Родственник его логофет Феоктист, опекун малолетнего императора Михаила, узнав о его дарованиях, вызвал его ко двору – учиться вме­сте с царем. После изучения грамматики и начал Гомеровой поэзии у знаменитого Льва, начальника училища Бардина, и у даровитого Фотия, впоследствии патриарха, учился он словесности, философии, астрономии и музыке. Блестящие дарования привязали к нему лого­фета, так что тот хотел выдать за него свою крестницу, но Константин отказался. Логофет предложил царице: «Вот у нас молодой философ, не любит мирской жизни; чтобы не потерять его для общества, посвятив его священству, поручим ему службу» библиотекаря Софийского. Так и устроилось524. Но Кирилл не долго пробыл на этой должности хлопот­ливой. Он скрылся в монастыре Золотого Рога, и только спустя полгода узнали о месте пребывания его. Тогда уговорили его принять долж­ность учителя. По воле царя имел он публичный спор с низложенным патриархом Иоанном, известным по упорству, с каким поддерживал он иконоборную ересь, и – блаженный пристыдил гордого упрямца.

На 24 году жизни своей, в 851 году, философ вместе с Георгием асикритом послан был к Милитинскому эмиру для прений о христи­анской вере: преемники Аль-Рашида любили спорить о Коране. По­ручение исполнено с успехом.

По возвращении в столицу Кирилл удалился на Олимп – Афон, где жил иноком брат Мефодий, и в любезном уединении предался со всей ревностью иноческим подвигам.

Старший брат, получив образование в Солуни, поступил в воен­ную службу и был 10 лет правителем Струмской Славянской области, подвластной тогда императору. Соскучив мирскою жизнью, Мефодий удалился в иноческую обитель и покорился всем строгостям иночества: «выполнял безответное послушание, пребывал в бдениях и молитве, посещал каждую службу Божию, хранил пост и духовное трезвение, очищал душу плачем; не давал себе покоя ни днем, ни ночью». Такая подвижническая жизнь обратила на него внимание прочих подвижни­ков, которые, с согласия патриарха, желали видеть его митрополитом знаменитого места, вероятно, Солуня; но он не согласился на избрание, и едва могли убедить его принять игуменство в Полихрониевом мона­стыре525, одном из самых богатых, находившемся на Мраморном море.

В 858 году послы хазар просили императора прислать к ним уче­ного мужа, который бы научил их истинной вере, так как, прибавляли они, «то иудеи, то магометане домогаются обратить их к своей вере». Император, как и другие, знал в блаженном Кирилле особенную спо­собность к изучению языков и обширную ученость. Потому назначил его в миссию к хазарам; «пусть, – прибавил император, – помощником тебе будет брат твой игумен Мефодий»526. Ревностные проповедники успели, по крайней мере, столько сделать между хазарами, что Каган принял христианство и каждому дозволено было исповедовать святую веру, а жившим там грекам запрещено под угрозою смертной казни принимать иудейство или магометанство527.

Едва возвратились святые братья из этой миссии, как в конце 862 года Славяно-Паннонские князья, не имея истинного учителя (хотя латинские священники были у них), а еще более чувствуя нуж­ду слышать на родном языке Богослужение и учение о вере, просили императора Михаила и патриарха Фотия прислать к ним нужных для них учителей. «Другой никто не в состоянии исполнить такого дела, – говорил опять император Кириллу, – как ты с братом». Святой Ки­рилл, понимая важность и трудность перевода священных книг на на­родный язык, с благоговейным приготовлением сделал первый опыт перевода. Царь и патриарх с радостью поспешили отправить благоче­стивых братьев. На этом пути Мефодий утверждал болгарского князя в решимости бороться с язычеством528, а блаженный Кирилл, говорит древний синаксарь, «пошел в Брегальницу и, найдя тут некоторых из славянского народа некрещеными, привел их в Православную ве­ру и крестил, написав им на славянском языке книги; всего обратил в христианскую веру до 4 500 человек»529. Составив славянские письмена в Константинополе, блаженный Константин, прежде всего, обрадовал своим изобретением славян, с юности знакомых ему, живших не вдали от Солуня530. Столько дорогих ему родичей, доселе не бывших христиа­нами особенно от того, что не знали они греческого языка, на котором толковали им о Христе, – родною славянскою проповедью легко об­ратил он к Христу Господу.

В Моравии Кирилл и Мефодий с апостольским усердием совершали дело, для которого были призваны: обучали детей, устраивали Бого­служение, то и другое на славянском языке531. Им надлежало бороться и с остатками язычества, и со страстями невежественного латинского духовенства. Они переходили из области одного князя к другому с про­поведью о чистой Евангельской истине на понятном для всех языке. Четыре года с половиною (с 863 по 867 г.) Кирилл и Мефодий исполняли распоряжение восточного патриарха во славу Божию. «И ради быша славяне, слышаще величья Божия своим языком». Но слишком не рады были тому питомцы Рима, немецкие священники. Они осыпали бранью славянских проповедников за славянское Богослужение. Надпись Пила­та на кресте, говорили, написана была только на трех языках; так должно и ныне молиться только на трех языках (еврейском, греческом, латин­ском). «Стало быть, – отвечали им проповедники истины, – вы ученики Пилата? Стыдитесь». Но у немца для денег нет стыда. Немцы сделали донос в Рим на славянских проповедников. Папе, каков был Николай, очень не нравилось, что проповедники, покоряя сердца вере Христовой, не имеют в виду папы; он потребовал греческих проповедников в Рим.

На дороге в Венеции Кирилл и Мефодий должны были выдержать жестокий спор о правоте дела своего. «Сколько народов, – говорили умные учители тупым людям, – славят Бога на своих языках! Мы можем указать на армян, персов, авазгов, грузин, готов, хазар, арабов, египтян, сирийцев!» Папа Адриан (с 4 декабря 867 г.), преемник Ни­колая, опасаясь потерять влияние на Моравию, оказался довольным просветителями славян, покорными древним правилам о патриархах. Он оправдал славянскую службу особым посланием. Святой Кирилл скончался в Риме, февраля 14-го 869 года532.

Святой Мефодий, согласно с завещанием святого брата, решился продолжать трудиться для славян. Безуспешные в Риме немцы взвол­новали славян междоусобиями и погубили Ростислава. Мефодий,уклоняясь от смут, прибыл (в 870 г.) с учениками своими в Паннонию, и князь Котел с любовью принял его в Мосбурге (болотном замке). Котел просил папу посвятить Мефодия в архиепископа Паннонского, и желание его исполнено. В священники посвящались теперь только славяне и к утешению родичей совершали службу на понятном для них языке. Латинской службы никто не хотел слушать. Немецкое ду­ховенство, оставшись без доходов, раздражилось в высшей степени. Оно (872 г.) стало преследовать Мефодия со всем ожесточением, вос­становило против него и германского императора, и моравского князя Святополка; дело доведено до того, что Мефодий отправлен в заточе­ние, где пробыл целые два года с половиною.

Немецкое духовенство, действуя так против святого Мефодия, вдвойне оскорбляло власть папы, к которой для денег обращалось оно под защиту: оскорбляло тем, что удалило из Моравии того, кто посвя­щен туда папою; оскорбляло тем, что самовольно распоряжалось в той области, которая по давнему распоряжению принадлежала к епархии папы и где дозволено было немцам действовать только под зависимо­стью папы. Потому папа Иоанн VIII не только возвратил Мефодию (874 г.) иерархическую власть над Моравией и не только писал к Лю­довику и Карломану о невинности Мефодия и виновности немецких бискупов; но запретил последним самое Богослужение. Потому и сла­вянские князья не только выгнали все немецкое из своей страны, но по их просьбе Мефодий объявлен был со стороны папы архиепископом Моравского государства. Всего более поразительно было в это время то, что четыре бискупа, злодействовавшие против святого Мефодия, поражены были судом Божиим, как предсказывал Мефодий, – все четверо умерли в один и тот же год. «С того времени, – говорит очеви­дец, – Божественное учение стало быстро распространяться, язычество и суеверия исчезали» – и государство Святополка цвело.

Счастливые успехи славянской проповеди в Моравии имели влияние и на соседние славянские страны. Святополк в 871 году вступил в брак с богемской княжною. Эта связь двора Моравского с Богемским откры­ла удобства для Евангельской проповеди святого Мефодия в Богемии. Насилия немцев, заставив Боривоя, богемского князя, вступить в по­литический союз со Святополком, еще более сблизили Боривоя с Ме- фодием, и святой Мефодий в 874 году крестил князя Боривоя и супругу его Людмилу в Велеграде; а вслед за князем владетельным крестилась и значительная часть народа в Богемии: славянская проповедь, понятная для каждого чеха, легко открыла богемцам святость христианской веры. Храм святого Климента под Прагою и храм святого Теория в замке, по­строенный Боривоем, остались памятниками чистой веры в Богемии533.

Языческий князь, сидевший на Висле, ругался над христианами и причинял им разные обиды. Мефодий послал сказать ему, что хоро­шо бы ему было креститься волею на своей земле, чтобы, попавшись в плен, не принужден был креститься поневоле, на чужой, и вспомянуть его. «Действительно все так и случилось», – говорит свидетель жизни Мефодиевой. Ученики Мефодия, согласно с желанием образумлен­ного князя, насадили в Польше православное учение о христианстве и Богослужение славянское.

О Далматии говорит древний ее историк: «Мефодий учредил Ли­тургии по уставу греков». Иначе и не могло быть: Мефодий на пути в Рим и из Рима бывал в Далматии534. Хорваты и сербы в то же время и по бедствиям политическим просили и получили помощь от императора Василия, а вслед за тем приняли проповедников Восточной Церкви; из них даже те, которые были язычниками, слушая проповедь и Бого­служение на понятном языке, охотно крестились535.

Как ни благотворна была деятельность святого Мефодия для Свя­той Церкви и всех славян, немцам не было дела до веры и спасения людей, – им нужны были свои доходы, – а гордость их волновалась от успехов славянского проповедника. Они донесли в Рим, что Ме­фодий отступник от веры, не исповедует исхождения Святого Духа и от Сына, не проповедует не только вселенской власти папы, но да­же зависимости своей от папы, – совершает службу на славянском, а не на римском языке. Папа Иоанн покоен был относительно догмата о Святом Духе, исповедуя его согласно с патриархом Фотием; но он встревожился за свою власть над Моравией и вопреки прежнему рас­поряжению своему запретил (в 879 г.) славянскую службу. Немцы торжествовали; они явились в Моравии и объявили, что Мефодий лишен власти и Моравия передана им. Святой Мефодий вынужден был отправиться в Рим. На Римском соборе (880 г.) святой Мефодий признан учителем Евангельским по всем отношениям. Папа писал в Моравию, что он утверждает Мефодия в правах архиепископа, при­знает веру его чистою и «так как сказано: всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос во славу Бога Отца (Флп. 2, 11), не находит противоречия здравой вере в том, что поют Литургии на славянском языке или читают на нем Святое Писание». Святой Мефодий воз­вратился в Моравию, спокойный, с торжеством истины над ложью. Но немецкая изобретательность неистощима на зло; она распустила слух, будто патриарх и император в гневе на Мефодия за его согласие с папою. Святой Мефодий не имел причин тревожиться слухами зло­сти, да и он получил от императора письмо, дышавшее любовью. Тем не менее, для рассеяния вредных толков он отправился в Византию. Здесь и патриарх, и император приняли его с уважением. Памятником высоких мнений Православия о подвигах Мефодия служило и то, что император оставил для придворного причта священника и диакона, посвященных святым Мефодием, и в славянском переводе книги.

Когда и при дворе папы и при дворе императора интриги немцев не достигли своей цели, немцы обратились к Святополку. Они пустили в ход и низкую лесть, и низкую клевету. Святополк плохо понимал святую веру и давал волю страстям своим. Немцы все прощали ему, – не требуя от него подвигов покаяния. Мефодий говорил о грешнике, как говорит Евангелие. Отселе Святополк стал оказывать явное нерасполо­жение к Мефодию и благосклонность к льстецам немцам. Викарный епископ, Шваб Вихинг, поборник заблуждения о Святом Духе, человек мало дороживший совестью, стал любимцем Святополка и злейшим врагом святого Мефодия. Так до самого гроба святой Мефодий тер­пел скорби за апостольские труды свои. Он блаженно почил 6 апреля 885 года и похоронен был в Велеграде, «в великой Моравской церкви, на левой стороне за алтарем Святой Богородицы»536.

Славянские просветители оставили высокие плоды трудов своих не для одних современников, но для позднего потомства.

По точным исследованиям, святой Кирилл изобрел славянскую азбуку, или, как говорит монах Храбр, «створи 30 письмен и 8, ово ибо по чину греческих письмен, ово же по словенстей речи». По словам Храбра, Кириллова азбука была греко-славянская не только по под­бору звуков, но и по рисунку букв, – в ней отличались от греческих, по рисунку, не более 14 букв537.

Святой Кирилл, по Паннонскому житию его, «весь церковный чин предложи (преложи, перевел) и научи своих учеников утрени и годинам (часам), обедни и навечерници и тайней службе». «Мефо­дий, – по его житию, – псалтырь бе токмо и Евангелие с Апостолом и избранными службами с философом преложил первое». Соединяя эти известия с другими, убеждаемся, что Константину принадлежат переводы Евангельских чтений, Апостольских чтений, Псалтири, па- римийника, служебника, требника и октоиха.

В списке ХV века сохранилось «написание о правой вере изученное Константином блаженным философом, учителем о Боге славянскому языку». В конце исповедания сказано: «сице аз свою веру исповедаю и с присным моим братом Мефодием». Исповедание столько же несо­мненное по подлинности, сколько драгоценное по содержанию. Оно основательно обличает немецкое заблуждение о Святом Духе538.

Составитель жития Константина философа, излагая сокращен­но разговоры Константина с иудеями и магометанами хазарскими, прибавляет: «Если хотите совершенных бесед сих святых, в книгах обрящете я, еже приложи учитель наш и архиепископ Мефодий, брат Константина философа, разрешив е на осмь словес». В статье о книгах полезных и вредных между первыми после Кирилла Иерусалимского поставлен «Кирилл Словенский». Ныне книга бесед святого Кирилла неизвестна, и остается довольствоваться только извлечениями из нее; но и тут много мыслей высоких о человеке и христианстве, много об­личений неотразимых иудейству!539

Святой Мефодий продолжал, после брата своего, переводить на сла­вянский язык как книги Священного Писания, так и некоторые другие, более других нужные. На последнем году жизни он заставил способных писцов переписать труды свои и таким образом оставил в переводе «вся книги исполнь, разве макковеи и номоканон рекше закону правило и от- чиные книгы» – (патерик), так говорит житие его; а, по словам Иоанна экзарха, «преложи вся уставные книги 60 от Эллинского языка в Сло- венске». По тому и другому известию святым Мефодием оставлены в переводе: а) все канонические книги Священного Писания, но не были переведены апокрифические; б) номоканон и патерик.

Так святые Кирилл и Мефодий подвизались в проповедании чистой святой веры (восточного Православия) славянским народам, страдая за то мужественно, до гроба. Если являются такие, которым хочется выдавать святых мужей за поклонников своеволия людского, то остается жалеть о том, что дозволяют себе лгать на святую истину540.

Память славянских просветителей священна для славянских пле­мен как память о проповедниках чистой истины. Ее торжествовали не раз в году славянские племена541. Известны и древние службы святым Кириллу и Мефодию542.

Страдание святого мученика Павла

Блаженный Павел еще в юных летах уведен был из России татара­ми, – и потом продан был в Константинополь. Сколько страданий вы­терпели русские от Крымских разбойников-татар! Хищники не в одной честной войне, но в воровских, тайных наездах захватили русских и по­том насмехались в лице их над человечеством. «Корабли, приходящие к Крымским татарам из Азии, – говорит современник, – привозят им оружие, одежды и лошадей, а отходят от них нагруженные рабами... Они всегда имеют в запасе рабов не только для торговли, но и для потехи своей дома и для удовлетворения своим наклонностям к жестокости. Те, которые посильнее из этих несчастных, – связанные или скованные мучатся днем на работе, ночью в темнице, и жизнь их поддерживается малостью пищи, состоящей в мясе дохлых животных»543. Павел, изму­ченный варварами, мог быть куплен только христианином. Прослужив несколько лет господину, он отпущен был на волю и вступил в брак с русскою девушкою, подобно ему попавшеюся в плен и также полу­чившею свободу. Супруги вели жизнь христианскую, быв испытаны тяжелыми скорбями. От страданий в плену Павел стал сильно страдать падучею болезнью. Припадки ее по временам бывали так жестоки, что больной впадал в безумие. Супруга и соседи положили отвести его в храм Богородицы Муглунийской, где подобные больные получали исцеление. Больной, не понимая, что хотят с ним делать, никак не хо­тел идти; принуждены были связать его и вести против воли. Доро­гою встретились турки и спросили: «Куда тащат его?» Больной в ис­ступлении ума закричал: «Я агарянин, я стал агарянином». Больного довели до церкви. Между тем турки спустя два дня надумались. «Как? – говорили они между собой, – брат наш магометанин просил нашей помощи, и мы оставили его в руках неверных». Один из них, иссту­пленный фанатик, разжег других и склонил явиться к великому визирю с жалобою на христиан. «Неверные, – доносили они визирю на словах и на бумаге, – неверные в столице магометанства осмеливаются при­нявшего магометанство тащить в церковь», – и рассказали о Павле. Разгневанный визирь велел немедленно представить к себе мнимого нового магометанина, а священников церкви и кого найдут в ней связать и привести к нему. К счастью, один из слышавших это решение визиря немедленно дал знать о том в церкви. Когда поднялась тревога, и боль­ного вели из храма, больной внезапно выздоровел, и ему рассказали, в чем дело его. Едва успели сообщить ему об общей опасности, как по­сланные визирем схватили его и священников и привели к визирю. При­казав бросить священников в глубокую темничную яму, визирь ласково спросил Павла: «Правда ли, что ты принял магометанство?» «Никогда не хотел ничего подобного», – отвечал Павел. Доносчики говорили, что когда тащили его в церковь, сам он называл себя магометанином, в слух их. «Вы хотите только мучить христиан, – сказал Павел, – и вы­думываете неправды». Визирь спросил: «Зачем тащили тебя в церковь?» «Меня тащили в дом, господин мой, а не в церковь, – говорил Павел, – я страдаю до безумия в новолуние, и в этом-то состоянии волокли меня в дом; но христианином я был, христианин я теперь и христианином останусь». «Так как эти правоверные, – сказал визирь, – слышали от тебя самого, что ты – магометанин; то тебе остается или быть маго­метанином, или же быть осужденным на смерть: выбирай любое – или магометанство и почести, или позорную смерть». Позади исповедника стояла добрая супруга его и говорила ему по-русски: «Не бойся смерти, добрый супруг мой; будь тверд в святой вере: умереть недолго, а потом станешь веселиться с Христовыми мучениками, и как я буду счастлива! Меня станут называть женою мученика». Визирь спросил: «Что это за женщина? О чем говорит она?» Один из присутствовавших, знавший русский язык, сказал: «Это жена его, и она уговаривает его не отрекаться от христианской веры». Визирь велел привязать жену к столбу и бить без пощады, а мужа бросить в тюрьму. Как жена, так и священники также заключены были под стражу. Спустя три дня Павел снова пред­ставлен был к визирю. Сколько ни уговаривали его, он смело повторял одно: «Я – христианин». Визирь велел казнить его, и – ему отсекли голову на ипподроме, в самый день страданий Господа нашего Иисуса Христа, в 1683 году апреля 6-го дня. Священники и супруга мученика за деньги освобождены были из темницы544.

Память преподобного и Богоносного отца нашего Григория Синаита

«Горел желанием, – как говорит писатель жития его545, – всю вселенную обогатить знанием восхождения на высоту делания и со­зерцания, стремился он возжечь во всех пламенную любовь к этому восхождению... Удивлял самих подвижников своею почти бесплот­ною ангельскою жизнью: пост его, бдения, всенощные стояния, не­престанные псалмопения и молитвы превосходили всякое описание. Казалось, он спорил с природою, желая вещественное тело свое сделать невещественным... »

А вот и слова самого Григория в ответ на вопросы об умственном делании, с которыми обратился к нему один из учеников его: «Когда душа употребляет все свое усердие и подвизается посредством деятель­ных добродетелей, при должном рассуждении, тогда она низлагает все страсти и подчиняет их себе. А если страсти покорены, то ее окружают естественные добродетели и следуют за нею, как тень за телом; и не только следуют, но и учат ее и наставляют тому, что выше естества, учат как бы восхождению по духовной лестнице.

Когда же ум, благодатью Христовою, взойдет к тому, что выше естества, тогда, просвещаемый Святым Духом, он простирается к яс­ному видению; тогда, сделавшись выше самого себя, по мере данной ему от Бога благодати, весьма ясно и чисто видит сущность вещей, и уже совсем не так, как умствуют о том внешние мудрецы, кидаю­щиеся только за тенью вещей, а не старающиеся как должно следовать существенному действию природы. Ведь и Божественное Писание го­ворит: Посуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели (Рим. 1, 21–22). Потом душа, принявшая благодать Святого Духа, по причине множества видений, какие ей открываются, мало-помалу оставляет прежние и переходит к высшим и Божественнейшим, как говорит апостол Павел: Забывая за­днее и простираясь вперед (Флп. 3, 13), – и таким образом поистине от­брасывает всякую боязнь и страх и, прилепившись любовью к Христу, видит, что природные ее помыслы совершенно умолкают и, по писанию святых отцов, остаются назади. Достигнув безвидной и неизреченной красоты, она теперь, осияваемая сиянием и благодатью Святого Духа, беседует только с Богом, а просветившись этим беспредельным светом и имея стремление к одному Богу, она, по причине своего нового и чуд­ного изменения, совсем уже не чувствует своего смиренного, земного и вещественного тела, ибо является чистою и светлою – без всякой примеси вещественного пристрастия, является существом собственно умным, каким был до грехопадения первородный Адам. Он сперва был покрыт благодатью беспредельного света, а потом, по причине горького преступления, обнажился от светоносной этой славы».

«Человек, через трудолюбивое упражнение в умной молитве до­стигший столь дивной высоты и увидевший ясно свое собственное устроение, в какое он пришел благодатию Христовою, уже увидел и вос­кресение души своей прежде чаемого общего воскресения, так что душа, очистившаяся таким образом, может говорить вместе со святым апо­столом Павлом: В теле ли – не знаю, вне ли тела – не знаю (2Кор. 12, 2). Но вместе с тем душа и недоумевает, и изумляется тому, и взывает с удивлением: О, бездна богатства и премудрости и ведения Божиего! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! (Рим. 11, 33)».

Светоносная жизнь в мире святого Григория светоносными лучами отразилась и в прославившихся учениках его: святых Герасиме, Иоси­фе, авве Николае, чудном Марке, Иакове, Аароне, Моисее, Лонгине, Корнилии, Исайи и Клименте.

И кто измерит все лучи, которыми жизнь праведников озаряет путь к небу для остального человечества...

День седьмой. Память преподобного Нила Сорского

Преподобный Нил – великий отец Русской Церкви по своему подвижничеству и наставлениям.

Он был из дворянской фамилии Майковых. Начало иноческой жизни полагал он в обители преподобного Кирилла Белоезерского. Здесь он пользовался советами умного и строгого старца Паисия Яро­славова, который потом был игуменом Сергиевой лавры и не захотел быть митрополитом. Затем путешествовал на восток, чтобы видеть в опытах жизнь духовную, был, по его словам, «на горе Афонской, в странах Цареградских и других местах»546. По возвращении с востока короткое время жил он за оградою Кириллова монастыря, в уединен­ной келлие; потом в 15 верстах от монастыря, на реке Сорке, поставил себе крест с часовнею и келлию и тем, которые хотели делить с ним подвиги, предлагал жизнь не общежительную, а скитскую.

Историю внутренней своей жизни отчасти открыл сам преподобный в послании к кн. иноку Вассиану, по настоятельной его просьбе. «Пишу к тебе, – говорит он, – показывая себя: любовь твоя по Богу вынуждает к тому и делает меня безумным, чтобы писать тебе о себе. Не просто и не по случаям надобно нам поступать, а по Святому Писанию и по пре­данию святых отцов. Удаление мое из монастыря (Кириллова) не было ли ради душевной пользы? Ей, ради ее. Я видел, что там живут не по За­кону Божиему и преданию отеческому, а по своей воле и человеческому рассуждению. Много еще и таких, которые, поступая так, неправильно мечтают, будто проходят житие добродетельное... Когда мы жили вместе с тобою в монастыре (Кирилловом), ты знаешь, как удалялся я мирских связей и старался жить по Священному Писанию, хотя по лености моей и не успевал. По окончании странствования моего пришел я в монастырь (Кириллов) и вне монастыря, вблизи его, устроив себе келлию, жил, сколько мог. Теперь переселился я вдаль от монастыря, нашел благодатию Божией место по мыслям моим, мало доступное для мирских людей, как сам ты видел. Живя наедине, занимаюсь испытанием духовных Писаний; прежде всего испытываю Заповеди Господни и их толкование и пре­дания апостолов, потом жития и наставления святых отцов. О всем том размышляю и что, по рассуждению моему, нахожу Богоугодного и по­лезного для души моей, переписываю для себя. В этом жизнь моя и ды­хание. О немощи моей и лени возложил упование на Бога и Пречистую Богородицу. Если что случается мне предпринимать и если не нахожу того в Писании, на время отлагаю в сторону, пока не найду. По своей воле и по своему рассуждению не смею предпринимать что-нибудь. Живешь ли отшельнически или в общежитии, внимай Святому Писанию и следуй по стопам отцов или повинуйся тому, кто известен как муж духовный в слове, жизни и рассуждении... Святое Писание жестко лишь для того, кто не хочет смириться страхом Божиим и отступить от земных помыш­лений, а желает жить по своей страстной воле. Иные не хотят смиренно испытывать Святое Писание, не хотят даже слышать о том, как следует жить, как будто Писание не для нас писано, не должно быть выполняемо в наше время. Но истинным подвижникам и в древние времена и в ны­нешние и во все века слова Господни всегда будут словами чистыми, как очищенное серебро: Заповеди Господни для них дороги более, чем золото и каменья дорогие, сладки боле, что мед и сот»547.

По этому письму видно, между прочим, и то, что путь жизни, из­бранный Нилом, изумлял собою современников. Да и подлинно было чему изумляться, особенно для слабых.

Дико, мрачно, пустынно место, которое избрал для скита своего преподобный Нил. Это не местность Афонская, где столько красот природы, где воздух живительный, плоды роскошные.

Речка Сорка, передавшая свое имя русскому угоднику Божиему, похожа более на болото, чем на текущую реку, чуть тянется вниз; вся местность скита низменная и болотистая. И здесь-то подвизался рус­ский отшельник. Еще целы прудок, выкопанный преподобным Нилом, и его трудов – колодезь с превкусною водою, которую употребляют для исцеления548. Еще цела одежда Нила; волосья ее колются, как иглы. Все скитское общество преподобного состояло из иеромонаха, диакона и 12 старцев549. В число их явились из Иосифова монастыря Дионисий из князей Звенигородских и Нил Полев – потомок князей Смоленских. Первый из них, когда жил в Иосифове, «в хлебопекарне работал за двух и к тому же пел 77 псалмов и творил по 3 000 поясных поклонов каждый день. Но, полюбив уединение, просился и получил благословление идти к отцу Нилу, который тогда сиял, как светило, в пустыни на Белоозере». Так говорит современник550. Для нужд братьев преподобный Нил устроил на речке небольшую мельницу. Когда решились построить храм, надобно было предпринять много работ. На почве болотистой надлежало сде­лать высокие насыпи для храма, тем более, что здесь же надлежало быть и братской усыпальнице. Руками святого старца и его скитников насыпан был высокий холм для храма и усыпальницы. Каждая келлия поставлена на возвышении и каждая от другой и от храма на расстоянии брошен­ного камня. Скитники собирались в храм свой, по примеру восточных, только по субботам, воскресеньям и праздникам: в прочие дни каждый молился и трудился в своей келлие. Всенощная скитская продолжалась во всю ночь, в полном смысла слова: за каждою кафизмою предлагалось по три и четыре чтения из отцов. Во время Литургии пели только три- святую песнь, аллилуйя, херувимскую и достойно; все прочее читалось протяжно, нараспев. В субботу приходили в братскую усыпальницу, где совершалась панихида за упокой усопших. Таков церковный устав Нила551.

Преподобный Нил был один из тех, которые душою скорбели о порче книг церковных, и старался исправлять их. Это, как и скитская жизнь, дотоле невиданная, возбуждало против него неудовольствия. Он терпеливо шел путем своим552.

В 1491 году видим преподобного Нила на соборе о жидовствую- щих еретиках553. По делу о них же ревнитель Православия блаженный Геннадий в 1492 году желал лично видеть преподобного Нила, чтобы слышать суждения его о предметах недоумений554.

Неизвестный современник писал: «Нил Майков, ученик Паисия, был в Святой Горе. Великий князь содержал их (Паисия и Нила) в великой чести. Когда окончился собор о вдовых попах и диаконах (1503 г.), старец Нил предложил, чтобы не было сел у монастырей, а жили бы трудами рук своих. К нему присоединились и Белоезерские пустынники». Дру­гой современник так говорит о том же: «Некоторые отцы, проводящие и любящие безмолвие и уединенную жизнь (между ними первый святой Нил), твердо помня отеческие наставления о нестяжательности, необхо­димой для черноризцев, скорбели о том, что монастыри владеют селами, и полагали, что напрасно произносится отречение от мира монахами, – ибо они точно так же, как миряне, волнуются и ссорятся с мирянами и между собою, ходят по судам и ведут тяжбы. Потому они предлагали о том самодержцу, как имеющие доступ к нему по своей крепкой жизни и по великой добродетели и как уважаемые самодержцем». По известию того и другого современника, на соборе Иосиф Волоколамский и другие подали другой голос о монастырских имуществах, и их голос был уважен555.

В предсмертном завещании преподобный, заповедуя ученикам бросить тело его в пустыни, в пищу зверям, или закопать в яму с пре­зрением, писал: «Оно тяжко согрешило пред Богом и недостойно по­гребения», и затем прибавлял: «Сколько в моей силе было, старался я не пользоваться никакою честью на земле, в этой жизни; так пусть будет и по смерти». Преподобный скончался 7 мая 1508 года556.

Мощи преподобного почивают под спудом. Грозный царь в 1569 го­ду хотел на место деревянного построить каменный храм. Но препо­добный, явясь Иоанну, строго запретил ему строить такой храм; так он и за гробом остается ревнителем скитской простоты557.

Как жизнь преподобного Нила была жизнь особенная, так и в пи­саниях своих он такой наставник, какого дотоле не было в Русской Церкви. Он учитель жизни созерцательной.

«Устав скитского жития преподобного Нила»558, после предисловия о мысленном делании, предлагает наставления: 1) о различии мыс­ленной брани; 2) о борьбе с помыслами; 3) как укрепляться в подвиге против помыслов; 4) о содержании духовной брани; 5) об 8 помыс­лах; 6) о борьбе с каждым из них; 7) как важно памятование о смерти! 8) о слезах; 9) о хранении сокрушения; 10) о смерти для мира; 11) о том, что все должно делать в свое время. В заключении святой Нил говорит, с какими расположениями предложил он свой устав.

«Умная молитва, – говорит он, – выше телесной: телесное дела­ние – лист, а внутреннее, умное – плод. Кто молится только устами, об уме же небрежет, тот молится воздуху. Ибо Бог внимает уму. Упраж­нение во внутренней молитве доводит человека до высшего духов­ного состояния, в котором дух даже не имеет молитвы, ни движения, ни самовластия, а наставляется силою иною». На этом пути, кроме молитвы, необходима борьба с помыслами. «Если не можешь молить­ся в безмолвии, без помыслов, и даже видишь их умножающимися в уме твоем, – не малодушествуй, пребывай постоянно в молитве». На­ставления преподобного Нила о помыслах заключают в себе глубокие психологические наблюдения над действиями души. Он разлагает дело души на части самые тонкие, едва заметные; показывает, как помысел из безгрешного постепенно переходит в действие более и более пре­ступное и опасное. Относительно внешней деятельности преподобный Нил предписывает скитскую полную нестяжательность и простоту во всем. Необходимое для жизни велит приобретать только трудами рук своих, повторяя слова апостола: Аще кто не хочет делать, ниже да яст (2Сол. 3, 10). «Иноческая милостыня – помощь брату словом во время нужды, утешить в скорби духовным рассуждением: душевная милосты­ня настолько выше телесной, насколько душа выше тела. Если придет к нам странник, успокоим его по силе и, если требует хлеба, подадим ему и отпустим его». Преподобный Нил часто говорит словами отцов и чаще других приводит слова Григория Синаита и Симеона Нового Богослова. О первом говорит он: «Сей блаженный, обнимая содержание писаний всех духовных отцов, по их чину, повелевает иметь прилежную заботливость о молитве».

Память святителя Георгия, митрополита Митиленского, исповедника

Святитель Георгий был из числа тех епископов, которые в 815 го­ду не согласились на определение беззаконного собора уничтожать иконы; император Лев Армянин сослал его в Херсонес Таврический, где он и скончался.

День восьмой. Память святых апостолов от 70-ти Иродиона, Агава, Руфа, Асинкрита, Флегонта и Ермия

Приветствуйте Иродиона, сродника моего, – пишет святой апо­стол Павел в Послании к Римлянам (Рим. 16, 2). Иродион был родом из города Тарса Киликийского; он был рукоположен святым апостолом Петром в епископы городу Патре, в нынешней Ливадии, называвшейся тогда Ахайской областью. Много потерпел он преследований от иудеев и язычников. Однажды был замучен ими до полусмерти, но по благо­дати Божией оправился и последовал за апостолом Петром в Рим для проповедования Евангелия. В день распятия апостола Петра был взят вместе с апостолом Олимпом и многими другими христианами и осуж­ден на казнь. Всем им отсекли головы мечом. Тела их были с честью погребены святым Климентом, учеником святого апостола Петра, кото­рый был взят и присужден к смерти вместе с другими христианами, но был помилован, отпущен с места казни живым, потому что приходился родственником императору.

Между тем как мы пребывали у них многие дни (у диакона Филип­па – в Кесарии, четыре дочери которого пророчествовали), – пришел из Иудеи некто пророк, именем Агав, и, войдя к нам, взял пояс Павлов и, связав себе руки и ноги, сказал: так говорит Дух Святой: мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме иудеи и предадут в руки языч­ников... (Деян. 21, 10–11).

В те дни пришли из Иерусалима в Антиохию пророки. И один из них, по имени Агав, встав, предвозвестил Духом, что по всей вселенной будет великий голод, который и был при кесаре Клавдии (Деян. 11, 27–28). Из исполнившихся в свое время предсказаний видно, что апостол Агав, проповедовавший Евангелие в странах вокруг Иудеи, был одарен свы­ше пророческим даром.

Апостола Руфа, бывшего епископом в Фивах, так воспоминает святой апостол Павел в своем послании к Римлянам: Приветствуйте Руфа, избранного в Господе, и матерь его и мою (Рим. 16, 13).

Апостолов: Асинкрита, бывшего епископом в Иркании, Флегон- та, бывшего епископом в Марафоне, Ермия, епископа Далматского, также вспоминает святой апостол Павел в Послании к Римлянам: Приветствуйте Асинкрита, Флегонта, Ермия и других с ними братьев (Рим. 16, 14).

Все эти апостолы были проповедниками Евангелия и мучениками, иные до смерти, за веру Христову.

День десятый. Память святых 600 преподобных отцов, избитых персами в Давидо-Гареджийской пустыне

В обители, основанной святым Давидом Гареджийским (одним из учеников великого Иоанна Зедазнийского), вокруг которой еще при жизни святого Давида образовалось несколько обителей, составляв­ших как бы Фиваиду Грузии, процветавшую почти до XVII столетия, иноки имели обыкновение в храмовый праздник Воскресения Хри­стова сходиться в одной из обителей для совместного празднования Светлого дня.

Так было и в 1615 году. В это несчастное для Иверии время, ког­да звероподобный шах Аббас разорил всю страну и предал избиению множество жителей, отправился он однажды, именно накануне дня Светлого Христова Воскресения, поохотиться в степях Караягских, ликуя и превозносясь, что здесь уже верно не встретит он ни одной живой души. Но, к удивлению своему, лежа ночью в своей палатке, он увидел вдали на горе множество движущихся огоньков. Это и были иноки Гареджийской пустыни, обходившие крестным ходом маленькую свою церковь, воспевая радостное «Христос воскрес!»

«Стало быть, не вся Грузия предана мечу?» – воскликнул шах, узнав от своих приближенных, что это монахи празднуют свою Пас­ху Христову, и приказал изрубить всех, кого найдут в этой степной пустыни... Напрасно некоторые приближенные шаха просили его пощадить этих безвредных людей, напоминая ему, что сам Магомет велит щадить молитвенников. Воины должны были исполнить волю их необузданного в своей свирепости владыки и к утру следующего дня истребили до 600 иноков, которых они застали причащающимися во время Литургии Святых Таин Господних... Затем они предали разорению и опустошению все обители. И таким образом закончи­лось существование этих обителей, служивших в продолжение почти 12-ти столетий рассадником Православия и благочестия в Грузии. Впоследствии, заботливостью Кахетинского царя Арчила II, собраны были кости преподобных мучеников и положены в сооруженной им церкви.

В настоящее время из прежних двенадцати существуют лишь две восстановленные обители: Воскресенская – св. Давида и Иоанна Пред­течи.

Память этих мучеников совершается в Грузии во вторник Пасхи559.

Память святой пророчицы Олдамы

Пророчица Олдама жила в первой половине VII века до Р. Х. Она предсказала 16-му царю иудейскому, царствовавшему в Иерусалиме, Иосии, «делавшему угодное в очах Господних и ходившему во всем путем Давида, отца своего, не уклонявшемуся ни направо, ни налево», что за смирение его перед Господом Господь приложит его к отцам его, и положен он будет в гробницу свою в мире, и не увидят глаза его всего того бедствия, которое Господь наведет на страну его... (4Цар. 22, 20; 2Пар. 34, 28).

Память святого новомученика Дима (Димоса)

История мученичества Дима есть повторение бесчисленных подоб­ных, которым не перестают подвергаться христиане, существующие под игом турок: личная досада, мстительная клевета, допрос с ложными сви­детелями, в которых никогда не бывает недостатка, пытка, казнь... И кто знает, сколько времени предстоит продолжаться возобновлению случаев, где турок – палач, жертва – христианин... Иной порядок вещей пока еще только в мечтах страдальцев, жаждущих освобождения от векового непра­ведного гнета, и людей, сочувствующих страданиям своих единоверных, но безуспешно стремящихся помочь им стряхнуть этот удручающий гнет, бесплодно почти до сих пор приносящих для этого кровавые жертвы.

Вот в коротких словах история мученика Дима. Рыбак по ремеслу, отказавшийся работать при отяготительных условиях хозяина турка, державшего рыбную ловлю в Смирне, он был оклеветан раздосадован­ным его отказом турком в том, что будто бы выражал желание принять ислам. За этим, разумеется, отречение Дима от подобного желания; исповедничество веры, в которой воспитали его родители, в которой утвердила его общая мать – Православная Церковь. Затем – принуж­дение к исламу, пытки; Дим заключен в темницу, в тяжких колодках, в которых для усиления боли забиты кирпичи и другие острые и твер­дые предметы. Непоколебимое терпение христианина; смертная казнь...

«Обезглавленный труженик сопричислен к лику святых. Христиане купили мученические останки его и с честью погребли в храме святого Георгия. На другой день после погребения, в праздник Троицы, пропо­ведник Дорофей почтил память страдальца назидательным словом»560.

Дим пострадал в 1763 году 10-го апреля.

Господь почтил нетлением верного раба Своего. Мощи его были перенесены в алтарь храма святого Георгия, и много было случаев ис­целения приближавшихся ко гробу его с теплою верою в помощь при­нявшего мученический венец.

День одиннадцатый. Память преподобного Иакова Железноборовского

В тридцати верстах от Галича, в глухом лесу, у железных рудников, жил (с 1352 г.) в уединенной хижине пустынник, и этот пустынник мо­литвами возвратил к жизни супругу могущественного властителя Рос­сии. Это был преподобный Иаков, ученик великого Серия Радонежского. Супруга великого князя Василия Дмитриевича, София Витовтовна, страдала родами и была при смерти. Преподобному Иакову случилось тогда быть в Москве; он пребывал в монастыре Иоанна Предтечи под бором, за рекою Москвою. Великий князь слышал о его святой жизни и послал просить его помолиться о больной супруге. Преподобный от­вечал: «Молись Богу и Пречистой Матери Его; о княгине не скорби, будет здорова и в этот же вечер родит сына, наследника тебе». София благополучно родила сына Василия. Это было в 1415 году. Признатель­ный великий князь дал блаженному Иакову средства построить на ме­сте уединенных подвигов его, на железном борку, монастырь с храмом в честь святого Предтечи и определил землю на содержание обители561.

Преподобный родом из Галичских дворян Амосовых562, был усерд­ным насадителем иноческой жизни в родной стороне своей. Скоро собрались к нему ревнители уединения. Он устроил строгое общежи­тие, – в обители никто ничего не называл своим; его пример одушевлял учеников к строгой жизни; по примеру наставника ученики благодушно терпели нужду и скорби; блаженный Иаков учил их чистоте душевной и телесной, посту, взаимной любви, смирению и терпению.

Сильное искушение испытали обитель Иакова и ее окрестности в 1429 году. Шайки Казанских татар опустошали окрестности Галича, подступали под Галич и, не взяв его, в самый день Крещения захватили Кострому, набрали множество пленных и ушли. По летописи, тогда как главные силы Москвы, не догнав татар, возвратились от Нижне­го, воеводы Феодор Добрынский и князь Феодор Пестрый поплыли Волгою, нагнали их за Нижним, напав, разбили, многих истребили и всех пленных отняли. «За то, – прибавляет летопись, – тем воево­дам честь, а по смерти – вечная память»563. Преподобный с учениками своими удалялся от страшной бури в темный лес. По возвращении на место молитв он должен был поднимать обитель из развалин. Он построил теперь и трапезный храм в честь святителя Николая, выкопал своими руками обширные пруды; теперь явилось в стороне той много бедных и голодных; преподобный кормил всех приходивших и помогал, сколько мог. После стольких лет подвижничества братия упросили его быть игуменом их: он отправился в Москву и там облечен был саном; он получил там и разные пособия для чад своих. В глубокой старо­сти постигла его предсмертная болезнь; он назначил преемника себе из учеников своих и принял в напутствие в ту жизнь Святые Таины564. По рукописным святцам «преподобный Иаков, игумен Предтеченского монастыря на железном борку, Костромской Чудотворец, преставился в лето 6950 (1442) апреля в 11 день»565. Святое тело его покоится под спудом в основанной им обители566. Великий князь Василий Васильевич в 1450 году, после победы над Шемякою под Галичем, отправлялся в обитель Иакова благодарить Господа за успех свой567. Обитель препо­добного и после него не раз страдала от татар, и двое из ее игуменов, Савва и Вениамин, скончались страдальчески; но обитель его поныне существует568.

По памятникам видим, что уже в 1536 году чтили в обители Иаков­левой основателя ее как угодника Божиего, называли его преподобным отцом, а немного позже называли и чудотворцем569.

Из чудес, совершившихся при гробе его, особенно замечатель­но исцеление бесноватого Нифонта и параличного Фотия. Нифонт не один год одержим был нечистым духом, скитался в лесу и, воз­вращаемый, рвал на себе цепи. Раз братия, поймав, притащили его к гробу Иакова; как только коснулся он гробницы, пришел в себя, со слезами пал пред иконою преподобного, стоявшею на гробнице, молил спасти душу и тело его и встал здоровым. Фотий, человек бо­гатый, поклялся в неправде; вслед за тем лицо его искривилось, и он впал в расслабление. Три года пробыл он в таком положении. Родные привезли его в обитель преподобного. Во время молебного пения он громко каялся в грехах своих; в то же время лицо его выпрямилось, и он стал здоровым.

Вот опыт любви преподобного к своей обители и иночеству. Инок Феодосий, лежавший расслабленным три года, обратился с мо­литвою слезною к блаженному Иакову: «Отче Иакове, – говорил он в душе, – ты много подаешь исцелений у гроба твоего; помоги и мне в тяжкой моей болезни». Внезапно, в тиши ночной, явился ему преподобный и сказал: «Дай Богу обещание пребывать в оби­тели моей до смерти и будь у гроба моего». Расслабленный сказал о том братии; по приказанию игумена принесли его к гробу, отпели молебен, и больной сам приложился к гробу и стал здоров. «Пока жив буду, не выйду из обители», – сказал он с восторгом и выпол­нил обещание.

Из трех опытов исцеления слепых святым особенно замечателен один. Ослепшая Фотиния, привлеченная слухом о чудесах Иакова, просила отслужить молебен и внезапно прозрела. Игумен велел ей пребыть в чистоте 40 дней. Она не исполнила заповеди, и опять за­крылись глаза ее. В раскаянии пришла она вместе с мужем просить себе прощения при гробе Иакова, и снова прозрела.

Чудеса преподобного привлекали в его обитель многих богомоль­цев и многих благотворителей. Последние доставили ей небедные сред­ства к содержанию570.

Память святых мучеников Прокесса и Мартиниана

Святых мучеников Прокесса и Мартиниана, бывших надзирате­лями в Мамертинской темнице в то время, как апостолы Петр и Павел были заключены в ней по приказанию Нерона, и обращенных к вере Христовой чудесами, совершенными при них святыми апостолами. За исповедание веры претерпели истязания и обезглавлены за сте­нами Рима на Аврелиевой дороге. Тела их с честью были погребены блаженною Люцилою. Они покоятся в Ватиканском соборе апостола Петра в приделе их имени571.

Память святителя Варсонофия, епископа Тверского

Блаженный Варсонофий родился в 1495 году, в городе Серпухове572 от иерея Василия и в Святом Крещении наречен был Василием573. Отцу его не было довольно времени обучать сына грамоте, и он отдан был для обучения благоговейному учителю. Юный Василий одарен был отличными способностями ума, «бе глубок ум имея», потому скоро изучил Псалтирь, которая, по словам святого Василия, содержит в себе все полезное; Василий научился и церковному пению так хорошо, что мог и сам петь правильно, и управлять другими. В 1512 году сыно­вья хана Менгли-Гирея опустошили берега Оки и захватили многих в плен574; в том числе взят был в плен и Василий. Горько было положение пленника; но слезы, какие проливал он в тяжком плену, были то же для сердца его, что поливка для дерева. Зная на память псалмы Дави­довы, он взывал к Богу отцов своих: Ты отец мой, Бог мой и твердыня спасения моего (Пс. 88, 27); избавь меня от руки сынов иноплеменных (Пс. 143, 7). Молитва и богомыслие не только облегчали скорбь его, но доставляли сердцу его такое утешение, какого не чувствовал он в доме родительском. В нем росла любовь к Богу, а с нею и преданность воле Его. В таком расположении души молодой Василий работал неверным со всем усердием и обучался послушанию безответному, терпению и не­злобию. Пост, сперва невольный, обратился в дело воли его. Утомитель­ные работы невольника занимали у него все время дня, и он посвящал ночь молитве, ставшей потребностью души его. Всегдашняя готовность к услугам, верность и жизнь чистая смягчали сердце варваров; на другом году плена облегчили ему тяжесть трудов и дали некоторую свободу. Василий изучил разговорный язык татарский; по своей даровитости он узнал его столько, что мог излагать мысли свои на письме татарском. Мало и того: имея теперь более свободы, он изучал основания магоме­танской веры, так что мог отчетливо говорить как о содержании этой веры, так и об ошибках и заблуждениях ее. Основательным познанием языка и веры татар исполнилась премудрая цель, для которой Господь попустил рабу Своему быть в плену. И вот, спустя три года плена, отец нашел средства выкупить дорогого сына из неволи татарской.

Василий возвратился на родину; но сердце его уже не могло увлечь­ся земными радостями. Раб Божий покорил себя сам игу Христову в Андрониевой обители и принял монашество с именем Варсонофия. Потом жил он при Тверском епископе Акакии в сане иеродиакона. Там и здесь совершаемы им были иноческие подвиги с полным усер­дием. Слух о его духовной жизни дошел до митрополита Макария, и в 1544 году посвящен он в игумена Пешношской обители. В этом звании был он лично известен царю Иоанну, который в 1547 году по­жаловал игумену Варсонофию грамоту на владение имениями, а в 1553 году был сам в Пешноше575.

Когда в Казани открывали (в 1555 г.) новую епархию, блаженный Варсонофий, как опытный наставник в иноческой жизни и знакомый с та- тарством, отправлен был в Казань в сане архимандрита для основания там новой обители. Варсонофий взял с собою добрых иноков, постриженцев Пешноши. Храм в честь Преображения Господнего и братские келлии скоро были построены; новая обитель, по примеру Пешношской, устрое­на общежительная. Еще цел устав, данный «в общий монастырь Спаса многогрешным монахом архимандритом Варсонофием, что был игумен на Пешноше; а писан с Пешношского устава»576. В новом общежитии вве­ден был блаженным Варсонофием дух искреннего благочестия; обитель его скоро процвела, так что при митрополите Гермогене в ней было уже до 100 братьев. Блаженный Гермоген пишет, что при открытии мощей святителей Гурия и Варсонофия он «видел в святой обители той не токмо сих святых телеса, нетлением почтенные от Бога, но иноки и мирстии нетленнии мнози обретошася, их же имена в книгах животных написана суть». Блаженный Варсонофий служил образцом строгой жизни для иноков и мирян. Рукоделием его было шить греческие клобуки, которые раздавал он братьям, прося молитв их за него. По воле святителя Гурия, к которому сохранял он полное послушание и сыновнюю любовь, рев­ностно занимался он обращением магометан к христианской вере. В этом подвиге помогали ему, после святой жизни, знание языка и веры татар и искусство врачевать болезни. Знание татарского языка доставило ему удобства входить в близкое сношение с татарами, а основательное знание учения Магометова, при его глубоком уме, представляло обличения его магометанству неотразимыми. Уменье лечить болезни привлекало к нему больных всякого рода, тогда как болезнь сама отворяет душу для всего лучшего и, следовательно, для принятия мыслей христианских; к тому же терпеливое и бескорыстное лечение больного со стороны Варсонофия внушало доверие к Варсонофию не только в больных, но и в здоровых.

Когда умер Тверской епископ Акакий (14 января 1567 г.), по избра­нию собора блаженный Варсонофий посвящен был святителем Филип­пом в Тверского епископа. Так как Акакий от дряхлости и болезни более трех лет мало занимался делами577, то преемнику его надлежало много трудиться, чтобы дела получили ход безостановочный и исправлены были неустройства. По сохранившемуся антиминсу, в ноябре 1567 го­да освящен был блаженным Варсонофием соборный храм в Тверском Оршине монастыре; время освящения вовсе не такое, чтобы 75-летний старец без труда и насилия себе мог совершить долгое служение. Благо­говея к святителю Арсению Тверскому, Варсонофий отыскал в Микулине панагию его и возложил на него. В описи Микулина 1602 года сказано: «Панагия святого Спаса взята из Микулина владыкою Варсонофием в Желтиков»578. Блаженный Варсонофий и в сане святителя соблюдал стро­гий пост, а ночи проводил на молитве, не за одного себя, но и за паству. И в Твери лечил он телесные болезни, а еще усерднее старался врачевать душевные болезни – страсти. Произволы грозного царя были свирепы и дики: святитель Филипп, посвящавший Варсонофия, не только низ­веден был с кафедры, но и удушен был в том монастыре, который мог видеть Варсонофий из окон своего дома. Легко ли было блаженной душе смотреть на это? В 1570 году свирепствовали в России моровая язва и го­лод. Ослабленный старостью 80 лет, блаженный Варсонофий чувствовал, что не может он управлять паствою без некоторых опущений, особенно в такое страшное время. В начале 1571 года отказался он от управления епархией и возвратился в Казанский Преображенный монастырь.

В обители продолжал он подвижническую жизнь. Когда от дряхлости не мог он ходить в церковь, по его просьбе ученики возили его на тележке к Богослужению; так любил он молитву и славословия храма! Блаженная кончина его последовала 11 апреля 1576 года на 86 году жизни его.

Святые мощи святителя Варсонофия обретены нетленными вместе с мощами святителя Гурия в 1596 году. Поразителен рассказ Гермогена о том, как исцелен был дьяк Иван Панкратьев. Он был так болен, что близок был к смерти, и призвал помощь святителей Гурия и Варсонофия. В тонком сне представилось ему, что входит он в Казанский собор. Встре­тившийся ему святитель Гурий хотел взять его за руку, но в трепетном благоговении пал он в ноги ему. Святитель, приподняв его, сказал: «Раб Божий Иоанн! Не скорби, будешь здоров; иди, прими благословение у друга моего Варсонофия». Гурий привел больного к Варсонофию. «Брат Варсонофий! Благослови Иоанна и избавь его от болезни», – сказал святитель Гурий. Варсонофий, благословляя, сказал: «Не скорби, сын Иоанн, по вере твоей в Бога будешь здоров». Пробудившийся больной нашел себя здоровым. И это не единственный опыт загробной братской любви святителей. «Иди, приложись к брату моему Варсонофию», – говорил в видении святитель Гурий больному Сумарокову. Тот благо­говейно приложился. Святитель Гурий сказал затем: «Господь и Бог наш Иисус Христос, молитвами Пречистой Своей Матери, умилосердился над тобою и посылает исцеление». Больной стал здоровым. Солдатка Варвара сильно страдала головною болью. Явившийся святитель Гурий готовил ее к смерти, но святитель Варсонофий упросил отсрочить время смерти. Проснувшаяся Варвара нашла себя здоровою и обещалась идти благодарить святителей у их мощей. Отправлявшиеся на службу муж и сыновья просили ее отслужить за них молебен святителям; но Варвара не исполнила ни своего обещания, ни просьбы близких к душе ее. И она стала опять больною, до того, что отчаивались в ее жизни. Явившийся святитель Гурий строго сказал ей: «Почему так скоро забыла ты о своем выздоровлении и не исполнила просьбы мужа и детей?» Святитель Вар­сонофий опять упросил простить ее. Проснувшаяся больная чувствовала облегчение болезни и, поспешив отслужить молебен, совсем выздорове­ла579. «Любовь не умирает», – сказал апостол. По загробным делам святи­телей Гурия и Варсонофия видим то же самое. Здесь в опытах видим, что не умирают там никакие святые чувства, никакие святые расположения.

Уже по уставу конца XVI века видим: октября 3 «память Гурия и Варсонофия, Казанских чудотворцев»; декабря 3 «преставление свя­тителя Гурия, архиепископа Казанского»; апреля 11 «преставление Варсонофия, Казанского чудотворца»580.

И как было не праздновать Русской Церкви память святителей страны магометанской? Чудеса их, живых и по смерти, – слава для христианства и обличение магометанству. Это истина очевидная, ис­тина неотразимая никакою магометанскою силою ума и меча. Чудеса – дело одного Всемогущего. Всемощный никогда не действует вопреки Своей премудрости и святости. Потому, если Он являет силу Свою чрез лучших исповедников христианства, – это означает, что Он признает христианскую веру верою лучшею и хочет, чтобы признавали ее та­кою же люди; это означает, что Он хочет утвердить и распространить во вселенной христианскую веру как веру высокую по своему содержанию, как веру способную преобразовать и усовершить человечество. Так говорит Он людям делами Своими – чудесами. Никакой магометанин не вправе отвергать действительность такого чуда, каково нетление мощей святителей Гурия и Варсонофия. Пусть приходит и смотрит. Чудо пред его глазами. Гурий и Варсонофий жили с его предками, но жили как самые ревностные проповедники христианства и обличители магометанства. Если же они прославлены нетлением; если они силой Божией совершают чудеса и по смерти, то в них прославляется их вера живая; их слава – слава христианства. Найдет ли что-нибудь подобное магометанин в своем магометанстве? Нет. Никогда и ничем Бог не явил Своего благоволения к магометанской вере, никаким чудом и никаким знамением. История магометовой веры – то же, что история каждой языческой веры, то же, что история каждой веры, придуманной людь­ми. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и во веки веков, аминь.

Память преподобных Евфимия и Харитона Сянжемских

Преподобный Евфимий, уроженец Вологодский, совершал на­чальные иноческие подвиги в Спасском монастыре на Кубенском озере. Отселе перешел на реку Кубенку, за 2 версты от Кубенского озера, и в малой келлие работал Господу постом и молитвою. Когда Евфи­мий уступил свое уединение преподобному Александру, а сам перешел на место его подвигов, на реку Сянжему, сюда пришел к нему делить подвиги пустыни Харитон. Преподобный Евфимий основал на Сян- жеме, в 20 верстах от Вологды, Сянжемскую Вознесенскую обитель. Преподобный учитель и ученик его сами копали землю, садили ово­щи, рубили и носили дрова и, так изнуряя плоть свою, возвышались в духовной жизни. Наставник стоял в храме как пред лицом Божиим, и слезы умиления текли из очей его; псалмы Давидовы пел он и за рукоделием. Пред кончиною своею передал он управление обителью ученику своему Харитону. Собеседник преподобного Александра, скон­чавшегося в 1439 году, блаженно почил, вероятно, не далее 1465 года, тогда как ученик его Харитон почил 11 апреля 1509 года. Мощи их почивают под спудом в Вознесенском, ныне приходском, храме581.

День двенадцатый. Память святого священномученика Зинона Исповежника, епископа Веронийского

Зинон, родом сирский грек, после продолжительного путешествия по Востоку с целью усовершенствования себя в христианском образова­нии, изучивший между тем и греческую и римскую литературу, прибыл в Италию и в 362 году был поставлен епископом в городе Вероне. Хотя гонения на христиан в это время уже прекратились, но еще повсюду было много язычников, которых Зинон и просвещал деятельно христи­анским учением. Сверх того ему пришлось вести борьбу с арианами, в которой он оказался твердым исповедником истин Православия, не отступившим перед воздвигаемыми на него гонениями во времена покровителей арианского учения – Констанция и Валента.

Истинный пастырь Христов, он всю душу свою полагал на раз­нообразную спасительную, подлежащую ему деятельность. После него осталось много письменных наставлений о всех предметах, необходи­мых для христианина. Некоторые из них написаны в обличение ариан «о Божестве Сына Божиего»582. В наставлении «о воздержании» Зинон, приведя слова апостола: Время сокращено есть: да будут имеющие жен, как не имеющие (1Кор. 7, 29), говорит: «Если почти за 400 лет или и бо­лее апостольское изречение стало иметь силу, почему я не возвещу?» В «Деяниях Святых» есть повествование о чудесах, совершившихся по смерти Зинона, и о перенесении его тела в Венгрию. Одно из чудес описано святителем Григорием Великим, современником события. В 558 году (в день памяти святого) в Италии было необыкновенное наводнение. Тибр вышел из берегов выше стен Рима и наводнил окрест­ности. В то же время близ Вероны река Атесис вышла из берегов; воды ее окружили храм святого Зинона и возвысились до окон, которые были близ крыши. Двери церковные были отворены, но вода не вошла в храм, а стала стеною при дверях и заградила выход находившимся в Церкви христианам, так что они опасались умереть от голода, между тем приходили к дверям и утоляли жажду, черпая воду, которая стояла стеною. Святитель Григорий приводит очевидцев этого чуда – графа Пронульфа и трибуна Иоанна583.

Память преподобной Анфусы, старшей, и другой Анфусы, младшей

Старшая Анфуса584, оставив родительский дом, подвизалась сперва в пещерах уединенно, переходя из одной в другую; потом, встретив стар­ца, подвижника Сисиния, продолжала подвиги по его советам и столько успела в духовной жизни, что ее управлению отдали себя в Мантинее многие девы. К советам ее обращались жаждавшие спасения и не оста­вались без пользы. Высокая жизнь ее приобрела ей уважение и лучших из мирских людей Эллады. Император Константин Копроним настой­чиво хотел быть тем, чем впоследствии был Лютер: страхом и обманом вынудил он (в 753 г.) оправдать на соборе магометанское (т. е. глупое) отвращение от святых икон, почитание святых выдавал за суеверие, обеты девства – за извращение природы585. Услыхав, что Анфуса в своей обители благоговейно и без страха пред людьми чтит святые иконы и даже уговорила своего брата стать в ряды защитников святых икон, он приказал представить к себе смелую игуменью со всеми ее 90 сестрами. Гордый и развратный деспот586 потребовал, чтобы отказались от своего образа мыслей; он думал, что пустынная игуменья легко уступит гор­дой воле его, как уступали искатели честей его и прохладной жизни. «Христианская совесть, – отвечала Анфуса, – не дозволяет выполнить несправедливую царскую волю: поклонение святым иконам – дело святое, оправданное постоянною практикою Святой Церкви, а жить для удовлетворения одним скотским потребностям – не значит жить достойно человека; надобно плакать, что и без повелений власти так много несчастных, которые любят грязную жизнь»587. Копроним велел бить ее бичами без пощады. Воля деспота была исполнена. Копроним отдал приказание отослать игуменью с сестрами в заточение. В это самое время императрица страшно страдала муками родов. Преподоб­ная сказала в слух всех, что императрица родит двойню, сына и дочь, и указала судьбу двойней. Разрешившаяся двойнями императрица стала чтить преподобную Анфусу как духовную мать и для ее обители сделала много пожертвований. Блаженная Анфуса скоро предала дух свой Господу, в глубокой старости, в 759 году588.

Дочь Копронима, родившаяся по предсказанию святой Анфусы, названа была Анфусой. И по жизни явилась также святою.

«Отец желал, – говорит Менолог о младшей Анфусе589, – выдать дочь замуж; но она отказалась от предложения». По смерти его (775 г.), получив свободу, раздала имущество: одни расточала на нищих, другие употребляла на построение церквей и монастырей; золотые одежды свои, которые носила, обратила на украшение святынь. Она была ма­терию для многих сирот: собирая брошенных младенцев, воспитывала и пристраивала их; если иные умирали, поручала их Богу, а которые оставались живы, помещала в дом престарелых590. Блаженная царица Ирина (780–802) не раз приглашала ее к участию в управлении импе­рией; но она уклонилась от того. Затем пострижена она была в инокиню патриархом Тарасием (784–816) в монастыре святой Евфимии591, в том самом, который жалким отцом ее «превращен был в арсенал и в обще­ственный нужник»592.

По другим известиям593, святая и тогда еще, как жила во дворце, под пышною одеждою царевны носила власяницу, довольствовалась хлебом и водою и занималась чтением священных книг. Безобразна была жизнь отца ее, и смерть его была ужасна: он кричал, что горит он и наказывается за хулы на Богоматерь594. Жизнь безобразием ее, а смерть ужасами ее, без сомнения, более всего расположили царев­ну вести жизнь благочестивую. Приняв пострижение и став настоя­тельницею Омонейского монастыря595, она, полная смирения и любви, сама носила воду для сестер и выполняла другие услуги. В столице империи, как и в Тавенне, женская обитель боялась принимать для себя недвижимые имения. «Греческие иноки не имеют рабов, а латин­ское имеют», – говорил западный Кентерберийский архиепископ596. Община дев Анфусы рукоделиями добывала себе хлеб и другое содер­жание, а царская дочь-игуменья сама служила сестрам со смиренной любовью. Особенно строго выполняла игуменья Анфуса в отношении к себе и другим древнее правило – не выходить из обители в мир, так как иначе душа расстраивается мирскими впечатлениями, да и дру­гим подается случай к соблазну. Много значило для блаженной по­становление Трулльского собора об этом предмете597, а еще более тот шум, который поднимали против монастырей при отце ее. Вселенский Собор постановил: «Не долженствует монах или монахиня оставлять свой монастырь и отходить в иной» (пр. 21). Так блаженная Анфуса ни сама не переступала ногою за ограду обители, ни сестрам не до­ зволяла являться в миру без самой крайней нужды. Благоговейная настоятельница твердо выполняла и другое правило собора: «Ни жена в мужеском, ни муж в женском монастыре да не спит»598; тем более что и современный ей собор подтвердил это правило до того, что запре­тил монаху с монахинею говорить наедине599, а в столичной женской обители требовалась особенная осторожность относительно посе­тителей обители. Блаженная игуменья не допускала в свою обитель и того простодушного обыкновения, которое осудил собор 692 года. В некоторых женских обителях принимавшие иночество наряжались тогда, как невесты, и в таком виде приходили в храм для пострижения. Запрещая это, Константинопольский собор 692 года писал: «Не сле­дует быть тому, чтобы по собственному произволению отложившая уже всякую житейскую приятность, возлюбившая жизнь по Боге, утвердившаяся в ней непреклонными мыслями, возвращалась вос­поминанием к тому, что уже предано забвению, и от сего явилась бы колеблющеюся, возмущалась бы в душе, как от волн потопляющих и бросающих туда и сюда; иногда и проливая слезы, не являет она сердечного сокрушения, а если и упадет слеза искренности, зрите­ли думают, что это не столько от усердия к монашескому подвигу, сколько от разлуки с миром и с тем, что в мире»600. Молитвы святой Анфусы были неусыпные и стояние на бдениях неослабное; слезы сокрушения постоянно текли из очей ее. «Прекрасная ветвь дурного дерева, честная Анфуса отцвела для земной жизни»601 12 апреля 811 го­да, на 57 году ее жизни.

Память святителя Василия, епископа Рязанского

В сказании «о граде Муроме и о епископии его»602 читаем: «неколи- кое время бысть во граде Муроме епископ праведен, именем Василий, сего добляго жития нетерпя враг, нача нань споны творити». По другому известию о святителе Василии603, спустя много лет после благоверного муромского князя Петра прибыл в запустевший Муром князь Геор­гий Ярославич, поставил себе двор, и то же сделали бояре его и куп­цы. Князь возобновил древний храм Благовещения и другой святых страстотерпцев Бориса и Глеба, поставил у церкви мучеников дом для епископа и призвал на кафедру епископа Василия, человека праведного и благочестивого. По тому и другому известию, против праведного свя­тителя восстали с подозрениями в нечистой жизни его от того только, что видали в его келлие девушку; чернь и знать потребовали, чтобы Василий оставил Муром. «Воссташа на святого владыку, – говорит еще иной памятник604, – и поругашася ему, ни святительства его убояшася, ни благолепия честных его седин устыдешася и спасенного его учения отвергошася и из града Мурома изгнаша». Древняя повесть говорит: «приидоша к епископу в дом тоя ради вины изгонити из епископьи. Епи­скоп же приим икону Предвечного написана Младенца и Богородицы, на нюже имеяше надежю о всяцем спасеньи своем, пойде из епископьи и провожаху его до рки Оки». По другому сказанию, праведник уверял народ в своей невинности; но его не слушали и хотели даже убить. Тогда сказал он: «Отцы и братья! Дайте мне время до утра». Затем молился он со слезами во всю ночь в храме мучеников, с наступлением дня совер­шил Литургию и взял с собою ту святую икону, которую принес с собою просветитель Мурома святой князь Константин605. «И хотяху, – про­должает древняя повесть, – дати ему отплыти судно мало. Святой же стоя на брезе, снем манатью и простре на воду и вступи на ню, нося Божий и Богородичный образ. И aбиe духом бурным несен бысть с об­разом противу струям, отнюдуже река течет. Поведаху же, яко бысть се в 3 часу дни и того же дни, в 9 час, Божиим неизреченным повелением приплы на манатьи своей вверх в место, еже ныне зовомо старая Рязань606. Князь же Рязанский Олег срете со кресты. Ту бо тогда пребываху князя Рязанстии. Чудесная же та икона, юже епископ принесе, и доныне в Ря­зани есть. Он бо верою упова на Ню (Богородицу), Сия же милостью удиви, хотя явити без порока раба Своего».

Современностью святителя Василия князю Юрию, возобнови- телю Мурома, и князю Олегу поставляется вне всякого сомнения то, что святитель Василий епископ жил и почил в средине XIV века. По летописям, князь Юрий Ярославич, сын князя Ярослава Юрьевича Муромского и младший брат князя Василия607, возобновил на старом месте Муром в 1351 году608 после того, как Муромский край не раз опу­стошаем был татарами609. Возобновителю Мурома естественно было пожелать, чтобы кафедра епископа была поставлена в его новом городе, тем более что это был город, освященный пребыванием святого князя Глеба и город старшего из княжеств Рязанских; да и новая Рязань так была опустошена пред тем, что рязанский князь Ярослав (Димитрий) Александрович жил (в 1343 г.) в Ростиславле, малом городке на Оке, близ Каширы610. Между тем, и в Муроме блаженный Василий, по воз­вращении своем из Москвы после хиротонии611, не мог уже застать князя Юрия: тот в 1354 году изгнан был князем Феодором Глебовичем и хо­тя домогался возвратить себе Муром, но умер в темнице. Волнения сильные происходили тогда в Муроме612, и они, конечно, были в связи с печальною судьбою блаженного святителя. Эти волнения, плод кня­жеских раздоров, объясняют нам происхождение клеветы, взведенной на святителя, клеветы дикой, малодоступной для простодушного на­рода без участия стороннего.

У князя Олега Ивановича блаженный Василий нашел самый радуш­ный прием. Он пользовался уважением и князей рязанских, и первосвя­тителей России. Святитель Алексий писал о нем грамоту на Червленый Яр, со строгим обличением своеволию паствы613. Князь Олег в грамоте своей Ольгову монастырю писал: «Милосердием Божиим, молитвою отца моего князя великого Ивана Александровича и благословением Василия, епископа Рязанского и Муромского, я, князь великий» и пр.614 Князь Олег пожаловал уважаемому святителю несколько сел с богаты­ми угодьями и с правом суда; а Пронский князь Владимир Дмитриевич дал место на Дону с бобровыми гонами615. Блаженный святитель недолго управлял Рязанскою паствою. Он, как видно, созрел в жизни духовной и до поступления на кафедру. Блаженная кончина его последовала 3 июля 1360 года616. Надгробная надпись давнего времени говорит: «перенесены мощи иже во святых отца нашего Василия, епископа Рязанского и Му­ромского чудотворца, из старого Острога, от церкви святых страстотерп­цев Бориса и Глеба, в новопостроенную церковь Успения Пресвятыя Богородицы, преосвященным Феодоритом, архиепископом Рязанским и Муромским»617. Это происходило 10 июня 1609 года. С того времени каж­дый год праздновали июня 10 память святителя Василия, епископа Ря­занского, как видно по записям кафедры; на водосвятной чаше 1653 года, устроенной архиепископом Мисаилом, упоминается «святитель Василий епископ Рязанский чудотворец» вместе с князьями Борисом и Глебом; а на серебряном кресте 1655 года святитель Василий изображен со свя­тителем Ионою митрополитом618. Указом Синода 1814 года дозволено праздновать апреля 12-го чудотворной иконе Муромской, прославившей невинность святителя, а его память – в неделю всех святых619. О нем же вспоминается мая 21 вместе с святым князем Константином Муромским620.

Не прикасайтесь к помазанным Моим, и пророкам Моим не делайте зла (Пс. 104, 15). Слушающий вас (иepapхов) Меня слушает, и отвер­гающийся вас Меня отвергается (Лк. 10, 16). Эти слова Господа сами собой становятся в заключение истории святителя Василия.

Память святителя Василия Исповедника, епископа Парийского

Епископ Пapия (napiov) в Геллеспонте, близ Кизика; в царствова­ние Льва Армянина за несогласие с иконоборцами изгнан с престола и скрывался в разных местах, по смерти же его (826 г.) возвращен на ка­федру и мирно скончался (после 830 г., в котором посвятил Игнатия, будущего патpиаpxа, в пресвитера).

Преподобного Акакия Нового, Кавсокаливийского, подвизавше­гося на Афоне и многих напутствовавшего на мученический подвиг за исповедание веры Христовой; мирно преставился 12 апреля 1730 года621.

День пятнадцатый. Преставление святого великого князя Мстислава Владимировича

Я Бог Всемогущий; ходи предо Мною и будь непорочен (Быт. 17, 1). Такова воля Божия о человеке. Князь Мстислав Владимирович, на­званный великим, твердо знал и выполнял волю Божию о человеке, и он поставлен в числе святых еще в прологе XIII века622.

В 1088 году сын Владимира Мономаха, в крещении Феодор, бу­дучи 12 лет, отправлен дедом княжить в Новгород623. На 19 году он уже является образцом мужества и великодушия христианского. Олег, князь Черниговский, убил брата его Изяслава, захватил Ростов и Суздаль, принадлежавшие Мстиславу. Мстислав, не желая лить кровь, послал сказать Олегу: «Ты убил брата моего, но на войне гибнут цари и вель­можные люди; будь же доволен наследственным городом (Рязанью); в таком случае я упрошу отца моего помириться с тобою». Олег не хотел слушать предложений любви и собрался взять Новгород. Мстислав дал сражение (1096 г.), и Олег, потеряв Суздаль и Ростов, едва укрылся в Му­ром. Мстислав снова предложил мир Олегу и желал для себя только воз­вращения пленных; он убедительно просил отца простить Олега, и отец согласился, сознавшись, что сын пристыдил своим великодушием отца624. Олег притворно согласился на мир. Мстислав распустил войска свои и в празднование великомученику Феодору, в субботу первой недели Поста, приобщась Святых Таин, спокойно сидел за обедом в Суздале, как гонцы принесли ему весть, что дядя Олег стоит на Клязьме с войском. Мстислав в одни сутки собрал дружины – Новгородскую, Ростовскую, Белозерскую – и готов был к битве за городским валом. Чрез 4 дня поспел к нему брат с войском. Началось жаркое и упорное сражение; мужество Мстислава склонило победу на его сторону: Олег бежал и, оставив Муром брату, скрылся в Рязани. Мстислав и в счастье остался христианином. Он не хотел брать ни Мурома, ни Рязани, и только удовольствовался свободою пленников. Олег в отчаянии бегал, не зная, где приклонить голову. Блаженный Мстислав послал сказать ему: «Святополк и Вла­димир, – о себе не говорил, – не лишат тебя земли Русской, – я буду твоим ходатаем; останься в своем княжении; только смирись». Вслед за тем он вышел из Муромской области и, возвратясь в Новгород, при­мирил с Олегом великого князя Святополка и отца своего Владимира625.

Понятно, что таким князем не могли не дорожить новгородцы. На общем совете великого князя Святополка с Мономахом и другими князьями положено послать в Новгород сына Святополка. Новгород­ские послы объявили Святополку: «Если у сына твоего две головы, пусть идет он в Новгород, Новгороду нужен Мстислав, новгородцам дал его Всеволод, и они вскормили его для себя». И Мстислав возвра­тился в Новгород626. Благодарный за милости Божии, князь заложил храм Благовещения на Городище, вблизи Новгорода. Каменный храм князя – жертва искреннего благочестия его. Он был украшен со всей щедростью: иконостас его обложен был серебром627. Для сего-то храма благочестивый князь поручил написать драгоценное для нас Мсти­славово Евангелие, и дорогой оклад Евангелия устроен был в Констан­тинополе628. Глаголемому старообрядцу уже показано, что в сем Еван­гелии имя Иисуса пишется большей частью сокращенно, но до 80 раз встречается с удвоенною в начале гласною: «Иисусу» или «Иисус»629.

Совершив поход в дикую Эстонию, Мстислав (в 1113 г.) заложил на княжьем дворе каменный храм во имя святителя Николая630. Этот храм был памятником признательности его к святителю и за исцеление от болезни631. В тяжкой болезни благочестивый князь усердно призывал в помощь святителя, коего мощи незадолго пред тем были перенесены в Бар-град632 и который тогда же чудодействовал в Киеве633.

Святитель в видении повелел послать в Киев за иконою своею, которой вид и мера были показаны; воля святителя немедленно была ис­полнена, послы посланы; а послушание награждено гораздо скорее, чем можно было ожидать. Послы бурею, поднявшеюся на озере Ильмене, удержаны были на острове Липном три дня, и на четвертый нашли пла­вающую на воде икону святителя того самого вида (круглую) и размера, как показаны в видении. Больной князь, приложась к святой иконе, получил исцеление634. Впоследствии на месте явления иконы, на острове Липном, устроился монастырь с каменным храмом святителя635.

В марте 1116 года доблестный князь опять смирял эстов, взял Оденпе, выжег села и захватил множество пленных. По возвращении заложил он в Новгороде крепость, более обширную, чем была она пре­жде. Вместе с тем озаботился он о построении нового, более обширного, помещения для Новгородского владыки636. В то же время, по его распоря­жению посадник Павел заложил крепость в Ладоге, и здесь построен был поныне целый, каменный храм в честь великомученика Георгия637.

В 1117 году Мономах, желая иметь в сыне близкого помощни­ка себе, перевел Мстислава в Белгород, а в Новгороде оставил сына Мстиславова Всеволода. Волынский князь Ярослав в союзе с поляками домогался достать себе старшинство пред Мономаховичами. Он до того увлекся желанием чести, что прогнал от себя и жену, дочь Мстислава. Не раз усмиряемый то увещаниями, то оружием, Ярослав в 1123 году привел в Россию огромное войско, польское и венгерское. Мстислав поспешил против него со своей дружиною, но Ярослав убит был двумя поляками638.

В 1125 году, оплакав кончину отца своего, Мстислав вступил на ве­ликокняжеский престол. В первые два года он должен был скорбеть о бедствии России, страдавшей от голода особенно на севере. В 1127 го­ду добросердечный князь, дав клятву защитить князя Ярослава, из­гнанного племянником из Чернигова, но смягченный просьбами бояр и духовенства не проливать крови христианской, не выполнил клятвы, в чем каялся до гроба. Зато блистательно расчелся он с союзниками Всеволода и постоянными врагами России – половцами: он прогнал их не только за Дон, но за Волгу. Строго наказал он и князей полоцких, отказавшихся воевать против этих заклятых врагов христианства: он выслал их из России в Грецию. В 1128 году начал он строить велико­лепный храм и монастырь в честь великомученика Феодора. Это было данью благодарности за небесную помощь, избавившую его от бед, приготовленных коварным Олегом в Феодорову субботу639. По его ли желанию основан был знаменитый Юрьев монастырь, остается со­мнительным. Но в 1130 году писал он в грамоте: «Вот я Мстислав, сын Владимира, держащий Русскую землю в своем княжении, велел сыну моему Всеволоду отдать святому Георгию Буйце с данью, вирами (пошлинами с судных дел уголовных) и продажами (пошлинами с дел гражданских) и вено волоцкое... И ты, игумен Исайя, и вы, братья, мо­лите Бога за меня и за детей моих, пока стоит мир. И осенние подарки народа, 25 гривен, также святому Георгию»640. В 1131 году построил он вблизи Киева храм в честь Пирогощей иконы Пресвятой Богородицы, доставленной из Царьграда641. В том же году ходил с детьми войною против дикой Литвы и возвратился с богатою добычею. В 1132 году на пасхальной неделе (апреля 15), доблестный и благочестивый князь скончался на 56 году своей жизни и положен был в построенном им храме святого мученика642. Еще современники его не только называли его добрым и христолюбивым князем, но надеялись на молитву его как угодного Богу643. Древний пролог, сказав, что он «был неудержимо милостив ко всякому», оканчивает описание жизни его так: «сребра и злата в руце свои не примаше, зане не любяше богатства, и в день преставления своего, уведев преставление свое, повеле слугам своим гроб себе уготовати и тако честне преставися»644.

День шестнадцатый. Память святого новомученика Михаила Вурлиота

Восемнадцатилетний юноша Михаил, простолюдин (медник по ре­меслу), может служить блистательным примером искренности, глуби­ны и действительности покаяния.

Встретившись с одним магометанином, он по неопытности под­дался его влиянию и был доведен до того, что отрекся от христианства. Это случилось в начале Великого поста, и в первое время после своего отречения, находясь в услужении своего совратителя, стало быть, про­должая быть под его влиянием, несчастный юноша не сознавал всей бездны своего падения, не сознавал своей неизмеримой утраты...

Но вот наступила Светлая Пасха Господня, великий христианский праздник, – и любовь ко Христу проснулась в сердце воспитавшегося в христианской вере... Привычным стремлением повлекло его в родной храм.

«Христос Воскрес! Христос Воскрес!» – встретили и окружили его там родные, заветные возгласы! Все ликовали... все приветствова­ли друг друга, сливаясь сердцем в братском, радостном целовании... Михаил, отступник от Бога, один оставался как бы чуждым всем... Он променял свой крест на чалму Магомета... С ним не делились христиане Божественною радостью... Ему ли место между славящими Воскресе­ние Христа?

Но душа его также ликует и прославляет Господа и горит пла­менною любовью... Он – не чужой, он – Христов, он чувствует, что не перестал быть Христовым... «Я – Твой! я – Твой вместе с Твоими! – взывает вся душа его к Богу своего детства, – и я пою и славлю: Христос Воскрес! и ничто не оторвет меня от Воскресшего Христа! И не умолкнет мой вопль к Нему до конца моей жизни... О, громко воспою я славу Отца моего в слух неверных! И ничем, кроме смерти, не принудят к молчанию уста мои, поющие Воскрес­шего Христа... Но смерти нет! Ее победил Воскресший... Он вос­кресил и мою умершую душу... Я снова живу... люблю и исповедую Христа – Единого Бога!»

Спасение погибшего совершилось. С неизмеримым горем сознав свою вину, он воспылал неизмеримым порывом отрешиться от нее. Раскаяние охватило его душу и сожгло в ней грех...

«Не следует однако же потурчившемуся петь с нами: Христос Вос­крес!» – заметили иные христиане Михаилу, видя, что он принимает участие в праздновании Того, от Которого отрекся... «Завтра же вы увидите, кто я такой!» – сказал Михаил. И на следующее утро он от­правляется к судье и говорит ему: «Скажи, судья, не безрассуден ли и не смешон ли тот, кто променял золото на свинец? Не глуп ли такой поступок? Но если эта мена сделана по незнанию или обману, то рас­суди: законна ли она, и можно ли обманутому взять назад свое золото и возвратить свинец?» «И можно и законно», – отвечал судья. «Если так, – сказал Михаил, – то разреши мне отдать обратно свинец, кото­рый мне дали за мое золото; разреши мне отступиться от ложной веры и возвратить себе золото – веру отцов моих...» И затем, в присутствии всех и во всеуслышание, Михаил исповедал Христа – Единым Истин­ным Богом и Судьей всех.

Поражены были дерзостью юноши мусселим и все присутству­ющие турки. Желая удержать в числе своих привлеченного к их вере христианского юношу, они употребили все меры, чтобы убедить его, но видя, что ни лестные обещания, ни угрозы, ни заключение в тем­нице не в состоянии поколебать его твердости в исповедании имени Христова – осудили его на смерть.

Радостно принял Михаил весть о своем смертном приговоре... Спокойно шел он на казнь, словами и знаками испрашивая прощения у всех собравшихся проводить его христиан, и, бестрепетно преклонив голову под меч, искупил свое отступление мученическою кончиною...

Три дня лежало без погребения его тело и потом было выброшено в море. Это было в Смирне, в 1772 году.

Волны принесли останки мученика Михаила к дальнему берегу и были найдены христианами, которые с честью предали их погребению в храме святой Фотинии.

Святого мученика Леонида. Пострадал в Коринфе; после мук брошен с камнем на шее в море, 281 года.

День восемнадцатый. Память о преподобных Евфимии, Антонии и Феликсе Карельских

Преподобный Евфимий был основателем Карельского Николаев­ского монастыря, на Карельском берегу, невдали от Белого моря645. Это было около 1410 года. Но едва усердный труженик успел построить храм святителя и несколько келлий, как в 1419 году норвежцы напали на монастырь, сожгли церковь и умертвили нескольких иноков646. Над­лежало вновь устраивать обитель, и преподобный Евфимий принялся за святое дело. Между тем сыновья Марфы-посадницы, владевшей на севере огромными пространствами земли, осматривая имения свои,утонули в устье Двины. Пораженная потерею их Марфа предоставила преподобному Евфимию богатые средства для устроения обители. По летописи Марфа называется женой Исаака Борецкого. В грамоте своей монастырю пишет она: «Вот я, раба Божия Марфа, написала при жизни сие рукописание, поставив храм святителя Николая в Ка­рельском, над гробами детей моих Антония и Феликса: я дала в дом святителя Николая покупку мужа моего Филиппа – село на острове Лавле, да два села в Конечных... Приказываю дом святителя Николая господину моему деверю Феодору Григорьевичу и его детям и зятю моему Ефрему Васильевичу»647. По этому видно, что Антоний и Феликс были сыновья первого мужа Марфы Филиппа Васильевича. Поели­ку же Марфа была действующим лицом в событиях 1470 года, то легко понять, что построение Николаевской обители Марфою было уже по­сле 1419 года и что Феликс и Антоний окончили земное течение свое людьми молодыми. Феликс известен и по личной благотворительности своей, именно монастырю святого Михаила, что в 30 верстах от устья Двины, на Пур-Наволоке. Блаженный Евфимий известен не только по трудам и заботам в построении зданий нужных для обители, но, что гораздо важнее, сам, исполненный ревности к духовному совер­шенству, он просвещал дикий Карельский край светом Евангельской истины и возбуждал ревность к жизни, достойной созданного по об­разу Божиему. В Поморском прибережье, между русскими колониями, жили тогда пять видов финского племени, или, как называли их новго­родцы, карельских детей. Это были курольцы, ровкульцы, вымольцы, тиврульцы и валедоли, или валдолейский род. Эти карелы и лопари имели в Поморье свои отчины, земли, угодья и промыслы. Так видно по Соловецким грамотам648. Какова была вера их? Об этом вот что го­ворит старинная Соловецкая повесть: «древле быша сии вышереченные родове, яко зверии дивии, живущие в пустынях непроходимых... Отнюдь Бога истинного единого и от Него посланного Иисус Христа ни знати, ни разумети хотяху; но имже кто тогда чрево насытит, тогда оно и Бога си поставляше; аще иногда каменем зверя убивает, камень почитает, и аще палицею поразит ловимое, палицу боготворит, еже и ныне в Самоедах зловерие закаменелое обретается, еще и в Лопарях, обаче отчасти»649. Вот между какими людьми довелось жить препо­добному Евфимию! Подвижник Божий, полный любви к людям и к истине небесной, просвещал заблудших и словом, и жизнью своею. Он воспитал в учениках своих искреннюю ревность к святому под­вижничеству650. Кончина преподобного Евфимия последовала около 1435 года. По рукописным святцам преподобный Евфимий «Архан­гельский чудотворец». Мощи его, прославленные чудесами, открыты в 1647 году651. Над гробами Антония и Феликса сперва стояла часовня, а с 1749 года существует храм Сретения Господня652.

День девятнадцатый.Память преподобного Симеона Босого, игумена монастыря Филофея, нового чудотворца

Преподобный Симеон, сын священника, в молодых годах принял ино­чество, достиг иеродиаконства и, побуждаемый любовью к безмолвию и уединению, удалился в пределы горы Олимпийской, в монастырь близ Киссары, где и предался суровым иноческим подвигам. Отсюда он пере­шел на Афон и вступил в братство лавры святого Афанасия. По воле на­стоятеля, скоро отличившего ревностнейшего между всеми подвижни­ками, Симеон был рукоположен в иерея. Из лавры перешел он в обитель Филофеевскую, где строгою жизнью изумлял братию и возбудил такое благоговение к себе, что общими просьбами, хотя и против своей воли, убежден был принять звание игумена. Тогда, сознавая свою священную обязанность служить образцом для руководимых им, Симеон еще «воз­высил меру поста, молитвы и других Богоугодных подвигов» и, главное, безленостно и постоянно наставлял иноков спасительными увещаниями.

Но так как, при условиях испорченности человеческой природы, среди наибольшей высоты жизни люди подвергаются и наибольшим искушениям, то и среди иноков, хотя и добровольно избравших се­бе истинно высокий образец для подражания, возникло раздражение против строгого подвижника. Симеон, видя неприязнь к себе, терпел, молился, старался любовью побеждать вражду, но не мог ничем обе­зоружить злобствующих против него и потому удалился.

Он прибыл на гору Фламурия, смежную с Загорою. Здесь, прию­тившись под яблонею, босой, едва прикрытый ветхою одеждою, обхо­дясь без огня и почти без пищи, отдыхая самое короткое время на голой земле, проводил Симеон жизнь – как бы бесплотную, весь преданный подвигам и высшей духовной борьбе.

Непостижимым величием такой жизни прославлял он Творца, и она могла служить мерилом того изобилия Божией благодати, кото­рая изливается в душу, могущую, достойную вместить ее.

После трех лет такой сверхъестественной жизни Симеон снова увидел людей. Они нашли его и, привлеченные его высотою, пожелали жить при нем. Трудно было согласиться на это всецело отделившемуся от мира подвижнику, но, полный любви, он уступил желаниям людей, и таким образом поселились с ним семь человек.

Живший до сих пор подобно птице небесной, не знающей ни по­сева, ни жатвы, Симеон озаботился теперь о посевах, чтобы пропитать пришедших к нему. По прошествии семи лет он выстроил тут неболь­шую церковь во имя Святой Троицы. Между продолжавшими при­ходить к Симеону, жаждущими посвятить себя на служение Богу под его святым руководством, были иереи и диаконы, которые помогали ему в священном учении, и таким образом устроилась киновия.

Тогда Симеон решился потрудиться и на ином поприще; он пожелал посвятить себя апостольской деятельности и, оставив благоустроен­ную им киновию, совершил путешествие с целью утверждения в вере христиан. Он побывал в Эпире, Фессалии, Афинах и других местах. Путешествие это было очень нужно, так как большая часть жителей этих местностей, по причине оскудения просвещения, были до крайности грубы. Слово Божие, распространяемое Симеоном и сопровождаемое чудотворениями, действовало спасительно. Успех его проповеди воз­будил между тем негодование турок... Они донесли на него градона­чальнику Аяну, оклеветав его, между прочим, в том, что он проповедует порицание магометанского учения. Без всякого суда Симеон был осуж­ден на смертную казнь. Уже начали раскладывать костер, чтобы сжечь проповедника-христианина...

Приведенный в оковах на место казни, Симеон сам начал подби­рать и бросать в костер дрова...

«Да ведь этот костер готовится для тебя! – сказал ему державший его за цепь человек, – ведь это тебя сожгут на костре по повелению градоначальника...» «Что же! Жгите меня, если на то есть воля Бо­жия! – отвечал подвижник. – Я с своей стороны рад умереть...»

Пораженные этими словами один араб и несколько женщин побе­жали к матери градоначальника и просили ее убедить ее сына не преда­вать смерти святого. Добрая женщина, испугавшись, что сын ее погубит невинного, начала умолять его не брать на свою душу такого греха. Она умоляла его разузнать истину, лично допросить осужденного.

Слова ее подействовали на окружавших ее сына. «Хорошо гово­рит госпожа наша, мать твоя, эфенди!» – сказали они и также стали убеждать Аяна, чтобы он не велел казнить человека прежде суда и ре­шения, определенного по закону... Так много может сделать доброе слово, сказанное от искренней души!.. Ему невольно поддаются даже озлобленные люди и, под влиянием его, отступают перед несправед­ливостью, которую были уже готовы совершить.

Аян велел призвать к себе Симеона. Пораженный видом босого и почти нагого проповедника-христианина, градоначальник невольно почувствовал благоговение к нему и, ласково обратясь к нему, сказал: «Меня уведомили, что ты стараешься отвратить нас от нашей веры, что ты учишь нас не верить в учение Магомета: скажи, правда ли это?»

«Не магометан, но христиан учу я поступать так, как нам повелевает Евангелие», – отвечал Симеон. «А чему учит ваше Евангелие?» – спро­сил Аян. «Евангелие учит не красть, не исполнять нечистых пожеланий плоти, не желать ничего чужого, любить друг друга, отдавать кому следует царские подати, держать твердо веру свою, чтить воскресные и празднич­ные дни, потому что воскресный день есть тот, когда воскрес Господь наш Иисус Христос...»

Не найдя в праведнике ничего достойного смерти, градоначальник отпустил его на свободу, и Симеон стал еще с большею смелостью про­поведовать слово Божие. Через несколько времени он посетил обитель свою на горе Фламурийской и, устроив там дела, прибыл в Констан­тинополь, где приветливо принят был патриархом.

И здесь не бесплодно изливалось его красноречивое слово. Многие, тронутые им, спешили исповедовать ему свои грехи, исправляли свою жизнь, привязывались к нему всею душою, всюду следовали за ним, желали предать себя в полное послушание святому. Иных, пожелавших вести иноческую жизнь, он посылал в свою киновию. И так потрудясь последнее время своей жизни в Константинополе, Симеон мирно скончался здесь и был похоронен с честию самим па­триархом – в Халках, в церкви Божией Матери. Спустя два года по его кончине бывшие на время в столице иноки Фламурийской обители, испросив позволение местного начальства, перенесли останки Симеона в свой монастырь. При этом перенесении совершилось много чудных исцелений от разных болезней, и с тех пор слава о чудотворной силе мощей праведника распространилась во всех местностях, где он ходил и учил народ. Многие сделали различные пожертвования в пользу мо­настыря, в память устроителя его и общего учителя, и таким образом был обеспечен доход, поддерживающий доныне существование обители.

Память Святого преподобномученика Агафангела Есфигменского

Родом из Эны, города во Фракийской области, Агафангел, в ми­ре – Афанасий, получил христианское воспитание в доме строго­православных родителей. По кончине их он поступил в морскую служ­бу; тут имел случай сблизиться по службе с турками, которые захотели непременно обратить в ислам смышленого и очень способного юношу- христианина. Не надеясь достичь этого по доброй воле Афанасия, они однажды неожиданно напали на него, нанесли ему рану и угрожали смертью в случае, если он не отречется от веры Христовой... Нисколько не подготовленный к такому насилию, юноша растерялся и в надежде, что не замедлит скрыться от турок и отречься от данного им под ножом обещания, он согласился назвать себя магометанином.

Это происходило в Смирне. Афанасию не удалось однако же ско­ро уйти из-под надзора турок, неусыпно следивших за ним, и только по прошествии довольно долгого времени он мог оставить Смирну и, мучимый угрызениями совести, отправился искать пристанища на Афонской горе. Здесь обошел он многие монастыри и скиты, ис поведовался многим духовным отцам; наконец, по совету одного из них, пришел в обитель Есфигменскую, где игумен Евфимий исповедал его, узнал все бывшее с ним, благословил его намерение искупить свой тяжкий грех и, приютив его у себя, назначил ему послушание, которое Афанасий стал проходить с величайшим усердием.

Он не отступил бы, казалось, ни перед какими трудными подви­гами, потому что почитал самые трудные из них недостаточными для заглаждения своего несчастного отступничества. Для примирения со своею совестью только одно дело могло быть удовлетворительным для него, это – мученичество... И вот, Афанасий всецело предался мысли о нем и молитве, чтобы Господь дал ему силу загладить таким образом его временное отречение от Него.

Среди подвижнических приготовлений к этому великому делу Афанасий – в 4-е воскресение Великого поста – был призван к Ли­тургии, облечен в иночество с именем Агафангела и удостоен прича­стия Святых Животворящих Таин. «С этого времени, – рассказывает о нем иерокурикс Герман653, – лицо его сияло каким-то Божественным светом благодати, радость духа его была невыразима, ум постоянно устремлен на небеса, в сердце его возжегся Божественный огонь, и он с великим усердием стал вдаваться в большие и большие подвиги; на­конец, от всего сердца возжелал смерти за Христа».

Видя в Агафангеле непреодолимое желание мученичества, судя его достаточно подготовленным к подвигу и, главное, вразумленный видением во сне святителя Николая Чудотворца, обещавшего успех в деле покаявшегося юноши, игумен благословил Агафангела готовить­ся в путь – в Смирну, где он должен был исповедать свое возвращение к вере Христовой – перед теми, кто содействовал его насильственному отречению...

Юноша кипел нетерпением пуститься в путь, но приходилось еще ждать корабля. Наконец представился случай отплыть в Смирну, где надлежало осуществиться пламенному стремлению сердца, изнывав­шего в беспредельном покаянии.

«В Фомино воскресение вечером вошли мы в Смирнскую при­стань, – продолжает свой рассказ об Агафангеле спутник его Герман, – некоторые из братьев нашей обители, жившие тогда в Смирне по нуж­дам монастырским, узнав о нашем прибытии, встретили и приняли нас с великою радостию. Мы поместились в доме епитропа нашей обители, который, узнав о намерении юноши, радовался, что удосто­ился принять в дом свой мученика, и ласки его обильно посыпались на нас. Теперь занялись мы окончательными приготовлениями для нашей цели. В четверг утром, когда бывает собрание в Оттоманском судилище, мы облекли Агафангела в турецкие одежды, и я позволил ему идти с Божией милостью...» Явясь на суд, на вопрос: что ему нуж­но? – Агафангел рассказал историю своего насильственного принятия ислама, выразил свое добровольное, искреннее отречение от этого лож­ного учения и на льстивые увещания судьи, надеявшегося образумить юношу, слова которого он находил безумными и отречения которого он никак не мог допустить, Агафангел отвечал: «Гнушаюсь я и увеща­ниями, и обещаниями вашими, и вами самими. Христа только моего люблю, Христа моего ищу, Христом моим наслаждаться желаю...» И на дальнейшие попытки убедить его отвечал неизменно то же... Тогда су­дья стал угрожать ему мучительною смертью. «Готов я за Христа моего вытерпеть все! Все роды мучений принимаю с величайшей радостью! Прошу только не медлить привести в исполнение слова твои...» – от­вечал Агафангел.

«О, блаженный язык, – говорит Герман, передавая эти слова юно­ши, – скажу и я с Великим Василием: блажен язык, прозвучавший в наши времена такое исповедание, которым очистился воздух, осквер­ненный нашими грехами! О, ум Божественный и твердый, который вос­хвалили лики Ангелов! О, душа славная, которую прославил Господь Славы небесною славою!»

Истязания начались. Исповедник был связан, заключен в темницу, окован тяжелою цепью, ноги его забиты в дерево.

Слуги, исполнители жестоких приказаний, присоединили и свое лютое обращение: ведя мученика в темницу, они дергали цепь во все стороны с такою силою, что многим казалось, что голова страдальца отделится от туловища, но юноша выносил все с терпением и душа его ликовала...

Бог привел так, что в темнице нашел Агафангел двух невинно­заключенных христиан. Один из них, Николай, человек чисто­христианского настроения, передал потом все, что видел и слышал от мученика и также письмо его к Герману. Встретить в такую минуту и в таком месте христиан было великим утешением для предавшего себя на страдания юноши; они всю ночь утешали его, ободряли при­мерами других мучеников.

На другой день Агафангел в оковах был снова представлен на суд. Подверженный разным испытаниям, он перенес все с непоколебимым мужеством и снова был отведен в темницу. Радовался Николай, видя ничем не смущаемую твердость исповедника; однако же, при этом передал ему, что, кажется, некто – хиосец Афанасий, бывший тогда в большой силе, ходатайствует об освобождении его... Но это изве­стие только испугало Агафангела, и он сейчас же написал Афанасию письмо, в котором заклинал его именем Божиим не ходатайствовать за него, но представить судиям делать, что хотят; «вместо же напрас­ного ходатайства, – писал он, – пусть лучше христиане молитвенно ходатайствуют перед Богом об укреплении меня в мученическом подвиге».

Со слезами узнали об этом письме бывшие в то время в Смир­не христиане; оно привело им на память то письмо, которое писал римским христианам святой Игнатий Богоносец, убеждавший их не прибегать ни к какому ходатайству за него, но допустить нечести­вых бросить его на съедение зверям... И действительно, в ту ночь все христиане усердно молились о новом мученике. И сам он готовился к страшному испытанью. Среди ночи, забывшись в легком сне, вдруг встал и сказал товарищам своего заключения: «Радуйтесь со мною, братья мои! Сегодня прежде 5-го часа меня обезглавят». И после того, как бы горя нетерпением соединиться с Христом, он часто спраши­вал: «Который час?» – и на ответ всякий раз радостно говорил: «Еще три часа! Еще два часа!» Около четырех часов пришли взять его. Нет слов, чтобы выразить его радость при этом, свидетельствует Николай, простившись с друзьями, он быстро устремился к дверям темницы и в оковах был снова представлен на суд. Твердость его пребывала неизменною. Не видя никакой возможности отвратить христианина от своей веры, судьи приговорили его к смертной казни. Весть об этом быстро разнеслась повсюду, и несметное множество народа всех на­ций, всякого возраста, пола и состояния собралось на место казни. Взоры всех были устремлены на ангелоподобное лицо мученика. Он же, углубленный в молитву, казалось, не видит, что вокруг него про­исходит. Не обратил он никакого внимания и на речи пытавшихся еще и в эту минуту его поколебать. Преклонив свою голову, он, наконец спокойно сказал исполнителям казни: «Что же вы не делаете своего дела?» Тогда главный из них приказал нанести удар, и глава юноши почти мгновенно отделилась от тела. Это было 19-го апреля, 1819 года. Убиенному за Христа было 19 лет.

Сильное впечатление произвела кончина нового мученика на всех христиан. Единодушно прославляли они имя Господа, дивного во святых Своих. «Враги закоренелые и непримиримые примирялись; раздавались щедрые милостыни; пришли в омерзение бесчестные дома; много лет не видевшие духовника теперь прибегали к нему с теплыми слезами покаяния; самые вольнодумцы и безбожники были тронуты, и даже магометанский народ с благоговением отно­сился к мученику».

В третий день по совершении казни пронесся слух что останки мученика будут брошены в море. Поэтому все бывшие в пристани ко­рабли, даже консульств всех христианских народов, расположились цепью по всей стороне моря, лежащей к городу, и некоторые из них даже на всякий случай вооружились. Но городские слухи не осуще­ствились. Вместо того, в этот же день поздно вечером оттоманские стражи взяли с места казни останки Агафангела и доставили их в дом правителя города, а тот передал их за деньги христианам. С неописан­ною радостью и торжеством приняли их христиане и с благоговением перенесли в храм святого Георгия. При общих слезах и умилении со­вершив мученическую службу, иерархи сами положили останки му­ченика в великолепном гробе святого Дима, пострадавшего за 408 лет до этого события.

По совершении этого погребения Смирнский архиерей собствен­норучно написал о мученике подробное послание к Вселенскому патриарху; патриарх же послал копию с этого письма на Афон.

В 1844 году, по желанию игумена и братии обители Есфигмен- ской и по согласию архиерея и почетных граждан смирнских, часть останков654 нового мученика Агафангела перенесена в ту обитель, где он подвизался в приготовлениях к мученичеству; прочие же части останков (в виде костей) хранятся в сосудохранительнице храма ве­ликомученика Георгия.

Память святителя Трифона, Константинопольского патриарха

Из монахов столичного монастыря возведен на патриаршество императором Романом в 928 году, а в 931 году низложен им же, что­бы доставить престол двадцатилетнему Феофилакту, сыну своему. Трифон же с незлобивым сердцем воротился в свой монастырь и там скончался чрез два года и пять месяцев. Но тело его по смерти прине­сено было в Софийский храм и торжественно похоронено с прочими патриархами.

День двадцатый. Память святых Анастасия 1-го, патриарха Антиохийского,и Анастасия 2-го

Анастасий 1-й, патриарх с 561 года; в 561 году предназначен был к ссылке за несогласие с любимою мыслью императора Юстиниана о нетлении тела Христова до воскресения, но указ о том не был исполнен за смертью Юстиниана. В 569 году император Юстин, по некоей лич­ной неприязни, хотя под предлогом расточения церковного имущества, низложил его, и Анастасий пробыл в заточении 23 года; уже император Маврикий, по смерти патриарха Григория, возвратил его на кафедру в 593 году. В слове по случаю возвращения, в среду Страстной седми­цы, 25 марта, говорил он пастве: «Мир, и еще мир, и в третий раз мир вам». Согласно с желанием императора он перевел на греческий язык «Пастырское Правило» Григория Двоеслова и написал в заточении несколько собственных сочинений догматических и нравоучительных. Скончался в 599 году, оставив кафедру другому Анастасию.

Анастасий 2-й управлял церковью десять лет. Когда в 609 году император Фока дал повеление креститься всем евреям, то при ис­полнении сего в Антиохии вспыхнул бунт, и жиды в сентябре убили патриарха, подозревая его в соглашении с императором.

Память преподобного Феодора Трихины

Феодор, родом цареградец, сын богатых родителей, оставил богатство, славу и честь и, удалившись в провинцию Еленопонт, в митрополию Амасийскую, сделался монахом в некоем пустынном монастыре близ Евхаита (в 40 верстах от Амасии). Воздержанием он иссушил свою плоть и носил одну только одежду, суровую власяницу, почему и назван Трихиною (по-гречески, а по-русски – Власяничник). Во время святой жизни своей и по смерти сотворил много чудес и исцелений, благодатью Божией. Время же жизни его определяется тем, что патриарх Антиохийский, еретик Петр Фуллон (Сукновал), за участие в убийстве православного патриарха Стефана предназначен­ный императором Зеноном к ссылке в Питиунт, около года (479 г.) скрывался близ монастыря Трихины и затем бежал в Армению.

Память святителя Григория, патриарха Антиохийского

Из игуменов Фаранской обители возведен на престол волею им­ператора в 569 году. В книге Лимонар, главе 140, читаем: «Говорили некоторые старцы о сем Григории, что был милостив, непамятозлобен и сострадателен к согрешающим. Святейший же Софроний, патриарх Иерусалимский, такое дает о нем свидетельство: достоин этот муж, Григорий Блаженный, вспоминаться между святыми и преподобными; потому что и на патриаршество взят против воли, и свято пожил во славу Христа, Господа нашего». Скончался 593 года.

Память святителей Ветрана и Феотима,епископов Малой Скифии (Добруджи, Добрича)

Созомен655, описывая бедственное время арианина Валента, гово­рит: «Где церквами управляли люди мужественные, там только народ не изменял прежних своих мыслей. В самом деле, по такой именно причине и скифы остались, как передают, с тою же верою (православ­ною). Этот народ имеет много городов, селений и крепостей». По сло­вам Плиния, страна, которою владели скифы-земледельцы, прости­раясь от устьев Дуная к Фракии, заключала в себе «прекраснейшие города – Истрополь (Дунавец), Томи (ныне Кюстенджи), Каллатис, Дионисиополь, прежде называвшийся Кроны». Эта равнина в сред­ние времена называлась Добрич656, а ныне Добруджа. «Метрополия скифов, – продолжает Созомен, – Томи, город обширный и богатый, лежащий у моря, на левой стороне для въезжающего в Черное море. Там и доныне хранится обычай древний, чтобы всеми церквами этого народа управлял один епископ. В описываемое время правил Ветран. Царь Валент прибыл в Томи. Придя в церковь, по обыкновению сво­ему начал убеждать Ветрана вступить в общение с арианами; Ветран, мужественно и смело высказав государю мысли свои в пользу учения Никейских отцов, оставил его и перешел в другую церковь, а за ним последовал и народ; а народу было почти весь город, – сошлись, от­части чтобы видеть царя, а отчасти в ожидании каких-либо новостей. Оставшись один со своей свитою, Валент сильно раздражен был тем, считая то за намеренное оскорбление. Он велел арестовать Ветрана и сослать в ссылку. Потом, однако, вскоре позволил ему возвратить­ся. Ибо когда узнал, что скифы ропщут за изгнание своего епископа, то стал опасаться, как бы не затеяли чего. Он знал, что этот народ мужественен и по местному положению нужен для империи, потому что охранял ее от пограничных варваров. Итак, Ветран в этом случае явился выше усилий государя. По свидетельству самих скифов, он был муж вообще добрый и отличался святостью жизни».

Феодорит кратко, но еще с большим одушевлением говорит о блаженном архипастыре скифском; он пишет: «и Вретанион, си­явший всякою добродетелью и властью архипастыря правивший городами всей Скифии, воспламенял свой дух ревностью и обличал в порче догматов и в беззаконии но отношению к святым. Он с Бого- духновенным Давидом говорил: Надеющиеся на Меня не постыдятся (Пс. 18, 46)"657.

Святой Ветран, и в сане епископа носивший славянское имя, скончался, вероятно, на другом году после победы своей над Валентом (377 г.), так как на II Вселенском Соборе в 381 году находился уже пре­емник его – Томский епископ Геронтий658, за которым следовал святи­тель Феотим, «родом скиф», по словам грека, или, что то же, славянин659.

В 392 году Феотим уже известен был Иерониму и как писатель, и как епископ. Когда в 399 году святитель Златоуст рассматривал на соборе дело об Ефесском епископе, то на этом соборе вместе с дру­гими епископами присутствовал и Феотим из Скифии и Фракии660. В 402 году, когда Епифаний настоятельно требовал от святителя Златоуста и других произнести осуждение на Оригена, «Скифский епископ Феотим даже явно порицал Епифания: “Неблагочестиво оскорблять, – говорил он, – давно скончавшегося, восставать про­тив суда древних и отвергнуть одобренное ими”. Он вынес одно из со­чинений Оригена, прочитал его и, показав, что прочитанное полезно церквам, прибавил: “Те, которые осуждают эти книги, поносят и то, о чем здесь говорится”»661.

Феотим был святителем чудным и по просвещению, и по высокой жизни, и по пастырской деятельности, и по чудесам.

Довольно трудов требовала от него и собственная его Славян­ская епархия, весьма обширная. На другом (на левом) берегу Дуная кочевали тогда гунны, подчинившие себе живших там славян662. Фео- тим простер силу веры и любви и на дикие племена; путешествовал в стране занятой ими с проповедью Евангельскою и молитвою по­беждал дикость их; привыкших к грабежам старался смягчать любо­вью благотворительною, угощал и ласкал их подарками. Сила чудес, совершенных им о имени Господа Иисуса, до того поражала племена грубые, что они называли Феотима богом римским. Историк пишет: «В то же время (во время Златоуста) церковью Томиса и прочей Ски­фии управлял Феотим, родом скиф, человек воспитанный в любому­дрии, которого придунайские варвары гунны, дивясь его добродетели, называли богом римским, потому что и в самом деле видели от него опыты дел Божественных. Рассказывают, например, что однажды он путешествовал по тамошней стране варваров и встретил нескольких туземцев, шедших в Томис. Бывшие с ним стали плакать, полагая, что будут убиты. Но он, сошедши с лошади, начал молиться, и – варвары миновали их, не заметив ни его самого, ни его спутников, ни лошадей, с которых они сошли. Так как жители той страны (гунны) своими частыми набегами разоряли скифов (славян), то этих зверообразных людей Феотим приучил к кротости, – угощая их и по-дружески пред­лагая им подарки. Один варвар, предполагая, что он богат, решился хитростью захватить его в плен. С этою целью приготовил он аркан. Опершись на щит, как обыкновенно делал, стоял он и разговаривал с неприятелями. Потом, подняв правую руку, хотел забросить на него веревку, чтобы тащить его к себе и к единоплеменникам; но во время этого действия рука его осталась протянутою в воздухе и не прежде освободилась от невидимых уз, как когда Феотим, по просьбе других, помолился за варвара Богу. Говорят, что этот епископ постоянно носил длинные волосы, с тех пор как начал прилежно изучать любо­мудрие. Он держался простого образа жизни, вкушал пищу не в одно и то же время, но когда чувствовал голод или жажду»663. Блаженный Иероним писал: «Феотим, Скифский епископ Том, издал в разгово­рах, по образцам древнего красноречия, краткие и прекрасные трак­таты и, как слышу, пишет и другие сочинения»664. Леонтий, живший недолго после Феотима, выписывал краткие места из двух сочинений его – из сочинения «об учении Спасителя» и из другого – «против идолов». Святой Дамаскин поместил в свои параллели несколько мест – из последнего сочинения и из трех других: «на Бытие», на тол­кования слов: аще принесеши дар твой ко алтарю (Мф. 5, 23), и из слова: «о посте».

Блаженный Феотим блаженно почил, вероятно, не позже 412 года665, и память его по римскому мартирологу чтится 20 апреля666.

Преставление преподобного Александра Ошевенского

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся (Мф. 5, 6). К числу тех, к которым относятся сии слова Спасителя, принадлежит и преподобный Александр Ошевенский667.

В 80 верстах от Белозерска, в Вышеозерской волости, жил зажиточ­ный и благочестивый земледелец Никифор Ошевен. Он имел четырех сыновей; но ему хотелось еще иметь сына. По молитве благочестивой жены его родился Алексий.

Сын молитвы был обучен грамоте и, послушный родителям во всем, любил поститься и молиться, что не совсем нравилось им. На 18 году родители хотели сочетать его браком, но он с дозволения их отправился на богомолье в Кириллов монастырь и здесь остался на некоторое время для молитв. Последнее сильно огорчило отца, но потом успокоился он мыслью, что в монастыре не учат худому. В обители Алексий усовершился в книжном учении и жил весьма внимательно к себе. Игумен готов был постричь его в иночество. Но Алексий объявил со смирением, что желает испытать себя в готов­ности на крестный путь и приучить молодость свою к игу Христову. Спустя год отец посетил сына в праздник преподобного Кирилла и дозволил ему еще остаться в обители до времени. Потом родители его насилием властелина вынуждены были перейти в Каргополь, а спустя год поселились в 30 верстах от Каргополя на земле, отведен­ной им землевладельцем. «Приходит (Никифор) к боярину Ивану и бьет челом и просит грамоту слободскую; Иван же, видев его че­ловека доброзрачна и речиста, дает ему грамоту на те места, слободу копити, жильцов называти и дворы ставити, и оттуду и доныне про- звася весь та слобода Ошевнева», – так говорит древнее известие. Печали родителей печалили сына, но он молился, и молитва не оста­лась неуслышанною. Спустя 6 лет пребывания в обители Алексий принял монашество с именем Александра и удвоил свои подвиги. Послушный и строгий к себе инок приобрел общее внимание к себе. Когда объявил он настоятелю, что, желая повидаться с родителями, он вместе с тем желает найти себе место для уединенных подвигов, игумен отвечал: «Тому, кто не окреп в духовной жизни, небезопасно пускаться в отшельническую жизнь; в общежитии братья подкрепляют друг друга, и это благотворно особенно для неутвердившихся в добре; бывает, что мечтательная гордость увлечет неопытного в пустыню под видом усердия к нерассеваемому подвижничеству и потом предает его праздности и нерадению; всему время; надобно испытать себя». Блаженный Александр смиренно покорился голосу настоятеля: снова подверг себя и желание свое испытанию. Тогда настоятель благословил желание его. Подвижник прибыл на роди­ну. Обрадованный отец просил сына найти вблизи место для своего пребывания и обещал помочь при устроении пустынного жилища. На реке Чурюге, в соседстве лесов и озер, преподобный Александр водрузил крест в основание будущей пустынной обители. В Кирил­ловой обители, по возвращении, посвященный в иеромонаха, получил от игумена в благословение икону Одигитрии и икону святителя Николая и с такими средствами дал при кресте на Чурюге обет про­вести остальную жизнь в будущей обители. Поручив отцу надзор за построением храма, отправился он в Новгород. Здесь святитель Иона преподал ему благословение на устроение обители и антиминс для храма ее. Благочестивая боярыня Анастасия и сын ее Юрий, при­глашенные вспомоществовать новой обители, готовы были отдать преподобному целую волость со всеми ее угодьями, но блаженный не хотел того, – зачем, сказал он, печалить наследников? Боярыня выдала четыре грамоты на сенные угодья с лесом и деревнею. Храм был освящен во имя святителя Николая. Блаженный Александр с бо­дрою душою начал пустынную жизнь и с твердостью переносил ее бедность и труды. С ним по воле игумена пришел сюда из Кириллова монастыря старец; но старец не перенес трудной пустынной жизни и возвратился в Кириллов монастырь. Блаженный остался один; он очищал лес, готовил под пашню землю и засевал; трудился неутоми­мо, освящая труды молитвами. Мало-помалу собрались к нему бра­тья; он поставил келлии, трапезу и другие принадлежности, радуясь желанию их служить Господу. Установив общежитие, преподобный ввел строгий чин во всем: в храме не говорить ни с кем, в трапезу приходить в молчании и здесь слушать чтение; в келлие не быть без дела; во время работ по послушанию иметь в уме псалом или молитву Иисусову. «Братья, – говорил подвижник Божий, – пусть не страшат нас труды и скорби пустыни: вы знаете, что путем скорбей входят в Царствие Небесное. Пусть живет в вас взаимная любовь и смирение. Бог любы есть, и смиренных любит Он». Блаженный владел даром слова и духовною рассудительностью; многие, даже из мирских, при­ходили слушать наставления его. Два племянника его, сыновья двух родных братьев, часто посещали обитель, и, наконец, по просьбе их были пострижены в иночество. Брат Амвросий сильно раздражился тем; прибег в обитель, ругал блаженного весьма грубо и грозил разо­гнать обитель. На брань исступленного блаженный Александр отве­чал кротостью, и это смягчило брата, так что он просил простить его. Потом племянники, так дорого доставшиеся ему, нанесли тяжелую скорбь блаженному: охладев в ревности к борьбе с нуждами пустыни, они, несмотря на увещания дяди, оставили обитель его. Скорби за спасение духовных чад до того отяготели над душою блаженного, что он стал тяжко болен. Не мог он поднять ни головы, ни руки, не мог даже выговорить слова: так расслаб всем телом. В этом изнеможении он молился преподобному Кириллу, в обители коего вступил в под­вижническую жизнь. И вот видит святолепного старца, украшенного сединою, в белых ризах и с крестом в руке. Осенив крестом больного, святой сказал: «Не скорби, брат! Я помолюсь, и будешь здоров; только не забывай обета, – не оставляй сего места; я буду помогать тебе». Проснувшись, блаженный почувствовал себя здоровым и наутро по­шел в церковь; в утешение братии он рассказал о посещении препо­добного Кирилла. В подвижнических трудах преподобный провел в своей обители 27 лет и мирно предал дух свой Господу на 52 году жизни, 20 апреля 1479 года.

По смерти ученика его Лаврентия, игумена, обитель его пришла было в упадок, – здания обветшали, братья почти все разошлись, так что не осталось ни одного иеромонаха. Раз монастырский служитель Марк видит в сонном видении: обитель полна народа; старец в свя­тительской одежде, седой, крестом осеняет обитель и работающих в ней на постройке; другой старец, с брадою до персей, окропляет святою водою; третий среднего роста, с русыми волосами, окаждает за ними; а еще четвертый, молодой, вдали следует за ними. Марк узнал в третьем преподобного Александра, и преподобный по его прошению сказал: первый старец – святитель Николай, имени коего посвящен храм обители, второй – преподобный Кирилл, обещавшийся помогать мне, – по моей просьбе они пришли сюда, а молодой человек – из­бираемый в игумена Матвей. Сын иеромонаха пустынника Матвей, в иночестве Максим, посвященный в игумена архиепископом Сергием (1483–1485), в самом деле восстановил обитель по всем частям. Припостроении нового храма в честь святителя Николая по указанию самого явившегося преподобного найдены были нетленными мощи его. Новый храм освящен при игумене Вассиане 2-м, и при нем же преподобный велел написать образ его. По рассказу одного старца, который знал преподобного еще в земной жизни, преподобный был роста среднего, лицом сухой, с впалыми глазами, с небольшою и не густою бородою, с проседью в русых волосах. В таком виде и был он написан.

Затем следовали различные чудеса преподобного. Чудо, которое испытал на себе иеромонах Феодосий, описавший житие и чудеса пре­подобного в 1562 году, весьма замечательно по свидетельству о крест­ном знамении. Феодосий вместе с другими восставал на игумена обите­ли с укоризнами и жалобами. Явившийся преподобный сказал: «А кто здесь игумен? Конечно не ты; игумену скажи: пусть творит свое дело; тебе же говорю: пекись о твоей душе». Феодосий раскаялся; он положил было описать житие и чудеса преподобного, но потом стал волноваться сомнениями и оставил начатое дело. Явившийся преподобный наказал его тремя ударами прута. «И уведех бывшая над собою, – пишет Фео­досий, – яко десная моя река ослабе, длань же о запястии (с запястия) согнуся, три же персты верхних едва возмогох вместе сдвинути, еже на лицы своем крестное знамение воображати, два же персты нижних ко длани прикорчишася». Вот как в обители преподобного Александра в 1562 году изображалось крестное знамение! Тремя первыми перста­ми! Сильное вразумление отважному самовластию преподано препо­добным.

Прибыл в Каргополь воеводою боярин Иван Михаил. Юрьев, брат царицы Анастасии. Игумен Вассиан, наслышавшись о его гордо­сти и жестокости, со страхом отправился на поклон к новому воеводе. Боярин принял его несурово. Игумен представил ему царскую не- судимую грамоту об обители; воевода, посмотрев, сказал: «Есть одна пошлина, которую будет он брать с монастырских крестьян». Боязли­вый игумен промолчал. Но бывший с ним простодушный и прямой старец Евсевий сказал: «Не взимать тебе ее с нас, господин». «Когда прикажу, то дадите», – сказал с гневом воевода. Старец заметил: «Тогда будет, когда возьмешь». Боярин, рассвирепев, закричал: «Горе, чернец! Царь государь пожаловал меня Каргополем и всею Онегою с поморьем, – а этот не хочет слушаться и еще спорит». Испуганный игумен поспешил убраться в монастырь и дорогою бранил старца за его резкость. Гневный боярин после того допытывался: «Нет ли кого, кто бы мог жаловаться на монастырь и особенно на Евсевия?» Узнав о том, в обители трепетали боярина и негодовали на Евсевия. «Ступай, – говорили ему, – умилостивляй, как знаешь, боярина, – не погибать же нам за тебя». Огорченный старец ночью со слезами молил Господа об утишении боярина и на следующий день пошел в Каргополь, готовый на все. В городе на улице встретившийся ему домовый священник боярина неожиданно говорит ему: «Ну, поздрав­ляю тебя, Евсевий». Старец изумился. «Бог помиловал вас, – про­должал священник, – святитель Николай и начальник вашей обители защитили вас от бед». Затем рассказал, что воевода, хотя не нашел жалующихся на обитель, отдал было уже приказание самому жесто­кому из своих чиновников, – отправиться в монастырь и, сковав, до­ставить в городскую тюрьму. Но в минувшую ночь явились ему свя­титель и преподобный и задали ему урок. Святитель, так рассказывал боярин, сказал ему: «Если не покаешься, горе тебе». И преподобный также грозил. В страхе боярин отвечал: «Не погуби меня, святитель, но другого не знаю, как называть». «Ты не знаешь его; вот он пришел защищать труды свои и меня взял с собою, – там храм в мое имя». Боярин каялся и обещал быть защитником обители. «Ступай же теперь смело к боярину», – заключил священник. Старец явился к боярину, и тот принял его весьма ласково, – просил извинить его за грубость и дерзости; рассказал о видении святителя и преподобного и жалел о том, что не заехал в Ошевенскую обитель, – а, наконец, вручил стар­цу милостыню для обители. Мощи преподобного свидетельствованы были по распоряжению митрополита Антония Варлаамом, епископом Вологодским668. Ныне они почивают под спудом в каменном храме, где один придел в 1707 году посвящен преподобному Александру. Еще целы иконы, принесенные им из Кириллова монастыря669.

Страдание Гавриила младенца

В Городненском повете, верстах в 13 от Заблудова, и есть деревня Зверьки, принадлежавшая к ключу Заблудовскому. Здесь жили Петр Гавдель и супруга его Анастасия, православные и благочестивые по­селяне, несмотря на невзгоды времени, твердо сохранившие Право­славную веру, принятую от предков своих. Здесь 1684 года марта 20 ро­дился у них сын Гавриил, которого они крестили и воспитали также в правилах Православия. Когда Гавриилу было около 6 лет, случилось, что мать понесла в поле мужу обед. Жид Щутко, арендатор Зверьков, приласкал к себе дитя, завел в дом свой и увез его в Белый Сток; здесь сбежавшиеся жиды мучили отрока без милосердия: внеся его в темное место, распяли и пустили из боку кровь, потом кололи его разными инструментами, пока не выпустили всей крови; а мертвое тело бро­сили в поле670. Псы три дня бегали около тела и лаем отгоняли от него хищных птиц. По тому же лаю нашли замученное тело и представили в Заблудов. По ране в боку и другим знакам очевидно было, что кровь выпущена из отрока изуверством жидовским, и страдальческая смерть невинного отрока тогда же записана в местную книгу Заблудова; жиды судебно уличены в преступлении; тело предано земле. Страдальческая кончина блаженного Гавриила последовала 20 апреля 1690 года. «О сем кто хочет пространнее ведати, отсылаем до книг правных магдебургии Заблудовския», – говорит старинная записка. Спустя 30 лет (1720 г.), когда погребали другого младенца, нашли мощи Гавриила нетленными и поставили их в церковном склепе.

Когда в Заблудове место и церковь горела,

Милость Божия меня и в огне сохранила.

Так говорил блаженный в польских стихах, написанных в 1755 го­ду знаменитым Михаилом Козачинским, архимандритом Слуцким. Пожар был в 1746 году; а в 1755 году 9 мая нетленные мощи с честью перенесены были в Слуцкий монастырь.

Кондак святому мученику: «Святе младенче Гаврииле, ты за Про- боденного нас ради от иудей люте от тех же в ребра прободен был еси и за Истощившего кровь Свою о нас все тело твое на истощание крове в лютые язвы предал еси. Ныне же во славе вечной с Ним веселиши- ся. Тем поминай тамо и нас, молим, зде чтущих тя, прося нам здравие телесам и спасение душам нашим»671.

День двадцать первый. Память святой мученицы, царицы Александры

Святая Александра была жена императора Диоклетиана и пота­енная христианка; мужество, твердость в исповедании и чудеса вели­комученика Георгия возбудили в ней ревность по вере, и она гласно исповедала Христа. Осужденная Диоклетианом на смерть, она на пути к месту казни предала дух свой Богу (304 г.).

День двадцать второй. Память святого мученика Леонида

Отец Оригена. Пострадал при Септимии Севере во время пятого гонения на христиан, начавшегося вследствие строгого указа императо­ра в 202 году, которым воспрещалось, под смертною казнью, принимать иудейство и христианство.

В некоторых областях вражда язычников против христиан была так сильна, что, опираясь на нерасположение к ним императора, они начали преследовать христиан даже до получения положительного на то указа от императора, и преследование это, например, в Египте, было так жестоко, что христиане считали это признаком пришествия на землю антихриста и скорой кончины века.

В это время был между прочими схвачен в Александрии христианин, по имени Леонид, и заключен в темницу. Это был отец большого семей­ства, которому в случае смерти Леонида предстояла нищета, так как иму­щество осужденных за веру Христову отбиралось в казну. Это не могло поколебать и заставить отречься от Христа человека, который успел уже и детей своих воспитать в такой сильной любви к воплотившемуся Богу, что старший из них, семнадцатилетний Ориген, писал к отцу в темницу: «Отец, не беспокойся о нас и не уклоняйся от мученичества ради нас»... Мученическою смертью и запечатлел Леонид непоколебимую лю­бовь свою к непоколебимой истине... (202 г.).

День двадцать третий. Преставление блаженного Георгия Шенкурского

По рукописным святцам, «Святой и блаженный Георгий Христа ра­ди юродивый, Шенкурский чудотворец, преставился апреля в 23 день». Здесь же представляется он современником преподобного Варлаама Шенкурского, и время подвигов его относится к XV веку. Набожный Устюжанин XVI века в своей похвале блаженному Прокопию, между прочим, говорил: «Река Вага, на которой город Шенкурск, ублажает Георгия юродивого»672.

День двадцать шестой. Память преподобного Иоанникия Чернорецкого

В месяцеслове Евангелия, писанного в 1329 году, показана и под 26 апреля память святого Иоанникия673.

Биограф святого Стефана Лазаревича пишет о сербских иноках: «Много избранников является в обителях и много между ними мол­чальников, беседующих только с шумом листьев, с птицами небесными и с журчанием вод потока. Единственное дело их воспевать прославляе­мого в Троице Бога, Которого непрерывными песнями хвалят Ангелы».

Если кто в Сербии, то таков был особенно преподобный Иоанни- кий Чернорецкий.

Недавний посетитель Сербии так описывает место подвигов и са­мые подвиги святого Иоанникия.

«Мы спустились к Ибру, переправились вброд через реку и стали подыматься по густому лесу. Чрез полчаса открылась такая величе­ственная масса скал, какую редко можно увидеть даже в Герцеговине, этом отечестве скал. Место это называется “Черная река”. Краснова­тая масса гранита возвышается почти отвесно, представляя наверху то правильно окруженные очертания, то зубцы и острия. В этом граните находится церковь. К самой скале прилеплен ряд келий, которых наруж­ная выбеленная каменная стена с шестью маленькими окошечками, вы­дающаяся на ровной поверхности утеса, напоминает о гнездах ласточек на доме: только нет карниза, поддерживающего это человеческое гнездо, а оно опирается на незаметном уступе скалы. Подле утеса, составляя с ним почти прямой угол, но не прикасаясь к нему, стоит другая гора, поросшая лесом, по которой ведет тропинка. Против церкви она обра­зует маленькую площадку; площадка соединяется с келлиями узеньким деревянным мостом, ведущим к деревянной галерее, которою обнесен ряд келий. Сломайте мосток, и келлии с своею церковью отделены будут пропастью от целого мира. Церковь, я сказал, в самом утесе, только ал­тарь выходит наружу, полукруглою стеною, которая стоит в ряду келий, увенчанная небольшим крестом и украшенная двумя образами al frescö святого Архангела Михаила и святого Петра Коришского. Вас ведут низким и совершенно темным проходом, который, кажется, образован самою природою, в пещеру довольно обширную и в одном месте весьма высокую. Вам показывают в стене пещеры небольшое ущелье: здесь сиживал святой отшельник Иоанникий; под этим углублением видна выемка, где он опирал ноги, с боку другая, где он клал локоть. Сесть можно только в самом тягостном положении, согнувшись и выставив голову вперед. В этой пещере, на этом кресле, прожил Иоанникий 70 лет. Я попробовал сесть, и в одну минуту все платье было мокро: через скалу непрестанно сочится вода, и поверхность пещеры никогда не высыхает. В другом месте показывают углубление, где вода скопляется и течет струей; это углубление, говорят, пустынник выкопал своими ногтями, чтобы иметь воду. Из этой пещеры вы входите в другую побольше, где святой Иоанникий устроил церковь святого Архангела Михаила. Она также совершенно темна, также и сыра, как другая пещера»674.

По синаксарю Сербляка отшельник Иоанникий, родившийся в Зе- те, на поморье, в ранней молодости поселился на реке Ибре в Черно- рецкой скале. Тут он подвизался как суровый постник, отказавшийся от себя. Некоторые иноки, увидав самоотверженную жизнь его, оста­лись жить при нем с тем, чтобы безответно слушаться советов его.

Отшельник, спустя некоторое время, предложил им устроить храм и монастырь. Благая мысль, при помощи Божией, приведена была в ис­полнение. Когда распространился слух о новой жизни Иоанникия, то многие явились на скалу для духовных подвигов. Иоанникия стали хвалить даже в лицо. Это сильно беспокоило того, кто так любил сми­рение и тишину. Предав братию Господу и благодати Его, он удалился с любимой скалы. В недальней девицкой пустыне поселился он в пеще­ре, при потоке холодной воды. И здесь мирно предал дух свой Господу, в конце XIII столетия675.

Мощи святого Иоанникия покоятся в монастыре девицком, кото­рый построен был Юрием Бранковичем (1427–1456 г.) в благодарность за исцеление дочери его.

Сербская Церковь поет преподобному: «Божественных послушав заповедей, в молчании пребыл еси чрез все житие свое и, быв в поно­шении в отечествии своем, питался еси желанием истинныя славы».

«Желания Христовы стяжав, затворил еси чувства своя от всего тленного и мимотекущего и подвигами души своей взошел еси на вы­соту, блаженне».

«Преподобне отче, гласа Евангелия Господня послушав, мир оста­вил еси, ни во что же вменив богатство и славу, и живый в уединении, всем взывал еси оттуду: возлюбите Бога и обрящете благодать, ни­что же предпочтите любви, да егда придет во славе Своей, обрящете упокоение со всеми святыми: их же молитвами, Христе, сохрани и спаси души наша»676.

День двадцать девятый. Память святителя Василия, митрополита Захолмского

Недавний синаксарь сообщает следующее известие о святом Василии677.

По преданию, святой Василий родился в Поповой волости, что в Герцеговине; родители его были люди благочестивые, но страдав­шие от турецкой власти. Еще в юном возрасте любил он посещать храм Божий. Когда же пришел в зрелый возраст, то, оставив дом родительский, удалился в Требинскую обитель Успения Богоматери и здесь принял монашество. Обитель эта, увы, давно разорена нече­стивыми турками. Господь, узрев чистое житие Василия, возвел его на высокий степень архиерейский, после того как прошел он низ­шие служения; Василий был пастырем для православных Захолмия и Скендерии. В этом служении умножил он труды и подвиги свои на пользу Православной Церкви. Его уединенные славословия, мо­литвы, воздыхания и слезы кто перескажет? Святитель усердно по­сещал верных своей паствы и наставлениями побуждал их нелениво идти по путям спасения. Господь подкреплял слово его различными чудесами, так что Василий был предметом общего удивления, – а для страдающей паствы своей был утешением. Пусть же хулители Право­славия знают, что Господь посылает нам угодников Своих, являет и мучеников, столько же твердых, как тверды были мученики времен язычества римского... Святитель Василий был терпелив в отношении к врагам, кроток и незлобив в отношении к обижавшим, милостив к нищим, добр и мужествен, когда надобно было защищать стадо свое от волков. Для освежения души подвижническою мудростью путешествовал он на Афон; Господь возвратил пастыря стаду его, дабы и по смерти охранял он Православие, которому служил в жизни земной. Покоясь в Остроге, новоявленный Василий подает исцеления приходящим к раке мощей его. Как в жизни милостив он был к не­мощным по телу и душе, так и по смерти помогает не только верным, но и простодушным магометанам.

Таковы известия синаксаря о святителе Василии. Не показан в них год блаженной кончины его. Остается только догадываться о том. Поскольку сказано, что святитель Василий иночески подви­зался в Требинском Успенском монастыре; а известно, что этот монастырь разрушен был в 1695 году678, то значит, подвизался он иночески прежде 1690 года; поскольку же родился он тогда, как Гер­цеговина уже страдала под властью турецкою, то ясно, что жил он долго после времен независимости Сербии и правления Немани- чей. Острог ныне входит в округ Черногории, находясь на границе ее с Герцеговиною. В службе поют святителю Василию: «Радуй­ся, Захолмии и Скендерии хранителю, Черныя горы и приморья столпе непреоборимый и председателю... Яко учитель Захолмский и Черногорский наставляеши стадо твое». По этим данным следует положить, что святитель Василий был тот Черногорский митро­полит Василий, который жил во второй половине XVI века, быв преемником по кафедре Павла и предшественником Никодима679. Не можем не прибавить здесь нескольких слов о Требинском Бого­родичном монастыре, где иночески подвизался святитель Василий. Требинье – такое место, где христианство цвело, по местному пре­данию, с IV века; в Требинском Богородичном монастыре со времен Неманичей была кафедра митрополитов. Запись, очень древняя по языку, говорит: 1270 – обновлена церковь Успения Пресвятыя

Богородице, еже есть в Требину; прежде от основания воздвижена благочестивым царем Константином с матерью Еленою и тем мно­гим днем обветшала бысть. – Обновлен бе сей храм благочестивим и трудолюбивим кралем Стефаном, си есть Милутин, праунук Нема­не Стефана, мироточивого Симеона, всеосвященном митрополитом кир Василием игумену Василию»680.

День тридцатый. Памятьсвятой новомученицы Аргиры

Родом из Бруссы, дочь благочестивых родителей. Едва вступила в брак с христианином, как привлекла на себя нечистые взоры одного турка. Этот, не успев склонить ее на преступную связь, оклеветал ее в желании принять магометанскую веру, почему и отправили ее в Кон­стантинополь, где, как отрекшаяся будто бы от своего намерения, содер­жалась и мучима была в тюрьме пятнадцать лет; скончалась 1725 года. Чрез три года мощи ее обретены нетленными и с разрешения патриарха Паисия перенесены в церковь, где и теперь находятся.

Праздники переходящие

Неделя Святой Пасхи, или Воскресения Христова

Все предосторожности, принятые первосвященниками и старей­шинами народа иудейского для охранения гроба Господня, обращены были Промыслом к славе воскресения Спасителя из мертвых в тре­тий день по смерти, как предсказали пророки и предрек Сам Господь Апостолам, книжникам и старейшинам народа иудейского и всему на­роду (см.: Мф. 17, 22–23; Мк. 10, 33–34; Ин. 2, 19–22; Мф. 27, 62–63). В глубокое утро третьего дня по смерти Христовой, или в первый день недели, по восходе зари, но до полного еще рассвета (см.: Мф. 28, 1; Мк. 16, 2; Лк. 24, 1, 22; Ин. 20, 1), произошло великое землетрясение; Ангел Господень, сошедший с Небес, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем. Вид Ангела был, как молния, и одежда его бела, как снег; устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые и рассеялись (Мф. 28, 2, 4, 11).

Так Господь расторг врата адовы и Своим Божественным всемо­гуществом воскресил Свое человечество и положил основание нашему блаженному воскресению!

Своими многократными явлениями по воскресении Своем, в про­должение 40 дней, Господь засвидетельствовал истину Своего воскре­сения из мертвых: Явил Себя живым со многими верными доказатель­ствами (Деян. 1, 3) – пред апостолами, нам, – как сами о себе говорят они, – которые с Ним ели и пили, по воскресении Его из мертвых (Деян. 10, 41). В продолжение сорока дней являясь им (Деян. 1, 3). В то время Христос уже не постоянно был с апостолами – не так, как до воскре­сения. Заметь, не сказал (Лука): сорок дней, но: В продолжение сорока дней (Деян. 1, 3), так как Христос являлся и опять скрывался. Для чего так? Дабы возвысить мысли учеников и не допустить их обращаться с Ним по-прежнему. И не без причины Он являлся им, но потому, что тщательно заботился об устроении двух вещей, – о том, чтобы повери­ли воскресению и чтобы, наконец, думали о Нем выше, чем о простом человеке. Почему же Он явился не всем, а только апостолам? Потому, что народу, не знавшему неизреченного таинства, Он показался бы привидением. Если и сами апостолы сначала не верили, приходили в смущение и нуждались в прикосновении рукою и в (общении) тра­пезы, то чего следовало ожидать от народа? Поэтому-то воскресение неопровержимо доказывается чудесами, для того чтобы оно было не­сомненно не только для современников, но и для всех родов после­дующих. В самом деле, если Он не воскрес, но пребывает умершим, то каким образом апостолы совершали чудеса Его именем? Поэтому-то и Сам (Христос) оставался на (земле) после воскресения сорок дней, давая видеть Себя в течение продолжительного времени, дабы (учени­ки) не считали видимого привидением. Да и этим Он не удовольство­вался, но присовокупил еще и трапезу, о чем далее и говорит (Лука): Который с ними и ел (Деян. 1, 4). Это всегда и апостолы поставляли свидетельством воскресения, говоря: Которые с Ним ели и пили (Де­ян. 10, 41). «Потому и вкушал Господь пищу с Апостолами, – говорит Златоуст, – чтобы они не почли явления Его за призрак».

Явления Иисуса Христа по воскресении Его можно уподобить солнечному восходу, который, начинаясь зарею, постепенно уве­личивается и достигает полноты своей. В слове Божием явления Господа воскресшего, воспоминаемые в неделю Пасхи, открыты следующие.

Первой из членов новонасажденной Своей Церкви Глава ее Ии­сус Христос по воскресении Своем явился, как упоминают наши церковно-богослужебные книги, Пречистой Матери Своей. Так в Бо­гослужении в неделю жен-мироносиц Церковь, обращаясь к Богома­тери, воспевает: «Воскресшего видевши Сына Твоего и Бога, радуйся со Апостолы, Богоблагодатная, чистая: и еже “радуйся первее”, яко всех радости вину восприяла еси, Богомати всенепорочная». Далее, начиная с первого дня Пасхи и до самого отдания светлого праздника, в продолжение шести недель мы постоянно слышим торжественную песнь Пресвятой Деве: «Ангел вопияше Благодатней: чистая Дево, ра­дуйся, и паки реку, радуйся: Твой Сын воскресе тридневен от гроба». Из сих песней можно заключать, что Богоматерь видела Господа и пер­вая услышала от Ангелов благовестие о воскресении Его. Историче­ские сказания действительно повествуют о том, что Господь по воскре­сении Своем прежде всех явился Пречистой Матери Своей. «И первее убо, – говорит синаксарь во святую и великую Пасху, – воскресение Божией Матери познаваемо бывает, прямо сидящей гроба с Магдали­ною, якоже глаголет Матвей». Что говорит Матфей? В одном месте находим: Была же там (при погребении) Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба (Мф. 27, 61); в другом: Пришла (в глубокое утро воскресения Христова) Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб (Мф. 28, 1). Какое лицо скрывается здесь под выражением: другая Мария? Синаксарь указывает в нем Пресвятую Деву, Матерь Господа, – что весьма естественно и более чем вероят­но. Если бы это была не Она, то евангелист вместо неопределенного, другая, сказал бы, какая именно Мария, во-первых потому, что здесь же, говоря о двух Мариях, одну прямо назвал Магдалиною; во-вторых потому, что недавно повествуя о распятии Господа и упоминая о при­сутствующих при оном святых женах, святой повествователь означил каждую из них собственным ее прозванием: «Были здесь, – говорил, – и женщины: среди них были и Мария Магдалина, и Мария Иакова и Иосии мать, и мать сыну Зеведеову», т. е. Саломия «и иные многие». Употребивши вместо определенного выражения неопределенное – «другая Мария», святой Матфей очевидно имеет намерение отличить сию Марию от всех прочих известных Марий и указать именно на ту, которую христиане могли узнать и без прямого названия и которой враги христианства не должны были знать. Впрочем, синаксарь между женами, приходившими на гроб и видевшими воскресение Спаси­теля, разумеет ту, которая названа Марией Иосифовой. Иосий был сын Иосифа, обрученника Пресвятой Девы. Но чтобы воскресение не казалось сомнительным по явлению Воскресшего Матери Своей, евангелисты глаголют, что Он первее является Магдалине Марии. Святитель Димитрий Ростовский, описывая жизнь Марии Магда­лины, также замечает, что первое явление Господа было Пресвятой Деве: «От Господа толь бяше любима, – пишет он о Магдалине, – яко первее всех – по Пречистой Матери Своей, – Господь Своим по вос­кресении явлением почти ю».

Первой после Богоматери Иисус Христос воскресший явился «Марии Магдалине». По прошествии дня покоя, утром в первый день недели сия благочестивая жена вместе с другими мироносицами пошла к гробу Господа, чтобы помазать тело Его благовониями. Приближаясь к гробу, мироносицы в недоумии говорили между собою: Кто отвалит нам камень от двери гроба? (Мк. 16, 3). Но видят, что камень, который «был очень большой», уже отвален от гроба и гроб открыт. Магдали­на, думая, что тело Господа перенесено отсюда в другое место, тотчас и поспешно удаляется. Спутницы же ее вошли во гроб и, не найдя тела Господа, недоумевали; тогда пред ними предстали Ангелы в блистаю­щих ризах. Жены были в страхе и потупили взоры на землю. Что вы ищете Иисуса распятого? – вещали им Ангелы, – Его нет здесь – Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите (Мф. 28, 5–7; Мк. 16, 1–7; Лк. 24, 1–7; Ин. 20, 1–2). Но Магдалина предварила своих спутниц с известием к апостолам Петру и Иоанну, что нет тела Господа в гробе. Апостолы немедленно поспешили туда и, войдя во гроб, нашли в нем одни пелены и плат, бывший на голове погребенного Спасителя, и воз­вратились домой. Магдалина, пришед опять к гробу Господа, стояла подле гроба и плакала, не зная, где найти тело Господа. В это время она, обратив­шись назад, видит, но не узнает стоящего Спасителя. Он спрашивает ее: Жена!что ты плачешь?кого ищешь? Мария отвечала вопрошающему, считая Его за вертоградаря: унесли Господа моего, и не знаю, где положи­ли Его. Мария! – восклицает мнимый вертоградарь. Учитель! – вопиет плачущая и повергается пред воскресшим Господом (Ин. 20, 15–16). Это было первое явление Воскресшего, упоминаемое в Евангелии.

Явясь по воскресении Своем Марии Магдалине – одной, Господь вторично явился ей же и другим женам, когда они, по повелению Ан­гелов, со страхом и радостью великою спешили возвестить апосто­лам о воскресении Господа. Воскресший встретил и приветствовал их: Радуйтесь! И они, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему. Тогда говорит им Иисус: не бойтесь; пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня. Они возвести­ли апостолам о воскресении Господа, но ученики не поверили женам (Мф. 28, 1–11; Лк. 24, 9–11). Как жена первая из прародителей пала в грех и услышала от Бога: Умножая умножу скорбь твою (Быт. 3, 16), так жены первые из верующих во Христа узрели Воскресшего и вкусили радость воскресения!

Третье явление Иисуса Христа по воскресении, упомянутое в Еван­гелии, было апостолу Петру, который слезами сердечного сокрушения во время страданий и смерти Спасителя омыл свое троекратное отрече­ние от Него. Но обстоятельства этого явления не раскрыты в Евангелии (см.: Лк. 24, 34; 1Кор. 15, 5).

Четвертое по Евангелию явление было Клеопе и другому учени­ку. В самый день воскресения Господнего около вечера Клеопа и дру­гой ученик шли в селение Эммаус, отстоящее от Иерусалима стадий на 60 (около 5 с лишком верст), печально беседуя о недавних приключе­ниях , бывших в Иерусалиме с Иисусом Христом. К ним приближается и продолжает с ними идти воскресший Господь; но апостолы не узнают Его. На вопрос Господа, о чем они беседуют и отчего печальны, Клеопа, называя Иисуса Христа пророком сильным в деле и слове пред Богом и всеми людьми, поведал неузнанному своему спутнику о распятии Го­спода и о распространившемся уже известии, что Он воскрес. Выслушав слова Клеопы, спутник, обличив несмысленных и косных сердцем, «еже веровати о всех, яже глаголаша пророцы», и начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Христе во всем Писании. Дошед до селения, в которое шли ученики, их Спутник дал им заметить, что хочет идти далее. Но ученики упросили Его войти с ними в дом. Здесь возлег Он с ними и, когда, прияв хлеб, благословил и, преломив, по­давал им, у них отверзлись очи, и они узнали воскресшего Спасителя, и свою веру в Него исповедали своим свидетельством о Божественной силе слова Его на сердце их. Ибо, по признанию их, сердце их горело благодатным огнем, просвещавшим, согревавшим и услаждавшим их. Но Господь, явив Себя Луке и Клеопе, стал невидим. В тот же час ученики возвратились в Иерусалим и нашли собрание единонадесяти апостолов и бывших с ними. Церковь Христова беседовала, что Господь истинно воскрес, Лука и Клеопа поведали, о происшедшем на пути, и как Воскресший Господь был узнан ими в преломлении хлеба (Лк. 24, 13–35).

Между тем как ученики беседовали о явлениях воскресшего Го­спода, Он Сам явился среди них в горнице, коей двери заперты были, и приветствовал: Мир вам. Это было пятое явление Господа по воскре­сении. Ученики смутились и испугались, думая, что видят духа. Что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? – говорит им Господь. Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня. И, сказав это, показал им руки и ноги и ребра Свои. Ученики обрадовались, видя Господа. Когда же от радости они еще не верили и дивились, Он вкушает пред ними поданные Ему рыбу и мед; отверзает апостолам ум разуметь Писание; предназначает их быть свидетеля­ми исполнения пророчеств о Нем, – свидетелями страданий, смерти и воскресения Его; обещает облечь их силою свыше для учения, тайно- действия и управления; вторично говорит им: Мир вам, и под образом дуновения подает им Святого Духа (Лк. 24, 36–40; Ин. 20, 19–23).

Сии пять явлений Иисуса Христа воскресшего относятся к неделе Пасхи. Итак, воскресшего Господа в первый день воскресения Его узре­ли и веровали в Него Пресвятая Дева Мария, жены-мироносицы и все ученики Его, кроме апостола Фомы. По воскресении Своем Господь являлся в продолжение 40 дней – многим, и однажды явился более чем пятистам человек (см.: 1Кор. 15, 6). Одной истине свойственно иметь таких и стольких свидетелей!

Воспоминанию славного воскресения Иисуса Христа из мертвых посвящен Церковью светлый праздник Пасхи. Пасха наша, по словам Писания, есть Сам Господь наш Иисус Христос Своим пречистым и всесвятым Телом и Кровью (см.: 1Кор. 5, 7). Слово «пасха» есть еврейское, значит «прехождение» и «избавление». Ибо первоначально праздновала пасху Церковь Ветхозаветная в память того, что Ангел, посланный от Бога погубить египетских первенцев, прешел мимо жи­лищ евреев и тем избавил их от смерти и рабства египетского (Исх. 12, 23–27). Равно и для христиан Пасха значит прехождение со Христом, избавление и преведение Им верующих от смерти к вечно блаженной жизни. «Великая и священная Пасха, – говорит святитель Григорий Богослов, – называется у евреев пасхою на их языке, где слово сие значит прехождение – исторически по причине прехождения и пере­селения израильтян из Египта в Хананею, а духовно по причине пре- хождения и восхождения от дольнего к горнему».

Блаженный Августин пишет: «Слово пасха есть еврейское и значит прехождение от смерти к жизни, как говорит и Сам Господь: Слушаю­щий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь (Ин. 5, 24). И в другом месте евангелист Иоанн, изъясняя пасху, говорит, что Господь совершил пасху с учениками Своими, потому что пришел час Его перейти от ми­ра сего к Отцу (Ин. 13, 1). И так прехождение от настоящей смертной жизни в иную, бессмертную и блаженную прославляется в страдании и воскресении Господа». Также и в священных песнопениях Церкви говорится: «Пасха, Господня Пасха, от смерти бо к жизни и от земли к небесе Христос Бог нас преведе, победную поющия. Смерти празд­нуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечного начало». В синаксаре на Пасху говорится: «Пасха преведение толкуется. Она есть день, в который Бог в начале превел мир из небытия в бытие; день, в который Бог, преведши израильтян сквозь Чермное море, исхитил от рук фараоновых; – в который, сошед с небеси, вселился во утробу Девы, и ныне, исхитив род человеческий из ада, возвел и привел на не­беса к древнему достоянию нетления». Поскольку Иисус Христос, наша Пасха, прешел и нас превел и избавил от смерти к блаженной жизни Своею смертью и воскресением, то Пасхою называли иногда неделю Страстную и Светлую, – неделю страданий – Пасхою крестною (Пао- Ха ctaupwcîov), неделю воскресения – Пасхою воскресною (Пасха avacraaîov). По церковному расположению недель и ныне между седмицами Страстной и Светлой находится один воскресный день; поэтому сии седмицы доселе составляют как бы одну неделю, которая, начинаясь воспоминанием страданий и смерти Христа, оканчивается торжеством воскресения Его и называется Великою в этом смысле великая и святая неделя Пасхи, т. е. неделя страданий и воскресения Христа, между прочими неделями церковного года есть то же, что день воскресный между прочими днями седмицы. В смысле же обыкновен­ном под именем Пасхи издревле разумеется собственно Светлая неделя воскресения Христова. «Во святую и великую неделю Пасхи празд­нуем самое живоносное воскресение Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа» – говорится в синаксаре в неделю Пасхи, согласно с Апостольскими Постановлениями.

Пасха ветхозаветная была прообразованием христианской. Народ богоизбранный праздновал пасху в память избавления своего из Егип­та, закалая в жертву агнца непорочного, не имевшего никаких телесных недостатков (Исх. 12, 5): так мы празднуем Пасху в воспоминание ис­купления рода человеческого страданием, смертью и воскресением непорочного и чистого Агнца (см.: 1Пет. 1, 19), Который есть Агнец Божий, вземляй грехи мира и невинно закланный за нас (Ин. 1, 29), и есть собственно пасха наша (1Кор. 5, 7). Древний Израиль празд­новал Пасху в память избавления своего от рабства египетского: но­вый Израиль торжествует Пасху в воспоминание своего избавления от рабства дьяволу и греху. Пасха прообразовательная состояла в еде­нии плоти пасхального агнца: наша Пасха состоит во вкушении Агнца Божиего – Его пречистого Тела и Крови. Не сокрушая костей – ели древле прообразовательного Пасхального агнца (см.: Исх. 12, 1–11): и у Агнца Божиего – Христа – не перебили у Него голеней (Ин. 19, 33–36). Избавленные от тяжкого ига египтян смертью первенцев их, потомки Авраама шли чрез пустыню в обетованную землю, кипящую медом и млеком: христиане – духовные потомки отца верующих, ис­купленные драгоценной Кровью Христа, должны «текти» чрез пустыню мира сего к вечному небесному наследию.

День пятый. Святитель Иов, патриарх Московский и всея Руси

Святейший патриарх Иов, в миру Иоанн, родился в Тверской земле в городе Старице, в семье благочестивых посадских людей. Согласно Тверскому патерику, мать патриарха Иова впоследствии приняла мона­шество с именем Пелагии и являлась местнопочитаемой подвижницей XVI века в Старицкой Вознесенской церкви.

О ранней юности будущего патриарха достоверных сведений не имеется, хотя можно предполагать, что Иоанн родился в 30-х годах XVI века. Первые духовные наставления отрок Иоанн получил от ино­ков и игуменов Старицкого Успенского монастыря.

Родители Иоанна хотели женить его, но душа юноши была рас­положена к иночеству, и он удаляется в Старицкий монастырь. Как свидетельствует предание, постриг Иоанна во имя многострадального Иова совершил архимандрит Герман, настоятель Старицкой Успенской обители, у которого Иов и был в послушании и полной покорности.

Уже о молодом Иове монахи-современники говорили, что не об­ретался человек, «подобный ему ни гласом, ни чином, ни похождением, ни вопросом, ни ответом». Он в совершенстве знал Священное Писа­ние, а Евангелие, Апостол и Псалтирь помнил наизусть.

Впоследствии же пространные молитвы Литургии Василия Вели­кого и вечерни Пятидесятницы мог совершать по памяти. Чтение его было умилительно и «доброгласно».

Высокая образованность и безукоризненные манеры обращения – «чин» и «похождение» монаха Иова – привлекли внимание церковной иерархии, и вскоре Иов был поставлен настоятелем Успенского монасты­ря. С первых же дней Иов начинает заботиться о благоукрашении обители и сооружает монастырскую трапезную с шатровой Введенской церковью.

В 1571 году архимандрит Иов переводится в Москву, где опреде­ляется настоятелем сначала Симонова Успенского, а затем – Ново­спасского монастыря.

Архимандрита Иова отличали терпимость ко всем и душевная сдержанность, благожелательный совет и тайная слезная молитва за свою паству. Такой образ его деяний сохранится до самой кончины блаженного старца-патриарха.

По своему чину Новоспасский архимандрит должен был участво­вать в церковных соборах, поэтому его имя можно встретить в соборных грамотах начиная с 70-х годов XVI века. Так, он участвовал в соборе «о нестяжателях» в 1580 году, когда рассматривался вопрос о мона­стырских вотчинах. Участие архимандрита Иова в этом соборе было не случайным и не преходящим эпизодом его жития. Впоследствии, будучи патриархом, он не стяжал себе ничего, кроме святительских одежд, а все патриаршие доходы направлял на устройство церквей, монастырей и на благосостояние крестьянских сел.

Пред своей кончиной патриарх-нищелюбец писал, что он соору­жал церкви и ставил патриаршие дворы ради нужд церковных, всем нуждающимся крестьянам и погорельцам всегда помогал, а от того, что приобрел в свою келлию, никто не пострадал. Когда же он скончался, то в его келлие было обнаружено всего лишь 15 рублей, несколько икон и немного домашнего имущества.

Архимандрит Новоспасского монастыря вскоре стал епископом Коломенским. Пробыв на этой кафедре пять лет, Иов был поставлен на Ростовскую архиепископию, а некоторое время спустя – 11 декабря 1687 года – на Московскую митрополию.

Для архиепископа Иова это поставление было исполнением по­слушания царской воле и благословения освященного собора: в про­щальной грамоте он говорит, что был «понужден от него (государя) аз смиренный на великую митрополию».

На всем пути церковного служения смиренный Иов был водим не собственной волей, но вопреки ней. Промысл Божий вел Иова тес­ным путем между боярскими смутами и бедственными воздыханиями русского народа. Святитель Иов течение жизни совершал так, как тре­бует святое Евангелие: возлюбил кротость, милосердие и плач о грехах.

Смиренный митрополит приобрел государственный ум, содей­ствуя царям мудрым словом и советом.

В то время, когда Русь возвеличилась как царство, Руси дан был от Бога кротчайший и смиреннейший из ее первосвятителей, воспри­нявший патриарший чин и звание.

С падением Константинополя и воцарением великого князя Иоан­на IV Москва все более становилась центром Вселенского Православия. Идея «Москва – третий Рим» была реальностью, с которой считался весь православный мир. Многие считали, что «православнейшему ца­рю» должен содействовать высший чин духовной иерархии – патриарх, а Церковь царствующего града должна быть патриархатом. Все шло к тому, что возведение Московской митрополии в патриархат вос­принималось как естественный ход событий. Кроме того, мысль об учреждении патриархата укреплялась тем, что московский царь, будучи охранителем Православия внутри страны, как государь могуществен­ной державы, мог оказывать материальную и политическую поддержку восточным Православным Церквам.

Переговоры об установлении патриаршества на Руси царь Феодор и боярин Борис начали в начале 80-х годов. В 1588 году на Русь прибыл Цареградский патриарх Иеремия. По его прибытии в Москву начались переговоры о патриаршестве, которые проводил в основном боярин Годунов. Вскоре стороны пришли к согласию, и 17 января 1589 года состоялся собор епископов Русской Церкви, на котором царь сообщил о результатах переговоров с патриархом Иеремией, давшим согласие на учреждение Московского патриаршества. Согласие и благословение Русской Церкви давала ее Церковь-мать – Церковь Константинополь­ская. Избрание патриарха было назначено на 23 января, а интрониза­ция – на воскресенье 26 января.

Собор избрал на Московское патриаршество три кандидатуры: Иова, митрополита Московского, Александра, архиепископа Новго­родского, и Варлаама, архиепископа Ростовского. С грамотами, скре­пленными подписями епископов и содержащими имена избранников, направился патриарх Иеремия в царские палаты для представления их царю. Феодор Иоаннович выбрал Иова. Предстояло донести эту весть самому митрополиту Иову, который не присутствовал на соборе, равно как и архиепископы Александр и Варлаам. Царь и Вселенский патриарх послали за смиренным избранником, которому царь Феодор сказал: «По изволению Божию и Пречистыя Богородицы и великих чудотворцев Московских и по нашему совету со Святейшим Иеремией патриархом Вселенским, и со архиепископы и епископы и со всем освященным собором нашего Российского царствия и со всеми бояре приговорили есмы быти тебе, Иову, митрополиту всея России, на великий престол в патриархи в Московское государство Российского царствия».

Наречение Иова в патриархи происходило в Успенском соборе после вечерни; московский первосвятитель завершил вечерню особым молебном, затем с зажженной свечой вышел из алтаря и встал на амвон. Один из бояр, приблизившись к митрополиту, провозгласил формулу избрания его на патриарший престол. Иов ответствовал: «Если меня, грешного, избрал Святой Самодержец и Вселенский господин Ие­ремия со всем освященным собором, я принимаю столь великий сан с благодарностью». Обратившись к духовенству и народу, святитель дал торжественный обет ревностно блюсти свою паству. Через три дня, 26 января, состоялась патриаршая интронизация.

Когда в соборе торжественно встретили Вселенского патриарха и царя Феодора, пред лицо освященного собора был приведен Иов для исповедания своей веры и произнесения специальной присяги. По окончании исповедания веры и присяги патриарх Иеремия про­изнес, благословляя Иова: «Благодать Пресвятаго Духа нашим сми­рением имеет тебя патриархом в богоспасаемом граде царствующем Москве и всея Великия России».

Вселенский патриарх начал Божественную литургию, и во время трисвятого пения соборный протоиерей и архидиакон подвели Иова к царским вратам, а епископы ввели его в алтарь. Патриарх Иеремия возложил на Иова руки и, разогнув Евангелие над его главою, молился о сошествии благодати Святого Духа на поставляемого: «Да будет сей архиерей Иисусов неугасимым светильником веры».

После сего Литургию совершали оба патриарха. Завершая евхари­стический канон, патриарх Иеремия возгласил: «В первых помяни, Го­споди, Святейшего патриарха нашего Иова Московского и всея России».

По завершении Божественной литургии русские архиереи возвели патриарха Иова на святительское место посреди собора и трижды посаж- дали его на патриарший трон с пением многолетия по-гречески. Иеремия возложил на патриарха Иова подаренные царем Феодором драгоценную панагию и святительские одежды – мантию и белый куколь.

В приветственном слове царь повелел патриарху Московскому Ио­ву именоваться главою епископов, отцом отцов, патриархом всех земель северных и вручил ему жезл святителя Петра. В свою очередь патриарх Московский и всея Руси Иов благословил всю паству, радовавшуюся введением Русской Церкви в священное достоинство патриаршества.

Состоялись торжественная трапеза и угощение народа, затем па­триарх Иов совершил «шествие осляти», обойдя Кремль и Китай-город, благословив всех крестом и окропляя святой водой.

Торжества по установлению патриаршества завершились возве­дением в сан митрополита Александра, архиепископа Новгородского, и Варлаама, архиепископа Ростовского. Чин возведения архиепископа в митрополичий сан совершил патриарх Иов.

Спустя некоторое время была подготовлена «уложенная грамота», в которой излагались события рождения патриаршества в Москве.

В 1598 году в Константинополе состоялся собор восточных право­славных патриархов и многочисленных архиереев (более 80 человек), который канонически утвердил и благословил деяния Вселенского патриарха Иеремии по учрежденью Московского патриархата. Собор определил русскому патриарху пятое место в диптихе православных патриархов.

Святейший Иов, заботясь о церковном устроении, учредил четыре митрополии: Новгородскую, Казанскую, Ростовскую и Сарскую (По- донскую). Весьма важным его деянием явилось и введение «поповских старост» (благочинных) в больших городах, в частности, в Москве. На каждые сорок приходов назначался один «поповский староста», который должен был следить за церковным благочинием вверенного в его ведение приходского церковного округа, доводя до приходов волю и указания архиерея.

В свое время Стоглавый собор при царе Иоанне IV был озабочен состоянием духовного образования на Руси, но и ко времени патри­арха Иова улучшений в этом вопросе не произошло. Святейший Иов, будучи весьма книжным церковным деятелем, ясно сознавал необхо­димость регулярных школ, но его желание наталкивалось в основном на отсутствие православных учителей. Церкви православного Востока, откуда можно было призывать учителей, находились в угнетенном состоянии, а сколько-нибудь грамотные греки бежали в католические города и государства.

Патриарх предостерегал царя Бориса от приглашения иностран­ных вероучителей. Иов говорил по этому поводу: «...В настоящее время во многих странах разгорелся великий пламень зло-хитрых ересей, так что даже и Трисвятого Божества коснуться дерзают».

Строгое Православие и забота о его чистоте ясно обнаруживались в распоряжениях святителя Иова.

Уже целое столетие Русская Церковь была озабочена исправле­нием богослужебных книг: началась книжная справа при преподобном Максиме Греке, продолжилась она в форме книжного собирательства при святителе Макарии Московском и встала перед патриархом Ио­вом как важнейшее средство миссионерства и просвещения народов, живущих к востоку от Казани.

Исправление книг было ответственным и важным мероприятием. Святейший патриарх Иов предпринимает поиски наименее повреж­денных текстов и размножение их типографским способом. Учитывая неизбежность поврежденности рукописных текстов, патриарх приносит в каждой отпечатанной книге послесловное извинение за возможные несовершенства переписки и печати этих книг.

В годы патриаршества Иова печатаются следующие богослу­жебные книги: Триодь Постная (1589), Триодь Цветная (1592–1594; 1604), Псалтирь (1591, 1602), Октоих (1594), Апостол (1597), Часослов (1598), Минея общая, Чиновник (1600) и другие. Все книги, кроме Псалтири, Апостола и Часослова, были изданы впервые.

Несмотря на то, что на Руси в последние годы правления царя Бо­риса свирепствовал опустошительный голод, книги печатались, и эта работа рассматривалась церковной и государственной властью как важнейшее средство духовного образования россиян. К концу XVI века была покорена Москвою сибирская страна; возникли опорные миссионерские городки Тюмень и Тобольск.

Русь издревле выработала способ христианского просвещения покоренных или осваиваемых земель – образование монастырей как центров культуры. Первые подвижники, стремившиеся привести к Богу души туземцев, терпели величайшие опасности, не ожидая при этом для себя никакой материальной выгоды. Так, содействием и по благословению патриарха Иова возникают монастыри, выдвинутые далеко на восток и вглубь Сибири – Спасский Енисейский (1593) и Николаевский Верхотурский (1604). По В. В. Зверинскому, в 1605 го­ду основана приходская Воскресенская церковь, в 1635 году при ней основан монастырь Воскресенский Березовский (1635) и Знаменский Тобольский (1605). Царский двор содействовал патриарху и предо­ставлял всевозможные льготы строителям этих монастырей: монахи и священнослужители, переселявшиеся в Сибирь, получали особое царское хлебное и денежное содержание.

При патриархе Иове происходило массовое крещение Сибири – крестились коренные сибиряки и их князья.

Патриарх Иов учредил более десяти монастырей; среди этих обите­лей славнейшей является Московский Донской монастырь, основанный в 1591 году в память об избавлении Руси от полчищ крымских татар.

Особенно много потрудился Святейший патриарх Российский в прославлении святых угодников Божиих. Он был обрадован обрете­нием мощей Германа, архиепископа Казанского, бывшего архимандри­та Старицкого Успенского монастыря. Мощи святителя Германа были перенесены из Москвы в основанный им Свияжский Богородицкий монастырь, что близ Казани, и 25 сентября была установлена в честь сего перенесения церковная память.

В 1595 году были обретены мощи святителя Гурия, архиепископа Казанского, и Варсонофия, епископа Тверского. Патриарх повелел построить церковь над местом их погребения и благословил Гермоге­на, митрополита Казанского, составить житие святителей, что и было исполнено. По ходатайству Гермогена, митрополита Казанского, Свя­тейший патриарх повелел творить церковную память трех Казанских мучеников – Иоанна (память 24 января), Стефана и Петра (память 24 марта). Таким образом патриарх Иов положил основание прослав­лению Собора Казанских святых.

Так продолжалась макариевская традиция собирания и прослав­ления русской святости. Трудами и благословениями Московского патриарха установлены общецерковные празднования памяти препо­добных: Антония Римлянина, Иосифа Волоцкого, Мартирия Зеленец- кого, Корнилия Вологодского, перенесены мощи святителя Филиппа из Тверского Отроча монастыря в Соловецкий монастырь и особенно прославлены московские святые. Около двадцати церковных памятей, новых прославлений и особых чествований установил Святейший Иов.

С 1588 года у гроба блаженного Василия, Христа ради юродиво­го, Московского чудотворца, начали совершаться многочисленные чудеса. Первосвятитель Иов с собором епископов и архимандритов определил праздновать память блаженного Василия 2 августа, а царь Феодор повелел построить придел над гробом святого. По окончании строительства патриарх Иов первый отслужил службу в храме во имя Василия Блаженного, Московского чудотворца. В 1597 году патриарх совершил чин обретения мощей блаженного.

По кончине своего современника – блаженного Иоанна, по про­звищу «Большой Колпак», Святейший патриарх Иов установил цер­ковную память и сему Московскому чудотворцу.

Почитая своих святых предшественников на Московском перво­святительском престоле и веруя, что по их молитвам Русская Церковь взыскала патриаршее достоинство, Святейший патриарх Иов устано­вил соборное празднование московским святителям Петру, Алексию и Ионе.

Патриарх Иов весьма чтил память преподобного Даниила Алексан­дровича, князя Московского. Он повелел боярину Олферьеву и иноку Переяславского Даниловского монастыря Сергию написать службу князю Даниилу.

Первый патриарх продолжал и развивал отношения с братскими Православными Церквами. К концу XVI века относится установление связей между Иверией (Грузией) и Русью. Еще в 1686 году грузинский царь Александр обратился к царю Феодору Иоанновичу с тем, чтобы он принял Иверию под свое покровительство. Спустя два года митро­полит Иов отвечал царю Александру, что русский царь «землю твою Иверскую взял в свое царское достояние под свою руку».

Царь и патриарх посылали в Грузию материальную помощь и ду­ховные послания. Сохранилось замечательное учительное послание патриарха Иова митрополиту Иверскому Николаю.

Почти каждый год патриаршества Иова был ознаменован построй­кою в Москве нового храма. Самое величественное строение – коло­кольня на Соборной площади Московского Кремля с церковью Иоанна Лествичника. Строили ее в условиях всеобщего длительного голода, работа на строительстве колокольни гарантировала заработок и про­питание массам крестьян, укрывавшихся в Москве и получавших хлеб из государственных запасов.

Многостороннее церковное домостроительство первого Москов­ского патриарха также касалось укрепления веры и благочестия просве­щенных Святым Крещением восточных народов. Однажды святитель Казанский Гермоген обратился к патриарху Иову за советом по поводу отступления крещеных казанцев от обычаев и обетов христианских. Патриарх рекомендовал охранительные меры – создавать христиан­ские слободы в казанских землях и не позволять христианам поступать на службу к некрещеным татарам.

По Божиему благоволению для укрепления в вере казанских хри­стиан явилась чудотворная икона Пресвятой Богородицы, именуемая Казанской. После обретения святыни святителем Гермогеном им была составлена о том повесть. «Заступница Усердная» вскоре стала спаси­тельницей Руси от великой Смуты.

Смута продолжалась во все правление Иова. В своем духовном за­вещании Иов говорит следующее: «Бог знает, в какие рыдания и слезы я впал с тех пор, как возложен был на меня сан святительства; или из-за своей немощи, не имея сил духовных, или соболезнуя бедам паствы сво­ей, погружаем был в лютые напасти, озлобления, клеветы и укоризны; все это меня, смиренного, постигло». Попущением Божиим в Угличе в 1591 году совершилось несчастье: при загадочных обстоятельствах погиб царевич Димитрий, сын Иоанна IV. Возник стихийный бунт, и устроен самосуд над государевыми людьми. Правительство послало для расследования дела авторитетную комиссию во главе с митропо­литом Сарским и Подонским Геласием и боярином Василием Шуй­ским – будущим царем.

Выводы расследования комиссия представила Думе и освящен­ному собору; комиссия доказывала, что кончина царевича была неча­янной вследствие его болезни. Собор духовенства и бояр согласился с выводами следственной комиссии и определил, что «смерть Дими­трия царевича учинилась Божиим судом». Патриарх Иов не верил в причастность Бориса Годунова к убийству царевича и сохранил свою уверенность в этом до конца дней.

Спустя семь лет по преставлении царевича Димитрия скончался царь Феодор Иоаннович. Умирающему царю явился «муж в светлых одеждах», которого царь назвал патриархом и велел окружавшим его одр боярам воздать сему мужу должную честь.

Придя к царю, угасающему рабу Божию Феодору, патриарх Иов благодарил Бога за чудное явление Ангела Господня. Затем патриарх совершил Святое Таинство елеосвящения и причастил Феодора Свя­тых Христовых Таин. Вскоре царь Феодор скончался, наследников он не оставил, и так пресеклась прямая династия Рюриковичей. Патриарх Иов благословил завершить панихиду и пение надгроб­ного рыдания раздачей милостыни бедным, церквам, и монастырям, а также освобождением узников из темниц.

Московский престол по завещанию царя Феодора переходил к его супруге Ирине, но она восхотела принять монашеский постриг. Патриарх стал просить царицу Ирину, чтобы она благословила на царство своего брата Бориса. Несколько дней патриарх убеждал Бориса – и все тщетно.

На мясопустной неделе 17 февраля 1598 года открылся земский собор речью патриарха Иова. Поведав о неудачных попытках склонить боярина Бориса Годунова на принятие всероссийского царства, Мо­сковский первосвятитель завершил речь свою словами: «Что касается до меня и земского собора, бояр и дворян и православных христиан, которые были в Москве, то наша единодушная мысль та, чтобы, кроме государя Бориса Феодоровича, не искать иного государя». Тогда все вы­борные земли Русской объявили свое полное согласие с этим мнением.

Но Борис Годунов был непреклонен и не желал принять реше­ния земского собора. Тогда патриарх устроил крестный ход к стенам Новодевичьего монастыря с чудотворными богородичными иконами: Владимирской, Донской и Петровской.

Борис, увидя крестный ход, сам вышел ему навстречу со Смо­ленской иконою Божией Матери. Благословив Бориса крестом, Свя­тейший патриарх Иов сказал: «Не печалься, Богом избранный сын. Не я совершил сей подвиг, но Пречистая Богородица, возлюбив тебя, пришла к тебе. Устыдись пришествия Ее, не противься Божественной воле и ослушанием не привлеки на себя праведного гнева Его».

Затем патриарх Иов совершил Божественную литургию в мона­стыре, после чего благословил избранного на царство Бориса Феодо­ровича крестом Животворящего Древа, нарек царем и провозгласил первое многолетие. Патриарх составил утвердительную грамоту об избрании Бориса Годунова на царство, которую подписали все, числом около пятисот, участники земского собора. По Руси были разосланы грамоты патриарха, сообщавшие об избрании нового царя и повеле­вавшие молиться о нем.

Вскоре новая кара обрушилась на Русь – самозванство. Патриарх Иов разослал обличительные грамоты в Малороссию. В соборной гра­моте к литовским панам и киевскому воеводе Константину Острожско- му велено было поймать самозванца Григория Отрепьева и прислать в Москву для наказания. Все было безуспешно, и к концу 1604 года почти вся юго-западная Русь отделилась от Москвы, оказавшись под властью самозванца. Патриарх не переставал писать грамоты и рассы­лать их по всем землям, призывая помнить Бога и крестное целование царю Борису; в этих посланиях патриарх Иов клятвенно утверждал, что самозванец есть расстрига Гришка, а не царевич Димитрий. На­род же словно ослеп и оглох, и тогда патриарх предал анафеме само­званца со всеми его сообщниками как злодея и еретика, замышляющего упразднить Православие на Руси. По повеленью патриарха анафему произносили во всех церквах великой России.

В апреле 1605 года неожиданно скончался царь Борис, и благодаря стараниям Всероссийского первосвятителя Москва и войско присягну­ли сыну Борисову – царевичу Феодору. Клятва оказалась некрепкой, спустя сорок дней последовала измена – первого июня на Красной площади был зачитан манифест самозванца. Патриарх умолял бояр успокоить народ, но они устранились от активных действий. Мятеж­ники ворвались в Кремль, зверски расправились с царем Феодором Борисовичем и его матерью и присягнули самозванцу, называя его царем Димитрием. Святейший патриарх Иов, искренний защитник Отечества и Православия, не тронутый мятежниками, оказался в плену врагов Христовых.

В грамоте о восшествии на престол самозванец лгал, будто бы па­триарх Иов присягнул ему, но, не добившись через своих клевретов присяги от Святейшего, решил свести патриарха Иова с Московско­го престола. Изнемогавший под бременем трудов и болезней старец- патриарх, как обычно, в молитве искал отрады и успокоения.

Через несколько дней после гибели царя Феодора Борисовича от рук мятежников вооруженная толпа ворвалась в алтарь Успенского собора Кремля, где патриарх Иов совершал Божественную литургию. Не дав окончить священнодействия, они сорвали со святителя свя­щенные одежды.

Патриарх властно отстранил злодеев, подошел к Владимирской чудотворной иконе Божией Матери, снял с себя драгоценную панагию, подаренную царем Феодором Иоанновичем и возложенную на него Вселенским патриархом при интронизации на Московское патриар­шество, положил сей великий дар у иконы и сказал в слух всем: «Здесь, в этом храме, пред сею иконою святою я удостоен был сана архиерей­ского и девятнадцать лет хранил целость веры; ныне вижу бедствие Церкви, торжество ереси. Матерь Божия, спаси Православие!»

Бунтовщики не вняли его словам и молитве; они волокли старца по храму, глумливо смеялись над ним и наконец потащили к Лобному месту. Беснующаяся толпа с криками «Богат, богат, богат Иов патри­арх, идем и разграбим его!» бросилась в патриаршие палаты и ризни­цу. Измученного старца посадили на телегу и отвезли в Старицкий Успенский монастырь.

Так под конец своего земного странствия патриарх Иов вернулся в мирную обитель своей юности. Блаженного старца принял верный его духовный сын архимандрит Дионисий, настоятель монастыря; он по­старался дать полный покой мужественному исповеднику Православия. Игумен Дионисий впоследствии стал настоятелем Троице-Сергиева монастыря и руководил обороной обители во время осады ее поляками.

Многомесячное стояние у Лавры сотни чернецов против само­званцев было началом освобождения России от смуты. Преподобный Дионисий Радонежский воспринял от Святейшего Иова дух защиты Православия и Отечества, вдохновил своих монахов и через победу над смутой передал сей дух потомкам. В эпоху всеобщего соблазна только святитель Иов остался непреклонен и верен прежним обетам и целова­ниям святого Креста Господня. Эту верность он передал преподобному Дионисию, а затем и Гермогену, патриарху-священномученику.

Мятежники захотели поставить на якобы вдовствующий патриар­ший престол архиепископа Рязанского Игнатия. Он отправился в Ста­рицу для получения благословения от святителя Иова на патриаршее восшествие.

Несмотря на угрозы, святитель решительно отказался благосло­вить изменника Церкви и Отечества и только сказал: «По ватаге атаман, а по овцам и пастырь».

После низвержения Лжедмитрия святители, собравшиеся в Мо­скве по случаю коронования Василия Шуйского, просили патриарха Иова возвратиться на свой престол. Но старец к тому времени ослеп и, как свидетельствует предание, благословил на место свое митрополита Казанского Гермогена.

Воцарение Шуйского не умиротворило Русь; польские козни, на­родные волнения и самозванство усугубились боярскими распрями.

Патриарх Гермоген и царь Василий решили дать народу возмож­ность покаяться, очиститься от скверны лжи и нарушения крестного целования, а для прощения и разрешения этих грехов умолить старца- патриарха Иова прийти в Москву и принять всенародное покаяние.

За старцем были отправлены митрополиты Крутицкий Пафнутий, Симоновский архимандрит Пимен, патриарший архидиакон и госуда­рев дьяк.

Патриарх Гермоген писал Иову: «Государю отцу нашему, Свя­тейшему Иову патриарху, сын твой и богомолец Гермоген, патриарх Московский, челом бью... Мы сильно желаем видеть тебя и сподобиться благословения десницы твоей, особенно же молим сотворить о нас молитву к Богу, да даст милосердный Господь, ради святых молитв твоих, Российскому государству мир, покой и тишину, а святым церк­вам и христианской вере твердость».

Старец-патриарх прибыл в Москву 14 февраля, и после торже­ственного совещания обоих патриархов с духовенством было указано народу собраться в Успенский собор. В назначенный день 20 февраля весь Кремль был наполнен народом; Святейший патриарх Иов пришел в собор в рясе простого монаха, плача и рыдая, облобызал соборные святыни – чудотворные иконы и мощи первосвятителей Московских – и встал у патриаршего места.

Патриарх Гермоген отслужил соборне молебен. Все взоры были обращены к слепому старцу-патриарху Иову.

Народ со слезами обращался к Иову: «Пастырь добрый! Прости нас, словесных овец бывшего стада твоего... Мы сами уклонились от те­бя, заблудились в дебрях греховодных, сами отдали себя на съедение лютому зверю, всегда готовому губить души человеческие. Исхити нас из нерешимых уз по данной тебе Божественной благодати». На амвон вышел архидиакон Алимпий, стенания народа постепенно угасли, и он по благословению патриарха Гермогена стал читать челобитную, на­писанную от лица народа и обращенную с покаянными исповеданиями и мольбами к патриарху Иову. В ней было сказано: «Мы все от мала до велика прельстились, ложь приняли за истину, отступили от клятвы и изменили крестному целованию, приняв на царство Отрепьева и выдав ему на смерть семейство Бориса, которому клялись в верности. Он умерт­вил их, тебя, отца нашего, отринул от нас, разлучил пастыря с овцами... Как тогда от твоей святости мы были связаны, так и ныне от твоей же святости ищем разрешения и просим не только за присутствующих в хра­ме сем, но и за все Русское царство, не только за живых, но и за умерших. Просим разрешить нас всех от мала до велика. И ты, государь, Святей­ший Иов патриарх, не отвергни нас, кающихся, не оставь нас умереть в отчаянии. Дай нам прощение и разреши нас от клятвенного греха».

По прочтении челобитная была подана в руки старца-патриарха. Затем архидиакон зачитал разрешительную грамоту Святейшего Иова, патриарха Московского и всея Руси. В грамоте напоминалось о еди­нодушном всенародном избрании царя Бориса, о всенародной клят­ве верности ему, говорилось об изменах и всевозможных бедствиях в лжеправление самозванца; говорилось, что покаяние народное при­нимается Богом.

По прочтении разрешительной грамоты святитель Иов обратился к народу с последним увещеванием. Земные подвиги патриарха Иова бы­ли завершены, он как жил в этом мире в смирении и чистоте, так и уходил из него в совершенной простоте, без всякого стяжания и вдали от двор­цовых и мирских смут. Спустя четыре месяца по возвращении в Старицу после всенародного покаяния, 19 июня 1607 года, в ночь на воскресенье патриарх Иов отошел в мир иной. На погребение Святейшего прибыли митрополит Крутицкий Пафнутий и архиепископ Тверской Феоктист.

Гроб с телом был установлен в Успенской монастырской церкви; во время Божественной литургии «на лице сего Святейшего Иова патри­арха бысть аки роса велика, Дионисий же ту росу отираше, и смочиша два полотенца. По истечении Божественныя Литургии, егда понесоша к погребенью, и тогда лице его бысть светло, яко живу ему сущу».

Положили его близ церкви Успения Божией Матери у западных дверей против правого клироса. Повелением преподобного Дионисия, бывшего тогда Старицким настоятелем, над гробом была устроена «ка­менная палатка». Преподобному явился патриарх Иов и сказал, что-де ему подобает «палатка» другого рода. В этом явлении преподобному Дионисию был как бы пророческий глас, что «палаткой» над гробом Святейшего станет Успенский собор Московского Кремля.

Предание донесло до нас много свидетельств о чудесных вспо­можениях святителя Иова. Накануне польско-литовского нашествия в 1609 году, 4 июня некий Иоанн Тулупов, житель города Старицы, будучи по болезни своей в исступлении ума, удостоился видения Пре­святой Богородицы, святителя Николая и святейшего патриарха Иова.

Он увидел, что они вышли из западных дверей Успенской церкви Старицкого монастыря и обратились к нему, повелев идти в город и сказать воеводе – старицкому князю Симеону Путятину и прото­попу городского Архангельского собора Иоанну, чтобы отслужили молебен Архангелу Михаилу, освятили воду и окропили бы ею весь город. Если же они не сделают того, что велит Божия Матерь и свя­тители, то город и монастырь погибнут от рук врагов. Иоанн начал вопить и кричать о видении и требовал доступа к начальствующим, но родители почли, что он беснуется, связали его и никому ничего не сообщили. Через день видение подтвердилось – город и монастырь были сожжены, а люди перебиты литовскими воинами.

Спустя некоторое время после кончины святейшего патриарха Иова исцелился от беснования некий крестьянин Иоанн Бакс. Он был одержим духом злоречия и зло-действия ко всем людям. Вдруг пришло ему на ум отслужить в Старицком монастыре молебен Божией Матери и панихиду по святейшему патриарху Иову. Исполнив все это, Иоанн освободился от злоречия и злодейства. Так святой патриарх Иов, пред­стоя Престолу Господню, продолжил свое земное служение, искореняя злобу и козни людские.

Спустя без малого полвека по совету митрополита Новгородского Никона в 1652 году царь Алексей предложил духовенству перенести в Москву из Соловецкого монастыря мощи святителя Филиппа, а из Старицкого монастыря мощи святителя Иова, пострадавших за Цер­ковь Русскую и паству.

В Старицу прибыли митрополит Ростовский Варлаам с духовен­ством и боярин Салтыков со свитою. По вскрытии могилы и гроба оказалось, что мощи патриарха Иова были нетленными и благоухаю­щими, от них начались чудесные исцеления. Когда гроб с мощами был поставлен в Успенской церкви, к нему приложился некий больной духом Иоанн, сын Александров. Вера его в молитвы угодника Божия Иова была так велика, что он тотчас исцелился.

Процессия с чудотворными мощами патриарха Иова вышла из мо­настыря 27 марта. Когда цельбоносные мощи достигли села Латышева, они были поставлены на некоторое время в Преображенскую церковь. В этом селе была некая девица Агриппина, дочь Тарасова, которую нечистый дух таскал в новолуние по лесам и болотам. Родители деви­цы привели ее к явившемуся источнику благодати, и по их вере в чудотворность святых мощей патриарха Иова разум девицы просветлел и освободился от омрачения.

Святые мощи Всероссийского патриарха при подходе к Москве в селе Тушино были встречены митрополитом Казанским Корнилием, архиепископом Рязанским Михаилом, духовенством и князьями Тру­бецкими и Куракиными со свитою. От Тушина до Москвы гроб несли стрельцы на своих плечах.

5 апреля, в понедельник шестой седмицы Великого поста, мощи святителя были поставлены в Страстном монастыре. Затем начался тор­жественный ход в Кремль; за гробом шествовали патриарх Иосиф, царь Алексей, духовенство, бояре и прочий люд. Наплыв народа в Москву был таков, что процессия с великим трудом проходила сквозь плотную толпу людей, стоявших на всем пути следования мощей. Кремль был заперт, но и в нем было так же тесно, как и на московских улицах.

Патриарх Иосиф, плача во время шествия и удивляясь всенарод­ному почитанию сего угодника Божия, говорил царю: «Вот смотри, государь, как хорошо за правду стоять! И по смерти слава!»

Гроб со святыми мощами был поставлен на уготованное в соборе место, при этом царь захотел вскоре же обрести мощи патриарха Гер­могена и положить их в ногах святейшего Иова. Но патриарх Иосиф умолил царя положить на это место его самого, так как старец-патриарх предвидел свою скорую кончину. Спустя несколько дней патриарх Иосиф скончался и был положен, как того и просил, со святителем Иовом.

Записан случай исцеления у мощей святого патриарха Иова, про­исшедший уже в Успенском кремлевском соборе. Один человек по име­ни Исаакий сильно страдал болезнью ушей. От боли ему казалось, что полголовы его как бы омертвело.

Отслужив молебен Божией Матери, он обратился духом к святому патриарху Иову, моля его о помощи и здравии. В тот же час болезнь Исаакия прекратилась, и он стал совершенно здоров.

В Старицком монастыре сохранялся склеп, где находились до вре­мени мощи патриарха Иова; на склепе была надпись, которая, в част­ности, гласила, что святитель Иов «ныне же чудодействуя молит обо всех Вседержителя Бога и Господа нашего Иисуса Христа».

Многотрудное исповедническое житие первого патриарха Мо­сковского и всея Руси Иова, чудотворения у его гроба, торжественное обретение и перенесение мощей в Москву дали народу Божию все осно­вания почитать его в лике святых. Почти все сводные перечни русских святых прошлого века указывают на патриарха Иова как на местноч­тимого святого в Тверской епархии. Общецерковное прославление патриарха Иова готовил еще патриарх Иосиф.

С 1979 года по благословению святейшего патриарха Пимена в первый воскресный день после праздника святых первоверховных апостолов Петра и Павла в бывшей Тверской епархии совершается

церковная память Всех святых, в земле Тверской просиявших, в число которых входит и Святейший Иов, патриарх Московский и всея Руси.

Святитель Иов, патриарх Московский и всея Руси, был прославлен для общецерковного почитания на Освященном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в 1989 году.

Празднование святителю Иову совершается дважды в году: 5 апре­ля – в память перенесения мощей в 1652 году и 19 июня – в день праведной кончины.

День тридцатый. Святитель Игнатий (Брянчанинов), епископ Кавказский и Черноморский

Святитель Игнатий (в миру Димитрий Александрович Брянча­нинов) родился 5 февраля 1807 года в селе Покровском Грязовецкого уезда Вологодской губернии.

Отец святителя Александр Семенович принадлежал к старинной дворянской фамилии Брянчаниновых. Родоначальником ее был боя­рин Михаил Бренко, оруженосец святого благоверного великого князя Московского Димитрия Иоанновича Донского. Летописи сообщают, что Михаил Бренко был тем самым воином, который в одежде великого князя и под княжеским знаменем геройски погиб в битве с татарами на Кули­ковом поле. Александр Семенович Брянчанинов в своей семье сохранял добрые старинные обычаи. Он был верным сыном Православной Церкви и усердным прихожанином выстроенного им в селе Покровском храма.

Мать епископа Игнатия была образованная, интеллигентная жен­щина. Выйдя весьма рано замуж, она всецело посвятила свою жизнь семье. София Афанасьевна любила больше всего старшего сына Ди­митрия, отличая в нем ум и красоту.

Димитрий рано научился читать. Его любимой книгой было «Учи­лище благочестия». Эта книга, простым и ясным языком рассказывавшая о жизни и подвигах древних подвижников, оказала большое влияние на впечатлительную душу будущего подвижника. Юный Димитрий Брянчанинов весьма рано возлюбил уединенную сосредоточенную мо­литву. В ней он находил отраду и утешение.

Очень способный и не по годам серьезный отрок получил пре­красное домашнее образование.

Когда Димитрию исполнилось 15 лет, отец повез его в Петербург для продолжения образования. По дороге в столицу Димитрий впервые открыто высказал желание стать монахом, но отец не обратил на это внимания.

В Петербурге молодой Брянчанинов блестяще сдал вступитель­ные экзамены в Военное Инженерное училище и при значительном конкурсе первым был зачислен сразу же во 2-й класс. Все годы уче­ния Димитрий Брянчанинов был первым учеником, отличался редкой скромностью, искренней набожностью и пользовался всеобщей лю­бовью соучеников и преподавателей. Но много и скорбей пришлось претерпеть будущему святителю в училище.

Светлой звездой, блеснувшей в этой чуждой ему мгле, явилась дружба с Михаилом Чихачевым, который учился в том же Инженерном училище и, подобно своему новому другу, с детства мечтал о молитве и подвигах. Их дружба затем продолжалась всю жизнь и являет пре­красный образец истинно-христианской дружбы, потому что основой ее были не какие-нибудь земные интересы, а единое стремление служить Христу Спасителю и взаимная поддержка на пути этого служения. Они вместе ходили в храм Божий, вместе молились.

В годы учения Димитрий Александрович был желанным гостем во многих великосветских домах. Родственные связи ввели его в дом пре­зидента Академии художеств и члена Государственного Совета Алексея Николаевича Оленина. В его доме на литературных вечерах Брянча­нинов был любимым чтецом и декламатором, а своими литературно­поэтическими дарованиями он приобрел благосклонное внимание А. С. Пушкина, И. А. Крылова, К. И. Батюшкова и И. И. Гнедича.

Светское общество заманчиво распростирало навстречу Брянчани­нову свои объятия, но не смогло уловить его. Не мирскими развлече­ниями, а молитвой, посещением храма Божиего и изучением наук был занят пытливый юноша. Более двух лет провел он в усердном изучении наук, и вот, когда перед взором ума его открылась обширная область эмпирических знаний человеческих, когда изучил он химию, физику, философию, географию, геодезию, языкознание, литературу и другие науки, он поставил перед собой вопрос: что, собственно, дают науки человеку? «Человек вечен, и собственность его должна быть вечна. Покажите мне эту вечную собственность, – говорит он, – которую я мог бы взять с собою за пределы гроба!» Но «науки молчали».

В это время искатель истины познакомился с монахами Валаам­ского подворья и Александро-Невской Лавры. Они-то и помогли найти то, к чему стремилась его душа.

Под руководством иноков Димитрий Александрович начал читать творения святых отцов. Вот как сам он пишет о том благодатном влия­нии, которое произвели на него святоотеческие творения: «Что прежде всего поразило меня в писаниях отцов Православной Церкви? Это их согласие, согласие чудное, величественное».

Чтение творений святых отцов, назидательные беседы с иноками Лавры, через которых он познакомился с известным впоследствии Оп- тинским старцем Леонидом – все это возродило и окончательно укре­пило в сердце Димитрия желание детских лет его – уйти в монастырь.

Нелегко было Брянчанинову исполнить это заветное свое желание.

Окончив инженерное училище в 1826 году в чине поручика, Ди­митрий Александрович, желая уйти в монастырь, сразу, в том же году, подал прошение об отставке. Но здесь ему пришлось вступить в еди­ноборство со многими «сильными мира сего» и показать пример не­поколебимого мужества, доблести мученической, прямого исповедничества. Родители категорически отказались благословить его на путь иноческой жизни. Начальство отказало ему в отставке. Сам император Николай I был против его увольнения.

Несмотря на убедительные просьбы, личные объяснения, твер­дость желания и редкую тактичность, Димитрий Брянчанинов не по­лучил отставки, и по назначению начальства должен был в 24 часа выехать в Динабургскую крепость.

Но когда в жизненной борьбе бывают бессильны собственные силы подвижника, ему на помощь приходит Сам Бог и Своим премудрым Промыслом устраивает все ко благу.

В Динабурге Брянчанинов скоро заболел, а осенью 1827 года было принято его прошение об освобождении от светской службы. Димитрий Александрович сразу же воспрянул духом; он уехал в Александро- Свирский монастырь Олонецкой губернии к старцу иеромонаху Лео­ниду и вступил в число послушников этого монастыря. Однако вскоре иеромонах Леонид был вынужден переселиться в Площанскую пустынь

Орловской губернии, а затем в Оптину пустынь. За ним последовал и Димитрий Брянчанинов. Недолго пробыл послушник Димитрий и в Оптиной пустыни. Скудная пища этой прославленной впоследствии обители плохо отразилась на его здоровье.

В это время тяжело заболела мать Димитрия – София Афанасьев­на. Готовясь к смерти и желая проститься со своим старшим сыном, она настояла, чтобы отец послал за ним в Оптину пустынь крытую повоз­ку. Находясь и сам в очень тяжелом состоянии в Оптине, Димитрий Брянчанинов посещает больную мать.

Весьма недолго пробыл послушник Димитрий в родительском доме. В скором времени он удалился в Кирилло-Новоезерский мона­стырь. В этой обители жил на покое известный своею святою жизнью архимандрит Феофан. Строгий устав обители был по душе послуш­нику Димитрию, но суровый, сырой климат местности отрицательно повлиял на его здоровье. Он заболел лихорадкой и для лечения был вынужден вернуться в Вологду и остановиться у своих родственни­ков. Несколько окрепнув, он с благословения Вологодского епископа Стефана жил в Семигородской пустыни, а затем в более уединенном Дионисиево-Глушицком монастыре.

Годы, проведенные в перечисленных монастырях, обогатили его духовной мудростью, укрепили его преданность воле Божией.

В 1831 году Вологодский епископ Стефан, видя пламенную рев­ность послушника Димитрия, решил исполнить желание его сердца: 28 июня он совершил постриг Димитрия в монашество в кафедральном Воскресенском соборе и нарек его Игнатием в честь священномученика Игнатия Богоносца. Тому, кто от юности своей носил Бога в своем сердце, приличнее всего было дать это имя.

4 июля того же года монах Игнатий был рукоположен епископом Стефаном во иеродиакона, а 25 июля – во иеромонаха.

Видя духовную зрелость иеромонаха Игнатия, епископ Стефан на­значил его вскоре настоятелем и строителем Пельшемского Лопотова монастыря, который был уже предназначен к закрытию. Сравнительно недолго (около двух лет) настоятельствовал здесь отец Игнатий, но за этот короткий срок благодаря своей мудрости, твердой воле и несокру­шимой энергии возродил обитель в духовном и хозяйственном отно­шении. За короткий срок число братий увеличилось до 30-ти человек.

Молодой настоятель относился к братии своей обители, сочетая отеческую строгость с трогательной любовью. Чувствуя эту любовь, насельники обители покорно повиновались настоятелю, несмотря на его сравнительно юный возраст.

28 января 1833 года за усердные труды по возрождению обители иеромонах Игнатий был возведен в сан игумена.

В это время о его деятельности стало известно в Петербурге. В кон­це 1833 года он был вызван в столицу, и ему поручили в управление Троице-Сергиеву пустынь с возведением в сан архимандрита.

Троице-Сергиева пустынь была расположена на берегу Финского залива близ Петербурга. Ко времени назначения в нее архимандрита Игнатия она пришла в сильное запустение. Храм и келлии пришли в крайнюю ветхость. Немногочисленная братия (15 человек) не от­личалась строгостью поведения. Двадцатисемилетнему архимандри­ту пришлось перестраивать все заново – храмы, корпуса; заводить сельское хозяйство; он упорядочил богослужение в обители, создал прекрасный хор.

С 1836 по 1841 год известный церковный композитор протоиерей Петр Иванович Турчанинов проживал рядом с Сергиевой пустынью – в Стрельне. Глубоко уважая отца Игнатия, он откликнулся на его прось­бу и взял на себя труд обучения монастырского хора. Несколько луч­ших своих музыкальных произведений отец Петр Турчанинов написал специально для этого хора. Великий русский композитор М. И. Глинка тоже был глубоким почитателем архимандрита Игнатия; по его просьбе он занимался изучением древней русской музыки и своими советами способствовал повышению музыкальной культуры хора обители. Живое участие в организации хора Сергиевой пустыни принимал и директор придворной капеллы А. Ф. Львов. Архимандрит Игнатий совмещал поч­ти несовместимые должности: он был для братии обители прекрасным настоятелем, администратором и в то же время благостным старцем- духовником. В 27 лет он уже имел дар принимать помыслы своих пасо­мых и руководить их духовной жизнью. По собственному признанию отца Игнатия, служение живым словом было его основным занятием, которому он отдавал все свои силы. Подвиг служения ближним словом назидания был для него источником радости и утешения на поприще его многоскорбной жизни. В Сергиевой пустыни он, несмотря на крайнюю занятость, написал и большинство своих произведений.

С 1838 года круг деятельности архимандрита Игнатия значительно расширился: он был назначен благочинным всех монастырей Петербург­ской епархии и мог теперь более широко распространить свое благотвор­ное влияние на монашество всей епархии. Он способствовал расцвету духовной жизни древнего Валаамского монастыря, содействуя назначе­нию туда настоятелем опытного в духовной жизни игумена Дамаскина.

В Сергиевой пустыни к отцу Игнатию непрестанно приходили по­сетители всех положений и рангов. С каждым нужно было побеседовать, каждому нужно было уделить время. Весьма часто приходилось выезжать в Петербург и бывать в домах знатных благотворителей его обители. Не­смотря на такой, внешне казалось бы, рассеянный образ жизни, в душе архимандрит Игнатий оставался аскетом-пустынником. Он умел при любых внешних условиях жизни сохранять внутреннюю сосредоточен­ность, непрестанно совершать Иисусову молитву. В одном из писем отец Игнатий писал о себе: «Я, проведя начало своего иночества в уединенней- ших монастырях и напитавшись понятиями строгой аскетики, сохранял это направление в Сергиевой пустыни, так что в моей гостиной я был репрезентабельным архимандритом, а в кабинете скитянином».

Там, в уединенной комнате, отец Игнатий проводил бессонные ночи в молитве и слезах покаяния. Но, как истинный раб Божий, ру­ководствуясь духом смирения, он умел скрывать от взора людей свои подвиги.

В 1847 году архимандрит Игнатий, изнуренный болезнями, подал прошение об увольнении на покой, но вместо этого получил длитель­ный отпуск и поехал лечиться в Николо-Бабаевский монастырь Ко­стромской епархии. На пути в этот монастырь он остановился в Москве и несколько дней провел в Троице-Сергиевой Лавре.

В Николо-Бабаевском монастыре отец Игнатий пробыл 11 месяцев, после чего опять вернулся в Сергиеву пустынь. Опять начались много­трудные дни: руководство духовной жизнью монастырской братии, прием посетителей, выезды в Петербург, строительство новых храмов.

По воспоминаниям архимандрита Игнатия (Малышева), его ду­ховный отец – архимандрит Игнатий (Брянчанинов) – весьма различ­но относился к посетителям. Это отношение зависело от того, с каким расположением души приходили они к отцу Игнатию. Его душа об­ладала особым свойством видеть состояние души других людей. Это особое свойство имеют почти все облагодатствованные люди – люди духа, а не плоти.

Архимандрит Игнатий с одного взгляда постигал душу человека. С окаменелыми он был молчалив. С лукавыми – порой юродствовал. Но с искавшими спасения он был откровенен и беседовал подолгу, вливая в душу собеседника спасительный бальзам слова Божия, свя­тоотеческих наставлений и проверенных своей жизнью советов.

Круг знакомых у отца Игнатия был весьма обширен. Епископы, настоятели монастырей, иноки и простые миряне обращались к нему со своими просьбами, зная, что любвеобильное сердце отца Игнатия откликнется на их нужды. Имя архимандрита Игнатия знали во всех слоях общества. Весьма со многими духовными и светскими лицами отец Игнатий переписывался. Так, Н. В. Гоголь в одном из своих писем с большим уважением отзывается об отце Игнатии. Известный адмирал Нахимов – герой Крымской войны – с благоговением принял икону святителя Митрофана Воронежского, присланную ему в Севастополь архимандритом Игнатием. Замечательно его письмо к великому рус­скому художнику К. П. Брюллову.

Всего в настоящее время известно более 800 писем епископа Игна­тия. В письмах как-то живее раскрываются качества души архимандри­та Игнатия: его необычайная благостность, духовная рассудительность, глубокое и правильное понимание современной ему жизни.

Шли годы. Телесные силы отца Игнатия все более слабели. Мысль уйти на покой, чтобы в уединенном безмолвии провести конец жизни, появлялась все чаще.

В 1856 году он предпринял путешествие в Оптину пустынь, пред­полагая совсем переселиться туда, но это намерение не осуществи­лось, ибо Господу было угодно, чтобы Его избранник послужил Святой Церкви еще и в епископском сане.

В 1857 году по представлению Петербургского митрополита Гри­гория архимандрит Игнатий был посвящен во епископа Кавказского и Черноморского. Хиротония состоялась 27 октября 1857 года в Пе­тербургском Казанском соборе. Хиротонию совершил митрополит Григорий с сонмом других иерархов.

Отец Игнатий никогда не стремился к епископскому сану. Не об архиерейском жезле, а о простом посохе пустынножителя были его не­престанные мечты. В речи при наречении он сказал: «Во дни юности своей я стремился в глубокие пустыни, но я вовсе не мыслил о служении Церкви в каком бы то ни было сане священства. Быть епископом свое­го сердца и приносить в жертву Христу помышления и чувствования, освященные Духом, – вот высота, к которой привлекались мои взоры».

4 января 1858 года епископ Игнатий приехал в город Ставрополь и заступил в управление епархией.

Недавно открытая Кавказская епархия была весьма неустроенна. Население отличалось неспокойным, воинственным характером; поэто­му первое слово святителя Игнатия, обращенное к Ставропольской пастве, было словом мира: «Мир граду сему!..»

Недолго – менее четырех лет – управлял преосвященный Игна­тий Кавказской епархией. За это время он посетил многие приходы своей обширной епархии, привел в порядок органы епархиального управления, добился повышения окладов духовенству епархии, ввел торжественное богослужение, устроил прекрасный архиерейский хор, построил архиерейский дом, перевел семинарию в новые лучшие зда­ния и внимательно следил за ее внутренней жизнью. Кроме того, он неустанно проповедовал. В отношении к духовенству и прихожанам владыка Игнатий был истинным миротворцем: строгий к себе, он был снисходителен к немощам ближних.

Но тяжкая болезнь не покидала епископа Игнатия и на Кавказе, и летом 1861 года он подал прошение уволить его на покой в извест­ный ему уже Николо-Бабаевский монастырь. Через несколько месяцев просьба была удовлетворена, и 13 октября этого же года он вместе с несколькими преданными учениками переехал в названную обитель.

Спустя некоторое время он писал своему другу Михаилу Чихачеву: «Никогда в жизни моей я не был так доволен моим положением, как до­волен им теперь. Кажется, мой Ангел Хранитель по повелению Божию продиктовал Святейшему Синоду указ о мне – так этот указ удовлетво­ряет требованиям моего душевного настроения и телесного здоровья».

Трудное дело – управление епархией – епископ Игнатий совершил достойно. И теперь он шел на покой, чтобы подготовить в уединении душу для перехода в вечность и для посильных занятий на благо ближних.

Епископ Игнатий приехал в Николо-Бабаевский монастырь 13 ок­тября 1861 года. И вот потекли годы уединенной жизни в малоизвест­ной обители.

Ко времени приезда владыки Игнатия Николо-Бабаевский мона­стырь пришел в крайне плачевное положение. Не было даже продо­вольствия, и обитель имела большие долги. Многие здания, в частности, соборный храм, пришли в ветхость.

Природный ум и практичность владыки позволили ему в корот­кий срок улучшить материальное положение обители, произвести ка­питальный ремонт зданий и построить новый храм в честь Иверской иконы Божией Матери.

В свободное время святитель занимался пересмотром своих преж­них сочинений и написанием новых. В Николо-Бабаевском монастыре святитель Игнатий написал «Приношение современному монашеству» и «Отечник». Множество назидательных писем его относится к этому периоду. Свои сочинения сам автор разделил на три группы. Первые 3 тома – «Аскетические опыты», включающие статьи, в основном написанные в Сергиевой пустыни; 4-й том – «Аскетическая пропо­ведь», куда вошли проповеди, произнесенные на Кавказе; 5-й том – «Приношение современному монашеству», т. е. советы и наставления монашествующим о внешнем поведении и внутреннем делании; 6-й том – «Отечник» – был издан уже после смерти епископа Игнатия. Эта книга содержит высказывания более 80 подвижников по вопросам христианской аскетики и примеры из их жизни.

Сочинения епископа Игнатия – это не плод размышлений богослова-теоретика, а живой опыт деятельного подвижника, сози­давшего свою духовную жизнь на основе Священного Писания и нрав­ственного предания Православной Церкви.

О творениях святителя Игнатия нужно сказать прежде всего то, что все они имеют печать благодатной помазанности. Он писал свои произведения тогда, когда Божественный глагол касался его чуткого уха, когда в его сердце появилось слово, посланное Господом.

«Бывали в жизни моей минуты, – писал он С. Д. Нечаеву, – или во время тяжких скорбей, или после продолжительного безмолвия, минуты, в которые появлялось в сердце моем “слово”. Это слово было не мое. Оно утешало меня, наставляло, исполняло нетленной жизни и радости, а потом отходило. Случилось записывать мысли, которые так ярко светили в сии блаженные минуты. Читаю после, читаю не свое, читаю слова, из какой-то высшей среды нисходившие и остающиеся наставлением». По этой причине святитель Игнатий не смотрел на свои произведения как на свои собственные, но признавал их «собственно­стью всех современных подвижников Православной Церкви».

Сочинения святителя Игнатия излагают учение святых отцов о христианской жизни, примененное к требованиям современности. В этом важная особенность и достоинство его творений.

Богословское наследие святителя Игнатия было принято читате­лями с большой любовью и благодарностью.

Еще при жизни епископа Игнатия его творения разошлись по мно­гим обителям Русской земли и получили высокую оценку. Саровская пустынь приняла «Аскетические опыты» с особенной лю­бовью. В Киево-Печерской Лавре, Оптиной пустыни, в обителях Санкт- Петербургской, Московской, Казанской и других епархий творения святителя были признаны душеспасительными книгами, отражающими аскетическое предание православного подвижничества применитель­но к духовным требованиям иночества того времени. Даже на далеком Афоне творения епископа Игнатия получили известность и вызвали благоговейное почитание их автора. Лучшие иерархи прошлого века сразу же увидели в сочинениях преосвященного Игнатия всестороннее руководство к духовной жизни. Митрополит Петербургский Исидор 7 апреля 1867 года писал епископу Игнатию: «Получив сегодня 3–4 тома сочинений Вашего Преосвященства, спешу принести Вам искреннюю признательность за полезные труды Ваши, свидетельствующие о глубо­ком изучении Вами душеспасительного учения богомудрых подвижни­ков благочестия и истинных руководителей в иноческой жизни».

В первый год пребывания в Николо-Бабаевском монастыре здо­ровье епископа Игнатия несколько улучшилось. Но вскоре болезнь опять усилилась, и он до самой смерти безвыездно пребывал здесь.

Наступил 1866 год, печатались 3-й и 4-й тома его творений, сам же епископ Игнатий настолько ослабел, что все приезжавшие к нему пора­жались, видя его. Но духом владыка был бодр, он ждал смерти, ибо всю жизнь посвятил на служение Христу, и жизнь для него была Христос, а смерть – приобретение (Флп. 1, 21).

В последние дни своей жизни он был проникнут необычайной милостью ко всем, которая, казалось, была растворена какою-то жало­стью. Но вместе с тем и несказанная радость сияла на лице больного. 16 апреля 1867 года, в первый день Пасхи, владыка с большим трудом отслужил последнюю Литургию. Больше уже он не выходил из келлии, силы его заметно слабели.

Кончина епископа Игнатия последовала в воскресенье 30 апреля, в Неделю жен-мироносиц. На шестой день после смерти было совер­шено отпевание тела епископа Игнатия преосвященным Ионафаном, епископом Кинешемским, по пасхальному чину.

На погребении святителя Игнатия присутствовало 5 000 человек.

Все удивлялись мягкости рук и вообще покойному положению тела почившего, которое нисколько не издавало обыкновенного запаха тления. Отпевание усопшего скорее походило на какое-то торжество, чем на погребение. Невольно вспоминались слова усопшего: «Можно узнать, что почивший под милостью Божией, если при погребении тела его печаль окружающих растворена какою-то непостижимой отрадою».

Гроб с телом святителя был обнесен вокруг собора и при пении «Хри­стос воскрес» опущен в землю в малой больничной церкви в честь препо­добного Сергия Радонежского и святителя Иоанна Златоуста, у левого клироса. Весьма примечательно, что епископ Игнатий, почти двадцать пять лет отдавший на служение северной обители преподобного Сергия, вечное упокоение нашел тоже в храме преподобного Сергия, только на юге.

В автобиографических записках М. В. Чихачева отмечены по­смертные явления святителя Игнатия своим пасомым. Так, на две­надцатый день по кончине святителя одна из духовных дочерей его, находившаяся в большой скорби из-за его внезапной кончины, виде­ла его в неописуемом свете в храме. Ночью того же дня она слышала дивное пение тысячи голосов. Мерно гудели издали густые басы, как гудит в пасхальную ночь звон всех московских колоколов, и плавно сливался этот гул с мягкими бархатными тенорами, с рассыпавшимися серебром альтами, и весь хор казался единым гласом – столько было в нем гармонии. И все яснее и яснее выделялись слова: «Православия поборниче, покаяния и молитвы делателю и учителю изрядный, ар­хиереев Богодухновенное украшение, монашествующих славо и по- хвало; писании твоими вся ны уцеломудрил еси. Цевнице духовная, новый Златоусте: моли Слова Христа Бога, Его же носил еси в сердце твоем, даровати нам прежде конца покаяние!» Пение этого тропаря по­вторялось в течение трех ночей. Служение епископа Игнатия словом назидания не прекратилось с его кончиной. Учение святителя о ду­ховной жизни христианина, изложенное им в его творениях, служит спасению христиан всех последующих поколений. Многочисленные издания творений владыки Игнатия быстро расходились по обителям и частным лицам, по лицу всей Русской земли.

В год смерти епископа Игнатия архиепископ Ярославский Леонид писал: «Я уповаю, что православные русские люди мало-помалу усвоят себе покойного святителя; в его жизни и писаниях они постараются найти и найдут, что может быть обще душеспасительного».

Святитель Игнатий был прославлен в лике святых на Поместном соборе Русской Православной Церкви, посвященном юбилею 1000-ле­тия Крещения Руси в 1988 году.

Празднование святителю Игнатию совершается 30 апреля – в день праведной кончины.

* * *

505

Т. е. желанию народа, чтобы Богослужение совершалось на его родном сла­вянском языке.

506

См.: Филарет Черниговский. Историческое учение об отцах Церкви: В 3 т. Изд. 2. СПб., 1882.

507

Ратшин А. Полное собрание сведений о монастырях. По переписи 1662 г. при Бежецком Введенском монастыре 6 дворов.

508

Письмо к Григорию Богослову о пустынножительстве // Христианское Чте­ние. 1821.

509

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. III; Рат- шин А. Полное собрание сведений о монастырях; Словарь святых.

510

Афонский патерик. Ч. 2.

511

У Болландистов похвала Николая Кавасилы, архиепископа Солунского, св. Феодоре, lat. et graec. april. I, 405–409, append. р. 55–59. Извлечения – в Четьях- Минеях на 5 апр.

512

Слова Иоанна чтеца в повествовании о турках. У Кавасилы св. Феодора также называется мироточивою. Монастырь, где лежали мощи св. Феодоры, у Франза на­зывается монастырем св. Феодоры ( Tafel . De Thessalonica).

513

Евсевий Кесарийский. Церковная история: В 10 кн. Кн. VIII, гл. 7.

514

Созомен. Церковная история. Кн. III, VI; Assemani. Biblioteca Orientalis Clementino-Vaticanä Vol. I-IV. Romae, 1719–1728. Vol. III.

515

Филарет, архиеп. Черниговский. Историческое учение об отцах Церкви. § 102, 103.

516

В Греческой минее апреля 6. Память прп. Платониды кроме 6 апреля еще в Сырную субботу (Вершинский Д.С. Месяцеслов).

517

Об уставе в житии Февронии.

518

Филарет, архиеп. Черниговский. Историческое учение об отцах Церкви. § 131, 133.

519

Житие св. Февронии, описанное наставницею ее св. Фомаидой в: Acta Sanctorum, 24 Junii. В Четьях-Минеях июня 25. Другое греческое описание – у Фа- бриция (bibl. Gr. Х). В конце сказано: «Я Фомаида, по смерти Вриенны, приняла на себя начальство над монастырем и, зная все случившееся с Февронией, отчасти и от Лисимаха, описала всю ее жизнь и историю, во славу мученицы». По современности св. Фомаиды с святителем Низибийским Иаковом более чем вероятно, что Фомаида писала свои записки о Февронии по воле св. Иакова, и они были им пересмотрены. Вероятно и то, что Фомаида писала записки на сирском языке, а на греческий пере­ведены они впоследствии.

520

Эти мученицы не упоминаются в месяцесловах Греческой Церкви. Мартиролог Барония поместил их под 15 июня.

521

Св. Вриенна, Иерия и Фомаида прославляются Церковью в Сырную субботу; св. Феврония кроме того славится 25 июня. У абиссинцев дева Кефрония, или Аф- рония, – июля 1 (июня 25).

522

Паннонское житие св. Кирилла по 6 списк. напечатано в «Чтения в Обществе истории и древностей Российских» (1863 и 1864 г.). Паннонское житие св. Мефодия см. в: Safarik . Pamatky drevniho pisemnictvi. Критическое сличение свидетельств о про­светителях в: Филарет, архиеп. Черниговский. Историческое учение об отцах Церкви. Переложение древних житий с дополнениями и замечаниями см. в: Платонов И. Жизнь и подвиги первоучителей славянских, святых Кирилла и Мефодия // Духовный вест­ник. Харьков, 1862, № 6–8 (далее – Платонов И. Жизнь и подвиги первоучителей. – Ред.). Обзор источных сведений см. в: Бодянский О. О времени происхождения славян­ских письмён. М., 1855 (далее – Бодянский О. О времени происхождения славянских письмён. – Ред.). Опровержение несовестливых толков с историей о их папизме см. в: Лавровский П. А. Кирилл и Мефодий. Харьков, 1863 (далее – Лавровский П.А. Кирилл и Мефодий. – Ред.). В Кирилло-Мефодиевском сборнике (М., 1865) помещено не­сколько исследований о житии святых, например Невоструева о переводе Евангелия, Викторова «о новых источниках и новых трудах» относительно Славянских просве­тителей; Викторов особенно старался определить значение Итальянской легенды.

523

«Вы еста Селуняна, да Селуняне вси чисто Славянски беседуют, говорит им­ператор братьям, посылая их в Моравию». В синаксаре XV в. о Кирилле: «рожденным бысть от Солуня града, родом бе Болгарин» (ИОРЯС. Т. VI).

524

Слова Феоктиста: «постригше и на поповство», в связи со словами о нелюбви Кирилла к мирской жизни, означают посвящение в священно-иночество; св. Констан­тин своей жизнью подтверждает такое значение: он по принятии сана спешит уйти в монастырь; потом, возвратясь из миссии, опять живет в монастыре. Так понимал и св. Димитрий.

525

Похвала свв. Кириллу и Мефодию.

526

На пути к хазарам около Херсона Константин «обрете Евангелие и псалтырь Рушкыми письмены писано и человека обрете глаголюща тою беседою». Платонов справедливо замечает, что в Крыму найден был Ульфилоф готский перевод Евангелия и Псалтири, составленный в IV в.; только напрасно впутывают сюда варягов. Дело легко обходится и без них. Вместе с готами жили в Крыму еще в IV в. русские славя­не; впоследствии первые большею частью разбрелись по Европе, а остались славяне русские. Русский, живший в Крыму вместе с готами, легко мог читать и объяснять философу Ульфилоф перевод, тем более, что в этом переводе много слов славянских. Письмена названы русскими только потому, что их объяснял русский. Слова: «бесе- дова с ним и силу речи прием», вовсе не требуют того смысла, что будто Константин беседовал по-готски, – беседа была русского славянина с македонским – о переводе Ульфилы. На возвратном пути в Царьград святые опять были в Херсоне. Константин предсказал близкую смерть Херсон. епископа. Тогда же были они в Фулле. В XIII в. архиепископ Сугдеи назывался Сугдео-Фулльским. Так видно и по заметкам Сугдей- ского грека (Херсонские Епархиальные Ведомости. 1865. № 4). Следовательно, Сугдея, иначе Судак и Сурож, не вдали была от Фуллы. А так как Херсонский архиепископ раз хотел было включить Фуллу в округ своей епархии, то Фуллу надобно полагать не вдали и от Херсона. Жители Фуллы, по житию св. Кирилла, хотя были христиане, боготворили огромный дуб. Св. Константин, доказав им нечестие суеверия их, довел до того, что дуб был срублен и сожжен самими фуллянами.

527

Древняя служба св. Кириллу: «сонм Еврейский, присоединившийся к Коза- рам в градах северных, рассеяв острым оружием твоего слова». Припомним то, что, по житию, проповедники были в Крыму на пути в Хазарию и из Хазарии; по словам канона видим, что хазары, у которых были проповедники, жили на севере от Крыма.

528

Житие Климента: «еще прежде (до пребывания в Моравии) сотворил он учеником своим владетеля Болгарского Бориса, возбудил любовь к прекрасному отечественному языку и тогда же одарил его дарами наставлений, которые твердил ему непрестанно». Переводчик тут неверно понял и передал слова подлинника. Ср.: Шафарик. Славянские древности. Т. 2, кн. 2.

529

Текст синаксаря в Изв. акад. VI, 384. Действительность и время этого события оправдываются и повествованием о перенесении мощей Струмницких мучеников в Бре­гальницу (см. мая 2). По латинской легенде, Кирилл и Мефодий явились в Моравию уже с переведенным Евангелием. Сognoscentes loci illuius indigene adventum illorum, valde gavisi sunt, quia – et evangelium in eorum linguam a philosopho translatum secum ferre audierant. Легенда о Людмиле: sanctus Cyrillus, postquam Bulgariam ad fidem Iesu Christi convertisset, Moraviam est ingressus. Сревневский мирит Храбра с другими свидетелями о годе изобретения букв тою мыслью, что Храбр считал до Р. Х. 5 500 лет. Иного ничего и не остается делать, при несомненности известий об изобретении букв в 862 году.

530

Брегальница – город с округом на р. Брегальнице, впадающей в Вардар (Ак- сий), в расстоянии 5 часов пути от Струмницы, на северо-западе от последней, тогда как Струмница в 5 часах пути от Солуня на севере. Григорович: «выехал я на безводную долину, которой название Овчеполе... Доехал до Истиба, города, лежащего на мысо- образном склоне горы, на реке Брегальнице. Ветхий замок на одном из возвышений, прочные красивые мосты ставят его в число красивейших городов Македонии... Вни­мание мое обратилось на епископскую церковь св. Николая... От Истиба начинаются тучные долины, обрабатываемые болгарами» (Григорович В. Очерк путешествия). Нынешний Истиб – древний город Брегальница.

531

Житие Кирилла: «ученики собрав и вьдасть их учити; вьскоре же вьсь црьков- ный чинь приемь, научи е утрьницы и часовом и вечерни и павечернице и тайней службе».

532

Так Климент в похвальном слове Кириллу.

533

Cosmas Pragensis. Chronica Boёmorum. Т. 1.

534

Свидетельства см. в: Филарет, архиеп. Черниговский. Историческое учение об отцах Церкви (ср.: Христианские древности и археология. Тетр. 9 / Изд. Про­хоров В. А. СПб., 1864). Свидетельство хроники Андрея Дандолы не совсем точное: «по проповеди бл. Кирилла Зверопол, король Далматский, произошедший от Одрил- ла, родственника царя Тотилы, принял православную веру со всем своим народом» (Reiskir note ad Orphyr. р. 357).

535

Имп. Константин о жизни имп. Василия (Constantine VII Progenitors. De Administrator Imperio § 29, 31, 42). Сочинитель службы седмочисленникам поет: «радуйся, хор седмочисленников – спасение болгар и радость далматов (сербов)... На седмочисленниках Бог, как на седми столпах, основал всю Церковь диких болгар и далматов (сербов), подчинив их закону словами писания и изобретением письмен» (Русская беседа. № 11). Сербская летопись: «Константин философ и брать его Мефодие преложише св. книги от Грчьски езыка на Словенски. Блгаре же и Словени и Срьби и Арбанаси и Богиняни и Руси, во всех тех, един език. Светы же Константин философ, многи книги преложивь, отъиде прежде речение езики учити и предати св. Писание по их езику» (Гласник. Кн. 10). Без сомнения, и из Брегальницы разнеслась славянская служба между соседними сербами. После Мефодия были в сербских краях сперва св. Горазд, которого мощи близ Берата, потом св. Климент. О времени события см.: Лав­ровский П. А. Итальянская легенда о жизни святого Кирилла и открытии им мощей святого Климента // Журнал Министерства народного просвещения. 1886. Кн. 7, 8.

536

Болгарский синаксарь 1340 г. (Калайдович К.Ф. Иоанн, экзарх Болгарский; Гласник. Кн. 11). Так мог говорить о погребении только очевидец, справедливо за­мечает Бодянский (Бодянский О. О времени происхождения славянских письмён). В житии св. Мефодия: «положиша и в соборной церкви». Это храм Велеграда.

537

Средневский в «Древностях христианских», тетр. 7, 1864 г.

538

Подробное рассмотрение в: Филарет, архиеп. Черниговский. Историческое учение об отцах Церкви.

539

В русском переводе сокращение бесед Кирилла см. в: Платонов И. Жизнь и подвиги первоучителей. Прим. 19.

540

Недавно Гинцель усиливался выставить свв. Кирилла и Мефодия поклон­никами романизма ( Joseph Augustin Ginzel . Geschichte Der Slawenapostel Cyrill Und Method Und Der Slawischen Liturgie. Leitmeritz, 1857). Против него и других подобных пространно см. в: Лавровский П.А. Кирилл и Мефодий.

541

В Болгарском синаксаре XIII в. под 25 августа память свв. Кирилла и Мефодия. И здесь же сказано: «и творить же память его 6 апр. м. и вельми церкви празднует в день память его» (Калайдович К.Ф. Иоанн, экзарх Болгарский). В Синодальной апрельской минее XII века память обоим 6 апреля. В харат. Евангелии Московск. Архангельск, соб. под 6 апреля память «св. Мефодия арх^п. и Кирилла брата его». В Остромировом и Ассемановом Евангелии под 14 февраля память «прп. Констан­тина философа», под 6 апреля «св. Мефодия». Житие св. Кирилла помещалось под 14 октября, житие св. Мефодия – под 6 апреля. Чехи и моравцы с 1380 г. празднуют Кириллу и Мефодию 9 марта (Acta Sanctorum, mart. 2).

542

В Синодальной апрельской минее XII века под 6 апреля канон Кириллу и Ме­фодию. Здесь в 7 песни о Мефодии: «Моравско страна вели заступ и стълп имея к Богу, тобою просвешена, научи(ся) възвати в свои язык: отец наших Боже»... Совсем другой канон в Болгарской минее XIII века: «яко солнце светлость (с) востока тя всияв к за­паду, отче, посла мудра учителя всъмъ» (Изв. акад. VI, 191. 192). Одна служба напеча­тана в: Григорович В. Древне-славянский памятник, дополняющий житие словянских апостолов, святых Кирилла и Мефодия // Ученые записки Казанского университета. 1862. Здесь в 9 п.: «тя, блаженне, земе Моравска поет, тьло твое имущи, и Панонска, просвещена тобою. Людие сшедшеся празднуют твою память». Несколько песней св. Кириллу в: Антонин (Капустин), архим. Заметки поклонника Св. Горы.

543

Известия литовца Михалона у Соловьева (Соловьев С. История России. Т. 7).

544

Страдание св. Павла помещено между житиями новых мучеников, издано на греческом языке в Венеции 1799 г. Пасха 1683 г. была 8 апреля. Следовательно, Великий Пяток, день страданий Господа и день кончины св. Павла, был 6 апреля, а не 3,как показывают другие.

545

См. жизнь св. Григория Синаита в: Афонский патерик. Ч. 1.

546

Нил в предисловии к уставу: «Повсюду обретается в Св. Писаниях похваляемо, еже во единым или двема безмолвие, якоже и самовидцы бехом в Св. Горе Афонстъй и в странах Царьградских и на иных мъстъх многа суть такова пребывания». О путе­шествии и в письме его.

547

Послание князю Вассиану в ркп. Сергиевой лавры № 2, у Толстого 2, № 34.

548

Шевырев С. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. Ч. 2.

549

Грамота великого князя Василия 1515 г. (Акты, собранные Археографическою экспедициею. Т. 1).

550

Неизвестного житие прп. Иосифа Волоколамского в: Прибавления к изданию творений святых отцов в русском переводе: В 48 ч. М., 1843–1892. Ч. 10 (далее – При­бавления к изданию творений свв. отцов).

551

Шевырев С. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. Ч. 2.

552

Вассиан в своем оправдании: «Сие лжеши на мя и на моего старца Нила (Сор- ского), что мы хулим чудотворцев и древних и новых. Чудес из их святых писаний ничего старец Нил не выкинул, наипаче исправил, со иных справил епископ» (руко­пись Синод. б-ки № 738).

553

Собр. л. 4, 158.

554

Филарет Черниговский. Послание Геннадия Иоасафу Ростовскому // Чт. ОИДР. 1847. № 8.

555

Прибавления к изданию творений свв. отцов. Ч. 10. Голос прп. Нила, говорит первый современник, поддерживал ученик его инок Вассиан Косой. Вассиан сам писал в своем оправдании: «Веси сам, Иосифе, во св. правилах, что вдовцам чистым повелевают служить... А о селъх не подобает монастырем сел держати; у соборных церквей у мирских повелевают св. правила земли держати, но не епископу ими владети, ни попом, но все церковное богатство ведати иконому и давать от него со епископля доклада причетникам церковным всем. А иноком не подобает богатствовати и земель держати, понеже отреклися сего всего». Ркп. Синод. б-ки № 738.

556

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. V. Ркп. святцы: «прп. Нил, начальник Сорского скитского жития на Белоозере, преставися в лет. 7016». Так по старшему списку. В Отенских святцах: «прп. Нил, начальник Сорской пустыни скитского жития на Белоозере, преставися в лето 7016 (1508) апреля в 7 день». Тот же месяц и число кончины – в святцах общ. ист. № 231. и в третьем еще списке. В Словаре святых днем кончины показано 7 мая, но едва ли это не день одной памяти, установленной по чудесному событию.

557

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. V.

558

Предание или наставление прп. Нила напечатано в: Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. V, но неисправно. Исправнее – новое из­дание: Прп. Н. Сорского предание учеником своим о жительстве скитском. М., 1849.

559

См.: Сабинин М.П. Полное жизнеописание святых грузинской церкви. СПб.,

560

Соловьев П. Христианские мученики, пострадавшие на Востоке, со времени завоевании Константинополя турками. СПб, 1862 (далее – Соловьев П. Христианские мученики, пострадавшие на Востоке. – Ред.).

561

Собр. л. 6, 140; Никон. л. 5, 56; Книга степенная. Ч. 2; Ркп. житие прп. Иакова; Ратшин А. Полное собрание сведений о монастырях

562

Так сказано в житии. Но монастырь преподобного называли монастырем Иако­ва Широконосого: не беремся соглашать одного с другим.

563

Львов. л. 2, 266; Никон. л. 5, 96; Собр. л. 5, 263. 6, 143; ркп. житие.

564

Ркп. житие.

565

В Словаре святых: «св. Иаков преставился в 1392 г.». Но это – явная несооб­разность со временем рождения князя Василия Васильевича.

566

Ратшин А. Полное собрание сведений о монастырях.

567

Собр. л. 6, 179.

568

В Железноборовском синодике записаны игумены Железноборские Досифей, Савва убиенный, Вениамин убитый, Иосиф, Левкий, Иларион, Феодосий, Евстратий (Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1853, июль).

569

В конце ркп. минеи за март приписка: «в л. 7044 (1536) списана – при архиеп. Данииле митроп., а написана – великому и чудному Иоанну Предтечи, в Яковль мо­настырь Широконосов преподобного отца нашего игумена Иакова, иже основавый обитель сию, – повелением господаря нашего игумена Нифонта, настоятеля и учи­теля». На другой минее: «л. 7049 (1541) написана на железном борку у преподобного отца Иакова, стяжанием игумена Нифонта». На Евангелии надпись: «7078 (1570) дал игумен Тихон великому Ивану Предтечи – и преподобному Иакову чудотворцу» (Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1853. Ч. 78, отд. II). В сборнике Нижегород. Благовещ. монастыря XVI в. под 5 мая «преставление прп. отца нашего игумена Иакова, Костромского чудотворца, иже на железном борку», здесь и служба и чудеса его. Мая 5 – день открытия мощей.

570

По описи 1662 г. за Предтечевым монастырем прп. Иакова 502 двора поселен­цев (Записки Императорского русского Археологического общества. Т. 2).

571

См.: Сергий, архимандрит. Полный месяцеслов Востока.

572

Житие св. Варсонофия, описанное патр. Гермогеном. Григорий (Постников), митр. Житие святителей чудотворцев Гурия, архиеп. Казанского, и Варсонофия, еп. Тверского. СПб., 1853.

573

Так у Гермогена, по подлинной его рукописи. Буслаев Ф.И. Историческая хрестоматия церковно-славянского и древне-русского языков. М., 1861 (далее – Бус­лаев Ф.И. Историческая хрестоматия. – Ред.).

574

Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. VII, прим. 81.

575

Калайдович К.Ф. Историческое и топографическое описание мужского обще­жительного монастыря св. чудотворца Николая, что на Песношах. М., 1837 (далее – Калайдович К.Ф. Описание мужского монастыря св. чудотворца Николая. – Ред.); Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. VIII.

576

Послесловие устава. Здесь же сказано: «а братии с ним (Варсонофием) при­шло из Пешноши келарь Тихон крылошанин, Феодорит казначей крылошанин, Иов Далматов крылошанин, а постриженцы Пешношские, – да Симеон Нероновт, Ан- дрониковский постриженец крылошанин, да Андроник подкеларник, да Сильвестр служебник Яхонтова, а постриженец Пешношский».

577

Акты исторические. Т. 1; Собрание государственных грамот и договоров. Ч. 1; Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. IX, прим. 177.

578

Микулинская летопись. М., 1854; Коншин Н. М. Оршин монастырь: Сказание о найденных богослужебных вещах. М., 1847.

579

Гермогеново описание чудес Гурия и Варсонофия, чудеса 5, 26, 62.

580

Толстого устав отд. 1 № 100.

581

Ркп. житие прп. Александра Кушт.; Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. IV; Ратшин А. Полное собрание сведений о монастырях; ркп. святцы: «прп. отцы Харитоний и Евфимий игумены Сянжемского монаст., пре- ставишася в л. 7017», по Отенскому и другому современному, «Харитон престави­ся в л. 7017 апреля в 11 день»; Словарь святых. В 1662 г. у Евфимиева монастыря 113 дворов поселенцев.

582

Одно из них помещено в «Христианском Чтении» (1838 г., ч. IV).

583

Сергий, архим. Полный месяцеслов Востока. Т. II; Филарет, архиеп. Чернигов­ский. Историческое учение об отцах Церкви.

584

Менолог Василия и краткий менолог у Басанжа на 27 июня. Святая Анфуса,о которой говорится здесь, была старшею между подвижницами. Были еще две му­ченицы Анфусы, старшая при имп. Валериане, чтимая 22 августа, и младшая V века, чтимая декабря 8.

585

Nicephorus, patriarcha Constantinopolitanus. Breviarium / Rec. I. Bekkerus. Bonnae, 1837 (далее – Nicephorus . Breviarium. – Ред.). J. Iohannis Damasceni op. I, 613 S. Сербская летопись о Копрониме: «ненавистный кровопийца-волк старал­ся погасить славу святых, – запрещал называть кого-либо святым, а велел про­сто называть одним именем, и Богородицу приказал именовать не Богородицею, а матерью Христовою; светлые душой чины иночествующих поносил как бешеный пес, – закалал их как агнцев, наполнял ими темницы: в одной, называемой претор, содержал 345 иноков и одним отрезал носы, другим уши, иным выколол глаза, дру­гих, обмазав бороды смолою, обуглил; св. Стефана, венец иноков, и других многих замучил до смерти» (Гласник. Кн. 10). Самое сильное гонение против икон, святых и иночества происходило в 765 и 766 г. ( Nicephorus . Breviarium; Le Quien . Oriens christianus. V. I).

586

Кодин: «старческий дом Герагафы построила Агафия, дочь патриция Петра, красавица редкая. Она называлась Герагафой от того, что сохранила непорочным дев­ство свое до старости; Константин Копроним наконец осквернил ее и осыпал богатства­ми, но она тайно почитала св. иконы. Когда окончен был этот дом, нечестивец собрал в него все иконы и сжег тут» ( Georgius Codinus . De antiquitatibus Constantinopolitanis). По словам Зонары, Копроним «не христианин, не язычник, не жид, а смесь всякого нечестия, дикий Африканский зверь"(loannis Zonarae . Annales XVI).

587

См. о покаянном монастыре: Du Cange. Constantinopolis Christiana.

588

Пролог: «заточена бысть в Малом острове и тамо в глубоцей старости ко Го­споду отыде». Римский мартиролог под 27 июля: «в Константинополе кончина бла­женной девы Анфусы: она при Константине Копрониме за почитание св. икон была бита бичами и, сосланная в ссылку, почила в Господе». Если преподобная и была от­правлена на остров, то этот остров вблизи столицы. У Вершинского (Вершинский Д.С. Месяцеслов) Амфиса – ошибка: такого нет греческого имени.

589

Menologium ВавПп ad 17 аргИ.

590

В Константинополе было два дома воспитания сирот, 4 больницы, 13 странно­приимных домов, 16 домов для престарелых ( Du Саще. Сош1ап1;тороН8 Christum).

591

В Константинопольском монастыре св. Евфимии спаслись дочери имп. Василия Македонянина и жена имп. Льва Мудрого Зоя (Du Саще. Constantino- роˆ Chгistiana). У Вершинского (Вершинский Д.С. Месяцеслов) сказано, что Анфуса скончалась в монастыре Евмения. Это ошибка. Такой обители не было в Царьграде.

592

Du Са ng е. Constantinopolis Christom. Кодин прибавляет, что спустя 35 лет имп. Ирина Афинянка возобновила храм и перенесла в него св. мощи, найденные у острова Лемноса ( Georgius Codinus . De antiquitatibus Constantinopolitanis).

593

Пролог 12 апреля и синаксарь греч. апр. минеи.

594

Georgii Cedreni. Synopsis historiarum.

595

По греч. синаксарю и по прологу св. Анфуса жила в Омонейском монастыре и не дозволяла другим выходить из обители. Это значит, что здесь она была игу­меньей, тогда как в Евфимиевом монастыре пострижена была в иночество, о чем говорит Менолог Василия. Омонейский монастырь известен особенно тем, что при имп. Феодосии Великом в храме его были заседания Вселенского Собора ( Du Саще. Constantinopolis Christiana). Во время Анфусы, вследствие соборного определения, было большое передвижение иноков и инокинь из одного места в другое.

596

Феодор Кентерберийский (f 690 г.). Capitula 8.

597

Трулльский собор 692 г. определил: «избравшие подвижническое житие и определенные в монастырь отнюдь да не исходят. Аще же неизбежная некая нужда побудит их к сему: да делают сие по благословению и изволению настоятельницы, но и тогда исходити должны не одни, а с старшими старицами и с первенствующими в монастыре, по повелению игуменьи. Обнощевати же вне монастыря совсем не по­зволяется им». Правило 46 в «Книге правил». Превосходные рассуждения о нужде для иночествующих не выходить из обители см. у Василия Великого в правилах.

598

Трулльское правило 48.

599

VII Вселенский Собор, правило 20: «определяем не быти отныне монастырям двойным, потому что еда бывает соблазном и преткновением для многих, – аще же восхотят некои со сродниками от миpa отрещися и монашескому житию последовать: то мужам отходить в мужеской монастырь, а женам входить в женский монастырь, ибо сим благоугождается Бог. А обретающиися до ныне двойные монастыри да будут управляемы по правилу св. отца нашего Василия: да не будут во едином монастыре монахи и монахини... Да не имеет дерзновения монах с монахинею или монахиня с монахом беседовати наедине».

600

Трулльское правило 45. Это простодушное обыкновение сохранялось даже в XVIII столетии в некоторых южных женских монастырях России. См.: Филарет, ар­хим. Черниговский. Историко-статистическое описание Харьковской епархии: В 5 отд. М., Харьков. 1857–1859. Отд. I.

601

Двустишие Синаксаря.

602

Повесть в ркп. XVII в. Московской духовной академии. Она же у Царского в ркп. XVII в. № 397. По языку оно принадлежит началу XVI в. или концу XV в. В «Летописи русской литературы и древности» (В 5 т. М., 1859–1863. Т. 4) напечатана по ркп. XVII в. – довольно изменившей текст.

603

«Сказание о обновлении града Мурома и о св. Василии, епископе Муромском» в ркп. начала XVIII в. у Румянц. № 364. Здесь оно следует после жития св. кн. Кон­стантина. Напечатано в: Памятники старинной русской литературы. Вып. 1.

604

У Воздвиженского послание Муромцев (Воздвиженский Т. Историческое обо­зрение Рязанской иерархии. М., 1820 (далее – Воздвиженский Т. Историческое обо­зрение Рязанской иерархии. – Ред.).

605

Ркп. житие кн. Константина. Пролог 21 мая.

606

Древний стольный город Рязанских князей называется городок «Старою Ря­занью» в грамотах XV в. (Собрание государственных грамот и договоров. Ч. 1, № 127, 144), а также в «Книге Большого Чертежа»; а в 1679 г. уже «село Старая Рязань». Грам. Пискарева № 45. Страус в 1669 г. писал о Рязани: «развалины, тут находя­щиеся, показывали, что когда-то Рязань была большим городом». Ср.: Калайдович К. Ф. Письма к А. Ф. Малиновскому об археологических исследованиях в Рязанской губернии, с рисунками. М., 1823; Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1849. Ч. 63, отд. VI.

607

Собр. л. 7, 244. 1, 201. 226.

608

Никон. л. 3, 194. 205; Собр. л. 7, 244; Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. IV, прим. 370. Князь Василий Ярославич, брат Юрия, похоронен в церкви Бориса и Глеба на р. Ушне в 15 вер. от Мурома. До 1351 г. муромцы от раз­громов неприятельских жили в 8 верстах от Мурома, у села Чаадаева (Владимирский сборник. Материалы для статистики).

609

Муромский край опустошаем был татарами в 1281 г. (собр. л. 7, 180; Никон. л. 3, 72. 73), в 1288 г. (Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. IV, прим. 182) и в 1293 г. (совр. л. 3, 190).

610

Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. IV, прим. 335.

611

В каком году посвящен Василий? Летописи (Карамзин Н. М. История госу­дарства Российского. Т. IV, прим. 399; Никон. л. 3, 206; Собр. л. 1, 230; Книга степен­ная. Ч. 1) говорят о том под 1356 г. по тому случаю, что в этом году умер Ростовский епископ Иоанн и посвящен Игнатий, и под тем же годом ставят еще посвящение двух епископов. Будто и вероятно, что четверо посвящены в один год, тогда как моровая язва действовала в 1353–1355 г. и св. Алексий возвратился в сане митрополита в Мо­скву в 1354 году.

612

Никон. л. 3, 205. 206.

613

Акты исторические. Т. 1, № 3.

614

Акты исторические. Т. 1, № 2.

615

Князем Олегом даны блаж. Василию: место на р. Кикине у с. Селезнева, «пер­вых владык купля», Воинское, Засечье, Хмелево (Воздвиженский Т. Историческое обозрение Рязанской иерархии; Иловайский Д. И. История Рязанского княжества. М., 1858).

616

Никон. л. 4, 62; Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. V, прим. 55. Ркп. святцы: «святый Василий епископ Рязанский, чудотворец – преставился в л. 6800 июля в 3 д.». Здесь показание о годе кончины – неполное: не показаны десятки и единицы. Это – не первый пример в ркп. святцах. Надлежало написать: «в л. 6868». Рязанский старожил (Чт. ОИДР. 1859. Кн. 3) бьется из всех сил доказать, что св. Ва­силий скончался в 1292 г., и выдает такую мысль о св. Василии за предание. Странно! Будто предание считает года событиям; года считают книжники. Старожил указывает на то, что в службе св. Василий назван первым Рязанским епископом. Но: а) когда написана служба? Без сомнения, по перенесении мощей, в 1609 г.; б) мнение о том, что св. Василий был первым Рязанским епископом, во всяком случае несогласно с летопи­сями и Рязанскими грамотами (Воздвиженский Т. Историческое обозрение Рязанской иерархии). «Предание, – говорит старожил, – записано на гробнице св. Василия и на памятнике чугунном». Даже и чугунный памятник, поставленный в нынешнем столетии и с самыми грубыми ошибками в надписи, – для старожила решает вопрос о годе кончины св. Василия!.. Когда написана надпись на гробнице? По исследованию Воздвиженского, в 1715 г. (Историческое обозрение Рязанской иерархии). Старожил говорит, что это не первая надпись, и выставляет следующие слова просьбы 1723 г.: «а что написано было у гробницы его, Василия епископа, в возглавии на клейме, вместо тумбы, образ перенесения мощей... и то написано по прошению тояж церкви бывшего дьячка Бориса Иванова, а написал я (священник Успенского собора) тот образ с со­вету товарища своего попа Льва против летописи, что написано с каноном Василия епископа». За эту выписку – благодарность Рязан. старожилу. Но от этой выписки так же нелегко ему, как и от канона. Очевидно, первая летопись написана в одно время с каноном, т. е. не раньше 1609 г. После того, так как старожил не выставляет более отзывов предания или доказательств своему мнению, то статья его должна бы назваться так: голос в защиту произвольного мнения книжников XVII в. о св. Василии.

617

Воздвиженский Т. Историческое обозрение Рязанской иерархии. О Рязанском или древнем городе см. древности гор. Рязани в «Чтения в Обществе истории и древ­ностей Российских» (1859 г.).

618

Сборник церковно-исторических и статистических сведений о Рязанской епархии // Чт. ОИДР. 1863. Кн. 3.

619

Сборник церковно-исторических и статистических сведений о Рязанской епархии // Чт. ОИДР. 1863. Кн. 3.

620

Пролог мая 21 ркп. и старопечатный.

621

См.: Афонский патерик. Ч. 2.

622

Пролог у Румянцева № 319. Недавно еще стал известен Белградский синак­сарь 1340 г., где также показана под 15 апр. память «благоверного князя Мстислава, ему же в Св. Крещении имя Феодор». Здесь помещено то же самое сказание о благов. кн. Мстиславе, что и в синаксаре (прологе) Румянцева. И самое дело, и частью язык показывают, что в этих списках синаксаря как сказание о кн. Мстиславе, так сказания о кн. Ольге и о кн. Борисе и Глебе сочинение русское. Справедливо указывают осо­бенно на слова сказания об Ольге: «от Ольги возрастошя князьи нашя». См.: Записки Императоской Академии Наук. Т. 6.

623

Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. II, прим. 163, 172; Собр. л. 1, 69. Мстислав родился в 1076 г. (собр. л. 1, 85). В повести о чуде св. Николая сказано, что князь Мстислав назывался по крещению Георгий. Но в Мстиславовом Евангелии писец благодарит Бога, что написал Евангелие «Богу честимому князю Феодору, а мирскы Мстиславу, внуку сущю Всеволожю, а сыну Володимерю, князю Новго­родскому». И потом: «о Господи! спаси князя вашего Феодора многа лет, а мирскы Мстислава≫. Современник без сомнения знал имя князя своего. В описаниях древностей архиеп. Макария кн. Мстислав называется Георгием (Макарий (Миролюбов), архим. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде Ч. 1), т. е. вслед за повестью.

624

Собр. л. 1, 108. 5, 150. 7, 9. 10.

625

Собр. л. 1, 108. 110. 7, 11. 12.

626

В 1093 г. по взаимному согласию великих князей Святополка и Мономаха Давид получил вместо Смоленска Новгород, а Мстиславу назначен Ростов; в нача­ле 1094 г. Давид явился в Новгород, а в конце ушел в Смоленск, потому что послы Новгорода настоятельно требовали и получили князя Мстислава. Собр. л. 5, 150. 7, 8; Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. V, прим. 172.

627

Собр. л. 3, 122. 213. 5, 154. Синаксарь Румянцева и Белградский о церкви: «и окова ю златом и серебром и каменьем многоценным». Храмовая икона Благо­вещения писана была греческими мастерами (Акты, собранные Археографическою экспедициею. Т. 1).

628

Надпись 1551 г.: «обновлено бысть Св. Евангелие в великом Новгороде честно­го храма Пречистыя Богородицы честного Ее и славного Благовещения на Городище, в лет. 7059» (Невоструева исследование в Изв. акад. наук IX).

629

Филарет (Дроздов), митр. Беседы к глаголемому старообрядцу. М., 1835.

630

Во 2-й Новгород. летописи: «победи Мстислав на Бору Чудь и церковь заложи св. Николу, в Новгороде, на княжи дворе». В 4-й летописи буквально то же. В 1-й летописи то же по смыслу. Собр. л. 3, 4. 122. 4, 1. 5, 156. 7, 23. 11. 4.

631

Собр. л. 3, 214. «В л. 6621 (1113) князь в. Мстислав Володимерович заложил церковь каменную в в. Новгороде св. Николы чудотворца на княжи дворе. Того же лета образ Николы чудотворца Мирликийского приплыл из Киева в в. Новгород, доска круглая, и взяли на Липне при епископе Иоанне, и тое икону устроиша в том превеликом храме на Ярославле дворище в церкви».

632

Макарий (Булгаков), митр. История Русской церкви. Т. 1; Собр. л. 7, 3. В Синод. Апостоле 1307 г.: «в л. 6582 (1074) перенесение мощей св. о. Николы».

633

Сказание об исцелении князя: «слышяв же о чудесах вел. архиер. и чудотвор­ца Николы, бывших в то время в Барстем граде, и в граде Киеве в они же дни чудо той великий отец сотвори; утопшее отроча пред образом своим в церкви св. Софии обрести дарова, мокроте водней от него истекающей, – призва в помощь сего пре- славного чудотворца».

634

Сказание о чуде над князем известно в двух видах. Старшая редакция, но едва ли старше XVI в., у преосв. Макария (Макарий (Булгаков), митр. История Русской церкви. Т. 2). Князь Георгий, именованный Мстислав, «стяжав веру к цельбоносному образу, сотвори церковь каменную с бабою своею вел. княгинею Анною, на дедине Ярославле дворе, во имя св. Николая». Другая редакция сказания в Дворищенском летописце XVIII в. поправляет некоторые ошибки старшей редакции, но не все. Здесь участницею в устроении храма выставляется супруга кн. Мстислава Анна, а не баба, скончавшаяся еще в 1050 г. Время чудесного события относится здесь ко времени святого Никиты; но это не согласно со всеми летописями. В 3-ей Новгор. л. кроме того, что исцеление князя показано под 1113 г., прибавлено еще, что каменный храм на Липне построен спустя 180 лет после чуда, в 1292 г., следовательно, чудо было в 1113 г. (Собр. л. 3, 213. 221). Отец Макарий (Макарий (Миролюбов), архим. Архео­логическое описание церковных древностей в Новгороде Ч. 1) увлекается позднею повестью вовсе напрасно; сама же повесть относит событие к 1113 г.

635

Собр. л. 3, 65. 221.

636

Собр. л. 3, 4. 214. 5, 166. 7, 23. 2, 7. Надпись на настенной иконе Спасителя в Ио- анновском доме: «образ с 1116 г. по летописи». События с князьями 1136 и 1142 г. по­казывают, что тогда на дворе владыки Новгородского был не один Никитский дом. Дом с иконою, пред которою молился в 1169 г. св. архиепископ, уже в сказании назывался Иоанновским, как называется поныне. Все это показывает, что дом построен епископом Иоанном Попином тогда же, как кн. Мстислав (в 1116 г.) строил новую крепость (Ма­карий (Миролюбов), архим. Описание новгородского архиерейского дома. СПб, 1857).

637

Собр. л. 3, 4. 214; Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии.Ч. IV. По 4-ой Новгородской летописи (Собр. л. 4, 123) «того же (1446) лета архиепископ Евфимий заложи монаст. св. Георгия в городке, в Ладоге, и стену каменную понови и церковь св. Георгия понови и подписа, идеже отпало, и покры ю чешуею (черепицею) и бысть крестьянином прибежище≫. Следовательно, только храм, а не монастырь, при- надлежал блаж. кн. Мстиславу (Ратшин А. Полное собрание сведений о монастырях). Фрески с горнего места Георгиевской церкви XII в. у Прохорова (Христианские древности и археология / Изд. Прохоров В. А. СПб., 1863. Т. 2). Там же – изображение самого храма и описание его. (Т. 1).

638

Собр. л. 2, 8. 9. 7, 24. 25. Никон. л. 2, 53.

639

Собр. л. 1, 131. 2, 12. 7, 26–28. Синаксарь по серб. спискам Румянцева и по Белградскому 1340 г.: «в Киеви же съезда церковь св. Феодора и святи ю священи- ем великим, с митрополитом Михаилом ...створи честный монастырь св. Феодора». Монастырь Феодоровский Мстислава называли «вотчим» – отцовским – и здесь погребены были многие князья. Кальнофойский, описывая старый Киев, говорил: «церковь св. Феодора Тирона, только стены стоят». Остатки Феодоровского храма ныне – в саду Королева, в Андреевском отделении (Закревский Н. В. Летопись и опи­сание города Киева. М., 1858. § 32).

640

Дополнения к Актам историческим. Т. 1. № 2. Летопись: в 1119 году «заложи Кюрьяк игумен и кн. Всеволод церковь камяну, монастырь св. Георгия, в Новгороде» (Собр. л. 3, 5. 214).

641

Икона Пирогощая получила название по местечку Пироговке.

642

Собр. л. 1, 132. 2, 10. 11. 7, 29; Погодин М.П. Исследования о русской истории. Т. IV.

643

Писец Евангелия называет кн. Мстислава благоверным и христолюбивым. На­слав, устраивавший оклад по воле князя, говорит: «Иного труда подъял и печали: но Бог утеши мя доброго князя молитвою... Дай Бог его молитву всем христианином и мне худому Наславу, правящи его орудия в правду» т. е. дай Бог, чтобы по его молитве успешны были все христиане и я худой Наслав, обязанный честно исправлять дела его.

644

Синаксарь по серб. списку Румянцева в Муз. 452 и по Белград. списк. 1340 г. (Записки Императорской Академии Наук. Т. 6).

645

Ркп. святцы: «прп. Евфимий начальник монастыря Карельского на Двине реце».

646

Двинск. л. 7; Собр. л. 3, 108. «Мурмане, – с 500 человек, в бусах и шнеках, повоеваша в Варгузе (река Варгуза Кольского уезда Архангельск, губ.), погост Карель­ский и в земли Заволочской погосты: в Неноксе (Архангельск. уезда), в Карельском монастыре св. Николы, Конечный погост, Яковлю, Курью, Андреянов берег, Кит остров, Кярь остров, Михаилов монастырь, Чиглоним, Хлечинимо; 3 церкви сожгли: а христиан и черноризец посекли».

647

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. IV.

648

Русская Церковь в северном поморье // Православный Собеседник. Казань,

649

Досифей (Немчинов), архим. Описание Соловецкого монастыря. Отд. I.

650

По ркп. святцам в Карельском монастыре покоятся, кроме праведных Антония и Феликса, «праведный Стефан подвижник, преподобные отцы Исайя и Никанор новые чудотворцы».

651

Повесть об обретении мощей и чудесах прп. Евфимия у Царского № 136. Новый и полный географический словарь. Ч. 3.

652

Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. IV. По описи 1662 г. у Корельского Николаева монастыря 55 дворов.

653

Один из лучших современных Агафангелу богословов. Он скончался только в 1851-м году, оставив после себя много прекрасных произведений своего пера. Па­мять о Германе на Афоне еще очень свежа. О нем подробно писал Муравьев в своих «Письмах с Востока».

654

Свидетельство о подлинности их хранится в монастырских актах.

655

Созомен. Церковная история. Кн. 6.

656

У Халкондилы: «Владислав (ок. 1444 г.), – вышедши из Трансильвании, пере­шел Дунай, перевел все войска свои в страну царскую и расположился лагерем в Доб- родичии, приморской стране Болгар» (Laonici Chalcocondylis. Atheniensis ffistoriarum libri decem. Bonnaë Weber, 1843).

657

Феодорит, Кирский. Церковная история.

658

Никифор Каллист. Церковная история; Факунд. В защиту трех глав.

659

Созомен. Церковная история. Кн. 7. Никита Хоният: «Русь, которую и ски­фами называют». Лев Диакон: «Тавро-Скифы, которых общий язык обыкновенно называет Русью».

660

Диалог Палладия, епископа Еленопольского, с Феодором, римским диако­ном, повествующий о житии блаженного Иоанна, епископа Константинопольского, Златоуста.

661

Созомен. Церковная история. Кн. 8; Сократ Схоластик. Церковная история. Кн. 6.

662

По Нестору, издавна жили по Бугу дулебы, по Днестру до Дуная и моря уличи и тиверцы; там великая Скифия греков.

663

Созомен . Церковная история. Кн. 7.

664

De viris illustribus urbis Romae.

665

Под определением 431 г. подписался Тимофей, Томский епископ.

666

Acta Sanctorum ad 20 april. Как память св. Феотима по римскому мартирологу показана апреля 20, так в том же мартирологе память св. Ветрана показана января 25.

667

Ркп. житие прп. Александра, описанное иеромонахом Феодосием, бывшим священником. Оно есть у Толстого (2, № 164. 331), у Царского (№ 325), у Ундоль- ского (№ 276). Об источниках сведений Феодосий пишет: «отец мой священствовал в том самом селении, откуда был родом преподобный, и там видел еще в живых сродника его, земледельца Исаака, сына старшего брата его Амвросия, бывшего немного моложе Александра; с юного возраста жил он (Исаак) вместе с ним и все знал о нем подробно. Часто приходил он к отцу моему и разговаривал о святом; родитель с любовью расспрашивал о его подвигах. Я же хотя был тогда отроком, но внимательно слушал разговор их... часто приходил к нему (к отцу в с. Надпо- рожье на Онеге) священник (обители Александровой) Корнилий, который также беседовал с отцом моим о житии и чудесах преподобного, а иное записал и по по­велению старца Леонида (Леонтия, брата прп. Александра). Некоторый дьяк много лет провел в обители, быв принят для служения по храму. Много и от него слышал я о преподобном... Когда лишился я супруги: то пришел в обитель и облекся в ино­ческие одежды; а преосвящ. архиепископ Пимен скоро посвятил меня в священный сан. В обители нашел я древних иноков, сродников святого, которые рассказывали О чудесах его, явных и тайных».

668

Вследствие сего свидетельствования царь грамотою 1578 г. предписал отмеже­вать в пользу обители прп. Александра земли и лесу на 5 верст кругом обители (Акты исторические. Т. 1. № 202). Служба прп. Александру – у Царского № 563.

669

Ратшин А. Полное собрание сведений о монастырях; Материалы для стати­стики Российской империи; Амвросий (Орнатский), архим. История Российской иерархии. Ч. V.

670

Старинные Польские стихи (сочинение архимандрита Михаила Козачинского): Gdie sie zydzi wnet insi pozbegali, Ktorzy bez miloserdzia tam mnie mordowalie. Narzod do zbyt ciemnego lochu mnie wniesiono. J wycignowscy krzyrzem krew z bocu pucziono, Potym instrumentami roznemi dreczyli, Az poki do ostatka krwie nie wysgcyli.

671

Ркп. повесть и стихи о св. Гаврииле. В Словаре святых несколько ошибок. Нет сомнения, что иногда и несправедливо обвиняли евреев в краже и убиении младенцев. Но несомненно и то, что находили младенцев с несомненными знаками выпущенной крови. В еврейской книге, печатанной в XVI в., «чин пасхи», есть гравюра, изобра­жающая царя в короне, покрытого струнами; он стоит в ванне; пред ним вельможи растворяют младенцам жилы, и из них кровь фонтаном льет на тело царя и в ванну. См.: Eisenmenger, Iohann Andrea. Entdecktes Judenthum. На новогреческом языке Неофита «открытые таинства жидовской веры».

672

См. июля 8 жизнь блж. Прокопия.

673

Григорович В. Очерк путешествия.

674

Гильфердинг А. Поездка по Герцеговине, Боснии и Старой Сербии // Записки географического общества. Т. XIII (далее – Гильфердинг А. Поездка по Герцеговине, Боснии и Старой Сербии. – Ред.).

675

Гильфердинг (см.: Гильфердинг А. Поездка по Герцеговине, Боснии и Старой Сербии) полагает, что прп. Иоанникий жил при деспоте Юрии Бранковиче 1427­1456 г. Но это – ошибка, которая допущена и в Сербляке. По месяцеслову 1329 г. видно, что преподобный почил прежде 1320 г. Путешественник и сербляк введены в ошибку известием о том, что св. Иоанникием исцелена была дочь Бранковича. Это исцеление – дело загробной деятельности святого.

676

Сербляк, 1861. л. 50–51. Здесь память прп. Иоанникия – 2 декабря. Это, ко­нечно, день открытия мощей его.

677

Синаксарь в Сербляке 1861 г.

678

Записки географического общества. Т. XIII.

679

См.: Попов А. Н. Путешествие в Черногорию. СПб., 1847.

680

Записки географического общества. Т. XIII. Здесь же: «митрополити мона- стира Требиня», числом 25. Неверно объяснение Порфирогенета слову Тервунии, но столько же не согласно с местностью и объяснение Шафарика (Шафарик. Славянские древности. Т. 2, кн. 1). Треби не – нет требы, нет языческой жертвы, тогда как прежде Требинье было местом требища, языческого жертвоприношения.


Источник: Избранные жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней, архиепископа Филарета Черниговского. В 2 кн. Январь-Июнь. - Москва: Сибирская благозвонница, 2011. – 959 с. ISBN 978-5-91362-493-2

Комментарии для сайта Cackle