Беседа на притчу о мытаре и фарисее^*

Настоящий труд представляет собой перевод проповеднических произведений святителя Геннадия II (Георгия) Схолария (ок. 1400–1472, память его празднуется Греческой церковью 31 августа), патриарха Константинопольского, ученика и духовного сына св Марка Ефесского, одного из самых замечательных православных богословов, «последнего светозарного отблеска дивной Византии», по выражению переводчика его проповедей архим Амвросия (Погодина) Проповеди (омилии, слова) святителя Геннадия являются, в сущности, трактатами на различные богословские темы, будь то догматического, будь то нравственного характера. Все эти проповеди принадлежат к его «избранным» сочинениям, причем избрал их и переписал своей собственной рукой сам великий святитель.

В «Прибавлении» к книге публикуется детальное исследование архим. Амвросия (Погодина) об истории формирования догмата Искупления и его восприятия в Западной и Восточной церквах.

Для всех интересующихся историческими путями Православия.

Проповеди святителя Геннадия (Георгия), произнесенные во время великого поста и в недели, предыдущие великому посту

1. Уча и законополагая, Владыка наш часто представлял духовному взору Своих Учеников – а чрез них и всем имеющим приблизиться к Нему – гору гордыни и последующее падение с нее, приключающееся с захваченными в плен этой страшной страстью, как и заслуживает она того по небесному возмездию; представлял Он и последующее за смирением духа возвышение, соделываемое Богом, по превосходству ли Его милосердия к обращающимся к Нему от своих грехов, или же – по весам справедливости, – во внимание к тем, которые вместе со своими иными добродетелями благоразумно сочетают смирение духа; вместе с этим в легкодоступной и ясной форме Он начертал всякий иной путь, ведущий ко спасению, и установил это в порядке законоположений; но и наедине Он часто заповедовал те же вещи Своим Ученикам; а в Нагорной беседе – и множеству народа, когда они собрались к Нему из Галилеи и из многих иных мест. Для Учеников, подготовленных к восприятию Божественных Таин своим собственным духовным состоянием и благодатью Призвавшего их, не было нужды в притчах; к народной же массе Он соблаговолил прийти тогда и, сжалившись над нею, как над «погибающими овцами, не имущими пастыря» (Мф. 9, 36; Мк. 6, 34) – потому что те, кто считались за пастырей, были на самом деле волками для их душ и хуже всякого зверя, – предоставил ей возможность послушать Его. Итак, видя, что эти люди благоговейно и с наслаждением принимали оное небесное законоположение, Он не не удостоил их присутствовать вместе с Учениками и вместе с ними внимать Ему; некоторые же из слушающих свое благоговение выражали и явно, поразившись высоте Его учения и чудясь Его прямоте; потому что книжники своей лестью скорее портили их, извлекая этим свою выгоду. Итак, для Учеников были отверсты врата тайн, чрез которые имело войти и стать доступным Царство Небесное; для фарисеев же и книжников слово Истины было предоставлено в притчах; потому что, поистине, оставить их совершенно вне учения не отвечало бы Владычнему человеколюбию, в силу чего Он не упустил и не упускает ничего из принадлежащего заботе о детях, оставляя их свободной воле осуществление ее на деле; представить же им ясное учение благочестия Он мудро судил отложить на время; потому что они все равно не узрят, даже если бы это и было представлено им совершенно ясно, и, слыша, не осознают, порочностью своей воли сделав чувства души непригодными. Посему вместо пользы и вместо того, что таким образом они скорее увидят, они – по причине своего бесстыднейшего упорства – навлекут на себя многочисленные наказания; поэтому и Своих Учеников Он отсоветовал от того, чтобы они, движимые чувством большой благосклонности, бросали святыни псам и жемчуг – свиньям.

2. Таким образом, относительно иных законов и учений нашего Владыки, которыми Он побуждал Своих учеников к добродетели и отвращал от зла, а ныне для верующих и делом последующих Ему, Он производит это же самое; иные времена определены для слушания их, и слова учений отвечают каждому из сроков: притча же о Мытаре и Фарисее является священной темой сегодняшнего дня; ее мы и излагая теперь, разъясним, насколько это возможно и при Его содействии, цель, которую имел Сказавший, а также – и волю Церкви, которая как бы некое предупреждение сочетала ее с наступлением (преддверия) Великого поста, желая, чтобы чада ее принесли благие плоды. Намерением же Владыки было представить в этой притче гордость и смирение, желая первую изгнать из человеческих душ как причину всех зол и вместо этого ввести в них второе как искупление всякой вины, происшедшей по причине грехов, и как воздаяние Божественных щедрот, прибавление же благ для тех, которые иные свои добродетели скрепляют, как бы печатью, смирением; и эту Свою цель он являет в притче, лишь бы она стала наглядной для людей, окутанных мраком гордыни; добрые же слушатели Божественных законов, можно видеть, с готовностью постигают смысл реченного в форме притчи, того, что непосредственно говорилось Ученикам.

3. Итак, после того, как Он дал совет молиться с большой неотступностью и не унывать при искушениях, и в то же время обнадеживая молящихся тем, что как следует прибегающие к Богу никогда не вернутся с пустыми руками, Он знал, что тут присутствовали некоторые, которые считали себя праведниками, а других презирали, что является великим препятствием для того, чтобы молитва была исполнена (потому что Бог не слушает гордых),¹ и их опровергает вещью еще им не известной (потому что сами они не достигли бы такого знания)², в личностях же им известных: потому что чтó для иудеев было более знакомо, чем фарисей и мытарь, из которых фарисеев повсюду прославляли за добродетели и удостаивали величайшего уважения, мытари же были знамениты в отношении порочности? Так, «фарисей» в переводе означает «отделившийся», т. е. посвятивший себя Богу и отделившийся от толпы совершенством и славностью своей жизни; мытарь же был человеком, откупившим государственные налоги, которые были определены государственными властями и продавались ими, самими же покупателями их они не были выражены в точных суммах; поэтому они требовали³ их с податных, прибавляя к основной сумме и увеличивая, при допущении властей делать это в умеренной форме в награду за их трудолюбие в сборе податей и ради выплаты ими общей цены аренды; они же непосильными прибавлениями душили плательщиков подати; и если бы увидали кого недовольного этим злом, навьючили на него еще более тяжкое бремя; были же и такие, кого они оставляли нищими. Да и что за нужда подробно описывать крайнюю бесчеловечность мытарей? В прежнее время у иудеев сбор налогов производился не посредством мытарей (откупщиков налогов), но это было вверено праведным людям, имевшим вознаграждение за таковую службу не из налогов, но от известной прибавки, уплачиваемой им со стороны награждающих их; после же того, как они оказались под римлянами, власти, находившиеся в Иерусалиме и в его окрестностях, не могли доверить эту должность своим единоплеменникам как чужеземцам в этой стране и не умеющим хорошо помочь им в сборе податей; иудеи же эту должность покупали не в силу необходимости, а скорее по своему желанию, и делая рабство своих единоплеменников средством своей низкой алчности и из желания угнетать своих единоверцев более свирепыми прибавлениями (к основным налогам); потому что если бы они не взяли на себя этой должности, придержащие власти должны были бы иными путями, более гуманными, организовать дело собирания податей, пользуясь избранными из местных жителей легатами, и не нужно было бы им прибегать к насилию по отношению к кому-нибудь, кто был бы не в состоянии платить подати. Но из их же среды они поощрили к такой чудовищности совратившиеся души, и Бога не боящиеся и не стыдящиеся порицании со стороны более богобоязненных единоверцев, потому что их ненавидели не более за низкое корыстолюбие и вред, несправедливо причиняемый беднякам, чем и за то, что они рабски служили чужеземным религиозным обрядам и тираниям, только лишь по имени оставаясь иудеями. И Владыка наш вынес приговор о них, соответствующий их порокам: «Аще бо любите, – говорит Он, – любящих вас и целуете други ваша токмо, кую мзду имате», как делающие нечто большее, чем то, что делают наихудшие из людей; «Не и мытари ли тожде творят?»,⁴ которые, очевидно, по своему произволению являются худшими из всех, и до тех пор, пока они будут мытарями, до тех пор будут неуклонно во власти греха.

4. Итак, Владыка наш и Спаситель, противопоставляя в виде примера двух противоположных друг другу людей, в высшей степени различных друг от друга по образу жизни, фарисея и мытаря (потому что сказать «фарисей» было равнозначаще: «наилучший человека», а «мытарь» – «наихудший»),⁵ представляет на их основании крушение и ущерб, бывающие в молитвах в результате гордых мыслей, и, наоборот, пользу, происходящую от смирения; потому что было целесообразным для Него поведать тогда не только Ученикам, которым тогда дал наставление о молитве, относительно того, чтó содействует молитве или вредит ей, но и оказать помощь присутствующим в то время тем гордым людям, которые пожелали бы убедиться, посрамить же и заткнуть рот тем, которые были неизлечимо настроены. Итак, «Внидоста, – говорит Он, – фарисей и мытарь помолитися». И если бы фарисей был благоразумным и имел скромный образ мыслей и ради Бога взял на себя звание фарисея, значительно превосходящее другие секты у иудеев, и не производил бы сам себя в праведники, и не возвещал свои добродетели, но вместо этого исповедовал бы свои грехи, от которых никто не может быть совершенно свободным, и просил бы прощения их, то он возымел бы внемлющего ему Бога благосклонным к нему и награждающим его, и возносящим его за смирение, проявленное им в отношении своих грехов, которое он явил при скромности относительно своих добродетелей. Но вместо этого что он говорит в своей молитве? – «Боже, хвалу Тебе воздаю, яко несмь якоже прочий человецы, хищницы, неправедницы, прелюбодее», и ко всем ним прибавляет мытаря, как всех превосходящего своей греховностью; совозносит он с собою, вероятно, и прочих фарисеев, не только самого себя ставит выше всех людей; и за исключением членов той же секты, он, по его словам, отделил себя от всех прочих людей, только самим собой и фарисеями ограничивая вместе с добродетелями и человеческое достоинство, остальных же считая как бы отбросами истинного человечества, приписывая им преизбыток всякой порочности.

5. Итак, прекрасно, о фарисеи, ты их отделяешь от истинных людей, пока они будут таковыми (грешниками); потому что «человек» в истинном смысле слова означает живущего разумной жизнью, сохраняющего в себе образ Божий, прекрасно знающего самого себя и свое положение в отношении Бога и в отношении ближнего и по-сему отнюдь не представляющего порче свое положение, делающего же все для сохранности его. Но разве в той или иной степени и ты не причисляешься ныне к оным беднякам, как и сам находящийся в рабстве, если и не тех же самых, но иных и более худших зол? Если бы ты пожелал быть причисленным к истинным людям, то находился бы вместе с Учениками Иисуса, Который, будучи превечным Богом, ради нас стал и человеком. Если бы ты находился вместе с Учениками Его, ты бы услышал Его слова: «Егда сотворите поведенная вам, тогда глаголите, яко раби неключими есмы»;⁶ и видя их сохраняющими повеление Учителя, и сам бы соблюл его; тогда бы ты был истинным фарисеем, и самим делом имел твое звание удостоверенным, и не подстелил бы таковое основание твоей молитве, такое непрочное⁷ и могущее тебя опрокинуть. Что же ты благодаришь Бога за оное, за что ты себя превозносишь, как якобы происходящее от тебя самого? Потому что то, что ты говоришь, является хвастовством, а не благодарением, не молитвой, а осуждением прочих людей. Ты бы лучше благодарил Бога за то, что Он терпит твое наглое мнение ныне, как терпит алчность и распутство оных. Что же ты к сему прибавляешь и этого мытаря, хотя бы он и был по порокам худшим иных людей? Не видишь ли, как он теперь не дерзает и приблизиться к священным местам, будучи подавлен сознанием своих грехов, и не желает очей своих поднять к небу и ударяет себя в грудь? Не слышишь ли, как он исповедует свои грехи с большой горечью и великим сокрушением, взывая к состраданию Божиему? – Нет, не мытарь он теперь, а молитель Бога о помощи и ищущий убежища у Него. Поэтому, исцеленный врачевством покаяния и исповеданием грехов, он вернулся оправданным, и человеколюбец Бог возносит смирившего себя; а ты, превознося себя, справедливо будешь смирён. Что же ты видишь сучок в глазу брата твоего, а не замечаешь бревна в твоем глазу?⁸ Насколько же бревно гордости крупнее и больше? Так, первого из ангелов она сделала из света тьмой, из счастливого – злосчастным; она на Первых Представителей нашего естества навлекла рой несчастий. Возможно же, что послушествуя Давиду: – «Уклонися от зла, и сотвори благо»,⁹ ты не удовольствовался лишь заявлением о том, что ты уклонился от зла, но и присовокупил делание добра. Итак, ты прекрасно последовал Давиду в том, чтобы от одного – именно от зла – уклониться, а другое – добро – сотворить; но тем, что ты порядочно кичишься и выставляешь это напоказ, ты отступил от (совета) доброго учителя. Исполненный всякой добродетелью пророк (Давид),про которого Бог возвещает, что нашел мужа по сердцу Своему,¹⁰ назвал себя «червем, а не человеком»,¹¹ настолько не допускал себе возвышаться над другими людьми; исповедовал разумение своих грехов¹² и убеждение, что он далек от своего спасения;¹³ настолько он отстоял от того, чтобы кичиться своими добрыми делами.

6. Что же ты приводишь на середину, что ты постишься дважды в субботу¹⁴ и от всего уплачиваешь десятину?¹⁵ – Это не является личным подвигом твоей жизни, но исполнением правил твоей секты, в которую ты по своей воле вступил; это самое, следуя обету, соблюдает и все множество фарисеев; поэтому они и именуются «фарисеями». Итак, ты обязан не только это исполнять, наравне с другими, к секте которых ты примкнул и посвятил себя, но и личными добрыми делами угождать Богу. В равной мере, напрасно ты хвастаешься, под маской добродетелей будучи рабом злых хотений: ты даешь десятину с мяты, рута и всякого вида овоща, что дешево и открыто для всех, и в то же время, приберегая лучшее, наживаешь для себя скрытое для многих. Возможно же, и что от всего ты даешь десятину, но не от того, что уже имеешь, а от того, что ты прибавляешь к своему имуществу. Итак, ты, действительно, даешь десятину, как утверждаешь, но оставишь без внимания суд, милость,¹⁶ сказать одним словом, Божественную любовь.¹⁷ Постишься дважды в субботу, но (только) внешность очищаешь чаши и блюда, внутренность же твоя полна ужасающего самомнении и лукавства;¹⁸ ужели тебе не ясно, а лучше сказать – ты не хочешь этого видеть, – что не то, что входит в человека, оскверняет его, а то, что исходит из его сердца и уст?¹⁹ И ты оказываешь милостыню, но трубишь о ней, чтобы ее видели, а нужно было бы, чтобы левая рука не знала, что делает правая²⁰. Затем, твои добродетели делаешь явными для людей, на основании чего охотишься за похвалой и, постясь, напускаешь на себя угрюмый вид²¹ и при оказании милосердия широко оглашаешь это: зачем же и Бora ставишь в известность при помощи твоего языка. Бога – Который все знает, и знает тебя прежде, чем ты родился как таковой, и знает, как ты творишь, что ты не прелюбодействуешь, а еще и постишься? Или ты учишь Его, как несведущего, боясь, чтобы не лишиться тебе награды? Однако знай, что более праведный (чем ты), хвалясь скорее немощами своего произволения и естества и возвещая их, делал это не в том смысле, чтобы поучать ими Незнающего, но исповеданием их сокрушаясь только и смиряясь²².

7. Итак, в силу своих добродетелей, выделив себя из числа всех прочих людей, включая и самих книжников, занимавших в отношении (знания и соблюдения) законов первое место, он лишился пользы, бываемой от молитвы, и думая, что стоит, упал, и полагая, что богатеет, обнищал; а мытарь, молясь со смирением и исповеданием своих прегрешений, оказался оправданным; и один врачевством покаяния избежал тягчайшего недуга, а второй ядом гордыни страшно умертвил себя; и один не отчаялся в Божием сострадании к его бедственному положению, и, видя недалеко от себя фарисея, молящегося с такой уверенностью, не изнемог (в своем молитве), а другой не только надмевалси в душе приобретением добродетелей и избежанием грехов, как бы от него самого происходило это, а не по благодати Божией, но и одного бедняка, о котором следовало поскорбеть и помолиться о нем Богу, он упомянул с ненавистью к нему и осуждением; и одного, безумно вознесшегося в самомнении, добродетель возгордила, а другой осознанием своих грехов благоразумно смирил себя. И по-сему, вот, сам себя вознесший оказался страшно смиренным, а другого, смирившего себя, Божественное сострадание вознесло. Воистину, гордость является величайшим из всех зол; если же противоположно ей – смирение, то соразмерно каждому из противоположных друг другу положений смирение является величайшей из добродетелей; посему и говорится: «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать»;²³ одним противится, и совершенно справедливо, потому что они – первые, кто противятся Ему; а смирившимся возмеряет (уделяет) Свое сострадание, потому что не по закону справедливости они требуют себе возвышения, и не пытаются присвоить его себе в определенный срок, но туне (т. е. без заслуг с их стороны) и как дар, ожидают получить долженствующее воздаяние.

8. Итак, поскольку так и всегда происходит по судьбам Божиим, и гордость навлекает справедливое наказание Божие, а смирение привлекает к себе благоволение Неба, то на примере этих двух людей Владыка наш наставил Учеников на совершенный путь молитвы; а оным дерзким, которые молились, полагаясь скорее на свои кажущиеся (добрые) дела, чем на милостью Божию, он сбил спесь и надменность и показал, что они – хуже мытарей. Являя путь смирения²⁴ не только в учении, преподанном Ученикам, и в притчах, преподанных иным людям, но и самими делами явил это, смиривший Себя ради нас, Сын Божий, ради нас пострадав в безгрешном и безупречном восприятии,²⁵ и удостоил великих даров покаяние и смирение, сущие плоды любви и благоразумного образа мышления, и более возлюбившим и более отпустил,²⁶ а это – те, которые полностью бежали от подчинения себя привременным наслаждениям, родившись от любви Владыки и Отца и совершенно освободившись (от пристрастия к миру); а затем и те, которые, на основании своего раскаяния, возненавидели страстный образ жизни и взошли в Божественную любовь, смело положившись на явное человеколюбие Божие.²⁷

9. И Матерь наша Церковь, являя это Божественное человеколюбие и проявляя заботу о чадах ее, ввела чтение этой притчи в преддверии Поста, как прекрасно предуказующей своим содержанием имеющее вскоре наступить плодоприношение для нас, молящихся и постящихся, как бы приводящих в порядок все противоположное при помощи противоположных средств. И, вот, происходящую пользу от сего сорокадневного поста она покажет в свое время иными примерами из священных Евангелий и словами боговдохновенных мужей, делая это при приближении поста, уже во время его и при окончании его; а сегодня она устрояет способ истинной молитвы и духовную настроенность постящихся, дабы ни грешники не теряли надежду спастись на основании покаяния, ни совершающие добродетель не возгордились.

10. Итак, выслушаем, что повсюду вещает сегодня своим чадам Христова Церковь – Поститесь, о чада, – говорит она, – исполняя наш закон, и выполните ваш пост как священную обязанность в отношении Владыки Христа, Который Сам, по Своему желанию стал Вождем для вас сего воздержания, только ради этого постившись. Но Он был без пищи, без питья, без крова, в пустыне (потому что Он мог это), и с теми, которые когда-либо постились в таких условиях, был Сам Подающий им силу с неба; а вы, каждый по силам, воздерживайтесь, из посильного ничего не упуская. И цель поста состоит в порабощении сущих в вас страстей и возбудителя их в вас и отклоняющего вас от подчинения разуму, врага вашего спасения. Так, под водительством нашего Владыки, бегите от чудовища чревоугодия, и от чудовища сребролюбия, и от чудовища гордыни, самого страшного из них, каковыми больше, чем иными, Творец наш бывает подвигнут на гнев; потому что не только они способны лишить нас Божией любви, но отсюда, как бы из неких корней, возникает всякое зло. Время же поста является также и благоприятным временем для молитвы: потому что молитва нуждается в страхе Божием и в любви к Нему, и сосредоточенности, и памяти о своих грехах, и великом сокрушении о них, и более горячих слезах, молении же о прощении их, напряженного и постоянного, неблуждающей мысли; но переполненный желудок отнюдь на это не способен, так что и невозможно молиться с таким желудком. Действительно, держа слово о молитве, Владыка наш не дает никакого совета Своим ученикам относительно препятствий для нее, потому что Он видел их воздерживающимися по Его прекрасному примеру и имеющими до конца так жить, и знал, что попечение о плоти они не будут превращать в никакую похоть;²⁸ однако Он увещевает их постоянно молиться, и, находясь в искушениях, еще более молиться, и не унывать при искушениях, и возникающим от них нерадением не притуплять свое усердие, как бы не имеющее надежды; потому что, если можно видеть, как говорит Он, что судья, который был совершенно развращенный душою, в течение долгого времени был неуступчивым к просьбам некоей вдовицы, которая настойчиво просила его защитить ее от ее обидчиков, и неправедный судья наконец внял ее просьбе, то как Хранитель правды, Всесвятой Творец наш и Отец, не защитит избранных Своих чад, с великим постоянством взывающих к Нему, если на непродолжительное время Он и медлит, мудрейшим образом упражняя веру у находящихся в искушениях? ^{29 И как с советом о постоянной молитве Он не связывает наставления о воздержании, так – и о том, чтобы не хвастаться при совершении добра и не презирать иных; потому что ученики были далеки от таких нравов, издавна внимая Таковому Наставнику и озаряемые лучами исходящими оттуда; иных же тогда наставляя, Он и это прибавляет, говоря в форме притчи.}

11. Итак, поскольку и к вам, чада, вместе со всеми священными наставлениями, относится и это самое учение, то и долженствует всегда молиться, и молящимся следует подобающим образом призывать Божие сострадание, а во время этого поста – в особенности. И то, что не следует отступать от молитвы под предлогом грехов, этому нас научает мытарь; а то, что следует молиться – фарисей, а лучше сказать – Владыка наш на их примере всемудро разрушает ухищрения против нас со стороны зла. Потому что от самого начала враг нашего спасения, завидуя нам и желая, чтобы, если возможно, и всех вместе с собою погубить, что затевает? – Если бы он увидел неких совершенно погрязших в грехах, которые в прошлое время жили трезвенно или же лишь с недавнего времени пребывают в различных грехах, он внушает им помысл отчаяния, чтобы они, опасаясь стыда покаяться, не дерзали приступить к покаянию, и отказывая множеству и тяжести грехов в прощении от Бога, они непрестанно запутывались в сетях грехов; а кого он видит удерживающихся от злых дел и прилежащих только добрым делам, другими способами пытается ограбить, из которых более опасный и губительный – гордыня. Но Владыка наш многими путями избавляет людей от этих его ловушек, соделывая как Отец и Создатель, дело спасения Своего творения, так что невозможно подробно поведать или изложить по порядку заботу о нас нашего Благого Отца и Его указания относительно смирения или покаяния, выраженные повсюду словами Божественных Евангелий и деяниями Его. Но ныне для нужды сих дней и нашей заботы о вас, чада, нужна тема этой притчи; тогда в притче были приведены «фарисей» и «мытарь», согласно тому времени и мнению о каждом из них иудеев относительно понятия добродетели и греховности; в настоящее же время следует означать под «фарисеем» – праведника, а вместо «мытаря» – грешника, как овершенно и соответствуют им эти наименования.

12. Итак, если кто является праведником как или посвятивший себя Богу и прекрасно следующий означенному его положению правилу и со своей стороны прибавляющий, если что по силам; или же живя вместе со многими радеет насколько возможно и доблестно об образе жизни, отвечающем разуму и закону, – пусть не хвалится ни воздержанием от зол, ни усердием в делании добра, и пусть не требует себе спасения как чего-то долженствующего ему; ни слишком уверенный в себе по этой причине, пусть не презирает других и не судит чужого слугу (потому что это – зародыши гордыни, гордыня же является началом всякого греха);³⁰ но пусть считает себя и именует непотребным рабом, и пусть не добрые дела, а скорее недостатки свои принимает на вид, от которых никто из людей не свободен (потому что «никтоже благ, токмо един Бог»³¹); а за то, что делает успешно, пусть скромно возносит благодарение Богу, не как сам делающий это, но как от Него получивший (потому что без Него мы не можем ничего делать,³² и от Него происходит и наше хотение, и действие);³³ причину же своих недостатков пусть только самому себе приписывает, и, признавая их, пусть смирит себя. Постясь, пусть не будет угрюмым, и оказывая милостыню, пусть не трубит об этом, гоняясь за похвалой от людей; исправляя свои ошибки, пусть выражает благодарность Побуждающему его к сему, судя и взыскивая себя, пусть не остается неподатливым; пусть подчиняется старшим и вверяет себя их решениям, которыми, видит, руководятся многие и более умные; и, одним словом, пусть будет чистым от всякой горделивой мысли и слова, и дела, всеми же способами пусть возделывает в себе благо смирения. Таким образом, видя пред собою Бога одесную себя,³⁴ он не собьется с пути в общение (в участие) в делах и нравах сущих ошую.³⁵

13. Если кто грешник, то, хотя бы он был повинен в несметном количестве прегрешений, пусть отнюдь не отчаивается в своем спасении, но пусть надлежащим образом покается, и тогда да приступит ко Христу. В чем же состоит разумное и истинное покаяние? – Пусть человек перестанет грешить; обещает, что больше уже, конечно, не возвратится на грех; пусть постоянно исповедуется с сокрушением сердца и со слезами и ударами в грудь, и с преклонением головы до земли, и уравновешиванием путем добрых дел; потому что противоположное излечивается противоположным, по врачебному закону о болезнях души и тела. И если он так будет делать, он умилостивит Владыку, получит прощение от человеколюбивого Отца; потому что Он сказал: «Обратитеся ко Мне, и обращусь к вам»;³⁶ и: – «Не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние»;³⁷ и покаявшегося мытаря оправдал и таким образом смирившего себя более вознес; и в чем словами поручился и научил, это делом исполнил; потому что чтó выше апостола и евангелиста и проповедника миру Истины и много пострадавшего ради нее с великим любомудрием, в каковой чин был возведен мытарь Матфей, призванный Христом от мелочности сей жизни (τής μικροπρείας)? Таким образом вам следует поститься; таким образом молиться; таким образом все правое вам от Владыки устроится, и поступающих так Он освободит от повинности в грехах, укрепит же в делании добра и побудит к большему тех, кто со смиренным духом ищут от Него посещения (милости), и удостоит их блаженной жизни, которую – чтобы мы получили ее – Он создал прежде, а затем вдвойне восстановил.

Вот это Матерь наша, Христова Церковь, путем этой притчи сегодня нам возвещает; это обещает, становясь для нас поручительницей сего, сама же имея Поручителем сего Господа нашего Иисуса Христа, Творца нашего и Освободителя и Спасителя, Которому подобает слава во веки. Аминь.