Очерк монументально истории Москвы

Значение Москвы. Московия. Памятники ее священные или церковные государственной и народной жизни. Московские урочища – старые и новые. Эпохи монументальной истории столицы. – Начало и средоточие, ее разделение. Трети и сады. Кремль. Стены его деревянные и каменные. Опустошительные нашествия Батыя и Олгерда. Строение города. Внутренние и внешние причины распространения оного. Художества: Зодчество церковное и гражданское, памятники оноаго. Живопись и ваяние. Черневая и обронная работа. Художники того века. Монета. Литейное искусство. Состояние Москвы в конце XIV века и характер этого перехода.

Обозрение памятников Московской древности должно обнимать начало, постепенное распространение и возвышение самой Москвы, которая из Кучкова поместья и удельного малоизвестного городка Суздальской области обратилась сперва в Великокняжескую, потом в Царскую Всероссийскую столицу, из деревянной в белокаменную и златоглавую. Сделавшись обителью православия, колыбелью единодержавия и средоточием Русской народности, она спасла в недрах своих отечество и веру среди кровавых и огненных испытаний, соединила в себе все, чем памятно для нас прошедшее, свято настоящее, утешительно будущее; по справедливости заслужила название матери и сердца России, царелюбивого и богоспасаемого града.

Как от города Византии вся почти Греция именовалась Византиею и от других Восточных городов целые государства: так и от Москвы всю Великую Россию иностранцы, с конца XV века, называли Москвиею⁴, а Великороссиан – Москвитянами.

В Москве почти всякая пядень земли запечатлена животворными воспоминаниями о древнем быте и судьбах города и государства; самые названия урочищ городищ, улиц, площадей, слобод, ворот, мостов имеют отношение к истории и топографии города особенно к памятникам его древности, кои там некогда находились, или открыты или доныне существуют. Если б уцелели до наших времен все отечественные памятники в Москве: они представили бы живую народную летопись которая бы всякому Русскому явно и внятно возвещала о судьбах и событие Московского Мира, вмещавшего в себе древний Русский мир. Но и дошедшие до нас немногие памятники в целости, или в развалинах, или в измененном виде, но своему отношению к Истории и Археологии, обращают на себя просвещенную пытливость соотечественников и чужестранцев, как верные признаки бытия и быта народов, знамения их духа и степени образованности; «ибо памятник», но выражение Митрополита Филарета, «есть безмолвный проповедник, который в некотором отношении можете быть превосходнее говорящего; потому что не прекращает порученной ему проповеди, и таким образом она доходит до целого народа и до многих последовательных родов».

Имея в виду одну монументальную историю Москвы, ее археологическую сторону, мы коснемся в этом обзоре истории самого города, только по отношению ее к истории художеств, художников и надписанных и ненадписанных памятников некогда в ней существовавших и теперь существующих.

Как основная идея искусственных произведений отечественной древности есть вера и любовь к отечеству: то они представляются нам священными, или церковными и памятниками государственной и народной жизни, или общественными и семейными. К первым относятся церкви, монастыри, часовни, св. иконы, утвари церковные, гробницы, колокола, и т. п.; к другим, царские дворцы, общественные и частные здание с их принадлежностями, городские стены, башни, бойницы, подземные ходы, тайники или слухи, ворота, пушки пр. Сии памятники суть произведения или зодчества, или живописи и ваяния, или литейного искусства. Их материи и механизм, их форма и значение, стиль и век, подлинность и подражательность более или менее входят в состав монументальной истории Москвы. Древняя столица сия с своими окрестностями, с многочисленными зданиями и развалинами принадлежит к ненадписанным памятникам разных эпох.

«Москва, как замечает Ломоносов, стоит на многих горах и долинах, по которым возвышенные и униженные стены и здания многие города представляют, которые в один город соединились».⁵ Подобно Риму и Византии, она лежит на семи холмах;⁶ среди обширного амфитеатра господствует над Москвою рекою Кремлевский или Боровицкий холм. Сами названия урочищ служат живою номенклатурой местоположения Москвы, измененного во многом руками человеческими и временем, вместе с теми указателями зародыша и постепенного развития городской и государственной жизни. О гористых местах, ныне но большей части, уравненных, о грязях, глинищах, песках, ямах, оврагах, или черторыях (Черторье) напоминают названия самих урочищ; одни только остались наименования городищ, полей, полянок, кулижек, (малых луговин при болотистых местах Васильевского луга), студенцов, прудов, напрудных, сущев, или сухощава, болот, лужников: также мест, некогда составлявших Остров (Воздвиженка), или покрытых мохом (Моховая), бором, вязником (Вязки), сосняком (под Сосенками), кленником (Клинники), ельником, драчием, (Драчи ныне Грачи), крапивой (Крапивки), стогами (Остожье, Остоженка), ржищами, и т. п. Теперь нет уже и следов ручьев и речек протекавших среди города там, где находятся улицы, площади, бульвары и огромные здания. Верхние, средние и нижние сады или садовники но обоим берегам Москвы реки указывают на бывшие там сады кои, кроме обыкновенного, как ниже увидим, имели значение посадов, усадьб и селидьб⁷. Некоторый из сих урочищ различаясь названием старых и новых, указывают на постепенное расширение города, как то: старые и новые сады, старые и новые огородники, старая и новая Кузнецкая, старая и новая Басманная, старая и новая Конюшенная, старые и новые Воротники; также памятники, сооруженные на старом месте, или перенесенные на новое, на пр. Никола на старом, или старой, Спас на старом (нын. Заиконоспасский) и Спас на новом и Новинский, также именуемый в грамотах на новом, Другие же названия урочищ Московских свидетельствуют о разных элементах, из коих слагалась жизнь городская в течение веков; таковы: Бараши, Кадаши, Хамовники, Бронники, Стрелецкие, Палачи, Кречетники, Серебреники, Котельники, Кузнецкие, Гончары, Кожевники, Сыромятники, Овчинники, Божедомки, Наливки, Прощи, Толмачи, Печатники, Столешники, Скоморошки, и пр. Наконец влияние чуждых народов проявляется в названиях урочищ: Арбат, Берсеневка, Басманная, Хива, Болвановка или Болвановье, Ордынка, Голутвино, Паны и т. д.

На сих то местах существующие и существовавшее памятники относятся к разным эпохам истории Москвы, из которых каждая имея особенный характер представляет известный объем города, сперва его начало, потом постепенное распространение и возвышение вместе с тем внешние и внутренние препятствия к развитию городской и государственной жизни. Посему монументальная история Москвы может быть рассматриваема в следующих периодах:

1) От начала ее до разорения Тохтамышем или Туктамышем, т. е. от XII до конца XIV века;

2) От Тохтамышева нашествия до Иоанна III, т. е. до конца XV века;

3) От Василия III до занятия Москвы Поляками в начале XVII века;

4) От освобождения древней столицы России до основания новой столицы Петром I;

5) От Петра до Троицкого пожара 1737 г.;

6) От возобновления Москвы при Императрице Елисавете Петровне до 1812 года;

7) И от сожжения ее до наших времен.

* * *

Начало Москвы, подобно началу многих древних городов, отуманено басненными сказаниями одни другим противоречащими; самое название ее, повторяющееся в именах сел, местечек, пустошей и рек Псковской губернии, Польши, Силезии и верхней Лузации,⁸ до сих пор еще необъяснено с решительной достоверностью; также подлинно неизвестно, какие народцы Финского и Славянского племени издревле населяли сию страну, которые из них были старожилы и пришельцы. В первый раз летописи упоминают о Москве под 1147 годом, при описании пиршества, данного в ней, Марта 28, Суздальским Князем Юрием, по случаю приобретения смежной с нею земли Голядов⁹; потом при изображении междоусобий Михаила Юрьевича с Ростиславичами в 1174 и 1175 годах. В Москве Всеволод Юрьевич пред походом на Рязань соединяется с старшим сыном своим Константином¹⁰. Из этого видно, что сия отчина Суздальских Князей уже заселена была в XII веке, когда началось раздробление Руси на независимые Княжества и могла существовать прежде 1147 года. Она была местом великого съезда Русских Князей. На юге, как свидетельствуете Киевский Летописец, она известна была под именем Кучкова и Москвы, а в Географическом отрывке о России XV века причисляется к Залеским городам¹¹.

Название свое получил город Москва от реки, по народному сказанию, известной под именем Смородиновки, которая берет свое начало из болота под Старковым в Гжатском уезде; в самом городе она принимаете в себя Яузу, или Явузу, и посредством подземного канала Неглинную. Эта речка, именуемая в летописях Неглимною¹², начинаясь от старого городища Драчевского, течет в Москву реку с левой стороны при впадении своем образуя полуостров. По ту сторону рек Москвы н Неглинной места в летописях и грамотах называются Заречьем или Замоскворечьем и Занеглименьем.

С того времени как Москва проявляется в истории нашей, на месте ее находилось несколько сел, принадлежавших боярину Кучке. Некоторый из этих сел назывались городищами, как на пр.: Старое городище Драчевское, Лыщикова гора с Городецкими дворами на Яузе, Бабий городок на правом берегу Москвы реки, противоположный урочищу Киевцам; Кучково поле примыкавшее к урочищу Поганый пруд, переименованному в начале XVIII века чистым, где, но преданию находился двор полумифического Кучки¹³.

Где ныне части города, там прежде были села и слободы, упоминаемые в духовных завещаниях Великих Князей XIV века, как то: Напрудское или Напрудное над большим прудом, подмосковное Сущевское, Семциньское (ныне Пречистенка) с мельницею Ходынскою и Самсоновским лугом, Луцинское на Яузе с мельницею, Хвастовское (старое Хвостово) за Москвою рекою, Высокое, Кудрино¹⁴, Дорогомилово, бывшее во владении Ростовских Владык и проч.

Средоточием Москвы сначала сделалось урочище Бор, или Боровичи, в последствии названное Городом, Кремлем, Кремником. Издревле оно покрыто было бором, где, по преданию, срублена из дубов первая церковь, доныне известная под именем Спаса на бору; близ нее на юго-западе построена другая церковь, выдаваемая летописями за первую каменную и соборную на Москве, Рождества Св. Иоанна Предтечи под бором, у Боровицких ворот. Боровые урочища встречаются и в Белом городе: Успенье Божией Матери, или Гребенская, на бору, также за Москворечьем Св. Иоанна Предтечи под бором.

По примеру Вел. Князя Иоанна Калиты, разделившего город на трети между наследниками своими, в половине XIV века он разделялся на трети, из коих, как свидетельствует духовная Вел. Кн. Димитрия Донского, одна только принадлежала Великому Князю Василию, другая потомству Князя Владимира Андреевича, а третья разделена между Князьями Юрием, Андреем и Петром. Третями управляли Наместники и Третники¹⁵. Разделение на трети состояло в том, что потягло к городу, т. е. в тамге, мытах, перевозах, пошлинах и в городной осаде, или что состояло в ведомстве Наместника, Тиуна и судьи.

Осада же (Чешек, osada, Польск. osada), значила посад, селитьба, слобода, сад. От поселения около города свободных, пользовавшихся свободою от некоторых податей и повинностей, произошли свободы, или слободы (Пол. wole). Для убежища и ограждения от нашествия врагов были в городе под защитою крепости осадные дворы, обнесенные плетнем и тыном.

В конце XIV века, Москва разделилась на Кремник, Посад, Загород и Заречье где находились участки разных владетелей, так что потом целые улицы в ней принадлежали удельным Князьям, которые имели сады, городские и посадные дворы в самом городе и в Загородье, как-то: сады Бутов, за Неглинною Терехов, Чичиков, дворы Зворыкин, Игнатьев, Марьин, который и отказал Князь Владимир Андреевич детям своим¹⁶.

Происхождение названия Кремль еще подвержено сомнению. Кремлями назывались не только многие Великороссийские, но и прежние Татарские города; в первый раз является он в Троицком летописце, в 1331 году, под именем Кремника, который и дал повод Карамзину производить деревянный Кремль от кремня. Как Таврида слывет Крымом, т. е. крепостью, по имени замка, где жили Ханы: то и Кремль едва ли не однозначителен с Крымом;¹⁷ и Немецкие и Польские писатели, в начале XVII века, называют эту часть Москвы Крым-городом (Krymgroda, Cringorod). С этим именем и предметом сходны также Кромны – вторым город в Новгороде на Софийской стороне между первым и третьим, третий город в Пскове, сверх большого и среднего, известный издревле под именем Крема, или Крома, а ныне Кремля. С ним сходен в Вильне древний замок или крепость Kramnyzamek от kram, лавка и созвучно среднее Латинское слово Кrеnеllus, стенный зубец¹⁸.

Московский Кремль даже в Государственных грамотах XV и XVI веков именуется просто городом, большим, каменным городом, а иногда внутри города, как внутренняя крепость. Чужестранные путешественники в Россию и Русские грамоты XV и XVI веков не упоминают об этом Кремле. В чертеже Москвы царевича Феодора Годунова и избирательной грамоте Михаила Феодоровича на царство стоит город, едва ли не в первый раз, назван Кремлем. Подобно Новгородскому он еще имел название детинца от Славянского слова дедина (dziedziniec), деревня, владение, обиталище, двор дедича, т. е. отчинника, владельца, место укрепленное (detinens)¹⁹?.

Этот город сперва обнесен был дубовым тыном. Батый сжег его с посадами в 1237 году; бедствия пожара довершены ужасным ливнем, который затопил пепелище. В 1339 г. Ноября 25 заложен был новый дубовый город Москва. Уже в 1367 г. Вел. Кн. Димитрий Иванович с братом своим Володимером «здумали поставить город камень Москву». Литовский Вел. Князь Ольгерд трижды (1368, 71 и 72 г.) подходил к Москве, опустошал ее окрестности и посады, но детинца ее не мог взять.

В первоначальном строении и расположении этого города строители следовали плану древнейших городов Российских Киева Новгорода, Пскова, Владимира: что подтверждается Кремлем и белым городом, также сходством названий урочищ и улиц которое могло произойти и от переселений (разводов), на пр: Лубянка Московская соответствует новгородской Лубянице, или Лубянке, Варьская улица – Новгородской Варьской, или Варяжской²⁰, которая Варваринскою или Варварскою стала называться от сооруженной в последствии на крестце ее церкви Св. Варвары в 1514 году. В Новгороде тоже встречается Моховая, а в Пскове Острый конец и т. д.

Прежде нежели изложим главные эпохи Москвы, мы коснемся здесь внутренних и внешних причин распространения сей столицы России, а вместе с тем и начала и распространения художественных памятников, кои, по большей части, служили проявлениями государственных событий. Между сими причинами, особенно были: отношение Московских Князей к Монголам и другим Князьям, перенесение в нее престола Всероссийского Митрополита и самое географическое ее положение²¹.

Московское Княжение пользуясь разделением слабейших Князей Русских расширяло силы свои и присоединяло к себе независимые владения, из коих образовалось в последствии Русское государство. Таким образом Мономахова система соединения Русских княжеств, окончившаяся на юг России в XII веке, возникла в Москве среди Монгольского владычества. Когда Южная Россия отделилась от Северной, уничтожилось первенство Владимира Кляземского: тогда первые Московские Князья получили Великокняжеское достоинство от Ханов, которые наконец дали повеление всем Русским Князьям слушаться Московского. С Иоанна Даниловича Новгород уже признавал Московских Государей своими Князьями. Населению Москвы способствовало: присоединение к ней других городов, льготы, какие давались новопоселенцам в городе, и самые выгоды и удобства сего места; при том же, по древнему государственному праву, бояре и слуги могли свободно переходить в службу от одного Князя к другому²². К причинам обогащения и возвышения юной Москвы над старшим Владимиром и Тверью отнести можно: 1) и сбор Великим Князем Московским Ордынского выхода со всех почти уделов, не говоря уже о сборе черной дани и других пошлин с Новгорода; 2) Сурожскую торговлю и провоз западных товаров через Новгород и Псков в Москву, которая наконец сделалась посредницею торговых оборотов северо-востока с юго-западом.

Пребывание Всероссийского Митрополита в Москве поставило ее средоточием сношений по делам Церкви Российской, духовною властью соединяло с юною столицею прочие удельные Княжества²³ способствовало к утверждению могущества Великих Князей, к населению в их городе окрестных сельских жителей, к распространению и украшению самой столицы, где постепенно развивались городская и государственная жизнь: иногородние Архиереи и монастыри там строили себе осадные дворы, подворья с церквами, кои находились в городе и посадах Москвы.

Географическое же положение Москвы в совокупности с другими причинами, особенно в отношении к водным системам, могло также благоприятствовать ее населению, дать ей торговую значительность. Окруженная со всех стороне лесами, она представляла материалы для построений жилищ, средства для пропитания и промышленности. Казалось, сама природа предназначала это место для столицы, как средоточие Северо-восточной России, которое находилось почти в равном расстоянии от Твери, Ростова, Ярославля, Владимира, Суздаля, Рязани, Калуги, Тулы, граничило с Смоленским Княжеством; ему служили как бы преддверием города Северские и Малороссийские²⁴.

Москва, имея в окрестностях своих материалы для каменных строений, еще не имела своих искусных зодчих и каменных мастеров. Те и другие, по большей части, были Греки или Псковичи, славившиеся тогда своими мастерами, учениками Немецких художников²⁵. Церковное зодчество, заимствованное вместе с Христианскою верою у Византии, в последствии усвоило себе в России все то, что имело сродство с природою и духом народа, с особенными целями и побуждениями к созиданию; но первообразом служили Византийские церкви для Русских²⁶.

Как вера освящала начало городов: то первыми памятниками зодчества в Москве были храмы Божии; ими положено основание столице и иерархии. Первую каменную соборную церковь во имя Успения Богоматери заложил С. Петр Митрополит при Вел. Кн. Иоанне Даниловиче, который, почти в тоже время на площади поставил церкви С. Иоанна Списателя лествицы и С. Архангела Михаила, где назначил себе могилу подобно Святителю Петру, соорудившему себе гробницу в Успенском соборе. Таким образом последний храм сделался усыпальницею Святителей, а первый усыпальницею Государей. Вместе с утверждением средоточия Иерархии в Москве началось распространение монастырей и церквей. Кроме Спасоборской обители, основанной В.К. Иоанном Даниловичем при церкви Преображения на Великокняжеском дворе, в XIV веке, в Кремле положено было основание Чудову и Вознесенскому монастырям, а в Посаде за торгом устроены: Богоявленский, Никола Старой, на Никольском крестце, Рожественский на Трубе, или у Труб, Алексеевский и Высокопетровский; в окрестностях Москвы, кроме Крутицкого Архиерейского дома, Даниловский, который даже относят к XIII веку, Спасосимонов и Спасопреображенский на Старом Симонове, или на Медвежьем озерке (Лисином пруде), и Андроньевский монастыри. Как монастырем (µοναςήϱ) у новейших Греков также называлась самая церковь²⁷, то и в России не только храмы, но и самые погосты около их именовались и доселе именуются монастырями. Церкви обетные служили памятниками великих и важных для народа и Государства событий. Так избавление от голода в Москве ознаменовано сооружением Архангельского собора, а Куликовская победа построением церкви в посаде на Кулижках во имя Всех Святых²⁸, Рождества Богородицы на Стрелке, на месте церкви Св. Лазаря в Кремле, недавно открытой в нижнем этаже Теремного дворца, и на старом Симонове. Обетные церкви назывались и обыденными, т. е. строенными обыденкою, в один день, за дарование победы над врагами, или за отвращение какого-либо общественного бедствия

По обычаю того века, при церквах находились кладбища и погосты, огороженные тыном и надолбами. В стенах своих и подвалах храмы Божии иногда хранили казну Государеву; под церковью Св. Иоанна Предтечи у Боровицких ворот лежала казна Великой Княгини Софии, а под церковью Благовещенья на Великокняжеском дворе Государева казна. Стиль церковного зодчества был Византийский, который принял в России особенное видоизменение. Самые название некоторых частей здание указывают на Греческое происхождение, напр: комары (ϰομάϱαι), стропилы (ςτϱωτῆpες) и т. д. Церкви были вообще малы и тесны, а во внутренности темны потому что освещались узкими, щелевидными, выше роста человеческого, окнами с слюдяными оконницами и с железными решетками. Крыты он были гонтом, редко свинцом, еще реже медью. Своды их, или комары были круговой дуги, крестовые и коробовые, осиленные, но большей части, одним верхом, или главою; но в России вообще с XI века были церкви о двух верхах, в знаменование двойственной натуры И. Христа, о трех – Троицы, о пяти – И. Христа, яко главы и четырех Евангелистов, или пяти язв Христовых, о семи верхах в знак семи таинств, семи даров Св. Духа и семи Вселенских соборов; о девяти – девяти чинов Ангельских, о тринадцати – И. Христа и XII Апостолов. В некоторых из церквей с западном стороны бывали полати, или хоры на арках. С восточной стороны вставляемы были пилястры в три алтарные полукружия, из коих среднее иногда возвышалось пред прочими предалтариями (малыми алтарями), в виде полубашенки; вверху они обыкновенно сводимы были куполами, кои знаменовали небо (ίυ ανιϭϰοϛ). К трем входам с трех стран света, в среднюю часть церкви, или так называемый корабль²⁹, иногда приделывались крыльца, а чаще только с запада, где бывали и колокольницы. Церкви строились вообще холодные, т. е. без печей. Способ строения каменных церквей был одинаков, подобно их стилю и символике. Вместо железных связей, употреблялись в стенах дубовые. Кладка была полубутовая, сходная с Греческим ἐμτλέκτον т. е. начиненная в средине рядов камней раствором известковым, в который валили всякий камень; фундаменты были мелкие³⁰. В деревянных церквах, рубленных в клетки и в лапу, отчасти сохранилось коренное Русское зодчество, которое также удерживается в строении деревянных изб и клетей, доныне сохраняющих свой первобытный стиль.

В Москве XIV века было строение деревянное, каменное же почиталось такой редкостью, о коей упоминали летописи между государственными событиями. Кроме церквей, в Москве находились Митрополичье подворье под бором и Великокняжеский набережный терем, самим названием своим напоминающей нам Гречес. τέϱεμνον, (комната, жилье, хранилище) и другие дворы и хоромы, а в Посаде в повалуши³¹, курные избы, клети и лачуги.

Как церковное зодчество тесно соединено с живописью и другими искусствами: то в этом периоде появляются их следы. Старая Греческая школа, водворенная и в Италии с XIII века, пустила от себя ветвь под именем Русской³²; ее ученики распространились по России и в Москве, где водворили стиль Греческой, или Корсунской иконописи, от коего произошел в последствии Московский пошиб. Древние иконы писаны были частью на яичном желтке, частно на масляной грунтовке, и на других уже забытых составах; они не покрывались мастичным лаком. Первым известным того века иконописцем можно признать С. Петра Митрополита, который оставил памятники иконописи в Успенском соборе. При Великом Князе Симеоне Иоанновиче Греческие живописцы Митрополита Феогноста и Русские придворные иконописцы Захария, Иосиф и Николай расписывали Успенский и Архангельский соборы, а старейшина над иконниками Гойтан церковь Спаса на бору.³³ Если Каппониановы картины, или святцы, писанные Русскими художниками, относятся к XII, или XIII веку: то они могут служить важным свидетельством успеха Русских в живописи. Господствовавший тогда стиль иконописи Корсунский, заимствованный от Греков среднего века, и распространенный по Европе Византийскими художниками, значил в России почти тоже, что редкий, чудный, отличный³⁴. Он отличается тонкостью и резкостью в чертах, отсутствием перспективы и светлотени, мрачностью в колорите; лица темны и тощи, фигуры очень длинны; вообще также заметны в нем символизм и возвышение над плотяностию, которые доселе сохраняют над душами глубокую, неисповедимую силу³⁵. В XIII и XIV веках, миниатюрная живопись, по образцу Греции, и в России украшала харатейные рукописи рисунками, кои писаны были корпусными красками; при Вел. Кн. Симеоне гордом вошла в употребление и бумага хлопчатая (charta bombycina), которая заменяла пергамент.

Резьба на дереве была издревле любимым искусством у Русских; ею украшались храмы и хоромы извне и внутри; узорочная резьба иконостасов перешла из Киева в Москву. Камеи и геммы, к коим принадлежит резные на дереве, кости и камни панагии, кресты и складни XIV века, служат памятниками некоторых успехов в сем искусстве Русских – подражателей Грекам. Резьба сего рода в таком же была отношении к скульптуре, как миниатюра к иконописи. Собственно же ваяние было мало известно в Московском мире; ежели и были какие горельефные и истуканные произведения оного: то они, по большей части, иностранные, принесенные с Запада. – Как искусство сия почиталось орудием идолопоклонства и Восточная церковь отвергала оное: то и народ Русский изваянные, облые фигуры называл тогда из презрения болванами, болванцами³⁶.

Об искусстве Русских художников в отделке чернью (niello) еще рано упоминают чужестранные художники, и между прочим Немецкий монах Феофил в XI веке³⁷. Вероятно, оно заимствовано из Греции, а не из Италии, где появилось не ранее XV века. Устюг великий и доныне славится своею черневою работой. Феофил также хвалит Русских мастеров за приготовление цветных стекол, коему они, вероятно, научились от Греков, славившихся этим искусством. Древние доспехи и оружия, оклады, венцы, цаты, гривны и дробницы на св. иконах и церковные утвари, доныне сохранившиеся от XIII и XIV веков, носят на себя украшение и подписи, сделанные чернью по стали, серебру и золоту и разноцветною мусиею (финифтью).

Получая металлы посредством торговли, Москвитяне умели их обрабатывать. Все кованое называлось кузнею, а кузнец (cusor) значил почти тоже, что золотых дел мастер. Плано-карпин, в 1246 г. видел при дворе Батыя Козьму, Русского золотых дел мастера, которым устроен был для Хана великолепный престол и печать³⁸. В эту эпоху появляются в Москве Фряжские изделия, кои столь же славились и ценились, как и Цареградские узорочья. Грамоты Великих и удельных Князей упоминают об изделиях Парамши, Макара и Шишки, которые делали из золота и серебра кресты, цепи, пояса и оклады на иконы. Начиная от Иоанна Иоанновича, все Великие Князья благословляли детей своих иконами и крестами Парамшина дела³⁹. В духовных завещаниях Вел. Кн. Димитрия приводятся золотые пояса Макарова и Шишкина дела. В числе утварей Великокняжеских находились золотые и серебряные, как-то: бармы, шапки, цепи, складни, ожерелья, кольца, обручи, челы, монисты, чаши, блюда, ковши и чары.

В XIV веке сделалась уже известною металлическая монета мелкая, которую выбивая денежники из меди и серебряной проволоки, клеймили разными знаками и надписями Русскими и Татарскими с обеих сторон. Монеты сии, грубого чекана, с различными штемпелями назывались деньгами. Кроме их, употреблялись рубли (куски серебра) и полтины, также пироги⁴⁰, означавшие мельчайшую дробь денежную и медные пулы и печати (деньги)⁴¹.

Употребление колоколов при церквах предполагает уже знание литейного искусства в Москве и мастеров отечественных, из которых Русский Борис (Бориско) лил колокола для Московских и Новгородских церквей.

Нашествие Монголов, хотя и познакомило москвитян с некоторыми ремеслами, с XIII века, но препятствовало свободному развитие искусств в Москве, истребляло сами произведение стародавнего быта, так что от этого периода остались нам весьма немногие памятники, большею частью, подновленные.

Москва, возведенная Калитою на степень столицы и усиленная приобретением новых областей и городов, должна была еще бороться с многими препятствиями, падать и возникать из своих развалин, так что пепелище ее сделалось рассадником государственной жизни.

Состояние Москвы до Токтамышева нашествия так изображает нам Ростовский летописец: «Бяше град Москва видети велик и чуден град, и много множество людей в нем, кипяше богатством и славою». После же Всесвятского пожара, мора и Токтамышева опустошение, он говорить, «на месте Москвы остались дым, пепел, земля окровавленная, трупы и пустые обгорелые церкви».

В этом период юной Москвы храм Божий, будучи главным предметом зодчества, положил основание Великокняжеской столицы и Иерархии, сосредоточивал в себе памятники художеств, коим покровительствовало Духовенство. Из святилища художества изтекли потом в государственную и народную жизнь Москвы; но еще не могли тогда сродниться ни с той, ни с другой; потому что одна была не развита, а другая стеснена. Художники тогда были, по большей части, Греки, или ученики их Русские, ограничивавшиеся раболепным подражанием своим учителям.

Возобновление Москвы после нашествия Тохтамыша. Нашествие Тамерлана и Едигея. Основание Сретенского монастыря. Состояние Москвы в начале и половине XV века. Подворья в Кремле. Площади. Пожары. Трети. Улицы. Слободы. Селы подмосковные. Решетки. Причины распространения ‘художеств в Москве. Художники иностранные. Зодчество в его памятники церковные и гражданские. Тайники, трубы и каменная мельница. Рудокопство. Литейное искусство. Монета. Первые боевые часы. Иконописное искусство и его стили Корсунский и Фряжский. Иконописцы. Миниатюрная живопись. Вышивание шелками. Участь ваяния. Резьба на камнях и пр. характер века.

Пепелище Москвы, после Тохтамышева разгрома, не долго оставалось пустым. Сперва Великий Князь Дмитрий, потом, сын и по праву первородства его преемник Василий приступили к возобновлению опустошенной и сожженной столицы. Для укрепления оной, в 1394 г. Великий Князь велел копать ров от Кучкова поля до Москвы реки, глубиною в человека; при этом случае разметаны были многие дома и хоромы. В 1395 г. Тамерлан нагрянул на Восточную Русь с полумиллионом полчищ, шел уже на Москву; но внезапно обратился вспять в тот самый день (26 Августа); когда Москвитяне встретили на Кучкове поле чудотворную икону Владимирской Богоматери, и когда за 13 лет Тохтамыш сжег столицу Донского. Едигей, нечаянно вторгнувшийся во владение Московского Государя, не мог взять Москвы, огражденной каменными стенами. В 1408 г. Литовские Князья и бояре уже дивились ее величию, красоте ее церквей и монастырей, пышности двора сына Донского⁴², тогда как в его столице находилось не более десяти каменных церквей, хоромы были деревянные, и Кучково поле (Сретенская улица), Семчинское село, Арбат, Болвановка, или Болвановье на Всполье, стояли вне города. Иосафато Барбаро в 1436 г. видел на Москве реке множество деревянных мостов и замок (Кремль), окруженный со всех стороне рощами. Около половины XV века нижняя часть Кремля загромождена была княжескими, владычными и боярскими дворами и хоромами⁴³. Супруга Князя Владимира Андреевича Евпраксия в 1452 г. духовною грамотой своей благословляет внучку свою Княгиню Марию в городе, т. е. Кремле, местом под старым двором на Подоле, где были владычни хоромы, а В. Княгиня София Витовтовна 1453 г. отказываете в наследство внуку своему Юрию Васильевичу двор свой Московский внутри города с подольными дворцами своими; на месте же дома Фомы Ивановича она ставить житничий двор⁴⁴. Детинец Московский служил средоточием верховной светской и духовной власти; там, кроме Митрополичья двора, находились подворья Архиерейские и монастырские: Симоновское у Никольских ворот, где в 1458 году построена каменная церковь Введение Пресвятой Богородицы, Кирилловское у Флоровских ворот и рядом с ним Крутицкое против Вознесенского монастыря, Троицкое у Троицких ворот с церковью Богоявление, построенной 1460 г. Угртышское у церкви Св. Петра Чудотворца на городе и Коломенское на Подоле. Около главных соборов незастроенные места назывались площадями, Князь Михаил Андреевич Верейский в 1482 г. отказал в духовной своей «ко Архангелу на площадь на Москву Протопопу со священники село Якимовское;» а Князь Иван Волоцкой 1504 г. завещал «дать к Пречистой к большой на площадь десять рублей, к Благовещенью на площадь десять же рублей». В 1453 г. Апреля 9-го, выгорел весь Кремль⁴⁵, которого третья часть, через три года, опять истреблена пожаром. Спустя 13 лет, Августа 1-го загорелось внутри города на Подоле у церкви Св. Константина и Елены от двора Богдана Носова и остался в городе только двор Князя Ивана Юрьевича, где был двор Митрополич, да братаничев сего Князя два двора. В Октябре 1475 г. случился пожарь у Тимофеевских ворот, кои находились между Флоренскими воротами и Свибловскою башней, и служили для сообщение между Подолом Детинца и большим Посадом, нынешним Китаем. Этот пожар истребил почти весь город по двор Великого Князя, Спаский монастырь и двор Князя Михаила Андреевича, а Подолом, но двор Феодора Давыдовича. Тогда сгорело 10 каменных и 12 деревянных церквей; у Архангельского собора разметаны две пристройки с приделами. Едва минуло два года этому бедствию, как новый пожар истребил дворы обоих Князей Андреев, большого и меньшего, а стоявшие около их малые дворцы попов Архангельских разметаны⁴⁶. В 1479 г. Сентября 9-го сгорели многие дворы и подворья в городе, между которыми упоминаются двор Владыки Коломенского на подоле, Княж Борисов и пр.

Из завещания В. К. Василия 1425 г. видно, что Москва с станами и селами разделялась на три трети доходов: одна принадлежала его сыну Иоанну III, другие две сыновьям Донского и Владимира Андреевича. Последние грамоты В. Князя Иоанна III свидетельствуют, что внутри города, на месте дворов сыновей Князя Константина Дмитриевича, Петра, Ивана и Никиты, сделана улица от площади к Никольским воротам, что от площади к Флоровским воротам шла новая улица, а между ними был Чудовский переулок. В губной Московской записи 1436 г. и в летописях упоминаются улицы: Великая у Николы Мокрова по берегу Москвы реки, пять улиц у Св. Иоанна Предтечи за Богоявленской улицей⁴⁷, Варьская, или Варварская, Сретенская, Арбат, Вострой конец. Нижняя часть большого Посада но берегу Москвы называлась Подолом, к коему примыкали Кулижки. В завещании В. Кн. Василия упоминается 1425 г. загородный дом у С. Владимира в садах. Урочище Берсеневка получило свое название от двора Берсен Беклемишева, который имел его в городе⁴⁸.

Среди самой Москвы тогда было не мало рощ, лугов, сел и пахотных полей. В подгородных селах, вошедших потом в округ и состав самого города под названием слобод и посадов, селились, по большей части, торговые и ремесленные люди, как показывает название древнейших в Москве слобод, также Княжеские огородники и садовники ястребьи, которые упоминаются в договорных и духовных грамотах.

В конце XV века, упоминаются, кром известных в XIV веке, на Москве села Неглименье с дворами Марьи Голтяевой, Кудринское, Городище у Андроньева монастыря, дворы Великой Княгини, Митрополичьи и монастырские в Садовниках и Огородниках⁴⁹, Красное над великим прудом у города, Воробьево, Тимофеевское и Свибловское на Яузе и пр. С присоединением их расширялся город, где находились осадные дворы и подворья удельных Князей, иногородних монастырей и Архиереев, подведомственных Всероссийскому Митрополиту.

С 1504 года учреждены были в Москве по улицам деревянные решетки, кои на ночь запирались; при них стояли сторожа и огневщики⁵⁰

Таков еще был объем и положение разнопоместной Москвы в конце XIV и в начале XV века! Собственно городом был Кремник, окруженный ближними и дальними посадами, слободами и селами.

Вел. Кн. Василий, занимаясь устроением дел извне и раздвигая пределы Московского Государства, не мог еще помышлять об украшении столицы своей, небезопасной от набегов Татарских и бывшей еще под надзором Баскаков. Когда столица сия сделалась посредницею торговых оборотов Северо-востока с Юго-западом: тогда Киев, Новгород и Псков также знакомили ее с произведениями иноземных художников. Сношение с Грецией, Литвой и Италией, служили проводниками художеств в Москву, где мы увидим некоторые опыты в оных, довольно значительные, судя по тому веку.

До Иоанна III в Москве, кроме церквей, городских стен и башен, или стрельниц, не было еще каменных зданий общественных и частных. Гибельное владычество Монголов подавило в России зародыши художеств, так что от Едигея до Иоанна III не воздвигнуто почти ни одного значительного здания в Москве, кроме Троицкого собора в Троицко-Сергиевом монастыре. Русские разучились растворять известь, делать кирпич, бутить прочно и сводить своды: опыты их были неудачны.

С воцарением Иоанна III собственно начинается Русское государство и эпоха новой жизни Русского народа; а с освобождением Великой России от Ордынских даней и выходов настал замечательный период промышленности и художеств, особенно церковного и гражданского зодчества, которого памятники доныне существуют. Родственный союз с Греческим и Литовским дворами, сношение с Римом, покорение богатого Новгорода, Твери, Вятки, присоединение других Княжений северо-восточной России, давали Иоанну новый повод и новые средства к украшению своей столицы; он первый старался образовать и просветить свое Государство иноземными художествами. Когда, по взятии Константинополя Турками, прекратились сношение Москвы с Грецией, сообщавшим Русским свой художественный стиль: тогда вольный Государь вызвал из Пскова каменщиков, учившихся у Немцев, а из Венеции Болонского уроженца Фиоравенти Аристотеля, зодчего и математика, которого в тоже время приглашал к себе в Константинополь Магомет II для сооружения Султанских чертогов⁵¹. Тогда же почти выписаны из Италии и Германии: стенные и палатные мастера Петр Антоний с учеником его Замантонием, пушечный мастер Яков, серебреники Христофор с двумя учениками из Рима, Немец Олберт из Любека, Карл с учеником из Милана, Грек Петр Райка из Венеции, Каплан из белых Чернцев Августинова ордена, Иван Спаситель (Salvator) и Грек Арганапагой. Еще в 1493 г. Великий Князь Всероссийский посылал в Венецию и Милан Грека Мануила Ангелова и Данила Мамырева за палатными и стенными мастерами: они привезли с собою Алевиза (Aloysius) 1-го, стенного мастера и Петра пушечника вместе с другими художниками. В 1499 г. Грек Димитрий Рало и Москвитянин Митрофан Карачаров, посланные в Италию за Государевыми потребами, 1504 г. доставили в Москву мастеров серебряных, пушечных и стенных. Тогда начал сменяться Византикорусский стиль в зодчестве и живописи Фряжским. В тот век под Фрягами, или Фрязинами⁵² разумели не только Итальянцев, но и даже все Европейские народы, какие только известны были в России⁵³, так что художники из Западной Европы, проживавшие в Москве при Иоанне III, назывались у Русских более Фрязинами, или Фрязами, а их работа – Фряжским делом. Венецианский посол Контарини в 1476 г. «видел в Москве золотых дел мастера из Катаро, по имеии Трифона, который делал для Великого Князя много прекрасных сосудов, и зодчего Аристотеля из Болоньи, который занимался построением огромной церкви, и также многих Греческих художников из Константинополя⁵⁴».

Хотя иностранные зодчие и переносили в столицу Иоанна III вкус и стиль своего отечества; однако они подчинялись особенному, свойственному России стилю Зодчества и назначению самих зданий. Это видно из Московских храмов XV века, кои рознятся от западных и южных между прочим четырьмя столбами внутри, маковицами, или главами с шеями, трёхчастными алтарями и внутренним расположением.

Фиоравенти, сдвинувший с места колокольню в Болонии, а в Ченто выпрямивший покривившуюся башню, научил Москвитян обжигать кирпичи, кои он делал уже, длиннее и тверже прежних, а известь приготовлял более клейкою и густою; вместо булыжника, он начал класть внутри стен ровный камень и связывать их железом; своды (покровы) сводил в один кирпич и строил здание полатным образом⁵⁵. Неудавшиеся Русским мастерам своды в церквах тогда делаемы были иностранными крестовые прочнее и лучше – даже сами храмы, по образцу Византийских, строились иногда крестчатые, т. е. на подобие креста Греческого – потом коробовые, или полукруглые и наконец стрельчатые, или монастырские, какие в России введены с XV века. Храмовые двери и окна, так равно внешние орнаменты в эту эпоху носят на себе печать то ломбардского, то мавританского стиля, который с индийским типом достиг Москвы доселе неопределенными путями. Под храмами, башнями и палатами деланы были погреба и спои, или склепы, где погребались усопшие, где хранилась казна, пушечное зелье, каменные ядра и т. п.

От нового зодчества, заступившего место прежнего Византико-Русского, заимствовано употребление и значение палат (palatia, palazzi) от коих сообщено название Государевым чертогам и судебным местам, (грановитая, золотая, столовая, ответная, расправная палаты), и даже под словом палаты, как собирательного имени, разумеется весь Двор⁵⁶. Палатами вообще назывались каменные здание, а хоромами – высокие деревянные строения с теремами, вышками, гриднями, повалушами и сенями.

Таким образом иностранные палатные и стенные мастера распространили в Mocкве зодчество удобнейшее, прочнейшее и красивейшее в сравнении с прежним. Они дали величественный вид городу Москве, а церковному зодчеству новое образование, соответственное его назначению и символике; но уже тогда начались некоторые нововведения: вместо паперти, стали приделывать к церквам сквозные портики, разной формы зодчества заменяться чуждыми⁵⁷. Не только в северной столице, но и в других городах России, по воле Вел. Князя Иоанна III, они строили храмы, крепости и мосты.

После разорений и пожаров, в Москве строились без всякого порядка, стесняя один другого и готовя новую пищу для пожаров: улицы и переулки были кривы и узки. Великий Князь Иоанн Васильевич повелел, чтобы между городскою стеной и городским строением было расстояние не менее 109 сажен: это полое место составляло род городского застенья. При этом нельзя было обойтись без пожертвований. Для разширения и укрепления города в 1495 г. снесены церкви и дворы за Неглинную, заложена каменная городская стена, не по старой стене возле Неглинной⁵⁸. Современный Иоанну III Архиепископ Новгородский Геннадий в 1493 году так отзывается об этом преобразовании города: «Ныне беда ее стала земская, церкви извечные выношены из города вон, да монастыри с мест переставлены.... и кости мёртвых выношены за Дорогомилово, да на тех местах ныне сад посажен».

С этого времени начинается эпоха распространения, укрепления и украшения столицы, в которую стеклись богатства покоренных городов и уделов: она ознаменована сооружением многих церквей приходских и домовых, монастырей, общественных и частных зданий каменных. Созданию и обогащению первых содействовал, сколько благочестивый обычай, столько и распространившееся тогда мнение о наступлении кончины мира с окончанием пасхального счисления⁵⁹. По сближении Москвы с пресвященным Западом, сделан был переход от старинной простоты и укромности зданий к удобству и красивости. В 1461 году, вместо деревянной, поставлена у Боровицких ворот каменная церковь Рождества Иоанна Предтечи, которая, по свидетельству летописца, «была первая на Москве соборная церковь у двора Митрополичья». Сооруженная Псковскими мастерами церковь Благовещения на Государевом дворе 1483 г. вновь построена вместе с подклетом у кирпичной палатой и казнами а в 1485 году окончены строением церкви Риз положения на Митрополичьем дворе, Богоявление Господня на Троицком дворе или подворье, Николы Гостунского, льняного или ельняного на месте Татарского подворья⁶⁰, где сперва поставлена была обетная, обыденная церковь деревянная; Козьмы и Дамиана новая против Чудова монастыря и проч. В Посаде сооружены, после пожара 1468 г. церковь Симеона Дивногорца, а в память покорения Новгорода Успенье на бору, или Гребенской Богоматери и проч.

Фиоравенти с сыном своим Андреем, в 1479 г. окончил сооружение Московского Успенского собора, по образцу Владимирского, который признал Болонский зодчий произведением своих соотечественников. Этот храм высотою и шириною превосходя все тогдашние церкви, почитался чудом зодчества. Во время сооружения Успенского собора Веницейский мастер («не той, иже большую церковь «Пречистыя ставить», как замечает летопись) делал верх на Симонов, сраженный громом в 1477 г.

Вместе с внешним возвышением иерархии умножились монастыри в Москве, обогащенные вкладами Государей, Бояр и Князей, которые нередко в них оканчивали дни свои под схимою. Заложением на новом месте каменной церкви Преображения Господня в 1491 году положено основание Новоспаскому монастырю, перенесенному туда, из Кремника, где, вместо Спаской обители, учрежден был при дворце собор Преображенский. В XV веке основаны и известны монастыри: Новинский домовый Митрополитом Фотием, Златоустовский Великим Князем Иваном Васильевичем, Ивановский на Кулишках, Покровский в садах⁶¹, Крестовоздвиженский на острове, Георгиевский, Спаский в Чигасах, Лыщиков и Саввы Освященного, бывший домовый Митрополитов Всероссийских.

В некоторых из сих монастырей сооружены были каменные церкви; основатель Крестовоздвиженского монастыря Владимир Ховрин в 1450 г. поставил на своем дворе в Кремнике каменную домовую церковь, вместо прежней обветшавшей. В 1415 году упоминаются монастырь Иоанно-Предтечевский под бором за рекою, где Алевиз Фрязин соорудил каменную церковь при Вел. Князе Василии Ивановиче⁶²

Кроме церквей, в Москве появляются и другие каменные здание. В 1449 году Митрополит Иона построил у себя на дворе каменную палату с домовою церковью, о коей выше упомянули, Митрополит Зосима три каменные келлии с подклетами. В 1475 г. Митрополит Геронтий поставил там же каменную палату на четырех подклетах. Марко Фрязин в 1487 году был зодчим каменного дворца, первого в Северной России. В 1491 году Фрязины Петр, Антоний и Марко воздвигли в Кремле на площади большую каменную палату для Великого Князя. Первый тогда же воздвигнул Флоровские (Спасские) ворота, в 1485 г. Антоний Фрязин – у Чушковых ворот стрельницу, под коею выведен быль тайник, т. е. подземный ход на Москву реку, а в 1488 г. заложил стрельницу вверх по Москве, где стояла Свибловская, и под нею вывел тайник; над Неглинною, в 1492 г., сооружена неизвестным зодчим башня с Неглиненскими воротами⁶³. По повелению Великого Князя Ивана Васильевича, Петр Фрязин, как замечает Крешкина летопись, построил «две отводные стрельницы, или тайники и многие палаты и пути к оным с перемычки по подземелью, на основаниях каменных водные течи, аки реки, текущие чрез весь Кремль-град осадного ради сиденья ». В таком-то тайнике Князь Прозоровский показал Петру I, когда Царь после Полтавской битвы, нуждался в деньгах, старинную серебряную посуду и монеты. В Москве уже употребительны были каменные и свинцовые трубы для провода воды в разных местах города. Сии трубы, спои и тайники составляли подземный Кремник, необходимый для того века. В 1516 г. Великий Князь Василий Иванович, выкопав пруды, «доспел «на Неглинне каменную мельницу⁶⁴».

Следуя примеру Государя, знатные и богатые люди того времени начали строить в Москве каменные палаты, о коих летописи упоминают, как о достопамятных событиях, напр.: о каменных хоромах Василия Образца, о кирпичной палате и воротах Московского головы Дмитрия Ховрина, о кирпичных палатах купца Таракана близь Флоровских ворот у градской стены, сведенных в единое лето.

Между тем как Москва украшалась новыми, чудными в том веке, зданиями, в 1493 г. пожар опустошил ее, пощадив вновь сооруженный Успенский Собор и Царский чертог. Через шесть лет спустя после этого, Иоанн III поручил Миланскому зодчему Алевизу соорудить каменный дворец в Кремле у Благовещения, который Карамзин почитает за Теремный, доныне существующий.

Великий Князь Иоанн III, при отправлении Трахониота и Халепы к Императору Германскому Фридерику III, поручил им добывать мастеров «рудника, да другого, который умеет разделять золото и серебро», вместе с тем повелел иметь мастера хитрого, который бы «умел к городам приступать, а другого, который бы умел из пушек стрелять»⁶⁵. Дмитрий и Мануил Рало в 1490 г. привезли с собою пушечников и серебряников. В 1492 г. рудоискатели Андрей Петров и Болтин нашли у реки Цылмы серебряную и медную руду на 10 верст⁶⁶. Открытие сие дало средство доставать и плавить металлы.

Огнестрельное оружие появляется в первый раз при осаде и взятии Москвы Токтамышем; оно известно было под именами: пушек, тюфяков, пищалей, затинных, ломовых и завесных. С прибытием в Москву 1473 г. Фиоравенти Аристотеля учрежден в ней пушечный двор, где начато литье пушек и колоколов. Венецианцы Павел Дебосис и мастера Петр и Яков, прибывшие в Россию, занимались этим делом. Первый в 1482 г. вылил огромнейшую пищаль, известную под именем Царь-пушки; Яков в 1483 г. слил пушку, хранящуюся теперь в С. Петербургском арсенале, как древнейший образец литья пушек в Москве⁶⁷. При Великом Князе Василие и сыне его Иоанне III огнестрельное оружье вошло в большее употребление при осаде городов и в битвах под управлением розмыслов; тогда являются и Русские литейные мастера, которые оставили нам пушки, замечательные не только по своей огромности, но и по чистоте отделки и по затейливости рисунка. Литье колоколов также продолжалось Русскими и чужестранными мастерами. Вечевые колокола, привезенные из Новгорода и Пскова служили в Москве памятниками покорение вольных городов и вместе литейного искусства⁶⁸.

Зодчий Аристотель является нам и денежником. На некоторых серебряных монетах Великого Князя Иоанна III мы встречаем имя этого художника, также какого-то Жана Безуна, или Ивана Фрязина, и Александра. К этому веку отнести можно начало первых Русских медалей. По мнению Карамзина, в 1487 г. для Княжны Феодосии вылит был с изображением Св. Николая золотой талер; но Г. Рейхель достовернее приписывает оный Николаю великому дворнику Молдавии⁶⁹. В 1420 г. по просьбе Псковичей, Митрополит Фотий послал из Москвы мастера, который их научил лить свинцовые доски для крытия церкви.

В начале XV века появляются в Москве первые боевые часы, поставленные в 1401 г. на Великокняжеском дворе Лазарем Сербином. Современный летописец описывает их в следующих выражениях: «сий же часник наречется часомерье; на всякий же час ударяет молотом в колокол, размеряя и расчитая часы нощные и дневные; не бо человек ударяет, но человковидно, самозвонно и самодвижно, страннолепно некого створено есть человеческою хитростью, преизмечтано и преухищрено».

В XV и в начале XVI века Русские не без успеха продолжали упражняться в иконописании, стенописи и миниатюрной живописи, известной и в предыдущем столетии; первое было раболепным подражавшем Византийским образцам, а последние носят на себе печать влияния западного, которое распространило в последствии так называемый Фряжский стиль, отличавшийся от Корсунского пропорциональностью фигур, дебелостью и круглостью лиц, яркостью колорита. Кроме посольств Папских, он имел случаи проникнуть в Россию, при Софьи Фоминичне, с которою прибыли в Москву многие Фрязи, и которая сама привезла с собою из Италии иконы. Но иконопись Греческая, или Византийская, известная в летописях наших под именем Корсунского письма и бывшая у Русских в употреблении после вторжение в Россию Монголов и после взятия Константинополя Турками, усвоена была себе православною Русскою церковью, как согласная с ее преданиями⁷⁰. Из отечественных живописцев XV века особенно славились: Симеон Черный, старец Прохор с Городца, Игнатий иконописец, Кнаш, Даниил Черный и монах Андрей Рублев, которого и Стоглав признал образцовым для иконописцев и которого произведения ценятся высоко знатоками, так что и образа, писанные в его стиле, слывут доныне Рублевыми. Этот зоограф расписывал в 1405 году церковь Благовещения на Государевом двор, а в 1408 г. вместе с Даниилом собор Богоматери во Владимире⁷¹. Феофан Гречин философ, как видно из летописей, имел у себя в Москве учеников, с которыми украшал церкви стенописью и иконописью. Современные Иоанну III Дионисий поп, Тимофей Ярец и Коня расписывали Успенский собор, Игнатий иконник в Симонове монастыре церковь⁷², а Долмат, упоминаемый в летописях под 1485 г. расписал церковь Сретения. Дионисеевы иконы почитались чудными произведениями; наконец, в описи Филаретовской Успенского собора 1627 г. упоминается образ Владимирской Богоматери, письма Митрополита Симона, который был на Митрополии Всероссийской по 1511 год. – Из покоренных Московскому Государю городов переносимы были в его столицу древние редкие иконы, коими украсились Московские соборы⁷³.

Между тем как в Москве процветала иконопись Византийского стиля, тогда же появились опыты портретной живописи. Лицевые изображение Вел. Князя Василия и супруги его Софии вышиты шелками на Греческом саккосе Фотия Митрополита в Патриаршей ризнице Русским художником, как можно судить по Русским надписям и по работе, отличной от Греческой. На пеленах, покровах и облачениях XV века, хранящихся в ризницах Патриаршей, Соборных и Троицко-Сергеевской, разноцветными шелками шиты разный лица. Иоанн III имел уже в руках своих портрет своей невесты, а потом жены Софии. Многие рукописи XIV и XV века в Императорской публичной, в Синодальной, типографской и частых библиотеках служат доказательствами, что Русские монахи тогда занимались миниатюрной живописью, какою украшены виньетки и заглавия в рукописях, отличающихся четкостью и красивостью почерка⁷⁴.

Как Греко-Российская церковь, согласно с правилами своими, чуждалась ваяния: то у нас оно почти не было в употреблении и памятники его весьма редки. В XIV и XV веках они состоят более в произведениях чужеземных Восточного и Западного искусства, к коим можно причислить Римский барельеф из камня в Успенском соборе, где Аристотель изваял было Ляцкий крест, как символ католицизма, который, по-видимому, и художества покушался обратить в орудие для достижения своих целей. Но барельефы, или полукругловидные и углубленные изображения были терпимы, как показывают некоторые памятники того века: доныне сохранившийся Литовский герб (погоня) над дверями грановитой палаты, также резные украшения из камня колонн, полуколонн, мешеней, теремков, прилепов (карнизов), щипцов, или кокошников, закомар и других фигур на церквах и дворцах того века.

Древние камеи и геммы, с изображениями из Греческой и Римской Мифологии, даже из Гностицизма встречаются на Великокняжеских печатях XV века; памятниками искусной резьбы на драгоценных камнях в глубь и выпукло служить также кресты, панагии, цаты, дробницы и образки, какими украшались и утвари церковные, св. облачения и св. иконы: ими наполнены патриаршие, соборные и монастырские ризницы.

Так как Москва в век Иоанна III сделалась средоточием Северо-восточной России: то переселившиеся в его столицу иностранные художества и художники дали ей новый вид, новое образование и направление, которое переставило старые обычаи. Как в предыдущем веке Греки, так в эпоху Самодержавия Итальянцы и Немцы перенесли нам семена искусств, которые у них уже процветали и кои стали мало по малу проникать в общественную и семейную жизнь Русского народа.

Состояние Москвы и название ее частей в начале XVI века. Основание Китая-города и его ворот; объем и название его. Достопримечательные в нем места и улицы. Построение Белого города. Александрова слобода. Земщина и опричнина. Слободы Белого города. Чужестранные дворы и иногородние подворья в Москве. Улицы Белого города. Посад с его слободами и селами. Замоскворечье. Скородом. Объем и население Москвы. Описание иностранцев. Образ строения жилищ. Пожары. Возобновление после них. Учреждение каменного приказа. Художники и ремесленники отечественные и иностранные. Строение обетных храмов, возобновление и сооружение церквей; монастыри. Образ строения храмов. Памятники гражданской архитектуры. Состояние и господствующий стиль иконописи. Подлинники. Строгановская школа. Иконописцы. Типография. Влияние Патриаршества на художества. При дворе Царском художества находят себе покровительство. Литейное искусство и его памятники. Участь ваяния. Филигранная работа. Характер периода.

Москва, после пожаров и разорений возобновленная и даже украшенная Иоанном III и сыном его Василием, в начале XVI века, уже возвышалась с золотыми верхами, с грозными башнями и стрельницами, с множеством церквей, с белыми стенами города; по в ней еще редко были каменные домы. Один Кремник, как выше замечено, собственно назывался городом и внутри города Москвы, а прочие ее части, составляющие нынешние Китай, Белый и Земляной города, занимали посады, кои были ближние к городу и дальние; они укреплялись решетками и рогатками и обнесены были деревянной оградой с башнями и воротами⁷⁵. В 1508 году Великий Князь Василий велел Фрязину Алевизу вокруг Москвы обложить ров кирпичем и камнем и копать пруды. Город и большой Посад омывались реками Москвою и запруженною Неглинною, которая разделялась на два рукава: один, обтекая северо-восточную сторону Кремля, а другого северо-восточную сторону Посада, впадали в Москву реку. Остальная часть города окопана была широким рвом, наполненным водою, которая проводилась из этих рек. С юго-восточной стороны город защищен был Яузою, также впадающей в Москву несколько ниже оного. На Яузе находилось довольно мельниц мукомольных и одна пороховая.

В начале XVI века упоминаются теже в Москве дворы и подворья, какие и в конце XV-го, внутри города, на месте дворов Петровского, Ивановского и Никитинского новая улица от площади (Ивановской) к Никольским воротам, новая улица, проведенная от площади к Фроловским воротам между дворов Князей Оболенского и Стриги, Борисова, Савостьянова, Семенова, Бабинина, Тучкова и Государевых портных мастеров. У Спаса на бору стояли хоромы Казанского Царя Александра Сафакирьевича, которые потом перенесены были к церкви С. Николы Гостунского. Площадь Кремлевская ограждена была кольями⁷⁶.При Царе Феодоре Иоанновиче, для бережения от пожаров, устроены были улицы в городе большие, шириною 12 сажень, а переулки по 6 сажень, дворы от городовой стены отдалены на значительное пространство⁷⁷. В большом или новом Посаде т. е. Китае, где находились гостиные ряды и лавки, большие улицы, простиравшиеся от ворот города по конец Посада и пересекаемые пустырями, площадками и садами, из коих замечен летописями Моравьевский с двором. Кроме выше означенных монастырей, стояли там подворья и осадные дворы. Эта часть города Москвы тогда именовалась Торгом и Торговищем по средоточению в ней торговли, так как в Новгороде и Пскове. В 1534 г. правительница Елена из рода Глинских, мать малолетнего Ионна IV, руководимая князем Телепнею-Оболенским, занялась укреплением и устройством столицы; она велела копать глубокий ров от Неглинной вокруг большого Посада или Пожара, где находились торги и купеческие лавки, к Москве реке через Троицкую площадь и Васильевский луг: сплетая около больших деревьев тонкий лес и внутрь насыпая землю, твердо убитую, сделали новую крепость, примыкавшую к каменной стене; ее наименовали, по благословению Митрополита и повелению Государя, Китаем⁷⁸, вероятно в память родины В. К. Елены, города в Подольском воеводстве (Kitaigrod, Kitaigad), который знали средние Греки под именем Kυταῖς⁷⁹. Но и тогда, как и теперь, Московский Китай известен был под названием Города, как civitas, citta, в отношении к Кремлю (castellum). Когда же Петров малый, Фрязин, начал строить, вместо деревянного, каменный город с четырьмя башнями и воротами Сретенскими (Никольскими), Троицкими (Ильинскими), Всесвятскими (Варварскими) и Космодемьянскими на Великой улице, получившими сии названия от близь лежавших церквей: тогда разобрали деревянную ограду Китая, коего стена, складенная из красных кирпичей⁸⁰, слыла красною (Crasny-gorod). Как этот Китай занимал средину между Кремником и Посадом, т. е. Белым городом: то и называли его средним, как полагает Карамзин от самого значения слова Татарского Китай; от частых пожаров, в нем свирепствовавших, потом именовали Пожаром и Пожарищем, а от новых построек на пепелищах, а может быть, и в память покорения самосудного города – Новгородом, наконец ту часть его, которая уцелеет от пожара – Старым городом, а которая вновь отстроится – Новым. В стенах этого города помещены все торги от Никольских ворот по Неглинной вверх к Троице в полях по двор Челядина, по Коневу площадь на Васильевский луг, к церкви Св. Козьмы и Дамиана на Вострый конец, по Москве реке к Свибловской стрельнице⁸¹. В 1596 году окончено было в Китае городе строение дворов и лавок каменных, коих в самом начале XVII века считалось уже до 40,000⁸². Гостиный двор, обнесенный каменною стеной, наполняли Азиатские и Европейские товары, о коих доныне показывают самые название Суровского и Панского рядов, Фряжских погребов и проч. Где производился торг, там был суд и расправа, о коих напоминают нам: Земский двор, стоявший на площади у Торга; Поля или судебные поединки на Троицкой площадке, при церкви Св. Троицы, «где ее поля были;» Никольский крестец, где тяжущиеся приводимы были к крестному целованию у Николы старого; Старые тюрьмы на Варварском крестце у церкви Св. Георгия на Псковской горе; Константиновский и Никольский застенки, места пыток, у Константиноеленинских и Никольских ворот, наконец, на Лобном рынке⁸³, нынешней красной площади Лобное, или Краниево место, где отправлялись молитвословия и св. обряды в некоторые праздники и где объявляемы были Царские указы: пред этим местом совершались и торговые казни; также Мытная изба (потом Мытный двор), где взимались пошлины с товаров. В отношении к духовному управлению замечательны у Флоровских ворот Поповская изба⁸⁴, где сходились Поповские старосты и десятские и Крестец, или сборище безместных попов, о коем упоминает Стоглав⁸⁵ и которое уничтожено не ранее конца XVIII века. В Китае находились, кроме боярских и купеческих домов, монастырские и Архиерейские подворья, осадные дворы, и Митрополичьи огороды, где потом построена Певческая слободка (Певчая). В XVI веке упоминаются в Китае улицы: Никольская, Ильинская, Варварская, с крестцами, им соименными, Богоявленская, Смоленская у церкви Воскресения Христова⁸⁶, Псковская в Зарядье, где ныне Псковские переулки, Великая по берегу Москвы реки у Николы Мокрого.

С построением Китая дальний посад (ныне Белый город), разделенный от него Неглинною, сделался ближним. По Занеглименью тогда уже находились дворы посадские и городские, слободы, улицы, житный ряд, житная площадка, и каменная церкви, как-то: С. Георгия на горке (на красной горке), Св. Иоанна Кущника у Пушечного двора, Св. Петра Чудотворца, Св. Леонтия Ростовского, Св. Димитрия, и другие, также монастыри, о коих упомянуто в предыдущем и в этом периоде. По берегу Неглинной были мельницы, а на том месте, где ныне Кузнецкий мост, стояла Кузнецкая слободка. От Боровицкого моста шла большая улица мимо Ваганькова (старого) и вышли к всполью Арбатскому; там была Сокольня у площади⁸⁷, а на Ваганькове Псарня; другая улица Никитина от церкви С. Великомуч. Никиты, где в последствии устроен Никитский монастырь.

Около этого-то обширного Посада, обнимавшего Кремник и Китай с западной и северо-восточной стороны, заложен в 1586 году, повелением Царя Феодора Иоанновича, Белый город, который наименован также Царевым и Иван-городом.⁸⁸ Строение его начато Тверскими воротами⁸⁹. Строителем его был Русский зодчий Феодор Кононов. По свидетельству Никоновой летописи, Годунов «Москву яко некую невесту преизрядною лепотою украси, соорудил окрест ее великие каменные стены, и величества ради и красоты проименова Царь-град⁹⁰». Как Монголы называли Царем Белым, независимого, вольного: то и Московскому Царю со времени освобождения России от дани Монголо-Татарской придано было титло Белого, которое присвоено и пристроенному к Москве городу⁹¹, где находились слободы на белых и черных землях⁹². Таким образом в названии Белый город совмещались понятия независимости Царственного строителя и самого цвета стен кирпичных выбеленных. Тогда уже столица России, по примеру Константинополя, величаема была Царствующим градом (βασιλέουσα πόλις). Государевы слободы и села, где жили разные ремесленники и промышленники, примыкали к двору Государеву, как бы поселяне к помещичьему двору. Пред своими избами по обеим сторонам улиц, они сеяли хлеб и косили траву. При каждом почти доме, как замечает П. Иовий, бывший в Москве 1552 года, находился огород. Из слобод там особенно замечательна Александрова, соименная другой, находящейся в 100 верстах от Москвы. Под именем Слободы известен дворец, или крепость, построенная Иоанном IV между Арбатской и Никитской улицами, 1566 года, когда Царь разделил государства на Земщину и Опришнину, включив в последнюю улицы предместия Чертольского, село Семчинское, и Сивцев вражек до всполья Дорогомиловского, слободы Ильинскую и Лыщинскую. Кроме сих слобод, в большом Посаде упоминаются Неглименская, Барашевская, где жили бараши, или шатерники, служившие шатерную службу в походах, Ромодановская (где ныне казенной переулок) близь Покровки⁹³ и пр. Чертолье, или Черторье начиналось у западной стороны Кремля, где; по свидетельству Бера, находились Чертольские ворота⁹⁴ и оканчивалось стеною деревянного города. Часть нынешней Воздвиженки покрывал остров, т. е. лес на высоком месте в противоположность к Черторью, или Черторыю, т. е. длинному оврагу. На Успенском вражке в 1533 году стоял Алевизов двор, где делали пушечное зелие. Название слобод Бронной, Кузнецкой, Пушечной, Ваганьковой, Палачевской, Сторожевской, Конюшенной, и пр. указывают на занятия и должности прежних их тяглецов, так равно в Городе и Посадах Потешный двор, Псарни, Кречетники, Сокольни, Садовники свидетельствуют о Царских потехах, свойственных тому веку, когда и в Европе соколиная и псовая охота составляли любимое занятие Государей и вельмож. О сношениях с чужестранными государствами Московского напоминают бывшие тогда в Китае и Белом городе дворы и подворья: Греческий у Богоявленского монастыря⁹⁵, Панский⁹⁶, Аглинский у церкви Св. Максима Исповедника на Варварском крестце, называемый в Архивских бумагах Юшковским⁹⁷, Татарский в Зарядье, в Белом городе, Литовский, Панский и Арменский за Москворечьем, Иноземные слободы в Наливках и Лужниках малых, старое Немецкое кладбище близь Болвановья, Крымский двор у Бабьего городка, Ногайский, где в 1542 году открыт был базар для Ногайских послов, Псковская улица в Китае и урочище в Псковичах на Сретенской улице при церкви Введения Богородицы напоминает о переселение их из Пскова⁹⁸, так как и церкви, сооруженные в Москве переселенцами из удельных Княжеств во имя тех святых и праздников, какие были на их родных пепелищах.

Из улиц Белого города XVI века, встречаются в летописях и грамотах: Арбат, Смоленская, Покровская, Смолина⁹⁹ Дмитровская, Тверская, Никитина, Чертовская, Сретенская, Рожественская. Полянки упоминаются на Арбате, и за Москворечьем; прежде некоторые из них называемы были дорогами, кои вели в Смоленск, Дмитров, Тверь.

За Белым городом места, вошедшие потом в состав Земляного города его загородья, в начале XVI века, известны под именем Посада, где находилось Сущевское, данное В. К. Иоанном III сыну его Юрию с городскими и посадными дворами и другие села, принадлежавшие Троицко-Сергиеву монастырю, и Стрелецкие слободы, тянувшиеся вдоль земляного вала и по другому берегу Москвы реки. Грамота 1504 года указывает на Розсоховатец пруд с мельницей, вероятно, нынешнюю Самотеку, и на овраг от него по Неглинной, где сидели солодяники¹⁰⁰. С другой стороны Белого города в посаде означены села Володимирское, Семеновское, Воронцовское на Яузе с Великокняжеским двором, Ильинская слободка, с церковью Св. Ильи Пророка под сосенками, вымененная у Андрониева монастыря, Луцинское на Яузе же с мельницею и псарнею.

Как дворы, села и слободки сие, доставшиеся на часть наследников Великого Князя, бывали чересполосные: то владельцы полюбовно выменивали их, или покупали друг у друга, или у монастырей и Владык; наконец сии участки вошли в состав столицы – колыбели единодержавия. Таким образом царственный Большой Город в конце XVI века уже окружен был тремя городами красным, белым и земляным (черным), кои именем своим как бы соответствовали трехцветной Руси: чермной (красной), белой и черной. Византийцы назвали Москву третьим Римом, которая сложилась из разных элементов, приведенных в единство самодержавием и православием. Как Кремник был средоточием святыни и власти, так Китай средоточием торговли, а Белый и Земляной промышленности.

За Москворечьем между полыми местами и пустырями находились также слободы Стрелецкая, Колычевская и Ремесленная, к коим относятся Кадашевская, где делалась белая Царская казна, или полотенное дело на Хамовном дворе. Урочище Наливки с кружалом и ноземскими слободами еще в 1577 году было вне города¹⁰¹.

Вокруг трех городов слободы и села, заключавшиеся в Деревянном городе, или пригороде, назывались Скородомом от деревянных строений, наскоро поставленных, как делаемо было после пожаров, нередко опустошавших этот пригород, или Скорогород, какой встречается к Холмском уезде. Скородом заложен был в 1588 г. сперва за Москворечьем, а потом и в дальних посадах столицы¹⁰². Для защиты его служили бывшие в разных местах остроги и городки.

За Москворечьем и дворцовыми слободами за Яузой Москва имела тогда в окружности более 20 верст. по исчислению в 1540 г. было уже в Москве 41,500 домов¹⁰³. После нашествие Девлет Гирея, Поссевин в 1581 г. полагает в ней не более 30 тыс. жителей!

Пользуясь отечественными источниками в изображении состояния Москвы в XVI веке, не оставим и чужестранных и посмотрим на нее чужими глазами, кои иногда открывают нам стороны, незамеченные нашими летописями и грамотами.

Первый Английский путешественник в Россию Климент Адам 1553 г. описывает Москву, как она тогда ему представлялась: «пространство ее равняется величине Лондона с предместьем. Строений хотя и много, но без всякого сравнения с нашими; улиц также много, но они не красивы и не имеют каменных мостовых, стены зданий деревянные, на крыши употребляется дрань¹⁰⁴». Матвей Меховита почитает Москву вдвое больше Флоренции и Праги Чешской, а город, т. е. Кремль, одинаковой величины с Будою в Венгрии; он имел, по его указанию, три укрепление (propugnacula) и 17 великих башен, крытых черепицею; в самой крепости, огражденной каменною стеной, находилось 16 церквей, три каменных, а прочие деревянные, каменная палата Великого Князя не обширная, в Итальянском стиле, три дома боярские каменные же, а прочие деревянные, избы все черные¹⁰⁵.

Путешествие Иоанна младшего, Герцога Датского 1602 г. представляет нам описание тогдашней Москвы: «город Москва разделена водою на четыре части; каждая из них не укреплена особенно, но все заключаются в больверке. Первая окружена больверком (болгородом), сделанным высоко и крепко из дерева и наполненным землей; на верху обход со многими четвероугольными башнями, кои покрыты тесом. Другая часть обведена высокою каменною стеной, с крепкими каменными башнями и бойницами; эта стена называется белою от того, что с трех сторон выбелена. Третья и внутренняя часть города укреплена кирпичною стеною, с бойницами и башнями, примыкающею к Царскому замку, который обведен глубоким рвом; со дна реки выведена крепкая стена и столь широкая, что кругом по ней можно ходить. Самый замок, огражденный высокими, толстыми стенами, имеет четыре крепкие четвероугольные башни, с воротами, в кои народ может ходить и ездить с обеих сторон города. В замке всех монастырей, церквей и часовен 35, а старинные писатели Немецкие полагали в городе сих зданий около 5300, вероятно с домовыми церквами и часовнями, какие имели в своих дворах купцы и бояре». Описатель сего путешествия говорит о вызолоченных куполах на знатнейших церквях, о колокольнях и колоколах, о Иерусалимской церкви на площади с 9 куполами особенного стиля, о двух мостах на Москве реке деревянном Живом и каменном со сводами, по его замечанию, в красных стенах производилась знатнейшая торговля, жили знатнейшие бояре и гости, между красною и белою стенами имели свое пребывание все бояре, купцы и граждане, а между белою и деревянною стенами чернь¹⁰⁶.

Жилища бояр и горожан, по описанию очевидца Принца Буххавского¹⁰⁷, «похожи были на избы и крыты соломою. Теплые избы в самой столице не имели печей (голландских), а были курные; стекла заменял холст, намазанный маслом и бычий пузырь,» тогда как в Новгородской и Псковской областях, вместо стекол, употреблялась слюда, заимствованная оттуда Москвою.

Другие иностранные путешественники в Россию XVI века¹⁰⁸ говорят, что почти все жилища в селах и городах строились над кладовыми и амбарами, к коим вела лестница; сени были обширны, а двери низменные, в кои надобно было входить наклонившись. Простолюдины жили в лачугах, курных избах и землянках. В Кремнике, Китае и Белом городах, по улицам стояли избушки нищих.

Великие пожары 1545, 47 и 60 годов, опустошив Москву, истребили в ней много памятников древнего зодчества и иконописи, сокровищ царских и церковных, о которых с соболезнованием упоминают летописи. Бедствие сии обнаруживают нам тогдашнее состояние Москвы, внутренний ее быт. Большой город Китай и большой Посад превращены были в огромное пожарище, где погибли церкви с казною, св. иконами чудного письма, утварями, древними хартиями и книгами. Некоторые обгоревшие церкви обрушились; сам Успенский собор потерпел от этого пожара. Тогда же сделались жертвою пламени на Царском дворе, на полатях кровли и избы деревянные и полати, украшенные златом, казенный двор с Царскою казною, церковь златоверхая Благовещение на Царском дворе, двор Митрополичь, Вознесенский монастырь, палаты оружейничьи и постельничьи. В другому городе, т. е. В Китае, погорели все лавки, а за городом большой посад возле Неглинной, улицы Стретенская, Ильинская, Покровская, Варварская и проч. Тогда, по выражению Степенной книги, «железо, яко олово разливашесь и медь, яко вода растаяваше». Потом при нашествии Девлет-Гирея на Москву в 1571 году, она вся, кроме Кремля, сгорела, а с нею погибло более 120 тысяч воинов и жителей.

Но Москва скоро возрождалась из своего пепла. После пожаров началось возобновление в Большом ее Городе Царского дворца, соборов, церквей, монастырей, подворий и домов, а в Китае гостиных дворов, торговых рядов, лавок, Архиерейских, монастырских подворий, домов именитых людей, которые там жили. В Посадах обыватели также стали обстраиваться на своих пепелищах.

Царь Иван Васильевич употребил для сего не только Московских, но даже иногородних художников; когда недоставало тех и других, вызывал иностранных. При нем учрежден Каменный приказ, того века Комиссия строений, который заведывал городскими постройками, кирпичниками и каменщиками, заводами кирпичными и черепичными, устроенными у Данилова монастыря, у Калужских ворот и в Хамовниках¹⁰⁹. По свидетельству современника Иоаннова, Принца Буххавского, в Москве водворились некоторые образованные художники, по большей части, Немцы, из которых в 1576 г. заведена была там целая колония¹¹⁰. Литва также доставляла Москве своих художников и ремесленников. Еще в начале своего царствования Иоанн через поверенного своего Ганса Шлитта просил Карла V прислать ему несколько ученых художников. Немецкий Император обещал исполнить просьбу его в надежде склонить сим средством Московского Царя к Католицизму, тогда уже боровшемуся с Протестантством¹¹¹. По словам иностранных писателей, более 300 Немецких живописцев, ваятелей, золотых дел мастеров и даже феологов готовы уже были отправиться в Россию; но, по проискам Лифляндцев, остановлены и только немногие из них тайно перешли в нее. Сии иностранные мастера употребляемы были Иоанном на сооружение, или возобновление храмов Божиих, Государевых и общественных зданий в Москве и других городах России, ему подвластной. Что начато было Иоанном III, то довершено его внуком. Архитектоника, в прежнем периоде, имевшая главным предметом храм, в этом веке частию обнаруживает свою деятельность для удобства жизни, великолепие Двора и правильного устроения столицы. Свобода от Ордынских выходов, присоединение трех царств Монгольских к Московскому, покорение Новгорода, Смоленска, Твери, Рязани и Пскова, победы в Лифляндии способствовали к обогащению Царской казны и Царствующий град украсили драгоценными произведениями искусств. Сии самые стяжания доставляли новые средства к умножению в столице памятников религиозной и государственной жизни, к поддержанию блеска и величия Царского двора, при коем прежние удельные Князья и Монгольские Цари составляли свиту Самодержца Российского. Как в предшествующем, так и в XVI веке, великие события в Государстве и в отечественной Церкви увековечены были памятниками благочестия, кои для потомков имеют историческое значение; ибо храмам вверялось хранение воспоминаний важных и священных для отечества. Так рождение Иоанна IV ознаменовано сооружением на старом Ваганькове церкви: Усекновение главы Св. Иоанна Предтечи в 1531 году, рождение Царевича Димитрия 1-го в 1559 г. церковью Св. Димитрия Селунского в Китае, а рождение Димитрия Уара в 1583 г. приделом в честь Св. Мученика Уара при церкви Рождества Иоанна Предтечи в Кремле, взятие же Казани сим же Иоанном увековечено 1559 г. построением на Казанские деньги девятиглавой каменной церкви Покрова Божией Матери в Китае. День восшествия своего на престол Борис освятил созданием церкви Св. Симеона Столпника за Яузою; Ивановская колокольня, известная с XVII века под именем Ивановского столпа, осталась памятником забот Годунова о бедствовавшем народе и благолепии церковном. В память возвращения от Литвы Смоленска в 1514 году начато, а в 1525 г. окончено построение Новодевичьего монастыря, на Девичьем поле, близь обители Св. Саввы и церкви Происхождения честного Креста; принесение из Чернигова в Москву, 1578 года, св. мощей Князя Михаила и Боярина Феодора ознаменовано сооружением церкви под бором за рекою Сретения мощей Великого Князя Черниговского Михаила¹¹²; по случаю учреждения в 1596 году празднования трем Святителям Московским сооружена крестовая церковь в честь сих Иерархов¹¹³,на сенях в Патриаршем дворе, где она упала и разобрана в 1763 году.

Дух благочестия и любовь к благолепию дома Божия были тогда могущественными побуждениями к построению, или возобновлению и украшению церквей и к основанию монастырей. Укажем на некоторые сооруженные храмы: в 1505 году, вместо старых, вновь начато сооружение каменных церквей: Св. Михаила Архангела на площади и Св. Иоанна Лествичника под колоколами, с колокольницею, строенною Фрязиным¹¹⁴, в 1507 и 1508 г. Св. Николы Голстунского, в 1527 г. Спаса Преображения на бору, Св. Великомуч. Георгия у Флоровских ворот и Св. Бориса и Глеба на Арбате. В 1514 г. на большом Посаде за торгом церковь Введения, в садах Св. Владимира, на Воронцовом поле, Благовещение, на Государевом дворе Св. Лазаря, за Неглинною Св. Леонтия Ростовского и Св. Петра Чудотворца, на Ваганькове Благовещения Богоматери, на Стретенке Введение Божией Матери. В 1518 г. повелением В. Кн. Василия Иоанновича поставлены девять каменных церквей в Москве: 1) Св. Николая Заяцкого, 2) Св. Иоанна под рогом (под бором?), 3) Алексея человека Божия в Девичьем монастыре, 1) Всех святых за Неглинною на берегу, 5) Св. Иоанна (Кушника) у Пушечного двора, 5) Благовещения Богородицы на Ваганькове, 7) Св. Варвары, Бориса и Глеба и Св. Максима на Варварском крестце, 8) Князя Владимира в садах, 9) Благовещения Пресв. Богородицы на Воронцове поле¹¹⁵. В 1551 г. соборным приговором учреждены в Москве с семью поповскими старостами семь соборов: 1) Всесвятский в Черторьи, 2) Борисоглебский, 3) Никитский на Никитине улице, 1) Введенский во Псковичах на Стретенке, 5) Покровский на площадке, 6) Ивановский за болотом и 7) Варварский в новом городе и старом¹¹⁶.

Из монастырей XVI века в Москве упоминаются: Ильинский в Китае¹¹⁷, Богоявленский, Георгиевский за Житною площадкой, Варсунофьевский убогий, где было родовое кладбище Годуновых, и доныне существующий Зачатейский. Лыщиков, Голутвин в Голутвине слободе¹¹⁸.

Церкви в этом веке строились каменные и деревянные без печей, холодные, более одноглавые, о двух и трех верхах, и пятиглавые, с некоторыми отступлениями от древнего стиля зодчества, но с точным наблюдением древней церковной символики. В 1515 г. в Высокопетровском монастыре сооружена каменная церковь Св. Петра Митрополита, столпообразная, восьмиугольная, на каменном парапете. Церковь Св. Василия Блаженного, или Покровский собор, чудная по своему зодчеству, соединяющему в себе с Индейским типом Византийский, отличается от всех прочих храмов XVI века.

Своды в церквях делались, крестовые, стрельчатые и купольные, без столпов и на четырех столпах; твердые стены их с железными связями состояли из квадратных камней, или веских кирпичей. Наружность их украшаема была узорочными произведениями орнаментного искусства: также ценными фигурами (образцами), кои заменяли на севере мозаику. – Стенные окна церквей были в один свет, как и в предшествующем веке, высоко от пола, длинные, узкие, косящетые, с слюдяными в железных и жестяных переплетах оконницами; как в окнах, так и в дверях церковных удерживался то готический стиль, по сочетанию пересеченных дуг, то Мавританский, соединяющий два каблучка, сходящиеся мысом. Потолки и своды между железными связями слагаемы были из глиняных кувшинов, или горшков. Этот способ кладки употребляемый и ныне во всех важных постройках, давно известен был в России; остатки такого свода найдены в развалинах Десятинной Киевской церкви, в Киевософийском и Рязанском соборах и в старом Кремлевском дворце, сломанном в 1840 году. На церковных главах, под крестами, по большей части, четвероконечными ставились полумесяцы, которые обыкновенно изъясняются победою креста над луною, или памятником свержения ига Монголо-Татарского; но, по толкованию Максима Грека¹¹⁹, умершего в половине XVI века, полумесяц, сходный с Греческим висплоном, преобразует высоту крестного восхождения Христа¹²⁰. Если бы употребление младого месяца в церковном зодчестве неизвестно было на Востоке: то Максим Грек не стал бы таким образом объяснять этот символ. На Московском соборе при Иоанне IV постановлено было: по образцу креста на Благовещенском соборе с новолунием при подножии, делать и на прочих церквях. В 1548 году летопись упоминает о хорошей колокольнице у Вознесения на Никитской улице¹²¹; об восьмигранном Ивановском столпе, который тогда причислен к чудесам зодчества.

Царствование Иоанна IV не ознаменовано успехами гражданской архитектуры, которой более покровительствовал Годунов. Войны, пожары, моровое поветрие, многие опалы на Бояр и на Земщину, частое отсутствие Царя из столицы, были причинами, что от его времени мало осталось памятников гражданского зодчества, кроме бывшего Старого литейного пушечного двора на берегу Неглинной в Белом городе и Печатного двора в Китае, свидетельствующих нам о распространении и усовершенствовании Иоанном IV артиллерии и литейного искусства, так равно о заведении в Москве первой Типографии. От Слободы его, обнесенной каменною оградой, не осталось и следов; в 1582 г. в праздник Рождества Христова она сгорела от молнии. Борис Годунов, в 1601 и 1602 годах, на месте деревянного дворца Иоанна IV пристроил две большие каменные палаты к Золотой и Грановитой Столовую и Панихидную. В царствование Феодора Иоанновича, после пожара, случившегося в Москве накануне Троицына дня 1591 г. он выстроил целые улицы на свое иждивение, воздвигнул прекрасные каменные церкви и великие палаты, купеческие палаты во упокоение и снабжение торжникам¹²².

Зодчие, строившие в Москве, по большей части, были Италианцы и Немцы, или Русские их ученики. Хотя они начинали вводить архитектуру, которая не только удовлетворяла требованиям нужды и пользы, но и удобствам и приятности жизни; однако она не легко могла усвоиться Русским, которые, держась обычаев отцов своих, любили жить по старине в деревянных хоромах и брусяных избах. Впрочем с половины, а более с конца XVI века успехи гражданского образования, не смотря на внешние и внутренние препятствия, стали проявляться и в самом наружном виде столицы. Вместо курных изб с очагами, зажиточные и знатные люди начали строить хоромы в два и три жилья с сенями и крыльцами, с израсчатыми печами; каменные дома крыты были черепицею. Дворы в Кремле и Китае более и более стеснялись; новые улицы примыкали к старым в ближних и дальних посадах, где дома разделялись огородами и садами. По свидетельству П. Иовия, деревянные дома в Москве, хотя были и не огромны, но не низки и довольно просторны; каждый состоял из трех покоев: гостиной, спальни и кухни. Тогда же вошло в употребление делать полы из дубовых квадратных брусков, сходные с нынешними штучными.

Тогда как Реформация в северной Европе уронила церковную живопись; в Москве Царь Иоанн Васильевич заботился об усовершенствовании сего искусства, которое состоит в связи с религиозною жизнию. В грамоте своей к Императору Карлу V, жалуясь на дурную иконопись в отечественных церквях, он изъявил желание украсить их произведениями искусных живописцев, каменщиков и ваятелей¹²³. В Стоглаве предписывается: «с превеликим тщанием писать образ Господа И. Христа и Пречистую Богоматерь и Св. Пророков, Апостолов, Священномучеников и Мучениц и Преподобных жен и Святителей и Преподобных отцов, по образу и подобию, по существу, смотря на образ древних живописцев и знаменовати з добрых образов; а Святителем таковых живописцев беречи и почитати, паче простых человек». Также в 43 главе сего собора указано, «чтобы от самопомышления и своими догадками Божества не описывали». В актах собора 1554 г. на Башкина подтверждено, чтобы «святые и честные иконы и Бытейское письмо были не на соблазн миру, по во утверждение православию и в просвещение и умиление». По свидетельству грамоты 1554 г. о споре Висковатого касательно иконного писания, «стенное и иконное письмо было Греческое и Корсунское, которое писали иконники все со старых образцов своих». Образцы сии, или подлинники, хранившиеся в рукописях, и содержавшие в себе прориси и эскизы с описанием примета, служили указаниями, как изображать Святых на иконах: они важны в отношении к технической части живописи и познания единообразного писания Святых восточной Церкви, переходившего из века в век¹²⁴.

По тесной связи иконописного художества с православием, и сами Святители занимались оным в числе иконописцев XVI века встречаются нам Митрополиты Симон, Варлаам, Макарий и Афанасий, который в 1566 г. поновляли знаменитый чудесами образ Владимирской Богоматери. Кроме их, тогда славились Феодор Едикеев, Зоограф Федор Ухтомский, Каллиграфос Исаиос, златописец Михайло Медоварцсв, Феодосий Зоограф, сын Дионисия Зоографа¹²⁵. Иконописцы именовались икономазами, зоографами (ζωϱγάφοι т. е. живописцами).

При Иоанне IV образовался и распространился пошиб Московский, который разнится от Греческого стиля колоритом, более светлым, пробелами, и умильностью в выражении лиц, тогда как на Новгородских образах заметно более суровости и строгости в ликах, Московские образа ἐικονισματα μοσκοβικα, ἀργυροχρυσομένα присланные Иоанном IV, видел в Афонских монастырях И. Комниц¹²⁶. Тогда же возникла новая школа иконописи, Строгановская, занимающая средину между Византийским и Фряжским стилями; колыбелью ее был Сольвычегодск, где знаменитые в нашей Истории Строгановы имели свое местопребывание. Строгановский пошиб отличается точностию обрисовки, тщательностью отделки мелочей и доличного, разнообразием в лицах, яркостью красок и наконец золотою иконописью. По надписям на образах этой школы заметны 7110 и 7113 г. иконописцы Никита и Максим Строгановы, Никифор и Прокопий Чирин (п). Строгановские образа доселе высоко ценятся знатоками и любителями. В 1554 г. вызваны были в Москву иконописцы из Новгорода и Пскова и других городов; по указу Царя, они писали иконы для церквей, потерпевших от пожара и для городских ворот, расписывали палаты. Многие чудные иконы взяты туда из Новгорода, Смоленска, Дмитрова и Звенигорода для списание оных в церкви, вместо погибших от пожара¹²⁷.

Круг живописного искусства не ограничивался уже одними иконами; но стал расширяться портретною живописью, коей опыты видим в XVI веке. Древнейшими из у целивших ее памятников почитаются: портретные образа в Московском Архангельском соборе Вел. Кн. Василия Иоанновича и Царя Феодора Иоанновича. Лица Великих Князей, писанных фреско на стенах этого собора при их гробницах, относятся к XVI веку, когда уже стены Царских чертогов украшались портретами Государей Российских, кои видел Самуил Максевич, также как и на покровах гробниц Великокняжеских и Царских вышиты были шелками лицевые их изображения.

Хотя Фердинанд I, в 1557 году, и не уважил просьбы Иоанна о доставлении ему художников для возобновления и украшения Москвы, потерпевшей от пожаров; однако вольный Царь нашел средство привлечь в свое государство значительное число Немецких художников, которые поселены были в Московских иноземских слободах. Следствием, сношений его с Датским Королем Христианом III было заведение в Москве книгопечатания, которое этот ревностный распространитель Лютерова учение в Дании хотел было сделать проводником Лютеранства в России¹²⁸. Вместе с типографией возникло и гравирование сперва на дереве, а потом на меди, которое служило средством к постепенному распространению полезных сведений и в малограмотном народе.

Послы иностранных Государей, посещавшие Москву в XVI веке, Герберштеин, Климент Адам и Принц Буххавский удивляются множеству и богатству серебреной и золотой посуды, которая украшала Царские палаты и столы, где она и выставлялась горою, когда бывал и пир горой. Но у Бояр, по свидетельству Принца Буххавского, на столах ставились, по большей части, блюда и бокалы деревянные, кои искусно делали монахи в некоторых монастырях, украшая золотом¹²⁹; но заздравные кубки; у них были серебряные.

Учрежденное Царем Феодором Иоанновичем, 1588 г., Патриаршество в России, возобновило прежний союз Русского Духовенства с Греческим, и тем самым дало всем художествам новую силу и деятельность¹³⁰. Из записок г Архиепископа Елассонского Арсения, сопровождавшего Патриарха Иеремию из Царьграда в Москву на посвящение в ней первого Патриарха видно, на какой степени стояли тогда в Северной России живопись, ваяние и обронная работа. Драгоценность серебряных сосудов, украшенных золотыми цветами, и множество золотой посуды превосходят всякое вероятие.

Тогда господствовал в России вкус, общий в средние века, Европы, украшать сосуды изображением зверей. Арсений видел и в Москве серебряные сосуды, имевшие фигуру льва, медведя, волка, быка, коня, зайца, или оленя; один из них украшен большим единорогом, множеством четвероногих, павлинами с золотыми крыльями, журавлями, лебедями, утками, гусями, пеликанами, фазанами, голубями, рябчиками, размещенными в лучшем порядке; тут же представлен был и птицелов с выразительным лицом¹³¹. Спустя несколько лет, дары, поднесенные от Любека Борису Годунову, представляли также зверей и птиц из позолоченного серебра. «Дворец царский, по уверению Елассонского Иерарха, блистал золотом; в приемной зале над престолом стоял образ Богоматери, мозаически составленный из яхонтов, алмазов, сапфиров, топазов и других драгоценных каменьев и жемчугу; близь престола находился массивный золотой шар, на коем изображена была вся земля. Потолок во дворце, покрытый золотом, походил на полушарие. Везде видны там были картины, обои и искусно сделанные рощи, виноградники, грозди, розы и разные птицы,» по образцу палат Цареградского дворца, как описывает нам его Константин порфирородный¹³². В палате «Царицы Ирины висел превосходной работы лев, державший в руках змею, а к змее привешено было множество прекрасных канделябров, сплетённых наподобие корзин. Этот дворец украшался мозаическими образами Богоматери с Предвечным Младенцем, или Ангелов, Иерархов, Мучеников и Святых Угодников. Они все до крайности хороши,» замечал Греческий путешественник, «и блистали дорогими каменьям и жемчугом». Маржерет, служивший при Борисе Годунове и Лжедмитрии, сам видел в Царской казне множество золотых блюд и бокалов разной величины, и несметное число серебряной посуды, с полдюжины серебряных бочек, слитых, по приказанию Иоанна Васильевича, из серебра, взятого им из покоренной Ливонии. «Вся эта посуда – свидетельствует он – Русской работы¹³³». Набожный Федор любил изящные искусства, особливо живопись; в большой грановитой и золотой палатах стены и своды расписаны были изображениями из Св. Истории Ветхого и Нового Завета, также из Греческой и Римской Мифологии; между ними находились также портреты Российских Князей Ярослава I, Всеволода I, Мономаха в царской утвари, Юрия Долгорукого, Александра Невского, Даниила Московского, сына его Иоанна, Димитрия Донского и преемников его до самого Феодора¹³⁴.

Литейное искусство продолжалось с успехом. При Иоанне Васильевиче и сыне его Феодоре отлито много колоколов не только для Москвы, но и для других городов; между прочим Николаем Немчиновым колокол благовестник в 1000 пуд. Из отечественных мастеров нам известны: Игнатии 1542, Богдан 1563, Андрей Чохов 1577, первый Кузьмин 1581, Семейка Дубинин 1590 г. Они лили пушки большого размера, которых образцы сохранились до наших времен в С. Петербургском и Московском арсеналах¹³⁵. Чохова произведения отличаются тщательною и красивою отделкой. На огромнейшей его пушке Дробовике, известной в Москве также под именем Царь-пушки, довольно искусно изображён Царь Феодор Иоаннович на коне в полном царском облачении, со скипетром в руке. От царствования Годунова не осталось нам других памятников литейного искусства, кроме колоколов в Москве и в Троицкой Лавре.

Хотя уже на Великокняжеском дворе находились самозвонные часы, как мы выше заметили; но Царь Иоанн Васильевич не принял подобных часов от Датского Короля Христиана III¹³⁶ в 1550 г., отзываясь тем, что «нет надобности в часах Христианскому Царю, верующему в единого Бога и не занимающемуся планетами и знаками зодиака». Как в предыдущих, так равно и в XVI веке, ваяние в Москве, отчужденное Восточною Церковию, не могло сделать успехов; «однако из слов Стоглава видно, что над вратами домов у Христиан поставлялись воображаемые звери и змии и неверные храбрые мужи». Оно более назначалось на предметы мирские и на мелкие внешние украшения зодчества церковного и гражданского. В XVI веке, в Москве Царские терема и дворцы, так равно церкви и надгробные камни покрываемы были изваяниями гербов, различных зверей, цветков и символических фигур; тогда и в следующем веке употреблялись витые на подобие Иерусалимских¹³⁷, или с узорочными и вычурными насечками колонны, полуколонны, теремки и другие орнаменты.

Над окнами и дверями зданий делаемы были из промытой глины орнаменты, состоявшие из порезок, иоников и архивольтов. Как большая часть искусств была посвящена благолепию церквей и на украшение предметов благоговения и чествования, кои составляли главное и лучшее убранство жилищ: то и резьба на цветных камнях и на металлах, так равно черневая работа служили к украшению св. икон и церковных и царских утварей. Из драгоценных неграненых камней для сего употреблялись особенно перелифть, агаты, лаллы, яшмы, изумруды, суровик, род бледного яхонта. Из гранильщиков того века упоминается в Истории Венецианец Асцентини, который Годунову выгранил большой изумруд для царского перстня и на агате вырезал Распятие И. Христа¹³⁸. Как в предыдущих двух веках, так и в XVI-м, грамоты и летописи упоминают о Жиковинах, или Жуковинах¹³⁹, кои должны быть не иное что, как известные у Египтян, Греков и Этрусков scarabei, т. е. жуки, служившие у нас печатями (клейками) и украшением одежд. Сии геммы и камеи получаемы были из Греции вместе с другими Цареградскими узорочьями.

Филогранная, или сканная работа (opera Venetica ad filum), славившаяся в Венеции еще в XIII веке и вероятию принесенная из Византии, в России производилась с успехом в XVI веке, как видно из дошедших до нас художественных памятников того века¹⁴⁰. Чеканная работа тогда особенно посвящена была на делание иконных окладов, из коих замечательны употребительные и в XVII веке басебные, или басменные оклады, венцы и гривны, из тонких плющеных листов позолоченного серебра, гладкие и с вычеканенными узорами и надписями.

Для наружного украшение храмов и хором употребляема была ценина, под именем коей тогда разумели мураву, поливу, финифть и фернис. На глиняных лещадях разной величины писаны были разные лица, гербы и узорочьи металлическими красками и покрывались поливою; такие изображения украшали извне стены и прилепы храмов, шеи куполов церковных. Из образцов, или изразцов с зеленою поливой деланы были печи и полы. Цениною покрывали не только глиняную, но медную и серебряную посуду. Как любимая Русскими разноцветная финифть или мусия, так равно и черневая работа служили к украшению церковных и домашних утварей серебряных и золотых; последние составляли не только убранство царских дворцов и теремов, но и хором бояр и гостей, которые начали знакомиться с Европейскою роскошью.

Как в XVI веке Москва сделалась средоточием целой России, так равно и средоточием памятников искусств на той степени, на какой они тогда были. Столица северная носила уже на себе некоторые отпечатки Европейской образованности и Азиатской пышности; но заимствованные искусства не могли еще укорениться и получить определенный характер, потому что они не проникли в жизнь народную, ограниченную только житейскими потребностями и не приготовленную к восприятию идеи искусства, хотя в некоторых произведениях и проявлялись свойственные Русскому смышленость, переимчивость и ловкость. При развитии этих способностей суждено было ему встречать препятствия

В бедственную годину Лихолетья и Самозванцев, одного за другим являвшихся, Москва понесла невознаградимые утраты. Вековые ее сокровища были расхищены, многие памятники древнего искусства разрушены огнем или руками врагов, которые, разграбив Царскую казну, неисчетные богатства в церквях, монастырях, в домах, лавках и погребах, делили между собою золото, серебро, драгоценные каменья и ткани, так что, по свидетельству Бера, иным доставалось от 10 до 20 ф. серебра, и они в Русских стреляли из самопалов жемчужинами; ибо одного жемчугу найдено ими в Царских кладовых более 40 четвериков. Захватив утвари Государей Российских, их короны, сосуды, одежды, они отправили их в Польшу к Сигизмунду III. Но ближний Стольник Никифор Траханиотов, в 1610 г. Сентября 21, узнав, что Боярская дума решилась впустить Поляков в Московский Кремль, и избрала Владислава Царем всея Руси, скрыл первый Царский наряд и несколько драгоценных по древности и по веществу сосудов и вещей в подземную кладовую, никому неизвестную¹⁴¹. Священные остатки сих древних памятников украшают теперь мастерскую оружейную палату.

Тогда Москва нашла себе оплот в Троица-Сергиевой обители, выдержавшей 16 месячную осаду и уготовавшей спасение России, которая крамолами и разновластием едва не доведена была до гибели; но Единодержавием и Верою восстановлена и неподвижно утверждена на своём основании.

Конец этого периода Москвы был испытательным переходом от Единодержавия к многоначалию и спасительным обращением к первому, как источнику ее могущества и благоденствия. В отношении к начаткам образованности, сближение Московского Государства с Западом Европы познакомило первое с изобретениями и мнениями последней, а вторжение Поляко-Литовцев было тоже, в начале XVII века, что нашествие Монголов в XIV веке, как то, так и другое подавило прививки просвещения, лишь только принявшиеся на плодущей Русской почве; но не лишило ее способностей воспринимать и произращать новые семена.

Состояние, объем и состав четырех городов и загородья Москвы. Число домов и церквей. О Зодчестве церковном и гражданском. О Зодчих. Памятники того и другого в XVII веке Москвы. Изящное садоводство и покровители его. Иконопись и живопись; Русские и чужестранные в Москве иконописцы и живописцы, Патриаршие и Государевы. Строгановская школа иконописи. Портреты. Гравирование и граверы. Ваяние. Рудокопство и литейное искусство; литейщики и памятники оного. Монетное дело. Часы и часовщики. Характер XVII века в отношение к образованности России.

Исходу Поляко-Литовцев из Москвы предшествовал трехдневный ужасный пожар, который превратил в пепел Китай, Белый и Земляный, или деревянный города, кроме слобод за Яузою; но пощадил внутреннюю крепость, Кремль, разграбленную и поруганную врагами; ибо золотая Царская и все прочие палаты были худы, не покрыты, без полов, лавок, окончин и дверей¹⁴². Не менее потерпели и храмы Божии, так что в них нельзя было совершать богослужение.

Едва минуло шесть лет, как у самых ворот Царева города прежние враги грозили новою гибелью столице, где уже новое царственное племя утвердило свой престол и собрало рассеявшихся по окрестностям ее жителей. Но они принуждены были уступить храбрости Русских войск, защищавших Москву и заключить мир.

С этой эпохи начинается возрождение царственного града, а с ним вместе всей России, появляются опыты образованности, предшествовавшие преобразованию государства.

Как в предыдущем веке, так и в начале XVII, Москва состояла из четырех городов, кои отделялись один от другого стенами: Кремль, Китай и Белый каменными, а Земляной деревянными с валами и рвами. В чертеже Царевича Феодора Борисовича¹⁴³ означены: А. Кремль–город (Kremelana-gorod), двор Императорский; В. Китай-город, средний город; С. Царь-город, Царский город, который Сам. Маскевич называет Иван-городом; D. Скородом, внешний город; Е. Стрелецкая слобода.

Такое точно разделение Москвы видно из чертежа ее, сделанного при Царе Михаиле Феодоровиче, с тем только различием, что Китай назван внутренним городом, а южная часть Скородома за Москвою рекою – Стрелецкою слободой. Китай от частых пожаров и новых построек и в XVII веке именовался пожаром и новым городом. Из дневника послов Зигмунда III в 1606 г. видно, что тогда Кремль известен был под названием Царь-города и Крым-города¹⁴⁴.

Через рвы в Кремлевские ворота вели соименные им мосты каменные: Фроловский, или Спаский, Константиноеленский и Троицкий, известный также под именем старого каменного моста; деревянный на перекладинах Никольский, или Николаевский. Название свое получили сии ворота от церквей близ стоявших, а последний от монастыря Николы старого на Никольской улице, подобно Никольским воротам, замыкавшим сию улицу.

Между двумя стенами Кремля простирался глубокий ров; они крыты были на два ската деревянною кровлею. Кроме стены с бойницами, внутри Кремля по верху Подола, к нижней стене на берегу Москвы реки примыкала третья стена от Свибловской до Водовзводной башни: что и дало повод Олеарию назвать стены Московской крепости тройными¹⁴⁵. Во внутренности Кремля между зданиями и стенами было девять ворот, из коих Благовещенские находились у Благовещенского собора и Водяные у Архангельского; кроме их, близ Стретенского собора были Сретенские, соседственные с Гербовой башней, а по свидетельству Бера, у Цареборисовского двора Чертольские, у которых стоявшие стрельцы видели падение Димитрия Самозванца из дворцового окна¹⁴⁶.

Четверо главных ворот крепости, прежде нами упомянутые, по указу Царя Алексея Михайловича 1658 г. Апреля 16, переименованы: Фроловские Спаскими, Троицкие Курятными, Боровицкие Предтечевскими. За Троицкими воротами стрельница называлась в описях по иконам на ней, Борисоглебскою башнею и Кутафьею¹⁴⁷.

Кроме известных доныне названий башен и полубашен, некоторые из них имели особенные, как-то: от Никольских ворот на север уго́льная круглая башня именовалась Собакиною; от Тайнинских ворот вверх по Москве реке уго́льная Водяным взводом. Как за Никольскими воротами, так и от Троицких и Тайнинских первые башни назывались глухими¹⁴⁸, у Спаских ворот с левой стороны на стене полубашня Царскою и всполошною, потому что на ней висел всполошный колокол, а близь ее у стены находилась Стрелецкая караульня. При Константиноеленской и Никольской стояли одноименные с ними застенки, где заключаемы и истязываемы были обвиняемые в преступлениях.

Земляная осыпь около городовых стен от Боровицких ворот до Троицких называлась Болгородкою (Bollwerk), на коей разведен был сад, смежный с прудом.

Большие улицы в Кремле шли от Ивановской площади между каменных стен и палат к Фроловским воротам, между деревянных стен к Никольским и Ризположенским воротам, между каменных Приказов и двора Мстиславского к Водяным воротам. От Никольских ворот до Вознесенского монастыря была прямая улица; сверх того, в Кремле находились малые улицы, тупики и переулки, из коих в делах XVII века упоминаются Чудовский, и Цареконстантиновский, один у Чудова монастыря, другой у соименной ему церкви¹⁴⁹. Позади собора Св. Николы Гостунского, от церкви Рождества Богородицы на Трубе¹⁵⁰, проведена была каменная труба подле стен Кириловского подворья и двора Князя Черкаского у Фроловских ворот; другая свинцовая труба в земле шла от хлебенного дворца к Водовзводной уго́льной башни, близь Боровицких ворот.

Древнею и главною площадью в Кремле была Ивановская; она служила сборным местом площадных подьячих, маклеров того века, которые там писывали для желающих закладные, купчие, оброчные и мытные памяти и другие акты, кои свидетельствовали сбиравшиеся туда послухи. Такое площадное производство дел, свидетельствуемое Уложением, продолжалось до Петра I. До 1685 года в Кремле совершались и казни над преступниками¹⁵¹; Разбойный приказ находился на Подоле между церковью Константина и Елены и Константиновской башней. Площадь, ныне занятая Арсеналом, тогда была сборным местом стрельцов; на ней стояли дома Князя Лыкова-Оболенского и трех братьев Годунова.

По скату Боровицкого холма, на юг, против дворца расположены были два набережных сада, один верхний, другой нижний, каждый с пятью палатами.

Зависимости Духовенства от своего главы обязаны своим началом монастырские и владычние подворья с церквами: у Никольских ворот подле Симоновского подворья были Рождественское Владимирского монастыря, Архангельское и позади Вознесенского монастыря Новоспаское; близь церкви Константиноеленской Даниловского и Никольского монастырей¹⁵². В делах Патриаршего Приказа Кирилловское подворье, соседственное с Крутицким, у Фроловских ворот, именуется монастырем Афанасьевским, так как Троицкий двор, или подворье у Троицких ворот, Троицко-Богоявленским, где избран был на царство Михаил Феодорович¹⁵³. Из церквей Кремлевских, коих места вошли под строение, улицы и площади, упоминают летописи, грамоты, дела Патриаршего и Монастырского приказов и другие акты XVII века: Входа в Иерусалим, по коей Никольские ворота назывались Иерусалимскими¹⁵⁴, против Чудова монастыря Св. Козьмы и Дамиана с приделом во имя Св. Митрополита Филиппа, относящимся ко времени принесения св. мощей его в Москву, у Троицкого подворья церкви Св. Христофора мученика, Св. Великомученицы Параскевии и Св. Николая чудотворца, на большой улице Флоровской вышеозначенный храм Рождества Богородицы. На Тайницких воротах стояли соборы Черниговских чудотворцев и Св. Александра Невского, на городовой стене церковь Св. Петра Митрополита, на сенях дворца Сретенский собор, смежный с Спасом на бору. При церквах лежали кладбища, огороженные надолбами и заборами; там хоронились Кремлевские жители до указа, 1657 года Марта 25, коим запрещено было погребать в Кремле усопших.

Древний Чертеж, Москвы, из Герберштейна

Как Кремль был главным местопребыванием Царя и его Двора: то в нем находились каменные и деревянные дворцы, из коих в начале XVII века упоминаются: Золотая палата от Благовещенья к красному крыльцу, Грановитая, Чердак Царицы Анастасии, где живал Царь Иван Васильевич, Дворец с золотою палатою Царицы Ирины, Мастерская палата, или так называемый Теремный дворец, и пр.¹⁵⁵. К домашнему обиходу Двора принадлежал Житный двор с Портомойными воротами и Запасный дом, хранилище всяких съестных припасов, который разделен был на три дворца: хлебный, кормовый и сытный с погребами.

Кроме Царских дворцов, Приказов и других казенных зданий, в Кремле имели свои палаты и дворы Бояре и духовные особы. Где ныне оружейная палата, там был старый Цареборисовский двор, а где теперь огромное здание Сената, там стоял двор Князя Трубецкого в соседстве с дворами Князей Никиты Одоевского и Ивана Голицына и Доктора Фалентина (Valentin Byls). Бывшие до 1670 г. в Кремле Приказы, по указу того года Марта 14, переведены в Китай и Белый город, по причине ветхости палат, где они помещались. В тоже время славились дворы Милославского, Морозова, Шереметева, Князя Черкаского и Боярина Семена Лукьяновича Стрешнева с крестовыми на них церквами¹⁵⁶. В разных местах жили на своих дворах и двориках, названных в описях дворцами, протопопы и попы соборных и ружных Кремлевских церквей. Деревянных строений тогда было там более, чем каменных, а столько, что, кроме площадей, не оставалось пустырей. Дома на дворах были в два жилья, улицы вымощены досками¹⁵⁷. Такое помещение предполагает тесноту, а с нею вместе и опасность от пожаров, опустошавших сию часть Москвы, где заключалось все драгоценное и священное для столицы и государства.

От Кремля перейдем к обозрению Китая-города в XVII веке, в начале коего он представлял пожарище и место побоища, где пепел смешен был с кровью Поляков и Русских. Когда сия средина Москвы, по справедливости названная срединным городом, начала обстраиваться на пепелищах своих, новые пожары, один за другим следовавшие, 1626, 1629, 1633 и 1634 годов, превращали Новый город в Пожарище.

После первого из этих пожаров, истребившего в Кремле Государев дворец, Патриарший дом, Чудов и Вознесенский монастыри, множество дворов, хлебные и запасные магазины, посменные дела и все, что пощадили Поляко-Литовцы, а в Китае многие церкви и монастыри, ряды и лавки с домами и подворьями, Царь Михаил с отцем своим Патриархом Филаретом повелел Окольничему Князю Григорию Волхонскому и дьяку Василию Волкову перемерять и описать в среднем городе большие улицы, переулки и тупики¹⁵⁸. Составив новый план Москвы, и по указу Царя, в Китае на Никольском крестце раздвинув ряды иконный и сайдашный (колчанный), они проложили между ними улицу. Рыбный, сапожный и красный ряды оттуда свели, заместив их Зелейною палатою. У Водяных, т. е. Москворецких, ворот для простору раздвинули хлебные, калачные и соляные лавки, а свежерыбный ряд перенесли на другое место, оставив зольный и бельный; вокруг церкви Покрова Божией матери поставили надолбы. На Варварском крестце раздвинуты были ряды масляной, сельдяной, луковой, медовой, судовой, пушечной, свечной и мыльной, между ними сделана улица шириною в 3 1/9 сажени. С Ильинского крестца сосланы были для простора хлебники, калачники, щепетильники и игольщики; торговцы молочными товарами сведены с больших улиц и площадей на другие приличные им места. – Пожар в Июне 1648 года, последовавший за мятежом народным, столько истребил в Москве церквей и домов, что указом того же года Сентября 14, дозволено всем служащим, у которых сгорели домы, выехать из Москвы по 1 Января 1649 года. Указом 1669 года повелено: «священному чину людям многих дворов не иметь».

В Китай-город XVII века вели деревянные на клетках мосты: через Неглинную Курятный, или Воскресенский, обставленный по обе стороны лавками, Ильинский, Варварский, напоследок Москворецкий, или живой с соименными ему воротами, кои по церкви Спаса Смоленского слыли и Спаскими водяными. В чертеже Москвы, составленном при Царе Михаиле Феодоровиче, Неглинные ворота означены львиными (porta leonum) вероятно от львов, содержавшихся в бывшем там рве, обнесенном оградою¹⁵⁹. Кроме известных ворот, дела XVII века упоминают Пушечные у церкви Троицы в старых полях к Пушечному двору¹⁶⁰ и Васильевские к Васильевскому лугу и саду. Главные части Китая составляли Ряды и Зарядье.

Большие улицы в Китае были Никольская, Ильинская, Варварская и Зачатская. Между первыми двумя, соединенными малою Богоявленской, находилось известное нам в XV веке урочище Пять улиц, на коем стояли церкви: Воскресение Христова и Св. Иоанна Предтечи. Улицы сии сообщались одна с другою посредством переулков, из коих значатся в делах: Воскресенский и Козьмодемяновский между Никольскою и Ильинской улицами; с Ильинской на Варварскую вели: Веденский, Посольский и Ипатский; с Варварской на Зачатскую улицу Псковский, смежный с Псковскою горой, на Варварке и Знаменский между старого Государева двора (Знаменского монастыря) и Английского подворья. Большая Никольская улица, по свидетельству Таннера, заселена была иконописцами¹⁶¹; по одну сторону ее находился ножевой ряд и Печатный двор, а по другую сайдачный, седельный, колокольный, ветошный и другие ряды. Рейтепфельс признается, что Греческий двор не много уступал бывшему в Риме Греческому кварталу¹⁶². Ильинская улица составляла вместилище торговли; там были старый и новый гостиный и торговые ряды, лавки с погребами и палатками. На Варварской улице, кроме выше исчисленных лавок, кроме Боярских и гостиных дворов, между церквами занимали места Старый денежный, Мытный и Посольский дворы, Английское подворье и Старые тюрьмы. За Посольским двором была Вшивая биржа, где в шалашах помещались цирюльня. На трех больших улицах лежали три крестца: Никольский, Ильинский и Варварский. На сих перекрестках, где стояли издревле часовни, приводились к крестному целованию, объявлялись Царские и Патриаршие указы, продаваемы были печатные листы лубочной печати, производился мелочный торг и вывозимы были тела безродных тюремных сидельцев из Константиновского и Никольского застенков, из Большой тюрьмы, из Черных палат и других узилищ, для сбора денег на их погребение. Ильинский крестец особенно замечателен Поповскою избою, потом Тиунскою палатою¹⁶³ и сборищем безместных попов, известным с XVI века под именем Крестца. Он был позорищем торговых казней, кои указом 1685 г. Февраля 5, велено было совершать над преступниками у Лобного места, пред Спаскими воротами.

Как в Кремле, так и в Китае улицы запирались решетками, кои в 1611 году изрублены были Поляко-Литовцами и потом вновь устроены под наблюдением решеточных прикащиков.

На чертеже Китая¹⁶⁴, около половины XVII века, на пространстве 34 сажен, от Никольского моста до Воскресенских ворот, видны только на одной стороне: Место под пушками и Земский приказ, а на другой Караульня, Всход на стену, какие были между башнями, пустырь, занимаемый ныне присутственными местами и Съезжий двор, смежный с надолбами, коими огорожен был Казанский собор. У Санапального (оружейного) ряда шли трубы, из рва проведенные.

Кроме Богоявленского монастыря, сгоревшего в 1633 году, и Спаского старого, на песках¹⁶⁵, в Строильной книге Москвы 1626 г. и на чертеже Москвы царствования Михаила Феодоровича значится на Никольском крестце древний монастырь Николы старого, что у крестного целованья, и церкви Жен мироносиц и Успения Богоматери. На площади от Фроловских до Никольских ворот, на пространстве 91 сажени, было 15 церквей с кладбищами, кои ограждались надолбами и решетками. Выпишем здесь из дел Архива оружейной палаты 7165 г. и Писцовой книги 1682 г. и самые название сих давно не существующих храмов, свидетелей жизни народной XVII века Московского мира и, вероятно, указателей событий его: 1) Параскевии Пятницы, 2) Св. Василия Кесарийского, 3) Богоявления, 1) Св. Феодосии девицы, б) Евангелиста Марка, в) С. Иоанна Предтечи, 7) Риз положения, 8) Препод. Сергия, 9) Св. Николая Великорецкого, 10) Рождества Христова, 11) Воскресения Христова, 12) Афанасия и Кирилла, 13) Зачатия Св. Анны, 11) Рождества Богородицы, 16) Всех Святых. В 1680 г. восемь из сих церквей, вместо деревянных, воздвигнуты каменные.

Не исчисляя всех церквей срединного города, существовавших и доныне уцелевших, упомянем о Златоверхой церкви Введения Богородицы в Введенской улице, Св. Димитрия Солунского у бывшего Ильинского моста на Ильинском крестце, Вознесения Господня в Ипатьевской улице, Жен мироносиц в Зарядье, которая имела у себя одного только прихожанина – Боярина Ивана Милославского.

Из подвория монастырских и владычных тогда находились в Китае следующие: Чудовское, Троицко-Сергиевское, Вологодское Прилуцкого монастыря, Ростовское, Ярославское, Печерское, Иверское с церковью Св. Якова Боровицкого, Боровское, Калязинское, Ипатьевское, Иосифское, Свияжское, Брянское Свинского монастыря, наконец Воскресенское Нового Иерусалима и Божедомского Покровского монастыря у Покровского собора¹⁶⁶. У Спаса Смоленского, близь Водяных ворот и за ветошным рядом, где в 1689 году Патриарх Иоаким построил каменные палаты, в последствии названные певческими, стояли еще осадные Патриаршие дворы, кои имели значение подворьев. Кроме монастырских и Архиерейских подворьев, в Китае помещались и иногородние, где имели пребывание гости и купцы, останавливались приезжавшие из других городов ставится в Москве на срочный Царский суд. На Старом Денежном дворе живали купецкие иноземцы. Из указа 1642 г. Марта 2 видно, что в Китае и Белом городе стояли близь православных церквей Немецкие ропаты (кирки), кои велено было сломать.

На больших улицах Китая между церквами и рядами были многие Боярские дворы, из коих замечательны по владетелям, исторически известным, как-то, на Никольской: Стефана Васильевича Годунова, Князей Юрия Буйносова, Ивана Хворостинина, Андрея Телятевского, Бориса Черкаского, Ивана Воротанского, Михаила Долгорукова, Дмитрия Трубецкого и Алексея Сицкого, Петра Никитича Шереметева и Петра Салтыкова. На Ильинской улице были известные в то время дворы Шеина, Стольника Князя Борятинского и Толмача Тараканова, вероятно, потомка того Таракана, который выстроил в Москве первые кирпичные палаты; на Варварке дворы Булгаковы и Пушкина, гостей и купцов гостиной и суконной сотен и священников; а подле городовой стены дворики тюремных сторожей по близости их к Варварским тюрьмам¹⁶⁷. До пожара 1626 г. в Китае, на монастырских и церковных землях жили захребетники, белые и черные люди всякие; но после этого бедствия, им велено было оттуда снести свои избы. J. Struys в 1669 г. замечает, что в Москве разные ремесленники жили в особенных улицах¹⁶⁸, кои от ремесл и получили свои названия.

Прежний посад, возведенный на степень третьего города, как мы заметили выше, назывался Белым, Царевым и каменным городом, тогда как Китай доныне слывет по преимуществу городом. В стенах его было 28 башен и 12 ворот, коим соответствовали соименные Земляного города: Чертольские, или Черторьские, Арбатские, Никитские, Тверские, Дмитровские, Петровские, Сретенские, Покровские, Яузские; Серпуховские, Колужские и Фроловские, или Лужницкие. Кроме их, на западной стороне были Водяные, Всесвятские и Трехсвятские при урочище старые прощи. По указу Царя Алексея Михайловича, 1658 г. последние переименованы Всесвятскими, а Чертольские Пречистенскими, от коих и все Черторье получило название Пречистенки. Через Неглинную и Яузу, обтекавшие Белый город, шли мосты, из коих главные каменные, один у Неглиненских, а другой у Троицких ворот. У Спаса в копье к Петровке вел новый мост¹⁶⁹, заменявший тогда Кузнецкий, где лежала Кузнецкая слободка среди грязей.

Большими улицами Белого города тогда назывались Чертольская, Арбатская, Никитская, или Царицынская, Тверская, или Царская, Смоленская, под именем коей встречается в делах Арбатская и Воздвиженская, Дмитровская, Рожественская, Стретенская и Покровская. Из малых улиц упоминаются Рожественка малая, Лубянская, Фроловская, или Фроловка, Евпловская, или Евпловка, Серпуховская, смежная с церковью Николы Подкопаева, со многими переулками и тупиками. Доныне удержавший свое название Лебяжий, переулок у Боровицких ворот напоминает бывший тут пруд, где плавали лебеди – почетное кушанье Царского стола. В начале XVII века, вскоре после Московского разоренья, полых мест, кроме площадей и площадок, Житной в охотном ряду, старой Коневой между Ильинскими и Варварскими воротами, Коровей у Фроловских, лежало впусте много земель, кои отдавались казною под дворы мастеровым, иноземцам, жильцам, решеточным прикащикам, подьячим и священно- и церковно-служителям. Как в Китае, так и в Белом городе, улицы запирались на ночь решетками, из коих известны: Знаменская, Воздвиженская, Арбатская, Кисловская, Житная у Моисеевского монастыря, Рожественская, Козьмодемьяновская, Покровская. Присоединение малой России в великой увеличило улицы Белого города Малоросейкою (Моросейкою) и Хохловкою, где поселились выходцы оттуда.

До издания Уложения, эта обширная часть города вмещала в себя, сверх Боярских дворов, Стрелецкие, деловые и оброчные слободы, бывшие собственностью не только Царя, но и Патриарха, Архиереев, монастырей, Бояр, Дворян и Боярских детей. Там были слободы: Стрелецкая, Барашевская, Казенная в Ромоданове, Патриаршая, или Гавриловская на поганом пруде, ныне чистых прудах, и пр. На Стретенской и Рожественской улицах имели свои дворы мастеровые Князя Дмитрия Пожарского.

В разных частях Белого города монастыри и Епархиальные Архиереи владели подворьями: у Арбатских ворот было Новинское, на Ленивке у больших конюшен Спасоевфимиевское, на Никитской улице Горицкое Переславля-Залеского, Саввинское на Тверской с четырьмя церквами, Суздальское на Неглинной, Рязанское у Никольских ворот, Тверское на Стретенке, Псковское и Коломенское на Мясницкой, Вятское, Болдина и Ростовского Богоявленского монастыря на Покровке, Новинского монастыря в Гавриловой слободе, Сийского Антониева на Кулижках¹⁷⁰.

До 1678 года, как в Кремле и Китае, так равно и в Белом городе по улицам стояли нищенские избушки, где жили нищие и убогие, которым потом велено было строить богаделенные избы при церквах. Подобно Убогим домам, такие пищепитательницы, клети нищих братий, служили иногда и приютом для несчастнорожденных и подкидышей, которые там воспитывались. Урочище церкви Воскресения на Петровке старые богадельни свидетельствует между прочим о давнем существовании в Москве сих последних пристанищ беспомощной бедности, хворости и дряхлости, где питались от церквей и мирского подаяния. Из богаделен, основанных в XVII веке Патриархами и Государями, заметим: на Кулижках Патриаршую нищепитательницу Святителя Иова, Тихоновскую Патриарха Иоакима, Боровицкую у Боровицкого моста и Николоявленскую, построенные Царем Алексием Михайловичем. При Моисеевском девичьем монастыре на Тверской состояла Моисеевская богадельня, а при церкви Св. Феодосия на Лубянке Пожарского, устроенная спасителем Москвы близь Веденского острога, где он сделал первый отпор врагам. Урочище Божедомка при церкви Св. Николая, ныне в Звонарях, на Рожественке, показывает близость к центру города Убогого дома, о коем еще в последствии скажем. Если поля значат судебные поединки: то они были и в Белом городе, близь Житной площадки, как свидетельствует нам церковь Св. Параскевии Белоградской у старых поль. Памятниками городского благочиния, промышленности и художеств того века служат нам: Новый Земский двор в Чертольи, Бражные тюрьмы у Васильевского луга, исправительная мера против пьянства, Большая тюрьма на Гранатном дворе, Аптека и Соляной и рыбный гостиные дворы на Солянке, Пороховая мельница у Яузских ворот, Пушечный литейный двор на Неглинной, Иконная улица на Арбате, Печатная слобода на Стретенке и на Рожественке дворы печатных мастеров Ивана Фрязина, Алексея Невежина, потомка тех Невежей, которые были печатниками при Царе Иване Васильевиче¹⁷¹. О водворении ремесел свидетельствуют нам урочища: Ваганьково (от ваганов, плотников), серебреники, денежники, котелники, лучники, бараши, кузнецы.

До 1627 года народные игрища имели место за старым Ваганьковым, куда в 1631 году переведена была Псарня, о коей напоминает урочище церкви Св. Николая и во псарях. На Неглинной против Пушечного двора и на Васильевском луге стояли мужские и женские бани, из коих обе последние назывались Васильевскими.

В Белом городе Бояре жили шире и просторнее, чем в Кремле, их дворы походили не на дома нынешнего времени, а на загородные дворы; потому что этот новый город тогда еще почитался загородьем. В именах владетелей этих дворов сохраняются для нас фамилии знаменитые, из коих многие уже выродились. В Чертолье находились дворы Князя Темкина-Ростовского, принадлежавший Скуратову; на Арбате Бояр Пушкиных, Романова, Прончищева, Плещеева; на Знаменке Князя Ивана Хованского, по прозванию Тараруя; на Никитской улице дворы Князей Феодора Волхонского и Бориса Репнина и Бояр Никиты Ивановича Романова, Нарышкиных и Глеба Морозова; на Тверской старый Государев загородный двор с церковью Св. Дмитрия Селянского¹⁷², дом Князя Григория Ромодановского; на Петровке у Спаса в копье Князей Феодора Долгорукова и Василия Львова; на малой и большой улицах Рожественских замечательны имена владельцев дворов: Князей Феодора Оболенского, Григория Гагарина, Михайла Козловского, Андрея Сицкого, Семена Мосальского, Шелешпанских; на Стретенской улице: Князей Дмитрия Пожарского, Ивана Хованского, Стольника Василия Куракина, Семена Звенигородского, Бахтеярова, Ивана Хилкова, Бояр Бориса Шереметева, Никона Бутурлина, Петра Головина, Максима Строганова. На Фроловской улице жили Князь Василий Шатов, Андрей Вельяминов. В описи дворов Московских около половины XVII века, означены вельможные владельцы мест в Гавриловском переулке от Фроловской улицы на Поганом пруде: Князья Хилковы, Григорий Гагарин, Иван Мосальский, Василий Шелеховский, Петр Звенигородский, Петр и Михайло Борятинские, Никита и Василий Болховские, Алексей Елецкий, Иван и Лев Волхонские, Андрей Литвинов, Мосальский, Боярин Василий Ляпунов. На Покровской улице были дворы Князей Петра Пронского, Алексея Сицкого, Алексея Мосальского, Семена и Феодора Волхонских, Василия Тюменского, Никифора Мещерского, Феодора Куракина, Феодора Морткина, Семена Лыкова, Григория Бабичева, Андрея и Петра Строгоновых, наконец Сибирского Царевича Андрея Кучумова.

Земляной город за Белым городом в северо-восточной части Москвы и в юго-западной назывался деревянным по деревянной ограде с башнями и воротами и скородомом. В 1638 году Царь Михаил Феодорович повелел сделать земляной вал на месте деревянного города, сожженного Поляко-Литовцами, от устья Яузы до Чертольской башни. За производством этой работы, по назначению Царя, надзирали Бояре Князь Хилков, Салтыков, и Князья Дмитрий Пожарский, Мезецкий и Борятиский¹⁷³. В северо-восточной части Земляного города продолжались некоторые из больших улиц, кои имели свое начало в Белом городе, как на пр.: Чертольская, Арбатская, коей часть у Николы Явленного именовалась Пречистенскою, Тверская, Дмитровская, Стретенская, Покровская и пр. Кроме сих улиц, были там малые: Фроловка, Мясники, Казенная, Драчова. Соименные двум первым ворота, начинаясь в Белом городе, оканчивались в Земляном, как пределы улиц, где помещались слободы и дворы на белых и черных землях, между огородами и прудами, коими наполнена была эта часть города. Улицы четырех городов Москвы, включая в них и Замоскворечье, по направлению своему к Кремлю, выражали собою средоточность, или централизацию с сопредельными ей городами, от коих они, по большей части, и получили свое название.

В начале и половине XVII века в Земляном городе много лежало пустопорожних мест, кои отдавались под дворы и полдворы тяглецам Стретенской, Мясничной, Покровской, Стрелецкой и Черной сотен. Кроме Стрелецких слобод, тянувшихся по Земляному валу и Пушкарской с церквами Преп. Сергия и Спаса Преображения в Пушкарях, Земляной город вмещал в себе: Бронную, Конюшенную, Огородную, Садовничью, Ильинскую под Сосенками, Воронцовскую, Лыщинскую, Сыромятную, Воротную, Патриаршую на Козьем болоте, Новую, или Панкратьевскую между Панкратьевской улицей и Мясниками. Быт и значение Земляного города также выражается урочищами его, каковы: Божедомка (Пятница), Могилицы, Плотники, Кречетники, Трубники, Сторожи (у Вознесения большого за Никитскими воротами), Воротники, Скоморошки (на Дмитровке у Воскресения Христова), Пушкари, Грачи¹⁷⁴, Мясники, Басманники¹⁷⁵. Там находились Патриаршие Загородные дворы с огородами, один у Мясницких ворот Житный, другой на Козьем болоте, за Тверскими воротами у церкви Рождества Богородицы старый Посольский двор, в Кречетниках Кречетный. У Сретенских ворот, замещенных Сухаревой башнею, стояла Стрелецкая караульня и Мытная изба, где с возов сбирали пошлину. Из богаделен замечательна Бронная, где содержалось сто человек убогих на иждивении Архангельского собора, коего Протопоп с братиею давал ежегодно 300 р.¹⁷⁶ В Мясниках при церкви Св. Николая пожаловано было Государем место под огород Князю Дмитрию Пожарскому; около церкви Николы Драчова, ныне в Драчах, известных по старому городищу, владели огородами Князья Владимир Долгоруков и Григорий Тюфякин, Нагой и гость Смывалов¹⁷⁷. После Московского разоренья, там еще в пусте лежало много мест, отданных потом под дворы.

Другая часть Земляного города, отделенная от Кремля Москвою рекою, соединялась с ним мостами, из коих у каменного Берсеневского моста, построенного в конце XVII века находились Водяные Берсеневские ворота; к ним с одной стороны примыкали Садовники с Царицыным лугом и садом, с другой Берсеневка с дворами, церковью и Берсеневскою решеткой.

Главным путем к средоточию Москвы служила не Пятницкая, но Серпуховская улица¹⁷⁸. Другие улицы Ордынская и Татарская указывают на свое происхождение, так как и Таганная за Яузою¹⁷⁹. Урочища Замоскворецкие Яндова, или Ендова¹⁸⁰, Бор, Проща¹⁸¹, Полянки, Вспольи¹⁸², Пупышево, Лужники свидетельствуют о местоположении сей части Москвы.

Стрелецкие слободы занимали большую часть Замоскворечья, где поселены были Стрелецкие полки, соорудившие там несколько церквей. Свободные от пошлин, стрельцы владели многими лавками и землями в городе; упражняясь в купеческих промыслах, они получали значительные выгоды. Иноземские слободы находились у Яузских ворот и в соседстве с Бабьим городком; за Яузскими воротами была Греческая слобода¹⁸³. Немецкая слобода, там известная под именем Наливок¹⁸⁴, в следствие возникших распрей между Немцами и Русскими, переведена была из-за Москворечья за Земляной город на новое место, которое слыло Кокуем и Кукуем, а потом Немецкою слободой; с этою слободою смежно было старое Немецкое кладбище, место казни и погребения Ливонского Маршала Беля, близь нынешнего скотопригонного двора. Старинное предание относит Бабий городок на правом берегу Москвы реки к Монголотатарскому периоду, к коему принадлежит и бывший там Крымский двор, а Ходаковский приписывает древнему Славянскому городству. Две Болвановки, одна за Москвою рекой, известная под именем Болсанского города, а другая за Яузою, называемая в летописях Болвановьем, название свое заимствовали вероятно от Монгольских последователей Ламайской веры, которые покланялись болванам и привозили в Москву басму на поклонение подручникам Хана. В урочище Киевцах, на правом берегу Москвы, где в последствии были так названные Киевские бани, не таится ли какое либо сближение с Киевом, к которому здесь шла дорога? Замоскворецкие слободы Панская и Толмацкая (Толмачи), где в 1668 году поселены были полонные мещане Литовские и Польские, урочище Казачье и Пыжи¹⁸⁵ указывают на разновременные сношения Москвы с Польшей и Казаками, кои доныне имеют там свое подворье. По соседству с иностранными поселенцами, кои сообщили Москве познание ремесл и художеств, находились ремесленные слободы, каковы: Кадашевская с Хамовным и Монетным дворами. На Хамовном дворе Кадашевцы старинные и пришлые ткали двойные и тройные полотна, и убрусы для Государя; занимались хамовным тканьем и шитьем посольских скатертей¹⁸⁶. На Полянке стоял Кружечный двор; у Калужских ворот было село Старое Хвостово упоминаемое в делах Патриаршего приказа 7148–7179 г. с церковью Св. Петра и Павла, и Житный двор. Во время Польско-Литовского нашествия, за Москворечьем при церквах Св. Екатерины, Св. Иоанна воина, Св. Климента, Сретения Черниговских чудотворцев и Св. Георгия в Ендове Русские защищались в острогах, которые переходили из рук в руки и победители на церквах выставляли свои знамена¹⁸⁷. За Яузой жили в слободах серебреники, кузнецы, гончары, овчинники, каменщики.

В северной части Москвы, за Земляным городом на белых и черных землях лежали ямские, или гонные, деловые и оброчные слободы, кирпичные и другие заводы, местами огороды, из коих замечателен Князя Черкаского, занимаемый ныне Шереметевским странноприимным домом. В этом загородье тогда известны были села, бывшие во владении Царя, Владык и Троицко-Сергиевского монастыря: Напрудное, Новое Троицкое, Сущево, Кудрино с садом, Пресня с прудами, кои вырыты Патриархом Иоакимом в 1683 г., оброчное Ростовских Владык Дорогомилово, потом слободы; Тверская, Переславская, Новая, Басманная, в коих селились перекрещенцы из иноземцев, Сыромятная, Хамовская, или Хамовная (ныне Хамовники) у Девичья поля, Патриаршая бережковская рыбная слобода и при ней урочище Золотой клин, где находился Патриарший загородный двор с церковью Благовещенья на бережках. Некоторые из сел поверстаны были в слободы, как напр.: Новотроицкое в 1689 г. встречается уже под именем Новотроицкой слободы, которая вошла в состав нынешней Мещанской части. До учреждения особых кладбищ Убогие домы с монастырем Воздвиженским, в последствии известным под названием Св. Иоанна воина на Божедомке, служили местом для охранения в сараях и для погребения в общих могилах скоропостижно, или насильственно умерших и казненных, которым церковь и древний обычай назначали сие кладбище.

По Уложению, выгон скота назначен был на 4 семисотные версты и 500 сажен; но в последствии он, по большей части, застроен был обывательскими дворами и вошел в состав города, где жители, по силе древних установлений и разделений, владели слободскими, тяглыми, стрелецкими, дворцовыми, монастырскими и белыми землями¹⁸⁸.

Когда же слободы, бывшие поместьями духовных и светских, Уложение, поверстало в Государевы, и когда повелено: не быть на Москве ни чьим слободам, опричь Государевых; тогда Москва, состоявшая до того на деревенском положении, поставлена была на городовом, и тогда все означенные земли, кром белых, вошли в оброк.

Таннер окружность Москвы в половине XVII века полагает, основываясь на показании одного Московского математика, около 5 миль¹⁸⁹. В начале же того века, по свидетельству Павла Пясецкого, в столице России считалось 180 тысяч домов¹⁹⁰, а по сказанию Ивана Стрюйса 1669 года, 95 тысяч, кроме дворцов и Боярских палат и 1700 церквей. Рейтенфельс полагает в Москве 1670 года до двух тысяч церквей, включая в это число, может быть, приделы и часовни¹⁹¹. Если б такое показание было близко к истине; то после сего вероятным показалось бы и предание народное о сорока сороков церквей в Москве; но современные XVII веку описи, дела Патриаршего приказа сему противоречат; ибо в приходных книгах оного значится 7135 (1627) года: 1) в Китае 24, 2) в Белом городе 77, 3) в деревянном городе 38, 1) за деревянным городом в слободах 17, 5) за Яузою 12, 6) за Москвою рекою 28 церквей; – 7178 (1670) г. ружных церквей, обложенных данью: 1) в Китае 29, 2) в Белом городе 90, 3) в Земляном городе 58, 1) за Земляным городом 31, 5) за Москвою рекою 40. Ежели присоединить к ним храмы, бывшие тогда в Кремле: то всех церквей выйдет не более 300, кроме приделов и домовых церквей.

* * *

Этот очерк внешнего состояния Москвы XVII века, имеющего отношение и к внутреннему, ведет нас к обозрению художеств, художников и художественных памятников сего Царского периода, в коем искусства являются нам средствами к развитию городской и государственной жизни; имея предметом более пользу, чем изящество, они собственно составляли еще ремесла. К распространению оных, способствовали многие внешние обстоятельства, между прочими: сближение с Западом, торговля и промышленность, наконец внутренние потребности государства.

Возрождение столицы из пепла и развалин, после Литовско-Польского разгрома, требовало помощи Зодчества, которое применялось к климату, образу жизни и назначению зданий. Хотя Русские, как выше замечено, и предпочитали каменным палатам свои деревянные хоромы и брусяные избы с обширными сенями и подклетами; однако для прочности, безопасности и красивости строили кирпичные домы со сводами на дворах своих. Когда истощенная казна наполнилась, и когда мирными трактатами с Польшей и Швецией отдалилась опасность от столицы: тогда приступлено было к сооружению памятников церковной и гражданской архитектуры. По недостатку отечественных зодчих вызваны иностранные, из которых известны в царствование Михаила: палатный мастер Джалтор, часовщик и каменных дел мастер Галовей, Швед Иоанн Кристлер, Датчанин Петр Марселис. При Царе Алексее Михайловиче был Немец Вильм Шарф, который с Петром Марселпсом строил не только в Москве дома, но и в Архангельске, и на Двинском берегу крепости, наконец Егор Вильм Дигснин В 1627 году выписаны были из Волоколамска, а 1642 и 1646 годах из Кирило-Белозерского монастыря хорошие каменные мастера и кирпичники для церковного, дворцового и городового дела¹⁹². Как в предыдущих двух веках Итальянские зодчие распространили в Московском государстве свой стиль, составлявший смесь Византийского с Ломбардским: так упомянутые нами зодчие в XVII веке перенесли к нам Гото-Мавританский, или Немецкий¹⁹³, который получил в Москве особое видоизменение; потому что Москвитяне того века обыкновенно подчиняли чужестранное своему отечественному. Из этого образовался особенный стиль, коим ознаменованы церкви XVII века.

Главным предметом Зодчества и вместилищем художественных произведений были храмы. Дух Веры, который переживает дух общественный, один может служить основою памятникам, кои озаряя для нас эпоху свою, выражают религиозную жизнь народа; ибо последний подвержен переменам, а первый остается неизменным сам по себе. – В сооружении храмов достойны замечания не только побуждения, но даже и материалы и стиль, которыми объясняется предмет, или определяется век. В XVII столетии на строение их употреблялся более кирпич, хорошо обожженный твердый и веский, чем белый камень. В стиле церквей Византико-Русском, хотя и удерживалась первоначальная символика; но появилось более вычурности и выисканности во внешних украшениях, кои составляли купы глухих пилястров по углам, валики, мешени, сухарики, рустики на стенах и шеях куполов, разпещренных узорочными кафелями.

Тогда вошли в употребление своды стрельчатые, котловые и коробовые, в коих делаемы были голосники; верхи их, особливо с начала и до половины XVII века, сводились в три яруса полукруглыми теремами и закомарами, кои осенялись одною, иногда и пятью главами. Татищев утверждает, будто в старину, в Москве, все церкви были одноглавые, а Никон Патриарх велел делать на каждой церкви по пяти глав в ознаменование среднею И. Христа, а четырьмя боковыми четырех Евангелистов; но будто, в самом деле, под среднею разумел Патриарха Московского, а под остальными Патриархов Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского¹⁹⁴. Несправедливость такого мнение обличает то, что задолго до Никона и после его, в Киеве, Новгороде, Пскове, Чернигове и Москве, были церкви о пяти главах¹⁹⁵, как, выше замечено; но только в Патриаршеский период умножились в Москве пятиглавые храмы. Верхи и кровли церквей крыты были чешуйчатым гонтом, черепицею, белым железом, черепицею и позолоченною медью, так что от златоверхих храмов и Москва получила название златоглавой». Нельзя выразить – замечает Адольф Лизек в 1676 г. – «какая великолепная картина представляется, когда посмотришь на сии блестящие главы, возносящиеся к небесам». К трем входам в церковь, а чаще с одного только западного, пристреливались крыльца и ходовые паперти, которые имели особенное назначение по церковному чиноположению. К западной же части приделывались трапезы. В северной стене трапезы бывали двери для крестных хождений. В этот век появляются двухярусные церкви, из коих одна называлась верхнею, а другая нижнею, исподнею; последняя бывала теплою, зимнею, а первая холодною, летнею. Внутренность храма не столько освещалась стенными, выше роста человеческого, окнами, длинными, узкими с слюдяными рамами в железных переплетах, как и в предыдущем веке, сколько свечами и лампадами; этот полусвет придавал святилищу какую-то таинственность и вселял в предстоящих благоговение, ни чем неразвлекаемое¹⁹⁶. К окнам, для безопасности от пожаров и от святотатцев, приделываемы были железные решетки и затворы. В церквах начала XVII века не видно уже полатей или хоров, какие бывали в храмах XIV и XV столетий. Иконостасы в них украшались искусной и затейливой на дереве резьбой, в роде нынешнего рококо, вычурными прилепами, подзорами и фризами, кои иногда покрываемы были накладными на расцвеченную слюду литыми оловянными и медными узорами и цветами; иногда же состояли иконостасы из деревянных раскрашенных табл, на коих размещались Деисус и Праздники; посему тябла сии, или пояса назывались праотеческими, пророческими, апостольскими и праздничными, Деисусом местными образами на поклоне. В сих изображениях проявлялся союз Ветхозаконной Церкви с Новозаветною. На трех внутренних стенах и сводах храма стенопись в фресках изображала притчи Евангельские в лицах, семь Вселенских соборов, или деяния Святых, так что она заменяла для неграмотных грамоту, а для грамотных служила поучительным напоминанием. В устроении алтаря удерживаемо было троечастное его деление полукруглыми выступами на восток. К главному алтарю, отделявшемуся от средины храма каменным простенком, или средостением, пристраивались приделы в застенках, а иногда помещались в предалтарях и трапезах, по малости своей, они заслуживают название церквиц. – Деревянные церкви строились также о пяти верхах с тремя алтарями прирубными, выводными, круглыми; в главном было три окна, а в меньших по одному, с папертью пред западными дверьми; приделы сооружаемы были на отводных папертях за церковною стеною¹⁹⁷. В описи дворов Белого и Земляного городов около половины XVII века упоминаются теплые деревянные храмы. Как внешность, так и внутренность их украшалась вычурною, искусною резьбою в Русском вкусе; главы их покрывала деревянная чешуя, а кровли – тес.

Как деревянные, так и каменные колокольни обыкновенно пристраивались к церкви на запад, весьма редко на восток, как на пр: колокольня Гребневской Богоматери в Белом городе. Колокольницы, состоявшие из каменной щипцовой стенки с пролетами для колоколов, не редко приделывались к северной стене храма, как-то было при церкви С. Иоанна Предтечи в Кремле. Колокольни в XVII веке ставились отдельно от храма, у западных его врат, с верхом, похожим на Царскую корону большого выхода, и со многими отверстиями для звука. Такие уцелели от времен Царей Михаила, Алексея и Феодора, так равно и от тройственного царствования, ознаменованного сооружением в Москве стольких памятников церковного и гражданского зодчества. К Ивановской колокольне пристроена была другая под именем Филаретовской.

После Московского разоренья, в начале XVII века, открылось широкое поприще для деятельности церковному зодчеству; потому что многие церкви в Москве были сожжены, разорены и поруганы. Благочестивое попечение Царя обращено было на возобновление и устроение храмов Господних, кои служили средоточиями населения. Как прежде, так и тогда с ними священными памятниками увековечивались важнейшие событие, или свидетельствовалась благодарность Богу за исполнение прошений. Так в воспоминание двухкратного изгнания Поляко-Литовцев из Москвы созданы Князем Дмитрием Пожарским в Китае городе церковь Казанской Богоматери, Князем Дмитрием Трубецким на Арбате церковь Знамения Богородицы, а в дворцовом селе Рубцове Царем Михаилом Феодоровичем храм в честь Покрова Божьей матери, от коего и село это получило название Покровского. Уничтоженная после 1812 года, на Тверской церковь С. Пророка Елисея сооружена Царем на память возвращения из Польши в Москву родителя его Митрополита Филарета, 14 Июня, 1619 г., даже старый двор Романовых на Варварке обращен был в Знаменский монастырь. Царь Алексей Михайлович вступления свое на престол, Сентября 29, 1645 г. ознаменовал сооружением в огородной слободе, церкви Св. Харитония, прежде известной под именем Владимирской Богоматери, а бракосочетание с Марией Ильиничной Милославскою храмом Св. Петра вериг на Покровке. Война и мир, завоевание и присоединение к Московскому Государству новых городов и областей, голод, мор и пожары, рождение и бракосочетание особ царствующего дома, принесение св. икон и мощей в столицу служили благочестивыми побуждениями к созиданию обетных церквей, о коих мы скажем особо в частном описании оных. Сколько ни упразднено и ни перестроено на новый стиль церквей того века; но еще уцелели до нашего столетия некоторые храмы, носящие на себе печать господствовавшего в то время стиля Византико-Русского Зодчества и нового, замечательного по своей оригинальности, вычурности и преизбытку архитектурных украшений. Таковы напр. церкви в Кремле: Спаса за Золотою решеткою, в Китае Грузинской Богоматери, в Белом городе С. Николая в Столпах, или на Столпе; а в последнем стиле довольно указать здесь на церкви: Николы большого креста, строение гостя Филатьева 1680 г. соборный храм в Богоявленском монастыре; в Белом городе: сооруженный гостем Сверчковым велелепный храм Успенья на Покровке, которому удивлялся наш Зодчий Баженов¹⁹⁸ и который сберегал от пожара Наполеон, и многие другие, воздвигнутые в тройственное царствование и достойные всецелого сохранения, как памятники Зодчества, благочестия и событий XVII века. Тогда являются в Москве монастыри: Моисеевский девичий у Житной решетки, Воскресенский высокий на Тверской улице против Саввинского подворья, Страстной у стены Белого города, Феодоровский Патриарший домовый у Смоленских ворот, Воздвиженский на Убогих домах за Сретенскими воротами¹⁹⁹, Покровский Божедомский, Андреевский в пленицах, к коему до 1678 г. приписан был Донский монастырь, и Марчуковская Зосимо- Савватиевская пустынь у Красного холма.

Между тем, как гражданское зодчество, под руководством чужестранных зодчих и каменных мастеров, оказало некоторые успехи в каменном строении – народное зодчество удерживалось в деревянных строениях. Русские, по свидетельству Рейтенфельса, столь «красиво строили деревянные дома, что они могли спорить в красоте и отделке с каменными²⁰⁰». Иоанн Стрюйс находил в Москве столь искусных плотников, что «они обыденкою страивали дом, и стройку их удобною, легкою и дешевою²⁰¹». Способ строения деревянных домов был: в обло; в лапу, или в замок, сковородником; в пристык, или в крюк; в охряпку, или скобой. Крыши на два ската, свойственные климату, назывались двускатными, а на все стороны скатом, шатровыми или епанчею; они крыты были тесом и гонтом, иногда даже дерном. Шпилевые и купольные кровли четырех, шести и восьмигранные в архитектуре того века известны были под названием Царских, потому, вероятно, что употреблялись в строении царских дворцов. Расположения деревянных домов, как мы заметили уже, было единообразно: светлица отделялась от теплой избы сенями. В каждом доме между волоковыми окнами было одно красное, косящетое. Как в деревянных, так и в каменных домах, состоявших из четырех каменных стен, внутри делались перегородки. «Во всех почти Московских домах, замечает Алепский Архидиакон Павел, бывший в Москве 1655 года, «стены (и углы стен) связаны внутри и снаружи большими железными скобами; двери и окна весьма искусно делались из блестящего железа. Лестницы обыкновенно помещались в круглой башне и поддерживались четырьмя столбами с четырьмя сводами. Дворцы Московские, по большей части, были из кирпича и камня, и новой постройки, какой Москвитяне научились у Немцев. Стены внутренние и внешние покрыты многоразличными масляными красками, так что можно подумать, будто они составлены из разноцветного мрамора, или из цветных мозаик. Кирпич весьма красив и гладок²⁰²». Печи в избах и домах делались глиняные на обрубах и ценинные, или изращатые живописные с прилепами, валиками и шкафными столбами.

С вступлением своим на престол Царь Михаил Феодорович особенное обратил внимание на укрепления города, частью разрушенные, частию поврежденные во время осадного сиденья Поляко-Литовцев. Городские стены, башни и ворота требовали починки, или перестройки. Из расходной книги 1626 г. видно, что Христофор Галовей делал башню над Фроловскими воротами Кремля. В том же и 1635 и 36 годах перестроены были разрушенные прясла стен и некоторые башни Кремля и Китая-города. Память, данная 1685 года Февраля 18, на имя Ближнего Боярина Князя В. В. Голицына свидетельствует о возобновлении городских стен, совершенном в 1686 году Ноября 8. Строение каменного моста через Москву реку, начатое в 1643 году Иоанном Кристлером, остановилось вместе, со смертью строителя, потом возобновлено, по содействию Князя В. В. Голицына, и окончено было в пять лет одним монахом в 1692 году²⁰³.

В 1635 и 36 г. построены в Кремле новые каменные хоромы Государевы над Мастерскою палатою²⁰⁴, а в 1636 г. для Царевичей Ивана и Алексея Михайловичей верхний терем, названный в надписи хоромами и покрытый вызолоченною медью. Он возвышается над так называемым Теремным дворцом, который должен быть мастерскою палатою. Теремный же дворец Иоаннов вероятно занимал пространство между Спасоборским и бывшим Сретенским соборами, как означил и фундамент и подвалы, открытые в 1840 г. при строении нового дворца.

К царствованию Алексея Михайловича относятся построения в Кремле: Крестовой палаты Патриаршего дома 1655 г. к коему приделаны были глухою стеной деревянные покои Царевны Марфы Алексеевны²⁰⁵; Набережных хором иконного терема²⁰⁶; Потешного дворца, где были первые опыты театрального искусства и где находился дом тестя Царя, Боярина Ильи Милославского с церковью Похвалы Богородицы; Царской Оружейной палаты у Благовещенских ворот; Аргамачьих конюшен у Боровицких ворот; Сытного близь Ольгиной палаты, и Хлебенного дворцов и других зданий, коих теперь нет и следов.

Самая Грановитая палата в 1685 г. была возобновлена и перестроена Князем В. В. Голицыным. Над Красным крыльцом он сделал медную кровлю на железных связях и построил в Кремле палаты для Посольского приказа, который стоял на площади близь других приказов, тогда как приказы Тайных дел, Большого дворца, Мастерские палаты, Аптекарский, Оружейный, Монастырский помещались на Царском дворе²⁰⁷.

Украшение Кремля и других частей Москвы великолепными по тому веку зданиями, при Царе Алексее Михайловиче, в тройственное и двойственное царствование, принадлежит, по большей части, Ближним Боярам Артемону Матвееву и Князю Василию Голицыну, который, подобию Царевне Софии, любил изящное зодчество и покровительствовал, как мы увидим, и прочим искусствам.

После Китайского пожара 1626 г. Царь Михаил и отец его Патриарх Филарет указали Князю Григорию Волхонскому с дьяком Волковым устроить на Гостином дворе разного звания ряды²⁰⁸; в 1641 г. и кончен был строением Старый гостиный двор, как показывала и самая надпись²⁰⁹.

В 1677 году, в Китае, на месте старого, построена, новый гостиный двор трудами тяглеца Больших Лужников Панкратия Яцкого, которому за это дана Царем Алексеем Михайловичем жалованная грамота. Боярин Матвеев был строителем Посольского и Греческого дворов и каменных лавок. В этом средоточии Московской торговли и богатств находились ряды Суровские, Панские, Фряжские и Веницейские, доныне напоминающие нам о древних сношениях России с Востоком, Западом и Югом, откуда привозимы были в нее Цареградские узорочья, ткани, вина, бакалеи, хрусталь и фарфор. Как тогда казна взимала пошлину со всего, что продавалось и покупалось: то местом сбора ее был Старый мытный двор и Мытная изба. Источники для просвещения в тот век имели свои памятники: в 1645 году на Печатном дворе сооружена была каменная палата для типографии, а в Спаском училищном монастыре в 1685 г. каменное здание для школ, кои перемещены были туда из Богоявленского монастыря. По прошению прихожан церкви Св. Иоанна Богослова и по благословению Вселенских Патриархов, осудивших Московского Патриарха Никона, основана была новая Греко-Российская школа²¹⁰. Кроме выше упомянутых боярских домов в Китае, у Ильинских ворот Доктор Дий, Лейб-медик Царя Алексея Михайловича имел каменный дом, длиною в 60 сажен и шириною 32 саж., который он продал Английскому агенту Симону Дигби²¹¹; в приходе Введения у Гостиного двора находился кирпичный дом самозванца Льва Шляковского, который явился в 1643 году к Царю Михаилу под именем Королевского Датского дворянина Графа Матиаса Шлякова²¹². В Белом городе XVII века построены были не только Государевой казною, но иждивением монастырским и частных людей на дворах и подворьях каменные здание, из коих особенно замечательны: дом Рязанского Архиерея за Никольскими воротами 1654 года, где в последствии помещалась Тайная канцелярия; дом Стрешнева у церкви Св. Евпла, ныне застроенный, некоторые каменные богадельни при церквах и другие здания. Но из всех достопамятнейший и единственный в России был каменный дом Боярина Артемона Сергеевича Матвеева, сооруженный ему Стрельцами в Столповском переулке, из камней, взятых ими с отцовских и дедовских могил. Любовью к зодчеству из вельмож того века, как мы заметили, отличались Ближний Боярин Артемон Матвеев и Князь Василий Голицын, которого Московский дом с медною крышею был предметом удивлении своим убранством не уступал лучшим дворцам в Европе. Столица обязана сему любимцу Софии многими памятниками гражданской и церковной Архитектуры. Подражая его примеру, Бояре и гости украсили Москву почти тремя тысячами (?) каменных домов²¹³.

В Земляном городе, хотя, по большей части, были деревянные строения; однако находились уже некоторые и каменные, принадлежавшие исчисленным выше фамилиям.

К произведениям зодчества присоединим и памятники изящного садоводства, кои появились в XVII веке. Покровителями его были тогда Афанасий Ордын-Нащокин и Князь Василий Голицын. Сами Цари Михаил, Алексей, Феодор и Царевна София любили сады аптекарские и во вкусе Европейских, которые разведены были не только в окрестностях столицы, но и в самом Кремле и около стен его. Мы прежде сказали о верхнем и нижнем набережном саде на высоком здании со сводами, по скату Кремлевской горы, где были пруды, выложенные свинцовыми досками, водометы и оранжереи с редкими иностранными растениями и плодовитыми деревьями. Царский терем украшался комнатным садом близь верховой церкви Успения Богоматери. На Болгородках у Боровицких ворот, на Неглинной, в плодовитом саду, с цветниками и оранжереями, росли виноградные кусты, лимонные, лавровые и фиговые деревья²¹⁴; другой сад был на Царицынском лугу. В делах придворного Архива упоминаются Государевы сады плодовитые и аптекарские у Мясницких ворот, близь Немецкой слободы и в дворцовом селе Измайлове²¹⁵.

С церковным зодчеством тесно соединены были иконопись и стенопись, как необходимая принадлежность храма и богопочтения. Иконописание отличалось от живописи, хотя иконописцы и назывались зоографами и изографами; ибо предметы первого были священные, а формы и стиль подчинялись древним Византийским образцам и подлинникам, освященным давностью и правоверием. По различию делопроизводства в иконописи, мастера разделялись на знаменщиков, личевщиков и доличных; одни были рисовщики, другие писали лица, третие одежду. Наводившие же левкас и золото именовались левкащиками и златописцами; терщики терли краски.

Добрые цветные краски покупались, по большей части, в Астрахани, как значится из дел Архива придворного, именно: бакан Веницейский, блягиль, киноварь, голубец, ярь венецейская, ярь медянка, белилы Немецкие. При поновлении в Успенском соборе стенного и иконного письма, в 1642 и 1643 годах, употребляема была: вохра Немецкая, вохра слизуха, празелень и червлень Немецкая, багр Немецкий, сурик, вохра и празелень Греческие и белилы Кашинские²¹⁶. Письмо разделялось на крупное и мелочное, собственно иконное, стенное и травное; последнее состояло в расписании стен травами и цветами по грунту. Кроме живописи на сырой штукатурке (al fresco), тогда вошла в употребление (al secco), живопись на сухой штукатурке масляными, или клеевыми красками. Образа писались на красках, кои называемы были вапами и шарами, на празелени и на золоте. По числу листов накладываемого на доску золота, иконы именовались пятницами, или пятилистовыми, шестилистовыми, восьмилистовыми.

Руководством в писании икон разного содержания служили подлинники, о коих выше нами сказано, и прориси, или эскизы²¹⁷. В XVII веке появляются многие такие сборники, где показаны приметы лиц, их одежды, положения и атрибуты, с какими предписывалось изображать Святых всего церковного круга; самые краски, где какие налагать, назначены были сими Подлинниками. Подобно иконописцам, Подлинники различаются и по месту, на Киевские, Новгородские, Устюжские, Московские, в коих встречаются местные прибавления и отмены, замечательные в художественном и историческом отношении. Соборными деяниями, бывшими в Москве 1667 году определено: на Деисусе, вместо Господа Саваофа, ставить Распятие Господне. С Никона Патриарха переменены символы Евангелистов: вместо льва, Иоанну присвоен орел, а лев Марку; при Св. Луке и Матфее оставлены прежние знамения тельца и человека²¹⁸ и пр. Отделка частей не менее занимала иконописцев, как и отработка целого; в лицах отживка, или блики, на высоких местах подпробелки, заменявшие прежнюю костоватость, в отделах волос подрусинки и просединки, в доличном, или в драпировке гвенты, иногда с золотою иконопотью; наконец с половины XVII века на иконах появляется затинка, соответствующая светлотени. Лица писали, по большей части, прямолично, т. е. без профиля; в группировке недоставало перспективы, так что отдаленные предметы представлялись в увеличенном, а ближайшие в уменьшенном, виде; рисунок был неправилен и груб, но тверд и силен, колорит сух, без рельефа и темен, но резок и подчинен высшим целям. Как дух преобладал в сих изображениях, истина и предания предпочитались изяществу: то лики на иконах не всегда соединяют в себе чувственную лепоту с духовным выражением. Но в сих произведениях иконописного искусства, которое в Царской и Патриарший период было в цветущем состоянии, заметна важность и выразительность, так что и при недостатках искусства они возбуждают предчувствие божественного и высшего существа, внушая невольное благоговение.

XVII веке Царские и Патриаршие иконописцы составляли род Академии иконописи, из коей вышли отличные мастера по бойкости кисти, отменной тщательности в отделке и выдержке характера лиц. Хотя они отчасти и держались прежних образцов; однако умели сообщить изображениям более жизни и выражения, так что некоторые из них приближаются к живописи и не чужды изящества.

Тогда для усовершенствования отечественной иконописи вызываемы были из чужих краев следующие мастера: из Афин Гречанин Апостол Юрьев, из Армении Богдан Салтанов, из Австрии Данило Вухтер и Иван Детерс, из Швеции живописец Дерсон, из Польши Станислав Лопуцкий. У Царевны Софии находился перспективного дела мастер Петр Диглес²¹⁹.

Иконописцы, состоявшие в ведении Оружейной серебряной палаты иконного воображения, были трех статей: большой, средней и меньшой; одни из них кормовые, другие жалованные. Первые получали все содержание от казны, а других, смотря по заслугам и достоинствам, Царь жаловал суконными, камчатными и атласными кафтанами, собольими шапками, сафьяными сапогами, пустопорожними и выморочными землями в городе и денежными окладами. В 1669 г. Царь Алексей дал иконописателям Московским жалованную грамоту, коею «тщаливии и честные икон святых писатели, яко истинные церковницы, церковного благолепия художницы, поставлены выше всех прочих художников»²²⁰.

Мастера имели преимущество пред прочими иконописцами, так как жалованные, или пожалованные пред кормовыми, а Московские пред городовыми. Как художники входят в состав истории художеств в России и объясняют нам памятники: то мы и повторим здесь имена их от начала до конца XVII века, сколько могли их найти в делах Патриаршего и монастырского приказов, Придворного Архива и в надписях на образах: Иван и Борис Паисены, или Поисенны, Назар Истомин, Сидор Поспеев, Бажен Савин, Марк Матвеев, Феодор Козел, Кондрат Иевлев, Григорий Зотиков Ярославец, Егор Зиновьев, Богдан Тонков, Феодор Напин, Наум Андроников, Леонтий Тимофеев, Насон Лазарев, Царский изограф Симон Ушаков, Иван Лебтуров, Василий Феодоров, Федот Тимофеев, Мокей Никитин, Феодор Гаврилов, Афанасий Федоров, Семен Павлов, Стефан Рязанец, Григорий Иванов, Иван Кириллов, Филипп Павлов, Стефан Вавилов, Андрей Голицын, Севастиан Дмитриев, Василий Ананьин, Прокопий Семенов, Федор Карпов, Федор Саввин, Семен Иванов, Филипп Иванов, Родион Козьмин, Тимофей Степанов, Григорий Мартьянов, Гурий Никитин, Флор Леонтьев, Феодор Григорьев, Андрей Тарасов, Ириней Дели, Иван Словен, Фока Протопопов, Иван Арсеньев, Семен Федоров, Василий Яковлев, Янка Марков, Семен Болховитинов, Стефан Ошурин, Феодор Козлов, Семен Степанов, Иван Козлов, Феодор Евстафьев, Никита Павловцов, Сергей Рожков, Иван Леонтьев, Иван Филатов, Феодор Матвеев, Мирон Кирилов, Никифор Вовыкин, Леонтий Степанов, Спиридон Григорьев, Тимофей Рязанец, Филипп и Семен Павловы, Иван Володимеров, Меркурий Яковлев, Кирилл Яковлев, Кирилл Обросимов, Юрий Иванов, Иван Володимеров меньшой, Иван Федоров, Любим Иванов, Андрей Юрьев, Семен Константинов, Иван Александров, Андрей Моховиков, Алексей Гаврилов, Герасим Ильин, Козьма Константинов, Любим Нефедьев, Михайло Милютин, Дорофей Ермолаев, Феодор Зубов Федор Анкундинов, Григорий Никитин, Феодор Рожнов. В числе их находятся трое жалованных иконописцев, которых имена и отечество встречаются на Каппониановых картинах: Андрей Ильин (1668 г.), Сергей Васильев (1667 г.) и Никита Иванов Пикторов (1689 г.)²²¹. Это самое служит доказательством, что сии картины, коими славится Витикан, писаны в Москве, в XVII веке²²². Царские иконописцы между собою составляли товарищества, писали по указу иконы и фрески на стенах церквей.

При возобновлении многих церквей после Московского разоренья, когда недоставало Московских иконописцев для Государева дела; то требовались они за поруками в Оружейный приказ из других городов: Ростова, Ярославля, Костромы, Устюга, Новгорода, Пскова и Нижнего Новгорода. По указу Царя Алексея Михайловича, в 1670 г. присланы из Троицко-Сергиевого монастыря 12 иконописцев для Государевых дел.

Из дел Патриаршего приказа 1640–1672 г. видно, что при Патриаршем дворе находились собственные его иконописцы домовые, из коих упомянуты: Алексеи Андреев, Степан Панкратьев, Степан Зубчанин, Леонтий Астафьев, Леонтий Черный, Гаврила Кондратьев, Дмитрий Львов, Феодор Елизаров, Козьма Феодоров

На некоторых иконах, писанных или возобновленных Царскими зоографами, означены имена Симона Ушакова, Георгия Зиновьева, Леонтия Стефанова. В 1628 году писан Московскими иконописцами образ Собора Святых, который теперь хранится в Ватиканской Библиотеке под именем Болландианских картин ²²³. при Царе Михаиле Феодоровиче 91 иконописец в два года расписали стены и иконостас Успенского собора, а при Царе Алексее Михайловиче занимались 15 иконописцев стенным и травным письмом в Архангельском и Благовещенском соборах.

Строгановская иконописная школа тогда отличалась твердостью рисунка, искусством отживки, заменявшей прежнюю костоватость, яркостью колорита и богатой золотою иконопотью. В половине XVII века заметно в произведениях ее более уклонения к Фряжскому стилю. Тогда уже некоторые из Московских иконописцев, руководствуясь чужестранными живописцами и подражая стилю Западного искусства, отваживались нарушать древние строгие и освященные давностью формы Греческого стиля, кои стесняли искусство; но они покушались вводить новые формы, неусвоенные Восточной церковью, как свидетельствуют нам дело Князя Хворостинина о Латинских образах²²⁴ и следующие слова Алепского Архидиакона Павла, который говорит, что «в Москве многие иконописцы переняли живописать образа на манер Франков и Поляков. Вельможи покупали образа новой живописи. Патриарх Никон, узнав об этом за год до чумы, отобрал оные и издал указ, что кто впредь будет живописать их, тот подвергнется строжайшему наказанию. Такие образа, собранные, по повелению Царя Алексея Михайловича, зарыты были в землю, а пишущие в духе новой школы преданы анафеме Патриархами Никоном и Макарием»²²⁵.

Не взирая на это запрещение, домовые церкви у Боярина Матвеева и Князя В. В. Голицына расписаны были Итальянскими и Немецкими художниками в новом стиле. Адольф Лизек видел у первого в покоях изображения святых Немецкой живописи.

Тогда как неприметно сближалась иконопись с живописью, стиль – Византико-Русский с Фряжским, в простом народе укоренилось так называемое Суздальское письмо, которое отличается от Греческого большей неправильностью и нетвердостью рисунка, чрезмерною угловатостью и короткостью фигур, без пропорций, и наконец пестротою колорита.

В числе Царских иконописцев были и живописцы, которые преимущественно занимались хоромным живописным делом Великого Государя. В делах Патриаршего приказа и Придворного Архива упоминаются: Лазарь Иванов, Василий Познанский, Киприан Умбрановский, Иван Безмин, Дорофей Ермолаев, Иван Вартар, Герасим Костоусов, Василий Гаврилов, Тихон Филатьев, стряпчий Иван Неустроев, подключник Петр Брюхов и Леонтий Чулков, араб Ян Тютекурин.

Дела придворного Архива показывают, что в 1662 г. 30 живописцев и иконописцев Оружейной палаты расписывали набережную палату. Из памяти 1684 г. Мая 20 видно, что, по Царскому указу, первый из них Лазарь Иванов написал в Государственном Посольском приказе на потолках светила небесные. Вместе с иностранными живописцами, выше замеченными, они, вероятно, в том веке распространили и портретную живопись, которая, подражая Западному обычаю, украшала Царскими и Святительскими портретами не только палаты и келлии, но и самые храмы. По свидетельству Рейтенфельса, в Московском Государстве, «в знак особенной милости Царя, позволялось некоторым вельможам иметь в домах портрет Государев». Портреты, писанные алфреско на стенах и масляными красками на холсте, назывались парсунами и персонами. Такие фрески покрывают стены Архангельского и Благовещенского соборов и Новоспаского монастыря, где изображены лики Государей Российских, которые написаны были в XVII веке и в конце XVIII века изглажены на паперти Крутицкого собора. В переписной книге Оружейной палаты 1686 года показаны: «Парсуна Великого Государя и Царя Михаила Феодоровича, длиною 1 аршин 10 вершк. шириною 1 аршин и 1 1/2 вершка, Парсуна Великого Государя Царя Алексея Михайловича, писана по полотну, длиною 3 аршина с 2 вершками, шириною 2 арш. 1 верш. Парсуна по преставлении Великого Государя Царя Алексея Михайловича, писана по полотну в черных рамах, длиною 2 арш. без вершка, шириною 1 арш. 11 вершков; парсуна Киевского Митрополита Петра Могилы, длиною 3 арш. без четверти, шириною 1 арш. с вершком». В монастырях доныне еще уцелели некоторые старинные портреты Государей и Святителей, достойные исследования

Как в предыдущем, так в XVII веке, особенно занимались украшением рукописей миниатюрами, писанными на Александрийской бумаге корпусными красками и растворенным золотом; многие из них отличаются правильностью рисунка, красивостью отделки, нежностью и блеском колорита. Тогда также, как и предшествующие века, писание и украшение церковных книг, подобно вышиванию шелками пелен и покровов, совершаемо было по обещанию и вменялось в подвиг благочестия. Царевна Татиана Михайловна славилась миниатюрной живописью.

Некоторые рукописи в Патриаршей и Синодальной типографской, Ново-Иерусалимской, Эрмитажной библиотеках и в главном Московском Архиве Министерства иностранных дел, украшены миниатюрными портретами Царей Михаила и Алексея²²⁶.

По следам за иконописью и живописью шло гравирование на дереве и меди, которое в союзе было с типографскими искусством. Предметами для гравирования избирались сперва события из церковной, а потом из гражданской истории, священные притчи, легенды и народные сказки. Церковные книги украшались эстампами, кои напоследок и печатались отдельно от книг. По образцу Библии для бедных (Bibles des pauvres), какая издавалась в Западной Европе, Московский гравер Мартын Нехорошевский издал 1645 года, в 16, книжку с гравированными картинками и стихами, а в 1697 г. Василий Корень выгравировал Лицевые изображения из книги Бытия²²⁷; в 1656–60 г. Иерей Прокопий вырезал на дереве и напечатал Апокалипсис толковый в лицах, в 4. Комидия притча о блудном сыне выгравирована на дереве, книжкою, в Москве, 1685 В 12. – Кроме означенных граверов, XVII века, в столице тогда занимались гравированием: Царский жалованный иконописец Симон Ушаков и Фряжских резных дел мастер Василий Андреев, вероятно, и другие Царские иконописцы и живописцы. В это же время отделилась от гравирования особенная ветвь, привившаяся к народности: резание обронно на деревянных досках так называемых лубочных картинок, кои составляют простонародную письменность и картинную галерею; потому в них изображение соединено с летописью и сказанием. Такими-то печатными листами, по свидетельству Патриарха Иоакима, «украшались в Москве храмины, клети и сени, где дотоле стояли одни св. иконы»²²⁸. Но как гравирование, перешедшее к нам от Запада, служило проводником новых мнении, не во всем согласных с православием: то Патриарх Иоаким окружною грамотой 1674 года запретил печатать и продавать «по крестцам и в рядах на бумажных листах св. иконы на подобие лиц Немецких и в своестранных одеждах; потому что еретики святых икон не почитают и ругаяся, развращенно печатают на посмех Христианом, и таковыми листами иконы святые на досках небрежно чинятся и ради бумажных листов иконное писание презирается, а церковию и отеческим преданием иконное поклонение и почитание издревле заповедано и утверждено, и писати на досках, а не на листах велено».

Между тем как в Киеве и Новгороде издавна существовали произведения мозаики, кои украшали соборы Софийские, собор Золотоверхомихайловского монастыря, Ростовский и Суздальский соборы вымощены были красным разноличным мрамором²²⁹, в Москве почти неизвестно было употребление оной; других памятников сего искусства нет, кроме наборного пола (1ithostroton) из агатовидных яшм, весьма разнообразных по цветорасписанию. Этот пол, по преданию, перенесен Патриархом Филаретом из Ростовского собора в Московский Благовещенский, где ныне находится. В замен мозаики и в XVII веке Москвичи употребляли ценину, или цветные кафели, каких, по замечанию Академика Солнцева, не встречается ни в Новгороде, ни в Пскове; но какие составляют одно из главных украшений зодчества в Мавританском стиле. Из таких-то ценин составлялись не только архитектурные украшения, но и рельефно целые образа Святых, кои доныне видны на шеях глав и на стенах и некоторых церквей в Москве.

При недостатке металлов Цари Михаил и Алексей обращали особенное внимание на отечественное рудокопство. В делах их царствования упоминаются вызванные из чужих краев рудознатцы, золотознатцы, лозоходцы и рудокопцы. В 1618–22 годах Англичанин Джон Ватер, а 1626 г. Фричь и Геролд, Англичане, отправлены были в Пермь с дворянином Загряжским для отыскивания руд. В 1634 г. когда уже учреждены были некоторые фабрики, устроены мельницы и стеклянные заводы в Москве и ее окрестностях: тогда открыты в Сибири медные рудники, для разработки коих Царь выписал из Саксонии рудопромышлеников. В 1636 году гость Надей Светсшников отыскал на Каме медную руду. Такие открытия доставили материалы для литья колоколов и пушек, для чекана монеты и для других произведений оборонного искусства²³⁰.

Литейные мастера были тогда уже более Русские, чем иностранные, как видно из следующего их исчисления: 1606 года, Проня Федоров; 1621 г. Игнатий Максимов; 1622 г. Андрей Данилов и Алексей Якимов; 1626 г. Кондратий Михайлов; 1627 г. Богдан Васильев; 1628 г. Григорий Наумов мастер и Фальк, 1648 г. Петр и Тимофей ученики; 1650 г. Евсей Данилов, Тимофей Воин, Федор Аникшин мастер; 1652 г. Емельян Данилов; 1661 г. Андрей Нейгарт; 1665 г. Александр Григорьев; 1668 г. Харитон Иванов мастер, Мартьян Осипов мастер и Яков Дубина, или Дубинин ученик; 1672 г. Яким Никифоров; 1673 г. Андрей Якимов и Яким Гаврилов; 1674 г. Пантелей Яковлев; 1679 г. Осии Иванов, Василий и Яков Леонтьевы, Феодор Маторин; 1680 г. Евсевий Данилов и пр.

Огромные колокола, удивлявшие иностранцев, вылиты были при Царях Михаиле и Алексее: 1622 г. Реут Андреем Моховым, весом около 2 т. пуд, 1654 г. Царь-колокол в 7 т. пуд, после перелитый и повешенный на двух каменных столбах у церкви Рождества Христова в Кремле. Замечательная по своей величине и красивости медная пушка: 1617 г. Царь Ахиллес, была весом в 220 пуд Андреем Чоховым. При Царе Алексее Михайловиче пушечный мастер Мартьян Осипов в 1670 г. вылил единорог в 779 пуд и другие мастера – пушки меньшого калибра. Из огромных орудий вылиты при Царе Феодоре Алексеевиче Волк Яковом Дубиною в 151 пуд, а в тройственное царствование Троил в 402 пуда; в 1685 году новый Перс; в 1686 г и Орел в 220 пуд²³¹.

Котельного дела староста Дмитрий Сверчков в 1627 г. сделал медный шатер для ризы Господней в Успенский собор и позолотил главу Ивановской колокольни²³².

Как в XVII веке распространилось в России употребление часов, не только воротных, но и столовых и зенных, т. с. карманных: то в ведомстве Мастерской палаты и Посольского приказа состояли многие часовщики иностранные и отечественные, а в приходе церкви Николы в Мясниках (на Мясницкой) находился часовый двор. По делам придворного и оружейного Архивов и Патриаршего приказа известны часовщики: Христофор Головей, Гиберт Фан Пилан, Яков Рубко, Самуил Плюмент, Индрих Вихманн, Андрей Рамздес, Анцекезель, Петр Яковлев (Jean Lefebure), Петр Высоцкий, Яков Гасениус, Яким Горнель (Garnault), Карл Терие, Жан Мартен, Томас Авдуд, Яков Фриз, Генрих Риф, Генрих Сифрет, Иван Боларт, Павел Бернер, Григорий Алексеев, Моисей Терентьев, Михайло Феодоров, Василий Чермнов, Семен Родионов Суздалец, верховый часовник Дмитрий Люнесев, Петр Андреянов, Михайло Осипов. При Троицких, Спаских и Всесвятских воротах были особые часовники, которые заводили и чинили стоявшие там часы.

Городские часы, расположенные по солнечному годовому кругу, сделаны и поставлены 1626 года Англичанином Хр. Головеем на Спаской башне; их видел в Москве 1661 г. Посол Римского Императора Леопольда I, Барон Майерберг, который пишет, что «кроме их, есть в Кремлевском замке, по другую сторону, другие часы, громко бьющие». Спаской башни часовник Андрей Данилов в 1687 году сделал новые часы на Троицкую башню, с коей старые отданы были в Данилов монастырь. Для Царя Алексея Михайловича часовых дел мастер Лев Никитин устроил столовые часы медные, золоченые, с травами и с медным к ним мужичком. В Патриаршей ризнице доныне хранятся зепные часы Патриарха Филарета с изображением на одной стороне Патриаршей печати, и монограммы Ч П. Ф. т. е. часы Патриарха Филарета, а на другой одноглавого орла. Адольф Лизек в 1676 г. описывает нам виденные им в доме у Боярина Матвеева различные часы: «одни из них показывали часы астрономического дня, начиная с полудня, как употребляется в Германии; на других означались часы от заката солнца, по счету Италианскому и Чешскому; иные показывали время от восхода солнца, по счислению Вавилонскому; другие по Иудейскому; иные наконец начинали день с полуночи, как принято Латинскою церковью»²³³.

Еще прежде замечено нами, что издревле резьба на дереве была любимым и подручным искусством у Русских. Рейтенфельс свидетельствует в 1670 г. что «Русские выделывают из дерева весьма искусно разные вещи». В этом искусстве упражнялись не только монахи в монастырях по примеру и образцу Афонских и Киевских, но и простые поселяне. Липа, кипарис, бук, клен и кость служили материалами для резьбы. Об успехах в резьбе на дереве свидетельствуют нам узорочные царские двери и иконостасы в церквах, кресты и образа, на коих вырезаны многие лица, наконец домашние утвари. В числе разных мастеров при Оружейной палате находились резного, токарного и столярного дела мастера, также резцы каменных дел.

Не смотря на запрещения Кормчей и Стоглава, влиянием Запада в Московском государстве распространилось употребление ваяния. В церквах и часовнях стояли изваянные и резные изображения Распятие И. Христа, его темницы, Св. Николая, Св. Великомученика Георгия, Св. Параскевии Пятницы и других Святых. По сказанию Пясецкого, в Москве 1611 года, между Царскими сокровищами находилось изваяние И. Христа из чистого золота, в меру возраста совершенного человека, весом в 350 фунтов; сие драгоценное изваяние Поляко-Литовцы, разрубив на части, разделили между собою. По недостатку в деньгах Царь Василий Шуйский обратил в монету вылитых из золота XII Апостолов²³⁴. Изваяниями цветов, трав, зверей, птиц и Российских гербов украшаемы были здания того века; такие доныне видимы на парапетах и над окнами теремов Царских и Грановитой палаты в Кремле. Кроме золотой и серебряной посуды, убранство торжественных Царских столов составляли сделанные из сахара фигуры. Так на столе, по случаю рождения Петра I, стояли из сахара устроенные: герб Московского государства и город Кремль с людьми конными и пешими, башни и пр.²³⁵.

Обронная и сканная работа, замечательная по своему искусству, особенно посвящаема была на украшение св. икон, церковных и царских утварей. При Патриаршем и Государевом дворах в серебряной и золотой палатах находились серебряных, золотых и сканного дел мастера и басемщики, из которых упоминаются в делах XVII века: сканного дела мастер Англичанин Фридрих Маружин, серебреник Яков Рамздес, золотых дел мастер Яков Спорет, и другие Немецкие художники, которые в 1626 и 27 годах сделали корону для Царя Михаила Феодоровича, два брата Кисели, Гавриил Евдокимов, Иван Попов, Кирилл Пестриков, Феодор Исаков и Кирилл Федулов.

Обронная работа литая, известная под именем вольячной, т. е. массивной, противополагалась дутой, или тощей, истуканной и выбойчатой, или басменной, которая называлась и басмою, как видно из описи Москов. Успенского собора 1627 г.²³⁶. Серебряные и золотые оклады, венцы, гривны витые, тощие, вольячные и басменные, цаты, дробницы, репьи и трубы на иконах, так равно кресты, панагии и складни обнаруживают замысловатость и искусство мастеров, которые наводили на них прочную чернь и финифть. По свидетельству Олеария, для Царя Михаила Феодоровича, Ниренбергским художником сделан был богатейший трон, на который употреблено было 800 Фунтов серебра и 1100 червонцев. Боярин Морозов в 1660 г. приложил в Успенский собор чудесное паникадило о шести ярусах, во 113 пуд и 1 фунт чистого серебра, употребив на позолоту его 2000 червонцев и столько же заплатив за работу иностранному мастеру. В Оружейной палате серебряные блюда, стопы, братины, кубки, ковши, кружки и прочая посуда, составлявшая блистательное убранство нарядных столов Царей Михаила, Алексея и Феодора, отличаются чеканенными на них прекрасными рисунками в роде Челлини.

Между художествами резьба на драгоценных камнях вглубь (intaglio, gemma) и выпукло (cameo), находила себе в Москве поприще для деятельности. Материалами ее были драгоценные камни, на коих вырезываемы были Русскими и чужестранными мастерами гербы и лики Святых, первые для Царских и Боярских перстней и печатей, а другие для украшения св. икон, утварей и даже Святительских панагий, митр и облачений. Такими геммами и камеями покрыто драгоценное Евангелие Царицы Наталии Кирилловны в Успенском соборе; прекрасно вырезанная в глубь на синем яхонте печать гербовая Царя Феодора Алексеевича украшает золотую звезду над дискосом в Чудове монастыре. Из гранильщиков XVII века известен Иван Лент.

Монетное дело достопримечательно тем, что, при Царе Михаиле Феодоровиче, кроме серебряных и медных копеек, сделан опыт чеканить золотые червонцы, по образцу, чужестранных, а при сыне его Алексее – первые серебряные рубли, полтинники серебряные и медные²³⁷ и полуполтинники, или четвертаки. В чекане заметно уже более правильности и искусства, чем в прежних монетах. «Денежный двор, как свидетельствует Боярин Артемон Матвеев, «пятнадцать лет стоял пуст, пуда серебра в заводе на дело не было; он завел делать на том дворе деньги, и от того дела непрестанная была прибыль в Государскую казну»²³⁸.

Так постепенно водворялись и совершенствовались художества и распространялись их памятники в Московском государстве и особенно в столице его, покровительствуемые Царским и Патриаршим Дворами. Москва была тогда средоточием Русской образованности, доступной тому веку. Искусство, подчиненное целям и условиям внешней жизни, не могло еще сделаться самобытным проявлением внутренних требований духа человеческого. Но некоторые из памятников художеств ознаменованы замысловатостью, искусством и редкою тщательностью отечественных мастеров, которые не только умели усваивать себе чужеземные художества, но и сами изобретать и творить, так что заслуживали удивление самих иностранцев, которые признавали их превосходство²³⁹. Такие значительные предначинания в образовании народном века Царского и Патриаршеского, когда Москва сделалась главою и сердцем великой, малой и белой России, предшествовали периоду внешнего и внутреннего преобразования

Следствия перенесения Двора из Москвы в С. Петербург. Внешнее состояние ее в начале XVIII века. Число жителей, церквей, домов. Оставшиеся тогда древние здания церковные и гражданские. Преобразования в строении домов и расположении улиц. Зодчество того века. Упразднение домовых церквей; монастыри Новинский и Феодоровский. Зодчие начала XVIII века. Памятники времен Петра I. Следствие пожаров. Церковная и гражданская живопись. Живописцы. План Академии ремесл в 1730 г. Состояние гравирования и ваяния. Резьба на дереве и кости. Горное дело; Литейное искусство; Литейщики; памятники его. Часовое мастерство. Монетное дело. Троицкий пожар. План Москвы Мичурина. Заключение.

Из обозрения предыдущих столетии Московского мира мы видели, что постоянное пребывание Государева Двора в средоточии России споспешествовало к распространению и возвышению древней столицы, обогатило и украсило ее памятниками художеств. Хотя с основанием новой столицы, в эпоху преобразования России, Двор и оставил Москву; однако первопрестольный град не преставал быть предметом попечений Петра I, который и в нем положил начала новой городской и государственной жизни, сблизившей Россию с Европою, оставил много памятников церковных и гражданских, кои свидетельствуют о любви Преобразователя к художествам и к отечеству. Москва обязана ему внешним устройством своим, правильнейшим расположением улиц, которое нарушалось скородомным и обыденным строением после частых пожаров, прочными мостовыми и приличнейшим по улицам размещением домов, кои до того более строились на дворах, огороженных высокими заборами и надолбами. В самом начале XVII века, не только улицы Земляного, но и Белого города, Китая и Кремля стеснены и обезображены были шалашами, мазанками и печурами; на больших улицах стояли кузницы, выносные очаги, скамьи и лари с мелкими товарами. Большая часть Боярских дворов, наполнявших Кремль, была снесена, а земли их взяты в казну; оставались тогда весьма немногие. Не смотря на попечение Царей Михаила, Алексея и Феодора о мощении улиц, во многих еще местах Москвы были непроходимые грязи (и), от коих и некоторые урочища получили свои название. Беспорядок и теснота строений часто давали пищу пожарам, коими изменялось положение улиц. После переселений из Москвы в Петербург, после казней Стрелецких и частых пожаров, лежало впусте довольно земель незастроенных и оставалось много опальных дворов без хозяев. Петр II, намеревавшийся перенести свою столицу в Москву, пребыванием своим в ней желал было возвратить утраченные ею права²⁴⁰. Преемница его Анна, озабоченная внутренним устройством государства, хотя и предпочитала С. Петербург Москве; однако, как увидим, украсила ее памятниками художеств. При Петре I, по сомнительному свидетельству Голикова, в Москве и в пяти ямских слободах было до 300,000 жителей²⁴¹. По сказанию же Корн. Брейна, церквей с часовнями было в городе и слободах 679²⁴², а по рукописному известию начала XVIII века, в 1702 г. в Москве находилось 15 соборов, 29 монастырей, 425 церквей, 289 приделов, в том числе 29 деревянных церквей. Кирилов в своей Статистике России 1727 года показывает в древней столице 345 церквей и 22 монастыря²⁴³. Вебер в 1730 г. полагает в Москве, кроме казенных зданий, до 3000 каменных домов, рассеянных между деревянными избами и 1500 церквей и монастырей, включая в то число находящиеся в ближайших окрестностях города²⁴⁴.

Но в эту эпоху преобразования еще оставались древние церковные и гражданские здания прежних веков, теперь не существующие и упоминаемые в письменных памятниках и преданиях. Из них книга первой ревизии упоминает в Кремле: Соборы Черниговский и Александроневский над Тайницкими воротами, Сретенский на верху; церкви: Св. Апостол Петра и Павла у теремов, Похвалы Богородицы, что на Потешном дворе, Воскресение Господне и Успение Божией Матери, что на верху, и Св. Козьмы и Дамиана и Св. Филиппа Митрополита близь Чудова монастыря, Св. Петра Митрополита на Кремле городе, Владимирской Богоматери на бывшем дворе ближнего Стольника и Сибирского Губернатора Князя Алексея Черкаского и Св. Иоанна Новгородского на дворе Князя Юрия Трубецкого, потом три подворья: Крутицкое, Кирилловское и Троицкое с церквами на них, а при Успенском соборе Приказ инквизиторских дел²⁴⁵. В Китае городе находились, кроме некоторых из упомянутых в XVII веке, церкви Спаса Смоленского у Москворецких ворот с приделом Св. Андрея Первозванного, Вознесение Господня в Платском переулке, Жен мироносиц, что в Кохтях, на Никольском крестце, Великомученика Димитрия у Самопального ряду, Св. Ирины Великомученицы в углу, Св. Николая у стены, Введения Богоматери Златоверхие, Знамения Богородицы на дворах Князей Петра Черкаского и Василия Одоевского, Успения Богоматери в доме Боярыни Марфы Салтыковой против Книжного двора, Всемилостивого Спаса в доме Боярина Алексея Салтыкова, Воскресения Христова в доме Его Императорского Величества на Шеине дворе. Из подворьев монастырских и Архиерейских с церквами при оных упомянуты: Вологодское, Воронежское, Пафнутьевское Боровское, Иверское, Ростовское, Спасо-Прилуцкое. В Белом городе тогда находились монастыри: на Тверской улице, Моисеевский девичий и подле Саввинского подворья, на коем было четыре церкви, Воскресенский мужеской, на Рожественке Варсонофьевский девичий. Из церквей третьего города Москвы заметим: Всемилостивого Спаса в доме Баронов Строгоновых, Св. Адриана и Наталии на Псковском подворье, Св. Троицы в доме Кравчего Василия Салтыкова на Яузе, Тихвинской Богоматери на Коломенском подворье, Св. Великомученика Димитрия и Св. Феодосия общих житий начальника на Лубянке. Св. Троицы в доме Графа Андрея Матвеева, Воскресения Христова на Петровке, Живоносного источника на Тверской, Св. Леонтия Ростовского на Успенском вражке, Спаса всемилостивого, что в Копии, Воскресения Христова на Дмитровке, Св. Дионисия Ареопагита на Никитской, Спаса Нерукотворенного с приделом Св. Анастасии узорошительницы у Мучного ряду, Преображение Господня на Тверской, Св. Михаила Малеина на Туреневском дворе, Риз положения и Св. Иоанна Милостивого в Кисловке, Св. Саввы Стратилата на Знаменке, Обновление храма Воскресения Христова, что у Смоленских ворот, Четыредесяти мучеников, что на старом Ваганькове, Спаса Нерукотворенного на дворе Боярина Алексея Салтыкова. Некоторые из церквей того века в Китае, Белом и Земляном городах сохранились доныне, по большей части, перестроенные, и под другими именами, как напр: Успения Божией Матери, зовомые большого креста, ныне Николы большого креста, Живоначальные Троицы, что на Ямах, ныне Св. Николая чудотворца, что на Ямах; Владимирской Богоматери в старой Басманной, ныне Св. Никиты мученика в Басманной; Рождества Богородицы, что у Столпа; Св. Троицы, что в Мясниках, ныне Св. Николая на Мясницкой; Введение Божией Матери, где был Введенский девичий монастырь, ныне Св. Николая в Хлыпове и т. д.

Сверх кладбищ, при церквах приходских состояли нищенские богадельни, в коих 1722 г. показано нищих 979 чел.

До пожара 1737 года, в Кремле, кроме церковных зданий и Государевых дворцов, помещались Синодальные палаты, Сенат с его типографией на Царском дворе, Рентерея у Ивановской колокольни, Коллегии на площади, разные Конторы, Конюшенный, Потешный, Сытный, Житный и Магазинный дворы и другие здание. из Боярских домов, тогда оставались еще там Князей Голицына, Черкаского и Трубецкого, Милославского, Шереметева и Татищева. Местопребывание Московского Генерал-Губернатора было в Потешном дворце. – В Китае замечательны из зданий, теперь там давно не существующих: Большой комендантский дом на Красной площади, Цейггауз, Сибирский приказ в Гостином дворе, Монетный двор, Московская большая таможня, Хомутная таможня, Сыскной приказ с острогом, пятью казармами, караульнею, покаянною и часовнею. У Воскресенских ворот в палатах помещены были: Медицинская контора, Главная аптека, Австерия, а на самых воротах пробирная палатка, Аптекарский сад был у восточной стены Кремля.

Составленная в 1701 году описная книга стен, башен и ворот в четырех городах Москвы представляет нам внешность ее сходно с очерками ее в XVII веке. В конце царствования Петра I, кроме рвов, обнимавших Кремль с двух сторон и земляных болверков, Кремль окружен был с третьей глубоким рвом, выкладенным каменными стенами. Из 20 Кремлевских башен Спаская воротная имела ворота, обитые медью, два щита, с железною между ими опускною решеткой, какая находилась между Константиновской и Отводной башнями. Трубы свинцовые, лежавшие от Водовзводной башни до Набережного сада, по повелению Государя, 1706 года, были оттуда вынуты и отосланы в Петербург²⁴⁶. Под башней, где была церковь Св. Петра Митрополита, находился каменный погреб с выходом. У южной стены Кремлевской, по другой стене под навесом стояли пушки от Москворецкой угольной до Глухой башни. В Китае городе было 7 ворот проезжих, 8 башен глухих и три полубашни; из несуществующих ныне башен тогда упоминаются: Козмодемянская с проезжими воротами, потом заделанными, и Москворецкая с двумя проезжими воротами. Воскресенские ворота назывались Триумфальными²⁴⁷ и, подобно Троицким, Курятными и Куретными. Третья крепость, примыкавшая стеною своей на юг к Кремлю, а на восток к Китаю, имела десять ворот, а по описной книге 1701 года, 26 башен. Сия же книга показывает меру всему Земляному валу с проезжими воротами, озерка, Неглинной и грязи 7026 саж. 1/2 арш., а около Кремля, Китая и Белого города и Земляного валу и башен 13,781 саж. На каменный мост вели с обоих его концов башни с воротами; одни из них в стене Белого города были Всесвятские, а другие за рекою Берсеневские, водяные, или Шестеро ворот; от них и самый мост назывался то Всесвятским, то Берсеневским. До 1731 года у быков сего моста стояли мельницы, кои указом Мая 26 велено было сломать и быки очистить, чтобы дать свободный проход воде.

Начатая 1722 г. и оконченная 1726 года книга первой ревизии сообщает любопытные и важные материалы для полной истории древней столицы XVII века. По указу 1723 г. Августа 3, переписаны были обстоятельно церкви в Москве с показанием лет их строения и числа приходских домов²⁴⁸.

Прежде нежели коснемся состояния художеств, художников и памятников их в Москве времен Петр I-го и Анны I-й, мы представим обозрения тех преобразований во внешности древней столицы и в способе и фасаде строений, какие сделаны в ней преобразователем России.

После неудачной битвы под Нарвою, Петр I-й повелел 1707 года Мая 6 и Июля 25 укрепить Кремль и Китай. При этом случае срыты были некоторые церкви и дома, уничтожены кладбища, окружавшие тот и другой город. В 1731 г. сделаны были вокруг Москвы надолбы для предосторожности от ввоза запрещенных товаров, а в 1736 г. Сентября 9, даны правила о расширении в Москве улиц и о производстве строений. По учреждении Московской губернии 1708 г. Декабря 18, повторен был в следующем году указ о строении в Кремле и Китае каменных зданий людям всяких чинов; но воспрещено начинать строения в Белом и Земляном городах прежде отстройки первых двух частей Москвы²⁴⁹. Каменному приказу, 1700 г., обращенному в Экспедицию приказа Большого Дворца, поручено было заведывание строильными делами, так равно каменщиками и обжигальщиками, а заводы кирпичные отданы в ведомство Ратуши. В 1712 году Июня 17, открытием вольной продажи в Москве кирпича, камня, глины и извести открыты были средства строить каменные здания, а раздачею Стрелецких земель при Петре I-м и пустырей при Императрице Анне, желавшим на них поселиться, даны способы к распространению и населению города. Но созидание новой столицы, требовавшее неимоверных трудов и пожертвований, остановило на некоторое время строение в Москве; потому что указом 1714 г. Октября 9, по причине медленной стройки каменных зданий в С. Петербурге от недостатка каменщиков, запрещено было каменное строение во всем государстве на несколько лет «под разорением всего имения и ссылкой».

В 1720 году назначены в Москве места, где быть каменным и где деревянным строениям; последние запрещены в Белом городе. Хотя еще в 1714 году Июня 7, Петр I-й указал строить в Земляном городе и за Земляным валом каменные домы; однакож вскоре после того, снисходя неимуществу жителей, дозволил мазанки из глины не только в этом городе, но и в Кремле, Китае и Белом городах по образцам в селе Покровском. С 1723 года введено было строение деревянных домов на каменном фундаменте. Петром II позволено было всякому в Москве каменное строение.

Выше заметили мы, что до Петра I-го каменные палаты и деревянные хоромы помещались во дворах; но он повелел указом 1718 г. Января 19, строить вновь домы и старое живое строение переставить по улицам и в линию, а пред домами владельцам мостить каменные мосты, т. е. мостовые.

Внимание Царя-Строителя обращено было не только на способ и фасад строение, но и на самые материалы; он назначил, на каких здания строить двускатные Русские кровли, и на каких шатровые Голландские. В 1722 г. Мая 8, издал указ о делании в Москве кровель по образцу теремной в Кремле, потом повелел одни домы крыть железом, другие черепицею, или деревом, а городские церкви черепицею, или лещадью, вместо досок и тесу, употреблять на крыши гонт. Но как в Москве недоставало мастеров для делания гонтин: то он в 1722 г. указал выписать их из Смоленска и Малороссии и в том же году подтвердил о размножении гонтового дела.

Подражая Европейскому, особенно Голландскому зодчеству, Петр I-й переменил старинную тяжелую и грубую Архитектуру на новую удобнейшую и по тому веку красивейшую, ввел в употребление камины и Голландские печки на ножках.

Мнение свое об Архитектуре он высказал в ответе своем 1724 года к ученику Архитектуры Ивану Коробову: «Во Франции – пишет он – я сам был, где никакого украшения в Архитектуре нет и не любят, а только гладко и просто и очень толсто строят, и все из камня, а не из кирпича; об Италии довольно слышал, к тому же имеем трех человек Русских, которые там учились и знают нарочито; но и в обеих сих местах строения здешней ситуации противные места имеют, а сходнее Голландские»²⁵⁰.

Раболепное подражание Голландскому стилю заметно не только в памятниках гражданской, но и церковной Архитектуры века Петрова; ибо сооруженные при нем церкви в Москве, большею частию, похожи на западные костелы и кирки; некоторые из них восьмиугольные, паралелограммою, или прямоугольником, и круглые, двухэтажные и одноэтажные, одноглавые; своды в них коробовые и даже парусные; кровли и главы крыты были лещадью и черепицею, или белым железом. Самый трибун храмов отличался от древних пилястрами, орнаментами и восьмигранною формою. Стенные в них окна начинались от цоколя; вместо прежних трех алтарей, или полукружий на восток, строился один полукруглый, или граненый алтарь.

Между тем как вводилась новая церковная Архитектура, запечатаны и упразднены были многие в Москве старые обветшавшие церкви, особливо у знатных особ домовые, из коих, по указу 1722 г. Апреля 12, оставлены только для престарелых знатных персон с тем, чтобы «верхи тех палат, где помещались у них церкви, не имели никакой от прочих отмены». Тогда же упразднены и уничтожены указом Св. Синода часовни, стоявшие близь церквей, на торжищах и перекрестках.

Таким образом начало сближения Архитектуры Русской с Европейской, совершенного перерождения в России гражданской и церковной, – сие начало положено от основания С. Петербурга и преобразования России Петром I-м.

Времен его, так как и Императрицы Анны, Архитекторы были, и по большей части, иностранцы и не многие Русские, учившиеся под их руководством в России, в Италии и Голландии, откуда перенесли к нам смешанный стиль зодчества, не всегда сообразный нашему климату, народному быту и значению самих зданий. Занимаясь не только теоретической, но и практической частью зодчества, Петр I-й сам испытывал учеников оного, задавал им чертежи на разные предметы; прожекты их всегда сам рассматривал, утверждал и приказывал приводить в исполнение под собственным надзором. При нем известные были зодчие из иностранцев: Христофор Конрад Немец, Трессино, или Треццини Датчанин, Микентий Итальянец, Леблон Француз, Кармедон, Гербель, Гаман, Баллес, Швертфегер, Фан Свитен; из Русских: Земцов, Еропкин, Башмаков, Коробов, Савва Чевакинский. В царствование Петра-II и Анны Ивановны: Иван Юстинов, Иван Заруднев, Петр Евлашев (в 1735 г. Архитектурин Езель) и наконец ученик Графа Растрелли, славного в то время Зодчего, вызванного из чужих краев Петром I, Иван Мичурин, который не только оставил нам много памятников Зодчества, но и первый геометрический план Москвы, о коем скажем в последствии. Сии зодчие строили и возобновляли в Москве и С. Петербурге многие церкви, казенные и частные здания

При Петре в Москве не основано ни одного монастыря; но Новодевичий²⁵¹ в 1724 г. и ружный Андреевский в пленицах в 1725 г. обречены были на человеколюбивое заведение Школы зазорных детей, предшествовавшей основанию Воспитательного дома и уничтоженной в последнем 1731 г. Апреля 21. В 1709 г. Феодоровский домовый Патриарший монастырь обращен был в приходскую церковь, а монахи из него переведены в Новинский монастырь²⁵². По указу 1701 г. Июля 3, подворье Спаса нового монастыря в Кремле отдано было в Вознесенский девичий монастырь, который и место сие к себе пригородил.

Из церквей, сооруженных в Москве при Петре I-м, заметим здесь особенно отличающиеся от прежних своим стилем именно: Владимирской Богоматери у Никольских ворот, соборную в Крестовоздвиженском монастыре, Св. Архидиакона Евпла и Св. Николая чудотворца на Мясницкой, Св. Петра и Павла в Новой Басманной, Св. Иоанна Войственника в малых Лужниках на Якиманке, Вознесения Господня за Серпуховскими воротами и пр. Подле Ивановской колокольни, в новой пристроенной палате поставлены были медный огромнейший глобус Готторпский, потом перенесенный оттуда на Сухареву башню²⁵³, и четырехвесельная шлюпка (вероятно модель), сделанная собственными руками Царя Михаила Феодоровича²⁵⁴. В 1701 г. Июня 8, Петр I-й повелел построить в Москве у приходских церквей 60 богаделен для помещения нищих самых старых, дряхлых и больных. Вместе с уничтожением Зелейных лавок заведено в Москве восемь Аптек.

Когда выписана была из Германии труппа актеров, тогда в Китае, на красной площади построена была комидиальная деревянная храмина, длиною в 20, шириною в 12, а высотою в 6 сажен.

Сухарева и Меньщикова башни были первые в Москве памятники, которыми царственный строитель хотел увековечить в потомстве имена верного полка и своего любимца и сподвижника. Подражая Римским триумфам, он ознаменовывал свои победы сооружением дотоле неизвестных в Москве Триумфальных ворот с аллегорическими картинами, портретами, статуями и надписями. Из памятников гражданской Архитектуры в эпоху преобразования особенно замечательны: начатый в 1701 г., по плану Саксонца Конрада, Цейггауз, или Арсенал оконченный в 1736 г.; Монетный двор, где ныне присутственные места в Китае, Сенатский дом в Немецкой слободе, главная Гошпиталь 1706 г., Лефортовский и Головинский дворцы, дом Князя Гагарина на Тверской, носящий на себе печать Итальянского стиля. Главную аптеку Голиков почитая одним из лучших зданий²⁵⁵, относит к веку Петрову построения домов Архивного Коллегии иностранной и Канцелярии Дворцовой для приезда Азиатских посланников, посланцев и Князей, для народного училища, для разных фабрик, между прочими Суконного у Каменного моста, Винного и пр.

Случавшиеся в начале XVIII века пожары, опустошая Москву, изменяли ее вид и положение, вместе с тем они открывали Петру возможность приводить в исполнение планы для правильнейшего размещение улиц и строение зданий в новом стиле. Пожар 1701 г. Июня 19, начавшийся в Кремле на Новоспасском подворье, истребил множество деревянных домов, повредил и каменные здания. Желябужский упоминает о пожаре 1709 года Июля 25, начавшемся на Рожественке, в которым выгорело по Неглинную и по Яузу в Белом городе, весь Китай, так что не осталось почти ни одного двора; жертвою его были все ряды, лавки и Сыскной приказ²⁵⁶.

Не только церковное зодчество, но и соединенная с ним иконопись, обращали на себя внимание Петра I-го. С его времени начинается прямое отделение церковной живописи от гражданской, так равно исправление первой и образование последней посредством вызова иностранных мастеров и отправление Русских в чужие края, особливо в Голландию и Италию, для изучения живописи. Как церковная иконопись и стенопись, тогда уклонясь от своих Византийских первообразов, не редко представляла своевольное и безобразное смешение стилей, произведения ее иногда не согласны были с учением православной Церкви: то Петр 1-й указом своим Св. Синоду от 12 Апреля, 1722 года, повелел Надзирателем над живописцами и иконописцами быть Ивану Зарудневу под Синодальным ведением. По принятому издревле обычаю, в церквах ставились на особых местах домовые иконы прихожан; Петр I-й, в 1723 г. Января 31 указал вынести оные из церквей.

В начале XVIII века, при Петре I-м замечательны живописцы Иван Жеребцов, Иван Меркульев, Василий Василевский, Дангауер, Иван Захарьев, Иван и Роман Никитины, иконописец Федор Ухтомский; при Петр II и Анне Ивановне Никитин и Матвеев писали образа в Итальянском вкусе, который тогда начал распространяться в России. В век Петра I-го сделались известными выше упомянутые Каппониановы картины, кои подарены Государем духовнику его Греческому священнику Герасиму Фоке, передавшему их Маркизу Каппони²⁵⁷. Портретная живопись находила в Петре I-м любителя, который Зарудневу поручил надзор за писанием Государевых портретов²⁵⁸. Императрица Анна Ивановна, в 1730 году, предполагала основать Академию ремесл: «Архитектуры, живописи, образощства, механики,» назначив главным Татищева в Архитектуре, Еропкина в живописи, Каравака в скульптуре, Растрелли в механике. Но, по свидетельству Татищева²⁵⁹, Остерман из некоей ненависти воспрепятствовал исполнению сего плана.

Век Петра I-го и Анны I-й открыл обширное поприще гравированию, которое посвящено было тогда на увековечение знаменитых лиц и событий, украшало книги эстампами, видами и планами. Под руководством иностранных граверов и их учеников из Русских, оно достигло некоторой степени совершенства, как можно судить по произведениям, где заметна уже твердость, правильность и отчетливость резца не без изящества. Из граверов того времени известны: Леонтий Бунин (бывший гравером при Московском печатном дворе), выгравировавший 1695 г. Букварь в лицах Кариона Истомина, выше приведенный Василий Андреев, Михеев, ученики Пикара Алексей и Иван Зубовы, Михаила Карновский. Между тем как гравирование на меди постепенно совершенствовалось, служа проводником и вместе представителем начинавшегося образования Европейского, тогда же гравирование на дереве, оставаясь на той же степени, на какой оно стало при своем начале в России, обратилось в достояние простого народа и распространяло в нем религиозные понятия и даже суеверные мнение. Против злоупотреблений сего искусства, сделавшегося промыслом частных людей, издан был 1721 г. Марта 20 указ, коим повелевалось: «описать и взять в Приказ церковных дел продававшиеся на Спаском мосту и в других местах листы разных изображений, службы, каноны и молитвы, сочиненные людьми разных чинов и печатанные кроме типографии, своевольно неопределенными к тому людьми».

По словам указа 1722 г. Апреля 12, «обычай в России устроят резные неумеренные иконы вошел от иноверных, а наипаче от Римлян и от последующих им порубежных нам Поляков, которым, яко благочестивой нашей вере несогласным, последовать не подобает». Посему означенным и 1722 г. Октября 11 указами запрещено было: «употреблять в церквах резные и отливные иконы, кроме Распятий, искусною резьбою учрежденных и иных неких штукатурным мастерством устроенных и на высоких местах поставленных кунштов». Внешние орнаменты, высеченные из камня, или лепные, отличают некоторые церкви, строенные в век Петра I-го и Анны. Так на церкви Гавриила Архангела поставлены были высеченные из камня 12 Апостолов. Выписанные Петром I-м из чужих краев статуи языческих божеств служат нам доказательством любви его к сему искусству, которого он не терпел только в храмах Божиих, как несовместного с их уставами и значением.

В резьбе на дереве и кости упражнялся сам Император, который оставил нам произведения свои, хранящиеся в Кунсткамере и других местах. Резные иконостасы в церквах того времени свидетельствуют об искусстве резчиков.

Хотя горное дело получило уже свое начало в России, в XV веке; однако поставлено на твердом основании Петром I-м, который посылал в разные страны своего государства мастеров из Греков и Немцев для отыскания руд и для устроения заводов. В 1701 г. им учрежден был в Москве Рудный приказ, а 1719 года, вместо оного, в С. Петербурге Берг-Коллегия и тогда же издана Берг-привилегия, одно из коренных горных узаконений. Горные заводы размножены были на Урале и в Сибири Геннином и кузнецом Тульского оружейного завода Никитою Демидовым, который построил, кроме Невьянского, около 10 заводов²⁶⁰. Открытия в 1691 г. серебряной руды в Нерчинском уезде, потом первых золотых промыслов, так равно устроение медиплавиленных Колывано-Воскресенских заводов в 1726 г. сообщили материалы для литейного искусства.

В первые годы единодержавия Петра I-го сие искусство не имело успешного хода; но с 1701 года появились замечательные произведения мастеров: Якова Дубинина, Карпа Осипповича, Иосифа Балашевича, Логина Жихарева, Ивана Маторина, Семена Леонтьева. Московские мастера, рассеявшись по России, выучили других своему искусству. Кроме Пушечного двора в Белом городе, еще основался в Земляном городе литейный завод Маторина, в приходе Сергия чудотворца в Пушкарях. На сих заводах литы мастерами колокола и пушки. Со времен Петра I-го и началось значительное уменьшение веса и размера последних, а чрез то самые огнестрельные орудия сделались удобнейшими к употреблению. Новые пушки медные и чугунные, отлитые Русскими мастерами, рассылаемы были по крепостям и по городам. Потеря артиллерии в бедственной битве под Нарвою, в 1700 году, довела Петра I-го до того, что он повелел перелить в пушки и мортиры часть колоколов, взятых от церквей и монастырей всего государства²⁶¹; но в 1717 году, по его указу, слит для Новоспаского монастыря колокол в 1100 пуд²⁶². В этом же периоде Иван Маторин вылил для Троицко-Сергиева монастыря колокол в 4000 пуд и в 1714 г. набатный из старого, почитаемого за Новгородский вечевой. Во время пожара 1701 г. упавший с Ивановской колокольни огромный колокол, в 7 тысяч пуд весом, разбился и лежал на земле до 1737 года, в коем Маторин вылил единственный по своей величине и прекрасный по барельефам колокол в 12 тыс. пуд и модель его для С. Петербурга, в 12 пуд. До царствования Петра I-го литейное искусство ограничивалось только одними колоколами и пушками; он первый велел отлить статую в честь купца Аникеева, доставившего ему из Швеции Русскую пушку Царь-Ахиллес, отнятую Карлом XII в Елбинге 1703 года²⁶³. Потом Граф Растрелли отлил из зеленой меди статую Бухвостова, первого солдата Петра Великого²⁶⁴. В делах 1722 года упоминается фабрика волоченого и плющеного золота и серебра у Варварских ворот.

На часовое дело, как необходимое для распределения должностных занятий, устремлено было также внимание Петра I-го, который выписал из Голландии две машины часовые с курантами для Спаской и Троицкой башен Кремля. В делах того времени записано: «1706 года, Декабря 9, по утру пробило 9 часов, а в 12 заиграла музыка: почали часы бить по Немецки и указные круги на 12 часов». Монетному делу при Петре I-м дано было новое, лучшее образование, в следствие коего монеты медные, серебряные и золотые получили определенную форму и величину, так равно и приличнейший вид, по образцу Европейских. Начали бить монеты золотые и медные по соразмерности с ценою нового рубля. В 1711 году учреждены были в Москве монетные дворы для делания золотой и серебряной монеты, как-то: Монетный в Белом городе, Красный в Китае и Кадашевский за Москворечьем, еще один Денежный для медных денег²⁶⁵. В 1718 г. Февраля 1 указано было деньги не чеканить молотком, а делать тисненые гривенники, полтинники и рублевики, а с 1719 г. введено тиснение золотых и серебряных рублевиков, полтинников и другой мелкой монеты. С учреждением пробы монетной 1718 г. Февраля 14, иноземец Левкин на Монетном дворе делал испытание над пробою червонцев; надзирателем над денежными мастерами поставлен был Иван Ланг. Как на золотых червонцах и двухрублевиках, так равно на серебряных рублях, полтинниках и полуполтинниках изображение Царя было в полтела, или поясное, еще довольно неискусное и неверное; но когда вызваны были из Франции искусные медальеры: тогда портрет Царский на монетах появился более сходный и лучше отработанный. Рубли Петра с знаком солнца в средине креста, составленного из четырех П, назывались солнечными, а при Екатерине I с грудным изображением Императрицы, обращенным на левую сторону – супротивниками, или встречными²⁶⁶.

Руководствуясь примером Европейских Государей, Петр I ввел в употребление ознаменовывать достопамятные события в государстве медалями, кои составляют один из важнейших материалов для Истории. Сими памятниками увековечены его победы, завоевания, заключение мира, построение Флота, городов и крепостей, рождение детей и бракосочетание особ царственного дома и коронация Екатерины I-й.

Из медальеров первый, сколько известно, приехал в Москву, в начале царствования Петра I-го, Немец Брауер; несколько позже является Голландец Лсефкенс, а в начале XVIII столетия Фламандец Гунн, оставивший нам медали, отличающиеся искусством и вкусом. Произведения медальерного искусства той же эпохи, принадлежащие отечественным художникам, показывают, что иностранные медальеры, переселившиеся в Россию, успели образовать несколько учеников. В царствование Петра I-го замечательны красивою отделкой медалей Шульц и Вестнер²⁶⁷, а при Императрице Анне Сам. Юдин. Когда преобразователь России ограничил роскошь вельмож и Двора своими указами: тогда мастера золотых и серебряных дел, гранильщики и другие художники лишились занятий, какие она прежде им доставляла; ибо с переменою старинного Русского платья на новое Европейское, Бояре уже не носили аксамитных и алтабасных опашней, чуг, ферезей и однорядок, украшенных дорогими запонами и пуговицами, с нашивками из пряденого золота и серебра; не украшались поясами из золота и серебра с чернью, сканью и финифтью; а Боярыни не рядились в низанные жемчугами и камнями кокошники, челы, монисты и запястья. Между тем Петр I, повелевший сбирать древние летописи, в указе 1722 г. Апреля 24 обнаружил свое внимание к отечественным антикам, повелев «снять в соборах и монастырях, особливо в Троицком, иконные привески, состоящие в старинных металлических вещах, монетах и камнях, и доставить их в Св. Синод для разбора, что из них старое и курьезное».

Связуя художества и ремесла с науками, Петр I-й водворял те и другие в древней и новой столицах, готовил их к развитию. С учреждением цехов 1722 г. Апреля 22, приведены в известность все ремесленники и художники отечественные и чужестранные, открыты средства к поощрению тех и других. Москва и С. Петербург наполнены были памятниками художеств его века; многие из них погибли в пожар 1737, нанесший невознаградимые утраты и обеим столицам. Этот гибельнейший и ужаснейший: пожар²⁶⁸ случился Мая 29, в самый Троицын день, в Москве, на Ленивом Торжку, в приходе Св. Иоанна Предтечи, в доме Александра Милославского; оттуда он скоро достиг дворца Царевны Екатерины Ивановны к Боровицкому мосту. Сильный ветер перекинул огонь в Кремль на магазейный и конюшенный дворы; потом на Потешный двор, на Коллегии и другие присутственные места в стенах Кремля. Грановитая и Оружейная палаты, дворец, церкви, соборы, монастыри, верхний и нижний Набережные сады с оранжереями и Фонтанами, так равно и комнатный сад подле верховой церкви Успения Богородицы при Теремном дворце и огород на Болгородке близь Кремлевской стены, также другие общественные и частные здания более или менее потерпели от этого пожара. С обгоревшей Ивановской колокольни попадали многие колокола; висевший подле нее под шатром Царь-колокол расшибся от падения, между тем, как в тот же год, в С. Петербурге треснула и модель оного у церкви Воскресения Христова на Литейной²⁶⁹. Пожар простерся в Китай город, где истребил мосты Спаский, Никольский и Курятный, Ряды гостиные, Главную Аптеку у Воскресенских ворот с принадлежащими к ней зданиями, Цейггауз, Австерию, большой Комендантский дом, Сибирский Приказ с тремя каменными амбарами в гостином дворе и Сыскной приказ. Огонь не пощадил ни церквей, ни монастырей и других зданий, коими застроена была эта торговая и богатейшая часть города. Огненного потока не остановили ни стены Белого города, ни Земляной вал; жертвою его были деревянные и каменные здания по Покровке, Мясницкой, Старой и Новой Басманной, в Немецкой слободе и Стретенке. Московская Гошпиталь сгорела вся с аптекою и анатомическим театром. Хотя каменный мост на Москве реке и загорался съисподи; однако вскоре огонь был потушен и тем самым остановлено стремление его на Замоскворечье.

Этот пожар, испепелив всю почти столицу по сю сторону Москвы реки, истребил в ней множество древних драгоценных памятников зодчества, живописи, ваяния и литейного искусства.

Описание и возобновление потерпевших от огня казенных здании поручено было Архитектору Ивану Мичурину, который в 1739 году, с Геодезистами Саввою Кашинцовым, Максимом Енкупатовым, Алексеем Карповым, Александром Коптевым, Степаном Чичаговым, Василием Шишковым, Яковом Красильниковым и Сергеем Щелковым, издал подробный план Москвы с росписью зданий. Кроме выше означенных пяти церквей, монастырей и трех подворьев в Кремле, на этом плане из публичных зданий показаны: Казенный и Житный дворы, Коллегии и Канцелярии, а в Китае: Главная аптека, Монетный и Мытный дворы, Гостиные ряды²⁷⁰ лавки, Аптекарские сады, коими украшалась площадь в Китае между Никольских и Спаских ворот. В Белом городе означено приходских церквей 94, а в Земляном 106, вместе с тем и урочища, до сих пор известные и напоминающие нам древний быт и потребности города, как-то: Киевцы, Остожье, Божедомки, Могилицы, Сивцев вражек, Плотники, Кречетники, Курьи ножки, Поварские, Всполье, Полянки, Бронные, Палачи, Пушкари, Грачи, Печатники, Дербинское, Мясники, или Мясницкая, Огородники, Бараши, Серебреники, Кошели, две Болвановки, Котельники, Чигасы, Гончары, Ендовы, Садовники, Пупыши, Овчинники, Кузнецкие, Ордынка, Пыжово, Толмачи, Наливки, Голутвино, Берсеневки. Из значительных того времени публичных зданий упомянуты: Каменномостский питейный дом, дворы Конюшенный Остоженный, Монетный Кадашевский, суконный, Полковой артиллерийский и Житный у Калужских ворот. За Земляным городом, кроме 10 монастырей, к коим причислялось и подворье Крутицкого Архиерея, было 45 церквей, коих урочища достопамятны по своей древности и значительности, как-то: Хамовники, Лужники, Дорогомилово, Кудрино, Пресня, Три горы, Грузины, Сущово, двое Воротников старые и новые, Старые убогие домы (Божедомка), Напрудная, Мещанская, Троицкая Неглинная слободка, Капельки, Переславка, Старая и Новая Басманная, Ехалово, или Елохово, Олховец, Кобыльское и Сыромятники. За Яузой в Мичурине плане встречаются: Ямы, Рогожская, Таганка, Студенец, Коломенская и Шаболовка. из казенных зданий упомянуты дворцы: 1) Головинский, 2) Лефортовский, 3) Преображенский, 4) в Семеновской слободе дворец, что был дом Меньщикова, 5) Покровский дворец, 6) Артиллерийский полевой двор, 7) Гранатный двор, 8) Фуражный и Житный дворы, 9) Сокольничий двор, 10) Хамовный двор, 11) Воробьевский дворец, где находилась деревянная церковь Пресв. Богородицы Живоносного источника.

В таком виде и объеме была Москва в первой половине XVIII века до царствования Елисаветы Петровны, когда она видела в стенах своих борьбу старины с новизною, триумфы Петра Великого и плоды его преобразований, имевших влияние на внешнюю и внутреннюю жизнь древней столицы.

Состояние Москвы в начале царствования Елисаветы Петровны. Меры к устроению и украшению столицы. Пожары, наводнения и лор. Каменный приказ. Зодчие Стиль зодчества. Возобновление древних здании и уничтожение некоторых из оных. Проект огромнейшего дворца в Кремле, где построены были новые здания. Готический стиль. Новые памятники на месте древних; изменения наружности города. – Живопись и иконопись; живописцы. Гравирование и граверы. Резьба на дереве и ее произведения. Лепная работа. Литейное искусство, обронная работа и монетное дело; их памятники. Общество История и Древностей; коллекции древностей в Москве. Заключение.

При самом начале царствования Императрицы Елисаветы Петровны еще оставались в Москве неизглажеными следы бедственного Троицкого пожара. Пять лет после него прошли более в составлении смет и в поспешной, непрочной починке. Еще много было пепелищ и пустырей незастроенных, много казенных и частных зданий полуразрушенных и невозобновленных. Некоторые церкви в Москве стояли без кровли, глав и без крестов; другие извне и внутри обгорелые и треснувшие от пожара. Кремлевские стены с деревянными всходами изнутри и башни потерпели от пожара, который истребил на одних деревянные двускатные кровли, в других мосты; на них оказались ветхости и даже местами проросли деревья и трава.

В Кремле еще оставались немногие деревянные и каменные дома частных людей, монастырские подворья Кирилловское, Крутицкое и Троицкое, дворцы, присутственные места и даже кладбища у церквей Св. Константина и Елены на подоле и Благовещения на Житном дворе. До 1742 г. от Ивановской колокольни до Синодального дома и до Архангельского собора простиралась каменная ограда с железными решетками²⁷¹. Кроме каменной стены, Кремль обнесен был бастионами и рвами. Из замечательных зданий там были выше упомянутых девять соборов, дворцы, четыре монастыря, пять приходских церквей, Коллегии, Оружейная палата у Благовещенского собора и Цейггауз²⁷². на улицах Китая между великолепными и огромными строениями стояли еще мазанки с завалинами и шалаши, покрытые лубьем и рогожами, между каменными рядами кабаки, харчевни и выносные очаги. Лобное место окружено было казенными и частными прилавками и ступенями; под ним находился кабак и большие пушки. Кроме двух соборов, четырех монастырей, и 18 приходских церквей, сия богатейшая часть столицы тогда вмещала в себя достопамятные здания: Большую аптеку, Красный монетный двор, Гостиный и Мытный дворы, Посольский дом, где находилась шелковая Фабрика, Типографию, много подворьев и домов господских и купеческих. Деревянные и каменные мосты вели в Кремль; на них гнездились мелочная торговля, промышленность и нищие. На Воскресенском или Курятном мосту стояли по обе его стороны лавки и шалаши, где торговали на рогожках платьем, ветошью, медною, железною и оловянною посудой²⁷³. На Красной или старой площади занимали место большие пушки и церкви, см. выше.

Ветшавшие стены Белого города еще примыкали одним концом к Кремлю, другим к Китаю. В них было 13 улиц, 11 монастырей, 9 монастырских подворьев, 96 церквей с богадельнями, и наконец следующие достопримечательные здание, оставшиеся от прежнего века: Дворец Царевны Екатерины Ивановны у Боровицких ворот, дом Графа Апраксина, Артиллерийский литейный двор, Винный, Конюшенный, Провиантский, Соляный и Рыбный дворы и пр.

В Белом и Земляном городах на улицах были колодези, кузницы, бани и другие мастерские. В последнем городе и Замоскворечье числилось два монастыря, 103 приходские церкви и много богаделен; там были питейный двор Каменномостский, Царские конюшни, Суконная Фабрика, Артиллерийский двор и Комиссариат. Старые и новые кладбища стояли при церквах приходских, где погребаемы были их прихожане. Местами там оставались еще деревья от прежних рощ, глубокие овраги, ручьи, пруды и следы болот, кои находились и за Земляным городом. Вокруг Земляного города лежали предместья с слободами, где жили ямщики, солдаты и Немцы; последние сообщили и название Немецкой слободе. В этих предместьях было 10 монастырей и 60 приходских церквей; они славились Лефортовским и Анненгофским дворцами с садом и оперным домом, Гошпиталью и Преображенским дворцом. Загородные дворцы тогда были за Москвою рекою: Балчужский, Шеинский у Красного пруда, Преображенский, прежний дом Тараса Блудова, Андроньевский и в Васильевском саду²⁷⁴. В 1742 г. по делам Коллегии Экономии видно, что в Москве было 14 соборов и 17 мужеских и 11 женских монастырей; в 1761 году 519 церквей. По исчислению Петра фон Гавена, столица вмещала в себе 150,000 жителей.

Хотя в продолжение четырех лет предшествовавшего царствования и взяты были некоторые меры к исправлению и вознаграждению великих утрат, понесенных Москвою от Троицкого пожара; но не все исполнены, и дщери Петра I-го предоставлено было возобновление и украшение древней столицы. Любя ее, как родину свою, она не редко приезжала жить в ней, и пребыванием своим оживляла торговлю, промышленность и художества.

По повелению Императрицы Елисаветы Петровны, с 1742 года начато копание Земляного вала и рва кругом Москвы; в следующем году сделан был вокруг ее, вместо деревянных надолб, земляной ров шириною 5 аршин и возле него, уступы 1 аршин с 1/2 насыпан земляной вал шириною с фундамента 5 аршин²⁷⁵. Для предупреждения злоупотреблений по откупам винным, 1752 года она обнесена была Камер-Коллежским валом. Указом 1742 г. Мая 22, подтвержденным 1748 и 1752 годов, повелено: строить дома по плану и наблюдать, чтобы улицы были шириною 8 сажен, а переулки 4 сажени²⁷⁶. Пожар 1748 года произвел новые опустошения в древней столице и вместе представил случай к удобнейшему исполнению вышеприведенных указов о правильнейшем строении домов и расширении улиц; 1753 год был бедственный частыми пожарами, в кои сгорел и деревянный дворец в Кремле; тогда погибло множество драгоценных вещей, между прочим чаша, купленная Графом А. К. Разумовским в Константинополе за 8 тысяч червонных²⁷⁷. В 1765 году Москва потерпела от наводнения, коим повреждено и разрушено было несколько домов и церквей, а в 1771 г. от моровой язвы и народного мятежа, кои лишили ее нескольких тысяч жителей и оставили в ней мнего выморочных земель и домов.

Для благоприличия и порядка в строении и для безопасности от пожаров, Императрица Елисавета Петровна повелела: сломать на улицах шалаши, харчевни и избы, очистить от строений площади, перенести за город кузницы и мастерские, в коих работа производится посредством огня²⁷⁸, уничтожить колодези, бывшие на улицах подле дворов. По указу 1752 г. Сентября 15, Сыскной приказ с колодниками из Китая переведен был на Калужский житный двор, а находившиеся при нем острог и колодничьи казармы сломаны; вместо их, построены новые на том дворе, где стояла следственная комиссия о раскольниках. Тогда же отнесены были далее из города Убогие дома, кои смрадом от трупов, в них лежавших, заражали воздух, а в 1748 г. за Мещанскою слободой построена церковь Св. Лазаря, при коей основано первое кладбище для погребения усопших, известное ныне под именем Лазаревского, смежного с старыми Убогими домами²⁷⁹. После морового поветрие, в 1771 г. именным указом запрещено было погребать мертвых в городе, а велено на особо определенных для сего местах за городом, где и сооружены были кладбищенские церкви; прежние в городе и предместьях оставлены площадями, обнесены оградами и обсажены деревьями. В 1753 года, Мая 27-го, запрещено было деревянное строение в Кремле и Китае. В следствие указа того же года, Октября 12, сломано ветхое каменное строение, выдавшееся в улицу. Указы того времени служат доказательствами попечения правительства о мощении городских улиц и о сохранении опрятности в городе, так равно об украшении столицы зданиями во вкусе того века. Екатерина II, в 1766 г. указав межевать Москву и ее окрестности, вновь учредила 1775 года Каменный приказ; с открытием Московской губернии она повелела строить разные городовые здания в Кремле, Китае, в Белом и Земляном городах. В 1782 г. Мая 20, издан был указ об устройстве казенных и частных зданий в XIV частях, на кои тогда разделялся город Москва, а указом 1783 г. Июня 27, все Московские публичные строения предоставлены в ведение Казенной палаты.

Как по общему главному плану, утвержденному Императрицею Екатериною II-ю 1775 Июля 7, улицы и площади в Москве делались прямее и шире: то и Красная площадь очищена была от лавок, лавочек, прилавков и шалашей, скамеек и ларей, коими она покрывалась; вся эта мелочная торговля переведена была на Ильинскую улицу. Граф Чернышев на этой площади, вдоль по Кремлевской стене, построил против старого новый гостиный ряд. Лобное место, прежде сооруженное из кирпичей, в 1786 г., вновь построено было из дикого камня, в том виде, в каком оно доныне представляется. С основанием Московского Университета, 1755 г., его типография и библиотека помещены в доме Казанской Истерии и Аптекарского приказа у Воскресенских ворот²⁸⁰, а с открытием губерний по новому учреждению, на Монетном дворе у тех же ворот водворены присутственные места. Бывшая на Красной площади Комидиальная храмина, переведенная в последствии к Красным воротам, в 1753 года была сломана²⁸¹.

С половины XVIII века по 1812 и год в Белом городе много сделано изменений. От Боровицкого моста до Воскресенского на берегу Неглинной спущены были два пруда с мельницею и большим плесом у Троцких ворот, выше их до Самотеки два пруда верхний и средний, когда в 1782 году проводили канал через Неглинную. Это пространство, занимаемое ныне Александровским садом, площадью, цветочным садом и вахтпарадом, покрывало вонючее болото, едва проходимое в дождливое время. Кроме полосы, назначенной для канала, не только берега, но даже и русло обсохшей Неглинной застроены были лавками и домами. В 1805 году вода из Мытищ посредством каналов доведена была до Кузнецкого моста, смежного с бывшим там Тележным рядом и кузницами; ее доставляли жителям колодези и бассейны. В 1791 году открыта была для торговли съестными припасами площадь Охотного ряда, очищенная от лавочек, шалашей, печур и домов, кои ее загромождали и стесняли. Мелочная торговля с Моисеевской площади перенесена в 1798. г. на место Монетного двора, назначенного в сломку еще с 1775 г.; в тоже время с этой площади, где был первый толкучий рынок, снесены богадельни и бани, известные под именем Моисеевских. В 1793 году сломана стоявшая с XVI века там на Житной площади церкви Анастасии узорешительницы.

Император Павел I-й заботился об укреплении Москвы, которую обвел земляными бастионами с рогатками; Александр I-й ревновал об украшении ее: в 1806 году, указом последнего, повелено поддержать стену, окружающую Китай и исправить Кремлевские здания.

Следуя примеру Царского Двора, покровительствовавшего изящному зодчеству и другим искусствам, и вельможи доставляли занятие художникам, которые строили им дома и церкви, украшая те и другие своею кистью и резцом. Царствование Елисаветы Петровны ознаменовано было распространением вкуса к изящным искусствам. С основанием Академии художеств в 1757 году и с вызовом из Италии и Франции известных зодчих, живописцев и ваятелей, дано искусствам истинное значение и классическое направление. История сего заведения засвидетельствует о пожертвованиях в пользу художеств Екатерины II, Павла и Александра I.

В царствование Основательницы Академии художеств из зодчих особенно славился Граф Растрелли, который оставил после себя подражателей его стилю, более, или менее счастливых. Современные ее зодчие были: Карл Бланк, Иван Мичурин, Александр Кокорин, Синодального дома Архитектор Секунд-Майор Иван Яковлев, Петр Никитин, Князь Дмитрий Ухтомский, достроивший знаменитую колокольню в Троицкой лавре, Иван Мергасов и Архитекторский ученик Андрей Лопатин²⁸². Из питомцев Академии вышли знаменитые наши зодчие Василий Баженов и Иван Старов, и ученик первого Матвей Козаков. Из чужестранных зодчих в то время славились Ринальди, Кампорези, Гваренги.

Как они более держались испорченного Итальянского вкуса в зодчестве церковном и гражданском, уклоняясь от старинной, своеобразной Архитектуры: то и перенесли к нам тогда формы западные; купол и колонны Римского храма Св. Петра повторялись ими в малых размерах приходских церквей, коим они придавали портики и порталы Греческих и Римских храмов; но всего важнее то, что вместе с наружным видом они отчасти изменили и внутреннее устройство храмов, сообразное с высоким их значением и символикой, освященное благоговением веков²⁸³. Тогда введены были возвышенные шпили на церквах и колокольнях, одинокие, вместо троечастных, алтари.

Во все мирное царствование ревнительницы благочестия Елисаветы Петровны возобновление и украшение Московских соборов, церквей и монастырей составляло особенный предмет ее попечений.

Потерпевшие от пожара в 1737 году непрочно были починены и возобновлены: главные соборы в Кремле Успенский, Благовещенский и Архангельский, верхние Спаский, Сретенский и Рожественский, нижние Рожественский под колоколами, Гостунский, Черниговских чудотворцев и Александра Невского; в Китае Покровский и Казанский, также Ивановская колокольня. В 1742 г. Января 19, указано исправлять ветхости в архиерейских и монастырских домах и монастырях, коих показано в 1763 году, по делам Синодального Правления, 63. Нищенские богадельни также обратили на себя человеколюбивое внимание Елисаветы, которая повелела при церквах сооружать, вместо ветхих деревянных, каменные богадельни. На содержание их отпускала суммы Коллегия Экономии. Для призрения вдов и сирот заслуженных людей, 1759 г. предназначен был в Москве монастырь²⁸⁴. Как в выше означенных соборах и церквах, так и в некоторых других храмах Московских оказались в стенах и сводах ветхости или разседины, главы и кровли на некоторых из них обгорели в пожар 1737 года, письмо иконное и стенное, или потускнело, или попортилось: то, по Высочайшему повелению, Архитекторы Иван Мичурин и Князь Ухтомский, обозрев состояние всех церковных и гражданских зданий в Москве, составили планы и сметы, по коим выдаваемы были из Коллегии Экономии значительные суммы на исправление ветхостей и повреждений. По недостатку каменных и других мастеров в Москве, их требовали из монастырей, при коих они тогда находились.

В царствование Екатерины II, Павла и Александра II-го не только возобновлено и перестроено в новом, тогда господствовавшем стиле, но и сооружено много в древней столице церквей, коих мы здесь не исчисляем потому, что они не относятся к предмету нашего сочинения и давно известны из описаний. В половине и конце XVIII века упразднены в Кремле, Китае, Белом и Земляном городах некоторые древние церкви, соборы и монастыри, подворья и палаты, о коих упомянуто нами в предшествующих главах и пр. В 1748 году разобраны были палаты Синодальные от церкви Трех Святителей ко Дворцу и посреди двора Синодального, где помещался Казенный приказ и Казенные палаты; вместо оных, построены новые каменные в два этажа²⁸⁵.К главному входу Чудова монастыря Митрополит Платон пристроил готический портал и обширный каменный Архиерейский дом, ныне обращенный в Николаевский дворец. После истребления пожаром Императорского деревянного дворца за Благовещенским собором, Императрица Елисавета, имевшая временное пребывание в Синодальных присутственных апартаментах, в 1753 г. повелела приступить к строению нового каменного дворца²⁸⁶, оконченного при Екатерине II. При закладке, по плану Баженова, огромнейшего дворца, у Тайницких ворот в Кремле, 1773 года, сломаны были некоторые здание. Прекрасным памятником сего великого предприятия осталась одна только деревянная модель, стоившая Казне 30 т. р. и ныне хранящаяся в Оружейной палате. Когда же оказались разседины в стенах Архангельского собора: тогда повелением Императрицы остановлено исполнение сего плана. При этом случае уничтожены остатки Набережного сада, возобновленного при Императрице Елисавете Петровне; в царствование Екатерины II и Павла оставались еще при подошве Кремлевского холма каменные своды садовых палат с выходами. В Кремле при Екатерине II построены были: Дом наместничий для присутственных мест, где ныне Сенат, Конюшенный двор, Народный железный камин, или столб, между Гостунским и Архангельским соборами, и каменный шатер, где стояли четыре большие пушки и набатный колокол²⁸⁷. В начале XIX века два здания сии были уничтожены. До построения Козаковым здания для Сената, оный помещался в Палатах, пристроенных к Потешному дворцу Императрицею Елизаветою Петровною, потом в самом Императорском дворце. Когда в Китае городе снесены были с Красной площади 15 церквей: тогда некоторые их престолы помещены в Покровском соборе; пристроенные к нему три церкви сломаны 1782 г. При Екатерине II упразднены некоторые там старинные церкви, напр: Спаса Смоленского, Св. Димитрия Солунского у Ильинского крестца, Воскресения Христова на Варварке и пр. Места их заступили другие здания, посвященные общей пользе, и между прочими: учрежденный в 1786 г. хлебный магазин.

По учреждении штатов Екатериною II, монастыри в Белом городе Моисеевский, Воскресенский высокий и Варсонофьевский, за Земляным городом Новинский и Андреевский упразднены были в приходские церкви²⁸⁸. В Симонове монастыре с 1788 г. по 1794 год помещалась гошпиталь, от коей он потом был очищен, по повелению Императрицы, а Крутицкий Архиерейский дом l788. обращен в казармы бывших полицейских драгунов. В эту эпоху некоторые древние храмы и здания в Кремле сломаны, земли их отошли под улицы, площади и частные здание, как-то: Черниговский, Александроневский и Сретенский соборы, Крутицкое и Кирилловское подворья, Ольгина палата (е), стоявшая до 1806 года против Ордонанс-гауза, дворцовые покои, отделявшиеся от Гербовой башни проездом, подле церкви Рождества Св. Иоанна Предтечи, построенные у Благовещенского собора в 1758 году Галереи, где помещались Оружейная, Мастерская и Конюшенная палаты, наконец в 1770 г. занимавшие хребет Кремлевских гор здания Коллегий, ветхие дворцовые палаты, примыкавшие к Троицкому подворью, которое подверглось одинаковой с прочими участи. Тогда Коллегии Юстиц и Вотчинная, также Судный приказ из Кремля перемещены в Китайский воспитательный дом у Варварских ворот, где до того были дома Графов Чернышева и Строганова, Князя Сибирского и Колычева²⁸⁹. Самая Кремлевская гора с 1780 года была несколько раз обделываема, при чем уничтожены остатки Благовещенских ворот, Набережного Сада и Расписной палаты, стоявшей на скате этой горы. На месте прежних палат и храмов явились площади и улицы.

При перестройке и поправке древних церквей в конце XVIII и в начале XIX века, прежние узкие и длинные окна, малые входные двери были расширены; соответственные им орнаменты изглажены и заменены новыми, не всегда согласными с стилем здания. К главному храму холодному пристраивались теплые трапезы с приделами; прежние крыльца, из коих западное бывало шатровое, заменялись портиками и порталами, кои представляли резкое противоречие с Византико-Русским стилем церквей. Во внутренности храмов не редко делала такие же изменения причудливость строителя и затейливость архитектора, как и во внешности. От таких перестроек и возобновлений некоторые древние церкви в Москве, имеющие историческое значение, лишились своей физиогномии и представляют нестройное смешение стилей, так что части их не соответствуют характеру целого; при этом они утратили еще старинные надписи на стенах и камни надгробные, кои хранились в их недрах. В начале XIX века введен в употребление западный готический стиль, в каком сооружены были Россием некоторые гражданские и церковные здания в Москве, как на пр. церковь Вознесенского монастыря, Комендантский дом в Кремле и пр.

С разрушением древнего, из развалин его созидалось новое. Так из материалов стен и башен разобранного Белого города сооружен был на месте Васильевских садов, Пороховых палат и Гранатного двора Воспитательный дом в 1764 г. и другие казенные здания; последний остаток этого города, башня у Арбатских ворот сломана была в 1792 году. Из материалов Пушечного литейного двора построен каменный Яузский мост. На берегу Неглинной воздвигнуто огромное здание Петровского театра, на Тверской Дом Главнокомандующих, на Пречистенке Пречистенский дворец, что дом ныне Князя С. М. Голицына, и многие другие казенные и частные здания, коими украсили столицу Архитекторы К. Бланк, М. Ф. Козаков, и В. Баженов²⁹⁰, Карин, Гваренги и пр. Что прежде был для Москвы Мичурин, тем сделался Козаков²⁹¹; не было ни одного значительного казенного и даже частного строения, в коем бы он не участвовал самым делом и советом²⁹².

Памятниками царствования Елисаветы остались триумфальные Красные ворота, воздвигнутые в 1742 г. для коронации ее, по образцу Римских, Князем Д. Ухтомским на иждивение Московского купечества; также каменный Запасный двор у Красных ворот, где производилось сиденье водки и спиртов, варение медов и устройство морсов и провесной рыбы, продел разной крупы, печение хлебов, делание восковых свеч и копчение дров.

Не начисляем здесь здания того века в Земляном городе и за валом Земляным, который срыт был в начале XIX века и замещен садовыми улицами; но не можем умолчать, сколько Москва обязана была внешним своим устройством и украшением Главнокомандующему Графу 3. Г. Чернышеву.

Основание Академии художеств Елизаветою и преобразование оной Екатериною II служат свидетельствами покровительства сих Государынь изящным искусствам, из коих литейное, ваяние и живопись посвящаемы были на украшение церквей и казенных зданий. Хотя в иконном писании и держались еще Византийского стиля; но Академики и чужестранные художники, украшая храмы произведениями в стиле Италианской и Фламандской школ, распространили этот стиль в России до того, что даже образа стали писать не с древних Греческих и Русских подлинников, но с иностранных оригиналов и эстампов. При таком отступлении от Греческого стиля, принятого Восточною Российскою церковью, неискусные и несведущие иконописцы своевольно уклонились от древних и узаконенных образцов, так что писанные ими иконы представляли явное разногласие с древним преданием. Императрица Екатерина II обратила внимание на этот предмет, столь важный для Церкви, повелев указом своим 1767 г. Августа 22, «не изображать св. икон в странных и соблазнительных видах и подвергать строжайшему наказанию иконописцев, нарушивших сие повеление». При возобновлении иконописи и стенописи Московских соборов в половине и в конце XVIII века не отступали от древнего пошиба. В 1770 году Императрица Екатерина II, поручив Архиепископу Московскому Амвросию смотрение над возобновлением иконописи и стенного письма в трех главных соборах, подтвердила, чтобы «все то живопиство написано было таким искусством, как и древнее, без отличия, и где было золото на стенах, тут и теперь употребить такое же²⁹³».

Живописцы в царствование Елисаветы известны в Москве: Иван Вешняков (1743 г.), Оружейной палаты живописец Семен Лисицкий, цеховой иконописного художества мастер Иван Василевский (1749 г.), Гоф Интендантской конторы иконный мастер Иван Поспелов, Синодальные живописцы Иван и Александр Дураковы, Матвей Поморцев (1752 г.), придворный живописец Лудвиг Каравака, и пр. При Екатерине II в Москве украшали церкви и чертоги произведениями кисти своей Клауди, Рокотов, И. Козлов, Ранцони и пр.

Гравирование на меди в век Елисаветы и Екатерины II по успехам не отставало от живописи, как можно судить по отличным тогда граверам чужестранным и Русским, Скородумову, Чемезову, Берсеневу и многим прекрасным произведением резца, кои сохранили нам изображение коронаций обеих Императриц, побед, торжеств, иллюминаций и блистательных праздников, какими ознаменовано было их царствования, и портреты Российских Государей и великих мужей; издания книг украшены были многими эстампами, кои делают честь веку и художеству.

Не исчисляя всех граверов царствования Павла и Александра I, коих имена принадлежат истории художеств в России, наименуем более известных нам: Н. Соколова и А. Флорова.

Как гравирование на дереве, усвоенное простым народом и посвященное на предметы, к нему близкие, продолжалось в XVIII веке: то оно обращало на себя внимание Начальства. Указ Св. Синода 1744 г. Октября 18 предписал «представлять на апробацию Епархиальным Архиереям продаваемые в разных местах изображения Христа Спасителя, Богоматери и Св. Угодников, печатаемые деревянными досками с небрежностью и крайним неискусством».

Искусно вырезанные из дерева иконостасы для церквей, в роде нынешнего рококо, служат свидетельствами успехов в сем художестве, которому особенно покровительствовали Императрицы Елисавета и Екатерина II. Точеные и резные столбики, фризы и другие орнаменты царских дверей и иконостасов достойны удивление по тщательности, тонкости, мелкости и искусству работы. Тогда опять введено было употребление украшать иконостасы резными из дерева изображениями Господа Саваофа, Распятия Иисуса Христа, Ангелов, Серафимов и Херувимов. В соборе Стретенского Московского монастыря доныне хранится Крест в 3 сажени вышиною и 2 1/2 шириною; в тысячах фигур, вырезанных из дерева и вылитых из олова, изображены горний Иерусалим, страсти Господни и вид Св. Земли. Над ним трудились в Москве, в продолжение нескольких лет, купец Шумаев с дочерью своей²⁹⁴, которые для снятия видов с Иерусалима и его окрестностей совершили путешествие в Палестину. сие огромное и прекрасное произведение резного искусства и благочестия поставлено там, 1751 года, по указу Императрицы Елисаветы Петровны. Предполагали было поставить оное под куполом на Лобном месте, по желанию Московского купеческого общества.

В царствование Анны и Елисаветы любили украшать лепною работою внешние и внутренние стены, своды и потолки церквей и домов. Прочность, затейливость и красивость отличали сии орнаменты, кои состояли в фризах, розетках, фигурах исторических и аллегорических и вензловых именах с атрибутами. В барельефах лепною работой изображались на стенах и плафонах события из Священной, или отечественной истории. В последствии живопись заменила сию работу.

Успехи горного дела споспешествовали успехам литейного искусства, оборонной работы и монетного дела в России. Известные мастера первого в Москве были Иван Маторин, Константин Слизов, Яков Завьялов. В 1760 г. Слизов слил большой Успенский колокол в 3551 пуд и 4 Фунта. При Екатерин II, когда С. Петербург славился бронзовою статуей Петра Великого, древняя столица в своих стенах не имела еще ни одной статуи. В 1751 году повелено было Высочайшим указом делать Кункину вещи, относящиеся к благолепию церковному.

Открытие золотых россыпей в Колывани и Воскресенске 1745 года, а в Екатеринбурге 1754 г. дало средства к распространению золотых монет в России, больших и малых. В 1742 г. монетное дело переведено было на время из С. Петербурга в Москву. Штемпель монет совершенствован при Екатерине II, Павле и Александре I. Как в царствование Елисаветы, так равно и в последующее время достопамятные случаи в государстве ознаменованы медалями, кои отличаются замысловатостью рисунка, так равно искусством отделки; над ними трудились Русские и чужестранные медальеры.

Начиная с века Елисаветы покровительство Государей Российских изящным искусствам способствовало их распространению и развитию в конце XVIII и в начале XIX века. Они получили свое значение, стали понятнее; проникая в жизнь народную, они начинали уже удовлетворять внутренним требованиям духа, а не одним условием внешней жизни.

Тогда отечественные древности сделались предметом любопытства и исследований. Сперва С. Петербургская Академия наук, потом учрежденное в Москве 1811 г., по предложению Шлецера, Общество Истории и Древностей Российских, начали исследовать памятники отечественной Древности и обрабатывать их ученым образом. В тоже время просвещенные любители классической и отечественной Древности известны были собраниями разного рода антиков, из коих замечательны в Москве: Коллекции Графов Мусина-Пушкина, Головина, Княгини Дашковой, Профессора Баузе, и пр. Художества, сдруженные с науками, проявляли себя в произведениях, коими украшались Царские дворцы, Божии храмы и чертоги вельмож, возбуждавшие просвещенное любопытство и удивление соотечественников и чужестранцев. Древняя столица славилась памятниками своей древности и старины, красовалась изящными произведениями новейшего искусства.

Состояние Москвы до 1812 года. Вступление в нее Наполеоновских войск. Пожар и грабеж в городе. Выход неприятелей, взорвание Кремлевских зданий и новый пожар. Устроение духовной части и восстановление святыни. Открытие Кремля. Истребленные, сожженные и ограбленные церкви и монастыри; поновление оных. Упразднение церквей в Москве; уничтожение Гостунского собора в Кремле. Утраты в 1812 году. Собрание отечественных древностей. Любители и знатоки оных. Указ Императора Николая о сохранении древних памятников в России. Восстановление оных. Воссоздание древнего стиля церквей Архитектором Топом. Историческое направление; распространение идеи и народности. Наукообразное исследование древности. Материалы. Собрание отечественных древностей в Москве. Любители и знатоки. Заключение.

До рокового Сентября 1812 года Москва почти на 50 верст окружности своей вмещала в себя зимою до 400 т., а летом, до 250 т. жителей, в ней было 142 больших и 514 малых улиц, 307 церквей, 24 монастыря, 9257 казенных зданий, частных домов и фабрик; ее украшали великолепные казенные и частные здания и общественные заведения²⁹⁵. Внутренность дворцов, знатных домов и храмов Божьих блистала драгоценными произведениями отечественных и чужестранных художников. От прежних веков еще оставались некоторые памятники зодчества, представлявшие резкую противоположность с новыми; еще не мало в Москве было следов старинного быта, сколько он ни изменился в одно столетие.

Два века протекало, как в стенах древней столицы России не было иноплеменных врагов; но в Июне 1812 г. Наполеоновы полчища уже вторгнулись в пределы России; Бородинская битва открыла им путь к Москве, куда они внесли все ужасы пожара, убийства, грабежа и разрушения. В самый день их вступления загорался вдруг в разных местах сей прекрасный и великолепный город²⁹⁶; пламя полилось разрушительным потоком из одной части города в другую, из улицы в улицу, искры и горящие головни наполняли воздух и осыпали дома и людей; самые каменные мостовые так раскалились, что нельзя было ходить по ним; ни каменные стены города, ни реки не остановили огненного потока. На пятые сутки этого всепоглощавшего пожара, не осталось и четвертой части Москвы.

Наконец, когда полился дождь и огонь истощил свою силу, пожар прекратился; но верст на 40, несколько недель курилось пепелище столицы, которое представляло на опустевших улицах бесконечные ряды печных труб и дымящиеся пожарища, где искали себе приюта остававшиеся жители. Но среди такого разрушения, при вступлении врагов, в Москве еще истребление не коснулось ни стен, ни башен Кремля, ни соборов, ни церквей его, где оставались св. мощи, большая часть драгоценных утварей и украшений, которых, по тогдашним обстоятельствам, не могли спасти из Москвы; вывезены только Патриаршая и соборные ризницы с чудотворными иконами Владимирскою и Иверскою. Все ворота Кремлевские, выключая Боровицкие и Никольские, неприятели наглухо завалили землею и заделали бревнами, а св. храмы обратили в казармы, хлебные магазины, конюшни и бойни. Ничего не было пощажено и уважено: ни святыня икон и алтарей, ни неприкосновенность многовековых гробниц Святителей и Государей, ни свежие могилы в монастырях и на кладбищах. Священный Кремль представлял позорище военного стана, или притона, где из больших образов делались биваки, и где они иногда служили вместо дров и постелей церковные утвари вместо обыкновенной посуды, а ризы употребляли на одежды и одеяла. Казалось, тогда возвратились времена Монголо-Татарских и Польско-Литовских нашествии.

В таком состоянии находился Московский Кремль сорок дней до самого выхода неприятелей, которые обрекли его на совершенное разрушение с тем, чтобы с ним вместе истребить все памятники отечественной древности, славы и святости, чтобы расторгнуть все связи России с ее сердцем – Москвою. Внезапное выступление врагов началось 9 Октября из Новодевичьего монастыря, где под собор и колокольню положены были ящики с порохом, проведены зажженные фитили для взорвания сих здании; но мужественная старица Сарра, казначея монастыря, не устрашась явной погибели, сорвала догоравшие фитили и тем самым предупредила разрушение древней обители.

По приказанию Наполеона, во многих местах Кремля сделаны инженерами минные камеры, которые должны были взрывами своими истребить Кремлевские здания так, чтобы камень не остался на камене. Для совершенного разрушения Кремля в некоторые казенные здания и церкви натаскано было множество горючих веществ. Исполнителем сего избран Маршал Мортье. В самую полночь на 11 Октября²⁹⁷ назначено было вдруг зажечь все подкопы; но Французские инженеры не успели запалить все и зажгли не с того конца, как надобно, так что взрывы завалили пороховые кишки к минам; сверх того, при ясном небе, пролился сильный дождь, который остановил губительное действие подкопов и тем спас от разрушения Кремлевские соборы, церкви и монастыри, а в них остававшуюся святыню²⁹⁸. от пяти ужасных взрывов, один за другим следовавших и отдавшихся во всех концах Москвы, взлетела на воздух Филарстовская колокольня и средняя с Рожественскою церковью, пристроенные к Ивановской и с нею вместе большой колокол в 3551 пуд, который при падении разбился; груды камней завалили всю Ивановскую площадь; Ивановский, столб лишенный креста своего врагами²⁹⁹, при этом взрыве вздрогнул, треснул с верху до низу, но устоял. Сверх того, взорваны в Кремле башни: с южной стороны Водовзводная, Безымянная, где находилась церковь Св. Петра Митрополита, и соседственная с нею Глухая башня, с несколькими пряслами южной стены. При взрыве Арсенала сорвало пирамидальный верх смежной с ним круглой угольной башни, а Никольская разрушена от вершины своей вплоть до чудотворной иконы Св. Николая, которая осталась неприкосновенною вместе со стеклом рамы, тогда как в окрестных, уцелевших от пожара зданиях, не только перебились от силы взрывов окна, но и попадали рамы из окон. Надписью своею на мраморной доске под образом Император Александр торжественно засвидетельствовал об этом чудесном событии. Императорский Дворец был сожжен; но оставшиеся от разрушения соборы, церкви и монастыри ограблены, поруганы и осквернены. Новый гостиный ряд, или Чернышевские ряды в Китае также были взорваны.

После выхода неприятелей, в опустелой Москве еще два дня длились пожары и гасли сами собою, не находя себе пищи среди выжженных пустырей.

Такое ужасное и печальное позорище представила Москва стекавшимся в нее жителям ее на свои пепелища!

Устроение духовной части и восстановление поруганной святыни было первым попечением Правительства. По возвращении в Москву из Мурома Викария Московской Митрополии Августина, с чудотворными иконами Владимирскою и Иверскою, немедленно преступлено было к очищению и возобновлению соборов. Между тем как из Кремля вывозили разное оружие, мертвые тела, понтонные лодки, обломки и камни, коими он был завален: главные соборы Успенский, Архангельский и Благовещенский приводимы были в порядок, устроивались во внешности и внутренности. При починке самых зданий и по возобновлении в них иконного и стенного письма, неизменно держались прежнего стиля. Тогда не без затруднений собраны для сего разные мастеровые и художники, которые успели вскоре приготовить к освящению храмы. Освящением Архангельского собора 1813 года Февраля 1 торжественно открыт был для всех дотоле закрытый Кремль.

В других частях города церкви были разграблены и так осквернены, что в них нельзя было совершать богослужение; следующие из них обгорели или снаружи, или изнутри: 1) Св. Сименона столпника и 2) Св. Архидиакона Стефана за Яузою, 3) Покрова Божией матери на Лыщиковой горе, 1) Св. Николая чудотворца на Болвановке, 5) Св. Николая на Студенце, 6) Св. Козьмы и Дамиана в Таганской слободе, 7) Препод. Сергия в Рогожской, 8) Верхняя Крутицкая церковь Успения, 9) Успения на Остоженке, 10) Успения в Печатниках, 11) Вознесения на большой Царицынской улице. На месте взорванной порохом церкви Св. Иоанна Предтечи у Новодевичьего монастыря, в 1816 г. Московской гражданин Милюков соорудил храм во имя седьмого Вселенского собора, празднуемого 11 Октября, в день изгнания Наполеоновых войск из Москвы³⁰⁰. Монастыри Новоспаский, Андроньев, Никитский, Егорьевский, Ивановский и Зачатейский не избегли разорений и опустошения пожаром; в первом с обгорелой колокольни вылитый Петром в 1100 пуд колокол, прошиб своды церкви Св. Сергия и упал на первый ярус, где разшибен обрушенным на него с 4 яруса колоколом в 425 пуд.

В это бедственное время Москвы похищено, разрушено и истреблено много древних церковных утварей, икон и надгробных памятников, драгоценных и невознаградимых для отечественной Археологии и Истории; потом, к сожалению, самое возобновление церквей в новом вкусе зодчества, изменило древний их стиль, пристройками и переделками.

Как при некоторых приходских церквах не оставалось ни одного дома, и церкви были или сожжены, или опустошены, в других приходах прихожане не могли содержать священника с причетом: то духовное Начальство в 1813 г., по представлению Викария Московской Митрополии Августина, назначило одни церкви сломать и упразднить, а другие приписать к приходским. Но когда исполнение сей меры, в то время казавшейся необходимою, поселило скорбь в ревнителях отечественного благочестия: тогда в 1816 году Высочайше повелено было: «разоренные и сожженные церкви, по прошению и согласию прихожан, дозволять исправлять, если не окажется к тому законных препятствий, оставляя церкви приписными до того времени, как соберется и водворится достаточное число прихожан». С 1815 по 1820 год были упразднены и сломаны следующие церкви: Св. Луки Евангелиста и Св. Иоанна Предтечи на Знаменке, Елисея Пророка на Тверской, Воскресения Христова на Дмитровке, Спаса в Копьях, Св. Василия Великого на Тверской, Св. Иоакима и Анны у Пушечного двора, Св. Параскевии Ржевской Пречистенских ворот, Риз положения и Св. Козьмы и Дамиана на Кисловке, Словущего Воскресения у Кузнецкого моста.

До 1818 г. стоял в Кремле священный для Русского памятник, XV века, вытеснивший Ордынское подворье – Гостунский собор, коего дьякон Иван Федоров был первым Московским типографщиком.

При возобновлении зданий Кремлевских и очищении площади, он сломан был, а престол его перенесен на Ивановскую колокольню, где устроена церковь во имя сего Святителя. Около того же времени Георгиевский и Ивановский монастыри обращены в приходские церкви, в одном из них помещены соборные священно-церковно служители, а в другом чиновники и рабочие Синодальной типографии. Тогда же Красная площадь украшена была изваянием Минина и Пожарского – первою статуей, воздвигнутою в Москве.

Между важными и незаменимыми утратами, в 1812 году понесенными Москвою, нельзя умолчать о потере богатых собраний древностей отечественных Графа А. И. Мусина-Пушкина, Профессора Баузе³⁰¹, Г. Головина, Пл. П. и И. П. Бекетовых, К. Ф. Калайдовича, Общества Истории и Древностей Российских и пр., где хранились, кроме древних харатейных и бумажных рукописей, редкие произведения древнего Русского искусства: св. иконы, утвари, одежды, посуда, медали, монеты.

С возобновлением Москвы в лучшем виде, появились любители и знатоки отечественных древностей, которые составили драгоценные собрания оных, как на пр.: Граф Ф.А. Толстой, Пл. П. и И.П. Бекетовы, Зой Зосима, И.Ф. Ферапонтов³⁰², К.Ф. Калайдович, И.Н. Царский и другие. Московское Общество Истории и Древностей, начав свои действие, прекращенные 1812 годом, обогатило музей свой редкими монетами, антиками и рукописями. Вместе с охотою отыскивать и сбирать древности родилось желание исследовать их; любители соединялись для сей цели с знатоками и учеными. Издание Истории Российского Государства Карамзиным возбудило во многих уважение и любовь к отечественной Древности, открыло новые стороны в отечественной Истории. В эту эпоху в Москве особенно занимались сим предметом: А.Ф. Малиновский, Профессоры X.А. Чеботарев, М.Т. Каченовский, Р.Ф. Тимковский, X.А. Шлёцер и Ф. Буле, К.Ф. Калайдович и П.М. Строев. Между тем как распространялся благородный вкус к собиранию и исследованию древностей, тогда же явились искусные подделыватели оных, которые выпустили довольно подложных памятников письменных и неписьменных, и тем самым иногда вводили в заблуждение и ученых знатоков и любителей древности отечественной³⁰³; но они же отчасти возбудили недоверчивость и подозрение в скептиках исторических и к подлинным памятникам.

Начало царствования своего Император Николай ознаменовал просвещенным вниманием и особенным покровительством отечественной древности. Указом своим 1826 года он повелел: 1) «собрать сведения об остатках и положении древних замков, или крепостей и других древних зданий во всех Российских городах; 2) строжайше запретить разрушать оные, или, если возможно, снять с них фасады и планы». Продолжавшаяся с 1827 по 1831 год переписка с Гг. Губернаторами доставила Министерству внутренних дел обильный источник материалов и между тем спасла от разрушения некоторые древние памятники.

Следуя историческому направлению, данному в Европе наукам, Россия также обратилась к познанию и исследованию своей народности, которая в системе просвещения народного вместе с верою и самодержавием положена краеугольным камнем. Для разработания сей обильной руды Правительство давало все пособия и делало поощрения. С 1820 г. начались топографико-археологические поиски Ходаковского, который имел целью узнать, был ли род Славянский когда-либо единообразен везде и во всех отношениях. Полагая живыми урочищами до исторического его населения городища, он находил их и в Москве. Археографические путешествия по России П.М. Строева с 1828 по 1835 год и действия Археографической Коммиссии с 1835 г., новые открытия в обширной области Русской Истории Академиков Френа, Кеппена и Шегрепя, деятельность Моск. Общества Истории и Древностей Российских доставили нам столько важных и доселе неизвестных материалов для познания древнего быта России, проложили путь к дальнейшим исследованиям предметов отечественной Истории и Археологии. Образование Археологических Обществ в Киеве и Одессе, так равно и соревнование частных любителей отечественной старины в разных городах России содействовали к отысканию, сохранению и описанию местных древностей, кои не редко служили к дополнению и истолкованию темных мест в Русской Истории и к объяснению необъясненных антиков. От простого любопытства и охоты собирать куриозиости, любители начали переходить к изучению памятников Древности отечественной, находя в них связь с внешней и внутренней жизнию народа, с его Историей; они убедились, что монументами поверяются и озаряются факты, так как фактами монументы. С деятельным распространением просвещения умножилось число любителей и знатоков Археологии, которые, ревностно отыскивая везде остатки древностей отечественных, занимались систематическим сосредоточением оных. Из таких собраний письменных и неписьменных памятников в Москве особенно замечательны: Нумизматические музеи Ивана Петр. Бекетова, Графа С.Г. Строганова, А.Д. Черткова, который образовал единственную библиотеку для Русской Истории, собрание древних Русских икон И.В. Стрелкова и Г.Т. Молошникова, утварей и посуды Г. Карабанова, библиотеки Славянорусских рукописей и старопечатных книг И.Н. Царского, П.М. Строева, М.П. Погодина,Г. Соленикова, А.И. Озерского, Н.П. Филатова, А.А. Рахманова,И. Романова, и других любителей и знатоков, у которых и в малочисленных коллекциях попадаются археологические редкости. Если же присовокупить к сему материальные памятники религиозной жизни, быта военного, гражданского и семейного, заключающиеся в Патриаршей, соборных и монастырских ризницах и в Оружейной палате: то какое откроется необозримое и невозделанное поле для исследований археологических и для исторических соображений. После великих и невознаградимых утрат, Москва еще богата предметами воспоминаний. Самый подземный Кремль хранит в себе остатки прежних здании, следы древнего его быта и памятники разного рода. При нивелировании западной его части открывались фундаменты несуществующих ныне строений: у церкви Св. Иоанна Предтечи на юг, против Спаса на Бору, следы сада и болота, в несколько рядов деревянные мостовые, забытые кладбища. В 1836 г. по Высочайшему повелению, приступлено к исправлению Теремов Кремлевских каменной, штукатурной и кровельной работой; они украшены живописью и убраны резьбою и мебелью в старинном вкусе попечением Барона Боде. В 1837 году при производстве работ, в подвальном этаже Теремов открыта древняя церковь, из белого камня, Рождества Богородицы; Государь Император повелел ее восставить по ее древности; тогда же возобновлены в прежнем стиле некоторые дворцовые церкви.

Попечение Правительства о восстановлении древних памятников в Москве ознаменованы в 1836 г. поднятием из вековой могилы единственного в свете колокола. При рытии фундаментов в 1840 году для нового Дворца обнаружились на том месте тайные ходы, кирпичные белокаменные погреба, подвалы и спои под прежним дворцом, четыре подземные тайники, простирающиеся от Грановитой палаты до Благовещенского собора, Фундаменты прежних каменных церквей, вороти палат, дубовый частокол во многих местах материка, каменные гробы и груды остовов человеческих близь Спаса на Бору и Теремов. Эти безмолвные и вместе важные свидетельства послужили подтверждением прежних догадок и поводом к новым соображениям; ибо наземный Кремль объясняется подземным. Искусные и верные снимки с Московских древностей, делаемые Академиком Солнцевым, обогащают портфели его, кои содержат в себе драгоценное собрание рисунков с материальных памятников Славяно-Русских, важнейшее пособие истории художеств в Россия и основание отечественной Археологии³⁰⁴.

Между тем как наука озаряет новым светом древние памятники отечественные, искусство сближается с народностью, открывая неразрывный союз последней с православием. Наш ученый зодчий Тон, находя, что в церковном зодчестве коренные и издревле усвоенные Русскими формы заменены чуждыми и несвойственными нам, воссоздает древнюю Византико-Русскую архитектуру храмов Божиих, соответственную Восточной Церкви.

Наконец, и сей самый опыт обозрение памятников Московской древности и старины обязан своим изданием просвещенному попечению Правительства о сохранении и описании сих остатков древнего быта и бытия Москвы.