6. Духовное руководство – духовные советы

«Можно стучать в закрытую дверь с молитвой, но с советами можно только войти в открытую» (23:41)

«Не всякий подвиг, о котором слышится, надобно перенимать. Не всякий подвиг всякому полезен и удобен» (21:33)

«Довольно дела, и довольно пользы, если потщимся исполнять заповеди, которые всем предписаны» (21:33)

Раздел «Духовное руководство – духовные советы» есть прямое продолжение дальнейшего развития мыслей, изложенных в предшествующей главе – «Путь духовного делания». Выделяется предлагаемый материал в новый раздел, чтобы таким образом несколько облегчить восприятие читателем весьма важных разнообразных наставлений великого Московского святого Иерарха. Систематизируется то, что раньше не оглашалось – во всяком случае автор старается не повторять уже приведенных цитат, а тем паче дословно.

Духовному человеку, ставшему на путь христианской жизни, прилично желать только славы на Небе, а не на земле. Посему все приземленное, даже молитва «об избавлении бедствующих для славы человека на земле, есть дело не в духовном направлении движущееся». Такая молитва не принесет «истинного плода. Молиться о бедствующих должно из человеколюбия. Просить милости Божией должно для славы Божией. Мечта – худой спутник на духовном пути» (21:51). Добрый спутник – духовный руководитель.

Святитель свидетельствует, «что есть предметы, о коих по надобности можно писать, хотя они и неприятны; но есть другие, о коих речь бывает только между духовным отцом и сыном: о таких не должно писать, разве под общим наименованием тяжкого искушения или греха, ибо письмо подвержено разным нечаянностям и может обнаружить тайну совести ближнего» (7:67).

В обителях для приходящих в нее должны быть духовники «определенные, а приглашаемые для сего по произволу – должны или обращать приглашающих к назначенным, или испрашивать особое разрешение» (8:316). На приходах же одобряется практика избрания духовника самими священниками благочиннического округа, которые и будут у него исповедоваться. «Здесь, кажется, нет причины пристрастия: каждый должен искать человека полезного для совести и для духовного совета» (14:246).

Какой свойственен духовный облик старцу Святитель говорит так: «Что пишите о христианских письмах – все благословно. Но не видится мне сходства с письмами затворника Георгия. Сии просты и скромны. Таковы обыкновенно и наставления старцев» и, естественно, сами старцы (10:157). На духовное они отвечают духовным, а не мирским, на печальное, неприятное – утешительным (8:74). Отсюда ясным становится замечание Святителя: «Уставник не созрел для должности духовника: его еще учить надобно. Видно, надобно еще взять время, чтобы подумать о занятии сей должности» (7:5).

Святым Филаретом даются некоторые указания к взаимоотношению духовного отца и его чад.

Духовник может спросить чадо: «Не погрешает ли против смирения мнением о себе, и подать мысли осторожности против прелести» (8:383). Его (монастырского духовника) встречи с «духовными детьми» происходят в стенах обители; вне ее ограничиваются «духовной потребностью, без ненужной близости, на которую не всегда смотрят простым оком» (8:293). Не рекомендуется вторгаться одному наставнику в дела другого. Есть у некоего «расположение давать советы чужим ученикам тайно от старца – поведет ли это к доброму устроению? Лучше бы о полезном для ученика сказал он его старцу, чтобы не вести одного по двум дорогам» (10:393).

В свою очередь духовные чада берут на себя обязательства по отношению к духовному отцу.

Суждения духовника надо принимать с верой и покоряться с ней (29:352). Полезно открывать ему «свою совесть и все, что смущает... Одним открытием козни врага много ослабляются» (17:33). «Слова должны быть сказаны только тому, кому должно открывать помыслы, и кому можно понести» (7:96). Любопытство, особенно праздное, исключается: «Не всегда должно спрашивать, что это такое: ибо сие любопытство производит заботу или развлекает. Когда капля дождя упадет на увядающую траву, она оживает не рассуждая, откуда родятся капли. Когда капля мира падает в душу, да взывает она в любви и благодарности к Богу, источнику мира, не испытывая, как Он действует и что значат некоторые нечаянности» (29:287). Совет рекомендуется брать «постоянно и не обращаться без нужды от одного к другому и от другого к третьему» (29:222). Менять духовника по произволу нельзя – «сие противно духовным правилам» (29:337). Также греховно осуждать духовного отца и унижать его. «Справедливость требует, чтобы Вы, осудив духовника, хотя только мысленно, осудили себя за то пред ним и получили от него прощение. Самохваления при сем случае можно избегнуть, если скажете только, что Вы согрешили против него мыслью гордой и осудительной, потому что наставление его в молитве показалось Вам ненужным или недостаточным» (29:225). «Лучший духовный отец есть тот, кого принимают с верой, как орудие Божие. Унижать духовного отца в глазах духовного сына – значит обижать одного и вредить другому» (29:331).

Значение духовного отца велико. Эта истина выражена, можно сказать, в словах Святителя, обращенных к своему же духовнику: «После благословения Преподобного Сергия, Вашему попечению, отец наместник, обязан я тем, что завещанное Преподобным Сергием человеколюбие распространяет свой дух и свои действия» (8:ХІІІ, 224). «Без Вашего благословения и разрешения я вновь ничего не желаю делать. Скажите одно слово воли Вашей, и я его желаю исполнить» (8:320). И еще: «Отцы учат нас, что начинаемое без благословения сомнительно и не надежно» (9:116).

Есть колебания в выборе духовника – иди «в исповеди» к тому, кто «и кроток, и внимателен, и назидателен» (4:113). Отошел ко Господу духовный отец – остались на земле его преемники. – «Оптинские лишились отца Макария. Думаю, остались от него добрые духовные наследники» (10:251).

И завершает Святитель: «Искренно напоминаю ... желающим исправления и усовершения не из строгости против их недостатков, ибо знаю, что сам более других имею нужду в снисхождении, но из желания видеть доброе лучшим и растущее зрелым» (29:236).

Превыше всего ставится служение Богу. «Законом Вашим да будет воля Божия, – пишет Архипастырь, – внимательно познаваемая, а не человеческая» (21:15). Настоящее дело, действительно такое, какое должно быть – это «учиться приносить в жертву Богу все, что нас как-нибудь занимает между человеками» (23:43); учиться жертвовать самым дорогим. – «Заповедь не любить сына или дочери паче Господа может сохранить и тот, кто живет в одном доме с сыном и дочерью, и может нарушить и тот, кто живет не в одном доме. Но в котором из сих положений лучше надеетесь сохранить заповедь, то изберите» (21:16).

Человек, как образ Божий, свободен (хотя его свобода не абсолютная, как у Бога). – «Не дать человеку свободы, ограниченной, свойственной твари, не исключающей возможности уклонения от добра, значило бы сделать человека машиной. Машина, если не может делать зла, то не может делать и добра, и блаженствовать» (23:37). Будучи свободным он призывается идти к Богу, к Добру, к Блаженству. На этом пути ориентирами могут быть люди, но на них не должно останавливаться. «Что ми есть на Небеси, паче Тебе, что восхотев на земли, Боже сердца моего, и часть моя Боже во век» (Пс. 72:25–26). «Видите, что право шествующий и на Небесном не останавливается, стремясь к Богу, кольми паче на земном» (21:52). Надобно идти и идти к Богу, «не спотыкаясь на дороге на человека» (21:46).

Если на нашем пути находят по Божьим судьбам опасности, то их подобает встречать «без ропота и уныния, с молитвой, преданностью в волю Господа и с упованием на Его милосердие» (21:49), дверь которого для нас всегда готова открыться, «если постучать с верой, смирением и терпением, не произнося наперед строгого суда на Милосердного, якобы Он не расположен отворить, и не отступая нетерпеливо, если дверь не отворилась по первому удару» (21:66). «Грехи, исповеданные и разрешенные, повержены в бездну милосердия Божия, и покаявшийся должен думать, что живет после того новой жизнью. О сей должно пещись» (21:27).

Постигающие нас по воле Божией искушения побеждаются сравнительно не трудно, «если мы терпим и на Него уповаем – что перенесенное искушение приносит пользу, а желание избежать искушения не всегда может быть успешно» (23:28).

Справедливое чувство – «страх Божий пред Божественным таинством». Его надо иметь – «со страхом же и смирением приближающемуся к Богу даруется и надежда, умеряющая страх» (21:32).

О Господе и наша радость, и наша печаль. «Радость земная проницается печалью, потому что душа сокровенно чувствует неудовлетворительность земного и потребности лучшего. Печаль о Господе проницается радостью, потому что душа предчувствует то, что сказано Апостолом: «Печаль яже по Бозе, спасение соделывает». Да взыщем радости, в которой бы не скрывалось жало печали. Да не страшимся и печали, которая в радость будет» (23:30). Если Господь послал нам радость – «даровал быть раю в душе, то да сохранится он в ней». Должно не оставлять его возделывание и хранение «посильным упражнением в добре и воздержанием себя от всего, что бывает не по воле Божией, а по своеволию человеческому» (23:44). Бог помогает совершению добра – «надобно благодарить Его и утверждаться в намерении делать добро. – И это ли время угрожать охлаждением к добру? И кому можно сим угрожать, кроме себя?» – с горечью ставит Святитель вопросы (21:35).

Благо стать пред Богом, как дети пред отцом – уподобиться детям. «Господь велит быть детьми. Апостол толкует: «Не дети бывайте умы, но злобою младенчествуйте». Следовательно, будьте незлобивы, как дети, будьте добры, как дети, будьте простодушно любящи, как дети. Не надобно жаловаться на то, что Бог дал в природе, но возвышать оное к благодати, и будет все благо» (23:77).

Вспомнив все сие, «подумайте, – учит Святитель, – как близко Божество, и в глубине души поклонитесь Господу и просите, чтобы Он, какими ведает средствами, дал Вам участие в благодати... Сие может быть сделано без слов и без многого продолжения времени, одним обращением мысли и чувством сердца, если обстоятельства препятствуют сделать более. Господь приемлет таковые усилия вырваться из суеты мира и прилепиться к Нему» (29:226–227). «Будьте верны в служении Господу... без произвольного и усиленною взыскания. Верен Господь, чтобы верному вмале, воздать многим» (21:49). «Надеюсь, что так и расположен дух Ваш. Да укрепится он, и да сохранит в скорби столько мира, чтобы не слишком потрясена была немощная плоть. Ныне время показать плод любомудрия... и не поколебаться лишением видимого и временного, в созерцании невидимого, во уповании вечного. Усердно молю Господа ниспослать Вам свыше помощь, и утешение, и мир» (21:10).

Слышим от Великого Московского Святителя много добрых советов, помогающих нам со спокойствием и участливой душой взирать на ближних.

Прежде всего, надо изгнать мысль, что мы кого-то не любим (21:15–16), а вместо сего стараться «намерение и сердце ближнего» понимать только в хорошую сторону. Тогда мы будем безопаснее «от вредной погрешности, а он удобнее сделается лучшим» (23:22). Это достигается спокойным обхождением, простым, мирным, «как без изысканной ласки, так и без ухищряемой холодности», без подозрительного ока (23:20). «Надобно беречься склонности к подозрению. Вы, например, думаете, что человек гневается, а это неправда, и Ваш помысл лжесвидетельствует. Заповедь не хочет сего» (21:60). «С оком подозрительным можно дойти до человеконенавидения: кто хочет иметь любовь к ближнему, тот должен иметь око простое» (21:67; 23:20). «Научитесь быть просты, – велит святой Митрополит, – не называть людей изысканными именами, которые выше всех, и не заниматься ненужными убеждениями» (23:45).

Если мы, услышав о нас укорительное слово, спешим ответить тем же – «какая польза? – спрашивает Святитель и отвечает: Разве только с погрешившим хотите поравняться погрешностью. Христиане бывало говорили: «Укоряеми, благословляем» (1Кор. 4:12). Если также верить, по молве, худому о людях незнаемых – какая польза, кроме греха осуждения ближнего, и, может быть, или даже вероятно, или верно, невинного?» (21:67). Следует хорошо запомнить: «Горьким горькое усладить не можно, а только сладким. Так и горькие случаи не могут быть услаждены горьким о них суждением, а кротость, терпение и любовь могут не только усладить произтекшее из горького источника, но и горький источник исправить» (21:17; 23:11).

Нежелательно вступать в спор, особенно если он неправый (23:17). Едва ли нужно и обличать кого-либо по своей воле, разве он сам «подаст случай сказать ему истину. Обличать за себя трудно, чтобы не примешалось самооправдание. Притом обличение может обратиться в неприятность другому человеку, чрез которого перешли речи. Не лучше ли помолиться только, чтобы Бог вразумил каждого смотреть на дело ближнего простым оком без осуждения и подозрения» (23:16). «Одно знаю, – заявляет Святитель, – «не словопретися ни на кую же потребу, на разорение слышащих» (2Тим. 2:14). Если кто говорит, что он был потревожен, то можно спросить просто: чем? А сказать: верно безделицей – значит судить ближнего, и оскорблять, и сеять семя словопрения. Неудивительно, если последует неприятная жатва. Слово человеческое может быть изострено, как меч, и тогда оно будет ранить и убивать; и может быть умягчено как елей, и тогда будет врачевать» (21:34–35). Но если втянулись в «словопрения», то «не будьте настоятельны в том, чтобы всякий вопрос Ваш разрешался ясным ответом. Надобно уповать на Бога, что разрешение вопроса нужного пошлет благовременно, а не нужный пусть лежит неразрешенным и упражняет терпение и смирение» (21:29).

При встрече «с немирным человеком надобно вспомнить слово Писания: «С ненавидящими мира бех мирен» (Пс. 119:6). Если Вы молитесь за такого человека, то Вы в порядке. А в таком случае чего опасаться? Встречайтесь с ним, как бы ничего не предшествовало сему немирного» (21:68–69). Мир с ближним, как явление мира душевного, – лекарство и для здоровья телесного. «Мир души да будет Вам и лекарством против головной боли Вашей, – высказывает пожелание Святитель. – Не в шутку, это из числа лекарств против болезни сего рода; и одно из сильных. Предполагаю, что боль нервного качества: другая не была бы одна, а оказалась бы в соединении с другими явлениями» (17:42). И святой Филарет призывает: способствуйте утверждению мира (21:69); на порицание отвечайте «кротостью, нежели порицанием. Чистой водой надобно смывать грязь. Грязью грязи не смоешь» (23:18). Явилась немирная «мысль против ближнего, принесите в ней покаяние Богу; при помощи Его изгоните ее из своего сердца. Обличите в ней себя пред кем-нибудь, чтобы смирить себя или получить наставление. Признайтесь и тому, против кого думали, если уверены, что он примет по-христиански и, уважив признание, утвердит мир и любовь. Но, – предупреждает святой Иерарх, – есть опасность, что он обратит внимание на самую мысль немирную и войдет сам в немирное расположение, то, открываясь, Вы только распространяете немирное расположение» (29:235). Еще: «Если человек чувствует себя не довольно спокойным и твердым, чтобы в трудном разговоре сохранить нужную осторожность и умеренность, и опасается таким образом отдалить мир, к которому хочет приблизиться, то, конечно, лучше остаться до времени в молчании, и от Бога просить мира себе и другим» (21:27).

Нужно также отметить и, как говорит Святитель, «вероятно, не в первый раз, что к тому, от кого желаем слышать правду, особенно духовную, должны и сами обращаться с простой правдой, и не величать человека напрасно, потому что если он будет слаб и прельстится величием, то он не будет стоять в правде, следственно и не надежно будет услышать от него правду; а если будет строг, то может случиться, что и отвечать не станет» (21:23; 23:45). Говорить правду – дело хорошее, особенно, если к сему призывают нас обязанности и, тем паче, «любовь к ближнему, но сие делать надобно, сколь возможно, без осуждения ближнего и без тщеславия и превозношения себя, как будто лучше другого знающего правду. Но при том надобно знать людей и дела, чтобы вместо правды не сказать укоризны, и вместо мира и пользы не произвесть вражды и вреда» (23:21). Развивая последние мысли, святой Митрополит в другом случае пишет: «Жалею, что Вы открыли сестрице Вашу немирную мысль против человека, которого она почитает. Вы тем могли только повредить миру между ею и Вами и также между Вами и тем человеком, но нужды в том не было, и добра от того ожидать было не можно. На что Господь одел душу таким телом, сквозь которое мыслей наших другим людям не видно? Думаю, для того, между прочим, что мысли наши часто бывают нечисты, а потому не полезно, а вредно было бы другим душам видеть их все... Если мысль Ваша во славу Божию, скажите ее, – пусть и другие славят Бога. Если она в пользу или в утешение ближнему, скажите ее: пусть будет польза и утешение. Если сердце Ваше невинно отверзается к сообщению слова ближним, хотя и не совсем нужного, пусть будет и сие ради общежития» (29:234–235).

Появилось опасение, что будет оскорбительный отказ в чем-либо – «всего лучше без нужды не делать того, за что могут оскорбить отказом» (21:28).

Самому надо быть внимательным к ближнему. «Сухость и холодность, – рассуждает Святитель, – конечно, имеют источником наше несовершенство, невнимательность, погрешности явные, или недовольно приметные, но внутренне нарушающие тишину совести. Признаем сие, возбудим наше внимание, очистим совесть признанием погрешностей, и смиренным прошением от Господа прощения, признаем, что мы и недостойны утешения; решимся послушно переносить лишение – Господь узрит, и умилосердится, и дарует вновь спокойствие и утешение» (21:19).

От помощи людям не надо бегать – «между ними есть люди Божии. Надобно стараться, ... чтобы впереди добрых дел не шло наше мудрование и наша воля» (23:19).

Надо молиться за ближних «с мыслью о своей обязанности и о воле Божией» (21:14).

Во всех поступках «всего лучше было бы послушать голоса совести, отказаться от суеты» (21:26).

Наконец, следует помнить, что как всякое злое деяние по отношению к ближнему, так и доброе видит наш Небесный Отец. – «По тюрьме, – завершает одно из своих писем святой Архипастырь, – когда могли, и сколько могли, Вы действовали; и не пропадет сие пред Богом. Когда не можете – предоставьте все воле Божией и человеколюбию других» (21:75).

Что мы делаем «для успокоения ближних», то Господь «обратит в источник внутреннего покоя» для нас самих (21:11–12). «Чтобы истинно успокоиться, надобно примириться чрез то же средство, которым открылось немирное расположение» (29:229).

С нами постоянно должна быть мысль: «С чем предстану?.. И надобно подвизаться в молитве, самоотвержении и благоделании, чтобы не предстать Вечному Мздовоздаятелю ни с чем». Должно помнить пророческое слово Псалмопевца: «Аще беззакония назриши, Господи, Господи, кто постоит» (Пс. 129:3) (21:36). Сильно перед Богом добро, «а не добро – немощь; но все не без заботы, чтобы страстная воля не смешала и не затмила света» (23:23). Посему «Внимай себе» (1Тим. 4:16). «Это совет и Моисеев и Апостольский, учение и закона и благодати» (21:70). Господь открыл и сказал Моисею: «Я хожу в стане израильтян; надобно, чтобы люди были чисты и стан чист. Потому что нечистое земное не выносит, без очистительного приготовления, чистого Небесного, и разрушается. Моисей раздробил сие повеление на понятные народу и определительные к исполнению правила. Что тут не нравится человеку, который, вероятно, менее Моисея чист?» (21:47).

Прежде, чем сделать шаг – надо рассудить: делать ли его; «и когда он сделан не противно закону, лучше не отступать без нужды» (21:59–60). Также надо поразмыслить, если явится желание увидеть что-нибудь из мира сверхчувственного, чтобы, мол, убедиться в правильности делаемого или сделанного шага. «Положим, что Вы бы и увидали. То, что Вы видите, есть или истина, или призрак воображения, или прелесть отца лжи, которому еще не возбранено и ныне, как прежде преображаться в Ангела света. Что же именно из трех? Ручаетесь ли Вы за себя, что узнаете и различите? Кто видал голубя и ворону, тот легко различит их. А кто не видывал и мало учился натуральной истории, тот легко примет ворону за голубя, особенно если увидит ее ненадолго и она не успеет обнаружить себя вороньим криком. Подобная ошибка еще удобнее в сверхчувственном, а ее последствия гораздо важнее... Вот Вам слова Исаака Сирина: «Точию сам да не ищет в себе явления Божия, да не примет того, иже воистину тьма есть, а свет быти лицемерится». Вы скажите, что Вы думаете не о явлении Божии; но о явлении сотворенного духа обманутыми быть еще удобнее. Имя Иисуса Христа с Вами, а с Ним и все Небо: чего еще? В Нем вся сокровища сокровенна: довольно ждать, когда что благоволит открыть, а не подбирать ключи к тому, что заключено во времени» (29:300–301). – «Советуйтесь и с немощью своей, и берегите силы, которые уже не в состоянии возрастания и избытка» (21:62).

Не надо просить себе «тяжкого бремени» и возлагать его на себя, а надо «исполнять обязанности более обыкновенные», но исполнять «верно и тщательно» (21:31). «Не предпринимайте необыкновенного, что, может быть, и не по силам, – учит Святитель. – Старайтесь внимательно и с умиленным сердцем исполнять то, что, как говорите, исполняете плохо» (21:36–37). «Напрасно налагаете на себя труды не по состоянию здоровья, имея расположение к болезни. Воля Божия испытать Вас одним ли опасением болезни, или и более: но вы обязаны беречь здоровье, чтобы не быть причиной усиления болезненного расположения» (21:71). 69-е Апостольское правило, осуждающее не постящихся во святую Четыредесятницу или в течение года – в среду и пяток, не осуждает сущего в телесной немощи. Следовательно, «разрешающий пост по немощи телесной не осуждается, и, тем паче, если по совету врача. Не смущайте себя сами. Было время поста; и Господь сохранит плод его» (21:77). Усмиряется и утишается сильное тело, «а немощное не надобно лишать нужного подкрепления» (21:43). Для всякого человека есть, по мере его сил, пределы действований, «и не переходить их без нужды. Так сохраняются силы в действовании, и дело идет лучше, нежели когда хотят гнаться за двумя зайцами вдруг» (21:64). И Святитель паки призывает и повторяет: «При нынешнем состоянии Вашего здоровья... исполняйте, что можете ныне» (21:21). «Кажется, Вам говорено было, что телу, не приобученному рано к трудам и лишениям, осторожно надобно налагать труд и лишение. Щадите тело и храните спокойствие души» (21:13). Следует «знать, что и лучше нас подвизающиеся не всегда находятся в желаемом положении. Вот что, например, пишет преподобный Нил: «Овогда убо, став на молитву, добре помолишися; овогда же, и зело трудився, не улучиши намерения, да еще поищеши и, прием, будеши иметь неотъемлемое исправление» (21:19).

Тяжким бременем могут стать скорби, болезни при неправильном их восприятии, но при христианском к ним отношении они послужат тем самым «неотъемлемым исправлением», о котором только что слышали слово преподобного Нила. «Скорби, – рассуждает святой Филарет, – дали Вам чувствовать нужду в утешение веры. Хорошо, что Вы ее заметили. Быв счастливее в мире, может быть Вы не познали бы сей нужды и не обрели бы сего утешения. Что же из сего? Признайте, что скорби суть благодеяние Божие, и благодарите за них Бога. «Благо мне, яко смирил мя еси, да научуся оправданием Твоим» (Пс. 118:71)» (29:219). В болезни испытывается «чувство отрешения от мира, чтобы после болезни придерживаться сего чувства. Не удивительно, если чувство сие не так легко приходит после болезни, как во время болезни; в болезни Бог дарует оное на потребу немощному, а в здравии требует, чтобы он подвизался обрести оное» (23:31–32). Рождающаяся часто от скорби печаль не должна быть чрезмерной, «никогда не должна быть сильнее веры в Бога и надежды на Него. Что бы ни произошло, надобно веровать в Его милосердие и надеяться на Его помилование. Для сего надобно отвлекать мысль от предмета печали и занимать ум и сердце молитвой. Не должно смущаться тем, что в сих обстоятельствах молитва не совершенна». Приносить Богу надо «намерение молитвы – Он призрит и даст молитву молящемуся» (23:33). Также следует вспомнить слово опытной мудрости: «В радости не забудь готовиться к скорби, в скорби не забудь надеяться лучшего» (23:44; 21:27). Если все же «тягость жизни» продолжается, надо чаще «возводить взор к милующему Богу, но жаловаться на тягость жизни не должно. Бог дает и продолжает ее для нашего спасения, следственно – это дар: дарующего благодарить должно, а не жаловаться» (23:43).

Даром Божиим нам могут быть и слезы. О них Великим постом преподобный Андрей не раз «молит Бога: “Яко благоутробен, даждь ми слезы умиления”». И дальше: «Если даются слезы – надобно благодарить благоутробного Бога и пользоваться ими для очищения души» (21:29). «Кто начинает мыть вещь, упавшую в грязь, увидит руки свои не так чистыми, как пред тем. Но он отмывает грязь и от вещи, и от своих рук, и руки, послужив очищению вещи, остаются чистыми» (21:33–34).

Мы сами – каждый из нас как ученик Христа Спасителя, как христианин должен быть:

постоянным, целеустремленным, правдивым, благоразумным, стремящимся видеть истину, молчаливым – не пустословом, не гневливым, не разменчивым на мелочи...

Вот как о сем учит святой Архипастырь:

«Кто переходит от восторга к холодности и не довольно утвердился в мирном устроении духа, тому еще довольно дела продолжать свое воспитание» (21:31).

«Отказаться от всего, желать вести смиренную жизнь, и вдруг пожелать забавлять себя драгоценной вещью, какая бы она ни была – есть ли тут сообразность? Если первое не должно остаться одной мечтой, то, конечно, не должно быть допущено последнее» (21:32).

«Правду говорить надобно, когда человек призван к тому должностью или возбужден опасением вреда и желанием пользы, но со смирением и терпением. Доброму намерению и смирению дается и благоразумие» (21:68).

«Истину, хотя и печальную, надобно видеть и показывать, и учиться от нее, чтобы не дожить до истины более горькой, уже не только учащей, но и наказующей за невнимание к ней» (23:30).

«В молчании все родится и растет. Дела, о которых рано провозглашают, часто кончатся звуком слов» (23:41).

«Сердиться не полезно» (23:21); «по рассуждению древнего философа: ударом осла не должно тревожиться» (23:22).

«Не расточайте великих слов для мелочей. Берегите их для того, что истинно велико» (21:32)...

Святитель не советует вспоминать неприятное. – «Не возвращайтесь охотно к неприятным воспоминаниям: благодарите Бога, что помог перенести трудное и встретить утешение любви» (21:17).

Надо бороться с леностью и холодностью, ибо они, наряду с другими пороками, ведут к греховным помыслам. «Если жалуемся на леность и холодность, надобно поискать, не впал ли в душу какой из тех помыслов, кои тяготят долу, а не воспаряют горе; а это помыслы, в коих что-либо присвояется, или приписывается себе, успех дела, похвала, замечание недостоинств ближних с перевесом в нашу пользу. Искуси мя, Господи, и испытай мя, и виждь, аще есть путь беззакония во мне, и настави мя на путь вечен» (23:8).

Хорошо избегать похвал. – «Вижу доброе, благодарю Бога, прошу сохранить оное и не сказываю о том человеку, потому что похвала не всегда возбуждает, но иногда и усыпляет» (29:236).

Еще более надо избегать тщеславия. – «Хорошо принять благодушно наказание, но не нужно провозглашать сие, чтобы это не было тщеславие смирением или упрек наложившим наказание» (21:45). И само добро надо творить без тени тщеславия. – «Если хочешь сделать добро и искушаешься помыслом тщеславия, и если дело терпит время – не спеши делать, и укроти помысл тщеславия. Но если надобно накормить голодного – поспеши накормить, и также поспеши осудить и попрать твое тщеславие» (21:25).

Ценно видеть то, что для нас является насущной потребностью, и не увлекаться заботами о второстепенном. – «Не полезнее ли, – вопрошает святой Иерарх, – заботиться о том, как встретить кончину с миром и благой надеждой, нежели о выборе места в земле для земли, непременно такого, какое нам пришло на мысль, и готовить памятник, и сочинять надгробие? Что если за гробом придет мысль, что распоряжение не правильно, и что напрасно употреблено столько своей воли там, где можно бы без заботы предаться в волю Божию? – Если желание Ваше не неугодно Богу – оно исполнится так, или несколько иначе. А если неугодно – ничто не обеспечит исполнение оного. “Открой к Господу путь твой и уповай на Него”» (Пс. 36:5) (21:63; 23:43).

А что делать, если нас одолевают искушения? – «Искушение ...житие человеку на земли» (Иов. 7:1), «а не один день или час жития. Мы ищем мира, а враг ищет возмутить нас. Мы часто дремлем над своим делом, а он, бессонный, старается подстеречь нас и во время бдения нашего и во время нашей дремоты. Что же делать? – Бодрствовать всемерно, ни на минуту не надеяться на себя, ни на минуту не отлагать надежды на Бога» (29:319–320) – с надеждой на помощь Божию уверенно сражаться «за правое дело» и «одерживать победы» (23:30). – «Когда котел кипит в огне, тогда не смеют к нему приблизиться, ни насекомое, чтоб осквернить, ни наглое домашнее животное, чтоб похитить пищу, приготовленную в нем для человека. Но когда снимется с огня и остынет, тогда насекомые роятся около него и падают в него, и наглый пес может приблизиться, осквернить, похитить. Подобно сему, когда душа человека кипит огнем Божественного желания – сей духовный огнь служит ей в одно время и силой для действования и броней для защиты. Но если небрежение допускает угаснуть сему огню, и благочестивое усердие остывает, то суетные, лукавые, нечистые помыслы родятся и роятся в области чувственной, падают в глубину души и оскверняют ее, и может придти наглая страсть, и расхитить в душе, что в ней уготовлялось для благоугождения Богу» (23:34–35). «Не худо поставить щит против нападающего, но не надобно выставлять себя для стрел» (23:17).

Не подобает останавливаться в духовном делании и тогда, когда наше намерение не исполнилось. «Если доброе намерение не достигло исполнения – еще не все потеряно. Бог, по выражению святого Златоуста, и намерения целует, и, по искренности их, если не теперь, то после, дарует благое последствие. А если бы случилось, что к намерению примешалось неправое, например, надежда на себя или осуждение ближнего, то в неуспехе не надобно жаловаться на суету или на ближнего, но усовершать впред свои намерения, и тогда будет лучше» (21:48–49). И уж совсем «не хорошо духовное оканчивать мирским; не хорошо совсем оставлять духовное для мирского. Лучше пожертвовать мирским для духовного. Но доколе сети мирские так перепутаны, что когда выпутываешь одну ногу, другая запутывается, – надобно: то, что свободно, сколько можно простирать к Богу. «Воздеяние руку моею жертва вечерняя. К Тебе возведох очи мои, живущему на Небеси. Тебе рече сердце мое: Господа взыщу» (Пс. 140:2; Пс. 122:1; Пс. 26:8). – Когда же случится, что после дела духовного впадете в мирское, то, возвратясь к себе, прочтите псалом 136: «На реках Вавилонских, тамо седохом» и прочее, и подумайте над ним, как вразумит Вас Бог. Не худо в плену плакать о Иерусалиме, доколе не придем в свободу» (29:250).

Всякий человек, поступая так или иначе, «больше или меньше распространяет жизнь, какой живет, новую или ветхую. Дар распространять в других высшую жизнь есть высший – благо тому... Но ... человек может желать, чтобы, по крайней мере, не распространять жизни ложной, плотской, греховной, лицемерной, – неправым словом, недостойным примером. Жизни лицемерной, представляющей только поверхностный образ благочестия, особенно приличествует имя ложной» (23:24).

Святой пример – Евангельская Мария. – «Едино есть на потребу; Мария же благую часть избра» (Лк. 10:42) – «безмолвное приседение при ногах Господа Иисуса и благоговейное внимание слову Его» (21:32).

«О святая простота! Возвратись просто, прежде нежели призовут тебя губители разрушением суетного блеска!» (29:515).

«Приводите сердце ваше сколько можно к простоте: слушайте доброе с охотой, а что не таково, не раздражайтесь, а

старайтесь забывать; не скорбите за людей, которые не хотят быть поводом к несогласию; старайтесь иметь или разговор невинный, или молчание спокойное. Вот суд человека, который, может быть, более судимых погрешает, впрочем желает и себе исправления, и другим усовершения. Воспользуйтесь оным, как Господь вразумил вас. Да дарует Он Вам истинный мир и с Вашим сердцем, и с Вашими ближними!» (29:235–236).

«Если же и горькая трава примешивается к хлебу (ибо мне кажется, что мы на исходе из Египта) – знайте, что и сие по воле Божией, и да будет то на здоровье душе» (29:224).

Имеется целый ряд самых разных советов Святителя, размышлений, свидетельств (к ним еще вернемся) и др., которые, при всем желании, не просто привести в систему, а между тем они равноценны прочим, а, может быть, чем-то и возвышаются над ними. Поэтому автор дерзает процитировать некоторые из них, тем более, что и в других случаях он старается передать не только дух наставлений мудрого Иерарха, но и букву.

Итак:

«Что делаете на всю жизнь, то лучше сделать нескоро, нежели торопливо» (3:3).

«Иметь послушание и не меть похвалы за оное – тем лучше, тем больше награды от Бога» (21:20–21).

«Говеть неудобно при краткости времени и стечении забот: изберите время, в которое можно было бы иметь поболее свободы и тишины» (29:250).

«Взять увечного мальчика – дело доброе: только прежде внимательно рассмотрите, можете ли сие не только начать, но и совершить» (21:13).

«Приглашение ехать в деревню, думаю, справедливо будет Вам принять. Дочь и внуки более права на Вас имеют, нежели нищие и узники, особенно когда от последних Вы уже отказались» (21:14).

«Василий Великий на вопрос: как произошло зло? отвечает: оно произошло так, как происходит темнота, когда зажмуришь глаза. Сотворивший око не виноват, что ты закрыл глаза, и тебе стало темно.

К чему служит свобода? – К тому, чтобы избирать добро, и блаженствовать по Ангельски и по человечески, а не только бродить по земле, как скот, или прозябать, как трава.

Но не лучше ли бы не давать такой свободы, которую можно употребить во зло, или дать такую, которую во зло употребить нельзя? – При сем вопросе трудно удержаться от Апостольского упрека: «Еда речет здание создавшему: почто мя сотворил еси тако?» (Рим. 9:20). – Свобода, исключающая всякую возможность уклонения от добра, есть всесовершенная, Божеская: нелепо было бы требовать, чтобы Бог сотворил человека Богом, вместо твари. Не дать человеку свободы, ограниченной, свойственной твари, не исключающей возможности уклонения от добра, значило бы сделать человека машиной. Машина если не может делать зла, то не может делать и добра, и блаженствовать.

Разве не лучше ли было бы совсем не быть человеку, ни Ангелу, так как уклонение от добра началось между Ангелами, и оттуда перешло к человеку? – Как зол был бы тот, который бы сего пожелал! Ибо это значило бы желать, чтобы девять чинов Ангельских не существовали и не блаженствовали, чтобы миллионы спасаемых Христом человеков не существовали и не блаженствовали» (21:24–25).

«Иное дело судить по духовному закону, а иное по закону человеческих обществ. По духовному закону, человек лучше отдает свою жизнь, нежели отнимает ее у другого. Но по сему закону нельзя охранить безопасности человеческих обществ: и правители, судьи, воины не могут поступать так, как отшельники и мученики. Еще различие: иное дело одобрить действия, а иное не судить. Не суди чужого дела, – можно сказать о деле, которого мы бы не одобрили при вопросе: сделать ли, и от участия в котором убежали бы» (21:29).