Вступление

Для понимания масштаба и характера просвети­тельской деятельности равноапостольного Космы Это­лийского необходимо иметь общее представление об исторической обстановке, сложившейся в Греции и на всём Балканском полуострове в период, когда Святой обратился к соотечественникам со своей проповедью.

Османское владычество стало для православных суровым испытанием. Христианское население Вос­тока оказалось лишённым почти всяких прав. Для него закрыты были гражданские должности и служба в армии. Тяжёлое налоговое бремя сочеталось с опре­делённым духовным давлением. Завоеватели стара­лись сделать всё, чтобы выработать у своих поддан­ных рабскую психологию и сделать их трусливыми и послушными «людьми второго сорта». Православным нельзя было ездить верхом, носить оружие, строить храмы, звонить в колокола, а при встрече они обяза­ны были уступать туркам дорогу.

И с каждым днём ситуация становилась там всё бо­лее тяжёлой, «часть народа умела лишь читать и писать как попало, большинство же было погружено в пучину полной безграмотности»²⁴. Люди скрывались в высоких труднодоступных горах, постепенно утра­чивали связь с соседними поселениями и культурно обособлялись. В горных районах промышляло множе­ство разбойников, нападавших не только на предста­вителей турецких властей, но и на собственных со­племенников. Во многих деревнях не было церквей и, как следствие, школ²⁵. Множество учебных заведений было закрыто, в библиотеках и архивах безвозврат­но погибло более 120 тысяч рукописей²⁶. В связи с этим люди потеряли живую связь с Православной верой, родным языком и исторической памятью, пребывая в варварском, почти животном состоянии.

В этот период православная Церковь стала единственной надеждой и отрадой людей, а церковный приход центром не только церковной, но и обще­ственной жизни. В храм люди приходили, чтобы най­ти отдушину, утешение и силы. В созданных турка­ми условиях национальная и религиозная идея тес­но сплелись между собой: быть греком, сербом, болга­рином – значило быть православным. Сохраняя свою веру, люди сохраняли и свою национальную идентич­ность: язык, традицию, общую историческую память.

После завоевания турками Византийской империи особенно тяжёлая ситуация сложилась в сфере об­разования. Кризис был вызван комплексом причин, ставших следствием распада империи: бегством учё­ных и образованных людей на запад, демографиче­ским кризисом, разрывом общинных связей и упад­ком городов.

Основание небольшого числа школ в наиболее раз­витых областях Греции не смогло бы кардинально из­менить плачевную ситуацию: ведь проблема заключалась в полном отсутствии организации образова­тельного процесса, за годы турецкого владычества во многих областях население уже не чувствовало необ­ходимости в получении образования и ничего не дела­ло для исправления сложившейся ситуации.

Сами османские власти никогда не заботились о том, чтобы создать благоприятные условия для раз­вития и органичного функционирования образова­тельной системы. Они «никогда не проявляли намере­ния ответственно и системно подойти к проблеме про­свещения порабощённых ими народов»²⁷. Таким обра­зом, для обучения немусульманского населения не было создано ни законодательной основы, ни соответ­ствующего института, получившего государственную поддержку. Любые формы организации образова­тельного процесса были возможны только благодаря инициативе представителей самих порабощённых на­родов и при условии попустительства со стороны турецких властей. Кроме того, власти не оказывали никакой финансовой помощи образовательным учреждениям, в лучшем случае, при условии «спокойной обстановки»²⁸, не препятствуя их функционирова­нию. Зачастую относительной степени свободы можно было также добиться с помощью взяток – православ­ные были «принуждены всячески доставать деньги на покупку своей веры»²⁹. В то же время «провинциаль­ные правители могли притеснять школы сколько им было угодно, а многие из них смотрели на образова­ние для меньшинств как на в высшей степени неже­лательное явление»³⁰.

Для понимания ситуации, сложившейся в образовательной сфере, следует принять во внимание по­ложение, характерное для церковного управления, ведь именно церковь в лице патриарха и архиереев традиционно отвечала за образование православно­го населения Османской империи.

Патриарх и архиереи были ответственны за лояль­ность православных. Их наделили беспрецедентными правами и привилегиями, несопоставимыми с поло­жением высшего духовенства во времена Византий­ской империи. На какое-то время духовенство даже было освобождено от выплаты хараджа³¹, а его привилегии охранялись законом. В руках патриарха и Си­нода сосредотачивались все дела церковного управ­ления, они обладали гражданской судебной и поли­цейской властью. Все экономические вопросы жизни церкви находились в исключительной компетенции патриарха, который в глазах завоевателей являлся собственником всех церковных владений и ценностей.

Таким образом, «по своему внутреннему устрой­ству Константинопольский патриархат представлял собой как бы государство в государстве, со своей администрацией и судом, со свободным (по крайней мере теоретически) исповеданием веры, с правом об­щинного самоуправления и так далее»³².

Надо ли говорить, что в этой ситуации политика церкви в области образования напрямую зависела от правящего патриарха, а её реализация, в свою оче­редь, от политики и личных качеств архиереев на местах. Печальная ситуация, сложившаяся в цер­ковных кругах, во многом определялась завоевате­лями, сделавшими церковные должности предме­том купли-продажи и подарившими высшему духо­венству в обмен на лояльность возможность творить произвол.

Некоторые архиереи, как феодальные князьки, обирали клириков-вассалов, продавали духовные должности за вознаграждение, налагали анафему на неугодных им безвинных клириков и мирян. Другие, напротив, обладая огромным авторитетом в глазах народа, использовали своё влияние в органах власти в интересах церкви и своей паствы. Вокруг таких ар­хиереев собиралась греческая интеллигенция, озабо­ченная проблемами просвещения и народного образо­вания.

В XVIII веке греческий мир переживал фазу наи­высшего истощения своего духовного иммунитета. На Балканах сложилась ситуация, при которой люди постепенно отходили от вековой культурной тради­ции. К этому периоду относится волна массовой ис­ламизации тысяч христиан, преимущественно в от­далённых и труднодоступных районах. Причём ха­рактерно, что принятие ислама часто носило массо­вый и добровольный характер. Предположительно к концу XVII века более миллиона европейских му­сульман были потомками родителей-христиан, от­рекшихся от своей веры³³.

Таким образом, во многих областях страны (где правящими архиереями были люди, не проявляв­шие никакой заботы о своей пастве, её просвещении и воспитании в духе православной традиции) сложи­лась очень непростая обстановка. Одни стремились получить высокие посты и налоговые льготы, дру­гие после череды кроваво подавленных национально-освободительных восстаний разочаровались в воз­можности избавления от иноземного ига. Люди всё больше отходили от веры отцов, забывая великое прошлое своей страны, они уже не надеялись на её великое будущее.

Часто люди отказывались от христианской веры целыми общинами, сёлами и даже городами: «К 1740 году большая часть греков провинции Бе­рата в массовом порядке приняла ислам. В 1759 го­ду население целого района в Центральной Македо­нии в день Пасхи приняло ислам во главе со своим митрополитом…»³⁴ В большинстве случаев люди стре­мились стать мусульманами по причинам сугубо практического характера: для получения высоких постов и налоговых льгот. Однако очевидно, что в глу­бине этих процессов лежала постепенная утрата национальной идентичности.

Ещё более сложной была ситуация в Венецианских владениях – регионе, где вот уже несколько столе­тий действовала активная католическая пропаганда. Не случайно проповеди в этих областях святой Кос­ма уделил первостепенное внимание, полагая, что католицизм гораздо опаснее для православных, чем Османское владычество.

Сложные условия, в которых оказалось право­славное население, способствовали тому, что у пап вновь возникло желание подчинить себе православ­ных «схизматиков». Ситуацию для них облегчало то, что после крестовых походов католиками (венециан­цами и генуэзцами) была оккупирована значитель­ная часть территории, находившаяся под юрисдик­цией Константинопольского патриархата. В Албании, на Пелопоннесе, Крите, Кипре и ряде других островов Эгейского и Ионического морей были основаны като­лические епископаты и монастыри.

Есть исторические свидетельства о серьёзном давлении на греческое население венецианских областей. Так, большая группа жителей Ливорно в 1757 году обратилась к своему соотечественни­ку Панагиоту Кондониу, постоянно проживавшему в Российской империи, с просьбой «исходатайство­вать им позволение свободно исполнять обряды и следовать догматам своего греческого закона». «Мы, все православные греки, находимся в великом гоне­нии и крайних горестях, от злобы находящихся здесь при Церкви нашей по очереди римских попов; кои нас принуждают к принятию на себя их печати антихри­ста, дабы мы учинили исповедание веры латинской и сделались папистами, через принятие ересей их», «нас они презирают, и исповеди, причастия, погре­бения и похорон при церкви нашей лишают»³⁵. Схо­жие данные о ситуации в Венецианских владениях мы можем найти и в другом документе – речь идёт о жалобе жителя острова Кефалония архимандрита Герасима Фоки, свидетельствующего об «уничтоже­нии… греческой церкви»: вытеснении православных из храмов и насильственном принуждении священников поминать папу Римского³⁶.

На этом печальном фоне, как лучом света и на­дежды в тёмном царстве Османского и Венециан­ского владычества, мы восхищаемся благочестивы­ми патриархами-подвижниками, доблестными рев­нителями православия и мучениками за веру. Поис­тине «когда умножился грех, стала преизобиловать благодать»³⁷.

Вторая половина XVIII в. – время духовного рас­цвета и возрождения, связанного с появлением и дея­тельностью традиционно-просветительского движе­ния³⁸. У его истоков стояли выдающиеся церковные и общественные деятели: Косма Этолийский, Никодим Святогорец, Евгений Булгарис, Никифор Феотокис, Макарий Нотарас, Афанасий Паросский. Позднее участниками этого движения стали и многие другие церковные, политические и общественные деятели, учёные и выдающиеся военачальники. Всем вместе им удалось сотворить, казалось бы, невозможное: остановить распад и гибель Отечества, способство­вать объединению разрозненных народных сил.

Центром и колыбелью духовного возрождения Бал­кан стала Святая Гора Афон. «Афонские монахи чут­ко прислушивались к несчастьям внешнего мира: вся­кий раз, когда Православному Востоку угрожали те или иные бедствия, они шли к нему на помощь, щедро благотворили бедным и неимущим, во время голода или после нашествия врагов снабжали греков деньга­ми на устройство школ, церквей, благотворительных учреждений. Таким образом, Афон в течение ряда веков является центральным очагом религиозно-созерцательной жизни Православного Востока, глав­ной школой аскетических подвигов для всего право­славного мира, ревностным хранителем церковно­го предания и христианского просвещения, необори­мой твердыней Православия»³⁹. Каждый помогал со­отечественникам по-своему: кто-то молитвой, кто-то словом утешения, кто-то своими сочинениями, кто-то духовным наставничеством. Но особое место в ряду своих соратников занимал Косма Этолийский. Именно он своей святой жизнью и проповедью впервые за несколько столетий вдохновил и окрылил всех слушаю­щих его «Поучения», люди открывали новое для себя духовное измерение и вновь осознавали себя единым православным народом.

В 1714 году в небольшом безвестном этолийском⁴⁰ селении Мегало Дендро произошло вполне рядовое событие: в семье простых ткачей родился мальчик. Мог ли кто тогда предположить, что впоследствии он станет не только великим православным Святым, но и историческим деятелем, во многом предопределив­шим судьбу всего балканского региона?

С детства у святого Космы была большая тяга к знаниям, и он старался воспользоваться любой возможностью, чтобы получить образование и «всем тем, чему учился, послужить на пользу братий христиан»⁴¹. Он уходил за много километров от дома, поднимался в отдалённые горные обители, изучал там древние ру­кописи, слушал беседы иноков, внимал советам и на­ставлениям старцев.

Уже в двадцать лет Святой стал учителем в одной из сельских общин. Уча других, он учился сам, са­моотверженно служа Богу, Церкви и своему народу. Желание прикоснуться к духовному наследию древ­них отцов Церкви привело его в «высшую школу хри­стианского подвижничества и благочестия»⁴² – Святую Гору Афон, центр духовной, культурной и обществен­ной жизни Европы. Здесь он встретил выдающихся подвижников, монахов, учёных, церковных писателей. Они глубоко повлияли на его жизнь, дав ему воз­можность проанализировать историческое прошлое порабощённой Греции и увидеть возможность и не­обходимость её возрождения. Окончив знаменитую Афонскую академию⁴³, он принял постриг в обители Филофеу. Пробыв там несколько лет, Косма отпра­вился в первое миссионерское путешествие.

Косма был настоящим христианином. Забота толь­ко о своём спасении была неприемлема для него. Боль за соотечественников, забота о ближнем подвигли его к просветительскому служению, которое впослед­ствии стало для него смыслом жизни. Святой Кос­ма часто говорил: «Какую великую нужду в Божьем слове имеют братья мои, христиане! Поэтому учёные люди должны стремиться не в господские дома, не ко двору вельмож и не ради богатства и земной сла­вы расточать свою учёность, но, чтобы приобрести не­бесную награду и неувядающую славу, более всего должны стремиться учить простой народ, живущий в великом невежестве и грубости»⁴⁴.

Возрождение народного сознания в порабощённых странах Балканского полуострова становится цен­тральной идеей святого Космы. Он начал проповедо­вать и поучать православный народ по благословению патриарха Константинопольского Софрония сначала в окрестностях Константинополя, потом в Центральной Греции. «Тысячи городов и деревень не слышали слова Божия»⁴⁵, – говорит Косма в одном из своих поу­чений. Понимая всю сложность ситуации, он отправ­ляется в Сербию, Малую Азию, Албанию, на много­численные греческие острова в Эгейском море, побы­вав, таким образом, практически на всей территории бывшего Константинопольского патриархата. Там, где была возможность, Святой, организовывал шко­лы. Его трудами было открыто более тысячи школ⁴⁶.

Святой Косма побуждал состоятельных людей по­купать святоотеческую литературу, чётки, малые кресты, головные покрывала и гребни. Книги разда­вал он в подарок тем, кто знал грамоту или обещал учиться; платки – женщинам, чтобы они ходили с по­крытой головой; гребни давал людям, обещавшим не брить волос на голове⁴⁷ и жить добродетельно; чётки и кресты – простому народу, прося всех молиться за жертвователей. Вдохновлённые горячей проповедью Святого богатые люди купили более четырёх тысяч больших медных купелей (по цене 12 грошей за каждую⁴⁸) и раздали их по храмам.

Поначалу народ настороженно и недоверчиво встречал проповедника. Он столкнулся с трудностя­ми, лишениями и даже с враждебностью местного населения. Но Святой говорил с людьми не как учи­тель с учениками, а на равных, простыми, понятны­ми словами. Он никогда не превозносился: считал себя не учителем, но грешником, который не столько учит простых людей, сколько получает от общения с ними искреннюю радость и душевную пользу. Он любил свою паству и никогда не кичился своей учёностью и знаниями. И люди, чувствуя эту безграничную, жерт­венную любовь, смирение и святость, горячо полюби­ли своего пастыря, заступника и благодетеля, став­шего для них истинным духовным наставником и при­мером жизни во Христе.

Постепенно молва о Косме Этолийском распро­странилась по Греции «и вызвала восторг и сильное желание во всех областях… принять его и выслушать его «Поучения». Так, выходили все вместе с жёнами и детьми, молодёжь и старики… Проповедник же, видя большое стечение народа из разных деревень… проповедовал два или три дня»⁴⁹. По свидетельству оче­видцев, люди неотрывно следили за его проповедью: «Этот монах после окончания литургии пригласил всех жителей деревни на площадь Райдо в западной её части и там в течение многих часов учил их. Поуче­ние было таким длинным, что маленькая Стамато по­чувствовала голод и часто дёргала мать за платье со словами: «Я проголодалась, мама». Но сельчане про­должали неотрывно следить за боговдохновенными словами и советами инока. Некоторые отрывки из по­учения навсегда остались в памяти Стамато, и она повторила нам их слово в слово»⁵⁰.

Там, где проходил с проповедью Святой, жизнь преображалась. Люди выходили ему навстречу за мно­го километров от своих селений, днём и ночью слушали его проповеди, простые и вместе с тем удивительно глубокие и честные, исполненные Божественной Благода­ти. Его слова проникали в самое сердце слушающих, в глубину души, заставляли задуматься о многом. Про­поведь святого Космы пробудила народное сознание.

Поистине, Косма Этолийский – личность хариз­матическая. Его проповедь была наполнена глубокой внутренней силой, каждое слово в ней было выстра­дано и исходило от самого сердца праведного Космы. Он не пользовался фейерверком риторических фигур, не строил сложных витиеватых предложений, избегал «высокого языка», непонятного большинству слушавших. «Я веровал, потому и говорил», – эти сло­ва апостола Павла в полной мере мог бы повторить и святой Косма.

Его путешествие превратилось в величествен­ный крестный ход: за ним следовал сонм священни­ков, которые несли иконы и свечи, совершали литур­гии и молебны, и множество мирян: женщин, стариков и даже маленьких детей! Люди не хотели пропустить ни одного слова из уст Святого⁵¹.

Святой Косма был непреклонным и самоотвержен­ным человеком. Он нёс Божественное слово, несмотря на стужу и жару, дожди и грозы, снежные бури и па­лящее солнце.

Имя Космы Этолийского было на устах у всех жи­телей Балкан, число его последователей и учеников умножалось, но его враги (знать, ростовщики, тор­говцы и некоторые представители высшего духо­венства) всё сильнее и сильнее возгорались ненави­стью к нему и уже задумали и осуществляли ковар­ный и изощрённый план его убийства. Они заплатили Курт-паше 25 тысяч грошей за голову праведно­го Космы⁵².

Сам Святой не раз говорил, что готов к принятию мученического венца. Стойкостью перед страданиями и муками, которые ему пришлось претерпеть, святой Косма явил свою великую любовь ко Господу: «Я про­шу Христа, чтобы Он удостоил меня пролить за Него свою кровь, подобно тому, как Он когда-то пролил её за меня»⁵³.

24 августа 1779 года Косма был задушен и брошен в реку неподалёку от селения Коликандаси в Север­ном Эпире. В 1961 г. он был причислен к лику Свя­тых Константинопольским Патриархатом, хотя его почитание в народе началось ещё при жизни. Цер­ковь почитает его в равноапостольском и мучениче­ском чине.

Имя Святого навсегда осталось в сердцах право­славных, населяющих Балканский полуостров. О нём слагались песни и сказания, его именем были назва­ны и до сих пор нарекаются школы, улицы, целые се­ления и города. Многие современники были под таким впечатлением от встречи со Святым, изменившим их жизнь, что в качестве фамилии брали себе его имя. Именно поэтому во многих областях Греции фамилия «Космас» получила широкое распространение. Проповеди и пророчества Космы Этолийского распро­странились десятками тысяч рукописей, а позднее и многомиллионными тиражами. Практически в каж­дом греческом храме, в каждой православной семье есть икона этого поистине народного Святого.

Святой Косма Этолийский был не только выдаю­щимся православным просветителем и историческим деятелем, он по праву считается великим пророком нового времени, оставившим множество пророчеств о будущем всего человечества. Многие из них уже сбылись, некоторые ещё ожидают своего исполнения. Пророчества святого Космы – наглядный пример того, как следование советам святых, послушание Матери Церкви, упование на Бога не только прино­сят человеку духовное спасение, но и оберегают его от многих опасностей на земле⁵⁴.