Святой пророк Исаия и книга его пророчеств

По надписанию книги пророчеств Исаии, этот Пророк проходил свое пророческое служение при четырех царях Иудейских – Озии или Азарин, Иоафаме, Ахазе и Езекии. Чтобы точнее определить, сколько времени действовал в качестве Пророка Исаия, надобно обратить прежде всего внимание на то, что при Озии он пророчествовал не более года, так как, по надписанию 6 главы, он только в последний год царствования этого царя был призван к пророческому служению; далее Иоафам царствовал 16 лет (4Цар. 15:33); за ним Ахаз царствовал также 16 лет (4Цар. 16:2); после него Езекия царствовал 29 лет (4Цар. 18:2). Если принять за верное, что в продолжение всего этого времени пророчествовал Исаия, то выйдет, что он пророчествовал всего около 62 лет. Но вопрос – во все ли время царствования последнего из помянутых царей проходил свое служение Исаия? В надписании говорится, что он пророчествовал во дни Озии вообще, а мы знаем, что при Озии он был пророком всего один последний год. Теперь, можно ли думать, что он пророчествовал в продолжение всего времени царствования Езекии, или только в продолжение нескольких годов царствования этого царя, а не всех, как и при Озии? По ясным данным самой книги Пророк дожил до 15 года царствования Езекии: ибо, по вероятнейшим хронологическим заключениям, на этот год царствования Езекии падает посольство к нему Меродаха Валадана, царя Вавилонского; а описанием этого происшествия оканчивается жизнеописание Езекии, составленное Пророком Исаиею (Ис. 59). Можно думать, что Пророк и умер в это время, если принять за верную мысль, что в случае продолжения его жизни до конца царствования Езекии, он бы довел жизнеописание благочестивого царя до его смерти; а как этого нет, то значит, что Пророк сам не дожил до этого времени и умер около 15 года его царствования, время, до которого доведена им биография Езекии. Новые историки большею частию принимают это мнение. В таком случае Пророк Исаия проходил свое пророческое служение не около 62, а около 48 лет – с 759 (год смерти Озии) по 711 год до Рождества Христова. В пользу верности этого мнения, выставляют, кроме высказанного уже – неоконченности биографии Езекии еще то обстоятельство, что, если пророк умер не при Езекии, то значит при преемнике его Манассии; а в таком случае, если бы он хотя год жил при Манасии, имя этого царя было бы в общем надписании книги наряду с именами прочих царей, подобно тому, как в нем поставлено имя Озии, хотя пророк всего один год при нем проходил свое служение. А так как имени Манассии в надписании нет, значит пророк не дожил до его царствования. Заключение, по-видимому, правдоподобное. Прибавляют еще к этому, что пророк был бы уже слишком стар, если бы дожил до времен Манассии. – Но против этого мнения о 48-м летнем служении пророка, до 15 года царствования Езекии, говорит древнее единодушное предание, что пророк Исаия дожил до времен Манассии и при нем умер мученическою смертию, быв распилен деревянною пилою, по повелению царя. Первоисточник письменного предания об этом талмуд (Соd. Таlmud Schammoth dol 49 Соl. 2). В нем история смерти пророка рассказана довольно подробно: царь Манассия осудил Исаию и убил его. Он (царь) сказал ему: «Моисей, наставник твой, сказал: никто же узрит лице мое (Божие) и жив будет (Исх.); а ты говоришь: я видел Господа, сидящего на престоле высоце и превознесенне. Моисей, учитель твой, сказал: кто яко Бог, Господь наш, близ есть всем призывающим его (Втор. 4,7), а ты говоришь: взыщите Господа, да обрящете, призовите его, да приближится к вам. Моисей, учитель твой, сказал: исполнено число дней твоих; а ты говоришь: и приложу на дни твоя пятьнадесять лет. Исаия сказал: я знаю, что ты таков, ты не примешь слов моих ежели буду говорить тебе, и если отвечу тебе: ты все-таки будешь горд. И так он призвал имя Божие и окровавлен был деревянною пилою». – Это предание повторяют почти все древние писатели, видя указание на эту смерть Исаии и в словах Апостола Павла, когда он, перечисляя различные подвиги Ветхозаветных праведников, замечает: инии же претрени быша (Евр.11:37). И из новых историков некоторые держатся этой мысли о времени смерти Исаии, согласно с преданием. С особенною силою оно выставлено известным Бунзеном. Которое же из этих мнений о времени смерти Исаии вернее? Нам кажется, последнее. Если и признать, что сказание талмуда о смерти Исаии украшено вымыслом, то, с другой стороны, все-таки нет достаточных причин отрицать, что основанием этому вымыслу послужил исторический факт – смерть Исаии при Манассии и от руки Манассии. Правда в исторических книгах нет прямого подтверждения этому преданию, но сказания исторических книг об этом времени большею частию очень кратки, говоря относительно. В 4Цар.21:16, впрочем, о Манассии говорится, что он пролил много невинной крови в Иерусалиме. Нет сомнения, что это была невинная кровь тех, кто особенно восставал против введенного царем идолопоклонства, следовательно пророков. И Иосиф Флавий действительно пишет, может быть, впрочем, преувеличивая, что Манассия каждый день убивал кого-нибудь из пророков и других знаменитых людей. Между ними мог быть конечно и Исаия, хотя о нем прямо и не упоминается, может быть потому, что он вероятно, по причине своей старости, оставил общественную деятельность и жил, подобно престарелому пророку Ахии, в уединении. В пользу этого же мнения – о жизни пророка несколько времени при Манассии, свидетельствует свойство некоторых из пророческих речей, содержащихся во второй части книги. В них содержится нечто такое, что может указывать на времена Манассии, именно жалобы пророка на многобожие и безбожие, на жертвоприношения детей, на худых правителей и пр. На этом основании не только защитники подлинности второй части книги пророка Исаии, но даже отвергающие ее, соглашаются, что некоторые его речи (56, 57, 66) указывают на время Манассии. Надобно обратить внимание также на приведенные уже слова Апостола Павла в послании к Евреям, о презрении пророков. Древнее предание именно говорит, что пророк Исаия претрен был деревянною пилою. Почему же не думать, что Апостол при этих словах имел в виду именно это мучение Исаии, и – значит верил ему? Что касается до того предположения, что Исаия не мог дожить до времен Манассии потому, что был бы уже слишком стар, то это предположение не заслуживает вероятия. Положим, что он призван был к пророческому служению около 30 летнего возраста, (а известно, что и ранее этого возраста призываемы были к пророческому служению, напр., Иеремия), проходил это служение около 62 лет до Манассии и при нем хотя год, будет около 95 лет, старость почтенная, но небеспримерная, особенно в те времена; современник пророка священник Иоддай умер 130 лет, по сказанию 2 кн. Парал. И предание говорит, что пророк Исаия претерпел мученическую смерть в глубокой старости. И так как пророк вел, подобно другим своим собратиям, строгую аскетическую жизнь, то можно думать, что он мог сохранить до глубокой старости крепость тела и духа. Но особенно в пользу этого мнения говорит единодушное предание всей древности; не могло же в самом деле такое согласие взяться ни с того, ни с сего; верно это было постоянным преданием в церкви Иудейской и христианской. И так, можно думать, что Исаия проходил свое пророческое служение около 62лет 759–697 г. до Рождества Христова. Если Исаия не довел до конца биографии Езекии, то вероятно потому, что после 15-го года его царствования не случилось ничего особенно замечательного; и в книге царств и в книге Парал. тем же самым оканчивается биография Езекии; в последней сказано, что прочие деяния Езекии значатся в дневных записях царей Иудейских, а это значит, что в них не было ничего такого, что могло взойти в богодухновенные книги на память будущим родам. Если в общем надписании нет имени Манассии, то это могло случиться потому, что пророк не долго проходил при нем свое служение, или потому, что делавшие это надписание не хотели поместить в нем имени убийцы пророка.

Чтобы яснее представить себе положение пророка Исаии в Еврейском обществе, среди которого он так долго действовал, видеть причины такой обширной и сильной деятельности, а через то – объяснить объем, характер н направление пророческих речей его, надобно обратить внимание на положение Еврейского народа в это время среди других народов и на внутреннее состояние народа в течение этого периода времени, мы сделаем краткий исторический очерк того и другого.

Главную роль в Западной полосе Азии в это время занимал Ассур. Это было время новой, второй Ассирийской монархии, с главным городом Ниневиею. Вавилония была тогда Ассирийской провинцией, под управлением наместников, которые также назывались царями. Во время царствования Озии Иудейского является первый могучий царь этой новой Ассирийской монархии Фул, жестоко наказавший Израильское царство. Во времена Ахаза – является еще более могучим Фелгафелассар, опустошавший Израильское царство и отведший часть жителей его в плен. Во времена Езекии при Салманассаре царство Ассирийское достигло высшей степени своего могущества, этот царь окончательно уничтожил царство израильское в начале царствования Езекии над Иудейским царством (ок. 720 г.). Вскоре после при Сеннахириме показались первые признаки упадка Ассирийской монархии. Некоторые народы, например, Мидяне отложились и стали независимы. И Иудейское царство, вставшее было в зависимость от Ассириан при Ахазе, освободилось при Езекии от этой зависимости после того, как в одну ночь истреблено было почти все войско ассирийское под стенами Иерусалима в числе 175000. Сын Сеннахирима Асаргаддон умел задержать на некоторое время совершенное падение Ассирийского царства своей победой над Меродахом Валаданом, его вассалом в Вавилонии, задумавшим отложиться, он напомнил прежнюю славу Ассирии, в его время пострадала от руки его и Иудея при Манассии, но это были последние удачи Ассирийских царей. При преемниках Асаргаддона монархия все более и более упадала. Наконец, около 630 г. Киаксар Мидийский, в союзе с Набополассаром Вавилонским, осадили и разрушили Ниневию, явились два царства – Мидийское и Вавилонское, Ассирия с Ниневиею стала Мидийской провинцией.

Другой сильный народ, не далеко от Палестины, был Египетский народ. Египтяне впрочем не много делали зла Еврейскому царству в это время, большею частию они находились в союзе между собою. Евреи часто, не надеясь на свою силу и преступно не доверяя Богу своему Иегове, просили помощи у Египтян и вступили с ними в союз против Ассириан и против Халдеев. За это часто пророки укоряли народ Еврейский. Замечательно, что оба царства, и Израильское и после Иудейское, пострадали через Египтян, именно через союз с ними, который всегда раздражал врагов их и был причиною гибели того и другого царства. – Что касается до других окрестных народов, например Моавитян, Аммонитян, Едомлян, то они продолжали вести себя по-прежнему; под водительством своих старшин делали иногда удачные иногда не удачные набеги на некоторые области Еврейского царства, а иногда помогали им в войнах против других народов. Филистимляне в это время ослабели сравнительно с прежним временем: победы Давида и Соломона обессилили их, и они мало видны в истории рассматриваемого времени.

Еврейское царство, разделявшееся на два – Иудейское и Израильское, в рассматриваемый период, вообще было в неблагоприятных обстоятельствах, два разделенные родственные царства, были во враждебных отношениях между собою и – лишь редко, на время успокоивались, доколе совсем не пало царство Израильское.

При Озии Иудейское царство и при современнике его Иеровоаме II Израильское находились в возможно хорошем положении. Об Озии писатели книг Царств и Паралипоменон замечают, что он поступал праведно пред очами Иеговы, точно так же, как поступал отец его Амасия (4Цар. 15:4). Только он не разрушал высот, замечается в книге Паралипом., народ совершал еще жертвы и куреня на высотах. – Первоначально, это было, вероятно, поместное служение Иегове, низошедшее мало-помалу потом до служения простому символу, образу идолу, по подобию и под влиянием Богослужения Израильтян и соседних языческих народов. Несмотря на это, за правду царя Бог помогал ему и во внешних войнах, и в благоустроении внутреннем своего государства; он сделал многое в Иерусалиме (2Пар. 26:2–15). Но потом он возгордился до святотатства, за что и наказан был проказою, которой был одержим до самой смерти своей; по каковому случаю жил в больничном доме, а делами правил сын его Иоафам (2Пар. 26:16 д.) Как кажется, смысл этого сказания тот, что Озия возбудил оппозицию жрецов, вздумав присвоить себе право жертвоприношения; обычай был против него и народ стал на сторону жрецов. Состояние веры и народной нравственности характеризуется замечанием, что на высотах еще приносили жертвы и курения, – состояние далеко не цветущее, хорошее только сравнительно.

Об Иоафаме в книге Царств и Паралип. вообще замечается, что он поступал праведно пред очами Иеговы, точно так, как и отец его Озия, с тем только различием, что он не входил во храм Иеговы со святотатственною целью, как то сделал отец его. В отношении к религиозному и нравственному состоянию народа замечается, что еще опять не разрушены были высоты, и народ приносил жертвы и воскуривал на них, а в книге Паралипом. замечается, что народ жил греховно (2Пар. 27,3). Еще более проливает света на жизнь народную в это время вторая речь Исаии, которая относится, по вероятным соображениям, к этому времени. Пророк сильно жалуется пред Богом на пристрастие народа к язычеству, на богатство, роскошь и безнравственность (Ис.2,6–9), [устрашает] за все это бедствиями, и прорекает, что государство подвергнется грозному наказанию за гордость, роскошь, мздоимство начальников и пышность в одежде. Впрочем, сравнительно время Иоафама было еще счастливо, Бог помогал царю против внешних врагов (2Пар. 27:5,6.); он сделал так же, как и отец его, довольно много для благоустройства государства и Иерусалима (2Пар.27).

Но преемник его Ахаз был не таков: он не поступал праведно пред очами Иеговы – Бога своего, так, как поступал отец его Давид; он шел дорогой царей Израильских; он даже сына своего провел через огонь, подражая мерзостям народов, которых Иегова прогнал от лица сынов Израиля: он совершал жертвы и курения на высотах, и на холмах и под всяким деревом зеленым (4Цар. 16:2–4); за то Бог и наказывал его и народ Иудейский Израильтянами и Асеирианами. Но Ахаз нечестивый не хотел внимать гласу Божию, не хотел чувствовать карающей руки его. И в тесное для себя время, замечается в книге Паралип. (2Пар.28, 22–25), он продолжал беззаконно поступать пред Иеговою, он – царь Ахаз; он приносил жертвы богам Дамасским, поражавшим его, и говорил: боги царей Сирийских помогают им, принесу и я им жертву, они помогут и мне. Но они были причиной падений его и всего Израиля. Он обобрал сосуды дома Божия и запер двери дома Иеговы и наделал себе жертвенников во всяком углу Иерусалима, и по всем городам Иудейским устроил высоты для каждения другим богам и раздражал Бога отцов своих. Понятно, как такое поведение царя отразилось на народе, склонном к отпадению от Иеговы своего к богам чужим, пристрастном к порокам самым грубым. Если признать, что первая речь Исаии, помещенная в книге его, относится ко временам Ахаза, то можно видеть, в каком жалком положении находилось Иудейское царство в религиозно-нравственном отношении. О, народ грешный, отягченный беззакониями, говорит Иегова народу, и пр. (Ис.1:4–10, 21–31). Точно также жалуется на народ современник Исаии пророк Михей. Царствование это было одним из самых несчастных во всех отношениях.

С восшествием на престол преемника Ахаза, Езекии, положение дел изменилось, он поступал праведно пред очами Иеговы, точно так, как поступал отец его Давид. Писатели книг Царств и Паралип. с отрадою останавливаются на подвигах благочестия Езекии и подробно описывают его дела и внутренние, и внешние. Он отменил высоты, разбил статуи, срубил изображение Астарты (4Цар. 18:3–6). В самом начале царствования, он отворил двери дома Иеговы и починил их; торжественно восстановил нарушенный завет с Иеговою, все очистили, все освятили, и всенародно принесли всесожжение Богу за грехи Израиля, и – примирились с Богом, при чем народ покаялся и ликовал после примирения (2Пар. 29). В тоже время торжественно отпраздновали праздник Пасхи, народ ликовал (2Пар. 30), после чего снова разбиты были все оставшиеся статуи и изображения и уничтожены жертвенники по всей земле (2Пар.31,1). Народ, вслед за царем, обратился к Иегове – Богу своему, и Бог видимо помогал царю и против внешних врагов – особенно Сеннахирима. И много сделал Иезекия для народа своего, он делал, по замечанию книги Паралип., все доброе, справедливое и истинное, во всех делах своих, какие он ни начинал, он действовал от всего сердца своего и имея успех (2Пар. 31:20–21). Народ благоденствовал. После него уже, замечает писатель книги Царств (4Цар.18, 5–7), не было такого, как он из всех царей Иудейских и из тех, которые были прежде него. Он прилепился к Иегове и не отклонялся от него, и хранил заповеди его; за то и Иегова был с ним. Это время было лучшим временем Иудейского царства в течение всего этого периода и в политическом, и в религиозно нравственном отношениях.

Быстрый переворот произошел в Еврейском обществе со вступлением на престол Манассии. Это был один из нечестивейших царей Иудейских; он разрушил дела Иезекии и восстановил дела Ахаза; идолопоклонство развилось в высшей степени. К довершению всего он воздвиг гонение на истинных почитателей Бога Иеговы и разумеется прежде всего на пророков. Много невинной крови пролил в Иерусалиме Манассия, говорит писатель книги Цар. (4Цар.21,16), так что наполнил ею Иерусалим от края до края, сверх своего греха, что он соблазнил Иуду делать неприятное для очей Иеговы. В это время, как мы видели, претерпел мученическую смерть пророк Исаия.

Таково было состояние Иудейского царства во дни служения пророка Исаии. Еще хуже было состояние царства Израильского. Во время Иеровоама 2-го, современника Озии Иудейского, царство Израильское в последний раз находилось в довольно хороших политических обстоятельствах, а затем все более и более пало и пало окончательно на глазах пр. Исаии при Езекии Иудейском (См. пр. Амос. Приб. к Тв. С. О. 11. 17 и д.).

Вот в какое время был призван и проходил свое пророческое служение Исаия! Время, когда заметно и довольно быстро склонялся к упадку Еврейский народ. Еще на глазах Исаии оба царства – Иудейское при Озии и Израильское при Иеровоаме II находились относительно в хорошем состоянии, и в продолжение его пророческого служения одно из них совершенно погибло, другое сильно склонялось к падению; порча нравов была заметна и для простого глаза, даже во времена лучших царей – Иоафама и Езекии; несмотря на некоторые добрые проявления, религиозность была более внешняя, а для просвещенного и просветленного взгляда пророка эта порча, конечно, была яснее и должна была казаться странною.

Если мы возьмем более широкий горизонт этого времени: то увидим, что это время пророческого служения Исаии было временем весьма опасным для внешнего даже состояния теократии. Это было время борьбы второй Ассирийской монархии с Египетским царством за господство над средней полосой передней Азии, причем мелким народам, из-за которых велась эта борьба сильных, приходилось очень тяжело, особенно если и между ними не было согласия. Нужен был великий правительственный такт, чтобы выйти целым из подобного положения; к несчастию этого совсем не было в Израильском царстве, и оно пало, а если Иудейское осталось, то не ошибемся, если припишем это пророку Исаии, действовавшему от лица Божия. Эта опасность для внешнего состояния теократии Иудейского царства выразилась особенно в двух событиях – в союзе царей Сирского и Израильского 730 г. против Иудеи при Ахазе, и в нашествии царя Ассирийского Сеннахирима 701 г. на Иудею при Езекии. Могло ли это маленькое царство противиться этой страшной силе? Но рука Иеговы высока, и голос пророков его могуч. Исаия руководит делами в обоих этих случаях, и к этим именно событиям главным образом относится его деятельность, на них сосредоточивается эта деятельность.

По важности времени воздвигнуто было довольно много пророков и в Иудейском и Израильском царствах, но первенство между ними бесспорно занимает Исаия – великий пророк, соответственно важности времени. Величие этой личности указывается уже историческими книгами. Обыкновенно в них немного и кратко говорится о пророках вообще, но об Исаии повествуется довольно много. Участие его в делах, особенно при благочестивом Езекии, выставляется подробно, в них он представляется спасителем отечества. Только о четырех пророках так много распространяются писатели исторических книг: о Самуиле, Илии, Елисее и Исаии. Но все величие этого пророка открывается из книги его пророчеств. Она свидетельствует ясно, что это был за пророк, что за общественный деятель. Всюду и везде, говорит Евальд, и в общественной деятельности, и в жизни, и в воззрениях, и предметах речей, и в образе выражения, в широте и ясности воззрения, в простоте, прелести и величии образов, в обличительных и утешительных речах, во всем Исаия является царем пророков. То, что редко соединяется в одном человеке, глубокое пророческое возбуждение с живейшим, но спокойным воодушевлением, всегда ровная, спокойная, неутомимая и плодотворная деятельность, сообразно обстоятельствам времени, среди всяких перемен общественной жизни, и – истинно поэтическая чистота, прелесть, живость, сила и возвышенность речи, – эти свойства высказались в Исаии более, чем во всяком другом пророке, и из них-то составляется величие этой личности среди других пророков и современного общества. К тому, мы видим, что он постоянно действует в центре царства Иудейского – Иерусалиме, близко, особенно во времена Езекии, стоит к царю и царскому двору, знает потому все важные события в царстве Еврейском и соседних; отсюда понятно, как он с этого видного места орлиным взором своим более, чем все другие пророки, следит за всеми движениями и внутри и вне государства и обнимает своим взором все положение Еврейского общества своего времени, все его отношения и направления, как происшествия в теократическом царстве и вне его, многоразличные обнаружения падения или ослабления религиозно-нравственного духа народа обнимает и понимает он в их глубине и самых основаниях; ко всем сословиям народа обращает он свою речь, предостерегает, угрожает, утешает. Далее его деятельность была не скоропроходяща, не ограничивалась немногими годами его жизни, не связана была с неважными только событиями, обстоятельства, очень важные для широкого развития деятельности и многостороннего проявления ее, под непосредственным влиянием и действием Божественного Духа; одним словом, все соединилось в Исаии, чтобы образовать из него великого Пророка, которого деятельность должна быть самая плодотворная как для современного ему, так для будущих поколений, и которая не должна была забыться, но увековечиться.

Как и всякий другой Пророк, Пророк Исаия имел двоякое призвание – действовать на современность и освещать будущее светом истины. Что касается до первого: то Пророк, как верный служитель Ветхого Завета, постоянно имеет в виду основоположение его – закон и требует от всех строгого исполнения его. Но как служитель духа, закона, а не буквы его, он сильно ратует против тех, которые исполнением одной внешности закона, формы его и ограничивались, считая уже себя правыми, не заботясь о духе и силе закона. Основная мысль, которая проникает все его пророчества, та, что Богу одному нужно приписывать все, а человеку ничего, кроме его греховности; что все упование должно возлагать не на тварь, а на одного Творца; что всякая помощь в телесных и духовных требованиях человека, исходит единственно от Него; что всякая склонность, всякое стремление, основанное не на Нем, а вне его – греховны. Отсюда у него очень частое предсказание погибели всего высокого и гордого и надменного, отсюда его жаркое ратование против идолослужения и вообще всяких пороков, что все представляется ему неблагодарностью к Богу, оскорблением Его величия; отсюда обличения тех, которые в тесных обстоятельствах Государства искали помощи у чуждых народов и от союза с ними ожидали себе спасения от врагов. Всякая помощь исходит единственно от Бога, Он никогда не забывает Своего народа и всегда поможет ему, если только он всем сердцем обратится к Нему и не станет раздражать Его. Пророк выясняет постоянно выраженную Законодателем мысль, что от верности народа Богу зависит его счастие, от неверности – несчастие; показывает, что причиною несчастия народа всегда сам народ, а не Иегова Бог их, который по любви своей всегда готов забыть преступления народа и простить его в случае обращения его к Нему. При своем действии на современность, Пророк подкреплял свои речи возвещением будущего. Предсказанные – разрушение царства Израильского, опустошение Иудеи Сеннахиримом, плен Вавилонский и опустошение совершенное всей земли и пр. должны были служить к тому, чтобы подтверждать истину его речей; пророчества об освобождении из плена и др. бедствий должны были утешать благочестивых и укреплять их в верности к Богу; пророчества о судьбах соседних народов должны были показывать народу всемогущество их Бога и бессилие всего человеческого. Но центр всех пророчеств Исаии составляют пророчества его о временах Мессии, о Его лице и царстве. Его книга так богата этими пророчествами, Мессия и Его царство изображаются в такой полноте и подробностях, что цитатами из них переполнены Евангелия и прочие апостольские писания, и его по справедливости называют ветхозаветным Евангелистом.

Пророк Исаия всегда пользовался великим уважением, и не могло быть иначе; сбывшиеся еще при жизни его пророчества о падении например Сириан и Израильского царства, о продолжении жизни Езекии и пр., а равно и чудеса, совершаемые им, не могли не возбуждать глубокого уважения к посланнику Божию. Чем далее шло время, тем более сбывались пророчества его, тем более возрастало уважение к нему и почитание его. Сын Сирахов, Филон и Флавий с глубоким благоговением отзываются о нем; но особенно уважение к этому пророку возросло, когда на Иисусе Христе и Его царстве исполнились пророчества его. Новый Завет испещрен словами великого пророка. Учители первых веков христианства не находили слов для восхваления Пророка. Афанасий называет его μεγαλοφωνότατος, Евсений – величайшим из Пророков и чудеснейшим, Кирилл Александрийский в предисловии к объяснению этого Пророка говорит: «мне кажется, что блаженный Исаия весьма много украшен не одною благодатию пророчества, но и лепотами Апостола: ибо сей Пророк есть вместе и Апостол, и в сем писании его вы имеете слова, исполненные светом Евангельской проповеди». Другой толкователь (Иер.) говорит: „Исаию должно называть не столько Пророком, сколько Евангелистом: ибо он так ясно описал таинства Христа и Церкви, что нельзя почесть его прорекающим о будущем, но составляющим историю о прошедшем. Такие похвалы восписывают ему и все древние толкователи, имевшие случай говорить о нем».

Речи пророческие, содержащиеся в книге Пророка Исаии, расположены ни по хронологическому порядку происхождения их, ни по сходству предметов речей исключительно. Ни то, ни другое не было главным началом для распределения речей этих; хронология и сходство предметов занимали уже второстепенное место. Главным началом для такого именно распределения служила – надобно думать – постепенность в развитии внутреннего смысла и содержания пророчеств, соответственно известным состояниям и потребностям народа в продолжительное время служения Пророка, состояниям и потребностям, не постоянно одинаковым, но часто, как мы видели, противоположным. Впрочем, вообще надобно заметить, что пророки, а равно и составитель их книг – в том случае, когда первые не сами это делали – не были систематики, а потому искать строгой системы в расположении их речей до частностей и подробностей – напрасный труд, и если мы вообще систематизируем их, то только в общем расположении их и, при этом, систематизация может быть только проблематическая, имеющая относительную или точнее предположительную истинность; потому и разные толкователи разно систематизируют их.

Вся миссия Пророка имеет главным предметом и средоточием своим, как мы видели, два весьма важные для теократической жизни народа, события того времени, события, к которым все другие события того времени относятся как частные, побочные, приготовляющие их или необходимо следующие за ними, в которых сосредоточивается и в которых выражается историческая сущность, так сказать, того времени для Еврейского народа. Эти два события суть: союз царей Сирского и Израильского против царя Иудейского, при Ахазе, и – нашествие Сеннахирима Ассирийского на Иудею при Езекии. К этим двум событиям, сказали мы, относится главным образом и деятельность Пророка. По этим двум событиям и отдельные речи Пророка распределены на две большие группы, так что речи, произнесенные при этих двух событиях, составляют зерно и средоточный пункт этих двух групп, а остальные речи приспособлены к ним и относятся к ним или как приготовительные, или как дальнейшее развитие их и развитие тех следствий, которые произошли из этих двух событий для царства Божия, или как развитие тех воззрений и дум Пророка, какие были возбуждены в нем значением в жизни Евреев этих двух событий.

I) Первое из этих событий – союз двух царств против Иудеи, говоря образно, было – посланное Богом испытание веры Иудеев вообще и в частности дома Давидова, или, говоря – прямо будучи следствием известных жизненных, исторических причин, было само причиною или поводом обнаруживания религиозно-нравственного направления Иудейского царя и царства того времени, пробным камнем веры их в Бога своего, или же доверия себе и человеческим силам вообще. При этом походе союзных царей обнаружилось, что Евреи – в массе не слишком богаты были верою и высшими нравственными качествами. Когда разнесся слух, что Арам стоит в земле Евфремовой, чтобы вместе с Израильтянами идти на Иуду, то восколебалось сердце царя и сердце народа его, как дерева в лесу колеблются от ветра (Ис. 7:2). В этом критическом положении, когда грозила опасность всему дому Давидову и царству Иудейскому (ибо не могло же это маленькое царство противостоять такому грозному союзу), Исаия является со словом Господним, возвещая безопасность от этих двух огарков дымящихся головень, (Ис.7:4) под условием твердой веры в Бога своего Всемогущего, и предлагая во свидетельство истины слова своего какое угодно знамение – на небе или на земле, и вот здесь-то оказалась слабость веры народа и царя. Вместо безусловного доверия Богу, Который столько раз чудным образом помогал народу Своему, царь обратился за помощью к царю Ассирийскому, послав ему богатые подарки из сокровищ храма и своего дворца. Но за это жестоко поплатились царь и Иудеи: земля Иудейская была опустошена помянутыми двумя царями, и – хотя царь Ассирийский своей диверсией на Дамаск прекратил это опустошение, но затем обратился сам против царя Ахаза и озлобил его (2Пар. 28:5–8, 16. 4Цар. 16:5–9. 2Пар. 28:19,20). Между тем и другие соседние народы поднялись против Иудеи и наделали много зла ей, а царь и народ не имели силы веры обратиться к Богу своему, как бывало прежде и поступали видимо беззаконнейшим образом; даже жрецы поступали решительно противозаконно, угождая царю (4Цар. 16:10–18). Важность факта понятна: в критическую минуту народ отвергает Бога своего, т. е. отрицается от своего избрания, и склоняется к язычеству. К этому-то факту с подготовлявшими его обстоятельствами и со всеми последствиями его для теократической жизни народа и относится первая группа пророческих речей, содержащихся в книге Исаии в теперешнем ее составе (2 гл.–27 гл.). Распределение пророческих речей здесь следующее: 1) Зерно или средоточие всей этой группы составляет круг речей от 2-й по 12-ю гл., центр которого описание самого этого события, в 7-й главе. Описанию этого события предшествуют речи, состоящие из предостережений, увещаний и изображений недоброго религиозно-нравственного состояния народа, ближайшим образом 6-я глава, в которой вместе с описанием призвания самого Пророка к пророческому служению содержится возвещение о суде Божием над народом за его ослепление, со всеми его последствиями; потом – речи 2–4 гл. увещание и напоминание Израилю о его истинной славе и мнимой, ложной славе, которою он хвалится, и речь 5-й гл. угроза судом и отвержением за жизнь, не согласную с законом теократии. К этому же событию, описанному в 7 гл , относятся три следующие речи, в которых изображаются последствия этого события и пророчества о будущем, поводом к которым послужило это событие, о будущем всего Израиля, именно: a) (Ис.5:8–9,7:) речь об Еммануиле, которою примиряется и как бы заглаждается противоречие между теперешним падением Израиля и его славным предопределением, или между идеей избранного народа и действительностью печальной, не соответствующей этой идее; б) речь (Ис.9:8–10:4): изображение суда как полного и всецелого очищения обоих народов Иудейского и Израильского, и в) речь (Ис.10:5–12): пророчество о мнимой и ложной всеобщей монархии в лице теперешних врагов народа избранного – Ассириан, и об истинной всемирной монархии, или пророчество о падении Ассирийской монархии и об учреждении и состоянии новой всемирной монархии с Главою из царского рода Давидова – Отраслью Давида. 2) Как дальнейшее развитие этой группы пророческих речей, относящихся к событию союза царей против Иуды, в книге Пророка Исаии, непосредственно за рассмотренным кругом речей, составляющих основу всей этой группы, следует новый круг речей 13–28 гл. Это – речи о языческих народах; речи, сказанные и написанные, вероятно, по поводу частых нападений многих из этих народов на Иудею в рассматриваемый период деятельности Пророка Исаии. Эти речи имеют главным предметом своим изображение отношений языческих народов к теократии в то время и в будущем, именно: возвещают грядущий суд Божий (в форме разумеется грозных исторических событий) над Богоборными царствами и народами, городами и частными лицами, и развивают мысль, что все царства земли и весь мир принуждены будут искать и могут найти спасение себе только у Иеговы Бога Израильского, а кто этого не сделает – погибнет, и что отдаленные и отдаленнейшие народы языческого мира некогда принесут Господу свои дары для создания его нового царства. Этот круг речей черезвычайно замечателен по верности изображения в них будущей судьбы указываемых здесь народов, как увидим в своем месте. Речи открываются „видением на Вавилона“, в то время простую провинцию Ассирийской монархии, но такую провинцию, которая и в то время ясно обнаруживала уже силу свою и которой в последствии суждено было заступить место Ассура и быть одним из могущественных царств Востока, наследницей и продолжательницей сильнейшего Ассирийского царства (13 и 14 гл.). Затем речь идет о соседних с Иудейским царством народах: Филистимлянах (Ис.14:28–31), Моавитянах (гл. 15 и 16), союзных царях Сирийском и Израильском вместе с Ассирийской военной силой (17 и 18), потом о сильном тогда государстве Египетском и лежащей рядом с ним на юге Ефиопии (19 и 20); опять о Вавилоне, как средоточии чувственности, роскоши и идолослужения (Ис.21:1–10), о Едомлянах и Аравитянах (21 с 11 ст.); затем, после обращения к Иерусалиму и начальникам его (22) речь идет о сильной приморской республике – Тирской (23). 3) Вся эта первая группа пророческих речей Исаии заключается длинной речью (24–27), в которой как бы повторяется сущность всего высказанного в этой группе пророческих речей, и изображается положение теократии в мире в это время и в будущем. Основную мысль этой заключительной речи можно выразить кратко так: Иудеи, хотя наравне с языческими народами подлежат суду и наказанию, бедам и отвержению, но не до конца, останок после очищения будет сохранен и прославлен в будущее время, и языческие народы, после, узнав тщету своих богов и ложь своих религий и не нашедши счастья на земле при этих богах и религиях, обратятся к Иудеям и вступят с ними в общение мира, благоденствия, счастья и блаженства при новом великом Царе их из дома Давидова.

II) Второе важное для теократической жизни народа событие во времена пророческой деятельности Исаии, cказали мы, было нашествие Сеннахирима на Иудею и Иерусалим немного спустя после того времени, как царство Израильское окончательно пало под ударами тех же Ассириан. Положение Иудеев было опять в высшей степени критическое. Страшная сила Ассириан, на которых надеялся Ахаз как на своих защитников, уничтожила Израильское царство совсем, царство, хотя отступившее от Бога и союза, но все-таки родственное Иудеям, и которое все-таки было царство избранного народа, в котором еще хранилась и истинная религия Иеговы (Во времена Пророка Илии: 7000 не преклонили колен Ваалу). Осталось теперь совсем одиноким маленькое царство из двух колен; на место 10 были уже переселены язычники из Ассирийского царства, а те отведены далеко, далеко и рассеяны. Может быть, под влиянием этого грозного, решительного события предсказанного Пророками и, между прочими, недавно Исаиею, добрый по природе царь Езекия всем сердцем прилепился к Богу отцов своих и во имя закона предпринял различные реформы, способствовавшие религиозно-нравственному очищению и возрождению упавшего народа, при содействии великого Пророка Исаии. Но вот – та же грозная Ассирийская сила, нещадившая ничего в своем грозном шествии, является под стенами Иерусалима. Этому ли небольшому царству преодолеть страшную силу? Очевидно, ему грозила та же опасность, как и Израильскому царству, – переселение, и дому Давидову – гибель, как погиб дом, царствовавший в Израильском царстве. Царь хотел купить мир с Ассирианами, Ассириане взяли золото и обложили Иерусалим силою тяжкою зело, и ругались царю Иудейскому и Богу Иудейскому ((4Цар.18:73) и дал.). Тогда является опять великий Исаия и говорит от лица Божия, чтобы не боялись царь и народ, веровали Богу своему, и вот в одну ночь Ассирийское войско было истреблено в лагере перед Иерусалимом. К этому-то великому событию приноровлены, в расположении книги, речи Исаии, произнесенные около этого времени и после, и они составляют вторую группу речей Пророка в его книге (28–66 гл.). В этом факте выразился Божий суд над мирским, вне Теократии стоящим и не от нее свою силу заимствующим, могуществом, и – победа царства Божия над царством мира, и эта мысль со всеми ее следствиями развивается в речах рассматриваемой группы речей Исаии. – Расположение частных речей в этой группе следующее: а) этому событию предшествует, как бы подготовляя к нему, круг пророческих речей 28–35 гл., именно – 1) ряд речей, произнесенных как бы при виде этой воинской силы нападающей на Самарию, речей о предстоящем бедствии теократии в ее борьбе с Ассирийской силой Сеннахирима, о внутренней порче народа, за которую он поплатится, и от которой он очистится бедствиями, после чего в будущем времени обещается победа теократии над всеми внутренними и внешними врагами (28–33 гл.), и 2) речь о суде над враждебными мирскими силами, представителем которых является здесь Едом, и о славном избавлении от этого суда народа Божия (34 и 35); б) Зерно или средоточие всей этой группы пророческих речей составляет историческое сказание, содержащееся в 36–39 гл., именно 1) сказание о нашествии Сеннахирима на Иудею с огромным войском, осаде Иерусалима и чудесном истреблении в продолжении ночи всего осадного войска (36 и 37); 2) следствие этого чудного дела и особенная милость Божия к царю (38), новое испытание веры царя, его неосторожность и возвещение бедственного времени в будущем (39). с) Заключение этой второй группы пророческих речей и вместе с тем и заключение всей книги пророчеств Исаии составляет круг величественных речей, содержащихся в 40–66 гл. книги. Это как бы одна величественная речь или, как ее называет Бунзен, песнь, разделяющаяся одинаковыми заключениями на три отдела, по 9 глав, и каждый из этих отделов содержит в себе по три части. Это – состав речей, в которых, на основании возвещенного Езекии отведения Евреев в плен в Вавилон, описанного в предыдущей главе, раскрывается великая ветхозаветная мысль об искуплении Израиля и прославлении его в царстве Божием вместе со всеми народами земли, желающими участвовать в этом царстве. Пророк переносится совершенно духом во время плена, и созерцая в нем временное бедствие Иудеев, как последнее сильное средство очищения их, созерцает в духе освобождение народа из плена, его духовное возрождение в продолжение этого времени, отвращение от всего языческого, привязанность к своему родному, истинному, святому, восстановление завета с Богом и – благоденствие относительное народа под возобновленной теократией, что и действительно видим мы после плена – из исторических книг того времени. – Но все это изображается в таких чертах, из коих многие никак не приложимы к послепленному состоянию Евреев, и указывают на нечто другое – а на что именно, это показывают Апостолы, испещрившие свои писания цитатами из этой части речей пророка, как пророчествами о Христе и Его Церкви. Видно, что избавление из предвозвещенного им же плена Вавилонского, было для Пророка только образом другого – духовного избавления человечества или примирения его с Богом. Видно, что на отдаленных частях этой картины Пророк за царем Персидским, временным избавителем и благодетелем народа Еврейского, видел другого избавителя и благодетеля всего человечества, и когда взор его обращается на эту сторону картины, речь его делается возвышеннее, восторженнее, образы принимают особенную легкость и прозрачность и из речи выливается чистая, святая песнь сердца.

Первый из этих трех отделов этой великой песни (40–48) изображает отношения теократии к язычеству вообще, и, взяв за образ освобождение Евреев рабом Божиим Киром из плена, пророк развивает торжество победы теократии над богами и силой языческого мира в будущем, в лице великого раба Иеговы и устрояемого им общества. Второе отделение песни (49–57) представляет Израиля, как средоточие искупления всего мира, развивая в подробности мысль, что как Кореш (Кир) (44, 28) освободит Евреев из плена, так истинный раб Иеговы своими искупительными страданиями и смертью изгладит грехи народа и заветный народ возвеличит истинною славою, и сделает его средоточием искупления и свободы духа для всего мира. Наконец в третьем и последнем отдалении – заключительном (58–66) рядом возвышеннейших образов и изображений описывается новое царство Божие на земле, совершеннейшее прославление теократии с новым небом и новою землею.

Вот состав и расположение книги пророчеств Исаии. Первая глава содержит пророческую речь к современникам, на которую надобно смотреть, кажется, как на общее введение к целому собранию речей этого пророка. С этим изложенным планом расположения пророческих речей вполне согласуются и частные надписания над некоторыми отделениями, поскольку они постоянно встречаются там, где не достает связи при внутреннем органическом развитии речи. Надписание первой главы (Ис.1:1) составляет надписание книги, как это видно из того, что в ней упоминается о четырех царях, при которых Исаия проходил свое пророческое служение (ср. Ос. 1:1. Мих. 1:1). Со второй главы собственно начинается органическое распределение пророческих речей в одном составе, и потому здесь новое надписание. Кроме этих, надписания встречаются собственно в кругу пророческих речей об иноземных народах, речей, которые здесь сопоставлены не по внутренней последовательности мыслей, но как отдельные речи об отдельных народах, из которых каждую можно поставить на месте другой.

Обращаемся к разбору пророческих речей Исаии. Первая речь Пророка, сказали мы, составляет нечто в роде введения во всю книгу пророчеств Исаии и типически выражает состояние религиозно-нравственное Еврейского народа или частнее и точнее Иудейского царства во все время прохождения Исаией пророческого служения. Вот почему нам кажется вероятнейшим то мнение, что эта речь относится по приложению самого изображения религиозно-нравственного состояния народа не ко времени Озии или Иоафама или Ахаза или Езекии, а ко всему этому времени и писана после, когда пророческие речи были уже сопоставлены в одной книге, т. е. во времена Манассии. Народ упрекается в вероломстве относительно Бога своего, в глубокой нравственной порче, так что нет целого – здорового места во всем организме народа (2–6, 21–23); исполнение закона ограничивается одною только внешнею формальностию церемоний, противною в очах Божиих (11–15); если бы не остаток истинно благочестивых людей: то земля Иудейская была бы то же, что Содом и Гоморра (9–10); за то и опустошена вся земля и Сион остался, как одинокая куща в винограднике, как шалаш в огороде, как осажденный город среди опустошенной земли (7–8). Таково было в сущности вообще состояние народа Иудейского в продолжение всего времени пророческой деятельности Исаии, не смотря на временное обращение его к Иегове своему при Иоафаме и даже и добром Езекии. Каково было это обращение народа к Богу своему, видно уже из того, что произвол Ахаза и Манассии в несколько лет вдруг уничтожил все дело Иоафама и Езекии, народ вместе с царем оставлял Бога и закон, видно, не глубоко же было обращение его, внешне исполнение закона и не искренне или, по крайней мере, поверхностно; за то и наказываема была земля опустошениями со стороны соседних народов. Бог призывает к раскаянию народ свой и обещает простить его и водворить благоденствие в земле, в противном случае грозит новыми и ужаснейшими бедствиями, которыми очистится земля и город, которыми отделится шелуха от ядра, и царство будет подходить к идеалу теократического царства, когда негодные члены будут отсечены и погибнут (16–20, 25–31). Это, как увидим, служит одним из обыкновеннейших и часто употребляемых предметов речей Пророка; от темных сторон теократии в настоящем его мысль часто обращается к светлой стороне будущей теократии времен после пленных и – особенно Мессианским. Изображение этого будущего, впрочем, как видно, держится в сфере общего, так что исполнения его можно искать и находить в нескольких событиях Еврейской истории после Исаии, – после плена и во времена Мессианские. Таким образом в этой вступительной речи выражается сущность пророческого созерцания всей книги пророчеств Исаии и относительно настоящего и относительно будущего состояний царства Божия на земле и – даже тех средств, какими устрояется и совершается оно, – суд и наказание, как средство очищения.

Со 2-й главы, сказали мы, начинается собственно развитие более частных предметов пророческого созерцания, и с этих пор становится возможным определять с большею вероятностью частное отношение речи к тому или другому событию, к тому или другому времени, к тому или другому состоянию народа и теократии, настоящему или будущему.

Вторая речь Пророка, начинаясь со 2-й главы, обнимает третью и четвертую главы; это одна связная и последовательная речь, произнесенная или записанная, по всей вероятности, в одно время, и это время, к которому она относится, кажется, можно определить безошибочно или, по крайней мере, с большой вероятностью. Государство изображается в ней по внешности в цветущем состоянии сравнительно, воинственным и хорошо вооруженным, богатым; в следствие богатства явилась в народе изнеженность и роскошь; были в почтении идолы, чародеи и кудесники; были административные злоупотребления (2, 6, 7, 3, 12. 16–26). Эти черты, особенно богатство, вооружение и роскошь прямо указывают на времена Озии и Иоафама; в таком состоянии находилось государство при них по показаниям исторических книг – Царств и Паралипоменон. Теперь, при Озии эта пророческая речь едва ли могла быть произнесена, частью потому, что пророческая деятельность Исаии только что началась в последний год царствования этого царя, частью потому, что Исаия, как кажется, имел при этом в виду подобную же пророческую речь Михея (Мих.4:1–3), выступившего в качестве пророка при Иоафаме. Еще менее происхождение этой речи можно относить к царствованию Ахаза; время его правления было временем бед для Иудейского Царства – постоянных войн с соседними народами, войн, истощающих народное богатство, когда не до роскоши и изнеженности небольшому государству. Поэтому время происхождения этой речи нужно отнести к царствованию Иоафама, и изображение состояния государства отнести именно к его времени, как полагает большая часть толкователей.

Вся эта речь разделяется на три части:

В первых четырех стихах 2-й главы (кроме надписания) Пророк изображает счастливое и блаженное время, имеющее наступить в последствии – в будущем, когда теократия, теперь ограниченная одним небольшим народом и притом многократно унижаемая и презираемая, возобладает и распространится над всеми народами, истинная религия распространится от Иерусалима, и после того как все народы добровольно подчинятся власти Бога – Иеговы, наступят времена мирные и спокойные, когда не будет браней и войн.

Во второй части речи (Ис.2:5–4:1) содержатся предостережения, изображение господствующей порчи народа и правителей его и угроза Божественным судом и наказанием (разумеется в области исторических фактов). Так как Пророк своему изображению предпослал изображение счастливого будущего, чтобы сделать народ восприимчивее для предостережения своего: то теперь обращает он взор свой, чтобы смирить противящихся Богу и оживить ревнителей по закону, на другую картину, на картину суда, по которому не целый народ будет участвовать в помянутом счастливом будущем, но только избранные, а большая часть будет устранена и отвергнута. Переходом к этому изображению служит содержащееся в 5 ст. предостережение народу – ходить во свете Иеговы, т. е., по чистоте своего сердца и совести сделаться достойными участия в этом счастливом будущем, при чем попеременно изображается то господствующий упадок и порча нравов, то вынужденный ими Божественный суд и наказания (Ис.2:6–4:1). Изображение суда и здесь держится более в сфере общего, так что его можно считать лишь развитием того общего теократического закона, что порча нравственная необходимо со временем наказывается, что все гордое и самонадеянное смиряется Богом, все высокое уничижается, и – можно видеть исполнение этой угрозы во многих бедствиях и несчастиях народа после времен Иоафама. Ближайшими из них были поход против Иудеи двух союзных царей, Сирского и Израильского при Ахазе и грозное нашествие Ассириан при Сеннахириме, равно и частые набеги мелких соседних народов. Речь оканчивается тем же изображением счастливого будущего, которым начата она (Ис.4:2–6). Суд и наказание есть средство очищения и исправления. После этого Божьего суда те, которые останутся верными Богу, и те, которые обратятся к нему, вразумленные судом, будут прославлены действием потомка Давидова – отраслью Давида; свято будет тогда общество Божие, между тем как доселе в нем были и нечистые. Как некогда общество Еврейское, при выходе из Египта, руководимо было видимыми знаками Божественного присутствия среди народа, так и новое общество Божие будет созерцать видимые знаки благодатного присутствия среди него Бога своего и – охраняться тем от всякой опасности.

Остановимся несколько подольше на первой и третьей из этих частей пророческой речи.

(Ис.2:2). „Гора дома Иеговы будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами“. Речь, очевидно, образная: гора дома Иеговы – это или холм Мориах, на котором собственно был создан храм Иерусалимский, или вообще гора Сион, которой часть только составлял холм Мориах и которая вся называлась обыкновенно горой Божией или горой дома Божия, почему и говорилось, например, что Бог обитает на Сионе. Эта гора, по пророческому видению будет поставлена во главу или на верху гор и над холмами, так что будет видна со всех концов земли для всех народов. Очевидно – речь метафорическая. Что же значит образ? „Сион“ – место присутствия Иеговы, есть образ теократии вообще; „возвышение“ – образ прославления, возвеличения, торжества. Смысл образа, по снесению с последующими словами, будет такой: теократия, ограничивавшаяся прежде одним народом и бывшая прежде неведомою и невидимою для многих народов, со временем – некогда возвеличится, будет усмотрена – понята другими народами; которые пожелают приступить к ней и – она распространится над всеми народами. Это будет в последние дни – ахарит гайомим. – Этим выражением обозначается всякое еще не наступившее известное время, далеко ли еще оно или близко, последующее имеющее еще наступить время. В этом значении оно встречается, например, Быт. 49:1. Дан. 2:28. В пророческих речах о будущем это выражение получило более частное значение; оно было terminus technicus для обозначения времен Мессианских. Примеров на это множество, так что не нужно и указывать их. Пророки пользовались этим не совсем точным и определенным выражением, без сомнения, потому что сами в точности не знали времени и часа наступления этих событий, как говорит Апостол Петр (1Петр. 1:11) и прор. Захария (Зах.14:6).

(Ис.2:2–3). Продолжая ту же образную речь видения, пророк говорит: „и потекут к этой горе, по высоте своей видимой отвсюду, все народы и выступят народы великие и скажут: пойдем и взойдем на гору Иеговы, в дом Бога Иаковлева“. – Образ взят от обычая Израильтян – ежегодно являться пред Господом во храме, чтобы свидетельствовать пред Ним свою покорность и благоговение и научаться ходить по пути Его, т. е. по закону Его. Только в последующее время, о котором говорит Пророк, не один Еврейский народ, а все народы земли, и великие и малые, пойдут поспешно к месту присутствия истинного Бога, или, разоблачая мысль от теократического образа, все народы земли обратятся к познанию и почитанию одного истинного Бога, будут исповедовать одну откровенную религию, которая из Иерусалима будет проповедана всем народам. Эта мысль выражается и в словах – „чтобы Он указал нам пути свои и будем ходить стезями Его“. Путь Иеговы, путь, по которому Бог хочет, чтобы все ходили, есть путь Его закона откровенного, или жизнь, сообразная со законом откровенным, что противополагается обыкновенно пути – своему собственному – человека, хождению по стезям своим или жизни по своей воле и произволу. Языческие народы, по видению приняв откровенную религию, и будут ходить по пути ее, т. е. жить по ее требованиям, законам и предписаниям. Последние слова: „ибо от Сиона произойдет закон и слово Иеговы из Иерусалима“ – не продолжение речи народов языческих, а пояснительное замечание самого Пророка – почему народы так спешат в Иерусалим.

(Ис.2:4). „Тогда Он будет судить“.... Судить и управлять – принадлежности полного господства над народами. Действием этого господства будет мир на земле, прекращение вражды между народами, т. е. господство любви. Смысл: тогда как народы прежде, каждый преследуя лишь свои личные интересы, силою притеснял или старался притеснять другого, после, когда, Иегова будет владычествовать над ними, будет руководиться уже не столько самолюбием, сколько любовию, следствием чего будет прекращение войн, всеобщий мир и покой.

Таков смысл этого видения, если разоблачить его от образности чисто теократической. Откровенная религия из Иерусалима некогда распространится между всеми народами земли и – действием ее будет всеобщий мир на земле. Где же осуществление этого в истории? К чему относится это пророческое изображение будущего?

Две черты в этом изображении не могут быть приложимы ни к какому времени из всей истории Еврейского народа после Исаии: – всеобщее распространение религии Иеговы откровенной по всей земле, и – всеобщий мир. Этими двумя чертами как у других пророков, так, в частности, у того же пророка Исаии характеризуется время царства Мессии, т. е. время христианства вообще – от его появления до конца. Первое, например: Ис.9,6. Ис.11,10. 42. 49. 60. Псал.21:28. Второе: Ис.9,7. Ис.11,6–9. Пс.71:3. Зах.9:10 и др.

В этом пророчестве не упоминается о лице Мессии, а только о свойствах Его царства. Мы уже замечали во введении к пророческим книгам, что из этого отнюдь не следует, будто пророк свои надежды и чаяния не соединял с одним главным лицом, т. е. Мессиею и что, следовательно, не о времени Его царства здесь речь. Мы заметили, что это одна из особенностей пророческих речей, необходимо проистекающая из способа сообщения пророку откровений. Поэтому мы никак не можем принять, в отношении к рассматриваемому месту пророческой речи, того мнения (Гезения), будто пророк здесь представлял, что обращение язычников последует посредством деятельности пророков; ибо а) представление, что пророки будут посредниками и при новом завете, объемлющем и языческие народы, совершенно чуждо не только Исаии, но и всем пророкам, писания которых дошли до нас; б) те же самые черты состояния царства находятся и в тех пророчествах Исаии, где речь идет прямо о лице Мессии; в) все надежды на счастливое будущее царство у всех пророков, и во всем Ветхозаветном откровении, соединяются с лицом одного царя из царского рода Давидова, и в этой же самой речи пророка говорится о лице одного Мессии, когда далее описывается его время несколькими сходными с рассматриваемыми чертами.

Иудеи и не Иудеи против исполнения этого пророчества во времена Мессии – Христа говорят, что с явлением христианства вовсе не настало этого возвещенного пророком мира, что с тех пор и доселе также, если не более, ведутся войны на земле в самом христианском мире. Это возражение сильно затрудняло некогда и затрудняет, может быть, теперь толкователей. Но эти затруднения происходили и происходят от того, что думали видеть совершеннейшее, все целое исполнение пророчества этого или в первых временах христианства, как толкователи первых веков, или – только доселе. Многие древние толкователи, например, относят это пророчество ко внешнему миру, какой был в Римском государстве около времени первого появления христианства. Но это очень несчастливое предположение, потому что изображаемый мир не есть действие внешних, посторонних причин, но следствие принятия народами истинной религии. Ближе к истине толкование тех, которые думают, что пророк изображает не столько внешний факт, – имеющее случиться и быть, сколько то, что по самому свойству и духу Евангелия и христианства должно бы быть и бывает действительно, между истинно верующими, так как основание, сущность христианства есть любовь ко всем. Но и это объяснение не совсем удовлетворительно, хотя и есть в нем правда. Дело в том: постоянное, все книги пророков проникающее учение то, что после победы царства Божия над всем противоположным и враждебно относящимся к нему, должно наступить блаженное состояние, при чем мир, который внутренне ощущали все истинно верующие, должен проявиться и вовне, в целом человечестве, даже и в неразумной природе, когда всякое нестроение, превзошедшее на землю вместе с грехом, должно прекратиться. Ср. например (Ис.11,6). 7. – К этому то и относится в высшем своем смысле и рассматриваемое пророчество. Исполнилось оно и доселе исполняется постоянно со времени явления христианства, потолику, поколику каждый истинный член царства Христова, в силу любви ко всем до самоотвержения, носит в себе зародыш – семя мира, обнаруживая его при всяком случае; и христианство воздействовало и действует на целые народы, исторгая их из состояния прежней дикости. Но главное – Пророк созерцает здесь все временное развитие Мессианского царства, и – как обычно это у пророков – начало и окончание его сопоставляет неразрывно в одно целое изображение. Так это и в изображении обращения всех языческих народов в этой же самой пророческой речи: представляется, что все народы как бы вдруг обращаются к откровенной религии, между тем как это делается постепенно в продолжение длинного периода времени, и – окончательное исполнение этого еще в будущем. Так точно и относительно исполнения этого пророчества о всеобщем мире; полное осуществление его еще в будущем. Наконец, надо обратить внимание и на то, что духовный взор Пророка обращен здесь видимо на одну лишь сторону картины; другая оставлена так. Это, как мы видели, также особенность пророческой речи, происходящая от особенности способа сообщения ему откровений, неполнота и частичность. По учению и пророков и Нового Завета большая часть людей будет относиться враждебно к истине христианства, которая будет прежде окончательного прославления его истреблена действием Божественного суда. Это и находится в других пророческих изображениях, где говорится о бранях и войнах, о суде и наказании противников, а здесь одна светлая сторона картины – всеобщий мир и блаженство. Тоже должно сказать и о другой здесь указанной черте – всеобщности распространения откровенной религии между всеми народами. Исполнение ее относится ко всему времени христианства.

Речь пророка оканчивается тем же, чем начата – изображением светлого будущего. Суд и наказание – описанные в средней части речи – суть средства очищения народа, после чего должно наступить счастливое время для избранных и оставшихся. – Ст. 2. В тот же день... байом гагу поставлено, как и в других некоторых прор. речах в смысле общего неопределенного обозначения времени, тогда, т. е. уже после суда и наказания, изображенного в предшествующей части речи (ср. Ис.10:20. Зах.14:6). Пророк созерцает все в одной общей картине, и особенность в пророческих речах употребления таких переходных частиц неопределенных, проистекающая отсюда, понятна. Речь в этих случаях идет не столько о точной последовательности событий, сколько об их действительности. Далее опять речь почти исключительно образная. Отрасль Иеговы будет красотою и славою, и – плод земли величием и честию спасшихся сынов Израиля. Отрасль Иеговы – что такое, кто так называется? Разумеют под этим названием новое поколение народа; смысл: после суда и наказания новое поколение народа Иеговы будет прекрасно и славно; и плоды земли обильны для этого останка Израиля. Плоды земли понимаются здесь в собственном смысле. Но против этого объяснения говорит следующее: а) такое значение выражения отрасль Иеговы – Цема Иеговах, не имеет за себя ни одного параллельного места, и, следовательно, словоупотребление не дозволяет понимать его так; б) везде, где употребляется это выражение о лицах, не встречается оно в смысле обозначения им собирательного понятия, но всегда – об одной индивидуальной личности: в) это выражение одинаково с выражением отрасль Давида Цема Давид; как последним всегда указывается на одно лицо из царственного рода Давидова, так и этим должно указываться одно лицо, стоящее в особенном отношении к Иегове, как Сын Божий, точно также как Цема Давид заменяется иногда выражением бен Давид. Халдейский Парафраст, потом все церковные толкователи первохристианства, имевшие случай говорить об этом, позднейшие раввины, как, например Кимхи и множество позднейших христианских толкователей принимают, что этим именем обозначается сам Мессия, и это объяснение имеет все за себя. Изображение Мессии под образом отрасли или ветви весьма обыкновенно у пророков, следовательно за такое понимание говорит словоупотребление: у того же пророка в этом смысле встречается это слово в Ис.11:1, 53:2. ср. Иер.23:5, 33:15; Зах.3:8, 6:12. Что и Новозаветные писатели так понимали это выражение – это видно из словоупотребления, например, в Апокалипсисе, где Мессия называется – ςιζα Δαβιό – Апок.5:5, что одинаково с выражением ςιζα Κυρου. Таким образом, Отрасль Иеговы есть наименование Мессии. – Плод или плоды земли образ обилия духовных даров. Смысл целого стиха будет такой: после того, как народ потерпит наказание и суд как очищение, которым истребится худая часть народа, останется небольшой остаток спасшихся сынов Израиля, для которого Отрасль Иеговы Мессия будет красотой и славой и дары Духа – величием и честию, или что тоже – Мессия дарует славу, величие и честь и блаженство этому остатку Израиля.

Ст. 3... Сион и Иерусалим, если мы почитаем Мессианским все изображение, очевидно – образы; как образы Теократии эти названия означают весь заветный народ, который в созерцании пророка не отдаляется и не отделим от главного места Теократии. Что это ограничение местное не было в мысли и намерении пророка, это очевидно из следующего стиха, где вместе с Иерусалимом разумеются другие города, и понятие заветного народа выражено следовательно гораздо в большем объеме. Назовутся, по идиотизму словоупотребления Исаии, значит – будет. Праведный – чистый непорочный пред Богом. Это существенное отличие Мессианского царства от прежней Теократии. Это неизменное учение пророков (ср. Ис.11:4). Основание этой святости и этого освящения указано в 53 гл. того же пророка: великий Раб и Сын Иеговы, который, по изображению настоящей речи, должен быть и будет красою и славою, своими искупительными страданиями изгладит грехи падшего человечества и оправдает пред Богом. Иеремия и Иезекииль возвещают, что в Мессианские времена, вместо прежнего каменного сердца Бог даст новое плотяное. В последних словах рассматриваемого стиха все вписанные для жизни в Иерусалиме будут святы – образ заимствованный от обычая – записывать в книгу имена жителей места ср. Иез.13:9. Такая книга записей образно приписывается в других местах Писания самому Богу или ангелам Его. Внести имя кого-либо в эту книгу – значит определить его к вечной жизни, как нравственно совершенного; истребить имя из книги или не вносить имя в книгу – значит определить того к вечной смерти, как нравственно не совершенного. Исх.32:32. ср. Пс.68:29,138:16. Следовательно, вписанные для жизни в Иерусалиме ближайшим образом те же, что оставшиеся и уцелевшие, о которых говорится в предыдущем стихе, и смысл стиха такой: верные Иегове, которые уцелеют от суда и наказания, будут святы и составляют это святое семя, о котором упоминается после, а равно и в других книгах Ветхого и Нового завета.

Ст. 4. Это блаженное состояние избранных наступит тогда, когда Иегова омоет... дщерей Сиона и внутренность Иерусалима, т. е. Иерусалим и все прочие города. Образ взят от Восточного обыкновения называть главный город земли матерью, и прочие – сынами или дочерьми. Обмоет – образ духовного очищения, взятый от обычного на Востоке телесного омовения. Это очищение или омовение совершится духом суда и жжения, судящей волею Бога, очищающей подобно огню: образ взят от очищения металла огнем: как огонь отделяет изгарь от металла, так дух суда – бедствия и наказания отделят совершенных нравственно от несовершенных; образ очень употребительный. Иез.22:20. Мал.3:2,3. Мф.3:11. – Смысл: это прославление оставшихся верных совершится тогда, когда Бог судом Своим в виде грозных исторических событий отделит совершенных и примет в Свое царство первых.

Ст. 5. И будет... образ взят из событий во время путешествия Евреев из Египта в Палестину по пустыне. В продолжение этого путешествия Израильтяне руководимы и охраняемы были видимым знаком Божественного присутствия среди народа, шехина, как называл это сам народ: ночью – столп огненный, блестящий, днем облако. Это явление было а) основывающийся на потребности молодечествующего чувственного народа знак Божественного присутствия, который после видим был над кивотом завета. Это было место особенного присутствия Иеговы, от которого исходили Его повеления и ответы вопрошавшим; б) это явление было руководительным для Израильтян и вместе было покровом и защитою. Оно указывало путь, которым Израильтяне должны были идти при переходе через малоизвестную пустыню. При переходе через рукав моря, оно служило оградою для Евреев от врагов, став между двумя лагерями, так что одному не видно было другого. Днем оно служило защитою от страшных на Востоке жаров солнечных. Подобное явление, конечно, в области духа, должно быть по явлении Мессианского царства для участников этого царства – избранных. Образ, очевидно, содержит в себе два действия: Божественное присутствие среди избранных и защиту их. – Относя исполнение их ко временам Мессии, мы находим, что в нем видимо между людьми обитал Бог: Слово плоть бысть и вселися в ны, обитало между нами, и видехом славу Его, и по Его прославлении Дух Его обитает в обществе и охраняет его от опасности и враждебной силы, так что и врата адова не одолеют церковь Его. Последние слова: ибо покров над всякою славою – опять образ, заимствованный из обычая покрывать всякую драгоценную вещь, чтобы к ней не прикасалось ничто, могущее повредить ее. Этот покров есть внешность исторических явлений, сквозь которую нужно прозревать самое сокровище, т. е. дух и силу или смысл события, без которого событие не имеет для нас значения, как непонимаемое.

Ст. 6... Образ последнего стихотворения прозрачен: Бог бережет свое избранное общество от опасности. Все враждебное может ему столько же вредить, как зной, непогоды и дожди человеку в палатке. То, что оберегает – общество от опасностей, есть присутствие среди его Бога, как видно это из связи с предшествующими стихами. Нечего говорить, что все это надобно видеть в исторических фактах, а не останавливаться на простом образе, и ждать буквально исполнения его: буква убивает, дух животворит. Пользуемся этим пророчеством, как случаем напомянуть еще, что на частные Мессианские пророчества нужно смотреть, как на отрывки или части одной общей великой картины, которые восполняются один другим, – как и в рассмотренной речи: речь о свойствах царства Мессии восполняется речью о Его лице и отношении Его к обществу Его избранных, искупленных.

Пророческая речь, содержащаяся в 5-й главе, по изображению религиозно нравственной жизни народа, совершенно сходна с предшествующей речью, где изображается тоже состояние народа. Поэтому почти единогласно полагают толкователи, что она относится по своему происхождению и приложению к тому же времени, как и предшествующая, т. е. ко времени Иоафама, или, по крайней мере, к первым годам Ахазова правления. Еврейский народ представляется под образом виноградника, который обработывал Вертоградарь Бог, дал ему все условия и средства для произращения добрых плодов и – ждал от него этих добрых плодов, но когда приспело время плодов – оказалось терние: Ис.5:1–2. 7. Что же оставалось делать с виноградником, обращается Бог ко внутреннему сознанию самого народа? бросить его, отнять все условия для произращения добрых плодов, пусть он гибнет: Ис.5:3–6. Затем, оставив метафорическую речь, пророк прямо возвещает беду, суд и наказание – разумеется, опять в форме грозных для Иудеев исторических событий страны, горе а) притеснителям бедных, Ис.5:8–10; б) беспечно веселым, вечно пиршествующим и невнимающим тем событиям, какие совершаются вокруг, в которых видна рука Божия (Ис.5:11–12); за то и будет опустошена земля, Ис.5:13–17; в.) беда дерзким, не верующим в непреложность грозного Божественного слова, Ис.5:18–19; г) горе извратившим законы совести своей, Ис.5:21–22. За то всем будет беда, особенно от нашествия сильных народов языческих (особенно Ассириан) Ис.5:14–30.

В 6-й главе описывается призвание пророка к пророческому служению – в видении. Основная мысль выражена в словах Бога к пророку при определении задачи его пророческого служения в народе Еврейском: возвещение грозных судов Божиих народу за его ослепление, – счастия и блаженства для останка Ис.6:9–13. Образы собственно видения взяты от присутствия Божия во святом святых, в Иерусалимском храме, и не требуют подробного объяснения. Не надо только опускать из виду, что это видение – в духе.

Историческое повествование в 7-й главе и две непосредственно затем следующие речи (по 12-ю гл.) составляют, сказали мы, самое средоточие всей этой группы пророческих речей 1-й части книги пророка. Припомним положение дел: соединенные войска царей Сирского и Израильского идут на Иудею, чтобы покорить ее и переменить в ней царствующую династию Давидову. Ахаз, не надеясь на помощь свыше, посылает подарки к могущественному царю Ассирийскому и просит его покровительства. Ассирийский царь военным походом на столицу Сирского царства Дамаск заставляет союзные войска выступить из опустошаемой ими Иудеи, но сам, по какому-то, необъяснимому ни в исторических книгах, ни у пророка, поводу, нападает на Иудею и производит в ней опустошение, не смотря на крайнее унижение пред ним Ахаза, отправившегося к нему в Дамаск на поклон с дарами, святотатственно взятыми им из храма. Вот события, при которых произнесены рассматриваемые речи.

В 7-й главе кратко описываются сначала обстоятельства похода союзных войск на Иерусалим и действия по сему случаю пророка Исаии (Ис.7:1–16). Затем пророк предрекает, что за неверие царя и народа будет для земли Иудейской великая беда именно от того царя Ассирийского, покровительство которого думал купить Ахаз подарками и путешествием на поклон; да и не от одного только царя Ассирийского будет беда земле Иудейской, но и от других соседних народов (Ис.7:17–25), особенно же от Египтян. В удостоверение истинности своего предсказания о разорении Дамаска и Самарии, т. е. царств Сирского и Израильского, покусившихся на разорение Иудеи и перемну царствующей в ней династии, пророк получает от Бога два повеления: 1) на большом свитке начертать слова – магер-шелал-хаш-баз, и засвидетельствовать то через двух верных свидетелей (4Цар.16:10. 2Пар.29:13); 2) наименовать тем же символическим именем новорожденного сына пророка Исаии, во свидетельство того, что прежде, чем это дитя будет уметь называть отца и мать, последует разорение помянутых царств (Ис.8:1–4). Это исполнилось отчасти в действиях царя Ассирийского против союзных царей, которых он разорением Дамаска принудил прекратить разорение Иудеи (4Цар.16:9), отчасти во вскоре последовавшем разорении Ассирианами всего царства Израильского, когда положен был и конец ему (в начале царствования Езекии).

Непосредственно за тем следующая речь (Ис.8:5–Ис.10:4) произнесена тогда же и по тому же поводу (ст. 6), как и речь в 7-й главе. Пророк „продолжает“ возвещать и изображать наступление грядущих бедствий от Ассура, который, сокрушив теперешних врагов царства Иудейского, обрушится на Иудею самую (Ис.8:5–8). Но взор пророка снова обращается здесь на другую сторону картины, и угроза грядущими бедствиями снова смягчается здесь утешительным обетованием о том же Еммануиле: Иудея не должна и не может погибнуть, снова удостоверяет пророк, ибо она – земля Еммануила, и потому тщетны покушения всех враждебных народов на разрушение ее (Ис.8:9–10). Но для того, чтобы такое утешительное обетование о Еммануиле, как Спасителе Иудеи, не произвело в ком-либо чувства беспечной самоуверенности, пророк прерывает свое утешительное благовестие о спасении и Спасителе и излагает условия, с которыми соединено самое получение спасения и вместе с сим угрозы для тех, кто не исполнит таковых условий. Для этой цели пророк сперва излагает свою таинственную беседу с Богом, Который научил его, что не должно страшиться земных врагов и человеческого могущества, как поступает неверующая часть народа (Ис.8:11–12), но должно свято чтить Господа, ибо Он – страх и трепет для людей в грозной правоте своей (Ис.8:13); как для доброй и чистой части народа Он будет Спасителем верным, так для худых неверующих в обоих домах Израилевых Он будет петлею и сетию, т. е. строгим судиею мстителем (Ис.8:14–15). Затем пророк сам лично обращается к народу: выражая свою твердую веру в Бога, Который не погубит совсем народ Свой, наказываемый бедствиями, и указывая на знаменательные имена свои и детей своих (Исаия – спасение Иеговы; Шеар-яшув – останок обратится, Мегар-шелал-шах-баз – спешит грабеж, ускоряет добыча), пророк увещевает добрую часть народа не поступать подобно тем, которые обращаются к волшебникам и гадателям для узнания будущего, но прибегать к одному только Богу, твердо держась закона и откровения (Ис.8:17–20). Наконец, он возвещает, что в противном случае неизбежно для них наступление тяжких несчастий: наступит время, когда они в отчаянии будут хулить царя и Бога своего, – время страха и тьмы (Ис.8:20–22). Этим кончается часть речи о необходимых условиях получения спасения и неизбежных следствиях неисполнения их, и прерванное пророчество о грядущем спасении начинается снова. За картиною бедствий является светлая картина времен благодатных и пророк снова обращает взор свой к видению Отрочати – Еммануила. В предшествующем своем видении он созерцал Деву – матерь Еммануила; здесь изображает самого Еммануила, как Отроча уже родившееся; там он видит чудное рождение Его от Девы; здесь самые свойства Его существа, великие божественные, там Еммануил является ему, как знамение спасения от врагов Иудеи, здесь – как вечный царь беспредельного царства мира. Именно: пророк возвещает, что не всегда будет мрак над этою землею, поражаемою теперь бедствиями, и некогда наступит для самой уничиженной страны Израиля, именно для области Галилейской, время необыкновенного прославления; народ, живущий в этой земле мрака смертного, увидит свет великий; этот просвещенный народ будет веселиться, как веселятся во время жатвы, как радуются при дележе добычи (Ис.9:1–3); причина этой радости и веселия есть освобождение от ига и бедствий, дотоле тяготевших над народом, истребление врагов, дотоле угнетавших его (Ис.9:4); мир и довольство будут царствовать там, где были бедствия и скорби (Ис.9:5). Виновник этих благ и предмет радости народа есть чудное, великое Отроча, которое некогда родится в доме Давидове, Отроча, которое называется многознаменательными именами – (Ис.9:6), и будет великим царем в славном царстве своем (Ис.9:7). „Это верно, уверяет пророк, ибо ревность Господа Саваофа соделает это“. Евангелист Матфей (Мф.4:13–14) относит начало этой пророческой речи, а следовательно, и дальнейшее изображение, ко Христу, а за ним – и вся христианская Церковь. И действительно, черты изображения ни к кому иному приложимы быть не могут.

В удостоверение истинности пророчества о разорении Дамаска и Самарии, т. е., царств Сирийского и Израильского, покусившихся на разорение Иудеи, пророк получает от Бога два повеления: а) на большом свитке написать простонародными письменными знаками: магер-шелал-хаш-баз т. е. „спешат на добычу, бегут на разграбление“, это значит, что время разорения Дамаска и Самарии близко. Чтобы удостоверить современников в истинности этого пророчества и чтобы отстранить всякое подозрение в позднейшем происхождении его, уже после события, – пророк, по тому же повелению Божию, призывает во свидетели священника Урию и левита Захарию (4Цар.16,10. 2Пар.29,13); б) второе повеление – наименовать символическим именем новорожденного сына Исаии: потому что прежде, чем это дитя будет уметь называть отца или мать, последует разорение помянутых царств. Это, как мы видели, исполнилось в разорении Дамаска и Самарии Фелгафелассаром при Ахазе же. – После того, пророк снова повторяет высказанную в предшествующей главе угрозу, что не только Самария, но и Иуда, за свое неверие подвергнутся нашествию Ассириан; враги опустошат всю землю; но Еммануил, о котором идет речь во всей этой речи пророческой, не попустит окончательно погибнуть народу Своему от этих нашествий, сколько бы ни было злоумышлений на народ Божий (Ис.8:5–10). Очевидно, что в пророческом восторге пророк, по известной нам уже особенности пророческого созерцания, соединяет освобождение народа от внешних бед с духовным освобождением теократического народа, т. е., своего царства от духовных зол. Это еще яснее видно из продолжения речи пророка. В восторге видит он Бога, открывающего Свои тайны об отношении освобождаемых к своему освободителю. В удостоверение истинности сего откровения пророк опять получает повеление запечатлеть свиток, на котором оно записано, при свидетелях (Ис.8:16). Со своей стороны, пророк выражает полную надежду на Иегову и на спасение Им народа Своего от предрекаемых бедствий, во уверение чего ссылается на символическое значение своего имени и имени своих детей (Ис.8:17–18). Только нужно при этом возлагать надежду на Бога, обращаться к Нему и Его слову, а не к другим средствам – узнавать сокровенное. В противном случае народ будет несчастлив, и несчастие его будет велико (Ис.8:19–22). Впрочем, замечает пророк, не всегда будет мрак „там, где ныне скорбь“, и вслед за этим рисует картину счастливого будущего под владычеством имеющего родиться Отрока – Царя, имеющего царствовать вечно.

(Ис.9:1). Прежде всего заметим, что приморскими землями, берегами Иордана, Галилею языческою (о которых говорится во втором полустишии) называются земля Завулонова и земля Неффалимова (первого полустишия). Колено Завулоново прилегало к Геннисаретскому морю с запада, Неффалиново – с севера, значит, – земли приморские, оба колена граничились Иорданом, оттого называются землями у Иордана. В чем же состояло бесславие и уничижение этих колен сравнительно с другими, о котором говорит пророк? Кажется, что пророк имеет в виду, с одной стороны, внешнее унижение, с другой – нравственное бесславие обитателей этих стран. Колено Завулоново и Неффалимово были коленами пограничными с языческими царствами и потому почти всегда первые подвержены были нападениям врагов – язычников с севера и востока. Так, при Асе они первые подвергались жестокому нападению со стороны Венадада Сирийского (3Цар.15:20). Во времена Исаии они в особенности пострадали от Фелгафелассара. – Хотя этого последнего и не случалось еще в то время, когда произнесена была эта речь; но в предшествующих речах пророк уже предрек его, как непременно имеющее придти в исполнение, и – пророчество, как мы видели, действительно исполнилось; следовательно, пророк, говоря о будущем избавлении этих колен, имеющем последовать после нашествия Фелгафелассара, мог уже говорить об этом последнем, как уже о случившемся. – Далее, Галилеяне, т. е., помянутые колена жили не только в соседстве с язычниками, но между ними даже всегда было множество язычников, со времени завоевания Палестины (Суд.1:30–35). Соломон подарил Хираму, царю Тирскому, 20 Галилейских городов (3Цар.9:11), а Финикияне, с которыми жители этих городов должны были по этому случаю смешаться, были язычники по преимуществу в это время из народов окрестных. – После переселения десяти колен, в землю их переселено было много язычников, – о чем пророк мог уже говорить по высказанной причине. Что в этом особенно видит пророк бесславие и унижение колен Завулонова и Неффалимова, можно заключить из самого названая – Галилея языческая. Ко всему этому присоединялась еще дальность от Иерусалима, в котором все-таки сосредоточивалась религиозная жизнь народа. – От всех этих причин зависело это унижение народа Галилейского, – это презрение, которому подвергался он даже от самых Иудеев около времен Христовых. – В чем состоит прославление этих колен в будущем, о котором говорит пророк? Ответ на это находим мы у Евангелиста Матфея. Приводя пророчество, содержащееся в этом и последующем стихе, он говорит, что это пророчество исполнилось, когда Христос-Мессия избрал местом Своего пребывания Капернаум Галилейский, на границах колен Завулонова и Неффалимова. Известно, что Спаситель проводил большую часть времени Своей общественной деятельности в Галилее, а Капернаум был местом Его жительства; из Галилеи происходили и в Галилее были избраны весьма многие из Его учеников; в Галилее совершил Он большую часть чудес; в Галилее более распространял Он учение Свое, и там оно более нашло себе последователей. В прежнее, до появления Христа, время нельзя искать предсказываемого пророком прославления и возвеличения Галилеи, потому что она не наслаждалась никаким особенным счастьем и ничем не прославилась и не прославлялась. Это пророчество подобно Михееву (Мих.5:1). Как по этому последнему, ни чем не прославившийся, бедный, забытый Вифлеем возвеличится и прославится рождением в нем Мессии, так по рассматриваемому пророчеству Исаии, бесславная Галилея, о которой Иудеи говорили, что от нее доброго ничего нельзя ждать, что из нее ни пророк, ни Христос не может произойти, эта Галилея прославится явлением в ней Мессии со Своею проповедию. Приведенное место Евангелиста Матфея проливает ясный свет на все это пророчество, так что Мессианское значение его не может быть подвергнуто ни малейшему сомнению, и – пророчество и исполнение его становится ясными для всякого.

(Ис.9:2). Эта земля Галилейская представляется пророку во внутреннем созерцании покрытою тьмою, которая вдруг осиявается ясным светом. Свет и тьма у восточных народов были двузначущим образом, – образом физического добра и зла, счастья и несчастья, и образом нравственного, духовного добра и зла, правды и истины, греха и заблуждения. В этих значениях употребляются эти образы и в Ветхозаветных книгах (Иов.18:18. Ис.42:6). – Распространение истинной религии Мессиею между языческими народами представляется в св. книгах под образом просвещения этих последних светом, или под образом вступления их из тьмы в свет. Спрашивается, какое значение этого образа здесь? Если в предшествующем стихе – унижение Галилеи приняли мы в двояком смысле, и внешнем, и внутреннем: то и здесь образ должны принять также в двояком значении, и внешнего и внутреннего возвеличения и просвещения. И внешне и духовно бедный народ явлением Мессии освободится от унижения и просветится.

(Ис.9:3). Продолжая изображать возвеличение и просвещение народа Божия Мессиею, начавшееся с бедных колен Завулонова и Неффалимова, пророк говорит: ты умножишь народ. Под образом умножения народа, соответственно другим местам подобным, надобно разуметь распространение царств Мессии принятием в него язычников. Будут веселиться... Это образ величайшей радости: собирание жатвы в Палестине, особенно, когда урожай был, сопровождалось ликованиями и песнями, большею частию, священными, благодарственными: ибо урожай был знаком особенной милости Божией; это было время великой радости и веселия; точно тоже было у воинственных народов востока, когда они делили взятую добычу.

(Ис.9:4). Причина такой радости – та, что будет снят ярем, тяготивший народ, как в день Мадиама. Воспоминается победа над Мадиамлянами во времена Гедеона – без оружия, не человеческою силою: Иегова избавил народ Свой – нечеловеческою силою. Это избавление представлено под образом избавления от внешних врагов, каковыми были тогда Ассирияне, после Вавилоняне. Но не об этом внешнем избавлении говорит пророк, так как освободитель изображается далее князем мира, которого царство есть царство мира, который избавляет не человеческой силой, следовательно, разумеется духовное избавление церкви от духовного ига, которого образом служит внешнее избавление народа Божия от врагов. Эта мысль об избавлении раскрывается далее (ст. 5)(Ис.9:5) под особым образом. Этот образ заимствован, кажется, от обыкновения восточных народов – после войны сожигать одежду, на которой остались следы войны. Мысль образа та, что во времена Мессии будет мир; царство Его будет царством мира. Это свойство царства Мессии мы раскрывали при обозрении 2-й главы. После этого изображается самое лицо Спасителя народа, и изображается в таких чертах, которые неприложимы ни к кому, кроме Мессии (ст. 6. и 7) (Ис.9:6–7).

От этой светлой картины будущего взор пророческий снова падает на картину настоящего печального состояния еврейского общества. и пророк грозит ему бедами: за гордость и надмение, происходящие от непонимания истинного смысла совершающихся перед его глазами событий, – беда совне (Ис.9:8–12); за оставление закона и непокорность Иегове – беда внутренняя – всеобщее ослепление (Ис.9:13–17); за нравственный разврат вообще, – беды извне и извнутри – междоусобие (Ис.9:18–21); за несправедливость во взаимных отношениях, особенно в отношениях к бедным, – беспомощность народа (Ис.10:1–4).

Взор пророка видит и далее – беда грозит Иуде от Ассура главным образом, и это в точности исполнилось лет через 20, при Езекии от Сеннахирима. Но что дальше? Ассур, по прозрению пророка, не понял собственного положения. Он не более, как орудие в руках Иеговы для временного наказания Иуды и окрестных народов, а Ассур загордился и самонадеянно мечтает, что он черезвычайно силен и может по своей воле делать все, что ему захочется (Ис.10:5–11); между тем, как такие самоуверенность и тщеславие так же бессмысленны, как если бы пила или секира стали величаться пред тем, кто действует ими (Ис.10:12–15). И не знает гордый Ассур, что ему предстоит ужасное бедствие и именно от Иудеи, от этого маленького царства, что это маленькое царство будет скоро причиною гибели этой монархии – великана (Ис.10:16–27). С поразительною ясностию начертав путь военных движений Ассириан (Ис.10:28–32), пророк заключает, что Господь сокрушит высокое могущество Ассириан, а дом Давидов, как бы ни был унижен, не погибнет, а напротив, некогда произойдет из него великий и славный Царь (Ис.10:33–Ис.11:1 и д.). Вскоре после гибели войска Сеннахирима под стенами Иерусалима, этот грозный воитель был убит своими детьми, а затем, недолго после, Ассирийская монархия пала под ударами возмутившейся провинции своей Вавилонии и сама сделалась провинцией вавилонской монархии.

Эта гибель Ассирийского осадного войска под стенами Иерусалима, а затем гибель самой ассирийской монархии представляется пророку, как образ победы вообще истинной религии над ложью язычества, и вот пророк на дальнем фоне картины созерцает еще более великую победу истины над ложью и изображает Виновника этой будущей победы под тем же образом, под которым изобразил падение этой могучей с виду языческой лжи (Ис.10:33–Ис.41:1 и дал.). Пророк созерцает необыкновенного Потомка дома Иессеева под образом отрасли, возникающей из сухого, посеченного корня и расцветающей ветви (Ис.11:1); на нем почиет Дух Иеговы, исполняющий Его особенно высокими дарами благодати (Ис.11:2). Исполненный этими дарами, царственный Потомок Иессея будет судить людей не по наружным их качествам, но по правде; будет судить смиренных и с кротостию разбирать дела бедных земли (Ис.11:3–4а). В отношении ко врагам своего царства Он будет так могуществен, что одно слово, одно дыхание уст Его будет поражать землю и умерщвлять нечестивых (Ис.11:4б); правда служит препоясанием чресл Его и поясом, которым обвиты ребра Его (Ис.11:5). Состояние царства под управлением этого царя, обильно исполненного Духом Иеговы, правосудного и необъятно могущественного, пророк созерцает под следующими образами: в царстве неразумных животных прекратится всякая вражда и водворится мир; хищные и кровожадные звери не только прекратят свои враждебные отношения друг к другу, но даже переменят свои природные свойства: лев будет питаться сеном, ядовитые аспид и василиск будут безвредны даже для малого дитяти (Ис.11:6–8). Во всем царстве великого Потомка Иессея не будет ни зла, ни погибели, потому что в нем разольется познание Иеговы так же обильно, как вода в море (Ис.11:9). Этот великий царь представляется воздвигнутым в знамение для народов, и язычники с доверием и надеждою будут стекаться под Его знамя, и таким образом местопребывание Его прославится (Ис.11:10). Во дни Его Иегова прострет руку свою для собрания из различных стран земли рассеянных сынов Израиля, поднимет знамя для народов и созовет скитальцев Иуды от четырех ветров земли (Ис.11:11–12). Тогда между племенами Иуды и Ефрема прекратится всякая взаимная зависть и вражда (Ис.11:13), соединенные духом согласия и мира, они полетят на победу враждебных народов – Едома, Моава, Аммона (Ис.11:14). Иегова чудесным образом будет содействовать возвращению их из рассеяния и облегчит путь их возвращения (Ис.11:15–16). Все это изображение такого рода, что ни к кому и ни к чему не может быть приложено, кроме христианства и его Основателя.

Заключение этой речи, а вместе и всего этого круга речей составляет победная песнь победителей своему Начало-вождю (гл. 12).

Приступая к разбору пророчеств об иноземных народах, в особенности о Вавилонянах, мы хотим напомнить в кратком очерке тогдашнее положение этих народов и их последующую судьбу, как изображает их гражданская история.

Незадолго до призвания к пророческому служению Исаии (по летосчислению Буозена, за год), в обширнейшем и сильном тогда царстве Ассирийском, которого столицею была Ниневия – на правом берегу Тигра, произошла очень важная, по своим последствиям, перемена. Фулом, который покорил царство Израильское, обложил его данью и вывез огромные богатства, кончилась династия так называемых Ниниадов, и на престол сел могучий царь другой династии, великий в истории Востока Саргон или Саргана. Важным следствием этой перемены было то, что Вавилонская провинция, неимевшая доселе никаких особенных прав, сравнительно с другими провинциями Ассирийской монархии, стала вицекоролевством, со своим особенным царем, который хотя и был подвластен царю Ассирийскому, но во многом был и самостоятелен. Первым вицекоролем в этой провинции был Набонассар, смелый и энергический Халдей. Видно, что Халдеи, составлявшие зерно Вавилонской провинции, сильно стремились к независимости: не даром же могучий царь Ассирийский дал им своего царя. В следующем же году Вавилон усилен был новым переселением в него Халдеев из северных стран Ассирии. Позднейший историк, стоя во свете фактов совершившихся и переносясь мыслью в те времена, видит, что энергический Вавилон со временем будет страшен не только для Ассирии, особенно если цари там будут слабы, но и для всего Востока. При могучем Саргоне Ассирийском, Вавилону трудно было сделать что-нибудь для своей самостоятельности; это был страшный царь, покоривший через своих полководцев Фелгафелассара и Салманассара всю переднюю Азию, кроме Иудеи (при Ахазе и Езекии). Но как скоро Саргон умер, Вавилон попытал отложиться и объявил себя независимым. Но было еще рано. Сеннахирим, преемник Саргона на Ассирийском престоле, был силен не менее самого Саргона. Тотчас же по вступлении на престол отправился он с войском против возмутившегося вицекороля своего в Вавилоне, Меродаха – Валадана ІІ-го и привел его в прежние отношения зависимости; но, как видно, не мог сделать ничего более: в Вавилоне остались пока вицекороли Ассирийские, но не из Ассирийской династии. Между тем, при Саргоне еще, пыталась было отложиться другая провинция Ассирии, Мидийская, населенная Мидянами и отчасти Персами; но при Саргоне подобные попытки не могли кончиться благополучно, и Мидия снова приведена была в прежнее положение. Дейон, новоизбранный царь Мидян, оставался в таких же отношениях к Ассирийскому монарху, как и правитель Вавилонской провинции. Таково было положение дел в Ассирийской монархии в то время, когда в Иудее царствовали Ахаз, Езекия и частию Маналия, и когда проходил свое пророческое служение Исаия. Огромное Ассирийское царство было не надежно; Вавилоняне и Мидяне добьются своего, и, может быть, на развалинах Ассирийского царства будут бороться между собою из-за первенства и власти и оснуют новые царства. Сеннахирим усмирил восстание и в Мидии, и в Вавилонии и в последней сделал вицекоролем сына своего Ассагардона; но по смерти его, снова являются правители Вавилона из халдейской династии. И Мидяне, и Персы решительно стремились к самостоятельности и выжидали лишь удобного случая. Лет через сто от начала Ассирийской монархии Саргона, в то время, когда на престол Иудейский вступил Иосия – правнук Езекии, Фраорт Мидийский, преемник Дейока, увидел возможность достигнуть самостоятельности, восстал против царя Ассирийского Сарданапала ІІ-го, но был разбит и убит. Сын его Киаксар не пал духом, но поддерживал восстание и, наконец, отложился при Сарданапале ІІІ-м. В то же время правителем Вавилонии явился смелый и решительный халдей Набополассар и прямо отложился от Ассирии. Слабый Сарданапал не мог противиться ни Мидянам, ни Вавилонянам, и те, соединившись, штурмом взяли Ниневию. Ассирийское царство кончилось; на сцене истории являются Мидийское и Вавилонское царства, в состав коих взошли все владения бывшего Ассирийского царства. Это было около 150 лет спустя после основания Ассирийского царства Саргоном, год спустя после смерти Иосии Иудейского, когда на престоле Давидовом был несчастный Иоавим.

Какая судьба ждет эти новые царства? Что с ними станется? Пророк Иеговы Исаия провидел в духе и предсказал беду Ассирийскому царству еще при Ахазе или в первые годы Езекии (Ис.10:5–34). Около этого же времени произнесены речи о Вавилоне, содержащиеся в 13, 14 и 21 гл., речи, в которых изображена будущая судьба Вавилона. Что первая из этих речей (13 и 14) произнесена в это именно время, это несомненно из указаний самой речи. Из 25 ст. 14 гл. (Ис.14:25) видно, что она произнесена была еще в то время, когда Ассирийское царство было еще цело и крепко и страшно для Иудеи. Мы не ошибемся, если то, что говорится в этом стихе, отнесем к поражению Сеннахирима под стенами Иерусалима, потому что после этого Ассириане, занятые своими делами с Вавилонией и Мидией, не бывали в Иудее; а это поражение Сеннахирима было в 14 год царствования Езекии; следовательно, речь эта на Вавилон произнесена раньше этого события, так как о нем говорится еще в будущем. Дополнительная речь, содержащаяся в 21 гл. и совершенно одинаковая по содержанию с этой речью, относится, вероятно, к тому же времени. Предрекая падение Ассирии, пророк тем самым предрек возвышение и величие Вавилона и Мидии. Что же теперь станется с этими царствами? Что станется с Вавилонским пророк и говорит в подлежащей рассмотрению речи. Сущность этой пророческой речи состоит в том, что Вавилонское царство будет разрушено Мидянами вместе с некоторыми другими народами и – наконец не останется даже и следа от Вавилона – красы и гордости Востока. Пророк живо переносится духом в то время и созерцает событие, как бы совершающимся уже пред его глазами (Ис.13:2–22). Созерцая в духе падение Вавилона, пророк, вместе с тем, созерцает и освобождение Евреев из под ига его и возвращение их в землю свою (Ис.14:1–2). Затем от лица освобожденных пророк изрекает замечательную притчу о царе Вавилонском (Ис.14:3–20) и, наконец, с клятвой от лица Божия повторяет речь о конечном разрушении Вавилона, как вскоре последует и конечное разрушение Ассирийского царства (Ис.14:21–27). Припомним ту особенность пророческих речей, по которой в них в одной картине изображаются будущие отдаленные и отдалённейшие события, по которой то, что в истории совершается с постепенностию, в них изображается в общей сущности, каждый предмет, каждое событие рисуется лишь в их конечном совершении и окончании, и покажем изумительное исполнение этого пророчества.

Со времени Набопалассара, с которого в древности считали новую эру, особенно при его сыне и преемнике Навуходоносоре, новое царство Вавилонское быстро достигло неимоверного могущества. Вся передняя Азия покорена им и – царство Давидово рушилось, как предсказывал Исаия Езекии. Подчинив своему владычеству все пространство от Тигра до Средиземного моря, Навуходоносор укрепил и украсил Вавилон, так что он стал гордою красою Халдеев, всюду славимым местом, как выражается пророк. На случай наводнения велел он вырыть выше Вавилона большой водоем; заложил на восточной стороне Евфрата новый город и дворец, обезопасил все это и украсил высокими стенами и бесчисленными башнями, воротами и храмами. Преемники его еще более укрепили город, так что он стал дивом для всего Востока. Но вот прошло лет 70 со времени Набопалассара, и странная, неожиданная судьба постигла этот чудный город. Еще жив был сам великий Навуходоносор, когда родился на свет будущий победитель его могучего, гордого, роскошного Вавилона. Воинственный горный народ Персы, отличавшийся наездничеством и меткой стрельбой из лука, целые века пас по древнему обычаю свои стада, охотился и междоусобничал в прекрасной стране коней – Форсистане, в подданстве Мидийского царя, когда, в 6-м столетии до Рождества Христова, появился среди него человек, который царственным величием и героизмом стал выше всех своих современников. Это был Кир, один из тех сильных мира, которые одним своим появлением увлекают за собой несметные толпы и, совершив великие перевороты, приобретают у народов значение избранных орудий Промысла. Дивными путями избег он опасности, какую готовил ему подозрительный дед его Астиаг, царь Мидийский, возмутил Персов против Мидян, сверг с престола своего врага – деда Астиага, счастливо одолел и покорил Мидян и стал основателем такой монархии, которая обнимала почти все образованные страны Азии. Во главе преданного ему Мидийского войска, он пошел воевать переднюю Азию, покорил множество не больших народцев, покорил довольно большое и сильное царство Лидийское (в малой Азии), с царем его Крезом, и в своих завоевательных планах столкнулся с Вавилоном. Вавилон был помехой его владычеству над передней Азией, и кто-нибудь из них должен был пасть: двоим им тесно было жить вместе. С большим войском из покоренных народов, средоточием коего были преданные ему Мидяне, Кир со своих высоких гор, как буря устремился в плоскости Вавилонии. Побежденные в поле, Вавилоняне затворились в своем укрепленном городе, где их царь Набоннет собрал огромные запасы провианта, и с высоты стен издавались над войсками Кира, считая себя вне опасности. Эта уверенность в безопасности была так сильна, что они беспечно отправляли праздник свой по-восточному. Но в эту именно ночь праздника Персы ворвались в город с той стороны, откуда их вовсе не ждали, именно по дну Евфрата, отведши его воды в большое искусственное озеро, и очистив таким образом себе проход под стеною, перекинутою через Евфрат. Вавилон пал.

Кир великодушно поступил с побуждёнными; город остался неразоренным, великолепные постройки его и даже укрепления пощажены; Набоннету дал область в Карамании. Но царство Вавилонское не могло уже оправиться от этого удара. Дважды восставал Вавилон против Дария Истасиа; 20 месяцев выдержал он в первый раз осаду; но был взят, и с тех пор началось его разрушение, Дарий разрушил стены и разломал ворота и распял на крестах 3000 важнейших граждан в наказание и для страха. После второго восстания, быстро усмиренного, Вавилон еще более потерпел разрушения. Еще раз попытался Вавилон восстать при Ксерксе, после несчастного похода его в Грецию, но восстание, также как и в предшествующий раз, быстро было подавлено, и Вавилон еще поплатился разными укреплениями и украшениями, и с тех пор пал Вивилон совершенно, и не было уже ни одной попытки его к независимости. Слово Иеговы Израилева непреложно.

При изложении пророческой речи о Египте мы также можем пользоваться достоверными посторонними свидетельствами истории, потому что народ этот играл долго очень важную историческую роль, наравне с великими северо-восточными азиатскими государствами, и об его истории осталось довольно много достоверных исторических свидетельств Греческих, и – чаще об нем упоминается в книгах Библейских. Это был, как известно, исконный враг Евреев, не опускавший удобного случая повоевать с ними, подчинить их себе или по крайней мере повредить им, особенно в то время, когда у него шел спор о первенстве или преобладании в Азии с Ассирией, а потом с Вавилоном. То коварство и хитрость, то явное насилие и право сильного употребляла политика Фараонов в отношении к Иудее, и сами Евреи часто, полагаясь на силу Египта, в виду грозивших бедствий со стороны северных врагов, искали защиты у него и даже переселялись многие туда, особенно во времена отпадения народа от Бога в след за царями. Так было например во время самого пророка Исаии – при Ахазе и в начале царствования Езекии, при виде грозных событий в Израильском и Иудейском царствах, когда тут неистовствовали Ассириане. Пророк, ратовавший за веру единственно в Бога своего, в которой единственно народ должен искать спасения своего, а не полагаться на покровительство других народов языческих, предрекает народу о судьбе этих языческих царств, судьбе грозной, в числе других и о Египте. – Ближайшим поводом к этим пророческим речам о судьбе Египта, было, кажется, именно бегство нескольких Евреев в Египет, где они надеялись найти убежище надежное от северных врагов (Ис.20:6) при их нашествии на Самарию и Иудею при Фелгафелассаре, и при разорении Самарии Салманассаром. Речей против Египта две: одна обнимает собою общую судьбу Египта в отношении к Теократии в далеком будущем, подобно пророчествам о Ниневии и Вавилоне (19); другая касается одного частного будущего события в Египте (20). – Что касается до времени происхождения этих речей, то можно определить его точно, на основании самых речей, если признать, что они явились в одно время. Это был год осады Азота Тартаном, полководцем Ассирийского царя Саргона (Ис.20:1), а этот год, по летосчислению Бунзена, есть год взятия Самарии Салманассаром, 6-й год Езекии.

Пророческая речь о судьбе Египта вообще (19) разделяется на две части: сначала речь идет о суде над Египтом (Ис.19:1–15), потом о следствиях этого суда (Ис.19:16–25). Прочитаем самые речи и покажем исполнение пророчества, не опуская из виду, что и здесь, как и в других пророческих речах, то, что в истории совершается с необходимой строгой постепенностью, изображено в одной общей картине, – представление событий в их сущности и полном совершении.

а) Картина суда; явление Иеговы в Египте; междоусобия, покорность грозному царю и – бедствия. После взятия Ассирианами Азота события в Египте следовали так: лет через 20 – в предпоследний год царствования Езекии, нижний Египет отложился от верхнего и избрал себе нового царя Саита – Стефината, которого никак не могли снова подчинить себе Египетские цари из Ефиопской династии, захватившей тогда трон Египетский. Правда, со смертию Стефината покорен был нижний Египет, но вскоре опять восстал и сверг совсем с престола Ефиопскую династию. Настала совершенная анархия, продолжавшаяся, по словам Диодора Сицилийского, два года. Она прекращена была насколько правлением 12-ти, так называемой Додекархией. Некоторые военачальники и высшие сановники, вероятно те, которые преимущественно руководили народною борьбою, утвердились в некоторых главных городах, состоявших в ведении их провинций и правили самостоятельно; их было 12. Конец этой додекархии через 15 лет положил Псамметих великий, захвативший в свои руки царскую власть в Египте в 35 г. царствования Манассии Иудейского, через 58 лет значит после появления рассматриваемого пророчества. Но беда была для Египта еще впереди. В царствование Псамметиха и преемников из его фамилии Египет несколько отдохнул и даже начал было опять спорить с северо-восточными монархиями о передней Азии, как вдруг страшное поражение Египта Навуходоносором при Кархемисе (на Евфрате) положило навсегда конец завоевательным планам Египта и унизило его. Дни его были сочтены. Когда явился великий Кир, Египет унижался пред ним, и деньгами и подарками покупая расположение страшного завоевателя, и – не без успеха; но сын его Камбиз окончательно подчинил Египет себе, и с того времени Персы господствовали над Египтом 200 лет до Александра Македонского. Незадолго до Александра Египет завоевал было себе независимость, но Дарий Кодоман снова подчинил его себе и уже не выпускал из рук своих. Это время подчинения Египта Персам было тяжелым временем для него, очень тяжелым. Персидские цари, особенно первый из них Камбиз, решительно неистовствовали против Египтян и именно против того, что всего дороже для народа, против обычаев, учреждений и религиозных обрядов. В ужас привел он Египтян, когда, по случаю празднества их в честь Аписа, подозревая в этом манифестацию против себя, он без разбору повелел убивать всех участвовавших в празднестве, – и жрецов и вельможей и народ, насмехался над их Богом – быком и велел наконец в храме убить его. С ожесточением преследовал он обычаи и религиозные обряды Египтян, считая их суеверием и стараясь оперсить Египтян. Земля стонала под игом и не имела возможности свергнуть его. И предал Египтян в руки государя жестокого...

Следствие и плоды суда Божия над Египтом (Ис.19:17–25) познание Египтянами Иеговы, поклонение Ему и единение Ассура, Египта и Иудеи. – Чтобы найти в истории исполнение этого пророчества, нужно узнать, кто это Спаситель и Великий, коих Бог обещает послать Египтянам для избавления их из бедственного состояния. Из истории известно, что Египет избавлен от тягостного ига Персидского Александром Македонским, Великим, и что Египетское царство восстановлено и спасено Птоломеем Сотером. Нельзя не подивиться чудному ясновидению пророка, который за несколько веков назвал этих мужей теми отличительными именами, под которыми они стали потом известны всему миру. – Приняв это, мы можем так перевести идеальное изображение пророческое на языке исторических событий. Томясь под игом Персидским, Египтяне ближе примкнут к Евреям и более и задушевнее познакомятся с их религиею и верованиями. Евреев тогда уже очень много было в Египте; переселение их туда было особенно велико со времени взятия Иерусалима Навуходоносором; туда, как известно, ушел и великий страдалец за народ Иеремия с учеником и другом своим Варухом и здесь, проповедуя Египетским и Вавилонским своим соотечественникам, умер. Не может быть, чтобы пламенная проповедь его осталась без следа, не обратив внимания не только Евреев Египетских, но и самых Египтян. С тех пор мы видим постепенное усиление Еврейской колонизации в Египте. Покровительствуемые Птоломеями, Евреи так усилились и распространились в Египте, что Опия первосвященник создал там храм и жертвенник Богу Иегове, повсюду учреждены были Синагоги, и Библейские книги переложены там с Еврейского на Греческий язык. Слава Бога Иаковлева распространилась там. Но так как пророк излагает события в их конечном совершении: то окончательного исполнения пророчества этого надобно искать во времена уже Новозаветные, в век Апостолов, когда Египет просветился светом истинного Богопознания и – вступил, вместе с Ассуром, т. е. языческим миром, в одно стадо великого пастыреначальника, стадо, над которым почивало особое благословение Божие. – Так, в продолжение 700 лет постепенно исполнялось великое слово пророка о судьбе Египта в отношении его к теократии.

Вторая проповедь к Египтянам (20), имеет предметом своим частный случай из истории Египта, и имеет целию обличить убежавших из своей земли Евреев, искавших защиты и покровительства у Египтян. Что касается до исполнения этого пророчества: то ни гражданская, ни библейская история не дают средств видеть его в точности; нигде нет замечаний об этом. Известно только то, что Тартан вместе с тем, как взял Азот, выгнал из земли Филистимской Египтян, овладевших было этой страной. Само собою разумеется, что при этом были и пленники из Египетских и Ефиопских войск, и на это вероятно указывает пророк в ст. 4.

От созерцания судьбы окружающих народов в их отношении к теократии, взор пророческий обращается к созерцанию судьбы Иерусалима – центра теократии. Кругом беда: земля треснула, земля рухнула, земля шатается, как говорит пророк ниже, созерцая в сущности состояние тогдашнего мира, в котором происходил один из знаменательных кризисов. Что же с тобой, город – центр истинной теократии, ведущий Бога истинного, Который колеблет вселенную ради высоких целей, сосредоточенных в тебе же, ради торжества вечного и истинного над временным и ложным? Что с тобой, что ты весь взошел на крыши. Легкомыслие, беззаботность и трусость. И затем предсказание об осаде Иерусалима Сеннахиримом. Кажется, эта речь явилась в то время, когда Самария была разрушена и – грозила опасность Иудее.

И здесь имеем мы внешние исторические свидетельства об исполнении пророчества, самом точном. Во время Исаии этот город осаждал Салманасар, но город оказывал ему решительное сопротивление. Он отражал все нападения врага и под защитой крепкого своего положения, целые пять лет отстаивал свою независимость, хотя жители, недопускаемые неприятелями ни к реке, ни к водопроводам, могли лишь с трудом доставить скудное количество пресной воды из цистерн и колодцев; город не сдался, и Салманасар оставил его. Но беда была для Тира впереди и – слово пророческое сбылось. Навуходоносор употребил страшные усилия, чтобы взять город (Иез. 26), и достиг цели; город сдался. Тир был ослаблен страшно; этот удар сломил его силу. Когда вскоре потом Персы покорили себе верхне-азиатские области, тогда и Тир утратил свою независимость; Финикия стала Персидскою областью; именитые роды и старинные купеческие фирмы переселились большею частию в безопасную и цветущую колонию его Карфаген. Тем не менее однако же в продолжение персидского владычества Тир обстроился, восстал из развалин и вел весьма значительную торговлю. Но в половине 3 в. до Рождества Христова гнет чуждых наместников породил общее восстание в Финикии, во главе которого стоял Сидон. Оно не удалось. Сидон подпал власти Персидского царя Оха, и когда победитель велел казнить знатнейших граждан, жители сами зажгли город и сгорели в нем со своими сокровищами. Тир просуществовал несколько далее. Но когда Александр Македонский разрушил Персидское царство, и – Тир вспомянув свое прежнее величие, отважился противустать победителю, он после 7-месячной осады взял город и разорил его в конец. Тир Никогда уже более не восставал; торговля его перешла в Александрию.

Речь пророческая, содержащаяся в 24–27 глл., составляет значительную речь первой части книги пророка Исаии, в которой, как мы заметили, собраны речи, сказанные по случаю критического положения Еврейского царства, в какое поставлено было оно союзом двух царей против него и – относящихся более или мене к этому событию. В этой заключительной речи изложена в форме большею частию лирической песни сущность всего того, что сказал пророк в речах этой первой части более или менее подробно, сообразно со своею целию. В первом круге речей этой части пророк дал ответ на современные ему запросы о настоящем и будущем самой теократии, ее свойствах и характере; во втором круге – показал ее положение среди мира, среди сильных языческих монархий, или отношение этих последних к ней. Во всех этих речах, мы видели, пророк печально смотрит на настоящее – современное ему состояние Еврейского царства, тревожно смотрит на ближайшее будущее, которое должно принести с собою суд Божий и над Иудеею и над языческими царствами, и – только на отдаленном будущем с отрадою и радостию останавливает взор свой на том благодатном времени, когда явится великий потомок Иессея, чудное отроча, которого царство вечное, Еммануил, имеющий родиться от Девы. Характер заключительной речи иди вернее песни – тот же самый. От печального настоящего пророческий взор переносится тревожно на еще более печальное будущее и вот земля Иудейская ему представляется пустынею (Ис.24:1–13). Среди этой пустыни, останок Израиля – семя святое, как называет его в другом месте пророк, славословит великого Бога и праведного судью земли (Ис.24:13–16); но эта светлая точка опять заслонена общею бедою, как страшной тучею уже над всей землей, т. е. над всеми домашними царствами, какие имеет в виду пророк. Ни один светлый луч не пробивается сквозь эту тьму и мрак, сквозь эту бурю бед и несчастий, и только в далеком будущем рисуется светлая картина, когда Иегова снова со славою воцарится на святом Сионе Своем (Ис.24:16–23). Речь идет несомненно о будущем освобождении Евреев из бедственного состояния и восстановлении древней теократии; но это изображено такими чертами, которые не могут быть вполне приложимы ко времени полепленному, и указывает, что это освобождение в очах пророка есть только образ другого, высшего, духовного освобождения человечества и восстановления древней теократии в новом виде (25).

Речью, начинающейся с 28 главы книги пророка Исаии, начинается новый круг пророческих речей великого пророка. Изучающий книгу пророка, при чтении этих речей, чувствует себя в другой сфере, имеющей, правда, тесную связь со сферою прежних речей, но вместе и характеристически отличной от нее. Видно, что совершилось нечто очень важное в исторических судьбах теократического царства, давшее большую решительность относительно судьбы этого царства; влияние этого совершившегося факта живо чувствуется, а пророческий взор еще предвидит важное событие и указывает это царям и народу, предостерегает, грозит и утешает. Это совершившееся событие есть падение Израильского царства. Бог наказал это царство отвержением за неверность себе; но неверность и неверие часто и резко проявлялись и в Иудейском царстве того времени, несмотря на некоторые религиозные реформы Езекии. Должно же и царство Иудейское понесть за это наказание, должен и над ним совершиться суд Божий, как совершился он над Израильским царством, если только Иудейское царство будет также идти по пути нечестия и разврата. А оно быстро шло по этому пути; этого нельзя было не заметить просвещенному пророческому взору. Страшное тогда царство Ассирийское, положившее конец царству Израильскому, должно было быть предметом опасения и страха и для царства Иудейского, как орудие Божественной кары. Но царство Ассирийское недолго будет сильно, как предвидел и предсказал это пророк. Пророческий взор предвидел за ослаблением этой силы явление новой силы, еще более страшной и опасной для Евреев, силы Вавилонского царства, и – на этом то останавливается теперь преимущественно пророческий взор его; беда отсюда грозит небольшому царству, изменявшему Богу своему; беда идет, беда идет, беда идет, вопиет пророк, и – такая беда, в сравнении с которой маловажна беда, угрожавшая Иудее со стороны Ассирии. Но не навсегда же отвергнет Бог возлюбленный народ свой; он должен достигнуть предопределенного ему высокого назначения; следовательно и эта беда ему от Вавилона есть временное наказание народа, такое же по сущности своей, как и все прежние подобные наказания, только несравненно тягостнейшее, по тяжести грехов народа, по силе его нравственного развращения и отступления от Бога, по силе порчи его во всех отношениях. Потому за этой величайшей бедой пророческий взор предвидит радость освобождения из этой беды. Но эта радость и торжество есть только отблеск той высокой радости и торжества духовного; да и самое освобождение есть только отблеск или отобраз того духовного освобождения не только народа Божия, но и всего человечества, какие настанут в то предопределенное время, когда высокая идея, носителем которой был еврейский народ, осуществится в самом явлении, или когда он достигнет цели своего исторического бытия, одним словом, когда явится обетованный издавна Мессия – Еммануил и оснует царство свое благодатное, освободив человечество из тьмы неведения истины и учредив царство совершеннейшего нравственного единения человеческого с Божественным. Радостный вид этой торжественной картины омрачается, правда, страданиями, какие потребны для основания этого царства единения человеческого с Божественным, со стороны человеческого; но эта печальная картина опять сменяется светлой стороной этого единения. – Этот характер типологии, т. е. представления одного события ближайшего и низшего образом другого дальнейшего и высшего, выдерживается во всей картине, начертанной в пророческих речах всей второй части книги Исаии, которую мы начинаем с 28-й гл. И – мимоходом сказать – мы не мало изумлены бываем, когда случается видеть, что люди, отрицающие подлинность отделения книги с 40 гл. до конца, в то же время признают речь, содержащуюся в глл. от 28 по 33 подлинно Исаииною, когда эта последняя речь составляет resume, всего того, что изображено в этом отделении книги от 40-й гл. до конца. Это какая-то странная несообразность, изъясняемая разве теорией школ, или безотчетным и безусловным подражанием, а может быть ученой рутиной, которой не чужды бывают и мыслящие люди партий. Точка зрения пророка на ближайшие и отдаленные будущие события, как в этой речи от 28-й гл., так и во всем отделении от 40-й гл. до конца, одна и та же.

Средоточием пророческих речей, сопоставленных в этой части книги пророка Исаии, служит, как сказали мы, в свое время, историческое описание одного из важнейших событий в истории разваливавшегося Еврейского царства предпленного времени, события нашествия Ассириан под предводительством Сеннахирима на Еврейское царство при Езекии, опустошения Иудеи, осады Иерусалима и странного поспешного бегства их из-под стен осажденного города, и – за тем посольства Вавилонского царя Меродаха – Валадана, но случаю болезни Езекии, подавшего повод пророку Исаии предсказать Езекии прямо и открыто плен Вавилонский. Это описание историческое помещено от 34 по 39 гл. книги. Первая речь от 28 гл. составляет как бы вступление или предварительные думы и откровения пророка, по поводу этого события, или вообще тогдашних обстоятельств Иудейского царства. Речи, от 40-й гл. – дополнение к этому, или думы и откровения пророка после уже этого события по поводу его. Это событие было в 14-е лето царствования Езекии, 8 лет спустя после разрушения Израильского царства Салманассаром. На это время от разрушения Самарии до осады Иерусалима Сеннахиримом падает время происхождения первой речи, которой открывается вторая часть книги пророка от 28 по 33 глл. В ней, как увидим, царство Израильское представляется уже падшим от руки Ассириан, и предрекается печальная будущность Иудейскому царству от них же, но предрекается также и падение Ассириан. Не от них главная беда, беда от будущих страшных Вавиланян и – плен Вавилонский прямо предсказывается пророком по случаю болезни Езекии (39).

Предварительная речь пророка начинается сетованием его горьким о печальной судьбе Израильского царства, которое за нечестие свое разрушено язычниками, и – образным изображением самого разрушения (Ис.28:1–4). Это событие имело, по речи пророка, благотворное действие на остаток народа Божия, избранных из царства Иудейского, в отношении к справедливости и нравственному мужеству и крепости их (Ис.28:5–6); но это не для всех: целое общество Иудейское в общем составе своем, испорчено, исполнено не только тупым нравственным невежеством и нечестием, но сознательной дерзостью и упорством против Иеговы и его представителей – пророков; и это не только народ, но и представители его – священники и выдающие себя за пророков; как будто смысл у всех помрачен, говорят что-то странное, обманывают себя и народ, и глупо и дерзко относятся к истинным представителям чистой теократии – пророкам (Ис.28:7–10). За то-то или потому-то они не поймут этих истинных представителей чистой теократии, и не слушаясь их, впадут в ту яму, которую сами себе выкопали, подвергнутся всей тяжести мелочных правил и предписаний ложных руководителей своих, т. е. лишатся всякой религиозно-нравственной свободы, и сами попадутся в сети бед, соединенных с подобным положением своим (Ис.28:11–13). Внутренно не доверяя себе, при похвальбе своим неверием и дерзостью против пророков Иеговы, они надеялись на поддержку со стороны Египта, на помощь того, кто не упускал случая повредить им и был ненадежен не только для них, но и для всех союзников своих, как прямо и открыто говорили это, кроме Исаии, и полководцы царя Ассирийского. Пророк говорит, что эта надежда ничтожна и приведет только к гибели, поскольку это – мятеж против Иеговы, Который во гневе Своем уничтожит всякую надежду и произведет грозный суд Свой так, что ни днем, ни ночью не будет покоя: ибо всякая надежда суетна, кроме одной только надежды, надежды на того, кто составляет истинное основоположение Ветхозаветной теократии, истинное основание народной жизни, без которого вся эта жизнь была бы только миражем, мечтой, пустотой наконец, – основание, на котором только и зиждется вся экономия народной жизни в среде других народов человечества (Ис.28:14–21). Затем пророк убедительно обращается к этим заблуждающим с вразумлением, что всему свое время и место, и все в сильной деснице Иеговы, который научает всех всему и действует милосердо, пусть же пользуются Его милосердием и правдою, пока есть время, и – Он помилует еще их (Ис.28:22–29). Дивны судьбы Его, велика премудрость Его, заключает пророк, как заключает и Апостол Павел речь свою о чудных судьбах Божиих в призвании людей в царство благодати своей, и – язычников некогда непокорных и – Иудеев, некогда возлюбленных и избранных, но потом отвергшихся. Созерцая эту чудную премудрость и эти дивные судьбы, пророческий взор опять обращается к городу, в котором положено столько надежд, который должен быть средоточием этих дивных судеб и выражением этой премудрости, понятным для мира. – Что же с тобой будет, город, при твоем нравственном нестроении, при гневе Иеговы, город, где некогда был Давид, великий представитель чистой теократии? Пойдет и для него время своим обычным чередом и праздники – мерило времени для тех, кто любит праздники не ради празднества в честь Бога, а ради других целей, более сродных с тем нравственно-религиозным состоянием, в каком находился тогда Иерусалим, время пойдет обычным чередом; но рука Иеговы простерта над ним, и беда грозит ему близко, он упадет, глубоко упадет, голос его будет как голос мертвеца из под земли, когда найдет на него страшное войско Ассирийское и обложит его со всех сторон (Ис.29:1–4). Но Иегова покажет еще раз силу Свою над врагами Своего царства для вразумления народа Своего, нечто чудное совершит Он над осаждающими, они ничего не возьмут и исчезнут (Ис.29:5–8). Но не менее чудное дело сделается и в самом народе; над ним сбудется то, что говорил еще задолго сам Исаия: слухом услышат и – не уразумеют; видя увидят и не рассмотрят и проч. как будто пьяные, все им представляется не так, как есть на самом деле, силы события они не поймут, значения речи пророческой не уразумеют, как запечатанную книгу не прочтет умеющий читать, потому что она запечатана, а не умеющий – потому, что не умеет (Ис.29:9–72). Видимое дело, что если этот народ и обращается по видимому к Богу своему (намек, кажется на реформы Езекии): то внешне, устами, а не сердцем. Вот еще будет у них чудо, диво, поймут ли они? Нет, у них разум отнимется и смысл помрачится; они будут думать и говорить, что это невозможно; а между тем это будет ясно, так ясно, что глухие будут слышать тогда слова запечатанной книги событий и пророчеств о них, и слепые из тьмы и мрака неведения прозрят, потому что факты будут очевидны для всякого не ослепленного (Ис.29:13–24).

Как видно, великого пророка сильно тревожило это доверие к чужой помощи Египта и недоверие к Богу своему и собственным силам; да впрочем и не могло не тревожить: вся сила Евреев была именно в этой вере в Бога своего и в свои силы, укрепляемые этой верой. – Пророк длинную речь ведет о сущности этой надежды на чужую помощь; она напрасна, она только приведет к гибели, говорит пророк (Ис.30:1–7). В удостоверение этого пророк получает повеление записать это на память и во свидетельство будущим родам, потому что современные пророку Евреи – народ упорный, тупо отвергающий всякое разумное слово, даже слово пророка, желающий слушать только лестное им и угодное; пусть же вразумятся тогда по крайней мере, когда слово сбудется, когда пророчество исполнится, а оно сбудется и исполнится, потому что опора их – опора слабая, хрупкая, как глиняный сосуд, разобьется так, что не будет и порядочного черепка (Ис.30:8–14). Надежда и спасение Евреев – единственно в обращении к Богу своему и спокойном уповании на Него; но нет, они не верят этому, а надеются на чужую помощь, за то и посрамятся (Ис.30:15–17). Речь идет уже о беде не от Ассириан, которых чудное поражение уже предсказал пророк, но от кого-то другого, после; пророк не упоминает от кого, но позднейшему историку, пред которым осязательные факты, видно от кого. Речь идет о беде от Вавилонян, после нашествия которых останок Израиля в земле своей был действительно как вехи на горе своей, как знамя одинокое на холме. Но Иегова не покончит этим с народом Своим; нет, Он помилует его и – в светлых образах рисует пророк это освобождение, и, по его изображению, опять это только отблеск, тень, образ другого освобождения, другой радости, изображение, решительно господствующее во всей этой части книги, решительно преследующее пророка или преследуемое пророком (Ис.30:18–26).

Но от далекой еще грозы и от далекого еще благословения пророческий взор обращается опять к ближайшей беде и, следующей за нею радостной минуте, кроткой, но отрадной тем более, что эта радостная минута есть опять отблеск и ответ той радостной минуты, которая обещана и предречена в далекой еще будущности. Теперь пред глазами – грозное Ассирийское нашествие, при виде которого трусливые и не верующие Евреи побежали в Египет. Но напрасно, Иегова еще сам сразится с врагами за народ Свой, а Египтяне ведь человеки, и кони их – плоть, а не дух; они не помогут, Бог один поможет, и так поможет, что грозные враги Его обратятся в прах. Величественно это изображение борьбы Иеговы с Ассуром; трудно представить что-нибудь великолепнее (Ис.30:27 – Ис.31:9).

И взор пророческий опять затем переносится в светлой стороне картины, опять это благословение в будущем, благословение высшее и благоденствие духовное, опять обычный у пророка образ царства, основанного потомком Иессея, чудным отрочатей – Еммануилом (Ис.32:1–8). Еще раз обращение к беде, и опять светлая картина времен Мессии (Ис.32:9–20).

Речь 33-й гл. произнесена, как кажется, тогда, как войска Сеннахирима стояли уже под стенами Иерусалима (ст. 7) Ис.33:7; предмет ее тот же – освобождение от опасности но это освобождение опять представляется как образ другого высшего освобождения, точно так же как и в речи в 34 и 35 гл., направленной в частности против Идумеи вероятно по тому поводу, что Едомляне в виду стесненного положения Иудеи от Сеннахирима и сами делали набеги на южные границы Палестины.

1) При чтении, а особенно по прочтении отделения книги пророчеств Исаии от 40 по 66-ю гл., невозможно не заметить, прежде всего, что это – стройный с высокой искусственностию расположенный ряд пророческих речей, составляющих в этом сопоставлении одно цельное творение, с которым, по высокой искусственности изложения, из всех Ветхозаветных книг, можно сравнить только Книгу Иова, Песнь Песней и Плач Иеремиев. Это, как говорит Бунзен, одна художественно сложенная песнь о спасении Израиля его Вечным – Иеговою, песнь, в которой одна основная мысль развивается в ее частных моментах с высокой постепенностию в общем и частном, во всей полноте и со всеми оттенками ее.

Вся эта пророческая речь, или песнь, разделяется на три главных отдела, которые оканчиваются одинаковым изречением, как бы припевом: „нет мира беззаконным“; в заключение последнего отдела эта мысль или этот припев выражен с особою силою и энергией: „червь их (беззаконников) не умирает и огонь их не угасает, и будут они отвратительны для всякой плоти“. Эти три одинаковых заключения стоят под глл. 48-й, 57-й и 66-й. Таким образом, каждый из этих трех отделов одной великой песни заключает в себе по 9 глав по нашему разделению, и, следовательно, по объему своему они одинаковы. В каждом из этих отдѣлов, как видим, основная мысль всей речи раскрывается с известной новой стороны, в новом сопоставлении частных понятий общего воззрения, при внутренней и внешней их соразмерности. Вникая затем в состав этих трех главных отделов, видим опять симметрию в расположении частей и – симметрию весьма строгую: каждый из этих отделов состоит опят из трех частей, главы по две, инде по три, по нашему разделению эти части не разделяются одна от другой какими-либо одинаковыми заключительными или начальными формулами, но легко распознаются по удивительной симметрии в раскрытии частных мыслей, по переходам от раскрытия одной частной мысли к другой, по господствующему синтезу и антитезу или параллелизму мыслей. В каждой из этих частей мысль целого отдела раскрывается с известных частных сторон, в строгой раздельности и последовательности, так что каждая часть есть как бы особая песнь, особая речь, со своим частным определенным, строго отличающимся от других содержанием, или основной частной мыслью, но так, что одна часть от другой приобретает свою полноту и законченность, и только все три вместе содержат всестороннее раскрытие лежащей в основании целого отделения мысли. Разбирая, наконец, состав этих частей, и в них мы находим некоторую искусственную симметрию в последовательности мыслей, антитезов и параллелизмов, так что, повторяем, все это отделение от 40 по 66 гл. есть одна речь или одна песнь, составленная с высокой искусственностию в общем и частном.

Основная мысль всей этой речи или песни – избавление теократии от предстоящего или уже тяготеющего суда над нею. Частные моменты в раскрытии этой общей мысли, составляющие основную тему трех частных отделов песни, суть: а) Божественное определение об избавлении, б) самое совершение этого избавления и в) следствие этого избавления – новое царство Божие на земле. Эти три частные момента одного общего созерцания обозначены в первых 11 стихах 40-й гл., которые составляют, выражаясь школьным языком, нечто в роде вступления во все это отделение, составляя в то же время необходимую и существенную часть первой речи. Именно: здесь обозначена прежде всего общая мысль всей речи – избавление теократии от тяготеющего над нею суда, почему и возвещается угнетение или радость народу, которая и составляет основной тон всей этой речи (Ис.40:1,2). Это утешение относится, как видно из всего состава речи, прежде всего к избавлению Израиля из плена Вавилонского при Кире, избавлению, основанному со стороны Бога – единственно на Его милости, со стороны Иудеев – на их обращении от греха к правде (Ис.40:3–5). Это голос первый. Утешение второго голоса относится к избавлению народа от привлекшего на него суд греха, избавление, основывающееся единственно на благости Божией, отпущающей грешнику грех его при покаянии в нем (Ис.40:6–8). Утешение третьего голоса относится к славе и величию нового царства Божия на земле, имеющего настать вместе с этим избавлением народа от греха, когда по отделении и истреблении нечестия, будет правда и святость в этом новом царстве с новым небом и новою землею (Ис.40:9–11). В предметах утешения этих трех утешающих голосов выражены, говорим, главные предметы, раскрывающиеся в трех главных отделах этой песни, общий предмет которой – избавление народа от суда. Заметим еще, в пояснение общей характеристики этих трех отделов – прежде, чем приступим к более подробному рассмотрению их состава, что речь в них вообще и в частности постоянно развивается через противопоставление Иеговы – истинного Бога богам ложным – идолам и противопоставление Израиля, как носителя истины, и язычников, представителей ложного миросозерцания; во втором отделении – противопоставление страданий Раба Иеговы в настоящем и прославление его в будущем; в третьем – противопоставление противоположностей в самой искупленной теократии – беды нечестивых с одной стороны, славы и величия верных и добрых с другой.

2) При чтении всего этого отделения книги от 40 по 66 гл., нельзя не заметить также в отношении к внутреннему характеру речи, что речь здесь в общем – в сущности имеет типологический характер, т. е., известное отдаленное событие, лице или действие и пр. представляются под образом события, лица, действия ближайшего, на которое прямо указывается. Ближайшее будущее само в этом случае становится историческим субстратом для изображения дальнейшего будущего. Это – не простое применение ближайшего будущего к дальнейшему или наоборот, а духовное ясновидение, на основании идеи ближайшего факта, идеи факта отдалённейшего, ее воображаемого, но действительного. Само собою разумеется, что этой типологии нельзя искать в каждой частной черте, которою лишь образно обозначается полнота идеи, нужно смотреть более на общее, чем на частности; соответствия частностей нужно искать лишь там, где сама история указала их. И кроме того, во всяком типологическом изображении, точно также, как в речи приточной, многое относится лишь к одному ближайшему указуемому предмету, характеризует только его в его известной фактической обстановке, и остается без существенного значения в отношении к типологически изображаемому предмету. В рассматриваемой речи, ближайшее изображенное историческое событие – освобождение Евреев из плена Вавилонского через посредство Кира. Пророк стоит духом среди этого события и живыми красками изображает его (Ис.45:1–3,5–7,25–27. и м. др.), такими чертами изображает, которые идут только к этому историческому событию. Но, наряду с подобными чертами, вдруг встречается целый ряд таких идеальных черт, которые решительно не приложимы к этому собственному событию, как бы его ни идеализировать (мы встретимся с такими местами). Видно, что пред духовным взором пророка, в ясновидении рисовалось другое событие, другое освобождение или избавление, и пророк, изображая в идеальных чертах первое событие, берет эти идеальные черты собственно с этого другого события и его изображает, и в то время, как эти черты, в приложении к первому событию, представляются идеальными, в отношении ко второму они – действительные, черты действительного исторического события, имеющего совершиться в отдаленнейшем будущем. Эти последние черты сменяются в речи первыми или наоборот, по мере преимущественного обращения взора пророческого то на ту, то на другую сторону картины, то к ближайшему, то к отдаленнейшему будущему событию, а иногда вместе сопоставляются или сливаются так, что их невозможно разграничить. Это последнее, напр., очень заметно там, где пророк говорит о восстановлении и славе теократии непосредственно после плена и в отдаленном будущем. Это изображение другого избавления, кроме избавления из плена Вавилонского, и которого только образом было это последнее для пророка, по указанию Евангелистов и истории, есть духовное искупление человечества Иисусом Христом – Мессиею, и новое царство, образом которого служило царство Иудейское теократическое послепленного времени, есть царство Мессии, т. е. Христово.

После этих предварительных замечаний обращаемся к более подробному изложению этой речи.

Мы сказали, что первые 11 ст. составляют нечто в роде вступления во все это определение книги, будучи в то же время существенною составною частью первой части речи пророка. Основная мысль целого первого отделения пророческой речи (40–48), как мы сказали, есть – определение Божие об избавлении теократии от тяготеющего над ней суда, основанное на милости Божией и обращении народа. Честнейшее содержание этого отделения следующее. Мы видели, что оно разделяется на три части, как и пр. отделы. Первая часть заключается в 40-й, 41 гл. Призвание к обращению народа и первый плод этого обращения – освобождение из плена, как первое действие Божия определения об искуплении народа от греха; в ней – главный предмет пророческого созерцания. Не низведение бесконечного Бога в круг конечного – твари, но возвышение к Нему, вот что может привести Израиля к спасению, эта мысль в величественных образах раскрывается непосредственно за вступительными стихами. Израиль низводит теперь Бога своего Вечного и бесконечного в круг временного и конечного, так как он безумно приравнивает Его к делам рук человеческих (12–26). Может ли из этого выйти что-либо для спасения Израиля. Да не за это ли наведен на народ и самый грозный суд? Нет, только тогда, когда будут чтить Его как Истинного Бога, Он может сделать все для народа и сделает; и – вот начаток этого: царь Персидский освободит народ из плена. Вот общее содержание первой речи.

Вступление. Речь вообще типологическая. Ближайший смысл – возвращение Евреев из плена. Но Евангелисты указывают здесь проповедь о явлении в мир Мессии. А так как все это отделение есть одно стройное целое, с одинаковым характером, то и можно и должно все его объяснять как Мессианское, и именно в смысле типологическом где одно событие служит образом другого.

После этого общего обозначения предмета всего созерцания начинается честнейшее развитие частных черт этого созерцания. Мы не будем здесь останавливаться на частностях и, слово за словом, идти за пророком в объяснении его речи; обозначим лишь ход постепенного развития пророческого созерцания, останавливаясь лишь на самых важных чертах его. Итак –

Обращение Израиля к истинному Богу своему первое условие избавления его от тяготеющего над ним суда или кары Божией. Через это слава Божия откроется во всем своем величии, и предопределенное дело избавления народа и всего человечества, дело, основанное на вечной и неизменной милости Божией к народу Еврейскому и человечеству вообще, будет совершаться ясно и открыто во очию всех. Вот общая мысль первого отделения первой части книги, содержащегося в 40, 41, 42 и первых ст. 43-й гл. Не низведение бесконечного Бога в круг конечных предметов, но духовное возвышение к Нему, как бесконечному, – вот что только может привести Израиля к искуплению и спасению от суда и кары; этим возвышенным созерцанием начинает пророк развитие своей речи, после вступительных стихов. Израиль низводил и теперь еще, может быть, низводит бесконечного Бога своего в круг конечных предметов, безумно приравнивая Его даже к делам рук человеческих. Может ли из этого выйдти добро для народа? Может ли через это народ хотя мало совершенствоваться нравственно и, таким образом, быть готовым и достойным искупления? Да и не за то ли беды постигают его? Может ли же народ жаловаться на Него и сетовать, что Он не внимает ему? Но вот Он обращается теперь к Богу своему и – спасение его близко, идет и не замедлит. Это созерцание пророческое развивается, как и во всей речи, через противоположения: Бог Вечный противополагается идолам – ничтожным. „Кому уподобите Бога, и какой образ поставите в сходство с Ним?“ – так выражается мысль о противоположении. Бог-Иегова бесконечно велик и – непостижим; все сравнительно с Ним – ничтожно (Ис.40:12–17). Языческие народы почитают идолов за богов своих, к чему склонен был и избранный народ; может ли быть какое-либо сравнение между ними и Богом вечным? Нет, Он бесконечно выше их – так что не может быть даже никакого сравнения: идола делает себе сам человек, а Вечный – Творец мира и Владыка над всеми народами, все от Него зависит (Ис.40:17–27). Вот утешение Израиля в его беде и надежда на избавление. Он всесилен и избавит его; только бы Израиль обратился к Нему, уверовал, всем сердцем и – надеялся на Него одного, а не на ничтожных идолов (Ис.40:27–31).

Продолжая ту же речь через противопоставления, пророк указывает на предвидение Иеговы и – на Его всемогущество в том, что он воздвиг великого завоевателя, страшного для всех народов и благодетельного для Евреев, как на решительный признак величия и истинности Иеговы сравнительно с идолами языческими. „Кто сделал это, кто предрек это? Не они, не идолы, а Я, говорит Иегова, а идолы все – ничто, ветер и пустота“. Дело представлено в образе величественной при Бога с языческими народами, и суда с ними и над ними (ст. 1) Ис.41:1. а) „Кто воздвиг великого завоевателя? Я Иегова, а не идолы“. Живыми чертами изображается при этом победоносный поход Кира, характер его и его войска (Ис.41:2–7). Так, он страшен для царей и народов; но не для народа Еврейского: ибо Иегова с ним, держит его за руку, оказывает ему видимую помощь, так что все противники его, несмотря на слабость его, исчезнут и рассеются, как прах, а бедный, угнетенный Израиль будет свободен, и, обратившись к Богу своему, чудесно будет возвращен в землю свою (Ис.41:8–20). б) Могут ли идолы что-либо предвидеть и предсказать, или даже что-либо сделать, почему можно было бы судить, Боги ли они? Но, что и говорить, они – ничто. Вот, например, явится великий завоеватель; кто предрек об этом? – „Я первый сказал Сиону об этом, а из них – никто; и так, и сами они – ничто“ (Ис.41:21–29). Здесь прежде, чем будем излагать продолжение пророческой речи, нам нужно остановиться несколько на выяснении одного нового понятия, которое в первый еще раз встречается нам здесь и которое имеет особенное значение для правильного понимания многих очень важных мест из рассмотренных речей пророка. Это понятие о Рабе Иеговы. Здесь, очевидно, этим именем называется Еврейский народ и называется так потому, что из всех народов он один избран был для особенной цели, для особенного назначения, народ, которому назначено было исполнить особенную волю Божию о мире. Это – почетное и почтенное название, которого удостаивались особые избранники Божии – Авраам, Моисей, Давид и др. приводившие в исполнение особенную волю Божию. Этим именем называется народ Еврейский и во многих других местах рассматриваемой пророческой речи. Но в то же время во многих также местах этой речи название Раба Иеговы никак не может быть приложено к народу Еврейскому; а означает одну личность, стоящую в известных отношениях к самому народу Иерейскому. Таков, например, Раб Иеговы, изображенный в 52-й и 53-й гл. Это одна личность, которая берет на себя грехи всего народа, страдает, и этими страданиями его иступляется сам народ весь. Следовательно, это не сам народ, но одна личность из народа. Таков же Раб Иеговы, избранный, – в 49-й гл. Он должен быть орудием в восстановлении колен Израилевых и возвращении спасенных сынов Израиля; следовательно, опять это не народ сам называется так, а одно лице из народа. Точно таков же Раб Иеговы в 42-й гл. По ясным указаниям Евангелистов этот Раб Иеговы есть Мессия, Христос. Одинаковое наименование народа Еврейского и его Мессии дает видеть типологическое отношение первого к последнему; оно и действительно встречается во многих указаниях новозаветных писателей, в приложении, напр., пророчества Осии об изведении народа Еврейского из Египта к переселению младенца Иисуса из Египта в Назарет (Мф.2:15), во введении Первородного во вселенную, о котором говорит Апостол Павел в первой главе послания к Евреям, заимствуя этот образ от введения Евреев Моисеем в землю обетованную, как первородного сына, на историческое поприще среди других народов, Действительность такого типологического отношения народа Еврейского, как особенно избранника Божия к Мессии, как совершителю судеб этого народа и через него всего человечества, – вообще – и в частности действительность типологического отношения Раба-Иеговы – народа к Рабу Иеговы Мессии в рассматриваемой речи пророка Исаии, прежде частию отвергавшаяся, частию перетолковывавшаяся, в последнее время все более и более признается и в Германской богословской литературе школ. Приводим слова Бунзена, который в настоящее время имеет такое огромное значение в деле примирения философских воззрений школ с Библиею и – влияние. „Выражение – Раб Иеговы, говорит он в объяснение рассматриваемого места, здесь обозначает без сомнения Еврейский народ, как выделенный Богом из среды языческого мира для исполнения особой воли его. А так как Еврейский народ потолику достойно может носить имя Раба Иеговы, доколику действительно исполняет волю Бога своего: то это название может означать или может быть приложимо к лучшей части народа, зерну, так сказать, или „семени святому“ народа, в противоположность худшей, безбожно настроенной массе народа, которая только при посредстве Раба Иеговы может быть приведена к истинному Боговедению. Но нельзя не признать с другой стороны, что пророческому взору предносилась здесь и одна личность... Раб Иеговы, совершеннейший праведник, который предает душу свою в искупление целого народа (53), понес один лично наказание за грехи народа“. В следствие некоторой особенности своего воззрения Бунзен видит отношение этого названая Раба Иеговы, как одного лица, непосредственно к пророку Иеремии, и посредственно уже, как типа, к лицу Христа; но для нас здесь собственно важно то, что и люди школы ясно выражают убеждение, что под Рабом Иеговы разумеется в рассмотренных речах пророка не только народ Еврейский. но и одна определенная личность. А эта личность, по указанию Евангелистов, есть Мессия, Христос. Этот тип или образ стоит иногда в такой тесной связи в речи с образуемым, что переход от первого к последнему совершается во внешнем ходе речи вдруг, чисто по внутренней связи отношения их, как это, напр., в 49-й главе, иногда же этот образ стоит отдельно, но в ясной параллели с образуемым, как в рассмотренной первой речи пророка. Имея это в виду, для раздельного, отчетливого и правильного понимания пророческой речи, мы пойдем теперь за нею далее.

Речь продолжается так: через обращение Израиля от идолов, ничтожных, к Богу своему, истинному, совершится искупление от беды его, а через него и всего человечества, что составляет основную задачу или цель исторической жизни народа. Первым видимым действием сего будет избавление народа от тяготеющего над ним суда, т. е., освобождение из плена, которому народ подвергся за резкое уклонение свое от своей главной цели, за свое крайнее отступление от Бога и нечестие. Более подробное раскрытие этого пророческого созерцания таково: определив свой суд об идолах и идолопоклонниках, Иегова указывает на Раба Своего, который, вместо идолослужения или язычества вообще, оснует и утвердит истинную религию и распространит ее между язычниками, который будет посредником между Богом и своим народом, и „светом для язычников“ (Ис.42:1–9). Очевидно, что это отделение имеет Мессианское значение.

В следующих речах пророк часто обращается к изображению освобождения Евреев из плена, и в пророческом созерцании он видит и изображает живо и увлекательно победы великого завоевателя персидского, падение Вавилонского царства, освобождение Евреев, обличая вместе с тем идолопоклонство. Но это изображение по местам такого рода, так идеально, образы настолько шире изображаемого, предмета, что volens–nolens необходимо признать, что взор пророческий под этими образами прозревал Мессианские времена. Такой характер имеет, например, призывание пророка прославить Иегову (Ис.42:10–12). Конечно, освобождение Евреев из плена, по изображению пророков и ходу истории теократического царства, событие такого рода, которое, по значению своему, достойно того, чтобы прославлять за него Иегову крепкого и сильного (на ряду с освобождением из Египта); но образ, прославление Иеговы, не только народом избавленным, но и всеми другими народами, не только существами разумными, но и неразумными и не одушевленными, прославление всем миром, образ так широк, что невольно видишь в нем указание на прославление Иеговы за другое избавление, за другое освобождение, которого освобождение из плена было само символом или типом. К этому собственно символу обращается вслед за тем пророк, указывая на первое действие Иеговы, следующее за обращением к Нему народа и долженствующее быть знаменем символически изображаемого и выше уже изображенного искупления, именно действие избавления из плена. Иегова, в совершении этого действия, представляется в образе великого героя исполина, который, удерживая сначала гнев против врагов своих и врагов своего возлюбленного народа, вдруг как бы пробуждается и стремительно нападает на них, обещая для освобождения народа своего показать великие чудеса, сделать невозможное ни для кого другого, и тогда посрамятся идолопоклонники (Ис.42:13–17). Затем объясняется причина тяготеющего суда над народом, от которого общается освобождение. Это объяснение в форме обращения Бога как бы с жалобою к самому народу на него же самого. Пророк частию от лица Божия, частию от себя или лучшей части народа, жалуется на слепоту народа, которому постоянно открывался в великих делах Иегова, Бог его, но, не смотря на все то, что Бог сделал для народа Своего, не смотря на откровения и благодеяния, которыми Иегова осыпал народ свой, он постоянно коснел в своей слепоте, закрывал глаза, уши и сердце и, вот за это-то он терпит теперь наказание, от которого общается освобождение, при обращении народа к Богу своему (Ис.42:17–25). И так, в наказание за все его нечестие Бог теперь предал народ свой в рабство; но не на – всегда; он все-таки народ избранный, которого Иегова совершенно не может оставить пока; Он освободит его из рабства, Он выкупит его ценою рабства других народов; вместо него Он предаст рабству Вавилонскому другие народы, а Евреев – любимый народ, приведет в Палестину из всех стран, где только они рассеяны (Ис.43:1–8). После этого обетования – новое обращение к худшей части народа Еврейского, а равно и к языческим народам: изображается всемогущество и всеведение Иеговы, для вразумления как Евреев, так и язычников (Ис.43:9–13), в том, что один Иегова – истинный Бог. Здесь оканчивается первая часть первой трилогии пророческой речи или песни. В следующей подробнее раскрывается это первое действие Иеговы в искуплении своего народа по его обращении – действие освобождения народа из плена. Вкратце ход изображения таков.

Бог вечный унизит Халдеев, у которых в плену Евреи, торжественно проведет их пустынею в свою землю, простив им грехи их, и излиет Духа Своего на них. В этом сознается и познается Он, как истинный Бог, а идолы, как ничто. через избранника своего Кира Он совершит это грозно и торжественно, и все народы узнают из этого, что только Он истинный Бог и обратятся к Нему, как истинному.

Проследим частности, – унижение Халдеев и освобождение из плена. Это освобождение из плена представляется как дело великое, пред которым нужно забыть прежнее освобождение из рабства Египетского, и за которое все должно прославить Иегову, как сотворившего великое, чудесное, невероятное (Ис.43:14–21). Чтобы народ, слыша об освобождении из будущего рабства, не мог придти к мысли, что если Иегова за беззакония накажет его рабством; то избавит его из этого рабства ради будущих заслуг его, когда он обратится искренно к Богу своему, пророк, от лица Божия, говорит, что единственно милосердию Иеговы народ будет обязан облегчением своей участи, а не делам своим, – не благоугождению Богу. И прошедшее свидетельствует, что народ постоянно грешил против Бога своего, что не только внутренне, но и внешне отпадал от Него, оставлял не только духовное служение сердца, но и внешнее; о том свидетельствует история. Что же скажет будущее? И так, не за заслуги народа, а единственно по Своей милости, прощая все народу Своему, Иегова освободит его, и не только освободит, но и осчастливит его в земле Своей (Ис.43:22–28. Ис.44:1–5). В этом последнем изображении облагодетельствования народа, образ видимо опять шире ближайшего образуемого и указывает на другое облагодетельствование человечества во времена Мессии. По крайней мере, излияние Духа и обращение язычников всегда в более ясных пророчествах относятся ко временам Мессианским.

В этом освобождении Иеговой народа Своего и обращении к нему народа, он познается как единый истинный Бог, ибо в Нем с силою и для всякого с убедительной очевидностию являются всемогущество и всеведение единого истинного Бога, в противоположность ничтожности и безумию идолослужения, которые указываются здесь особенно ясно с особенной силой и иронией (Ис.44:16–20). На этом безумии идолопоклонства и на Божественности одного только Иеговы основывается предостережение народу, чтобы он был верен своему истинному Богу; а это предостережение подкрепляется новым возвещением освобождения из плена, при чем в первый раз назван по имени и самый освободитель Кир (Ис.44:21–28), и показывается значение его, как орудия Божия в совершении судеб мира. Иегова называет Кира по имени, что показывает особенную близость, называет его в том же смысле своим помазанником, обещает ему победы и сокровища, хотя Кир сам и не знал Иегову, но через это самое и на востоке и на западе узнают Бога Израилева, как единого истинного и всесильного Бога (Ис.45:1–8). Если же так: то глупы и не извинимы те языческие народы, которые входят в прю со своим Создателем об этом благословении избранного народа. Он, всесильный, сотворил небо и землю, Он показал всеведение свое в пророчествах, Он никому не отдает отчета в своих делах; Он по своим неиспытуемым судьбам воздвиг Кира для освобождения Евреев; в Его воле осчастливить народ свой и обогатить его богатством других народов; кто укажет ему (Ис.45:9–15)? Это избавление и облагодетельствование Израиля, предреченное Иеговой, должно посрамить всех идолопоклонников. Из этого Иегова берет побуждение обличить идолопоклонство, как безумие, и торжественно возвещает, что настанет время, когда познание и почитание истинного Бога распространится между всеми народами и Иудеями, ныне отступниками (Ис.45:16–25). Этим оканчивается вторая часть первой трилогии, и с 46 гл. начинается ее последняя часть, в которой пророческое созерцание останавливается на окончании или полном совершении первого Божественного действия в отношении к искуплению Израиля от суда, т. е. на совершении казни над Вавилоном, притеснителем Евреев.

Взор пророческий останавливается прежде всего на сокрушении идолов, т. е. поругании Вавилонского идолослужения. Божества Вавилонские будут повержены и взяты в плен (Ис.46:1–2). Из этого выводятся наставления и предостережения Евреям и – а) всему народу: Израиль, которого Иегова поддерживает со дня рождения, не как прочие боги свои народы, Израиль должен из этого увидеть и уразуметь, как безумно идолопоклонство, которого ничтожность усматривается и из того, как приготовляются эти боги языческие (Ис.46:3–7); б) наставления и предостережения в частности и дурной части народа – отступникам: та часть народа Еврейского, которая отпала от Иеговы и увлечена была идолопоклонством, призывается теперь обратиться к Нему, истинному Богу, Который в прежней истории народа показал себя единым истинным Богом, Который будущее предвозвещал и приводил в исполнение, который предсказывает теперь о Кире и выполнит слово Свое (Ис.46:8–12); в) указание верным и праведным, что спасение близко (43). От падения богов Вавилонских взор пророческий обращается к падению самого Вавилона и всего царства. Оно похоже на изображение того же в 13 и 14-й глл; там мы изложили и историческое исполнение пророчества. Здесь все это изображение – чистая аллегория. По восточному обыкновению города и земли изображаются под видом жен и девиц, мужей и детей. Вавилон этот гордый и изнеженный город должен лишиться своего величия и превратиться в прах (Ис.47:1–5,8,9,11). Вавилон в гордом самозабвении надеялся на свои волхвования и чародеяния, но напрасно: мщение коснется и волхвов и чародеев, все погибнет (Ис.47:9,12–14). Причина, почему Вавилонян постигнет такой страшный суд Божий, – та, что они жестоко обращаются с народом избранным, на который хотя и прогневался Иегова, но не до конца (Ис.47:6), а равно и гордое самодоверие и оставление Бога, при чем они не верили ни в какую высшую власть и думали, что собственная их сила – твердый, не сокрушимый оплот их существования (Ис.47:7–10).

Эта последняя часть трилогии заключается обращением Бога и пророка к народу Еврейскому, и именно к худшей части народа, которая внешне почитает Иегову, а сердцем привязана к богам. Бог опять указывает народу на свое всеведение и всемогущество, явленные в прежней истории народа и в исполнившихся пророчествах (Ис.48:1–5). Новое доказательство, что Он один есть истинный Бог, Иегова указывает в Своих неизвестных до сих пор народу предсказаниях, что народ, за свои грехи, предан рабству, но по милости Иеговы будет освобожден из него, и даже прославлен, и что могущественным царем, которого воздвигнет Он, все враги народа будут посрамлены (Ис.48:7–16). Если бы Израиль послушен был своему Богу и Господу; то он был бы вполне счастлив и блажен (Ис.48:17–19); но вот ныне за грехи свои он бедствует, впрочем, Бог сжалится над ним и возвратит его в землю свою и осчастливит; только нечестивые будут лишены участия в этом последнем (Ис.48:20–22).

С 49-й главы начинается и продолжается до 58-й гл. книги новое отделение пророческой речи или песни, составляющее вторую трилогию ее. К предшествующей трилогии она относится так, что в ней – грехи Израиля, навлёкшие на него суд Божий, а равно и обращение Израиля, условливающее его избавление от этого суда, определяются глубже и шире, именно: грехи рассматриваются не как то или другое фактическое преступление παραπ τωμα или παραβασις, но как вообще порча, зло греха – αμαρατια – присущий всему человечеству, от которого оно может быть освобождено только нарочитым посланником Божиим – Рабом Иеговы, на которого и возложены будут грехи народа и человечества, и который Своими страданиями и смертию изгладит их пред судом правды Божией; обращение Израиля рассматривается, как признание этого Раба Иеговы тем, что Он есть, и как символ обращения к нему всех народов. Средоточный пункт созерцания, раскрываемого в этой трилогии – есть, таким образом, лице Раба Иеговы или Мессии. Значит, эта трилогия отличается от предшествующей тем, что в ней, яснее чем в той, развивается идея духовного освобождения человечества от греха путем страданий Раба Иеговы. В том отделении, как мы замечали, лишь по местам встречаются такие идеальные изображения, которых нельзя приложить вполне к освобождению Евреев из плена и которые потому должно признать имеющими Мессианское значение; но главный фон всей картины все-таки остается – это освобождение Евреев из плена, служащее образом другого освобождения. В настоящем отделении – наоборот. Духовное освобождение человечества составляет главное, сущность всех речей этого отделения; освобождение из плена является одним только субстратом; первое имеет совершенный перевес над последним, тогда как в предшествующем отделении наоборот. Посему это отделение или трилогия есть важнейшая во всей этой заключительной речи или песни пророка, и цитатами из нее особенно испещрены Новозаветные книги.

Это отделение начинается речью одного вводного лица. Это лице прежде всего требует внимания к себе всех народов земли, не только народа избранного, и объясняет, что оно не само по себе, не своевольно приняло на себя дело учительства народов, но избрано и призвано к тому самим Иеговою, наделено Им же нужными для того дарами, и наконец, после того, как оно сокровенно было у Иеговы несколько времени, оно послано Им для совершения этого дела, с обетованием, что Иегова прославится в нем, как своем избранном рабе (Ис.49:1–3). Первые плоды этого дела, совершаемого этим лицом, кажется, не соответствуют высказанному обетованию; кажется, как будто все, что совершает этот Раб Иеговы, тщетно; но этим нисколько не колеблется его доверие к Иегове (Ис.49:4), и Иегова ободряет его в этом доверии, уверяя его, что он будет не только Спасителем Израиля, но и светом языков, возвещающим им спасение, что и цари земли послушают его, что Иегова во всем Сам будет помогать ему, и сделает его посредником Нового Завета (Ис.49:5–9). Кто – это лице? Мы сказали уже общее об этом наименовании во второй части книги Пророка, насколько это нужно было для понимания общего обозрения книги. Посмотрим теперь на различные решения этого вопроса, заметив, впрочем, предварительно, что все это место нужно рассматривать не отдельно само по себе, но в связи с параллельными местами: 42-й, 50, 53 и 61 гл., и что поэтому только то лицо по праву можно считать субъектом, вводимым здесь, к которому можно приложить свойства и качества, приписываемые ему во всех помянутых местах.

1) По одним здесь вводится говорящим народ Израильский; они думают, что весь народ олицетворяется здесь и представляется говорящим как один человек, и основная мысль всего отделения та, что народ Израильский будет некогда, после страданий различных, вынесенных им, учителем язычников в деле Богознания и распространит истинную религию на земле. Но против такого объяснения нужно прежде всего напомнить, что даже и те из Иудейских толкователей, которые параллельные этому места изъясняют о народе Иудейском, в рассматриваемом месте не следуют этому объяснению. В самом этом отделении против такого объяснения говорят, ст. 5 (Ис.49:5), в котором Раб Иеговы отличается от Израиля, т. е., народа Еврейского, ст. 6 (Ис.49:6), по которому этот Раб должен восстановить колено Израилево и оставшихся сынов Израиля возвратить, ст. 8 и 9 (Ис.49:8–9), по которым он должен быть посредником Нового Завета между Иеговою и Израильским народом и узников вывести из темницы.

Принужденные толкования этих стихов в пользу противного мнения не стоят внимания. Далее, если признавать, что народ выводится здесь говорящим, что будут означать слова 4 ст. (Ис.49:4), что „Он напрасно трудился и истощал силу свою“ в деле обращения язычников, когда известно, что народ не делал еще никаких попыток к обращению язычников; прозелитизм в то время почти вовсе не был развит. Единственное, по-видимому, твердое основание для такого объяснения составляют слова 3 ст. (Ис.49:3), где этот Раб Иеговы называется Израилем. Но – это основание на самом деле вовсе не твердо. В общем введении в пророческие книги мы довольно подробно раскрывали ту мысль, что в Мессианских пророчествах, по свойству пророческого созерцания, не только образы для изображения предметов и лиц Новозаветных заимствуются от предметов и лиц Ветхозаветных, но лица Новозаветные даже называются именами лиц Ветхозаветных, когда эти последние были образами первых. Враги Новозаветной теократии называются Едомлянами, Моавом и т. д. Креститель называется именем Илии, Мессия сам называется Давидом, и у Исаии называется он именем, принадлежащим Соломону – „Князя мира“. В таком же смысле и Мессия называется здесь именем Израиля. Мессия называется Давидом потому, что он совершеннейший глава духовной теократии, как и тот был совершеннейшим представителем теократии Еврейской; и здесь Мессия называется Израилем, потому что он глава нового Христианского народа, призванного в завет с Богом, как и Израиль или Иаков был глава и родоначальник народа, призванного древле в завет с Иеговою. Таким образом, выходит, что в лице выведенном в рассмотренном месте нельзя видеть олицетворения целой массы народа, хотя несомненно, что образ Раба Иеговы – народа предносится взору пророческому, как мы видели это; но это – образ Раба Иеговы, как отдельной, единичной личности.

2) Точно так же нельзя разуметь под этим лицом самого пророка, как думают другие толкователи. Непонятно при таком толковании, как пророк мог иметь такие ожидания, какие приписываются здесь выведенному лицу, как он мог питать такие надежды? Пророк сам, как и все другие Еврейские пророки, послан был не к язычникам, а к Иудеям, а здесь призываются ко вниманию все народы, говорится, что его дело не ограничивается Иудеями, что он должен быть светом для народов от края до края земли, что цари и князи должны встать перед ним и послушать его; наконец – к пророку никак не идет имя Израиля, данное рабу Иеговы в 3 ст. (Ис.49:3)

3) Гезений, который показал несостоятельность обоих приведенных мнений о лице, говорящем здесь, сам думает, что это выведенное лице не есть действительное лице, а есть олицетворение всего сословия пророков, как лучшей части народа. Но и это мнение не имеет твердых оснований и противоречит в некоторых пунктах самому этому месту. Текст убеждает, что здесь не олицетворение множества, а один субъект; нет никакого изменения в числах глаголов, везде единственное число. Неудобоприложимы к этому мнению слова 1 ст.(Ис.49:1): „Иегова от чрева матери призвал меня, от утробы матерней нарек имя мое“.

Собирательному понятию пророков неприложимо также имя Израиля ст. 3 (Ис.49:3). Гезений сам чувствует это и вопреки всякой критики отвергает подлинность этого названия. Ст. 6-й (Ис.49:6) также несогласим с таким объяснением; пророки не к язычникам посылаемы были, но всегда ожидали обращения язычников Мессиею и в его времена. Таким образом, и это мнение о лице говорящем здесь не может быть принято

Остается одно объяснение, что здесь представляется говорящим Мессия, и это объяснение, основанное на свидетельствах Новозаветных книг, принято было всею церковию первенствующею, и, конечно, есть истинное. Черты, здесь указанные, в такой ясности и полноте осуществились в Мессии, что даже нет нужды подробно разбирать их. Сделаем только одно замечание: удивительно, что люди, отвергающие Мессианское значение этого места, не выставляют оснований для отвержения этого значения. Самый сильный из противников, Розенмиллер говорит лишь голословно, что такое объяснение чуждо тексту самому, – основание, которое он выставляет против Мессианского значения вообще всей второй части книги пророка Исаии. Гезений говорит только, что пророк не мог здесь представить Мессию говорящим, а почему? молчание. Удивительно, что так могут говорить люди, которые сами же принимают, что здесь олицетворение или народа Израильского, или сословия пророков. Если ту трудность, что действительное лице не может быть выведено говорящим без всякого предварения, хотят устранить мнением об олицетворении: то можно спросить, на каком же основании признавать, что олицетворенное понятие может быть представлено говорящим без предварения?... Впрочем, примеры первого есть в Ветхозаветных книгах напр. Пс.

Во всяком случае это – не основание против, а других нет, по крайней мере, не выставляют.

После этого изображения Избавителя народа следует изображение самого избавления и – чувственного и духовного; первое является лишь образом последнего. Пророк в одном созерцании видит то, что в истории разделено веками: возобновление государства после плена и распространение и совершение теократии Мессиею, их преуспеяние он созерцает на одной картине, а равно и враждебные отношения к ним других. Это изображение простирается до 4 ст. 50 гл. С 4 ст. 50-й главы снова вводится говорящим постороннее лице, в котором так же, как и в предшествующей главе, нельзя не видеть Мессию. Говорящий здесь прежде всего возвещает, что он явился не своевольно, но получал от Иеговы учение свое, равно как и силу – возвещать это учение (Ис.50:4). Беспрекословно принял он эту должность учителя, и перенес из-за нее все скорби и поругания (Ис.50:5–6). Силу к перенесению их он нашел в уповании на Иегову, который помогает ему и уничижает врагов его (Ис.50:7–9); он обращает речь свою к богобоязненным и увещевает их положить надежду на Бога, а безбожных уверяет, что они потерпят наказание (Ис.50:10–11). Мессианское значение этого места вполне подтверждается Новым заветом, где прямо из него приводится место и прилагается к Мессии. Это пророческое изображение, сходное с предыдущим отличается от них только тем, что здесь Мессия является страждущим, тогда как в предшествующих он является более в славе. Отдельные черты этого пророческого изображения Мессии подробнее изложены в 53 главе.

В 51 и 52-й гл. содержится утешение лучшей части народа в бедствиях его и обетование помощи Божией и лучшей участи. Пророк говорит то от лица Иеговы, то от своего, то от лица Мессии. Это одно из самых величественных изображений, образы в нем большею частию известны, связь также не представляет затруднений. За искупительные страдания Раба Иеговы Бог обещает, что он наследует семя, примет в удел многих и сильных будет делить как добычу, что все образно обозначает основание этим Рабом Иеговы и распространение нового великого общества верующих и искупленных. К этому-то обществу от изображения страданий Раба Иеговы и обращается теперь пророческий взор, т. е., к церкви Христовой, которую он стяжал кровию Своею (54). Но точно так же, как и в некоторых из прежних типологических изображений, образуемое, т е., отдаленное будущее изображается чертами самого образа, т. е. настоящего или ближайшего будущего, Новозаветное описывается в образе Ветхозаветного, после-пленного, а потому образ и образуемое не строго отделяются в речи, образ Сиона, напр., означает и народ Израильский и искупленное человечество, точно так же и в этом отделе речи. По видимости, кажется речь обращена к дщери Сионове – церкви Ветхозаветной, которой, по возвращении из плена, обещается увеличение чад и милость Божия; но черты образа так широки в своей полноте, и так действительно верны в приложении к царству Мессии, что невольно под образом Ветхозаветным видишь Новозаветное, хотя некоторые черты образа вполне приложимы и к Церкви Ветхозаветной после-пленного периода. И так, речь опять в сущности типологическая. Мысль, что царство Мессии от Евреев широко распространится между языческими народами, составляет сущность этой речи и образно раскрывается она так: общество Божие под древним законом, ограниченное небольшим числом истинно верных, часто угнетаемое, казалось оставленным Иеговою-Богом своим; так различные казни, которые Бог посылал на народ за нечестие неверных, часто неизбежно касались и общества верных, и – таким образом, весь народ, казалось, оставляем был Богом. Это особенно ясно выразилось в том, что Бог отдал народ Свой в рабство – в плен Вавилонский, Бог оставил народ Свой, как оставляет муж жену, давши ей письмо разводное. Но Он снова возьмет народ Свой к Себе и – этим начинается пророческая речь рассматриваемой главы. Народ представляется под образом бесплодной жены (это в плене), у которой (после плена) явится многочисленное потомство, и которая потому призывается к торжеству, так как многочисленность потомства означала благословение Иеговы; причина умножения та, что Бог, представленный здесь мужем верной церкви, который оставил было ее, снова принял ее к себе, и умножил семейство ее присоединением к ней язычников, и теперь уже не оставит ее (Ис.54:1–10); призывание язычников и вечное пребывание Бога в своей церкви, вот две черты, которые не приложимы к церкви Ветхозаветной послепленного времени и вполне осуществились только в церкви Новозаветной. Увеличившееся, таким образом, общество Иеговы, многочисленное, будет прославлено, и внутренно и внешне будет облагодетельствовано Богом; все члены его будут научены и руководимы Богом, и против всех врагов его Иегова защитит его (Ис.54:11–17). Видно, что хотя освобождение Евреев из плена здесь предносится очам пророка, но, впрочем, на него здесь лишь слабые указания и только образы взяты с него. Пророк, прозревает здесь первые начатки царства Мессии и его распространение и возвеличение и победы над врагами. Замечательно здесь сходство изображения царства Мессии с изображением его в Апокалипсисе Иоанна (Апок:21,18–21). Но продолжим разбор изображения. Всем желающим участия в этом новом обществе Божием и особенно язычникам советуется, вместо того, чтобы продолжать ходить по собственным путям, пользоваться благодатными дарами Божиими, которые драгоценнее всяких земных благ, и пользоваться ими невозбранно и беспрепятственно (Ис.55:1–2). Иегова заключает с ними через Давида, т е., потомка его Мессию, новый завет, завет вечный, имеющий даровать призванным в этот завет – спасение. Этот второй Давид, не как первый, будет господствовать не над одним небольшим народом; но все языческие народы Иегова покорит его власти, и они все примкнут к обществу Израиля (Ис.55:3–5). Впрочем, только тот будет иметь участие в этом новом царстве, кто прославляет Иегову истиною и правдою своей жизни. Все безбожники могут обратиться к Нему, который так богат милостию и состраданием к тем, которые ищут прощения грехов (Ис.55:6–7). Угнетенному в плене и малому по числу обществу Иеговы могло показаться невероятным, что оно будет так прославлено и распространится через присоединение язычников, и что каждый, оставивший путь свой и обратившийся к Богу, будет непременно принят Им, кто бы он ни был. Это сомнение Иегова разрешает указанием на то, как Его определения и мысли далеко выше определений и мыслей людских, как для Него Легко совершит то, что трудно и не возможно для людей; как потому дела Его не могут быть объяты человеческою мудростию и проницательностью (Ис.55:8–9). Божественные благодатные обетования не могут не придти в исполнение и не быть плодотворными, подобно тому, как дождь и снег делают плодотворною землю (Ис.55:10–11).

И вот знамение и доказательство: народ выйдет из Вавилона и с торжеством возвратится в землю свою (Ис.55:12–13). Но и со стороны призываемых нужно достойное приготовление к явлению благодати, приготовление истинною правдою жизни и исполнением Божественных заповедей. По обыкновению пророка – общее представлять в частном примере – здесь указывается только на исполнение предписаний, касающихся субботы (Ис.56:1–2). Царство Божие не должно ограничиваться внешним, так как и принятие в него не будет зависеть от внешних условий, но от чисто внутренних, от совершенной преданности Божией воле и от исполнения Божественных заповедей (Ис.56:3–5). Язычники взойдут в теократию и будут участниками всех прав, какими пользуются члены ее, если они только будут исполнять обязанности членов ее (Ис.56:6–7). Образ – Иегова не только соберет рассеянных сынов Израиля, но и увеличит теократическое царство принятием язычников (Ис.56:8).

С 9 ст. этой главы начинается и продолжается до конца 57 гл. заключительное отделение этой второй части трилогии общей пророческой песни, и имеет оно тот же характер, какой – и заключительное отделение первой трилогии, увещательно-обличительный.

В предшествующем отделении, как мы видели, пророк предвозвещает великое прославление теократии и принятие в недра ее языческих народов, с выразительным замечанием, что только богобоязненные будут принимать участие в божественных благословениях, которые в изобилии излиет Иегова на новое теократическое царство Свое. В заключительной же речи этого отдела пророк начерпывает картину заблуждений и печального религиозно-нравственного состояния народа, чтобы показать, что большая часть этого народа, если будет коснеть в заблуждениях своих и не исправится, не должна иметь никакой надежды на участие в благах, которые имеет даровать Бог. Удивительно, с какой верностью даже в некоторых частностях прилагается это изображение к состоянию народа в первые дни открытая нового общества Божия, Новозаветной Церкви. Содержание всего этого изображения таково; чуждые народы, внешние враги призываются к опустошению земли Еврейской. Эти враги представлены под образом диких зверей, а Израиль – под образом худо оберегаемого стада, которого приставники – псы немые, ленивые, своекорыстные, пьяные (Ис.56:9–12), которые не исполняют своих обязанностей, как должно, не брегут ни о чем, которые не понимают совершающихся пред их глазами событий; затем пророк указывает на исторические факты нечестия народа (Ис.57:1–2). Идолослужение, представленное здесь под обычным образом прелюбодеяния, неверности Иегове, по изображению пророка, совершалось народом и тайно, и открыто (Ис.57:3–8); вместо того, чтобы прибегать за помощию к Иегове, своему Богу, всегда готовому спасти и помочь народу Своему, он искал помощи у Молоха, у других чужих царей, и когда это оказывалось тщетным, он надеялся на себя, а все-таки не на Бога своего (Ис.57:9–10); а между тем и страх-то этот пред обстоятельствами, страх, заставивший народ забыть Бога своего, был страх ложный (Ис.57:11). За все это Иегова грозит худшей части народа казнью, несчастьем, от которого никто не освободит его; а спасением, которое обещается здесь Иудеям и язычникам, воспользуется только лучшая часть народа; нечестивые не умиротворятся в новом мирном царстве Божием (Ис.57:13–21).

Со следующей главы начинается и продолжается до конца книги последняя – третья часть пророческой трилогии. Основная мысль ее – слава нового, имеющего устроиться искупительной жертвой Раба Иеговы, царства, т. е., Церкви Новозаветной. Мысль в общем развивается так: это от вечности предопределенное и тысячелетиями приготовляемое новое всеобщее царство Божие на земле состоит в сущности не во внешних делах и церемониях, как доселешний закон Иудейский, но во внутренней святости духа, и – правде. Это не народ, как отдельная масса, который должен быть спасен, но бессмертная душа каждого человека; не главный город Иудейского царства должен быть восстановлен и прославлен, но все общество Божие на земле в единении его духа и жизни; не о чувственном и временном дело, но о духовном, вечном: Бог сам есть свет и просвещение непосредственное для нового общества, которое и должно достигать в меру полноты его. Когда люди познают это, а они познают непременно, тогда нечестие будет истреблено из царства Божия совершенно и – „будет Бог всяческая и во всех“ (дополним речь пророка словом Апостола). Само собою разумеется, что эти новые вдохновенные идеи раскрываются под образами древнего царства Божия на земле, Ветхозаветной теократии, полепленной, в приложении к которой изображение во многих чертах имеет свой полный исторический смысл. Напомним еще раз ту особенность пророческих речей, по которой они изображают события не в исторической их преемственности, а в сущности, в совершении, в полном осуществлении идеи, и обратимся к более подробному обозрению.

а) Царство Божие на земле должно стоять не внешними только делами и исполнением церемоний. Для раскрытия этой мысли пророк берет черты и краски из обычной народной жизни и через них определяет – какова должна быть жизнь нового общества, именно, сперва обращается он к тем из народа, которые внешне держатся отеческой религии законов и церемоний ее, и в том полагают всю силу и важность и коснеют в том заблуждении, что можно ограничиваться лишь внешним Богослужением, без внутреннего очищения и самоусовершенствования, которые служат Богу внешним пощением и внешне строгим сохранением законов, например, закона о посте и субботе. Пророк, от лица Божия, изрекает народу, что только внутренне обрезание сердца, соединенное со внешним исполнением законов, есть истинное благоугождение Богу; при этом, только Иегова услышит глас народа Своего и во время бедствий, которые навлечет на землю обетованную нечестие народа (58 гл.).

Люди вообще, как и народ Еврейский, склонны – вину своего несчастия приписывать не себе, но Богу. Вопреки этому пророк показывает, что Божественное всемогущество и всеведение всегда одно и то же, но что Он не посылает спасения и не избавляет от бед за неправды насилия и другие беззакония, которых не должно быть в новом обществе, при новом завете (Ис.58:1–19). Когда явится Искупитель народа и человечества, заключен будет новый вечный завет, и Дух Иеговы не оскудеет (Ис.58:20–21). Это созерцание Избавителя приводит в восторг пророка, и он набрасывает светлую картину нового царства. В величественных образах, заимствованных от древней теократии, изображается слава и величие новой теократии, нового царства Божия, духовного, всеобъемлющего. На освобождение Евреев из плена во всей этой речи – лишь легкие указания. Пророческая речь обращена к верной части народа, составлявшей семя древней и новой теократии. Изображение это таково: тогда как мрак объемлет землю; над обществом Израиля сияет свет и слава Иеговы (Ис.60:2–4). Языческие народы со своими царями спешат к этому свету, чтобы почтить Иегову: вот все они приближаются в великом множестве, приводят с собою рассеянных сынов Израиля; с востока и запада придут они с богатыми дарами, каждый – с лучшими произведениями земли своей (Ис.60:4–11,13).

Едва ли нужно замечать здесь, что все это изображение должно принимать в переносном смысле; принятие язычников в новое царство представлено здесь под образом путешествия их в Иерусалим, средоточие древней теократии; дары, это – символ почтения. Без образа мысль изображения такова: языческие народы будут приняты в царство Божие и прославят Иегову за Его великие дела. Слава и величие теократии будут таковы, что ее прежние враги покорятся; место прежнего презрения и вражды заступит всеобщее почтение и любовь (Ис.60:12,14–16). Это будет царство правды, мира, счастия; Иегова сам будет постоянно среди народа своего и свет его благодати разгонит всякую тьму (Ис.60:17–22). Пророчество, начавши приходит в исполнение со времени явления Мессии, совершенно исполнится, когда царство Мессии явится во всей полноте, при конце (Апок. 21. 22 и дал.).

Далее в 61 гл. представляется говорящим сам начало-вождь этого нового царства – Мессия; он возвещает истинному обществу Иеговы между Израильтянами, что Иегова призвал его не только возвестить им искупление из бедственного состояния, проповедать правду, мир и радость, но – вместе осуществить исполнение того и другого, для совершения чего на нем и пребывает Дух Иеговы (Ис.61:1–3). Что все это относится к Мессии, нет нужды и доказывать, когда сам Мессия – Христос, прочитав в Назаретской Синагоге эти слова Исаии, сказал, что они исполнились на Нем (Лк.4:21). Падшая теократия будет тогда восстановлена и возвеличена призванием язычников: ибо Иегова, по своей правде, вступит с нею в завет вечный (Ис.61:4–9). Общество отвечает выражением живейшей радости об этом обетовании, равно как и полного своего доверия к исполнению этого обетования (Ис.61:10–11). Образы и здесь, очевидно, заимствованы от земной теократии, именно – восстановления государства Еврейского после плена; но эти образы шире этого содержания и указывают на Мессианские времена.

Далее в 62 гл. пророк, с которым должны соединиться все верные, не престает взывать к Иегове об избавлении своего общества, ближайшим образом, через освобождение из плена, но главным образом через послание Мессии. Общество будет облагодатствовано и прославлено, и ни один враг не должен беспокоить его (Ис.62:1–9). Освобожденный от рабства и возвращенный в свою землю народ образует собою святой и избранный народ (Ис.62:10–12). Соединяя с этим предвозвещение победы над врагами, пророк изображает эту победу особенным образом: он видит идущего из Едома могучего героя в окровавленной одежде и спрашивает его – кто он? Вопрошаемый отвечает на этот вопрос, и в этом ответе показывается Его Божественность (Ис.63:1). Пророк снова спрашивает – отчего одежда его так красна, как будто он топтал в точиле, т. е., выжимал вино? (Ис.63:2). Тот отвечает, что одежда его красна от крови врагов, которых он уничтожил своею Божественною силою, когда настало время (Ис.63:3–6). Что исполнение этого пророчества еще в будущем, об этом свидетельствует сравнение его с Апокалипсисом, в котором оно повторяется почти до слова (Апок.14:18 – след. Апок.19:12 – след.).

Последняя речь от 7 ст. 63 гл. до конца книги есть покаянное исповедание и молитва пророка от лица народа о милости и избавлении, и – ответ Божий на эту молитву. Это образ всей истории отношений народа Еврейского к истинному царству Божию на земле, отношений и в Ветхозаветное и Новозаветное время. Печально воспоминает он великие дела Божии, явленные среди него и имевшие целию благосостояние его (Ис.63:7–9). Он сознает и исповедует, что за свои тяжкие грехи, за свое гнусное отпадение он лишился милостей Иеговы; со умилением приводит он себе на память то время, когда Бог через Моисея прославлял избранный народ свой и показывал ему всегда мощную десницу помощи, и просит его во имя древних милостей сжалиться над народом – оставленным и находящимся в бедственном положении (Ис.63:10–19). Он просит, Иегову помочь ему своим всемогуществом, как помогал ему древле, показывая великие чудеса (Ис.64:1–3). Не в Иегове, но в народе одном лежит причина его несчастного положения; святый и праведный, Он может внимать только тому, кто исполняет заповеди Его; а народ погружен во грехи и пороки, которые могли привлечь только казнь Божию на него (Ис.64:4–6). Но потому, что народ исповедуется во грехах, он просит Бога, чтобы Он не забывал Своей прежней любви к народу и простил ему грехи его (Ис.64:7–8). Изобразив снова свое бедственное положение, народ спрашивает, долго ли еще Иегова продлит гнев Свой? (Ис.64:9–11).

Следующая глава (65-я) содержит ответ Иеговы на эту жалобную молитву народа и оправдание своих действий. Свое милосердие Иегова указывает в том, что Он определил призвать в общение свое язычников, не искавших его и без особенных заслуг с их стороны (Ис.65:1). Что здесь речь идет о язычниках, это ясно указывает Апостол языков, когда в Послании к Римлянам относит этот стих к язычникам, а следующие к Иудеям (Рим.10:20–21). Далее, Свою милость Бог указывает в многочисленных попытках привлечь к Себе народ Израильский. Но когда он не слушался голоса Бога своего, обращался к идолам и воображал, что через это делается еще святее, тогда правда Божия требовала, чтобы народ был наказан за свои грехи и за грехи отцов своих, меру коих он исполнил (Ис.65:2–7). Впрочем, Бог не отвергнет всего народа, но лучшую его часть избавит от бедствий (Ис.65:8–10). Но беззаконников, не послушавших гласа Божия, Он подвергнет еще большему наказанию, и это наказание еще сильнее будет чувствоваться от того, что они будут свидетелями блаженства лучших братий своих (Ис.65:11–15). Сии последние будут наслаждаться великим благословением Божиим; для них наступит совершенно другое состояние вещей, представленное пророком в величественных образах грехов с их следствиями – болезнию, преждевременною смертию, расстройством в неразумной природе; вообще всякого зла не будет там; Иегова соединится со Своим народом теснейшим образом (Ис.65:16–25).

Последняя глава книги (66-я) – такого же содержания. Отвержение и наказание богоотступной части народа, равно как и всех врагов Божественного царства, облагодетельствование благочестивой части народа и ее соединение с языческими народами в одно царство Божие, в один священный народ Иеговы: вот содержание этой главы. Иудеи, современники пророка, полагались особенно на законные дела свои и гордились своим храмом и своим богослужением, не совершая его должным образом. Пророк возвещает, что Иегова – Господь неба и земли, храма и богослужения, установленного только по снисхождению, ради немощи человека, может обойтись без всего этого; Он смотрит на внутреннюю жертву сердца и ее ценит, а внешняя жертва без внутренней только гнев Его возбуждает (Ис.66:1–3), как и богоотступничество. Он возвещает этой богоотступной части народа, презирающей благочестивых, тяжкие наказания (Ис.66:4–6). Напротив, общество Божие, представленное здесь под образом жены, легко – без мучений рождающей, будет возрастать чудесным образом, и возвеличится и будет радостию для всех богобоязненных, а враги его все погибнут (Ис.66:7–18). Тогда Иегова пошлет вестников в дальние народы языческие для обращения их; они обратятся к Иегове, будут приняты в Его царство со всеми преимуществами древних членов царства Божия; плотских преимуществ уже не будет (Ис.66:18–21). И доколе будут стоят новые небеса и новая земля, которые сотворит Иегова, дотоле будет стоять и почитающее Иегову общество верных, или новое царство Божие. Напротив, вечные муки будут уделом отступников (Ис.66:22–24).